ихонько проговорила: -- Н-нет... В общем, нравится... -- Нравится, да не очень, -- проворчал Юрка. Мы умолкли. В тишине было слышно, как внизу шумит океан. Огромная птица с многоцветным, как у павлина, хвостом села на краешек скалы и, склонив голову, рассматривала нас круглым глазом. Мы тоже молча рассматривали ее. Это длилось долго. Наконец я почувствовал, что мои глаза заволакивает туман, а птица начинает двоиться и троиться. Я начал клевать носом. Но тут Мила вскочила, вспугнув длиннохвостую птицу, и сказала: -- Ребята, вот там среди камней ручеек. Я помою посуду. Она собрала хрустальные вазочки и отправилась к ручейку. А я тем временем незаметно махнул платком и увидел, что Мила вдруг остановилась. -- Чего ты стала? -- крикнул ей Юрка. -- Понимаешь, посуда уже чистая... Она вернулась к нам, подозрительно глядя на меня. -- Это опять твои фокусы, Борис? -- Ладно, садись. Мила, -- махнул Юрка рукой. Мы опять надолго замолчали. Мила ворочалась в кресле, кряхтела и в конце концов опять не выдержала: -- Борик, мы тут намусорили на камнях... -- Она умоляюще посмотрела на меня. -- Можно, я подмету? Я пожал плечами. Она подняла сухую пальмовую ветку и приготовилась подметать. Но я опять слегка тряхнул платком, который держал в опущенной руке. -- НУ, это уже безобразие! -- закричала Мила, отшвыривая ветку. -- Весь мусор исчез! -- Красота!.. -- без всякого вдохновения проговорил Юрка. -- Борька, довольно дурить, идемте ловить рыбу. Мила запрыгала на месте и захлопала в ладоши: -- Ловить рыбу! Ловить рыбу! -- Зачем? -- спросил я. -- Чтобы приготовить обед, -- убеждала она меня. -- Не можем же мы обедать мороженым! Тут одни сладости, Борик. Я покачал головой. -- Ловить рыбу -- это уже работа. А на этом острове никто не работает. Вот вам... И к их ногам, неизвестно откуда, свалилась огромная серебристая рыба. -- О-о-о!.. -- в один голос разочарованно протянули Мила и Юрка. -- Вам не нравится эта рыба? -- спросил я. -- Нет, нравится... Только, Борик, разреши мне, пожалуйста, ее зажарить. -- В серых глазах Милы светилась самая искренняя мольба. -- Пожалуйста, Борик! Я хорошо умею жарить рыбу. -- Когда будет нужно, она сама зажарится... -- Довольно! -- вдруг закричал Юрка, вскакивая с кресла. -- Надоели мне твои фокусы! Мила, идем ловить рыбу! -- Идем, Юрик, обрадовалась она. -- А твой судак нам не нужен! -- Юрка схватил рыбу за раздувающие жабры и швырнул с обрыва. -- Идите, пожалуйста, я вас не задержу... -- пожал я плечами, глядя, как они спускаются со скалы. -- Эй, постойте! А чем вы будете ловить? Хотите, я вам сделаю сети или удочки? -- Сами сделаем! -- ответил Юрка, цепляясь за камни. -- Сумасшедшие, в океане жуткие волны! Слышите, как там свистит ветер? Вы утонете? Мила ответила громко и радостно: -- Пускай ветер, пускай буря! Лучше буря, чем ничего не делать! Они скрылись за выступом скалы, но я еще долго слышал тонкий голосок Милы, которая весело распевала: Будет буря, мы поспорим И поборемся мы с ней... Мне было невыразимо скучно. Чтобы как-нибудь скоротать время, я сотворил для себя еще несколько пирожных. Но они не полезли в рот. Мне захотелось пить, и на несколько минут я развлек себя тем, что пустил из скалы шумный и звонкий фонтан нарзана. Вода была вкусная и холодная, и я пил ее до тех пор, пока не почувствовал, что живот стал тугим, как барабан. Я сел в кресло, наблюдая, как пенится сбегающий в океан ручеек, и в конце концов заснул. Проснулся я от толчка в плечо и вздрогнул, увидев черное лицо Юрки, освещенное красноватыми отблесками костра. Был вечер. Далеко в океане, за линией горизонта, чуть-чуть розовело небо. Мила хлопотала у костра. Приятно пахло дымком и жареной рыбой. -- Если так долго сидеть на одном месте, у тебя ноги совсем отсохнут. Вставай, вставай, волшебник! Юрка помог мне добраться до костра. У меня было такое ощущение, словно мое тело несколько часов подряд колотили палками. -- Вы ловили рыбу? -- спросил я. -- А волны? -- А мы поворошили мозгами и придумали. Мы ловили рыбу в лагуне моей рубашкой. Потрогай, она еще мокрая. В океане волны, а в лагуне совсем тихо. -- Накупались, наплавались! -- живо говорила Мила. -- Вода такая хорошая, теплая! -- Накупались, -- с завистью сказал я. -- А меня не могли позвать? -- Так ведь плавать -- это тоже работа! -- расхохотался Юрка и язвительно прибавил: -- Впрочем, если ничего не умеешь делать, то поневоле будешь бездельничать. -- Кто ничего не умеет делать? -- возмутился я. Мила посмотрела на меня так, словно видела меня впервые. -- Борик, а что ты умеешь делать? -- Фокусы... -- быстро выпалил Юрка. Мое самолюбие было задето. -- Я все умею делать! А вот интересно, что ты, Юрка, сам умеешь делать? Он развел руками: -- Ну, всего, конечно, как ты, я не умею... Мила с укором сказала мне: -- Борик, он у нас молодец! Смотри, какой он устроил костер. -- Подумаешь, костер! Разве так дрова кладут? Нет никакого притока воздуха. -- Покажи, как надо! -- запальчиво крикнул Юрка. -- Пожалуйста, могу показать... Я начал показывать, и костер, конечно, очень скоро погас. -- Хм... -- смущенно пробормотал я. -- Дрова сырые. Дайте спички... -- Спичек нет, -- кусая губы от сдерживаемого смеха, проговорила Мила. -- Хм... Сейчас я сделаю спички. -- Опять фокус? -- подозрительно спросил Юрка. -- А ты без фокуса. -- Без фокуса? Хорошо, дайте подумать... Ну, ясно, чтобы добыть огонь, нужно увеличительное стекло. -- Чем ты думаешь, Борька? Во-первых, увеличительного стекла нет, а во-вторых, если бы оно даже и было, то что бы ты с ним стал делать, когда солнце уже зашло? -- В таком случае... -- лихорадочно соображал я, -- в таком случае можно добыть огонь при помощи трения дерева о дерево. -- Потри попробуй! Я неуверенно взял две ветки и минут пять тер их одну о другую. Меня все больше раздражали молчаливые улыбки приятелей. До боли стиснув зубы, напрягая силы и покрываясь потом, я все тер и тер. А проклятые ветки даже не сделались теплыми. Шумел океан, ясные и крупные звезды блестели в вышине, ухала в темноте какая-то птица. -- Не мучайся, -- сказал наконец мне Юрка. -- Это дерево не годится, -- отбросил я ветки и расстегнул воротник на взмокшей рубашке. Он подошел ко мне и покачал головой. -- С твоим терпением никакое дерево не загорится. -- Он улыбнулся, и на его темном лице блеснули зубы. -- Я читал, что дикари на добычу огня таким способом тратили много часов. Но есть способ и попроще. Видишь вот этот сухой нарост на дереве? -- Ну? -- Это называется трут. Берем немножко трута... Смотри, вот так... Кладем в костер. Теперь я этой железкой и камнем высекаю искру... Костер задымился, вспыхнуло пламя, и вокруг нас заплясали тени. Юрка снова приблизил ко мне свое лицо. -- Понял? Я был посрамлен и оттолкнул его довольно грубо. -- Чего ты толкаешься? Я молчал. -- Слышишь, ты чего толкаешься? -- вскипел Юрка. -- Я тебя еще не так толкну! -- вспыхнул и я. -- А ну толкни, толкни! -- Ребята, перестаньте! -- закричала Мила, вскакивая, но мы уже сцепились и рухнули на землю. -- Я сразу почувствовал, что чернолицый Юрка сильнее меня. Он прижал мои лопатки к камням, и один из них так больно впился в мою спину, что я взвизгнул: -- Пусти, Юрка! -- Ну то-то! -- уже миролюбиво проговорил тот, поднимаясь и отряхиваясь. -- Борик, иди к костру, -- позвала Мила. -- Не хочу, -- сказал я. -- Скучно все это... Ребята, давайте придумаем что-нибудь интересное. Они посмотрели на меня заинтересованно. -- Что? -- Какое-нибудь интересное приключение. Стойте! Я уже придумал. Да, это был удивительный платок! Едва я махнул им, как засвистел ветер, и в ярком свете выплывшей из-за леса луны мы увидели в океане корабль. Ветер бил в раздувавшиеся паруса, и корабль швыряло с волны на волну, как скорлупу. Черный флаг с белым черепом и скрещенными костями развивался на мачте. Ни слова не говоря друг другу, мы побежали к обрыву. Первой заговорила Мила: -- Какой страшный флаг! -- Это, конечно, пираты? -- посмотрел на меня Юрка. -- "Калоша Дьявола", -- сказал я. -- Это самые страшные пираты мира! Гроза южных морей. Ребята, вот это приключение!.. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, в которой мы попадаем в плен к пиратам -- Ой, ой! -- вдруг закричала Мила. -- Смотрите, ребята, волны несут корабль прямо на камни! Он сейчас разобьется! Молча и быстро, царапая до крови руки, мы начали спускаться со скалы. Внизу на камнях пенился ревущий океан. А дальше на волнах шевелилась широкая дорога. Темный силуэт корабля стремительно пересек эту дорогу и скрылся за изгибом острова. А еще через минуту мы услышали глухой удар и пронзительный треск ломающегося дерева. Внизу мы сняли ботинки и побежали по песку. Нагретый за день солнцем, он все еще был теплым. Потом нам пришлось вброд перейти через маленький заливчик. От океана его отделяла гряда рифов, на которых ревели и разбивались могучие волны. За поворотом мы увидели корабль. Он лежал на камнях, и океанские волны перекатывались через него. Черные фигуры людей сновали по берегу. Они что-то спасали с погибшего корабля, волны сбивали их с ног, но они поднимались и снова чтото тянули. Мне показалось, что это была бочка. Наконец пираты выбрались на сухое место. Теперь нам хорошо были видны в лунном свете крепкие фигуры этих людей. Их было пятеро. -- А что, если они увидят нас? -- наклонилась ко мне Мила, силясь перекричать шум прибоя. -- Пускай увидят. Не страшно! Но на самом деле мне стало очень страшно, когда я увидел, что пираты двинулись в нашу сторону. Мы пустились наутек, в заливчике я споткнулся о подводный камень и с головой окунулся в солоноватую воду. Ребята помогли мне выбраться на песок в ту минуту, когда пираты подошли к заливчику. Задыхаясь от волнения и быстрого бега, мы домчались до скалы и начали подниматься вверх. Мокрая одежда хлюпала и мешала мне. Я скользил на камнях и срывался. -- Скорей, скорей! -- торопила Мила, насмерть перепуганная этим неожиданным приключением. Можете представить наш ужас, когда мы увидели, что следом за нами к нашему костру поднимаются и пираты! Но тут я подумал: "А чего я боюсь? Ведь у меня есть волшебный платок!" Я сунул руку в карман и крепко сжал платок в кулаке. Другой рукой я неторопливо подбросил в костер хворосту и совсем спокойно взглянул на подходящих к нам морских разбойников. Впереди выступал в полосатой тельняшке и в высоких ботфортах плечистый мужчина с рыжими бакенбардами. Я сразу узнал его. Он приближался к нам, держась за пояс, на котором висел большой изогнутый нож. Пламя костра сверкало в его черных глазах. Я сделал шаг ему навстречу. Пират остановился, снял с головы блестящую клеенчатую шляпу и сказал хрипловатым басом: -- Бедные моряки, потерпевшие кораблекрушение у этих берегов, приветствуют юную леди и юного джентльмена. Он сделал знак остальным четырем пиратам, и все они также стянули со своих голов клеенчатые шляпы и поклонились нам. Они были один страшнее другого -- точно такие были нарисованы у меня в моей приключенческой книжке. -- Здравствуйте, Рыжий Пес! -- сказал я. -- О-ля-ля! -- воскликнул пират с рыжими бакенбардами. -- Юный джентльмен знает мое имя? -- Я читал о вас в книге. Рыжий Пес взглянул на своих спутников и горделиво тряхнул гривой рыжих волос. -- Тысяча чертей и одна ведьма! Я всегда был уверен, что мое имя переживет меня! -- А это Рваное Ухо, -- указал я на коренастого пирата с большим оттопыренным ухом, в котором отсутствовала мочка. -- Вы точно смотрели в воду, сэр! -- кашлянул он. -- А это Кошачий Зуб! -- продолжал я. Низенький человек с большим носом и тонкими усами неопределенно хмыкнул. -- А вас, кажется, зовут Кривой Ногой? -- сказал я пирату со смуглым восточным лицом, в ухе которого покачивалась серьга. -- Так точно, сэр. -- А меня, сэр? -- почтительно склонился огромный человек с черной повязкой, закрывающей один глаз. -- Одноглазый! -- Ха! -- восторженно воскликнул он. Как я потом убедился, этим коротким словом он выражал восторг, и недоумение, и все другие свои чувства. Пираты склонились к своему капитану и о чемто пошушукались. У Рваного Уха был такой громкий и свистящий шепот, что, когда он заговорил, мне сразу стало ясно, что их всех беспокоит. -- Капитан, -- шипел человек с расплющенным ухом. -- Нет ли здесь подвоха? Может быть, этих детей нарочно выпустили на нас и, пока мы точим с ними лясы, нас окружит стража? -- Молчи, Рваное Ухо! -- пробасил Рыжий Пес, небрежно отталкивая его. -- Ты всегда был трусом. Посмотри, девочка, кажется, сама трясется от страха. Сейчас мы все выясним. Держа в руках шляпу, капитан сделал шаг вперед и продолжал, обращаясь к нам: -- Не скажут ли молодая леди и юный джентльмен, где находятся их достопочтенные родители? Клянусь брюхом акулы, нам не терпится засвидетельствовать им свое почтение. -- Это невозможно, капитан, -- сказал я. -- Почему, сэр? Разве нельзя послать за родителями вашего слугу? -- и Рыжий Пес ткнул пальцем в чернолицого Юрку. -- Я не слуга! -- вздрогнул Юрка. -- Молчи, бой! -- рявкнул Рыжий Пес. -- Клянусь брюхом акулы, ваш чернокожий дьяволенок не умеет разговаривать с господами! -- Что? -- вдруг громко вскрикнула Мила, которая до сих пор робко жалась к скале. -- Он не дьяволенок, а наш хороший товарищ! И вы не имеете права так называть его! Она говорила все это очень быстро, наступая на Рыжего Пса и размахивая руками перед самым его носом. Я никогда не видел Милу такой сердитой. Капитан отмахнулся от нее, как отмахиваются от назойливой мухи, пожал плечами и расхохотался. -- Не вижу ничего смешного! -- кричала рассерженная Мила. Рыжий Пес с любопытством рассматривал ее. Он даже отступил на один шаг. -- Прошу прощения, миледи. Я обошел на своей лоханке полсвета, пока она не разбилась на этих проклятых рифах, но я никогда не видел, чтобы белые дружили с черными. Я потянул Милу за рукав и сказал пирату: -- Видите ли. Рыжий Пес, есть другие полсвета, где дружат все люди. -- Ноне хотел бы я туда попасть! -- А вас туда и не просят! -- громко выпалила Мила. Стоявший в отдалении и не перестававший чтото жевать Кошачий Зуб невнятно пробормотал: -- Не могу сказать, что хозяева гостеприимно встречают своих гостей. -- А пусть гости не обижают хозяев! -- не унималась Мила. -- Ха! -- словно выстрелил Одноглазый. -- Разве черные могут быть хозяевами? Он стоял перед нами, расставив ноги в ботфортах и уперев руки в бока. -- Такими же, как белые! -- резко проговорил Юрка, заражаясь горячностью Милы. -- Ха! Человек с серьгой в ухе неторопливо подошел к капитану, припадая на одну ногу. -- Капитан, не вздернуть ли нам негритенка на этой пальме? -- Не торопись, Кривая Нога, всему свой черед, -- поморщился Рыжий Пес и, заметив, что я их слушаю, сладко улыбнулся мне: -- Скажите же, сэр, как нам повидать ваших родителей? -- Наших родителей нет на этом острове, -- ответил я простодушно. -- Мы здесь одни. Это было непростительной глупостью. Пираты переглянулись, а Кошачий Зуб зажевал что-то еще быстрее. -- Вы жуете табак? -- наконец сообразил я, с интересом наблюдая, как перекатываются под его загорелой кожей желваки и смешно топорщатся усы. -- Так точно, сэр... -- заулыбался Кошачий Зуб. -- Так я и думал! -- сказал я Миле и Юрке. -- Настоящие морские волки всегда жуют табак и курят трубки. Мягко ступая на носках, как будто крадучись, ко мне подошел Кошачий Зуб. Я уже заметил, что все его движения были легкими и даже грациозными. Он очень походил на артиста балета. Церемонно кланяясь мне. Кошачий Зуб проговорил мурлыкающим, грудным голосом: -- Хотите попробовать, сэр? Чудесный табачок, сэр! Всегда такое ощущение, точно у тебя во рту ночевали лошади. Пираты захохотали дружно и громко. -- Нет... не надо... -- сказал я. -- Спасибо... Кривая Нога протянул мне дымящуюся трубку. -- Может быть, вам дать мою трубочку, сэр? Две-три затяжки, и у вас будет такое блаженное состояние, словно вы наглотались гвоздей пополам с паукам и пиявками. -- Нет... спасибо... -- Ха! -- проговорил Одноглазый. -- Молодой джентльмен не жует и не курит табак. Зато он любит, наверное, этот напиток, сладкий, как змеиный яд! -- Одноглазый протянул мне большую фляжку. -- Вино? -- догадался я. -- Нет, сэр! Ром! Отхлебните, сэр. Нам удалось спасти целый бочонок. Чем больше пьешь, тем короче путь на кладбище. Я отстранил рукой фляжку, которую Одноглазый держал у моих губ, и покачал головой: -- Я не тороплюсь на кладбище. Пираты снова расхохотались. Рыжий Пес издал вдруг какой-то странный шипящий звук. В ту же секунду пираты бросились на нас и скрутили нам руки. Я слышал, как громко стонала Мила и как кряхтел и сопел, отбиваясь от пиратов. Юрка. -- Пустите! -- что было сил закричал я. -- Вы не имеете права! -- Ха! -- усмехнулся Одноглазый, связывая мне руки. Он приблизил свой единственный глаз к моему лицу, и я увидел в черном зрачке столько ярости и жестокости, что почувствовал, как весь холодею от ужаса. ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой все оборачивается самым неожиданным образом -- Юную леди и юного джентльмена привязать к пальмам! А негритенка -- ко мне! -- приказал Рыжий Пес. Меня и Милу крепко прикрутили к деревьям. Рыжий Пес тем временем важно опустился в кресло, и к его ногам швырнули бедного Юрку. Рыжий Пес торжественно пробасил: -- За белых птенцов, пираты, мы потребуем хороший выкуп -- мешок денег! А ты, негритенок, будешь служить мне. Слушайте все! Я назначаю себя губернатором этого острова. Ура губернатору! -- Ура-а!.. -- заорали пираты. И где-то в скалах откликнулось раскатистое эхо. В темноте в недалеком лесу шумно вспорхнула стая испуганных птиц. -- Мы вас не признаем губернатором! -- крикнула Мила. -- Воркуйте, воркуйте, птенчики! Клянусь брюхом акулы, это только услаждает мой слух! -- посмеивался Рыжий Пес. Пираты по-хозяйски расположились на нашей площадке и съели зажаренную на костре рыбу, запивая ее ромом. По мере того как эти страшные люди отхлебывали из своих фляжек, они делались все развязней и болтливей и, наконец, запели песню: Чтобы сладко есть и пить, Без труда на свете жить, Нужно денежки добыть, Ой-ха-ха!.. А чтоб денежки добыть, Нужно лишь пиратом быть, Обмануть, украсть, убить, Ой-ха-ха!.. От свирепых голосов и дикого смеха мороз продирал по коже. В конце концов они перепились и захрапели. -- Ах, если бы у меня были свободными руки! -- зашептал я своим товарищам. -- Юрка, ты не можешь каким-нибудь образом развязать нас с Милой? -- Не могу, -- простонал он из темноты. Луна закатилась, костер погас, и вокруг нас черной плотной стеной стоял мрак. Все потонуло в этой непроницаемой и жуткой темноте. -- Юрка, -- умолял я, -- попробуй как-нибудь доползти до нас. Я слышал, как он вздохнул. -- Рыжий Пес привязал меня к своей ноге... Мила тихонько всхлипывала: -- Противный, Борька... Зачем ты нас затащил на этот гадкий остров? Что я мог ответить? Я молчал, глотая слезы обиды и бессильной злобы. Под конец я задремал, уронив голову на грудь. Проснулся я от зычного крика Рыжего Пса. Было светло. Солнце сверкало в синих волнах океана, снова свистели и щелкали в лесных зарослях птицы. Пираты суетились на площадке. Рыжий Пес сидел в кресле, величественно поглядывая на стоявшего перед ним на коленях Юрку. Я заметил, что руки у Юрки были уже развязаны. -- Может быть, ты тоже не признаешь меня губернатором? -- спросил Рыжий Пес, расчесывая свои огненные бакенбарды серебряной гребенкой. -- Я вас презираю! -- страстно и громко воскликнул Юрка. Рыжий Пес вскочил, и его красный нос побагровел еще больше. -- Чисти мои сапоги, бой! -- Ха! -- прищелкнул языком Одноглазый. Все пираты столпились вокруг Юрки. -- Чистить ваши сапоги? -- качнул Юрка курчавой головой. -- Да ни за что! Я просто обомлел от его храбрости и только ахнул, когда увидел, как он преспокойно плюнул на сапог капитана. Рыжий Пес отшвырнул Юрку ногой и заревел, словно бык: -- Вздернуть чернокожего на эту рею! -- И он указал пальцем на дерево. Пираты подхватили Юрку на руки, набросили на его шею петлю и, похохатывая, потащили к пальме. -- Боря!.. -- истерически закричала Мила. -- Рыжий Пес, не смей! -- Я задыхался от волнения. -- Слышите, не смейте! Ох, если бы у меня были свободными руки! Пираты расхохотались. Вообще, как я заметил, они хохотали по всякому поводу и даже без повода. Ко мне подошел одноглазый и больно потянул за ухо. -- Уж не думаешь ли ты, птенец, что если бы у тебя были свободными руки, то ты поколотил бы его превосходительство нашего губернатора? -- И еще как поколотил бы! Они, конечно, не могли отнестись к моим словам всерьез и опять захохотали, хватаясь за животы и приседая. -- Ваше превосходительство, -- давясь смехом, с трудом выговорил Кошачий Зуб, -- вам сделали вызов! Бокс! Восемь раундов! У Рыжего Пса от смеха выступили слезы. Он вытер глаза кулаком и поднес его к моему носу. -- Тысяча чертей и одна ведьма! Мне это нравится! Клянусь брюхом акулы, это будет самое веселое представление в мире! Ну-ка, развяжите птенцов! Потирая затекшие руки, я незаметно махнул волшебным платком и прошептал: -- Хочу быть сильным и непобедимым. Пираты, посмеиваясь, расчищали от сучьев площадку, а Мила и Юра в это время поражение шептали мне: -- Ты сошел с ума, Борька! -- Он убьет тебя одним ударом! -- Посмотрим!.. -- сказал я и пошел навстречу Рыжему Псу. -- Внимание! -- пробасил капитан. -- Сейчас начнется представление! Мальчишка! Слышишь, мальчишка? Знаешь ли ты, что в Лос-Анжелосе и в Рио-де-Жанейро я дважды побил Шестипалого Джека? -- Знать не знаю никаких Шестипалых и не понимаю, зачем вы хвастаетесь. Рыжий Пес, -- сказал я, глядя прямо в его глаза. -- Наверно, вы боитесь, что я вас побью! -- Я боюсь? -- взревел Рыжий Пес. -- Смотри сюда, мальчишка! Плечистый, рыжеволосый, он подошел к большому, величиной с одноэтажный дом, замшелому камню. Этот камень словно врос в землю на краю обрыва. Напрягаясь и тяжело дыша. Рыжий Пес попытался сдвинуть его с места плечом. Конечно, это было ему не под силу. Однако он сказал, вытирая пот с красного лица: -- Ты видишь, этот камень сдвинулся с места. Неужели тебе не страшно, мальчишка? -- Что же тут особенного? -- пожал я плечами и, засучив рукава, показал пиратам свой указательный палец. -- Вы видите этот палец? Так... Теперь смотрите... Я подошел к обрыву и совсем легонько ткнул камень пальцем. Земля зашевелилась у нас под ногами -- это камень вывернул целые пласты песка и глины. Сначала медленно, словно нехотя, камень перевернулся два раза вокруг себя, а затем с оглушающим грохотом, сбивая и увлекая за собой другие камни, полетел в океан. Было слышно, как внизу всплеснулись волны, и каскад брызг взметнулся до самой площадки. -- Ха! -- сказал в наступившей тишине Одноглазый. -- Вот это волшебство! -- тихонько вскрикнула Мила. Все пираты были в замешательстве. Но тут Кошачий Зуб крикнул: -- Случайность! Самая обыкновенная случайность, уверяю вас. Губернатор сдвинул камень, и он уже держался на волоске! -- Конечно, случайность, ваше превосходительство, -- подтвердил Рваное Ухо. -- Разве по силам птенцу опрокидывать скалы? Рыжий Пес наконец пришел в себя от изумления. -- Тысяча чертей и одна ведьма! Если мальчишка действительно силен, то тем приятнее будет его поколотить! -- На ринг, на ринг! -- хрипло закричали пираты. -- Держись, Борис! -- шепнул мне Юрка подбадривающе. Мила задержала меня и сказала умоляюще: -- Борик, может быть, лучше отказаться? -- Отказаться? -- сжал я кулаки. -- Нет уж, тысяча чертей и одна ведьма! Все умолкли. Мы сошлись с Рыжим Псом в самом центре площадки и, как это делают настоящие боксеры перед началом боя, пожали друг другу руки. Когда я протягивал ему руку, то видел над собой могучую гору в полосатой тельняшке, увенчанную рыжей растительностью. Но вдруг эта гора присела и завизжала: -- Ай-ай!.. Не могу! Ой, больно!.. О, моя бедная рука! Отпусти же мою руку, мальчик! Я отпустил его руку, и он отпрянул от меня, пританцовывая от боли и дуя на пальцы. -- Что случилось. Рыжий Пес? -- спросил ктото из пиратов. -- У этого мальчишки не руки, а клещи!.. Сейчас я его нокаутирую! Он сделал молниеносный выпад и с силой ударил меня в левую скулу. Но как это ни странно, я не почувствовал этого удара, а Рыжий Пес отлетел на несколько метров, словно наткнулся на стену. Все безмолвствовали. -- Ничего не понимаю... -- бормотал Рыжий Пес, потирая кулак. -- Ты боишься его. Рыжий Пес? -- сказал Кошачий Зуб. -- Что? -- заревел капитан. -- Я его боюсь? Я сделаю сейчас из него медузу! Как бык, наклонив голову и вращая налившимися кровью глазами, он двинулся на меня. Честное слово, я стукнул его совсем не сильно. Но Рыжий Пес пролетел через всю площадку, сбив с ног Кривую Ногу, и плашмя грохнулся на камни. Я видел, как безмолвные, потрясенные пираты склонились над ним и разжимали стиснутые зубы, чтобы влить в рот глоток рома. Мила подпрыгивала возле меня на одном месте, не в силах сдержать своего восторга. -- Ты самый сильный человек на свете, Борик! Юрка изумленно заглядывал мне в лицо. -- Как ты все это делаешь, Борька? Я не успел ответить, потому что услышал за спиной крадущиеся шаги и оглянулся. Вынув кривые ножи и свирепо вращая глазами, на нас наступали четверо пиратов. Рыжий Пес сидел в отдалении и указывал на меня пальцем. Я смело принял этот неравный бой. Через несколько секунд четыре морских разбойника валялись на камнях. -- Ага, получили?! -- закричала Мила. Один за другим, трусливо оглядываясь, пираты уползли за обрыв. ГЛАВА ШЕСТАЯ, в которой Кошачий Зуб предлагает мне быть капитаном пиратов -- Полная победа, ребята! Небось, больше не явятся! -- сказал я и, обняв Юрку и Милу, положил им на плечи руки. А это мне никак нельзя было делать, потому что оба они в ту же секунду полетели на землю. -- Чего вы? -- обескуражено спросил я. Они поднялись, потирая плечи. -- Что ты положил нам на плечи? -- Руки... -- Это не руки, а какие-то железные рельсы. Только теперь я начал понимать по-настоящему, что обладаю невероятной, нечеловеческой силой. Я пощупал свои пальцы, локти, мускулы -- казалось, что все было таким же, как всегда. В рассеянности я оперся на пальму. Дерево затрещало и переломилось, словно спичка. Оно с шумом рухнуло на площадку, накрыв своими ветками Милу. Я хотел помочь ей подняться, но она живо вскочила на ноги и бросилась от меня наутек. -- Борис, это невозможно! -- Да, да, Борька, так нельзя! -- крикнул мне Юрка, высовывая лицо из-за скалы. -- Не подходи ко мне, пожалуйста. Стань сначала таким, как прежде. Я отлично понимал, что так продолжаться не может, и, превратив себя в обычного человека, бросил волшебный платок на ствол упавшей пальмы. -- Ребята, идите сюда, я теперь такой же, как всегда. Они осторожно приблизились и ощупали меня. -- Да, теперь ты, кажется, похож на человека, -- успокоено проговорил Юрка. -- Объясни, наконец, как ты все это устраиваешь. -- Очень просто... -- сказал я. -- Но согласитесь сначала, что волшебником быть очень приятно! Они промолчали. -- Чего вы молчите? -- Как бы тебе сказать?.. -- задумчиво сказал Юрка. -- Мне понравилось, как ты колотил... Но... -- Что "но"? -- Но ведь так бывает только в сказке. -- Совершенно правильно, -- оживилась Мила. -- А в настоящей жизни до всего надо доходить вот этим. -- Она показала на свой лоб. -- И вот этим, -- и она показала на свои руки. -- Да ну вас! -- рассердился я. -- Смотрите, какие птицы полетели! Это была стая красивых длиннохвосток с разноцветными перьями. Они промелькнули над нами с певучим клекотом и скрылись в лесу. -- Мы уже видели одну такую, -- сказал Юрка. -- Очень похожи на павлинов. Наверно, у них вкусное мясо. Вот бы поймать и изжарить на костре! Я полез в карман за волшебным платком, совсем позабыв о том, что он лежит на стволе пальмы. -- Пожалуйста... Сейчас эта птица свалится к твоим ногам. -- Стой, Борька! -- остановил он меня. -- Ты хочешь опять сделать какой-нибудь фокус? А что, если мы поймаем ее, как настоящие робинзоны? -- А как же мы поймаем эту птицу. Юрка? -- В силок. Я отошел в сторонку и начал придумывать схему силка. Но в это время Юрка крикнул: -- Вот и все! -- и показал мне небольшую веревочку с петлей. -- Только и всего? -- Я был разочарован. -- Хм... У меня получается побольше. Я показал Миле и Юрке свою схему, которую начал чертить на площадке. Они переглянулись и рассмеялись. -- В такой силок, Борька, надо ловить не птиц, а диких слонов. -- Смешной ты, Борик, -- вздохнула Мила, с улыбкой глядя на меня. -- Ничего-то ты не умеешь. -- Это я не умею? -- взорвался я. -- Ты только не сердись... Я же по-дружески... -- Хватит! Надоели мне ваши нотации. В эту минуту мы отчетливо услышали страшную песню пиратов и умолкли. Я подбежал к обрыву. Морские разбойники сидели на песке и отхлебывали из фляжек. Океан был спокойным, как ягненок. Там, где недавно клокотал прибой, чуть-чуть шевелились ленивые и прозрачные волны. Я видел, как Кошачий Зуб сделал какой-то знак Одноглазому и отполз в сторону. Одноглазый загородил от него Рыжего Пса. -- Кошачий Зуб опять лезет к нам, -- зашептала возле моего уха Мила. -- Боря, мне это надоело! -- Да, Борька, пора домой, -- опасливо вглядываясь в приближающегося пирата, сказал Юрка. -- Дома, наверно, уже беспокоятся. -- Погодите, ребята... Смотрите. В руках у Кошачьего Зуба белый флаг. Они предлагают нам мир? -- А ну их! -- топнула ногой Мила. -- Нет, это интересно, что они нам скажут. Давайте послушаем. -- Только ты на всякий случай опять стань сильным, -- предложил Юра. -- Что ты! Теперь они и так будут меня бояться! -- небрежно сказал я. Мы отошли в сторону. Сначала из-за камней высунулся белый флаг, а затем показалась усатая физиономия Кошачьего Зуба. Увидев нас, он умиленно и почтительно заулыбался. -- Сэр! Я прислан к вам как парламентер. -- Вижу, -- сурово сказал я. -- Что вам надо? Он по-прежнему жевал табак. И, переложив его языком из-за щеки за щеку, с той же почтительностью продолжал: -- Сэр! Я уполномочен сделать вам чрезвычайно важное предложение. -- Я слушаю. Он вылез на площадку и сел на камень. -- Видите ли, сэр... Разговор должен быть секретным. Я посмотрел на приятелей и понял, что они встревожены. -- Не беспокойтесь, ребята... Грациозно изгибаясь, Кошачий Зуб приблизился ко мне, ступая на носках. -- Сядем, сэр... Мы сели на ствол пальмы. Юрка и Мила скрылись в ущелье. -- Если что -- свистни! -- крикнул мне издалека Юрка. -- Если только вы... -- предостерегающе сказал я. Кошачий Зуб испуганно отодвинулся, подвигав в подобострастной улыбке свои кошачьи усы. -- Что вы, что вы, сэр! -- Я вас слушаю. -- Мы признаем вашу полную непобедимость, сэр, и предлагаем вам быть нашим капитаном! Я смотрел на него во все глаза. -- Что? Я -- вашим капитаном? -- Да, сэр. -- У вас есть капитан. -- Рыжий Пес? Мы убьем его, сэр, -- спокойно сказал Кошачий Зуб. Тут я даже привскочил. -- Убьете своего товарища? Да как же вам не совестно говорить это? Кошачий Зуб сделал какое-то изящное движение рукой. -- Таков закон жизни, сэр. Сильные бьют слабых. Рыжий Пес свое уже сделал. Мы держали его, пока он был нужен, но теперь он сыграет в ящик, сэр! Он не захочет уйти по доброй воле, и нам придется его убрать. Да, сэр, таков закон жизни! -- Это какой-то... звериный закон! -- возмущался я. Кошачий Зуб посмотрел на меня со снисходительной улыбкой. -- Будем откровенны, сэр, как джентльмен с джентльменом... Мы живем для того, сэр, чтобы поменьше работать, но иметь побольше! Он говорил все это, пережевывая табак и поглаживая мне руку. Но вдруг он скрестил свои руки на груди, и я похолодел, увидев, что мои маленькие ручные часы, которые мне подарила мама в День рождения, исчезли. -- Эй, Кошачий Зуб, отдайте мои часы! -- Ваши часы, сэр? Какие часы? -- Которые вы сейчас сняли с моей руки! Он глуповато заулыбался и вернул мне часы. -- Простите, сэр, привычка. Больше не буду... Это называется клептоманией, сэр. Когда я работал клерком, все в конторе знали мою болезнь и берегли свои вещи. Совершенно не могу видеть чужую вещь, чтобы не положить в карман... Да, так что вы все-таки думаете о нашем предложении, сэр? -- Мне не нравится ваша жизнь... -- Ах, сэр, я уже сказал вам, что все мы живем для того, чтобы работать поменьше, а иметь побольше! Для этого всегда один человек пожирает другого. Вот, например, мой родной дядя... Он раньше был пиратом, сэр! Он убил и ограбил сто восемьдесят два человека и стал миллиардером! -- Какой ужас! -- вырвалось у меня. -- А теперь дядю знает вся страна, и его охраняет полиция, -- мурлыкающим голосом продолжал Кошачий Зуб, пережевывая табак. -- Обратите внимание на то, сэр, что мой дядя сейчас ровным счетом ничего не делает и только ходит по воскресеньям в церковь, чтобы помолиться Богу. На него работают другие, и уж, будьте уверены, он дерет с них три шкуры, сэр! А разве это не тот же разбой? Мне становилось все больше не по себе от разговора с Кошачьим Зубом. -- Значит, миллиардеры -- это одно и то же, что разбойники? -- Конечно, сэр! -- воскликнул он, обрадованный тем, что я, наконец, начал понимать его. -- Вообще все люди в той или иной степени разбойники. Согласитесь, сэр, что это очень приятно -- ничего не делать, а иметь много. -- Это... неправильно... Кошачий Зуб хитро подмигнул мне. -- А разве вы сами, сэр, любите работать? Я не сразу нашел, что ответить, и замялся. -- Говорите, говорите, не стесняйтесь, сэр, -- подбадривающе похлопал он меня по плечу. -- Я... люблю... работать... Он рассмеялся, не открывая рта и топорща усы. Сейчас он еще больше походил на кошку. -- Не верю, сэр, хоть убейте! -- Я не буду вашим капитаном, -- сказал я решительно. -- Сэр... -- Нет, нет! Не хочу! Кошачий Зуб приподнялся и взмахнул рукой. -- С вашей ужасающей силой, сэр, мы подчиним себе все моря и океаны! Мы ограбим и убьем тысячи людей! -- Он говорил, все более увлекаясь, и глаза его алчно засверкали. -- Вы станете самым богатым человеком в мире и сможете всю жизнь не работать! На вас будут работать другие! Только подумайте, сэр: до самой смерти ничего не делать! -- Я не разбойник и не миллиардер, чтобы ничего не делать. -- Весьма сожалею, сэр, что вы отказываетесь от своего счастья. Но я думаю, что вы еще подумаете и согласитесь. -- Уходите! -- сказал я сердито. -- Но я хотел... -- Уходите! Ну?! Он мягко отскочил от меня, не переставая кланяться. -- Уношу ноги... -- Кошачий Зуб вдруг выпрямился и потянул носом воздух. -- Сэр! Сейчас будет шторм! Будет страшный шторм, не приведи Бог! Я знаю эту лужу, как лягушка свое болото, и не говорю попусту. Штормы налетают в этих местах мгновенно, и спасения от них нет! Ищите убежище, пока не поздно, сэр! Он торопливо убежал. ГЛАВА СЕДЬМАЯ, в которой выясняется, что мой волшебный платочек исчез Я продолжал сидеть на стволе упавшей пальмы, совсем расстроенный разговором с Кошачьим Зубом. Больше всего меня обижало и возмущало то, что пираты, эти воры и убийцы, посмели обратиться ко мне с гнусным предложением, словно видели во мне своего единомышленника. Печальные мысли все больше овладевали мной. Какие наглецы! Ну, допустим, я не люблю подметать пол, стелить кровать, мыть посуду... Но ведь это, в сущности, мелочь, и она не дает им никакого права втягивать меня в свою шайку. А может быть, это не такая уж мелочь, как мне кажется? Мама не раз говорила, что на таких мелочах и проверяется характер человека! Мои грустные размышления нарушили Мила и Юрка. -- Борик, а что он тебе говорил? -- Всякие глупости... -- Что именно? -- допытывался Юрка. -- Да так... -- Ты не хочешь нам сказать? -- удивилась Мила. -- Ну, смотри, Борька, я тебе это припомню! -- в голосе Юрки прозвучала обида. -- Ребята, -- сказал я смущенно, -- Кошачий Зуб предложил мне быть пиратским капитаном. -- Вот болван! -- всплеснул Юрка черными ладонями. -- Я его прогнал... -- Как ему только это пришло в голову? -- весело рассмеялась Мила и вдруг подняла лицо к небу. -- Ребята, вы посмотрите, как потемнело. Из-за линии горизонта на океан наползала величественная темно-фиолетовая туча. Солнце уже скрылось за ней, и потоки лучей тонкими шпагами вырывались из-за разорванных вихрящихся концов тучи. Было очень тихо. Не шумел океан, и на его потемневшей глади не было заметно ни одной шероховатости. Только теперь я обратил внимание на то, что в лесу умолкли все птицы, которые совсем недавно наполняли воздух щебетаньем. Острые листья на пальмах висели не покачиваясь, словно мертвые. Все застыло в каком-то оцепенении. Стало трудно дышать. Воздух был тяжелым и душным. -- Кошачий Зуб сказал, что сейчас будет шторм, -- проговорил я, роясь в кармане. -- Кажется, он прав. Я читал, что все затихает перед штормом. Но нам этот шторм не страшен... Последние слова я сказал уже не очень уверенно, потому что не обнаружил в кармане своего волшебного платка. -- Что ты ищешь? -- спросила Мила. -- Платок... Где мой платок? -- Синий платок? Ты, кажется, положил его сюда... на ствол пальмы. -- Где? Где он? Платка нигде не было. Кривая молния разрезала тучу и словно провалилась в океан. Слабо затрепетали над нашими головами листья деревьев, и в ту же минуту мы увидели, как с океана к берегу идет, растянувшись на несколько километров, высокий черный вал. Только на самой его вершине пенилась вода. Следом за этим валом шел второй, еще более высокий и грозный. А дальше уже ничего не было видно, потому что фиолетовая туча опустилась к самому океану и скрыла бушующие волны. На нас пахнуло холодом, зашелестели, зашептали густые листья в кронах деревьев. Со страшной силой рявкнул гром, и почти в ту же секунду с пушечным грохотом разбился о берег первый вал. Стволы деревьев закачались и затрещали, и мою рубашку вздуло ветром. -- Ищите, ищите! -- кричал я. -- Ищите, иначе мы погибли! Второй вал разбился с еще большим шумом. Каскады брызг взлетели над скалой и градом забарабанили по нашей площадке. Мы бросились в ущелье. Но и туда ворвалась разъяренная пена третьего вала. Милу подхватила волна и понесла из ущелья. Уцепившийся за камень Юрка с трудом удержал ее. Но в это время на нас обрушилась новая волна и понесла всех в глубину ущелья. Вероятно, она и спасла нас. Задыхаясь и глотая соленую воду, я выбрался на какой-то скользкий выступ. Стало темно, как ночью. Но молнии вспыхивали одна за другой, и в их синеватом свете я видел, как копошатся на другой стороне ущелья Мила и Юра. Все грохотало и выло вокруг. Казалось, мир рушится. Потом тяжелым водопадом ударил тропический ливень, сверху посыпались камни, и один из них больно стукнул меня по голове. Я потерял сознание. ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой мы пытаемся найти выход из трудного положения Удивительно, что я совершенно ясно слышал, как по комнате ходит мама. Я лежал в постели и, не открывая глаз, спросил: -- Это ты, мамочка? -- Я... -- послышался ее голос. -- Ты уже пришла с работы? -- Да... -- Я подмел комнату и вымыл посуду. -- Молодец, сынок! -- сказала мама, как мне показалось, сдерживая смех. -- Сейчас я встану и уберу кровать. -- Очень хорошо. Я приподнялся и протер глаза. -- Такая кровать жесткая... Все тело болит... Понимаешь, мамочка, мне приснился кошмарный сон... -- Какой? -- Будто я, Мила и Юрка... -- Я отнял от лица руки, которыми тер глаза, и отшатнулся. Надо мной склонялись улыбающаяся Мила и чернолицый Юрка. Оказывается, это Мила разыгрывала меня, подражая голосу мамы. -- Значит, сон продолжается? -- со страхом спросил я. -- Продолжается! -- вздохнула Мила. -- Юрка, ущипни меня. -- С удовольствием! -- обрадовался Юрка и ущипнул меня так крепко, что я привскочил. -- Ну-ну, ты не очень, пожалуйста... В ущелье было светло и сухо, над самой головой сверкало солнце, и где-то неподалеку посвистывали птицы. Было слышно, как внизу вздыхает океан. -- Вот это был шторм! -- восторженно проговорил Юрка. -- Меня так трахнуло камнем по коленке, что я до сих пор не могу ступить на ногу. -- А у меня все руки в синяках, -- пожаловалась Мила. -- У меня у самого болит голова, -- сказал я. Ребята, что же мы будем теперь делать? -- Как что? -- удивилась Мила. -- Отправляться домой. -- Это невозможно... -- Ой, почему? -- испуганно вскрикнула она. -- Я ведь говорил вам, что у меня пропал платок... -- Не морочь нам голову! -- сверкнул глазами Юрка. -- При чем тут платок? -- Это волшебный платок... -- Никогда не думал, что платки бывают волшебные. Чепуха какая-то. -- Чепуха? А как мы попали на этот остров, ты об этом знаешь? -- Ничего я не знаю. -- Так вот знай -- с помощью волшебного платка! Лица моих приятелей стали очень серьезными. Я видел, как у Милы задергался подбородок. -- А если... платка нет? -- Значит... -- сказал я, чувствуя, что у меня самого начинает дергаться подбородок. -- Значит, мы навсегда останемся на этом острове... Мила и Юрка молчали. Потом я услышал, как Мила всхлипывает. -- Мне надоел этот противный остров! Я хочу домой! Зачем ты нас притащил сюда? Должен, к своему стыду, сознаться, что тут и я заплакал. -- Перестаньте завывать! -- вдруг сердито закричал нам Юрка. -- Я хочу домой! -- растирал я кулаком слезы. -- Все хотят домой! -- Я хочу к... к маме... -- всхлипывала Мила. -- Все хотят к маме. Борька! Мила! Нам надо что-то придумать. -- Что можно придумать? -- безнадежно сказал я. -- Не знаю... Но что-то надо. -- Что? Что? -- Сколько мы пробудем здесь, неизвестно, так? -- Ну, так... -- Нам нужно где-нибудь жить? Ведь правда? -- Правда... -- Нам нужно есть? -- Нужно... -- согласился я. -- Мне хочется есть. Осененная какой-то мыслью, Мила перестала плакать и выпрямилась. Слезинки еще сверкали на ее ресницах. -- Давайте строить дом, ребята! Посовещавшись, мы решили построить дом гденибудь в лесу, чтобы его не нашли пираты. И, не раздумывая больше ни минуты, отправились в чащу. Когда мы спускались со скалы, ветер донес до нас смех и хриплые голоса пиратов. Они распевали свою песню. А чтоб денежки добыть, Нужно лишь пиратом быть, Обмануть, украсть, убить, Ой-ха-ха!.. -- Наверное, опять пьют ром, -- покачала головой Мила. Я с тревогой прислушивался к их песне. -- Боюсь, что они все равно убьют нас... Они такие сильные... -- Не убьют! -- ободряюще сказал Юрка. -- В общем-то они бездельники и пьяницы! Не трусь, Борька! ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой я начинаю понимать смысл одной пионерской песни После шторма в лесу парило. Мы с трудом пробирались сквозь заросли, наполненные криками птиц и шелестом бесчисленного количества крыльев. То и дело ноги попадали в невидимые в траве лужи, оставшиеся после тропического ливня. А с деревьев на нас сыпался град капель. Очень скоро мы промокли до нитки. Лес становился все гуще. Деревья с огромными черными стволами сплетали над нашими головами ветки, закрывая солнце. Повсюду, словно уснувшие змеи, свисали лианы. Изредка солнечный свет пробивался сквозь кроны деревьев длинными тонкими пальцами, и тогда схваченные этими пальцами капли дождя сверкали, как хрустальные стеклышки. Мы устали, хотелось есть и пить. -- Я больше не могу, ребята, -- сказала наконец побледневшая и осунувшаяся Мила. -- Да, давайте отдохнем, -- предложил я. Но Юрка, шедший впереди нас, не оборачиваясь, крикнул: -- Только, пожалуйста, не вешайте носы! В эту минуту из-под его ног выпорхнула большая птица, похожая на утку. В гнезде мы обнаружили несколько крупных яиц и тут же разбили и выпили их. Теперь мы почувствовали себя куда лучше и даже развеселились. Внезапно впереди блеснул яркий свет, и мы вышли на большую поляну. Я широко открыл глаза: посреди поляны мирно пощипывали траву два светло-серых теленка! Они подняли головы на тонких красивых шеях и уставились на нас немигающими темными глазами. -- Лани! -- вскрикнул Юрка. -- Ребята, они совсем не боятся нас! -- Ну, ясно! -- подтвердил я. -- Остров необитаемый, и они никогда не видели людей. Однако когда мы приблизились к ним и Мила уже протянула руку, чтобы погладить их, они стремительно сорвались с места и исчезли в чаще. -- Ничего, все равно поймаем, -- пробормотал Юрка, почесывая затылок, -- Их мясо, наверно, очень вкусное. -- Ты с ума сошел! -- возмутилась Мила. -- Я ни за что не буду их есть! Вы видели, какие у них красивые задумчивые глаза? -- Вегетарианка! -- заворчал Юрка. -- Интересно, чем же ты будешь питаться? Может быть, травой? -- Юрик, мне жалко их... На черном лице Юрки засветилась хитроватая улыбка. -- А тех яиц, которые ты сейчас ела, тебе не жалко? Ведь из них могли бы вылупиться птицы с задумчивыми глазами! -- Ох, какие вы все, мальчишки, жестокие! -- вздохнула Мила. В конце поляны мы обнаружили одинокую скалу высотой примерно с трехэтажный дом. Вернее, это был огромный камень, попавший сюда, должно быть, еще в доисторические времена, во время какого-нибудь землетрясения. У подножия камня журчал родник с чистой водой. Яркие цветы, растущие вокруг родника, отражались в воде. Мы не сразу увидели эту скалу, потому что сама природа тщательно замаскировала ее в зелени деревьев. Вся скала была густо увита ползучими растениями. -- Тра-ля-ля! -- запел Юрка. -- Ребята, в таких случаях Архимед говорил: "Эврика!" Здесь будет наш дом. -- Где? -- В пещере! -- Где ты видишь пещеру? -- Протри глаза! Наконец я разглядел овальный вход в пещеру на высоте восьми-десяти метров. -- Туда трудно добраться... -- Вот и хорошо, что трудно. Мы сможем там спокойно спать, без боязни, что нас захватят пираты. Пока Мила собирала на поляне цветы (девчонки всегда приходят в восторг от цветов), мы с Юркой, цепляясь за лианы, с невероятным трудом добрались до пещеры и сели у входа, свесив ноги и тяжело дыша. -- Придется складывать из камней лестницу, -- сказал я. Юрка метнул на меня презрительный взгляд и прикоснулся пальцами к моему лбу. -- Я так и думал: у тебя жар! Ты хочешь, чтобы по этой лестнице вместе с нами в пещеру поднимались и пираты? -- Юрка, но как же мы будем подниматься сами? А Мила вообще сюда не сможет влезть. -- Мы сделаем лестницу из лиан, -- сказал Юрка, смотря на меня покровительственным взглядом. -- Надо думать, старина! На ночь мы эту лестницу будем поднимать, а утром спускать. -- Юрка, ты гений! -- Я в этом никогда не сомневался, -- усмехнулся он. Мы обследовали пещеру. Она оказалась просторной, уютной и сухой. Наши голоса и шаги гулко отдавались под темным сводом. Только к вечеру мы сплели лестницу и натаскали в пещеру травы и сухого мха. Постели получились превосходные. Я блаженно вытянулся на своем мягком ложе, чувствуя, как гудят от усталости все мускулы моего тела. В лесу стемнело, но вход в пещеру освещался розовыми отблесками костра, на котором Мила жарила пойманную Юркой птицу. Я слышал, как Мила напевала в тишине: Работай, друг, И станет, друг, Легко на свете жить! Враг в трудный час Не сломит нас, Коль будем мы дружить! Запомни, друг, Что пара рук Немало дел свершит. "Терпенье, труд Все перетрут", -- Народ наш говорит. Пришла беда -- Будь смел всегда, Пусть взор горит, как луч, Трудись бодрей, Будь веселей, -- Союз друзей могуч! В нашем пионерском отряде мы частенько распевали эту песенку. Но никогда раньше ее слова не волновали меня так, как сейчас. Ведь действительно, если у тебя хорошие друзья и если ты любишь работать -- ничто не страшно! Юрка, наверно, подбросил в костер хворост, потому что я слышал, как затрещали ветки, и вход осветился еще ярче. А я лежал и думал: "Дорогие мои Юрка и Мила! Какие вы хорошие товарищи! Что бы я без вас делал сейчас? Да, чудесно жить на свете, если у тебя настоящие друзья!" Я так расчувствовался, что к моему горлу даже подступил комок. Но в это время Юрка крикнул: -- Волшебник, иди есть! Я спустился по лестнице и уселся у костра. Какой вкусной оказалась жареная птица! Мы вгрызались зубами в горячее ароматное мясо, и жир золотыми каплями стекал по нашим подбородкам и пальцам. -- Тебе не жалко ее? -- съязвил Юрка, кося глаза на Милу. Она не ответила. -- Не найдут ли нас пираты? -- сказал я, с тревогой поглядывая в темную чащу. -- Могут найти за милую душу. -- Юрка отбросил в темноту кость и старательно вытер травой руки и подбородок. -- Нам нужно произвести разведку и узнать, что они замышляют. Всегда полезно знать, что делается в стане врагов. Он рассуждал прямо как опытный полководец, и я посмотрел на него с уважением. -- А как мы найдем дорогу обратно? -- забеспокоилась Мила. -- В этом лесу очень легко заблудиться. Юрка указал пальцем на родник. -- Эта водичка поможет нам найти путь к нашей пещере. -- Каким образом? -- удивился я. -- Юрка, ты иногда говоришь умные вещи, но сейчас ты что-то загибаешь. Юрка поднялся во весь рост и взмахнул рукой. Черное его лицо со сверкающими глазами, в которых отражались отблески догорающего костра, сейчас было удивительно красивым. -- Я загибаю? Вы видите, что из этого родника вытекает ручей? Как вы думаете, куда он течет? -- Не знаю. -- Туда же, куда текут все реки мира! Ты очень плохо учил географию в школе. Я уверен, что этот ручей впадает в океан. По берегу ручья мы всегда сможем идти туда и обратно! ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, в которой я узнаю, кем похищен волшебный платок Утром я отправился по берегу ручья к океану. На нашем совете было решено, что я произведу разведку, а Мила и Юра тем временем соберут побольше кокосовых орехов. Мы вспомнили, что молоко кокосовых орехов очень питательно, а нападало их с пальм после шторма очень много. Крупные, твердые и тяжелые, покрытые жестковатой щетиной, они валялись всюду. Я то и дело натыкался на них, когда шел берегом ручья. Юрка оказался прав: ручей действительно впадал в океан. И путь по ручью оказался куда удобней и короче, чем через лесные заросли. Вскоре я вышел к океану на песок, размытый ручьем. Здесь ручей был уже темным от ила и неспокойным, потому что смешивался с набегающими с океана волнами. Запомнив получше место, я двинулся к видневшимся неподалеку прибрежным скалам. Шторм начисто разметал пиратский корабль. Морские разбойники соорудили из разбитых досок подобие какого-то жилища. Черный флаг с черепом и скрещенными костями развевался над их станом. Я подобрался как можно ближе к этому страшному логову и залег в камнях. Рыжий Пес, Одноглазый и Кривая Нога ничком спали на песке. Пират с расплющенным ухом сидел на бочке и курил трубку. Меня удивило, что они устроили свой лагерь так близко к океану. Но когда Рваное Ухо вынул из бочки затычку и наполнил свою фляжку, я понял, что их удержало здесь. Бочка с ромом! Она была слишком большой и тяжелой для того, чтобы переправить ее в глубь острова. Эта бочка притягивала их к себе, как магнит. Я долго лежал неподвижно в канаве. Мягкий ветерок шевелил по временам мои волосы. Остро пахло водорослями. Океан мерно вздыхал в двухстах метрах от меня. В конце концов меня разморило на солнце и начало клонить ко сну. Но в это время Рыжий Пес пошевелился и сел на песке. Солнце слепило ему глаза. Он прищурился, выплюнул попавший в рот песок и поерошил пальцами свои огненные бакенбарды. Я слышал, как Рыжий Пес длинно, со свистом зевнул. -- Рваное Ухо! -- окликнул он. -- Да, капитан, -- лениво ответил пират на бочке. -- А где Кошачий Зуб? -- Полез на скалы, капитан. Мы никак не можем понять, куда делись ребята. Они провалились словно сквозь землю. -- Одноглазый, приведи Кошачьего Зуба, -- приказал Рыжий Пес. -- Слушаю, капитан. -- Одноглазый неохотно поднялся и скрылся за скалой. Кривая Нога в это время проковылял к бочке и сделал большой глоток из фляжки Рваного Уха. Рыжий Пес молча проследил за Кривой Ногой и потянулся к своей фляжке. -- Мне кажется, клянусь брюхом акулы, этот Кошачий Зуб что-то замышляет против меня, -- заворчал он, делая глоток. Рваное Ухо и Кривая Нога многозначительно переглянулись. Рыжий Пес вдруг рывком поднялся и, тяжело ступая по песку, двинулся к бочке. -- Вы молчите? Может быть, вы все теперь в заговоре против своего капитана, тысяча чертей и одна ведьма? А? Кривая Нога предусмотрительно перешел на другую сторону бочки. -- Мы так преданы тебе, Рыжий Пес!.. Я не знаю, чем кончился бы этот разговор, если бы в лагере не появились Одноглазый и Кошачий Зуб. -- Что делают дети. Кошачий Зуб? -- спросил капитан, по-бычьи наклоняя голову, так что глаз его совсем не было видно за мохнатыми рыжими бровями. Кошачий Зуб стянул с головы клеенчатую шляпу. -- Я не могу найти их, капитан. Я думаю, что во время шторма их смыло волной в океан. -- Врешь, негодяй! -- закричал Рыжий Пес, вскидывая голову. -- Ты, наверно, в заговоре с ними! Я еще не знаю, что ты замышляешь, но вижу по твоим подлым глазам, что дело нечисто! Разузнайте, куда скрылись ребята, и я уничтожу их! Клянусь брюхом акулы, я их сотру в порошок и пущу по ветру! -- Ты забыл кулаки юного джентльмена, Рыжий Пес? -- негромко проговорил Кривая Нога. -- У меня тоже есть кулаки, тысяча чертей и одна ведьма! Может быть, кто-нибудь из вас забыл, как они пробивают черепа? А? Я могу вам напомнить это! -- Рыжий Пес сжал кулаки и взметнул их над головой. Пираты в страхе отодвинулись от своего капитана. -- Ха! -- вырвалось у Одноглазого. -- Опусти кулаки. Рыжий Пес, -- невесело улыбнулся Кошачий Зуб, -- мы их хорошо помним... Страшно сверкая глазами. Рыжий Пес походил перед бочкой туда и сюда и остановился перед Кошачьим Зубом. -- Что у тебя торчит из кармана? Прежде чем Кошачий Зуб успел ответить, капитан сделал быстрое движение, и я увидел в его руке мой синий волшебный платок. В моей груди горячо заколотилось сердце. Так вот кто украл мой платок! Видно, недаром Кошачий Зуб говорил, что не может пройти мимо чужой вещи, чтобы не прикарманить ее. В первую минуту у меня появилось желание вскочить и потребовать свою вещь. Ведь пираты еще не знали, что я потерял силу. Но страх перед пиратами удержал меня. -- Мне нравится эта штука, Рыжий Пес! -- зафыркал Кошачий Зуб, хватаясь за нож. -- Это моя добыча! Рыжий Пес неторопливо спрятал платок в свой карман. -- Теперь это моя добыча. Кошачий Зуб! -- Вот как? Рыжий Пес и Кошачий Зуб сошлись лицом к лицу, глядя друг на друга с какой-то тупой яростью. Это продолжалось долго -- минуту, а может быть, и две. Они стояли, держась за ножи, не мигая и чуть-чуть рыча, совсем по-звериному. Наконец Кошачий Зуб не выдержал и отошел в сторону. Мне было очень неудобно лежать среди острых камней. Я сделал неосторожное движение, камни посыпались и застучали. Пираты сразу умолкли и насторожились. Обливаясь холодным потом, несмотря на то что было очень жарко, я попятился ползком за скалу и бросился в чащу леса. Поминутно оглядываясь и спотыкаясь о корни и кокосовые орехи, я добрался по ручью до нашей пещеры и совсем обессиленный упал на траву. Мила и Юрка жарили на вертеле куски мяса. Как настоящий охотник. Юрка освежевал лань. Серая шкурка сушилась на солнце. -- Если хочешь, можешь сегодня спать на этой шкуре, -- сказал мне Юрка. -- Мила отказывается, потому что, видите ли, никак не может забыть глаз лани. Но мясо, представь себе, она попробовала и нашла очень вкусным. Ты чем-то взволнован, старина? Я рассказал о пиратах. -- Дело дрянь, -- озабоченно проговорил Юрка. -- Раз ты выяснил, что они во что бы то ни стало хотят нас уничтожить, придется смотреть во все глаза! Обед был такой вкусный, солнце светило так ласково и в лесу так весело пели птицы, что мы мало-помалу развеселились. Мила и Юрка, пока я был на разведке, собрали целую гору кокосовых орехов, и теперь мы перетаскивали их в пещеру. Во время работы Мила запела пионерскую песенку. Я и Юрка подпевали ей. Работай, друг, И станет, друг, Легко на свете жить! Враг в трудный час Не сломит нас, Коль будем мы дружить! Наступила тревожная ночь. Мы долго не могли заснуть и тихонечко переговаривались, лежа в своих постелях. Наконец Мила и Юрка умолкли, а я еще долго ворочался на мягкой шкуре лани, прислушиваясь к далекому и грозному шуму океанского прибоя. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, в которой пираты осаждают нашу пещеру -- Этого еще недоставало! -- сказал утром Юрка, морщась и потирая ногу. -- Понимаете, я вчера где-то ушиб ее, и сейчас мне больно ступить. А надо бы сходить посмотреть, не попалось ли чего в наш силок. -- Оставайся дома, -- предложила Мила, -- все равно кому-нибудь надо сторожить пещеру. А мы с Бориком пойдем. Я знаю, где ты ставил силок. Мы спустились, и Юрка из предосторожности поднял лестницу. В силках билась птица с разноцветным хвостом. Мила тут же, в зарослях, ощипала ее, и мы отправились обратно. У меня нет слов, чтобы описать тот ужас, который охватил нас, когда мы услышали на поляне голоса пиратов. Скрываясь в высокой траве, нам удалось добраться незамеченными до самой поляны. Пираты сидели вокруг потухшего костра и жадно доедали остатки нашей лани. -- Хорошо, да мало, -- проворчал Рыжий Пес, ковыряя в зубах щепкой. Кошачий Зуб слегка подтолкнул капитана и глазами указал на пещеру: -- Я думаю, у них там есть большие запасы! -- Произвести обследование? -- предложил Кривая Нога. -- Непременно! Загляни-ка туда. Кривая Нога. -- Туда не добраться без лестницы, -- покачал головой Рваное Ухо. Но Рыжий Пес приказал односложно: -- Петь! Он сидел у костра и смотрел, как его подчиненные строят пирамиду. Кривая Нога оказался на самом верху. Но когда его голова поравнялась с пещерой, оттуда вдруг высунулся Юрка и довольно крепко стукнул пирата палкой. Это было так смешно, что я прикусил язык, чтобы не расхохотаться. Под крики и ругательства пиратов пирамида развалилась. А Юрка очень вежливо сказал: -- Прошу прощения. Кривая Нога. Кажется, я нечаянно задел вас? Рыжий Пес замахнулся на Кошачьего Зуба. -- Дьявол! Ты же сказал мне, что дети на охоте! Кошачий Зуб шарахнулся в сторону и ответил почтительно: -- Я видел, как на охоту пошли белые дети, капитан... Рыжий Пес нерешительно подергал свои бакенбарды, снял шляпу и поклонился Юрке. -- Добрый день, господин бой. Как ваше здоровье? -- А как вы думаете? -- Не знаю, клянусь брюхом акулы... -- Стерегу наш дом. Рыжий Пес что-то соображал. -- От кого же, господин бой, надо сторожить дом на необитаемом острове? -- Будто вы не знаете... -- От кого же? Юрка таинственно понизил голос: -- От диких зверей! -- Я не видел на острове ни одного четвероногого, кроме ланей. -- Зато я видел двуногих! -- Ай-я-я! -- воскликнул Рыжий Пес, заражаясь игривым тоном Юрки. -- Вы видели двуногих зверей? -- Да, именно двуногих, представьте себе! -- Вот как? И много их вы видели? Юрка демонстративно пересчитал пиратов, указывая на них пальцем: -- Целых пять... -- Вот как? Пять зверей и три ребенка! Ну так они вас слопают. -- Подавятся! -- подмигнул чернолицый Юрка Рыжему Псу. -- У зверей острые зубы, господин бой! Кошачий Зуб прибавил мурлыкающим голосом: -- А у вас такие нежные косточки! -- Ничего! -- бодро ответил Юрка. -- У нас есть такие приспособления, которыми мы выбиваем слишком острые зубы! -- Ха! -- рявкнул Одноглазый. -- Вы там один, господин бой? -- спросил Рыжий Пес. -- Нет, с приятелем... Рыжий Пес метнул на Кошачьего Зуба бешеный взгляд. Кошачий Зуб безмолвно пожал плечами. Честно говоря, мы с Милой тоже не сразу поняли, какого приятеля Юрка имеет в виду. -- Кто же этот приятель, господин бой? Он или она? -- Она... -- Можно на нее взглянуть? -- Да, конечно, можно! -- и Юрка показал пиратам большую палку. -- Хороша приятельница! -- кашлянул Кривая Нога, потирая ушибленное место. Пираты окружили своего главаря и о чем-то пошептались. -- Скажите, господин бой, вы любите деньги? -- внезапно спросил Рыжий Пес. Вопрос был таким неожиданным, что Юрка не сразу сообразил, что ответить. -- Как вам сказать... -- Давайте будем откровенны, господин бой, как джентльмен с джентльменом. -- Вообще я не против денег. Рыжий Пес торжествующе взглянул на пиратов. -- Так я и думал. Хотите получить много денег, господин бой? -- Сколько? -- бодро спросил Юрка. -- Ровно столько, сколько влезет в ваши карманы! И, клянусь брюхом акулы, чистым золотом! -- Интересно, почему вам так захотелось подарить мне золото? Красная физиономия Рыжего Пса расплылась в улыбке: -- А мы добрые люди, господин бой! -- О, я знаю! -- тут Юрка не выдержал и рассмеялся, показав белые зубы. -- А что же я должен сделать, чтобы получить золото? -- Выполнить одно пустячное поручение, господин бой... И заметьте, что это вам ничего не будет стоить, -- быстро говорил Рыжий Пес. -- Когда молодой белый джентльмен будет есть, посыпьте его пищу порошком... Рыжий Пес порылся в кармане и что-то показал Юрке. -- А, понимаю! -- заговорщицки воскликнул Юрка. -- Я должен его отравить? -- Совершенно правильно, господин бой! Я всегда любил догадливых мальчиков! Обрадованный Рыжий Пес оседлал одного из пиратов и протянул руку Юрке, который бесстрашно высовывался из пещеры. -- Значит, по рукам, господин бой? -- Нет, по голове! -- задорно крикнул Юрка и сразу с размаху ударил палкой по клеенчатой шляпе. Рыжий Пес взвыл и свалился на землю. -- Тысяча чертей и одна ведьма! Ты мне еще попадешься, чернокожий! -- У нас предателей не бывает, Рыжий Пес! -- скрестив руки, наставительно говорил Юрка. Рыжий Пес топал у костра ногами. -- Жаль, что у нас нет пороха, не то я по кусочкам разнес бы вас всех по этому острову! Должно быть, я слишком неосторожно высунул из травы голову, потому что кто-то из пиратов в страхе закричал: -- Белый джентльмен! Пиратов словно сдуло с поляны. С минуту мы слышали удаляющий треск и шуршание веток. Посмеиваясь, мы собрались у костра и зажарили птицу. Я совсем расхрабрился. -- Вы видите, они меня по-прежнему боятся! Сегодня же я пойду к ним и потребую свой платок. -- Тише! Мила испуганно дернула меня за рукав. Я оглянулся. Из-за дерева высовывалась улыбающаяся физиономия Рыжего Пса. -- Добрый вечер, сэр, -- пролепетал он снова хриплым басом и, не переставая кланяться, сделал несколько шагов к костру. -- Не пожертвуете ли бедному морскому волку хотя бы небольшой кусочек вашей ароматной дичи? Моя храбрость моментально улетучилась. -- Зачем вы пришли сюда. Рыжий Пес? -- Дрогнувшим голосом спросил я. -- Запах, сэр... Райский запах от вашего костра бродит по всему острову и бьет в нос, будто ваши кулаки. Ведь мы голодны, как бездомные собаки, сэр: пьем один ром! Мои парни боятся идти к вам, но я подумал, что у белого джентльмена доброе сердце и он не обидит несчастного Рыжего Пса... -- На острове много дичи, сказала Мила. -- Вы можете сами себя накормить. -- Мы привыкли есть чужое, миледи, -- вздохнул Рыжий Пес. -- Ой, как мне хочется есть! Сердобольная Мила зашептала мне и Юрке: -- Может быть, дать ему кусочек? Я не ответил Миле, потому что вдруг увидел, что на шее Рыжего Пса повязан мой синий волшебный платок! Мое сердце заколотилось, к лицу прилила кровь, и, забыв о всякой предосторожности, я подскочил к пиратскому капитану. -- Рыжий Пес! -- закричал я гневно. -- Вы вор! -- Конечно, сэр, -- ответил он, испуганно пятясь. -- Даже больше, сэр: бандит!.. -- Отдайте мне платок! -- Разве это ваш платок, сэр? -- Да, мой. Я рывком протянул руку к платку. Рыжий Пес отшатнулся и инстинктивно схватил меня за руку. Суставы моей кисти захрустели. Я рванулся, но было уже поздно... -- Что? -- как бык заревел Рыжий Пес. -- Ха-хаха! Юный джентльмен, кажется, потерял силу? Хаха-ха! Теперь мы посчитаемся с тобой, мальчишка! -- Пустите меня, -- кряхтел я, еле ворочая языком от страха и боли. -- Пустите!.. Тут Юрка и Мила, мои добрые, славные друзья, как вихрь налетели на пирата. В руках они держали большие палки. -- Мы тебе покажем, морская медуза! -- кричал разъяренный Юрка. -- Брюхо акулы! -- вторила ему Мила. -- Старая ведьма! Палки мелькали в воздухе и с таким треском обрушивались на Рыжего Пса, что где-то в лесу даже послышалось эхо от их ударов. Капитан отпустил меня и, закрывая голову руками и страшно сопя, бросился наутек. Я быстро сказал товарищам: -- Скорей наверх, ребята! Сейчас они вернутся! Плохо наше дело... Теперь они знают, что я потерял силу... Мы поднялись в пещеру и втащили за собой лестницу. Пираты долго не являлись. По-видимому, они удрали далеко, оставив своего капитана. Мы беспрерывно высовывали из пещеры головы, напряженно прислушиваясь к шелесту деревьев и далекому рокоту прибоя. Наверно, у меня был очень жалкий вид, потому, что Мила участливо спросила: -- Тебе страшно? -- Страшновато... -- сознался я. -- А что? -- Так просто... Борик, ты не волнуйся, все будет хорошо. -- Да я... -- Видишь, Рыжего Пса мы одолели без всякого волшебства. -- Это верно, но... -- Что "но"? -- ободряюще говорила Мила. -- И жилище без всякого волшебства себе устроили. -- Я ведь не спорю... -- И еды у нас достаточно. -- И знаете, ребята, -- взглянул я на лица своих товарищей, -- ведь это тоже похоже на волшебство... На острове восемь человек... -- Три человека и пять животных, -- поправил меня Юрка. -- Пусть так, -- подумав, согласился я. -- Трое ребят и пятеро сильных зверей. И эти звери ничего не могут с нами сделать. Разве это не похоже на волшебство? Мила чуть-чуть улыбнулась: -- А ты прав, у нас есть один добрый волшебник... -- Кто же это? Она не успела ответить, потому что кусты в отдалении затрещали и на поляну выскользнули пираты. Рыжий Пес рычал, восторженно потрясая руками. -- Он стал слабым, как мокрица! Я мог бы свить из него веревку! Мы быстро выкурим их из этого гнезда! -- Ха! -- громыхнул Одноглазый. -- Жареная птица! -- Молчать! -- ткнул его кулаком капитан. -- Сперва добудьте мне этого мальчишку! Пираты попытались добраться до нашей пещеры, становясь друг другу на плечи. Но догадливый Юрка метнул в них кокосовый орех, и Кошачий Зуб со стоном полетел на землю. Мы обрушили на пиратов целый град кокосовых орехов. Тяжелые, как бомбы, они сбивали разбойников с ног. Бессильно ругаясь и проклиная нас, разбойники отползали по траве в сторону. -- Не лезьте, куда вас не просят! -- крикнула Мила, стараясь попасть орехом в Рыжего Пса. -- Это вам не поможет, миледи! -- ответил он, уклоняясь от удара. -- Мы расположимся здесь лагерем и возьмем вас измором. Хотите условие? -- Какое условие? -- Выдайте мне юного джентльмена, и мы оставим вас в покое! -- Никогда! -- в один голос крикнула Мила и Юрка. -- Прекрасно, тысяча чертей и одна ведьма! Эй! Тащите сюда бочонок с ромом! Будем пировать здесь, на страх птенцам. Рано или поздно они выпадут из своего гнездышка! ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, в которой раскрывается секрет узелка Осада была долгой и утомительной... Каким-то образом пиратам удалось доставить на поляну тяжелую бочку с ромом. Вероятно, в ней сильно поубавилось содержимое. Они пили, пели и даже плясали. Только на вторые сутки четверо из них свалились и заснули. Но Рыжий Пес все еще бодрствовал. Покачиваясь, он бродил по поляне и пьяно бормотал: -- Кошачий Зуб, налей еще... Спишь? Спи, Кошачий Зуб! Вы все спите? Один я держусь на ногах... Рыжего Пса не так-то легко свалить, клянусь брюхом акулы! -- Он отхлебнул из фляжки и погрозил мне кулаком. -- Я сделаю из тебя медузу! Ветер раздувал его рыжие волосы. Он потоптался на одном месте и пропел заплетающимся языком: Нужно лишь пиратом быть, Обмануть, украсть, убить, Ой -- ха -- ха!.. Он хотел потанцевать, но, зацепив одной ногой за другую, упал в траву. -- Все спят, тысяча чертей и одна ведьма! -- невнятно бормотал он, беспомощно, барахтаясь в траве. -- Один я... держусь на ногах! Через несколько секунд мы услышали его зычный храп. Мила вдруг сбросила из пещеры лестницу. Прежде чем я успел сообразить, что она собирается сделать, мы с Юркой увидели ее уже внизу на поляне. Мы отчаянно махали ей руками. -- Вернись! Что ты делаешь! Ты погибнешь!.. Она приложила палец к губам. -- Тише... Я за твоим платком, Борик... Затаив дыхание, я видел, как она наклонилась над Рыжим Псом. Он заворочался и зачмокал губами. Мне показалось, что она заколебалась на несколько секунд, но вдруг решительно сдернула платок с шеи пиратского главаря. Кто бы мог думать, что в этой девочке столько смелости! Через минуту, слегка задыхаясь, она поднялась в пещеру. -- Они завязали на платке какой-то узелок... Такой крепкий! Придется зубами... -- Не развязывай! -- закричал я. -- Не смей! В этом узелке главное волшебство! -- Ой! А я уже развязала!.. Вокруг нас вдруг потемнело. -- Что ты наделала. Мила! Я выхватил из ее рук платок и безнадежно сел на шкуру лани. Наступила полная тишина. Что-то загремело и заскрежетало. Красные, желтые, синие, зеленые огни вихрем закружились вокруг меня. Я зажмурился, но как раз в это время все смолкло. Мне было так страшно, что я долго не решался открыть глаза. -- Ребята, -- тихонько позвал я. Мне никто не ответил. Я чуть-чуть приоткрыл один глаз и сквозь ресницы увидел белую скатерть и настольную лампочку. Я попал домой! Какое это было счастье! Я перенесся с острова прямо на диван в столовой. -- Миленькая ты наша столовая! -- зачарованно шептал я, озираясь. -- Миленький ты мой диванчик! Настольная лампа тускло освещала комнату. Мне показалось, что в темном углу кто-то стоит. -- Мила, Юрка! -- окликнул я. -- Это вы? Из мрака вышли... кто бы вы думали? Пираты! Пять звероподобных людей подходили ко мне, сняв шляпы и противно улыбаясь. -- Здравствуйте, сэр! -- прохрипел Рыжий Пес. -- Зачем вы бежали с острова? -- Уходите... -- стучал я зубами не в силах закричать. -- Не будем больше ссориться, сэр. Мы уже так привыкли к вам, и без вас нам сделалось очень грустно. Они окружили меня, и я почувствовал душный запах рома. -- Уходите! -- сжимался я на диване. -- Что вам от меня нужно? -- Мы хотим, сэр, чтобы вы поняли, что такие люди, как мы... -- Бездельники и тунеядцы! -- перебил я. -- Я это давно понял. -- Ха! -- рявкнул Одноглазый. -- А ведь мы вас так полюбили, сэр! -- продолжал Рыжий Пес. -- Я даже решил уступить вам добровольно место капитана! -- Пропадите вы пропадом! Как вы сюда попали? -- Это легко объяснить, сэр. Ведь вы сами вызвали нас из старой книжки, которую читали... -- Уходите опять в книжку! -- Нет, сэр, промурлыкал Кошачий Зуб, топорща усы. -- Теперь мы не расстанемся с вами. Куда вы, туда и мы. Вы наш волшебник! -- Никакой я не волшебник! -- воскликнул я. -- Теперь я знаю, что самый великий волшебник на свете -- это труд... -- Ха! -- Убирайтесь вон! -- завопил я. -- Мама, мама! -- Не зовите маму, сэр, -- покачал головой Кошачий Зуб, старательно пожевывая табак, -- это бесполезно. Я замахал волшебным платком. Но платок больше не действовал: ведь Мила развязала узелок! -- Мы больше вас не отпустим, сэр! Вы -- наш! -- говорил Рыжий Пес. -- Наш! -- зарычали пираты, протягивая ко мне руки. Я в ужасе зарылся лицом в подушку и вдруг почувствовал легкое прикосновение чьей-то руки к плечу. Так осторожно и ласково прикасаться ко мне мог только один человек на свете... -- Мама! -- закричал я. -- Мамочка, милая!.. Как я обнимал и целовал ее! Она очень растрогалась и даже сделала вид, будто не замечает, что я в ботинках лежу на диване. -- Мама, а где... -- я хотел сказать "пираты", но почему-то так и не выговорил этого слова. -- Ты хотел спросить, где Юра и Мила? -- Да... -- Они только что звонили по телефону. Это очень странно. Они оба чувствуют себя плохо и не придут сегодня. -- Она легонько сжала мою голову своими теплыми ладонями. -- Ты выглядишь тоже совсем больной милый... -- Нет, я здоров, мамочка... Я случайно взглянул на синий платок, который все еще держал в руке, и вздрогнул. -- Мама, ты говорила, что главное волшебство этого платка заключалось в узелке. Она улыбнулась: -- Да, у бабушки в старости была плохая память, и чтобы не забыть чего-нибудь, она завязывала на платке узелок. -- Ну? -- Поэтому она ничего не забывала и в конце концов стала называть свой платок волшебным. -- И все? -- Все... -- Но кто же тогда развязал узелок на платке? -- Наверно, ты сам, -- сказала мама, поглаживая меня по голове. -- А ты снова завяжи его, чтобы никогда не забывать... -- Чего? -- Ну, например, того, что нужно помогать своей маме. Вот тогда этот платок и для тебя станет волшебным! Ночью я спал плохо, бредил и вскакивал с постели. Но, знаете, что самое удивительное? Утром я узнал, что милиция задержала в нашем городе пять жуликов. Говорят, что один из них был совершенно рыжий, другой прихрамывал на одну ногу, а третий носил на лице черную повязку. Человек, который рассказывал мне об этом, не запомнил, как выглядели еще два задержанных. Может быть, эти жулики никогда не были пиратами, но с моего сердца свалилась тяжесть, и в следующую ночь я спал совершенно спокойно...  * ПРЕДАНЬЕ СТАРИНЫ ГЛУБОКОЙ *  ФЕЯ МЕЧТА Есть такие скучные люди, которые не верят в Волшебство. Не верь этим людям, дружок! Я даже знаю имена некоторых волшебников: Любовь, Дружба, Честность. Красивые имена, правда? А однажды я познакомился с одной доброй феей. Ее зовут Мечта. К иным мальчикам и девочкам она является среди ясного дня. Другие встречаются с феей Мечтой во сне. Я уверен, что и ты знаком с ней. Вот какая история произошла совсем недавно в славном городе Новгороде. В самом центре этого города майским утром на балконе четвертого этажа сидели брат и сестра, Игорь и Таня. Оба они были одногодками, оба учились в одном классе, и так как они родились близнецами, то и не мудрено, что очень походили друг на друга. Оба были светловолосыми и голубоглазыми, у каждого правая бровь чуть-чуть повыше левой. А их одинаково пухлые губы пунцовели, как спелые черешни. Впрочем, была между ними и разница: Игорь пошире в плечах и на его переносице отчетливо виднелся кривой шрам -- след какой-то давнишней мальчишеской битвы. В то воскресное утро Игорь и Таня скучали. Они молча смотрели, как под балконом по мокрому, только что политому дворником асфальту то и дело приезжают, шурша шинами, автобусы. Потом их внимание привлекла мороженщица в белом халате, открывающая свой стеклянный ларек в зелени сквера. Двое мальчишек уже выжидательно остановились перед ларьком, на их лицах было написано нетерпение. -- У тебя нет немножко денег? -- спросил сестру Игорь, облизывая губы. -- Нет, -- вздохнула она. -- Вот так всегда, -- тихонько проворчал он, -- неужели ни папа, ни мама не могли нам оставить хотя бы копеек двадцать на двоих. -- Им сейчас не до нас, -- снова вздохнула Таня, -- они, кажется, нашли на своих раскопках чтото очень интересное про древний Новгород и уходят из дома ни свет ни заря. -- Ха! -- невесело воскликнул Игорь. -- Что-то очень интересное! Обыкновенная берестяная грамота. Вот уж я не хотел бы стать археологом, как они! Даже по выходным дням копаются в земле изза какого-то кусочка бересты! -- Ну уж тут ты не прав, Игорь, -- сказала она, -- ведь по этим кусочкам мы узнаем, как жили наши предки много столетий назад! Ты только представь себе: бумаги тогда не было, грамотные люди писали письма на кусочках древесной коры! Мама говорит, что эти письма помогают увидеть прошлое. Да ведь ты сам любишь историю, я знаю. У тебя просто плохое настроение, потому что мы не можем купить мороженое. Игорь помолчал. -- Конечно, увидеть прошлое -- это интересно, -- задумчиво проговорил он наконец. -- Только я хотел бы увидеть его не нацарапанным на деревяшке, а своими глазами. Так, как мы видим эту мороженщицу и вот этот автобус. Вот бы познакомиться с моим тезкой князем Игорем, когда он был такой, как я! И здесь произошло чудо. За их спинами раздался негромкий, но очень мелодичный смех, похожий на звон маленького колокольчика. Они разом обернулись и застыли с приоткрытыми ртами: на пороге балкона стояла очаровательная девушка с распущенными до пояса золотистыми волосами. На ней было легкое и длинное -- до самых пят -- платье, словно сделанное из серебристого шелка. Но самое удивительное было в том, что незнакомка была прозрачной, как туман, как неясный дымок, который поднялся над костром и на мгновение застыл в тихом воздухе. Необычная девушка насквозь просвечивалась солнцем: сквозь шевелящиеся под ветром складки ее платья Игорь и Таня видели комнату, паркет с тенями от оконной шторы и отцовский письменный стол, в центре которого на белом листе лежала берестяная грамота. -- Извините... -- приходя в себя, прошептала Таня. -- Кто вы? -- Фея Мечта, -- прозвенел голос, и ее лицо озарилось доброй улыбкой. -- Вы действительно хотите посмотреть прошлое своими глазами? -- Да, -- после небольшой паузы сказал Игорь. -- А ты, девочка? -- Разумеется, хочу! -- вырвалось у порозовевшей Тани. Фея взмахнула рукой, и вокруг все сразу потемнело. -- Итак, -- продолжал звенеть ее голос, -- пусть будет по-вашему... Длинь-длинь-длень! Воротись, прошедший день! Время, мчись наоборот! Воротись, прошедший год! Во-семь-сот во-семь-десят вто-рой!.. Голос умолк, и стало совсем темно. -- Игорь, где ты? -- шепотом спросила Таня и, отыскав в темноте руку брата, крепко сжала ее. -- Мне страшно... Что все это значит? -- Не знаю... -- таким же шепотом ответил он. -- Фея сказала, что сейчас восемьсот восемьдесят второй год... -- Ужас! -- воскликнула сестра. -- Из нашей жизни каким-то непонятным образом исчезла целая тысяча лет! -- Даже больше, чем тысяча лет! -- Что мы будем теперь делать? -- Посмотрим... -- Что смотреть, когда кругом ни зги не видно! -- А вон я вижу какой-то свет... Слушай, Таня, это же утренняя зорька! Скоро взойдет солнце! ГОРДЕЙ, СЫН МИКУЛЫ Действительно, за черной грядой недалекого леса розовело небо. Они огляделись. На холме, над неясной в сумраке рекой, поднимались бревенчатые стены старой крепости со шпилями и башнями. Пониже виднелись усадьбы с высокими и ладно сколоченными тынами -- стоймя бревно к бревну, острием к небу. Кривые улочки тянулись от крепости в разные стороны и под конец разбегались беспорядочно построенными бедными хижинами. Чем дальше от крепости к лесу, тем беднее строение. Хлюпала в реке вода о деревянный настил, низкие суда с опущенными парусами покачивались на волнах. Было слышно, как там, на пристани, со скрипом терлись борт о борт два суденышка. Ночной сторож стучал колотушкой и время от времени хрипловато покрикивал: "Чу-ую! Чу-ую!" Утренний ветер резво налетел на Игоря и Таню. Он принес запахи речной сырости и конюшен. И вдруг косой дождь из небольшой тучки, что нечаянно выползла из-за леса, тонкими бичами захлестал по траве. Таня взвизгнула и, подобрав юбку, стремглав понеслась к ближайшей хижине. -- Скорей, Игорь, скорей! -- кричала она на бегу. -- Иначе мы вымокнем до нитки! Они перескочили через низкую полуразвалившуюся деревянную ограду и в четыре руки забарабанили в покосившуюся дверь. За дверью зашаркали ногами, сонный голос подростка испуганно спросил: -- Кто там еси? -- Да открой же, пожалуйста! -- жалобно простонала Таня. Должно быть, голос девочки успокоил его. Запор защелкал, дверь распахнулась, и в лучах выглянувшего из-за тучки утреннего солнца они увидели вихрастого паренька в длинной домотканой рубахе. Лицо паренька неожиданно скривилось от страха. Он отступил и замахал руками. -- Мара! -- диковато бормотал он. -- Мара! О, Перун, спаси меня! -- Он принимает нас за привидения! -- сказал Игорь. -- И, кажется, просит, чтобы его спас главный языческий Бог Перун! Паренек упал на колени. -- Отче нету, мати нету, -- в отчаянии заламывал он руки, -- не троньте бедного смерда! Серые расширившиеся глаза паренька совсем побелели от ужаса. Он сжался и умолк, схватившись за голову, словно защищая ее от удара. В гриве его спутанных каштановых волос торчали соломинки. -- Отче нету... -- вдруг снова забормотал он. -- Мати нету... Один я еси и в хиже, и на всем свете подярилом... -- Один я и в хижине, и на всем свете под солнцем, -- перевел Игорь, подумав. У Тани задергался подбородок. -- А где твои... отче и мати? -- сдавленным голосом спросила она и смахнула со щеки теплую слезу. -- Все от глада мрем, -- быстро заговорил паренек, уловив, по-видимому, сочувствие в ее словах. -- Беда, беда! Рубища на чересах носим, на пепле спим... Тиун вельми хитер: все дай да дай боярину! Мяса дай, меда дай, гречихи дай! А что дать? Не токмо мяса, горстки гречихи нету! Беда, беда! Таня обвела глазами хижину. Пусто в хижине. У стены голый помост, посредине холодный каменный очаг без дымохода. Пахнет в хижине задымленным деревом, золой и давно не мытой одеждой. В маленькое оконце, затянутое бычьим пузырем, едва пробивались лучи солнца. Большой паук свил у оконца паутину и притаился под притолочиной, выжидая жертву. -- Как зовут тебя? -- спросила Таня вздыхая. Паренек не ответил, должно быть, не понял вопроса. -- Встань, пожалуйста, с колен... Очень прошу... Паренек поднялся и, осмелев, открыл рот, чтобы сказать что-то, но в эту минуту за дверью прозвучал резкий мужской голос: -- Гордей! Паренек стремительно выскользнул за порог. Из сумрака хижины брат и сестра видели через открытую дверь, как к нему подошли два бородатых мужчины в синих кафтанах с бердышами в руках. -- Гордей, сын Микулы? -- спросил один из бородатых. -- Так, -- кивнул Гордей и поклонился. -- Отче твой Микула брал у боярина Путяты купу -- одно гривно. -- О, тиун! Отче помер и мати померла... Нет у меня мяса и меда, чтобы гривно стоили... нечем купу покрыть... -- Отче твой, -- усмехнулся тиун, -- ныне на перуновых лугах мед пьет, а купа его на твоей душе висит. До месяца сеченя должен ты был купу вернуть, а уж месяц цветень давно прошел. По слову князя будешь ты отныне отрабатывать купу боярину Путяте. А надумаешь бежать хоть на полуденьхоть на полуночь, все одно найдут тебя княжьи мечники, и будешь ты батогами бит. -- Так, -- прошептал Гордей и снова поклонился. -- Ступай на дворище боярина Путяты, Гордей! Тиун повернулся, чтобы уходить, но тут его взгляд скользнул в открытую дверь хижины. -- Что за отроки еси? -- изумленно воскликнул он, разглядывая необычную одежду Игоря и Тани. -- Эка невидаль! Уж не варяги ли? Коли малые здесь, небось и большие близко... Давай-ка отведем их в детинец пред ясны очи князя Олега. Князь разберется, что к чему. И охраняемые тиунами с поднятыми бердышами Игорь и Таня отправились в новгородский кремль девятого века. БОЛЬШАЯ ПАЛАТА Сначала они шли берегом Волхова. Мутная река лениво плескалась о деревянный настил. Великие и малые лодии позванивали цепями, покачиваясь на волнах. Десятка два бородатых, но, как видно, молодых мужчин в холстяных рубахах ниже колен торопливо грузили на палубу большого судна бочки с медом и смолой и мешки с пенькой. Рослый купец в голубом кафтане зычно покрикивал на палубе: -- А еще побыстрей, добры молодцы! Ныне плыть нам далече -- аж за Русское море до самых греков! Грузчики кряхтели и молча шлепали босыми ногами по мокрому настилу. А неподалеку от настила, нисколько не боясь людей, сидели на воде два серых кулика. Резко пахло рекой, смолою и свежей пенькой. От пристани дорога свернула на холм. Игорь и Таня шли впереди тиунов по кривой улочке мимо высоких и крепких тынов. Худая собака с поджатым хвостом неторопливо бежала им навстречу. -- Ату тя, пес! -- крикнул один из тиунов и пристукнул бердышем о землю. Собака взвизгнула и исчезла в подворотне. Тиуны голосисто расхохотались. Черное море. Два всадника с мечами у пояса обогнали их и с любопытством оглянулись на пленников. Но всадники, судя по всему, торопились, они взмахнули плетями, кони перешли на галоп и быстро скрылись за широко распахнутыми тяжелыми воротами кремля. У ворот скучающий стражник принял у тиунов пленников и повел их в княжеский терем с бесчисленными клетями и подклетями. Видно, много потрудились умельцы новгородские, когда воздвигали над Волховом этот громадный дом из бревен. По скрипучим ступеням Игорь и Таня поднялись в Большую палату княжеского терема. В Большой палате после яркого утреннего солнца было сумеречно. Неясно светились ряды узких окон, затянутых тончайшей желтоватой кожей. На каждом окне -- железная решетка. Просторно и пусто в палате. Вдоль бревенчатых стен тянутся деревянные лавки, отшлифованные задами воевод, бояр да богатых купцов, кои собирались здесь по слову князя вершить дела древнего Новгорода. Велика Большая палата княжеского терема -- шагов шестьдесят в длину, шагов тридцать в ширину. Игорь и Таня стояли у порога входной двери в самом центре палаты и тревожно озирались. Направо, у стены, в рост человека возвышался деревянный идол -- Перун, с тяжелым подбородком и золочеными, страшно поблескивающими глазами. Налево, в другом конце палаты, виднелись резные двери в княжеские покои. Прямо, против этой двери, на небольшом помосте стояло дубовое кресло с высокой остроконечной опорой и закрученными к полу подлокотниками. От многочисленных окон на деревянный пол падали неясные столпы солнечного света. Пол был тщательно вымыт, на стертых досках повсюду отпечатались царапины и вмятины от кованых сапог. Резные двери вдруг неслышно распахнулись, и в палату быстрыми шагами вошли статный русобородый мужчина и такой же русоволосый сероглазый мальчик лет двенадцати-тринадцати. Игорь и Таня сразу заметили, что оба они одеты совершенно одинаково: на том и на другом затканное серебром белое плато с длинными рукавами, широкий золотой пояс и красные сафьяновые сапоги. У того и у другого пышно вились русые волосы. -- Бью челом, княже! -- сказал стражник, стаскивая с головы шапку. -- На твой суд, для твоего слова привел двух отроков. Поймали их ныне в посаде Великого Новгорода тиуны боярина Путяты. Не варяги ли? Князь Олег неторопливо сел в кресло и положил руки на подлокотники. Русоволосый мальчик стал рядом с ним и прижался плечом к креслу. Его большие серые глаза заблестели от любопытства. -- Подойдите, -- негромко сказал князь красивым грудным голосом. Игорь и Таня подошли к креслу. -- Кто вы еси, отроки? -- услышали они уже знакомую фразу. -- Брат и сестра, -- сказал Игорь, передохнув. Олег усмехнулся. -- Вельми похожи! Двоядцы? -- Да, двойняшки... -- А какого же вы роду-племени? Варяги? -- Нет, нет, -- закачал головой Игорь, -- мы русские! -- Русичи? -- Да, да, русичи! -- Игорь растерянно посмотрел на сестру, и она прочла в его глазах то же, о чем подумала в эту минуту сама: если сказать, что они явились в Великий Новгород девятого века из будущего, из двадцатого века, князь Олег все равно не поверит и посчитает их сумасшедшими. -- Кто же вы еси: древляне, кривичи, уличи? А может, вы из полоцкой земли или ростовской? -- задумчиво спрашивал Олег, поглаживая пальцами русую бороду. -- А еще может статься, что родились вы во славном граде Киеве или во граде Смоленске? -- Да! -- обрадовался Игорь. -- Так и есть! Мы действительно родились в Смоленске, а потом переехали в Новгород! -- Речь твоя вельми странная, отрок, -- пожал плечами Олег, -- и платно на вас чудесное, и ноговицы носишь ты не наши, -- и он ткнул пальцем с блеснувшим перстнем в аккуратно выглаженные брюки Игоря. -- Ноговицы как ноговицы, -- пробормотал Игорь, краснея. ВОЛХВ ФАРЛАФ В эту минуту резная дверь вновь неслышно открылась, и в Большую палату вошел старец в длинном, до самых каблуков, темном платно. На его руках переливчато зазвенели золотые браслеты. В левой руке старец держал бубен. -- Зачем ты пришел, волхв Фарлаф? -- неожиданно пошевелился у кресла и сердито спросил сероглазый мальчик. -- Кто звал тебя? Старец с достоинством проговорил сипловатым однотонным голосом: -- Ты опять, княжич, злые слова речешь главному волхву Великого Новгорода! -- Не я злой, а ты злой, волхв Фарлаф! Великий Новгород знает сие и потому боится тебя, аки дурного пса! Князь Олег остановил мальчика повелительным движением руки: -- Не молви такого, племянник! В голосе мальчика вдруг зазвучали неожиданно набежавшие слезы: -- Ах, дядя! Кабы не он, не легла бы моя мама в могилу! Разве не ты, дядя, выписал ей лекарей заморских, когда заболела она студеницей? Игорь и Таня видели, как старый волхв дергался от гневных слов мальчика. Его бесцветные, водянистые глаза в зарослях седых волос совсем побелели от ярости. Однако он сдержал себя и сказал спокойно: -- Твою маму, княжич, призвали Боги на Неруновы луга... -- Лжа! -- воскликнул княжич. -- Ты один виновен, что ее обрядили покойницей и положили в корсту! -- Слушай, племянник! -- строго проговорил князь Олег. -- Твой отец и мой учитель был храбрым воином и много лет княжил в Великом Новгороде. Почитали его новгородцы за ум и отвагу на рати. Был он исконным русичем, верно соблюдал законы и обычаи наши... Хазарская стрела оборвала его жизнь... Умирая на моих руках, просил он, чтобы я воспитал тебя славным русичем... -- Я русич! -- горячо прошептал мальчик. -- О том же просила меня перед кончиной своей твоя мать, моя ненаглядная сестра. -- Я готов за Русь положить живот свой, дядя! -- продолжал шептать мальчик. -- Я русич! -- Знаю, -- сказал Олег, -- а потому и прошу тебя не ссориться с волхвами, коих почитают все русичи и в полуденной стороне, и в полуночной. -- Но мама! -- вырвалось у мальчика. Олег сурово взглянул на волхва. -- Сердцем я и сам не могу простить Фарлафу ее смерти, но перед народом волхвы и князья должны быть едины... -- Он помедлил и вздохнул: -- Зачем ты пришел в Большую палату, Фарлаф? -- Я за дверью слышал, княже, о чем говорил тебе сей отрок в чудесных ноговицах... -- Ну? -- И понял, что надо их обоих допросить с испытом! -- злобно сказал волхв, сверля глазами Игоря и Таню. -- Да ведь они дети! -- воскликнул Олег. -- Вельми ты кровожаден, Фарлаф! Они против тебя, что воробей против коршуна! -- Княже! -- волхв предостерегающе поднял палец, звеня золотыми браслетами. -- А если они духи Чернобога? Нет Бога злее Чернобога! Тогда сиих отроков вязать надо и во славу Перуна рубить им головы на Перуновой горе! Отдай мне отроков, княже! -- Нет! -- сорвался с места маленький князь. -- Я имею к ним приязнь! Отдай мне их, дядя! Олег испытующе посмотрел на побелевших пленников, и ласковая улыбка тронула его губы. -- А как твое прозвище, отрок? -- спросил он вдруг. -- Игорь... -- Как? -- Игорь, -- с трудом ворочая языком от страха, повторил пленник. Олег, маленький князь и волхв на минуту онемели. Наконец Олег с усмешкой взглянул на племянника: -- Имя -- наше, русское... Твой тезка, юный княже! -- Лжа! -- пробормотал волхв. -- Сам ты лжа! -- вырвалось у маленького князя. -- Как сие лепо -- он Игорь, и я Игорь! Отдай же мне их, дядя! -- Пусть по-твоему будет, князь Игорь, -- сказал Олег, -- бери их. А паче случится что, сии отроки, Фарлаф, от тебя не уйдут: ворота в детинце крепкие и стража надежная! Слушай, стражник, -- внезапно повысил он голос, -- вели глашатаям собрать на княжеский совет воевод, бояр да купцов именитых! Стражник, который безучастно слушал весь разговор и, по-видимому, ничего не понял, захлопнул глуповато отвисшую челюсть и, нахлобучив шапку, исчез за входной дверью. Олег повернул лицо к навострившему слух волхву: -- Прибыли ко мне гонцы с грамотой из града Искоростеня, из земли древлянской. Будем совет держать о вельми важном деле, Фарлаф. Нужна мне поддержка Перуна. -- Он помедлил и прибавил: -- А коль не будет поддержи -- пеняй на себя: найдется другой главный волхв на земле Новгородской! А юный князь Игорь меж тем подошел к пленникам и улыбнулся: -- Пошли в трапезную! Накормлю я вас... Небось голодны? ТРАПЕЗА В трапезной, такой же сумеречной и почти такой же длинной и широкой, как Большая палата, стоял огромный стол. В Перунов день, а также по всяким другим праздникам много именитых мужей новгородских пировало за этим столом. Три раза похлопал ладонями юный князь Игорь, и пустая трапезная сразу наполнилась движением: то княжеские подавальщики в белых платно начали уставлять край стола яствами. На одном блюде аппетитно дымились куски жареной телятины, на другом -- тетерка с поджаристой корочкой на вертеле, на третьем -- сом, запеченный в тесте с гречневой кашей. Далее шли пироги с грибами, с ягодами. А между блюдами зелень, сочиво в брусничном соку, орехи лущеные, морошка с медом и жбан сыта -- медовый напиток, который и пить приятно, и пьян не будешь (подавать юному князю крепкие напитки Олег запретил строго-настрого). Перед столом, на возвышении, жертвенник -- каменное блюдо с раскаленными углями. Перед тем как сесть за стол, князь Игорь от каждого кушанья взял щепотью по кусочку и положил на угли. Жертвенник задымился, наполняя воздух смрадом. Князь Игорь поднял руки ладонями вперед и сказал скороговоркой: -- Возьми нашу пищу, Перун, и дай нам пищу ныне, завтра и всегда... Два холопа поднесли миску с водой и полотенце. Князь Игорь окунул пальцы в воду, вытер их насухо и предложил гостям проделать то же самое. Затем они сели за стол, и слуги немедленно повязали их чистыми полотенцами, чтобы не закапать платно жиром. Князь Игорь сказал гостеприимно: -- Берите, братие, по куску мяса, -- и сунул руку в блюдо с телятиной. -- А где же вилки? -- шепнула брату Таня. -- Чудачка! -- так же шепотом ответил ей брат. -- До вилок люди еще не додумались, ешь все руками... Они взяли по куску горячего мяса. -- Смачно, -- сказал князь, вгрызаясь в телятину. Жир стекал по его подбородку и капал на полотенце. А чашники уже налили им по кружке прохладного кисло-сладкого сыта. -- Пейте, братие, -- улыбнулся князь, поднимая кружку, -- смывайте жир с кишок, мясо в брюхе урчать не станет. -- Здесь так всего много, -- заговорила Таня, нерешительно взглянув на гостеприимного хозяина, -- но у меня кусок застревает в горле, когда я думаю об одном голодном человеке. Князь Игорь перестал жевать и поставил кружку. -- Кто такой еси? Она сбивчиво рассказала ему о Гордее. Юный князь терпеливо выслушал ее, усмехнулся и пожал плечами. -- Таких смердов вельми много на земле Великого Новгорода, и на земле киевской, и на земле полоцкой... Есть они и у варягов, и у франков, и в Германии, и в Болгарии, и в землях греков... Так Перун жизнь устроил... -- Он говорил медленно, с немальчишеским достоинством, чтобы поняли гости, как образован их хозяин. -- Князь землей правит, бояре ему советники, воеводы войска водят, купцы торговлю ведут в землях дальних и близких, а у смердов одна забота -- рало. -- Рало? -- не поняла она. -- Соха, -- подсказал ей брат. -- Значит, смерды всех хлебом кормят, а живут хуже всех! -- совсем осмелев, сказала Таня. -- Несправедливо это, княже! Князь покачал головой. -- В Великом Новгороде каждый волен жить по своему разуму и умению. Не по душе рало -- будь кузнецом, кожемякой, скудельником... Таких ремесленников в Великом Новгороде множество. Живи во славу Перуна да плати подати в скарбницу, -- говорил он, очевидно, повторяя слова своих учителей. -- А если нечем платить? Он снова пожал плечами. -- Не по душе быть ремесленником -- иди в услужение к боярину или купцу именитому. Всегда сыт будешь! А коли ты лучший муж -- поступай в княжескую дружину, добывай на рати победу Великому Новгороду, а князю славу! Наживешь богатство -- можешь купцом стать, паче ты не обельный холоп!.. -- Но у Гордея жизнь, как у раба! -- воскликнула Таня. -- Неужели тебе не жаль Гордея, княжич? -- Но ведь ты сказал, что он не выплатил купу... -- Да, но купу-то брали у князя Путяты не он, а его покойные родители! -- Все едино, такой закон! -- Танька, -- шепнул в ее ухо брат, чего ты разбушевалась? Ты же знаешь, что все смерды станут потом рабами -- крепостными крестьянами! -- Отстань! -- оттолкнула она брата и громко сказала: -- Княжич, помоги Гордею! Позови его за этот стол, пусть он хоть раз поест как следует! -- За сей стол? Да ведь он рядович, простолюдин! -- изумился князь, но, подумав, крикнул: -- Эй, позвать ко мне ябедника! Через минуту явился задыхающийся рыжебородый ябедник -- княжеский чиновник. -- Бью челом, княжич! -- Ступай к боярину Путяте, -- приказал князь, -- заплати выкуп за обельного холопа Гордея, сына Микулы, одно гривно. Помыть его, одеть и накормить на княжеском дворище. А коли пожелает, пусть остается в услужении дворянином. Ябедник исчез так же быстро, как и появился. -- Пересидели мы за трапезой, -- вдруг сказал князь, поднимаясь из-за стола, -- небось в Большой палате уже совет идет. Пошли в Большую палату! ВЕЧЕВОЙ КОЛОКОЛ Едва два Игоря и Таня перес