з дружиною просто на конях переплива? Днiпро, але не заверта? до Роднi - йому нелюбо бачити чорнi обгорiлi стiни, двiр, де закiнчив безславний свiй шлях князь Ярополк, вiн заверта? лiворуч вiд роднянських гiр, ?де вгору понад рiкою Россю, тут виросте ще один вал, що захистить город Ки?в вiд пiвдня. Конi тихо брели у високих травах над Россю. Широка, тиха, спокiйна, вирвавшись з вузьких кам'яних берегiв, котила тодi вона, допливаючи до старшого свого брата, Днiпра, води сво?; тут, у гирлi ??, пiсля довго? подорожi з порогiв завжди спочивали ки?вськi купцi, заморськi гостi, на правому березi давно оселились, побудували сво? городища мирнi ординцi - чорнi клобуки. Князь Володимир ?хав на чолi дружини й милувався Россю, лугами, голубим бездонним небом, позад нього, стримуючи коней, во? закiнчували пiсню: Гей у полi, полi гостинець темнi?, гостинець темнi?, могила чорнi?, а на тiй могилi та костi бiлiють... Гей, та гей, та гей!!! 3 Але не тiльки землю свою оглядав i прагнув захистити князь Володимир - вiн ?хав туди, куди вело його серце. Тепер, ?дучи над берегами Росi, вiн згадував давню, останню розмову з батьком князем Святославом, що говорив йому: - Запам'ятай, що мати твоя Малуша, Малка, - рабиня, але нiколи не соромся цього, сину, бо це не тавро, а любов i честь моя. - Отче, де зараз мати моя Малуша? - запитав тодi Володимир. Батько вiдповiв: - Малуша жила в селi Будутинi, куди вислала ?? княгиня Ольга, i там народила тебе, я не мiг повернути ??, привезти до Ки?ва, доки була жива княгиня... Але, помираючи, княгиня дозволила привезти ??. - Привези, дай менi матiр, отче! - попросив тодi юний Володимир. - Гаразд, сину, все зроблю, привезу твою матiр, - пообiцяв князь Святослав. А ще за кiлька днiв, прощаючись з сином на березi Почайни, князь Святослав сказав: - Я шукав свою любов, а твою матiр - Малушу, але не знайшов ??. Прощай i пробач менi, батьковi, сину! Як давно-давно минув день, коли князь Святослав прощався з ним на березi Почайни; вiтер надував вiтрила на лодiях, що мали плисти до далекого Новгорода, на Горi iржали конi, князь Святослав збирався в останнiй похiд до Дунаю. I от пiсля довгих лiт князь Володимир, проминувши Родню й побувавши в Хмiльнiй, Гутi, Межирiччi, ви?хав з лiсу, зупинив коня, побачив знову Рось, що билась у високих сiрокам'яних берегах, долину, що стелилась праворуч, селище, яке розкинулось мiж скель, кучугур, га?в. Будуттi! Саме таким i уявляв собi це княже село Володимир - кiлька десяткiв хиж у долинi, а вище вiд них, на пагорбi, два тереми, де, либонь, живуть посадник княжий i во?вода, десяток землянок ближче до Росi, стара, напiврозвалена хижа в кущиках над самою рiчкою, - все було в Будутинi, як i в iнших княжих селах. Але це село було князю Володимиру милiше за всi, якi вiн оглянув на далекому шляху вiд Ки?ва, вiн радiв, що нарештi опинився тут, хотiв бачити кожен кущ, камiнчик i навiть пiщинку - десь тут жила, а може, й нинi живе його мати, тут вiн сам уперше побачив свiт, - боги, боги, як радiсно i як разом з тим тужно було в цю годину князевi Володимиру! Вiн по?хав лiворуч, до скелястого берега Росi, звiдки мiг бачити все навкруг, де пiсля далеко? дороги могла спочити й попасти коней дружина, де так хотiв спочити й сам князь. Уже вечорiло, на заходi ще палахкотiв багрянець, а на сходi густо синiло небо, як завжди в такий час, тихо було навкруг, лист не ворушився на деревах, замовкли птахи, тiльки переливалась i переливалась мiж скелями Рось, десь дзюркотiли в кручi потоки. Князь зiйшов з коня. - Тут будемо й ночувати! - сказав вiн дружинi. Во? чимшвидше схоплювались з коней, поспiшали до рiчки, обмивали порох з тiл, пускали в трави коней, незабаром на березi, вiдбиваючись у чорнiй глибинi води, загоготiло вогнище. Тiльки князь Володимир не пiшов до рiчки, сiвши на каменi, спер голову на руки, дивився, як швидко згаса? багрянець на заходi, а зi сходу насува? нiч. Ось низько над обрi?м спалахнула велика промениста зоря. Недалеко на стежцi почулись важкi кроки - у вечiрнiх присмерках окреслились людськi постатi, коли ?х освiтило промiння багаття, князь побачив двох старих, сивоусих, одягнутих у такi ж самi старi темнi платна, з мечами бiля пояса чоловiкiв. - Чолом тобi, княже! - низько схилили вони перед ним сво? голови. - Добрий вечiр, люди! - тепло вiдповiв ?м князь. - Хто ?сте? - Посадник Тедь, - озвався один iз них - кощавий, з гострими вилицями, з дивно ясними, голубими, мабуть, очима. - А я, княже, во?вода твiй Радко, - глухим, застудженим голосом прохрипiв другий - дуже високий, ще бiльш сухий, нiж Тедь, з сивими вусами, що сягали йому до пояса. - Сiдайте, мужi мо?, - показав ?м князь на камiння. - Ми, княже, хотiли просити тебе заночувати в селi, в теремi, - винувато сказав Тедь. - А чим, мужi мо?, тут недобре? - посмiхнувся Володимир. - Ляжемо на травицi, вкри?мось небом, Рось нам ще й пiсню заспiва?... Любо менi тут, мужi мо?... - I справдi любо, - тим самим винуватим, але смiливiшим голосом сказав Тедь. - То, може, велиш принести воям тво?м i тобi, княже, ?сти, випити? - Спасибi, мужi, - сказав Володимир, - ма?мо що i ?сти, i пити. Тедь i Радко сiли на камiнь напроти князя, розповiли про неврожа?, про ординцiв, що крадуть худобу в табунах. Князь Володимир розповiв ?м, що дума? насипати над Россю й далi полем аж до самого Ки?ва вали, ставити тут, де Будутин, город. Тедь i Радко дуже зрадiли. - Це дуже добре, княже, так краще убережемо землю. Во? принесли князевi смажено? на вугiллi, нарiзано? тонкими скибочками конини, що при?мно пахла димком, хлiба, корчагу з вином, вiн випив i закусив сам, почастував посадника й во?воду, що одразу розiмлiли. - А живуть у Будутинi сво?, мiсцевi люди, - поцiкавився князь, - чи ? тут хтось i з Ки?ва? - Живемо, княже, багато лiт однаково, нiби одним родом, - вiдповiв посадник, - на князiв працю?мо, хтось гукне за Россю - кида?мо рала, беремо мечi, тут народились, тут нам i кончина. Iз Ки?ва-города нiхто не ?де, та й кому, княже, охота сидiти тут, край землi. Князь Володимир дивився на вечiрницю, що висiла вже зовсiм низько над обрi?м, велика, малинова, опускалась у тумани. - Тiльки раз при?хала до нас з Ки?ва жона, - згадуючи минуле, продовжив Тедь. - Давно, ой давно це було, княже, привезли ?? гриднi, тут i стерегли ??... - Як звали цю жону? - дуже тихо i зовсiм нiби байдуже запитав Володимир. - Малуша, княже, - одразу пригадав Тедь. - Отут вона жила, в цiй хижi у баби Желанi, тут народила дитину. Тедь показав на стару хижу в кущах, що розвалювалась, вростала в землю. - А потiм? - Потiм, княже, при?хали гриднi й забрали в не? дитину. - А жона? - Померла Желань, - стискуючи голову, пригадував Тедь, - жона Малуша довго ще жила в хижi, а потiм ?? й не стало. - Померла? Тедь довго не вiдповiдав. - Не знаю, княже, - глухо й з великим смутком закiнчив Тедь. - Може, пiшла з села, може, лежить десь пiд каменем у Росi, а тiльки не стало ??, хижа сто?ть порожня, ми вже ?? не чiпа?мо - дуже хороша була жона Малуша, дуже ми любили ??. На тiм розмова й закiнчилась. Тедь i Радко помiтили, що князь Володимир сидить, низько схиливши голову на руки, вiн, либонь, стомився пiсля дороги. Мужi встали, попрощались, пiшли стежкою до села. Але Володимир не спав, коли Тедь i Радко зникли, вiн пiдвiв голову, подивився навкруг - на скелi над Россю, чорну воду, в якiй вiдбивалось багаття, на хижу, що без дверей, iз розваленим дахом, сiрими стiнами стояла мiж кущiв, - i глибокий, невимовне важкий стогiн вирвався з його грудей. 4 Рогнiда думала про князя Володимира. Проминуло три мiсяцi вiдтодi, як вiн був у Полотську, а вже звiдти - через гiнцiв посадника Путяти - прислала вона князевi Володимиру написану залiзним вiстрям на берестi грамоту. "Я, княже мiй Володимире, - писала Рогнiда, - живу, як i ранiше, в теремi отцiв, во?вода Путята добре дба? про мене, в усьому маю достаток. ?дине болить, що не вiдаю, як ти живеш, княже, дуже турбуюсь, бо ходиш, про землю дбаючи, пiд мечем... I не токмо про себе думаю, ношу пiд серцем тво? дитя, - i йому, i менi ти потрiбний, княже. Напиши ж грамоту, хоч одно слово через гiнця Путяти, може, легше менi буде тут, у лiсах полотських..." Прочитавши цi рядочки берестяно? грамоти, Володимир випустив ?? з рук i довго сидiв, дивлячись на вогонь свiчi, що пiд подихом вiтерця з вiкна то схилявся набiк, то круто пiдносився вгору. Вiн пригадав ще одну нiч, коли свiча горiла в палатi у городi Полотську, коли горда дочка Регволда прийшла до нього, роззула, стала його жоною. "Я тебе полюбила, княже, - говорила тодi Рогнiда, - а ти подумай, дай менi вiсточку з города Ки?ва". Вiн не мiг досi дати цi?? вiсточки й знаходив для цього причини... Жорстока брань з Ярополком поглинала весь його час i сили, закiнчилась брань, але почалися турботи про землю, iз дружиною сво?ю князь Володимир об'?хав усе поле на схiд i на полудень вiд Ки?ва, що не нiч - спав у iншому теремi, хижi, а то й просто на землi, поклавши сiдло в голови, - нi, вiн не мiг у цей час думати про далекий Полотськ, не мiг послати грамоти княгинi Рогнiдi. Проте чи тiльки через це не послав князь Володимир грамоти, яко? так ждала Рогнiда? Все залишилось би так, як i в Полотську, закiнчивши брань, вiн щиро, одверто написав би Рогнiдi: "Я жду тебе в городi Ки?вi..." Але князь Володимир не мiг так написати, бо в життя мого увiрвалось те, чого вiн не ждав i не шукав, - одна нiч, проведена в палатi Юлi?, розiрвала навпiл його душу. За вiкном висить повний мiсяць, шумить, затиха? Гора, ось пройшли, гупаючи ногами, гриднi, на столi горить, стiкаючи воском, свiча, в промiннi ?? видно берестяну грамоту, а от у переходах терема чути кроки, вiн пiзна? ?х, - це пройшла з сiней на верх княгиня Юлiя, нинi вранцi у стравницi вона сказала, що хоче з ним говорити й ждатиме його вночi в сво?й палатi. Що ж, вiн пiде зараз до не?. Князь Володимир довго дивиться на берестяну грамоту, що лежить на столi. "Напиши хоч одно слово, може, легше менi буде тут, у лiсах полотських..." Вiн гасить свiчу. Не сьогоднi вночi писати йому вiдповiдь Рогнiдi. Якусь хвилину князь Володимир сто?ть бiля розчиненого вiкна. На Горi тихо, десь на косах Днiпра несамовито кричать птахи, над обрi?м i по всьому небу висять дуже великi мiнливi зорi, знадвору лине задушливе, гаряче повiтря, - скоро-скоро вже почнуться грози й дощi. Вiн iде до дверей, вiдкрива? ?х, виходить у Золоту палату, на мить мiсячний промiнь освiтлю? непокриту його голову, княжий знак, чуб, запаленi очi, стиснутi в напрузi уста. Десь у переходах нiбито пролунали кроки. Вiн переступа? промiнь мiсяця на пiдлозi, скрада?ться в тiнi пiд стiною, де висять доспiхи батька Святослава. Але це тiльки почулось - у теремi тихо, нiде не чути нi людського голосу, нi крокiв, сплять усi, в сiнях сто?ть сторожа. Переходи, темнi знамена пiд стiнами, скiсне промiння з високих, вузьких вiкон, тихi, нечутнi кроки на мостинах - далi й далi йде князь Володимир, зупиня?ться, стука? в дверi, жде, чу? напруженi удари свого серця. Юлiя вiдкрива? дверi палати. За нею - пiвтемрява, промiнь мiсяця ледь торкнувся вiкна, блука? на стiнах, столi, ложi. - Як я рада, що ти прийшов, - шепоче вона. - Тiльки-но навiть молилась, щоб це сталось. Володимир ступа? вперед, сiда? бiля столу. - Що молитва? - говорить вiн. - Ти мене кликала, от я й тут. - Я знала, що ти прийдеш, спасибi тобi, княже. - Сядь, Юлi?! - каже Володимир. - Ти менi щось мала сказати? - Так, - вiдповiла вона. - Я хотiла тобi багато сказати. Юлiя сiда? на лавi так, що плече ?? торка?ться його плеча. У мiсячному сяйвi вiн бачить близько перед собою обличчя, подiлене навпiл, нiби ниткою перерiзане чорне волосся, тонкий нiс, що здрига?ться вiд напруженого дихання, уста, очi - великi темнi очi, в яких тремтить вiдсвiт мiсяця, - о, вiн зна? цi очi, уста. - Ти запиту?ш, княже, що я хотiла тобi сказати? Невже ти сам не зна?ш, не вiдчува?ш цього? Вона кладе руку на його плече, й вiн чу?, як тремтять, торкаючись тiла, ?? пальцi. - Ти зна?ш, - вiдповiда? Володимир, - що я не був у Ки?вi, ?здив у землi. - Але ти давно повернувся звiдти. - Так, давно... Я вже три днi тут, на Горi. - От бачиш! Три днi - це дуже багато, невже ти всi цi днi не хотiв мене бачити? - Я скажу правду, Юлi?. Так, я хотiв тебе бачити, але не смiв, я ж говорив тобi - в городi Полотську жде мого слова Рогнiда. Пальцi Юлi? стискують плече Володимира. - Скажи правду, княже! Ти любиш ??? Мовчиш? Чому? - Ти мене марно про це запиту?ш, Юлi?, бо зна?ш, що я давно, ще в Новгородi, а потiм у Полотську, нарiк Рогнiду сво?ю жоною. Нинi я одержав вiд не? грамоту. - Знаю, - вирива?ться в Юлi?, - чула, що при?хали гiнцi з Полотсько? землi. - Добре, - посмiха?ться Володимир, - що ти зна?ш про полотських гiнцiв, це справдi вони привезли грамоту вiд Рогнiди. Але ти не зна?ш, що вона пише менi, Рогнiда; вона, Юлi?, носить пiд серцем мою, рiдну менi дитину... - Так, - Юлiя рвучко прийма? з плеча Володимира свою руку, - я розумiю, чому ти не приходив до мене... А що тепер робити менi? - Юлi?! - говорить вiн. - У ту нiч ти мене питала, що тобi робити, i я сказав: ти - жона брата мого Ярополка, якому вiддаю честь як князевi, тобi такожде належить честь i слава як княгинi. - Ти щедрий, вiддаючи менi честь i славу, - засмiялась Юлiя. - Але я... жона твого брата, нинi... - Ти чому замовкла? - вiдчуваючи гiркоту ?? смiху, запитав Володимир. - I я непразна, княже Володимире, такожде ношу дитину пiд серцем... Вiн пiдвiвся з-за столу, став перед нею. - Чия це дитина? - Вiн дивився на не? - в очi, де, як двi голубi намистинки, блищав вiдсвiт мiсяця, на закушенi уста. - Я не знаю, чия вона! - вирвалось у Юлi?. Володимир одiрвав вiд не? сво? очi, подивився навкруг - на стiл, де стояли корчага й два келихи, на ложе... - Нi, нi, - долетiв до нього шепiт Юлi?, - ця дитина - плiд нашо? любовi. Володимир нiби не чув останнiх ?? слiв, жах того, що сталось, огорнув його душу, стиснув серце. Вiн важко сiв на лаву, спер голову на руки, довго сидiв так, поринувши в сво? думи, Юлiя ж стояла, ждала. - Колись, - пiдвiвши нарештi голову, почав Володимир, - ти сказала, що бо?шся йти сюди, в цю палату, бо тобi ввижалась тiнь мужа твого Ярополка, я ж сказав, що це тiльки зда?ться, i сам пiшов з тобою, бо тодi тiнi цi?? не було. Вiн помовчав якусь хвилину, пригадуючи, либонь, усе, що тодi сталось. - Пiзнiше, в iншу нiч, - говорив Володимир, - вже я сказав, що тiнь Ярополка сто?ть мiж мною й тобою, проте тодi вже ти не згодилась, а сказала, що ?? не було й нема?... Але вона була, ?, буде; тiнь Ярополка стояла й сто?ть мiж нами, зараз це вже навiть не тiнь, а його дитя - кров, голос, серце... Якщо ж це дитя мо?, тим страшнiше менi буде жити в свiтi: тiнь брата Ярополка вiчно стоятиме передо мною... - Володимире! - скрикнула Юлiя. - I це тво? останн? слово? Обернувшись до не?, вiн довго дивився на ?? обличчя так, нiби нiколи ранiше його не бачив. I правда - тi?? Юлi?, яку вiн знав, цiлував, пестив, уже не було, на нього дивилося красиве, але чуже обличчя, чудовi, але далекi очi... - Я тебе не винувачу, - обхопивши голову руками, сказав Володимир, - винен сам, тiльки я в цьому винен. Важко, о, як важко буде тепер менi жити в свiтi, не знаю, коли i як спокутую свою провину. Тобi, Юлi?, буде легше, в тебе народиться дитина, може, буде це син, ти, як княгиня, житимеш тут, на Горi, - заради себе й сина. Я дбатиму про тебе i про нього... - Ти говориш, що дбатимеш про мене й свого сина? - посмiха?ться, скрививши уста, Юлiя. - Що ж, за це, княже, спасибi. Але про мене тобi не доведеться дбати, - скоро ти не побачиш мене в Ки?вi. - Ти хочеш повернутись назад у Константинополь, до сво?? царсько? родини? Юлiя якусь хвилину мовчала, а от схитнула головою, промовила рiшуче, хижо: - Слухай, Володимире, прощаючись з тобою, скажу правду: я - така ж небога василевса Романа i сестра Василя, як ти - iмператор. Ти - син рабинi, я ж була просто рабинею. Цi слова в саме серце вразили князя Володимира, i вiн, незважаючи на власний бiль i розпач, крикнув: - Боги! Який же нещасний i безталанний був брат мiй Ярополк! Кому вiн повiрив - тобi, iмператорам, Вiзантi?? - Прийде час, - зухвало сказала Юлiя, - i тобi також доведеться повiрити Вiзантi?. А тепер прощай! Я зроблю не так, як ти бажа?ш, сама собi дам раду. Про сина ж тобi доведеться подбати, вiн вiддячить за себе й мене... Темно не тiльки в княжому теремi, жоден вогник не свiтиться i в теремах навкруг, во?води, мужi, все боярство Гори любить раннього вечора добре випити й по?сти, тiльки темнi?, вимощу?ться на пухових ложах i непробудно спить аж до свiтання. Недалеко вiд княжого двору темнi? терем боярина Воротислава. Поруч з ним стояв за частоколом терем во?води Блуда, але його розiбрали до пня, - так велiв князь. Боярин Воротислав зруйнував i частокiл мiж дворами, нинi це один двiр. Пощастило бояриновi - розкидаючи частокiл, знайшов пiд грушею мiх iз золотом, який закопав Блуд. Мертвому нiчого не треба, живому знадобиться. Зараз уночi на великому дворi Воротислава тихо, з вiкон не пробива?ться свiтло, спить, либонь, боярин, жона його, дiти, а в клiтях i хижках дворяни. Та нi! Тiльки вiкна завiшенi в теремi, у великiй свiтлицi горять свiчi, жона Яруна дiста? з погреба корчаги, ставить на стiл солону веприну, квашенi яблука, гриби. Навкруг столу сидять бояри Коницар, Ву?фаст, Iскус?в, во?води Вовчий Хвiст, Слуда. Усi вони добре пiдпили, на вгодованому обличчi Коницара ряснiють зерна поту, Слуда непомiтно розпустив уже черес на животi. - Тиша! - каже Коницар. - Тиша велiя в городi Ки?вi. Служили Ярополку, служимо Володимиру. Боярин Ву?фаст б'? Коницара по плечу, говорить: - Ти ж сам, Коницаре, да?ш йому золото. - Не я, всi ми да?мо золото, - хижо перебива? Коницар. - Але хiба ми подару?мо йому хоч би один золотник? Нi, княже Володимире, не таке тепер боярство, ми служили Ользi, Святославу й Ярополку, мали вiд них землi, рiки, лiси... Чу?те, бояри, через це ми й вiру Христову прийняли: боговi - боже, князевi - княже, а нам те, що дасть князь. Чи так говорю? За столом лунають схвальнi голоси - правду говорить Коницар, однодумне боярство Гори. - Подивимось, - продовжу? сп'янiлий боярин, - що Володимир дасть нам? Прийшов, убив Ярополка. Що ж, не пощастило з нашим князем - присяглись служити Володимиру, надi?мось, що вiн нам дасть. Проте поки що робочич нi про що не дума?, каже - дай, дай, дай... Гаразд, я даю, ще й ще йому дам, але ж моя земля мусить давати прирiст, худоба - приплiд, а золото - ще золото. Коницар замовка?. У свiтлицi наста? тиша, надворi валують пси. Воротислав, що не сiда? до столу, а прислужуеться пiзнiм гостям, виходить у сiни, тихо одсува? засув дверей i, скрадаючись пiд темною стiною, сто?ть на причiлку, слуха?. Пси замовкають, на Горi тихо, темно, вогник блима? тiльки в сiнях княжого терема, де стоять гриднi. Воротислав поверта?ться в свiтлицю, каже, що надворi спокiйно. Сполошенi псами бояри й во?води говорять тихше. - А скажи менi, во?водо, - зверта?ться до Вовчого Хвоста во?вода Слуда, - чи можна валами й городами загородити всю нашу землю? - Не валами й городами загороджу?ться земля, - хитро вiдповiда? Вовчий Хвiст, - а во?нством, мечами... - Де ж вiзьме Володимир це во?нство? - продовжу? Слуда. - Не вiдаю... Знаю, що вiдколюються й вiдколюються вiд Ки?ва землi, радимичi й в'ятичi не платять данi, чорнi булгари збирають рать, червенськi городи лежать пiд Польщею, а ? ще й Вiзантiя. - Так до чого ж цi вали й городи? - смi?ться Слуда. - Не вiдаю, - повторю? Вовчий Хвiст. - Дума? Володимир загородитись валами, а чим загородиться вiд нас? Довге й напружене мовчання пану? в свiтлицi. Бояри й во?води на?лись, напились, думають уже й розходитись. - Багато на себе взяв останнiй Святославич, - каже, непомiтно застiбаючи пiд столом черес, Слуда, - хоче вiн, спираючись на землi, подолати нас, усю Гору... Та куди йому? Робочич, ключницi син, i сам такий, як вона... Слуда говорить зовсiм тихо, во?води й бояри нижче схиляються над столом: - Ма?, кажуть, жону в городi Полотську - Рогнiду, а тут, переможений похоттю женською, мужеськi жони розтля?, жонолюбець вiн, якоже i Соломон... Усi смiються, знають, на що натяка? Слуда, - княжий терем ма? товстi стiни, але Гора зна?, що дi?ться за ними. 5 Усю цю нiч князь Володимир не спав. Вiн не запалював свiчi, мiсяць опустився за Щекавицею перед самим свiтанком, у примарному його сяйвi князь сидiв бiля столу, дивився на стiни Гори, небо, зорi, що пливли одвiчним сво?м шляхом. Глибокi й складнi почуття хвилювали цi?? ночi душу князя, - досi вiн дiяв як полководець i князь, устрояв i давав лад Новгороду, вiв полунощнi полки супроти братовбивцi Ярополка, подолавши його, став дбати про рiдну землю, знав уже перемоги й поразки, але вiрив, що все зрештою подола?. I навiть те, що в городi Полотську вiн зустрiв i нарiк сво?ю жоною княжну Рогнiду, а в Ки?вi провiв одну нiч з жоною загиблого брата Ярополка Юлi?ю, - все це вразило, глибоко схвилювало, пiднесло, але не тривожило його душi, вiн приймав це як усмiшки долi, дарунки молодостi. Але виявилось, що це були не дарунки молодостi, не усмiшки долi - нiч у Полотську i ще одна нiч у городi Ки?вi глибоко поранили серце Володимира. Власне, нiч у Полотську не турбувала князя Володимира - вiн до цього йшов, i так сталось. Вiн зробив зухвалий виклик долi - i доля обдарувала його, що ж, Рогнiда буде йому доброю жоною, а вiн для не? мужем-князем. А Юлiя?! Вiн не думав i не хотiв думати нiчого злого про не?, i в нiч тризни по Ярополку, i нинi, пiзньо? ночi, вiн глибоко жалiв ??, його, самотнього досi в життi, вабила така ж самотня княгиня Юлiя, вона, нарештi, була напрочуд красива, пристрасна, нiжна, тi?? ночi вони були з нею в одну душу й тiло. Але та нiч не пiшла в безвiсть. Доля розплатилась за не? з князем Володимиром. Досi вiн знав, часто, може, й жорстоку, а все ж правду життя, нинi вiн не розумiв, де любов, а де ненависть, де правда, а де лжа життя, князевi Русi вiднинi було важко жити. Син двох отцiв - таким народиться i так житиме дитя Юлi?. Ярополк i Володимир, о, в який страшний вузол зав'язала доля ?хнi iмена, жах того, що сталось, огортав i огортав душу Володимира, серце його стiкало кров'ю вiд невигойно? рани. А нiч iшла, минала, мiсяць сховався за стiною Гори, й на небi дужче заблищали зорi, десь на Подолi, а потiм i в передграддi стали перекликатись когути. За Днiпром снувались рожевi нитки свiтанку, сторожi городниць ударили в била. Промiння свiтанку ввiрвалось i в палату, де сидiв Володимир, освiтило його блiде обличчя, очi, пiд якими за цю нiч лягли глибокi темнi западини, гострi вилицi, синюватi вуста. Взявши в руки гостре лебедине перо, вiн писав у далекий Полотськ Рогнiдi: "Я одержав твою грамоту, жоно моя, i дякую тобi за не?... Вибачай, Рогнiдо, що не писав так довго, - багато муки й горя пережив я за цей час, многi сумнiви, вагання й думи бентежать мене ще й нинi, але вiрю, певен, що переборю ?х i спокiй прийде в мою душу, а ти допоможеш менi в цьому, Рогнiдо..." 6 По цьому була осiнь - спочатку суха, золота, осяйна, а потiм дощова, сiра, тягуча, з останнiм несподiваним громом, як це часто й ранiше траплялось у городi Ки?вi; коли осiнь повiльно, нiби тужна пiсня, промайнула, почалися веселi, дзвiнкi приморозки, далi морози, першi снiги, заметiлi, хуги, вiхоли... Князь Володимир тяжко переживав осiнь i зиму. Самотнiй, зовсiм самотнiй в сво?х покоях, нi з ким перекинутись одвертим, щирим словом, нi з ким порадитись, нiкому вiдкрити свою спраглу, стомлену душу. Вiн прокидався, як i всi в городi, задовго до свiтання, складав жертву й снiдав з небагатьма во?водами в холоднiй стравницi, чинив суд i правду в палатi Людянiй, слухав тiунiв, гiнцiв iз земель Русi, слiв у Золотiй палатi. I хоч була осiнь, зима, тiуни й гiнцi кожного дня повiдали, як ростуть вали, будуються городи на Iрпенi, Стугнi, Росi, по правому березi, на Деснi, Супо?, Пслi й Сеймi, в полi за Днiпром. Князь велiв посилати й посилати туди людей, везти харчi, дерево, кузнь, камiнь. Днiпро замерз, але гули пiд копитами коней Соляний, Залозний i Червенський шляхи. До Ки?ва при?жджали сли вiд польського князя Менша, щоб присягатись у любовi й дружбi, але князь Володимир вiдповiв ?м, що прийме ту любов i дружбу тiльки тодi, коли Мешко звiльнить захопленi ним червенськi городи, - на заходi збиралась гроза. Вiдчуваючи ??, Володимир почина? вже з ранньо? зими збирати пiше й комонне во?нство, робить для нього запаси, деякi полки завчасу посила? ближче до Червенсько? землi. Побували цi?? зими в Ки?вi сли й угорського князя, - з ними Володимир ствердив дружбу й любов, як родичам отця свого Святослава, послав князевi великi дари. Не було всю зиму нi слiв, нi гостей з Болгарi?, - це турбувало князя Володимира, думаючи про майбутн?, вiн хотiв знати, що робиться за Дуна?м. Коли почалась весна, сталась i новина: повною водою прибули гiнцi з города Полотська, привезли звiстку, що в княгинi Рогнiди народився син. Князь Володимир написав жонi грамоту, просив ??, коли стане теплiше, при?хати до Ки?ва, вiн i ждав весни. Але весна - це не завжди голубе небо, блакить вод, ясне сонце. В одну з ночей мiсяця цвiтеня* (*Цвiтень - квiтень.), пiзньо? години, майже перед свiтом, князь Володимир почув шум у покоях княгинi Юлi?, далекий, знайомий, пiдсилений нiчною тишею ?? крик, тупiт нiг, знову крик княгинi Юлi?, i раптом крик iнший - дитини. Уранцi вiн дiзнався, що княгиня Юлiя народила сина, якого нарекла Святополком. 7 Коли Днiпро виповнився, купець патрикiй Феодор став збиратись у далеку дорогу. Так вiн робив кожного року - взимку й ранньо? весни купував у Ки?вi й у людей, що при?жджали сюди з усiх кiнцiв Русi, хутра, мед, вiск, горючий камiнь, бобровi пахощi, збiжжя, - все за безцiнь, за прiлi й гнилi константинопольськi тканини й узороччя, за неповну мiру жита, бо взимку голодно було в Ки?вi й на Русi. Весною Феодор навантажував добром хеландi?, спускався до гирла Днiпра, перетинав пiд вiтрилами Руське море й зупинявся в Константинополi на Судi, де продавав сво? добра вдво?, втро? дорожче, нiж сам купив, навантажував на хеландi? вина, тканини, всяке узороччя й восени повертався до Ки?ва, починав куплю-торг. У час бранi мiж Володимиром i Ярополком Феодор не постраждав, мало хто й знав, що вiн у якiйсь мiрi до не? причетний. Власне, хто i в чiм мiг винуватити купця - вiн при?жджав до Ки?ва з василiками iмператорiв, тодi ж з ними при?хала й царiвна Юлiя, але не Феодор, а василiки були сватами Юлi?. Купець стояв осторонь - маючи двiр у Ки?вi на Подолi бiля торгу, вiн продавав сво? сукна, оксамити, алтабаси, вина, парфуми, узороччя Ярополку i його боярам та во?водам, доки князi проливали кров людей сво?х пiд Любечем, у Ки?вi й Роднi, вiн устиг з'?здити до Константинополя й привiз звiдти новi товари; коли вокняжився Володимир, став продавати те, що привiз iз собою, i навiть те, що трухлявiло на його склепищах, новому князевi, його боярам i во?водам. Хто й що мiг закинути купцю Феодору - Ки?в не Константинополь, руськi люди завжди поважали й не чiпали заморських гостей. I зараз вiн дiяв, як завжди, ще з осенi й узимку ки?вськi дереводiли пiдняли на кручi, законопатили й посмолили його хеландi?, а ранньо? весни спустили ?х на воду. Тижнiв зо два пiсля цього смерди возили з склепиш, купця на торзi й вантажили на хеландi? купленi руськi добра. Прийшов день, повiяв горiшнiй вiтер, i купець, тричi перехрестившись на схiд, велiв рабам-гречинам рушати в дорогу. Це було на свiтаннi. Нiхто в Ки?вi не проводжав купця - вiн робив свою справу, город прокидався, думав про наступний день. Хеландi? зробили пiвколо на Почайнi, випливли на плесо Днiпра, полинули пiд вiтрилами до затягнутого туманами пониззя. Купець Феодор стояв на настилi однi?? з переднiх лодiй, вдивлявся вдалину. Коли ж хеландi? од'?хали вже далеко вiд Ки?ва й попливли мимо безлюдних, вкритих молодою зеленою паростю берегiв, вiн спустився вниз, повернувся на палубу разом iз жiнкою, одягнутою в темну тунiку, з покривалом на головi. - Тут нема? нiкого з русiв? - запитала жiнка. - О нi, - вiдповiв купець Феодор, - мо? раби тiльки греки, на цей раз я не брав навiть у князя дружини. Жiнка пiдняла покривало - це була жона князя Яро-полка Юлiя. - I скоро ми будемо в гирлi Днiпра? - Нi, княгине, не скоро, шлях туди забере не менше нiж два тижнi. Княгиня Юлiя, що, либонь, замучилась у тiснiй комiрчинi пiд насадом, жадiбно дихала свiжим днiпровським повiтрям, дивилась удалину, де на тлi голубого неба вимальовувались обриси гiр, стiн города Ки?ва. - Так краще, - вiдповiдаючи на власнi, либонь, думки, промовила вона. - Нi, я не могла далi бути в Ки?вi... Та й чого? Дуже добре, патрикiю Феодоре, що ти взяв мене, - вони нiколи не взнають, де я. - А все ж, княгине, - сказав купець, - краще було б, аби ти ?хала до Константинополя. Я певен, що тебе достойно зустрiнуть i приймуть у Великому палацi. - Нi, нi, - рiшуче заперечила вона. - Я не хочу бути в Константинополi й туди не по?ду... Ми домовились, патрикiю, ти даси менi в гирлi Днiпра хеландiю, на яку я покладу сво? добра, даси надiйну охорону, що одвезе мене в город Херсонес. - Воля твоя, княгине, - промовив Феодор. - Я зроблю все, як ми домовились; через два тижнi ти з сво?ми добрами будеш у Херсонесi. Вiтер дужчав, хеландi? швидко летiли вперед, вдалинi, позаду, ледь вгадувався город Ки?в. РОЗДIЛ ДЕСЯТИЙ 1 I от купець Феодор знову в Константинополi, навантаженi всiляким добром хеландi? його стали на Судi, кiлька днiв раби вивантажували з них i везли на константинопольський двiр купця Феодора хутра, меди, горючий камiнь. Проте вдома це вже не тiльки купець, дiзнавшись про його при?зд, проедр одразу ж запрошу? патрикiя Борея до Великого палацу, довго розмовля? з ним. Проедр Василь дуже цiкавиться Руссю, розпиту? про Ки?в, землi й городи, князiв. - Мiж двома князями Русi - ки?вським Ярополком i новгородським Володимиром - була велика вiйна. Князь Ярополк убитий, нинi в Ки?вi й на всю Русь ? один князь - Володимир. - Вiн син Святослава? - Так, вiн син Святослава й рабинi... Проедр здрига?ться. - I пiшов, либонь, у свого батька? - Мабуть, що так... У Ки?вi християни моляться потай, князь Володимир зробив бiля города требище всiх богiв. - I йому нинi пiдвладнi всi землi? - Нi, проедре! Вiйна на Русi привела до того, що деякi землi вiдмовились платити Ки?ву дань, в цей же час, як тобi, мабуть, вiдомо, Польща захопила чимало руських городiв, там, чув я, ? й нiмецькi рицарi - проповiдники папи римського. - Папа Бенедикт i iмператор Оттон поспiшають, - незадоволено буркотить проедр. - Чого ми не змогли зробити, вони вже встигли... А що робить Володимир? - Вiн збира?ться йти вiйною на Польщу, землi, якi вiдпали, також треба повернути. Проедр витира? шовковою хусткою спiтнiле чоло. - Наше щастя в тому, що вони будуть ще гризтися мiж собою. О, коли б вони сварилися бiльше, довше, - в цьому наш порятунок. Але вiн одразу й замовка?, - негоже розповiдати все купцевi, проедр хоче дiзнатись у нього бiльше новин про Русь. - А як наша дiвиця Юлiя? - цiкавиться проедр. - Царiвна? - смi?ться Феодор. - Царiвна з Перу, - смi?ться й проедр. - Дiвиця Юлiя зробила все, що мала зробити, - вiдповiда? Феодор, - i, либонь, ще може дещо зробити. - Що саме? - Вона народила сина. - Вiд князя Ярополка? На обличчi Феодора блука? загадкова посмiшка. - У Ки?вi всяк говорять про цю дитину - однi називають ?? сином Ярополка, iншi кажуть, що вона вiд Володимира, - син двох отцiв. - Почекай, патрикiю! Юлiя була жоною князя Ярополка, а князь Володимир... - Князь Володимир ма? iншу жону, але пiсля смертi Ярополка полюбив Юлiю. - Тодi нинi його жона Юлiя? - Нi, до нього незабаром при?де перша жона, а Юлiя залишила Ки?в. - Надiюсь, ти не привiз ?? до Константинополя? - О нi, проедре, коли б вона навiть просила, я не повiз би ?? сюди... На однiй з мо?х хелавдiй Юлiя попрямувала до Херсонеса. - Це добре, нехай сидить там... А син ?? з нею? - Нi, вiн залишився в Ки?вi й живе при дворi князя Володимира. - Син нашо? жони Юлi? живе при дворi князя Володимира? Це добре, патрикiю Феодоре. За цю дитину нам варто поборотись. I про Юлiю слiд пам'ятати. Ти, Феодоре, скоро повернешся до Ки?ва? - Скоро, проедре. - Пам'ятай про сина Юлi?. I про Володимира ми мусимо все знати... Я надiюсь, дуже надiюсь на тебе, патрикiю... 2 Проедр Василь немарно так докладно розпитував патрикiя-купця Феодора про Русь - становище в iмперi? чимдалi важчало, проедр боявся за власну долю, життя. Темна грозова хмара вставала з пiвдня, де в Малiй Азi? оголосив себе iмператором Вард Склiр. Проедр Василь знав цього полководця - вiн нiколи не дiяв наогляд, а повiльно збирав сили, пiдкрадався до ворога, умiв обрати найкращу годину й нападав, як буря. Нинi, оголосивши себе iмператором, Вард Склiр не з'являвся на берегах Босфору, але проедр Василь знав, що вiн збира? в Малiй Азi? сили, рано чи пiзно пiде на столицю iмперi?. Непоко?ла Константинополь i найближча сусiдка - Болгарiя. Вiзантi? доводилось тепер розплачуватись за те, що iмператор Никифор Фока порвав мир з Болгарi?ю й оголосив ?й вiйну, за те, що вiн же накликав руського князя Святослава покоряти болгар, - русiв i болгар вiн не посварив, навпаки, гнiв ?х разом обрушився на Вiзантiю, iмператору Iоанну Цимiсхiю надто дорогою цiною довелось купувати мир з князем Святославом. ?диним, либонь, чого домоглась Вiзантiя, було те, що Болгарiя лежала розiрвана навпiл - землi ?? над Руським морем аж до Дунаю i над морем Егейським до Ларисси захопила iмперiя, болгарам залишились тiльки гори й полонини - Захiдна Болгарiя. Проте саме цi гори й були грозою для Вiзантi?: туди йшли всi болгари, яким не було життя пiд ярмом iмперi?, там чабан покидав полонини й брав у руки лук, там ратай залишав у борознi рало, витягав з пiхов меч... ?х вели проти Вiзантi? охридський комiт Микола Шишман i сини його Давид i Мойсей, ?х не стало, але жили, збирали нескорених болгар два iншi сини Миколи - Саму?л i Аарон. Вiйська Саму?ла й Аарона рушили, перед вiв Саму?л, що переможно захопив усю Фессалiю, взявши Солунь, Лариссу, вiн виходить на берег Егейського моря, а Аарон нищить загони акритiв у Македонi?, загрожу? Фiлiпполю. 3 У Константинополi вчиня?ться переполох. Далеко до Мало? Азi?, але всiм вiдомо, що там пiдняв повстання й оголосив себе iмператором Вард Склiр. Константинополь зна? Склiра - це один з кращих, а може, й найкращий полководець iмперi?, який пiсля смертi Цимiсхiя став доместиком схол у Малiй Азi?, а пiзнiше дукою Антiохi?, - одного його iменi боялись вороги, нинi перед ним як перед новим iмператором, що йде десь з Азi? i незабаром стане над Босфором, тремтить, здрига?ться вся столиця. Про Болгарiю нiчого й говорити - загони Саму?ла й Аарона стоять у Пелопоннесi, блукають у Фракi? й Македонi?, ходять до самого Константинополя. Константинополь тремтить, розгублений синклiт один день вимага?, щоб iмператори Василь i Костянтин вiдкликали легiони з Мало? Азi? й послали ?х проти Саму?ла й Аарона, наступного дня той же синклiт вола?, що треба зняти легiони у Фракi? й Македонi?, кинути ?х, i чимшвидше, проти Варда Склiра. Синклiт вда?ться до останнього засобу - велить стратигам фем збирати земське вiйсько - тагми фем, але стратиги бояться за сво? феми, - ворог загрожу? безпосередньо ?м, - не посилають вiйська. У Константинополi сто?ть багато полкiв безсмертних, ?х можна було б кинути в Малу Азiю й проти болгар, але тремтить не тiльки столиця, найбiльш переляканий Великий палац, надiя тiльки на безсмертних. У столицi, крiм того, голод, спалахнула важка морова хвороба, в Галатi, на Перу i в самому городi починаються грабунки, розбой, вбивства, чиясь невiдома рука пише на базилiках i навiть на гробницi Никифора Фоки: "Встань, божественний iмператоре, поглянь, як орди диких болгар топчуть могили тво?х во?в, iдуть на Константинополь!.." Звичайно, коли б на чолi iмперi? у цей час стояв василевс-деспот або ж полководець, схожий на Никифора Фоку та Iоанна Цимiсхiя, вiн мiг би повести легiони на бiй - не вперше у Вiзантi? спалахували повстання, все життя вона iснувала на вулканi. Проте такого iмператора, полководця не було, на престолi сидiли Василь i Костянтин, а бiля них стояв, усе робив за них проедр Василь. Це було неймовiрно й дивно - Василевi минуло двадцять рокiв, Костянтин був на три роки молодший вiд нього, обидва вони, i безперечно старший, Василь, повиннi були взяти в сво? руки всю повноту влади, керувати iмперi?ю. Проедр Василь не мiг цього допустити, бо знав, що коли Василь i Костянтин вiзьмуть кермо iмперi?, йому назавжди доведеться попрощатись з мрiями про корону, а може, й навiки залишити Великий палац. I проедр дi? - синклiт i сенат роблять тiльки те, що хоче проедр Василь, Василь i Костянтин сидять на тронi, але iмперi?ю керу? регент - проедр Василь. Для цього нiбито були причини: iмператор Василь, що не був одружений i не збирався одружуватись, що не ?в м'яса, не пив вина, а невпинно постив, молився iз сво?ми ченцями, священиками, клiром, - де вже йому правити iмперi?ю... Костянтин - молодший iмператор - був повною протилежнiстю сво?му брату: цей днi й ночi пив, проводив час виключно з гулящими дiвчатами, не у Великому палацi, а в шинках на Перу шукали iмператора, коли була потреба. Проедр Василь, маючи за сво?ю спиною таких iмператорiв, всiляко потурав - першому в молитвах, другому - в пияцтвi, сам же уперто йшов до сво?? мети: син iмператора Романа I Лекапiна i слов'янки-рабинi, оскоплений сво?м же батьком, мрiяв сiсти на Соломоновiм тронi. Проте кiльце навкруг Константинополя затягувалось, зрозумiв це зрештою i проедр. Пiсля смертi Цимiсхiя й проголошення iмператорами Василя й Костянтина Феофано жила як удова-василiса у Влахернi, навiдувалася часто до сво?х синiв у Великий палац, проедр iнодi навiть радився з нею, вважаючи, що вона йому не страшна. Насправдi ж Феофано не могла простити проедру Василевi зради, мрiяла помститись йому, вигнати з Великого палацу, знищити, вона уперто, хитро, пiдступно йшла до цього. Проедр помилявся, думаючи, що Феофано заспоко?лась i вдоволена долею удови-василiси. Феофано в цей час не було ще повних сорока лiт, вона була красива i знала цiну сво?й красi, кров буяла в нiй, як i в кожно? жiнки, що переступа? останню щаблинку розквiту, але вiдчува? суховiй старостi, - Феофано здатна була зробити найодчайдушнiший, нехай останнiй, аде рiшучий крок. I Феофано це робить - серед множества людей, якi ?й зустрiчались у життi, вона вмiла обрати найсмiливiшого й найдужчого, - втiм, може, саме незрiвнянна, дивна краса ?? робила цих обранцiв смiливими, дужими, божевiльними в сво?х поривах! Так, сиеряiись на чужу силу, вона i йшла шляхами життя, разом з обраними нею самою коханцями перемагала, завжди досягала сво?? мети, щоб розплатитись за це зрадою i знову, знову починати... Тепер Феофано робить останню страшну спробу. Як жiнка вона не могла нарiкати - i у Вiрменi?, i нинi, в Константинополi, нестямна удовиця вдовольняла свою пристрасть - етерiот, що охороняв уночi ?? палату, був не скопець i помер би, не виказавши та?мницi Влахерна. Феофано тонко веде свою гру - всiм вiдомо, що одразу ж пiсля смертi Никифора Iоанн вислав ?? на Прот, далi у Вiрменiю. Тепер, коли не стало Цимiсхiя, Феофано все частiше назива? його ворогом, а Никифора вiрним сво?м другом, часом ходить до храму Апостолiв, де в склепi поруч з тiлом великого Костянтина лежить безголовий труп Никифора, i в цьому нiчого дивного нема?: вона була його жоною до останнього дня життя. Не забува? вона й про синiв - Василя й Костянтина, ?й дозволено вiдвiдувати Великий палац, Феофано часто бува? там, заходить до старшого сина - Василя. Вiн молиться з сво?ми ченцями, Феофано ж слово за словом розбуджу? в ньому жадобу до влади й слави, виклика? ненависть до проедра Василя. Феофано не помиля?ться - син ?? Василь не той, за кого його вважають, вiн, як i мати, ненавидить проедра, хоче його знищити, молиться Христу, але готу? нiж, - прийде час, i Вiзантiя здригнеться, побачивши справжн? обличчя цього iмператора. Феофано дивiться в очi Василевi, намовля? його, дума?, хто ?й допоможе знову сiсти на трон у Магнаврi - Вард Фока чи син Василь? Переможе Василь - вона сяде поруч з ним, переможе Фока - що ж, Феофано не здригнеться, Василь муситиме умерти... поки ж що теплою, нiжною рукою мати гладить волосся сина. I ? в Феофано ще одна надiя - дочка Анна, яка народилась за два днi до смертi першого ?? мужа - iмператора Романа. Хто зна? нинi, вiд чого помер iмператор Роман? Келих вина - i його не стало, на престолi тодi сiв Нйкифор Фока... Аннi мина? п'ятнадцять лiт, на дитячому ?? обличчi вже видно ознаки краси, приваби матерi, i очi в не? такi ж, як у матерi... Душа... так, у Анни буде материнська й душа, - про це дба? й дбатиме Феофано! Проедр Василь ?де до Феофано. Вона ненавидить його, проедр це зна?, вiн усе життя використовував i обдурював Феофано, - ?й це також достеменно вiдомо, проте така вже гiрка усмiшка долi, один крук нiколи не лiта?, де вiн з'явився, туди прилетить iнший, стане важко - вони виклюють один одному очi... Втiм, до кого ще мiг пiти проедр? Вiн сам вислав з Константинополя всiх тих, що могли б, хоча б рятуючи себе, допомогти йому в цю годину. Iншi - полководцi, знатнi люди, родичi й друзi Никифора Фоки й Iоанна Цимiсхiя, якi б тепер неминуче боролись за себе, а вiдтак i за проедра, - самi втекли, побоюючись помсти, в Малу Азiю i нинi були його ворогами, проедра ненавидiли у Великому палацi, в усьому Константинополi. - Я прийшов до тебе як до свого старого друга, - почав проедр, переступивши порiг палати у Влахернi, де жила Феофано. - Невже я така стара, як ти? - глузливо вiдповiла на це Феофано. - Нi, - зiтхнув проедр, - ти ще молода й красива, це я старий i безсилий, я говорю про древнiсть нашо? дружби. - Що ж, - процiдила Феофано, - дружба наша справдi древня й навiть щербата, перевiримо ?? ще раз. - I ти допоможеш менi? - Я радо допоможу тобi й собi! - зухвало промовила Феофано. - Сiдай, старий, але завжди молодий проедр. Вiн сiв. . - Давно вже iмперiя не переживала такого важкого часу, як зараз, - важко диха? проедр, витираючи спiтнiле сво? обличчя. - Мала Азiя й Склiр, болгари й Русь, Кведлiнбург i Рим, проте ти сама все зна?ш, Феофано. - Так, все це я знаю, - гостро вiдповiла вона, - але не розумiю, чому ти зараз прийшов до мене? - Я прийшов до тебе, бо маю ще одну, й найстрашнiшу, новину... З Мало? Азi? прибув гонець, який повiдомив, що Вард Склiр оголосив себе iмператором, одягнув багряницю й червонi сандалi?... - Дуже шкода, проедре, що ти не думав про це, коли не стало Iоанна. Тодi ти, наскiльки я пам'ятаю, усунув мене, бо захотiв правити Вiзантi?ю тiльки з мо?ми синами. Ти невдячний, проедре! - Але ж Василь i Костянтин - тво? сини?! - Ти одiрвав ?х вiд мене, але не зумiв стати ?м батьком. Чи так, проедре? Чого ж ти мовчиш? Говори! Феофано дивилась на блiде, висхле обличчя скопця; примруживши очi, вiн пильно стежив за нею. - Василь i Костянтин неспроможнi врятувати iмперiю, - невиразно сказав проедр. - Я це ранiше знала, - обережно вiдповiла Феофано. - Так хто ж це може зробити? Ти знову мовчиш? Чому? - Iмперiю можеш врятувати тiльки ти, Феофано. - Нарештi я почула вiд тебе одверте слово... Проте ти не кiнчив... Врятувати iмперiю можу я разом з тобою. Адже ти так дума?ш? - Менi пiзно про це думати. Що я - тiльки проедр, тiнь iмператорiв, постiльничий. Одно тiльки пам'ятай, Феофано: вiднинi проедр служитиме лише тобi. - Спасибi, проедре, ти зна?ш, що стати зараз на чолi iмперi? я не можу. Так, Василю, i тобi, i менi вже пiзно... - Так що ж робити? - А ти скажи, проедре... Якщо ти прийшов до мене, то зна?ш, що робити. - Я справдi думав про це... Василь i Костянтин неспроможнi, ?х треба усунути... - Ти дума?ш, ?х треба усунути силою й вислати? Проедр на хвилину затявся. - Iмператорiв не усувають, а знищують, - тихо промовив вiн. - Ти добре це зна?ш, Феофано... - Так, - сказала Феофано, й на очах ?? проедр побачив сльози. - Важко, дуже важко... I хто це може зробити? Проедр довго дивився на не?. - Доведеться менi... - А на кого ж спертись? - запитала Феофано. - Хто сяде на тронi? - Я довго думав i про це... Вважаю, що спертись можна тiльки на одну людину - на Варда Фоку. Феофано навiть здригнулась. Виявля?ться, проедр тямить ще в людях, добре зна?, до кого тяжi? та константинопольська знать, що ви?хала до Мало? Азi?, одного вiн тiльки не зна? й не повинен знати - Феофано набагато ранiше, нiж проедр, зупинила свiй вибiр на Вардi Фоцi. - Це, либонь, правда, - згодилась Феофано. - Варда Фоку пiдтрима? вся знать i навiть синклiт. - Я хотiв би, щоб Варда пiдтримала ти, Феофано, бо ти найближча його родичка, жона Никифора. - Так, я була жоною Никифора, а нинi його нещаслива вдова. - Ти можеш бути ще щасливою, Феофано. - З Вардом? Що ж, цей юнак колись любив мене, але зараз уже пiзно. - Нi, Феофано, тобi нiколи не пiзно, це тiльки я нiколи не знав i не знатиму щастя любовi. - Тво? щастя в тому, що ти був проедром кiлькох iмператорiв, а пощастить - то й ще одного. - Думаю, що нам обом пощастить, - дай менi два порошки, якi, я знаю, залишились ще в тебе з давнiх часiв. Феофано, очевидь, уже перемогла себе, пiшла в сусiдню палату, швидко повернулась звiдти й дала проедровi два порошки. У не? тремтiли руки, вона боялась, i це втiшило проедра. I тодi сталось те, чого у Великому палацi нiхто не ждав. Одного ранку в покоях iмператора Василя не прозвучали, як це завжди водилось, молитви, коли ж через якийсь час вiн вийшов з поко?в, то оточували його не ченцi й священики, а етерiоти з оголеними мечами в руках. I йшов Василь не так, як завжди, не з скорбними очима, не похиливши голову, не повiльним кроком, а з високо пiднесеною головою, швидко, впевнено, очi його палахкотiли гнiвом. Опинившись у Золотiй палатi, дверi яко? вiдчинив переляканий папiя Лев, iмператор Василь велiв логофету, що впав перед ним ниць, привести проедра Василя. Ждати йому не довелось. Проедр Василь уже був тут, у Золотiй палатi, не добiгши кiлькох крокiв до трону, упав ниць. - Ти мене кликав, василевсе... я з'явився, - промовив проедр, але так тихо, що сам не почув свого голосу. - Так, я велiв привести тебе сюди, в Золоту палату. Iмператор довго дивився на проедра. - Гидкий, нiкчемний скопець! - голосно крикнув вiн. - Невже ж ти за сво? життя ще не напився кровi? - Я нiколи не пив нiчи?? кровi... Я не знаю, про що говорить iмператор... - пробурмотiв проедр, намагаючись зрозумiти, що сталось. - Ти хотiв мене вбити! - схопився раптом з крiсла i ступив крок уперед iмператор. "Брехня! Все це брехня! Я не думав, не хотiв тебе вбивати, iмператоре!" - готове було вирватись у проедра. Але вiн цього не сказав, а, затремтiвши вiд переляку, дивився, як iз дверей, що вели до катихуменiю* (*Катихуменiй - поко? василевсiв.), вийшли Феофано, начальник етерi? Лев, ще кiлька етерiотiв. Проедр зрозумiв, що сталось, - який же вiн був необачний, що на одну годину повiрив Феофано, невiдомо як, але вона прийшла до Великого палацу в цю вранiшню годину, поруч з нею стоять начальник етерi? Лев, великий папiя - всi, що люто його ненавидять, а зараз, заполоненi Феофано, стоять позад iмператора. Але лукава душа його не могла змиритись з тим, що сталось, за одну мить вiн вирiшив боротись, тiльки боротись i, якщо так, не шкодувати Феофано. - Великий василевсе! - тихим i нiбито зовсiм спокiйним голосом промовив вiн. - Тебе ввели в оману. Так, великий василевсе, тебе хотiли вбити, тут, у Великому палацi, ? людина, яка хотiла тебе отру?ти, вона дала менi два порошки отрути - для тебе, василевсе, i для iмператора Костянтина. - Де цi порошки? - крикнув Василь. - Вони тут, зi мною, - проедр вихопив iз-за пояса склянку з отрутою... - Дай менi ?х... Проедр швидко ступив уперед, подав iмператору склянку. Василь взяв ?? й довго дивився на сiрий порошок, що пересипався на днi. - Хто дав тобi цю отруту? - запитав Василь. I проедр Василь вирiшив. Власне, йому не було з чого вибирати - iмператор довiдався про замах на себе, позад нього сто?ть Феофано, яка дала отруту, вона ж i виказала його, - нехай загиба? Феофано! - Цю отруту для тебе й iмператора Костянтина дала менi мати твоя Феофано... Iмператор мовчав. Блiда, широко розплющивши очi, стояла недалеко вiд нього Феофано, перед престолом на колiнах стояв проедр Василь. Це була страшна хвилина - тут, у Золотiй палатi, вирiшувалась доля двох хижакiв, що все життя ненавидiли один одного, але робили разом сво? злочини. - Сину, - сказала Феофано, - дай менi цю отруту. Безжальний Василь, не обертаючись, простягнув руку й подав матерi приготовану для нього отруту. Але що це?! Феофано взяла склянку, подивилась, чи ? там порошок, вийняла корок i, висипавши в рот, проковтнула отруту. Потiм вона твердо ступила вперед, поклала руку на плече Василя, сказала: - Не бiйся, сину! Це не отрута, а крейда... Тепер ти бачиш, що хотiв зробити проедр Василь. - Цей нiкчемний скопець вже не проедр! Гнати, гнати його з Великого палацу, Константинополя, iмперi?! Женiть його! Iмператор Василь люто помстився проедровi Василевi. Це була не тiльки його помста - вiн мстився за свого батька Романа, отру?ного проедром, за iмператорiв Костянтина, Никифора, Iоанна, якi загинули вiд руки проедра. Не знав iмператор Василь тiльки того, що спiвучасником, помiчником, а здебiльшого й натхненником усiх цих вбивств була також i мати його Феофано... Розвiнчаний проедр, рятуючи сво? життя, не мiг тепер цього сказати, бо тодi до помсти Василя додалася б ще помста й Феофано, - сама ж Феофано, намагаючись обiлити себе, просила, щоб син Василь люто покарав колишнього проедра. Василь покарав проедра. Одягнутого в чорну тунiку, з непокритою лисою, безбородою головою, у сандалiях на босу ногу його провели пiд охороною етерiотiв через вулицi й площi Великого палацу, виштовхнули через пiвнiчно-захiднi ворота за Iподромом, гнали серединою вулицi Меси, пiд крики величезного натовпу, що зiбрався на той час, завернули на Середню Месу, так довели до захiдно? стiни города, вивели через давнi Золотi ворота, де починався шлях на Евдом, i там залишили. I тодi Василь, що напередоднi був правителем iмперi?, мав незчисленнi багатства, втративши все, не маючи нiчого, i навiть шматка хлiба на день насущний, побрiв, як жебрак, по шляху... Цей шлях не мав для нього нi початку, нi кiнця. Хто мiг тепер допомогти йому? Нi, в iмперi? знали проедра, коли вiн був всемогутнiм, а нинi боялись як ворога iмператорiв, його ненавидiли й ганьбили, коли б вiн на безконечному сво?му шляху десь зупинився й попросив хлiба - йому б поклали тiльки камiнь. Так на довгому шляху брiв бездомний Василь, щоб упасти десь на обочинi й померти. Iмператор Василь став на довгий час ?диним i повноправним вершителем долi Вiзантi?. Брат Костянтин - вiн сидiв поряд з Василем на престолi, але iменi його не згадували за життя, а пiсля смертi прозвали Костянтином П'яницею; один Василь, Василь Жорстокий, Василь Убивця, сидiв на Соломоновiм тронi. Звiдки з'явились цi якостi - рiшучiсть, безжальнiсть, безсердечнiсть - у людини, яка з юних лiт вiддавала себе постам, молитвi, богу? Священики й ченцi, якi денно й нощно оточували iмператора Василя, християнська мораль, яку вони прищеплювали йому, саме вони були плодючим грунтом, на якому вирiс i виховався iмператор-деспот. Святi отцi, що навчили його говорити про су?ту свiту, бреннiсть людського iснування, життя потойбiчне, самi ж рвались до влади в iмперi? й мали цю владу, тримали в руках незчисленнi багатства i невпинно ?х помножували. Iмператор Василь за все життя нiкого не полюбив i помер бездiтним, вiн не ?в м'яса й не пив вина, ходив у власяницi й спав на твердому дерев'яному ложi... Чернець ! Саме в цей час вiйська комiтопула Саму?ла, що досягли Ларисси, й Аарона, якi вийшли до Адрiанополя, зупиняються. Однi в Константинополi говорять, що це iмператор Василь послав проти ненависних болгар новi легiони, iншi стверджують, що трапилось чудо. Насправдi ж iмператор не посилав проти болгар нових легiонiв, бо тут, у ?вропi, вiн ?х не мав, не трапилось у Лариссi й жодного чуда, - нi, комiтопули Саму?л i Аарон, захопивши Пелопоннес аж до Ларисси й дiйшовши з сво?м вiйськом до Адрiанополя, тим самим звiльнили вiд гнiту Вiзантi? всi землi Болгарi?, якi належали ?й на заходi, стали на межах Вiзантi? i взяли городи, звiдки могли загрожувати самому Константинополю. Чи мiг Саму?л, одним ударом поваливши владу Вiзантi? в Захiднiй Болгарi?, iти далi на Константинополь, чи мiг вiн стати на рiшучу брань з Вiзантi?ю, що тримала в сво?х руках майже всю Схiдну Болгарiю, аж до берегiв Дунаю й Руського моря? Нi, Саму?л дi? обережно й мудро, вiн зупиня? сво? вiйська в Лариссi, Солунi, пiд Адрiанополем, вiднинi Захiдна Болгарiя звiльнилась вiд ярма Вiзантi?, багато лiт вiн змiцнюватиме й устроятиме ??, щоб потiм зiбрати всi сили, визволити Схiдну Болгарiю, возз'?днати отчину вiд Дунаю до Егейського моря. Взявши Лариссу, Саму?л на деякий час зупиня?ться в нiй. Це був, либонь, найкращий i неповторний, але дуже короткочасний щасливий час його життя. Весна цвiла на берегах чарiвного Егейського моря, цвiла весна i в серцi Саму?ла. Вiн був молодий, перемога над Вiзантi?ю здавалась йому недалекою; на вулицях Ларисси - чудового города, що дуже нагадував Константинополь, - Саму?л зустрiча? чудову гречанку Iрину, палко закоху?ться в не?. Коли весна одцвiла, Саму?л велить сво?му вiйську повертатись в гори - з собою вiн везе великi скарби, мощi святого Ахiллея, жону Iрину. Саму?л пряму? в Преспу, куди пiсля Водена вiн вирiшу? перенести столицю. Тут, на островi, що височить серед озера, Саму?л заклада? град, буду? церкви, ставить стiни, тут народжу?ться син його Iоанн-Владислав. Пiзнiше Саму?л переносить столицю в Охриду, - це город, де жив i був комiтом його батько Микола, де народився й сам Саму?л, але не тiльки це веде його в Охриду - звiдси йому краще буде боротись з Вiзантi?ю. Ця боротьба наближалась, якби не повстання в Малiй Азi?, iмператор Василь давно кинув би проти Болгарi? кращi сво? легiони, повстання в Малiй Азi? тривало, й Василь скеровував туди головний свiй удар. Саме в цей час комiтопул Саму?л, що мав вiд батька свого й брата Давида корону кесаря, робить дивний крок - збира? боляр i бо?лiв з усi?? Захiдно? Болгарi?, якi обирають кесарем сво?м Романа. У цьому нiчого дивного нема?: Саму?л вiдчува?, що наближа?ться вирiшальний час, коли на очах всього свiту Болгарiя стикнеться з Вiзантi?ю i ?? iмператорами, сам Саму?л не шука? слави, а, дбаючи тiльки про отчину, хоче, щоб хтось очолив цю боротьбу. Роман - скопець, вiн останнiй i нещасний син Петра, але кесар з роду, онук славетного Симеона. Iншi кажуть, що Саму?л зробив так, бо домовився, що кесар усиновить його, Саму?ла, через що син Саму?ла Iоанн-Владислав стане законним спадко?мцем бездiтного кесаря з роду Симеона. Навряд чи було так; обираючи кесарем скопця Романа, комiтопул Саму?л дбав не про себе, а про Болгарiю, хотiв, щоб кесарi болгарськi, як i колись, стояли нарiвнi з iмператорами роме?в, а посли ?х сидiли по праву руку василевсiв. Але найбiльше покладався Саму?л на самого себе та ще на брата Аарона, що сидiв у Средцi. Аарон був бажаним гостем у Охридi, Саму?л часто ?здив у Средець i там радився з братом. Коли в Аарона народився син Iоанн, Саму?л став його хрещеним батьком. Так дi? комiтопул Саму?л, так дба? про майбутн?, насправдi ж робить помилки, за якi потiм йому самому доведеться розплачуватись. Iмператор Василь використову? передишку, яку дав йому Саму?л, для того, щоб полагодити справи в Малiй Азi?. На помiч йому приходить мати - Феофано. У першi ж днi пiсля скинення проедра Василя василевс збира? синклiт, признача? не проедром, а паракимоменом Iгнатiя, що був до цього стратигом феми Фракi?, - мужа суворого, трезвого, також аскета. На зборах ?пископи, якi з'?хались до Константинополя на похорон патрiарха Антонiя, що займав кафедру в святiй Софi? лише чотири роки, новим патрiархом несподiвано обирають Миколу II Хризоверга, хоч вiн був одружений i лише за кiлька рокiв до цього поховав свою жону, - така воля iмператора, що хоче мати патрiарха слухняного, покiрного, але жорстокого й безжального до iнших. Цi особи - паракимомен Iгнатiй, патрiарх Микола Хризоверг, а разом з ними сотнi ?пископiв, священикiв i ченцiв - будуть вiднинi слугами Василя; признача? вiн i нових стратигiв, полководцiв, що дуже мудро, - до Константинополя почина? повертатись з Мало? Азi? знать, яка в час панування проедра втекла з столицi й служила Варду Склiру. Цього мало, - новому iмператору треба мати бiля себе особу, яка б допомогла йому розплутати клубок змов у Малiй Азi?, а якщо буде потреба, зав'язати новий, потрiбний уже для нього клубок, - такою особою буде Феофано. Чи любив iмператор Василь, чи поважав матiр свою Феофано, чи вiрив ?й? Нi, вирiсши в стiнах Великого палацу й з самого дитинства не бачивши, вiн не любив сво?? матерi, знаючи вiд чиновникiв i, либонь, вiд самого проедра Василя ?? минуле, не мiг поважати, вiрити ?й вiн також не мiг. Проте обiйтись без не? новий iмператор не мiг, бо вона i тiльки вона була родичкою багатьох родин Фокiв, Цимiсхi?в, знала константинопольську знать, мала друзiв i коханцiв у ?вропi, Малiй Азi?, Вiрменi?, Грузi?, ?? тiтка була жоною нiмецького iмператора. Феофано сама давала зрозумiти Василевi, що хоче йому допомогти, кожного дня при?жджала до Великого палацу, зрештою зовсiм пере?хала й оселилась тут. I вона допомагала сину! Iмператор Василь не крився вiд не?. Та й з чим мiг критись, - вона, безперечно, знала бiльше, нiж вiн. - Проклятi Шишмани, либонь, скоро не пiдуть проти Вiзантi?, - говорив вiн, - нема? сили в них, мало сил у мене... Готу?ться Саму?л, я приготуюсь швидше, нiж вiн... Коли б тiльки не скопець Роман. Феофано якусь хвилину думала - вона майстерно вмiла зав'язувати вузли кривди й обману. - Наскiльки я розумiю, - сказала вона, - Роман, якого Саму?л назвав царем, все ж нiколи не буде царем Болгарi?, i це найперше зна? вiн сам... Треба, сину, знайти людей, якi оточували його тут, у Великому палацi, i послати ?х до нього в Болгарiю... - Його наставником тут був митрополит севастiйський Флавiан. - Пошли його в Болгарiю. - Я буду думати, мамо. Час у мене ?. Аби тiльки погасити повстання Варда Склiра в Малiй Азi?, тодi я зберу всi легiони, пошлю ?х проти мiсян. - Поки що пошли ?х проти Склiра. - У мене нiчого послати. Склiр веде мо? ж легiони. Феофано замислилась. - Воювати з Склiром, не маючи сил, тобi справдi важко. Але чому ти сам мусиш iти проти нього? - А кого пошлю? Мати засмiялась: - Роби так, як iмператори колишнi: не можеш пiти сам - посвари ворогiв, вони нароблять бiльше, нiж ти. - З ким я посварю Склiра? Феофано говорить тихим, спокiйним голосом, вона начебто переказу? сво? думи, ще нiбито вага?ться, пробу? щось радити, хоч усе в не? вже ранiше передумане, все вирiшене. - Iмператор Iоанн i його проедр були несправедливi до багатьох людей, несправедливi вони були й до мене, а також усiх родичiв мого мужа Никифора Фоки. - Чим нам могли б допомогти нинi Фоки? Лев Фока ослiплений, його син Вард - чернець у монастирi на Хiосi. Феофано зна?, куди цiлить. - Слiпий Лев, - каже вона, - справдi нiчим не може нам допомогти, а Вард Фока пройшов сувору школу чернецтва в монастирi. Якщо його зробити доместиком схол у Малiй Азi?, вiн вряту? iмперiю, не забудь, Василю, що Фокiв зна? весь Константинополь i Мала Азiя. Iмператор Василь довго думав. Мати радить йому щиро, одверто, в ?? словах, либонь, правда. - Де ж узяти легiони для Варда Фоки? - Якщо ти зробиш його доместиком, я дам йому потрiбнi легiони, - каже Феофано. Тепер вони дiють разом. Iмператор Василь пише листа до Варда Фоки, в якому визна?, що Iоанн Цимiсхiй дiяв несправедливо, позбавивши його всiх знакiв, багатства й постригти в ченцi на островi Хiос, - iмператор Василь дару? Варду Фоцi волю, поверта? всi ма?тки й багатства, признача? доместиком схол i велить стати на чолi вiйська, розбити Варда Склiра. Феофано ж пише листа волостелину, мепет-мепе* (*Мепет-мепе - цар царiв (груз.).) Грузi? Давиду, з яким вона налагодила добрi стосунки, бувши у Вiрменi?; вiд iменi свого сина iмператора Василя й себе особисто Феофано просить Давида допомогти у важкий час iмперi?, дати новому доместику схол у Малiй Азi? Варду Фоцi десять тисяч во?в, щоб вiн мiг розбити самозванця-iмператора Варда Склiра. Цi два листи Василь i Феофано доручають одвезти на острiв Хiос i в город Тбiлiсi константинопольському патрикiю Торнiкiю, що незадовго до цього постригся в ченцi на Афонi. Патрикiй-чернець - сам з походження грузин - Торнiкiй цiлком придатна особа для далеко? подорожi на Хiос i в Грузiю. Мине недовгий час, i Торнiкiй доб'?ться крiзь пустелi до Мало? Азi?, до Тбiлiсi, впаде перед престолом мепет-мепе Давида, вiд iменi iмператора Василя й матерi його Феофано проситиме помочi й во?в. Мине ще якийсь час, i мепет-мепе Давид, порадившись з сво?ми вiзирами* (*Вiзири - мiнiстри (груз.).), пошле iмператору Василевi цiлий легiон - десять тисяч во?в, на чолi ж його поставить ченця Торнiкiя. Мине ще якийсь час, i в пустелях Мало? Азi? почнеться двобiй мiж Склiром i Фокою, палатимуть городи, кров литиметься на пiсок, вмиратимуть люди, - цим жила й живе Вiзантiйська iмперiя. Тричi вiч-на-вiч сходитимуться в пустелях Вард Фока i Вард Склiр, у вирiшальному бою над рiкою Галiс полководець у чернечiй рясi, з хрестом на грудях i мечем у руцi поведе проти во?нства Варда Склiра десять тисяч вершникiв-грузин - i розбитий уже навiки Вард Склiр залиша? на полi бою сво?х во?в i меч, тiка? до арабiв, а халiф кида? його у в'язницю. З багатою здобиччю повертаються на батькiвщину грузинськi во?, на згадку про сво? бо? вони будують на Афонi свiй iверський* (*Iверiя - древня назва Грузi?.) монастир Портаiтiсси. Засмучений поверта?ться до Константинополя полководець-чернець Торнiкiй, на цей раз вiн везе iмператору Василевi листа царя Давида - мепет-мепе вимага? за свою во?нну помiч велико? данi. На костях переможеного во?нства Склiра сто?ть Вард Фока. Вiн давно скинув свою рясу, на ньому шитий золотом i срiблом оксамитний одяг, тугий пояс перехоплю? його тонкий стан, - смiливий полководець дума? про Феофано. А тим часом у Константинополi твердо сiда? на Соломоновiм тронi iмператор у чернечiй рясi, що мрi? подолати й тримати в покорi Малу Азiю, зiбрати сили й рушити на Болгарiю, перемiгши ж ??, iти й на Русь! 4 Володимир утвердився, сiв на отчому столi в городi Ки?вi, став великим князем Русi. Русь не була островом серед якогось моря-океану. Зi всiх бокiв ?? оточували iншi землi, племена, народи. Деяких з них, а найпаче сусiдiв, руси знали, тримали й намагались тримати з ними мир i дружбу - так було з ромеями, болгарами, чехами, поляками, евенами на пiвночi, аланами й касогами на далекому пiвднi, з народами Кавказу. Але це був не весь свiт! Невiдомi й грiзнi народи жили на полунощi Русi, за Варязьким морем, мов хвилi величезного суворого океану, iз-за степiв за Iтилем-рiкою виходили й виходили новi й новi невiдомi, страшнi сво?ю силою орди, та?мничi, незнанi люди жили за Джурджанським i Руським морями. Далекий i дивний свiт! Як мало знали тодi люди однi одних i як важко було ?м це знати. Щоб добитись з Ки?ва до Константинополя, доводилось ?хати два-три мiсяцi, шлях до Iтиля-рiки вимiрювався половиною року, щоб пропливти Джурджанське море й побувати в Шемасi* (*Шемаха - столиця Ширвану (сучасного Азербайджану).) чи Ургентi* (*Ургент - мiсто в Хорезмi.), доводилось витратити кiлька рокiв. А проте люди йшли. Що Шемаха чи Ургент? Руськi люди того часу - купцi, сли, часто просто шукачi щастя - доходили не тiльки до них, а бували в далекому Багдадi, Мервi, Баласагунi, Кашгарi i навiть за рiками Хуанхе i Янцзицзян - в державi Сунi* (*Сун - Древнiй Китай.), на березi океану, iз-за якого вста? сонце. Це були не завойовники, не поневолювачi iнших народiв, не розбiйники, що шукали здобичi, як-от свiони, печенiги, половцi, татари, - нi, руськi люди мали доста землi, лiсiв, рiк, добр, вони йшли утверждати отчину, несли мир. Важко уявити далекого нашого предка - мандрiвника того часу, що прокладав перший шлях серед буйних трав Дикого поля, iшов по незайманiй i безмежнiй цiлинi, рубав стезю в лiсi, спав на землi, харчувався злаками й м'ясом птаха чи звiра, вбитого стрiлою з лука, топором, рогатиною, стережучись ворога, що мiг прича?тись за кожним деревом i кущем, iшов уперед i вперед, пiзнавав свiт, хотiв миру. Але як пiзнати дивний цей свiт, як знайти, утвердити сво? мiсце в ньому, тримати мир з iншими людьми, землями? Нiч. У степу пiд могилою горить багаття, бiля нього сидить бородатий, засмаглий, свiтлоокий чоловiк. На рожнi вiн смажить на вугiллi шмат пахучого м'яса дрохви чи сайги, вечеря?, ляга? спати, поклавши голову на луку сiдла. Багаття догора?. В полi тиша. Чути тiльки, як близько переступив ногами спутаний на нiч кiнь, вiн гризе гострими зубами смачну свiжу пашу. Навкруг темно, поле нагаду? чорний килим, над ним висить, як величезна, перевернута догори дном чаша, небо. Земля i небо! Так, тiльки вони iснують у свiтi: земля - це рiвна площина, яку перетинають лiси, гори, рiки, моря, вся ж земля незрушно сто?ть на стовпах, навкруг не? зi всiх бокiв виру? океан... Небо, на яке дивився тисячу лiт тому далекий наш пращур, також турбувало його, це безбережний голубий океан - свiт, якого людина не зна? й не може знати, там живуть невiдомi iстоти - боги, там ? сади, рiки, вирiй, де лiтають i пурхають, як птахи, душi предкiв, вдень по небу котиться сонце, що ночу? в пiдземних коморах, вночi сторожа неба запалю? в небi множество зiр, он вони переливаються всiма вогнями, мiняться, кволим промiнням освiтлюють темну землю. Багаття догорiло. Мандрiвник не спить. Вiн сидить у темрявi, впираючись у землю дужими руками, замислений, спокiйний, земля - це твердь серед безбережного океану, повiльно колишуться десь хвилi, часом сколихнеться й земля... Далекий i дивний свiт! Людина, що жила в ньому, - то дитина, що блукала в темних лiсах, дерлась через буреломи й хащi, невпинно йшла i йшла вперед. Князю Володимиру було нелегко жити в незнаному, та?мничому, загрозливому свiтi. Проте в двадцять лiт, сiвши на столi отця в Ки?вi, вiн добре вже знав Русь, любив ?? людей i просто хотiв жити. Вiн бачив, що з усiх бокiв над Руссю нависали чорнi хмари - на захiд сонця захопила чимало червенських городiв Польща, за якою стояв Оттон нiмецький, шлях до Джурджанського моря перетинали й чимдалi все нахабнiшали чорнi булгари, нижче вiд них по Iтилю-рiцi ворушились недобитi хозари. Непоко?в князя Володимира й Пiвдень - там був одвiчний злий i хижий ворог Русi - Вiзантiя, купцi-гречини з Константинополя стверджували, що на престолi там твердо сидять iмператори Василь i Костянтин, руськi купцi говорили, що проти iмператорiв повста? Мала Азiя, на Константинополь iде Болгарiя. До Ки?ва приходило чимало втiкачiв з Болгарi?; вони розповiдали, що в Захiднiй Болгарi?, у горах, сидять i йдуть супроти iмператорiв брати-комiтопули Шишмани, а над Дуна?м i Руським морем сидять роме?. Була б сила, князь Володимир зробив би так, як i його батько, - рушив комонно, пiшо, на лодiях до Дунаю, пiдняв нескорених болгар, зламав крила iмператорам роме?в. Але вiн не мiг так зробити, не вся Русь нинi покорялась Ки?ву, Руська земля здригалась, коли во? схрещували мечi i коди проливалась кров пiд Любечем, у Ки?вi й Роднi; коли Володимир сiв на отчому столi, радимичi, в'ятичi й деякi iншi вiдмовились визнати його ки?вським князем i платити дань. Вiн розумiв i знав, чому так сталось. За недовгий свiй вiк князь Володимир бачив, як швидко змiню?ться Руська земля й усi ?? люди, Русь, яку вiн бачив i пiзнав у юнi лiта в Ки?вi, пiзнiше в Новгородi, Полотську, скрiзь, куди не кинь оком, - ця Русь була вже не та, що ранiше. Якби хтось запитав у нього, що ж змiнилось i що змiню?ться на Русi, князь Володимир, либонь, не змiг би та й не зумiв би пояснити, бо сам не знав, знаючи - не згоджувався, не згоджуючись - думав, що робити. Вiн вiрив у безначальну, древню й вiчну Русь, що сидiла на землях вiд Руського й до Крижаного моря, вiд Карпатських гiр до Iтиля-рiки й Орала; вiн безмежно любив цю Русь з ?? законами й поконами, з дерев'яними богами, з людьми, що боронили все це й згоднi були за нього вмерти. Але князь Володимир бачив i вiдчував, що на цiй землi, в усiй Русi вста? щось нове - незрозумiле, часом дивне, а проте неминуче, невблаганне, потрiбне. Древня Русь мала свiй закон i покон, не одним рiчищем пливе Днiпро, кожно? весни вiн рiже кручi, змива? й насипа? новi береги, кожного дня над землею пливуть i пливуть хмари; хмара, що пливе нинi, вже не та, що була вчора, вiчно б'?ться в скелястi береги Руське море, проте i воно, i береги змiнюються... Був час, коли Ки?в вважали городом усiх городiв i земель Русi, коли ки?вський князь, як отець великого роду, як могутнiй дуб, стояв над днiпровими горами, а племена Русi, як члени однi?? родини, пiдпирали його. Князь ки?вський знав, що мусить берегти землi Русi, мав дружину, во?вод, тисяцьких, сотенних - свою Гору, а щоб ?х одягати, по?ти, кормити, брав з земель Русi дань. Нинi ки?вська Гора була не та, що ранiше, - не тiльки дружина з во?водами, тисяцькими, сотенними пiдпирали князя, живi ще були во?води, тисяцькi, яких водили на брань Iгор, Святослав, вони називались боярами, мужами лiпшими й нарочитими, особливо похилi лiтами - градськими старцями. Волостелини, во?води, тисяцькi - старша дружина, що нинi пiдпирала князя, бояри, мужi, старцi, що тримали колись у руках мечi, а нинi мали набагато важливiше - на грудях i шиях гривни й чепи, в домах - скотницi з золотом i срiблом, наокруг - пожалуванi ?м землi, лiси, рiки... О, князiв тепер не тiльки пiдпирала, бiля них сидiла, як п'явиця, страшна, невблаганна, ненаситна сила - Гора. Так було не тiльки в Ки?вi - порость, що росла колись i розвивалась пiд захистом могутнього дуба - Ки?ва, вже сама стала дубами - Новгород, Полотськ, Смоленськ, Туров. Муром, Ростов, Тмутаракань - цi городи, як богатирi, стоять скрiзь на Русi. I в кожному з цих городiв, у землях, якi вони обiймали, була своя Гора, сво? волостелини, во?води, бояри, мужi, старцi, що самi вирiшували справи сво?? землi. I добре, що там сидять волостелини, во?води, бояри, вони мусять мати сво? дружини, берегти й множити багатства земель, не забуваючи нiколи про Ки?в, про ки?вського князя. Проте землi забувають про Ки?в, могутн? колись древо неначе старi?ться, дуплявi?, трухлявi? - нiколи ще не було, щоб дiти ?диного отця-князя iшли один супроти другого. Що ж, вiн пiде, як отець його Святослав, у цi землi, за старi закони й покони, за старих богiв. На укра?нах Русi - скрiзь понад Россю й Стугною, над Пслом i Сулою - в два-три ряди височать вали, вони звиваються в полi, як велетенськi полози, через що люди називають ?х Змi?вими валами, мiж ними зяють глибокi чорнi рови, через двадцять, п'ятдесят, сто поприщ серед степiв стоять дерев'янi городи з високими стiнами, вежами, заборолами, - Руська земля одгородилась вiд полудня, нi печенiг, нi половець, нi якийсь iнший ординець не пiдкрадеться тепер до Ки?ва. Князь Володимир дивиться на захiд - туди вiн спряму? свiй перший удар, уже в городi - на Подолi й Оболонi - сто?ть численна дружина, усю зиму з Чернiгова, Переяслава й усiх ближчих земель до Ки?ва йде i йде земське вiйсько. 5 Князь Володимир знав, що Рогнiда ви?де з Полотська, тiльки скресне Двiна, через що в кiнцi квiтня вируша? вгору Днiпром до Вишгорода - вiн хотiв зустрiти ?? пiсля довго? розлуки не на Горi, а в iншому, вiдлюдному, тихому куточку. Княжий двiр у Виштородi був для цього цiлком придатний. Тут, на високих горах, що круто обривались над Днiпром, з давнiх-давен стояла покладена на кам'яних пiдмурках дерев'яна фортеця з стiною наокруг, ровами й валами. Чудовий був Днiпро, що линув пiд самими кручами, скрiзь на горах i в берегах темнiли густi лiси, недалеко переливалась голубими водами Десна, вдалинi на пiвднi видно було Ки?в. Володимир ви?жджав до Вишгорода не один. Полотську княжну треба було прийняти достойно, вiддати ?й честь як жонi. Вiн бере з собою до Вишгорода багатьох мужiв лiпших i нарочитих, во?вод i бояр, ?хнiх жон. Ще ранiше туди ви?хали тiуни й дворяни, якi мали всiх по?ти й кормити. Вишгородська фортеця, що десятки лiт стояла в безмов'? над Днiпром, стережучи пiвнiчнi околицi Ки?ва, ожила, вечорами у вiкнах ?? привабно заблищали вогники. Недовго довелося князевi Володимиру ждати княгиню - одного дня вони по?хали на лови в перевесища, заутра перепливли Днiпро i до заходу сонця гнались у полi за сайгаками, третього дня рано-вранцi в голубому маревi на горiшньому плесi побачили обриси лодiй. Повноводий Днiпро линув швидко, незабаром стало видно чорнi, прикрашенi рiзьбленими птахами, морськими дивами й банькатими водяниками гостроносi учани, над одним iз них маяло знамено землi Полотсько?. Тiльки учани зупинились бiля круч, до них поклали пходнi. На березi стояли й ждали княгиню одягнутi в найкращi платна й шитi золотом i срiблом корзна мужi, бояри й во?води; жони ?х, почепивши на себе всi оздоби, з важкими, блискучими усерезями у вухах, золотими обручами на руках i ногах, шепотiлись. Княгиня Рогнiда стояла в учанi з дитям на руках, поруч з нею - во?вода Путята, за ними - кiлька жон i темноока, сувора свiонка Амма - кормилиця княгинi. Рогнiда була одягнута дуже просто - в бiлому платнi й темно-синьому опашнi, з чорною пов'язкою на головi, обличчя в не? дуже блiде, як у матерi, що багато ночей не спала бiля дитини, стомилась у далекiй дорозi. - Бiлява! Шу-шу-шу! - шепотiлись жони. - Очi голубi! Шу-шу-шу! - Мовчiть! Мовчiть-бо! Ось вона вже йде! - гримали бояри. Тримаючи на руках дитя, княгиня Рогнiда зiйшла по гнучкiй походнi на берег, князь Володимир ступив уперед, поцiлував жону, взяв у не? дитину. Одразу ж до Рогнiди кинулись жони - вони оточили ?? колом, обнiмали й цiлували, котрась iз жон за старим звича?м посипала шлях княгинi житом. - О, який красний княжич! - пiднiмались навшпиньки й позирали на немовля жони. - Бiлявий! - На отця схожий! - Жони! Бояринi! Тихше! Тихше! - стримували ?х мужi. Рогнiда посмiхнулась Володимиру. - Це Ярл... Так ми називали його в Полотську... - промовила вона. Володимир не хотiв образити Рогнiду, що думала назвати сина по-свiонському Ярлом, i вiдповiв: - Нехай буде i по-тво?му, i по-мо?му... Ярл - це вiд тебе, слава - вiд мене, назовемо дитя наше Ярославом. - Ярослав! Ярослав! - загомонiли мужi й жони. - Чолом княгинi Рогнiдi, кланя?мось такожде й княжичу Ярославу. Княгиня Рогнiда рада була, що ?? так тепло й гостинно зустрiли, вона, звичайно, згодилась назвати сина Ярославом, це iм'я нагаду? ?й далеку батькiвщину й славу Ки?вського столу. Дитя ж спало. Чи мiг тодi хто думати, що промине сiмдесят п'ять лiт - i вельми старий, немощний Ярослав втече сюди, у Вишгород, i помре тут, у суворiй, темнiй фортецi, де так радiсно починалось нинi його життя?!* (*Князь Ярослав (Мудрий) помер у Вишгородi 1054 року.) Загомонiв, зашумiв Вишгород, почався пир, багато звiрiв i птаства завезли сюди тiуни, три ночi, готуючи страви, не спали дворяни, немало переварiв меду, вина й олу годилось випити на славу Володимира, на честь Рогнiди, за здоров'я сина ?х Ярослава. Тiльки надвечiр вони залишились удвох, - у палатi, що виходила вiкнами на Днiпро. - Невже я тут? - говорила й дивилась на Володимира Рогнiда. - Скiльки часу минуло, як довго я ждала вiсточки вiд тебе, а тiльки вона прийшла - ластовицею прилетiла... - Знаю, що тобi довелося важко, Рогнiдо! Але кривавий був мiй шлях до Ки?ва, i тут пролилося багато людсько? кровi, довго тривала облога Роднi, багато муки прийняв я сам... - Не говори, не говори про свою муку, Володимире, - перебила його Рогнiда. - Адже все це вже позаду. - Помовчавши, вона додала: - Я рада, що ти зустрiв мене не в Ки?вi, а тут, у Вишгородi! Адже я боюсь Ки?ва. - Ти бо?шся Ки?ва? - князь Володимир посмiхнувся. - Послухай, Рогнiдо,- я не пiзнаю тебе. У Полотську я знав тебе смiливою. - Так, я була смiливою, - замислилась вона, - бо народилась i жила в Полотську, в лiсах, у родинi батька-во?на, сама боролась за життя i не боялась навiть смертi. - Вона на мить затялась i знову продовжувала: - Так було аж до того, коли зустрiла тебе, та й тодi, вже зустрiвши, не боялась. Ти виявився справедливим, добрим, найкращим. А тепер у нас ? син, Ярослав. Адже я люблю тебе, княже, як сина, а сина свого, як тебе... Не смiйся, не смiйся, Володимире! Як я сюди рвалась, як жадала тебе зустрiти... Боялась, не знала, як ти живеш у Ки?вi, чи покличеш мене, а тепер думаю, що жде мене тут?! Оповивши руками шию князя, Рогнiда стояла перед ним, дивилась в саму глибину його очей. Вiн дивився на не? такими ж теплими очима, але в них було, либонь, те, чого не було в очах Рогнiди - якийсь смуток, може, печаль. - Чого ж ти боялась? Адже я сказав тобi ще в Полотську, що покличу тебе, там нарiк сво?ю жоною, а тепер покликав i в Ки?в, ждав, радий, що бачу... - Княже мiй, Володимире! - сказала на це Рогнiда. - Я тебе бачила в Полотську, знала - княжого слова не злама?ш, вiрила - покличеш мене... Боялась я тiльки за серце тво?, бо люблю тебе всi?ю душею. Вiн розумiв, про що говорить Рогнiда. О, коли б вона знала, що робилось у цю хвилину в його душi! Вiн думав, коли ?хав до Вишгорода, одверто сказати Рогнiдi, що мав грiх у Ки?вi, який спокуту? й, либонь, довго ще спокутуватиме, - i коли б це нинi зробив, усе сказав Рогнiдi, тодi справжня любов напевне осяяла б ?хнi душi. Але вона дивилась на нього такими чистими очима, любов Рогнiди була така безгрiшна, що вiн не мiг, не мав сили чимось ?? затьмарити. - Моя дорога, рiдна, - тепло сказав Володимир. - Ти мене бачила й знала в Полотську, нинi я такий, як i був, вiр менi, я щасливий, що ти при?хала сюди, дякую тобi, що народила менi сина. - Вiн обняв ?? стан, пiдвiв ближче до вiкна. - Поглянь, - промовив вiн. - Який чудовий свiт, як хороше тут! Було справдi чудово, буяла весна, пiд самою стiною Вишгорода зеленiв, бринiв молодим листом лiс, скрiзь цвiли трави, могутнi води Днiпра линули й линули на пiвдень, по лiву руку голубiла Десна, за нею стелилось безмежне широке поле - з могилами по обрiю, з кам'яними богатирями на них, що, здавалося, стояли на чотi, берегли землю, вдалинi темнiв Ки?в. - Хiба не щастя, - говорив князь Володимир, - бути нам з тобою удвох? Я тобi сказав, що много i трудних дiл уже содiяв, а ще бiльше мушу звершити, i вiрю, знаю - звершу ?х, бо так велить Русь... У цьому життi, в усiх мо?х трудах ти допоможеш менi, Рогнiдо, i я нiколи, чу?ш, нiколи не забуду тебе... Так впевнено говорив князь Володимир, бо думав, що грозова хмара, яка нависла над ним, пройшла i зникла, бо вiрив, що до них прийде щастя. Людям, i князям також, часто зда?ться, що для цього треба так мало... 6 У Полотську, в суворiй фортецi, рано втративши матiр, Рогнiда з юних лiт стала господинею двору, ?й пiдкорялись i виконували всi ?? загади дворяни, вона берегла ключi вiд клiтей, медуш, всього добра. Так i мусило бути - батько й брати Рогнiди во?ни, ?й по покону й праву, як ?динiй жонi в родинi, належало вести господарство, по?ти ?х i кормити. Звичайно, добра ки?вських князiв важко було порiвняти з статками Регволда в Полотську - князевi Володимировi належав великий терем на Горi, новий терем, побудований княгинею Ольгою в передграддi, мали ки?вськi князi пiд сво?ю рукою Вишгород, Бiлгород, двори над Россю, Стугною, Либiддю, багато земель, лiсiв, перевесищ, бобрових гонiв, бортневих ухожа?в на обох берегах Днiпра, Десни. Як i на Горi, тут владно дiяв старий покон, княгиня Ольга, устрояя землю, устрояла й сво? добра - у сво?х землях, в лiсах i над рiками вона велiла поставити знамена, посилала туди волостелинiв, посадникiв, тiунiв, що iменем ?? визначали уроки й устави, збирали й везли до Ки?ва оброк. Тут, на Горi, княгиня Ольга сама приймала дань iз земель, оброки з власних дворiв, пiд ?? невсипущим оком в засiки зсипалось добро, в бертяницi лягали бортi, в медушi - кадi з воском i медом, в клiтi - мiхи, горючий камiнь, риб'ячий зуб, бобровi пахощi. Тiльки в старостi, немiчною ставши, довiрила княгиня ключi вiд княжого добра Яринi, пiзнiше Малушi, а пiсля не? Пракседi. Як було за Ольги, так iшло й тепер - у городах i весях сидiли волостелини, посадники, тiуни або ?хнi сини, за княжим теремом дивилась i мала ключi вiд усього добра на Горi Пракседа. Прибувши до Ки?ва, Рогнiда кiлька днiв приймала в теремi боярських i во?водських жон, що йшли i йшли подивитись на полунощну княгиню, разом з Володимиром об'?хала Подол, передграддя, побувала в Бiлгородi над Iрпенем, за?жджала на деякi двори. Оглянула вона й тереми на Горi й у передграддi, клiтi, медушi, бертяницi - вiднинi княгиня Рогнiда ставала господинею княжого двору, мусила ощадне й по надобi все давати. Княгиню водила по господарству ключниця Пракседа, вона одмикала дверi за дверями в клiтях, докладно повiдала, скiльки й де в не? лежить зерна, мiхiв, де i якi грають у медушах вина й меди. Разом з княгинею до Ки?ва при?хали й жони-дворянки, що служили ?й у Полотську, - кормилиця Амма, яка годувала колись ?? саму, кiлька полочанок - Кумба, Ерна. Проте вона навiть гадки не мала припоручати добра Гори цим жонам - у них буде своя робота, вони допомагатимуть ?й у палатах, доглядатимуть княжича Ярослава. Через це княгиня Рогнiда була дуже задоволена, коли оглянула добра з Пракседою, повернувшись до терема, сказала ?й: - Ти пильно стерегла княжi добра, ключнице, пiсля тако? бранi навiть дивно, що ми ма?мо всього доста. Спасибi тобi, Пракседо! Ключниця в пояс уклонилась княгинi. - Тепер iди, - стомившись пiсля довгих оглядин, закiнчила Рогнiда. - А ключi, - вона не мала нiчого злого на мислi, а вважала, що вiднинi мусить сама дбати про княже добро, - ключi, - вона показала на лаву бiля дверей, - поклади тут. Ключниця сердито зиркнула на молоду княгиню - i за княгинi Ольги, i за жони Ярополка Юлi? ключi завжди доручались тiльки ?й, Пракседi, - невже ж полунощна княгиня дума? одразу взяти все в сво? руки, а Пракседу зробити простою дворянкою? Але Рогнiда нiчого цього не розумiла, вона дбала тiльки про князя i його добра. - Ключi, Пракседо, - промовила вона, - лежатимуть отут на лавi, буде потреба - я одiмкну клiтi i дам тобi все, що ти скажеш, для дому й двору. - Добре, княгине! - сухими устами прошепотiла Пракседа, тремтячими пальцями одв'язала низку ключiв од пояса, кинула ?х на лаву так, що вони аж забряжчали. Пiсля цього Пракседа, ховаючи очi, ще раз вклонилась княгинi, позадкувала до дверей, вийшла з поко?в. У переходi вона зупинилась. Там було темно, постать ключницi зливалась з цямринням стiн, свiтло з високого, вузького вiкна заливало тiльки ?? обличчя. Воно було надзвичайно блiде, очi примруженi, уста стиснутi. - Проклята полочанка, - прошепотiла Пракседа, але одразу ж схаменулась, злякано поглянула, чи нема? когось у переходах, i тiльки тодi рушила далi. 7 Тихо було в спочивальнi, спокiйна нiч пливла за розчиненим вiкном, здалеку вiд Днiпра долинула й поволi стихла смутна пiсня. Пiсля трудiв князь Володимир дуже хотiв спочити - день був важкий, вiн чинив з самого ранку суд i правду людям, говорив з мужами й тiунами в Золотiй палатi, по обiдi оглядав во?нство, яке збиралось i збиралось на Подолi. Княгиня Рогнiда також стомилась - вставала вона по-темному, одразу спускалась у стравницю, ходила з Пракседою в клiтi, сама годувала сина, готувала все для гостей i слiв, невсипущою була Рогнiда в Полотську, а в Ки?вi-городi зовсiм недремною стала. Проте на душi в княгинi було тихо, ?? наснажувала любов до Володимира, i цього вечора вона приготувала ложе для князя, лягла поруч з ним - нiжна, тепла, ласкава. - Спочинь, мiй княже, спочинь! - шепотiла Рогнiда. - Тихо в теремi. Спить син наш, спить весь город Ки?в, засипай i ти... Було тихо, дуже тихо, князь Володимир засипав, поклавши руку на його плече, засипала й Рогнiда, Тихо, як тихо! I раптом у цiй тишi десь недалеко за теремом почувся плач, спочатку невиразно, далi все дужче, голоснiше. Рогнiда не думала будити Володимира, вона, навпаки, хотiла встати, зачинити вiкно - нехай спить князь! Але князь уже прокинувся - в сiрiй пiтьмi Рогнiда побачила, як вiн пiдняв голову з подушки, прислуха?ться. - Володимире! - промовила тодi Рогнiда. - Менi зда?ться, що це плаче дитя... Вiн слухав. - Так, це плаче дитина. - А звiдки вона тут, у нашому дворi? Володимир мовчав, устав з ложа i ступив босонiж кiлька крокiв до вiкна. Темна постать його вимальовувалась на сiрiй полотнинi неба. - Ти чого встав, Володимире? Дитина плакала й плакала - тепер ще дужче, так, нiби ?й щось дуже болiло. - Володимире! Чути було, як вiн заломив пальцi. - Що це за дитина? - вкрай стривожившись, запитала Рогнiда. - Чого вона плаче? Чому ти мовчиш, Володимире ? Вiн обернув до не? обличчя i вiдповiв: - То плаче син забитого брата мого Ярополка. - Дитина твого брата? Чому ж ти не говорив менi про не?? - А що менi про не? говорити? - роздратовано сказав Володимир. - Брата Ярополка нема?, хiба не однаково - ? чи нема? в нього дитини?! - Ой нi, Володимире! Це не однаково, бо тут, на Горi, виявля?ться, ? ще один княжич... - Цей княжич не буде на завадi нi менi, нi мо?му сину. - Я не про те, не про те говорю, Володимире... Адже коли ? княжич, то в нього ? й мати - княгиня? - Рогнiдо! - суворо вже сказав Володимир. - Невже ти бо?шся ще однi?? яко?сь княгинi? - Нi, Володимире, - у словах ?? вiдчулись сльози. - Ти мене не хочеш зрозумiти й не зрозумiв. Я не боюсь нiяких княгинь, знати ж, що тут, на Горi, живе ще одна княгиня, повинна... - Що ж, - промовив Володимир, - на жаль, тобi нiчого знати. У цi?? дитини була мати - жона князя Ярополка Юлiя, тепер ?? тут, на Горi, нема?. - Вона померла? Володимир мовчав. - Скажи, Володимире... Я боюсь подумати, може, ?? вбили разом з мужем Ярополком? - Нi, нi, нi! ?? нiхто не вбивав, вона не помирала поправною смертю, вона вмерла для Гори й города Ки?ва, бо пiсля смертi мужа свого по?хала з Ки?ва. - По?хала з Ки?ва? Чому? Куди? - Нi я, нi хтось на Горi цього не зна?. Княгиня Юлiя взяла з собою всi сво? добра, по?хала, з слугами сво?ми, може, з грецькими купцями... - Як страшно! - вирвалось у Рогнiди. - I я не збагну, Володимире, для чого це ?й було робити? Адже ти сам говорив менi, що перед смертю замирився з братом Ярополком, поховав його, як князя, вона могла й мусила жити, як княгиня, на Горi... Ти сам, княже Володимире, пам'ята?ш, пiсля смертi мого батька, хоч вiн був твiй ворог, дозволив менi жити в Полотську як княжнi... Ти - справедливий князь. Що ж сталось з Юлi?ю? А може... може, хтось пiдняв на не? руку, вбив? - Нi, нiхто з руських людей не пiдняв i не мiг пiдняти руки на княгиню Юлiю. Я нiчого не знаю, Рогнiдо. ? на свiтi багато такого, чого не можна нi зрозумiти, нi пояснити. - Тобi дуже важко... - Дуже важко, Рогнiдо... Ярополк був мо?м братом, Святополк же брату чадо... Рогнiда довго мовчала, а потiм запитала: - Скажи менi, це дитя, Святополк, народився за життя брата твого Ярополка? - Нi, Святополк народився пiсля смертi Ярополка, весною цього лiта. Вiн не зна? свого батька. - Вiн не зна? свого батька... А коли його мати зникла з Ки?ва? - Княгиня Юлiя зникла недавно... А втiм, хiба це не однаково, Рогнiдо? ?? нема?, чу?ш, нема?! - Так, - згодилась вона, - це справдi однаково... Менi не однаково тiльки те, що неспокiйний ти, Володимире. - А як же менi бути спокiйним? Ця дитина кричить серед ночi, ?? крик, як привид брата, заповза? менi в душу... Менi зда?ться, що це кров Ярополка стука? в мо? серце... Рогнiдi було невимовне важко, з цим криком дитини сюди, в терем, i в ?? душу вповзала тривога, цей крик був вiщуном чогось страшного й непоправного для не?. Проте вона розумiла, що зараз, у цю хвилину, Володимировi, либонь, важче, нiж ?й, i тому схопилась у темрявi з ложа так, як була, в однiй тiльки довгiй сорочцi, з розпущеною косою, пiдiйшла до Володимира, обняла його за плечi. - Ну, не печалься, не печалься, муже мiй! От бачиш, дитина вже й замовкла... Тихо! Чу?ш, як стало тихо, мiй любий. Вiн бачив у сутiнках ?? свiтле обличчя, очi, в яких тьмяно грав вiдсвiт велико? зорi, що висiла низько над обрi?м. - Справдi тихо, - притулився вiн обличчям до ?? тепло? щоки. - I не тому тихо, що замовкла оця дитина. Нi, менi чомусь завжди тихо бiля тебе. - Спасибi, - тепло промовила Рогнiда. - Ти зна?ш, як я тебе люблю, тобi завжди буде зi мною тихо, спокiйно... 8 Пракседа працю? в княжому теремi, робить усе, як робила й ранiше, коли ? надоба, княгиня Рогнiда да? ?й ключi, доруча? взяти те чи те в клiтях, медушах, бертяницях. Все йде, як i колись, княгиня Рогнiда надто багато взяла на сво? плечi, Пракседi мусить бути нiбито вiльнiше, легше. Але ключниця зата?ла злiсть у сво?му серцi, ?й зда?ться, що полунощна княгиня кревно образила ??, ключi, якi висiли колись бiля пояса, нинi лежать на лавi в свiтлицi княгинi Рогнiди, о, як мучать цi ключi Пракседу! I от серце Пракседи не витримало, зрадило. - Добре в тебе дитя, княгине, - промовила Пракседа, коли була з Рогнiдою тiльки вдвох у спочивальнi. - Красиве дитя, тихе, смирне, нiхто в теремi не чув, щоб воно плакало. - А чого ж йому плакати? - стоячи над колискою, вiдповiла княгиня. - Зараз йому тiльки спати, виростати, дитя... - Ой, не говори, княгине, - зашепотiла Пракседа. - Не кожне дитя таке, як Ярослав. Он дитя грецько? княгинi Юлi? Святополк - i вдень i вночi кричить i кричить. - Треба добру кормилицю йому дати, нагоду?, догляне, то й засне. - Що, княгине, кормилиця? Вона серця свого дитинi не вiддасть... Яка мати, таке й дитя. Вельми зла була грекиня Юлiя, от i дитя в не? таке. - Не говори того, що не слiд. Княгиня Юлiя була жоною князя Ярополка, ти не смi?ш говорити про не? злого. - Не смiю! - не стрималась i голосно засмiялась Пракседа. - Такiй нiхто, i навiть бог, не простить того, що вона робила, вiд грiховного кореня зол плод бува?... Яка княгиня, такий у не? й син... - Ключнице! - гримнула Регнiда. - Не говори зла всу?, не лжи. - А я не лжу, - аж зашарiлась Пракседа. - Я говорю тобi токмо правду... У княгинi Юлi? був не один муж, коли убили Ярополка, сама бачила, хто ходив уночi до ?? палати... - Ти про що говориш, Пракседо? - А що говорити? - зашепотiла Пракседа. - Почу? князь Володимир - уб'? мене. I враз Пракседа зрозумiла, що наробила, змовкла, закам'янiла, кров одлила з ?? обличчя. - Матiнко княгине! - вирвалось сполохано в не?. Але княгиня Рогнiда зрозумiла все, на що натякала Пракседа. Блiда, без кровинки в обличчi, вона все ж стримала себе, промовила наскiльки мала сили тихо, спокiйно: - Ти всу? це сказала, ключнице... Знаю, що дума?ш, але марно, не слiд було так думати. Запам'ятай - я жона князя Володимира, i жон у нього допреже не було й не могло бути. Мусиш знати i зна?ш такожде те, що Святополк - син токмо князя Ярополка... - Матiнко княгине! - хотiла стати на колiна Пракседа. - Розумiю, все розумiю, матiнко княгине! Прости мене, убогу, ницу, помилилась я... - На колiна не ставай, - суворо й холодно сказала княгиня Рогнiда, - i не помилилась ти, а забула, що ключниця княгинi повинна бути нелукавою, чесною i, найперше, мусить любити князя i його княгиню. Тепер iди, ключнице, я тобi все сказала. 9 Княгиня Рогнiда одразу зрозумiла все, про що прохопилась ключниця Пракседа. Багато слiв для цього й не було потрiбно - та?мниця дитини, яку тримали не в теремi, а десь у саду, постiйний неспокiй i тривога Володимира, що не могли сховатись вiд Рогнiди, а тепер i слова Пракседи, - цього було досить для того, щоб зрозумiти все, що сталось тут, на Горi, за останн? лiто. Звичайно, гордiй полотськiй княгинi, яка росла в родинi, де за суворим пiвнiчним законом зраду жонi карали осудом i презирством, i яка, перемiгши велику муку й страждання, полюбила того, хто вбив ?? батька й братiв, було дуже важко не заридати, не закричати пiсля слiв Пракседи, спочатку вона думала навiть зiбратись, коли не буде в городi Володимира, взяти сина на руки, iти хоч i за море, не бачити князя довiку. Проте були причини, якi змушували Рогнiду цього не робити, - любов до Володимира народилась i змiцнiла в ?? душi в надто страшний час, з великою мукою, повинно було статись щось набагато бiльше й страшнiше, щоб вирвати ?? тепер з серця. Вона пригадувала день у Полотську, коли вперше побачила пiвнiчного князя, страхiтливу нiч, коли помста змусила ?? взяти в руки смолоскип, щоб спалити, знищити ненависного убiйника, i кiнець цi?? ночi, коли вона, як перед мужем справедливим i дужим, стала перед ним на колiна, роззула, сказала, що буде вiрною жоною... Чи була вона йому вiрна? О так, вона залишалась йому вiрна, iнакше не могло бути, пiсля ночi в Полотську вiрила, що Володимир ?? не забуде, а крiм того, носила пiд грудьми його дитя. Що ж трапилося з ним? Рогнiда не бачила нiколи Юлi?, але чула про ?? красу, тут, на Горi, всi про це говорили, що ж дивного, коли князь Володимир не вистояв перед Юлi?ю, адже вiн молодий, дужий, красивий, знав Рогнiду одну тiльки нiч, по?хав до Ки?ва, не бачив ?? довго-довго... Звичайно, вiн зустрiв Юлiю, прийшла година, може, одна нiч, якi замутили й перемогли розум, примусили забути сором, честь... Але що трапилось пiсля цього? Чому Володимир, полюбивши Юлiю, й саме тодi, коли вона була непразна, пише ?й - Рогнiдi - в далекий Полотськ люб'язну грамоту, чому саме тодi, коли Рогнiда мала при?хати до Ки?ва, княгиня Юлiя залиша? Гору й ви?жджа? з Ки?ва, чому, нарештi, князь Володимир зустрiча? Рогнiду з сином ласкаво й нiжно i тiльки пiзнiше, почувши серед ночi крик дитини, став неспокiйний, тривожний?! Княгиня Рогнiда розумiла, що Володимир за цей час багато передумав i пережив, не легко далась йому короткочасна любов до Юлi?, не такою, як вiн уявляв, виявилась звабниця-княгиня, важкою була в нього розплата за свiй грiх, але вiн вистояв, усе перемiг, княгиня Юлiя довiку не повернеться до Ки?ва, на Горi живе й житиме дитина токмо Ярополка... Ревнощi поволi вiдступали, ?й було надзвичайно боляче, образа гнiтила душу, а все ж вона жалiла Володимира-князя, бо любила, а вiдтак i прощала його. Рогнiда жодним словом не прохопилась Володимировi про сво? муки й страждання, любов i гордiсть не дозволили ?й цього зробити, проте не могла бачити в теремi зрадливо? й пiдступно? ключницi Пракседи, хоч та пiсля розмови з нею стала пiдлесливою, слухняною, покiрною. Через це в один з ближчих днiв Рогнiда одверто сказала князевi Володимиру: - Менi, муже мiй, не до вподоби ключниця наша Пракседа. - Вона нечесна, взяла щось з клiтей? - враз спалаху? Володимир. - О нi, - суворо вiдповiла Рогнiда. - Пракседа не з тих ключниць, якi крадуть шкiри й сало, вона недобрий свiдок нашого життя й здатна сплямити княжу славу й честь. Князь Володимир подивився на обличчя Рогнiди, яке заливало вечiрн? багряне сяйво, але яке однаково було надзвичайно блiде, й, напевне, зрозумiв, на що натяка? княгиня. - Гаразд! - тихо промовив вiн. - Вiд юних лiт я не любив цю жiнку, вона-бо зробила багато зла мо?й матерi Малушi й заступила ?? мiсце. Не любить мене й вона, я терпiв ??, бо поставила Пракседу баба Ольга, я ж не хотiв ламати ?? слова. Нинi я згодний з тобою - вона недобрий свiдок нашого життя, в теремi тримати ?? не варто. Уранцi пiсля снiдання, коли в стравницi залишились тiльки княгиня й Пракседа, князь Володимир зробив ключницi знак пiдiйти до столу, пильно подивився на не?, а потiм сказав: - Ти добре й багато лiт служила бабi мо?й княгинi Ользi, батьковi мо?му князевi Святославу, добре служиш i нам... Але ти вже стара й немощна стала, ключнице, i менi тебе дуже шкода. Важко тобi поратись тут, у стравницi, в теремi, часом можеш щось забути, а щось переплутати... Вона впала на колiна, дивилась на князя Володимира очима, з яких котились сльози. - Не плач, ключнице, - суворо говорив князь Володимир. - За твою службу пожалую тебе, дам тобi землю в Будутинi-весi, там доживатимеш ти свого вiку. Тi?? ночi княгиня Рогнiда сказала Володимиру: - Я довго думала про дитину Ярополка. Чому вона живе не тут, а в iншому теремi, в саду? Адже це - княже дитя, ти примирився з його батьком. Святополк ? i буде княжичем. - Так, - зiтхнув вiн. - Святополк ? i буде княжичем, колись вiн стане i князем. Рогнiда довго мовчала. - Тому думаю я так, - почувся в темрявi ?? голос. - Негоже йому рости в саду, мусить бути разом з нашим сином тут, у теремi. Чи згоден ти, Володимире? На пiвднi черкнула небо, виписала вогняний слiд i згасла зоря. - Спасибi тобi, Рогнiдо! - вiдповiв Володимир. Заклекотали високо в небi, оглядаючи вiд обрiю до обрiю землю, орли, довгими темними хмарами з шумом-криком полетiли над полем круки, - рано на свiтаннi виходила з города Ки?ва рать князя Володимира. Це було могутн?, грiзне во?нство. Далеко в полi, розсипавшись широким пiвколом, ?хала з байрака на байрак, вiд могили та до могили на низькорослих, але витривалих конях передня сторожа. Попереду вiйська пiд рiзнобарвними стягами, на баских конях, в позолочених i срiбних доспiхах, з яскравими ?ловцями* (*?ловець - барвистий матерчатий прапорець на вiстрi шолома.) на гостроверхих шоломах, у кiльчастих кольчугах гордовито й гiдно ?хала старша дружина. А вже за нею - скiльки оком не глянь - комонно, пiшо, на возах, якi тягли круторогi величезнi бики, здiймаючи високi стовпи рудо? куряви, посувались во? князя Володимира. Вiн сам ?хав на чолi старшо? дружини пiд двома знаменами: бiлим батькiвським з двома схрещеними золотими списами i довгим голубим, що хвилею коливався у повiтрi, на якому був його новий знак - три срiбнi списи, пов'язанi внизу золотим пояском, на слiпучо-бiлому, широкогрудому, з тонкими, нiби точеними, ногами жеребi-скакунi, з мечем бiля пояса, у шоломi з зеленим ?ловцем; червонi його чоботи з прошитою мiдною жилою пiдошвами впиралися в роднянськi литi стремена, на плечах вогнем палало багряне корзно. У першу ж нiч, далеко за?хавши вiд Ки?ва, у Деревськiй уже землi, серед поля, яке перетинали рiки й лiси, князь Володимир зупинився, щоб ждати, поки пiдiйде вiйсько, вечеряв разом з кiлькома во?водами на схилi могили. Випивши й по?в пiй, во?води розговорились. Близько горiло багаття, що освiтлювало ?хнi обличчя й доспiхи. Во?води почали згадувати, як i слiд було ждати, давнi походи