ношей, Грона и особенно Дие и Нуа. Жаль, придется довольствоваться его последователями. Глаза у них вылезут на лоб, это уж точно. Конечно, они не добрались в своих исследованиях до нашего уровня, хотя бы потому, что у них не было под рукой подобного превосходного материала. Где взять на нынешней Земле такие экземпляры? А потом, в своих оранжерейных условиях, разве они попадали в такие переплеты, как я, за какие-нибудь пятьдесят с лишним часов?" Дие приблизилась неслышно. Мат даже вздрогнул, когда она положила руку на его плечо. - Я тебя напугала? - О нет, пустяки. Мат улыбнулся. При виде своих бывших соплеменников он всякий раз невольно любовался творением своего разума и труда. В особенности этими двумя, Дие и Нуа... Нуа... Но сейчас думать о ней нельзя. С Эви и Опэ хлопот никаких. Все, что им положено, они делают безукоризненно. Но если вы очень любите женщину, остальные тоже становятся вам как-то ближе, если вы к ним даже не прикасаетесь пальцем. - Чем ты занят? Мат понимающе кивнул. Вопрос означал, что Дие хочется поговорить. - Проверяю, как автоматика учитывает коррекции курса. С таким же успехом он мог сказать, как коррекции учитывают автоматику. Для Дие это пустой звук. - Ты мог бы объяснить, что это такое? - Нет. - Почему? - Ты все равно не поймешь. - Но мне хотелось бы. - Охотно верю. "Все понятно: это, так сказать, разведка боем. Подождем, пока она перейдет к главному. А пока ей хочется выведать, в каком я настроении. Спасибо, Дие, настроение у меня прекрасное. Но об этим я тебе не скажу. Отгадай сама, если сумеешь. Уж если я не провожу над вами эксперименты в клинике, такую невинную игру в загадки может себе позволить бывший ученый, не правда ли? Тем более, что вы о ней не знаете. Когда-нибудь этот ученый станет великим, самым великим. Но с вашей помощью". - Почему ты такой, Мат? - Какой такой? - Трудно выразить. Серьезен ты или улыбаешься, ты все время про себя посмеиваешься над нами. Почему? - Потому, наверное, что я всех вас люблю. - Ну да, одни требования и команды. Приказы и требования, разве это любовь? - Здесь, на "Галатее", да. Дие рассеянно наблюдала, как Эви, присев на корточки у противоположной стены с приборами, что-то проверяет. При каждом прикосновении вспыхивали и мигали несколько световых точек, то вместе, то порознь, то превращаясь в разноцветные фейерверки, каждый строго в своем отсеке. - А что делает Эви? - Он тоже ведет контроль. - Чего? - Самого великого нашего сокровища - энергии. И таинственных каналов, по которым она поступает. - Раньше ты не говорил глупостей, был тихий, скромный парень. - Что это значит - раньше? - Тон Мата сразу стал жестким. - Ты отлично понимаешь, что я имею в виду, как и то, что хочу сказать, но не скажу. Ты запретил говорить об этом. - Теперь я уже не смеюсь, Дие. Ни вслух, ни, как ты выразилась, про себя. И если ты не прекратишь, будет хуже. - Угрожаешь? - Предупреждаю. Дие отвернулась. Она опять посмотрела на Эви, который тем временем перешел к следующей приборной доске. Эви следил взглядом за Матом. - Ну а о другом я могу говорить? - Нет пока. Помолчи немного, Дие. Ты готов, Эви? Эви утвердительно кивнул. Мат подошел к пульту управления. "Проверка, еще проверка, опять проверка. И еще раз, и постоянно, и каждый день. Будь она проклята. Боже, будь у меня хоть частица веры в себя, как у Сида! Непонятно, кстати, почему Сид был всегда так уверен. Как он мог доверять этому бесконечно сложному комплексу механизмов?" - Приготовились, Эви! Начали. Теперь многоцветный фейерверк повторился на приборной доске командирского пульта. Зеленые, красные, белые огоньки, пульсирующие зеленые и голубые змейки осциллоскопов, желтые кирпичики нормального приема... "Пожалуй, я похож на сумасшедшего часовщика в средневековой мастерской, который никогда не верит, что его часы идут правильно. Дрожащими руками он вновь и вновь разбирает тикающий механизм, чтобы убедиться, вращаются ли шестеренки. Но часовщик был в более завидном положении, чем я. Ведь он знал, какие шестеренки он вложил в нутро своих ходиков. А я постиг всю начинку гигантского корабля совсем недавно и далеко не уверен, что хорошо выучил урок. От этого, право, можно лишиться рассудка. Для чего, например, каждый день проверять коммутацию шестиметрового кабеля, который обвивает меня и Эви, а потом уходит в подвал? Но если этого не сделать, я начинаю дрожать, как в лихорадке, исправен ли он. Мне необходимо каждую минуту знать, что нигде нет никаких дефектов, убедиться лично. Это самое большее, что я могу сделать. Правильно ли Большой Мозг вносит коррекцию в курс корабля, обработав световую информацию от точек Галактики, определить я бессилен. Но так мне известно хотя бы, что Мозг работает, что-то считает, а корабль имеет достаточно энергии". - Хорошо, Эви, все в порядке. Теперь иди ко мне! Ждать, пока проснется Грон, нет смысла. Они проведут и контроль двигателей, время еще осталось. Эви безропотно стоял возле Мата... "Как сильно изменились все они здесь, на "Галатее", - подумал Мат. - Впрочем, удивляться нечему, и мне меньше других. Оба этих юноши молчаливы, как камни в пустыне. Грон стал мечтателем, а Дие, кроткая Дие..." Она предстала вдруг перед его мысленным взором сидящей на носу рыбачьей лодки, а ее огромные карие глаза жили и прыгали в такт волнам. Мат отогнал запретное видение. Теперь Дие говорит за всех. - Так, Эви. Ты знаешь, что делать дальше? Эви опять молча склонил голову. Мат направился к самой дальней группе приборов. Дие, словно тень, последовала за ним. - Пожалуйста, помолчи еще. Эви, начали! Разумеется, реакторы тоже работали, как обычно. Нейтронное излучение - тут он тревожился больше всего - оставалось в пределах нормы, температура тоже, скорость охлаждающих потоков чуть выше обычной, но это по указанию Мозга, пока Мат спал. Он пожал плечами: компьютер знает, что делает, компрессоры легко выдерживают режим. До завтра оставим без изменений, а потом попробуем вернуться к прежней средней скорости. Если Мозг не восстанет - хорошо, в противном случае придется запросить о причине. Мат уже воздерживался от ошибок, которые совершал вначале, когда по всякому пустяку одолевал компьютер вопросами, тревожными и нелепыми. Однажды Мозг ответил, точнее, предложил давать запросы в определенные промежутки времени и в определенной системе. Ведь у Мозга, в отличие от людей, нет эмоций, а собственную работу он стремится оптимизировать, как всякая думающая машина. Прочитав текст этого предложения на экране, преобразованным в слова, Мат покраснел. Что касается Сида, то он просто послал бы тебя к чертовой бабушке. Впрочем, на языке Мозга это означало то же самое. Сейчас, покончив с проверкой систем обеспечения реакторов, он подумал, что вся эта ненужная и до отчаяния нудная работа диктуется не только страхом. Так быстрее проходят те восемь часов, после которых он пойдет к лифту. Нет, об этом думать сейчас нельзя. Он был благодарен Дие, когда она снова нарушила молчание. - Ну а теперь я могу говорить? Мат улыбнулся. Дие огромными кошачьими глазами словно впитывала в себя черты его лица. "Он похудел и осунулся, нос у него вытянулся и заострился, под глазами темные круги, - отметила она про себя. - Одна только улыбка осталась прежней, как у того молчаливого, добродушного парня, который стоял, бывало, около Грона на дальнем конце лодки, возвышаясь над морем, как молодой бог". - Пожалуйста, Дие, говори, я слушаю. - Ты мне покажешь... их? - Она указала рукой на потолок. Мат, задумавшись, смотрел на женщину. Она единственная среди них, кто любит смотреть на звезды. Черта, унаследованная от Сида? Но в чем причина? На этот раз репрограммы создавались по новому методу, и весь экипаж рыбачьей лодки получил только их, правда, с небольшими вариациями. Неужели Большой Мозг проявил фантазию при конструировании моделей? Конечно, даже у менее совершенных думающих машин наблюдалось стремление к оптимизации собственной структуры. Самопрограммирование? Коррекции, вычисленные по оптимуму? Иными словами, в том виде, в каком "первичный" Гилл представлял себе "первичного" Сида, по своему усмотрению усовершенствовав его вторую модель. Во всяком случае, Гилл не собирался наделять женщин психикой и поступками мужчин. Новый метод должен был дать более совершенный результат, в особенности после успеха с Эви и Опэ. Модель Дие была сконструирована на сравнительно более слабых импульсах, чем оба брата. Но как и откуда Большой Мозг мог получить информацию о том, что Эви и Опэ должны стать навигаторами? Быть может, Гилл высказывал свои намерения вслух, и Мозг впитал это через каналы вербальной связи, в том числе через Шарика, который при всей его автономности был лишь частью комплекса кибернетической системы? И для Дие, которая была по порядку третьей, с учетом всех мотиваций Мозг выдал на консоциатор полную и оригинальную сопрограмму? Да, если эта загадка когда-нибудь выяснится, то уже на Земле. Но факты - упрямая вещь; только Дие, одна из всех, любит смотреть на звезды. - Мне можно их понаблюдать? - Дие горела от нетерпения. - Можно, Дие. Мат подошел к пульту. Казалось, гигантская рука великана сдернула с потолка салона непроницаемую завесу, состоявшую из мозаики телевизионных мониторов, и во всей своей необъятности раскрылась вселенная. Дие села в кресло перед пультом, откинула голову на высокую спинку. Глаза ее, и без того огромные, еще расширились. Эви неслышно подвинулся в сторону и, упорно смотря в пол, попятился к дальней приборной доске. Мат искоса наблюдал за юношей. И это навигатор? Правда, Сид тоже открывал панораму купола только после работы, когда хотел полюбоваться на вселенную. И точно таким же манером садился в кресло, как села Дие. Ну а он сам? Он смотрит на звезды, как на придорожные столбы на пути к выполнению сверхзадачи. Летит среди них - и только. Центр системы - Солнце - уже был различим. В виде желтенькой звездочки второй величины, прямо над головой. Больше половины пути уже позади. Сила земного тяготения, имитируемая гравитаторами до семидесяти процентов от нормальной, свидетельствовала, что они стоят на полу. Но им казалось, что корабль и они стремглав падают вперед, на тусклую точку Солнца. Уменьшенная гравитация экономила силы, но давала достаточное чувство уверенности только при задернутой панораме. Сейчас же они ощущали только падение в бескрайней пустоте, которая странным образом становилась осязаема, когда видишь ее всю целиком. Он содрогнулся. - Мат, - шепнула Дие. - Слушаю. - Ты знаешь все, Мат. Ответь, почему я люблю звезды? - Не знаю. - Просто ты не хочешь сказать. - То, что я могу сказать тебе, Дие, будет лишь полуправдой. Да и этого ты не поймешь. - Ты считаешь меня глупой? - Нет. Но я сам еще многого не понимаю. - Слушай, Мат... - Дие осеклась, не договорив начатой фразы, но потом все же решилась. - Там, на берегу моря, я уже видела эти звезды. Смотрела, как они загораются над темными холмами или над морем, качающим лодку. Они отражались в волнах, так я любила их больше всего. Когда я выходила на берег, они сияли у меня над головой и у ног на волнах, везде, кругом, повсюду одни звезды. Но я... - Она умолкла. - Продолжай, Дие, я не сержусь. Ведь с другими ты говоришь о береге совсем иначе, я знаю. - Не могу. - Что не можешь? - Не могу продолжать. Я помню только, что там все было совсем другое. И звезды тоже... - Это понятно, Дие. В атмосфере свет звезд преломляется... - Опять ты считаешь меня глупышкой? Ведь я не о том. - О чем же? - Там, на берегу, они были частичками чего-то большого, но к нему принадлежали и мы. - Видно было, что Дие трудно говорить. - А здесь все иначе... - Понимаю, Дие. - Я тоже понимаю, хотя и не умею высказать. Но все это бесполезно и для меня, и для тебя. - Потому-то я и не думаю о прошлом, - солгал Мат. - Смотреть на звезды можно, но думать... - Мат, можно тебя спросить? Хрупкая фигурка Дие с лицом, повернутым к звездам, казалось, парила в воздухе вместе с креслом. Глаза ее жадно впитывали лучи далеких светил. Гилл слабо разбирался в изобразительном искусстве, но сейчас вдруг остро почувствовал: ему будет больно, если обыденный жест разрушит неповторимую гармонию этой позы. - Конечно, можно. - Скажи, ты и Нуа часто говорите о звездах? Ничто не изменилось в командном салоне, не стронулось с места. Эви, будто онемев, стоял у стены, Дие по-прежнему парила в воздухе. Нужно ответить сейчас же, причем с полным равнодушием. - Нет, Дие, - чуть растягивая слова, сказал Мат. - О них мы еще не говорили. Он вернулся к пульту и выключил панораму. Дие не шевельнулась, только взгляд ее устремился на Мата. Тот спокойно выдержал этот взгляд. От закипавшей злости натянулась кожа на скулах, он это почувствовал. Коварный вопрос, подлый, как удар ножом. "Красивые слова о звездах заманили меня в твою ловко расставленную ловушку, Дие. Но ты поплатишься за это. Нет, не сию минуту. Потом, когда ты меньше всего будешь ожидать. Тебе хотелось, конечно, чтобы я взорвался и накричал на тебя; мне придется лишить тебя этого удовольствия, дорогая. Ты внимательный и кроткий наблюдатель, только и ждешь, не выдаст ли себя глупый Мат чем-нибудь, чтобы тут же использовать это против него. Но я опытный игрок, Дие. Один раз тебе удалось меня провести, больше это не повторится". - Встань с кресла, Дие. Мне нужно работать. Он наугад включил несколько контрольных кнопок. На стене опять затанцевал разноцветный хоровод электрических сигналов, зеленых зигзагов. Облитая отсветами мигающих красных, зеленых, желтых огоньков, Дие шла к лифту. Эви сделал шаг, чтобы последовать за ней и о чем-то спросить, но взгляд Мата удержал его на месте. Двери лифта неслышно задвинулись, поглотив Дие. - Садись на место, - сказал Мат. - Или ты хочешь топтаться до конца смены? Эви послушно присел на краешек самого дальнего от Мата кресла, стоявшего перед экраном радиолокатора. Это случилось в конце очередной смены. Арро работал последние шестнадцать часов перед "сонным отпуском". Скрыть случившееся стало уже невозможно. В первой половине смены не было никаких признаков, что Арро чувствует себя плохо. По своему обыкновению он сидел молча, глядя прямо перед собой. Уже давно, с одобрения Мата, Арро проводил контроль двигателей в одиночку. Кроме того, Опэ тоже еще не окончил смену, Арро мог бы позвать его. Вскоре время Опэ истекло, и он ушел вниз. Мат, как обычно, дожидался, пока Нуа поднимется и заступит на дежурство. Арро долгим взглядом встретил ее, выходящую из лифта, потом вдруг безмолвно протянул к ней руки. Нуа не видела его, она улыбалась Мату, который стоял возле своего командирского пульта. Из горла Арро вырвался булькающий, глухой стон, сам он поднялся во весь рост своего, когда-то сильного тела, затрясся в судороге и повалился на пол, лицом вниз. Пока Мат и Нуа пытались привести его в чувство, вернулся Опэ, видимо, обеспокоенный тем, что командир долго задерживается наверху. Увидев и поняв, в чем дело, он ринулся обратно в спальный отсек и, прежде чем Мат смог бы ему помешать, поднял с постелей всех членов экипажа. Агония продолжалась долго. Во всяком случае, достаточно для того, чтобы заспанные Грон, Дие и Эви, пошатываясь и сопя, поднявшиеся в салон, полностью пришли в себя. Еще до их появления Мат и Нуа подняли и посадили несчастного в кресло. Теперь все шестеро стояли вокруг, с тревогой и страхом прислушиваясь к хриплому, прерывистому дыханию Арро, оно становилось все реже. Нуа, обхватив его ноги, опустилась рядом и громко зарыдала, теряя всякий контроль над собой. Дие с большим трудом удержалась, чтобы на нее не прикрикнуть. Впрочем, рыдания неверной жены заглушат стоны умирающего, так даже лучше. Арро прощался с жизнью; Эви и Опэ стояли рядом, стиснув зубы, Грон тер глаза кулаками, то ли вытирая набегавшие слезы, то ли разгоняя остатки сна. Мат поднял безвольно повисшую руку Арро, чтобы пощупать пульс. "Безошибочно, как табло", - мелькнуло в голове у Дие. Какое табло? Почему? Неужели она мыслит категориями Гилла даже в эту минуту? Осознав значение слова, она рассердилась на себя больше, чем на Нуа. Гилл прав, они стали механизмами. Хорошо бы сейчас вцепиться всем в волосы, бросить в лицо правду. Наконец настала та тягостная минута, когда после последнего вздоха окружающие напрасно ждут следующего. Арро сник, морщинистое лицо его разгладилось, голова медленно повернулась набок. Мат выпустил его руку, рыдания Нуа перешли в пронзительный вопль. - Нет, нет. Я не хочу... Это неправда! Арро, вернись! Арро, не нужно! Дие захотелось ударить ее ногой в живот, гнев и боль искали выхода. Неужто и это желание исходит от Гилла? О, нет, рассудочность Гилла пропала куда-то вместе с Матом, "Галатеей", со всем этим. Она увидела себя в своей деревне на берегу залива, на центральной площади, где собравшиеся старцы творили суд. Женщина принадлежит мужчине до тех пор, пока он в силах ее удержать. Так гласит закон. Но есть и другой, более сильный, более высший - убийце нет пощады, ибо он оскорбляет всю общину, и поэтому он убийца всех. Дие выбросила вперед руку: - Это ты убил его, Мат! - Замолчи, Дие, ты не ведаешь, что говоришь. - Нет, ведаю! Ты убил Арро, и я это докажу! Этот человек, - она повернулась к остальным, не желая называть Мата по имени, совершив злодеяние, убийца теряет право на имя, - этот человек стал убийцей! Послушайте, как это было... - Молчи! - Нет, не заставишь! Слушайте: этот человек... Дие получила поддержку, откуда меньше всего ее ожидала. Нуа поднялась с колен и пронзительно заголосила: - Это он! Он убийца! Я тоже знаю! Еще раньше, чем Дие! В горле у Дие от отвращения перехватило дыхание. И эта тварь еще смеет? Были заодно, она спала с ним, а теперь... - Хватит! - заорал Мат во всю глотку, чтобы перекричать Нуа. Схватив за плечи, он начал ее трясти. - Умолкни! Умолкни, Нуа! Это ложь, и ты знаешь это лучше других! Только ты знаешь всю правду. - Ты, ты убил его! - продолжала визжать Нуа. - Нет и нет! Я не убивал! - Он повернулся лицом к мужчинам, молча стоявшим на своих местах. - Из-за того, что эти две женщины вдруг взбесились, я еще не убийца! Или вы мне не верите? Грон тупо моргал глазами, вспоминая. "Опэ сказал: "Нуа все время скалит зубы". А теперь она рыдает и обвиняет Мата. Правда, Мат в свое время избил Арро, но от побоев нельзя умереть, да еще столько времени спустя. И потом ведь, первой его обвинила Дие, а не Нуа. Почему? А теперь Дие смотрит на меня и ждет... Чего она от меня может ждать? Мат наш командир. Тогда в лодке старшим был Арро, но Мат доказал, что он..." Нуа удалось вырвать плечо из железных рук Мата, она заколотила его по труди обоими кулаками. - Убийца! Убийца! - кричала она в такт ударам, и крики, казалось, придавали ей сил. Мат не успел обхватить ее снова и начал отступать, пятясь к стене. - Остановите ее! Горе отняло у нее разум, разве вы не видите? Грон тронулся было с места, но кресло с телом Арро оказалось на пути. Зато Опэ двумя прыжками настиг Нуа, схватил за длинные волосы и рывком бросил наземь, а затем - все произошло так быстро, что Грон даже ничего не успел понять, - когда Мат наклонился над женщиной, двумя сцепленными руками изо всей силы ударил его по затылку. - Убийца, - произнес он, распрямляясь и опуская руки. С безучастным выражением лица Опэ наблюдал, как барахтается на полу жена его старшего брата, стараясь выбраться из-под рухнувшего на нее тела. - Не он увез нас от нашей лагуны, это правда, - продолжал Опэ. - Но он помешал вам вернуться туда. Это он отправил в путь "Галатею", и мы рано иди поздно погибнем вое до одного! Начиная со старта "Галатеи". он произнес меньше слов, чем в этот раз. - Однако... - заикнулся было Грон. - Помолчи, Грон, - цыкнула на него Дие. Прежде чем дать открыть мужу рот, надо было выяснить намерения обоих братьев. Ей не хотелось, чтобы с Гроном расправились так же молниеносно, как с Матом. Грон сильнее любого из них, но ведь их двое. - Что же вы думаете теперь делать? - Дие сделала паузу. - Как жить дальше? Последние слова женщина нарочно сформулировала двусмысленно. Пусть выскажутся сначала Опэ и Эви. Куда клонит Дие, Эви понял на мгновение раньше младшего брата. - Дальше - не будет. Мы возвратимся домой. - И у вас хватит уменья? - Иначе я бы не сказал об этом. Управлять кораблем гораздо легче, чем это старался представить Мат. - Ты в этом уверен? Грон опять собрался было вставить слово, но Дие жестом остановила его, и он послушался. "Бедный Мат, хотя я и боялся его. но нельзя же так..." - Да, уверен, - отрезал Эви. - И сколько на это потребуется времени? - На полет домой? Этого я так сразу сказать не могу, необходимо посчитать. - Хорошо, а на то, чтобы повернуть "Галатею"? - Я сказал уже, нужно считать! Во всяком случае, немало. Только считать придется недели две-три, не меньше. - А он? Что будет с ним, с убийцей? - Это сказала Нуа, полагавшая, что настало время вмешаться и ей. Она тяжко страдала, но нельзя же допускать, чтобы сопливые мальчишки решали их общую участь без нее. Тем более что и Дие моложе ее. Эви бросил на нее выразительный взгляд, но Нуа не захотела понять того, что прочитала в его глазах. - Он же убийца! Убийца Арро. "Уж не начинает ли она весь спектакль сначала?" - подумала Дие. Пусть попробует, уж тогда-то она ей покажет. - Потом! - Слово, уроненное Эви, щелкнуло, будто камень по борту лодки. - С ним потом. И с тобой тоже, - добавил он, чтобы у Нуа не оставалось никаких сомнений на этот счет. - Некоторое время он может нам еще понадобиться. Для Дие этого было достаточно. - А пока ты будешь делать расчеты, все останется по-прежнему? - Да. Мы включим тормозную систему только после того, как целиком вычислим обратную траекторию. - Почему? Она, конечно, знала, что не поймет его объяснений, но ответ ее, собственно, не интересовал, служил только гарантией. Гарантией того, что она, Дие, с ним равноправна. Она спрашивает, и ей должны отвечать. Пусть привыкают. - Новую траекторию можно вычислить только из элементов пройденной. Если начать торможение раньше, кривая траектории изменится, и расчеты окажутся ошибочными. - Ну а горючее? - Грон был горд, что наконец и он вставил слово. - Горючего хватит. Ты, инженер, должен знать это лучше нас всех. Дие задохнулась от злости. Недаром она боялась, что Грон вступит в разговор. Такой ответ равносилен поражению. Получается, ей одной надо держать в руках этих юнцов. - А что делать с этим? - она поторопилась с вопросом, чтобы не дать Грону и дальше подрывать свой авторитет. - Внизу есть свободная камера, где температура ниже нуля, - быстро ответил Опэ, словно давно ожидал этого вопроса. - Хорошо. Значит, вы его и отнесете. - Дие, стиснув зубы, набирала очки. Она даже не заметила, что подобное выражение мог бы употребить только Гилл. "Так, значит, я в состоянии им приказывать", - отметила она. - А куда девать Мата? - Запрем в его собственной спальне! - оживился Грон. Эви искоса взглянул на Нуа. - Нет, это не годится. - Что ты на меня так смотришь? - заголосила Нуа. - Неужели ты думаешь, я способна... - Умолкни. Ничего я не думаю. Дие продолжала развивать наступление. - Так что же? Будет лучше, если мы поставим все точки над "и" сразу, не правда ли? - Мата мы тоже отправим в нижний отсек. - Что-о? - Грон выпучил глаза. - Живого человека запирать в холодильник? - Вентиляция и кондиционеры подают воздух до самого низа, до четырнадцатого отсека. Мы заблокируем лифт, он будет ходить только до пятого. - Вы хотите сказать, там, внизу, он сможет передвигаться как хочет? - Дие не на шутку струхнула. - А почему бы и нет? Ты, Дие, там еще не бывала. Если мы перекроем люки на пятом и шестом уровнях, он не сможет подняться наверх. Говорить с ним можно будет по селектору. Предупредим: если он будет вести себя прилично, мы даже включим для него освещение. "Все продумано до мелочей, - отметила про себя Дие. - Сколько же времени убил Эви на этот план? - Опять вступил в действие притаившийся в ней Гилл. - Значит, он сидел и наблюдал за Матом. Как он ходит взад и вперед, проводит свои проверки, измеряет, записывает, зевает, улыбается, спит с Нуа... Хорош мальчик!" - А как быть с пищей? Ужасно, насколько больше хлопот доставляют живые, чем мертвые. Но Мат действительно может еще пригодиться. - Мы скажем ему, что он сможет получать пищу только в том случае, если спустится на седьмой уровень по нашему сигналу. Тогда мы откроем люк между пятым и шестым и оставим его порцию. Если же он вдруг не захочет уйти, то останется голодным. Впрочем, связь можно поддерживать и на лифте. Только мы будем брать с собой инфрапистолет. Нуа решила, что настал подходящий момент для новой истерики. - Что такое? Кормить убийцу? Человека, который убил... - Умолкни, женщина. - Равнодушный тон Эви хлестнул Нуа больнее, чем удар бичом. - Умерься. Я думаю, ты тоже иногда бываешь голодна. Весь первый день, после того как к нему вернулось сознание, Мат бушевал в полной темноте. Впрочем, не весь день - Эви каждый час вызывал его по селектору и сообщал точное время. После девятнадцатого вызова Мат пришел к выводу, что у Эви больше ума, чем можно было предположить, и утихомирился. Впоследствии он не раз краснел при мысли, что так бездарно потратил целых девятнадцать часов. Думать дальше не хватало сил, прежде надо было выспаться. Однако измотанные нервы не позволили сразу уснуть, и двадцатый вызов Эви застал его на ногах. С предельной вежливостью Мат попросил дать ему покой хотя бы на шесть часов, чтобы уснуть. Эви проявил большее великодушие, чем следовало ожидать. - Я оставлю одностороннюю связь Мат. Проснешься, вызови меня сам. - Благодарю. Он проспал более десяти часов. Проснувшись, вызвал Эви и объявил, что голоден и хочет пить. - Хорошо, Мат, режим безопасности мы обсудим потом, а пока предупреждаю, что мы будем спускаться только с ннфрапнстолетом. - Если вам так спокойнее, валяйте, меня интересует одно: есть и пить. - Выходим. Зажегся свет. Мат ожидал в кольцевом коридоре седьмого отсека, отойдя как можно дальше от лифта. Из раздвинувшихся дверей сначала показалось дуло пистолета. - Вы оскорбляете себя, а не меня. Зачем так трусить? Оставьте поднос на полу возле лифта. - Нам надо поговорить Мат. - Нельзя попозже? Я слишком голоден. - Коротко и только суть. Чтобы ты смог поразмыслить. Согласен? - Прошу. - Мы разворачиваем "Галатею" назад, к дому. - Решение принято единогласно? - Когда командовал ты, такие вопросы нам не задавались. - Правильно. Вопрос излишний. - Тогда? - Теперь тоже. - Значит, ты принял к сведению? - Именно так. - Теперь думай. Можешь вызвать нас к микрофону в любое время. Дуло пистолета исчезло, двери лифта закрылись. Несмотря на мучивший его голод, Мат внимательно осмотрел принесенную ему пищу. Порция оказалась вдвое больше обычной. Детали были еще не ясны, но в эту минуту Мат был уже уверен: победа останется за ним. Он съел все до крошки и проспал еще десять часов. Открыв глаза, Мат почувствовал, что вокруг что-то изменилось. Засыпая, он ежился от холода, а сейчас было тепло, как в спальне. Это означало, что противник продолжал демонстрировать склонность к переговорам. Мат криво усмехнулся. Если бы братья могли видеть эту улыбку на экране, Эви наверняка лишил бы его пищи. "Хорошо, мальчик, все идет прекрасно. Теперь мне нужно опасаться только одного: инфрапистолета, если вы раздражены. А это означает, что придется каким-то образом отучить вас от этой штуки. Или обойдемся?" Мат вызвал по селектору командный отсек. Прежде всего они согласовали график связи, чтобы не дергать друг друга. Пока производились расчеты траектории, Эви и Опэ решили сменяться каждые двенадцать часов, а параллельно, но с разницей в шесть часов дежурили Дие и Грон. - А Нуа? - спросил Мат. - Нуа не идет в расчет. Пусть делает, что хочет. Пищу получать будет. Мат кивнул. Значит, Нуа сброшена со счетов. Да, он любил ее такой бешеной страстью, что иного конца быть не могло. "Убил бы я ради нее Арро? Конечно. Только в этом не оказалось нужды. Его убила тоска по родине, а еще больше, пожалуй, то, что первым человеком на корабле оказался не он, а я. Изменить здесь что-нибудь, к сожалению, не в моей власти. Но ты поверила, что Арро убил я. Почему? Потому, Нуа, что ты сама об этом мечтала, а когда он умер, то ты почувствовала убийцей себя". Трезвый рассудок Гилла был недоволен, что эта причинная связь для Мата стала ясна только теперь. Если бы ты, Мат, жалкий идиот, догадался об этом раньше, то не сидел бы здесь взаперти. Но ведь и ты любил Нуа, Гилл? Во всяком случае, не протестовал. Правда, со стороны Гилла это совсем другое. Интересно начавшийся безмолвный разговор между Матом и Гиллом прервал голос Эви: - Мат, ты слышишь меня? - Разумеется. - Я спросил лишь потому, что ты замолчал. - Я размышлял. - Ах, так. Значит, мы можем продолжить? - Эви кратко изложил суть производимых им расчетов. - Вы на правильном пути, но продвигаетесь слишком медленно, - сказал Мат. - Если дело пойдет так и дальше, вам потребуется не две-три недели, а по меньшей мере пять. - Мы согласны с тобой. Мат. Но что мы можем поделать? Или ты хочешь дать нам совет? На кончике языка Мата вертелся ответ: выпустите меня отсюда, дайте мне поработать с Большим Мозгом. Но он передумал и промолчал. Это могло показаться подозрительным. А если даже братья и согласились бы, он все время чувствовал бы наведенный в затылок пистолет. - Ну что же, - словно в раздумье, он сделал паузу. - Если вы доставите мне сюда портативный компьютер, дело пойдет быстрее. Его ведь можно включить от региональной сети. - Спасибо, Мат, сейчас принесем. - Эви! - Слушаю. Мат ехидно ухмыльнулся. - Не забудьте про пистолет. - Перестань, Мат! - Эви явно смутился. Но пистолет он все-таки захватил. Всю неделю Мат работал по заданию братьев, а в промежутках донимал их указаниями о контроле всех систем корабля, точно так же, как если бы стоял за командирским пультом. Эви и Опэ повиновались без возражений, понимая, что "Галатея" при всех условиях должна находиться в отличном состоянии. Зато в виде компенсации они получили от Мата такое количество расчетов, что это и в самом деле приблизило их к цели. Эви поблагодарил Мата, но тот отверг благодарность. - Пустяки. Уж если решение принято, нужно его поскорее выполнить. Я многое передумал с тех пор, пока сижу здесь. - Рад это слышать. Мат. - Ладно, парень. Только работайте исправно и не забывайте про контроль. Спустя три дня точно в то время, когда Грон заменял в своей смене Дие, Мат неожиданно вызвал братьев по селектору. - Мальчики, машинка отказала. - Что ты сказал? Не понимаю, - промямлил Опэ. - Я говорю, мой компьютер где-то замыкает. Когда пойдете ко мне, захватите инструменты. Может быть, я сумею исправить. Мат продиктовал, какие именно инструменты ему нужны. Не прошло и четверти часа, как Опэ сообщил, что спускается. - Хорошо, я жду. Пароль - инфрапистолет. Опэ проворчал что-то по поводу неуместных шуток, но взять пистолет не позабыл. - Положи вон туда, - Мат указал рукой в угол, не поднимаясь с переносной кровати, которая была поставлена в коридоре так, чтобы ее было видно из двери лифта. - Я возьму потом. Он с усердием нажимал на клавиши выключенной машинки. - Только бы определить, где замыкание. Может статься, это не в самой машинке, а где-нибудь в проводке или в контактах. У Опэ шла уже вторая половина вахты, и для обмена мнениями он чувствовал себя слишком усталым. - Желаю успеха. Мат. Надеюсь, тебе удастся скоро обнаружить дефект. Мат, не поднимая головы, вздохнул и попрощался с Опэ взмахом руки. Подождав, пока смолкнет гудение лифта, он вскочил на ноги. Кусачками отделив от привода компьютера кусок кабеля длиной сантиметров двадцать, он старательно зачистил оба конца, потом вскарабкался на кровать. Надувное сооружение колебалось во все стороны, но ему все же удалось дотянуться до пластмассового щитка в углу под потолком. Мат торопился, вывернутые шурупы один за другим падали в подставленную ладонь. Наконец он вывернул последний, и щиток откинулся. Мат повертел его в руках, ища взглядом, куда бы поставить, затем поставил к стенке за поворотом коридора. Забравшись на кровать, он еще раз окинул взглядом коридор, чтобы запомнить, где щиток, потом занялся кабелем. Спустя четверть часа сигнал селектора отвлек Опэ, углубившегося было в расчеты. - Опэ, я нашел дефект. Не сердись, во всем виновата проклятая проводка, я ни при чем. - Что там случилось? - Неужели не видишь? Взгляни на контрольную доску седьмого отсека, замыкание где-то в цепи. Правильно я предполагал, что виновата не машина, а проводка. Не понимаю только, почему не сработали предохранители? Сижу в темноте, а ток уходит куда-то в месте замыкания, могут загореться кабели. Выключи поскорее. Опэ бросился к доске. - Ну что, выключил? - с нетерпением спросил Мат. - Беда в том, что я чувствую запах гари. Где-то горит кабель! - Я выключил. - Хорошо, серьезной аварии теперь не случится. - А мне что делать? - в голосе Опэ прозвучала растерянность. - Лучше всего немедленно найти место замыкания. Пока мы не исправим дефект, у меня не будет ни света, ни тепла. Отопление может подождать, но сидеть в темноте сложа руки, когда столько работы, это уж слишком! - Сейчас я спущусь. - Не стоит, Опэ. Ты и так устал, тебя сменит Эви, пусть придет он. Я и так тебя загонял. - Нет, нет. Иду! Какие инструменты тебе нужны? - Только ручной фонарик, - Мат хихикнул. - Ну и, конечно, пистолет. - Кретин! - заорал Опэ и со всех ног кинулся к лифту. Грон недоумевающе на него уставился. - Что с тобой? - Ничего! Ты тоже кретин! На полпути он резко остановился и подскочил к командирскому пульту. Схватив инфрапистолет, висевший на подлокотнике кресла, он повесил его на шею и ринулся к двери. - Ничего не понимаю. Опэ, куда ты? - начал было Грон, но Опэ уже исчез в дверях лифта. Грон не терпел одиночества и очень обрадовался, когда услышал гудение возвращающегося лифта. Теперь-то он узнает, почему вдруг Опэ так взбесился. В лучах подсветки, падающих сверху и сзади, он поначалу не узнал человека, вышедшего из лифта. Но когда тот произнес первые слова, Грона словно пригвоздило к креслу. - Я знаю, Грон, ты не поверил, что я убил Арро. Но теперь я докажу, что ты ошибся. Да, я убийца и пришел убить вас всех. Наступившая расплата приносит облегчение даже тем, кто готовился стать ее жертвой и ее страшился. Если по праву победителя лишить их жизни или подвергнуть наказанию, сами мятежники воспримут возмездие как должное. Но Мат не сделал ничего и тем самым вверг их в муки ада, имя которому неизвестность будущего. Все, что он делал, служило наказанием лишь косвенно, да и то помимо его прямого желания. Муки ожидания, пронизывавшие каждую минуту их существования, были, так сказать, лишь побочным продуктом нового порядка, установленного на "Галатее", поскольку сам новый порядок преследовал ту же цель, что и старый: обеспечить полет корабля к Земле. Отдыхать и спать Мат ходил теперь в восьмой отсек, где хранились роботы. Здесь же в одной из камер он собрал и запер на ключ все оружие, имевшееся на борту, за исключением одного инфрапистолета, постоянно висевшего у него на шее. Посмеиваясь, он объяснил, что не расстается с ним не потому, что боится остальных, а из опасения, что ими вновь овладеет приступ ностальгии и призрачных видений. Сказал и о том, что его спальню и кабину, где сложено оружие, неусыпно охраняют два робота, получивших специальную программу с особым кодом. - Задача у них тоже особая, - добавил он с улыбкой. - Если пожелаете, можете убедиться. Ни один из членов экипажа не посмел спуститься не то что на восьмой, а даже на шестой уровень. Они несли вахту, ели, отдыхали, всячески избегая смотреть друг другу в глаза. После отмены возмездия вторым событием, повергшим их в изумление, был новый распорядок дежурств. Мат сохранил длительность смены двенадцать часов, но отменил шестичасовые ступеньки, так что двух братьев сменяли Грон и Дие, а одновременно с ними на вахту заступал Мат. Таким образом, в то время, когда Мат спал, в командирском салоне находились всегда только Опэ и Эви. Первый, кто решился сцепиться с Матом по этому поводу, была, разумеется, Дие. - Ты недооцениваешь братьев, Мат! Пока ты спишь, они остаются вдвоем. Ведь они могут делать все, что захотят! - Ошибаешься, Дие. Это не недооценка, а доверие. Только им я могу доверить корабль и командирский пульт. Не обижайся, но они знают дело лучше, чем вы с Гроном. - А ты не боишься, что они из мести что-нибудь сделают не так? - Из мести? - Мат покачал головой. - Дие, ты сегодня явно не в форме. Кто же станет приговаривать к смерти сам себя? - Как это - к смерти? - При расчетах братья чуть-чуть ошиблись. Не рассчитали потребность в горючем. Дело в том, что "Галатея" уже давно прошла критическую точку. - Критическую? - Ту, на которой корабль мог бы еще повернуть. - Мат пожевал губами. - Чтобы вернуться домой. Правильно я говорю, Эви? - Правильно, Мат. Эви, как и прежде, говорил мало, предпочитая смотреть в пол. Дие насмешливо хохотнула: - Слава великому Гиллу и его коллективу дрессированных животных! - Вот на эту тему я тебе не позволяю шутить, Дие. - Это не мои слова. - Не понимаю. Чьи же? - Они принадлежат тому же автору: великому Гиллу. Откуда мне, девушке с берега лагуны, знать такие выражения? - Все равно оскорблять коллег я тебе не позволю. - Не мог бы ты сказать об этом ему, Гиллу? Тому, что сидит в нас и все время вмешивается. Поверь, мне самой это надоело. - Ты не понимаешь, что играешь с огнем. - Ну накажи меня, Мат. Я только того и жду. - Я мог бы наказать тебя, Дие. Но боюсь, это будет слишком жестокое наказание для любого из вас. - А ты не бойся, давай, Мат! Величайшим наслаждением для Дие было бы увидеть, что она вывела Мата из равновесия. Чего бы это ни стоило, все равно. - Ты хотела бы научиться забывать, Дие? - негромко спросил Мат. - Конечно, Мат. Уметь забывать хорошо! Высказав это в запальчивости, Дие спохватилась, почувствовав какой-то подвох. - Но ты забудешь все, Дие, - Мат перешел на шепот. - Забудешь лагуну, берег и море, свою хижину и годы, проведенные с Гроном. Все, абсолютно все. Жизнь будет начинаться для тебя каждую новую минуту. Не останется ничего, только эти стены, "Галатея" и то, что там... За ее бортом. Ты согласна? Он указал на место в потолке, где перед стартом висел колпак консоциатора. - Если в тебе действительно сидит Гилл, он-то отлично поймет, о чем я говорю. Грон напряженно вслушивался в слова Мата, но не понимал их смысла. В нем тоже сидела частичка Гилла, он чувствовал его присутствие. Но мысль о нем тотчас трансформировалась в мысль о сверхзадаче, крепло стремление достигнуть Земли во что бы то ни стало. Мат прав, а Дие лжет и притворяется. Дойдя до этой мысли, Грон струхнул, словно высказал ее вслух, но тут же взял себя в руки. Да, Дие лжет. Он был счастлив, что с помощью Гилла осмелился хотя бы думать об этом. Дие, конечно, бесподобна, но настало время ее одернуть, слишком уж задрала нос. Нельзя же допускать, чтобы женщина... - Прекратите сейчас же! Все обернулись в сторону двери. На пороге стоял Опэ. Из-под свежей повязки на лбу сверкали глаза, полные презрения. Мат, ударив его тогда только один раз, да и то легонько, тут же сделал перевязку. К сожалению, край массивного щитка оказался острее, чем он предполагал. - Прекратите, спорить бессмысленно, - продолжал Опэ. - Мы выполним сверхзадачу, другого выхода у нас просто нет. После этого... - Нет, не после, а до! - прервал его Эви. - Я сказал, после, - упрямо повторил Опэ. Дие с недоумением переводила взгляд с одного на другого. - О чем вы? Извольте объясниться! - О том же, что и ты, Дие, - пояснил Мат, все так же холодно и спокойно. - Они будут выполнять сверхзадачу до тех пор, пока не выполнят ее. А уж потом меня привлекут к ответственности. - Прекрасно, но поговорить о наших делах не мешает заранее, - парировала Дие. - Замолчи, сорока! - Опэ взорвался не на шутку. - Зачем болтать без умолку? Благодарю тебя, Мат, что ты не назначил меня в одну смену с этой трещоткой. Мы готовы заступить. Ты не возражаешь? - Справишься? - Да. Вы можете идти. Никто не считал, сколько дней и ночей прошло с тех пор, как умер Арро. Время тянулось незаметно, сопровождая их незримо на вахте в командном салоне и так же незримо обрываясь в никуда, когда после смены они измученные валились на свои надувные матрацы в спальнях. Казалось, "Галатея" все так же висела в сетке лучей одних и тех же далеких звезд; не было ни прошлого, ни будущего, только настоящее, недвижное и застылое. Бесконечность словно просачивалась сквозь двойную обшивку корабля, сидела на корточках в углах коридоров, обволакивала мозг. Ею, бесконечностью, поселившейся в их сердцах, измеряли и думали они теперь, отдавая себе отчет в том, что уже не воля Мата, а она одна, загадочная и непостижимая, управляет кораблем и диктует распорядок дня. Только одна-единственная звезда менялась на экране наружного обозрения, висевшем над их головами. Ее желтоватый свет становился все ярче, а поскольку они знали, что так оно и должно быть, каждому из них при заступлении на вахту казалось, что яркости чуть-чуть прибавилось. Других мер времени уже не существовало, они потеряли смысл. Звезда была требовательной и настойчивой, ибо несла в своих лучах таинственный и вместе с тем понятный для всех привет из еще незнакомого, но их собственного дома. Слова, определяющие время, тоже потеряли смысл. До, после, прежде, потом - все это поглотилось ожиданием, повисшим в бесконечности, Незыблемым осталось только одно понятие - сверхзадача и единственный способ превратить это понятие в реальность: служба. Двенадцать часов пристального наблюдения за приборами командирского и других пультов, а потом спуск вниз, в полутемный ящик спальни, и погружение в сон, тяжелый, беспросветный, когда одна только бесконечность, молчаливо сидящая в углу, остается на страже. В один из таких моментов их существования вне времени Эви при очередной смене вахты остановился перед Матом и, подняв на него глаза, спросил: - Когда ты снимешь с шеи эту игрушку? В усталом, осунувшемся лице Мата что-то дрогнуло. Он через голову снял ремень и протянул Эви инфрапистолет. - Прошу. Можешь взять его себе. Или отдай Опэ, когда он поднимется из реакторного отсека. Если это доставит ему большее удовольствие, чем тебе... - Мне он не нужен, Опэ тоже. Спрячь его куда-нибудь сам. Мат покачал аппарат на руке, словно раздумывая, куда его девать, потом повесил на подлокотник кресла. - Он не нужен уже никому, - повторил Эви и указал на желтую звезду. - У нас теперь только один командир, вон она. Скажи, Мат, не будет преждевременным, если мы назовем ее Солнцем? - Она носила это имя и тогда, когда еще ничем не отличалась от мириадов других. Я имею в виду, для нас. Эви кивнул. - Ты прав. Жаль, что я не подумал об этом раньше. Но ты помнишь, Мат, та, другая, была точно такой же. Мы выросли под ее лучами. Которое же из двух солнц настоящее? Я тоже имею в виду - для нас. Мат промолчал. - Настоящее, ненастоящее, - продолжал бормотать себе под нос Эви. - Кажется, на этот вопрос нет ответа. И то, прежнее, от которого мы улетели, всегда было и будет настоящим. И это второе, новое, тоже! Ответь мне, Мат, лишь на один вопрос: стоило ли затевать все это? У Мата дрогнули веки, но он продолжал молчать. - Стоило ли? Отвечай же, Мат! Сначала умерли четыре человека; это были люди, пусть даже не столь развитые, как мы. Двоих убил ты, других двоих, еще раньше, их же соплеменник, который был пятым, а потом исчез. Как-то ты рассказывал нам об этом, помнишь? Нас было семеро. Теперь Арро мертв, а Нуа хоть и жива, но чего стоит ее жизнь? Мы остались впятером, но и наши стоят не больше. Нашими именами назовут улицы и площади, зачем это нам? Нашу лагуну, наш берег, наше море никто не сможет вернуть нам обратно. Возможно, люди Земли будут нам благодарны, но что смысла в их благодарности? - Тогда я не очень понимаю, что ты имеешь в виду, Эви. - Ты знаешь все, только делаешь вид, что не понимаешь. Не хочешь понимать. Стоит ли ценой двенадцати жизней доставлять на Землю те данные, которые мы везем? Чтобы там узнали, что существует еще одна планета, где поверхность, климат, атмосфера и прочие условия пригодны для человеческой жизни? Мы, наследники разума Гилла, полагаем, что обо всем этом ученые Земли, по всей вероятности, догадывались еще задолго до посылки экспедиции. Да, именно поэтому "Галатея" и прилетела к нам. Пусть Гилла и его коллег постигла неудача, лет этак через сто прилетел бы другой корабль и доставил бы на Землю все эти данные. - Но он не прилетел. Эви замялся, размышляя. - Правильно. Он должен был бы прилететь раньше, еще до нашего рождения. Но тогда мы узнали бы об этом! Ведь пришельцы непременно нашли бы "Галатею", и мы сейчас... Но почему они не прилетели? Ты мог бы это объяснить, Мат? - Возможно, на Земле изменили программу исследований. Если какой-то звездолет не возвращается, это всегда веский аргумент для тех, кто хотел бы переправить исследования в другую часть Галактики. Но вместе с тем это аргумент и для меня. В том смысле, что нашу сверхзадачу необходимо решить, довести до конца! - Мы решим ее, Мат, в этом ты можешь не сомневаться. Но не на этот вопрос я жду от тебя ответа. Гибель двенадцати людей соизмерима ли с результатом? Реальным, осязаемым результатом! - Реальным? Здесь, на "Галатее", мы не можем о том судить. - Извини, но это отговорка. Чепуха, Мат! Сопоставь цель и средства, жертвы, принесенные ради ее достижения, не добровольные, ты знаешь это, и результат. К сожалению, я опять применяю это слово, другого нет. Не думаешь ли ты, что именно здесь допущена ошибка, какое-то роковое несоответствие?.. Как мог Гилл взвалить на себя такую ответственность? Ты должен разбираться в этом лучше, чем я. Ты наш лидер, ты его наиболее совершенная копия! Отвечай же, Гилл! Мат молча смотрел перед собой. - Но скажи же хоть слово! - Он не отвечает. - Что такое? Кто он? - Не отвечает Гилл. Ты, Эви, тоже ведь получил его репрограмму, только немного измененную. Если вся затея и стоила чего-нибудь, так это того, что я нашел правильный метод трансплантации личности, то есть пересадки репрограмм. Не скрою, это произошло почти случайно. Там, на Земле, мы многие годы напрасно бились над этой проблемой, и вот такой успех. Но и он всего лишь, так сказать, побочный продукт. Метод родился от задачи, но отнюдь не ради достижения главной цели экспедиции. Он не имеет ни малейшего отношения к данным об образцах пород или биосфере новой планеты. Об этом, Эви, я должен сказать прямо и честно. Если бы не воля случая, я не имел бы и таких результатов. Ты сказал, Эви, что я наиболее совершенная модель Гилла. Это не так. В тебе Гилл способен сомневаться, терзаться угрызениями совести. Что это за качество, трудно определить, во всяком случае, мне оно не свойственно. Я во всем и всегда буду видеть только одно: сверхзадачу. Вот мое единственное преимущество, если можно его так назвать. Не знаю, может ли служить это достаточным основанием, чтобы избавить меня от ответственности? Мне кажется, нет. Но решать будут они, люди. - Люди Земли? - А кто же еще? Все, что я сделал, сделано только ради вас, ради науки, вот что я им скажу. - И какого ответа ты ожидаешь? - Не знаю. Ты ясно сказал: я убил двенадцать человек. Верно и то, что в каждом из них я, Гилл, воскресал и умирал либо еще умру. Поэтому, уничтожая друг друга, мы убиваем самих себя. - Я давно знаю, что вовсе не ты убил Арро. - Разумеется. Но речь не только о нем, а о всех нас. Например, твои сомнения... Весь ход твоих мыслей был мне известен заранее. Видно, поэтому мне так трудно отвечать. Окажись удар Опэ тогда немного потяжелее, было бы лучше, честное слово. Эви решительно покачал головой. - Лучше только для тебя. Нам пришлось бы размышлять в два раза больше, а пришли бы мы к тому же. Мат поднялся с кресла, тяжело оперся руками о командирский пульт. - Что-то я устал сегодня. Примешь смену? - Конечно. Эви занял его место, привычно оглядел показатели приборов, затем приступил к очередному контролю работающих систем. Пальцы, словно играя на клавиатуре кнопок, скользили по пульту легко и уверенно. Мат наблюдал за ним с грустной улыбкой. - Из тебя получился бы превосходный штурман, Эви. Молодой человек вскинул голову. В уголках глаз у него тоже мелькнула усмешка, и тоже с оттенком грусти. - Почему ты так думаешь? Разве сейчас я уже не таков? Знаешь, Грон по-прежнему бубнит про свою лагуну. Только теперь не про прежнюю, а про ту, что ему отведут на Земле. Дескать, он начнет там все сначала. Я уже привык. - Он легонько погладил край пульта. - Скажи, может случиться так, что я действительно стану штурманом на другом корабле? - Конечно, Эви! Я непременно замолвлю за тебя словечко, будь покоен. У меня есть там кое-какие знакомства среди начальства. Оба рассмеялись. - Приятных сновидений, Мат! - Благодарю. Ну а ты гляди в оба. - Как всегда. - Если будет время, вместе с Опэ осмотрите лишний раз все системы, управляющие реакторами. Сигнализацию, подачу энергии, модераторы, всю кухню. И расставьте роботов по своим местам... - Хорошо. Но это означает... - Ты угадал. Посплю немного, потом устроим генеральную репетицию, а в следующую смену начнем торможение. Пора... Торможение, состоявшее из нескольких циклов, внесло немало нового в жизнь "Галатеи". Пространство потеряло свой незыблемый и неизменный характер; бесконечность тоже потерпела поражение и отступила куда-то, не давила пудовой тяжестью на тревожный сон астронавтов. Причиной всех перемен было не мизерное увеличение гравитации, связанное с замедлением скорости корабля, а совсем другое: Солнце, которое уже нельзя было назвать звездой. Оно пламенело, сияло, искрилось, и в зияющей черноте вокруг него вспыхивали прочие звезды. "Галатея" описывала угол около шестидесяти градусов и пересекла Солнечную систему не в радиусе орбит Земли и Марса, как это предусматривалось прежней лоцией, а где-то в поясе астероидов. Такой незначительностью ошибки Мат мог быть вполне доволен. Во время внесения коррекций Солнце неизменно танцевало на верхнем экране, а к вечеру послушно склонялось к боковому. Выводя "Галатею" на кругосолнечную орбиту. Мат отдавал себе отчет, что она будет отстоять от Солнца дальше, чем орбита Марса, но, порывшись в каталогах, установил, что и в этой зоне они встретят автоматические орбитальные станции, запущенные с Земли. Но которая из них откликнется на позывные "Галатеи"? Предугадать было невозможно, поэтому он решил включить сигнальную систему на общекосмических частотах, используемых землянами. Истекли первые три часа, но отзывов не было, и Мат отправился спать. - За сто семьдесят лет мог измениться десятки раз не только код, но и длина волн. Помню, Сид последними словами ругал всевозможные комитеты, благодаря активной деятельности которых астронавты один раз в пять лет должны были заново переучивать таблицы позывных. Пройдись до конца вот по этому диапазону, - он указал Эви на шкалу радиопередатчика; тот сидел как на иголках. - Пусть автомат даст общий сигнал прибытия с шестиминутным интервалом. Незачем надрывать себе горло на голосовой связи. Если какая-то из станций отзовется, автомат зафиксирует волну, так что мы ее уже не потеряем. ...Опустив голову, он стоял перед столом комиссии. Защищаться было нечем. "Но ведь я выполнял задачу! Я выполнял сверхзадачу", - твердил он в отчаянии, когда огласили приговор. Смертная казнь. Среди людей, сидевших за столом, был и Бенс, сумрачно разглядывавший потолок. Тезисы о поэтапной трансплантации психики он выслушал до конца, но с явным нетерпением кивал головой. "Уважаемые члены комиссии, - сказал Бенс в своем заключении, - все, что изложил здесь Неизвестный оппонент, для нас давно пройденный этап. Эксперименты не дали результата. В результате трансплантации мы получали тех же обезьян, только с человеческой совестью". - "Как ты смеешь произносить слово "обезьяна"! - вскричал Мат. - Всю жизнь ты называл их: человекообразные млекопитающие! Или, думаешь, если ты мертв, тебе все дозволено?!" - "Вы не требуете психиатрической экспертизы для обвиняемого?" - вежливо осведомился у Бенса председатель комиссии. "Нет, я давно его знаю, он был когда-то моим сотрудником. Талантлив, но ненадежен, а главное, гм... великий путаник". - "Я настаиваю на своем праве, - сказал обвиняемый, твердо глядя в глаза председателю. - Покойник пристрастен. Каждый мертвец таков, но Бенс стал покойником еще при жизни". - "Вы имеете, то есть имели только одно право, - с улыбкой поправился председатель. - Право выполнять свою задачу". Председатель сделал знак роботам: "Увести". Когда ближайший из них прикоснулся к нему своей стальной клешней, обвиняемый закричал и бросился на конвоира... - Мат, очнись! Мат, что с тобой? - Эви в отчаянии тряс спящего за плечо. - Я уже три раза будил тебя по громкоговорящей, но ты не просыпаешься. Пришлось спуститься, а ты мечешься на кровати и орешь что-то непонятное. Мат остановившимся, еще мутным от сна взором смотрел в потолок. - Приговор вынесен... - Что ты мелешь? Проснись же, Мат, пора! Мат провел рукой по лицу. - Ты прав, до этого мы еще не дожили. - Он рывком сел на кровати. - Что, отозвались? Впрочем, это ясно, потому ты и здесь. - Отозвались, но я ничего не понял. Твердят одно и то же, а что, не пойму. Мат рассмеялся. - Так ведь это автомат! Чудак ты, Эви, право. - Допустим. Но почему он все время повторяет: "На Деймосе и Фобосе посадка запрещена". И дальше: "Принимает только Луна, центр, южная сторона, Клавиус". Чушь какая-то. - Что же здесь непонятного? Оба спутника Марса нам не нужны, эта планета сейчас на четверть орбиты опережает Землю. Слишком далеко. А вот Клавиус, это важно. Ты говоришь, Клавиус принимает? - "Принимает только Клавиус". Так я записал. - Очень хорошо. Надеюсь, нас занесли в реестр? Эви старался не отстать от Мата, со всех ног бросившегося к лифту. - Куда нас занесли, ты сказал? - Как, и этого ты не знаешь? Межпланетная бюрократия. Будущему штурману-астронавту ее нужно знать, это крайне необходимо. Ты прибыл из бездн вселенной - изволь доложить свои данные. Тогда соответствующий чиновник направит запрос в память Главного Компьютера: существовал ли твой корабль на самом деле? Пока не придет подтверждения, мы не существуем, ясно? Ты передал данные? - Я не успел, Мат. Как только услышал отзыв на наш сигнал, я начал будить тебя. - Ну, невелика беда. Сейчас мы поправим дело. - Он бросился в кресло напротив радиопередатчика. - Хорошо еще, что не отменили вербальную связь. Отстукивать сигналы я толком так и не научился. Зазвучал мягкий женский голос, чуть-чуть торжественный. "И слишком медленный. Спят они там, что ли?" - с досадой подумал Мат. - На Фобосе и Деймосе посадка запрещена. Все объекты, прибывающие из космоса, принимает только южная сторона Луны, порт Клавиус. - Высокий, прерывистый свист прервал голос диктора. - "Ага, это уже для Большого Мозга передают координаты Клавиуса", - сообразил Мат. Снова зазвучал женский голос. - Повторяю: принимает южная сторона Луны, порт Клавиус. - Далее последовал тот же свист и слова: - До свидания. Конец. - Рано свистишь, голубка! - проворчал Мат. - Откуда тебе известно, где я нахожусь, и вообще удобен ли порт Клавиус мне для посадки? - Он едва успел сделать вдох для следующего вопроса, как динамик неожиданно ожил. Тот же голос автомата продолжал: - Передаем координаты порта Клавиус, - короткий свист, - по отношению к траектории космического объекта. Повторяю: координаты порта Клавиус... Далее последовало несколько свистков с разными интервалами. Мат, потрясенный, благоговейно шепнул: - Ну и ну! Кое-что они сделали за полтора столетия! Какой комфорт! Бедный Сид, если бы он дожил до сегодняшнего дня. Этак, пожалуй, и я пошел бы в навигаторы. Во всяком случае, на межпланетных рейсах. - Центр межпланетных рейсов на связи! - прозвучал голос из динамика. Мат в изумлении от чувствительности автомата приема-наведения осекся и замолчал. - Центр межпланетных рейсов. Посадка только на южной стороне Луны. Говорит порт Клавиус. - Последовал характерный свист. - Прошу код вашего разрешения на посадку. Повторяю... Мат дослушал до конца, потом, нагнувшись к микрофону, извиняющимся тоном произнес: - У нас нет формального разрешения. Кода тоже нет. Берем курс на порт Клавиус. Поворачиваем на Клавиус. Прошу согласия. - Понял. Согласие дано. Порт Клавиус принимает все управляемые космические объекты. Повторяю: все управляемые космические объекты... Мат сделал небольшую паузу, затем сказал: - Хочу доложить о прибытии. Автомат молчал. - Повторяю: я хочу доложить о прибытии. - Вас не понял. Прошу повторить. - Доложить о прибытии! - повторил Мат еще раз. Затем вдруг выключил микрофон и обернулся. - Очевидно, существует какая-то особая формула для доклада о прибытии. Но я ее не помню, - с огорчением сказал он, обращаясь к Эви. - Спустись в библиотеку, поищи там. Знаешь, где искать? Эви кивнул головой. Не дожидаясь возвращения Эви, Мат решил все же попробовать объясниться: - Докладываю о прибытии. Повторяю! Докладываю о прибытии. Прошу занести в реестр. В список. В ведомость о прибытии... О прибытии. На связи возник тот же приятный женский голос. - Ваше прибытие отмечено в момент установления с вами связи. Ваши координаты держатся на контроле, - короткий свисток передал Мозгу измененные координаты. - Ваши координаты приняты портом Клавиус. - Свисток, еще что-то для компьютера управления "Галатеей". Удивительно! Значит, процедура приема кораблей из космоса тоже изменилась? Мат догадывался, что второй свисток, в самом начале, значил подтверждение регистрации "Галатеи" в пределах солнечной системы. Но Эви не успел передать даже название корабля! Получается, что для землян важны только физические параметры и координаты объекта, а не его начинка? Странное безразличие. Мат хотел быть узнанным и продолжал упорствовать. - Сообщаю дополнительно наименование корабля: "Галатея". Прошу передать Луне для порта Клавиус. После небольшой паузы Мат еще раз повторил название. Кажется, и тут новые правила. Пришельца просто замеряют со всех сторон и тут же регистрируют. В этом что-то есть. Каждый капитан в первой же фразе в адрес начальника порта сообщает наименование своего судна. Других таких идиотов, как Эви, на свете не бывает. Правда, для него это впервые; кроме того, он побежал за командиром. Но почему тогда космическая дама не поинтересовалась этим сама? Странное противоречие. Впрочем, это все мелочи. Важно другое - то, что ему привиделось во сне. Подумав об этом, Мат невольно вздрогнул. Вскоре появился Эви; он застал Мата сидящим перед рацией с опущенной головой. - Я нашел. Вот формула вербального доклада о прибытии корабля... - Спасибо, не требуется. Нас уже взяли на учет. Скажи, ты не назвал даме-автомату имя "Галатеи"? - Конечно, нет. Это было ошибкой? - Нет. Только я не все здесь понимаю. Ну да ладно, пустяки. Не имеет значения. - Чего ты хочешь, Гилл? Чтобы весь межпланетарный аппарат в полном составе, во главе с Клавиусом бросился тебе на шею? Не скромничай, именно этого ты ожидал. Итак, на Клавиусе сейчас идет поиск. Если "Галатею" не обнаружат в числе звездолетов, отправившихся в космос за последние пятьдесят лет, последует запрос в архив. Но может случиться, не найдут и там. Ведь за полтора с лишним десятка лет имя "Галатея" могли присвоить и другому кораблю. Хотя это маловероятно. В его время обычно избегали давать новым кораблям наименования погибших или пропавших без вести, это считалось дурной приметой. А мифология достаточно богата именами богов и героев. Мат понимал, что бессмысленно донимать даму-автомат вопросами о том, через сколько времени можно ожидать ответа из лунного центра Клавиус. Но до тех пор пусть эта почтенная матрона соединит его с какой-нибудь другой базой, просто поговорить. Тем более, это не запрещено, ведь если включится Клавиус, космическая телефонистка немедленно отключит прочих абонентов. - Прошу соединить с центром на Фобосе. - Он не знал точного названия абонента, но надеялся, что автомат поймет запрос по ключевым словам. - На Фобос и Деймос посадка запрещена. Все межпланетные объекты... Мат уже знал эту формулу и прервал диктора, недослушав. - Я хочу говорить с центром Фобоса. Понимаете? Говорить, а не совершать посадку. Повторяю: говорить! - На Фобос и Деймос посадка запрещена... Мат едва не заорал. Спокойствие, старина! Ты был невежлив, перебил даму. Пусть доскажет свою сказочку до конца, бедняжка. Подождем. Терпеливость всегда приносит плоды. - Все контакты только через Клавиус, центр на южной стороне Луны... - Свист Мата уже не интересовал. - Благодарю. Значит, вербальная связь тоже? - Гм... Не так уж глупа дама-автомат, но все-таки надо пробиться сквозь этот секретарский заслон в космосе. Мат лихорадочно соображал. - Срочно, внеочередное сообщение! Имею срочное сообщение! - На мгновение он замешкался. Нет, все правильно, какое ему дело до Фобоса? Важно лишь услышать голос живого человека. - Повторяю: имею срочное сообщение! Прошу вне очереди! Сообщение для центра Клавиус. - Опасность для жизни? - поинтересовалась дама. На Мата словно вылили ушат холодной воды. Он мог предугадать этот вопрос. Не начинать же со лжи! - Нет, опасности нет. Повторяю: имею внеочередное сообщение. Прошу срочный разговор с лунным центром Клавиус. - Это против всяких правил, но черт с ним. - Вы передали? - Передала. - Раздался свист, потом наступила пауза. - Я имею с лунным центром Клавиус только одностороннюю связь. - Идиотка! - Мат не смог сдержать расходившиеся нервы. - Могла бы сказать об этом раньше! - Не понимаю. Прошу повторить! Он выключил микрофон. Эви с тревогой смотрел на Мата. - Однако я понял не слишком много, - признался он. - Я тоже. Но попробуем разобраться. Когда сталкиваешься только с одним пунктом незнакомой системы, всегда непонятно. Попытаемся применить логику. Мат снова включил микрофон. - Прошу сообщить, когда и на какой волне я должен ждать приема управления кораблем на посадку? - Управление вашим космическим объектом с момента установления места его нахождения в пространстве принял на себя центр Клавиус! Мат мгновенно развернулся на шарнирном кресле и уставился на приборную доску навигаторов. На главном осциллоскопе зеленым светом мерцали позывные межпланетного центра Клавиус. Мат повернулся на кресле к микрофону. - Благодарю вас, сударыня. Спокойной ночи. - Спокойной ночи! - Голос звучал все так же приятно и немного нараспев. Мат выключил радиопередатчик и потянулся. - Что ты делаешь? А если Клавиус нас вызовет? Ты же заказал срочный разговор! - В глазах Эви светилось неподдельное беспокойство. - Не волнуйся, старина. Мы теперь как у Христа за пазухой. Уж если они сумели без нашего ведома взять на себя управление "Галатеей", то, поверь мне, найдут способ нас разбудить. В любое Время, когда им будет угодно! Мат был упрям; в течение четырех дней напролет он пытался самостоятельно выйти на связь с Клавиусом, но потом сдался. Кроме первой космической дамы-автомата с приятным певучим голосом, появилось еще несколько, но они не дали никакой дополнительной информации, скорее, наоборот, знали меньше первой. Запрещение посадки на спутники Марса не упоминалось, видимо, по той простой причине, что забираться в такую даль для "Галатеи" уже не имело смысла. "Абсолютно автоматизированная, великолепно организованная система движения, - думал про себя Мат. - Исключает возможность каких-либо ошибок". Передатчик Клавиуса вел "Галатею" гораздо быстрее, чем сам Мат, даже если бы он вызубрил наизусть все тонкости космической навигации, хранящиеся в памяти компьютеров в библиотеке. Впрочем, ему и в голову бы не пришло отделаться от опеки Клавиуса и самому вести "Галатею" к Луне. Даже искусник Сид не сделал бы этого на его месте. Кто знает, сколько звездных кораблей бороздят сейчас окололунное пространство, какие коммуникации ты пересекаешь? А Клавиус, разумеется, это знал. Траектория получалась почти прямой, коррекции крайне незначительные. Экраны внешнего наблюдения с левого борта включить было уже невозможно, солнце сияло ослепительно. На верхнем экране, прямо над головой командира корабля, блестела теперь большая голубоватая звезда, а рядом с ней другая, золотистая, совсем крошечная. Шло время, и голубая звезда постепенно превратилась в правильный полушар, а звездочка рядом - в тоненький серп с острыми концами. Потом на голубоватой поверхности половинки шара проступили какие-то полосы, а желтый серп начал быстро расти. Сначала он перерос голубой полушар, а потом начал жадно захватывать пространство, словно стремясь поглотить весь горизонт. Когда концы желтого полумесяца уже не вмещались на крайних экранах, выходя из поля зрения лобовой камеры "Галатеи", заговорил Клавиус, южный центр Луны. Как Мат и предполагал, самому включать динамики не потребовалось. Когда в командном салоне вдруг зазвучал уверенный, низкий баритон, у Мата мелькнула надежда, что это живой человеческий голос. - Говорит Клавиус, южный центр Луны. Просим приготовиться к посадке. Ожидаемая перегрузка при последнем торможении составит два и двадцать пять сотых земной Гравитации. Продолжительность торможения - шестьдесят секунд. - Наступила пауза. Мат посчитал эту информацию слишком краткой, а данные недостаточными, но спорить с автоматом не стал. Он хотел слышать живого человека. Говорить только с живым! Попытки убедить в этом автомат к успеху не привели. Клавиус не обращал на него внимания. - За тридцать шесть минут до прилунения вы услышите меня снова. Будет включен обратный отсчет. Спасибо. Конец. Мат созвал всех в командный салон. На экранах внешнего наблюдения видна была уже только поверхность Луны; глаза путешественников решительно протестовали против ослепительно яркого света, отраженного ее поверхностью. Она приближалась с головокружительной скоростью, уже различимы стали глубокие темные впадины кратеров, острозубые скалы, нагромождения каменных глыб вокруг воронок; все они надвигались, ближе и ближе. Зрелище было устрашающее, но притягивало, как волшебный магнит, оторваться от мониторов не было сил. - Занять места! Застегнуть пристяжные ремни! - повелительно прозвучал другой голос. Команда повторилась еще два раза, с интервалом ровно в две минуты. "Опять чертов автомат! - с горечью подумал Мат. - Никто нас и в грош не ставит, даже сейчас. А ведь перед тем, как начать обратный отсчет, астронавтов прежде обязательно приветствовал дежурный по межпланетной станции лично. Так бывало прежде, а теперь? Мы для них всего лишь космический объект, совершающий посадку. Об этом сказал еще первый баритон-автомат, можно было сразу сделать вывод!" После третьего предупреждения погасли сигнальные лампочки искусственных гравитаторов, тела сразу стали невесомыми. По корпусу корабля поползла легкая дрожь; скорее по догадке, чем слухом, они ощутили вой включенных тормозных ракет. Гигантская рука обхватила "Галатею" и медленно, без толчков, со спокойствием исполина стала ее поворачивать. Щербатая поверхность Луны чуть покачнулась и поплыла куда-то назад, за спину; на экраны надвинулась бездонная чернота лунного неба с ослепительными точками звезд. Справа все выше и выше поднималось огненное Солнце. Потом экраны вдруг погасли, в слабом свете внутреннего освещения сомкнулись над головами сводчатые стены салона. Баритон начал обратный счет. Мат минуты две молча слушал, затем, не стерпев, выключил динамик. Он знал, что позже сделать это будет труднее. Зеленые цифирки продолжали танцевать перед глазами. Голова была пуста, он лежал в кресле без единой мысли и слушал дыхание соседей. Пока все переносят хорошо. Будем надеяться, так пойдет и дальше. Если перегрузка действительно только два и две десятых и длится всего минуту... Он повернул голову и оглядел своих спутников по очереди, одного за другим. Нуа лежала, закрыв глаза, с тем странно ожесточенным выражением лица, которое не покидало ее со времени смерти Арро. Кто и когда размягчит эти черты, словно окаменевшие в судороге ненависти? Только она сама. Мат тяжело вздохнул. Может быть, уже перегрузка? Нет, пока не ощущается. Дие дрожала от страха, прилипнув взглядом к бледной полоске света на одном из потухших экранов. И все-таки именно она первая из всех придет в себя и найдет удобную для себя позицию! Оглядится наивными круглыми глазами и заставит своими очаровательно глупыми вопросами танцевать вокруг себя всех мужчин на Клавиусе. Обе эти женщины красивы, это бесспорно, даже с земной точки зрения. А Грон в нарушение всех правил вытянул свою ручищу и поглаживает впившиеся в подлокотник пальчики Дие. Будет тебе лагуна, старина Грон! Только смотри, чтоб и Дие отправилась туда с тобой вместе, не проворонь. Оба брата лежали рядом; по положению тел и напряжению мышц можно было догадаться об их предельном внимании к происходящему. Эви станет неплохим навигатором, и не только сам, а увлечет за собой и Опэ. Невидимая сила вдавила Мата в сиденье. Надо их предупредить. - Эви, Опэ! Расслабьте мышцы! После посадки вы не вылезете из "Галатеи". Даже на четвереньках. - Сколько еще осталось? - с трудом выдавила из себя Дие. - Половина, около тридцати секунд. Но предупреждаю - будет тяжелее. - Он бросил взгляд на гравитометр. Стрелка переползла за цифру "два" и двигалась к третьему делению. - Ничего, выдержим. Только расслабить тело, полностью, до конца. И дышите, слышите? Дышите поглубже. Наступило головокружение, легкое, даже приятное, убаюкивающее. Поток зеленых цифр на табло замелькал быстрее. Вместо десятки вдруг выскочил нуль, девятка почти мгновенно сменилась восьмеркой. При цифре "семь" навалившаяся на тело тяжесть стала невыносимой, вдавливала ребра в захлебывающиеся легкие. - Дышать! - хрипел Мат. - Дышать глубже... Стрелка достигла уже 2,7, а давление продолжает повышаться. Что они все, посходили с ума? Так сажать корабль!.. И вдруг все кончилось. Мат почувствовал, словно его подкинули в кресле, стрелка гравитометра упала до единицы и поползла дальше, на десятые. Да, да, это ведь Луна. "Галатея" чуть-чуть покачивалась из стороны в сторону. Неизвестно откуда, из какой глубины, зазвучал вдруг голос Сида. Это он, штурман Сид, доводил "Галатею" до мертвой точки, как выражались астронавты-навигаторы. За Сидом, один за другим воскресая в памяти, появились и другие члены экипажа. Норман с его окаменевшими, твердыми, как алмаз, чертами лица; добрая улыбка Максима, голубые глаза Эдди; благодушное, по-мальчишески узкое лицо Ярви. Почему именно сейчас они явились из прошлого? Как свидетели обвинения? Но ведь он, Гилл, не виновен в аварии нейтронных реакторов. Тяжкая усталость свинцом налила тело. Вот и конец. За это мгновение он и боролся. Две минуты спустя оно наступит, промчится тенью и уступит место следующему. Килевая качка прекратилась; дрогнув еще раз или два, корабль застыл в неподвижности. Последние десять секунд пролетели, как одна, словно боясь отстать друг от друга. "Окончание посадки. Ноль часов, ноль минут, ноль секунд". Точность абсолютная, иначе весь персонал порта получает штрафное очко. Мат вновь почувствовал тяжесть своего тела, хотя лампочки гравитаторов "Галатеи" не вспыхнули. Тяжесть была почти нормальной, земной. Позвольте, но мы же на Луне. Это означает, что весь Клавиус?.. Он отер со лба выступивший пот. Если мои потомки оказались не слишком вежливы, то в области техники они превзошли все ожидания... Мои потомки? Гм. Что касается генеалогии, пожалуй, не стоит обольщаться, дело не из простых. - Мат, ты здесь? Скажи, мы уже?.. - Эви закашлялся, прочищая горло. - Да, Эви. Уже. Сказать больше он был не в силах. Теперь надо уснуть, нет, исчезнуть. Исчезнуть физически. Что может произойти дальше? Он выполнил сверхзадачу. Все, что произойдет дальше, будет происходить уже не с ним. - Что же теперь? - Эви моргал глазами. На вопрос Эви ответил бархатный баритон из порта Клавиус. - Выход через коридор, подведенный к нижнему выходному люку. Перепад - две десятых атмосферы. Мат отстегнул и откинул ремни. - Вставайте все! Нас зовут, идемте. - Как? Вот так просто, встали и пошли? - поинтересовался Грон. - Да, просто! - Сам не зная почему, Мат обозлился. - Или ты хочешь подготовить приветственную речь? Нас ждут. Поторопитесь! - Но как же так? - опять прогудел Грон. - А вещи... - Закрой рот и поспеши! Все, кроме той одежды, что сейчас на тебе, теперь собственность приемочной комиссии. Забыл порядок? - Забыл, - подтвердил Грон. Мату захотелось добавить еще кое-что, но он сдержался. В лифт он вошел последним... В нижнем круговом коридоре уже чувствовался другой, не корабельный воздух, струившийся через открытый люк. Он был теплее, чем воздух "Галатеи", в нем носился чуть слышный аромат дезинфекционного препарата. Гилл был горд, что узнал его. На пороге раздвинутых до отказа дверей стояли два робота. Они были ниже ростом и стройнее Шарика, но, к немалому удовольствию Гилла, инженеры нового поколения тоже не слишком увлекались созданием роботов по человеческому подобию. Их большие выпуклые глаза внимательно ощупали пришельцев с ног до головы. Он не мог избавиться от ощущения, что их осматривают не только эти электронные искусственные глаза, но через них и еще чьи-то живые, человеческие. Так прошло две-три минуты, затем роботы вежливо отодвинулись, освобождая проход, а когда все шестеро пришельцев прошли мимо, то спокойно и неторопливо пристроились сзади, замыкая шествие. Пол соединительного коридора почти не имел наклона, и Гилл заключил, что приемная станция Луна-юг встроена намного глубже в недра горы Клавиус, чем любой из подобных же центров, созданных в его время в других местах спутника Земли. Стенки коридора были слишком тонки и упруги для того, чтобы непосредственно соприкасаться с безвоздушным пространством. Это означало, что "Галатея" находилась под каким-то огромным куполом, в котором поддерживалось необходимое атмосферное давление. Полтораста лет назад подобные сооружения только еще проектировались. "Стоп, довольно сравнений!" - решил Гилл. Это мешало думать. Они вошли в небольшой квадратный зал. Один из роботов, двигавшихся за их спиной, проговорил: - Направо! - Во избежание недоразумений тотчас раздвинулась невысокая дверь. Снова коридор, потом еще и еще. Перед каждым поворотом робот заблаговременно сообщал направление... Мат покусывал губы. Весьма вероятно, что роботы установлены на двустороннюю вербальную связь. Но после стольких безуспешных попыток он твердо решил, что раскроет рот только в том случае, если увидит живого человека. Вошли в более просторный зал, вдоль боковых стен которого тянулись красиво сервированные длинные столы, приятно подсвеченные разноцветными огоньками. - Вы, наверное, проголодались, - прозвучал приветливый женский голос откуда-то сверху, из-за барьера для ламп скрытого освещения под потолком. - Слева вы найдете холодные закуски. Фирменные блюда кухни порта Клавиус. Напитки на столе справа. Приятного аппетита. У Гилла возникло неодолимое желание выпить сразу целую бутылку водки или виски. Даже если Мату это придется не по нутру! Каждый астронавт, вернувшийся из космоса, имеет на это право, черт возьми, но нет, от роботов он ничего не возьмет. Остальные нерешительно смотрели на командира. Мат упрямо тряхнул головой. - Идем дальше. Сопровождающий их робот подождал с минуту, потом сказал: - Направо. Неслышно раздвинулась еще одна дверь. Первое, что им бросилось в глаза в просторном зале, - удобные мягкие кресла, поставленные полукругом. Затем они увидели группу роботов, выстроившихся в ряд вдоль боковой стены и обращенных в ту же сторону, что и кресла. Туда, где, отделенный от остальной части зала стеклянной стеной, за большим письменным столом сидел человек. Он был невысок, с опущенными плечами, худощавым лицом; чуть наклонившись вперед, он рассматривал перфокарту, лежавшую перед ним на пустом столе. Коротко остриженные седые волосы покрывали круглый череп словно мягким серым ковриком. Черты лица трудно было рассмотреть сквозь отсвечивающее стекло, голос, искаженный динамиком, звучал хрипловато. - Садитесь! Говорил он медленно, без выражения, словно мудрость многих сотен лет стерла острые углы эмоций. Так говорят люди, очень многое знающие и смертельно усталые. По интонации голос почти не отличался от уже слышанных ими автоматов. Но это был человек, живой человек с острым взглядом, уколовшим даже сквозь стеклянную стенку, когда он наконец поднял голову. - Мы затратили много труда, чтобы установить, кто вы такие. Но множество вопросов осталось невыясненными. - Ну что же... - начал было Мат. Старик знаком поднятой руки остановил его. - Спрашиваю я, отвечаете вы. Слишком многое предстоит... Он умолк, словно опасаясь, что невольно поддался чувствам, и это отразилось в голосе. - Значит, спрашиваю я, - повторил старик. Он опять перевел взгляд на перфокарту. - Вот последние достоверные данные: звездолет первого класса наименованием "Галатея" под командованием Ребранда Нормана стартовал отсюда сто восемьдесят три года назад. Точнее, не отсюда, а из восточного лунного порта Гримальди. Теперь говорите вы, молодой человек. Но только о своем пути, о себе и о ваших спутниках. Прежде всего: кто вы такой? Мат начал рассказывать, поначалу с трудом. Потом дело пошло легче. О Бенсе и об опытах в области трансплантации личности старик ничего не слышал. Мат, воодушевившись, начал было объяснять подробности, но старик опять прервал его. - Таким образом, получается, что ни вы, ни ваши спутники не являетесь кровными родственниками членов экипажа "Галатеи"? - Да, не являемся... Но здесь, пожалуй, более важно то, что при помощи данного метода... Что созданный с помощью репрограммы наиболее совершенный образец сейчас перед вами... - Что важно и что не важно, решаю я. Сколько вам лет? - На этот вопрос ответить не так легко, поскольку весь путь... - Меня интересует, сколько вам лет было в момент старта "Галатеи"? - Двадцать два года. - А остальным? - Грону - двадцать три, Эви - девятнадцать... - Указывайте, пожалуйста, на тех, кого называете. Я не могу знать вас в лицо. Мат повиновался, затем продолжал. - Опэ - восемнадцать лет, Нуа - двадцать один год, Дие - двадцать. - Могли бы вы сказать, какова была средняя продолжительность жизни людей вашего племени? - Примерно сорок пять - пятьдесят лет. - Каково различие в периоде обращения вашей планеты и планеты Земля? Если не знаете, не беда, этими данными наверняка располагает Большой Мозг. - Мне это известно. Наша... то есть, та, вторая, планета совершает полный оборот за тринадцать земных месяцев и четыре дня. - Хорошо. Старик помолчал. - Ваши женщины уже имели детей? - Простите? - Я спрашиваю достаточно ясно. Имели ли детей прилетевшие с вами женщины? Или они еще не были замужем? - Нет, они замужние женщины. Вернее, Нуа... - он замялся, подыскивая слово. - Нуа вдова. Ее муж Арро скончался во время путешествия. Нуа глотнула воздух, собираясь что-то сказать. - Дие - супруга Грона, - поторопился продолжить Мат. - Почему они не имели детей? - На "Галатее" оборудована станция для выращивания биоорганизмов... Противозачаточные средства... - Значит, вы еще и биолог? - Да. Отчасти. - Хорошо. Значит, вы способны ответить на вопрос, могут ли они иметь детей? - Так, сразу, едва ли. Но после необходимых анализов и обследования... - Вы могли бы их осуществить? - Надеюсь. Старик опять помолчал. - Разумеется, здесь играет роль не только обследование, - пробормотал он, на этот раз не обращаясь к собеседнику. Поднял перфокарту, подержал ее в воздухе, затем отложил на край стола. - Как вы летели? - Не понимаю вопроса. - Я спрашиваю о способе усыпления. Гипнотическая летаргия или электричество? Мат дал подробное объяснение. - Значит, вы сами не пользовались длительным сном? - Нет. - Это было неразумно. - Я не мог поступить иначе. - Возможно. Теперь это уже не имеет значения. Но все равно неразумно. Под ногами у Мата едва заметно дрогнул пол. Он вспомнил, что это означает. Испытавший однажды, не забывает этого дрожания до конца своих дней: стартует либо приземляется межзвездный корабль. Старик за стеклом тоже весь обратился во внимание, затем быстро взглянул на боковую стену, где заплясали какие-то световые сигналы. Потом он нагнулся вперед, нажал какую-то кнопку и начал говорить. Голоса его не было слышно из-за стеклянной перегородки, Мат постарался уловить смысл слов по движению губ, но напрасно. Но вот старик откинулся в кресле и, опять щелкнув переключателем, глубоко вздохнул. Это они уже слышали. Старик сидел неподвижно, прикрыв глаза. Так продолжалось довольно долго. Казалось, он забыл о своих посетителях. Молчание тянулось бесконечно. - Значит, так, - произнес он наконец, но глаза его остались закрытыми. - Хорошо. На стене слева опять появились быстро меняющиеся знаки, до слуха Мата донеслась скороговорка человеческой речи. Старик сказал в ответ всего два слова, подтвердив их кивком головы; затем наконец опять устремил взгляд на Мата и остальных. С минуту он разглядывал их, словно в раздумье. Если бы не обманчивое стекло, Мат готов был биться об заклад, что в глазах его промелькнуло участливое выражение. - Увы, я могу уделить вам меньше времени, чем предполагал. Сейчас я должен уйти, но скоро вернусь. До тех пор вы обдумаете все то, что я вам сейчас скажу. Постараюсь говорить просто и понятно. Мне нужно спешить, времени мало. Несмотря на такое предисловие, старик опять сделал продолжительную паузу, разглядывая свои руки на столе. - Пятьдесят два года назад некие очень умные люди там, на Земле, - он махнул рукой куда-то за спину, - в споре между собой искали аргументы. Один из них решил, что несколько водородных бомб повысят убедительность его аргументации. Результат подтвердил правильность решения. То, что осталось после взрывов бомб, доконала радиация. Затем настал период мутации, появился отличный нейротропный вирус. Оставшихся в живых беглецов с Земли оказалось достаточно, чтобы разнести этот вирус во все уголки Солнечной системы, где еще сохранились и жили люди. Двадцать лет тому назад, когда для этого появилось время, мне выпала высокая миссия проанализировать информацию в памяти компьютеров на лунных межпланетных станциях. Проделав это, я пришел к выводу, что упомянутый вирус оказался злее, чем бомбы. Но это сейчас не имеет значения. Моя экспедиция вернулась на Луну последней. Те, что летали в системы Проксима, Альфа-Центавра и Эридан, возвратились раньше нас и к тому времени уже умерли. Нет, не от вируса. Вирус исчез еще раньше, вместе со смертью последнего человека в зоне Солнца. Они умерли от старости. Жили они, как и мы, здесь, на Клавиусе. Эта база самая совершенная, оборудована лучше других. Пока позволяли силы, они почти ежегодно летали на Землю, чтобы замерять уровень радиации. Она убывала медленнее, чем их жизнь. Но об этом они знали с самого начала. Последней перед нами возвратилась экспедиция из системы Эридана; прежде чем умереть, они оставили нам свои соображения. Предполагали, что не успеем и мы... Они ошиблись, но и это мало что изменило по существу... Старик замолчал, отдохнул немного. - Но наши предшественники уже знали, им удалось выудить это из массы информации, скопившейся на четырех лунных базах, что мы со своим кораблем находимся на пути к Земле. И что еще более важно - за два года до катастрофы отбыли еще две экспедиции. Первая - к системе Фомалхаут, вторая - в созвездие Муфрид. Они улетели на огромных кораблях, именно для них и были построены эти куполы-ангары. Мат непроизвольно кивнул с одобрением, но старик этого не заметил. - В составе тех двух экспедиций находились и женщины, чтобы их дети или внуки привели корабли домой. В этом главный смысл. Разумеется, их возвращения придется ждать еще долго. Наша экспедиция вернулась тридцать лет назад, но это меньшая половина. Нас осталось четверо. Старик опять стал рассматривать свою ладонь. - Теперь я уже не выдерживаю перегрузок ускорения; пять лет, как я не был на Земле. Но трое моих товарищей и сейчас находятся там. То есть находились. Сейчас они возвратились, и поэтому я должен спешить. Они меня ждут. На "Галатею" мы не рассчитывали. Думаю, вам ясно почему. Когда система оповещения передала сигнал о вашем появлении, я был здесь один. Я не мог принять решения в одиночку, поэтому и не вступал с вами в разговор. Но, пожалуй, оно и лучше, чтобы вы узнали обо всем только теперь. Из доброго десятка вопросов, вертевшихся у него в голове, Мат смог выбрать только один. - А что сейчас там... на Земле? - На месте городов - крысы и тараканы. Попадаются великолепные экземпляры! - Складки вокруг губ старика на миг разгладились. - Пока мне не пришлось заняться другими делами, я был зоологом и ботаником, разбираюсь в этом. Что касается растительности, то изменившиеся условия благоприятствовали распространению боярышника, во всяком случае, в средней полосе. Почему именно, не знаю. Весной, в период цветения, вся Европа становится бледно-розовой, можно заметить даже без телескопа. В комнате за стеклянной стеной вновь зазвучал нетерпеливый голос, с пулеметной скоростью тараторя что-то непонятное. Старик не стал выключать свой микрофон. - Да, Герард, я уже заканчиваю. Хотя я обещал, что приду сразу, но не могу же я оборвать беседу на полуслове! Подождите еще немного, сейчас иду. Он поднялся, но остался стоять возле стола. - Радиация на Земле вот уже семь лет, как упала ниже опасного уровня. Но мы не перебрались на Землю. Четверо - это слишком мало для истребления крыс и боярышника. Кроме того, оставаясь здесь, мы поможем возвращающимся экспедициям. Клавиус и три других лунных центра находятся в режиме полного самообеспечения. Здесь может жить много людей в течение нескольких столетий. До тех пор, пока... Не закончив фразы, он не спеша направился к двери, видневшейся в глубине комнаты, но на пороге обернулся. - Я скоро вернусь. Но мне хотелось бы знать, уяснили ли вы себе суть того, что я вам рассказал? Достаточно, чтобы поразмыслить. Прошу вместо ответа наклонять голову. Он начал называть их по именам. Мат смотрел на старика с изумлением. - Не удивляйтесь, Мат! - Горло старика издало нечто, отдаленно напоминающее звуки смеха, короткого и искреннего. - Имена и слова легко удержать в памяти. Гораздо труднее понять их смысл. Я спешу. Вернусь, тогда продолжим. За его сгорбленной спиной беззвучно закрылась дверь. - Это означает, что здесь остаемся и мы? - Грон впервые обрел дар речи, и голос его звучал твердо. "Да, но где же лагуна?" - подумалось Мату. Он был благодарен Грону, что тот не сказал это вслух. - Не знаю, Грон. Спросим, когда вернется. - Но он пожелал, чтобы мы поразмыслили над тем, что он рассказал. Я попробовал... Поразмыслить и представить... Мат смотрел на Грона с возрастающим уважением. Подобных слов он не слышал от него еще никогда. - Мат! Это прозвучал уже голос Дие. - Пожалуйста? - Не правда ли, он спросил, могут ли у нас быть дети, потому, что хочет, чтобы мы, то есть они, дождались возвращения других людей? - Да. - И у нас могут быть дети? - Я надеюсь, Дие. - Добрый старик. Он мне понравился. - Так и должно быть, Дие. Но почему это пришло тебе в голову именно сейчас? - Потому что он хочет того же, что и я. Чтобы у нас были дети. Нуа пристально рассматривала голубой ковер на полу. Носком ботинка она чертила какие-то знаки на мягком пушистом ворсе, послушно уступавшем легкому нажиму. - Я не хочу ребенка. - Что? Тогда чего же ты хочешь? - взорвалась Дие. - Тихо! - Голос Грона прозвучал непривычно жестко. - Оставь ее в покое, Дие! Затем, немного смутившись, он обратился к Мату. - Я понял то, что он сказал. Во всяком случае, мне кажется, что понял. Кроме одного. Скажи, Мат, как все это... могло произойти? Мат задумался над ответом, но его неожиданно опередил Эви. - Почему же, Грон? А как могло произойти все, что случилось с нами? Тот, кто когда-то был Гиллом, приказал Мату наклонить голову. И Мат повиновался.