вам придется расплатиться за нанесенный мне моральный ущерб. Когда вы останетесь здесь один, мы откроем заслонку в углу за топчаном. Там живут крысы. Штук пятьдесят. Кормим мы их крайне редко... Белый Бумажный Веер сладко зевнул, посмотрел на рябого и, протянув руку в направлении топчана, щелкнул пальцами. Рябой отодвинул топчан и стукнул ногой по чугунной заслонке. Тотчас же где-то в глубине началась возня, послышался писк. Кровь ударила в голову Патрику. Ему даже почудилось, что он почувствовал слабое затхлое дуновение из норы с крысами. Дыхание смерти. За время работы в Си-ай-ю инспектор видел немало зверских, садистских убийств. Но для Патрика все это существовало как бы в другой плоскости, в другом мире. Сейчас он сам очутился в нем. И этот мир ужаснул его своей невероятно дикой реальностью. Патрик внимательно посмотрел на Белого Бумажного Веера, словно желая удостове-риться, человек ли сидит перед ним или вампир из фильма ужасов в человеческом облике. "Нет, -- решил инспектор, -- тебе не удастся видеть меня смятым, раздавленным, молящим о пощаде. Я не потеряю свое лицо, не доставлю тебе такого удовольствия". Он весь внутренне подобрался, приготовившись к самому худшему. Но мысль продолжала напряженно работать -- что сделать, чтобы хоть как-то облегчить свой конец? -- Ответьте, пожалуйста, на мои вопросы, -- вкрадчиво, почти ласково попросил Белый Бумажный Веер, и от его тона Патрику стало не по себе. -- Иначе вам будет очень больно. Инспектор искоса взглянул на физиономии стоящих у стены гангстеров. Белый Бумажный Веер перехватил его взгляд и ухмыльнулся. -- Смею вас уверить: эти парни прекрасно знают свое дело. Но они слишком грубы, нетерпеливы. Их желание побыстрее увидеть человека мертвым граничит с патологией. А вот красотка Цян -- само изящество. Взгляните на ее ручки. Это руки виртуоза. Она заставляла говорить многих. Вы не будете исключением. Знаете, чем подкупает меня эта тварь? Нежностью. Она действует всегда с такой осторожностью, словно боится причинить вам боль, боится, что вы перестанете дышать раньше, чем она закончит демонстрировать свое мастерство. "Неужели девчонка способна на это? -- подумал инспектор скорее с удивлением, чем с испугом. -- С Белым Бумажным Веером все ясно. Садисты, которых мне доводилось видеть, -- нормальные люди по сравнению с ним. Но девчонка... " -- Цян! Цян отделилась от стены и вынула руку из кармана. Между пальцами у нее сверкнула тонкая полоска лезвия бритвы. Инспектор посмотрел на нее. Теперь перед ним стояла не смазливая девица, какой она показалась Патрику поначалу. Змеиный взгляд немигающих глаз леденил душу. Ноздри ее раздувались, губы перекосились то ли в усмешке, то ли в судороге. Бледное лицо в один миг стало уродливым. Она сделала несколько глубоких, конвульсивных вздохов и медленно стала приближаться к инспектору. Торговец фруктами и рябой крепко схватили его за руки. "Она невменяема! -- Патрик вспомнил про таблетку, которую проглотила Цян. -- В нее заложена программа садизма, и эту программу приводит в действие какой-то возбудитель! " Эта мысль потрясла Патрика до глубины души. Он даже забыл, что его ожидает. А тонкие, бледные руки Цян неумолимо приближались к нему. Ближе, ближе... Она сделала еще один шаг и резко взмахнула рукой. Если бы мужчины, державшие Патрика, не дернули его за руки назад, бритва располосовала бы ему лицо. Цян, увидев, что жертва ускользнула от нее, издала какой-то гортанный, клокочущий звук и снова подняла руку с бритвой. -- Пока достаточно, -- тихо произнес Белый Бумажный Веер. Один из гангстеров, отпустив Ло, перехватил руку Цян и грубо толкнул ее к противоположной стене. Она хрипло выругалась и вновь двинулась к Патрику. -- Решайте побыстрее, господин Ло, -- попросил инспектора Белый Бумажный Веер. -- Если Цян войдет в азарт, нам будет трудно ее утихомирить. И не заставляйте меня страдать. Я же говорил, что мне отвратительны подобные сцены. Ло почувствовал, что гангстеры немного ослабили хватку. Он рывком освободил руки, ребрами ладоней ударил бандитов -- одного по горлу, другого по переносице -- и, сбив с ног Цян, рванулся к ящику, на котором лежал его пистолет. Однако дотянуться до оружия не успел. Белый Бумажный Веер, опершись руками на подлокотники кресла, приподнялся и ногой сильно толкнул инспектора в плечо. Патрик отлетел в сторону, а Белый Бумажный Веер, схватив с ящика пистолет, направил его на инспектора. -- Зря вы это затеяли, господин Ло, -- глухо проговорил он, -- я рассчитывал, что вы будете благоразумнее. Он взвел курок. Ло замер и не отрываясь смотрел в маленький черный зрачок дула. -- Связать его, -- бросил Белый Бумажный Веер рябому и торговцу, которые сидели на полу и, раскачиваясь, держались руками за ушибленные места. В этот момент наверху раздался шум. Люк резко распахнулся, и в отверстии показалось несколько автоматов. -- Не двигаться, -- послышался голос Аланга. На мгновение все оцепенели. Патрик молниеносным ударом ноги вышиб из рук Белого Бумажного Веера пистолет. На пол спрыгнули несколько человек из оперативной группы. -- Руки за голову! Подойти к стене! Ошеломленные гангстеры автоматически повиновались. Их обыскали. Цян на полу билась в истерике. Сверху спустили бамбуковую лестницу. -- Прошу вас, -- подчеркнуто вежливо обратился Ло к Белому Бумажному Вееру, -- вот и у вас появилась возможность нанести мне ответный визит. Тот ничего не ответил, ошалело посмотрел на Патрика, все еще не веря в случившееся, и стал медленно подниматься по лестнице. Патрик выбрался из подземелья вслед за Белым Бумажным Веером. Ему хотелось казаться спокойным, и он даже попытался шутить. Закурил сигарету и сделал несколько глубоких затяжек. Руки его дрожали. К нему подошел Аланг. -- Идите в машину, -- сказал он и, повернувшись к оДЙому из детективов, добавил: -- Инспектору не помешает двойная порция виски. Через несколько минут на улицу вывели Белого Бумажного Веера и его людей в наручниках. Аланг подождал, пока их втолкнули в джип, а затем сел в свою машину и велел шоферу трогаться. -- Вы появились вовремя, -- устало произнес Патрик, который все еще находился в напряжении. -- Еще минута, и мне пришлось бы туго. Девчонка наглоталась каких-то таблеток и стала совсем невменяемая. Она бросилась на меня с бритвой. -- Да, вид у вас, прямо надо сказать, неважный, -- отозвался Аланг, -- могу себе представить ваше состояние. У меня было нечто подобное лет десять назад. Но мне удалось вырваться. Они совершенно звереют, когда в руки к ним попадает кто-нибудь из наших. Когда я только пришел в Си-ай-ю, там работал один инспектор -- я уже не помню, как его звали. Его пытались внедрить в тайное общество. Кажется, в "Кривой меч возмездия". Но неудачно. Они раскрыли его и поджарили. -- Поджарили? -- рассеянно переспросил Патрик. -- А вы разве не слышали эту историю? -- Нет. -- Они привязали его к вращающейся доске, а на полу развели огонь. Мы обнаружили подвал, где они пытали его. Он был еще жив... Впрочем, что я болтаю? Нашел подходящую тему для разговора. -- Меня вам удалось разыскать раньше, -- заметил Патрик. -- А кстати, как вы обнаружили подвал? Белый Бумажный Веер был на сто процентов уверен в том, что вы его не найдете. И, признаюсь, убедил в этом меня. -- Он был совершенно прав. Люк прикрывала балка. Впечатление такое, что она подпирает потолок. А на самом деле она легко убирается. Но это во-вторых. А во-первых, там есть выдвижная стена в конце коридора, где стоит эта балка. Мы уперлись в эту стену. А дверь слева уводила из этого дома в какие-то лачуги. Целый лабиринт. Я уже начал думать, что они смотались и прихватили вас с собой. В общем, мы сами не смогли бы добраться до люка... -- И кто же вам помог? -- Какой-то мальчуган подошел к одному из наших и протянул листок бумаги. На нем было написано, как попасть в подвал. -- Похоже на интригу. -- Да, очевидно, Белый Бумажный Веер стоял на чьем-то пути. -- Мне кажется, что это работа Красного Жезла, -- высказал предположение Ло. -- Почему вы так думаете? -- В "Триаде" он занимает более низкое положение, чем Белый Бумажный Веер, и вполне мог стремиться занять его место. -- Не обязательно он... -- Больше некому. Ко Ин -- человек Красного Жезла. Почему Красный Жезл Сам решил приехать к сержанту и почему он так откровенно говорил с ним? Ведь он прямо сказал Ко Ину, что тот должен передать сумку Белому Бумажному Вееру. А зачем рядовому члену "Триады" знать, к кому именно его посылают? Заметьте, Красный Жезл в беседе с Ко Ином дважды упоминал имя своего "старшего брата". Значит, Красному Жезлу стало известно о моих связях с сержантом, и он решил использовать полицейского в своих целях, а потом убрать. -- Браво, Патрик, -- улыбнулся Аланг, -- после такой переделки вы не потеряли способности логически мыслить. Нам остается только отправиться к Северному мосту, чтобы убедиться в правильности ваших выкладок. Аланг взглянул на часы. -- Половина второго. Если вы угадали, то мы сможем там кое-что увидеть. Шофер, не дожидаясь приказания, свернул направо. На набережной у моста стояло несколько полицейских машин; а неподалеку -- джип, который Патрик видел на Кеонг Сайяк час назад. Рядом лежало тело человека, одетого в форму сержанта полиции. Несмотря на поздний час, вокруг джипа толпились люди. -- Арест Красного Жезла откладывается на неопределенный срок, -- сказал Алангу Патрик. -- Он наверняка дал сержанту не свой адрес. -- Разумеется. Завтра я отправлю туда людей на всякий случай. Конечно, не стоило бы терять время, но он мог дать адрес кого-то еще из своих врагов. -- Вполне возможно. Хотя его поступок выглядит довольно-таки странно. Обычно они предпочитают решать свои внутренние дела без нашего участия. -- Да. Но, вероятно, он не нашел лучшего варианта. -- А что в сумке, которую привез Ко Ин? -- спросил Патрик у шефа. -- Опиум, Килограммов десять. -- По масштабам "Триады" -- маловато. -- Ну, это может быть не вся партия. Если считать, что Красный Жезл хотел с нашей помощью убрать Белого Бумажного Веера, то он, возможно, решил пожертвовать этими; десятью килограммами, чтобы дать нам улики. А остальное забрал себе. -- Тогда он сильно рискует, -- заметил инспектор. -- Чем? -- В газетах появится эта цифра -- десять килограммов, -- и друзья Красного Жезла наверняка заинтересуются тем, куда делось остальное. -- Не обязательно. Может быть, он и должен был передавать опиум небольшими партиями. На случай возможной неудачи. Аланг вдруг собрал морщины на лбу. -- Вы знаете, Патрик, какая мысль мелькнула у меня? Нельзя допустить, чтобы информация о сегодняшнем событии просочилась в печать. Ве-рнее, в газетах не должен фигурировать опиум. -- Почему? -- Если Красный Жезл действительно должен был передать целиком всю партию и схитрил, то мы убережем его от гнева сообщников. А если... -- Если мы когда-нибудь с ним встретимся, то попросим оплатить услугой за услугу, так? -- схватил Патрик на лету мысль шефа. -- Именно. Ваша затея с Ко Ином была недурна. Почему бы не попытаться еще раз... -- Тогда нам нужно срочно разыскать Красного Жезла, -- засмеялся Ло. -- Ну сегодня искать его мы уже не будем, -- сказал зевая Аланг, -- потому что мне очень хочется спать. -- Мне тоже, -- отозвался инспектор и спросил: -- Теон, а завтрашний бридж не отменяется? После того как машины Си-ай-ю увезли Белого Бумажного Веера и его людей, Красный Жезл отправился на Саго-роуд, где его ждал Чжоу. Красный Жезл велел Чжоу явиться утром к Соломенной Сандалии и рассказать о случившемся и между прочим вставить, что "товар" привозил какой-то рикша. Расставшись с Чжоу, Красный Жезл поехал к себе с единственным желанием побыстрее и покрепче заснуть, чтобы освободиться от сковавшего его напряжения. Но спал он плохо. То он видел перед собой лицо Белого Бумажного Веера, который ехидно улыбался и говорил, что ему все известно и что Красного Жезла ждет возмездие за предательство. То вдруг перед ним появлялся Желтый Дракон и спрашивал, куда он спрятал героин. Потом Желтый Дракон исчезал, и на его месте возникал Гун, почему-то очень похожий на механика Сунгая, и требовал снять со счетов все деньги в уплату за мать и дочь. А к полудню, как он и предполагал, к нему пришел Соломенная Сандалия с приказом немедленно явиться к главе "Триады". Хотя появление Соломенной Сандалии и не было неожиданностью для Красного Жезла, им овладело беспокойство. Оно усилилось, когда его заставили прождать в "зеленой гостиной" целых полчаса. Красный Жезл сидел как на иголках. Ему казалось, что вот-вот войдет Белый Бумажный Веер. Он старался гнать прочь эту глупую мысль, но она прочно застряла в голове и не давала покоя. Желтый Дракон вошел в комнату бесшумно и неожиданно. Красный Жезл подобострастно смотрел на главу "Триады", ожидая, когда тот заговорит. Он пытался угадать настроение шефа, но на лице вошедшего нельзя было прочесть ничего. Желтый Дракон обладал феноменальной способностью никак не выражать свои эмоции. -- Мое желание срочно увидеть вас вызвано печальной новостью, -- бесцветно произнес Желтый Дракон, опускаясь в кресло. -- Сегодня ночью арестован Белый Бумажный Веер. Красный Жезл мысленно поблагодарил бога за то, что был артистом: изобразить на лице огорченное удивление не составило труда. -- С ним взяли еще троих, -- сказал Желтый Дракон. -- Это произошло около часа ночи. Соломенную Сандалию разыскал один из людей Белого Бумажного Веера, которому удалось уйти. Он немного помолчал, затем продолжил: -- Судьба Нашего брата беспокоит меня, как и судьба героина, который вы ему передали. Правда, по словам Соломенной Сандалии, этот Чжоу, который принес весть об аресте, утверждает, что товар был сразу же надежно спрятан до прихода полиции. Но я не буду спокоен до тех пор, пока не увижу героин собственными глазами. С утра Красный Жезл хорошенько еще раз все продумал и пришел к выводу, что ему удалось найти достаточно правдоподобное объяснение таинственному превращению героина в опиум. По логике вещей, Белый Бумажный Веер должен был тут же спрятать героин, привезенный Ко Ином. Это подтверждали и слова Чжоу. Когда нагрянули детективы из Си-ай-ю, то при обыске они обнаружили опиум. Об опиуме через несколько дней наверняка будут писать газеты. И Чжоу подтвердит, что Белый Бумажный Веер недавно втихомолку достал десять килограммов опиума. А Красный Жезл аккуратно подтолкнет Желтого Дракона к выводу: Белый Бумажный Веер решил присвоить героин и надеялся сообщить из тюрьмы, что опиум, захваченный полицией, якобы подсунул ему вместо героина Красный Жезл. Но сообщить из тюрьмы Белый Бумажный Веер уже ничего не сможет, поскольку два надзирателя -- члены "Триады" -- люди Красного Жезла. Как и рассчитывал Красный Жезл, Желтый Дракон высказал предположение, что Си-ай-ю привел за собой человек, передавший "товар". Красный Жезл не стал разубеждать главу ^Триады". Он пообещал это выяснить в самое ближайшее время. А когда в газетах появится сообщение о том, что на Кеонг Сайяк был захвачен опиум, то Желтый Дракон сам поймет: если бы полицию привел человек, передавший "товар", то Белый Бумажный Веер не успел бы подменить героин опиумом. Красный Жезл осмелился предложить шефу оставить выяснение всех обстоятельств до побега Белого Бумажного Веера, который будет устроен "буквально на днях". Желтый Дракон едва заметно кивнул в знак согласия и отпустил собеседника. Они договорились встретиться через неделю-полторы, после возвращения Желтого Дракона из Бангкока, куда тот собирался по каким-то делам. Выйдя из особняка главы "Триады", Красный Жезл облегченно вздохнул. Одно дело было сделано... Красный Жезл посмотрел на часы. До встречи с Гуном оставалось время, и он решил сделать небольшой крюк по другой улице, чтобы не прийти к месту встречи первым. Он еще никак не мог смириться с мыслью о том, что ему, Красному Жезлу, пришлось уступить какому-то нахальному молокососу. Но сейчас злоба против Гуна, которая переполняла его в субботу, выкипела. Двести тысяч, конечно, жалко. Зато у него есть теперь такие деньги, что он способен купить даже личную охрану Желтого Дракона. Красный Жезл так испугался мелькнувшей в голове мысли, что оглянулся по сторонам. Нет, не стоит зарываться. Желтый Дракон сотрет Красного Жезла в порошок даже с его деньгами. Достаточно того, что покончено с Белым Бумажным Веером. Вспомнить об этом было приятно. "Конечно, я вам устрою побег, "старший брат", -- со злорадством подумал он, -- но не моя вина, что, пытаясь улизнуть, вы получите пулю в спину". Красный Жезл пожалел о том, что не увидит, как будет умирать Белый Бумажный Веер. А как приятно было бы посмотреть на его предсмертные судороги! Просто стоять и смотреть, как он будет корчиться. А еще лучше было бы устроить над ним суд во время ритуала. И хотя это было исключено, Красный Жезл попытался представить себе, как он стоит с мечом в руке, а рядом -- бледный, трясущийся Белый Бумажный Веер со связанными руками... В полной тишине присутствующие слушают приговор... Красный Жезл любил созерцать казнь во время ритуалов. Но еще больше он любил собственноручно отрубать головы приговоренным. В такие моменты он чувствовал, как сладкая истома разливается по всему его телу. Однако ему всегда казалось, что ритуалам возмездия чего-то не хватало. Только он никак не мог понять -- чего. И только сейчас, рисуя в своем воображении казнь Белого Бумажного Веера, он понял: им не хватало эмоциональности, неистового вдохновения. Он вдруг явственно вспомнил подобное зрелище, виденное им давным-давно в Китае, когда он был еще не Красным Жезлом, а четырнадцатилетним Фаном... Это было в начале "культурной революции". Однажды он увидел, что на заборах, фасадах домов, на деревьях стали появляться лозунги: "Объединимся, чтобы защитить демократию от грязных империалистов! ", "'Растопчем шпионов -- преступных врагов народа! ", "Разобьем собачьи головы проклятым реакционерам! ". Громкоговорители сутками изрыгали угрозы в адрес всех контрреволюционеров. По улицам ходили группы молодых людей с повязками -- красные охранники -- и призывали население разоблачать и уничтожать шпионов. Однажды, возвращаясь домой, Фан увидел толпу людей, над которыми плыл огромный плакат: рабочий в спецовке наступил ногой на маленького зеленого человечка с перекошенным, уродливым лицом. Толпа вела невысокого хромого мужчину со связанными руками, а вокруг сновали мальчишки и беспрестанно плевали в него. Фан узнал в мужчине своего соседа -- забитого, вечно всего боявшегося портного. Шествие пришло на стадион, где несколько дней тому назад поставили деревянный помост. Портного втащили туда и заставили опуститься на колени. Какой-то человек вытащил из кармана тетрадь и начал читать обвинение. Фан не слышал слов, да особенно и не старался вслушиваться. Он улюлюкал вместе с толпой, которая ежеминутно взрывалась гневными возгласами. Несколько человек из первых рядов взобрались на помост и, исступленно крича, начали бить портного кулаками по лицу. Один из охранников -- по-видимому, старший -- выхватил из кобуры пистолет и приказал своим подчиненным поставить портного на четвереньки, добавив, что он жил как собака и должен умереть как собака. Те пытались пробиться к жертве, но их не пустили. На помост вскакивали люди и били портного руками, ногами. Он упал. До Фана только доносились слова: "грязная собака", "проклятый контрреволюционер", "паршивый пес". На возвышение с трудом вскарабкалась какая-то старуха, и в ней Фан узнал свою соседку. Она вечно ругалась с портным и, вероятно, поняла, что настал ее час. Старуха стала тыкать костлявыми пальцами ему в лицо, норовила попасть в глаз... Фан распалился и тоже ринулся с воплями на помост. Он начал плевать в портного, а потом бить его ногами. Вскоре все было кончено. Толпа покинула стадион, а на помосте осталось лежать бездыханное, окровавленное тело. На следующий день Фан снова пришел на стадион. Возможность безнаказанной расправы над беззащитными людьми пьянила его, доставляла невероятное удовольствие. Он участвовал в побоищах чуть ли не каждый день. Потом на несколько лет все стихло. А однажды он узнал, что тоже попал в число "паршивых псов, которым нужно размозжить голову". Это случилось в тот день, когда у него родилась дочь... Распаленный нарисованной воображением картиной,, Красный Жезл не заметил, как подошел к входу в парк Тигрового бальзама. Красный Жезл хорошо знал этот парк, потому что нередко использовал его многочисленные гроты для встреч с нужными людьми. Особенно ему нравились Лабиринты ада -- узкая тропка среди небольших пещер с огромным числом персонажей: корчащихся в муках грешников, дьяволов со зловещими ухмылками. Красный Жезл имел обыкновение останавливаться со своими собеседниками около сцен с жестокими до патологии пытками и там вести разговор о делах, отвлекаясь время от времени, словно невзначай, чтобы притворно восхититься скульптурной композицией. Это выглядело как недвусмысленный намек, и спутники Красного Жезла, к его большому удовольствию, вдруг начинали чувствовать себя подавленными, их охватывало беспокойство. Приблизившись к воротам парка, Красный Жезл увидел Гуна. Тот широко улыбался Красному Жезлу, как старому приятелю. Когда они подошли друг к другу, молодой человек сделал вежливый полупоклон. Красный Жезл стиснул зубы и молча кивнул в ответ. Оба вошли в парк медленной походкой людей, которые под вечер решили немного прогуляться и мирно поболтать о том о сем. Некоторое время они шли молча. За одним из поворотов показалась большая керамическая башня. Она была слегка надломлена, словно готовая вот-вот рухнуть. В проломе виднелась голова женщины. А перед башней, стоя на коленях, молился керамический молодой человек в ярких одеждах мандарина. -- Вы знаете эту легенду? -- спросил Гун у Красного Жезла. И, не дожидаясь ответа, продолжал: -- Это мать и сын. Сын просит богов простить мать. Боги заточили ее в башню за... Я Не помню подробностей, но мамаша, кажется, была порядочной стервой. Впрочем, не наше дело осуждать предков, какими бы они ни были. Главное, молиться за них, и все будет в порядке. Как видите, боги услышали молитвы этого юноши. Еще немного, башня рухнет и его грешница мамаша возне- "Тумасик" 1 -- Добрый день. Могу я видеть господина Чэна? Патрик слегка наклонил голову и улыбнулся, ни минуты не сомневаясь, что производит неотразимое впечатление на секретаршу. Он знал, что инспектору Си-ай-ю никогда не бросят, в ответ дежурное "шеф занят" или что-то еще в этом роде. Но Ло, как, впрочем, и каждый уважающий себя мужчина, не был лишен тщеславия. Его интересовало, какое впечатление он производит своей внешностью на окружающих, и особенно на молоденьких секретарш. Другими словами, Патрику хотелось знать, может ли он рассчитывать на благосклонность этих очаровательных и вместе с тем чрезвычайно строгих созданий до того, как представится и сообщит о цели своего визита. В подавляющем большинстве случаев оказывалось, что может. И сейчас Патрик имел удовольствие в очередной раз убедиться в этом. -- Господин Чэн принимает только по предварительной договоренности. Если вы... -- К сожалению, я не мог переговорить с ним по телефону. Секретарша подняла на Патрика глаза с наклеенными ресницами и улыбнулась в ответ. -- Я попробую спросить у него. Как о вас доложить? -- Попробуйте, -- подбодрил девушку инспектор и протянул ей свою визитную карточку. -- Инспектор Ло из Си-ай-ю. Девушка никак не среагировала на его слова. Словно агенты секретной службы не вылезали отсюда. Она взяла визитную карточку и упорхнула за дверь с надписью: "Генеральный директор". "Счастливая, -- позавидовал инспектор, -- ей неизвестно, что такое Си-ай-ю и уж тем более что существуют тайные общества. Слышала, естественно, что иногда людей грабят и даже убивают, а хорошеньких дурочек крадут, чтобы продать в публичный дом. Но считает, что с ней такого случиться, конечно же, не может". Он подошел к окну. Шестнадцатью этажами ниже торопились друг другу навстречу похожие на кукол люди, сновали, словно маленькие жучки, машины, медленно проползали червяки-автобусы. Шум сквозь плотно закрытые окна не доносился, и все происходило, как в немом кино. Ло отрешенно смотрел на улицу и думал о своем. С арестом Белого Бумажного Веера все снова встало на мертвую точку. Он и его люди упорно отрицали свою принадлежность к "Триаде". Никаких улик против них не было, а разговор в подземелье доказательством служить не мог. Белый Бумажный Веер играл свою роль безупречно. На первом же допросе, когда Патрик назвал его этим именем, он не шелохнулся, словно инспектор обращался к кому-то еще. А потом неподдельно удивился и заявил, что у Патрика болезненное воображение. Десять килограммов опиума -- это не десять килограммов героина, и они не позволяли приговорить Белого Бумажного Веера и трех его сообщников к смертной казни. Им была обеЫечена тюрьма, но такой вариант ни в коей мере не устраивал Йланга: ему нужна была вся организация. Ло допрашивал Белого Бумажного Веера каждый день. Он пытался загнать его в угол осведомленностью о Блаканг-Мати и, как бы между прочим, обронил, что с помощью Ко Ина Си-ай-ю все равно доберется до "Триады". Об убийстве сержанта Белый Бумажный Веер знать не мог, и Патрик надеялся, что эта информация возымеет какое-то действие. Он даже сказал Белому Бумажному Вееру, что Ко Ин опознал двух его сообщников: торговца фруктами и рябого. Однако все было напрасно. Лицо гангстера во время допросов оставалось непроницаемым. Лишь один раз в его глазах промелькнуло легкое удивление, когда инспектор открыл сумку и показал ему опиум. Но Ло решил, что Белый Бумажный Веер просто играет. На четвертый день Белый Бумажный Веер заявил, что признается в контрабанде десяти килограммов опиума, и потребовал, чтобы суд над ним состоялся как можно быстрее. Тогда Патрик выложил свой последний козырь. Он рассказал арестованному о предательстве Красного Жезла в надежде, что Белый Бумажный Веер, желая отомстить сообщнику, выдаст его. А Красного Жезла Ло надеялся пошантажиро-вать, угрожая раскрыть тайну его предательства через газеты. Но и это не помогло. Белый Бумажный Веер ни единым движением не выдал своего отношения к сказанному. Патрик понял, что дальнейшие попытки заставить Белого Бумажного Веера заговорить -- бесполезны и дело в конце концов придется передать в суд. Ло решил основательно заняться выяснением личности человека, чей труп был украден с Блаканг-Мати. Он забрал из уголовной полиции все данные о пропавших без вести в декабре, чтобы еще раз внимательно ознакомиться с обстоятельствами их исчезновения. Он уже просматривал эти дела после iorov как на острове был обнаружен могильник. Но тогда инспектор искал человека в возрасте пятидесяти лет и наткнулся на ненужного ему Карима. Среди пропавших за последний месяц трое мужчин, три женщины и четыре ребенка. Патрик исключил из списка детей и женщин, поскольку на Блаканг-Мати, по словам Ко Ина, был привезен труп мужчины. Экспертиза крови, обнаруженной во второй яме, еще не была завершена, и все же Ло не стал дожидаться результатов. Он принялся за изучение материалов на трех мужчин, но, взглянув на фотографии, отложил в сторону еще одно досье -- на иностранца со светлыми волосами, поскольку цвет найденных на острове волос был черным. Оставались двое: сын крупного бизнесмена -- генерального директора компании, -- студент, и кассир из Китайского банка. Студент исчез без видимых на то причин. Предполагали похищение с целью выкупа. Но отцу никто до сих пор не звонил и никто не присылал писем. Тогда выдвинули новую версию: студента убили неизвестные грабители, а тело спрятали. На том в уголовной полиции и успокоились. После. исчезновения кассира был вскрыт его сейф, и обнаружилась солидная недостача: около ста тысяч долларов. В уголовной полиции тонко подметили "вероятность существования прямой связи между этими двумя фактами" и занялись безуспешными поисками. -- Господин генеральный директор просит вас зайти, -- отвлекла Патрика от размышлений секретарша и добавила, улыбаясь: -- Извините, что вам так долго пришлось ждать, но шеф диктовал мне срочные бумаги. Ло вошел в кабинет. За столом сидел седой худощавый мужчина в преклонном возрасте. На лацкане пиджака стального цвета была приколота черная матерчатая полоска -- знак траура. -- Прошу вас, господин Ло, -- произнес хозяин кабинета, указывая инспектору на низкое кресло у своего стола. -- Чем обязан визиту? Генеральный директор устало разглядывал Патрика. -- Ваш визит не был запланирован, а у меня не так много времени. -- Я понимаю, -- ответил инспектор, -- и постараюсь быть кратким. Заранее прошу простить меня, что затрону печальную для вас тему. Но -- служба... Патрик сделал небольшую паузу, затем продолжил: -- Господин Чэн, в списках уголовной полиции ваш сын числится пропавшим без вести. По... -- У вас устаревшие сведения, господин Ло, -- сухо перебил его генеральный директор. -- Мой сын не пропал без вести. Он погиб. -- Простите, -- смущенно пробормотал инспектор, -- значит, меня просто ввели в заблуждение. -- Всякое напоминание о сыне причиняет мне сильную боль, -- будто не слыша слов инспектора, продолжал Чэн, -- и я мог бы попросить вас оставить меня в покое. Считайте, что я это сделал. Не берусь судить, где больше беспорядка: у вас, в уголовной, или в береговой полиции. Но дабы оградить себя в дальнейшем от подобных бестактных визитов, объясню, в чем дело. Мой сын Сенг действительно пропал в конце декабря. Мы с женой обратились в уголовную полицию. Но через три дня он прислал из Бангкока короткое письмо, в котором извинялся за доставленные нам волнения, обещал на следующей неделе вернуться и все объяснить. Насколько я знаю, у него в Бангкоке был какой-то роман. Мы успокоились. Я сообщил о письме в уголовную полицию и попросил прекратить поиски. Но, очевидно, моя просьба по небрежности не была зафиксирована. Мы ждали приезда Сенга, но вместо встречи с сыном получили уведомление из береговой полиции... Генеральный директор умолк, чтобы проглотить подступавший к горлу комок. -- В уведомлении говорилось, что Сенг находился в числе пассажиров судна, которое потерпело кораблекрушение. -- "Тумасик"? -- В голосе Патрика прозвучало больше заинтересованности, чем следовало. -- Да, -- со вздохом произнес генеральный директор. -- А почему вас это удивляет? Инспектор мысленно ругнул себя за несдержанность -- не следовало бы постороннему человеку знать, что Си-ай-ю интересуется "Тумасиком", -- но тут же нашелся: -- На этом судне плыл мой друг... В какой-то степени я вас понимаю. Чэн взглянул на часы и развел руками, давая понять, что время беседы истекло. Инспектор поднялся с кресла. -- Все же я прошу вас подумать, не было ли у вашего сына каких-нибудь подозрительных знакомых, -- сказал он. -- Не исключено, что я буду вынужден побеспокоить вас еще раз. -- Послушайте, господин Ло, -- раздраженно произнес генеральный директор, -- в начале нашего разговора я, кажется, просил оставить меня в покое. При чем здесь подозрительные знакомства моего сына, если он погиб при кораблекрушении. И вообще, что вам нужно?! Чэн схватился за воротник рубашки, нажал кнопку звонка. Вбежала секретарша. -- Воды! -- попросил генеральный директор. Секретарша бросилась открывать бутылку минеральной. Чэн отпил несколько глотков из стакана и кивнул в сторону инспектора. -- Проводите господина Ло. И запомните: никого из полиции я больше не принимаю. -- Слушаюсь, -- пробормотала девушка и укоризненно посмотрела на Патрика. -- Прошу меня извинить, -- сказал он и быстрыми шагами вышел из кабинета. "Снова "Тумасик", -- подумал Патрик на обратном пути, -- прямо наваждение какое-то! Придется еще раз побеседовать с этим Чэном. Ему, конечно, это не понравится, но ничего не поделаешь. Не все понятно с его сыном. Таинственно исчез из дома. Потом письмо. "Тумасик". А может быть, я ошибаюсь? Мальчишка без памяти влюбился. В восемнадцать лет такое иногда случается. Понесся очертя голову к девчонке и забыл предупредить родителей. А на обратном пути решил прогуляться морем... Почему бы нет? Интересно, я мог бы так же влюбиться? Скажем, в Джун? " -- Инспектор, -- окликнул Патрика дежурный, когда тот проходил мимо, -- шеф вас спрашивал. Патрик молча направился к кабинету Аланга. -- Вы никогда не увлекались решением кроссвордов? -- полюбопытствовал тот, увидев своего подчиненного. -- Последние десять лет только тем и занимаюсь, -- буркнул в ответ Ло. -- Я имею в виду не нашу работу, а обычные кроссворды. -- Нет. А что? -- У вас такой вид, словно вы все утро просидели над журналом и для того, чтобы получить премию за правильные ответы, не смогли угадать только одно слово, которое вертелось у вас на языке. Уж очень у вас обиженный вид. -- Вы правы, -- отозвался инспектор, в очередной раз отметив с восхищением, что Аланг умеет угадывать настроение и состояние людей. -- Вот как? Любопытно. Инспектор пересказал Алангу свой разговор с генеральным директором. -- Призрак затонувшего судна преследует вас на каждом шагу, -- с шутливым сочувствием произнес тот, -- но не стоит переживать из-за чисто символической премии. Именем студента вы все равно не заполните пустующие клетки вашего кроссворда. -- Почему? -- Вас не было на месте, и результаты экспертизы крови принесли мне. Давность следов -- больше тридцати дней. -- Сегодня двадцать второе января, -- наморщил лоб Патрик, -- а сын генерального директора сел на "Тумасик" двадцать восьмого декабря. -- Я допускаю ошибку экспертов на один-два, ну максимум на три дня, -- сказал Аланг. -- Но не на неделю. Когда Сенг Чэн сел на "Тумасик", третий труп уже находился на острове. Л о тяжело вздохнул. -- Остался еще один труп. Кассир из Китайского банка. Пропал девятнадцатого декабря. В его сейфг обнаружена недостача в сто тысяч долларов. -- Ну-у, на вашем месте я плясал бы от радости. -- Аланг воздел руки к потолку. -- Прекрасный кандидат в трупы! Ста тысячами даже "Триада" не побрезгует. -- А я радуюсь, -- хмуро ответил Патрик. -- Разве по мне не видно? " -- Ну ладно, -- уже серьезно сказал Аланг, -- занимайтесь кассиром. И найдите время заскочить в береговую полицию. Нужно ведь как-то подбираться к "Тумасику". -- А что нам даст "Тумасик"? -- вяло спросил инспектор. -- Что нам даст "Тумасик"? -- Аланг задумался. -- На многое, конечно, рассчитывать не приходится. Но, судя по всему, кто-то из членов экипажа должен был иметь отношение к "Триаде". Ведь вы сами говорили, что на судне не осталось никаких следов столкновения. Значит, кто-то позаботился заранее, чтобы "Триада" беспрепятственно проникла на судно. -- Это мог сделать и кто-то из пассажиров. -- Не исключено. Но даже если и пассажиры, и экипаж погибли во время кораблекрушения, у них остались родственники, друзья, знакомые. Придется покопаться. В конце концов, на "Тумасике" находилось не так много людей. Около трех десятков. На выяснение их связей уйдет не так много времени. В воскресенье Патрик проснулся рано, соскочил с кровати и раздвинул шторы на окнах. Солнечные зайчики, словно ожидавшие этого момента, проворно разбежались по комнате, наполнив ее веселым светом. Патрик поставил воду для кофе и пошел под душ. Наконец-то он проведет с Джун целый день. Они договорились сегодня поехать на Сентозу -- райский островок с изумительными пляжами и аппетитным сатэ [1], которые малайцы повара жарили под открытым небом на небольших каменных мангалах. Патрик не считал, что с Джун у него получится серьезный роман. Джун ему нравилась, и все. Как нравились многие знакомые женщины, с которыми приятно провести время. Но в глубине души Ло чувствовал, что Джун непохожа на его предыдущих женщин и что его отношение к ней несколько иное. Патрик на несколько секунд задумался, вспоминая вечер у Алан-" Гов, когда он познакомился с Джун. Тогда госпожа Лау преподнесла его как потенциального жениха, но ее слова были восприняты всеми как шутка. [1] Шашлыки по-малайски из говядины и курятины. -- Нет, госпожа Лау, ваш номер не пройдет, -- пробормотал себе под нос инспектор. -- Джун явно не создана для кухни и пеленок, а на экономку и кормилицу у меня нет денег. Когда он кончил завтракать, было уже восемь часов. Джун ждала его в девять, и Патрик решил прогуляться пешком. Обогнув храм Шивы, он вышел на центральную улицу города -- Орчард-роуд -- и невольно замедлил шаг. На улицу выкатывалась пышная процессия индусов. Она двигалась в ту же сторону, что и Ло. Во главе шествия чинно вышагивали несколько полуголых мужчин. Их лица и тела были разрисованы белой краской. На плечах у каждого на мягких оранжевых подушечках лежали стальные перемычки, скреплявшие четыре вертикально расположенных стержня -- два спереди и два сзади. На стержнях держались развесистые дуги, а в просверленные в них дырки было вставлено около тридцати деревянных стрел с острыми металлическими наконечниками, которые упирались в тела несущих их мужчин, образуя множество маленьких ранок. Следом за мужчинами плавно двигалась пышно украшенная разноцветными лентами посеребренная карета с подношениями -- фруктами, кокосовыми орехами и чем-то еще, что Ло не смог рассмотреть. Потом шли люди в ярких одеждах, увешанные разноцветной фольгой, гирляндами, золотой и серебряной мишурой. В руках они несли тоже кокосовые орехи, колокольчики, огромные морские раковины. Некоторые кололи себя иголками, другие шли в сандалиях, утыканных гвоздями, острия которых впивались в подошвы обладателей. Толпа гудела, кричала, танцевала на ходу и пела под грохот барабанов, медных тарелок и раковин. "Тайпусам"! -- догадался Ло, вспомнив услышанное когда-то название индуистского религиозного праздника. Кто-то из знакомых рассказывал, что ежегодно в день "Тайпусама" верующие индусы собираются большими колониями и направляются в пагоду Четтиар на Тэнк-роуд. Там, перед статуей Суб-раманьи, старшего сына бога Шивы, они истязают себя иглами, гвоздями, острыми стрелами, разламывают и сжигают кокосовые орехи. Это считается выражением преданности Субра-манье, который в глазах набожных индусов является воплощением добродетели, силы, молодости, мужества, красоты и бог знает чего еще. Тех, кто приходит в Четтиар, Субраманья, по поверью, хранит от невзгод и наделяет своими качествами. Инспектор полюбовался красочным зрелищем, но потом решил отстать, потому что надрывный звон колокольчиков, грохот барабанов, тарелок и трубные звуки, которые почитатели Субраманьи во всю мощь своих легких извлекали из морских раковин, оглушали Патрика, и это начало его раздражать. -- Здравствуйте, господин инспектор, -- раздался вдруг зычный голос над самым ухом Ло, и Патрику показалось, что его приветствует сам старший сын Шивы. Он повернул голову и увидел знакомого индуса. Тот работал в береговой полиции. Ло вспомнил, что на этой неделе он так и не успел выбраться в "лягушатник", и хорошее настроение как рукой сняло: завтра Аланг наверняка выскажет свое неудовольствие по поводу такой нерасторопности инспектора. Громадный индус не шел, а плыл в толпе верующих с блаженным видом, вероятно полагая, что и ему кое-что перепадет от щедрого божества, если он расколет кокосовый орех в пагоде Четтиар. Ло усмехнулся, подумав, что если полицейский идет к Субраманье за красотой, то зря. Сын Шивы, хоть он и бог, вряд ли сможет чем-нибудь помочь ему: слишком долго пришлось бы колдовать над лошадиным лицом индуса. А желающих приобщиться к добродетелям Субраманьи было столько, что очередь наверняка бы возроптала, требуя от божества побыстрее одаривать свою паству. Ло еще раз посмотрел на своего спутника. Странно было видеть полицейского без формы, полуголого, с дурацким кокосовым орехом в одной руке, в другой -- с длинной серебряной иглой, которой он время от времени покалывал себя в грудь, в бока, в спину. -- Здравствуй, -- ответил наконец Патрик, выискивая глазами переулок, куда можно было бы свернуть. Просто так от полицейского отделаться не удастся, Патрик знал это очень хорошо: индус лип к знакомым и незнакомым, как не обвалянное в муке тесто к рукам, и был разговорчив, как сто торговок на рынке в воскресный день. -- Вы кого-нибудь ищете, господин инспектор? -- Да, -- коротко бросил Патрик, обнаружив впереди спасительный перекресток. -- Как ваше здоровье? -- поинтересовался набожный полицейский, по-видимому рассчитывая на ответную любезность, которая даст ему выговориться вволю. "У Субраманьи, должно быть, железные нервы, если он еще разрешает тебе появляться в пагоде Четтиар", -- беззлобно подумал Патрик и лаконично ответил: -- Спасибо, хорошо. Несколько секунд они молча шли рядом. -- Вот иду в Четтиар, -- счел необходимым сообщить индус, потрясая кокосовым орехом, -- просить у Субраманьи счастья. -- Помогает? -- поинтересовался Ло. -- Еще как! Я одного парня знаю -- чудом остался жив. -- Неужто Субраманья помог? -- Патрик не смог сдержаться от улыбки. -- Он, -- убежденно ответил полицейский, -- больше некому. -- Кто бы мог подумать? Ну что ж, да осчастливит Субраманья и тебя! Патрик сошел с тротуара, намереваясь перейти на другую сторону. -- Точно Субраманья помог! -- крикнул вслед индус, вероятно испугавшись, что не смог убедить инспектора в могуществе старшего сына Шивы. -- А то кто, же? Суденышко-то потонуло, а он жив остался! -- Какое судно? Патрик резко обернулся, моментально вспомнив, что за последние полгода только "Тумасик" потерпел кораблекрушение. -- Как -- какое? "Тумасик". Не слышали разве? -- обрадо-ванно ответил поклонник Субраманьи, уловив заинтересованность в голосе инспектора. Ло вернулся на тротуар. Полагая, что у Субраманьи появляется новый поклонник, полицейский решил, что наглядность подействует на него лучше любой проповеди. -- Вот ведь как бывает, -- с удовольствием начал рассуждать индус, -- суденышко ко дну пошло, а парень жив остался. А все Субраманья. Он все может. Только уважать его надо. Вот если ходить все время в Четтиар... -- А что за парень? -- небрежно спросил инспектор, перебивая собеседника. -- Механик. Сунгаем зовут. И веры-то был не нашей. Индонезиец. А стал в Четтиар ходить -- он веру нашу решил принять, -- так сразу ему и повезло. Все утонули, а он жив остался. А какая ему разница, в какого бога верить? Главное, чтоб помогал... -- Так он спасся, что ли? -- Зачем -- спасся? Не поплыл он в этот проклятый рейс. Уволили его перед самым отплытием в Таиланд. Пил он здорово. А если б не уволили, кормил бы рыб, как все остальные. А так -- без работы, зато жив. А работу-то он найдет. Субраманья поможет. Кто Субраманью уважает, того он от напасти убережет. Это уж точно, -- заключил индус с таким гордым видом, словно он сам был старшим сыном Шивы и сам посоветовал Сунгаю больше пить, чтобы остаться в живых. Ло напряг память, стараясь вспомнить фамилию в списке экипажа, который ему принесли вместе с материалами расследования кораблекрушения. Но он взглянул на список лишь мельком, поэтому в памяти ничего не отложилось. -- А ты видел этого... Сунгая? -- Да, да, Сунгаем его зовут, -- закивал индус. -- Я-то не видел, другие видели. -- Давно? -- То ли позавчера, то ли два дня назад. -- А где его видели? -- спросил на всякий случай инспектор. -- Да в порту. Кто ж видел-то его? И-а, никак не могу вспомнить. И видели-то пьяным. Не иначе как от радости напился. Вот ведь как бывает. Все утонули, а он жив остался. Да кто ж его видел? Индус расстроенно зацокал языком. -- Да я к слову... До свиданья, -- сказал Ло. -- А вы разве... не пойдете с нами в Четтиар? -- разочарованно спросил полицейский. -- В следующий раз, -- улыбнулся Ло. "Завтра нужно будет разыскать этого Сунгая, -- подумал инспектор. -- Хоть он и не был в последнем рейсе, может быть, что-нибудь да расскажет интересное об экипаже". -- А Сунгай-то наверняка должен в Четтиар прийти, -- не унимался полицейский, -- он ведь должен Субраманью отблагодарить. Раз Субраманья ему помог в живых остаться, то он не может не прийти. Сегодня ведь такой праздник... -- Ладно, ладно, как-нибудь в следующий раз, -- рассеянно ответил Патрик и перешел на другую сторону. Он сделал несколько шагов и остановился. Что-то мелькнувшее в подсознании заставило его посмотреть на часы. Никакая заслуживающая внимания мысль не пришла в голову, и все же что-то словно укололо его. До встречи с Джун оставалось еще больше получаса. Не глядя на проезжую часть улицы, Ло выбросил вперед руку, чтобы остановить такси. Этот жест был лишним. Около Патрика, слегка повернутый передком к тротуару, уже стоял изрядно обшарпанный "пежо" с шашечками. Обладающий явно безошибочным нюхом на пассажиров пожилой водитель-малаец терпеливо ожидал, когда Ло поймет, что ему просто необходимо взять такси. Приехав в офис, инспектор поднялся в свой кабинет и вынул из сейфа документы, полученные из береговой полиции. Он быстро перелистал их, нашел список членов экипажа "Ту-масика" и начал его просматривать. -- Черт возьми! -- пробормотал он через несколько секунд. -- Что за ерунда! Под номером десять в списке фигурировал механик Сун-гай. Патрик сел на стул, продолжая держать список в руках. Так вот что остановило его на улице! Зрительная память невидимым фотоаппаратом отщелкала написанное и отправила куда-то в резервные клетки мозга. "Где ошибка? -- стал размышлять Ло. -- В списке или в словах полицейского? Если он был в последнем рейсе, то его никто не мог видеть, механик наверняка утонул. А если его действительно уволили перед отплытием в Таиланд, так его не должно было быть в списках. Я же просил дать мне фамилии членов экипажа последнего рейса. Забыли вычеркнуть в компании? Ведь индус сказал, что механика уволили перед самым отплытием. А может быть, этот болтун что-то напутал и индонезийца не увольняли? Но в таком случае, как он мог оказаться в Сингапуре после кораблекрушения? Все-таки сто миль. Шторм... " Ло убрал документы в сейф, позвонил дежурному, чтобы взять машину, и вышел из офиса. Когда он подъехал к кинотеатру "Лидо", было уже семь минут десятого. Джун нетерпеливо прохаживалась по кромке тротуара. По ее лицу было видно, что она не привыкла ждать. -- Патрик, ведь мы договорились на девять часов, -- увидев инспектора, обиженно проговорила она. -- Извините, Джун, но мне пришлось заехать на службу. -- В воскресенье?! Ло развел руками. -- Могли бы это сделать быстрее. Ну ладно, поехали. Иначе я пропущу утреннее солнце. А для загара оно самое полезное. Джун поправила желтую сумку на плече и направилась к стоявшему в нескольких метрах такси. Тут она заметила, что машина, на которой приехал инспектор, продолжает стоять на месте. -- Мы что... поедем на этой машине? Она с кондиционером? Это так мило с вашей стороны, Патрик. Я терпеть не могу эти ужасные, грязные такси. В них так тесно, жарко... -- защебетала девушки. Ло бросил полный сожаления взгляд на ее стройную фигуру в салатовой кофточке-безрукавке и желтых, под цвет сумки, брюках. -- Понимаете, Джун, -- нерешительно начал он, -- обстоятельства... -- Понимаю! -- резко перебила его Джун и прищурила глаза. -- Счастливо провести выходной... с обстоятельствами! Она тряхнула густыми черными волосами, круто повернулась и зашагала прочь. Патрик с грустью посмотрел вслед девушке. -- На Тэнк-роуд, к пагоде Четтиар, -- негромко сказал он водителю. Тот покосился в сторону инспектора. -- А я бы на вашем месте плюнул на все и отправился с этой красоткой. У нее такие глаза... И... Патрик так взглянул на него, что шофер прикусил язык. У пагоды Четтиар творилось что-то невероятное. Патрику показалось, что чуть ли не все индусы города собрались здесь сегодня. "Черт бы вас побрал с вашими кокосовыми орехами", -- раздраженно подумал инспектор, протискиваясь сквозь толпу внутрь пагоды. Вслед ему неслись возмущенные возгласы, какая-то старуха зло прошипела, что китайцу нечего делать среди индусов. Но Ло упорно продвигался вперед. Наконец ему удалось пробраться в пагоду. Там стояла невыносимая жара. Дыхание сотен людей смешивалось с благовониями и резким запахом жженых кокосов. Столик для подношений перед бронзовой статуей Субраманьи ломился от фруктов, меда в баночках, молока в бутылках. Темнокожий священнослужитель, замотанный в светло-зеленую материю, мерно раскачивал небольшую керосиновую лампу и названивал в колокольчик. Тот, кто уже сжег свой орех, брал с алтаря еще горячую золу и наносил себе на лоб три полоски. Затем жрецы рисовали ему красной краской небольшую точку между бровями -- "третий глаз добродетели", кум-кум. На этом обряд отпущения грехов и выражения преданности Субраманье заканчивался. Верующий отходил от алтаря, уступая место другим страждущим, которые в ожидании своей очереди неистово кололи себя иглами. Устроившись справа от алтаря, Ло прекрасно видел все помещение. Он шарил глазами по толпе, стараясь отыскать хотя бы одного человека, непохожего на индуса. Но все было напрасно. За полтора часа в храм не вошел ни один индонезиец. Вспотевший и злой, Патрик стал пробираться к выходу. Минут через десять ему удалось выйти на улицу. Он почем зря ругал в душе набожного полицейского и себя за то, что поверил ему и пришел в Четтиар. Зачем он приперся сюда? Как надеялся отыскать индонезийца, не зная его в лицо? Два часа пропали даром. Ведь поиски механика, если он вообще существует, нужно начинать не здесь. Ло велел водителю ехать в порт. Дурацкий характер! Зачем он вообще занялся поисками Сунгая сегодня? Как будто за один день что-то могло измениться. Как было бы хорошо сейчас лежать на горячем песке рядом с Джун у голубой воды... Патрик тяжело вздохнул и вышел у портовых ворот. Порт лязгал кранами, сипло кричал "майна", со смаком ругался на доброй дюжине языков. Море лениво качало на волнах раскрашенные китайские джонки с разноцветными парусами, утлые, прикрытые сверху бамбуковыми циновками сампаны, которые одновременно служили рыбакам домом, небольшие таможенные катера, стоявшие у причала. Ло выяснил, где обычно швартовался "Тумасик", и направился туда. У самого края причала сидел на корточках небритый малаец в линялой рваной рубахе и латаных шортах. Вернее, это были просто трусы, заменявшие ему шорты. Он держал в руке потухшую сигарету и задумчиво смотрел на воду. -- Эй, приятель! -- окликнул малайца Ло. -- Да, туан, -- отозвался тот, поднимаясь. -- Послушай, приятель, я ищу на свое судно механика. Ты, должно быть, здесь всех знаешь. Не посоветуешь кого-нибудь? Голова малайца закачалась на кадыке-шарнире. То ли он соглашался, что действительно всех знает, то ли собирался кого-то предложить. -- Механиков много... -- охрипшим голосом произнес он. -- Мне нужен хороший механик. -- Хороших -- мало, -- пессимистично заключил малаец. -- Хороший механик без работы сидеть не будет. Он медленно пожевал оставшиеся во рту крошки табака и шумно выплюнул их. -- Я тоже был когда-то механиком. Но это было давно... -- Зрачки малайца медленно поплыли кверху. Он явно собирался предаться воспоминаниям. Патрика это совершенно не устраивало. -- Послушай, приятель, -- быстро сказал инспектор, не давая собеседнику потонуть в глубинах своего прошлого, -- говорят, что с "Тумасика" вроде бы уволили хорошего механика. Перед отплытием в Таиланд. Не слышал? То ли японец, то ли филиппинец. Или еще кто-то -- я толком не знаю. Но, говорят, хороший механик. -- Почему не слышал? Слышал. Малаец с подчеркнутой грустью посмотрел на свой окурок, давая понять инспектору, что нелишне было бы угостить его хорошей сигаретой. Ло вытащил из кармана пачку "Мальборо". Выцветшие глаза малайца оживились. Он потер правую руку о рубашку, наивно полагая, что от этого она станет чище. Затем бережно взял сигарету, секунду полюбовался ею и вставил в свой беззубый рот. Окурок он аккуратно положил в нагрудный карман. Патрик щелкнул зажигалкой. И без того ввалившиеся щеки малайца еще больше втянулись, чуть ли не соприкасаясь друг с другом. Он затянулся, благодарно затряс головой и стал выкашливать дым. Ло терпеливо ждал. -- Почему не слышал? -- повторил наконец малаец, накаш-лявшись вволю. -- Был такой на "Тумасике". Только не японец он. Японцы, они плохие механики. Боцманы они хорошие. А механики плохие. А этот, про которого туан спрашивает, индонезиец. Вот индонезийцы в моторах сильно понимают. И этот разбирался. Сильно разбирался. Сунгаем его звали. -- Так где же его можно найти? -- А нигде не найти. Утонул он. Утонул вместе со всеми, когда "Тумасик" ко дну пошел. Они в Таиланд, значит, отправились, а... -- Как утонул? Его же уволили перед отплытием. -- Уволить-то уволили. Это верно. Сделав несколько затяжек, малаец присел на корточки и нежно погасил окурок об асфальт. Потом медленно поднялся и тоже спрятал его в нагрудный карман. -- Ну вот. А почему его уволили? Потому что пил он здорово. Вот ведь как:. маленький, щупленький, а пил -- у-у-у! Ну вот. Уволили его прямо за день или за два до отплытия. А как "Тумасику" в море выходить, хватились -- не могут найти механика. Механиков-то много, а хороших мало. Ну и взяли его снова. Прямо в тот же день. -- А ты не путаешь? -- Хе-хе, -- заквакал малаец, -- глаза-то мои, слава аллаху, пока еще видят. -- Жалко. Говорят, хороший механик был. -- Хороший, -- согласился малаец, -- что верно -- то верно. Да вы походите, туан, по порту, может, и найдете кого. -- А спастись он не мог? -- быстро спросил Патрик, наблюдая за выражением лица собеседника. Тот покачал головой. -- Сюда пришел бы. Или в доки. Он ведь там ночевал. Не было у него дома. Ло протянул малайцу еще одну сигарету. -- Да хранит вас аллах, туан, -- начал кланяться тот. "Зря не поехал на Сентозу, -- огорченно подумал Патрик, вспоминая обиженное лицо Джун. -- Наверное, индус перепутал". Но день был уже потерян, и Ло решил довести дело до конца. Он отправился в доки. В доках Патрик часа полтора потратил на поиск одного знакомого грузчика. Тот работал здесь уже лет пятнадцать, знал всех и нередко оказывался полезным инспектору. У штабелей с каучуком несколько докеров оживленно спорили о чем-то между собой. Спор их был в самом разгаре и обещал затянуться надолго: никто никого не слушал, все только говорили и размахивали руками. Среди споривших стоял и знакомый инспектора. [; ] -- Эй, Султан! -- крикнул Патрик. К нему никто не повернулся. Докеры продолжали свои бесплодные попытки завладеть вниманием друг друга. -- Султан! -- громче крикнул Патрик. Снова никакой реакции. Ло подошел к докерам и постучал своего знакомого по спине. -- Султан! Ты что, не слышишь? -- недовольным тоном спросил он. Приземистый малаец обернулся, смял скуластое лицо в добродушной улыбке и отделился от компании. Спорившие даже не заметили этого. Они продолжали тараторить хором и не слыша друг друга. Малайцу было лет пятьдесят, но выглядел он, как это сплошь и рядом бывает на Востоке, лет на десять моложе. У него было странное и несовременное имя -- Ван Ахмад. Кто-то сказал ему, что так звали одного из правителей Малакки [1] в прошлом столетии. Польщенный таким совпадением, Ван Ахмад трубил об этом на каждом перекрестке, пока наконец к нему накрепко не прилипла кличка Султан. Он не обижался и со временем так привык к прозвищу, что собственное имя стало казаться Ван Ахмаду чужим. -- Да хранит вас аллах, туан инспектор, -- сказал он. -- Как вы поживаете? -- Спасибо, Султан, хорошо. А ты? -- Аллах справедлив, -- произнес Ван Ахмад, воздевая руки к небу. -- Есть работа. Есть здоровье. Жить можно. Что-то вас давно не было видно, туан инспектор. -- Соскучился? -- усмехнулся Ло. -- Послушай, Султан, мне нужна твоя помощь. -- Туан смеется надо мной, -- ответил явно польщенный Ван Ахмад. -- Туан инспектор -- большой человек. Султан -- маленький человек. Султан ничтожен, как рисовое зерно. Чем маленький человек может помочь большому? -- Ладно, ладно, не прикидывайся, -- поморщился Ло. -- Мне нужно разыскать одного человека. Говорят, его видели здесь. Ван Ахмад отвел глаза в сторону. -- Не знаю, кого разыскивает туан инспектор. Уж не индонезийца ли с того судна, что потонуло недавно? -- Ты видел его? -- Нет, туан инспектор, -- невинным тоном ответил Ван Ахмад. -- Врешь! -- вскрикнул Патрик. -- Откуда ты знаешь, что я разыскиваю его? Говори! -- Султан никогда не врет, -- обиделся Ван Ахмад, -- Султан -- честный человек. -- Хорошо, хорошо, -- несколько смягчился Ло, -- выкладывай, что тебе известно. Ван Ахмад с удовольствием поскреб бок через рубаху. -- "Тумасик"-то утонул, все знают. А индонезийца спрашивали. Султан -- человек маленький, и мозги у него маленькие, как у рыбы. Но он понимает: когда люди спрашивают, они знают, зачем спрашивают. Не будут просто так спрашивать человека, если он и вправду утонул. [1] Прежнее название Малайзии. -- Кто его спрашивал? -- Приходили двое. Сначала все молча по докам бродили, высматривали. Я их сразу приметил: чужие. А что чужим в доках ходить? Если по делу, так сразу и видно. А они ходили высматривали. Я сразу подумал -- кого-то ищут. Потом спросили. -- У тебя? -- Нет, у Пуна. Мне любопытно стало. Я к нему подхожу позже, чего, спрашиваю, тем двоим нужно-то было. А он отвечает, индонезийца какого-то ищут, вроде бы с "Тумасика". Сказали, что из полиции. Пун-то в доках недавно работает, никого не знает. А я сразу смекнул: полиция-то знает, что "Тума-сик" потонул, чего ей Сунгая искать? Нет, думаю, вы не из полиции... -- А чего ж не сообщил куда следует? -- Ой-ой, туан инспектор, -- закачал головой малаец, -- сейчас жизнь такая -- лучше ничего не видеть и ничего не слышать. Про китайцев такое рассказывают... Извините, туан инспектор, это я не про вас. А с теми китайцами лучше не связываться. Позапрошлый год дружок мой увидел двух китайцев в порту, что-то они вынюхивали, слюбопытничал, пошел за ними, а потом нашли его задушенным. Я их в лицо приметил и потом как-то узнал, где они бывают. Но сказать побоялся. Глядишь, и отправился бы вслед за дружком на тот свет. Нет, упаси меня аллах от этих людей. -- Ну а сейчас не боишься? -- насмешливо спросил Патрик. -- И сейчас боюсь, туан инспектор. Только вам и рассказал, другому не стал бы. Вроде бы давно знакомы... Да и знаю, туан инспектор щедрый человек, туан инспектор... -- Ну ладно. Давно приходили? -- Китайцы-то? А с неделю. И позавчера я их видел. Снова ходили, высматривали. А рожи такие злые -- страшно. Потому и понял, что, может, и туан инспектор Сунгая разыскивает. Что-то тут нечисто... "Так, -- отметил про себя инспектор, -- индонезийца ищут уже неделю и не могут найти. Значит, он действительно спасся и кое-что знает". -- Ты сам-то знал его? -- Сунгая-то? Немного. Ночевал он здесь иногда. А бывало, и подрабатывал. За пятнадцать-то лет кого только не узнаешь! -- Что он из себя представляет? -- Тихий такой. Слова не вытянешь. Правда, и говорить с ним не о чем. Лопотал что-то по-нашему, но плохо. Ничего не разберешь. Забитый вроде. Всего боялся. Глаза все время испуганные. Ни дома, ни семьи... Ночевал здесь. -- Говорят, пил? Малаец присвистнул. -- Ой-ой, туан инспектор. Бывает, так налижется, думаешь: поднеси ему спичку ко рту -- взорвется. Счастье его, что веры не нашей. Уж Магомет покарал бы... И непьющий как истинный мусульманин Ван Ахмад зажмурился так испуганно, словно Магомет уже карал Сунгая за пьянство, а он, Ван Ахмад, случайно оказался рядом. -- А с "Тумасика" его не увольняли? -- спросил Патрик. -- Чего-то болтали. Да я толком не понял. То ли уволили, а кто говорит, не увольняли. Чего не знаю -- говорить не буду. Если б уволили, объявился бы он давно в доках. Нет, что-то здесь не так... -- А где его найти -- не знаешь? -- перебил Ван Ахмада Патрик. Султан покачал головой. -- Подумай. -- Аллах свидетель, туан инспектор. Разве Султан вас когда-нибудь обманывал? Султан -- честный человек. -- А если поискать? Ван Ахмад прищелкнул языком. -- Доки-то большие. Он то в одном месте ночевал, то в другом. А сейчас небось сидит тихо, как мышка. Небось знает, что ищут... А то появился бы. А где сидит -- одному аллаху известно. Поискать -- почему не поискать? Да работать кто будет? Хозяин просто так деньги платить не станет. Жену кормить надо. Детей кормить надо. Туан инспектор знает, Султан всегда готов помочь. Только... Ло вытащил из кармана двадцать долларов. Ван Ахмад с жадностью уставился на деньги, -- Походи, понюхай, -- сказал Патрик. -- Чуть что -- звони. Телефон не забыл еще? -- Что вы, туан инспектор, как можно. -- Найдешь -- получишь еще. Султан двумя руками взял деньги и стал кланяться. -- Я всегда говорил: туан инспектор -- добрый человек, -- забормотал он, -- Султан -- маленький человек, но он всегда готов помочь туану инспектору. Аллах вас вознаградит, туан! -- Все, -- сказал Патрик. -- Отправляйся. И не забудь сразу же позвонить. Понял? -- Как можно забыть, туан инспектор. Султан всегда все помнит. Туан инспектор -- хороший человек, значит, Султан всегда готов помочь туану инспектору. Малаец попятился, скороговоркой бормоча слова благодарности. Ло повернулся и медленно пошел к выходу. Аланг появился в понедельник в офисе только во второй половине дня. -- Ну, как сатэ на Сентозе? -- поинтересовался он, заглянув в кабинет к инспектору. -- Вероятно, как всегда прекрасные, -- не поддержав шутливого тона шефа, ответил Патрик. -- О, я вижу, вы чем-то озабочены. Уж не Джун ли причина вашего плохого настроения? Эта девица с норовом. Не удивлюсь, если она чем-нибудь вас обидела, -- продолжал шутить Аланг. -- Наоборот, я обидел ее. -- Вот как? Чем же, позвольте полюбопытствовать? Если, конечно, не секрет. -- Не секрет. Я не поехал с ней на Сентозу и боюсь, что теперь у меня не будет пары для бриджа. Стоявший до сих пор в дверях Аланг прошел в кабинет и уселся в кресло. -- Нехорошо, -- с нарочито серьезным видом сказал он, -- последние партии в бридж мне доставляют много удовольствия. Люблю играть с сильными противниками. А что же помешало вам отправиться на море в столь приятной компании? -- Не что, а кто. Некий Сунгай -- механик с "Тумасика". Аланг удивленно вскинул брови. -- Мне удалось выяснить, что этот Сунгай спасся во время кораблекрушения, появился в Сингапуре и его почему-то разыскивает "Триада". Патрик рассказал шефу о своих встречах с индусом-полицейским, о разговорах с малайцем в порту и Ван Ахмадом в доках. Аланг начал молча пощипывать нижнюю губу. -- А вы уверены, что Сунгай действительно в Сингапуре? Ло пожал плечами. -- Черт его знает. Может, это так и есть на самом деле. А может, мы начнем гоняться за призраком. Во всяком случае, если индонезиец жив и кое-что знает, мы должны его разыскать раньше "Триады". -- Справедливо замечено, -- Аланг оперся подбородком на руку, прижав ее к груди. -- А вы полагаете, что, сидя здесь, сможете опередить их? " -- Теон, прочесывать доки бесполезно. Если "Триада" ищет Сунгая уже неделю и не может найти... -- Ну, против такого аргумента мне возразить нечего, -- Аланг развел руками и снова подложил правую руку под свой узкий подбородок. -- Серьезно, Теон, -- горячо заговорил Патрик, -- если все так и есть, как я предполагаю, то индонезиец должен был найти себе надежное убежище. Ведь речь идет, насколько я понимаю, о его жизни. И Султан справится с этим делом лучше, чем два десятка детективов. -- Султан? -- непонимающе переспросил Аланг. -- Это кличка Ван Ахмада. -- Но ведь если на карту поставлена жизнь Сунгая, то он делает глупость, скрываясь в доках. Там его многие знают, и рано или поздно его убежище будет обнаружено. -- И тем не менее его видели там. Аланг скептически хмыкнул. -- Видели, а вездесущая "Триада" не может его найти. Странно. Но ведь звонка "его высочества" можно ждать очень долго. Не упустим ли мы время? Раз "Триада" усиленно ищет индонезийца, мы рискуем оказаться на втором месте. -- Давайте подождем один день, Теон. Ван Ахмад знает там каждую щель. У него больше шансов. -- Неужели у "Триады" нет своих людей в доках? Наверняка есть. И если она во что бы то ни стало хочет заполучить индонезийца, к его поискам подключатся многие. А мы надеемся только на одного Ван Ахмада. Силы неравны. Аланг поднялся. -- Вы заинтриговали меня этим Сунгаем. Считайте, что я поверил в его существование. Но больше одного дня я дать не могу. Если через день ваш Султан не позвонит, начнем поиски сами. Аланг дошел до дверей и обернулся. -- Да, а что с кассиром из Китайского банка? Что-нибудь нащупали? -- Нет. Пока нет. Два человека занимаются выявлением его знакомств. -- Ладно. Значит, выкладки по поискам индонезийца вы мне изложите завтра утром. Ло кивнул. Султан позвонил к концу дня. В трубке раздался хрипловатый приглушенный голос. -- Туан инспектор, это я, Ван Ахмад. Приезжайте скорей. Я его разыскал. -- Сейчас буду. Жди меня там, где мы разговаривали вчера, -- ответил Патрик. -- Хорошо, туан инспектор. Я буду ждать. Выйдя из кабинета, Патрик заскочил к Алангу. -- Теон, звонил Султан. Кажется, он нашел индонезийца. Я еду в доки. А оттуда -- прямо в Четтиар -- расколоть кокосовый орех для старшего сына Шивы. И вообще я начинаю питать уважение к Субраманье. -- Сначала зацепите механика, -- не отрываясь от бумаг произнес Аланг. Кончив писать, он поднял голову: -- Может быть, вам взять одного-двух человек с собой, мало ли что... -- Не стоит, Теон. Зачем привлекать лишнее внимание? Мне достаточно будет шофера, -- отозвался Ло. -- Ну как знаете. Желаю удачи. Инспектор помчался вниз. Машина уже стояла у подъезда. Через пятнадцать минут Ло был в доках. Ван Ахмад сидел на корточках в условленном месте. Увидев инспектора, он поднялся и засеменил навстречу. -- Я знаю, где он, -- залопотал малаец вполголоса. -- Как только вы ушли, я сразу пошел искать его. Вчера весь день ходил, сегодня с утра ходил -- не могу найти и все тут. Аллах его знает, думаю, где он прячется. А час назад смотрю, с индонезийского судна два моряка идут и вроде бы осматриваются и осторожничают. Чего бы, думаю, они. Идут и оглядываются. И не знаю, что-то меня потянуло за ними. Думаю, чего они в доки пошли? Морякам-то здесь делать вроде нечего... -- Веди, -- перебил его Патрик. -- Ну вот, -- продолжал Ван Ахмад, обгоняя Патрика, -- пошел я за ними потихоньку, а они все идут и оглядываются. И прямехонько к старым складам. Там всегда пусто. Редко люди заходят... Иду я за ними, прячусь между ящиками и вдруг слышу, один из них тихонько так зовет: "Сунгай, Сунгай". Ну, он отозвался. А потом они на своем языке заговорили. Я чуть-чуть по-ихнему разбираю -- моряки научили. Но все равно трудно разобрать было. Понял только слова "пароход" и "семь". Уж эти-то слова я хорошо знаю, сколько раз слышал. Они чего-то еще болтали, только я слушать не стал, сразу побежал вам звонить. "Не иначе Сунгай собирается бежать из Сингапура на индонезийском судне, -- подумал Патрик, -- вовремя его Султан разыскал". -- Далеко еще? -- спросил он своего спутника. -- Немного осталось, туан инспектор, -- ответил малаец, -- во-он за теми ящиками... Пока они пробирались между ровными рядами огромных ящиков и сваленными в кучу тюками с каучуком, стемнело. Если в средних широтах сумерки надвигаются, то в тропиках они просто падают с неба, словно кто-то неведомый открывает люк невидимого чердака, где темнота прячется целый день. Кругом вспыхнули дрожащие синеватые огни неоновых фонарей. -- Здесь, -- вдруг резко остановившись, шепотом произнес Ван Ахмад. Кивком головы он указал в сторону двух разбитых ржавых грузовиков. Ло подошел к одному из них, заглянул в кабину. Внутри было пусто. -- Нет, нет, туан инспектор, -- тихо произнес Ван Ахмад, -- за грузовиками, между ящиками. Оттуда он с ними говорил. А я как раз здесь в это время стоял. Патрик обогнул машины. Там тоже никого не было. Он обернулся и вопросительно посмотрел на Ван Ахмада. Тот подошел и стал удивленно озираться по сторонам. -- Клянусь аллахом, на этом самом месте они разговаривали, -- забубнил он. -- Может, ушел куда? Или в другое место спрятался? Час назад здесь был. Кля... Султан осекся и начал жалобно подвывать. -- Ты чего? -- удивился Ло. -- А-ы-а, -- продолжал тупо мычать Ван Ахмад, указывая пальцем через плечо инспектора. Лицо его искривилось, нижняя губа отвисла, обнажая редкие желтые зубы, зрачкам стало тесно в узких глазах. Ван Ахмад стал медленно приседать, не опуская вытянутой вперед руки. Ло резко повернулся назад. Перед ним стоял ящик метра в два высотой, забитый со всех сторон. Только одна широкая доска была отодвинута влево. В глубине, у задней стенки, сидел человек, весь залитый кровью. Лица у него не было -- его содрали. Патрика передернуло от ужасного зрелища. "Опоздал", -- мелькнуло в голове. Он посмотрел на Ван Ахмада. Тот весь трясся, зубы его стучали. -- Иди, взгляни поближе, -- приказал Патрик. -- Он? Султан испуганно замотал головой. -- Я н-не м-могу, ту-ан инсп-пектор. Я бо-боюсь. -- Ну! -- прикрикнул Патрик. Ван Ахмад поднялся с земли, подошел к ящику и заглянул в него с таким отчаянным страхом, словно там сидел живой вампир. Отпрянув в сторону, малаец сел на корточки и закрыл лицо руками. -- А-ы-и-ы, -- снова завыл он. -- Сунгай? -- спросил Патрик. Голова Ван Ахмада несколько раз утвердительно качнулась. -- Та-туировка... Его та-татуировка, -- выдохнул из себя малаец с каким-то прихлебом. "Опоздал, -- снова подумал Патрик, тяжело вздохнув. -- Единственного свидетеля убрали. Теперь все. На "Тумасике" можно ставить крест. Что ж, сам виноват. Аланг был прав, не следовало рассчитывать только на Султана. Оставил бы одного-двух человек в порту, все могло быть иначе". Он подошел к Ван Ахмаду. -- Иди и нигде ничего не болтай. Я сам вызову полицию. Понадобишься -- разыщу. Деньги, что я обещал, получишь. Малаец словно ждал этих слов. Он вскочил на ноги и, бессвязно причитая, бросился прочь, даже не спросив, когда и где он сможет получить обещанное вознаграждение. Патрик задумчиво вытащил сигарету. Вдалеке забасил гудок уходящего из порта парохода. Сначало отрывисто, потом протяжно. "Пароход... семь", -- вспомнил Патрик слова Ван Ахмада и посмотрел на часы. Было две минуты восьмого. Ло бросил сигарету и ринулся в проход между ящиками. Инспектор был хорошо тренирован и бежал легко. Минут через пять он был уже около своей машины. -- Гони в порт, -- сказал он водителю, падая на переднее сиденье. -- Въезжай прямо на территорию. У ворот не останавливайся, потом разберемся. Административное здание знаешь? Желтое, у четвертого причала. Водитель кивнул и, не снижая скорости, проскочил мимо охранявшего ворота в порт полицейского. Пронзительно заверещал свисток. Машина заскрежетала тормозами у административного здания, и Патрик пулей бросился туда. -- Кто отходит? -- спросил он, ворвавшись в помещение пограничной службы. -- Индонезиец, -- удивленно ответил офицер с зелеными погонами капитана. -- А вы кто? Ло предъявил удостоверение. -- Мне нужно срочно попасть на судно. -- К сожалению, ничем не могу помочь. Все формальности уже закончены. Катер с пограничниками и таможенниками возвратился. Я не имею права задерживать судно. -- Мне нужно на судно! -- упрямо повторил Патрик. -- Дело крайне важное. Я все беру на себя. Дайте мне катер. Офицер пожал плечами. -- Попробую. Но индонезиец может устроить скандал. Кто заплатит за задержку судна? -- Я буду там не более получаса. Из-за этого никто не станет поднимать шума. Офицер засмеялся. -- Из-за получаса? Сразу видно, что вы никогда не сталкиваетесь с такими вещами. Вы не знаете этих людей. Они за каждую лишнюю минуту требуют деньги. -- Я же сказал, что все беру на себя, -- недовольно повторил Патрик. Офицер поднялся из-за стола. -- Хорошо. Пойдемте. У причала стоял небольшой катер. Рядом разговаривали два пограничника и таможенник. -- Возвращайтесь на судно, -- сказал офицер, подходя к ним. -- Этот господин поедет с вами. Он из Си-ай-ю. -- Капитан, мы не имеем права... -- начал один из пограничников. -- За все последствия будет отвечать он, -- перебил подчиненного офицер, кивнув головой в сторону Патрика. -- К тому же индонезиец еще не покинул акваторию порта. -- Знаем мы эту ответственность, -- проворчал другой пограничник. -- Он пришел и ушел, а расхлебывать все равно придется нам. И, обращаясь к капитану, добавил: -- Нужно бы зафиксировать в журнале, по какой причине мы поднимаемся на судно. -- Это пусть тебя не волнует, -- повысил голос капитан. -- Тебе приказано -- отправляйся. Пограничник, выражавший недовольство, шагнул к краю причала и, не глядя на Патрика, буркнул: -- Садитесь. Ло легко соскочил вниз. Затарахтел мотор. Катер отвалил от причала и стал быстро набирать скорость, оставляя позади белые дорожки бурунов и ловко огибая многочисленные сампаны и джонки, которые перевозили мелкие грузы от судов к причалам. Когда они подошли к индонезийцу метров на пятьдесят, матрос просигналил на судно: "Неотложное дело. Вынужден еще раз подняться на борт". На сухогрузе замелькали флажки. "Вы задерживаете судно. Я заявляю протест. Задержка за ваш счет", -- перевел матрос. Катер подошел к левому борту. Сверху сбросили трап. Один из пограничников взялся за него, натянул. Ло стал карабкаться наверх. Несмотря на свою природную ловкость, Патрик поднимался с трудом. Трап все время уходил из-под ног вперед. Над головой инспектора зазвучали ехидные смешки. Чертыхаясь, Ло перелез через перила и увидел перед собой недовольное лицо капитана. -- Что случаться? -- далеко не с оксфордским произношением спросил тот по-английски. -- Какой черт носит вас вперед-назад? Что вы еще хотеть от меня? Ло, подбирая самые простые слова, начал втолковывать капитану, кто он и зачем поднялся на борт. -- Преступники есть на мой корабль? -- Капитан вынул короткую трубку изо рта и расхохотался. Потом он вставил трубку обратно и вместе с дымом зло выдохнул: -- Чушь! -- Нет, капитан, -- миролюбиво сказал Патрик, -- я не собираюсь искать на вашем судне преступников. Здесь их нет. -- Тогда чего же вы хотеть? -- Капитан все время демонстративно поглядывал на часы. -- Я надеюсь, что кто-то из ваших людей поможет мне найти их. Преступники остались там... на берегу. Понимаете? Капитан переварил сказанное Патриком, потом визгливо закричал: -- Я нет время! Вы брать мой время! Почему я вам помогать ловить ваш преступник? Я жаловаться! Мой торговый судно! Я нет никакого дела до ваш преступник! Я иностранный корабль! Мой человек не идти на берег! -- Послушайте, капитан, -- начал уговаривать его инспектор. -- Мы ведем борьбу против мафии. Вы не можете не знать о ней. Она мешает судоходству, торговле. Мешает таким честным морякам, как вы. Мы действуем и в ваших интересах. Мне не нужно, чтобы ваши люди сходили на берег. Мы поговорим здесь, и это займет не более пятнадцати-двадцати минут... Ло говорил медленно, повторяя каждую фразу и все время наблюдая за капитаном, чтобы удостовериться, понимает ли тот его. Лицо индонезийца несколько смягчилось. -- О, мафия! -- проговорил он и, сверкнув глазами, с отвращением добавил: -- Да, да, я знать. Паршивый собаки. Они ограбить мой судно прошлый год. Я потерпеть огромный убыток. Свиньи, грязный свиньи! Я бы их всех вешать! Он ожесточенно запыхтел трубкой, посмотрел на часы, подумал несколько секунд, прикидывая что-то. Потом сказал: -- О'кей. Я помогать вам. Если это не брать много время. Что вы хотеть спросить мой люди? -- Благодарю вас, капитан, -- улыбнулся Ло. -- Это не займет много времени, уверяю вас... Видите ли в чем дело, кто-то из ваших людей намеревался взять на судно своего земляка. -- Что есть "земляк"? -- Ну, соотечественник, тоже индонезиец. -- Это есть преступник? -- закричал капитан, побагровев. -- Кто позволять брать преступник на борт? Кто осмелиться?! Я вышвырнуть его с судна. Он повернулся к человеку, стоявшему рядом, и начал орать на него по-индонезийски, брызгая слюной и размахивая руками. Тот весь съежился, испуганно заморгал. А когда попытался что-то возразить, рассвирепевший капитан грубо толкнул его в плечо и, повелительно взмахнув рукой, что-то прокричал. Человек бросился в открытую дверь палубной надстройки. Капитан что-то еще крикнул ему вдогонку, и тот вернулся. -- Кто хотел брать преступник на борт? -- спросил капитан у Патрика. -- Успокойтесь, -- ответил инспектор. -- Тот человек не преступник. Наоборот, ваши люди хотели спасти его от убийц. К сожалению, это не удалось. Его уже нет в живых. -- Все равно, никто не смел без мой разрешения брать другой человек на борт! -- продолжал бушевать индонезиец. -- Вы сказать, кто хотел, я его наказать. -- В том-то и дело, капитан, что я этого не знаю. -- Тогда... я ничего не понимать. Что вы хотел? -- Гнев капитана сменился удивлением. -- Я думаю, что тот парень, ну убитый, понимаете, которого убили преступники, он говорил с вашими людьми и мог что-то рассказать им о преступниках. Как они выглядели, например. А может, он даже знал их. -- О" кей. Но как мы узнать, кто из мой люди хотел спрятать тот бедный человек? Мой люди -- хитрый собака. Они ничего не сказать. Они молчат, как якорь. Он что-то сказал своему помощнику, на которого только что кричал, и снова повернулся к Патрику. -- Мы идем моя каюта. Есть холодное пиво. Мы будем знать десять минут. "Интересно, что он пообещал команде, если никто не признается? -- подумал Патрик. -- Судя по тому, как он разговаривал со своим помощником, экипажу несладко живется". В каюте индонезиец уже не казался Патрику таким свирепым, как в первые минуты их знакомства. Угощая инспектора холодным пивом, он рассказывал какую-то историю из своей морской жизни и при этом после каждой фразы добродушно гоготал. Ло с удовольствием посмеялся бы вместе с хозяином, если бы понимал, о чем идет речь. Но прыгающая во рту индонезийца трубка делала его и без того ужасный английский язык похожим на бессмысленный лай. Да инспектор особенно и не вслушивался в бессодержательную болтовню капитана, думая, даст что-нибудь его. визит на судно или нет. Вскоре в каюте появился парень лет двадцати пяти в матросской робе. Он остановился у входа и испуганно уставился на капитана. Тот прострекотал несколько слов на своем языке, и матрос перевел взгляд на инспектора. -- Он понимает по-английски? -- осведомился Ло у капитана. Хозяин каюты презрительно оттопырил нижнюю губу и протяжно фыркнул. Очевидно, свои познания в английском языке он считал идеальными. -- Хорошо, -- улыбнулся инспектор, -- тогда спросите у него, пожалуйста, как зовут человека, которого он хотел взять на судно. Капитан перевел. -- Сунгай, -- тихо ответил матрос, доверчиво глядя на инспектора. Он, очевидно, понял, что, если бы не присутствие в каюте незнакомца, не миновать ему хорошей взбучки. Впрочем, он вряд ли питал какие-то иллюзии относительно своего ближайшего будущего. Он весь сжимался, когда слышал голос капитана, обращенный к нему. Судя по всему, он прекрасно знал, что ожидает его после ухода Ло. -- Расскажи все, что ты знаешь о нем, -- попросил Патрик. Парень выслушал перевод и быстро-быстро затараторил. Минут через пять он закончил свой монолог, ежесекундно прерывавшийся репликами капитана. Капитан с трудом ухватывал суть повествования, очевидно, в силу сомнительных способностей своего подчиненного к связной речи. Затем наморщил лоб и, тщательно коверкая слова, попытался изложить суть услышанного Патрику. Настала очередь инспектора напрячь свое внимание. То, что произошло на "Тумасике", было настолько неожиданным и невероятным, что Ло поначалу усомнился: не ошибся ли матрос, не напутал ли чего-нибудь. Он попросил парня позвать своего дружка, с которым они вместе ходили к Сунгаю, и заставил его тоже рассказать о том, что он слышал от механика с "Тумасика". Версии совпадали. Ло поднялся и, поблагодарив капитана, покинул каюту. Закрывая за собой дверь, Патрик услышал крик капитана и несколько звонких пощечин. -- В общем, выглядит эта история примерно так, -- сказал Патрик, усаживаясь в кресло напротив Аланга. -- Навторые сутки после выхода судна из Бангкока, к вечеру, с "Тумасика" были замечены два моторных сампана. С сампанов просигналили, что у них якобы отказали моторы, что рыбаки очень голодны, болтаются в море уже пятые сутки и не в состоянии сами добраться до берега. Капитан "Тумасика" ответил, что даст им немного провианта и недостающие запчасти для моторов, если таковые окажутся в наличии. Когда несколько "рыбаков" поднялись на борт, то в руках у них оказались автоматы. Сунгай особенно не испугался, потому что брать у него было нечего. Он знал, что обычно пираты грабят пассажиров и сматываются. Но на всякий случай спрятался на корме под брезентом. А потом он услышал такое, что я вполне представляю его состоя-" ние. У брезента остановились двое. Один из них тихим голосом приказал утопить всех находившихся на судне, но так, чтобы не осталось никаких следов насилия, а судно пустить на рифы, но предварительно вывести из строя рулевое управление, навигационные приборы и дать сигнал бедствия. Шторм, который разыгрался ночью, помог пиратам выполнить их замысел и инсценировать кораблекрушение. На счастье Сунгая, уже стемнело, и, как только те двое отошли, он перемахнул через борт. Примерно час спустя его подобрала какая-то рыбацкая шхуна. Добравшись до Сингапура, Сунгай собирался пойти в полицию, но в доках встретил одного из тех, кто нападал на "Тумасик". Оказывается, тот работает в береговой полиции. Теперь уже и речи не могло быть о том, чтобы заявлять о нападении. Сунгаю даже показалось, что тот человек тоже узнал его. Механик перепугался насмерть и спрятался в доках, где отсиживался дней десять. Случайно увидев в доках индонезийских моряков, Сунгай обратился к одному из них с просьбой помочь уехать из Сингапура и рассказал о том, что произошло на "Тумасике". Они встречались несколько раз -- матросов с индонезийского судна было двое, -- и сегодня, перед самым отплытием, Сунгай должен был перебраться к ним. Но не успел... -- Сунгай не называл своим новым знакомым имя человека из береговой полиции, который участвовал в нападении? -- поинтересовался Аланг. -- Называл. Но они, естественно, не помнят. -- Н-да, любопытно. Такого поворота в истории с "Тума-сиком" я не ожидал. Какие соображения? Патрик опустил голову, немного подумал. -- Первое, что бросается в глаза, -- схожесть ситуаций на Блаканг-Мати и "Тумасике". В обоих случаях "Триада", которая обычно действует нагло, проявила несвойственную ей сверхосторожность. -- Пожалуй, вы правы, -- согласился Аланг. -- Отсюда можно сделать вывод, что между подменой трупа и имитацией кораблекрушения существует какая-то связь, -- продолжал развивать свою мысль инспектор. -- Не какая-то, а вполне определенная, -- завершил за инспектора его рассуждения Аланг. -- "Триада", напав на судно, увозит с собой, кроме Лима, кого-то еще. По неизвестным причинам она не хочет, чтобы исчезновение этого человека стало достоянием гласности, и инсценирует катастрофу. Этого человека вместе с Лимом увозят на Блаканг-Мати и там убивают. А после того как землекопы обнаружили могильник, "Триада" убирает труп... -- Это прекрасная версия, Теон, -- позволил себе не дослушать шефа до конца Ло, -- методом исключения мы смогли бы установить, за кем охотилась "Триада", и, может быть, значительно продвинулись бы вперед. Если бы не одно обстоятельство. -- Какое? -- Этот неизвестный был убит в двадцатых числах декабря, а не одновременно с Лимом. Следы крови... -- Тьфу, черт! -- смутился Аланг. -- Как же это у меня выскочило из головы? Он растерянно зацокал языком: -- Старею... Ло деликатно промолчал. -- А что, если в этой версии поменять местами очередность событий? -- предложил вдруг Аланг. -- Так это совсем другое дело! -- обрадованно воскликнул Патрик, моментально сообразив, что имеет в виду шеф. -- "Триада" убивает кого-то, прячет труп на Блаканг-Мати и имитирует кораблекрушение "Тумасика", на котором с документами убитого находится один из их банды. Так? Аланг кивнул. -- Тогда центральной фигурой становится сын генерального директора. Сенг Чэна убивают. Кто-то с его паспортом отправляется в Бангкок, пишет от его имени письмо родителям, словно Чэн находится там на самом деле. А затем этот "кто-то" садится на "Тумасик". Нужно немедленно отрабатывать эту версию. Я сегодня же поеду к Чэну и поговорю с ним еще раз. -- Подождите, Патрик, подождите. -- Аланг снял очки и задумчиво уставился в пол. -- Прежде чем отрабатывать версию, мы должны убедиться в ее логичности и состоятельности. Внешне она выглядит неплохо, но что-то в ней мне не нравится. Давайте сначала попытаемся опровергнуть ее. Я был бы очень рад, если бы нам это не удалось... Аланг поднялся и начал медленно ходить по кабинету. -- Вот что меня смущает. Допустим, "Триада" кого-то убила и спрятала труп на Блаканг-Мати. Преступники наверняка бьши уверены, что труп никогда не будет найден. Ведь на могильник наткнулись случайно. Зачем им все усложнять и доказывать, что тот человек не убит, а находился на судне и утонул во время катастрофы? Убили, спрятали тело на острове, и все. Никто до находки на Блаканг-Мати не мог доказать их причастность к убийству. Следовательно, по логике вещей преступники не должны бьши предпринимать подобной акции на "Тумасике", если эту акцию связывать с трупом на острове. -- Но, Теон, оба события сами по себе выглядят в наших глазах нелогично. Вернее, у нас слишком мало информации, чтобы усмотреть в подмене трупа на острове и инсценировке кораблекрушения здравый смысл и пытаться путем логических рассуждений установить причины этих акций. Зачем же вы хотите опровергнуть вашу собственную версию лишь одними умозаключениями? Опровергнуть ее могут только факты, а их у нас нет. Следовательно, убедиться в правильности вашей версии мы сможем, лишь отрабатывая ее. -- Но не забывайте, что мы должны иметь четкий план наших дальнейших действий и быть уверены, что наши шаги не насторожат "Триаду". Представьте себе такой вариант: мы отрабатываем эту версию, и она оказывается несостоятельной. Но время упущено, и "Триада", видя повышенный интерес к "Ту-масику", успевает перекрыть нам этот путь, на который мы, может быть, выйдем позже. Так что давайте все-таки взвесим все "за" и "против", а потом уже будем думать, что делать дальше. Итак, второе, что меня смущает, -- личность убитого. Вернее, его значимость при жизни. Ведь для того, чтобы могущественная "Триада", которая не боится никого и ничего, предприняла такие сложные и, я бы сказал, необычные мерылре-досторожности, убитый должен был быть важной птицей. А на ком из пассажиров "Тумасика" можно было бы остановиться? Об экипаже я не говорю -- это мелочь. Лим и возможные счеты "Триады" и "Черного лотоса" здесь ни при чем. Убийство Лима имеет ко всему этому отношение, но, кажется, косвенное. -- Нужно внимательно ознакомиться с биографией каждого из пассажиров, -- сказал Патрик. -- Глубокая мысль, -- усмехнулся Аланг. -- Кстати, под нашу версию здорово подходил бы этот Сенг Чэн. Исчез, оказался в Бангкоке, сел на "Тумасик". Но он -- студент, мальчишка. Неужели из-за него "Триада" стала бы затевать всю эту комедию? -- Сенг Чэн отпадает, -- сказал вдруг Патрик. -- Почему? -- Я сейчас вспомнил, что заявление родителей о пропаже сына датировано двадцать четвертым декабря. А написано в нем, что Сенг исчез двадцать второго. Эксперты по давности следов крови утверждают, что убийство было совершено где-то числа пятнадцатого плюс-минус два дня. Вы сами говорили, что на неделю эксперты не могут ошибиться. -- Да уж при современном развитии криминалистики такая ошибка маловероятна, -- согласился Аланг. -- Вот видите, одна кандидатура уже отпадает. Сколько пассажиров было на борту? -- Четырнадцать. -- Давайте-ка список, сделаем первую прикидку. Когда Ло вернулся в кабинет шефа с папкой в руках, Аланг довольно улыбнулся. -- Патрик, у меня есть еще две версии. -- Теон, нельзя так. Оставьте хоть что-нибудь и мне, -- попросил инспектор. Аланг засмеялся. -- Ничего, ничего, Патрик, на ваш век хватит. У вас еще все впереди, а мне скоро придется уходить. Так что не отнимайте у старика радость -- сознавать, что и он еще на что-то способен. -- Теон, о чем вы говорите! Какой же вы старик! Когда вы появились с пистолетом в подземелье Белого Бумажного Веера, я искренне позавидовал вам и подумал: смогу ли я быть в вашем возрасте таким... -- Вот видите, и вы считаете мой возраст уже неподходящим для работы в Си-ай-ю, -- с грустью заметил Аланг. -- Вы меня просто не поняли. Я... -- Ну ладно, ладно, хватит житейских проблем. Давайте займемся делами. Кстати, о Белом Бумажном Веере. Хорошо, что вы вспомнили о нем. Мы его сегодня же допросим еще раз. Ло кивнул. Они склонились над списком пассажиров. -- Так. Сколько трупов было выброшено на берег? Ло заглянул в папку с бумагами. -- Десять. Шесть членов экипажа и четыре пассажира. -- Они были опознаны родственниками? -- Да. Все. Значит, исключаем Сенг Чэна и этих четверых. Ло поставил галочки против пяти фамилий. -- Остается девять, -- сказал Аланг, -- минус три женщины. Шесть. Минус два таиландца -- вряд ли они имеют отношение к сингапурской "Триаде". Остается четверо. Кто они? -- Инспектор достал из папки еще один лист. -- Адвокат... -- Простите, -- перебил инспектора Аланг и нажал кнопку селектора. -- Да, шеф, -- раздался голос. -- Подготовьте арестованного No 390 к допросу. Он должен быть у меня через полчаса. -- Слушаюсь, шеф. -- Продолжайте, -- сказал Аланг Патрику. -- Адвокат, представитель фирмы "Сингапур петролеум", владелец трикотажной фабрики, один из руководителей Национального конгресса профсоюзов. Представитель фирмы и фабрикант -- китайцы, профсоюзный лидер -- малаец, адвокат -- индус. -- Вот видите, ни один из этих людей не должен был заслуживать внимания со стороны "Триады". Впрочем... Аланг наморщил лоб, что-то вспоминая. -- Как фамилия профсоюзного лидера? Ло снова посмотрел в список. -- Шаари Латифф. -- Латифф... Латифф... Что-то знакомое. Я где-то читал или слышал о нем. Аланг позвонил, и в кабинет впорхнула его секретарша. Стрельнув глазками в сторону Патрика, она подошла к столу и смиренно потупила взор. -- Я вас слушаю, шеф, -- пропела девушка. -- Запросите в министерстве внутренних дел данные на функционера из НКП Шаари Латиффа. Автобиографические данные -- очень кратко, главное: его взгляды, взаимоотношения с другими лидерами, последние публичные выступления, цель поездки в Бангкок в конце прошлого года, данные о его друзьях и врагах. Все. Секретарша закончила стенографировать слова Аланга в маленьком блокнотике. -- Да, шеф. Я могу быть свободна? Аланг кивнул. Секретарша направилась к дверям. -- Эти данные должны быть у меня завтра утром, не позже, -- сказал ей вдогонку Аланг. -- Да, шеф, -- чуть замедлив шаг и повернув голову в сторону Аланга, произнесла секретарша. -- Вы полагаете, что мы имеем дело с политической интригой? -- спросил Патрик, когда они остались вдвоем. Аланг пожал плечами. -- Не исключено. Во всяком случае, если допустить, что "Триада" охотилась за Латиффом, то действия преступников выглядят вполне логично. Можно предположить, что кто-то из крупных политических деятелей был заинтересован в смерти Латиффа и воспользовался услугами "Триады". А чтобы не создавать лишней шумихи и не навлекать на себя подозрения, этот "кто-то" предложил "Триаде" инсценировать несчастный случай. -- Латифф не пропадал без вести в конце декабря, -- заметил Патрик. -- Совершенно верно, -- согласился Аланг, -- но его могли убить перед самым отъездом в Бангкок, а туда отправить уже другого человека с его документами. -- Ваше предположение мне кажется слабоватым, -- возразил инспектор, -- есть много всяких "но". Его могли провожать близкие. Потом, по логике вещей убрать его в Бангкоке было бы гораздо проще и безопаснее: человеку, воспользовавшемуся его документами, не надо было бы дважды пересекать границу с чужим паспортом. Все-таки это риск. А если Латиффа убрали в Бангкоке, то его тело не могло попасть на Блаканг-Мати. И кстати, мне сейчас пришла в голову мысль, что "Триаде" совсем не обязательно было убивать его в Бангкоке. Латифф мог оказаться на "Тумасике" не без помощи "Триады", потому что кораблекрушение было спланировано заранее. И еще один вариант: люди из "Триады", напав на судно из-за Лима, могли увидеть на борту Латиффа, который оказался там случайно. Имея задание ликвидировать его, они решили инсценировать катастрофу. В этом случае события на "Тумасике" и подмена трупа на острове не связаны между собой. В общем, вариантов здесь, на мой взгляд, больше чем достаточно. А если к ним прибавить еще две версии, которые есть у вас... -- Одну из них вы только что сами изложили, -- ответил Аланг, -- я подумал, что "Триада" могла охотиться за каким-то известным деятелем... Необязательно известным, ну... в общем, за какой-то крупной фигурой. Случайно или не случайно их пути пересеклись на "Тумасике". А что касается различных "но", деталей и тому подобного, то этим придется заниматься вам, дорогой инспектор. Если вы согласны со всем, что я сказал, начинайте заниматься Латиффом. -- У меня принципиальных возражений нет, -- изобразив на лице шутливую серьезность, сказал Патрик. -- Я вам чрезвычайно признателен, -- в тон инспектору ответил Аланг. Оба засмеялись. -- Теон, вы говорили, что у вас две версии, -- напомнил шефу Ло. -- Вторая -- слабая. Я уже успел доказать себе ее несостоятельность. -- А все-таки? -- Ну я предположил, что кто-то из пассажиров или членов экипажа узнал в одном из пиратов человека, с которым он был знаком по Сингапуру, которого он знал в лицо, знал его координаты и успел сообщить об этом остальным, находившимся на "Тумасике". И возвращение в Сингапур хотя бы одного свидетеля влекло за собой разоблачение того пирата. Ему пришлось бы скрываться, а он имел какую-то очень нужную для "Триады" должность. Скажем, в той же береговой полиции. Понимаете? Л о кивнул. -- Кстати, этим пиратом мог оказаться человек, которого и видел в порту Сунгай... -- Но для того, чтобы убрать свидетелей, "Триада" могла не имитировать кораблекрушение, а просто всех перебить, -- заметил Патрик, -- для них ведь это не проблема. -- Именно поэтому я и считаю, что моя вторая версия несостоятельна. Ну ладно. Белого Бумажного Веера, должно быть, уже привезли. Так что давайте побеседуем с ним еще раз. Допрос будете вести вы. Прощупаем его относительно "Тума-сика". А что касается наших версий... впрочем, по ходу допроса будет видно. Аланг включил селектор. -- Арестованного привезли? -- Да, шеф. -- Давайте его сюда. -- Слушаюсь, шеф. Аланг поднялся из-за стола, жестом пригласил Патрика занять его место, а сам уселся в кресло у журнального столика. Дверь в кабинет открылась, и на пороге показался Белый Бумажный Веер в сопровождении двух охранников. -- Прошу вас, -- Ло гостеприимно взмахнул рукой, указывая на стул. Белый Бумажный Веер с каменным выражением лица сел напротив Патрика. Инспектор отпустил охранников и, достав из кармана сигареты, протянул их арестованному. Тот молча взял сигарету, поблагодарил Патрика кивком головы и закурил. Несколько минут длилось молчание. -- Господин By, -- сказал наконец Патрик, -- ваши сообщники сознались, что вас зовут Белый Бумажный Веер и что вы являетесь членом "Триады". Ни один мускул не дрогнул на лице гангстера. -- Господин Ло, -- тяжело вздохнув, ответил он, -- я успел заметить, что вы -- неглупый человек. Так зачем же вы стараетесь убедить меня в обратном? Я признал, что занимался контрабандой небольших партий опиума. Это все, что я имею вам сказать. По закону и по логике вещей вы должны передать дело в суд и больше не тратить на меня время. По-моему, на последнем допросе вы придерживались того же мнения. Для чего же начинать все сначала? -- Да, ваше дело будет передано в суд. Но вызвал я вас для того, чтобы уточнить одну незначительную деталь: я хотел бы услышать ваше мнение по поводу инсценировки кораблекрушения "Тумасика". Тень сильного беспокойства промелькнула в глазах Белого Бумажного Веера. Правда, он моментально взял себя в руки, но от инспектора не ускользнула первоначальная реакция гангстера., -- Как видите, многие вещи, которые вы хотели бы скрыть, становятся явными. Сначала подмена трупа на Бла-канг-Мати, затем имитация катастрофы "Тумасика". Мы вышли на путь, ведущий к вашей организации. Теперь, господин By, для вас самое время настало подумать о себе. Ваше упорное молчание в будущем может обойтись вам дорого. Может быть, не стоит ждать, пока мы сами доберемся до остальных главарей "Триады"? Ваша помощь будет учтена. Подумайте хорошенько, господин By. Глядя на арестованного, Патрик не мог не отметить про себя, что тот прекрасно владеет своими эмоциями. Белый Бумажный Веер лениво зевнул, пошарил глазами по столу, увидел скрепку, взял ее и начал чистить ногти. -- Это беспредметный разговор, господин Ло, -- медленно изрек он. -- Я не понимаю, что вы от меня'хотите. Я уже неоднократно вам повторял, что никакого отношения ни к каким преступным организациям я не имею. -- Сколько "Триада" получ