димира, часто при?жджав до Ки?ва, завжди заходив до князя Володимира, при?хавши ще раз, хотiв говорити з ним вiч-на-вiч. - Я слухаю тебе, во?водо! - сказав Володимир, коли вони залишились тiльки вдвох у однiй з палат на верху терема. - Маю недобрi вiстi з города Турова, княже, - повiв Безрук. - Що за вiстi, - стривожився князь, - i чому вони недобрi?! Адже ти сидиш там, блюдеш княжий стiл. - Не один я господар у Туровi, князем города й усi?? землi ? Святополк... Нас нiхто не почу?, княже? - Говори смiливо! Тут тiльки я та ще ти... I Безрук розповiв Володимиру, що князь туровський Святополк через жону свою Марину налагодив зв'язок з тестем - польським князем Болеславом - i нiмецьким iмператором Генрiхом, якi обiцяють дати йому збройну допомогу, а через ?пископа Рейнберна - духiвника Марини - з римським папою i що Святополк уже готовий, спираючись на во?нство Болеслава, вирушити на Ки?в, убити його - князя Володимира, захопити Ки?вський стiл, прийняти католицьку вiру... Вслухаючись у кожне слово, яке промовляв во?вода Безрук, князь Володимир непорушне, спираючись на поручнi, сидiв у кутку палати в крiслi, довго мовчав, раптом так дуже стиснув пальцi правицi, що зламав поручнi. - Во?водо Безрук! - Встав Володимир з крiсла. - Чи розумi?ш ти, що сказав? Якщо це правда - Святополк мiй ворог, якщо лжа - ти приймеш смерть... - Княже Володимире, - спокiйно i впевнено вiдповiв Безрук, - я сказав токмо правду i мусив ?? сказати, бо служу Русi, людям, тобi. 6 Пiзно вночi земляними, слизькими пiсля недавнього дощу сходами князь Володимир спустився в поруб, де сидiв Святополк. Попереду нього, тримаючи голi мечi в руках, iшли два гриднi, во?вода Вовчий Хвiст з свiтильником у руках ступав взап'ять князевi. - Вийдiть, гриднi! - велiв Володимир, коли тi, одiмкнувши важкий замок, увiйшли до порубу, а во?вода поставив свiтильник на землю. - ? ти йди, во?водо! Кволе промiння освiтило поруб, складенi з дубових круглякiв, вкритi бiлою плiсенню стiни, покровину з важких тесаних колод, долiвку, два пнi, на одному з яких стояла корчага з водою й лежав хлiб, та ще купу перетерто?, зотлiло? соломи в кутку. Ще в одному кутку, опустивши руки, у сорочцi й ногавицях стояв босонiж Святополк. Промiння вiд свiтильника вирвало з пiвтемряви його обличчя, низький лоб, перерiзаний пасмом довгого волосся, тривожнi очi, гострi вилицi й стиснутi уста, заросле щетиною пiдборiддя. - От я i прийшов до тебе, Святополче! - дромовив Володимир, - Бачу! - посмiхнувся той. - Дякую, що одвiдав, княже Вододимире. Шкода тiльки, що зустрiчаю тебе не в палатах, а тут, у порубi. - Це правда, шкода! - зiтхнув князь. - Але ще поробиш, - мусимо тут i отак говорити. Вiн сiв на пень. - Стомився я! Сядь i ти! - запропонував Володимир Святополку. - Я й постою, - похмуро промовив вiн. - Менi нема? вiд чого стомлюватись - хiба вiд дум... - Про що ж ти дума?ш, Святополче? - Князевi, який учора сидiв у палатах, а нинi гни? в тво?му порубi на трухлiй соломi, ? що думати. - Чому не думав про це ранiше, коли хотiв пiдняти смуту в захiдних волостях Русi, йти з тестем сво?м на Ки?в, вбити мене - ки?вського князя, зрадити вiру руських людей, стати слугою папи? - Зараз я в тво?й властi, - спроквола вiдповiв Святополк, - ти дужий, вельми дужий, княже, василевс... Але навiщо вигаду?ш таке про мене - учора туровського князя, а нинi в'язня, кинутого тво?ю десницею в цей поруб? - Марно ти нарiка?ш на мене. Не я тебе кинув у поруб, це бояри й во?води, що чули про тво? замишля? в Туровi, схопили тебе, привезли до города Ки?ва... Та й жона твоя Марина, духiвник Рейнберн, iже були з тобою, нинi сказали правду... О люди, люди, всi ви такi, днесь служите одному, заутра другому... Святополк мовчав, дивлячись у темний куток порубу, потiм обернувся до Володимира, й той побачив його запаленi очi, закушенi уста. - Що ж, - задихаючись, прохрипiв вiн, - коли все зна?ш, скажу i я правду... Слухай, княже Володимире! Це - так! Мислив я з Турова йти на Ки?в, мислив перемогти твою дружину, а вже во? мо?, либонь, не пошкодували б i тебе... Важко менi в цьому признатись, тобi це страшно чути, але отака моя правда. Володимир здригнувся й промовив: - Чую, Святополче! Тепер ти сказав правду. Але марно дума?ш, що вона страшна менi. Нi, не за себе боюсь, за Русь, за людей ?? страшно. Довгу хвилину по цьому князь Володимир мовчав, а потiм продовжив: - Страшно, Святополче, за Руську землю... З одного боку - роме?, зi сходу насувають печенiги, за ними iдуть половцi, з полунощi точать ножi свiони, ти ж хотiв вiд заходу пустити в нашу землю ще й полякiв, нiмцiв, гiапу римського. - Поляки й нiмцi далеко, - заперечив Святополк. - Папа римський вiд них ще далi... До Вiзантi?, - процiдив вiн, - либонь, ближче, адже так, княже? Володимир зрозумiв, на що натяка? Святополк. - Я на легiони роме?в не спирався й не пустив би ?х на Русь... Вiру християнську я приймав такожде не вiд константинопольського патрiарха. - Я також не збирався продавати Русь, - Зухвало крикнув Святополк, - нi полякам, нi нiмцям, анi папi!.. Князь Володимир гiрко посмiхнувся. - Так чому ж ти тодi так дiяв, Святополче? Довгу хвилину в порубi було тихо, тiльки з дерев'яного зрубу стiни в одному мiсцi однозвучне падали краплини, потрiскувала солома в кутку, за дверима раз i другий пролунали кроки. - Вiд уностi мо??, - почав Святополк, - я не любив тебе, княже, бо кров батька мого Ярополка запеклась на тво?х руках, бо ти вигнав матiр мою Юлiю з Ки?ва, бо мене зневажили дiти тво? й сам ти, бо ти, роздiляя землi, поставив мене князем у найгiршiй волостi - Туровi, бо ти нiколи й нi на крихту не робив менi добра, токмо зло... Чому ж я мусив робити тобi добре, як мiг я не помститись за батька, матiр i за все, за все?.. Сперши голову на руки, князь Володимир слухав слова Святополка. - Ти сотворив добре, сказав менi свою правду, хоч, Святополче, лiпше би було та й мiг ?? сказати ранiше. Що ж, я почув це нинi вiд тебе, хоч знав тво? думи ранiше... - Так чому ж ти кинув мене в поруб, допиту?ш, мучиш, якщо все зна?ш? - Я прийшов не допитувати, а говорити з тобою, Святополче, бо все це неправда. - Великий княже i василевсе Русi! - засмiявся Святополк. - Тобi мало того, що ти вверг мене в цей поруб, хочеш познущатися з мене? - Я говорю це, - нiби не почув його слiв Володимир, - бо не хотiв убити i не вбивав брата мого, а твого отця Ярополка, багато горя й муки прийняв сам вiд нього, а ще бiльше - Русь i ?? люди, я ж усе простив йому, кликав на мир i любов... Князя Ярополка в сiнях терема убили два гриднi, яких пiдкупив во?вода Блуд, ти, Святополче, це зна?ш. - Не вiрю! Так вигадав ти з сво?ми боярами, це ви нацiлили мечi вбивць у серце мого батька... - Я вислухав твою правду, чому ж ти не хочеш слухати мою?! Втiм, ти зараз сам усе зрозумi?ш... - Слухаю! - крикнув Святополк. - Що ж ти ще скажеш менi? - Скажу те, що я нiколи не проганяв i не мiг прогнати з Гори тво?? матерi Юлi?, бо твiй батько не Ярополк, як усi вважають i як дума?ш ти сам... - Не Ярополк? Княже Володимире, ти глузу?ш з мене... Навiщо?! Хто ж мiй батько? - Був час, коли все було не так, як нинi, - смутно сказав Володимир, - був час, коли мати твоя поховала мужа свого Ярополка й любила мене... Вiд любовi цi??, вiд грiха нашого ти й народився, а я... твiй батько. Святополк стояв у кутку порубу й пильно дивився на князя Володимира, що сидiв на пнi, похиливши низько голову. Мить - вiн здригнувся, здавалось, хотiв кинутись уперед. Але мить була така коротка - Святополк не думав iти вперед, вiн обхопив голову руками, стиснув зуби так, що навiть Володимир почув скрегiт, i пiдвiвся... - Ти - мiй батько? - крикнув вiн. - Нi, ти жарту?ш, княже Володимире. Ти хочеш мене обдурити, як множество людей... Не вiрю, чу?ш, я не вiрю, княже! У Володимира нестямно колотилось серце. Страх, рани далекого минулого, скорбота, що так усе сталось, що вiн знову сто?ть перед тiнню брата Ярополка, а може бути - плодом сво?? любовi, перед сином, розривали його душу. - Святополче, - вставши з пенька, хрипко промовив вiн. - Брата Ярополка нема, костi матерi тво?? Юлi? похованi в Херсонесi, я один нинi вiдповiдаю й мушу вiдповiдати за наш грiх. Правду говорю, ти - мiй син, iди ж до мене. I вiн справдi був би безмежно щасливий, з його душi, мабуть, спав би той тягар, який протягом багатьох i багатьох лiт гнiтив його, коли б Святополк пiшов до нього, простягнув сво? руки. Та Святополк не рушив з мiсця. - Жорстокий, безжальний княже, - прохрипiв вiн. - Зараз я вiрю тобi, але навiщо, навiщо ти мучив мене, зробив таким, яким я ?? Вже менi пiзно змiнюватись, чу?ш, - вiн на мить замовк i кiнчив, - я проклинаю тебе! Володимир зрозумiв, що сталось, - Святоиолк устами сво?? матерi проклина?, ненавидить його: у цю нiч, в цьому порубi нiчого не можна зробити. - Що ж, Святополче, - сказав вiн, - ти проклина?ш, а я... я прощаю тебе. Князь пiшов до дверей порубу, рiшучим рухом, так що забряжчали засуви, широко розчинив ?х., - Ось дверi розчиненi, - промовив Володимир, - iди, Святополче... Вiн першим вийшов земляними сходами з порубу, побачив во?воду Вовчого Хвоста й грйднiв. - Я увiльнив князя Святополка з порубу, - сказав Володимир во?водi. - Вiднинi вiн житиме на Горi. Пустiть його. Надворi сiявся дощик. Низько иад Горою пливли кошлатi важкi хмари, iз-за них крадькома визирали зорi. Було холодно, вогко, пусто. 6 В один з перших днiв зарева* (*Зарев - серпень.) князь Володимир дiзнався про кончину колишньо? жони сво?? - княгинi Рогнiди. Розповiв йому про це ?пископ Анастас, що до свiтання прийшов у терем, побудив князя. - Нинi вночi, - скорботно промовив вiн, - у бозi спочила княгиня Рогнiда - черниця Анастасiя. - Вона тяжко хворiла, страждала? Чому менi не повiли про це? - повернув голову до ?пископа й подивився на нього якимись великими очима князь Володимир. - Княгиня не велiла комусь говорити про свою хвор, - вiдповiв Анастас, - i не турбуйся, княже, вона не мучилась, не страждала, днi й ночi проводила в самотi, вкушала хлiб та воду, давно вже нiкого не хотiла бачити, токмо вчора покликала мене й висповiдалась, а вночi тихо спочила, пiшла в свiт iнший... ?пископ, це було помiтно, розповiв не все, що знав про кончину Рогнiди, вiн був ?диним свiдком останнього дня ?? життя, останнiм розмовляв з нею, але князь Володимир не став у нього нiчого запитувати: якби Рогнiда щось хотiла йому переказати, Анастас сказав би про це. - Де лежить ?? тiло? - У Предславинi, в теремi, княже. - Коли ?? похова?мо? - Завтра, княже. - А де? ?нигскоiг на якусь хвилину затявся. - Княгиня Рогнiда простила всiх i просила, аще завинила, ?? простити, тiло ж заповiдала поховати без почестi й слави там, де й жила, - в Предславинi, вона-бо давно зреклася суворого свiту, як i свiт зрiкся ??, а все добро сво? заповiдала церквi... Стоячи бiля вiкна, Володимир довго дивився, як надворi почина? снуватись павутиння свiтанку, потiм обернувся до ?пископа й сказав: - Не будемо судити... Рогнiда зробила так, бо нiколи не дбала про су?тну славу, але для слави нашо? й церкви ?? слiд поховати як княгиню. ?пископ схилив голову - вiн згоден був з думкою князя. - Велю, - суворим голосом сказав Володимир, - вiддати погребову почесть мо?й жонi Рогнiдi як княгинi, тiло ж покласти там, де сама побажала, - в Предславинi. Володимир замовк. За вiкном усе бiльше розпалювалось денне свiтло. Промiння його впало на блiде обличчя, високе чоло. - I ще я хочу, - важко передихнувши, закiнчив князь, - попрощатись з нею. Уночi ми з тобою, отче, пiдемо в Десятинну церкву. Нiч. Нiчого не видно. Десь у пiтьмi лунають кроки. Кiлька чоловiк пробують землю посохами, спускаються шляхом, що веде вiд ворiт Гори. Ось вони, чути, повертають лiворуч, прямують через яр до Десятинно? церкви, обриси яко? вимальовуються на сiрiй тканинi неба. Скоро, либонь, буде дощ, парить, важко дихати. Небо перерiзала слiпуча блискавка, й на мить стало видно, як люди зупинились на пагорку - високi й чорнi, прямують до дверей церкви. Вдарив грiм, на землю падають великi краплини. У бабинцi Десятинно? церкви горить кiлька свiчок, жовте промiння ?х освiтлю? пiзнiх, одягнутих у темнi м'ятли* (*М'ятли - довгi темнi одяги.) гостей - попереду священики, за ними з посохом у руках ?пископ Анастас, поруч з ним князь Володимир. Дерев'яна, видовбана з товстого стовбура липи корста з тiлом княгинi Рогнiди стояла в правому притворi церкви, навкруг не? горiло у високих срiбних свiтильниках багато свiчок. Коли князь i священики стали туди наближатись, то почули голос, що одноманiтно читав слова з псалтиря, а далi побачили черницю, яка читала, i ще кiлькох, що стояли на колiнах бiля труни небiжчицi. Помiтивши пiзнiх прибулих, черницi одстунили, зникли десь у пiтьмi церкви, далеко в переходах стали ?пископ i священики, князь Володимир лишився один перед корстою з тiлом сво?? першо? дружини - княгинi Рогнiди. Так, тепер вiн був один на один iз тi?ю, яку, не бачивши, нарiк колись сво?ю жоною i не зрадив свого слова, а покликав до Ки?ва, зробив княгинею Русi... Вiн був один на один iз тi?ю, яку так безглуздо забув на одну годину, зрадив, за що суворо заплатив, платить i, либонь, довго ще буде платити. Вiн був один на один iз тi?ю, якiй у найважчий час свого життя не звiрився у всьому, послухавшись розуму, а не серця, зробив ще одну, останню вже, помилку, зрiкшись Рогнiди i назвавши сво?ю жоною грецьку царiвну Анну. I от нинi, скрадаючись у пiтьмi заревно? ночi, вiн прийшов до ?? тiла, щоб запитати себе: де була правда, а де лжа життя, де була любов i де неприязнь, щоб вiдповiсти самому собi, кого ж у життi вiн любив, а кого нi, та ще хто любив його - сина рабинi, князя, а потiм василевса?! Вiн стояв бiля корсти княгинi Рогнiди у темному м'ятлi, в чоботях, на якi лiг жовтий порох Гори, полум'я свiчок освiтлювало сивий чуб, похмуре чоло, довгi вуса, смутнi очi, й дивився на не?. Проминуло багато лiт, коли Володимир бачив востанн? Рогнiду. Вона лежала в корстi така, якою вiн знав ?? й ранiше, либонь, смерть тiльки пiдкреслила те, на що в життi звичайно не звертають уваги: в сяйвi багатьох свiчок виразно було видно високе чоло княгинi й тi ж самi вигнутi брови, гордi, нiби невдоволенi уста, гостре пiдборiддя та ще складенi на грудях руки - з тонкими, прозорими навiть пальцями. Було в цьому обличчi одно: Дуже блiде, з гоструватими вилицями, глибоко запалими очима, зморшками бiля носа й уст, зовсiм сивим волоссям, що змiнило золотистий льон давньо? коси, - це обличчя було тепер дуже далеким вiд задушливого притвору церкви, су?ти су?т Гори, усього свiту. I князь Володимир зрозумiв, що марно вiн думав, iдучи сюди i ставши перед тiлом княгинi, знайти вiдповiдь на питання, якi так давно терзали його душу, - нi, княгиня Рогнiда ранiше й ще до того, як одягла черничий одяг, вiдповiла на питання, чи любила вона Володимира-князя... О, як мiцно, усi?ю душею i серцем любила вона його, як обережно, достойно пронесла цю любов через усе сво? життя, через не? померла, i хоч зараз тут, у церквi, лежить мертве ?? тiло, та живе й вiчно житиме ?? любов. I навiть учора, в останнi години свого життя, бачачи перед собою смерть, Рогнiда сказала, що всiх проща? й просить ?? простити, - нi, не про всiх говорила вона, а про нього, князя Володимира, ?диного свого мужа, бо любила так, що хотiла тiльки смертi. А вiн? Князь Володимир неминуче мусив себе запитати про це в годину, коли був один на один з першою сво?ю жоною, розлучаючись навiки з тим, чого нiзащо й нiколи тепер уже не мiг повернути... Вiн - князь Володимир - чи любив ??? I не вiдповiдь на питання, а невимовна гiркота втрати, безмежний жаль за тим найкоштовнiшим, що вiн мав колись, але втратив, туга за молодiстю, мрi?ю, любов'ю i щастям обгорнули душу й стиснули серце князя Володимира... Не нинi, не в останнi роки, а все життя князевi Володимиру важко було жити, проте в самотi сво?й, трудах, борнi, не признаючись навiть собi самому, знав, розумiв, вiдчував, що близько ? людина, до яко? вiн може пiти, в усьому признатись i одержати прощення, любов i пiдтримку, - цi?ю людиною була жона Рогнiда. А тепер ?? нема? - вже нiкому йому розповiсти про свою скорботу, розпач, тугу, вже нiколи вiн не зможе звернутись до не?, не почу? довiку ?? голосу... Не володiючи собою, у вiдча? й безнадi? вiн схилив колiна перед тiлом княгинi, припав головою до холодного каменю пiдлоги, i сльози покотились з його очей, - у притворi Десятинно? церкви великий князь Русi iмператор Володимир плакав над попелом i тлiном велико?, але навiки втрачено? ним любовi. Коли князь пiдвiвся з колiн, до нього пiдiйшли ?пископ Анастас i священики. - Я попрощався й навiки примирився з княгинею Рогнiдою, - коротко сказав князь. - А тепер пiдемо... Пiд високим склепiнням церкви залунали кроки. Черницi вийшли з темряви, стали на колiна, одна з них - з низьким, дуже сумним, але водночас спокiйним голосом - почала: - "Плачу i ридаю, ?гда помишляю смерть..." Одiйшовши далеко вiд корсти, князь Володимир обернувся й ще мить бачив у сяйвi свiчок голову Рогнiди... Надворi вже розходився дощ. Низько над головою, огортаючи банi церкви, летiли хмари. Земля була вогка, мокра, скрiзь у темрявi дзюркотiли потоки, чоботи грузли в непролазному багнi. Витягаючи з трудом ноги, князь Володимир i ?пископ Анастас поволi крокували до Гори - пiтьма снувалась навкруг них, на тлi сiрого неба чорнiли стiни, дахи теремiв, дерева. Раптом князь зупинився: на пагорку перед ними вималювались двi постатi - високого стрункого юнака у гостроверхiй княжiй шапцi, набагато нижчо? вiд нього жони чи дiвчини, що стояла поруч, тримаючи юнака за руку. Володимир пiзнав ?х - це були син його Ярослав i дочка Предслава. Доля не милу? Ярослава, вiн прибув з далеко? Ростово-Суждальсько? землi, щоб говорити з батьком, а потрапив на похорон матерi. Втiм, може, це справедливий перст долi - Рогнiда палко любила Ярослава, вiн так любив ??!.. От вони i йдуть потай, уночi до Десятинно? церкви, щоб попрощатись з тiлом матерi, почули кроки, зупинились. Князь Володимир хотiв, нестямно хотiв кинутись до них, обняти живих дiтей мертво? Рогнiди, поцiлувати, - тодi б йому стало легше, спокiйнiше, вiн не був би таким самотнiм у цьому нiчному тьмяному свiтi... Але вiн яе мiг пiти до них - двi постатi, що скрадались пiзньо? години до Десятинно? церкви, як нiмий докiр, як жорстокий осуд того, що вже сталось i того повернути було несила, стояли на пагорку, син i дочка без слiв, у невимовному горi здалеку дивились на отця свого. I вiн схопив, вп'явся в руку ?пископа Анастаса, завернув з стежки, пiшов, тягнучи його за собою, мимо дiтей, зупинився тiльки на Горi, коли Десятинна церква, двi темнi постатi на пагорбi залишились позаду, зникли в iмлi. - Яка ж крута ця гора! - промовив князь Володимир. Тi?? ночi вiн не лягав спати - до самого ранку горiла свiча в палатi. Володимир, смутний, збентежений, слухаючи, як нестямно колотиться серце в його грудях, то сидiв у крiслi перед столом, то вставав i важкими кроками ходив у палатi, близьких переходах. Скiльки i яких важких дум передумав вiн за нiч! Ось тут, у палатi за столом, у цьому крiслi сидiла Рогнiда - лляне волосся, яснi очi, тихий спiвучий голос: "Муже мiй, Володимире, а я ж тебе все жду та й жду..." Ось переходи, дверi лiворуч, колись вiн переступав ?х порiг. Мiсячна нiч, у кутку кiмнати сто?ть Юлiя, вона йде вперед, кладе руки на його плечi: "Княже Володимире, ти прийшов до мене?.." Хтось кличе князя: - Царицi Аннi тяжко, вона хоче бачити тебе. Вiн заходить до спочивальнi Анни - там горить свiча, бiля ложа стоять двi дворянки, в жовтому промiннi Володимир бачить обличчя Анни, що пашить вiд жару, переляканi очi. - Я дуже застудилась, василевсе, тiло мо? горить, груди розрива? кашель... - Ти одужа?ш, швидко одужа?ш, царице! Дворянки дають Аннi тепле питво, вона заплющу? очi, от, либонь, i спить. Темнi переходи, розчинене вiкно, десь недалеко в темрявi, в гущавинi дерев кричить птах: "Пу-у-гу! Пу-у- гу!" "Вiщий птах! Чого кричиш? На чию голову наклика?ш бiду?" - дума?, притулившись головою до лутки вiкна, князь Володимир. Рогнiдi вiддали погребальну почесть у Десятиннiй церквi як княгинi, за довгий день множество людей ки?вських пройшли й схилили голови перед корстою з ?? тiлом; поховали ж Рогнiду по черничому обряду: вночi, у закритiй корстi, в Предславинi, як вона й заповiдала. На похоронi було мало людей - десяток черниць, предславинськi дворяни, що несли труну, священик. Ще були на похоронi дочка Рогнiди Предслава й син Ярослав, одягнутi в темнi платна, з покривалами на лицях, вони йшли позад усiх - нiхто ?х не пiзнав. Вершник - нiкому не вiдомий вершник примчав у цю пiзню годину ночi вiд Гори до Предславинського лiсу, зупинився пiд деревами, бачив вогники, що повiльно пливли в долинi, й тiнi за ними, - вершнику, вершнику в княжому корзнi, що привело тебе вночi до Предславина? Невеликий горбок над Либеддю - от i все, що залишилось на пам'ять про Рогнiду. Промине небагато лiт - i дощi, вiтри змиють, зрiвняють з землею цей горбок. 7 Саме в цей час до Ки?ва з смутною звiсткою прибули сли з Новгорода: там вiд невiдомо? хворi помер князь Вишеслав, по заповiту труну з його тiлом везли до Ки?ва, новгородцi ж просили собi нового князя. Звiстка ця дуже опечалила князя Володимира - молодi, юнацькi лiта вiн провiв у Новгородi, новгородцi його вспо?ли й вскормили, сидячи там на столi, вiн знав, як багато важить для всi?? Русi земля Новгородська, а, крiм того, Вишеслав був його улюбленим сином, мудро стерiг пiвнiчнi укра?ни Русi, смерть його - велика втрата для Ки?вського столу. В ближчi ж днi князь Володимир покликав до Золото? палати, куди прийшли сли новгородськi, во?вод i бояр, мужiв лiпших i нарочитих, повiв ?м, що сталось у Новгородi, сказав, що полунощнi землi просять собi князя. - Кого пошлемо князем туди? - запитав Володимир. - Говори сам, княже, - залунали звiдусiль голоси. - Многих синiв ма?ш, сам скажи, хто з них достойний сiсти на столi в Новгородi. - Я думав про це, - вiдповiв князь, - бо сам був князем земель полунощних. Великий Новгород стереже укра?ни Русi, хочу дати туди доброго князя, волю послати сина Ярослава. Чи згоднi його прийняти, сли новгородськi? - Згоднi! - однодушне вiдповiли сли. - За Ярослава дяку?мо, будемо йому вiрно служити. - А ти, сину, - звернувся князь Володимир до Ярослава, що стояв бiля княжого столу, - чи згоден? Блiдий, без кровинки в обличчi, Ярослав якусь хвилину мовчав, потiм промовив: - Воля твоя, отче! - Так i буде, - закiнчив Володимир. I княжич Ярослав, що вiднинi ставав новгородським князем, виступив уперед, обняв й поцiлувався з слами новгородськими, подякував ?м за честь i довiр'я. Князь Володимир говорив правду й, посилаючи Ярослава в землi полунощнi, добра хотiв Новгороду, а сину - слави. Бiльше того, знаючи, як уболiва? Ярослав за матiр'ю Рогнiдою i вiдчуваючи перед нею й ним свою провину, вiн хотiв якось ?? спокутувати, - Рогнiди нема?, вона пiшла з життя, може ж, доля замирить його хоч з сином, - адже Ки?в i Новгород - це городи-брати, два кiнцi Русi, Ки?в - це ворота на пiвдень, Новгород сто?ть на сторожi земель зi сходу, заходу й полунощi. Усього цього вiн не мiг, звичайно, сказати синовi при мужах Гори й слах новгородських, через що покликав його до себе. Ярослав зайшов до палати батька твердою ходою, так нiби вiн i не був хромцем, став недалеко вiд порога, й Володимир несамохiть замилувався сво?м сином. Молодий, мiцний, широкий у плечах, з довгим темним волоссям, засмаглим обличчям, орлиним носом, - вiн дуже нагадував свого батька. Було в ньому ще й iнше - голосом, виразом обличчя вiн нагадував матiр - ?? не було на свiтi, але вона жила в ньому; зараз батько й син починали розмову, незримо ж душа Рогнiди витала тут, у палатi, над ними. - Я покликав тебе, сину, щоб порадитись перед далекою дорогою i попрощатись... може, й навiки, - почав Володимир. - Навiщо говорити так, отче? - суворо перебив його Ярослав. Володимира вразив голос сина, стало боляче, що Ярослав не розумi? його тривоги й смутку. - Не гнiвайся на мене, Ярославе, що посилаю тебе в полунощнi землi, нинi ? двi твердинi на Русi - Ки?в i Новгород... - Посилаючи мене в Ростов, ти говорив, що й то твердиня Русi. - Так, Ростово-Суждальська земля також твердиня - близько Iтиль-рiка, булгари, хозари... - Надiюсь, отче, ти зна?ш, що я в Ростовi жив душа в душу з боярством i людiями, вiрно служив i тобi. - Знаю, Ярославе, а все ж Ростов не Новгород, буде вiднинi пiд мо?ю рукою, сам догляну. - До Ростова далеко, сам зна?ш - двiчi ти примучував в'ятичiв, аби й тепер там лиха не сталось, - з-пiд нахмурених брiв подивився Ярослав на Володимира. Князь Володимир пильно стежив за сином - невже ж вiн справдi тривожиться за нього - батька, чи, може, насмiха?ться з цього? - Ти що, .. ляка?ш мене, Ярославе? - Нi, отче, я говорю тобi лише правду; неспокiйна Ростово-Суждальська земля, людi? там добрi, ревнi, люблять Ки?в, нове ж прищеплю?ться трудно. - Як сказав, так i буде - дивитимусь за Ростовом, дбатиму про нього. Ти ж бережи Новгород. - А що менi в Новгородi?! Це - твiй город, ти там сидiв князем, докiнчуватиму те, що ти почав, стоятиму, як i ти. "Стоятиму, як i ти"? Про що говорить Ярослав? Князевi Володимиру довелось у Новгородi не тiльки стояти, коли Ярополк захотiв один сiсти на столi в Ки?вi, це новгородцi не потерпiли свавiлля ки?вського князя, досить було йому кинути клич - i вони встали за сво? право, пiшли на Ки?в. - Новгород i Ки?в з'?дну? велика, свята дружба, - сказав Володимир, - i люди там суворi, твердi. Звикнуть до тебе, зумi?ш ?х зiгрiти - вiдданi будуть, вiрнi. До того ж i помiч у Новгородi матимеш добру - посадником там сидить Добриня - уй мiй, кормитель. Гiрка посмiшка промайнула в кутиках уст Ярослава. - Мене любила Ростово-Суждальська земля, i я любив ??... Що ж, отче, якщо так судила доля, я вже здалiк люблю й Новгород, швидше хочу туди ?хати, покинути Ки?в... А посадник твiй у Новгородi менi не буде потрiбен, адже сам сидiтиму князем. Князь Володимир вiдчув з слiв Ярослава, як тому важко нинi, пiсля смертi матерi, бути в Ки?вi, говорити з ним, отцем, у цiй палатi, ще важче думати про те, що буде далi. - Сину! - сказав Володимир. - Я покликав тебе, щоб повiдати все про Новгород i полунощнi землi, хочу, окрiм того, сказати, що менi боляче виряджати тебе... Вiн ступив уперед, зупинився близько вiд сина. - Ти, Ярославе, - хрипким голосом промовив Володимир, - перший, улюблений мiй син вiд матерi Рогнiди... Чу?ш, ?? вже нема?, не буде, тож скажу тобi - я любив тiльки ??, за що мучусь i страждаю нинi, сину... Спiвчуття, тепле синiвське слово?! Нi, князь Володимир не ждав i не мiг ждати, вiн просто хотiв сказати нарештi правду якщо не Рогнiдi, то ?? сину... А може, думав Володимир, Ярослав зрозумi? його i простить? Мовчазний i суворий стояв Ярослав, бачив перед собою великi батькiвськi очi, в яких були тривога, бiль, смуток, блiде перекошене обличчя. - Прощай, отче! - сказав вiн. - Я твiй син i буду таким довiку, але ? Русь, i я служитиму ?й до сконня... - Прощай! - тихо вимовив князь Володимир. ...Так i розiйшлись отець з сином, у кожного в душi залишились тiльки бiль i образа; - не стало Рогнiди, й не було вже сили, яка б ?х могла замирити. Ярослав зайшов до сестри Предслави: разом вони й ранiше перемагали горе й розпач, самотнiм вирушав вiн до Новгорода, ще бiльш самотньою залишалась на Горi сестра. - Я прийшов, сестро, щоб попрощатись з тобою, - сказав Ярослав, переступивши порiг ?? свiтлицi. - Чула, - перебила його Предслава, - прийма?ш ти честь велику, ?деш до Новгорода князем. Ярослав теплими очима подивився на сестру, що була дуже схожа на матiр свою Рогнiду - таке ж лляне волосся, голубуватi очi, мила, привiтна. - Чи велика це честь, сестро?! - смутно промовив вiн. - Князем я вже був, мав Ростово-Суждальську землю, нелегко менi там доводилось, багато сил поклав, аби тримати цю землю в покорi й пошанi до Ки?вського столу. Там я вiрно служив отцю. - Але Новгород - то бiльший город, полунощна земля безмежна. - Важка й неспокiйна Новгородська земля, ?? оточують ворожi, злi язики, глад, холод ходять по тiй землi, мор косить людей... Вiд того й брат наш Вишеслав загинув. Почувши iм'я покiйного брата, Предслава залилась сльозами. - I не добра хотя, батько посила? мене до Новгорода... - Так що ж вiн хоче? - Пiсля того, що сталося з матiр'ю, - у запалi говорив Ярослав, - батБко не хоче бачити мене в Ки?вi чи Ростовi, посила? в полунощнi землi, робить князем-iзго?м. - Ти говориш страшнi слова, - жахнулась Предслава. - Тодi не ?дь, не ?дь туди, брате. - Нi, Предславо! - рiшуче промовив Ярослав. - Що я, що батько Володимир... Слово його - -закон, десницю пiдтриму? Христос, за ним Гора... До Ростова менi не повертатись, у Ки?вi не бути, ?диний шлях - до Новгорода... Що ж, краще там, нiж тут, може, там, у Новгородi, волi бiльше, бояри й во?води лiпшi, а я стану одмесником отцю Володимиру. - Ярославе! Ти про що говориш, що замислив! - Нiчого я поки що не говорю i нiчого не замишляю... Одного шкода - залишаю тебе в Ки?вi. Ти ж, Предславо, не забувай про мене, сидя в Ки?вi, дивись, що тут робиться, щось помiтиш - сповiсти, пришли грамоту... - Все зроблю! Дивитимусь i повiдомлю! Тiльки чому, чому менi так страшно, брате?! У Великiй Луцi на зимовому шляху з Новгорода до Ки?ва князь Ярослав зустрiв корсту з тiлом брата свого Вишеслава. Це була невесела, скорбна зустрiч живого з мертвим, надiй з тлiном. Ще здалеку дружина, яка оточувала князя Ярослава, побачила на шляху похiд: попереду з чорними корогвами, що смутно колихались над снiгом, ?хало кiлька десяткiв вершникiв, за ними восьмерик коней тягнув сани з видовбаною з дуба й щiльно закритою вiком просмоленою корстою, за ними на багатьох санях ?хали нарочитi мужi Новгородсько? землi, а ще далi верхи й пiшо, змiнюючись на погостах, з сокирами й рогатинами поспiшали смерди - требити путi, класти мости, одбиватись вiд диких звiрiв, що зграями ходили в лiсах. Схопившись з коня, князь Ярослав пiдiйшов до саней, на яких стояла корсiа, просто в снiгу упав на колiна, пiдняв руки д'горi й тужно мовив: - О брате мiй Вишеславе, чи думав ти, iдучи в полунощнi землi, що повертатимешся на отчизну в гробницi, трупом хладним?! Над снiгами крутилась поземка, чорна корста iскрилась вiд паморозi, задубiлi корогви дзвенiли пiд вiтром. - Горе менi, горе, - бiдкався князь Ярослав, - аще зустрiв тебе не на конi сидящого, а лежащого в гробницi. Корогви схилялись до само? землi, вiтер свистiв дужче й дужче, снiгове море затягло все навкруг. , - Прощай, мiй брате! - чулись крiзь голосiння вiтру слова Ярослава. - I не сварись на мене, ?ду заступати тебе, як iзгой, рушаю, як i ти, в тьму полунощну. Дружинники вже посiдали на коней, у снiгу зарипiли полозки, сани з корстою рушили далi. Довго з непокритою головою, з опущеними руками стояв серед снiгiв князь Ярослав, думав про смутну долю брата свого Вишеслава. Князь Ярослав при?хав до Новгорода без яко?сь почестi й слави. Так трапилось, напевне, через те, що по?зд його промчав льодами Iльмень-озера увечерi, бiля терема княжого зупинився пiзньо? ночi, коли в Новгородi все спало. Пiднявши на ноги сонну сторожу, сли, що ?здили до Ки?ва, разом з князем Ярославом зайшли до терема, там забiгали дворяни, запалили вогнi, у стравницi забряжчав посуд, запахло смажениною. Одразу ж до терема, засапавшись, прибiгло чимало во?вод i бояр, а разом з ними й посадник Добриня, що видiлявся з-помiж них одягом сво?м, гривнами, чепами, поважним виглядом. Коли закiнчилась вечеря, мужi, во?води й бояри пiшли, але Добриня залишився - йому хотiлось поговорити з новим князем, хтось мусив провести Ярослава i в його палати. Так вони залишились удвох на верху терема, в палатi, що виходила темними вiкнами на Волхов. Добриня страждав з самого вечора печi?ю, тепер, випивши меду й по?вши, захмелiв, обважнiв, його хилило на сон. Але Ярослав, що ?хав бiльше як мiсяць з Ки?ва i що майже не спочивав у останнi ночi, зовсiм не хотiв спати. Злегка шкутильгаючи, вiн пройшов по палатi, постояв бiля вiкна, обернувся до во?води. - Я, княже Ярославе, - почав Добриия, - служив ще дiду тво?му, нехай буде прощен, князевi Святославу, ву?м був отця твого Володимира, багато лiт сидiв його посадником у Новгородi, був першим во?водою й боярином у князя Вишеслава... Добриия замовк, ждучи, що Ярослав скаже сво? слово. Але Ярослав не говорив - вiн стояв бiля вiкна, дивився на темнi обриси теремiв, заснiжений Волхов. - I з християнством я допомагав князевi Володимиру, - повiв далi Добриня, - множество ворогiв серед язичникiв мав i маю. Перуна почепив за кiнський хвiст i вверг у Волхов. Во?води й бояри - сво?, а я - княжа людина, тiльки йому служив i мушу служити... Князь Ярослав нарештi одвернувся вiд вiкна й пильно подивився на во?воду Добриню. Той аж здригнувся - на нього дивилось обличчя молодого Володимира - те ж чоло, нiс, рот, i, що найбiльше вразило його, князь новгородський Ярослав дивився на Добриню очима його сестри Малушi. - Я багато чув про тебе, во?водо Добрине! - сказав Ярослав. - Знаю, багато ти й зробив для земель полунощних. - Вiр менi, княже, - нiяковiючи й плутаючи слова, продовжив Добриня, - ревно допомагатиму й тобi, буду першим подругом, слугою. Ярослав сiв у крiсло й опустив очi. - Слухай, Добрине, - сухо промовив вiн. - Менi ще в Ки?вi багато повiдали про тебе, знаю, ти був вiрним слугою в князiв. Але менi слуги-во?води не потрiбнi, вони мусять робити сво? справи, менi служитимуть дворяни. Я ж служитиму разом з усiма мужами мо?ми людям полунощних земель... Це були образливi для Добринi слова, князь Ярослав вiдкидав його дружбу й службу, вiн - юний хромець i його онук - змовився, може, в дорозi з слами-боярами, може, а це ще гiрше, щось дiзнався про нього в отця - Володимира. - То коли велиш менi приходити? - тiльки й знайшовся Добриня. - Нинi на свiтаннi я велiв зiбратись у Великiй палатi всiм боярам, мужам, во?водам... Приходь i ти. - Але вже скоро й свiтанок... Коли ж ти спатимеш, княже? - У цьому городi, - зухвало вiдповiв Ярослав, - я вже не хочу спати. 8 На голову князя Володимира падають i падають удари: смерть сина Iзяслава в Полотську, зрада Святопрлка в Туровi, втрата людини, яку вiн любив i яка любила його над усе в свiтi... Володимир трима?ться й зносить цi удари, намагаючись вдержати скiпетр василевса; дбаючи про спокiй i лад у землях, вiн бере Туров пiд свою руку, в Полотськ посила? сина Брячеслава, в Ростово-Суждадьську землю, де сидiв ранiше Ярослав, - старшого сина вiд царицi Анни Бориса, у Муром - сина Глiба, разом з ним по згодi з ?пископом Анастасом посила? ?пископiв Феодора i Iларiона... Але коли сколихнеться одна хвиля, важко стримати все море - до Полотська далеко, ходять чуткиу там неспокiйно в землях, Туров зовсiм близько вiд Ки?ва, а й у цьому городi, як i по всiй Туровськiй землi, спалахують пожежi, iде татьба, розбой, якiсь та?мничi загони скрадаються там у лiсах i нетрях. Найгiрше ж у Ростовi й Муромi... Що сталось з Ростово-Суждальською землею, яка справно платила дань, коли там сидiв Ярослав, посилала вiйсько, корилась Ки?ву? Коли туди до?жджа? князь Борис, земля вiдмовля?ться його прийняти, не приймають там i ?пископа Феодора, що ?хав з князем. За Ростовом iде Муром - муромчани не допустили князя Глiба на свою землю, над ?пископом Iларiоном посмiялись, одрiзали йому бороду, князь i ?пископ врятувалися вiд смертi, втекли до города Чернiгова, послали гiнцiв до Володимира, запитують, що робити. Що робити? Легко синам запитувати, важко вiдповiсти отцю-князевi. Почина?ться осiнь, шляхи в полi несходимi, куди не поглянь - розпуть... Проте страшна не розпуть у полi, князь Володимир запиту? сам себе й не зна?, що робити, вiн iшов - i раптом став, дивиться й диву?ться, що ж содiяв?.. РОЗДIЛ ДРУГИЙ 1 Навеснi, коли вишнi в садах Днiпра всипало, мов снiгом, цвiтом, у мiсяцi травенi померла цариця Анна. Вона хворiла довго, мабуть, з того часу, коли при?хала з Константинополя, тiльки хвор ?? спочатку не виявлялась; надто худорлява, думали всi, цариця, дуже тендiтна... У останнi роки Анна схудла, почала кашляти, зиму лежала в гарячцi, коли ж на Днiпрi скресла крига, вiдчула себе зовсiм недобре. До не? кликали кращих лiчцiв Ки?ва й iнших, далеких, городiв, але всi вони, бачачи висхле тiло царицi, чуючи ?? страхiтливий кашель, смутно похитували головами. "Сушениця* (*Сушениця - сухоти.), - говорили, - одна надiя на бога". Свящвники ж, яких кликали на помiч, молились i також велiли уповати на бога. Бог не допомiг - царицi Анни не стало. Серед Десятинно? церкви на невисокому помостi стояла зроблена кращими дереводiлами й обкована срiблом труна. Навкруг не?, в усiх притворах, пiд склепiнням i в олтарi, лили яскраве промiння безлiч свiчок, свiтильники, панiкадила; скрiзь стояли пахучi веснянi квiти. Над труною гучними голосами безперервно читали священнi книги диякони, на хорах час вiд часу лунали тужнi молитви. Священики правили погребальну службу, на горному мiсцi сидiв ?пископ Анастас. Десятинну церкву так забили люди, що нiде було протовпитись, - вони стояли один у один внизу, в усiх притворах, сiнях, ще багато ?х так забили верх церкви, що дехто навiть побоювався - а чи не заваляться стiни. Стояли, звичайно, не абияк, а з добором, хто був ближчий до живих князiв, тому легше було доступитись i до мертво? царицi - бiля само? труни стояв князь Володимир з сином Борисом, обабiч i одразу ж за ними - мужi лiпшi й нарочитi, во?води, бояри, князi земель, що перебували у Ки?вi, сли, гостi. Багато було слiв, гостей i всiляких людей ромейських, вони за життя не вiдходили вiд царицi. Тут, у церквi, в темних платнах, чорнi, хижоокi, вони, як круки, стерегли свою царицю, а водночас пильнували руських людей. Князь Володимир, ставши бiля труни, довго дивився на тiло тi??, що називалась його жоною, царицею Русi. Вона лежала худа, висхла, серед рожевих, жовтих, бузкових квiтiв, окреслювалось тiльки надзвичайно блiде, спотворене тiнями смертi обличчя. "Що робить смерть?! - подумав князь. - Невже це цариця Анна?" Потiм вiн обвiв поглядом церкву. Блрзько бiля нього нерухомо стояв Борис, навкруг - у блискучих, золотом i срiблом шитих ризах, - священнослужителi, далi - мужi, во?води, бояри, а вже за ними - огнищани, тiуни, ябетники, мечники, жони. I чомусь князевi Володимировi стало страшно, йому здавалося, що вiн бачить страхiтливий сон... Нема? царицi Анни, але лишилось те, що прийшло з нею. Нiколи не буде Володимир таким, як був колись, нiколи не буде такою, як у минулi часи, Русь... Тепер бiля князя Володимира не було нiкого з рiдних чи близьких, з ким вiн мiг би подiлитись радостями й печалями, порадитись, перекинутись принаймнi щирим словом. I, як це й мусило статись, ?пископ Анастас виявився ?диною людиною, що розумiла горе, муки, розпач князя Володимира, вiн, треба сказати правду, денно й нощно був тепер бiля нього, чулий, щирий, близький. Вони говорили про справи, о, як багато було цих справ у князя Володимира, що починав вiдчувати старiсть, а вiдтак i хвороби, болячки, - у цi лiта кожна людина бачить далеко, хоче зробити багато, але може так мало, часом i невдало, через що ще дужче вiдчува? немощну свою руку, зазна? поразки й кривди, проте не хоче, не може здатись. ?пископ Анастас говорив з князем Володимиром про Русь, вiн бачив багато непорядкiв у городах i землях, через що радив князевi менше брати на сво? плечi, бiльше ж доручати iншим. Так, Анастас багато говорив про священнослужителiв, вважав, що вони повиннi допомогти Володимиру i його синам-князям, щоб князi управляли, а священики служили ?м i судили людей. Нарiкав ?пископ i на те, що багато священикiв не живуть, як треба, не мають домiв i земель, надiються на те, що хтось ?м щось дасть. - Ти, княже Володимире, добре зробив, - говорив ?пископ, - що вiддав менi, сирiч церквi Богородицi, десяту частину сво?х добр, сам бачиш - не собi беру, все кладу на церкву... Чому ж ти, княже, так не печешся про iнших ?пископiв i священикiв, iже сидять у землях?.. Зроби устав церковний - дай скрiзь десятину церквi, а на священство поклади суд. - Не можу брати десятини на церкву з усiх земель, там суть сво? князi... - вiдповiв князь. - I суд князi мусять чинити самi в землях, на те ?х i послав. Нi, в цей час, вiдчуваючи навiть хвороби й болячки свого тiла, князь Володимир все ж не хоче поступатись церквi, дума? керувати землями сам... Проте церква робить сво?, ?пископ Анастас не вiдходив вiд князя. - Я хотiв тобi сказати, княже, що минуло? ночi священики нашо? церкви бачили над могилою княгинi Ольги зна?менiе... - Яке знаменi?, ?пископе? - Коли священики вийшли з церкви, було дуже темно, а над могилою свiтилось дивне сяйво... - То, либонь, iшов хтось iз свiтильником, - спокiйно сказав князь. - Ой, нi, княже... Вони кинулись одразу до могили, аж там нiкого не було... пустота, нiч. - А сяйво? - Сяйво пiднялось, полинуло до неба... Князь Володимир нiчого не сказав - йому треба було йти до Золото? палати говорити з боярами. На цьому розмова з ?пископом про сяйво над могилою княгинi Ольги й закiнчилась. Але через кiлька днiв ?пископ знову завiв мову про могилу Ольги, розповiв, що священики знову там бачили сяйво й чули голоси в небi. Був вечiр. На столi горiла свiча. Князь Володимир дивився на ?пископа широко розплющеними очима, в яких була тривога, а може, й страх. - Скажи, ?пископе, що ж це? Анастас витримав його погляд, вiдповiв: - У Вiзантi? й iнших землях суть множество святих... Якщо хтось благочесний помер, а над могилою його буваютзь знаменiя i чудеса - то бог вказу? ще одного святого. На Афонi-горi, де я навчався й приймав постриг, мощi* (*Мощi - костi (др. руськ.).) всiх ченцiв через три роки пiсля смертi викопують, кладуть у комiтирiй* (*Комiтирiй - сховище (гр.).) i дивляться да по временi, аще кого добродiтельного бог восхоще прославити, явить на них чудеса. - То княгиня Ольга... - почав i не кiнчив князь. ?пископ сказав: - Якщо святi ? в Римi, Вiзантi? й iнших землях, то мусять бути й на Русi; це окраса церкви, гордiсть держави, наше заступництво на небесах. Князевi Володимиру стало страшно - з юних лiт сво?х вiй пам'ятав бабу Ольгу - сердиту, черству, вiд отця свого знав правду про не? - це вона розлучила його з коханою Малушею, забрала в матерi дитину, а в нього - Володимира - матiр, багато людей ще й нинi згадували ?? як жорстоку, безсердечну княгиню. ?пископ Анастас неначе вгадував думки князя. Проте знав, що робить, цiлив у душу Володимира. - На землi всi люди як люди, але княгиня Ольга була першою християнкою на Русi, сто?ть нарiвнi з апостолами, вона - свята, княже Володимире, для Русi, для нашо? справи це потрiбно. I ?пископ домiгся свого - через короткий час темно? ночi гриднi оточили Воздихальницю, розкопали могилу княгинi Ольги, ?пископ з священиками розкрили корсту, вийняли костi, однесли ?х у Десятинну церкву, де вже приготована була срiбна рака. - Бог восхотiв прославити княгиню Ольгу - мощi ?? нетлiннi, - сказав Анастас. Пiсля служби над ракою з мощами Ольги князь Володимир, крокуючи поруч з ?пископом Анастасом на Гору, довго мовчав, а потiм зупинився й промовив: - Я б хотiв... одного б я хотiв на схилi лiт сво?х, отче... - А чого? Скажи менi одверто, княже. - Аще помру, щоб нiхто не вiдав, де поховане мо? тiло. - Навiщо говориш так, княже? - Боюсь смертi, - пересохлими устами вимовив Володимир. - А безсмертя?! Адже ? безсмертя, княже Володимире, - вiдповiв на це Анастас, але в голосi його також був страх, тривога. Володимир дивився на небо, що висiло над сiрими стiнами Гори, й мовчав. Ще через короткий час ?пископ Анастас завiв мову про сина Володимира Iзяслава, що був князем полотським i там помер, i про сина Iзяслава Всеслава, який помер через рiк пiсля батька. - Маю вiсть вiд ?пископа Стефана з города Полотська: над могилою Iзяслава й Всеслава творяться чудеса, бог явля? знаменiя. - I вони святi? - спiдлоба подивився на ?пископа Володимир. - Аще бог восхоще, того й прославить, чим бiльше на Русi святих, тим краще, княже.." Лiтописець пише: "Лiта 6615-го* (*Л i т о 6615-е - 1007 рiк нашо? ери.) перенесенi Iзяслав i Всеслав у город Ки?в, в святу Богородицю..." Вiд церкви не вiдставала й Гора: слава князя - ?? слава, честь Володимиру - честь i ?й. В Золотiй палатi во?води згадують давнi походи, коли вiдбивали червенськi городи. - Княже Володимире, - встають мужi нарочитi, що прибули з города Волина, - ми тобi служимо вiрно, вiчно, нехай же вiдають про це дiти нашi й онуки... Просимо назвати город Волин Володимиром. Глибоко, спираючись на поручнi, сидить князь у крiслi отцiв сво?х, похмурим поглядом дивиться на во?вод, бояр, мужiв. Тепер у нього завжди похмурий погляд, недовiра й хижий блиск в очах. - Бути Волин-городу Володимиром!.. - лунають крики в палатi. Чому ж так смутно, тоскно й боляче Володимиру-князю? I це не один день, не мiсяць, iдуть лiта, все, зда?ться, стало на мiсцi, зникло старе й торжеству? нове - чого ж печалитись Володимиру? Пережитого не можна витравити з душi. Якщо замислитись i пригадати - там стiльки кривд, образ, горя. Проте як не боляче, а Володимир з при?мною, радiсною печаллю пригаду? всi цi минулi лiта - вечори в теремi отчому, коли був молодим, юним, ходив до Перунового требища, слухав колядки, в нiч на Купала, одягнувшись у звичайне платно, спускався до Почайни, стрибав через вогнi... Новгород... А хiба там не було радостi в князя Володимира - вiн твердо сидiв на столi в землях полунощних, мрiяв про далекий Ки?в, отця i матiр, сади над Днiпром! I так усе - минуле вiдступало, його вже не було, але воно жило в душi старого князя Володимира, будило спогади, мрi?. Пiзнього вечора князь Володимир сто?ть на ганку терема. Тiльки-но закiнчилась вечерня в Десятиннiй церквi, до свiтання там буде ще одна служба - завтра рiздво, нове свято на Горi, князь веселитиметься разом з усiма боярами, во?водами. Але що це? У воротях Гори чути тупiт багатьох нiг, ось iз-за стiни випливли десятки смолоскипiв, у морозянiй ночi чути жвавi голоси: Коли не було з нащада свiту, тодi не було неба, нi землi, неба, нi землi, лиш син? море, а серед моря та два дубочки... Князь Володимир пiзна? пiсню... Оця нiч, нiч народження Христа нинi, була колись нiччю Корочуна; у цю найдовшу в усiй землi нiч люди хотiли допомогти доброму боговi врятувати, визволити з небесних склепищ добре, тепле Сонце... I тодi, щоб не пiзнали й не покарали злi боги, жiнки одягали чоловiчi одяги, а мужi - жiночi платна, вони чiпляли на голови скурати й ларви* (*Скурати й ларви - личини й машкари.), збирались великими натовпами на Горi, бiля Перуна, били мечами об щити, гримiли списами, свистiли в сопiлi й гудки, кричали, запалювали й пускали в снiги обв'язане соломою й змащене смолою коло. А потiм люди, що перемогли злих богiв, iшли до княжого терема, спiвали оцю колядку: ...Там сiли-впали два голубочки, два голубочки на два дубочки. Почали собi раду радити, раду рядити i гулькотати, як ми ма?мо свiт основати... - лунало й нинi все ближче й ближче. - Несiть меди, ол, горiхи! - велiв князь Володимир. Вже бiля самого ганку чулись пiснi й голоси, смолоскипи освiтлювали скурати й ларви. Збуджений князь Володимир стояв на ганку, частував i дякував колядникам. На Горi лунало, гримiло: Добрий тобi вечiр, наш славний княже, щедрий вечiр, добрий вечiр, добрим людям на здоров'я... З далекого минулого виринали добрi, радiснi згадки. Пiсля того князевi Володимиру довелось говорити з ?пископом Анастасом. Той був обурений, сердитий. - Я не знаю, де живу, - говорив вiн князевi Володимиру, снiдаючи пiсля ранньо? служби разом з ним у теремi. - Ми, княже, багато зробили, аби руськi люди стали християнами, аби вони виконували не язичеськi, а православнi закони... - Та хiба ж нинi Русь не стала християнською? - щиро здивувався князь Володимир. - Де ж християнство, коли й у Ки?вi, й скрiзь багато людей молиться не в церквi, а бiля рiки, в гаях, дiбровах. - Важить не те, - вiдповiв Володимир, - де моляться, а кому. Людi? Русi моляться нинi Христу. - Але ж вони стрибають через вогнi в нiч язичеського Купала?! - Нинi це нiч не Купала, а Iоанна Хрестителя, - посмiхнувся князь Володимир. - I в Сварога вони вiрують... - То не Сварог, а Iлля, адже ми самi з тобою, ?пископе, про це домовились. - А бог Волос? - Бога Волоса вже нема?, за худобу нинi пiклу?ться святий Влас. - А оцi колядки на рiздво Христове? Два голубочки на двох дубочках радяться, як ?м свiт основати?! Князь Володимир раптом обернувся до ?пископа. - Тодi скажи, отче, хто ж основав свiт? - Як хто? Токмо бог, що ? один у трьох особах: бог-отець, бог-син, бог дух святий. Спершись руками на стiл, князь Володимир замислився. - Учора ввечерi, - стиха промовив вiн, - я слухав цi колядки. Добре спiвали, душа радi?... "Коли не було з нащада свiту..." А що ж тут такого, ?пископе? I два дубочки, ще й син? море - ой, як це добре, ?пископе. Дивлячись перед собою на вкритi срiблястою памороззю шибки, князь Володимир шепотiв слова колядки: Спустимося на дно до моря, винесем звiдти дрiбного пiску, дрiбного пiску, синього каменя, з дрiбного пiску - чорна землиця, студена водиця, зелена травиця, з синього каменя - високе небо... Помiтивши, що ?пископ схопився за голову, вiн закiнчив: - Не жахайся, отче! Вiрю, як велить серце. Така вже Русь, всi людi?. Будемо вкушати!.. Ключниця Амма, що зовсiм постарiлась i зiгнулась, дiстала з покуття кутю й узвар, приготувала ситу - це була древня, як свiт, ?жа пращурiв дому й усiх живих, нинi сущих. ?пископ Анастас, не знаючи цього, досхочу ?в. 2 Князь Володимир пожалiв Святополка, не покарав його за зраду отчинi, думав, що той зрозумi? й спокуту? свiй грiх. Але ? грiхи, яких нiчим не можна спокутувати, хто вiдмовився i зрадив отчину - вже нiколи не буде вiрним ?? сином, хто прокляв свого отця, - окаянним став довiку... Святополк жив за ворiтьми Гори у теремi, який колись побудувала княгиня Ольга, разом з ним була й жона Марина, численна двiрня, що при?хала слiдом за ними з Турова. Не було з ними тiльки ?пископа Рейнберна - вiн, запеклий католик, найвiрнiший, здавалося б, слуга римського папи, першим схитнувся, коли во?води Гори стали допитувати його з iспитом - водою й залiзом, це вiн перший розповiв правду про зраду Святополка, зрiкся його, присягався, аще вирветься з Русi, нiколи сюди не потикатись. Вiн не ви?хав з Русi - надто похилi лiта мав благовiсник папи ?пископ калобрезький Рейнберн, надто пiзно, тримаючи в руцi хрест, схопився за зброю, - так у ки?вському порубi вiн i помер, вночi висхле тiло чужинця кияни поклали на сани й вивезли далеко за город, закопали в глухому байрацi. Князь Володимир часто запитував, що робить Святополк, але не мiг допустити, щоб той жив поруч, на Горi, - важко було б сину Юлi?, ще важче - йому; вiн не мiг дозволити, щоб Святополк i ви?хав з Ки?ва, бо вiднинi йому не вiрив; князь Володимир думав, що промине якийсь час i Святополк прийде до нього. Цього не трапилось. Одного ранку, коли князь Володимир, рано вставши, спустився в сiни, рушив разом з кiлькома во?водами й боярами до стравницi, щоб там поснiдати, во?вода Вовчий Хвiст, крокуючи з князем поряд, тихо промовив: - Злу вiсть маю, княже! - Говори! - З терема Ольги за стiною зник князь Святополк. - Може, по?хав на лови, в поле? - За тво?м загадом я пильно дивився за князем, три днi шукав його на ловах i в полi, нарештi дiзнався, що по?хав вiн з невеликою дружиною потай вночi до Бiлгорода, а там далi Червенським шляхом. - Але ж це шлях у Польщу?! - Так, княже! - А жона його Марина? - I ?? нема?... Во?води й бояри вже дiйшли до самого кiнця переходiв, ждали князя бiля дверей стравницi. Князь Володимир зрозумiв, що сталось, - Святополк ще раз зрадив йому - тепер уже остаточно, до смертi. - Велю, - зашепотiв Володимир, - взяти велику дружину, гнатись за Святополком, шукати скрiзь... - А якщо пiймаю? - Во?вода Вовчий Хвiст, стоячи перед князем, дивився йому просто в очi, ждучи суворого слова. - Тодi в поруб... довiку! - Добре, княже, - вiдповiв во?вода, попрощався, пiшов у сiни, надвiр, щоб виконати княжий загад: одразу ж узяти дружину, мчати на захiд, ловити князя Святополка. Взявши з собою дружину, во?вода Вовчий Хвiст того ж дня ви?хав на Бiлгород, там заночував, вранцi ж наступного дня послав з дружиною сотенного свого Кручу, велiв йому ?хати до города Володимира, де во?вода мав свiй двiр, передати грамоту огнищанину Паську, повернутись у Бiлгород i тут ждати його слова. Сотенний Круча, права рука во?води, повiв дружину на захiд. На Червенському шляху довго було видно хмарку жовто? куряви, збито? копитами коней, минуло небагато часу, й хмарка зникла, розтанула в голубiй iмлi. Тодi во?вода Вовчий Хвiст, що залишився далеко вiд стiн Бiлгорода сам, завернув коня праворуч, помчав широкою долиною понад рiкою Iрпенем, скоро пiрнув у густий вiковий лiс, що тягнувся звiдси до Днiпра. Надвечiр вiн опинився у Вишгородi - древнiй -фортецi, що колись приймала ворожi удари з пiвночi, а нинi заростала лопухами й бур'янами, стояла як чорне пугало над Днiпром, не чула людського голосу. Але що це? Тiльки во?вода Вовчий Хвiст наблизився до Вишгорода, як на стiнах його з'явилось кiлька во?в, придивились, окликнули во?воду, одiмкнули й знову замкнули ворота. Вовчий Хвiст вечеряв удвох з Святополком у палатi, що виходила до Днiпра, - тут колись жив кiлька днiв з Рогнiдою князь Володимир. У палатi нiкого не було - дворяни ранiше, нiж туди зайшли Вовчий Хвiст i Святополк, приготували все на столi й зникли, вони, либонь, i не знали, для кого готують вечерю. - Так кажеш, Володимир мене шука?? - запитав Святополк. - Вельми шука?, послав у всi кiнцi, велiв, якщо пiйма?мо, кинути в поруб, довiку. - Що ж, - засмiявся Святополк, - я у вашiй, боярськiй, волi... - Не жартуй, княже, - сказав Вовчий Хвiст. - Не за тим сюди ?хав. Сiвши за стiл, вони випили. - Колись ми не хотiли робочича приймати, - дуже тихо, але помiтно стримуючи себе, говорив Вовчий Хвiст, - кров проливали пiд знаменом твого батька. Загинув Ярополк - служили Володимиру, думали: прийме християнство, буде повним володарем Русi, бiля нього станемо ми... - А хiба вiн цього не зробив? Випий, Вовчий Хвiст! - Я випив i вип'ю, але не п'яний, говорю те, чого хоче Гора... Володимир робив усе як слiд, сам хрестився й хрестив Русь, узяв у iмператорiв корону, василевсом був наш князь. - Слухай, Вовчий Хвiст, вiн i нинi василевс. - Нi, - одразу ж заперечив во?вода. - Вiн був дужим, мiцним, справжнiм василевсом, але втратив силу, завагався, вже не той вiн нинi, що ранiше. - Говори правду, во?водо! - А що менi говорити? - зло вiдповiв Вовчий Хвiст. - Розмахнувся Володимир широко, з усi?ю силою, повалив старе древо, тiльки зашумiло... ?дина Русь, василевс, бiля нього ми, церква... Але вiн нас не питав, на нас не зважив, роздав землi синам, землям дав волю й право, тiльки про нас, про Гору забув... Примруживши очi, Святополк пильно дивився на сп'янiлого во?воду, проте сам не був п'яний, думав сво?. - I вже сини його й заворушились, - Ярослав, зна?мо, ?де до свiонiв, дума? йти супроти Ки?ва, Мстислав тмутараканський - Володимир i цього не зна? - збира? рать, Ростов i Муром вигнали його синiв, Туровська земля сидить без князя... Що поробиш, дав волю землям, от i василевса нема?, ?дино? землi нема?... - Але Володимир, - заперечив Святополк, - ма? дружину, покличе земське вiйсько. - Що дружина й земське вiйсько? - сказав Вовчий Хвiст. - Ми - його дружина й вiйсько, ми були його мечем i хрестом... Але нинi... боротись з ним i всiма його синами? Нi, не хочемо й не можемо. - Вiзантiя! - кинув одно тiльки слово Святополк. Вовчий Хвiст голосно зареготався: - Вiзантiя... Ох-хо-хо! Ха-ха-ха! З Вiзантi? Володимир взяв усе, що мiг, - корону й жону... А що вона ще дасть? Грецький вогонь, вiйсько? Нi, iмператори роме?в нiчого не дадуть, вони хотiли б самi щось з Русi взяти... I сам Володимир бо?ться ?х, бач, митрополита не бере... Ми, княже Святополче, не сваримось з Вiзантi?ю, проте не надi?мось на не?, нам потрiбна сила. Святополк дивився тепер за вiкно, де видно було Днiпро, Десну. - А Днiпро тече, тече, - промовив вiн. - Так, Днiпро тече, i життя плине, плине, - пiдхопив Вовчий Хвiст. - Скажи, княже, - раптом запитав вiн, - а в тебе надiйна пiдпора? - Пiдпора князя - Гора, ви, - хитро вiдповiв Святополк. - Ми не хочемо мати ки?вським князем сина робочича: який-бо отець, такi будуть i його сини... Буть тобi василевсом - сину Ярополка й царiвни. Але Гора хоче чути слово й вiд тебе... - Польський князь Болеслав дасть менi в помiч найкраще сво? вiйсько, буде надоба - королю допоможе нiмецький iмператор Генрiх - таке мо? слово. - Ти домовився про це твердо, княже? - Болеслав - мiй тесть i для слави Русi й мо?? все зробить. - I ти, княже, не забудеш нас - без Гори нiчого не вдi?ш?! - Де ви, там i я, - так скажи й Горi. - Ми зна?мо й вiримо, княже... Пам'ятай i те, що ми нинi православнi християни, латинсько? церкви не хочемо, молимось руськими словесами. - Папа римський благословить ни, церкву ж, ?пископiв матимете сво?х. Анастас погодиться, во?водо? - Подума?мо, княже... Диви, як же потемнiв раптом Днiпро. За вiкном було видно Днiпро й Десну, кiлька вогнiв на горах ки?вських. Во?вода Вовчий Хвiст повернувся до Ки?ва днiв через десять i прийшов просто до терема Володимира. Вiн не пiзнав князя - за цей час той якось дивно змiнився, - коли во?вода земно йому вклонився, то побачив перед собою гострi вилицi, зовсiм сивi вуса й довгий сивий чуб, блискучi, неначе запаленi гарячкою, очi... - Що привiз, во?водо? - Його нема?, княже. Я шукав Святополка в усiх градах на захiд сонця вiд Ки?ва й дiйшов аж до укра?н нашо? землi, але нiхто й нiде не бачив нi його, нi дружини. Жовтим свiтлом горiли свiчi. Володимир тривожними очима дивився на стiни, iкони, тьмянi лики святих. Чути було, як за стiнами терема вi? вiтер. 3 А ще за кiлька днiв уночi з лiвого берега Днiпра примчав з дружиною тисяцький переяславський Кучма, що одразу ж побував у во?води Вовчого Хвоста. Уранцi во?вода з тисяцьким прийшли до князя Володимира. - Страшнi вiстi, княже! Понад Пслом i Сулою з'явились печенiги.. Разом з ними йдуть орди, яких у нашому полi не бувало, там земля здрига?ться пiд копитами коней... Коли б це трапилось ранiше, а так уже бувало, князь Володимир не вагався б, не витрачав i години, велiв дружинi сiдлати коней, сам пiд знаменом повiв би рать супроти печенiгiв, розбив, розметав, розкидав ?х у широкому полi. Зараз це був уже не той князь Володимир: сумнiви, вагання, одчай непоко?ли його, вiн не хотiв згодитись, але невблаганний страх вповз, як змiй, у його душу. Вiн боявся найперше Гори - його оточували не тi бояри й во?води, на яких вiн покладався ранiше. Вони вимагали вiд нього того, чого вiн не мiг дати, вони хочуть владувати над усi?ю землею, чого Володимир не мiг допустити. Сини! Вiн любив ?х, надiявся, що сини пiдтримають його. Поки вони жили всi в Ки?вi, на Горi, - це й справдi була ?дина й дужа родина, вiн був отцем роду, старiйшиною в сво?й княжiй сiм'?, вони - покiрливими, слухняними синами; i коли Володимир давав синам городи й землi, посилав ?х князями, то мислив, що його родина обiйме, змiцнить усю Русь. Вийшло не так. Невиразно, але чим далi, то все дужче князь Володимир вiдчував, що, ставши князями земель, сини далi й далi вiдходять вiд нього, помiчав вiн, що сини ворогують i мiж собою. Була в князя Володимира дочка Предслава, нагадувала матiр свою Рогнiду. Роки йшли за роками, стала Предслава дозрiлою й мужньою, надзвичайно красивою - такою ж, якою була Рогнiда в городi Полотську, коли перед нею схиляли колiна князi й смiливi вiкiнги Пiвночi. Знав Володимир ще одно - незважаючи на бiль i образу, намагаючись забути все, красуня Предслава любила батька, шкодувала, нiколи за все сво? життя не сказала злого слова - вона була такою ж, як i ?? мати, у великiй любовi вмiла все прощати... Але ж вiн сам за довгi лiта не сказав ?й теплого слова, не дбав про ?? долю, один тiльки раз, повернувшись з походу, привiз ?й зелене намистечко з Тмутараканi. Нi, не тiльки синiв, i дочки в князя Володимира не стало, зустрiчаючи Предславу, вiн опускав очi, не дивився на не?. Горе? Так, це було великим, але неминучим i непоправним горем Володимира-князя. I, вже вiдчуваючи свою кволiсть i хвороби, думаючи про невблаганну, страшну годину, якою докiнчу?ться все на свiтi, князь Володимир мислив про те, хто посяде пiсля нього Ки?вський стiл, хто зможе докiнчити його справу. Володимир розумiв, що князем пiсля нього мусить бути той, хто буде гiдним цi?? корони в очах iмператорiв вiзантiйського i нiмецького, не Ярослав, не Мстислав - старшi сини, а Борис - син жони-василiси Анни. Через це вiн пiсля похорону Анни не вiдпускав його з Ки?ва, тримав бiля себе. Почувши про печенiгiв, вiн покликав Бориса до себе. - Сину мiй Борисе, - почав Володимир, - ти моя надiя i радiсть, пiдпора й наступник! Нинi, коли немощний став, хотiв би бачити тебе бiля себе, токмо на тя покладаюсь. Але що маю дiяти - на Ки?в iдуть орди печенiзькi, вже, каже сторожа поля, стоять вони на Пслi, Сулi, скрiзь по Сейму. Вести рать самому, але хто буде в Ки?вi-городi?! Боярству сво?му нинi не вiрю, десь готу? змову проти мене Святополк... Пiду на рать - чую смуту в городi Ки?вi, боюсь за стiл отця мого, чую звабу й кров... Тому вирiшую так... Я мушу бути в Ки?вi-городi, а тебе посилаю супроти печенiгiв. Во?вода Вовчий Хвiст уже готу? дружину, разом з тобою iде тисяцький переяславський Кучма, ?дь шукай i бий печенiгiв, я ждатиму тебе... Блiдий, без кровинки в обличчi, стояв князь Борис перед князем Володимиром. - Не турбуйся, отче, - сказав вiн, - я стану на чолi дружини, поведу ?? на печенiгiв, з перемогою повернусь назад i тим примножу славу твою й Ки?вського столу. - Спасибi, сину! - тепло, вiд усього серця сказав князь Володимир. - Пiдiйди сюди, хочу благословити тебе перед далекою дорогою... Князь Борис схилив голову, й батько благословив його, притулився щокою до бiлявого волосся Бориса. Во?вода Вовчий Хвiст швидко зiбрав дружину для князя Бориса - це були, власне, всi во?, що охороняли Гору й город Ки?в. Разом з Борисом ?хав тисяцький Кучма - вiн достеменно знав усi шляхи в полi за Днiпром. Виряджаючи Кучму, що на Горi був гостем його дому, Вовчий Хвiст говорив: - Ти ж, тисяцький ?дь з князем Борисом за Удай, Сулу, Псьол - далi вiд Ки?ва. - Поведу його аж до Дiнця - нехай гуля? князь. - Заведи його далi вiд Ки?ва... Зараз вiн тут не потрiбен. Тисяцький Кучма - невисокий, зовсiм лисий чоловiк - засмiявся так, що стало видно три довгi зуби на верхнiй щелепi й один, схожий на гак, на нижнiй. - Хотiв би я бачити, що б робив Борис, якби справдi побачив печенiга?! Адже утлий, кволий - хоч на iкону! - Отакий став уже й Володимир - однi очi залишились, а душа... нi, душа його вже мертва... 4 Над Новгородом висiли важкi сiрi хмари. Дуже повiльно, як з густого сита, свiтало. З неба сiявся краплина за краплиною дощ, що часом переходив у лапатий снiг, навкруг - i на концях новгородських, i над Iльменем - хвилями блукав туман. З цi?? мокроледицi вряди-годи долiтали тупiт коней, цокiт колiс на дерев'яних мостинах, приглушенi людськi голоси. Тiльки на дворищi Добринi-любечанина було тихо. Втiм, яке дворище? Напередоднi тут стояв терем, клiтi, всякi служби, рядами стояли вози й сани, в стайнi iржали конi, ревла худоба, когути в Добринi були такi, що коли спiвали заутра, то чули всi аж за Iльменем-озером... А слуг, слуг скiльки було на дворищi в Добринi: великий двiр - багато дiла. I от нiчого цього нема?... Добриня сидить на пнi, час вiд часу пiдводить голову, огляда? дворище, стогiн вирива?ться з його горла. Вiн - страшний: з непокритою, розкуйовдженою головою, бородою й вусами, у яких стирчить солома, дерев'янi скiпки, витрiщеними очима, саднами на чолi, кров'ю, що запеклася на правiй щоцi. I це не дивно: було дворище в Добринi - i от нiчого нема?, вiд терема лишились головешки та попiл, який присипа? тепер дощем, вози й сани його поламанi й побитi, коней i худоби в стайнi нема?, переляканi когути й кури розлетiлись, навiть пес Баян втiк з дворища... Нема?, нiчого нема? в Добринi... Вiн знову пiдводить голову i довго, нiчого не тямлячи, тупо дивиться перед собою, на труп Рути, що лежить з надзвичайно блiдим обличчям, заплющеними очима, витягнувши вподовж тiла руки. - Руто, - каже вiн, - адже нiчого, нiчого нема?... Так, тепер у нього нiчого нема?, i його самого також нема?. Тiльки вчора вiн був во?водою Добринею, посадником великого князя ки?вського в Новгородi, всi йому вклонялись i шанували, а зараз вiн сидить серед пожарища й пустки, он у туманi на мостинах цокотять колеса, чути людськi голоси, ось мимо розчинених навстiж ворiт iдуть мужi новгородськi, i нiхто з них не тiльки не вклоня?ться, а навiть не дивиться на Добриню... Що ж сталось, хто вiн нинi ??! Добриня пiдняв голову й дивився перед собою, але вiн нiчого тепер не бачив, перед його очима проходили iншi, далекi картини, душа, серце його, мозок розривались вiд напруги й невимовного страждання. Ген, Добрине, був ти колись онуком славетного старiйшини Анта i сином ницого любечанина Микули, та не захотiв боротись нi за славу свого дiда, нi за краще життя убогого батька, а пiшов до города Ки?ва, щоб збудувати власне життя, а коли боги поможуть, то здобути й свою, власну славу. Втiм, про славу вiн тодi, либонь, не думав. Де вже шукати тi?? слави гридневi, що за велiнням князя йде на смерть у широке поле... Пий, гридне, веселись, сьогоднi ти живий, здоровий, завтра, може, ворон закряче над тобою... Нi, не слави шукати було гридневi Добринi! Але виявилось, слава ходила з ним поруч, полюбився вiн княжичевi Святославу, i той зробив його сотенним, коли ж княжич полюбив сестру Малушу, то став йому Добриня щирим помiчником i другом. Малушi, хоч вона й народила сина Святослава - Володимира, не пощастило - сина в не? забрали, сама десь загубилась у широкому свiтi, а Добринi поталанило: мав вiн приязненство й дружбу з Святославом, а пiзнiше став во?водою, у?м юного Володимира, посадником ки?вського князя у городi Новгородi. Куди ж тепер йому подiтися, куди?! Залишатись у Новгородi не можна - учора новгородцi спалили його дворище, нинi можуть забрати й душу; потикатись до Ярослава - про це нiчого й думати: i ранiше князь був з новгородцями в одну душу, зараз тим паче пiдтрима? тiльки ?х; iти в Ки?в до князя Володимира - нi, i князь Володимир, i бояри, й во?води його, вся Гора не прийме ницого, побитого новгородського во?воду... I додому, в Любеч, нiчого йти - вiн давно зрiкся дiда свого старiйшини Анта, батька Микули, - нi, i в Любечi його нiхто не прийме. А йти однаково було треба. Криючись вiд людей, Добриня знайшов у звалищi заступ, викопав в кiнцi двору на схилi Iльменя неглибоку яму, принiс туди й опустив тiло Рути, прикрив його рiзним луб'ям, закопав жону, довго сидiв бiля купи свiжого зернястого пiску. Надвечiр вiн вийшов з свого двору. Цей двiр тепер уже не належав йому, прощаючись з мiсцем, де вiн прожив чимало лiт, Добриня довго ходив на пожарищi, думав, що йому треба взяти з собою. Тiльки вiн не знав, що ж йому взяти, - люди й вогонь знищили все, що вiн допреже мав. Стоячи серед ру?ни, Добриня побачив одно - iржавий цвях-крутень, яким прибивають дверi й вiкна. Вiн узяв цей цвях, сховав у кишеню. Сутенiло, коли Добриня залишив сво? дворище. Втiм, вiн цього й хотiв: у присмерках нiхто його не мiг пiзнати. Глибоко насунувши на лоба шапку, пiднявши комiр, з цiпком у руках, вiн пройшов сво?м концем над Волховом, вийшов за город, закрокував шляхом, що вився на пiвдень. Невдовзi Добриня зупинився, злякано подивився назад, бо почув там шум. Взявши в праву руку цвях-крутень, вiн дивився на шлях, на якому котилось щось чорне. Але вдаватись до цвяха не довелось - Добриню догонив пес Баян. Вiн був надзвичайно радий псовi, навiть присiв на шляху, втiшився, коли Баян лизнув йому щоку. - Пес ти i пес тепер я! - важко зiтхнув Добриня. - Життя, от що зробило життя. Ходiмо разом, Баяне! 5 У цей час до города Ки?ва привозили звичайно по уставу дань - вiд Мстислава з далеко? Тмутараканi, вiд Святослава з Вручого, Всеволода, що сидiв у червенських городах, вiд Судислава з Пскова, а з Новгорода вiд Ярослава. Але нинi з княжою данню було недобре - гривнi прислали до Ки?ва тiльки Святослав, Всеволод i Судислав, Мстислав щось забарився, гiнцi його не з'являлись у Ки?вi, Муром i Ростов, не прийнявши Бориса й Глiба, мовчали, город Туров також сидiв без князя. Найгiрше ж було з Новгородом. Княжi тiуни й ?мцi, що ?здили туди приймати дань, повернулись на порожнiх лодiях з недобрими вiстями, жадали говорити тiльки з князем. Тiунiв завели до Людяно? палати. Незабаром туди увiйшов i князь. У нього був хворобливий вигляд, цiлий тиждень до цього вiн лежав, скаржачись на бiль у серцi, тiльки через те, що тiуни бажали розповiсти про свою подорож князевi, вiн пiдвiвся, спираючись на посох, зайшов до палати... - Що ж скажете? - запитав вiн у тiунiв, якi зустрiли його низькими поклонами. Вони мовчали. - Чого мовчите? - дратуючись, уже голоснiше сказав князь. - Не смi?мо й говорити, - вiдповiв тiун княжого двору Горен. - Невеселi вiстi привезли ми, княже... - Що? Може, свiони? - Нi, княже, гiрше; князь Ярослав велiв нам переказати тобi, що вiднинi Новгород не платитиме данi... - Це сказав князь Ярослав, мiй син? - Так, княже, Ярослав, твiй син... Це був, либонь, найважчий удар, що впав на князя Володимира. За короткими й скупими словами тiунiв про дань вiн вiдчув бiльше, страшнiше, нiж вони сказали. Далекий Новгород! Там пройшла вся юнiсть князя Володимира, там вiн жив в одну душу з боярами, во?водами, могутнiм новгородським вiчем... Рiдний Новгород! Ти по?в i кормив сина Святослава Володимира i через нього утверждав ?днiсть з городом Ки?вом, а вiдтак i всi?ю Руссю... Новгород, Новгород, ти пiднявся, вдарив у дзвiн, коли туди прийшла вiсть про зраду князя Ярополка, став пiд знамено Володимира, щоб iти на Ки?в, боронити Русь, а за тобою пiшли всi полунощнi землi. Що з тобою сталось, Новгороде, коли ти у важкий, може, найважчий для Русi час зрiкся города Ки?ва, не хочеш давати йому дань, не хочеш говорити з тво?м годованцем - Володимиром-князем? Нi, не Новгород, це сколихнулась Русь, людi? ?? - князь Володимир зiбрав Русь, але викохав, виростив сили, що розривають ?? на шмаття... По довгому мовчаннi вiн сказав: - Требiте путi й мостiть мости... Iду на Ярослава, сина свого... Але що сталось з князем? Промовивши цi слова, вiн пополотнiв, здригнувся, схопився обома руками за груди, з уст його вирвався крик i хрип, бояри, що стояли поруч, ледве встигли пiдхопити його тiло... - Князь умре! - залунали в палатi крики. - О горе, горе руським людям! Князь умре! 6 Князь Володимир не помер. Кiлька ночей i днiв тiло його боролося мiж життям i смертю, вiн лежав непорушно вiд страхiтливого болю в серцi, в нього кам'янiли, хололи руки, ноги, часом князь втрачав пам'ять, проте життя на цей раз перемогло - в тiлi князя були ще сили, могутн? серце витримало страшний удар. Через тиждень вiн сiв, ще за тиждень встав, зробив кiлька крокiв, а там пройшов теремом... I було ще одно, що змушувало його боротись за життя, перемагати хворобу, - князь Володимир дуже хотiв жити, вiн розумiв, що не може у цей вирiшальний час пiти з життя, хотiв докiнчити справи, якi почав... Жити, боротись, перемогти й жити! Вiн залишив Гору й оселився у теремi сво?му в Берестовому... Що вело його в цей терем, який стояв далеко за городом, на високiй кручi над Днiпром, серед лiсiв, нетрiв, пущi? Важко розгадати людську душу, дуже важко сказати, чому князь Володимир у цей напружений i вирiшальний час тiка? вiд свiту, оселя?ться в Берестовому. Може, вiн не хотiв бачити су?тно?, зрадливо?, пiдступно? Гори, може, не мiг i боявся жити в теремi, де зазнав так багато горя, кривди, образ, де на камiннях в сiнях запеклася навiки кров Ярополка, може, тут пiд охороною дружини хотiв сховатись вiд Святополка, може, нарештi, його - хворого й немiчного - вабили тиша, спокiй Берестового?.. Диву? ще одно. В тихi палати берестовецького терема Володимир велить перенести бойовi доспiхи князiв колишнiх, якi прийняли з Золото? палати i якi лежали багато лiт в клiтях княжих, меч же i щит отця свого Святослава цiлу? й сам чiпля? на стiнi спочивальнi в Берестовому. Вiн не здавався, вiн ще боровся - вiд Берестового до города й назад мчали й мчали гiнцi, сюди вдень i вночi ?хали бояри й во?води - князь Володимир стежив, як збира?ться во?нство для ратi з Ярославом, вiн знав, де ?де в полi князь Борис, i, оскiльки часу проминуло багато, а печенiгiв у полi не було, велить Борисовi повертатись до Ки?ва, нетерпляче жде його. Мабуть, князь трудився навiть надто багато - на початку мiсяця червена вiн упав, спускаючись з верха терема, i два днi лежав без пам'ятi, пiсля того пiдвiвся, але щось трапилось у нього з лiвою рукою - стала неслухняна, в'яла, нiби мертва, кожного вечора у нього починало нестямно колотитись серце, судомило ноги... Була задушлива грозова нiч напередоднi 15 червена лiта 1015-го. Увесь день перед тим неймовiрно пекло, тиша велiя стояла й безвiтря, нiчим було дихати. Увечерi над Ки?вими горами почала збиратись бiляста хмара, вона висiла в небi й сяяла, як золота корона, коли ж сонце сховалось за Щекавицею, потемнiла й почала швидко розтiкатись над горами, долиною, Днiпром. Але однаково скрiзь було задушливо, тиша стала навiсною, викреши, здавалося, кременем iскру - враз спалахне все навкруг... I люди справдi боялись запалювати вогнi - в таку сушу пожежа спопелить усе дерев'яне мiсто, - скоро Гора, передграддя, Подол поринули в темряву. Проте якщо люди на землi вмiли стерегти вогонь, то, либонь, у небi мiж важкими хмарами народилась iскра, i над Ки?вом уже пiзньо? години несподiвано вдарила гроза - блискавицi раз за разом били в землю, хмари, нiби сполошенi вiвцi, перли одна на другу, вiд чого зчинявся великий шум i трiск, - тiльки ж з хмар не зiрвалася нi одна краплина, суша була така ж, як удень, однаково нiчим було дихати. На ложi в бере стовецькому теремi лежав i чув цю грозу князь Володимир. У просторiй його свiтлицi горiли кволо й безбарвне двi свiчi, в темрявi було видно тiльки стiл i стiльцi бiля нього, широке ложе. Коли ж за вiкнами спалахувала блискавиця i яскраве зеленкувате сяйво наповнювало свiтлицю, на стiнi вимальовувались меч i щит Святослава, в кутку - суворий образ Христа, вихоплювалось iз темряви обличчя князя Володимира - його тривожнi, неспокiйнi очi, зернини поту на чолi, пересохлi уста i стиснутi в кулаки пальцi рук, що лежали на ковдрi. Князь Володимир дуже страждав - у грудях раз за разом, як буря в небi, починало колотитись i нестямно болiло серце, коли ж несамовитi його удари затихали, князевi здавалось, що надходить його остання хвилина. Та найбiльше мучилась душа князя - вiдчуваючи, що на нього насува?, а от, може, й змете з землi ще одна, i вже остання хвиля, вiн уперто думав, намагався пригадати, що ж, що ще може й неодмiнно мусить зробити... - Во?вода Вовчий Хвiст тут? - запитав вiн у дворян, що тихо то входили, то виходили з палати. - Тут, княже... - Нехай iде сюди! Во?вода Вовчий Хвiст був, либонь, десь близько, бо одразу ж став бiля ложа князя, схилив голову. - Я тут, княже. Ти мене кликав... - Так, кликав... Але чого ти сто?ш, сядь, во?водо, i нехай усi вийдуть... - Тут нiкого нема?. - То й добре... Слухай, во?водо... Вовчий Хвiст ще нижче схилився до князя. - Во?водо, - сказав Володимир, - ти був мо?м вiрним слугою все життя, i днесь покладаюсь на тя... - Мiй княже! - тiльки й промовив Вовчий Хвiст. - Пам'ята?ш, - замислився князь Володимир, - як ходили ми на радимичiв i стояли над Пiщанню. Тодi я послав тебе перед собою, i побiгли вони, а я сказав: радимичi вiд вовчого хвоста бiгають... Во?вода тихо засмiявся. - Ти послав мене перед собою, але преже мене йшла слава Володимира-князя. Сам перемiг... - А хiба тiльки радимичi, - трохи заспоко?вся i став рiвнiше дихати князь Володимир. - Пригаду?ш, як ходили ми на в'ятичiв, чорних булгар? - Велика твоя слава, княже Володимире, у важку годину ти зiбрав i устрояв Русь... - Велика слава й твоя, - сказав на це Володимир, - тому й нинi, в многотрудну годину, покладаюсь на тя... - Говори, княже, а я все зроблю по тво?му слову. - Бачиш мене немощного, во?водо, i не вiдаю вже я, дасть менi бог ще пожити чи покличе до себе. Тому й турбуюся про Русь, доки живу, твердо сто?ть Ки?вський стiл, не стане мене - чую ворожнечу мiж землями й синами... Скажу правду тобi, во?водо: не на всiх синiв покладаюсь, ? мiж ними тiльки один, що вряту? честь i славу Ки?вського столу, зарату? Русь... - Про кого мовиш, княже? - Про сина Бориса... Вiн буде першим по менi... Чу?ш, во?водо?! - Чую, княже, i реку - справедливо розсудив, - Борис - то ? князь над князями. Але ж ти давно велiв послати гiнцiв до нього, i я виконав твiй загад - князь Борис не днесь-заутра буде в Ки?вi... - Непокоюсь я. Днi йдуть, а Бориса нема?, велю тобi, во?водо, - вiзьми з собою дружину, ?дь сам у поле, знайди Бориса, верни його в Ки?в... - Заутра ви?ду, княже... - А про Святополка нiчого не чути? - Нi! Вiн, либонь, дуже далеко, в Польщi, та руки в нього короткi... - I Новгород мовчить? - Мовчить... Цього лiта лодi? Ярослава вже Волока не пройдуть... - То й iди! ?дь до города, спочинь. Може, зараз i я засну, во?водо... - Зроблю, як велиш, - вклонився во?вода. - Прощай, княже! - Прощай, во?водо! I ?дь шукай сина Бориса... Спав вiн чи не спав? Князь прокинувся, розплющив очi, побачив темну постать бiля розчинених дверей. - Хто там? - запитав Володимир. - ?пископ Анастас, княже... - Чого ж ти прийшов? Хiба тобi, старому, ходити в таку грозовицю? - Я вiдчував, що тобi важко, от i прийшов... - Ти вгадав, отче, у цю нiч менi чомусь так важко, як нiколи... Iди, ?пископе, сядь бiля мене... ?пископ наблизився до ложа, сiв у низенькому крiслi. - А чого ж тобi важко, княже? - дуже тепло запитав вiн. - Не вмiю на це вiдповiсти. - Скажи, як велить душа, i тобi стане легше... Князь Володимир, дивлячись на вогник свiчi, думав, потiм почав: - Менi зда?ться, що я довго мiцно спав i раптом прокинувся... Багато, ой, як багато лiт минуло, але ж сьогоднi бачу старий, давнiй свiт, отця Святослава, iдолiв на горах, древнi городи й весi, - все таке рiдне й бтгазьке, але як далеко-далеко все це днесь... I бачу я ще, отче, ось тут, за вiкном, - новi городи й весi, лик Христа, нових людей. Хто ж це содiяв? - Ти, княже Володимире, - василевс Русi. - Боже, боже! - вирвалось у Володимира. - Та невже ж я все це содiяв: знищив старий закон i покон, насадив древо нового життя? - Ти, княже! - впевнено сказав Анастас. - Так чого ж менi страшно, дуже страшно, отче? Володимир замовк. За вiкном i в свiтлицi все осяяла блискавиця, вдарив грiм, Анастас побачив зведене вiд страху обличчя князя, широко розплющенi його очi, сивi вуси й темнi уста... Перехрестившись сам, вiн дужим помахом руки перехрестив i князя. У пiвтемрявi, що настала пiсля цього, ?пископ говорив: - Я тебе уважно слухав i хочу розрадити, княже... Пощо ти непоко?шся, тривожиш сво? серце, душу? Ти сказав правду - був свiт старий, закон i покон отцiв тво?х, все це повинно було померти й навiки вмерло, княже... Ти сказав правду й про те, що на змiну старому свiту прийшов свiт iний, новий, тiльки марно жаха?шся цього нового свiту. Вiн мусить бути, вiн ?. Вiр менi, прийдешнi люди пом'януть добрим словом тих, що це содiяли, а бог уже благословив ни... Але в бренному цьому життi треба, щоб хтось вiв людей, - i бог перстом сво?м вiдзначив тебе, княже, ти i тiльки ти зробив те, чого хотiв бог, нинi ти ма?ш любов усiх земель... - Нi, ?пископе, жажду сам правди, любовi не мав i не маю. - Про яку ти любов говориш, княже? Володимир думав, нiби вагався, чи повiсти йому сво? думи ?пископу. - Миру нема? в землях, землi не слухаються мене, синiв послав туди, але не маю ?хньо? любовi. - Заспокойся, княже, содiяне тобою дасть плод пiзнiше, мир настане в землях, сини тво? ще пiдопруть тебе, денно й нощно за тебе молиться церква... ?пископ замовк. - Ти чогось не сказав, Анастасе? - Я скажу про це не нинi... - А чому? - Церква й князь - суть ?динi, кожному з них сво?... Вiр менi, аще учиниш церковний закон - даси десятину церквi з усiх земель, дозволиш церквi чинити суд, - ми з тобою все переможем, княже. - Ти вже говорив про це менi, ?пископе, не можу цього зробити... - Княже! Ти не мiг цього зробити ранiше, та на все приходить свiй час... Хто ж зробить це, крiм тебе? Володимир подивився на ?пископа зляканими очима... Чому Анастас так сказав, на що вiн натяка?, - невже скоро кiнець, смерть? - Ти мусиш i будеш ще довго-довго жити, - нiби вгадавши його думки, додав ?пископ, - за це молиться i завжди молитиметься церква. А ми з тобою, княже, ще довго збиратимемо десятину й чинитимемо суд... - Устав церковний з тобою? - сухим голосом запитав Володимир. - Бог велiв менi взяти його з собою. - Дай сюди! ?пископ Анастас поклав перед князем писаний на пергаментi устав церковний - i Володимир сiв на ложi, довго читав написанi рукою Анастаса слова: - "...дах десятину во всiй землi Руського княжiння, i вiд всякого суда десятий грiш, а з торгу десятий тиждень..." Княжа рука здригнулась. - Зажди, ?пископе... Ти пишеш: "...i вiд домiв на всяке лiто десятину всякого стада i всякого живота..." Така десятина? ?пископ вiдповiв суворо й холодно: - Десятина мусить бути тiльки така, бо церква молиться за князя й смерда... - Страшно. Десятина з усi?? Русi на церкву... Ой, як страшно, - вирвалось у князя. - Так треба, - процiдив ?пископ. - "...а по цьому не вступатись нi дiтям мо?м, нi внучатам, нi всякому роду мо?му довiку нi в люди церковнi, нi в суди ?х..." ?пископе Анастасе, навiщо ти принiс менi цей устав про десятину й суд?.. - Нинi не тiльки на землi - на небi такожде iде суд, - глухо вiдповiв ?пископ, прислухаючись до луни грому. Князь Володимир на мить заплющив очi, груди його високо здiймались, узяв перо, пiдписав устав. - Спасибi, княже! Вiр менi, не токмо ми, а всi прийдешнi люди назовуть тебе святим, з апостолами рiвним... Володимир лiг на ложi. - Святий! - прошепотiв вiн. - Як княгиня Ольга... Нi, не святий, не говори, що я з апостолами рiвний, бо потопав i потопаю в грiхах. - Ти потопав i мiг потонути в грiхах, коли був язичником, княже. Але хрещення - то початок нового життя, з ним тобi були прощенi всi грiхи, содiянi допреже. У Володимира було дуже смутне, неспокiйне обличчя, якiсь бiльшi нiбито, нiж звичайно, очi дивились на розчинене вiкно. - Церква й хрещення проща?, - важко видихнув вiн, - але я сам собi простити грiхiв не можу. - I апостоли робили грiхи, - ледь посмiхнувся ?пископ. - Один токмо бог без грiха... А ти будеш, княже Володимире, святим у вiках, i з апостолами тебе зрiвняють. - Я не можу, не хочу бути святим, не менi, грiшному, рiвнятись з апостолами... - Мовчи, сину мiй... Владою, даною менi вiд бога, розрiшаю й прощаю тобi всi содiянi тобою грiхи i молитимусь, аби вiн, аще покличе тебе, прийняв там, де всi праведнi спочивають... Заспокойся, княже, засни! Во?вода Вовчий Хвiст не по?хав, як обiцяв князевi, одразу з Берестового. Увесь час, доки ?пископ Анастас був у Володимира, вiн сидiв з кiлькома во?водами й боярами на ослонi в сiнях, очевидь, ждав ?пископа, бо, тiльки той вийшов вiд князя, рушив слiдом за ним. - Яка темна нiч, - сказав ?пископ, зупинившись за дверима терема. - Спека, задуха, грозовиця... У таку пору здоровому важко, а Володимиру й поготiв... - Що дума?ш, ?пископе? Менi не подоба?ться князь. - Мислю, що оце й кiнець, - важко зiтхнув ?пископ. - Я, во?водо, по очах виджу, звик. Чи й переживе цю нiч... У непрогляднiй темрявi вони тихо крокували двором. Часом спалахувала блискавка, пiсля яко? все навкруг здавалось ще темнiшим, чорним. - Помира? i сам не вiрить, - говорив ?пископ. - Втiм, так бува? завжди. У дуба зруба?ш корiнь, а листя все зеленi?... Ох, грiхи, грiхи! - Що говорив князь? - поцiкавився Вовчий Хвiст. - Все про сво? - воювати з Ярославом збира?ться, шука? Святополка, молиться на сина Бориса. Що тiльки й буде по його смертi, во?водо? - Кожному овочу своя пора, - засмiявся Вовчий Хвiст, - кожне дихання дба? про себе... Ти, ?пископе, зда?ться менi, такожде себе не забува?ш... - Про що говориш? - зупинився й схопив за плече Вовчого Хвоста ?пископ. - Бачив, що в тебе в кишенi грамота княжа... - Що ж, - зухвало промовив Анастас. - Ма?мо устав церковний, пiдписав його нинi князь. Не про себе дбаю, про церкву... Що, може, скажеш, зробив недобре? - Нi, - вiдповiв Вовчий Хвiст, - дi?ш ти добре... Давно пора. Государ повинен дати устав i церквi, i боярству, i всiм людiям - кожному сво?, за те й служимо... Тiльки що цей устав, аще прийде пiсля Володимира недостойний князь?! Знову небо прорiзала блискавка - ?пископ i во?вода стояли поруч серед двору, здавались вищими, нiж справдi. Блискавиця була така слiпуча, що вiд не? на зелений спориш навiть не падали тiнi, навкруг не видно було нiчого, тiльки чорнiло недалеко покинуте кимсь цебро з срiбним кружальцем води. - Во?водо Хвiст! - сполохано сказав ?пископ. - Зажди, про що говориш? - Я нiчого не говорю, - вiдповiв ?пископу Вовчий Хвiст, - а знаю - аще прийде в Ки?в Ярослав, вiн порве устави отця свого. - А Борис? - запитав Анастас. Во?вода схилився до самого вуха ?пископа. - Бориса не прийняв навiть Ростов, що ж вiн - немiчний, кволий - Ки?ву?! Син василiси? А чим, чим нинi нам Вiзантiя допоможе? Та й тобi, ?пископе, нi з ним, нi з патрiархом константинопольським не по дорозi... - О, це так, - згодився ?пископ. - 3 патрiархом менi не по дорозi. Недалеко вже були й ворота з двору. В сяйвi блискавиць за ними окреслювались критий вiзок ?пископа, кiлька осiдланих коней, темнi постатi дворян, гриднiв. ?пископ зупинився, схопив руку Вовчого Хвоста. - Так що ж це? Хто ж тепер сяде на столi? Вовчий Хвiст помовчав. - Токмо син князя Ярополка й царiвни, - долинув з темряви його хрипкий голос. - Святополк - князь дужий, суворий, вiн захистить бояр, людей, церкву. - Але вiн далеко, в Польщi? - Нiч темна, нiчого не видно, - натяком вiдповiв Вовчий Хвiст, - якщо це станеться з Володимиром нинi, Святополк до ранку може бути в Ки?вi... - Почекай, во?водо, почекай, - не випускаючи руки Вовчого Хвоста, мовив ?пископ. - Святополк католик... - Князь Володимир помира?, - суворо сказав Вовчий Хвiст. - Ми - християни, i католики такожде християни... Нашо?, русько? християнсько? вiри нiхто не зачепить. Та й що вiра? Нам потрiбна сила, а вже з нею бог. Блискавиця... У ?пископа зовсiм бiле, закам'янiле обличчя, непорушнi, неначе склянi, очi, закушенi губи. - Ну, ?пископе, - глузливо запитав Вовчий Хвiст, - чи згоден ти благословити Святополка? ?пископ мовчав. За коротку хвилину, яка проминула вiд удару до удару блискавицi, вiн пригадав ще одну нiч пiд Херсонесом, коли зрадив патрiарху константинопольському й ромеям, скрадався у пiтьмi до табору Володимира, клявся в приязненствi й любовi... Те, що робилось цi?? ночi, було не новиною. Вiн iшов до Володимира, бо шукав сили й слави, нинi сила князя Володимира вичерпалась, славу ж ?пископ Анастас матиме тiльки з Горою й Святополком. - Я згоден, во?водо! - в нестерпному сяйвi, пiд страхiтливий гуркiт грому сказав Анастас. 7 Володимир заснув. Може, на хвилину, може, на годину спокiй прийшов у його стомлену душу, князь усе забув, спочив. Прокинувся вiн вiд дужого удару грому, що пролунав над самим дахом терема, i сяйва блискавицi, що наскрiзь пройняла повiки й змусила його розкрити очi. "Що це?!" - хотiв крикнути Володимир. Проте трапилось неймовiрне - князь крикнув i сам не почув свого голосу - пiсля удару грому за вiкном, у саду, внизу, в теремi i в палатi стояла надзвичайна, якась зловiсна тиша, а голосу не було - тiльки тиша й пустка. "Чому це я не чую свого голосу? - подумав Володимир. - Може, знову серце, голова?!" Проте серце його билось, хоч i напружено, а рiвно, вiн бачив усе навкруг себе - свiчу, корчагу з водою на столi, темне вiкно, гiлля за ним, меч i щит отця Святослава, образ Христа на стiнi. Тiльки на душi в нього було неспокiйно, надто тривожно, вiдчуття чогось неминучого, невблаганного, що пiдступало, обгортало його. Вiн навiть схопився, сiв на ложi, простягнув руку до корчаги, щоб випити води... I тодi вiн вiдчув, як серце його - на довгу, надзвичайно довгу мить - зупинилось, напружено здригнулось, забилось, в головi його раптом почався свист, шум. "Що це? Чому так?" - краяли думки-блискавицi. Вiн думав не тiльки про серце й голову, вони болять тому, що нема? спокою в душi... "Чи по?хав Вовчий Хвiст у поле? - виникала одна думка. - А чого приходив ?пископ Анастас?" - одгонила ?? iнша. Думки виникали й зникали, змiшувались i знову народжувались. "Сини! Де вони? Бояри? А чому тут нема? бояр? Де мо? во?води? Нi, в мене нiкого, нiкого нема?, - я лишився один, сам... I хворий, зовсiм хворий". В промiннi свiчки побачив образ Христа i звернувся до нього: - Воззри ж тепер на мене, воззри, бо ти цар небесний, я ж iмператор на землi, i, крiм тебе, менi нi до кого звернутись... Воззри, воззри, воззри, чу?ш, Христосе, я тяжко страждаю, я загибаю... Ти хочеш мене рятувати, зiйди з образу, допоможи менi, врятуй... Вiн довго дивився на образ Христа, i видно - на образi цьому, на лику Христа, що був досi темним i суворим, вiн помiтив щось схоже на посмiшку... - Ти смi?шся?! - крикнув князь Володимир. - Чого ти смi?шся, Христос? Нi, це в мене наморочиться в головi... Ти не смi?шся, тебе нема?... Яка облуда! - застогнав вiн. - Яка облуда, адже нiчого - навiть Христа - нема?... "Куди пiду? До кого звернусь?" - налiтали знову й знову думки. Предслава! Вiн згадав ?? - свою дочку, що жила так близько, одразу за лiсом i стiною - на Горi... Вона ж любить його, як i вiн ??, так само, як любив колись Рогнiду, прийде, прибiжить сюди, аби тiльки покликав. Але Рогнiда пiшла в безвiсть, не почувши вiд нього слова любовi, вiдтодi ж мiж ним i Предславою виросла стiна - рiдна дочка стала йому нiби чужою, пiзно кликати ??, нiхто, нiхто не прийде до нього серед цi?? страхiтливо? ночi. I тодi вiн пригадав одну, найдорожчу в свiтi людину: матiр свою, Малушу. Рiк за роком проходили, минало життя, але вiн не мiг звикнути до думки, що ?? нема?, вiрив, що вона жива, тiльки Гора, дружина, во?води й бояри не допускали ?? до нього. Проте так не могло бути надалi. Тепер, коли вiн почував себе зовсiм самотнiм, хворим, вона мусила бути бiля нього, жити далi без не? вiн не мiг. I вiн вирiшив, що негайно, цi?? ж ночi, зробить клич, велить шукати ?? по всiй Русi, щоб вона прийшла, сiла коло його ложа, поклала руку на гарячу його голову; вiн з славою введе ?? в Золоту палату, посадить поруч з собою, бо вона його мати, вiн вiд не? пiшов i до не? повернеться... Вiн схопився з ложа й без посоха, без помочi чужо? руки ступив раз, i другий, i третiй, так, як ходив i колись. Раптом вiн зупинився. Недалеко вiд Берестового спалахнула i вдарила блискавиця - така слiпуча, що в свiтлицi стало видно, як удень, блискавиця ця, либонь вцiлила в землю, бо навкруг усе загуло, захиталось. Володимир не чув цього - у сяйвi блискавицi вiн побачив те, що було неймовiрним i незрозумiлим, - на стежцi в саду за теремом князь помiтив постать, що вирiзувалась на тлi зелених трав, - там iшла, спираючись на посох, стара жiнка - така, якою вiн уявляв ключницю Малушу - свою матiр. - Мамо! - вирвалося з горла князя Володимира. - Де ти взялась? Звiдки прийшла? Мамо, iди до мене! Ма-а-мо! Але блискавиця, мабуть, вдарила не тiльки в землю, гаряча iскрина поцiлила в серце князя Володимира, бо вiн вiдчув нестерпний бiль, нiби десять списiв разом пройняли йому груди. Могутн? колись його тiло ще боролось, широко розставивши ноги й хапаючи руками повiтря, вiн стояв, ждав, що бiль зникне. I вiн ще встиг крикнути: - Людi?! Дружино! Дружи-й... Хтось бiг з сусiднiх поко?в, внизу на сходах чулись кроки - до свiтлицi поспiшали бояри, во?води, гриднi... Але князь Русi Володимир уже цього не чув. Трапилось неймовiрне - бiль у його грудях зник, але раптом згасло й все наокруг, сяйво свiчок обернулось, зникло, зникло все - шум, свiт, життя, i, як зламаний спис, князь Володимир упав, повалився на пiдлогу. 8 Тi?? ж ночi, набагато пiзнiше, бiля ганку терема в Берестовому зупинились сани, запряженi четвериком баских, дужих коней, бо по покону мертвого годилось везти тiльки так, туди ж промчало з города десяткiв зо два во?вод, бояр, мужiв. У теремi на той час тiло князя Володимира опорядили й загорнули в килим, гриднi вийняли з пiдлоги терема кiлька мостин i на ремiнних вужах опустили мертвого в сiни, потiм прорубали дiру в стiнi у сiнях i так винесли князя надвiр. Все це вони робили потай, тихо, щоб хтось не довiдався про те, що сталось цi?? ночi в Берестовому; нiхто не заплакав i не затужив над тiлом князя Русi, тiльки на пiдвiконнi в свiтлицi, де вiн помер, хтось iз гриднiв поклав шматок хлiба й плоскви з ситою - на покорм його душi. Сани рушили. Во?води й бояри сiдали на коней, кiлька чоловiк закрокували пiшки. Поки ?хали двором, потiм дорогою в лiсi, сани легко посувались уперед, ближче ж до города, над Днiпром, полозки стали зариватись у пiсок, ледь посувались, стрибали на вибоях. У городi, либонь, дехто вже знав про смерть Володимира - вряди-годи похiд зустрiчали й при?днувались до нього вершники. Гроза минула, на небi розривались i повзли до пониззя хмари, нарештi у прорiзi мiж хмарами окреслився мiсяць - тонкий, як серга, нiжно-голубий. Конi били й били копитами землю. У лiсах i кущах обабiч шляху кричали нiчнi птахи, десь на Подолi, а потiм на Горi заспiвали когути, а здалеку, iз Заднiпров'я, линув багатоголосий перепелиний клич. I нiхто не помiчав, та нiкому й не було дiла до того, що за саньми з тiлом князя Володимира поспiша? якась стара жiнка в темному платнi - Малуша. У цю нiч вона не спала. У монастирi давно вже знали, що недалеко звiдси в сво?му теремi тяжко хворi? князь Володимир; ?пископ Анастас, що був минулого дня в нього, велiв священикам i братi? вiдправити молебень за одужання вельми немощного князя Володимира, i вони молились у церквi до пiзнього вечора. Малуша зрозумiла, що сталось, - князь Володимир, ?? син, помира?, а бiля нього ж нема? нi жони, нi синiв, нi однi?? рiдно? душi, всi такi далекi, такi чужi... Вона вирiшила будь-що iти в княжий терем у Берестовому, добитись, на колiнах просити гриднiв, во?вод, щоб дозволили ?й - старiй черницi - побути бiля хворого князя, допомогти, а коли так судилося, власними пальцями закрити йому очi. Малуша пiшла, хоч нiч була чорна-пречорна, над головою висiли хмари, часом з неба били блискавицi, гуркотiв грiм; iшла крiзь кущi, падала на вибоях i пнях, була вже зовсiм близько, в саду за теремом. Там вона зрозумiла, що добре зробила, пiшовши до сина, - коли ще раз вдарила блискавиця, у чорному вiкнi терема Малуша побачила Володимира, що стояв, простягаючи руки до не?... - Мамо? Iди до мене! Мамо! - почула вона його крик... Що було потому? А хiба Малуша зна?? Вона добiгла до терема, увiйшла в сiни, де стояли во?води, бояри, гриднi. - Князь умре, - мов крiзь сон, долетiло до не?, але коли вона невиразними, змiшаними з сльозами словами просила допустити ??, черницю, до тiла князя, щоб опорядити його, Малушу виштовхнули з сiней, бо вони, навiть i мертвого, стерегли князя Володимира. Малуша вийшла надвiр, стала пiд деревом недалеко вiд ганку, так, що нiхто ?? не мiг помiтити, ждала. Вона чула шум i рух у теремi, бачила, як до ганку пiд'?хали сани, як iз терема вийшло кiлька гриднiв з смолоскипами в руках, а крiзь дiру в стiнi сiней виносили тiло. Малуша вийшла з тiш дерева, стала над саньми, в якi клали тiло Володимира, в промiннi смолоскипiв бачила його трохи стомлене, але воднораз спокiйне вже обличчя, набряклi повiки, що навiк закрили очi, срiблястi брови, що випинались над перетятим двома глибокими зморшками чолом, гострий i довгий нiс, вилицi, сивi вуса над темними устами, - це, либонь, i все. Вона довго стояла над тiлом свого сина, бо бояри, во?води бiля саней щось радились мiж собою, позираючи на тiло, бо за все сво? життя так мало була бiля нього, бо гриднi гасили смолоскипи, во?води й бояри все радились, i нiкому з них не було нiякого дiла до старо?, зiгнуто? черницi, що мовчки стояла над мертвим уже князем. Сани рушили, тупотiли конi, шарудiли полозки, всi по?хали, пiшли з двору - i Малуша рушила слiдом за ними. Спираючись на цiпок, вона так поспiшала... Думала про минуле - вона не могла цього не згадати. Перед нею встали i далекий Любеч iз жовтими його пiсками, i той день, коли ?хала вона пiд щитом брата Добринi на Гору, хижа Ярини й два камiнчики сережок, що свiтились i мiнилися пiд мiсячним сяйвом, стравниця, куди входять княгиня Ольга й Святослав... На Малушу, що крокувала зараз за саньми, вiйнуло ще й радощами далеко? купальсько? ночi; серед цi?? темно? ночi ?й привидiлись вiдблиски високих червоних вогнiв, блискучi очi княжича Святослава: "Я люблю тебе, Малушо!" Невже ж, невже це колись було? Так, усе це було! Була Гора - i став Будутин, у хижi над Россю вона народжу? дитину - його, Володимира... "Колишися, колиско, вiд кута до кута, маленька дитина, а важка покута..." "Слухай, Добрине, менi страшно, ой, як страшно, душу ти забира?ш у мене..." Невже все це було? Усе було - i вже нема? нiчого. Не стало Святослава, он лежить у санях Володимир, тiльки вона живе серед чорно? ночi - княжа мати й однаково рабиня... Так чого ж ви поспiша?те, во?води, гриднi, - сани вiддаляються й вiддаляються, вона - стара, немiчна мати князя, - нi, цього нiхто не зна?, вона - черниця Марiя, задиха?ться, не може встигнути за вами, навiть за мертвим сином! Малуша стала... Нi, вона не встигне... i куди вона пiде, куди?.. Десь удалинi якийсь час чувся тупiт коней, голоси, а от все затихло. Малуша стояла на лузi, де колись горiли купальськi вогнi. 9 До свiтання ще Святополк вийшов з схованки - iз терема во?води Вовчого Хвоста, - вдерся з дружиною сво?ю, що стояла напохватi на Подолi, до