ва, - непонятно  произнесла Малдун.  - Сам понимаешь, когда
суются не в свои сани, это выводит меня из себя и я даю волю брани.
     Род нахмурился, глядя на большую гайку в середине эксцентрика.
     - Я должен ее удерживать?
     - Да, после того как я снова включу  тормоз,  - Малдун выпустила рычаг,
потом снова поставила его в нижнее положение. Род подождал, пока  эксцентрик
перестанет поворачиваться, потом захватил его гаечным ключом и крепко зажал.
     - А для чего гайка? - спросил он.
     - Снимать  кулачок - поэтому  поворачивай по часовой  стрелке, - Малдун
взяла ключ, приладила к болту и нажала.
     Гайка  заскрипела  и  начала  помаленьку  поддаваться.  Род всем  телом
навалился  на ключ и нажимал изо всей мочи. Тем не  менее он чувствовал, что
его тело начинает  скользить, поэтому  отпустил одну руку и  ухватился ею за
корпус.
     - Разумно, - выговорила Малдун, и ее ключ пошел легче.
     Но вот  он начал  поворачиваться легко и ровно, и гайка со стуком упала
на пол.
     -  Получилось!  -  радостно  воскликнула  Грейси.  -  Можешь отпустить,
уборщик.
     Род  отпустил  корпус и осторожно отложил ключ. Он удивился, обнаружив,
что тяжело дышит.
     -  Хорошая работа, парень, - Малдун  встала и  повернулась к ротору.  -
Теперь отойди: у него очень острые лезвия.
     Она осторожно сняла ротор с оси.
     Род отошел, внимательно наблюдая. Его поразило, что женщина меньше него
ростом так легко обращается с таким большим ротором.
     Она  отнесла  колесо  на  рабочий  стол,  надела  на  втулку  и  прочно
закрепила.
     - Ха, я думала, здесь гораздо больше работы! А придется заменить только
одно лезвие. Умеешь нарезать резьбу, уборщик?
     - Да, мэм.
     -  Хорошо.  Тогда  займись этим  незатейливым  делом, -  Малдун  кивком
показала  на  большой  слесарный  верстак  с инструментами  у  стены.  -  Не
торопись, лучше работай медленно, но сделай все правильно.
     - Да, мэм.
     Род принялся за резьбу. И опередил свою работодательницу, но ненамного.
     Она сняла защитную маску, отложила сварочный агрегат и сказала:
     - У меня все готово, парень. Посмотрим, сможешь ли ты собрать.
     Род глотнул, подошел, чтобы снять ротор со втулки.
     - Да, мэм.
     - Смотрю,  разговорчивостью ты  не отличаешься. Мог бы для разнообразия
сказать что-нибудь  и кроме  "да,  мэм",  -  Грейси  прислонилась к  скамье,
сложила  руки  на  груди и внимательно  наблюдала, как  он работает. Изредка
женщина-инженер  вставляла  одобрительные  замечания. Собрав восстановленный
механизм, Род повернулся в ее сторону и. предложил:
     - Хотите посмотреть, прежде чем я закрою крышкой, мэм?
     - Неплохая мысль, цыпленочек. Рада, что мне  не пришлось  напоминать об
этом самой, -  Малдун  подошла и осмотрела  крепления. Потом  удовлетворенно
кивнула. - Добротная работа, что для меня приятный сюрприз. Я не ослышалась,
когда ты говорил, что ничего не смыслишь в двигателях.
     - Не ослышались,  мэм. Я действительно прежде не встречался с подобными
машинами. Но я изучал основы механики.
     - Зачем, богатый мальчик? Род горестно вздохнул:
     -  Все  почему-то  считали,  что  когда  вырасту,  я обязан  заниматься
семейным бизнесом. Поэтому отец настоял, чтобы его наследник изучил все, что
может понадобиться для управления фабрикой по производству домашних роботов.
     Грейси нахмурилась:
     - Мне всегда казалось, что у вас, технократов, все делают роботы.
     Род  испытал  абсолютно  нелогичное  в  данных обстоятельствах  чувство
радости и гордости за отца.  Впервые  он был  доволен, что  отец подверг его
всем премудростям высшего образования.
     Но потом ему в голову пришла новая мысль:  может быть, папа считал, что
если Род будет меньше скучать, то не захочет оставлять Максиму.
     Недостойная мысль, конечно. Нет, мудрый отец только старался сделать из
Рода ответственного гражданина, достойного представителя рода д'Армандов.
     Разумеется, так оно и было на самом деле.
     Закончив затягивать болты на защитном кожухе, Род спросил:
     - А для чего предназначена эта турбина? Малдун улыбнулась:
     - Она включается, если что-то нештатное происходит с главной турбиной.
     - Простите. Попробую еще раз удовлетворить свое любопытство, мэм. А для
чего надобна главная турбина?
     - Она крутит генератор.
     -  Ага,  теперь немного  прояснилось, -  Род задумался. - Но  разве  не
эффективнее подключить конвертор прямо к атомному реактору?
     - Очень хорошо, - заметила  она. - Но ты ведь ничего не знаешь о работе
двигателей?
     - Не знаю. Я знаю в какой-то мере лишь электронику.
     - Есть  некоторая разница в подходах. Да, подключить конвертор напрямую
было бы  эффективней, - признала Малдун,  - мы так и  делаем, когда идем  со
скоростью  выше  световой.  Но  при  подобных  нагрузках  ускоритель  сильно
изнашивается, а мы большую часть времени движемся на досветовых скоростях. У
нас  ведь  все-таки   не   галактический  крейсер,  а  всего  лишь  торговец
каботажного  сообщения. Мы постоянно  шастаем  между Сатурном и  Марсом.  На
досветовых скоростях в качестве реактивной  массы используется  элементарное
рабочее вещество - вода. Мы ее превращаем в пар  и  выбрасываем  из дюз. Так
почему бы  ей  заодно  не повращать и турбину  к  обоюдной  пользе?  Так  мы
получаем  даровое электричество,  а  компания амортизирует турбину за десять
лет.
     - Ага, - Род кивнул. - Так что лучший способ не всегда лучший?
     -   Ну,   скажем   иначе,   не   самый   оптимальный   с  точки  зрения
эксплуатационных и финансовых критериев, - Малдун позволила себе улыбнуться.
И  это вышло у нее неожиданно трепетно. - Пошли, малыш, я тебе  покажу  свое
хозяйство.
     Она  повернулась,  поманила пальчиком Рода, и, как  русалка,  поплыла в
воздухе.  Род  решил,  что  за  такими  волнительными  изгибами  тела  готов
последовать куда угодно.
     Малдун указала на массивную дверь в тусклой металлической стене.
     - Это свинец метровой толщины. Сам  понимаешь, что за ним скрыт атомный
реактор. Род удивился:
     - А  зачем  нужен свинец? Насколько мне не  изменяет память, плазменная
бутыль лучше любого металла задерживает радиацию.
     Настал  черед удивиться его наставнице. Грейси с недоумением посмотрела
на него и кивнула:
     - Но если бутыль выйдет из  строя,  произойдет серьезный выброс жесткой
радиации. Род фыркнул.
     - Никогда не слышал, чтобы плазма вышла из-под контроля.
     - Знаю, знаю, - торопливо отозвалась женщина, - но попробуй расскажи об
этом остальному экипажу.  И моему подсознанию тоже. Лобные доли у меня верят
в науку,  но в  мозжечке, как ни прискорбно, до сих пор хранятся суеверия, -
Малдун положила ладонь себе на живот. - Знаешь, умный паренек, я ведь не так
стара, как кажется на первый взгляд, и надеюсь когда-нибудь завести детей.
     Род неожиданно ощутил собственную уязвимость: перед радиацией все живые
существа  бессильны. По  существу, они для нее  прозрачны и,  следовательно,
уязвимы.
     - Я думаю, ты понимаешь, где располагаются главная турбина и генератор,
- Малдун показала на большой красный  ящик на полу. - Вот  здесь инструменты
на непредвиденный случай. Небольшой огнетушитель,  счетчик Гейгера...  - рот
ее слегка перекосился, - основные гаечные ключи и отвертки, санитарная сумка
для оказания первой помощи, металлорезиновые заплаты, если ненароком шальной
метеорит  пробьет  борт  и  сварочный  аппарат.  Ящик  с  заплатами быстрого
реагирования на разгерметизацию установлен возле каждого  люка и обязательно
присутствует  в  каждой  каюте у самой  длинной стены, -  она  вопросительно
посмотрела на стажера. - Соображаешь? Род кивнул.
     -  Максима, откуда я  родом,  -  астероид, мэм. По-моему,  астероидники
раньше учатся клеить заплаты, чем ходить и разговаривать.
     -  Хорошо. У  нашего  корабля прекрасное отражательное поле, за которым
неусыпно следит второй офицер Вайсер...
     - С  ним  я  уже познакомился, - хмыкнул  Род.  Малдун бросила на юношу
быстрый взгляд и продолжила лекцию:
     - Мы с ним оба тратим много времени на проверку генератора  поля  и его
соединений. Кроме всего прочего, у корабля двойной корпус, с  принудительным
пенным наполнением, готовым в  любую минуту расшириться и образовать корку в
месте пробоя  брони. Но ведь это пояс  астероидов, и какой-нибудь камень все
равно может проскочить. Раз или два в каждом полете нас пробивает навылет.
     Род улыбнулся.
     - Вы когда-нибудь видели буксир с Максимы, мэм?
     Малдун покачала головой.
     -  Я обычно не гляжу на  экран, когда мы уравниваем  орбиту с очередным
астероидом.
     - На нем множество заплат. Всех цветов - и очень нелепых рисунков.
     Малдун удивилась:
     - А почему они разноцветные? Род пожал плечами.
     - Почему бы и нет? Раз  уж все равно приходится мириться  с  заплатами,
пусть  будут   хотя  бы  декоративными,  чтобы  радовать  глаз   и   чувство
прекрасного, заложенное в людях Господом или эволюцией, что, по сути, одно и
то же.
     Малдун улыбнулась:
     -  Когда посмотришь с  такой точки зрения,  пожалуй,  это имеет  смысл.
Давай продолжим наш образовательный тур.
     Она подошла к койке Рода и шлепнула по стене с прямоугольником.
     - Здесь аккумуляторы, а... это  что за черт? Она застыла, глядя в угол,
занятый модернистской скульптурой.
     - О, это  всего только Фесс, - Род чувствовал себя крайне глупо. -  Мой
робот.
     - У тебя есть собственный робот?
     - Как видите, есть, мэм, - Род гулко сглотнул. - Без своего напарника и
друга, каковым считаю  Фесса, я как без рук. Он достался  мне в  наследство,
если вы понимаете, о чем я говорю.
     - Нет, не понимаю, -  Малдун с поразительной смесью удивления, страха и
восхищения на лице продолжала разглядывать робота.
     Род еще раз глотнул.
     - Простите, что поставил вас  в нелепое положение. Похоже, на торговцах
в экипаж не набирают роботов. Мне следовало вас предупредить, мэм.
     -  Да,  следовало,  -  Малдун  покачала  головой.  -  Но  я  постараюсь
привыкнуть  к  вашему  другу и напарнику, каковым вы привыкли считать этого,
прямо скажем, симпатичного кибера.
     Род чуть не сел на пол от облегчения, когда услышал эти слова.
     - Спасибо. То есть большое спасибо, мэм. Фесс, подойди и поздоровайся с
моим новым боссом.
     Порождение  безумного скульптора ожило,  с мелодичным скрипом повернуло
голову и легко подплыло к ним.
     - Здравствуйте, мадам. Я старый семейный робот.
     Он протянул руку.
     Малдун осторожно взяла ее  за кончики  стальных  пальцев  и принялась с
неподдельным интересом рассматривать соединения суставов.
     -   Замечательно  сработано.  Полагаю,  ваши   производители  применили
соленоиды?
     -  В руках да - для лучшей обратной связи при возникновения давления на
ладонь. Но  в остальных суставах  использованы  современные  мощные,  хотя и
чрезвычайно компактные, сервомоторы типа "понукай-4".
     Малдун понимающе кивнула:
     -  Мне  знаком  этот тип. Удачная  конструкция.  Тебе, дружок, придется
смириться с тем, что периодически будешь исполнять мои приказы.
     Фесс колебался, и Род быстро сказал:
     -  Все, что она скажет, Фесс. За исключением  ограничений твоей главной
программы, конечно.
     - О,  пожалуйста,  не волнуйся,  парень. Я не  стану приказывать твоему
роботу кого-нибудь убивать или бить морду.
     - Конечно,  Род,  -  Фесс  деланно  поклонился Малдун. -  Будет большой
радостью для меня служить вам, мэм-сахиб.
     Грейси от такого проявления галантности чудом не покраснела:
     -  Послушай,  уборщик, он всегда  так  разговаривает? Я имею в  виду те
титулы, которыми он наградил меня.
     -  Если,  мэм, вас раздражает  манера  Фесса  с уважением  относиться к
собеседникам, -  Род притворно вздохнул, -  так эта черта его характера тоже
досталась мне  в наследство.  Я  излечил  его  от этой  привычки,  когда  он
обращается ко мне, но забыл предупредить, чтобы и с другими он воздерживался
от  восхвалений. Полагаю,  на первый  раз  вы  простите  ему это  напыщенное
"мэм-сахиб"?
     - Не беспокойся, - Малдун улыбнулась. - Мне такое обращение нравится.
     Она повернулась и направилась к верстаку. Род бросил вслед:
     - Вы как будто разбираетесь в роботах, мэм. Малдун передернула плечами:
     -  Машина  есть машина.  Если  она движется  и имеет болты, то я  в ней
разберусь обязательно.
     -  Но  я имел в виду не совсем это. Робот  - машина  только отчасти.  В
основном это компьютер.
     -   А-а,   могу  ли   я  написать  для  Фесса  подпрограмму?  -  Малдун
снисходительно  улыбнулась. -  В наши  дни  инженеру  необходимо  знать  все
составляющие части  системы, уборщик, включая и прикладное программирование.
Быть специалистом - значит уметь обобщать.
     Род стоял столб столбом, невидяще глядя в пространство.
     - Знаете, мэм, это не просто хорошая формулировка, а замечательная.
     На эту реплику Малдун отреагировала моментально:
     - Мне ее сформулировал мой первый профессор в колледже.  И я  запомнила
на всю жизнь. Род внимательно посмотрел на женщину.
     - Там вы учились на инженера? Грейси фыркнула:
     - Ах, как было здорово учиться. Почему  вы  не спрашиваете, что важнее:
мысли и факты или как обращаться с гаечным ключом и клавиатурой?
     - А я знаю: важно и то, и другое.
     -  Книжные знания я получила в  колледже, уборщик, а работать научилась
уже здесь.
     - Вы получили звание бакалавра?
     - Только диплом об окончании.
     - Но если у вас такая квалификация, что  вы делаете на борту маленького
торговца?
     -  Умоляю,  только не трогай  "Мюррей Рейн"! -  рявкнула Малдун. -  Это
прекрасный корабль! Всем приходится начинать  с  чего-то. Пять  лет назад  я
была занята на твоей работе. А теперь я главный инженер!
     "Что ничего не значит", - подумал Род, а вслух сказал совсем другое:
     - Но  вы  могли  бы  перейти  на больший  корабль.  Странное  выражение
появилось на лице Малдун.
     - Мне и здесь хорошо.
     Род посмотрел ей в глаза, отвел взгляд  и промолчал. Впервые начинал он
понимать, что значит быть взрослым, но неуверенным в себе человеком.
     Прозвенел звонок. Грейси подняла голову.
     - Обед. Прошу прощения.
     Она юркнула в свою каюту-шкаф и закрыла за собой дверь.
     Род подавил желание позвать робота.  Если бы  существовала возможность,
он обсудил бы с Фессом дневные события, но сейчас ему нельзя кричать. К тому
же он уже двадцать часов на ногах, и это начинало сказываться.
     Открылась дверь, вышла Малдун в  офицерском мундире с такими же знаками
различия, как у Вайсера.
     Род вытаращил глаза.
     Куртка  плотно  облегала  стройное  тело,  брюки  выигрышно  обтягивали
длинные ноги. Сетку  она  сняла, и теперь волосы свободно  клубились облаком
вокруг чисто вымытого лица.
     Она улыбнулась, видя его удивление.
     - Благодарю за выражение восхищения, малыш. Но не думай, что щеголять в
парадной форме - вредная привычка. В мундирах на корабле мы только обедаем.
     Род  осмотрел  свою  одежду  и  грязные  руки.  Но  женщина-офицер  его
успокоила:
     - Не волнуйся, тебе  можно идти за стол и так, пока не получишь мундир.
По  пути сможешь умыться,  - Малдун надела белоснежную фуражку  с эмблемой в
виде серебристой  ракеты  и застегнула  ремешок  под  подбородком.  - Пошли,
познакомишься с остальными.
     Это "остальные" почему-то вызвало неприятные  ассоциации. Гоп-компания,
шайка-лейка и прочие нелестные эпитеты.
     - А на вахте никто не остается?
     -  Компьютер, братец.  А тебя оставлять в  рубке все равно  бесполезно.
Разве ты знаешь, что делать,  когда завоет сирена общекорабельной тревоги? -
Грейси повернулась, и Род пошел за ней следом, в кителе  и форменных  брюках
ее скольжение стало еще более привлекательным.
     Когда Род проходил мимо робота, Фесс еле слышно прошептал:
     - Помни, Род: уборщика должны видеть, но не слышать.
     - Не волнуйся, тебе не придется за меня краснеть, - проворчал Род.  Тем
не менее он постарался запомнить, что болтать не следует.
     Очевидно,  ограничение  не  болтать  распространялось  только  на  него
одного. Теперь он понимал, почему это помещение называют кают-компанией, ибо
в каюте, где  обедал экипаж, собралась довольно говорливая компания. Ему все
время  хотелось  сказать  что-нибудь  остроумное,  но  каждый раз  он  ловил
снисходительно-презрительный взгляд Вайсера и почему-то продолжал молчать.
     Все собрались за столом.  Род хотел было  сесть, но  высокий  человек с
капитанскими  нашивками кашлянул, и новичок  уразумел,  что никто  не  имеет
права нарушить субординацию и приступить к трапезе раньше командира. Поэтому
остался  стоять,  потом  отдал  честь.  Капитан  ответил  на  приветствие  и
посмотрел на остальных членов экипажа:
     - Надеюсь, вы облегчите жизнь нашего нового товарища своим сочувствием.
     После   такого   недвусмысленного   замечания  Рода   охватили   дурные
предчувствия.
     - О, да, сэр! Я уже показала ему машинное отделение и проверила степень
подготовки,  - Грейси  Малдун  стояла  навытяжку, расправив  плечи, глаза ее
сверкали  (может  быть, чуть  более лихорадочно, чем  обычно, и это отметили
наиболее проницательные из ее коллег), на губах застыла застенчивая улыбка.
     - Хорошо, хорошо. Ну, а теперь давайте познакомимся. Я капитан Донаф, -
капитана  отличали  широкие  плечи,  подтянутость  фигуры,  крупные,  но  не
уродливые  черты загорелого лица.  - Джентльмен,  стоящий справа от меня,  -
первый офицер Джонас Уэлк...
     Первый офицер  улыбнулся и ответил на приветствие Рода. Это был  тощий,
лысеющий мужчина с острыми чертами лица.
     -  Мне  кажется,  с  нашим  вторым  офицером мистером  Вайсером  вы уже
знакомы.
     Род отдал приветствие. Вайсер откозырял, сузив глаза до щелочек.
     - Можете попросить разрешения выйти, Олби, - сказал  Донаф, подмигнул и
провел пальцами по щеке.
     Лицо Вайсера потемнело, но он сказал:
     - Прошу прощения, капитан.
     - Конечно. Вайсер вышел.
     Род напряженно гадал, что все это значило, но капитан продолжил:
     - А это третий офицер Ной Маккракен. Род уже в который раз отдал честь.
     - Приятно познакомиться, сэр.
     Маккракен,  несмотря  на присущую ему тучность, молодцевато  ответил на
приветствие. Его пример показывал, что может  сделать с фигурой невесомость:
от бедер до головы он был  кругл, как шар, а  верх  торса венчал второй шар.
Никакого преувеличения - самый настоящий шар. С незначительными выступающими
деталями вроде  носа, надбровных дуг и тройного подбородка. Род подумал, что
вряд  ли  третий  офицер  решится  покинуть   корабль  на  небесном  теле  с
гравитацией, превышающей лунную.
     Вернулся Вайсер,  мрачный,  но чисто выбритый. В  глазах Рода запрыгали
веселые чертики; но он тут же вспомнил о приличиях и отвел взгляд. Но Вайсер
успел заметить иронию новичка и угрожающе посмотрел на него.
     - Джентльмены и леди, - заключил капитан, - представляю вам  астронавта
Родни д'Арманда.
     Теперь  уже в глазах Вайсера, услышавшего  полное имя Рода,  загорелись
злорадные огоньки. Но Роду было все равно, сердце его пело: капитан при всех
назвал его астронавтом!
     - Но поскольку вы пока младший  член  экипажа, - продолжал Донаф, - вам
предстоит прислуживать остальным за столом. Прошу всех садиться.
     Род подумал о том, что, может быть, следует сослаться на условия своего
контракта,  но  потом  вспомнил,  как  далеко  он  находится  от  ближайшего
космопорта. К тому же он снова уловил выразительный взгляд Вайсера. А Грейси
Малдун тем временем садилась. Род попытался подставить ей стул, но Маккракен
опередил новичка. Впрочем, это не  имело  значения: все стулья  были  прочно
прикреплены  к полу.  Остальные  члены  экипажа  тоже усаживались,  и  Донаф
попросил:
     - Поработайте-ка у автокока, мистер д'Арманд.
     Род огляделся, отыскал синтезатор  пищи и  оттолкнулся,  направляясь  к
нему.  Он  обнаружил,  что  начинает  уважать Донафа:  тот,  кто  умудряется
заставлять  такой разношерстный  экипаж  переодеваться  к  обеду  и  даже  в
космическом пространстве  сохраняет хорошие манеры, - порядочный  человек. И
умный при этом,  иначе не  смог бы  поддерживать  мораль команды  на должном
уровне. И, кажется, Малдун тоже это понимала.
     -  Начнем с  овощного супа - клавиши I-C,  пожалуйста. И простой салат,
B-V. Соус?
     - Французский, пожалуйста, - сказал Уэлк.
     - Русский, - отозвался Вайсер.
     - Клавианский, - заявил Маккракен.
     - Никакого соуса, - отказалась Малдун.
     - А я вместо соуса предпочту рокфор. Теперь посмотрим сегодняшнее меню,
-  капитан поднял листок,  делая вид,  что внимательно изучает перечень. Все
остальные,  за  исключением   Маккракена,  последовали  его  примеру.  Донаф
взглянул на него, и третий помощник со вздохом взял распечатку.
     Прозвонил автоповар. Род  достал из стола сосуды и начал расставлять их
перед обедающими.
     - Спасибо, мистер д'Арманд. Садитесь, пожалуйста.
     Род  направился  к  своему  стулу,  потом  остановился.  Поднял голову:
капитан с улыбкой смотрел на него.
     - Можете заказать что-нибудь для себя.
     - Да,  сэр! - Род взял еще одну порцию супа, вернулся  на свое  место и
сел.
     Донаф взял свой судок, отпил из носика, поставил сосуд и сказал:
     - На Максиме мы неплохо потрудились.
     -  Да, сэр, -  согласился  Уэлк. -  Текстиль  с Земли  принес  неплохую
прибыль.
     -  Десертные  вина  тоже, - улыбнулся  Маккракен.  -  Никогда  не устаю
удивляться людям, которые платят бешеные деньги за перебродивший виноградный
сок, когда любой автоповар синтезирует не хуже.
     - Дело в статусе, - осклабился Вайсер.
     -  И  в  связи  вина  с бывшей родиной, - Донаф поднял сосуд,  глядя  в
пространство. - Я,  помнится,  как-то раз во время  пробного полета на Марс,
когда был еще безусым юнгой...
     Уэлк вежливо кашлянул в кулак и вставил:
     - Распорядок, сэр.
     Донаф удивленно посмотрел на него и тут же смущенно улыбнулся:
     - Да,  кажется,  я это  уже  рассказывал несколько раз.  Благодарю вас,
мистер Уэлк.
     Малдун  сердито посмотрела на Уэлка,  но  тот  старательно  избегал  ее
взгляда.
     Капитан отставил  опустевшую  супницу, и все члены экипажа  последовали
его примеру. Род сразу встал и обошел стол, собирая посуду, потом отправился
к автоповару и снова стал расставлять блюда.  С салатами  у него  получилось
так  же легко, как с супом, но приходилось запоминать,  кому какой соус. Как
ни странно, с Малдун никаких трудностей не было.
     Донаф размазал  томат под  липкой  пленкой,  поднял  пленку,  используя
поверхностное натяжение, и продолжил:
     - На Церере тоже должно получиться хорошо. Конечно, не с теми товарами,
что мы вывезли с Максимы.
     -  Конечно,  сэр,  -  согласился  Уэлк.  -  Вряд  ли  стоит  ввозить  в
Монте-Карло карточные колоды и все такое прочее.
     - Вот  именно. Товары с одного из астероидов явно не будут пользоваться
спросом  на  других астероидах. Но  зато  жители Ганимеда  за  них  заплатят
хорошо,  а  Церера  останется превосходным  рынком  сбыта  для  второсортных
тканей, - он поднял голову. - У нас совсем не осталось мехов?
     - Боюсь,  сэр,  что два  отреза  остались,  -  ответил  Уэлк.  -  Спрос
жительниц Максимы оказался меньше обычного.
     -  Гм, -  Донаф взял еще один кусочек  дивно пахнущего  сыра. - Ну, мы,
конечно, не сумеем продать их на Церере за ту цену, которую назначили.
     Род  не  верил своим ушам.  Всю жизнь Церера служила  для него символом
роскоши и  декаданса,  а  эти люди утверждают,  что  никто  на  этом большом
булыжнике не  может позволить  себе того  же, что  покупают  жители какой-то
песчинки, называемой Максимой!
     И они не могут ошибаться. В торговле вся их  жизнь, а они до сих пор не
только живы, но и прекрасно себя чувствуют.
     Когда тарелки из-под салата были убраны, Донаф предложил:
     -  Я думаю, сегодня подойдет  рагу  -  это J-Q.  А с ним я  предпочитаю
бургундское - А-А.
     Род нажал  клавиши, обозначенные  этими буквами  и чуть-чуть  подождал.
Потом выслушал заказы остальных, уже уверенно набрал и их комбинации и почти
сразу начал доставать и расставлять блюда. На мгновение он испытал искушение
напомнить  окружающим,  что  у  него  имеется  робот,  который   великолепно
справится с подобной работой, но вновь встретил ненавидящий взгляд Вайсера и
передумал.
     Наконец  он обслужил всех, принял  собственный заказ, получил его и сел
на место.  Все занялись едой, а Род обнаружил,  что первые два блюда сделали
свое дело: он перестал чувствовать голод.
     - Знаете,  дамы и господа, признаюсь, меня немного волнует политическая
ситуация на Ганимеде, - заметил Уэлк.
     Донаф улыбнулся.
     - Давно известно, что там никакой демократии на самом деле нет,  первый
помощник.
     - Да, но этот новый президент был... гм... "избран" Советом...
     Вайсер пожал плечами.
     - Диктатор есть диктатор. Интересно, как это отразится на торговле?
     - Никак,  - уверенно заявил толстяк Маккракен.  -  Я  помню,  мы как-то
останавливались на Тритоне. Я тогда был совсем молодым и худым - тянул всего
на каких-то двести фунтов...
     Остальные переглянулись с тоской, но Донаф продолжал вежливо слушать.
     -  Там как раз  избрали нового верховного дожа, и он произносил громкие
речи о "земной  угрозе"  и  славной родной  культуре. Но мы привезли большой
груз настоящего  шампанского,  белужьей  икры и  кливлендских чизбургеров, и
торговый агент дожа скупил две  трети груза. А все  остальные  сражались  на
аукционе   за   остальную   часть.   И   все   это   время   дож   продолжал
разглагольствовать о  том, что никто не может  сделать что-нибудь лучше, чем
делают аналогичное на Тритоне, - он оглянулся и перестал улыбаться, заметив,
что все остальные  заняты  исключительно тщательным пережевыванием  пищи.  -
Неужели я уже рассказывал об этом как-то?
     - Все равно было очень  интересно, - быстро сказал Донаф. - И  при этом
соответствует нашей ситуации. А теперь, мистер д'Арманд, не пора ли подавать
десерт?
     Род  принялся  убирать со  стола  использованные  приборы  и  при  этом
взглянул на второго помощника. И удивился.
     Вайсер по-прежнему выглядел голодным. Как можно столько в себя впихнуть
и все еще не наесться, подумал Род.
     И тут он увидел, что Вайсер смотрит на Грейси Малдун.
     Тревога и гнев охватили Рода:  как смеет  эта  свинья пожирать  глазами
такую  хрупкую  женщину.  Но  одновременно  он  испытал и  сочувствие -  Род
понимал,  что  должен испытывать  этот  парень,  видя, с  каким боготворящим
выражением на лице женщина-инженер смотрит на капитана.
     Все это  в  совокупности страшно  смутило  Рода. Он побросал  посуду  в
рециклер и начал  набирать шифры десерта. Обслуживай офицеров, уборщик, и не
позволяй себе ничего лишнего.
     - Нажимаю на нижний край, верно?
     -  Если  верхний край снаружи  и если устроено,  как багажный ящик,  то
именно так.
     - Ну, давай  проверим,  - Род нажал на нижнюю кромку  прямоугольника  в
стене, и из нее выскользнула койка и прочно встала четырьмя ножками  на пол.
На ней лежали свежие простыни и одеяла. Один конец матраца, потолще,  служил
подушкой. - Хм, вот что значит уверенность.
     Род взял простыню за два угла.
     - Прошу прощения, - сказал Фесс, отобрал у  него простыню и принялся ее
встряхивать.
     - Фесс, не надо. Если увидят, что ты делаешь, мне никогда не простят!
     Фесс остановился, держа в руках простыню.
     - Учитывая отношение мистера Вайсера...
     -  Вот  именно, - Род отобрал  у Фесса простыню,  передал ему остальную
постель и принялся расстилать. - Не могу понять поведения Грейси Малдун. Она
настоящая красавица, но как будто не подозревает об этом!
     Фесс посмотрел в сторону двигателей.
     - О, я не боюсь, что она услышит: Грейси у себя в каюте, а дверь плотно
закрыта.
     -  Истинная правда, женщина эта  красива, - согласился Фесс.  -  Но все
равно ей не хватает манер подлинной леди.
     - Ну, настоящие леди мне  никогда  не нравились,  - Род остановился.  -
Фесс, когда я сегодня ее увидел, что-то со мной произошло.
     - Я заметил, Род.
     -  А когда  это  что-то  миновало, у меня  закружилась голова, а  в ней
пульсировала только одна мысль. "Так вот что значит влюбиться!"
     - Да, - сказал робот, - да.
     - Это было очень заметно?
     - Только если знаешь, из-за чего разгорелся весь сыр-бор.
     - Ну, Грейси-то, вероятно, знает, - Род поджал губы. - Насколько хорошо
знает, как ты думаешь, Фесс?
     - Внимание джентльмена всегда приятно для леди, Род.
     - Да, наверное, ты прав, - Род откинулся, подбоченясь, и гордо осмотрел
проделанную работу. - Вот! Я могу сам расстелить постель!
     - Ты хорошо справился, Род, - Фесс не стал ничего говорить о завернутых
уголках и аккуратности.
     Род достал из гардероба саквояж, извлек из него пижаму и огляделся.
     - Если  бы  я был  уверен,  что  дверь закрыта... Фесс  усилил мощность
своего приемника звуков и доложил:
     - Она дышит глубоко и ровно, Род.
     - Будем надеяться, что спит, - Род  быстро разделся. -  Все равно нужно
торопиться. Почему они даже занавесок не повесили?
     - Вероятно, потому, Род, что создатели корабля предполагали, что экипаж
будет однополым.
     - Странно все как-то,  - Род надел пижаму,  забрался на койку и укрылся
одеялом.  -  Конечно,  мне очень  хотелось бы,  чтобы она  неожиданно  вышла
нагишом.
     - На данной стадии отношений подобная  выходка  со стороны молодой леди
была бы преждевременной.
     - Верю тебе на  слово, знаток дамских уловок. Мне нужно... я просто  не
знаю, как мне вести себя.
     - Неужели? У тебя никогда не было такого чувства к другому человеку?
     - Но... почему?  - выдохнул Род. -  Всю жизнь  меня окружали изысканные
леди  благородного  происхождения,  со  всей их  грацией  и достоинствами...
почему ни одна из них не заставила сильнее забиться мое сердце?
     - Может  быть, потому, что интеллект Малдун намного превосходит средний
уровень.
     - Ну... может быть.  Но дома я не  помню  ни одного  такого миловидного
лица. Кроме Лукреции, но  она всегда была такой нервной, такой дерганой, что
я все время удивлялся, как она не распадается на части.
     -   Должен   сказать,   что  меня  радует   твоя   наблюдательность   и
восприимчивость, Род. Мало кто обратил бы внимание на скрытую красоту Грейси
Малдун,  потому  что  она не  пользуется  косметикой  и  другими  привычными
средствами улавливания мужских душ.
     Род смотрел в темноту широко раскрытыми глазами. В голове его теснились
самые романтические мысли.
     После недолгого молчания Фесс сказал:
     - Спокойной ночи, Род.
     - Хм? О, да. Спокойной ночи, Фесс.
     Корабль содрогнулся, и Род непроизвольно выпалил:
     - Можно вставать?
     - Пока еще нет, - отозвалась Малдун.
     - А мне не нужно противоперегрузочное устройство?
     - У  тебя оно  есть. Твоя койка. И моя тоже. На торговце все компоненты
интерьера рассчитаны на выполнение нескольких функций.
     Так вот почему она оставалась в своей каюте.
     -  Причаливание закончено, ребята, -  послышался  в интеркоме довольный
голос Донафа. - Двадцать четыре  часа  увольнения  всем. Веселись  в  городе
Церера, экипаж!
     И прежде чем капитан  отключился,  рядом  с  ним послышались оживленные
возгласы.
     Род отстегнул ремни  и сел, прежде чем те успели  отскочить. Он  встал,
затолкал койку в  стену и направился в коридор. И тут же остановился, поняв,
что за его шагами нет эха шагов инженера. Он повернулся и увидел, что Малдун
стоит с компьютерной клавиатурой в  руках и  проверяет какие-то  датчики  на
стене.
     - А ты разве не идешь?
     Малдун отрицательно покачала головой.
     - На корабле для инженера-механика всегда найдется работа.
     - Но ее не обязательно делать сейчас?
     - Как бы то ни было, я должна ее сделать.
     - Но почему? - Род направился к ней. - Ты не должна...
     И Малдун разразилась слезами. Род застыл, глядя на нее.
     - Убирайся! - крикнула  Малдун.  -  Дай мне  спокойно  заниматься моими
двигателями!
     Роду не оставалось ничего иного, как поспешно ретироваться.
     - Но почему она хотела остаться одной? - недоумевал Род.
     - В  человеческих  отношениях  существуют оттенки,  которые  невозможно
понять, если не знаешь всей полноты информации, - негромко ответил Фесс.
     - Это означает, что мы недостаточно знаем, чтобы догадаться об истинных
причинах.
     -  Достаточно точная интерпретация.  И если ты простишь мое  замечание,
Род...
     -  Это  не мое дело, -  Род лег, ожидая, когда прекратится ускорение. -
Но, Фесс, я уверен, что ее люблю.
     - Но это еще не дает тебе права вмешиваться в ее дела.
     - Наверное, - вздохнул Род.
     -  Но, Род,  ты размышляешь над  этой проблемой уже в  течение двадцати
шести  часов.  И  я уверен,  ты  даже  не  заметил  чарующих  красот  города
Церера-Центральная.
     Род пожал плечами.
     - Цереру я видел и раньше, а Грейси Малдун нет.
     Ускорение завершилось, и интерком провозгласил:
     - Отлет закончен. Взят курс на Ганимед. Всем занять свои места согласно
штатному расписанию.
     Род сел, встал и повернулся, чтобы нажать кнопку в стене.
     - Будем надеяться, что она...
     И тут по всему кораблю пронесся хриплый свист.
     Род  застыл.  Он узнал  самый  тревожный  сигнал,  какой  только  может
прозвучать  по   корабельной   системе   аварийного   оповещения  -  "Потеря
герметизации".
     - У нас пробит корпус!
     Если Фесс что-то ответил, то уже в пустое пространство. Рефлексы жителя
Максимы взяли  верх,  и  Род  уже был  на пути к сумке  с  инструментами для
чрезвычайных положений.
     Он дернул сумку, а пришлось дергать изо всех сил: дно у нее магнитное -
и посмотрел на экран над нею.  Там  светились оконтуренные голубым очертания
корабля,  и в переднем трюме мигала красная точка.  Род повернулся к выходу,
прихватив сумку.  Сзади послышался крик Грейси,  но молодому человеку на сей
раз это показалось не таким важным делом.
     Он пулей пролетел по коридору, рикошетом отскочил к лестнице и пронесся
мимо  входного шлюза. Вслед ему  кто-то крикнул: с дороги, уборщик, но он не
обратил внимания. Затормозил,  ухватившись  за  поручни  люка,  и прыгнул  в
черноту переднего трюма, зажигая по дороге свет.
     Лицо его начало  словно раздуваться.  Он  увидел дыру  - отвратительное
рваное отверстие  с неровными острыми краями, в добрый квадратный сантиметр.
В нее со свистом рвался воздух. Род нырнул к пробоине, раскрыл по пути сумку
и  мгновенно  выхватил  временную  заплату. Потом  швырнул  сумку  к  стене.
Магнитное дно со звоном  прилипло, а Род  скорчился у отверстия и пришлепнул
заплату.  Пригладил  гибкие края, потом достал сварочный аппарат и  стальной
стержень. Сзади загремел Фесс, послышался крик Вайсера:
     - Какого дьявола ты делаешь? Прочь с дороги, избалованное отродье, пока
я не засунул твою наглую башку в дыру!
     Род стиснул зубы, не обращая внимания на  этот признак бессилия, прижал
положительный  контакт  к  стене,  потом  наложил  стальную  заплату  поверх
временной. Расплющил ее молотом, потом повернул  аппарат и нажал кнопку.  Из
аппарата вылетела искра, и края заплаты потекли.
     Род провел  по краям прямоугольника пластины, потом откинулся и перевел
дыхание. Вот теперь есть время, чтобы испугаться.
     И посмотреть на Вайсера.
     Род напрягся: он знал, что нарушил прямой приказ старшего по званию.
     Но  второй помощник разглядывал  заплату, медленно  кивая  в такт своим
мыслям.
     Род почувствовал, что его начинает бить крупная дрожь. До  него, как до
жирафа, опасность доходила не сразу.
     - Простите, сэр. Я...
     - Ты поступил, как нужно было поступить  в подобных  обстоятельствах, -
Вайсер продолжал  кивать.  - Кстати, очень хорошая сварка. Это мне следовало
сказать  "простите". Я и не заметил, что ты  успел приложить временную, - он
повернулся  к  Малдун,  которая  подбегала,  тяжело  дыша. -  Ты  быстро его
научила.
     Грейси покачала головой.
     - Этому я его не учила. Вайсер повернулся к Роду:
     - А где ты-то научился, богатый мальчик? Род вымученно улыбнулся:
     -  Я  вырос  на  астероиде,  сэр.  Наши  здания  внешне  не  похожи  на
герметичные  купола,  но все-таки они именно  такие. И мы  с  детства учимся
действовать  в ситуации, когда купол  пробит. С  Десяти  лет  я  умею быстро
накладывать заплаты.
     - Тебе приходилось это делать и раньше?
     -  Один  раз.  Единственный раз,  когда  я  сумел  добежать до пробоины
первым. Вайсер медленно кивнул.
     -  Наверное,  даже  аристократ  учится  защищать свой дом. Ну, суматоха
кончилась. Все по местам,
     Вечером Род снова прислуживал за столом, но Вайсер больше не смотрел на
него волком.  Сердце  Рода пело:  он заслужил  доверие своих товарищей! Тема
разговора изменилась. Офицеры хвастали своими похождениями на Церере:
     -  Что  вы  делали  в  ресторане,  мистер  Маккракен? Небось,  пытались
перепробовать все меню?
     - Нет, я съел только то,  что  в нем было. Малдун чуть-чуть улыбнулась.
Маккракен продолжал:
     - Нехорошо получилось с этим бочонком в ресторане "Фолл".
     - А что с ним? - нахмурился Вайсер. - Я не заметил ничего плохого.
     - Поэтому ты и попытался опустошить его в одиночку?
     Все за столом засмеялись, даже Малдун. Вайсер улыбнулся.
     - Ладно, я  хорошо  повеселился.  А вот Уэлк опять все  свободное время
провел со своей женой.
     - С которой на этот раз? Малдун перестала улыбаться.
     - С той, что  родом  с Цереры, -  первый офицер улыбнулся Роду.  -  Все
абсолютно законно, мистер д'Арманд, и на Марсе у меня официальная жена, и на
Церере.  На Земле, конечно, я не стал регистрировать брак,  ибо там  я бываю
нечасто.
     - Еще бы, ему просто надоело таскаться по судам, усмехнулся Вайсер.
     -  Однако   наш  галантный  капитан  тоже  должен  получить  свою  долю
подшучивания, - Уэлк ничуть не смутился, подмигнув Донафу. - Мы видели вас с
весьма очаровательной брюнеткой в "Пастише", сэр.
     - Благодарю  вас за комплимент моей даме, мистер Уэлк, - капитан слегка
склонил голову, и улыбка исчезла с лица Малдун совершенно.
     - Брюнетка? - нахмурился Вайсер. - Мне она показалась рыжей.
     - Нет, рыжая была у Маллоя, - поправил товарища Маккракен. - Умная, как
пуговица.
     - В свином глазу!
     - Нет; та, в "Свином глазу", была блондинкой.
     - Эй, я был в "Пастише", и она была рыжей!
     - Да? - спросил Уэлк. - И когда же ты там был?
     - В двадцать один ровно.
     - О, это слишком рано. Ну,  а я его видел там, когда мы утром заглянули
перекусить, примерно в четыре. Тогда с ним была брюнетка.
     Малдун уставилась в  свою тарелку. Род ощутил комок в горле. Он пытался
найти другую  тему  для  разговора,  но мог  вспомнить  только слова  Фесса:
"Уборщиков должны видеть, но не должны слышать".
     -  Джентльмены,  джентльмены!  - Донаф улыбнулся всем. - Боюсь,  что вы
меня поймали. Марго - моя двоюродная сестра, она ждала меня, чтобы...
     Взрыв смеха заглушил его голос.
     - А блондинка была вашей тетей Гретой!
     -  Нет,  она сестра  моего друга, который попросил сводить  ее на обед,
бедняжку. Она очень застенчива и никуда не выходит...
     Вайсер взвыл, как вошедшая  в  форсированный режим  турбина, перешел на
раскатистый хохот, но потом заметил выражение лица Малдун и сразу смолк.
     -  А остальные  две,  - с  достоинством продолжил  Донаф, -  были моими
знакомыми; мне просто не удалось по-настоящему организовать встречу заранее.
     - Конечно, - с каменным лицом сказал Уэлк.
     - Жаль, что у вас не было времени насладиться их обществом.
     Маккракен постарался подавить ржание.
     -  Социальные  обязанности  превыше  удовольствий,  -  вздохнул   Донаф
лицемерно. И наклонил аккуратно выбритый пробор в сторону  единственной дамы
за столом.
     -  Да, но нужно позаботиться и об удовольствиях,  - Уэлк посерьезнел  и
тоже повернулся  к Малдун. -  Вы должны  время от времени уходить с корабля,
инженер.  Это существенное  подспорье  для  поддержки  вашего эмоционального
здоровья.
     - В самом деле,  Грейс, - искренне поддакнул Маккракен. - Почему бы вам
не пойти с нами в следующий раз?
     - Вот именно, - озабоченно подхватил Вайсер.
     - Хватит плесневеть в  машинном отделении, девочка! Поживи немного  для
себя! Тебе это необходимо!
     - Нет, - очень тихо ответила Малдун. - Не думаю.
     На пути  назад  в  машинное  отделение она была очень  молчалива.  Род,
следуя за  ней, чувствовал себя  неловко Он хорошо понимал, что Грейс  хочет
остаться одна,  но не  видел вежливого способа оставить ее. Ему  по-прежнему
казалось,  что  он должен завести с  ней разговор, хотя понимал, что  ничего
хорошего из этого не выйдет.
     Когда они пришли,  Малдун пробормотала что-то о бумагах и села  за свой
стол перед терминалом. Род же бесцельно бродил по залу, не зная, что делать,
и не  желая  попадаться  расстроенной  женщине  на  глаза.  Она  нажимала на
клавиши,  словно  те были  ее смертельными врагами.  Тишина  становилась все
напряженней, пока Род не начал почти осязать ее.
     Наконец он не смог больше выдержать тягостного молчания.
     - Мэм, я мог бы взять на себя вахту, если вы...
     И замолчал, услышав, что она плачет.
     Род  пришел в ужас.  Он и раньше имел дело со  слезами, но эти казались
серьезными.  Инстинкты   так  же   надежно  привели  юношу  к  предмету  его
вожделения,  как  и гормоны,  но  он  не знал,  что нужно  делать в подобных
ситуациях.
     Наконец он сдался и опустился перед ней на колено.
     - Все будет хорошо, -  сказал Род  проникновенно.  - В конце концов все
наладится. Да и сейчас не так уж плохо!
     - Заткнись! - вскипела Грейс. - Ты даже не понимаешь, о чем говоришь!
     Род,  пораженный ее  агрессивностью,  отшатнулся. Малдун  увидела это и
снова заплакала.
     -  О, прости!  Ты стараешься помочь, и я не  хотела быть грубой. Но все
очень плохо! Он уходит  и ловит первую попавшуюся  хорошенькую девицу, какую
найдет  за  двенадцать часов, потому  что знает, что следующую увидит только
через месяц. И каждый день он сидит против меня, видит меня каждый  раз, как
только  поднимет  голову! Но  я  не хорошенькая  и он  не обращает  на  меня
никакого внимания!
     - Ты самая красивая! - возразил Род.
     - Молчи, дурачок! Я некрасива по сравнению с их спутницами! Я уродлива!
     - Ты прекрасна!  - закричал Род. - Под  пятнами  машинной смазки скрыто
самое красивое лицо,  какое мне приходилось видеть! От твоей фигуры  дыхание
перехватывает! Из-за таких лиц мужчины в прошедших веках убивали друг  друга
на дуэлях! Твои глаза - омуты, и мужчина может в них утонуть!
     Она смотрела на него во все глаза. И даже перестала плакать:
     - Ты... ты на самом деле так считаешь? Она икнула.
     - Клянусь!
     - Ну... Ты богатый мальчик, ты видел лучших...
     - Лучших! Да равных тебе не Найти во всей галактике!
     - Но... но у  них такие  прелестные  платья...  и  сами  они грациозны,
утонченны, как...
     -  Они грациозны,  как  беременные пингвины  на суше! А ты ходишь,  как
принцесса из сказки!
     - Ты видел меня только в невесомости...
     - Дай мне шанс  посмотреть на тебя при  нормальном тяготении,  - умолял
неудачливый воздыхатель. -  Пойди в увольнительную!  Поверь  мне: у  девушек
Максимы нет ни грамма твоей красоты!
     - Но сцены на экране...
     -  Какие  сцены?  А,  ты имеешь  в  виду  клипы,  которые  вставляют  в
исторические  драмы?  Это  актрисы,  а  не реальные девушки  с  Максимы.  О,
конечно,  иногда показывают один-два кадра с настоящих  балов, но  камера по
обыкновению располагается далеко, лиц и фигур не видно.
     - Но они поголовно аристократки!
     - Да, и выглядят  как аристократки. Но разве это меняет  дело? Да стоит
тебе  только подобрать  подходящий  наряд и  макияж,  и  ты их всех за  пояс
заткнешь!
     - Но я не знаю даже, что делать с пудрой и румянами!
     Род набрал полную грудь воздуха:
     - Доверься мне. Я знаю.
     В  свое время на множестве удивительно  скучных банкетов Род  занимался
исключительно тем, что изучал макияж на девичьих лицах: приходилось смотреть
на соседок по столу, и  нужно было чем-то  занять мысли, так что он  думал о
том,  как девицы достигают задуманного эффекта. К тому же он  не раз бывал в
гримерных любительского  театрального  общества  Максимы и имел  возможность
вблизи изучить  процесс,  пока женщина  с Земли,  профессиональная гримерша,
работала кисточкой и лигниновыми тампонами.
     -  Да, нужно использовать основание! Я знаю, у тебя прекрасная кожа, но
ты никогда не подставляла ее солнцу.
     - Нет, конечно,  -  Малдун сердито  посмотрела  на него. - Я выросла на
Леокадии-5. Но меня в юности обсыпало угрями.
     - Значит, у тебя был плохой врач. Кожа есть кожа, она как холст, а ты -
художник.
     - Ну, ладно, - согласилась  Малдун,  разгладила краску  губкой и  взяла
контурный карандаш.
     - Нет, - указал Род, - только не карандаш.
     Воспользуйся лучше кисточкой: тени карандашом не наносят.
     - Но карандашом гораздо легче! - пожаловалась Малдун.
     - Тебе нужна  легкость  или  результат? Помни: нужна  светотень,  нужны
контрасты,  как на картине.  Вот  чем  ты должна стать, когда  работа  будет
закончена, настоящим произведением искусства. А сейчас сделай  чуть  помягче
тон на щеках.
     - Но я не могу ходить в этих штуках!
     - Тогда ты никогда не сможешь грациозно двигаться  при  тяготении. Фесс
сконструировал магниты так, чтобы они создавали притяжение, равное одному О.
Помни, по одной ноге за раз, и короткими шагами.
     - Так я никогда не доберусь.
     - То, куда ты собираешься  добраться,  измеряется  не в  метрах.  Можно
двигаться короткими шагами и быстро. Хорошо, попробуй... Отлично! Вот теперь
ты правильно переставляешь ноги. Держи спину прямо, плечи чуть назад.
     - Но это делает мои... Ну, ты знаешь. Будто я их выставляю напоказ.
     - В чем дело? Ты что, стыдишься их? Нет? Ну, так ходи гордо,  вот  так!
Теперь чуть подними подбородок...
     Род крутил головой, как заведенный.
     - Оставь  свои попытки,  -  насмешливо  сказала Малдун. -  Ты не можешь
увидеть все сразу.
     - Но я хоть попытаюсь. Ну и ну! Так вот каков Ганимед!
     - Да, сплошной большой магазин, за исключением космопорта. Здесь  можно
купить все что угодно.
     - Послушай! Но ведь должны быть какие-то законы!
     - Не говори об этом вслух. Туземцы решат, что ты бранишься.
     - О, ну и ну, ну и ну, НУ И НУ!
     -  Помигай, или у тебя  глаза пересохнут, -  посоветовала Малдун. -  Мы
пришли посмотреть на платья, а не на их отсутствие на этих тощих девицах!
     Род с трудом оторвал глаза от захватывающего зрелища:
     - Да, это, конечно, не твой стиль! Малдун сердито посмотрела на него.
     - Откуда ты знаешь, что должна надевать женщина?
     -  Мэм,  когда речь  заходит  о  женской  красоте,  я  не  любитель,  я
специалист. Я хочу, чтобы ты была одета, как картинка.
     - Мне показалось, ты говорил, что мой стиль не таков.
     - Причесываешься?  - Род приоткрыл  дверь каюты. - Помни, сначала нужно
волосы промыть шампунем, желательно с кондиционером, тогда...
     - Отвали, уборщик! - Малдун повернулась со ртом, полным булавок. - Хоть
это я знаю!
     - Правда? - Род не мог оторваться. - А где ты поучилась?
     - Еще до школы, ежедневно в течение тринадцати лет.
     - Тогда по... - Род едва успел проглотить остальное.
     - Потому что, поступив в колледж, я решила, что больше не стоит тратить
время на свою  внешность,  и поклялась  никогда не  делать  этого снова.  Ты
уберешься отсюда?
     - Но как же твоя клятва?
     - Начну нарушать ее через три секунды. А теперь убирайся!
     - По магазинам? - Вайсер едва не подавился.
     - Малыш отправляется по магазинам? Эй, если увидишь что-нибудь красивое
и пенящееся, хватай и вели наполнить!
     -  Оставь  его,  Вайсер, -  бросил  Маккракен.  - Он,  по крайней мере,
уговорил Грейс выйти.
     -  Да. Отличная работа, мистер, - Вайсер  подошел  с улыбкой. - Кстати,
приятель, откуда ты столько знаешь о женских нарядах?
     -  Мистер  Вайсер,  -  очень  вежливо  ответил Род,  -  я  постоянно  и
внимательно изучал наряды - и, то, что в них обряжено.
     - Да? И чему же ты научился?
     - Очень многому, особенно в  том, как упаковываться и драпироваться,  -
Род повернулся, услышав стук шпилек. - Готовы, мэм?
     - Еще бы, уборщик! - в каюту плавно ступила Малдун  в бархатном платье,
волосы ее ниспадали мягкими волнами,  макияж был безупречен. Она подмигнула.
- Пошли посмотрим Титан! - и девушка подцепила Рода под руку.
     Вайсер  поворачивал   голову,  следя  за  достойной  парой.  Он  изучал
удаляющиеся  фигуры, но главным  образом ту, что принадлежала очаровательной
женщине.
     - А знаете, этот парень умнее, чем кажется.
     - Да, и, может быть, он так умен, что даже кое в чем глуп, - согласился
Маккракен. - Я очень встревожен, Олби.
     - Выпускная школа д'Арманда, - усмехнулся Вайсер.
     - Я у тебя что-нибудь выпущу, если не перестанешь ржать.
     - Я не ржу, я усмехаюсь.
     - Ну, все равно, прекрати, она идет. Они приподняли Шляпы.
     - Привет, Грейс!
     - Рад видеть тебя, Грейс!
     - Да, Грейс  оправдывает свое имя! Грации ей не  занимать, -  прошептал
Вайсер,  уставившись  в  удаляющуюся  спину.  -  Кажется, парень знает,  что
делает.
     - Может, и знает, - согласился  Маккракен. - Верни-ка глаза  на орбиту,
Олби, а то того гляди ослепнешь.
     - Снова Церера, - вздохнул Маккракен. - Уэлк отправляется к своей жене,
капитан выходит на охоту за бабочками, а я иду обедать.
     - Что бы  ни делать, давай делать, - Вайсер начал  ерзать. - Обязаны ли
мы ждать капитана?
     -  Скорее он  ждет  вас, - объявил вошедший Уэлк. - Мне  кажется, он не
прочь прочесть нам проповедь.
     - Относительно свободы? Вошел улыбающийся Донаф.
     - Внимание! Парни,  я понимаю, это вас расстроит, но наш добрый "Мюррей
Рейн", кажется, приобретает дурную репутацию.
     - Плохую  репутацию? - возопил Вайсер.  - Да мы вели  себя  как ангелы!
Если сравнить нас с... - он неожиданно смолк.
     Донаф кивнул.
     - Именно это я имел в виду, мистер Вайсер. Кто слышал о респектабельном
моряке  -  моряке  или космонавте?  Но я  хочу,  чтобы вы  всегда  соблюдали
достоинство.  Попробуйте  быть в увольнении чуть менее дикими. Ну, хорошо, а
теперь... Куда вы все уставились?
     Все три офицера смотрели ему за спину, и глаза у них стали как блюдца.
     - Капитан... Грейс...
     Донаф повернулся, чтобы посмотреть. Удивился. Посмотрел еще раз.
     Мелкими быстрыми шажками к ним приближалась Малдун, одной рукой касаясь
переборки. Глаза  ее горели, она улыбалась, платье подчеркивало изумительную
фигуру.
     Донаф выпучил глаза, словно его хватил апоплексический удар.
     Вайсер первым пришел в себя:
     - Эй, Грейс,  я знаю отличное местечко... Маккракен оттолкнул коллегу и
в свою очередь предложил:
     -  Грейс,   не   согласишься  ли   пообедать  в   самом  фантастическом
ресторане...
     Уэлк выглядел несчастным: его ждала жена.
     - Внимание!
     Все вытянулись. Капитан увидел, что Грейс тоже встала смирно, и перевел
дыхание.
     - Джентльмены, - сказал он спокойно, - на сей раз я воспользуюсь правом
старшинства. Мисс Малдун, не окажете ли мне честь  пообедать со мной сегодня
вечером?
     - О, да, капитан! - лицо  женщины засветилось неземным очарованием, она
взяла капитана под руку и вышла со своим кавалером под звезды. Они с Донафом
смотрели только друг на  друга. Вайсер постоял у выхода, поглядел им вслед и
уныло проворчал:
     - Ребята, открою вам секрет,  наша девчушка  влюблена в нашего капитана
по уши. Я это знал и раньше. Но на него-то почему так сейчас подействовало?
     - Может, потому,  что  он раньше не сознавал, что она женщина, - сказал
Род.
     Вайсер повернулся к нему, сузив глаза.
     -  Будешь  говорить, только когда к тебе обращаются, мистер! Если Грейс
разобьет себе сердце, ты за это ответишь!
     На  мгновение Роду показалось,  что  Вайсер не будет дожидаться, пока у
нее  наступит разочарование в  душке-капитане. Он  уже приготовился к драке,
решив на этот раз не уступать. И смог только сказать:
     - Ей это было необходимо.
     - Это так,  - Род  увидел, что Вайсер не собирается махать  кулаками  и
постепенно остывает. - Мне следовало бы возненавидеть тебя,  но я не могу, -
он долго разглядывал Рода, потом медленно кивнул. - И ты тоже, парень?
     Род глотнул и кивнул.
     Рука  Вайсера взметнулась - хлопнула  Рода по плечу и повернула к ручке
люка.
     - Пошли, уборщик, напьемся.
     И они напились. Вдребезги.
     Он проснулся от звуков пения, жалобно захрипел, попытался зарыть голову
под подушку, но ее безжалостно убрали.
     - О, Род, как было чудесно!
     Род  едва сумел распялить налившиеся кровью глаза. На его койке  сидело
воплощение  женской  красоты, а он был не в  состоянии  ни восторгаться,  ни
потрогать, ни предпринять еще что-нибудь.
     - Всю ночь, Род! Он провел  всю ночь, и со мной одной! Не отправил меня
назад на корабль!
     - Я счастлив, - простонал Род.
     - Сначала  обед, потом  танцы! Потом  мы пошли  в ночной клуб,  и к нам
подошел цыган и играл на виброскрипке - только для нас!
     Род  хотел попросить женщину говорить потише, но не решился, боясь, что
это ее обидит.
     - Потом был другой клуб, и еще один, и я надеялась, что он не станет ко
мне  приставать,  потому что не  знала,  сумею ли сопротивляться,  но он  не
приставал.
     Хвала небу  за это маленькое чудо. Лично  Род желал  бы, чтобы  корабль
перестал так раскачиваться.
     Но потом вспомнил, что это не парусник,  а космический корабль, и волны
бьются только в его желудке.
     - Никаких других женщин! Никаких блондинок! Никаких брюнеток! Только я!
-  Малдун  завертелась в пируэте. У Рода перехватило  дыхание и  закружилась
голова.
     -  Мы  выпили, но  немного.  Нам  это было  необходимо. Позавтракали  в
"Пастише" и прогулялись по бульвару Зевак. Я никогда раньше не понимала, как
прекрасны  астероиды,  ты  знаешь,  они  похожи  вальсирующие  звезды! И  он
остановился перед церковью, единственной церковью на Церере, и попросил меня
выйти за него замуж!
     Род  промолчал,  слишком потрясенный,  чтобы  произнести хотя  бы  один
членораздельный звук.
     - Конечно, я сказала "да". Мне даже думать не пришлось: в мечтах я  это
уже говорила множество  раз! Я  сказала да, и он ввел меня  в  церковь, и мы
пригласили священника, и он велел нам взяться за руки, а на обратном пути мы
заглянули в ювелирную лавку, и вот оно!
     Она сунула  под  нос  Роду  маленький  ледник.  Тот вытаращил  глаза на
айсберг  и тонкое  золотое колечко под ним. Внутри у него все перевернулось,
внутренности опустились. Но он сумел прошептать:
     - Наилучшие пожелания, новобрачная!
     -  Спасибо, дорогой! Я всем этим счастьем обязана тебе! - Малдун обняла
его, быстро, но крепко поцеловала и сказала:
     -  Я никогда  не забуду,  что ты сделал  для меня,  - наклонила голову,
неожиданно застеснявшись, и выдохнула:
     - А теперь я должна идти. Меня ждет муж.
     И она исчезла в вихре мономолекулярного шелка и тафты.
     Род застонал, перевернулся  и свесил голову к ведру,  стоявшему рядом с
койкой.
     - Фесс, что я наделал?
     - Ты сделал хорошую женщину счастливой, Род.
     - Но я не этого хотел!
     - А чего ты хотел?
     -  Ох... не знаю... Но она  должна  была  каким-то  образом понять, что
по-настоящему люблю ее только я, и прийти ко мне!
     - Ты заслужил ее вечную благодарность, Род. Она теперь твой друг на всю
жизнь.
     - Но я совсем не это имел в виду...

     Глава одиннадцатая

     Внезапно в зале прозвучал низкий стон.
     Дети мгновенно  вскочили, волосы у них встали дыбом. Гвен выпрямилась и
вопросительно взглянула на супруга.
     - О, нет! - простонал Род. - Опять?
     - Это дух другого типа, папа.
     -  Мне  все равно:  нам  нужно  выспаться!  - Род  перевернулся,  сел и
посмотрел на Магнуса. - Кого ты разбудил на этот раз?
     - Я  никого  не будил,  папа,  -  голос  Магнуса дрогнул. - Или если  и
разбудил, то невольно, во сне.
     - Это все, что ему  было нужно, - Род ржал голову руками. -  Мы живем в
битком  набитом призраками замке, и  наш сын пробуждает духов даже во сне, -
он повернулся лицом к лицу с призраком. - Кто ты такой, чтобы являться ночью
и пугать мою семью до смерти?
     Стон сменился связной речью:
     - Молю прощения, благородный рыцарь. Если бы у  меня был другой способ,
я бы не стал пугать молодежь.
     - Мог бы застать меня одного, предающегося где-нибудь размышлениям.
     - Не мог, потому что только твой сын дает мне возможность появиться.
     Род взглянул на Магнуса, подняв брови.
     - Ну, хоть  этот  вопрос  решен,  - он  снова повернулся  к привидению,
нахмурился,  разглядывая его. На  призраке были надеты призрачные же  латы и
меч в руке. Все это соответствующим образом призрачно гремело. - Будь вежлив
с гостями. Покажи нам свое лицо и назовись, - проворчал Род.
     - Прошу  прощения,  - рыцарь  сунул  меч  в  ножны и не  только  поднял
забрало,  но  снял  весь  шлем  - и  тут же перестал казаться  страшным.  Он
оказался лысым, с добрым морщинистым лицом и мягко  светящимися очертаниями.
-  При жизни меня звали Донд л'Аккорд. Я никого не  хотел испугать, особенно
малышей.
     -  Мы  не малыши!  - выпалил Джеффри, а  вот  Грегори не  стал спорить,
только смотрел.
     - А я Род Гэллоуглас, лорд Чародей. Это моя жена и дети. Чего ты хочешь
от меня?
     - Чародей! -  в глазах  рыцаря  загорелась надежда.  - Молю  о  помощи,
милорд! Сжалься над бедным измученным отцом. Умоляю о помощи!
     -  Отцом?  - Род окончательно проснулся. - У тебя случайно нет  дочери,
которая тоже бродит по замку?
     - Да, вы угадали, - лицо призрака омрачилось.
     - Как буду бродить и я, пока не отомщу.
     - Ага, - произнес Род. - Отомстишь человеку, который обидел твою дочь?
     -  Да, измучил ее сердце, а потом убил! Если бы мы с ним были живыми, я
бросил бы ему перчатку, а потом вышиб бы мозги одним ударом!
     -  Не очень подходящая  мысль для  того, кто надеется  попасть на небо.
Значит, ты умер сразу после смерти дочери?
     - Нет, ты не прав, - дух воззрился на Рода удивленно. - А почему ты так
решил?
     Прощайте,   методы  Шерлока  Холмса.  У  Рода   с  дедукцией  отношения
складывались не лучше, чем у доктора Ватсона.
     -  Ты  должен  был умереть  после дочери, - попытался  объяснить Род, -
иначе ты бы не знал о ее смерти. Но и не очень много времени  спустя,  иначе
перерезал   бы  глотку  злодею  и  с  радостью  пошел  на  плаху,  если   бы
понадобилось.
     - И правда,  пошел бы, - призрак печально улыбнулся. - Но  я умер до ее
смерти.  Погиб  в  сражении.  Мой дух  устремился  на  небо,  но  по  дороге
стремление  мое  замедлилось и  наконец совсем остановилось. Тревога за дочь
вернула меня  обратно  на  грешную землю.  Но во  всем остальном я стремился
припасть к напитку блаженных и  потому повис между земным сводом и небесным,
пока стремление дочери  ко мне  не переросло  в  ужас и  притянуло меня, как
магнитом, в этот замок - и в этот момент ее дух вырвался из плоти. Но она не
могла меня увидеть, потому  что все ее существо перешло в плач, и так было с
тех пор всегда.
     - Бедная девочка! - мягко сказала Гвен. Корделия заплакала.
     - Значит, ее душа была так полна болью, что не смогла освободиться?
     -  Да, и до  сих  пор не может. Я уснул,  потому  что со  смертью  моей
дочурки прекратилось ее стремление ко  мне. Она  так наполнилась ужасом, что
не оставалось  места  ни для чего  другого. Только сейчас  я  проснулся -  и
должен каким-то образом помочь своему несчастному ребенку найти покой!
     Род скатал одеяло и поманил детей.
     - Вставайте. Всем вставать. Теперь это и мое дело.
     - Но как же отдых? - возразила Гвен.
     -  Думаю,  нам лучше поспать  днем, дорогая. Меньше помех, знаешь ли, -
Род снова повернулся к призраку. - Назови негодяя.
     В глазах привидения вспыхнули огоньки.
     - Граф.
     - Но мне казалось, он выпорол сына и заставил его вести себя порядочно.
Неужели он сам стал совершать преступления?
     -  Нет,  старый  граф умер. Сын  же  его  в свою очередь стал  графом -
последним графом Фокскорт, последним отпрыском злого рода.
     - Злого рода?  - Род нахмурился.  -  Мне казалось, у  его  отца имелось
некоторое представление о морали.
     - Истинная правда, но только  для  того, чтобы подчинить себе рыцарей и
добиться, чтобы они выполняли его приказы.
     - Ага, - перевел слова призрака на обычную речь Род.  - Значит, сын  не
имел права затаскивать к себе в постель дочерей рыцарей, потому что это была
прерогатива отца, а отец  подобного не делал, потому что хотел, чтобы рыцари
оставались ему верны.
     - Да, но  сын старого графа не был так  предусмотрителен.  Дурная кровь
обязательно скажется, а в нем она прямо  вопила. Все его предки охотились на
девушек в  своих владениях, то есть  там, где сие можно скрыть и не  вызвать
восстания вассалов.
     Фокскорты использовали любую возможность для жестокости и эксплуатации.
Тем и заслужили свое имя.
     - Какое? Фокскорт? - спросил Род. - Но оно звучит совсем не зло.
     -  Нет, так  его  переделали  крестьяне,  и  только мы, чьи предки были
рыцарями первого  графа, помнили его  прежнюю форму:  соседи  дали ему  имя,
которым он дерзко гордился: Faux Coeur.
     Разница заключалась во французском звуке г.
     - ЛЖИВОЕ СЕРДЦЕ! Вот оно что, - воскликнул Верховный Чародей.
     - Воистину лживое, потому что этот человек готов был  дать любую клятву
и тут же от нее отказаться. Он смело  вел войска в бой,  но в самом сражении
прятался за спинами своих рыцарей. О,  лжив он был не только на словах, но и
в делах, красиво говорил, приятно  улыбался, а потом совершал самые коварные
поступки, по жестокости соперничающие  с подлостью. И все его  потомки  были
подобны  ему.  Но последний граф превзошел  всех  своих  предков. Он даже не
снизошел до  брака - какое ему  было дело  до будущего рода Фокскортов? -  и
всячески совращал женщин. Он был груб, держался чванливо, но говорил медовым
голосом, и глупые женщины падали в обморок, когда он приближался к ним.
     Род кивнул с пониманием:
     - Комбинация  животной  привлекательности и  денег.  На  служанок очень
действует.
     - Ты знаешь этот тип?
     - Да, но я также  заметил,  что  благородных леди  льстивыми речами  не
проймешь.
     -  О,  он не  колебался использовать и другие средства. По-хорошему или
по-плохому, но  он  совращал  каждую женщину, которая оказывалась в пределах
его посягательств, а потом отбрасывал ее, заставляя жить в стыде и страхе за
испорченную репутацию. И несколько девушек убили себя. А когда графу об этом
докладывали, он только смеялся.
     - Какой негодяй! - возмущенно пропыхтела Корделия. - И он применил свои
способы к твоей дочери?
     -  Да,  потому  что она  была  молода и  прекрасна, а  граф, хоть давно
оставил  молодость  позади,  бесстыдно  продолжал  распутничать.  Я  пытался
держать ее подальше от искусителя, но он стал разъезжать во главе кавалькады
по  своим  землям. Я думаю,  в  поисках новых жертв, а не  для  того,  чтобы
проверять, справедливо  ли  поступают  с  крестьянами  его  управляющие.  Он
заезжал в дома рыцарей. И как-то раз остановился  у меня. Он знал, сколько у
меня детей,  и  призвал их  всех к  себе.  И  когда  увидел  мою  красавицу,
остановить его было невозможно.
     - Но ты мог бы взять детей и бежать! - возразила Корделия.
     -  Да, но меня  связывала клятва верности. Какой же я  был глупец: ведь
самого графа не могла сдержать никакая клятва! И когда явился его посланец и
приказал  мне со всей семьей явиться в замок графа, я не сказал "нет". Через
двадцать  дней он  объявил войну графу  Молину и приказал мне  отправиться в
поход.
     - Ах! - глаза Джеффри сверкнули. -  Этот приказ ты не мог не исполнить,
потому что в нем суть рыцарства!
     -  Ты  сказал  верно,  -  рыцарь  склонил  голову. -  Он  приказал  мне
участвовать в первом поединке, чтобы я был  убит в  первой  же  битве, но не
доверился случаю: когда мое копье ударило противника, предательская стрела с
каленым наконечником пробила мои латы - сзади, и вошла под лопатку.
     - Сзади! - воскликнул Джеффри.  -  Кто  из лучников  пустился на  такую
подлость?
     - Не  знаю, но не сомневаюсь, что только глупец  способен  отдать такой
приказ,  потому  что его  рыцари все  равно узнают о  предательстве.  Стрела
попала в цель, и я потерял сознание и больше ничего не помнил, пока моя душа
не рассталась с бренным телом.
     - И ты застрял между своими  долгом и наградой, - кивнул Род.  - И даже
не знаешь, что произошло с твоей дочерью.
     - Только то, что ее так или иначе довели до смерти. Погиб и мой сын.
     - Сын?  -  Магнус поднял  голову. -  Ну, конечно! Его тоже  нужно  было
устранить, иначе он добрался бы до лорда, чтобы отомстить за сестру!
     Корделия задумчиво посмотрела на Магнуса.
     - Именно так, -  согласился рыцарь. - Он был хороший мальчик и старался
уберечь семью от беды. Нет, конечно, его  должны были изгнать или убить, и я
не сомневаюсь, что душа его сразу после смерти вознеслась, потому что он был
хорошим сыном и любящим братом.
     - И дух твоей дочери не видел тебя?
     -  Нет, потому  что  она  ничего  не сознает в своем  горе.  Я  пытался
отомстить. Надеялся прекратить  злодеяния  графа, преследуя  его  в качестве
призрака. Но я умер, не испытывая сильного гнева, потому что тогда у меня не
было для  этого  причин, и моему духу не хватает силы. А последний  Фокскорт
думал  только о  себе  и о  своих плотских удовольствиях, он  не воспринимал
чувства других, тем более призраков.
     - Слишком занят собой, чтобы увидеть призрак,
     - с отвращением сказал Род.
     - Именно так,  - неожиданно привидение с призрачным звяканьем встало на
колени.  - Молю тебя,  как отец отца, помоги мне! Найди способ вернуть моему
ребенку покой! Отомсти подлому убийце!
     Лицо Рода приняло жесткое выражение: -
     - Я не занимаюсь местью.
     - Ты струсил? Чума на твою голову! Да чтоб ты вечно...
     -  Нет, надо браниться, сэр, выслушайте  моего отца,  - негромко сказал
Грегори, и призрак, как ни странно, замолчал. Он посмотрел на Грегори, потом
на Рода.
     - О чем говорит твой сын?
     - Он знает, что я не стану мстить, - ответил Род. - Месть принижает, не
дает  проявить  лучшие  свойства.  Мы  должны  дать  твоей  дочери  покой  и
возможность  завершить  путь  на  небо. И  если  в ходе  этого  освобождения
последний  граф  испытает муки,  которые  сам причинял,  хорошо. Но только в
качестве побочного эффекта.
     - Но скажи нам, - удивленно спросил Магнус,  - как можно причинить боль
призраку?
     Рыцарь вздохнул и как будто стал менее видимым.
     - Не знаю.
     - Последний граф теперь  тоже призрак,  -  заговорил Грегори, -  но  он
может чувствовать призрачную боль. По правде говоря, эта душевная боль может
спасти его. Если  он поймет, какие муки причинял другим людям, то сможет еще
раскаяться.
     -  Время  для  этого прошло,  -  возразил  призрак.  - Он  мертв,  -  и
повернувшись к Роду добавил:
     - Но что у тебя за ребенок, который говорит с мудростью епископа?
     Род поморщился.
     - Прошу тебя! Мы уже покончили с этим этапом его карьеры.
     Где-то далеко прокричал петух. Призрак поднял голову:
     - Чреватое небо озарилось рассветом, и все призраки ночи  должны уйти и
скрыться от света. Я слишком  задержался. Прощайте! Помогите моему ребенку -
и помните меня!
     С  этими  словами он  начал расплываться  и исчез. Его  последнее слово
несколько раз, слабея, отдалось эхом:
     - Помните... помните... помните...
     Пространство, в котором он находился, опустело, в зале стало тихо.
     Дети переглянулись,  Гвен  попыталась  поймать взгляд  Рода, но чародей
продолжал мрачно смотреть  на то место, где секунду назад находился призрак.
Тогда она вздохнула и принялась раздувать огонь.
     Магнус подошел к Роду, подняв руку, но не касаясь его.
     - Папа...
     -  Да... -  Род взглянул  на  него  и улыбнулся. - Доброе утро, сын. Не
хочешь ли немного поохотиться?
     -  Как  ты можешь  узнать  о  бывших обитателях больше, в  том же самом
помещении, что и раньше, сын мой?
     - Я  теперь  знаю,  кого  искать, мама. Это все равно, что выискивать в
толпе хорошо знакомое лицо.
     Магнус находился в одной из комнат камеристок леди, пальцами он касался
стены. Нахмурился,  покачал головой и дотронулся до изголовья кровати. И тут
же застыл.
     - Что ты увидел, сын мой? - негромко спросила Гвен.
     - Я увидел, как злой граф Рафаэль Фер  де Ланс приводит  в эту  комнату
леди  Солу  и  ее  мать  Флору  л'Аккорд,  - голос  Магнуса доносился словно
издалека. - Он далеко не молод, лицо у него грубое с жестоким выражением, но
оно привлекает женщин, я бы сказал,  как удав привлекает загипнотизированных
кроликов.
     Корделия вздрогнула.
     -  Он последний отпрыск  злого  рода, - продолжал  Магнус.  -  Он  хуже
остальных,  он  даже не  стал жениться, но совращал  каждую девушку, которая
попадала в поле  его зрения. Он совращал их  добром и злом, а потом  бросал,
как использованную одежду. И только леди Сола не поддавалась на его льстивые
речи.  Он выбрал ее, потому  что  она  была  прекрасна. К  тому же  она была
дочерью одного  из его рыцарей. И вот граф Фокскорт приказал всему семейству
сэра Донда  прислуживать себе.  Рыцарь  отказался,  и поэтому лорд велел ему
идти в бой.
     Позаботившись о том, чтобы рыцарь погиб, он взял всю семью в свой замок
"для защиты", хотя Флора протестовала. А  ее сын Джулиус хотя и  унаследовал
имение отца, был слишком молод, чтобы управлять им.
     -  Здесь, в его логове? - спросила Корделия.  - Как могла  леди устоять
против него?
     - Она пользовалась  любовью и поддержкой матери и  брата. И так как она
продолжала отвергать притязания графа, а мать поддерживала ее, граф приказал
отравить добрую женщину.
     Женщины ахнули, Джеффри что-то мрачно пробормотал, но Грегори спросил:
     - Нашла ли тогда леди  в себе силы? Род  посмотрел  на  младшего  сына,
понял, о чем тот спрашивает, и вздрогнул.
     - Нет, - дрожа,  ответил Магнус, - потому что граф пригрозил обвинить в
измене  ее брата Джулиуса, если  леди своим  согласием  возлечь на  ложе  не
спасет юношу.
     - Негодяй! - воскликнул Джеффри, а Род длинно и негромко присвистнул.
     - Леди готова была уступить из страха за брата, но юноша сумел сбежать,
тайно  посетил  ее и просил  держаться до  конца. Потом оставил ложный след,
чтобы  его преследователи решили, что он утопился, а сам скрылся в цыганском
таборе.
     - Какой умный, проницательный парень! - Грегори захлопал в ладоши. -  А
граф ничего не заподозрил?
     - Заподозрил. Он искал повсюду, но о маскировке под цыгана не подумал и
не  сумел  беглеца найти.  Но леди  он  сказал,  что  юноша пойман  и  будет
подвергнут пытке.
     Глаза Корделии стали огромными.
     - Но как же она смогла устоять?
     - Брат уговорил цыган подойти к замку,  и она увидела его в окно башни,
услышала песню, которую они в два голоса напевали в детстве.
     Грегори восхищенно вздохнул, а Джеффри отметил:
     - Храбрый юноша.
     - Леди снова начала упрямиться, - продолжал Магнус, - и лорд догадался,
что кто-то в  замке выдал ей тайну, что  ее брат не  пойман. Он начал искать
этого  предполагаемого предателя, а ее  заключил в  этой  комнате и  посещал
ежедневно, не оставляя своих гнусных домогательств.
     - Ох! - Корделия прикрыла рукой рот. - Он ее изнасиловал?
     - Нет, потому  что для  него добровольное  согласие жертвы стало своего
рода идеей фикс.  Но он приказал  дать ей вино с примесью сильного снадобья,
призванного  сломить  сопротивление.  Однако леди  была осторожна  и  узнала
снадобье по запаху. Она отказалась пить, не стала пробовать и коньяк, как он
ее ни уговаривал.
     -  Достойная  леди,  -  выдохнул   Грегори.  Глаза  его  горели.   -  И
благоразумная. Разве  граф не  понял, что  она догадывается  о его  позорных
намерениях?
     - Конечно,  понял,  потому что потерял терпение,  обвинил в колдовстве,
судил и приговорил. И как часть приговора включил попытку изнасилования.
     - Неужели этот подлец так и не отступился от своего гнусного намерения?
- с жаром спросила Корделия.
     -  Отступился,  -  ответил  Магнус.  -  Но  не  из  благородства.   Все
окружающие,  и духовные,  и миряне пришли  в  ужас  от  того,  что  он может
вступить  в связь с  дьяволом. Ибо  несчастная леди была объявлена  графским
приговором  суккубом. И  когда негодяй  понял,  что его могут  свергнуть, он
отступился и удовлетворился тем, что сжег ее на костре.
     - Так умерла эта достойная и храбрая девушка, - прошептал Джеффри.
     - Да, и жизнь  принесла ей только страдания и горе, - слезы блестели на
глазах Корделии.
     - А что сталось с лордом? - выдохнул Грегори.
     - Граф  продолжал  жить, как и раньше,  в  жестокости  и распутстве, но
теперь все больше склонялся к насилию.
     - А юноша? - спросил Джеффри. - Ее смелый отчаянный брат? Он не пытался
отомстить?
     - Да,  когда  стал  мужчиной и предъявил  свои  права  на рыцарство. Он
пришел в замок Фокскорт и  при всем обществе бросил графу вызов, а за спиной
его стояли два десятка рыцарей короля.
     -  Но их помощь не была нужна, - улыбнулся  Джеффри. - Граф  должен был
сразиться с ним.
     -  Он сразился и, как всегда,  предательски и  коварно. Он смазал  свое
лезвие ядом и оцарапал сэра Джулиуса, когда тот готов был убить лорда.
     - Ах, бедный рыцарь! Какое подлое и низкое коварство!
     -  Да,  граф вряд  ли  мог  послужить образцом для  подражания, - голос
Магнуса прозвучал глухо. - Но мерзавец чинно скончался в собственной постели
от прозаических желтухи  и  подагры, так  и не  оставив после  себя законных
наследников.
     -  Значит, с ним кончился его поганый  род,  - удовлетворенно прошептал
Грегори.
     - Да. Конечно, у рода была боковая ветвь и даже не одна...
     - По-прежнему есть, - уточнил Род.
     -  ...но  у далеких  родственников  оказалось  слишком  много  здравого
смысла,  чтобы  потребовать себе замок.  И  поэтому он  стоял заброшенный  и
мрачный,  пока  проходили  столетия,  а  тень  графа  продолжала  безустанно
преследовать леди Солу, чей призрак, вечно оплакивающий смерть отца,  матери
и брата, по-прежнему бродит по этим залам в поисках искупления.
     - Но ей нечего искупать!  - воскликнула  Корделия. - Она ни  в  чем  не
виновата!
     -  Тише,  дочь!  -  приказала Гвен, взяла Магнуса за руку и сняла ее со
стены.
     Молодой   человек  застыл.  Потом  постепенно  взгляд  его  снова  стал
сосредоточенным. Он замигал и повернулся к Гвен:
     - Мама, это ты?
     - Да, - негромко  ответила Гвен. - Это  все  в прошлом, сын мой, прошли
сотни лет. Ты снова с нами, как всегда, с отцом,  со мной, с твоими братьями
и сестрой.
     Магнус, мигая, повернулся к братьям и сестре.
     Корделия подошла к матери и уткнулась лицом в плечо:
     - Это не правильно, мама! Несправедливо!
     - Мир не всегда справедлив,  дочь  моя, -  ответила Гвен. Лицо ее стало
мрачным. - А небесная справедливость приходит только после смерти.
     - Но  какая  здесь  небесная  справедливость, если  девушка до  сих пор
мучается, а лорд избежал наказания и ушел?
     - Куда ушел? - спросил Джеффри, скривив губы.
     - Хороший вопрос, - отозвался  Род. - А что касается этой девушки Солы,
я вполне могу понять, почему она осталась здесь. Она считает себя виновной в
гибели своей семьи.
     Корделия повернулась, широко раскрыв глаза.
     - Значит  ли  это,  что для ее освобождения мы  должны  объяснить,  что
виновата не она, а граф?
     - Да, мы должны попытаться убедить ее в этом. И убедить ее должен  тот,
кому она поверит, а это трудная задача.
     Гвен пристально взглянула на него.
     - Ты что-то задумал, супруг мой?
     - Всего лишь небольшую демонстрацию, - небрежно ответил Род.

     Глава двенадцатая

     Остаток дня Гэллоугласы проспали. Солнце уже садилось, когда они быстро
подкрепили силы овсянкой и родниковой водой.
     -  Неужели мы будем сражаться с призраками только с овсом в желудке?  -
спросил Джеффри.
     - Ну, как тебе сказать, овес поможет тебе  продержаться, - заверила его
Гвен. Она посмотрела  на Магнуса, и взгляд  ее  стал заботливым. - Ты хорошо
выспался, сынок?
     - Да, хорошо. Но меня посетило на редкость много снов. Граф часто бывал
в этом зале, мама.
     Все  подпотолочное  пространство  здесь  заполнено  его жестокостями  и
унижениями других.
     - Ты проснулся сердитым. Магнус кивнул.
     - Не могу дождаться, чтобы схватиться с ним в поединке.
     - Хорошо, - сказал Род. - Хорошо.
     Когда на замок опустилась ночная тьма и свет исходил только от  очага и
единственной свечи на столе, Магнус повернулся и направился к возвышению, на
котором  двести  лет  назад восседал, председательствуя  на столь милых  его
сердцу оргиях, граф.
     Большое дубовое кресло оставалось на месте, Магнус положил на него руки
и позвал:
     - Рафаэль Фер де Ланс граф Фокскорт! Явись на суд!
     Сразу вдалеке послышался злобный смех. Он приближался, пока не заполнил
весь  зал,  и  вот  перед ними  во всей красе  предстал Фокскорт.  Отчетливо
видимый,  со  слабо  светящимися очертаниями,  он,  казалось,  нисколько  не
угомонился и  после смерти,  настолько силен  был этот дух. Мужчина  в самом
расцвете, лет  сорока-пятидесяти с небольшим, с крепким еще  телом, с лицом,
порочность  которого контрастировала с красотой.  За спиной привидения будто
незримо  присутствовали   десятилетия  познания   всей   гаммы  человеческих
извращений и наслаждения злом.
     -  На суд? - насмешливо воскликнул он. - И кто же  будет  судить  меня,
юноша? Ты?
     - Я! Но признаюсь: я удивлен,  что тебя еще не призвал  на суд Всеобщий
Судия!
     - Я был слишком привязан к радостям  этого мира. Особенно наслаждался я
зрелищем страданий, которые сам причинял, - призрак наклонился над Магнусом,
демонстративно  щелкая хлыстом  для  верховой  езды.  -  Слишком велика  моя
радость  от жестокостей для того, чтобы я смог пуститься в последний путь. А
любопытство глупых смертных,  подобных тебе, крепче всяких цепей привязывает
меня к сцене,  где были  поставлены при жизни  спектакли моих развлечений  и
проделок.
     Магнус стоял неподвижно, он как будто сам начал светиться.
     - Ты  пришел сюда  в  последний  раз.  Но  если  я слаб,  то есть  души
посильнее, которые поддержат меня, - он указал на семью. - Смотри!
     Призрачные  огни  загорелись  над  Гэллоугласами.   Грегори  вздрогнул,
остальные сохранили невозмутимость.
     Смех графа прогремел в зале:
     - И кто же у нас здесь? Два ребенка? Агу-гу-сеньки! И две красавицы!  -
он спустился с возвышения  и приблизился  к Гвен  и  Корделии.  - Одна юная,
другая в самом расцвете. Но какие же свежие женские души!
     - Еще бы, - проворчал Магнус позади него.  - Для тебя привычное занятие
- совращение невинных!
     -  Ты  ладно  говоришь! -  граф протянул руки и  еще  ближе  подошел  к
женщинам.
     - Держись  подальше  от них, грязная тварь! - Род встал  перед  женой и
дочерью, лицо его исказилось от гнева.
     Граф остановился.
     - А это кто?  Мужик,  представший пред лордом?  Прочь, глупец! -  и  он
сквозь Рода протянул руку, чтобы коснуться подбородка Корделии.
     Верховный  Чародей полыхнул огнем.  Белые  языки  пламени вырвались  из
него,  обожгли  ночь,   вытянулись   в  сторону   графа.   Призрачная  плоть
титулованного мерзавца загорелась на призрачных костях.
     Призрак закричал, отпрянул, закрывая лицо руками.
     Глаза Магнуса сузились,  и по  телу призрака  прошлись  дымные  полосы,
разрывая его на части,  которые за несколько секунд рассеялись, как туман на
ветру,  и только  крики  от неземной боли  продолжали  греметь под  сводами,
постепенно замирая. Наконец все было кончено - исчадие порока превратилось в
пыль. Пламя Рода опало, вернулась тьма.
     В наступившей тишине Магнус удивленно спросил:
     - И это все? Ничего больше?
     - Подожди, - ответил Род. - Видишь, как движутся эти обрывки? Они снова
собираются.
     И действительно,  пылинки плыли  в воздухе,  как  светящиеся  снежинки,
сливались, соединялись, образуя фигуру.
     - Я горжусь, что ты заступился за меня,  - негромко сказала Гвен, - но,
может, не стоило сразу тратить столько сил.
     -  Не бойся,  я только начал их тратить, - ответил Род. - Мне не  нужно
сдерживаться.
     - Он вновь идет, - предупредил Джеффри.
     И граф снова появился  перед ними, только на этот раз фигура его  стала
бесцветной, а черты лица были искажены в бессильной ярости.
     - Глупые смертные,  вы смеете выступать против призрака! Неужели в  вас
нет ни капельки страха? Что ж, придется отомстить!
     Магнус пристально уставился на неугомонное привидение:
     - Старичок, брось пугать, у тебя стало заметно меньше волос на лысине и
вырос живот.  Наверное, от неумеренного потребления  жирной пищи и  дешевого
алкоголя.
     Граф повернулся и гневно воззрился на насмешника:
     -  Берегись,  языкастый  юнец!  Вперед,  мои  славные  воины!  Все  мои
приближенные - на него! Восстаньте из тлена, мои бойцы!
     Магнус повернулся к родителям и заговорщицки подмигнул:
     - Ой, мамочки, что теперь будет? Я весь от страха трепещу!
     Род покачал головой:
     - Не смейся, сын. Давай сначала посмотрим, кого он вызовет.
     Граф  таки  сумел  вызвать   подкрепление.   Из  стен   появились   его
приближенные,  они  пьяно  смеялись, размахивали  призрачными пиками. Рыцари
были  экипированы  в  призрачные  латы.  Но  видны  были  только  их  слабые
очертания, а смех доносился как бы издалека.
     - Ну с таким-то воинством мы управимся, - прошептал Род.
     - На лошадей, и прочь отсюда! - приказал граф.
     Неожиданно  его рыцари  оказались верхом на  призрачных  першеронах,  а
воины-пехотинцы  вместо  пик  ощетинились палками и рогами. Они  затрубили в
рога. Началась охота.
     - Игра сыграна! - крикнул граф. - Гоните их из укрытия!
     Пехота  набежала  волной,  гогоча, тряся  своими  призрачными  палками,
пытаясь достать ими  Гэллоугласов, а граф и его рыцари кружили вдалеке, пока
в сражение не вмешиваясь.
     - Эй,  пузан, поберегись! - выкрикнул Магнус, и стена  пламени окружила
семейство.
     -  Ох, Магти, не глупи! - фыркнула Корделия. - Мы должны  изгнать их из
замка навсегда, а не просто отбить атаку!
     Палки  завертелись  в руках воинов,  отрастили  головы, превратились  в
змей, и эти змеи набросились на  пехотинцев. С проклятиями солдаты побросали
свое бывшее оружие. Змеи мгновенно сворачивались  в кольца и накидывались на
них, бросались снова и снова,  и  в  конце  концов пехотинцы в беспорядке, с
криками ужаса разбежались.
     -  Прекрасный план,  дочь  моя,  и не менее  прекрасное  исполнение!  -
воскликнула Гвен радостно, и охотничьи рога  рыцарей обвисли,  у них отросли
зияющие челюсти, появились горящие глаза, отросли перепончатые крылья, и над
соратниками  графа нависли  драконы. Дворяне завопили в ужасе  и  припустили
вскачь, преследуемые опять же собственным оружием.
     И  солдатские  массы  с  размаху  столкнулись  с  надвигающимся  строем
рыцарей.
     Рыцари   с   проклятиями   повернули  солдат  и  снова  погнали  их  на
Гэллоугласов.  Лица   под  забралами  горели  злорадством,   глаза   лошадей
превратились в горящие угли, пламя вырывалось из их пастей.
     - Ну, теперь моя очередь!
     Между семейством и  рыцарями  появился Фесс,  погнал галопом, потом  он
неожиданно вырос,  стал вдвое, втрое, вдесятеро больше нормального  размера,
превратившись  в гигантского  коня  с гривой и хвостом из  пламени, стальные
зубы которого рвали всадников, а огромные копыта подминали пешую мелочь.
     - Глядите, да ведь это поука, лошадь-призрак!
     -   Грегори   прижался  к  Гвен,  и  даже  Джеффри  с  трудом  сохранял
спокойствие. - Что завладело нашим добрым старым Фессом?
     -  Так всегда, когда  кто-то  пытается  причинить нам  вред,  -  мрачно
проворчал Род. - И на этот раз враги смогли увидеть дух Фесса.
     Лошади   бежали,   напуганные  неистовством  поуки,  призраки  победили
призраков, всадники бранились и ерзали в седлах, исчезая в удалении.
     - Трусы! -  бушевала Корделия. - Они так же испугались,  как их лошади!
Нет, больше!
     Поука начала  расплываться, потемнела, уменьшилась, и к ним возвращался
их  прежний  старый  Фесс.  Только в пластиковых глазах  сохранялся  веселый
блеск.
     - Когда ты этому научился? - пытаясь сдержать улыбку, спросил Род.
     - Я уже  давно думал  о возможности  такого трюка,  - небрежно  ответил
Фесс. - Мне хотелось проверить, смогу ли я производить иллюзии так же легко,
как вы. С помощью псионного усилителя...
     - А почему бы  и нет? - воскликнул Грегори, глаза его  загорелись, и он
отошел от Гвен.
     -  А реальные  люди тоже  увидели  бы кажущееся?  - спросил  Джеффри. -
Призраки  сами  по  себе  оптические  иллюзии  и, конечно, принимают  другие
иллюзии за  реальность. Люди из плоти и крови  могут  не  подчиниться обману
зрения.
     - Но сейчас и здесь мы сражаемся именно с призраками, - напомнила Гвен,
- и изобретение Фесса оказалось против них очень действенным.
     Магнус скривил губы.
     - Мы и сами без труда разогнали бы эту банду.
     - Я с твоим  отцом тоже  справляемся без  труда, но всякий раз, как  мы
разрываем графа на части, он каждый раз собирается воедино и является снова.
Нам нужно не убить его, а изгнать.
     - А чем это поможет Соле?
     - Ничем, - сказала Гвен. - Но это заденет его гордость.
     - Конечно, -  Род с улыбкой поднял  голову. - Он всего лишь эго-плазма,
иначе не был бы так уязвим.
     К этому времени граф собрал своих приспешников, отогнав их лошадей.
     - Убейте их! - закричал он надсадно, указывая на Гэллоугласов.
     Призраки  повернули  назад  и  начали  приближаться  с  издевательскими
смешками и невнятным бормотаньем.
     - Покажи мне, как он выглядел на смертном одре, - попросил Род.
     Магнус нахмурился, сосредоточился, и вот граф, скачущий во главе  своих
приближенных,  принялся  стареть  на глазах.  Волосы  на  лбу  отступили  на
затылок, живот вырос да и все тело начало раздуваться. Щеки обвисли, на коже
появились темные пятна.
     Приближенные зашептались,  показывая пальцами  на своего  предводителя.
Кто-то захихикал.
     Граф  остановился,  его  похотливая  усмешка сменилась волчьим оскалом.
Повернувшись,  он  непонимающе  глянул  на  приближенных,  увидел,  что  они
показывают на него пальцами, потом снова посмотрел на Гэллоугласов. Лицо его
заплыло жиром, щеки еще больше обвисли и улеглись на плечи.
     - Так он выглядел в конце жизни? - спросила Гвен.
     Магнус кивнул.
     - Так говорят камни.
     - Напомни, сын, чем он был болен? - спросил Род.
     Магнус улыбнулся.
     Граф сделал шаг и взвыл от боли.
     - Сволочная подагра!
     - Ты больше не молод, - напомнила ему Гвен. - Теперь ты старый болван!
     Но злоба в глазах графа отнюдь не была глупой.
     - Разве ты ничего не говорил о желтухе? - спросил Род.
     Магнус кивнул, и кожа его светлости приобрела желтоватый оттенок.
     - Вызови Солу! - приказал  Род.  На лбу Магнуса выступил пот. Из  стены
медленно выступила плачущая девушка-призрак.
     - Зачем ты вызвал меня?
     Граф смотрел на свою жертву в непритворном ужасе, опираясь на одну ногу
и поглаживая другую.
     -  Посмотри внимательно на своего мучителя! - воскликнула  Гвен. -  Вот
что сделала с ним старость!
     Сола повернулась, плач ее стих. Глаза ее расширились, губы разошлись. И
она засмеялась.
     - Прекрати! - в тревоге закричал граф. Сола засмеялась громче.
     - Пора! - приказал Род Магнусу. - Организуй-ка падение навзничь!
     Нога, на которой держался граф, подвернулась, и он с воплем опрокинулся
на спину.
     Сола взвыла от хохота.
     Приближенные же графа смотрели, оцепенев.
     Граф пытался встать, но был слишком тяжел.  Он ревел в  гневе, пробовал
перевернуться,  но ему  пришлось  несколько  раз пинаться  и  отталкиваться,
прежде чем он  сумел набрать достаточно инерции.  В этот момент он напоминал
жука-навозника, дрыгающего лапками в воздухе.
     Кто-то из придворных фыркнул.
     -  Я...  я... отомщу! Я  жутко  покараю, -  задыхаясь пообещал граф,  с
трудом вставая  на  ноги. Зрелище согбенной спины  и  жирного зада вызвало у
двора пароксизм открытого смеха. Осмеянный сперва стушевался, сник, но потом
выпрямился и повернулся, положив руку на рукоять меча. - Молчать, олухи!
     - Меч, - прошептал Род.
     Магнус кивнул.
     Граф потянул за рукоять.
     Ничего у него из этого не вышло.
     Потянул снова,  нахмурился и  изумленно  уставился на ножны. Клинок  не
поддавался. Граф напрягся и сильно  рванул меч из  ножен.  Лезвие сверкнуло,
описало в  воздухе  круг, потянув его за собой,  и прирожденный комик  снова
упал, запнувшись за свою ногу.
     Придворные просто заливались хохотом.
     Побледнев, граф снова попытался подняться, повернувшись к Соле обвислым
задом. Она громко хохотала.
     - Я не должна...
     - Сделай это! - подбодрила ее Гвен. - Ты должна ему гораздо больше!
     Глаза Солы сверкнули.
     Граф с трудом встал на четвереньки.
     Сола шагнула вперед, взмахнула своей изящной ножкой и...
     Граф  снова  растянулся  на полу,  как  большая  жирная  жаба,  и  весь
просторный зал задрожал от хохота.
     -  Муж мой,  я  понимаю, что смеяться  над бедой  ближнего  низко,  но,
во-первых, граф заслужил это наказание смехом, - наклонилась к супругу Гвен,
пытаясь сдержать смех.
     -  Во-вторых, он нам совсем  не ближний,  - Род повернулся к  Магнусу и
намекнул. - Разве на этих пирах не присутствуют своры собак?
     Собаки  тут же появились,  выскочив с хриплым лаем из-под  столов.  Они
принюхивались  к графу и с отвращением отворачивались. Одна вцепилась ему  в
штаны  и  тут же отскочила,  кашляя.  Остальные повернулись  к  поверженному
хозяину задом и принялись загребать лапами грязь с пола и засыпать ею графа.
Тот взревел, конечно, но его больше никто не слышал.
     -  Позвольте мне присоединиться к веселью, - сказала Гвен, и неожиданно
рядом с графом появился его двойник,  приблизился к Соле, но нос у  того еще
больше покраснел и разбух, а на злобном лице застыло глуповатое выражение. -
Смотри внимательнее, милорд!
     Настоящий граф развернулся на четвереньках и уставился на себя самого.
     Себя  самого, каким его видели  окружающие. Тот  же брел  к  красавице,
вытянув раздутые лапы, и бормотал:
     - Ну, моя красавица, неужели ты не хочешь повышения?
     - Конечно, милорд, - ответила девушка-призрак и легко увернулась.
     Призрак  с  трудом  остановился, размахивая  руками,  а  Сола со смехом
смотрела на него. Ничего угрожающего  в насильнике и прелюбодее не осталось.
Он снова повернулся, глуповато улыбаясь, ощупью шаря вокруг руками.  Это был
просто уродливый, отвратительный, выживший из ума старик.
     Но настоящий граф Фокскорт неожиданно рассмеялся:
     - Кто этот старый дурак?
     -  Кто?! - с восторгом  откликнулась Гвен. - Неужели ты ослеп? Так  вот
тебе зеркало!
     Тут же перед Фокскортом появилось большое, во весь рост, зеркало. Он не
мог  не  заглянуть в него, отвернулся,  посмотрел на своего  двойника, снова
вгляделся в зеркало. Так он переводил взгляд с зеркала на двойника раза три,
и вся его фигура начала обвисать.
     Потом лицо графа исказилось от гнева.
     - Нет, ты  не смеешь смеяться  надо мной.  Все мои люди, нападайте! Или
хотите быть изгнанными?
     Смех стих,  словно отрезанный, призраки в ужасе начали переглядываться.
Все знали, что их ожидает в случае неповиновения.
     - Вперед! - крикнул граф, и все начали с мрачными лицами приближаться к
Гэллоугласам.
     - Помните, они могут только испугать вас, - сказал  Род детям. - Каждый
берет на себя десяток и делает их нестрашными.
     - Как этого?  - спросил Джеффри, и призрак сэра Боркаса поскользнулся и
упал.
     - Да, примерно так. Держитесь!
     Сэр Дилиндаг извлек меч и  обнаружил  вместо него маргаритку. Пехотинец
взмахнул алебардой, но она продолжала вертеться, таща его за собой  по кругу
и он завопил от страха.
     - Хорошая  мысль, - заметил Род, и еще одна алебарда завертелась, потом
медленно поднялась, как ротор вертолета, и воин выпустил ее из  рук, а потом
упал, завывая от ужаса.
     Фесс  гневно  заржал,  встал на  дыбы  и  обрушился  на  приближающихся
рыцарей.
     Это  оказалось ошибкой:  такое поведение  противника было  им  понятно.
Рыцари с  криками  набросились  на Фесса,  в несколько секунд окружили его и
стали оттеснять в угол, размахивая мечами и боевыми топорами.
     - Ну вы,  бездельники, прочь от моей лошади! - закричал Род, видя такую
угрозу старому другу, и начал пробиваться сквозь схватку.
     Он  добрался  вовремя,  чтобы  увидеть,  как  Фесс застыл,  колени  его
подогнулись, голова опустилась и повисла.
     - Приступ, - застонал  Род. - Слишком много противников, слишком быстро
нужно было принимать решения.
     - Кого подстрелил эльф? - послышался дрожащий голос.
     - Лошадь, - ответил баритон. - Но кто стрелял?
     -  Никто из  нас,  -  заметил  фальцет, и  Род отступил, не  веря своим
глазам:  множество маленьких  призраков  карабкалось по  стенам, возникало в
воздухе, прозрачных и многоцветных, не более фута ростом.
     - Мама, - ахнула Корделия, - это призраки эльфов!
     - Но как это возможно? - удивилась Гвен. - У эльфов нет души.
     - Это  сделал он, госпожа! - дама-эльф указала на Магнуса. - Он воззвал
к памяти тех из нас, кто жил здесь когда-то,
     -  Но кто мог убить  тебя  и всех остальных  из  Волшебного Народца?  -
завопил Грегори. - Эльфы бессмертны!
     - Нет, если нас пронзит холодное  железо,  а  жестокий граф и его  люди
охотились на нас и убивали кинжалами!
     - Прекрасная была  забава, - со свирепой улыбкой рявкнул Фокскорт. -  И
будет повторена еще раз, если вы не уберетесь отсюда!
     - Уберемся,  - усмехнулась эльфская  дама, - но на этот раз забавляться
будем мы! Для чего, ребята, используем графа?
     - Для считалки! - отозвалось несколько голосов. - Можно пересчитать его
кости.
     И  в  темноте  появился  скелет, он  глупо  улыбался, сохраняя каким-то
образом сходство с графом Фокскортом.
     - Как вы смеете! - закричал граф, бледнея от гнева.
     - Теперь ты не сможешь  нас  убить, подлый  граф, - назидательно сказал
старший  эльф,  злорадно улыбаясь, -  потому  что все мы уже мертвы.  Чем ты
защитишься от нас, Волшебного Народца?
     Послышался  смех,  и в  темноте возникло  кольцо  из смеющихся эльфских
рожиц,  в  колпачках  с колокольчиками.  Эльфы  кружили  хоровод  и пестрели
разноцветной одеждой. Аудитория же состояла из шутов и клоунов.
     Фокскорт  не мог  устоять  на ногах: пол под  ним  качался. Один раз он
буквально  перевернулся через голову, а Сола все смеялась и смеялась, прижав
руку ко рту, по щекам ее катились слезы.
     А  позади  придворные  лихорадочно   отмахивались  мечами,  у   которых
вырастали крылья и цыплячьи головы. Головы тут же начинали негодующе пищать.
Рыцарям все  время  приходилось  поддерживать бронированные  штаны,  которые
непрерывно  спадали,   а  пехотинцы  скользили  на   раздавленных   фруктах,
перезрелых персиках и сливах,  которые бросали им под ноги  шуты. Зал дрожал
от смеха.
     - Что болит, милорд? - спросил кто-то. - Поди приступ подагры обуял?
     - Спокойной ночи, дурной  рыцарь! - кричал другой.  -  Если  не  можешь
держаться на ногах, ложись в постель!
     - Но он и там не удержится! - ответил третий голос.
     А четвертый крикнул:
     - Почему ты упал, сэр Боркас? Подражаешь своему господину?
     - Да он барахтается!
     - Нет, барахтается рыба!
     - Да, у него отросли плавники и хвост!
     - Кто уронил графа? - послышался новый голос. Ему ответили:
     - Граф упал сам!
     - Нет, вот он встает!
     - Да из него считалка не получится!
     - Значит, можно не обращать на него внимание?
     Побледнев  от   унижения  и  ярости,   граф   отступил  к  рядам  своих
приближенных.
     - Нет, - сказала Гвен, - нельзя уходить, пока веселье еще не кончилось!
     Толпа  придворных отступила, а ухмыляющиеся, кричащие шуты надвинулись,
со смехом снова окружили графа.
     - Будьте вы все прокляты! - закричал он в отчаянии, но аудитория только
рассмеялась, и кто-то воскликнул:
     - Брат, он хочет наклониться?
     - Нет, встать!
     - Но если согнется, он никогда не разогнется снова!
     - Да он не вставал с детства!
     - Нет, с самого рождения!
     - Что, разве он родился?
     - Да, родился во славе! Посмотрите на его благородную осанку!
     И, конечно, граф снова поскользнулся и шлепнулся на зад.
     - Прочь! - крикнул граф. - Убирайтесь, чудовища!
     - Он что, говорит о себе?
     - Не показать ли ему подлинную сущность его души?
     - Нет!  -  в панике заверещал граф. - Оставьте меня в покое! Убирайтесь
отсюда!
     - Куда, куда?
     - Куд-куда, куд-куда!
     - Откуда здесь куры?
     - У меня не только куры, но и петухи!
     - У меня тоже. А зачем они нам?
     - Чтобы снести яйца!
     - А яйца нам зачем?
     - Сейчас увидишь!
     В воздухе промелькнуло яйцо, ударилось о голову  графа и желтое с белым
потекло по дряблым  щекам. Он  в отчаянии  взвыл и обратился в  бегство,  но
бежать смог только на месте.
     - Есть только одно направление, в котором ты можешь двигаться, - жестко
сказала Гвен.
     - Куда угодно! Везде лучше, чем с этими негодяями!
     - Везде? Тогда уйди в ноль!
     - Надо его уменьшить!
     - Да. Посмотрим, как он это выдержит.
     И призрак начал уменьшаться, он продолжал кричать на бегу, но оставался
на одном и  том  же месте на  возвышении, становясь  все меньше и  меньше, а
толпа мучителей преследовала его, они тоже уменьшались, пока все не исчезли.
     Гэллоугласы молча прислушались.
     Слабый призрачный смех прозвучал в замке, но не злой, а веселый.
     - Мы победили, - недоверчиво прошептал Магнус.
     Род кивнул.
     -   Я  знал,   что   мы  победим,  если  не  испугаемся.  Запечатленные
воспоминания не могут причинить вред, они могут только заставить тебя самого
испытать страдания.
     - Но если это только воспоминания, как мы смогли их победить?
     -  Мы  противопоставили  им  свои воспоминания, - объяснила  Гвен.  - А
теперь, если зло графа снова возникнет в сознании твоего брата, вместе с ним
возникнут и  эти  сцены унижения,  и граф снова убежит  в ноль. Потому что в
жизни он искал только власти. Гордыня графа возвышалась лишь тогда, когда он
унижал других. В этом было  истинное наслаждение  подлеца - в ощущении своей
власти  над другими.  А больше всего  он  наслаждался,  насилуя  беззащитных
женщин и вступая во внебрачные связи.
     Глаза Корделии вспыхнули.
     - Но здесь,  в  этом  зале,  несколько  минут  назад  он  сам подвергся
унижению, и его мучает стыд.
     - Да, к тому же он испытал унижение от своей же жертвы.
     - И обнаружил, что у него нет власти, чтобы побольнее ударить  в ответ.
Неудивительно, что он бежал. Хотя, конечно, мерзавец это все заслужил.
     -  Если действительно это была его душа, - нахмурился Магнус. - Но если
это только  воспоминания, воплощенные в камне и вызванные мною, мы наблюдали
только иллюзию.
     - Но даже если  так,  - сказал  Грегори,  -  его душа  уже  лет  двести
поджаривается в аду.
     - Грегори! - ахнула Гвен, пораженная словами своего восьмилетнего сына.
     Грегори посмотрел на нее широко раскрытыми глазами.
     -  Добрые отцы  произносят такие  слова  с кафедры,  мама.  Почему  мне
нельзя?
     Род решил избавить Гвен от ответа.
     - Я думаю, пора оживить Фесса.
     -  О, да! - Корделия  подскочила  к лошади. - Пожалуйста, папа!  Как  я
могла о нем не подумать?
     - Мы все были немного заняты, - объяснил Род.
     Он подошел  к  Фессу и  поискал под  седлом  переключатель  -  отросток
"позвоночника".  После  того, как кнопка была  нажата, робот медленно поднял
голову и помигал пластиковыми глазами.
     - У ммм... енн... яя... ббб... ыл ппприссс... тупп?
     - Да, - ответил Род. - Подожди немного, все пройдет.
     - У меня проходит быстрее, чем у человека, - медленно  сказал робот. Он
осмотрел пустой зал,  мальчиков, разжигающих  огонь, Корделию, гладившую его
гриву.
     - А где же призраки?
     - Ушли, - подтвердил Род. - Мы вызвали в их среде такое замешательство,
что они решили поискать себе новое жилище.
     Корделия поморщилась.
     - На них подействовали призраки эльфов, папа.
     - Призраки... эльфов? Магнус кивнул.
     - Я воспользовался тобой, чтобы вызвать их.
     - Мной? Но как я мог тебе помочь?
     - Эльфы решили, что твой приступ  вызван эльфским выстрелом, - объяснил
Грегори, - и когда ты замер, эльфы пришли поискать стрелка.
     - Но призраки эльфов - это всего лишь иллюзия!
     - Ты прав, -  согласилась Корделия, - но разве граф и  его люди тоже не
иллюзия?
     - Но если все призраки иллюзии,  - сказал озадаченно Джеффри, -  как мы
могли, сражаясь, изгнать их?
     - Противодействуя им, - ответил Фесс. -  Поверь мне,  Джеффри, я хорошо
знаком с подобным процессом.
     Род удивленно поднял голову. Он не замечал аналогии между компьютерными
программами,  сходства  психометрических и  записанных в электронике эмоций,
но, конечно, они в принципе одинаковы.
     - Значит призрак Солы на самом деле не ее душа?
     Гвен развела руки.
     - Не  могу  сказать.  Но душа это  была  или сон, я  думаю, сейчас  она
освободилась и улетела на небо.
     - Все равно,  - размышлял Род, - не помешает  пригласить на  обед  отца
Боквилву. -  Он разбирается в компьютерах,  и  у него всегда  с собой святая
вода.
     Далеко где-то  послышались отголоски хриплого  мужского  смеха,  но эхо
постепенно стихло. Наступила тишина.
     - Все чисто? - негромко спросила Гвен.
     Магнус нахмурился, подошел к креслу Фокскорта и прочно взялся руками за
подлокотники. Немного погодя он кивнул.
     - Ни следа не осталось, ни от него, ни от застарелого страха и тревоги.
     И  неожиданно  Сола оказалась с  ними, светящаяся в  темноте, дрожащая,
живая и еще более прекрасная, чем всегда.
     - Сделано, ты поработал прекрасно!
     Магнус только очарованно смотрел на девушку.
     Поэтому вопрос задала Корделия:
     - Злой лорд бежал?
     - Да, навсегда,  - Сола повернулась к ней, светясь не только физически.
-  Фокскорт  понял,  что  над  ним  вечно будут смеяться,  если  он  посмеет
задержаться здесь, поэтому он  убежал в  другой мир, уверенный, что  там ему
хуже не будет.
     Род спросил:
     - Разве ему никогда не рассказывали об адских огнях и сере?
     -  Да, поэтому  он  пригласил священника, исповедался в  своих  грехах,
когда почувствовал,  что умирает, но  та его часть, что осталась  здесь, все
время стремилась к прежним утехам.
     - Негодяй! - возмущенно воскликнул  Джеффри.  - Неужели и  на  небе нет
сп