Андрей Таманцев. Погоня за призраком --------------------------------------------------------------- Солдаты удачи-?: Погоня за призраком OCR: Sergius -- s_sergius@pisem.net --------------------------------------------------------------- В романах серии "Солдаты удачи" все события взяты из жизни. Мы изменили только имена героев. Почему? Это нетрудно понять: слишком тяжела и опасна их работа. Каждый из них всегда на прицеле, вероятность избежать смерти приближается к нулю... Имеем ли мы право лишать таких людей надежды на завтрашний день?.. Таманцев А. Т17 Погоня за призраком: Роман. -- М.: ООО "Издательство "Олимп"": ООО "Издательство ACT", 2002. -- 345 с., [7]. -- (Солдаты удачи). ISBN 5-17-013189-5 (ООО "Издательство ACT") ISBN 5-8195-0787-8 (ООО "Издательство "Олимп"") На сей раз ребята из команды Пастухова оказываются в непривычной для себя роли козлов отпущения -- их пытаются сделать главными виновниками дерзкого убийства приехавшего на отдых в Сочи министра финансов российского правительства. Против команды Пастухова действуют и ФСБ, и милиция, и служба безопасности некоего олигарха. И все же старые боевые друзья вновь оказываются победителями. И не только уходят от погони, но и разоблачают истинных виновников преступления -- группу высокопоставленных кремлевских чиновников, беззастенчиво разворовывающих огромные средства из бюджета страны. УДК 821.161.1-312.4 ББК 84(2Рос=Рус)6-44 © ООО "Издательство "Олимп"", 2002 © ООО "Издательство ACT", 2002 Вы все хотели жить смолоду, Вы все хотели быть вечными -- И вот войной перемолоты, Ну а в церквах стали свечками. А.Чикунов Глава первая. Маленькая абхазская война 1 Яркое солнце, стремительно поднявшись из-за горного хребта, осветило вершины, покрытые сахарными шапками льда и снега, исполосованные лыжниками склоны и маленькие гостиницы, разбросанные по горному плато. В одной из таких гостиниц, спрятавшейся в тени разлапистых елей и напоминавшей с виду избу с островерхой крышей, было тихо и пустынно. В холле за стойкой, подперев голову рукой, дремала толстая администраторша. Утреннюю тишину нарушали только золотые рыбки в аквариуме, которые тыкались носами о термометр, толкая его то к одному, то к другому стеклу. Вдруг по лестнице, ведущей на второй этаж, легко сбежала белокурая девушка двадцати с небольшим лет с яркой дорожной сумкой на плече. На ней был спортивный костюм, на ногах -- кроссовки. Девушка постучала ключом от гостиничного номера о стойку. Администраторша, вздрогнув, открыла глаза, сонно посмотрела на девушку. -- Доброе утро, -- улыбнулась ей та и положила ключ на стойку. -- Уезжаю. Сколько там за телефон? -- Сейчас посмотрим. -- Администраторша надела на нос сильные очки и полезла в амбарные книги. -- Сейчас, сейчас... Чего в такую рань-то? Спали бы еще. -- Надо. Автобус уйдет, потом не дождешься. Сами знаете, сколько частники ломят. -- Знаю. Сейчас, сейчас, -- бормотала администраторша, листая амбарную книгу, потом вдруг замерла, в удивлении уставилась на постоялицу: -- Какой автобус, какие частники, девушка? Лавина ночью сошла. Теперь дня три дороги не будет. Пока ее от снега расчистят! Перевал закрыт. -- Как -- лавина?! -- Лицо девушки вытянулось. -- Мне к вечеру надо в Москве быть! У меня самолет из Адлера в два. -- Без вас улетит самолет. Телефон работает, позвоните, предупредите, что задерживаетесь. И спите себе на здоровье, -- посоветовала администраторша и захлопнула амбарную книгу. -- Это невозможно, -- покачала головой девушка. -- Я должна быть в Москве! Неужели никак нельзя выбраться?! -- Выбраться? -- Администраторша задумалась на мгновение. -- По воздуху, пожалуйста. Не знаю только, сколько с вас вертолетчики заломят... Если уж вы от частников шарахаетесь... -- По воздуху... Ну конечно, по воздуху! -- Девушка улыбнулась и щелкнула пальцами. -- Сколько, вы говорите, за телефон? Администраторша осуждающе покачана головой и снова открыла амбарную книгу... * * * Девушка торопливо шла по насту к вертолетной площадке, расположенной чуть поодаль от гостиниц на ровном каменистом выступе. На площадке, опустив полости винта, чем-то похожие на ослиные уши, сиротливо стоял Ми-6. Девушка подошла к вертолету и с размаху саданула кулаком по обшивке. -- Эй, есть здесь кто живой? -- крикнула она, и ее звонкий голос, ударившись о горы, рассыпался осколками далекого эха. В иллюминаторе показалась чья-то лохматая голова, и дверь, одновременно служащая трапом, легко отошла от пузатого борта и опустилась вниз. Девушка стояла в нерешительности, пытаясь снизу разглядеть хоть что-нибудь в темной утробе машины. -- Ну чего, заходи, раз пришла! -- раздался из вертолета хриплый мужской голос. -- Поможешь. Девушка, удивленная услышанным, поднялась по трапу и, заглянув в проем люка, увидела рыжеволосого парня, который сидел на скамейке у борта и пытался расстегнуть молнию спального мешка, которую заело на уровне его груди. -- Может, у тебя получится? -- сказал он. -- Ты? -- удивленно произнесла девушка, узнавая парня. -- А говорил -- в МГИМО учишься на пятом. -- Мало ли что я говорил. -- Парень смутился и опустил глаза. -- Вертолетчик я. Тоже, знаешь, профессия. -- Знаю. Зачем было врать? -- спросила девушка, скидывая с плеча сумку. Она подошла к парню и попыталась расстегнуть молнию, дергая зиппер взад-вперед. -- Курортные романы ни к чему не обязывают. Это аксиома. Тебя, наверное, не Владом зовут, а каким-нибудь там Ваней? -- Владик я, -- сказал парень, еще больше смущаясь. -- Ты извини, Ирин, хотел как лучше... -- А получилось как всегда, -- закончила фразу девушка. Она наконец справилась с молнией, и Влад выбрался из спальника. На нем был легкий комбинезон песочного цвета с шевроном спасательной службы на рукаве. -- Спасибо. -- Не за что, -- кивнула Ирина. ...Познакомились они на дискотеке пять дней назад. Был он тогда, конечно, не в комбинезоне, а в джинсах и модной рубашке, лихо отплясывал и так же лихо врал. Влад понравился ей с первого взгляда... Они танцевали, веселились, много выпили... Утром, проснувшись с больной головой, он прямо в постели предложил ей руку и сердце, чем очень рассмешил. Она, как девушка порядочная, обещала подумать... Влад должен был зайти за ней вечером, но не зашел. На следующий день Ирина и думать о нем забыла, отнеся все происшедшее к ничего не значащим приключениям, какие случаются иногда на курортах. А тут, надо же, сидит и спальнике со сломанной молнией, вертолетчик хренов! -- Интересно, сколько у тебя за сезон невест бывает? -- поинтересовалась Ирина насмешливо. -- Нисколько, -- насупился он. -- Ты мне правда очень понравилась. -- Настолько, что даже ни разу не удосужился зайти? -- Мы к Адлер "на профилактику" летали, не мог. А теперь и из-за лавины сюда. Эмчсэсников ночью привезли. Я вообще-то к тебе собирался, только попозже. Думал, спишь еще, не хотел беспокоить. -- Ладно, не оправдывайся, я без претензий. Жертвы есть? -- А кто ж его знает? Разгребут завалы -- узнают. А внизу теплынь -- градусов двадцать восемь. -- Влад вздохнул. -- Я, честное слово, хотел. -- Если хотел, может, докинешь меня до Адлера? У меня самолет в два. Вот так в Москву надо, -- Ирина провела ребром ладони по шее. Влад взглянул на часы, вздохнул: -- Можно, если осторожно... Сейчас только двадцать шесть восьмого. Лету тут минут сорок... Подождешь? А то видишь, второй пилот у меня... -- Тоже к невесте пошел? -- догадалась Ирина. -- Хорошо, сколько ждать? -- Обещал к полудню вернуться -- нам эмчеэсников после пяти надо забирать. -- Да вы че, мужики? Какой полдень? У меня рейс в два. Не можешь, так и скажи. Я себе другого вертолетчика найду! -- Где ты его сейчас найдешь? Здесь только один наш борт и тусуется. -- Влад вздохнул и провел ладонью по волосам. -- Успеешь ты. Я там всех в порту таю, без досмотра проведу. А если засекут, нагорит мне за "левую" летку по первое число. За горючку плати, заставят... -- А если не засекут? Влад неопределенно пожал плечами. -- Я-то, грешным делом, подумала: мужик, -- разочарованно произнесла Ирина и, закинув сумку на плечо, направилась к люку. -- Погоди! -- Влад тяжело вздохнул. -- Телефон, адрес свой дашь? -- Дам, -- торопливо кивнула Ирина. Сейчас она была готова пообещать все что угодно. -- Ладно, до двенадцати я еще три раза туда-сюда обернусь, -- подбодрил Влад самого себя. -- Никто не узнает, -- и подмигнул ей, задраивая люк. -- Теперь я слышу голос не мальчика, а мужа, -- облегченно рассмеялась Ирина и звонко чмокнула Влада в щеку. * * * Вертолет шел вдоль кромки моря. Море штормило, и внизу виднелись бесчисленные белые барашки сердито накатывающих на берег волн. -- Думаешь, Адлер даст вылет? -- прокричала Ирина, стараясь перекрыть рев двигателя. Влад показал ей жестом, чтобы она надела на голову наушники с микрофоном, щелкнул тумблером над головой. -- Слышно? Ирина кивнула. -- Ветер метров десять, не больше. Грозовой фронт пошел в строну Абхазии. Так что не дергайся, улетишь в свою Москву, -- Влад взглянул на циферблат часов на приборной доске, подмигнул девушке. -- Мы с тобой еще все успеем! -- Ишь ты какой прыткий, -- усмехнулась Ирина. -- Раньше надо было успевать. Пройдя по кромке моря с десяток километров, Влад резко набрал высоту и, заложив крутой вираж, ушел в ущелье, но дну которого струился серебристый ручеек. Когда вертолет делал разворот, Ирина заметила на поросшей лесом скале фигурки людей в камуфляже, у двоих на плечах были какие-то странные длинные трубы, которые они направили в их сторону, но вертолет так быстро нырнул в ущелье, что девушка не смогла ничего толком рассмотреть. -- Видел? -- по привычке громко спросила она Влада. -- Чего? -- Люди на горе с трубами. -- Какие еще люди? Здесь воздушный коридор. Самолеты на посадку заходят. Мы хоть и низко, а все равно в сторону надо уйти. Сейчас такое будет -- закачаешься! Сзади что-то громко ухнуло. Ирина инстинктивно вжалась в кресло, испуганно глядя на вертолетчика. Влад ловко развернул машину. Чуть поодаль с лесистого склона к небу поднимался густой, черный столб дыма. -- Совсем охренели! -- покачал головой Влад, снова разворачивая вертолет. -- А если б хвост задели? -- От этого я, что ли, должна закачаться? -- Не... Про это я и сам не знал... -- Что хоть это было-то? -- Геологи шурфы рвут. Говорят, промышленные алмазы здесь нашли. Добывать будут. -- Да ну! -- Вот тебе и "да ну"! Думаешь, только у вас в Москве все есть? -- При чем тут Москва? -- Это я к слову. -- Влад подмигнул Ирине. -- Нет, правда, ждала меня? -- Ждала не ждала, теперь-то что? -- А то. Сейчас увидишь. Закрой глаза. Ирина пожала плечами и послушно закрыла глаза. Лесистое ущелье с ручейком па дне сделало поворот, вертолет снизился и, точно следуя серебристой путеводной нити внизу, полетел вверх по ручью. Из-за деревьев неожиданно возникло почти круглое блюдце небольшого горного озера, со всех сторон окруженного густым девственным лесом. -- Открывай. Ирина открыла глаза и заворожено уставилась на блестящую мелкую рябь на водной глади озера. -- Классно! -- только и смогла произнести девушка. -- А ты говоришь -- Москва! Разве у вас есть такая природа, так ее! -- Влад даже рассмеялся. -- Ну что, искупнешься на дорожку? Когда еще придется? -- Искупнуться? -- искренне удивилась Ирина. -- Ты что, серьезно? Как это? -- Просто. Я снижусь метров до десяти, спущу тебя через нижний люк на тросе со страховкой и отойду в сторону, чтоб ты могла спокойно, без ветра, покупаться. А потом дашь знак, и я тебя вытащу. Мы с Евсеичем здесь часто водные процедуры принимаем. Вода -- мед! -- Евсеич -- это кто? -- Пилот второй. Ну что, слабо? -- У меня купальник в сумке, -- пробормотала Ирина, удивленная этим необычным предложением. -- Зачем тебе купальник? Искупнешься так, потом переоденешься. Ирина колебалась. -- Если не хочешь, давай тогда я пойду, -- Влад даже поднялся из-за штурвала, и вертолет тут же слегка качнуло в воздухе. -- Ладно, иду, -- испугалась Ирина и приказала: -- Отвернись! Она разделась и, следуя инструкциям Влада, зацепила карабин страховочного пояса за петлю троса, открыла нижний люк, включила лебедку и просто шагнула вниз, туда, где в нескольких метрах мелко трепетала темная вода. Ей еще не исполнилось восемнадцати, когда она начала испытывать себя на прочность. То ушла со студентами на катамаранах в поход по бурным карельским рекам, то прыгнула с парашютом, подделав паспорт, то убежала от мамы на Байкал... Купание с вертолета -- это так, развлечение. Зато будет потом что рассказать друзьям. Они всегда слушают ее, широко открыв рот. Опустившись в воду, Ирина расстегнула страховочный пояс и поплыла. Вертолет тут же. ушел метров на двадцать в сторону и там завис. Ирина задрала голову и увидела Влада, который улыбался ей через нижнее стекло вертолетного колпака, похожего на огромный глаз стрекозы. Вода и впрямь была удивительно хороша. На горнолыжной базе мыться приходилось в ржавой ванне, реже -- в сауне, да еще горячую воду отключали через два дня на третий. Ненавязчивый русский сервис... 2 Она энергично проплыла метров тридцать в одном направлении, затем в другом, несколько раз нырнула, пытаясь достать дно, но не смогла -- несмотря на свои небольшие размеры, озеро оказалось глубоким. В конце концов устав, она перевернулась на спину и широко раскинула руки. Вода сама держала ее. Метрах в сорока от нее, рядом с берегом, висел вертолет. Ирина выкинула вверх руку, выставив большой палец -- во! В ответ Влад качнул вертолет. И в это мгновение девушка вдруг увидела размазанную в воздухе огненную точку, приближающуюся к "вертушке", и даже успела подумать, что это, наверно, шаровая молния, которая может быть опасна для машины, а в следующее мгновение раздался страшный взрыв. В брюхе у вертолета образовалась огненная рваная дыра, тут же отвалился хвост, лопасти винта со странным воющим звуком разлетелись в разные стороны, обрубив верхушки деревьев по берегам, и, горящий как факел, Ми-6 рухнул в воду недалеко от берега, словно кто-то дернул снизу за трос, на котором она пятнадцать минут назад спустилась в воду. Все произошло в считанные секунды, но ей показалось, что с того мгновения, когда она увидела точку, до того, как вертолет рухнул, прошло несколько минут. Ирина зачем-то истошно закричала: "Помогите!" -- перевернулась на живот и быстро поплыла к месту падения вертолета. Но потом сообразив, что Владу она уже все равно ничем помочь не может, а находиться близко с вертолетом опасно, она повернула назад. Доплыв до противоположного берега -- всего метров сто, Ирина выползла на траву и замерла, тяжело дыша. Немного придя в себя, она оглянулась, чтобы убедиться, что все происшедшее -- не наваждение, не сон и вертолета над озером действительно больше нет. Из воды рядом с берегом торчал вертолетный хвост, от него в небо поднимался густой черный дым... И тут только она подумала о своей сумке, о вещах, о документах, о билете. Теперь у нее не осталась ничего, кроме того тонкого нижнего белья, что было на ней. Неожиданно Ирина услышала шорох сбоку и обернулась. Метрах в десяти от нее, рядом с прибрежным кустарником, стояли двое бородатых мужчин с автоматами наперевес. Один из них, чернявый, курил мятую сигарету, щурясь от дыма, другой, с гладко выбритым черепом, улыбался и нагло глазел на нее. Она ойкнула и запоздала прикрыла грудь руками. -- Ну че, телка, накупалась? -- спросил тот, который улыбался. -- Вы кто? -- спросила она изменившимся от страха голосом. -- Конь в пальто. Сейчас твоими новыми дружками станем, -- сказал тот, который курил, и, бросив в воду бычок, двинулся к ней прямо через кустарник. -- Твой старый-то уже догорел! -- Не подходите ко мне! Не подходите! -- Ирина все поняла, едва глянув в глаза этому чернявому, и в следующее мгновение бросилась назад в воду. К счастью, было сразу глубоко, и она, сделав всего два шага, быстро поплыла. В детстве у Ирины были проблемы с позвоночником, и врач посоветовал матери водить девочку в бассейн. К девятому классу она, почти не уставая, могла заплывать километров на десять... -- Во сиганула, -- ухмыльнулся бородатый, передернув затвор автомата. -- Погоди, кончить мы ее всегда успеем, -- остановил его бритоголовый. -- У меня вторую неделю бабы нет. -- А у меня? Догоняй. Бритоголовый быстро разделся догола и шагнул в воду. -- Хороша водичка, -- хохотнул он, отталкиваясь от дна. -- Искупнулся бы. -- Плыви, плыви, а то и тебя порешу, -- сказал чернобородый, целясь в лысую голову приятеля. -- Шутки у тебя дурацкие! -- закричал бритоголовый и большими саженками поплыл за девушкой. Ирина оглянулась, чтобы оценить ситуацию, и увидела нацеленный на нее ствол автомата бородача. -- Эй ты, сюда плыви, а то башку снесу! -- закричал он и, как бы подтверждая серьезность своих намерений, пустил короткую очередь. Пули тонко пропели ПОД се головой и срезали ветки на противоположном берегу озера. От звука выстрелов девушку на несколько мгновений сковал страх, и этого было достаточно, чтобы бритоголовый ее догнал. Подплыв к ней, он засмеялся: -- Ты че, сдурела, пловчиха, так сигать? От нас не убежишь. -- Умоляю, не трогайте меня. У меня вертолет упал, -- торопливо пробормотала Ирина. Бритоголовый расхохотался. -- Слышь, вертолет у нее упал! -- прокричал он, обернувшись к берегу. -- Это мы его, девка, уронили... Воспользовавшись тем, что бритоголовый отвлекся, Ирина нырнула и, энергично работая руками и ногами, поплыла под водой. -- Русского языка не понимает, сука! -- с досадой произнес бритоголовый и поплыл вперед. Вынырнула Ирина метрах в десяти, шумно схватила ртом воздух и снова погрузилась в воду. -- Стоять! -- запоздало закричал бритоголовый и поплыл к тому месту, где она показалась над водой. На этот раз, пытаясь обмануть противника, она нырнула в глубину. Ирина боялась, что бритоголовый тоже нырнет и увидит се, но, к счастью, он не нырнул. И тут она вдруг поняла: он абсолютно уверен в том, что она никуда от него не денется. А деваться то действительно некуда: на берегу автоматчик, в воде голый мужик, которого она разозлила. Если схватят -- мало не покажется. И насилие -- не самое страшное, этот лысый сказал, что вертолет -- это их работа. Теперь-то она наконец поняла, что случилось: размазанная огненная точка в небе была гранатой, выпущенной из гранатомета по неподвижно висящему вертолету! Она -- единственная свидетельница. В живых ее не оставят! Отчаяние придало Ирине силы, и она сделала несколько отчаянных гребков, стремясь достичь дна. Если б она умела задерживать дыхание минуты на две! Тренер всегда отчитывал ее за плохую "дыхалку"! Почувствовав, что ее сейчас начнет выталкивать вверх, к поверхности, Ирина уцепилась за длинные листья валлиснерии, колышущиеся в толще воды. В полутьме она вдруг увидела на дне в слое ила камень-окатыш, сделала отчаянный рывок, оборвав листья, и схватила его. Камень оказался не очень большим и удобным для руки. В следующее мгновение Ирину потащило вверх. Задрав голову, она увидела трепещущие около поверхности тонкие ноги бритоголового. Нужно было всплыть у него за спиной, и Ирина заработала руками... Бородатый, увидев, что его приятель нагнал девицу, сел на берегу, поставив автомат между ног. О чем они, интересно знать, в воде толкуют? О большой и пламенной любви? Бородатый представил себе, как приятель вытащит голую девицу на берег, и даже застонал от предвкушения. Он вдруг увидел, что тот растерянно крутится на месте, а девицы нет. "Нырнула. Глупая". Она вынырнула точно за спиной у бритоголового. Он резко обернулся, и тут Ирина, выпростав из воды руку с камнем, с размаху нанесла ему сильный удар. Бритоголовый издал странный хыкающий звук и ушел под воду. Из толщи вверх заклубилась тонкая красная струйка. Ирина понимала, что не убила противника, а просто рассекла ему голову. В голове промелькнула мысль, что под водой бритоголовый придет в себя и схватит ее, утаскивая за собой на дно. Она энергично заработала руками и ногами, стараясь побыстрей уплыть от этого места. Бородатый не сразу понял, что случилось. Прошло несколько мгновений, прежде чем он дал длинную очередь. -- Стоять! Стоять! -- раздался с берега его грозный оклик. Ирина знала, что сейчас случится, и нырнула до того, как пули вспороли водную гладь. Под водой она изменила направление и отплыла в сторону. Поверхность сверху звонко разорвалась, словно о воду ударили крупные капли дождя. Она вынырнула, сделала несколько больших гребков и опять нырнула. И снова о поверхность озера ударили пули... До берега оставалось метров двадцать. Ирина понимала, что выйти на берег бородатый ей не даст -- подстрелит. Вынырнув в очередной раз, Ирина увидела чуть в стороне нависающие над водой кусты. Там можно отсидеться, наблюдая за действиями бородатого. Она глубоко вдохнула и снова погрузилась в воду. Пули запоздало цокнули о поверхность и ушли рикошетом вверх. Через несколько секунд она вынырнула под кустами... Бородатый внимательно вглядывался в гладь озера, пытаясь увидеть на поверхности голову девицы. Подул ветерок, и по озеру пошла легкая рябь. Он удовлетворенно хмыкнул и полез в нагрудный карман за миниатюрной рацией. -- Все в ажуре, Вэн. Идите к блюдцу. -- Он сунул рацию назад в карман, достал сигареты и закурил. Сидел, бросал взгляды на озеро. Через три минуты к тому месту, где курил бородатый, из леса стали выходить вооруженные до зубов мужчины. У каждого было по автомату с под ствольным гранатометом, подсумок с гранатами на ремне, нож, ракетницы, поверх одежды защитного цвета жилет с магазинами на сорок пять патронов, на ногах десантные ботинки. Один из них, двухметровый верзила, опустил на песок длинную трубу с ракетно-зенитным комплексом и отер пот. -- ...три, четыре, пять, шесть, семь, -- посиневшими губами считала Ирина, сидя по пояс в воде. Последним на берег вышел невысокий худой мужчина. Первоначально Ирина даже решила, что это подросток лет пятнадцати, но потом, приглядевшись, поняла -- мужик, только щуплый. У этого, в отличие от остальных, не было ни оружия, ни десантных ботинок. Одет он был, прямо скажем, не по-военному: темный костюм, светлая рубашка с галстуком, на ногах начищенные ботинки. Когда он подошел к бородатому, тот суетливо поднялся. Ирина сразу поняла, этот у них -- главный. -- Ну? Где Борода? -- спросил он. -- Вэн, "вертушку" мы первой гранатой завалили, а тут девка плавала. Думали тебе подарить. Борода за ней поплыл, а она его ударила. Камнем, наверное. -- Камнем? -- Вэн покачал головой. -- Я вас, мудаков, о подарке просил? -- Не просил. -- Ну, дальше. -- Я целый рожок по ней выпустил. -- Покажи... Уверен, что готова? -- Сто пудов, Вэн. Всю макушку снес. Кровь фонтаном. -- Ну ладно. Бороду, конечно, жалко, хоть и мудак. Видите, какие нынче девки пошли -- как клопов нас давят, -- произнес Вэн, обернувшись к своему "войску". -- Я смотрю, вертолет недалеко от берега упал. Надо бы в нем пошмонать, может, что интересное найдем. -- Пошмонать -- это можно, -- сказал верзила. -- Можно ему! -- передразнил верзилу Вэн. -- Язык себе в задницу засунь. Упустили птичку, суки! Я еще устрою вам разбор полетов! На тот берег бегом марш! Вооруженные мужчины сорвались с места. Затрещал кустарник. Последним убежал верзила, который замешкался со своей зенитно-ракетной трубой. Вэн с минуту стоял на берегу, пристально вглядываясь в противоположный берег, потом скрылся за кустами. Сделав десяток шагов, он остановился, раздвинул ветви кустарника и увидел, как с другой стороны озера светловолосая девушка выбирается на берег. Вэн тихо рассмеялся и сунул руку под пиджак. Звонко щелкнул затвор пистолета. Ирина обернулась. До берега оставалось всего метра два. Она хотела выйти из озера тихо, неслышно, но сейчас, услышав щелчок, испугалась и побежала, меся воду ногами. До Ирины долетел звук выстрела. Вскрикнув от боли, она схватилась за плечо и запоздало пригнулась. Сразу не поняла, что стреляли в нее. Решила, что ужалила оса. Отняв руку от плеча, увидела кровь. Ирина со всех ног припустила к спасительному лесу. Над головой тоненько просвистела вторая пуля. В следующее мгновение Ирина скрылась в зарослях. Вэн сунул маленький пистолет в кобуру. -- Ну что, по стрельбе тебе двойка, -- произнес он с насмешкой. 3 Ирина бежала по лесу, не разбирая дороги. Каждый шаг отдавался в раненом плече острой болью. От потери крови у нее мутилось сознание. Ирина не знала, сколько времени прошло с тех пор, когда ее ранили, казалось, вечность. Несмотря на весь свой экстремальный туристский опыт, она потеряла все ориентиры и не знала, в каком направлении идет. Она наверняка знала только то, что тот, кто стрелял, хотел ее убить. Этот "кто-то" видел, как она скрылась в лесу, и теперь ведет свою банду за ней по следу. Бандиты перехитрили ее, скоро уйдут последние силы, она потеряет сознание и... В голове вспыхивали картины одна ужасней другой. Что они с ней сделают, когда поймают -- даже подумать страшно! Набежала туча, пошел дождь, и она замерзла. Дождь, правда, скоро кончился, но ощущение промозглого холода осталось. Хоть какую-нибудь дерюгу укрыться. Но где ты се здесь найдешь, дерюгу эту? Окончательно выбившись из сил, она легла под куст и закрыла глаза. Хотя бы пятнадцать минут поспать, пятнадцать минут, как Штирлиц. А кровь все течет, и перед глазами уже кроваво-черные круги, какие бывают от дикой физической усталости. Уж она-то знает! Боль нестерпимая. Нет у нее ни обезболивающих таблеток, ни бинтов, ничего -- голая она, слабая, полумертвая. Бери всякий, кто захочет! Послышался шорох, Ирина открыла глаза и вздрогнула от испуга. Над ней склонился мальчик лет одиннадцати. Чернявый, с большим носом. Кавказец. "Только этого еще не хватало", -- подумала Ирина, закрывая рукой грудь в намокшем лифчике. -- Чего уставился? -- Ты зачем здесь? -- Говорил мальчик почти без акцента, и это удивило Ирину. -- Пожалуйста, помоги мне, -- взмолилась она, поняв вдруг, что от мальчика не исходит никакой угрозы. -- А чего помочь? -- Бандиты вертолет сбили и ранили... меня. Сейчас они идут за мной. Мне позвонить нужно. Здесь есть поблизости телефон? -- Нет телефон, -- помотал головой мальчик. -- Где ранили, покажи. Ирина протянула ему свои окровавленные ладони. Он смотрел на них с любопытством, потом кивнул: -- Пошли. Ирина поднялась, и они двинулись по лесу. Мальчик шел так быстро, что Ирина едва за ним поспевала. От потери крови у нее кружилась голова. Минут через двадцать они вышли к двухэтажному каменному дому, который стоял на покрытом мелколесьем склоне горы. Около дома пасся стреноженный конь. На крыльцо вышла плотная женщина средних лет. На ней был длинный теплый халат с большими карманами. -- Здравствуйте, -- пролепетала Ирина. Перед глазами плыли круги. -- Ты чего голая перед моим сыном ходишь? Да еще грязная такая! -- Бандиты, вертолет. Помогите мне, -- произнесла Ирина и потеряла сознание. Придя в себя, она обнаружила, что лежит голая на животе на кровати в закутке рядом с печью, отделенном от остального пространства комнаты пологом из тяжелой ткани. Плечо горело так, будто его прижгли горячей кочергой. Ирина приподняла голову и увидела свои трусы и лифчик, висящие на веревке рядом с печью. Они были выстираны. Хозяйка, откинув полог, вошла в закуток с пластмассовым тазом, упертым в бок, и длинным узким ножом, чем-то похожим на штык. Она поставила таз на табурет рядом с кроватью. -- Это они тебя? -- Они, -- слабо произнесла Ирина, чувствуя горько-пряный запах, который шел из таза. -- Терпи, сейчас больно будет, -- предупредила женщина. -- На-ка вот тебе, -- она взяла с табурета чашку с какой-то темно-коричневой жидкостью и поднесла к ее губам. Ирина смело сделала большой глоток. Жидкость оказалась коньячным спиртом, который обжег ей глотку. Ирина часто задышала, хватая ртом воздух. -- Так лучше будет. Пять минут терпи, -- произнесла хозяйка, забирая у нее чашку. Она смочила в тазу тряпку и провела ею по ране. Ирина сморщилась и застонала от боли. Красный перец в этом тазу, что ли? -- Пять минут, -- повторила хозяйка. Ирина почувствовала, как раненое плечо начало холодеть, словно к нему приложили кусок льда, даже боль утихла. Еще через минуту плечо онемело. -- Ну как? -- спросила хозяйка. Ирина кивнула. Женщина взяла длинный нож и стала ковыряться лезвием в ране. К этому времени плечо настолько онемело, что Ирина чувствовала только прикосновение ножа -- боли не было. Может быть, причиной тому был коньячный спирт, от которого она мгновенно опьянела? -- Вот она, железная, -- произнесла хозяйка и показала Ирине маленькую пульку, которую она держала в окровавленных пальцах. -- Подарить? Носить будешь? -- Нет уж, -- произнесла Ирина, чувствуя, как одеревенел язык. -- Поднимись, бинтовать буду! -- приказала женщина. Ирина послушно села на кровати. Все поплыло перед ее глазами, но теперь уже не от усталости и потери крови, а от гуляющего в крови алкоголя. Женщина извлекла из кармана халата широкий бинт, показала жестом, что надо приподнять руку, и принялась обматывать ее плечо. -- Не болит теперь? -- поинтересовалась она. -- Не болит, -- слабо улыбнулась ей Ирина. -- Где вы так здорово научились? -- Мужа у меня четыре раза стреляли, вот и научилась, -- просто сказала женщина. -- Абхаз он у меня. Здесь кордон раньше был. Заповедник. А сейчас не знаю что. Каждый ходит, каждый стреляет. Никакого порядку нет. -- А где муж? -- Муж? С утра за продуктами уехал. -- Значит, здесь недалеко до цивилизации? -- оживилась Ирина. -- Цивилизация? Э, какая тут цивилизация? Так, закон джунглей, -- усмехнулась хозяйка. -- Меня Ларисой зовут. -- Ирина. Как вы в такой глухомани очутились? -- Мы, Ирина, в Леселидзе жили, пока война не началась. Долго терпели. Все-таки дом свой, сад мандариновый, в старые времена по двадцать тысяч приносил, лозу опять-таки жалко. Но когда моего мужа четвертый раз ранило, решили больше не испытывать судьбу, перебрались в Россию, сюда. Все-таки из этих краев неохота куда-нибудь в Сибирь уезжать. -- Понятно, -- вздохнула Ирина. -- Ну и как оно, с абхазом-то жить? -- Хороший у меня муж, -- не без гордости сказала Лариса, -- меня любит, сыном занимается. Мужчину из него растит. Сына Айгазом зовут. Ты ему понравилась. -- Маленький еще, -- фыркнула Ирина. -- Маленький, -- согласилась хозяйка. -- А на охоту уже один с ружьем ходит. Заговорила я тебя. Лежи, отдыхай, спи. -- Некогда мне, Лариса, спать. Телефон мне нужен, позвонить, и одежда. Все мои вещи в вертолете... утонули. -- Понимаю, понимаю, волнуются твои. Много крови ты потеряла, пока до нас дошла. Дай номер телефона Айгазу, я его в поселок пошлю. Позвонит, все скажет. Ты не думай, парень хорошо русский знает. Я его тут всем наукам учу. Как-никак бывшая учительница. Отлежишься, поправишься -- мы тебя в город отвезем. -- Хорошо, -- согласилась Ирина, но тут же вспомнила про бандитов. -- А вдруг эти придут? -- Эти? Этих мы встретим, не переживай. Стольких уже отваживать пришлось. -- Их много. -- Да не переживай ты. Не будут они тебя здесь искать, муж тут всех знает и его тоже, стороной обойдут дом. Айгаз! Айгаз! Прибежал мальчик, и Ирина, прикрывшись одеялом, продиктовала ему московский телефон и попросила передать следующий текст: "Простыла и потеряла голос. Задерживаюсь. Не волнуйся. Через пару дней прилечу". -- Пары дней тебе мало будет, -- возразила Лариса. -- Больше не могу, -- покачала головой Ирина. -- Дела слишком важные. -- Все у вас дела. А жить некогда. -- Деньги я вам за переговоры отдам, как только в город выберусь. -- Буду я еще деньги с раненой брать. Иди, Айгаз. -- Мальчик ушел, и Лариса подняла полог. -- Лежи отдыхай, сейчас кормить тебя буду. Послышался звонкий голос мальчика "Но!" и удаляющийся топот копыт. Лариса принялась суетиться у плиты. Ирина повернулась на бок и улыбнулась тому, что весь сегодняшний ужас, кажется, закончился. -- А ты откуда сама? -- поинтересовалась хозяйка. -- Родом из Первоуральска. Сейчас в Москве живу. -- Институт кончила? -- Ага, МГУ. -- Ишь ты! Ученая, значит? -- Почти, -- усмехнулась Ирина. -- Кому только моя ученость здесь сейчас нужна? -- Ладно, не ной. Выберешься. За мужа переживаешь? -- Нету у меня мужа. Погулять еще хочу. -- Вот-вот, все вы, городские, так. Погулять, а потом замуж за богатого да чтоб претензий не имел. -- Лариса налила в большую чашку куриного бульона, накрошила туда чеснока, бросила какой-то пахучей травки, подошла с чашкой к Ирине. -- Сейчас мы тебе силы вернем. -- Спасибо. -- Ирина принялась маленькими глотками отхлебывать бульон. Опьянение почти прошло, боль в плече стала тупой и вполне терпимой, и она, напившись горячего бульона, теперь захотела спать. -- Спи-спи, сон лучшее лекарство, -- сказала Лариса. "Есть же еще хорошие люди на земле", -- подумала Ирина, закрывая глаза. Сон тут же навалился на нее. Она вдруг увидела себя маленькой девочкой в ситцевом платьице, качающейся на качелях. Вверх-вниз, вверх-вниз. И мгновенное ощущение невесомости, от которого захватывает дух. Неожиданно раздался звук бьющегося стекла. Во сне Ирина подумала, что ей показалось, но в следующее мгновение в подсознании родилось острое ощущение опасности. Она открыла глаза и увидела Ларису, которая ползла на четвереньках от окна. -- Что это? -- испуганно спросила Ирина. -- На пол! На пол! -- сказала Лариса почему-то шепотом. Ирина осторожно, стараясь не задеть раненое плечо, в одеяле спустилась на пол. Лариса отползла в угол, где стоял большой металлический ящик, открыла дверцу, достала охотничье ружье, переломила его и принялась заряжать. -- Что это? -- повторила Ирина тоже шепотом. -- Что, что, стреляли. Ничего, сейчас мы их пригладим картечью, неповадно будет, -- пообещала Лариса. Зарядив ружье, она поднялась и осторожно приблизилась к оконному проему. -- Ты лежи, не бойся, -- сказала она. -- Это мои. Тс, которые за мной, -- пролепетала Ирина. -- Твои, не твои. Какая разница? -- Лариса ударом ствола выбила осколки оконного стекла и произвела два выстрела, от которых Ирина тут же оглохла. Закрыв голову руками, она лежала на полу и думала о том, что зря не поскакала вместе с Айгазом в поселок. Коньячный спирт разжижил ей мозги, да еще хозяйка с ее уверенностью -- "дом стороной обойдут". Как же, обойдут! Сейчас ползай тут по полу! Дом, конечно, каменный, двери толстые, засовы прочные, и Лариса, судя по всему, не из робкого десятка, но ведь бандиты тоже не кисейные барышни. У них и автоматы, и гранаты... Лариса тем временем перезаряжала ружье. -- Эй вы, ублюдки! Уходите по-доброму! -- крикнула она звонко. -- Не то мы вас всех тут положим! В ответ -- тишина. Никто не выдвигал никаких требований, не просил выдать Ирину. А может, это всего лишь случайный выстрел, шальная пуля, разбившая окно? Лариса метнулась к другому окну. Осторожно выглянула. В лесу было тихо -- ни шевеления веток, ни хруста сучьев. -- Что делать-то? -- спросила Ирина осипшим голосом. -- Погоди делать, -- покачала головой Лариса. -- Если по твою душу -- проявятся. -- А говорила -- не придут. -- Не паши это, пришлые. Наши не тронут. Прошло минуты три, но было все так же тихо. Распуганные выстрелами птицы вновь расселись по веткам и запели на разные лады. -- Ладно, дальше спи, кто-то нечаянно пальнул, -- сказала Лариса, опуская ружье. -- Тут, кажется, у вас заснешь, -- вздохнула Ирина. Лариса направилась к металлическому шкафу, чтобы водворить ружье на место, и тут длинная автоматная очередь прошла по окнам. Рассыпались стекла, зеркало, от платяного шкафа брызнули в разные стороны крепкие щепки. Очередь не отзвучала до конца, а женщины уже лежали на полу. -- Жива? -- крикнула Лариса. -- Жива вроде, -- произнесла Ирина, чувствуя, как внутри все противно и мелко дрожит. -- Все-таки по твою душу, -- с этими словами Лариса выставила ружье в окно и вновь дважды выстрелила. 4 Вэн сидел в складном шезлонге, поставленном прямо посреди леса. Рядом переминались с ноги на ногу два телохранителя-здоровяка. Чуть поодаль, в кустах, лежал мертвый бородач, который не попал в Ирину на озере. Его голова была прострелена в двух местах. Донеслись далекие выстрелы. В кармане у одного из телохранителей запищала рация. -- Да. Ага. -- Телохранитель передал рацию Вэну. -- Кажется, вычислили мы дамочку, -- раздался в рации искаженный помехами голос. -- Как? -- поинтересовался Вэн. -- Наследила. В доме она, у лесника. -- Сколько их там? -- Не знаю. Может, трое, четверо. Палят конкретно. -- Бля... Ни хрена по-человечески сделать не можете! Что ж вы ее раньше нагнать не смогли? -- Не успели, Вэн. Вышла, видать, к дому. -- Ну, теперь это их беда. Мочите всех. -- Есть. Вэн вернул рацию охраннику и сказал, задумчиво глядя на убитого: -- Так всегда бывает: одни совершают ошибки, а другим потом их исправлять. * * * Огонь стал таким плотным, что Лариса с Ириной не могли поднять голов. Сверху на них сыпалась штукатурка, щепки. Вся комната была наполнена дымом и пылью. Через минуту стрельба прекратилась, и тут же раздался чей-то гортанный голос: -- Эй там, в доме! Выдайте нам бабу, иначе все разнесем! -- Не бойся, не бойся, -- тихо сказала Лариса. -- Это они так, болтают. Вот что, давай-ка ты одевайся и уходи! -- Куда уходить? -- испуганно произнесла Ирина. -- Хорошо, хорошо, сейчас мы ее вам сдадим, только не стреляйте, -- крикнула Лариса. Она на четвереньках подобралась к Ирине и сказала тихо: -- Мои вещи в шкафу возьми и в погреб. Справа под клетью лаз есть. Он в пещеру ведет. Выйдешь метрах в ста на том склоне. Направление на юго-восток держи, там тропа есть. Километров через семь будет поселок Чистые Ключи. Там народ хороший, не обидят. Да, если Айгаза встретишь, вели назад скакать, пусть милицию поднимают, спецназ. Скажи, в ущелье банда новая. -- А как же вы... ты? -- испуганно спросила Ирина. -- Я? Я их задержу минут на десять, чтобы тебе уйти подальше, а потом за тобой следом. -- Давай вместе, -- предложила Ирина. -- Вместе они нас быстрей догонят, -- возразила ей хозяйка. -- Эй, ну что, долго ждать? -- раздался снаружи гортанный голос. -- Даю минуту. Выводи бабу к дверям. -- Да-да, сейчас! -- крикнула Лариса и задернула полог. -- Давай! Ирина торопливо напялила на себя еще влажное белье, полезла в продырявленный пулями шкаф. Надела тренировочные штаны, футболку. Ларисина одежда была ей велика. -- А обувь? -- спросила она, выбираясь из закутка. -- Держи, -- Лариса бросила ей старые кеды. -- Это Айгаза. Думаю, налезут. Удивительно, но кеды и вправду оказались Ирине по размеру. Лариса открыла крышку подпола и приказала: -- Лезь! Ирина скользнула вниз. -- Может, я вас подожду? -- спросила она. -- Не жди, в поселок иди, тревогу поднимай. За меня не бойся. Я их задержу, потом догоню тебя. Там фонарь. -- Лариса ткнула пальцем в темноту. В следующее мгновение крышка погреба захлопнулась. Ирина пошарила в темноте, нащупала на полке рядом с лестницей спичечный коробок. Чиркнула спичкой. Действительно, на другом конце полки стоял большой электрический фонарь. Ирина зажгла его и осветила им подвал. В углу клети, где хранились овощи, были навалены корзины. Ирина принялась раскидывать их одной рукой. Лаз был закрыт старым рваным одеялом. Она откинула его, посветила в темноту. Ход был таким узким, что взрослому мужчине вряд ли удалось бы по нему пролезть. Наверху снова часто захлопали выстрелы. Ирина, стараясь не задевать раненое плечо, протиснулась в лаз. Первое впечатление оказалось обманчивым. В каком-нибудь метре ход расширялся, так что по нему можно было даже идти согнувшись. Ирина медленно двинулась вперед, освещая себе дорогу фонарем. Через несколько метров выстрелы стали не слышны. * * * Лариса переползала от одного окна к другому и палила из ружья, чтобы создать видимость, будто дом защищает много народу. Бандиты были настроены решительно и отступать не собирались. Пули сыпались как горох. Стена напротив окон вся была выщерблена. * * * ...Вэн курил сигару, выпуская изо рта маленькие колечки. Труп охранники оттащили подальше, чтобы он, по словам командира, не портил умиротворяющего пейзажа. Опять запищала рация. Вэн лениво протянул руку. -- Вэн, конкретно дробью лупят, мы не можем к дому подойти. -- Кого-нибудь зацепило? -- Нет. -- Я же сказал -- всех мочить! Через пять минут чтобы дом был взят. Гранатами забросайте, черт возьми! -- Вэн швырнул рацию на землю и решительно поднялся из шезлонга. -- Ничего поручить нельзя! Тупицы! -- Идем туда? -- поинтересовался один из охранников, складывая шезлонг. -- Туда, туда. Я их всех выпотрошу! -- Вэн прибавил шаг. * * * Ирина отвалила в сторону кусок дерна и выбралась из лаза на склон, поросший густым кустарником. Огляделась. Шум боя на другом склоне нарастал. Ирина сориентировалась по солнцу и побежала трусцой. Теперь, когда из раны была извлечена пуля, а сама рана перебинтована, она чувствовала себя намного лучше. Главное -- рассчитать силы на семь километров пути. 5 Вэн отогнул ветку кустарника и увидел изрешеченный пулями дом. Его бойцы залегли в кустах. -- Ну, в чем проблемы? -- спросил он у своего зама, широкоскулого лысого мужика по кличке Бурыга. -- Такая шрапнель, что башки не поднять. -- Шрапнель, говоришь? -- задумчиво сказал Вэн. -- А ну-ка, дай мне две эфки. Бурыга вынул из подсумка две гранаты Ф-1 и протянул их командиру. Тот взял их, приказал Бурыге: -- Рви кольца! Бурыга послушно вырвал оба кольца из гранат. -- Как же я не люблю работать с дилетантами! -- с чувством произнес Вэн и двинулся к дому. Из крайнего правого окна прозвучали два выстрела. Но Вэн даже не наклонился. Он шел так спокойно и даже неторопливо, словно был на прогулке в парке культуры и отдыха. Он шел к тому самому окну, откуда в него стреляли. Когда до дома оставалось метров двадцать, он метнул гранату правой рукой и, едва она рванула, бросил вторую эфку в соседнее окно. Из окон полетела пыль, посыпались осколки, труха, щепки. Вэн повернулся спиной к дому и громко сказал: -- Вот такие мы делаем цветные фотопортреты. На штурм! Чтоб через сорок секунд входная дверь была открыта. Время пошло! Бандиты устремились к дому. Процедура проникновения бойцов на высокий первый этаж была проста: двое сцепляли руки замком и подкидывали третьего, который, дав короткую очередь в проем, исчезал в окне. Вэн смотрел на часы, стоя у входной двери. Через тридцать семь секунд после начала штурма она распахнулась. -- Ну и что, много ли там злого народу? -- насмешливо поинтересовался Вэн у одного из штурмующих. -- Одна баба, -- ответил тот с некоторым разочарованием в голосе. -- А вы надеялись увидеть здесь целый полк? -- Трое-то их точно было, -- пожал плечами Бурыга. -- Сейчас поглядим, -- сказал Вэн, входя в дом. В комнате на полу, держась за живот, в луже крови лежала Лариса. Она была еще жива. Ей посекло лицо, руки, плечи, ноги. Рядом валялось ружье с исковырянным осколками прикладом. Вэн присел над ней на корточки: -- Где девка? Говори! -- Не было здесь никакой девки, -- сказала Лариса слабым голосом. -- Раз мои люди сказали, что была, значит, была. -- Не найти вам ее никогда. Вы кто такие, чтобы чужие дома громить? -- В голосе Ларисы не слышалось никакого страха. С Вэном она разговаривала как с соседом, который зашел в гости на чашку чая. -- Мы -- бандиты. Наша профессия -- убивать. А ты, я смотрю, смелая. Не страшно умирать? -- А что ж тут страшного? Насмотрелась уже, привыкла. -- Отлично. -- Вэн достал пистолет и приставил его к виску Ларисы. -- Так куда, говоришь, она ушла? -- Мои мужики не простят тебе этого. Никогда не простят, -- произнесла Лариса. -- Это я им не прощу, -- сказал Вэн и выстрелил. Голова Ларисы резко дернулась, и женщина замерла на полу. -- Вэн, она ж не сказала, где баба, -- кивнул на мертвую Ларису Бурыга. -- Зато она сказала, сколько народу против вас воевало. Тоже мне, блин... шрапнель! Обыскать дом! Подвал, чердак -- все! Бойцы разбежались по дому. Через минуту из подпола раздался крик: -- Вэн, здесь подземный ход! -- Отлично, четверо в ход, остальные поверху, через гору! Вперед! Нужно кончить ее! -- Кончим! -- донеслись из подпола истошные крики. Вэн вышел на крыльцо, достал из кармана сигару. Телохранитель поднес зажигалку. -- В связи со сложившимися обстоятельствами, вводим план "Б". Вся операция должна быть завершена в течение трех дней. Через минуту дом опустел. Часть бандитов полезла через подземный ход, другая двинулась в гору. А через несколько минут на тропе, ведущей к дому, послышался частый топот копыт. Это подскакал Айгаз на коне. Вид у него был встревоженный. Он спрыгнул с коня, заскочил на крыльцо, скрылся в дверном проеме. Увидев лежащую на полу в крови мать, Айгаз бросился к ней, приподнял ее простреленную голову. -- Мама, мамочка, мама! -- запричитал он, тряся мать за плечи. Плакал он со всхлипами, навзрыд, потом аккуратно опустил голову матери на пол. Окровавленной рукой поднял с пола ружье, подошел к металлическому ящику, достал из него несколько коробок с патронами. Через несколько минут Айгаз вышел из дома с рюкзаком за плечами и ружьем в руке. Приторочив ружье и рюкзак к седлу, он ловко вскочил на коня и быстро поскакал по тропинке, огибая склон. Глава вторая. Оперативные мероприятия 1 Дмитрий Алексеевич Хохлов, он же Боцман, посмотрел на электронные часы на столе и широко зевнул. Было без двадцати пяти шесть. Еще как минимум пятнадцать минут штаны протирать. Иначе это занятие не назовешь. Последняя неделя в их детективном агентстве была, как говорится, нулевой. В понедельник мужик пришел. Я, говорит, в командировку, на три дня, а вы за моей мымрой последите, уличить в неверности хочу. Установили они с Мухой наружное наблюдение, "наружку". Первый день вслед за "мымрой" по магазинам таскались, второй -- четыре часа у салона красоты в машине ждали, а на третий она возьми да и свинти от них. Легко! И ведь как ловко под красный свет проскочила! Они за ней, а тут "мере" по правому борту вынырнул, ну и царапнули его -- на пять штук баксов. Всю двухмесячную прибыль агентства пришлось козлу этому "шестисотому" отдать. Заказчику они, конечно, не сказали, что мымру упустили. За каждую минуту отчитались. По отчету выходило, что верна она своему благоверному, как монашка. Заказчик на радостях им с Мухой премию в двести баксов отвалил. Щедрый. В среду они ценный груз сопровождали: какие-то ящики деревянные, на гробы похожие, с Павелецкой на Каширскую перевезли. Что там, в этих ящиках: трупаки или золото, им знать не полагается. Их дело -- пушку наготове держать, чтобы в случае нападения грудью защитить частную собственность... Разве о мымрах да гробах они с Мухой, корешком Олегом Мухиным мечтали, когда создавали свое агентство? Они думали, настоящие дела будут -- оперативная работа, риск, рукопашный бой, стрельба, преследование, а вышел -- пфук! Вчера Муха заявил, что во всем конкуренты виноваты. Мол, другие фирмы всю свою деятельность свели к рутинной работе по обеспечению безопасности богатых граждан и их собственности, поэтому к ним нормальные клиенты не обращаются. Может, он и прав. Собирались они купить "жучки" и камеры наблюдения для работы, а теперь пот, из-за новых обстоятельств, придется отложить покупку до лучших времен. Муха сегодня поехал в банк ссуду выбивать. Интересно, дадут -- не дадут? Боцман потянулся в кресле, посмотрел на часы -- было уже без пяти шесть -- и сунул ноги в летние туфли. В офисе, если не было клиентов, он всегда ходил и мягких тапочках -- после армейских походов по горным рекам болели ноги. Хлопнула металлическая дверь. -- Муха, ты? Но на пороге возник огромный парень с бычьей шеей. -- Вы Хохлов? -- спросил он. -- Дмитрий Алексеевич. У вас какие-то проблемы? -- Боцман по-американски улыбнулся и подумал, что у этого амбала вряд ли могут быть какие-либо проблемы. -- Мы готовы вам помочь. Присаживайтесь. Но парень не сел. -- Поехали, дело есть. -- Извините, как вас зовут? -- Андрей. -- Очень приятно. Может быть, вы объясните мне, куда и зачем мы должны ехать? -- Мне сказали, вас привезти, -- пожал плечами Андрей. "Человек, выполняющий функцию собаки хозяина. Приказали привезти -- привезет, приказали порвать -- порвет. А раздумывать над приказами ему некогда", -- подумал Боцман. -- Расскажите, что за дело. Если выбивание долгов или обеспечение охраны бандитской стрелки -- не поеду. -- Не, не то! -- замотал головой Андрей. -- Надо, братки! -- Пока не узнаю, в чем дело, -- никуда не поеду. -- Последние слова Боцман выделил особо, давая понять, что это его последнее слово. -- Да я и не знаю ничего, -- уклончиво отозвался Андрей. -- Мне сказали -- привезти, я и приехал. Да вы не волнуйтесь, здесь близко -- семь минут. Боцман понял, что вразумительного ответа от этого "быка" добиться не удастся. -- А я и не волнуюсь, -- сказал Боцман с ленцой. И сдался, взглянув на обескураженного амбала. -- Ладно, так и быть. Только мне напарнику позвонить надо. -- Боцман набрал сотовый телефон Мухи. -- На проводе, -- раздался в трубке голос Олега. Фоном голосу служила музыка в "кислотном" стиле. -- Ну как, удалось? -- Почти. На следующей неделе получим на хлеб с маслом. -- А ты где? -- В "Трех обезьянах". -- Слушай, тут дело есть, -- Боцман посмотрел на Андрея, который терпеливо ждал у порога. -- Заехал ко мне мужчина, говорит, приглашает на встречу, а куда, зачем -- не говорит. -- Пошли ты его куда подальше. Лучше заваливай ко мне. Здесь клево. Напитки хорошие. -- Не могу, Олег, не тот клиент. -- Дернул тебя черт сидеть в офисе до шести, давно бы уже свалил! Ладно, скоро буду. -- В трубке раздались короткие гудки. По разработанной ими самими инструкции Боцман не мог ехать на встречу один. Детективное агентство есть детективное агентство -- надо быть начеку. Мало ли. Могут подставить или в грязное дело втянуть. Всякие случаи бывают. -- Нужно моего напарника дождаться. Минут через двадцать будет. Андрей взглянул на часы и покачал головой: -- Намылят мне шею. Ладно, скажу -- искал. "Твою шею трудно намылить", -- подумал Боцман. -- Может, вы все-таки присядете. Чай, кофе? "Потанцуем", -- добавил он про себя. -- Кофейку, -- Андрей опустился в кресло, и оно жалобно заскрипело под его большим телом. "Надо секретаршу завести. Пускай на телефонные звонки отвечает и с амбалами разговаривает, -- думал Боцман, насыпая кофе в чашки. -- Смотри, какой настырный!" Боцман подал Андрею кофе и вернулся за свой стол. Делал вид, что рассматривает настольный календарь, сам поглядывал на амбала и злился, что вместо законного отдыха предстоит какая-то загадочная встреча. Через двенадцать минут в офисе появился Муха. Он был слегка под хмельком. 2 На девятиэтажном здании недалеко от Профсоюзной не было никаких вывесок. Но, судя по автоматам на плечах у охранников при входе, здешняя фирма отнюдь не школьными тетрадями торговала. Втроем они поднялись на лифте на седьмой этаж. Здесь в холле Андрей сдал Муху с Боцманом длинноногой секретарше, которая, очаровательно улыбаясь, повела их по широкому, устланному ковролином коридору, в конце которого они поднялись по мраморной лестнице еще на один этаж и оказались в зимнем саду. Умиротворяюще журчал небольшой фонтанчик, подсвеченный разноцветными огнями, в клетках мелодично щебетали канарейки, глянцевые листья пальм блестели в мягком свете, который проникал в сад через стеклянную крышу. Секретарша провела их в укромный уголок, где стояли кожаные кресла, рядом -- журнальный столик с бутылкой французского коньяка, рюмками, чашками и прочими атрибутами деловых переговоров. -- Располагайтесь, угощайтесь, Николай Викентьевич сейчас подойдет, -- сказала секретарша и, еще раз улыбнувшись на прощание, удалилась. -- Вот, нам такую же надо, -- сказал Боцман, глядя ей вслед. -- Такая знаешь сколько стоит? -- возразил Муха. Он потянулся к бутылке коньяку. -- Ну что, попробуем, пока хозяина нету? Боцман пожал плечами, и Муха, восприняв это как знак одобрения, разлил коньяк по рюмкам. -- Ну что, за успех нашего безнадежного предприятия? Коньяк оказался хорошим, и поскольку хозяина все не было, собрались повторить -- на этот раз за детективный бизнес, процветание которого зависело, по словам Мухи, от "внешних факторов", но тут за их спинами раздался приятный мужской голос: -- Здравствуйте, здравствуйте. Именно такими я вас себе и представлял. Вы -- Дмитрий, вы -- Олег. А я -- Николай Викентьевич. -- Невысокий мужчина лет сорока пяти, не подав руки, сел в свободное кресло. На нем был добротный костюм, который, впрочем, сидел мешком, ботинки -- в пыли, волосы с проседью торчали в разные стороны. В общем, во всем его облике чувствовалась какая-то неряшливость. "Без стиля мужик, -- подумал Муха. -- И видок у него... печальный, будто лимону съел". Николай Викентьевич явно был чем-то расстроен. -- Вы пейте, пейте, не стесняйтесь, -- разрешил он и, вздохнув, достал из кармана сигареты. -- Я намеренно не стал сообщать охраннику, зачем вы мне понадобились. Это личное дело, и я не хотел бы, чтобы о нем судачили мои сотрудники, -- Николай Викентьевич сделал паузу, прикуривая сигарету. -- У меня пропала дочь. -- Где? -- поинтересовался Муха. -- Побережье Краснодарского края. -- Когда? -- Два дня назад. -- Два дня -- это не срок. Может, влюбилась, забыла все на свете. -- Нет-нет, здесь другие обстоятельства. Когда она не прилетела в Москву, я стал ее искать, выяснилось, что в семь пятьдесят она вылетела на вертолете в Адлер. В сорока километрах от аэропорта вертолет был сбит. Муха невольно присвистнул: -- Что, вот так запросто в Краснодарском крае сбивают вертолеты? -- Не знаю, запросто или нет, но люди говорят, что вертолет развалился на куски после попадания в него кумулятивной гранаты, выпущенной из РПГ. Среди обломков был найден обгоревший труп вертолетчика и кое-что из вещей моей... дочери, но самой Ирины не обнаружили... -- То есть вертолетчик сгорел, а вещи нет? -- уточнил Боцман. -- Да, кое-что осталось. -- Николай Викентьевич кивнул на бутылку коньяку. -- Да вы не стесняйтесь, пейте. -- Если я вас правильно понимаю, вы не верите, что она погибла, и хотите, чтобы мы попытались ее найти, -- сказал Боцман. -- Правильно понимаете. Только не попытались бы, а нашли. -- М-да, задачка, -- покачал головой Муха. -- И сколько же мы получим в случае удачного исхода дела? -- Двести тысяч. Муха с Боцманом переглянулись. -- Вы имеете в виду купюры с портретами американских президентов? -- уточнил Муха. -- Именно. С физиономией Франклина. Без налогов, без отчислений в пенсионный фонд. Налом. -- Скорей всего, мы будем работать впятером. -- Уже торгуетесь? Хорошо, двести пятьдесят. Аванс пятьдесят тысяч сразу плюс бесплатный перелет до Адлера. Но у меня одно условие: с вами пойдут мои люди. -- Как контроль? -- спросил Боцман. -- Как страховка. Мои люди достаточно хорошо подготовлены. -- Это, конечно, лишнее, но, как говорится, хозяин -- барин. Ну а что в случае неудачи? -- спросил Боцман. -- В случае неудачи, то есть если вы Ирину не находите, я плачу вам сто тысяч. Но все же я надеюсь на удачный исход дела. Естественно, прежде чем послать за вами, я навел кое-какие справки. Вы, пожалуй, единственное агентство, имеющее большой опыт работы в горах... Найдите мне ее, ребята... -- Не знаю даже, что и сказать. -- Муха пожал плечами. -- Пока слишком все туманно, неопределенно. Вы представляете, сколько квадратных километров мы должны прочесать? -- Представляю, -- кивнул Николай Викентьевич. -- У вас будет вертолет, необходимые технические средства, люди. Хоть сто человек. Все, что вы захотите. -- Вертолет, это чтоб и нас сбили? -- усмехнулся Муха. -- Много народу -- тоже плохо, -- заметил Боцман. -- Если мы возьмемся -- нам прежде всего нужна карта, чтобы представить район поиска, фотографии вашей дочери и подробнейший рассказ о ней. -- Да-да, конечно. -- И Николай Викентьевич, как фокусник, извлек из внутреннего кармана своего мешковатого пиджака сложенную вчетверо карту и фотографии девушки. -- Симпатичная, -- сказал Боцман, разглядывая фотографии. -- У вас она одна? -- Еще двое сыновей, -- вздохнул Николай Викентьевич. -- Ну что ж, давайте посмотрим театр военных действий, -- сказал Муха, разворачивая карту. Карта была подробнейшая, сделанная со спутника, были даже видны отдельно стоящие деревья. -- Вот здесь, -- ткнул пальцем в небольшое озеро Николай Викентьевич, -- здесь лежали обломки вертолета. -- Много обломков? -- уточнил Боцман. -- Точно не знаю. Люди, которые проводили экспертизу, уточнят. -- Значит, нам надо с ними обязательно встретиться. -- Ради бога. Что вам рассказать про дочь?.. -- Николай Викентьевич вздохнул, собираясь с мыслями. -- Ей сейчас двадцать два, в университет поступила в неполные шестнадцать, в прошлом году закончила. Последние два года работала у меня. Неплохой математик. -- А вы, простите, чем занимаетесь, если не секрет? -- поинтересовался Муха. -- Какой же это секрет? -- пожал плечами Николай Викентьевич. -- Высокие технологии. Чипы, сложная электроника. -- Ракетная? -- Да нет, что вы -- бытовая. Умные машины, которые нам помогают в повседневной жизни. Ничего особенного. -- То есть вы не связываете исчезновение дочери с вашей профессиональной деятельностью? -- спросил Боцман. -- Честно сказать, не знаю. -- Давай версии после, -- сказал Боцману Муха и снова обратился к Николаю Викентьевичу: -- Нам хотелось бы услышать от вас предысторию. -- Предысторию чего? -- Ваших отношений. Какая она, я имею в виду не внешне, а... -- Она?.. -- Николай Викентьевич почесал переносицу желтым от табака пальцем. -- Она моя внебрачная дочь. Двадцать три года назад мне часто приходилось ездить в командировки на Урал. Есть в Свердловской области городишко -- Первоуральск, там хромпиковый завод. Наш НИИ часто посылал туда специалистов. Во время одной из поездок я познакомился с замечательной женщиной. Ну и... Когда Ирина родилась, стал помогать. Часто ездил туда. В Первоуральске был мой второй дом. НИИ развалился, мы с друзьями занялись бизнесом, который быстро пошел в гору... Шесть лет назад она приехала поступать в университет, я ей помог. Снял квартиру, теперь вот... -- голос Николая Викентьевича предательски дрогнул, и он замолчал. -- Вы извините, конечно, за чудовищное предположение, но вдруг ваши эксперты просто не смогли найти ее труп среди обломков? -- тихо спросил Муха. -- Не знаю. Я уже теперь ничего не знаю. -- Николай Викентьевич горестно вздохнул. -- А в этой конторе вы кто, директор? -- Да. Генеральный. -- Хорошо, мы согласны. На подготовку нам нужен день. Послезавтра мы готовы вылететь. -- Завтра, вечером, -- мягко сказал Николай Викентьевич. -- Завтра не успеть... -- сказал Боцман, по поймав взгляд директора, сдался. -- Ладно, понимаем, завтра. В таком случае мы должны будем провести инструктаж с вашими людьми. Завтра утром. Николай Викентьевич полез во внутренний карман пиджака и вытащил две визитки. -- В девять утра вас устроит? -- Вполне. -- За вами заедут. В случае возникновения вопросов звоните прямо мне, не стесняйтесь. -- Он протянул Мухе и Боцману но визитке. -- Мы и не стесняемся. -- Тогда всего доброго. -- Николай Викентьевич поднялся, но Муха с Боцманом не шелохнулись. -- Ах да! Ну надо же, забыл! Это все из-за несчастья. -- Он полез по карманам и вытащил из них пять пачек в банковской упаковке. -- Это ваш аванс. Здесь ровно пятьдесят. -- Ну вот, теперь действительно всего доброго, -- сказал Муха, складывая деньги в свой дипломат. Выйдя на улицу, Муха с Боцманом, не сговариваясь, рассмеялись. Еще час назад жизнь казалась им отвратительнейшей штукой, а теперь... Теперь они почти богачи: и на камеры слежения, и на "жучки" хватит, да еще и на халву останется. -- Не похож он на "нового русского", -- задумчиво произнес Боцман. -- Скорее, рассеянный профессор. -- Это стереотипы. Не все "новые русские" носят золотые цепи и держат пальцы "веером", -- возразил Муха. -- Нетипичный представитель. -- Нетипичный так нетипичный. Пускай будет так, -- согласился Боцман. 3. Пастухов Давно я уже не видел своих парней. Все-таки мирная жизнь определенно расслабляет -- последнее дело, которое принесло нам столько хлопот и неприятностей, надолго отбило у всех нас охоту искать приключений на свою задницу. Ребята, конечно, позванивали мне, я им. Обменивались новостями. Я приглашал их в гости, но они не ехали, ссылаясь на занятость. Док пропадал в своей больнице, Артист снова вернулся в театр, а у Мухи с Боцманом было с некоторых пор свое детективное агентство, которое, кроме неприятностей, никаких дивидендов им не приносило. Они-то, лопухи, думали: стоит дать рекламу в нескольких столичных газетах, как тут же словно из рога изобилия посыплются предложения, крупные заказы, приносящие многотысячные прибыли. Нет-нет, Муха с Боцманом не были наивными лохами, не знающими жизни, -- как раз жизненного опыта у них было через край, просто они не просекли ситуацию на рынке. Весь бизнес уже поделили без них. Кто-то ушел под "крышу" к ментам и фээсбэшникам, кто-то к бандитам, а кто-то нанял себе людей из бывших президентских охранников, которые палят на звук с точностью чемпионов Европы и мира по стендовой стрельбе. Муха же с Боцманом вообразили себя Шерлоком Холмсом и доктором Ватсоном. "Овсянка, сэр!" А того не взяли в расчет, что, если у человека неприятности, он прежде всего обратится к милиции или к бандитам или в крайнем случае поведет расследование сам. У Боцмана с Мухой есть связи на Петровке, есть даже выход на экспертов, которые (естественно, за хорошие деньги) проведут любую экспертизу, но слишком уж не доверяют наши граждане частному сыску. Нет у нас в стране такой традиции. Частный сыск -- это у них там, на Западе, а у нас -- менты с дубинками и автоматами или бандиты с тем же арсеналом... Я вздохнул, вспомнив случай, который произошел пять дней назад недалеко от моего дома в Затопине. Случай из ряда вон выходящий, клинический, ужасный... Он заставил меня задуматься о безопасности моих родных и близких и держать заряженное ружье не в кладовке в железном ящике, а под кроватью. Четырнадцать лет назад, когда я, будучи сопливым подростком, играл в "Зарницу" в военно-спортивных лагерях, в Затопине произошло жестокое и бессмысленное убийство, которое повергло в шок всю деревню. В те горбачевские времена, как известно, царил сухой закон, магазины со спиртными брались с боем, который часто кончался увечьями, а то и смертью страждущих мужиков; самогон варили все, кому не лень, не только в деревнях, но и в квартирах многоэтажек. Люди, которые отродясь спиртного в рот не брали, запасались водкой, потому что в те времена она была самой "твердой" из всех валют. В общем, смутное было время... Через два дома от нас жила некая тетя Люба, которая гнала самогон круглосуточно, причем самогон этот был настолько хорош, что за ним приезжали со всех окрестных деревень и даже из района. В избе у нее было что-то вроде ликероводочного завода: стандартные пол-литровые бутылки, пробки с "винтом", конвейер... Участковый ее не трогал, потому что сам гужевался в ее "погребах". Любина прибавка была больше самого жалованья милиционера. В общем, тетя Люба процветала. Ее старший сын Володька по выходным рассекал по деревне на новеньких "Жигулях" -- он учился в сельхозакадемии и снимал квартиру в Москве, вернее, мать ему ее снимала. Младший, Максим, учился тогда классе в пятом, был отличником, учителя даже ставили его в пример другим ученикам. Самогоноварение матери не мешало ребенку как следует учиться. Надо отдать должное тете Любе, она все делала для детей, как говорится, для них жила. Каждый зарабатывает деньги, чем может... Однажды, вернувшись из школы домой, Максим обнаружил мать лежащей в подвале в луже крови. Она уже была мертва -- кто-то ударил ее по затылку топором. Максим, недолго думая, схватился за ружье и побежал разыскивать преступника. К счастью для убийцы, милиционеры нашли его раньше, чем двенадцатилетний пацан. Убийцей оказался тракторист из соседней Константиновки. Повод для убийства выявился, конечно, ничтожный. У нас так часто бывает... С утра тракторист взял у тети Любы бутылочку, "принял на грудь", а поскольку показалось мало, к обеду взял еще... Медики говорят, что литр алкоголя -- доза смертельная. Но только не для тракториста. Ему и литра показалось мало. Денег, конечно, больше не было, и он отправился к женщине просить водки в долг. А у тети Любы принцип: в долг никому не давать. Ну и правильно, стоит только один раз пойти на поводу у пьющих мужиков, и все -- повадятся пить "на халяву", погубят бизнес! В общем, отказалась она давать трактористу водку, и тогда он, вспылив, схватился за топор... Убил тетю Любу, набрал водки столько, сколько смог унести, и побежал пить, пить, пить... Пил, конечно, не один, в компании. Никто из собутыльников даже не поинтересовался, откуда у него такое количество спиртного. Им лишь бы лилась... На суде, после того как трактористу зачитали приговор -- двенадцать лет, -- Максим поклялся при всех, что, когда тот выйдет с зоны, он его "замочит". Такой вот отличник... Парень выучился, закончил школу, затем Плехановку, устроился в одну фирму с приличным заработком. В общем, все у него, как говорится, "было путем". Не женился только, говорил -- рано... И вообще ни с какими девушками не сходился. Поговаривать стали злые языки, будто нетрадиционной ориентации паренек. Это я только сейчас понял, почему он девушек избегал... А тот тракторист отсидел положенное от звонка до звонка и вернулся в Константиновку. И обнаружил, что за ото время жена от него ушла, дети выросли и разъехались кто куда, в общем, остался он на старости лет бобылем. Впрочем, ненадолго. Скоро познакомился он с одной затопинской вдовой, стал к ней захаживать, а скоро и вовсе жить переехал. Вел себя тихо, пил мало, рассказывал мужикам, что на зоне все здоровье потерял, поэтому теперь ему не до питья. По той же причине не работал -- сидел на шее у вдовы, которая его кормила, одевала, обувала... Пять дней назад он возвращался из Выселок с полным бидоном молока -- корову вдова не держала, больно много хлопот, молоко и сливки брали у двоюродной тетки задарма, -- в каких-нибудь тридцати метрах от нашей околицы его окликнул Максим. В руках у него был охотничий карабин. Тракторист сразу все понял и побежал, но разве от пули-дуры убежишь? Максим выстрелил в него восемь раз, а потом бросил оружие в траву и пошел сдаваться участковому... Все произошло обыденно и просто, безо всяких эффектных сцен, какими пестрят наши кинобоевики. Окликнул, выстрелил, сдался. Выполнил, стало быть, свое обещание. Все эти годы он носил в себе клятву кровной мести, она сидела в нем глубоко в подсознании, не позволяя самому привязываться к людям и привязывать их к себе. Произнеся в суде эти страшные слова в двенадцать лет, он обрек себя на одиночество. Тогда в одно мгновение рухнуло все: карьера, будущая жизнь... В суде конечно же вспомнят сказанное им. А значит, убийство тракториста будут квалифицировать как преднамеренное. Это очень большой срок... После этого дурацкого случая я окончательно поверил, что, куда бы я ни поехал, где бы ни жил, всегда окажусь на "линии огня". Судьба, выходит, такая, идет за мной по пятам, "как сумасшедший с бритвою в руке". Настоящий воин всегда воюет, даже когда спит или ест. Вот и преследует меня "война", не давая покоя... Пять дней назад я словно опять оказался в горах Чечни, где, убив человека, ты мгновенно приобретаешь кучу врагов -- каждый мужчина из рода будет лелеять мечту перерезать тебе горло и успокоится только тогда, когда исполнит задуманное... Слава богу, что дочка моя Настена в тот день сидела дома -- горло у нее что-то приболело... Я провел инструктаж со своими женщинами, как себя вести в том случае, если начнется стрельба, но, кажется, они отнеслись к моим словам несколько легкомысленно. Во всяком случае, прошло несколько дней, и все забылось. Молоко и кровь тракториста впитались в землю, гильзы собрали оперативники, пустой бидон забрала безутешная вдова. Может, так оно и должно быть по законам природы: "тварь" погибла, кончилось отпущенное ей время, а жизнь потекла дальше, как песок в часах. Мы -- песчинки, и только Господь знает, когда выйдет наш срок. Убийство тракториста произвело на меня такое впечатление, что я несколько дней просидел дома, никуда не выходил. Заглядывали мои мужики-плотники, спрашивали, что делать, я говорил: "Делайте, что хотите, приду в себя -- скажу". Не знаю, что они там делали без меня, ведь водку я их пить отучил, а куда же русскому мужику без "беленькой"? "Кома" же случилась со мной потому, -- это сейчас мне очень легко было представить, что я вдруг оказался на месте тех людей, которые живут себе мирно, никого не трогают, и вдруг бах-тарарах -- у них под окнами начинается стрельба, летают пули, гибнут люди, течет кровь... Если вспомнить, сколько раз мне самому приходилось воевать в городах и селах, где жили люди, такие же, как мои Настена и Ольга, как мои соседи... После тою как меня уволили из армии, иногда в моей в олове частенько мелькали пацифистские мысли. Но я отбрасывал их прочь, стоило только появиться людям из "конторы", из УПСМ, Управления по планированию стратегических мероприятий, и сообщить мне: псе, пора воевать за... Ну что ж, Воином родился, Воином и умрешь. Нас немного, мы каста, совсем как самураи в какой-нибудь там Японии. Разве что харакири не делаем, предпочитая смерть бесчестию, а так типичные самоубийцы. Кстати, "контора" в лице полковника Голубкова меня в последнее время не беспокоила, видимо, крупных дел, достойных моей команды, в УПСМ не было, а "но мелочи" нас давно беспокоить отучились... Многое передумав за тс пять дней, едва придя в себя, я отправился в церковь, к отцу Андрею. Человек я не ахти какой набожный, воспитание в стенах казармы десантного училища навсегда наложило на меня свой неизгладимый отпечаток, и в Бога я поверил только после Чечни, но с отцом Андреем мы как-то незаметно подружились. Он своими разговорами пытался наставить меня на путь истинный, а мне было приятно пообщаться с умным человеком, который никогда не держал в руках оружия. Психология человека, которому пришлось стрелять по живым людям, отличается от психологии человека "мирного". Недаром говорят о пост-военном синдроме: "афганском", "чеченском", "тьмутараканском" -- неважно каком, главное, что речь идет о людях, возвращающихся оттуда, где стреляют и убивают... Когда приходишь после войны домой, тебе кажется несправедливым, что пока ты там "страдал за Отечество" с оружием в руках, здесь люди жили в свое удовольствие, веселились, любили, пили, прожигали жизнь. Им наплевать на тебя, на твое взвинченное, а то и истерическое состояние. Как говорится, "сытый голодного не разумеет". И тогда ты вдруг ни с того ни сего начинаешь испытывать ненависть к этим ни в чем не повинным людям и готов дать кому-нибудь по морде "за просто так", за косой взгляд, за легкую усмешку. Со мной случилось такое однажды -- до сих пор стыдно... С Ольгой мы были знакомы недавно, и однажды вечером возвращались из театра на автобусе, когда рядом подсел пьяный мужик. Он стал скабрезно шутить и не угомонился даже тогда, когда я сделал ему замечание. И тут на меня словно затмение нашло, я схватил его за волосы и пригнул к поручню сиденья. Пьяница беспомощно захрипел, размахивая руками и пытаясь до меня дотянуться. Достаточно было одного удара ребром ладони, чтобы он больше не возникал. И тут я поймал на себе испуганный взгляд Ольги, и рука сама собой разжалась. Автобус как раз притормозил на остановке. Мужик сорвался с места и, плюнув в меня напоследок, выскочил из автобуса. Мне осталось только утереться. -- Извини, он меня достал, -- стал я оправдываться перед будущей женой. Но она меня не смогла понять. Она увидела вдруг во мне зверя, того самого зверя, который прячется в каждом из нас, до поры до времени не выходя из своей "норы". -- Зачем же так жестоко, бесчеловечно? Как ей было объяснить, что иногда человек невменяем и не может понять ничего, Кроме физического насилия? Вот когда он чувствует, что противник сильнее его и может убить, -- вот тогда у него срабатывают животный инстинкт самосохранения и он начинает вести себя адекватно. Наверное, тогда я действительно показался ей очень жестоким... Многое потом было на моем веку. И самому жизнью рисковать приходилось, и врагов убивать, но почему-то этот случай засел в моем подсознании навсегда и нет-нет всплывал в памяти... Вот теперь вы, наверно, не удивитесь тому, что я иногда заходил в Спас-Заулок в гости к нашему священнику отцу Андрею... -- Давненько, давненько не захаживал, сын мой, -- улыбнулся приветливо отец Андрей в этот раз. -- Дела, знаете, -- соврал я. -- Некогда. Мне показалось, что он заметил мое вранье. -- Дикий случай. Абсолютно, -- отец Андрей словно прочитал мысли, которые тревожили меня все эти дни. -- В моей голове не укладывается. Я ведь этого Максимку вот таким знал, -- отец Андрей опустил руку, показывая рост пятилетнего ребенка. -- И ведь какой славный был мальчишка. Наглядеться на него не могли. Грех, страшный грех, я уже молился за его несчастную душу, которой теперь не будет нигде успокоения... -- Он отомстил за мать, -- не согласился я. -- Как сказал, так и сделал. -- Не за мать он отомстил, а себя погубил, -- возразил отец Андрей. -- Будет теперь и до смерти, и после смерти страдать. Обрек себя на муки вечные. -- Да, это преступление, ничего тут не попишешь, но преступление во имя высшей справедливости. Церковь ведь не осуждает воинов, которые, сражаясь за веру и Отечество, убивают других людей. А разве это не такой же грех? -- Здесь другое, -- покачал головой отец Андрей. -- Ведь Максим в деянии своем не руководствовался ни патриотическими чувствами, ни верой. Злоба, чувство мести -- вот что двигало его рукой, когда он направил оружие против убийцы матери. Ведь тот уже отбыл наказание за содеянное. Встал на путь исправления, обрел семейное счастье. Максим второй раз бедную женщину овдовил. Храни ее Господь! -- Из ваших слов, отец Андрей, следует, что надо вторую щеку подставлять даже подонку, который убил твоих родных, а теперь угрожает смертью тебе самому? Может, вообще не стоит защищать свою жизнь от воров, убийц и насильников? Пусть творят все, что им нравится? -- Перевернул ты все с ног на голову, Сергей Сергеевич, -- усмехнулся священник. -- Защищать живот до последнего вздоха Господь велел, но не первым, аки зверь рыкающий, нападать, сея смерть и ужас, а защищаться от врага. А Максимка-то как поступил? Некому было его на путь истинный наставить, один вырос, как в поле былиночка. Вот потому и пошел по пути зла... Своей последней фразой священник как бы исчерпал наш спор. Да, может быть, он и прав. Пятьдесят процентов детей, которые растут без родителей, совершают преступления и попадают потом в лагеря и колонии. Встают на путь зла, как выражается отец Андрей, потому что никому не нужны. Пятьдесят процентов, каждый второй. Иногда я задумываюсь над вопросом: а не идем ли мы, я и мои парни, по пути зла? Ведь кто знает, что у наших заказчиков на уме -- добро или зло? Государство, оно, в отличие от человека, не имеет совести, и в своих действиях руководствуется какими-то глобальными принципами, заставляя десятки тысяч своих граждан поступать именно так, как ему нужно... За что, спрашивается, погибли мои друзья Каскадер и Трубач? Чем больше времени проходит с тех пор, как их нет, тем больше я убеждаюсь в том, что их жертва была напрасной. -- Отец Андрей, пожалуйста, помолитесь за упокой душ моих ребят Тимофея Варпаховского и Николая Усова, что лежат тут, на нашем кладбище... -- Рабой Нижних Николая и Тимофея? Обязательно помину в вечерней молитве. Царствие им небесное. -- Он широко перекрестился. Я раскланялся с отцом Андреем и, тоже перекрестившись, вышел из церкви. Зашел на погост, несколько минут посидел на скамейке у могил ребят. Старался не тревожить себя воспоминаниями. Земля впитывает в себя молоко и кровь, а жизнь продолжается и будет продолжаться до тех пор, пока живет на земле хоть один человек. Все-таки этот мир для них, для людей, а не для убийц... 4 Муха с Боцманом перед отлетом в Адлер встретились с экспертами Николая Викентьевича, которые подробно изложили им обстоятельства гибели вертолета. Несмотря на то что "черные ящики" с борта еще не были расшифрованы -- над ними колдовали специалисты в Центре катастроф, -- возникло несколько версий, которые следовало отработать по прибытии на место трагедии. Согласно первой версии, вертолет зачем-то завис на небольшой высоте над озером, задел лопастями за деревья, стоящие на берегу, потерял управление и рухнул в воду. Труп был найден один -- мужской. Судмедэкспертиза личность погибшего пока не установила, но было очевидно, что это пилот. Тот факт, что его нашли в переднем фрагменте вертолета, рядом с сиденьями экипажа, говорил сам за себя. Но то, что нашли всего одного погибшего, вовсе не означало, что девушка выжила в катастрофе. Бывает так, что человека даже в луже найти не могут, не то что в горном озере. Спрашивается: зачем было вертолету зависать так низко? -- ведь, судя по рассказу администраторши отеля, где останавливалась дочка Николая Викентьевича, она торопилась на рейс Адлер -- Москва. С другой стороны, у нее еще была куча времени до регистрации. По словам экспертов, нижний люк вертолета, через которые иногда десантируются спасатели, если вдруг "вертушка" не может приземлиться, был открыт, а трос на лебедке выпущен. Но створки люка вполне могло оторвать при падении или взрыве, а трос размотаться самопроизвольно, -- ведь сорвало же лебедку с места!.. В эту версию не укладывалось то, что вертолет разломился пополам, как яичная скорлупа... Хотя при ударе о воду... Согласно второй версии экспертов, вертолет был сбит кумулятивной гранатой или ракетой из зенитно-ракетного комплекса "Игла". Тут, как говорится, хрен редьки не слаще. При попадании кумулятивной гранаты в обшивку вертолета срабатывает взрыватель, расположенный в ее головке, и граната начинает извергать направленную струю газа температурой в пару тысяч градусов. Струя эта, вырывающаяся под большим давлением, разрезает металл толщиной до пятисот миллиметров, как нагретый нож сливочное масло. К тому же обшивка вертолета из магниевого сплава. Как известно из курса школьной химии, магний -- металл весьма горючий. Тут не то что кумулятивной гранаты, простой зажигательной пули хватит. Если брюхо военного вертолета хоть как-то укреплено броней, то "спасатель" летает безо всякой защиты. При желании его можно расстрелять из автоматического оружия, тем более если "вертушка" находится неподвижно и на малой высоте. А в том, что вертолет не летел вперед, эксперты Николая Викентьевича были уверены на сто процентов -- это они вычислили по траектории падения. На илистом дне озера не было никакого следа, который наверняка остался бы, упади вертолет в воду на скорости километров триста пятьдесят... Согласно третьей Персии людей богатого заказчика Мухи и Боцмана, вертолет поразила шаровая молния. Синоптики сообщили, что в предгорьях ночью была гроза, да и вообще в этих местах атмосферного электричества много: каждый год от молний здесь случаются то пожары, то короткие замыкания на линиях электропередачи, и результате которых горные села на несколько суток остаются без света. При всей кажущейся фантастичности этой версии она была вполне реальна. Боцман с Мухой, слушая экспертов, тут же вспомнили случай, который произошел с ними еще в первую чеченскую. Боцман, Муха, Артист, Док, Трубач и Каскадер -- в общем, вся группа Пастухова -- вернулись после очередной операции и решили перво-наперво, как это водится, попариться и походной баньке. Что представляла собой такая банька? Брезентовая палатка. В ней докрасна натопленная печка-буржуйка, обложенная большими окатышами. В такой палатке под крышей жар -- дышать нечем, а понизу тянет холодом. Конечно, это не русская баня и не сауна, но хоть что-то. Паришься в ней, как положено с веником, а потом выскакиваешь в тамбур, где стоят пожарные бочки с водой, и нырк! Ну вот, отправилась "команда Пастухова" на ночь глядя в эту самую армейскую баню, чтобы смыть с себя семидневную грязь, побриться да выпарить вшей, если они, не дай бог, за время отсутствия завелись. Поскольку разведчики и спецназ в полку -- это всегда элита, баню им интендантский взвод натопил заранее. Стали мужики париться, и вдруг влетает в полуоткрытый полог палатки, так сказать, "без спросу", огненный шар величиной с футбольный мяч и зависает над печкой-буржуйкой, а потом начинает кружить в горячем воздухе, собираясь баню если не взорвать, то уж подпалить наверняка! Естественно, несмотря на большой боевой опыт и хладнокровие, все кинулись наружу в чем мать родила. Выскочили на улицу, а тут как раз командир полка миссию ООН из трех баб и пяти мужиков по расположению водит, показывает, как русские воины хорошо в Чечне живут. Немая сцена. Неизвестно, попали ли голые пастуховцы в отчет членов миссии как пример разнузданного поведения завоевателей на свободолюбивой территории Чеченской Республики, но печку-буржуйку молния развалила точно, едва не устроив грандиозный пожар... Четвертой версией был отказ двигателя или неполадки в системе управления. Муха с Боцманом, не делая пока никаких выводов по поводу причин гибели, тем не менее к последней версии отнеслись вполне серьезно. Во время проведения многочисленных спецопераций им частенько приходилось видеть, как отказывает техника. Люди -- они двужильные и способны на такие подвиги, о которых никогда даже и не задумывались, а вот техника частенько не выдерживает, и дело тут вовсе не в плохом техническом обслуживании, а в том, что она, в отличие от человека, просто не приспособлена к суперперегрузкам. Когда полковая или дивизионная колонна выдвигается в многодневный рейд, отцы командиры прекрасно знают, что часть техники к месту постоянной дислокации своим ходом не вернется. Не вернется не потому, что подорвется на минах или будет подбита из гранатометов, а потому, что не выдержит испытаний на прочность. Тут свою роль играют сразу несколько факторов: и жара, и пыль, и перегрузки. Никакие заводские испытания не сравнятся с настоящими военными действиями. Но и человеческий фактор нельзя сбрасывать со счетов. Во время рейдов и спецопераций как у солдата, так и у офицера есть только одно по-настоящему страстное желание -- поспать. Ведь передвигаться по горам приходится ночью, чтобы не обнаружить себя перед противником, а днем, как и положено, надо вести основные боевые действия. Спать удается по часу, по два, в редких случаях -- по три. Чувство смертельной опасности заставляет тебя все время "быть на взводе", но сутки на третьи организм не выдерживает, и начинаешь просто спать на ходу. Просто идешь и дремлешь, время от времени проваливаясь в другую реальность... * * * -- Ну что скажешь? -- спросил у Мухи Боцман, когда они с опухшими от подброшенной экспертами информации головами вышли из здания фирмы Николая Викентьевича. -- Скажу, что пословица "Лучше один раз увидеть, чем сто раз пощупать" в данном случае справедлива как никогда, -- ответил Муха. -- Какую из четырех версий мы сейчас можем выбрать как основную? Боцман неопределенно пожал плечами. -- Вот и я тоже думаю, что никакую, -- кивнул Муха. -- Может, в кафе посидим, пообсуждаем всю эту хрень? -- Давай, -- согласился Боцман. Они зашли в небольшое летнее кафе с пластиковыми столиками и стульями. К ним тут же подскочила девчонка-подросток в короткой юбке и голубом переднике, положила на стол меню. -- Мы кушать не будем Нам пивка по две кружечки, -- сказал Боцман, отодвигая от себя кожаную папку. -- Пиво только дорогое, импортное, по восемьдесят и сто двадцать. "Гессер", "Старопрамен", "Крушовице", "Красный бык", -- тут же предупредила девица. -- Нам по "Старопрамену" и "Крушовице", -- сказал Боцман. Официантка кивнула и исчезла, а Муха покачал головой. -- Неужели у нас такой убогий вид, что даже официантки предупреждают о дороговизне, боясь, что мы неплатежеспособны? -- Нормальный у нас вид, -- хмуро возразил Боцман. -- Просто совковое отношение к посетителям при внешнем блеске до сих пор никуда не делось. Наверное, должно смениться не одно поколение советских людей, прежде чем оно исчезнет. Официантка появилась с пивом. Она выставила кружки на столик и замерла, ожидая, что посетители немедленно с ней расплатятся. Но Муха с Боцманом сделали вид, что совсем ее не замечают, и девице пришлось отойти в сторонку. Впрочем, из виду она "солдат удачи" не выпускала. -- Нет, и все-таки мы, пожалуй, выглядим подозрительно, -- покачал головой Муха. -- Сказывается работа в частном детективном агентстве. Кстати, эта девица навела меня на кое-какие мысли по поводу предстоящего дела. Допустим, дочь Николая Викентьевича все-таки выжила в катастрофе и сейчас бегает по тамошним горам. Наверняка в глазах местных жителей она выглядит более чем подозрительно. Какая-то странная светловолосая девка без вещей... -- А почему ты решил, что она без вещей? -- перебил приятеля Боцман. -- Да потому, что не могла она во время катастрофы еще и за сумку хвататься. Более того, у нее может не быть ни денег, ни документов. Вот ты, Митя, когда едешь в турпоездку, куда документы и деньги кладешь? В трусы? Боцман весело рассмеялся и как следует отхлебнул из бокала. -- Скажешь тоже -- в трусы! В карманы, конечно, во внутренние. -- А теперь представь себе, что ты девушка в платьице и карманов на этом платьице нет. -- Вряд ли я смогу себе такое представить, -- улыбаясь, покачал головой Боцман. -- Естественно, что ты затыришь документы и деньги по чемоданам и сумкам. Когда случается катастрофа, человек думает только о том, как свою шкуру спасти. Вернее, не думает, а просто действует, сообразуясь с инстинктом, с подсознанием, и нет у него времени на глупости типа чемоданов и сумок с документами. Впрочем, речь сейчас о другом... -- О чем? О влиянии погодных условий на здоровье женщины? -- Веселишься? Деньги Николая Викентьевича оказали свое плодотворное воздействие на шишковидную железу? -- Да нет, просто никак не могу поверить, что наконец-то появилось настоящее дело. -- Настоящее! -- передразнил Боцмана Муха. -- Ты сначала выполни его, это настоящее... Девица в горах -- все равно что иголка в стогу сена. Попробуй-ка, найди! -- А помнишь, как мы "отряд октябрят" нашли? -- неожиданно спросил Боцман. -- А как не помнить-то! Да-а, ничего не скажешь, забавное было дело. -- Забавное! -- покачал головой Муха. -- Ты слова-то подбирай. Как говорит современная молодежь -- фильтруй базар! Не забавное, а опасное... 5 Случилось это в самом начале первой чеченской кампании. Боевики захватили начальную школу в одном из русских сел на границе со Ставропольским краем. В школе этой было всего три учительницы и около сорока детей в возрасте от семи до десяти лет. Чеченские подонки, как водится, учительниц изнасиловали и убили, а детей угнали в плен, в горы. У боевиков были далеко идущие планы. Во-первых, в случае окружения можно шантажировать "федералов" заложниками, во-вторых, из мальчиков в горных селах можно вырастить "воинов Аллаха", а девочек сделать наложницами, в-третьих, дети -- неплохой товар, за который можно потребовать с несчастных родителей выкуп в несколько десятков тысяч долларов. "События могут разворачиваться по любому из сценариев, поэтому операция по освобождению детей и уничтожению боевиков должна быть проведена с нейрохирургической точностью" -- до сих пор в памяти Боцмана и Мухи всплывали эти слова, произнесенные их тогдашним командиром, полковником Головиным. Хороший был дядька... В одной из операций его машина подорвалась на фугасе, так что потом два дня собирали, чтобы отправить домой в цинковом гробу "грузом двести"... Нейрохирургическая точность в боевых действиях -- вещь почти невозможная. И речь тут даже не об артиллеристах, которые порой "промахиваются" на пару километров и накрывают свои же подразделения, а о тех обстоятельствах, которые иногда возникают во время ближнего боя. Когда противник поблизости, ты находишься в крайне взведенном состоянии, у тебя нет времени на раздумья. Каждый миг может стать последним, если вовремя не нажмешь на спусковой крючок. Противник -- он тоже боится, хоть все время и орет Аллах акбар! И в этой, прямо скажем, "нервозной" обстановке ошибиться и пальнуть в своего -- проще простого. В том, что бандиты будут прикрываться детьми, как живым щитом, они нисколько не сомневались. Для проведения операции в отряд взяли только "самых-самых", с большим боевым опытом. Одно из необходимых требований к бойцам -- умение хорошо стрелять. Были, конечно, у них тогда и снайперы, но в условиях ближнего боя никакой, даже самый классный снайпер погоды не сделает. Пастухов тогда выстроил своих бойцов и велел выложить из вещмешков весь сухпай. Неважно, сколько дней или недель продлится операция, его солдаты не будут таскать на себе лишние килограммы. На войне главное -- быть боеспособным, готовым в любую секунду отразить атаку противника, какой бы жестокой и мощной она ни была. А сытым или голодным умирать -- это без разницы, да и потом бойцы такой спецгруппы, как их, просто обязаны уметь выживать в любых, даже самых жесточайших условиях... Поскольку бандиты с детьми двигались медленней, чем обычно, группа Пастухова могла настичь их довольно быстро. Теперь надо было -- обнаружить противника. Для этой цели были задействованы специальная авиация и даже спутник-разведчик. Возможности современной разведывательной фотоаппаратуры таковы, что она может зафиксировать даже небольшое скопление людей, не то что легковой автомобиль или бронетехнику... В общем, благодаря авиа- и космической разведке Пастухов в течение суток узнал, где находится банда и в каком направлении она движется. Отряд сделал сорокакилометровый марш-бросок и обошел противника с тыла... По предварительным данным, в банде было человек сорок, у Пастухова же -- пятнадцать человек, включая связиста да авиа- и артнаводчиков. Но численное преимущество тут ни при чем. Еще Суворов говорил, что побеждать надо не числом, а умением. А умения в этой операции надо было ой как много! Основное -- себя не обнаружить. Застать противника врасплох -- уже полдела для успешного исхода такой операции. А в идеале надо стремиться к тому, чтобы просто не дать ему выстрелить ни разу! Разведгруппа, высланная Пастуховым, обнаружила банду, которая двигалась под прикрытием "зеленки" по направлению к грузинской границе. До границы оставалось всего километров восемь, и отряду Пастухова нужно было преградить путь противнику до того, как он окажется на территории сопредельного и очень суверенного государства. Пастухов сделал засаду в двух километрах от границы. Сначала его бойцы с помощью ножей бесшумно убрали бандитскую разведку и, пока командир их основной группы не вышел на связь, напали на боевиков. В течение трех минут банда просто перестала существовать... Тогда Пастух посадил своих людей в канавы по обочине и сверху присыпал листвой, ветками, землей, так что боевики очумели, когда прямо у них из-под ног появились вооруженные до зубов русские солдаты и открыли шквальный огонь поверх детских голов. Дети, кстати, оказались сообразительными -- при первых же выстрелах попадали на землю. Погиб только один пацан, которого, как потом выяснила экспертиза, убили сами боевики. У каждого пастуховца тогда была своя цель, свой бандит, никаких промахов или ошибок! Выстрел -- убитый, выстрел -- убитый. Пока бандиты в ближнем бою пытались отбиться от засады, снайперы сверху снимали одного за другим... В отряде Пастухова было только двое раненых, в то время как банда была полностью уничтожена (пятеро сдались в плен, остальные погибли)... Пастухов применил тактику двойной засады: пока противник "отвлекается" на ближний бой, его уничтожают издалека. В суматохе, в горячке боя уже некогда выдвигать какие-либо условия, некогда прикрываться живым щитом; противник порой даже понять не может, откуда стреляют, начинает паниковать, спасая собственную шкуру. Позже начальство оценило операцию как блестящую и представило всех ее участников к наградам, но представления, как водится, куда-то затерялись, не дошли до Кремля... Детей тогда вывезли на "вертушке" и вернули родителям. С ними потом работали психологи, пытались привести их в чувства, но вряд ли такое когда-нибудь забудется... -- Пастух -- гений; -- неожиданно произнес Муха. -- И Док гений, -- шутливо добавил Боцман. -- И ты тоже. -- И ты. Когда только все это кончится? -- спросил Боцман. -- Ну что, вернемся к нашим баранам? -- сказал Муха. -- Вернемся. Но для этого нам надо еще по кружечке пива. Эй, девочка! -- Боцман щелкнул пальцами, подзывая официантку... 6 В большом кабинете, погруженном в полумрак из-за того, что тяжелые шторы на окнах были плотно задернуты, за письменным столом сидел новый начальник УПСМ генерал Зеленцов. Галогеновая лампа равномерно освещала поверхность стола, разложенные на нем бумаги. Генерал изучал их, изредка бросая взгляд на циферблат больших настольных часов. Сейчас стрелки показывали девятый час. У него было еще десять минут времени, чтобы подготовиться к одному очень важному и ответственному разговору. Генерал взял со стола очередную бумагу, поправил очки на носу и углубился в чтение. Сов. секретно Экз. единственный Генерал-лейтенанту Зеленцову В.А. АНАЛИТИЧЕСКАЯ ЗАПИСКА Принятие новых законов, обеспечивающих свободную куплю-продажу земли, позволяет прогнозировать смену приоритетов во фьючерсном инвестировании проектов и сделок. Так, вероятно перетекание капиталов из отраслей, которые уже поделены между собственниками, в сферу рискованного на сегодняшний день, но весьма перспективного в будущем сельскохозяйственного бизнеса. В настоящее время уже наблюдается отток средств собственников, недовольных процентами прибыли в традиционных отраслях. Пока инвестированием занимаются мелкие агрофирмы, которые "не делают погоды" в этой сфере экономики, но уже сейчас можно спрогнозировать интерес крупных корпораций и консорциумов, изучающих возможности этого сектора рынка. Эксперты отдела уверены в том, что через год-два начнется серьезный дележ земли и жестокая конкурентная борьба за сферы влияния, поскольку земля с ее недрами -- одно из наиболее выгодных вложений капитала. Записка подготовлена 01.08.2001 полковником Исаковым В.М. Генерал отложил бумагу на край стола, сдвинул очки на лоб, откинулся в кресле и закрыл глаза. Он знал, что должен позвонить сам. Если он сейчас этого не сделает, найдется с десяток доброжелателей, которые потом, когда ситуация выйдет из-под контроля, немедленно намекнут высокому начальству, что виноват в этом он, Зеленцов. Ему-де и аналитические справки писали, и графики составляли, а он их проигнорировал, из-за чего некоторые не досчитались многих миллионов. И тогда -- все! Эти люди могут простить многое, но только не потерю своих кровных денег. "Кровных" -- не в смысле "своих", а в смысле замешанных на чужой крови... Генерал открыл глаза и решительно поднял трубку с телефонного аппарата. -- Алло, Антон Владленович? Добрый вечер. Это Зеленцов беспокоит. Звоню, как договаривались. -- Обычно с подчиненными генерал разговаривал густым басом, но сейчас его голос претерпел некоторые метаморфозы -- стал мягким, вкрадчивым и даже поднялся на пол-октавы выше. С ним бывало иногда такое, когда волновался. А волновался он сейчас действительно крепко: в том случае, если дело выгорит, он сможет смело выходить на пенсию, нимало не задумываясь ни о завтрашнем, ни о послезавтрашнем дне. -- Привет, -- раздался в трубке рокочущий голос. -- Ну, что там твои кроты накопали. Давай докладывай. -- Есть! -- Генерал сдвинул очки на нос и пододвинул к себе нужные бумаги. 7. Пастухов В Затопине после нескольких дней моросящего монотонного дождя -- небо словно оплакивало смерть тракториста-убийцы -- выглянуло яркое, жаркое солнце, которое мгновенно все высушило. Деревенская ребятня, радуясь погожему дню, конечно, высыпала на улицу. Хоть мало их теперь по деревням, а крику от них -- будь здоров. Но нам, здешним жителям, это в радость -- раз дети есть, значит, жива деревня, жив еще народ... Моя Настена, понятное дело, была там же, со всеми. Ее звонкий голос разносился, кажется, на всю деревню. Ольга ушла в магазин, а я собирался на вечернюю рыбалку: готовил снасти, варил кашу. Вчера сосед принес трех судаков килограммов на семь. Ольге тут же захотелось свежей рыбки, а меня зависть взяла. В общем, чужое -- оно всегда большим кажется. Закончив с кашей и снастями, я стал одеваться в "рыбацкую" одежду, когда с улицы донесся громкий, жалобный крик. Кричала Настена. Через мгновение я уже выскочил на улицу. Моя Настена лежала на земле рядом с качелями и ревела что было мочи, а вокруг нее жалостливо толпились ребятишки. Я бросился к дочери. -- Что, что случилось, Настена? -- Рука, -- Настена показала мне как-то неестественно согнутую правую руку. Насмотрелся я этих дел за свою жизнь -- выше головы. Может, это все-таки вывих? Я над