большой дурак во всем королевстве. -- Совершенно правильно, ваше величество! Король в глубокой задумчивости пожевал губами, рассеянно сбросил мантию на руки пажу с родинкой на правой щеке и передал шпагу пажу с родинкой на левой щеке. Затем он со вздохом опустился в кресло. Но ел король мало: мысли его были заняты решением сложной задачи. -- На ста площадях по сто зеркал! -- раздраженно сказал король, бросая на стол салфетку. -- Кто же мне скажет, наконец, сколько будет всего зеркал? Оля слышала, как Нушрок прошептал, наклоняясь к Абажу: -- Может быть, сказать ему? -- Зачем? -- таким же шепотом ответил Абаж. -- Пусть занимается своими глупыми подсчетами и поменьше вмешивается в наши дела. Король поднялся и потряс над головой руками. -- Кто мне скажет? -- Десять тысяч, -- раздался тонкий голосок. Все удивленно огляделись по сторонам. -- Кто это сказал? -- спросил король. -- Я... Все глаза устремились на пажа с родинкой на правой щеке. -- Клянусь красотой своего отражения, -- сказал король, -- я впервые слышу, чтобы мальчишка решал такие трудные задачи. -- Но это совсем не трудная задача. -- Ты так думаешь? -- Я в этом уверена... то есть уверен! -- Глупости! -- поморщился король. -- Это очень трудная задача, и я не сомневаюсь, что ты решил ее неправильно. Ведь надо было сложить все сотни, а у тебя на это не было времени. -- Я не складывал сотни. Я просто умножил сто на сто. -- Вот как! Но ведь умножение еще труднее сложения. -- Ничуть! В этом случае к сотне нужно прибавить два ноля. Если бы вы мне дали бумагу и карандаш, я мигом показал бы вам, как это делается. -- Эй, слуги! Дайте карандаш и бумагу моему пажу! -- хлопнул в ладоши король. -- Слушай, мальчишка, если ты лжешь, я велю тебя высечь стеклянными розгами! -- Я думаю, вам не придется утруждать себя таким неприятным приказанием. Сейчас я решу эту задачу. Пусть только кто-нибудь подержит это пальто. -- Какое пальто? -- В глазах короля мелькнуло недоумение. -- Ну, вот это, которое вы сбросили мне на руки со своих... королевских плеч. -- Ах, мантию, -- снисходительно усмехнулся король. -- Слушай, паж, ты говоришь на каком-то странном наречии. Эй, примите кто-нибудь королевскую мантию у пажа! Король и паж, отодвинув тарелки, склонились над столом. Разогнулись они не скоро, когда члены королевской свиты уже устало дремали, прислонившись к колоннам, а церемониймейстер всхрапывал так зычно, что можно было подумать, будто в зале ржет лошадь. Только Нушрок и Абаж бодрствовали. Они сидели в конце стола и о чем-то горячо спорили. Лицо Топседа Седьмого сияло. -- Прекрасно! Превосходно! -- запищал он, возбужденный открытием. -- Поразительно! Это действительно очень просто! Теперь я могу умножать любые числа. Эй, послушайте!.. Со всех концов зала, протирая глаза, к королю спешили придворные. -- Слушайте, вы! -- кричал Топсед. -- Знаете ли вы, сколько будет, если умножить... если умножить... ну, хотя бы сто семнадцать на двести четырнадцать? Придворные безмолвствовали. -- Молчите? А я, ваш король, знаю! Будет одиннадцать тысяч семьсот! -- Гражданин король, -- зашептал паж с родинкой на правой щеке на ухо королю. -- Вы решили эту задачу неправильно. Король заморгал рыбьими глазами. -- Что-о? Какой гражданин? -- Простите, я хотела... я хотел сказать... ваше величество, что вы решили задачу неправильно. -- Как неправильно? Я велю тебя высечь! Ты мне сам только что говорил, что к умножаемому нужно прибавить два ноля! -- Ваше величество, -- упавшим голосом проговорил паж, -- я три часа объяснял вам, что к умножаемому нужно прибавлять ноли в том случае, когда оно умножается на десять, на сто, на тысячу и так далее. -- Гм... -- Я готов повторить урок вашему величеству. -- Хорошо, -- зевнул король, -- только, пожалуй, после обеда. Ты действительно великий математик. Я подпишу королевский указ о назначении тебя... Как тебя зовут? -- Оля. -- Что-о?.. -- Его зовут Коля, ваше величество, -- быстро заговорил паж с родинкой на левой щеке. -- Уж вы, пожалуйста, извините его, видно, он так устал от математики, что стал заговариваться. -- А как зовут тебя, паж? -- Меня зовут Ялок, ваше величество. -- И ты тоже математик? -- Да, ваше величество, -- важно кивнул головой паж с родинкой на левой щеке. Но тут же спохватился. -- Коля все-таки посильнее меня, ваше величество. Мы с ним братья и частенько вместе решаем задачи. -- Эй, слушайте все! -- сказал король. -- Я назначаю Колю главным математиком королевства, а его помощником будет Ялок. Король собирался еще что-то сказать, но в эту минуту в зал вошел слуга с подносом и доложил: -- Депеша главному министру! Сонный церемониймейстер вдруг схватился за голову. -- Господин Абаж, простите меня! Совсем забыл: вам тоже срочная депеша с рисовых полей... Ах, какая память! -- Он вынул из-за обшлага депешу и дрожащей рукой протянул Абажу. Оля видела, что оба министра впились в поданные им бумажки. -- Ваше величество! -- высоким, срывающимся голосом вскрикнул Нушрок. -- Зеркальщики подняли бунт, избили надсмотрщика!.. Ваше величество, обстоятельства вынуждают меня срочно покинуть дворец. Оля и Яло многозначительно и радостно переглянулись. -- Ваше величество, -- зарокотал Абаж, -- мои сеятели риса не вышли на работу! Они требуют хлеба! Король пожевал губами и сказал глубокомысленно: -- Дайте вашим рабочим побольше кривых зеркал, и они успокоятся. Абаж повысил голос: -- Ваше величество, нам нужны не зеркала, а солдаты! Оба министра поклонились и вышли из зала. В наступившей тишине было слышно, как стучат по паркету их каблуки. -- И пусть уходят, -- сказал король, -- терпеть не могу моих министров!.. Коля и Ялок, я повелеваю вам обоим пойти в тронный зал. Я хочу вас посвятить в одно важное государственное дело. ГЛАВА СЕДЬМАЯ, в которой король посвящает пажей в "одно важное государственное дело" Золоченый трон был усыпан драгоценностями. Но не эти сверкающие камешки привлекли внимание Оли и Яло. Большой ключ висел над троном. Ключ от кандалов Гурда! -- Дело в том, -- сказал король, поудобнее усаживаясь на троне, -- дело в том, что никто не знает, сколько зеркал насчитывается в моем королевстве. Сегодня ты, мой паж, помог мне решить одну часть задачи. В моем королевстве сто площадей, и теперь я знаю, что они украшены десятью тысячами зеркал. Но ведь зеркала имеются не только на площадях -- они и во дворце, и на улицах, и в домах моих подданных. Каждый король должен чемнибудь прославить и обессмертить свое имя. Постигаешь ли ты, паж, какую величественную задачу я призван решить? Потомки будут гордиться Топседом Седьмым, впервые в истории подсчитавшим все зеркала королевства! Готов ли ты принять участие в решении этой великой задачи? Паж с родинкой на правой щеке смотрел на короля, с трудом удерживая улыбку. -- Я велю сегодня же отвести тебе и Ялоку лучшие покои во дворце, -- продолжал Топсед. -- Я назначу вам жалованье, как высшим придворным чинам. Паж с родинкой на левой щеке хитро взглянул на другого пажа и сказал: -- А можно ли, ваше величество, чтобы жалованье нам платили шоколадом? -- Чем? -- удивленно посмотрел на него король. -- Шоколадом, ваше величество. -- Гм... Ну, разумеется, сколько угодно шоколада, сколько угодно конфет, пирожных, мороженого и прочих сластей. Паж с родинкой на левой щеке незаметно толкнул ногой другого пажа и шепнул: -- Соглашайся, Оля. Ты ведь любишь сладкое! Оля сердито оттолкнула подругу. -- Я считаю, ваше величество... -- начала она. Но Яло перебила ее: -- Ваше величество, вы предлагаете нам очень важное дело. Позвольте поэтому, прежде чем дать ответ, посоветоваться нам с братом. -- Да, -- сказал король. Яло отвела Олю в сторону. -- Что ты хотела сказать королю, Оля? -- Что я считаю его предложение глупым занятием, Яло! Лучше бы он подумал, как облегчить жизнь зеркальщикам. -- Если ты так скажешь, он прикажет заковать нас в кандалы. -- Но это на самом деле глупое занятие, Яло! Не могу же я кривить душой! Яло качнула головой. -- Ты корчишь из себя такую честную девочку, как будто никогда в жизни не говорила никакой неправды. -- Да, я никогда не говорила неправды, Яло! -- Ой, так ли? Я очень хорошо помню, как однажды ты читала сказки. А когда к тебе подходила бабушка, ты прикрывала сказки учебником географии и делала вид, что учишь урок. Оля так сильно покраснела, что на ее глазах выступили слезинки. -- Так действительно было, Яло, -- чуть слышно сказала она. -- И мне очень стыдно, что я поступала так нехорошо. -- Что-то уж больно быстро ты исправилась, -- проворчала Яло. Оля вспыхнула. -- Уж не думаешь ли ты, что я исправилась оттого, что попала в это противное королевство? Если бы не Гурд, я ни на одну минуточку не осталась бы здесь. -- Странно, как только ты переступила раму волшебного зеркала, ты стала совсем другая. -- Потому что я посмотрела на тебя и... -- То есть ты хочешь сказать, что посмотрела на самое себя? -- Ну, пусть посмотрела на себя!.. И оттого, что я смотрю на тебя, то есть на себя, мне и делается так стыдно. -- Но как же нам спасти Гурда? -- задумчиво сказала Яло. -- Эй, пажи! -- услышали девочки голос Топседа. -- Вы что-то очень долго совещаетесь. -- Я приму предложение вашего величества при одном условии, -- сказал паж с родинкой на правой щеке. -- Гм... ты осмеливаешься ставить мне условия? -- Совсем маленькое условие, ваше величество, и оно вам ничего не будет стоить. -- Я слушаю тебя, паж. -- В Башне смерти заключен маленький зеркальщик по имени Гурд. Завтра утром его должны казнить. Я прошу, ваше величество, помиловать этого мальчика. Топсед Седьмой вскочил. В его рыбьих глазах сверкнула ярость. -- Ты вмешиваешься не в свои дела, паж! -- махнул он короткой ручкой. -- Я не могу миловать преступников по твоей прихоти. Я много их казнил! И я презираю всех этих зеркальщиков! -- Какой же он преступник, ваше величество? Он слабый, измученный мальчик! -- Не знаю! Такие пустяки меня не интересуют! Я верю тому, что мне докладывает мой министр Нушрок. Оля, вспомнив, что говорила тетушка Аксал, горячо сказала: -- Я слышал, что Нушрок заботится только о том, как бы побольше притеснить народ да потуже набить золотом свои мешки! Нушрок -- хозяин зеркальных мастерских, ваше величество, и в то же время министр. Вот он и придумывает такие законы, которые ему выгодны. Король подозрительно взглянул на пажа. -- Гм... Где ты все это слышал? А скажи-ка мне, паж, как называется город, в котором ты воспитывался? -- Этот город называется... -- Олины щеки порозовели от волнения. -- О, это замечательный город, ваше величество! Лицо короля исказила гримаса злости, он спрыгнул на паркет и, покачиваясь, словно утка, забегал по тронному залу. -- Я объявлю войну вашему городу! А? Я очень люблю воевать, паж! Увидев улыбку в глазах пажа, король вдруг остановился: -- Чему ты улыбаешься, паж? -- Я вспомнил одну басню, ваше величество. -- Какая басня? Я не знаю никаких басен! -- В этой басне рассказывается про слона и моську, ваше величество. -- И что же? -- Однажды по улице шел слон, и вдруг на него набросилась моська... -- Какая храбрая моська! -- Но слон все шел и шел и не обращал внимания, как она тявкает. -- Глупая собака, надо было укусить слона! -- Но тогда слон просто раздавил бы ее, ваше величество. -- Не понимаю, зачем ты мне болтаешь о собаках, паж, когда я говорю о войне. Война приносит славу и добычу! -- Война приносит горе и разорение! Все люди, кроме очень плохих, хотят жить в мире! -- Я обязательно объявлю войну вашему городу! -- еще громче закричал король. -- Но это будет война моськи со слоном! -- сердито сказала Оля. -- Как? Ничего не понимаю! Но тут в спор вмешалась Яло: -- Ваше величество, мы отвлеклись от главного... От зеркал. Король заковылял к трону, грузно плюхнулся на него и заболтал в воздухе ножками. -- Я не намерен принять твое условие, паж. Паж с родинкой на правой щеке задумался. -- Тогда, может быть, я могу просить ваше величество отложить казнь на несколько дней? -- Гм... Это все равно не спасет твоего зеркальщика. Впрочем, пусть будет по-твоему. Я готов отложить казнь на неделю. Он все равно умрет раньше от жажды и голода. Итак, начинайте подсчет зеркал. Если хотите, можете взять для разъездов по королевству одну из моих карет. -- Вы очень добры, ваше величество. Король снисходительно потрепал пажей по щекам. Так как его руки были слишком коротки, ему пришлось подняться для этого на цыпочки. -- Какие вы, однако, симпатичные мальчики! Вы, должно быть, ужасные лгунишки и жулики! Я очень люблю таких мальчишек! Но, может, вы думаете, что вы красивее меня? А? Я по глазам читаю ваши мысли! А ну, пойдите-ка сюда! -- И король подвел пажей к огромному вогнутому зеркалу. Из зеркала на девочек смотрел преображенный король, а рядом с ним стояли два урода в костюмах пажей. -- Ну, что скажете? -- рассмеялся Топсед. -- А теперь ступайте и никогда не думайте дурно о своем короле. Оля и Яло двинулись к дверям. -- Одну минутку, -- остановил их король. -- Пока вы будете заниматься подсчетом зеркал, я бы хотел предаться своему любимому занятию. Цифры -- моя страсть. Нет ли у тебя, паж, какой-нибудь не известной мне задачки? Только я хотел бы чтонибудь такое... в пределах двух десятков. Мне предстоят серьезные государственные дела, и я не могу утомляться. -- Пожалуйста, ваше величество, -- подумав с минуту, сказал паж с родинкой на правой щеке, -- Один глупец два дня считал и все никак не мог сосчитать восемнадцать зеркал... -- Постой, -- перебил король и подозрительно покосился на пажа. -- Зеркала считаю я! Почему же ты сказал "глупец"? -- Ах, это просто так говориться в задаче, ваше величество. Но, если это вам не нравится, я могу глупца заменить мудрецом. Итак, один мудрец два дня считал восемнадцать зеркал. В первый день он подсчитал в два раза меньше, чем во второй. Спрашивается, сколько зеркал он сосчитал в первый день и сколько во второй? Записали, ваше величество? -- Да, очень любопытная задача... А теперь ступайте и требуйте все, что вам необходимо, у своих слуг. -- Нам не нужны слуги. Но, если вы разрешите, ваше величество, мы просили бы, чтобы с нами была кухарка вашей королевской кухни -- тетушка Аксал. -- Никогда не слышал о такой. Не понимаю, зачем вам нужна грязная кухарка? Но, уж если вы хотите, пусть так и будет. ...Вечером, когда девочки ужинали, тетушка Аксал с тревогой сказала Оле: -- Ты что-то совсем ничего не ешь. Уж не заболела ли ты, девочка? Посмотри, с каким аппетитом ест твоя сестра. -- Я уже сыта, тетушка Аксал. А все, что лежит на этом блюде, я возьму для Гурда. Он такой больной и худенький! -- Милая моя, вот почему ты не ешь! -- всплеснула руками тетушка Аксал. -- Уж не думаешь ли, что королю нечем будет позавтракать, если я возьму из кладовой кое-что для мальчика? Клянусь всеми зеркалами королевства, наш Топсед скоро лопнет от обжорства. Сейчас же ешь! Слышишь? Ну, то-то!.. А когда вы отправитесь в Башню смерти? -- Сегодня же ночью... Только пропустит ли нас стражник? -- Ну еще бы! Ведь вы же королевские пажи. -- Пусть только попробует не пропустить, -- сказала совсем расхрабрившаяся Яло. -- Я его так разделаю!.. Оля удивленно посмотрела на Яло, усмехнулась и покачала головой. ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой Оля и Яло проникают в Башню смерти Глубокой ночью, наполняя умолкнувший город звоном, по улице промчалась карета, запряженная четверкой лошадей. Миновав окраину, она подкатила к огромной башне, темный силуэт которой вздымался над городом и исчезал где-то в облаках. Из кареты выскочили две небольшие фигурки. Навстречу им из темноты вышел рослый стражник. -- Именем короля! -- крикнул он, взмахивая алебардой. -- Здесь запрещено ходить и ездить! -- Подумаешь!.. -- раздалось в ответ. -- Если бы ты и умом был также велик, как ростом, ты давно понял бы, что перед тобой пажи его величества. -- Простите, господа королевские пажи! -- испуганно забормотал стражник. -- Кругом такая темень, что и мать родную не узнаешь. Одно мгновение, я сейчас засвечу факел. Сгибаясь так, что тело его начало походить на букву "Г", стражник открыл перед Олей и Яло тяжелую дверь. -- В нашем глухом месте редко доводится видеть таких высокопоставленных особ. Только главный министр его королевского величества Нушрок и посещает нас, -- продолжал оправдываться стражник. -- Пожалуйста, не кланяйтесь нам так низко, -- сказала стражнику Оля. -- А Нушрок часто бывает у вас? -- Присутствует при каждой казни. -- Зачем? Неужели ему интересно... это видеть? -- Да неужели вы не знаете? -- Стражник огляделся по сторонам и понизил голос. -- Он всегда сам и последнюю команду подает... Весь трясется, глаза наливаются кровью. Известно, коршунская порода... А иной раз только смотрит на заключенного, и тот сам прыгает с башни. Вы-то небось лучше меня знаете, что его взгляда никто не выдерживает. Девочки молча переглянулись. -- Скорее наверх! -- шепнула Оля и протянула Яло руку. Ступени винтовой лестницы гулко зазвенели под их ногами. Через полминуты они очутились в полной темноте. -- Мне страшно, Оля, -- зашептала Яло. -- Давай вернемся. -- Вперед, Яло, вперед! Лестница круто уходила вверх. Вспугнутые шумом шагов и светом факела, во мраке заметались летучие мыши, наполняя воздух трепетом и шуршанием. Некоторые мыши проносились так близко, что задевали девочек своими невидимыми скользкими крыльями. -- Олечка, милая, вернемся! -- Ни за что! -- Я так боюсь темноты... Оля, ведь ты тоже боялась ходить по темной лестнице. -- Вперед, Яло, вперед! В темноте блеснули и скрылись два зеленоватых глаза, кто-то дико захохотал и заплакал, и бесконечное эхо полетело по пролетам лестницы, повторяя эти страшные звуки. -- Кто это, Олечка? -- Наверно, сова, Яло, мне тоже страшно. Очень страшно, Яло!.. Но мы должны идти! Мы должны спасти Гурда! Гулко звенит лестница. Сколько ступеней осталось позади? Быть может, сто? А может быть, и тысяча... А вокруг свист и шелест невидимых крыльев, дикий хохот и тяжкие стоны. -- Хочешь, Яло, я расскажу тебе что-нибудь, чтобы нам не было страшно? -- Да, Олечка, расскажи пожалуйста. -- Слушай... Однажды на сборе нашего отряда... Ох, мне кажется, что это было так давно, Яло! Мы беседовали о том, каким должен быть пионер. К нам на сбор пришел один старый человек. У него были совсем седые волосы, а лицо веселое и ласковое. Всю свою жизнь этот человек боролся, Яло, за счастье простого народа. Враги хотели убить его -- и не могли. Его заковывали в кандалы, но он бежал из тюрем. Ему было очень трудно, но он шел и шел к своей цели. И он нам сказал, что у каждого человека должна быть в жизни высокая цель. И к этой цели надо всегда стремиться, Яло, как бы ни было трудно! И потом, когда этот человек ушел, мы сочинили песенку о нашем отрядном флажке. И Оля негромко запела: Ничто не остановит нас, Когда нам цель ясна! "Вперед, вперед!" -- дала наказ Любимая страна! И коль отряд пошел в поход, Не отставай, дружок, Ведь нас всегда вперед ведет Отрядный наш флажок! Он, словно зорька поутру, Горит над головой, Он гордо реет на ветру И манит за собой. И сердце бьется горячей У каждого в груди, И мы шагаем веселей, -- Ведь флаг наш впереди! Как наши деды и отцы, Идем за рядом ряд. Нам каждый скажет: "Молодцы, Хороший ваш отряд!" А если трудный час придет, Не унывай, дружок! Пусть тьма, пусть ночь, -- шагай вперед И помни наш флажок! Оля пела все увереннее и звонче, и Яло начала робко вторить ей. С каждой секундой голоса их крепли, и веселое эхо понесло эту песню во все уголки башни. -- Как хорошо, Олечка! "Пусть тьма, пусть ночь, -- шагай вперед!.." Мне совсем не страшно, Олечка! -- Мне тоже, Яло, не страшно! Мне уже совсем не страшно! Как будто испугавшись песни, умолкла сова, забились в щель летучие мыши. Откуда-то вдруг потянуло ветерком, и над головами девочек блеснули звезды. Оля и Яло вышли на крышу Башни смерти. Рядом с ее вершиной проплывало легкое белое облако. Далеко внизу спал стеклянный город. Крохотные домики искрились в лунном свете. Девочки оглядели площадку крыши и вскрикнули: в центре площадки, лицом к звездам лежал закованный в кандалы мальчик. Оля и Яло бросились к нему, опустились на колени, склонились к его лицу, силясь услышать дыхание мальчика. Лицо и руки Гурда были холодные. -- Мы опоздали, Оля, -- прошептала Яло. Оля, не отвечая, торопливо открыла стеклянную фляжку и брызнула на лицо мальчика водой. У Гурда слабо дрогнули веки. -- Яло! Скорей! Подержи его голову. Стеклянная фляжка застучала о зубы мальчика. Он сделал судорожный глоток и застонал. -- Гурд, милый, открой глаза... Ты слышишь нас? -- Гурд! Не открывая глаз, мальчик едва слышно спросил: -- Вы пришли казнить меня? -- Мы твои друзья, Гурд! -- Это мне сниться, -- прошептал Гурд. -- Не уходите только... Снитесь мне еще. -- Мы спасем тебя! Обязательно спасем, Гурд! Мальчик с трудом открыл глаза. -- Кто вы? -- Нас зовут Оля и Яло. Только ты, пожалуйста, ни о чем не спрашивай нас сейчас. Ты очень слаб. -- Вы уйдете? -- Но мы непременно вернемся за тобой. Мы спасем тебя. Ты должен немного окрепнуть. В этом пакете пища для тебя. Далеко-далеко на востоке посветлело небо. Девочки поднялись. -- До свидания, милый Гурд! -- Не уходите... -- Мы вернемся, Гурд! -- Я буду вас ждать, -- прошептал мальчик. Оля и Яло быстро сбежали по лестнице. Они больше не замечали летучих мышей, не слышали хохота и стона сов. Стражник снял перед ними шляпу. Девочки растолкали уснувшего кучера, и Оля крикнула: -- Во дворец! Звеня сбруей, лошади помчались по дороге. Через час, укладывая девочек спать, тетушка Аксал ласково ворчала: -- Ах, фазанята, и откуда у вас столько смелости, добрые вы мои девочки! Все сердце у меня исстрадалось, пока я вас дождалась. Оля устало потянулась в постели и, уже засыпая, проговорила: -- Тетушка Аксал... там у меня в кармане кусочек замазки. Я сняла слепок, как вы учили, с замка на кандалах Гурда. Пусть же ваш брат, тот, что работает в зеркальных мастерских, сделает ключ. Не забудьте, тетушка Аксал! ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой Оля и Яло слышат разговор короля с Нушроком Поздно утром тетушка Аксал разбудила девочек. -- Король, наверно, скоро захочет узнать, сколько вы насчитали зеркал, фазанята. А мне нужно успеть еще завить вам волосы. -- Мы сейчас встанем, тетушка Аксал! -- сказала Оля, чувствуя, что никак не может открыть глаза. -- Ох, как мне хочется спать! -- Еще бы, не спали целую ночь! -- Еще несколько секундочек, тетушка Аксал, -- умоляюще протянула Оля и вдруг рывком вскочила с постели, взметнув за собой одеяло, и рассмеялась: -- Ну, вот и я! Доброе утро! Она, улыбаясь, попрыгала по комнате, чтобы совсем прогнать сон, но ее глаза сейчас же стали озабоченными. -- Вы чем-то расстроены, тетушка Аксал? -- Нет, нет, ничего, девочка. Яло поднялась вялая и ворчливая. Когда тетушка Аксал завивала ей волосы, она дергалась и вскрикивала: "Больно!", -- а на лице у доброй женщины от волнения выступали красные пятна. Оля поморщилась. -- Тетушка Аксал, пожалуйста, не обращайте на нее внимания, потому что на самом деле ей нисколечко не больно. -- Откуда ты знаешь? -- проворчала Яло. -- Уж я-то знаю!.. -- вздохнула Оля и внимательно посмотрела на кухарку. -- Тетушка Аксал, почему вы ничего не говорите нам о ключе? Сделал ли ваш брат ключ от замка на кандалах Гурда? -- Ох, девочки! -- горестно покачала головой тетушка Аксал. -- Не знаю, что вам и сказать. Ключа нет. Зеркальные мастерские оцеплены королевскими войсками. Девочки испуганно вскрикнули. -- Что же делать? -- Оля сжала руками голову и почувствовала, как у нее на висках под ладонями громко застучала кровь: "Тук-тук!.. Тук-тук!.." -- Гурд погибнет, тетушка Аксал!.. -- прошептала Яло. -- Нет! -- вдруг сказала Оля. -- Он не погибнет! Мы возьмем ключ, который висит над троном короля. Наскоро позавтракав, девочки отправились в тронный зал. Топсед Седьмой сидел на троне, заваленном бумагами. Белые листы бумаги валялись и на полу. Все они были испещрены цифрами. Лицо короля было мрачным. -- Я все-таки решу эту задачу, если в ней нет какого-нибудь подвоха. -- Он рассеянно посмотрел на вошедших пажей. -- Послушай, паж, может быть, в этой задаче тоже нужно прибавлять к числам ноли? -- О нет, ваше величество. -- Хорошо, только не подсказывай мне решение. Я до всего люблю доходить сам, своим умом. Итак один глупец два дня считал восемнадцать зеркал... -- Мы условились называть глупца мудрецом, ваше величество, -- поправила Оля. -- Нет, паж, обдумав все, я пришел к выводу, что глупец все-таки должен быть глупцом. Ведь задачу решаю я, король! А всякий король -- мудрец! Не могу же я допустить того, что в моем королевстве будет еще один какой-то мудрец! -- Значит, глупец считает, а мудрец решает, ваше величество? -- Вот именно, паж. -- Но позвольте, ваше величество, пристало ли вам решать то, что считает глупец? -- Гм... Пожалуй, ты прав. Давай снова заменим глупца мудрецом. -- Значит, мудрец считает, а глупец решает? -- Совершенно правильно: мудрец считает, а глупец решает. Постой, здесь тоже что-то не так. -- Король сосредоточенно потер пальцем переносицу. -- Это надо как следует обдумать. Отложим временно задачу. Вы уже начали подсчитывать зеркала? -- Да, ваше величество. -- И много вы уже насчитали? -- Много ли? -- переспросила Яло и быстро добавила: -- Четыреста восемнадцать тысяч семьсот двадцать девять. -- Молодцы! -- Король приподнялся и потер руки. -- Продолжайте свой благородный труд, мои пажи. В дверях показался слуга. -- Ваше величество, вас хочет видеть главный министр, -- объявил он, низко кланяясь. -- Пусть войдет, -- сказал король, и на лице его появилась скука. Девочки снова увидели Нушрока. Как и раньше, Оля сжалась под его взглядом, чувствуя, как всю ее охватывает омерзение и страх. "Какие отвратительные глаза, -- подумала она, -- и этот крючковатый нос, похожий на клюв!" В черном, поблескивающем костюме Нушрок твердыми шагами подошел к королю и чуть склонил голову. -- Что привело вас во дворец, мой министр, в такое необычное время? -- спросил Топсед Седьмой, зевая и болтая ножками. -- Ваше величество, -- пискнул Нушрок, -- не стану скрывать: глубокое беспокойство за судьбу королевства тревожит мое сердце. -- Это забавно, -- и смех Топседа Седьмого задребезжал в тронном зале. -- Я никогда не думал, что у вас есть сердце, Нушрок! -- Мне не до шуток, ваше величество. Меня беспокоит то, что в нашем старом добром королевстве стали меняться порядки, освященные временем. Король задумчиво прикоснулся пальцем к переносице. -- Вы говорите правду, мой министр! Наш народ начал скучать. Не наступило ли время развлечься и начать войну? Круглые черные глаза Нушрока сверкнули. -- Что ж, война -- это неплохо, ваше величество. Я перестану делать в своих мастерских кривые зеркала и начну изготовлять оружие. Война всегда приносит доход. -- Вы перестанете делать зеркала? -- нахмурился король. -- Мои кривые зеркала? -- Оружие делать более выгодно, ваше величество. -- Нет, мой министр, этого я не позволю! Король спрыгнул с трона на паркет и забегал по залу. Оля увидела в глазах Нушрока бешенство. -- В самом деле, как можно перестать делать зеркала? -- продолжал Топсед Седьмой, взмахивая ручкой. -- Я скорее велю прекратить делать одежду или еще что-нибудь. Нушрок нетерпеливо передернул плечами. -- Я полагаю, ваше величество, что об этом мы еще успеем поговорить. А сейчас я приехал к вам по совершенно безотлагательному делу. -- Объясните мне, Нушрок, что это за дело. -- Почему отложена казнь зеркальщика Гурда? -- спросил Нушрок, впиваясь взглядом в лицо короля. -- Такова была моя воля, -- нерешительно ответил король. Похолодевшая Оля видела, как растерянно забегали его рыбьи глаза. -- Ваша воля? -- спросил человек с лицом коршуна, яростно сжимая кулаки. -- Да... Ой-ой, Нушрок, не смотрите на меня! Уф, даже голова кружится. Да не смотрите же на меня, Нушрок! -- Ваше величество! -- пищал Нушрок, наступая на короля. -- Мне кажется, что вы слишком быстро забыли историю своего рода! -- Что... что вы хотите этим сказать, Нушрок? -- дрожа всем телом, бормотал король, забиваясь в угол тронного зала и заслоняя свои глаза ладонью. -- Чтобы стать королевой, ваша прабабка казнила свою сестру, но ваш дед отобрал у нее корону и заточил свергнутую королеву в крепость! -- брызгая слюной, кричал Нушрок. -- Ваш отец казнил вашего деда, чтобы каких-нибудь два года сидеть на троне. Всего два года! Вы, должно быть, помните: его однажды утром нашли в постели мертвым. Потом стал королем ваш старший брат. Он слишком мало считался с желаниями своих министров, и вы, конечно, хорошо помните, что с ним произошло. Он поехал в горы и свалился в пропасть! Затем корону получили вы... Возлагая на вас корону, мы надеялись, ваше величество, что вы никогда не забудете о печальном конце своих предшественников! Не забывайте, ваше величество, что у вас есть младший брат, который, может быть, ожидает того, чтобы... -- П-постойте, -- заикаясь перебил Нушрока король. -- Что я... я должен сделать? -- Прежде всего пореже произносить: "Такова была моя воля", чтобы каким-нибудь образом не свалиться в пропасть, ваше величество! -- Х-хорошо... -- Помните, что у вас нет никакой своей воли! -- Угу... Да, да... -- бормотал король. -- Мы дали вам корону! Мы -- Нушрок, Абаж и другие богачи королевства. И вы должны выполнять не свою, а нашу волю! Сегодня зеркальщики до смерти избили моего главного надсмотрщика. Виновных так и не удалось обнаружить. Они все действуют в заговоре против меня, а может быть, и против вас, ваше величество. Их может остановить только одно: устрашение! И в это время вы откладываете казнь зеркальщика Гурда! -- Ну хорошо, пожалуйста, пусть его казнят... -- услышали девочки слабый голос короля, которого скрывала от них в углу зала черная спина Нушрока. -- Яло! Ключ! -- шепнула Оля. Яло решительно подошла к трону, сняла ключ и сунула его в карман. -- Завтра мы объявим о казни Гурда. Послезавтра сбросим его с башни, -- продолжал пищать Нушрок. -- Все должны видеть казнь этого зеркальщика! -- Хорошо, мой министр... Сейчас я подпишу указ. -- Вы не должны этого делать! -- неожиданно для самой себя вдруг крикнула Оля. Министр обернулся, и глаза Оли встретились со страшными глазами Нушрока. Она почувствовала, что ее сковывает страх. -- Оля, бежим! -- срывающимся голосом крикнула Яло. Оля повернулась и бросилась вон из тронного зала. -- Задержать! -- завизжал позади них Нушрок. Старый слуга у двери попытался схватить Олю, но поскользнулся и растянулся на паркете. Девочки стремительно бежали по бесконечным залам и переходам дворца. От колонны к колонне, с лестницы на лестницу. Вот, наконец, и каморка тетушки Аксал. -- Карету, тетушка Аксал! Скорее карету! У нас ключ! -- Карета у крыльца, девочки. Торопитесь! Время не ждет. Только не берите с собой кучера. Он может что-нибудь заподозрить. Прощайте, фазанята. -- Прощайте, дорогая, любимая тетушка Аксал! -- Девочки нежно поцеловали старую женщину и снова побежали по бесчисленным залам дворца. У крыльца их действительно ждала карета. -- Кучер, -- крикнула Яло, -- оставайтесь здесь! Мы хотим управлять лошадьми сами. Кучер растерянно посмотрел на пажей. -- Да как же так?.. Пажи его королевского величества будут сами управлять лошадьми? -- Ну и что же? -- Это не положено. -- Почему? -- Подумайте сами, господа пажи: такие важные люди -- и вдруг сидят на козлах! -- Я не люблю повторять приказаний! -- топнул ногой паж с родинкой на левой щеке. Кучер спрыгнул с козел и передал ему вожжи. Зазвенели подковы, карета стремительно понеслась. Стражники распахнули ворота и удивленно посмотрели вслед промчавшейся карете. Как они мчались! Разноцветные дома стремительно неслись мимо. -- Яло, дай мне ключ. -- Сейчас... Яло лихорадочно порылась в карманах и вдруг всхлипнула. Оля похолодела. -- Что случилось, Яло? Не пугай меня! -- Оля... -- Ну что, что? -- Оля, я потеряла ключ! -- Потеряла? -- вскрикнула Оля. -- Где? Когда? -- Не знаю. -- О, Яло, что ты наделала?! -- Оля судорожно сжала вожжи. -- Нет, это я сама во всем виновата. Ведь ты только мое отражение! Я сама так часто все теряла. Я потеряла тоже несколько ключей от квартиры. А лошади неслись все вперед и вперед. Слезы катились из глаз Оли, ветер срывал их со щек и уносил прочь стеклянной пылью. -- Олечка, давай вернемся и поищем. Ключ здесь где-то недалеко. Мне кажется, что я даже слышала, как он выпал и зазвенел. Он, наверно, лежит где-нибудь в траве возле дороги. -- Нет, мы не можем возвращаться, Яло. Во дворце, наверно, уже обнаружили пропажу ключа, и за нами гонится стража. -- Что же делать, Оля? -- Погоди! -- Оля вытерла глаза. -- Раз у Нушрока нет ключа, он тоже не сможет открыть замок на кандалах Гурда. -- А другой такой ключ есть у Абажа! -- вскрикнула Яло. -- Помнишь, он показывал его Нушроку на завтраке у короля? -- Скорей к Абажу, Яло! -- Скорей, Оля! Оля взмахнула кнутом, и лошади помчались еще быстрее. Карета кренилась на поворотах, и Яло испуганно цеплялась за Олю. -- Оля, мы опрокинемся! -- Какая ты трусишка, Яло! -- Но, Оля... -- Никаких "но"! Ничто не остановит нас -- нам цель ясна! Помнишь, как поется в нашей песенке? -- Цель-то ясна, но как мы доберемся до нее? Что мы скажем Абажу на рисовых полях? -- Перестань ныть, Яло. Папа мне говорил, что смелость и настойчивость -- ключ к достижению цели. Понимаешь? Ключ к достижению цели! Посмотри-ка лучше, нет ли за нами погони. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, в которой Оля и Яло попадают в замок прекрасной дамы Четверка холеных лошадей неслась легко и дружно к сверкающим вдали горам. Серебряные подковы мелодично звенели о дорогу, которая терялась в сизом предгорном тумане. Яло надоело разглядывать поля и зеленые квадраты королевских виноградников, и она заскучала. -- Давай поговорим о чем-нибудь, Оля, -- обиженно сказала девочка. -- Почему ты все время молчишь? Оля нахмурилась. -- Какая ты все-таки странная Яло! Ведь Гурд в такой опасности! Я ни о чем другом не могу думать. Яло покраснела. -- Мы успеем привезти ключ. Вот посмотришь! -- сказала она. -- Только мне очень хочется есть. Оля молча хлестнула лошадей. Начались холмы, поросшие высокой стеклянной травой. Ветер позванивал зелеными травинками. Заходящее солнце сверкало в них. Между холмами там и тут шумели потоки, сбегающие с гор. На их берегах лежал прозрачный стеклянный песок. Из ущелий на холмы наползал туман; он был плотным и белым, как вата. Оля остановила карету у ручья, чтобы напоить лошадей. Усталая Яло, согнувшись, сидела на козлах. Было очень тихо. Слышалось только, как пел поток да фыркали лошади, отряхивая с губ тяжелые капли. Оля зачерпнула фляжкой воды и подала ее Яло. -- Выпей, может быть, тебе станет легче... Яло с наслаждением сделала несколько глотков. Вода была чистая и такая холодная, что у нее заныли зубы. Солнце село, и розовые, насквозь просвечивающиеся громады гор сразу потемнели и нахмурились. Грозные скалы вытягивали зазубренные вершины к небу, на котором уже заблестели первые звездочки. Оля и Яло прислушались: в ущелье звонко стучали подковы. Через минуту на дороге показались всадники. Впереди на тонконогой белой лошади скакала женщина. Она была одета в длинное черное платье, а за ее плечами вился легкий шарф. Несколько мужчин, судя по одежде -- слуг, следовало за ней. -- Королевская карета?! -- воскликнула дама, поравнявшись с Олей и Яло. -- Что это значит? Ее мелодичный голос походил на колокольчик, а черные сверкающие глаза смотрели из-под больших загнутых кверху ресниц удивленно и вопросительно. Белый конь звенел удилами, капризно бил о дорогу копытом. Девочки растерянно молчали. -- Как вы сюда попали, мальчики? -- снова зазвенел голос-колокольчик. -- Сударыня, -- сказала Яло, -- нам нужно как можно быстрее попасть к министру Абажу. Оля быстро шепнула: -- Не болтай, Яло! -- К Абажу? Так далеко? -- удивилась дама. -- Видите ли, его величество разрешил нам сегодня утром покататься в своей карете. Мы выехали за город без кучера, а вернуться не смогли, потому что... потому что... -- Случилось какое-нибудь несчастье? -- Да, сударыня, -- бормотала Яло. -- В городе началась такая страшная стрельба, что у нас душа ушла в пятки! -- О, трусишки! -- рассмеялась всадница. -- Его величество, вероятно, решил повеселиться и приказал солдатам стрелять в воздух. -- В том-то и дело, что нет, сударыня. Зеркальщики отказались работать, и королевские солдаты оцепили зеркальные мастерские. -- Что ты говоришь! -- лицо прекрасной дамы стало озабоченным. -- Так зеркальщики подняли бунт? А как ты думаешь, мальчик, они не могут двинуться в горы, к моему замку? -- Думаю, что нет, сударыня, -- продолжала Яло. -- У них пока хватит дел и в городе... И вот мы решили, сударыня, бежать к министру Абажу. Это... это наш дедушка. -- Дедушка? -- Да, сударыня. -- Подумайте, каков этот Абаж! -- улыбнулась прекрасная дама. -- Он никогда не говорил, что у него есть такие очаровательные внуки! Бедные дети, сколько страха вы натерпелись. Я сразу заметила, что вы очень бледны, особенно ты, -- и всадница указала на Олю. -- Мы целый день ничего не ели, сударыня, -- вздохнула Яло. -- Бар, скачи поскорее в замок и распорядись, чтобы пажам его величества приготовили хороший ужин. Яло вопросительно посмотрела на Олю. -- Мы не можем задерживаться, сударыня, -- тихо сказала Оля. -- Нет, нет, вы переночуете в замке. Я очень довольна, что выехала на прогулку и встретила вас, -- ответила дама. -- Не только вам, но и вашим лошадям надо отдохнуть. Путь через горы, правда, не так уж далек, но очень опасен: вы можете в темноте сорваться в пропасть. -- Мы не останемся, -- упрямо повторила Оля. -- Оля, -- умоляюще прошептала Яло, -- разве тебе не хочется покушать и отдохнуть в хорошей постели? -- Я вас угощу мороженым, -- говорила прекрасная дама. -- Или, может быть, вы больше любите шоколад? Яло незаметно толкнула Олю и шепнула, глотая слюнки: -- Шоколад, Оля! Ты же так любишь шоколад! -- Нам нужно торопиться, Яло. -- Только одна ночь, Оля! Все равно раньше утра мы не попадем к Абажу. -- Нет, мы не останемся. -- Сжалься надо мной, Оля. Я больше не могу ехать. Я так устала! Я просто умру от голода, Оля. -- Хорошо, -- кивнула головой Оля, сдаваясь. -- Сударыня, мы переночуем в вашем замке. Карета и всадники въехали в ущелье. Темнота плыла им навстречу. Эхо подков зазвенело во мраке. Вскоре девочки увидели зубчатые стены замка. Он был выстроен на вершине скалы, которая поднималась из горной реки. Волны со всех сторон омывали эту скалу. Судя по тому, что шума воды здесь почти не было слышно, река в этом месте была очень глубока. Поток проносился над захороненными в его глубине камнями и порогами неслышно и стремительно, и можно было подумать, что это не река, а небольшое горное озеро. Только где-то далеко, там, где река снова становилась мелкой, было слышно, как она кипит на порогах. У ворот замка замелькали факелы и фигуры слуг. Огромный подъемный мост со скрипом перекинулся со скалы на скалу и повис над рекой. Копыта лошадей звонко зацокали по мосту. Карета въехала во двор замка. К прекрасной даме подбежал Бар, чтобы помочь ей спуститься с седла. -- Вы должны чувствовать себя в замке как дома, дорогие дети, -- певуче и ласково проговорила прекрасная дама и, обернувшись к слуге, спокойно добавила: -- Какой ты неловкий, Бар! -- И, взмахнув хлыстом, ударила им по лицу слугу. При колеблющемся свете факелов Оля и Яло увидели, как Бар покачнулся и на его лице появился широкий красный рубец. Девочки бросились к хозяйке. -- Не надо!.. За что? Зачем вы его бьете, сударыня? Хозяйка изумленно посмотрела на девочек своими красивыми бархатными глазами. -- Чем вы обеспокоены? Я ударила слугу? Ну так что ж? Как, однако, странно вы воспитаны, мальчики!.. -- Она пожала плечами и продолжала, словно ничего не произошло: -- Этот замок выстроен еще моим прадедом. Нравится ли он вам? -- Кх... кх, -- закашляла Оля. -- Так нравится, сударыня, что и передать трудно. -- Бар, -- крикнула прекрасная дама своим удивительным голосом-колокольчиком, -- пусть подают ужин пажам его величества! После ужина в зале со сводчатым потолком, освещенном огнями свечей, прекрасная лама пожелала пажам спокойной ночи. Она протянула им руку и Оля и Яло догадались, что се нужно поцеловать. Яло видела, как покривилась Оля, прикоснувшись губами к холеным пальцам. Затем Бар со свечой в руке провел пажей в отведенную им комнату. Только несколько полукруглых ступеней отделяли ее от зала, в котором они ужинали. -- Вам очень больно, дядюшка Бар? -- тихонько спросила Оля. -- А разве вам жалко меня, господин паж? -- печально улыбнулся он. -- Разве вы никогда не бьете своих слуг? Никогда я не видел таких добрых господ. -- А как зовут вашу госпожу? -- Анидаг. -- Анидаг? -- хмуря брови, протянула Оля. -- Это значит... это значит... -- Гадина! -- подсказала Яло. -- Гадина! -- вскрикнула Оля. -- Так вот кто эта прекрасная дама! Бар вышел. Комната, куда он привел девочек, имела закругленные стены и окна со множеством разноцветных стекол. Оля распахнула одно из окон. За окном было темно и прохладно. Где-то внизу чуть слышно плескалась невидимая вода. К Оле тихо подошла Яло и остановилась за ее спиной. -- А все-таки приятно быть богатой дамой и иметь в горах красивый замок, Оля? -- И хлыст, чтобы бить им по лицу своих слуг! -- зло прибавила Оля. -- Как тебе не стыдно, Яло! Она хотела еще что-то сказать, но не успела, потому что перед замком зазвучал рог и внизу заметались с факелами слуги. Девочки увидели, как через реку перекинулся мост и во двор въехала карета. Дверцы кареты распахнулись, и из нее вышел Нушрок. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, в которой Нушрок предлагает прекрасной даме стать королевой -- Мы погибли! -- в ужасе прошептала Яло. -- Из этой комнаты есть только один выход -- в зал. -- Тише, Яло. Нушрок, кажется, уже в зале. Девочки стояли у тяжелой двери и настороженно прислушивались. Яло взглянула на подругу. Губы Оли сжались, а глаза сощурились, словно она что-то сосредоточенно обдумывала. Яло прикоснулась к ее плечу. -- Оля, почему ты так спокойна? Неужели ты не боишься? Научи и меня ничего не бояться. -- Не шуми, -- тихо сказала Оля. -- Ну так я тоже буду смелой! -- тряхнула Яло локонами. -- Я подберусь сейчас к Нушроку и узнаю, что он там замышляет. И, прежде чем Оля успела что-нибудь сказать, Яло приоткрыла дверь и юркнула из комнаты. Спустившись на цыпочках со ступеней, Яло увидела на стене колеблющиеся тени Нушрока и прекрасной дамы и притаилась у колонны. Тень Нушрока со всклокоченными волосами и хищным загнутым книзу носом была страшна. -- Если вы не хотите есть, -- зазвенел голос прекрасной дамы, -- то выпейте немного вина, дорогой отец. Оно подкрепит вас. -- Благодарю вас, дорогая дочь, но у меня мало времени, а сказать вам я должен много. -- Я готова слушать вас сколько угодно, дорогой отец. -- Наступило трудное время, дочь моя, -- начал Нушрок, -- народ все чаще отказывается работать и повиноваться нам. -- А кривые зеркала, дорогой отец? -- Народ больше не верит этой выдумке, Анидаг! Только один король приходит еще в восторг от этих стекол. Горожане разбивают кривые зеркала прямо на улицах, не боясь стражников! А зеркальщики начали делать вот это. -- Нушрок что-то вынул из кармана и показал дочери. Яло увидела, как покачнулась на стене тень прекрасной дамы. -- Правдивое зеркало? -- вскрикнула она в страхе. -- Народ видит правду?! Это ужасно, дорогой отец! -- Да, это ужасно, Анидаг! Мои зеркальщики больше не хотят быть покорными. -- Их надо заставить быть покорными, дорогой отец! -- Зеркальные мастерские уже оцеплены войсками. -- Вы поступили, как всегда, благоразумно, дорогой отец! -- Но это не все, дорогая дочь! Настало время поставить во главе королевства нового короля. -- Нушрок помедлил. -- А может быть, королеву... -- О! -- воскликнула прекрасная дама. -- Народ очень хорошо знает, что Топсед Седьмой глуп. Его не любят и не признают. Мы терпели его до тех пор, пока все было спокойно. А сейчас на троне должен быть другой человек -- умный решительный и... красивый. -- Кто же у нас обладает такими качествами, дорогой отец? -- Вы, дорогая Анидаг! Прекрасная дама порывисто поднялась, и рядом с уродливой тенью Нушрока вырос ее стройный силуэт. -- Вы шутите, дорогой отец? -- Нисколько! Разве вы не красивы? Разве ваш голос не звучит, как музыка? Какие речи вы сможете произносить с балкона королевского дворца! Постарайтесь только казаться доброй, дорогая. Все королевство должно знать, что вы щедро одаряете нищих. И, конечно, не кривыми зеркалами... Для этого надо немного денег -- совсем немного! У вас такой же холодный и практический ум, как и у меня, Анидаг! С вашей помощью я прекрасно поведу дела! И буду держать в повиновении все королевство. Скажите, согласны ли вы, моя дорогая дочь? Прекрасная дама без слов наклонила голову, и Нушрок прикоснулся губами к ее волосам. -- Обстоятельства вынуждают меня немедленно вернуться в город. А вам, Анидаг, надлежит не медля ни минуты отправиться к Абажу. Вы удивлены? Он мой враг, но сейчас мы должны действовать заодно. Вы отвезете ему это письмо, и я не сомневаюсь, что он поддержит нас. Чтобы ускорить свидание с Абажем, я советую вам воспользоваться подземным ходом. Кстати, вы возьмете у Абажа ключ, который подходит к замку на Башне смерти. Я ему пишу об этом. -- Но какой подземный ход вы имеете в виду, дорогой отец? -- удивленно спросила прекрасная дама. -- Старый подземный ход, построенный предками Нушроков и Абажей. Неужели вы не знаете о нем? Наши предки были связаны когда-то узами рыцарской дружбы и решили соединить свои владения подземным ходом. Он начинается в винном погребе этого замка и оканчивается где-то в саду Абажа. -- Теперь я вспоминаю, дорогой отец... О какомто подземном ходе мне действительно рассказывали в детстве. Но мне всегда это казалось сказкой. Однако я очень боюсь темноты и крыс, дорогой отец! Право же, я не менее быстро доберусь до Абажа в своей коляске. Тем более у меня есть попутчики: в замке ночуют два королевских пажа, которые тоже едут к Абажу. -- Что? Два пажа? -- пропищал Нушрок, и тень его с поднятой рукой на несколько секунд замерла на стене. -- Сегодня два пажа бежали из королевского дворца! Они похитили ключ от кандалов Башни смерти! И я не могу казнить преступника! -- Не может быть! Впрочем, они и мне показались очень странными. Дрожащая Яло попятилась назад и, споткнувшись о ступеньку, упала. Ее ладони гулко шлепнули по стеклянному полу. Нушрок прыгнул к Яло, схватил ее за шиворот и подтащил к столу. -- Само провидение посылает мне в руки этих беглецов! -- торжествующе сказал Нушрок, внимательно разглядывая Яло. -- Они сразу вызвали у меня подозрение. Сегодня я узнал, что они уже были в Башне смерти. Нужно выяснить, зачем они пробираются к Абажу. -- Ой, не давите мне так руку! -- захныкала Яло. -- Больно... Ой!.. -- Что все это означает? -- изумленно проговорила прекрасная дама. -- Я думаю, что это такие же пажи, дорогая Анидаг, как вы прачка. А ну-ка, говори, мальчишка, зачем вам понадобился Абаж? Яло тряслась и молчала. -- Ну! -- Ой, больно!.. -- Сейчас будет еще больнее, если ты не заговоришь! -- Ой, ой, не давите так руку! -- Зачем вы ехали к Абажу? Где ключ от кандалов? Яло молчала. -- Слушай, мальчишка, если ты не скажешь... -- Ой! Мы ехали в гости. -- Лжешь! Если ты мне не скажешь всего, я сейчас поджарю твою руку на этой свечке! Яло не отвечала. Было слышно, как у нее постукивали зубы. Свободной рукой Нушрок поднес свечку к руке девочки. Яло закричала и покачнулась. -- Не надо, не надо! Я скажу... -- Ну? Яло молчала. Министр снова поднес свечку к ее руке. -- Ой, я скажу! Мы хотели... -- Что вы хотели? -- Ой, как больно!.. -- Да говори же, мальчишка! -- Ой... Сейчас... Я ничего вам не скажу, будьте вы прокляты! Резким ударом Нушрок сбил Яло с ног. В ее голове зазвенело, и на несколько секунд она потеряла сознание. -- Мы еще поговорим с тобой! -- злобно пропищал министр. -- А сейчас послушаем, что нам скажет другой "паж". Он быстро поднялся по ступенькам и толкнул дверь в комнату, где находилась Оля. В распахнутом окне Нушрок увидел готовящуюся к прыжку вниз Олю. -- Стой!.. -- пронзительно закричал он. Но Оля уже прыгнула вниз, и подбежавший к окну Нушрок услышал далекий всплеск воды. -- Обыскать реку! -- пропищал Нушрок, выбегая в зал. Слюна разлеталась с его перекошенных яростью губ. -- Доставить мне мальчишку живым или мертвым! А этого заточить в подземелье! Быстрей! Яло увели. Через час слуги доложили Нушроку, что найти в реке пажа не удалось. Разъяренный Нушрок велел слугам продолжать поиски. -- Вы видите, дорогая Анидаг, что положение все более обостряется, -- проговорил он, тяжело дыша и отирая на лице пот. -- Я еду вместе с вами к Абажу! Хотите воспользоваться подземным ходом? Нет? Хорошо, прикажите закладывать вашу коляску. А мои лошади пусть отдохнут. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, в которой рассказывается о том, как Оля едва не погибла в водопаде Оля хорошо плавала. Спасаясь от Нушрока, она бесстрашно бросилась в реку. Девочка погрузилась очень глубоко и, почувствовав под ногами каменистое дно, оттолкнулась от него. Вода легко вынесла ее на поверхность. Вынырнув, Оля отдышалась и прислушалась. Вокруг было сумрачно и тихо. Течение быстро уносило ее от замка в черноту ущелья, где слышался глухой шум низвергающейся воды. Очевидно, там был водопад. Тогда через несколько минут конец... Оле стало страшно. Девочка торопливо поплыла к берегу, но бороться с течением было очень трудно. Грохот водопада усиливался. Течение сделало резкий поворот. Олю рвануло и ударило о подводный камень. На мгновение она потеряла сознание, а когда пришла в себя, увидела впереди, чуть левее того направления, по которому ее несло, маленький островок. Девочка устремилась к нему, напрягая последние силы. Через несколько секунд бурная река выбросила ее на островок, оказавшийся огромным камнем. Оля долго лежала ничком, вцепившись пальцами в камень. Впереди, совсем рядом, бушевал водопад. Вода стремительно срывалась вниз, и облако мельчайших брызг клубилось над потоком. Девочка подняла голову и увидела листья. Старый дуб, склонившийся над рекой, протягивал к камню, будто руку, свою широкую ветку. Оля поднялась на ноги и попыталась дотянуться до нее. Но ветка была слишком высоко, и девочка, поскользнувшись, едва не свалилась в воду. Оля отдышалась и, рассчитав движение, подпрыгнула. Она повисла на ветке и только теперь сообразила, что туфли, наполненные водой, и мокрая одежда будут мешать ей подтянуться к ветке. Как она не догадалась раздеться! Оля беспомощно повисла над камнем. Значит, конец... Оля заскрипела зубами. "Так нет же, нет, обязательно взберусь на дерево!" -- подумала она и, собрав все свои силы, забросила на ветку одну ногу. Это было спасением. С полминуты она висела так, отдыхая. Потом, сделав еще одно усилие, села на ветку верхом и, осторожно перебирая руками, добралась до ствола. Она уселась поудобнее на толстом суку и огляделась. По берегу к ее дубу медленно приближались две человеческие фигуры. Месяц освещал их, и Оля узнала слуг прекрасной дамы. Слуги остановились в тени дуба. Один из них крикнул, силясь перекричать шум водопада: -- Так ты думаешь. Бар, что он утонул? -- Еще бы! -- прокричал в ответ Бар. -- Тут не то что ребенок, но и взрослый не выплывет. А если мальчик и выплыл, тем лучше. Давай-ка закурим, приятель. Слуги задымили трубками и вскоре ушли. Оля быстро спустилась с дерева и зашагала по узкой горной тропинке, настороженно вглядываясь вперед. Темная тучка, набежавшая на месяц, ушла за гору, все вокруг засверкало. Оля ободрилась и зашагала быстрей. Но вскоре месяц закатился за гору, тучи заволокли небо и стало совсем темно. Впереди мелькнули какие-то тени, сверкнули чьи-то глаза. Послышался противный и надсадный звериный вой. -- Шакалы, наверное... -- прошептала Оля. Девочка остановилась и подняла несколько камней. -- Пошли вон! Пошли вон! -- закричала она, швыряя в темноту камни. Шакалы разбежались. Оле даже показалось, что они поджали хвосты. Она снова пошла вперед, тихонько напевая пионерскую песенку своего отряда: Ничто не остановит нас, Когда нам цель ясна! "Вперед, вперед!" -- дала наказ Любимая страна. Напевая песенку, Оля словно слышала ободряющие слова друга. Она все шла и шла. Вот уже порозовели вершины гор, и веселее зажурчали горные ручьи. Потом взошло солнце, и Оля остановилась пораженная. Далеко-далеко внизу она увидела огромное зеркало. Оно начиналось у подножия горы, на которой она стояла, и уходило за линию горизонта, сливаясь с небом. Горы, солнце, облака отражались в зеркале. Это было очень красиво. И всюду девочка видела на голубой глади работающих людей. Оля догадалась, что это были рисовые поля министра Абажа. Спустившись с горы, Оля остановилась и передохнула. Началось рисовое поле. Но теперь оно не походило на зеркало. Оказывается, это было самое обыкновенное болото. От него поднимались теплые гнилостные испарения. В заплесневевшей воде резвились стайки головастиков. На длинных ножках по воде быстро бегали какие-то жучки. Тропинка сворачивала вправо и тянулась через тростниковый поселок к высокому холму, на котором сквозь зелень деревьев девочка разглядела красивое здание с белыми колоннами. "Наверно, это и есть замок Абажа", -- решила она и пошла по дороге мимо тростниковых хижин. На безлюдной улице Оля иногда встречала скучающих стражников и маленьких детей с бледными губами и синевой под глазами. Дети долго и удивленно смотрели ей вслед, а стражники салютовали алебардами пажу короля. "Бедные дети, как они бледны! -- думала Оля. -- Все, кто постарше, наверное, работают на рисовых полях". Она не ошибалась. За поселком Оля увидела работающих в воде стариков и подростков. И что это? Ей показалось, что несколько голосов негромко пели ту самую песню, которую она уже слышала раньше: Нас угнетают богачи, Повсюду ложь подстерегает, Но знайте, наши палачи, Все ярче Правда расцветает! Олино сердечко забилось быстрее, в груди стало горячо. Она не была знакома ни с одним из этих людей, работавших в гнилой воде, но теперь она знала, что среди них найдет друзей. "Однако как я попаду к Абажу? Что я ему скажу? -- продолжала размышлять Оля. -- Удастся ли мне раздобыть ключ?" Она тряхнула головой. "Нет, только не надо отчаиваться. Лучше все спокойнее обдумать. Папа всегда посмеивался над моей торопливостью и любил приговаривать: "Поспешишь -- людей насмешишь". Милый папочка, если бы ты видел сейчас свою дочь! Но что же всетаки мне делать теперь? Где сейчас Яло? Удалось ли ей вырваться из лап Нушрока? И зачем только мы остались ночевать у Анидаг!" -- думала Оля, подходя к замку Абажа. -- Ах, Яло, Яло! Как мне трудно с тобой! -- прошептала она. -- Но ты все-таки добрая девочка, и ты моя единственная подруга в этой чужой стране. Как бы я хотела тебя увидеть сейчас! Оля завернула за угол, сделала несколько шагов и прижалась к ограде замка. Неподалеку от ворот стояла коляска, запряженная четверкой лошадей, и на козлах сидел Бар. Оля шла не по дороге, а по горной тропинке и не видела коляски, которая, словно вихрь, пролетела через горы и доставила к замку Абажа Нушрока и его дочь. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ, в которой Яло убеждается в существовании подземного хода Вот что случилось, прежде чем Бар попал к замку Абажа. Высоко держа над головой факел. Бар вел Яло в подземелье. -- Так ты, говорят, зеркальщик, а не паж? Это верно? -- спросил он, оглядывая Яло с головы до ног. -- И как тебя угораздило связаться с Нушроком? -- Ох, дядюшка Бар, я ни в чем не виноват. -- Верю... Да только для наших господ все равно, что виновен, что не виновен. -- А что они со мной сделают, дядюшка Бар? -- Думаю, что тебе придется несладко, парень... Постой, откуда ты знаешь мое имя? -- Я видела... Нет, я видел, как дочь Нушрока ударила вас по лицу хлыстом и назвала Баром. -- Да, собачья жизнь... -- проворчал Бар и в замешательстве остановился. В каменной стене виднелось несколько дверей. -- Куда же тебя посадить, парень? -- нерешительно проговорил он. -- Я бы, пожалуй, отпустил тебя на свободу, да только тогда мне придется распрощаться с жизнью. Яло быстро сказала: -- А вы не отпускайте меня, дядя Бар, а посадите в винный погреб. -- В винный погреб? -- усмехнулся Бар. -- Уж не хочется ли тебе отведать старого амонтильядо, которое так любят пить наши господа? Впрочем, в винном погребе ты сможешь хоть посидеть на бочонках... Что ж, идем! Бар подошел к одной из дверей и снял с нее огромный замок. Громко заскрипели ржавые петли. Бар пропустил Яло в погреб. Это было низкое помещение со сводчатым потолком. Справа и слева стояли потемневшие от времени бочки. Проход между ними терялся в темноте. Пахло сыростью и плесенью. -- Как страшно оставаться здесь одному! -- прошептала Яло. -- Я, пожалуй, оставлю тебе факел, мальчуган. -- Спасибо, дядюшка Бар! -- Захочешь спать, подремли на бочках, а то, если ляжешь на каменный пол, в тебя из этих камней вползет такая лихорадка, что твои кости будут потом скрипеть всю жизнь. Но Яло было не до отдыха. Как только по ту сторону двери щелкнул заржавленный замок, она пошла вперед по проходу между бочками, освещая себе путь факелом. Проход упирался в глухую стену. Яло разочарованно остановилась перед ней и даже потрогала ее пальцем. Стена была холодная и скользкая. Девочка пошла назад по проходу, внимательно все осматривая, и снова ничего не увидела, кроме бочек и замшелых стен, освещенных колеблющимся светом факела. Яло начал пробирать холод подземелья, и она попрыгала, чтобы согреться. Потом снова побежала по проходу и, остановившись у стены, постучала в нее кулаком. "Где же, наконец этот подземный ход? -- теряя терпение, подумала она. -- Ведь говорил же Нушрок, что он начинается в винном погребе!" Яло подняла факел повыше, чтобы осветить углы и попятилась. -- Кто здесь? -- испуганно спросила она. В самом углу, притаившись за бочкой, стоял человек. На нем были металлический шлем и рыцарские доспехи, а лицо закрывало опущенное забрало. В одной руке человек держал щит, на котором Яло разглядела герб с коршуном, а другой -- копье. -- Почему вы молчите? -- тихо спросила Яло, переводя дыхание. Человек не отвечал. Девочка подняла факел еще выше, силясь разглядеть его глаза в узкой щели забрала. -- Вы, наверно, стережете эти бочки с вином? -- помолчав, добавила она. Человек в доспехах рыцаря упорно не отвечал. -- Не подумайте, пожалуйста, что я хотела попробовать какого-нибудь вашего амон... амоятильядо, -- проворчала Яло. -- Я терпеть не могу никакого вина! Человек безмолвствовал, и Яло жалобно проговорила: -- Пожалуйста, скажите хоть одно слово, а то мне становится очень страшно... Рыцарь, по-видимому, относился к ней с полным равнодушием. В конце концов Яло осмелела и повысила голос: -- Ну и молчите сколько вам влезет! Не думайте только, что я вас действительно боюсь! Она протиснулась между стеной и бочкой и остановилась подле самого рыцаря. -- Эй, вы! -- вызывающе сказала она. -- Если вы разучились говорить, так хоть не стойте истуканом и не пугайте девочек. То есть, я хочу сказать, мальчиков... И затем, уже совсем осмелев, Яло постучала костяшками пальцев в металлическую грудь рыцаря. Доспехи гулко зазвенели, и девочка рассмеялась. Под доспехами никого не было. Металлический человек был пуст, как выпитая бочка. Улыбаясь, Яло еще раз постучала по доспехам рыцаря, подергала забрало, потрогала копье и наконец со вздохом облокотилась на щит с коршуном. Щит вдруг сдвинулся с места. Какие-то пружины звякнули внутри рыцаря, и что-то заскрежетало за спиной у Яло. Она оглянулась и от удивления открыла рот: часть стены опустилась в землю. Факел осветил узкие ступени, круто уходящие вниз. Это был подземный ход. Яло быстро спустилась по скользким каменным ступеням и торопливо зашагала по узкому проходу. Вскоре ее постигло несчастье: догорел и погас факел. Отшвырнув факел, Яло пошла вперед с вытянутыми перед собой руками. С отсыревшего потолка на нее падали холодные капли. Несколько раз Яло чувствовала, как по ногам пробегали крысы. Бедная Яло, как испуганно билось ее сердечко! Но она упрямо шла вперед и шептала слова песенки: А если трудный час придет, Не унывай, дружок! Пусть тьма, пусть ночь, -- шагай вперед И помни наш флажок! И вот, наконец, впереди показался слабый свет. Он едва пробивался сквозь щели стены, в которую вдруг уперся подземный ход. И этот неясный тусклый свет обрадовал Яло, как солнце. Сбоку она увидела рычаг и поняла, что на него нужно нажать, чтобы открыть проход. Яло уже подняла к рычагу руку, как вдруг услышала голос. Прислонив глаз к одной из щелей, девочка увидела полукруглые белые перила, затянутые вьющейся зеленью. По-видимому, это была беседка. За беседкой виднелись вершины деревьев, остроконечные стеклянные башенки и крыша огромного здания. Эта беседка была построена, вероятно, на очень высоком месте. Яло посмотрела в другую щель и увидела Нушрока, Анидаг и Абажа, которые сидели за столиком в больших креслах. ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, в которой Яло встречается с Олей Яло смотрела на человека, состоящего из двух шаров, кусала губы и вздрагивала от сдерживаемого смеха. Глаза на верхнем шаре были прикрыты сморщенными веками. Абаж о чем-то думал. Нушрок и Анидаг выжидательно молчали. Но вот веки Абажа зашевелились и открыли глаза. -- Я согласен с вами, Нушрок, -- наконец сказал Абаж. -- Нам нужен новый король. Да, да, новый король! -- Я не сомневался, Абаж, что вы будете моим единомышленником, -- ответил Нушрок. -- Я лишь сожалел, что вас не было в городе и я не мог посоветоваться с вами. -- Но я не во всем согласен с вами, Нушрок, -- замигал веками Абаж. -- На троне должен быть мужчина! Черные птичьи глаза Нушрока смотрели зло и вопросительно. Абаж засопел и продолжал: -- Не думаете ли вы, что мы чего-нибудь достигнем, если снимем корону с уродливой куклы и наденем ее на красивую куклу? Лицо Анидаг вспыхнуло от гнева: -- Вы чрезвычайно любезны, Абаж! -- Министр Абаж! -- пискнул Нушрок. -- Мне кажется, что вы могли выбирать другие выражения, когда речь идет о моей дочери! Абаж устремил свои хитрые зеленые глаза на Анидаг. -- Я приношу свои извинения вашей прекрасной дочери, если моя откровенная речь ей не совсем приятна. Однако выслушайте меня спокойно, Нушрок. Поймите, на троне должен быть решительный и мужественный человек. Да, да! На троне должен быть мужчина. Тогда зеркальщики не будут засылать своих лазутчиков в наши замки! А самых беспокойных мы закуем в кандалы и запрем их вот этим ключом! -- Абаж вынул из кармана ключ и взмахнул им. У Яло забилось сердце. Немигающим взглядом она смотрела на ключ. -- Кто же все-таки, по-вашему, должен быть королем? -- спросил Нушрок изменившимся, почти глухим голосом. -- Мой сын, который, если хотите, женится на вашей дочери, -- ответил Абаж. -- Тогда мы вместе с вами будем управлять королевством. -- Вы хотите устроить получше свои дела, Абаж? -- Так же, как и вы, Нушрок. Мне, например, известно, что вместо кривых зеркал вы хотите начать делать оружие. -- Тес... Молчите! Кто вам сказал об этом? -- Будьте спокойны, Нушрок. Об этом никто не узнает. Все замолчали. -- Хорошо, Абаж, я согласен: мы поженим наших детей, -- сказал Нушрок. -- А теперь дайте мне ваш ключ. -- Зачем вам понадобился мой ключ, Нушрок? -- Королевский ключ пропал. Зеленые глаза Абажа расширились. -- Пропал? Значит, я единственный обладатель той драгоценности, которая держит в страхе все королевство? -- Дайте мне ваш ключ, Абаж! -- повысил голос Нушрок. -- Я не отдам его так просто! -- поднялся Абаж, и его живот заколыхался над столиком. -- О, не смотрите, не смотрите на меня, Нушрок! -- Я знаю, Абаж, почему вы не хотите отдать мне ключ! -- очень тихим, вздрагивающим от ярости голосом проговорил главный министр. -- Почему? Нушрок поднялся во весь рост и пропищал: -- Потому что этот ключ подходит к кладовым с государственной казной! -- Он вдруг ухватил Абажа за плечи. -- Отдайте ключ! -- Не дам! -- завопил Абаж, пытаясь сбросить со своих плеч руки Нушрока. -- Нет, отдашь, толстая жаба! Они схватились, сопя и тяжело дыша, и вдруг рухнули на пол. Ключ со звоном отлетел в сторону. Яло слышала, как завизжала Анидаг, стараясь ухватить Абажа за волосы. Яло нажала на рычаг. Заржавленные пружины заскрипели, и стена подалась в сторону, увлекая за собой гирлянды вьющейся зелени. Девочка прыгнула в беседку и подхватила с пола ключ. -- Ключ! -- завопила Анидаг. -- Ключ! Но захваченные борьбой Нушрок и Абаж не слышали ее. Яло искала глазами, куда бежать, и почувствовала, что ее схватили за курточку. -- Пустите! -- рванулась Яло, но пальцы Анидаг уже сжимали ей плечи. -- Нет, ты не уйдешь от меня! -- прошипела Анидаг. Яло взглянула в ее большие черные глаза и отшатнулась: "Как она похожа на Нушрока, когда злится!" Глаза Анидаг налились кровью, и на лице выступили пятна, а заострившийся нос, казалось, приготовился клюнуть. -- Проклятые коршуны! -- закричала Яло. -- Вы больше меня не запугаете! Пустите, я совсем не боюсь вас! Девочка рванулась, костюм пажа затрещал, и в руках Анидаг остался лишь обрывок рукава. Яло вскочила на перила беседки и свалилась на клумбу цветов. -- Держите его! Держите!.. -- визгливо закричала ей вслед Анидаг. Яло обежала большой фонтан, споткнулась, растянулась на дорожке, вскочила и, бросившись в кусты, уперлась в ограду. Она слышала, как, путаясь в длинном платье, за ней бежала дочь Нушрока. Девочка оглянулась. В развевающемся плаще по ступенькам беседки сбегал Нушрок. Следом за ним катился Абаж. Яло торопливо взобралась на ограду и, прыгнув вниз, лицом к лицу столкнулась с Олей. -- Яло! Милая!.. -- Оля, у меня ключ! -- задыхаясь, сказала Яло. Оля без слов схватила ее за руку и потащила к коляске, на козлах которой дремал Бар. -- Дядюшка Бар, дорогой, отвезите нас в город. Завтра должны казнить маленького зеркальщика Гурда, -- быстро говорила Оля. -- Мы можем его спасти. Умоляю вас дядюшка Бар! -- Держите его, держите! -- доносился из сада пронзительный голос Анидаг. -- Гурд? -- спросил Бар. -- Я слышал о нем. Это смелый парень. Эх, была не была! Садитесь, друзья! Девочки вскочили в коляску. Бар взмахнул кнутом. Словно ураган понеслись вперед добрые кони. -- Только как вы это опять очутились вместе? -- обернулся к девочкам Бар. -- Чудеса! -- Мы вам потом все-все расскажем. А теперь скорей в город! Пожалуйста, скорей, дядюшка Бар! ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ, в которой Оля освобождает Гурда и побеждает Нушрока Лошади мчались так быстро, что временами девочкам казалось, будто карета не катится, а летит по воздуху. Страшные пропасти и грозные скалы окружали извивающуюся в горах дорогу, которая словно по спирали поднималась все выше и выше. Яростный ветер бил в лицо девочек. -- Только бы успеть, Яло! -- Да, только бы успеть, Оля! -- Скорей, скорей, дядюшка Бар! Оля оглянулась и увидела далеко внизу на дороге крошечного всадника. Плащ всадника, словно черное разбойничье знамя, бился на ветру за его спиной. -- Дядюшка Бар! -- закричала Оля. -- Нушрок гонится за нами! Бар остановил лошадей и спрыгнул на дорогу. Девочки удивленно посмотрели на него. На зеленом склоне паслись овцы. Старый пастух в белой одежде, словно изваяние, стоял над каменным обрывом, опираясь на посох. Ветер трепал его длинные седые волосы. Бар подбежал к пастуху, что-то быстро сказал ему, показывая вниз, на черного всадника. Старик кивнул головой. Оля увидела, как старик и Бар начали сталкивать вниз камни. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее катятся камни вниз, сбивая и увлекая за собой другие. Вскоре до слуха девочек донесся грохот обвала, и тучи пыли поднялись над нижней дорогой. Бар подошел к девочкам и подмигнул: -- Если эти камешки и не накроют Нушрока, то задержат надолго! ...Рисовые поля, похожие на зеркало, горы с обрывами и скалами, зеленые королевские виноградники остались, наконец, позади. Город со сверкающими башнями и шпилями приближался с каждой секундой. Еще издалека увидели девочки темный силуэт Башни смерти, поднимающейся под самые облака. И Оле вдруг показалось, будто желтая тень этой башни лежит на всей стране. -- Скорей, скорей, дядюшка Бар! -- Мы уже въезжаем в город, друзья. Но вот, наконец, и Башня смерти. Бар натянул вожжи, лошади остановились, словно вкопанные; они храпели, белая пена висела на их удилах. Оля и Яло стремительно выскочили из коляски. Стражник загородил им путь. -- Простите, ваши сиятельства, но только господин Нушрок запретил мне пускать пажей на Башню смерти. -- Что ты, приятель! -- похлопал его по плечу Бар. -- Разве ты не видишь, что их сиятельства приехали казнить зеркальщика? Посмотри, вон у них и ключ от кандалов. Стражник пожал плечами и сказал: -- Ну что ж, коли так -- идите! Девочки, задыхаясь, бежали вверх по лестнице. -- Только бы успеть, Яло! -- Да, только бы успеть, Оля! Опять во мраке заметались летучие мыши, опять застонала сова... Будет ли когда-нибудь конец бесчисленным ступеням?! Бледные, с бьющимися сердцами девочки взбежали, наконец, на площадку крыши. -- Вот и мы, Гурд! -- Здравствуй, Гурд! -- Здравствуйте! -- ответил радостно мальчик. -- Я вас так ждал!.. Я верил, что вы придете! Сегодня Гурд выглядел куда лучше. Глаза его радостно блестели. Оля склонилась над мальчиком. Замок щелкнул, звеня, упали цепи. -- Ты свободен, Гурд! Вставай! Девочки помогли Гурду подняться. Какой он всетаки слабый! Оля торопливо сняла с себя костюм пажа и осталась в своем школьном платье с красным галстуком. -- Быстрей надень этот костюм, Гурд! Яло испуганно посмотрела на подругу. -- А как же ты, Оля! -- Я все обдумала, Яло. Так надо! Стражник подумает, что это я, а не Гурд. -- А ты? -- Я как-нибудь выберусь отсюда, Яло. Я здоровая и сильная. И я очень быстро бегаю... Не беспокойся обо мне. -- Но, Оля... -- Быстрей, Яло! Нельзя терять ни секунды! Яло и Гурд ушли. Оля слышала, как постепенно удалялся шум их шагов. Она села на площадку и задумалась: что же ей теперь делать? Вернуться домой! Сегодня же! Только бы выскользнуть из этой ужасной башни! Оля легла на живот и подползла к самому краю площадки. Далеко-далеко внизу виднелась карета величиной с ноготок и такие же крошечные лошади. Значит, Яло и Гурд еще не вышли из башни. Как, однако, долго они спускаются! Ах, наконец-то они показались! Вот они подошли к карете. Вот стражник подсаживает их в коляску. И вот, наконец, лошади трогаются и несут карету к городу. Оля облегченно вздохнула. Теперь и ей можно спуститься с башни. Она сбежала вниз, прыгая через одну и даже через две ступеньки. Потом, когда скрылось отверстие в крыше и стало темно, девочка пошла медленнее. Несколько летучих мышей задели ее своими крыльями. Но она не замечала их. Ступени, ступени, ступени! И вдруг девочка остановилась: кто-то поднимался ей навстречу. -- Кто здесь? Человек не отвечал. Девочка слышала только его прерывистое дыхание. Она в страхе пятилась от надвигающегося человека и поднималась все выше. А когда в отверстии крыши забрезжил свет, она разглядела черный плащ и в отчаянии закрыла глаза рукой. Но вместе с отчаянием в ней поднялась волна ненависти к этому отвратительному человеку. "Нет же, нет, -- стискивая зубы, подумала Оля, -- я не боюсь его!" Нушрок вышел следом за Олей на крышу и остановился, увидев цепи, которые лежали на камнях, будто мертвые змеи. -- Девчонка! -- очень тихо сказал Нушрок. -- Так это ты освободила зеркальщика?.. Оля не отвечала. Нушрок сделал к ней шаг и продолжал так же тихо, дрожа от ярости: -- Ты полетишь сейчас вниз, девчонка! Под моим взглядом ты сама бросишься вниз! Ну?! Что же ты не опускаешь своих глаз, девчонка? Оля сжалась, однако не опустила перед Нушроком своих чистых голубых глаз. Наоборот, она широко открыла их и, не мигая, смотрела в хищные глаза человека-коршуна. -- Нет, я не опущу перед тобой глаз, проклятый Коршун! -- вдруг крикнула она. -- Я не боюсь тебя, потому что презираю! Я знаю, что ложь никогда не убьет правду! А правда на моей стороне. Девочка и человек-коршун застыли в страшном единоборстве. И вот в черных глазах Нушрока мелькнул ужас и по лицу пробежала судорога. Он втянул голову в плечи и стал отступать. И по мере того как сгибался Нушрок, Оля все больше выпрямлялась, чувствуя, как ее охватывает ликование. Ей казалось, что из ее глаз вылетают молнии и она пронизывает Нушрока своим взглядом. Лицо Нушрока исказила гримаса. Он пятился все дальше к краю площадки и, наконец, не выдержал, опустил глаза и закрыл их ладонью. -- Ага, ты опустил глаза! -- торжествующе закричала Оля. -- Ты боишься правды, проклятый Коршун! -- Кто ты? -- тяжело дыша, спросил Нушрок. -- Я никогда не видел таких глаз... И почему меня пугает этот красный галстук? Откуда ты пришла, девчонка? О-о, какие светлые глаза!.. Как страшно! Не смотри, не смотри на меня! Мне душно! Мне нечем дышать! Не смотри-и... Нушрок сделал еще шаг назад. Это был его последний шаг. Он сорвался с Башни смерти и разбился на тысячи стеклянных осколков. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ и ПОСЛЕДНЯЯ, в которой Оля снова слышит голос волшебного зеркала Если бы вы только могли видеть, что делалось внизу, когда Оля спустилась с башни! -- Нушрок разбился! Нушрок разбился! -- во всю силу легких кричал стражник, подбрасывая вверх свою алебарду. -- Сколько лет я ждал этой минуты! Со всех концов города к башне торопились люди. Среди них было множество девочек и мальчиков. В толпе Оля увидела Яло, Гурда и Бара. Они налетели на нее, как вихрь, и чуть не задушили в своих объятиях. Потом, расталкивая всех, к Оле протиснулась женщина в белом колпаке. -- Тетушка Аксал! -- Фазанята! Добрые мои девочки!.. Как радостно обнимала Олю и Яло тетушка Аксал! У нее дрожали руки, и она без конца повторяла, всхлипывая: -- Фазанята, славные мои фазанята! Кто-то закричал в толпе: -- Гурд! Ты жив, мальчик?! -- Друзья! -- ответил Гурд. -- Эта девочка спасла мне жизнь! Какая буря приветствий раздалась кругом! А Оля стояла раскрасневшаяся, неловко опустив руки, не зная, куда деваться от смущения. -- Эта девочка, -- крикнула тетушка Аксал, -- пришла из чудесной страны, где сердца всех людей благородны и отважны! -- Оля! -- закричали дети. -- Оставайся всегда с нами! -- Оставайся с нами! -- раздавалось со всех сторон. Гурд посмотрел в глаза Оли и сказал: -- Ты слышишь, Оля? Неожиданно для самой себя Оля взмахнула косичками и заговорила. И ее слабый голосок вдруг стал таким звонким, что его услышали на самых отдаленных улицах города. -- Я не могу остаться с вами, дорогие друзья, потому что нет на свете ничего прекраснее и лучше моей страны! Вы, наверно, тоже построите когда-нибудь такую же светлую жизнь, как в моей стране. Я верю в это, дорогие друзья! Потом Оля и Яло шли по городу, и все встречали их и расступались перед ними с улыбками и приветственными криками. Повсюду слышался звон стекла. Это горожане разбивали кривые зеркала на площадях и улицах города. И этот звон звучал, как музыка. -- Оля, давай споем нашу песенку, -- предложила Яло. Оля кивнула, и девочки радостно запели: Ничто не остановит нас, Когда нам цель ясна! "Вперед, вперед!" -- дала наказ Любимая страна. Солнце ярко сверкало над городом, и все искрилось вокруг. Песню подхватил Гурд. А вслед за ним ее начали петь мальчики и девочки. Вот, наконец, и площадь с фонтаном, а вот и стеклянная лестница, уходящая вверх. Оля нежно простилась с тетушкой Аксал, Гурдом и Баром. Сотни мальчиков и девочек прощально махали ей руками. Оля и Яло медленно поднимались по лестнице. Ступени, словно струны, звенели под их ногами. И вдруг девочки услышали отдаленный грохот. Они оглянулись. Далеко за городом рухнула Башня смерти, а там, где она стояла, в воздух поднялась, все более разрастаясь, туча черной пыли. Весь город неумолчно шумел радостными криками. И девочки еще раз подняли вверх руки, прощаясь со страной, жители которой перестали верить кривым зеркалам. На самой вершине холма они раздвинули кусты и выпрыгнули из книги в переднюю. И в ту же секунду Оля увидела у своих ног книгу, на обложке которой было написано: "икзакС". Затем по чистой глади зеркала побежали голубые волны. Она услышала красивый звенящий голос, будто ударились друг о дружку хрустальные стеклышки: -- Ты хочешь вернуться домой, Оля? -- Очень! -- Ты не жалеешь о том, что побывала в Королевстве кривых зеркал? -- О нет, я так благодарна тебе, волшебное зеркало! Ведь я так много видела и так много поняла! Я раньше даже и представить себе не могла, что маленькие недостатки могут так помешать в трудную минуту! Волны на гладком стекле зеркала успокоились, и голубой туман рассеялся. Стекло исчезло. Осталась только одна рама от зеркала. -- Прощай, дорогая Яло... -- Прощай, Оля! Спасибо, что ты научила меня быть смелой и доброй. Подруги обнялись и расцеловались. Потом Оля быстро переступила через раму и оглянулась. По зеркалу уже снова скользили голубые волны. Когда они рассеялись, Оля снова увидела Яло, улыбнулась ей и помахала левой рукой. Скрипнула дверь. -- Опять ты вертишься перед зеркалом! -- сказала бабушка, появляясь в передней. -- Небось, не отходила от него, пока я была у слесаря... Ну, вот я и получила новый ключ. Смотри, больше не теряй его, Оля! Оля повисла у бабушки на шее. -- Бабунечка, родненькая, здравствуй, как я рада! -- Батюшки! -- растроганно и немного растерянно сказала старушка. -- Что это с тобой? Как будто год не виделись, а расстались-то всего десять минут назад. -- Как ты запыхалась, бедненькая! И почему я сама не пошла за ключом? -- Да ведь ты же боялась темноты. Оля горячо поцеловала бабушку. -- Что с тобой, девочка? Чем ты так взволнована? -- Я тебе все, все расскажу. -- Да что случилось? -- Я просто, бабушка... -- Ну что? Что? -- Я просто... посмотрела на себя со стороны. Обняв растроганную, улыбающуюся бабушку, Оля украдкой взглянула в зеркало и снова помахала рукой Яло. И странно: ей показалось, что Яло запоздала ответить ей таким же движением и, замешкавшись, смахнула со щеки слезу. Впрочем, все это, конечно, Оле только показалось...  * ТРОЕ НА ОСТРОВЕ *  ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой в мои руки попадает волшебный платок Это случилось однажды вечером, когда я читал книгу о приключениях морских разбойников. Вы, конечно, знаете, как интересно читать такие книги... Океан. Шторм. Парусный корабль под названием "Калоша Дьявола" терпит бедствие. Волны с грохотом хлещут на палубу. Бесится ветер. Сорваны паруса, и на голой мачте болтается черный лоскут с белым черепом и скрещенными костями. А капитан морских разбойников с широченными плечами и красным носом кричит: -- Пираты! Тысяча чертей и одна ведьма! Справа по борту какой-то остров! Клянусь брюхом акулы, здесь мы добудем золото! Я лежал на диване в столовой, пристроив поближе настольную лампу, и одну за другой жадно проглатывал истрепанные страницы старой книжки. Глухой шум трамвая, доносившийся по временам с улицы, казался мне упоительным рокотом океанского прибоя. Я не расслышал, как в столовую вошла мама, и вздрогнул, услышав ее голос: -- Ну, знаешь, дорогой, это никуда не годится! -- Что? -- спросил я, не поднимая головы от книги. -- Я говорю, что это никуда не годится! -- Это ты, мама? -- пробормотал я, все еще не в силах оторвать глаз от страницы. -- Нет, это не я! -- сердито сказала мама. -- Ты уже пришла с работы? -- Нет, я не пришла! -- То есть как? -- растерялся я и сел на диване. -- Ах, ты шутишь... -- Наоборот, я очень рассержена, Боря! -- Чем, мамочка? -- сладким голоском спросил я и постарался сделать удивленные глаза, хотя прекрасно понимал, чем она недовольна. Мама стояла посреди комнаты, сокрушенно покачивая головой. -- Ты обещал мне подмести квартиру? -- Я не успел... Я подмету, мамочка... Она ушла в соседнюю комнату, и я услышал оттуда новое восклицание: -- Какое безобразие! -- Где, мамочка? Она вернулась в столовую с небольшим синим платком в руке. -- Ты сегодня был в школе? Уж этого мама могла бы не спрашивать: ведь она отлично знала, что я никогда не пропускаю занятий. Правда, однажды такое случилось, когда у Петьки Халютина ощенилась собака, и я ходил смотреть щенят. Но ведь это было давно -- недели две назад или даже больше. -- Ты был в школе? -- повторила мама. -- Конечно. -- А я думала, что ты весь день пролежал в кровати. Почему ты не убрал постель? -- Я не успел, мамочка... Понимаешь, я немного проспал... и я боялся опоздать в школу. -- С завтрашнего дня ты будешь вставать вместе со мной и стелить кровать у меня на глазах. -- Да зачем же, мамочка? -- взволновался я. -- Ведь я учусь во второй смене. -- Ступай! -- строго проговорила она. -- Куда? -- захныкал я. -- Стелить кровать? Да зачем же? Ведь все равно нужно будет опять ложиться спать. -- Боря! -- повысила мама голос. И я, мрачный, двинулся в спальню. -- Погоди минутку, -- остановила она меня. -- Ты обедал? -- Да... -- А посуда? -- В кухне... -- Чистая? -- Мамочка... -- замялся я. -- Даже перед соседями стыдно, -- вздохнула мама. -- Ах, дорогой друг, не любишь ты у меня работать! -- Все работай да работай! -- наконец не выдержал я. -- Ни минуты покоя! -- Ни минуты покоя? Это у тебя-то? Я увидел, как она согнала с лица улыбку и, наверно, для того чтобы не рассмеяться, прикусила нижнюю губу. -- Эх, -- продолжал я, понимая, что если мама и сердится, то не так уж сильно, -- изобрести бы такую машину, которая сама и подметать, и посуду мыть!.. -- И стелить кровать! -- иронически прибавила она и махнула на меня синим платком. -- А ты целыми днями будешь валяться с книжкой на диване. -- Да, а ты знаешь, какая книга интересная! Тут описывается, как пираты потерпели кораблекрушение. У них был главарь по кличке Рыжий Пес. -- Ну вот что, Рыжий Пес, -- сказала мама, -- мне сейчас очень некогда. Я должна выполнить одно поручение фабрики и уйду ненадолго. А ты... постели кровать -- раз, -- она начала загибать пальцы, -- подмети пол -- два, вымой посуду -- три. Кстати, зачем ты рылся в шкафу? -- Искал чистые носки. -- Носки лежат на верхней полке, а ты перевернул весь шкаф и зачем-то бросил на пол бабушкин платок, который мы храним вот уже пятнадцать лет. Понимаешь, это же память о твоей бабушке! -- Ах, это, кажется, тот самый платок, который бабушка называла волшебным? -- Да, -- кивнула мама, -- так его называла бабушка. Возьми платок и положи на место. А уроки ты сделал? -- Сделал, -- сказал я, позевывая и рассматривая синий платок. -- Все уроки? -- Все... Нет, алгебра осталась... Мамочка, ты же знаешь, что по алгебре я занимаюсь с Милой Улыбкиной и с Юркой Беловым. Они сейчас придут. -- Тогда поскорей все прибери, чтобы тебе не пришлось краснеть перед товарищами. До свидания, мой Рыжий Пес... Нет, мой Рыжий Поросенок! -- Мама поцеловала меня в щеку и пошла к двери. -- Мама, а зачем на этом платке завязан узелок? -- О, в этом узелке, говорила бабушка, и заключается вся сила волшебства! -- загадочно проговорила она и скрылась за дверью. "Шутит со мной, как будто я маленький, -- недовольно подумал я, ощупывая узелок. -- Разумеется никакого волшебства на свете никогда не было и не может быть, -- рассуждал я. -- Но почему же бабушка называла его волшебным? Платок как платок, немного вылинявший от времени. Бабушка, должно быть, носила его на голове, как все старушки". Я внимательно осмотрел платок и даже понюхал его. От старого шелка чуть-чуть попахивало нафталином. Тут я вспомнил, что должен сделать до возвращения мамы целую уйму дел, и мне сразу сделалось грустно. Стелить кровать, подметать пол, мыть посуду -- и так каждый день! Неужели человек не может прожить без всякой работы? Надоело мне все это хуже горькой редьки! Вот возьму и не буду работать! Буду читать книгу про морских разбойников! Я вздохнул и сел на диван. Конечно, если бы этот платок действительно был волшебным, тогда другое дело. Махнуть бы этим платком и сказать... Я задумался: что бы такое сказать? -- Диван, поднимись в воздух, -- сказал я, усмехаясь про себя, и махнул платком. И вдруг, к моему ужасу, почувствовал, что вместе с диваном поднимаюсь в воздух... ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой я начинаю творить чудеса -- Ай-ай! -- закричал я, цепляясь за стену. -- Что такое? Кто меня поднимает? Ай-ай! Не балуйтесь! Это ты, Юрка? Когда ты пришел? Диван поднялся примерно на два метра от пола и повис в воздухе неподвижно и так прочно, словно стоял на ножках. -- Хватит валять дурака! -- сердито сказал я. -- Опусти, пожалуйста, диван! В комнате было тихо. На улице прогрохотал трамвай, и я услышал, как тоненько задребезжала электрическая люстра. Я перегнулся с дивана и заглянул вниз. Там никого не было. На том месте, где стоял диван, я увидел пыльные меточки, которые остаются на полу, когда передвигаешь мебель. Мне стало жутко. Я похолодел. Потом почувствовал жар. Выходит, что синий платок действительно волшебный! Значит, моя бабушка была волшебницей? Жаль, что я никогда ее не видел... Но что мне теперь делать? Как опустить диван? Я спрыгнул на пол, оступился, больно ударившись о пол коленкой, и запрыгал на одной ноге. Когда боль прошла, я попытался притянуть диван к полу, но скоро выбился из сил. Получалось ужасно глупо! Не может же этот диван вечно торчать под потолком... И вдруг я вспомнил: надо, кажется, махнуть платком. -- Диван, опустись на место, -- строго сказал я и махнул платком. Диван опустился так быстро, что у меня захватило дыхание. Едва он стукнул о пол четырьмя ножками, я сорвался с места и заплясал посреди комнаты. Я стал волшебником! У меня в руках страшная, удивительная сила! Что бы теперь придумать? Какое совершить чудо? Я вытер пот, выступивший на лице, и, облизнув пересохшие губы, взмахнул платком: -- Хочу, чтобы квартира была подметена, кровать постелена и посуда помыта! Что-то ярко блеснуло, легкий вихрь прошел по квартире, шелохнув мои волосы. Паркетный пол в комнате засверкал так, что я зажмурился. В каждой половице отсвечивала люстра. Пожалуй, даже дюжина полотеров не смогла бы так великолепно натереть пол. Я бросился в спальню и, словно на льду, поскользнулся на паркете и растянулся во весь рост. На четвереньках я добрался до порога и заглянул в спальню. Кровать была постелена так аккуратно, как это умеет делать только одна мама! Я поднялся и, осторожно ступая по скользкому паркету, отправился в кухню. У столика с нашей посудой стояла высокая пожилая соседка, та самая, которая говорит мужским голосом и на подбородке у которой растут жесткие седые волосинки. Я всегда ее немножко побаивался. -- Странно, -- сказала она густым басом, -- что случилось с вашей посудой? -- А что? -- спросил я, делая рассеянное лицо. -- Стояли грязные тарелки, и вдруг в одно мгновение они стали чистыми. Это ты их вымыл, что ли? -- Ну, конечно, -- соврал я без зазрения совести. -- Странно, -- недоверчиво покачала она головой. Но тут в передней раздался звонок, и я побежал открывать дверь. Это пришла Мила Улыбкина, худенькая девочка с толстой светлой косой и маленьким острым носом. Все ребята считали ее самой красивой в нашей школе, но я никогда не находил этого. -- А Белов еще не пришел? -- спросила она, входя в комнату, и сощурилась. -- Ох, как блестит пол! -- Мила! -- торжественно заговорил я. -- Скажи, ты во мне ничего не замечаешь? -- Что именно? -- удивилась она. -- Я не изменился? Может, глаза у меня не такие... -- Глаза как глаза, чуть зеленоватые, как у лягушки. Я взволнованно глотнул воздух: -- Мила! Я стал волшебником! В ту минуту, кажется, мои слова не произвели на нее никакого впечатления. Она посмотрела на меня, как на дурака, села на диван и, подышав на замерзшие пальцы, начала поправлять бантик на своей косе. Я повторил: -- Мила, я волшебник! Она неопределенно фыркнула, перебросила через плечо косу и неторопливо расправила на платье черный передник. -- Слышишь, что я говорю? -- рассердился я. -- Я не люблю, когда мне говорят глупости, -- ответила она спокойно. -- Я не шучу! -- Не дури, Борис! -- Честное слово! Она иронически сморщила свой маленький нос. -- Волшебник, а решать задачи по алгебре не умеешь. -- Я уже решил! -- воскликнул я. -- Покажи! -- Вон на столе тетрадка... Она подошла к столу, а я тем временем махнул платком и прошептал: "Хочу, чтобы все задачи были решены". Мила открыла тетрадку, и я увидел, как она вздрогнула. Ее лицо все больше вытягивалось, брови все выше поднимались на лоб, а серые глаза стали совсем круглыми. -- Просто удивительно! -- пожала она плечами. -- Кто тебе помог? Мне кажется, что у тебя изменился почерк... Ты никогда не писал так аккуратно. -- Я теперь все могу! -- быстро сказал я, даже не взглянув в тетрадку, которую удивленная Мила рассматривала очень внимательно. -- Я же сказал тебе, что я стал волшебником! -- Бессовестный врун! -- Она закрыла тетрадку и снова села на диван. -- Ну, хорошо, если ты стал волшебником, сделай так, чтобы... -- Она задумалась, не зная, как уличить меня во лжи. -- Сделай так, чтобы в этой комнате пошел снег! -- Пожалуйста! -- Я отвернулся и махнул платком. Что тут началось! Со всех сторон на нас с пронзительным свистом обрушился ледяной ветер. Комнату затянуло мглой, в лицо с силой ударили колючие дробинки снега, и я почувствовал, что у моих ног растет сугроб. Снег набивался за шиворот и в рукава, метель слепила глаза, и я с трудом разглядел Милу, которая с ногами забралась на диван. Гремящий, хлещущий ветер валил Милу с дивана. Одной рукой она судорожно держалась за валик, а другой прикрывала голову. Словно издалека услышал я слабый, жалобный голосок: -- Довольно, Боря... Довольно! Мне самому было не по себе. Я махнул платком, и в одно мгновение все успокоилось. Лампа в люстре горела ровно и ярко, нигде не виднелось ни одной снежинки, и только в ушах немного звенело. -- Ага! -- закричал я. -- Что ты теперь скажешь? -- Я ничего не понимаю, -- призналась она, зябко потирая плечи. -- Хочешь, я еще что-нибудь сделаю? Она спрыгнула с дивана и испуганно замахала руками. -- Нет, нет, не хочу!.. Слушай, как ты делаешь этот фокус со снегом? -- Это не фокус, а настоящее волшебство! -- Не верю... -- совсем неуверенно сказала Мила и, услышав в передней шаги, быстро прибавила: -- Вот, кажется, идет Юрик Белов... Если ты волшебник, сделай так, чтобы он... превратился в негритенка! Почему ей захотелось, чтобы Юрка стал черным, я не знаю. Она все проверяла меня и придумывала задания потрудней. Я расхохотался. Должен признаться, что мне очень понравилась эта мысль -- превратить Юрку в негритенка. Я незаметно махнул платком и уставился на дверь, силясь представить себе, как будет выглядеть мой приятель. Но когда он, как всегда стремительно, ворвался в комнату и поскользнулся на паркете, я ахнул и растерянно опустился на стул. Он был черным как смола, белели только зубы. -- Вы чего на меня так уставились? -- спросил он подозрительно. -- Ты... ты сам на себя посмотри... -- пролепетала Мила, указывая на зеркало. Юрка сделал шаг к зеркалу -- и отшатнулся. -- Тьфу ты! Где это я так вымазался? -- захохотал он и начал вытирать носовым платком лицо. -- Не три, Юрка, не поможет, -- покачала головой Мила. -- Тебя заколдовал Борис. -- Заколдовал? Враки! -- Я сама не верила, только это правда, Юрик! Я сказал, не сводя с него глаз: -- Ты теперь не Юрий Белов, а Юрий Чернов! Совсем неожиданно он вдруг заплясал и весело проговорил: -- Ребята, а это здорово! Мне всегда немножко хотелось побыть негритенком! Он был так доволен, что даже не спросил, каким образом я превратил его в чернокожего. Меня это даже чуточку обидело. Уж слишком много Юрка был занят собственной особой и совсем не удивился, что я стал волшебником. Как будто я только и делал всю жизнь, что творил чудеса! -- Я могу тебя расколдовать, -- сказал я. -- Потом... Мне так нравится. Очень симпатичное лицо, правда. Мила? -- Да, конечно... -- нерешительно согласилась она. -- Только я не привыкла видеть тебя вот таким. Юрка потирал черные руки. -- Завтра в школе все мальчишки полопаются от зависти, когда меня увидят. Только ты, Борька, больше никого не делай негритенком, а то будет неинтересно. Пусть я буду один негр на всю школу! -- Ладно, -- согласился я. -- Вообще я могу сделать все, что угодно! -- Например, что? -- заинтересовался он. Я задумался. -- Например... например, перенестись на необитаемый остров! -- Очень хорошо! -- захлопала в ладоши Мила. -- Только не на север, я не люблю, когда холодно. -- В жаркие страны, -- предложил Юрка. -- На какой-нибудь остров посреди океана! Я мечтательно сказал: -- Поживем всласть! Так, чтобы совсем не нужно было работать! А то мама каждый день пилит: постели кровать, подмети пол, вымой посуду! Все работай да работай! Хорошо бы без всякой работы пожить! -- А мы можем вернуться? -- спросила Мила. -- В любую минуту, как только нам надоест. Поехали? -- Поехали! -- решительно сказал Юрка. -- А на чем? -- Я и сам не знаю... Закройте глаза! Эй, чур, не подсматривать! Увидев, что они зажмурились, я махнул платком. Что-то загремело и заскрежетало, и сразу наступила полная темнота. Потом какие-то огни -- красные, желтые, синие, зеленые -- вихрем закружились вокруг нас. Наконец огни исчезли, и все смолкло. В тишине я отчетливо услышал нарастающий шум морского прибоя. Ослепительный луч солнечного света ударил мне в лицо. Я заслонился от солнца ладонью и вдруг увидел, что справа и слева от меня покачиваются какие-то ветки. В ту же секунду я услышал рядом восторженные крики моих приятелей. -- Океан! -- задыхаясь от волнения, пищала Мила. -- Пальмы, лианы! -- вторил ей Юрик. -- Ананасы! -- Бананы! Мы стояли, окруженные пышной тропической растительностью. Невидимые птицы свистели и щелкали в зелени. Пахло какими-то цветами и сыростью. А глубоко внизу, под обрывом, клубилась пелена океанских волн. Зеленоватые валы накатывались на скалы и с шумом разбивались о камни. По временам ветер доносил до нас прохладный туман брызг. ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой я ссорюсь со своими приятелями Разумеется, мы прежде всего обследовали остров. Он оказался довольно большим и совершенно необитаемым. Густой тропический лес, скалы, тихие лагуны с прозрачной водой, в которой сверкали рыбы, теплый песок на берегу лагун -- все было просто роскошно! Усталые, изнемогающие от жары, но совершенно счастливые, мы, наконец, решили отдохнуть в тенистом ущелье, увитом какой-то зеленью. -- Хорошо бы чего-нибудь холодненького сейчас! -- сказала Мила, садясь на камень. Вы, наверное, догадались, что я сделал. Мои приятели только слабо ахнули, увидев, как в ущелье вдруг появились круглый стол и три удобных мягких кресла. На столе стояли вазочки с мороженым и большая ваза пирожных! Это был настоящий пир. Таких сладких и вкусных вещей я не ел никогда в жизни. А кругом пели, свистели и щелкали птицы, мощно шумел прибой, и бесчисленное количество солнечных зайчиков сверкало в волнах океана. -- Больше не могу, объелась, -- сказала Мила, блаженно откидываясь на спинку кресла. -- Ребята, а мне нравится такая жизнь. -- Еще бы! -- усмехнулся я. -- Вот так бы каждый день, -- потянулся в кресле Юрка. -- Ну, каждый день, я думаю, надоест, -- вздохнула Мила. -- Ничего, можно привыкнуть, это не алгебра, -- сказал я. Мы помолчали, прислушиваясь к шуму прибоя. -- А что мы теперь будем делать? -- спросил Юра. -- Ничего! -- сказал я. Они недоуменно переглянулись. -- То есть как?.. -- Мила посмотрела на меня своими широко открытыми серыми глазами. -- А просто так: ни-че-го! Мы зачем сюда попали? Чтоб отдохнуть от работы -- ведь правда? -- А-а... -- разочарованно протянула она. Юрка почесал черным пальцем кончик черного носа и проворчал: -- Странно... Что ж, мы теперь должны вот так сидеть, и... все? -- Угу, -- не очень уверенно сказал я. Должен честно сознаться, что и самому мне сидеть без движения было не очень приятно, но теперь отступать было поздно, и я продолжал: -- А вам что, не нравится, что ли? Мила снова взглянула на мрачного Юрку и т