й дорожке по направлению к взлетной полосе. Появилось-таки то самое "окно" между взлетами! -- Улетят ведь, что делать будем, Пастух? -- закричал Боцман. -- Как -- что делать? Обгонять и захватывать. -- Я сказал это так, будто всю жизнь только тем и занимался, что обгонял и захватывал самолеты. Я свернул с рулежки на поле, чтобы срезать угол, л самолет все так же медленно катил к взлетной полосе. Я прикидывал, где наши курсы пересекутся. -- Сережа, ты что делаешь? -- закричал Док, вжимаясь в сиденье. -- Довожу до конца то, что Муха с Боцманом начали. Во всяком деле надо идти до конца! -- Больной! Ну ты больной! -- А ты на то и доктор, чтоб лечить! -- закричал я весело. С чего это мной вдруг овладел какой-то нездоровый азарт -- ума не приложу! Как пацан, насмотревшийся американских боевиков. Нет, правда, почему капитан-спецназовец не может на КамАЗе преследовать бандитов, которые пытались убить его друзей? Чем я хуже Брюса Уиллиса? Теперь я направлял КамАЗ наперерез самолету, но с таким расчетом, чтобы тот все же успел затормозить. Сквозь стекло кабины Яка мне было видно неожиданно вытянувшееся от испуга лицо пилота. Я наддал еще, самолет начал тормозить, заскрежетала о бетон резина колес. -- Док, руль держи! -- крикнул я и на ходу выпрыгнул из кабины еще до того, как КамАЗ оказался на взлетной полосе. Взвизгнули тормоза, и КамАЗ замер перед самым носом самолета. Еще мгновение -- и произошла бы катастрофа. Да, вот такой я друг -- взял да и бросил руль... А если бы Док не успел среагировать? Если б не успел -- я бы руль и не бросил. А я был уверен в Доке, как в себе самом, недаром мы прошли с ним бок о бок сотни, тысячи километров боевых рейдов. У настоящего спецназовца мгновенная реакция в любой, самой непредвиденной и сложной ситуации. Я бросился к самолету и замер около люка. Через мгновение ко мне присоединились выскочившие из кузова Артист с Мухой. У спецназовцев, занимающихся освобождением заложников в захваченных террористами самолетах, есть куча способов проникнуть внутрь салона, не открывая люка. Тут тебе и шасси, и кабина пилотов, и грузовой отсек, но, на самом деле, самое эффективное -- исхитриться заставить негодяев открыть люк и проникнуть внутрь по трапу. Геморроя меньше, да и вообще удобней. Я все правильно рассчитал. Люди Николая Викентьевича восприняли появившийся на взлетной полосе КамАЗ с неизвестным им Доком в кабине как недоразумение, и Гера отдраил люк. -- Ты че, идиот, сука, жить надоело? Кретин! Ну-ка, убирай машину с полосы! -- Ах, как невежливо! -- Еще до того, как трап опустился к земле, я, выскочив из-под самолета, выпрыгнул из-за бортика трапа и рывком дернул Геру на себя. Гера вылетел из самолета как пробка и уже в следующее мгновение оказался лежащим на бетоне с заломленными за спину руками. -- Сколько вас там? -- спросил я шепотом, приставляя к его виску пистолет. -- Пятеро и два пилота, -- прошептал ошалевший Гера. -- Это с девушкой? -- Да. Четверо, два пилота и девушка. -- Отлично. А это тебе за Боцмана! -- Я ударил его рукоятью пистолета по затылку с таким расчетом, чтобы заглох на время. Показал ребятам на люк -- штурмуем! -- Гера, ну че там? Разобрался? -- В проеме люка показался еще один боец Николая Викентьевича, но еще до того, как он заметил лежащего на земле Геру, Муха выключил и его. Не мешкая больше, мы вломились внутрь самолета втроем. Никто нас, конечно, не ждал. Двое остававшихся с девушкой бойцов глазели в иллюминатор на КамАЗ, м котором с несколько растерянным видом вес еще сидел наш Док. Опомнились они только тогда, когда мы направили на них стволы. Муха с Артистом обезоружили их. -- Мордой в пол! -- приказал я тихо. Герины бойцы послушно выполнили мое приказание. Их примеру последовала и девушка. Она уже успела переодеться -- вместо грязной, рваной одежды на ней были новые джинсы и клетчатая рубаха не по размеру. Да, ничего девица, симпатичная. Недаром Боцман с Мухой за ней столько охотились. -- А вы можете сидеть. Я жестом показал Мухе и Артисту на переборку по бокам от дверей кабины -- пусть займут позицию для атаки. Металлическая дверь пилотской отворилась сама, и передо мной возникла физиономия летуна в традиционной белой рубахе. -- Скоро вы этого козла убере... -- он осекся, увидев меня. -- Скоро, -- сказал я, приставляя к его лбу пистолет. -- А ну на место и готовься к взлету! Пилоту ничего не оставалось, как поспешно ретироваться в кабину. -- Артист, следи за этими. Муха, помоги Доку доставить Боцмана в салон. Машину подайте назад. Через полминуты взлетаем, -- приказал я и зашел в кабину вслед за пилотом. Второй пилот обернулся ко мне, спросил испуганно: -- Это захват? Надо было видеть выражение его лица! -- Нет, это восстановление справедливости. КамАЗ перед носом самолета дернулся и отъехал со взлетной полосы. Через несколько секунд я услышал, как у меня за спиной закрылся люк. Со всех концов поля ко взлетной полосе уже мчались машины с мигалками. -- Ну, чего сидим? Взлетайте! -- Мы уже сообщили о ЧП! -- Значит, нужно сообщить, что у вас все в порядке. Вам дали взлет? -- Дали. -- Ну вот и взлетайте. Пилоты переглянулись, защелкали тумблерами, взревели турбины. -- Полоса свободна, помеха устранена, все в порядке. Нет-нет, это свои. Выполняю взлет, -- сказал в микрофон первый пилот. Самолет покатился по взлетной полосе, набирая скорость. Я сел на откидное сиденье и перевел дыхание. Весь захват, начиная от того момента, когда мы увидели самолет, занял чуть более трех минут, но теперь мне казалось, что прошла целая вечность... -- Куда летим-то? -- обернувшись, поинтересовался второй пилот, когда самолет оторвался от полосы. -- Куда летели, туда и летим. В Москву, как три сестры. -- Я еще, оказывается, был способен шутить. Внизу около брошенного КамАЗа копошились люди. На взлетном поле мы не оставили никого -- все бойцы Николая Викентьевича были на борту. Нет жертв, нет захвата. Хотя водилу КамАЗа мы, конечно, подставили на все сто. Долго придется бедолаге с властями объясняться. Что теперь поделаешь -- война со злом стоит жертв! Замолвлю за него при случае словечко Голубкову, если, конечно, после недавних событий в Зеленом театре мое собственное словечко хоть чего-то стоит! 15 Саша выставил на стол Антона Владленовича большую черную кожаную сумку. -- Вот. Нал. Честно сказать, дрожал как осиновый лист, когда вез. -- Откуда знаешь, что нал? -- подозрительно прищурился Антон Владленович. -- Да уж догадываюсь по прошлому разу, -- усмехнулся Саша. -- А вот и не догадываешься, щенок! -- У дяди сегодня было очень дурное настроение -- с утра болела голова, кроме того, "Спартак", за который всегда болел Антон Владленович, проиграл во вчерашнем матче. -- Открывай, открывай, догадывается он! Или уже пооткрывал все? -- Да что вы! Не трогал я ничего! -- возмутился Саша. Он расстегнул молнию на сумке. В сумке лежали какие-то бумаги. -- Что это? -- Акции, дружок. Акции наших замечательных отечественных предприятий. Мы их продаем, а наш банк покупает. Потом глядь, а какой-нибудь там крупный металлургический завод уже принадлежит нашему замечательному банкиру Александру Сергеевичу, потому что контрольный пакет у него. А через месяц-другой он своего директора поставит, весь руководящий состав сменит. Большой бизнес, Саша. Очень большой. Не с твоими куриными мозгами в нем работать. Хочешь, возьми себе "бумажек" на двадцать тысяч, как обычно. -- Нет уж, спасибо! Еще не хватало мне акциями металлургического завода владеть! Антон Владленович громко рассмеялся: -- Ну молодец, а! Сразу видно, в какую эпоху мальчик рос. Еще неизвестно, сколько они завтра стоить будут. Может, в два, в три раза больше? А? -- Сомневаюсь, -- покачал головой Саша. -- В общем, ты не сомневайся ни в чем, вези в банк. Возьмешь расписки на всю сумму. Да, еще попроси сделать распечатку доходов за прошлый месяц. Сколько там набежало, интересно знать? -- Хорошо, все сделаю, -- кивнул Саша. Он застегнул молнию на сумке и вышел за дверь. Охранник проводил его до входной двери. Сделал знак рукой -- подожди, глянул на монитор, экран которого был разделен на четыре картинки. На каждой из картинок была видна своя часть дома. -- Давай! Щелкнул электронный замок. -- До свидания, -- попрощался Саша и вышагнул за дверь. Калитка открылась перед ним сама -- охранник наблюдал за всеми его действиями в монитор. Саша сел в машину, завел мотор. Проехав метров двести, он свернул на грунтовку и углубился в лес, который начинался сразу же за дачным поселком. Саша остановил машину перед большой лужей. Дальше ехать не решился, боясь завязнуть. Вышел, огляделся, достал сигареты. -- Тебя как будто не учили ничему, -- раздался сзади знакомый голос Вэна. Саша резко обернулся. Вэн стоял в метре от него с прутиком в руке. И ведь как неслышно подкрался -- ни шелеста, ни шороха, ни хруста. -- Привет. -- А если б это не я был, а другой опасный паренек? -- насмешливо спросил Вэн. -- Да ладно, слышал я тебя, -- соврал Саша. -- Плохое ты место выбрал. Лужа вон какая! -- Лужа -- это хорошо. Здесь твою тачку и найдут. -- Шуточки у тебя дурацкие, Вэн. -- Шуточкам меня не учили. Ну чего, где бабло-то? -- Облом, Вэн. -- То есть как -- облом? -- Лицо Вэна вытянулось -- Кинуть меня задумал? -- Ты в сумочку загляни, потом ори. Вэн рывком расстегнул молнию, сунул руку в сумку. -- Это что, акции? -- удивился он, вытаскивая несколько разноцветных бумажек. -- Это то, что нам даром не надо, Вэн. Акции закрытого акционерного общества. То есть владеть ими может только тот, кто является сотрудником предприятия. А мы с тобой погулять вышли. -- Ты че меня как первоклассника учишь? Будто я про твои акции не знаю! -- А раз знаешь, значит, не ори! В следующий раз выгорит. Ждать надо. -- Нет, Санек, все не просто так. Твой Антоша неладное заподозрил, не доверяет он тебе. -- Доверяет. Так карты сошлись. Деньги-то вот они, но только чужие, просто так в банк не положишь и с собой не возьмешь. -- Нет, Санек, не просто так, -- задумчиво повторил Вэн. -- Старик нас проверяет... Ничего, мы его тоже за вымя пощупаем. Саша смотрел на Вэна испуганно. Еще каких-нибудь три недели назад он не знал ни забот, ни хлопот. И приспичило же дяде нанять в киллеры именно Вэна! Да, у него имя, у него фирма, безупречные по исполнению заказы, но он никогда не позволит себя кинуть, взорвать, убить, утопить. Скорее сам взорвет, убьет, утопит. Схватил железной хваткой, почувствовав слабину, и будет душить, пока не добьется своего! Саша помнил Вэна таким еще по Академии КГБ. А ведь он пытался отговорить Антона Владленовича от использования в деле Вэна. Не хватило аргументов. А у дяди они были довольно вескими: во-первых, Вэн поблизости от объекта, во-вторых, работает профессионально, без хвостов и свидетелей, в-третьих, не сможет шантажировать заказчиков, потому что у самого руки по локоть в крови, достаточно маленькую наводочку фээсбэшникам дать, и все -- сгорел Вэн! -- в-четвертых, его можно будет незаметно и безболезненно убрать. Вот оно -- незаметно, безболезненно. Как бы самого не убрали! Саша боялся боли, боялся смерти, боялся громкого голоса. Да, он был трусом и знал это про себя. Конечно, он был профнепригоден и не мог учиться в академии, но сзади всегда маячила тень всемогущего дяди. Кажется, Антон Владленович был сказочно богат еще во времена Хрущева... Эта тень следовала за ним по пятам и беспрестанно твердила: "Ты не трус, ты сможешь! Такими делами ворочать будем!" Какими делами? Людей убивать, деньги воровать? Он струсил тогда перед дядей, трусил и сейчас, до смерти испугавшись того, что взорванный им Вэн жив и невредим. -- Дядю нельзя, он слишком заметная фигура. Нас тогда тут же... уберут. -- А мы пощупаем так мягко и незаметно, что он даже не заметит, -- рассмеялся Вэн. 16. Пастухов Наш самолет принимал аэропорт Шереметьево-1. Мы покружили немного, ожидая, когда освободится полоса, и пошли на посадку. Я все время слушал в наушниках, о чем переговариваются пилоты с "землей". Диспетчерам не было ни слова сказано ни про вооруженных людей на борту, ни про захват самолета, но я, только глянув вниз, сразу понял -- в аэропорту объявлена тревога. Поле было пустым: ни одного человека, ни одной машины. Около терминала, где обычно было многолюдно, тоже ни души. Я приставил бинокль к глазам. Ага, аэропорт оцеплен вооруженными людьми в касках и бронежилетах. Вот один пытается слиться с фонарным столбом, другой сидит в тени автобуса для перевозки пассажиров с винтовкой на коленях. Теперь мне все стало ясно: истории водителя КамАЗа и охранника у ворот адлерского аэропорта произвели на местное управление ФСБ неизгладимое впечатление. Несмотря на то что "угонщики", то есть мы, не предъявляли никаких требований и условий властям, не объявляли о захвате, не меняли курс и даже почти не били пассажиров -- хотя следовало бы их отмутузить до потери пульса за все, что они сделали, -- приземлившись, мы попадем в объятия спецназа. Видно, судьба у нас, у "солдат удачи", такая -- из огня да в полымя. Только сейчас я понял всю серьезность нашего поступка, сказать проще -- преступления. Увлекшись погоней, мы захватили воздушное судно, так, кажется, это называется на казенном языке. А теперь, когда уже все сделано и ничего исправить нельзя, иди попробуй докажи, что это не мы бандиты, а они, люди Николая Викентьевича. Быстро найти крайнего -- это у нас умеют... Я вышел в салон, чтобы посоветоваться с ребятами. Муха с Артистом приглядывали за людьми Николая Викентьевича, которые были прикованы наручниками к сиденьям, а Док занимался Боцманом, перевязывал рану. У Боцмана опять открылось кровотечение. -- Мужики, наши действия расценены как угон самолета. Внизу вооруженный до зубов спецназ. Что будем делать? -- Мы разве объявляли об угоне? -- удивился Артист. -- Мы нет -- но кто-то другой мог... У пилотов может быть условный сигнал, о котором мы даже не догадываемся, с помощью которого они сообщают на землю о захвате. Честно сказать, все наши действия в Адлере я расценил бы как терроризм чистейшей воды. Шутка моя парням понравилась -- они дружно рассмеялись. -- Что делать будем? Дело-то серьезное. Поймают, мало не дадут. -- А может, действительно захватим всю эту трихомундию да и уйдем в партизаны? -- весело предложил Артист. -- Погоди, Семен. Я серьезно. Через пять минут пилоты посадят самолет, и тогда будет поздно что-либо менять. Артист с Мухой переглянулись. -- А может, боевое десантирование, а? Как в старые добрые времена? -- С раненым Боцманом? -- Я покачал головой. -- А что? Два спасательных жилета, и все дела. Продержимся. Я размышлял несколько секунд, прежде чем принял решение. -- Всему десанту надеть спасательные жилеты! Вернулся в кабину пилотов. -- Отменить посадку! Набрать высоту! -- У меня был такой тон, что пилоты повиновались беспрекословно. -- Идем в сторону озера Круглое. От Шереметьева до Круглого всего семнадцать километров -- меньше минуты лету. Я велел пилотам снижаться до предельно возможного уровня -- меня вовсе не грела перспектива разбиться о воду. Пилоты послушно выполняли все мои приказания, и уже через сорок секунд внизу, совсем близко, мелькнула узкая полоска шоссе, сразу за которым начиналась водная гладь. -- Ниже, ниже, еще ниже! -- командовал я. -- Вот так и держите! Озеро промелькнуло под пилотным колпаком, и пошла "зеленка" -- перелески и рощицы вперемешку с дачными поселками. Прежде чем пилоты сделали разворот, я велел пацанам открыть аварийный выход. Сделали они это весьма проворно, и вот по салону уже загулял холодный, бьющий в лицо ветер. Ребята шустро напялили на себя спасательные жилеты. Такой же жилет был надет и на Ирину. В ее глазах читался испуг. Оно и понятно -- какие-то люди все время хватают, тащат, каждый в свою сторону. Ничего, ничего, теперь мы с этим Викентьичем по полной программе за все разберемся! Самолет еще не дошел до кромки озера, когда я велел всем приготовиться к десантированию. Первыми должны были пойти Ирина и Артист. Артист в случае чего мог подстраховать девушку в воде. Потом шли Боцман с Доком. С Боцманом тоже было непросто: а вдруг он потеряет сознание, ударившись о поверхность, -- поэтому я и поручил его постоянному попечению Перегудова. Потом прыгал Муха, последним -- уже на пределе -- я сам. А до того мне придется приглядывать за пилотами. Сверху, с воздуха, хорошо были видны глубокие и мелкие места. Нам, конечно, нужно бы где поглубже, чтобы не разбиться о дно. Вот одно из них, что-то типа омута, ямы. -- Пошли! -- что есть силы крикнул я из кабины, перекрывая вой ветра и рев моторов. Артист вытолкнул из самолета визжащую Ирину, а в следующее мгновение прыгнул и сам. Вот еще одно место поглубже. -- Пошли! В этот второй пролет над озером десантироваться удалось четверым. Мы с Мухой остались на следующий заход. Я прекрасно понимал: стоит только оставить пилотов без контроля, они тут же резко поднимут самолет вверх и направят его назад, в Шереметьево, поэтому мне придется сидеть рядом с ними до последнего. Самолет сделал разворот и снова пошел над озером. Сверху хорошо были видны фигурки четверых людей, плывущих к берегу. Я увидел, как приводнился Муха, подняв фонтан брызг, помедлил немного, дожидаясь следующей ямы, потом резко выскочил из кабины и, не раздумывая, сиганул вниз... Нам с парнями за время службы часто приходилось десантироваться без парашютов. Есть такая горная тактика: сначала самолет-разведчик проверяет наличие противника в горах, дает его координаты, и через несколько мгновений в воздух взмывают "вертушки" с десантом (рота, две, а то и батальон). Во-первых, десантировать людей надо таким образом, чтобы противник их не сразу обнаружил, во-вторых, так, чтобы они при приземлении не поломали себе ноги о скалы. Днем еще куда ни шло, а ночью такое десантирование превращается в опаснейшее занятие. Погибнуть можно не от вражеской пули, а от собственной неосторожности, иногда даже приборы ночного видения не помогают... Так что опыт у нас в этих цирковых номерах был немалый. Вода -- это не страшно, вода -- родная стихия. Из нее человек родился, в нее в конечном счете и уйдет. Я вошел в озеро строго вертикально. Легонько коснулся ногами илистого дна, и спасательный жилет тут же потащил меня к поверхности. Вынырнул, отфыркиваясь, задрал голову, высматривая самолет, так и есть -- он ушел резко вверх и повернул в сторону аэропорта. Я снял с себя жилет, который теперь только мешал, и энергично поплыл в сторону лесистого берега. Наше десантирование собрало у противоположного берега рядом с дорогой большую толпу зевак, которая долго аплодировала моему прыжку. Зрители, видно, решили, что над озером проходит какой-то военно-спортивный праздник. Я знал, что в нашем распоряжении очень мало времени. Сейчас пилоты сообщат куда надо наши координаты, если уже не сообщили, и минут через двадцать в район озера подтянутся воинские и милицейские подразделения. Но не на тех напали, козлы! Я выбрался на берег, парни выжимали одежду и ждали меня. Ирина сидела на упавшем дереве, сжавшись в комок, и дрожала от холода. -- Давайте-ка раздевайтесь, отжимайтесь и согревайтесь. Нам еще долгий путь, -- сказал я, протягивая девушке фляжку с коньяком. Через две минуты мы, разделившись (не забывайте, что Боцмана нужно было нести на руках), уже пробирались к шоссе. Нужно было успеть уйти до того, как район полностью перекроют... 17 Саша, перед тем как спуститься в камеру хранения, несколько раз оглянулся. Прошел вдоль бесконечного ряда ячеек. Нашел ту, которая ему была нужна, открыл кейс, сунул в ячейку прозрачную пластиковую папку с какими-то бумагами. Сунул в прорезь жетон, набрал шифр с внутренней стороны двери... Вэн сидел в машине на стоянке рядом с Киевским вокзалом, приложив к правому уху небольшой наушник, от которого тянулся провод к прибору, лежащему на панельной доске. На жидкокристаллическом дисплее прибора отражались всплески звуковых волн, а в наушнике слышались щелчки... Саша закрыл дверцу. Послышалось характерное гудение. Замок закрылся. Саша несколько раз подергал ручку ячейки и направился к выходу... Вэн щелкнул кнопкой записи автомагнитолы, нажал на перемотку. Кассета зашуршала. Он нажал "плей", и в машине раздались шаги, шуршание, а потом несколько характерных щелчков. -- Ну вот и хорошо, -- удовлетворенно сказал Вэн. 18. Пастухов Уйти из оцепленного района нам не удалось. Конечно, если б не были ранены Боцман и девушка, может, оно и вышло бы, но... Как говорится, человек предполагает, а Господь располагает. Когда мы вышли к шоссе, оно уже было перекрыто, и мы наблюдали из-за кустов за тем, как к кромке леса подъехали два "Урала", из которых начали выпрыгивать солдатики с автоматами. В данной ситуации мне виделся только один выход -- до ночи отсидеться в подвале какой-нибудь дачи, а потом уйти "огородами". Прочесывать перелески солдатики наверняка будут только в светлое время суток, так что оставалось только найти подходящий домик... Мое внимание привлек один такой, стоящий на опушке леса за забором, -- огромная трехэтажная дача красного кирпича, у которой все окна были закрыты плотными металлическими жалюзи. По всему было видно, что на даче сейчас никого нет. За этим коттеджем виднелись и другие, но этот глянулся мне как раз тем, что был с самого края. Я выслал разведку из Артиста и Мухи. Через десять минут они мне доложили, что там, за забором, обычный дачный поселок с охранниками на въезде. Территория охраняемая (так, кажется, они пишут в своих рекламных объявлениях), но не так, чтобы очень, потому что камер по внешнему периметру нет. А забор для нас не помеха, даже если с нами девушка и раненый... В общем, спустя несколько минут мы уже проникали внутрь дома через окно цокольного этажа. Этот цокольный полуподвал был чистеньким и просторным. Здесь стояли автономная отопительная система и насос для подачи воды из артезианской скважины. Я открыл дверь подвала и оказался в зале с небольшим бассейном. Бассейн при сауне -- понятно... Отсюда шла на первый этаж лестница. Я обследовал гостиную, кухню, тренажерный зал, поднялся на второй этаж, в спальни. На третьем был зимний сад. Живут же люди! Судя по всему, хозяева дачи уехали совсем недавно: камин был еще теплым, тарелки на мойке в кухне -- мокрыми. Ну что же, это очень даже хорошо. Значит, у нас будет время, чтобы отсидеться. Я почти не сомневался, что солдатики в охраняемый поселок не полезут, а если и спросят охранников на въезде, не появлялись ли здесь пятеро мужчин и одна девушка в мокрой одежде, те ответят отрицательно. Я вернулся в подвал. -- Ну вот что, нечего нам здесь сидеть как мыши. Пошли наверх, будем сушиться, отсыпаться, отдыхать. Думаю, хозяева простят бывших спецназовцев. -- Это как сказать! -- усмехнулся Артист. -- Да, вот еще что... У кого из вас "мобила" жива? При падении в воду мой сотовый телефон, конечно, замкнуло и он не фурычил -- увы, некогда было в самолете заранее об этом подумать. Самым ушлым оказался, конечно, Артист. Его сотовый был в запаянном полиэтиленовом пакете, так что внутрь не проникло ни единой капельки. Я нажал на кнопку "ОК" -- работает! -- Телефон заказчика давайте! Муха протянул мне намокшую визитную карточку. Я отправил своих наверх. -- Идите, идите, у меня конфиденциальный разговор. Подождал, когда все выйдут, набрал номер. -- Алло? -- Николай Викентьевич? Это вас Пастухов беспокоит. Вы меня не знаете, но скоро узнаете очень хорошо. Мало не покажется! -- Кто это? -- По голосу не слышно было, чтобы человек испугался такого наглого заявления. -- Какой Пастухов? Что вам нужно? -- Ваше задание выполнено. Ваша дочка у нас. -- А... Теперь все понял. Послушайте, Пастухов, что вы там такое устроили? Зачем было делать столько глупостей? Я предложил вашим людям очень хорошие деньги за работу, дал людей. Зачем же так себя дурно вести? "Под дурачка косит, козел! Ну ничего, ты у нас еще докосишься!" -- Вы еще скажите, что это именно я виноват в том, что ваши люди оказались законченными подонками и пытались убить моих друзей! -- Кто, Гера? Убить ваших друзей? -- искренне удивился Николай Викентьевич. -- Я ничего об этом не знал. Впервые слышу! Это какой-то бред! Он выполняет только мои приказы. -- Вот именно, он действовал по вашему приказу. Поэтому не надо строить из себя целку! Наша встреча неизбежна, и разговор будет крайне неприятным... для вас. -- Послушайте, Пастухов, давайте обо всем договоримся. Вы мне доставляете в целости и сохранности дочь, я поднимаю гонорар вдвое. Это очень хорошие деньги. -- Деньги за право умереть? -- Я накажу Геру за самоуправство и превышение полномочий. Пожалуйста, Сергей... Так вас, кажется, зовут? (Кажется, говоря со мной, этот подонок рылся в электронной записной книжке, выискивая все наши данные.) -- Так. -- Зачем усугублять? И так дело зашло слишком далеко! Насколько я знаю, вы не один на этом свете, подумайте о дочери, о жене... Когда меня начинают шантажировать моими родными и близкими, я становлюсь бешеным. А когда я становлюсь бешеным -- на моем пути лучше не попадаться! Надо же, эта тварь решила мне угрожать! -- Я уже подумал. Пятьсот -- это мало, -- сказал я, еле сдерживаясь. -- То, что пришлось пережить моим друзьям, стоит намного дороже. -- Ну, хорошо, я подумаю. Мне можно поговорить с Ириной? -- Нет. -- Я выключил трубку и направился к лестнице. Главное -- держать противника в постоянном напряжении, и тогда он не выдержит, сломается. Ребята с комфортом расположились в гостиной. С кухни доносилось шкворчание масла на горячей сковородке. Артист что-то готовил -- он всегда был неплохим кулинаром. Док уже обработал рану Боцмана и теперь осматривал плечо Ирины. -- Кто вам вынимал пулю? -- спросил он. -- Женщина одна, с кордона. -- Очень профессионально! -- У нее мужа четыре раза ранили. -- А! -- Док закончил обработку, начал перебинтовывать плечо. -- Ирина, -- я сел напротив девушки, она стыдливо прикрылась рубахой. -- Я созвонился с вашим отцом. Он хотел с вами поговорить, но я ему отказал... -- Он мне не отец. -- Как это -- не отец? -- удивился я. -- Так, не отец, и все тут. Просто это очень хорошее прикрытие, чтобы люди не задавали лишних вопросов. -- А кто же он вам тогда? -- Бывший любовник. Я познакомилась с ним совершенно случайно, когда еще была студенткой. Оказалось, что он очень богат и, как мне показалось, абсолютно одинок. А у меня были проблемы с жильем, да и вообще... первые жизненные разочарования. Я решила, что это тот самый принц с голубыми яйцами, который сумеет вытащить меня из дерьма. Но принц оказался с душком, как выяснилось два месяца назад... Один его бывший партнер, которого он кинул на двадцать три миллиона баксов, позвонил мне и сказал, что хотел бы встретиться... 19 В полутемном ресторанном зале было малолюдно. Негромко играла музыка, в огромном аквариуме плавали экзотические морские рыбы. Официанты в ярких расшитых передниках неслышно летали по залу с тарелками в руках. В углу за столиком сидел седой мужчина лет шестидесяти. Перед ним стояла нетронутая тарелка с едой, бокал темного пива. Мужчина то и дело бросал взгляд на вход в зал и курил одну сигарету за другой, предупредительный официант только успевал менять пепельницы. В зал вошла Ирина. На ней был яркий костюм, на голове -- бандана, из кармашка перекинутой на ремне через плечо сумки торчала антенна сотового телефона. Ирина растерянно замерла посреди зала, оглядываясь. -- Ирина, -- негромко позвал ее седой мужчина. Она улыбнулась ему, прошла к столику. Он поднялся, помог ей сесть. Тут же подскочил официант, заискивающе улыбаясь, положил перед ней кожаную папку с меню. -- Пожалуйста. Ирина начала листать меню. -- Настоятельно советую попробовать раковый суп. Он здесь особенно хорош, -- сказал мужчина. -- Я бы выпила чего-нибудь. Лев Анатольевич, зачем вы меня позвали? Вы же знаете, я не могу повлиять на Николая. Это ваши дела, я в них не лезу. -- Не волнуйтесь, я не по поводу денег. Хотя Николай, конечно, подонок. -- Не надо! -- слабо попросила Ирина и захлопнула папку. Тут же подскочил официант: -- Что-нибудь выбрали? -- Да, коктейль "Солнечное затмение" и фисташки. -- Сделаем, -- кивнул официант, взял папку и исчез. -- Не надо так, Лев Анатольевич, я понимаю, вам обидно, но это же бизнес, в котором действует закон джунглей. -- Речь сейчас не обо мне -- о вас! -- Обо мне? -- удивилась Ирина. -- Именно. Вы думаете, знакомство наше было случайным? -- А каким оно еще могло быть? -- пожала плечами Ирина. -- Лев Анатольевич, я вас умоляю, не надо! -- И все-таки вы послушайте. Он познакомился с вами по наводке некоего человека, занимающегося торговлей хакерских мозгов. Вас просто рекомендовали ему как одного из лучших программистов. Ну а раз вы девушка, почему бы и в постель заодно не уложить? Любовнице можно меньше платить. -- Заткнитесь вы! -- Ирина вскочила из-за стола. -- Помните, когда он предложил вам сотрудничество? Девушка решительно направилась к выходу. -- А коктейль? -- преградил ей дорогу официант с маленьким подносом, на котором стоял бокал с какой-то темной жидкостью. Ирина вынула из бокала соломинку, бросила ее на поднос, залпом выпила коктейль и вышла, не заплатив. Официант двинулся к Льву Анатольевичу. -- О, женщины, коварство имя вам, -- сказал он, поднося к сигарете Льва Анатольевича зажигалку. -- Дура она, -- с чувством сказал Лев Анатольевич. * * * ... -- В общем, я ему не поверила, -- со вздохом сказала Ирина. 20 Кабинет Николая Викентьевича имел две двери. Одна вела в приемную, где за огромным столом с компьютером восседала его длинноногая секретарша, другая -- во внутренние, "приватные" апартаменты, где была большая спальня, кухня, ванная и даже тренажерный зал -- в общем, все необходимое для комфортной жизни. Поначалу апартаменты понадобились ему для того, чтобы, когда работы было невпроворот, оставаться здесь на ночь. Действительно, какой смысл уезжать из офиса, если через пять часов снова придется возвращаться. На начальном этапе организации производства "Технологии" работать приходилось часов по восемнадцать -- двадцать в сутки. Впрочем, Николая Викентьевича это не напрягало, потому что он был работоголиком и не хуже какого-нибудь там японца мог неделями и месяцами вкалывать без выходных. Позже, когда появилась Ирина, апартаменты понадобились уже вовсе для других целей... * * * ...Ирина сидела за туалетным столиком и расчесывала свои густые волосы. Дверь в тамбур была приоткрыта, поэтому ей был слышен весь разговор, который происходил в кабинете. Николай Викентьевич, выходя на совещание, дверь закрыл, но Ирина намеренно ее приоткрыла. Поступила она так вовсе не потому, что хотела узнать какие-нибудь производственно-технологические секреты, а из чисто женского любопытства. * * * Николай Викентьевич слушал доклад начальника службы прогнозирования Анатолия Андреевича. На самом деле подразделение это следовало бы назвать иначе -- отдел промышленного шпионажа. Служили в нем бывшие разведчики и выпускники Академии ФСБ, которых Николай Викентьевич сумел переманить к себе благодаря связям с одним из генералов ГРУ. Все, кто работал в этом "специальном" отделе, получали зарплаты раз в десять больше, чем остальные работники "Технологии", кроме того, сотрудники отдела были засекречены. Официально они числились обычными программистами или техниками, неофициально -- постоянно ездили в заграничные командировки и там за хорошие деньги вербовали на свою сторону работников высокотехнологичных предприятий, а если получалось, то и сами внедрялись в лаборатории и цеха, чтобы получить информацию из первых рук. Отдел этот приносил Николаю Викентьевичу прибыли в сотни раз большие, чем все остальное производство. В том случае, если он не мог воспользоваться добытой информацией сам, то через подставных лиц продавал ее другим предприятиям, которые она интересовала. Сам Николай Викентьевич никогда не светился на сделках. Он был законопослушным бизнесменом и регулярно платил налоги, во всяком случае с десятой части всех своих прибылей, а про остальные девять десятых не знали даже его разведчики. Иногда, сидя в мягком кресле, Николай Викентьевич рассуждал про себя, какую бы пользу он мог принести государству, будь он контрразведчиком, -- мимо него и муха бы не пролетела. Но так как государство наше не ценит своих особо талантливых работников, не может дать им ни достойной зарплаты, ни гарантий безопасности и все время ищет, за что бы их наказать, приходится играть "против"... Играл он весьма искусно. Частенько на официальных приемах, где присутствовал "бомонд", толкал речи, достойные какого-нибудь там губернатора из Оренбуржья, так что политики считали его "государственником" и своим соперником. Но никому из них соперником Николай Викентьевич не был. Его интересовала только рентабельность своего собственного бизнеса, больше ничего. Рентабельность была высокой, прибыль стабильной, и он уже начинал подумывать о том, не отдать ли свою "Технологию" в надежные руки преемника, своего зама, и уйти на заслуженный отдых, уехать в дальние страны с теплым климатом. Водил Николай Викентьевич дружбу и с одним высокопоставленным чиновником из Кремля. Звали его Антоном Владленовичем. Николай Викентьевич прекрасно знал, что он вор, причем вор, каких свет ни видывал. Воровал он по простой, но довольно надежной схеме: выбивал в правительстве, согласно какой-нибудь там государственной программе, инвестиции, которые должны были поступить в одну из отраслей народного хозяйства какого-нибудь субъекта Федерации. Ему почти никогда не отказывали, потому что Антон Владленович был человеком ушлым, на всех этих хитрых делах, как говорится, "собаку съел" и знал, к кому подольститься, а кому и на лапу дать. Безналичные деньги из бюджета переводились в область или край. Малая часть их поступала на развитие отрасли, причем по бумагам проходили, конечно, все сто процентов инвестиций. Другая, обналиченная и большая часть оседала в карманах местных руководителей, третья, тоже не маленькая, "откатывалась" назад в Москву, чтобы в следующий раз Антон Владленович не обошел вниманием бедный убыточный регион. Дружба с Антоном Владленовичем директору "Технологии" нужна была для того, чтобы успешно продвигать свои товары на рынок, пользуясь при этом многочисленными налоговыми и торговыми льготами. -- Итальянцы обратили внимание на то, что в России появился аналог их микропроцессоров, -- сообщил начальник службы прогнозирования, перевернув очередной листочек с цифрами, графиками, диаграммами. -- Сейчас они пытаются вычислить канал утечки и наказать виновных. Также они собираются подавать в суд за нарушение авторских интеллектуальных прав. -- На кого? -- Пока они еще не знают на кого, но надеются узнать. -- Анатолий Андреевич невольно улыбнулся. -- Только вряд ли у них что-нибудь получится. -- Так-так, вот с этого места, пожалуйста, поподробней, -- попросил Николай Викентьевич. -- Пожалуйста, -- кивнул начальник службы прогнозирования. -- Дело в том, что канал утечки мы закрыли сразу же, как только получили всю необходимую информацию. -- Закрыли, в смысле обезопасили себя? -- Так точно, обезопасили, -- кивнул начальник службы прогнозирования. Он, бывший полковник ФСБ, пока что не научился отвечать начальству не по-военному, и все его фразы были рублеными, будто он отдавал приказы на плацу. Это "обезопасили" значило одно -- источники информации были ликвидированы, и, при всем желании тамошних служб собственной безопасности, полиции и прочих организаций, призванных оградить собственников от посягательств на их частную собственность, никаких шансов вычислить источник утечки у них не было. "Источник" уже несколько месяцев как покоился на каком-нибудь из кладбищ... Тогда Ирина еще не понимала всего этого "шпионского" жаргона: что значит "закрыли", "обезопасили", но она догадывалась, что эти люди, которые собираются иногда в кабинете Николая Викентьевича для того, чтобы вести таинственные и непонятные разговоры, без сантиментов и, если понадобится, без раздумий перешагнут через чью-то жизнь, а может быть, и не одну... -- Допустим, источник нам этот больше не понадобится, но ведь итальянцы тоже не будут стоять на месте. По-моему, это не очень-то профессиональное решение с вашей стороны, дорогой Анатолий Андреевич. -- Это единственно верное решение, -- возразил начальник службы прогнозирования. -- Потому что портить отношения с западными партнерами нам ни к чему. Тем более что любое судебное разбирательство -- и наша "Технология" немедленно попадает в черный список. Никто с нами не будет сотрудничать. Кроме того, за нашими работниками начнут следить за кордоном, а это значит, что работать им станет в сто раз тяжелее. -- Ладно, убедили. Вы -- профессионал, вам виднее, -- согласился Николай Викентьевич. -- А теперь давайте посмотрим, что интересного вам удалось добыть у конкурентов... Ирина поднялась и подошла к полуоткрытой двери. Через щель ей был виден Анатолий Андреевич, который раскладывал на столе какие-то фотографии. * * * -- Я не такая дура, чтобы не понять, что это были за снимки, -- произнесла Ирина и поморщилась -- Док нечаянно задел ее рану. -- Микросхемы, вот что они добывали. Те самые ноу-хау, которые любая процветающая фирма держит в секрете, стараясь избежать подделок на мировом рынке. Все приличные бизнесмены думают о престиже, а Николай Викентьевич думал о том, как бы где что-то украсть и выдать за свое. Но я еще ничего не знала о его далеко идущих замыслах... * * * Николай Викентьевич бесшумно поднялся с кровати, накинул на плечи халат и направился в ванную комнату. Послышался звук льющейся воды. Ирина приподнялась на локтях, щелкнула выключателем ночника, сощурилась, вглядываясь в циферблат настенных часов. Было почти два часа ночи. Николай Викентьевич вышел из ванной, включил свет на кухне. -- Иришечка, ты почему не спишь? -- раздался с кухни его голос. -- Ходишь, бродишь, вот и разбудил, -- отозвалась Ирина, гася ночник. -- Ты куда это собрался, на ночь глядя? -- Да так, по делам, -- Николай Викентьевич щелкнул кнопкой электрического чайника, открыл холодильник, стал доставать из него какие-то закуски. -- Что за дурная привычка -- есть по ночам! -- Ну что поделаешь -- сова. Мои привычки не дурнее твоих. Я вот, например, не понимаю, как можно в течение четырнадцати часов, не отрываясь, просидеть у экрана монитора. Не знаю, что будет с твоими глазами лет этак через десять. -- Да ничего не будет, они у меня приспособленные, -- сказала Ирина. -- Главное -- все время работать при свете, чтобы глазам не надо было адаптироваться при переходе из темноты комнаты к экрану монитора. -- Видишь, какая ты у меня умная. -- Николай Викентьевич принялся с аппетитом уплетать бутерброды. -- А вот жрать по ночам -- это очень вредно для сердца. -- И вот мне приснилось, что сердце мое не болит, оно колокольчиком в эмалево-желтом Китае на пагоде синей висит и тихонько звенит, дразня журавлиные стаи, -- нараспев произнес Николай Викентьевич. -- Звени-звени. Попомнишь мои слова, -- сказала Ирина и отвернулась к стене, накрыв голову подушкой. Но как только дверь за Николаем Викентьевичем закрылась, она соскочила с кровати и бросилась к письменному столу в углу, на котором стоял плоский ноутбук. Ирина щелкнула кнопкой, компьютер пискнул, начав загружаться. Она довольно быстро вошла в систему. Протянула руку к портфелю Николая Викентьевича, который стоял под столом, открыла его, вынула пластиковую коробку с дискетами. Ирина сунула одну из дискет в дисковод. Компьютер выдал надпись на английском: для того чтобы открыть дискету, надо знать пароль. Ирина на мгновение задумалась, потом защелкала по клавишам, подбирая пароль. Минут через семь у нее получилось... * * * ... -- Передо мной были графические файлы. Рисунки, чертежи, объемные реконструкции, описания, спецификации. Все надписи были на английском, и я поняла, что на этот раз программный продукт украден у "Майкрософта". До сего дня я не хотела верить в то, что кражи -- это система, жесткая и жестокая, из которой нет выхода. Я наивно полагала, что в прошлый раз подслушала разговор про некую одноразовую акцию. Что Николаша просто хотел поднять производство на новый уровень, ради этого и пошел на преступление. Но теперь оказалось, что это вовсе не так. Я насчитала около сорока трех краж, начиная со схем чипов "Оливетти" и заканчивая каким-нибудь там "ниссаном" с его новой системой впрыска топлива. До сих пор я наивно полагала, что изобретательство в нашей стране никому не нужно. Мой отец был изобретателем на заводе и получал за свою работу сущие копейки, а внедрять его изобретения никто не хотел. В общем, от изобретательства этого одна только головная боль. И тут выяснилось, что в других, "дико-капиталистических" условиях, когда жестокая конкуренция стала толкать производителей на настоящее, а не мнимое развитие производства, кража технологических процессов или принципиальных микросхем -- дело стоящее и очень доходное... Но я оказалась последней дурой, открыв этот графический файл. Николай просто устроил мне проверку. Он намеренно пришел домой с портфелем, в котором были документы, намеренно выложил коробку с дискетами па стол, когда якобы искал какую-то важную бумажку, и намеренно ушел в два часа ночи, чтобы узнать, полезу ли я за информацией. Я полезла и, конечно, оставила в системе следы, которые невозможно было никак стереть. Я попалась на крючок, как глупая золотая рыбка, которая может исполнить много разных желаний. Я не поверила его конкуренту Льву Анатольевичу и за это жестоко поплатилась... Док закончил бинтовать плечо, девушка накинула рубаху, застегнула пуговицы. -- В общем, не поверила я Льву Анатольевичу, а зря. Скоро я нашла доказательства того, что действительно была нужна ему не как женщина, а как хакер-программист. И работу он мне предложил, прямо скажем, не в самый подходящий момент -- в постели. Очень странно предлагать любимой женщине поработать, чтобы якобы она не чувствовала себя ущербной, правда? С такими-то деньжищами. -- Сквалыга, -- не удержался от реплики Док. -- И парней наших приказал замочить, чтоб не платить им двести пятьдесят кусков. Знаю я таких деятелей. Насмотрелся. -- Не знаю насчет ваших парней, но меня он купил с потрохами. Заставил колоть программы, сворованные у разных фирм. Это был самый что ни на есть обыкновенный промышленный шпионаж. Он воровал, а потом делал то же самое и выдавал за свое. При этом якобы "свое" держал в строжайшем секрете, чтобы, не дай бог, не вскрылось воровство. Знаете, какая у него служба охраны и боевики? -- Теперь знаем. Пришлось познакомиться, -- кивнул я. -- Все его высокие технологии чужие, на разработках он экономит миллионы баксов. Это я ему их экономила. А потом мне надоело, и я ушла. Как говорится, в свободный полет. Ломала не то, что надо ему, а то, что нравится мне. Ну вот, недавно я взломала очень солидную компьютерную программу, которую, по словам разработчиков, взломать невозможно. Эта программа очень его интересовала, но я сказала: "Нет, с меня хватит. За все то, что ты со мной сделал, тебе, козлу, я эту программу ни за что не продам! Даже если предложишь миллион!" -- Ну и?.. -- нетерпеливо спросил Док. -- Ну и попросила своих знакомых, чтобы они везде раззвонили, что такой-то взлом произведен, что я ищу покупателя через посредников. В общем, дала объяву да и укатила подальше от цивилизации на горный курорт. Там тебе и лыжи, и загар... И уже туда мне позвонили мои друзья-посредники, сказали, что нашелся солидный клиент, который готов выложить за взлом шестьсот кусков. -- Шестьсот? -- не поверил я своим ушам. -- Что же это за программка такая? -- Не пытайте, все равно не скажу, -- помотала головой Ирина. -- И учтите, она так надежно запрятана, что никто в жизни не найдет... Николай пронюхал про мой взлом, вычислил меня и начал доставать, я послала его подальше. Я должна была лететь в Москву на сделку и боялась, что его люди меня перехватят. А начался потом весь этот ужас: сбитый вертолет, ранение, погоня. Я ваших ребят приняла за людей Николая. Потом уже до меня дошло, что он специально так все сделал. В очередной раз загреб жар чужими руками... -- Теперь понятно, что они искали в вертолете, -- сказал Боцман, поглаживая забинтованную ногу. -- Компьютер, дискетки... Какую-нибудь зацепку, чтобы найти то, что ты взломала. -- И то, что Викентьич так беззастенчиво врал вам, ребята, называя Ирину дочерью, тоже понятно. Он был уверен, что живыми вам не уйти, -- добавил я. -- Конечно, -- согласилась Ирина. -- Именно так. Они ничего не нашли в вертолете, и им срочно понадобилась я. Теперь-то я знаю, что он со мной сделает, когда я попаду к нему в руки. -- Что? -- поинтересовался Муха. -- Вытянет он из меня что-нибудь или нет -- все равно убьет, потому что я знаю все фирменные секреты и представляю реальную угрозу для его бизнеса... -- Да, это верно, -- согласился я. -- Ты для него опасная штучка. -- Мы разве уже на "ты"? -- удивленно подняла брови Ирина. -- Я не настаиваю, я предлагаю. Все рассмеялись. В дверном проеме появился Артист. -- Кушать подано. Садитесь жрать, пожалуйста, -- произнес он с кавказским акцентом. 21 Антон Владленович запахнул махровый халат и с наслаждением растянулся в удобном кресле. Денек сегодня выдался сумасшедший: мало того что четырехчасовое заседание в комитете, так еще два часа приема посетителей, бесконечные звонки, дерганья... Но зато и весьма приятная новость, пришел нал с Урала. Тамошний губернатор ему по гроб обязан -- благодаря Антону Владленовичу до сих пор никто не может против него компромат собрать, а желающих ой как много! Да и компромата наберется вагон да маленькая тележка! Интересно, у кого сейчас рыльце не в пушку?.. На этот раз деньги были выделены на помощь фермерским хозяйствам. Естественно, средства фермеры получили только на бумаге, а на самом деле деньги обналичили за хороший процент, поменяли на "зелень", часть "откатили" назад в Москву, другую начали отмывать на месте, чтобы позже вполне законным способом переправить в западные банки... Хороший нынче куш. Губерния там большая, фермерских хозяйств много, жаль только, что не знают господа фермеры, что государство о них заботится, поддерживает! Антон Владленович подцепил ногой столик-глобус, подкатил его к себе, плеснул немного коньяку. Надо расслабиться, снять напряжение. Через пятьдесят пять минут поезд придет на Казанский вокзал. Еще через три минуты сумка будет лежать в автоматической камере хранения, еще через полминуты она окажется в руках у Саши (промежуток между загрузкой и выгрузкой "товара" Антон Владленович старался свести к минимуму -- мало ли что), еще через сорок пять -- пятьдесят минут Саша войдет в его кабинет и скажет: "Вот!" Боже мой, как это долго -- целых два часа! Да и что толку от этих денег? В руках подержать, полюбоваться? А завтра они опять станут эфемерными, призрачными -- Саша их отвезет в банк, чтобы прибавилось где-то там, на далеких заграничных счетах. Антону Владленовичу не нравилось, что пополняется незримый для него счет. Он с юности был человек "конкретный", любил, чтобы шуршало в руках... Раздался стук в дверь. -- Да! Возник плечистый охранник: -- Там Саша. -- Давай его быстрей, -- сказал Антон Владленович, не открывая глаз. -- Пять секунд. Действительно, через несколько секунд в кабинете появился Саша со своим кейсом. -- Ты чего телишься? До поезда всего полчаса осталось! -- Антон Владленович иногда любил преувеличивать и, как говорится, гнать волну, чтобы подчиненные и родственники "не теряли бдительности". Саша со вздохом посмотрел на часы. -- Да что вы нервничаете, успею я. -- Вот что, бабки сегодня очень большие, я тебе двух своих человечков дам, пусть подстрахуют. -- Давно пора. А то каждый раз, можно сказать, собственной шкурой рискую. -- Шкурой он рискует! -- усмехнулся Антон Владленович. -- Да ведь ты же у нас профи. Сам всегда уверяешь: все под контролем. -- Так-то оно так, -- кивнул Саша, -- но, как говорится, и на старуху бывает проруха. -- Старуха, сказал тоже! -- рассмеялся Антон Владленович. -- В общем, с вокзала сюда, все пересчитаем, и сразу же в банк. Я боюсь дома такую сумму хранить. -- Все как обычно? Ну, тогда все, я поехал. -- Давай, -- кивнул Антон Владленович. Саша скрылся за дверью. Антон Владленович снова закрыл глаза и погрузился в размышления. Сколько, спрашивается, человеку для счастья надо? Кто-то довольствуется краюшкой хлеба, вчерашним борщом и восемнадцатью квадратами в панельной "хрущобе", а кому-то осточертел черепаховый суп и тесна вилла в тысячу метров. В сфере потребления материальных благ как нигде применимы физические законы Эйнштейна об относительности. Нищий не хочет мириться с нищетой, но при этом зачастую палец о палец не ударит, чтобы из нее выбраться. Человек, заработавший первый миллион, начинает мерить людей по другим стандартам, и деньги эти кажутся ему ничтожными по сравнению с теми, которыми владеют какие-нибудь там нефтяные магнаты... Бойкие ребята прокачали через нью-йоркские банки миллиард и даже глазом не моргнули. А засыпались по дурости, потому как стали хвастаться перед миром -- вот, мол, какие крутые эти русские! В таких делах лучше быть ниже травы, тише воды и при себе иметь паспорт законопослушного налогоплательщика одной из западных держав и полный пакет документов, подтверждающих каждый честно заработанный цент. Проколов здесь быть не может. Прокол означает смерть, неважно какую: физическую, финансовую, политическую... Любой вариант плох. Антон Владленович подумал о своем швейцарском доме -- огромной вилле в предгорьях Альп, которую уже полгода ремонтировала бригада тамошних рабочих. В доме этом будет наборный паркет ручной работы, лепнина с позолотой, люстры венецианского стекла и прочее, прочее, прочее... Антону Владленовичу очень хотелось посмотреть на эту принадлежащую ему роскошь хотя бы одним глазком, но он прекрасно понимал, что начатого дела нельзя бросать ни на неделю, ни надень, ни на полчаса. Образовавшаяся "дырка" тут же будет заткнута другим человеком, система обойдется без него. А вот этого-то он боялся больше всего... 22 В сопровождении двух охранников Антона Владленовича Саша спустился в зал автоматических камер хранения. Поезд пришел четыре минуты назад, курьеры, которых он никогда не видел, да и видеть не хотел, уже должны были сдать багаж в ячейку, в которой в прошлый раз он оставил документы. Документов этих Саша никогда не читал, ни к чему ему это! Знал только, что от них может зависеть жизнь людей, -- этого достаточно, чтобы почувствовать ответственность за дело... Деньги, деньги, что они делают с человеком? Неужели Антон Владленович что-то заподозрил? Никогда раньше не давал охраны, а тут на тебе, сразу двоих! Значит, Вэн опять останется ни с чем, опять будет угрожать... Господи, как же они оба ему надоели: и дядя, и этот бандит с большой дороги, от которого просто несет мертвечиной! Первый охранник остался в начале ряда, второй прошел в конец. Саша приблизился к знакомой уже ячейке, набрал код. Щелкнул замок. Он потянул на себя дверцу и заглянул внутрь. Ячейка была пуста... Саша не поверил своим глазам и еще раз сверился с номером на дверце. Нет, все правильно -- она, да и шифр совпал. Он еще раз заглянул в ячейку, все еще не веря, что сумки внутри нет. Почувствовал противную дрожь, появившуюся во всем теле. Растерянно посмотрел в сторону охранника, маячащего в конце ряда, потом взглянул на часы. Между прибытием и помещением "груза" в ячейку прошло не больше сорока пяти секунд. И вдруг его осенило! Это Вэн! Конечно, Вэн, больше некому! Он крикнул обоих охранников, они подбежали. Саша в двух словах сообщил им о ЧП и велел искать по приметам щуплого человека, который не мог далеко уйти с такой тяжелой сумкой... Надежды найти по приметам мало, но чем черт не шутит!.. Саша все еще надеялся. Теперь надо было решить для себя: звонить дяде или нет. Не позвонишь сейчас, не доложишь о ЧП -- башку снесет; позвонишь -- снесет быстрее, а вдруг минут за пять удастся вычислить подонка! Интересно, как он вычислил номер ячейки и шифр, ведь Саша его даже близко к ней не подпускал! Страшная догадка осенила его. Саша стал тщательно ощупывать куртку и вдруг под большим воротом, в который был вшит непромокаемый капюшон, нащупал что-то твердое. Он откинул капюшон -- так и есть, "жучок"! Оторвал жучок от ткани, бросил под ноги, растоптал, ударив по нему каблуком. Мать его так! Теперь все встало на свои месте! Зная величину Сашиного шага, Вэн вычислил все, что надо, по звукам! Шифр по щелчкам, номер ячейки по количеству шагов. Саша с громким выкриком ударил по металлической дверце. Она громко хпопнула... Но ведь как точно Вэн все рассчитал -- у него было всего сорок секунд, чтобы изъять "груз" и смыться! Сорок секунд... Саша задумался. В проеме появился сержант милиции. -- Молодой человек, подойдите, пожалуйста, сюда, -- сказал он строго. -- Какой я тебе молодой человек! -- вздохнул Саша. Тем не менее он двинулся к сержанту, на ходу доставая из кармана "корочки". Едва глянув на документ, сержант отдал честь. -- Извините, пожалуйста! -- Ничего, ничего, -- задумчиво сказал Саша. За сорок секунд можно уйти метров на сто, не больше... Вот Вэн вышел, оказался в подземном переходе, пошел по нему. Он не бежал, а именно шел, уверенно, не торопясь, чтобы не привлекать к себе внимания. Пойти здесь можно только в одну сторону. По-любому получается, что они должны были встретиться с ним по дороге сюда! Саша стал вспоминать лица людей, которые попались им навстречу, когда он с охранниками шел к камерам хранения. Женщина в очках с портфельчиком на плече -- явно из Подмосковья, местная -- отпадает; двое кавказцев -- орали друг на друга, ссорились, тоже не годятся. Семилетняя девчонка с матерью. Мать толстая, с румяными, будто свеклой намазанными щеками, про таких говорят: кровь с молоком. Горбатый старик бомж, Саша запомнил его морщинистые, покрытые многолетней грязью руки. Высокий кудрявый мужчина с бегающим взглядом, явно приезжий, боится, что спросят документы; цыганка; еще один бомж с костылем; проститутка; "челнок" с клетчатой сумкой... Кто же, кто же, кто же? Вэн все рассчитал и прекрасно знал, что встретится с ним, с Сашей, поэтому загримировался. Как? Загримироваться он, конечно, мог под кого угодно: под бомжа, под "челнока", под проститутку с синяком под глазом -- Вэн в этом деле гений, -- но ни у кого из людей, шедших им навстречу, не было таких сумок, в которых обычно присылают Антону Владленовичу деньги. Скорей всего, Вэн, понимая, чем рискует, ушел "пустой", чтобы потом, когда все уляжется, вернуться и забрать сумку. Саша усмехнулся. Ну нет, на этот раз он его переиграет! Подонок! Ведь на какую подлость толкнул -- против собственного дяди играть! Когда в кармане зазвонил сотовый телефон, Саша вздрогнул от неожиданности. Ну вот, дождался. Теперь придется объясняться. -- Алло. -- Ну, в чем дело-то? Почему не звонишь? Все забрали? -- Никак нет, не вышло, -- тихо произнес Саша, чувствуя неприятный холодок в спине. -- То есть как не вышло? -- голос Антона Владленовича изменился. -- Ты что, шутишь? -- Не шучу, ячейка пуста. Повисла небольшая пауза. -- Ты уверен? -- Абсолютно. -- Ну я им сейчас устрою!.. Саша хотел попытаться объяснить, что случилось, но в трубке уже раздались короткие гудки. Ну что же, может, оно и к лучшему: пока Антон Владленович выясняет отношения со своим губернатором, он попытается сделать все возможное, чтобы найти если не Вэна, то хотя бы бабки, которые остались в одной из камер. -- Сержант! -- окликнул Саша милиционера. Сержант подошел к нему, изобразил на лице предельное внимание. -- Да, слушаю. -- Вы не видели, минуту-полторы назад из камер не выходил мужчина ниже среднего роста, щупловатый, небольшая залысинка вот здесь, -- Саша показал на свой лоб. -- Не было, -- мотнул головой сержант. -- Вы уверены? -- Абсолютно. Я почти все время около дверей. Подозрительные рожи смотрю. Вот, -- милиционер ткнул в распечатку, лежащую под плексигласом на столе. -- Мужика точно не было. -- Женщина? -- Минуту назад? -- Сержант задумался. -- Да, точно. Такая вся из себя расфуфыренная блондинка в сапогах. Длинные такие сапоги. Я еще подумал, что рано в сапогах-то, тепло. "Сапоги -- это понятно, Вэн ими свои мужские ноги скрыл. Ноги и походка чаще всего выдают мужчину", -- подумал Саша и спросил: -- На ней что, был парик? -- Не-а, парик бы я узнал, свои волосы, натуральные. -- Сколько лет? -- Что-нибудь за тридцаток. "А что, если Вэн подослал настоящую бабу, которая влезла в ячейку? -- мелькнула в голове Саши мысль. -- Нет, нет и нет, -- тут же отказался он от этой идеи. -- Это не то дело, которое нужно делать чужими руками. Он сделал все сам, сам!" Саша достал телефон и набрал номер одного из охранников: -- Ищите бабу в высоких сапогах. 23 Антон Владленович нервно набирал межгород. Линия была занята, и звонок срывался уже в седьмой раз. -- Да что это за б...! -- выругался он и швырнул трубку об пол. Нажал на "тревожную" кнопку, вмонтированную в ручку кресла, вызывая охрану. Через несколько секунд в дверях возник плечистый охранник, замер в выжидательной позе. -- Вот что, немедленно свяжи меня по межгороду вот с этим номером! -- Антон Владленович щелчком отправил на край стола маленькую записную книжку. -- Немедленно, понял! -- Так точно. -- Давай, давай, не жуй сопли! Если через минуту связи не будет, он спустит на него всех собак, выкричится, снимет стресс. Хорошо, когда есть на кого наорать. Охранник, стоя в дверях, терпеливо давил на кнопки своего сотового телефона. Его взгляд то и дело падал на разбитую трубку, валяющуюся на полу, и он слегка нервничал. -- Вот! -- наконец протянул охранник свой телефон Антону Владленовичу. Тот взял трубку, приложил ее к уху. В трубке еще несколько раз прозвучали длинные гудки вызова, потом раздался детский голосок: -- Алло? -- Деточка, дедушку позови, пожалуйста, -- громко попросил Антон Владленович, глядя на испуганного охранника. -- А дедушка в теннис играет, -- весело ответил голосок. -- Где? -- Здесь, я рядом сижу. -- Ты не сиди, а подойди и дай ему трубку! Послышалось какое-то шуршание, потом в трубке раздался запыхавшийся мужской голос: -- Слушаю! -- Все играешь? Где возврат, козел?! -- Кто это? -- Твой п...ец! Если через час бабки не будут лежать на моем столе -- я тебя в асфальт закатаю, суку! -- Антон Владленович, это вы? Но Антон Владленович уже выключил трубку и протянул ее охраннику. -- Спасибо. Вали отсюда. Охранник скрылся за дверью, а Антон Владленович откинулся на спинку кресла. Надо было взять себя в руки, собраться с мыслями. Сейчас губернатор, испуганный его звонком, начнет вызванивать своего заместителя, который занимался отправкой, тот -- курьера, курьер в испуге замечется, не собираясь быть "крайним" в этом деле, поскольку "крайний" в любом случае мертвец. Если умный, то найдет, на кого свалить вину, и цепочка начнет раскручиваться в обратной последовательности. Часа полтора им надо дать... А вдруг это Саша? -- мелькнуло в голове Антона Владленовича. Он ему всегда доверял, как самому себе. Ведь только Саша знал шифры и всю цепочку от камеры хранения до банковского терминала! А что, подослал человечка, сам оставаясь в стороне, тот все сделал, и сейчас, поди, делят его бабки в укромном местечке... От мысли этой Антона Владленовича даже пот прошиб. -- Если так -- убью! -- произнес он вслух. 24. Пастухов Что ни говори, а с дачей нам крупно повезло. И жратва, и спутниковое телевидение, и сауна с бассейном. Плохо только, что неизвестно, сколько тут отсиживаться придется. Рассчитывать надо всегда на худшее, может, оно и обернется лучшим. Все мы, кроме Боцмана и Ирины -- им по ранениям нельзя, -- отправились в сауну париться. Муха был за банщика. Он даже во время рейдов в горах иногда устраивал нам "баньки". Вот и в этот раз Муха тоже постарался -- напустил сухого пару, так что даже волосы трещали, а уши сворачивались трубочками. Я больше пяти минут Мухиной бани выдержать не могу -- кожа горит. Я сразу в бассейн ныряю, а он ничего, хлещет себя веничком, посмеивается. Правильно говорят, что маленькие -- они выносливые и силы в них больше. Я в очередной раз нырнул в бассейн и поплыл к противоположному бортику, когда дверь отворилась и вошла Ирина. Вид у нее был весьма испуганный. -- Хозяева! -- закричала она. -- Где? -- поинтересовался я. -- Машина в гараж заехала. "Значит, время еще есть, -- подумал я. -- Сейчас самое трудное -- объяснить хозяевам, что мы не воры, не грабители и очутились в их доме из-за дурацкого стечения обстоятельств". Я выбрался из бассейна, Ирина запоздало ойкнула, отвернулась и вышла как-то боком. Я торопливо вытерся, оделся и направился к дверям, за которыми находился хозяйский гараж (гараж на две машины с широкими воротами был расположен в подвале под домом). Подумал, что справлюсь сам, нечего парней зря беспокоить, пусть расслабятся, отдохнут. Я замер около двери. Хлопнула дверца машины, послышалось шуршание пакетов. Судя по всему, человек один. Если б их было двое, то они наверняка сказали бы друг другу хоть слово. Главное -- сейчас не напугать! Легко сказать! Заходишь этак в дом, а там тебя у дверей поджидает спецназовец, который руками из кирпичей сок давит. Даже меня кондратий бы хватил! Дверь отворилась, и я замер, стараясь не дышать. Порог переступила женщина в голубом платье, на ногах у нее были мягкие туфельки без каблуков, на голове шляпа. Но, конечно, самым запоминающимся в ее внешности был живот -- как будто хозяйка прятала под своим голубым платьем гигантский арбуз. Во-первых, я поначалу почему-то думал, что приехал мужик -- хозяин этого дома, во-вторых, никак не ожидал, что зайдет беременная, поэтому на несколько мгновений я настолько растерялся, что она увидела меня первой. Я улыбнулся и сделал широкий жест, давая понять, что пришел в ее дом с добрыми намерениями, но она меня, однако, не поняла. Женщина завизжала так, что у меня заложило уши. Поняв, что сигануть назад в гараж не получится, потому что рядом с дверью стою я, она бросила пакеты и побежала к двери бассейна. Глупышка -- там она увидит четверых голых мужиков! Лучше бы она кинулась в гостиную, там раненые Боцман и Ирина! -- Подождите, подождите! Мы ваши друзья! -- запоздало закричал я, кидаясь за ней вдогонку. -- Мы не сделаем вам ничего плохого! Дверь захлопнулась перед моим носом. Я осторожно, чтобы не причинить беременной вреда, попытался ее открыть. Но она держала крепко. Надо было провести с ней беседу до того, как она увидит моих парней. -- Пожалуйста, не пугайтесь. Мы вынуждены были залезть на вашу дачу, потому что у нас не было другого выхода. Мы не грабители, не воры, не террористы. Мы спецназовцы, летели с заданием из Адлера, и так вышло, что нам пришлось десантироваться... "Представляю, каким бредом кажется вся моя речь по ту сторону двери!" -- подумал я. И тут, словно в подтверждение моей мысли, опять раздался ее дикий визг. Надо полагать, спецназовцы, о которых я только что ей говорил, показались из сауны во всей своей красе! За дверью раздался какой-то стук, и я понял, что женщина упала на кафель. Я толкнул дверь -- так и есть: она лежала без сознания на полу. К ней уже бежали мои парни: Артист, Муха, Док. -- Блин, вы хоть оденьтесь, пугаете хозяйку! Док присел на корточки, взял ее за руку, чтобы найти пульс. -- Ничего, сейчас она придет в себя, -- утешил он. -- Судя по животу, у нее все тридцать девять недель. -- Мужики, что же это такое! -- возмутился я. -- Оденьтесь! Парни побежали одеваться, а я присел на кромку, зачерпнул рукой воды и побрызгал ею на беременную. Она пришла в себя почти мгновенно. Взгляд у нее был затравленный. -- Пожалуйста, не трогайте, не убивайте. Пожалейте, -- пролепетала она умоляюще. -- Никто вас не тронет, никто не обидит, -- сказал я, стараясь придать голосу как можно более спокойный и доброжелательный тон. -- Вы у себя дома, это мы непрошеные гости. Но я правду говорю, мы не грабители, мы -- друзья. -- Сколько вас? Зачем вы забрались в дом? -- Я уже объяснял -- обстоятельства заставили. И тут женщина неожиданно схватилась за низ живота и громко застонала. -- Ой, мамочки, ой! Рожаю! -- запричитала она, корчась от боли. -- Док! -- закричал я. -- Схватки! Рожает! Через мгновение Док появился уже одетым, вдвоем мы подхватили женщину на руки и понесли в спальню на второй этаж. -- Горячую воду, полотенца, чистые простыни, белье, -- отдавал на ходу Док команды. В спальне он рывком сдернул покрывало с кровати, уложил женщину поверх одеяла. -- Мне придется вас раздеть. Не волнуйтесь, все будет хорошо, -- сказал он тихо. -- Не бойтесь, это доктор, он тыщу родов на своем веку принял, -- нашептывал ей я. -- Ой, мамочки, больно-то как! -- снова застонала женщина. -- А ну выйди отсюда вон! -- приказал мне Док. -- Как скажешь. Тебе точно ассистенты не нужны? -- Справлюсь. Иди, не смущай женщину. Я вышел из спальни, спустился на первый этаж. Ирина уже тащила в спальню таз с горячей водой и белоснежные отглаженные простыни. Все собрались в гостиной, потянулось напряженное ожидание. На экране телевизора мелькали вооруженные до зубов люди -- шел забойный боевик, но мы намеренно выключили звук, чтобы не мешать роженице наверху. Да и какой сейчас боевик? Артист полез в бар, вытащил из него непочатую бутылку виски. -- А? -- сказал он, демонстрируя нам бутылку. -- Че ты шаришься? -- зашипел на него Муха. -- Да ладно, мужики, компенсируем. Надо по чуть-чуть -- снять нервный стресс. -- Ладно, давай правда по чуть-чуть. Весь день на нервах, -- поддержал я Артиста. -- Я тоже хочу, -- неожиданно сказала Ирина. -- Блин, ну вы алкаши! -- покачал головой Муха, доставая из серванта бокалы. -- Сам-то! -- усмехнулся Боцман. -- Вон, весь нос покраснел. -- Это у меня сосуды в бане полопались, -- пролепетал Муха в свое оправдание. Тут я не выдержал и рассмеялся, а следом за мной грохнули все остальные. -- Потише там! -- раздался из спальни грозный крик Дока. -- Тсс, -- приложил я палец к губам и стал разливать виски по бокалам. -- Давайте-ка за хозяйку этого дома, -- предложил я тост. -- За хозяйку, -- поддержал меня Артист. -- Чтоб у нее получилось! Через полчаса бутылка была пуста, и мы принялись за вторую. Еще через пять часов журнальный столик был уставлен пустыми бутылками, а мы спали: кто в кресле, кто на диване, а кто, укрывшись пледом, на ковре. И вдруг из спальни раздался истошный, громкий вопль младенца, который мгновенно всех нас разбудил. Через несколько минут в гостиную спустился Док. -- Вы что, все выпили? -- спросил он, кивнув на заставленный пустыми бутылками стол. -- Ну ладно, не тяни, кто? -- закричал Муха. -- Сын, -- улыбнулся Док. -- Все, спецназовцем будет! -- Боец! -- Воин! -- сказал Док, выуживая из бара еще одну бутылку "вискаря"... Глава пятая. Без лишних объяснений 1 Антон Владленович сидел в своем любимом кресле, а напротив него, как провинившийся школьник, стоял Саша. -- Ну, рассказывай, рассказывай, племянничек, -- грозно сказал Антон Владленович и посмотрел на Сашу испепеляющим взглядом. Прежде чем начать, Саша тяжело вздохнул: -- Около автоматических камер под видом бомжей, выпрашивающих милостыню, я поставил четверых человек. Кроме того, в самом помещении находится так называемый дежурный. Обычно дежурными бывают женщины-пенсионерки, но тут мы, так сказать, несколько нарушили традицию. Задача дежурного и милиционера -- отследить, кто и что берет из ячеек. Для этого вдоль каждого ряда ячеек поставлены камеры видеонаблюдения, которые "простреливают" весь ряд насквозь. В том случае, если человек или его багаж вызывает подозрение, милиционер проводит беглый обыск, дежурный в это время держит оружие наготове. -- Сколько ментам приплачиваешь? -- поинтересовался Антон Владленович. -- По пятьдесят баксов в день, в случае удачи -- единовременное вознаграждение в три штуки. -- Щедр ты за чужой счет, -- усмехнулся Антон Владленович. -- Премию я буду платить из собственных денег, -- возразил Саша. -- Ладно, ладно, не заводись. Это я так шуткую. Ну, дальше. -- В случае возникновения нештатной ситуации четверо из "наружки" приходят на помощь нашему дежурному и милиционеру. Думаю, вшестером они с ним справятся. -- Ладно, это все пока что басни, которыми соловья, как известно, не кормят. Какие у тебя предложения насчет того, кто мог нас проследить и кинуть? -- Мафия, -- просто ответил Саша, на что Антон Владленович громко рассмеялся. -- Итальянец ты мой доморощенный. Какая у нас к черту мафия! У нас конкретно -- солнцевские, люберецкие, тамбовские, армянские... Ну так кто? Несколько мгновений Саша молчал, потом произнес тихо, но отчетливо: -- Тот, кто противостоял нам в Сочах, кто хотел помешать исполнению вэновского заказа. -- Думаешь? -- Уверен на все сто. Проследить нашу цепочку, поставить незаметно для меня "жучок", вычислить в два счета ячейку, провернуть всю операцию за сорок секунд -- это под силу только такой организации, как ФСБ. Никакая другая шавка не посмела бы хвост поднять. -- Да, это весьма интересная версия, Саша. Ты уверен, что деньги из камер хранения не уходили? -- Уверен. У меня очень хорошая зрительная память. Шесть миллионов в барсетке или ридикюле не унесешь. -- Ну хорошо, я помогу тебе отработать эту версию с ФСБ. Одному тебе не справиться. Иди. О том, что творится на вокзале, докладывать мне каждый час. -- Антон Владленович замолчал, потом добавил другим, уже трагическим тоном: -- У нас мало времени, у нас очень мало времени, Саша. Если через два дня деньги не найдутся, я... Я не знаю, что тогда будет... Саша кивнул и вышел за дверь, а Антон Владленович потянулся к трубке телефона. Он набрал номер, который помнил наизусть. Это был телефон его надежной "крыши", его ангела-хранителя генерала Зеленцова. Если бы не "крыша" такого уровня, кто знает, может, и в живых-то Антона Владленовича не было, а в лучшем случае пилил бы он дрова в Сибири. -- Приемная, -- раздался в трубке громкий голос дежурного офицера. -- Соедини меня со своим начальством, -- произнес Антон Владленович. -- Представьтесь, пожалуйста. -- Ты че, идиот, офицер? Не видишь, по какому телефону я тебе звоню? -- взорвался Антон Владленович. -- Это ты мне представиться должен! Повисла пауза, затем офицер изменившимся голосом пролепетал: -- Извините! Майор Коляда на аппарате. -- На аппарате он, ядрена кочерыжка! -- не выдержав, расхохотался Антон Владленович. В трубке запиликала мелодия, и раздался бодрый голос Зеленцова: -- Слушаю! -- Помнишь, ты мне тогда говорил про кого-то, кто хотел помешать нашему делу в Сочах? -- Антон Владленович? Здравствуйте. -- Привет, генерал. Ну так что? -- Конечно, помню. Пастухов, внештатник наш. Бывший капитан спецназа. -- Что, действительно крутой? -- Достаточно. В Эстонии с несколькими своими ребятами чуть ли не батальон тамошнего спецподразделения уделал. -- Батальон? -- с удивлением переспросил Антон Владленович. -- В Генуе всю тамошнюю полицию на уши поднял. В Чечне за ним целая "бригада" спецназа гонялась... Ну и так далее... Последняя его акция -- угон самолета из Сочи. Угнали, а до Москвы не долетели, испарились из салона как призраки... -- То есть вы хотите сказать, что... -- Я, Антон Владленович, ничего не хочу сказать, но вас понял. Мы уже работаем в этом направлении. -- Вот и отлично, работайте. Я со своей стороны тоже предприму ряд усилий, поскольку интересы у нас в этом деле общие. У меня есть сведения, что он может иметь отношения к последнему делу с ячейкой. Вы меня поняли? -- Как не понять! -- Пришлите мне, пожалуйста, его, так сказать, тактико-технические данные. -- Сейчас пришлю, -- пообещал Зеленцов. -- Всего доброго, -- Антон Владленович первым положил трубку. "Эстонский батальон, ишь ты, орел! Я тебя за свои деньги, как вшу, удавлю, и никакой спецназ не поможет!" * * * Саша вел машину, то и дело поглядывая в зеркало заднего вида. Он теперь дневал и ночевал на стоянке вокзала, чтобы в нужную минуту оказаться рядом со своими людьми. Ситуация, честно сказать, сложилась патовая: с одной стороны, надо было во что бы то ни стало вернуть деньги, иначе все, иначе кранты, но с другой... Он ведь отчитался перед Антоном Владленовичем, что Вэн мертв, и теперь, если, не дай бог, этот подонок попадется в зале автоматических камер и обман вскроется... И что тогда? Тоже кранты! Вот поэтому-то он и торчал на стоянке рядом с Казанским. Его путь был тщательно рассчитан. Если поступит сигнал -- через двадцать три секунды он будет на месте... Хорошо, что внимание дяди отвлечено и направлено по ложному следу -- пока еще он там разберется со своим ФСБ! Теперь Вэн для него опасен, но и он тоже опасен для Вэна, поэтому надо быть начеку. Самым ужасным в этой ситуации было то, что у него не было никакого, даже самого маломальского прикрытия. Прикрытие -- это люди, а значит, глаза и уши, которые могут тебя заложить. Придется работать самому, в одиночку... Саша без приключений доехал до трех вокзалов, поставил машину на стоянку у Казанского, включил рацию, проверил связь, раскрыл покетбук с детективом. В окошко постучал парень в куртке защитного цвета с бляхой на груди. Саша приоткрыл окно. -- Мужчина, у нас платная стоянка. -- Пошел в жопу, козел! Ты что, до сих пор запомнить меня не можешь? -- Чего? -- опешил парень. Саша закрыл окно. 2 Лучи утреннего яркого солнца пробивались в щели между шторами. Роженица лежала в кровати и улыбалась, рядом с ней спал младенец. На стуле рядом с кроватью, уронив голову на грудь, спал Док. Женщина повернулась на бок и попробовала встать с кровати. -- Лежите, лежите, вам пока не надо вставать, -- раздался за ее спиной сонный голос Дока. Женщина обернулась и улыбнулась ему: -- Знаете, я хочу вас поблагодарить. Вы так все сделали. Классно. Вы акушер? -- Всего помаленьку: и акушер, и хирург, и терапевт, -- улыбнулся в ответ Док. -- Извините, что мы вторглись в ваш дом. -- Я уже поняла, что вы не бандиты. Но ваш друг вчера меня напугал до. полусмерти. Представляете, муж улетел в командировку, в Вену, я возвращаюсь домой, а там бугай, которой кричит, что он мой друг! У вас что, проблемы с законом? -- Почему вы так решили? -- На подъездах к поселку стояли милиционеры с автоматами и проверяли все машины. -- Это не у нас проблемы, а у них -- с совестью, с порядочностью. А мы, мы боремся за справедливость. -- Понятно, с ветряными мельницами, -- кивнула женщина. -- Меня зовут Наташей. -- Очень приятно. Иван Георгиевич, -- кивнул Док. -- Только не с мельницами, а с реальным злом. Мы спасаем людей. -- Скажите честно, Иван Георгиевич, сколько вас тут? Восемь, десять? Мне вчера показалось -- целый батальон! -- Шесть. Пятеро мужиков и одна девушка. Ирина. -- Она тоже "спецназовец"? Перегудов невольно улыбнулся: -- Нет, вот как раз ее-то мы и пытаемся спасти. -- М-да, честно сказать, я до сих пор вас побаиваюсь, но с другой стороны, вы спасли жизнь мне и моему ребенку. Что мне, скажите на милость, делать с вашей оравой? -- Ничего. Мы не сегодня завтра уйдем по одному. За все, что выпили и съели, расплатимся, не беспокойтесь. -- Да я и не беспокоюсь. Что вы там могли выпить и съесть? Я все-таки могу сходить в туалет? -- Я вас провожу. Наташа накинула на плечи халат и спустила ноги с кровати. -- Обопритесь на меня. Поддерживая роженицу за талию, Док повел ее к двери спальни. Когда они спустились в гостиную и Наташа увидела батарею пустых бутылок на столе, она присвистнула от удивления. -- Знаете, кажется, я недооценила ваши способности. -- Она покачала головой. Док невольно рассмеялся и кивнул на спящих. -- Ничего, ничего, за выпивку они вам заплатят. 3 Саша углубился в детектив. В книге речь шла о сатанистах, которые организовали детский приют и всячески издевались над малолетними воспитанниками. Запиликала рация, Саша поднял трубку: -- Да! -- Александр Гордеич, кажется, есть! Брать? -- Брать, брать! Я мигом! -- Саша вынул из наплечной кобуры пистолет, взвел его, сунул назад под мышку и выскочил из машины, намереваясь броситься к Казанскому вокзалу. И тут дорогу ему преградили двое бугаев. -- Эй, мужик! -- Некогда мне! -- Не, постой-ка! -- В грудь Саше уперся жесткий палец. -- Ты че, блин, за стоянку платить отказываешься? -- А, вот в чем дело! -- Саша одним движением выхватил из-под мышки пистолет. Бугаи бросились наутек. -- Лежать! Оба попадали на асфальт, но Саше было некогда с ними возиться, он кинулся к залу автоматических камер. Один из его людей лежал на пороге зала в луже крови. Около него в оцеплении стояли двое милиционеров. -- Жив? -- спросил Саша, показав милиционерам удостоверение. -- Мертв. Только что! -- Остальные? -- Там, -- кивнул один из милиционеров на зал. -- Воюют. Он заложницу, гад, взял. Спецназ уже вызвали. Вы бы не ходили. -- Ты меня не учи! Спецназ Саше был ни к чему. Он вошел в зал с пистолетом на изготовку. И сразу же увидел своего дежурного и "бомжей", которые сидели на корточках с пистолетами, спрятавшись за рядами ячеек. Увидев Сашу, один из них сделал жест рукой -- пригнись! И как бы подтверждая, что нужно быть осторожным, грохнул звонкий выстрел. Метрах в трех справа от Саши от стены отлетел кусок штукатурки. А в следующее мгновение раздался женский визг. Саша почувствовал, что внутренняя дрожь пробивается наружу; у него уже зуб на зуб от страха не попадал. Он понимал, что в данной ситуации надо действовать решительно и без промедления, иначе завтра же его без лишних свидетелей закопают где-нибудь в лесу. Он поднял вверх пистолет и бросился к ячейкам, за которыми прятался один из его людей. -- Доложи обстановку! -- попросил Саша шепотом. -- Он нам сразу подозрительным показался. Ну а потом, когда засекли, что он что-то там из ячейки в сумку перегружает, решили брать. А тут, как назло, баба рядом оказалась, вот он ею и прикрылся. -- Блин, нехорошо-то как все! -- покачал головой Саша. Он вздохнул, собрался с духом и закричал: -- Эй вы, зал окружен со всех сторон, все ваши передвижения мы видим в камеры наблюдения, приказываю немедленно отпустить заложницу и сдаться безо всяких условий. В ответ опять раздался выстрел, пуля звонко отрикошетила от металлической ячейки. -- Условия-то у него были? -- прошептал Саша, вжимаясь в холодный металл всем телом. -- Не было. Палит, и все тут, -- покачал головой боец. "Странно! Почему Вэн не выдвигает никаких условий? Он ведь прекрасно понимает, что через несколько минут, когда сюда подтянется спецназ, будет поздно. Его уже не выпустят живым ни под каким соусом... Палит он из пистолета. Вопрос только в том, сколько у него обойм в кармане. А если у него, подонка, не обоймы, а последние патроны? Вот тогда можно с ним и поиграть... -- Сколько выстрелов произведено? -- шепотом спросил Саша. Боец задумался, потом показал на пальцах -- семь. -- Вот что. Когда он выстрелит восьмой раз, идем на него. Стрелять без предупреждения прямо в голову! Передай всем! "Расстояние здесь метров тридцать, преодолеть его можно за две-три секунды, за это время Вэн никак не успеет зарядить в свою пушку другую обойму, если даже она у него есть..." Расчет был вроде верным, но Саша тем не менее боялся. А вдруг у Вэна есть еще один ствол? Тогда никакой бронежилет не поможет -- этот подонок стреляет только в голову, наверняка. Боец жестами передал остальным приказ Саши. -- Своими действиями вы только усугубляете ваше положение! -- прокричал Саша. И опять грохнул выстрел. Саша мгновение помедлил, вскочил и бросился вдоль ряда. Параллельно ему навстречу противнику устремилось еще пятеро человек. Ячейки, ячейки, ячейки... Палец дрожит на спусковом крючке, еще пять метров, три, один... Саша вжался в крайнюю ячейку справа, прислушался. Шорох и поскуливание слышалось с левой стороны от него. Он выскочил и тут же опустил пистолет. В луже крови лежал мужчина с выпавшим из руки пистолетом, а от него, поскуливая и волоча ноги, отползала худенькая женщина лет тридцати; от ее кроссовок по полу тянулся кровавый след. Рядом с мужчиной валялась большая кожаная сумка. Саша подошел к мужчине, вгляделся в залитое кровью лицо. Нет, это был не Вэн. Саша сразу все понял. Сам Вэн за деньгами не пошел, а подослал своего человека, который последней пулей грохнул самого себя... Документов у него при себе, конечно, никаких нет. Перед операциями Вэн всегда отбирает у своих людей документы. Ладно, хрен с ним, с Вэном, зато бабки на месте! Саша присел на корточки перед мужчиной, брезгливо взял его руку, пощупал пульс. Однозначно мертв. Потом он открыл сумку. Что это? В сумке было какое-то тряпье. Саша, все еще не веря своим глазам, стал рыться в сумке, надеясь обнаружить пачки с долларами на дне. На дне действительно лежала одна пачка со стодолларовыми купюрами -- и все! На банковской упаковке синим фломастером было написано печатными буквами: "Спасибо за работу. Привет от "горбатого". Вэн". Саша зарычал с досады. Только сейчас он понял всю каверзу Вэна. Тот горбатый бомж, который прошел тогда мимо них, и был Вэн! И деньги были в его горбе! Саша воровато оглянулся и торопливо сунул пачку в карман. В зал автоматических камер хранения уже вбегали бойцы спецназа, вооруженные короткоствольными автоматами. 4 Генерал Зеленцов отпустил водителя со служебной машиной и, помахивая портфелем, вошел в подъезд, но вместо того, чтобы вызвать лифт и подняться на четвертый этаж, где была его квартира, он подождал с полминуты в тамбуре, дожидаясь, когда служебная "Волга" развернется и уедет, а потом опять нажал на кнопку электронного замка входной двери. У него есть еще одно важное дело, которое он должен провернуть до того, как вернется домой Зеленцов вышел на улицу и поднял руку, голосуя Несколько машин пролетели мимо, даже не притормаживая, наконец остановились бежевые "Жигули" седьмой модели. Водитель нагнулся, выдвигая защелку правой передней дверцы. -- На Преображенку. -- Сколько даете? -- Сто пятьдесят. -- Годится, -- кивнул водитель, и Зеленцов сел в машину. "Жигули" сорвались с места. -- Пристегнитесь на всякий случай, -- сказал водитель. -- Тут обычно менты стоят, стригут. -- Хорошо, -- кивнул генерал и застегнул ремень безопасности. -- Дом тут рядом кагэбэшный. -- Который? -- Да вот где вы садились. -- А! Я и не знал. -- Ничего не изменилось. Что раньше было, что сейчас. Воруют как хотят, -- покачал головой водитель. -- Это точно, -- кивнул Зеленцов. Зеленцов ехал на конспиративную квартиру, расположенную на Большой Черкизовской. Квартира как квартира, на втором этаже панельной "хрущевки", ничего особенного, но именно в ней он встречался с агентами, которые никогда не появлялись в управлении. Агенты эти выполняли свою работу в автономном режиме и деньги получали по перечислению через банк. Об их существовании, кроме генерала, знало еще двое человек из начальства. Впрочем, они никогда не видели агентов в лицо. А Зеленцов видел и знал их как самого себя. Сегодня у него была назначена встреча с Циркачом. Зеленцов отпустил машину около метро и дальше пошел пешком дворами Перед дверью подъезда он оглянулся, оценил обстановку, нажал на кнопки кодового замка. Дверь конспиративной квартиры была металлическая, с двумя сложными замками. Но даже если какому-нибудь идиоту пришло в голову залезть в эту "брошенную" квартиру, ничего интересного он здесь бы не нашел: в комнате стояла полуразвалившаяся мебель шестидесятых, на кухне -- сломанный холодильник, двухконфорочная плита. На полках пылились книги: собрание сочинений Ленина да собрание сочинений Пушкина сорок седьмого года. Зеленцов вошел и захлопнул за собой дверь Циркач был уже в квартире. Этот невысокий, ничем не примечательный человек походил скорее на сантехника из ЖЭКа, чем на агента. -- Привет! -- Зеленцов пожал Циркачу руку. -- Как дела? -- Как сажа бела. От безделья маюсь. -- Потому и позвал. Есть срочная работа. -- Зеленцов подошел к журнальному столику в углу, положил на него свой портфель, щелкнул замками. -- Что делать-то? -- спросил Циркач, заглядывая через его плечо. -- Убрать одного надо. -- Наш? -- Не волнуйся, чужой. -- Чужой -- это запросто. -- Все у тебя запросто! Ты сначала его допросить должен. -- Насчет чего? Зеленцов вынул из портфеля прозрачную папку с документами, протянул ее Циркачу: -- Насчет денег, которые он украл из ячейки на Казанском вокзале. -- Много украл-то? -- спросил Циркач, вынимая документы из папки. -- А это уже не твоего ума дело. На изучение даю тебе тридцать минут. -- Мне и пяти хватит, -- усмехнулся Циркач и принялся пролистывать бумаги -- читал он со скоростью двадцать секунд страница. Сов. секретно Экз. единственный СПРАВКА Объект "П" постоянно проживает в деревне Затопино Московской области. В данный момент местоположение неизвестно (Предположительно 25 -- 30 километров севернее Москвы.) Профессиональная спецназовская подготовка, опыт ведения боевых действий в Чечне и других горячих точках. Хорошая снайперская подготовка. Профессионально владеет несколькими видами борьбы (в том числе приемами японских тайных обществ, которым научился, беря частные уроки у Ацуси Мураками -- инструктора ФСБ), хладнокровен, мгновенная реакция, отличная физическая подготовка. Длительное время может обходиться без пищи, сохраняя при этом полную боеспособность. Обладает отличным ночным зрением. На операциях, которые в период с 1996 по 2001 г. проводил по заданию отдела, работал в команде со своими бывшими подчиненными-спецназовцами: Дмитрием Хохловым (Боцман), Олегом Мухиным (Муха), Семеном Злотниковым (Артист), Иваном Перегудовым (Док). Впятером могут длительное время противостоять усиленной роте. "П" имеет жену Ольгу и малолетнюю дочь Анастасию, которые в качестве заложников могут быть использованы для выполнения психологического давления на объект, но в этом случае риск для проводящего операцию возрастает в несколько раз. Для заказчика степень опасности -- высокая; непредсказуемость, спонтанность действий не дает возможности выработать позицию, дающую стопроцентную гарантию успеха; высокая степень предвидения действии противника, уменьшающая шансы противостоящей "П" стороны на победу на 45 -- 50%. Справка составлена для генерал-лейтенанта Зеленцова В.А.". Циркач рассматривал фотографии Пастухова. На каких-то он был снят один (садился в автомобиль, ел салат за столиком летнего кафе, водил рубанком по лежащей на верстаке доске), на каких-то с Настеной, с Ольгой (с Настеной на качелях, на скамейке с мороженым в руках, с Ольгой в обнимку), на других с Боцманом, Артистом, Доком, Мухой. Фотографий было не меньше сотни. -- Здесь полное досье, -- сказал генерал, когда Циркач закончил просматривать фотографии. -- Какой идиот делал аналитику? -- спросил Циркач, возвращая папку и фотографии генералу. -- Наш суперкомпьютер, который стоит в управлении. Я не мог поручить такое деликатное дело человеку. -- Оно и видно, что компьютер, -- покачал головой Циркач. -- Что мне прикажете с этой информацией делать, когда мы не знаем его местоположения? -- Через день-другой мы будем это знать, -- возразил Зеленцов. -- Тогда и займешься. Для начала советую тебе съездить в Затопино и прощупать обстановочку. Может быть, действительно половить на живца? -- А не боитесь? Судя по бумажкам, парень не из лохов? -- Чего мне-то бояться? Ты же будешь работать с объектом, не я. -- Ладно. Как только обнаружите -- немедленно все данные о маршруте передвижения мне. -- Ну, естественно, -- кивнул генерал. Первым конспиративную квартиру покинул Циркач, через семь минут -- генерал-лейтенант Зеленцов 5. Пастухов Наташа оказалась на редкость гостеприимной хозяйкой. Посты сняли только на третьи сутки, и до тех пор мы как мыши сидели в ее доме, объедали, обпивали, купались в бассейне, мылись в сауне, смотрели телевизор -- в общем, балдели. Давненько я так не отдыхал! Нет, конечно, мы не нахальничали и расплатились за еду, выпивку и постой сполна, но все же... Сомневаюсь, что моя Ольга стала бы терпеть чужих мужиков в течение трех дней, пусть бы даже они помогли ей родить. На пятый день Наташа должна была везти ребенка в больницу, чтобы получить там все необходимые бумажки. Мы решили отправить с ней раненого Боцмана (несмотря на то что Док каждый день обрабатывал и перевязывал рану на ноге, лучше Боцману пока не становилось), а также Дока и Ирину. У Ирины, слава богу, ранение оказалось легким и рана уже почти затянулась. Док должен был отвезти Ирину к себе на дачу, чтобы люди Николая Викентьевича не смогли ее найти. Я был уверен, что они уже караулят Муху с Боцманом около их частного детективного агентства, а может, и в самом агентстве. Но мы тоже не лыком шиты. Я предложил Мухе с Боцманом отсидеться пока в моем Затопине, а потом, когда все немного уляжется, вплотную заняться Николаем Викентьевичем и его людьми. Ишь ты, орел, за пятьсот тысяч решил купить у нас чужую жизнь! Надо раз и навсегда поставить его на место! Его и его людей... Было решено уходить из Наташиного дома по одному, чтобы не привлекать к себе внимания. Вполне вероятно, что часть тщательно замаскированных постов фээсбэшники все-таки оставили. Они, конечно, ищут группу мужчин по приметам, которые сообщили им пилоты Яка, охранники и водитель КамАЗа. Нам пришлось гримироваться и менять одежду. Один за другим мы вышли из дома Наташи с интервалом в семь минут и уже через двенадцать минут собрались на автобусной остановке около совхоза "Останкинский". Народу на остановке было много, автобус должен был прийти через три минуты. Я делал вид, что не знаю ни Муху, ни Артиста, они отвечали мне тем же. Автобус пришел с опозданием в шесть минут, на зато через каких-то полчаса мы стояли на перроне станции Лобня и ждали электричку на Москву. Никто не собирался ехать до Савеловского вокзала -- на вокзалах-то нас и ждут прежде всего. Мы собирались пересесть на автобус где-нибудь около МКАД, проехать через весь город окольными путями, а потом снова на электричку -- и ко мне. Ольга, конечно, обрадуется моему приезду, но обрадуется ли она тому, что я не один? Ничего, ничего, вся наша конспирация ненадолго. Мы вышли в Лианозове, я купил в киоске телефонную карточку и набрал домашний номер полковника Голубкова. Ответила его жена: -- Слушаю вас. -- Хозяина мне, -- сказал я низким голосом, намеренно не называя Голубкова по имени-отчеству. Я был абсолютно уверен, что после всего случившегося в Сочи и мой сотовый, и голубковский телефоны стоят на постоянной прослушке. -- Да? -- Это Пастух. Я тут поразмышлял несколько дней и пришел к выводу, что нас с вами элементарно подставили. -- Сергей, ты где? -- Голос у Голубкова был встревоженный. Ага, так я тебе сразу и сказал! -- Неважно. Я вам перезвоню дня через три. Думаю, к этому времени у меня уже будут доказательства. -- Я повесил трубку и вынул карточку из щели. -- Все, поехали, мужики. Даже если прослушка засекла телефон, с которого я звонил, они не успеют сюда подъехать, потому что через минуту мы будем уже за километр отсюда (пока я разговаривал по телефону, мои парни поймали частника). -- Гулять едете, мужики? -- спросил водитель, когда мы уселись в его старенький "Москвич". -- А как же! -- широко улыбнулся ему Артист. Я не питал особых иллюзий насчет своего славного будущего. Несмотря на то что там, в Сочи, министр получил пулю в лоб не по моей вине, крайним, я думаю, постараются сделать именно меня. Более того, повесят всех собак, каких только можно, в том числе и с душком. Ведь как замечательно -- списать на одного лоха десяток провалов и отчитаться перед начальством сразу за все. Вот кто во всем виноват -- Пастухов! Ату его! Сейчас как никогда нужно быть осторожным. Эти "козлы в погонах", у которых напрочь отсутствует понятие долга, морали, совести, могут прислать своих людей в Затопино для разборок со мной. Мои парни пока ничего не знают о том. в какое дерьмо я вляпался по милости начальства из УПСМ, но вот приедем, сходим в баньку, там я им все и расскажу! Вместе мы сила, повоюем еще с теми, кто мешает нам жить! * * * Это я, это я, Господи! Имя мое -- Пастух, Дело мое -- Воин, Твой ли я воин, Господи? Или Царя Тьмы? 6 -- Ты скотина, я тебе такое дело доверил! Ты все, все провалил! Придумал тоже, Шерлок Холмс вонючий! Будет он тебе бабки в ячейке до скончания века хранить! -- Антон Владленович с ярости брызгал слюной, Саша стоял перед ним по стойке "смирно", боясь даже шелохнуться. -- Тебя чему в академии учили, а? Сколько надо версий отрабатывать одновременно, чтобы достичь успеха? -- Максимально возможное количество, -- произнес Саша одними губами. -- А ты? Зациклился на одной? -- Наоравшись, Антон Владленович уселся в кресло, закинул ногу на ногу. -- Так и не смогли опознать самоубийцу? -- Нет, не смогли. -- Саша, конечно, ни словом не обмолвился ни о пачке долларов, ни об издевательской записке Вэна. Вэн кинул его, как последнего лоха, и теперь для Саши было делом чести разобраться с ним один на один. А деньги? Если они есть, он еще подумает, возвращать их Антону Владленовичу или нет. Сто раз подумает после того, как он тут на него наорал! -- Ищи, ищи, ищи! В твоем распоряжении осталось двенадцать часов! -- раздраженно произнес Антон Владленович. -- Дай коньяку! Саша плеснул коньяку в его бокал. -- Больше. Полный, -- приказал Антон Владленович. Саша выполнил приказание. Антон Владленович одним глотком отпил полбокала, поморщился. -- Я из-за тебя, племянничек, скоро алкашом стану! "Ты и без меня им давно стал", -- зло подумал Саша. -- Понимаете, -- осторожно сказал он, -- я могу задействовать только тех людей, которые подчиняются лично мне и лишнего не спросят. Насколько я понимаю, никто не должен знать, что там, в этой сумке? -- Естественно, -- кивнул Антон Владленович. -- Вот поэтому я и связан по рукам и ногам. Поэтому и так долго... -- Хочешь, я отдам тебе всю свою охрану? -- В этом деле мне нужна не сила, а ум, ясный аналитический ум, который смог бы его вычислить. -- Сашенька, миленький, давай, давай, ищи его сам, не губи наше дело! Ведь накроемся медным тазом! -- Хорошо, я попробую. -- Не попробую, а найди! -- опять заорал на него Антон Владленович. Саша лукавил. На самом деле ему никто не был нужен, никто! Дядя наивно полагает, что он не может найти какого-то там спецназовца Пастухова, выуженного на дезу, которую запустил сам Саша! А он его и не ищет, и не будет искать никогда. Пускай они идут по ложному следу, а он пойдет по настоящему, по вэновскому. Саша почти наверняка знал, что Вэн не успел свалить с деньгами за кордон, у него просто не было на это времени. После ЧП с камерой хранения Саша велел своим людям через головной компьютер, связанный с железнодорожным и авиатерминалами, отслеживать данные всех мужчин, отправляющихся за границу поездами или самолетами (возраст тридцать -- сорок). Работа была адская, круглосуточная, но Саша обещал оплатить ее по "высшему разряду", и люди старались... Теперь Саша чуть ли не каждую минуту думал о Вэне. Вспоминал его привычки, пристрастия, особенности поведения, связи. Где-то в этом огромном многомиллионном мегаполисе есть та самая точка, в которой находится сейчас этот подонок с миллионами Антона Владленовича. Впрочем, теперь можно считать, что это не Антона Владленовича деньги. Через двенадцать часов, по его словам, будет поздно. Врет, конечно, отмыть и перечислить бабки в иностранный банк никогда не поздно, разве что система электронных платежей зависнет. Конечно, дядя имел в виду, что это не только его деньги, но и людей, которые стоят над ним. Ничего, подождут, не обнищают... Кинуть бы их всех, как это было задумано им и Вэном с самого начала... Последние двое суток он спал всего часа три -- все думал, думал, думал. Не так уж плохо он его знает, этого Вэна!.. И в конце концов он надумал! Саша вспомнил, что во время учебы в академии у Вэна была девушка, в которую он был влюблен до беспамятства. Кажется, ее звали Вера Лахтина, и жила она где-то на Каширке. Каждое свое увольнение Вэн проводил у нее, иногда даже из-за нее опаздывал на поверку... Над Вэном еще подшучивали, что он, мол, за Веру Родину продаст... После окончания академии они разлетелись в разные стороны, кажется, роман этот сошел на нет, "сгорел", как осенние листья. Или?.. Саша вынул из кармана трубку сотового телефона, набрал номер справочной. Сообщил свой личный пароль, который давал ему доступ к любой имеющейся в компьютере информации, после чего попросил телефонную барышню пробить ему Веру Лахтину, предположительно шестьдесят шестого -- шестьдесят восьмого года рождения, проживающую (или проживавшую) в районе метро "Каширская". Буквально через минуту он получил однозначный ответ: "Умерла". Но Саша на этом не успокоился, он попросил "пробить" всех возможных родственников... * * * Саша позвонил в обитую дерматином дверь. Послышались шаги. Кто-то долго рассматривал его в глазок. -- Вы кто? -- раздался из-за двери старческий голос. -- Я из орга