ила за убийство Шаари Латиффа? -- вдруг быстро спросил Аланг. Патрик впился в лицо Белого Бумажного Веера. Тот чуть 248: повернул голову назад и, не глядя на Аланга, спросил: -- Вы обращаетесь к господину Ло? -- С инспектором мы сможем поговорить и без вас, -- сказал Аланг. Белый Бумажный Веер пожал плечами. -- Спросите кого-нибудь из "Триады". Их финансовые дела известны мне так же, как и вам. Аланг сделал знак инспектору заканчивать допрос. -- Ну что ж, господин By, -- Патрик развел руками, -- мне очень жаль, что вы не хотите проявить благоразумие. У вас есть еще время подумать и все хорошенько взвесить. Белый Бумажный Веер оставил эти слова без ответа. Ло нажал кнопку звонка, и в кабинет вошли охранники. -- Уведите арестованного, -- сказал Патрик. Белый Бумажный Веер молча поднялся и направился к двери. Аланг вопросительно посмотрел на инспектора. -- На слова об инсценировке кораблекрушения он отреагировал. -- А на мой вопрос? -- Нет. В первом случае сработал элемент внезапности. Но он быстро справился с собой и был уже, очевидно, готов к любому вопросу. -- То, что он среагировал на ваши слова, это уже неплохо, -- задумчиво произнес Аланг. -- Значит, они не смогли убрать все концы. А может быть, понадеялись на то, что имитация кораблекрушения останется тайной. Нужно основательно заняться Латиффом. Может быть, с этой стороны нам удастся подобраться к "Триаде". И необходимо усилить охрану Белого Бумажного Веера. Он может попытаться передать на волю то, что услышал сегодня здесь. -- Передавать его дело в суд мы, конечно, сейчас не будем? -- полуутвердительно спросил Патрик. -- Ни в коем случае! На суде он может открытым текстом передать сегодняшний разговор в том плане, что Си-ай-ю пыталась инкриминировать ему чужие преступления. Газеты быстро раструбят об этом, и "Триада" позаботится, чтобы отрезать нам все возможные пути. Подготовьте докладную, что новые обстоятельства дела требуют до расследования. -- Хорошо, Теон. Патрик тронул за плечо консьержа, мирно дремавшего на солнышке. Старик встрепенулся, начал тереть глаза руками. -- Как найти квартиру господина Исмаила? -- спросил инспектор. -- Третий подъезд, второй этаж, туан. Ло направился к дому. Поднявшись на второй этаж, он остановился перед дверью с надписью: "Азамах Исмаил. Журналист" -- и позвонил. Стрекотавшая в квартире машинка замолкла, послышались шаги, дверь открылась, и на пороге вырос высокий, красивый мужчина в клетчатом саронге и голубой расшитой рубахе из тончайшей хлопчатобумажной ткани. -- Чем могу служить? -- с холодной вежливостью поинтересовался он, в упор рассматривая Патрика. -- Инспектор Ло из Си-ай-ю. _ О-о! -- Лицо журналиста расплылось в добродушной улыбке, в которой чувствовалась легкая насмешка. -- Господин инспектор хочет предложить сенсационный материал по поводу Блаканг-Мати? Ведь, насколько мне известно, островом занимается Си-ай-ю, не так ли? Он отошел в сторону и размашистым жестом, в котором опять же сквозила ирония, пригласил Патрика войти. -- Да, островом занимается Си-ай-ю, -- ответил Патрик, с удовольствием погружаясь в прохладу кондиционированного воздуха. -- А вы полагаете, что спрос на наш товар настолько низок, что нам самим приходится бегать по редакциям и упрашивать их взять нашу информацию? -- Именно потому меня и удивил ваш визит. Насколько я знаю, секретные службы никогда не питали особой привязанности к газетчикам. Вы отмахиваетесь от нас, как от мух в жаркий день, и страшно жалеете, что нас нельзя прихлопнуть. Не так ли? -- Вы недалеки от истины, -- весело ответил Патрик. Хозяин захохотал во весь голос. -- Люблю откровенных людей, -- без всякой обиды произнес он и открыл перед инспектором дверь в одну из комнат. В комнате стояла тахта, небольшой книжный шкаф, заваленный книгами, газетами, журнальный столик с портативной пишущей машинкой, рядом со столиком -- потертое кресло. Кругом -- на тахте, на столике, на полу -- валялись газеты, журналы, вырезанные из них статьи. Корзинка для мусора только угадывалась среди кучи выброшенных бумаг. Очевидно, хозяин вытряхивал ее последний раз в прошлом месяце. Исмаил разгреб бумаги на тахте и пригласил Патрика сесть на освободившееся место. -- Я не оторвал вас от срочных дел? -- осведомился Ло. -- О, нет. Мне, правда, заказали большую статью, но я должен сдать ее через неделю. Время еще есть. -- А на какие темы вы пишете? -- Заказывают разные материалы. Но я предпочитаю экономику. Кстати, сейчас я пишу статью в защиту нашей промышленности от японцев. -- Вот как? -- улыбнулся Ло. -- Да, да, представьте себе, я считаю, что японцы просто подрывают нашу экономику, -- горячо заговорил журналист. -- Мы просыпаемся утром под треньканье японского будильника, смотрим в окно, сделанное из японского стекла, натягиваем на себя, извините, японские брюки, повязываем на японскую рубашку японский галстук, надеваем на руку японские часы, едем на работу в японских автомашинах, а вечером смотрим японский телевизор. Это просто какой-то кошмар! От всех этих "Мицубиси", "Сони", "Мицуи""у меня рябит в глазах! Они завалили нас своими товарами, а наши товары покупать не желают. Они выкачивают из Сингапура наши деньги и держат нас на голодном пайке. Я все прекрасно понимаю: нужна торговля, нужны связи, Япония -- выгодный партнер, но нельзя же играть в одни ворота! Мы должны быть тверже в отношениях с ними. Исмаил так комично жестикулировал руками, что Патрик снова не удержался от улыбки. Малаец ему положительно нравился. -- Простите, я, наверное, говорю совсем не то, -- засмущался вдруг хозяин. -- У вас, наверное, ко мне какое-то дело... -- Нет, нет, все, что вы говорите, очень интересно, -- вежливо запротестовал Патрик. Встречаясь с незнакомыми людьми, Ло всегда пытался сразу составить себе мнение о собеседниках -- по их манерам, жестам, словам. Если они начинали говорить о чем-то постороннем, инспектор никогда их не перебивал. Он прошел школу Аланга и научился не торопить события. Но журналист, видимо, уже переключился на то, чтобы слушать Патрика. -- Так чем я обязан визиту? -- спросил он. -- Мне рекомендовали вас как хорошего друга покойного Шаари Латиффа. -- Шаари? -- Лицо журналиста сразу стало печальным. -- Да, я был его другом. Как это нелепо -- его гибель. В расцвете сил. Всегда такой веселый, жизнерадостный, прямой, честный... Он столько мог еще сделать... Он поднял глаза на инспектора: -- Но... почему вы вдруг заинтересовались им? Сейчас, после его смерти. . И потом, после того случая прошло так много времени... -- После какого случая? -- А разве вы не... Полгода назад на него было совершено покушение. Поисками бандитов занималась полиция. Как всегда безрезультатно. -- Вы невысокого мнения о полиции, -- заметил Патрик. Исмаил пожал плечами: -- Нет, я просто констатирую факт. Я подумал, что вы пришли ко мне в этой связи. Хотя Си-ай-ю, по-моему, не занимается обычными уголовными делами... И я не понимаю... -- Видите ли в чем дело, -- сказал инспектор, -- по нашим данным, на Латиффа готовилось еще одно покушение, но помешало, если так можно выразиться, кораблекрушение "Ту-масика", на котором он плыл из Бангкока. Покушение готовилось людьми одного из тайных обществ. И мы подозреваем, что к их помощи прибег кто-то из врагов Латиффа. Поэтому я хочу, чтобы вы помогли мне разобраться во взаимоотношениях вашего друга с окружавшими его людьми. Через этих людей мы и попытаемся выйти на преступников. -- Теперь ясно, -- закивал головой Исмаил. -- Я никогда не сомневался, что рано или поздно Шаари попытаются убрать. И я ему много раз говорил об этом. Но он не верил, считал, что все это ерунда, что первое покушение на него было не более чем попыткой грабежа. -- А вы могли бы назвать конкретного человека, который был заинтересован в том, чтобы убрать Латиффа? -- И да, и нет. -- Как это? -- не понял Патрик. -- Я мог бы назвать вам несколько фамилий. Но это не более чем самые общие предположения. И я думаю, что будет сложно, почти невозможно доказать их причастность к покушению. Речь идет об умных, хитрых и влиятельных людях. Дело в том, что Шаари резко выступал против оппозиционной группировки. Вам, очевидно, известны взгляды ее деятелей: крайний экстремизм, бойкот парламента, попытки создать политический и экономический хаос в стране. Шаари пытался добиться запрещения ее деятельности, потому что она наносит ущерб интересам страны... Хотите кофе? -- С удовольствием. -- Тогда посидите пару минут в одиночестве. Исмаил отправился на кухню и вскоре вернулся. -- Сейчас кофе будет готов, -- объяснил он. -- Скажите, господин Исмаил, а с какой целью Латифф ездил в Бангкок? -- В Бангкок? -- переспросил журналист. -- Шаари собрался туда неожиданно, отложил все дела. Когда я спросил его о цели поездки, он сначала ушел от ответа, но затем сказал, что должен окончательно разоблачить какого-то человека. -- Он назвал имя? Исмаил покачал головой. -- Нет. Сказал только, что этот человек когда-то поддерживал связь с Тан Каки. Из кухни раздалось шипение. -- Кофе! -- воскликнул Исмаил и выскочил из комнаты. Вернувшись, он виновато развел руками. -- Придется еще немного подождать. -- Ничего, -- улыбнулся Патрик. -- Так кто такой Тан Каки? -- Это старая история. По-моему, сейчас он уже умер, но точно не знаю. В тридцатые годы Тан Каки бьш одним из богатейших каучуковых магнатов Малайзии. Говорили, что его состояние оценивалось в пятьдесят миллионов долларов. Перед второй мировой войной он полностью разорился, бежал от долгов в Таиланд. Его векселя выкупил какой-то миллионер, его друг. Может быть, речь идет о том человеке, которого имел в виду Шаари. -- Жалко, что вы не знаете, с кем собирался встречаться Латифф в Бангкоке. -- Увы. Впрочем, не исключено, что его вдова может что-то знать. -- А как ее разыскать? -- Найти ее несложно. Но боюсь, что она не станет с вами разговаривать. Она слишком потрясена гибелью мужа и никого не хочет видеть. Я могу попытаться поговорить с ней и выяснить, что вас интересует... -- Право, я не решаюсь затруднять вас... -- начал Патрик. -- Пустяки, -- махнул рукой Исмаил, -- я с удовольствием помогу вам, тем более что дело касается Шаари... -- Спасибо, -- искренне поблагодарил журналиста Ло и поднялся с тахты. -- А кофе? -- спросил Исмаил. -- Если вы не очень обидитесь -- в следующий раз. Я оставлю вам свой телефон. Буду ждать звонка. Патрик протянул Исмаилу свою визитную карточку. -- Вот вам на всякий случай и моя, -- сказал журналист, взяв со стола маленькую белую картонку и протягивая ее инспектору. -- Звоните, заходите в любое время. Рад бьш с вами познакомиться. -- Я тоже, -- ответил Патрик. У дверей он остановился и спросил: -- Скажите, господин Исмаил, вы провожали Латиффа на аэродром, когда он улетал в Бангкок? -- Да, -- ответил хозяин, -- я бьш на аэродроме вместе с его женой. -- Еще раз благодарю за интересную информацию и жду звонка. Дня через три Ло дал телеграмму своему знакомому из криминальной полиции Таиланда инспектору Накону, в которой сообщал, что собирается приехать в Бангкок, и просил встретить. Они знали друг друга давно; несколько раз им приходилось вместе заниматься контрабандистами, которые переправляли опиум из Золотого треугольника через Таиланд и Сингапур на Запад. Золотой треугольник -- глухой и труднодоступный район на стыке границ Бирмы, Таиланда и Лаоса -- доставлял немало хлопот секретным службам стран Юго-Восточной Азии и Интерполу. Там, на горных склонах и в долинах, местные племена мео и яо выращивали опиумный мак. Жители из племени хау специализировались на его транспортировке с гор. Но фактически маковые плантации контролировались остатками бывших гоминьдановских солдат, укрывавшихся там после второй мировой войны. Они по-прежнему носили свою старую форму, которую без конца штопали и латали, были вооружены американским оружием и терроризировали местное население, отбирая у него почти всю выручку за проданный мак. Никакой власти в Золотом треугольнике не существовало, да и го-миньдановцы зорко следили за тем, чтобы в округу не проникали посторонние. Их стремление сохранить в своих руках Золотой треугольник объяснялось огромной выгодой,, которую они извлекали: по различным оценкам, там производилось около половины всего опиума, сбывавшегося на черных рынках Европы и Америки. Во время войны в Индокитае наркобизнес процветал там вовсю. Перекупкой наркотиков занимался чуть ли не весь американский экспедиционный корпус во Вьетнаме -- от солдат до высших чинов, не говоря уже о чиновниках сайгонского режима во главе с президентом Тхиеу, сбежавшим после освобождения Юга на Тайвань. Ло не был уже в Таиланде года четыре и поэтому не знал, работает ли еще Након в криминальной полиции. К великому удовлетворению инспектора, буквально на следующий день из Бангкока пришел ответ от Накона. Тот телеграфировал, что ждет Патрика тл готов оказать ему всяческую помощь. В тот же вечер Патрик взял билет на самолет и собрал в дорогу небольшой чемоданчик. Вдова Латиффа передала кое-какую информацию через Исмаила. Она знала немного, но, во всяком случае, Ло примерно представлял, с какими людьми мог встречаться Латифф в Бангкоке. Утром, перед отлетом, Патрик позвонил Джун. Но разговора не получилось. Джун сухо ответила, что не сможет проводить его: у нее тоже "обстоятельства". Она явно не могла простить Патрику то, что он не поехал с ней на Сентозу. Ло отправился в аэропорт в плохом настроении. А когда ему сказали, что вылет самолета откладывается, Патрик совершенно разозлился. Он с угрюмым видом бродил по зданию аэропорта и курил одну сигарету за другой, пока его внимание не привлекли пассажиры только что приземлившегося самолета из Цюриха. Среди прилетевших он увидел нескольких лохматых парней и девиц в вылинявших джинсах, застиранных майках, наполовину расстегнутых рубахах. Судя по выговору, это были американцы. "Неужели хиппи еще в моде? " -- удивленно подумал Патрик и подошел ближе, зная наперед, какой разговор состоится у молодых людей с пограничниками. Пожилой низенький чиновник в форме, равнодушно скользнув взглядом по одной из расстегнутых девиц, вежливо осведомился, не боится ли она простудиться. Та ответила, что одета даже слишком тепло для тропиков, и подмигнула чиновнику помоложе, который стоял рядом и украдкой посматривал на ее грудь, появляющуюся из-под рубашки при каждом движении. Молодой офицер с сожалением отвел глаза в сторону и заставил себя сухим тоном произнести фразу о том, что Сингапур -- страна высокой нравственности и поэтому каждый приезжающий обязан соблюдать правила прилична. Он подышал на штамп, но прежде, чем поставить в паспорт отметку о въезде, предложил девице "поправить свой туалет". Та фыркнула, но застегнула одну пуговицу. Рука офицера продолжала висеть в воздухе. Девица снова фыркнула и застегнула еще одну пуговицу. Офицер проштамповал паспорт, вручил его девице и любезно пожелал приятного пребывания в Син-гапуре. -- Заведите скафандры для всех приезжающих, -- съязви-ла девица под хохот своих спутников и прошла через турникет. Чиновники занялись следующей нарушительницей нравст-венных правил города-государства. Когда очередь дошла до парней, пожилой чиновник указал на большую фотографию, ви-севшую на стене. На ней был изображен юноша с аккуратной прической и графически показана максимальная длина волос для лиц мужского пола, разрешенная сингапурскими властями. Волосы не должны были закрывать уши, воротник рубаш-ки, опускаться ниже бровей. Патрика всегда смешила эта несколько наивная мера властей, направленная на ограничение западного влияния в стране и наплыва хиппующих бездельников. Веселили Патрика и объявления в государственных учреждениях, гласившие, что посетители мужского пола с длинными волосами обслуживаются в последнюю очередь. Но он хорошо знал строгость иммиграционных властей и теперь с интересом ожидал, как развернутся события дальше. Указав на фотографию, чиновник коротко изложил суть Дела и предложил молодым людям привести свои прически в соответствие с местными требованиями. Сделать это можно было в парикмахерской, которая располагалась здесь же -- в зале для прибывающих. Патрик посмотрел на лица парней и невольно засмеялся. Если бы в качестве обязательного условия для въезда в Сингапур им предложили, скажем, целый час квакать и прыгать полягушачьи вокруг турникета, это наверняка вызвало бы у них менее бурную реакцию. Чиновник терпеливо подождал, пока молодые люди перестанут захлебываться от возмущения, и невозмутимым тоном повторил свое предложение. Те наотрез отказались стричься и, обозвав чиновников идиотами, потребовали вернуть им паспорта. Однако у турникета моментально появилось несколько дюжих полицейских-индусов в чалмах во главе с сержантом. Сержант выяснил, в чем дело, и предложил парням уплатить пятьсот долларов штрафа или провести месяц в тюрьме -- на выбор -- за оскорбление должностного лица. Штраф пришлось заплатить. Совершенно разозленные, парни заявили, что покидают Сингапур. Девицы засуетились и потянулись назад, к турникету. Оба чиновника с бесстрастными лицами вновь начали штемпелевать паспорта и учтиво желали каждой приятного путешествия. Девицы демонстративно расстегнули рубашки и побежали следом за своими спутниками. В это время объявили посадку на бангкокский рейс, и Патрик направился к выходу. Полтора часа полета прошли незаметно. Когда самолет замер на взлетно-посадочной полосе, инспектор сразу же увидел в иллюминатор Накона. Тот стоял в белом сафари, небрежно облокотясьна дверцу желтого "вокс-холла", и Ло невольно залюбовался приятным сочетанием тонов. -- Обойдемся без формальностей, -- сказал Након, пожимая руку спустившемуся с трапа Патрику. -- Давай паспорт. Он взял паспорт инспектора и протянул его какому-то человеку в штатском, стоявшему у трапа. -- Мы будем в баре. -- Хорошо, -- кивнул тот. -- Через десять минут все будет готово. Након усадил Патрика в машину, сел за руль. -- Что привело тебя в Бангкок? Уж не могильник ли на Блаканг-Мати? -- Ты угадал. -- "Триада"? -- Да. -- А за какую ниточку ты хочешь здесь ухватиться? Ло в нескольких словах рассказал про "Тумасик", про свой разговор с Исмаилом. Они поднялись в бар. -- Два "Туборга", -- бросил Након бармену. Тот засуетился у холодильника. -- Сложная у тебя задача. Мало информации. -- Сам знаю. Но делать что-то надо. Попробую для начала хотя бы выяснить, где останавливался Латифф, -- отозвался Патрик. -- -- А я попытаюсь нащупать связи Тан Каки. Если они реально существуют. -- Договорились. -- Патрик отхлебнул холодного пива. -- Ну, а как твои успехи? -- Ты знаешь, -- задумчиво произнес Након, -- порой мне кажется, что мы занимаемся бессмысленным делом: пытаемся вычерпать воду из колодца. А ее не убавляется, сколько ни старайся. -- Откуда такой пессимизм, Након? -- Это не пессимизм. Это трезвый взгляд на вещи. Сколько времени существуют тайные общества? Сколько лет против них ведется борьба? Результат? Ноль. -- Ты не прав, Након, -- мягко возразил Патрик. -- Посчитай, скольких гангстеров ты упрятал за решетку? Након скривил губы. -- Один попадает за решетку, а на его месте появляется другой. Патрик пожал плечами. -- Это нормальное явление. Одни должны быть преступниками, другие -- их ловить. Часть людей будет постоянно пытаться прожить за счет другой части. Если не в смысле денег, то в чем-то другом. В китайской философии есть понятия инь и ян. Два противоположных начала, на которых держится все развитие. -- Значит, мир никогда не станет лучше? -- с грустью спросил Након. -- Не знаю, как тебе ответить, -- отозвался Патрик. -- Не знаю, что такое "лучше". Просто в жизни, как в электричестве -- есть плюс и есть минус. Убери то или другое -- света не будет. -- Ну хорошо хоть без работы не останемся, -- засмеялся Након. -- Куда ты меня устроишь? -- спросил Патрик. | -- В "Ферст". Не возражаешь? Есть бассейн и кафе с рус-| ским названием "Собрание". -- Что это означает? -- Что-то вроде конференции или ассамблеи в небольших масштабах. Там продаются даже сигареты с таким названием. -- И кто это придумал? -- Владелец кафе. Кстати, мой знакомый. Он был в России туристом, и его поразила способность русских по любому поводу устраивать собрания. Он вернулся домой и переименовал свое кафе. -- Забавно, -- улыбнулся Патрик. -- А что ты намерен делать по вечерам? -- поинтересовался Након. Патрик снова пожал плечами. -- Во всяком случае, сегодня ты ужинаешь у меня, -- заявил Након. -- Я думаю, что до вечера ты не успеешь выйти на "Триаду". -- Видимо, нет, -- согласился Патрик. -- Ну, а остальные вечера -- как хочешь. Мы с женой всегда будем рады видеть тебя. А вообще-то развлечений здесь больше чем достаточно. В отличие от Сингапура у нас более свободные нравы. -- Я не любитель развлечений такого рода. -- В таком случае я покажу тебе Таиланд в миниатюре. -- А что это такое? -- За каких-нибудь пару часов увидишь тайский бокс, слонов на работе, бой петухов. кормление змей, классические танцы. Европейцы толпами валят туда. -- Но я-то не европеец. -- Значит, не хочешь? -- Нет. В бар вошел человек, которому Након поручил уладить формальности. Он приблизился к столику и протянул Патрику его паспорт. -- Все в порядке. Након поблагодарил его, расплатился с барменом и через пару минут они уже ехали в желтом "воксхолле" по тесным улицам города. Машина остановилась у девятиэтажного здания цвета морской волны с белыми бетонными перемычками на фасаде. -- Приехали, -- сказал Након. Они вошли в холл. Ло заполнил карточку, взял ключ от номера, затем обменял доллары на баты [1] и вместе с Наконом отправился в "Собрание" -- выпить по чашечке кофе. -- Я тебя сейчас покину, -- сказал Након. -- Сам понимаешь -- дела. Ты сегодня же, естественно, займешься поисками нужных тебе людей? -- Конечно. -- Минут через тридцать я пришлю тебе машину и одного из моих людей. Он будет в твоем распоряжении все дни. Вечером шофер привезет тебя ко мне. Идет? -- Спасибо, -- сказал Патрик. Они допили кофе и распрощались. [1] Денежная единица Таиланда. Один доллар равен примерно двадцати батам. Через три дня Ло приехал к Накону в управление. -- Ну как твои дела? -- поинтересовался тот. -- Удалось что-нибудь выяснить? -- Сначала я хочу послушать тебя. -- Что ж -- меня, так меня. Значит, так. У Тан Каки здесь действительно осталось много друзей. Часть из них имеет связи с Сингапуром. Прежде всего это компании "Цзянь Юань" и "Ли Раббер компани". Обе продают каучук через сингапурские фирмы. -- Это интересно, -- заметил Патрик, -- потому что мне удалось установить, что Латифф встречался с кем-то из "Ли Раббер компани". Он останавливался у своего друга, и тот дал мне кое-какую информацию. А с какими нашими фирмами они связаны конкретно? -- С компаниями Ли Гунцзяна, Тан Лайси и Куан Чэна. -- Хм, занятно, -- пробормотал Патрик, делая пометку в блокноте. -- Что именно? -- Я был у этого Куан Чэна именно в связи с "Тумаси-ком". Правда, в то время я отрабатывал другую версию, но ее пришлось оставить. -- Связи "Цзянь Юань" и "Ли Раббер компани" с людьми, которых я тебе назвал, -- чисто торговые. Может быть, у них между собой есть какие-то другие дела, но это политика, и туда я вмешиваться не хочу и тебе не советую. -- Да я и сам знаю. Политика меня тоже не волнует. Меня интересует лишь, кто из недругов Латиффа мог обратиться за помощью к "Триаде". -- Имя Чэна всплывает уже второй раз. Почему ты не хочешь предположить, что он был заинтересован в смерти Латиффа? -- Понимаешь, есть одно обстоятельство. На "Тумасике" плыл сын Чэна... -- Ну и что? "Триада" могла об этом не знать, а Чэн не мог знать, каким образом "Триада" выполнит задание. -- Пожалуй, ты прав. Да, ведь я забыл: Чэн не знал о том, что его сын плыл из Бангкока на "Тумасике". Он мне сам об этом говорил. -- Ну вот видишь. Занимайся своим генеральным директором. Может, ты за что-то и ухватишься. -- Если Чэн действительно замешан в этой истории, то он дорого заплатил за смерть Латиффа, -- проговорил Патрик. -- Это его личное дело, -- заметил Након. -- Но ты проверь на всякий случай и остальных, с кем связана "Ли Раббер компани". -- Разумеется. Я сегодня же дам шефу телеграмму. Пусть начнет проверку. -- Ну а что нащупал ты? -- спросил Након. -- Во-первых, то, что Латифф встречался с кем-то, из "Ли Раббер компани", а во-вторых, он очень интересовался какой-то женщиной на улице Яварай-роуд, -- Ло с трудом выговорил сложное тайское название. -- Номер дома? Ло пожал плечами. -- Знакомый Латиффа не знает. -- Но не ходить же по всем женщинам Яварай-роуд, -- сказал Након. -- Она -- китаянка. -- Существенное замечание. Тем более что Яварай находится в китайском квартале. Патрик озадаченно почесал щеку. -- Н-да. Найти ее будет слвжновато. -- Ну ничего, над этим мы еще подумаем, -- утешил его Након. -- Больше ты ничего не смог узнать? -- Вроде бы нет. Стоп! Я же на второй день был в порту... В твоем управлении есть человек по имени Прадерм? -- Да. Он работает в другом отделе. А что? -- Его можно увидеть? -- Конечно. Након нажал кнопку селектора. -- Да, -- послышался голос. -- Прадерм, говорит Након. Зайди ко мне в гости. -- Сейчас. Не прошло и нескольких секунд, как в кабинете появился приземистый таец с коротко подстриженными волосами. -- Инспектор Ло из сингапурской Си-ай-ю -- младший инспектор Прадерм, -- познакомил их Након. Ло перешел прямо к делу. -- Господин Прадерм, -- сказал он, -- у меня к вам один вопрос: в какой связи вы интересовались "Тумасиком" недели три назад? -- Прадерм, отвечай честно, -- засмеялся Након, -- у инспектора Ло железная хватка, и он тебя все равно раскрутит. Видишь, как он быстро вышел на тебя. Говори -- ты член "Триады"? -- Подожди, Након, -- остановил его Патрик и, обращаясь к Прадерму, пояснил: -- Я занимаюсь "Тумасиком", потому что, по нашим сведениям, кораблекрушение было имитировано. Вы, вероятно, слышали, что судно затонуло? -- Да, -- кивнул Прадерм, -- в газетах писали. А "Тумасиком" я интересовался вот почему. Три недели назад мне в руки попало дело об убийстве. Вы знаете, уголовная полиция всегда подсовывает нам дела, в которых не в силах разобраться сама... -- Знакомое дело, -- усмехнулся Патрик. -- Так вот, это убийство на Яварай-роуд было действительно странным. Я... -- На Яварай-роуд?! -- одновременно воскликнули Патрик и Након. -- Да, а что? -- Как тебе это нравится? -- спросил Након у Ло. -- Любопытно, -- отозвался Патрик и, обращаясь к Прадерму, сказал: -- Прошу вас, продолжайте. -- Я начал разыскивать родственников убитой. И узнал, что ее дочь незадолго до того вышла замуж и уехала в Сингапур. Ее муж был вашим соотечественником. -- Почему был? -- Они уехали в Сингапур на "Тумасике". Это я выяснил уже в судоходной компании. -- Если Латифф встречался или хотел встретиться именно с этой женщиной, тебе будет над чем поработать, -- заметил Након. -- Нужно удостовериться... Ло снова повернул голову к Прадерму. -- А почему вы сказали, что убийство было странным? -- Жертвой оказалась помешанная полуслепая женщина. Это во-первых. Во-вторых, убийцы ничего не тронули в ее доме. Просто пришли, убили и исчезли. Я не смог обнаружить никаких причин убийства. Причем она помешалась уже после отъезда молодоженов. -- Вот видишь, -- Након поднял кверху указательный палец, -- сколько загадочных обстоятельств. Ты близок к цели. -- Пока трудно сказать, -- ответил Патрик. -- Но покопаться стоит. -- Брось изображать из себя невозмутимого детектива. Я же вижу, как у тебя загорелись глаза. Након посмотрел на Прадерма. -- Папка с материалами по этому делу у тебя? -- Нет, я ее уже сдал. Сейчас распоряжусь, чтобы принесли. Он связался по селектору с отделом хранения документов. -- Говорит младший инспектор Прадерм. Мне нужны материалы по расследованию убийства некой Лей Чжи. Что? Кажется, номер двести девяносто. Спасибо. Я в кабинете инспектора Накона. Через несколько минут дверь в кабинет открылась, и вошел молодой парень в форме сержанта с папкой в руках. -- Кстати, эта женщина -- Лей Чжи -- переехала сюда из Сингапура, -- сказал Прадерм, передавая досье Патрику. -- Ну-у, считай, что "Триада" у тебя в руках, -- засмеялся Након. -- Чувствует мое сердце, что это убийство выведет тебя на них. -- Посмотрим. -- Прошу прощения, господин Ло, -- Прадерм посмотрел на часы, -- у меня дела. Я зайду минут через двадцать на тот случай, если у вас возникнут какие-то вопросы. -- Хорошо. Ло сел за стол и раскрыл досье. В этот момент зазвонил телефон. Након снял трубку и, вежливо пообещав "сделать все возможное", швырнул ее на рычаг. -- Черт! -- выругался он. -- Все-таки я уйду с этой дурацкой работы. -- Почему? -- рассеянно поинтересовался Ло, уже углубившись в чтение. -- Застрелен какой-то крупный коммерсант. От комиссара звонят уже пятый раз: требуют срочно найти убийц. Но ведь наш отдел этим не занимается. Я объяснял им десятки раз: мы занимаемся только тайными обществами. Но как только убивают кого-то покрупнее, звонят обязательно сюда. Ло ничего не ответил и снова занялся материалом об убийстве Лей Чжи. Убитой было пятьдесят лет. В Таиланд перебралась из Сингапура тридцать лет назад. Вскоре после приезда у нее похитили четырехлетнего сына. Поиски ни к чему не привели. Ее муж умер несколько лет тому назад. Последние годы она держала небольшую галантерейную лавку и жила вместе с дочерью и служанкой. Года четыре назад в Бангкок из Индонезии перебралась ее сестра... Закончив  читать куцые биографические сведения о Лей Чжи, Патрик перевернул страницу. Дальше шли протоколы опроса свидетелей. По словам соседки, 20 января в лавку Лей Чжи около двенадцати часов дня вошли двое мужчин. Через пятнадцать минут они вышли. Соседка приняла их за обычных покупателей. Девушка, которая работала у Лей Чжи и после ее помешательства практически вела все дела, в это время куда-то уходила. Она вернулась в лавку, но через минуту выскочила с криком, что ее госпожа убита. Соседка бросилась туда и увидела Лей Чжи лежащей на полу в задней комнате. Вызвали полицию. Приехавший позже врач из уголовного управления констатировал смерть от удушения. Девушка-работница ничего вразумительного по этому поводу сказать не могла. Сестра Лей Чжи -- тоже. Следствие зашло в тупик, и дело передали в криминальную полицию. Здесь тоже не смогли ничего понять. Видимые мотивы убийства отсутствовали, свидетельских показаний было недостаточно. Дело пришлось закрыть. Последними в тощей папке были подколоты результаты экспертизы трупа и медицинская справка, подписанная психиатром. В заключении психиатра говорилось, что Лей Чжи потеряла рассудок в результате сильного нервного потрясения. Ло кончил читать и снова закурил. -- Ну что? -- поинтересовался Након, оторвавшись от бумаг. -- На такой информации далеко не уедешь, -- отозвался Патрик. -- Нужно еще раз поговорить с девушкой-работницей и с сестрой Лей Чжи. Попытаться выяснить, ее ли разыскивал Латифф и с какой целью. Он захлопнул папку и встал. -- Начну с сестры. -- Ты собирался дать телеграмму шефу в Сингапур, -- напомнил Након. -- Да, да, сейчас я подготовлю ее. Ло взял чистый лист бумаги и быстро набросал несколько предложений. В кабинет вошел Прадерм. Узнав, куда собирается ехать Ло, он вызвался его сопровождать. -- Вы давно знакомы с Наконом? -- спросил Прадерм в машине. -- Лет семь. Тайные общества представили нам возможность довольно хорошо узнать друг друга. -- Я удивляюсь, как все детективы Юго-Восточной Азии еще не успели перезнакомиться. -- Все впереди, -- пообещал Патрик. -- Не сомневаюсь. Эти подонки всюду считают себя хозяевами и с каждым днем становятся все наглее. А самое обидное -- до них не добраться. Они готовы перегрызть друг другу глотки, но, когда попадают к нам, молчат, как камни. Страх перед своими собратьями делает их немыми. -- Иногда бывает наоборот, -- заметил Патрик. -- Что вы имеете в виду? -- не понял Прадерм. Патрик рассказал ему о том, как он завербовал Ко Ина. -- Неплохо, -- согласился Прадерм. "Воксхолл" затормозил у китайского кафе. Ло и Прадерм вошли в широкий проем, заменяющий двери и закрывающийся на ночь железными жалюзи. Вдоль обеих стен длинного прямоугольного помещения стояло несколько складных столиков без скатертей. Немногочисленные посетители были такими же потрепанными, как и столы. Едва Патрик со своим спутником уселись, как к ним подошел мальчик лет десяти в коротких штанишках и майке. С деловым видом он поставил на стол поднос с соусами, перцем и солью, положил два замусоленных меню и застыл в ожидании заказа. -- Два пива, -- бросил Прадерм по-тайски. Мальчишка невозмутимо забрал поднос, карточки и молча направился к стойке. -- Эй, -- окликнул его Прадерм, -- твоя мать дома? Мальчонка вернулся к столику и, подняв на Прадерма свои черные глаза, непонимающе заморгал. Очевидно, залапанное меню было его единственным учебником тайского языка. Ло догадался, о чем спрашивает Прадерм, и повторил вопрос по-китайски. Мальчик кивнул и юркнул в заднюю комнату. Оттуда вышла полная седая женщина в черных сатиновых брюках и синей цветастой кофточке. Она увидела Прадерма, и на ее лице мелькнуло что-то похожее на улыбку. -- Что угодно господам? -- Женщина обратилась к Патрику, вероятно, приняв его за переводчика. -- Извините, -- ответил Ло, -- мы хотели бы еще раз побеседовать с вами о том печальном происшествии... -- Ее зовут Сюэ, -- тихо подсказал Прадерм по-английски. Хозяйка кафе смущенно теребила воротничок кофточки, не зная, как вести себя: то ли сесть, то ли стоять. -- Посидите с нами немного, -- помог ей Патрик. -- Вы давно живете в Таиланде? -- Года три. Нет, четыре. Я переехала сюда из Индонезии после того, как муж попал в автомобильную катастрофу. Госпожа Сюэ явно чувствовала себя неловко, в ее голосе ощущалось напряжение. Ло решил разрядить обстановку. -- Ну и как, нравится вам здесь? -- спросил он с улыбкой. -- Здесь лучше. В Индонезии у нас дела шли не очень хорошо. Она перестала нервничать, скованность постепенно начала проходить. -- А в Индонезии вы жили долго? -- О, я уехала туда, когда была еще молодая. Вышла замуж и уехала. А когда погиб муж, то мне стало тоскливо одной и я решила быть поближе к сестре. Тем более что и у нее умер муж. -- Скажите, госпожа Сюэ, в каких отношениях вы были с сестрой? Женщина наморщила лоб, не понимая вопроса. -- Ну... рассказывала ли она вам достаточно откровенно о своей жизни за то время, пока вы не виделись? -- Мы столько времени не виделись, -- грустно улыбнулась госпожа Сюэ. -- Разве все расскажешь? -- Не все -- может быть, какие-то эпизоды. Она пожала плечами. -- Больше всего она говорила о Леунге. И каждый раз плакала. -- О ком? -- О своем сыне, которого украли у Лей. Она столько пережила из-за того подлеца, который это сделал. -- А разве ваша сестра знала, кто украл у нее сына? -- Да. Она говорила, что Леунга украл тот мерзавец, который преследовал ее еще в Сингапуре. -- Вы не могли бы вспомнить поподробнее, что она рассказывала об этом человеке? -- Лей рассказывала о нем много раз, -- госпожа Сюэ вздохнула, -- я помню почти все, что она говорила. В молодости Лей была очень красивой девушкой. И ее любви домогался один человек. Это был нехороший человек. Он занимался темными делами, состоял в какой-то шайке. У него было много денег. Он упорно ухаживал за Лей, делал ей дорогие подарки. Но она его боялась и ненавидела. Однажды он позволил себе какую-то грубую выходку, и она ответила ему пощечиной. Он пришел в бешенство, тем более что при этом присутствовали его друзья. Лей спасло только то, что кругом было много народу. Он сказал Лей, что она пожалеет об этом. Она очень испугалась, потому что знала: он способен на все. А она в то время любила другого человека. Но он был малайцем, а на смешанные браки смотрели косо. Наши и его родители не разрешили им пожениться, и в Сингапуре не нашлось никого, чтобы защитить Лей от того мерзавца. Однажды его люди чуть не убили ее, но ей как-то удалось вырваться. Она жила в постоянном страхе и, когда познакомилась с каким-то коммивояжером из Бангкока и он предложил ей выйти за него замуж, сразу же согласилась, хотя и не любила его. Они уехали в Бангкок, и здесь у них родился сынишка -- Леунг. Лей забыла о том человеке. Но он-то не забыл о своей угрозе. Однажды Леунг исчез. Ему было четыре или пять лет... Полиция не смогла найти его. А через некоторое время Лей получила письмо от того бандита. Он писал, что это расплата за ее непокорность. -- А почему она не пошла в полицию с этим письмом? -- спросил Патрик. -- Он написал, что, если она обратится в полицию, он убьет ее сына. Она даже мужу ничего не сказала: боялась, что тот пойдет в полицию. Сколько ей пришлось пережить! Это ужасно. Сначала она вынуждена была расстаться с человеком, которого без памяти любила. Я даже немного ревновала Лей к нему. Латифф был такой красавец... -- Кто?! -- воскликнул Патрик. -- Ну, тот человек, которого любила Лей. -- Его фамилия Латифф? -- Да. -- А имя? -- Мохамед. Мохамед Латифф. Я тоже немножко любила его... Но он никого не видел, кроме Лей. Бедняжка Лей... Сколько она выстрадала! -- Нет, у меня ничего не выходит. Наверное, я не умею разбираться в людях. Иногда мне кажется^ что он способен на какие-то эмоции -- в прошлый раз он с таким жаром говорил мне о своем одиночестве, о том, что неудовлетворен жизнью... Но я знаю, кто он, и у меня создается впечатление, что он играет. -- Тебе понадобилось совсем немного времени, чтобы разобраться во мне, -- Патрик попытался шуткой подбодрить Джун, хотя после вчерашнего разговора с Алангом на душе у него было неспокойно. Джун слабо улыбнулась. -- Скажи, а если... ну, если я решу, что он... такой же, как и все они... Что тогда? -- Тогда мы оставим его в покое, чтобы не настораживать "Триаду", и будем искать другие пути. -- Ах, Патрик, я ужасно боюсь. Боюсь его, боюсь подвести вас. Вдруг мне покажется, что с ним можно говорить, а на самом деле это не так? -- Возьми себя в руки, Джун, -- сказал Патрик, -- ты сегодня чересчур взволнованна. -- Мне кажется -- он догадывается. -- Ерунда. Почему он должен что-то заподозрить? Ведь ты делаешь все, как нужно. И: ie забывай -- я все время рядом. Чуть что, и я приду на помощь. Ну все. Он ждет тебя за углом. Будь умницей. Помни -- я рядом. Желаю удачи. Патрик поцеловал Джун в щеку и пошел на другую сторону улицы. Она тряхнула своими пышными волосами, словно пытаясь перевоплотиться, отогнать от себя страх, на секунду замедлила шаг, потом с решительным видом свернула на Ор-чард-роуд. Шан уже стоял на том месте, где они договорились встретиться, и поглядывал на часы. Увидев Джун, он устремился к ней навстречу. -- Вы меня заставили мучиться целых десять минут, -- объявил он шутливо-обиженным тоном. -- Я даже начал думать, что вы не придете. Джун кокетливо пожала плечиками. -- Ожидание еще никому не вредило. Скорее наоборот... -- Вы -- опасная женщина, -- засмеялся Шан. -- Вы умеете завлекать неопытных юношей. Он посмотрел на свою спутницу, и в его взгляде Джун уловила что-то похожее на ехидное любопытство. "Как странно он на меня смотрит, -- подумала она. -- В прошлый раз его глаза не выражали ничего, кроме нетерпеливой похоти". Ею вновь овладело беспокойство. -- Куда мы сегодня пойдем? -- Джун постаралась задать вопрос как можно более беспечным тоном. -- Если вы не возражаете, прогуляемся немного. Я так люблю бродить по вечернему Сингапуру. А потом обязательно что-нибудь придумаем. Джун смешно наморщила свой аккуратный носик. -- У-у! Ходить пешком. Нет ничего более скучного и утомительного. Я с удовольствием выпила бы чего-нибудь прохладного. Сегодня так жарко. И потом, наверху в "Гонконге" можно потанцевать. Там прекрасный оркестр. -- Если вы хотите послушать действительно хорошую музыку, то нужно идти не в "Гонконг". -- А куда же? -- Положитесь на меня, и вы останетесь довольны сегодняшним вечером. -- А я хочу в "Гонконг", -- не допускающим возражений тоном заявила Джун. -- Ну что ж, -- согласился Шан, -- в "Гонконг", так в "Гонконг". Ваши желания для меня -- закон. Он произнес это после короткой паузы, и Джун успела заметить по глазам Шана, что он что-то прикинул в уме. "Нет, нет, -- попыталась мысленно успокоить себя Джун, -- мне это показалось. Патрик прав -- я сегодня не в себе". Они медленно двинулись по улице. У Джун вдруг мелькнула мысль, что Шан хочет ее куда-то затащить, что ему все известно. Она искоса посмотрела на своего спутника. Тот болтал какую-то чепуху, размахивая руками. "Знает или нет? -- билось в голове Джун. -- Что же делать? Убежать? Нет, на улице он не посмеет... Да и Патрик рядом". Она инстинктивно обернулась назад. Где-то метрах в пятидесяти в свете фонаря мелькнуло его лицо, и Джун немного успокоилась. Конечно, на улице Шан ничего не сделает ей. Кругом столько народу. И в "Гонконге" -- тоже. А в другое место она не пойдет. Джун вдруг удивилась своим мыслям. Почему она боится? С чего она взяла, что Шан должен обязательно ее убить? Убить. Какое странное слово. Джун никогда не думала, что оно звучит так зловеще. Даже когда его произносишь мысленно. Она много раз читала в газетах про убийства, но все это казалось ей таким абстрактным, нереальным. Наверное, потому, что убивали не ее. А ее не убивали. Ни разу. Какая чепуха! Ведь убивают только один раз. И человек перестает существовать. Странно и непонятно -- "перестает существовать". Разве может так случиться, что ее не будет. Как это -- не будет? Люди будут ходить по улицам, смеяться, играть в бридж, любить друг друга, а она, Джун, никогда больше не узнает и не увидит всего этого. И Патрик никогда не обнимет ее, не поцелует? Ее не будет! Не будет! Какие страшные слова! Нет, бежать! Бежать прочь от этого Шана, броситься к Патрику, почувствовать его сильные руки... Бежать, пока еще не поздно. Она не хочет, чтобы ее убивали. Этот Шан не имеет права отнимать у нее жизнь! Почему люди убивают друг друга? К чему эта бессмысленная жестокость? Почему, убивая, они не представляют себя в роли жертвы, которой не хочется умирать? Взвинченная до предела, Джун готова была сорваться с места, броситься назад. "Ты ведь у меня умница... От тебя сейчас зависит многое... Не забывай -- я все время рядом", -- вспомнились слова Патрика. Она постаралась взять себя в руки, отогнать не вовремя появившиеся тяжелые мысли. В конце концов, почему Шан обязательно должен убить ее? Даже если он и знает, почему Джун встречается с ним, он попытается скрыться, и ничего больше. -- Вы меня совсем не слушаете, -- Джун почувствовала, как к ее локтю прикоснулась рука Шана, и вздрогнула. -- Вы о чем-то думаете? О чем? -- Н-нет... просто мне припомнился один случай из детства... -- И что же это за случай? -- Мне как-то приснилось, что меня украли у матери, и я так горько плакала. Это было ужасно. Потом я все время боялась, что сон сбудется. А с вами такого не случалось? Вы никогда не боялись, что вас. украдут у родителей? -- Нет, -- коротко бросил Шан. -- Кстати, вы ничего не говорили мне о своих родителях... -- А вас они очень интересуют? -- ответил вопросом на вопрос Шан, и Джун уловила какую-то особую интонацию в его голосе. "Аллах, скорее бы кончилась эта пытка", -- подумала она и вслух произнесла: -- Некоторые любят об этом рассказывать. Ведь с родителями связано так много. Вся жизнь... Воспоминания детства. Пусть даже мысленно. -- Мои родители бросили меня, когда я был совсем маленьким, -- с какой-то затаенной радостью сказал Шан. -- Меня воспитывал один человек, который заменил мне отца и мать. -- И кто же он -- этот человек? -- Кто он? -- переспросил Шан, замедлив шаги. Он остановился, и Джун механически остановилась вместе с ним. Дальнейшее произошло так быстро, что Джун не успела даже сообразить, в чем дело. Рядом скрипнула тормозами какая-то машина. Дверца открылась, и Шан резко твлкнул ее внутрь. Там ее схватили чьи-то цепкие руки. Через мгновение машина уже катилась дальше, а Джун сидела на заднем сиденье, зажатая с обеих сторон Шаном и пожилым плешивым китайцем, от которого исходил неприятный запах дешевых сигарет. -- Что вам нужно? Куда вы меня везете? Страх, такой же жаркий и неприятный, как дыхание сидящего рядом гангстера, охватил Джун. -- Поедем немного поразвлечься! -- захохотал Шан, просовывая руку под сиреневую кофточку Джун. -- Ты же хотела послушать музыку? Сейчас мы тебе ее устроим. Вспыхнув от омерзения, Джун попыталась освободиться от него и задела соседа справа. -- Оставь девчонку, -- буркнул тот. -- Нашел время. Шан нехотя убрал руку. -- Ты... ты... мерзавец! Ты такой же подлец, как и твой воспитатель! -- с отчаянием выкрикнула Джун. -- Все вы подонки, убийцы! Ты думаешь, что тебя родители бросили? Ничего подобного! Он украл тебя у твоей'матери, когда ты был совсем маленьким! И ты женился на собственной сестре и продал ее в публичный дом! А твоя мать сошла с ума! А потом они ее убили! А ты подонок, подонок! Тобой просто играют! Она стиснула кулаки и разрыдалась. Шан захохотал еще громче. -- Говори, говори, -- с угрожающим ехидством произнес он. -- Скоро ты не так заговоришь. Разжалобить тебе меня не удастся. Мать, сестра! Плевать я хотел на ваши сказки! Да если это так и есть -- что из того? Думали, прибегу в вашу собачью полицию и все расскажу? Как бы не так! Не на того напали! Джун снова вспомнила о Патрике и повернула свое заплаканное лицо назад. -- Дружка своего высматриваешь? -- ухмыльнулся Шан. -- Не волнуйся -- едет следом. Нам он тоже нужен. Он, наверное, хочет узнать, что произошло с Сенгом? Узнает. Жаль, что на острове все перекопали. А то мы и его устроили бы в том болоте. Ну ничего, найдем ему другое место. -- Попридержи язык, -- бросил плешивый Шану и, обращаясь к шоферу, добавил: -- Сворачивай к Понгголу. Тот молча кивнул. -- Ничего, -- ответил Шан, -- теперь она уже никому ничего не расскажет. При этих словах Джун охватил такой ужас, что она не могла ни говорить, ни двигаться. Такого поворота событий Ло никак не ожидал. Он перебежал на другую сторону улицы под самыми колесами отчаянно сигналивших машин. Он даже не успел подумать, каким образом бандитам стало все известно. Как назло, кругом не оказалось ни одного полицейского. Патрик не помнил случая, чтобы он чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас. Даже когда в подземелье Белого Бумажного Веера к нему приближалась невменяемая девчонка с бритвой в руках. Впервые в жизни, насколько он себя помнил, Ло испугался по-настоящему. Страх за близкое ему существо вонзился в сердце сотнями иголок. В двух метрах от Патрика затормозило такси. Инспектор бросился к нему, рванул на себя переднюю дверцу. -- Направо! Быстро! Таксист подозрительно посмотрел на него. Ло вытащил из кармана удостоверение, которое еще не успел сдать. -- Полиция! Взревел мотор, машина сделала крутой вираж и устремилась по Бенкулен-роуд. Вдали замаячила кремовая "хонда". -- Прибавь газу! -- скомандовал инспектор таксисту. Тот послушно нажал на акселератор. Дряхлая "королла" со сломанным спидометром и счетчиком напряглась и задрожала -- видимо, хозяин выжал из нее максимум, -- однако расстояние между ней и "хондой" не сокращалось. "Как же я не заметил слежки? " -- корил себя Ло, до боли сжав кулаки и во все глаза глядя на машину, которая увозила от него Джун. "Хонда" снова скрылась за поворотом. -- Налево! -- бросил Патрик и раздраженно потребовал: -- Быстрей! Быстрей! Таксист, почти не сбавляя скорости, резко повернул руль. Шины, протершись об асфальт, издали звук, напоминающий свист кобры. Ло нервными движениями достал сигарету. Аланг был прав -- не стоило втягивать Джун в это дело. Сгоряча Патрик бросил на весы слишком много. Он смял незажженную сигарету и швырнул ее за окно. Какое право имел он подвергать Джун такому риску? Он только обрел ее и теперь... Ло постарался отогнать от себя эту мысль. Но как они догадались, что это игра? Случайность? Или он действительно копнул так глубоко, что "Триада" насторожилась? Зачем им понадобилась Джун? Узнать, что известно Си-ай-ю? Тогда они начали выяснять это уже сейчас. Патрика передернуло. Эти подонки ни перед чем не остановятся! Она не выдержит. Черт, да какое это имеет значение?! Пусть они узнают все, что им нужно. Пусть они все скроются, пусть продолжают потом насиловать, грабить, убивать, но только бы они не тронули Джун! И только сейчас Ло вспомнил, что у него в кармане есть портативный передатчик. Конечно, в этой ситуации он много не даст, придется рассчитывать на свои силы. Но предупредить Аланга стоит -- вдруг он еще успеет на помощь. Патрик вытащил из бокового кармана передатчик, нажал кнопку, вызывая Си-ай-ю. Но ответа не последовало: зона действия передатчика была ограниченной. Тогда инспектор переключился на другую волну, по которой можно было вызвать ближайший полицейский участок. -- Тридцатый слушает, -- послышался голос. Патрик назвал несколько цифр -- закодированные позывные тревоги, потом повторил несколько раз. -- Срочно вышлите машины на дорогу, ведущую к Понг-голу. Предупредите "Альфу-15". Перекройте эту волну для других разговоров. Ждите моих сообщений. В аппарате вдруг что-то затрещало, забулькало, и слова человека, принявшего позывные, который попытался что-то ответить, потонули в трескотне эфира. -- Вы поняли меня? -- закричал инспектор, поднося передатчик к самому рту. -- Вы поняли меня? Ответьте! Ответьте! -- Вас понял, -- раздался наконец далекий голос. Машины выскочили за черту города и понеслись по пустынному, закрытому с обеих сторон плотными рядами веерных пальм шоссе. Такси начало догонять "хонду". Теперь между машинами было не больше пятидесяти метров. В свете фар Ло увидел пышноволосую голову Джун. Она обернулась, и Патрику показалось, что он различает в ее глазах немую мольбу о помощи. Патрику захотелось крикнуть, чтобы они отпустили Джун, он выбросит свой пистолет и вместо нее сядет к ним в машину. Ло стиснул зубы и впился глазами в заднее окно "хонды", пытаясь рассмотреть, что происходит внутри. Кроме Джун и Шана, в машине находилось еще два человека; один сидел за рулем, другой -- на заднем сиденье, справа от Джун... Выстрелить по колесам "хонды"? Не стоит. Убегая, они могут убить Джун. Стрелять по бандитам тоже было опасно. Патрик прекрасно владел оружием, но они сидели слишком близко от Джун. "Хонда" опять скрылась за поворотом. Такси проехало еще четыреста метров, и Патрик наконец увидел ее. Теперь "хонда" стояла у обочины пустая. -- Тормози! -- крикнул инспектор, выхватывая из-под пиджака пистолет и на ходу приоткрывая дверцу такси. -- Я выйду, а ты жми до полицейского пункта. Он должен быть через три-четыре километра. Скажи -- здесь бандиты. Шофер кивнул и остановил машину. Ло выскочил на шоссе и огляделся, пытаясь угадать, куда гангстеры утащили Джун. Справа послышался приглушенный крик. Патрик перемахнул через канаву и бросился вперед, продираясь сквозь густой, колючий кустарник. Пробежав метров двадцать, Ло оказался на небольшой поляне. Вьшлывшая из-за облака луна осветила ее, и инспектор увидел Джун. У голого, блестящего ствола пальмы она замерла с завязанным ртом, с глазами, полными ужаса. Стоящий сзади пожилой лысый гангстер одной рукой держал Джун, другой приставил нож к ее шее. -- Брось пистолет! -- хрипло сказал он Патрику. -- Если хочешь, чтобы девчонка осталась жива. Ло покосился направо, потом налево. С обеих сторон на него смотрели две хмурые физиономии. Сзади хрустнула ветка. Инспектор обернулся: на поляну вышел, держа руки в карманах, таксист, который его вез из города. -- Он предупредил своих! -- негромко сказал таксист лысому. -- Нужно сматываться побыстрей. "Так им нужен был я! -- Патрик невольно усмехнулся. -- Чисто сработали -- ничего не скажешь". Желтый Дракон готовился к ритуалу. Эта церемония носила название "сжечь желтый листок", означавшее, что после нее не должно остаться никаких следов. Она проводилась раз в два месяца по трем вполне определенным случаям: повышение в ранге отличившихся, посвящение в члены "Триады" новичков, суд над провинившимися. На ритуалах каждый раз присутствовали разные члены "Триады": все "монахи" время от времени должны были видеть казни или другие наказания, чтобы постоянно чувствовать, сколь суровы законы тайного общества. Желтый Дракон не любил ритуалы, потому что во время них он был вынужден называть весь присутствующий, как он сам выражался, сброд "братьями", и это вызывало в нем почти физическое отвращение. Но ритуалы были необходимы -- он прекрасно понимал это. Пышно обставленные, окруженные ореолом таинственности, с жуткими сценами принятия новых членов и казни отступников, они внушали благоговейный ужас тем, кто принимал в них участие. Почти языческое поклонение алтарю и хоругвям "Триады" было одним из столпов, на которых прочно покоилось старательно возводимое в течение многих лет и тщательно оберегаемое здание морального уклада "Триады": слепое повиновение вождям, "ножевая" дисциплина, жестокость, круговая порука, обет молчания. Правда, во время церемоний все это называлось несколько иначе: уважение к старшим, беспощадность к изменникам, вечное братство, верность идеалам "Триады". До церемонии оставалось еще минут десять. Желтый Дракон закончил гримировать лицо. Рядовые члены "Триады" присутствовали на ритуалах в масках, чтобы не знать друг друга и избежать возможных провалов. Но вожди не одевали | маски, подчеркивая тем самым свое могущество: "монахи" должны были свято верить в то, что вожди неуязвимы. Поэтому Желтый Дракон и остальные главари "Триады" грими-I ровали лица так, чтобы узнать их было невозможно. Наложив грим, Желтый Дракон начал переодеваться. Ему помогали два охранника. Он облачился в шелковый ярко-желтый балахон до пят с нарисованной на груди черной паутиной. На широких, клиньями свисавших с плеч рукавах алели два пятна в форме огромных капель крови с нарисованными на них черными иероглифами. Надписи на древнекитайском языке -- вэньяне -- воспроизводили название "Триады" так, как его писали триста лет назад. Голову Желтого Дракона украсила обтянутая черным шелком железная корона в форме паука. Нефритовые глаза гигантского насекомого смотрели с мертвой пронзительностью. Согнутые в суставах лапы резко выделялись над белым, обильно напудренным лбом Желтого Дракона. Символика была недвусмысленной: все, что попадало в сплетенную черным страшилищем сеть тайного общества, должно принадлежать немедленно и безраздельно Желтому Дракону -- полновластному и безжалостному хозяину паутины. Завершив свой туалет, Желтый Дракон вышел из комнаты в узкий и короткий коридор, который упирался в массивную железную дверь. Стоявший около нее охранник услужливо распахнул дверь перед патроном, и тот, сняв мокасины, вошел в помещение, где проводились ритуалы. Помещение называлось Залом Верности и Справедливости. Оно представляло собой небольшую прямоугольную комнату без окон, поскольку находилось в подвале. Стены и потолок закрывала черная материя, подсвеченная красными лампами, и это создавало в помещении жутковатый полумрак. В том месте, где на квадратном возвышении располагался алтарь, висели хоругви и восседали вожди, было чуть светлей: там горели неяркие красные фонари, установленные на полу по периметру возвышения. Лица вождей, подсвеченные снизу, были похожи на черепа. На алтаре -- высоком квадратном столике, накрытом желтой материей, -- стояла бронзовая курильница, истыканная палочками с фимиамом. Палочки медленно тлели, и вместе с сизыми, тонкими струйками дыма к потолку поднимался резкий и приторный запах. Рядом с курильницей стояла обрядовая золотая чаша для принятия клятвы крови и лежал серебряный слиток -- символ богатства. Над алтарем, в обрамлении трех желтых полотен с черными иероглифами, висела традиционная икона "Триады" -- икона бога богатства. Но в отличие от своих предшественников члены "Триады" считали ангелом-хранителем не Гуань Юя, а Дай Шэня. Дай Шэнь, по их твердому убеждению, приносил гораздо больше денег. Когда Желтый Дракон вошел в ритуальное гГомещение, около ста присутствующих низко склонили головы. Глава "Триады" поднялся на возвышение и подошел к краю. Красные фонари снизу высветили бескровное лицо мертвеца. Он постоял несколько секунд в полной тишине, затем выбросил вперед обе руки ладонями вниз с растопыренными пальцами.. Медленно сжал пальцы в кулаки и скрестил их на груди. Стоявший сзади Хранитель Алтаря в таком же, как у Желтого Дракона, одеянии, только лилового цвета, и без короны-паука легонько ударил палочкой по полому деревянному сосуду: раздался короткий тонкий звук. Желтый Дракон повернулся к алтарю и распластался ниц перед ним. Все, кроме Хранителя Алтаря, последовали его примеру. Тот продолжал с каменным лицом ударять палочкой по сосуду. Сначала медленно, затем быстрее, быстрее, пока наконец помещение не наполнилось мелкой, рассыпчатой дробью. Дробь завершилась сильным, гулким ударом. Два человека внесли в помещение трепещущего белого петуха. Они приблизились к возвышению, и Хранитель Алтаря, взяв лежащий на полу кривой меч, резким ударом снес петуху голову. Бьющуюся в судорогах птицу перевернули шеей вниз над золотой чашей, и в нее начала стекать еще теплая кровь. Когда чаша немного наполнилась, мертвого петуха унесли. Хранитель Алтаря нараспев стал читать молитву на вэнь-яне. Он читал ее минут десять, и все это время лежавшие ниц на полу "монахи", которые не понимали ни слова, затаив дыхание слушали его. -- Да хранят наше священное братство царь Небо, царица Земля и светлые духи наших Предков! -- воскликнул Хранитель Алтаря под конец. Затем он перешел к проповеди. -- Ритуал имеет три основы, -- начал вещать он. -- Небо и Земля -- основа существования, Предки -- основа рода, Правитель-наставник -- основа порядков. Если бы не было Неба и Земли, как было бы возможно существование? Если бы не было Предков, откуда люди вели бы свое происхождение? Если бы не было Правителя-наставника, кто приводил бы в порядок Поднебесную? Ритуал предполагает следование Небу наверху, Земле внизу, почитание Предков и уважение к Правителю-наставнику. Жизнь людей определяет ритуал. Он делит людей по своим законам. Каждый человек должен соответствовать своей судьбе: знатный и низкий, старший и младший, бедный и богатый. Если не соблюдать ритуала и не следовать обычаям Предков, возникает соперничество, оно приводит к смуте, а смута -- к нищете. Наши Предки питали отвращение к смуте, поэтому они создали ритуал, различающий людей. Кто соблюдает ритуал -- добродетелен, кто не соблюдает ритуал -- порочен. Добродетель щедро вознаграждается, порочность жестоко карается. Царь Небо, царица Земля и светлые духи наших Предков, будьте свидетелями моих слов! Хранитель Алтаря обмакнул два пальца в чашу с кровью и смазал ею уголки губ. Желтый Дракон поднялся с пола и сел в кресло. Следом за ним заняли свои места остальные вожди. Только кресло Белого Бумажного Веера оставалось пустым. Желтому Дракону поднесли бронзовое блюдо, на котором лежала желтая бумажка, и горящую лучину. Он взял лучину и прикоснулся к бумажке. На блюде вспыхнуло небольшое пламя. Хранитель Алтаря ударил палочкой по сосуду. -- Посвящение! -- провозгласил он. С кресла поднялся Тонкий Бамбук и подошел к краю возвышения. -- Братья, -- торжественно произнес он, -- я обращаюсь к вам с просьбой приютить в нашей обители человека, достойного вашего милосердия. -- Согласны ли вы, братья? -- спросил Хранитель Алтаря. Присутствующие молча склонили головы. -- Ручаетесь ли вы за него, брат? -- обратился Хранитель Алтаря к Тонкому Бамбуку. -- Да, брат, -- ответил тот. -- Тогда пусть войдет. Дверь открылась, и на пороге появился юноша, одетый в черный балахон. За ним шли два охранника с мечами. Дрожа от страха, с бледным, испуганным лицом новичок приблизился к алтарю. -- Зачем ты пришел? -- замогильным голосом спросил Хранитель Алтаря. -- Я хо-очу pa-разделить с в-вами трапезу, -- заикаясь пролепетал паренек заученные слова. -- У нас не хватит пищи для всех. -- Я принес свою пищу и готов поделиться с братьями. -- Наш рис содержит лишь песок и камни. Сможешь ли ты есть его? -- Я готов есть только песок и камни, а рис отдать братьям, -- чуть слышно ответил новичок. -- Известно ли тебе, что ждет того, кто захочет покинуть приютивших его братьев? -- Смерть. -- Известно ли тебе, что ждет того, кто захочет предать приютивших его братьев? -- Смерть. С каждым вопросом голос Хранителя Алтаря становился все более зловещим, лицо -- свирепым. Отвечавший смотрел на него широко раскрытыми, испуганными глазами. -- Известно ли тебе, что ждет того, кто захочет обмануть своих братьев? -- Смерть! -- Клянись! -- с визгом выкрикнул Хранитель Алтаря, и новичок вздрогнул. Он рухнул на колени перед алтарем и расстегнул балахон до пояса. -- Пусть братья отрежут мне язык, если я нарушу закон молчания, -- раздался в полной тишине дрожащий голос. -- Пусть сердце мое пронзит острый металл, если я когда-нибудь предам Великое братство. Царь Небо, царица Земля и светлые духи наших Предков, будьте свидетелями моих слов. Проговорив слова клятвы, юноша поочередно приложил руки к ушам, глазам и губам. Хранитель Алтаря длинным заостренным ножом резко провел по левой стороне груди новичка. В подставленную охранником золотую чашу закапала кровь. -- Брат Тонкий Бамбук, -- торжественно проговорил Хранитель Алтаря, -- в твоих жилах течет кровь Великого братства. Дай страждущему частицу нашей силы, нашей верности светлым духам Предков и законам священного союза Неба, Земли и Человека. Тонкий Бамбук поднялся со своего кресла, приблизился к Хранителю Алтаря и вытянул вперед левую руку. Правую он положил себе на грудь, согнув безымянный и большой пальцы. Хранитель Алтаря сделал надрезы на его двух пальцах, и Тонкий Бамбук медленно повел руку, с которой начала капать кровь, к алтарю. Он задержал ее на несколько секунд над золотой чашей, где уже была смешана кровь петуха и новичка. Затем Хранитель Алтаря протянул чашу Тонкому Бамбуку. Тот сделал маленький глоток и передал ее новоявленному члену тайного общества. Юноша пригубил кровь и возвратил чашу Хранителю Алтаря, а сам, достав из балахона несколько монет, опустил их в чашу. -- Пусть удача во всем сопутствует тебе, брат, -- торжественно проговорил Хранитель Алтаря, положив ладонь на чашу, -- пусть деньги без конца возвращаются к тебе, умножая могущество нашего Великого братства. Он поставил чашу на алтарь и трижды ударил палочкой по деревянному сосуду. Все посмотрели в сторону Желтого Дракона. -- Войди в нашу обитель, брат, -- тихо произнес он, -- и помни: отныне сердце твое, помыслы и тело принадлежат священному союзу Неба, Земли и Человека, возникшему в далекие времена на земле наших Предков. Нет ничего сильнее уз, которые связывают нас теперь, только смерть может их разорвать. Отныне нет для тебя иных законов, кроме тех, по которым живет наше Великое братство: почтительность, повиновение, молчание, верность. Немедленная смерть ждет того, кто нарушит их. Царь Небо, царица Земля и светлые духи наших Предков, будьте свидетелями моих слов! Желтый Дракон умолк. Охранник положил руку на плечо новичка, и тот спустился с возвышения, заняв место в первом ряду "монахов". Хранитель Алтаря снова сделал несколько ритуальных ударов и возвестил: -- Возмездие! Гнетущая, тяжелая тишина воцарилась в помещении. Все опустили глаза, стараясь не смотреть на возвышение, где восседали вожди. Никто не был уверен в том, что после сегодняшнего ритуала он останется в живых. Панический, животный страх угадывался в напряженно опущенных головах, согбенных плечах, тихом прерывистом дыхании. -- Братья, -- обратился к присутствующим Хранитель Алтаря, -- к вашей справедливости взывает брат Желтый Дракон. Готовы ли вы выслушать его? Опущенные головы склонились еще ниже. Желтый Дракон поднялся с кресла, подошел к краю возвышения. -- Братья, -- начал он, -- я обращаюсь к вам с просьбой вынести свой приговор тому, кто осмелился нарушить клятву крови. Я спрашиваю вас, братья: какого наказания заслуживает человек, который предал своего брата? -- Смерть! Смерть! -- раздались приглушенные голоса. Красный Жезл, сидевший в своем кресле на возвышении в алом балахоне, бросил беспокойный взгляд в сторону Желтого Дракона. Желтый Дракон словно почувствовал этот взгляд и резко повернулся назад. -- Ты! -- выкрикнул он и протянул свою худую, бледную руку в направлении Красного Жезла. -- Ты отдал Белого Бумажного Веера в руки полиции, чтобы занять его место! Ты пытался присвоить рис, принадлежащий нам всем! Ты намеревался разбогатеть за счет своих братьев! Ты нарушил святые законы "Триады"! Ты осквернил память наших предков! Ты обманул братьев, скрыв от них свое прошлое! По рядам сидящих на полу "монахов" прокатился ропот, в котором сквозило не только возмущение, но угадывались облегчение и даже злорадство. Слова Желтого Дракона словно вдавили Красного Жезла в кресло. Рука, державшая серебряную трость с инкрустацией из рубинов -- символ ранга, -- побелела от напряжения. Он проглотил подступивший к горлу комок и попытался подняться. -- Экселенц... Братья... Это неправда... Меня оклеветали... Клянусь, я чту "Каноны"... Я... Слово Красного Жезла... -- Ты больше не Красный Жезл! -- Хранитель Алтаря выхватил у него серебряную трость. -- Ты -- отступник, нарушивший клятву крови! -- Я не... -- хотел было возразить Красный Жезл и тут же осекся. В помещение вошел Тан с небольшим чемоданом в руках. Глаза Красного Жезла потухли, руки бессильно повисли: в этот чемодан он положил героин, документы и, как ему казалось, спрятал в надежное место. Тан поднялся на возвышение, поклонился вождям, положил чемодан на пол перед алтарем и открыл его. Красный Жезл рухнул на колени и пополз к креслу Желтого Дракона. -- Экселенц... Простите... Я искуплю... Молю вас... Братья... -- У тебя нет больше братьев, -- сурово произнес Хранитель Алтаря. Он сделал знак двум охранникам. Те схватили Красного Жезла за руки и оттащили от кресла главы "Триады". -- Приговор отступнику вынесен, -- мрачно-торжественным тоном объявил Хранитель Алтаря. -- Кто исполнит его? Тан вышел вперед и поклонился. -- Братья! Позвольте мне покарать изменника. Прошу вас, окажите мне эту честь. Вслед за его словами со своего места поднялся Тонкий Бамбук и тоже поклонился присутствующим. -- Братья, -- громко сказал он, -- позвольте покарать отступника нашему новому брату. Прошу вас, окажите ему эту честь. Тем самым вы поможете ему обрести твердость духа и стать достойным членом нашего Великого братства. Он еще раз поклонился и снова занял свое место. -- Кому вы окажете эту высокую честь, братья? -- обратился к сидящим на полу Хранитель Алтаря. "Монахи" разом заговорили. Мнения разделились. Хранитель Алтаря с поклоном повернулся к главе "Триады". -- Брат Желтый Дракон, мы ждем твоего решения. -- Покарать изменника -- значит доказать верность Великому братству. Оба брата имеют право на это. Но старший из них уже доказал свою преданность, разоблачив отступника. Теперь очередь младшего. Прав ли я, братья? Сидящие на полу молча наклонили головы в знак согласия. -- Гордись, брат! -- патетически воскликнул Хранитель Алтаря, обращаясь к новичку. -- Твой первый день в нашей обители будет освящен благородным действием. Глаза юноши непонимающе смотрели сквозь маску то на Хранителя Алтаря, то на Красного Жезла. Он еще не сознавал, что от него хотят. Сидящий рядом "монах" подтолкнул новичка плечом и кивком головы указал на возвышение. Тот поднялся и нерешительно двинулся туда. Хранитель Алтаря поднял кривой самурайский меч и протянул юноше. Красный Жезл, стоявший все это время на "коленях с помутневшими стеклянными глазами, ожил. Он издал истошный вопль, рванулся из рук охранника. -- Нет! -- заорал он. -- Не-ет! Я хочу жить! Я хочу жить! Экселенц, умоляю вас! Оставьте мне жизнь! Не убивайте меня! Экселенц! Он начал захлебываться собственным криком. -- Пусть он замолчит, -- тихо произнес глава "Триады". Один из охранников сунул Красному Жезлу в рот восковой кляп, и крик сменился мычанием. Из глаз Красного Жезла, размывая пудру на его резких скулах и оставляя за собой узкие, грязные следы, потекли слезы. Он снова начал дергаться, но охранники крепко держали его -- Возьми меч и покарай отступника, -- сказал Хранитель Алтаря новичку. Тот затравленно оглянулся по сторонам. -- Смелее, брат, -- подбодрил его Соломенная Сандалия. Юноша взял меч, облизал пересохшие губы, сделал шаг по направлению к Красному Жезлу и остановился, не зная, что делать дальше. -- Целуй меч и поклонись Желтому Дракону, -- шепнул сзади Хранитель Алтаря. Нсвичок сделал, как ему было приказано. Охранники тем временем с профессиональной ловкостью связали руки и ноги Красному Жезлу и отошли, оставив его лежать распростертым на полу. Юноша подошел к осужденному. Присутствующие разом подались вперед с приоткрытыми ртами, с жадно горящими глазами: они с нетерпением ждали развязки. Парень повременил еще секунду, потом неумело взмахнул мечом и ударил зажмурившись. По шее он не попал. Удар пришелся по плечу -- Красный Жезл издал приглушенный кляпом вопль, и его алое одеяние потемнело. Из нескольких углов раздались возгласы досады. Эти возгласы, вид крови, собственное неумение опьяняюще подействовали на новичка. -- Предатель! -- взвизгнул он мальчишеским фальцетом. -- Предатель! Изменник! Ты предал Великое братство! 11 Заказ 779 Он начал бить извивающегося от боли Красного Жезла ногами. -- Получай, паршивая собака! Получай по заслугам! Клятвопреступник! Подбадривающие крики "монахов" распаляли юношу все больше и больше. Желтый Дракон молча наблюдал за ним и одобрительно кивал головой. Наконец новичок вспомнил о мече, который держал в руках. Он взмахнул им и начал наносить удары куда попало. -- Вот тебе, изменник! Вот тебе! Через несколько минут тело Красного Жезла превратилось в кровавое месиво. Обезумевшего новичка охранники с трудом оттащили с возвышения, а он рвался обратно, издавая хриплые нечленораздельные звуки. Он пришел в себя лишь тогда, когда у него отобрали меч. Он на мгновение замер, а потом вдруг плечи его затряслись, и он зарыдал совсем по-детски. Видимо, для неокрепшей юношеской психики роль палача оказалась непосильной нагрузкой. -- Успокойте нашего брата, -- сказал Желтый Дракон, -- со временем твердость духа придет к нему. Охранники увели рыдающего новичка. Помещение снова наполнилось ритуальной дробью. -- Вознаграждение! -- возвестил Хранитель Алтаря. Желтый Дракон вновь поднялся со своего кресла и подошел к краю возвышения. -- Братья, -- в полной тишине произнес он, -- я обращаюсь к вам с просьбой одарить вашей милостью того, кто имеет большие заслуги перед Великим братством. Брат Тан оказался достойным членом нашего священного союза Неба, Земли и Человека. Он помог уличить изменника. Его честность и искренность заслуживают вознаграждения. Я спрашиваю вас, братья, согласны ли вы даровать ему высокий титул Красного Жезла, право на который он уже доказал? "Монахи" снова молча, опустили головы, как было положено по ритуалу. -- Брат Хранитель Алтаря, -- продолжил Желтый Дракон, -- начинайте обряд посвящения в титул. Тот молча поклонился и подошел к алтарю. Патрик медлил, лихорадочно соображая, что ему предпринять. -- Брось пистолет, -- угрожающе повторил лысый, надавливая острием ножа на шею Джун. Она была близка к обмороку. Ло едва не бросился вперед и лишь усилием воли заставил себя остаться на месте. Безрассудство могло оказаться роковым: он не успел бы сделать и двух шагов. Мысли работали быстро и четко. Тянуть время бессмысленно, этим ничего не добьешься. Гангстеры знают о том, что полиция предупреждена, и попытаются как можно быстрее убраться отсюда. Значит, они повезут его в город. Его и Джун. А, собственно, почему они должны везти их в город? Они просто увезут их в другое место. Им нужно узнать, что известно Си-ай-ю. За городом это сделать гораздо проще: никто не помешает. Хорошо, пусть они делают с ним что хотят -- только бы они отпустили Джун. Если они отпустят Джун, у него будут развязаны руки и он постарается найти какой-нибудь выход из положения. Но какой? Неважно, что-нибудь придумает. Сейчас главное -- Джун. Ло тут же удивился собственной наивности. Он ведь прекрасно знает, с кем имеет дело. Эти подонки не отпустят Джун. Хотя бы потому, что ей все известно. А кроме того, в их руках хорошенькая молодая женщина. Кровь застучала в висках Патрика. Что делать? Нужно обязательно что-то сделать до того, как послышится шум полицейских машин. Спасаясь, гангстеры убьют ее. Его глаза остановились на руке лысого, которая находилась в нескольких дюймах от головы Джун. Последний и единственный шанс! Он не имеет права промахнуться! А если он все-таки промахнется? Ло сжал рукоятку пистолета до боли в суставах. Нет, они все равно не оставят ее в живых. Но эти мерзавцы не смогут надругаться над его женой. Он должен попасть! Должен! Несколько секунд он выиграет, а там... В любом случае -- это единственный шанс. Другого выхода нет. Ло выстрелил почти навскидку и молниеносно метнулся к пальме, где стояли Джун и лысый. Пронзительно закричала Джун, зарычал от боли и выпустил из рук нож державший ее гангстер, позади инспектора грохнул еще один выстрел -- справа. Там стоял Шан. Видимо, он не успел сориентироваться и выстрелил в то место, где только что находился Ло. "Попал! -- бешеным ликующим вихрем пронеслось в голове Патрика. -- Попал! " Он выпустил из-под руки назад две пули в ответ, а третью всадил в лысого гангстера, который, схватившись за свою руку и согнувшись, шел почему-то по направлению к инспектору. Оттолкнув в сторону падающее на него тело, Ло схватил Джун за руку и рванул вслед за собой, увлекая за толстый ствол пальмы -- единственное безопасное место на поляне. В это время раздался еще один выстрел. Джун вдруг резко остановилась, ее рука ослабла... -- Джу-ун! -- заорал Патрик, обернувшись и увидев останавливающиеся глаза жены. -- Джу-ун! В исступленном отчаянии он разрядил всю оставшуюся обойму в то место, откуда прозвучал выстрел, швырнул в сторону пистолет и схватил Джун за плечи, напрочь забыв, что из темноты могут последовать новые выстрелы. -- Джу-ун! Что с тобой, Джун? Почему ты молчишь?! На шоссе раздалось завывание полицейской машины. Оставшиеся в живых бандиты бросились в заросли. Но Патрик ничего этого не слышал. -- Джун... Ты слышишь меня, Джун? Скажи что-нибудь, Джун! -- повторял он, не отдавая себе отчета, что происходит вокруг. -- Патрик... Я.... сказала ему... про мать... А Сенг на Бла... Она не договорила, безжизненно прислонилась к Патрику и начала медленно сползать вниз. Вечернюю тьму прошил свет нескольких прожекторов, и на поляне показались полицейские. -- Прочесать заросли! -- отрывисто приказал худощавый мужчина в форме сержанта. Полицейские бросились в кусты. Сержант подбежал к Патрику, который стоял у пальмы, поддерживая Джун руками. -- Жива? Ло посмотрел на него невидящим взглядом. Сержант схватил Джун за руку, чтобы нащупать пульс. -- Не прощупывается, -- сказал он. -- Несите ее в мою машину. -- Или нет, давайте лучше я возьму ее. Инспектор молча отстранился от сержанта, поднял Джун и осторожно двинулся к машине. Аккуратно усадив Джун йа сиденье, он прерывисто вздохнул и медленно пошел по шоссе, отрешенно уставившись в темноту. Из-за поворота вынырнула еще одна машина и, резко скрипя тормозами, замерла около Патрика. Из нее выскочил Аланг. -- Патрик! Все в порядке?! -- Теон, -- чуть слышно произнес инспектор, даже не удивившись быстрому появлению Аланг а. -- Теон... -- Джун?! Патрик кивнул. -- Что с ней?! -- завопил Аланг и, не дожидаясь ответа, рванулся к джипу. Через несколько секунд он снова подбежал к Патрику и, схватив его за плечо, резко развернул к себе. -- Какого дьявола вы медлите?! -- зарычал он. -- Что вы стоите?! Идиот! Она еще жива! Немедленно в госпиталь! Я же говорил вам -- не трогайте Джун! Я говорил вам! Мальчишка! Самонадеянный кретин! Как вы могли допустить?! Как вы могли?! Он махнул рукой и снова бросился к джипу. Слова Алан-га вывели Ло из оцепенения. Вслед за шефом он подбежал к джипу. -- Теон, на Блаканг-Мати находилось тело Сенга. Эта сказала Джун. Аланг повернул к Патрику побледневшее от гнева лицо. -- Болван! Какое это имеет значение?! Немедленно в госпиталь. Слышите?! Немедленно! На шоссе вышли полицейские. Они вынесли тела двух гангстеров. Еще одного вели в наручниках. -- Сержант, одному удалось уйти, -- доложили полицейские. -- Шан ушел, -- Ло снова стал похож на лунатика, -- он стрелял в Джун. Она ему сказала про мать... -- Вы еще здесь? -- снова взорвался Аланг. -- И вы можете говорить о чем-то постороннем?! Кр-ретин! Убирайтесь отсюда! Ло сел в джип, не сводя бессмысленного взгляда с бледного лица жены. -- Если вы не довезете Джун до госпиталя... -- угрожающе крикнул вслед Аланг, -- берегитесь! Слышите?! Водитель включил сирену, и машина, развернувшись, помчалась по направлению к городу. Разъяренный Аланг резко повернулся к гангстерам. -- Где ваш шеф?! -- "заорал он. -- Где Желтый Дракон?! Где Красный Жезл?! Отвечайте, паршивые собаки, или я прикажу подвесить вас кверху ногами на пальме! Аланг был настолько взбешен, что, не задумываясь, выполнил бы свою угрозу, и бандиты, видимо, поняли это. -- Мы... мы н-не знаем никакого дракона, -- запинаясь, произнес один из них. -- Са-самый главный -- которого уб-били. Он -- босс. Он приказал нам... Мы больше никого н-не знаем. -- А который убежал -- мы его тоже не знаем, -- быстро заговорил второй, -- мы его увидели сегодня в первый раз. Поверьте нам, господин полицейский... -- Отправьте их в управление, -- бросил Аланг своим людям, поняв по испуганным лицам бандитов, что те не врут. Он сел в "плимут" и, приподняв очки, закрыл ладонями лицо. -- Поехали, -- бросил он водителю, не опуская рук. Машина тронулась. Аланг отнял наконец руки от лица и повернулся к сидящим на заднем сиденье детективам. -- Дайте сигарету, черт возьми! Один из детективов поспешно вытащил пачку "Кента", другой щелкнул зажигалкой. Аланг неумело затянулся, закашлялся и выбросил сигарету. Дальше поехали молча. И только сейчас Аланг вдруг сообразил, что он, по существу, продолжает расследование, несмотря на запрет начальства и угрозы "Триады". Когда он узнал от наблюдавшего за Патриком детектива, что Джун в опасности, он. забыл обо всем. Он бросился на помощь дочери своего старого друга -- Джун, которую любил, как родную дочь. Мысль о том, что он виноват в случившемся, отодвинула все остальное на задний план. "А что, собственно говоря, произошло? -- пытался он успокоить себя. -- Ничего. Арестованные -- мелкие сошки. Они даже не члены "Триады". В конце концов, сейчас мы защищались, а не нападали. Но все-таки нужно серьезно поговорить с Патриком, заставить его прекратить бессмысленные поиски. Иначе за этим несчастьем могут последовать другие. Подставить под удар Джун! И ради чего? Что ему удалось узнать? Что Шан проболтался Джун о Сенг. Чэне? А проболтался он потому, что был уверен: Джун в их руках и эта информация не дойдет до Си-ай-ю". Аланг начал механически размышлять. "Значит, с Блаканг-Мати был выкрадентруп сына генерального директора, и это упорно скрывалось. Почему? Почему "Триада" была так заинтересована в том, чтобы даже само убийство Сенга осталось тайной? Ведь и инсценировка кораблекрушения была устроена для того, чтобы никто не мог проверить, что Сенга не было на борту "Тумасика"". В Аланге заговорил профессиональный сыщик -- эмоции отошли на задний план. "Почему они так навязчиво старались доказать нам, что Сенг Чэн утонул во время кораблекрушения, а не был убит? Разве мы напали на след убийц и разве они были вынуждены создавать себе алиби? Нет. Они не рассчитывали, что мы наткнемся на могильник. Значит... Алиби они создавали не для нас? А для кого? Кого в таком случае опасалась "Триада"? Чей гнев боялась она навлечь на себя? Более сильного тайного общества? Исключено. В Сингапуре нет тайной организации сильнее, чем "Триада". Если бы речь шла об убийстве Латиффа, тогда другое дело. Можно допустить, что кто-то боялся скандала. Но ведь его убрали просто как свидетеля. Значит, убийство Сенга -- внутренняя распря? Хорошо, предположим. Кто-то его убивает и при этом боится возмездия со стороны более сильного члена "Триады". К убийству Сенга причастен Белый Бумажный Веер -- ведь он очень нервничал, когда Патрик сказал ему, что нам известно об инсценировке кораблекрушения. Сенг -- мальчишка и не мог занимать в "Триаде" положение выше, чем Белый Бумажный Веер. Выходит, что он -- фаворит одного из вождей, которого боится Белый Бумажный Веер. Белый Бумажный Веер -- третья фигура в "Триаде". Сильнее его только Хранитель Алтаря и Желтый Дракон. И Сенг -- любимец либо того, либо другого? Другими словами, Двойной Цветок. А Двойной Цветок -- это любимец Желтого Дракона. Тогда кто же Шан Чу? Тоже Двойной Цветок? Не сходится. Если он плыл на "Тумасике" с документами Сенга, то он заодно с Белым Бумажным Веером. Следовательно, Двойной Цветок -- это Сенг. Ну и что? -- спросил себя вдруг Аланг. -- Что изменилось от того, что я сам себе доказал принадлежность Сенга к "Триаде"? Ничего. К Желтому Дракону мы не приблизились ни на шаг. Нужно заниматься всеми знакомыми Сенга, а это не день и не два. Пока же ясно, что еще одним подонком стало меньше. Ну и что? Слава аллаху, что родители этого мерзавца никогда не узнают, кем был их отпрыск. Для них он останется безвременно погибшим и любимым сыном". Аланг снова повернулся к детективам. -- Свяжитесь с полицейскими, которые отвезли Джун в госпиталь, узнайте адрес. Поедем туда. Те принялись выполнять приказание. Через несколько минут выяснилось, что Джун находится в Центральном госпитале. Водитель свернул направо, и вскоре машина вынырнула на Нью Бридж-роуд возле отеля "Мажестик". Когда "плимут" остановился у госпиталя, Аланг быстро направился внутрь здания. -- Сюда только что привезли тяжело раненную молодую женщину, -- обратился он к девушке в голубом халате, сидевшей'за столом, на котором стояла табличка "информация". -- Как она? -- А вы кто? -- поинтересовалась та. -- Муж ей или отец? Очевидно, к простому любопытству медсестры примешивалось сознание того, что не каждому дано право интересоваться состоянием раненого человека, доставленного в госпиталь полицией. Аланг молча показал удостоверение. Девушка проворно набрала нужный номер. -- Раненая находится без сознания, -- объявила она, переговорив по телефону. -- Положение крайне серьезное. -- Та-ак, -- протянул Аланг и, вспомнив, что здесь должен находиться Ло, поискал его глазами. Не обнаружив в холле инспектора, он снова повернулся к медсестре. -- Тут должен был остаться мужчина в штатском. Он тоже из полиции... -- Да, -- подтвердила медсестра, -- полицейские в форме уехали, а один мужчина сначала остался. Такой... очень симпатичный. Ему не разрешили подняться наверх, и он остался сидеть здесь. Все курил... У меня даже голова разболелась, -- девушка говорила с видимым удовольствием, словно она была рождена для того, чтобы сидеть за этим столом и давать информацию желающим по самым различным вопросам. -- Все каждую минуту спрашивал, как та... раненая. Она ему жена, наверное, да? -- Не дожидаясь ответа, девушка продолжала: -- Потом сказали, что ей лучше. Он посидел еще немного и вдруг куда-то побежал. -- Вот как? -- Аланг удивленно приподнял брови. -- Да. Ушел минут за десять до вашего прихода. "Странно, -- подумал Аланг, -- куда он мог отправиться? Может быть, Джун сказала ему еще что-то важное? Нет, она ведь была без сознания. Но какого черта он куда-то понесся? Он сейчас в таком состоянии, что может наделать глупостей". Аланг круто развернулся и пошел к машине. Включив рацию, он вызвал дежурного по Си-ай-ю. -- Алло, пятый? Говорит восьмой. Пятнадцатый был у вас на связи? Он не велел мне ничего передать? -- Нет, -- раздался короткий ответ из аппарата. Аланг начал в волнении барабанить пальцами по стеклу. "Если Ло смог оставить жену в таком состоянии и куда-то умчаться, значит, он узнал что-то важное. Но что? Нет, его упрямство добром не кончится. Его нужно во что бы то ни стало разыскать. Только где? -- Аланг досадливо щелкнул пальцами. -- Ну конечно же, он отправился к родителям Сенга. Больше некуда. Теперь, когда известно, что Сенг имеет отношение к "Триаде" и что с Блаканг-Мати было выкрано его тело, самое логичное отправиться к его родителям. Может быть, они вспомнят кое-какие подробности. Нет, нужно срочно перехватить инспектора, пока не случилось непоправимое". Когда Ло подъехал к особняку генерального директора Чэна, было уже девять часов. Он не очень надеялся на успех, но еще в госпитале решил, что нужно срочно предпринять какие-то меры. Аланг прав: "Триада" сильно обеспокоена и пытается сделать все, чтобы помешать дальнейшему расследованию. Значит, он близок к разгадке. Весь вопрос в том, чтобы их опередить. Только так он сможет отвести опасность и от себя, и от Джун, и от Алангов. Только так он сможет помочь Теону выпутаться из затруднительного положения, в которое тот попал. Хотя Патрик и поссорился с Алангом, он его не винил в душе, а, наоборот, даже где-то оправдывал. Аланг уже немолод, вполне естественно, что он волнуется и за свою судьбу, и за жизнь своей жены. Еще неизвестно, как бы повел себя он, Патрик, если бы "Триада" угрожала убить Джун. Собственно говоря, они уже пытались это сделать: убрать и его, и Джун. И ни он, ни его жена не будут в безопасности до тех пор, пока не будут арестованы Желтый Дракон и остальные главари "Триады". Если Патрик сможет установить их личности, Аланг арестует их. В этом нет сомнения. Он просто боится вождей тайного общества, пока те не разоблачены, пока они на свободе. А когда будут известны их имена, никто не сможет помешать их аресту. Все будет в порядке. У Патрика с Алангом вновь восстановятся добрые отношения, и шефу не нужно будет подписывать приказ об увольнении Ло. Впрочем, Патрик уже два дня не был на работе. Может быть, приказ о его увольнении уже и подписан. Не имеет значения. Составят новую бумагу. Ло подошел к входной двери и постучал. Внутри было тихо. Патрик постучал еще раз, погромче. Ему показалось, что за дверью кто-то прошел. Осторожно, на цыпочках. Ло постучал третий раз. -- Го! -- раздался женский голос. -- Ты не слышишь -- кто-то стучит. Женщине никто не ответил. -- Го, куда ты запропастился? Открой же дверь! -- Да, да, госпожа, сию минуту, -- ответил наконец мужской голос. Раздалось щелканье отпираемых замков. На пороге появился слуга в темно-синей ливрее. -- Что вам угодно? -- Полиция, -- коротко бросил инспектор, вынимая удостоверение. Он отстранил слугу и решительно вошел внутрь. По лестнице в прихожую спускалась пожилая китаянка с седыми волосами. Ее большие черные глаза смотрели грустно и отрешенно. Увидев Патрика, она удивленно спросила: -- Кто вы такой? Что вам нужно? -- Я из полиции, -- ответил Патрик, -- мне нужно переговорить с господином Чэном по очень важному делу. -- Из полиции? -- переспросила хозяйка дома, и инспектор отметил про себя, что теперь в ее голосе уже не звучало удивление, а скорее какая-то покорность, словно появление  в этом доме полиции было делом неизбежным и все заключалось лишь во времени. Госпожа Чэн медленно спустилась вниз. -- Мужа нет дома, -- ответила она. -- Он придет поздно. Оставьте свою визитную карточку, он позвонит вам завтра утром. Входная дверь резко распахнулась, и в помещение вошел Аланг. Женщина повернула голову, и в ее глазах мелькнула горестная, едва уловимая усмешка. -- Патрик! Я же просил вас... -- начал Аланг. -- Госпожа Чэн, -- сказал инспектор, не обращая внимания на слова шефа, -- дело очень срочное. Я обязательно встречусь завтра с вашим мужем. Но, может быть, и вы сможете нам дать какую-то информацию. Речь идет о вашем сыне. -- О Сенге? -- Госпожа Чэн удивленно вскинула брови. -- Объяснитесь, я не понимаю вас. -- Видите ли, ваш сын... не погиб во время кораблекрушения. Его убили гораздо раньше. -- Что?! -- вскричала госпожа Чэн, судорожно прикрыв рот рукой. -- Убили?! -- Чтобы скрыть от кого-то свое преступление, -- продолжал Патрик, -- преступники имитировали кораблекрушение "Тумасика", на котором якобы находился ваш сын. На самом деле на судне плыл один из бандитов с документами Сенга, некто Шан Чу. Не знаю, говорит ли вам что-нибудь это имя. Этот человек, кажется, работает в фирме вашего мужа. А тело Сенга было закопано на Блаканг-Мати примерно за две недели до мнимой катастрофы судна. Когда мы обнаружили могильник, убийцам удалось выкрасть труп, а на его место положить другой. Я не совсем понимаю, для чего нужна была такая подмена, но это неважно. Извините за подробности, но... в общем, вы и господин Чэн должны помочь нам разыскать убийц. Поэтому подумайте и постарайтесь... Ло не договорил. Госпожа Чэн, которая все это время смотрела на инспектора и, казалось, не видела его, вдруг начала громко смеяться, и в ее горький, язвительный смех все сильнее врывались клокочущие, захлебывающиеся звуки. Аланг и Ло недоуменно смотрели на нее. -- Чэн должен вам помочь! -- продолжала истерически хохотать женщина. -- Мы должны вам помочь!!! Мы... Мы... Лицо ее покраснело, потом на щеках стали появляться лиловые пятна. Смех резко оборвался. Госпожа Чэн начала быстро бледнеть и оперлась на телефонный столик, чтобы не упасть. Аланг подхватил ее под руку, осторожно довел до стоящего у стены кресла. Патрик окинул прихожую взглядом в поисках слуги и, не увидев его, бросился наверх в поисках воды. Когда он вернулся со стаканом, хозяйка особняка уже взяла себя в руки. -- Мерзавец! -- тихо, но гневно произнесла она, и ее глаза зло сузились. -- Тебе еще раз удалось обмануть меня. Я чувствовала, чувствовала... Я тебе многое прощала, но убийство Сенга... Она вскинула голову: -- Сенга убил Куан Чэн -- мой муж и его отец. -- Что?! -- разом вскричали Аланг и Ло. -- Сенга убил мой муж, -- внятно повторила госпожа Чэн. Она, казалось, совсем успокоилась, но дрожащие руки и нервно дергающиеся губы выдавали ее душевное состояние. -- Дайте воды, -- повелительно сказала она Патрику. Тот схватил стакан с телефонного столика и протянул ей. Госпожа Чэн сделала несколько судорожных глотков и вернула стакан инспектору. -- Мой муж -- глава "Триады", Желтый Дракон, -- продолжала она полным горечи тоном. -- Когда я вышла за него замуж двадцать лет назад, я не знала, что он -- член тайного общества. А когда узнала -- было слишком поздно. Я поняла, с кем связала свою жизнь, но сделать уже ничего не могла. Я не могла ни уйти от него, ни сообщить в полицию о том, кто мой муж. Я боялась, что он меня убьет, и он сделал бы это не раздумывая. Постепенно страх прошел, я смирилась со своей участью. У меня родился Сенг, и все эти годы я молчала только из-за него. Она сделала паузу и снова прерывисто вздохнула. -- Я без памяти любила Сенга и всей душой желал;, чтобы у него было обеспеченное будущее. Неважно -- какой ценой. Цель моей жизни заключалась в том, чтобы Сенг ни в чем не испытывал недостатка. Я знала все про своего мужа, выполняла все его требования, помогала ему -- из-за Сенга. Я подчинялась ему беспрекословно. И только в одном я проявила твердость. Я не позволила ему сделать из Сенга бандита и убийцу. Куан хотел, чтобы в будущем Сенг занял его место, но я не позволила этого сделать. Мой сын остался честным человеком -- не то что мы с мужем. Куан не очень любил Сенга, а когда тот подрос, стал относиться к нему неприязненно, вероятно, потому, что Сенг не стал таким, как он. Сенг платил ему тем же, и они постоянно ссорились. Я очень боялась, что сын узнает правду о своем отце, и делала все, что могла, чтобы не допустить этого.. Но мне казалось, что в последние месяцы Сенг начал о чем-то догадываться. А может, он случайно что-то узнал. Скорее всего, так оно и было. Я чувствовала, что он стал относиться к отцу не просто неприязненно, а ненавидел его. Когда в конце декабря Сенг неожиданно исчез, то я сразу же предположила недоброе. Я подумала, что во время очередной ссоры Сенг выложил Куану, что он думает о нем, может быть, даже заявил, что расскажет всем, кто его отец, и тот убил его. Но Куану удалось убедить меня, что он здесь ни при чем. Он клялся, что не имеет никакого отношения к исчезновению Сенга, говорил, что сам сильно переживает, что сына, мол, могли похитить его конкуренты. В конце концов он попросил меня подождать несколько дней, обещая разыскать Сенга. Я. согласилась, но сказала, что если это его рук дело, то полиции станет все известно. Мне нечего было больше бояться. Наоборот, Куан боялся меня -- ведь я знаю о нем все. А через несколько дней я получила письмо из Бангкока, которому поверила. Он подделал почерк Сенга. И до сегодняшнего дня я считала, что Сенг действительно утонул во время кораблекрушения. Этот подлец сделал все, чтобы убедить меня... Даже подменил труп на Блаканг-Мати... -- Но почему именно подменил? Достаточно было просто его выкрасть, -- невольно вырвалось у Патрика. Госпожа Чзн грустно покачала головой. -- Нет, он не мог просто его выкрасть. Это очень хитрый человек, он все предусмотрел. Он знал, что через день об исчезновении трупа трубили бы все газеты. Это меня насторожило бы. Потому что у меня в душе оставались какие-то сомнения. Я стала бы выяснять, почему мой муж неожиданно стал таким осторожным, чего боялся всемогущий Желтый Дракон. Я терпеть не могла, когда он что-нибудь скрывал от меня, и всегда пыталась выяснить, в чем дело. У меня есть свои люди. И на этот раз я докопалась бы до истины. Хозяйка особняка резко поднялась с кресла. -- Негодяй! -- сквозь зубы процедила она. -- Теперь ты ответишь за все. Мне нечего больше бояться. Сенг был моей жизнью, и теперь у меня ее отняли. Вы найдете его на Леонг-роуд, тридцать девять. Сейчас у них ритуал, и все главари в сборе, Я буду выступать свидетелем на суде. Мне есть что рассказать. -- Госпожа Чэн, вы знаете этого Шан Чу? -- спросил Аланг. -- Да. Это такой же подонок, как и мой муж. Чэн сделал его таким. Он украл его в детстве у одной женщины, которая отвергла его ухаживания. Она оказалась сильнее, чем я. -- Они украли у нее еще и дочь, -- заметил Патрик. -- В середине декабря Шан Чу уехал в Бангкок, чтобы "жениться" на собственной сестре и продать ее в публичный дом. Их мать сошла с ума, когда узнала об этом, а потом они убили ее. -- Я удивляюсь^ как земля носит этого человека, -- криво усмехнулась хозяйка особняка. -- Он так и не смог простить бедной Лей Чжи ее непокорности. Если бы я знала, что он решил украсть у нее еще и дочь, я постаралась бы предупредить ее. Но я не знала, зачем Шан поехал в Бангкок. И судя по всему, он там оказался как нельзя кстати. Куану нужно было срочно создавать себе алиби и по поводу исчезновения Сенга... Но -- довольно. Оставьте меня одну. Не попрощавшись, женщина побрела наверх с поникшей головой. На полпути она обернулась. -- Го... он их предупредит... -- А, черт, -- выругался Патрик, -- я совсем забыл про слугу. Оы бросился к двери в соседнее помещение. -- Оставьте, Патрик, -- устало бросил Аланг, -- раз слуга -- человек Чэна, его уже нет в доме. -- Нужно срочно ехать на Леонг-роуд, Теон. Мы можем еще успеть. -- Вдвоем? -- ехидно осведомился Аланг. -- Пока мы вызовем оперативные группы, этот Го успеет их предупредить. -- Но нужно что-то делать, Теон! -- закричал Патрик. -- Нужно что-то предпринять! Мы вышли на них, их нужно брать! -- Да, да, вы правы, Патрик, -- как-то вяло согласился Аланг, -- их нужно брать. Он вдруг как-то весь преобразился. -- Да, конечно! Брать немедленно! Иначе... Иначе они выполнят свою угрозу. Они убьют Лау, Джун, вас, меня. Брать! Он подбежал к телефону, набрал номер управления. -- Алло! Говорит Аланг! Срочно выслать оперативные группы по адресу Леонг-роуд, тридцать девять! Оповестить все ближайшие полицейские участки! Пусть оцепляют квартал и берут всех, кто находится по этому адресу! Он бросил трубку и посмотрел на часы. Прищурился, прикидывая время. -- Отсюда до Леонг-роуд тридцать минут езды. Полиция может успеть... А Го ведь еще должен найти такси... Аланг бросился к двери, Патрик следом за ним. -- Садитесь за руль, -- на ходу бросил Аланг инспектору, -- я без шофера. Машина резко рванулась с места. -- Патрик, -- повернулся к инспектору Аланг, -- мне не дает покоя чисто профессиональное любопытство: что заставило вас отправиться в дом к Чэнам? -- Нужно было идти до конца, и как можно быстрее. Вы оказались правы: как только мы стали опасными для "Триады", "Триада" стала опасной для нас. Я понял: если мы их не накроем, они убьют нас. -- Нет, нет, я не о том. С этим все ясно. Сейчас благодаря вам у меня на душе стало легко. Я вырвался из заколдованного круга, в который меня запихнули. Я имел в виду другое: почему вы поехали именно к Чэнам? Только потому, что стало известно, что на Блакан