лся вдогонку за кавалькадой Белова, из его громкоговорителей громыхал категоричный приказ: -- Прижаться к обочине! Принять всем вправо!.. Повторяю. Всем принять вправо и прижаться к обочине!.. Телевизионщики насторожились. -- Снимем на свой страх и риск, -- кивнул старший. -- Поднажми!.. Водитель прибавил газу, а оператор приник к видоискателю камеры. Белый джип обогнал караван и, подрезав их, остановился на мосту. Из задней двери машины выскочил человек в маске с гранатометом в руках. Он резко вскинул оружие к плечу, прицелился и нажал на курок. Гранатомет басовито и глухо плюнул пламенем -- и в ту же секунду "линкольн", едва въехавший на мост, подбросило мощным взрывом. Еще мгновение -- и объятый пламенем автомобиль, протаранив перила моста, рухнул в реку. Панихида подходила к концу, когда к сгрудившимся возле гробов людям выскочил очумелый, потерянный Никитин. -- Господа! Господа! -- пронзительно выкрикнул он высоким, дрожащим голосом. Дьякон оборвал службу, десятки лиц разом обернулись на этот тревожный крик. И в наступившей тишине отчетливо и страшно прозвучал срывающийся голос Никитина: -- Друзья, только что сообщили -- на въезде в Москву убит Александр Белов!.. Все ахнули. Екатерина Николаевна, запрокинув голову, грузно осела на руки подхватившему ее Антону. Бабушка Оли схватилась за сердце, растерянно выкрикивая: -- Что?!.. Оля!.. Господи, Оля!!.. Юрий Ростиславович закрыл лицо кепкой и затрясся в рыданиях. Все моментально пришло в движение. Люди беспорядочно сновали, не зная, что делать. Кто-то торопился от греха подальше уехать, многие принялись звонить по мобильникам, крепкие ребята с повязками группировались вокруг бригадиров. Только родные погибших остались возле своих гробов. И еще один человек не двинулся с места. Шмидт, глядя прямо перед собой остановившимся взглядом оцепенело бормотал: -- Саша, я тебя не предавал. Видит Бог, это не я... XLIX По пустым коридорам заброшенного шлюза раздавались быстрые, энергичные шаги. Володя Каверин, широко размахивая своей черной рукой и напевая себе под нос нечто бравурное, спускался по лестнице вниз. Теперь уже можно было не таиться, кошмар его жизни -- Саша Белый -- навсегда остался в прошлом, и Володю переполняла неконтролируемая, прямо-таки щенячья радость. Еще не дойдя до потайной двери под лестницей, он крикнул в полный голос: -- Эй! Жив, курилка?!.. Ему никто не ответил. Не переставая улыбаться, Каверин открыл замок и вошел в убежище Макса. Первое, что ему бросилось в глаза, -- это истерзанная боксерская груша. Володя удивленно присвистнул и повернулся к неподвижно лежавшему на койке Максу. -- Эй, орел! -- усмехнулся он. -- Ты ее грыз, что ли? И снова Макс ничего не ответил. Шагнув к нему, Каверин потянул его за плечо. Макс нехотя повернулся и поднял на своего нового хозяина мутный, диковатый взгляд. Володе стало не по себе. Он убрал руку -- Макс тут же снова уткнулся в стену. -- Мы победили, слышишь? -- наигранно-бодрым голосом воскликнул Каверин. Тишина. Он пожал плечами и, бросив ключи от убежища на пол, торопливо вышел. x x x В кабинете Зорина в Белом доме зазвонил телефон. -- Да, -- хмуро бросил в трубку Виктор Петрович. Мгновение -- и он тут же вскинул голову, оживился и даже будто помолодел. -- Это точно, Сереж?! -- возбужденно переспросил он. -- По какому каналу?.. Виктор Петрович бросил трубку на аппарат и, торопливо схватив со стола пульт, включил телевизор. На экране появилась заставка экстренного выпуска новостей. Она сменилась крупным снимком Белова, затем пошла запись расстрела старого "линкольна" из гранатомета. Кадры взрыва и падения с моста горящего автомобиля сопровождал дикторский текст: -- Сегодня утром на загородном шоссе был взорван автомобиль депутата Государственной Думы Александра Белова. Депутат, его жена и их семилетний сын погибли. Случайно оказавшимся на месте преступления журналистам одной из независимых телекомпаний удалось снять это происшествие. Генеральной прокуратурой по данному факту возбуждено уголовное дело. Зорин опустил голову и, пряча усмешку, саркастически пробормотал: -- Бедный мальчик... Подполковник Введенский выслушал доклад своего сотрудника об убийстве Белова с каменным лицом. Дослушав подчиненного до конца, он опустил голову и задумался. Зазвонил телефон -- Введенский не обратил на него никакого внимания. Сидевший напротив молодой оперативник наконец осмелился нарушить его размышления: -- Игорь Леонидович... Подполковник поднял на него сухие, колючие глаза. -- Кто конкретно исполнил? -- Трудно понять, -- пожал плечами оперативник. -- Слишком много было заинтересованных... -- Да, слишком много, -- согласился Введенский и вдруг протяжно и тоскливо вздохнул. -- Вот жизнь!.. По большому счету, мы же вместе с ним начинали. Девять лет назад, оба щеглы еще были. Теперь я подполковник, а он... -- Игорь Леонидович коротко кивнул куда-то вверх. -- Судьба... Подумав, молодой оперативник решил осторожно поправить шефа. -- По-моему -- совершенно естественно. Просто вы живете правильно, по законам, а он был бандит. -- Ну да, -- снова задумчиво повторил Введенский. -- Я же и говорю -- судьба... L По широким лестницам и просторным залам огромного строящегося торгового комплекса ходил его будущий хозяин -- Владимир Евгеньевич Каверин. Его почтительно окружала свита -- прораб строительства, Артур Лапшин, Макс Карельский и трое охранников. Масштаб строительства кружил Каверину голову. Его возбуждала и приводила в тихий восторг одна мысль, что вся эта махина -- его. -- Прикинь, Артурка, какой дворец мы отгрохали! -- взволнованно и гордо разглагольствовал он, то и дело поводя вокруг своей черной рукой. -- Это мы, мы подарили народу счастье потребления! Больше денег, больше товаров, больше счастливой, красивой жизни! Представляешь, через каких-нибудь полгода здесь будет полным-полно народа! Стройные девки с большими сиськами будут покупать белье и парфюмерию, а их кретины-мужики -- дурацкие ботинки и костюмы за две штуки баксов. Привыкший к экспрессивности своего неугомонного шефа Артур без особого энтузиазма одобрительно покачивал головой. -- Ну скажи, разве я не молодец, что вытащил тебя из твоего долбаного Дюссельдорфа? -- хлопнул его по плечу Каверин. -- Молодец, -- покорно согласился Лапшин. -- А что с Белым вопрос порешал, молодец? -- Каверин снова ткнул его железной рукой. -- Молодец... -- Ну, видишь как! -- радостно загоготал Володя. -- Я тебе когда еще все это обещал? Я что говорю, всегда делаю -- такой уж у меня характер! Михалыч, -- повернулся он к прорабу, -- как, успеем к новому году подарить народу счастье? Тот развел руками: -- Если смежники не подведут, успеем. -- Смотри, Михалыч, -- погрозил ему Каверин. -- Смежники смежниками, а не сдашь объект к тридцать первому декабря -- я тебя за ребра вон к тому балкону подвешу. Не шучу. Прораб угрюмо промолчал. К подобным обещаниям своего босса он уже успел привыкнуть. Каверин задрал голову и опять пихнул Артура в плечо. -- Айда глянем на верхний ярус! -- Иди, я не хочу, -- помотав головой, он попятился назад. -- Ну и зря! -- хмыкнул Володя. -- Там оранжерея будет. Знаешь, какая красота? Как в раю! -- он направился к лестнице, бросив на ходу охранникам: -- Один со мной! В сопровождении прораба и охранника Каверин скрылся на лестнице. Охранники тут же расслабились и закурили. -- Не, а так-то здесь ничего, да? -- заметил один из них. -- Еще изваяния поставят, -- поддакнул второй. -- Да? Что, бабы будут голые? -- Может, бабы, а может, и кони -- хрен его знает! -- Эй, хорош базарить! -- прикрикнул на них Макс. -- Работайте!.. Печальный Артур кивнул в сторону лестницы и пожаловался: -- Что-то наш ботаник совсем обалдел... -- Ладно, не твое дело, -- хмуро отмахнулся Макс. Артур опустил голову и буркнул: -- Шнурки завяжи... Карельский глянул на ноги -- действительно, шнурок на правом ботинке болтался. Он присел на корточки, а Артур, засунув руки в карманы, неторопливо двинулся вперед. Пройдя десяток шагов, Артур свернул за угол и увидел у входа в галерею сварщика в спецовке и маске, склонившегося над какими-то железяками. Артур нахмурился -- по приказу Каверина все работы на стройке на время его инспекции прекращались, а рабочих прятали по бытовкам. -- Эй!.. -- окрикнул он работягу. Сварщик не шелохнулся. Артур пожал плечами и повернул назад. -- Макс! -- он показал себе за спину. -- Там какой-то стахановец... Карельский поднялся и, миновав Артура, завернул за угол. Увидев сгорбившуюся фигуру сварщика, он усмехнулся: -- Эй, трудовые резервы, ты что тут делаешь? Тот не отвечал. Тогда Макс ткнул его в плечо: -- Ты что, глухой?.. В ту же секунду сварщик мгновенно развернулся и сорвал с лица маску. Макс остолбенел -- перед ним был Белов. Рука Карельского потянулась к пистолету, но Саша оказался быстрей. Резким движением он воткнул сварочный электрод в ногу врага. Макса пронзил мощный электрический разряд. Хрипло вскрикнув, он завалился на спину. Мельком взглянув на корчившегося на полу Макса, Белов вскочил на ноги, скинул спецовку и вытащил из кобуры под мышкой свой любимый "магнум" с глушителем. Он был решителен, собран и беспощаден. Не мешкая ни секунды, Белов выскочил из своего укрытия. Первым, кого он увидел, оказался Артур. Тот даже не успел испугаться. "Магнум" глухо чмокнул -- и Артур, раскинув руки, рухнул ничком. Перешагнув через него, Саша двинулся вперед. Навстречу ему уже спешили два охранника, привлеченных звуком упавшего тела. В руках у обоих были пистолеты, но выстрелить не успел ни один. "Магнум" Белова опередил их: три беглых выстрела -- и с охранниками было покончено. Саша настороженно прислушался и огляделся -- все было тихо. Он повернул назад, к Максу, попутно добив агонизирующего Артура. Максим Карельский был еще жив. Истязаемый электрическими разрядами он с мучительным хрипом корчился и трясся на бетонном полу. Глаза его закатились, на губах выступила пена. Саша выдернул электрод и присел над телом Макса. Из нагрудного кармана рубашки он достал фотокарточку с надписью, оставленной в палате Фила: "ЖРИ, ТВАРЬ". Макс пришел в себя. Его мутный взгляд остановился на снимке. Бледные губы скривились в злобной усмешке и, с трудом ворочая языком, Макс прошептал: -- Ненавижу, сука... Скрипнув зубами, Саша скомкал фото и запихнул его в рот убийцы. Он поднялся на ноги и трижды выстрелил в грудь своего врага. Макс вздрогнул, выгнулся дугой и замер. А Белов уже шагал к лестнице на второй этаж. А там в это время взбешенный Каверин отчитывал нерадивого прораба. -- Это оранжерея? Михалыч, это -- оранжерея?!.. -- грозно надвигаясь на несчастного строителя, кричал Володя. -- Это херня, а не оранжерея! У тебя по проекту что здесь было? Финское обогреваемое стекло! А у тебя что? -- Субподрядчики подвели... -- виновато бубнил прораб. -- Субподрядчики?! -- пуще прежнего взвился Каверин. -- А грязь из бассейна я когда говорил убрать?! Гидроизоляцию проверил?! Через неделю будем ставить насосы -- ты о чем думаешь?! Чутко прислушиваясь к разговору, Саша осторожно поднимался по лестнице. На глаза попалось пустое ведро из-под краски -- он поднял его. Белов вышел на второй этаж. Голоса раздавались откуда-то справа. Он сделал еще пару крадущихся шагов, вплотную подойдя к углу. Перехватив ведро поудобнее, он швырнул его далеко вперед и в сторону. И в тот момент, когда оно с грохотом обрушилось на пол, Саша выскочил из своего укрытия. Каверин мгновенно юркнул за спину охранника, тот схватился за пистолет, но Белов уже жал на курок. "Магнум" дважды вздрогнул, выпуская пули, -- и охранник грузно осел на пол, оставив своего босса без всякой защиты. Белов мельком взглянул на оторопевшего прораба и коротко указал ему пистолетом в угол. Насмерть перепуганный строитель тут же шмыгнул туда и, прикрыв руками голову, присел на корточки. Каверин и Белов остались одни -- глаза в глаза. Саша, не опуская пистолета, направленного в лоб врага, двинулся вперед. Бледный, как мел, Каверин отступал, пятился, беспомощно озираясь по сторонам. Наконец он уперся в перила, ограждавшие галерею второго этажа. За его спиной был высокий обрыв с котлованом бассейна внизу. Не произнеся ни слова, Белов вплотную приблизился к Володе. Ствол "магнума" почти уперся ему в грудь. Спасения не было. И тогда Каверин одним молниеносным движением сорвал с головы каску, ударил ею по пистолету и тут же рванулся в сторону. Вряд ли это можно было считать попыткой спастись -- скорее это был жест отчаянья. Белов без труда удержал свой "магнум" в руке и хладнокровно выстрелил в спину убегавшего Каверина. Володя рухнул на спину, как подкошенный. Затворная рама "магнума" замерла в заднем положении -- пистолет был пуст. Саша вставил новую обойму и пуля за пулей -- всю без остатка -- садил в мертвое уже тело Каверина -- бешеного шакала, отравившего ему жизнь. Все было кончено. Но Белову показалось этого мало. Он взял Каверина за ноги и подтащил его к перилам. Не без труда перевалив через них труп, он столкнул его вниз. Тело Владимира Евгеньевича Каверина рухнуло на дно котлована его торгового комплекса. Секундой позже оттуда донесся глухой звук удара о землю. Белов повернулся к прорабу, окинул мрачным, тяжелым взглядом его скорчившуюся в углу фигуру. Прораб, не мигая, смотрел на него круглыми от ужаса глазами. Вдруг Саша едва заметно усмехнулся и поднес к губам палец. Прораб, не веря своему счастью, тут же кивнул и с готовностью повторил его жест. Достав платок, Саша тщательно протер "магнум", швырнул его вниз и, не оглядываясь, направился к лестнице. LI Выехав из ворот Мосфильма, Киншаков свернул направо. Метров через триста он притормозил. К его джипу стремительно подошел парень в невзрачной курточке и бейсболке, надвинутой на самые брови. Это был Белов. -- Привет, -- буркнул он, усевшись рядом с Киншаковым. -- Привет, -- кивнул тот, трогая машину. -- Спасибо тебе, Саш, -- повернулся к водителю Белов. -- И Славе, и ребятам спасибо -- клевый трюк. -- Сам-то видел? -- Видел, я же сзади в машине сопровождения ехал. -- Заметь -- с одного дубля, -- мельком улыбнулся Киншаков. -- Валерка Филатов, царство ему небесное, о таком трюке мечтал. Так что считай -- это тебе от него подарок. Кстати, если покопаются -- могут сообразить... -- Да кому это сейчас надо!.. -- поморщился Саша. -- И куда ты теперь -- в подполье? -- искоса взглянул на Белова каскадер. -- А меня нет, -- мрачно глядя прямо перед собой, произнес Белов. -- Я мертвец. После этих слов оба замолчали. А возле Университета Саша попросил остановиться. -- Тебя подождать? -- спросил Киншаков. -- Нет, Саш, -- покачал головой Белов. -- Дальше я сам. Прощай. -- Прощай, -- протянул ему руку Александр. -- Будет трудно... Ну, в общем, ты понял, да?.. Саша кивнул, выскочил из машины и быстро скрылся за деревьями. В это время Оля с Ваней в Шереметьеве проходили регистрацию на рейс Москва -- Нью-Йорк. Ольга, в нелепом черном парике, с чересчур ярким, совершенно не идущим ей макияжем, нервничала. Но не из-за липовых документов -- это ей было не впервой. Она переживала за Сашу. Муж велел им прибыть в аэропорт заранее и как можно быстрее пройти паспортный контроль, чтобы обезопасить себя от возможных неожиданностей. Сам Саша обещал приехать в самый последний момент. Именно по этой причине -- из-за того, что она не знала, где он сейчас и что с ним -- на душе у нее было неспокойно. Регистрация прошла без сучка без задоринки. Переступив условный рубеж отечества, Ольга с Ваней устроились в зале и стали ждать Сашу... В этот теплый и тихий майский вечер на смотровой площадке Воробьевых гор было многолюдно. Но Белов не замечал веселой, говорливой толпы. Со всех сторон он был окружен людьми -- и в то же время оставался один. Один как перст. В его памяти отчетливо и ярко предстало раннее утро далекого восемьдесят девятого года. Космос, Фил, Пчела -- тогда все они были вместе. Он вспомнил клятву, которую они давали друг другу здесь, на Воробьевых горах, и его сухие губы сами собой зашевелились, повторяя те священные слова: -- Клянусь... что никогда... что никогда никого из вас... я не оставил в беде... -- шептал Саша. -- Клянусь всем, что у меня осталось... Саша опустил руки на прохладный гранит парапета. Он смотрел на величественную панораму древней столицы, но видел только бесконечно дорогие лица друзей. В его влажно поблескивающих глазах застыла вечная печаль и боль. -- Клянусь, что никогда не пожалею о том, что был вашим другом... -- прошептал он. -- И никогда не забуду вас, братья!.. Помедлив, он снял с запястья часы и резким ударом разбил их о парапет. А потом широко размахнулся и что было сил зашвырнул их далеко на склон. LII -- Мама, где папа? -- в который уже раз повторил Ваня. Оля, напряженно оглядывавшая зал ожидания, не ответила. Этот же вопрос она без конца задавала себе сама. Вдруг у нее зазвонил мобильник. -- Оля... -- раздался в трубке голос мужа. -- Саша, где ты ходишь? -- раздраженно, но и с облегчением воскликнула она. -- Время П.. -- Я далеко, -- ответил Белов. Он стоял на галерее, нависшей над залом ожидания, и прекрасно видел жену и сына. Их разделяла только стеклянная перегородка и расстояние в каких-нибудь тридцать-сорок метров. -- Слушай меня внимательно, Оленька. Бери Ваньку и улетайте... -- Мама, это кто? -- дернул мать за рукав Ваня. -- А что случилось? -- напряглась Оля. -- Очень тебя прошу -- сделай так, как я говорю, -- Саша говорил тихо, но изо всех сил своей измученной души старался быть убедительным. -- Со мной вам нельзя, это очень опасно. И выкинь мобильный -- по нему вас вычислят. Меня все равно будут искать, улетайте. -- А ты? -- Оля, родная моя, послушай меня! Я тебя очень люблю... -- Белов запнулся и перешел на торопливый, сбивчивый шепот. -- Я тебя безумно люблю! Безумно!.. Верь мне, родная! Я приеду. Через месяц, через два, но я обязательно прилечу!.. -- Мы без тебя никуда не поедем! -- выкрикнула Ольга. -- Ты слышишь? -- Оленька, вы -- самое дорогое, что у меня осталось. Пожалуйста, улетайте... Я очень тебя прошу! -- Я никуда не поеду! -- решительно повторила Ольга, но трубка уже гудела сигналами отбоя. К растерянной, ничего не понимающей Ольге подошел мужчина в летной форме. -- Будьте добры, ваши билеты, пожалуйста... Ольга автоматически подала ему билеты. Мужчина мельком на них взглянул и укоризненно покачал головой: -- Что же вы, девушка? Рейс уже отправляется, только вас ждут! Пойдемте... Деликатно взяв рассеянную пассажирку под локоток, он проводил ее к выходу на посадку. У дверей Ольга обернулась -- в последней, несбыточной надежде увидеть все-таки мужа. Зал был пуст. Она бросила в урну мобильник и, опустив голову, шагнула в коридор, ведущий на посадку. Ничего не видя вокруг, она шла на чужих, негнущихся ногах к самолету и плакала. -- Мама, не плачь, тебе нельзя волноваться! -- взволнованно просил, заглядывая ей в лицо, сын. -- Я не плачу... -- бормотала она. -- Не плачу... -- Ага, а почему слезы льются? -- теребил ее Ваня. -- Ну пожалуйста... Ты же все-таки взрослый человек! Прости папу... Стюардесса проводила последних, неизвестно почему припозднившихся пассажиров к их местам. Дверь самолета закрылась, трап, складываясь гармошкой, попятился назад. Минуту спустя огромный самолет плавно тронулся с места. -- Мам, а мы вернемся домой? Ольга, уже не плакавшая, склонилась к сыну и коснулась губами его волос. -- Трудно сказать, сынок, -- прошептала она. -- Поживем -- увидим... -- А папа когда приедет? Мне что-то так грустно... Ольга коротко вздохнула. -- Папа... папа в командировке, -- она постаралась улыбнуться. -- Наверное, он долго не приедет. Будем ждать, и тогда он вернется раньше. Он же нас любит. Ваня тоже вздохнул и, кусая губы, отвернулся к иллюминатору. x x x Белов не спешил покинуть аэропорт. Теперь ему вообще некуда было спешить. Все, что он должен был сделать, -- он сделал. О своем будущем он не задумывался ни на секунду, словно его у него и не было. Словно он подвел итог своей жизни. Саша стоял на автомобильной эстакаде, ведущей в здание аэропорта и смотрел на взлетное поле. Ему было хорошо видно, как тягач тащил пузатый ИЛ-86 к рулежной дорожке. Потом машина отцепилась, двигатели самолета взревели на полную мощь, и огромный лайнер, стремительно набирая скорость, начал свой разбег. Через несколько секунд он скрылся из вида. "Вот и все... -- подумал Белов. -- Все..." Он отвернулся от летного поля и, подняв руку, шагнул к дороге. И в этот миг прогремел выстрел. Страшный, обжигающий удар в грудь отшвырнул Сашу на парапет. Он попытался ухватиться за него, устоять, но ноги его подкосились, Саша рухнул на колени, а потом тяжело упал навзничь. Грудь разрывала невыносимая боль, в голове мутилось, глаза застилал кровавый туман. Он чувствовал, как быстро, словно вода в песок, уходят его силы. И тут его беспомощно блуждающий взгляд наткнулся на двух парящих в небе птиц. Их, видимо, вспугнул выстрел и теперь они кружили над ним, не снижаясь и не улетая прочь, словно ждали чего-то... Две птицы -- черный, как сажа, ворон и снежно-белый голубь. И вдруг как взрыв, как озарение, как единственный выход из путанного лабиринта жизни, к Саше пришло понимание -- они ждали его! Забыв обо всем, он силился понять -- какая из птиц унесет в неведомые дали его бессмертную душу? Какой путь ей уготован? Что ждет ее в вечности? Боль исчезла. Исчезло все -- жена, сын, друзья... Остались только две птицы в небе и мучительный поиск ответа в себе самом на этот вечный и неизбежный вопрос... Саша изо всех сил пытался удержать неумолимо ускользающее сознание. Казалось, еще мгновение, еще чуть-чуть -- и ему откроется нечто самое важное, самое сокровенное на земле... Но тут грянул второй выстрел -- и наступила тьма...