ыми данностями -- или "науч- ными", мы могли бы сказать -- ничуть не больше, чем пространство и вре- мя. Это временный способ видения и бытия, который подходит к нашему эво- люционному переходу через тюремную клетку, но не соответствует оконча- тельной физической реальности вселенной. Это реальность только для нашей тюремной клетки. Что касается "иного мира", то нет недостатка в медиумах, мудрецах и святых во все времена и во всех странах, от Египта до Индии, до Элевсии и Данте, которые видели о описывали их; вообще любой развитый и созна- тельный человек видел своих "умерших" друзей после их смерти (обычно во сне, когда поддается сеть физического разума), и каждый из них сделал собственный "перевод на ментальный язык" того переживания, которое он испытывал на другой стороне (однако, задумайтесь, что существует 100000 других сторон, как если бы каждый смотрел на то же самое явление с раз- ных уровней). Тогда как здесь, на клеточном уровне, в этом мире, который Шри Ауробиндо и Мать сначала назвали "тонким физическим", затем "истин- ным физическим", затем "настоящей Материей" -- по мере того, как утонча- лось их переживание -- всевозможный план и озарение, откровение и вдох- новение и тысяча разнообразных знаний, всегда располагавшихся "выше" на разнообразных уровнях или на различных глубинах сна, внезапно слились в единственный материальный  план. Больше не было необходимости идти "вверх" или "из тела", созерцать, медитировать или спать: все было прямо здесь, вполне конкретно. Вселенная была единым непрерывным планом. Кос- мическое сознание было совершенно материальным и клеточным. "Мертвые" в совершенстве сосуществовали, если можно так выразиться, с живыми, в пря- мой непрерывности с остальной материей. Это великая революция Шри Ауро- биндо и Матери, их грандиозное открытие: полное Тождество Материи, сплавление Духа и Материи в Одном -- и не философское сплавление, а экс- периментальное, тем способом, как открывался новый континент или, ско- рее, как виделся заново другими глазами тот же самый извечный континент. Наши следующие глаза. Вещи становятся... не знаю... конкретными. Вещи, которые были каки- ми-то эфемерными, что обычно называлось "царством духа", становятся конкретными, материальными. Они становятся... реальными. Это примечательно -- Мать всякий раз будет повторять одно и то же: мир становится реальным. Свободная материя Было бы абсурдным думать, что Мать пыталась вывести некую новую фи- зико-духовную теорию мира. Прежде всего, она не пыталась что-либо делать и, во-вторых, она была бы очень растеряна, если бы ей сказали, что она что-то развивает: она даже не знала, куда она идет. Она ходила, и вне- запно появлялась Ориноко или Канада или Америка; все это без названий, без контурных линий или словарей. Это была одна страна, много стран, ко- торые в конце составят новую землю. Можете вы создать теорию Ориноко? Это в точности противоположно математической теореме -- для нас, в Разу- ме, все доказано, начиная с определенной частной идеи. Здесь же нет идеи, вы не знаете ничего: вы узнаете по мере того, как идете, и лишь когда все будет сделано, сможете вы сказать: вот, вот карта. Тогда могут прийти Эвклид или Лобачевский и наводить свои теории, если они хотят. Все, что мы можем сказать, это то, что это новое путешествие на земле -- на земле, которая как-то утратила свою закостеневшую привычку пассивно находиться на атласе. Так она наткнулась на место, где живые и мертвые тихо гуляют рядом друг с другом, как если бы это было самым обычным де- лом -- действительно, как если бы ни те, ни другие не имели какого-либо понятия, что они "мертвы" или "живы". Место, где нет идей, так что, оче- видно, никто не мертв или жив -- просто являешься чем-то. Вероятно, мы также закостенели в нашей идеи, противопоставляющей жизнь смерти, как устаревший атлас Птолемея. Мы перестали открывать жизнь: это мы мертвы. Мы составили карту; единственно оставшаяся альтернатива -- зарабатывать себе на жизнь и делать детей для продолжения жизни. Но, в конце концов, возможно, что мир, настоящий мир, менее бессмысленный, чем это; возмож- но, он открывает себя каждую секунду, возможно, он нов каждую секунду -- возможно, мы вступаем в эру вечно-нового мира, как те Пульсации без эф- фекта или последствия. Новое открытие каждое мгновение. Так что живешь вечно, потому что всегда есть, что открывать. Вот что сказала Мать: Это всегда как новое открытие, и никогда тем же самым образом.  Потому что она утратила также свою память, как и все прочее. Нашу закостенелую па- мять, которая болезненно помнит, что человек умирает, болеет и не может летать, не может переходить реку и не может... в памяти все "вы-не-може- те". Так что, естественно, вы не можете. Память тюремной клетки. То, что затвердело, застыло и сделало нашу материю темной. Это физический разум, первая ментализация материи. И это также то, что составляет "я живу", "они мертвы", "это здесь", "это там" -- мы утратили память о свободе. Возможно, путешествие Матери и Шри Ауробиндо является самым великим пу- тешествием земли к возвращению свободы. Когда мы совсем забудем, что умираем, тогда мы будем в настоящей жизни -- или, возможно, на другом пути зрения на нее, когда мы знаем, что только То существует. Когда у нас нет ничего, кроме памяти о прек- расном. И, действительно, тот "тонкий физический" мир, как она поначалу назвала его, выглядит как абсолютно свободный мир. Тот же самый мир ми- нус наши законы. Те же самые существа минус память о наших законах. Но не существа-"приведения", не "призраки", нет: физические существа -- Петр, Джон и возможно также, мы сами, иным образом. И очень примечатель- но и чрезвычайно интересно как раз то, что восприятие Материи этого мира Матерью (и Шри Ауробиндо) развивалось. Это не так, что они внезапно уви- дели "тонкий физический", как фотографию Америки со спутника с ее четко прорисованными маленькими речками. В действительности это было так, как если бы постепенно, по мере того, как поддавалась сеть, они видели все более и более ясно, более и более физически, мы могли бы сказать, то, что поначалу казалось неким удаленным континентом: это не был "другой мир", это был этот мир! Этот мир без сети. Это не та вещь, которую ви- дишь во сне или находясь вне тела: это было нечто, видимое физически, с открытыми глазами, как тот же самый мир под нашей коркой. Физический мир внутри этого физического мира. Потом Мать и Шри Ауробиндо назовут его "истинным физическим", затем "настоящей Материей". Это было здесь, прямо под "вуалью нереальности". Это был настоящий мир, настоящая земля без сети. И недавно я неожиданно наткнулся на текст Шри Ауробиндо, который уместно сейчас процитировать (и все же это старый текст 20-х годов и, вероятно, Шри Ауробиндо нарисовал бы еще более точную картину 30 лет спустя, но он предпочел не говорить ничего): Материальное царство также не может больше оставаться нашим единственным и отдельным миром пережи- вания, поскольку СТИРАЮТСЯ деления, отделяющие его от психического и других царств, и голоса и присутствия начинают прорываться и оказывать свое воздействие на наш мир.  Теперь мы лучше понимаем, почему Шри Ауро- биндо обычно говорил, что не нужно "объяснять" Супраментал: он сам объ- яснит себя. Экран протирается и, возможно, Мать и Шри Ауробиндо, пройдя через этот экран в своих телах, тех самых телах темной земной Материи, подготовили то, чтобы вуаль спала с тела самой земли. Когда-нибудь мы увидим. И мы увидим не мистический и психический мир, а саму землю, как она есть. Хотя, возможно, земля также психическая! Это супраментальная земля. И мы также понимаем, почему Шри Ауробиндо назвал этот мир "супра- ментальным": в нем не будут больше действовать ментальные законы. Мир без ментальной клетки. Мир, в котором вы не думаете о "смерти"! Вы прос- то живы но по-настоящему живы, не как призраки с "черными экранами" вместо глаз, которые просто исчезнут в нереальной серости, не как те "чрева", оснащенные функциональным разумением и в совершенстве адаптиро- ванные к смерти -- те, которые буквально наводнили землю, последние мон- голы. Тем придется умереть, они уже мертвы, не существуют. Возможно, как раз эти хозяйственные сверх-Обыватели внезапно исчезнут под вуалью нере- альности. Останется лишь настоящий мир. А все другие -- в грезе. Обраще- ние теперешней ситуации. Именно они уйдут "на тот свет". Возможно, это как раз то, что говорится по поводу Судного Дня: не воскрешение мертвых, а исчезновение действительно мертвых, развалившаяся иллюзия. Пораженный ударом молнии, возможно, умрет -- к лучшему. Пусть другие будут готовы. Земля, которая вновь открывает Память Свободы. Сознательная материя Чем же на самом деле является это тонкое физическое? Как добраться туда, каковы средства связи? Что значат его законы или не-законы? Так часто я задавал Матери эти вопросы. Что нужно сделать, чтобы попасть ту- да? Не знаю, - отвечала она мне сначала; действительно, я скорее следую туда за Шри Ауробиндо.  И ей потребовалось около девяти лет (до 1959), чтобы найти "жилище Шри Ауробиндо"!... Это всегда казалось мне невероят- ным. Но, возможно, мы ищем очень далеко нечто, что прямо под рукой, пря- мо здесь. И по мере того, как сеть постепенно ослабевала или как она из- нашивалась, Мать не только будет постоянно встречать Шри Ауробиндо, но и та "другая сторона" будет приближаться к нам, как если бы больше не было какого-либо перехода от одного к другому -- как если бы она была частью Материи точно также, как остальное, и, возможно, больше, чем остальное. Это вовсе не отличалось от того, как лицо ученика внезапно становилось расплывчатым или ясным -- приходило в существование -- в соответствии с состоянием сознания; не отличалось от того, как эти бутылочки или тот самый материальный объект, который внезапно казался освещенным изнутри, оживал своей собственной жизнью, не отраженным светом, а настоящим све- том, который он содержал. То, что предположительно было на той стороне, жило рука об руку, мы могли бы сказать, и тем же самым образом, как уче- ники или бутылочки. Но то, что было ложно, не имело там никакого сущест- вования, не жило там. Иллюзорные ученики были совершенно мертвы на этой стороне, за вуалью нереальности, тогда как другие так называемые призра- ки из "мира иного" были совершенно живы на этой стороне. То, что состав- ляло разницу, было не "жизнью" и "смертью", а сознанием и несознанием. Мы могли бы сказать, что тонкий физический -- это мир сознательной Мате- рии и, в конечном итоге, мир настоящей Материи, единственной материи, которая на самом деле существует, в которым нет места "чревам", в кото- ром нет места лжецам. Всем маленьким подделкам сознания: кончено, стали нереальными. Но мы целиком находимся в тонком физическом мире, мы уже в нем; все, что сознательно в нас, живет там постоянно и в полной непрерывности со всей остальной сознательной Материей, будь то "здесь" или "там", в Шпицбергене или под самым носом. Только для нас все еще существует вуаль несознания, телесная сеть, которая только и отделяет нас, за исключением сна, и препятствует любой связи кроме как в определенных привилегирован- ных состояниях: тогда мы имеем "вдохновения", "видения", получаем "пос- лания", всевозможные более или менее искаженные или туманные вещи: оста- ется лишь их перевод в тюремной клетке. Мы говорим: "это сон". А для Ма- терии состояние сна кажется ушедшим -- она больше не "спит", она видит лишь то, что есть на самом деле. И больше не было никакого перевода: бы- ло прямое и непосредственное, "осязательное" видение. "Внезапно я там", тем же самым образом, как она была там в ученике или в бутылочке из ван- ной комнаты. Это был в точности один и тот же, то же самый мир. Одно бы- ло не более реальным или смутным, чем другое. Она больше не имела "виде- ний": вещи существовали или не существовали, это все. Так где же "другая сторона", где на самом деле "смерть"? Все больше и больше у меня такое чувство, что это наша голова и наш способ видения порождает эти чет- ко-очерченные границы, но это не так! Все переплетено! Это целое... неч- то, что движется. Так что же произойдет, что явится в конечном итоге? Я не знаю. Это противоположно всем нашим привычкам. Это, несомненно, другой способ бытия, но физический способ бытия, поскольку Мать была полностью в своем теле, делая свою работу в гуще всевозможных маленьких более или менее реальных или призрачных челове- ческих "образчиков", но совершенно "материальных" все же. Это способ бы- тия без сети. Мир без ментальных делений. Мир, как он есть. И что особенно интересно -- что мы постоянно забываем -- что это восприятие мира, как он есть, предположительно мертвых и "по-настоящему живых", соседствующих друг с другом, это вовсе не "психическое" восприя- тие, а восприятие тела.  Видит именно тело, клеточное сознание, не мен- тальное или психическое сознание. Вы не можете даже назвать его "видени- ем": оно живет, оно есть, оно касается. Это материальное восприятие. Те- ло не понимает ничего из наших сказок о видениях и психических восприя- тиях и всего остального нашего ментального театра, оно не понимает ниче- го из наших небес и нашего ада, являющихся ментальными творениями, оно не понимает ничего из наших богов и проклятий: для тела вещь либо есть, либо ее нет -- тело как ребенок. Но космический ребенок!... Возможно, тот, который является "Божественным". Это совсем просто. Любое глупое тело понимает это, но оно не глупое, оно лишь покрыто глупостью. Мы на- полнены интеллектуальными глупостями, которые блокируют нас от естест- венного мира -- великого неделимого естества. По сути, "сознание" -- это ни что иное, как способность воспринимать то, что есть на самом деле. Тело, клетки тела, воспринимают то, что действительно есть. Для них, без сомнения, Материя = Сознание. Ребенок гораздо лучше осознает состояние сознания людей, чем их хорошую или плохую видимость. Галстук нематериа- лен, даже если он от Диора. И есть множество вещей, которые нематериаль- ны для ребенка, но есть не меньше и вещей, которые мы можем не чувство- вать, но которые бесконечно более ощутимы для него. Так что же "конкрет- но"? Что "материально"? Окаменевшая Ложь или остальное? Нет разницы меж- ду жизнью и смертью, материальным и нематериальным, этой стороной и той стороной: есть лишь разница между сознанием и несознанием. Мы можем быть медицински мертвы на этой стороне и совершенно живы на той. И то, что не живо здесь, живо на другой стороне, поскольку сознание -- единственная сторона мира. Есть лишь одна Материя, поделенная вуалью несознания. То, что мы называем "Материей", это окаменевшая видимость в нашей тюремной клетке. Вы выходите из этой клетки и видите ту же самую Материю в другом свете. Камень реален, дерево реально, они несут в себе вибрацию своего сознания; полисмен же в черных кожаных сапогах несет лишь вибрацию свое- го пищеварительного тракта. Вы несете вибрацию того, чем являетесь. Лож- ность нашего ментального царства состоит в том, что не в пример расти- тельному, минеральному и животному царству, мы придумываем то, чего нет. Подделка сознания, можно сказать. Пищеварительные тракты полны умных ре- чей. Для видения тела -- детского видения -- настоящий материальный мир, тот же самый мир, является текучим, вибрирующим, он без стен или разде- лений, без "жизни" и "смерти". Степень реальности заключена в степени сознания. Степень жизни -- тоже в степени сознания. Мир, который определенно имеет большой смысл. Следующий мир. Мир сознательной Материи. Мы должны научиться законам следующего мира. Более полный мир Постепенно, в течении ряда лет, переживание Матери становилось бо- лее явным и с некоторой очевидной конкретностью, становящейся все более конкретной по мере того как становилась все тоньше сеть, эта темная оболочка физического Разума. Происходило все так, как если бы то, что казалось находящимся на двух различных сторонах, как два очень близких, но отдельных мира, медленно сливалось в единый мир, наш материальный мир, но только полный. Слово "смерть" столь абсурдно! Это просто как пе- реход из одной комнаты в другую, - говорила она поначалу. Ты делаешь шаг, как если бы переступал через порог, и ты на другой стороне, а затем возвращаешься обратно. Я рассказывала тебе о своем переживание, которое я имела в тот день, когда оказалась в доме Шри Ауробиндо в тонком физи- ческом; да, это как если бы я сделала шаг и вошла в мир гораздо более конкретный, чем физический мир -- более конкретный, поскольку вещи со- держат больше истины. Я провела там некоторое время со Шри Ауробиндо; затем я сделала другой шаг и очутилась опять здесь, немного изумившись этому. Мне потребовалось некоторое время, чтобы узнать, где я была, пос- кольку именно этот мир здесь казался мне нереальным, а не тот мир. За- тем, с годами, этот переход становился все более коротким, больше не бы- ло нужды делать "шаг" с одной стороны на другую, но это все еще было как два немного разных состояния: Теперь видения столь конкретные, что они почти материальны (это не "видения", ты знаешь, а некая жизнь, которая длится некоторое время). Эти видения, несомненно, в той области, которую я не видела прежде. Очень конкретные, ясные, и переход между тем состоя- нием и пробужденным состоянием почти неуловим. Это не обычное обращение сознания: это как смесь... Но "декорации" не одни и те же. Декорации очень знакомы; я не чувствую, что попадаю в новое место: это то место, в котором я нахожусь, если не все время, то уж ежедневно. И где есть при- вычки и... Очень странно. Может показаться, что там есть такая же целая жизнь -- полная жизнь и деятельность -- все время разворачивающаяся и очень близкая, это должно быть в тонком физическом, но очень близко. Очень, очень конкретное, но вовсе не ощущение или сон. И есть непрерыв- ность и продолжение: все продолжается своим чередом, когда я не осознаю это, так что некоторые вещи меняются в мое отсутствие. Это выглядит как материальное царство (материальное, в смысле физическое), где сознание более живо -- сознание очень ясное, очень ясное и острое, ты понимаешь, с очень острыми восприятиями... Это как подкладка или подоплека, но бо- лее сознательная. Это мир сознательной Материи. И медленно таяла грань между этими двумя мирами: Я была со Шри Ау- робиндо, но с очень радостным и оживленным Шри Ауробиндо и несколько бо- лее материальным, чем я его обычно видела; и часами мы работали вместе, наблюдали вещи, видели людей, делали некоторую работу. Но при этом была одна странность или особенность -- для этого моему телу не требовалось спать: оно не спало, это было абсолютно спокойно; я должна была встать посредине всего этого, но мое вставание не нарушило того сознания и той деятельности! Единственная разница заключалась в том, что обычное созна- ние, то есть восприятие обычных вещей (комнаты и прочего) было как-то менее точным. Оно казалось обращенным изнутри снаружу, ты понимаешь. И так продолжалось долгое время, даже утром, до тех пор, как я должна была увидеть людей и сделать некоторые вещи. Это было совсем по-особому, в первый раз произошло такое. Я имею в виду, что внутреннее сознание было как-то более конкретным, чем обычное сознание. Забавно то, что обычные вещи не затуманиваются и исчезают, а скорее становятся... как бумага! Как кусок бумаги или корка или... нечто сухое -- сухое и тонкое, без ис- тинной реальности, просто как эфемерная видимость.  И это переживание множилось, становилось более отчетливым; живые и "мертвые" все более и более казались в одном и том же мире: Одно явление становится все более отчетливым: я хожу в места, где многие люди перемешаны вместе, то есть, так называемые живые и так называемые мертвые находятся вместе. И пол- ностью вместе, по обыкновению вместе, и находят это совершенно естест- венным! -- целая ТОЛПА людей!... Это место в тонком физическом, где те, кто имеют тела и те, кто больше его не имеют, находятся вместе без ма- лейшей разницы. Они имеют одну и ту же реальность, одну и ту же плот- ность и одно и то же сознательное, независимое существование. Это чрез- вычайно похоже на материальную жизнь, за исключением того, что вы чувс- твуете людей более свободными в своих движениях. Но это не ново; ново то, что... мой сон -- это больше вовсе не сон, я не знаю ничего больше, это некий "шаг назад", то есть, я иду внутрь, и я становлюсь активной, и это то же самое состояние, в котором находятся эти так называемые мерт- вые, и некоторые из них -- с людьми, которые еще имеют тело. И я там также, в том же самом состоянии. Но странно то, что когда я "пробужда- юсь" и встаю, то продолжаю нечто не физическое! Ты понимаешь, это состо- яние продолжается и также реально, так же ощутимо, как физические вещи. И полчаса спустя я осознаю, что двигалась здесь и делала все ПОЛНОСТЬЮ в том другом сознании!... Что такое то другое сознание?... Это очень ясное и гармоничное сознание, свободное от каких-либо трудностей и очень сози- дательное. Не знаю, что это. Этим утром, буквально в течение получаса, я была там, и я не знала этого! Так что после я спросила себя: "Но что же ФИЗИЧЕСКОЕ?" Здесь был кто-то, я была с кем-то, так что я гадала: "Этот человек физичен? Физичен ли он?" И я поднялась!... Это так, как оба ми- ра... [Мать пропускает пальцы правой руки сквозь пальцы левой] ...смеша- лись. Странно... Физическое кажется менее императивным. Прежде я по обыкновению чувствовала, что да, это был не "сон", как люди называют его, а более тонкое и менее точное сознание, тогда как физическое созна- ние было предельно конкретным и точным. Но теперь это различие... другое стало почти что более конкретным и реальным, чем физическое сознание. Чисто материальное сознание более туманно... Странно. "Но как переходишь из одного состояния в другое или от одного восп- риятия к другому?" - спросил я Мать. "Что составляет разницу между этими состояниями?" Не знаю, с чем это сравнить, - ответила она, - но я увере- на, что есть вещи, которые таким вот образом [Мать поворачивает руку в одном направлении] невидимы, этим образом [в другом направлении] видимы. Мое чувство таково, что то, что кажется нам громадной разницей между ощутимым или материальным и невидимым или текучим заключается просто в смене позиции. Потому что не знаю, сколько уж раз, сотни раз, такое со мной происходило: этим вот образом [в одном направлении] все таково, как мы называем его "естественным", как мы обычно видим его, и совершенно внезапно, таким вот образом [другое направление] оно меняет характер. И ничего не произошло, кроме нечто произошедшего внутри, в сознании, неко- его смещения позиции. Смещение позиции -- не более, чем это, вот что за- мечательно! Совсем недавно я нашла одну фразу Шри Ауробиндо: "Теперь все изменилось, и все же то же самое!" Я прочитала это и сказала себе: так вот что оно означает! Верно: все сейчас изменилось, и все же все то же самое... Самое близкое объяснение заключается в "смещении" -- смещение, угол восприятия стал другим. И это не имеет ничего общего с тем, что обычно можно было бы подумать: уход вовнутрь или выход их тела, это вов- се не так, совсем не так [Мать не закрывала глаза и не входила в медита- цию, чтобы видеть]: изменился угол восприятия. Ты то под одним углом, затем под другим. Я видела подобные детские игрушки: когда они в одном положении, то кажутся плотными, тяжелыми и черными, а когда ты поворачи- ваешь их другим образом, они оказываются ясными, светлыми, прозрачными. Нечто подобное этому, но это приближение. И виделась одна и та же среда: это не две различных среды или пла- на. Я видела всевозможные вещи МАТЕРИАЛЬНО, но они не видимы другим. И все же это материально. Забавное состояние... А что касается, например, зрения, то иногда я вижу яснее с закрытыми глазами, чем с открытыми, но это то же самое видение: физическое видение, чисто физическое, но физи- ческое, которое кажется... более полным. Не знаю, как сказать это. По сути, как если бы тело видело мир в первый раз, без ментальных очков. Более полный мир. Забавное состояние... возможно, переход от состояния гусеницы к состоянию бабочки. От темной Материи к Материи сознательной, как она есть, полной и неделимой. И сейчас слова Матери возвращаются к нам с дополнительной глубиной: Жизнь и смерть -- это одно и то же, они одновременны: только сознание поворачивается так или эдак.  И Мать пропустила пальцы своей правой руки через пальцы левой. Два мира "в одном гнезде", говорили Риши. Конец тюремной клетки И смерть больше не имела значения. Я изучаю многие вещи относительно того перехода, который мы называ- ем смертью. Он начинает становиться все тоньше и тоньше и все более не- реальным. Это просто фантастично... наиболее сильный факт во вселенной -- бо- лезненно сильный -- находится в процессе изменения. Потому что все это транслируется материально, вы понимаете, это не просто другой маленький трюк, который не разглядели всевозможные медиумы! Лично меня нисколько не заботят "видения"; все боги вселенной могут прийти на землю и станце- вать свою сарабанду, и меня это нисколько не затронет, я даже не пойду смотреть на них! И, прежде всего, пусть они остаются в своем комфортном мире, пока мы сражаемся здесь со смертью. Но пусть изменится эта смерть, пусть прояснится эта вселенная, запертая в своей беспомощной и беспоря- дочной географии, пусть боль исчезнет, пусть Красота, пусть Истинное шествует по своему пути истины, а ложь растворится как призрак... Это возможно, это здесь, только на другой стороне сети. Осталось лишь устра- нить сеть и... все будет тем же самым, и все изменится. Вы не выходите из Материи, вы не парите в раю: вы только выходите из Лжи и боли. Так мое сердце начало биться чаще; с Матерью живешь сказочной надеждой, как если бы вы устремили все свои помыслы и чувства к этой болезненной и лю- бимой земле, такой любимой и такой ложной, искаженной одновременно. Вы чувствуете, что в первый раз на землю пришел глоток воздуха, и как я цеплялся за этот глоток, как я прислушивался к пульсации той великой на- дежды мира, к неясному шелесту тех странных слов, и как я вглядывался в это миниатюрное тело, столь хрупкое, "как если бы на гребне между двумя безднами"... В первый раз нечто в теле пересекло сеть, и если это могло произойти в одном теле, то может произойти и в теле земли -- такие были ставки. А пока все эти маленькие образчики наблюдали за "дезинтеграцией" Матери: она становится слепой и глухой, теряет память, забывает о време- ни -- забывает законы Лжи. Но что она собиралась делать, чтобы другой Закон пришел на эту сторону? "Прежде", - спрашивал я, - "ты часто выхо- дила в иные миры в состоянии транса [выходила из тела], но теперь, что это за состояние, в котором ты кажешься поглощенной (...как Шри Ауробин- до в своем кресле)?" Совсем другое.  "Не транс?", - настаивал я. Нет, вовсе нет! Это другая разновидность сознания. Это столь по-другому, что удивляешься... иногда я удивляюсь, как это возможно. Есть времена, когда это столь ново и неожиданно, почти болезненно. "Ты имеешь в виду, что на самом деле ты не выходишь из Материи?" Нет, вовсе нет! "Тогда это новое состояние В Материи?" Да, да, это так! И оно управляетеся нечто иным, не солнцем -- не знаю, что это... Вероятно, супраментальное сознание. "Иногда я удивляюсь, как это возможно..." Она была прямо там, на границе, рискованно, между жизнью и смертью: гусеница и бабочка... вмес- те. Она пыталась заставить "полинять" тело земли. На ее стороне я наблюдал, как Смерть медленно становилась нереаль- ной, как ее смысл столь тотально изменялся, что больше не было слова для смерти... или для жизни. Это было нечто совершенно иное. Другой мир. Другая земля. И все же наша земля. Действительно третье положение или третье состояние в Материи. Бессмертное состояние. Находясь с Матерью, я наблюдал, как медленно росла эта чудесная надежда, эта возможность неп- рерывной жизни -- "Я ищу иллюзию, которая должна быть разрушена, чтобы физическая жизнь была непрерывной", сказала она -- жизнь, в которой вы можете продолжать расти, развиваться, расширяться, расти в красоте и знании без необходимости резко все обрубить и снова болезненно начать в полном забытьи, в мире, который больше не помнит ничего, кроме того, чтобы зарабатывать на пропитание и копить на пенсию, с небольшим интел- лектуальным парением в промежутке. Находясь с ней, я прислушивался к то- му, как обретала форму легенда настоящей земли. Дойдя до крайности, я пришла к выводу, что нет такой вещи, как смерть. Есть лишь видимость, основанная на ограниченном взгляде. Но нет фундаментального изменения в вибрации сознания. Значение, которое мы придаем разницы состояний, явля- ется лишь поверхностным значением, основанным на нашем неведении самого явления. Кто-либо, поддерживающий открытым канал сообщения, сказал бы, что, для него, это не составляет такой уж большой разницы. Но это то, что вырабатывается. Там все еще остаются неясные места, и пропущены не- которые детали переживания...  И я перебил Мать, я был так обеспокоен тем, что можно потерять землю, я так любил нашу несчастную и очарова- тельную землю: "Ты говоришь, что нет разницы, но когда находишься на 'другой стороне', то продолжаешь ли воспринимать этот физической мир?" Да, да, конечно! "Ты имеешь в виду восприятие существ, восприятие... (Я хотел сказать, леса и цветов, моря и чаек)?" Да. Только вместо восприя- тия... Ты выходишь из некоего иллюзорного состояния и из восприятия ви- димости -- но у тебя есть восприятие. Не точно такое же, но иногда с большей эффективностью в себе. Но это не воспринимается с другой стороны как таковой.  Это другая сторона -- наша -- блокирована. И наконец я на- чал понимать, что разница кроется не в природе физического или так назы- ваемого изменения мира -- мы стоим прямо на земле -- а в человеческой иллюзии, иллюзии человека в его тюремной клетке, которая начала спадать. Цветы, растения и чайки были не в тюремной клетке, можно даже восприни- мать их более "полным", более "эффективным" образом. Это наши глаза на- ходятся в тюремной клетке, наши уши заткнуты, наши уста связаны, загип- нотизированы физическим разумом. И спадает именно эта Ложь. Эта жизнь, с которой снята ее обманчивая видимость. Жизнь следующего вида. И именно в той жизни -- предположительно, в жизни на "той стороне" -- Мать или, скорее, клеточное сознание Матери, двигалось... полностью на этой сторо- не, с широко открытыми глазами и на двух ногах: Здесь вещи всегда разо- деты в различные одеяния; здесь вещь никогда не точна, а там это точная вещь. Так что я иду в Америку, иду в Европу, иду... все время. Я иду по Индии. И все это работа, работа, работа -- и такая живая! Жизнь со сня- той с нее обманчивой видимости очень интересна, ты знаешь! Люди так при- выкли... искажать все -- там же все это ушло, все ушло. И это деятель- ность ТЕЛА. Это интересно, это внутренняя жизнь тела. Это тело, сознание тела, открывающее тайну земли. Материя, открывающая тайну Материи. Другая сторона прямо здесь -- это мы не там, где надо! "Но какие там законы?" - настаивал я. "На что там все похоже?" Это очень похоже на материальный мир, только этот мир не имеет тех же зако- нов гравитации, потому что ты можешь двигаться там свободно, просто с помощью силы воли. Тебе не нужно идти или... Сознание и воля имеют боль- шую силу, чем в этом материальном физическом. Иными словами, это наш мир минус законы ментальной клетки. Вы совершенно спокойно пересекаете реку, как мадам Давид-Ниил сделала самопроизвольно, когда забыла о существова- нии реки и ментальных законов, которые управляют реками и гравитацией. Мир, в котором мы забываем ментальные законы. Земля без законов разума -- дегипнотизированная. Настоящая земля, свободная наконец. Истинная Материя, светлая наконец. Единственный закон должен касаться сознания. Единственная плотность должна иметь отношение к сознанию. Единственно существующие тела -- соз- нательные тела. Конец фантомов. На клеточном уровне, тело, освобожденное от обволакивающего закля- тия физического разума, забывает о тяжести, тупости, невозможности, раз- деленности, расстоянии, прошлом, будущем -- оно забывает смерть. Оно за- бывает законы Смерти. Человек остается в Материи. Он -- в Материи, но по-другому. Это начало легенды настоящей земли. Смерть была лишь болезненным эволюционным переходом через тюремную клетку, так чтобы мы могли научиться существовать как отдельные индивиды -- но раз уж сознательный индивид готов, эта клетка раскрывается. И ос- таешься полностью в Материи, настоящей Материи, в физическом мире, как он есть. У меня такое чувство, что вещи гораздо проще -- гораздо проще -- и гораздо менее драматичны, чем представляется человеку. Это очень странно, все больше и больше у меня ощущение нечто без какой-либо загад- ки, и что именно наш способ мышления и чувствования вносит всю мистерию и драму -- тогда как... ничего этого на самом деле нет. Короче говоря, мы можем сказать, что через эволюцию мы медленно росли от несознания земной реальности к сознанию земной реальности -- от темной и неизвестной Амазонии к ясной и незавуалированной Амазонии. Это сознание земной реальности является последней стадией эволюции или, воз- можно, первой стадией новой эволюции: стадией истинной земли, Амазонии, как она есть, физического мира, как он есть. Стадия сознательной Материи -- которая всегда была и которую мы постепенно начинаем осознавать. Эво- люция означает начать осознавать то, что на самом деле есть. Чтобы достичь этой точки, мы должны сменить различные костюмы, обо- лочки и болячки. Мало-помалу вуаль становится тоньше. Мы достигаем того момента, когда вуаль начинает спадать. Только живые останутся действительно живыми. Другие будут поглощены их же собственной нереальностью. Нет ничего более смертельного, чем смерть. И чистая память о красоте, которая направила нас на поиски, блиста- тельно сверкает. Истинная земля. XXIV. ТРАНСФОРМАЦИЯ МИРА Мы подходим к Поворотной Точке 1968 года. По случаю или нет, но это год студенческих революций по всему миру. В этом лесу так много вопросов, так много загадочных и плохо поня- тых областей, что иногда опускается мое сердце. У меня нет готовых объ- яснений, я слепо иду через этот лес, и иногда кажется, что объяснение быстро вырастает во время ходьбы, а иногда кажется, что оно ускользает, чтобы вырасти везде. На самом деле я не пишу книгу, я иду по следу в но- чи, тогда как мое тело смутно слышит шепот за вуалью и, по случаю, при- касается к истинному. Мы должны стереть вуаль, каждый из нас на свой ма- нер. Мы должны медленно стереть эту вуаль в теле земли. И что же прои- зойдет? Три решения Есть эта истинная земля, прямо здесь, свободная. Шри Ауробиндо и Мать здесь, они работают, они видят. Они здесь в той же степени, как и мы -- больше, чем мы. Шейх Муджибур Рахман, президент республики Бангла- деш, убит. Это случилось вчера или позавчера. Тысячи темных и отврати- тельных сумасшествий совершаются каждый день -- все более и более отвра- тительных, может показаться, все более и более темных, как если бы не было конца земли, очищающейся от тьмы, как если бы все более и более низменные фантомы населяли землю, любимую землю. Действительно, фантомы без какого-либо реального существования, но они убивают и разрушают -- научно, медицински, теоретически и идеалистически или религиозно. Они разрушают и разрушают, тысячи этих фантомов, и все больше и больше. Они порождают других маленьких фантомов, которые будут разрушать и разру- шать, и все больше и больше -- разве земля, любимая земля, обречена на то, чтобы быть населенной ничем, кроме фантомов? Или же быть населенной фальсификаторами сознания, наполненными напыщенных речей? Те интеллекты, что появились в высшем свете, подобны звездам, разбросанным по совершен- но темному небу, - сказала она. Что же произойдет? Кажется, что мы приближаемся к истинной сущности Смерти. Нет, не к могиле, к настоящей смерти: несознанию. Мир полон смерти. Темные смертельные безукоризненные костюмы, которые вещают с экра- нов телевизоров свои вечные слова с высот интеллекта, подчиняют и гипно- тизируют людей миллионами. Сеть разума разрослась настолько, что стала почти видимой, она бороздит небо во всех направлениях и глушит наше соз- нание на каждом углу. Они приближаются, приближаются все больше и боль- ше, день ото дня. И это явление необратимо. Подразумевая, что несозна- тельные не собираются улучшиться каким-то чудом. Это темное и мутное продвижение. Смерть приближается. И все же это только вуаль. Тонкий экран, отражающий некие темные силуэты, наполненные убийствами и варварскими евангелиями. В терминах сознания это ноль. И все же это правит. В терминах реальности это тоже ноль. И все же это наш кажущийся реальным мир. Мы голосуем за них, мы подготавливаем для них ступени, мы летаем на самолетах и укомплектовыва- ем лаборатории для них -- как если бы мы подготавливали для них будущее. Иногда мы восстаем, но при первой же возможности действуем точно так же, как они: окончание Колледжа, внуки, прогресс науки для них. Каждый из нас берет свой серийный номер. Мы на стороне правых или левых, но это две стороны одного и того же Несознания. Мы работаем, чтобы подготовить силуэт на экране, и чем темнее он, тем более видим -- "Я сделал это". Все мы хотим делать это в этом мире. Мы даже хотим делать это в мире йо- ги или духовности. И это все та же самая вещь. Но кто действительно хо- чет пробраться через экран, к настоящей земле? Кто хочет нечто иного? Вот к чему сводится вся проблема, индивидуально и космически. Мы могли бы сказать: хорошо, давайте забудем это тело несознания -- давайте забудем смерть и мертвых -- и пойдем догонять живых в настоящей Материи. Но это не кажется самим эволюционным или смелым решением. Ведь, прежде всего, эта тюрьма имеет вполне определенную цель, это не дьяволь- ское изобретение, это эволюционное устройство, чтобы создавать существа, которые найдут средства изменения клетки и откроют ее. Но если мы нахо- димся в клетке, то как мы из нее выберемся, находясь в ней, можно было бы спросить? Это вся история Матери. И, наконец, что произойдет с этим телом, как только оно раскроет секрет своей реальности, настоящей Мате- рии, истинного мира? Могут ли законы той материи изменить законы этой материи: произвести трансформацию старого тела? Или же мы скорее отбро- сим старые лохмотья, как только они сослужат своей цели: мы улетим, как бабочка, в настоящую Материю? Распад старого тела. Это тоже не кажется мне самим эволюционным решением. Смерть -- это принятие поражения, так что...  сказала она. Мать была воином (не знаю, почему я говорю "была"). Или же есть третье решение... Мать никогда не знало, что уготовано ей. Прямо до конца она ничего не знала. На это должна быть причина. Третье решение? Мы могли бы назвать его вторжением Реального. Рас- кол вуали... Но что за ужасный удар для земли -- или, в любом случае, для рая неживых. Они могут никогда не оправиться от этого удара. И мы всегда забываем, что мы сами, в наших телах, наделены изрядной долей не- сознания -- наши тела не полностью сознательны и не полностью реальны; если бы это было так, мы были бы бессмертными и трансформированными. Так что, вторжение Реального или нет, но разве останемся мы с этим старым телом, наделенным смертью, и что же произойдет с телом в конце концов? Могила или трансформация? Это всегда один и тот же вопрос: сбросит ли бабочка свою оболочку гусеницы или что? Реальное царит на земле, и не останется, кроме реальных бабочек... но сколько их останется в конце? Сколько бабочек? Возможно, не так много... возможно, не будет и трех... Так что же? Поэтому, возможно, эволюционное решение является парадоксальной смесью этих трех возможностей: более или менее последовательное или вне- запное растворение Несознания, подстегиваемое Вторжением Реального, что в свою очередь, ускорит трансформацию тела. Мать никогда не знала, что произойдет. Иногда она думала или чувс- твовала, что это будет Трансформация тела -- и с этой верой она боролась до самого конца. Иногда она думала, что Вторжение изменит все. И чем ближе подходила она к "концу", тем более туманной становилась эта мисте- рия: парадоксальное состояние, невозможная бабочка в мире гусениц. Как если бы сама невозможность, дезинтеграция тела хранила бы ключ к мисте- рии мира. Может ли трансформироваться одно тело без того, чтобы было транс- формировано все остальное, или, по меньшей мере, минимальное число эле- ментов? Одинокая бабочка среди гусениц? Должно ли тело мира пройти через кризис дезинтеграции, чтобы дос- тичь нового состояния? Когда тело мира будет готово, бабочка расправит свои крылья. Вторжение Реального. Мы должны подготовиться, - сказала Мать. Супраментальная Сила В течение ряда лет я был свидетелем довольно неожиданного явления, которое в конечном итоге тянуло меня вниз из рая освобожденного разума, в котором я более или менее комфортабельно плавал ("менее", когда мне нужно было спуститься с него, только лишь затем, чтобы натолкнуться на те же самые старые глупости); обычно я чувствовал необъятный ритм, в ко- торый можно войти по желанию и с которого можно черпать нужное знание: автоматические книги, живопись или музыку. Достаточно было сесть и пере- водить этот ритм или, скорее, позволить ему самому по себе облекаться в слова (или ноты или цвета, будь я художником или музыкантом), все было известно и понятно. Славная прозрачность, в которой не было больше за- гадки: вы просто направляете спокойный луч туда или сюда, прямо перед собой или за тысячи миль отсюда, и все известно. А когда нечего сказать, то все держится удивительно спокойно в снежной вечности -- с единствен- ной обеспокоенностью или опасением, что эта вечность может тянуться очень долго, действительно целую вечность. Мать очень мягко позволяла мне изнашивать свой рай, она даже поощряла меня в этом, ведь Мать всегда поощряла людей на их пути. У меня была привилегия медитировать вместе с ней, и я взлетал как стрела: через три минуты воцарялась совершенная вечность. С ней, однако, вечность была чуть более мощной, чем когда я был один (!). Но затем, проклятие! я начал гадать, что все это значит -- очень мило писать книги или музыку, это заняло бы ни одну жизнь, но я чувствовал, что уже жил этим тысячи раз, а затем все начинается снова: грудятся книги, грудится музыка, грудятся дети и... фью, в чем же вся жизнь? Это казалось мне довольно слабым. Казалось, что такая жизнь хоро- шо наполняет только ментальный отсек, а потом что? В девственном лесе больше жизни, он более реален! Но мили и мили девственного леса образуют лишь девственный лес -- он приятно и светло наполняет витальный отсек, а затем что? И вы могли вобрать вообще все, это было навечно: но затем что? Или же вы могли выбить затычку и воспарить в белый дрейф наверху -- это тоже было отсеком, духовным отсеком, но там нет ничего, кроме миль девственного неба. Так что эта проклятая история казалась мне проклятой или проклинаемой, там не было ничего, кроме отсеков, с трудом соединяю- щихся друг с другом: девственное небо нисколько не заботил девственный лес, который мог не заботиться о младенцах, которые могли не беспокоить- ся о книгах... Где же полная и всеохватывающая жизнь? Не в сумме упомя- нутых бедных ингредиентов -- хотя миллионы людей делают как раз это, в маленьком отсеке, более или менее просторном и обставленном. Затем, однажды, я увидел чудесного лекаря, наделенного поразитель- ными силами, который прибыл в Ашрам (и он тоже имел собственный малень- кий рай, довольно мощный, в самом деле, в котором он наслаждался "совер- шенной реализацией"). Он встретился с Матерью и медитировал с ней. "О! Это то же самое", - сказал он потом. Вечность была той же самой, в Иеру- салиме или Пондишери -- очевидно, нет ничего более похожего на себя, чем вечность. Он пришел к Матери, и все было тем же самым. И как раз здесь я был потрясен, потому что, несмотря на все, я действительно чувствовал, что это было не "то же самое". И что было не тем же? Вот где я начал па- дать из своего рая и открывать более полную, более охватывающую жизнь, без отсеков... и нечто большее: грандиозную Силу, которую я на самом де- ле не ощущал высоко вверху, потому что там нет никого, чтобы что-нибудь чувствовать, но это становилось почти крушащим, когда я настраивался на Материю здесь, на уровне земли; и чем более приземленным это было, тем более грандиозным и крушащим оно становилось, почти непереносимым, как если бы вас замесили, растолкли и распылили ужасающим образом. И там я наконец-то вошел в эту Вещь. Там я приземлился в настоящем девственном лесу, пока Мать улыбалась -- действительно, я садился на настоящую зем- лю. И эта настоящая земля имела совсем особый способ приземления -- рас- толочь все, что затмевает этот переход или препятствует ему: вы чувству- ете, как это протекает через вас, или вы ломаетесь. Просто. Но эта Сила была такой необычайно живой, сразу же, как если бы в первый раз вы при- коснулись к чему-то реальному -- опасно реальному. Но как только вы при- коснулись к этому, то больше не могли ничего делать без этого, все про- чее становилось как бы почти несуществующим. Как если бы вы не жили и не дышали прежде -- никогда не знали, что такое жизнь. Великая симфония ка- залась скучной, книги казались скучными, сама жизнь казалась скучной, да, не "конкретной"; внезапно я понял, что Мать имела в виду под "конк- ретным". И "небеса", да, были лишь дымом -- никогда больше я не возвра- щался туда, ни разу, даже ни на секунду. Я купался на довольно невероят- ных небесах, в которых не было ничего звездного, скорее это было как циклон, но циклон движется и живет -- и, в конечном итоге, это ощущалось как циклон лишь из-за того, что я был блокирован: чем разблокированнее становишься, тем циклон, или растолчение, больше уподобляется некоему расширению массивной силы, которое ясно ощущается как нечто, что движет всем, манипулирует всем -- всей Материей -- и без любого деления, без "где-то там". Совершенно потрясающе оказываешься во всем, за исключением маленькой внешней оболочки (я наконец-то понял, что Мать имела под этим в виду, потому что это ощущается как некая корка): в той Силе, которая была во всем или, точнее говоря, несла все. Жизнь становилась необыкно- венно близкой и непосредственной, компактным тождеством. Действительно Жизнью. И здесь живые выделялись мгновенно: была мгновенная связь, живые обладали некой плотностью, реальностью, тогда как другие... действитель- но, они были фантомами. Не было необходимости "думать" или пытаться "по- нять": это было ощутимо, оно прямо лезло на глаза. Или, точнее, это ощу- щалось внутри вас как некая материальная непрерывность, в которой "дру- гие" становились как вы сами. "Осязаемое видение" начинало означать неч- то. Так что как-то я не удержался и сказал Матери об этой "разнице": "Прежде я обычно ухватывал 'То' высоко вверху, и я мог ухватить это, распростершись перед грудой камней или чего-то еще, на улице или где угодно. И это было несомненно. И это было всегда одним и тем же. А те- перь я чувствую, что когда нахожусь рядом с тобой, это не нечто, что я хватаю высоко вверху, а скорее нечто, идущее изнутри. Как если бы охва- тывался изнутри, и все внутри, в теле, становилось освещенным. Это не нечто, что падает сверху на мои плечи." И Мать улыбнулась: Да, это так. Но Это сама цель этого тела, цель его присутствия здесь. Так что это мо- жет быть... внутри, не чудесное нисхождение. Тогда внезапно я понял, что Шри Ауробиндо имел в виду под своей "автоматической силой". Это не неч- то, что нужно силой притянуть свыше: это нечто растущее в самой субстан- ции, непреодолимо, как огонь вулкана. Мать развязывала нити сети, и та Мощь -- грандиозная Мощь -- в Материи, с другой стороны обволакивающей вуали или с другой стороны Стены физического разума, начинала проникать в нашу Материю и наводнять ее изнутри.  Грандиозная, невидимая революция в Материи. И с годами это явление становилось все более поразительным: Мать все больше и больше походила на прозрачную струйку воздуха, на миниатюр- ную форму, все более прижатую к своему креслу, и чем более слабеющей она казалась, тем более... фантастической становилась та грандиозная Мощь, до такой степени, что вы не могли чувствовать для нее никаких пределов, кроме тех, которые безопасны для вас -- чтобы вы не взорвались, впитывая ее. И это вовсе не излучалось от Матери! Это не было концентрацией силы вокруг Матери, нет, вовсе нет! Это было противоположность концентрации: океан Силы без центра, который казался повсюду, во всем, появляющимся отовсюду, а возле Матери он как бы спонтанно усиливался изнутри. Это не было в одном теле: это было во всех телах, даже в бутылочке для полоска- ния рта. И вы сразу же понимали, кто (или что) был в контакте с этой Си- лой, а кто -- нет. Было два мира, как всегда -- действительно, мир живых и мир мертвых. И те, кто находились в контакте, не были как-то особенно одарены "духовностью". Это было просто... возможно, ясная и искренняя простота, которая и составляла всю разницу в проницаемости. Простые тела и темные тела. И, очень даже возможно, что они не понимали ничего или даже думали, что делают хатха-йогу, играют в футбол или... вообще ниче- го, это не имеет значения, они могли вовсе ничего не думать и во что-то верить -- "любым возможным способом", сказал Шри Ауробиндо -- но это вы- ходило, тем не менее, совершенно спонтанно и естественно. А другие, вы- казывающие свою добродетельную важность, были просто как куски дерева -- даже не дерева: гипса. Так что я не мог удержаться, чтобы не рассказать Матери о своих изумлениях и загадочных наблюдениях на неуклюжем языке: "Кажется, что эта сила наводняет все части тела и... не знаю, наполняет их интенсивным стремлением." Да, точно, - ответила она, - именно это чувствует мое тело.  Как если бы это составляло молитву тела. Оно напол- няет тело Мощью, которая... это как теплое золото, поднимающее все вверх." Теплое золото, поднимающее тело мира, неизвестное ему, замешивающая его изнутри. Супраментальная Сила. Распыляющее вторжение мощи. Невидимая революция в Материи. Не такая уж невидимая. Маленький щелчок И земля в точности повторяет это индивидуальное клеточное явление. Темная периферия, обволакивающая клетки, эта вуаль грязи, которая медленно отложилась и затвердела в ходе эволюции, этот плотный экран фи- зического разума, который создал нашу тюрьму и законы этой тюрьмы -- действительно, вуаль иллюзии, которая покрывает землю, как она покрывает наши клетки -- расшатывается или растворяется под Давлением эволюционно- го Движения. Мы всегда забываем, что смысл эволюции не более человечески ориентирован, чем он был лягушачье ориентирован, и все эти миллионы лет предназначались не для улучшения маленьких полезных полезных приспособ- лений или даже некоторых полезных граней для хорошей жизни среднего де- мократического человека. Шри Ауробиндо называл ее Супраментальной Силой, а мы можем называть ее как угодно, но это та же самая Сила, которая вы- вела амфибию из рыбы, а млекопитающих -- из рептилий: великая приливная волна эволюции, которая смеется над нашими маленькими преходящими кон- цепциями и нашими мило каталогизированными законами, навечно ограничен- ные направлением маленького современного физика. И в действительности очень примечательно, что эта новая эволюционная поворотная точка возни- кает как раз тогда, когда физический разум наиболее триумфален, находит- ся в своем конвульсивном апогее, можно сказать, когда старый научный Паркинсонизм находится на грани запирания мирового движения навечно в его неумолимом фраке и на грани того, чтобы заставить нас принять свое заболевание за универсальное решение: Он [физический разум] убедил все человечество! - воскликнула Мать. Вся так называемая элита человечества убеждена, что ничего нельзя достичь без этой ментальной силы организа- ции. Да, мы переживаем как раз час коллапса физического разума, включая все, что он поддерживает -- это не только конец науки или, в любом слу- чае, этой частной ветки науки, но и конец так называемого генетического кода, которым они тоже хотят ограничить нас, потому что они хотят огра- ничить все, а затем развлекаются тем, что пытаются найти, как открыть запертую ими же дверь. Под коркой физического разума тело индивида, как и тело нации, как и само тело земли, несмотря на себя самого (Бог зна- ет), переоткрывает великий Код Сознания и Силу Сознания. Все остальное -- нонсенс. В этом Смысл. И все может быть прочитано с этим ключом. По- тому что он -- единственный. Это единственный Факт современного мира. Есть те, кто понимают, и те, кто не понимают; и все больше и больше бу- дет тех, кто делает и кто не делает, будет больше завтрашних живых и старых мертвых. Вообще, тех, кто верит в чудо, и тех, кто верит в смерть. Это так просто. Три четверти человечества находятся на грани ис- чезновения, - сказала холодно Мать. Все дело в том, чтобы знать, к какой четверти мы относимся. Одна вещь кажется очевидной, - сказала она де- сятью годами ранее, когда еще ходила на Плэйграунд, - человечество дос- тигло такого состояния универсального напряжения -- напряжения в усилии, напряжения в действии, даже напряжения в повседневной жизни -- с такой избыточной гиперактивностью, с такой универсальной дрожью [вот где наш старый Паркинсонизм выходит на сцену со своей смертельной маленькой дрожью], что весь вид достиг такой точки, где он должен прорваться и по- явиться в новом состоянии, либо откатиться назад и упасть в пучину тьмы и инерции. Мы можем принять это как верный знак внедрения в Материю но- вого принципа силы, сознания, мощи, которая, благодаря своему Давлению, порождает это острое состояние. Кажется, что внедрение супраментальной Мощи в земное тело следует образцу этого внедрения в индивидуальное тело. Прежде всего, вы чувству- ете, что все вот-вот взорвется под давлением этой "пузырящейся каши Суп- раментала", как сначала говорила Мать. На самом деле, наиболее примеча- тельно то, что она не разрушает (по крайней мере, не заходит так дале- ко); процесс кажется совершенно отмеренным: сила доходит до предела нап- ряжения в одной точке, затем, как только эта точка тщательно перетрясе- на, размешена и растолчена, переходит к другой точке и так далее, мето- дично, везде -- ничто не избегает этого. И эта сила не разрушает вещи, а только дезорганизует их, причем так совершенно, что больше и не знаешь, за какую нить хвататься -- все крошится, одно за другим. Дело доходит до точки, когда нет никаких лекарств -- пока не найдешь настоящее Лекарс- тво. Тогда все образуется чудесным и невероятным образом (но земля еще не совсем в этой точке: это грядет). Так охватываются все нити сети, од- на за другой, в сознании, в теле, в странах и религиях и финансах, в... и все разрушается, ослабевает -- одна нить, другая нить, третья... Пока не останется прочной базы. В точности как и в теле: осуществляется пере- дача силы земли. Поэтому земля выглядит очень больной, но она находится в процессе трансформации -- не улучшения, нет, вовсе нет, нет ни единой расщелины, которую стоило бы латать, потому что земля раскалывается вез- де, она должна расколоться, и те, кто пытаются штопать, пребывают в бла- женной иллюзии: идет транс-фор-ма-ция.  Трансформация не означает изго- товления сверхгусеницы. Собираемся ли мы улучшать пенициллин для бабочек завтрашнего дня? Или же банковскую систему для хранения супраментальных существ? Но мало кто имеет отвагу сделать переход. Завтра начинается се- годня. Трансформация прямо сейчас, она делается. Находишься либо в трансформации, либо вне ее, она не предназначается для нашего улучшенно- го потомства. Это здесь: вуаль, через которую нужно пройти. Кто имеет отвагу пройти сквозь нее? Существуют моменты, когда можно пройти сквозь нее. Возможно, сбивает само слово: "Трансформация" кажется применимой к долгому эволюционному процессу, такому как переход от рыбы к амфибии, она кажется коренным структурным изменением, но в той же самой материи; и, вполне возможно, что именно такое коренное изменение и будет идти, но в какой материи и с какой материей? Действительно, какая материя? Наша видимая материя, этот бинокулярный взгляд на... нечто, что является в точности крайней Ложью, ее прилипчивой, смертельной, пагубной и притяга- тельно ложной иллюзией. Это не ньютоновская материя собирается трансфор- мироваться, это не ложь, которая внезапно взрастит крылья, напротив -- все это собирается коллапсировать под своей железной гравитацией. Мы по уши или, скорее, с головой покрыты этой темной грязью, чьи законы и ко- эффициенты отражения мы сами и каталогизировали: грязь спадает, и законы спадают. Они были просто законами нашей грязи. Это может произойти за секунду. Секрет этой секунды -- чтобы достаточное количество людей нача- ли осознавать крайнюю ложь грязи. И это то, что происходит в мировом те- ле, как и в теле Матери -- но, конечно, все составляет одно и то же Те- ло! Головокружительный маленький поворот к дезинтеграции, внезапная бо- лезнь, внезапная смерть -- неисчислимые маленькие вспышки смерти, конти- нентальные, национальные, политические, религиозные... а затем, хоп, ве- щи внезапно проясняются, бог знает как, и снова, хоп, назад в дыру, это конец. И все кажется подошедшим к концу, все больше и больше. Это уско- рение головокружительно... пока вся земля не выучит урок этого Чуда. Это выглядит как смерть, и, действительно, это смерть, но она "аннулируется наперед". Вся земля начинает аннулироваться на пути к будущему. Секрет, необычайная секунда заключается в том, чтобы знать то особенное "напе- ред". Есть те, кто будут "аннулироваться наперед" и те, кто будут "анну- лироваться назад". Те, кто отпадут вместе с грязью, и те, чьи глаза вне- запно откроются в чистом воздухе -- в новом, ясном, невероятном и чудес- ном мире. Другом мире, и все же в том же самом. Это урок, который Мать проходила десятки раз, пятьдесят раз на день в своем теле, с филариази- сом, невритами, зубной болью или сердечным приступом -- и маленький по- ворот к разложению, миниатюрное движение назад-вперед от жизни к смерти, от смерти к жизни... Пока "смерть" не преобразуется в нечто иное, а вместе с ней и жизнь. Мы движемся к смерти смерти. Лишь смерть по-насто- ящему мертва, не существует, нереальна -- грандиозная грязная иллюзия, из которой мы выходим "под ударами кулака и молотка", в точности так, как Мать поначалу. Верим ли мы в грязь или нет? Это все, все сводится к этому. Верим ли мы в смерть -- удостоверенную, зарегистрированную, га- рантированную, узаконенную всеми научными экспертами по смерти -- или же мы верим в НЕЧТО ИНОЕ. Вот где проходит деление мира. В этом секрет гря- дущего великого Момента Истины -- "Часа Бога", сказал Шри Ауробиндо. Ты видишь, это не так, что мир Истины должен быть создан из фальшивки! Он весь готов, он здесь, как наша собственная подкладка. Все здесь, ВСЕ здесь... Достаточно просто маленького щелчка. Вторжения Реального. Вторжение Реального Вторжение Реального, на самом деле, происходит сейчас самым мощным, методическим и безжалостным образом. Но мы видим лишь отрицательную сто- рону этого явления: мы вдруг начинаем отрицать любимые игрушки, которые так долго (не так уж и долго: около пятидесяти лет) хорошо работали, так что мы обеспокоены: "Куда это все ведет! Рушится мораль, рушится рели- гия, рушится порядочность -- о, каким ужасным становится мир! И рушится экономика, рушится демократия, рушится все! Когда все это прекратится?" Поэтому мы латаем вещи, ремонтируем их, а они опять все разрушаются и разрушаются -- они разрушатся до конца. Пока мы не выбросим наши любимые бесполезные игрушки. Пока не покончим с тем, чтобы быть галерными рабами разума! Все люди, которые хотят навести порядок, просто привносят старые идеи -- вот почему они не преуспевают. С этим кончено. Кончено. Мы идем вверх. Только способные идти вверх могут что-то делать. А если мы не хо- тим это делать, то будем вынуждены делать это! Разыгрывается опустошение с участием наших собственных игрушек, безжалостно, наряду с нашими лата- телями законов. Это выглядит как шоу вселенской глупости. Это последние дни Лжи разума, возможно, ее последние часы. Но то, чего мы не видим, это грандиозная позитивная сторона всего этого: громадная и автоматичес- кая Сила, встряхивающая старый каркас -- и что это за Сила, способная столь универсально и основательно учинить этот великий беспорядок, или, скорее, этот мировой coup d'etat [государственный переворот], в малейшей детали сознания, страны, человеческой организации. Никто не принимает во внимание эту сторону: грандиозную Позитивность, которая обладает все- ленской дерзостью опрокидывать наши разумные установки -- как она опро- кинула ощущение "доброго здравия" и "плохого здравия" в теле Матери, чтобы научить его чему-то другому, отличного от идей доброго здравия и плохого здравия: возможно, состоянию, в котором этого не существует, и остается лишь то, что есть на самом деле. Это великое разорение разума и законов разума во всех его формах. Я плачу за это убеждение, - сказала Мать на следующий день после того, как разразилась новая "болезнь". По мере того, как происходит передача власти, тело переживает трудные мо- менты -- действительно трудные моменты -- но с обычной точки зрения все эти трудности не имеют никакого смысла, потому что кажется, что труднос- ти нарастают пропорционально тому, что можно было бы назвать "обращени- ем"! Действительно, мир подвергается беспрецедентному "обращению", и чем больше он обращается, тем больше он разваливается на куски; это то, что мы не видим и не понимаем, мы видим все вверх ногами! Но это обращение мира. Не его политическое, религиозное или экономическое обращение -- это эволюционное обращение, его переход от ползания разума к крыльям Сознания. И то же самое происходит со странами и штатами: это та же са- мая смена власти порождает этот невыразимый хаос, в котором мы живем -- из-за сопротивления. Каждый эволюционный переход катастрофичен для старого вида. Но кто видит, что же пытается просочиться сквозь ячейки этой "ка- тастрофы"? В течение ряда лет я прослеживал это явление шаг за шагом и видел грандиозное вторжение Силы, начиная с 1962 года (год Кубы и конфронтации Кеннеди и Хрущева), когда в первый раз поддались ячейки сети. Великая дезорганизация в земном теле, ускоренная грязевая ванна, "болезнь транс- формации" и... нечто иное, что мог видеть истинный глаз. Я наблюдала, - заметила она в 1964, и все было... как если бы мир был составлен из больших механизмов с громадными поршнями, опускающимися и поднимающимися -- ты знаешь, как в мастерской: поршни поднимаются и опускаются, подни- маются и опускаются... Так было везде. И они толкли Материю, это было страшно. До такой степени, что само тело чувствовало, что его колотят. Это была компрессия -- механическая компрессия -- и в то же время (все одновременно) стремление такой интенсивности! Эта интенсивность была в самих клетках, вот что необычайно: Истины, Истины, Истины... Удушение повсюду, немая молитва, которая не имеет имени, или темных имен, которая поднимается отовсюду от земли за ее глупостями; эти ведомые люди, эти ведомые массы -- этот грандиозный, безымянный движитель, подобный вар- варской молитве: наркотики, заблудшие, бунты, измены, секты, что угодно, но НЕЧТО ИНОЕ. Накачивается тело мира, тело мира в его первом примитив- ном стремлении, как целое племя питекантропов теряло свой баланс по Дав- лением первой ментальной волны. Кажется, что вся молодежь охвачена неким странным помешательством, - заметила она уже в то время, - которое может вселять беспокойство рассудительным людям, но это, определенно, знак то- го, что работает какая-то необычная сила. Это разрушение всех привычек и всех правил -- это хорошо. Сейчас это немного "странно", но это необхо- димо... Это как Давление, оказываемое на Материю, чтобы она могла отк- ликнуться. И КАКУЮ БЫ ФОРМУ не принял этот отклик, он является частью всеобщего Действия.  Нечто, что столь же мало озабочено любой мораль- ностью, легальностью или "человечностью", как раньше оно было озабочено обезьяньей моральностью или вообще какой-либо "обезьянностью"; пусть просто нечто изменится. Это Действие очень сильное. Но, ты видишь, люди полагают, что все должно идти хорошо В СООТВЕТСТВИИ С ИХ СОБСТВЕННЫМ ПРЕДСТАВЛЕНИЕМ, и поэтому они удивлены. "Как же так? Работает божествен- ное Сознание, и все же происходит так много печальных, болезненных и не- ожиданных вещей?" Они просто не понимают. Но мое тело понимает это очень хорошо!  Ее тело, толченое и поколоченное, хорошо понимало необходимость этого процесса; сердечные приступы и все прочее действительно было очень "варварским". Филариазис был совершенно неморальным. Но было то Пламя, которое росло под действием болезненного давления... Это тот Огонь, ко- торый все растет и растет в теле земли, пока, однажды... Все организова- но вплоть до малейших деталей. Все выстроено не так, как мы выстраиваем вещи в нашем обычном сознании, это ДАВЯЩАЯ Сила и она приводит к нужному результату. Я могла бы сказать, вообще любыми средствами -- любыми необ- ходимыми средствами. Это Сила, ДАВЯЩАЯ на землю и заставляющая людей де- лать наиболее несвойственные им вещи, самые плохие и самые хорошие вещи в равной степени, так что... так чтобы достигался желаемый результат. И со своим обычным юмором она добавила: Если бы все шло очень хорошо, с положительными результатами, они раздулись бы от гордости. Шел 1964 год, год первой китайской атомной бомбы. Но другая сторона явления, позитивная сторона, также постепенно вы- ходила на свет через ячейки сети; в 1965 году она наблюдала позитивное проникновение Силы на уменьшенной, но более близкой шкале тела Ашрама. Бунт, некоторые здания подожжены, темная толпа, которая инстинктивно знала, что Враг был там и спешила к Ашраму с тележками и рикшами, груже- ными булыжниками и кирпичами, чтобы атаковать учеников. Это тоже было частью "Действия", к лучшему или к худшему, с той или иной стороны, без какого-либо предпочтения; оно колотило Материю, и разница сторон едва ли значила. Мать "наблюдала" явление, спокойно сидя в своем кресле, при- сутствуя одновременно на обоих сторонах битвы, на том клеточном уровне, где находишься полностью везде. Это была отличная возможность изучить способ действия. Полетели камни; были места, в которые могли попасть камни, и были места, которые они не могли затронуть. "Изучалось" именно это явление. Очень маленькое явление, "неважное" (кроме тех, кто получил по голове), но очень просвещающее. Некоторые места Ашрама были как бы свободными от контакта с темными силами Лжи бунта. Я обедала, и как раз перед бунтом пришло это переживание: я больше не была этим телом, я была землей (точнее, физической истиной-сознанием земли), в Покое, Недвижи- мости, неизвестной физически [Мать сидела как статуя, с зависшей в воз- духе ложкой, вне времени Сети и в той странной супраментальной "недвижи- мости", которая подобно молниеносному Движению], и все это предстало как абсолютная Ложь, без малейшего элемента истины за ней [имеется в виду нереальный, действительно нереальный бунт фантомов, облаченных однако в плоть и кровь]. Но в то же время у меня было микроскопическое восприятие (абсолютно точное), восприятие всех точек Лжи в атмосфере Ашрама, кото- рые УСТАНОВИЛИ КОНТАКТ. Вот почему, если бы Сознание было коллективным, ничто бы не затронуло нас: летели бы камни, но они бы совершенно не тро- гали нас. Например, полетел большой камень, разбил мое окно и упал на крышу, и одновременно я видела в сознании людей в точности ту вибрацию Лжи, которая позволила, чтобы камень попал в это место. И все то же са- мое было одновременно повсюду (это нельзя описать, но это было так), по всему городу, и особенно в Ашраме, я видела все точки: точную вибрацию Лжи в каждом человеке или В КАЖДОЙ ВЕЩИ, которая позволяла такой кон- такт... Ведь ложь есть и в домах или объектах, точно так же, как и в лю- дях (вероятно, от тех, кто живет в этих домах или обращается с объекта- ми). Но, к примеру, выбежал Х, и все закричали ему: "Вернись, сумасшед- ший!" Он пересек улицу под градом камней -- ни один не задел его. И у него было такое чувство, что ни один камень просто не мог задеть его. Каждый из нас уже переживал такие особые моменты, когда ничего не могло затронуть нас, и, действительно, ничто не затрагивало нас -- змея не мо- жет вас укусить, животное не может на вас напасть, а пуля не может в вас попасть. Но затем начало всплывать очень интересное объяснение этому яв- лению... Теперь я знаю (знаю это совершенно точно), какая Вибрация Истины присутствует в Физическом, в каком состоянии должно быть Физическое, чтобы отвечать Истине -- БЫТЬ Истиной... Это нечто совершенно недвижи- мое, что не движется ФИЗИЧЕСКИ (ментально -- это пустяк, это легко). Это как физический магнит для истинных физических вибраций. Он не проходит через разум или интеллект, либо даже через витальное: физически это не- кий магнит, который притягивает физическую истину. Нечто непоколебимое. Вибрации же Лжи подобны движению, которое вызывает некую дрожь в Мате- рии. И Мать кое-что добавила, что открывало неожиданные горизонты: Этот бунт был как бы демонстрацией разницы между вибрацией, которая отвечает Лжи, и вибрацией, которая ей не отвечает, подразумевая, что контакт не- возможен -- ЭТО РАЗНЫЕ МИРЫ. Один -- мир Истины, другой -- мир Лжи. И этот мир Истины ФИЗИЧЕН, он материален: он не где-то вверху, он материа- лен. И ЭТО ТО, ЧТО ДОЛЖНО ВЫЙТИ НА ПЕРЕДНИЙ ПЛАН И ЗАНЯТЬ МЕСТО ОСТАЛЬ- НОГО. "Истинное физическое?" - спросил я Мать. Да, истинное физическое. Так, с неким чувством изумления мы начинаем ухватывать проблеск фи- зического мира, в котором больше не действуют законы Лжи: законы Ньюто- на, законы гравитации и баллистики, законы... все законы. И все же это физический мир. С ним нет контакта, его нельзя задеть, это как "разные миры", и все же это один и тот же мир. Контакт -- это Ложь, которую не- сешь в себе. Когда Ложь исчезает, Смерть больше не может затронуть нас -- ничто не может затронуть нас. Законы больше не верны. Они перестают существовать (*). Вот как циклон не мог ворваться в комнату Шри Ауробин- до. Некая недвижимость в физическом разуме: ничто не реагирует там. Там, на клеточном пороге, под покровом Физического разума, кончаются законы ложного мира -- законы ложной материи. И мы совсем легко переходим реку, мы идем под градом камней, и через болота, кишащие змеями -- и все со- вершенно легко. Именно этот истинный мир, этот истинно физический мир, по земным меркам, находится в процессе перехода через ячейки сети. И вся Ложь, темнота, грязь, является просто мечущейся Смертью. Это Смерть на- ходится в процессе умирания. И все так устроено и организовано, в мель- чайших деталях и очень грубо, чтобы учить нас не реагировать или, ско- рее, перестать реагировать на мир Лжи -- получать или воспринимать толь- ко вибрацию Истины. Быть вибрацией Истины. Очень даже может быть, что идет мировой процесс подготовки тех, кто переживет Кораблекрушение. Не мор в масштабах земли, не Апокалипсис, а растворение элементов, которые находятся в контакте с... собственной смертью. Все те, кто находятся ниже определенного вибрационного уровня, будут схвачены собственной Ложью, повергнуты собственной Ложью, как под градом камней. Автоматическая, почти микроскопическая сортировка, пос- редством интенсивности внутренней вибрации. А другие увидят, что ячейки сети чудесным образом ослабли -- это был сон. Вторжение Реального. Вот почему взбивается Материя. Это время быть истинным. Просто истинным. В великой дезинтеграции земной Нереальности выживут только реальные. Потому что у них не будет контакта с тем, что не существует. Смерть -- это то, что не существует. Это последняя нереальность. ------------------------------------------------------------------------ (*) Как раз после французского издания этой книги, я был "поражен" очень проясняющим случаем: я прогуливался среди пустынных каньонов Индии, воз- ле Ауровиля, когда на меня напали три наемных убийцы. Им нужно было лишь сбросить меня в ущелье: "несчастный случай". Когда они подошли ко мне, у меня, как ни странно, не возникло ни малейшей реакции, ни само-защиты, ни страха, ни рефлексии: внутри я был полностью нейтрален. Только, в оп- ределенный момент, я поднял глаза и посмотрел на главаря -- он опустил свою руку и все остановилось. Ничего не произошло. Но впоследствии я удивлялся тому состоянию, в котором я был -- это было превыше безразли- чия, ведь безразличие все еще подразумевает некое чувство по отношению к событию -- было так, как будто ничего и не происходило. Я был даже более удивлен тем, что чувствовал Силы или обычного присутствия Матери и Шри Ауробиндо, окутывающих меня -- не было ничего. Действительно, как если бы ничего не происходило. И внезапно я понял: для тела, моего тела, было так, как если бы НИЧЕГО не происходило. Так что ничто и не произошло! Если бы у моего тела было малейшее ощущение, что что-то происходит, это бы мгновенно и произошло. Совершенно прозрачное состояние, без какой-ли- бо вибрации реакции: не на что "реагировать" -- это не существует. Поэ- тому оно не существует. XXV. ЧУДО ЗЕМЛИ И Давление продолжало нарастать. Во вторжение Реального не так-то легко поверить. Оно кажется слиш- ком простым, слишком похожим на сказку. Мы не можем постичь что-то, от- личное от нашей повседневной жизни, мы не можем поверить, что когда-ни- будь все будет не так, или думаем, что это очень далеко, так далеко... Нам рассказывали так много сказок. И когда мы неожиданно чем-то схваче- ны, всегда возникает этот рефлекс -- даже среди тех, кто "верит" -- он настолько спонтанен, что кажется внедренным в саму нашу плоть: да, ко- нечно, рано или поздно приходит смерть; да, конечно, с годами стареешь; да, конечно... Это да смерти, да катастрофе, это просто неподконтрольно -- это так. Вся ткань нашего существования такова, пропитанная смертью. Мы можем немножечко ее похлопать, намешать притягательных идей, идеали- зировать и поэтизировать, но в глубине нашего сердца "мы знаем лучше" -- действительно мощный, организованный и неизбежный гипноз нашей первичной материи. Даже если мы знаем, что это гипноз, то при первом симптоме бе- жим к доктору: это рак? И все здание рушится. И оно продолжает рушиться тысячи лет. Во почему ни одна идея, ни одна книга, ни одно откровение, ни одно евангелие, ни какое-либо доказательство никогда не обратят эту смертельную привычку -- и Шри Ауробиндо не сказал ничего -- пока "нечто" не охватит эту Материю изнутри, в самих ее глубинах, в корнях и не иско- ренит ее Ложь. И веры не будет, пока работа не будет сделана, - сказал Шри Ауробиндо. Так какая же есть надежда сделать эту великую Надежду по- нятной?... И в то же время понимаешь, что вуаль столь тонка, действи- тельно пустяк, почти дуновение ветерка. Эта вещь, столь роковая и неп- риступная, которая покрывает мир, является почти прозрачной вуалью, она никогда не была столь тонка -- грандиозное, невидимое изменение, которое происходит в мире. Даже два года назад было не так. Возможно, бесполезно об этом говорить; если не говорить или пытаться говорить о секрете Шри Ауробиндо и Матери. Пока он не будет здесь, в него не поверят. Вот поче- му Материя колотится и месится, мелится изнутри, мечется и вертится во всех направлениях, как умирающий человек на смертном одре, пока эта вещь не будет выжита из нас; тогда мы поверим. И полностью понимаешь, почему это не может быть чудом, охватывающим нас внешне -- все тонкие видения проваливаются чрез две минуты. Все божественные откровения запутываются при первом изгибе дороги. Именно сама Материя должна измениться, она должна взять нас изнутри и быть тем, столь же ясно и очевидно, как дикая яблоня или прыщик на носу. Это должно быть нашим собственным чудом. Внезапно иллюзия спадает. Не во что больше "верить": это факт. И все падает из наших рук, оно больше не значит ничего. Возможно, так будет происходить первое вторжение Реального: в об- ратном порядке. Внезапный "отход" всего, что наполняет нас. Фантастичес- ки пустой и незанятый час. Ускользает все. Оно больше не имеет никакого значения. Великий, бессмысленный момент. Ошеломляющая минута нереальнос- ти. Коллапс Нереального. Как пленка, спадающая с глаз. И мы слышим грандиозный Смех, поднимающийся из глубин внезапного освобождения. Нет, возможно, вовсе не апокалипсического: грандиозный смех свободы. О, все является великой мистерией, но, возможно, в конце концов, улыбающейся мистерией. Только есть те, кто не будут знать, как смеяться. Люди из гипса. И божественный смех внезапно охватит людей. Замена вибрации Но, на самом деле, люди всегда застигаются врасплох. Они верят, что контролируют судьбу мира или даже судьбу своих стран, своих домов, даже своих шагов по улице -- а они оказываются там, где совсем не ожидали. Возможно, Мистерия полностью содержится в мистерии текущей маленькой се- кунды, которую мы не понимаем. Во всякой секунде есть мистерия. Великая "дез-иллюзия" конца (или нового начала) в каждое мгновение пронзает кор- ку видимостей для тех, кто знает, как не смотреть "обычным образом". Ог- ромная вуаль привычки скрывает от нас грандиозное изменение. Проникнове- ние супраментальной Силы в тело Матери, маленькое мерцание радужного, многокрасочного света повторяется в земном теле, как если бы каждую се- кунду была Вибрация Истины, связанная в паре с вибрацией Лжи, и, в соот- ветствии со взглядом или позицией, занимаемой этой страной или той чело- веческой организацией, это либо старая катастрофическая вибрация, кото- рая преобладает, развертывается и вызывает этот несчастный случай, то разложение или искажение и, наконец, разрушение, либо это прокрадывается ее ясный маленький двойник -- и те же самые обстоятельства оказываются смертельными или благоприятными, открытыми или закрытыми. Это действи- тельно странный, почти магический калейдоскоп, который тем или иным об- разом поворачивается в сознании, в нациях, в делах и повсюду, и который рисует мрачную или светлую картину с теми же самыми элементами. Воистину магия каждой секунды, прямо перед нами, если мы взглянем достаточно пристально. Действительно как если бы весь мир мог трансформироваться за секунду, в зависимости от того, какую сторону вы выбираете, либо какую позицию, какую вибрацию -- Мистерия конца присутствует в каждом мгнове- нии, в миниатюре, в уменьшенном масштабе. Она начинается прямо здесь -- она началась. Либо настраиваешься на эту вибрацию, либо нет. Настраива- ешься на несчастный случай или на миниатюрное Чудо, кажущееся пустяком: это невидимое чудо, потому что замечаешь это лишь тогда, когда несчаст- ный случай уже произошел; никогда не замечаешь счастливый случай, что-то совсем естественное. И все же, иногда, действительно видишь... Каждую секунду видишь Нереальное и его выравнивание к Реальному. Нереальный случай, нереальная смерть, нереальные конфликты и бунты, которые стано- вятся или не становятся более конкретными, оставляют свой след или нет, замещают Реальное или нет. Когда вещи совершенно разрушены или поврежде- ны, тогда мы говорим, что это реально -- в действительности, это настоя- щая иллюзия. Все это вопрос выбора. Каждую секунду и в каждой вещи или обстоятельстве присутствуют обе вибрации, они наложены друг на друга. Прорыв вуали не оставлен на завтра: она уже рвется, микроскопично, каж- дое мгновение. Точно как "великая Гармония, оборачивающаяся серьезной болезнью", о чем говорила Мать. Каждое мгновение ее тело училось выби- рать между жизнью и смертью, реальным и нереальным, маленьким мерцанием радужного света и старой привычкой. Все то же самое, и все -- смертное или чудесное. Не нужно менять место или двигать что бы там ни было, что- бы заменить сознание деформации той Истиной-Сознанием. Я имею в виду, что способность жить и быть той настоящей Вибрацией, по-видимому, имеет силу ЗАМЕЩАТЬ той Вибрацией вибрацию Лжи и деформации... Возможно, чудо наступает тогда, когда накапливается достаточно большая масса, чтобы быть ощутимой. Но у меня впечатление -- очень отчетливое впечатление -- что это явление происходит все время. Все время, везде, мельчайшим обра- зом, точка за точкой, как всегда, и при определенных обстоятельствах или условиях это становится видимым (видимым для особого видения -- это не- кое светлое наполнение, не могу объяснить), то есть накапливается доста- точно большая масса, чтобы производить впечатление чуда -- но это чудо распространено по всему миру. Действительно, настоящее Чудо -- то, в котором мы слепо принимаем участие -- потому что сеть поддалась в земном теле. Мы являемся свидете- лями мечущейся вибрации Лжи вне всякой меры, потому что черные нити сети выделяются на фоне ясного неба, невидимого нами. Прежде мы вовсе ничего не видели, кроме элегантной, ухоженной и компактной сети, воздухонепро- ницаемой. Все было столь наполнено ухоженной Ложью, что мы были пол- ностью в ней. Теперь вещи проступают в открытую. Главное -- найти секрет к доступу воздуха. Вот почему нас колотят. Мы поставлены на грань любого возможного несчастного случая, чтобы научиться выбирать счастливый слу- чай, проходить через ячейки Нереального. Попросту говоря, во всех обсто- ятельствах, какими бы они ни были, самыми незначительными или неважными, мы поставлены перед двумя позициями или двумя возможностями, двумя виб- рациями: той, что растворяет Ложь (болезнь, смерть, несчастный случай, несчетные изгибы, неисчислимые искажения) и той, что конкретизирует и укрепляет ее. Это просто маленькая внутренняя позиция, "светлое набуха- ние", как сказала Мать, некий зов воздуха в обычной атмосфере Лжи. Пау- за; вдруг широко открываешь глаза. Одна секунда; всплываешь из привычки существовать и реагировать старым образом, "как обычно" -- как медуза в атавистическом море. Маленький зов. Да, дыра в сети. И сразу же  это здесь. Оно здесь материально. Оно отвечает мгновенно. Это чудо! Прежде нам надо было концентрироваться и медитировать и очищаться и... Теперь же это просто как большой глоток воздуха. Чудо чрезвычайно просто и ма- териально. Это работа Шри Ауробиндо и Матери: они проткнули там дыру; они не исчезли в высотах, они ослабили сеть в собственных телах. Поэтому она ослабла во всех телах. Проход открыт, знаменитое mahas pathas  Риш Вед, "великий проход". И вся земля может через него пройти -- она уже проходит через него. Если смотреть на темную сторону, то все становится темным, это безнадежно, нет выхода, это разрушение, каша-размазня; но затем, просто маленький проблеск с другой стороны, светлой стороны, и все меняется. Снова дышишь, и все ясно снова. Те вещи не существовали! И каждая страна, все, находится в процессе изучения урока Чуда. Так кто же потерял надежду в мир?... Те, кто крепко держатся за сеть. Те, кто хотят смерти. Но пусть другие вбирают большие глотки воздуха! Пусть они не за- дохнуться Нереальностью! -- она и сама задохнется, без посторонней помо- щи. Пусть они настроятся на светлую маленькую вибрацию, перечеркивающую эту грандиозную и гнилую Ложь: не нужно "думать" об этом или быть "муд- рым" или серьезным, не нужно знать многочисленные вещи старого мира тюрьмы и законы этой тюрьмы -- это определенный способ дыхания, малень- кая серебряная вибрация, которая пробегает по клеточкам и которая иногда может охватить целую толпу людей: Вмешательство или манифестация истин- ной Вибрации не зависит от какого-либо эго или сущности (будь то челове- ческая или национальная сущность, либо даже природны существа, такие как животные, растения и т.д.), это зависит от определенной игры внутри кле- ток и Материи, в которой некоторая агломерация особенно благоприятна для вызывания трансформации -- не "трансформации", а ЗАМЕНЫ, если быть точ- ным; замены вибрации Лжи на вибрацию Истины. И это явление может быть совершенно независимым от какой-либо комбинации или сущности (оно может происходить в одном кусочке здесь, другом кусочке там, третьем -- еще где-то), и связано оно с определенным качеством вибрации, которая вызы- вает некое разбухание -- восприимчивое набухание. Вот как все происхо- дит. Вот что происходило в 1968. Вавилонская башня наоборот В истории существуют моменты, подобные репетиции некой особенной эволюционной сцены будущего, и в них можно различить не только промахи, препятствия, противоборствующие силы, но и центральную веру и неожидан- ный рычаг, возможно, неописуемое "нечто", которое все же знаменует буду- щее. И сцена повторяется здесь и там, на маленькой или большой шкале, в людях или нациях, пока все не придет к "однородной точке", как скажет Мать. Странный год этот 1968. Вторая большая Поворотная Точка в йоге Ма- тери, это начало попытки телесной трансформации, трансформации этой ста- рой Материи, замороженной тысячелетиями заточения в тюремной клетке. Грандиозное Давление для изменения. Вот как: либо измениться, либо ис- чезнуть, - заявила она в 1968, как раз за месяц перед началом одной ра- дикальной маленькой операции. И она была вполне серьезна. Тогда ей было девяносто лет, и оставалось еще пять в этой жизни. Только что кончилась первая арабо-израильская война, началась война в Биафре. Произошло тор- жественное открытие Ауровиля, города Шри Ауробиндо в нескольких милях от Пондишери, символа настоящего человеческого Единства.  Это произошло 28 февраля. Несколько заложенных зданий, возможно, из бетона, но, прежде всего, несколько человек, горстка мужчин и женщин на плато из красной земли, которые решили принять участие в эксперименте нового Сознания в их телах и их жизнях -- этого Сознания материального тождества земных тел. Как это материализовать в коллективной жизни? Как человеческие тела допустят проникновение настоящей Вибрации, позволят быть взрыхленными ею, и так организуют свои жизни в соответствии с новыми нормами -- боль- ше не "человеческими" или ментальными, а супраментальными и сверхчелове- ческими? Неким образом первое ядро формирования нового вида. Поле экспе- риментальной эволюции. Целый мир в процессе становления, от "А" до "Я", без каких-либо от- меток -- все должно быть изобретено или, скорее, позволено быть взрых- ленным внутренним ростом этого нового Сознания. Некий вызов, вы могли бы сказать, потому что, по определению, нет ничего более человеческого, чем человек. Каждый человек приходит со своим багажом моральности или амо- ральности, духовности или недуховности, со своими идеалами и так далее -- все должно быть снесено, вся старая корка, идеалистическая или нет, вплоть до чистого клеточного основания. Нечто, что требует не героизма (или, возможно, требует, в конце концов), а чрезвычайной искренности в достижении цели, что не позволило бы ни одному атому старого рефлекса блокировать поток чистой маленькой вибрации -- и единой веры: в Сознание будущего и грандиозную Силу, которая может сделать все... если ей позво- лить. Вся трудность этой попытки в этом единственном "позволить" -- ник- то не хочет "позволить", конечно же, у всех свои представления о том, что следует и что не следует делать. Там измеряешь трудность земли, очень символически и просто. Ауровиль -- это пионерский эксперимент зем- ли. Это не вопрос миллионов долларов для построения города, даже не воп- рос, где найти тысячу людей для проживания в этом городе, и, прежде все- го, это не вопрос человеческого успеха, с точки зрения создания пример- ного сверхчеловечества, оснащенного супершколами и супербиблиотеками -- нужна горстка мужчин и женщин, которые действительно, интегрально, поз- волят, чтобы субстанция была обработана новой Силой, чтобы увидеть, что выйдет из всего этого. Некие прозрачные образцы... Преуспеют они или нет? Все зависит от их искренности. Если бы только несколько людей на земле поняли, не только своими головами и сердцами, но и телами, что эта Сила может сделать все! Нет невозможного, нет ограничительного закона. Нет материальных проблем: только сеть, через которую нужно пройти. Это все. На другой стороне есть постоянное Чудо, каждую секунду. Короче го- воря, несколько людей, которые желают выучить урок Чуда. Несколько чистых людей. Несколько освобожденных людей. Не так просто... Но если тихо, как Мать в своей комнате, они позволят, чтобы нес- колько ясных капелек просочилось через ячейки сети, тогда они могут не- видимым образом вызвать большую революцию, чем все бомбы, накопленные во всех наших странах и все уравнения Эйнштейна -- потому что есть лишь единственное тело, и это верное уравнение будущего. Найдутся ли трое? Три человека. Будет интересно увидеть. Ауровиль -- это великое приключение, - сказала она. Я все еще могут представить ее полу-сидящей на своем стуле, пишущей "Хартию Ауровиля" на подоконнике, вооружившись большим свитком пергамен- та и толстым фломастером, отчего ее письмо выглядело как клинопись. Я не пишу каких-то напыщенных серьезностей,  - предупредила она, полуобернув- шись ко мне (и со всегда присущим ей проблеском озорства в ее глазах). "1) Ауровиль не принадлежит никому в частности. Ауровиль принадлежит че- ловечеству в целом..." Я не написала "никакой стране", потому что это возмутило бы Индию!  Но такой была идея: никакой стране. Прежде всего, нет - странам, нет - границам, нет - паспортам! И маленький четвертый пункт, немного клинообразный, который она продолжала писать, закрывая время от времени глаза "чтобы лучше видеть." Затем она объяснила мне: Ни полиции, ни армии, ни религий... О! Как чудесно было вообразить "свобод- ный порт" на земле, где даже девственные леса обнесены колючей проволо- кой, "мое, мое, мое", везде мое, мое, мое на земле, даже храмы "Мои", нет ничего, кроме маленького "мое", цивилизованно прикрытого. И для на- чала отмена наследования: ни частной собственности, ни денег...  Самым главным законом Ауровиля было безбрежное я, но и трюк не-я тоже должен был быть выучен -- та маленькая вибрация, которая проходит через все. Это некая адаптация коммунистической системы, - заметила она, - но не в духе уравнивания всего: скорее, в соответствии со способностью и положе- нием (не физиологическим или интеллектуальным), ВНУТРЕННЕЙ позицией каж- дого. Кончена иерархия фантомов. Начинается настоящая иерархия, иерархия внутренней реальности, внутренней плотности, вместо банковского счета и ложной степени. И затем реальности работы. Но "работа" может быть внут- ренней, поистине... Доля в благосостоянии и существование города как це- лого не есть нечто просчитываемое индивидуально: этот человек должен дать столько-то. Это не так. Все просчитывается в соответствии со средс- твами человека, его деятельностью и возможностями производства. Это не как демократический принцип, которые делит все на равные кусочки -- аб- сурдный механический процесс; все просчитывается исходя из средств чело- века: тот, кто имеет больше способности, дает больше; кто имеет меньше, дает меньше; сильный работает много, слабый занимается чем-то другим. Ты видишь, это нечто более истинное, более глубокое. Это должно быть живой и ИСТИННОЙ вещью, не механической... Все должно быть организовано таким образом, чтобы материальные потребности каждого человека удовлетворялись не в соответствии с представлениями о правах и равенстве, а на основе базисных нужд -- человек не платит за пищу, но должен делать свою работу или вносить какой-то другой вклад -- и затем, как только это установле- но, каждый человек свободен организовывать собственную жизнь не в соот- ветствии со своими финансовыми средствами, а в соответствии со внутрен- ними способностями. И никаких правил, никаких "законов". Но эту Силу не обманешь. Авто- матически возникает странное явление: обманщики само-изгоняются, они са- ми изгоняют себя -- внезапно им достаточно, они не могут больше оста- ваться. Или же они доходят до такой фальшивости, что она приводит к са- мо-разрушению. Это просто и категорично. Все взрывается. Не нужно судов: все происходит само собой. И это настоящий Закон будущего мира -- все происходит само собой, так что это неизбежно, потому что... это ваша собственная работа. Учишься достигать чистого совершенства Работы. Это все. И, в конечном итоге, это единственная радость: делать совершенную работу, какой бы она ни была. Это работа каждого. Обычно (до сегодняшне- го дня и все чаще) люди брали за основу ментальные законы в соответствии со своими представлениями и идеалами, а затем они применяли их; но это совершено неправильно, это произвольность, не настроенная на реальность, и результат таков, что вещи восстают или разбиваются на куски, либо ис- чезают. Именно опыт САМОЙ Жизни должен медленно выработать правила нас- колько возможно гибкие и всеохватывающие, так чтобы они всегда остава- лись прогрессивными. Ничто не должно быть фиксировано. Это колоссальная ошибка правительств: они возводят конструкцию и говорят: "Вот что мы ре- шили и вот как мы будем жить в соответствии с этим". Так что, естествен- но, Жизнь дробится в таком процессе, и все урезается. Сама Жизнь, через собственное развитие и продвижение к Свету, Знанию и Силе, должна посте- пенно устанавливать правила, насколько возможно общие, так чтобы они могли быть достаточно гибкими, чтобы меняться в соответствии с потреб- ностью, и столь же скорыми на изменение, как это нужно. Короче говоря, проблема почти что сводится к этому: заменить ментальное правление ин- теллекта правлением одухотворенного сознания. Именно эта "де-сертификация" разума должна дойти до тела. Это то, что в конечном итоге ожидается от Ауровиля. Не новое общество: новый тип. Вот что учит тело: заменять ментальное правление интеллекта на ду- ховное правление Сознания, и это составляет (это кажется пустяком, вы можете не заметить этого), это составляет громадную разницу, вплоть до того, что способности тела стократно возрастают. Когда тело подчиняется правилам, даже если они широкие и всесторонние, оно является рабом этих правил, и его способности соответствующим образом ограничиваются. Но когда оно управляется Духом и Сознанием, это дает несравнимую способ- ность и гибкость! И это также даст способность продлевать свою жизнь... "Необходимости" утратили свой авторитет: можно двигаться тем или иным образом -- все законы, те законы, которые были законами Природы, утрати- ли свой деспотизм, вы могли бы сказать. Требуется лишь оставаться всегда гибким, внимательным и отзывчивым на воздействие Сознания -- Сознания в его всемогуществе -- чтобы пройти все это с необычайной легкостью. Вот что я все больше и больше открываю. Это чудесно, ты знаешь, это чудесное открытие. Это как постепенная победа надо всеми неизбежными правилами. Так что все законы Природы (и, конечно, человеческие законы), все при- вычки, правила, все это стало гибким и в конченом итоге перестает су- ществовать. И, наконец, ты видишь: по мере того, как этот процесс стано- вится все более совершенным (совершенным, подразумевая интегральным, то- тальным, не оставляющим ничего позади), то это необходимо и неизбежно означает победу над смертью. Это не так, что больше не происходит распа- да клеток, но он происходит только по мере необходимости: не как абсо- лютный закон, а как ОДИН из процессов, когда он необходим. Потому что, бесспорно, "процесс" смерти означает единственно и исключительно неспо- собность прогрессировать -- эта тюремная клетка, Паркинсонова тюрьма должна быть разрушена, чтобы можно было идти дальше. Это единственная эволюционная цель смерти. Умирают не от рака -- никогда -- умирают от того, что сознание окаменело в пределах определенного типа опыта. Смерть только атакует смерть. Прежде всего, это: все, что разум возвел в ранг жесткости и абсолютности и почти непобедимости, все это... исчезнет. Просто так: наделяя всевышней силой во всевышнем Сознании. Испытательный полигон для свержения разума. Вплоть до клеток. Последнее восстание. И чтобы эта эволюционная попытка могла закрепиться на чем-то "конк- ретном" в соответствии с человеческими представлениями, на манер еги- петских фараонов или, возможно, средневековых рыцарей, которые проходили через "испытания", в качестве первой задачи ауровильцам было поручено построить символический центр вокруг символа Шри Ауробиндо, грандиозный бутон лотоса (Шри Ауробиндо означает лотос), вырастающий из земли, из грязи земли, в которую должно проникнуть истинное сознание, супрамен- тальное Сознание Истины. Это то, что Мать со своим восхитительным юмором назвала "Вавилонская Башня наоборот". Тогда они разругались в ходе стро- ительства, теперь же они должны объединиться в ходе строительства. Так что это Вавилонская Башня наоборот! Размонтируем ли мы ментальную Башню? В это весь вопрос грядущего двадцать первого века. Поистине, эволюционный вопрос, поставленный перед нами. Это было в феврале 1968. Недвижимая революция Странная волна прокатилась в тот год по миру. Я помню, как первая женщина-космонавт Валентина Терешкова восхища- лась маленьким апельсиновым шариком, который давал такое милое ощущение единства при взгляде сверху... Течение облаков, магнитные потоки, охва- тывающие наши континенты, но мы не ведаем о невидимом потоке, который по-земному связывает каждую нашу вену и клетку. И все же он здесь, он давит, все больше и больше, больше и больше. Это вибрацию особого ка- чества, которую трудно описать, но она производит впечатление нечто сгу- щеного (не рассеянного), - сказала она уже в 1964 году, - нечто, что ка- жется плотнее воздуха, чрезвычайно однородно, с золотым свечением и грандиозной движущей Силой. И эта Вибрация давит на людей, на вещи, на обстоятельства, чтобы вылепить их согласно ее видению. И это непреодоли- мо. Даже те люди, которые думают противоположное, хотят противоположно- го, делают то, что нужно, не желая этого; обращаются даже вещи, противо- положные по своей природе. Так происходит с национальными событиями, международными связями и мировыми обстоятельствами, постоянно, постоян- но, с колоссальной Силой. Из-за сопротивления инерции в сознании людей и Материи это Действие становится спутанным, полным противоречий, столкно- вений и конфликтов, вместо того, чтобы быть прямым и совершенно гармо- ничным; вместо того, чтобы все вырабатывалось "нормально", гладко (как и должно), вся инерция, которая сопротивляется и противоречит, порождает беспорядочное движение, в котором вещи сталкиваются друг с другом и на- полнены беспорядком и разрушением... которые накладывается только из-за сопротивления, но не являются необходимыми, и их можно было бы избежать -- их следует избегать, точнее говоря. Потому что эта Воля, эта Мощь яв- ляется Силой совершенной гармонии, в которой каждая вещь находится на своем месте, и Она является совершенным организатором; только когда эта Сила нисходит и давит на Материю, все начинает бурлить и сопротивляться. Это постоянное проникновение и замена ложной вибрации истинной Вибраци- ей. И необычайно то, что мы купаемся, в некотором отношении, в мире чу- да, магически трансформированного в хаос -- это нереальная магия, будьте уверены, магия нереальности, для которой мы так интегрально составляем компанию, вплоть до малейших деталей наших реакций. Вибрация приходит, вы видите ее: она простая и прямая; а затем все магически запутывается. Действительно как вуаль или туман Лжи, окутывающий вас и окутывающий все. Он не имеет какой-либо реальности, это почти как систематическое изобретение катастрофы. Когда вы действительно откроете свои глаза, то осознаете, что это фантом. И иногда, когда "просочившееся количество" достаточно велико, чтобы растворить туман на секунду, вы широко открыва- ете свои глаза... это невероятно -- после этого не веришь ни во что из этого мира. Как раз это произошло в 1968, неведомо как, как общая репетиция -- очень маленькая репетиция. И можно так ясно постичь переплетение этих двух движений, двух сил, истинной Вибрации и вибрации ложной; и как, почти мгновенно, истинное и победоносное Движение стало искаженным пов- сюду среди тех учеников по всему миру -- нужно быть способным переносить победу, особенно эту победу, и вот почему мы откатываемся назад в своем опустошении или помешательстве и снова и снова колотимся, пока не придет время, когда проникновение станет достаточно глобальным, чтобы раство- рить туман, не разрушив ничего. Пока мы не решим, что действительно хо- ти