своему навязчивому соседу, было сильнодействующее безвкусное снотворное, которое благодаря минералке растворилось довольно быстро. Когда Голубков давал мне эту коробку, я думал не пригодится. Не буду же я с убийцами конфетами воевать! Смотри-ка, пригодилось! Теперь у меня есть часа два, чтобы обследовать окрестности дачи министра. Я поднялся, скинул с себя одежду и вынул из пакета спасательный жилет. Надел жилет на плечи и неторопливо направился к морю. Я проплыл метров триста и выбрался на берег в глухом месте, где не было людей. Чтобы не поранить ноги об острые скалы, надел специальные тапочки, которые были спрятаны под тканью спасательного жилета. Чуть поодаль от берега была густая растительность, в которой прятался забор министерской дачи. Именно туда я и направился. В пробках спасательного жилета умельцами из ФСБ были сделаны специальные тайники, в которых находился пистолет ТТ, ножи для метания, мощный электрический фонарь и даже крохотная пластитовая шашка в полиэтиленовой упаковке. Вот такой я был курортник! Я обследовал периметр забора, которым была огорожена дача, и убедился, что позиции у снайпера, если, конечно, киллер задумает убирать министра таким традиционным способом, слабые. Во-первых, негде спрятаться, потому что кустарник низкорослый, деревьев с большими кронами и двухэтажных домов поблизости нет. Кроме того, сама дача скрыта от посторонних глаз густой растительностью. Во-вторых, подходя к ней близко, ты рискуешь нарваться на охрану, которая, естественно, предупреждена о возможном покушении и не будет церемониться с непрошеным гостем. Остаются два варианта: пляж, где министр всегда будет как на ладони, и коммуникации. Прирожденный убийца легко преодолеет и заграждения в море, и сухопутные препятствия, чтобы подобраться к министру на расстояние выстрела. Но ведь вполне вероятно, что министр будет загорать у себя на даче и там же купаться -- в бассейне с морской водой. Так что когда он еще появится на пляже, сколько его придется ждать... И потом, даже если он и снизойдет до пляжа, то наверняка будет появляться там в разное время: то в семь, то в восемь, то в десять -- чтобы у снайпера было меньше шансов. Теперь мне надо было найти точки, с которых пляж министра простреливается лучше всего. Я насчитал таких пять. Голубков сказал мне тогда на аэродроме, что в случае необходимости я всегда могу позвонить и в мое распоряжение в течение часа поступит столько людей, сколько мне будет нужно. Конечно, я привык работать со своими пацанами, в которых уверен, как в самом себе, но, как говорится, на безрыбье и рак рыба. Придется просить ФСБ о пяти "человечках", которых я посажу вокруг пляжа, чтобы обезопасить министра. С пляжем просто -- тут все можно просчитать и постараться опередить противника. А вот с коммуникациями труднее. Судя по тем бумагам, которые дал мне для изучения Голубков, киллер по кличке Вэн со своей командой неплохо "ходил" под землей. Обычно коммуникации -- самое слабое место в системе защиты объекта. Я нашел канализационный люк, подцепил тяжелую крышку специальным крючком и сдвинул ее в сторону. Внизу шумела вода и, конечно, попахивало не лучшим образом. Я скользнул по ступенькам лестницы вниз, осторожно водрузив крышку на место. Включил фонарь и укрепил его с помощью специального ремня на голове, чтобы освободить руки. Не хватало только шахтерской каски, чтобы защитить голову от ударов. Ладно, каска -- это уже барство. Стараясь дышать пореже, я скользнул вниз в зловонный поток. Туннель был достаточно большой, чтобы передвигаться по нему почти в полный рост. Я двинулся вперед. Судя по всему, туннель этот был сделан еще до семнадцатого года. Дорогу мне преградила прочная металлическая решетка, сваренная из толстых прутьев арматуры. Я тщательно обследовал ее на предмет того, не пытался ли кто-нибудь ее подпилить или сломать. Ага, вот он, след на уровне колен. След от ножовки по металлу или от какого-то другого, более мощного инструмента. Значит, уже была попытка проникновения на территорию министерской дачи через подземные коммуникации, которая, судя по всему, не удалась. То ли кто-то вспугнул диверсантов, то ли он просто решил продолжить в следующий раз. Как бы то ни было, сюда тоже придется ставить людей. Я взглянул на светящийся циферблат часов. Я отсутствовал на санаторном пляже уже более часа. Пока дойду до моря, пока доплыву, пока отмоюсь от всего этого дерьма... Пожалуй, пора возвращаться к моему спящему соседу. Все, что можно было узнать за время прогулки по окрестностям министерской дачи, я узнал. Я поднялся по скользким ступенькам металлической лестницы, подпер головой люк. Уперся спиной в холодную стену колодца и руками сдвинул люк в сторону. Подтянулся на руках и только выбрался на божий свет, с непривычки щурясь от яркого солнца, как тут же раздался грозный оклик: "А ну-ка стоять!" Произошло то, чего я больше всего боялся: охрана дачи засекла меня раньше времени. Знакомство с охранниками не входило в мои планы. У нас с ними разные задачи. Их -- охранять "важную персону" от непрошеных гостей, моя -- не допустить, чтобы "персону" эту шлепнули из-за угла, как какую-нибудь перелетную утку. Ведь если начать защищать министра, когда его уже будут убивать, ему никакая охрана не сможет помочь! Это закон! Слишком быстро все всегда происходит. Я поднял руки вверх и глянул в ту сторону, откуда донесся окрик. Опасность быть застреленным в пятистах метрах от моего родного санатория быстро заставила мои глаза ускорить процесс привыкания к свету. Охранник был один. В руке у него подрагивал пистолет. -- Лег на землю! На землю, быстро! -- приказал он мне, приближаясь. -- Парень, ты че, я ж сантехник, сток проверял. -- Я двинулся ему навстречу. -- Я сказал -- на землю! -- Было видно, как охранник нервничает. Конечно, не каждый день удается задерживать сантехников. Где ж ты был, гад, когда этот самый Вэн пытался подпилить решетку? Почему в него не целился? Охранник достал из кармана рацию. -- Я тут задержал одного, в плавочках. Из люка вылез, -- сказал он быстро. -- Ага, жду. Жди-жди, щас дождешься. -- Ложись, а то башку снесу! -- снова грозно предупредил охранник. -- Сейчас, сейчас. -- Я нагнулся, якобы собираясь лечь, а в следующее мгновение сделал мощный прыжок. Одним движением выбил из его руки пистолет, вторым уложил охранника на землю, заломил ему руку. -- Дурак ты, я ж для твоего босса стараюсь, чтоб с его головы ни один волосок не упал, -- проговорил я тихо. -- Не мешай мне больше никогда! -- Коротко ткнув охранника в шею, я отключил его на несколько минут, а сам, забросив его пистолет в ближайшие кусты, побежал. Через полминуты здесь начнется такой переполох! Правильно, правильно, пускай посуетятся, потренируются в поимке "опасного преступника", а то у этой охраны от безделья и сладкой жизни совсем глаза жиром заплыли. Через пару минут я уже был на берегу. Не раздумывая, прыгнул в воду и поплыл. Сомневаюсь, что кто-нибудь из министерской охраны смог бы за мной угнаться. Я выбрался на берег недалеко от того места, где под зонтиком в шезлонге спал Ивлев. Снял спасательный жилет, сунул его в свой пакет, вытерся полотенцем и, плюхнувшись в шезлонг, закрыл глаза. Итак, будем надеяться, что после случившегося со мной охрана дачи будет усилена, а люк, через который можно проникнуть на территорию, заварен. Да, а люди Голубкова пускай займутся пляжем. Главное в нашем деле -- все организовать, а потом сидеть в шезлонге, лениво потягивая холодный сок, и смотреть на плоды трудов своих. Где-то сейчас мои пацаны, в каком краю? Сегодня же надо им отзвонить и выяснить, как движутся дела, выполнили ли они задание, получили ли за него бабки. И Настене с Ольгой надо позвонить. Вроде первый день здесь, а уже так соскучился без своих девчонок. -- Хэ, спит он! -- раздался голос Ивлева. -- Вроде молодой, а хуже старикана. Ведь просил через полчаса разбудить! -- Что? -- Я часто заморгал, будто бы спросонья. -- Я говорю, плохо, что в вашем возрасте вы ничем не интересуетесь. Большая польза для сердца именно от активного отдыха, а не в шезлонге под зонтиком дремать. Поди, и не окунулись даже? -- Нет-нет, окунулся, -- кивнул я. -- Очень хорошая вода. -- А хотите, я вас как следует плавать научу? -- неожиданно предложил Михаил Станиславович. -- У меня, между прочим, второй разряд по плаванию. Километров на десять в море уплыть могу. -- Да ну! -- наигранно удивился я. -- Вот тебе и "да ну"! -- гордо произнес Ивлев. -- Знаете, мне уже поздно учиться. Я уж лучше так, у бережка побултыхаюсь. -- Не хотите как хотите... Конфеток английских больше не найдется? Уж больно вкусны. -- Конфеток? -- Я улыбнулся. -- Конечно, угощайтесь на здоровье. Пусть лучше спит, чем треплется ни о чем. 18 Антон Владленович курил сигару, сидя в глубоком кресле в своем кабинете, и потягивал из большого бокала коньяк. Рядом стоял столик-бар, сделанный в виде глобуса. На экране огромного телевизора бесшумно скакали лошади с привставшими на стременах жокеями. Звук был выключен. Раздался робкий стук в дверь. -- Ну, чего? -- несколько раздраженно спросил Антон Владленович. В кабинет заглянул охранник. -- К вам... -- Знаю, знаю, кто, -- перебил его хозяин. -- Давай зови скорей. Вошел Саша. В руке у него был большой пластиковый кейс с металлическими вставками -- в таких обычно возят телеаппаратуру. -- Добрый день. -- Саша не решился первым протягивать руку, и Антон Владленович тоже руки не подал. -- Сюда клади! -- показал себе под ноги хозяин. Саша послушно положил кейс перед креслом, достал ключи, вставил их в миниатюрные замки. Вопросительно посмотрел на Антона Владленовича. -- Открывай, открывай, -- кивнул тот. -- У меня от тебя секретов нету. -- Слушаюсь! -- по-военному отчеканил Саша и открыл кейс. Кейс был доверху набит пачками стодолларовых купюр. Саша даже присвистнул. -- А ты думал, здесь старое тряпье? -- усмехнулся Антон Владленович. -- Это моя законная зарплата за три месяца. И так задержали. -- И сколько же тут? -- не удержался, спросил Саша, не в силах оторвать взгляда от пачек с купюрами. -- Должно быть, два с половиной. Ты вот что... ты пересчитай их и поезжай в наш банк. Положишь на счета нашей конторы. Управляющий знает, что к чему, что куда... Двадцать штук твоих -- за риск, за благородство. Шучу... За работу. Теперь меня интересует только одно -- Вэн. -- Вэн сказал, что через день все будет о'кей. -- Его устами да мед пить. Если канал этот потеряем -- все потеряем. Так что ты смотри, Саша. -- Я смотрю, Антон Владленович. У меня глаз -- алмаз. Муха не пролетит. -- Вот и молодец. Иди работай. Я отдохнуть хочу. Саша вышел из кабинета, прошел через бильярдную в небольшую комнатку-гардеробную без окон, опустился на банкетку, стоящую посреди гардеробной, раскрыл кейс и начал пересчитывать пачки. Кейс этот он забрал из камеры хранения Ленинградского вокзала. Ничего необычного, ничего сверхъестественного -- традиционная схема: регион получает деньги на развитие какой-нибудь области промышленности, некоторая часть этих денег разворовывается, а для того, чтобы не было неприятностей с Центром, делается черный "откат" наличкой -- процентов в пятнадцать -- двадцать от сворованной суммы. Деньги достаются тому, кто лоббирует интересы региона, то есть Антону Владленовичу, а он их "отмывает" через банк, превращая в абсолютно законные капиталы, нажитые непосильным трудом. -- Сорок три, сорок четыре, сорок пять, -- сосредоточенно шевелил губами Саша, выкладывая пачки на пол. "Если Вэн не сделает своего дела, и ему, и Владленычу тогда конец -- это верно. Кислород перекрыть -- человек сам задохнется". 19 Вертолет уже давно стоял на небольшой площадке на окраине села, а Боцмана с раненым парнем все не было. Муха несколько раз набирал номер сотового телефона, но операторша металлическим голосом сообщала ему, что телефон отключен или временно недоступен. -- Твою мать! -- выругался Муха. -- Что же там случилось? Подождите меня, я быстро, -- сказал он Гере. -- Одна нога тут, другая там. -- Ладно, минут десять подождем, -- согласился Гера, глянув на прикованного наручником к спинке сиденья Бурыгу. Муха побежал в село. Около трупов бандитов, лежащих посреди улицы, уже толпился народ. Люди громко обсуждали случившееся. Заметив вооруженного человека, бегущего по дороге, все бросились врассыпную. -- Да, блин, свой я, свой! Не бандит, -- сообщил Муха, сбавляя шаг. -- Эй, где у вас тут медпункт? -- крикнул он зычно. Какой-то древний старик, боязливо выглянув из калитки, неопределенно махнул рукой. -- Совсем вас запугали, -- сказал Муха. Старик торопливо захлопнул калитку. Медпункт найти не составило большого труда. Дверь со сбитым замком была нараспашку, в окнах горел яркий свет. Муха побежал по коридору. Через дверной проем он увидел двух женщин в марлевых повязках, склонившихся над парнем, лежащим на столе. -- Это... Боцман где? -- спросил у них Муха. -- Большой такой, высокий. Одна из женщин подняла на него взгляд и пожала плечами. -- Это раненый, да? Там вертолет ждет, чтоб в город отвезти. -- Сейчас, сейчас. Еще пять минут, -- сказала женщина. -- Вы не мешайте. "Черт, куда же Боцман пропал?" -- встревожено подумал Муха, выйдя на крыльцо медпункта. Где-то на окраине щелкнули звонкие выстрелы. "Автомат", -- определил Муха по звуку. Через минуту врачиха его окликнула: -- Идите помогите переложить раненого на носилки. -- Иду. Вдвоем с врачихой они переложили Айгаза. Муха взялся за носилки спереди, медсестра сзади, врачиха подняла вверх банку с каким-то лекарством, от которой к руке раненого тянулась капельница. Так втроем они побежали по улице к вертолету. Гера сидел на камне рядом с "вертушкой" и курил. Увидев Муху с носилками, он вскочил, подбежал, перехватил носилки у медсестры. Айгаза с ходу погрузили в вертолет. Взревел двигатель, начали вращаться, набирая обороты, винты. -- Ранение очень серьезное. Одну пулю мы достали, вторую нет. Довезете -- немедленно на операционный стол, -- давала последние наставления врачиха, стараясь перекричать рев двигателя. -- Это вы ему. -- Муха кивнул на Геру. -- Я не лечу. -- Я тоже не лечу, -- покачал головой Гера. -- Ты с пацаном полетишь, -- ткнул он пальцем в одного из своих бойцов. -- Потом отзвонишь мне, как и чего. Только сейчас Муха заметил, что пленного в вертолете нет. Он удивленно уставился на Геру. -- Где?.. -- Этот хмырь? Попытка к бегству карается расстрелом, -- ухмыльнулся Гера. Муха смотрел на него и не мог понять, шутит он или нет. -- Нет, серьезно. -- Я тоже серьезно. Не знаю, как он умудрился наручник отстегнуть, в общем, мне ничего больше не оставалось, как... -- Гера сделал неопределенный жест рукой. -- То есть как? -- перекричал Муха взревевший двигатель. Вид у Олега был очень решительный. Они отошли подальше от "вертушки". Ми легко оторвался от земли и резко устремился ввысь, скоро скрывшись за макушками деревьев. -- Нет, ты кончай такой базар. Это же единственный свидетель. Он нам еще ничего толком не рассказал. Ни про банду, ни про... -- Ты че, не понимаешь, у меня выхода другого не было? -- завелся Гера. -- Покажи мне его. -- Да пожалуйста! -- Гера направился к кустам слева от дороги, Муха -- за ним. В кустах навзничь лежал Бурыга, его маскхалат был залит кровью. -- Ты же пленного расстрелял, -- тихо сказал Муха, глядя в глаза Гере. -- Да ты что! Я ж тебе объясняю -- бежал он, пришлось мне... -- Это ты кому другому скажи, а я на своем веку больше нормы покойников повидал. Когда человек бежит -- дырки у него в спине. -- Да что ты лезешь-то, куда не надо! -- заорал вдруг Гера. -- Тебе за это бабки платят, чтоб лез? Тебе платят, чтоб ты бабу нашел! Ты ее нашел, нет? -- Ты разговор на другую тему не переводи, сейчас я о том, как ты с пленным поступил. Я понимаю -- в бою противника убить. Но ты же его без суда и следствия расстрелял! -- А пошел ты! -- Гера резко развернулся и зашагал прочь. -- Нет, погоди! -- Муха подскочил к Гере, схватил его за рукав, пытаясь развернуть. Гера с развороту ударил Муху в челюсть. Удар был профессиональным, боксерским, и Муха осел на землю, потеряв сознание. -- Будет он мне еще тут командовать! -- сказал Гера и сплюнул. -- Ты это, побрызгай ему в морду водичкой, пусть в себя придет, -- приказал он единственному оставшемуся у него бойцу. Парень свинтил крышку фляги, плеснул водой Мухе на лицо. Олег открыл глаза. -- Ублюдок ты! -- сказал он Гере веско. -- И дела у тебя ублюдочные. Ладно, пленного уже не вернуть. Теперь Боцмана надо искать. В селе он где-то. -- Ты командир, ты и командуй, -- оскалился в улыбке Гера. 20. Пастухов Мотоцикл я купил за пятьсот баксов у парня, который работал в санатории медбратом. Хоть и развалюха, а все же на ходу. Без колес-то в нашем деле никуда. Ни в каком ГИБДД я свое транспортное средство регистрировать, конечно, не стал. Покатаюсь, пока не кончится моя командировка, да и верну старому владельцу. Как говорится, и волки сыты, и овцы целы. Исследование подземных коммуникаций, ведущих к министерской даче, окончательно убедило меня в том, что Голубков был прав -- министру грозит вполне реальная опасность. Убийцы готовятся, отрабатывают разные тактики подхода к "объекту". Судя по информации Голубкова, заказчик их торопит, так что времени у них в обрез. Хоть бы одним глазком глянуть на этого самого Вэна. Что за птица такая? После того случая с охранником близко я к даче не подходил. Я позвонил Голубкову, и вскоре мой номер оборудовали записывающей камерой, трубой с пятидесятикратным увеличением и видеомагнитофоном. Иногда я наблюдал за дачей сам, иногда, когда нужно было уйти на процедуры или в столовую, ставил магнитофон на запись. Когда темнело, включал прибор ночного видения. Нет ничего утомительней в нашей нелегкой службе, чем сидеть в засаде и ждать, когда наконец она вылетит, эта "птичка". Орел, сокол, стервятник. Наверняка Вэн сам даже близко к даче не подойдет, заставит светиться своих людей. Если что -- их загребут, а он останется в стороне, выйдет сухим из воды и поймет, что охрана многократно усилена. Теперь все, или почти все, "дыры" в системе охраны были мною выявлены и заткнуты. Но самое слабое звено осталось. Это -- выезды. Пока "объект" на даче, более-менее в безопасности, но как только выехал -- все! Опасность может скрываться за любым углом. Если уж президентов умудряются стрелять, то что говорить о каких-то министрах. А они ведь с женой живые люди -- и на рынок съездить надо, и в летний театр на концерт сходить. Не могу же я ограничить их передвижения по городу! Такой будет скандал! Ну что ж, придется мне на время стать его ангелом-хранителем... Я приник к окуляру трубы. Ворота были заперты, вокруг ни души. Только стая бродячих собак разлеглась на обочине дороги. -- Сережа, Сергей! -- раздался с соседнего балкона голос Ивлева. "Блин, опять! Может, накормить его конфетами так, чтобы все двадцать дней проспал? Вот ведь доставала!" Я вышел на балкон в одних трусах и потянулся. -- Что, опять спал? -- удивился Михаил Станиславович. -- А сколько сейчас? -- спросил я его сонным голосом. -- Так пять скоро. Вредно сейчас спать. После полудня биоритм меняется. Сейчас самое время спортом заниматься. -- Нет-нет, никакого спорта, -- сказал я и вернулся назад в комнату. -- Ну хотя бы посильные физические упражнения. Так вы свое бедное сердце совсем растренируете, -- донесся мне вдогонку голос Ивлева. -- Ничего, ничего, как-нибудь без вас разберемся с моим сердцем, -- пробормотал я, снова припадая к окуляру. Ворота отворились, и из них выехал бронированный "мерседес" с затемненными стеклами. Отлично. Через полторы минуты, когда машина министра будет проезжать мимо санатория, я уже буду, как говорится, "в седле". Я быстро напялил тренировочные брюки, футболку, схватил с полки шкафа шлем и выскочил из номера. Отрегулированный мною мотоцикл завелся с полоборота, и я выехал через запасной выезд прямо перед носом министерского "мерседеса". Представил себе, как слегка напряглись охранники, увидев мотоциклиста в темном шлеме, замаячившего перед самым их бампером. Спокойно, мужики, я с вами! Я сбросил скорость, чтобы пропустить "мерседес" вперед. Увеличил дистанцию между мотоциклом и машиной, чтобы охрана не заподозрила неладного. Куда это он, интересно, собрался в шестом часу? Не на рынок же! Нет, машина министра миновала рынок и подъехала прямо к дорогим магазинам. Все понятно -- инициатор поездки жена. Если я угадал -- это надолго. Действительно, жена в сопровождении министра, у которого было кислое выражение лица, и охранников пошла из магазина в магазин, делая покупки. Я, наблюдая за всем происходящим со стороны, по достоинству оценил профессионализм охранников: они цепляли взглядом каждого прохожего, "сканировали" карманы, сумки, прикрывали министра и его жену своими мощными телами со всех сторон, чтобы не дать киллеру ни малейшего шанса. Среди охранников был и тот парень, который день назад пытался остановить меня около дачи. Я старался не попадаться ему на глаза. Поход по магазинам длился более полутора часов, и я порядком измаялся в ожидании. Потом "мерседес" снялся с места и помчался в сторону Зеленого театра. Именно этого я боялся больше всего -- министр с женой таки поехали на концерт Киркорова! Афишами с улыбающейся физиономией певца были увешаны все заборы. Инициатива посещения концерта принадлежит, конечно, жене, в этом можно не сомневаться, но охрана-то куда смотрит? Неужели нельзя было убедить хозяев отказаться от такого рискованного мероприятия? Ведь в открытом театре можно выстрелить откуда угодно: с дерева, с крыши, с балкона -- и уйти в темноте незамеченным. Это ведь как дважды два. Министерский "мерседес" замер на стоянке рядом с Зеленым театром. Министр с женой выбрались из машины и, сопровождаемые охранниками, направились в зал под открытым небом. Я кинулся было к кассам -- где там, все билеты были уже проданы. Заметив, очевидно, некоторую мою растерянность, ко мне подошел молодой человек и предложил билет на пятый ряд "всего" за пятьдесят долларов. -- Блин, ты че, оборзел, такие бабки ломить! -- возмутился я. -- Хозяин -- барин, -- усмехнулся парень. -- Через десять минут основная толпа хлынет -- и за стольник ничего не обломится. "Все это, конечно, блеф и провокация, но не могу же я быть вне театра, когда мой клиент находится там, внутри! Я ведь себе потом всю жизнь простить не смогу, если что случится!" Я посмотрел по сторонам. Билеты у спекулянтов действительно покупали. Не так, конечно, бойко, как он только что мне пообещал, но все-таки... Я порылся в бумажнике и протянул ему пятидесятидолларовую купюру. -- На, акула империализма, подавись! -- Я не акула, я барабулька, -- пошутил парень. На входе стояли двое дюжих молодцов с металлоискателями. Может, такое примитивное средство и будет эффективным против какого-нибудь маньячного молодого человека, решившего во что бы то ни стало застрелить звезду первой величины, но против киллера эти уловки бесполезны. Он просто не пойдет через обычный вход или устроит какую-нибудь хитроумную уловку, чтобы обмануть охрану, как я это сейчас сделаю. Ведь наверняка министра и его вооруженную охрану пропустили безо всяких досмотров. Я ринулся на молодцов. -- Мужики, Сергей Александрович прошел в зал? -- Какой еще Сергей Александрович? -- Первый молодец уперся в меня тяжелым взглядом. -- Ты даешь! Сам министр! -- А... Только что прошел. -- Я из его личной охраны! -- Я махнул перед носом молодца ламинированной карточкой спецсотрудника ФСБ, выданной мне Голубковым, и двинулся было вперед. -- Погоди, погоди, а билет? У нас строгая инструкция на этот счет -- без билета нельзя! Да подавитесь вы своим пятидесятидолларовым билетом! Я протянул картонку с силуэтом Зеленого театра, молодец разорвал ее пополам. Ну и что толку с этого металлоискателя? Я проник в зал с оружием, хотя никогда в личной охране министра не состоял. Психологические уловки -- они хороши как для высоколобых интеллектуалов, так и для туповатых охранников. Артист однажды на спор такую штуку отчебучил: прошел в метро, показав контролерше вместо льготного удостоверения большой гвоздь. Пока она пришла в себя и засвистела в свой свисток, он уже спустился на эскалаторе на перрон. Ищи ветра в поле! Вот так и я сегодня -- показал гвоздь! Войдя в зал, я обнаружил, что министра нигде нет. "Интересное кино, куда это он пропал?" Только через несколько мгновений я сообразил, что, скорей всего, он с женой отправился за кулисы к Киркорову -- ручку пожать, полюбезничать. М-да, это, конечно, не входило в мои планы... Как, впрочем, и посещение Зеленого театра. Но теперь уже ничего не поделаешь придется терпеливо ждать... Я сел в кресло, огляделся, народу поблизости не было -- рано еще, -- набрал номер оперативного пульта. -- Алло? -- Пастухов на проводе. Докладываю ситуацию. Объект находится в Зеленом театре. Необходимо в течение получаса проверить внешний периметр, все близлежащие дома и чердаки на предмет обнаружения возможной засидки киллера. О выполнении немедленно доложить. -- Предположительное количество людей на операцию. -- Сто. -- У нас не больше пятнадцати оперативных работников... -- Разве это моя забота? Попросите у начальства резерв, -- сказал я на прощание и выключил трубку. Я сунул телефон в карман и откинулся на спинку кресла. Нет, все-таки у нас никогда ничего не будет! Идет операция по прикрытию члена правительства, на жизнь которого, по оперативным сведениям, готовится покушение, а у них в распоряжении всего пятнадцать оперативных работников! Конечно, они сейчас поднимут на уши местное ФСБ, найдут людей, проверят и дома, и чердаки, по сама ситуация идиотская: они хотят, чтобы министр был жив-здоров, но при этом не обеспечили меня в должной мере ни людьми, ни прикрытием. Такое впечатление, что кто-то специально вставляет палки в колеса. У нас все может быть... Сейчас я вспомнил вдруг случай, который произошел с псковскими десантниками, которые стояли на охране какой-то там высотки в Чечне. Не помню уж теперь, как она называется. На них вышла большая банда. Как говорили, басаевская, и чуть ли не сам Шамиль был там. Завязался жестокий бой. Силы были неравными. У нас всего рота, у "чехов" -- не меньше двух батальонов. Несмотря на огромное численное превосходство противника, пацаны держались часов двенадцать, не давая банде пройти дальше. Держались и просили по рации о помощи. Но помощь почему-то не приходила. Ну хорошо, погода из-за густого тумана была нелетной, и "вертушки" не могли подняться в воздух, но пушки-то стреляют при любой погоде! На сигнал бедствия отозвалась только разведгруппа из тридцати человек, которая зашла басаевцам в тыл, слегка потрепала их, а потом поднялась на гору к пацанам. Но, конечно, только тридцать человек не могли спасти положения. В конце концов, когда басаевцы подошли вплотную, отозвалась наша артиллерия. Командиру ничего не оставалось, как вызвать огонь на себя. В общем, вся рота погибла, только троим или четверым, сейчас точно не помню, удалось прорваться из окружения и уйти в "зеленку". Говорят, бойцы басаевского спецназа, называющие себя "белыми ангелами", соорудили из тел пацанов пирамиду, на которую сверху посадили мертвого командира роты, облили их бензином и подожгли. А потом уж, когда ФСБ начало раскручивать дело о гибели целой роты, выяснилось, что проход басаевской банды был ею куплен за несколько сот тысяч баксов, поэтому и на помощь к ребятам вовремя никто не пришел. Так что они были просто обречены на гибель... Связист роты посылал СОС в штаб, а там сидели как раз те, к го получил деньги за проход. Не знаю, чем там закончилось следствие, но была б моя воля -- расстрелял бы этих так называемых отцов командиров перед строем и даже не поморщился! Что стало с нашей армией? Куда делись офицерская честь и достоинство? Неужели десятки жизней восемнадцатилетних пацанов стоят каких-то несчастных денег, пусть это и сотни тысяч баксов? Можно представить, что думают о нашей армии "чехи", сидя где-нибудь в горах, у своих костров! Они всех нас считают продажными свиньями. И возразить на это нечего... Зал театра уже набился основательно. Наконец появились из-за кулис и министр с супругой в сопровождении многочисленной охраны... 21 -- Лейтенант, я же тебе объясняю: у него спецзадание от краснодарского ФСБ, а вовсе никакой он не бандит. Вот бумага. -- Муха потряс перед лицом участкового листком с печатью. Лейтенант устало посмотрел на Муху. -- У всех бумага. Откуда я знаю, где вы ее взяли? Может, сами нарисовали да печать поставили? При современной технике это раз плюнуть. -- Если у тебя такие подозрения, лейтенант, давай меня тоже в кутузку сажай, за подделку! -- Подозрения -- это подозрения, их к делу не пришьешь. А друг твой произвел захват и стрельбу в медицинском учреждении с использованием автомата. Разрешение на ношение оружия у него, конечно, есть, тут ничего сказать не могу, но если так каждый начнет палить... Ведь он подверг жизнь людей опасности. Убийство опять-таки, два трупа на главной улице. Он стрелял, так? -- Вот если б бандиты в село вошли, тогда бы ваша жизнь действительно подверглась опасности, и твоя в том числе. А он их остановил! Тебе хочется, чтоб как в Чистых Ключах? -- Не знаю, не знаю... Ни у кого из вас на лбу не написано, кто бандит, а кто наоборот. -- Лейтенант посмотрел на часы. -- Через двадцать минут прибудет следственно-оперативная группа, вот во всем разберемся. -- Дурак ты, лейтенант! Он мальчишку спасти пытался! -- Попрошу не оскорблять! А то самого сейчас в камеру запру! -- Ну извини, погорячился, -- вздохнул Муха. -- Отпусти Боцмана, лейтенант. Не бери грех на душу. -- А, вот и клички у вас бандитские! А ну-ка, сесть! Муха со вздохом опустился на стул. Никогда у него не получалось разговаривать с дураками, хоть убейся! Но вообще-то долгое разбирательство с властью и не входило в его планы. А в том, что оно будет долгим, сомневаться не приходилось. Ведь действительно была стрельба, трупы в лесу, в селе. Запрут их не на сутки и не на двое. Ведь действительно сразу не поймешь, кто есть кто. Хорошо хоть он предусмотрительно оставил автомат под крыльцом опорного пункта, а не поперся с ним в дом. А то пришлось бы и ему париться по полной программе. -- В общем, гражданин Мухин, я вынужден задержать вас до выяснения всех обстоятельств дела, -- веско сказал лейтенант. -- Нет. -- Что -- нет? -- Брови лейтенанта поползли вверх, его рука потянулась к кобуре. -- Вы отказываетесь подчиниться представителю правоохранительных органов? -- Отказываюсь. Потому как представитель -- идиот. -- Что?! Ах ты, мразь! Ну все! -- Лейтенант выхватил из кобуры пистолет, и Мухе ничего не оставалось, как выбить его из руки милиционера, а в следующее мгновение нанести противнику удар головой в подбородок. Удар был таким сильным, что лейтенант вместе со стулом грохнулся на пол и потерял сознание. -- Так-то лучше будет, -- сказал Муха, вынимая из пистолета обойму. В кармане у лейтенанта оказалась большая связка ключей. Муха отцепил ее от кожаного шнурка, прикрепленного к поясу, бросился к запертой железной двери. -- Митя, ты здесь? -- Да здесь я, здесь, -- раздался из-за двери раздраженный голос Боцмана. -- Не хрена было его уговаривать. Вырубил бы уж давным-давно, да и дело с концом! -- А сам-то чего ж не вырубил? -- поинтересовался Муха, подбирая ключ к замку. Наконец это у него получилось, щелкнул замок, и дверь открылась. -- Руки он мне сковал, скотина, а то бы... -- Никак у нас с тобой, Митя, не получается с властью по-хорошему договориться. -- Это точно. Но ты все равно поторопись-ка, Олег, он ведь и вправду оперативников из района вызвал... Муха снял с Боцмана наручники, и они, прихватив свое оружие, торопливо покинули здание опорного пункта милиции. 22. Пастухов Билет за пятьдесят долларов давал мне право сидеть в пятом ряду, в то время как министр с супругой и их охрана расположились на первом и втором. Широкоплечие охранники хорошо прикрывали "хозяев" сзади, но никак не сверху и не спереди. Вот она, "дыра" в системе охраны! Я на всякий случай тихонько извел пистолет. Так что если, не дай бог, начнется, у преступника в распоряжении будет всего секунда... Говорят, что президентскую охрану учат стрелять на звук. Не знаю, как охрану, меня точно так учили. Пуля еще летит, а ты уже с точностью до полуметра знаешь, откуда стреляли, и открываешь огонь на поражение. Да только нынче ведь все больше глушители на стволы накручивают. Так что слышишь не выстрел, а только полет пули, которая тоненько так, противно поет, прежде чем впиться в тело жертвы. Но слышишь ты ее полет лишь тогда, когда уже никакой, даже самый прекрасный слух помочь не в состоянии. Приходится работать на опережение, закрывая бесценное тело босса со всех сторон. Хотя киллеры говорят, что "бесценных" тел не бывает. Каждое чего-то стоит. Одну мишень за пятьсот баксов без шума и пыли уберут, другую -- за "десятку", а третья на все три миллиона потянет. Сейчас, разглядывая квадратный затылок министерского охранника, я прикидывал, сколько могут заплатить Вэну и его команде за устранение человека такого ранга. Если речь идет о сотнях миллионов, которые могут быть потеряны жуликами из-за этого человека, -- значит, за ценой не постоят. И если у Вэна выгорит, он свалит за кордон, поселится где-нибудь в тихой богатой стране под вымышленным именем и будет заниматься собственным здоровьем... Нет-нет, даже думать об этом нельзя -- у Вэна не выгорит!.. Интересно, охранники проверили, что там, за театральным задником, или понадеялись на русский авось? Пока я так рассуждал о судьбе российских министров и киллеров, зал заполнился до отказа, дали последний звонок, и концерт начался. Киркоров пел неплохо, но, как мне показалось, без того энтузиазма, который всегда так бросается в глаза на телевизионном экране. Вокруг меня бесновались юные девицы, а я сидел и думал о том, что в такой какофонии не то что винтовочного, пушечного выстрела не услышишь. До чего же не люблю я весь этот шум! Может, потому, что пришлось в течение нескольких лет глохнуть под гаубичными и "градовскими" выстрелами? Я все смотрел и смотрел в квадратный затылок охранника, чьи широкие плечи закрывали от меня министра. Только по его реакции я смогу определить, если что-нибудь, не дай бог, случится. Концерт шел без антракта. Когда Киркоров уставал и удалялся за кулисы, па сцене появлялся балет, состоящий из тощих девиц и ярко раскрашенных гомиков, которые бодро отплясывали под зажигательные латиноамериканские мелодии. До конца концерта оставалось минут десять, и я, поняв, что сегодня ничего страшного уже не произойдет, слегка расслабился. С одной стороны, жалко, конечно, вечер. А с другой, ну, чего теперь жалеть, послушал попсу, немного развеялся, отдохнул. Не все же мне лазать по канализационным люкам! Киркоров запел свою старую песенку про "Зайку", зал, конечно, ее подхватил. Вой стоял такой, что хоть уши затыкай. И тут я вдруг увидел, как охранник впереди меня вскочил и выхватил пистолет, тут же повскакивали со своих мест и другие охранники министра. На сцену выскочила охрана Киркорова. Певца окружили со всех сторон, и он, перестав открывать рот под фонограмму и пригнувшись, в сопровождении охранников убежал со сцены. Фонограмма звучала еще несколько секунд: "Зайка моя, я твой тазик..." -- потом оборвалась. С передних рядов до меня дошел дикий визг, будто визжали одновременно тысячи свиней, которых ведут на бойню. "Так, началось", -- подумал я, вскакивая с кресла. К счастью, я сидел близко к проходу, поэтому выбрался за какую-то пару секунд и бросился вперед по проходу, туда, откуда доносился визг. Министр в луже крови лежал под креслом, вокруг него сгрудились охранники. Один из них что-то кричал в трубку сотового телефона. Другие озирались по сторонам с пистолетами на изготовку. Конечно, стрелять в такой толпе они не могли, да и куда стрелять? И тут я вдруг заметил мелькнувшую у края сцены, за освещенным яркими софитами задником, тень человека. Доля секунды -- и все! Ну да, правильно: он не стал искать крыши, селиться в квартирах поблизости, лазать по деревьям, он просто пробрался за сцену. Министр на первом ряду был как на ладони. Грех не выстрелить! Два часа назад я думал о самом слабом звене в системе, и тут... именно так все и вышло! Неужели фээсбэшники не посадили туда своих людей? Кто руководит операцией, черт возьми!.. Я бросился на сцену, на ходу выхватывая пистолет. И вдруг услышал сзади крик министерского охранника: -- Этот, этот, я узнал его! -- и тут же в мою сторону грохнул выстрел. Я кувыркнулся в сторону, спрятавшись за бутафорской лужайкой. Выстрелы так и защелкали со стороны зала. Сверху засверкали вспышки взрывающихся ламп, посыпались мелкие осколки разбитых фонарей. "Вот ублюдки! Кто вас таких плодит? Как говорится, заставь дурака богу молиться, он и лоб разобьет! Неужели по входному отверстию от пули непонятно, что стреляли спереди, а не сзади?! А эти сейчас любого, не задумываясь, готовы завалить, лишь бы снять с себя часть ответственности за случившееся. Да только я им не дамся!" Время терять было нельзя, и я покатился в сторону правой кулисы. Пули летали совсем рядом -- со стрелковой подготовкой у министерской охраны все было в порядке, но я тоже не лыком шит, сколько лет уж воюю за правое дело. В общем, извиваясь как уж, ушел я из-под обстрела, вскочил на ноги, побежал, выискивая глазами того, кто мог стрелять. Народ уже весь в страхе попрятался по гримуборным, по комнатушкам, закуткам, поэтому под ногами у меня никто не мешался. Киллер наверняка бросил винтовку. Теперь, если у него и есть "ствол", то только пистолет. Сейчас он прорвется к служебному выходу, сядет в машину и поминай как звали! Я выстрелил в воздух, чтобы припугнуть этого пока что невидимого врага. Побежал дальше. Слава богу, что везде были стрелки-указатели "Служебный вход", поэтому плутать мне не приходилось. На вахте в деревянной будке со стеклом, которое покрылось паутиной трещин, в кресле сидел охранник, склонив голову набок. Во лбу у него была кровавая дыра. Значит, я не ошибся -- киллер оставил себе запасной ствол именно на случай экстренного отхода. Я выскочил на улицу как раз в тот момент, когда со стоянки возле театра с воем сорвалась "восьмерка". Встав на колено, я произвел четыре выстрела подряд, и "восьмерка", круто вильнув в сторону, врезалась в молодой каштан. От этого удара каштан надломился, накрыв машину своей широкой кроной. Я бросился к "восьмерке". В те мгновения я не думал ни о чем, все делал автоматически, в мозгу работала только одна программа: "Во что бы то ни стало взять преступника!" Подсознание подсказывало мне, что в "восьмерке" двое, и если даже водитель мертв, то второй жив и через долю мгновения, придя в себя, начнет отстреливаться до последнего, создавая угрозу для жизни людей... Я никогда так больше не бегал. Навстречу мне грохнул выстрел, я вильнул в сторону, а в следующее мгновение уже подскочил к машине и рванул на себя переднюю правую дверцу. Мне под ноги вывалился человек с простреленной головой, из его руки на асфальт выпал пистолет. Я заглянул в салон. Водитель тоже был мертв. Он сидел, уткнувшись головой в руль. И вот тут я не выдержал, выругался пятиэтажным матом, потом спрятал свой пистолет в кобуру под мышку и набрал экстренный номер Голубкова... 23 После убийства пленного Муха старался с Герой не разговаривать. И вообще отношения между оставшимися в поисковом отряде людьми Николая Викентьевича -- Герой с его бойцом Никитой -- и Мухой с Боцманом стали теперь весьма натянутыми. Впрочем, деваться "с подводной лодки" Олегу с Боцманом некуда, нужно отрабатывать деньги -- искать пропавшую девушку. Кто мог знать в Москве, что поиски Ирины превратятся в самую настоящую войну с бандой? Никто... Муха бесился, но внешне старался быть спокойным. Что это за солдат, который стреляет в безоружного, прикованного наручниками человека? Это уже не солдат, а бандит! И вся эта сказка про побег... А может, пленный сказал Гере что-то такое, чего не должен был узнать никто, ни одна живая душа? И тогда у него в данной ситуации был только один вариант -- заставить пленного замолчать навсегда! Но что же это за тайна такая, которую не должен знать ни один человек из их поискового отряда? Муха поднял взгляд на Геру, который шел впереди с автоматом на плече. Обиднее всего, что они с Боцманом не успели этого пленного толком допросить, узнать, кто он такой... Вэн, Вэн -- знакомое что-то. Что-то такое слыхал он про него раньше... -- Стой! -- приказал Муха. -- Все ко мне! Гера, Боцман и Никита подошли к Мухе. Он жестом предложил всем сесть на поваленный ствол дерева. Расселись, и Муха вынул из планшетки карту. -- Ну вот что, вся эта война -- это, конечно, хорошо и красиво, но дочь Николая Викентьевича, если она, конечно, еще жива, ходит по горам пятые сутки. Мы тычемся, как слепые котята. Если в Курани она не выходила, а это всего сутки ходу от Ключей, значит, свернула в другую сторону, -- палец Мухи заскользил по карте, -- или заблудилась. Но заблудиться на самом деле невозможно, потому что в семнадцати километрах севернее по ущелью находится Веселый Хутор -- всего три дома. Хочешь не хочешь, но по любой тропе на него выйдешь. Если, конечно, не идти в горы. Но какая, скажите на милость, девушка, измученная пятидневным преследованием банды, полезет просто так в гору? -- Муха обращался в основном к Боцману, скользя взглядом мимо Геры. -- Под страхом смерти она даже на Памир полезет, -- возразил Гера. -- Хотя, конечно, в горах никакого жилья нет, а ей нужно как можно быстрее добраться до цивилизации. -- Слушай, -- попросил Боцман Геру, -- свяжись, что ли, со своими, может быть, она дала уже о себе знать? -- Хорошо, -- кивнул Гера и достал из кармана телефон. -- Алло, ну что там у вас? Угу, хорошо. Лобстер не объявлялась? Понятно. Значит, мы движемся на Хутор. Оттуда еще раз отзвоню. -- Как ты ее назвал? -- спросил Боцман, когда Гера спрятал трубку в карман. -- Лобстер, кличка у нее такая подпольная. -- Глаза навыкате, клешни большие или что? -- Ум большой. Лобастая очень, вот и Лобстер. -- Ее так и папаша зовет? -- Это мы ее так зовем, а не папаша. Николай Викентьевич ее не иначе как Иришкой обзывает. Любит, -- Гера криво усмехнулся. "Нет, что-то ты, дорогой Гера, явно знаешь больше, чем говоришь", -- подумал Муха, поднимаясь с бревна. * * * БОЙНЯ В ЗЕЛЕНОМ ТЕАТРЕ То, что случилось вчера в Зеленом театре во время концерта Филиппа Киркорова, иначе как кошмаром назвать нельзя. Когда до конца выступления эстрадной звезды оставалось всего несколько минут, неизвестный киллер выстрелом из-за кулис убил министра финансов Александра Челканова. Охрана открыла беспорядочную стрельбу, концерт, конечно, был немедленно прекращен. Киллер, бросив винтовку с оптическим прицелом на месте преступления, выбежал из Зеленого театра через служебный вход, убив вахтера, и сел в поджидавшую его "восьмерку". Но далеко убийце уехать не удалось. Его и водителя тоже убрали выстрелами из пистолета. Следователи прокуратуры пока отказываются оглашать какие-либо версии случившегося. Одно очевидно: убийство было спланировано тщательнейшим образом. Исполнители чудовищного убийства мертвы -- все ниточки, ведущие к организаторам преступления, оборваны. Сработал принцип "домино". Юрий Щекочихин заявил вчера на радио "Эхо Москвы", что все это очень уж смахивает на почерк спецслужб, которые никогда не оставляют никаких шансов для следствия. ФСБ тут же открестилось от преступления, заявив через пресс-службу, что не несет ответственности за действия бывших сотрудников бывшего КГБ. По словам охранников министра, в зале у киллера был сообщник, который сидел через ряд от жертвы. В случае возникновения непредвиденных обстоятельств он должен был произвести контрольный выстрел. Когда в Зеленом театре началась паника, охранники заметили прорывающегося к выходу дублера и попытались его задержать, но преступник легко ушел из-под обстрела. По словам очевидцев, именно дублер был "чистильщиком" и именно он расстрелял своих подельников в машине, после чего благополучно скрылся с места преступления. В итоге -- четыре трупа. План "Перехват", введенный сразу же после совершения преступления, результатов не дал. Расследование этого дела находится под личным контролем министра внутренних дел. Составлен фоторобот "чистильщика", милиция несет службу по усиленному варианту. На вопрос, кому было на руку убийство Челканова, до сих пор никто пока вразумительного ответа не дал. "Краснодарский курьер", 16.08.2001 24 Все три дома на Веселом Хуторе были брошены. Выбитые стекла, двери нараспашку, внутри поломанная мебель, следы от пуль. Один изломов выгорел изнутри, так что от мебели остались только головешки. -- Похоже, наша любимая банда побывала, -- предположил Гера, поскрипывая битым стеклом. -- Может, и побывала, но намного раньше, -- сказал Боцман. -- Все вон пылью, паутиной покрыто, наверное, эти дома месяца два брошенные стоят. -- М-да, не меньше, -- подтвердил Муха, растирая в пальцах золу. Они тщательно обследовали выгоревший дом, заглянули и в подвал -- слава богу, никаких трупов. Перешли в следующий. -- Вот, блин, что за люди? Чужая жизнь им покоя не дает! -- Боцман сплюнул с досады. -- Чего ты удивляешься? Страсть к завоеванию чужого добра, чужой территории -- это у человека из глубин подсознания. Это животный ум, доставшийся нам от предков. Животные дерутся за самок, отвоевывают территории, и мы -- тоже. Они мигрируют в теплые страны, и мы... -- Тихо! -- неожиданно прикрикнул на Муху Боцман. Муха замолк, и все трое замерли, прислушиваясь. Жалобно поскрипывала на ветру сломанная оконная рама, шумела листва. Боцман показал пальцем в пол -- там. Муха недоверчиво покачал головой, но тем не менее осторожно двинулся к маленькой, разбитой в щепы дверце в углу. Боцман включил фонарь, наставил на дверь автомат. Гера последовал его примеру. Муха рывком распахнул дверцу. Боцман осторожно заглянул внутрь. Подвал как подвал. Какие-то банки, полки, мешки со сгнившей картошкой. Он стал осторожно спускаться по лестнице вниз. -- Вонь страшная, -- прошептал Гера. Муха приложил палец к губам -- молчи. Они спустились все втроем, осмотрелись. Нет ничего и никого. Тихо. Боцман осветил угол с наваленными мешками, скользнул вверх. -- Да, никого, -- произнес он довольно громко и подмигнул Мухе. -- Ладно, давай в следующем посмотрим. -- Угу, пора на базу возвращаться, затрахало по горам лазать, -- поддержал его игру Муха. Боцман кивнул им на мешки в углу, и Гера с Мухой тут же наставили на них оружие. Боцман рывком отвалил один мешок, и свет фонарей выхватил перепуганное чумазое лицо девушки. Несмотря на "чумазость", Боцман с Мухой узнали ее с первого взгляда -- это была она, Ирина. -- Пожалуйста, не убивайте меня! Не убивайте! -- запричитала она. -- Я ничего не знаю, ничего не видела, буду молчать. Только не убивайте! -- По ее грязным щекам ручьями потекли слезы. -- Эх ты, дуреха, -- не удержавшись, Боцман улыбнулся. -- Мы тебя со всеми собаками шестой день ищем, а ты все бежишь и бежишь! -- Не бойся, не бандиты мы. Нас Николай Викентьевич послал, -- сказал Муха, помогая девушке выбраться из мешков. Вся одежда на ней была рваная, грязная. -- Николай Викентьевич? -- искренне удивилась девушка. -- А ты думала, он тебя в беде бросит? -- вступил в разговор Гера. -- А, вас я знаю. Вы его охранник, -- Ирина наконец-то улыбнулась. -- Давайте-ка наверх! -- приказал Муха. -- Осторожно, плечо, -- предупредила Ирина, когда Боцман подхватывал ее на руки. -- Ранение? -- Да, гноится. -- Ничего, через час будем в городе, тобой займутся врачи. Будешь как огурец. -- Да уж, зеленый, -- горько усмехнулась Ирина. -- А я уж думала, все -- погибла. Сколько дней, как заяц, от них бегала. Боцман вынес Ирину из дома, аккуратно посадил на полуобгоревшую скамейку. -- Все, все, не плачь. -- Боцман осторожно провел рукой по ее волосам и повернулся к Гере: -- Давай звони, пускай вертолет шлют. Здесь внизу, километрах в полутора, подходящая полянка есть. Уж туда-то мы ее донесем... -- Да, -- кивнул Гера и вынул из кармана трубку. -- Это снова я. Все, мы нашли ее. Да-да, жива. Есть! -- Гера выключил телефон и сделал едва заметный кивок Никите. Муха заметил это, но отреагировать не успел. В следующее мгновение на Муху и Боцмана смотрели два автоматных ствола. -- Ирина, ко мне, быстро! -- скомандовал Гера. Ирина недоуменно замерла. -- Я кому сказал! Девушка боязливо подошла к Гере. Он схватил ее за талию, прижал к себе. -- Вот и молодец! Умница девочка! А вас, господа офицеры, -- он усмехнулся, -- я хочу поблагодарить за службу. Вы ребята неплохие и воевать умеете, но все-таки большие в нашем деле лохи. -- Говоря это, Гера снял автомат с предохранителя. 25. Пастухов Было утро. Мы с Голубковым сидели за столиком в кафе адлерского аэропорта. Здесь сейчас было малолюдно, и никто не обращал на нас внимания. Я не собирался ни оправдываться, ни извиняться. Что теперь, после драки? -- Ну что молчишь, Сережа? -- спросил полковник, отхлебывая кофе. -- А что говорить? Все, по-моему, уже и без нас сказано. -- Все, да не все. Мы, Сережа, упустили свой шанс. Я тебя зачем сюда послал? -- Ясно зачем. Найти "дыры", обеспечить защиту. Вот если бы вы ему еще запретили по всяким концертам ходить. В таком людном месте даже двести человек охраны не дадут стопроцентной гарантии безопасности, а вы хотите, чтоб я один!.. -- Я же дал тебе народ -- столько, сколько хочешь! Что, нельзя было поставить людей за сценой? -- Я был уверен, что там охрана. За что-то же получают они свои деньги! Все мое внимание на деревьях да домах было сосредоточено. Сцена, я считал, -- дело десятое. А оказалось -- первое. Ну, виноват, рубите башку, не успел все "дыры" заткнуть! -- Ладно, рубить не буду. Да и вообще, поздно теперь кулаками махать. Все, что мог сделать в той ситуации, ты сделал. И в том, что не мог сразу за всем уследить, тоже прав. Однако операция провалена целиком и полностью, -- Голубков помолчал немного. -- Если меня с работы выгонят, возьмете к себе? -- Не, не возьмем. -- Я мотнул головой. -- Мы к друг другу притирались долго, воевали вместе. Вы уж давайте лучше на своем месте оставайтесь. А то, я чувствую, после прихода Зеленцова у нас в УПСМ с мозгами напряженно будет... А потом, возьми вас, вы, поди, сразу командовать начнете. -- Не начну, -- вздохнул Голубков. -- Скажите, Константин Дмитриевич, в машине этой... Вэн был? -- Нет, не Вэн. Но человек из его банды -- Корольков. Бывший снайпер. Мастер спорта, между прочим. Второй, водила, тоже его фрукт, "страховщик". Так что шансов не было ни у кого из нас... -- Ну вот видите... -- Я знаю все, знаю, что эти слова утешения гроша ломаного не стоят. В спецслужбах жалости не бывает, в спецслужбах все подчинено интересам государственной машины или чьим-то еще интересам -- неважно. Главное, что вся эта система представляет из себя единый механизм, если какая-то шестеренка ломается, ее тут же заменяют новой. А главное, что "выскочить" из этого механизма никак нельзя. Вот и приходится работать, пока не сломаешься... Но если б со мной были мои ребята -- тогда прокола бы этого точно не случилось! Но телефоны их молчат, мои "солдаты удачи" вне зоны досягаемости. Обидел я Боцмана и Муху своим отказом. До конца жизни себе этого не прощу! -- Ну так что дальше, Константин Дмитриевич? Что теперь делать-то? -- Теперь уже ничего не сделаешь. Те, кто спланировал убрать министра, сейчас нашепчут, что надо, президенту, гайки закрутят, поставят под шумок своего человека и начнут по новой ворованные деньги отмывать, только теперь в еще более крупных размерах. Таких, что нам и не снилось. Так что, Сергей, сушим весла, курим махру, -- пошутил Голубков. -- Ну нет, я этого Вэна в покое не оставлю! Это теперь дело чести, так сказать. -- Смотри, зубы не пообломай, в одиночку-то. Да и ушел он наверняка за границу... -- Ничего, и за границей достану, -- пообещал я. Голубков взглянул на часы. -- Ладно, пошли, а то через пятнадцать минут регистрация закончится. -- Достану! -- повторил я упрямо. Около кафе навстречу нам попался Ивлев. Он, как всегда, расплылся в улыбке. -- Сережа, сосед! А вы что здесь делаете? -- Да так, лечу, -- ответил я уклончиво. -- То есть как, лечу? -- удивился сосед. -- Вы же всего четыре дня, как заехали, и уже "лечу"? Что, не понравилось? -- Понравилось. Дела неотложные в Москве. -- Понимаю... А я вот жену встречаю. Прилетает, все, кончилась моя свободная холостяцкая жизнь, -- доверительно сообщил мне Михаил Станиславович. -- Вы, кстати, номер свой сдали? -- Сдал, конечно. -- Жаль. А то можно было бы... -- Ивлев подмигнул мне и коротко хохотнул. -- Эх, бука вы, бука! Все-таки вам нужно больше двигаться и налечь на овощи с зеленью. Клетчатка хорошо укрепляет стенки сосудов и необходима для работы сердца. На вид-то вы неплохо выглядите, но внутри... Последите за здоровьем... -- Пастух! -- вдруг окликнул меня чей-то до боли знакомый голос. Я обернулся. В каких-нибудь трех метрах от меня стояли Артист и Док. Оба одеты по-походному, у обоих загорелые, обветренные лица, за плечами рюкзаки, на ногах горные ботинки -- в общем, типичные горные туристы, собравшиеся покорить предгорья Кавказа. -- Ребята! Вы как здесь очутились? -- Я бросился к своим пацанам и крепко их обнял. До чего же мне не хватало их все это время! -- Как, как, молча! -- сказал Док. -- От Боцмана по телефону вчера СОС получили и координаты. Ну и рванули... Я все бросил, Семен тоже с гастролей свалил. -- СОС? -- переспросил я. -- Он что, здесь? -- Здесь, здесь. Да и Муха тоже... А ты, как я понимаю, тоже сигнал получил? -- спросил меня Артист. -- Нет, не было у меня никаких сигналов, -- немного растерялся я и вдруг встретился взглядом с Голубковым. Он смотрел в сторону, и вообще вид у него был какой-то отстраненный. И тут до меня наконец дошло! Это он приказал заблокировать мой сотовый на все входящие и исходящие звонки, чтобы звонки не отвлекали меня от операции. Ну что ж, знакомые методы. Очень хотелось мне сказать "дяде Косте" все, что я об этих методах думаю, но все же я взял себя в руки, сказал, стараясь не встречаться с ним глазами: -- Сами видите, товарищ полковник, ребята прилетели, так что позвольте мне считать себя свободным. Я остаюсь с ними. -- А как же Вэн? Кровная месть? -- Голубков прекрасно знал, на какую "мозоль" надавить. -- Ничего, это за мной не заржавеет. И Голубков поспешил на регистрацию, а я вернулся к своим парням. -- Ну что, братцы, какие там координаты? -- Сорок семь километров к северо-востоку от города. Оттуда пришел сигнал. -- Сорок семь так сорок семь. Будем использовать все транспортные средства, только мне нужна будет горная экипировка... -- Так вы что, никуда не летите? В поход собрались? -- горячо заинтересовался Ивлев, который все еще "тусовался" рядом с нами. -- Да, обстоятельства, знаете ли, изменились, -- продолжая изображать нудного чинушу, важно ответил я. -- Хочу послушаться вашего совета, попробовать полечить свою аритмию в горных условиях... -- Не слишком ли большая нагрузка для начала? -- с сомнением покачал головой мой наивный сосед. -- А вам не пора идти жену встречать, Михаил Станиславович? -- заботливо спросил я. Он не обиделся. Но отвязался не сразу... Глава четвертая. Заветный чемоданчик 1 Антон Владленович танцевал посреди кабинета, звонко хлопая себя ладонями по ляжкам. На экране огромного телевизора Надежда Бабкина пела залихватскую казачью песню. Звук был таким громким, что подрагивали коллекционные фарфоровые тарелки на стене. Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул Саша с папкой под мышкой. -- Почему без стука? -- прокричал ему Антон Владленович, переставая танцевать и приглушая звук телевизора. -- Я стучал, вы не слышали, -- робко заметил Саша. -- Да ладно врать-то. Я все слышу, даже когда ты на другом конце города во сне пердишь! -- Антон Владленович весело рассмеялся, подошел к Саше, ударил его по плечам. -- Ну что, казачок, сделано дело? -- Сделано, -- кивнул Саша. -- То-то. Как говорится, делу время, а потехе час. Вот и настал наш час, Сашок. Давай-ка мы с тобой по рюмочке, за успех нашего безнадежного предприятия. -- Давайте, -- кивнул Саша. С молчаливого позволения хозяина откинул крышку столика-глобуса, вынул из гнезда пузатую бутылку коньяку, выставил два больших коньячных бокала. -- Сколько вам? -- Не спрашивай, наливай полный. -- По всему было видно, что у Антона Владленовича сегодня чудеснейшее настроение. Саша протянул боссу наполненный почти до краев бокал. Себе налил все-таки меньше. -- Да ты что, чужое пить стесняешься? -- Антон Владленович покачал головой. -- Верно замечено: широта души -- она с бабками приходит. А нищета человека в угол загоняет... Ничего, покрутишься с мое, пооботрешься, пообвыкнешься. Еще такими делами ворочать будем, что твой Гейтс позавидует. -- Да, неплохо бы, -- усмехнулся Саша. -- Ну, давай, за успех. -- Они чокнулись. Антон Владленович залпом выпил почти весь бокал, Саша только немного пригубил. -- Садись! Антон Владленович плюхнулся на мягкий кожаный диван, Саша сел на краешек, приготовившись слушать. -- Вот что, теперь надо с Вэном и его бандой разобраться, все концы убрать, а то как-то несправедливо получается: добродетель растоптана, порок торжествует... -- А... Мне что, этим тоже заниматься? -- искренне удивился Саша. -- Ну а кому? Тебе ведь Родина доверяла? Ты во всяких там академиях учился, знания специальные получал. Ну и я тебе доверяю... Короче, есть у меня одна классная идейка, как нам себя от всякой бандитской шушеры обезопасить... 2. Пастухов У всех моих парней: у Боцмана, Мухи, Артиста, Дока -- в сотовых телефонах была функция, отличавшая их сотовики от всех остальных. В том случае, если тебе угрожает смертельная опасность, ты можешь нажатием одной кнопки послать всем остальным сигнал СОС с примерными координатами своего местонахождения. Единственное неудобство -- координаты необходимо перепрограммировать каждый день в соответствии с картой местности. Ну, это уж мелочи. Захочешь жить -- ничего не забудешь. Когда СОС пришел от Боцмана, Артист тут же связался с Доком. Они побросали все свои дела, встретились, тщательнейшим образом изучили по карте местность, откуда поступил сигнал бедствия, и в течение какого-то часа подготовились к экстренной экспедиции. А через три часа уже были в аэропорту. "Бригада быстрого реагирования", иначе не назовешь. Но самое удивительное было не это. Я не переставал поражаться, как мне удалось пересечься с моими парнями в Адлере. Крайнее, фантастическое везение, да и только! Теперь мы снова были вместе. И уже знали, что сразу же после сигнала СОС сотовые телефоны Мухи и Боцмана замолчали. Это был очень плохой знак... Я рассказал Артисту и Доку обо всем, что знал. О звонке, о предложении найти чью-то дочь и заработать кучу денег. Собственно говоря, я знал чуть больше, чем Док и Артист. И то, что я знал, вселяло в меня тревогу. Просто так Боцман сигнал бедствия не станет посылать, значит, ситуация у них с Мухой сложилась безвыходная... Через полчаса после встречи, когда было куплено в магазинах все необходимое для. спасательной операции снаряжение, мы взяли машину напрокат и двинулись за город. -- Вы, ребята, не удивляйтесь тому, что я сейчас буду с собой делать, -- сказал я, доставая из внутреннего кармана тюбик с мазью. -- Это что? -- спросил Док. -- Зачем? -- Да так, небольшие неприятности, грозящие перерасти в большие. -- Я решил пока не рассказывать команде о проваленной мной операции, пройдет время -- сами узнают. Сейчас главная задача -- не попасться, потому что после всего случившегося ФСБ не будет меня "прикрывать", похоже, они с удовольствием сделают из меня козла отпущения. Как бы то ни было, сейчас они меня бросили одного, как котенка в воду -- учись плавай! Вот я и плаваю в меру возможностей. Одна надежда, что меня поищут недельку-другую да забудут -- случится еще что-нибудь не менее "громкое", начнут искать других "чистильщиков". Да и фоторобот -- вещь весьма ненадежная. Я повернул зеркало заднего вида так, чтобы было видно лицо, открыл тюбик и начал густо наносить мазь на щеки. Тюбик этот час назад дал мне Голубков. -- Что это за гадость? -- покосился на меня Артист, сидевший за рулем прокатных "Жигулей". -- Спецсредство. Сейчас увидишь. Кожа лица начала гореть, будто ее натерли битым кирпичом, -- реакция на мазь началась. Буквально через пять минут меня было не узнать: толстые обвислые щеки, сизый нос, узкие щелочки глаз, двойной подбородок -- в общем, типичный, неделями не просыхающий от водки "колдырь". Док глянул на меня и присвистнул: -- Ну ты даешь! -- Это не я, это ФСБ. -- Дай-ка взглянуть. Я протянул Доку тюбик, он начал его внимательно разглядывать. На тюбике, конечно, не было никаких надписей. -- Ну, я тебя понял, Пастух. Мазь вызывает мгновенную аллергическую реакцию, от которой опухаешь до неузнаваемости. Что-то типа отека Квинки. Теперь только подходящий прикид -- и можно страдальца хоть на паперть пускать! От ментов прячешься? -- Прячусь, прячусь, -- пробормотал я, глядя на себя в зеркало. -- Док прав: в таком виде меня даже родная мама не узнает. После ЧП, случившегося в Зеленом театре, на всех дорогах чуть ли не через километр стояли усиленные милицейские наряды -- стражи порядка щеголяли в бронежилетах, с автоматами. Нас останавливали раз пять, и каждый раз обходилось. Милиционеры бросали взгляды на планшетку, в которой у них была распечатка фоторобота, на меня, снова на распечатку -- и этого было достаточно -- ведь ничего общего... Ничего! Что касается изменения лица, то специалисты из ФСБ свое дело туго знают! Через пару часов, когда мы уже будем на месте, опухоль спадет, и я снова стану Сергеем Пастуховым, бывшим капитаном спецназа, отправившимся спасать своих друзей. Я почему-то был уверен, что они живы. Есть у нас святое правило, которое мы соблюдаем всегда и неукоснительно -- не верить в смерть товарища до последнего! 3 Саша с кейсом в руке выбрался из машины на площади трех вокзалов, неторопливо двинулся к Ленинградскому. Перед тем как спуститься вниз, в зал автоматических камер хранения, он глянул на часы. Было без четверти двенадцать. Саша уверенно прошел вдоль длинного ряда ячеек, остановился около одной из них, открытой, сунул кейс внутрь, быстро набрал шифр, сунул жетон и щелкнул дверцу. Подергал ее несколько раз, убеждаясь, что она закрыта, и двинулся к выходу. На ходу достал из кармана сотовый телефон, набрал номер и бросил в трубку: -- Три, шесть, восемь. Проделав все это, Саша сел в машину и уехал, не заметив, что всего в трех метрах от того места, где только что стоял он сам, был припаркован стального цвета старенький "мерседес". В "мерседесе" сидели двое: Вэн и его боец, длинный худой парень со впалыми щеками по кличке Хорек. -- Ну че, слыхал? -- спросил Вэн. -- Слыхал, -- кивнул Хорек. -- Все, иди. В твоем распоряжении три минуты. -- А если не успею? -- Успеешь, -- усмехнулся Вэн. -- У меня все успевают. Парень выбрался из машины и торопливо зашагал к вокзалу. Вэн смотрел ему вслед. Около дверей Хорька перехватил милицейский наряд. Сержант козырнул ему, Хорек полез в карман, достал паспорт. Сержант быстро пролистал паспорт, кивнул, вернул его Хорьку и снова козырнул на прощание. Хорек скрылся в дверях вокзала... Он прошел вдоль ряда ячеек и остановился перед камерой с номером "368". Несколько раз оглянулся по сторонам, набрал шифр, сунул жетон в щель. Дверца щелкнула. Хорек схватил кейс и чуть ли не бегом направился к выходу. Когда он вернулся к "мерседесу", то с удивлением обнаружил, что Вэна в ней нет. Хорек помялся несколько мгновений перед дверцей, потом дернул ее на себя. Дверь оказалась открыта. Хорек юркнул в машину, облегченно вздохнул -- на сиденье Вэна лежала его кожаная куртка. "Куда он делся-то?" Парень еще раз оглянулся по сторонам, попробовал открыть кейс. Замки кейса были закрыты. Хорек кашлянул, быстро сунул руку сначала в один карман куртки Вэна, потом в другой, третий. Ага, вот они, маленькие красивые ключики от кейса. Хорек еще раз оглянулся, помедлил несколько мгновений, потом вставил ключики в замки... Вэн стоял у столов с книгами рядом с входом в метро и листал какой-то детектив. Неожиданно метрах в сорока от него, на автостоянке, грохнул взрыв, и тут же к небу взметнулись языки пламени вперемешку с клубами черного дыма. Истошно завыли, запиликали сигнализации на машинах. -- Ни хрена себе! Опять нувориша рванули! -- сказал кто-то рядом с Вэном. Вэн скосил взгляд. Это был безусый парнишка с сумкой из кожзаменителя на плече. -- Нет, это просто любопытный дурак подорвался, -- сказал Вэн, положил книгу на стол и пошел прочь. 4. Пастухов Благодаря моей выразительной внешности и фээсбэшным корочкам нам удалось миновать посты ГИБДД безо всяких затруднений. За городом дорога пошла в горы. Здесь уже не было ни ментов, ни власти. Мы съехали на грунтовку, проехали еще километров восемь и поняли, что дальше наша битая прокатная машина просто не пойдет. Мы достали из нее свое оружие, снаряжение, потом затолкали в овраг, в кусты, закидали сверху ветками, чтобы не бросалась в глаза. Все, операция началась. До точки, обозначенной Боцманом, по карте осталось километров восемь. Называлось это местечко Веселый Хутор. Конечно, всегда нужно делать поправку на то, что за сутки натренированный человек даже по горам может переместиться километров на тридцать -- сорок. Радиус тридцать -- сорок -- это круто, оставалось только надеяться, что, если ребята живы, они непременно дадут о себе знать. -- Артист, Док, есть еще порох в пороховницах? Как насчет марш-броска до Веселого Хутора? -- С таким опухшим командиром хоть до канадской границы побегу, -- пошутил Артист. -- Вот и отлично! В затылок! Бегом марш! И мы побежали, как в старые добрые времена, ритмично, сдержанно, без рывков, чтобы сил хватило надолго: на сутки, надвое, на трое... Когда бежишь, словно не замечаешь этого. Ты не бежишь, ты находишься в состоянии абсолютного покоя, а потому не тратишь никакой энергии и можешь бежать вечно. Бежать для тебя становится так же естественно, как слать... Что-то типа медитации, которую я иногда произвожу для себя, когда начинаю чувствовать усталость. Моего курортного соседа Ивлева бы сюда посмотреть на наши физические упражнения! Ладно, пускай жизнерадостный толстячок остается в счастливом неведении насчет моего здоровья. 5 Перед тем как войти в подъезд, Саша оглянулся. Двор был погружен в темноту. Камера над входной дверью горела крохотным красным огоньком. "М-да, и это правильно -- безопасность превыше всего", -- подумал Саша и вошел в подъезд. -- Добрый вечер, Александр Гордеич, -- поздоровался с ним охранник на вахте. -- Добрый вечер, -- приветливо улыбнулся ему Саша. У него был принцип: с так называемым обслуживающим персоналом быть всегда вежливым и корректным. Сам недавно из грязи в князи. Его дядя Антон Владленович позвал племянника в Москву только тогда, когда он после окончания Академии КГБ оттарабанил целую десятку советником в посольстве в одной из жарких африканских стран. Раньше-то никак, даже с его связями, не мог. Зато потом прямо из Африки вызвал его к себе, наобещал горы золотые, сказал, что его ждут славные дела. В общем, дела действительно шли очень неплохо. И то, что у него теперь шикарная квартира в самом центре, и неплохая машина, и что он может позволить себе не считать деньги -- за это, конечно, если кому и сказать спасибо -- только дяде. Хотя все равно пока что ему достаются "крохи" с барского стола, сам-то Антон Владленович ворочает миллионами, самыми настоящими "живыми" миллионами долларов... За операцию, которую Саша сегодня провел, дядя обещал отвалить ему двести пятьдесят кусков. Операция как операция, ничего особенного. Любой слушатель академии умеет устраивать такие аттракционы с "фейерверком". Саша своими ушами слышал, как рвануло у трех вокзалов. Сейчас ФСБ, как водится, спишет происшествие на чеченских боевиков, следствие пойдет по ложному следу. Иногда деловым людям выгодно, когда у государства есть официальный враг. Всегда можно под него сработать... Лифт приехал на восьмой этаж, где жил Саша. Он вышел из лифта, подошел к подъездному окну и глянул вниз, на вечернюю Москву. Нет, все-таки здесь красивей, чем в Африке. "Не нужен нам берег турецкий, и Африка нам не нужна", -- пропел Саша фальшиво, вставляя ключ в замок. На дядины деньги он купит себе отличную дачу в ближайшем Подмосковье. Пора уже слегка расслабиться, не все же ему воевать с "невидимым противником"! Саша отпер дверь, включил свет в прихожей. Скинул туфли, прошел в комнату. Услышав сзади шорох, резко обернулся и в следующее мгновение оказался лежащим на полу с заломленной рукой. -- Ну что, Сашок, нюх потерял? -- раздался над левым ухом холодный голос Вэна. 6. Пастухов Расстояние в восемь километров мы с Артистом и Доком преодолели за час с небольшим. Неплохой результат, если учесть, что горы здесь довольно крутые. Прежде чем выйти на поляну, где стояли три дома -- два с выбитыми стеклами, третий порядком обгоревший, -- мы зарядили оружие и подготовились к бою. Я подал знак, что пойду первым, на разведку. Артист и Док должны были меня прикрыть в случае, если в домах засада. Я выдвинулся вперед. Смотрел под ноги, выискивая растяжки и стараясь ступать неслышно. В домах было пусто, но следы указывали на то, что еще вчера вечером здесь кто-то обитал. Я свистнул Доку с Артистом, чтобы они выдвигались к хутору, а сам продолжил исследования. Ну вот, еще следы: кровь, стреляные гильзы. Судя по всему, здесь был короткий бой. В том, что Муха с Боцманом на этом хуторе с кем-то воевали, сомневаться не приходилось. В выгоревшем доме мое внимание привлек рисунок на закопченной стене, выцарапанный щепкой. На рисунке была изображена стрелка компаса, указывающая на север, три домика хутора, человечек и рядом с ним цифра "2", чуть дальше еще один с автоматом и цифра "3", автомат был направлен еще на одного человечка с длинными косичками, торчащими в разные стороны. От этого, последнего человечка шла стрелка, похожая на компасную. Она указывала на юго-запад. Рисунок был, конечно, предназначен для нас и абсолютно понятен. Двое мужиков захватили бабу, а Боцман с Мухой их преследуют. Уж не та ли это самая баба, за которую обещаны большие деньги? -- Ну что? -- спросил Артист, входя в выгоревший дом. -- Что -- что! Судя по всему, зря мы делали этот марш-бросок! Назад к городу двигаться надо... -- Ах, твою мать! -- скрипучим старческим голосом выругался Артист. 7 -- Если будешь вести себя хорошо, я тебя не убью. По крайней мере, сейчас, -- сказал Вэн. -- Буду, -- кивнул Саша, чувствуя, как по бокам стекают струйки липкого пота. -- Молодец. -- Вэн отпустил Сашину руку. Приказал: -- Встал, сел на стул. Свет не включаем. -- Хорошо, -- Саша послушно выполнил приказание. -- Не ожидал увидеть, да? -- насмешливо сказал Вэн. -- Думал, раз ключики у меня, никуда я с вашей подводной лодки не денусь? Денусь, денусь, все эти ваши штучки я давно знаю. Научен горьким опытом. Хорька вот моего жалко. Ни за что ни про что взорвали, козлы. В общем, так, Санек, школа у нас с тобой одна, поэтому лукавить не будем. Ты мне сообщаешь, какая падла меня заказала, я тебя, как исполнителя, "шестерку", не трогаю. -- Ты же понимаешь, я не могу этого сказать, мне тогда кранты! -- Саша отер платком пот со лба. -- Это же система -- ты знаешь. Чем важнее фишка падает, тем больше других вокруг себя валит. -- Ты мне лекций по теории игры не читай, я их сам кому хочешь прочесть смогу. Ты ведь не сам мне заказ на министра сделал. Не мог ты на такое самостоятельно пойти. -- Считай, что сам. -- Ах ты, падла недобитая! Сам он! -- Вэн нанес Саше короткий удар под дых, и тот, часто хватая ртом воздух, осел на пол. -- Нравится? -- Вэн присел рядом на корточки, приставил к его носу пистолет. -- Это я только начал, а если с пристрастием допрашивать начну -- вот тогда ты соловьем запоешь. Слыхал соловьев-то? -- Слыхал, -- пробормотал Саша, морщась от боли. -- В Африке. -- Африканец ты мой. Ну так вот, слушай: если ты все это дело сам задумал, значит, платить мне будешь втрое против полутора обещанных "лимонов" и поможешь мне уйти через какое-нибудь ваше южное окно. -- Вэн, ну ты же профессионал! Зачем глупости говоришь? Не знаю я никаких южных окон и знать не могу. Я уже третий год, как не в деле. -- Ладно, про окно это я так, фигурально выражаясь. Если у меня будут приличные документы, я и без вашей помощи уйду. -- Вэн, ты же меня в совершенно безвыходное положение ставишь! -- Саша поднялся с пола, сел на стул, провел рукой по груди. -- Ты сам себя в эту ситуацию поставил, когда обратился ко мне через посредников, -- возразил Вэн. -- Я знал, что такой крупный заказ может быть связан с кидаловом, но тут вы, ребята, прокололись. Меня пока что еще ни одна сука не кинула! И не кинет никогда. -- Вэн опять ударил Сашу, на этот раз в подбородок. Саша опрокинулся вместе со стулом назад. Вэн достал сигару, закурил ее. -- Раз, два, три, четыре, пять, шесть... Саша открыл глаза, потрогал челюсть. -- Какая же ты все-таки тварь, Вэн! Я ведь тебя просил! Как я в таком виде завтра на работу пойду? Вэн схватил Сашу за грудки и рывком поднял с пола: -- Нет, это ты тварь, паскуда! Я свои обязательства перед людьми всегда выполняю, чего бы мне это ни стоило. А ты? -- Я? Я же не киллер. Не профессиональный бандит. Я всего лишь шестеренка в механизме. А потому мало что ты от меня узнаешь. Давай лучше выпьем да разбежимся. -- Выпить -- это можно, -- согласился Вэн. -- Где у тебя алкогольные причиндалы? -- В баре, справа от тебя. Вэн направился к бару. Он повернул ключ в крышке бара, потянул на себя крышку, но она не поддалась. -- Крышка тугая, -- предупредил Саша. -- Разбухла от сырости. Вэн положил пистолет на стол и потянул на себя двумя руками крышку. В этот момент Саша привстал со стула, взялся за его спинку. -- Ты че будешь, Санек? Когда Вэн, задав этот вопрос, повернулся к нему, Саша бросил в него стул. Бросок был таким удачным, что Вэн упал. В следующее мгновение Саша бросился к столу, на котором лежал пистолет. Но схватить оружие Вэн ему не дал. Лежа, он достал его в подсечке, и Саша полетел под стол. Теперь они схватились на полу. Несмотря на то что Вэн был худ и небольшого роста, дрался он с яростью тигра. Возясь на полу, они сдвинули стол, поопрокидывали стулья... задели бар, из которого на пол со звоном посыпались бутылки. Снизу застучали по трубе отопления потревоженные соседи. К этому времени Вэн уже справился с Сашей -- он впился руками в его шею, и Саша задавленно хрипел. -- Ну, че шумишь, гаденыш? -- шепотом спросил Вэн. -- Людей перебудил. -- Отпусти! -- просипел Саша. -- Знаешь, если б не информация о заказчике, кончил бы, не задумываясь ни секунды! -- Вэн слез с Саши, подобрал упавший во время драки пистолет. -- Встать! -- Никогда я не мог с тобой справиться, никогда, -- сказал Саша, поднимаясь с пола. -- Почему, спрашивается? -- Потому что я не боюсь никого и ничего, никогда не оглядываюсь, ни в чем не сомневаюсь. Убью, не забрызгавшись. Может, я и слабей тебя физически, но духом сильнее. Из-за таких воров и хлюпиков, как ты, все у нас развалилось! Все, мое терпение кончилось, -- Вэн взвел пистолет. -- Не скажешь -- я сам его найду. Без тебя. -- Дай все-таки выпить, не могу! Вэн, не сводя с Саши взгляда, протянул ему бутылку виски. Саша свинтил пробку, жадно припал к горлышку разбитыми в драке губами. -- Пьяным всегда легче совершать предательство. -- Это точно, -- усмехнулся Вэн, тоже припадая к горлышку. -- Ладно, пропадать, так с музыкой. Слушай сюда, Вэн!.. 8. Пастухов Направление движения было указано верно. Мы то и дело встречали следы. Причем было очевидно, что трое убегали, другие двое пытались их догнать. Я был уверен, что кто-то из моих парней серьезно ранен. Не может такого быть, чтобы спецназовцы в течение нескольких часов не догнали бабу с мужиками! Небо сверху затянуло тучами, и пошел дождь. Только этого нам еще не хватало -- все следы смоет! Я велел Артисту с Доком выдвинуться вперед, сам отстал, чтобы сориентироваться в бесконечной пелене дождя. Отклонился чуть правее заданного направления, и тут интуитивно почувствовал, что на меня кто-то сбоку смотрит. Обернулся и увидел наставленный на меня автоматный ствол. -- А ну-ка иди сюда! -- послышался знакомый басовитый голос Боцмана. Я рассмеялся. -- Чего ржешь? Иди сюда, сказал! -- Да это ж я, Митя, Пастух. -- Ты -- Пастухов? Боцман все еще сомневался. Оно и понятно: голос вроде похож, но круглая красная морда, разбухшая от аллергической реакции... -- Да мазь, мазь это, Митя! Специальная такая мазь, чтоб внешность менять... чтоб менты не задержали. Наделал я тут у них разных дел, так что приходится теперь мучиться. -- Ну ты даешь, командир! Давай помоги, Сергеич, а то самому мне, наверно, не встать... Я подбежал к кустам, в которых лежал Боцман. Его правая нога была под самый пах обмотана большим полиэтиленовым пакетом, красным от крови. Так я и знал! -- Куда тебя? -- В бедро! Крови много... Да это все ерунда, -- досадливо махнул рукой Боцман. -- Заказчики наши оборотнями оказались. Когда мы им девку нашли, они, суки, нас же в расход пустить собрались. И вот видишь... -- Боцман кивнул на раненую ногу. -- Вижу. Муха цел? -- Цел. Преследует он их. Дважды приходилось в бой вступать. Я сам попросил, чтобы он меня здесь одного оставил. Силы кончились. Пускай лучше он их по лесу гонит. Только ты имей в виду, командир, эти подонки в общем-то совсем неплохо подготовлены. -- Сколько их? -- Пока двое. Но на подходе к городу может стать больше. На аэродром уходят, это очевидно. И вот что еще -- странно они как-то с дочерью этого босса обращаются. Есть тут какая-то закавыка, что-то не то... Ты с кем приехал-то, Сережа? -- Ну как с кем? Все наши: Артист, Док. -- Отлично! Тогда вы давайте идите, нельзя их упустить. Муха там один. -- Ага, сейчас! Сотовый твой где? Мой фээсбэшники заблокировали. Боцман с усмешкой протянул мне телефонную трубку, и, едва взглянув на нее, я понял, почему после сигнала СОС телефон Боцмана сразу замолчал. Трубка была расколота пулей. Вероятно, благодаря ей Митя и не погиб, отделавшись лишь ранением бедра. -- Артист, Док! -- закричал я что было сил. Эхо далеко разнесло мой голос по горам. И буквально через минуту они появились. Боцман, до этого болтавший о том, что его надо бросить здесь одного, чуть не расплакался от счастья. Мы своих парней не бросаем. Никогда. А бандиты от нас не уйдут! Док оказал Боцману первую помощь, сделал перевязку, необходимые обезболивающие уколы, после чего мы соорудили из двух березовых стволов и плотной палаточной ткани нечто вроде носилок, на которые и погрузили раненого. Прежде чем тронуться в путь, я развернул карту, спросил у Боцмана: -- Сколько Муха за ними один идет? Боцман посмотрел на часы: -- Четвертый час. -- Предлагаю сделать финт ушами. Муха гонит подонков по ущелью, так? Если мы пойдем за ними, то, естественно, не успеем. Если же перевалим через хребет, то срежем километров девять и сможем выйти им наперерез. -- Подъем крутой, -- предупредил Боцман. -- Мы с Мухой тут все облазили. -- Нам ли крутых гор бояться, Боц? -- усмехнулся Артист. -- Ты лежи себе спокойненько. -- Мужики, не надо, ей-богу! Упустим! -- Молчать! Взяли, понесли! Марш-бросок через перевал -- и до шоссе. Артист с Доком подхватили носилки с Боцманом, и мы побежали в гору. Нам не раз приходилось в горах переносить не только раненых, но минометные и гранатометные стволы, которые по весу ничуть не меньше нашего Боцмана. Тактика здесь обычная. Первым устает тот, кто идет на подъеме снизу, его минут через пятнадцать надо менять, чтоб не "сдох", верхнему легче, поэтому его меняют реже. И никаких привалов с подменами, никакого отдыха. Прешь, прешь и прешь в гору, как танк. 9 Саша вышел из подъезда с кожаным портфелем в руке и направился к своей машине. Сзади послышался рев мотора, он резко оглянулся, отпрянул в сторону. К тротуару причалил "мерседес" Антона Владленовича. Опустилось стекло заднего справа окна. -- Саша, Саша... ты почему же мне вчера не позвонил? Я ведь тревожусь за тебя. -- Да извините... напился, -- со вздохом произнес Саша. -- Что случилось? Что с твоим лицом? А ну-ка, давай ко мне в машину. Саша открыл дверцу и сел в "мерседес". Антон Владленович поднял стекло, отделяющее заднее сиденье от водителя и охранника; они и так не могли слышать разговор, но Антон Владленович на всякий случай включил еще радио. -- Что с твоим лицом? -- повторил Антон Владленович. -- Ничего особенного, с лестницы упал. -- Какого черта! Мы ведь договорились обо всем! -- Не мог, никак не мог, -- покачал головой Саша. -- Уходить пришлось с большими сложностями. -- То есть как это -- со сложностями? -- Лицо Антона Владленовича исказил испуг. -- Он шел за мной буквально по пятам, кейс взял почти сразу, потом обошел меня на обратной дороге. Видно, заподозрил что-то. В общем, когда я подошел к своей машине, он уже вознесся. Все это было в каких-то семи метрах от меня. Вот и лицо, такое замечательное... -- Черт! Рискованно сработал. -- Хорошо, что он этого у меня за спиной не сделал... -- Доказательства есть? Саша достал из своего портфеля вчерашнюю эмвэдэшную сводку. -- Пожалуйста. "11.53 -- взорвана машина "Мерседес-180" на стоянке возле здания Ленинградского вокзала (номер 197 ВС 99, принадлежит Архангельскому Артемию Андреевичу, в 1998 году выдана доверенность на управление транспортным средством Носкову Владимиру Эдуардовичу, с тех пор Архангельский является только номинальным владельцем автотранспортного средства, фактически машина принадлежит Носкову). Согласно заключению взрывотехников, безоболочное взрывное устройство мощностью в триста граммов тротилового эквивалента было заключено в портфель типа дипломат. По словам очевидцев, за минуту до взрыва высокий мужчина с дипломатом сел в автомобиль. После взрыва в сгоревшем автомобиле найден труп мужчины средних лет. В куртке погибшего обнаружен паспорт на имя Носкова В.Э.". Антон Владленович оторвался от сводки. -- Значит, тебя задело? -- Чуть-чуть, но все равно очень неприятно. Больше так рискованно я работать не буду. -- Тебе, Саша, больше не придется рисковать. Все хорошо. Основные препятствия в нашем проекте устранены. Сейчас пойдет нормальный бизнес. Большой бизнес. А моральный и физический ущерб, который ты понес в результате вчерашней операции, я тебе возмещу. -- Хорошо бы. -- Триста штук. -- Хорошо бы, -- повторил Саша. -- Ты извини, мне сейчас надо срочно в министерство. Сам доберешься? -- Господи, о чем разговор! Всего доброго. -- Саша открыл дверцу и выбрался из машины. Антон Владленович на прощание помахал ему рукой и поднял стекло. "Мерседес" понесся по улице. Антон Владленович нажатием кнопки опустил стекло, отделяющее его от водителя и охранника. -- Ребятки, для вас появилась небольшая работа. Надо проверить одного человечка в морге судмедэкспертизы. Пока я в министерстве, вы этим и займитесь. -- Сделаем, Антон Владленович, -- почти одновременно кивнули охранник и водитель. 10 Подниматься на гору с большим грузом тяжело, но спускаться тяжелее в сто раз -- это знает каждый, кому приходилось лазать выше двух тысяч метров над уровнем моря. Вот и нам пришлось хлебнуть горя на отвесном спуске. Мне с Артистом, идущим впереди, приходилось спускать носилки на вытянутых руках -- одному бы тут не справиться. Когда до шоссе оставалось каких-нибудь метров четыреста, мы увидели, как из-за горы выскочил вертолет. Он прошел над нашими головами и стал снижаться. -- Это они! Викентьича "вертушка"! -- закричал Боцман. И действительно, через несколько мгновений на дороге показалось трое человек: двое мужчин и одна девушка. Я приставил бинокль к глазам. -- Один высокий, другой щуплый, девка в драной одежде, -- описал я их внешность. -- Они, они, высокий -- это Гера, тот еще говнюк! -- кивнул Боцман. -- Задержите их! Легко сказать -- задержите. Этот высокий все время прикрывается девицей, как щитом. Если б руки не дрожали после такой нагрузки, можно, конечно, было бы попробовать... Высокий достал из подсумка шашку, поколдовал над ней, и вскоре в небо пошел жгут оранжевого дыма. Вертолет резко начал снижаться. Он еще не коснулся шасси асфальта, а уже открылся люк. Гера втащил девицу в утробу вертолета, последним заскочил щуплый, люк тут же захлопнулся, и вертолет взмыл в воздух. -- Ну что же вы, мужики? -- заскрипел зубами от досады Боцман. -- Стреляйте! -- Хочешь еще одну сбитую "вертушку"? -- спросил я. -- Они ж бандиты. -- А девка тут при чем? -- Девка? Девка -- не знаю. Похоже, она сама испугалась. -- То-то. А ты говоришь -- стреляйте. Мы продолжили спуск с горы. Через восемь минут после того, как вертолет взмыл в воздух, на шоссе выбежал Муха. Даже отсюда, сверху, было видно, как он устал и запыхался. Он глянул на удаляющуюся в сторону города точку, бросил автомат и устало сел на обочину дороги. -- У него сотовый тоже пулей разбило? -- спросил я у Боцмана. -- Отобрали у него сотовый, -- отозвался Боцман. -- Мухин! Олег! -- закричал я что было сил. Олег поднял голову и удивленно поглядел на поросший лесом склон. 11 Сов. секретно Генерал-лейтенанту Зеленцову В.А. ОТЧЕТ о проведении операции "Броня" В соответствии с оперативной информацией в период с 12 по 18 августа в районе дачи министра финансов проводилась операция по защите его жизни от возможного покушения. Охрана министра не была поставлена в известность о проведении данных мероприятий. Возглавлял группу бывший капитан спецназа Пастухов С. С. Пастухов С. С. неоднократно привлекался УПСМ для проведения спецопераций как на территории России, так и за рубежом. В общей сложности Пастухов и его группа, состоящая из четырех человек, участвовали в 12 наших спецмероприятиях и зарекомендовали себя должным образом. В течение 12 и 13 августа Пастухов провел разведку брешей в системе охраны министра, выявил их и ликвидировал с помощью наших сотрудников. Он постоянно вел наблюдение за подступами к даче и полностью контролировал ситуацию. 15 августа, когда министр неожиданно решил ехать на концерт, Пастухов сообщил об изменении маршрута нашим людям. Были прочесаны близлежащие чердаки с целью обнаружения снайперских засидок. Таковых найдено не было. Было установлено масштабное наружное наблюдение. Путем обмана охраны, Пастухов с оружием на руках проник в Зеленый театр. Поскольку обеспечение безопасности внутри театра было возложено на личную охрану министра, ни Пастухов, ни кто-либо из задействованных нами агентов ни задник, ни кулисы должным образом не обследовали. Как выяснено следствием, преступник проник в театр через служебный ход еще днем под видом курьера по доставке почты. До 20.43 он прятался в пожарном ящике с песком, в 20.44 выбрался из ящика, никем не замеченный, проскользнул к заднику и произвел выстрел в голову министра. Ни Пастухов, ни люди, которые ему подчинялись, в данной ситуации сделать ничего не могли. Они не ждали преступника со стороны сцены. После совершения убийства преступник с напарником-водителем пытались скрыться на "Жигулях" восьмой модели. Пастухов застрелил обоих, после чего был срочно эвакуирован с места происшествия нашими людьми. Местоположение Вэна, несмотря на все усилия оперативных служб, до сих пор не установлено. Считаю, что операция "Броня" была провалена не по вине Пастухова и его группы. Преступную халатность, прежде всего, проявила личная охрана министра. Мы не можем делать каких-либо оргвыводов по данной операции, поскольку объективно Пастухов вновь проявил себя как отличный оперативный работник, а происшедший не по его вине "прокол" -- единственный за все время сотрудничества с УПСМ. Полковник Голубков К.Д." -- Защитничек, твою мать, -- произнес генерал Зеленцов, откладывая отчет Голубкова в сторону. Он сидел за столом в своем служебном кабинете, обставленном весьма изысканно и даже с претензией на роскошь. -- Ты б сначала собственную задницу прикрыл. Генерал повернулся в кресле, снял трубку телефона правительственной связи. Набрал номер. -- Зеленцов на проводе. Соедините меня, пожалуйста, с Антоном Владленовичем. Хорошо, жду, -- генерал почесал переносицу, взглянул на себя в большое зеркало на стене, высунул язык. Нехороший желтоватый налет. Это все нервы -- на такой работе рано стареют! Надо бы показаться врачу. -- Здорово, Зеленцов, -- послышался в трубке задорный голос Антона Владленовича. -- Добрый день. Знаете, кажется, я нашел козла отпущения в нашем деле. -- Надеюсь, это не я? -- пошутил Антон Владленович. -- Ну что вы, что вы! -- горячо возразил Зеленцов. -- Я имел в виду, что теперь ясно, по чьей вине все произошло. -- Да-да, это для нас очень большая потеря, -- вздохнул Антон Владленович. -- Невосполнимая. Ну, так вы не медлите -- действуйте. -- Есть! -- отчеканил Зеленцов. 12. Пастухов Боцман лежал на носилках на обочине, а мы с ребятами пытались поймать машину. Останавливаться и сажать нас никто, конечно, не хотел. Еще бы! В горах орудует большая банда, в городе министра застрелили, а тут четверо здоровых вооруженных мужиков и один раненый. -- Да бросьте вы меня -- теперь-то уж подберут, -- то и дело бормотал со своих носилок Боцман. -- Молчи, волчья сыть! -- беззлобно прикрикивал на него Артист. Наконец, мое терпение кончилось, и я наставил пистолет на идущий по шоссе тентованный КамАЗ. Заскрипели тормоза. Я пальцем поманил водителя к себе. Водитель -- молодой парень лет двадцати подошел, трясясь от страха. -- Все возьмите, только не убивайте! -- Боцмана в машину! -- скомандовал я своим. -- Дурак, кому ты нужен! Отвезешь нашего друга в больницу, а нас в аэропорт. Еще и заработаешь на этом. Понял? -- Сначала в аэропорт, потом в больницу, -- отозвался со своих носилок Боцман. -- Зачем стволом махать, людей пугать, я и так бы довез, -- покачал головой водитель. -- Что-то до сих пор нам таких добровольцев не встречалось, -- улыбнулся Артист. Мы переложили Боцмана на лежанку позади сидений, где обычно отдыхают водители, Муха с Артистом полезли в кузов, а мы с Доком расположились в кабине. -- Гони! Водителя не нужно было долго упрашивать. Взревел мотор, и КамАЗ понесся по направлению к аэропорту. Я глянул на часы. Разница во времени при скорости вертолета триста пятьдесят километров в час, а нашей, допустим, девяносто составит минут двадцать -- двадцать пять. Да, за это время можно раз сто улететь, но есть всякие побочные обстоятельства, которые должны задержать отлет преследуемой нами группы в Москву. Если это обычный рейс, то между регистрацией, посадкой и взлетом проходит не меньше двух часов, если необычный, на частном самолете -- им тоже сколько-то придется подождать. Сейчас самый час пик, каждые три минуты взлет или посадка, поэтому разрешение на взлет "частнику" дадут только тогда, когда появится хотя бы небольшое "окно". Так что у нас есть шанс успеть. Главное -- без заминок преодолеть все расставленные милицией кордоны. Парень вел КамАЗ, то и дело с опаской поглядывая на меня. Он явно не верил в наши добрые намерения. -- Езжай прямо к служебным воротам, -- приказал я ему. Парень в ответ только тяжело вздохнул. 13 Антон Владленович играл с самим собой в бильярд, когда в дверях показался охранник: -- К вам Саша. -- Зови, зови быстрей, -- кивнул Антон Владленович. Он был очень доволен племянником. Сработал Саша оперативно и чисто, не считая, конечно, царапин на лице. Охранник с водителем привезли из морга судмедэкспертизы хорошие вести -- погиб действительно Носков. По крайней мере, так утверждали тамошние патологоанатомы. Антон Владленович поймал себя на том, что стал слишком подозрительным в последнее время. Ну а с другой стороны, как иначе? С волками жить -- по-волчьи выть! Все надо перепроверить по сто раз! Прессу почитаешь -- там дети своих родных родителей, бабушек-дедушек грабят-убивают, а тут всего лишь племянник... Слишком много Саша знает, да и глаза у него горят, когда чемоданчик с вокзала приносит, открывает... Оно понятно, от денег у всех глаза горят, хотя некоторые утверждают, что без них жить проще. Хотел бы Антон Владленович привести хоть одного скептика к себе в дом, показать ванну из горного хрусталя, малахит на кухне, бассейн с приливной волной и большим зимним садом, спальню в стиле Людовика Пятнадцатого, кабинет, отделанный дубом... Да хотя бы и бильярдную взять -- сколько в нее средств и сил вложено -- один стол пятьдесят тысяч баксов стоит. Предложи здесь этому скептику пожить -- наверняка не откажется. Так, слова это все. Просто одни родятся, чтобы жить в роскоши, а другие -- в нищете. Бог велел помогать бедным, вот он и помогает в меру сил. В прошлом году детскому дому компьютеры подарил, организовал поездку малышей на черноморский курорт. Тут тебе и пиар-акция, и доброе дело. В бильярдную вошел Саша: -- Добрый день, Антон Владленович. -- Здравствуй, Сашенька, здравствуй, дорогой. -- Дядя заключил племянника в свои объятия. Саша несколько оторопел от такого приема -- никогда раньше Антон Владленович не выказывал нежных чувств. -- Сейчас мы с тобой тяпнем по чуть-чуть, погоняем шары, а через часик пообедаем. У меня сегодня трюфели с седлом косули. Как тебе, а? -- Замечательно! Только вот нельзя мне тяпать, Антон Владленович. За рулем я... -- Вот тоже нашел отговорку! Прикажу Сереже -- он тебя куда надо отвезет. -- Нет-нет, не могу, -- замотал головой Саша. -- Чуть выпью -- вся работа из рук валится. -- Все работаешь, работаешь, -- ворчливо сказал Антон Владленович. -- Отдыхать тоже надо уметь. Что, и партию со мной не сыграешь? -- Почему, партию сыграю, -- согласился Саша и взял в руку кий. Антон Владленович выложил треугольником шары на сукне. -- Разбивать я буду, -- сказал он, -- а то больно часто ты меня обыгрываешь. -- Пожалуйста, -- согласился Саша. Антон Владленович хлестко ударил кием по шару. Удар был удачным -- один шар с ходу закатился в лузу. -- Так-то лучше будет, -- удовлетворенно сказал Антон Владленович, примеряясь к очередному шару. -- Налей-ка мне пока коньячку. Саша направился в кабинет к столику-глобусу, вернулся с бутылкой. -- В общем, так, послезавтра поедешь на вокзал, в этот раз Белорусский. Ячейка 084. Все как обычно. Код стандартный. Сразу ко мне. На этот раз очень приличная сумма. Много "откатили", так что заработаем мы с тобой хорошо. Ты не против, надеюсь? -- Отчего же не заработать? -- улыбнулся Саша, наливая дяде коньяк. -- Вы сегодня в хорошей форме. -- Когда дела идут как надо, у меня и тонус, и форма, и хрен морковкой, -- пошутил Антон Владленович и сам рассмеялся своей шутке. -- Остался бы, а? Баб позвали бы. Скучно мне одному. -- Ну, не знаю, не знаю, дела... -- Саша на мгновение задумался. -- А впрочем, ладно, вы для меня важнее всяких дел. -- Ох и льстец! -- покачал головой Антон Владленович, делая большой глоток из бокала. 14 Через два поста мы пробрались благополучно, на третьем нас пытался тормознуть сержант, но я приказал водителю КамАЗа гнать, не обращая внимания на всякую милицейскую "шелупонь". Надо было видеть, с каким страхом водитель смотрел в зеркало заднего вида, в котором замелькали проблесковые маячки патрульной машины. Около ворот, за которыми виднелось летное поле, он остановился. -- Вы как хотите, мужики, но дальше я пас, -- потерянно сказал парень. -- Тогда вылезай из машины, дальше мы сами порулим, -- сказал я ему. -- Не, ну, мужики, так же не делается -- машину отбирать. Я вас подвез, все по-доброму. А вы теперь вон как... -- Никто у тебя машину отбирать не собирается. Заберешь ее в целости-сохранности, когда мы свои дела закончим. •а -- Ага, все вы так говорите... -- Блин, пока мы тут с ним базарим, они улетят! -- вмешался в разговор Док. -- Рули, командир! -- Ты все вали на нас -- мол, под страхом смерти заставили! -- Я сунул в руку водителя две стодолларовые купюры и вытолкал его из кабины. Переключил передачу, тронул машину с места. Слегка разогнавшись, протаранил ворота так, что их створки со звоном разлетелись в разные стороны. Вдогонку КамАЗу бросился вооруженный охранник, выстрелил сначала в воздух, потом по скатам. Только нам это что слону дробина! -- Митя, смотри в оба, ищи их! -- приказал я Боцману. Боцман свесился со своей лежанки, принялся старательно всматриваться в сгущающуюся вечернюю темноту, выискивая знакомые фигуры. Я включил дальний свет. Фары выхватывали то белоснежный бок Ту-154, то Ила-86... -- Да вот же они! Вон он, Гера, мудак! -- неожиданно закричал Боцман. Я вгляделся. Действительно, похоже, тот самый парень, который пятьдесят минут назад тащил по шоссе к вертолету девушку, сейчас задраивал люк "сорокового" Яка. Кажется, он нас не заметил. Я вдавил педаль акселератора в пол, а Як медленно покатил по рулежно