мнадцать. Привстав на цыпочки, я заглянула за счетчик. Ключ лежал там, и достать его было сложно. Хорошо, что у меня длинные ногти. Я подцепила ключ и вытащила его наружу. Ничего не поделаешь, придется теперь входить в чужую квартиру. По-видимому, я долго копалась, открывая замок. Соседская дверь приоткрылась, и я услышала старческий голос: - А их нету. Голос принадлежал сморщенной старушенции, подозрительно наблюдавшей за моими действиями из-за приоткрытой двери. Дрожащей рукой она опиралась на цепочку. - Знаю, - ответила я, обернувшись. - Мне Элеонора ключ дала, а открыть не удается. - Вчерась тоже был один, крутился тут. Да видно евреи добрые двери делают, не вломишься. - Видимо, бабулька была русской тещей какого-нибудь репатрианта. - А как он выглядел, бабушка? - насторожилась я. - Здоровый такой лоб, брунет, в куртке зеленой. Я было хотела сказать, что нет хозяйки - и лезть не надо, да побоялась. Такому ироду цепочку порвать - раз плюнуть. - Он что, с вами разговаривал? - Ну да, позвонил, а у меня все на работе, я одна квартиру стерегу. Он и говорит, что дружок соседкиного сына, проведать пришел. А сына-то Леонориного поди уж с неделю дома нет. Уехал, наверное. - Скажите, а этот парень ничего не просил передать? Кто он, откуда, имя? - Нет, сказал только, что сегодня зайдет. Только серьгой сверкнул и вниз по лестнице поскакал, прям козел какой-то. Я обмерла. - Скажите, бабушка, а на шее у него не было золотой цепочки с буковкой? - Как не быть, была. На букву "г" похожая, только не нашенская буковка, перевернутая. Еврейская, кажись. "Это он, - подумала я, - муженек мой бывший. И куртка такая у него есть, легкая зеленая плащевка, и цепочка." От такого открытия моя рука дрогнула, ключ легко повернулся в замке, и я чуть не упала, ввалившись в квартиру семьи Геллер. Закрыв дверь, я присела на стул в прихожей и отдышалась. Надо было срочно забирать шмотки и мотать отсюда. Ох, не нравилось мне все это, совершенно не нравилось! Встреча с бывшим мужем на квартире любовника совсем не входила в мои планы. В салоне стоял тяжелый резной комод красного дерева. Сначала я вытащила из сумочки записку Дениса, положила ее на матовую поверхность комода и придавила чугунной статуэткой Дон-Кихота, читающего книгу. Потом открыла нижний ящик и увидела там пачку счетов, различные справки и удостоверения. Я сунула руку поглубже, под ворох бумаг, и вытащила на свет божий черное портмоне и старую папку. Отложив папку в сторону, я открыла портмоне. В нем лежал красный паспорт на имя Кузнецова Дениса Сергеевича и две тысячи долларов сотенными купюрами. Очень хорошо, одно дело сделано. Теперь надо собрать вещи. Я прошла в комнату Дениса, знакомую мне с того единственного раза, когда я была у него, открыла шкаф и быстро побросала в сумку белье и рубашки. Прихватив пару джинсов, я двинулась к выходу. Тут одна мысль пришла мне в голову. Я подошла к комоду и, достав из сумки ручку, приписала: "И пожалуйста, не нужно открывать дверь незнакомым людям. Это очень опасно". Старая папка, побуревшая от времени, все так же лежала на комоде. На ней было написано по-английски: "Дело No...". Бросив ручку в сумку, я не задумываясь сунула туда же папку и, быстро заперев дверь, спрятала ключ за счетчик. Пока я стояла, дожидаясь лифта, сквозь запертую дверь напротив ощущала на себе взгляд любопытной старухи. Денис весь извелся, дожидаясь меня. Он мерил шагами квартиру, на диване валялись разбросанные газеты, телевизор орал что-то невыносимое. А вот посуду помыть - мужикам в голову не придет. Будет убивать время любым другим способом. - Принесла? - спросил он нетерпеливо. Я кивнула и протянула портмоне. Денис мельком заглянул внутрь, схватил одежду и поспешил в ванную. Через несколько минут он вышел полностью одетый и сказал: - Все, Лерочка, пожелай мне удачи. Я пошел. - Интересно, куда? У тебя же нет ни шекеля! - Ничего, долларами расплачусь с таксистом. - А ты подумал, что это у нас в мае жарит, а там может быть холодно? Возьми, - я порылась в шкафу и достала куртку. Она была неопределенного болотного цвета и чуточку велика мне. Главное, что она не выглядела женской. - Держи. А в аэропорт я тебя сама отвезу. - Ну зачем, не надо! - Надо, Федя, надо, а то потом опять влипнешь во что-нибудь. Все взял? Пошли. Денис вышел, а я, доставая ключи из сумки, увидела папку, о которой совершенно забыла. Зайдя к Дашке в комнату, я сунула папку между ученическими кляссерами и альбомами, грудой наваленными на полке. Когда я вышла на улицу, Денис ждал меня около машины. Мы поехали в аэропорт. - Ты никогда не рассказывал мне о своем отце, - сказала я Денису по дороге. - Нечего было рассказывать. Я его помню смутно, - Денис задумался. - Отец умер, когда мне было четыре года, и единственное четкое воспоминание о нем - это мой день рождения. Я получил тогда великолепный подарок - две шикарные заводные машины. Совершенно одинаковые. - А зачем две? - заинтересовалась я. - Я, конечно, был рад, что их было две, а не одна, но тоже не удержался и спросил. И знаешь, что он мне ответил? - Что? - Отец сказал: "Дениска, я знаю, ты мальчик любознательный и захочешь узнать, что у машинки внутри. Ты ее разберешь, а если не сможешь собрать, расстроишься и будешь плакать. Мама будет тебя ругать за то, что ты сломал такую дорогую машину. Так вот, чтобы этого не произошло, я дарю тебе две". - Да, - восхитилась я, - дальновидным человеком был твой папенька. Он случайно не евреем был? - Не-а, - засмеялся Денис, - чистокровный русак из Вологодской губернии. Высокий, под два метра ростом, очень видный мужчина. - А как они познакомились, твои родители? - О, это очень романтическая история! Мама была студенткой филологического факультета и проходила практику в Ленинке. Представь себе: тоненькая девушка, черные глаза, длинная пышная коса. А папа как увидел ее, сразу забыл, зачем он пришел в библиотеку. Да и разница в возрасте - ей восемнадцать, ему сорок два. Кстати, он был тогда женат. - Ты говорил, что он работал в органах. Это где? - В КГБ, дошел до подполковника. Он занимался диссидентами, евреями-сионистами, в основном. И в библиотеку пришел, чтобы найти какую-то редкую книгу из спецфонда. Мама рассказывала, что когда она передала заведующей записку с названием книги, та зыркнула на нее и пошла обслуживать отца сама. А маме сказала, что не ее это дело такие книги в руках держать, не по ранжиру. Я была заинтригована. Мы уже проехали половину пути и были где-то на подъезде к Рамле. Денис, как Шахерезада, прекратил дозволенные речи, когда я пробиралась по узким улочкам старого города между маленькими церквями арабов-христиан и лавками с товарами, выставленными чуть ли не на середину проезжей части. Когда мы наконец выбрались на трассу, он продолжил свой рассказ: - Отцу мама понравилась с первого взгляда. Его брак был уже на износе, он подумывал развестись, но ты представляешь себе, как тогда относились к разводам? Они стали встречаться тайно. Но мама вскоре забеременела, и отец тут же подал на развод. Он не хотел, чтобы я родился вне брака. И тогда начались неприятности. Его жена и гэбэшное начальство воспротивились браку. Она даже сказала, что евреи-диссиденты, делами которых занимался отец, подсунули ему новоявленную Юдифь. Ты же знаешь эту историю про Юдифь и Олоферна? Мне сразу вспомнилась знаменитая картина, на которой еврейская красавица с мечом, выставив изящную ножку, задумчиво глядит на отрубленную голову тирана. И я представила на месте Юдифи молодую Элеонору. Ну какова! Меня обличала, а сама-то, праведница... - А что, нельзя было жениться на еврейках? - Ты действительно такая наивная? Прошел шестьдесят восьмой год, танки в Чехословакии, тысячи отказников, несколько месяцев прошло после шестидневной войны. И отец, который вплотную занимался всем этим, разводится с русской женой, чтобы женится на еврейке! Естественно, от дела его отстранили, а потом и вообще уволили из КГБ. Он жутко переживал, разрывался между двумя желаниями: мама была уже на седьмом месяце, он не мог и не хотел оставить ее, но он любил свою работу. Мама рассказывала, что однажды он пришел домой совершенно пьяный, уселся на кухне и стал рыдать. Это страшно, когда рыдает здоровый, полный сил мужик! Он обнимал какую-то папку и плакал над нею, приговаривая: "Это же дело всей моей жизни, я хотел, чтобы страна богатела, а эти сволочи..." - Как богатела? - не поняла я. - Может быть, ты помнишь, в одну из зим начала шестидесятых Москва была завалена апельсинами? Они продавались на каждом углу. Говорили, что они из Марокко, но на каждом была маленькая этикетка "Яффо". - Нет, дорогой, я тогда еще не родилась, но я помню другое - об этих апельсинах недавно рассказывал Жванецкий по телевизору. Он работал в Одесском порту и, там они "грузили апельсины бочками". И про наклейку Жванецкий говорил. - А знаешь, откуда в стране вдруг оказалась такая пропасть апельсинов? - Не знаю. Может, был какой-то контракт, обмен на нефть? - Обмен действительно был, но не на нефть, а на земли. Ты конечно, знаешь, что в центре Иерусалима есть Русское Подворье. Это издавна была российская территория. Когда на святую землю прибывали русские паломники, они находили кров и отдых в странноприимном доме. Эта традиция существовала всегда. У католиков были монахи-госпитальеры, у православных - Русское подворье. А Хрущев продал это историческое место Израилю за пять миллионов долларов. И взял не деньгами, а апельсинами. Но эту сделку держали в тайне, поэтому апельсины с наклейкой "Яффо" стали называться марокканскими. - А о чем сожалел твой отец? - В начале века в Прибалтике, Западной Украине и Белоруссии, то есть там, куда советская власть пришла в сороковых годах, среди богатых евреев существовало движение - покупать земли в Палестине. Не жертвовать безвозмездно, как это делал барон Ротшильд, а именно приобретать во владение для себя и своих детей. По тем временам это была такая же утопия, как сейчас идея покупать земельные наделы на Луне. Они не были сионистами, не собирались бросать насиженные места в Вильно или Львове и ехать в Палестину. Но участки продавались недорого по сравнению со стоимостью земли в Европе и можно было позволить себе выкинуть часть денег на авось. Хотя, видимо, простому сапожнику или портному это было не под силу. Мой отец в то время работал еще и с тайными архивами, вывезенными энкавэдэшниками с оккупированных немцами западных территорий. Он прекрасно знал немецкий язык и даже бабушке, своей теще, бывало отвечал по-немецки, когда она говорила на идише. Поэтому работу с архивом поручили ему. Среди бумаг германского штаба ему попалась папка с надписью "Бейтар". Она резко отличалась от других. И документы, находившиеся в ней, были написаны не по-немецки, а по-английски. Он забрал дело домой, чтобы разобраться с ним на досуге, ведь он не знал толком английского. Там были собраны документы, относящиеся к покупке земли в Израиле - купчие крепости, закладные, расписки и многое другое. И вдруг отца вызвали к начальству и поставили в известность, что он должен сдать дело в архив, а сам, в связи со сложившимися обстоятельствами, обязан подать прошение об отставке. Отец так возмутился, что его бесцеремонно отстраняют и от дела, и от работы, что забыл о том, что именно эту папку оставил дома. Так она и пролежала у нас многие годы. А когда мы собрались в Израиль, мама взяла папку с собой в память об отце. Он же недолго прожил после этого. Уволившись, он пару лет преподавал физкультуру в ПТУ, а потом и вовсе не работал - у такого здоровяка оказалось больное сердце. Второй инфаркт свел его в могилу. Он был идеалистом. Это сейчас люди, которым принадлежало имущество в Прибалтике, возвращаются и требуют свое. А тогда об этом невозможно было подумать. Отец был как Верещагин: "За державу обидно", вот он и хотел вернуть Союзу земли, как реванш за проданное Хрущевым Русское подворье. - Должна тебе признаться, - сказала я Денису. - Когда я искала твои документы, эта папка попалась мне на глаза, и я принесла ее домой. - Зачем? - удивился он, - Там просто старые бумажки с переводами отца. Мы храним их как память, и все. - Конечно, это некрасиво, но есть две причины, почему я так поступила. Первая - нельзя держать ключ на виду. Мне сказала ваша соседка, что вчера какой-то парень стучался к вам в дверь и назвался твоим другом. - Я хотела сказать, что это мог быть мой бывший муж, но что-то меня остановило. - А вторая причина? - Я очень любопытная, и у меня это получилось совершенно машинально. Прости. Денис не успел сказать, что он думает о моем поступке, как вдруг неожиданно подал голос мой сотовый телефон. - Алло, Валерия, это ты? - мы с Денисом услышали из переговорного устройства взволнованный голос Элеоноры. - Да, добрый день, - ответила я. - Я звоню из автомата. Где Денис, вы узнали что-нибудь? - Мама, не волнуйся, я в машине Валерии. Почему ты звонишь не из дома? - Телефонный шнур перерезан. Кто-то был у нас в квартире. Все разбросано, перевернуто, исчезли твои документы, доллары и папка отца. И еще новые джинсы. - А записка? Вы нашли записку на комоде? - у меня в душу закралось нехорошее подозрение. - Никакой записки я не видела. Денис, когда ты вернешься? Это правда, что тебя ищет полиция? - Да, мамочка, правда. Не волнуйся. Я еду к тебе. Сиди дома и жди нас, полицию не вызывай. Рядом с компьютером лежит коробка с надписью "модем". Там короткие телефонные провода. Замени, а я позвоню, проверю. Только забери ключ из шкафчика на лестнице. - Там нет ключа! Приезжай, я не нахожу себе места. - Закрой защелку на двери и никому не открывай! Ты поняла? Никому, только нам! Развернувшись, я направила машину в обратную сторону. Ну и хорошо, я все равно не хотела, чтобы он улетел. - Знаешь, - Денис внимательно посмотрел на меня, - кажется, твое любопытство спасло нашу папку. Кстати, где она? - Засунула ее между дашкиными кляссерами. - Молодец! - восхитился он. - прямо Эдгар По! Я посмотрела в зеркало заднего обзора. За нами, не отставая, катил вишневый "шевроле-кавалер", который я приметила еще по дороге в аэропорт. - Послушай, - сказала я Денису, - тебе не кажется, что за нами хвост? Этот "кавалер" ехал за нами сначала в одну сторону, а сейчас снова. Денис нахмурился: - Лерочка, тебе не кажется, что сейчас самое время звонить твоему Михаэлю? - Тогда набери номер. Не отрывая взгляда от дороги, я продиктовала Денису номер сотового телефона следователя и через несколько томительных секунд услышала как всегда спокойный голос Борнштейна: - Слушаю. - Михаэль, это Валерия, шалом. Мне трудно говорить, так как за мной гонятся, скорей всего, бандиты. - Где вы находитесь? - что мне нравится в Михаэле, так это то, что он знает, когда есть время на расспросы, а когда его нет. - Мы с Денисом едем в Ашкелон по дороге из аэропорта. Бордовый "шевроле-кавалер" преследует нас около сорока минут. - Номер машины? - Мне не видно. - Я звоню в патрульную службу, - он отключился. Через несколько километров мы заметили дорожный патруль. Инспектор пропустил нас, а "кавалеру" приказал остановиться. "Ура!" - закричали мы оба, но нашу радость прервал телефонный звонок. - Валерия, - голос служителя закона был бесстрастен, - когда вы будете в Ашкелоне? - Через полчаса. - Я жду вас в своем кабинете через тридцать пять минут. Денис смотрел на меня. Всем своим видом он олицетворял пословицу: "Дай черту палец - он руку откусит". - А что делать? - сказала я в ответ на его молчаливый протест. - Все равно, рано или поздно, но пришлось бы рассказывать, как все было. - Ты знаешь, - Денис печально посмотрел на меня, - у меня такое состояние, как перед операцией. Скорей бы это все закончилось. А посадят или нет - это уже второй вопрос. - Не дрейфь, - сказала я бодро, - Михаэль отличный мужик, он все понимает. Минут через сорок я входила в знакомый кабинет в конце унылого коридора. Денис шел за мной. Нас ожидал неприятный сюрприз: вместо Михаэля за столом сидел грузный смуглолицый мужчина в полицейской форме, лет сорока восьми. - Здравствуйте, - растерянно пробормотала я, - а где следователь Борнштейн? Хорошо, что у меня хватило ума не назвать его Михаэлем. - Садитесь, - сумрачно сказал полицейский. - Меня зовут Нахум Анкори, и я веду дело об убийстве иностранной гражданки Татьяны Барминой. Оглянувшись на Дениса, я поняла, что ничего хорошего он от этой встречи не ждет. - Ваши имена и документы, - следователь посмотрел на нас, и я протянула ему свой паспорт. Денис не сдвинулся с места. - Ваши документы, - повторил он, выжидающе глядя на моего спутника. - Они остались в номере отеля "Дан-Панорама", - Денис смотрел на пол. - Так, - протянул следователь, заглянув в мое удостоверение личности, - а вы, значит, Валерия Вишневская? - Да. - И кем вы ему, - он подбородком указал на Дениса, - приходитесь? - Подругой... - Понятно, - с непонятной интонацией сказал он. - Если вы только подруга, то можете идти. А он останется. - Никуда не пойду, - попыталась я протестовать, - он ни в чем не виноват, и я... Нахум Анкори нажал на кнопку звонка, и в кабинет вошел молодой полицейский. - Проводите госпожу на выход. Я поднялась, смерила уничтожающим взглядом чинушу и вышла. Правда, как мне показалось, это не произвело на него впечатления. Пытаясь исправить положение, я спросила своего сопровождающего, когда мы шли по коридору: - Скажите, где сейчас господин Борнштейн? - Он поехал по вызову. - А когда он вернется? - Не могу знать, госпожа. Звонить Михаэлю было бессмысленно. Что я ему скажу? Что дядя - бяка? Выгнал меня из кабинета и сейчас мучает бедного Дениса? Наверняка все это заранее спланировано. Как только я позвонила ему по сотовому телефону, он передал деле этому, как его, Нахуму. Он же меня предупреждал! Денис должен был прийти и дать показания. Хорошо еще, что они не знают о сорвавшемся побеге за границу, да еще под чужой фамилией! Ох, да у Дениса в кармане паспорт и две тысячи долларов... Вот что, я сяду тут, у входа в полицию и буду ждать, когда Денис выйдет. Час, два, не страшно. Но ожидание затянулось. Сидя на ступеньках, я успела выпить бутылку воды, прочитать толстую газету, купленную в магазинчике напротив, и окончательно затосковать. Совсем отчаявшись, я снова вошла в просторный холл, чтобы спросить, что происходит, и увидела, что по коридору два полицейских ведут Дениса. Причем не на выход, а вглубь здания. О боже! Он был в наручниках! Бросившись навстречу, я закричала: - Денис, что случилось?! Куда тебя везут? - Меня задерживают. Лерочка, позвони маме, успокой ее. Больше он ничего не успел сказать, они завернули за угол и исчезли. - Вы к кому, госпожа? - остановил меня дежурный. - К следователю Анкори, - ответила я, сдерживая нетерпение. - Подождите, я позвоню ему. Он набрал три цифры и, сказав в трубку несколько слов, передал ее мне. - Вы посадили невиновного вместо того, чтобы искать настоящих убийц! - заорала я. - Я же говорила Борнштейну, что за нами гонятся бандиты, это наверняка те, что убили Татьяну, а вы даже не поинтересовались... - Передайте трубку дежурному, - оборвал меня голос следователя. Я повиновалась. Послушав минуту, дежурный положил трубку на рычаг и обернулся ко мне: - Пройдите в кабинет. В конце коридора и... - Спасибо, я знаю. Пробежав знакомый коридор, я ворвалась в кабинет. - Сядьте и успокойтесь, - приказал мне Нахум Анкори. - Что это вы говорили о бандитах? - Они преследовали нас по дороге в аэропорт, а потом развернулись и поехали за нами обратно. - Кто они? - Не знаю, но за нами следили, вы понимаете? И в квартире у Дениса они устроили разгром, но ничего не взяли. Это вы можете как-нибудь объяснить? И тут - о чудо! - дверь открылась, и в кабинет вошел Борнштейн. - Михаэль, - обрадовалась я, - скажите ему! Я звонила вам, потому что нас преследовали... - и тут я осеклась, поняв, что сморозила глупость. - А прийти тогда, когда было совершено преступление, он не мог? Только когда вас преследовали? - немедленно среагировал Михаэль. Я замолчала, крыть было нечем. Видимо смягчившись, он продолжил: - Мы задержали его, потому что ваш друг знал о преступлении и не сообщил нам. Вместо этого он ударился в бега. Чего он боялся? Пришел бы к нам в ту же минуту, тут же мы отпустили бы его. А сейчас? Неоказание помощи следствию, сокрытие фактов, попытка удрать за границу с иностранным паспортом. Вам мало? "Ох, и это узнали..." - с горечью подумала я. - И вы хороши, Валерия, не ожидал от вас такого. Помогать человеку, который замешан в преступлении... И это после того, как я вас предупреждал. - Он не убивал... - Следствие покажет. - Человек, который не убивал, но присутствовал при убийстве, - внес свою лепту Анкори, - по законодательству несет ту же ответственность, что убийца. Если он, конечно, не сообщил следствию о факте преступления. Да, дела Дениса были совсем плохи. Мне ничего не оставалось делать, как понурив голову, выйти из кабинета. На улице я вспомнила, что Элеонора все еще ничего не знает. Тяжело вздохнув, я села в машину и поехала к ней. Элеонора была дома и тотчас открыла дверь. Было видно, что она наводила порядок после разгрома, который сотворили у нее в квартире. - Ну что? - она схватила меня за руку и чуть ли не силком затащила меня внутрь квартиры. - Денис сидит в камере предварительного заключения, - бухнула я. Элеонора упала в кресло: - Так я и знала! Я чувствовала, что эта история так просто не кончится... - Успокойтесь, еще ничего не кончилось. Все только начинается, - я спохватилась, что ляпнула что-то не то. Да уж, утешительница из меня, как из вороны - Монсеррат Кабалье. - Нужно найти адвоката, - Элеонора лихорадочно соображала, - я позвоню Шульману. Или нет, Шульман в Канаде... Тогда к этому, как его... - Да подождите вы, - я остановила поток ее мыслей, - адвокат - это, конечно, хорошо, но пока надо понять, в чем Дениса конкретно обвиняют. Если мы докажем, что этот погром в вашей квартире как-то связан с убийством Татьяны, то Дениса выпустят, и никакой адвокат не понадобится! Лучше расскажите, как тут все было. Элеонора выглядела постаревшей лет на десять. Она непонимающе смотрела на меня, потом тряхнула головой, как будто прогоняя наваждение, потом сказала: - Они перевернули весь дом! Конечно, что-то я смогла прибрать, но здесь еще работать и работать! - Что пропало, кроме джинсов и долларов? - Папка моего мужа. - Это все взяла я. Денис попросил принести чистые вещи, деньги и документы, - Элеонора непонимающе взглянула на меня, но я не дала оформиться в ее голове мысли: "Кто шляпку украл, тот и тетку пришил". - Вещи взяла я, а погром устроил кто-то другой. - Зачем вам понадобилась старая папка с никому не нужными документами? - недоумевала Элеонора. - Мы ее держим потому, что там переводы, написанные рукой Сергея, это единственная память о нем! - Простите мою невоспитанность, папку я прихватила машинально, но у меня есть большое подозрение, что тот, кто влез в квартиру, искал именно ее. Элеонора задумалась. Видно было, что она что-то сопоставляла в уме и наконец произнесла: - Мне кажется, что это не первая их попытка. Несколько дней назад начались странные звонки по телефону, молчали и клали трубку. Видимо проверяли - дома ли я. В моей голове, пустой как туристский котелок в конце маршрута, появилась мысль: - Элеонора, что за старушка живет у вас на этаже? - Не знаю, это семья новеньких из Биробиджана. Приехали пару месяцев назад. А зачем вы спрашиваете, Валерия? - Когда я заходила к вам за вещами, из той двери выглянула бабулька, и оказалось, что она внимательно следит за вашей квартирой. Вот я и подумала, а не зайти ли нам к ней? - Пошли! - решительно сказала Элеонора, и мы постучались в соседскую дверь. - Кто это? - раздался глухой старческий голос. - Откройте, бабушка, это соседка ваша, - ответила Элеонора. Дверь приоткрылась на ширину цепочки, и на нас глянула знакомая бабка. Глаза у нее были на удивление ясными и хитрющими. - Какая я тебе бабушка, - сказала она недовольно, - самой небось пора внуков-то нянчить, а не бегать с тетрадками. "Ого, - подумала я, - все примечает. Не бабка, а юный следопыт!" Элеонора неожиданно смутилась: - Извините, баб... А как вас зовут? - Рахиля Никитишна мы, надо что? От этого сочетания имени и отчества я остолбенела, не зная, как мне обращаться к старушке - ведь лопну со смеху, выговаривая. Но на стальную Элеонору это не произвело впечатления, и она сказала: - Нам бы хотелось поговорить с вами, Рахиля Никитишна, вы бы не могли нас впустить? - А позади никто не прячется? - подозрительно спросила бабка. Мы, не сговариваясь, расступились, чтобы она смогла осмотреть лестничную площадку. Убедившись в полной безопасности, Рахиль Никитишна прикрыла дверь и, пошуршав цепочкой, впустила нас в квартиру. Мне чуть не стало плохо от спертого воздуха. Все окна оказались закрыты, что было бы разумно при работающем кондиционер, но его не было и в помине. Разнокалиберная мебель, видимо, была собрана на "выставке", то есть взята оттуда, куда ее выставляют за ненадобностью. На полу лежал потертый палас, в углу большой комнаты до потолка были навалены коробки, перетянутые прочными веревками. Не дождавшись приглашения, мы с Элеонорой осторожно уселись на шаткий диван, застеленный цветастым покрывалом. Из соседней комнаты послышался мощный храп. - Это Давидик, внук мой, - пояснила бабулька, - с ночной вернулся, отдыхает. - Рахиля Никитишна, - обратилась к ней моя спутница, - вы из дома не выходите... Может, видели вчера вечером кого-нибудь, кто заходил ко мне в квартиру? - Не мое это дело по чужим квартирам-то глазами елозить, - отозвалась старуха. - Ты ее спроси, - она ткнула в меня пальцем, - она тебе скажет, тоже ведь была намедни. - Верно, - кивнула я, соглашаясь, - была, но нас интересует, кто был после меня? Дело в том, что после моего ухода кто-то устроил в квартире полный беспорядок. - Украли чего? - заинтересовалась она. - Нет, нет, - поспешила ответить Элеонора, - ничего не украли, только веши раскидали. - А раз не украли, так мне нет никакого резону встревать. Это ваши дела, семейные, а я в них не участник. - Что значит семейные? - удивилась Элеонора. - А то, что сын у тебя большой уже, а ты его за маленького держишь, денег не даешь, вот он по квартире-то и рыскает. - С ума сойти можно! - Элеонора поднялась с дивана и нервно зашагала по комнате. - Ты что-нибудь понимаешь в этой дичи? - обратилась она ко мне. Бабка видимо обиделась: - Какая-такая дичь, вроде бы культурная женщина, а ведешь себя как неразумная, бегаешь тут, Давидика будишь... - Послушаете, бабушка, - я совсем забыла, что она не любит, когда ее так называют, но у меня не было сил выговорить ее имя-отчество, - вы можете подробно рассказать, что тут произошло? - А что рассказывать? Ты была здесь? Была. Покрутилась маленько и вышла. Так? Я кивнула, соглашаясь. - А за тобой почти сразу сынок ейный, - она показала подбородком на Элеонору, - с приятелем зашли. - Как сынок?! - мы с Элеонорой вскрикнули одновременно. - Когда это было? Бабушка, вы не ошибаетесь? - Чего я буду ошибаться, - старушка обиженно поджала губы, - говорю тебе, сын твой, значит сын. Я на глаза еще не жалуюсь. Вытащил из кармана ключ, открыл дверь и зашел. И дружок его вместе с ним. - Во что он был одет? - спросила я. - Штаны белые, и майка с портретом. - А что на портрете нарисовано? - снова одновременно спросили мы. - Старик какой-то язык показывает. И как людям только не стыдно носить такое! Срам один. Одно слово - интелехенция! - последнее слово бабка выговорила с таким презрением, что я невольно поежилась. Мы с Элеонорой переглянулись. Действительно, у Дениса были светло-голубые джинсы, застиранные почти до белизны. И майка с портретом Эйнштейна - знаменитой фотографией, где Эйнштейн показывает язык. Я ничего не могла понять. Как же так? Ведь в это время Денис был у меня, более того - в моей постели! Спокойно, Валерия, давай думать логично. На основании чего бабулька утверждает, что Денис приходил домой? Он был в майке с портретом Энштейна. Я обознаться не могла, так как Дениса не только видела, но и ощущала, а бабка ошиблась! В квартиру к Элеоноре вламывался не Денис, а некто в его майке. Где он мог ее взять? Только в гостинице, когда Денис сбежал, бросив в номере бедной Татьяны все свои вещи. Получается, что те, кто учинил погром в квартире, имеют отношение также и к убийству Татьяны. А иначе как они умудрились взять майку до прихода полиции? Из задумчивости меня вывел голос старухи: - А тот, дружок его, и раньше приходил. Я тебе, кажись, рассказывала. Черный такой, в зеленой куртке и с серьгой. Цыган, ей-богу, цыган! И как таких в еврейскую страну пускают? Видимо, национальный вопрос был излюбленной темой рассуждений новой репатриантки из Биробиджана Рахили Никитичны. - Скажите, пожалуйста, когда они вышли, у них что-то было в руках? - подала голос Элеонора. - Нет, порожняком пошли, очень недовольные были, говорили зло. Обидела ты сына, соседка, уж не знаю чем, - бабка покачала головой. Мне стало понятно, что больше нам ничего не удастся узнать, и я поднялась с шаткого дивана. - Спасибо, Рахиля Никитична, за зоркость вашу. Вы нам очень помогли. Идемте, Элеонора. Мы вышли из квартиры и услышали за спиной скрежет дверной цепочки - бабка запиралась. x x x Возвращаться в квартиру Элеоноры мне не хотелось - пришлось бы выслушивать ее пространные рассуждения на тему о том, кто были эти двое. Во мне крепла уверенность, что один из них - мой бывший муж Борис. Прежде чем визитом незнакомцев займется полиция, нужно было найти его и поговорить начистоту. Сославшись на занятость, я быстро распрощалась и поехала на работу. Уйдя с головой в завал из бумаг, накопившихся за последние дни, я и не заметила, как приоткрылась дверь и в кабинет зашел посетитель. Был он одутловат, среднего роста, редкие пряди покрывали начавшую лысеть макушку. - Присаживайтесь, - сказала я ему, с трудом оторвавшись от бумаг. - Моя фамилия Рубинчик, Рубинчик Исаак Моисеевич. "Точно, - подумала я, - вот его внешность полностью соответствует фамилии. Это тебе, не Авдотья Самуиловна, здесь все понятно и никаких раздвоений личности не произойдет." - Я к вам по объявлению. Мне, как доктору наук, необходимо быть в курсе событий и все, что касается... - Простите, - нетерпеливо прервала я его, - о каком именно объявлении идет речь? И чем я могу быть вам полезна? - Я же профессор! - почему-то удивился посетитель и вывалил передо мной на стол множество корочек-дипломов. Я взяла одну из них и раскрыла. Это действительно был диплом доктора наук, выданного на имя Рубинчика И.М. с разными подписями и печатями. - А у вас в объявлении на двери написано: "Консультации по бизнесу и регистрации частного предприятия". И поэтому я принес вам мои дипломы. Мне нужно открыть дело и я думаю, что мне понадобится помощь специалиста, на советы которого я смогу положиться и... - Хорошо, - снова прервала я его, - вы получите все необходимые разъяснения. "Ну, Валерия, с почином тебя, видать не зря на лекции ходишь и ума-разума набираешься." Я и вправду забыла о том, что всего пару дней назад повесила на дверь своей конторы этот кусочек бумаги. И я начав с того, сколько стоит час моей консультации, принялась выкладывать своему первому клиенту в области бизнеса все, чему меня учили на немногочисленных лекциях. Равнодушно кивнув при упоминании стоимости моей работы, Рубинчик продолжил свои пространные рассуждения о роли высшего образования в мелком бизнесе, о своем отношении к экономике Израиля и прямо-таки вывел меня из себя своими бессвязными речами. От недовольства меня спасло только то, что посетитель рассуждал за свой счет. Поэтому я его слушала и иногда вставляла в его речь слова: "налоговая политика, скидки новым репатриантам, эффективность и умение вести дело..." В общем, разговор был еще тот. Наконец Рубинчик поднялся, сложил свои документы в картонную папку с завязками и протянув мне руку, вялую и влажную, как лягушка, стал прощаться. Я уже достала книжечку квитанций, чтобы выписать счет за услугу - на первый раз я решила взять с него поменьше, как он неожиданно произнес своим бесцветным голосом. лишенным интонаций: - Я вам очень благодарен. Я получил от вас ценные советы, которыми сразу же воспользуюсь, как только выйду из сумасшедшего дома. Там сейчас меня лечат и иногда выпускают в город, так как я не представляю опасности для окружающих, - посетитель медленно повернулся и вышел за дверь, а я так и осталась стоять столбом посередине комнаты, как приснопамятный Воскобойников после ухода Остапа Бендера с ордерами на мебель. Первый блин в искусстве предоставления населению советов по открытию малого предприятия вышел комом и мне кажется, до следующей консультации дело не дойдет. Громкий женский вопль на улице вернул меня к действительности. Подскочив к окну, я выглянула наружу, но ничего не увидела - угол здания закрывал обзор. А шум тем временем нарастал. Хотя я и не отличаюсь природным любопытством, но все же решила посмотреть, что произошло, тем более, что после визита сумасшедшего профессора работать совершенно не хотелось. На улице стояла толпа. Протиснувшись вперед, я глянула из-за спины какого-то зеваки и обмерла. На асфальте, нелепо раскинув руки, в луже крови лежал мой недавний посетитель Рубинчик Исаак Моисеевич. Подоспевшие санитары подняли тело, вкатили носилки в брюхо урчавшей машины, и, включив сирену, скорая рванулась с места. Полицейский с планшетом в руке тем временем опрашивал зевак, толпившихся вокруг кровавого пятна на асфальте. Маленькая щуплая дамочка в соломенной шляпке возбужденно тараторила: - Я все видела, все! Этот несчастный собирался переходить дорогу. Вы же видите, улица здесь узкая, машины едут тихо, и он так спокойно спустился с тротуара. Вдруг оттуда, - дама показала пальцем, - выскочила машина и... - Какая машина? - перебил ее полицейский. - Вы запомнили марку? - Такая большая, - она развела руками, - коричневая... - Не коричневая, а бордовая, - вмешался плотный мужчина, - марки "шевроле-кавалер". Я знаю, у моего шефа такая же. - А это не он был за рулем? - поинтересовался полицейский. - Нет, нет, - снова вступила в разговор дама в шляпке, - на ней наклейка "rent car" была. И сидели там два парня. - Вы можете их описать? - Оба блондины. Точно, блондины, - уверенно сказала дама. - Я еще подумала, что они русские. - Не все русские блондины, - встряла еще одна женщина, видимо обиженная за русских. - Они могли быть румынами. - Хватит, - остановил их полицейский, - кто запомнил номер? Никто не ответил. Я не стала ждать продолжения разговора и бочком выползла из толпы. Вернувшись к себе, я без сил упала в кресло, и на меня вдруг напала сильная икота. Это было ужасно, не помогало ничего - ни вода, ни полтинник, брошенный за пазуху. Икать я прекратила внезапно, так же как и начала. И вот почему: меня поразила одна мысль. В моей памяти четко отпечаталась картина: Рубинчик лежит на асфальте, раскинув руки. Меня почему-то мучила незавершенность того, что я видела. Я поняла - руки были пустые. А ведь он ушел от меня с папкой, в которой лежали все его дипломы. Не в силах совладать с собой, я бегом спустилась по лестнице, надеясь захватить хотя бы одного из свидетелей гибели Рубинчика. На мое счастье, дама в шляпке разговаривала со своей знакомой о ценах на рынке. - Простите, - обратилась я к ней, - Вы не могли бы ответить мне на один вопрос? Скажите, вы не видели у этого человека в руках папку? - Постойте, - задумалась дама, - я не обратила внимания. Нет, припоминаю, у него действительно было что-то в руках. И когда эти бандиты наехали на бедного, машина сделала вот так, - она слегка вильнула бедром. - Они стукнули его правым боком, а когда машина проехала, то в руках у него ничего не было... x x x Дома у меня все валилось из рук. Дашка как всегда сидела у компьютера, и я не хотела вмешивать ее в свои проблемы. Заварив себе крепкого чая без сахара, я уселась перед телевизором с робкой надеждой развлечься. На экране мелькали зеленоволосые монстры, сменявшиеся девицами в прокладках. Я никак не могла сосредоточиться. Неожиданно зазвонил телефон. Я неохотно подняла трубку. - Валерия, добрый вечер, - раздался знакомый голос Михаэля Борнштейна. Я обрадовалась: - Здравствуйте, Михаэль! Куда вы пропали? Есть новости о Денисе? Когда его выпустят? - Не волнуйтесь, Валерия. Думаю, что все скоро прояснится. Завтра с утра я выясню и дам вам знать. - Буду ждать вашего звонка. Но Михаэль медлил закончить беседу. - Скажите, Валерия, вы помните тот случай, с которым вы обращались ко мне? - Какой именно? - Вы спрашивали меня о репатриантке Марине Левиной, помните? Ну надо же, вроде бы она заходила ко мне всего несколько дней назад, но я совершенно о ней забыла. - А что случилось? - Когда вы ушли, эта фамилия стала крутиться у меня в голове, и я вспомнил. Примерно полгода назад в полицию Тверии поступило заявлении об исчезновении Левиной Марины. Заявление подала квартирная хозяйка, проживавшая в доме на улице Черняховского. Левина снимала у нее комнату. А через неделю в озере Кинерет нашли тело женщины лет тридцати. Она была совершенно голая, лицо и руки обезображены, на шее пятна. Экспертиза установила, что ее сначала задушили, а потом выбросили в озеро. Квартирная хозяйка тело не опознала. Дело так и осталось нераскрытым. - Вы думаете, Михаэль, что моя Марина Левина имеет к этому какое-то отношение? Но она только что приехала в Израиль! - Вы это знаете с ее слов. Мне бы хотелось с ней побеседовать. У вас найдется ее адрес и телефон? - Конечно, но он у меня на работе. - Ничего, подождем до завтра. Я позвоню вам на работу, хорошо? Мы распрощались, и я осталась в недоумении: почему мне приходится бывать в эпицентре ужасных событий? x x x Дениса утром отпустили, взяв подписку о невыезде. Он позвонил мне из телефона-автомата и поехал к матери, а я собралась на работу. Телефон Марины Левиной я нашла с трудом. Переворошив гору бумаг, вытащила листок с номером и подошла к телефону, чтобы позвонить Михаэлю. И вдруг мне стало грустно. Дура набитая, я надеялась на что-то после всего, что произошло. Отгоняла от себя мысль, что все уже в прошлом. Вот и ткнулась лбом. "Спасибо, дорогая Леруля за добро и ласку, а дальше мы как-нибудь сами". Сколько можно его идеализировать? Помедлив, я набрала номер телефона Марины Левиной. - Алло, - сразу отозвалась она. - Добрый день, Марина, это Валерия. Вы меня помните? - Конечно, что новенького? Ой, простите, я не поздоровалась, так хочется узнать. Вам что-нибудь удалось выяснить? - Кое-что. Мы не могли бы встретиться сейчас? - У вас на работе? - Если вам не трудно. - Хорошо. Приду. Она пришла через полчаса. Жуткого сарафана с оборочками на ней уже не было, видно, нашлись добрые люди, посоветовали. Сегодня Марина была одета в желтые шорты и цветастую майку и выглядела вполне на уровне. - А вы похорошели, - заметила я. - Что будете пить - чай или кофе? - Спасибо, - засмеялась она. - Просто холодной воды, если можно. - Марина, я говорила о вас моему знакомому, он работает в полиции. Он заинтересовался вашим делом и хочет помочь. Нужно действительно найти эту аферистку. А у полиции гораздо больше возможностей, чем у меня. - Да, конечно, - согласилась моя клиентка с готовностью, - как вы считаете нужным. Я же здесь всего несколько дней и не знаю, что нужно делать. "Интересно, - подумала я. - Обычно выходцы из Союза очень неохотно идут на контакт с государственными учреждениями, а тут такая готовность... Не притворяется ли она? А может быть, родственники посоветовали, которые здесь давно? - Скажите, Марина, почему вы решили поселиться в нашем городе? У вас здесь родственники, знакомые? - Тетя, мамина сестра, живет в Ашкелоне уже двадцать лет. Вот мы к ней и приехали. Еще даже квартиру не сняли. А ее дочки дали мне это, - и она показала на свои желтые шорты. - Когда тетя узнала о том, что мне сказали в аэропорту, то сразу стала названивать по всем министерствам и ругаться, - Марина поежилась. - Что ей отвечали? - Дело на выяснении. Когда все проверят, то пришлют ответ на домашний адрес. А скоро праздники, целый месяц не будут работать учреждения, - Марина вздохнула. Похоже, тетка принимала такое деятельное участие в ее судьбе лишь для того, чтобы племянница получила наконец свои деньги и съехала с квартиры. - Жить у родственников, сами понимаете... - Понимаю, - кивнула я. - Давайте немного покопаемся в вашем деле. Хорошо? - Пожалуйста, Валерия, что вас интересует? - Расскажите, как вы обнаружили, что пропали ваши метрики? - Спохватилась после лекции в синагоге. К нам в Ростов-на-Дону приехал представитель Сохнута читать лекцию об Израиле. Я пошла вместе с приятелем... - Как его зовут? - Толик. Он там работал снабженцем, сюда приехал год назад. Вы даже не представляете, Толик был информационным центром для всех нас. - Опишите его, пожалуйста, - попросила я. - Да он такой, обыкновенный, - Марина пожала плечами, - ему двадцать три года, фамилия - Бондаренко. Здоровый, широкоплечий, вольной борьбой занимался. У него папа украинец, а мама еврейка. И выглядит он, знаете, совсем, как типичный хохол, поэтому Толику пришлось доказывать в ОВИРе и посольстве, что он настоящий еврей. Здесь он, скорее всего, поменял фамилию. - На какую? - На мамину, но я ее не знаю. - Когда вы потеряли документы, Толик был рядом? - В синагоге была такая давка, что его просто притиснуло ко мне. Вы думаете, что это он взял? - Марина удивленно посмотрела на меня. - Зачем ему? Толик уехал в девяносто шестом, а я еще осталась. - Почему вы остались? Марина улыбнулась: - Потому что влюбилась и вышла замуж. Сюда я приехала с мужем. Гена - русский, поэтому он сначала не хотел ехать, а потом согласился. - А ваши родители? Они приехали с вами? - Нет, папа умер четыре года назад, а мама осталась в Ростове. - Вы говорили, что родились в Вильнюсе... - Да, и родители там родились, еще до советской оккупации, - она произнесла эти слова так буднично, что сразу стало понятно: в их семье об этом говорили часто. - Папа после армии остался в Ростове, женился, работал на заводе, дошел до начальника цеха. Когда маме надо было рожать, он отправил ее к своей матери в Вильнюс, чтобы она была под присмотром. Там я и родилась. Я могла вернуться в Вильнюс и стать там полноправной гражданкой, но Гена не захотел. Он сказал, что я-то буду гражданкой, а он останется русским пришельцем. Для него Израиль был предпочтительней Литвы. - А почему вы хотели уехать из Ростова? - Ну что вы, Валерия, там невозможно было оставаться! Мы работали на одном заводе - выпускали комбайны "Дон". Знаете, что это такое? Огромный "Титаник", ползет по бескрайним просторам целины и жнет. Это было хорошо для Союза, когда такие махины раздавались по безналичке. А когда страна развалилась к чертям, эти тонны железа стали никому не нужны. Зарплату нам не платили два года. Разве так можно жить? Все стали заниматься чем-то другим. Муж сигнализации собирал, я вязала на машинке в кооперативе... - А Толик? - Толик подвизался в Сохнуте, торговал словарями и учебниками иврита. Я тоже купила у него за десять долларов. А на учебнике было написано: "Дотация из частного фонда, не для продажи". Вот так-то... - Марина, а кем были ваши предки? - Сейчас трудно сказать, многие сгинули в войну, но папа рассказывал, что его дед Лейба был очень богатым меценатом, членом культурного общества "Тарбут" и участником еврейского конгресса в Лозанне. Но больше я ничего не о нем не знаю. - А ваша тетя, у которой вы живете сейчас? - Это тетя со стороны матери, они из Черновиц. - Понятно. Что ж, Марина, давайте позвоним моему знакомому в полицию и договоримся о встрече. Набрав номер, я договорилась с Борнштейном, что мы подъедем к нему через полтора часа и решила отправиться в "Машбир" - большой универсальный магазин. Дело в том, что я получила по почте карточку-уведомление для постоянных членов клуба покупателей с приглашением посетить сеанс макияжа. Кроме того, там была пятнадцатипроцентная скидка на все косметические товары, которые я приобрету. Решив использовать с пользой образовавшееся "окно", я предложила Марине съездить в "Машбир" перед визитом к Михаэлю. Какая женщина не согласится пройтись по магазинам? - Шалом, - обратилась я к одной из продавщиц, - мне прислали карточку на макияж. - Пожалуйста, госпожа, - улыбнулась она, - вы можете пройти туда. И она показала на небольшую стойку. На высоком табурете сидела девушка, запрокинув голову на подголовник, а над ней колдовал парень с косичкой на затылке. - Это Анри, наш лучший визажист. Он прошел стажировку во Франции, - сообщила белозубая продавщица. Кудесник Анри тонкой кисточкой наносил последние штрихи на губы девушки. Наконец он закончил и протянул клиентке зеркало. Девушка рассматривала себя, как незнакомую картину, и наконец произнесла: - Вау! Это я? Сейчас же иду фотографироваться! У меня возникла идея, и протянув Анри открытку, я сказала: - Сделайте, пожалуйста, макияж моей подруге. Вот мое приглашение. - Садитесь, мадмуазель, - он помог обескураженной Марине забраться на табурет. Вокруг нас сразу же собрались зеваки, наблюдавшие за священнодействиями мастера. Нанося легкие штрихи на брови Марины, Анри обратился ко мне: - Мадмуазель давно из России? - Приехала несколько дней назад. - Скажите ей, чтобы берегла кожу от нашего солнца. Такой цвет лица можно найти только у русских девушек. И нужно больше пить минеральной воды, иначе кожа начнет сохнуть. Он сделал еще несколько неуловимых движений и торжественно произнес. - Все! Я закончил. Марина открыла глаза и изумленно посмотрела на себя в зеркало. - Я ничего не понимаю! Из зеркала на нее смотрела экзотическая красавица. Глаза поволокой, полные губы притягивали взгляд, матовая кожа была гладкой, как тугой персик. Анри протянул мне визитку. - Передайте вашей подруге, что я всегда к ее услугам. - Спасибо, вы волшебник, - поблагодарила я его. Марина тем временем отошла от табурета и смотрела на себя в большое зеркало напротив отдела косметики. - Знаешь что, - сказала я ей, - тебе нужно заколоть наверх волосы и тогда будет отпад. Подожди. Выбрав в соседнем отделе большую заколку для волос, я собрала Марине волосы и закрепила их на макушке. - Совсем другое дело! Носи на здоровье. - Спасибо, Валерия, ну зачем, право... - Это тебе маленькая компенсация за неприятности на "исторической родине". Обогнув "Машбир", мы направились к стоянке, где я оставила свою "Сузуки", и неожиданно наткнулись на знакомую пару. - О! Какая встреча! Шалом, Валери! - сказал на иврите с тяжелым русским акцентом один из двух громил, которых я видела и рядом со своим бывшим мужем, и в гостинице "Дан-Панорама". - Вы так быстро убежали тогда, что мы даже не познакомились. Позвольте представиться - Натан. Это мой товарищ - Сережа. А как зовут вашу очаровательную спутницу? - Ее зовут Мадлен, и она не говорит на иврите. Она только вчера приехала из Франции. Извините, мы спешим. - Опять вы убегаете, - разочарованно протянул Натан. - Не судьба, - заключила я. - Передайте привет боссу. И я потянула ничего не понимавшую Марину к машине. Когда мы отъехали со стоянки, Марина сказала: - Знаешь, Валерия, а ведь это был Толик Бондаренко. x x x К Михаэлю мы не опоздали. Он принес еще один стул и обратился к Марине: - Добрый день! Меня зовут Михаэль. Я пригласил вас, чтобы выяснить несколько вопросов. Валерия будет переводить. Хорошо? Странно, но на следователя красота моей спутницы не произвела никакого впечатления. Наверное, он видел сквозь косметику. Марина кивнула, и беседа плавно потекла, задерживаясь только на моих переводах. Вопросы были почти такими же, которые я и сама задавала Левиной. Расспросив подробно о родителях, муже и родственниках в Израиле, Михаэль положил перед Мариной фотографию молодой женщины. - Скажите, вам знакомо это лицо? - Нет, а кто это? - Женщина, которая приехала сюда с вашими документами. Со снимка смотрела миловидная девушка. Ничего общего с Мариной у нее не было - совершенно другой тип лица. - А где она сейчас? - Марина вопросительно посмотрела на Михаэля. - Не знаю, - он развел руками и, обращаясь ко мне, сказал: - Мне не хочется говорить ей об утопленнице, пока мы во всем не разберемся. Марина переводила взгляд со следователя на меня и вдруг произнесла: - Валерия, расскажи ему о Толике. - О чем говорит госпожа Левина? - требовательно спросил Борнштейн. - Михаэль, несколько минут назад мы встретили одного человека. Мне кажется, вам будет интересно узнать о нем. Как оказалось, он общий знакомый и мой, и Марины. Мне он представился как Натан, но Марина знает его как Анатолия Бондаренко. Он из того же города, откуда и она. И самое главное: именно с ним Марина была в синагоге, когда у нее пропали документы. - Он ее узнал? - поинтересовался Михаэль. - Представьте себе, нет. Мы только что вышли от визажиста, который полностью изменил ее внешность. Михаэль усмехнулся: - И охота вам, женщинам, себя мучить в такую жару. Хотя для данного случая все вышло удачно. Вашему Натану-Анатолию совсем не обязательно знать, что госпожа Левина репатриировалась. Словно поняв нас, Марина жалобно протянула: - Валерия, можно я умоюсь? У меня все лицо ужас как чешется. Извинившись, я проводила ее до туалета и вернулась обратно. - Михаэль, я не рассказала вам, где видела этого человека. Когда я разговаривала с боссом покойной Татьяны в отеле "Дан-Панорама", этот Натан как раз вошел в холл. С ним был еще один тип по имени Сергей. - Еще один? - Он и сегодня был с Натаном. Они все время ходят вместе. И в отеле были вместе, и около "Машбира". О том, что они околачивались возле моего дома, дожидаясь Борика, я не сказала - это я хотела выяснить сама. - Валерия, вы опять лезете не в свое дело? - недовольно произнес Михаэль. - Смотрите, в другой раз я могу и не успеть. - Но я же вам все рассказываю, - я посмотрела на него невинным взглядом. - А вот и Марина пришла! - пользуясь моментом, я перевела разговор на другую тему. Умытая Марина уже не выглядела экзотической красоткой, но и в таком виде была очень мила. - Совсем другое дело, - буркнул Михаэль. А я-то думала, что он ничего не замечает. Скорее всего, Михаэль был противникам декоративной косметики, считая ее способом введения следствия в заблуждение. - Ну хорошо, - заключил Борнштейн, - спасибо за помощь, милые дамы. Если у меня возникнут вопросы, я к вам обращусь. Договорились? - Всегда к вашим услугам, - сказала я чинно, и мы с Мариной вышли из кабинета. x x x На днях я получила талоны на скидку в "Бургер Ранч". Так как у меня есть карточка "Виза", то мне в месяц присылают около десятка рекламных приглашений, вроде того, на сеанс косметики, где мы побывали с Мариной. Зная, что моя дочь любит посещать это заведение, я предложила ей накормить там гамбургерами своих подружек. Пусть проведут время как хотят. Дашка ускакала, а я пошла принимать ванну. Расслабившись в теплой воде, я раздумывала о том, какое все-таки отношение к смерти Татьяны имеет папка отца Дениса. И почему знакомый Марины Левиной крутился в гостинице "Дан-Панорама", возле босса фирмы "Интеллект-Сервис". Ни к чему путному я не пришла, связать обрывки нитей было крайне сложно, и я просто лежала, подремывая. Запахнувшись в большое махровое полотенце, я вышла из ванной и уселась перед зеркалом. Критически осматривая себя, я раздумывала: сделать пилинг или ограничиться питательным кремом. В конце концов, выбранив себя за лень, я начала действовать по полной программе: молочко, пилинг, маска из грязи Мертвого моря. В дверь позвонили, когда черная корка на моем лице начала подсыхать. На площадке стоял мой бывший муж Борик. Увидев меня, он вздрогнул: - Предупреждай, когда дверь открываешь, ладно? А то от твоих масок можно нервный тик поймать. - Ой, какие мы нежные, - возразила я. - Это ты предупреждай, когда без звонка приходишь, а то еще и не такое увидишь! - Я, между прочим, звонил. Но телефон не отвечал. - Я в ванне была и не слышала. Посиди, я смою маску. Смыв с лица присохшую корку и нанеся увлажняющий крем, я осталась довольна полученным результатом. Я люблю эту маску. Кожа после нее гладкая, словно шелковая. Все-таки евреям здорово повезло, что такое исключительное явление природы, как Мертвое море, находится именно у нас, а не где-нибудь в Гренландии. Слегка причесавшись, я вышла из ванной. Борис сидел на диване. - Где Даша? Я принес ей подарок, - сказал он. - Убежала с подружками в "Бургер Ранч". - Жаль, - вздохнул он, поднялся с дивана, подошел ко мне и одним движением стянул с меня полотенце. - Что за шуточки? - рассердилась я. - Что ты себе позволяешь, милый мой? - Не хочешь, не надо, - он критически осмотрел меня и ущипнул за бедро. - Ты когда в последний раз на тренажерах качалась? - Не твое дело, - огрызнулась я. - Ты же знаешь, я плохого не посоветую. Если сейчас не займешься, то потом не наверстаешь. Жиреешь, зайка. Как бы я к нему ни относилась, но к его советам в области спорта прислушивалась всегда. Когда чайник закипел, я налила кипяток в две большие чашки, положила по пакетику "Эрл Грей" и высыпала из кулька на деревянное блюдо маленькие пряники. - Садись, - предложила я Борису. - Посмотри, что я принес, - сказал он, протягивая мне красочный пакет. Внутри лежали отличный джинсовый комбинезон на лямках и небольшой футляр. - Что это? - спросила я. - Открой, увидишь. Открыв футляр, я обнаружила золотые часы с вкрапленными маленькими бриллиантиками. - Какая прелесть, - искренне восхитилась я, - но послушай, не слишком ли это для нее роскошно? - Это не ей, это тебе, - произнес он. - Чего вдруг? - я захлопнула футляр и протянула Борису. - Мне не нужно. Отдай эти часы своей... - Не кипятись. В конце концов, ты мать моего ребенка, и я дарю их тебе. При чем тут все остальное? - Да что с тобой? - искренне удивилась я. - Вернуться хочешь? - Не бойся, не хочу. Так мы лучше друг к другу относимся, а сойдемся, опять начнем ругаться. Просто хочу, если вдруг со мной случится что-то, чтобы память осталась. - А что с тобой может случиться? - забеспокоилась я. - Не знаю, может в Канаду уеду, - попытался он увильнуть от ответа. - Знаешь что, - резко сказала я, - если уж начал, то говори до конца, не бегай вокруг тарелки. - А что говорить, если нечего говорить? - Послушай, - я попыталась сменить тон и заговорила мягче, - эти деньги, что ты мне принес, потом друзья в "Лендровере"... Все это наводит на мысль, что ты увяз в каком-то дурнопахнущем деле. Может быть, стоит прекратить? - Что прекратить? - Борис вымученно улыбнулся. - Я работаю в фирме по охране, хорошо зарабатываю и ни в чем таком, о чем ты думаешь, не участвую. - А что я думаю? - я решила пойти ва-банк. - Что ты вламываешься в чужие квартиры и устраиваешь там погром? - Откуда ты знаешь? - не удержался он. - Оттуда! Сорока на хвосте принесла. - Не выпендривайся, говори, что знаешь, - сказал он вдруг изменившимся голосом. Где-то на подсознательном уровне я почувствовала, что если я расскажу ему о Денисе, то подставлю своего приятеля. О том, что я с Денисом в близких отношениях, мой бывший супруг не догадывается. Впрочем, этих отношений, может быть, и нет вообще. - Несколько недель назад, - сказала я, - ко мне пришел один репатриант из Биробиджана, Давид, и принес на перевод документы своей бабки. Имя у нее смешное - Рахиля Никитична, просто дружба народов какая-то. Документы я перевела, но за ними никто не пришел, и денег я не получила. Тогда я решила сама за ними отправиться, тем более, что Давид мне оставил адрес. Бабку я нашла, из дома она не выходит, а Давидик, внук ее, нашел работу, и времени у него не было прийти за документами, - я врала с вдохновением, сама веря в то, что говорю, а Борис меня внимательно слушал. - Когда я принесла переводы, бабка обрадовалась, усадила меня пить чай и рассказала, что на из лестничной клетке ограбили квартиру. Кто забрался - она видела, это был хозяйкин сын с приятелем. И что самое интересное: когда она описывала этого приятеля, то у меня перед глазами просто твой портрет стоял. - И как она тебе меня описала? - поинтересовался он. - Зеленая куртка, серьга в ухе, вид цыганистый, и еще эта цепочка на груди с латинской буквой L. - Молодец бабка, - криво улыбнулся мой бывший супруг, - ничего не скажешь, все рассмотрела. Только я ничего не брал, просто помогал этому парню войти в свою квартиру, у него ключ застрял в двери. - Борис, зачем ты мне врешь? Ведь это был не хозяйкин сын, а какой-то чужой парень. Не станет хозяин в своей квартире поиски устраивать, да еще такие, что пух и перья летят. - Почему ты так думаешь, что я был не с хозяином? Мне он сказал, что живет в этой квартире. - Мало ли что он тебе сказал! На нем просто одежда была с этого парня, вот старуха и подумала, что это хозяйкин сын, а потом пришла хозяйка и сказала, что ее сын в командировке. Вот так-то! - Да, Леруня, ты действительно много знаешь... - Борик, миленький, не связывайся ты с ними, это же мафиози, гангстеры, пропадешь! - А что прикажешь делать? Получать по минимуму за охрану спецобъектов? Не иметь возможности жить, как человек? Это замечательно? - взорвался он, но тут же, взяв себя в руки, продолжил: - Ничего противозаконного я не делал. Попросили помочь войти в квартиру, я и вошел, ничего не брал. Это даже не грабеж. У моего напарника были ключи, он сказал мне, что это квартира его матери, и ему нужно забрать одну папку. - А что в ней было? - Откуда я знаю? Он говорил, что аттестат зрелости, диплом и какие-то письма. Папку мы не нашли. Ну, разбросали немного. Я же думал, что это его квартира! И при чем тут мафиози, что ты заладила одно и то же? - Ты в какой фирме служишь? - спросила я вместо ответа. - В "Секьюрити-Иерушалаим", а что? - Тебя посылали обслуживать фирму "Интеллект-сервис"? - Конечно! - А что, ты не знаешь, что убили их работницу? - Во-первых, это было еще до меня, а во-вторых, поэтому я там и работаю. Они наняли дополнительную охрану, чтобы такие случаи не повторились. Фирма солидная, контракты в Израиле заключает, а кто убил - пусть полиция расследует. Кстати, ты жутко информированная. Про убийство тебе откуда известно? - Слухами мир полнится. В газете прочитала. Раздался звонок, я пошла открывать и в комнату влетела довольная Дашка. В руке она держала шарик на палочке. - Мамуля, было по кайфу! - она протянула мне шарик и тут увидела отца. - Папка! - заорала она, - ты пришел? Молодец! А я в "Бургер Ранч" была, и Милка, и Вадик... - Это какой-такой Вадик? - притворно нахмурил брови Борис. - Из моего класса. - Это тебе, - сказала я и протянула Дашке пакет. Дашка запустила руку и вытащила комбинезон. - Класс! Настоящий "Ливайс", пойду, примерю. А это что? - она достала футляр. - Это не тебе, а твоей маме, - спокойно сказал Борис. Дочь открыла футляр и непонимающе взглянула на отца: - Пап, ты что? Вернуться захотел? - Нет, не вернуться, просто у папы сегодня хорошее настроение, - поспешила я с ответом. - Эх вы, предки... - разочарованно протянула моя Дашка. - Сами не знаете, чего хотите... И убежала к себе в комнату. - Все, - начал Борис прощаться, - я пошел. Поздно уже. - Спасибо за подарки. И не забывай, пожалуйста, что я тебе сказала. - Бай, папочка! - Дашка выскочила из комнаты в новом комбинезоне. - Хорошо на мне? - Прекрасно! Носи на здоровье. И Борис вышел за дверь. x x x Была пятница, короткий день, я быстро закончила дела, заехала на базар и к двум часам вернулась домой. Дашка с Денисом сидели за компьютером. По экрану носились забавные трехмерные человечки. - Иди сюда, я тебя поцелую, - сказал Денис. - Так соскучился по тебе в тюрьме. Кошмар какой-то! Будто он двадцать лет просидел. Через сорок восемь часов выпустили без предъявления обвинения, а он уже важничает. А я? То сижу одна-одинешенька, никому не нужная, а то мужики мои идут один за другим. Чувствуют они, что ли? Когда женщина занята, так она всем нужна. - Нет, - сказала я, - целовать меня нечего, я с базара и потная. Приготовив салат, я взялась за стейки. Сегодня мне попалось на редкость удачное мясо. Поджарить стейки было делом нескольких минут. Денис любит "с кровью", а я не выношу этого еще и потому, что в детстве меня пугали солитером. Положив стейк Денису на тарелку, я еще немного дожарила себе и Дашке. Сели за стол. Обед не поражал обилием яств, но смотреть на буйство красок было очень приятно: красно-зеленая гамма салата с вкраплениями фиолетовых луковых колец, пузырчатые бордовые стейки, парочка пузатых бутылочек с соусами, темные ломти бородинского хлеба в плетеной хлебнице. Я зажгла две свечи и достала бутылку вина. Завершилось наше застолье фигурным мороженным "Фантазия". Дашка, наевшись, убежала в свою комнату, а мы остались на кухне. Я домывала посуду, Денис развлекал меня, рассказывая байки из Интернета. Так вечер плавно и перетек бы в лирическую ночь, но я же не могу, когда мне хорошо, мне это мешает! - Давай полистаем папку твоего отца, - предложила я Денису. - Леруня, я сытый, довольный, мне неохота. И потом, там нет ничего интересного, я читал. - Когда читал? В детстве? - Несколько лет назад. Там какие-то документы, старые счета... Но я, не слушая его, вытерла кухонный стол и принесла злополучную папку из дашкиной комнаты. - Как ты не можешь понять? - сказала я в сердцах. - У тебя в доме погром устроили, все перерыли, но ничего не нашли. Ты думаешь, искали бриллианты твоей матери? Ерунда! Вот что они искали! - Я ткнула в папку пальцем. - И надевали твою майку, чтобы выглядеть, как ты. Тебе Элеонора рассказывала? Денис кивнул, и я продолжила: - Неужели тебе неинтересно, что там находится? Из-за чего стоило копья ломать? - Хорошо, давай почитаем. Только учти, на сытый желудок я плохо соображаю. Документов в папке было немного, всего двенадцать листов. К каждому был прикреплен перевод, написанный четким почерком с подписью "Сергей Кузнецов". Глядя на переводы, Денис сказал: - Смотри, Валерия, папа перевел все документы, а ведь он не знал английского языка. - Может быть, лучше почитаем оригиналы? В отличие от твоего папы, у нас нет проблем с английским, - я взяла в руки первый документ. Это был пожелтевший от времени лист плотной бумаги, озаглавленный: "Под покровительством главного раввина Великобритании рабби Йосефа Герца - акционерное общество на паритетных началах "Палестина". Ниже было написано: "Купчая крепость". "Прямо как у Гоголя в "Мертвых душах", - подумала я и прочитала вслух: "Настоящим удостоверяется, что податель сей бумаги, господин Мордке, сын Шмуэля, проживающий в Ковно, собственный дом, приобрел в Палестине восемь дунамов земли к юго-западу от поселения Петах-Тиква за сумму 80 (восемьдесят) фунтов стерлингов. Принято к оплате восемнадцатого января 1924 года. Взыскано гербового сбора в пользу британской казны 1 (один) фунт стерлингов и 4 шиллинга. Подписи: директор А.О."Палестина" - Винер, казначей - Горенблад". Ниже красовался четкий оттиск печати с британским львом и мелкими буковками "Палестина" на английском и иврите. Таких бумаг было всего двенадцать. Варьировались суммы, имена, покупатели жили в Вильно, Мемеле, Белостоке и других городах довоенной Литвы и западной Белорусии. Подписи казначея и директора оставались неизменными. Все покупки были произведены между двадцатым и двадцать восьмым годами. Денис взял у меня один из документов. - Смотри, Валерия, - сказал он, - это сама история! Как интересно чувствовать связь времен. - Ты уверен, что документы подлинные? А вдруг это фальшивка? Или дутое акционерное общество? - Не думаю. Скорей всего, такое общество действительно существовало. И знаешь, что наводит меня на мысль о том, что это все правда? - Что? - заинтересовалась я. - Имя: рабби Йосеф Герц. Этот человек пользовался большим авторитетом среди евреев Британии. Он был главным раввином с тринадцатого по сорок шестой год. Прекрасный оратор, он произносил пламенные речи против зарождавшегося тогда реформистского движения. Публично громил Советский Союз за отношение к евреям и был горячим сторонником идеи сионизма. Кстати, до второй мировой войны многие влиятельные британские евреи были против образования еврейского государства. Есть доказательства, что поддержка рабби Герца привела к подписанию декларации Бальфура. Несомненно, он был за то, чтобы евреи покупали земли в тогдашней Палестине, перешедшей от турок под власть Британского мандата. - Откуда ты это все знаешь? - восхитилась я. - Увлекался историей сионизма. Но не так, как у нас преподают в школе - дедушка Герцль, несгибаемый патриот Трумпельдор и прочие штампы. Умению находить информацию и связывать между собой исторические факты меня научила мама, недаром она работала в Ленинской библиотеке. Она всегда говорила, что мы должны уметь пользоваться параинформацией, иначе голова лопнет. - А что это такое? - Параинформация - это информация об информации. Не нужно знать бином Ньютона, нужно уметь найти на полке справочник, где об этом биноме написано. Понятно? - Буду я за каждым пустяком бежать в библиотеку! - Зачем за каждым? То, что тебе необходимо ежедневно, например мой номер телефона, - Денис потрепал меня за волосы, - можно и запомнить. А остальные номера записать в книжку. Это он намекал на то, что, когда я дуюсь и не звоню ему, то утверждаю, что забыла номер телефона. - Хорошо, если ты такой умный и можешь связывать концы с концами, скажи, а то я до сих пор не понимаю, какое отношение имеют все эти бумаги к тому, что с тобой произошло? - Пока не знаю, нужно разобраться, - сказал Денис и снова взял старые документы. - Смотри, Леруня, ты видишь, есть еще одно доказательство того, что эти бумаги подлинные. Как тут обозначены города? Ведь сейчас у них другие названия. Ковно - это Каунас, Мемель - Клайпеда, Вильно - Вильнюс. И знаешь, восемьдесят фунтов по тем временам были большие деньги. Служанка получала шесть фунтов в год, и ее место считалось очень приличным. Позволить купить себе земли в Палестине могли лишь очень богатые евреи, а таких было в тогдашней Литве немало. В Вильно жили евреи-подрядчики, торговцы, владельцы фабрик... - Вильнюс... - задумалась я, машинально перебирая бумаги. - Кажется, недавно у меня что-то было связано с этим городом. Взгляд мой упал на документ, который я держала в руках. Купчая была выписана на имя Лейбы Левина, владельца магазина бакалеи и колониальных товаров, проживающего в Вильно. - Вот! - заорала я. - Мне все ясно! - Ты чего? - вздрогнул Денис. - Успокойся. Объясни по-человечески, что тебе ясно? - Этот документ принадлежит Марине Левиной, моей клиентке. Ее отца зовут Исаак Лейбович, и он родом из Вильнюса. Теперь ты понимаешь, какая тут связь? Я сейчас же звоню ей! - Ты с ума сошла, час ночи, куда ты звонить собираешься? Лежали эти документы семьдесят лет, полежат до утра. А завтра звони на здоровье. Только не выпаливай все сразу, она не поймет. Лучше спроси сначала, как звали ее дедушку, где он жил, чем занимался... Признав правоту Дениса, я неохотно стала собирать бумаги обратно в папку. Он поднялся, протянул руки ко мне и сказал: - А не пойти ли нам баиньки?.. x x x На следующий день, в субботу, я никуда не звонила. Мы поздно проснулись, позавтракали и пошли в парк. Пройдя древнеримские колонны, остановились под большой аркой, нависавшей над морем. Дашка несла огромный зонтик, который немедленно воткнула в песок, и побежала купаться. Денис достал из пластиковой сумки-холодильника ледяную колу и растянулся на песке. Я сидела рядом и размазывала по ногам защитный крем. - Дай мне, - сказал он и отобрал у меня тюбик. - Повернись, я помажу тебе спинку. Мне было хорошо. Ленивое спокойствие охватило меня. Я немного не выспалась, но это было приятное ощущение легкой усталости. Денис водил ладонью по спине, и ему это занятие нравилось не меньше, чем мне. - У тебя такая белая кожа, - промурлыкал он, круговыми движениями втирая крем. - Невозможно поверить, что ты натуральная брюнетка. - А тебе больше нравятся блондинки? - разнежившись, сказала я, не подумав. Денис убрал руку. - Ну зачем ты так... - Ладно, не расстраивайся. Я сказала без всякого умысла. - Лера, каждый день я прокручиваю в голове: почему ее убили, кто это сделал? И не могу понять. Кому Татьяна мешала? - Дениска, ты говорил, что она срочно тебя позвала. Что такого срочного она тебе сообщила? - Я и сам пытаюсь это понять. Запой, в котором я ее застал, пьяные слезы - все это было так на нее не похоже! И еще Малявин, который зашел без стука, как к себе домой. Словно она рабыня какая-то... - А ведь я знакома с твоим Малявиным. Совершенно бандитская физиономия. - Как? Откуда ты его знаешь? - Разговорились в гостинице "Дан-Панорама". Я там была на лекции. Кстати, с ним был еще один. - Круглов? - спросил Денис. - Нет, какой-то Аркадий, похожий на тракториста из старых фильмов. - Я такого не знаю, - покачал он головой. - А еще там был Гарри, говорят, что его приставили переводить вместо тебя. - Это наш инженер. Хороший парень, недавно приехал из России. - А кто такой Круглов? Ты рассказывал, что он их главный программист. Но почему тогда на всех презентациях, встречах с прессой появляется Малявин, а о Круглове никто не знает? - Зачем? - удивился Денис. - У каждого своя работа. Алексей, Круглов то есть, работяга, щелкает программы как семечки. - Сколько ему лет? - спросила я. - Около сорока, а что? - Ничего, просто подумала, если он такой умный, то почему Малявин всем заправляет? - Я приглядывался к их отношениям и понял, что Малявин Круглова даже побаивается. Есть у Алексея авторитет. Малявин что? Выскочка, новый русский. А Круглов - гениальная голова. Это сразу видно. - Где была эта гениальная голова, когда убили Татьяну? - Дай подумать... Вспомнил, за день до убийства Круглов улетел в Москву. Мы с ним предыдущим вечером разговаривали и он сказал, что ночью летит в Россию... Знаешь что, давай закругляться. У тебя дочка из воды не вылезает, уже синяя, как баклажанина, а мамаша шпиенов ловит. Пошли! x x x Узнав, что Марина бывает дома лишь по утрам, я отправилась к ней в девять часов, прихватив кулек фисташек. Она встретила меня какая-то взъерошенная. - О! Валерия, заходи. Очень кстати. - Да? - удивилась я, протягивая кулек. - Случилось что-нибудь? - Учу ивритские глаголы. Учительница назадавала - за неделю не справлюсь. Это просто ужас! Ужас! - Ну ужас, - согласилась я, - но не ужас, ужас! - Что? - переспросила Марина. - Так, цитата из анекдота. - Ой, расскажи, а то совсем шарики за ролики заходят. - Приходит мужик в публичный дом. Выбрал девушку, зашел к ней в комнату. Через полминуты она выскакивает из комнаты с криком: "Ужас! Ужас!" Мадам движением брови посылает к нему другую. И та то же самое - выбегает и кричит: "Ужас! Ужас!" Ничего не поделаешь, надо спасать честь заведения, и мадам сама входит в комнату. Ее нет полчаса, час. Наконец через два часа она спокойно выходит из комнаты и равнодушно пожимает плечами: " Ну ужас, но не ужас, ужас!" - Так что давай сюда твои несчастные глаголы, - предложила я, - сейчас мы с тобой разберемся, какой это ужас. Марина, отхохотавшись, протянула мне тетрадку. С заданием мы справились за полчаса, и я спросила: - Как звали твоего деда? - Лева, а что? Опять что-нибудь проверяют? - Он Лева был по паспорту? - спросила я с надеждой. Уж очень жалко было бы, если бы рухнула такая красивая догадка. - Нет, по паспорту он был Лейба. Просто папу моего все зовут Исаак Львович. - А чем он занимался, твой дед? - Папа рассказывал, что он сидел в своем магазинчике и торговал всякими вкусными штуками, вроде сливочных тянучек. Он никогда в жизни не ел таких вкусных конфет, как у деда в лавке. - Все сходится! - заволновалась я и полезла в сумку за ксероксом купчей Лейбы Левина. Я предусмотрительно сделала копии всех документов и заперла папку на работе в сейф. - Смотри сюда, видишь этот документ? Это купчая, которую твой дед подписал в двадцать четвертом году в Ковно. Он купил здесь землю, и если ты докажешь свои права на наследование, то станешь миллионершей. Поняла? - Дай посмотреть, - она выхватила у меня листок и начала всматриваться в строчки. Потом разочарованно вернула мне бумагу. - Я ничего не понимаю... На каком языке это написано? А может быть, это все липа или ты меня разыгрываешь? - Очень надо, - я презрительно хмыкнула. - Теперь ты понимаешь, что произошло с твоими метриками? Почему их украли? - Нет, какая связь? - Вот дубина стоеросовая, - рассердилась я. - Если ты представишь свидетельство о рождении и докажешь, что ты и есть внучка Лейбы Левина, тебе полагается солидный куш. А если эту метрику предъявит кто-то другой? И будет бить кулаком в грудь, крича: "Я - внучка дедушки Лейбы"? Что ты тогда скажешь? Что метрики в синагоге украли? Что документы у тебя девяносто шестого года? - А как вообще эта бумага попала к тебе? - Долгая история. Когда-нибудь расскажу. Теперь понятно, что делает твой Толик Бондаренко около этих мафиози из Москвы. И утопленница... - Какая еще утопленница? - испугалась Марина. - Не хотела рассказывать. В общем, та женщина, которая приехала по твоим документам в Израиль, пропала, а через несколько дней из Кинерета выловили неопознанную утопленницу. - Не нравится мне все это! - твердо заключила Марина. - Жила я спокойно без всяких там бумажек, надеюсь и дальше прожить. А ты втягиваешь меня в дурную аферу, мафиози какие-то, утопленники... - Это я втягиваю?! - я чуть не задохнулась от гнева. - А кто пришел ко мне и просил разыскать другую Марину Левину? Нашла я тебе аферистку. А тебе, видите ли, не нравится, что она утопленница! Я, что ли, ее утопила? Не хочешь - не надо! Я больше не занимаюсь твоим делом! Прощай! Не помня себя, я выскочила за дверь и побежала вниз по лестнице. Наверху хлопнула дверь, и я услышала крик: "Валерия, подожди! Куда ты? Стой!" Не замедляя бега, я спустилась вниз и прошла через темный вестибюль. Вдруг из-за угла метнулась тень, меня обхватили крепкие руки, и, вдохнув какую-то сладкую гадость, я провалилась в небытие. x x x Голова разламывалась. Перед глазами бегали какие-то разводы, во рту стояла великая сушь. По-моему, я где-то лежала. С трудом разлепив глаза, я осмотрелась по сторонам. Действительно, я лежала на диване в маленькой спальне. Всю обстановку составляли шкаф и маленький столик. Пошатываясь, я подошла к окну и выглянула. Буйная растительность практически залезала в окно. Кроме деревьев я усмотрела кусок высокого каменного забора и ворота. Около ворот скучал охранник. Послышался гул - небо пересек самолет, и снова стало тихо. Может, я не в Израиле? У нас страна маленькая, всюду соседи, дети орут. А здесь такая тишь да гладь... Подойдя к двери, я стала стучать в нее кулаком. Дверь открылась, и в комнату вошел здоровый детина. - Чего шумишь? - спросил он по-русски. - Хочу пить, - сказала я на иврите и показала жестами, будто открываю бутылку. Детина буркнул "Пошли", и мы вышли из комнаты. Для одной семьи этот дом был слишком большим и не производил впечатления, что здесь живут. Скорее он был похож на маленькую частную школу, опустевшую после того, как ученики разъехались на каникулы. Мы прошли длинный коридор, спустились на пару этажей вниз и вошли в просторный кабинет. - Вот привел, - мрачно сказал детина. - Она проснулась и в дверь стучала. Три кожаных дивана стояли буквой "П", меня усадили на средний. Напротив стоял громоздкий письменный стол черного цвета. На столе кроме телефона была лишь металлическая блестящая игрушка-модуль. Шарик на нескольких тонких коромыслах качался, как маятник, притягивая взгляд. За столом сидел худощавый мужчина лет сорока пяти в сером костюме. На меня смотрели умные усталые глаза. Из-за его спины выглядывал "тракторист" Аркадий. Оглядевшись, я увидела двух охранников, стоявших вдоль стены. Все молчали. Мужчина за столом протянул руку и качнул шарик, колебания которого возобновились с новой силой. Потом он обратился ко мне по-французски: - Бонжур, Валери, - и произнес еще несколько фраз, по интонации которых я поняла, что это вопросы. К моему великому стыду, французского я не знаю совершенно. Поэтому, чтобы немного разобраться в обстановке, я ответила на иврите: - Я не понимаю, о чем вы говорите. Почему вы схватили меня и заперли здесь? - Ну и что будем делать, госпожа Валери? - сказал он уже по-русски. - Вы не знаете французского, хотя, по вашим словам, родились в Алжире. Мы не знаем вашего иврита. Может быть, поговорим по-русски? Сдается мне, этот язык вам прекрасно знаком. - А прикидывалась, что француженка! - почему-то обиженно, как мне показалось, вставил Аркаша. - Селяви, парле ву франсе... И он сплюнул в сторону. - Хватит, - остановил его худощавый, - расплевался тут... - Я хочу пить, - сказала я на этот раз по-английски, - и еще таблетку от головной боли из моей сумочки. Вы меня чуть не удушили какой-то гадостью. Кто вы такие? Я израильская гражданка, а вы, если не говорите на иврите, следовательно... - Помолчите, Валери, или как вас там, - рявкнул он уже на английском, но я не дала ему договорить. - Это вы обратите внимание на свое поведение! - взорвалась я и вскочила с дивана. - Вы думаете, что находитесь в своей криминальной России?! По-моему вы крупно ошибаетесь, воображая, что вас здесь испугаются так, как в вашей вотчине там... Не успев договорить, я была схвачена двумя молчаливыми охранниками. Не знаю, что они собирались со мной делать, но дверь внезапно открылась, и в комнату вошла Марина. Увидев, кто шел за ней, я вновь упала на диван - ее ввел в кабинет мой бывший муж Борик. - О, какая у нас гостья! - воскликнул хозяин кабинета. - Валерия, как зовут вашу подругу? Мне ее представили как француженку Мадлен. Но сдается мне, что она такая же француженка, как и вы. Конечно, глупо таращить глаза - это совсем не та реакция, которая присуща интеллигентному человеку. Но, впав в состояние ступора, я сумела не вскрикнуть при виде Бориса. Хотя чему было удивляться? Я знала, что он связан с фирмой "Интеллект-сервис". Конечно, Борик меня заметил, но, в отличие от меня, он флегматик и лучше умеет владеть нервами. Наш мгновенный обмен взглядами не дал никому в комнате повода заподозрить, что мы знакомы и где-то даже бывшие родственники. Марина бросилась ко мне: - Лера! Что все это значит? Ты что-нибудь понимаешь? - Успокойся, Марина, - сказала я на этот раз по-русски. - Мы попали к воспитанным людям. С нами прекрасно обращаются, пригласили в гости, уложили спать... И я с вызовом посмотрела на парочку за столом. Аркадий чуть не задохнулся от изумления. Он громко вдохнул воздух, а выдохнуть не смог, только вращал глазами. Вид у него был преглупейший. А худощавый в костюме видимо предугадывал такой поворот событий, поэтому он только слабо улыбнулся. На лицах охранников и моего бывшего мужа, стоявших вдоль стен кабинета, вообще ничего не отразилось. - Ах ты... - наконец выдохнул побагровевший Аркадий, - придуривалась, значит, переводить просила. А сама-то все секла... - Представь себе, - огрызнулась я, - и про ножки, и про койку, и как вы с Малявиным денежки тратите на этих, как их, прошмандовок из массажных кабинетов. Аркаша не ожидал от меня такой прыти. Он испуганно покосился на худощавого и ничего не ответил. - Интересно, - протянул худощавый, - смотрю я на вас, милые дамы, и не нарадуюсь. Что еще новенького расскажете? Кстати, дорогая, вы так и не сказали, как к вам обращаться, - он усмехнулся, глядя на мою подругу. Если бы мы сидели за столом, я бы успела наступить Марине на ногу. Но мы сидели на диване, поэтому я была ограничена в средствах воздействия. Но, как ни странно, она меня поняла. - Какое ваше дело? - буркнула Марина. - Я совершенно не хочу с вами знакомиться. - Ну это легко устроить, у нас есть кое-кто, близко с вами знакомый... - он поднялся с дивана, подошел к двери и приказал: - Натана ко мне! Через несколько секунд в комнату вошел Натан. Увидев Марину, он подошел к ней и взял ее за руки: - О! Какая встреча! Мариночка, дорогая, дай я тебя поцелую! С приездом! - Уйди, подлец! - она отпрянула от него. - Это все из-за тебя! Какого черта тебе понадобились мои метрики? Мало мне было неприятностей в аэропорту, так ты еще и здесь влез! Что вам от меня надо? - Ты была такая красивая девочка, когда мы встретились около "Машбира". Я тебя сразу и не признал!. А потом все думал и думал, где мог видеть такую примадонну? - Хватит выламываться, противно! - бросила я. Голос Натана из приторно-сладкого тут же стал угрожающим: - Заткнись, сука. Довыпендриваешься у меня... Живо тебя обломаем, еще и понравится. Мне нечего было терять, и я обратилась к худощавому: - В конце концов, это неприлично. Вы, хотя и не по нашей воле, привели нас к себе, но до сих пор я не знаю, с кем имею честь... - Можете обращаться ко мне Алексей Алексеевич, - осклабился он. Вот так номер! Это был Круглов собственной персоной. Не хотелось бы, чтобы он знал о том, что я знаю, что он знает о важности документов в папке... Я запуталась окончательно и сказала: - Мы здесь не привыкли к таким длинным именам. Не обидитесь, если я буду называть вас просто Алексей? Марина сидела на диване, ерзая, как на сковородке. Наконец она не выдержала и захныкала: - Я тебе говорила, не вмешивай меня в твои дела. Я боюсь! Что теперь будет? - Перестань! - сказала я в сердцах. - Взрослая барышня, а распустила нюни, ведешь себя, как трусливая собачонка. - А ты знаешь, кто они? - заорала Марина, тыкая пальцем почему-то в Борика. Видимо, он произвел на нее неотразимое впечатление. - Это же мафия! Ты давно уехала, в твое время еще не было таких, а я знаю, чего можно от них ожидать! Убьют, зарежут и... - Никто не узнает, где могилка моя... - вдруг пропел "тракторист" Аркадий. - Не ерничай!- остановил его Круглов. На него этот выпад Марины, казалось, не произвел никакого впечатления. Алексей поднялся, обошел стол и сел на диван напротив нас. Повернувшись к охране, он жестом приказал всем выйти. Аркаша попытался было замешкаться в дверях, но поняв, что приглашения "А вас, Штирлиц..." не последует, вышел вслед за другими. Мы остались втроем. Алексей достал из кармана пачку сигарет, закурил, неторопливо выдохнул дым и обратился к нам: - Так вот, милые дамы, здесь вы не по своей воле, и делать вам придется то, что я скажу. Иначе... - он замолчал, но само это молчание было таким угрожающим, что я невольно поежилась. - Не понимаю, чего вы от нас хотите, - начала я, но он меня оборвал. - Прекрасно понимаете, дорогая Валерия. Судя по вашему поведению, запугать вас крайне проблематично, поэтому оставим этот метод решения вопросов и постараемся договориться, как цивилизованные люди. - Не ходите вокруг да около, объясните, что вам от меня надо! - Папку с документами, которую передал вам ваш приятель. - Он ничего не передавал мне, - и я не обманывала, поскольку сама стащила папку у Дениса из комода. - Передавал или вы сами взяли, неважно, - сказал Алексей, словно угадав мои мысли. - Папка сейчас у вас и, отдав ее, вы тут же вернетесь домой и забудете о всех волнениях. - Не слушай его, - вдруг мрачно проговорила Марина, - ты видела, какие у него головорезы. (Видимо, она не могла забыть моего бывшего с его цыганской внешностью.) Сначала заберут у тебя папку, а потом всех нас прирежут... - Это становится интересным, - усмехнулся Алексей. - Откуда вы, моя дорогая, знаете, что папка действительно существует? Вы ее видели? - Я вам не дорогая и ничего не видела! - упрямо заявила Марина. Меня беспокоил Борис. Я отгоняла от себя мысль, что он стал законченным подонком и за деньги готов на все. Меня успокаивало только то, что он не подал виду, что мы знакомы и даже более чем. Может быть, у него были свои причины не открывать этого? Чтобы его не отстранили от дела и не лишили части лакомого куска? Еще решат, что он будет мне помогать! Мои размышления прервал вопрос Алексея: - Валерия, я повторяю: где папка? - И я повторяю: я не знаю, где она, и требую нас отпустить! - Вы останетесь здесь, пока не ответите на мой вопрос. Сейчас мы с вами обращаемся нежно. Но это ненадолго. Дальше будет хуже. И он позвал охранников. Борис вошел в комнату вместе с остальными. Я поняла, что время шутить кончилось, и через силу произнесла: - Папка в сейфе у меня на работе. - Где это? - Улица Соколова, дом три. Второй этаж. У меня бюро по переводам. - Ты и вот ты, - Круглов показал на Бориса и еще на одного парня, - поедете, куда она сказала. Вот ключи от ее кабинета и от сейфа. Принесете мне папку. И смотри, - он повернулся ко мне, - не будет папки - вам обеим не жить... Охранники вышли из комнаты. В затылке словно бухал молот, и я, стиснув ладонями виски, взмолилась: - Ну просила же вас, как людей: дайте из моей сумочки таблетку от головной боли. Ведь сил нет терпеть. Круглов взял мою сумочку. Раскрыв ее, он размашистым жестом высыпал на стол содержимое. Сколько раз я обещала себе навести в сумочке порядок, и вот: такой бардак, что перед бандитами стыдно. - Интересно, - задумчиво протянул Круглов. - Говорят, по тому, что хранится в сумочке, можно узнать все тайны ее хозяйки. Он окинул насмешливым взглядом разбросанные по столу вещи. Поднес к глазам телефонную книжку, перелистал пару страниц, и вдруг его брови поползли вверх. Он протянул мне фотографию, которая находилась внутри. - Кто это? - с изумлением спросил Круглов. - Таблетку и воды... Получив требуемое, я проглотила таблетку и, зная, что эффект будет ощутим через пятнадцать минут, немного успокоилась. - Я вас спрашиваю, Валерия, кто это? - Круглов протянул мне фотографию. Мы с Денисом, веселые и загорелые, стояли на фоне заснеженных склонов Хермона. Он обнимал меня за плечи, а я держала в руке огромный снежок, который намеревалась затолкнуть ему за шиворот, как только щелкнет затвор фотоаппарата. Это была моя самая любимая фотография, сделанная примерно за два месяца до того, как Денис увлекся роковой блондинкой. В последнее время я не часто доставала ее из пластиковой обложки, чтобы не бередить рану. - Его зовут Денис Геллер. - А вам он кто? На язык просились гадкие выражения типа "дед Пихто", "конь в пальто", но я сдержалась и ответила: - Это мой бывший друг и любовник. - Почему "бывший"? - спросил Круглов. - Потому что его увела московская блондинка по имени Татьяна, - мне не хотелось рассказывать этим головорезам, что я знаю о том, что Татьяна убита. Круглов молчал, на его лице было написано изумление. Вдруг он упал на стул и начал громко хохотать. Мы с Мариной непонимающе переглянулись. На шум в комнату заглянул озабоченный Аркадий, но шеф махнул ему рукой, и тот скрылся. Сквозь судорожные всхлипы Круглов проговорил: - Знал ведь, что мир тесен, но чтобы так! Мы вербуем девицу, чтоб была и красавица, и умница. Ведь к вам, евреям, без высшего образования даже и не подходи, смотреть не будете. - Вы о чем? - спросила я недоверчиво. - И вот, мы такую находим, - продолжал он, не замечая моего вопроса, - блондинка, высокая, статная, языки знает. Платим ей фантастическую сумму только для того, чтобы она приехала в Израиль, охмурила твоего приятеля и выкрала папку. И что эта идиотка делает? - Круглов смотрел на нас с Мариной, как адвокат на присяжных заседателей. - Она в него влюбляется! В ней просыпаются муки совести, она уже готова рассказать ему об "ужасном заговоре" и провалить все дело! А тут передо мной сидит барышня, - он сделал жест в мою сторону, - ничем не хуже, и я думаю, что за разумную плату готовая сделать нам то же самое? - Еще чего! - фыркнула я. - Ищите дураков в другом месте. Круглов молча курил, я лениво потягивала минеральную воду из бутылки. Так прошли несколько минут. Наконец дверь распахнулась, и в комнату стремительно вошли Борик с охранником. В руках у них ничего не было. - Где папка? - нетерпеливо спросил шеф. Вместо ответа Борик протянул записку. Круглов пробежал ее глазами и зло посмотрел на меня. - Чей это почерк? - спросил он. На листке было написано: "Где ты шляешься? Ведь сказала, что будешь на работе в четыре. Я ухожу. Папку забираю с собой, хочу пролистать ее дома на досуге. Может быть появятся какие-нибудь идеи." Подписи не было. - Не знаю, - я пожала плечами. - Что?! - взревел Круглов. С него мгновенно слетело показное спокойствие. Он нервными шагами зашагал по комнате, при поворотах задевая охранников, стоявших у стены. Набегавшись, он сел возле меня и сказал: - Ничего не надо мне говорить. Ваша помощь мне не понадобится. Эту записку написал Геллер. Мне знаком его почерк. Только непонятно, откуда у него ключи от сейфа в вашем кабинете. Вы же расстались... - Да, расстались, - с вызовом сказала я, - просто ключи я не успела у него забрать. - Поедешь с нами, - приказал Круглов. - А она останется тут. Если через час папки не будет, вам обеим не жить. Говорю тебе совершенно серьезно. Так что моли бога, чтобы твой дружок действительно сидел дома и читал эту драгоценную папку. Уведите девицу и заприте ее наверху. Марина заорала и стала биться в истерике. В одиночку дюжий парень не смог вытащить ее в коридор, и второй охранник пришел ему на помощь. Вдвоем они выволокли ее из комнаты. - Иди, - приказал Круглов, - покажешь дорогу. В путь мы двинулись на двух машинах. Первую - вишневый "кавалер-шевроле" - вел Борис. Я сидела сзади между двумя охранниками. За нами шел белый "лендровер" с Аркадием за рулем, Натаном рядом с ним и еще двумя громилами на заднем сиденье. Если бы я могла молиться, то не знала бы, о чем просить Бога. Чтобы Дениса не оказалось дома? Или чтобы отдать им папку и освободить Марину? Мне не хватало фантазии. И так, и так выходило плохо. Поднявшись на седьмой этаж в тесном лифте, куда мы едва вместились впятером, я глубоко вздохнула. Оглянувшись на дверь бдительной соседки Рахили Никитичны, я горько пожалела о том, что на этот раз она не стоит на своем боевом посту возле дверной цепочки. - Звони, - шепотом приказал Круглов, - и чтобы никаких фокусов... Я позвонила. Прошло несколько томительных секунд, и заспанный голос Дениса произнес: - Кто там? - Денис, открой, это я, Лера, - сказала я едва слышно, хотя мне хотелось заорать во весь голос: "Не открывай ни за что!" - А, Леруня, - радостно послышалось из-за двери. Что было потом, я помню весьма смутно, так как, увидев в дверном проеме четверых вооруженных полицейских, тихо-тихо сползла по стеночке и отключилась совершенно самостоятельно. x x x Сегодня я вновь проснулась в прекрасном настроении. Сквозь дымку еще не до конца отлетевшего сна, я услышала из кухни голоса. Так бывает: в первые минуты после пробуждения звуки имеют глуховатый тембр и воспринимаются как нечто иррациональное, частичкой еще не ушедших сновидений. Я лежала и лениво прислушивалась. Из кухни выглянул Денис: - Проснулась? Доброе утро, Лерочка. Он исчез и через минуту появился с подносом в руках. На подносе дымилась большая чашка. Я почувствовала божественный аромат чая "Эрл Грей". За Денисом из кухни выскочила смеющаяся Дашка с криком: - Ты забыл ложечку! - Что происходит? - спросила я недоуменно. - Смотри-ка, просто королевские почести. Сегодня что, Пасха? Или международный женский день? - Все-таки нахальная у тебя мать! - сказал Денис, обращаясь к Дашке. - У нее "восьмое марта" продолжается уже неделю, а она, видите ли, только сегодня соизволила обратить на это внимание. - Как неделю? - всполошилась я. - Дашка была одна? Кто ее кормил? Что со мной? - Успокойся, еврейская мамаша. Кто кормил? - передразнил меня Денис. - Что она, грудная? Вон девка вымахала, ростом выше тебя скоро будет. - Я жила у Элеоноры, - сообщила моя дочь. - И в школу оттуда ездила на автобусе. А Денис был тут, пока ты болела. - А почему сегодня ты не в школе? - Так сегодня же суббота! - Что со мной было? - недоумевала я. - Ничегошеньки не помню. - Сильное нервное потрясение. Здесь был доктор из больничной кассы. Сказал, что тебе нужен полный покой, и выписал валерьянку. Ты только и делала, что отсыпалась всю эту неделю, - объяснил Денис. Встав с постели, я на ватных ногах подошла к зеркалу. Я немного похудела, но, несмотря на бледность и всклокоченные волосы, выглядела вполне прилично. - Так, мои хорошие, сейчас приму душ, а вы позаботьтесь о завтраке, - уж если играть королеву, так до конца. И я царственной походкой, какая только возможна на ватных ногах, продефилировала в ванную. За завтраком я сказала Денису: - Последнее, что я помню - это твою бледную физиономию, выглядывающую из-за спин бравых полицейских. А что было потом? - Ты неожиданно брякнулась. Полицейские окружили всю компанию, те даже не сопротивлялись, видимо, были совершенно ошарашены. А я подхватил тебя и внес в квартиру. - А что с теми, которые остались внизу? Они же приехали на двух машинах. - Несколько полицейских стояли в засаде в подъезде и задержали бандитов. Те, правда, попытались развернуться и удрать, но их быстро догнали. - Где Марина? Она в порядке? - забеспокоилась я. - Не волнуйся, за ней поехал Борнштейн с ребятами. Она была в доме только с одним охранником, поэтому все прошло тихо и культурно. У меня закружилась голова. Я пыталась переварить полученную информацию, но не могла свести концы с концами. Денис заметил мое состояние и отвел меня в кровать. Удобно устроившись, я сказала: - И все-таки я не понимаю, каким образом полицейские оказались у тебя в квартире... - Благодари своего бывшего мужа. Неплохой парень оказался. - У меня вообще хороший вкус...- ну разве могу я удержаться от реплики? - Подъехав к твоей конторе, Борис оставил напарника в машине, так как у вас там проблемы с парковкой, а сам поднялся к тебе. Он хотел вызвать полицию из твоего кабинета. А я сидел там и скучал. Ты, наверное, забыла, что мы должны были встретиться в четыре и пойти в управление земельного хозяйства, покопаться в архивах? У меня все выскочило из головы. Ну конечно, после таких перипетий я вполне могла забыть не только о встрече, но и даже о том, куда впадает Волга. - Увидев меня, - продолжал Денис, - Борис спросил, кто я такой. Я представился, и он сказал, что ты в опасности. Мы обсудили, как можно тебе помочь, и решили, что я напишу записку, а он отвезет ее своему боссу. Борис сразу ушел, чтобы не вызывать подозрения своего напарника, а я тем временем дозвонился до Борнштейна и объяснил ситуацию. Борнштейн приказал мне ехать домой. Когда я подъехал, меня уже ждали полицейские. Причем у меня в квартире они были в форме, а внизу, в засаде, остались в штатском, чтобы не привлекать внимание. Маму я отправил к соседке, а сам стал ждать... - А если бы они не полезли эту ловушку, тогда что? - Борис сообщил адрес дома, где вы с Мариной находились. Туда выехала еще одна бригада по захвату, но вас там уже не было, и они только освободили Марину. - Интересно, где это мы были? Такая тишина вокруг стояла... - Вас держали в пустующей ешиве в сельскохозяйственном поселении возле Ашкелона. А так как занятия Торой требуют внимания и сосредоточения, то владелец дома обнес участок высоким забором и засадил деревьями. Идеальное место для содержания заложников - тихо, и никто не подумает, что в таком богоугодном заведении творятся уголовные дела... Ну, хватит разговоров, я вижу - у тебя глаза слипаются. Спи, а я немного похозяйничаю. Укрыв меня, он вышел из комнаты. x x x Вечером явился улыбающийся Михаэль с букетом в руках. - Добрый вечер, Валерия! - сказал он, протягивая мне букет. - Вижу, вы уже прекрасно выглядите, небольшой отдых пошел вам на пользу. - Спасибо, Михаэль. Ваши комплименты меня радуют, присаживайтесь. - Что будете пить? - спросил Денис. - Черный кофе, пожалуйста. Возьми это, - он протянул Дарье пакет. - Сарит испекла тут кое-что. Дашка выложила на блюдо свежие булочки. - Ах, как вкусно! - не удержалась я, мгновенно забыв о том, что утром радовалась своему похудению. - Ваша жена, Михаэль, прекрасно печет. Передайте ей мою благодарность. Схватив сразу три булочки, Дашка церемонно с нами попрощалась и ушла к подружке. Денис принес кофе для Михаэля и чай для меня. - Расскажите, что все-таки произошло, - обратился он к Борнштейну. - Нам известна часть этой истории, а вы обладаете более полной информацией. - Тогда начнем с самого начала, - сказал Михаэль. - Ваш отец служил в КГБ вместе с отцом Круглова. У вашего отца осталась папка, а к Круглову-старшему попал перечень документов, содержавшихся в ней. Его сын, талантливый программист, нашел этот список, и в его голове зародилась великолепная к