Кристофер Сташеф. Напарник чародея ЧАРОДЕЙ VIII Перевод с англ В.А.Федорова OCR Gray Owl http://cherdak-ogo.narod.ru ? http://cherdak-ogo.narod.ru Анонс Рыцарская сага о Роде Гэллоугласе, ВЕРХОВНОМ ЧАРОДЕЕ острова Греймари, и о его необыкновенном коне-роботе, Фессе, хранящем в памяти фамильную историю своего хозяина за последние пятьсот лет, а также о его супруге, огненнокудрой ведьме Гвендолен, и их детях, способных летать верхом на помеле и без оного, плавить взглядом металл и проходить сквозь крепостные стены, а также о Волшебном Народце: феях, эльфах, оборотнях, краккобаррах, аквагиппусах, единорогах, драконах и прочей забавной живности. Пролог Хосе неодобрительно покосился на экран и напечатал первую команду процедуры записи информации в новый мозг: "Копирование мозга". Экран опустел. Затем по нему пробежала вереница символов и стандартных заголовков: "Загрузка черепной коробки". Хосе крепко зажмурил глаза и покачал головой. О Марсии можно будет подумать позже. Сейчас он на работе. Ему здесь неплохо платят, и он не получит денег, если выполнит работу спустя рукава. Тогда у него вообще не будет никакой работы. Он коснулся клавиши, которая открывает окно производственной лаборатории внизу, и напечатал: "Проверка черепной коробки". По экрану побежало сообщение: "Черепная коробка загружена". Хосе довольно кивнул: он знал, что внизу под ним, в стерилизованной белой комнате, в обитой мягкими прокладками полусфере закреплен шар из нержавеющей стали размером с баскетбольный мяч, который будет находиться в этой колыбельке, пока в него записывается главная программа. В шаре спрятан гигантский кристалл, трехмерная решетка, которая способна вечно сохранять электрические заряды, пока еще представляющий собой всего лишь старательно выращенный камень, а не абсолютно новый мозг робота. Тем временем техник подсоединил компьютер Хосе к памяти мозга. Теперь мозг готов к получению базовых операционных программ. На экране появилась новая строка: "Определите маршрут". Хосе напечатал: "А = В =..." "Равно". Две маленькие параллельные линии как будто что-то перевернули в нем. Хосе поразила интенсивность собственной реакции. Как все-таки сильно идея равенства, перед которой он всегда преклонялся, может взволновать его! И все потому, что Марсия опять принялась за свое сегодня утром, опять завела давний разговор о том, равны ли они в своих взаимоотношениях, как должны быть, по ее мнению. И, конечно, начав, она уже не отвяжется. Все началось, когда жена выпорхнула из душа, а он объявил: - Завтрак готов... Марсия остановилась в дверях, закутанная в махровое полотенце, и бросила такой надменный взгляд, на который способна далеко не всякая женщина. - Я не хуже тебя могу нажимать кнопки автоповара, Хосе. Хосе удивленно посмотрел на нее. - Конечно, можешь. Я просто подумал, что было бы неплохо... - ...дать понять мне, что я не выполняю свои обязанности? Ты прекрасно знаешь, что женщины не должны больше готовить еду. - Конечно, знаю. Ты мне не прислуга. - Но и мужчины тоже не слуги, верно? - саркастически заметила Марсия. Хосе нахмурился. - Эй, давай не будем заводиться. Никто не должен быть ничьим слугой, так? - Не говори глупости! - раздраженно прошипела она. - Если мужчины не будут это делать, кто тогда будет? - Мы оба станем это делать для себя. Верно? - Совсем неверно, - возразила она. - Как это может быть? - Ну, если каждый готовит себе пищу, никто никому не служит. - Итак, высокомерный и могущественный сильный пол все-таки не сможет отвертеться от черной работы? Хосе в самом деле почувствовал себя заинтригованным. - Значит, ты не хочешь, чтобы я время от времени готовил тебе завтрак? Марсия, побагровев, выпалила: - Не будь ослом! - и вылетела в спальню. Содрогнувшийся Хосе взглянул на календарь. - Действительно, правильно предупреждали Цезаря, берегись мартовских Ид... Он вздохнул и откусил кусочек поджаренного хлебца. Почему-то тост больше не казался вкусным. Хосе едва успел просмотреть перечень новостей, и в тот момент, когда он нажимал комбинацию кнопок, чтобы получить подробности заинтересовавших его сообщений, Марсия появилась из спальни, безупречно одетая и причесанная. - Декларация независимости утверждает, что мы равны, верно? - заявила она. Хосе, захваченный врасплох, сумел лишь промямлить: - Что... как... - Декларация! - погрозили ему пальцем. - Но мы не можем быть по-настоящему независимы, пока связаны друг с другом. Чтобы действительно быть равными, нужно быть абсолютно НЕзависимыми. Вот что говорится в Декларации! Хосе побледнел. - Неужели ты это серьезно? - Конечно! Тиран, ты мог бы позволить мне самой заказывать себе завтрак, - она откусила английскую булочку и поморщилась. - К тому же она совершенно остыла. - Ну, ладно! Я не должен был заказывать автоповару твой завтрак! - Хосе стиснул зубы, свернул невостребованный завтрак и повернулся, чтобы бросить его в мусорную корзинку. - Эй, ты что делаешь! - закричала Марсия. - А что я буду есть? Хосе удивленно посмотрел на женщину. - Закажешь новый, конечно. По крайней мере, он будет горячим. - У меня нет для этого времени! И все из-за того, что ты считаешь оскорбленным свое глупое мужское "Я"! - Какое отношение имеет мое глупое мужское "Я" к тому обстоятельству, что ты не переносишь холодные булочки? - Разве я говорила что-нибудь подобное? - Ты сказала, что она холодная... - Но я же ее ем. А мог бы заказать мне и новую! - Не знаю, хватит ли у меня для этого глупого мужского соображения, - Хосе повернулся, чтобы набрать комбинацию на пульте управления автоповара. - О, теперь в ход пущен уже сарказм? - Марсия вскочила, задрала подбородок, глаза засверкали. - Скажи мне, мистер Большой Сторонник Равенства, ты с таким же сарказмом относишься и к своей священной Декларации? Хосе воздел брови. - Вот уж чего не было, того не было! - Но, мой дорогой, ты нарушаешь все ее принципы! - Ни духа, ни буквы не нарушаю. - Неужели? А как же насчет той фразы, где говорится, что "Создатель наделил всех людей определенными неотъемлемыми правами?" - Да я никогда... Она заставила его замолчать. - А Джефферсон показал, что значит "люди должны быть свободными и равноправными личностями!" Хосе нахмурился. - Не думаю, чтобы это вполне... - О, конечно, придираешься к словам. Но позволь сказать тебе, мистер Всезнайка, если "люди должны быть свободными и равноправными личностями", тогда и жены должны быть свободны и независимы от мужей! - Но ведь Джефферсон имел в виду штаты! - взвыл Хосе. - Какая разница, что он имел в виду? Все дело в принципах! - Марсия устремилась к двери. - Пошли, мы опаздываем! Она уселась в угол мягкого сидения и приказала компьютеру: - Восьмая Миля и Адаме, - потом тем же тоном обратилась к мужу. - Закрой дверь. Хосе закрыл дверь и одарил Марсию многозначительным взглядом, уговаривая себя сохранять спокойствие. Но сегодня это могло не получиться, ибо Марсия уже заговорила вновь. - Если принципы применимы к штатам, следовательно, они применимы к людям, населяющим эти штаты. Если Нью-Джерси независим от Англии, то и жена должна быть независима от мужа. - Но ты и так независима. Воздушное судно двинулось, и Хосе по инерции сел рядом с женой. - Тогда почему ты по-прежнему ждешь, что я приготовлю тебе завтрак? - Завтрак! - Хосе хлопнул себя ладонью по лбу. - Твоя булочка еще в автоповаре! - О, не волнуйся. Я с голоду не умру! - она действительно не напоминала дистрофичку, ее роскошная фигура выглядела чрезвычайно аппетитной. Особенно в тех местах, где это было связано с выпуклостями. - В конце концов, всегда можно заскочить в забегаловку и перехватить пару листьев салата или кофе с пирожными. И все это придется сделать из-за того, что ты начал этот глупый спор! Хосе прикусил язык - он чуть было не напомнил, кто именно начал спор, - и глубоко вздохнул. Завтрак? Зачем ей завтрак? Марсия питается распрями с собственным супругом! - О, конечно, теперь ты изображаешь из себя терпеливого мученика! - выпалила Марсия в ответ на красноречивое молчание мужа. - Неужели ты так бесхребетен, что даже не можешь постоять за себя? - Вопрос в том, нужно ли это делать, - осторожно ответил Хосе. - В конце концов, в Декларации действительно говорится... - Ах, оставь в покое Декларацию! А голова у тебя на плечах есть, сам подумать не можешь? Хосе обиженно уставился куда-то вверх. - Ну вот, теперь точь-в-точь обиженный щенок, - презрительно бросила Марсия. - Откровенно говоря, Хосе, ты иногда так липнешь ко мне, что я начинаю задыхаться. Я хочу сказать, что если твоя драгоценная Декларация утверждает, что люди - свободные и независимые личности, ты мог бы позволить и мне тоже побыть такой личностью. Лицо Хосе исказилось. - Отлично! - выкрикнул он в пароксизме гнева. - Если ты этого так хочешь, получи! Счастлив сообщить, что мы разводимся! - Разводимся? - в непритворном ужасе переспросила Марсия. - Хосе! Как ты мог даже подумать такое! Хосе недоумевающе посмотрел на жену. - Только из-за того, что я слегка перенервничала и позволила пройтись по поводу твоей любимой Декларации... Хосе! Признайся, что ты это сказал сгоряча! - Но, дорогая... я думал... Ты сказала, что хочешь... - И не смей даже! - ...быть свободной и независимой личностью! - закончил свою мысль Хосе. - Это гласит твоя Декларация, а не я! Как ты мог подумать, что я захочу быть независимой в результате развода? - Но ведь это как раз и значит, что ты станешь независимой от своего супруга, то есть от меня... - Ну, погорячились, с кем ни бывает, - примирительно прошептала Марсия, наклонилась и потянула мужа за рукав. - Неужели я не имею права немного поболтать с тобой по утрам? Машина приземлилась, и в решетке микрофона послышалось: - Восьмая Миля и Адаме. - Даже не думай о разводе! - приказала Марсия, быстро поцеловав мужа. - Всего хорошего, дорогой. Неплохое пожелание. Как можно "хорошо" провести день, который начался так отвратительно? Хосе тяжело вздохнул, потом еще раз вздохнул, но уже полегче, пытаясь справиться со своими негативными эмоциями, и подумал, сумеет ли он когда-нибудь понять своим глупым мужским умишком, серьезно ли говорит Марсия или просто болтает. Но не думать об этом он тоже не мог. Каждый раз пытаясь чем-нибудь заняться, он снова и снова вспоминал ее доводы. Надо признать, что они выглядели логичными. Во всяком случае, на первый взгляд. Он тяжело вздохнул, убрал руки с клавиатуры, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Лучше как следует обдумать это происшествие с остывшей булочкой, тогда он успокоится. Декларация. В ней все дело. Это ключевой аргумент Марсии. Фразы о том, что "все люди наделены Создателем определенными неотъемлемыми правами" и "эти колонии должны быть свободными и независимыми штатами". Хосе знал, что Марсия не правильно цитирует Декларацию, искажает слова Джефферсона, чтобы они больше соответствовали ее замыслам. Но это неважно: в таком настроении она пользуется любым оружием, которое подвернется под руку. Но все же он сможет забыть этот спор, если увидит фразы, написанные самим Джефферсоном, и удостоверится, что на самом деле не нарушает собственным образом жизни принципы Декларации. Именно поэтому Хосе очистил экран и набрал код базы данных Центральной библиотеки, чувствуя себя полным придурком. Он хорошо знал, что живет в соответствии со своими идеалами и теперь проявляет слабость, доказывая это самому себе. На экране появилась логограмма Центральной библиотеки и просьба сделать запрос. Хосе напечатал с чувством облегчения: "Декларация независимости". По крайней мере, хоть что-то в этом мире устроено разумно. Политическая организация, созданная Декларацией, по-прежнему существует, хотя стала неотъемлемой частью союза государств, частью единой сложной системы вместе со всеми остальными государствами Земли. Но слова, с которых начинался этот союз, по-прежнему звучат в человеческих сердцах, заражают молодые умы пылом и рвением предшественников. Глубокий смысл, заложенный давным-давно отцами-основателями в основу документа, стал основанием и для Земного Союза. И вот на экране появилось точное факсимиле самого документа. Хосе знал, что каждая буква представлена и в двоичном исчислении. Но, конечно, он не собирался рассматривать документ, состоящий исключительно из нулей и единичек. Тем не менее просмотреть его нужно. Так он и поступил. Просмотрел слово за словом. Вчитываясь в звучные фразы, он чувствовал, как к нему возвращается спокойствие. Вот они, эти слова, которые Джефферсон считал самоочевидными: люди созданы равными, все они наделены Создателем некими неотъемлемыми правами... Но тут он остановился. "Все люди созданы равными?" Но в английском языке для понятия "люди" можно использовать два слова: "people" в смысле "народ" и "men" в смысле "люди-мужчины", и если Марсия в своих доводах употребляет первое, то в Декларации упоминается второе, а следовательно, новоявленная феминистка исказила цитату. Но Хосе тут же отбросил эту мысль как недостойную. Половое различие не имеет значения: по-видимому, Джефферсон имел в виду всех - и мужчин, и женщин. И даже если он подразумевал именно то, что написал в 1776 году, то уж в 3035-м - наверняка выразился бы иначе. Но все равно истина подрывает аргументы Марсии. А так как она использует Декларацию только ради спора... "Сексистский документ!" Он почти слышал ее гневный голос. Может быть, жена и права. Но в таком случае ей не следовало цитировать Декларацию. Это совсем неуместно. Важно одно: пытался ли он, Хосе, обращаться со своей супругой, как с низшим существом. Он-то прекрасно знает, что не пытался. Он просто рассуждал вслух, а не снисходил к бессловесной твари. Хосе просматривал документ дальше, чувствуя себя уже немного лучше. И наконец дошел до фразы: "Эти Соединенные Колонии являются и имеют право быть СВОБОДНЫМИ И НЕЗАВИСИМЫМИ ШТАТАМИ". Он задержал ее на экране и удовлетворенно кивнул: память не подвела - он помнит ее очень точно. Марсия была не права, а он прав: существует разница между правом колонии управлять самостоятельно своими делами и правом женщины, как и правом любого мужчины, не исполнять чужие приказы. Разумеется, всем приходится подчиняться приказам, если, конечно, ты не принц крови, но в наши дни даже королям и королевам, чего уж говорить о принцах, нужно подчиняться законам. Но жена не обязана исполнять приказы мужа, точно так же, как муж не обязан исполнять приказы жены... На мгновение у Хосе закружилась голова, и он обнаружил, что усиленно рассуждает, зачем вообще вступил в брак. Да и брак ли это по большому счету? Ересь. Он заставил себя вернуться к проблеме. Да стоит ли расстраиваться, если живешь в соответствии с принципами Декларации? Не стоит. Конечно, возникает мелкое сомнение: а вдруг принципы Джефферсона означают, что для сохранения независимости человек вообще не должен вступать в брак. Но Хосе был уверен, что Джефферсон имел в виду не это. Однако сами принципы... Принципы могут подождать. Хосе взял себя в руки. Он еще успеет уточнить принципы за тот срок, который отмерили ему боги. Да и решить-то следовало всего одну проблему: как сохранить независимость, оставаясь женатым. Он был уверен, что сумеет найти приемлемое решение со временем. А сейчас важнее всего запрограммировать мозг робота, а то он медлит с этим делом дольше чем следует. Тем более что документ уже почти дочитан. Хосе нажал кнопку пролистывания и впитал Декларацию до конца, наполняясь чувством гордости за свою принадлежность к роду людскому... - Эй, Хосе! Хосе поморщился и повернулся к соседнему программисту. - Да, Боб? - Он не воспринимает оригинал, - Боб откинулся и махнул рукой в сторону экрана. - Я сделал что-то не правильно? Хосе сдержал улыбку. Боб очень молод и пашет в лаборатории без году неделю. Конечно, парень разбирается в компьютерах получше Хосе, но с глупостями бюрократии и произвольным характером ее решений еще не знаком. - Сейчас посмотрим, - он придвинул свой стул к стулу Боба и посмотрел на экран, поджав губы. - Какой код доступа ты используешь? Боб взял руководство и ткнул пальцем в заложенную страницу: - RB-34h-Z. Вот теперь Хосе позволил себе улыбнуться. - Мы перестали производить эту модель пять лет назад. А серия модификаций RB-34h-Z теперь длиной в милю. Боб нахмурился. - Откуда же мне знать, какая из них в работе? - Каталог должен появиться на экране автоматически, когда ты набираешь код. - Почему же он не появился? - Потому что ты должен ввести код прежде, чем запустишь процедуру копирования, - Хосе прервал программу копирования, очистил экран, затем набрал RB-34h-Z. На экране слева появился список, а справа - сообщение, что модели, отмеченные звездочкой, все еще находятся в производстве. Боб нахмурился. - Почему об этом не говорится в руководстве? - Потому что парень, который его написал, кретин. Боб несколько секунд смотрел на Хосе, потом улыбнулся. - Что ж, к этому нечего добавить. - Конечно, нечего. Если не спрашивать, почему он получил эту работу. - Хосе тоже улыбнулся. - Кстати, если не ошибаюсь, его все-таки уволили, но те, кто здесь распоряжается, посчитали, что все программисты обязаны знать процедуру, и потому не побеспокоились внести поправку в руководство. Боб вздохнул. - Тяжело начинающим, верно? - Потому тебя и сажают рядом со стариком, - Хосе недавно стукнуло аж целых тридцать два года. - Ну, а теперь догадайся, какую модель тебе нужно загрузить. Боб поднял голову, озадаченно взглянув на старшего товарища. - Что?.. Откуда мне... - Это прямо здесь. Боб указал на примечание, напечатанное мелким шрифтом в правом нижнем углу должностного расписания Боба. Боб нахмурился: - А я-то думал, что это последний код в процедуре. - Похоже, но на самом деле после кода RB-34h-Z ты должен добавить подстрочный индекс. - Тогда почему они... Нет, забудь об этом, - Боб вздохнул. - Ты был прав, старина, считается, что каждый работающий здесь программист знает это, так? Хосе кивнул. - Должностные расписания - это матрицы. Они просто добавляют индекс и переправляют тебе. Боб развел руки и покачал головой: - Что ж, теперь я знаю. Спасибо, Хосе. - Всегда готов помочь, - Хосе снова сдержал улыбку. - В следующий раз сразу зови меня. Он вернулся на свое место, сопровождаемый улыбкой Боба. Посмотрел на свой пустой экран - ничто так не помогает решить свои проблемы, как помощь другим, перед которыми встали свои. Удовлетворенно вздохнув, он напечатал: "Копирование мозга". Экран ответил: "Загрузка черепной коробки". Хосе потратил каких-нибудь десять минут, чтобы проделать все необходимые действия, нажал клавишу "исполнять" и с улыбкой откинулся в кресле, глядя на экран, чтобы убедиться, что все идет нормально. И все прошло безупречно. Час спустя на экране возникла надпись: "Конец копирования". Ее сменил вопрос: "Записать?" Хосе довольно кивнул. Программа была воспринята без сучка и задоринки. Программист набрал "Да", и компьютер подал серию электрических импульсов в расположенный в нижней комнате большой кристалл, превращая только что скопированную электронную матрицу в постоянный элемент будущего мозга. После подробной процедуры программа становилась неподвластной любым стихиям: наводнению, огню, землетрясению и электромагнитным полям любого напряжения. Единственное, что теперь способно стереть программу, - электрический разряд такой силы, что весь мозг превратится в груду шлака. На экране засветилось: "Запись закончена". Хосе улыбнулся и напечатал: "Извлечь мозг". В производственной лаборатории по этой команде извлекут мозг из полусферы, чтобы подготовить к дальнейшей эксплуатации. И тут Хосе вспомнил о Декларации. Когда он начал копирование, она сохранялась в записи. И теперь превратилась в неотъемлемую часть базовой оперативной программы робота. Хосе невидящим взором уставился в экран, чувствуя, как что-то сжимается у него внутри. Программа введена в мозг навечно. Он не может извлечь Декларацию. Новый мозг потерян. И работа тоже. Хосе продолжал смотреть на экран, чувствуя, как весь цепенеет. Глава первая - Ну, хорошо, почему мы должны тащить эти мешки на себе? Мы можем оставить одежду в шкафу и телепортировать смену каждое утро. - Нельзя так безалаберно использовать нашу силу, - строго указала Гвен. - Этим мы подаем плохой пример детям. И все равно замызгались бы. - К тому же, папа, - добавил Магнус, - для этого нужны усилия. Неужели ты намерен перенапрягаться каждое утро, когда твой дар только-только народился? - Откровенно говоря, я как раз собирался делать это, - ответил Род, - и вообще предпочел бы телепортацию вместо таскания мешка за двадцать миль. Но мама права: прибережем магию для того, чего нельзя достичь обычными методами. Хотя я часто вижу, как кастрюли вибрируют со сверхзвуковой скоростью, сбрасывая грязь, потому что мы не жаждем драить их щеткой, - он повернулся и сердито посмотрел на Джеффри. - Перестань смеяться над отцом! Довольно того, что ты убираешь стол при помощи телекинеза! Джеффри попытался надуться, но его переполняло возбуждение, и поэтому он только озорно улыбнулся. - Да это ради забавы, папа, и быстрее к тому же. Что тут плохого? - А это похоже на хвастовство, - объяснил Род. - Ты рисуешься, а если бы тебя увидел неэспер, он испытал бы зависть. А из подобных чувств и рождается охота на ведьм. - Тогда почему ты разрешил мне баловаться с Даром, папа? - спросил Джеффри. - Потому что рядом нет неэсперов, а для тебя это хорошая практика: каждый день ты увеличиваешь количество вещей, которые поднимаешь одновременно. - Посочувствуйте бедной женщине, которая должна следить за тобой и подхватывать все, что ты роняешь, - напомнила Гвен. Корделия обняла мать. - Бедная женщина, которая всегда должна предостерегать нас от глупостей. Но ведь замечательно, мама, что ты помогаешь нам в игре! - Неплохо сказано, - улыбнулась довольная Гвен. - Спасибо, дочь, - она посмотрела на мужа со значением. - Они все доказали, что способны переносить предметы одной лишь мыслью. - Пожалуй, - вздохнул Род, - так что есть смысл запаковать одежду. От нее всегда такая суматоха в последний момент. - Неужели всегда? - Магнус лукаво улыбнулся. - А когда раньше мы отправлялись на каникулы, папа? - Ну, мы ездили к Романовым... - Как оказалось, охотиться на злого колдуна, - напомнила Гвен. - Еще было океанское плавание, когда мы учили вас, дети, ходить под парусом. - ...и началась страшная буря, и нас отнесло к острову, на котором злой колдун творил свои чары, чтобы поработить страхолюдов, - напомнил Грегори. - Ну, была еще небольшая образовательная поездка на юг - в поисках источника странных камней, которые вы, дети, нашли... - И все кончилось открытием непреднамеренного колдовства, - напомнила Корделия. - Ну, это только крестьянин действовал непреднамеренно, моя дорогая, но не футуриане, стоявшие за ним. - Однако вряд ли это можно назвать отдыхом, - заключил Джеффри и улыбнулся. - Хотя мы и получали удовольствие. Глаза Корделии загорелись, и она начала приплясывать, вспоминая. - Хватит, - приказал Род. - Больше никогда не буду доверять музыке. - В таком случае, - послышался у него в ухе голос Фесса, - ты тем более должен быть готов нести одежду в мешке. Род нахмурился. - Есть какие-нибудь особые причины для подслушивания? Тебе полагается, как доброй старой лошади, жевать свой овес в стойле. Или, во всяком случае, как настоящей лошади. - Ни одного неэспера в конюшне нет, Род. Но я думаю, что ты просто упрямишься, когда разговор заходит о том, чтобы взвалить на плечи мешок. Род поморщился. - Тебе хорошо, ты - стальной. А нам, созданиям из бренной плоти, каково? Когда мы устанем, ты понесешь все наши мешки! - Итак, мы все согласны тягать мешки? - спросила Корделия. Род застыл, не зная, что на это ответить. - Ну, все готово, - Гвен затянула узел, взвесила мешок в руке и бросила Роду. - Пошли, супруг. Род натянул поводья перед тем, как въехать в лес, и повернулся назад, прощаясь со своим домом. Когда-то это был коттедж, но теперь его так не назовешь: слишком много помещений пришлось пристроить. Точнее, их пристроили эльфы-шабашники. - Все в порядке, супруг, - мягко проговорила Гвен. - Поехали, папа! - потянула отца за руку Корделия. - Не стоит волноваться, Род, даже если в твое отсутствие произойдет чрезвычайное происшествие в масштабах всего государства, - послышался в ухе Рода тихий вкрадчивый голос Фесса. - Королевский ковен отыщет тебя в секунды, если ты понадобишься. - Знаю, знаю. Но я не проверил, погашен ли огонь в камине... - Я проверил, - быстро отозвался Магнус, - пожарников вызывать не придется. - ...и закрыты ли двери... Корделия на мгновение зажмурилась, потом открыла глаза и улыбнулась. - Теперь наверняка закрыты, папа. - И закрыты ли шкафы... Грегори несколько мгновений смотрел в пространство, потом сказал: - Один ты пропустил, папа. Теперь он закрыт на два оборота ключа. - А если еще что-то упущено, за этим присмотрят эльфы, - твердо подытожила Гвен, беря супруга за руку. - Никто не попытается нарушить покой нашего жилища: все в округе знают, что за ним присматривает легион эльфов, - заверил Рода Грегори. Гвен кивнула и ласково позвала: - Пошли, супруг. Наш дом в полной безопасности, пока мы отсутствуем. - Знаю, знаю. Я слишком беспокойный человек. Но Род еще несколько мгновений смотрел на дом, едва заметно улыбаясь. Гвен встретилась с ним нежным взглядом, потом повернулась и тоже мысленно попрощалась с коттеджем, положив голову на плечо мужа. Род с грустной улыбкой повернулся к жене: - Неплохо мы справились, верно? Глаза Гвен блеснули, и она кивнула в знак согласия: - Дом подождет нашего возвращения. Идем, супруг, пусть он отдохнет. - Ты молчалив, милорд, - заметила Гвен. - Разве это так необычно? - удивился Род. - Нет, - осторожно ответила Гвен, - но обычно ты более разговорчив... - Ты хочешь сказать, что я обычно молчу, когда сердит? - Нет, я не имела в виду что-нибудь... - Мне просто казалось, что я умею слушать. - Да, конечно! - Гвен схватила его за руку, в которой он держал повод. - Когда мне нужно, ты охотно слушаешь. Но я чувствую себя одинокой, когда ты погружаешься в мысли, которых я не понимаю. - Глупышка! Помолчи со мной немного! - и он крепче обнял любимую. Она замолчала, прижалась к нему, провожая затуманенным взором детей, которые стайкой мотыльков порхали над полем вдоль дороги; изредка до супругов доносился их смех, похожий на звон колокольчиков. Потом Гвен посмотрела на возвышающийся впереди лес и сказала: - Я молчу, милорд, но знаю, что в эту минуту ты думаешь не обо мне. Через несколько секунд она услышала его негромкий смех. - Неужели ты так эгоистична, что не позволяешь мне подумать о чем-то другом? Услышав этот смех, Гвен слегка успокоилась. - Я радуюсь твоим мыслям, но есть радостные мысли и есть мрачные размышления. Почему тебя посещают темные мысли, милорд? Род вздохнул: - Я думаю о прошлом, дорогая. Стараюсь вспомнить, сколько времени у меня не было по-настоящему нормального отпуска. Конечно, пока я оставался холостяком, у меня возникали периоды вынужденного безделья между работами. Но их тоже нельзя было бы назвать каникулами. Интересно узнать твое мнение, можно ли считать отпуском наш медовый месяц? Гвен улыбнулась и поудобней устроилась рядом с мужем. - Может быть, его можно засчитать, хотя тогда перед нами были поставлены трудные задачи. Мы узнавали друг друга по-новому и удивлялись этому узнаванию. Но потом несколько месяцев ты был отстранен от общения с королем и королевой. Я ждала рождения Магнуса, а ты затеял строить наш дом... - Да, и эльфы показывали мне, как это делать. Я все еще считаю, что, в основном, дом построили они... Гвен поторопилась заговорить о другом: не стоит объяснять строителю-дилетанту, что в действительности удерживало камни в кладке, пока эльфы готовили раствор. - А потом первый год жизни нашего первенца, пока Их Величества не призвали тебя снова и постарались заделать трещину, возникшую между вами... - Насколько помню, это я заделывал трещину. А они нашли для меня дело. Правда, после этого благодарные монархи уже старались не расширять ее. Когда война закончилась, августейшая чета, как тебе хорошо известно, моя дорогая, просила меня совершать небольшие поездки для сбора информации, советовалась о том и этом... - Может, отчасти это потому, что мы живем недалеко от них. Род вздохнул. - Наверное, ты права. Нужно уехать подальше, чтобы расслабиться, - он удивленно осмотрелся. - Кажется, мы уже это сделали. Когда мы успели въехать в лес? Небо над ними закрыла густая листва высоких старых деревьев, обладателей толстых стволов и грубой коры. Тут и там уходили ввысь могучие ветераны местной флоры, окруженные многочисленными побегами-юнцами, радующими глаз ярко-зелеными листочками. Кроны шелестели, и солнечный свет, изредка пробивавшийся сквозь нависший полог, казался неярким, как непочищенное столовое серебро. Род и Гвен задрали головы. Картина, открывшаяся взору, взволновала их до глубины души, они чувствовали, как сердца их расширяются и устремляются к открытости... ...пока поток солнечных лучей на мгновение не заслонило четырехфутовое тельце, заливавшееся счастливым смехом, а за ним пролетел на метле, радостно выкрикивая мрачные пророчества, юный преследователь. - Дети! - воскликнула Гвен, и Джеффри застыл в воздухе, потом свернул к ближайшему дереву. Корделия опустилась на землю, стараясь спрятать метлу за спину; в то же время соседний вяз, казалось, дрогнул, заколебался, потом снова стал неподвижным, но его ствол чуть расширился. При этом Джеффри исчез. - Не испытывай мое терпение, сын, я знаю, что ты здесь, - строгим голосом проговорила Гвен, - а ты знаешь, что нарушил правила. Выходи из вяза, в котором спрятался. - Он ничего не мог поделать с собой, мама! - воскликнула Корделия. - Я прыгнула на него и... - Гвен бросила на дочь сердитый взгляд, и Корделия прикусила язык. - Заступничество сестры тебя не спасет, - сообщила Гвен вязу, - ты не должен летать в лесу. Выходи! Наступило напряженное молчание, и Род уже собирался сказать, что ведь в конце концов никто не пострадал и не такое уж это серьезное нарушение (хотя понимал, что не нужно выступать в поддержку озорства), как Джеффри избавил отца от этой дилеммы, выйдя из дерева. Голова опущена, плечи сгорблены, но он предстал перед родителями в собственной ипостаси, а не в образе этакого дриадца. Вяз снова стал тоньше. Род слез со спины Фесса и приготовился прочитать строгую нотацию, но потом решил предоставить это занятие Гвен. Он неожиданно почувствовал, что устал. Гвен осталась верхом, сердито глядя на сына сверху вниз. Джеффри не отводил взгляда. Лицо Гвен, казалось, окаменело. Джеффри какое-то время выдерживал взгляд матери, но потом начал ерзать. Гвен ждала. - Ну, ладно, - выпалил Джеффри, - я не правильно поступил! Ты часто говорила нам, что не следует летать в лесу, а я не послушался. - Начало многообещающее, - неумолимо продолжила Гвен, - интересно, каким будет окончание? Джеффри какое-то время смотрел в глаза родительнице, но было видно, что озорник постепенно теряет решимость. Наконец он опустил глаза и прошептал: - Прости, мама. - Еще лучше, - заявила Гвен. - Ты снова будешь это делать? - Нет, мама. - Почему? - Потому что ты не разрешаешь. - Нет, это не годится. Конечно, хорошо, что ты помнишь, но этого недостаточно! Почему я запретила тебе летать в лесу? - Потому что я могу разбить голову о ствол, - ответил Джеффри тихо, однако потом снова вызывающе посмотрел на Гвен. - Но ведь такого со мной никогда не случалось! Гвен продолжала сурово смотреть на сына. - Ладно, - Джеффри снова опустил глаза, - ну, было один раз, два года назад. Я тогда потерял сознание... И три года назад, когда я вернулся домой малость оглушенный. Но ведь я тогда был маленьким! - Конечно, теперь ты летаешь лучше. Наверняка, Джеффри, ты способен прицелиться и боднуть ствол точно в центр. - Я совсем не ударяюсь о деревья! - Джеффри с обидой выпятил подбородок. - Я накопил большой опыт пикирования, мама! - Точно, - согласился Род, - наш сын так наловчился, что теперь легко может расплющить свою голову в лепешку. - Нет! Я могу проскользнуть между сучьями, как угорь! - Какой кошмар! - Род наглядно представил себе стаю летающих угрей, проносящихся по небу. - Но все равно устраивать высший пилотаж между сучьев опасно для тебя. Джеффри раздраженно закатил глаза. - Неужели ты не можешь быть серьезным, папа? - Думаю, тебе не понравится, если он станет серьезным, - заверила Гвен мальчика. Но Род лишь пожал плечами. - Я и так серьезен, - он наставил палец на Джеффри. - А за то, что ты усомнился в этом, пойдешь пешком до самого замка. Джеффри посмотрел на отца, и Род неожиданно почувствовал, что тело мальчика готово устремиться вверх. Но за мгновение до того, как сын собрался взлететь, Верховный Чародей успел выдать свой мысленный импульс. Джеффри нахмурился, как будто что-то у него пошло не правильно. Лицо его напряглось от усилий. Род почувствовал, как энергия левитации мальчика сталкивается с его телекинетической силой, и удвоил собственные усилия. Но тут Гвен спешилась, и Род с удовлетворением почувствовал, как она присоединилась к нему. Теперь можно было чуть расслабиться. Но Джеффри не уступал. Лицо его покраснело, плечи согнулись от внутреннего напряжения. Гвен прислонилась к Роду, не проявляя ни малейших признаков усталости от мысленного соревнования с сыном. Джеффри отказался от продолжения борьбы, во взгляде его появилось покорное выражение. - Вы сговорились против меня! - Нет, мы просто выработали общие правила и условия наказания. - Вот я и говорю, что вы сговорились, - Джеффри старался выглядеть уверенно. Он не мог сдаться просто так. Род понимал чувства сына и позволил ему спасти свое лицо. - Ты прав. Но в таком случае ты знаешь, что произойдет, если ты ослушаешься. - Разве ты маленьким всегда слушался? - выпалил Джеффри. Род покраснел. - Это не имеет отношения к предмету нашего разговора... И вообще, хватит болтать. Нам пора двигаться дальше. Он повернулся и зашагал в глубь пышной растительности. Гвен с легким удивлением посмотрела мужу вслед, потом повернулась к детям и, поощряюще улыбаясь, кивнула: - Пошли, дети. Вы слышали, что сказал отец. Младшие Гэллоугласы последовали за Родом. Корделия и Грегори, как самые младшие, теперь оккупировали спину Фесса. - Могло бы последовать и более строгое наказание, - наконец заметила Корделия. - О, замолчи, пожалуйста! - выпалил Джеффри. - Меня раздражают не усилия. - Конечно, нет. Стыдно, братец, - согласился Магнус. - Но нечего сожалеть о том, что проявил уважение к старшим. - Включая и тебя, вероятно? - язвительно прошипел Джеффри. - Нет, я склонен считать, папа тоже испытывал такой же стыд! Разве ты не видел, как он покраснел? - Видел, - с кривой улыбкой отозвался Магнус. - Интересно, что он вспомнил. Все молчали несколько минут, представляя себе всевозможные истории, в которые мог попасть Верховный Чародей. - Фесс должен знать точно, - неожиданно сказал Грегори. - Ага, верно, - Джеффри повернулся к Фессу, глаза его заблестели. - Говори! Что происходило, когда папа не слушался дедушку? - Это должен рассказывать он, а не я, - медленно ответил робот. Педагогический контур в его мозгу не допускал возможности критиковать поведение старших по положению в семье. - Послушай, Фесс, - очень мило попросила Корделия. - Ты не можешь хотя бы намекнуть? - Личные дела вашего отца конфиденциальны, дети, - робот не поддавался ее чарам. - Но намек - это совсем не рассказ, - возразил Магнус. - Моя программа не допускает разглашения закрытых материалов, - строго сказал Фесс. Дети помолчали, пытаясь придумать, как обойти программу. - Но о своем собственном прошлом ты, надеюсь, можешь говорить? - спросил Грегори. Фесс немного помолчал, потом ответил: - Да, и с радостью расскажу вам об истории вашего рода и о ваших предках... - Нас интересует только та часть, которая об отце, - быстро уточнил Грегори. Он уже не раз выслушивал лекции Фесса. - Расскажи, что ты делал, когда он не слушался. - Не могу! В том случае, когда мои действия связаны с личными делами вашего отца, воспоминания закрыты для его детей. - Я должен изучить Кобол, - вздохнул Грегори. - Зачем его изучать? - повернулся к нему Джеффри. - Кобольд - злое малосимпатичное существо. - Он говорит не о существе, а об алгоритмическом языке, - объяснил Фесс. Джеффри вздрогнул. - Как это?.. - Это язык колдунов, - небрежно пояснил Магнус. - Фесс, расскажи нам о самых значительных событиях в своем прошлом. - Я так понимаю, что вы теперь не отстанете, - вздохнул Фесс. - Прекратите свои попытки, дети. Я не раскрою вам тайны вашего отца ни случайно, ни намеренно. - Но ты же обещал, что расскажешь нам об его делах, - напомнил Магнус. - А ты сам разве всегда слушался, Фесс? Джеффри раздраженно уставился на брата, но Грегори махнул рукой, заставляя его молчать, а сам посмотрел на Магнуса. Джеффри нахмурился, но тут до него начало доходить. И он заулыбался. - Ваш вопрос можно интерпретировать как относящийся к моей программе, - медленно проговорил робот, - и в таком случае я должен ответить. Нет, я никогда не действовал не в соответствии с заложенной в меня программой. Джеффри возбужденно хлопнул себя по бедру, но Грегори спросил первым: - А как в смысле приказов хозяина? Ты никогда не действовал вопреки им? Фесс молчал так долго, что Джеффри снова приободрился. Наконец робот согласился: - Да, было несколько случаев, когда приказы хозяина противоречили моей программе. - Значит, ты иногда не слушался! - воскликнул Джеффри. - Я подчинялся более важным приказам, - быстро заметил Фесс. - Непослушание невозможно по собственному капризу робота, дети. - А по чьему капризу возможно? - спросила Корделия. Фесс испустил громыхающий лязг, что у него соответствовало вздоху. - Моя базовая программа была разработана Петером Петроком, дети, но она была испытана, пересмотрена, снова испытана и наконец одобрена руководителем отдела, затем вице-президентом, ответственным за программирование, самим президентом "Когерент Императивз, Лимитед", после чего была передана на утверждение Совету директоров. Джеффри ошеломленно посмотрел на него. - Таким образом, отвечая на ваш вопрос, - продолжал робот, - я должен сказать, что непослушание не делается по чьему-либо капризу. Это сознательное, взвешенное решение группы ответственных индивидуумов, действующих на основании многочисленных данных и оценок в соответствии с хорошо обоснованными принципами. Дети, пораженные велеречивостью и железной логикой, молчали. Наконец старший, Магнус, пришел в себя. - А зачем нужны такие сложности? - Потому что робот может причинить много вреда, если в его программу не будут заложены предохранительные средства, - ответил Фесс. - Вы несколько раз видели, как я отражал нападения всякого рода злоумышленников на ваших родителей и на вас самих, дети. Представьте себе, что я мог бы сделать с нападавшими, если бы в моей программе не было никаких запретов на членовредительство и прочие малоприятные штучки. - Да, это была бы адская сумятица, - сказал сразу Джеффри с широко раскрытыми глазами. - Доброе небо, Фесс! Ты мог бы опустошить весь Греймари! - Правильное заключение, - согласился Фесс, - а я ведь всего только робот общего назначения, а не специализированная военная машина. Грегори содрогнулся, а Джеффри порадовался: - Хвала святым за эти твои ограничения! - Вернее, хвала основателям науки роботехники. Мне тоже приходила в голову такая мысль. - Но как же тебе в таком случае позволено не повиноваться приказам? - спросила озадаченная Корделия. - Я не повинуюсь лишь в том случае, если повиновение приведет к опустошениям, которые подметил Джеффри, - объяснил Фесс, - или к вреду для живого существа - помимо того, что абсолютно необходимо для защиты моего владельца. Грегори нахмурился: - Ты хочешь сказать, что должен защищать и другие существа от собственного владельца? - Ну, возможно, это преувеличение, - медленно сказал Фесс, - хотя могу представить себе обстоятельства, когда это необходимо. - Но тебе ничего похожего никогда не приходилось делать, - вмешалась Корделия. - А от кого тебе приходилось защищать твоего хозяина? - От него самого, - ответил Фесс. - Что? - Как это возможно? - Зачем ему?.. - Дети, де-ти, - начал успокаивать возбужденных отроков Фесс. Дети утихомирились. Фесс вздохнул. - Вижу, что нужно рассказать вам, как это произошло, иначе вы не поймете принцип. - Да, рассказывай! - Корделия перебросила ногу через луку седла, расправила юбку и устроилась, готовясь слушать. - Мы внимательно слушаем тебя, Фесс. - Да-да, слушайте внимательно, потому что дело сложное. Я получил сознание на фабрике "Амальгамейтид Автоматонз, Инк." в соответствии с программой "Когерент Императивз"... - Не нужно рассказывать про всю твою жизнь, - нетерпеливо воскликнул Джеффри. - Ты сам об этом просил, Джеффри, - с обидой произнес робот. - И все потому, что инцидент произошел с моим первым владельцем. Он купил новое антигравитационное судно, а закон требовал, чтобы такие машины были снабжены компьютером новейшей модели, чтобы защищать человеческую жизнь. Последней моделью и была серия "ФСС", которую я представлял... Глава вторая - Ты вполне сможешь изучить наш бизнес в будущем году. Времени достаточно, - сказал отец Регги, протягивая ему чек на миллион. - Я хочу, чтобы ты хорошо провел время, Джо. - С удовольствием выполню твое пожелание, - Регги радостно поглядел на чек. Он так обрадовался, что даже не напомнил отцу о том, что сменил имя. - Спасибо, папа. - Не стоит благодарить, - Вапочек-старший небрежно взмахнул дымящейся сигарой. - Собачьи консервы расходятся хорошо, еще лучше продаются свитеры для попугаев. Так что можешь потратить немного времени и отдать дань увлечениям молодости. Выгони их вон из своего организма, - папаша усмехнулся. - Тебе придется постараться, если хочешь побить мой рекорд. - Успокойся, папа, я постараюсь! И начну со спортивной машины! - Да ну? - глаза папы сверкнули. - На что ты положил глаз? - Новая модель "хитраш", папа, с форсажными камерами и двойной системой антигравитации. - Да, я о них слышал. На них новый компьютер системы ФСС, верно? - Точно. И кашемировая обивка в фут толщиной, встроенный автобар, стереофоническое звуковое оформление, не говоря уже о световой картинке на потолке... - А кто же будет смотреть на потолок? - папаша Вапочек засмеялся и энергично взмахнул сигарой. - Давай, сынок, позабавься как следует! Покатаешь меня, ладно? Красивая молодая женщина окинула оценивающим взглядом машину, выходящую из ангара. Сидя за рулем, Регги заметил внимание красотки и улыбнулся, но напустил на себя вид, что ничего не видит. Но сразу же пришел в отчаяние, когда она только вздохнула, покачала головой и прошла мимо. - Воображала! - проворчал он. - Не понимаю команду, хозяин, - ответила приборная доска. - Я не с тобой говорю, ржавые мозги!.. Вероятно, просто завидует. - Да, хозяин, - ответила приборная доска. - А ты-то откуда знаешь? - рявкнул Регги. - Отправляйся к дому Ширли... и не жалей лошадей! - Машина приводится в действие не мышцами животных. - Ну, лошадиных сил! Давай! - откинувшись назад в мягком сидении, Регги пробормотал: - До чего дошел прогресс - машина и та воображает! Судно поднялось на пятьдесят футов и зависло в нерешительности. - В чем дело? - прорычал Регги. - Двигай, залетный! - На расстоянии примерно в тысячу футов курсом пересечения движется омнибус, хозяин. - Нырни под него! О, дьявольщина! Дай-ка мне руль! - Регги наклонился вперед, переключился на ручное управление и вдавил педаль акселератора до упора. Машина устремилась вперед так быстро, что у Регги появилось ощущение, будто его желудок остался сзади на мостовой. Регги улыбнулся, наслаждаясь этим ощущением. - Точка пересечения приближается! - назидательно сказал компьютер, но Регги только шире улыбнулся, глядя на увеличивающийся прямо на глазах автобус. Он подождет с торможением еще одну-две секунды, потом в последнее мгновение свернет, чтобы у тех придурков было о чем поговорить... Машина остановилась так внезапно, что зубные коронки Регги едва не сорвались с места. Автобус пронесся в добрых ста футах над его головой, и было ясно, что пассажиры совершенно не подозревают о его существовании. Регги испустил поток проклятий, среди которых слова, имеющие смысл, встречались лишь изредка. Просеивая звуки, не несущие полезной информации, компьютер получил приблизительно фразу, соответствующую "Зачем ты это сделал?" - Мы шли по курсу столкновения с омнибусом, - объяснил компьютер. - Через три секунды в воздухе произошло бы крушение, а это плохо отразилось бы на вашем здоровье. - К дьяволу мое здоровье! Я отвернул бы в нескольких метрах! Ты не дал свершиться транспортно-дорожной проделке столетия! Компьютер помолчал, потом объяснил: - У меня не было сведений о ваших намерениях. - Тебе совершенно не обязательно знать о моих намерениях! Если я решу совершить самоубийство, это мое дело, но никак не твое! - Я запрограммирован в соответствии со следованием всем гражданским и уголовным законам, - ответил компьютер. - И не могу действовать, нарушая их. - Не ты действуешь, а я! Твоя программа - повиноваться мне! - Тем не менее я обязан избегать столкновений с законом. - Предоставь своему хозяину беспокоиться о законах! Если я отключаю блокировку, то это становится моей проблемой, а не твоей! - Закон не позволяет... - Закон не отправит тебя на металлолом, если не будешь мне подчиняться! - взвыл Регги. - А я отправлю! И еще как! Давай дуй побыстрее к дому Ширли! И больше не смей вмешиваться в мои действия! Компьютер замолчал, зафиксировал этот приказ и внес его в свою программу. Однако это изменение создало внутреннее противоречие, и компьютер часть своей мощности переключил на попытку его разрешить. (В его программе была заложена возможность, что подобное противоречие является кажущимся, а не реальным). Регги снова откинулся на спинку сиденья, шедшего вдоль трех сторон каюты, и пробормотал: - Тупая машина!.. Эй! - он посмотрел на приборную доску. - Подай мне мартини! Панель у его локтя отодвинулась. Настроение Регги резко улучшилось, как только он ощутил в руке запотевший стакан с прозрачной жидкостью и маслиной в ледяном кубике. - Ну, хоть что-то в твою программу включено полезное, - заявил он. Компьютер разумно предпочел не отвечать. Он сверился с хранящейся в памяти картой города, сопоставил с адресом, который назвал Регги, садясь в машину, предварительно сделав скидку на произношение, омонимы и неточности, повернулся на шестьдесят восемь градусов по часовой стрелке и начал ускоряться так плавно, что Регги проворчал. - Ты не можешь двигать эту посудину побыстрее? Лакей открыл дверь и впустил Регги. - Мисс Делдер сейчас выйдет к вам, сэр. - Прекрасно, прекрасно. Мартини у вас здесь есть? Мартини материализовался так быстро, что Регги подумал, а на самом ли деле этот лакей из породы роботов. К несчастью, не успел он сделать глоток, как Ширли впорхнула в комнату в облаке косметики и обтягивающем платье из тафты. - Как ты быстро, Регги! Пошли отсюда! Я умираю с голоду. Регги неохотно вернул недопитый стакан лакею и подставил барышне локоть кренделем. Могла бы по крайней мере подождать, пока он выпьет! Но тут ему пришло в голову, что Ширли сделала так нарочно. Это плохое предзнаменование - то, что она была полностью экипирована ко времени его появления. Может быть, она жаждет что-то сообщить ему? Нет, он не угадал. Девушка застыла, вытаращив глаза, дыхание у нее перехватило: - О, Регги! Ты не сказал даже мне! Она увидела "хитраш", конечно. Регги позволил себе улыбнуться. - Всего каких-нибудь полета тысяч. - Я тоже такой хочу! - Ширли погладила дверцу, и Регги неожиданно для себя испытал укол ревности. - Кончай заморочки, малышка, почему бы тебе не сесть в тачку? - предложил он. - С удовольствием! Дверца скользнула в сторону, и звучный голос произнес. - Мадемуазель, добро пожаловать. Ширли подняла голову, глаза ее сверкали. - Ну и ну! Тот, кто программировал эту штуку, знал, как обращаться к леди! - Это робот серии ФСС, - небрежно заметил Регги. - Как водится, со всеми прибамбасами! - Знаменитая серия кибернетической компании? - неожиданно Ширли насторожилась. - Эти роботы программируются исключительно для верного служения хозяину? - Ну... да... - В нашу программу заложено также глубочайшее уважение ко всем людям, - заверял ее робот, - за исключением тех случаев, когда хозяину угрожает опасность непосредственного нападения. Не хотите ли войти, мадмуазель? - Ну... если ты так говоришь... - и Ширли вошла. Регги последовал за ней - побыстрее, на всякий случай: вдруг у нее или у робота возникнут какие-то идеи, - и дверца закрылась. Ширли уютно устроилась калачиком на мягком сидении. - Мне всегда нравилось сибаритствовать. А тут - это можно делать с полным основанием! - Клево, старуха! - Регги придвинулся к ней поближе. - С другой стороны, есть определенные ограничения, - Ширли отодвинулась от него. - Когда отправимся? - Мы уже в воздухе, мадемуазель, - сообщил компьютер. - Что за неженка эта машина, - пробормотал Регги. - Мы запрограммированы стартовать гладко. - Я тоже, - пробубнил под нос Регги, придвигаясь к Ширли вплотную. Ширли отодвигалась, пока не прижалась к стенке. - Машина, в тебе действительно удобно, - кокетливо заявила она. - Ты мне только дай возможность доказать это, - шепнул Регги, придвигаясь еще ближе. - Даже бар есть! - Ширли встала, перешагнула через ноги Регги и направилась к дверце, чтобы рассмотреть панель автобара. - Но тут нет кнопки исполнения. - Я запрограммирован отвечать на устные приказы, мадемуазель. - Замечательно! - Ширли снова села. - Шабли, если не возражаешь. - А я, пожалуй, ограничусь мартини, - Регги вздохнул. Кажется, пока он больше ничего не добьется. - Ты не хочешь сначала поесть? Опьянеешь. - Не б... бойся. Я еще... н... не выпил как следует. Ширли задержала дыхание, пока не перестало разить перегаром. Очевидно, октан с высоким числом. - Что закажет мсье? Регги сердито посмотрел на официанта. Наверное, научился этому французскому акценту в старых фильмах. - Да... Все, что покрепче. - Bon, мсье, - сказал официант с каменным выражением на лице, не обращая внимания на стакан ледяной воды перед Регги и строго поджатые губы Ширли. - И что для начала? - Ну, скажем... бургундское, - Регги взглянул на Ширли. - Ты что-то говорила о цыплятах? Она кивнула, не доверяя членораздельности собственной речи. - Что там получше приготовят? - добавил повеса. Девушка поморщилась. - Bon, мсье, - официант театральным жестом подтвердил, что принял заказ, и взял меню. - Да, и пусть этот, - Регги ткнул пальцем в меню, - boeuf bourguignon <буженина (фр)> будет хорошо прожарен. - Да, мсье, - официант сделал ненужную пометку в своем блокноте. - Еще что-нибудь желаете? - Нет, все в порядке. Официант склонил голову и ускользнул. - Я правильно расслышала? - спросила Ширли. - Ты действительно велел хорошо прожарить boeuf bourguignon? - Да, конечно, - Регги нахмурился. - Не люблю мясо с кровью. - Шшш! - Ширли лихорадочно оглянулась на соседние столики. Но, по-видимому, англичан по соседству не было. Или соседи были слишком хорошо воспитаны. Наклонившись вперед, Ширли прошипела: - Ты думаешь, boeuf bourguignon - это бифштекс? - Конечно. Ведь биф - значит бифштекс. - Биф - это бифштекс. Конечно, - Ширли, сдаваясь, кивнула. - Безупречная логика, новый Платон. - Эй! - Регги нахмурился. - Я что-то не так сказал? Послушай, Ширл... - Ширли! - выпалила она. Регги вздохнул и откинулся на спинку. Он начинал понимать, что вечер почему-то развивается не очень хорошо. Интересно, почему ей так хочется, чтобы он называл ее полным именем? Девушки из колледжа тоже вели себя похоже. Ну, по крайней мере, в последнем колледже, самом знаменитом, куда папа поместил его, когда дела пошли хорошо. Раньше девушки были нормальные. А в этих больших колледжах все такие снобы. Как Ширл. Ширли. - Чем займемся после ужина? Пойдем в кино? Она заметно повеселела: - Замечательная мысль - мне всегда нравились старинные фильмы, которые демонстрируют на плоском экране. Регги поморщился: он совсем не это имел в виду. - В "Классической синераме" сегодня показывают "Седьмую печать" Бергмана. Регги слышал о знаменитом Ингмаре Бергмане, когда проходил в колледже курс истории кино. Экзамен ему удалось сдать, потому что накануне приятель пересказал ему содержание фильма. - А, может быть, лучше отправимся в театр с живыми актерами. Я могу достать билет на бродвейское шоу. Там все голые... Ширли сумела сдержать дрожь: - Но почему бы не пойти в кабаре? - Действительно, - согласился Регги с похотливой усмешкой. - Не такое кабаре! Я знаю место, где играют такой приятный джаз. Регги вздохнул. - Ладно, малышка, банкуй, это твой вечер. - Я уже взрослая, Регги. - Еще бы!.. О, прости!.. - Ваш суп, сэр. Регги поднял голову и увидел благожелательно улыбающегося официанта. Потом посмотрел на тарелку супа, материализовавшуюся перед ним из воздуха, повернулся, но официант уже испарился. Ширли вздохнула и взяла ложку. Регги нахмурился и взял чайную ложечку. - Мне никогда не нравились эти круглые ложки. Трудно в рот засунуть. Ширли умудрилась улыбнуться. - Регги, тебе не кажется, что уже достаточно? - Н... нет. До второй порции горячительного у этой группы ничего не получалось, - он почти осмысленно осмотрел женскую джазовую группу и пожалел, что платья без бретелек так успешно сопротивляются тяготению. - Почему на них непрозрачные платья? - Эти платья сделаны из настоящей ткани, Регги, а не из поляризованного пластика. Регги раздраженно покачал головой. - Ба... барахлюндия. Если у тебя есть что показать, это нужно показывать, - его пьяный взгляд устремился к Ширли. - Даже не думай! - Ну, может быть, стриптиз... - Не думаю, чтобы мне хочется его дождаться, - Ширли решительно встала. - Регги, я хочу спать. Пошли. - Что? О, да! Конечно! - Регги повеселел. - Спать - это замечательно. - Только спать, - твердо заявила Ширли, - и ничего сверх того. - Ладно, ладно, - ответил Регги. Он встал, едва не опрокинув столик. Нахмурился, узрев винное пятно у себя на рубашке. - Ну... высохнет... Ширли смотрела на ручеек джина, текущий по столу. Смяла салфетку, бросила в лужу и отвернулась. Но ей пришлось порыться в сумочке и вернуться - Регги ушел, не оставив чаевых. Регги улыбнулся, и машина устремилась вниз. Ширли закричала, а великосветский шалопай довольно ухмылялся. Ах, эта свиристелка смотрит на него свысока? Ну, ничего, скоро поймет, на что он способен! Может, за столом он не очень хорош, но когда дело дойдет до другого... Стоит ей увидеть, каков он за рулем, сразу поймет, что с ним порезвиться в постели сплошное удовольствие! - Осторожней! Ты столкнешься с домом! - Нет, трусишка... Пролетим в шести дюймах. Машина отвернула, миновав тридцативосьмиэтажное здание на расстоянии даже двух дюймов, а не шести. - Больше спать не хочешь? - торжествовал Регги. - Нет, спать не хочу, но у меня ужасно болит голова! Регги, пожалуйста, включи автопилот. Регги поморщился. - Нельзя доверять управление компьютеру, если хочешь по-настоящему позабавиться! - Если я захочу позабавиться, то отправлюсь на Кони-Айленд, <район в Нью-Йорке, знаменитый своими аттракционами> - простонала Ширли. - Ах, оставь, - Регги наклонил машину и начал крутой спуск. - Вести машину клево! Ширли завопила и вцепилась в обивку. Ее била крупная дрожь. - Не верещи, все будет в порядке, - Регги выровнял машину, надув губы. - Слава Богу! - Ширли едва не потеряла сознание. - Регги, пожалуйста, высади меня. Или найди побыстрее гигиенический пакет! - Эй, не надо никаких эксцессов! Эта обивка совершенно новая! - У меня нет выбора! - выдохнула Ширли. - Ну, ладно, ладно! - Регги с отвращением сбросил скорость и машина начала спокойно снижаться. Ширли дышала медленно, всхлипывая. - Никогда... больше... не хочу... такое... испытывать! - "И не испытаешь, судя по нашему свиданию", - про себя сказал Регги, глядя на пролетающую над головой полицейскую машину. - Интересно, куда это он чешет? - О, наверное, где-то просто пьяный водитель, - Ширли глубоко вздохнула и выпрямилась. Машина села. - Мы уже сели? - Да, мы благополучно вступили в контакт с поверхностью земли, - заверил ее компьютер. - Точнее, с асфальтовым покрытием. - Боже, какое счастье, - Ширли протянула руку и схватилась за ручку двери. - Эй! Ты что делаешь? - возразил Регги. - Выхожу, - решительно ответила Ширли. - Глупая телка! - Регги сидел в углу, мрачно смотрел на приборы и пил очередной мартини. Окружающее расплывалась перед глазами, но это даже хорошо: алкоголь обязательно вытащит его из дерьма, в которое превратился вечер, на который он возлагал столько романтических надежд. - Что она вообще о себе мнит? - У мисс Делдер образование в области искусства, - сообщил компьютер. - Заткнись! - проворчал Регги. - Кто тебя спрашивает? Компьютер обдумал команду "Заткнись", решил, что это равносильно приказу замолчать, потом сравнил с последующим вопросом, противоречащим приказу. Пришел к заключению, что, судя по контексту, вопрос чисто риторический, и разумно решил промолчать. - Эта дура просто не знает, что такое настоящий мужчина, - продолжал бормотать Регги. - Знает только этих своих снобов из колледжей, - он поморщился, вспомнив, что один из этих снобов сделал с ним во время спарринг-матча, а второй - когда Регги попытался продемонстрировать свое искусство на татами. - Все они недоноски и сопляки. Компьютер пополнил свой банк данных нерационального поведения человека, решил, что хозяину нужно поговорить, чтобы снять стресс, и потому задал пробный вопрос: - Они ведут себе нечестно по отношению к вам? - Еще бы! Всегда смеются над тобой, говорят о том, чего ты не понимаешь! "Как вам понравился вчерашний концерт, Регги?" "Что вы думаете о пьесе, Регги?" Всегда говорят со мной свысока. Как будто я только в спорте разбираюсь. Эй, подай-ка мне еще мартини! Дверца автобара раскрылась, и Регги подхватил стакан, пролив половину содержимого на пол. - Тьфу! В следующий раз не наполняй доверху! Компьютер зарегистрировал команду. - Как прикажете, сэр. - Как прикаж-ж-жу, как прик-к... кажу! Когда ты делал, что я прикажу? - рявкнул Регги. - Я изо всех сил стараюсь удовлетворить... - Да? Тогда почему ты проповедуешь мне законы? - Я не могу... - Всегда берешь на себя управление, когда я пытаюсь вести, - рычал Регги. - Дай сюда приборы! Сейчас полетим по-настоящему! - он наклонился и включил ручное управление. - И не смей брать на себя! В предвидении неразумных действий хозяина уровень напряжения в программе компьютера увеличился. - Сэр, я полагаю, уровень содержания алкоголя в вашей крови... - Не проповедуй мне о прелестях трезвости, я сказал! Двинули! Четверть своей мощности компьютер переключил на приказы, отданные Регги, потом поискал в памяти, но не нашел приказа, запрещающего проповеди, проверил определение проповеди и пришел к заключению, что не совершал этого действия. Другая четверть мощности продолжала следить за поворотами и раскачиваниями машины, а оставшаяся половина пыталась разрешить противоречие между базовой программой и приказом Регги не брать на себя управление. Компьютер экстраполировал результаты варварского вождения, привел их в соответствие с возвышающимися вокруг небоскребами, напряженным вечерним движением и пришел к тревожному заключению. - Сэр, если вы продолжите нынешний курс, вы неизбежно столкнетесь со зданием или с другой машиной! - Заткнись, жестянка, и лови кайф от полета! - выпалил Регги. - Ты не лучше ее! Компьютер видел, как приближающаяся машина заполняет поле зрения его рецепторов, рассчитал векторы сближения двух машин и заключил, что столкновение произойдет через 5,634 секунды (последующие цифры он округлил). Он хотел предупредить Регги, но этому мешал приказ "заткнуться". Компьютер взял бы на себя управление и избежал столкновения, но Регги запретил это. Таким образом, возникло противоречие между двумя аспектами программы: тем, который требовал обеспечить безопасность хозяина, и тем, который требовал повиновения. Конечно, он может нарушить приказ, чтобы спасти хозяина. Но есть ли необходимость в этом? Надо подумать. В конце концов, у него целых 5,634 (теперь уже 5,137) секунды. Для компьютера пять секунд - очень большое время, так что можно позволить себе подумать. Человек в таком случае подумал бы: "А какие будут последствия для меня?" Но для мозга серии ФСС этот вопрос не важен: всякий ущерб для самого робота не имеет значения. Робота можно отремонтировать, а болевых цепей у него нет. Важно только одно: будет ли нанесен вред хозяину, во-первых, и будет ли причинен ущерб пассажирам другой машины, во-вторых. Где-то на периферии крутилась проблемка поломки другой машины. Робот просуммировал свои рассуждения и пришел к неутешительному выводу, что если будет выдерживаться прежний курс движения, то: А) последует ущерб для хозяина; Б) последует ущерб для хозяина (пассажиров) другой машина и В) будет повреждена вторая машина. В качестве побочного результата будет поврежден и он сам. Следовательно, необходимо уклониться от возможного столкновения. Но хозяин приказал не вмешиваться. Проблема приобретала чисто академический интерес, если хозяин вознамерился сам свернуть в последний момент. Может, это не лучший поступок, но не компьютеру решать, так ли это. Поэтому робот сообщил: - Вы на курсе пересечения с другой машиной. Хотите ли повернуть... - Заткнись! Компьютер заткнулся, снова обдумал ситуацию и заключил, что должен нарушить этот весьма неразумный приказ. - Вы собираетесь отвернуть перед столкновением с другой машиной? - Конечно, - фыркнул Регги. - Ты что, считаешь меня полным идиотом? - Нет, - искренне ответил робот. Он знал, что интеллект Регги укладывается в рамки нормы, правда, приближаясь к нижней границе, но все равно хозяина нельзя назвать полным идиотом. Столкновение должно было произойти через 2,98 секунды. Робот заметил, что приближающаяся машина начала поворот, но рассчитал, что этого недостаточно, чтобы избежать столкновения. Машина Регги тоже должна отвернуть. Но так как Регги сказал, что собирается свернуть в последний момент и, как хозяин, запретил компьютеру вмешиваться, ФСС ничего не мог поделать. Однако компьютер знал время мышечной реакции Регги и мог рассчитать, насколько оно зависит от содержания алкоголя в крови. Он рассчитал, что тело не сумеет ответить на приказ мозга быстрее, чем за 1,23 секунды, и если к этому моменту поворот не будет начат, его нужно будет делать самому. И в соответствии с этим компьютер считал наносекунды и ждал. За полторы секунды Регги закричал: - Пора! За 0,9 секунды машина начала отворачивать. За 0,8 секунды компьютер понял, что Регги отворачивает недостаточно круто и что столкновения, по крайней мере частичного, не избежать. Поэтому он взял на себя управление, но только для того, чтобы увеличить скорость в том направлении, которое уже принял Регги. В последнее мгновение машины разошлись, не столкнувшись. Почти... "Почти" - ударил медный гонг, и это был удар, заполнивший гулом окружающее пространство. "Почти" - это сумма кинетических энергий двух материальных тел, соприкоснувшихся на почти параллельных курсах. "Почти" - это человек, прижатый в противоперегрузочной сети к задней стенке кабины, и еще два человека, барахтающихся в такой сети, как мухи в паутине. "Почти" - это скрип одной пластиковой поверхности о другую, грохот столкновения и отскока, болезненный, выворачивающий душу наизнанку вой турбины, пытающейся увеличить мощность антигравитационного поля, чтобы ослабить столкновение. "Почти" - это ошеломленный водитель, который осматривается по сторонам и с трудом произносит: "Что... что случилось?" Вторая машина пронеслась выше и на наносекунду избежала столкновения с каменным зданием. Ее спасла реакция собственного компьютера. Машина села рядом, помятая, но без серьезных повреждений. Пассажир выскочил из нее, подбежал к машине Регги, распахнул дверцу и закричал: - Парень, что с тобой? Ты в порядке? Регги помигал, непонимающе посмотрел на него и вдруг догадался, что его в чем-то обвиняют. Поэтому он нахмурился, призвал последние силы и выпалил: - Кто тебя учил вести машину? И потерял сознание. - А ты? - спросила Корделия. Она широко распахнула глаза, осознавая трагичность рассказа. - Ты тоже потерял сознание? - Нет, - ответил Фесс. - Я ведь робот и не могу потерять сознание без серьезного разрушения своей начинки. - Но ты же был поврежден в этом столкновении, - вмешался Грегори. - Да, - согласился Фесс. - До столкновения все мои связи были в отличном состоянии, но после него... меня извлекли из машины, проверили и нашли, что мои конденсаторные панели значительно ослаблены. - Поэтому с тобой и случаются припадки? - спросил Джеффри, глядя на железного коня широко раскрытыми глазами. - Да, - подтвердил Фесс. - Перед столкновением мне пришлось в ограниченное время принимать решение с учетом множества противоречивых факторов. И поэтому, сталкиваясь с подобными ситуациями, мои конденсаторные панели разряжаются. И поэтому техники встроили мне дополнительную цепь, которая в таких случаях отключает меня, чтобы я окончательно не вышел из строя. Магнус заметил: - Если бы они этого не сделали, у тебе сгорели бы все остальные цепи? - Да, - в который раз согласился Фесс. - К счастью, такую возможность предусмотрели, так что в дальнейшем никакого вреда не было. - А что произошло с машиной? - спросил Грегори. - Она не подлежала ремонту, - ответил Фесс. - Я слишком долго ждал хозяина Регги и ничего не предпринимал. - У тебя не было выбора, - с отвращением сказал Магнус. - Напротив, мои создатели решили, что у меня был слишком широкий выбор, но я не решился им воспользоваться в контексте ситуации. Мне следовало игнорировать приказ хозяина и взять управление на себя. В последующих роботов серии ФСС встроили специальную цепь, позволяющую подобные вольности. - Но тебе-то это не очень помогло, - подвел итог Джеффри. - Какие все-таки роботехники хладнокровные! - Корделия вздрогнула. - Я удивляюсь, почему они не разбили и не похоронили тебя. Такие бессердечные люди. - Они могли бы так поступить, - отозвался Фесс, - тем более, что пришли к выводу: стоимость ремонта слишком велика и не окупит затрат. Они не могли просто заменить конденсаторную панель, нужно было заменить все молекулярные цепи с микроманипуляторами. При этом существовала очень большая вероятность серьезно повредить мой центральный процессор. Разумеется, операция стоила бы гораздо больше, чем сумма, которую мог получить владелец от моей продажи. - Что же он сделал? - спросил Джеффри, нахмурившись. - Ведь это его вина. - Я тоже был виноват, Джеффри. - В чем? - спросил мальчик, - Ты ведь сам сказал, что у позднейших роботов была специальная цепь, которой у тебя не было. Ты не мог помешать хозяину. - Ты говоришь нелогично, Фесс, - добавил Грегори. - Но вижу, что ты поступаешь в соответствии с программой, о которой рассказывал нам. Джеффри сердито посмотрел на брата. - А ты откуда знаешь? Но Магнус знаком велел ему замолчать, и обратился к Фессу: - Что же сделал с тобой твой хозяин? - Он не захотел больше меня видеть, - вздохнул Фесс. - Ага, - догадалась Корделия, - потому что ты был свидетелем его позора. - "Был свидетелем" - это точно сказано, - нехотя признался Фесс. - Мои записи полета были прочитаны в открытом суде, который признал хозяина виновным в управлении машиной в пьяном виде и приговорил к лишению прав на шесть месяцев. - Регги все-таки лишили прав? - порадовался Джеффри. - Это значит, что он не мог больше управлять машиной без разрешения? - Да, без этого документа управлять летательными аппаратами не позволено, - согласился Фесс. - Слишком велика вероятность, что водитель причинит вред другим. - Ты все слышал сам, - презрительно бросил Магнус, - а выводы делать не умеешь. Джеффри покраснел, но прежде чем он что-то сказал, Корделия спросила: - Значит, он больше не мог водить машину? - Нет, - подтвердил Фесс, - целых полгода ему приходилось нанимать других. И поэтому он продал меня - и меня самого, и все мои цепи - тому, кто предложил больше всех. - И кто же оказался счастливым покупателем? - Почему счастливым? - Потому что приобрел такого замечательного робота! - выпалил Джеффри. - Этой счастливицей, - вздохнул Фесс, - оказалась компания, которая специализировалась на разборке старых машин и поставке запасных частей по низким ценам. - Ты, должно быть, стал для них большой ценностью, - предположила Корделия. - Спасибо за то, что пытаешься уберечь мои чувства, девочка, но, пожалуйста, не забывай, что у меня их нет. Девочка с сомнением посмотрела на него, но промолчала. - Я был обычной грудой металлолома, - откровенно сказал Фесс, - и со мной соответственно обращались. Конечно, нечего этого стыдиться, тем более что с тех пор прошло добрых полтысячи лет! И все же Корделия права: я был большой ценностью для этой компании, самым ценным собранием лома. - Но разве тебя не расстроила продажа на запчасти? - выпалил Джеффри. Корделия укоризненно посмотрела на бесцеремонного братца, но Фесс ответил: - Не могу сказать, что я был расстроен, тем более, что тем самым освободился от Регги. Противоречивые приказы шалопая и вертопраха весьма угнетали меня. - Но тебя опозорили, обесценили! - В этом утверждении есть определенная доля истины, - согласился Фесс. - И все же, рассматривая этот эпизод с высоты прошедших пятисот лет, я считаю, что цена освобождения от Регги оказалась не слишком высокой. Глава третья Магнус проявил мужество: он ни о чем не просил. Но Гвен видела его усталое лицо и пожалела сына. Джеффри, напротив, был еще слишком мал, чтобы контролировать свои чувства: - Мама, я хочу есть. - Конечно, хочешь, - понимающе проговорила Гвен; на фоне сдержанности Магнуса нетерпение мальчика выглядело капризом. - Но потерпи, скоро будет гостиница. Действительно, та уже показалась из-за поворота дороги. Аккуратное двухэтажное строение. Высокие стрельчатые окна и красная черепичная крыша. Над дверью висел моток зеленой шерсти, который раскачивался на ветру. - Зеленый, - заметила Гвен. - У них есть свежий эль, - Род улыбнулся. - Обед под это дело пойдет гораздо веселей, чем я надеялся. Но Корделия во все глаза уставилась на животное, привязанное у входа. - О! Бедная овечка! - У тебя что, прогрессирующая близорукость, сестричка? - ядовито поинтересовался Джеффри. - Разве не заметно, что сие не овечка, а самый натуральный осел! - Мои глаза видят не хуже твоих, - возразила Корделия. - Но это настоящая овечка среди ослов! Разве тебе его не жаль? - Ради Бога, Джеффри, помолчи! - Гвен перехватила готовую сорваться с языка колкость. Мальчик закрыл рот и сердито посмотрел на мать. - Ты права, девочка, - сказала Гвен. - С животным обращались очень жестоко. Действительно, тусклая, грязная, в пятнах парши шерсть на боках ничуть не скрывала ходуном ходившие ребра. Осел вытягивал шею, стараясь дотянуться до пучка травы. - Какой у него жестокий хозяин, - возмутился Магнус. - Сам небось набивает брюхо в таверне, а животному даже клочка сена не оставил! - К тому же осел очень истощен, сразу видно, что ему много приходилось работать, - заметил Фесс. Это замечание можно было считать слишком мягким: бедный маленький ослик был впряжен в телегу, явно перегруженную гигантскими бочками. - Такое отношение к бедному тягловому животному непростительно! - заявил Фесс. Грегори удивленно посмотрел на него: - На тебя это не похоже, Фесс. - Что именно? - Осуждать поступки человека. - Наш приятель чрезвычайно чувствителен по отношению к тягловым животным, сын, - объяснил Род без капли иронии в голосе. - Но как хозяин этого ослика может быть таким черствым? Он очень жестоко обращается со своим помощником, - удивилась Гвен. - Конечно, - согласился Джеффри, - настоящий негодяй, толстый, ленивый, медлительный мужик. Зверь, а не человек. Но вышедший из гостиницы человек не был ни толстым, ни медлительным. Среднего роста, слегка склонен к полноте. Одет в чистые рейтузы и камзол, и пока не вышел из гостиницы, шапку держал в руке. При этом с приятной улыбкой на лице беседовал с хозяином. - Да он кажется добрым! - пораженно воскликнула Корделия. Но как только человек подошел к привязи, улыбка покинула его лицо. Он отвязал повод, разразился затейливым проклятьем, пока оттаскивал осла от жалкого пучка травы, потом сел в телегу и расправил длинный хлыст, вытащенный из-под бочек. - Он не должен! - воскликнула Корделия, но возчик уже усердно потчевал осла хлыстом, который не только с треском обвивался вокруг спины животного, но и разрезал его бока до крови. - Негодяй! - закричала Корделия, метла вырвалась из ее рук и устремилась к телеге. Но Род уже заметил то, чего не видела дочь, и положил руку ей на плечо: - Убери метлу, дорогая, иначе это помешает восстановлению справедливости. - Не может быть, - по инерции возразила Корделия, но метла повисла в воздухе. - Может. Посмотри туда, на край луга. Корделия посмотрела и ахнула. - Род, - сказал Фесс, - там какой-то... зззвверь... - он задрожал. - Держись, Ржавый Ингибитор. Не хватало только твоего приступа. Я уверен, что существует какое-то разумное объяснение. Но ты прав, осел под теми деревьями просто двойник нашего друга, запряженного в телегу. - Он вроде бы чуть больше размером, - заметил Грегори, - как будто только что наелся свежей травой и зерном. Магнус нахмурился: - Но как они могут быть так похожи? Неужели кто-то создал новое животное из ведьмина мха? - Зачем? - спросил Джеффри. - Не думаю, чтобы это был мох, - медленно проговорил Род. - Мне очень интересно. Не кажется ли вам этот двойник осла несколько... странным? - Теперь, когда ты сказал об этом, - задумчиво произнес Фесс, - я вижу, что поведение осла слишком жалкое. - Так я и думал, - кивнул Род. - Он переигрывает. - Кто, папа? - Подожди и увидишь, - негромко сказала Гвен, но начала улыбаться. Осел напрягся, стронул тяжелую телегу с места, вытащил со двора гостиницы на дорогу - и потащил в сторону от колеи. Возчик выругался и сильно дернул за вожжи, но осел как будто не заметил этого. Возчик свирепо хлестнул его бичом, так что рубец заполнился кровью, но осел только пошел быстрее, держа направление в сторону поля. Человек вышел из себя. Он колотил осла рукоятью хлыста, бранился, как сумасшедший, и так сильно натягивал вожжи, что одна из них не выдержала и порвалась. - Что это за осел? - удивился Джеффри. - Никогда не видел, чтобы бедняги выдерживали такой рывок вожжей. - Может, он их закусил, - предположил Магнус. - Или пасть у него твердая, как из камня, - Род не переставал улыбаться. Осел высвободился из порванных вожжей и принялся бегать по кругу. Возчик ревел в гневе, колотил и колотил хлыстом, но осел только бежал быстрее, все кругом и кругом, и возчик вскоре ощутил воздействие центробежной силы и почувствовал первый укол страха. Он выронил хлыст, попытался соскочить с телеги - и уселся назад. - Он прилип к скамье, - восторженно закричал Джеффри. - Муж мой, - сказала Гвен, - тут не просто создание из ведьмина мха. - О, я согласен с тобой - мы оба поняли это. Хлыст подпрыгнул из травы, развернулся со щелчком и обрушился на голову возчика. Тот посмотрел в ужасе и испустил низкий вопль. Хлыст, как змея, обернулся вокруг него, разрывая камзол. Род сердито повернулся к Корделии: - Я велел тебе подождать! - Я и жду, папа! Это не я! Род окинул дочь испытующим взглядом, потом повернулся, чтобы увидеть продолжение. Осел скакал теперь галопом, гораздо быстрее, чем когда-либо видел Род, телега раскачивалась, колеса подпрыгнули, опустились, снова подпрыгнули. Возчик вцепился изо всех сил в дощатые борта, он вопил от страха, хлыст с треском обвивался вокруг него, а телега под ним ходила ходуном. - Она опрокидывается, - отметил Род. - Вот... С грохотом телега опрокинулась набок, бочки покатились по земле. Две самые большие разбились, и красное вино залило луг. Возчик приземлился на спину в десяти ярдах от лужи. Небольшой бочонок придавил ему живот. - Бедняга! - воскликнула Корделия. - Папа, не нужно ли ему помочь? - Зачем, сестра? - спросил Магнус. - Разве его осел не страдал раньше так же, как он сейчас? - Ты сама назвала его негодяем, - напомнил Джеффри. - Ну, тогда ему не нужна была помощь, а сейчас нужна. Ох! - Спокойней, дочь, - Гвен положила руку дочери на плечо. - Пусть почувствует на собственной шкуре облагораживающее действие хлыста. Чтобы никогда больше не обращался так с животными, пока жив. - Но он выживет? - Конечно, - заверил ее Фесс, изгибая шею, чтобы лучше видеть. - Я могу увеличивать зрительное изображение, Корделия, и повторить происшедшее в замедленном виде. Насколько я могу судить, вероятность получения серьезных ран очень мала. - Хвала небу за это! - Не думаю, чтобы небо имело отношение к этому маленькому фарсу, - проворчал Род. Возчик тем временем успел перевернуться и начал вставать, но осел принял боевую стойку, поднял хвост, уперся задними ногами, а передними попал в зад хозяину, который только-только сумел оторваться от земли. Возчик снова растянулся лицом в грязи. - Прекрасный прицел и исполнение, - похвалил Джеффри, пытаясь скрыть улыбку. - Можно посмеяться над положением этого недотепы, папа? - Думаю, можно, - удовлетворенно кивнул Род. - Ведь сейчас он испытывает то, что испытывало его бедное животное четверть часа назад. И, конечно, я подозреваю, что никакая реальная опасность человеку не угрожает. Один-два ушиба, только и всего. - Почему ты так уверен? - спросила Корделия. К этому времени возчик наконец-то сумел встать и в страхе бежал назад к гостинице. При этом он кричал: - Колдовство! Черная магия! Какой-то колдун заговорил моего осла! - Мама, - сказала Корделия, - разве для нас хорошо, что он принародно позорит колдунов? - Не тревожься, дочь моя. Я уверена: всякий, кто услышит его рассказ, поймет, что дело не в колдунах. Корделия нахмурилась. - Но кто... Осел презрительно фыркнул в сторону своего прежнего хозяина, двумя точными ударами копыта разломал оглоблю и с видом победителя направился к лесу. - Папа, останови его! - воскликнула Корделия. - Я должна узнать, кто это сделал, или умру от любопытства! - Не сомневаюсь, - с улыбкой сказал Род, - и признаю, что и сам бы хотел подтвердить свои подозрения. Он негромко, но пронзительно свистнул. Осел повернул голову в сторону Рода. Чародей улыбнулся и встал так, чтобы его лучше было видно. Осел изменил направление и направился к ним. - Нам лучше уйти с дороги, - добавил Род. - В любую минуту могут выйти из гостиницы. - И то правда, - согласилась Гвен и первой двинулась в сторону небольшой рощи. Осел пошел за ними, но постепенно обогнал. Остановившись, он махнул головой. - Ну, хорошо, ты поступил благородно, - Род улыбнулся. - Но скажи мне, ты действительно считаешь, что возчик все это заслужил. - Все это и гораздо больше, - проржал осел. У детей отвисли челюсти, а Фесс задрожал. - Спокойней, о Петля Логики, - Род положил руку на рычажок, отключающий робота. - Ты должен знать, что этот осел - совсем не то, чем кажется на первый взгляд. - Я... попытаюсь привыкнуть к этой мысли, - ответил Фесс. Гвен с трудом сдерживала улыбку. - Значит, ты считаешь себя хорошим парнем? - Конечно, - осел улыбнулся. Все вокруг этой улыбки заколебалось, превратилось в аморфную массу, заструилось - и перед ними оказался Пак. Собственной персоной. - Хотя парнем меня трудно назвать, скорее я - Робин Весельчак. Трое младших детей едва не упали в обморок от такой неожиданности, и даже у Магнуса глаза стали как монеты. Но Род и Гвен только улыбались. - Это было сделано в порыве? - спросил Род. - Или ты предварительно все продумал? - В порыве? - воскликнул эльф недоуменно. - Да будет тебе известно, что я семь месяцев слежу за этим негодяем, и если есть человек, заслуживающий подобного наказания, так это он! Подлец и трус, человека побить боится! Даже лошади боится! Говорит с тобой кротко, как голубь, а в душе жаждет разорвать собеседника на части. Жалкая и завистливая душонка! Я наконец устал от того, как он обращается с этим бедным животным, и дал ему попробовать его собственного зелья! - Не похоже на тебя, Пак, поступать так жестоко, - проворковала Корделия. Эльф хищно осклабился: - Ты знаешь только одно мое лицо, дитя, если так говоришь. В моем поступке нет подлинной жестокости, потому что я просто выставил этого человека дураком, да и то не перед его товарищами. Если он умен, то усвоит урок с первого раза и больше никого не будет мучить безнаказанно. Корделия как будто успокоилась, хотя и не совсем. - Но ведь он очень испугался и ранен... - Разве хуже того, как он обращался с животным? - Ну... нет... - Не могу сказать, что ты в этом случае поступил плохо, Робин, - по-прежнему улыбаясь, сказала Гвен. - Только в этом случае? Я часто озорничаю, но редко приношу настоящий вред! Род отметил про себя это "редко" и решил, что пора сменить тему. Очевидно, Пак тоже. - Но хватит об этом негодяе: он не стоит наших слов! Как вы оказались поблизости и смогли наблюдать за тем, как восстановлена была справедливость? - Мы направляемся в отпуск, - величественно проговорил Род. - Чего-чего? - с сомнением произнес Пак. - И небо у нас под ногами, а земля над головой! Тем не менее, отпуск - это достойная цель. И куда же вы путь держите? - В наш новый замок, Пак, - доверительно сообщила Корделия. Глаза ее снова загорелись. - Разве это не здорово? - Не могу решить, - ответил эльф, - пока ты мне не расскажешь, что это за замок. - Он называется замок Фокскорт <дословно, Лисий Двор>, - сообщил Род. Пак вздрогнул. - Я вижу, ты про это место кое-что знаешь, - медленно сказал Род. - Нет, не знаю, - увильнул эльф. - Только слышал какие-то слухи. - И слухи эти не очень приятные? - Можно сказать и так, - согласился Пак. - Так расскажи нам, - потребовала Гвен, нахмурившись. Пак вздохнул. - Я мало что слышал. Больше догадки. Но судя по всему, у этого замка дурная репутация. - Ты считаешь, что в нем проживают призраки? - спросил Джеффри с горящими глазами. - Я этого не говорил, но раз уж ты спрашиваешь - да, что-то такое я слышал. Но есть призраки и призраки. Я бы не испугался призрака, который при жизни был хорошим человеком. Магнус склонил голову набок. - Судя по твоим словам, призраки в Фокскорте не были хорошими людьми, когда жили. - Вроде бы, - мрачно согласился эльф. - Но только не призраки, а один призрак. Хозяина замка. Правда, как я уже говорил, на самом деле ничего конкретного не знаю. Я не встречался с ним при его жизни, и у меня не было дел в его владениях. Но его имя пользуется дурной славой. - Но ты слышал о нем, когда он жил, - Магнус продолжал хмуриться. - Значит, он не такой уж древний призрак. - Нет, ему всего несколько сотен лет отроду. - Ты знал человека, который... - голос Грегори дрогнул, взгляд утратил сосредоточенность. - Но ведь ты один из древнейших среди Древних. Мальчик выглядел несколько ошеломленным. Пак тактично пропустил мимо ушей комплимент о собственном возрасте. - Я пойду с вами, добрые люди. - Мы всегда рады твоему обществу, - с улыбкой сказала Гвен. - Но если боишься за нас, я благодарю тебя. Занимайся своими делами. Не волнуйся. Ни один призрак не может смутить нашу дружную семью, каким бы злым он ни был при жизни. - Не будь так уверена, Гвендолен, - предостерег ее Пак. Он по-прежнему выглядел встревоженным. - Однако должен признаться, что у меня есть поручение Его Величества, - все понимали, что под "Его Величеством" подразумевается не король Туан, но лишь один Род Гэллоуглас знал, что эльф имеет в виду деда его детей. - Но если я вам понадоблюсь, свистните, и я сразу появлюсь. - Спасибо, - проговорил Род. - Надеюсь, нам это не понадобится. - Я тоже! Но если вам потребуется больше знаний, чем те, которыми владею я, тогда спроси эльфов, живущих поблизости от замка. Не сомневаюсь, что они знают правду. Род кивнул. - Спасибо за совет. Мы обязательно им воспользуемся. - Конечно, мы обратимся к твоим сородичам, если понадобится их помощь, - согласилась Гвен. - Их осталось немного, - сказал Пак, поморщившись. - Говорят, все, кто мог, сбежали оттуда. Пришлось подождать, пока в гостинице стихли смех и шутки, а побагровевший возчик, прихрамывая, вышел из дверей. Только тогда удалось сделать заказ. Но еда оказалась на редкость вкусной и сытной. Наевшись, Род объявил, что раз уж он в отпуске, то намерен вздремнуть, и всякий из детей, посмевший потревожить отца, на собственном опыте убедится, из чего состоит луна. Хороший предлог для того, чтобы уйти подальше, футов на пятьдесят, лечь в тени деревьев и положить голову на мягкие колени жены. Слыша негромкие голоса родителей, дети засомневались в том, что отец действительно вознамерился выспаться или даже просто подремать после сытного обеда, но стоически терпели. - Разве он не слишком взрослый, чтобы играть роль Корина, а мама - пастушки? - спросил Джеффри. - Оставь предков в покое, - проворковала Корделия с сентиментальной улыбкой. - В конечном счете, пока они любят друг друга, у нас все будет в порядке. Пусть же их любовь крепнет год от года. - Корделия говорит мудро, - согласился Фесс. - Они поженились не только для того, чтобы говорить о домашнем хозяйстве и детях. - Да, это не самые возвышенные темы, - заверил его Джеффри. Корделия сердито взглянула на него. - Это неподобающие слова, брат. - Может быть, я один говорю то, что думаю. - Сомневаюсь, - мрачно проворчала Корделия. - Тебя все еще беспокоит жестокость Пака по отношению к возчику? - мягко спросил Фесс, чтобы перевести разговор в другую колею. - Нет, я не сомневаюсь в справедливости наказания и в том, что с наказанным человеком ничего не случится, - ответила Корделия. - Меня беспокоит его внешность, Фесс. - Почему? - удивленно спросил Джеффри. - Неплохо выглядит, насколько я мог заметить. - Да, таких людей можно постоянно встретить на дорогах, - подтвердил Магнус. - Но разве вы не понимаете, что именно это меня и тревожит, - воскликнула Корделия. - Джеффри правильно сказал: он не толстый, не медлительный, он не выглядит разбойником и грубияном. Но он таков - скрыт под своей обычной внешностью. - Не все хотят открыто выглядеть злодеями, сестра, - напомнил ей Грегори. - Замолчи, малыш! Именно это меня тревожит! - Ага, - сказал Фесс. - Ты начала опасаться, что в глубине души все люди негодяи, правда? Корделия кивнула, опустив глаза. - Успокойся, - посоветовал робот. - Хотя в глубине души они действительно могут быть зверями, большинство людей вполне способны контролировать свои звериные инстинкты или, во всяком случае, направлять их так, чтобы те не причинили вреда другим людям. - Но разве они от этого становятся лучше? - выпалила она. - Все равно звери внутри! - Но в глубине души у вас не только зло, но и добро, - принялся успокаивать девочку Фесс. - На самом деле у многих людей такой сильный инстинкт прийти на помощь другим, что он побеждает стремление запугивать других. - Как ты можешь так говорить, - возмущенно бросил Джеффри, - если твой первый опыт общения с людьми был таким печальным? - Это верно, - согласился Фесс, - но мой первый хозяин постоянно встречался со многими людьми, и я находил хорошие качества у каждого из них. Корделия нахмурилась. - А у твоего второго владельца ты нашел хорошие черты? Они услышали жужжание так-товой частоты - эквивалент презрительного фырканья у Фесса. - Он подтвердил мое впечатление о людях, которое я получил от Регги, дети, и продемонстрировал такие низины человеческого характера, о которых я и не подозревал. И худшая из них - предательство. Регги, по крайней мере, не был двурушником, и будучи эгоистом, все-таки слегка интересовался другими. Мой второй хозяин был злобен и алчен, и я полагаю, эти качества были присущи ему вполне органично. Джеффри непонимающе посмотрел на робота: - Как это? - Всякий, кто покупает поврежденный компонент только потому, что он дешев, должен быть жаден и жалок, а он купил меня в качестве компьютера для своей лодки-ослика. Джеффри нахмурился. - А что такое лодка-ослик? - Их больше не делают, Джеффри, и это очень хорошо. Это маленькие прочные машины, предназначенные для раскопок и перевозки грузов, но не для красоты. Магнус улыбнулся: - Значит, твой второй владелец пекся не о красоте, а о выгоде? - Да, хотя такое отношение естественно для его профессии. Он был старателем в поясе астероидов Солнечной системы и постоянно жил в ожидании опасности. Больше ничего у него не было. Только прирожденный одиночка может выбрать такую жизнь, и характер от этого не улучшается. Его интересовало только собственное возвышение, вернее, попытки его добиться: многого достичь не удалось. - Значит, он был беден? - Он как мог зарабатывал на жизнь, - ответил Фесс. - Оттаскивал богатые металлом астероиды на станцию, расположенную на Церере, и покупал все необходимое. Там все очень дорого - слишком далеко от планеты, на которой эволюционировал от амебы до примата ваш вид. Другие люди интересовали его только как источник собственного удовлетворения - и если они этого ему не предлагали, он предпочитал не иметь с ними дела. - Ты хочешь сказать, он ненавидел других людей? - Ну, может, слишком сильно сказано, - заметил Фесс, - но не очень далеко от истины. - Но люди не могут жить без общества других людей. - Напротив, могут. Конечно, со временем у них развивается эмоциональный голод. Но надо сказать, что такие люди обычно в эмоциональном смысле, вообще говоря, калеки. Корделия вздрогнула. - Как ты можешь хорошо думать о людях, если твое мнение основано на встречах с подобными типами? - Потому что я постоянно встречался не только с "подобными типами", но и с хорошими людьми, Корделия, или, по крайней мере, слышал о них. Магнус нахмурился: - Как это возможно? - В астероидном поясе народ одинок и обычно стремится к общению с себе подобными. Но оно возможно только по радио или видеосвязи. И в силу специфики мне приходилось всегда бодрствовать, а следовательно, выслушивать постоянный поток разговоров, чтобы не пропустить важные для моего владельца события. В результате я узнал множество самых разных людей. Среди них были плохие и хорошие, некоторые очень плохие, некоторые - очень хорошие. Я узнавал о всех происшедших в Солнечной системе событиях, важных и не очень. Мне кажется, самое большое на меня произвел впечатление случай, когда отказал купол одного астероида - ослабло силовое поле, удерживающее атмосферу, которой дышали люди. Корделия пораженно смотрела на робота: - Но как они смогли выжить? - Они не выжили. Задохнулись все, за исключением техника и туриста, которые успели влезть в космические скафандры, а также маленькой девочки, которая выжила в удивительных обстоятельствах. - О, это должно было разбить тебе сердце! - У меня нет сердца, Корделия, но я тогда многое понял о способности людей жертвовать собой ради других. Мне пришлось немало времени провести с этой девочкой. - Расскажи нам о ней! - воскликнул Грегори. - Ну, это слезливые девчоночьи истории, - возразил Джеффри. - Вовсе нет, Джеффри. В моей истории присутствует злодей, с которым пришлось серьезно побороться. Глаза мальчика заблестели. - Тогда другое дело, рассказывай! - С удовольствием, потому что это часть вашего наследия. Герой этого рассказа - удивительный персонаж, уникальный экземпляр, исправившийся преступник. - Правда? Кто же он такой? - После исправления его называли Уайти-Вино, и он зарабатывал на жизнь тем, что сочинял песни и исполнял их в. тавернах. Уайти извлек последний аккорд из своей клавиатуры, высоко поднял руки и улыбнулся под гром аплодисментов и благодарные возгласы посетителей. - Спасибо, спасибо! - его усиленный динамиками голос прогремел в кабаре. Так, по крайней мере, в те годы называли подобные заведения. - Рад, что вам понравилось, - он, продолжая улыбаться, подождал, пока стихнут аплодисменты, и объявил: - Сейчас я немного отдохну, но очень скоро вернусь. А вы пока выпейте, ладно? - он помахал рукой и повернулся, оставив за собой смех и аплодисменты. - Да, выпейте порцию. Или две. Или три. После третьей порции вы будете считать меня великим музыкантом. Конечно, ему не следовало испытывать горечь - ведь именно эти слушатели в конце концов позволяют ему зарабатывать на жизнь. Но музыканту стукнул: уже пятьдесят три года, а он все еще продолжает петь в тавернах захолустных спутников. Терпение, сказал он себе. И в самом деле, был ведь тот симпатичный продюсер в отпуске, который услышал его баллады и подписал контракт на звукозапись, даже не протрезвев. На следующий день у него уже была заказана студия, и Уайти записал свой диск, и тот неплохо продавался - конечно, продавался дешево, но если пластинка распространяется на более чем пятидесяти планетах с населением в сто миллиардов человек, то она принесла доход в двадцать миллионов, и Уайти худо-бедно получил свои шесть процентов. Это позволило выжить даже в бедной кислородом атмосфере купола какого-то астероида и на малопригодном для жизни спутнике, а также оплатить проезд на следующую планету. Барду всегда удастся найти кабаре, где заплатят за представление, главное - чтобы посетители полюбили его песни. Уайти не страдал от безвестности. Потом какой-то толковый критик объявил, что его тексты написаны в традициях народного творчества, а один или два профессора с ним согласились (все, что угодно, лишь бы напечататься, думал Уайти), и записи снова начали успешно продаваться, так что ему удалось вернуться в родную систему, пусть всего лишь на Тритон, и заработать еще немного. Он надеялся, что профессора, поднявшие его на щит, не слишком огорчатся, узнав, что у Уайти есть диплом колледжа и он неплохо разбирается в филологии. Итак, пусть существует несколько миллионов человек, которые согласны заплатить за то, чтобы послушать твои песни. Значит ли это, что ты так уж хорош? Уайти попытался отмахнуться от подобной мысли - стоит ли заниматься рефлексиями? Нет, побольше уверенности в своих силах и все будет в порядке, подумал бард, входя в шкаф, который в кабаре со смехом называли "зеленой комнатой". По крайней мере, у артиста есть место, где можно передохнуть между номерами. Не в каждом клубе бывает так. Он осмотрелся и нахмурился. Где же вино, которое пообещала Хильда? Ведь обещала подождать его. А, вот и наша лебедушка вплывает, запыхавшись в слабом тяготении Тритона. - Прости, Уайти. Еле донесла, на меня совершили самый настоящий налет. - Молодец, что не отдала негодяям ничего - уверен, что вместо "пушки" у них был обычный водяной пистолет, - Уайти взял стакан у Хильды, затормозившей у противоположной стены. - И откуда они выползли? - С земного почтового экспресса, - Хильда достала из-за корсета конверт и протянула ему. - Вот. Потребовали передать мистеру Тоду Тамбурину. Уайти поморщился, услышав свое настоящее имя. - Это что, официальное послание? - Пожалуй. Интересно, кто знает, что ты здесь? - Мой продюсер, - Уайти часто задышал, поглаживая письмо и похотливо поглядывая на Хильду. - Не трать свой запал, Уайти, впустую! Насколько мне не изменяет осязание, ты гладишь не меня, а письмо. Что в нем? - Наверное, деньги, - Уайти вскрыл конверт и у него мгновенно упал голос. - Черт побери! Безразличие к делам знакомых не было сильной стороной характера Хильды. - Значит, это не продюсер... Кто же написал тебе? - в голосе женщины явственно прозвучала ревность. - Законники, - успокоил ее Уайти. - Известие о моем сыне. Устраиваясь поудобнее в защитной сетке пассажирского лайнера, Уайти подумал: дело заключается вовсе не в том, знал ли он или нет своего сына. Трудно знать собственного ребенка, если почти не бываешь дома. А Генриетта, осознав свою ошибку, не хотела, чтобы он бывал дома, во всяком случае, так она сказала ему, когда поняла, что он не собирается остепениться и стать благополучным астероидным старателе