нем больше, чем его родная мать. Почему же именно этот и никто другой? Что у него было такого, чего не было у других? Живот, твердый, как из железа? Ведь не в живот же она влюбилась! О да, этот живот она помнила... Что в нем было такого? Ну что, что непонятного?! Какой-то пират! Из задумчивости ее вывела служанка, сообщившая о прибытии гостя. Алида мгновенно пришла в себя. Ей трудно было бы жить без рискованных игр, и все же она почувствовала, как сердце забилось сильнее. Б.Н.А.Киливен, Первый Представитель Верховного Судьи Трибунала. Он никогда прежде к ней не приходил. Значит, развязка! Алида прошла в комнату рядом, где всегда принимала гостей. Она приветствовала его сидя, в довольно непринужденной позе. - Чем обязана?.. - спросила она, не пытаясь скрыть неприязни, даже скорее ее подчеркивая. Она знала, что подобное поведение раздражает. Гость слегка поклонился: - Прошу прощения, госпожа, если помешал. Однако дело, с которым я пришел... - Не терпит отлагательства, - почти зевнула она. - Именно так, - помолчав, подтвердил он. Он продолжал стоять, выжидающе глядя на нее. Сесть она ему не предложила. - Только что, - сказал он, видя, что долгие вступления ни к чему, - по моему приказу арестован господин судья Ф.Б.Ц.Нальвер. В ее голове пронеслось сразу несколько мыслей. Он застал ее врасплох, но скрывать это ей было незачем. Она встала. - Что это значит? - с ужасом спросила она. - Это значит, госпожа, что я пришел за твоей откровенностью. Он сел, не ожидая приглашения, и откинулся на спинку кресла. - Не понимаю? - бледнея, сказала Алида. - Не притворяйся, госпожа. Ваша хитрость достойна похвалы, но игра окончена. Сначала, думаю, стоит кое-что объяснить, поскольку мне кажется, что твои люди в Кирлане не оправдали возложенных на них надежд. Я специальный посланник его величества императора. Мои полномочия неограниченны... Он дал ей переварить услышанное. - Что означает, - добавил он, - что я могу с одинаковым успехом как отрубить тебе, госпожа, голову, прямо здесь и сейчас, так и приказать потопить все корабли Главного Флота или же снять с должности Князя-Представителя. Я могу столько же, сколько и император. Не меньше. Слова его потрясли ее не настолько, как она делала вид. Однако она вынуждена была признать, что они обладают определенным весом. Внезапно она заметила, что стоит, в то время как он сидел... Хорошо. Пусть так и будет. "Я пришел за твоей откровенностью", сказал он. Ерунда. Он пришел за собственным успехом... Она это знала. Каждый, достигнув цели, желает получить минуту радости. Удовлетворения. "Говори, говори... - подумала она. - Позабавимся немного". - Я знаю, что судьба Верховного Судьи мало интересует тебя, госпожа, - сказал он, вытягивая ноги. - Это лишь завеса, под которой ты ведешь собственную игру. Уверяю, мне все известно. Но я до сих пор не понимаю, на что ты, собственно, рассчитывала после восстания? Она решила, что стоит ему об этом сказать. - Может быть, мне хотелось занять место Нальвера? После победы восстания многое изменится, но такие организации, как эта, всегда будут нужны. - Ты и в самом деле верила, госпожа, что восстание может закончиться победой? - Верила? Нет, господин, я просто умею считать. Старого Князя-Представителя заботит лишь гарнизон в Дороне, и никакой другой. Уже, наверное, полвека Гаррийский Легион не был столь немногочислен. Не говоря уже о морской страже. Я умею считать, господин. И я знаю, что если с одной стороны поставить четверых, а с другой двоих, то эти двое наверняка проиграют. - Не всегда, - заметил он. - Но, честно говоря, я разделяю твое мнение. Особенно если говорить о состоянии войск и флота в этой провинции. Однако я боюсь, госпожа, что твои расчеты... основаны на ложных предпосылках. Это у меня четверо, а не у тебя. - Значит, кто-то из нас считает неверно, - согласилась она. - Думаю, этот спор нам не решить. Во всяком случае не сейчас. - Это правда. Боюсь, однако, что, когда настанет час развязки, ты уже не сможешь признать мою правоту, госпожа. Разве что... - Он замолчал. - "Разве что" - что, господин? - Разве что ты исправишь причиненное зло, госпожа. - Каким образом? - О, самым простым. Мне известно очень многое, я знаю даже настоящий срок начала восстания. Но ведь я не знаю всего. И открыто в этом признаюсь. - И ты считаешь, господин, что то, чего не знаешь ты, знаю я? - Именно так. Она задумалась. - Благородный господин, - сказала она, не скрывая любопытства, - скажи мне, кто ты еще? С глазу на глаз... Ибо то, что ты посланник Кирлана, я уже знаю. - Скажем так... человек, когда-то особо рекомендованный Князю-Представителю Императора в Роллайне. - Рекомендованный кем? - Госпожой Б.Л.Т.Еленой. Это о чем-либо говорит? - Внебрачный сын Баватара и Елены. - Она с улыбкой посмотрела на него. - Мне следовало догадаться! Он нахмурился: - Я тебя недооценил, госпожа. - О нет, - почти весело сказала она. - Зато я, господин, слишком тебя переоценила... - Было бы ошибкой предполагать, - резко бросил он, - что в Кирлане кто-либо поверит в то, что господа Елена и Баватар торговали должностями! Громадной ошибкой! - Согласна, - ответила она. - Но, но... Ведь ты, господин, попросту ублюдок? Она продолжала стоять, но вдруг оказалось, что так ей легче смотреть на него свысока. Он вспыхнул гневом: - А ты кто? Может быть, хочешь, чтобы я тебе рассказал? - Шлюха, - с наслаждением проговорила она. - Гулящая девка, проститутка, публичная баба. За деньги дам даже псу. - Она приоткрыла рот и провела кончиком языка по зубам. Когда он вскочил с кресла, она лишь насмешливо фыркнула. - Ну, господин... Хочу лишь об одном еще спросить: как могло так случиться, что из Кирлана присылают человека, может быть, и неглупого, но не имеющего никакого понятия, как следует разыгрывать подобные партии? Неужели в столице утратили всякое чувство реальности? Здесь должно вспыхнуть восстание, слышишь, парень? Восстание, не пьяная драка! Ты знаешь, сколько интриг и специальных мер требует подготовка почвы для мятежа целой провинции? Этим занимаются и должны заниматься люди, для которых ложь - профессия! Профессия и страсть! - Я не лжец ни по профессии, ни по пристрастию, - заявил он. - Это самое главное различие между нами. Однако моя миссия выполнена. Идем, госпожа. Солдаты ждут у дверей. - Солдаты? Гаррийская Гвардия будет конвоировать женщину? - Не женщину, а изменницу и проститутку. Она вздохнула: - Не женщину? Ну ладно. Сколько тебе лет, мальчик? Эй, бравый страж, - проговорила она, не меняя тона. - Крепко спишь? - Я не сплю, госпожа, - ответил великан, выходя из-за портьеры и поднимая арбалет. - Не посмеешь, - язвительно проговорил Киливен. - Уверяю тебя, хлопот не оберешься. За дверью... - Вот именно, за дверью. А не за портьерой. Умоляю, ничего больше не говори, господин, твоя наивность начинает утомлять... Хлопоты? Разве может их быть у меня больше, чем уже есть? - Мои полномочия... - Только что закончились. - Она подошла к слуге, коснувшись его руки. - Это не слуга, - сказала она, - это друг. - И что ты с ним делаешь, когда ему не следует слышать чужих разговоров? - спросил Киливен, видимо желая выиграть время; в голосе его уже не чувствовалось легкости. - Он может слышать и видеть все. - Она покачала головой. - Если бы ты, мальчик мой, увидел хотя бы половину того, что видел он, ты от одного этого стал бы мужчиной... Ну ладно, хватит этих разговоров с мертвецом. - Убить, госпожа? - Конечно. Арбалет выплюнул стрелу... и Киливен даже не вскрикнул. Она спокойно удостоверилась, что он мертв. - Теперь слушай, - сказала она. - Это войско перед дверью должно исчезнуть. И поскорее. Движением головы слуга показал на окно. - Угу, - согласилась она. - Через дверь тебя не выпустят. Этого я пока спрячу за портьерой... Я справлюсь, иди. Поторопись! Он наклонился, вырвал стрелу из трупа, голыми руками натянул тетиву и коснулся ее плеча, подавая оружие. Она взяла арбалет. Великан подошел к окну, выглянул наружу и вышел в мрак летней ночи. Алида осталась одна. Она основательно намучилась, но тело оказалось чересчур тяжелым. Она позвала служанку, и они вместе оттащили труп за портьеру. Потом она приказала перепуганной девушке смыть кровь с пола. - Хорошо, - сказала она, когда пятно исчезло. Потом показала в сторону своей спальни: - Теперь иди туда. И не выходи. Служанка повиновалась. Алида подумала, что нужно будет ее убрать. Она была новенькой. Алида села и принялась нетерпеливо ждать. Время, время! Те солдаты за дверью могли войти в любой момент. Приходилось считаться и с такой возможностью. Впрочем, проблемы на этих нескольких гвардейцах не заканчивались. О, они только начинались! Она не знала, какие меры успел предпринять Киливен. Наверняка были те, кто ему обо всем докладывал, вряд ли он действовал в одиночку. О нескольких его доносчиках она знала. Но, похоже, лишь о наименее важных... Очевидным казалось лишь одно: восстание должно начаться как можно скорее. Ждать больше нельзя. Следовало передвинуть сроки. Прежде чем начнутся настоящие проблемы. Она сидела вцепившись пальцами в волосы. Снова бездействие. Но уже не надолго... "Почему ублюдок служит делу своей матери? - мысленно спросила она сама себя. - И отца?" Она пожала плечами. Офицер, командовавший гвардейцами в здании Трибунала, был человеком повстанцев. Он должен был уже появиться и забрать своих людей. Пусть удивляются - не имеет значения, самое большее посидят в карцере сколько понадобится, хотя бы и месяц... Но пусть хоть немного поторопится! Время подгоняло, ей нужно было немедленно увидеться с Ганедорром. В дверях стоял великан слуга. Наконец-то! - Путь свободен, госпожа. Она встала. - В спальне та малышка, - сказала она. - Займись ею. Если хочешь, можешь развлечься. - Ничего не получится. - Он показал на беспомощно свисающую руку. - Я вывихнул плечо, не умею лазить по карнизам. Иди, госпожа. Похоже, у тебя мало времени? Внезапно она притянула его за шею к себе и поцеловала, как брата. Потом почти бегом бросилась к выходу, но остановилась. - Почему ублюдок служит делу своей матери? - спросила она, повернувшись к слуге. - И отца? Людей, которые от него отреклись, боясь за собственную репутацию? Скупым жестом слуга показал на портьеру. - Потому что он честный человек, - не задумываясь ответил он. - Поэтому его сюда и прислали. Сколько всего честных людей в Кирлане? Она кивнула в знак согласия. 51 Старик утомленно потер глаза. - Что же мне сказать тебе, господин? - угрюмо проговорил он. - То, что поведал тот музыкант, как ты его называешь, - правда. Но, к сожалению, не вся. - Не думаю, чтобы этот человек мог ошибаться. - Он и не ошибался, он просто лгал. - Лгал? - Лгал, уверяю тебя. Во-первых, каждая из женщин, о которых ты говоришь, действительно лишь часть Рубина, но часть совершенно независимая, и никакого перетока силы между этими частями нет и быть не может. Во-вторых, Шар Ферена не изменит твоей дочери, ибо не сможет, подобно Рубину, завладеть другим телом по той простой причине, что он является не более чем свернутым Светлым Пятном Шерни, и, перестав быть Пятном, он перестает существовать вообще. Раладан стоял, не в силах пошевелиться. - Впрочем, ни один Предмет не может существовать в отрыве от первоначальной своей сущности, за исключением лишь Рубина или, вернее, Рубинов, ибо это единственные Предметы, различающиеся величиной, формой и свойствами. Как видишь, господин, мы говорим о двух Брошенных Предметах, которые, собственно, таковыми вовсе не являются. Ты знаешь, что такое Брошенные Предметы? Это орудия, послужившие для создания разума. Они - отражение Полос Шерни, каждый Предмет символизирует какую-либо из Полос или несколько Полос. Описывая его с помощью чисел, мы получаем математическую модель Полосы или нескольких Полос Шерни. Иногда эта модель точная, иногда приближенная... Я не в силах объяснить всего в двух словах, но, может быть, достаточно будет сказать, что Шар никакой не символ, а, по сути, сама Полоса, вернее, малая часть Светлой Полосы; это Пятно, вещество, из которого был создан Ферен. Стена. Преграда, имеющая целью лишь одно: не дать Проклятым Полосам вернуться в существо Шерни. А отражением Проклятых Полос как раз и является Рубин. Твой старик калека дал тебе прекрасный совет, как уничтожить Рубин и тем самым убить ту девушку. Ты явился сюда, чтобы найти одну-единственную вещь на свете, которая служит исключительно для уничтожения Проклятых Полос Шерни. И ни для чего больше. Раладан молчал. - Почему? - наконец очень тихо спросил он. - Почему меня обманули? - Не знаю, господин. Могу лишь догадываться. Думаю, нечто хотело помешать Законам, а это могущественное таинственное существо, похоже, стоит на их страже... Просторы ведут войну с Проклятыми Полосами... а может быть, напротив, заключили с ними союз. Никто не в силах этого понять. Тем не менее Просторы играют тут важную роль. Важную для Шерни. Шернь, через посредство Стража Законов, пыталась повлиять на Просторы. - Просторы? А какое это имеет отношение ко мне? Старик снова потер глаза. - В рассуждениях одного из древних мудрецов есть замечание о Просторах и Проклятых Полосах, - сказал он. - Вчера я обнаружил в этом замечании Пророчество. Это неизмеримая редкость. И я не знаю, было ли Пророчество когда-либо столь однозначным. Скажу тебе, господин, что мне оно показалось даже чересчур однозначным. В нем называются имена... Мудрецы-Посланники - люди и, подобно любым людям, имеют право ошибаться. В этой книге есть заметки, - он показал на гигантский том, - которые порой можно счесть просто глупыми или вообще лишенными всякого смысла. Фрагмент, о котором я говорю, еще неделю назад я принял бы за обычный бред... - Он махнул рукой. - Что-то я разболтался. Это все от старости. И одиночества. Много лет я разговариваю лишь с этими книгами и своими псами... Имена, господин. Помнишь, я называл имя Гет-Хагдоб? На древнем языке Громбеларда это означает: Властитель (Властительница) Рубинов. Дословно - Единственная Госпожа. Как ты знаешь, Риолатте - имя этого Предмета в старогромбелардском звучании. Я не спрашивал о третьем имени, ибо сама мысль о том, что кто-либо мог его носить, показалась мне попросту фантастичной... Именно из-за этого имени я сомневался в Пророчестве. Если оно настоящее - это означает, что в распоряжении Просторов сила, о существовании которой до сих пор никто даже не подозревал... - Что же это за имя? - Гхаладан. Раладан поднес руку ко лбу: - Ради Шерни... это мое имя. Старик кивнул: - Я уже не могу сомневаться в Пророчестве... и тем не менее все же колеблюсь. Скажи, господин, и обнадежь меня: возможно ли, чтобы ты был _сыном_ властелина Просторов? Раладан потер лицо, словно пытаясь отогнать дурной сон. - Что означает это имя? - глухо спросил он. - Что? - Морской Змей, господин. Раладан наклонился, как от удара, все еще прижимая руки к лицу. Внезапно он увидел день собственного рождения, когда его расспрашивали, кто он, как оказался среди волн... Он понял, откуда пришло знание о тысячах подводных скал и мелей, которые он когда-то должен был видеть собственными глазами там, в глубинах... Он понял, откуда ему известно о штормах и течениях и почему судьба странным образом, казалось, всегда хранила его на море. Наконец, он понял как нечто само собой разумеющееся, почему здесь, в Пустом море, куда не простирается власть Просторов, его оберегают самые грозные создания соленых вод - зубастые черно-белые гиганты... Он медленно выпрямился. - Я ничего не знаю, - с усилием проговорил он, - кроме того, что меня породили Просторы, и я понимаю их лучше, чем кто-либо из живущих. Я видел... видел морского змея. Сразу же после того, как меня вытащили из воды. Старик положил на стол свою единственную руку. - Значит, ответ у нас уже есть. Раладан подошел к узкому окну и посмотрел на море. Молчание, казалось, длилось целую вечность. - И что же из этого для меня следует? - наконец спросил Раладан, уже овладев собой. - К чему мне эта правда, господин? Я ее отвергаю... Я человек и ничем иным быть не желаю. - Однако Законы Всего утверждают иначе, - покачал головой Посланник. - Какое мне до них дело? Почему я должен им подчиняться? - А почему нет? Зачем тебе с ними бороться? Тем более что они неясны как никогда и трудно понять, о чем они, собственно, говорят... Капитан кивнул: - Есть причина. Серьезная причина, господин. Человек, или существо, если тебе так больше нравится, которому я поверил, обманул меня, когда я просил о помощи в самой важной в моей жизни борьбе... Скажи, господин, это Законы велели мне полюбить ту девочку? Если так, то почему же теперь они ее у меня отобрали? Если нет, то пусть оставят ее в покое. Я не хочу таких Законов, я отвергаю их, господин, и все, что они с собой несут. - Законы не могут быть хорошими или плохими, - сказал старик. - Они описывают сосуществование сил и миров, не более того. - Пусть себе описывают. Шернь, Проклятые Полосы, в конце концов, сам Шерер... Все это мне совершенно безразлично, господин. Ты лишил меня надежды... - Скоро ты увидишь свою дочь, - неожиданно сказал старик. - Больше я тебе ничего не скажу, поскольку ничего больше не знаю. Но этот год - год замыкания петли. Все, что началось девять лет назад, должно теперь закончиться. На Агарах. По крайней мере, должно быть так. Не дело Посланника вторгаться в Законы, хотя ты, конечно, можешь с ними бороться. Но сделай это как можно позже, ибо пока что все идет в соответствии с твоими мыслями. Ведь ты хочешь найти ее, не так ли? Отчаянные поступки вслепую могут этому помешать. Так что плыви по течению до тех пор, пока не сочтешь, что дальше плыть не желаешь. Вот мой совет... впрочем, может быть, и глупый. Плохой из меня мудрец-Посланник. Я должен был стать солдатом, но оказался чересчур любопытным... И вот наказание - впустую потраченная жизнь. Повинуясь неосознанному порыву, Раладан подошел к дубовому креслу. Старик тяжело поднялся и положил ему большую ладонь на плечо. - Поплывем вместе, господин, - от всего сердца предложил капитан. - Не знаю, сын мой. Скоро я умру... Чтобы моя жизнь не была прожита совсем напрасно, я должен заполнить хотя бы несколько страниц в этой книге. Они разошлись на несколько шагов. Невысокому Раладану пришлось задрать голову, чтобы взглянуть в глаза рослому старику. - Ради Шерни, господин, - сказал он, желая хотя бы ненадолго отогнать черные мысли, - за всю свою жизнь я видел лишь одного человека, равного тебе ростом... Может быть, он не был мудрецом, как ты, но я им искренне восхищался. А еще больше, пожалуй, его приятелем, который стал мне другом, хотя и был котом... Лицо Посланника окаменело. - О ком ты говоришь? - резко, почти враждебно спросил он. - О громбелардском горце, - ответил Раладан, неприятно пораженный тоном старика. - И коте, который был к тому же и магнатом... Однорукий гигант опустился на свой пень. - Где ты встречал этого горца? Это мой сын, - тихо проговорил он. Раладан отступил на шаг назад. - Может быть, Давароден знает больше, - закончил свой рассказ Раладан. - Он несколько лет прослужил в Тяжелых Горах... - Давай его сюда, - потребовал по-настоящему обрадованный старик. Вскоре несколько сбитый с толку арбалетчик давал отчет о своей службе в Громбелардском Легионе, точнее говоря, обо всем, что касалось Басергора-Крагдоба. - Вот прохвост, - с нескрываемым удовольствием сказал Таменат. - И всегда с двумя мечами, говоришь? - Так я слышал, - подтвердил арбалетчик. - Один обычный, а другой очень длинный и узкий... Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь носил такой меч, мне кажется, столь длинный клинок должен быть довольно слабым? Раладан покачал головой: ему приходилось видеть подобные мечи в бою. Старик встал и вышел из комнаты. Слышались его тяжелые шаги, когда он поднимался на следующий этаж башни. Вскоре он вернулся, неся под мышкой множество разнообразного оружия. - Это тарсан, - сказал он, продолжая сиять от радости. Он вытянул руку, в которой блестел узкий серебристый клинок. - Знаешь, что означает "тарсан", солдат? - спросил он. Арбалетчик кивнул: - То же, что и ахал... Убийца. - Старое оружие, которым почти не пользуются уже несколько веков. Это меч только для уколов, но посмотри на его основание - оно совершенно тупое, зато толще и прочнее, чем остальной клинок. Он примет на себя удар любого другого меча. Когда-то в Тяжелых Горах жило могущественное племя шергардов. Искусство боя двумя мечами погибло вместе с ними. Однако не сразу. И не полностью... Я знал одного из последних мастеров владения этим оружием. Лучше не спрашивайте, когда это было. Скажу лишь, что последние двадцать с лишним лет я провел, правда с перерывами, именно здесь. Раладан и арбалетчик переглянулись. - Два века, - тупо проговорил островитянин. - Столетие с небольшим. Я же говорю - "с перерывами", и это потому, что... в общем, нелегко выдержать... Многие Посланники решили, что взвалили на себя непосильную ношу; неустанное углубление сущности Полос и природы Законов и в самом деле неблагодарное занятие. Было время, когда я хотел вернуться в мир. И я вернулся, отказался от своего знания, возвратил Шерни полученные от Полос дары и стал громбелардским арбалетчиком. Как раз двадцать с небольшим лет назад. Моих лет. Я был другим человеком. - Он нахмурился. - Общение с Шернью позволяет долго сохранять силы и здоровье, в возрасте семидесяти лет я выглядел на сорок. Однако в конце концов всегда наступает время, когда нужно вернуть Полосам их дар. Для меня это время наступило несколько лет назад. За год я стал старше на двадцать лет... - Он махнул рукой, отгоняя мрачные мысли. - Но раньше, тогда, я жил на широкую ногу, упрекая себя лишь за то, что раньше не сбросил мантию мудреца-Посланника. Однако женщина, с которой я хотел прожить жизнь, умерла, перед этим подарив мне сына... - Тень старой грусти пробежала по лицу гиганта. - Я никогда и никому об этом не говорил, - продолжил он, обводя взглядом своих гостей. - Если говорю теперь, то лишь потому, что у моего сына и у тебя, господин, - он посмотрел на Раладана, - похожее прошлое. Глорм, ибо таково его настоящее имя, тоже ничего не знает о своем отце, происхождении, детстве... Давароден посмотрел на своего командира. - Человек, долго общавшийся с Шернью, не может безнаказанно плодить потомство. Я хотел обмануть Полосы. Ничего не вышло. Наверняка вы много раз слышали о детях "магов". Это правда, они всегда не такие, как все. Иногда с физическими недостатками, иногда просто злые... а чаще всего - именно другие... Шернь иногда отмечает их темным пятном на лбу. Есть оно и у моего сына. Под волосами. Я сделал пятно малозаметным и думаю, что он до сих пор о нем не знает. Он покачал головой. - Мой сын тоже был другим, - продолжил он после недолгой паузы, видимо желая побыстрее закончить свой рассказ. - Он не мог жить за пределами Безымянной Земли... Дурной Край был для него краем добрым. В любом другом месте он медленно умирал. Я воспитывал его здесь, пытаясь найти способ вернуть его в мир. И я нашел его. Но мальчику пришлось потерять память. А я именно тогда начал стареть, день ото дня. Я отвел двенадцатилетнего, но рожденного столетие назад мальчика в Громбелард, сам же вынужден был вернуться сюда, иначе моя задержавшаяся старость вогнала бы меня в могилу за несколько дней, в то время как здесь, в Крае, можно было переждать этот самый тяжелый период. Я получил от Шерни причитавшиеся мне годы, а потом... потом были именно те перерывы, о которых я говорил... Я покидал Край. Именно тогда в Громбеларде молодой, крепкий как скала парень встречал порой громадного, как он сам, старика, который рассказывал ему, что такое тарсан, что такое Шернь... но никогда не говорил ему, кто его отец... Посланник опустил голову и отвернулся. - Я поплыву с вами, - сказал он. - Я уже сыт по горло копанием в этой книге. Честно говоря, я давно уже жду какого-нибудь повода... Если я не воспользуюсь этим случаем, то через несколько месяцев сдохну на этом пне, безнадежно и бессмысленно - так же, как и жил... Я сам себе обязан за свою откровенность. Хорошо, что вы пришли. Все молчали. Посланник внезапно протянул руку к столу, на который положил принесенное оружие, взял тяжелый арбалет и подал его Давародену. - Держи, солдат, - хрипло проговорил он. - Такого нигде не найдешь. И не косись на меня за то, что я выставил тебя сегодня за дверь. А ты скоро найдешь свою малышку, - обещал он Раладану. - Я же... возможно, будучи в гуще событий, сумею лучше понять сущность Законов Всего. И может быть, именно тогда мне придет в голову что-нибудь такое, что стоит здесь записать. А если нет, то... - Он с грохотом захлопнул книгу. Словно гроб. 52 Впервые они встретились с глазу на глаз. Семена ходила по комнате. Алида сидела, спокойно выбирая дартанские изюминки с большого блюда, полного разнообразных фруктов. - Это невозможно, - сказала Семена. - Это неизбежно, - столь же лаконично ответила Алида. - Послушай, госпожа, восстание должно было начаться... - Я знаю, когда оно должно было начаться. Но оно начнется раньше. А именно через неделю. Если мы будем придерживаться прежних сроков, нам придется иметь дело с Большим Флотом Армекта. Единственное, что мы можем сделать, - ускорить ход событий. Есть надежда, что нам удастся победить войска провинции, прежде чем придет подкрепление. Тогда дадим отпор и им. Если они сами не отступят. Судя по сведениям, которыми я располагаю, это должны быть достаточно большие силы. Достаточно большие, однако, лишь для усиления местных гарнизонов, но слишком малые для того, чтобы самостоятельно вести войну со всей Морской Провинцией. Если они отступят - у нас будет целая осень для передышки. В соответствии с планом. - А если Кирлану удастся усилить Большой Флот еще до наступления осени? Например, дартанскими эскадрами? - Ну хорошо, госпожа. Жду твоих предложений. Ситуация ясна: Большой Флот Армекта сосредотачивается в Бане, - может быть, уже сосредоточился, может быть, уже идет сюда... Что будем делать? Представь мне свой план, и подумаем. Семена стиснула зубы. Действительно... Что она могла ответить? Чтобы восстание имело хоть какие-то шансы на успех, нужно было атаковать немедленно. Но это должно было повлиять на ее планы. Итак, ей предстояло нанести удар по Агарам почти на месяц раньше, чем она намеревалась. Почему? Очень просто... Ее план опирался именно на восстание. Отряды мятежников должны были занять большинство городов и все порты Гарры. На ее долю выпала одна из самых трудных задач: овладеть Дороной, то есть сразиться с лучшим войском на острове, если не принимать во внимание сотни гвардейцев в Дране... До недавнего времени предполагалось, что часть войска в Дороне пойдет за Аскаром. Ну что ж... Она верила, что справится и без Аскара. Потом она намеревалась с помощью своих наемников завладеть имперскими кораблями, захваченными во время восстания. Они были ей нужны. Недавно она купила три старых фрегата (за золото своего отца), но на одном из них все еще заменяли такелаж; он стоял в Тарвеларе, на Закрытом море, в лучшем случае - как раз выходил оттуда. Возвращения же другого, из Дартана, она ожидала самое раннее через месяц. Однако независимо от того, были ли бы у нее под рукой все ее корабли или нет - три фрегата, а также старый барк и "Сейла" (последние могли не вернуться из Дурного Края), - подобного флота, возможно, было достаточно, чтобы захватить Агары, но не для того, чтобы их удержать! Переговоры с пиратскими командами шли трудно в связи с предпринимаемыми обеими сторонами мерами предосторожности. Кроме того, участие пиратов в войне за Агары она предполагала лишь весной будущего года. Прежде всего потому, что... у нее не было золота! Расходы были просто гигантскими, лишь недавно она осознала, каких на самом деле затрат требует содержание трехсот пятидесяти человек, не считая даже стоимости необходимого имущества. Риолата оставила ей в наследство несколько успешно действовавших торговых предприятий, основательно, правда, разоренных Раладаном. К доходам от торговли добавлялись сокровища Демона ну и еще то, что ей удалось сэкономить для себя из повстанческой казны. И все мало! Две сотни огнестрельной пехоты и сотню арбалетчиков обучил для нее еще Аскар (и теперь невероятно трудно было сохранить в тайне сам факт существования такого количества обученных для боя людей). Но пятидесяти топорников, которые были ей необходимы, - не было... Она хотела собрать их в последний момент, чтобы сэкономить хотя бы на жалованье. Оружие у нее было. Конечно, банда оборванцев в доспехах не могла представлять особой ценности. Но золото, золото! Где его взять?! Три старых фрегата и затянувшийся ремонт одного из них поглотили последние сбережения. Поэтому она не могла нанять пиратов. Впрочем, даже если бы и могла... Собственный флот все равно был необходим. Если его у нее не будет, то кто защитит ее саму от таких союзников, как Броррок? Ей нужны были корабли. Тем более что сейчас в ее распоряжении не было ни одного! Совершенно нереальным было привести какой-либо из этих парусников на Гарру за достаточно короткое время, чтобы от него была польза во время восстания. Хотя бы для бегства, если бы что-то пошло не так, как надо. Корабли нужно было захватить! И она могла их захватить. Но только в начальный период восстания, во всеобщей суматохе. Потом это стало бы сложнее или вовсе невозможно. Кроме того, любое промедление означало, что ее люди, которых она обучала и содержала с мыслью об Агарах, будут втянуты в сражения с имперскими легионами, возможно длительные и наверняка кровавые. Сколько их останется для ее целей? И вот теперь выясняется, что, захватив Агары, она вынуждена будет хранить этот факт в тайне целый месяц, прежде чем осенние штормы не отрежут острова от остального мира! Возможно ли это? Конечно да, в отношении Кирлана... Ведь весь план в значительной мере держался на том, чтобы как можно дольше обманывать империю. Но удастся ли обмануть повстанцев? Людей, у которых она уведет прямо из-под носа столь необходимые им захваченные корабли? Которых она поставит в тяжелое положение, забрав несколько сотен своих людей? Ведь их будут преследовать. Если бы все разыгрывалось в соответствии с первоначальным планом, то есть за две-три недели до штормов, она могла быть уверена, что преследующие ее эскадру корабли вернутся назад или же, напротив, заберутся слишком далеко и не успеют вернуться на Гарру до начала бурь. Впрочем, даже если бы выяснилось, что цель ее - именно Агары, это не имело бы большого значения. Однако новая ситуация превращала все эти расчеты в пустые рассуждения, не имеющие никакой ценности. Если вожди восстания узнают, куда пошли захваченные парусники, естественно, они сделают все, чтобы об этом услышал Кирлан. Хотя бы лишь затем, чтобы отвлечь внимание империи от Гарры. И затем, если восстание добьется значительных успехов раньше, Армект может счесть, что поспешное вмешательство ничего не даст. Подготовка к войне пойдет полным ходом, но война начнется лишь зимой. Однако Армекту хватит сил и средств, чтобы отправить ко дну несколько кораблей, которые будут у нее на Агарах. Император не дурак, он с легкостью сообразит, что позднее, ведя борьбу с Гаррой, он не скоро сможет позволить себе агарскую авантюру... Неделя времени! Ради Шерни, едва неделя на то, чтобы составить новый план! Нужно было немедленно завершить все дела, продать все, что можно, ибо потом, когда вспыхнет восстание, никто не даст и серебряного слитка за каменный дом в Дороне... Алида зевнула. - Ты все продумала, госпожа? - спросила она. - Что еще за сомнения? Насколько я знаю, подготовку, если не считать мелочей, ты закончила уже давно. Перенос срока имеет определенные преимущества, все труднее сохранить происходящее в тайне... Семена кивнула. В этом они были согласны... Ее стрельцов и арбалетчиков никто не держал в казармах. Они получали жалованье, но болтались - естественно, без оружия - по всему острову и делали что хотели. Говорили они тоже что хотели... Ходили какие-то слухи, а в гарнизоне, похоже, всерьез начали задумываться о том, что означают странные разговоры о новом оружии, якобы лучшем, чем арбалет... Этим уже собирался заняться доронский Трибунал, но Алиде каким-то образом удалось не дать делу хода. Однако она не могла ни в чем упрекнуть свое войско. И снова - ей не хватало Аскара. - Захвати столицу, - сказала Алида, - а об остальном не беспокойся. - Конечно, - ответила Семена. - Просто изменение срока меня несколько удивило. Ты же знаешь, госпожа, что у меня собственное дело. И восстание не принесет ему ничего хорошего. Но - что поделаешь. С голоду скорее всего не помру. - Об этом тоже не беспокойся. Займи столицу, а после освобождения Гарры найдутся люди, которые позаботятся о твоем благополучии, - заверила ее Алида. "Ты что, на самом деле веришь в победу? - мысленно спросила Семена. - Я считала тебя более разумной". - Город будет взят. - Да, кстати... - Алида бросила в рот горсть изюма. - Еще одно: Багба под твоим контролем? - Конечно. Так, как мы договорились. - Значит, госпожа, ты будешь согласовывать действия в Багбе и в Дороне. В помощь получишь двух человек - одного там, другого здесь. Семена метнулась к столу, за которым сидела блондинка. - Что это значит? - яростно спросила она. - Ничего, кроме того, что я уже сказала, - удивленно ответила Алида. - Что случилось, моя дорогая? - Ты прекрасно знаешь, что случилось! - Семена отступила к стене, словно для разбега. - Хочешь за мной следить? Алида с легкой улыбкой раздавила изюминку между пальцами и облизала их. - Скажи, госпожа, почему ты меня терпеть не можешь? - Взаимно, не так ли? - скорее утвердительно, нежели вопросительно сказала Семена. - О да... - Блондинка почти кокетливо посмотрела на нее. - У тебя, госпожа, натура шлюхи. Этого я не могу терпеть ни у кого, кроме себя. Семена снова подскочила к столу и смахнула с него блюдо. Фрукты покатились по полу, дождем посыпались изюминки. - Не знаю почему, - прошипела она, - но когда кто-то сравнивает меня со шлюхой, у меня возникает желание скормить его сердце псам. Алида вздохнула. Не похоже было, что услышанное произвело на нее хоть какое-то впечатление. - Ну ладно... Мы ведь нужны друг другу, правда? Семена взяла себя в руки. - Конечно. К сожалению. - Тогда обсудим детали. Осталась всего неделя. 53 Они возвращались. "Сейла" ровно шла поперек ветра на юг, чуть отклоняясь к востоку. Они должны были обогнуть Малый Дартан и плыть дальше, вдоль дартанских берегов, а потом на юго-запад, в сторону Гарры. Лето было в самом разгаре. Работы на корабле было немного; в первый же день после того, как они покинули Дурной Край, матросы, не говоря уже о солдатах, нашли немало минут, чтобы обсудить тамошние чудеса. Говорили и о загадке замедления времени, но довольно неохотно, ибо она не поддавалась разумному объяснению и потому попросту пугала. Каждый когда-то слышал об этом феномене, одно дело, однако, слышать, а совсем другое - самому убедиться в том, что это отнюдь не сказка... Погода была великолепная, и мало кто торчал под палубой. Все радовались, что опасности таинственной земли остались позади. Дартанское море казалось всем привычным и безопасным. Они заметили, что косатки их уже не сопровождают... Лишь двоих нельзя было увидеть в этот день на палубе - капитана и мудреца-Посланника. С того момента, когда решено было возвращаться, они почти не покидали своих кают. Из-за присутствия старика на корабле матросы чувствовали себя несколько неуверенно. Кроме того, они везли множество Брошенных Предметов, о названиях и свойствах которых предпочитали не спрашивать. Вполне хватало и тех приключений, которые они пережили на Черном Побережье. К тому же они потеряли еще двоих. Раладан и Таменат много разговаривали. Капитан хотел знать все о своем происхождении; спрашивал он и о содержании Пророчества, желая лучше понять, что, собственно, такое Законы Всего. Прежде всего, однако, он расспрашивал о Ридарете... Но ответа, который мог бы его удовлетворить, он не получил. Между тем Посланник знал намного больше, чем говорил Раладану. Уже не раз он хотел рассказать обо всем, но всегда вспоминал одну из великих житейских мудростей: несбывшаяся надежда может даже убить... Он хотел уберечь не себя, но Раладана. И потому молчал. Однако это был год замыкания петли. И события следовали друг за другом быстро, неизбежно и неумолимо. На следующий день, после полудня, Раладан стоял на носу (сам того не сознавая, он особенно полюбил место, на котором обычно - когда-то - стояла Риолата: в шаге слева от форштевня, на высоте клюза). Ветер утихал, его горячее дыхание слабо шевелило паруса. Небо было чистым, но на востоке, над самым горизонтом, висела, словно приклеенная к голубому небосводу, черная тучка. - Вахтенный! - скорее сказал, чем крикнул капитан. Матрос, стуча пятками о доски, тут же подбежал к нему. - Позови первого помощника. Штормовые паруса - на мачты. - Есть, капитан. Раладан пошел к корме, навстречу своему заместителю. - Бохед, будет буря. Проследи за сменой курса. Идем по ветру к дартанским берегам. Мы должны успеть, но все должно делаться молниеносно! Молниеносно! Чуть позже капитан вошел в каюту, предоставленную Посланнику. Старик спал; Раладан уже знал, что тот не лучшим образом чувствует себя на море. - Будет буря, господин, - сообщил он, когда старик протер лицо. - Хочу спросить, нужно ли каким-то особым образом обеспечить сохранность Брошенных Предметов? На случай, если мы не успеем к дартанским берегам? - Мы идем в Дартан? - с неожиданным оживлением спросил Посланник. - Это единственное, что можно сделать. Шторм идет с востока. Если мы не найдем безопасного убежища, он погонит нас как раз в сторону дартанских берегов. Ты можешь этого не знать, господин, но во время шторма земля - самый опасный враг для любого корабля. - Но ведь мы туда и плывем? - Да, но по собственной воле, а не на крыльях бури. Если мы найдем какую-нибудь бухту, укрытую от ветра и волн, мы бросим там якорь и будем почти в безопасности. Другое дело, если шторм бросит нас на берег. - Море кажется спокойным, - заметил Таменат. - Разве ты не слышал, господин, как порой говорят о "затишье перед бурей"? - удивился Раладан. - Проведя полжизни на острове, ты, похоже, мало что знаешь о капризах моря? Старик чуть улыбнулся. - Меня всегда забавляло, когда Безымянную Землю называли "Дурным Краем", - сказал он. - Потому, что он куда менее "дурной", чем все остальное... В Крае не бывает штормов, ураганов, наводнений, не случаются засухи или убийственные морозы. Поверь мне, капитан, за всю свою жизнь я ни разу не видел бури на море! Не говоря уже о том, чтобы пережить ее на палубе парусника. Раладан, естественно, знал, что отнюдь не все люди на свете - моряки. Однако сам он провел на море всю жизнь, и мысль о том, что кто-то мог не видеть бури, показалась ему чуть ли не забавной. - Лучше закрепи, господин, - сказал он, - все свои вещи. Пергаменты, перья и, уж конечно, бутылку с чернилами! Возможно, первые порывы шторма застигнут нас в пути. А если даже и нет, все равно "Сейла" будет плясать на якоре как безумная. Еще раз спрашиваю про Предметы: никаких специальных предосторожностей не нужно? - Если сундуки хорошо закреплены, то нет, - ответил Таменат. - Гееркото не могут соприкасаться с Дор-Орего, это единственное, за чем нужно обязательно проследить, если мы не хотим получить в трюме войну Темных Полос со Светлыми. - Я все еще раз проверю, - обещал Раладан. - Если тебе что-то потребуется, господин, найдешь меня на палубе. С этими словами он вышел. Вскоре они уже мчались к берегам Дартана. Бухта, которую они нашли, была, с точки зрения Раладана, не самым подходящим местом: она слабо защищала от ветра и почти не защищала от волн. Выбора, однако, у них не было. "Сейлу", крепко вцепившуюся в дно якорями, подбрасывали волны, переваливая с носа на корму. Вода унесла одну из шлюпок со средней палубы, пока, однако, серьезных повреждений не было. Изящный корабль пренебрежительно, почти с презрением, противостоял морю. Команда была начеку, готовая действовать немедленно, лишь только возникнет такая необходимость. Усилившуюся качку хуже всего переносил Таменат. Раладан постоянно находился рядом со стариком. В очередной раз он убеждался, что громбелардский мудрец-Посланник не обязательно должен быть каким-то удивительным существом, в любых условиях излучающим могущество, благородство и силу. Это был просто человек. Обычно несколько шутливый, даже грубоватый, сейчас тяжко страдающий от морской болезни, день ото дня же предававшийся своему любимому занятию, которое было ничем не лучше и не хуже любого другого. Обязанностью солдата было уметь воевать, обязанностью моряка - плавать по морям; обязанностью же Посланника - понимать Шернь. И не более того. Наверняка понимание Шерни давало доступ к силам, которые могли быть использованы во многих обстоятельствах; в конце концов, именно Шернь правила миром. Однако теперь Раладан понимал, сколь забавным, по существу, кажется именование Посланника магом или, в некоторых краях Шерера, почти отождествление его с неким чародеем. - Разве ты не можешь сделать так, господин, - наконец спросил он, видя смертельную бледность старика, - чтобы страдания твои были не столь тяжки? Тот слабо улыбнулся: - Могу, капитан, и притом одним лишь словом. Вернее, мог бы... Но моя сила, так же как и сила каждого среди Посланников, проистекает из понимания Шерни. Нам известно могущество Полос, и именно потому мы знаем, когда можно и нужно его использовать. Капитан, если бы тебе дана была власть над ветрами, ты всегда призывал бы их, каждый раз, когда нужно было бы задуть свечку? Раладан кивнул в знак того, что мысль старика ему понятна. - Так что не удивляйся, что я не использую силу Полос для такой ерунды, как мое недомогание. Если бы мне предстояло от него умереть, будь уверен, я не колебался бы ни мгновения, и Шернь простила бы мне обращение к Полосам. - Буря не должна долго продлиться, - сказал капитан. - В это время года штормы на Дартанском море обычно довольно внезапны, но кратковременны. - Хорошо бы! - пробормотал Таменат, уже не бледный, но совершенно зеленый. - Дай-ка мне, братец, эту лоханку и лучше проваливай, поскольку помочь все равно не можешь... а зачем тебе смотреть, как благородный мудрец блюет с усердием, недостойным его почтенного возраста... Ну, проваливай... Раладан исполнил его просьбу. Как и предвидел капитан, уже к утру буря начала утихать, а к полудню погода улучшилась настолько, что можно было продолжать рейс. Раладан, однако, не спешил. Повреждения, которые можно было исправить уже в открытом море, он решил устранить немедленно, не снимаясь с якоря. Отправляться решили только утром следующего дня. Всех это несколько удивило, особенно Давародена и Бохеда, которые видели, как он торопился до этого. Правда, день, потраченный в Дурном Крае, значил несравненно больше, чем день, потраченный за его пределами, но все же... Тем более что якорь не подняли и утром. Капитан потребовал сначала разыскать унесенную волнами шлюпку (от которой могла остаться в лучшем случае болтающаяся где-то у берега груда поломанных досок), затем - пополнить запасы питьевой воды (в которой, собственно, не было недостатка, хотя, конечно, вкус у нее был не слишком приятный, как у любой воды, которую долго держали в одном сосуде). Моряки, хотя и несколько удивленные, отнеслись к предложению сойти на берег с радостью, - в конце концов, не они командовали кораблем, а спешить им было некуда. Еще большую радость проявлял Таменат. Шлюпка отчалила от борта "Сейлы" около полудня. В ней сидели Раладан, Таменат и Давароден, остальную часть экипажа составляли матросы. Давароден, с недавнего времени решивший ничему не удивляться и ни о чем не спрашивать, изредка бросал взгляды на молчаливого, погруженного в размышления капитана. Раладан, держа румпель, в глубокой задумчивости смотрел на берег, то возникавший над носом лодки, то снова исчезавший под его краем, по мере того как волны поднимали их и опускали. Раз-другой он озабоченно оглянулся на "Сейлу". Давароден, вооруженный как всегда, то есть с мечом на боку, арбалетом под мышкой и шлемом под другой, был не единственным человеком в шлюпке, имевшим при себе оружие: у Тамената, одетого в свою серую мантию, был пояс с мечом, крепко затянутый на талии. Это подчеркивало необычную ширину плеч Посланника; Давароден подумал, что этот однорукий мудрец наверняка сумел бы справиться с двумя его солдатами, и притом безо всяких Формул и прочих штучек с Шернью. Матросы подняли весла. Шлюпка еще немного проплыла по инерции, затем заскрежетала о дно. Гребцы выпрыгнули на мелководье и потащили ее к берегу. Раладан и Посланник почти не замочили ног. Моряки привязали лодку и двинулись вдоль берега. Ясно было, что унесенную волнами шлюпку они не найдут; но раз капитан приказал искать... - Это Дартан, не безлюдная пустыня, - сказал Раладан, оглядываясь по сторонам. - Думаю, где-то поблизости должна быть какая-нибудь деревня. - Наверняка, - кивнул Давароден. - Поищем? Капитан кивнул в ответ. Где-то невдалеке послышался стук копыт. Давароден тут же надел шлем и взял наизготовку оружие. Вскоре из-за песчаных холмов донеслось фырканье коня, а в следующее мгновение на поросшем травой бархане появился силуэт всадника, державшего под уздцы вьючную лошадь. Раладан побледнел так, что стоявший рядом Давароден принял это за внезапный приступ слабости и хотел его поддержать. Однако тут же он остолбенел сам... ибо узнал девушку, которую видел связанной, с кляпом во рту, на Берегу Висельников... Девушка закричала. Раладан бросился к ней. Они бежали навстречу друг другу: он карабкался по сыпучему песку на холм, она, оскальзываясь на склоне, спешила к нему. Он заключил ее в объятия, они покатились по песку, но тут же поднялись, стоя на коленях и держась за руки. Множество чувств охватило Раладана: он боялся поверить, что она снова его нашла (или, может быть, он ее, каким-то чудесным образом?); он хотел просить у нее прощения за то, что отдал ее в руки той, боялся вновь услышать из ее уст враждебные слова, искал во взгляде признаки безумия, которое так недавно заполняло ее душу без остатка... Она поняла обуревающие его сомнения, ибо, не отвечая ни на один из невысказанных вопросов, внезапно поцеловала его, со слезами на глазах, прямо в лицо, где-то между носом и небритой щекой, погрузила его ладони в свои волосы и крепко прижала. Таменат и Давароден переглянулись, потом снова посмотрели на них; арбалетчик почувствовал странный комок в горле. Повернувшись, он пошел к самому берегу моря, туда, где волны омывали песок, посмотрел в сторону "Сейлы", а потом снова вернулся к капитану и девушке. Они все еще стояли на коленях, лицом к лицу, что-то говоря друг другу, о чем-то спрашивая... - Все прошло, - шептала она. - Прошло. Я помню каждый день и каждое мгновение, все понимаю, но больше всего то, что... я снова стала собой. Стала собой, хотя, наверное, не совсем... Понимаешь? _Ты_ - понимаешь! Он смотрел на нее, качая головой. - Я тоже... - беспомощно говорил он. - Я тоже... не знаю. Как ты меня нашла? Что дальше? - Я знала, Раладан. Я _знала_, что ты окажешься в этом месте... Я жду уже неделю, готова была ждать всю жизнь. Я видела корабль и лодку... а потом узнала тебя на берегу. Дрожащими руками он гладил прекрасные, густые волосы девушки. - Идем, - наконец сказал он. Он не отходил от нее ни на шаг, словно боясь, что снова кто-то или что-то их разлучит. Услышав о том, кто такой великан старик, она подошла и подала ему руку. Потом кивнула арбалетчику. - Мы не можем здесь оставаться, - сказала она. - Я скрываюсь. - Давароден, собери людей, - тут же приказал Раладан. - От кого? - спросил он, снова повернувшись к девушке. - От солдат, они меня преследовали. Я украла лошадей... - Она хотела еще сказать, что убила нескольких человек и сожгла деревню, но пока воздержалась. Давароден побежал по пляжу, догоняя матросов. Раладан огляделся вокруг: - При лошадях есть что-нибудь, что тебе нужно, госпожа? - Немного еды и два пледа... Ничего такого, чего нельзя было бы оставить имперцам. Но коней, пожалуй, стоит привести сюда, на пляж. Меньше будут бросаться в глаза. Раладан взобрался на холм. - Вижу, Раладан не тратил зря времени, пока я... - сказала девушка, обращаясь к старику. - Не могу дождаться объяснений! Ты знаешь, господин, кто для меня этот человек? - неожиданно спросила она, показывая движением головы на капитана, ведшего с холма лошадей. - Догадываюсь, - почти тепло ответил Таменат. - Все! - заявила она с преувеличенной, почти детской серьезностью. - Значит, вы те двое, - сказал старик, - кому дано иметь все... Она молча смотрела на него. Потом слегка улыбнулась. Вскоре они увидели арбалетчика, который вел за собой матросов. Несколько минут спустя лодка под сильными ударами весел плыла к "Сейле". 54 Восстание началось. Тщательные, уже давно ведущиеся приготовления не прошли даром: сразу же оказалось, что у мятежников почти везде есть свои люди. Двор Князя-Представителя, пытавшийся координировать действия имперских сил хотя бы в столице, был парализован почти тотчас же: распоряжения и приказы либо вообще не доходили по назначению, либо попадали к людям, которые их не исполняли по той простой причине, что давно подчинялись организаторам восстания или были ими подкуплены. Сражения разгорались сразу во многих местах - в Дороне, Багбе, Дране... В Дране из двух эскадр Главного Флота только два парусника перешли на сторону повстанцев, несмотря на то что эскадрами командовали люди Ганедорра и Алиды. На четырех кораблях солдаты отказались выполнять приказы командира эскадр. От этого мало было толку, поскольку матросы, все до единого, тут же сбежали, частично перейдя на сторону повстанцев, частично же влившись в толпу мародеров и грабителей, воспользовавшихся всеобщим замешательством на свой манер (вскоре каждый, кому было хоть что-то терять, бежал из проклятого города сломя голову, унося с собой все, что можно). Так или иначе, в Дране мятежникам удалось заполучить два фрегата вместе с командами, еще один - захватить силой. Остальные, которые не могли выйти в море без моряков, стражники сожгли. Сражения в порту шли ожесточенные и кровавые. Самой большой проблемой, однако, как и предполагалось, оказался Старый Район. Сотня гвардейцев не сдалась без боя превосходящим силам повстанцев, хотя и хорошо подготовленных. Безопасные и спокойные до сих пор улицы залили потоки крови. Несмотря на то что часть офицеров была обязана своими должностями ее благородию Алиде, лишь несколько из них подчинились новой власти. Большинство пошло за старыми десятниками, которых организаторы мятежа не брали в расчет; у Ганедорра и Алиды, боровшихся за высшие должности и ведомства Гарры, не было времени заниматься нижними чинами, кроме того, они не осознавали того значения, которое имели в имперских войсках неприметные с виду десятники. Как это обычно бывает, сотники и подсотники часто менялись, уходили в отставку или на повышение, единственным же вышестоящим начальником, которого солдат хорошо знал и постоянно видел, был бессменный десятник - командир, но вместе с тем и товарищ. Из Драна полсотни отличных солдат вывел - и тем самым спас для императора - не кто иной, как Монаталь, выходец из рыбацкой деревни, рябой служака лет пятидесяти с небольшим, прекрасно помнивший прошлое восстание. Не зная ситуации в других округах и городах Гарры, Монаталь счел первоочередной задачей сохранить хотя бы свой отряд. Уходя от преследования, он повел гвардейцев в Харены, невысокие, но отнюдь не гостеприимные горы, цепь которых образовывала как бы позвоночник острова, тянувшийся вдоль восточного побережья. Еще хуже, чем в Дране, обстояли дела на юге, в Багбе. Семена, с некоторого времени опекавшая также и этот город, не справилась с задачей. Не хватало Аскара... В Дороне восстание завершилось полной победой, местный гарнизон, командование которым после исчезновения Аскара велось довольно неумело, удалось разбить (хотя и здесь мало кто из солдат перешел на сторону мятежников), дворец же Князя-Представителя разграбили, а затем сожгли. Потери, однако, были серьезными, а ситуация достаточно сложной, чтобы в Багбе командование целиком легло на плечи местных вождей мятежников, людей, не умевших воевать и нерешительных (человек, посланный Алидой в Багбу, имел в своем распоряжении меньше недели на то, чтобы ознакомиться с положением дел в этом городе, - слишком мало!). Солдаты стоявших в Багбе эскадр не только не стали слушать призывов к бунту, но и без особых церемоний повесили подстрекателей, после чего вместе с небольшим отрядом легионеров нанесли удар по бандам мятежников, вышвырнув их из города. Место коменданта гарнизона занял молодой, энергичный командир эскадры, армектанец К.С.Элимер, взяв на себя командование всеми имперскими силами на юге. Корабли морской стражи тут же отправились за подкреплением на Южный Архипелаг и Даленоры у восточных берегов. Вооруженные патрули принесли вести из Белона, благополучные для империи. Восстания в Белоне не было, - видимо, мятежники рассчитывали, что захват Багбы и Дороны позволит им взять этот маленький городок в клещи и подавить небольшой гарнизон Гаррийского Легиона позже и без особых усилий. Элимер немедленно усилил гарнизон Белона, после чего, небольшими силами прикрыв Багбу, двинулся на юг и юго-запад, сжигая без лишних рассуждений любую деревню, в которой замечал хотя бы тень сочувствия восстанию, но защищая и охраняя все те, что сохранили верность империи. Через пять дней после начала войны ситуация стабилизировалась; вся Гарра, от северных границ до самого Белона, была в руках повстанцев (если не считать продиравшихся через горы на юге гвардейцев Монаталя, впрочем ожесточенно преследуемых). Южную часть, с Багбой и Белоном, удерживали силы империи. В Багбу начало поступать подкрепление - сначала с Даленор, потом с Сары, из Южного Архипелага. Правда, это означало, что оставшиеся без войска острова оказывались под ударом мятежников, однако пока что острова эти не имели никакого значения, и имперским силам не было смысла их удерживать, точно так же как силам мятежников - захватывать. Корабли Главного Флота все еще были в море, тревожа поочередно острова Гаррийского моря, потом Замкнутого моря, наконец, Прибрежные острова и сам Армект. Первые подтвержденные и проверенные сведения достигли континента... Однако еще до этого, на четвертый день после занятия Дороны, войска повстанцев начали сосредоточиваться для удара по Белону и Багбе. Не был, однако, решен вопрос о том, кому поручить командование этими силами. План восстания не предусматривал широкомасштабных действий в поле; предполагалось, что быстрый, одновременный захват крупных городов и портов Гарры лишит противника возможности собрать силы достаточно большие для того, чтобы можно было назвать их армией... Но все произошло иначе. Нерешенный вопрос о командовании полевыми войсками привел к первым раздорам среди мятежников... У Семены не было особых причин радоваться. Все шло в явном противоречии с планом... Она не сумела завладеть доронскими эскадрами Главного Флота, так как ее солдаты безнадежно увязли в затянувшихся сражениях с обреченными на поражение, но упорными солдатами империи. Фрегаты Главного Флота заняли солдаты Ахагадена, человека Алиды. Четыре старых корабля Резервного Флота вообще были потеряны, так как за два дня до начала восстания их отправили к Барьерным Островам. Ахагаден номинально был подчиненным Семены, однако быстро оказалось, что, ведомый тайными указаниями из Драна или же попросту собственным тщеславием, он не намерен отдавать добычу, несмотря на ясно отданный ею приказ. Она уже собиралась применить силу, но подобная война не сулила ничего хорошего; сидевшие на фрегатах топорники были хорошо вооружены, и у них были неплохие командиры, в то время как ее пищали - на которые она так рассчитывала - себя не оправдали. Возможно, причиной тому был особый характер уличных боев, в которых тяжелое оружие, которым можно было пользоваться лишь вместе с неуклюжими козлами, было крайне неудобно и не выдерживало никакого сравнения с арбалетом. Кроме того, отряды неизбежно разбивались на небольшие группы по полтора десятка человек... Так или иначе, рассчитывать она могла лишь на своих арбалетчиков, которых у нее была неполная сотня, а после сражений с имперским гарнизоном - и того меньше. Теперь она проклинала собственное легкомыслие, из-за которого доверилась неиспытанному в бою оружию. Из трехсот хорошо оплачиваемых солдат двести обслуживали пищали... И это лучшие и самые надежные из наемников, которых она собрала с мыслью об Агарах! Ахагаден, впрочем, после первых стычек даже не оставил ей шансов; он просто уводил фрегаты и реквизированные торговые корабли в море, ставя их на якорь в миле от берега. Если она хотела ими завладеть - то разве что вплавь. Некоторым утешением было то, что она сохранила собственные корабли. Помогли многочисленные предосторожности, о которых в свое время спрашивал Раладан: о том, кто стоит за Литасом (а позднее за его сыном Меларом), знали только предводители восстания. Но корабли Мелара, "Сейла" и старый барк "Даленор", вышли в море еще зимой - и пропали (на самом деле они были в Дурном Крае). Купленные же недавно три фрегата принадлежали наследникам Э.Зикона, дела у которых шли превосходно, но ничто уже их не связывало с госпожой Семеной. Фрегатов этих в Дороне не было (она распорядилась, чтобы в конце лета они появились сразу на Агарах), однако никто не мог обвинить ее в нелояльности, каковой, несомненно, было бы лишение повстанцев поддержки трех - целых трех! - столь необходимых кораблей... Что с того? Те три парусника, без солдат на борту, не могли прибыть на Гарру, во-первых, потому, что не хватало времени, во-вторых - их тут же прибрали бы к рукам повстанцы. План разваливался на глазах. Появился, однако, некоторый шанс. Шанс, правда, довольно слабый, требовавший множества тщательно продуманных действий. Силы повстанцев готовились нанести удар на юге. Одновременно штаб мятежников в Дране планировал морское сражение у юго-западных берегов, в окрестностях Багбы. Семена рассчитывала, что независимо от того, кто окажется победителем в этом бою, корабли выигравшей стороны немедленно направятся в Багбу, важнейший в данный момент порт на острове, намереваясь изо всех сил удерживать (или захватить) его. Именно этими кораблями она и собиралась завладеть. Однако сначала ей нужно было встать во главе повстанческой армии, затем - разбить сухопутные силы империи. Тем временем ни один из планов не предусматривал ее кандидатуры на подобный пост... Единственным козырем была неоспоримая истина, что ее войска единственные из всех добились бесспорного и полного успеха. Однако ей требовались дополнительные, еще более сильные аргументы. Она действовала быстро: после первой же вести о марше гвардейцев Монаталя через горы она послала сорок арбалетчиков и сорок стрелков (для прикрытия) навстречу преследуемому отряду... Шел восьмой день с начала восстания. Отряды мятежников залегли под Дороной. Силы оказались крайне скудными - полторы тысячи пехотинцев, в том числе чуть больше сотни арбалетчиков и, полсотни лучников. К этому добавлялись триста человек Семены. Оказалось, что вожди мятежа не в состоянии были оценить, сколько сил придется затратить на то, чтобы занять захваченные порты и корабли (всего несколько десятков фрегатов и парусников Морской Стражи поменьше, не считая многих реквизированных торговых барков). Немногочисленные перешедшие на сторону повстанцев команды имперских кораблей нужно было усилить своими людьми или заменить вообще, ибо никто не мог ручаться за то, как они поведут себя в сражении с верными императору парусниками. Столь же важной задачей было удержать порты, поскольку нельзя было исключить попыток отбить их со стороны моря. Большой отряд преследовал в Харенах гвардейцев, много людей требовали также городские патрули и отряды, сопровождавшие разнообразные транспорты... Учитывая более высокие, чем ожидалось, потери и повсеместно распространившееся дезертирство (в Дране оказалось, что почти треть солдат предпочитает грабить - вместе с портовым отребьем - брошенные купеческие конторы, а не сражаться за святое дело освобождения Гарры с не любившими шутить гвардейцами), восемнадцать сотен человек, готовых нанести удар по Белону, выглядели тем не менее достаточно впечатляюще. Снова не хватало Аскара, которого в свое время прочили даже на пост главнокомандующего морскими или сухопутными силами. Когда составлялись первые, примерные, планы, Аскар был единственным, кто предвидел возможность боевых действий в поле, отметив, что, если сразу не удастся завладеть главными целями, война станет крайне тяжелой хотя бы по причине малой численности тех, кто способен воевать в поле. Однако Аскар пропал без вести, а никто из офицеров в повстанческом командовании не имел опыта в сражениях на суше и не в состоянии был предвидеть их исхода. Прочный мир, царивший в границах Вечной Империи, не способствовал приобретению боевого опыта... Лишь в Армекте, у Северной Границы, постоянно шла партизанская война с алерскими полузверями. Но ни один из мятежных офицеров не был армектанцем и не служил на Северной Границе... Теперь же еще оказалось, что у этих тысячи восьмисот человек нет командира. Семена, готовясь встретиться вечером с Алидой, прекрасно знала ситуацию и была уже почти уверена, что победит. У нее были все основания так считать. Встреча состоялась возле тракта, ведшего из Дороны в Дран, примерно на полпути между городами. Выбор места диктовала спешка; несмотря на раздававшиеся со всех сторон замечания и настойчивые советы (несомненно, справедливые), штаб восстания продолжал размещаться в Дране, по каким-то причинам затягивая перемещение в Дорону, то есть ближе к месту предполагаемых сражений. Впрочем, Дорона, находившаяся на западном побережье, почти на его середине, вообще была лучшим местом для руководства любыми начинаниями. Привязанность к прежнему месту, которую проявляло руководство мятежников, сказывалась на оперативности действий не лучшим образом... Достаточно сказать, что как Семене, так и Алиде, чтобы встретиться, пришлось проделать путь примерно в пятьдесят миль, пользуясь, к счастью, исправно действующими постами со сменными лошадьми, предназначенными для гонцов, постоянно носившихся по тракту в обе стороны. Семена прибыла первая, усталая и рассерженная, но ее настроение несколько улучшилось при виде изысканной блондинки, еще хуже знавшей таинства верховой езды. Лицо Алиды было серым от пыли, волосы на лбу слиплись от пота, спину же она вообще была не в состоянии распрямить. Семена, успевшая уже немного отдохнуть и умыться, чуть не расхохоталась. Алида, скрипя от ярости зубами, отправила своих людей за водой (обе прибыли с сопровождением, этого требовала предосторожность), после чего, молча хлопнув дверью, скрылась в одной из комнат для гостей. Вскоре принесли несколько ушатов воды. Семена наполнила вином два оловянных кубка и без приглашения вошла в комнату. Алида стояла обнаженная, склонившись над лоханкой с холодной водой и разглядывая натертые, покрасневшие бедра. Она подняла взгляд. - У тебя тоже так? - бесцеремонно бросила она. Семена поставила кубки с вином, немного постояла, после чего повернулась, задрала юбку, показав синие ягодицы, и оглянулась через плечо. Обе долго смотрели друг на друга, в конце концов расхохотались. Наконец они замолчали. Алида набрала в горсти воды и вымыла лицо, после чего смочила бедра, шипя сквозь зубы словечки, каких, наверное, не знали даже самые старые матросы. - Будем беседовать в торжественной обстановке, в тронном зале, или, может быть, начнем прямо здесь? - спросила Семена, опираясь о стену, с кубком в руке. - Нужно было перенести штаб в Дорону, - добавила она, видя, как к Алиде возвращается ярость. - Думаешь, я этого не хочу?! - рявкнула блондинка, расплескивая ладонью воду в лоханке, над которой сидела на корточках. - Попробуй поговори с этими высокорожденными дурнями! "Старый Район - знак древних времен. Лишь здесь может возродиться Гарра". Знаешь, чем плоха Дорона? Тем, что ее перестроили армектанцы! - Не верю, - сказала Семена. - Я тоже! Как можно победить в этом восстании? Знаешь, почему я приехала? Потому что иначе явился бы какой-нибудь сотник стражи! Который ездит верхом еще хуже меня да к тому же и дурак в придачу! Или какой-нибудь старик, которого здесь сняли бы с лошади и тут же закопали! Если он вообще приехал бы верхом! Конь - это чудо Армекта, гарриец же путешествует в носилках. Ну, может, в каком-нибудь из этих проклятых фургонов, или как они там называются. Он ехал бы дня три, - оценила она, мочась в лоханку. - Не верю, - повторила Семена. Алида перевела дыхание. - Однако там дела обстоят именно так, - почти спокойно сказала она. - Они хотят начать освобождение Гарры с выкорчевывания всех армектанских сорняков. Даже армия должна быть одной большой толпой, ибо деление на клинья, полусотни и колонны придумали армектанцы. В штабе думают только о том, кому поручить этой армией командовать. В Дране этого поста домогается комендант гвардии, порядочный человек, которого я с большим трудом вытащила наверх. Впрочем, он едва справляется со своими обязанностями. Второй кандидат - старый и действительно опытный командир эскадры морской стражи. Вот только человек этот почти не умеет ходить, когда земля не раскачивается у него под ногами, словно палуба. Сражение он начнет, наверное, с того, что воткнет в землю мачты и поставит паруса, иначе ему будет чего-то не хватать. Дальше: серьезные кандидаты - господин Кахель Мохабен, старший родственник моего умершего от старости супруга, и, наконец, сам Ганедорр. Последний, по крайней мере, человек достаточно разумный и вовсе не хочет командовать никакой армией. Однако, если иного выхода не будет, он согласится. Кто-то, в конце концов, должен командовать. - Почему в таком случае не я? - А почему не мой кандидат, Ахагаден? Он ведь, кажется, твой смертельный враг? Они не отводили друг от друга взгляда. Разговор начал склоняться к тому, из-за чего, собственно, и была устроена их встреча. Алида подняла с пола простую грубую юбку и кое-как вытерлась. Нагота вовсе ее не смущала. Семена подумала, что дело скорее всего в немалом опыте. Блондинка с явным отвращением натянула запыленную рубашку. Юбку же с нескрываемой брезгливостью швырнула в угол. Взяв у Семены кубок с вином, она тоже оперлась о стену. Они стояли, словно на страже, по обеим сторонам дверей. Ни той, ни другой даже не пришло в голову сесть. Им еще предстояло насидеться на обратном пути... - Послушай, - сказала Алида. - Не будем о личном... Те вояки, о которых я тебе говорила, - никакие, конечно, не кандидаты. Другое дело, что они высокорожденные гаррийцы. В конце концов, они предводители всей этой заварушки. А здесь... не Армект. На меня и то уже смотрят косо - что, собственно, делает среди них личность, у которой ничего не болтается между ног? Ганедорр - человек умный и дело свое знает, но остальные - твердолобые упрямцы со взглядами столь же старыми, как и камни их дворцов. Как я могу им сказать, что женщина одержит для них победу? Если бы я еще была гаррийкой! - Зато я - гаррийка. - Точно так же как и я. Или мать - армектанка, или отец - армектанец. Позор, и только. - Откуда ты знаешь? Алида искоса взглянула на нее: - Сама только что сказала... Но все это ерунда. С именем Семена ты никогда не будешь для них гаррийкой. - А если это имя - ненастоящее? - А кого это волнует? Ты же его носишь. Нужно было выбрать себе имя с двумя "р", тремя "г" и одним "х". Вот тогда бы хорошо звучало. Словно проблевался и горло прочистил. Они замолчали. - У тебя есть все полномочия назначать командира? - спросила Семена. - Конечно. Иначе какой был бы смысл в нашей встрече? Но знай, что даже если - в чем я сомневаюсь - я назначила бы тебя, то им я об этом сообщать не намерена. Меня прислали сюда, собственно, лишь затем, чтобы я ответила решительным отказом. Повторяю - мы им необходимы, и лишь поэтому нас терпят. Но лишь до поры до времени. Так или иначе, я должна отказать. - И ты это сделаешь? - Собираюсь. Но сперва я хочу выслушать твои доводы. Твои письма полны непоколебимой уверенности в том, что доверить войска кому-то другому просто невозможно. Я хочу услышать почему. - Пока что только я сумела добиться каких-то успехов. В Дране, насколько я знаю, дела обстоят не лучшим образом? - В Дране дела обстоят прекрасно. А в Дороне успехом обязаны не тебе, а Ахагадену. Это он в критический момент переломил ход событий. Не так ли? Семена изумленно смотрела на нее. Алида удовлетворенно показала ей чуть подрагивающий в вульгарном жесте кончик языка. - Мне еще раз объяснить? Ахагаден захватил пять имперских и несколько торговых парусников, а ты ни одного. Гаррийского магната история ничему не научила, для него сила армии все еще определяется количеством кораблей. Наконец, Ахагаден - мой человек. Почти друг. А тебя я не люблю. Так что я просто помогла другу. Я сделала все, чтобы в штабе знали, что победа его заслуга. В глазах Семены блеснули по очереди удивление, недоверие и гнев. Алида удовлетворенно массировала сквозь грубую рубашку свои соски, чувствуя, как они твердеют под ее пальцами. Над домом прокатился отзвук приближающейся грозы. Семена отерла пот со лба и шеи, осознав, что в воздухе стало необычно душно. - А может, оно и к лучшему, - неожиданно почти спокойно сказала она. - Город выглядит не лучшим образом, я думала, что мне придется всерьез объясняться. Но раз это сделал Ахагаден... - Что значит "выглядит не лучшим образом"? - Ничего... Вернемся к делу: мои люди окружили сегодня утром гвардейцев в горах. Гвардейцы выбились из сил, а погоня совсем рядом. Известие об этом я получила по пути сюда. - Великолепно. - Алида прервала свою забаву и испытующе посмотрела на нее. - Но это все? Семена нахмурилась: - Сто арбалетчиков и топорники Ахагадена, не считая тех, что на фрегатах. Это хорошие отряды. Несколько десятков верхом - наездники из них так себе, но люди надежные. Три сотни хорошо вооруженных и прилично обученных добровольцев. И может быть, еще две-три сотни чего-то такого, что войском уже не назовешь, но и отребьем тоже. Всего восемь с лишним, но не больше девяти сотен солдат. Остальные - всякий сброд. Не хватает лучников; в Морской Страже почти каждый лучник - армектанец, а они как-то не особо к нам рвались. Наемников же и добровольцев с луками вы взяли к себе на корабли. У меня же - три с лишним сотни солдат. Хорошо обученных и прекрасно вооруженных. И я хорошо им плачу. Их не интересует восстание. Их интересует золото. И добыча. - К чему ты клонишь? - Сколько народу может быть у этого армектанца? Элимера, кажется? - Человек семьсот-восемьсот. Не больше. Но отважных и хорошо обученных, не говоря уже о вооружении. - Именно. - И что из этого следует? - Алида пристально посмотрела на нее. - Только то, что мои арбалетчики в горах заключили с гвардией перемирие. Та сотня человек, которых вы послали в погоню, наверняка уже добралась до места. Если они захотят напасть на гвардейцев, им придется напасть и на моих. И наоборот. Гвардия не может пробиться, поскольку против них одна, а может быть, уже и две сотни. Какой я должна отдать приказ? Алида начала понимать. - Это только начало, - заметила Семена. - Те люди в Харенах мало что изменят. Хотя господин Элимер наверняка озолотил бы меня за пару десятков таких солдат, как эти гвардейцы. А если бы еще оказалось, что заодно я разбила отряд мятежников в сто человек... Но вернемся к Дороне: мои солдаты встанут на ту сторону, на которую я их поставлю. Так на какую они должны встать? Дай умный ответ, ибо, если ответ окажется глупым, я покончу со всем этим восстанием за три дня! Алида молчала, наматывая прядь волос на палец. - Смело говоришь... - пробормотала она, но скорее это было признанием правоты собеседницы, нежели чем-то иным. - Умеешь считать, оценивать и знаешь, для чего служат войска. Уже одного этого хватит, чтобы доверить тебе командование... Вот только, - она задумчиво взглянула на Семену, - это идет полностью вразрез с моими мыслями. Семена слегка пожала плечами. - Тебя не интересует восстание. И никогда, естественно, не интересовало. - Алида покачала головой. Гроза приближалась. - А тебя интересовало? Святой долг освобождения Гарры? - издевательским тоном спросила Семена. - Обойдемся без этих бредней об измене, обязанностях, лояльности и всем прочем, что так страшно воняет, - попросила она. Они взглянули друг другу в глаза. - Восстание - восстанием... У меня есть своя собственная цель, - призналась Алида. - А у меня - своя. - Интересно, они похожи? - Кто знает? - Ой, сомневаюсь... В самом деле сомневаюсь. Семена подняла брови: - Ведь ты хочешь освободить Гарру? Неважно, по какой причине. Я тебе помогу. - Да, конечно. Ты победишь имперское войско, а потом скажешь: Алида, теперь ты. И уйдешь в тень. - Именно так я и хочу сделать. И даже больше: я намереваюсь исчезнуть вообще. - И я должна этому верить? - Попробуй. Уверяю тебя, мне не нужны никакие должности на этом мерзком острове. Мне нужна победа восстания... но для того, чтобы ослабить Армект. Помолчав, блондинка прищурилась. - Эй... - сладким голосом проговорила она. - Может быть, мне стоит начать тебе верить? - Попробуй, - повторила Семена. - Так что там насчет Армекта? - То, что я сказала. - И ничего больше? - Ничего больше. Алида задумалась. - Почему ты так стремишься командовать? Раз тебя интересует только победа восстания, почему бы ее не мог обеспечить кто-нибудь другой? - Есть причины. Прежде всего, я никого такого не вижу. Только я могу выиграть эту войну. Ахагаден этого не сделает, несмотря на то что столь отважно захватил Дорону, и даже весь Главный Флот, не так ли? - Ты наверняка заметила, что стоит тебе посмотреть в зеркало, как в нем отражается змея? - спросила Алида. - Гм... - усмехнулась Семена. - То, что я в нем вижу, вполне меня устраивает... Но позволь, я повторю свой вопрос: какой я должна отдать приказ? Должна признаться, что дискуссия, в которой у противной стороны нет никаких козырей, меня несколько утомила. - А если тебя попросту убрать? - вслух подумала Алида. - Убрать. Попросту убрать, - согласилась та. - Сто человек в Харенах пойдут под мечи, гвардейцы и мои люди объединятся с Элимером, а стратегией повстанцев будут восхищаться все края Шерера. Нет, ты и в самом деле меня удивила! Они в очередной раз посмотрели друг другу в глаза. - В самом деле, кажется, сегодня ты диктуешь свои условия, - подытожила Алида, отрывая спину от стены. - При первой же возможности я подставлю тебе подножку, - пообещала она. - Ты грохнешься на пол, и тогда я буду плясать у тебя на животе. А пока - что ж, теперь ты командуешь армией. Вокруг бушевала гроза. 55 Сон приносил не сравнимое ни с чем удовольствие - Семена обнаружила это, лишь когда научилась обходиться вовсе без него. Она и в самом деле начинала мечтать о той минуте, когда у нее наконец будет достаточно времени, чтобы прилечь на лугу или в лесу, и лежать, и спать, и ничего не делать... Было раннее утро, когда войско выстроилось для смотра. Ей все еще не хотелось даже думать о коне, впрочем, она знала, сколь неуклюже сидит в седле, и не желала выставлять себя на посмешище. Она осматривала шеренги, идя вдоль них в сопровождении полутора десятков офицеров высшего ранга и двоих сановников из штаба. Последним даже не дали отдохнуть с дороги. Она сразу дала им понять, кто здесь главный. Теперь они брели за ней следом, уже несколько привыкнув к ее кольчуге и грубым мужским штанам, заправленным в голенища кожаных сапог. На кольчугу был наброшен синий мундир с вышитым на левой груди небольшим ярко-красным кругом. На правом боку висел короткий гвардейский меч. Шлема на голове не было; спадающие на спину волосы колыхались в такт шагам. Семена была самым прекрасным из солдат, которых когда-либо видели небо и земля Шерера. Она миновала неполную сотню всадников, весьма разнообразно вооруженных, на лошадях разной масти, величины и стоимости; дальше стояли двести щитоносцев Ахагадена, в кирасах, с опертыми о землю щитами и топорами или с крепкими короткими копьями на плече, - отличная пехота. Дальше - сто с лишним арбалетчиков и полсотни лучников, все в серебристых шлемах, но в разных мундирах, а часто и без них, в кольчугах, иногда лишь в кожаных куртках, кожаной и полотняной обуви, а порой даже в плетенных из лыка лаптях. Это она еще могла пережить. Но дальше стояли разделенные на полусотни люди, вооруженные всем, что только можно было себе вообразить, и иногда в весьма странном одеянии: ей попался человек в доспехах, от которых отвалилась половина чешуек, а двумя шагами дальше - какой-то коротышка в кирасе с приделанной к ней настоящей, турнирной "лягушачьей мордой", прямо из Дартана... Это уже было свыше ее сил, она ускорила шаг, боясь, что расхохочется или начнет скрежетать зубами. Она любила хороших солдат и уделяла их внешнему виду не меньше внимания, чем выучке. Этому она научилась у Риолаты. Ей пришлось перенять ее привычки, как можно более точно подражать ей во всем... Увидев результат, она многое поняла. Теперь, если бы ей вернули "Звезду Запада", она превзошла бы Броррока! Она научилась тому, что солдат чувствует себя в точности так, как выглядит. Семена дошла до места, где стояли ее люди. По правую руку от нее располагалась огнестрельная пехота: частокол козел, а за ними солдаты прикрытия с копьями, второй ряд - стрельцы с пищалью на каждом плече; третий ряд - снова прикрытие с козлами и снова стрельцы. С левой стороны - арбалетчики в закрытых шлемах, а в конце - полсотни топорников. Все - стрельцы, арбалетчики, топорники - в синих мундирах, украшенных красными кругами. Снаряжение и содержание этих трехсот с лишним воинов обошлось более чем в четверть всех сокровищ, не считая оружия, захваченного ее отцом. Но это того стоило. Она медленно прошла вдоль строя, жестом приветствуя своих офицеров. В самом конце стояли согнанные сюда, часто силой, крестьяне и рыбаки из разных селений. Семена едва не зажмурилась. Она обвела взглядом беспомощные толпы и, не говоря ни слова, повернула назад. В то же мгновение она заметила, что один из грязных селян сильно шатается, опираясь на вилы. В первое мгновение она едва не вырвала ему кишки... Лишь немалым усилием она сдержалась, не дав вспыхнуть красному блеску в зрачках. Она быстро подошла к нему, оставив свиту позади. - Пьяный? - коротко бросила она, кладя руку на меч. Запах убийственного пойла сказал ей все. Что-то тихо лязгнуло, она развернулась кругом, и лишь тогда подошедшие офицеры увидели в ее руке меч, который она держала клинком вниз. Она успела сделать два шага, прежде чем крестьянин за ее спиной, хрипя, рухнул наземь. Из артерии хлестала кровь. - Командира этих людей - повесить, - бросила она. - Все. Выходим тотчас же. В передовой страже пойдут лучники, не конница. Все конники - в моем распоряжении, в том числе на марше. Охрана лагерей - без изменений, как и раньше. Она кивнула одному из своих сотников. - Дашь мне коня и пять человек, тоже в седле. Наших, - подчеркнула она. Не обращая больше внимания на офицеров и тем более на гостей из штаба, она быстро пошла обратно вдоль строя. Улицы Дороны словно вымерли. Причиной тому было не только раннее утро; прежде всего, горожане не горели особым желанием встречаться с военными, пусть даже эти военные были освободителями Гарры. В особенности если они были освободителями Гарры. Освободители грабили все, что требовалось восстанию или им самим. Это называлось реквизицией... Эхом отдавался стук лошадиных копыт. Семена, опередив своих людей, направлялась туда, где почти год был ее дом. Небольшой отряд миновал разграбленный и частично сожженный дворец Представителя (интересно, Князя уже отцепили от стропил?) и двинулся дальше. Собственно, в том, что порты и корабли захватил Ахагаден, имелись свои положительные стороны - дворец остался ей... В казну восстания она отправила меньше половины захваченного добра. Остальное пополнило ее личную кассу, что оказалось весьма своевременным. В последнее время она черпала деньги лишь из пояса, который туго набила благодаря поспешной продаже предприятий Мелара и прочих. Несколько дураков сильно обманулись в своих ожиданиях, купив товары и дома, которые почти сразу же отобрало или уничтожило восстание. Если бы Ахагаден не столь усердно стерег свои фрегаты, он мог бы серьезно осложнить ей жизнь. И так уже до штаба в Дране доходили разные слухи. А правда была такова, что частично она заплатила за службу своим солдатам, позволив им разграбить город. Конечно, она поживилась кое-чем, и сама. Она хорошо знала, что настоящие расходы еще впереди! Что ж, два десятка вояк столь увлеклись грабежом, что больше она их не видела. Но и так дезертиров в синих отрядах было меньше, чем в каких-либо других. Большинство ее солдат прекрасно понимали, что под предводительством "ее прекрасного благородия" добычи и женщин им хватит с избытком и что легче их добыть всем вместе, чем в одиночку. И легче потом защитить от завистников. Алида была первым человеком из штаба, увидевшим собственными глазами, что осталось от Дороны после "победы над имперцами". "Ах ты... сука! - в ужасе сказала она тогда. - Во имя Шерни, я совершила ошибку, поручив тебе командование... Если _ты_ выиграешь эту войну, _мне_ придется править пустыней!" Семена в ответ лишь рассмеялась. "А чего ты хочешь? - насмешливо ответила она. - Что, в Дране грабежей не было? А впрочем, ведь здесь побеждал Ахагаден, не так ли?" На улицах валялись какие-то обломки, тряпки, всяческий мусор... Часть убрали уже несколько дней назад, но еще не все. Один лишь вывоз и погребение трупов занял почти неделю. Семена остановила коня перед своим домом. - Ждать здесь, - сказала она солдатам и спрыгнула с седла. Здание было покинуто, по крайней мере такое оно производило впечатление. Может быть, слуги где-то и сидели, но у Семены не было никакого желания проверять. Она лишь нашла канделябр, зажгла свечу, а от нее остальные. Семена спустилась в подвал. Большие бочки стояли нетронутыми. Но ящиков стало меньше, а те, что остались, зияли пустотой. Семена прошла в самый конец подземелья. Подняв крышку люка, она спустилась ниже и отодвинула засовы. Она давно здесь не была... Изнутри ударила жуткая вонь. Семена подождала, боясь, что, если она войдет слишком быстро, может не хватить воздуха для свечей. Потом, перешагнув через разложившийся труп у самого порога и задержав дыхание (так было легче, чем дышать), посмотрела на висящее тело. - С сегодняшнего дня, - сказала она, - я - больше не ты. С сегодняшнего дня меня снова зовут Лерена. Ты же можешь быть Семеной, Риолатой или кем захочешь. Она подошла ближе и осторожно отодвинула остатки волос с опущенного лба сестры. - Риолата, - тихо сказала она. - Риолата... Тебе нравилось, когда я произносила твое имя. Рио-ла-та... Она достала меч и, не обращая внимания на звериный вой и корчи сестры, несколькими ударами перерубила опутанные цепями руки. Кисти и предплечья остались под потолком, остальное рухнуло на каменный пол; из омертвевших коротких культей слабо сочилась кровь. - Иди в Дран, - сказала Лерена, убирая меч. - Там много высокорожденных гаррийцев... Может быть, выйдешь замуж? От смрада ей в конце концов стало дурно, и ее стошнило на стену; пошатываясь, она поднялась по лестнице и вышла, оставив подземелье открытым. 56 Восстание не могло не закончиться неудачей - по той же самой причине, что и все предыдущие... Оно должно было потерпеть поражение рано или поздно, ибо висело в пустоте. Нет, оно и в самом деле было подготовлено намного лучше, чем какое-либо из ему предшествовавших. Оно опиралось не только на добровольцев, желавших отдать жизнь за Гарру, но и на отряды наемников, готовых драться с кем угодно, лишь бы за это платили. В свою очередь, подготовка и использование наемных отрядов были возможны лишь потому, что организаторы восстания сумели проникнуть в ряды тех, чьей целью являлось как раз предотвращение мятежей, а именно в ряды имперских войск и урядников Имперского Трибунала. Пожар восстания охватил сразу весь остров, и мятежникам действительно удалось захватить немалую часть территории. Но теперь - многие добровольцы погибли, многие наемники бросили службу. И уже видно было, что - как всегда - все восстание, в сущности, оказалось не более чем гневной перебранкой нескольких древних родов, топаньем ногами, от которого может упасть кувшин со стола, наделав много шуму... но наверняка не обрушится дом. Ибо разве стоял кто-либо за этими магнатскими родами? Может быть, на борьбу подняли купцов? Нет. Купцы лишились из-за восстания своего имущества; их корабли и товары были реквизированы, и вести какие-либо дела стало, в сущности, невозможно. Что могла им дать победа восстания? Разве что конец всяческой торговли с империей, по крайней мере на долгие годы. Может быть, как-то выиграли или должны были выиграть горожане? Тоже нет. В столице они тихо сидели по своим норам, радуясь, если их не ограбили подчистую. В Дране быстро почувствовалось отсутствие на улицах имперских солдат: из дому попросту страшно было выйти. Да и вообще, изменилось ли бы что-нибудь к лучшему, если бы восстание победило раз и навсегда? В лучшем случае все осталось бы так же, как под правлением Кирлана... Рыбаки и селяне? Те, честно говоря, могли лишь возносить молитвы Шерни, чтобы та спалила огнем все эти повстанческие отряды. По очень простой причине: селянин или рыбак, приписанный к имперским владениям, был настоящим богачом по сравнению с крестьянином во владениях гаррийского магната. Имперские сборщики податей обычно требовали четверти урожая, и, кроме того, вольный крестьянин обладал определенными правами. Селянин или рыбак, живший в крепостной зависимости, никаких прав не имел; единственным, и к тому же навязанным его господину Кирланом, было право службы в имперских легионах - привилегия, отличавшая его от раба. Достаточно сказать, что после каждого восстания, когда империя конфисковала имущество замешанных в мятеже семейств, крестьяне в _освобожденных_ императором селениях плясали от радости! А ведь "святое дело освобождения Гарры" вовсе не было безразлично беднякам. Может быть, лишь в Армекте ощущение национальной принадлежности было более сильным. Гаррийский рыбак с гордостью называл себя гаррийцем и всегда помнил, что Армект, включив его край в состав Вечной Империи, страшно отомстил за десятки потопленных кораблей; взятых в плен солдат и моряков казнили. Однако интересы Гарры, понимавшиеся так, как хотели этого магнаты в коричневых дворцах, шли вразрез с интересами рыбака, в конце концов умевшего считать. Даже если бы он не приобрел ничего, кроме изменения названия с Морской Провинции на Королевство Гарры, - рыбак наверняка бы за это сражался... Во всяком случае, если бы он имел хотя бы тень надежды, что в этом Королевстве Гарры он потом не умрет с голоду. Что не станет хуже, чем под властью императора. Однако таких обещаний никто давать не собирался. Напротив, везде и всюду трубили, что после победы воцарится "старый порядок". Ах, старый порядок, в самом деле! Имперскому крестьянину, пожалуй, милее было бы зрелище пожара в усадьбе! Крепостной же крестьянин терял единственную свою привилегию, возможность стать профессиональным солдатом, который служит за деньги, по собственной воле и желанию. Мундир легионера или морского стражника, святой для армектанца, как и все военное ремесло вообще, ставил низкорожденного наравне с человеком Чистой Крови. Жалованье было невысоким, но постоянным. Легионер империи знал свои обязанности, но имел и права. За упущение по службе он мог даже закончить свои дни на виселице, но, если нес службу исправно, мог хотя бы жениться, не спрашивая ничьего согласия. Мало того, перед ним открывалась дорога к военной карьере. В имперских легионах происхождение, по крайней мере формально, не имело никакого значения. Каждый удовлетворявший определенным требованиям - то есть имевший достаточно долгий стаж службы, умевший читать и писать и отвечавший некоторым другим условиям - мог, сдав соответствующие экзамены, стать офицером и продвигаться дальше... Легко понять, почему солдаты столь неохотно переходили на сторону восстания; это означало не что иное, как возврат под "опеку", которой многие из них стремились избежать... А также конец всяческим амбициям и мечтам. В таких обстоятельствах следовало скорее удивляться нейтралитету гаррийских рыбаков; личный интерес велел им сражаться рядом с имперскими солдатами, и сражаться насмерть. Если так не происходило, то на самом деле лишь потому, что рыбак этот ощущал себя гаррийцем. Лерена, наблюдая, с каким энтузиазмом идут в бой крестьяне, силой включенные в состав ее войска, обо всем этом, конечно, даже не думала. Однако она явно видела, что требуется чудо, чтобы эти люди вообще дошли до неприятельских позиций. Она не слишком удивилась, когда чуда не произошло: едва в сторону наступавших полетели первые стрелы, огромная толпа тут же развернулась и бросилась назад к ее собственному расположению. В соответствии с приказом беглецов встретили выстрелами из арбалетов. Однако тяжелые стрелы, убивая и раня, не привели ни к чему, кроме того, что толпа разбежалась во все стороны, бросая вилы, цепы и колья. Половина войска Лерены в одно мгновение перестала существовать. Честно говоря, она почти обрадовалась. Вся эта голытьба лишь обременяла ее, словно ядро на ноге. Теперь она по крайней мере знала, какими силами в действительности располагает. К несчастью, она уже успела совершить ошибку. Видя скудость сил неприятеля, она приказала атаковать с ходу. В бой пошли лучшие ее отряды - огнестрельная пехота и арбалетчики, при поддержке лучников. Однако атака захлебнулась под настоящим ливнем стрел, посылаемых противником. Лук не обладал такой убойной силой, как арбалет, не говоря уже о пищали, но он был скорострельным оружием. Град стрел привел в замешательство солдат и ее саму; она остановила атаку на полпути, хотя потери были невелики, и послала крестьян, чтобы те прикрыли отход. Сейчас все ее войско уже стояло готовое к бою. Она подозвала одного из офицеров. - Поведешь щитоносцев, - приказала она. - Усиль их четырьмя сотнями этих. - Она показала на добровольцев, которые не так давно едва не вызывали у нее приступов смеха. - Так точно, госпожа. Она снова обратила взор в сторону противника. Да, крестьяне разбежались, но сражение только начиналось. У неприятеля было всего несколько сотен человек! Что с того, что приходилось наступать в гору? У нее был такой перевес, что результат боя можно было считать предрешенным. Она намеревалась подавить имперских одной лишь численностью. Щитоносцы двинулись вперед вместе с несколькими сотнями всяческого сброда. Она подозвала еще одного из своих офицеров. - Двигайся следом, - сказала она. - Поддержи их. Возьми всех, кто остался. Кроме моих людей и конницы. Они остаются в резерве. - Так точно, госпожа! Офицер ушел. Щитоносцы, под дождем стрел, с трудом, но неумолимо взбирались в гору. Наблюдая за их кровавым маршем, она ощутила легкое беспокойство. Что-то было не так... Позади послышался стук копыт. Она обернулась и удивленно уставилась на одетую в серую рубашку и такую же юбку девушку, спрыгивающую с седла. Лишь мгновение спустя она узнала... Алиду! Растрепанные золотистые волосы, связанные на затылке в обычный "конский хвост", и порозовевшие щеки делали ее моложе на десять лет. Впрочем, сколько ей, собственно, было? - Что ты тут делаешь, госпожа? - спросила Лерена. - Кажется... - Кажется, вождь, мы угодили на море в большую задницу, - почти весело сказала та, но так, чтобы не слышали офицеры Лерены. - Только что до лагерей добрался гонец. - Почему не до меня? - гневно бросила Лерена. - Потому что под ним пала лошадь. В трех с лишним милях отсюда. Он прибежал пешком, едва живой. Я послала к тебе другого гонца. Это я. Главнокомандующая оглянулась на своих офицеров. Те пристально наблюдали за сражением. - Полный провал? - Разве я командую флотом, госпожа? - язвительно спросила Алида. - Не знаю, как это называется, когда два флота топят и захватывают друг друга. - Так сказал гонец? - Так из этого следовало. - Издеваешься? - со злостью рявкнула Лерена. Потом, вспомнив об офицерах, добавила: - Госпожа?! Со стороны имперских позиций донесся жуткий вопль. Лерена тут же забыла об Алиде. Щитоносцы дошли! Но путь, который они преодолели, был отмечен десятками серебристых кирас... Вторая волна наступления достигла середины поля битвы. Лерена заметила, что отряды передвигаются медленно, слишком медленно. Уклон, внешне незначительный, сильно затруднял марш. Солдаты тащили доспехи и оружие, а стрелы все еще свистели в воздухе, хотя и значительно реже; щитоносцы достаточно успешно подавляли лучников. Однако линия имперских войск, выстроившихся на вершине возвышенности, стояла непоколебимо. Лерена не могла понять, как могут легковооруженные лучники успешно оказывать сопротивление тяжелой пехоте? Так или иначе, ждать оставалось недолго... Сейчас подойдет подкрепление. Она должна была выиграть это сражение. И она была уверена, что выиграет. Тем более что флот был разбит. Независимо от того, много ли кораблей потопили или только несколько, путь для подкрепления с континента был открыт. Гарра стала ловушкой. Следовало захватить Багбу и все то, что стояло в порту, пусть даже весельную лодку. И сматываться. Но что же, отказываться от всех своих планов? - Никогда! - громко сказала она. Алида вопросительно посмотрела на нее. - "Никогда" что, госпожа? Она вовсе не выглядела столь беззаботной, какой хотела казаться... "Я никогда не откажусь от Агар, - мысленно ответила Лерена. - Но и никогда не сумею их удержать, если восстание потерпит поражение еще в этом году", - тут же добавила она. - Гавар, - сказала она через плечо, - возьми стрельцов и отправляйся на помощь этим недотепам. Мне нужна победа. Немедленно. - Козлы, госпожа... - Козлы оставь. Оставь пищали. Прикрытие с копьями, а стрельцы с мечами. Ясно? - Госпожа... - неуверенно сказал офицер. Шум сражения внезапно усилился. С неподдельным ужасом Лерена увидела, как из-за возвышенности, на которой расположились имперцы, выдвигаются два сомкнутых отряда, по дуге обходящие с тыла ее войска, сражающиеся с лучниками. Клещи быстро сжимались. Отряды были невелики, но она отчетливо видела сердцевидные щиты с желтым полем посредине, на фоне которого виднелись серебряные четырехконечные звезды Вечной Империи. Топорники Гаррийского Легиона! Предводительница мятежных войск внезапно осознала, что проигрывает. Собственно, сражение было проиграно уже давно... Оно было проиграно еще до того, как Лерена вообще его начала. Роковую роль сыграли отсутствие опыта и излишняя самоуверенность. Уличные бои в Дороне или Дране, хотя и часто ожесточенные, были, однако, скорее стычками или даже драками небольших групп, без какого-либо тактического замысла, а отсутствие выучки и командования во многих случаях уравновешивалось фактором неожиданности. Тем временем командование войском в полевых условиях (даже не слишком многочисленным) требовало много такого, о чем Лерена даже не слышала. Первым, чему не было уделено должного внимания, была разведка. Повстанцы понятия не имели, какими силами располагает противник - как вообще, так и на самом поле битвы. Те двести пятьдесят топорников, выросших словно из-под земли, могли переломить ход сражения лишь потому, что никто о них не знал. Командир имперских войск не был особо опытным солдатом, однако, как и каждый офицер империи от сотника и выше, обязан был отслужить свое на северном пограничье Армекта, где продолжалась нескончаемая жестокая война с алерскими полузверями. Благодаря этому он прекрасно знал, что резервы не только нужно иметь, но стоит их еще и укрыть от глаз противника... Лерена даже не подозревала, что то, что она видит перед собой, лишь часть вражеской армии. Прислушиваться же к чьим-либо советам она не умела и не желала. Отсутствие разведки не было, конечно, единственным грехом чересчур уверенной в своих силах предводительницы мятежников. Каждый армектанский командир хорошо знал, что численное превосходство противника может быть сведено на нет удачным выбором позиции. Элимер действовал вовсе не блестяще - напротив! Каждый знающий командир тут же упрекнул бы его в отсутствии гибкости, если вообще не в схематизме. Тактика, которую он применял, была стара, как армектанский лук... Когда-то о ее достоинствах и недостатках рассуждала Риолата; однако у Риолаты были на этот счет свои собственные мысли, которых недоставало Лерене. Прежде всего, огнестрельную пехоту ни в коем случае нельзя было использовать для наступательных операций! Оборонительной тактике Армекта Риолата хотела противопоставить своеобразную наступательно-оборонительную тактику. По ее мысли, стрельцы с пищалями, синие козлы которых образовывали нечто вроде переносного частокола, должны были сыграть роль шарнира, на котором вращалось бы правое или левое крыло, обходящее вражеские позиции с фланга; пищали, оружие достаточно громкое, должны были обеспечить поддержку наступлению, стрельцы же, прикрываемые солдатами с копьями, представляли бы собой резерв и опору для подвижных войск - резерв, способный в решающий момент поддержать атаку (задача солдат прикрытия) или являющийся оплотом для отступающих, в случае неудачи, войск; тогда забор из козел стал бы просто укреплением, хорошо защищенным огнем пищалей. Принятие боя на навязанной противником территории было ошибкой. Еще большей ошибкой была попытка нанести бессмысленный, по сути, удар, выводивший атакующих прямо под армектанские луки. Лекарство против