отов. Лансинг поднялся. - Может, пойдете со мной? К остальным? Я вам помогу, обопритесь на меня. - Пожалуй, нет, - отказался Юргенс. - Мне нужно немного подумать. 10 Лансинг выстругал из ветки с вилообразным раздвоением на конце костыль для Юргенса. Пастор поднялся со своего места и подбросил немного хвороста в огонь. - А где Бригадир? - спросил он. - Он пошел помочь Юргенсу перейти к костру. - А зачем это нужно? Почему бы не оставить его на старом месте? - Потому что это несправедливо, - сказала Мэри. - Юргенс должен быть там же, где и все мы. Пастор ничего не ответил и сел на свое место. Сандра обошла костер и остановилась рядом с Мэри. - Кто-то бродит в темноте вокруг костра, - тревожно сказала она. - Я слышу сопение. - Наверное, Бригадир возвращается. Он пошел за Юргенсом. - Это не Бригадир. Это явно четырехногое существо. И Бригадир не нюхает воздух с таким шумом. - Просто какая-нибудь зверушка, - успокоил Лансинг Сандру, поднимая голову и прекращая на секунду свою работу. - Ночью они всегда сходятся на свет костра, любопытствуют - хотят посмотреть, что происходит. А может, вынюхивает, не удастся ли поживиться чем-нибудь съедобным. - Мне это не нравится, я нервничаю, - пожаловалась Сандра. - У нас у всех нервы немного напряжены, - сказала Мэри. - Этот куб... - Давайте пока не вспоминать куб, - предложил Лансинг. - Наступит утро, и тогда мы осмотрим его получше. - Я лично смотреть на него не стану, - заявил Пастор. - Это творение зла. В круг света вошел Бригадир, обнимая одной рукой хромающего Юргенса. - Что это вы тут рассуждаете насчет творения зла? - поинтересовался он громогласно. Пастор ничего не сказал. Бригадир помог Юргенсу осторожно опуститься на землю между Мэри и Пастором. - Он едва передвигается, - сказал Бригадир. - Нога никуда не годится. И никак нельзя ее получше починить? Мэри покачала головой. - В коленном суставе сломалась одна деталь, и у нас нет запасной. И в устройстве бедра кое-что тоже вышло из строя. Мне удалось восстановить некоторые функции ноги - и это все, что можно сделать. Эдвард сделает костыль, и ему будет легче передвигаться. Бригадир опустился на свободное место рядом с Лансингом. - Готов поклясться, - заявил он, - что когда мы подходили, я краем уха слышал чье-то упоминание о творениях зла. - Не стоит, - коротко посоветовал ему Лансинг. - Не поднимайте шума. - Нет нужды, достойный преподаватель, - сказал Пастор. - Не пытайтесь встать между служителем сутаны и служителем мундира. Мы вполне могли бы разрешить наши противоречия. - Ладно, если вы настаиваете, - согласился Лансинг. - Но ведите себя как джентльмены. - Я всегда веду себя как джентльмен, - заявил Бригадир. - У меня это инстинкт. Офицер и джентльмен. Они неразлучны друг от друга, эти два качества. И наш друг, изображающий из себя клоуна... Пастор перебил его: - Я сказал всего-навсего, что куб - создание зла. Возможно, это только мое мнение, и больше так никто не думает, но моя специальность - делать подобные наблюдения, а у Бригадира - нет... - Каким образом вы решили, что это зло, а? - поинтересовался Бригадир. - Ну, во-первых, внешний вид. И предупредительная зона песка вокруг. Какие-то добрые люди создали эту зону, и мы должны внять предупреждению. Один из нас не внял и дорого за это поплатился... - Возможно, это и предупредительный знак, эта песчаная зона, - сказал Бригадир. - К тому же, нашпигованная ловушками, одна из которых и нанесла повреждение нашему металлическому спутнику. Но если верно мое истолкование, люди доброй воли здесь ни при чем. Если это в самом деле были люди доброй воли, они бы выстроили вокруг куба ограждение. А вы, Пастор, просто стараетесь испугать нас, вот чего вы хотите. Опасность вы называете созданием зла, и это дает вам повод повернуться спиной к вашему "созданию зла" и гордо удалиться. Я бы лично попытался преодолеть песчаную зону. Очень осторожно, используя шесты и щупы, или какие-то другие способы обнаружить и нейтрализовать ловушки. Что-то в этом кубе есть такое, что, я уверен, чувствует каждый из нас. Нечто, чего мы - по чьему-то замыслу - не должны узнать. Возможно, какие-то весьма ценные факты. Лично я предлагаю не спешить двигаться назад или дальше, а задержаться здесь и попробовать выяснить, с чем же мы столкнулись. - Это весьма согласуется с вашим характером, - ядовито отметил Пастор. - И я пальцем не пошевелю, чтобы вас переубедить. Но я считаю своим святым долгом предупредить вас всех, что с силами зла лучше не связываться и оставить их в покое. - Снова эти бредни о силах зла! Что же такое зло, позвольте спросить? Как вы его определите? - Если вы задаете такой вопрос, - невозмутимо ответствовал Пастор, - то не стоит и тратить силы, чтобы растолковать вам. Это бесполезно. - Кто-нибудь видел, что произошло с Юргенсом? - спросила Мэри. - Он сам ничего не успел заметить. Просто почувствовал удар. Но что это было, что его ударило - этого он не видел. - Я что-то видел, - признался Лансинг. - Или мне все это показалось... Я сразу поэтому ничего не сказал, потому что не был уверен. Какое-то движение. Что-то мелькнуло в воздухе и исчезло, так быстро, что я так и не могу решить, видел ли что-то или что это было. Даже сейчас я не уверен. - Не понимаю, к чему все эти разговоры о силах зла? - спросила Сандра. - Этот куб - он так красив. У меня просто дыхание перехватывает, когда я смотрю на него. И ничего злого я в нем не чувствую. - Но Юргенс пострадал, тем не менее, - заметила Мэри. - Да, я помню об этом. И все же - несмотря на это, он, куб, продолжает казаться мне прекрасным творением художника. И ничего злого для меня не заключает. - Хорошо сказано, - похвалил Бригадир. - Так говорит наша поэтесса... как вы говорили? Дипломированная поэтесса. - Совершенно верно, - тихо сказала Сандра. - И вы не представляете, что это для меня значит - эти слова. Только в моем мире вы можете иметь эту честь - почти славу - быть дипломированным поэтом. Поэтов много, и многие из них весьма искусны в ремесле, но дипломированных - совсем немного. - Не могу вообразить подобного мира, - проворчал Пастор. - Просто какая-то сказочная страна. Много красивых слов, но, наверное, мало хорошо сделанных вещей. - Совершенно верно, что вообразить наш мир вы не в силах, - ответила Сандра. - В нашем мире вы чувствовали бы себя не в своей тарелке. - Думаю, что это замечание, - сказал Бригадир Пастору с удовлетворением, - немного остудит ваш пыл. Они некоторое время сидели молча, слушая тишину. Потом Сандра сказала: - Опять. Кто-то ходит вокруг костра. Я снова слышала сопение. - Я ничего не слышу, - сказал Бригадир. - Дорогуша, это все ваше воображение. Нервы разыгрались. Снова тишина, потом Пастор спросил: - Что мы будем делать утром? - Осмотрим куб, - сказал Бригадир. - Осмотрим его как следует. И очень осторожно. Потом, если не найдем ничего такого, что прояснило бы ситуацию, продолжим наш путь. Если этот скряга - содержатель гостиницы - не соврал, впереди нас ждет город. И мне представляется, что в этом городе мы найдем кое-что поинтересней, чем этот куб. В любом случае, всегда остается возможность вернуться сюда и снова попытаться разгадать его загадку. Пастор протянул руку, указуя на Юргенса, и обратился к Лансингу: - А он может идти? Лансинг поднял вверх самодельный костыль, над которым работал: - Потребуется время, чтобы он наловчился пользоваться этой штукой. Костыль весьма примитивен и неудобен. Но ничего лучшего у меня под рукой не нашлось. Идти Юргенс сможет, но медленно. Нам придется подстраиваться под его темп. Пока что спешить нам нет нужды. - Нужда может появиться, - сказал Бригадир. - Кто знает, сколько нам еще быть в пути? - Мы только тогда сможем действовать эффективно, - высказала предположение Мэри, - когда найдем какие-то указания на то, почему мы оказались здесь. Каково назначение нашей переброски? В чем наша задача? Поэтому мы не должны пропускать мимо внимания любые мелочи. Я считаю, что мы должны оставаться здесь, пока не убедимся окончательно, что куб ничего не может нам дать в этом смысле. - Мне кажется, - запротестовал Бригадир, - что в городе мы бы получили больше таких сведений, чем в этой пустынной местности. Там мы найдем людей, с которыми можно будет поговорить. - Если мы сможем их понять, - заметила Мэри. - И если они захотят с нами разговаривать. Если они не прогонят нас и не запрут в какую-нибудь тюрьму. - Да, это соображение стоит принять во внимание, - согласился Бригадир. - Мне кажется, пора нам ложиться спать, - зевнул Пастор. - Этот день выдался долгим и трудным, и нужно отдохнуть перед следующим. - Первым на часах буду стоять я, - решил Бригадир. - Потом Лансинг, а потом вы, Пастор. Можете договориться между собой, как вы поделите оставшуюся часть дежурства. - В часовых нет необходимости, - заговорил вдруг Юргенс. - Это задание как раз для меня. Я никогда не сплю. У меня нет необходимости во сне. И я обещаю, что буду постоянно на страже. Можете мне довериться. 11 После завтрака они пересекли дорогу и направились к кубу. Трава была еще влажна от росы. Юргенс разбудил их на рассвете, накормил ячменной кашей и напоил свежим крепким кофе. В косых лучах восходящего солнца куб не казался таким голубым, как днем, после полудня. У него появился опаловый оттенок, придававший ему какую-то хрупкость, тонкость. - Теперь он похож на фарфоровый, - сказала Сандра. - Такое впечатление было и вчера, но теперь оно гораздо сильнее. Очень похоже на фарфор. Пастор поднял камень величиной с кулак и кинул его в куб. Камень отскочил от голубой грани. - Это не фарфор, - убежденно сказал Пастор. - Чертовски эффективный способ доказательства, - сказал Лансинг. - Куб может вам это припомнить. - Вы так говорите, словно он живой, - удивилась Мэри. - Я бы поостерегся биться об заклад, что это не так. - Зря тратим время на болтовню, - сказал Пастор. - Я по-прежнему за то, чтобы идти дальше. Этот куб - злое создание. Но, если вы все за то, чтобы оставаться, то давайте останемся, ладно. Чем раньше мы покончим с этим голубым отродьем, тем скорее примемся за что-нибудь более полезное. - Это верно, - согласился Бригадир. - Давайте вернемся в рощу и вырежем несколько длинных шестов. Мы будем ими зондировать песчаную поверхность. Лансинг не пошел с Бригадиром и Пастором. Он остался вместе с Юргенсом, испытывавшим свой новый костыль. Робот неуклюже ковылял, опираясь на сучковатую подпорку, изготовленную Лансингом вчера у костра. Но еще немного времени, сказал себе Лансинг, и робот приловчится. Робот дважды падал и Лансинг помогал ему подняться. - Оставьте меня, - сказал, наконец Юргенс. - Вы меня расстраиваете - ведь вы тратите на меня время. Я благодарен вам за заботу, но с этим я должен справиться сам. Если я упаду, то я встану сам. - Ладно, парень, - сказал Лансинг. - Скорее всего, ты прав. Предоставив Юргенсу самостоятельность, он принялся медленно обходить куб кругом, не заступая за границу песчаного круга. Он очень внимательно рассматривал стены, надеясь, что заметит какой-нибудь шов, трещину или какой-то знак. Он не обнаружил ничего. Стены, совершенно ровные, однородные, уходили вверх. Казалось, что куб сделан из одного цельного куска - что бы это ни был за материал. Время от времени он украдкой поглядывал на Юргенса. Особых успехов у робота не намечалось, но он упорно тренировался. Один раз он споткнулся, упал, с помощью костыля вернул себя в вертикальное положение. Больше никого не было видно. Бригадир и Пастор вернулись в лагерь - вытесывать там шесты. Иногда до Лансинга доносились с той стороны звонкие удары металла по дереву. Мэри и Сандра, очевидно, были по другую сторону куба. Он стоял, глядя на загадочное сооружение, и в его мозгу наперегонки проносились вопросы. Может, это жилище, что-то вроде дома, в котором жила или живет семья неведомых существ? Вдруг они сейчас внутри, смотрят в окна (окна?) на компанию странных созданий на двух ногах, наткнувшихся на их дом и крайне этим озадаченных? Или это хранилище информации, научных знаний - библиотека? Сокровищница совершенно чуждых нам плодов чужого разума? А возможно, разум этот не столь уж чуждый, просто он - порождение новой ветви в сети разветвляющихся альтернативных миров? И что, если эта раса на многие тысячелетия обогнала цивилизацию Лансинга? Что вполне возможно. Прошлой ночью они с Юргенсом обсуждали несовпадение временных рамок в параллельных мирах. Мир Юргенса и его сородичей-роботов был удален на несколько тысячелетий в будущее от мира Лансинга. А вдруг куб - структура вне самого потока времени - видимая смутно сквозь туманную завесу не-здесь и не-сейчас? Трудно было вообразить себе это, потому что куб был видим вполне отчетливо. Он продолжал свой медленный обход вокруг куба. Солнце взошло, день был чудесный. Роса испарилась, небо стало высоким и голубым, абсолютно безоблачным. К дороге от рощи шли Пастор и Бригадир, каждый тащил длинный шест, вырубленный из молодого деревца. Они пересекли дорогу, подошли к Лансингу. - Вы его обошли? - спросил Бригадир. - Полностью обошли? - Да, - ответил Лансинг. - И с той стороны он такой же, как и с этой. Совершенно ничего. - Если подобраться поближе, - сказал Пастор, - то можно заметить что-то, чего не видно отсюда. Вблизи всегда видно лучше, чем на расстоянии. - Верно, - согласился с ним Лансинг. - Почему бы и вам не вырезать себе шест? - поинтересовался у Лансинга Бригадир. - Если мы возьмемся за дело втроем, то оно пойдет быстрее. - Нет, не стану, - отказался Лансинг. - Это все напрасная трата времени, вот что я думаю. Они посмотрели на него долгим взглядом, потом отвернулись. - Будем делать так, - сказал Бригадир Пастору. - Разойдемся на расстояние в двенадцать футов, и будем прощупывать песок как перед собой, так и в зоне между нами, перекрывая ее. И если там есть какая-то ловушка, то пострадает шест, а не мы. Пастор понимающе кивнул: - Именно это я и имел в виду. Они принялись за работу. Бригадир добавил: - Будем двигаться до стены. Когда подойдем к ней, то я пойду направо, а вы - налево. И будем осторожно двигаться вокруг, пока не встретимся Пастор ничего не ответил. Они медленно продвигались к стене куба, тщательно прощупывая песок впереди. А что, - подумал Лансинг, - если ловушка, или ловушки, спрятанные под песком, настроены на ловлю живого существа, как только оно вторгнется на их территорию? А на шест ловушка реагировать не будет. Но он ничего не сказал и не спеша отправился вдоль дороги, разыскивая Мэри и Сандру. Пройдя совсем немного, он увидел их - женщины выходили из-за куба, держась за пределами границы песчаного круга. Раздавшийся за спиной Лансинга вопль заставил его стремительно обернуться. Бригадир галопом мчался прочь от куба. В руке он сжимал лишь половину своего шеста. Ровно посередине шест был чисто отрублен, и отрубленная часть осталась лежать на песке у стены. Пастор стоял неподвижно, как будто окаменев, вытянув шею и повернув голову так, чтобы через плечо видеть, что происходит с Бригадиром. Справа от бегущего Бригадира что-то стремительно выпрыгнуло из песка, так стремительно, что не было возможности рассмотреть, что же это такое, и половина той половины шеста, которую еще сжимал Бригадир, полетела, крутясь в воздухе, аккуратно отсеченная. Бригадир в ужасе взревел, как загнанный зверь и отшвырнув остаток шеста, одним мощным прыжком покрыл расстояние, отделявшее его от дороги и рухнул на траву, росшую в небольшом промежутке между песчаным кругом и дорогой. Мэри и Сандра бежали к упавшему Бригадиру, а окаменевший от испуга Пастор продолжал стоять неподвижно, как и стоял. Бригадир с трудом поднялся на ноги и отряхнул пыль с мундира. Потом, словно исключив из сознания только что случившийся инцидент, он принял свою обычную позу - прямая как железный стержень спина, строгая выправка, несколько смягченная царственной невозмутимостью, так характерной для Бригадира. - Дорогие мои, - обратился он к женщинам, когда они оказались рядом с ним, - могу вам сообщить, что в этом песке таится какая-то опасная для нас сила. Обернувшись, он рявкнул парадным тоном, адресуя слова Пастору: - Возвращайтесь назад. Повернитесь и осторожно возвращайтесь назад по своим следам, продолжая ощупывать путь. - Я заметил, - ехидно сказал Лансинг, - что сами вы были не настолько последовательны и по собственным следам не возвращались. В некотором роде, вы рискнули ступить на неизведанную территорию. Бригадир не обратил внимания на слова Лансинга, сохраняя позу величественной невозмутимости. Юргенс, успевший отойти довольно далеко вдоль дороги, уже повернул и теперь ковылял обратно. Он уже немного лучше управлялся с костылем, научившись делать взмахи поврежденной ногой. Хотя по-прежнему он двигался чрезвычайно медленно. Бригадир обратился к Лансингу: - Вы видели, что это было? Во второй раз? - Нет, не видел, - ответил тот. - Эта штука быстрее молнии. Слишком быстро, чтобы можно было хоть что-то рассмотреть. Пастор вернулся по собственным следам вдоль стены к тому месту, где следы уходили обратно к дороге и дюйм за дюймом начал отступление, осторожно и трудолюбиво используя шест. - Молодец, - похвалил вполголоса Бригадир. - Хорошо исполняет приказы. Они стояли и смотрели, как ползет по обратному пути осторожный Пастор. Юргенс, наконец, доковылял до них и остановился рядом. Пастор достиг дороги. С явным облегчением он отбросил шест и подошел к остальным путешественникам. - А теперь, когда дело сделано, - сказал Бригадир. - Наверное, нам нужно вернуться в лагерь и разбиться на группы. - Дело вовсе не в разбивке на группы, - сказал Пастор. - Дело в том, что пора отсюда убираться. Это опасное место. Очень хорошо защищенное от непрошенных гостей, как вы успели заметить, - он насмешливо посмотрел на Бригадира. - Мое мнение: мы должны покинуть это место. Я предлагаю немедленно тронуться дальше, на поиски города. Там, надеюсь, мы встретим более гостеприимный прием, чем здесь. - Ваши чувства, - сказал Бригадир, - совпадают с моими собственными. Не вижу причины оставаться здесь дольше. - Но сам факт, что это место так хорошо охраняется, - заметила Мэри, - говорит о том, что тут есть нечто, стоящее хорошей защиты. Я не уверена, что мы поступим правильно, уйдя отсюда. - Наверное, позднее, - сказал Бригадир, - мы сможем вернуться сюда. Если будет такая нужда. Но сначала нужно отыскать город. Бригадир и Пастор направились в лагерь. Сандра пошла за ними. Мэри сделала шаг к Лансингу: - Мне кажется, что они неправильно поступают, - сказала она. - По-моему, здесь что-то спрятано... возможно, мы должны были это НЕЧТО отыскать. Вдруг, это своего рода испытание? - Беда в том, что мы понятия не имеем, что мы должны искать, и есть ли, что искать. К ним подковылял Юргенс. - Ну, как дело движется? - спросил Лансинг. - Довольно неплохо, - ответил робот. - Но очень медленно. Сомневаюсь, что этот костыль поможет мне вернуть ту быстроту ходьбы, какой я обладал до несчастного случая. - Я лично не надеюсь на ожидающий нас впереди город в той мере, как Бригадир, - сказала Мэри. - Если вообще этот город существует и мы его найдем. - Как знать? - сказал Юргенс. - Подождем - увидим. - Вернемся обратно к лагерю, - предложил Лансинг. - Сварим кофе. Там все и обсудим. Я лично считаю, что куб многое мог бы нам дать. Если бы задержались еще на некоторое время и как следует всмотрелись, то могли бы найти какой-то намек, какую-то деталь, невидимую для нас сейчас, которую мы пока не замечаем. Пока что этот куб не имеет для нас смысла. Он здесь явно не на своем месте. Трудно представить, что подобное сооружение будет стоять само по себе в пустынной местности. На то должна быть причина. Это должно служить какой-то цели. Если бы мы только могли получить хоть какой-то намек на эту цель... Я бы очень этого желал. - Так же, как и я, - поддержала Мэри. - Не переношу ситуации, не имеющие смысла. - Итак, мы возвращаемся в лагерь и пытаемся убедить остальных, - подвел итог Лансинг. Когда они достигли лагеря, то обнаружили, что остальные уже приняли решение. - Мы посоветовались между собой, - объявил Бригадир, - и решили, что мы должны с максимальной быстротой двигаться к городу. Робот будет нас задерживать, поэтому, как нам кажется, его нужно оставить. Пусть сам пробирается, как сумеет. Через некоторое время он нас догонит - если мы найдем город. - Это просто подло, - возмутилась Мэри. - Он тащил для вас тяжеленный рюкзак с едой, в основном для вас, потому что ему еда не нужна. И вы милостиво позволили ему делать всю работу по лагерю. Вы посылали его наполнить фляги водой, которую он не пьет. И вы считали его не равноправным членом нашей группы, а слугой. А теперь, когда он повредил ногу, вы предлагаете бросить его! - Но он ничего более, как робот, - возмутился Бригадир. - Не человек, а бездушный механизм. - И тем не менее, оказался достойным включения в наше путешествие. Какова бы ни была его цель. Должна ли я напомнить, что все мы были специально избраны неизвестной силой. Значит, кто-то считал, что он должен быть с нами. - А вы что скажете, Лансинг - спросил Бригадир. - Вы пока что хранили молчание. Что вы об этом думаете? - Я остаюсь с Юргенсом, - сказал Лансинг. - Я отказываюсь покидать его. Если бы это я повредил ногу, то вы бы и меня бросили, а он бы со мной остался. Я в этом уверен. - Как и я, - подтвердила Мэри. - Я тоже остаюсь с роботом. Вы просто паникуете, или если не паникуете, то делаете глупость. В этой местности нам лучше не распылять нашу группу. К чему такая спешка для поисков какого-то города? - Здесь нам все равно делать нечего, - сказал Бригадир. - А в городе мы можем что-нибудь обнаружить. - Тогда вперед, ищите, - сказала Мэри. - А мы с Эдвардом останемся здесь. Вместе с Юргенсом. - Милая леди, - заговорил Юргенс. - Я бы не хотел стать причиной вашего разлада... - А ты молчи, - грубовато одернул его Лансинг. - Это наше самостоятельное решение. У тебя при этом нет права голоса. - В таком случае, все ясно, - сказал Бригадир. - Мы втроем движемся дальше. Вы остаетесь с роботом и следуете за нами. - А ты, Сандра? - спросила Мэри. - Ты присоединяешься к этим? - Не вижу причины оставаться, - сказала Сандра. - Здесь делать нечего, как уже было сказано. Куб красивый, но не более того... - Но разве мы можем быть уверены в этом? В том, что здесь делать нечего? И что куб просто красивый, но бесполезный предмет? - Мы в этом уверены, - заявил Пастор. - Мы все уже обсудили. И теперь, когда все решено, мы распределим наши запасы пищи. Он шагнул к мешку с продовольствием, который нес до сих пор Юргенс. Но Лансинг преградил ему путь. - Не так быстро, - сказал он. - Мешок принадлежит Юргенсу. - Но мы должны поделить еду по справедливости!... - Вы нас бросаете, - сказал Лансинг, покачав головой. - Значит, добывайте себе еду сами. Вот так. Бригадир что-то проворчал и шагнул вперед. - Чего вы хотите этим добиться? - спросил он грозно. - Хочу быть уверенным, что вы подождете нас в городе. Что вы не сбежите. Если вы захотите получить часть еды, то будете нас ждать. - Но мы можем взять еду сами. Вы знаете это. - Не уверен, - предупредил Лансинг. - Я в жизни не бил человека. Но если вы заставите меня, я вас побью. Юргенс медленно встал и выпрямился за спиной Лансинга. - Я в жизни не ударил человека, - заявил он. - Но если вы тронете моего друга, то я вас побью! Мэри повернулась к Бригадиру: - Мне кажется, вам разумнее отступить. Дерущийся робот - это не шутка. Бригадир хотел что-то сказать, но, очевидно, передумал. Он подошел к собственному рюкзаку, забросил его на плечо, продел руки в лямки и устроил рюкзак поудобнее за спиной. - Пошли, - сказал он остальным двоим. - Пора в путь. Трое остались стоять. Они смотрели вслед уходящим, пока дорога не увела тех за выступ гребня и они не исчезли из виду. 12 Они еще раз тщательно осмотрели куб вокруг всех сторон, стараясь держаться вместе. Теперь, когда их оставалось всего трое, они чувствовали себя ужасно одиноко. Они очень внимательно осмотрели стены, отыскивая намек на линии, изменение цвета, тени, какие-то другие указания на то, что стена не просто цельная плоскость голубого материала. То, что им удавалось заметить, было всего лишь игрой теней, возникавшей из-за перемены угла падения лучей солнца. Игра эта ничего не означала. Они обнаружили три каменные плиты, которые до сих пор оставались незамеченными. Плиты были расположены заподлицо с грунтом, под слоем песка. Только случай помог путешественникам обнаружить эти плиты. Имея четыре фута в ширину, плиты уходили в сторону центра песчаной зоны на шесть футов. В обнаженном виде плиты оказались просто каменными плитами, очень гладко отполированными. Никаких надписей и знаков. Насколько глубоко уходили они в почву - определить было трудно. Во всяком случае, объединенные усилия двух людей и робота были явно недостаточны, чтобы хотя бы пошевелить их. Было обсуждено предложение использовать лопату и попытаться сделать подкоп под внешнюю сторону одной из плит, но предложение было отклонено. Песчаный круг охраняли неведомые, но мощные силы, наносящие удар стремительно, и опасность показалась большей, чем возможный итог операции. Три плиты, расположенные примерно на одинаковом расстоянии друг от друга, делили круг на три сектора. - Нет, неспроста они так расположены, - сказала Мэри. - Это говорит об инженерных знаниях. Расположение плит должно иметь какую-то цель, что-то означать. - Может, цель была чисто эстетическая? - предположил Лансинг. - Симметрия - не более того. - Возможно, но едва ли. - Магия, - сказал Лансинг. - Вдруг они реагируют на определенные заклинания, особые слова? - В таком случае, - грустно сказала Мэри. - У нас нет никаких шансов вообще. Возле дороги они отыскали шест, брошенный спасавшимся Пастором, Лансинг подобрал и деревянную палку. - Вы ведь не собираетесь снова попытать свое счастье? - встревожилась Мэри. - Я бы на вашем месте не стала. - Что вы, никаких подобных глупостей, - заверил Лансинг. - Я просто вспомнил кое-что. Когда я бежал за Юргенсом, я обо что-то споткнулся и упал. Попробуем поискать, что это было. - А может, вы на ровном месте споткнулись? - Вполне могло бы быть. Но я явно обо что-то ударился носком. Следы на песке - оставленные Юргенсом, Пастором и Бригадиром, самим Лансингом - были еще хорошо видны. Остановившись на самом краю песчаной зоны, Лансинг протянул вперед шест и потыкал им песок. Несколько секунд спустя шест на что-то наткнулся. Лансинг осторожно приподнял концом шеста загадочный предмет. Еще несколько попыток, и предмет был освобожден от песка и подтянут к краю опасной зоны. Это оказалась доска не более двух футов, с куском картона, прикрепленным к одной стороне. Мэри нагнулась и подхватила доску. На картоне явственно читались неуклюже написанные буквы. Лансинг присмотрелся. - Похоже на кириллицу, - сказал он. - Наверное, это написано по-русски. - Это наверняка по-русски, - уверенно сказала Мэри. - Вот эта первая строка, которая большими буквами - это предупредительная фраза. Я так думаю. - А откуда ты знаешь? Ты умеешь читать по-русски? - До определенной степени - да. Но это не совсем тот русский, который я знаю. Некоторые буквы выглядят не так. Большими буквами написано предостережение об опасности. А вот эта мелкая строчка - я даже не знаю, что это может быть. Я не узнаю слова. - Эта доска была установлена вот здесь, у дороги, - предположил Лансинг. - Чтобы ее видели все проходящие. Но ее сдуло ветром, а потом занесло песком. Если бы я не зацепился за нее, мы бы никогда не узнали, что она была. - Эх, если бы я могла получше читать русские тексты, - вздохнула Мэри. - Мои познания в русском весьма ограничены. Едва достаточны, чтобы разобраться в техническом тексте, не более. И с помощью словаря. У нас многие инженеры хорошо читают по-русски. Это даже обязательно. Русские - очень высокотехничный народ. Всегда стоит потратить время на то, чтобы получше узнать, чем они занимаются. Конечно, обмен идеями совершенно свободный, но... - Свободный? С Россией? - Конечно. Со всеми техническими нациями. Лансинг воткнул палку, к которой они привязали доску с плакатом, в землю и забил с помощью своего ножа. - Будет стоять, пока его снова не сдует, - сказал он. - Хотя какая от него польза? Они вернулись в лагерь. Шли медленно, чтобы Юргенс не отставал. Солнце прошло половину своего пути по западной части неба. Они потратили на изучение куба больше времени, чем им казалось. Пламя костра погасло, превратившись в седой пепел и золу, но несколько угольков еще тлело и Лансинг, сдув золу, разжег костер, подбросив свежего топлива. Сначала он скормил слабому огоньку мелкие веточки, постепенно доводя пламя до нужной силы. Мэри стояла, наблюдая за ним. Она знала так же хорошо, как и он, что оставаться здесь не имело смысла. Они сделали все, что могли, и теперь они вполне могут двигаться к гипотетическому городу впереди. Если только этот город в самом деле существует... Его наверняка уже хватились в колледже, сказал себе Лансинг. Нашли, наверное, его покинутую машину. Интересно, большой ли поднялся шум? Наверное, не более, чем десятидневная сенсация местного масштаба, несколько заголовков в газетах. А потом о нем позабудут и его случай отправится в архив, в компанию прочих неразрешенных происшествий. Каждый год случались непонятные исчезновения. Он принялся греть над пламенем костра руки. День был довольно теплый, но ему вдруг почему-то стало зябко. Он и остальные, те многие, кто исчез - вдруг остальные исчезали таким же образом? - Так почему ты удивился, - заговорила Мэри, - что мы сотрудничаем с русскими? Там, у куба, когда мы рассматривали доску. Почему ты спросил? - В моем мире и в мое время, - объяснил Лансинг. - Соединенные Штаты и некоторые другие страны находятся не в очень хороших отношениях с Россией. Там после Первой Мировой войны произошла революция и Россия стала коммунистическим государством. - Первой Мировой войны? - Да. Потом была вторая. И атомная бомба. - Эдвард, в моем мире никаких мировых войн не было. И не было... как ты это назвал?... Атомной бомбы... Лансинг присел на пятки, немного отодвинувшись от костра. - Значит, это и была критическая точка, отделившая твой мир от моего. У вас не было Первой Мировой войны, а у нас была. А как у вас дела с Британской Империей? - Жива-здорова. Стоит крепко. И над ней никогда не заходит солнце. Ты еще упомянул одно название... Соединенные Штаты... чего? - Соединенные Штаты Америки. - Но Северная Америка - это часть Британской Империи, а Южная Америка - часть Испании. Исключая Бразилию. Он изумленно уставился на Мэри. - Это правда, - сказала она. - Так все и обстоит на самом деле. - Но американские колонии добились независимости. Была революция... - Да, была. В восемнадцатом веке. Но восстание оказалось недолговечным. Его подавили. - Значит, критическая точка удалена дальше первой мировой. Уходит в 18 век. - Я не совсем еще разобралась во всех этих терминах, - призналась Мэри. - Но получается, что так. Ты говорил о предположении твоего друга. Насчет критических точек и альтернативных разветвлений истории. Ты ему тогда не поверил. Ты думал, что он просто фантазирует, и он, наверное, сам так думал. Он просто развивал гипотезу. Когда ты рассказал нам об этом, еще в гостинице, я подумала - какая причудливая выдумка. Но, очевидно, это далеко не выдумка. - Должно быть, твой мир гораздо лучше моего. - Мой мир - устойчивый и спокойный. Почти никаких войн, только изредка - небольшие местные конфликты. Самые мощные союзы государств откусили свой кусок пирога и, кажется, довольны тем, что имеют. Раздаются, конечно, протесты против империализма, но никто не обращает на это внимания. - В Индии голод, конечно? Она пожала плечами: - В Индии всегда голод. Там слишком много жителей. - А Африку эксплуатируют? - Эдвард, ты одобряешь или осуждаешь меня? Как ты относишься к Британской Империи? - Не очень плохо. Иногда мне приходило в голову, что с ее развалом мы потеряли что-то громадное и привычное, даже удобное. - С развалом? - Да, она полностью развалилась после Второй Мировой. На секунду ее лицо превратилось в маску, полную изумления, потом снова стало спокойным. - Извини, если я тебя обидел, - сказал Лансинг. - Я приготовлю ужин. А ты собери хворост. Ты ведь проголодался? - Как волк, - признался Лансинг. - Завтракали мы рано, а в промежутке больше ничего не было. - Я помогу собрать топливо, - предложил Юргенс. - Несмотря на мою ослабленную двигательную способность, я могу еще быть полезным. - Конечно, - сказал Лансинг. - Пошли. После ужина они подбросили еще хвороста в огонь и уселись вокруг костра. - Итак, мы постепенно начинаем выяснять, кто откуда попал в это мир, - сказала Мэри. - Но пока не имеем понятия, куда направляемся. Я попала сюда из мира, где продолжают существовать большие конгломераты государств - империи. Ты - из мира, где империи распались. Или исчезла только Британская Империя? - Нет, не только. Все народы потеряли по крайней мере решающую долю своих колоний. В каком-то смысле еще имеются империи, только в другом виде. Например, Россия и Штаты. Мы их теперь называем сверхдержавами. Это уже не империи. - Мир Сандры определить трудно, - задумчиво сказала Мэри. - Очень уж он по ее описанию смахивает на сказку. Какая-то комбинация эпоса Древней Греции, как его понимают сентименталисты, и повторяющегося Возрождения. Как она сказала - Третий Ренессанс? Во всяком случае, звучит нереалистично. Восхитительно расплывчатый сказочный мир. - Мы еще мало знаем о Пасторе и Бригадире, - напомнил Лансинг. - Не считая упоминаний Бригадира о военных играх. - Кажется, он хотел создать впечатление, что не одобряет обычаев своего мира. Ему показалось, что мы смотрим на него с презрением, и он пытался изобразить войну, которая правит миром в виде благородных рыцарских турниров. Но, подозреваю, что это только его военная хитрость. - А Пастор наш - весьма молчаливый человек, - заметил Лансинг. - Грядка репы и нисходящее на голову Пастора Благословение - вот и все, что он нам рассказал. - Но в его словах чувствовалось смятение, - сказала Мэри. - Смятение и святость. Эти два качества зачастую идут рука об руку. Но мы забыли об Юргенсе. - Прошу прощения, но меня увольте, - попросил робот. - Ну что ты, конечно, - сказала Мэри. - Мы просто болтаем. - Что меня приводит просто в отчаяние, - сказал Лансинг, - так это то, что не могу понять, что у нас всех общего. Нас подцепили на крючок и перебросили сюда. И единственная причина, которую я вижу - это если все шестеро, все мы - люди одного рода. Но разве это так на самом деле? У нас ведь довольно мало сходного, если разобраться. - Профессор колледжа, - стала перечислять Мэри, - военный, поэтесса, пастор и... а ты, Юргенс, как ты себя определишь? - Робот. Вот и все. И даже не человек. - Брось! - резко перебил Лансинг, - тот, кто послал нас сюда, не делал различия между человеком и роботом. Значит, ты один из нас, на равных правах. - Возможно, потом станет ясно, - предположила Мэри, - что собой представляет этот общий доминатор. Наш общий признак, объединяющий нас. Пока что я ничего подходящего не вижу. - Мы - не исключение, - сказал Лансинг. - До нас тоже отправлялись подобные группы, и наверняка за нами пойдут другие. Все это говорит о том - что мы стали невольными участниками какой-то программы. Хотел бы я знать, что это за программа. Что это за проект. Мне тогда было бы легче на душе. - И мне тоже, - призналась Мэри. Юргенс неуклюже поднялся и, опираясь на упорно не слушающийся его костыль, подбросил хвороста в костер. - Ты слышал? - спросила вдруг Мэри. - Нет, не слышал. - Там, в темноте, кто-то ходит. Я слышала сопение. Они прислушались. Было тихо. Ночная темнота безмолвствовала. Потом Лансинг услышал - сопение. Он предостерегающе поднял руку - чтобы остальные продолжали сохранять молчание. Сопение прекратилось, потом снова послышалось, но уже немного не в том месте, где оно слышалось в первый раз. Словно какой-то зверь шел по следу, вынюхивал запах жертвы, низко опустив к земле нос. Сопение прекратилось, послышалось в другом месте, словно тот, кто издавал сопение, обходил лагерь. Юргенс замер. Они прислушались. Довольно долгое время никакого сопения не было слышно и они расслабились. - Ты слышал? - еще раз спросила Мэри Лансинга. - Да, - ответил Юргенс. - Началось прямо у меня за спиной. - Значит, кто-то там прячется, в темноте? - спросил Лансинг. - Оно уже ушло, - сказал Юргенс. - Юргенс его спугнул, - сказал Лансинг. - Сандра слышала сопение прошлой ночью, - вспомнила Мэри, - значит, оно следит за нами. - Ничего необычного в этом нет, - сказал Лансинг. - Этого и следовало ожидать. Диких животных всегда привлекают ночью костры людей. 13 Потребовалось пять дней, чтобы дойти до города. Переход можно было совершить и за два, если бы им не нужно было приноравливать свой шаг к скорости бедняги Юргенса. - Лучше бы я вернулся в гостиницу, - говорил Юргенс. - Туда бы я вполне мог дойти и сам. И там бы я мог вас подождать. И тогда я бы вас не задерживал. - А что бы мы делали, - напомнил Лансинг, - если бы нам потребовалась твоя помощь, а тебя с нами не было бы? - Этот день, возможно, никогда не наступит. Я вам вообще могу не понадобиться. Лансинг обругал робота круглым дураком, заставляя его продолжать путь. По мере их продвижения, характер местности претерпевал изменения. Она начинала приобретать черты прерии. Рощицы деревьев становились все более редкими, низкорослыми, ветер вместо прохладного стал горячим, ручьи, дававшие путникам воду, попадались менее часто. Зачастую это были крохотные источники. Каждую ночь в темноте вокруг лагеря и костра слонялся Сопун. Один раз, во вторую ночь их перехода, Юргенс с Лансингом, вооружившись фонариками, отправились в темноту. Они ничего не обнаружили, даже следов не было. А ведь грунт был песчаный и следы должны были остаться. Но следов не было. - Он преследует нас, - сказала Мэри. - Идет за нами. Даже когда он не сопит, я чувствую, что он здесь. И следит за нами. Смотрит. - Но он пока ничем нам не угрожал и не угрожает, - успокоил ее Лансинг. - Наверное, он не желает нам вреда. Иначе он бы уже напал на нас. Возможностей у него было достаточно. После первых двух дней пути они почти перестали разговаривать у костра и сидели молча. Им уже не нужно было говорить, чтобы поддержать ту тесную связь, возникшую в их маленькой группе, которую породило путешествие. Иногда в такие молчаливые вечера Лансинг начинал с удивлением вспоминать свою прошлую жизнь и с удивлением отмечал, что колледж, где он преподавал, и его друзья - все это казалось далеким, словно прошли многие годы. На самом деле миновала едва ли неделя, напомнил он себе, но чувство дистанции времени уже окутало его. На него нахлынула ностальгия и он ощутил мощный порыв желания вернуться назад, пройти по собственным следам. Хотя он понимал, что это было бы не просто. Если он пойдет назад, то доберется не дальше гостиницы или лесистой низины, где обнаружил себя в этом неожиданном мире. Но обратно в колледж, к Энди, Алисе, и к его родному миру - туда пути не было. Между ним и его прошлой жизнью пролегло непредставимое - и он понятия не имел, что же это такое. Назад вернуться он не мог. Он должен, в таком случае, идти вперед, и таким способом, наверное, найдет и способ вернуться домой. Там, впереди, было НЕЧТО, с чем он должен встретиться, и пока он не встретится с этим НЕЧТО, дороги назад не будет. Но даже если он и встретится с тем, что ему предназначено, где гарантия, что он сможет вернуться домой? Наверное, это глупо, но выбора у него не было. Он вынужден продолжать путь. Он не может выпасть из схемы предназначения, как те четверо игроков в карты в гостинице. Он попытался соорудить в своем представлении логический механизм, с помощью которого он и остальные были переброшены сюда. Все это попахивало волшебством, но быть им, конечно, не могло. То, что с ними произошло, было практическим применением каких-то физических законов, еще неизвестных в мире, который ему пришлось покинуть не по своей воле. Энди, когда они болтали с ним в клубе за выпивкой, понятия не имел, что концепция, которую он развивал - о конце действия физических законов, конце познания - имеет какое-то реальное основание. Он просто болтал языком. Философская трепотня. А вдруг ответ будет найден здесь, в этом мире, где он сейчас сидит у огня? Может, именно это он и должен отыскать? Но если он найдет то, что должен найти, то поймет ли, что нашел? И если он найдет ответ на все вопросы, найдет пределы познания, что тогда? Лансинг попытался избавиться от подобных мыслей, но они отказывались уходить. Они нашли место старого лагеря ушедшей вперед тройки. Холодный пепел их костра, обертку коробки крекеров, разбросанные очистки сыра, пустые пакетики от кофе. Держалась хорошая погода. Время от времени из-за западного горизонта накатывались волной облака, но довольно быстро небо прояснялось. Дождя не было. Лучи солнца оставались все такими же яркими и теплыми, как в первый день похода. На третью ночь Лансинг вдруг проснулся. Он чувствовал, что какая-то сила прижимает его к земле, не давая подняться. Это был Юргенс. Робот одной рукой сжимал плечо Лансинга, одновременно производя звук наподобие "Т-ссс!", словно умоляя Лансинга сохранять тишину. - Случилось что-то? - Сэр, мисс Мэри... с ней произошло что-то плохое. Какой-то приступ... Лансинг повернул голову. Мэри сидела, выпрямившись в своем спальном мешке. Голова ее была запрокинута, она смотрела на небо. Лансинг выбрался из мешка, поднялся. - Я говорил, обращался к ней, - сказал Юргенс, - но она меня не слышит. Я несколько раз обращался, спрашивая, что случилось, чем помочь ей. Лансинг решительно подошел к Мэри. Казалось, она обратилась в каменную фигуру - отвердевшее тело, сжатое в невидимых тисках. Он нагнулся, заключил ее лицо в ладони, осторожно, чтобы не причинить ей шок. - Мэри, - тихо позвал он. - Мэри, что с тобой? Она не реагировала. Он слегка хлопнул Мэри ладонью по щеке, потом по другой. Мышцы лица Мэри расслабились, она вздрогнула, подалась вперед, протянула руку, чтобы не упасть вперед, - к нему или к тому, кого видела сейчас и только что в своем трансе. Он успокаивающе прижал вздрагивающую девушку к себе. Она никак не могла успокоиться, начала всхлипывать тихо, сдавленно. - Я разведу огонь, - сказал Юргенс, - и сварю кофе. Ей необходимо тепло. Внутри и снаружи. - Где я? - прошептала Мэри. - Здесь, с нами. Ты в безопасности. - Это ты, Эдвард? - Да. И Юргенс здесь. Он готовит тебе кофе. - Я проснулась, а они... стояли, наклонившись надо мной. Они так смотрели... - Тише, - сказал он. - Тише, успокойся, расслабься. Не волнуйся. Ты расскажешь все потом. А пока отдыхай. Ты в полной безопасности. - Да, хорошо, - согласилась Мэри. Некоторое время после этого она молчала. Лансинг почувствовал, как постепенно тело ее расслабилось, напряжение покинуло Мэри. Наконец, она выпрямилась и отодвинулась от него. - Это было так страшно, - тихо сказала она, глядя на Лансинга. - Я еще никогда не испытывала такого страха. - Но все уже позади. Что это было... страшный сон? - Это был не сон. Они в самом деле были там, висели в небе, наклонившись оттуда. Дай мне выбраться из мешка, я хочу сесть поближе к костру. Юргенс сделает кофе, да? - Он уже готов, - ответил Юргенс, - и даже налит в чашку. Если я не ошибаюсь, вы обычно кладете по две ложки сахара? - Правильно, - подтвердила она. - Две ложки. - Вы тоже выпьете чашечку? - спросил Юргенс Лансинга. - Да, будь добр. Они сели втроем у костра. Хворост, который подбросил в костер Юргенс, разгорался все сильнее, языки пламени становились все выше. Они молча пили кофе. Потом Мэри сказала: - Я не из тех женщин, что при малейшей опасности плюхаются в обморок. Вы это знаете. Лансинг кивнул: - Конечно. Ты тверже, чем железо. - Так вот, я проснулась, - начала Мэри, - очень легко. Как будто сама проснулась после хорошего сна. И вот, я лежала на спине, поэтому проснувшись, я уже смотрела в небо. Она отпила глоток кофе, помолчала, как будто стараясь взять себя в руки перед тем, как рассказать обо всем, что произошло далее. Поставив чашку на землю, она повернулась к Лансингу. - Их было трое. Да, кажется, их было трое. Но возможно, что и четверо. Только лица. Других частей тела не было. Только лица. Большие. Больше человеческих, хотя я уверена, что это были люди. Они выглядели, как люди. Три больших лица, полностью закрывавшие собой небо. Они смотрели на меня, вниз. И я подумала, что за глупость, какие-то лица! Я моргнула, ожидая, что сейчас лица исчезнут, что все это только мое воображение. Но они не исчезли. И моргнув, я только стала лучше видеть их. - Не спеши, - успокоил ее Лансинг. - Спешить некуда. - Да никто и не спешит, черт подери! Ты думаешь, что это была галлюцинация? - Абсолютно ничего такого я не думаю. Если ты говоришь, что видела их, значит, ты их видела. Крепче железа, я тебе говорю. Юргенс, подавшись вперед, снова наполнил их чашки. - Спасибо, милый Юргенс, - сказала Мэри. - Ты приготовил отличный кофе. Потом она продолжала: - Ничего особенного в этих лицах не было. Довольно обычные, надо сказать, лица. Один был с бородой. Он же был и самым молодым. Двое остальных были уже пожилыми. В общем, как будто ничего такого. Потом я начала понимать. Они смотрели на меня. Внимательно. С интересом. Словно люди, наткнувшиеся на необыкновенное насекомое, или какое-то забавное страшилище, в общем, на какую-то новую форму жизни. Словно я не была существом, наделенным сознанием, а просто существом, предметом. Сначала мне показалось, что во взгляде есть какая-то искра симпатии. Потом я увидела, что это ошибка - скорее, это была смесь жалости и презрения. И именно жалость жалила больнее всего. Я почти читала их мысли. Бог мой, думали они, вы только взгляните! Взгляните на это... А потом - потом... Лансинг ничего не сказал - он чувствовал, что сейчас необходимо промолчать. - А потом они отвернулись. Не ушли, а отвернулись, позабыв обо мне. Словно я была ниже предела их достоинства, ниже их уровня жалости и даже презрения. Я была недостойна всего этого. Словно я была пустым местом. Их безразличие обрекало меня на вечное клеймо пустого места. Может, это и слишком сильно сказано. Я была недостойна даже их проклятия. Я была нижайшей, низменной формой, на которую они более не собирались обращать внимания. Лансинг перевел дыхание. - Ради Бога, - сказал он, - и не мудрено, что... - Верно. Не мудрено. Это меня поразило. Возможно, Эдвард, моя реакция... - Не будем сейчас о реакции. Моя собственная была бы не лучше, если не хуже. - Но как, по-твоему, кто это был? Кто или что? - Не знаю. Как я могу знать? И даже предположений я пока строить не могу. - Но это была не галлюцинация. - У тебя не бывает галлюцинаций, - успокоил он Мэри. - Ты - инженер с твердокаменным сознанием. У тебя не может быть болезненных фантазий. Ты - реалист. Дважды два - четыре, и никогда - три или пять. - Благодарю вас, - поклонилась Мэри, - за комплимент. - Позднее, - сказал Лансинг, - у нас будет время подумать, кем или чем могли быть эти существа. Но не сейчас. Ты еще не пришла в себя как следует. Отложим все это на потом. - Кто-нибудь другой, - сказала Мэри, - сказал бы, что это боги. Сандра, например, так бы и сказала. А Пастор заклеймил бы их дьяволами, пришедшими по его душу. Скажу пока вот что - они вели себя с самоуверенностью, величием и безразличием богов - но богами они не были! - Когда-то мы, роботы, думали, что люди - это боги, - заговорил Юргенс. - В каком-то смысле, конечно, это так и есть. И мы вполне могли так думать, потому что люди нас сотворили. Но мы преодолели этот период. Мы поняли какое-то время спустя, что люди - всего лишь другая форма жизни. - Не нужно меня успокаивать, - сообщила Мэри. - Я ведь сказала, что знаю - они не боги. И не знаю, существуют ли Боги вообще. Думаю, что нет. Обратно в мешки Лансинг и Мэри уже не стали запаковываться. Никто не смог бы уснуть, да и рассвет был недалек. Они сидели у костра и разговаривали легко и свободно. Потом Юргенс занялся завтраком. - Лепешки и ветчина, - сказал он. - Как вы насчет лепешек и ветчины? - По-моему, превосходно, - сказал Лансинг. - Мы позавтракаем пораньше, - сказал робот. - И двинемся в путь пораньше. Сегодня мы, наконец, может быть, дойдем до города. Но города они достигли лишь после полудня на следующий день. Они увидели его, когда поднялись на вершину высокого холма, на который дорога карабкалась мучительными петлями и изгибами. Мэри громко вздохнула: - Вот он, - сказала она. - Но где же люди? - Наверное, их тут нет, - заметил Лансинг. - Это не город, это развалины. На равнине под ними лежал город. Коричневато-серая равнина, и такого же цвета город. Он занимал большую часть равнины между двумя высокими холмами. Безжизненный и инертный. Никакого движения в нем не наблюдалось. - Я еще никогда не встречала такого удручающего зрелища, - сказала Мэри. - Никакого признака жизни. И подумать только - Бригадир рвался сюда! Говорил, что здесь нам встретятся люди. - Можно заработать состояние, делая ставки против Бригадира, - сказал Лансинг. - А от его компании тоже ни следа, - ответила Мэри. - Пусто. Я думала, они будут нас высматривать, выставят дежурного. Ведь мы двигались одним путем. - Возможно, они так и сделали. И скоро появятся. - Если только они еще здесь. - Думаю, они еще здесь, - сказал Лансинг. - Мы устроим лагерь вон там. И будем поддерживать огонь всю ночь. Они увидят издалека. - Ты хочешь сказать, что сейчас мы в город спускаться не будем? - Нет, не будем. Надвигается ночь, и здесь, наверху, я буду чувствовать себя в большей безопасности, чем в незнакомом городе. - Очень хорошо, - согласилась Мэри. - При свете дня я тоже чувствую себя уверенней. - Примерно с милю назад по дороге был ручей, - вспомнил Юргенс. - Я принесу воды. - Нет, - решил Лансинг. - Ты останешься здесь и соберешь немного хвороста. Сколько сможешь. А я принесу воды. - Я рада, что мы здесь, - сказала Мэри. - Хоть этот город, там внизу и внушает мне некоторые сомнения, но все равно я рада, что мы добрались до него. - И я тоже, - сказал Лансинг. Поев, они сели рядом на верхушке холма, глядя на город. Было тихо. Город казался совершенно пустынным. Ни единой искорки света. Они ожидали в любой момент увидеть кого-нибудь из компании троих, ушедших вперед. Они ждали, что кто-то из тех троих выйдет им навстречу. Но они ждали напрасно. Наконец, когда опустилась ночь, Мэри сказала: - Можно ложиться спать. Больше ждать не имеет смысла. - Спите, - сказал Юргенс. - Вы оба устали за этот день. - Надеюсь, что мы уснем, - сказала Мэри. Юргенс разбудил их на рассвете. - Они пришли, - сообщил он. - Те, остальные. Они внизу, ждут нас. Должно быть, ночью увидели костер. Лансинг выполз из спального мешка. В бледном свете приближающейся зари он увидел три фигуры, стоявшие возле разрушенной стены города. Самая маленькая из них, очевидно, Сандра, но остальных он не мог рассмотреть. Он помахал им рукой. Все трое замахали в ответ. 14 Бригадир шагал им навстречу. - А, наши заблудшие овечки, - приветствовал он их. - Очень рады вновь вас видеть. Сандра подбежала к Мэри и обняла ее. - А мы вас высматриваем, - сказала она. - Вчера поздно вечером мы увидели ваш костер. Во всяком случае, я считала, что это вы. Пастор сомневался. Углы рта Пастора печально опустились вниз. - В этой варварской местности, - объяснил он, - нельзя ни в чем быть уверенным. Это страна коварных ловушек. Того и гляди окажешься в западне. - Город кажется брошенным, - сказал Лансинг. - Мы хотели спуститься с холма еще вчера, перед тем, как стемнело, но побоялись. Решили, что войдем в город сегодня утром. - Он не только брошен людьми, этот город, - сказал Пастор. - Он мертв. И уже давно мертв. Дома разрушаются сами по себе от ветхости. - И тем не менее, кое-что мы отыскали, - похвастался Бригадир. - Нашли что-то вроде административного здания. Оно выходит на площадь. Там мы и устроили штаб-квартиру. А внутри мы нашли графотанк. В целом разрушенный, но есть один уголок... - А в другой комнате, - сказала Сандра, - группа статуй. Единственные произведения искусства, которое мы видели здесь. Высеченные из белейшего мрамора. Это потрясающая работа! Статуи, высеченные из души художника! - Но мы не нашли ничего, что бросило хотя бы луч света на проблему - почему мы здесь? - проворчал Пастор, недовольно глядя на Сандру. - А вы, - он повернулся к Бригадиру, - были уверены, что найдем. Вы были уверены, что мы найдем здесь людей... - Нужно принимать ситуацию такой, какая она есть, - строго сообщил Бригадир. - Если ход событий вам не по вкусу, то не стоит рвать волосы, бить каблуками землю и рыдать. - А вы уже завтракали? - спросила Сандра. - Нет, - ответила за всех Мэри. - Когда мы вас увидели, мы сразу начали спускаться. - И мы не успели, - сказала Сандра. - Тогда возвращаемся в наш штаб и завтракаем там. Бригадир показывал дорогу. Лансинг шагал рядом с ним. - Не так быстро, - попросила Мэри. - Юргенс за нами не успеет. - Ладно, - сказал Бригадир, обернувшись. - Юргенс, как дела? - Неплохо. Но пока медленно. Бригадир снова двинулся вперед, но уже не таким быстрым шагом. - Если не одно нас задерживает, - пожаловался он Лансингу, - так другое сразу же появляется. - Пока что вы один куда-то спешите, - возразил Лансинг. - Трудно перестроиться, - сказал Бригадир. - Я всю жизнь спешил. Там, дома, нужно уметь бегать, иначе кто-нибудь подкрадется и... - Но вам это нравилось. Вы этим наслаждались. Подкрадывались и били дубинкой по голове. В переносном смысле. - Могу сказать, - с гордостью сообщил Бригадир, - что я побил больше, чем били меня. Он вел их вдоль дороги, которая когда-то была улицей, но теперь потеряла право так называться. Многие из плоских каменных блоков, которыми была вымощена улица, были почему-то вытащены из гнезд. И огромные каменные обломки зданий, лежавшие по краям, только усиливали впечатление полного упадка. Трава и вьющиеся растения местами уже довольно густо оплели развалины - ветер нанес сюда почву. Сорняки и бурьян буйно росли в расщелинах между плитами покрытия мостовой. Здания были невысокими - четыре или пять этажей, большей частью. Чернели провалы окон и дверей. Все здания были выстроены из красного или коричневого камня. - Оксидация, - сказал Бригадир. - Сам камень гниет. А особого вреда городу не причинили - я имею в виду намеренное разрушение. Никаких следов пожара или чего-нибудь там... Только воздействие погодных условий и времени. Но его обчистили, это точно. Очевидно, грабили волнами, через промежутки времени. Практически ничего не осталось. Когда-то здесь обитало множество народу. Теперь пустота. Весь этот чертов город совершенно пуст! - Но вы здесь что-то нашли! Какой-то графотанк. Что это такое? - Не знаю, правильно ли я назвал его или нет. Но я его так назвал. Может, я ошибся. У нас, в моем мире, были графотанки. Вы вводите в них вопросы, проблемы... - Военные? - Да, большей частью. Что-то вроде военной игры. В танк вводятся факторы, и танк обрабатывает их, показывает, что может получиться. В виде картинок, схем. Так это лучше понять, нагляднее. Тот танк, что мы нашли, почти мертв. Работает один угол. Словно смотришь в окно в иной мир. Иногда на картинках появляются существа. - Возможно, существа, которые когда-то жили здесь. - Не думаю, что это они. Этот город построен для людей или человекоподобных существ. Двери и окна - как раз нужного размера. И лестницы - это лестницы, по которым могут взбираться люди. Переход через пустынный город вызвал неприятное чувство озноба. Несмотря на пустоту, что-то чувствовалось в этом городе, что-то притаившееся, что-то выжидающее, следящее. Лансинг поймал себя на том, что внимательно осматривает каждое здание, к которому они приближались, ожидая появления какой-то опасности, ожидая, что заметит какой-то намек, какое-то стремительное движение - ускользающий край той таинственной силы, присутствие которой чувствовалось в этом городе. - Ага, вы тоже почувствовали, - сказал Бригадир. - Да, хоть город на вид мертв, но кто-то здесь остался. - Просто естественная осторожность, - сказал Лансинг. - Я немного опасаюсь теней, вот и все. - Может, вам станет легче, если вы узнаете, что я чувствую примерно то же самое. Будучи старым профессионалом-военным, я постоянно жду появления возможного неприятеля. Держу глаза широко раскрытыми. Все указывает на то, что город пуст, и все же я продолжаю высматривать врага. Притаившегося противника. Если бы у нас было какое-то оружие, я бы чувствовал себя увереннее. Можно ли вообразить себе подобную экспедицию - как наша - совсем без оружия? Я по-прежнему думаю, что этот паршивец - Хозяин - обвел нас вокруг пальца, когда божился, что у него нет оружия. - Возможно, - сказал Лансинг, - что оно нам не понадобится. Пока что мы спокойно обходились без него. - Это еще не довод, - возразил Бригадир. - Можно тащить оружие тысячу миль, и воспользоваться им лишь раз. И вскоре они вышли на площадь. - Вот то здание, - сказал Бригадир, указывая. - Вот в нем мы и устроили наш лагерь. Это был самый большой дом из тех, что выходили фасадом на площадь. Он казался немногим менее пострадавшим от времени, чем остальные. Площадь была обширная, с большим числом улиц, уходящих от нее во все стороны. Со всех сторон ее окружали приземистые коричнево-красные здания. Каменные квадраты и прямоугольники облицовки и стен, отвалившиеся от остовов зданий, усеяли площадь по периферии. Здание, на которое указал Бригадир, могло похвастаться уцелевшей башней и широкими каменными ступенями, ведущими ко входу. - Пыль покрыла все. Пыль и прах, - сказал Бригадир. - На улицах, даже в центре площади, в зданиях, повсюду, куда бы вы не шли. Пыль умирающего камня, усталого камня. В здании, где мы устроили штаб, в одном месте, куда не проникает ветер, мы нашли старые следы. Следы таких же посетителей, как и мы. Наших предшественников. Я очень подозреваю, что такая группа может сейчас идти где-то впереди нас, потому что некоторые следы выглядели совсем свежими. Но такими они долго не останутся. На них ляжет новый слой пыли. Или их сметет ветром. Лансинг оглянулся - остальная часть их отряда догоняла их. Юргенс ковылял гораздо быстрее, чем обычно - для него это было заметным достижением. По обе стороны от него шли Мэри и Сандра, а замыкал движение Пастор, напоминая гордо шагающую ворону. Его подбородок почти касался груди. - Хочу предупредить вас, - тихо сказал Бригадир. - Нужно следить за Пастором. Он явно ненормальный. У него нет ни грана здравого смысла. Самый жуткий религиозный фанатик, какого я только встречал в своей жизни. Лансинг ничего не ответил на это, и они бок-о-бок поднялись по широким ступеням, ведущим ко входу в здание. Внутри было сумрачно, пахло дымом костра. В центре холла подмигивал красный глаз гаснущего огня. К стене прислонились желтые рюкзаки. Красная искра костра слабо отблескивала на металлическом боку чайника. В тишине обширной пустоты холла оглушительным эхом прозвучали их шаги. Высоко над головами исчезали в сумраке потолка массивные арки. Казалось, что в ночной тьме наверху танцуют какие-то тени. За ними в здание вошли остальные, и их шаги, щебетание Сандры и Мэри родили серию накладывающихся друг на друга отголосков эха, поплывшего по всему зданию дальними волнами. Словно повсюду, по всему зданию, вдруг проснулись и заговорили сотни человек. Они все собрались у огня. Бригадир пошевелил его догорающие угли прутиком и подбросил еще хворост. Заплясали веселые языки пламени, по стенам запрыгали тени. Лансингу почудилось: орда корчащихся теней, пронесшаяся на крыльях под сводчатым потолком. - Я займусь завтраком, - сказала Сандра. - Но на это потребуется время. Бригадир, почему бы вам не показать остальным графотанк? Это недалеко отсюда. Бригадир повел их по коридорам, помахивая справа налево лучиком фонаря. Стук костыля Юргенса отдавался катящимся громовым эхом, преследующим их. - Этот резервуар, танк - чистой воды колдовство, - заявил Пастор. - И смотреть на него - грех. Я бы не советовал смотреть на него, а просто разрушил бы, вот и все. Пара хороших ударов обухом топора - и дело сделано. - Попробуйте только, - прорычал Бригадир. - И я вас самого угощу топором. Обухом. Танк - единственный след какого-то обитавшего здесь высокоразвитого народа. Что такое этот танк - это вне пределов моего понимания. - Но вы назвали его графотанком, - напомнил Лансинг. - Я знаю. Но это потому, что так легче всего описать это устройство. По аналогии с известной мне машиной моего мира. Я думаю, что здесь используются какие-то знания, и достижения, которые нам еще неизвестны, и о которых мы пока не догадываемся. А возможно, которых мы никогда не достигнем. - И это будет к лучшему, - вставил Пастор. - Есть вещи, которые лучше оставить за границей познанного. Я лично убежден, что по всей вселенной существует великий моральный закон. - В большую задницу ваш моральный закон, - сказал Бригадир. - Вы все время жужжите "моральный закон, моральный закон". Жужжите и жужжите. Скажите уж прямо, чего вам нужно? Пастор ничего на это не ответил. Наконец они достигли графотанка. Он помещался в комнате, расположенной в дальнем конце здания. Ничего особенного он собой не представлял, а больше в комнате, на первый взгляд, ничего не было. Это было скопление чего-то, лучше всего описываемое фразой: "куча мусора". Все это было покрыто пылью и явно давно мертво. Местами сквозь покрытие и пыль желтел изъеденный коррозией металл. - Чего я пока не понимаю, - сказал Бригадир, - то это каким образом один сегмент танка все еще работает, в то время, как остальная его часть - мусор? - Возможно, это - единственный рабочий выход, - сказал Лансинг. - Возможно, мы видим лишь часть того, что можно было когда-то видеть - компонент изображения. Достаточно громко чихнуть, где-то разорвется один-единственный контакт и... - и все устройство умрет окончательно. - Об этом я не подумал, - сказал Бригадир. - Наверное, вы правы. Хотя кто знает? Я думаю, что эта куча мусора была когда-то панорамным стереоэкраном. И нам остался его кусочек. Он обошел угол танка, выключил фонарик. - Смотрите, - сказал он. Перед ними было что-то вроде телеэкрана в двадцать пять дюймов по диагонали, хотя края прямоугольника были неровными, зубчатыми. Внутри иззубренной рамки экрана тускло мерцал багровый сумрачный свет. На заднем плане громоздились беспорядочной кучей валуны, освещенные невидимым солнцем. - Похоже на алмазы, правда? - спросил Бригадир, имея в виду граненые валуны. - Куча валунов - алмазы? - Трудно сказать, - признался Лансинг. - Я плохо разбираюсь в алмазах. Алмазные ребристые валуны стояли посреди песчанистой плоской местности, слабо покрытой растительностью и жесткой проволочной травой, низкими кустами, шипастыми, пыльными, напоминающими странных животных. Вдалеке, на фоне красного неба, выделялась полудюжина деревьев. Хотя, подумал Лансинг, глядя на них, кто может сказать с уверенностью, что это деревья? Корни их - если это были корни - не уходили прямо в землю, напоминая извивающихся горбящихся червей. Сами "деревья" тоже были узловатыми, какими-то сгорбленными. Они должны были быть громадных размеров, потому что детали виделись слишком четко на довольно приличном расстоянии. - И вы всегда вот это видите? - спросил Лансинг. - Картина не меняется? - Не меняется никогда, - сказал Бригадир. Что-то мелькнуло на экране, слева направо, очень быстро. За долю секунды, словно сфотографировав его внезапно сработавшей в мозгу камерой, Лансинг уловил очертания. В общих чертах это был гуманоид - две руки, две ноги, голова - но это был не человек, далеко не человек. Шея была тонкая, длинная, голова маленькая, линия шеи протянулась к макушке. Голова была наклонена почти горизонтально, параллельно земле - такова была скорость отчаянного передвижения этого существа. Выпяченная челюсть была массивна, а лицо (если вообще было лицо) - крохотным. Все тело было наклонено вперед, в направлении движения, руки и ноги бешено работали, словно поршни. Руки, более длинные, чем человеческие, заканчивались вздутиями, не похожими на ладони, а одна поднятая и согнутая в колене нога - вторая была все время погружена в песок - заканчивалась двумя когтями. Существо, похоже, было тускло-серого цвета, но, понял Лансинг, это мог быть эффект скорости, с которой мчалось существо. - Это что-то новое? - спросил Лансинг. - Вы его раньше видели? - Один раз, - ответил Пастор. - Его или очень похожего. - И в каждый раз он несется с такой скоростью? - Каждый раз бежит, как бешеный, - сказал Пастор. Лансинг повернулся к Бригадиру: - Вы говорили о каких-то существах. Значит, вы видели еще кого-то? - Еще появляется какой-то паук, - сказал Бригадир. - Он живет среди валунов. Конечно, это не паук, но очень похож. Лучшей аналогии я не подберу. У паука, правда, восемь ног, а у этого создания больше, хотя трудно сосчитать - они всегда так перепутаны, что их не сосчитаешь. Обычно, он всегда выглядывает из-за валунов. Но как раз сейчас он спрятался. Он совершенно белого цвета, и поэтому его трудно рассматривать в отблесках этих граней. Потом, время от времени, через экран вышагивает трехногое яйцо. Тело яйцевидное, с прорезями, идущими вокруг верхнего конца. Очевидно, органы чувств. Три ноги снабжены копытами. Каждую ногу он выбрасывает вперед, не сгибая. Хладнокровный, невозмутимый тип. Хотя никакого оружия или средств защиты я не заметил. - Страна кошмаров, - сказал Пастор. - Богобоязненный человек не должен позволять себе созерцать подобное отвратное зрелище. 15 После завтрака они сидели у костра. Спешить было некуда. Все расслабились. - Мы обследовали этот этаж и четыре верхних, - рассказывал Бригадир. - И нашли только графотанк и статуи. Все остальные комнаты - пустые, как карман у последнего бродяги. Ни обломка мебели, абсолютно ничего не осталось. Что произошло? Почему? Жители города, в порядке отступления куда-то переехали на другое место жительства, забрав с собой свои вещи? Или город был весь разграблен по частям? Если так, то кто его грабил? Может, банды вроде нашей разломали мебель на дрова и сожгли? Это возможно, потому что подобные группки довольно долго и часто заходили в этот город. Может, в течении тысячи лет. Они могли уничтожить всю мебель. Но остальное? Кастрюли и сковородки, тарелки, подносы, ложки, вилки, одежда, керамика, книги, картины, ковры - все остальное, что должно было здесь помещаться? Наверное, унесли с собой вместо сувениров, хотя я сильно в этом сомневаюсь. Подобное пустое убожество не только здесь, но и во всех зданиях, в какие мы только заглядывали. Даже в личных жилищах - мы предполагаем, что они личные - пусто. - Город - это наша неудача, - мрачно бросил Пастор. - Это неудача жителей, это был безбожный город и он умер. Иначе и быть не могло. - Думаю, что он умер, - сказала Сандра. - Потому что у него не было сердца. Кроме небольшой скульптурной группы, которую мы обнаружили, здесь нет и намека на произведения искусства. Жили здесь бессердечные, бесчувственные люди, в жизни и в домах которых не было места искусству. - Когда они ушли из города, - сказал Бригадир, - они могли все это унести с собой. Или все произведения могли растащить те, кто приходил потом. - Возможно, этот город никогда и не был постоянным обиталищем для его жителей, - сказала Мэри. - Возможно, это лишь своего рода гигантский лагерь. Временная стоянка. Они жили здесь некоторое время, чего-то ждали, и когда ожидаемое началось, они... - В таком случае, - вздохнул Бригадир, - они строили чрезвычайно быстро и хорошо. С трудом представляю себе полевой лагерь, построенный из камня. Еще меня озадачивает тот факт, что город не имеет оборонительных сооружений. Можно было бы ожидать мощной защитной стены. Кое-где здесь имеются низенькие стены, но по периметру города они не сплошные и неэффективны при обороне. - Все это какая-то галлюцинация, - сказал Пастор. - Мы до сих пор не можем найти что-нибудь, что бы нас просветило. Мы нашли куб - и ничего. Теперь город - опять ничего! - Возможно, ни один из нас не смог всмотреться достаточно глубоко, - сказал Юргенс. - Я сомневаюсь, что вообще было что искать, - сказал Пастор сурово. - Я думаю, что мы заброшены по безответственной прихоти... - В это я не верю, - быстро возразил Бригадир. - На каждое следствие есть причина. Во Вселенной не может производиться бесцельных действий. - Вы так уверены в этом? - спросил Пастор. - Вы слишком быстро сдаетесь, Пастор. Я не собираюсь пока сдаваться. Я прочешу этот город до основания. И только тогда прекращу поиски. В этом здании есть еще подвал, и мы обязательно в него заглянем. Если там ничего не обнаружится, проведем осмотр некоторых других избранных целей. - Но почему вы так уверены, что ответ мы должны найти именно в этом городе? - спросил Лансинг. - В этом мире должны быть другие места, не менее обещающие! - Потому что это было бы логично. Город, любой город, - это центр цивилизации. Точка опоры рычага происходящих процессов. В городе происходит концентрация машин и людей, здесь и нужно искать ответ на любой вопрос. - В таком случае, нам нужно не сидеть на месте, - предположил Юргенс. - Юргенс, вы правы, - одобрил Бригадир. - Предлагаю спуститься в подвальный этаж и осмотреть его. Если мы там ничего не найдем - между прочим, я уверен, что не найдем - мы еще раз рассмотрим сложившуюся обстановку и примем решение, что делать дальше. - Всем нужно запастись фонариками, - предостерегла Мэри. - Там темно. Здесь, в здании, вообще сумрачно, а в подвале должно быть совсем темно. Пастор повел их вниз, по широким ступеням, ведущим в подвал. Когда они достигли конца пролета, они инстинктивно сомкнулись плотной группой, всматриваясь во тьму, взмахивая лучами фонариков, нащупывая ими коридоры и зияющие дверные проемы. - Давайте разделимся, - предложил Бригадир, беря командование на себя. - И немного походим. Таким образом мы покроем большую площадь. Если кто-то что-то обнаружит, подайте знак. Разобьемся на двойки, Лансинг, вы с Юргенсом возьмете левый коридор. Мэри и Пастор - центральный, Сандра и я - пойдем по правому. Каждая двойка экономно использует лишь один фонарик - нужно экономить батареи. Сходимся на этом месте. Судя по тому, как Бригадир произнес последнюю фразу, он предполагал быстро вернуться на исходное место. Предположения Бригадира никто оспаривать не стал. Все они уже привыкли к его командирскому тону. Каждая пара двинулась в назначенный ей коридор. В четвертой по порядку комнате, куда зашли Лансинг и Юргенс, они нашли карты. Заметить их было не просто, они вполне могли покинуть комнату, ничего в ней не обнаружив. Весь подвальный этаж был местом удручающим. Пыль покрывала все. Она поднималась облачками из-под ног, долго висела в воздухе. У нее был кислый, сухой запах. Лансинг то и дело чихал. Они вошли в четвертую комнату, и, как и все предыдущие комнаты, она показалась совсем пустой. И когда они направлялись к двери, чтобы перейти в следующую комнату, Юргенс обвел фонариком пол. - Подождите, - сказал он. - Там, кажется, что-то лежит. Лансинг присмотрелся. В круге света и в самом деле был какой-то выступ на полу. - Наверное, просто пол неровный, - сказал он, чтобы поскорее покончить с тягостной процедурой осмотра мрачного подвала. Юргенс наклонился вперед, опираясь на костыль. - Нужно проверить, - сказал он. Лансинг наблюдал, как Юргенс ковыляет к непонятной припухлости в луче света, потом, балансируя на здоровой ноге, трогает пухлое вздутие на полу концом костыля. Припухлость отделилась от пола и перевернулась. Из-под пыльно-серой шерсти пыли блеснуло что-то белое. - Мы что-то нашли, - сказал Юргенс. - Похоже на бумагу. Наверное, книга. Лансинг быстро подошел к роботу, присел на корточки и попытался стереть пыль с находки Юргенса. Попытка получилась не совсем удачной и довольно сильно испачкала Лансинга. Пыль взлетела облаком, и Лансинг едва не задохнулся. - Пойдем отсюда скорее, - сказал он. - Найдем место получше. - Это еще не все, - удивился Юргенс. - Вот еще одна, в паре футов. Лансинг протянул руку и подобрал пыльный предмет. - Все? - спросил он. - Кажется. Они быстро вернулись в коридор. - Посвети-ка, будь добр, - попросил Лансинг. - Посмотрим, что это мы нашли. Более внимательное рассмотрение выяснило, что они обнаружили четыре сложенных листа плотной бумаги или пластика. Три листа Лансинг сунул, не разворачивая, в карман куртки, четвертый развернул. Раскладывать пришлось осторожно, поскольку складок было довольно много и все они поддавались раскладыванию с трудом. Наконец, в руках Лансинга оказался большой развернутый лист. Юргенс посветил ему фонариком. - Карта, - сказал он. - Наверное, карта этого города. - Возможно. Надо рассмотреть при нормальном свете. На карте были линии, непонятные значки, а рядом с некоторыми значками - ряды символов, которые могли быть названиями. - Бригадир просил подать сигнал, если мы что-нибудь найдем. - Это подождет, - сказал Лансинг. - Покончим с остальными комнатами. - Но вдруг это важные карты? - Час спустя они менее важными не станут. Они продолжали поиски. И ничего не нашли. Все комнаты были пусты, не считая толстого слоя пыли. На полпути обратно к месту встречи они услышали далекий, но очень громкий возглас. - Кто-то что-то нашел, - сказал Юргенс. - Да, очевидно. Но где? Крик, казавшийся гулким, эхом отскакивал от стен пустынного пространства подвала, доносившись сразу со всех сторон. Лансинг и Юргенс поспешили преодолеть оставшееся расстояние, отделявшее их от начала коридора. Все еще невозможно было определить, откуда доносится крик. Иногда казалось, что он доносится из-за их спины. В правом коридоре мелькнул свет фонарика. - Это Бригадир и Сандра, - сказал Юргенс. - Значит, это Мэри и Пастор что-то нашли. Прежде, чем они успели сделать несколько шагов, их догнал Бригадир. - Это вы, - пропыхтел он. - Значит, сигнал подают Мэри и Пастор. Пастор ревет. А мы не могли понять, откуда он доносится. Вчетвером они поспешили по центральному коридору. В дальнем его конце они нашли комнату, куда больше, чем любая из тех, где побывали Юргенс и Лансинг. - Все, можете успокоиться, - разрешил Бригадир. - Мы уже здесь. Что это за шум вы устроили? - Мы нашли двери, - завопил Пастор. - Ну-ну, мы тоже нашли двери, - презрительно сказал Бригадир. - Все нашли какие-нибудь двери. - Если вы на секунду вернете себе способность спокойно думать, - сказал Пастор, - то мы вам покажем, что нашли МЫ. Очень особые двери, необычные. Лансинг, встав рядом с Мэри, увидел, что вдоль дальней стены комнаты идет ряд круглых освещенных отверстий. Свет не был слепящим светом фонарика, и не красным мерцанием костра - оттенок был мягким. Это был естественный дневной свет. Круглые окна располагались примерно на высоте человеческого роста. Мэри сжала его руку. - Эдвард, - сказала она. - Мы нашли двери в иные миры. - Иные миры? - переспросил он тупо. - Вот эти двери, - сказала она, - ведут в другие миры. В каждой двери есть глазок. Можешь сам посмотреть. Она подтолкнула его вперед и, не совсем понимая, он пошел с ней, пока они не оказались перед одним из световых кружков. - Смотри, - сказала она возбужденно. - Смотри сам. Мне этот мир больше всего нравится. - Я его назвала миром Яблочного Цвета, - сказала Мэри. - Бело-голубой мир. И он увидел. Этот мир простирался перед ним, тихий, нежный. С большими травяными полянами, сверкающими ручейками, с усыпавшими траву белыми, голубыми, желтыми цветами. Желтые цветы напоминали нарциссы, они тихо покачивались на ветерке. Голубые цветы, не такие высокие, испуганно смотрели на Лансинга, полуспрятавшись в траве. На далеком холме стояла рощица розовых деревьев, покрытых поразительно розовыми цветами. - Дикие яблони, - сказала Мэри. - На диких яблонях - розовые цветы. Картина мира передавала ощущение свежести, словно этот мир был создан несколько минут назад. Аккуратно вымыт под весенним дождем, высушен бризом, расцвечен до яркости нежными лучами солнца. Больше ничего не было - тихий луг с цветами, искрящийся ручей и розовость деревьев на холме. Это был очень простой мир. Очень ПРОСТОЙ. Но того, что он имел, было вполне достаточно. Да, сказал себе Лансинг, здесь есть все, что нужно этому миру. Он повернулся к Мэри. - Красиво, - сказал он. - И я так думаю, - сказал Пастор. Впервые с тех пор, как он встретил Пастора, Лансинг увидел, что уголки рта служителя церкви не опущены. Его вечно озабоченное лицо стало вдруг безмятежным. - Те, остальные, - сказал Пастор и содрогнулся. - Некоторые из них... Но этот - он прекрасен. Лансинг принялся рассматривать саму дверь и обнаружил, что она по размерам больше обычной двери и сделана, судя по внешнему виду, из толстого листа металла. Петли были устроены таким образом, чтобы дверь открывалась наружу, в новый мир. Противоположное направление движения двери было заблокировано мощными хомутами, крепившимися не менее мощными болтами к камню стены. - Так это лишь один из миров, - сказал он. - А остальные? - Не такие, - вздохнула Мэри. - Смотри сам. Лансинг заглянул во второе смотровое окошко. Перед ним открылся арктический пейзаж - огромное снежное поле, завеса яростной снежной бури, жесткий блеск ледника, уходящего вверх... Хотя холод не мог добраться в подвал, Лансинг вздрогнул, поежился. Никаких признаков жизни - полная неподвижность, не считая летящего снега. В третьем окошке он обнаружил опустошенную, каменистую поверхность, местами покрытую наносами песка глубиной до колена. Маленькие камешки, усыпавшие песчаную поверхность, жили, казалось собственной жизнью - они перекатывались, подпрыгивали, понуждаемые к этому силой ветра, который заставлял передвигаться и сам песок. Хорошая видимость сохранилась на совсем небольшом расстоянии - заднего плана не было. Все застилала завеса летящего в потоке ветра песка, мутно-желтого. - Видишь, - сказала Мэри, которая переходила от двери к двери вместе с ним. За четвертой дверью были насыщенные влагой джунгли, в которых кишели летающие, ползающие, плавающие монстры-убийцы. В первые мгновения Лансинг лишь непрерывно воспринимал движение, но ничего не мог разобрать. Потом, фрагмент за фрагментом, он начал зрительно разделять тех, кто пожирал, и тех, кого пожирали - голод и стремление скрыться, удовлетворение и недовольство окружением. Ничего подобного он в живом мире до сих пор не видел - укороченные тела, огромных размеров челюсти, секущие противника клыки и когти, сверкающие глаза... Он отвернулся, испытывая тяжесть в сердце и тошнотворные позывы в желудке. Он провел рукой по лицу, словно стараясь стереть только что окатившую его ненависть и то, что вызывает ее. - Я на это смотреть не могла, - призналась Мэри. - Только краешком глаза посмотрела - и все... Лансингу казалось, что он весь как-то ссохся, словно стараясь спрятаться внутри себя самого. На его коже выступили пупырышки холодной дрожи. - Забудь, - сказала Мэри. - Выбрось из головы. Это я виновата. Нужно было тебя предупредить. - А остальные? Еще что-нибудь в этом роде есть? - Нет, этот - самый худший. - Посмотрите сюда, - пригласил Бригадир. - Видели что-нибудь подобное? Он сделал шаг в сторону, чтобы Лансинг мог заглянуть в смотровое окошко. То, что увидел перед собой Лансинг, было пейзажем из сплошных ломаных линий и плоскостей. В первую секунду он не понял, в чем дело. Потом восприятие его приспособилось, и он понял, что вся поверхность покрыта пирамидами высотой примерно в метр, основания их были плотно и точно прижаты друг к другу. Невозможно было определить, естественный ли это характер поверхности или кто-то, пытаясь занять себя посильным делом, установил их повсюду, насколько хватало глаз. Каждая пирамида венчалась острием. Неприятель, вторгшийся на это пространство, рисковал быть проткнутым. - Должен сказать, - сказал Бригадир с завистью, - что это самое эффективное заграждение, какое мне приходилось видеть в своей жизни. Даже тяжелые машины будут задержаны на таком поле. - Думаете, это укрепления? - спросила Мэри. - Возможно, - сказал Бригадир, - но не вижу логики. Где же укрепленный пункт, который необходимо оборонять? Действительно, видно было лишь пирамидное поле... Пирамиды уходили за горизонт - больше ничего видно не было. - Думаю, мы вряд ли узнаем когда-нибудь, что это такое на самом деле, - сказал Лансинг. - Есть способ узнать, - сказал за их спинами Пастор. - Отверните болты, откройте засовы, дверь и шагайте вперед... - Нет, - твердо сказал Бригадир. - Именно этого нам делать не стоит. Может, эти двери - ловушки? Откройте их, сделайте шаг в этот мир - и вдруг окажется, что позади вас нет никакой двери и у вас нет возможностей вернуться. - Вы вообще ничему не верите, - сказал Пастор. - Везде у вас ловушки. - Но такова природа моего военного обучения, - пояснил Бригадир. - И пока что она мне была только на пользу. Она уберегла меня от многих глупых поступков. - Еще одна дверь, - сказала Мэри. - Но там очень печально. Не спрашивайте отчего. Просто становится тоскливо. Да, местность была печальная. Прижав лицо к прозрачному материалу смотрового окошка, Лансинг видел перед собой лесистую низину. Деревья, окружавшие небольшую поляну, были какими-то деформированными, ломаными, напоминая собой согнувшихся старичков. Полная неподвижность, ни ветерка. И в этом, подумал Лансинг, может заключаться частично то впечатление тоски, которое вызывал этот ландшафт. Глубоко вросшие в почву, покрытые мхом валуны высились среди деревьев. И по дну глубокого оврага бежал ручей. Невеселый ручей, Лансинг не мог слышать, но был уверен, что даже звук журчания этого ручья будет грустным. Но он не мог уловить причину - отчего этот мир казался ему таким подавляющим. Почему он такой печальный? Он повернулся и посмотрел на Мэри. Она покачала головой. - Не спрашивай, - сказала она тихо. - Я тоже понятия не имею. 16 Они развели костер - солнце уже клонилось к закату. И внутри сумрачного холла было зябко. Они сидели вокруг костра и разговаривали. - Хотелось бы надеяться, - сказал Бригадир, - что двери - это и есть ключ к загадке нашего появления здесь. Но я не могу заставить себя поверить в это. - Для меня совершенно очевидно, - сказал Пастор, - что это двери в другие миры. Если бы мы осмелились войти... - Я ведь уже говорил вам, - напомнил Бригадир, - что это ловушки. Попробуйте только испытать одну, и окажется, что назад вернуться способа нет. - Очевидно, - сказала Мэри, - жители этого города очень интересовались этими мирами. В этом здании мы нашли не только двери, тут есть еще и графотанк. И то, что видно еще на экране - это явно нездешний мир. - Чего мы не знаем, - заговорила Сандра, - так это являются ли видимые картины действительно продуктом творческого воображения, или это действительно изображения других миров? А вдруг это лишь произведения искусства? Возможно, довольно необычного вида искусства - с нашей точки зрения. Но разве можно утверждать, что нам известны все формы и виды искусства? - Для меня это все чистой воды пустая болтовня, - проворчал Бригадир. - Какой же художник, если у него все в порядке с головой, будет заставлять зрителя смотреть на свою работу через крохотную дырочку в бронированной двери? Он бы повесил произведение на стену, чтобы все видели, все сразу. - Вы подходите к целой концепции с очень узким взглядом, - возразила Сандра. - Как можно судить, каков был замысел автора и какую форму передачи он избрал? Возможно, именно "метод смотрового отверстия" наиболее соответствовал стремлению художника приблизить зрителя к произведению? Заставить его сконцентрироваться на самом произведении, отсечь все постороннее, раздражающее воздействие? А настроения - вы заметили, что мир в каждом из окошек окрашен определенным настроением? И уже только поэтому можно было бы назвать их произведением искусства. - А я по-прежнему думаю, что это не картины, - настаивал Бригадир упрямо. - Я считаю, что это переход в другие миры. И лучше нам держаться от них подальше. - По-моему, мы совсем забыли о картах, которые нашел Эдвард, - сказала Мэри. - Вместе с Юргенсом. Насколько я понимаю, к нашему городу эти карты отношения не имеют. Возможно, это карты других городов, о которых мы, предположительно, должны знать. А может, это карты, относящиеся к другим мирам, тем, что мы видели в окошки дверей. Если так, то должен быть путь возвращения из этих миров обратно, сюда. - Возможно, - сказал Бригадир. - Но необходимо знать, как это делается. Мы же этого не знаем. - На картах могут быть обозначены другие части мира, - предположил Юргенс. - Этого. В котором мы сейчас находимся. Ведь мы видели лишь небольшую часть этого мира. - Лично мне кажется, - сказал Лансинг, протягивая руку к картам, - что вот эта карта вполне может относиться к нашему миру. Да, вот эта. Он развернул карту, разложив ее на полу. - Смотрите, вот это - город, где мы сейчас. Вот это будто дорога, по которой мы шли. А этот черный квадрат - гостиница. Бригадир наклонился вперед, изучая карту. - Да, вот этот значок с сеткой - это вполне может быть наш город, - согласился он. - И линия соединяет его с квадратом. Это, возможно, гостиница. Но где же куб? Нет никакого значка, обозначающего куб. А ведь составители карты не могли бы пропустить такую важную деталь. - А если карта составлялась до того, как построили куб? - предположил Юргенс. - Справедливо, - заметила Сандра. - Мне лично куб показался построенным совсем недавно. - Потом мы все это обсудим подробно, - сказал Бригадир. - А пока мы просто утомляем языки, говоря все, что приходит в голову. Наверное, каждый должен как следует обдумать ситуацию, а потом мы соберемся и снова поговорим. Пастор медленно поднялся. - Я хочу пройтись, - сообщил он. - Глоток свежего воздуха прочищает мысли. Кто-нибудь желает со мной? - Думаю, я не прочь, - сказал Лансинг. Снаружи, на площади, тени от домов стали длиннее и темнее. Солнце почти село, скоро должна была наступить ночь. Зубчатые линии разрушающихся домов четко выделялись на фоне закатного неба. Вес столетий почти физически ощутимо давил на плечи. Время заразило своей коррозией сам камень этих строений. Лансинг, шагавший рядом с Пастором, впервые так ясно ощутил эту ауру древности. Пастор, должно быть, испытывал подобное чувство, потому что сказал: - Этот город древний, как само время. Это просто невыносимо. Вы заметили это, мистер Лансинг? - Кажется, - ответил Лансинг. - Очень необычное чувство. - Это мир, - продолжал Пастор, - в котором прекратилась история. Она исчерпала себя и остановилась. Город - это напоминание о том, что все вещи плоти - мимолетны, сама история - всего лишь иллюзия. Вот такие города оставлены, дабы люди созерцали их как пример провала. Этот мир - провал, поражение. По-моему, неудача эта была неудачей во всех отношениях. Не так, как на других мирах. - Возможно, вы правы, - сказал Лансинг, не зная, что еще сказать. Пастор замолчал и молча продолжал шагать впереди, сцепив ладони за спиной, высоко подняв голову. Иногда он поворачивал ее, чтобы осмотреть площадь. Потом он снова заговорил: - Нужно быть осторожным и внимательным с Бригадиром. Это - маньяк. Он безумен, но таким весьма благоразумным способом, что внешне его поступки кажутся вполне нормальными. Он упрям и верит лишь своему мнению. Но рассуждать, думать он абсолютно не способен. И все потому, что его сознание трансформированно в военную схему. Вы замечали, что все военные - весьма ограниченные люди? - За свою жизнь, - объяснил Лансинг, - я очень мало сталкивался с военными. - Да, можете не сомневаться, - заверил его Пастор. - Они знают только один способ что-то делать, и ни в коем случае не два. Все по уставу. У них на глазах невидимые шоры. Они могут смотреть строго прямо перед собой. Мне кажется, что мы вдвоем должны бдительно следить за Бригадиром. Иначе он доведет нас до беды. В этом и заключается вся беда, собственно. Он злостно стремится быть лидером. У него просто фобия лидерства. Вы, конечно, заметили это. - Да, я заметил, - сказал Лансинг. - Если помните, я с ним об этом уже говорил. - Да, действительно, - сказал Пастор. - Он мне некоторым образом напоминает одного моего соседа. Этот сосед жил в доме напротив, через улицу, а в конце улицы обитал дьявол. Мы жили в прелестной местности, и едва ли можно было ожидать, что там окажется дьявол, но так оно и было. Думаю, едва ли многие понимали это. Я понимал, и подозреваю, что сосед, о котором идет речь, тоже понимал, хотя мы никогда об этом не говорили. Но вот в чем дело - сосед этот, даже понимая, что имеет дело с дьявольским отродьем, вел себя с ним, как добрый сосед. Здоровался, когда они встречались, и даже болтал с ним. Я уверен, что говорили о безобидных вещах, просто убивали время. И если бы я намекнул на этот факт соседу, то он бы меня поставил в известность, что он не имеет предрассудков против евреев, чернокожих, нацистов и так далее. И следовательно, у него нет оснований на какое-то предубеждение против дьявола, живущего на одной с ним улице. Мне кажется, что во Вселенной существует универсальный моральный принцип, и есть вещи всегда правильные и вещи извечно неправильные, и долг каждого из нас - уметь найти границу между добром и злом, правдивым и грешным. Если мы признаем моральным стремиться поступать по ее законам, то нам необходимо проникать в эту разницу. И я говорю не об ограниченном религиозном подходе, который, я признаю, зачастую весьма ограничен, но обо всем широком спектре человеческого поведения. Хотя я сам не согласен с этим, но признаю, что некоторые люди уверены, что человек может быть добродетельным даже если он не исповедует какую-либо религию. Я не согласен с этим, потому как считаю - человек нуждается в бастионе собственной веры, дабы поддерживать в себе праведность так, как он понимает ее. Пастор остановился и повернулся лицом к Лансингу. - Возможно, я говорю все это чисто из привычки. Дома, на своей грядке с овощами, у своего белого домика, стоящего на безмятежной улице таких же спокойных белых домиков, - несмотря на присутствие дьявола в домике на ее конце, - и в моей маленькой белой церкви, среди моей паствы, я был уверен во всем, что говорил. Я мог цитировать для своей паствы любое праведное или неправедное деяние, мог определить, как им поступать - даже если поступок был тривиален. Но теперь я не знаю, прав ли я. А вдруг я ошибаюсь? Какая-то часть той каменной самоуверенности покинула меня здесь! Я был убежден - раньше, теперь больше не убежден. Он замолчал и посмотрел на Лансинга. Он был похож на сову, разбуженную среди дня. - Не знаю, зачем я все это вам говорю, - сказал он. - Именно вам. Вы знаете, почему я говорю все это вам? - Понятия не имею, - ответил Лансинг. - Но если вы хотите говорить со мной, я готов вас выслушать. Если это вам в чем-то поможет, я буду даже рад вас выслушать. - Но разве вы не чувствуете этого? Одиночества, покинутости? - Не могу сказать с уверенностью, - признался Лансинг. - Пустота! - воскликнул Пастор. - Ничто! Это жуткое место, это эквивалент АДА! Я ведь всегда говорил, постоянно твердил своей пастве - Ад вовсе не коллекция всех земных и адских мук. Нет. Ад - это пустота, это потеря, конец любви и веры, убеждения человека к себе, конца силы, питающей убеждения... - Да возьмите себя в руки! - крикнул на Пастора Лансинг. - Вы не должны поддаваться депрессии! Неужели вы думаете, что мы все... - О, Боже! Почему покинул ты меня! Почему, о Господи!.. И в этот момент откуда-то с холмов, окружавших город, в ответ ему донесся другой жуткий крик. Своим тоскливым одиночеством этот яростный крик ледяными пальцами сжимал сердце, и чувство потери превращало крик в лед. Голос плакал, всхлипывал, стонал над городом, который был пуст уже тысячелетия. Вопль отражался от пустоты неба и падал на город. Такой крик могло издавать лишь существо, никогда не знавшее, что такое душа. Всхлипывая, сжав голову руками, Пастор бросился бежать к их лагерю. Он делал отчаянные прыжки, несколько раз едва не упал, споткнувшись, но каждый раз ему удавалось сохранить равновесие и он продолжал бежать. Лансинг, не пытаясь догнать Пастора, трусцой следовал за ним. Краем сознания он понимал, что даже благодарен за эту невозможность. Что бы он тогда делал с обезумевшим Пастором, если бы поймал его? И все это время чудовищный рев-вопль с холмов бил в город и в мозг Лансинга. Какое-то ужасное создание изливало в мир неизмеримую тоску. Лансинг чувствовал, как жуткая ледяная рука этой тоски, словно боль, сжимает его сердце. Он тяжело дышал - не от бега, а потому, что ледяной кулак держал его в крепкой хватке. Пастор достиг крыльца и, громко топая, помчался вверх по ступеням. Вбежав следом, Лансинг остановился сразу у залитого светом костра пространства круга. Пастор лежал на полу, рядом с костром, прижав к животу подобранные колени, наклонив голову, словно стараясь коснуться лицом коленей, обхватив себя руками, словно этой позой плода в утробе матери пытался защититься от окружающего мира. Рядом присел на корточки Бригадир. Остальные стояли вокруг, в ужасе глядя на Пастора. Услышав шаги Лансинга, Бригадир поднял голову, потом поднялся на ноги. - Что случилось? - спросил он громогласно. - Лансинг, что вы с ним сделали? - Слышали ужасный вой? - Да, и очень удивились? Что это было такое? - Не знаю. Его напугал этот вой, он закрыл уши и бросился бежать. - Просто перепугался? - Да. Думаю, что так. Он уже давно был в довольно плохом состоянии - психологически. Он мне кое-что рассказывал, когда мы гуляли. Очень отрывисто, почти без связи. Я его пытался успокоить, но он воздел руки к небесам и закричал о том, что господь бросил его на произвол судьбы. И в этот момент, как бы в ответ, раздался этот крик. - Невероятно, - сказал Бригадир. Сандра, занявшая место Бригадира возле бедного Пастора, тоже поднялась, прижав к щекам ладони. - Он словно окаменел, - сказала она. - Весь превратился в твердые узлы. Чем ему помочь? - Оставим его в покое, - предложил Бригадир. - Он сам придет в себя. Если нет - то нам нечем ему помочь. - Глоток виски ему бы не повредил, - предложил в свою очередь Лансинг. - А как мы ему дадим его? Готов спорить, что зубы у него сжаты. Придется сломать ему челюсть. Лучше попробуем это, наверное, позже. - Как жутко это. То, что с ним случилось, - печально сказала Сандра. - К тому все и шло, - сказал Бригадир. - С самого начала я все это предчувствовал. - Думаете, он выкарабкается? - спросила Мэри. - Я встречал подобные случаи, - сообщил Бригадир. - В боевой обстановке. Иногда они выдерживают и приходят в себя, иногда - нет. - Нужно согреть его, - озабоченно сказала Мэри. - У кого-нибудь есть одеяло? - У меня два, - сказал Юргенс. - Я их захватил на всякий случай. Бригадир оттащил Лансинга за руку в сторону. - А этот вопль из холмов? Он что, был такой страшный? Мы его слышали, конечно, но уже в приглушенном варианте. - Да, довольно страшный, - сказал Лансинг честно. - Но вы его выдержали? - В общем, да. Но я не был в состоянии эмоционального надлома. А у Пастора этот надлом уже начался до того. Он только успел сказать мне, что Бог его оставил, как начался вой. - Паника, - сказал Бригадир. - Бесстыдная паника. Сдрейфил, и все тут. - Но он ничего не мог с собой поделать. Он потерял власть над собой. - Вы так говорите, словно рады тому, что случилось, - сердито сказала Мэри. - Здоровенный бычище-фанатик, - сказал с удовольствием Бригадир. - Которого, наконец, поставили на место. Но я вовсе не радуюсь. Просто мне немного отвратительно. Теперь у нас балласт в виде двух калек, которых придется тащить за собой. - Так может, просто поставите их к стенке и расстреляете? - спросил Лансинг. - Ах, простите, я все забываю, что у вас нет пистолета. - Чего никто из вас не понимает, - сказал Бригадир, - это того, что в таком походе, в каком сейчас мы, самое главное - выносливость. Нужно быть крепким и выносливым, иначе конец, не дойдете до места. - Вы сами достаточно выносливы, - сказала Сандра, - чтобы компенсировать недостатки всех нас. - Я вам не по вкусу, - проворчал Бригадир, - и меня это не трогает. Требовательный командир никому не нравится. - Но все дело в том, - сказала Мэри, - что вы нам не командир. Мы все можем прекрасно обойтись и без ваших команд. - По-моему, - вступил в разговор Лансинг, - пора нам всем перейти на другую тему. Бригадир, я был резок с вами, и я говорил только то, что я думал и думаю. Но я забуду о том, что сказал, если и вы забудете. Если мы будем ссориться, как сейчас, наш поход, как вы его назвали, ни