ли людям, убитым в разное время примерно за двадцатипятилетний период. На следующий день после того, как на острове побывали Ло со своими людьми и журналисты, о Блаканг-Мати заговорили на каждом углу. Газеты поместили на первых полосах фотографии найденных на острове трупов и скелетов, снабдив их набранными крупным шрифтом выразительными заголовками: "БЛАКАНГ-МАТИ: "САД СМЕРТИ" -- ЭТО НЕ МИФ! " "СМЕРТЬ В БОЛОТАХ БЛАКАНГ-МАТИ! " "БЛАКАНГ-МАТИ -- ОСТРОВ УБИЙСТВ! " Выдвигались самые различные версии о происхождении могильника. Одни высказывали предположение, что это скелеты жертв японских оккупантов времен второй мировой войны. Другие считали, что это останки утопленников, тела которых пригнали к берегу волны. Некоторые газеты утверждали, что таинственный синдикат убийц заманивал в Сингапур безработных из других азиатских стран, обещая им тут земной рай. Затем их якобы перевозили на Блаканг-Мати, грабили, убивали, а трупы закапывали в болото. Не обошлось без пересудов о драконе Цзяо. Писали и о тайных обществах. "Нью нэйшн", незадолго до находки на Блаканг-Мати посвятившая сингапурским тайным организациям четыре полосы в четырех воскресных приложениях под заголовком "Эти паразиты общества", писала, что на острове не мог действовать никто, кроме них. Однако все это были только догадки. Аланг запретил Давать газетчикам какие-либо сведения о ходе расследования, и пресса питалась в основном слухами, которые репортеры собирали в городе. Ло оказался прав, предложив шефу вернуться к нераскрытым убийствам нескольких последних лет. Группа, занявшаяся этими делами, сразу же смогла идентифицировать личности нескольких убитых по скелетам. Разумеется, Аланг не рассчитывал, что работа в этом направлении даст возможность напасть на след "Триады". Но важно было хотя бы установить, что именно "Триада" имеет отношение к могильнику и к убийствам. На четвертый день раскопок подтверждение было получено: в нескольких могилах останки лежали в гробах, и там же -- бронзовые таблички с изображением бога войны, богатства и литературы Гуань Юя и надписью: "Триада". После этого Аланг решил прекратить дальнейшую идентификацию скелетов, убедив начальство, что это пустая трата времени и она не поможет выйти на "Триаду". Криминальная полиция Таиланда хранила молчание по поводу фотографий, посланных для опознания, хотя запрос туда пошел с пометкой "срочно". Сведения об умерших от цирроза печени еще не были получены. Детективы, которым Ло поручил заняться проверкой землекопов, попросили еще два-три дня. Единственной ниточкой, ведущей к гангстерам, был Ко Ин. Полицейский, который приходил в Си-ай-ю, сказал правду. Это подтвердилось анализом его крови и экспертизой одного окурка "Данхилла", найденного на острове. И в крови, и в окурке были обнаружены остатки сильнодействующего снотворного. Однако наблюдение за Ко Ином не давало никаких результатов. Поведение сержанта было таким, словно он понятия не имел, что произошло на Блаканг-Мати в ночь с 12 на 13 января. Он аккуратно являлся на службу, по-прежнему кричал на подчиненных, ни с какими подозрительными людьми не встречался, а после работы отправлялся прямо домой. Оставалось, как сказал Аланг, только ждать. Это бессмысленное ожидание раздражало Патрика. Мысли неизменно возвращались к Блаканг-Мати, к Лиму, к найденному у него в пиджаке билету на затонувшее судно, к имитации удушения неизвестного мужчины, смысла которой Ло никак не мог уловить... Он сидел у себя в кабинете, отрешенно уставившись в окно, когда вошел референт из шифротдела. -- Инспектор, телеграмма из Бангкока. -- Наконец-то соизволили, -- проворчал Патрик, забирая у вошедшего небольшой листок бумаги с грифом "секретно". Референт удалился. Ло пробежал текст глазами. Криминальная полиция Таиланда сообщила, что пограничники банг-кокского порта опознали по фотографии одного из пассажиров с "Тумасика", Лим Бан Лима. Второй труп опознать не смогли и сообщили, что, по данным иммиграционных властей, на борту не было мужчин в возрасте пятидесяти лет. К последнему замечанию Патрик отнесся скептически, потому что знал: иммиграционные власти не заносят в свои бумаги сведения о возрасте пассажиров. Это утверждение было сделано, скорее всего, по памяти. "Выходит, на судне до кораблекрушения столкнулись интересы "Триады" и "Черного лотоса"? -- подумал инспектор. -- Если, конечно, таиландские пограничники не ошиблись и Лим действительно плыл на "Тумасике". Но как он оказался на Блаканг-Мати? Видимо, "Триада" на своих катерах совершила нападение на судно. В таком случае должны были бы остаться следы этой стычки... " Патрик вышел из-за письменного стола и устроился в кресле у журнального столика. Он всегда садился на это место, когда собирался что-нибудь хорошенько обдумать. "Да! Лим находился на борту "Тумасика". Возможно, "Триада" каким-то образом проникла на судно, с ним расправилась. Первое было фактом, второе -- версией. Факт родил версию, а она, не прожив и нескольких минут, умерла. Точнее, утонула вместе с "Тумасиком". И попробуй теперь вытащить со дна хотя бы кончик... " Размышления инспектора прервал появившийся в дверях Аланг. -- Патрик, добрый день, -- весело сказал он с порога. -- Вы считаете, что два дня не появляться в кабинете шефа -- в порядке вещей? -- Здравствуйте, Теон, -- смущенно ответил Патрик, -- извините, но мне не с чем было идти к вам. Единственная новость -- телеграмма из Бангкока. Ее мне только что принесли. С Ко Ином -- ничего нового. С "репортером" он не встречался. Проверка землекопов тоже пока ничего не дала. Аланг вошел в кабинет, бросил свой атташе-кейс на кресло и, засунув руки в карманы, остановился перед инспектором. -- Могли бы для приличия зайти справиться о здоровье начальника. Многие считают это немаловажным для своей карье-- ры. Вы не боитесь попасть в немилость? Патрик отрицательно покрутил головой. -- Ну и правильно. Что нового сообщает Бангкок? -- Пограничники опознали Лима. -- Хм, значит, он все-таки попал на Блаканг-Мати с "Тумасика". А что со вторым? -- Ничего. -- Ну, и что вы собираетесь сейчас делать? -- полюбопытствовал Аланг. -- Хочу посидеть подумать. Что-то не сходится в этом треугольнике: "Тумасик" -- Лим -- Блаканг-Мати. Непонятно, как Лим очутился на острове, в ста милях от катастрофы. -- Вряд ли что-нибудь высидите. -- Аланг снова взял свой атташе-кейс. -- Маловато информации. Не нужно понапрасну ломать себе голову. Тем более в субботу. -- Действительно, сегодня суббота, -- удивился Патрик. -- Поздравляю с открытием, -- усмехнулся Аланг. -- Надеюсь, вы не забыли, что приглашены к нам на ужин? Патрик поднял на Аланга виноватый взгляд. -- Забыл, -- откровенно признался он. -- Ну, знаете ли, вашему легкомыслию нет предела! Во-первых, вас приглашает к себе домой не кто-нибудь, а начальник. Понимаете? На-чальник. Во-вторых, моя жена принимает столь живое участие в вашей судьбе, а вы... Я просто не нахожу слов. -- А при чем здесь госпожа Лау? -- Патрик непонимающе уставился на шефа. -- Я догадываюсь, что сегодня вы увидите очередную кандидатуру в спутницы жизни, -- невинным тоном сообщил Аланг. -- А-а, вот вы о чем, -- улыбнулся Ло. -- Я ведь постоянно твержу госпоже Лау, что не собираюсь жениться. Но она не принимает мои слова всерьез. -- Патрик, будьте к ней снисходительны. У Лау никогда не было своих детей, и она привязалась к вам, почти как к сыну. Аланг хотел добавить, что и сам питает слабость к своему подчиненному, но удержался. "Становлюсь сентиментальным, -- отметил он про себя. -- Значит, старею". -- Так вы едете со мной или остаетесь? -- Еду. -- Вот и хорошо. Подумаем над вашей загадкой вместе, пока не приедет... пока не приедут гости. Инспектор снова улыбнулся и спрятал бумаги в сейф. Аланг жил в большом шестнаддатиэтажном доме на окраине Сингапура. Он приобрел здесь трехкомнатную квартиру в рассрочку у частной строительной компании в надежде избежать шума и суеты центра. Аланг стремился проводить в тишине свободное время, которого у него оставалось не так уж много. Но власти задумали решить проблему перенаселения китайских кварталов города при помощи бульдозеров, а сметливые бизнесмены наплодили на окраинах десятки уныло-однообразных коробок для новых поселенцев. Аланг и его соседи оказались в пожизненном окружении различных клерков, приказчиков, мелких лавочников и их постоянно увеличивающегося потомства. Орды сопливых, чумазых и нерасчесанных шалопаев с воем и гиканьем носились по всей округе, вызывая бессильный гнев обитателей "приличного" дома. Целыми днями слышались противный скрип колес передвижных харчевен и гортанные выкрики продавцов китайского супа. Новые постройки с общими коридорами-балконами шокировали старожилов разноцветным бельем, которое хозяйки сушили на длинных бамбуковых шестах, торчавших прямо из окон. Когда Аланг возвращался домой, у него портилось настроение. Он уже давно подумывал о том, чтобы продать свою квартиру и осесть где-нибудь в более тихом месте. Но покупателей не находилось. Людей его круга не привлекал столь буйный квартал. -- У меня складывается впечатление, что китайцы не мыслят своей жизни без этих идиотских бамбуковых шестов, -- ворчливо заметил Аланг своему спутнику, разгребая руками очередную ватагу чумазых китайчонков, выросшую неизвестно откуда на их пути, -- как будто нельзя найти другого способа сушить свои тряпки. Скажите, Патрик, из вашего окна тоже торчит это дивное украшение? -- А вы еще не приобрели себе кровать с набалдашниками? -- парировал инспектор, мгновенно вспомнив, что во многих малайских семьях традиционно ценится уставленная ненужными украшениями большая деревянная кровать с пологом на четырех столбиках, на которой обычно не спят, а приобретают ее лишь для показа гостям. Аланг покосился в сторону своего подчиненного. -- Нет, Патрик, вы просто невыносимы. Лифт доставил их на десятый этаж, и Аланг остановился у дверей своей квартиры, отыскивая в общей увесистой связке нужный ключ. В прихожую вышла жена Аланга -- полная женщина лет пятидесяти. Она была одета в прямую темно-красную юбку по щиколотки -- саронг и желтую баджу кебая -- плотно прилегающую, открытую спереди блузу без воротника, застегнутую на несколько красных пластмассовых брошей. -- Патрик, я так рада вас видеть! -- воскликнула она. -- Вы не заходили к нам целую вечность! Ну что же вы стоите у порога? Проходите, проходите же. Здравствуйте! Вы прекрасно выглядите. Ничего не скажешь, молодость! -- Добрый вечер, госпожа Лау, -- едва успел заполнить секундную паузу Ло, складывая по-малайски руки перед грудью. Но женщина уже его не слушала. Она обрушила поток слов на мужа. -- Теон, как тебе не стыдно? Ты вечно загружаешь Патрика по горло работой! Нельзя же так, в самом деле! Все равно вам не переловить этих бандитов! А Патрику пора подумать о том, как устроить личную жизнь. Ему же не восемнадцать лет! -- Почему же? -- поинтересовался Ло. -- Что -- "почему"? -- не поняла госпожа Лау. -- Почему вы считаете, что мы не сможем справиться с тайными обществами? Госпожа Лау иронически усмехнулась. -- А сами вы не понимаете? Если этого не смогли сделать ваши предшественники, то почему вы считаете, что окажетесь удачливее их? Ваши тайные общества пустили такие корни, что вам в жизни до них не добраться. Да и потом, у них денег больше, чем у вас. -- Теон, возьмите госпожу Лау к себе в консультантки. Кажется, с ней у вас дела пойдут быстрее. Во всяком случае, от ненужных шагов она нас убережет. -- Лау, с каких это пор ты стала интересоваться такими вещами? -- удивленно поднял брови Аланг. -- Я и сейчас ими не интересуюсь. Просто это общеизвестно: вы за слово платите доллар, а они за молчание -- пятьдесят. Я предпочла бы пятьдесят. -- Послушай, Лау, что ты говоришь! -- всерьез рассердился Аланг. -- Откуда ты все это взяла? -- Из газет, -- невозмутимо ответила женщина. -- Они только и делают, что пишут об этом ужасном могильнике и о том, что полиция бессильна что-либо сделать. Послушай, Теон, может быть, ты пригласишь Патрика в гостиную! Прихожая -- это не приемная твоего кабинета, где люди могут дожидаться аудиенции часами! -- Тебе не кажется, что сегодня ты настроена слишком агрессивно? Опять подорожали продукты? -- С чего ты взял? -- Мы все-таки женаты не первый год. Я давно привык чувствовать себя виноватым, когда цены растут... -- Ну, это тебя ожидает буквально завтра. -- Тогда почему ты нападаешь на меня сегодня? -- Я? Тебе показалось. Со своими гангстерами ты скоро будешь страдать манией преследования. Госпожа Лау снова повернулась к инспектору. -- Проходите в гостиную, Патрик. Вы знаете, я приготовила блюдо, которое называется "плавающий лотос". Не знаю, удалось ли оно... Но уверена, что вы не только никогда не пробовали его, но даже не знаете, что это такое. -- Не знаю, -- смеясь ответил Патрик. -- А что это такое? -- Вот этого я вам не скажу. Попробуйте потом догадаться. Извините, мне еще нужно сделать кое-что. Теон, развлеки гостя. С этими словами женщина скрылась в дверях кухни. -- Ну, как прикажете вас развлекать... гость? -- полюбопытствовал Аланг. -- Ума не приложу, -- сочувственно произнес Патрик. -- Если только хорошая сигарета... Или вы не разрешаете курить в вашей квартире даже гостям? -- Гостям, -- Аланг сделал на этом слове ударение, -- разрешаю. Но, аллах свидетель, Патрик, как вы однообразны! Скажу Лау, чтобы она больше вас не приглашала. Отправляйтесь в мой кабинет. Он надежно изолирован от спальни. Я, знаете ли, очень не люблю вставать по утрам с головной болью. Надеюсь, вас не будет шокировать мое появление в домашней одежде? -- Ни в коей мере. -- В таком случае через несколько минут я -- к вашим услугам. Патрик прошел в небольшую комнату, которая называлась кабинетом только потому, что здесь стоял секретер: Аланг работал исключительно в офисе. Усевшись на диван, он достал сигареты, щелкнул зажигалкой. По комнате поплыло серовато-синее облачко дыма. Появился Аланг в темно-сером саронге и голубой клетчатой рубашке без воротника. Он подошел к окну и включил кондиционер. Потом уселся в кресло напротив инспектора. -- Интересно, что это еще за "плавающий лотос"? -- спросил он. -- Лау всегда что-нибудь выдумает. Но запах весьма аппетитный. -- "Плавающий лотос" -- это нарезанные кусочками крабы и цыплята в соусе из каштанов и с бульоном из молодых побегов бамбука, -- невинным голосом сообщил инспектор. Аланг посмотрел на своего подчиненного с нескрываемым восхищением. -- Патрик, в вас пропадает талант актера. -- Почему бы не сделать человеку приятное? -- Но откуда вам известны такие кулинарные подробности? -- Это китайское блюдо. А я как-никак китаец. К тому же я вынужден готовить себе сам. -- Но не такие деликатесы... -- == Вы полагаете? А когда ко мне приходят в гости красивые женщины -- прикажете их кормить консервами? -- И много красивых женщин к вам ходит? -- поинтересовался Аланг, прищурившись. -- Увы, не очень. Одна из моих черт -- относительное постоянство. К тому же мне жалко их бросать. И я жду, когда это сделают они. -- Долго приходится ждать? -- Не меньше года, -- со вздохом отозвался Патрик. Они помолчали. -- Так вы успели что-нибудь сообразить насчет Лима? -- спросил Аланг. -- Вы что-то упорно молчали в машине. -- Да. -- И к какому же выводу вы пришли? -- Мне совершенно непонятно, с какой целью люди из "Триады" побывали на "Тумасике". -- Прекрасное начало, -- усмехнулся Аланг. -- Сначала я предположил, что "Триада" хотела просто расправиться с главарем конкурентной организации. Но если они знали, что Лим находится на "Тумасике", то наверняка следили за ним еще в Бангкоке. Почему они в таком случае не пристукнули его там? Или здесь, после его возвращения? Стоило ли из-за одного Лима появляться на судне? И зачем они притащили его на остров? -- Но почему вы считаете, что они следили за Лимом? Давайте предположим другое: "Триада" совершает очередное нападение на первое попавшееся судно в открытом море. На борту случайно оказывается Лим, к которому она, по известным причинам, особых симпатий не питает... -- В том-то все и дело, что нападения не было, -- перебил шефа Ло. -- На судне все осталось цело. Они ничего не тронули. На "Тумасике", вероятно, столкнулись интересы "Триады" и "Черного лотоса". Но нападения... -- А откуда вам это все известно? -- Я сегодня звонил в береговую полицию. Они по-прежнему считают, что судно затонуло, попав на рифы. -- Вот как? Любопытно. -- Они ничего не тронули, и это странно. Непохоже на "Триаду". Она своего не упустит. -- Да, на море они обычно действуют нагло, -- согласился Аланг. -- Да и только ли на море? Непонятно, почему они поскромничали на этот раз? А может быть, они пронюхали, что Лим вез какую-нибудь крупную контрабанду, и решили перехватить ее поближе к Сингапуру? Отправили нескольких человек под видом пассажиров, а те ночью прихватили Лима, его груз и смотались на корабельной шлюпке. А где-нибудь неподалеку их могли ждать катера. -- Определенная логика есть, -- согласился Ло, -- но, по-моему, они не склонны так все усложнять. Нападение -- самый простой и верный путь. Не такие они люди, чтобы стесняться. Хотя береговую полицию я запрошу -- осталась ли на месте корабельная шлюпка. -- В береговую полицию вам стоит сходить самому, -- сказал Аланг. -- Нужно покопаться в документах, поговорить с людьми, которые осматривали судно. Может быть, поначалу они на что-то не обратили внимание... Но с этой стороны мы вряд ли подберемся к "Триаде". Судно затонуло, и ищи теперь свидетелей. Второй труп, Ко Ин, "репортер", побывавший ночью на Блаканг-Мати, -- вот путь, по которому нужно двигаться. В прихожей раздался звонок, Аланг поднялся. -- Быстро в гостиную. А то Лау будет дуться на меня целый вечер. Кстати, дочь наших знакомых -- очаровательное создание... -- Вы, кажется, начинаете проникаться идеей вашей супруги? -- с иронией покосился на шефа Ло. -- Нет, я просто констатирую факт. Могу добавить, что Джун прекрасно играет в бридж. -- Что же вы раньше молчали, Теон! -- всплеснул руками Патрик. -- Это в корне меняет дело. Оба захохотали. Когда они вышли в гостиную, там уже находилась пожилая чета и -- Патрик про себя отметил, что Аланг был действительно прав, -- "очаровательное создание", которое похлопало своими пушистыми ресницами и устремило на Патрика взор, полный непосредственного любопытства. -- Впервые вижу так близко живого детектива, -- кокетливо ответила девушка на приветствие Ло. Патрик собирался было парировать насмешку, но вмешался Аланг. -- А как же я, Джун, дорогая? -- шутливо-обиженным тоном произнес он, -- Разве я не само воплощение всех лучших качеств супермена-сыщика из американских боевиков? Разве тебя не пугает мой острый, проницательный взгляд и не восхищает моя атлетическая фигура? При этом Аланг прищурил глаза и комично поиграл своим тщедушным телом. Все рассмеялись, а Джун громче всех, и гостиная словно наполнилась мелодичным звоном рождественских колокольчиков. -- Ну, конечно же, дядя Теон, -- произнесла девушка сквозь смех, -- сам Джеймс Бонд проиграл бы по всем пунктам, встань он рядом с вами. Но для меня вы -- только добрый дядя Теон. А детектив -- это нечто сумрачное, неразговорчивое, неостроумное... Джун покосилась на Патрика. -- Ограниченное, -- подсказал он. -- Не совсем, -- возразила Джун. -- Благодарю за комплимент, -- галантно раскланялся Ло. -- Не стоит. Люблю говорить людям приятные вещи. -- Да, это сразу чувствуется, -- усмехнулся Ло. -- Джун! -- укоризненно воскликнула ее мать. -- А что я особенного сказала? -- удивилась Джун. -- Ты боишься, что мистер Ло обидится и раздумает на мне жениться? -- О, Джун! Что ты говоришь? Как только у тебя поворачивается язык! -- А разве вы решили познакомить нас не для этого? Джун снова повернулась к Патрику. -- Что вам было сказано относительно сегодняшнего вечера? -- Что сегодня должна состояться наша помолвка, -- невозмутимо откликнулся Патрик. -- Аллах! -- воскликнула госпожа Лау, хватаясь за голову. -- Что они говорят! Она поспешно ретировалась на кухню, а за ней и мать Джун, увлекая за руку своего супруга. -- Послушайте, как вам не стыдно? -- принялся укорять Джун и Патрика Аланг. -- Вы испортили весь сегодняшний вечер. -- Ничего подобного, дядя Теон, -- весело отозвалась Джун. -- Вечер пройдет прекрасно, я вас уверяю. Правда, мистер инспектор? -- Не знаю, не знаю. Боюсь, что вытащить ваших родителей и госпожу Лау из кухни вы сможете лишь в том случае, если назовете точную дату нашей свадьбы. Они-то наверняка уверены, что я смертельно обижен и что вся их затея провалилась. Аланг махнул рукой и вышел из гостиной. Джун виновато посмотрела на Патрика. -- Вы, пожалуйста, извините... Я-то думала, что это шутка. Вернее, я знала, что мать... Я не придавала этому значения... -- О, нет, -- сказал Патрик, -- детектив -- это нечто неостроумное, а потому шуток не понимает. Я иду на кухню, сообщаю, что вы принесли мне свои извинения, что я их принял и что помолвку можно начинать. Ло сделал движение по направлению к двери. -- Патрик, я прошу вас, -- остановила его Джун, -- моя мать воспримет все серьезно. -- Так я не шучу, -- засмеялся Ло, -- я согласен на вас жениться. -- А я не собираюсь выходить за вас замуж, -- сердито отрезала Джун. -- Честно говоря, я уже передумал, -- вздохнул Патрик. -- Жена без чувства юмора при неостроумном муже -- что может быть тоскливее. Но я полагаю, что наша несостоявшаяся помолвка -- не повод для того, чтобы отказываться от "плавающего лотоса". Я чертовски проголодался, пока пытался устроить свою личную жизнь. А вы? -- Я тоже. -- В таком случае отправляйтесь на кухню и скажите им, что вам удалось кое-как замять назревавший расовый конфликт, что вы будете вести себя примерно и что вообще прекратите всяческие выпады против всех ваших будущих женихов. Идите быстрей, а то "плавающий лотос" совсем остынет. А это, имейте в виду, мое самое любимое блюдо. -- Почему я должна иметь это в виду? -- Потому что... Потому что помолвка еще может состояться. Не сегодня -- так в следующий раз. Ну, идите на кухню. А я пошел звать Аланга. Ло взял со стола список мужчин, умерших от цирроза печени в этом месяце. Данные поступили из всех государственных клиник, где имелись терапевтические отделения, и из четырех частных больниц. Вооружившись карандашом, Патрик начал отмечать в списке тех, кто подходил по возрасту. Таких оказалось пятеро. Ло вытащил из сейфа фотографию трупа, взял газету за четырнадцатое января, переписал в свой блокнот адреса клиник, где лечились эти пятеро, и вышел из кабинета. В машине Патрик назвал шоферу первый из адресов. "Плимут" плавно тронулся с места. Покрутившись немного на узких улочках центральной части города, шофер свернул на широкую и прямую как стрела Букит-Тимах-роуд и прибавил газу. Ло решил немного отвлечься от мыслей и стал бездумно глазеть в окно. У одного из перекрестков машина уперлась в красный свет. К ней уже подбежал мальчонка лет двенадцати с пачкой свежих газет. -- Господин, купите газету! -- затараторил он. -- Новые подробности о "саде смерти"! Рассказ рыбака, который видел преступников. -- Везет же людям, -- позавидовал Патрик. Он протянул мальчику несколько мелких монет и взял газету. Заметка была небольшой. Заголовок явно превосходил ее по размерам. Какой-то старик-рыбак рассказал корреспонденту "Берита хариан", что несколько дней назад видел на берегу четырех человек, показавшихся ему подозрительными. Они якобы погрузили на моторный сампан большой сверток и направились в сторону Блаканг-Мати. Часа через два он снова видел этих людей на берегу, но уже без свертка. Автор заметки назвал все предыдущие версии собратьев по перу "идиотским бредом" и без излишней скромности объявил, что он почти докопался до тайны "сада смерти". Свой короткий опус журналист увенчал туманно-многозначительной фразой, суть которой сводилась к тому, что в полиции сидят одни кретины и что, если бы они были столь же расторопны, как он, преступники уже давно оказались бы за решеткой. Мысленно обругав газетчика самовлюбленным болваном, Ло снова пробежал заметку глазами. Пожалуй, старик действительно что-то видел. Но кто-то из них явно напутал -- то ли он, то ли этот не в меру шустрый репортер. Судя по рассказу полицейского, которого усыпили на острове, преступники могли что-то увезти с Блаканг-Мати, а не наоборот. Не исключено, что это и была партия крупной контрабанды, которую, по предположению Аланга, "Триада" перехватила у Лима. -- Приехали, инспектор, -- отвлек Патрика от размышлений шофер. В госпитале Ло быстро нашел нужный ему кабинет и постучался. -- Входите, -- раздался голос. Патрик открыл дверь. За столом сидел мужчина средних лет и что-то писал. Не поднимая головы, он указал рукой на кресло для пациентов. -- Я из полиции, доктор, -- сказал Патрик. -- И... чем я могу быть вам полезен? -- Если не ошибаюсь, вы специалист по внутренним болезням? -- Проще говоря, терапевт. Но какое это имеет отношение к полиции? -- Непосредственно никакого. Просто я хотел выяснить, не лечился ли у вас этот человек. Инспектор вытащил из кармана фотографию второго трупа и протянул собеседнику. Тот взглянул на снимок. -- Что-то не припоминаю. Хотя лицо знакомое... Подождите, да ведь этот снимок был опубликован в газетах несколько дней тому назад! Блаканг-Мати, да? Ло кивнул. -- Почему он должен был у меня лечиться? Чем он болел? -- Цирроз печени. Он умер десять дней назад в возрасте около пятидесяти лет. Я не утверждаю, что он должен был лечиться у вас. Просто я хотел бы это выяснить. -- Постойте, постойте... У меня был один пациент, страдающий циррозом печени, примерно такого возраста, -- сказал врач, внимательно рассматривая фотографию, -- и умер он совсем недавно. Ну да, конечно, это он! Как это я сразу не узнал? Мне и в газете его лицо показалось знакомым, но я не придал этому значения. Думал -- ошибся. Позвольте, но как он мог оказаться на этом ужасном острове? Газеты писали, что это жертва преступников... Чепуха какая-то. Никакая он не жертва, он умер сам. Или... я его путаю с кем-нибудь другим? Врач вопросительно посмотрел на инспектора, потом снова на фотографию. -- Да нет же, это он. Черты лица несколько изменились, поэтому он и показался мне незнакомым. Он снова поднял голову. -- Я... не понимаю... -- Я -- пока тоже, -- отозвался Ло. -- Вы хотите получить об этом человеке какие-нибудь сведения? -- А вы можете сказать что-то? Врач замялся. -- Пожалуй, нет. Он был у меня на приеме два или три раза. Уже при первом осмотре исход болезни не вызывал сомнений. -- Может быть, он что-то рассказывал о себе? Больные ведь любят делиться с врачами подробностями из своей личной жизни. Врач задумался на несколько секунд. -- Нет, он был молчун. Мне с трудом удавалось вытягивать из него сведения о болезни. С ним приходила какая-то женщина. Наверное, экономка. -- А почему вы решили, что экономка? Почему не жена? -- Видите ли, между ними существовала какая-то разница во внешнем виде. Он был одет весьма прилично, носил на руке дорогой перстень. А на ней была одежда попроще. Ведь обычно супруги одеваются одинаково. Поэтому у меня и мелькнула мысль, что это не жена. -- Где я смогу узнать его адрес? -- спросил Патрик, поднимаясь. -- Картотека на первом этаже. -- Благодарю вас, доктор. Надеюсь, что разговор останется между нами. До свидания. -- Конечно, конечно, -- ответил тот, вставая со стула. -- Всего хорошего. Рад был оказать услугу. "Что-то уж слишком быстро я разыскал этого печеночника, -- подумал Патрик, когда машина затормозила у обшарпанного трехэтажного дома на Беррима-роуд, -- так бывает только в плохих детективных фильмах". Глядя на невзрачное строение, Ло отметил, что получил от врача любопытную информацию относительно внешнего вида Самсуна Карима -- так звали умершего -- и сопровождавшей его женщины. Судя по всему, это был богатый человек -- иначе он не стал бы лечиться в такой дорогой клинике, где одно только посещение врача стоит около ста сорока долларов. Странно, что он обитал в таком убогом жилище. Приказав шоферу встать за углом, Патрик поднялся на второй этаж и позвонил. Дверь слегка приоткрылась, и в небольшую щелку выглянуло лицо пожилой женщины. Глаза ее смотрели испуганно и недоверчиво. -- Простите, господин Карим здесь живет? -- вежливо осведомился инспектор. Женщина не спешила с ответом, оценивающе разглядывая Ло. -- Вы кто? -- Я сын его давнишнего приятеля, -- соврал Патрик. -- Мы сейчас живем в Малайзии. Господин Карим и отец не виделись уже много лет. Я здесь проездом, и отец попросил меня справиться о здоровье господина Карима. Женщина продолжала смотреть на инспектора, словно что-то взвешивая. Затем распахнула дверь и впустила его в прихожую. -- Умер Самсун, -- тихо произнесла она и отвернулась, вынимая платок из кармана, -- восьмого числа умер. Все случилось так неожиданно... так быстро. "Неожиданно от цирроза не умирают", -- вспомнил Патрик свой разговор с экспертом на следующий день после находки на Блаканг-Мати. -- Извините меня. Я, право, не знал... Вы, наверное, его жена? Ло попытался изобразить на лице смущение, но почувствовал, что делает это неудачно. Однако женщина ничего не заметила. Она всхлипнула и продолжала усиленно тереть глаза. -- Да, я его жена... -- Может, мне зайти в следующий раз? -- спросил Патрик и сразу же подстраховался, -- правда, я должен завтра уехать и не смогу ничего рассказать отцу... -- Нет, нет, пожалуйста, останьтесь. Проходите в комнату. Я рада, что хоть кто-то спрашивает о моем бедном муже. Ведь у него никогда не было друзей... Всю жизнь мы прожили в одиночестве, и сейчас... после его смерти мне особенно тоскливо. Ло вошел в комнату. Показная деревянная кровать с бумажными цветами и какими-то побрякушками стояла у окна. Рядом примостился низкий комод с застекленными дверцами. На нем лежала кухонная утварь, несколько тарелок -- видимо, комод одновременно служил и обеденным столом. У противоположной стены в углу валялись тюфяки, покрытые недорогим выцветшим ковриком. Рядом стояла корзинка с чистым бельем. Патрик вдруг ясно представил себе массивный, со сверкающим камнем перстень Карима, о котором упомянул врач. Перстень находился в явном несоответствии с более чем скромной обстановкой квартиры. На стене висела фотография мужчины в траурной рамке. Это был человек, чей труп обнаружили на Блаканг-Мати. -- Садитесь, господин э-э-э... -- произнесла вошедшая следом вдова Карима. -- Ло. Патрик Ло. -- Может быть, вы хотите есть, господин Ло? Вы, наверное, с дороги? -- Нет, благодарю вас, -- отказался Патрик, -- я недавно поел. Он сел на стул у комода -- другого места в комнате не нашлось. Женщина молча смотрела на него, не зная, что сказать. -- Вы давно живете в Малайзии? -- спросила она наконец. -- Лет двадцать, -- отозвался Патрик. Госпожа Карим села на тюфяки. -- Расскажите мне, пожалуйста, о вашем отце, -- попроси-ла [г]6на, -- как приятно знать, что у Самсуна нашелся хоть один ДРУГ- "Значит, начнем с меня, -- подумал Патрик, -- что ж, не возражаю". Он начал с ходу сочинять историю о несуществующем отце и одновременно пытался построить в уме какую-то версию. "Естественная смерть Карима полностью исключает предположение о том, что он -- жертва преступников. Значит, остается одно: он -- член "Триады" и похоронен на ее ритуальном кладбище. Знала ли его жена о том, что он состоял в банде, или нет? Играет? Непохоже. А собственно, почему она должна играть? В любом случае смерть мужа для нее -- тяжелая утрата. Допустим, она знает, кем был Карим. Тогда она не должна поверить в мою выдумку. Сын приятеля, о котором она слышит впервые. Наивно. Но с чего я взял, что она поверила? Она меня спрашивает об отце, чтобы потянуть время, собраться с мыслями. Но, в общем, она ведет себя вполне естественно. На полицию ей, в сущности, наплевать. Карим умер, жена за дела мужа не в ответе. Друзей у него, как она заявила, нет. Своевременно прикрыла себя с этой стороны. Если мы начнем требовать назвать сообщников мужа, она снова скажет, что никого не знает. А может, она и вправду никого не знает. А если я поинтересуюсь местом его захоронения? Покажу ей фотографию, которую она наверняка уже видела в газетах? Как она прореагирует на это? Ведь должна же она знать, где он похоронен? Или ее реакция будет такой же, как в свое время у мадам Вонг? " Ло вспомнил тридцатилетней давности историю, которую слышал от Аланга. Некто Вонг Кунгкит, бывший чиновник чанкайшистского правительства, занимавшийся после второй мировой войны пиратством в Южных морях, в конце 1946 года был выдан полиции и смертельно ранен при попытке к бегству. Дело Кунгкита продолжила его жена, бывшая танцовщица, известная впоследствии под именем мадам Вонг. Прежде чем стать "королевой" пиратов, она через несколько дней после гибели мужа имела короткую беседу с двумя его сообщниками. Те явились к ней с предложением заняться более подходящим для женщины ремеслом и отдать в их распоряжение все оставшиеся после Кунгкита деньги. Мадам лаконично доказала друзьям покойного мужа, что они не правы, всадив в каждого по пуле из двух револьверов. Ло усмехнулся, представив себе эту пожилую женщину с револьвером в руке. Но инспектора крайне интересовало, что ответит она на вопрос о могиле мужа. А может, они подстраховались и насыпали могильный холмик на каком-нибудь кладбище. Тогда она скажет, что ей ничего не известно, Придется добывать разрешение на вскрытие могилы, добиваться ее согласия... Патрик деликатно перевел разговор на Карима. Женщина снова запричитала. -- Отец остался бы недоволен, если бы я уехал, не побывав на могиле господина Карима, -- произнес инспектор, внимательно глядя на собеседницу. -- Он рассказывал так много хорошего о вашем муже. Я просто обязан почтить его память. -- Да, да, конечно. Вам непременно нужно сходить на кладбище, -- ответила вдова Карима, смахивая слезу. -- А где похоронен ваш муж? -- быстро спросил Патрик. -- Кладбище недалеко отсюда. На Вонгчин-роуд. "Любопытно, -- отметил Патрик, -- впечатление такое, будто она сама верит в то, что говорит. Значит, они все-таки подстраховались. Но не может же человек быть похороненным одновременно в двух местах! А если она ничего не знала о второй жизни Карима? Да она не могла не присутствовать на его похоронах. А может быть, "Триада" тайком выкопала труп и перевезла его на Блаканг-Мати? Неужели они придают такое огромное значение ритуалу? А почему бы нет? Аланг прав: в этом их сила. Кстати, если даже она знает все о Кариме, вскрытие могилы ничего не даст. Она изумится, может быть, даже бухнется в обморок, а потом скажет, что ничего не знает. Нет, лучше бы -- она действительно ничего не знала о муже. В этом случае -- больше шансов нащупать ниточку, ведущую к его друзьям. Уж что-нибудь интересное она наверняка вспомнила бы" -- Если хотите, я провожу вас на кладбище. Я хожу туда каждый день. Вдова Карима со скорбью посмотрела на фотографию мужа. -- Бедный Самсун! На твою могилу некому даже прийти, кроме меня. Ты наверняка рад будешь сыну своего друга. -- А на похоронах господина Карима было много народу? -- поинтересовался Ло. -- Дома -- несколько человек. Да и тех, признаться, я наняла. Нехорошо, когда за гробом некому идти. А на кладбище -- не знаю. Может, и много... Обычно мусульманские похороны собирают столько любопытных. "Вот в чем дело, -- подумал инспектор, -- она не была на кладбище. Теперь кое-что начинает проясняться... " I -- А почему вы не пошли на кладбище? -- поинтересовал- [1] ся он. -- Коран запрещает женщинам участвовать в похоронной процессии, -- объяснила она. -- Вот оно что, -- протянул Патрик, -- я этого не знал. А родных у него не было? -- Только брат. Но они с Самсуном не ладили, хоть и были близнецами. Последние годы они совсем не виделись, потому что его брат переехал в Малайзию, там разбогател. Все встало на свои места. Значит, на Блаканг-Мати было найдено тело не Карима, а его брата. И бедная женщина говорила сущую правду о своем муже. Но вслед за этой мыслью в голове Патрика тут же мелькнула другая: не слишком ли странное совпадение -- оба брата умирают в одно и то же время от одинаковой, к тому же не очень распространенной болезни. Он хотел задать хозяйке еще один вопрос, но не успел. В прихожей раздался звонок. В глазах вдовы мелькнуло беспокойство. -- Кто бы это мог быть? -- произнесла она удивленно. -- Извините, я пойду открою. "Действительно, кто мог пожаловать к ней в гости? -- насторожился инспектор. -- Ведь она сказала, что у них не было друзей. А похоже, что это запланированный визит. Звонок-то ее смутил". Ло машинально прикоснулся к левому боку, где обычно носил под пиджаком пистолет, но с сожалением вспомнил, что оставил его в офисе. Он никак не ожидал, что сегодняшние поиски дадут такой результат. Патрик быстро огляделся, поднялся со стула и встал сбоку от дверей, готовый к любой неожиданности. Из прихожей послышался сдавленный шепот. Через несколько секунд в комнату снова вошла хозяйка, а за ней мужчина в сонгкоке [1]. В первый момент Патрик остолбенел. В комнату вошел мужчина, чей портрет в траурной рамке висел на стене. Тот самый, с Блаканг-Мати! Если бы вдова Карима не сказала, что у ее мужа есть близнец, Ло подумал бы, что у него просто галлюцинация. Он бросил еще один взгляд на фотографию, потом опять посмотрел на человека в сонгкоке. Сходство было поразительным! -- Познакомьтесь, господин Ло, это брат моего мужа, -- Голос вдовы звучал неуверенно. -- А это, -- обратилась она к деверю, -- сын старого друга Самсуна. Они с отцом живут в Малайзии. Брат Карима вдруг побледнел и тяжело опустился на стул. -- Я так и знал, -- еле выдавил он из себя. -- Я так и знал, что этим кончится... Я это чувствовал. Не нужно нам было связываться! Это все ты... [1] Черная бархатная шапочка, которую носят малайцы. -- Что ты мелешь?! -- зло перебила его вдова. -- Что подумает наш гость? Он расскажет отцу, что в семье его друга все сумасшедшие! Она повернулась к инспектору. -- Не обращайте внимания, господин Ло. Раззак очень тяжело переживает смерть своего брата. Так тяжело, что п& рой заговаривается. Я просто не знаю, что с ним делать. Раззак, господин Ло -- сын старого друга Самсуна. Он, как и ты, живет в Малайзии. Я не понимаю... Мужчина затряс головой. -- У меня... У меня никогда не было друзей в Малайзии. Этот господин... он, наверное, из полиции. -- У вас?! -- невольно вырвалось у Патрика. -- Вы сказали-- у вас? Сидевший умоляюще посмотрел на инспектора. -- Клянусь аллахом, мы не виноваты, -- начал он быстро говорить, сбиваясь и путаясь, -- мы не совершали никакого преступления. Если бы вы могли... Если бы он.... Он тяжело заболел и умер. Если бы он не умер, он, конечно бы... Но он умер. А какая ему разница, что будет написано на его могиле? Мы уже все решили, когда он умер. А когда он был жив, мы и не думали. Клянусь аллахом, господин полицейский... -- Вы не ошиблись, я действительно из полиции, -- сухо перебил его Ло. -- А теперь успокойтесь и расскажите все членораздельно. -- Откуда мы знаем, что вы из полиции?! -- почти выкрикнула хозяйка, враждебно глядя на Патрика. Ло, усмехнувшись, вытащил из кармана удостоверение. -- Из вас вышла бы неплохая актриса, госпожа Карим. -- Вам тоже нужно было быть артистом! -- огрызнулась та. -- "Сын старого друга"! Ха-ха-ха! Она нервно засмеялась. Инспектор посмотрел на мужчину. -- Я вас слушаю. -- Это все она придумала, -- забормотал мужчина, совершенно подавленный. -- Она! Я говорил: не надо. А она слушать ничего не хотела! Я предупреждал: аллах нас покарает... -- Ничтожество, -- процедила сквозь зубы госпожа Карим и, воздев глаза кверху, добавила: -- Да простит меня аллах. -- У вас будет время выяснить отношения, -- заметил Патрик. -- Нельзя ли поближе к делу? -- Я... Мы... -- начал мужчина. -- Оставь, -- раздраженно бросила госпожа Карим, -- я сама все расскажу. Ты не способен даже на это! Она повернулась к Патрику. Ее лицо было искажено злостью. -- Это мой муж -- Самсун Карим, -- она почти с отвращением произнесла имя сидевшего на стуле мужчины. -- Его брат Раззак лет десять назад уехал в Малайзию и там сколотил приличный капитал. У него недавно умерла жена, и он приехал к нам. Я сразу поняла, что он долго не протянет. У него обнару-живдя цирроз печени. Как-то Самсун заикнулся о наследстве, но Раззак ответил, что почти все оставляет какой-то бедной родственнице жены. Он ее и в глаза-то никогда не видел, но все время твердил, что такова воля его супруги. Нужно совсем потерять стыд, чтобы забыть о своем родном брате и оставить деньги неизвестно кому. Когда он умер, у меня возникла прекрасная мысль, как сохранить деньги. Вот мы и решили... Они были очень похожи,,, даже я с трудом их различала. Как вам объяснить... Мы поменяли документы: Самсун умер, Раззак остался жить. Он жил один, и никто бы ничего не заметил. Да и сейчас все прошло бы нормально, если бы не эта... не этот недоумок! Да простит меня аллах! Преступления мы никакого не совершали, разве не так? Единственное, в чем нас могут обвинить -- это в присвоении чужих документов. Что же, уплатим штраф... Но наследство мы все-таки заберем... Мы подадим в суд... Где это видано, чтобы оставлять наследство неизвестно кому... Она бросила презрительный взгляд на мужа, который буквально съежился на своем стуле. -- Кретин несчастный! Зачем только я связалась с тобой? -- И опять опасливо посмотрела вверх. -- Да простит меня аллах! -- Действительно, -- согласился Ло, -- вы отделаетесь штрафом... если, конечно, все так, как вы говорите... -- Других грехов за нами не водится! -- язвительно произнесла жена Карима. -- Это мы увидим. Я пришел к вам совсем по другому делу. Карим с женой удивленно переглянулись. Патрик вытащил из кармана газету с фотографиями трупов на Блаканг-Мати. -- Вы видели эту газету? -- Мы не интересуемся политикой, -- подняла ладонь хозяйка. -- Ваше дело, -- пожал плечами Ло. -- Но как вы объясните мне это? Супруги прочитали заголовок, взглянули на фотографии. -- О аллах! -- Госпожа Карим побледнела. -- Раззак на Блаканг-Мати! "Сад смерти"! О аллах! Но как... А-а! -- Она судорожно глотнула воздух, покачнулась и рухнула на пол. Карим засуетился в поисках воды. "Играет", -- подумал Патрик. Но побледневшее лицо женщины с резко очерченными, изогнувшимися в судороге синими губами явственно говорило о том, что ей действительно стало дурно. Минут через пять Кариму с помощью Ло удалось привести свою жену в чувство. Вдвоем они усадили ее на тюфяки. Карим бесстрастно призывал на помощь аллаха и подвывал. Женщина смотрела на Патрика мутным, бессмысленным взглядом и еле-еле шевелила губами. -- "Сад смерти"... -- глухо бормотала она. -- Нечистая сила... О аллах! Магомет наказывает нас! За что? За что? Мы не гневили его... Мы только поменяли... документы... Постепенно глаза ее стали проясняться. Инспектор перехватил ее взгляд. В нем читался неподдельный страх. Женщина тяжело дышала. -- Клянусь аллахом, господин полицейский, мы здесь ни при чем. Мы ничего не знали! Ничего не знали! Аллах свидетель.... Он умер сам. И мы похоронили его как честного мусульманина. Я... я не знаю, как он оказался на этом проклятом... О аллах! Она зарыдала. -- Да, да, -- наконец вмешался Карим, -- мы похоронили его, как полагается. На нашем кладбище. Имам [1] может подтвердить. Да и соседи. Аллах свидетель, господин полицейский. Карим еще раз опасливо взглянул на газету, лежавшую на комоде. -- "Очередные жертвы преступников", -- шепотом прочитал он подпись под фотографиями. Его подбородок задрожал. -- Нет, нет, нет! -- выкрикнул он фальцетом. -- Нет! Мы не преступники! Мы не преступники! Мы не убивали его! Он умер сам! Умер сам! И мы похоронили его! Все могут подтвердить! Все! Господин полицейский, вы верите нам?! Верите? Глядя на перепуганные лица супругов, Ло вспомнил о заметке, которую прочитал по дороге в сегодняшней газете. Значит, старик-рыбак не ошибся: тело Раззака было похищено и ночью перевезено на Блаканг-Мати. Это и был большой сверток, о котором упомянул журналист. Похоже, что Карим и его жена на этот раз говорили правду. Но с какой целью труп Раззака был переправлен на остров? Может быть, Раззак все-таки имел какое-то отношение к "Триаде"? -- Когда состоялись похороны? -- спросил Патрик. -- В прошлую среду, -- быстро ответила жена Карима. -- Двенадцатого? -- на всякий случай уточнил инспектор. [1] Духовное лицо у мусульман. -- Да, господин полицейский, двенадцатого, -- подтвердил Карим. -- Вот как, -- задумчиво произнес Патрик. Значит, тело Раззака появилось на Блаканг-Мати уже после того, как рабочие обнаружили могильник! Затем и были усыплены дежурившие ночью на острове полицейские: преступникам нужно было закопать там труп Раззака! Но опять же -- зачем? Ло вдруг вспомнил сводку из уголовного управления. В ней речь шла о двух трупах, но в то время тела Раззака еще не могло быть на острове! Это была такая бессмыслица, что Патрик даже не стал пытаться понять, в чем здесь дело. Он достал из кармана портативный радиопередатчик, который в отличие от пистолета никогда не вынимал из пиджака, и нажал кнопку. -- Слушаю, инспектор, -- раздался из аппарата голос шофера. -- Поднимись в тридцать первый блок. -- Хорошо. Карим и его жена молча смотрели на Патрика. Выражение их лиц было таким, словно перед ними стоял не Ло, а Раззак, снова проделавший загадочное путешествие, но теперь уже с Блаканг-Мати до их дома. В прихожей послышалось треньканье звонка. -- Откройте, -- сказал Патрик Кариму. Тот бросился в прихожую. -- Останешься здесь, -- дал инспектор распоряжение шоферу, -- дождешься наших людей, я сейчас свяжусь с ними. Машину я заберу. -- Слушаюсь, инспектор. Шофер повернулся к Кариму и коротко приказал: -- Сядь на топчан. Тот, будто завороженный, опустился рядом с женой. Ло направился к двери. -- Господин поли... господин инспектор, -- робко окликнула его жена Карима. -- Мы все выясним, -- бросил Патрик на ходу. Он сел в машину и связался по рации с офисом. -- Пятый слушает. -- Говорит пятнадцатый. Вышлите кого-нибудь на Бер-рима-роуд, четырнадцать, блок тридцать один. Патрик коротко изложил суть дела, затем добавил: -- Позвоните в уголовное управление. Думаю, что этим адресом придется заниматься все-таки им. И свяжитесь с Блаканг-Мати. Нужно еще раз как следует осмотреть дальнюю яму. -- На что сориентировать? -- Следы третьего трупа. Доложите шефу. -- Слушаюсь. Ло отключил рацию и повернул ключ зажигания. Он решил поговорить с ночным сторожем на кладбище -- тот мог. что-нибудь заметить, может быть, обрисовать внешний вид преступников. Подъехав к мусульманскому кладбищу, инспектор оставил машину у ворот, вошел внутрь. У старенькой, давно не крашенной мечети, вокруг имама, стояли несколько мужчин в траурных саронгах. Осведомившись, где можно найти еторо-жа, Ло двинулся в глубь территории. Метров через пятьдесят он увидел небольшую хижину. Даже не хижину -- просто две деревянные стены, образующие угол, и лист фанеры сверху. На низком топчане, поджав под себя ноги, сидел и раскачивался из стороны в сторону старик, похожий на засохшее дерево. Только когда Ло сказал старику, что он из полиции, тот перестал раскачиваться. -- Ты не заметил ничего подозрительного в ночь с двенадцатого на тринадцатое? -- спросил инспектор. Старик медленно собрал на лбу морщины. -- На той неделе, когда хоронили пожилого малайца, -- решил помочь старику Патрик и тут же сообразил, что сказал несуразицу: вероятно, на малайском кладбище пожилых малайцев хоронили не так уж редко. -- Самсун Карим его звали. Ло подумал, что старик наверняка должен интересоваться именами тех, кого хоронят. Хотя бы из чистого любопытства. Он не ошибся. -- Да, да, -- радостно закивал сторож, -- хоронили такого, туан [1]. -- А вечером после похорон никто не приходил на кладбище? Старик долго молчал, очевидно, перебирая в памяти события того дня. -- Приходили, туан, -- изрек наконец он, -- двое приходили. Китайцы. Я еще удивился: что, думаю, на мусульманском кладбище китайцам делать? А они могилу чью-то искали. Знакомый, говорят. Но, правда, хорошие люди. Сигаретой угостили. Дорогая сигарета-Старик зачмокал толстыми полинявшими губами, словно пытаясь вспомнить вкус хорошего табака. -- Друга своего искали. Умер у них друг. Тут вроде бы похоронен. Расспрашивали. -- О чем же расспрашивали? -- поинтересовался Ло. Две кости, из которых состояли плечи старика, поднялись, потом опустились. -- О разном. Спрашивали, кого вчера хоронили, кого -- сегодня. Много ли народу на похоронах бывает. Глубоко ли Господин (малайск. ). мусульмане покойников закапывают. Интересно, говорят, нам, китайцам, про мусульман узнать... Потом ушли... -- И больше не возвращались? Старик снова стал раскачиваться, как маятник: вправо-влево, вправо-влево. -- Не знаю, туан. Заснул. -- Как же ты? -- усмехнулся Патрик. -- Ночной сторож -- ивдруг... -- Да и сам не знаю, туан. Уж очень спать хотелось. Старый стал. Совсем старый... -- А утром у тебя болела голова? -- Правда, -- удивился старик, -- откуда туан знает? -- Как они выглядели, эти китайцы? -- не отвечая старику, спросил инспектор. -- Китайцы как китайцы, -- развел тот руками. Выслушав такой исчерпывающий ответ, Патрик повернулся и пошел к выходу. Судя по словам старика, люди из "Триады" пришли на кладбище, еще не зная, чье тело они смогут забрать отсюда... Выходит, Карим и его жена действительно не имеют отношения к загадочным перемещениям трупа Раз-зака? Да и сам Раззак здесь ни при чем... "Ладно, -- подумал инспектор, садясь в лимузин, -- с подменой документов разберется уголовная полиция. Подмена трупов на острове -- это будет посложнее". Инспектор неторопливо поехал в офис, пытаясь нащупать логику в действиях преступников. Но логики не было. Убрать мертвого свидетеля -- вещь не такая уж страшная, хотя, в общем-то, редкая. Но положить на это место труп другого человека?.. С таким случаем Патрик сталкивался впервые. Он перебирал в уме различные варианты, но не мог найти достаточно разумного объяснения случившемуся. Не подлежало сомнению единственное: для риска, на который пошли преступники, имелись, видимо, серьезные причины. Приехав в офис, Ло поинтересовался у дежурного, нет ли известий с Блаканг-Мати. Известий не было. Инспектор прошел к себе в кабинет. Настроение у него испортилось еще в машине. В его руках практически был один из преступников -- Ко Ин. Но вместо того, чтобы арестовать его, хорошенько потрясти и заставить рассказать, чей труп был выкраден с Блаканг-Мати и зачем на его место подброшен другой, Ло сидел в кресле и мучительно соображал, с какого конца взяться за решение этой нелегкой задачи. Он прекрасно понимал, что никто, кроме Ко Ина, не даст ответа на эти вопросы. Но Аланг не разрешил трогать сержанта. Впрочем, может быть, шеф прав: без улик Ко Ин не заговорит, а его арест только насторожит преступников. Значит, круг замкнулся? Нет, нужно как-то попытаться развязать язык Ко Ину. Но как? -- Черт! -- выругался Патрик, вскочил с кресла, закурил и начал ходить по кабинету. -- Черт возьми! Неужели нет никакой возможности подобраться к Ко Ину? А если они используют его раз в год? Что же, мы так и будем болтаться за ним целый год без толку? А что, если?.. Патрик удивился и обрадовался неожиданно возникшей мысли. Почему бы и нет? Он сел за стол, взял лист чистой бумаги и стал писать. Потом перечеркнул и начал все снова. Закончив, он пробежал глазами написанное, еделал кое-какие поправки и сел за машинку, чтобы отпечатать все начисто. А если Аланг не разрешит? Нет, он должен согласиться -- это верный ход. Ло вынул лист из машинки, сложил его и сунул в карман. В этот момент загудел селектор. Патрик нажал кнопку. -- Слушаю. -- Инспектор, -- сказал дежурный, -- с Блаканг-Мати вернулся один из экспертов. Он пошел к себе. -- Спасибо. Ло спустился на первый этаж, где располагался отдел экспертизы, и почти побежал по коридору. Угадал он или нет? Есть хоть какие-то следы, указывающие на то, что был третий труп, или эксперт разочарует его? Нет, следы должны быть. Обязательно должны. Преступники меняли трупы ночью, они не могли все сделать чисто. А если третий труп -- плод его воображения? Ведь это бессмыслица -- менять трупы. Чепуха какая-то... Дверь в один из кабинетов была приоткрыта. -- Добрый день, господин эксперт. -- За шутливым тоном Ло пытался скрыть нетерпение, он смотрел на стоявшего в белом халате маленького человечка почти с мольбой. -- Мое почтение, господин инспектор, -- в тон Патрику ответил тот. -- Ну! Эксперт улыбнулся. -- Ну, не тяните же! -- Вы не ошиблись, дорогой инспектор. Я обнаружил следы... Где-то в глубине души Ло и надеялся только на такой ответ, но все-таки вздохнул с облегчением. -- Спасибо. -- Не за что. Два больших пятна крови и несколько черных волос. Вас устраивает? Инспектора это устраивало. Еще как устраивало. Ведь на теле второго трупа ранений обнаружено не было, а его голова была лысой, как деревянная болванка для растяжки шляп. Эксперт подошел к большому застекленному шкафу, взял оттуда пузырек с какой-то жидкостью, потом сел за стол и подвинул к себе микроскоп. -- Какой давности кровь? -- Вы слишком много от меня хотите, -- рассмеялся эксперт, -- как вы заметили, я только что пришел. Дайте мне хоть заглянуть в микроскоп. -- Когда можно будет получить ответ? -- Дня через два, не раньше. -- Скажите... а почему пятна не были обнаружены в тот день, когда выкопали труп? -- Ну, знаете ли! -- рассердился эксперт, -- Вы что, все замечаете с первого раза? Следы старые, пятна стали практически невидимы. На трупе, как вам известно, ранений не было; кто ж мог предполагать, что в яме окажется кровь? А сегодня, когда мне сказали, что там мог быть еще один труп, я тщательно исследовал дно ямы и все равно визуально ничего не обнаружил. Пришлось делать бензидиновую пробу. Ну, ладно, дорогой инспектор, не отвлекайте меня, а то я и через неделю не дам вам ответа. Ло покинул лабораторию. -- Шеф у себя? -- спросил он, проходя мимо секретарши Аланга. -- Только что пришел. Ло открыл дверь, обитую коричневым пластиком. -- Вы свободны, Теон? -- Да, конечно. Заходите, Патрик. Только с условием, что не будете курить. У меня сегодня ужасно болит голова. -- Условие тяжелое, но я вынужден его принять. Переговоры мне необходимы. -- Судя по вашему виду, есть интересные новости. -- А разве вам не докладывали? -- Нет. Мне только что удалось вырваться из министерства. Инспектор опустился в кресло и тяжело вздохнул. -- Неужели все так безнадежно? -- полюбопытствовал Аланг. -- Что-то я не узнаю вас, Патрик. -- А что сказали бы вы, если бы у вас из-под носа умыкнули один труп, а вместо него подсунули другой? -- Как это? -- не понял Аланг. Ло подробно рассказал шефу о своих сегодняшних визитах. -- Н-да, -- протянул Аланг, -- любопытно. Что-то я не припоминаю подобных случаев в моей практике. -- Я тоже. В общем, в ту ночь уголовная полиция сделала нам хорошенький подарочек... -- Не надо про уголовную полицию, -- Аланг страдальчески поморщился и прикоснулся пальцами к вискам, -- а то у меня еще сильнее разболится голова. -- Их действия противоречат здравому смыслу. Я понимаю, что труп выводил нас на какой-то верный след, и "Триада" поспешила его убрать. Но к чему этот спектакль с подменой? К чему этот риск, на который они пошли: выкапывать покойника, тащить его через весь город, чтобы доказать нам, что ночью на острове не произошло никаких изменений? -- Это вы верно подметили, -- сказал Аланг, -- "Триада" именно хотела доказать нам, что она не появлялась в ту ночь на Блаканг-Мати. Если бы накануне не было установлено, что на острове находится два трупа, я думаю, они ограничились бы тем, что лишь выкрали бы труп, который им было необходимо скрыть от нас. Но этот труп уже фигурировал в протоколе, составленном уголовной полицией. -- Допустим, -- согласился Патрик. -- Но к чему такие сложности -- искать по кладбищам покойников? Не проще ли было пристукнуть какого-нибудь запоздалого прохожего на берегу и перевезти тело на остров, если им уж так необходимо было это сделать? -- Проще, -- кивнул Аланг. -- Но экспертиза без труда установила бы время убийства -- ведь речь шла бы лишь о нескольких часах. И сразу выяснилось бы, что труп подменен. -- Мы и так это выяснили. -- Случайно. Преступники не могли же знать, что у Кари-ма был цирроз печени. -- Значит, вы тоже считаете, что Карим не имеет отношения к "Триаде"? -- спросил Патрик. -- Я склоняюсь к этой мысли, хотя версию о том, что Карим, возможно, являлся членом "Триады", нужно отработать как можно быстрее. -- Теон, а может, этот второй... а точнее, третий тоже плыл на "Тумасике"? -- Тогда наши дела неважны, -- вздохнул Аланг, -- однако не будем строить догадки. Подождем результатов экспертизы. Правда, из-за давности пятна крови скажут нам немного, и тем не менее... С Ко Ином ничего нового? -- Нет. -- Ло вытащил из кармана сигареты, но, вспомнив про свое обещание не курить, положил их обратно. -- Кстати, насчет Ко Ина. У меня появилась одна мысль... -- Давайте ее сюда. -- Только не иронизируйте. -- Попробую. -- Я хочу заставить его работать на нас. -- О, это будет несложно! -- все же не сдержался Аланг. -- Ко Ия с радостью примет ваше предложение. Я почти уверен, что его планы совпадают с вашими. Не обращая внимания на насмешливый тон шефа, Ло вытащил из кармана лист бумаги с текстом, который он только что напечатал на машинке у себя в кабинете, и поиожил перед Алангом. Тот прочел, и лицо его стало серьезным. -- Недурно. Что ж, я согласен. Давайте попробуем. На следующее утро Ло позвонил в полицейский участок, где работал Ко Ин, и справился, когда его можно будет увидеть. На другом конце провода ответили, что сержант находится в участке, но через час уйдет на дежурство. Патрик быстро собрал разложенные на столе бумаги и отправился вниз, за машиной. Через пятнадцать минут инспектор уже входил в кабинет начальника участка. -- Я из Си-ай-ю, -- сказал он, поздоровавшись, и протянул хозяину кабинета свое удостоверение. -- Я к вашим услугам, инспектор, -- взглянув на документ и возвращая его Патрику, ответил тот. -- Мне хотелось бы переговорить с сержантом Ко Ином. -- По поводу Блаканг-Мати? -- Да. -- Сейчас я его вызову. -- Я хотел бы с ним встретиться с глазу на глаз. -- Понимаю, инспектор. Вы можете расположиться в моем кабинете. Я уезжаю и вернусь не раньше чем через два часа. -- Благодарю вас, лейтенант. Начальник полицейского участка вышел, а вскоре в дверях появился мужчина лет сорока в черных форменных брюках и голубой рубашке с аксельбантом на левой стороне. Ло отметил по себя, что новая форма на американский манер, введенная недавно в сингапурской полиции, выглядит намного симпатичней рубашки и шорт песочного цвета времен английской колонизации. Мужчина подвигал редкими усиками и, направив на инспектора злой взгляд, процедил: -- Я -- сержант Ко Ин... -- Присаживайтесь, -- радушным жестом Ло указал на стул, в упор разглядывая вошедшего, -- я хотел бы выяснить некоторые подробности относительно Блаканг-Мати. Ко Ин заметил пристальный взгляд Патрика, и на его губах заиграла едва уловимая усмешка. "Ну, ну, инспектор, выясняй свои подробности, -- прочел Патрик в глазах сержанта, -- посмотрим, много ли выяснишь". "Посмотрим", -- в душе согласился Ло. -- Я все написал в рапорте, -- сказал Ко Ин после короткой дуэли взглядами. -- Его передали в уголовную полицию. -- Твой рапорт уже у нас, в Си-ай-ю. Я читал его. В нем изложено не все. -- Почему же это не все? -- Сержант недовольно выпятил нижнюю губу. -- Со мной было еще трое полицейских. Не верите -- их спросите. -- Спрашивал. Ло замолчал, давая собеседнику возможность немного понервничать: почему сначала разговаривали с рядовыми полицейскими, а не со старшим группы? Ко Ин отвернулся, равнодушно глядя в окно, но по его лицу Патрик понял: сержанту очень хочется узнать, что сказали полицейские. Однако инспектор не спешил. Он с деловитым видом достал сигареты, подчеркнуто неторопливо закурил, затянулся с таким удовольствием, словно самым важным делом для него было подышать дымом, а не разговаривать с Ко Ином. Тот наконец не выдержал, оторвал взгляд от окна. -- Ну, и что? Он постарался вложить максимум небрежности в свой вопрос, но это ему удалось плохо. В тоне сержанта сквозила настороженность. -- "Репортер", который приезжал на остров, угощал вас сигаретами? -- слегка "отпустил поводок" инспектор. -- А-а! -- Сержант расслабился и нагловато ухмыльнулся. -- Я и забыл. По правде говоря -- не придал этому значения. Ну, угостил и угостил -- велика важность. -- Для нас все важно, -- с нарочитой укоризной заметил Патрик. -- Виноват, господин инспектор. Сплоховал. В голосе Ко Ина прозвучало такое искреннее раскаяние, что Ло едва удержался от улыбки. -- Вот такие мелочи, бывает, уводят следствие совсем не в ту сторону, -- как бы рассуждая сам с собой, произнес он. Сержант сочувственно покачал головой. -- Да-да... Простите, господин инспектор. Больше такого не повторится. -- Хорошо, что мы подобрали эти окурки, -- продолжал размышлять вслух Патрик и вдруг быстро спросил: -- Он всех угощал? Сержант на мгновение замер, соображая, видно, в какую сторону клонит инспектор, потом ответил решительно: -- Всех! -- А ведь в сигаретах было сильное снотворное. Как ты думаешь... зачем? -- Н-не знаю, -- замялся Ко Ин и, вдруг спохватившись, добавил: -- Виноват, господин инспектор! Испугался, что попадет мне за то, что спал. Вот и не указал в рапорте про сигареты. Но ведь не по своей воле я заснул. Уж я крепился, крепился... Ко Ин шагнул в приоткрытую Патриком "дверь", полагая, что там, за нею, он будет чувствовать себя в безопасности. Развел руками, давая понять, что за халатность готов понести заслуженное наказание. -- А почему ты не записал в рапорте про сигареты? Разве ты знал, что в них снотворное? Ко Ин понял, что совершил ошибку, и решил попытаться выйти из трудного положения. -- Я потом понял, -- виновато произнес он, -- иначе с чего бы мне заснуть. В жизни не помню, чтобы засыпал во время дежурства. Ну и испугался, конечно, что влетит мне. Они ж, выходит, нас нарочно усыпили... чтобы улики скрыть... Сержант горестно покачал головой. -- Небось наделали дел, пока мы дрыхли. Ай-ай-ай! Теперь конец мне. Уволят. -- Точно, -- подтвердил Патрик, -- наделали. И еще каких дел! Ко Ин расстроенно зацокал языком, и Ло даже на секунду усомнился: может быть, сержант действительно спал? -- С чего же это ты велел остальным по десятке принести? Ведь и сам спал, -- принялся "раскручивать" Ко Ина инспектор. Зрачки сержанта сузились, но он тут же изобразил на лице виноватую улыбку. -- Все-таки нажаловались! -- В его голосе зазвучали покаянные нотки. -- Правда, господин инспектор, что было, то было. Попользовался тем, что последний заснул. Зарплаты-то не хватает... Вот и урвешь где можно. Но я верну, господин инспектор. Правда, верну! Бог с ними, с деньгами! Отдам сегодня же. Вы только начальству не говорите. Уволят меня... А у меня четверо детей... Ко Ин замолчал и просительно посмотрел на Патрика. -- Брось дурака валять, -- вздохнув и подложив руку под щеку, бесцветным голосом произнес Патрик. -- Ты же прекрасно знаешь, что твое мелкое вымогательство меня не интересует. -- Но не по своей же воле я заснул! -- заныл сержант. -- Откуда мне было знать, что в сигаретах снотворное?.. А-а! -- Он безнадежно махнул рукой. -- Чего теперь объяснять! Все равно уволят... -- Нет, пожалуй, увольнением ты не отделаешься, -- задумчиво произнес инспектор. -- Но я могу помочь тебе. -- Как? -- Где найти того "репортера", который приезжал на остров? -- Да откуда же я знаю, господин инспектор? Я его и видел-то впервые в жизни. Наверное, хотел раньше всех о трупах сообщить. Любят они сенсации, эти газетчики. Вот- и приперся на остров ночью. Но я его не пустил, как и было приказано. А откуда ж мне было знать, что в сигаретах... -- Ну, а людей, которые приезжали на остров после него, ты тоже не знаешь? -- перебил сержанта Ло. -- Да что вы, господин инспектор? -- Ко Ин безуспешно пытался округлить свои узкие как щелочки глаза, в которых все чаще стали мелькать огоньки беспокойства. -- Какие люди? -- Не прикидывайся, Ко Ин. Мы ведь с тобой выяснили: пока вы спали, на острове кто-то побывал. -- Но я-то никого не видел! Я спал! -- почти с неподдельным отчаянием выкрикнул сержант. Патрик поднялся из-за стола, снова закурил и несколько раз прошелся по кабинету, чувствуя спиной цепкий взгляд. Потом он подошел к сержанту и, в упор глядя на него, медленно, с расстановкой произнес: -- Игру ты ведешь верно, Ко Ин. Если бы я, скажем, захотел тебя упрятать в тюрьму за принадлежность к тайному обществу, за... впрочем, достаточно одного этого... то у меня ничего не получилось бы. Маловато улик. Вернее, у меня их совсем нет. Ты уже сказал, что спал в ту ночь, и доказать обратное я не в силах. -- Не понимаю, о чем вы говорите, господин инспектор, -- удивленно начал Ко Ин, которому слова Патрика об отсутствии улик явно пришлись по душе. -- Я... -- Но я не буду привлекать тебя к уголовной ответственности, -- пропуская мимо ушей слова сержанта, продолжал Патрик. Он вытащил из кармана листок бумаги, с нарочитой бережностью разгладил его руками. -- Я сегодня же отправлю во все газеты вот эту маленькую штучку. Сам знаешь, как в редакциях любят сенсации. Завтра же эту заметку опубликуют под заголовком "Сержант Ко Ин приоткрывает завесу тайны над "садом смерти"". Хороший заголовок, правда? Это я сам придумал. Ло взглянул на собеседника. По скулам сержанта начали ходить желваки. Он весь напрягся, сидел с приоткрытым ртом, слегка подавшись вперед. Он словно намеревался прыгнуть на Патрика и только ждал подходящего момента. -- Не нервничай, Ко Ин, -- усмехнулся Ло, -- ты станешь известным человеком. Правда, ненадолго. Потому что кое-кому по вполне понятным причинам такой заголовок может не понравиться. Тебе, конечно, не терпится узнать, что будет написано в заметке? Тебе все кажется, что я блефую. Нет, Ко Ин, я не блефую. В заметке будет сказано, что некто Ко Ин решил порвать с преступной организацией, членом которой он является. Он добровольно явился в Си-ай-ю и рассказал, что в ночь с двенадцатого на тринадцатое января преступники, усыпив с помощью сигарет "Данхилл" полицейских... Ло оторвался от чтения и поднял голову. -- Только не вздумай делать глупостей, Ко Ин Бежать тебе все равно некуда. На улице стоят мои люди. [; i] Патрик снова стал читать. -- ... усыпив полицейских, подменили один из находившихся на Блаканг-Мати трупов. Труп, который привезли на остров, был выкопан на мусульманском кладбище на Вонг-чин-роуд. Этого ты мог и не знать, но какая разница? Дальше в ней будет написано... Впрочем, это уже детали. Достаточно того, что я сказал. Ты станешь популярным человеком, Ко Ин. Репортеры толпами бросятся тебя разыскивать. Только жаль, что пресс-конференция с тобою не состоится. Ведь тебя наверняка к этому времени уже не будет в живых. Ты своим дружкам толком-то и объяснить ничего не успеешь. Могу тебе пообещать, что мы вмешиваться не будем. Это ведь ваше внутреннее дело, не так ли? Хотя нет, мы примем участие в этом спектакле. Мы создадим впечатление, что стараемся уберечь тебя от мести сообщников. Но это будет впечатление, не больше. Пока Ло рисовал перед сержантом столь радужные перспективы, тот сидел, тупо уставившись на инспектора. Патрик видел, как хочется Ко Ину облизать пересохшие губы. -- Не смотри на меня так свирепо, Ко Ин, -- попросил инспектор мягко, даже ласково. -- Не то я могу испугаться и уйти отсюда, так ни о чем и не договорившись. Сержант молчал. -- Ну, не задерживай меня, -- уговаривал его Ло. -- А то я не успею объехать все редакции. Решай же, Ко Ин: либо ты работаешь на нас, либо... Ты же хорошо знаешь, как твои дружки расправляются с теми, кто слишком много болтает. Не думаю, чтобы тебя устраивала такая перспектива. Ну?.. Ло выразительно покачал бумажкой перед носом собеседника. -- Что я должен делать? -- угрюмо спросил тот. -- Молодец! -- похвалил сержанта Ло. -- Понятливый парень. Для начала расскажи мне что-нибудь интересное. Ужасно люблю чужие секреты. Ну, к примеру, скажи, как называется организация, к которой ты принадлежишь? Ко Ин оглянулся по сторонам, будто хотел убедиться, что они здесь действительно одни, только потом вполголоса произнес: -- "Союз возрожденной Луны". Патрик вздохнул: -- Придется мне ехать по редакциям. -- Почему... придется? -- Блаканг-Мати для "Луны" -- слишком крупно, -- спокойно объяснил Патрик. -- "Луна" занимается другим промыслом. Я ведь не новичок в ваших делах. Если мы договорились, к чему тебе врать, Ко Ин? -- Можно закурить? -- спросил сержант. -- Если тебе легче будет ответить на мой вопрос -- сделай одолжение. Ло протянул ему пачку. Ко Ин попытался вытащить сигарету, но пальцы его не слушались. -- Как ты, однако, расстроился, -- дружески усмехнулся инспектор, -- так ты не сможешь, пожалуй, дежурить. Он достал сигарету сам и подал ее сержанту. Ко Ин закурил, сделал несколько жадных затяжек. Потом опять посмотрел по сторонам. Патрик терпеливо ждал. Сержант открыл было рот, но не смог произнести ни звука. Его узкий серый лоб стал влажным, как стена в сырой пещере. -- Ну, хорошо, -- сказал с сочувствием Ло, -- я понимаю, что тебе трудно решиться на такой шаг, и помогу. А чтобы ты больше не сомневался, что мне кое-что известно, сними-ка рубашку и покажи мне шрам на левой стороне груди. Ко Ин схватился за свою форменную куртку, как женщина за платье, когда ее собираются насильно раздеть, и судорожно затряс головой. -- "Триада"? -- быстро спросил Патрик. Ко Ин вздрогнул, стиснул лежавшие на коленях руки так, что они побелели, и уставился в пол. -- Ты не слышишь меня? -- осведомился Ло. -- Повторить погромче? Сержант бросил на него умоляющий взгляд. -- Не надо... -- Да или нет? Ко Ин молча кивнул. Даже не кивнул -- просто его голова упала на грудь. Он переступил черту, и назад дороги уже не было. -- Господин инспектор... Вы не выдадите меня? Он был совершенно подавлен. -- Все будет зависеть от тебя, Ко Ин. Давно работаешь на них? Впрочем, на эту тему мы еще успеем поговорить. Расскажи-ка лучше про твое дежурство на Блаканг-Мати. Приди в себя и расскажи все подробно. Сержант докурил сигарету и стал дрожащими пальцами тыкать окурок в пепельницу. Окурок потух, но Ко Ин продолжал усердно мять его. -- Я весь день дежурил, -- начал он наконец медленно. -- А вечером, когда освободился, на улице ко мне подошел Фын... -- "Репортер", что ли? -- Да. Он сказал, чтобы я вернулся в участок и попросился сегодня ночью на дежурство. Когда мы приехали на остров... -- Не торопись, -- перебил Патрик сержанта. -- В котором часу ты с ним виделся? -- В девять часов у меня закончилось дежурство, и я сразу собрался домой. -- Допустим. А у твоего начальника не вызвало удивления, что ты хочешь остаться на ночь после того, как дежурил целый день? И потом, тебя же могли направить в другое место, не обязательно на Блаканг-Мати. -- Я сказал лейтенанту, что хочу взять отгул. Так многие делают. А в другое место я попасть не мог. На ночь все посты распределяются заранее, и меня могли включить только в оперативную группу. Я договорился со старшим этой группы, и он согласился подежурить на следующий день. Я мог договориться со старшим любой группы, но Фын велел мне попасть на Блаканг-Мати. В участке уже было известно, что группа, дежурившая днем, уехала на Блаканг-Мати. И мы должны были ее сменить. "Четко работают, -- подумал инспектор, делая пометку в блокноте, -- нужно бы проверить всю цепь, по которой шла информация о находке на острове". -- Дальше? -- Около Двенадцати приехал Фын. Мы сидели у могильника, и я пошел на берег посмотреть, что за лодка причалила. -- Разве Фын не сказал тебе, что приедет на остров? -- Нет. Он ничего не сказал мне у полицейского участка. Велел только попасть на остров и все. Ну вот, когда я вышел на берег, я увидел Фына. Фын шепнул мне, что он якобы журналист и хочет сфотографировать трупы, но велел не пускать его к могильнику, позвать даже на помощь остальных полицейских. И еще он сказал мне, что угостит всех сигаретами, в которых снотворное, и чтобы я случайно не закурил. А когда полицейские заснут, велел посветить фонариком в сторону пролива. Потом он стал громко говорить, что он из газеты и приехал сделать фотографии, и все такое... В общем, все получилось, как он сказал. Мои ребята заснули, а я посветил, и к острову подчалил сампан, Фын и еще трое... -- Ты видел раньше этих троих? -- Только одного... -- Как его зовут? -- Красный Жезл. "Главарь боевой группы", -- вспомнил Патрик. -- Потом что? -- В сампане лежало тело, завернутое в мешковину. Мы вытащили его... понесли к могильнику. -- Как выглядел труп, который вы выкопали? -- Я не видел. -- Что ты мелешь?! -- закричал инспектор. -- Ты же стоял рядом. -- Я не видел его, -- упрямо повторил Ко Ин. -- Его никто не видел. Когда на трупе оставалось еще немного земли, Красный Жезл велел нам всем отойти. Потом он накрыл его мешковиной... -- Это был труп мужчины? -- Да. Ло снова закурил. -- Ладно. Будем пока считать, что ты не врешь. Теперь расскажи мне о своих взаимоотношениях с Красным Жезлом. -- Он мой босс. -- Об этом я уже догадался. Часто ты его видишь? -- За последние полгода только на Блаканг-Мати. -- Ты знаешь, где его найти? -- Нет. Он передает мне указания через Фына. -- Кого еще "сверху" ты знаешь? -- Больше никого. -- На ритуалах бываешь? -- Да. Но на ритуалах все присутствуют в масках. -- Как часто бывают ритуалы? Ко Ин пожал плечами. -- Не знаю. Я бываю на них раз в год. -- Сколько человек собирается на них? -- Около сотни. -- Где вы собираетесь? -- Не знаю, -- ответил, сержант и, увидев, как возмущенно поднимаются брови собеседника, быстро добавил: -- Я правда не знаю, господин инспектор. Нас привозят туда в закрытом фургоне в масках и так же увозят оттуда. Привозят в какой-то темный двор, и мы спускаемся в подвал. -- Сколько у тебя своих людей? -- Десять человек. Патрик взял со стола чистый лист бумаги. -- Мне нужны сведения о каждом: фамилия, кличка, где разыскать. Ко Ин вынул из кармана авторучку. Пока он писал, Патрик воспроизвел в уме только что состоявшийся разговор. Сержант был напуган и явно не врал. Значит, наконец удалось ухватиться за ниточку, ведущую к неуловимой "Триаде". Ко Ин, конечно, мелкая сошка, но и это уже нечто -- иметь своего человека в тайном обществе. Насколько Ло знал, его предшественникам не удавалось такого. Аланг будет доволен. Неожиданно для себя Патрик подумал, что слишком уж все просто получилось. Не очень ли быстро заговорил Ко Ин? Ло по натуре был человеком азартным. Страстный любитель бриджа, он, как, впрочем, каждый истинный поклонник этой серьезной, требующей раздумий игры, не признавал победы без борьбы. За карточным столом он получал щемящее наслаждение от самой партии, а не от ее результата, хотя проигрыш всегда сильно огорчал Патрика. Эмоции игрока продолжали жить в инспекторе и в служебное время. Поэтому Ло чувствовал сейчас некоторое разочарование. Он выходил на одного из главарей "Триады" почти безо всяких усилий. Без долгожданной, захватывающей партии с самым могущественным тайным обществом, где Патрик надеялся со смакованием обдумывать каждый ход, угадать в конце концов карты противника, сделать загадочный, обескураживающий сброс и неожиданно атаковать крупного козыря. Игра, к которой Ло был готов постоянно, вдруг начала терять для него свою прелесть. Конечно, Красного Жезла он арестует не завтра, и тем не менее это лишь вопрос времени. Нужно будет только умело руководить Ко Ином. "Стоп, -- одернул себя инспектор, -- загадочный сброс пока сделал противник -- подменил трупы. Вот и доставь себе удовольствие -- разгадай его карты. Еще вчера ты, кажется, был настроен не очень оптимистично. А сегодня, едва переиграв какую-то шушеру, считаешь, что "Триада" у тебя в руках. Доберись сначала до Красного Жезла. А он вряд ли заговорит так быстро, как сержант. Да и при такой конспирации, какая существует в "Триаде", их голыми руками не возьмешь. Придется основательно повозиться. Наверное, твои предшественники были тоже не дураки, а сделать ничего не могли". Полицейский закончил писать. Патрик взял у него листок, пробежал глазами, отдал обратно. -- Ты забыл себя. И впиши-ка, на всякий случай, Фына и Красного Жезла. А то я могу про них забыть. Перечисли их основные приметы. -- Да в их внешности вроде бы ничего необычного нет, -- неуверенно сказал сержант. -- Подумай. Ты же полицейский. Ко Ин снова взялся за ручку. -- Что это за номера? -- поинтересовался Ло, увидев на последних трех строчках какие-то цифры. -- Клички продублированы, -- пояснил Ко Ин. -- Каждый член организации имеет свой номер. -- А какая кличка у тебя? -- "Монах". Всех рядовых членов зовут "монахами". | -- Рядовых? Но у тебя же есть свои люди. Значит, ты уже | не рядовой. Кстати, почему у них нет номеров? -- Они не входят в организацию. Они даже не знают, что она существует. Работают только на меня. И от меня получают деньги. Они -- как резерв. Если в какой-нибудь "семье" случится провал, ими заполняют свободные места. "Как раковая опухоль! -- Патрика вдруг охватила злость. -- Ее вырезаешь в одном месте, а она возникает в другом". -- С Фыном у тебя двусторонняя связь? -- спросил он сержанта, молча ожидавшего новых вопросов. -- Да. Но мне разрешено ею пользоваться только в крайних случаях. -- Как ты можешь вызвать его на встречу? -- На Хавлок-роуд, возле отеля "Мирамар", стоит дорожный знак "Остановка запрещена". На обратной стороне -- "Стоянка запрещена". Мне достаточно перевернуть диск, и максимум через час меня разыщет Фын или кто-нибудь из его людей. -- Ну что ж, -- Ло посмотрел на часы, -- тебе пора на дежурство. Указания получишь позже. А пока вот два телефона. Он набросал на клочке бумажки несколько цифр и протянул сержанту. -- Появится Фын -- позвонишь. И учти: с этого момента мы контролируем каждый твой шаг. Интрига 1 Поджарый седовласый китаец с холеным лицом и жестким взглядом выбрался из глубокого кресла, обитого черным плюшем, и молча прошелся по темно-зеленому ворсистому ковру. Двое собеседников подобострастно следили за каждым его движением. Мебель из сандалового дерева, два черных кресла с тиснеными линиями на спинках, такого же цвета диван, журнальный столик, небольшой шкафчик и торшер -- все убранство комнаты свидетельствовало о тонком и оригинальном вкусе хозяина. Продолговатый резной столик на изогнутых ножках был инкрустирован перламутром. Такой же рисунок и искусная резьба украшали подставку торшера с зеленым, под цвет ковра, абажуром и застекленный шкаф. На стенах висели две картины, позолоченная, украшенная драгоценными камнями иранская сабля, африканская маска. Одна из картин, выполненная тушью, изображала сцену ожидания приема в императорском дворце. На другой лаком были нарисованы два свернувшихся в клубок дракона. Дневной свет едва пробивался сквозь плотную зеленую ткань на окнах, и это делало комнату похожей на склеп. Хозяин особняка, в котором находилась эта комната, расхаживающий сейчас в лиловом халате по ковру, был крупным дельцом, почтенным отцом небольшого семейства, человеком уважаемым в обществе. И если бы кто-нибудь сказал его знакомым, что этот шестидесятилетний человек является главой "Триады" -- наиболее могущественного сингапурского тайного общества, -- они в зто вряд ли поверили бы. Как и остальные вожди тайного общества, мужчина в лиловом халате имел свой титул. Он именовался Желтым Драконом. Один из собеседников официально занимал третий, а фактически второй по значимости пост в организации. Его звание звучало громоздко и выспренне: Белый Бумажный Веер. В уставе "Триады" под названием "Каноны" говорилось, что Белый Бумажный Веер призван "блюсти единство Великого братства и заботиться о том, чтобы прочную твердь, на которой покоится священный союз Неба, Земли и Человека, не подтачивали черви непочтительности и непокорности". Проще говоря, Белый Бумажный Веер был идеологом "Триады". Его роль, как говорил порой Желтый Дракон в узком кругу вождей, сводилась к тому, чтобы научить рядовых членов тайного общества -- "монахов" -- больше молчать и меньше думать. -- Когда человек думает, -- часто любил повторять Желтый Дракон, -- это превращается у него в дурную привычку. С дурными привычками трудно расставаться. А молчать легче. Тем более когда сознаешь, что молчание -- это не столько золото, сколько жизнь. Интеллигентный и начитанный Белый Бумажный Веер хорошо знал свое дело. Он "не жалел времени и усилий, чтобы внушить вновь завербованным членам "Триады" основные догмы Великого братства. Обычно новичков на несколько недель увозили на какой-нибудь пустынный остров, и там Белый Бумажный Веер давал волю своему красноречию. Он терпеливо вдалбливал в слушателей основные конфуцианские постулаты, модернизированные в соответствии с нуждами тайного общества. Центральное место в его проповедях занимал вопрос о "самосовершенствовании нравственности человека". Суть этого вопроса сводилась к усвоению взаимоотношений между высшими и низшими, к почитанию культа предков и поклонению Небу, толкователем воли которого является глава Великого братства. Многочисленные помощники Белого Бумажного Веера постоянно проводили подобные беседы с людьми других вождей и попутно вербовали осведомителей для своего шефа. Благодаря этому Белый Бумажный Веер прекрасно знал настроения в других "семьях, и остальные главари тайного общества боялись его, пожалуй, не меньше, чем самого Желтого Дракона. Теми, кто не усваивал несложные положения "Канонов", занимался другой сидевший в комнате человек. Он имел сан Красного Жезла. Полсотни убийц, которых он держал в подчинении, по приказу своего босса немедленно и безжалостно расправлялись со всеми, кто проявлял малейшее недовольство, кто не умел держать язык за зубами или стремился занять место старшего по рангу. Сам Красный Жезл, впрочем, давно метил на пост Белого Бумажного Веера. Этот пост давал больше полномочий и, соответственно, больше прибыли. Белый Бумажный Веер имел более обширные и выгодные районы для рэкета. Красный Жезл ненавидел "старшего брата" и ждал случая, чтобы убрать его с дороги. Кроме того, Красный Жезл возглавлял так называемый "морской отряд" "Триады". Он состоял из дюжины небольших, но хорошо вооруженных моторных сампанов и трех-четырех десятков бывших моряков, солдат чанкайшистских войск и уголовников. "Морской отряд" промышлял грабежом торговых судов в Малаккском проливе и водах, омывающих Сингапур с востока и юга. С Белым Бумажным Веером, Красным Жезлом и другими вождями "Триады" Желтый Дракон виделся редко. Обычно они встречались лишь во время ритуалов, проводившихся раз в два месяца. Связь поддерживалась через человека, стоявшего на низшей ступени иерархической лестницы вождей, -- Соломенную Сандалию. Но сегодня и Белый Бумажный Веер, и Красный Жезл уже во второй раз за последние три недели находились в "зеленой гостиной" Желтого Дракона. -- Право, экселенц, -- оправдывался Красный Жезл, -- я ума не приложу, как мы могли просмотреть начало работ на Блаканг-Мати. Плохо знающий английский язык Красный Жезл произносил слово "экселенц" с трудом, шепелявя. Ему очень не нравилось обращаться к главе "Триады" по-иностранному, но такова была воля Желтого Дракона, поклонника "третьего рейха". -- Это беспредметный разговор, -- поморщившись, произнес Желтый Дракон, -- к тому же вашей вины здесь нет, Красный Жезл. Он возвратился в кресло и стал пристально рассматривать свой золотой перстень с таким же, как на лаковой картине, узором в виде свернувшихся драконов. Речь Желтого Дракона была лаконичной. Он говорил всегда тихо, медленно, словно произносить слова ему стоило больших усилий. Он имел обыкновение разговаривать с собеседником таким тоном, что тот вдруг начинал чувствовать себя в чем-то виноватым. Красный Жезл прекрасно знал, что он ни при чем. О том, что на острове появились рабочие, Желтому Дракону должен был сообщить Тонкий Бамбук. Вместе со своими многочисленными осведомителями Тонкий Бамбук был ушами и глазами организации. Видя, что глава "Триады" раздражен, и раздражен. сильно, Красный Жезл решил попытаться аккуратно переложить часть недовольства Желтого Дракона на своего "младшего брата". Но по тому, как Желтый Дракон его оборвал и сделал ударение на слове "здесь", Красный Жезл понял, что предстоит не слишком приятный разговор. -- Если экселенц позволит... -- неуверенно начал он. -- Я слушаю. -- "Черный лотос" больше не будет мешать нам ни здесь, ни в Таиланде. Операция закончена. Со вчерашнего дня "Черного лотоса" больше не существует. Их люди теперь будут работать на нас. Лим дал хорошие деньги за то, чтобы мы сохранили ему жизнь. Но... Красный Жезл позволил себе хихикнуть. -- Сейчас это меня не интересует, -- сухо произнес Желтый Дракон. Его тонкие бледные пальцы скользнули в стоящую на столике коробку из черного дерева с изящным золотым орнаментом и извлекли оттуда сигарету. Красный Жезл торопливо достал из кармана зажигалку, щелкнул ею, помедлил, дал улетучиться газу и, услужливо изогнувшись, поднес ее Желтому Дракону. Затем он вопросительно уставился на главу тайного общества. -- Экселенц желает узнать подробности акции на Блаканг-Мати, -- вмешался Белый Бумажный Веер. Красный Жезл не помнил случая, чтобы Желтый Дракон когда-нибудь интересовался деталями операций. О результатах ему сообщалось через Соломенную Сандалию, и этого всегда оказывалось достаточно. Так было и на этот раз. И вот две недели спустя Желтый Дракон почему-то решил вернуться к событиям той ночи. Это было явным проявлением недоверия к Красному Жезлу. И, судя по всему, без участия Белого Бумажного Веера тут не обошлось. Красный Жезл одарил "старшего брата" не слишком дружелюбным взглядом, мучительно соображая, не допустил ли он какой-либо промах. Нет, вроде бы все было нормально. -- Я полагал, экселенц, что Соломенная Сандалия... Он осекся, наткнувшись на немигающий взгляд бесцветных глаз Желтого Дракона, молча поклонился и начал рассказывать обстоятельно, не упуская ни малейшей подробности. -- Вы уверены, что полиция ничего не заметила? -- спросил Желтый Дракон, когда Красный Жезл закончил. -- Снотворное сработало безотказно, экселенц. -- А этот ваш... сержант? -- Ко Ин, экселенц? -- Да. -- Он надежный человек, экселенц. -- Не сомневаюсь, -- усмехнулся Желтый Дракон. -- Вы имеете в виду, что у Си-ай-ю могут возникнуть какие-то подозрения? -- Я ничего не имею в виду. Вы знаете мой принцип: лучше отрубить палец, чем потерять руку. -- Он вне подозрений, экселенц. Я вас уверяю. Ко Ин -- один из моих лучших людей. -- Я никогда не считал доверие добродетелью, -- изрек Желтый Дракон. -- Островом занялась Си-ай-ю, -- снова вмешался Белый Бумажный Веер, -- и если была допущена хоть малейшая оплошность, Аланг может установить наблюдение за Ко Ином. -- Пока нет никаких признаков, указывающих на то, что служба Аланга заинтересовалась кем-то всерьез, -- попытался возразить Красный Жезл. -- К сожалению, я пока не имею своих людей в Си-ай-ю, -- вкрадчиво произнес Белый Бумажный Веер, -- и, насколько мне известно, вы тоже, "младший брат". Так что лишняя проверка не помешает. Красный Жезл кивнул в знак согласия. Желтый Дракон медленно поднял левую руку и потер пальцами висок. -- Труп Лима не выведет Си-ай-ю на "Тумасик"? -- снова обратился глава "Триады" к Красному Жезлу. -- Исключено, экселенц. В Бангкоке у него не было "хвоста". -- Не слишком ли вы категоричны сегодня, Красный Жезл? А билет? -- Я все вытряхнул у него на судне, экселенц. -- Вы видели билет? Красный Жезл отчетливо вспомнил, что в бумажнике Лима билета не оказалось. Но тогда это не имело никакого значения. Участь Лима была решена. В ожидании выкупа, который он обещал за свою жизнь и который все равно не спас его, Лима отвезли на Блаканг-Мати. А остров на протяжении последних двадцати лет надежно хранил свою тайну. Но попробуй объяснить все это Желтому Дракону! "Черт побрал бы этот гольф-клуб, этих рабочих и вообще этот остров! -- выругался про себя Красный Жезл. -- Наверное, билет где-нибудь затерялся". -- Я уничтожил его, экселенц, -- ответил он, стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности. -- Так вы даете гарантию, что все было чисто, "младший брат"? -- с ехидной вежливостью осведомился Белый Бумажный Веер. -- У "старшего брата" появились какие-то сомнения в отношении меня и моих людей? -- с такой же подчеркнутой любезностью отозвался Красный Жезл, предчувствуя, однако, недоброе. Губы Белого Бумажного Змея искривились в едва уловимой усмешке. -- Ну что вы, "младший брат". Я даже убеждал экселенца в том, что эпизод с Сунгаем нужно считать чистейшей случайностью! Так вот почему раздражен Желтый Дракон! Красный Жезл почувствовал, что он наливается бессильной яростью. Белый Бумажный Веер умел бить хлестко и любил наносить удары из-за угла. Но ярость тотчас же сменилась почти животным страхом. Неприятный, колющий холодок сбежал по спине, проник под кожу и стал быстро обволакивать все внутри. Красный Жезл метнул короткий взгляд в сторону Желтого Дракона. Тот сидел не шелохнувшись -- точь-в-точь нефритовая статуэтка из знаменитой коллекции братьев Ау! [1] И эта неподвижность не просто пугала. Она внушала ужас. Так замирает кобра, увидев перед собой жертву. Сунгай, механик с "Тумасика", улизнул с судна еще до шторма, вероятно, сразу же после того, как Красный Жезл со своими людьми подчалил на моторных сампанах и поднялся на борт. Исчезновение индонезийца было замечено слишком поздно. Правда, Красный Жезл не придал этому значения, потому что считал: механику не преодолеть сто миль, да к тому же еще в шторм. Он не стал ничего говорить Желтому Дракону, чтобы лишний раз не раздражать его. "Неужели проклятому индонезийцу все-таки удалось выплыть? -- мелькнуло в голове Красного Жезла, но он тут же попытался себя успокоить: -- Нет, невозможно. Но как эта злобная крыса вынюхала, что Сунгай бросился в море? " -- Мои люди совершенно случайно узнали о том, что Сунгай появился в доках, -- словно угадав мысли Красного Жезла, произнес Белый Бумажный Веер. У Красного Жезла застучало в висках: "появился в доках, появился в доках... " -- Почему вы не сказали мне, что Сунгай жив? -- Тон Желтого Дракона не предвещал ничего хорошего. [1] Частный музей нефритовых скульптур эпохи династии Сун и Цин (X -- XVIII вв. ). известный в Сингапуре под названием "Хаус оф джейд" (Дом нефрита -- англ. ). -- Экселенц, я был уверен в обратном. -- Вы знали, что он исчез с судна? -- Экселенц, -- Красный Жезл облизал пересохшие от волнения губы, -- надвигался сильный шторм... к тому же сто миль... я счел не заслуживающим вашего внимания... -- Вы знали о его исчезновении? -- снова повторил свой вопрос Желтый Дракон. -- Да, экселенц, -- выдавил из себя Красный Жезл. -- Я очень недоволен вами, -- тихо произнес Желтый Дракон, легонько постукивая по ладони взятым со стола игрушечным самурайским мечом. Красный Жезл почувствовал такую слабость в ногах, что, прикажи ему Желтый Дракон встать, он не смог бы этого сделать. Красный Жезл хорошо знал, что означает эта игрушка в руках главы "Триады". Если тот давал понять собеседнику, что разговор окончен, и не клал меч на место, участь уходившего была решена: через потайное отверстие в стене за руками Желтого Дракона обязательно следил кто-нибудь из его личной охраны. Правда, Желтый Дракон никогда не брал меч во время бесед с другими вождями "Триады". Суд над ними, согласно "Канонам", вершился лишь во время ритуалов. Но сейчас это было слабым утешением для Красного Жезла. Он понял, что жизнь его висит на волоске и выйдет ли он из "зеленой гостиной" живым, известно только Желтому Дракону. -- Экселенц, -- прохрипел он, проглотив вставший поперек горла комок, -- экселенц, Сунгай будет найден в ближайшее время. -- Я даю вам три дня. По истечении этого срока... -- Желтый Дракон с подчеркнутым вниманием стал рассматривать самурайский меч. -- Да, экселенц. Благодарю вас, экселенц. Я... -- Люди Белого Бумажного Веера взяли под наблюдение доки, -- сказал Желтый Дракон. -- Но им трудно выполнять чужие обязанности. Потрудитесь освободить их от этого. -- Да, экселенц. Красный Жезл опустил голову в поклоне. Игрушечный меч лег на свое прежнее место. Красный Жезл смотрел на него как завороженный. -- Я рассчитываю, что в будущем мы будем застрахованы от подобных неожиданностей, не так ли? -- услышал он откуда-то издалека голос Желтого Дракона. -- О, вы можете в этом не сомневаться, экселенц. -- Благодарю за обнадеживающий ответ, -- едва усмехнулся Желтый Дракон. Он перевел свой пронизывающий взгляд на Белого Бумажного Веера. -- Теперь по поводу девчонки. Вы виделись с филиппинцем? -- Да, экселенц, -- поспешно ответил тот. -- Филиппинец предлагает за нее двадцать тысяч долларов. -- Сингапурских? -- Американских, экселенц. -- Она ему понравилась? Что же, девчонка будет неплохим украшением для его заведения. Сумма плевая, но больше мы из него вряд ли выудим. Пусть забирает. -- Слушаюсь, экселенц. -- Когда вы должны с ним встретиться? -- Послезавтра, экселенц. -- Завтра девчонка должна быть у меня... -- Желтый Дракон взглянул на небольшой настольный календарь со своими пометкам, -- после обеда. Вечером ее можно будет забрать. Белый Бумажный Веер понимающе улыбнулся: -- Будет исполнено, экселенц. У вас прекрасный вкус. Эта... Но Желтый Дракон уже не слушал его. Он снова повернулся к Красному Жезлу: -- В ближайшее время вам предстоит серьезное дело. Подробно вы будете информированы через Соломенную Сандалию. Поэтому "товар", отобранный у Лима, нужно передать Белому Бумажному Вееру. Когда и где -- решите сами. И чем скорее, тем лучше. -- Да, экселенц. Желтый Дракон откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Аудиенция была окончена. Белый Бумажный Веер и Красный Жезл поднялись со своих мест и застыли на несколько секунд в угодливом поклоне. Затем они бесшумно вышли из комнаты На пересечении Нассим, Орчард и Танглин-роуд, рядом с белоснежным особняком братьев Ау шло представление китайской уличной оперы, которая называлась в Сингапуре по-малайски вайянг. Вокруг деревянной, наспех сколоченной сцены толпились зрители. Уличные торговцы со своими тележками проворно шныряли в толпе, наперебой предлагая сахарный тростник, охлажденное кокосовое молоко, кока-колу, оранжад. В темноте наступившего вечера ярко освещенная сцена казалась огромной прямоугольной дырой на огромном черном холсте. В верхней части сцены одно за другим были натянуты несколько узких с выцветшей зеленой бахромой красных полотнищ, исписанных черными и желтыми иероглифами. По бокам и в глубине висели большие панно из папье-маше с рисунками в красно-желто-зеленых тонах. Не очень искусная рука доморощенного художника набросала вперемежку фрагменты из жизни древних китайских императоров, изображения богов, драконов, иероглифы, витиеватые узоры. На фоне этой аляповато-примитивной декорации несколько артистов разыгрывали сцену из какого-то средневекового китайского произведения. Лица артистов были так обильно покрыты белым, красным, синим гримом, что его характерный резкий запах витал над толпой. Каждый цвет по многовековой традиции уличной оперы означал определенную черту характера. Действие сопровождалось заунывной музыкой небольшого оркестра и гулкими ударами барабана, отделявшими один акт от другого. При появлении каждого нового действующего лица, при каждом движении актеров искушенные, хорошо знакомые с условностями китайской традиционной оперы зрители либо разражались аплодисментами, либо расстроенно цокали языками. Представление подходило к концу. Под одобрительный гул собравшихся на сцене появился высокий мужчина -- вероятно, главное действующее лицо постановки, -- и остальные артисты уважительно склонили перед ним головы. Мужчина был одет в узорчатый пурпурный халат с огромными рукавами. Его голову украшала корона, в руках он держал меч. Все лицо- актера было в румянах -- символ смелости, честности и верности. Широкие у краев и сужающиеся к переносице брови также имели прямое отношение к символике: они подчеркивали положительный характер героя, его добродетели. Негустая, но длинная -- до пояса -- борода свидетельствовала не столько о преклонных годах, сколько о мудрости. Мужчина сделал несколько больших ш