Клиффорд Саймак. Зачарованное паломничество 1 Гоблин со стропил следил за прячущимся монахом, который шпионил за ученым. Гоблин ненавидел монаха и имел для этого все основания. Монах никого не ненавидел и не любил: он был фанатичен и честолюбив. Ученый тайком спрятал рукопись, найденную им в переплете книги. Был поздний час, в библиотеке затихало. Где-то украдкой скреблась мышь. Свеча, стоявшая на столе, над которым согнулся ученый, почти догорела. Ученый сунул рукопись под рубашку. Он закрыл книгу, поставил ее на полку и пальцами погасил огонек свечи. Бледный лунный свет сквозь высокие окна, доходящие почти до стропил, залил библиотеку призрачным светом. Ученый, пробираясь между столиками, направился в фойе. Монах еще больше вжался в тень и позволил ему пройти. Он не пытался остановить ученого. Гоблин, полный ненависти к монаху, в задумчивости поскреб голову. 2 Марк Корнуэлл ел хлеб с сыром, когда раздался стук в дверь. Комната была маленькой и холодной: горстка горевших прутьев в маленьком камине не согревала ее. Марк встал и, прежде чем подойти к двери, стряхнул крошки сыра с одежды. Он открыл дверь: перед ним стояло маленькое сморщенное существо, едва ли трех футов ростом, одетое в изорванные кожаные брюки. Ноги у него были голые и волосатые, на теле - изношенная куртка алого бархата, а на голове красовался колпачок. - Я гоблин со стропил, - сказало существо. - Можно войти? - Конечно, - ответил Корнуэлл. - Я о вас слышал. Но я думал, что вы миф. Гоблин вошел и устремился к камину. Присев на корточки, он протянул руки к огню. - Почему вы считали меня мифом? - обидчиво спросил он. - Вы знаете, что существуют и гоблины, и эльфы, и другие из Братства. Почему же вы усомнились в моем существовании? - Не знаю, может быть потому, что я вас никогда не видел. - Я прячусь. Остаюсь на стропилах, там много укромных мест, и меня трудно увидеть. Некоторые читатели очень пугливы. У них нет чувства юмора. - Хотите сыра? - спросил Корнуэлл. - Конечно, хочу. Что за глупый вопрос? Он отошел от огня и примостился на грубой скамейке у стола. Осмотрелся. - У вас не очень легкая жизнь. В комнате нет мягкости. Все жесткое и суровое. - Я доволен, - сказал Корнуэлл. Он достал из ножен кинжал, отрезал сыра, потом хлеба и протянул их гоблину. - Грубая еда, - заметил гоблин. - Все, что имею. Но вы ведь пришли не за хлебом и сыром. - Нет. Я видел вас вчера вечером. Видел, как вы стащили рукопись. - Ага. И что же вам нужно? - Ничего, - ответил гоблин. Он откусил сыра. - Я пришел сказать, что монах, Освальд, тоже следил за вами. - Если бы он следил, то задержал бы. - Мне кажется, - заметил гоблин, - что вас совершенно не мучают угрызения совести. Вы даже не пытаетесь скрыть это. - Вы видели меня, - сказал Корнуэлл, - и тоже не остановили. Тут дело гораздо серьезнее, чем кажется. - Возможно. Вы долго здесь были студентом? - Почти шесть лет. - Больше вы не студент. Ученый. - Особой разницы нет. - Конечно, - согласился гоблин, - но вы больше не стыдливый школьник. Вы переросли простого студента. - Возможно, но я не совсем понимаю... - Дело в том, что Освальд видел, как вы крадете документ, и все же позволил вам уйти. Мог он знать, что вы украли? - Сомневаюсь. Я сам не знал, пока не увидел. Я не искал его. Я даже не знал, что он существует. Снимая книгу с полки, я заметил в переплете что-то странное. Он был слишком толстый. Похоже было, что в нем что-то спрятано. - Если это было так заметно, почему же его до сих пор никто не нашел? Можно еще сыра? Корнуэлл отрезал еще сыра. - На ваш вопрос ответить очень легко. Вероятно, уже сто лет книги не трогали. - Затерянный том, - сказал гоблин. - Таких много. Не расскажете ли, о чем он? - Рассказ путешественника. Написан несколько столетий назад. Очень древний почерк. Какой-то монах давным-давно прекрасно переписал его, со сложными разноцветными буквами и рисунками на полях. Но все - пустая трата времени. В основном это собрание небылиц. - Зачем же вы его искали? - В небылицах иногда скрываются зерна истины. Я искал упоминание об одном обстоятельстве. - И нашли? - Не в книге. В спрятанной рукописи. Я склонен считать, что книга - копия с оригинала. Вероятно, единственная копия. Такие рассказы не часто переписываются. Должно быть, монах работал с рукописью путешественника. Он изготовил великолепную книгу, которой вправе был гордиться. - Вы думаете, что его мучила совесть, и он пошел на компромисс: не переписал страницу, а спрятал ее под переплет? - Что-то в этом роде, - сказал Корнуэлл. - Ну, а теперь поговорим, зачем вы пришли сюда. - Монах, - сказал гоблин. - Вы не знаете этого Освальда, как я его знаю. Из всех подонков он самый худший. Для него нет святынь. Ни один человек не может считать себя в безопасности рядом с ним. Вы, должно быть, догадались, что он не зря позволил вам уйти. - Мое воровство, похоже, вас не беспокоит, - заметил Корнуэлл. - Вовсе нет. Я на вашей стороне. Много лет этот проклятый монах отравлял мне жизнь. Он пытался поймать меня, пытался стащить вниз. Я громко говорил о его грехах, старался так или иначе отплатить ему, но он продолжал меня преследовать. Вероятно, вы поняли, что я не желаю ему добра. - Вы думаете, что он хочет донести на меня? - Если я его хорошо знаю, - ответил гоблин, - то он продаст информацию. - Кому? Кто в ней заинтересован? - Подумайте сами, - сказал гоблин, - рукопись, спрятанная в древней книге, украдена. Значит, она достаточно важна, чтобы быть спрятанной и украденной. Интересно? - Вероятно, вы правы. - В городе и в университете найдется немало беспринципных авантюристов, которые заинтересуются этой информацией. - Вы думаете, рукопись у меня украдут? - Не сомневаюсь. Да и жизнь ваша в опасности. Корнуэлл отрезал еще сыра и протянул гоблину. - Спасибо, - поблагодарил гоблин. - И хлеба, пожалуйста. Корнуэлл отрезал и хлеба. - Я вам признателен, - сказал он. - А что вам в этой истории интересно? - Я думаю, что это очевидно, - ответил гоблин. - Я хочу, чтобы этому проклятому монаху прищемили нос. Он положил хлеб с сыром на стол, сунул руку под куртку и извлек несколько листочков пергамента. - Я думаю, сэр, вы владеете пером? - Мне кажется, да, - ответил Корнуэлл. - Это старый пергамент, прежние надписи на нем стерты. Я предлагаю снять копию с украденной рукописи и положить в таком месте, где бы ее смогли бы найти. - Но я... - Копия, но с некоторыми изменениями... Маленькими изменениями, которые собьют со следа. - Это легко сделать, - сказал Корнуэлл. - Но чернила будут свежими, будут отличия в почерке и... - Кто сейчас разбирается в разных почерках? Кроме вас, никто не видел рукописи. Никто и не догадается, если стиль немного изменится. Пергамент старый, а что касается старой записи, то в древние времена, когда пергамента не хватало, часто использовали исписанный. - Ну, не знаю, - заметил Корнуэлл. - Ученый смог бы распознать подделку, но вероятность того, что рукопись попадет к ученому, очень мала, во всяком случае, вы к тому времени будете далеко... - Далеко? - Конечно, - сказал гоблин. - Не можете же вы оставаться здесь после происшедшего. - Вероятно, вы правы. Я сам думал об этом. - Надеюсь, сведения в рукописи стоят всех этих беспокойств. Но если даже и нет... - Я думаю, они стоят, - заметил Корнуэлл. Гоблин слез со скамьи и направился к двери. - Секунду, - сказал Корнуэлл. - Как вас зовут? И увидимся ли мы снова? - Меня зовут Оливер, по крайней мере так я себя называю. И вряд ли мы еще встретимся. Хотя... погодите. Сколько времени вам нужно для изготовления подделки? - Немного. - Тогда я подожду. Моя власть невелика, но кое-чем я могу помочь. Я знаю небольшое заклинание, от которого чернила поблекнут, а пергамент будет выглядеть древним. - Я в долгу перед вами, - сказал Корнуэлл. - Но вы не спросили, о чем идет речь в рукописи. - Вы сможете рассказать за работой. 3 Лоуренс Беккет со своими людьми засиделся за выпивкой. Ужинали рано, но они все еще сидели за столами, на которых валялись кости и куски хлеба. Горожане, завсегдатаи таверны, уже разошлись, и хозяин, отослав слуг, сам остался у прилавка. Он хотел спать, и часто зевал, но не торопил гостей: не так уж часто в "Кабаньей голове" появлялись посетители с таким количеством денег. Студенты заглядывали редко и приносили больше беспокойства, чем прибыли, а горожане прекрасно умели растягивать один стакан на целый вечер. "Кабанья голова" стояла не на главной дороге, а на боковой улице, и купцы не часто находили сюда дорогу. Дверь открылась, и вошел монах. Он постоял, вглядываясь в полутьму таверны. Хозяин за прилавком напрягся; какое-то шестое чувство подсказало ему, что этот визит не принесет ему ничего хорошего. Уже много лет люди в рясах не переступали порога его таверны. После недолгого колебания монах натянул капюшон на голову, как бы не желая смешиваться с посетителями, и направился к столу, где сидел Беккет и его люди. Он остановился перед Беккетом. Беккет вопросительно взглянул на него, монах молчал. - Альберт, - сказал Беккет, - налей этой ночной птице вина. Редко приходится пить с людьми в такой одежде. Альберт налил вина и протянул монаху. - Мистер Беккет, - сказал монах, - я слышал, что вы в городе. Хочу поговорить с вами наедине. - Конечно, - сердечно отозвался Беккет, - поговорим. Но только не наедине. Эти люди все равно, что я. То, что могу услышать я, годится и для их ушей. Альберт, стул сэру монаху. - Разговор должен быть наедине, - настаивал монах. - Ладно, - сказал наконец Беккет. - Пересядьте за другой стол, - сказал он собутыльникам. - Можете взять с собой свечку. - Вы смеетесь надо мной, - сказал монах. - Смеюсь. Не могу представить себе, чтобы вы сказали что-нибудь важное. Монах сел рядом с Беккетом, осторожно поставил на стол кружку с вином и подождал, пока остальные не отойдут. - Ну, что за тайну вы хотите мне рассказать? - спросил Беккет. - Прежде всего, я знаю, кто вы такой на самом деле. Не просто торговец, как думают некоторые. Беккет ничего не сказал, просто взглянул на монаха. Но выражение лица у него не изменилось. - Я знаю, что у вас есть доступ к церкви, - продолжал монах. - За то одолжение, что я вам сделаю, вы замолвите за меня словечко. - А что за одолжение? - Час назад в университетской библиотеке украдена рукопись. - Пустяки. - Возможно, но рукопись была спрятана в древней и почти неизвестной книге. - Вы знали об этой рукописи? О чем она? - Не знал, пока вор не отыскал ее. И о чем она, я не знаю. - А книга древняя? - Написана очень давно путешественником по имени Тейлор. Он путешествовал по Диким землям. Беккет нахмурился. - Я знаю о Тейлоре. Вернее, слухи о его находках, но я не знал, что он написал книгу. - Почти никто не знает о ней. Ее переписали только раз. Это копия в нашей библиотеке. - Вы читали ее, сэр монах? - До сих пор она меня не интересовала. На свете так много книг. И рассказы путешественников обычно лживы. - Вы думаете, что рукопись имеет какую-либо ценность? - Да. Уж очень хорошо она была спрятана. Зачем иначе ее было прятать? - Интересно, - негромко сказал Беккет. - Очень интересно. Но ценность ее не доказана. - Если у нее нет ценности, вы мне ничего не должны. - Джентльменское соглашение. - Да, - согласился монах, - джентльменское соглашение. Рукопись нашел ученый, Марк Корнуэлл. Он живет в самой верхней мансарде наемного дома на углу улиц Короля и Доски. Беккет нахмурился. - Корнуэлл? - Несносный человек откуда-то с Запада. Неплохой студент, но слишком замкнутый. Не имеет друзей. Живет бедно. Почти все его товарищи по учебе разъехались, довольные тем, что получили. Он же остался. Думаю, главным образом из-за того, что интересуется древними. - Как это "интересуется древними"? - Он считает, что они еще существуют. Он изучил их язык, или, вернее то, что считает языком древних. Об этом есть несколько книг. Он изучил их. - Почему он интересуется древними? Монах покачал головой. - Не знаю, я не знаю этого человека. Я говорил с ним один или два раза. Интеллектуальное любопытство, может быть. А может, что-нибудь другое. - Может, он думает, что Тейлор писал о древних? - Может быть. Тейлор мог о них писать. Я не читал эту книгу. - Рукопись сейчас у Корнуэлла? Он спрячет ее? - Сомневаюсь. Если спрячет, то не очень далеко. Он считает, что его воровство никому не известно. Я видел, как он украл ее, но позволил ему уйти. Я не пытался остановить его. Он не мог знать обо мне. - Не кажется ли вам, сэр монах, что этот студиозус, ваш друг с легкими пальцами, стоит на краю ереси? - Это, мистер Беккет, предстоит решить вам. Вокруг нас множество знаков ереси, но лишь мудрец может дать точное определение. - Как вы думаете, бывает политическая ересь? - Я никогда не думал об этом. - Это хорошо, - сказал Беккет, - потому что при определенных, точно указанных условиях, сам университет, а особенно его библиотека, могут оказаться под подозрением в ереси из-за того, что стоит на ее полках. - Могу заверить вас, что книги не используются со злыми намерениями. Только для того, чтобы выработать инструкцию по борьбе с ересью. - Ну, если вы ручаетесь, то мы можем оставить это, - сказал Беккет. - Что касается другого дела, то я могу считать, что вы не готовы раздобыть рукопись и отдать ее нам. Монах пожал плечами. - У меня нет возможностей для такой операции. Я сообщил вам, этого достаточно. - Вы считаете, что я больше подхожу для этого? - Поэтому я и пришел к вам. - Откуда вы узнали, что я в городе? - В городе повсюду уши. Мало что в нем остается неизвестным. - И вы слушаете внимательно? - Такова моя привычка. - Хорошо, - сказал Беккет. - Договорились. Если документ будет найден и окажется ценным, я замолвлю за вас слово. Этого вы хотите? Монах молча встал. - Говоря о вас, я должен знать и ваше имя. - Я брат Освальд. - Запомню, - сказал Беккет. - Кончайте же вино, и примемся за работу. Король и Доска? Монах кивнул и потянулся к вину. Беккет встал, подошел к своим людям, потом вернулся. - Вы не пожалеете, что пришли ко мне, - закончил он. - Надеюсь, - ответил брат Освальд. Он допил вино и поставил кружку на стол. - Я увижу вас снова? - сказал он. - Если будете искать меня. Монах завернулся в плащ и пошел к двери. Снаружи луна скрылась за деревьями, и в узком переулке было темно. Монах шел осторожно, нащупывая путь по скользким булыжникам. К нему скользнула тень. В темноте тускло сверкнула сталь. Монах захрипел и упал, из его горла хлынула кровь. Потом он затих. Его тело нашли утром. 4 Джиб из Болот встал до восхода солнца. Он всегда вставал рано, но сегодня у него было очень много дел. Именно сегодня гномы велели ему прийти за новым топором: лезвие старого, изношенное и стершееся, уже невозможно было наточить как следует. Обычно по утрам в это время года болото затягивал низкий туман, но сегодня утро было ясное. Несколько клочьев слоистого тумана висело над островом, где добывались дрова, но в целом тумана не было. На восток и на юг тянулось плоское болото, коричневое и серебряное, поросшее тростником и травами. Утки плескались в прудах поблизости, мускусная крыса плыла по полоске воды, оставляя за собой аккуратный разбегающийся след в виде буквы "V". Где-то далеко крикнула цапля. К западу и северу на фоне неба поднимались холмы, заросшие лесом - дубами и кленами, и некоторые из них уже были тронуты огненными красками осени. Джиб стоял и смотрел на холмы. Где-то там, в густом лесу, был дом его лучшего друга - Хола из Дуплистого Дерева. Почти каждое утро, если не было тумана, он пытался различить это дерево, но никогда не мог: на таком расстоянии деревья не отличались друг от друга. Он знал, что сегодня у него не будет времени навестить Хола: взяв топор, он должен проведать одинокого отшельника, который жил в известковой пещере одного из отдаленных холмов. Уже целый месяц он не навещал отшельника. Он скатал коврик из гусиного пуха и шерстяное одеяло и спрятал их в хижине в центре плота. Если было не холодно и не шел дождь, он всегда спал под открытым небом. На металлической пластине на передней части плота он разжег костер, используя сухую траву и прутья, которые у него хранились под навесом для дров, так же, как и фитиль, кремень и огниво. Когда костер разгорелся, Джиб сунул руку в прикрепленный к плоту садок и вытащил рыбу. Он убил ее ударом ножа и быстро выпотрошил. Потом бросил филе в котел, который поставил на решетку над огнем, а сам присел на корточки, чтобы присматривать. В болотах было тихо. Лишь негромко крякали утки, да изредка слышался плеск рыбы. Впрочем, подумал Джиб, в это время всегда тихо. Позже в камышах начнут ссориться птицы, над головой со свистом пронесется дичь, станут слышны резкие крики чаек. Восток посветлел, и болота, раньше бывшие неразличимыми, коричнево-серебристыми, стали приобретать новые очертания. Показалась в отдалении линия ив; они росли на узкой полоске земли, отделявшей отдаленную речку от болота. Стала видна полоска тростника у лесистого холма; видно было даже, как покачиваются на бродячем ветру его метелки. Джиб ел из котелка, не заботясь о тарелке, а плот мягко покачивался на воде. Джиб попытался представить, какой же должна быть жизнь на прочной земле без этого постоянного покачивания. Всю жизнь он провел на плоту, который замирал лишь тогда, когда болота замерзали. Думая о холодах, он перебрал в уме все необходимые приготовления к зиме. Нужно закоптить побольше рыбы, собрать корни и семена, постараться добыть несколько мускусных крыс для зимней одежды. И приготовить дрова. Но это дело пойдет быстрее, когда у него будет новый топор. Он вымыл котелок, потом отнес в привязанную к плоту лодку узелки, которые связал перед сном. В них была сушеная рыба и дикий рис - подарки для гномов и отшельника. В последний момент он положил в лодку и старый топор: гномам металл пригодится. Джиб тихо греб вниз по протоке, не желая нарушать утреннюю тишину. На востоке вставало солнце, и на противоположных холмах ранние осенние краски вспыхнули ярким сиянием. Приближаясь к берегу, за поворотом протоки Джиб увидел плот. Частично он скрывался в воде, но задняя часть выдавалась в канал. Старый болотник сидел на корме плота и плел сеть. Когда появился Джиб, старик, вглядываясь, принялся приветливо махать руками. Это был старый Друд, и Джиб удивился, что это он тут делает? Когда он в последний раз слышал о Друде, его плот был поблизости от ивового берега у реки. Джиб причалил свою лодку к плоту и веслом удерживал ее. - Давненько не виделись, - сказал он, - а когда вы переплыли сюда? - Несколько дней назад, - ответил Друд. Он оставил сеть и присел на корточки рядом с лодкой. Джиб видел, что Друд постарел. Насколько он мог вспомнить, его всегда звали старым Друдом, даже когда он не был старым, но теперь годы начали оправдывать прозвище. Друд поседел. - Подумал, что смогу раздобыть здесь дров, - сказал он. - На той стороне, у реки, осталось не так уж много ив, да и горит ива плохо. Переваливаясь, из-за хижины вышла миссис Друд. Она заговорила высоким, писклявым голосом: - Мне показалось, что слышу кого-то. Это молодой Джиб? - она прищурила свои слабые глаза. - Здравствуйте, миссис Друд, - ответил Джиб. - Рад, что вы теперь мои соседи. - Мы вряд ли останемся здесь надолго, - сказал Друд. - Вот только наберем дров. - А у вас есть дрова? - Немного. Дело идет медленно. Никто не помогает. Дети разошлись и ведут теперь свою жизнь. А я не могу работать, как раньше. - Мне тут не нравится, - сказала миссис Друд. - Здесь волки. - А у меня топор, - сказал Друд. - Ни один волк не подойдет ко мне, пока со мной топор. - Все дети разошлись, - повторил Джиб. - Когда я в последний раз вас видел, с вами были Дэйв и Алиса. - Алиса вышла замуж три месяца назад. За парня с южного конца болот. Дэйв построил себе плот. Хорошая работа. Не позволил мне помогать. Сказал, что должен сделать сам. Прекрасный плот. И передвинулся на восток. Мы время от времени видимся с ним и Алисой. - У нас есть эль, - сказала миссис Друд. - Хотите кружку эля? Я и позабыла спросить у вас, вы завтракали? Я приготовлю за минуту. - Спасибо, миссис Друд, я завтракал. А вот эля бы выпил. - Принеси и мне тоже, - сказал Друд. - Нельзя позволить Джибу пить одному. Миссис Друд побрела в хижину. - Да, сэр, - сказал Друд, - не так-то просто заготовить дрова. Но со временем я справлюсь. Здесь хорошие дрова: большей частью дуб и клен. Сухие, хорошо горят, и много упавших деревьев. Их годами никто не трогает. Пройдет иногда караван, разведет костер, но это никак не сказывается. А выше по холму растут гикори с лохматой корой - это же вообще лучший сорт дров. Их внизу не часто найдешь. Но тащить их оттуда... - Сегодня я занят, - сказал Джиб, - но завтра и послезавтра могу вам помочь. - Не нужно, Джиб. Я и сам управлюсь. - Мне самому нужны дрова гикори. - Тогда другое дело. Буду рад вместе поработать. И спасибо. Вернулась миссис Друд с тремя кружками эля. - Еще одну я принесла для себя, - пискнула она. - У нас не часто бывают гости. Немного посижу с вами, пока мы пьем эль. - Джиб поможет мне завтра с дровами, - сказал Друд. - Мы пойдем за большим гикори. - Гикори хорошие дрова, - отозвалась миссис Друд. - Я иду за новым топором, - сказал Джиб и добавил, - старый почти весь стерся, мне его дал еще отец. - Я слышала, твои родители вблизи Енотовой отмели, - сказала миссис Друд. Джиб кивнул. - Да, последнее время жили там. Хорошее место. Много дров, отличная рыбалка, множество мускусных крыс, полоска с диким рисом поблизости, я думаю, что они там останутся. - Вы получите новый топор у гномов? - спросил Друд. - Да, пришлось немного подождать. Я говорил с ними об этом прошлым летом. - Прекрасные работники, эти гномы, - рассудительно сказал Друд. - И железо хорошее. У них сейчас жила отличной руды. Все время приходят караваны и забирают у них товар. У них прекрасная репутация, и им легко все продавать. Иногда приходится слышать про гномов ужасные вещи. Но сами гномы не такие. Не знаю, что мы без них бы делали. Они здесь давно, никто уж и не помнит, как давно. - Если сердце доброе, - сказала миссис Друд, - всегда можно ужиться. - Гномы не нашего племени, мать, - напомнил Друд. - Ну и что? Они живые существа и не многим отличаются от нас. Во многих отношениях к нам они ближе, чем люди. А народ холмов еще ближе к нам. - Главное то, - заключил Друд, - что мы все живем мирно. Возьми нас и людей. Люди вдвое выше нас, и у них гладкая кожа, а мы покрыты шерстью. Люди умеют писать, а мы не умеем. У людей есть много такого, чего у нас нет, но мы не завидуем, а они не смотрят на нас свысока. Пока мы живем мирно, все в порядке. Джиб прикончил свой эль. - Мне пора, - сказал он, - впереди долгий путь. Я должен получить топор и навестить отшельника. - Я слышал, что отшельник болен, - заметил Друд. - Он очень стар. - Погодите минуточку, я кое-что хочу послать ему. Кусочек дикого меда, который мне дал народ холмов. - Ему это понравится, - заметил Джиб. Миссис Друд торопливо ушла. - Я часто думаю, - сказал Друд, - как живет отшельник. Он сидит на своем холме, в своей пещере, никогда никуда не ходит и ничего не делает. - К нему многие приходят, - ответил Джиб. - Он знает лекарства от всех болезней. От живота, от горла, от зубов. Но не все приходят только лечиться. Некоторые просто хотят поговорить. - Да, он, наверное, со многими видится. Вернулась миссис Друд с пакетом и отдала его Джибу. - Приходите ужинать, - сказала она. - Если задержитесь, я сберегу для вас ужин. - Спасибо, миссис Друд. - Джиб оттолкнулся от плота и поплыл по извилистой протоке; перед ним взлетали птицы, пролетали над головой, возмущенно кричали. Джиб добрался до берега. Здесь земля круто поднималась от болота. Огромные деревья далеко над водой и над травой вытягивали свои ветви. Большой дуб рос так низко, что вода смыла землю с его корней, и они теперь, как когти, торчали над берегом. Джиб привязал лодку к корню, взвалил на спину узлы, старый топор и начал забираться вверх. Он шел по еле заметной тропинке, извивающейся между двумя холмами. Он миновал дорогу, которой пользовались редкие торговые караваны. Болота теперь были полны шума, но по мере того, как Джиб углублялся в лес, тишина смыкалась над ним. Шумела на ветру листва, время от времени раздавался глухой удар: это желудь падал на землю. Ранним утром трещали белки, приветствуя восход солнца, но теперь они неслышно занимались своими делами, как темные тени скользя в листве. Подъем был крутой, и Джиб прислонился к поросшему мхом валуну, чтобы передохнуть. Лес ему не нравился. Попадая в него даже на короткое время, он всегда тосковал по болоту. Леса угрюмы и скрытны, а болото открыто. В болоте всегда знаешь, где находишься, а тут так легко заблудиться. 5 Гном Снивли спросил: - Вы пришли за своим топором? - Если он готов, - ответил Джиб. - О, он был готов еще вчера, - ответил Снивли. - Но входите и садитесь. Сюда нелегко забраться даже молодому. Вход в пещеру находился на склоне холма, и перед ним, наполовину заполняя глубокое ущелье, была груда земли и шлака, выглядевшая как спина огромного кабана, вдоль которой шла дорожка для тачек из шахты. Куча земли и шлака была такой старой, что по ее склонам росли деревья, некоторые из них свисали в ущелье под острым углом. В глубине пещеры, уходящей глубоко в гору, виднелись отблески пламени и слышались удары молота. Снивли направился в маленькую боковую пещеру, соединяющуюся с главной, которая уходила в шахту. - Тут можно спокойно посидеть и спастись от шума, - сказал он. - К тому же, мы не будем стоять на пути тачек, когда их будут вывозить из шахты. Джиб положил один из свертков на полку, тянущуюся вдоль стены. - Копченая рыба и кое-что еще, - пояснил он. - Другой мой сверток для отшельника. - Я много лет уже не видел отшельника, - сказал Снивли. - Садитесь на этот стул. Я недавно заново обил его. Он очень удобен. Джиб сел, а гном взял другой стул и повернул его так, чтобы сидеть лицом к гостю. - В сущности, я только раз был у отшельника, - продолжил он. - Зашел по-соседски, принес ему пару серебряных подсвечников. И больше не был. Боюсь, я затруднил его. Я чувствовал в нем какое-то беспокойство. Он ничего не сказал, конечно... - Да и не мог. Он очень добрый человек. - Не следовало мне так делать. Все дело в том, что я очень долго живу в стране людей и начал уже утрачивать чувство различия между собой и людьми. Но для отшельника и, наверное, для многих других людей я напоминание о другом мире, к которому люди все еще чувствуют отвращение и неприязнь, и, вероятно, не без основания. Веками люди и мой народ жестоко боролись друг с другом без милосердия и, как предполагаю, без чести. В результате отшельник, который, как вы говорите, самый добрый из людей, не знал, как себя со мной вести. Он, должно быть, знал, что я безвреден и не представляю никакой угрозы ни для него, ни для его расы, и все же чувствовал беспокойство. Если я был бы дьяволом или каким-нибудь демоном, он знал бы, как действовать, брызнул бы святой водой и произнес бы заклинание. Хоть я не дьявол, но, однако, каким-то неведомым путем мысли обо мне связываются с дьяволом. Все эти годы я сожалел, что навестил его. - И, однако, он взял подсвечники? - Да, взял, и поблагодарил за них. Он слишком джентльмен, чтобы бросить их мне в лицо. Взамен он дал мне кусочек золотой ткани. Вероятно, какой-то знатный посетитель дал ее ему, потому что у отшельника не было денег, чтобы купить такую дорогую вещь. Все эти годы я думаю, что мне делать с этой тканью. Держу ее в сундуке и время от времени ее вынимаю, чтобы взглянуть. Вероятно, я мог бы ее обменять на что-нибудь полезное, но мне не хочется этого делать: все-таки это подарок и с ним связаны какие-то чувства. Подарки не продают, особенно подарки такого хорошего человека. - Я думаю, что все это вы вообразили себе - замешательство отшельника, я имею в виду, - сказал Джиб. - Я, например, не испытываю к вам таких чувств. Хотя, должен признать, что я тоже не человек. - Вы ближе ко мне, - сказал гном, - и вот в этом вся разница. - Он встал. - Пойду-ка принесу топор. - Он похлопал по узлу, который Джиб положил на полку. - А за это я открою вам кредит. Без этого ваш кредит кончился. - Я давно хочу спросить, - сказал Джиб, - но до сих пор не хватало духа. Народ Болот, народ Холмов, даже многие люди приносят вам добро, и вы открываете им кредит. Значит вы умеете писать? - Нет, - ответил гном, - не умею. Мало кто из гномов умеет. Может, кто-нибудь из гоблинов. Особенно те, что живут в университете. Но мы ведем счет. И ведем его честно. - Да, - согласился Джиб, - очень честно, щепетильно. Снивли вышел и стал рыться где-то на полках. Вскоре он вернулся с топором, насаженным на топорище из древесины гикори. - Мне кажется, - сказал он, - у него хорошее равновесие. Если нет, то принесите его назад, мы поправим. Джиб с восторгом взвесил топор на руке. - Прекрасно, - сказал он. - Если будут нужны небольшие изменения, то я справлюсь сам. Он провел пальцем по лезвию. - Отличный топор, если его беречь, он будет служить весь мой век. Снивли был польщен. - Нравится? - Мастерская работа. Я заранее знал, что так и будет. - Он хорошо заточен и не скоро затупится. Но осторожнее с камнем. - Я буду осторожен, - ответил Джиб. - Это слишком хороший инструмент, чтобы с ним плохо обращаться. - А теперь я хочу еще кое-что показать вам, - сказал гном. Он сел и положил на колени предмет, тщательно завернутый в шкуру. С почтением он развернул сверток. Предмет заблестел. Джиб, очарованный, наклонился вперед. - Меч! - воскликнул он. - Человеческий меч, - сказал Снивли. - Он слишком большой, слишком тяжелый и длинный для таких, как вы и я. Меч бойца. Никаких украшений, никакого фальшивого блеска. Орудие, как и ваш топор. Честное лезвие. За все время, что я здесь, мечи, сделанные нами, можно пересчитать по пальцам одной руки. И этот - лучший из всех. Джиб протянул руку и коснулся лезвия. - Такое оружие должно иметь имя, - сказал он. - Рассказывают, что в старину люди часто давали имена своим мечам, как лошадям. - Мы нашли небольшое гнездо замечательной руды, - сказал Снивли. - Осторожно добыли ее, переплавили. Такая руда встречается не часто. Ее используют для особых случаев, таких, как этот меч и ваш топор. - Значит, мой топор... - Ваш топор и этот меч - братья. - Будем надеяться, что меч попадет в надежные руки, - сказал Джиб. - Мы постараемся, чтобы так и было. - Я принес вам старый топор. Его металл хорош, но лезвие так сточилось, что его невозможно как следует заточить. Но ржавчины нет. Я, подумал, может вы используете металл. Кредит мне за это не нужен. Он взял топор с пола и протянул гному. - Хороший топор, - сказал Снивли. - Топор вашего отца? Джиб кивнул. - Отец дал его мне, когда я построил свой плот. - Да, мы сделали его для него. Хороший был топор, но ваш все же лучше. - Отец шлет вам привет. И мать тоже. Я говорил им, что увижусь с вами. - Хорошо вы живете, - сказал гном. - Все вы, в Болотах. Много лет. У вас нет истории? Вы не знаете, как долго живете там? - Мы не умеем записывать события, - ответил Джиб. - У нас есть только предания, переходящие от отца к сыну. В них, наверное, немало истины, но сколько - я не знаю. - Сколько тут живут гномы, - сказал Снивли, - ваш народ все это время населяет Болота. Он жил тут и до нашего прихода. У нас тоже есть свои легенды. О том, кто открыл здесь руду и начал строить шахту. И как вы, мы тоже не знаем, что в легендах правда, а что нет. Джиб взвалил на плечо узел для отшельника. - Я должен идти, - сказал он. - До пещеры отшельника далеко. А мне до наступления ночи нужно быть дома. Снивли кивнул. - И правильно. В этом году много волков. Больше, чем когда-либо. Если задержитесь, можете заночевать здесь, мы будем всегда вам рады. 6 Вначале Джиб подумал, что отшельника нет дома, хотя это было странно. В последние годы, состарившись, отшельник почти никогда не покидал пещеры, лишь изредка он выходил чтобы собрать кореньев, травы, листьев и коры, необходимых ему для приготовления лекарств. Костер в пещере не горел и дымом не пахло. Значит, огня здесь давно не было. К грубому тростниковому столу прилипла яичная скорлупа. Джиб вгляделся в темноту. - Отшельник, - негромко позвал он, одерживаемый внезапным предчувствием, которого не понимал. - Отшельник, где вы? В углу послышался слабый звук. Может, мышь? - Отшельник? - повторил Джиб. Звук повторился. Джиб осторожно пошел в угол. - Сюда, - слабо произнес отшельник. Его голос звучал не громче шелеста листвы. Глаза Джиба привыкли к темноте, и он разглядел низкое темное возвышение в углу и бледное лицо на нем. - Отшельник, что случилось? Джиб склонился над тюфяком и увидел одеяло, натянутое на подбородок. - Наклонись ниже, - произнес отшельник. - Мне трудно говорить. - Вы больны? - спросил Джиб. Бледные губы чуть шевельнулись. - Я умираю. Слава богу, что ты пришел. - Вам нужно чего-нибудь? Воды? Супа? Я сварю суп. - Слушай, - сказал отшельник. - Не разговаривай, слушай. - Слушаю. - Шкаф у стены. - Вижу. - Ключ у меня на шее. На шнурке. Джиб протянул руку. - Нет, подожди... - Да? - В шкафу... в шкафу... - отшельник питался говорить. - Книга в коже. Ручной топор. Из камня. Отнеси к епископу... - Какому епископу? - Епископу Башни. Ниже по реке, на северо-запад. Спрашивай, тебе покажут. Джиб ждал. Но отшельник молчал. Он больше не пытался говорить. Джиб осторожно протянул руку и нащупал шнурок, затем, приподнял голову отшельника, он снял шнурок. На шее висел маленький ключ. Он отпустил голову отшельника на подушку. Подождал немного, но отшельник не шевелился. Джиб направился к шкафу. Книга была там, маленькая книга в кожаном переплете. Рядом лежал топор. Таких топоров Джиб никогда не видел. Он был сделан из камня и заострен с одного конца. Но даже сделанный из камня, он был таким гладким, словно металлический. Только внимательно приглядевшись, можно было различить сколы, которые ему придавали нужную форму. В шкафу были и другие предметы: бритва, ножницы, расческа, маленький пузырек, наполовину заполненный голубоватой жидкостью. Джиб взял книгу и топор и вернулся к отшельнику. Отшельник открыл блеклые глаза и взглянул на него. - Взял? Хорошо. - Я отнесу их к епископу. - Ты Джиб? Ты был здесь раньше? Джиб кивнул. - Подождешь? - Да. Могу я что-нибудь сделать? Воды? Отшельник чуть повернул голову. - Ничего. Джиб ждал, стоя на коленях у постели умирающего. Дыхание отшельника было таким слабым, что грудь его едва двигалась и между вдохами наступали долгие промежутки. Изредка волосы на верхней губе отшельника слегка шевелились, когда он выдыхал через нос. Один раз отшельник заговорил. - Я стар, - сказал он. - Мое время прошло. И снова замолчал. Слабое дыхание продолжалось. Дважды Джиб был почти уверен, что оно прекратилось совсем, но оно все же возобновлялось. - Джиб? - Да. - Оставь меня здесь. Когда все будет кончено, оставь меня здесь. Джиб не ответил. Тишина сгущалась. Слабое дыхание продолжалось. Потом: - Загороди вход в пещеру. Сделаешь? - Да. - Не хочу, чтобы волки... Он не кончил предложения. Джиб продолжал сидеть у постели. Один раз он подошел ко входу и выглянул. Солнце уже прошло зенит и начало склоняться к западу. Отсюда, с высоты, была видна та часть Болот, откуда он сегодня пришел. Было видно пространство почти до реки. Джиб повернулся и продолжил свое бдение. Он пытался думать о чем-нибудь и обнаружил, что не может. Слишком о многом нужно было думать. Он не мог разобраться в своих мыслях. Некоторое время он просто сидел, не следя за отшельником. Взглянув вновь на старика, он не обнаружил дыхания. Джиб подождал, помня, что так уже было несколько раз. Но время шло, а волосы на губе не шевелились, не было никаких признаков жизни. Джиб прижал ухо к груди отшельника и не услышал биения сердца. Он поднял веко старика: на него смотрел остекленевший взгляд. Отшельник умер. Но Джиб продолжал сидеть рядом с ним, как будто его присутствие могло отменить смерть. Теперь он мог думать. Мог ли он что-либо сделать? Он с ужасом понимал, что не дал умирающему даже воды. Он предлагал, но отшельник отказался. Может быть, следовало все же принести воды? Оказать какую-нибудь помощь? Но к кому можно было обратиться за помощью? Кто смог бы помочь? К тому же, он не мог оставить умирающего в одиночестве. Отшельник был стар и не боялся смерти. Может, смерть была для него желанной. Еще сегодня утром Друд удивлялся, что же получает отшельник от жизни? На этот вопрос так и нет ответа. Но, подумал, Джиб, что-то должно быть, иначе он бы не встретил смерть так просто. Он вспомнил, что должен сделать многое, а уже вторая половина дня. Джиб сложил руки мертвеца на груди, закрыл одеялом лицо, потом отправился на поиски камней, которыми можно было бы завалить вход в пещеру. 7 Хол из Дуплистого Дерева перебрался через изгородь и оказался на поле. Он знал, что находится в безопасности. Самогонщик со своими сыновьями находился по другую сторону поля, а его собаки спали под накренившимся амбаром после ночной охоты. Охота была долгой и, по-видимому, неудачной. Хол и Енот все это время просидели у своего дерева, прислушиваясь к ее звукам. Однажды собаки лаем обозначили, что загнали добычу на дерево, но енот, должно быть сумел уйти, потому что они скоро снова пошли по следу. Несколько раз слушатели видели огоньки: это самогонщик и его сыновья шли за собаками. Урожай в этом году был хороший. Самогонщик и его семья не очень-то о нем заботились. Кукурузу боронили один только раз, и то лишь в самом начале роста, и в результате между рядами густо росли сорняки. Но початки висели тяжело, и их было больше, чем обычно. Хол прошел пять или шесть рядов. Хотя особых признаков этого не было, он знал, что наружные ряды подверглись нападению енотов и белок. Потому-то Самогонщик и охотился на енотов, вернее он говорил, что охотится потому, чтобы защитить свое поле от набегов. Но шкуры енотов имели определенную ценность, их можно было продать. Самогон, шкуры енотов и свинина - продавая эти товары, семья умудрялась жить. Хол быстро начал быстро обрывать початки, не желая задерживаться долго, выбирая лучшие, и бросал их в свой мешок. На краю поля в солнечных лучах пели дрозды. В роще ореховых деревьев, в их золотистой листве, щебетали белки, занятые сбором урожая. Хол любил осень больше всех времен года. В эти тихие, рыжевато-золотистые дни, дни тепла и туманной дымки, земля давала плоды, и можно било ощутить в природе чувство глубокого удовлетворения после периода роста. Это была передышка между холодом и теплом. Он знал, что в этом году у него будут хорошие запасы на зиму. Зерно, сушеные ягоды, хороший запас орехов, кореньев и семян. В ближайшие дни нужно будет сходить к Болотам, выменять немного продуктов на сушеную рыбу у его старого друга Джиба, или у Друда, или у кого-нибудь еще из болотников. Думая об этом, он вдруг вспомнил, что давно уже не видел Джиба и теперь с удовольствием встретился бы и поговорил с ним. Хол взвесил мешок: тяжелее, чем он думал. Слишком много початков он нарвал. Взвалив мешок на плечо, он рассудил, что сумеет унести его. Добравшись до края поля, он остановился, вглядываясь и вслушиваясь. Казалось, вокруг никого нет. Перебросив тяжелый мешок через изгородь, Хол перебрался сам, подхватил мешок и заторопился в лес. Теперь он был в безопасности. В лесу-то поймать его невозможно. В лесу он дома. Он знал этот лес на мили вокруг, знал каждое дерево. Обогнув холм, он направился к большому дуплистому дереву. На ходу он смотрел по сторонам и безо всяких усилий подмечал многое: небольшие кусты боярышника, усеянные плодами, которые станут съедобными после первого же мороза; вьющиеся растения, почти целиком покрывавшие деревья; сброшенную змеиную кожу, полускрытую опавшей листвой. Спустя полчаса он добрался до дуба-гиганта более десяти футов диаметром у основания. В двадцати футах выше по стволу виднелось дупло. Линия колышков, воткнутых в ствол, образовывала лестницу, по которой можно было добраться до дупла. Ни следа Енота. Вероятно, бродит где-то. Вероятно, подумал Хол, в это время дня он спит в дупле. Хол прислонил к стволу мешок, поднялся по колышкам, пролез в дупло и опустился внутрь по еще одному ряду колышков. Внутри ствол был пуст. Древесина не более фута толщины окружала эту пустоту, и когда-нибудь, Хол знал это, ветер опрокинет дерево, и ему придется искать себе новое жилище. Но здесь, в глубине леса, ветер задерживался множеством деревьев, к тому же дуб защищал холм, преграждавший дорогу постоянным западным ветрам. Пустота тянулась вверх над отверстием более чем на двадцать футов, виднелись небольшие щели, пропускавшие дневной свет. Пол был покрыт сухим деревом - обломками, что в течении столетий опадали с боков дуба. В одном углу дупла был очаг. Стоял стол и стулья. У стен - шкафы и ящики. - Привет, - послышалось сзади. Хол повернулся, рука его потянулась к ножу. На краешке постели сидело сморщенное существо с большими ушами. На нем были поношенные кожаные брюки и старый бутылочно-зеленый жакет поверх алой рубашки. На голове заостренная шапочка. - Кто вы такой? - спросил Хол. - Какого дьявола вы здесь делаете? - Я гоблин, живу в стропилах Вайлусингского университета, - ответило существо. - И меня зовут Оливер. - Ну, ладно, - сказал Хол, успокаиваясь, - но скажите, что вы здесь делаете? - Я пришел повидаться с вами, - сказал гоблин. - Вас не было дома. Открытое же пространство действует мне на нервы. Видите ли, гоблин, живущий в стропилах... - И вы решили подождать внутри. Счастье ваше, что тут не оказалось Енота. - Енота? - Это большой енот! Мой друг. Он живет со мной. - А, домашнее животное. - Вовсе нет. Друг. - Вы хотите выгнать меня. - Нет, вы только в начале испугали меня. Есть хотите? - Немного, - ответил гоблин. - Есть у вас сыр? - Сыра нет, - сказал Хол. - А как насчет пшенной каши? Или яблок, запеченных в тесте? - Пшенная каша - это хорошо. - Ладно, этим и поужинаем. Мне кажется, осталось еще молоко. Я беру молоко у Дровосека. Далековато нести, но ближе нет никого с коровой. А на сладкое кленовый сок. Гоблин облизнулся. - Звучит великолепно. - Я разожгу огонь, там еще должны быть угли. Вы далеко ушли от дома, мастер гоблин? - Я шел долго и далеко, - ответил гоблин, - ноги у меня сбиты, а дух смущен. Так много пространства, а я к нему не привык. Хол подошел к очагу и пошевелил пепел. Сверкнул красный уголек. Хол подложил прутиков и, наклонившись, подул. Мгновенно вспыхнул крошечный огонек. Хол подложил к нему веток. - Ну, вот и огонь, - сказал он. - Надо принести мешок, но это можно сделать позже. Возможно, вы мне поможете. - С удовольствием, - сказал Оливер. Хол подошел к шкафу, достал чашку и деревянную ложку. Из мешка насыпал в чашку пшена. - Вы говорите, что пришли повидаться со мной. - Да, мне посоветовали повидать Хола из Дуплистого Дерева. Он знает обо всем, что происходит, так мне сказали. Знает леса и все, что в них происходит. Дровосек объяснил, как мне найти это дерево. Может, тот самый, с коровой, хотя никакой коровы я не видел. - О чем вы хотите меня спросить? - Я ищу человека. Ученого, по имени Корнуэлл. Я слышал, что он ушел с караваном на север. Очень важно его найти. - Почему? - Потому что он в опасности. В гораздо большей опасности, чем я думал. 8 Солнце село, но даже здесь, среди деревьев, тьма не наступила, Небо на западе ярко светилось. Тьма приближалась, но было еще достаточно светло. Джиб торопился. Ему оставалось пройти не менее мили, а в это время года ночь наступает быстро. Тропа вела вниз по склону, но идти приходилось осторожно, чтобы не споткнуться о камень или выступающий корень. Он остановился у шахты гномов, чтобы сообщить Снивли о смерти отшельника, но отказался там остаться на ночь: ему хотелось попасть домой. Он знал, что гномы повсюду разнесут известие о смерти отшельника и добавят, чтобы никто не трогал стену, которая, закрыв вход в пещеру, превратила ее в склеп. Тьма сгущалась, когда Джиб начал спуск, который выведет его к караванной дороге. Тут он услышал рычание. Этот звук испугал его. Джиб остановился, настороженно прислушиваясь. Но звук исчез, и теперь Джиб не был уверен, что слышал рычание. Но тут же послышался другой звук - полурычание, полувой, а так же странные звуки, с которыми зубы рвут мясо. Волки! - подумал он. Волки, занятые убийством. Почти инстинктивно Джиб закричал, яростно и громко, и, подняв топор, бросился вниз по тропе. Позже, думая об этом, он понял, что это был единственный выход. А попытка отступить, обойти их, как бы он не старался быть незамеченным, послужила бы для волков приглашением к нападению. Теперь же он совсем не думал: просто кричал и бежал вперед. Вырвавшись из густого подлеска, росшего по обе стороны тропы, он увидел, что произошло на дороге. Для этого было достаточно одного взгляда. На дороге лежали тела - тела людей и лошадей. А над ними - стая волков, огромных зверей, которые оторвались от своего пиршества и повернули к нему головы. И еще кое-что: один-единственный в живых остался человек. Стоя на коленях, он вцепился в горло волка и пытался удержать его. С яростным криком Джиб устремился на этого волка, высоко подняв топор. Волк попытался отскочить. Но человек держал его мертвой хваткой, и топор ударил прямо по черепу волка, глубоко пробив его. Человек тоже упал лицом вниз. Джиб повернулся к остальным волкам. Они отступили на шаг-два, но не уходили. Волки рычали, а некоторые из них начали приближаться. Джиб быстро шагнул к ним, размахивая топором. Волки отступили. Их было восемь или десять. Впрочем, Джиб их не считал. Ростом они были с него, головы их находились на одном уровне с его головой. Джиб знал, что равновесие продлится недолго. Сейчас волки оценивают положение, еще немного - и они накинутся на него и собьют с ног. Убегать бесполезно: они все равно его нагонят. И он сделал единственно возможное: с диким криком устремился вперед, направляясь к большому старому волку, которого он принял за вожака. Волк, испуганный, повернулся, пытаясь убежать, но топор угодил ему в плечо и свали с ног. Другой волк прыгнул на Джиба, но Джиб быстро повернулся. Его топор описал короткую дугу и встретился с мордой нападавшего волка. Зверь упал и покатился по земле. И тут же стая исчезла. Растаяла в густом подлеске без следа. Сжимая топор, Джиб повернулся к человеку, который сражался с волком. Схватил его за плечи, поднял и потащил по тропе, ведущей к Болотам. Человек был тяжел, но худшее позади. Тропа спускалась круто вниз, и Джиб был способен тащить человека, если только волки не вернутся. Он знал, что они вернутся, но не сразу. Джиб пятился по склону, таща за собой человека. Добравшись до откоса, он столкнул его вниз. Тело человека покатилось и упало в воду. Джиб быстро спустился и посадил человека. Он знал, что сейчас они в безопасности. Добычи для волков хватит, и вряд ли они пойдут еще и по их следу. И даже в таком случае, они не полезут в воду. Человек поднял руку и схватил Джиба, как будто собираясь бороться с ним, Джиб потряс его за плечо. - Старайтесь сидеть, - сказал он. - Не падайте, не двигайтесь. Я иду за лодкой. Он знал, что лодка где-то рядом. Она, конечно, не выдержит тяжести человека, но если использовать ее как опору, она не даст ему утонуть. Если Друд еще не уплыл, то до него должно быть совсем близко. 9 Небо над головой глубокого синего цвета и совершенно чистое. И он его видит. Он лежит на чем-то мягком и слегка покачивается. Слышен звук, похожий на слабый, монотонный плеск воды. Он хотел повернуть голову, поднять руку и попытаться узнать, где он, но что-то говорило ему, что не нужно подавать признаков жизни и привлекать к себе внимание. Он вспомнил рычащую морду, оскаленные клыки. Ощутил грубую жесткую шерсть в руках, которыми удерживал чудовище. Воспоминание было смутным, и он не смог вспомнить, в действительности это происходило или в кошмаре. Он лежал тихо, борясь с желанием пошевельнуться, и пытался думать. Несомненно, он не в том месте, где - в действительности или в грезах - сражался с волком. Там над дорогой нависали деревья, здесь же никаких деревьев не было. Что-то зашумело рядом с ним и выше. Он медленно повернул голову и увидел птицу, раскачивающуюся на стебле камыша. Птица цеплялась коготками за стебель, пытаясь сохранить равновесие. Глядя на него глазами-бусинками, она крикнула и расправила крылья. Послышались шаги. Он слегка приподнял голову и увидел маленькую женщину, коренастую и полную, в пестром платье - как маленький человек, но с волосатым лицом. Она подошла и остановилась над ним. Он опустил голову на подушку и смотрел на нее. - У меня есть суп, - сказала женщина. - Вы пришли в себя, и я вам принесу суп. - Мадам, я не знаю... - Я миссис Друд. Вы должны поесть супа. Вы потеряли много сил. - Где я? - На плоту в середине болота. Здесь вы в безопасности. Никто не доберется сюда. Вы среди Народа Болот. Знаете о Народе Болот? - Я слышал о вас, - сказал Корнуэлл. - Я помню, что были волки... - Вас спас от волков Джиб. У него новый топор. Только что взял у гномов. - Джиб здесь? - Нет, пошел собирать моллюсков. Я хочу сварить для вас плов с моллюсками. А сейчас у меня суп с уткой. Будете есть? В нем много мяса. И она ушла, переваливаясь. Корнуэлл приподнялся на правом локте и увидел, что левая рука у него перевязана. Он с трудом сел и протянул руку к голове. Рука коснулась повязки. Прошлое возвращалось к нему, и он знал, что скоро сможет восстановить всю картину. Он смотрел на болото. Судя по положению солнца, сейчас позднее утро. Болото тянулось во все стороны, кое-где, должно быть на островках, росли деревья. Где-то вдалеке из тростника вырвалась стая птиц, взлетела в небо, развернулась с военной точностью и вернулась на прежнее место. Из-за поворота показалась лодка и направилась по протоке к плоту. Седой болотник сидел на корме. Толчком весла он причалил лодку к плоту. - Я Друд, - сказал он Корнуэллу. - А вы выглядите лучше, чем вчера. - Я себя хорошо чувствую, - ответил Корнуэлл. - Вас сильно ударили по голове. А руку порвал волк. Друд привязал лодку к плоту, подошел к Корнуэллу и присел рядом с ним на корточки. - Повезло вам, - сказал он. - Все остальные мертвы. Мы утром обыскали лес. Ни один не ушел. Бандиты, вероятно. Но издалека. В этих холмах бродили бандиты, но это давно. Уже много лет о них не слышали. Что вы везли? Корнуэлл покачал головой. - Не знаю. Разные товары. Вероятно, что большей частью ткани. Я пристал к каравану. Из хижины с чашкой показалась мисс Друд. - А вот и ма, - сказал Друд. - Несет вам суп. Ешьте, сколько сможете. Вам нужно поесть. Женщина держа перед Корнуэллом чашку с супом, протянула ему ложку. - Ну, давайте. С одной рукой вы не сможете есть и держать чашку. Суп оказался горячим и вкусным. Проглотив одну ложку, Корнуэлл почувствовал сильный голод. Он постарался припомнить, когда ел в последний раз, и не мог. - Приятно смотреть, когда хорошо едят, - заметил Друд. Корнуэлл кончил суп. - Хотите еще? - спросила ма. - Его в котле много. Корнуэлл покачал головой. - Нет, спасибо. Вы очень добры. - Ложитесь, - сказала она. - Вы слишком долго сидели. Можете лежать и разговаривать с па. - Не хочу быть обузой. Я и так уж многим обязан вам. Я уйду, как только увижу Джиба и поблагодарю его. - Никуда вы не пойдете, - сказал па. - Вы еще не совсем оправились. Мы рады, что вы у нас. И никакая вы не обуза. Корнуэлл лег на бок, лицом к болотнику. - Как тут хорошо, - сказал он. - Все давно здесь живете? - Всю жизнь. И отец мой тут жил, и его отец, и далекие предки. Мы - болотный народ, и много не путешествуем. А как вы? Далеко ли ваш дом? - Далеко. Я пришел с запада. - Там дикая страна, - заметил Друд. - Да, дикая. - И вы возвращаетесь туда? - Можно сказать и так. - А вы не очень разговорчивы, - сказал Друд. - Может, мне просто нечего сказать. - Да я не в обиде. Отдыхайте. Джиб может вернуться в любую минуту. Он встал и повернулся, собираясь уходить. - Минутку, мистер Друд, - сказал Корнуэлл. - Спасибо вам за все. Друд кивнул, улыбаясь. - Все в порядке, молодой человек. Будьте как дома. Солнце поднималось все выше и приятно грело. Корнуэлл закрыл глаза и тут же все вспомнил: неожиданное нападение из леса, туча стрел, сверкание лезвий. Все это было сделано тихо, без крика и рева. Большинство умерли сразу, так как стрелы нападавших попадали им прямо в сердце. Может, он упал в густой подлесок? У дороги заросли были очень густые. Его, видимо, сочли мертвым или вообще не заметили. Услышав какой-то звук, он открыл глаза. Еще одна лодка приближалась к плоту. В ней сидел молодой болотник, а перед ним в середине лодки стояла полная корзина моллюсков. Корнуэлл сел. - Вы, должно быть, Джиб? - спросил он. - Верно, - ответил Джиб. - Рад, что вы в порядке. - Меня зовут Марк Корнуэлл. Мне сказали, что вы спасли меня. - Рад, что мог это сделать. Я поспел как раз вовремя. Вы голыми руками сражались с волком. Помните это? - Очень смутно. Джиб выбрался из лодки и перенес корзину на плот. - Прекрасная еда, - сказал он. - Любите? - Да. - Такую, как у миссис Друд, вы нигде больше не попробуете. Он подошел и остановился рядом с Корнуэллом. - Мы с Друдом ходили туда утром и нашли семь тел. Снято все ценное. Ни ножа, ни кошелька. И товары все исчезли. Даже седла с лошадей. Работа бандитов. - Вы уверены? - возразил Корнуэлл. - Как это? - Послушайте, вы спасли мне жизнь. Я в долгу перед вами. Все что я могу вам дать - это правда. Друд расспрашивал меня, но я ему ничего не сказал. - Можете верить Друду, - сказал Джиб, - и любому болотнику тоже. И не нужно мне ничего рассказывать. - Мне кажется, что нужно. Я не торговец. Я студент университета. Я украл из университетской библиотеки документ, и один гоблин предупредил меня, что мне лучше бежать, так как этот документ у меня захотят забрать. Поэтому я заплатил торговцам и отправился с их караваном. - Вы думаете, что на караван напали, чтобы избавиться от вас или получить документ? Они его забрали у вас? - Не думаю, - сказал Корнуэлл. - Снимите с меня правый ботинок. Джиб повиновался. - Там что-то есть. - Вот он, - сказал Корнуэлл. Он с трудом развернул пергамент и повернул его к Джибу. - Я не умею читать, - сказал Джиб. - Ни один болотник не умеет. - Это латынь, - пояснил Корнуэлл. - Не пойму, как он остался у вас. Ведь вас должны были обыскать. - Нет, не должны были. Они думали, что документ и так у них. Я спрятал копию у себя в комнате, но так, чтобы ее можно легко было найти. - Но если вы оставили копию... - Неточную копию, слегка измененную, но зато в самом важном. Если бы я изменил очень сильно, они могли бы заподозрить неладное и догадаться о подлоге. Вряд ли это могло бы произойти, но все-таки... Им был нужен не документ, а я. Кому-то нужно было меня убить. - Вам не следовало бы доверять мне, - сказал Джиб. - Нет, следовало. Ведь если бы не вы, я бы уже был мертв. Если же я останусь у вас, то и вы тоже можете оказаться в опасности. Поэтому подвезите меня к берегу и я исчезну. Если же про меня будут расспрашивать, то скажите, что вы меня никогда не видели. - Нет. - Что "нет"? - Я не отвезу вас на берег. Никто не знает, что вы здесь. Никто вас тут не видел, а я никому не говорил, что вы тут. Во всяком случае, сейчас они считают вас мертвым. - Вероятно. - Вы останетесь с нами, пока не поправитесь, а потом можете идти, куда захотите. - Я не могу ждать долго. Передо мной далекий путь. - И передо мной тоже, - сказал Джиб. - И вы? Я думал, что ваш народ никогда не покидает болот. Друд говорил мне... - Обычно так и есть. Но в горах жил старик-отшельник. Перед смертью он дал мне книгу и ручной топор и попросил отнести их некоему епископу из Башни... - На северо-запад отсюда? - Так сказал отшельник. Вверх по реке на северо-запад. Вы знаете об епископе из Башни? - Слышал. Это на границе с Дикими Землями. - Дикие Земли? Не знаю. Может, Зачарованные? - Верно, - сказал Корнуэлл. - Я иду туда. - Значит, мы можем идти вместе? Корнуэлл кивнул. - До Башни, да. Но я пойду дальше. - Вы знаете дорогу? - спросил Джиб. - К Башне? Нет, только общее направление. Есть карты, но не очень надежные. - У меня есть друг, - сказал Джиб, - Хол из Дуплистого Дерева. Он много путешествует. Может быть, согласится пойти с нами и показать дорогу. - Хорошенько подумайте, прежде чем принять решение, - сказал Корнуэлл. - Меня уже пытались убить, могут попытаться еще. - Но ведь вас считают мертвым! - Да, конечно, сейчас это так. Но на пути будет много глаз и много языков. Нас заметят и о нас будут говорить. - Если Хол пойдет с нами, то мы будем пробираться без дорог, пойдем лесом. Мало кто нас сможет увидеть. - Похоже, что вы хотите идти со мной, даже зная... - Мы, болотники, народ робкий, - сказал Джиб. - Вне болот мы не чувствуем себя в безопасности. Мне хочется идти с вам и с Холом... - Вы хорошие друзья с Холом? - Он мой лучший друг. Мы часто бываем друг с другом. Он моего возраста, но сильнее меня и знает лес. Он ничего не боится, ходит на поля и огороды... - Похоже он подходящий попутчик. - Да, - сказал Джиб. - Вы думаете, что он пойдет с нами? - Пойдет. Он не из тех, кто уходит от приключений. 10 Гном Снивли сказал: - Значит, вы хотите купить меч? Зачем он вам? Он не для таких, как вы. Вы вряд ли сумеете его поднять. Он для человека. Это не игрушка, а оружие бойца. - Мы с вами давно знакомы, - сказал Джиб в ответ. - Вы знаете нас, болотников, и народ Холмов. Могу ли я с вами говорить по секрету? Снивли дернул ушами и почесал затылок. - Могли бы и не спрашивать. Мы, гномы, не болтуны. Мы деловые создания, а не сплетники. Мы слышим многое, но никому не говорим об этом. Болтун создает плохую репутацию, а нам не нужны неприятности. Вы хорошо знаете, что мы из Братства - гномы, гоблины, эльфы и все остальные - живем в мире людей, с их молчаливого согласия, лишь потому, что занимаемся лишь своими делами и не суемся в другие. Инквизиция рыщет вокруг, но редко действует против нас, как будто мы невидимки. Но стоит нам стать немного заметнее - обязательно найдутся доносчики, и тогда начнется ад. Может, вам и не следует мне ничего рассказывать, если это связано с опасностью для нас? - Не думаю, - ответил Джиб. - Если бы я так думал, то не пришел бы. Мы, болотники, в вас нуждаемся, и вот уже много лет вы честно ведете дела с нами. Вы, конечно, слышали о нападении на торговый караван два дня назад? Снивли кивнул. - Грязное дело. Наш народ похоронил их. - Вы похоронили то, что осталось от них, сравняли могилы с землей, а мертвых животных оттащили далеко в болото. Не осталось следов случившегося. Снивли снова кивнул. - Это хорошо. Конечно, пропажу каравана обнаружат, и власти начнут расследование. Но, я думаю, не очень тщательное, потому что здесь, на границе, чиновники чувствуют себя неуютно... Если найдутся явные доказательства случившегося, то они начнут искать виновных, а это плохо. Никто из живущих здесь - ни люди, ни мы, гномы, ни вы, болотники, ни народ Холмов или Братства - никто не хочет, чтобы здесь рыскали кровавые псы - ищейки инквизиции. - Мне не нравится, что мы не смогли произнести нужные слова над их могилами, - добавил Джиб. - Мы не знаем этих слов. Даже если бы мы их знали, у нас некому было их произносить. Мы похоронили их неисповеданными. - Они и умерли неисповеданными, - отозвался Снивли. - Но в любом случае все это глупость. - Возможно, - согласился Джиб, - но не большая глупость, чем наши обычаи. - Это возвращает нас к вопросу о мече. - Не все были убиты, - сказал Джиб. - Я наткнулся на караван сразу после нападения и нашел одного живого. Это ему нужен меч. - Понятно. У него был, видимо, меч, но его отобрали нападавшие. - И меч, и нож, и кошелек. Убийцы забрали товары и ограбили тела. Но мне кажется, что у него был не очень хороший меч, хотя и достался он ему от его предков. И теперь ему нужен другой меч. - У меня есть и другие мечи, кроме этого, - сказал Снивли. Джиб покачал головой. - Ему нужен лучший. Он отправляется в Дикие Земли на поиски древних. - Это безумие, - сказал Снивли. - Может быть, никаких древних уже не осталось. Мы, гномы, слышали старые легенды о них, но и всего лишь. Кроме легенд мы ничего не знаем больше о древних. Но даже если он их найдет, то какая ему от этого польза? - Он хочет поговорить с ними. Он ученый... - Никто не может разговаривать с ними, - прервал Джиба Снивли, - никто не знает их языка. - Много лет назад, может быть тысячу, а может и больше, один человек жил с ними некоторое время и записал их язык. Во всяком случае, сообщил некоторые слова их языка. - Еще одна сказка, - заявил Снивли. - Древние, если бы они встретили человека, разорвали бы его на части. - Не знаю, - ответил Джиб. - Я знаю лишь то, что мне говорил Марк. - Марк? Это ваш человек? - Да. Марк Корнуэлл. Он пришел с запада. Последние шесть лет он провел в университете. Он украл там документ... - Значит, он вор? - Не столько вор, сколько открыватель - документ был спрятан и в течении долгих столетий о нем никто не знал. Так бы и продолжалось, если бы не Марк. - Вот что пришло мне в голову, - сказал Снивли. - Вы показывали мне топор и книгу, которые вам дал умиравший отшельник для передачи их некоему епископу. Нельзя ли вам с Марком совершить совместное путешествие? - Таково и наше намерение, - ответил Джиб. - Мы решили вместе идти к епископу, потом он один отправится в Дикие Земли. - А вы не хотите пойти с ним туда? - Я думал об этом. Но вряд ли Марк позволит мне это сделать. - Надеюсь на это, - сказал Снивли. - Вы знаете, что такое Дикие Земли? - Зачарованная земля, - ответил Джиб. - Это последняя крепость Братства. - Но вы... - Да, мы тоже из Братства. Мы существуем здесь только потому, что это пограничные земли. Конечно, тут живут и люди, отдельные люди - мельники, мелкие фермеры, самогонщики. Но правительство и церковь не занимается нами. Вы никогда не видели земли к югу и востоку? Джиб покачал головой. - Там вы нас с трудом найдете, - сказал Снивли. - Возможно, там и живут некоторые из Братства, но в укрытиях, а не так открыто как мы. Те кто когда-то там жил, теперь изгнаны оттуда. Они просто отступили в Дикие Земли. Как вы можете догадаться, они ненавидят человечество. В Диких Землях сейчас живут те, кто никогда не покидает их и кто придерживается древнего образа жизни. - Но вы ушли. - Бесчисленными тысячелетиями гномы были кузнецами и шахтерами. Несколько столетий назад группа гномов нашла перспективный выход руды в этом холме. И вот мы маленькой группой переселились сюда и ни разу не пожалели об этом. Но если так называемая человеческая цивилизация надвинется полной силой на пограничные земли, мы будем вынуждены уйти. - Однако, люди путешествовали в Диких Землях, - сказал Джиб. - Один старый путешественник написал об этом книгу, которую читал Марк. - У него, должно быть, был мощный талисман. А у Марка есть талисман? - Не думаю. Он никогда не говорил об этом. - Тогда он в самом деле безумец. Его нельзя изменить поисками сокровища... Все что он ищет, это древние. А что он будет с ними делать? - Древний путешественник тоже не искал сокровищ. Он просто шел, чтобы посмотреть новые места. - Значит, и он был безумец. Вы уверены, что вашего друга нельзя отговорить? - Да, его не остановишь. - Тогда ему действительно нужен меч. - Значит, вы продадите его мне? - обрадовался Джиб. - Продать? А вы знаете, сколько он может стоить? - Я имею у вас кредит, - сказал Джиб. - И Друд имеет. И другие в болотах захотят... - Возьмите три таких болота, как это внизу, и то у них не найдется достаточно кредита, чтобы купить этот меч. Знаете ли вы, какое мастерство и какая магия потребовались для изготовления этого меча? - Магия. - Да, магия. Вы думали, что такое оружие можно изготовить лишь при помощи огня, молота и рук? - Но мой топор... - Ваш топор сделан лишь с большим искусством. В нем нет магии. - Мне жаль, что я побеспокоил вас, - извинился Джиб. Снивли фыркнул и шевельнул ушами. - Вы меня не побеспокоили. Вы мой старый друг, и поэтому я не стану вам продавать меч. Я отдам его вам. Понимаете? ОТДАМ. И добавлю еще пояс с ножнами для него. Полагаю, что этот ваш человек не имеет ни того, ни другого. И еще щит. Щит ему тоже понадобится. У него ведь нет щита? - Нет. Я уже говорил вам, что у него ничего нет. Но я не понимаю... - Вы недооцениваете мою дружбу с народом Болот. Вы недооцениваете мою гордость тем, что оружие моего изготовления будет противостоять ужасу Диких Земель. Вы недооцениваете моего восхищения маленьким слабым человеком, который по роду своих занятий знает, что такое Дикие Земли, и все же готов встретиться с их обитателями. - Я все-таки не понимаю вас, - сказал Джиб. - Но спасибо вам. - Я принесу меч, - сказал Снивли. Он встал, но в этот момент другой гном, в кожаном переднике, с лицом и руками вымазанными в саже, бесцеремонно вбежал в комнату. - У нас посетители, - закричал он. - Почему такой шум из-за посетителей? - несколько раздраженно спросил Снивли. - У нас часто бывают посетители. - Но один из них гоблин, - сказал гном. - Гоблин? Но ближайшие гоблины живут у Кошачьей Берлоги, а это в двадцати милях отсюда. - Здравствуйте, - сказал, входя, Хол из Дуплистого дерева. - Из-за чего шум? - Здорово, Хол! - обрадовался Джиб. - А я собирался к тебе. - Можешь вернуться со мной, - сказал Хол. - Как поживаете, Снивли? Я привел путешественника. Его зовут Оливер. Он гоблин со стропил. - Добрый день, Оливер, - сказал Снивли. - Не скажете ли, что такое гоблин со стропил? Я слыхал о разных гоблинах... - Я живу в стропилах под крышей в университете, в библиотеке Вайлусинга, - ответил Оливер. - А сюда пришел по делу. Енот, которого до тех пор не было видно, спокойно вышел из-за Хола, и направился прямиком к Джибу, вспрыгнул ему на колени. Затем он ткнулся носом в его шею и осторожно пожевал губами его ухо. Джиб похлопал его. - Перестань, - сказал он. - Усы щекочут, а зубы у тебя острые. Енот продолжал жевать. - Он тебя любит, - сказал Хол. - Он тебя всегда любил. - Мы слышали о гибели торгового каравана, - сказал Оливер. - Это известие вселило в меня страх и мы пришли расспросить о подробностях. Снивли ткнул пальцем в Джиба. - Он может рассказать вам. Одного человека он нашел живым. Оливер повернулся к Джибу. - Один жив? Он до сих пор жив? Как его зовут? - Он все еще жив и зовут его Марк Корнуэлл, - ответил Джиб. Оливер медленно сел на пол. - Слава всем силам! - пробормотал он. - А он здоров? - Его ударили по голове и ранили в руку, но голова и рука заживают. А вы тот гоблин, о котором он мне рассказывал? - Да. Я посоветовал ему отыскать караван и уходить с ним. Правда, ему это не принесло никакой пользы: утром его нашли с перерезанным горлом - я говорю о монахе, который продал информацию. - Что происходит? - пропищал Снивли. - Что это за разговор? Мне все это не нравится. Оливер быстро ему пересказал все происшедшее до этого. - Я чувствую ответственность за этого парня, - сказал он. - В конце концов, я сам вмешался в это дело... - Вы говорили о человеке, которому монах продал информацию, - напомнил Джиб. - В этом-то все и дело, - сказал Оливер. - Он называет себя Лоуренсом Беккетом и выдает себя за торговца. Я не знаю, как его настоящее имя, да это не имеет значения. Но я знаю, что он не торговец. Он агент инквизиции и самый гнусный негодяй во всех пограничных землях. - Но инквизиция, - сказал Снивли, - это... - Конечно, - прервал его Оливер. - Вы знаете, что это такое. Считается, что это вооруженная рука церкви, направленная против ереси. Впрочем, точного определения ереси еще никто не дал. Когда агенты инквизиции дурные люди, а они все такие, они сами себя делают законом. Никто не может считать себя от них в безопасности, ни одно самое низкое коварство... - Вы думаете, что этот Беккет и его люди вырезали караван? - спросил Джиб. - Вряд ли они сами. Но я уверен, что это организовано Беккетом. Он отдал приказ. - В надежде убить Марка? - С единственной целью - убить Марка. Предполагалось, что должны быть убиты все. Вы говорите, что они ограбили при этом Марка, сняли с него все ценное? Значит они сочли его мертвым. Хотя вряд ли им было известно, что цель всего нападения - убийство одного человека. - Они не нашли документ. Марк спрятал его в башмак. - А они не искали документ. Беккет считает, что документ у него. Он украл его из комнаты Марка. - Подделка, - сказал Хол. - Копия. - Верно, - ответил Оливер. - И вы пришли предупредить Марка, пока не поздно? - спросил Джиб. - Я чувствую ответственность. Но я опоздал. Это не благодаря мне он остался жив. - Мне кажется, - серьезно сказал Снивли, - что ключ ко всему лежит в содержании копии, которая у Беккета. Не перескажете ли вы нам его? - Охотно, - согласился Оливер. - Мы писали вместе, и я хорошо все запомнил. Мы еще радовались, как аккуратно все получилось. Кое-что мы оставили, как было. Ведь монах наверняка рассказал, как был найден пергамент, в какой книге он был спрятан - в книге Тейлора о его путешествиях по Диким Землям. Я убежден, что большая часть его рассказов - небылицы. Сомневаюсь даже, был ли он когда-либо в Диких Землях. Но как бы то ни было, мы оставили почти все, убрав только упоминание о древних, а на их место поместили легенду, найденную Марком в одном из забытых томов. Это легенда о тайном университете, где множество невероятных древних книг и сокровищ, и лишь намек, что находится этот университет в Диких Землях. Будто Тейлор слышал об этом от... - Вы с ума сошли! - взвыл Снивли. - Да знали ли вы, что делали? Из всех дурацких затей это... - В чем дело? - спросил Оливер. - Что это значит? - Вы слабоумный, - закричал Снивли. - Вы кретин! Вы должны были знать! Такой университет есть! Он остановился и посмотрел сначала на Хола, а потом на Джиба. - Вы двое не знаете. Вне пределов Братства никто не знает. Это древняя тайна и она священная для нас. Он схватил Оливера за плечи и поставил на ноги. - Как это вы не знали? Оливер высвободился. - Я никогда не знал. Никогда не слышал об этом. Я всего лишь гоблин со стропил. Кто мог сказать мне об этом? Мы с Марком думали, что это выдумка! Снивли выпустил Оливера. Енот заскулил на коленях у Джиба. - Никогда я не видел вас таким расстроенным, - сказал Хол, обращаясь к Снивли. - Я имею право быть расстроенным, - сказал Снивли. - Толпа дураков, сборище глупцов, которое наткнулось на тайну, от которой надо было держаться подальше. Но что хуже всего - об этом узнал агент инквизиции. Ему подсунули выдумку, которая оказалась правдой. И что же он будет делать? Я знаю что - он прямиком направится в Дикие Земли. Не за сокровищами, которые там якобы находятся, а за древними книгами. Разве вы не понимаете, какая слава ожидает набожного человека, если он найдет древние языческие книги и предаст их огню? - Может, он не найдет их? - с надеждой сказал Джиб. - Может ему это не удастся. - Конечно, не удастся, - сказал Снивли. - У него нет ни единого шанса. Все церберы Диких Земель пойдут по его следу, и если он выживет, то лишь при исключительном везении. Но много столетий здесь был мир между людьми и Братством, а это происшествие разожжет огонь. Пограничные земли перестанут быть безопасными. Снова начнется война. - Меня одно удивляет, - сказал Джиб. - У вас не было возражений против путешествия Корнуэлла в Дикие Земли. Вы считали, конечно, это глупостью, но и только. Вы даже восхищались его храбростью, хотели отдать ему меч... - Послушайте, друг мой, - сказал Снивли. - Существует огромная разница между одиноким ученым, идущим в Дикие Земли из-за интеллектуального любопытства, и агентурой церкви, вторгающейся туда с огнем и мечом. У ученого, возможно, был бы даже шанс вернуться живым. Конечно, он не был бы там в полной безопасности. В Диких Землях водятся такие обитатели, от которых лучше держаться подальше, но ученого терпели бы, так как он не нес бы с собой опасности для тамошних жителей, не нес с собой войну. Если бы его и убили, то убили бы тихо. И никто даже не знал бы, когда и как это произошло. Вы видите теперь разницу? - Я думаю, да, - сказал Джиб. - И что же теперь? - продолжал Снивли. - Вы собираетесь в путь, чтобы отнести книгу и топор, данные вам отшельником. Ваш драгоценный ученый будет сопровождать вас и затем пойдет дальше в Дикие Земли. Я вас верно понял? - Да, - согласился Джиб. - И вы не собираетесь идти с ним в Дикие Земли? - Не собираюсь. - Но я собираюсь, - заявил гоблин. - Я был в самом начале этого дела и хочу видеть, каким будет конец. Не для того я зашел так далеко, чтобы повернуть назад. - Но вы говорили, что боитесь открытого пространства, - сказал Хол. - У вас есть даже специальное слово для этого... - Агорафобия. У меня она по-прежнему есть. Я дрожу на открытом пространстве и небо над головой угнетает меня. Но я все равно пойду. Я начал это дело в Вайлусинге и не могу повернуть назад на полпути. - Вы там будете чудаком, - сказал Снивли, - наполовину из Братства, наполовину нет. Опасность для вас будет реальной, почти такой же, как и для человека. - Я знаю это, - сказал Оливер. - И все же я пойду. - А что это ты должен отнести епископу Башни? - спросил Хол у Джиба. - Я еще ничего не слышал об этом. - Я как раз хотел попросить тебя показать дорогу к Башне, - ответил Джиб. - Я боюсь, одни мы заблудимся. А ты должен знать туда дорогу. - Я никогда там не был, - сказал Хол, - но знаю те холмы. Так как агент инквизиции направился туда же, то нам придется идти без дорог и троп. О Беккете пока ничего не было слышно? - Если бы они проходили здесь, - ответил Снивли, - я бы знал об этом. - Если я пойду с вами, то когда мне быть готовым? - Через несколько дней, - ответил Джиб. - Марк еще должен поправиться, да и я обещал помочь Друду с дровами. Снивли покачал головой. - Мне это не нравится, очень не нравится. Я предчувствую неприятности. Но если парень пойдет, то у него должен быть меч. Я уже пообещал ему его, и жалок будет тот день, когда гном не сдержит своего обещания. 11 Первые пять дней пути держалась прекрасная осенняя погода. Листва медленно окрашивалась в горячий золотой, глубокий кроваво-красный, роскошный коричневый и розовый цвета такой красоты, что перехватывало дыхание. Марк Корнуэлл время от времени признавался себе, что за последние шесть лет он утратил кое-что в жизни. Замуровавшись в холодных стенах университета, он утратил ощущение цвета и запаха осеннего леса и, что хуже всего, не подозревал о своей утрате. Хол вел их большей частью по вершинам холмистых возвышенностей, но иногда приходилось переходить от одного хребта до другого, чтобы не попасть на глаза дровосеку или фермеру. Опасности не было, наоборот, их скорее ждало бы радушие и гостеприимство, но все же они решили, пока возможно, никому не показываться. Известие о такой пестрой компании разнеслось бы быстро, а это уже было бы опасно. Спустившись с холмов в глубокие долины, они попали в другой мир. Здесь деревья росли тесно, были больше, на крутых склонах проступали каменистые обнажения, в руслах быстрых ручьев лежали массивные булыжники. Высоко над головой на вершинах холмов ветер шумел листвой, но внизу ветра не было. В тишине густого леса оглушительно звучал шорох обеспокоенной ими белки или взрыв крыльев вспугнутой куропатки, которая как призрак стремительно поднималась в воздух. В конце дня они спустились в глубокую лощину в поисках места для лагеря. Хол, ушедший вперед, отыскал место, где расщелина в известняковом склоне давала относительное убежище. Костер был небольшой, но он давал тепло среди холода ночи и отгонял тьму, создавая маленький участок безопасности и удобства в лесу, который с наступлением ночи становился враждебным. У них всегда было мясо. Хол, отлично знавший лес и прекрасно стрелявший из лука, приносил то белку, то кролика, то куропатку, а однажды добыл и оленя. Поэтому они не тратили свои запасы продовольствия: дикий рис, копченую рыбу. Сидя у костра, Корнуэлл вспомнил разочарование миссис Друд, когда она поняла, что не будет прощального пира с приглашением болотников, гномов и жителей холмов. Это был бы отличный пир, но он разгласил бы их уход, и все согласились, что об этом лучше молчать. Пять дней держалась солнечная погода, но утром шестого дня пошел дождь, вначале мелкий, потом туман, потом все более сильный. Подул ветер с запада, и к ночи дождь совсем разошелся. Хол тщетно искал убежище. Ничего не давало защиты от бури. Корнуэлл шел последним, вслед за Енотом, который печально трусил, насквозь промокший. Его хвост с кисточкой волочился по земле. Перед Енотом шли рядом Джиб и гоблин. Шерсть болотника блестела в тусклом вечернем свете. Гоблин, усталый и промокший, шел с усилием. Корнуэлл понял, что для гоблина дорога была наиболее тяжела. На нем сказался переход от Вайлусинга до дерева Хола и последние шесть дней пути. Жизнь в стропилах университета не подготовила его к этому пути. Корнуэлл пошел быстрее и обогнал Енота. Он тронул гоблина за плечо. - Ко мне за спину. Вы заслужили отдых. Гоблин взглянул на него. - Добрый сэр, в этом нет необходимости. - Я настаиваю, - сказал Корнуэлл. Он присел, и гоблин забрался к нему на плечи и обхватил руками за шею. - Я устал, - признался он. - Вы много путешествовали с того дня, как впервые пришли ко мне, - сказал Корнуэлл. Гоблин негромко рассмеялся. - Мы начали длинную цепь событий, и она еще не кончилась. Вы, конечно, знаете, что я иду с вами в Дикие Земли. - Я ожидал этого. Добро пожаловать со мной, малыш. - Страх медленно покидает меня, - сказал Оливер. - Небо больше не пугает, как было вначале. Боюсь, что я даже привыкну к открытому пространству. Это было бы ужасно для гоблина. Они брели, а Хола все не было видно. В лесу начала сгущаться тьма, "Неужели нам придется идти всю ночь? - думал Корнуэлл. - Будет ли этому конец?" Буря не прекращалась. Косой дождь бил ему в лицо. Ветер становился холоднее и резче. Впереди, как привидение, появился Хол. Все остановились и ждали, когда он подойдет. - Я почуял дым, - сказал Хол, - и пошел к нему. Там могли остановиться на ночь Беккет и его люди, мог быть отряд фермеров. Когда почуешь дым, нужно установить, откуда он. - Теперь, когда вы на нас произвели впечатление, скажите, что это за дым, - сказал Джиб. - Это гостиница. - Для нас тут нет ничего хорошего, - заметил Джиб. - Нас не впустят, ни болотника, ни жителя Холмов, ни гоблина. - Но впустят Марка, - сказал Хол. - До рассвета можно переждать там. Никто не узнает. - Другого убежища нет? - спросил Корнуэлл с надеждой. - Нет ли пещеры? - Ничего. Придется идти к конюшне. 12 В конюшне была только одна лошадь. Она негромко заржала при их появлении. - Это лошадь хозяина, - пояснил Хол. - Старый мешок с костями. - Значит, посетителей нет, - пояснил Корнуэлл. - Нет, - подтвердил Хол. - Я заглядывал в окно. Хозяин пьян, швыряет стулья и посуду. У него злобный характер. Никого нет, а он вымещает зло на мебели и посуде. - В таком случае, вероятно, нам все-таки лучше устроиться в конюшне, - сказал Джиб. - Я тоже так думаю, - сказал Корнуэлл. - Сеновал. Может, там есть сено. Зароемся в него от холода. Он протянул руку и коснулся лестницы, ведущей на сеновал. - Она кажется прочной. Енот уже начал взбираться. - Он знает, куда идти, - обрадованно заметил Хол. - Я иду за ним, - сказал Корнуэлл. Он поднимался, пока его голова не просунулась в отверстие сеновала. Помещение оказалось небольшим. Тут и там лежали охапки сена. Впереди через одну из груд пробирался Енот. Вдруг сено перед ним взметнулось в воздух и раздался резкий крик. Корнуэлл одним прыжком оказался на сеновале, ощутив, как грубые доски ходят у него под ногами. Перед ним стояла обсыпанная сеном фигура, размахивала руками и продолжала кричать. Он бросился к кричавшей. Ведь мог выбежать хозяин и добавить свой голос к общему шуму, так что поднимется вся округа. Если конечно, есть, кого поднимать. Кричавшая попыталась улыбнуться, но Корнуэлл схватил ее и крепко сжал. Подняв свободную руку, он зажал рот незнакомки. Крики прекратились. Зубы впились в его палец, он вырвал руку, шлепнул пленницу и снова зажал ей рот. Больше она не кусалась. - Тихо, - сказал он. - Я уберу руку. Я не собираюсь вас обижать. Она была такой маленькой. - Будете молчать? - снова спросил он. Она кивнула. Корнуэлл услышал, как остальные поднимаются по лестнице. - Тут есть и другие, - заметил он. - Они вас тоже не обидят. Не кричите. Он отнял руку. - В чем дело, Марк? - спросил Оливер. - Женщина. Она здесь пряталась. Правильно, мисс? - Да, я пряталась. На сеновале было совсем темно. На улице еще были сумерки, и сквозь окно с жалюзи пробивалось немного света. Женщина отошла от Корнуэлла, но увидев Оливера, снова бросилась к нему. От испуга у нее перехватило горло. - Не бойтесь, - сказал Корнуэлл. - Оливер - добрый гоблин. Он со стропил. Вы знаете, что такое гоблин со стропил? Она покачала головой. - Тут было животное. - Это Енот. Он тоже хороший. - Он не обидит и мухи, - заметил Хол. - Такой ласковый, что даже противно. - Мы беженцы, - сказал Корнуэлл. - Или почти беженцы. Но мы не опасные. Это Хол, а там Джиб. Джиб - болотник, а Хол - с Холмов. Она, все еще дрожа от страха, отступила он него. - А вы? - спросила она. - Кто вы такой? - Можете звать меня Марком. Я студент. - Ученый, - вмешался Оливер. - Не студент, а ученый. Шесть лет в Вайлусинге. - Мы ищем убежища от бури, - сказал Корнуэлл. - Мы бы пошли в гостиницу, но нас туда не пустят. К тому же у нас нет денег. - Он пьян, - сказала девушка, - и ломает мебель. Хозяйка прячется в погребе, а я убежала. Я боюсь его, я всегда его боялась. - Вы служите в гостинице? - Да, - с горечью ответила она. - Я посудомойка, уборщица, девушка для побоев. Неожиданно она села на сено. - Мне безразлично, что будет. Я не вернусь, я убегу. Не знаю, что со мной будет, но я больше не останусь в гостинице. Он всегда пьян, а хозяйка, чуть что, хватается за полено. Не хочу больше. - Можете идти с нами, - сказал Оливер. - Какая разница, если нас станет больше на одного? - Мы идем далеко, - сказал Хол, - и путь наш будет труден. - Не труднее, чем в гостинице, - возразила она. - Кто-нибудь еще есть в гостинице? - поинтересовался Корнуэлл. - Никого. Здесь никогда не бывает многолюдно. Время от времени несколько путешественников. Дровосеки и углежоги заходят выпить, да и то не часто, так как у них редко бывают деньги. - Тогда мы спокойно можем спать до утра, - констатировал Джиб. Енот, обследовавший дальние углы сеновала, вернулся и сел, обернув хвост вокруг лап. - Один из нас будет дежурить, - сказал Корнуэлл, потом разбудит другого. Если остальные согласны, то я буду дежурить первым. Джиб спросил у девушки: - Вы пойдете с нами? - Не думаю, чтобы это было разумно, - сказал Корнуэлл. - Разумно или нет, - сказала она, - но я уйду, как только рассветет. С вами или без вас. Для меня это безразлично. Здесь я не останусь. - Лучше, если она пойдет с нами, - сказал Хол. - Лес - не место для одинокой девушки. - Если вы пойдете с нами, - сказал Оливер, - то мы должны знать ваше имя. - Меня зовут Мери. - Кто-нибудь хочет есть? - спросил Джиб. - У меня в мешке холодное мясо и орехи. Немного, но пожевать можно. Хол тихо зашипел. - Что такое? - Мне показалось, что я что-то слышу. Они прислушались. Но слышался лишь звук дождя и ветра. - Я ничего не слышу, - признался Марк. - Подождите, вот опять. Все прислушались. На этот раз был ясно слышен странный звон. - Подкованная лошадь, - сказал Хол. - Металл ударяется о камень. Звук повторился, послышались отдаленные голоса. Скрипнула дверь конюшни, топот лошадей и звуки голосов раздались отчетливо. - Здесь грязно. - Лучше, чем снаружи. - Хозяин пьян. - Мы сами найдем еду и постели. Ввели еще несколько лошадей. Заскрипела кожа - это снимали седла. Лошади переступали ногами. Одна из них заржала. - Найди вилы и поднимись по лестнице, - сказал кто-то. - Там должно быть сено. Корнуэлл быстро огляделся. Спрятаться было негде. Конечно можно было зарыться в сене, но только, чтобы сено не ворошили вилами. - Все сразу, - прошептал он. - Нужно прорваться. Как только он покажется на лестнице. Он повернулся к девушке. - Поняли? Как можно быстрее. И бегите. Она кивнула. Лестница заскрипела, и Корнуэлл потянулся к рукоятке меча. Вихрь сена пронесся мимо. Краем глаза он увидел, как Енот с выпущенными когтями прыгнул на голову, показавшуюся в отверстии сеновала. Енот опустился на эту голову, и послышался приглушенный крик. Корнуэлл прыгнул к лестнице и начал быстро спускаться. На полпути он уловил блеск вил, но увернулся. У основания лестницы человек, поднимавшийся по ней, пытался освободиться от Енота, который вцепился в голову и лицо своей жертвы. Свободной левой рукой Корнуэлл вырвал вилы у этого человека. Три кричащие фигуры устремились на него, и одна из них выхватила меч. Корнуэлл отвел назад левую руку с вилами, а потом с силой бросил их вперед. Держа перед собой меч, он побежал навстречу врагам. Щит все еще висел у него за спиной, ему некогда было взять его в руки. "Это хорошо, - подумал он. - С рукой, занятой щитом, я не сумел бы выхватить вилы и кого-нибудь спускавшегося по лестнице они обязательно пронзили бы". Одна из фигур перед ним с криком удивления и боли упала, схватившись за вилы, торчавшие из его груди. Корнуэлл увидел блеск направленного на него меча и инстинктивно увернулся, подняв над головой свой меч. Он почувствовал сильный удар по плечу. Одновременно его меч попал в чье-то тело. Он рывком вывернул меч, и повернувшись, прижался к лошади. Лошадь лягнула его в живот. Согнувшись, он опустился на четвереньки, не в силах вздохнуть. Кто-то подхватил его под руки и поднял. Он с удивлением увидел, что меч все еще в руке. - Прочь отсюда! - крикнул кто-то еще. - Они все сейчас набросятся на нас. Все еще сгибаясь от удара в живот, он заставил свои ноги двигаться в направлении к двери. Дождь ударил ему в лицо, и он понял, что выбрался из конюшни. На фоне освещенных окон гостиницы он увидел бежавших к нему людей, а немного справа опустившуюся на колени фигуру лучника, который спокойно выпускал стрелу за стрелой. Крики и проклятия звучали во тьме. Некоторые из бежавших падали, пронзенные стрелами. - Пошли, - послышался голос Джиба. - Мы все здесь. Хол задержит их. Джиб схватил за руку, повернул и подтолкнул. Он снова побежал, выпрямившись, дыша легче, лишь с тупой болью в том месте, куда ударила лошадь. - Достаточно, - сказал Джиб. - Надо собраться. Нам нельзя разделяться. Вы здесь, Мери? - Здесь, - ответил испуганный голос. - Оливер? - Здесь. - Енот, где ты? Другой голос ответил: - Не беспокойтесь о старине Еноте. Он найдет нас. - Это ты, Хол? - Я. Они не погонятся за нами. С них достаточно. Корнуэлл неожиданно сел. Он почувствовал, как сырость проникает сквозь брюки. С трудом он попытался вложить меч в ножны. - Вы, парни, хороши были в конюшне, - объявил Хол. - Одного Марк уложил вилами, другого - мечом, третьего - Джиб своим топором. У меня не было возможности, пока мы не выбрались наружу. - Но зато там ты поработал хорошо, - сказал Джиб. - Не забудьте Енота, - подхватил Корнуэлл. - Он первым начал нападение. - Не объясните ли вы мне, как это все получилось? - умоляюще спросил Джиб. - Я ведь не борец... - Мы все не борцы, - сказал Корнуэлл. - За всю жизнь я не разу не сражался. Несколько ссор в университетских тавернах, но боев - никогда. - Пойдемте отсюда, - сказал Хол. - Нужно отойти от гостиницы подальше. Все беритесь за руки, чтобы не потеряться. Я пойду впереди. Нельзя идти слишком быстро, иначе можно упасть в ущелье или налететь на дерево. Если кто-то разожмет руки, то все должны остановиться. 13 Хол, съежившись, сидел в березовой роще и смотрел, как медленно занимается рассвет. Конюшня и гостиница исчезли, на их месте лежала груда углей, и дым наполнял воздух одной горечью, поднимаясь вверх тонкими щупальцами. Дождь прекратился и небо прояснилось, но с ветвей берез все еще капала вода. "Будет еще один прекрасный осенний день", - сказал себе Хол. Но пока было холодно. Он скрестил руки и сунул их подмышки, чтобы согреться. Не двигаясь, прислушиваясь к малейшему звуку, который мог бы означать опасность, он всматривался в сцену перед собой. Похоже было, что опасность миновала. Люди, выполнившие эту работу, ушли. Далеко где-то вскрикнул дрозд, выше по холму с шорохом пробежала по опавшей листве белка. Больше ничего не шевелилось. Не слышно было никаких других звуков. Хол дюйм за дюймом осматривал местность в поисках чего-либо неожиданного. Ничего не было. Единственное необычное - это угли на месте гостиницы и конюшни. Хол осторожно вышел из рощи и пошел по холму вверх. Остановившись за огромным дубом, он выглянул из-за ствола. Отсюда, с более высокого места, виден был ранее скрытый холм за гостиницей. Там происходило что-то необычайное. Огромный серый волк яростно рыл землю, а еще два волка сидели невдалеке, глядя, как он роет. Волк рылся на участке сырой земли, слегка возвышающейся. Хол инстинктивно потянулся за стрелой, но потом опустил руку и продолжал наблюдать. Не было смысла убивать волков, и без них хватало убитых. К тому же волки, занимались вполне приличным для них делом. Под землей лежало мясо, и они добирались до него. Хол пересчитал могилы. Их было пять, а может шесть - он не был уверен. "Трое в конюшне, - подумал он. - А может четверо? Значит мои стрелы поразили от одного до трех. Борьба же была односторонней", - решил он про себя. Им просто повезло. Если бы они не нападали, удалось ли им выбраться из конюшни без сражения? Но все уже было в прошлом и ничего нельзя было вернуть. Жребий был брошен, когда Енот орлом набросился на голову человека, поднимавшегося по лестнице. Обдумывая случившееся, можно было прийти к выводу, что они вышли из этой переделки гораздо благополучнее, чем могли. Пострадал лишь Марк: удар копытом в живот и царапина на плече, по которому его плашмя ударили мечом. Хол сидел за деревом и смотрел на волков. Их поведение свидетельствовало, что поблизости никого нет. Хол встал и зашуршал листвой. Волки повернули к нему головы и вскочили. Он снова зашуршал, и волки, как серые тени, исчезли в лесу. Хол спустился по холму, огибая две группы углей. Они все еще излучали жар, такой приятный в это холодное утро. Он постоял немного, впитывая тепло. Хол отыскал на влажной земле следы лошадей и людей, и подумал о судьбе хозяина и его жены. Он вспомнил слова девушки о том, что хозяйка пряталась в погребе от своего пьяного мужа. Была ли она там, когда гостиница запылала? Если так, то ее сгоревшее тело должно было находиться там, среди углей: деревянная гостиница вспыхнула как спичка, а выбраться оттуда было невозможно. Хол прошел по следу до дороги и обнаружил, что отряд ушел на северо-запад. Он снова поднялся по холму, постоял у могил, раздумывая, что за люди могли так поступить. В нерешительности и беспокойстве Хол остановился, потом повернулся и пошел по следу, держась в стороне от дороги, прислушиваясь к малейшим звукам, осматривая каждый участок земли, прежде чем ступить на него. Через несколько миль он нашел хозяина гостиницы, человека, которого мельком видел в окне гостиницы предыдущей ночью. Тот висел на короткой веревке, привязанной к ветке огромного дуба, руки его были связаны сзади, голова свисала под небольшим углом. Он слегка раскачивался на ветру. На плече у него сидела синица, крошечная невинная серо-белая птичка, и подбирала кровь и слизь, тянувшуюся из уголка рта. Хол знал, что позднее появятся и другие птицы. Он стоял, смотрел на повешенного и чувствовал, как в душе у него поднимается чувство ужаса. Осмотрев следы, он понял, что отряд заспешил. Следы копыт стали глубже, лошади пошли галопом. Хол оставил след и напрямик вернулся к холму, изучая по дороге местность. Наконец, скользя меж деревьями и кустов, он вернулся к тому месту под скалой, где после долгого ночного пути, промокшие и уставшие, они остановились на отдых за несколько часов до рассвета. Оливер и Енот спали в расщелине, прижавшись друг к другу, чтобы сберечь тепло. Остальные трое сидели в расщелине, прижавшись и завернувшись в одеяла. Хол почти наткнулся на них, прежде чем они его заметили. - Ты вернулся, - заметил Джиб. - А мы гадали, что случилось. Теперь можно разжечь костер. Хол покачал головой. - Нужно немедленно уходить, - сказал он. - Немедленно и побыстрее. Нужно убраться отсюда. - Но я набрал сухих дров, - возразил Джиб. - Они дадут мало дыма. Мы промокли и проголодались. - Нет. Вся местность вскоре поднимется. Гостиница и конюшня сожжены. Ни следа хозяйки, притаившейся в погребе, а хозяин висит на дереве. Вскоре все узнают об этом, а до этого мы должны быть далеко отсюда. - Сейчас я разбужу гоблина и Енота, - сказал Джиб. 14 День был мучительный. Они почти не останавливались и шли, как могли быстро. На пути встретился лишь дом дровосека. Они обошли его. Они не останавливались для еды и отдыха. Корнуэлл беспокоился о девушке, но она держалась наравне с остальными, без усилий и жалоб. - Вы можете пожалеть, что пошли с нами, Мери, - сказал он. Она молчала. Наконец с наступлением темноты они остановились на отдых. На этот раз не в убежище, а в сухом русле маленького ручья, где весенние водопады вырыли углубление, защищенное с обоих сторон крутыми берегами. Оставалась открытой только та сторона, где ручей выбегал из омута. Но вокруг был сухой песок. За столетия вода смыла всю почву и мягкую породу, так что обнажилась твердая порода. В центре углубления был небольшой бассейн с водой, вокруг было сухо. Под невысокой стеной развели костер. До еды разговоров было мало. Но, поев, они сели вокруг костра и разговорились. - Вы уверены, что это был отряд Беккета? - спросил Корнуэлл у Хола. - А кто еще мог быть? Лошади подкованы, а торговцы своих лошадей не подковывают, да и используют они преимущественно мулов. А в том отряде совсем нет мулов, только лошади. Да кто еще мог так ужасно отомстить невинным? - Они знали, что хозяева не виноваты, - заметил Корнуэлл. - Конечно, но не наверняка, - сказал Хол. - Но они и не доказывали их вину. Они, вероятно, пытали хозяина, а когда он ничего не смог им сказать, они повесили его. Хозяйка погибла в погребе. Он взглянул на Мери. - Простите, мисс. Она провела пальцами по волосам. - Ничего, я жалею их, как жалела бы любого человека. Плохо умирать так. Но они значили для меня меньше, чем ничего. Если бы это не было так жестоко, я бы сказала даже,