к чему хорошему нас не приведет. - Восхитительно, - похлопал Бригадир Лансинга по плечу. - Слова не мальчика, но мужа. Я рад, Лансинг, что вы на моей стороне. - Не думаю, что я на вашей стороне, - возразил Лансинг. - Но я стараюсь, чтобы в нашей небольшой группе не возникало ненужных трений. - Слушайте, - сказала Сандра, - успокойтесь все, и прислушайтесь. Кажется, вой успел прекратиться. Они замолчали и прислушались. И в самом деле, было уже тихо. 17 Когда Лансинг проснулся на следующее утро, все остальные еще спали. Пастор лежал, укрытый скомканными одеялами. Его поза стала немного менее напряженной, он уже не казался завязанным в тугой узел. У костра присел, согнувшись, Юргенс, наблюдая за кипящим котелком с овсянкой. Кофе стоял в сторонке, на остывающих углях - чтобы сам кофейник не остыл. Лансинг выполз из спального мешка и присел рядом с Юргенсом. - Как наш больной? - спросил он. - Нормально, - ответил Юргенс. - Последние несколько часов он спал довольно хорошо. С ним перед этим случались приступы дрожи. Я никого не будил, потому что ему все равно никто не смог бы помочь. Я только смотрел, чтобы он не раскрылся. Наконец, он перестал дрожать и заснул спокойно. Знаешь, Лансинг, мы могли бы захватить с собой кое-какие лекарства! Почему никто об этом не подумал? - У нас есть немного болеутоляющего, дезинфектантов. И бинты, - сказал Лансинг. - Но это все, что мы могли с собой взять. И другие лекарства нам бы не очень помогли. Ни у кого из нас нет ни малейших медицинских знаний. И даже если бы у нас были лекарства, мы бы не знали, как ими воспользоваться. - Мне показалось, - заметил Юргенс, - что Бригадир был слишком жесток по отношению к бедному Пастору. - Бригадир просто испугался, - объяснил Лансинг. - У него свои проблемы. - Не вижу никаких проблем. - Он взял на себя ответственность присматривать за нами. Для такого человека, как он, это вполне естественно. Его беспокоит каждый наш шаг. Каждый поступок. Он похож на курицу-наседку. И ему очень нелегко. - Лансинг, мы можем сами о себе позаботиться. - Я понимаю, но Бригадир так не думает. Наверняка он винит себя в том, что произошло с Пастором. - Но ведь он не переносит Пастора. - Знаю. Пастора никто не любит. С ним вообще трудно. - Тогда почему ты пошел с ним гулять? - Не знаю. Наверное, мне было его жалко. Он казался таким одиноким. Человек не должен таким быть. - Вот ты как раз и принял на себя заботу обо всех, - сказал Юргенс. - Ты это не показываешь, но ты обо всех нас заботишься. Ты никому не рассказал о том, кто я, и откуда. Обо всем, что я тебе говорил. - Когда Мэри задала вопрос, ты изменился и ничего не рассказал. Я понял так, что ты хотел бы держать все это в тайне. - Но тебе я рассказал. Понимаешь? Тебе-то я рассказал. Не знаю, почему, но я решил, что вреда от этого не будет. Я хотел, чтобы ты знал. - Наверное, у меня внешность такая. Отца-исповедника. - И не только, - сказал Юргенс. Лансинг встал и направился ко входу. Оказавшись на ступеньках крыльца, он остановился и оглядел площадь. Картина была мирная. Хотя восток уже посветлел, солнце еще не взошло. В смутном свете ранней зари дома, отражавшие площадь, казались розоватыми. Они потеряли зловещую красноту, какую придает их камню дневное солнце. В воздухе повисла неуловимая прохлада, где-то среди руин чирикали ранние пташки. Сзади послышались шаги и Лансинг обернулся. По ступенькам спускался Бригадир. - Пастору, кажется, стало лучше, - сообщил он. - Юргенс мне уже сказал, - ответил Лансинг. - Что у него были ночью приступы лихорадки, но потом он успокоился и спал внешне спокойно. - Пастор - наша проблема, - сказал Бригадир. - Да? - Мы должны заниматься основным делом. Необходимо прочесать город. Я убежден, что мы наверняка найдем здесь что-то стоящее. - Давайте потратим всего несколько минут и как следует обдумаем ситуацию, - остановил его Лансинг. - Мы до сих пор не пытались как следует над ней поразмыслить. Вы убеждены, я предполагаю, что где-то имеется ключ к загадке нашего появления здесь. Этот ключ даст нам возможность вернуться туда, откуда мы были сюда заброшены. - Нет, - сказал Бригадир. - Я так не думаю. Не думаю, что мы сможем когда-либо вернуться домой. Эта дорога для нас закрыта. Но должна быть дорога куда-то еще. - Тогда вы думаете, что некая сила перенесла нас сюда, чтобы мы решили загадку и добрались до места, куда и предполагает направить нас эта сила? Наподобие крыс в лабиринте? Бригадир пристально посмотрел на Лансинга. - Слушайте, Лансинг, вы разыгрываете из себя адвоката дьявола. Зачем вам это? - Очевидно, я просто понятия не имею, почему мы здесь и что мы должны делать. - Итак, вы предлагаете отступить и ждать новых событий? - Нет, я этого не предлагаю. Я считаю, что мы должны все же искать выход, но не имею ни малейшего представления, что именно мы должны искать и где. - И я тоже не имею, - сумрачно признался Бригадир. - Но искать придется, и вот почему я говорю о проблеме. Мы все должны сейчас броситься на поиски, но не можем ведь мы оставить Пастора одного. Кто-то с ним должен находиться, и это уменьшает наши силы еще на одного человека. - Вы правы, - сказал Лансинг. - Пастора одного нельзя оставлять. Думаю, Юргенс будет рад последить за ним. У него ведь нога... и он еще довольно медленно передвигается. - Нет, Юргенс нужен нам самим. У него на плечах хорошая голова. Он не любит пустой болтовни, но умеет думать. И он наблюдателен. - Ладно, забирайте его. Останусь я сам. - Нет, вы нам тоже нужны. Может, Сандра согласится помочь? Она мало что стоит в поисковой работе. Слишком витает в облаках. - Могли бы у нее спросить, - посоветовал Лансинг. Сандра согласилась помочь и остаться с Пастором, и после завтрака все остальные отправились в поисковую экспедицию. Бригадир уже составил экспедиционный план. - Лансинг, вы с Мэри берете вот ту улицу и прочесываете ее до самого конца. Когда достигните конца, переходите на следующую и возвращайтесь сюда. Юргенс и я тоже возьмем улицу и сделаем тоже самое. - А что мы будем искать? - спросила Мэри. - Все необычное. Все, что бросается в глаза. Все подозрительное. Подозрение иногда оказывается не напрасным и стоит потраченного на проверку времени. Если бы у нас было время и достаточно людей, чтобы осмотреть дом за домом... Но это невозможно. Придется ограничиться случайными попаданиями. - Гм, от вас я ожидала более логичного плана, - с сомнением сказала Мэри. Мэри и Лансинг шагали вдоль указанной им улицы. Местами путь частично перекрывал камень обвалившихся частей зданий. Но ничего необычного они не замечали. Дома были старомодного, почти одинакового вида. Кажется, это были жилые дома, хотя это нельзя было сказать с уверенностью. Они осмотрели изнутри несколько домов, ничего при этом необычного не обнаружив. Комнаты - голые, тоскливые, покрытые ничем не нарушенным слоем пыли. Лансинг пытался представить себе, что когда-то комнаты эти были полны веселыми людьми, разговаривающими друг с другом, но обнаружил, что невозможно вызвать к жизни подобный образ, и в конце концов сдался. Город был мертв, дома были мертвы, комнаты были мертвы. Они умерли слишком давно, чтобы в них могли обитать даже призраки. Была потеряна даже память. Ничего не осталось. - По-моему, это безнадежно, - вздохнула Мэри. - Я имею в виду этот слепой поиск чего-то неизвестного. Даже если этот неизвестный фактор и имеется в городе, то на его поиски могут уйти годы. Я лично считаю, что Бригадир сошел с ума. - Нет, - сказал Лансинг, - скорее, этим человеком руководит безумная цель. Логика перед ним бессильна. Еще у куба он был уверен, что мы найдем искомое в городе. Хотя, естественно, тогда он город воображал себе совсем иначе. Он думал, что найдет здесь людей. - Но, не найдя их, почему бы ему не изменить позицию? Разве это не логично? - Возможно, было бы логично для тебя или меня. Мы способны подстраиваться под новые обстоятельства. Бригадир же не способен. Он планирует заранее направление действий, и изменить его уже не в состоянии. Если он говорит, что поступит так, то так и поступает. Своего отношения и намерения он не изменит. - И зная все это, что мы можем предпринять? - Будем играть в его игру. Пока. Возможно, наступит момент, когда он поддастся убеждениям. - Боюсь, что ждать придется слишком долго. - Если так, - сказал Лансинг. - Мы примем соответствующее решение. Немного позже. - Стукнуть по его тупой башке, вот что бы я предложила в первую очередь, - сердито сказала Мэри. Они сидели на каменной плите и, когда, поднявшись, готовы были продолжать путь, Мэри сказала вдруг: - Слушай! Какой-то крик! Несколько секунд они стояли неподвижно, бок о бок, потом снова послышался тот звук, на который в первый раз Лансинг не обратил внимания. Слабый, далекий, но явственно слышимый женский крик. - Сандра! - воскликнула Мэри и побежала по улице в обратном направлении, к площади. Она мчалась так быстро и легко, словно у нее вдруг выросли крылья. В кильватер ей тяжело топал Лансинг. Бежать приходилось по извилистой тропке между упавшими каменными блоками и обломками, Лансинг пытался несколько раз совершить рывок и догнать Мэри, но ноги не повиновались. Несколько раз они снова слышали крик. Он выбежал на площадь. Мэри уже успела покрыть половину расстояния до их дома. На ступеньках крыльца стояла Сандра и отчаянно махала руками, продолжая кричать. Мэри взлетела по ступенькам и обхватила Сандру в объятия. Обе застыли неподвижно, прижавшись друг к другу. Краем глаза Лансинг заметил, что на площади появился Бригадир. Лансинг, продолжая топать, добежал до основания ступенек и на последнем дыхании взлетел наверх. - Что происходит? - спросил он. - Пастор, - пояснила Мэри. - Он исчез. - Исчез? Но за ним должна была наблюдать Сандра. - Мне нужно было уйти ненадолго! - завопила Сандра. - Мне нужно было найти уединенное место. И меня не было всего минуту. - А потом? - спросила Мэри. - Ты его искала? - Искала! - зарыдала Сандра. - Я повсюду его искала. Пыхтя, по ступенькам поднимался Бригадир. За ним, взмахивая костылем, спешил через площадь Юргенс. - Что за шум? - требовательно спросил Бригадир. - Пастор пропал, - пояснил Лансинг. - Сбежал, - понял Бригадир. - Этот паршивец сбежал. - Я его пыталась найти, - пожаловалась Сандра. - Я знаю, где он, - сказала Мэри. - Уверена, что не ошибаюсь. - Я тоже, кажется, знаю, - сказал Лансинг, бросившись к входу в здание. - Возьми фонарик возле моего мешка, - крикнула ему вслед Мэри. Лансинг, почти не замедляя бега, подхватил фонарик и помчался по лестнице в подвал. Спускаясь, он бормотал себе под нос: - Болван! Ужасный осел! Он оказался в подвале и бросился в центральный коридор. Луч фонарика прыгал пятном по стенам и потолку. Возможно, что еще есть время, твердил он про себя, возможно, время еще есть. Но он понимал, что времени уже нет. Он не ошибся - времени уже не было. Обширная комната в конце коридора была пуста. Слабо светился ряд смотровых окошек. Он потянулся к первой двери, той, что вела в мир цветущих лесных яблонь, и высветил лучом фонарика запоры. Хомуты на болтах, ранее надежно запиравшие дверь от посторонних и непрошенных посетителей снаружи, теперь свисали на своих стержнях. Лансинг потянулся к двери, но жуткая сила ударила его сзади, швырнула на пол. Фонарик, продолжая светить, откатился в сторону. Падая, он ушиб голову о камень пола и в глазах хороводом завертелись искры. Тем не менее, Лансинг попытался сбросить навалившуюся на него тяжесть. - Идиот! - завопил Бригадир. - Что вы надумали? - Пастор ушел через эту дверь! - хрипло бормотал Лансинг. - И вы собирались за ним следом? - Конечно. Если бы я его нашел... - Полный идиот! - воскликнул Бригадир. - Эта дверь с односторонним движением. Вы входите, но уже не возвращаетесь. Войдешь, оглянешься - а двери-то и нет! Ну, как вы думаете себя теперь вести? Если будете послушны, я вам позволю встать. Мэри подняла фонарик и посветила на Лансинга. - Бригадир прав, - сказала она. - Это в самом деле может быть односторонняя дверь... Вдруг она вскрикнула: - Сандра! Назад! Одновременно с этим криком из темноты возник Юргенс. Он сделал выпад костылем в сторону Сандры. Удар пришелся в бок, отбросив Сандру в сторону. Бригадир пошатываясь поднялся на ноги и прислонился спиной к двери, преграждая тем самым путь всем, кто вдруг пожелал бы испытать ее. - Понятно!? - спросил он. - Никто не должен входить в эту дверь. И даже прикасаться к ней. На ноги с трудом поднялся Лансинг. Юргенс, сбивший с ног Сандру, помогал ей теперь подняться. - Вот он, - сказала Мэри, светя фонариком. - Вот гаечный ключ, которым он ослабил болты. - Я его вчера видел, - сказал Юргенс. - Он висел на крючке рядом с дверью. Мэри нагнулась и подняла ключ. - Теперь, - сказал успокаивающим тоном Бригадир. - Когда мы все пережили краткий период безумия, и побороли его, преодолев соблазн последовать за Пастором, давайте успокоимся, закрутим обратно запоры и выбросим гаечный ключ подальше. - Откуда вы знаете, что эта дверь - путь только в одну сторону? - сердито спросила Сандра. - Я этого не знаю, - ответил Бригадир. - Просто готов спорить с кем угодно, что это так. Вот оно, подумал Лансинг. Никто не знает ничего наверняка, даже Бригадир. И пока они не узнают, никто через эту дверь не уйдет. - Это все моя вина! - выкрикнула Сандра. - Я должна была следить за ним. - Теперь уже неважно, - успокоил ее Бригадир. - Он все равно выждал бы момент. Не сегодня, так завтра. Он бы не успокоился, пока не попытался бы прорваться в тот мир. - Думаю, вы правы, - сказал Лансинг. - Это был отчаявшийся человек, на пределе нервного напряжения, я понял это только во время нашего разговора, тогда, вечером. Честно говоря, считаю, что никто из нас не может себя упрекнуть в том, что виноват в происшедшем. - Тогда что нам делать с этой идеей ухода из города? - спросил Бригадир. Они все сидели у костра в холле. Снаружи спустился вечер. - Что ты об этом думаешь, Лансинг? - Я считаю, что в этом городе есть что-то зловеще. И вы все это чувствуете. Город мертв, но даже в мертвом его теле что-то наблюдает за нами. Постоянно. Следит за каждым нашим движением. Можно забыть это чувство на время, но потом оно все равно настигает тебя, как удар в спину, между лопаток. - А если мы останемся? Если все остальные останутся? - Оставайтесь. Я уйду, и Мэри уйдет со мной, - говоря это, он думал о том, что какая-то бессловесная связь установилась между ним и Мэри. Почему он так уверен, что она пойдет с ним? - Всего несколько дней, - взмолился Бригадир. - Больше ничего не прошу. Если мы ничего не обнаружим в следующие несколько дней, мы все уйдем. Никто ему не ответил. - Три дня, - сказал Бригадир. - Всего три дня... - Я не из тех, кто пользуется невыгодным положением человека, чтобы торговаться, - сказал Лансинг. - Если Мэри не возражает, то я готов пойти навстречу. Два дня, не больше. И это все. Больше никаких отсрочек. Бригадир вопросительно посмотрел на Мэри. - Ладно, - сказала она. - Два дня. Снаружи уже наступила ночь. Скоро должна была подняться луна, а пока городом владела бархатная ночная тьма. Юргенс с трудом поднялся: - Я приготовлю ужин. - Нет, позвольте мне, - предложила Сандра. - Это помогает. Отвлекает от мрачных мыслей. Нужно чем-то себя занять. Откуда-то издали донесся жуткий вопль. Они замерли, прислушиваясь, и сидели там, где сидели до того, словно окаменев. Какое-то одинокое существо среди холмов, окружавших город, всхлипывало в ночи, изливая на них свою тоску. 18 На второй день, после полудня, Мэри и Лансинг сделали открытие. В конце узкой улочки, между двумя зданиями, они увидели зияющее отверстие. Лансинг направил в темноту луч фонарика. Луч высветил ряды ступенек, гораздо более солидных, чем можно было ожидать при выходе с обыкновенной улочки. - Оставайся здесь, - сказал он Мэри. - Я спущусь и посмотрю. Скорее всего, там ничего нет. - Нет! - запротестовала она. - Я пойду с тобой. Не хочу одна здесь оставаться. Лансинг осторожно спустился в зияющее отверстие, медленно шагая, преодолел крутой пролет ступенек. Мелькание и шуршание за спиной свидетельствовало о том, что Мэри не отстает. Лестничный пролет оказался не единственным. Лансинг высветил вокруг себя площадку, от которой вниз шел еще один пролет. И только сделав несколько шагов вниз, по новым ступенькам, он услышал бормотание. Он остановился и прислушался. Мэри наткнулась на него. Бормотание было негромким. И больше всего оно напоминало тихое горловое пение. Словно кто-то пел самому себе. Голос был мужским. - Кто-то поет, - прошептала Мэри. - Придется выяснить, что это такое, - сказал Лансинг. Но идти вперед ему не хотелось. Больше всего ему хотелось повернуться и броситься прочь. Хотя голос поющего - если это было пение - и казался человеческим, что-то в нем чувствовалось совершенно чужое, и это чувство заставило Лансинг крепче сжать зубы. Второй лестничный пролет закончился новой площадкой, от которой вниз уходили новые ступеньки. Спускаясь вниз по третьему пролету, они услышали, что пение прибавило силу, а впереди и внизу Лансинг увидел мерцающий свет. Словно кошачьи глаза смотрели на него из тьмы. Достигнув подножия лестницы, он сделал шаг в сторону, чтобы рядом могла встать Мэри. - Машины, - сказала она шепотом. - Или одна машина. - Трудно сказать. Какая-то установка. - И она работает, - сказала Мэри. - Ты понимаешь, что это первая машина, какую мы встречаем здесь, и она работает? Наконец-то что-то не мертвое! Машина, как рассмотрел Лансинг была не очень массивной. В ней не было внешне ничего подавляющего. Горящие отверстия-зрачки, разбросанные по всей машине, давали достаточно света, чтобы можно было рассмотреть саму машину. Вся установка была очень запутанной, составленной из множества стержней и спиц. Движущихся частей видно не было. И машина напевала про себя. Направив свет фонарика прямо вперед, он увидел, что они стоят на металлическом мостике, образовавшем переход между двумя конгломератами машины. Металлическая лента тропой убегала за пределы мощности фонариков, и со всех сторон, насколько хватало взгляда, было видно, что ее обступали стержни и спицы машины. Очень осторожно он двинулся по мостику вперед. Мэри следовала сразу за ним. Когда они достигли начала машины, то остановились, направив свет на ближайший сегмент машины. Машина была не просто сделана из стержней, она была весьма деликатно и тонко сделана. Ярко блестел полированный металл - если это был металл. Никакой пыли или смазки видно не было. Это вообще не напоминало какую-либо ранее виденную им машину. Больше всего она напоминала абстрактную авангардистскую скульптуру из металлических стержней, спиц и проволоки, которую ухмыляющийся бездарный создатель собрал с помощью плоскогубцев, все время подхихикивая над зрителями. Но, несмотря на внешнее отсутствие движущихся деталей, несмотря на отсутствие указаний на какую-либо работу, вся машина просто излучала энергию и чувство целенаправленности. И она непрерывно пела, бормотала что-то себе под нос. - Очень странно, - заметила Мэри. - Будучи инженером, я могла бы и иметь какое-то понятие об этой штуке и ее назначении. Но я вообще ничего не могу здесь понять. - И никаких намеков на ее назначение? - Абсолютно, - сказала она. - Тогда будем называть это просто машиной. - Более соответствующего термина у нас пока нет, - сказала Мэри. Лансинг почувствовал, что его тело невольно поддается ритму песни машины. Ритм внедрился в него, лепил какой-то постоянно присутствующий задний план существования Лансинга, всего его тела. Она берет меня под контроль, подумал он. Мысль пришла откуда-то издалека, словно и не была его собственной, словно это подумал другой человек. Он понял опасность и попытался возгласом предупредить Мэри, но на это ушло некоторое время и к тому моменту уже не было Лансинга, была совсем иная форма жизни. Он стал ростом в световые годы, и каждый его шаг вмещал в себя триллионы миль. Он возвышался посреди Вселенной, сквозь его туманное газовое тело сверкали тысячи солнц. Планеты были лишь хрустящим гравием под ногами. Когда путь преградила черная дыра, он пинком отшвырнул ее в сторону. Он протянул вперед руку, чтобы собрать в пригоршню дюжину квазаров, и потом, нанизав на струю звездного света, ожерельем повесить себе на шею. Он вскарабкался на холм, образованный сваленными в кучу звездами. Холм был высокий, крутой, требовались заметные усилия, чтобы на него залезть. И по пути он сбросил вниз со склона довольно много звезд, которые покатились к подножию холма, которого, правда, у этого холма не существовало. Он достиг вершины и выпрямился, широко расставив ноги, чтобы не свалиться. Перед ним простиралась, до крайней своей границы, Вселенная. Он вскинул кулак и взревел, выкрикивая вызов Вечности, и эхо крика вернулось к нему из-за последнего изгиба пространства. С вершины, где он стоял, он созерцал предел пространства и времени. Он вспомнил, что однажды задумался - что же лежит за этими пределами. Теперь он увидел, что. И он внутренне отшатнулся, сжался, потерял равновесие и покатился вниз по склону. И когда он достиг подножия (но только это было не подножие, настоящего подножия ведь не было), он остался лежать, распростерши руки, как крылья, погрузившись в навеянную дюну из межзвездной пыли, подбрасывавшую и кидавшую его немилосердно, словно он попал в волны бушующего моря. Вспомнив о том, что он видел за пределами пространства-времени, он застонал. И, застонав, вернулся туда, где был - на металлическую тропу-мостик, в окружение стержней непонятной машины, что-то тихо напевающей самой себе. Мэри держала его за руку и пыталась заставить его повернуться. Тупо, не понимая еще полностью где он находится, Лансинг послушно повернулся. Он увидел, что зажженный фонарик валяется на металле дорожки, и он наклонился, чтобы поднять его. Фонарик он поднял, но при этом едва не упал лицом вниз. Мэри снова потащила его за руку. - Дальше идти не нужно, - сказал он. - Просто что-то случилось со мной. Я видел Вселенную... - Именно это я и подумала. - То есть, ты тоже что-то видела? - Когда я подошла, ты стоял совершенно замороженный. Я боялась дотронуться - вдруг ты разломишься на тысячу кусочков-осколков. - Давай присядем, - попросил Лансинг. - На минутку присядем. - Здесь негде сесть. - На пол. Можно сесть на пол. Они опустились на твердую поверхность дорожки, лицом друг к другу. - Итак, теперь мы знаем, - сказала она. - Что знаем? - он потряс головой, словно пытаясь прояснить сознание. Туман перед глазами постепенно становился прозрачнее, но до полной ясности было еще далеко. - Знаем, зачем эта машина. Эдвард, нельзя говорить Бригадиру о том, что мы обнаружили. Он взбесится. - Но мы обязаны, - сказал Лансинг. - Ведь мы условились. Мы должны честно выполнять условия. - И снова, - сказала Мэри, - что-то, о чем мы не имеем понятия, как обращаться. Как с теми дверьми. Он взглянул через плечо на сверкающие спицы машины. Теперь туман в голове почти рассеялся. - Ты сказал, что видел Вселенную. Что ты хотел сказать этим? - Мэри, Мэри, Мэри! Погоди минуту, пожалуйста! - Это на тебя сильно подействовало, - сказала она. - Да, похоже. - Я в себя пришла легко. - Это все твое непоколебимое чувство самосознания. - Не смейся, - сердито сказала она. - Не надо превращать все в шутку. Это серьезно. - Я знаю. Извини. Ты хочешь знать... Я попытаюсь объяснить. Я побывал во Вселенной. Я был огромен. У меня было тело из звездного света, словно хвост кометы. Все было словно сон, только это был не сон. Я на самом деле побывал там. Это смешно, но это так. Я карабкался на холм из звезд, насыпанных кучей. И на его вершине я обозрел Вселенную, всю, до предела, пространства и времени. И я увидел, что лежит за этим пределом. Хаос. Наверное, это самое верное название. Клокочущая, гневная пустота. Но не горячая, а холодная. Смертельно, отравляюще холодная. Безразличная. Даже хуже этого. Ненавидящая все, что существует или существовало. В ярости стремящаяся превратить все, что существует, в пустоту. Она успокаивающе тронула его рукой. - Извини, не нужно было тебя сейчас спрашивать. Извини, что заставила тебя... Тебе это было нелегко - все это рассказать. - Но я хотел тебе рассказать. Я все равно бы рассказал тебе, только потом. Но теперь все позади и мне стало легче. Ты говорила... что тоже видела? - Я видела другое. Не такое опустошающее. И я уверена, что все это сделала с нами машина. Она берет под контроль сознание, личность, жизненную силу. Она отрывает твое сознание от тебя и посылает куда-то. Ты сказал, что это было как сон и одновременно это не было сном. Я считаю, что это была реальность. Если бы кто-то мог отправиться на самом деле туда, где ты побывал, то они увидели бы то же самое. Конечно, кое-что в твоем рассказе - чистый абсурд... - Я отпихнул ногой с пути черную дыру. Я карабкался на звездный холм как по мелкому гравию. - Вот об этом я и говорю. Это абсурд, Эдвард. Реакция, сопротивление твоего сознания. Защитный механизм, назначение которого - сохранить твой рассудок. Элемент юмора. Большая шутка - мол, тебе все равно. Ничем не удивишь... - Ты хочешь сказать, что я был там на самом деле? Что мое сознание в самом деле перемещалось? - Послушай, - сказала рассудительно Мэри. - Нужно смотреть в лицо фактам. Люди, жившие в этом городе, были весьма высокоразвитыми как в области науки, так и в технике. Иначе они бы не создали данной машины, дверей и графотанка. Их цели, направление работы их сознания не совпадали с нашими. Они искали ответы на неизвестные и непредставимые для нас вопросы. Двери, их назначение, понять можно. Но эта машина - она за пределами нашего сознания и понимания. В каком-то отношении это просто научная ересь. - Еще немного, и ты меня убедишь, что в самом деле это так. - Нужно смотреть в лицо действительности. Мы оказались в непонятном нам мире. Лишь Бог знает, что мы здесь обнаружили бы, когда культура их цивилизации была в расцвете. Возможно, что все это создано людьми. Плоды их творческого воображения. Но они настолько для нас далеки, что кажутся более чуждыми, чем, возможно, создания действительно негуманоидной цивилизации на далекой планете в другой солнечной системе. - Но их культура потерпела крах. Несмотря на все, что они могли и смогли сделать, она зашла в тупик, рассыпалась, превратилась в пыль. Сами они исчезли, город их мертв. - Возможно, они просто переселились. В новый, открытый ими же мир. - Или пресытились? Ты об этом не думала? Пресытились, потеряли душу - так, кажется, говорил Пастор? - Похоже, - согласилась Мэри. - Это в его стиле. - Ну, а ты? Что ты испытала? - Я ничего толком рассмотреть не успела. Лишь какой-то отрывок. Очевидно, ты там пробыл гораздо больше, чем я. По-моему, это была иная цивилизация. Я ни с кем не разговаривала, ничего не видела. Я была словно призрак, тень, невидимая для окружающих. Но я чувствовала присутствие людей, чувствовала их мысли. Чувствовала жизнь, который они жили. И это было прекрасно. - Они были словно боги. В самом прямом смысле. Богоподобные существа. Если бы я осталась там дольше и прочувствовала всю пропасть, нас разделяющую, я бы превратилась в червя ползающего. Это были боги, добрые боги, как мне кажется. Хотя и далеко не примитивные. Цивилизованные. Весьма. Правительства у них не было. Зачем оно им? И никакой экономики, даже намека на экономику. Да, это была цивилизация в высшем смысле - без правительства и экономической системы. Никаких денег, продажи и приобретения, никаких, следовательно, банкиров и законников. Возможно, у них и понятия законов не имелось. - Откуда ты знаешь? - Это все как-то впиталось в мое сознание. То есть, любой мог впитать эту информацию, если хотел. - Это вместо телескопов, - пробормотал Лансинг. - Телескопов? - изумленно переспросила Мэри. - Я просто размышляю вслух. Ученые моего мира, так же, как и твоего, наверное, используют телескопы для исследования космических пространств. Но люди этого мира - им не нужны были телескопы. Вместо того, чтобы смотреть, они перемещали свое сознание и впитывали знания. Они могли перемещаться куда угодно по своему желанию. Если они построили такую вот установку, то они наверняка знали, как управлять ею и ориентировать свое перемещение, чтобы отправиться к какой-либо определенной цели. Но теперь все эти машины или как еще их назвать?... - "Машины" - вполне подходящее название. - Но теперь они работают без управления, в разнос. Они посылают нас наугад. - Где-то в этом городе, - сказала Мэри, - должны быть устройства управления перемещением. Возможно, какие-то кабины, куда помещались люди для переноса их сознания. Хотя трудно сказать с уверенностью, как все это делалось. Система должна была быть более тонкой, чем я предполагаю. - Даже если мы найдем это место, - предположил Лансинг, - могут уйти годы на овладение управлением переноса. - Возможно, но можно было бы попробовать. - А вдруг именно это и случилось с жителями города? Нашли другой мир, лучший, и переслали туда все население. - Не только сознание, но и тела? - спросила Мэри. - На это потребовалось бы время. - Верно, я и не подумал об этом. И даже в таком случае, куда девалось все остальное? Разве что они забрали с собой всю свою собственность. - Сомневаюсь, - сказала Мэри. - Разве, что они нашли подходящий мир с помощью этой установки. А потом построили дверь, ведущую туда. Эти две машины - эта и двери - они могут как-то соединяться в своих функциях. Хотя я более склонна рассматривать эту установку как исследовательский прибор. Для изучения иных миров. Только вообрази, что такой прибор может дать. Можно получить любую информацию, любые сведения и использовать их для развития собственной цивилизации. Можно изучать политические и экономические системы, заимствовать секреты технологии, и изучать новые, оригинальные методы научного исследования и даже совершенно новые научные дисциплины. Для любой цивилизации такая машина была бы культурным допингом необыкновенной силы. - Это как раз то, о чем я думаю! - воскликнул Лансинг. - Была ли эта цивилизация достаточно цивилизованной? А наши с тобой культуры - могли бы они правильно распорядиться таким даром? Или просто бы цеплялись за старый образ мыслей и жизни, катастрофически неправильно используя такой вот аппарат? - Это не нам с тобой решать, - сказала Мэри. - По крайней мере, не сейчас. Я считаю: нужно попробовать отыскать комнату управления этой машиной. Лансинг встал и протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Поднявшись, она не выпустила его руки. - Эдвард, - сказала она тихо, - мы уже с тобой столько всего вместе пережили... и даже такое короткое время... - Мне оно показалось очень долгим... Я даже не мог вспомнить время, когда не было тебя... Он наклонился и поцеловал Мэри, и она на несколько мгновений прижалась к нему, потом отступила. Они снова выбрались на узкую улочку, на которой обнаружили удивительную лестницу в мир переносящей сознание машины. Они начали поиски. Поиск продолжался до самого наступления темноты. Вернувшись в штаб-квартиру, в то здание, где они расположили ее, они обнаружили там Сандру и Юргенса, поглощенных приготовлением ужина. Бригадира видно не было. - Он куда-то ушел, - сообщила Сандра. - Мы ничего не нашли, - сообщил в ответ Юргенс. - А как вам повезло? - Никаких разговоров о деле до ужина, умоляю, - взмолилась Мэри. - К тому времени и Бригадир должен вернуться назад. Бригадир появился через полчаса и тяжелой статуей опустился на свернутый спальный мешок. - Могу признаться вам, что я расстроен, - сказал Бригадир. - Я сегодня прочесал добрую часть северо-востока города. Мне пришла в голову глупая идея, что там я смогу что-то откопать. Сандра наложила ему еду на тарелку и передала. - Давайте поедим, - сказала она. Бригадир принял тарелку и начал устало отправлять еду в рот, ложка за ложкой. У него очень усталый вид, подумал Лансинг. И он выглядит сильно постаревшим. Усталый и старый. Впервые Бригадир проявил признаки уже весьма солидного возраста. Когда с едой покончили, Бригадир вытащил из рюкзака бутылку и пустил ее по кругу. Потом, когда бутылка, обойдя полкруга, вернулась к нему, он сделал несколько глотков и, закупорив ее, уложил себе на колени. - Два, - сказал он. - Два дня, которые вы мне обещали. Я человек слова. Я не буду вас задерживать, Лансинг. Вы с Мэри уйдете. А что думают остальные? - Мы, наверное, уйдем вместе с Мэри и Лансингом, - сказала Сандра. - Я лично уйду. Этот город меня пугает. - А что вы думаете? - спросил Бригадир Юргенса. - Не вижу причин оставаться здесь, - сказал робот. - Ну, а я, - сказал Бригадир, - еще на некоторое время останусь здесь. Позже я вас догоню, может быть. Я уверен, что здесь еще можно найти что-то важное. - Бригадир, - сказал Лансинг. - Мы это важное нашли. Сегодня. Но я должен предупредить... Бригадир подпрыгнул, вскочив на ноги, бутылка, лежавшая у него на коленях, слетела на пол, но не разбилась. Просто покатилась по полу, пока Лансинг не поймал ее. - Вы нашли? - вскричал Бригадир. - Что это?! Расскажите, что вы нашли, расскажите, поскорее. - Бригадир, успокойтесь и присядьте, - строго сказал Лансинг, словно говорил с непослушным ребенком. Бригадир, явно пораженный тоном голоса Лансинга, послушно присел обратно на свой свернутый спальный мешок. Лансинг подался вперед и вручил ему бутылку. Бутылка была помещена на прежнее место на коленях Бригадира. - Теперь поговорим спокойно, - сказала Мэри. - Давайте все обсудим. Не будем рубить с плеча. Я предлагала Эдварду ничего о нашей находке не рассказывать, но он сказал, что мы заключили соглашение, и поэтому... - Но почему? - воскликнул Бригадир. - Почему ничего не рассказывать? - Потому что то, что мы обнаружили - оно за пределами нашего понимания. Нам сейчас известно по меньшей мере одно назначение этого объекта, но мы понятия не имеем, как им управлять. Это опасно. Лучше с такими вещами не шутить. Мы пытались найти пульт управления или что-нибудь в этом роде, но безрезультатно. - Я не хочу сказать, что мы не должны изучать это устройство, - объяснила Мэри. - Но мы должны быть крайне осмотрительными. И меня, и Эдварда машина успела перенести в совершенно фантастические миры без нашего согласия, хотя всего на миг. И это, возможно, лишь ничтожная доля того, на что она способна. - Вы искали пульт управления? - До самой темноты, - сказал Лансинг. - Логично предположить, что пульт находится где-то рядом с аппаратом, - сказал Бригадир. - Мы об этом подумали, конечно. Но там больше нет места. Все занимает установка. Потом мы решили, что в соседних зданиях. - Это совсем не обязательно, - сказала Мэри. - И я это теперь понимаю. Пульт может находиться в любом месте города. В любом. - Вы говорили, что устройство не поддается анализу? Что вы не могли понять назначение ни одного элемента? - Абсолютно, - призналась Мэри. - Ничего похожего на то, к чему я привыкла в моем мире. Конечно, более подробный осмотр может обнаружить что-то новое. Просто я бы не хотела слишком близко к ней подходить. Вот в чем дело. К чему совать нос в щель, которая того и гляди сожмется и прищемит его. Мы с Эдвардом испытали лишь ослабленное воздействие, я в этом не сомневаюсь. Попробуйте втянуться сильнее - и Бог знает, что может тогда произойти. - Что меня больше всего беспокоит в этом городе, - сказала Сандра, - это то, что он такой плоский. И не в архитектурном смысле, а в том, что культура, которую он представляет, слишком плоска. Культурная бедность города просто невозможна. Ни церквей, ни храмов, ни памятников, ни библиотек, ни намека на картинную галерею или выставку произведений искусства, или зал для слушания музыки. Просто непредставимо, что люди могли быть так лишены воображения и эмоциональной чувствительности, могли удовлетвориться таким простым существованием. - Возможно, они были поглощены чем-то другим, - сказал Лансинг. - И всех их охватила одна идея, одно стремление - в исследовательской или какой-либо другой области. Конечно, трудно это понять, но мы не знаем мотивов их поведения. Если эти мотивы были настолько сильны, что... - Этот спор ни к чему нас не приведет, - проворчал Бригадир. - Утром сами посмотрим на эту штуку. По крайней мере, я посмотрю. Ведь вы все решили отправиться дальше. - Мы останемся, - сказал Лансинг, - ненадолго. И присоединимся к вам. - Только, ради Бога, - попросила Мэри, - будьте очень осторожны. 19 - Сомневаюсь, - сказал Бригадир, - что потребуется большая осторожность. Возможно, машина эта и оказывает воздействие на чувствительных людей, как вы, но человек, прочно стоящий на ногах, с сильной волей и практическим взглядом на вещи... - Кажется, - заметил с иронией Лансинг, - вы делаете комплимент самому себе. В таком случае, не буду вас удерживать. Пожалуйста, смело шагайте вперед. - Вы ошибаетесь, и сильно, - сообщила Мэри Бригадиру. - Я вообще не отношусь к чувствительным людям. Возможно Эдвард и наверняка Сандра могут быть отнесены к впечатлительным натурам. Пастор тоже был впечатлительным и... - Пастор, - сказал резко Бригадир, - не мог быть впечатлительным человеком. Расхлябанным, нестабильным - возможно, но в других отношениях - как дерево. Мэри тяжело вздохнула: - Делайте как хотите, - сказала она, пожав плечами. Они стояли впятером на металлическом мостике, достаточно далеко от машин, которые продолжали подмигивать огоньками своих кошачьих глаз, продолжали бормотать себе под нос песню. - Я предполагаю, - сказал разочарованно Юргенс, - что я, будучи сам наполовину машиной, почувствую какую-то близость с этим устройством. Конечно, в моем мире есть только самые простые машины, ничего подобного этой. Да, как я сказал, я предвкушал что-то весьма интересное и необычное. И я сильно разочарован. - Ты ничего не чувствуешь? - спросила Сандра. - Абсолютно, - ответил робот. - Итак, мы увидели эту машину, - сказал Бригадир. - Что мы будем делать теперь? - Мы вам ничего и не обещали, - ответил спокойно Лансинг. - Кроме того, что вместе с вами придем сюда, взглянуть на эти машины. Я лично больше ничего делать не собираюсь. Просто еще раз посмотрю на них - и все. - Но какая тогда от них польза? От того, что мы их нашли? - Мы же говорили вам, - напомнила Мэри, - что сейчас нет способа понять, что это за машины. Мы отправились на поиски - вы сами не знали, чего именно. Вот, мы для вас нашли. Что это - определяйте сами, если хотите. Пастор говорил о таящемся в этом городе зле. Я лично уверена, что город этот неизбежно убьет нас по одному. И эта машина - часть той злой силы, которая совершит убийство. - Вы на самом деле так думаете? - Не совсем. Сама машина не имеет способности творить зло. Но этот город - не место для людей, и я его покидаю. Немедленно. Эдвард, ты со мной? - Иди вперед. Я сейчас, прямо за тобой. - Но подождите минуту! - воскликнул Бригадир. - Вы не можете бросить меня вот так! В момент, когда мы на пороге! - На пороге чего? - На пороге разгадки тайны. Той самой разгадки, которую мы ищем! - Здесь разгадки нет, - сказал Юргенс. - Возможно, эта машина - часть ответа, но не весь ответ, и получить его вы все равно здесь не сможете. Бригадир, яростно вращая глазами, что-то зашипел в ответ, но ни одного членораздельного слова произнести не смог. Его лицо покраснело от гнева и отчаяния. Потом он перестал шипеть и проревел: - Ну, это мы еще посмотрим! Я вам покажу! Я вам всем покажу! И с этим криком он прыгнул вперед, бросившись бежать по металлической дорожке между двумя рядами поющих, подмигивающих огоньками частей машины. Юргенс сделал два быстрых шага вслед за Бригадиром, стараясь понадежнее упереться костылем в гладкую поверхность металлической дорожки. Лансинг ловко выбил ногой костыль из-под руки робота. Юргенс растянулся поперек металлической ленты. Бригадир продолжал бежать. Он успел удалиться на весьма солидное расстояние, когда по всему его телу вдруг запрыгали искры. Потом они на миг вспыхнули ослепительно ярко и Бригадир исчез. Ослепленные вспышкой, они некоторое время стояли, окаменев от удивления и страха. Юргенс с помощью костыля поднялся на ноги, приняв вертикальное положение. - Очевидно, я обязан вам своим спасением, - сказал он Лансингу, сделав жест благодарности. - Я ведь тебе уже давно говорил, - напомнил Лансинг, - что если ты попробуешь совершить новую глупость, я тебя огрею, чем попадется под руку. - Я его не вижу, - простонала Сандра. - Бригадира там нет. Мэри направила вдоль дорожки луч фонарика. - И я тоже не вижу, - сказала она. - Луча не хватает. - Не думаю, что дело в мощности луча, - усомнился Лансинг. - Бригадир ведь действительно исчез. - Но ведь с нами произошло совсем другое, - запротестовала Мэри. - Наши тела остались здесь. - Но мы не успели зайти так далеко вдоль дорожки, как наш бравый вояка. - Возможно, в этом все дело, - согласилась она. - Ты говорил о машинах, способных переносить не только сознание, но и тела. Я сомневалась. Очевидно, ты был прав. - Теперь двоих нет, - грустно сказала Сандра. - Пастора и Генерала. - Бригадир может вернуться, - выразил надежду Лансинг. - Мне почему-то так не кажется, - сказала Мэри. - Слишком большая энергия... Вполне возможно, что Бригадир уже мертв. - Можете тогда сказать про него, - напомнил Юргенс. - "Он погиб с честью, как герой!". Ой, простите, я не должен был так говорить. Нет, нет! Я не должен был. Это я зря сказал. У меня вырвалось. - Вы прощены, - снисходительно сказал Лансинг. - Ты просто опередил одного из нас. - Что теперь? - поинтересовалась Сандра. - Что теперь делаем? - Это проблема, - призналась Мэри. - Эдвард, ты как предполагаешь - вернется Бригадир назад? Как возвратились мы? - Понятия не имею. И никаких предположений. Поскольку мы вернулись... - Но ведь это было совсем другое дело. - Он просто дурак! - в сердцах воскликнул Лансинг. - Жалкий дурак. Лидер до самого конца! Они стояли тесной группкой, глядя на пустую металлическую ленту дорожки, вокруг по-прежнему мигали кошачьи глаза огоньков, слышалась тихая песня машины. - Наверное, нужно немного подождать, - сказала Мэри. - И пока не уходить из города. - Думаю, что мы должны задержаться, - высказал свое сомнение Юргенс. - Если он вернется, то мы ему будем очень нужны, - сказала Сандра. - Эдвард, - спросила Мэри, - что ты думаешь? - Думаю, что нужно остаться. В такой ситуации мы не можем оставить человека. Не могу представить, что он вернется, но мы должны остаться... Они перенесли свой лагерь на улицу, где находился вход в подземелье переносящей машины, тихо поющей про себя непонятную песню. И каждый вечер одинокая бестия в холмах выходила кричать о своем одиночестве и тоске. На четвертое утро, сверившись с картой, которая, предположительно, относилась к данной части мира, они покинули город, двигаясь по продолжению той самой дороги, которая привела их сюда. Они шли на запад. 20 Сразу после полудня они достигли вершины одного из холмов, взявших в кольцо город, и вошли в гротескный мир фигур, созданных ветром и выветрившимся камнем. Дорога теперь бежала вниз, петляя между кошмарными и живописными замками, башнями и прочими фантастическими формами разных цветов, богатство оттенков которым придавали многочисленные слои геологических эпох. Шли медленно - никто не пытался спешить. И путь давно уже потерял право называться дорогой. Иногда они оказывались на небольших равнинах, заливных пространствах, потом опять погружались в цветное безумие фантастического пейзажа. Задолго до наступления ночи они отыскали место для ночлега, разбив лагерь у подножия крутого глинистого обрыва. Топливом их обеспечили кучи нанесенного паводком дерева - целые могучие древесные великаны проплывали здесь в бурном пенистом потоке, изрезавшем местность. Топливо у них было, хуже обстояли дела с водой. Впрочем, день не был чрезмерно жарким и фляги были почти полны. Растительность росла редко. Не считая случайных пятачков сочной травы и небольших рощиц хвойных, невысоких деревьев, прижимавшихся к земле, фигурный изрезанный пейзаж был бесплоден и гол, как стол. Поужинав, они сидели и наблюдали, как меркнет прелесть игры красок. Когда наступила ночь, звезды, яркие, крупные, какие-то ощутимые, твердые, высыпали на небо. Рассматривая небо, Лансинг обнаружил несколько знакомых созвездий. Теперь сомнений быть не могло, сказал он сам себе. Это Земля, старушка-Земля, а вовсе не другая планета иной звездной системы. Это одна из альтернативных планет, альтернатив его родной Земли, параллельный мир, о котором рассуждал старина Энди, ни на секунду не подозревая, что такая параллельная Земля могла существовать. Лансинга тревожил фактор времени. Если созвездия остались практически такими же, то разница во времени между этой Землей и родным миром Лансинга не могла превышать несколько тысячелетий, и тем не менее, великая цивилизация, более развитая, чем родная культура Лансинга, успела развиться, достигнуть пика и рухнуть. Возможно ли, что Человек в этом мире начал свой путь к цивилизации раньше? Возможно ли, что кризисной точкой разницы между мирами было вымирание человечества на Земле Лансинга, вынудившее начать все сначала? Идея не давала ему покоя. Если человек погиб в одном мире, то какова вероятность новой попытки? Здравый смысл говорил, что вероятность приближается к нулю. - Эдвард, - позвала Мэри, - что ты молчишь? Что с тобой случилось? Он покачал головой. - Так, разные несвязные мысли. Ничего особенно важного. - Мне как-то все неловко, - сказала Сандра, - что мы так рано покинули город. Мы не дали Бригадиру времени вернуться. - Почему же ты молчала? - спросила Мэри. - Ты могла бы сказать это тогда. Мы бы приняли во внимание твое мнение. - Но я, так же, как и вы, спешила уйти из города. Мысль об еще одном дне была для меня непереносима. - Я лично считаю, что мы зря тратим время, ожидая Бригадира, - сказал Лансинг. - Он уже не вернется к нам. - А что теперь с нами будет? - тревожно спросила Сандра. - Из-за того, что пропали Бригадир и Пастор? - уточнил Юргенс. - Нет. Просто нас было шестеро. Осталось четверо. А когда останется трое или двое? - Здесь у нас больше шансов, чем в городе, - сказала с надеждой Мэри. - Город - это убийца. Мы потеряли в городе людей. - С нами все будет в порядке, - сказал Юргенс. - Мы будем очень осторожны. Будем внимательны и не станем напрасно рисковать. - Но ведь мы не знаем, куда движемся, - печально воскликнула Сандра. - А мы этого вообще никогда не знали, - резонно заметил Юргенс. - С самого момента, как оказались выброшенными в этот мир. Вдруг следующий поворот дороги даст нам ответ на этот вопрос? Или мы получим ответ завтра... или послезавтра?... В эту ночь к костру опять пришел Сопун. Он обошел лагерь со всех сторон, но в круг света не вторгся. Они сидели и слушали, как Сопун ходит вокруг костра. Что-то в его присутствии было успокаивающее, словно к ним вернулся старый приятель, словно прибежала домой потерявшаяся собака. Никакого страха Сопун не вызывал. Вместе с ними в город Сопун не вошел - вероятно, город ему нравился меньше, чем путешественникам. Но теперь, когда они снова вышли в путь, существо опять присоединилось к ним. На следующий день, задолго до наступления темноты, они подошли к каким-то развалинам, расположенным на небольшой каменной террасе над дорогой. - Вот и место для ночлега, - сказал Юргенс. Они забрались на террасу, подошли к куче упавших камней из мягкого песчаника, которые когда-то образовывали низкую стену вокруг небольшого разрушенного здания, стоявшего в центре прямоугольника, образованного разрушенной стеной. - Песчаник, - определил Лансинг. - Откуда он тут взялся? - Вон оттуда, - сказал Юргенс, указывая на невысокий утес. - В глине виден слой песчаника. И признаки, старые следы разработок. - Странно, - сказал Лансинг. - Не так уж странно. По пути временами попадались выходы песчаника. Довольно часто. - Я не обратил внимания. - Нужно было бы специально приглядываться, чтобы обнаружить этот камень. Он почти одного цвета с глиной. Я его заметил первый раз случайно, а потом уже специально присматривался. Пространство внутри развалившихся стен прямоугольника едва ли превышало один акр. Развалины здания, стоявшие в центре, были когда-то однокомнатным домиком. Крыша провалилась, часть стены разрушилась от времени. По хорошо утоптанному земляному полу были разбросаны осколки глиняной посуды, а в углу валялся помятый потускневший металлический горшок. - Место для отдыха путников, - определила Сандра. - Караван-сарай. - Или форт, - предположил Юргенс. - Тут не от чего обороняться, - сказал Лансинг. - Возможно, когда-то было от чего, - заметил робот. Позади развалин домика нашли следы костра - горка золы и несколько камней, почерневших от копоти - очевидно, на них ставили чайник или котелок. Возле костра лежала небольшая охапка топлива. - Тут побывали наши предшественники, - сказал Юргенс. - Они набрали хвороста больше, чем понадобилось. Остатков хватит нам на всю ночь. - А как с водой? - спросил Лансинг. - Кажется, у нас ее достаточно, - ответила Мэри. - Но завтра придется поискать. Лансинг отошел к остаткам оборонительной стены и остановился, глядя на чудовищно иссеченный и изрезанный ландшафт. Бесплодные земли - вот аналогия, от которой он не мог избавиться уже вторые сутки. В западной части Северной Дакоты он бывал в похожих районах - и первые колонисты, кажется, это были французы, назвали их Бесплодными землями. Голый край. Нехороший край для путешествия. Неизвестно сколько лет назад ужасной силы потоки воды - наверное, разразился настоящий дождевой потоп - изжевали, искромсали землю, унеся с собой все, что поддалось их напору, оставив места с более упорным материалом, что и дало в результате эти искривленные формы. Когда-то путь, которым мы сейчас следовали, вполне мог быть торговой дорогой, экономической артерией. Если Сандра не ошиблась, этот домик был когда-то караван-сараем для тех, кто перевозил драгоценный груз из города в город. Что они найдут на другом конце почти исчезнувшей нити дороги? К нему подошла Мэри, остановилась сзади. - Снова маловажные и отрывочные мысли? - Пытаюсь взглянуть в прошлое. Если бы знали, как выглядело это место тысячу лет назад, мы бы многое лучше поняли в настоящем. Сандра предполагает, что здесь размещался караван-сарай... - Теперь это место отдыха для нас. - Но раньше? Я только что пытался представить, как проходили здесь караваны. Откуда и куда они шли? Для них это была привычная местность. Нам она незнакома. - Мы не пропадем, - обнадежила Мэри. - Но мы все глубже уходим в неизвестное. И понятия не имеем, что лежит впереди. В один из дней кончатся запасы еды. Воды нам уже сейчас не хватает. Завтра мы должны обязательно найти воду. - У нас есть еще еда Пастора и Бригадира. И ее нам хватит надолго. А вода - вода отыщется. - Где-то же эта пустынная местность должна кончиться, - сказал Лансинг. - И тогда мы найдем воду. Пойдем назад, к огню. Луна поднялась рано, круглая, полная, или почти полная, заливая Бесплодный Край призрачным мертвенным светом. Сидя у самого костра, Сандра поежилась. - Сказочная страна, - прошептала она. - Но злая, нехорошая. Никогда не думала, что сказочная страна может быть такой зловещей. - Это зависит от точки зрения, - предположил Лансинг. - А она зависит от мира, в котором ты жила. Сандра бросила на него испепеляющий взгляд. - Я жила в прекрасном мире, полном прекрасных людей и вещей. - Вот об этом я и говорю. У тебя нет точки отсчета для сравнения твоего мира и этого. Слова были поглощены внезапным воем, раздавшимся, казалось у них прямо над головами. Сандра вскочила на ноги и закричала. Мэри быстро шагнула вперед, взяла девушку за руку, второй рукой обняла ее за плечи, встряхнула. - Молчи! - крикнула Мэри. - Тихо! - Он выследил нас! - простонала Сандра. - Он преследует нас. - Наверху, - сказал Юргенс, показывая на вершину глинистого утеса по другую сторону дороги, напротив их террасы. - Он там. Вой прекратился, некоторое время стояла напряженная тишина. - На гребне, - прошептал Юргенс. И они увидели - очертания гигантского зверя, издававшего тоскливый вой. Его черный силуэт в свете лунного синего сияния, на фоне серебряного лунного диска. Зверь напоминал волка. Но он был гораздо больше его, производил впечатление сильного и быстрого создания, вроде волка. Громадная бестия, бездомная, в поисках пристанища, ночлега, раздираемая агонией одиночества, которая заставляла ее изливать в мир свою тоску. Зверь запрокинул свою большую голову, задрал к небу морду и снова завыл. На этот раз вой напоминал всхлип, прокатившийся под звездным небом над фантастическим пейзажем. над ней. Лансинг почувствовал, что на плечо ему легла чья-то рука. Рядом стоял Юргенс. - Все в порядке, - сказал Лансинг. - Конечно, - сказал Юргенс. Плакальщик стонал и выл. Казалось, стону не будет конца, а потом, совершенно внезапно, вой прекратился, так же внезапно, как и начался. Теперь на фоне диска луны, недавно поднимавшегося на востоке, виднелась лишь черная линия нависшего утеса. В ту ночь, когда они лежали в мешках, - кроме Юргенса, конечно, - к лагерю пришел Сопун. Сопя, существо, обошло кругом их стоянку. Они лежали и прислушивались к сопению. После визита Плакальщика приход этого дружелюбного существа показался им приятным сюрпризом. На следующий день, после полудня, они вышли из Бесплодного Края в узкую, но постепенно становившуюся шире зеленую долину, и обнаружили там прозрачный ручей. Чем дальше шли они по берегу ручья, тем шире становилась долина, и линия гребня гористого Бесплодного Края отодвигалась все дальше, пока не превратилась в белую полоску на горизонте и совсем исчезла. Перед заходом они наткнулись еще на один ручей, побольше первого. Ручей бежал с запада на восток. И там, где два ручья сливались в речку, путешественники обнаружили таверну. 21 Отворив дверь, они увидели перед собой обширную комнату. В дальнем конце горел очаг. Перед ним стоял большой стол, окруженный стульями. Два стула, развернутые спинками к вошедшим, были заняты. Сидевшие на них смотрели на огонь очага. Коренастая невысокая женщина с крупным, лунообразным лицом, поспешно выбежала в комнату из кухни, вытирая руки своим клетчатым фартуком, повязанным вокруг пояса. - Ага, вот и вы, - поспешно сказала она. - Вы меня застали врасплох. Пришли раньше, чем я предполагала. Она остановилась перед ними, все еще вытирая руки о фартук, прищурилась, разглядывая. Потом поправила локон, выбившийся из прически и попадавший на глаза. - Ай! Ай! - негромко воскликнула она, словно чему-то удивившись. - Вас четверо! В городе вы потеряли двоих. Вот эти люди расстались с четырьмя спутниками. А некоторые компании вообще пропадали в этом городе, полностью. Какой-то незначительный шум заставил Лансинга повернуть голову. В самом дальнем, противоположном очагу, конце комнаты сидели за отдельным столиком игроки в карты. Шум, как понял Лансинг, был тихим похлопыванием карт о стол. Игроки не обратили ни малейшего внимания на вошедшую компанию. Он кивнул в сторону играющих. - Когда они пришли? - Прошлым вечером, - сказала женщина. - Вошли, направились к столику и уселись. И с тех пор играют. Двое, сидевшие перед очагом, поднялись со стульев и направились через комнату к вошедшим. Впереди шла женщина, блондинка, высокая, гибкая, напоминающая Лансингу королеву. По пятам следовал мужчина, напоминающий коммивояжера-продавца, пытавшегося однажды всучить Лансингу весьма сомнительных достоинств кожаный бумажник. Женщина протянула Мэри руку. - Меня зовут Мелисса. Но я не человек, хотя очень похожа. Я марионетка. Дальнейших объяснений не последовало, но она пожала руки всем четверым. - Йоргенсон, - представился мужчина. - Чрезвычайно рад познакомиться. Мы оба, должен признаться, весьма напуганы. Сидим здесь уже несколько дней, пытаемся убедить друг друга, что нужно продолжить наш путь. Хотя путешествие и представляется бессмысленным, мы, вольно или невольно, обречены на него. - Я вполне разделяю ваши чувства, - сказал Лансинг. - Все мы, я думаю, испытали подобные мысли, каждый в свое время. - Давайте вернемся к огню, - предложил Йоргенсон. - У нас есть бутыль, но мы были не в состоянии с ней справиться. Очевидно, вы нам поможете?... - С удовольствием, - сказал Лансинг. - Спасибо за предложение. Женщина в клетчатом фартуке, очевидно, хозяйка таверны, куда-то исчезла. Игроки в карты не обращали внимания на окружавший их мир. Когда все расселись у огня, получили стаканы и стаканы были наполнены, Йоргенсон сказал: - А теперь, думаю, мы должны лучше познакомиться друг с другом и обменяться нашими впечатлениями от пережитых приключений. А также мыслями по этому поводу. Что касается меня, то я - путешественник во времени. Когда я оказался в этом мире, то предположил, что просто путешествую. Но в таком случае меня бы здесь давно уже не было. Оказалось, однако, что я ошибался. Я застрял здесь. Почему? Не понимаю. Это первый случай такого рода. Раньше я во время перемещений никогда не застревал. Лансинг попробовал содержимое стакана и нашел его превосходным, сделав еще один глоток. - Многие годы, - продолжал Йоргенсон, - я ищу одно определенное время и место. Однажды я побывал там, а потом, невольно, проскользнул в другое время. И с тех самых пор, как я ни старался, я не мог туда вернуться! Вдруг по какой-то причине путь туда для меня закрыт? Если это так, то почему? - Если вы хорошо помните это место, - сказала Мэри, - то это поможет вам найти его. Если вы его хорошо знаете... - О, время и место я знаю прекрасно! Это двадцатые годы, так называемые "Ревущие двадцатые"! Хотя я помню их совсем тихими, ничего ревущего - по крайней мере, в том месте и в тот год, где побывал я. Мир и тишина, словно в бесконечный летний день. Мир не достиг циничного усложнения, характерного для последующих десятилетий. По-моему, это был - 1926 год, месяц - август. Место - сонный городок на морском побережье, на восточном побережье. Массачусетс или Делавар, а может, Мэриленд. - Все эти названия ничего мне не говорят, - пожаловалась Мелисса. - Вы мне говорили - Северная Америка. Но я не знаю, что это такое. Я знаю только наш город. Величественные здания, масса маленьких механических сервов, поддерживающих все наши нужды. Но никаких названий, даже для нашего города. Зачем нам они были нужны!? У нас был город и ничего больше нам не требовалось, мы никуда не хотели идти - если, собственно, было куда - идти. - Нас было шестеро, - сказал Йоргенсон, - когда мы попали в этот мир. - Нас тоже было шестеро, - подтвердила Мэри. - Наверное, такие группы всегда состоят из шести. Но какой в этом смысл? - Я понятия не имею, - сказал Йоргенсон. - Я знал только нашу группу, а теперь еще вашу. - А в городе у нас был также идиот, - сказала Мелисса. - Дурачок, шут. Вечно шутки шутил. Иногда даже терял чувство меры, надо сказать. Еще у нас был шулер из Миссисипи. Я раньше не спрашивала, чтобы не показать свое невежество. Но теперь хочу спросить. Может, кто-нибудь скажет мне, что такое Миссисипи? - Такая большая река, - объяснил Лансинг. - И местность. - Хозяйка считала, что четверых вы потеряли в городе, - сказала Мэри. - А как это произошло? - Они не вернулись назад, - объяснила Мелисса. - Мы все утром отправились на поиски, не знаю чего. Мы понятия не имели, что ищем. Задолго до наступления темноты мы, двое, вернулись в лагерь, к месту сбора на площади города. Мы приготовили ужин, и стали ждать остальных. Мы ждали всю ночь, но они не пришли. Потом, дрожа от страха, мы начали их искать. Искали пять дней и не обнаружили даже никаких их следов. И каждую ночь из холмов доносился жуткий и тоскливый вой какого-то огромного зверя. - И вы, значит, покинули город по западной дороге, и в конце концов, пришли к этой таверне? - спросила Сандра. - Именно так и было, - подтвердил Йоргенсон. - И с тех пор мы укрылись в таверне, опасаясь продолжать свой путь. - Хозяйка уже намекала, что нам пора двигаться дальше, - объяснила Мелисса. - Она знает, что у нас нет денег. Были у одного из тех, кто пропал в городе. - У нас есть немного денег, - успокоил ее Лансинг. - Мы заплатим за вас и вы сможете идти вместе с нами дальше. - А вы намерены продолжать путешествие? - спросила Мелисса. - Конечно, - сказал Юргенс. - А что еще остается делать? - Но это бессмысленно! - воскликнул Йоргенсон. - Мы не понимаем, зачем мы здесь? Зачем и что мы должны делать? У вас есть какие-то сведения об этом? - Абсолютно никаких, - сказала Мэри. - Мы - крысы в лабиринте, - мрачно объявил Лансинг. - Возможно, нам повезет и мы найдем выход. Или приз. - У меня дома, - сказала Мелисса, - там, где я жила, пока я не перенеслась в этот мир, у нас были игральные столы. Мы играли часами, даже днями. Определенных правил не было. Правила рождались по ходу игры. Иногда уже установившиеся правила вдруг изменялись... - И кто-нибудь выигрывал? - спросила Мэри. - Не могу припомнить. Кажется, нет. Никто не выигрывал, ни один из нас. Но мы не расстраивались. Это ведь была всего лишь игра. - Но сейчас мы играем в игру реальности, - сказал Йоргенсон. - И мы все оставили на кону свои жизни. - Существуют скептики, - сказал Лансинг, - отрицавшие принцип постоянства во Вселенной. Как раз перед тем, как я покинул свой мир, я разговаривал с одним приятелем, утверждавшим, что во Вселенной царит случайность, если не хуже. В это я поверить не могу. Должен присутствовать элемент здравого смысла, по крайней мере. Причина и следствие. Они тоже должны быть. Должны иметь цель, назначение, хотя мы можем и не суметь понять эту цель. И даже если более развитые представители разумной жизни растолкуют нам подробности, что это за цель, мы все равно можем не уразуметь. Бывает и такое. - Что не обещает нам счастливого конца, - заметил Йоргенсон. - Да, опасаюсь, что не обещает. Хотя надежда всегда есть. Мы ведь еще не опустились на самое дно. - Но есть загадки, - сказал Юргенс, - которые не поддаются разрешению, стоит лишь задуматься над этим вопросом. - Мы спросили хозяйку о местности и обо всем, что лежит впереди, - сообщила Мелисса. - И она почти ничего не смогла нам сообщить. - В точности как тот жулик в первой гостинице, - сказал Йоргенсон презрительно. - Он упомянул только о кубе и о городе. - Хозяйка сказала, - продолжила свое Мелисса. - Что через некоторое время мы встретим поющую башню, и все. И еще она предупредила, чтобы мы не ходили на север. К северу, сказала она, начинается Хаос - с большой буквы. - Что такое Хаос - она не знает, - пояснил Йоргенсон, - но боится одного этого слова. - Тогда нужно идти на север, - сказал Юргенс, - я лично всегда подозреваю обман, если кто-то начинает меня предостерегать. Мне кажется, что на севере мы что-то можем обнаружить. Нечто, что от нас прячут. Лансинг допил вино из своего стакана и поставил его на стол. Потом он медленно поднялся на ноги, обошел стол и оказался рядом со столиком игроков в карты. Он стоял молча, довольно долго, и ни один из четырех игравших не обратил на него ни малейшего внимания. Потом вдруг один из них поднял голову и посмотрел на Лансинга. Лансинг в ужасе, инстинктивно, сделал шаг назад. Глаза игрока были черными блестящими камешками в дырах черепа. Нос был не нос, а две дыхательные дыры, проделанные между ртом и глазами. Рот представлял собой еще одно горизонтальное отверстие, прорезь, без всякого намека на губы. Подбородка не было. Лицо плавно переходило в шею. Лансинг повернулся и пошел прочь. Когда он снова оказался у стола, то услышал, как Сандра говорит странным голосом: - Как я хочу поскорее увидеть поющую башню! 22 Они достигли поющей башни на четвертый день после того, как вышли в путь. Башня была не совсем башней. Больше она напоминала иглу, шпиль. Громадное шило, протыкающее небо. У основания шпиль имел добрых шесть футов в поперечнике. Заостренный конец уходил на сотню футов в высоту. Башня была неприятного розоватого оттенка, материал казался аналогичным той субстанции, из которой был сделан куб. Пластик, сказал себе Лансинг, хотя был вполне уверен, что это не пластик. Положив руку на поверхность башни, они почувствовали легкую вибрацию, словно западный ветер играл башней, заставляя ее немного вздрагивать, подобно тому, как вздрагивает под прикосновением смычка струна скрипки. Исключая Сандру, все были крайне разочарованы рождаемой башней музыкой. Йоргенсон сказал, что это вообще не музыка, а шум: звук был негромким, хотя временами становился громче обычного. Чем-то это напоминало, по мнению Лансинга, камерную музыку, хотя он не был большим любителем, а тем более знатоком этой музыки. Когда-то очень давно, вспомнил он, Алиса заманила его на концерт камерной музыки, и он страдал молча, но искренне, целых два часа. И хотя музыка башни была тихой, она разносилась фантастически далеко. Первые звуки ее начали доходить до них на порывах ветра уже за день до того, как они увидели саму розовую иглу башни. Сандра, лишь услышав эти отзвуки, тут же впала в граничащий с трансом восторг. Она пыталась уговорить всех не останавливаться для ночлега в эту ночь, а быстрее идти к башне. - Неужели мы не можем немного поспешить? - упрашивала она. - Может, мы сумеем до вечера добраться до башни. Никто не устал ведь еще по-настоящему. А скоро станет свежо и идти будет только приятно. Лансинг довольно резко отказался даже думать о переходе в ночное время. Сандра не спорила. Она не стала помогать готовить ужин, как обычно, а отошла за круг света костра и осталась там, маленькая фигурка на ветру, напряженно вслушивающаяся. Она отказалась от еды, она не спала ночь, она простояла неподвижно до утра. Они вскарабкались на вершину холма, где стояла так называемая поющая башня. Сандра все еще была в трансе. Она стояла, подняв голову, неотрывно глядя на башню, впитывая звук каждой клеткой тела. - Меня этот шум абсолютно не трогает, - пожал плечами Йоргенсон. - Что она в нем нашла? - Тебя не трогает, - сказала Мелисса, - потому что у тебя нет души. Чтобы ты не говорил, а это все таки музыка. Хотя и необычная. Я больше люблю музыку, под которую можно танцевать. Раньше я много танцевала. А под эту музыку танцевать нельзя. - Меня волнует Сандра, - тревожно сказала Лансингу Мэри. - Она не ела со вчерашнего дня, с тех пор, как услышала первые ноты, и она совсем не спала. Что нам делать? Лансинг покачал головой. - Оставим ее в покое, пока. Может, она сама придет в себя. Когда еда была готова, Мелисса отнесла тарелку Сандре и уговорила ее поесть, хотя та съела совсем немного и почти все оставила. Сидя у огня, глядя на силуэт девушки на фоне закатного неба, Лансинг вспомнил, с каким волнением говорила Сандра об этой башне еще в таверне, когда впервые услышала о ней. На первой стоянке после того, как была покинута таверна, она сказала: "Ведь башня может быть очень красивой! Как бы мне хотелось, чтобы она была красивой! В этом мире так мало красоты! Он просто обеднен, лишен красоты!". - Красота - цель твоей жизни, - сказал ей тогда Лансинг. - Да, конечно. Сегодня я полдня пыталась сложить стихотворение. В этом мире, в этом пейзаже есть что-то такое - какая-то сила, откуда может родиться источник поэзии. Поэзия, рожденная из непоэтичности. Прекрасное, родившееся из некрасивого. Но я не могла начать. Я знаю, что хочу сказать, но слова и мысли не хотят соединяться. И вот, сидя у костра и глядя на Сандру, зачарованную музыкой, которая больше ни на кого не действовала, он подумал: "Удалось ли ей сложить стихотворение?" Йоргенсон разговаривал с Юргенсом. - В таверне вы сказали, что нам следует направиться на север. Но нас предупредили, что это опасно. Вы сказали, что подозреваете обман, что нас хотят пустить по ложному следу. - Правильно, - согласился Юргенс. - И признайтесь, что в моих рассуждениях есть изрядная доля здравого смысла. - Но мы пошли на запад, а не на север. - Мы двинулись к тому, что известно. Вот эта башня. Дальше лежит неведомое. Теперь мы можем повернуть на север и посмотреть, что это за Хаос. Йоргенсон вопросительно посмотрел на Лансинга. Тот кивнул. - Я тоже об этом думал. А как вы считаете? Йоргенсон смущенно пожал плечами. - Интересно, - сказала Мелисса, - что может представлять этот Хаос? - Почти все, что угодно, - ответил Лансинг. - Мне это слово - Хаос - не нравится. - То есть, вы боитесь? - Да, именно. - Люди иногда называют одно и то же разными именами, - сказала Мэри. - Хаос - для нас это может означать одно, а для кого-то - совершенно иное. Разная культурная прокладка по-разному окрашивает восприятие. - Мы хватаемся за соломинку, - сказал Йоргенсон. - В отчаянии, не думая. Сначала был куб, потом этот чертов город. Теперь поющая башня и Хаос. Все наши соломинки. - Я продолжаю думать, что куб был очень важен, только мы не смогли его разгадать, - сказала Мэри. - У меня такое чувство - я не могу избавиться от него, - что это был наш провал. Нас испытывали, и мы провалились. Бригадир думал, что ответ нам даст город, но он оказался слишком обманчивым... - она повернулась к Йоргенсону. - Ведь вы не нашли там ответов? - Только пустые комнаты и повсюду пыль, возможно те, кто не вернулся, они и нашли ответ. Поэтому, наверное, они и не вернулись. Вы нашли больше, чем мы - двери, и установки переноса. И все же, они ничего не говорят. Эти находки никакой ценности не имеют. - Не совсем, - запротестовала Мэри. - Мы теперь кое-что знаем об обитателях города. Люди высокоразвитой науки и техники. И наша находка позволяет предположить, куда исчезли все люди - переселились на другие миры. - Подобно тому, как были переброшены сюда мы? - Именно, - сказал Юргенс. - С некоторым исключением - они отправились по своей воле. - А теперь выдергивают нас? - Трудно сказать, - сказал Лансинг. - Некто, некая сила, вырвала нас из родных миров. Но что это за сила, кто стоит за ней, каковы его цели - этого мы сказать не можем. - Вам это должно быть знакомо, - обратилась Мэри к Йоргенсону. - Ведь вы путешественник во времени. Вы по своему усмотрению перемещались между мирами и во времени. - Но теперь я эту способность потерял, - грустно сказал Йоргенсон. - В этом мире у меня ничего не получается. - Но если вы сосредоточитесь на самом вопросе, на том, как вы это делали... Что вы говорили, делали, что чувствовали при этом... - Да вы что, думаете, я не пробовал! - воскликнул сердито и горячо Йоргенсон. - Я еще в городе только и делал, что пробовал! - Да, - подтвердила Мелисса. - Я это видела. - Если бы я только смог, - сказал Йоргенсон. - Если бы мне удалось переместиться во времени в тот момент, когда город еще жил, когда в нем были люди... - Да, это было бы ловко, - сказала Мелисса. - Правильно я говорю? - Да, очень ловко, - сказал Лансинг. - Вы не верите, что я был путешественником во времени, - с вызовом сказал Йоргенсон. - Я этого не говорил. - Да, но вы дали понять. Без слов. - Слушайте, - предупредил его Лансинг. - Не пытайтесь начать перепалку. У нас и без того достаточно неприятностей. Мы можем обсудить все и спокойно, без упреков и размахивания руками. Вы говорите, что умели путешествовать во времени. Я не спорю. Предлагаю на этом оставить все, как есть. И переменить тему. - Согласен, - сказал, успокоившись, Йоргенсон. - Только если вы будете молчать. С некоторым усилием Лансинг удержался от ответа. - Я надеялась, - сказала Мэри, - что хотя бы эта башня даст нам какую-то зацепку. - А она ничего нам не дала, - сердито сказал Йоргенсон. - Как и все остальные находки. - Возможно, нам что-нибудь поведает Сандра, - когда придет в себя, - предположил Юргенс. - Она впитывает музыку. И через некоторое время, возможно, что-то нам расскажет. - Это чепуха. Это просто какое-то пиликанье, а не музыка, ничего больше, - отмахнулся Йоргенсон. - Не понимаю, что она там нашла. - Сандра родилась в мире с господствовавшим искусством, - объяснила Мэри, - над всеми остальными видами деятельности человека. И эстетические свойства, едва развитые у обитателей другого мира, в ней чрезвычайно сильны. Музыка... - Если это музыка... - Музыка может многое ей говорить, - невозмутимо продолжала Мэри. - И немного спустя она может нам кое-что рассказать. 23 Но она не пришла в себя и ничего не рассказала им. Она почти не ела. Она не отказывалась разговаривать, но отвечала односложно. Первые два дня, все сорок восемь часов, она простояла, выпрямившись, напряженно слушая, не обращая внимания на товарищей, окружающий мир, на себя саму. - Мы напрасно тратим время, - пожаловался Йоргенсон. - Нужно идти на север. Будем искать Хаос, что бы это ни значило. Ничего другого нам не остается. Нельзя же торчать тут вечно! - Я на север не пойду, - отрезала Мелисса. - Меня этот Хаос пугает. - В башке у тебя хаос, - сердито сказал Йоргенсон. - Ты даже не знаешь, что это такое, а уже трясешься. - Так мы ни до чего не договоримся, - сказал намеренно спокойно Лансинг. - Переругивание не поможет нам. Нужно думать и обсуждать, а не орать друг на друга. - Не можем ведь мы бросить здесь Сандру, - сказала Мэри. - Она ведь с нами с самого начала. Я без нее не пойду. - Север - это одно из четырех возможных направлений, - напомнил всем Юргенс. - Нам сказали, что там нам грозит опасностями некий Хаос. Но если мы пойдем на запад, мы и там можем что-то найти. Конечно, хозяева гостиниц не слишком щедры в отношении сведений. В первой нам рассказали о кубе и городе, во второй - о башне и Хаосе. У нас есть карта, но она бесполезна. На ней показана дорога из города в Бесплодный Край. И все. Нет ни второй гостиницы, ни вот этой башни. - Наверное, - предположил Лансинг, - они сами больше ничего не знают, и сказали нам все, что им известно. - Даже если это так, - поддержал робота Йоргенсон. - Нужно попробовать и запад, и север. - Я Сандру не оставлю, - сказала Мэри. - Может, если мы ее убедим... - начал Йоргенсон. - Я пробовала. Я ей сказала, что мы не можем уйти без нее. И что мы вернемся потом назад, и она будет слушать башню сколько угодно. Но сомневаюсь, что она вообще меня услышала. - Можете остаться с ней, - сказал Йоргенсон. - Остальные разделятся. Двое пойдут на запад, двое на север. Посмотрим, кому повезет, если повезет вообще. Договоримся встретиться в исходном пункте через четыре-пять дней. - Не думаю, что это благоразумно, - запротестовал Лансинг. - Я против того, чтобы оставлять Сандру. И не стоит раздроблять силы. - Но пока никакая опасность нам не угрожала. Я имею в виду реальную физическую опасность, - сказал Йоргенсон. - Это вполне безопасно. Мэри остается с Сандрой. Остальные производят быструю разведку. Я особо не тешу себя надеждой, что вдруг что-то подвернется. Зачем упускать шанс? - А может, попробовать нести Сандру? - предложил Юргенс. - Если мы унесем ее подальше от башни, она снова сможет нормально воспринимать мир. - Возможно, - сказал Лансинг. - Не сомневаюсь, что она не будет сопротивляться. Она сейчас, можно сказать, не в своем уме. И даже если она не станет драться, нам придется ее тащить. Она будет нас задерживать. А край этот недружелюбный. Вода встречается нечасто. Последний ручей был два дня назад. - Наполним заранее все фляги, - сказал Йоргенсон. - Здесь у нас есть ручей. И напьемся как следует. А потом ситуация с водой улучшится, может быть... - Да, Йоргенсон прав, - сказала Мэри. - Нельзя бросать Сандру. Я с ней останусь. Опасность нам не грозит. Край здесь совершенно пустынный, никаких животных - кроме Сопуна, пожалуй. - Я вас тут одних не оставлю, - сказал Лансинг. - Мы могли бы оставить Юргенса, - предложил Йоргенсон. - Нет, - сказала Мэри. - Сандра лучше знает меня. Она ко мне всегда обращалась, - она повернулась к Лансингу. - Всем нельзя оставаться. Только зря потратим силы и время. Нужно разведать, что лежит на западе и на севере. Если там ничего стоящего не обнаружится, тогда будем строить другие планы. - На север не пойду, - сказала Мелисса. - Не пойду, и все. - Тогда мы с тобой пойдем на запад, - сказал сердито Йоргенсон. - Лансинг и Юргенс - на север. Налегке, быстро. Всего несколько дней - и вернемся назад. К тому времени Сандра может вернуться в себя. - Я все еще надеюсь, - сказала Мэри, - что она получает какие-то сведения. Слышит что-то, чего не слышит никто больше. Вдруг часть ответа на нашу загадку заключена именно в музыке башни. И только она поймет язык этой музыки. - Будем держаться одной группой, - настаивал Лансинг. - Нельзя разделяться. - Вы просто упрямец, - воскликнул Йоргенсон. - Да, я упрям. К вечеру Сандра опустилась на колени. Время от времени она судорожными толчками подтаскивала себя ближе и ближе к башне. - Я боюсь за нее, - сказала Мэри Лансингу. - И я тоже. Но кажется, с ней все нормально. Она говорит, хотя и мало. Говорит, что должна остаться... Оставьте ей немного воды и еду, и все будет в порядке. Она немного поела сегодня и попила воду. - А что происходит с ней? Она говорит об этом? - Нет. Я спросил, но она или не слышала, или не захотела отвечать. Наверное, не могла объяснить. Очевидно, сама еще не понимает, что происходит. - Ты уверена, что действительно происходит что-то в ее сознании? Что это не просто восхищение музыкой? - Не уверена, но думаю, что это не просто восхищение. - Странно, - сказал он, - что мы никакой информации не можем получить от этой башни. Абсолютно ничего. Как и с кубом. В этом они похожи. Две конструкции. Зачем-то ведь их построили? - Йоргенсон об этом тоже говорил. Он считает, что это обманки. Ложные указатели. Чтобы сбить с толку. - Синдром крысы в лабиринте. Тест, чтобы нас разделить. - Он так не говорит, но именно это подразумевает. Они сидели отдельно от остальных, на некотором расстоянии от костра. Юргенс стоял в стороне, просто стоял, ничего не делая. Мелисса и Йоргенсон сидели у огня, перебрасываясь время от времени словами. Мэри взяла Лансинга за руку: - Нужно что-то делать, - сказала она. - Нельзя просто сидеть и ждать Сандру, пока она очнется. Хозяин первой гостиницы говорил о наступающей зиме. Говорил, что на зиму закрывает свое заведение. А в этих местах зима, должно быть, жуткая. У нас, наверное, остается мало времени. Уже ведь осень. Возможно, поздняя. Он обнял ее одной рукой, прижал к себе. Она опустила голову на плечо Лансинга. - Я не могу оставить тебя одну, - сказал он. - Я просто разорвусь внутри, если придется оставлять тебя. - Но придется, - сказала Мэри. - Я могу пойти на север один. С тобой оставлю Юргенса. - Нет. Юргенс должен быть с тобой. Я настаиваю, здесь безопасно, а на севере - кто знает, что там? Понимаешь? Так нужно. - Да, я понимаю. Это разумно. Но я просто не могу тебя оставить. - Эдвард, ты должен идти. Мы должны знать. То, что мы ищем, может быть именно на севере. - Или на западе. - Да, верно. Возможно, оно здесь, но мы не знаем об этом. Сандра - ненадежная опора. Есть еще шанс, что она нам что-то сообщит, но это слабый шанс. Ждать не стоит. - Но ты будешь осторожна? И не будешь никуда отсюда уходить? Не станешь рисковать зря? - Обещаю, - сказала Мэри. На следующее утро она поцеловала его на прощание и велела Юргенсу: - Следите за ним. Я на вас надеюсь, что вы о нем позаботитесь. - Мы всегда заботимся друг о друге, - гордо ответил Юргенс. 24 На всем протяжении пути от гостиницы к башне, местность становилась все более безводной. К северу от башни засушливость превратилась в пустыню. Путешествовать здесь было трудно. Песок осыпался под ногами, приходилось карабкаться на дюны. Ветер ровно и устойчиво дул с северо-запада, бросая песок им в лицо. Они шли молча. Наклонившись вперед, против ветра, Юргенс сверялся с компасом, проверяя направление их маршрута. Они продвигались все дальше на север. Впереди шел, хромая, робот, за его спиной шагал Лансинг. Сначала впереди был Лансинг, а робот хромал сзади. Но Лансинг уставал, а механическое тело Юргенса усталости не знало, поэтому лидером теперь стал он. Несколько часов спустя дюны большей частью исчезли и почва под ногами стала более надежной, хотя и по-прежнему песчаной. Глядя на спину с энтузиазмом работающего костылем робота, Лансинг подумал, что Юргенс продолжал оставаться для него загадкой. Хотя все остальные члены компании, должен был признать Лансинг, тоже оставались загадками. Он попытался собрать вместе все, что он знал о каждом из них. И факты, как оказалось, были весьма фрагментарными. Мэри работала инженером в мире, где старые империи восемнадцатого столетия продолжали процветать - следовательно, мир ее отличался международной стабильностью. Кроме этого он не знал о Мэри почти ничего, не считая самого главного - он ее любит. Но ни малейшего понятия, чем она занималась, специалистом в какой области техники была, он ничего не знал о ее семье, о ее жизни. Он знал о ней, наверное, даже меньше, чем об остальных. Мир Сандры, ее культуру ему было трудно себе представить. Тем более - понять. К тому же, она может отражать своим поведением лишь одну из субкультур, ноосферную нишу, в которой жила, а не всю культуру ее планеты. Она может отличаться от субкультуры, родной для Сандры, и сама она об этом может даже не подозревать. Они, признал Лансинг, были не совсем честные с Сандрой. Они ее игнорировали. А ведь и она могла, если бы ей дали возможность, внести свое лепту в раскрытие загадки их миссии. Если бы, вместо Лансинга и Мэри, установка подействовала на ее сознание... И даже теперь, через непонятную связь с музыкальной башней, она вполне может дать им ключ на разрешение загадки, который они все искали. Пастор, как казалось Лансингу, был открытой книгой, хотя, опять же, он тоже мог быть частью субкультуры. Нет оснований считать, что весь мир Пастора был во власти изуверов, фанатиков. Был таким же тусклым, злобным и тупым, каким видел его Пастор. Если бы было время, они могли бы понять Пастора, найти какую-то общую точку взаимопонимания с этим человеком. Бригадир, сказал себе Лансинг, был совсем другим случаем. Скрытный - он не пытался объяснить особенности своего мира, и отказался объяснить, как его переправили в этот мир, - с тенденцией к превосходству, командованию и наставлению окружающих. Не желающий прислушиваться к мнению других, верящий только себе. Он был загадкой. Уж он наверняка не был членом субкультуры - мир его, судя по его словам, был миром военизированной анархии, где сотни мелких царьков-военачальников вели вечную войну друг против друга. Игра, как сказал Бригадир, но весьма опасная, в лучшем случае. А Юргенс? Тоже, наверняка, не член субкультуры, но его мир покинут, человечество отправилось осваивать звезды, оставив тех, кто не мог ему уже быть полезным, предоставив отбросам развития деградировать до немыслимого варварства. Свобода, сказал тогда Юргенс. Он получил наконец свободу, сбросив груз внутренней подразумевающейся ответственности роботов за судьбу жалких осколков былого величия человечества. Свобода? Понимал ли Юргенс, что даже теперь он свободы не получил? Даже сейчас, в этом мире, он продолжал исполнять роль слуги и охранника людей. Он ковылял сейчас по пустыне к Хаосу, который только он мог увидеть и понять с безопасностью для людей. С самого момента своего появления в этом непонятном мире он был готов помочь любому, кто нуждался в его помощи. Надежды и нужды людей - вот главная забота Юргенса. Но по какой-то причине он не до конца доверял этой компании людей, в которой оказался. Только ему, Лансингу, рассказал он часть своей истории. О том, каков его мир, о своем хобби делать человекообразные куклы, имитации истории людей (куклы, подумал мельком Лансинг, вроде Мелиссы?). Всем остальным он вообще ничего не рассказывал и продолжал упрямо хранить молчание даже когда Мэри спросила его. Это озадачивает, подумал Лансинг. Почему робот доверился лишь одному ему? Была ли между ними какая-то связь, которую видел робот и не понимал человек? Юргенс, ковылявший впереди, остановился у подножия небольшой дюны. Когда Лансинг поравнялся с ним, робот показал на какой-то предмет, торчавший из песка. Это был шар из стекла или пластика, вроде шлема космонавта, и внутри шара, лицом к путникам, скалился череп. Зубы весело блестели, один из них был золотым протезом, как заметил Лансинг. Золото блестело на солнце. Из песка дюны выглядывал и какой-то округленный кусок металла, а справа, немного дальше - еще один. Юргенс достал лопатку из рюкзака и начал сгребать песок. Лансинг ничего не сказал, стоял и смотрел. - Еще минута и мы увидим... - пообещал Юргенс. Через минуту они увидели. Металлическая конструкция отдаленно напоминала форму человеческого тела. Три ноги вместо двух, десяти-двенадцати футов высотой. Две руки, торс. Верхняя часть была просторной, ее занимал скелет человека. Большей частью кости скелета были разбросаны вокруг, только череп скалился в ловушке прозрачного шлема. Юргенс, присев на корточки, поднял голову, глядя на Лансинга. - Что это? Как ты думаешь? Лансинг поежился: - Давай сначала ты. - Машина для передвижения. - Почему? - Это первое, что мне пришло на ум. - Но что это за машина? - Что-то напоминающее это устройство было придумано людьми моего мира. Для передвижения на других планетах, во враждебной окружающей среде. Я их никогда сам не видел, только слышал рассказы. - Машина для передвижения на опасной планете? - Да, правильно. Ее двигательная система была подключена к нервам водителя. Очень сложные схемы, мгновенно реагирующие на биотоки мышц человека. Практически, такая машина была продолжением тела. Если человек хотел идти, машина шагала. Работать руками - машина работала своими манипуляторами. - Юргенс, если это так, то мы, возможно видим перед собой одного из обитателей этой планеты. Настоящих обитателей. Другой человек не мог быть сюда перенесен - как были перенесены мы - в таком вот футляре. Конечно, с нами была переслана наша одежда, но... - Нельзя все-таки исключать такую возможность, - заметил Юргенс. - Наверное, - сказал Лансинг. - Но в таком случае этот человек попал сюда из параллельного мира, который стал враждебен человеку. Стал настолько загрязненным и опасным, что... - Мир войны, - предположил Юргенс. - Опасные лучи, газы... - Да, возможно. Но в этом мире защитный механизм-костюм уже был не нужен. Воздух здесь чистый. - Ты должен понять, - сказал Юргенс. - Что когда он попал сюда, он мог уже не иметь возможности отсоединиться от костюма. Он мог быть просто биологически сращен с машиной и бежать от нее уже не мог. Вполне вероятно, что это его не слишком беспокоило. Он должен был уже давно привыкнуть к такой жизни. А такая машина давала человеку заметные преимущества. И в таком месте, как эта планета, тоже... - Да, - согласился Лансинг. - Тоже. - Он попал в беду. Несмотря на все свое высокомерие, он попал здесь в беду. В последний для себя раз. Лансинг посмотрел на робота. - Кажется, ты считаешь, что все люди - самоуверенные, что это отличительная черта человеческой расы. - Не все, - сказал Юргенс. - Некоторая горечь должна быть тебе понятна. Когда нас бросили, словно... - И ты растравлял свою горечь все эти годы? - Я не растравлял, - сказал Юргенс. Некоторое время они молчали, потом робот сказал: - Ты не самоуверенный. И никогда не был им. Пастор - тот был, и Бригадир. И Сандра - по своему - конечно, тоже самоуверенная. - Я знаю, - сказал Лансинг. - Я понимаю, и надеюсь, что ты их простишь. - Ты и Мэри, - сказал Юргенс. - Я пожертвую жизнью ради тебя и Мэри. - Но ты не захотел рассказывать Мэри о себе. Ты отказался. - Она бы стала меня жалеть, - объяснил Юргенс. - Я бы не выдержал этой жалости. Ты меня никогда не жалел. - Верно, - согласился Лансинг. - Эдвард, забудем про самоуверенность. Пора идти дальше. - Ты впереди, я следом, - сказал Лансинг. - У нас нет лишнего времени. Мне не нравится, что мы оставили Мэри. Всю дорогу мне хочется повернуть назад. - Еще три дня. Или немного больше. И мы вернемся. С ней все будет в порядке. Найдем ее целой и невредимой. Четыре дня - больше мы себе не позволим. По дороге они не нашли и намека на подходящее для костра топливо. И в ту ночь им пришлось впервые ночевать без костра. Местность была абсолютно пустынная. По-своему ночь была прекрасна. Пустынные пески, серебряный холодный диск луны, а за краями ореола ее блеска, уже ничем не затмеваемые, яростно сияли крупные осенние звезды. Лансинг почувствовал, как пропитывает его жестокая красота этой ночи. Один раз ему показалось, что он слышит далекий вой. Он доносился с юга и напоминал тоскливый плач того громадного одинокого зверя, который пугал их в городе, а потом в дороге. Он прислушался, но вой не повторился. - Ты что-нибудь слышал? - спросил он робота. Юргенс ничего не слышал. Робот разбудил Лансинга задолго до рассвета. Луна висела над самым западным горизонтом, звезды на востоке тускнели. - Поешь чего-нибудь, - сказал Юргенс. - И отправимся. - Ничего не хочу, - отказался Лансинг. - Немного воды - и все. Поем позже, на ходу. Поначалу идти было легко, но ближе к полудню начали попадаться дюны. Сначала маленькие, они постепенно становились все выше. Они оказались в мире бледно-голубого неба и движущихся желтых песков, и местность впереди постепенно становилась все более холмистой, уходя вверх. Вскоре им начало казаться, что они карабкаются прямо в голубое небо. Полоска неба над северным горизонтом приобрела более темный оттенок - от синего наверху до почти черного ниже. С севера же донеслось слабое громыхание, и по мере того как они пробивали себе путь среди коварных дюн громыхание становилось громче. Юргенс остановился на верхушке одной особенно высокой дюны, поджидая Лансинга. Тяжело дыша, Лансинг остановился рядом с роботом. - Похоже на гром, - сказал Юргенс. - Кажется, надвигается буря. - Судя по цвету неба - именно так, - сказал Лансинг. - Но на тучу это не похоже... Должны клубиться тучи, а тут - совершенно прямая полоска. - Мне еще раньше показалось, что я заметил вспышку молнии, - сказал Юргенс. - Не саму вспышку, а как бы ее отблеск на небе. - Тепловая молния, - объяснил Лансинг. - Отражение самого разряда в слое облаков. - Пошли. Я скажу, когда устану, - сказал Лансинг в ответ на вопрос Юргенса: - Ты готов? Или еще немного отдохнем? Еще немного и будет ясно, что это такое. К середине дня громадная черная туча поднялась довольно высоко над северным горизонтом. Местами она казалась черно-фиолетовой и в целом представляла собой пугающий феномен. Казалось, туча замерла неподвижно - никаких клубящихся, выбрасываемых вперед грозовых облаков, хотя иногда Лансингу казалось, что вдоль черной стены происходит какое-то направленное вниз движение, словно прозрачная пленка, как бы вода, сбегает по оконному стеклу во время летнего дождя. Что-то ужасное таилось в самом внешнем виде этой тучи, какое-то внутреннее разрушающее свойство. Хотя кроме вспышек молнии никакой физической опасности не наблюдалось. Рокот громовых раскатов теперь не прекращался ни на минуту. - Весьма необычно, - сказал Юргенс. - Я ничего подобного не встречал раньше. - Хаос? - предположил Лансинг. Спросив об этом, он вспомнил тот хаос, или ощущение хаоса (потому что он теперь сомневался в том, что на самом деле что-то видел), которое испытал, стоя на вершине звездного холма, над Вселенной. Ничего сходного в тех ощущениях и в том, что он видел сейчас перед собой, Лансинг не мог найти. - Возможно, - сказал Юргенс. - Но я спрошу тогда: что есть хаос? Лансинг промолчал. Они продолжали карабкаться. Подъемы становились заметно круче. Они преодолели несколько особо высоких дюн и увидели, что впереди горизонт вправо и влево от них начинает выгибаться, уходя вверх в небо, словно они карабкались по огромной лунообразной дюне, края которой вторгались в черноту неба. Потом они достигли вершины гребня, по которому все это время взбирались. Лансинг в изнеможении опустился на песок, прислонившись к большому камню. Камню? - спросил он вдруг себя. Откуда здесь такой камень, если здесь не было ничего крупнее песчинки? Удивленный, он с трудом встал и обернулся. Действительно, это был валун, и не один, а целая куча. Словно кто-то, века тому назад, аккуратно сложил их на песке. Юргенс стоял на вершине дюны, широко расставив ноги, глубоко воткнув костыль в песок для устойчивости. Впереди песчаная поверхность круто уходила вниз, пока склон этот не достигал дна громадной тучи, нависшей над ними. Глядя непосредственно на эту тучу, Лансинг понял, что это не грозовая туча, хотя он не мог определить, что же это такое на самом деле. Это была титаническая стена абсолютной черноты, поднимавшейся от песчаного склона высоко в небо, так что ему пришлось задирать голову, чтобы увидеть ее верхний край. На фоне черноты продолжали сверкать разряды молний, гремели раскаты. Стена теперь казалась Лансингу чудовищной, плотной, с верхнего края которой лился сплошной поток черноты. Это была не жидкость, а что-то совершенно невообразимое и непонятное. Поток был настолько плотен и однообразен в падении, что самого падения даже не было, собственно, видно, а создавалось гипнотизирующее чувство такового. Глядя на этот черный водопад, вернее, темнопад, Лансинг понял, что слышны не только раскаты грома. Под ногами дрожала почва, и та чернота, что низвергалась с этой фантастической Ниагары, тоже бешено ревела, проносясь из неизвестности в неизвестность. Он посмотрел на Юргенса, но робот не обращал на него внимания. Тяжело подавшись вперед на костыль, он пристально смотрел на водопад, словно загипнотизированный этой тьмой. Лансинг опять перевел взгляд на черную стену, и на этот раз она показалась ему еще более плотной. Сначала облако, потом водопад. А что потом? Чем она покажется мне потом? - подумал он. Но одно было ясно - это совсем не ответ на загадку, тот ответ, который они все искали, и даже не нить, которая могла бы к этой разгадке когда-нибудь привести. Как куб, как двери перехода, как поющая башня, этот черный темнопад был совершенно бессмысленным для него. Для него, Юргенса, остальных людей их группы. Бессмысленным для того типа разума и восприятия, что были присущи человеческой расе. - Конец мира, - сказал Юргенс странным тоном. - Конец этого мира? - спросил Лансинг, и сразу же пожалел о том, что сказал, потому что это было глупо. Зачем он это сделал? - Наверное, не только этого, - сдавленным голосом ответил Юргенс. - Всех миров. Конец всему. Конец Вселенной. Вот куда все уходит. Ее пожирает тьма. Робот сделал шаг вперед, приподняв костыль, прощупывая песок впереди. В поисках твердой опоры под ногами, он перенес на него вес тела. Но твердой опоры там не было. Костыль покатился вниз по склону, рюкзак, соскочив со спины, катился впереди него. Руки Юргенса были в отчаянии широко раскинуты, пальцы гребли песок, в надежде уцепиться. Но здесь был лишь песок, и песок скользил вниз вместе с Юргенсом. Пальцы робота оставляли длинные борозды. Лансинг стремительно вскочил на ноги. Если ему удастся сохранить вертикальное положение, подумал он, скользя вниз по склону, то есть шанс вытащить Юргенса. Он сделал шаг вперед и вниз, и его ступни не нашли никакой опоры. Песок на склоне был похож на тончайшую пудру. Здесь нельзя было стоять. Лансинг бросил тело вперед, потом назад, отчаянно пытаясь дотянуться до гребня. Но ноги его теперь скользили вниз еще быстрее, оставляя глубокие борозды в песке. Он упал лицом вниз на склон, продолжая медленно, но неуклонно скользить ко дну. Не только он, но и слой тончайшей пудры-песка медленно сползал вниз под воздействием тяготения. Он раскинул руки, раздвинул ноги, чтобы увеличить сопротивление тела и замедлить скольжение. Ему показалось, что он и в самом деле теперь двигается медленнее, хотя трудно было сказать, действительно ли это так. Честно говоря, подумал Лансинг, положение безнадежное. Малейшее движение - и он лишь быстрее поползет вниз по склону. Но теперь он уже точно знал, что его движение замедлилось, и на миг он вообще замер неподвижно. Он лежал, раскинув руки, боясь даже глубоко вздохнуть - вдруг снова начнется скольжение. Он не знал, что с Юргенсом, но когда он повернул голову, чтобы взглянуть вниз по склону, надеясь увидеть робота, песок опять начал скользить, поэтому он поспешно отвернулся и вжался головой в поверхность склона. Скольжение опять прекратилось. Прошла, казалось, вечность. Песок дрожал от грохота черного водопада. Лежа, Лансинг едва видел гребень дюны, с которого скатились они с Юргенсом. Две сотни футов, прикинул он, не больше. Если бы он мог их проползти - но он знал, что это невозможно для него. Он сосредоточил свое внимание на вершине дюны, словно таким образом мог до нее добраться. Песчаная линия на фоне голубизны неба - пустая, неподвижная. На миг он перевел взгляд, посмотрел в сторону, вдоль внешне бесконечного протяжения склона, на котором сейчас лежал. Когда же он снова посмотрел вверх, на фоне неба кто-то стоял - четыре фигуры на голубом фоне. Они стояли и смотрели вниз, на него. И лица были отвратительными