Клиффорд Дональд Саймак. Проект "Ватикан"

---------------------------------------------------------------
Клиффорд Д. Саймак. Проект "Ватикан" [= Проект "Папа"]
Clifford Donald Simak. Project Pope (1981)
Перевод: Н.Сосновская
---------------------------------------------------------------

                            пер. Н.Сосновская


        Пролог.

     До дома оставалось еще полчаса ходьбы, когда Томаса Декера  остановил
Шептун.
     - Декер, - проговорил Шептун внутри сознания Декера. - Я поймал тебя.
На этот раз я тебя поймал.
     Декер одним прыжком отскочил  в  сторону  с  лесной  тропинки,  резко
вскинул ружье и приготовился встретить опасность лицом к лицу.
     Ничего и  никого.  Густые  заросли  деревьев  и  кустарника  вплотную
примыкали к тропинке с обеих сторон.  Ни  дуновения  ветерка,  не  шелеста
крыльев вспорхнувшей птички. То есть - ничего. Все замерло, как будто  так
было вечно.
     - Декер!
     Окрик прозвучал внутри его сознания. Прозвучал? Нет,  он  не  слышал,
конечно, ни крика, ни шепота. Сколько раз он встречался с Шептуном  и  так
до сих пор самому себе не  мог  ответить  -  действительно  ли  он  слышал
что-то. Он просто улавливал и понимал слова,  возникавшие  в  определенном
участке мозга, ближе ко лбу, повыше глаз.
     -  Ничего  у  тебя  не  выйдет,  Шептун,  -  "сказал"  он  невидимому
собеседнику, разговаривая с ним точно так же, как тот с ним, не  произнося
слов вслух, но выстроив фразу внутри сознания, чтобы Шептун мог "услышать"
ее. - Сегодня я с тобой  не  играю.  Прошлый  раз  был  последним...  Все,
хватит, наигрался я с тобой.
     - Трусишка Декер! - не унимался Шептун. - Трус, трус, трусишка!
     - Пошел ты знаешь куда со своими трусишками? -  воскликнул  Декер.  -
Выйди-ка, покажись, вот тогда и поглядим, кто из нас  трус.  Все,  Шептун.
Конец тебе нынче.
     - Ты трус! - не унимался Шептун. -  В  прошлый  раз  я  от  тебя  был
всего-то на расстоянии выстрела, а ты стрелять  не  стал.  Трус,  Декер  -
трус.
     - Мне незачем убивать тебя, - буркнул Декер. - И вообще я не  охотник
убивать. Но, бог свидетель, Шептун, я сделаю это - только для того,  чтобы
избавиться от тебя наконец.
     - Да? А если я тебя опережу?
     - Навряд ли. У тебя для этого возможностей было предостаточно,  и  ты
их все упустил. Все, хватит торговаться. Ты хочешь меня убить  не  больше,
чем я тебя. Тебе охота еще поиграть - а я устал, проголодался, домой  хочу
и не собираюсь гоняться за тобой по лесу!
     Теперь он понял, где прячется Шептун, и сделал  несколько  осторожных
шагов по тропе к густым колючим кустам.
     - Повезло тебе сегодня, Декер, -  заискивающе  проговорил  Шептун.  -
Сколько камешков нашел хороших. Может, даже алмазов.
     - Знаешь же отлично, никаких алмазов я не нашел. Сам же рядом был.  Я
тебя чувствовал. Ты все время за мной следил.
     - Ты так упорно ищешь, - продолжал Шептун. -  Тебе  должны  время  от
времени и алмазы попадаться.
     - Я алмазы не ищу.
     - А если найдешь - что с ними делать будешь?
     - Шептун, ну что пристал? Будто не знаешь, что я с камнями делаю?
     - Ты отдаешь их капитану корабля, чтобы он продавал их на  Гастре.  А
он тебя надувает. А сам их втридорога загоняет.
     - Похоже, - согласился Декер. - Мне-то что? Ему  деньги  нужнее,  чем
мне. Он хочет капитал скопить, мечтает участок купить на Померанце. А тебе
что за дело, Шептун?
     - А ведь ты не все камушки ему продаешь?
     - Это точно. Лучшие себе оставляю.
     - А мне могли бы пригодиться кое-какие камушки из тех,  что  ты  себе
оставляешь.
     - Вот это новость, Шептун! Тебе-то они на что?
     - Ну... Обтачивать там, шлифовать, изменять...
     - Ты ювелир, Шептун?
     - Не то чтобы такой уж опытный. Так, любитель.
     Теперь он был просто уверен, где именно прячется Шептун. Если бы  тот
хоть чуть-чуть пошевелился, он бы его прикончил.  Его  не  проведешь  этой
болтовней об алмазах и их обработке. Зубы заговаривает, подразнить  хочет.
Не выйдет.
     "Давно пора было покончить с ним, - думал Декер. - Таскается за  мной
везде, дразнится, смеется надо мной, грозит, заставляет играть в  салочки,
совсем уж дурачка из меня сделал!"
     - А вот я бы мог показать тебе ручеек один, - сказал  Шептун,  -  где
камушков много-много, Один там большой такой лежит - изумруд. Уж  как  мне
его заполучить хочется... Возьми для меня этот изумруд, а сам можешь брать
все остальные, а?
     - Сам возьми, - отрезал Декер. - Знаешь где - пойди да возьми.
     - Не могу я, - пожаловался Шептун.  -  У  меня  рук  нет  дотянуться,
пальцев нет схватить, сил нет поднять. Ты должен  сделать  это  для  меня,
Декер. Почему нет? Мы же товарищи с тобой, правда?  Мы  так  долго  вместе
играли, разве мы не товарищи? Мы так давно знакомы. Ну что тебе стоит?
     - Ох, доберусь я до тебя, - проворчал Декер. -  Вот  только  покажись
еще разок, увидишь!
     - А то, что ты видел в прошлый раз, был  вовсе  и  не  я,  -  сообщил
Шептун. - Это была тень, призрак, очертания, которые я  принял,  чтобы  ты
подумал, что это я. Но вот когда ты увидел это и не выстрелил, я понял что
ты - друг.
     - Вот уж не знаю - призрак или что другое, только учти - в  следующий
раз пальну, уж ты не сомневайся.
     - А мы могли бы дружить,  -  проговорил  Шептун.  -  Считай,  детство
вместе прошло. Гуляли, играли. Узнали друг  дружку.  А  теперь,  когда  мы
выросли...
     - Выросли?
     - Наша дружба выросла, Декер. Больше играть не надо. Это была  просто
шутка. Наверное, зря я  так  шутил  с  тобой.  Но  шутка  была  дружеская,
правда-правда, честно.
     - Шутка? Ты спятил, Шептун.
     - Да-да, шутка. Ты не понимал этого, а все-таки  играл  со  мной.  Не
всегда от души, не всегда весело, но играл. Знаю, часто ты проклинал меня,
ненавидел, был готов убить, а все-таки играл. Но теперь шуткам конец, и мы
вместе пойдем домой.
     - Домой? Вместе? Только через мой труп. В хижину я тебя  не  пущу,  и
думать забудь!
     - А я много места не займу. Мне бы в уголке пристроиться, и  все.  Да
ты меня и не заметишь. А мне так  нужен  друг!  Мне  трудно  найти  друга.
Такого, чтобы на меня настроен был...
     - Шептун, зря время теряешь. Чего бы ты ни добивался, говорю  тебе  -
зря время теряешь.
     - А  нам  было  бы  хорошо  вместе...  Я  бы  камушки  твои  точил  и
разговаривал бы с тобой  одинокими  ночами,  и  мы  много  чего  могли  бы
рассказать друг другу. Ты, к примеру, мог бы помочь мне с Ватиканом...
     - С Ватиканом?! - изумился Декер, - Господи, Ватикан-то тебе зачем?



        Глава 1.

     Погони не было, но Джейсон  Теннисон  спешил.  Его  флайер  перелетел
через невысокую горную гряду,  амфитеатром  окружавшую  Гастру  с  запада.
Разглядев   первые   огоньки   ночного   города,   он   нажал   кнопку   и
катапультировался. Толчок оказался неожиданно  резким.  На  мгновение  его
окружила полная, беспросветная темнота, но вскоре  поток  воздуха  изменил
направление, и он снова увидел огни. Ему показалось, что вдали промелькнул
силуэт его флайера. Так ли это было или только показалось  -  неважно.  Он
знал, что флайер пролетит над Гастрой, слегка захватив поверхность океана,
омывавшего побережье около крошечного городка, и возьмет курс  от  берега.
Миль пятьдесят от силы - и флайер упадет в воду. А вместе с  ним  исчезнут
все следы доктора Джейсона Теннисона, бывшего придворного врача  маркграфа
Давентри. Радар на космической базе Гастры наверняка уже засек флайер, но,
поскольку тот летит очень низко, радар вскоре потеряет его из виду.
     Парашют замедлял падение. Восходящий  поток  воздуха  подхватил  его,
повлек обратно, в сторону мерцавших в отблесках городских огней пиков гор.
Крепко держась за стропы, Теннисон пытался  сообразить,  где  приземлился.
Похоже, что его относит к южной границе космопорта. Он  затаил  дыхание  и
мысленно взмолился, чтобы это было именно так. Просунув руку  под  стропы,
он крепко прижал к груди чемоданчик с медицинскими инструментами.
     "Пусть все будет хорошо! - мысленно повторял он. - Пусть все идет как
идет!"
     А до сих пор все шло на удивление гладко. Всю  дорогу  ему  удавалось
вести флайер низко,  он  несся  в  ночи,  старательно  облетая  феодальные
поместья, откуда его могли засечь неусыпные лучи радаров -  в  этом  мире,
где кипели непрерывные междоусобицы, каждый все время был начеку.  Никогда
нельзя было предугадать, откуда в следующий раз нагрянут райдеры.
     Теннисон пытался сообразить, близко ли земля, но было так темно,  что
он ничего не мог разглядеть. Он заставил  себя  расслабиться.  Приземления
можно ожидать в любой момент - расслабиться нужно обязательно.
     Город остался где-то севернее; прямо перед ним сияли огни космопорта.
Внезапно огни накрыла черная мгла - и Теннисон ударился о  землю.  Ноги  в
коленях подогнулись от толчка. Он  повалился  на  бок,  прижимая  к  груди
драгоценный чемоданчик. Парашют медленно опал. Теннисон поднялся на  ноги,
быстро отстегнул стропы и сложил парашют.
     Было темно. Огни космопорта закрывали огромные  здания  складов.  Все
сходилось - это  был  южный  край  космопорта.  Если  бы  он  все  заранее
планировал, лучшего места для приземления и придумать было нельзя.
     Глаза постепенно привыкали к темноте, и он увидел проход между  двумя
складами. Кроме того, он  разглядел,  что  складские  здания  покоятся  на
невысоких сваях.  Вот  где  можно  спрятать  парашют.  Сложить  получше  и
засунуть как можно дальше. Если удастся отыскать какую-нибудь палку, можно
и поглубже затолкать. Только это и  было  нужно  -  запихать  парашют  под
склад, чтобы его не заметил случайный прохожий, вот и все. Тогда он сумеет
выиграть время. Он-то сильно опасался, что придется рыть яму  либо  искать
заросли погуще, а тут - такая удача.  Нужно  было  спрятать  парашют  так,
чтобы его не смогли найти хотя бы несколько дней. А  под  складом  его  не
найдут несколько лет.
     "Теперь, - подумал Теннисон, - нужно найти корабль и каким-то образом
попасть на борт. Может быть, придется подкупить кого-нибудь из команды, но
это как раз  нетрудно.  Немногие  корабли  -  большей  частью,  грузовики,
прилетевшие на Гастру, - возвращаются сюда не  скоро,  а  кое-какие  и  не
возвращаются вовсе".
     Только бы попасть на корабль -  и  он  в  безопасности.  Если  только
кто-нибудь не разыщет парашют, никаких других доказательств того,  что  он
спрыгнул с флайера, не будет.
     Надежно упрятав парашют и отцепив от груди чемоданчик, он пошел между
складами. В конце прохода он резко  остановился.  Прямо  перед  ним  стоял
корабль. По спущенному трапу вверх карабкались  пассажиры  -  инопланетяне
всех мастей,  которых  встречали  и  провожали  внутрь  корабля  странные,
похожие на громадных крыс,  существа.  Цепочка  пассажиров  загибалась  за
корабль, и крысы-охранники покрикивали, поторапливая с посадкой.
     "Корабль, похоже, скоро стартует", - подумал Теннисон, глядя на  него
и удивляясь. Пассажирский лайнер на Гастре - явление  редкое,  их  тут  по
пальцам можно сосчитать, а этот... он и на лайнер похож весьма  отдаленно!
Старая такая  развалина,  закопченная,  корявая  какая-то.  Название  было
намалевано чуть повыше люка, и Теннисон с большим трудом  разобрал  буквы.
Посудина носила  гордое  имя  "Странник".  Краска  местами  облупилась,  а
кое-где ее покрывал толстенный слой ржавчины. В общем, так себе  кораблик.
Не тот, который выбрал бы уважающий себя путешественник. Но, взирая на это
чудовище без восторга, Теннисон прекрасно отдавал себе отчет  в  том,  что
ему-то как раз выбирать не приходится. Главное, что корабль вот-вот должен
взлететь, так что нечего рассуждать о том,  как  он  выглядит.  Только  бы
попасть на борт, а все остальное неважно. Если удача  будет  сопутствовать
ему и дальше...
     Теннисон вышел из прохода между складами. Справа от него, за складом,
луч света выхватывал из  мрака  дорожку,  параллельную  периметру  летного
поля. Осторожно пройдя несколько метров вправо, Теннисон увидел, что  свет
горит в окнах портового бара.
     В цепочке пассажиров произошло смятение.  Инопланетянин,  смахивавший
на паука, - сплошные руки и ноги  -  заспорил  о  чем-то  с  крысоподобным
членом команды, ответственным за посадку, за  что  немедленно  поплатился:
Теннисон увидел, как его  бесцеремонно  выкинули  из  очереди  и  один  из
крыс-гигантов шел за ним следом, подгоняя несчастного палкой.
     Складское здание окутывала  мгла;  Теннисон  быстро  скользнул  вдоль
стены и остановился. Надо обойти его и подобраться к  кораблю  спереди:  в
темноте можно приблизиться к трапу и дождаться удобного момента.
     Он решил пройти мимо бара уверенным шагом, будто имел  на  то  полное
право. Даже если его заметят - все равно идти и не обращать внимания.
     Паукообразный чужак исчез, а охранник, прогнавший его, снова встал на
свой пост у трапа.
     Миновав угол склада, Теннисон двинулся по дорожке, ведущей к бару. За
баром  лежало  пятно  черной  тени  от  второго   склада.   Добраться   бы
незамеченным, тогда авось, и до  корабля  удастся  добежать.  Теннисон  не
боялся, что его не пропустят, - в таких портах, как Гастра, охрана  особой
строгостью не отличалась.
     Ну, вот он, бар. Заглянув в  одно  из  трех  окон,  Теннисон  заметил
вешалку, на которой висела чья-то куртка. Он остановился как  вкопанный  и
уставился на надпись "Странник", вышитую золотом на нагрудном кармане.  На
крючке чуть повыше висела фуражка с такой же надписью на околыше.
     Повинуясь внезапному озарению, Теннисон рванул дверь  бара  и  вбежал
внутрь... За столиками вперемежку сидели люди  и  инопланетяне,  некоторые
выстроились у стойки. Все были заняты своими делами.
     Двое-трое людей повернули головы, рассеянно посмотрели на  вошедшего,
и больше никто не обращал на него внимания.
     Он быстро схватил куртку  и  фуражку  и  выскочил  за  дверь.  Ожидая
окрика, он весь сжался, но было тихо. На ходу нахлобучив фуражку, он сунул
руки в рукава куртки.
     Пассажиров около корабля уже не было - судя по  всему,  посадка  была
окончена. Единственный крысоподобный матрос стоял около  трапа.  Быстро  и
решительно Теннисон зашагал по летному полю к кораблю.
     Охранник, конечно, мог остановить его, но вряд ли. Куртка и фуражка -
надежная маскировка. Вряд ли охранник заподозрит в нем "зайца". Люди  ведь
с трудом различают инопланетян одного рода, для них они все на одно  лицо.
То же самое и с чужаками - для них все люди одинаковы.
     Теннисон подошел к трапу. Крысоподобный отсалютовал.
     - Пожалуйте,  сэр,  -  сказал  он  хрипло,  -  Капитан  уже  про  вас
спрашивал.



        Глава 2.

     Через некоторое время Теннисон был обнаружен одним из крыс-матросов в
тесной каморке, куда он забился, ища, где бы спрятаться. Матрос без лишних
слов отвел его  к  капитану,  который  сидел  один  в  отсеке  управления,
развалившись в кресле  пилота.  Рядом  стояли  еще  два  кресла.  По  всей
видимости, необходимости работать за пультом лично у капитана  не  было  -
корабль летел сам.
     - Что это значит? - поинтересовался капитан.
     - "Заяц", сэр, - ответствовал матрос-крыса. - Я нашел его в маленькой
кладовой на корме.
     - О'кэй, - кивнул капитан. - Оставь его тут. Ты свободен.
     Матрос направился к двери.
     - Мою сумку, пожалуйста, - напомнил ему Теннисон.
     Тот повернулся, не выпуская сумку из лап.
     - Дай мне сумку и проваливай, - буркнул капитан. - Убирайся, слышал?
     Матрос  отдал  сумку  и  поспешно  ретировался.  Внимательно   изучив
содержимое сумки, капитан поднял голову и в упор посмотрел на Теннисона.
     - Так, значит, вы - Джейсон Теннисон, доктор медицины?
     Теннисон молча кивнул.
     Капитан опустил сумку на пол рядом с креслом.
     - Нечасто мне попадаются  "зайцы",  а  уж  врачи  точно  ни  разу  не
встречались. Ну, доктор, поведайте мне,  голубчик,  что  же  такое  у  вас
приключилось?
     - Долгая история, - ответил Теннисон. - Не хотелось  бы  вдаваться  в
подробности.
     - Если я не ошибаюсь, вы сидели в кладовке с самой Гастры. Вы же  там
прошмыгнули на корабль? Зачем же вы там так долго сидели?
     - Я, собственно, уже подумывал выбраться, -  проговорил  Теннисон.  -
Ваш крысоподобный друг просто немного поторопил события.
     - Он мне не друг, - отрезал капитан.
     - Простите, ошибся.
     - Людей тут маловато, -  сообщил  капитан,  почесав  затылок.  -  Чем
дальше, тем меньше людей. Такие  дела.  Приходится  пользоваться  услугами
этих ублюдков - как ни крути, корабль-то кто-то должен  вести,  правильно?
Ну, и потом я еще целую кучу этой нечисти везу на Харизму.
     - Простите - куда?
     - На Харизму. Именно туда, куда мы направляемся. А вы разве  не  туда
собрались?
     - До этого мгновения я даже не слыхал о такой планете.
     - Значит,  вам  просто  нужно  было  убраться  с  Гастры  куда-нибудь
подальше, так?
     - Вы абсолютно правы, капитан.
     - Попали там в беду?
     - Не то слово. С жизнью мог расстаться.
     - И кинулись на первый попавшийся корабль?
     Теннисон кивнул.
     - Садитесь, - сказал капитан, указывая на одно из свободных кресел. -
Что стоите? Выпьете чего-нибудь?
     - Не отказался бы, - признался Теннисон. - Было бы неплохо.
     - А скажите, - поинтересовался капитан, - кто-нибудь  видел,  как  вы
забрались на корабль?
     - Не думаю.
     - Вы совершенно в этом уверены?
     - Понимаете, я заскочил в бар. Там, в космопорте. И... ну,  в  общем,
прихватил по ошибке чужую куртку и чужую фуражку. Я ведь очень торопился.
     - Ага. Теперь понятно, куда девались куртка  и  фуражка  Дженкинса...
Дженкинс - мой первый помощник, - добавил капитан.
     - Я верну куртку и фуражку, - пообещал Теннисон. - Они там  остались,
в кладовке.
     - Да... странновато все-таки выходит, - покачал  головой  капитан.  -
Даже не поинтересовались, куда корабль летит. А  ведь  вы,  похоже,  не  в
восторге от того, что окажетесь на Харизме,
     - Господи, да куда угодно, лишь бы подальше от Гастры!  -  воскликнул
Теннисон. - За мной гнались. Впрочем, может быть, и не гнались, но мне так
казалось.
     Капитан взял стоявшую рядом с ним на столике бутылку  и  протянул  ее
Теннисону.
     - Ну, стало быть, так,  мистер,  -  сказал  он.  -  По  идее,  в  мои
обязанности входит процитировать вам выдержку из свода законов.  В  статье
тридцать девятой, пункте восьмом, говорится, что всякий безбилетник должен
быть задержан и доставлен в тот порт, где он проник на корабль и  где  его
положено сдать с рук на руки портовой администрации. Во  время  пребывания
на борту корабля он обязан беспрекословно выполнять распоряжения капитана,
дабы оправдать свой безбилетный проезд. Знакомы ли вы  с  таким  порядком,
сэр?
     - Смутно, - покачал головой Теннисон. - Я знаю, что без билета летать
нельзя. Но, должен вам сказать...
     - Сначала я вам еще кое-что скажу, а вы  послушайте,  -  прервал  его
капитан. - У меня такое, если хотите, чувство, что... В общем, как бы я ни
увяз  в  делах  с  инопланетянами,  я   считаю,   что   люди   при   любых
обстоятельствах должны держаться друг за дружку. Нас тут мало, потому я  и
думаю, что нам  следует  поддерживать  друг  друга  в  беде,  невзирая  на
прегрешения, если они, конечно, не слишком гнусны...
     - Прекрасно сказано, сэр, - улыбнулся Теннисон. - Так вот что я хотел
вам сказать, но не успел. Видите ли, сэр, я не просто безбилетник.
     Капитан устремил на него стальной, непроницаемый взгляд.
     - А кто же? Не безбилетник, так кто же вы?
     - Ну, скажем так  -  у  меня  просто  не  хватило  времени,  я  очень
торопился и не успел купить билет,  чтобы  отправиться  в  путь  честь  по
чести. По ряду причин, которые я вам вкратце  объяснил,  я  никак  не  мог
пропустить старт вашего корабля, а посему попал на борт не совсем  обычным
путем - меня пропустил  ничего  не  подозревающий  член  команды,  который
принял меня за вашего помощника...
     - Да, но вы спрятались.
     - Это как раз объяснить легко. Я  опасался,  что  вы  не  дадите  мне
времени объяснить причины такой поспешности и выбросите меня с корабля еще
до старта. Поэтому я прятался и ждал, когда такая возможность исчезнет.
     - Исходя из всего, что вы тут наговорили, должен ли я сделать  вывод,
что вы согласны оплатить свой проезд?
     - Безусловно, Только цену назовите.
     - Ну, - ухмыльнулся капитан, -  это  мы  с  удовольствием.  И  будьте
уверены, лишнего не запрошу.
     - Вы необычайно благородны, сэр.
     - Доктор Теннисон, - сказал капитан, - вы бы  лучше  выпили.  Сидите,
понимаете, бутылку держите. Просто зло  разбирает  на  вас  смотреть.  Ну,
давайте, давайте, вперед!
     - Прошу прощения, капитан. И в мыслях не  было  расстраивать  вас.  -
Теннисон поднял бутылку и осторожно глотнул. - Потрясающе. Что это?
     - Штука такая - "скотч" называется. Сорт виски.  Впервые  произведено
еще на матушке Земле.
     - Вы имеете в виду Древнюю Землю?
     - Именно, - подтвердил капитан. - Прародину человечества.
     - Признаться, меня страшно интересует Древняя Земля. Вы  там  бывали,
капитан?
     Капитан медленно покачал головой.
     -  Мало  кому  из  людей  выпало  счастье  ступить  на  ее  священную
поверхность.  Нас  мало,  мы  рассеяны  по  Вселенной,  и  лишь   немногие
отваживаются на паломничество, о котором каждый из нас мечтает всю жизнь,
     - Ну да, - кивнул Теннисон и снова отхлебнул из бутылки.
     - Ну, вернемся к нашему разговору, - предложил капитан.  -  Боюсь,  у
меня не найдется для вас приличного места на корабле. Каюты, а их у меня в
обрез, набиты до отказа. Даже  моя  личная  занята  целой  компанией  этих
страхолюдин,  которых  я  везу  на  Харизму.  После  полета   надо   будет
обязательно дезинфицировать весь корабль, чтобы и духу их тут не осталось.
А, пустое дело, - сказал он, махнув рукой. - Годы  пройдут,  а  эта  вонь,
наверное, все еще будет тут держаться.
     - Зачем же вы их туда пустили?
     - Деньги, - проворчал капитан. -  Эти  сволочи  жутко  богатые  и  за
лучшие каюты кучу денег отваливают без разговора. Вот и все. С каждого  из
этих чудищ я тройную цену имею. Только теперь я уже почти готов пожалеть о
своей жадности, ей-богу. Мне-то пришлось переселиться  в  каюту  к  своему
помощнику. А он страстный любитель чеснока. Считает, что это очень полезно
для здоровья. Как вам это нравится?
     - Ваш помощник - единственный, кроме вас, человек на корабле?
     - Как правило, да. Нас всего двое, Команда набрана из этих... ну,  вы
видели, на крыс смахивают, и еще есть пара-тройка мерзких  чужаков.  А  уж
пассажирский отсек под завязку набит тошнотворными созданиями.
     - Но, послушайте, если вы их так ненавидите,  зачем  вы  вообще  этим
занимаетесь? Вы же спокойно могли бы заняться перевозкой грузов.
     - Еще пять лет, - проговорил капитан, изрядно хлебнув из  бутылки.  -
Пять лет и все, баста. На грузовых  рейсах,  кстати,  настоящих  денег  не
заработаешь. Перевозить этих вонючих паломников очень выгодно, если нервы,
конечно, крепкие. Я думаю,  лет  пять  продержусь  еще  с  горем  пополам.
Подкоплю деньжат, потом оставлю дела и  вернусь  на  розовую  планету  под
названием "Померанец". Название, прямо скажем,  идиотское,  но  оно  очень
подходит этой планетке. Вы на розовых планетах бывали, доктор? Их  не  так
много.
     - Да нет, не доводилось.
     - Жаль.
     В открытую дверь легонько стукнули. Капитан обернулся.
     - Ах, это вы, дорогая, - сказал он с искренней радостью.
     Теннисон тоже обернулся. На пороге стояла женщина. Высокая, стройная,
широкобедрая. На выразительном лице горели умные, живые глаза. Губы пухлые
и влажные, вокруг головы нимб золотистых волос.
     - Входите, прошу вас, - пригласил капитан. - Как видите,  у  нас  еще
один пассажир. Входите, не стесняйтесь. Итак  -  четверо  людей  на  одном
рейсе! Думаю, это рекорд.
     - Если не помешаю, - сказала женщина.
     - Не помешаете, что  вы,  -  успокоил  ее  капитан.  Мы  рады  вашему
обществу. Джилл Робертс - это доктор Теннисон. Доктор Джейсон Теннисон.
     Женщина протянула руку Теннисону.
     - Рада видеть еще одного человека, -  улыбнулась  она.  -  А  где  вы
прятались до сих пор?
     Теннисон застыл на месте: женщина повернула голову, и он увидел,  что
другую ее щеку почти полностью покрывало уродливое багровое пятно.
     - Простите, доктор, - сказала она спокойно. - Такая уж  я  есть.  Мои
близкие друзья пугались меня много лет.
     - Умоляю, простите меня,  -  покраснев,  выговорил  Теннисон.  -  Моя
реакция непростительна. Как врач...
     - Как врач,  вы  с  этим  ничего  не  поделаете.  Это  неоперабельно.
Пластическая операция невозможна. Ничего нельзя сделать. Приходится жить с
этим, и я научилась.
     - Мисс Робертс, - доверительно сообщил капитан, - писательница. Пишет
статьи для  журналов  и  книжки.  У  нее  целая  полка  собственных  книг,
представляете?
     - Если эта бутылка не приросла к вашей руке, - улыбнулась Джилл, - не
хотите ли на минутку избавиться от нее?
     - О, конечно, - смутился Теннисон. -  Позвольте,  я  только  горлышко
оботру.
     И протер горлышко краем рукава.
     - Похоже, на борту этой развалюхи неважно со  стаканами,  -  съязвила
Джилл. - Но мне все равно. Можно и из горлышка. Подумаешь,  ерунда  какая,
ну, подхватишь парочку микробов.
     Она взяла бутылку и устроилась в третьем кресле.
     - А где  вы  собираетесь  разместиться?  -  поинтересовалась  она.  -
Помнится, капитан говорил мне, что все каюты заняты. Неужели  он  поместил
вас с этим стадом инопланетян?
     - Доктор Теннисон, - строго сказал капитан,  -  появился  поздновато.
Мне некогда было его разместить. Все случилось в  последние  минуты  перед
стартом.
     Джилл отхлебнула из бутылки и вопросительно глянула на Теннисона,
     - Это правда? - спросила она.
     Теннисон усмехнулся.
     -  Капитан  выразился  весьма  дипломатично.  На  самом  деле   я   -
безбилетник, Что же до моего размещения, не стоит об этом волноваться. Я в
любом уголке смогу пристроиться. Я просто жутко рад, что попал на корабль.
     - Это не совсем так, - возразил капитан, обращаясь к Джилл. -  Доктор
действительно безбилетник, но он готов оплатить проезд.  Так  что,  строго
говоря, он уже и не "заяц" вовсе.
     - Вы, наверное, проголодались, - сказала  Джилл.  -  Если  только  не
взяли завтрак с собой.
     - У меня и подумать об этом времени не было, - признался Теннисон.  -
Я так торопился. Но я бы не отказался от одной отбивной.
     - Нету здесь никаких отбивных, - сказала Джилл. - Но кое-что найдется
червячка заморить. А, капитан?
     - Конечно, - кивнул капитан. -  Сейчас  сообразим.  Что-то  наверняка
осталось.
     Джилл встала, зажав бутылку под мышкой.
     - Пришлите еду ко мне в каюту, - попросила она капитана и повернулась
к Теннисону. - Пошли. Помоетесь, причешетесь, и посмотрим, на  кого  вы  в
самом деле похожи.



        Глава 3.

     - А теперь об основных правилах поведения, - объявила  Джилл.  -  Это
необходимо, поскольку мы мало  знакомы.  Я  не  намерена  делить  с  тобой
постель, но кровать поделю, вернее, койку,  -  какая  это  кровать!  Спать
будем, как капитан с помощником, по очереди. Можешь пользоваться туалетом;
впрочем, на подобных кораблях его называют гальюном. Обедать будем вместе;
посидеть, поболтать, послушать музыкальные  кристаллы  -  это  пожалуйста,
Поскольку у меня слишком добрый нрав, из-за чего всю жизнь  страдаю,  пару
приставаний вытерплю, но, если станешь слишком назойливым, выставлю вон!
     - Я не буду слишком назойливым, - пообещал Теннисон,  -  как  бы  мне
этого ни хотелось. Чувствую  себя  бродячим  псом,  которого  подобрали  и
приютили.
     Отломив кусок хлеба, он очистил тарелку, подобрав остатки тушенки.
     - Знаешь, - сказал он, - я был так голоден, что это блюдо  показалось
мне совсем недурным на вкус. Но все-таки какой то у него странный привкус.
Тушенка это ясно, но - из чего?
     - Не спрашивай, лучше закрой глаза  и  доедай.  Иногда  можно  и  нос
заткнуть. У меня сильное подозрение, что это  приготовлено  из  одного  из
отошедших в  мир  иной  паломников.  В  такой  тесноте  некоторые  из  них
отправляются на тот свет - дело обычное.
     Он беспомощно замахал руками.
     - Прошу тебя, Джилл, не надо.  Моему  организму  нужна  пища,  и  мне
хотелось бы, чтобы она удержалась внутри.
     - Вот уж не думала, что у врача может быть такой слабый желудок.
     - Врач, голубушка, - это не обязательно грубое животное.
     - Оставь тарелку в покое. Ты так ее вылизал, что  мыть  не  придется.
Между прочим, капитанская бутылочка еще не допита...
     - Я заметил. Ты ее так по-свойски прихватила из рубки!
     - А она, строго говоря, не ему  принадлежит.  Он  их  просто-напросто
таскает из груза, а помощник закрывает на это глаза. Он набирает  с  собой
гору ящиков в каждый  полет.  Спецзаказ  для  гномов,  занятых  в  Проекте
"Ватикан".
     - Гномы из Проекта "Ватикан"? Что за ерунда? Что  за  гномы,  что  за
проект такой?
     - Как, разве ты не знаешь?
     - Понятия не имею.
     - Ну, по правде говоря, никакие они не гномы, хотя их  так  частенько
называют. Некоторые там - люди, но большинство - роботы.
     - Это не ответ. Объясни поточнее. Звучит загадочно, и...
     - Что с тобой, друг мой?  Какие  загадки?  Загадки  у  тебя.  Капитан
сказал, что ты безбилетник, но оплатил свой проезд, Но если ты  ничего  не
знаешь о Проекте "Ватикан", зачем летишь на Харизму? Там  нечем  заняться,
кроме этого проекта.
     - Ну так просвети меня, - попросил Теннисон. - Пока  я  не  попал  на
этот корабль, я слыхом не слыхивал ни о Харизме, ни о  Проекте  "Ватикан".
Что за планета?
     - Всему свое время. Сначала - ты. Я тебя приютила, не забывай.  Давай
выпьем и начинай.
     Они выпили по очереди. Теннисон взял бутылку из рук Джилл, глотнул  и
отдал обратно.
     - Просто потрясающий напиток, - проговорил он.
     - Давай.
     - Ну, начнем с того, что я действительно врач.
     - Не сомневаюсь. Я в твой чемоданчик заглянула.
     - Ты  знаешь,  что  за  местечко  Гастра  -  планета,  с  которой  мы
стартовали?
     Она поежилась.
     - Мерзкая дыра, но я довольна, что попала туда.  Это  ведь  последняя
стоянка на пути к Харизме, а у  меня  уже  было  столько  пересадок...  Я,
конечно, не представляла, что попаду на такой кошмарный корабль.  Пришлось
навести справки. И, представь себе, выяснилось,  что  это  -  единственный
корабль,  совершающий  рейсы  между  Гастрой  и  Харизмой.   Наш   капитан
специализируется на перевозке паломников...
     - Да, кстати, насчет паломников...
     - Нет. Сначала ты мне рассказываешь про Гастру, а потом я тебе -  про
гномов, Папу и паломников.
     - Да все очень просто, - пожал плечами Теннисон. -  Гастра,  как  ты,
наверное, успела заметить, планета феодальная.  Множеством  отвратительных
феодов управляет горстка не менее отвратительных личностей,  некоторые  из
них люди, но не все. Я был придворным врачом маркграфа Давентри.  Он,  как
ты, видимо,  догадываешься,  человек.  Доктор  -  человек,  специалист  по
человеческой медицине для инопланетян совершенно бесполезен. Не та работа,
о которой я мечтал, но в то время я был рад и ей. Молодой врач, только что
выпущенный из колледжа, обычно с трудом находит место,  если  у  него  нет
хоть какого-нибудь начального капитала.  У  меня  денег,  естественно,  не
было, да и клиник, которые бы остро нуждались  в  новоиспеченном  таланте,
тоже как-то не наблюдалось. Да,  нужно  угробить  целое  состояние,  чтобы
открыть собственную практику, а после  этого  еще  несколько  лет  сидеть,
медленно помирая с голоду, ожидая, когда больные смилостивятся и начнут  к
тебе обращаться. Поначалу на Гастре мне было  несладко,  но  постепенно  я
пообвык. И к зубной боли, в конце концов, можно  привыкнуть.  В  общем,  я
остался. Платили мне  неплохо.  То  есть  для  меня  это  были  прямо-таки
королевские деньги. Маркграф был по-своему  человек  неплохой.  Мы  с  ним
ладили. А потом... он вдруг взял да  помер.  Без  всяких  видимых  причин.
Умер, и все. Инфаркт, скорее всего, хотя никаких признаков его приближения
вроде бы и не было. Мне так и не удалось точно установить причину  смерти,
и...
     - Но разве кто-то мог обвинить тебя в случившемся? Это же не ты.
     - По всей видимости, - оборвал ее Теннисон, - ты плохо  представляешь
себе ситуацию в феодальных поместьях. Стая волков, которых сдерживает один
человек. Только ослабь хватку, и они перегрызут друг другу глотки. Я лично
ни в какую политику не вмешивался, но меня считали помощником и советником
маркграфа  -  неофициальным,  естественно,  поэтому  я  вызывал   понятную
неприязнь. Почти сразу же пополз слушок, что маркграф якобы был  отравлен,
и, пока страсти не разгорелись, я предпочел оттуда убраться. Защитить меня
было некому. Они заклевали бы меня, как  цыпленка.  Поэтому  я  быстренько
собрал неправедно нажитые сбережения, которые предусмотрительно  хранил  в
надежном месте и в транспортабельном виде, украл флайер  -  и  был  таков.
Дело было ночью, я  летел  низко,  стараясь  не  попадать  в  поле  зрения
радаров. Я знал, что на всей планете нет места, где я мог бы укрыться...
     - И поэтому ты направился к космопорту.
     - Естественно. Я знал, что времени у меня в  обрез.  По  моим  следам
могли пустить погоню. Мне нужно было  быстро  разыскать  корабль.  К  тому
времени, когда мои преследователи добрались бы до порта, он уже должен был
взлететь.
     - Вот так, значит?
     - Да, вот так, - кивнул он. - А теперь меня  больше  всего  беспокоит
капитан. Мне пришлось рассказать ему кое-что  из  того,  что  я  рассказал
тебе. Можно было, конечно, наврать с три короба, но у меня не было времени
сочинить что-нибудь правдоподобное, и...
     Она покачала головой.
     - Насчет нашего драгоценного капитана можешь быть совершенно спокоен.
Если его спросят, он ответит, что ничего про тебя не знает. Ему ни к  чему
неприятности. Он дорожит монополией на  полеты  к  Харизме  и  не  захочет
терять ее ни за какие коврижки. Для него это золотое дно. Он везет  полный
корабль паломников, высаживает их  там,  забирает  тех,  которых  доставил
предыдущим рейсом и отбывает на Гастру.
     - А что, они все летят с Гастры? Странно. Там я не слыхал ни о  каких
паломниках.
     - Нет, думаю, непосредственно с  Гастры  они  не  летят.  Это  просто
последний перевалочный пункт перед Харизмой. На Гастру  они  прибывают  со
всех концов Галактики, собираются в группу  и  ожидают  рейса.  Потом  наш
капитан подбирает всю компанию и везет на Харизму.
     - А ты случайно не паломница?
     - Что, похожа?
     - Нет, - уверенно сказал он. - Одолжи-ка бутылочку на минутку.
     Она вручила ему бутылку.
     - Я знаю не так уж много, - начала  Джилл.  -  Как  раз,  собственно,
собираюсь  разведать  все  поподробнее.  Надеюсь  собрать   материал   для
нескольких статей. А может, и на книжку хватит.
     - Но, наверное, у тебя хоть приблизительное представление есть, а это
как-никак побольше того, что знаю я.
     - По  правде  говоря,  представление  самое  приблизительное.  Слухи,
тысячу раз перевранная дребедень на  манер  испорченного  телефона.  Слухи
чаще всего слухами и остаются, но... тут не тот  случай.  Что-то  есть  во
всей этой истории с паломничеством.  Для  начала  я  попыталась  выяснить,
откуда именно прилетают паломники, но это, увы, оказалось дохлым  номером.
Статистики  никакой.  Немножко  с  одной  планеты,  чуть-чуть  с   другой,
пара-тройка с  третьей  -  и  так  далее.  Все  они  не  люди,  но  трудно
утверждать, что они  принадлежат  к  какому-то  одному  роду  инопланетян.
Скорее всего, все они - приверженцы  тайных  культов  или  члены  каких-то
религиозных сект. Не исключено, что у каждой из этих сект  -  своя  особая
вера, но все они, так или  иначе,  каким-то  образом  связаны  с  Проектом
"Ватикан". Что опять-таки вовсе не означает, что паломники что-то знают  о
самом Проекте. Что-то в нем есть  такое,  на  чем,  по  всей  вероятности,
зиждется их зыбкая вера. Ведь  все  существа  тянутся  к  вере,  стремятся
ухватиться за что-то, что было бы либо  таинственным,  либо  зрелищным,  а
лучше всего - и тем и  другим  сразу.  Но  больше  всего  меня  волнует  и
интересует то, что во всем этом ощущается твердая  рука  человека.  Место,
где осуществляется разработка Проекта, именуется "Ватикан-17", и...
     - Минуточку, - прервал ее Теннисон.  -  Ну,  естественно,  тут  самая
прямая связь с людьми. На Земле же был Ватикан.
     - Он  там  существует  до  сих  пор,  -  продолжала  Джилл.  -  Центр
римско-католической религии,  до  сих  пор  распространенной  на  Земле  и
некоторых других населенных людьми планетах.  Там  до  сих  пор  во  главе
церкви стоит Папа, и позиции этой церкви сильны, как прежде, а может быть,
даже сильнее.  Ее  приверженцы  верны  ей,  как  никогда.  Но  я  все-таки
сомневаюсь, что "Ватикан-17" напрямую связан с Землей. Что-то там не  так.
Во-первых, там - роботы...
     - Да, но зачем роботам древняя земная религия?
     - Не знаю - и не думаю, что это земная религия. Кто-то, не исключено,
что сами роботы, позаимствовал терминологию...
     - Но... роботы!
     - Знаю, знаю. Именно это я и собираюсь выяснить.
     - А Харизма?
     - Харизма - на краю Галактики. Затеряна меж звездами, которых там  не
так много. Огромное пустое космическое пространство. И  ничего  больше.  В
общем, на самой границе межгалактического пространства. Что касается самой
планеты, я о ней не знаю ровным счетом ничего, кроме того, что она  похожа
на Землю. Людям там жить нетрудно. Этот корабль, как мне  сообщили,  летит
туда один стандартный месяц или  чуть  подольше.  Насколько  его  скорость
превышает  скорость  света,  я  понятия  не  имею.  Эта  старая  развалюха
оборудована инерционным двигателем - так сразу и не поверишь.  Практически
безопасный  перелет:  корабль  большую  часть  времени  летит  в  открытом
космосе. Шесть рейсов в год - туда и обратно, а это  значит,  что  за  год
туда попадает великое множество паломников. Капитан человек загадочный,  У
него есть и необходимая квалификация, и звание, чтобы командовать одним из
лучших межзвездных лайнеров. А он водит  это  старое  корыто  и  перевозит
паломников, которых ненавидит лютой ненавистью.
     - Да, но он на этом  неплохие  денежки  имеет.  Мне  он  сказал,  что
поработает еще пять лет и уволится, чтобы поселиться на  розовой  планетке
под названием "Померанец".
     - Да, мне он то же самое говорил. Похоже, он всем рассказывает одну и
ту же байку. Трудно сказать, насколько ему можно верить.
     - Думаю, верить можно, - сказал Теннисон. - На  пути  к  своей  мечте
люди порой совершают странные поступки.
     - Джейсон, - улыбнулась Джилл. - Ты мне нравишься. А знаешь почему?
     - Ну... во-первых, я честный и откровенный, - ответил он. -  Потом  я
умею слушать, сочувствовать, то есть - хороший собеседник.
     - Нет, не поэтому. Ты мне нравишься, потому что смотришь на меня  без
отвращения. Я тебе не противна. Люди, с которыми я встречалась до сих пор,
все до единого испытывали ко мне отвращение. Сама-то я  давно  привыкла  к
своему уродству, и мне хотелось бы, чтобы другие его тоже не замечали.
     - А я почти и не замечаю, - пожал он плечами.
     - Ты - милый лжец. Все ты отлично замечаешь. Попробовал бы кто-то  не
заметить!
     - Понимаешь, я поначалу оттого так изумился, что во всем остальном ты
просто красавица. Если забыть о твоей  щеке,  то...  у  тебя  классические
черты лица и прекрасная фигура. Одна половина  твоего  лица  прекрасна,  а
вторая изуродована.
     - Ты говоришь об этом как-то необидно. И говоришь так,  будто  все  в
порядке. И не жалеешь меня. Это замечательно. То, что ты  принимаешь  меня
такой, какая я есть. А ведь я столько сил потратила.  Моталась  по  разным
клиникам. Сколько специалистов смотрели меня.  И  всегда  один  и  тот  же
приговор: капиллярная гемангиома. Медицина бессильна, Один умник,  правда,
нашел выход: предложил мне  маску  носить,  вернее  -  полумаску,  которая
прикрывала бы половину лица. Он уверял меня, что  можно  очень  хорошо  ее
пригнать, подобрать так, что ничего не будет заметно...
     - Ну, если тебе нужна маска, -  усмехнулся  Теннисон,  -  то  ты  уже
имеешь самую лучшую - это твоя манера себя вести, твоя уверенность в себе.
     - Ты действительно так думаешь, доктор?
     - Клянусь.
     - Дай бутылочку, пожалуйста. За это надо выпить.
     И они торжественно выпили по очереди.
     - Один вопрос, - сказал  он.  -  Не  для  того,  чтобы  сменить  тему
разговора, но вопрос сугубо практический. Когда мы  прибудем  на  Харизму,
где там можно остановиться?
     - У меня там место забронировано, -  сказала  Джилл.  -  Нечто  вроде
гостиницы. Называется "Дом Людей". Я про него ничего не знаю, кроме  того,
что там жутко дорого. Уж не знаю, критерий это или нет.
     - Когда мы туда доберемся, можно пригласить тебя на обед в первый  же
вечер? Чтобы запах этого кошмарного корабля навек покинул нас.
     - Благодарю вас, сэр, -  церемонно  кивнула  она.  -  Это  ты  просто
замечательно придумал!



        Глава 4.

     Все трое удобно устроились в креслах отсека управления.
     - Только не делайте ошибки, - посоветовал капитан, -  и  не  думайте,
будто  роботы  из  Проекта  "Ватикан"   -   это   униженные,   безропотные
прислужники. Это мощные электронные устройства. Кое-кто поговаривает,  что
их электронные мозги  -  не  хуже  наших  с  вами,  но  в  этом  я  сильно
сомневаюсь. Правда, не исключено, что мое  мнение  выражает  предрассудки,
свойственные существу биологическому. Но если взглянуть на вещи реально, в
принципе трудно понять, согласитесь, зачем мыслящему аппарату,  созданному
на основе последних достижений техники, делать  шаг  назад  и  придумывать
себе человеческий мозг. Да эти роботы столько столетий подряд только тем и
занимались, что модернизировали себя именно с технической стороны ну,  как
механик возится с двигателем, начищая его до блеска, подкручивая гайку  за
гайкой, чтобы тот лучше работал.
     - Вы с ними близко знакомы? - поинтересовался Теннисон.
     - Деловые контакты, не более, - ответил капитан.  -  Исключительно  в
рамках бизнеса. Друзей у меня среди них нет, если вы это имели в виду.
     - Простите, если обидел, - извинился Теннисон. - Чистое  любопытство.
Видите ли, я наверняка окажусь в ситуации, где все для  меня  будет  ново,
незнакомо. Хотелось бы хоть как-то подготовиться морально.
     - Я слыхала, - вступила в разговор Джилл, - что там люди работают  на
роботов.
     - Не уверен, что это именно так, - сказал капитан. - Может быть,  они
работают вместе. Но люди там есть, это точно, и немало.  Но  с  людьми  по
работе я там никогда не сталкивался. Дела у меня только с роботами и  лишь
тогда, когда они сами желают меня видеть.  Проект  "Ватикан"  -  штуковина
исключительно грандиозная. За пределами Харизмы мало кто знает, что там  к
чему. Ходят слухи,  что  роботы  пытаются  создать  непогрешимого  Папу  -
электронного, компьютерного Папу. Выходит, что Проект  представляет  собой
что-то вроде продолжения христианства, древней земной религии.
     - Мы знаем, что такое христианство, - сказала Джилл. -  И  сейчас  на
свете много христиан - может быть, даже больше,  чем  когда-либо.  Правда,
наверное, сейчас христианство не так важно, как до завоевания космоса.  Но
это опять-таки относительно. Религия не стала менее  значительной,  просто
рядом с ней возникло  множество  других  верований,  ныне  существующих  в
Галактике. Просто удивительно, до чего универсальна вера! Самые  противные
инопланетяне во что-то верят.
     - Не все, - заметил капитан. - Далеко  не  все.  Я  бывал  в  местах,
сплошь населенных чужаками, на планетах, где никто сроду не задумывался ни
о религии, ни о вере. И должен честно сказать, хуже они от этого не стали.
Иногда даже лучше.
     - Создание Папы... странная цель, - задумчиво проговорил Теннисон.  -
Интересно, откуда у роботов эта идея и какого результата они ожидают?
     - О роботах, - сказал капитан, - никогда нельзя сказать, что, зачем и
почему. Они разные. Поболтаетесь в космосе с мое, так  вообще  перестанете
удивляться чему-либо и интересоваться, чего они от чего ожидают. Никто  из
чужаков и роботов не думает так, как мы. Чужаки - стадо мерзких  ублюдков.
Даже роботы по сравнению с ними - больше люди.
     - А так и должно быть, - вмешалась Джилл. - Это же мы  их  придумали.
Никто больше до такого  не  додумался.  Кое-кто  обязательно  скажет,  что
роботы - наши преемники, нечто вроде продолжения рода человеческого.
     - Не могу не согласиться, - кивнул капитан. - Какими бы занудами  они
ни были, временами, как я уже сказал, они приятнее любого из чужаков.
     - Да, не жалуете вы инопланетян, - усмехнулся Теннисон.
     - Разве это удивительно? А вы их разве обожаете?
     - И все-таки вы их возите на своем корабле. Даже  в  качестве  членов
команды.
     - Только потому, что не могу набрать людей. Я же вам говорил,  здесь,
на задворках Галактики, людей по пальцам сосчитать можно.
     - И единственный рейс - "Гастра-Харизма"? Не скучно?
     - Ну кто-то же должен этим заниматься, - пожал плечами капитан.  -  А
мне за это неплохо платят. Да, я вожу их, но никто не сказал, что я обязан
иметь с ними что-то общее. И вообще, что это мы переливаем  из  пустого  в
порожнее? Главное то, что мы, люди, должны держаться вместе. А то  неровен
час, они возьмут, да и одолеют нас.
     Теннисон  внимательно,  пристально   разглядывал   капитана.   Ничего
особенного. Не фанатик. Неопределенного возраста - ни молодой, ни  старый.
Чувства юмора ему явно недоставало, все разговоры - только о деле.
     "Странный человек, - думал Теннисон. - Один из тех людей с изломанной
психикой, которые часто встречаются в такой глуши. Скорее всего, холостяк.
Одиночка. Столько лет подряд возит чужаков  на  Харизму,  и  за  эти  годы
одиночества его тяга к людям и отвращение к своим пассажирам вросли в  его
суть, стали второй натурой".
     - Расскажите нам, пожалуйста, о планете,  -  попросила  Джилл.  -  Мы
немного говорили о ней, как только я попала к вам на корабль, но вы так  и
не рассказали мне подробно о Харизме. Это аграрная планета, или...
     - Не аграрная, -  ответил  капитан.  -  На  территории  Проекта  есть
кое-какие сады и поля, где  трудятся  роботы,  чтобы  снабжать  продуктами
своих биологических собратьев.  Но  за  пределами  этой  территории  сущая
глухомань, пустоши, леса - нетронутая, девственная земля, такая, какой она
была до начала эксплуатации планеты. Землю там не обрабатывали  -  рук  не
хватало.  Единственным  человеком,  проживающим  за  территорией  Проекта,
насколько я знаю, является некий Томас Декер. Декер - человек  загадочный.
Живет отшельником в своей хижине, возится на клочке земли.
     - Вы с ним дружите?
     - Не сказал бы. С ним не очень-то подружишься. У нас с ним  маленький
бизнес.  Когда  я  прилетаю,  он  почти  всегда   приносит   мне   немного
полудрагоценных  камней.  Аквамарины  там,  аметисты,  топазы,  гранаты...
Ничего особо ценного и  редкого.  Иногда  попадаются  низкопробные  опалы.
Как-то раз принес немного изумрудов, и мы оба неплохо заработали. В общем,
большого дохода это не приносит. У меня почему-то такое  чувство,  что  он
это не ради денег делает, хотя я могу и ошибаться. Говорю вам - загадочный
человек. Никто про него толком ничего не знает,  хотя  он  там  уже  давно
живет. Похоже, он и камни-то разыскивает только ради удовольствия.  Камни,
которые он мне  приносит,  я  переправляю  одному  знакомому  скупщику  на
Гастре. Мне он платит десять процентов.
     - И где же Декер добывает камни? - поинтересовался Теннисон.
     - Где-то в лесах. Ходит в горы, ищет в ручьях, перемывает породу.
     - Вот вы сказали, будто он делает это не ради денег, - сказала Джилл.
- А для чего тогда?
     - Трудно сказать, - пожал плечами капитан. - Может, просто ради того,
чтобы что-то делать, - нечто вроде хобби. Но я вам не все  сказал.  Лучшие
камни он оставляет себе. Некоторые из них обрабатывает. У него  есть  один
потрясающий жадеит - чистейшей воды. Он один стоит целое состояние. Он его
отлично обработал. Но не желает с ним расставаться ни за  какие  коврижки.
Заявил, что камень - не его, не ему принадлежит.
     - А чей же он может быть?
     Капитан покачал головой.
     - Понятия не имею. Может,  и  никому.  Просто  у  него  такая  манера
разговаривать. Одному Богу известно, что у него на уме. Он очень  странный
- самолюбивый, замкнутый, старомодный какой-то - будто из другого времени,
не из нашего. Самое смешное, что я,  убей  бог,  не  смогу  вам  объяснить
толком, отчего у меня сложилось такое впечатление. Не то чтобы  он  что-то
такое необычное делал, как-то не так вел себя или как-то не  так  говорил,
просто у меня такое ощущение. Вот я говорю  вам,  что  он  странный,  даже
перечисляю кое-какие из его странностей, но из чего они следуют...
     Капитан развел руками.
     - Похоже, вы все-таки близкие друзья. То есть вы много о нем знаете.
     - Нет, не друзья.  У  него  нет  близких  друзей.  Он  человек  очень
симпатичный во многом, но на Харизме он ни с кем не общается. Не могу и не
хочу сказать, что он всех  презирает,  или  ненавидит,  или  избегает,  но
общения явно не жаждет. Я ни разу не встречал его в  баре  Дома  Людей,  в
поселке  он  появляется  крайне  редко.  У  него  есть   полуразвалившийся
автомобиль, жуткая колымага - как он только ухитряется на  ней  ездить,  я
все время поражаюсь. Купил эту развалюху у кого-то в поселке. Ездит на ней
куда-то,  всегда  один.  Когда  отправляется  за   камнями,   машиной   не
пользуется. Пешком ходит. Как будто ему ничего на свете  не  нужно,  кроме
одного - бродить в одиночку по лесам и сидеть бобылем в своей хижине. А  в
хижине я у него однажды удосужился побывать - вот тогда-то  я  убедился  в
его мастерстве ювелира. Он меня, правда, не приглашал, я сам явился, но он
вроде бы даже рад был моему приходу. Был вполне гостеприимен.  Посидели  у
очага, поболтали о том о сем, но мне порой казалось, что он где-то далеко,
в каком-то другом пространстве, и что он забыл о моем  присутствии.  Вроде
бы говорил со мной, а сам в то же время слушал еще кого-то и с кем-то  еще
говорил. И опять-таки - не могу вам ни объяснить, как это происходило,  ни
доказать. Когда я уходил, он сказал, что был рад моему приходу, но еще раз
зайти не пригласил, и я больше ни разу у него не был.  Сильно  сомневаюсь,
что решусь еще раз зайти к нему.
     - Вот вы сказали, - напомнил Теннисон, - что он не бывает  в  баре  в
Доме Людей. А другие любят там собираться?
     - Ну, конечно, - ответил капитан. - У чужаков, наверное, есть  другие
места, но люди собираются именно там. И ни один чужак, смею  вас  уверить,
туда не сунется
     - А люди из Ватикана ходят туда?
     - Из Ватикана? Вообще я как-то внимания не обращал. Дайте припомнить.
Пожалуй, нет. Нет, не ходят. Они не слишком разгуливают, эти из Ватикана -
и люди, и роботы. Такое впечатление, что они не очень-то общаются с людьми
из  поселка.  Их  немного  в  Ватикане,  и  они  все  держатся  вместе.  У
большинства людей из поселка работа так или  иначе  связана  с  Ватиканом,
может, и не штатная, но там все вертится вокруг Ватикана. Если  уж  на  то
пошло, то можно сказать, что Харизма  и  есть  Ватикан.  В  поселке  живут
несколько чужаков. Они общаются с паломниками. А паломники практически все
до  единого  -  инопланетяне.  И  мне  не  приходилось  возить  ни  одного
паломника-человека. Да и вообще люди туда почти не летают. В  прошлый  раз
был один пассажир-человек, но он не был паломником. Он был врачом. Похоже,
в последнее время мне везет на врачей.
     - Не совсем понял, - прищурился Теннисон.
     - Ну, тот, предыдущий доктор, он летел на работу в  Ватикан.  Фамилия
его была Андерсон, молодой парень, нахальный такой,  щеголь.  Со  мной  не
слишком церемонился, но я старался с ним не ссориться.  Он  мне  не  очень
нравился, но я старался быть с  ним  вежливым,  благо  он  обременял  меня
недолго. Он должен был сменить старого дока - Истон была его  фамилия,  он
много лет работал в Ватикане, людей лечил, естественно. Роботам доктора ни
к чему, это понятно. А может, у них тоже есть кто-то  вроде  врача,  я  не
знаю. В общем, Истон помер, и Андерсон  летел,  чтобы  занять  его  место,
поскольку больше докторов в Ватикане не осталось. Ватикан  еще  до  смерти
Истона несколько лет подряд искал врача, роботы же понимали, что  Истон  -
человек немолодой, долго не протянет.  А  соблазнить  работой  на  Харизме
врача, да и вообще кого бы то ни было, трудновато. Но как бы  то  ни  было
где-то нашли этого молокососа, и  через  несколько  месяцев  после  смерти
старого дока я его доставил в Ватикан и теперь страшно рад, что  избавился
от него. Так  что  считайте,  что  это  единственный  сотрудник  Ватикана,
летавший когда-либо на моем корабле. Они вообще не летают -  ни  туда,  ни
обратно.
     - Все-таки интересно,  -  задумчиво  проговорила  Джилл,  -  что  все
паломники - инопланетяне. Ведь, судя по всему, этот  Ватикан  должен  быть
сориентирован на человеческие  представления  о  религии.  Заправляют  там
роботы, а они, по большому счету суррогатные люди. Ну и терминология  сама
- "Ватикан", "Папа". Это же напрямую взято с Земли. Может  быть,  все-таки
это действительно нечто вроде искаженного христианства?
     - Не исключено, - сказал капитан. -  Я,  честно  говоря,  никогда  не
интересовался. Может  быть,  в  основе  и  христианство,  только  на  него
накручено,  наверчено  бог  знает  сколько   инопланетянских   культов   и
верований, и все это приправлено представлениями роботов о религии людей.
     - Пусть так, - согласилась Джилл. -  Но  все  равно  должны  же  быть
паломники-люди, хоть какой-то  интерес  со  стороны  людей,  за  пределами
Проекта, я хочу сказать.
     - Может, и не должно быть никакого интереса, - высказал предположение
Теннисон. - Люди, покинувшие Древнюю Землю много тысячелетий назад, заодно
покинули и христианство, оставили его на Земле. Но как бы ни  перепуталось
у них в голове, как бы сильно ни повлияли на них любые другие культы,  все
равно что-то должно остаться  в  памяти,  в  душе  -  некое  инстинктивное
чувство, тяга к религии предков. Если  в  религии  Ватикана  есть  элемент
ереси, люди  могли  это  уловить,  почувствовать  и  отказаться  от  такой
религии, решить, что она им ни к чему.
     - Согласен, - кивнул капитан. - А чужаки, не имея возможности  судить
о христианстве, могли найти  в  нем  что-то  привлекательное,  и  неважно,
истинно оно или переврано. Вообще, у меня  сильное  подозрение,  что  весь
Проект очень зависит от материальной поддержки инопланетян.  Некоторые  из
них просто сказочно богаты - настоящие денежные мешки. От  них  прямо-таки
пахнет деньгами. Правда, другие запахи сильнее,
     - Я опять спросила вас про планету, - напомнила Джилл,  -  и  вы  мне
опять толком не ответили. Снова мы перескочили на другое.
     - Как я уже сказал, она земного типа. Хотя  небольшие  отличия  есть.
Ватикан - единственное поселение. Вся остальная поверхность  -  нетронутая
природа, похоже, там и карты до сих пор  никто  не  удосужился  составить.
Пару раз облетели вокруг планеты на исследовательском катере, и все.  Само
по себе наличие единственного  поселения  на  колонизированной  планете  -
явление  не  уникальное.  На  многих   пограничных   планетах   существует
один-единственный поселок, рядом с космопортом. И  планета,  и  поселение,
как правило, называются одинаково. Ну, взять  Гастру,  к  примеру.  То  же
самое и на Харизме. Самое главное, что о планете никто  толком  ничего  не
знает; кроме Декера, никто носа не  высовывает  из  поселка.  А  Декер,  я
думаю, далеко в горы забирался. Гастра, конечно, исследована получше. Но и
там полно необработанной и неизученной  земли.  На  Харизме,  похоже,  нет
туземной разумной жизни, но это не более чем предположение. Просто ее  там
никто не искал, а она там, может быть, есть, только хорошо  прячется.  Там
есть  травоядные;  животные  и  хищники,  которые  питаются   травоядными.
Некоторые из хищников, если верить болтовне в колонии, очень  страшные.  Я
как-то спросил Декера про них, но он мне ничего не ответил. А я больше  не
спрашивал. Ну, а вы, - спросил капитан, обернувшись к Теннисону,  -  долго
прожили на Гастре?
     - Три года, - ответил Теннисон. - Чуть меньше трех лет.
     - И попали там в переделку?
     - Можно сказать и так.
     - Капитан, - вмешалась Джилл. - Вы на себя  не  похожи.  Что  это  вы
взялись выпытывать? Никто не видел, как он  попал  на  корабль.  Никто  не
знает, что он здесь. Бояться вам нечего, дело это не ваше.
     - Если это хоть как-то успокоит вашу совесть, - добавил  Теннисон,  -
то я могу совершенно  честно  сказать,  что  никакого  преступления  я  не
совершил. Меня, правда, в этом подозревают. Вот и все. А  на  Гастре  быть
под подозрением означает, что тебя могут запросто пристрелить на месте без
суда и следствия.
     - Доктор Теннисон, - торжественно  проговорил  капитан,  -  когда  мы
прибудем на Харизму, вы можете сойти с корабля в полной  уверенности,  что
мы с вами никогда ни о чем не говорили. Думаю, так  будет  лучше  для  нас
обоих. Я уже говорил и повторю еще раз: мы, люди, должны держаться друг за
дружку.



        Глава 5.

     "Самое замечательное время",  -  думал  Декер.  С  ужином  покончено,
посуда вымыта, огонь в очаге полыхает вовсю, дверь в мир  закрыта;  Шептун
пристроился  за  столиком  в  уголке:  трудится,  шлифует  кусок   топаза,
принесенный домой неделю назад, Декер поудобнее устроился в кресле, стащил
с ног мокасины,  забросил  ноги  на  теплый  камин  очага.  Полено,  самое
большое, прогорело, и пламя перекинулось на другие, поменьше,  разбрасывая
во все стороны брызги искр. Огненные  язычки  вспыхивали  и  пробегали  по
поверхности горящих ветвей,  В  дымоходе  гудело,  и  этому  гулу  вторило
завывание ветра в верхушках деревьев, окружавших хижину.
     Покачиваясь в кресле, он взглянул в угол, где работал Шептун, но того
не было видно. Шептун порой был виден, а порой  -  нет.  На  уголке  стола
стоял замысловато ограненный кусок бледно-зеленого жадеита.
     "Работа была тяжелая", - подумал Декер. Камень  выглядел  необычно  -
человек  бы  так  не  обработал  его,  картина   огранки   совершенно   не
соответствовала  законам  человеческого  мышления   и   видения:   начнешь
разглядывать и растеряешься. Наметишь линию, а  она  тут  же  переходит  в
другую; представишь себе некий  образ  камня,  но  он  у  тебя  на  глазах
рассыпается; только успеешь подумать, что разгадал  загадку  огранки,  как
немедленно убеждаешься, что ошибся. И так бесконечно, как ни верти камень,
с какой стороны ни разглядывай. Да, можно было запросто  провести  остаток
дней своих, держа в руках этот камень, рассматривая  его,  пытаясь  понять
его тайну, но так и не находя ответа...
     В центре стола стоял большой кристалл топаза. Его  обработка  немного
продвинулась со вчерашнего дня. Но Декеру никогда  не  удавалось  угадать,
что будет делать Шептун с камнем дальше. Камень время от времени  менялся,
вот и все. Это не было огранкой в прямом смысле слова, потому  что  Шептун
работал без инструментов, не было заметно ни крошек, ни пыли,  и  все-таки
на камне  проступали  сглаженные,  отшлифованные  места.  Да,  конечно,  у
Шептуна и  в  помине  не  было  никаких  инструментов  -  он  ими  не  мог
пользоваться и не умел. Он ничем  не  пользовался  -  абсолютно  ничем.  А
работа была налицо. Он умел разговаривать мысленно, телепатически, он умел
изменять очертания камней, он приходил и уходил,  он  умел  быть  везде  и
нигде одновременно.
     Не  отводя  взгляда  от  стола,  Декер  заметил,  что  там  появилось
маленькое облачко сверкающей пыли - это и был Шептун.
     - Опять прячешься, - мысленно обратился он к Шептуну.
     - Декер, ты же отлично знаешь, что от тебя я не  прячусь.  Просто  ты
меня не всегда видишь.
     - А ты не мог бы хоть когда-нибудь появляться как-то более четко? Ну,
скажем, светиться немножко поярче? Вечно ты таишься.
     - Обижаешь, Декер. Вовсе я не таюсь.  Ты  же  знаешь,  что  я  здесь.
Всегда знаешь, когда я здесь.
     "Это точно", - подумал Декер. Он  действительно  всегда  знал,  когда
Шептун был здесь. Он чувствовал  его  присутствие,  но  как,  не  смог  бы
объяснить даже себе. Ощущение ли, чутье ли, сознание ли -  неясно,  знание
того, что это крошечное  облачко  алмазной  пыли  где-то  рядом.  Хотя  он
догадывался, что Шептун - нечто большее, чем скопление пылинок.
     Догадывался и вечно мучился вопросом: что  же  такое  на  самом  деле
Шептун? "Можно было бы спросить, думал Декер. -  Можно  было  бы  спросить
хоть сейчас".
     Но почему-то он чувствовал, что как раз этого вопроса задавать  и  не
следует. Поначалу ему казалось, что достаточно  того,  что  он  думает  об
этом, интересуется этим - и Шептун может прочитать  его  мысли,  этот  его
немой вопрос - он думал, что все творившееся у него в сознании должно быть
ясно Шептуну. Но прошли долгие месяцы, и он понял, что это не так, что это
странное создание не могло или не хотело читать его мысли. Для того  чтобы
общаться с Шептуном, ему приходилось  концентрировать  слова,  которые  он
хотел сказать, в определенном участке мозга и направлять их  Шептуну.  Это
было для Шептуна равносильно разговору, а мысли,  высказанные  вслух,  для
него речью не были. Само то,  как  он  говорил  с  Шептуном,  как  понимал
сказанное в ответ, до сих пор было для  Декера  загадкой.  Не  было  этому
объяснения, не было человеческого объяснения возможности такого общения.
     - Последнее  путешествие  было  удачным,  -  сказал  Декер.  -  Топаз
превосходный,  ради  него  одного  стоило  сходить.  А  ведь  это  ты  его
высмотрел. Ты показал мне,  где  его  найти.  По  породе  невозможно  было
догадаться. Ни единого признака, сплошная галька. Но ты показал  мне,  где
надо покопаться. Будь я проклят, если понял, как ты узнал, что он там.
     - Удача, - ответил Шептун. - Просто удача, и все. Иногда твоя  удача,
иногда - моя. В прошлый раз ты сам нашел рубин.
     - Маленький, - сказал Декер,
     - Зато - чистой воды.
     - Да, точно. Просто красавчик, Маленький, но красивый. Ты уже  решил,
будешь его обрабатывать или нет?
     - Искушение есть. Но надо  еще  подумать.  Он  и  так  мал,  а  после
обработки еще меньше станет. Для тебя мал, я хотел сказать. Тебе  придется
в лупу на него смотреть, чтобы увидеть красоту огранки.
     - Мал для меня. Ты прав. Мал для меня. Ну, а для тебя?
     - Для меня, Декер, размеры значения не имеют. Мне все равно.
     - Оставим рубин как есть, -  решил  Декер.  -  Для  капитана  у  меня
кое-что другое найдется.
     Шептун исчез. Маленькое облачко искрящейся пыли пропало.
     "Может быть,  -  подумал  Декер,  -  это  не  сам  Шептун  пропал,  а
изменилось освещение в хижине?"  Однако  он  знал,  что  Шептун  здесь,  в
хижине, его присутствие было  очевидно.  Он  его  чувствовал.  Но  что  он
чувствовал? Что такое Шептун, что это за существо? Он, конечно,  сейчас  в
хижине, где же еще он мог быть? Какого он размера? Большой или  маленький?
Крошечная вспышка блестящих пылинок или существо, способное заполнить  всю
Вселенную?
     Бестелесное создание, порой невидимое,  зыбкое  нечто,  почти  ничто,
может быть, связанное какими-то узами с этой планетой, а может - только  с
какой-то ее частью. Размышляя подобным образом, Декер все  более  и  более
понимал, что все дело - в выборе Шептуна. Он сам решил, он  сам  почему-то
хотел быть здесь. Скорее всего, ничто не мешало ему находиться где  угодно
- блуждать в верхних слоях атмосферы  или  за  ее  пределами,  в  открытом
космосе, поселиться внутри сияющей звезды, зарыться в гранит гор  планеты.
Весь космос, все состояния вещества могли быть доступны Шептуну.
     "А может быть, - думал Декер, - тот Шептун, которого знаю я, - только
маленькая частичка, только кусочек  какого-то  громадного  Шептуна?  Может
быть, настоящий Шептун  -  что-то  непостижимо  огромное,  величественное,
существующее на протяжении всего  пространства,  а  быть  может,  и  всего
времени - настоящее порождение Вселенной? Скорее всего, - думал он не  без
сожаления, - я так никогда и не дознаюсь правды, так ничего и не пойму".
     Именно поэтому он и не спрашивал Шептуна ни о чем  таком.  Что  толку
спрашивать о том, чего понять не в силах, обременять себя тайной,  которая
ляжет  на  тебя  непосильным,  тяжким  грузом,   который   породит   новые
бесконечные мысли и вопросы, из-за которых будешь просыпаться среди ночи в
холодном поту, которые не дадут спокойно жить днем, из-за  которых  просто
потеряешь разум. Чужак, непостижимое создание, порождение Вселенной...
     Шептун снова заговорил с ним.
     - В лесу приключилась беда, - сообщил он. - Трое из Ватикана погибли.
     - В лесу? А ты не ошибаешься, Шептун?  Люди  из  Ватикана  в  лес  не
суются. Дома сидят.
     - Эти на охоту ходили. На глухоманов охотиться вздумали.
     - На глухоманов? Кому в здравом уме в голову взбредет  на  глухоманов
охотиться? В лесу самое разумное - это  молиться,  чтобы  на  тебя  самого
глухоман не поохотился.
     - Один из них - новичок в Ватикане. Больно гордый, заносчивый. У него
было оружие - он думал, что с таким оружием ему ничего не страшно, бояться
нечего. А зря он так думал.
     - Ну, и нашли они глухомана?
     - Нет, это глухоман их  нашел.  Он  знал,  что  они  придут  на  него
охотиться.
     - И они погибли? Все трое?
     - Да. Умерли ужасной смертью.
     - Когда это случилось?
     - Несколько часов назад. В Ватикане еще не знают.
     - Может, стоит сообщить в Ватикан?
     - Зачем? Не стоит. Сделать  все  равно  уже  ничего  нельзя.  Пройдет
время, их хватятся, другие пойдут, разыщут их и принесут домой,
     - А вдруг глухоман не ушел и ждет там, на том месте?
     - Может, и не ушел, - сказал Шептун. - Но тем, кто выйдет  на  поиски
погибших, он ничего плохого не сделает. Они же не будут на него охотиться.
     - А он убивает только тех, кто на него охотится?
     - Да. А ты разве не знал? Ты столько лет бродишь по лесам, Декер.
     - Мне везло. Ни разу в жизни на глухомана не напоролся. Ни разу  даже
не видел ни одного.
     - А они видели тебя, - сказал Шептун. - Много, много раз видели.  Они
не докучали тебе, потому что ты им не докучал.
     - Докучать им? - удивился Декер. - Вот уж  никогда  бы  на  такое  не
решился.
     - У тебя есть оружие. Штуковина, которую ты зовешь винтовкой.
     - Есть. Но я ею очень редко пользуюсь. Только в  тех  случаях,  когда
мне нужна дичь для еды.
     - Да и то нечасто.
     - Нечасто, это точно, - согласился Декер.
     Он поднял с пола кочергу и поворошил поленья в  очаге,  собрав  их  в
кучку. Камин сердито заворчал. За стенами хижины выл ночной ветер. Вспышки
пламени в очаге отбрасывали тени на стены  -  они  взлетали  к  потолку  и
опускались, потом снова взлетали.
     - Ватикан, - сообщил Шептун, - очень взбудоражен.
     - Из-за этого несчастья? Из-за глухомана?
     - Нет, не из-за глухомана. Я же сказал тебе, про это они пока  ничего
не знают. Там что-то необыкновенное одна Слушательница узнала.
     - Слушатели всегда узнают что-то необыкновенное.
     - Да, но на этот раз она узнала что-то очень необыкновенное.
     - В каком смысле необыкновенное?
     - Пока точно не знаю. Но там большой переполох. Кое-кто  перепугался,
кое-кто настроен  скептически,  а  кое-кто  даже  посмеивается.  Если  это
правда, то, наверное, что-то очень важное случилось.  Как  у  них  принято
говорить, показатель веры поднялся очень высоко.
     - У них всегда  есть  маленькие  триумфы,  -  улыбнулся  Декер.  -  И
маленькие поражения. Там всегда о чем-нибудь болтают.
     - Конечно, - согласился Шептун. - Но триумф на этот раз вряд ли такой
уж маленький. Великая надежда. Много разговоров.



        Глава 6.

     Стоя  на  посадочной  площадке,   Джилл   и   Джейсон   с   некоторым
разочарованием разглядывали кучку низеньких, невзрачных на  вид  строений.
Это и была колония на Харизме. Невысокий горный гребень  за  городком  был
увенчан ослепительно белой постройкой - не то группой зданий, не то единым
зданием - с такого расстояния понять  было  трудно.  За  белой  постройкой
возвышались  горы,  гордо  царившие  над  колонией,  высокие,   скалистые,
издалека казавшиеся фиолетовыми, украшенные белыми шапками снегов. Снежные
вершины, казалось, существовали отдельно, сами по себе, как  бы  парили  в
небе.
     Теннисон указал на здания на нагорье.
     - Ватикан, надо полагать?
     - Скорее всего, - кивнула Джилл.
     - Я видел фотографии Ватикана на Древней Земле. Ничего общего.
     - Ты слишком буквально воспринимаешь название, - возразила Джилл. - А
это  просто  название,  ничего  больше.  Сомневаюсь,  что  тут  существует
реальная связь с Ватиканом.
     - А Папа?
     -  Кто  знает,  может  быть,  какая-то  связь   есть   все-таки.   Но
воображаемая, выдуманная. Но тут не может быть ничего такого, что могло бы
быть признано земным Ватиканом официально.
     - И ты собираешься взять приступом эту высоту?
     - Джейсон, не надо сгущать краски. Что за трагический тон?  Ничего  я
не собираюсь брать приступом. Здесь есть какая-то история,  и  я  ее  хочу
узнать.  Поищу  какие-нибудь  знакомства.   Буду   изображать   предельную
вежливость и обходительность, но ни от кого не собираюсь скрывать, кто  я,
что я и что мне нужно. Ну,  а  пока  я  буду  делать  свои  дела,  что  ты
собираешься делать?
     - Если честно, даже не представляю себе. Я ведь не  думал  о  планах.
Просто бежал, и все. Придется тут остановиться на бегу. На  Гастру  я  все
равно вернуться не могу, по крайней мере - пока.
     - Звучит так, будто ты собираешься бежать дальше.
     - Ну не прямо сейчас. Это место - не хуже любого другого,  где  можно
остановиться, отдохнуть и оглядеться.
     Длинная вереница паломников, высадившихся из "Странника", растянулась
по летному полю - судя по всему, они  направлялись  к  пункту  таможенного
контроля.
     Теннисон кивнул в их сторону.
     - Нам тоже нужно пройти эту процедуру, как ты думаешь?
     Джилл покачала головой.
     - Думаю, нет. Никакие бумаги тут не нужны, по крайней мере  -  людям.
Харизма  официально  считается  планетой  людей,  а  потому  на  них   тут
распространяются  некоторые  привилегии.  Колония  маленькая,   и   особых
формальностей быть не должно. Пройдет дня два, и ты можешь обнаружить, что
завтракаешь с шефом местной полиции или с шерифом - неважно,  как  он  тут
называется, - он для порядка задаст тебе  несколько  вежливых  вопросов  и
разглядит тебя поближе. Я не знаю, как именно здесь проходит этот  ритуал,
но обычно в колониях людей все бывает именно так.
     - Ну, тогда все должно быть просто отлично.
     - Единственное, что тебе придется объяснить, почему у  тебя  с  собой
нет багажа. В Доме Людей могут проявить законное любопытство. Думаю, лучше
всего будет ответить, что ты опоздал  на  корабль  на  Гастре  и  каким-то
образом потерял багаж.
     - Ты все продумала, - сказал Теннисон. - Что бы я без  тебя  делал  -
просто не представляю!
     - А как же иначе? Я же тебя вроде бы опекать взялась?
     - Нынче же вечером начну расплачиваться, - пообещал Теннисон. -  Обед
в Доме Людей. Свечи,  белоснежная  скатерть,  фарфор,  серебро,  хрусталь,
обширное меню, бутылка хорошего вина...
     - И не надейся. Не фантазируй. Дом Людей  может  оказаться  заурядным
постоялым двором с паршивой столовкой.
     - Как бы то ни было, надеюсь, там будет все-таки получше, чем  в  той
норе, где ты меня приютила.
     - Эта нора не так уж плоха, - возразила Джилл.
     - Смотри, - оборвал ее Теннисон, - похоже, кто-то  наконец  появился,
чтобы доставить нас в гостиницу.



        Глава 7.

     Столовая в Доме Людей оказалась на редкость цивилизованной: на  столе
красовалась ослепительно белая скатерть, сияли хрусталь и фарфор,  в  меню
было пять блюд и приличное вино.
     - Просто восторг, - сказала Джилл Теннисону. - Я и  не  ожидала,  что
тут будет так вкусно. Вообще, наверное, после месяца на корабле  все,  что
бы нам тут ни подали, казалось бы деликатесом.
     - Итак, завтра ты начинаешь действовать, - сказал он. - Как часто  мы
сможем видеться?
     - Так часто, насколько будет возможно.  Я  буду  возвращаться  каждый
вечер. Если, конечно, меня не выгонят из Ватикана завтра же или вообще  на
порог пустят.
     - Хочешь сказать, что раньше с ними не общалась?
     - Пыталась, но ничего не вышло. Я отправила им несколько писем, но ни
на одно ответа не получила.
     - Может, они не хотят огласки?
     - Вот и выясним. Поговорю с ними. Я могу быть очень настойчива, когда
нужно. Ну, а ты?
     - Осмотрюсь. Выясню, что тут и как. Если здесь нет врача,  я  мог  бы
открыть практику.
     - Это было бы здорово, - кивнула она. - Джейсон,  тебе  действительно
этого хотелось бы?
     - Не знаю, - пожал он плечами. - Пожалуй, я тебе ответил, не подумав,
- как-то само вырвалось. В  Ватикане  есть  свой  врач,  и,  вероятно,  он
обслуживает и тех людей, которые живут в поселке.  На  то,  чтобы  открыть
собственную практику, может уйти много времени. Городок похож на поселение
пионеров, но этого не может быть. Если капитан сказал правду,  получается,
что роботы живут тут уже почти тысячу лет.
     - Но совсем не обязательно, - возразила Джилл, - что поселок такой же
старый. Роботы могли тут появиться задолго до его основания.
     - Ты права, наверное, но все равно он  должен  тут  существовать  уже
очень давно. Однако создается такое впечатление, что люди начали тут  жить
совсем недавно. Может быть,  все  из-за  того,  что  тут  всем  заправляет
Ватикан. Все и каждый тут должны быть связаны с Ватиканом.
     - Не думаю, что это так уж плохо. Все зависит от того, что за народ -
люди и роботы - управляет Ватиканом. Если они неглупы, то, по идее, должны
порадоваться появлению нового человека, не дурака и с новыми идеями.
     - Поживем - увидим, - сказал Теннисон и вздохнул - Спешить все  равно
некуда. Поживу с неделю узнаю  получше,  что  меня  тут  ждет,  если  ждет
что-нибудь.
     - Такое впечатление, что  ты  не  прочь  остаться.  Как  минимум,  на
какое-то время.
     Он покачал головой.
     -  Ничего  определенного  не  могу  сказать.  Мне   нужно   временное
прибежище. Но, думаю, в Давентри вряд  ли  додумаются,  что  я  сбежал  на
корабле, улетевшем на Харизму.
     - Есть вариант, - сказала Джилл, - они могут подумать, что ты  утонул
в море. Если радар засек твой флайер. Они же при всем  желании  не  смогут
доказать, что ты с него спрыгнул?
     - Нет, не смогут, если только кто-нибудь не найдет парашют. А это,  я
думаю, маловероятно. Я его надежно спрятал под складом.
     - Значит, можешь быть спокоен. Неужели  они  так  злы  на  тебя,  что
помчатся за тобой в эту дыру?
     - Нет, конечно.  Вся  эта  история  -  более  или  менее  из  области
политики.  Просто  некоторым  это  помогло  бы  обвинить  меня  в   смерти
маркграфа, и все.
     - Им нужен козел отпущения.
     - Вот именно,  -  кивнул  Теннисон.  -  Очень  может  быть,  что  мое
исчезновение их в этом убедит еще больше. И все будут довольны.  И  сейчас
мне, по правде говоря,  совершенно  безразлично  все,  что  происходит  на
Гастре. А ты? Наверное, выложила немалые денежки, чтобы добраться сюда?
     - Да, потратиться пришлось  изрядно,  но  в  моем  деле  всегда  есть
известная доля риска. Но в любом случае,  думаю,  я  потратилась  не  зря.
Думаю, тут можно накопать такого, что результат в конце  концов  оправдает
все затраты. Даже если я не  сумею  пробраться  в  Ватикан,  я  все  равно
что-нибудь да разузнаю. Не столько, сколько хотелось бы, но все равно.
     - Это как понимать?
     - Ну, смотри: я иду к ним, а они, допустим, меня не пускают. Даже  не
хотят разговаривать. То есть полный от ворот  поворот.  Могут  даже,  если
сильно рассердятся, вышвырнуть меня вон с  планеты.  Спрашивается,  почему
они это  сделают?  Почему  они  откажутся  со  мной  говорить?  Почему  им
понадобится вышвыривать меня вон? Что вообще происходит? Что происходит  в
этом громадном секретном учреждении, чего нельзя вытащить на  свет  божий?
Что они пытаются скрыть?
     - Понятно, - кивнул он. - Ты права, из этого можно сделать  кой-какой
материал.
     - Уверяю тебя, к тому времени,  когда  они  меня  вышвырнут,  у  меня
материала не то что на статью - на книгу хватит.
     - А как тебе это в голову пришло?
     - То тут,  то  там  что-то  слышала.  Несколько  лет  подряд.  Слухи,
сплетни, болтовня всякая. Достоверной информации - почти  ноль.  Но,  если
собрать все воедино, было бы весьма интригующе.
     - В общем, ты несколько лет пыталась найти разгадку?
     - Точно. Я упорно трудилась. Не все время,  конечно,  но  как  только
выпадала  возможность.  И  чем  больше  я  об  этом  думала,  тем   больше
убеждалась, что тут можно многое найти,  стоит  только  копнуть  поглубже.
Хотя не исключено, что я сама себя убедила. Вполне  может  оказаться,  что
тут ничего серьезного и нет просто кучка тупых роботов вовсю трудится  над
каким-нибудь совершенно бессмысленным проектом.
     На какое-то время они умолкли, целиком поглощенные едой.
     - Как тебе твой номер? - поинтересовалась Джилл. - У  меня  -  вполне
приличный.
     - У меня тоже, - кивнул Теннисон .- Не роскошный, но  жить  можно.  А
одно окно выходит на горы.
     - Тут оказывается нет телефонов, - сообщила Джилл. -  Я  спросила,  и
оказалось, что на  планете  вообще  нет  телефонной  связи.  Электрическое
освещение есть, и я удивилась, что телефонов нет. Похоже, никто  не  знает
почему.
     - Ну мало ли почему. Может, им тут  не  нужны  телефоны,  -  высказал
предположение Теннисон.
     - Прошу прощения, сэр, - раздался мужской голос у него за  спиной.  -
Извините, что помешал, но это очень важно...
     Теннисон оглянулся.
     Рядом со столиком стоял мужчина. Высокий, чуть старше средних лет.  У
него были резкие  черты  лица,  черные  гладкие  волосы,  слегка  тронутые
сединой, и узкие усики.
     - Если я не ошибаюсь, сэр, - сказал незнакомец, -  вы  -  доктор.  По
крайней мере, мне так сказали.
     - Верно,  -  ответил  Теннисон,  недоумевая.  -  Меня  зовут  Джейсон
Теннисон. Моя спутница - мисс Джилл Робертс.
     - Моя фамилия Экайер, - представился мужчина, слегка поклонившись.  -
Я из Ватикана. Наш врач погиб несколько дней назад. Несчастный  случай  на
охоте.
     - Ну, если я могу чем-нибудь помочь...
     - Прошу извинить, мисс, - прижав руки к груди, проговорил  Экайер,  -
что я вынужден прервать ваш обед и увожу вашего спутника. Но одна  женщина
у нас очень больна. Доктор, если бы вы согласились осмотреть ее...
     - Мне нужно сходить за чемоданчиком, - сказал Теннисон. -  Подождите,
я только поднимусь к себе в номер.
     - Доктор, я взял на себя смелость, - сказал мужчина из Ватикана, -  и
попросил управляющего распорядиться, чтобы ваш чемоданчик доставили  сюда.
Он ждет вас в вестибюле.



        Глава 8.

     Женщина была очень старая. Ее изборожденное морщинами лицо напоминало
сморщенное яблоко. Рот ввалился, на щеках играл  нездоровый,  лихорадочный
румянец. Черные, похожие на пуговки, глаза глядели на Теннисона,  не  видя
его. Она тяжело, с хрипом, дышала. Истощенное тело  с  трудом  угадывалось
под простыней. Сестра в сером халатике подала Теннисону историю болезни.
     - Эта женщина очень много значит для нас, доктор, - шепнул Экайер.
     - Давно она в таком состоянии?
     - Пять суток, - ответила сестра. - Пять суток, после того как...
     - Не надо было Андерсону ходить на охоту, - проговорил Экайер.  -  Он
меня уверил, что с ней все будет в порядке, что ей нужен только покой...
     - Андерсон - это тот, который погиб?
     - Он и еще двое. Они пытались отговорить его. Он тут новичок был,  не
представлял себе, чем это грозит. Я вам сказал, что это  из-за  глухомана,
или не говорил?
     - Нет, не говорили. Что за глухоман?
     - Это страшный хищник. Свирепый, кровожадный. Увидев человека,  сразу
нападает. Остальные пошли, чтобы защитить нашего врача...
     - Температура держится уже трое суток подряд, - отметил Теннисон. - И
ни разу не падала?
     - Ни разу, доктор. Совсем незначительные колебания.
     - А одышка?
     - Все хуже и хуже.
     - Какие препараты она получала?
     - В карте все указано, доктор.
     - Да, вижу, - сказал Теннисон.
     Он взял руку женщины, чтобы пощупать пульс. Рука была тонкая,  вялая.
Пульс - частый и неглубокий. Взяв из чемоданчика  стетоскоп,  он  выслушал
грудную клетку. В легких были слышны сильные хрипы.
     - Питание? - спросил он у сестры. - Ее кормили?
     - Последние двое суток - только внутривенно. А  до  этого  -  немного
молока и бульона.
     Теннисон посмотрел на Экайера, стоявшего по другую сторону кровати,
     - Ну? - нетерпеливо выговорил тот.
     - Пневмония, скорее всего, - нахмурился Теннисон, -  Судя  по  всему,
вирусная. У вас есть лаборатория, чтобы сделать анализы?
     - Лаборатория есть, - вздохнул Экайер, - лаборанта нет. Он был вместе
с Андерсоном и Олдриттом.
     - И все трое погибли?
     - Да, все трое. А вы, доктор, не могли бы?
     - У меня нет опыта, - покачал  головой  Теннисон.  -  Я  могу  только
лечить. Как у вас с лекарствами?
     - Лекарств у нас много, самых разных. Да и с персоналом  до  сих  пор
проблем не было. У нас было двое лаборантов. Но один уволился месяц назад.
И мы никого не смогли найти на его место. Харизма, доктор,  не  то  место,
которое привлекает хороших специалистов.
     -  Самый  точный  диагноз,  который  я  могу  поставить   при   таких
обстоятельствах, - сказал Теннисон, - вирусная пневмония. Чтобы типировать
вирус, нужно, чтобы поработал опытный лаборант, иначе  просто  невозможно,
Ведь сейчас так много новых вирусов, которые подхватываются и  переносятся
с планеты на планету,  что  крайне  трудно  вслепую  определить  специфику
возбудителя. Но я вычитал в  медицинских  журналах,  что  пару  лет  назад
появилось новое лекарство  -  противовирусный  препарат  широкого  спектра
действия...
     - Вы имеете в виду протеин-Х? - спросила сестра.
     - Точно. У вас он есть?
     -  Нам  доставили  немного  последним  рейсом  "Странника".   Вернее,
предпоследним.
     - Это лекарство  может  помочь,  -  сказал  Теннисон  Экайеру.  -  Но
действие его пока изучено мало, чтобы можно было сказать что-то наверняка.
Этот препарат оказывает специфическое  воздействие  на  белковую  оболочку
вируса и разрушает вирус целиком. Мы пойдем  на  определенный  риск,  если
решим воспользоваться этим лекарством, но выбора у нас, похоже, нет.
     -  Вы  хотите  сказать,  -  проговорил  Экайер,  -  что   не   можете
гарантировать...
     - Ни один врач не смог бы гарантировать.
     - Не знаю, - пожал плечами Экайер. - Так или иначе мы  должны  спасти
ее. Если не дать ей этот протеин...
     - Она может выжить, - сказал Теннисон. - Ее организм  вынужден  будет
самостоятельно бороться с вирусом. Мы сможем поддержать ее, но  с  вирусом
ничего поделать не сможем. Ей придется сражаться в одиночку.
     - Она такая старенькая... - покачала головой  сестра.  -  Сил  у  нее
совсем мало.
     - Ну, а если дать ей  протеин-Х,  -  спросил  Экайер,  -  можно  быть
уверенным, что?..
     - Нет, нельзя, - ответил Теннисон.
     - Насчет лекарства... Вы хотите еще подумать? Доктор, вам решать.  Но
мне кажется, что времени у нас  совсем  немного.  Что  вы  порекомендуете,
доктор?
     - Как врач, я могу сказать совершенно определенно:  если  бы  я  один
принимал решение, я бы прибегнул к протеину-Х.  Он  может  не  помочь.  Но
насколько  я  знаю,  это  -  единственное  средство,   способное   одолеть
неизвестный вирус. Должен откровенно сказать: протеин-Х может и убить  ее.
Даже если он поможет, он может не помочь до конца.
     Он обошел кровать, встал рядом с Экайером, положил руку ему на плечо.
     - Эта женщина - близкий вам человек? Она для вас лично много значит?
     - Не только для меня. Для всех нас. Для всего Ватикана.
     - Я искренне желал бы быть вам полезным. Я не имею права  ни  на  чем
настаивать. Могу  ли  я  сделать  что-нибудь,  чтобы  помочь  вам  принять
решение?
     Женщина пошевелилась, приподняла голову и плечи с подушки, попыталась
сесть, но снова упала на подушку. Лицо ее скривилось,  губы  зашевелились.
Сквозь булькающие хрипы послышались слова.
     - Башни! - выкрикнула она. - Чудная, высокая лестница до небес! Слава
и покой! И парящие ангелы...
     Гримаса боли исчезла с ее лица. Она закрыла глаза и умолкла.
     Теннисон  поймал  взгляд  сестры.  Та   смотрела   на   старуху   как
завороженная.
     Экайер схватил Теннисона за плечо.
     -  Мы  воспользуемся  протеином,  -  сказал  он.  -  Мы   должны   им
воспользоваться.



        Глава 9.

     В номере, куда Экайер привел Теннисона, было довольно  уютно.  Пол  в
гостиной был устлан пушистым ковром. Мебель - почти  элегантная,  половину
одной из стен занимал камин, в котором ярко полыхал огонь. У другой  стены
стоял обеденный стол и стулья, ближайшая  к  столу  дверь  вела  в  кухню.
Напротив была расположена спальня. Стены украшали зеркала в изящных резных
рамах  и  неплохие  картины.  На  каминной  полке  выстроились  затейливые
статуэтки, похоже - из слоновой кости.
     - Присаживайтесь, доктор, отдыхайте, -  сказал  Экайер  Теннисону.  -
Чувствуйте себя как дома. Кресло очень удобное. Выпьете чего-нибудь?
     - Не найдется ли у вас скотча?
     - У вас неплохой вкус, - улыбнулся Экайер. - Где вы  отведали  скотч?
Этот напиток мало кому известен. Разве что немногим старикам...
     - С этим божественным напитком, - сказал Теннисон, - познакомил  меня
капитан "Странника". Он сказал, что это напиток Древней Земли.
     - А, капитан. Он снабжает нас. Привозит  несколько  ящиков  с  каждым
рейсом. У нас - постоянный контракт на  поставку  с  планетой,  называемой
"Солнечный  Танец",  -  планета  эта,  как  вы,  вероятно,  догадываетесь,
населена людьми. Единственная, кстати говоря, планета, на тысячи  световых
лет в округе. Того, что он доставляет, вечно не хватает. Мало того, еще  и
сам в ящики руку запускает. Но мы помалкиваем,  не  возражаем.  Его  можно
понять, правда?
     Экайер сходил на кухню, принес два  стакана  с  виски,  передал  один
Теннисону, сам пригубил из второго.
     - Выпейте, - сказал он. - Думаю, нам есть за что выпить.
     - Надеюсь, - кивнул Теннисон. - Времени прошло немного,  конечно,  но
больная неплохо реагирует на лечение. Нужно внимательно наблюдать за ней.
     - Скажите, доктор, вы всегда так заботливо  выхаживаете  больных?  Вы
оставались у постели Мэри, пока не появились  первые  признаки  улучшения.
Наверное, вы очень устали? Я вас долго мучить не буду. Вам надо отдохнуть.
     - Ну... если у вас найдется для меня уголок...
     - Уголок? Доктор Теннисон, это ваши комнаты. Столько времени, сколько
вы пожелаете тут остаться, они - ваши.
     - Мои комнаты? А я думал, что это ваше жилище.
     - Мое? О нет. У меня почти такие же апартаменты, а эти - для  гостей.
Мы знаем,  что  вы  потеряли  свой  багаж,  поэтому  решили  снабдить  вас
гардеробом. Вещи будут тут утром. Надеюсь, вы не возражаете?
     - Это совершенно ни к чему! - резко ответил Теннисон.
     - Вы зря обижаетесь. Поймите, мы не знаем, как благодарить вас...
     - За что? Пока трудно судить, добился ли я чего-нибудь. Мэри может  и
не поправиться, даже несмотря на протеин-Х.
     - Но улучшение есть.
     - Да, пульс нормализовался.  И  сил  у  нее  как  будто  прибавилось.
Температура несколько снизилась,  но  все  же  не  настолько,  чтобы  быть
уверенным...
     - Я верю в вас, - сказал Экайер. - Я думаю, вы  обязательно  вытащите
ее.
     - Послушайте, - прищурился Теннисон, - давайте будем  друг  с  другом
честными до конца. Вы говорили с капитаном  или  еще  с  кем-то  из  ваших
людей. Вы прекрасно знаете, что  я  не  потерял  багаж.  У  меня  не  было
никакого багажа,  так  как  не  было  времени  уложить  вещи.  Я  спасался
бегством.
     - Да, - согласился Экайер. - Да, все  это  нам  известно.  Но  мы  не
собирались говорить вам об этом. Мы не знаем, что с вами приключилось,  и,
если вы не хотите об этом рассказывать, - дело ваше, и  мы  интересоваться
не намерены. Это неважно. Важно, что вы врач. Сначала  я  не  был  в  этом
уверен, но теперь знаю это точно. Пока вы здесь, у Мэри есть шанс  выжить,
а без вас...
     - Скорее всего, никаких, если  только  ваша  маленькая  сестричка  не
решилась бы сама...
     - Не решилась бы, - уверенно заявил Экайер. - Она и не знала как и не
осмелилась бы.
     - Ну, ладно, хорошо. Допустим, я спас больную. Но послушайте, это,  в
конце концов - моя работа. То, чему меня учили. Я пытаюсь спасти  каждого,
но не могу при всем желании. Вы мне ничего не должны. Самая обычная оплата
- все, что я имею право просить у вас. Да и это, пожалуй, слишком. У  меня
с собой даже документов нет. Я не могу доказать, что я - врач,  даже  если
бы от этого зависела моя жизнь. Не уверен, что могу легально практиковать.
Существуют же такие вещи, как лицензия на врачебную практику?
     Экайер замахал руками.
     - В этом смысле можете не волноваться! Если вы говорите, что вы врач,
значит,  вы  врач.  Если  мы  разрешим   вам   практиковать,   вы   будете
практиковать,
     - Ну, ясно, - улыбнулся Теннисон. - Как Ватикан скажет...
     - Да, на Харизме как Ватикан скажет, так и будет. И  никто  не  имеет
права оспаривать наши решения. Если бы не мы, то и Харизмы бы не было.  Мы
и есть Харизма.
     - Ладно, - сказал Теннисон. - Хорошо. Я с вами не спорю. Не  имею  ни
малейшего желания. Один из ваших людей болен, я его лечу. Это мой долг,  и
давайте больше не будем об этом,
     - Надеюсь, - сказал Экайер,  -  вы  теперь  лучше  понимаете,  каково
положение дел. У нас нет врача. А врач нам  очень  нужен.  Мы  бы  хотели,
чтобы вы остались здесь в качестве нашего штатного доктора.
     - Даже так?
     - Даже так. Разве вы не понимаете?  Положение  у  нас  отчаянное.  На
поиск врача уйдет не один месяц. Да, потом еще  неизвестно,  что  за  врач
попадется.
     - Вы не знаете, что я за врач.
     - Я знаю, что вы  преданы  своим  больным.  Вы  честный  человек.  Вы
откровенно  рассказали,  как  попали  сюда,  а  когда  я  спросил  вас   о
результатах лечения, вы сказали, что ничего не можете  гарантировать.  Мне
по душе такая честность.
     - Да, но в один прекрасный день сюда может вломиться кто-то с ордером
на мой арест. Не думаю, что это случится, но...
     - Тот, кто решится на это, горько пожалеет. Все, что нам принадлежит,
мы защищаем. Если вы действительно в беде, доктор,  я  могу  гарантировать
вашу безопасность. Правы вы или виновны, я могу вам это гарантировать.
     - Ну, допустим. Не  думаю,  что  я  нуждаюсь  в  защите,  но  приятно
сознавать, что я защищен. Но насчет  работы...  Что  вы  мне  предлагаете,
можно поинтересоваться? Вы называете  это  место  Ватиканом,  а  я  слыхал
всякие рассказы про ваш Проект, про то,  что  всем  тут  заправляет  шайка
роботов. Можете вы мне хотя бы вкратце объяснить, что тут происходит? Ваша
больная, Мэри, говорила про ангелов... Что это  -  старческий  маразм  или
предсмертное видение?
     - Ни то ни другое, - ответил Экайер. - Мэри нашла Рай.
     - Так... - сказал Теннисон. - Можно  еще  разок,  помедленнее?  "Мэри
нашла Рай". Сказано так, будто вы хотели сказать именно это.
     - Конечно, - кивнул  Экайер.  -  Она  действительно  нашла  Рай.  Все
свидетельствует  о  том,  что  она  его  действительно  нашла.  Нам  нужно
обязательно  подтвердить  это,  а  для  этого  необходимы  ее   дальнейшие
исследования. Только она способна на это. Правда, у нас есть  ее  клоны  -
целых три, и они потихоньку подрастают. Но мы не можем быть  уверены,  что
клоны...
     - Наблюдения? Подтверждения? Клоны? С ума можно  сойти!  Какие  могут
быть подтверждения, не понимаю? Если я правильно понимаю,  Рай  не  место.
Это состояние. Состояние сознания, души, вера...
     - Доктор, послушайте. Придется вам кое-что объяснить.
     - Да, похоже, придется.
     - Для начала постараюсь дать вам некоторую ретроспективу. Ватикан-17,
здешний Ватикан, начался почти тысячу лет назад, когда сюда,  на  Харизму,
прибыла группа роботов  с  Земли.  На  Земле  роботы  никакой  религии  не
исповедовали, - вернее, им не было позволено исповедовать никакой религии.
Думаю, сейчас в этом плане наметились  кое-какие  перемены.  Роботы  могут
быть приняты в лоно религии - не везде, но на некоторых  планетах.  Тысячу
лет назад такого не было и в помине. Роботы были изгоями  по  отношению  к
любому  вероисповеданию.  Чтобы  стать  прозелитом   в   любой   вере,   у
новообращаемого должна быть душа или некий ее эквивалент. У  роботов  души
не было, или  считалось,  что  ее  нет,  и  они  были  лишены  возможности
приобретения какого бы то ни было религиозного опыта. Хорошо ли вы знакомы
с роботами, доктор?
     - Практически совсем не  знаком,  мистер  Экайер.  За  всю  жизнь  я,
пожалуй, видел их всего дюжину, а разговаривал - даже  считать  не  стоит,
хватит пальцев на одной руке. Я родом с планеты, где было  совсем  немного
роботов. В том медицинском колледже, где я учился, было несколько роботов,
но люди с ними мало общались. Близко знаком я ни с одним из них не был.  И
не ощущал потребности...
     - Так, как вы, на мой вопрос ответили бы девяносто  процентов  людей.
Людей не интересуют роботы, если они не связаны с ними в жизни.  Вероятно,
они считают их механизмами, машинами, подобием человека,  Могу  совершенно
определенно заявить вам, что они представляют собой нечто гораздо большее.
За последние тысячи лет роботы  эволюционировали,  они  стали  существами,
которые могут обходиться без людей. Однако в процессе эволюции они  ни  на
минуту не забывали, кто их создатель, и они вовсе не отрицают того  факта,
что они существа искусственного происхождения, как бы сильно  ни  казалось
обратное. Короче, они до сих  пор  ощущают  некую  нерасторжимую  связь  с
людьми. Я мог бы ночь напролет рассказывать вам, что я думаю о  роботах  и
что собой представляют здешние роботы. Сюда они прилетели, потому  что  им
не был позволен никакой религиозный опыт, потому что они  были  вычеркнуты
из этой части жизни людей, которая  как  раз  и  представляла  предмет  их
непреодолимого влечения. Нужно очень хорошо знать роботов,  чтобы  понять,
откуда у них такая тяга к вере, к религии. Может быть,  это  всего-навсего
попытка компенсации  комплекса  неполноценности,  желание  приблизиться  к
человеку, насколько возможно, во всем. Робот лишен многого,  чем  обладают
люди, - огромное число ограничений заложено в него по  определению.  Робот
не может плакать, робот не умеет смеяться. У него нет  полового  влечения,
хотя он умеет производить на свет других роботов.  По  крайней  мере  наши
роботы  конструируют  собратьев  и  делают  это  с   такой   тонкостью   и
совершенством, до которых, пожалуй,  не  додумались  бы  люди.  Здесь,  на
Харизме, родилось новое поколение роботов, новая раса, я бы сказал. Но  я,
пожалуй, отвлекся...
     - Объяснение тяги к религии как компенсации комплекса неполноценности
я вполне могу принять, - сказал Теннисон. - Религия могла быть для роботов
тайной, которую они хотели разделить с человечеством.
     - Верно, - согласился Экайер. - Я мог бы многое вам  порассказать  об
этом, но главное сейчас то, что тысячу лет назад  группа  роботов  прибыла
сюда,  на  эту  планету,  и  создала  здесь  свою   собственную   религию.
Когда-нибудь, если вам будет интересно, мы можем вернуться к этой теме.
     - Конечно, очень интересно. Если у вас найдется время.
     - Итак: роботы прибыли сюда, - продолжал Экайер, -  и  основали  свой
Ватикан. В основу они положили религию людей, которая была для  них  очень
привлекательна, но не только  и  не  столько  самим  вероучением.  Скорее,
думаю, их восхищали  ее  догматы,  ее  структура,  организация,  иерархия,
долгая традиция. В нашем Ватикане вы встретите многое - литургию и  другие
ритуалы древнего Ватикана - это нечто вроде модели, хотя мне кажется,  что
у роботов не было намерений слепо принимать  земное  католичество.  Роботы
никогда  не  притворялись  и  не  утверждали,  что  их  религия  -  земное
вероисповедание,  украденное  и  перенесенное  на  самый  край  Галактики.
Наверное, если бы кто-то  удосужился  провести  скрупулезный  богословский
анализ, то назвал бы эту религию синтетической: ведь роботы усвоили многие
аспекты  инопланетных  религий  или  того,  что   называют   инопланетными
религиями...
     - То есть фактически, - сказал  Теннисон,  -  роботы  сконструировали
собственную религию, позаимствовав в процессе ее создания все то,  что  им
понравилось?
     - Вот именно. Возникла вера роботов - вера, как на нее  ни  посмотри.
Все зависит от того, как вы лично для себя определяете религию.
     - Мистер Экайер... вы уж  меня  простите,  может  быть,  у  вас  есть
какой-то титул или звание? А то я все "мистер" да "мистер"?
     - "Мистер" - вполне достаточно. Зовут меня Пол. Зовите меня по имени,
если хотите, мне будет только приятно. А титула у меня никакого нет.  Я  к
религии никакого отношения не имею.
     - Я как раз хотел спросить вас, как вы связаны со всем этим.
     - Я - главный  координатор  того,  что  принято  именовать  Поисковой
Программой.
     - Простите, но мне это ни о чем не говорит.
     - О Программе  вы  тут  мало  что  услышите.  Но  это  часть  Проекта
"Ватикан". Порой мне, честно говоря, кажется, что весь Ватикан сейчас - не
более чем прикрытие для осуществления Поисковой Программы. Только... прошу
вас, если вам случится беседовать со святыми отцами, не рассказывайте им о
моей точке зрения. Многие из них продолжают очень ревностно  относиться  к
религии.
     - Знаете, честно говоря, я просто обескуражен.
     - На самом деле все предельно просто, -  улыбнулся  Экайер.  -  Я  бы
сказал, даже логично. Идея Папы, верховного  владыки,  стоящего  во  главе
церкви, имеет огромное, определяющее значение для основателей религии.  Но
где было найти Папу? Им казалось, что сделать обычного робота  Папой  было
бы святотатством. Человека сделать Папой они тоже не могли, даже  если  бы
вздумали рукоположить его - когда они прибыли сюда,  такой  возможности  у
них не  было.  Человек  существо,  живущее,  по  меркам  роботов,  слишком
недолго, чтобы стать во главе их церкви, члены которой теоретически  могут
жить вечно. Если за ними, конечно, как следует следить, ухаживать.  И  это
было то существенное ограничение, из-за которого человек в  роли  Папы  их
никак не устроил бы. Идеальный Папа, по  их  представлениям,  должен  быть
бессмертным и всезнающим - непогрешимым, гораздо более  непогрешимым,  чем
Папа-человек. И они принялись конструировать Папу...
     - Конструировать... Папу? Не понял.
     - Да. Компьютерного Папу.
     - Боже милосердный! - воскликнул Теннисон.
     - Да-да, и ничего удивительного, доктор  Теннисон.  Они  конструируют
его до сих пор. День за днем, год за годом. Уже несколько столетий подряд.
Практически ежедневно Папу питают новой информацией, и с каждым  годом  он
становится все более непогрешимым...
     - Невозможно поверить... Это просто...
     - Вам и не нужно в это верить. Я лично не верю. Хватит  того,  что  в
это верят роботы. Это их вера, если  на  то  пошло.  Но  если  посидеть  и
спокойно поразмыслить, то все сказанное мной обретет глубокий смысл.
     - Наверное. Да, вы правы, Пол. Их вера зиждется на немедленных  -  то
есть "непогрешимых" ответах Папы. Да, если подумать, получается, что смысл
есть. А  данные,  информация,  как  я  понимаю,  обеспечивается  Поисковой
Программой?
     Экайер кивнул.
     - Верно. Но прошу вас,  не  обращайте  внимания  на  то,  что  я  так
прагматичен в своем рассказе, и не записываете меня с ходу  в  безбожники,
может быть, я и не совсем верующий человек, но  есть  вещи,  в  которые  я
верю.
     -  Я  оставлю  свое  мнение  при   себе,   если   позволите.   Насчет
информации... Каким  образом  ваша  Поисковая  Программа  осуществляет  ее
поиск? Вы здесь, на краю Галактики, а данные, за  которыми  вы  охотитесь,
разбросаны по всей Вселенной!
     - У нас работают люди, называемые  Слушателями.  Не  слишком  хорошее
определение, но мы их так привыкли называть.
     - Экстрасенсы, что ли?
     - Да. Но совершенно особого рода.  Мы  прочесываем  Галактику,  чтобы
отыскать таких, какие нам подходят. У нас есть вербовщики, и работают  они
тихо и незаметно. Роботы разработали методы, позволяющие нашим  Слушателям
работать просто на фантастическом  уровне.  Их  естественные  способности,
благодаря этим методам, усиливаются во много раз.
     - Ваши Слушатели люди?
     - Да. Все до единого. По крайней мере, пока. Мы пытались  работать  с
инопланетянами, но ничего не вышло. Может  быть,  когда-нибудь  получится.
Один из аспектов Программы как  раз  этому  посвящен.  Не  исключено,  что
инопланетяне могли бы нас снабдить такой информацией, которая людям просто
недоступна.
     - И все данные, которые вы добываете, поступают в Папу?
     - Большая часть.  В  последнее  время  мы  стали  более  избирательно
подходить к отбору полученной информации. Мы не  вводим  в  Папу  всю  без
исключения необработанную информацию. Но все полученные данные хранятся  в
файлах. Все данные записываются - я хотел сказать: на магнитные ленты,  но
это не совсем магнитные ленты. Так  или  иначе  все  данные  хранятся.  Мы
собрали такой информационный банк, которым гордилась бы Галактика, если бы
узнала о нем.
     - Но вы не хотите, чтобы об этом узнали.
     - Доктор Теннисон, мы бы не хотели,  чтобы  Галактика  вмешивалась  в
нашу работу.
     - Мэри - Слушательница. Она думает, что нашла Рай.
     - Верно.
     - Ну, а вы, наполовину верующий, что об этом думаете?
     - Я не склонен это оспаривать. Мэри - одна из лучших Слушателей. Если
не самая лучшая.
     - Но... Рай?!
     - Послушайте и постарайтесь понять. Мы знаем и отдаем себе отчет, что
имеем дело не только с  физическим  пространством.  Давайте,  я  вам  один
пример приведу. У нас есть  один  Слушатель,  который  уже  несколько  лет
подряд путешествует в прошлое. Но не  только  в  прошлое  и  не  просто  в
прошлое, а, по всей вероятности, - в свое собственное прошлое.  Почему  он
выбрал такое направление для поиска, мы не знаем, да и сам  он  не  знает.
Настанет время, и мы это  выясним.  Похоже,  он  следует  по  линии  своих
предков все дальше и дальше в глубь веков, разыскивает сородичей по  плоти
и крови. Шаг за шагом, тысячелетие за тысячелетием. Вчера, к  примеру,  он
был трилобитом.
     - Трилобитом?
     - Древняя форма земной жизни, вымершая  почти  триста  миллионов  лет
назад,
     - Но... человек и... трилобит!
     - Зародышевая плазма, доктор. Источник всего  живого.