Альберт Анатольевич Иванов. Записки звездочета Сириуса -------------------- Альберт Анатольевич Иванов Записки звездочета Сириуса --------------------------------------------------------------------- Иванов А.А. Записки звездочета Сириуса: Повесть-сказка. М.: Дет. лит., 1991. OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 5 октября 2003 года --------------------------------------------------------------------- -------------------- Повесть-сказка ----------------------------------------------------------------------- Иванов А.А. Записки звездочета Сириуса: Повесть-сказка. М.: Дет. лит., 1991. OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 5 октября 2003 года ----------------------------------------------------------------------- В сказочной повести рассказывается о том, как вездесущие мальчишки Ник и Пим борются против коварного диктатора волшебного Зеленого острова. Много необычайных, опаснейших и веселых приключений ожидает их на трудном пути к победе. Для младшего школьного возраста. ОГЛАВЛЕНИЕ Глава первая. Человек, который знает жизнь Глава вторая. Дождь Глава третья. Их было шестеро Глава четвертая. А вы кто? Глава пятая. Тайфун Глава шестая. Бунт! Глава седьмая. Схватка в воздухе Глава восьмая. Желтая игрушечная лейка Глава девятая. Приключения Ника Глава десятая. К чему приводят неосторожные разговоры Глава одиннадцатая. Попытка к бегству Глава двенадцатая. Пим едет домой Глава тринадцатая. Геркулес Глава четырнадцатая. Ник поднимается по лестнице Глава пятнадцатая. В открытом море Глава шестнадцатая. Государственный преступник Глава семнадцатая. Гениальное предложение Апчхибосса Утриноса Глава восемнадцатая. Диктатор диктует декреты Глава девятнадцатая. Бесславный конец знаменитого сыщика Глава двадцатая. Подземный ход Глава двадцать первая. Гром и Молния Глава двадцать вторая. Удивительное появление сеньора Буль Буреса Глава двадцать третья. Звездочет Сириус Глава двадцать четвертая. Верить и ждать Глава двадцать пятая. Чемпион среди лилипутов по поднятию тяжестей Глава двадцать шестая. Возвращение Глава двадцать седьмая. Ужасная новость Глава двадцать восьмая. Внимание! Слушайте все! Глава двадцать девятая. "Вперед, мои верные солдаты!" Глава тридцатая. Гром и Эрнесто Глава тридцать первая. У костра Глава тридцать вторая. Как Апчхибосс Утринос снабжал бородачей оружием Глава тридцать третья. Всемирный потоп Глава тридцать четвертая. Прорыв, или Нет - да, а да - нет Глава тридцать пятая. Отличные новости Глава тридцать шестая. Если все разом Глава тридцать седьмая, и последняя. До свидания, друзья! МАТЕРИ, МАЛЫХИНОЙ ТАИСИИ ГЕОРГИЕВНЕ, ПОСВЯЩАЮ ГЛАВА ПЕРВАЯ Человек, который знает жизнь Длинный зеленый автомобиль, переваливаясь с боку на бок, словно жирная утка, выбрался с проселочной дороги на автостраду и помчался по направлению к столице. Мимо проносились белые кубики бензоколонок, приземистые коробки мотелей, пестрые фанерные щиты реклам. Один такой рекламный щит тянулся километров на двадцать. При соответствующей скорости минут за десять на нем можно было прочитать: "Не глазей по сторонам! Не отвлекайся!" - Быстрей! Быстрей! - торопил сеньор Буль Бурес шофера. Стрелка спидометра прыгнула со ста на сто двадцать. Буль Бурес уткнулся в газету. Буквы прыгали у него перед глазами. Вот так: ЗА ВОР! ВО Е А О ГО ГЛАВ 3 Г ВОРА - ПЧХ БОСС Т И О  А И У Р Н С! Тут его тряхнуло так, что лязгнули зубы, - буквы замельтешили: Я Е М Т Ж И поползли вниз: М Я Т Е Ж Буль Бурес в сердцах смял газету и вышвырнул в окно. Она бешено умчалась, подхваченная потоком воздуха. В вихре дорожной пыли газета напоминала ошалевшую от страха курицу, чудом выскочившую из-под колес машины. Шофер сбавил скорость. Навстречу выплыл пригород столицы: бесконечные ряды покосившихся хижин. Мусорные свалки в клубах густого, тяжелого дыма. Редкие карликовые деревца. Серые пятачки сухой травы. Лабиринт белых лоскутов белья, вкривь и вкось развешанного на невидимых из окна машины веревках. Затем потянулись унылые дома, перечеркнутые рыжими от ржавчины пожарными лестницами. Потом промелькнули разбегающиеся во все стороны извилистые улочки, застроенные узкими, в три-четыре окна, старинными особнячками, - стрельчатые арки, лепные наличники, высокие черепичные крыши. И вот уже навстречу двинулись тысячеоконные здания; монументальные храмы с пестрыми витражами высоченных окон; конторы банков, сверкающие стеклом и алюминием, - на их фоне тридцатиметровые пальмы выглядели игрушечными; и всюду несмолкающий шум сотен автомобилей и поток людей: белых шляп, белых брюк, белых рубах. Это был центр столицы Зеленого острова. На глухих стенах домов висели гигантские портреты худощавого человека с тоненькими усиками. Человек улыбался, близоруко щуря глазки. Сеньор Буль Бурес заметил, что на улице много пьяных солдат. Они горланили песни и стреляли в воздух из больших желтых ракетниц. Ракеты прочерчивали тусклые полосы в сверкающем небе и разрывались с сухим треском, выбрасывая рой быстро гаснущих брызг. Машина Буль Буреса с трудом пробиралась по краю Центральной площади. Многотысячная толпа слушала речь Апчхибосса Утриноса, который сегодня утром захватил власть. Его фигурка маячила вдалеке на трибуне, окруженной черным кольцом солдат. На площади было установлено несколько громкоговорителей, и, кроме одного, самого близкого к трибуне, каждый из них почему-то передавал речь Утриноса с запозданием. "Диктатор свергнут!" - вопил один громкоговоритель. "...свергнут!.. свергнут!" - захлебываясь откликались другие. "Я никогда не выступал против народа!" "...против народа!.. против народа!" "Мы совершили восстание не ради кучки богачей!" "...ради кучки богачей!.. ради кучки богачей!" - с запозданием надрывались громкоговорители. "Не для того, чтобы отнять жалкие остатки свободы и строить тюрьмы вместо жилищ!" "...отнять жалкие остатки свободы и строить тюрьмы вместо жилищ!" Машина наконец миновала площадь, но сеньор Буль Бурес еще долго слышал истошный голос Апчхибосса Утриноса: "Я выходец из народа!" "Я был батраком..." "...продавцом..." "...парикмахером..." "...кондуктором..." "...солдатом..." "Следовательно, я знаю, как срубить сахарный тростник тупым тесаком, сколько недовешивают мяса на полтора песо, как подстричься в долг наголо и проехать бесплатно в трамвае, а также умею с закрытыми глазами разобрать и собрать пулемет и, не рассуждая, повернуться по команде налево или направо! Я знаю жизнь!" "...разобрать и собрать пулемет!.. налево или направо!.. Я знаю жизнь!" - как эхо перекликались громкоговорители. ГЛАВА ВТОРАЯ Дождь Бесконечная дорога, петляя среди зарослей сахарного тростника, уходила далеко к горизонту, туда, где высились горы, покрытые бледно-зелеными пятнами лесов - непроходимыми джунглями. Длинноногий смуглый мальчонка стоял у обочины дороги и, закрывшись ладонью от слепящего солнца, смотрел на скалистые гребни гор. Их костлявые макушки казались синими и сливались с небом. Они дрожали и таяли в расплавленном воздухе. Босые ноги мальчишки скрывались по щиколотку в розовой пыли краснозема. Из-за горизонта медленно выползла черная туча, от нее к вершинам гор потянулись серые дымчатые полосы. Сверкнула молния, и мальчишка долго прислушивался, пока донесся чуть слышный гром, похожий на вздох. Заросли тростника раздвинулись, и показался высокий, обнаженный по пояс мужчина в старой соломенной шляпе и серых полотняных брюках, засученных до колен. - Ник! - Он сдвинул шляпу на затылок - на лбу появилась белая мокрая полоска. - Еще день-два такой жары, и урожай пропадет... - Смотри, па. - Ник показал на далекую тучу. - Смотри! Дождь! - Ну и слава Богу, - тихо сказал отец и вдруг отчаянно завопил, приложив ладони рупором ко рту: - Дождь идет! "Дождь! Дождь!" - это волшебное слово летело над плантациями, заглушая приближающиеся раскаты грома. И вот уже тень от тучи упала на дальний угол поля, быстро надвинулась, отделив Ника от отца - Ник на мгновение оказался на ослепительной солнечной стороне, - и помчалась дальше, к хижинам деревушки. Кап-кап... Первые тяжелые капли дождя утонули в густой пыли, и там, где они проникли в нее, остались крохотные черные точки. Кап-кап-кап... Дорога сразу стала рябой. Точек становилось все больше и больше, они сливались и расплывались. Кап-кап-кап-кап... Дождь одел Ника и его отца в чешую из капель. Дождь усилился, во все стороны летели красные шарики пыли. Отец Ника бросил шляпу на землю. Он, словно мальчишка, пустился в пляс вокруг сына. А Ник громко шлепал ладонями по животу и горланил бесконечную песню, которую, наверно, поют во время дождя мальчишки всех стран света: Дождик, дождик, пуще! Дам тебе гущи! Дождик, дождик, пуще!.. - Дождь! Дождь! - кричали рубщики сахарного тростника, и дождь задорно стучал по их широкополым соломенным шляпам. Только один человек во всей деревне не радовался дождю. Это был кривоногий Пень Колодус - управляющий поместьем сеньора Буль Буреса. Пень Колодус сидел в глубоком кресле под навесом трактира-кофейни "Нам здесь весело по вечерам!" и хмуро смотрел, как струи дождя треплют крыши хижин, опоясывают крутые бока длиннорогих буйволов и взъерошивают перья краснозобых испуганных индюков. С листьев пальм низвергались шумные потоки. И в сетке дождя пальмы были похожи на фонтаны, бьющие из-под земли. - Мерзкая погодка, - проворчал Пень Колодус. Четверо усатых надсмотрщиков, сидящих за соседним столом, ничего не ответили. Они азартно шлепали картами по засаленной клеенке. - Эй, хозяин, рому! - крикнул один из них. Из-за прилавка тотчас же вышмыгнул Выпей Тут - старичок в клетчатых домашних тапочках, - поставил на стол четыре стакана с золотистой жидкостью и так же быстро исчез. Пень Колодус дымил толстой сигарой, часто сплевывал на каменные щербатые ступени кофейни, на которых плясали дождевые фонтанчики, и невольно прислушивался к разговору надсмотрщиков. - Ух и льет! - Интересно, куда это укатил хозяин? - А кто его знает! - Я знаю. - Врешь! Разговор перешел на шепот: - В столице бунт. Я слышал по радио. Какой-то Утринос захватил власть. А сам он из батраков! - Ну?! - Вот тебе и ну! Теперь сеньорам крышка, и нам тоже, - вот увидишь! Буль Бурес всю ночь висел на телефоне, а потом укатил в столицу. Ясно? Пень Колодус повернулся и резко сказал: - Без паники! Без паники! Надсмотрщики с шумом отодвинули стулья и столпились вокруг управляющего. - Всего я вам сказать не могу. Но кое-что вам не вредно узнать, - важно заявил Пень Колодус, похлопывая короткими пальцами по столу. - В общем, над этим работают люди покрупнее нас с вами. И к завтрему, - тут он сделал многозначительную паузу, - все будет в полном порядке. Надсмотрщики, заложив пальцы за широкие ремни-патронташи, на которых болтались огромные револьверы, недоверчиво переглянулись. - И нечего паниковать! - повысил голос Пень Колодус. - Все как было, так и будет. Выше головы! - Кто знает... - сказал один из надсмотрщиков. - Заткнись, - перебил его другой. - Что бы ни было, сеньор Буль Бурес всегда может рассчитывать на нас. Я этих восстаний в столице столько перевидал, что уже им счет потерял. А наш сеньор всегда оставался у власти. Так-то! - Вот это мужской разговор, - усмехнулся Пень Колодус. - Именно это я и хотел от вас услышать. Эй, Выпей Тут, рому сеньорам! Услышав веселые крики крестьян и звон гитар, Пень Колодус снова скис: - Проклятый дождь! Льет, когда ему вздумается. Уж лучше б его вообще никогда не было! - Я вас не понимаю. Чем сильнее дождь, - почтительно сказал Выпей Тут, поставив бутылку на стол, - тем выше урожай. - И тем ниже цены на сахар, - буркнул управляющий. - Плантациям сеньора дождь ни к чему. Мы можем орошать их из нашей реки. Вокруг веранды висела сплошная завеса ливня. Струи звенели, как стеклянные нити. Внезапно нити дождя раздвинулись, словно шторы, и появилось улыбающееся лицо Ника. - С дождичком вас, сеньоры! - Пошел вон! - зарычал Пень Колодус. Ник испуганно помчался прочь, громко шлепая по лужам. ГЛАВА ТРЕТЬЯ Их было шестеро Зеленая машина Буль Буреса подкатила к двухэтажной загородной вилле. Верзила в белом костюме распахнул ворота, и машина въехала во двор. В гостиной собрались шесть человек: два пожилых господина, три трясущихся старика в комфортабельных инвалидных колясках и молодящаяся старуха лет восьмидесяти. Неодобрительно покосившись на пять окружающих ее лысин, старуха вставила в ухо слуховой аппарат и принялась заплетать свою длинную косу, причем так усердно, что даже не заметила, как ее пышная прическа съехала на лоб, обнажив голый затылок. - Сеньоры, - сказал Буль Бурес, выпятив живот, - извиняюсь за опоздание. Старуха тут же прошамкала: - Совершенно верно. Отличная мысль! Очевидно, она была настолько глуха, что даже слуховой аппарат был бессилен ей помочь. - Я представляю на нашем высоком совещании, - продолжал Буль Бурес, - всех хозяев сахарных и табачных плантаций. Таким образом, сеньоры, я представляю сейчас весь сахар и табак страны. Буль Бурес сел и вынул из кармана блокнот. - А я представляю нефть, сеньоры! - важно объявил его сосед справа, вытирая огромным клетчатым платком потный лоб. - Я - электричество, сеньоры. Электричество, кинотеатры и бойни! - пропищал один из старцев, высунув из груды полосатых одеял голову на длинной петушиной шее. - Железная руда, торговля и транспорт! - подал голос старик в золотых очках из другой коляски. Его сморщенное маленькое личико было похоже на большую сушеную грушу. - Я - банки! - сообщил третий старец. Старуха напряженно прислушивалась. Буль Бурес написал что-то на листке бумаги и пододвинул ей записку. Старуха прочитала ее про себя, напряженно шевеля тонкими блеклыми губами, напоминающими двух червяков, раскисших под дождем, и торопливо проскрипела: - Ну конечно, ну конечно... Я, сеньоры, представляю рестораны! Рестораны, бары, кафе, кафетерии, ночные клубы... а также... а также женские школы, бани и музей восковых фигур! - Итак, - Буль Бурес звякнул маленьким золотым колокольчиком, - начинаем совещание! И сразу же все заволновались, задергались, зашумели, перебивая друг друга: - Неслыханно!.. Бунт!.. Заговор!.. А кто такой этот Апчхибосс Утринос, кто? Надо что-то предпринять!.. Народ волнуется!.. Тише, сеньоры, тише! Буль Бурес яростно затряс колокольчиком. Все умолкли. Только глухая старуха продолжала вскрикивать, как заигранная пластинка: - К стенке всех! К стенке! К стенке! К стенке! - Сеньоры, - напыжился Буль Бурес, - нет смысла говорить о том, что этот неожиданный заговор низших чинов в армии застал нас врасплох. Они свергли нашего многоуважаемого друга диктатора Прохиндеуса, и ему пришлось, захватив всего лишь несколько жалких миллионов, бежать куда глаза глядят. - Тут он сделал паузу и тихо произнес: - Почтим его память двухсекундным молчанием. Тишина. - Они хотят установить свои порядки, - продолжал Буль Бурес, смахнув воображаемую слезу, - даже не посоветовавшись с нами. Они мутят народ! Они призывают всех голосовать за этого безродного Апчхибосса Утриноса - бывшего кондуктора и парикмахера! - Долой! - завопили все. - Не выйдет! К оружию! - К стенке! - верещала старуха, топая ногами. Снова пронзительно зазвенел колокольчик. - Нам остается только одно, - сказал Буль Бурес и положил пухлые ладони на стол, - обратиться к Тайфуну. Только Тайфун может нам помочь! - Но он может запросить за свою помощь слишком много, - проворчал старик с петушиной шеей. - Лучше чужой Тайфун, - перебил его Буль Бурес, - чем свои бедняки. Тайфун спасал нас не один раз. Спасет и сейчас! Лучше опять поделиться прибылью с Тайфуном, чем потерять все! - Не хочу терять все! - заверещала старуха. Когда речь заходила о прибылях, ее слух приобретал необыкновенную остроту. - Мятежник! - Она вцепилась в старца с петушиной шеей и начала яростно раскачивать его коляску. - Но позвольте! Позвольте, - лепетал тот, испуганно пряча голову под одеяло. - Я тоже... Я в порядке совета... Я пошутил! Лихорадочно крутя колеса, он попытался отъехать в сторону и столкнулся с коляской "железной руды, торговли и транспорта". Обе коляски с грохотом упали. Старец с петушиной шеей и старец с лицом, похожим на сушеную грушу, беспомощно барахтались в груде одеял и молотили друг друга сморщенными кулачками. - А помнишь, как ты выхватил у меня из-под носа железную дорогу?! - вопил один. - А ты-то! Ты-то! - пищал другой. - Кто собирался пустить меня по миру, скупая за бесценок старые дома?! - Сеньоры, спорить некогда. - Буль Бурес взглянул на часы. - Через двадцать минут я вылетаю. Тайфун уже ждет! ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ А вы кто? Дождь лил две недели. А потом кончился так же внезапно, как и начался. Небо было голубое-преголубое, как новенькая скатерть, по чьей-то небрежности прожженная посредине, - там красовалось солнце. Из хижин высыпали негры, мулаты, креолы, белые. У негров кожа была черная, как ночь; у мулатов - смуглая, как вечерние сумерки; у креолов - светло-серая, как ранний рассвет; у белых - красная от загара, как длинный знойный день. Только у Пень Колодуса, сидящего на веранде, кожа была белая. Белая, как туман над тропическими болотами. А почему б и не быть ей белой? Ему же не приходилось каждый день с утра до вечера работать на плантациях под жарким солнцем. Впрочем, нос у него был красный, как стоп-сигнал. Но не от загара. Рубщики потянулись к дремучим зарослям сахарного тростника. Участок у отца Ника, как и у других, был не очень большой. Можно было свободно перекрикиваться с соседями, не очень-то напрягая глотку. Ник с трудом поспевал за отцом. Он собирал срубленный сахарный тростник, очищал его от жестких листьев и складывал в кучу. - Давай, давай! - торопил отец, ловко орудуя тесаком. - Давай! Давай!.. Хруст, хруст... - Давай! Давай!.. Хруст, хруст... Отец опустился на влажную землю. Он сидел в тени, отбрасываемой тростником, и тяжело дышал. - Устал, - виновато улыбнулся он и протянул мачете Нику. - На, попробуй. Ник радостно схватил тесак. Жаль, что его не видит никто из мальчишек! Глядя на бесконечную стену тростника, он представлял себе, что перед ним несметная армия врагов. Вот лысый сеньор - рраз! Вот управляющий - рраз! А это - надсмотрщик, а вон - другой, третий... Рраз, рраз, рраз! Так работать было гораздо легче. Тростник с хрустом ложился на красную, словно пропитанную вином, землю. - Давай я, - остановил его отец, и Ник с сожалением отдал тесак. Вдалеке над стеной тростника проплыла, словно по воздуху, фигура охранника с охотничьим ружьем за спиной. Солнце вспыхивало на блестящих ручках велосипеда. - Сбегай в рощу, - сказал Нику отец, провожая взглядом охранника, - и нарви бананов, пока никого нет. Только потихонечку! В банановой роще было тихо и сумрачно. Трубчатые стволы, как бы сплетенные из толстых шершавых листьев, устремились вверх. И под разлапистыми кронами висели тяжелые гроздья бананов. Ник огляделся по сторонам и полез за плодами. И вот уже протяни руку - и пальцы коснутся бананов. Ник вытащил из кармана острый осколок бутылочного стекла. Солнечные лучи, пробившись между жесткими, будто вырезанными из жести листьями, упали на стекло, и по стволам запрыгали бойкие зайчики. Ник начал перепиливать толстую ножку, удерживающую гроздь бананов. - Эй, малыш! - внезапно послышался чей-то голос. Ник от испуга чуть не упал вниз. Прямо над ним, у кроны, сидел маленький толстячок в красном длинном колпаке. В руках у него была желтая игрушечная жестяная лейка. - Здравствуйте, - робко ответил Ник. - А вы... кто? - Я? - удивился незнакомец и добродушно улыбнулся. - Я Дождь. - Ой! - обрадовался Ник. - Не может быть! - Как не может быть?! - обиделся человечек и начал ворчать себе под нос: - Всегда так... Работаешь не покладая рук - и еще не верят. Тоже мне!.. Вот возьму и заболею, и тогда живите как хотите. Что мне, больше всех нужно? - И рассерженно крикнул: - А у меня насморк и ревматизм, если хочешь знать! Все время с водой работаю, это тебе не шутка! - Я вас не хотел обидеть, дедушка Дождь! - затараторил Ник. - Я... - Не хотел, - проворчал Дождь. - Все вы не хотели. Тут тоже один не хотел. Кружил внизу на велосипеде и ружьем грозил. Слезай, говорит, а то как хлопну! Это кого - хлопну? Меня? Я его так хлопнул - за месяц не опомнится. Пришлось на него две бочки ледяной воды вылить! - И гордо закончил: - Еле удрал от меня, только спицы засверкали. Ну да ничего, ангина ему обеспечена. Плюс грипп. Дождь захохотал. А из лейки у него заструилась на землю вода, и казалось, нет ей конца - внизу уже побежал ручеек. - А вы летать не умеете? - спросил Ник, с восхищением уставившись на необыкновенную лейку. - То есть как не умею?! - обиделся Дождь и прыгнул вниз. Ник вскрикнул, испугавшись, что тот может разбиться. Но Дождь вдруг резко взмыл вверх и снова скрылся в густой кроне. - Ну как? - спросил он, высунув голову из листвы. - Здорово! - Ник чуть было не захлопал в ладоши, но вовремя вспомнил, что может упасть. - А как вы научились летать? - Я не учился, - важно сказал Дождь. - Я такой от рождения. - Правда? - удивился Ник. - Ага, - сказал Дождь. - В нашем роду все летали. - А у вас мотор, да? - Все может быть, - ответил Дождь. - Сейчас проверим. Он сделал круг над рощей, склонив голову набок и прислушиваясь. - Нет, - сказал Дождь, опустившись рядом с Ником и ощупывая себя со всех сторон. - Как это ни странно, но мотора нет. - Угощайтесь. - Ник протянул Дождю гроздь бананов. - Спасибо, - ответил Дождь. - Один, так и быть, возьму. Из вежливости. Он очистил банан и с наслаждением зачавкал. - Вкусно. Очень. Давно не ел. Занят. Как всегда. - А разве... вы не бананы рвали, когда я вас увидел? - спросил Ник. - Вот еще! - промычал Дождь. - За большими делами забываешь о малых. Понятно? - Нет, - откровенно ответил Ник. - Не работает у тебя голова. Нет, не работает, - с глубоким сожалением заметил Дождь, оторвал от грозди еще один банан и снова сказал: - Из вежливости. - Ну а все-таки? - Если хочешь знать, - объяснил Дождь, - я две недели поливал леса и поля. Это и есть большие дела, ясно? - Ага. - А вот сегодня поливаю все, что забыл. Ну, цветок там какой. Банан вот этот, к примеру. - Дождь снова протянул руку к грозди. - Видишь - сухой. Листья его заслонили. Дождь побрызгал на банан из лейки, тут же оторвал его, очистил и отправил в рот. - Это и есть малые дела. Вот. Теперь дошло? - Дошло, - засмеялся Ник. - То-то. - Дождь оторвал от грозди еще два банана. - Из веж... - Посмотрел на Ника и тоже засмеялся. - За знакомство! - И вдруг настороженно спросил: - А ты не жадный? - Ни капельки. - Чудесно! - обрадовался Дождь. - Тогда я возьму еще парочку. Нет, троечку! - А как же вам удается из такой маленькой лейки весь остров поливать? - спросил Ник. - А у тебя голова работает! - удивился Дождь. Он зажужжал и опустился на землю. - Смотри. - Он наклонил лейку, и сразу зажурчала вода, орошая крохотный цветок. - А если выше... - И Дождь поднялся на метр над землей. Струя воды из лейки уже орошала небольшой пятачок земли. - Еще выше... - Дождь взлетел на несколько метров. Струи из лейки захватывали уже гораздо больший участок. - Понял! - обрадованно вскрикнул Ник. - Чем выше вы поднимаетесь... - Тем большую площадь я поливаю, - подхватил Дождь. - Но ведь для того, чтобы оросить весь остров, - недоверчиво сказал Ник, - надо подняться, вероятно, метров на сто... - Скажешь тоже! - проворчал Дождь. - Бери выше... - Сто двадцать?! - ахнул Ник. - Не-а. - Дождь стремительно мотнул головой и хихикнул. - Сто двадцать пять? - Не-а... - Сто тридцать? - А говоришь, не жадный, - шмыгнул носом Дождь. - Нет чтоб метров по двести прибавлять, так он по пятку, по пятку. - Так высоко? - Ник даже зажмурился. - Да, не низко, - не без гордости сказал Дождь. - Ух и холодно же там! Он съел еще один банан, что-то недовольно ворча, и сказал: - Ну, ладно. Пока. Спешу. Дел уйма! - Уже... - разочарованно протянул Ник. - Так скоро? Заходите к нам сегодня вечером в гости. Кофе будем пить. - И таинственно понизил голос: - А у отца и вино есть. Специально для самых важных гостей. Дождь напыжился: - Ну, если для важных, тогда жди. - Он подпрыгнул и полетел над рощей. - Крайняя хижина к лесу, - крикнул вдогонку Ник. - Чудесно, - отозвался Дождь. - Чудесно! ГЛАВА ПЯТАЯ Тайфун 12.00 - двухмоторный самолет, принадлежащий акционерной компании "Ананас", сделал круг над городом и взял курс на северо-восток. Внизу расстилалось море. На борту самолета был только один пассажир - сеньор Буль Бурес. 12.20 - под самолетом протянулось чужое извилистое побережье в паутине железных дорог и автострад. 13.20 - самолет приземлился на военном аэродроме огромного города. Это была столица Белой страны. 13.40 - специальный вертолет доставил сеньора Буль Буреса на плоскую крышу резиденции Тайфуна. 13.42 - сеньор Буль Бурес спустился на лифте с шестидесятого этажа на двадцатый. 13.42-14.30 - томительное ожидание в приемной. Яростные звонки двенадцати телефонов - вежливые ответы шести накрашенных секретарш: - Да... Да... Тайфун занят - на Юге чрезвычайное положение. Туда прорвались посторонние северные ветры! Позвоните через полчаса. - Нет... Нет... Тайфун занят - в стране Андкордии военный переворот, необходимо принять срочные меры. Позвоните через час. - Так... Так... Но Тайфун занят - на Севере, в двухстах милях от нашего аэродрома, обнаружены следы снежного человека, который бродит там без специального разрешения! Позвоните через полтора часа. - Алло... Алло... Тайфун занят... На Синем архипелаге ужасное наводнение? Пострадало десять миллионов человек?.. Ждете помощи?.. Не волнуйтесь, Тайфун о вас помнит. Позвоните через месяц. А лучше - через два. - Ну... Ну... Тайфун же занят - он формирует кабинет министров Тигровой республики! Позвоните вечером. - Хорошо... Хорошо... К сожалению, Тайфун занят - в Труфании землетрясение!.. Ах, это Главный Министр Труфании?.. Что?.. Народ волнуется? Не волнуйтесь! Тайфун уже направил к вашим берегам наш могучий и доблестный военный флот. Вы будете потрясены!.. Что? Уже потрясены? То-то же! Знай наших! 14.30-15.00 - трое широкоплечих телохранителей Тайфуна обыскивали сеньора Буль Буреса с ног до головы. Из оружия была найдена только зубочистка, которую тут же спрятали в сейф и опечатали. 15.00 - узкая дверь из кованой стали распахнулась, и вспыхнуло световое табло: "Входите". Буль Бурес одернул пиджак и вошел в огромный кабинет с широченными окнами, забранными никелированной решеткой. За широким дубовым столом восседал всемогущий Тайфун. Его огромное брюхо вздымалось так высоко, что казалось, сидит странное безголовое существо. Для чего здесь стоял стол, было совершенно непонятно. Тайфун при всем желании не смог бы до него дотянуться. Столом ему служило собственное брюхо, на котором стояло двадцать телефонов, десять бутылок минеральной воды и мраморная подставка с тяжелой авторучкой. Сеньор Буль Бурес встал на цыпочки. За гигантским брюхом Тайфуна скрывалась лысая голова с оттопыренными ушами. Тайфун так шумно дышал, что казалось: в комнате работают десятки мощных вентиляторов. От его свистящего дыхания покачивалась люстра. Легкие плетеные кресла скользили по паркету, словно живые. - Добрый день, господин Тайфун. - Сеньор Буль Бурес наклонился вперед, чтобы не упасть. При каждом выдохе Тайфуна ему приходилось наклоняться вперед, при каждом вдохе - откачиваться назад. - Привет, - буркнул Тайфун. Поток воздуха резко отбросил Буль Буреса к стене, прямо в кресло. - Я уже все знаю, - важно заявил Тайфун и вздохнул. - Мы надеемся на вашу помощь, - почтительно произнес Буль Бурес, заскользив на кресле к столу. - Ну, что же, - проворчал Тайфун, шумно выдохнув воздух. Буль Бурес отъехал с креслом обратно к стене. Так он и мотался на кресле во время всего разговора от стола к стене, от стены к столу. - Я беру вас, - сказал Тайфун, вытянув свою пухлую короткую руку, - под свое крыло! - Да-да, разумеется, - засиял Буль Бурес. - Но... что вы за это возьмете? Я имею в виду... - Я вас понял, - перебил его Тайфун. - Я возьму... все. Весь остров! - Как - весь?! - растерялся Буль Бурес. - А мы? - На вашем месте я не стал бы беспокоиться. И вы, и те, кто вас послал, ничего не потеряют. Держитесь за меня - и дело в шляпе. Мы с вами выкачаем из вашего захолустного островка столько, сколько вам и не снилось! - Именно это я и хотел услышать, - с облегчением произнес Буль Бурес. - Но сейчас вся власть у этого бывшего парикмахера, а он... - Ни слова, ни слова! - захохотал Тайфун, и Буль Бурес завертелся волчком вместе с креслом. - Это мой человек. - Гениально, - прошептал Буль Бурес. У него закружилась голова - и комната поплыла перед глазами. - Потрясающе! - Ему пришлось здорово поработать, чтобы пустить пыль в глаза, - продолжал Тайфун. - И батраком, и продавцом, и даже парикмахером! Ха-ха-ха... Да, кстати, как его зовут? У меня таких столько, что и не сосчитаешь... Ага, вот... Утринос Апч... Ап... Проклятое имя! - внезапно заорал Тайфун и сморщился. - Ой, сейчас чихну! Ап... Ап... Он лихорадочно нажал на кнопку. Сразу завыла сирена. За дверью послышался топот ног. - Надо потереть нос! - отчаянно закричал Буль Бурес. Он знал, что стоит Тайфуну чихнуть - и может обвалиться потолок. Тайфун никак не мог дотянуться своей короткой ручкой до носа - мешало брюхо. Внезапно потолок раздвинулся, и на голову Тайфуна опустился на цепях большой бронированный колпак. - Апчхи!!! Раздался оглушительный взрыв, и Буль Бурес потерял сознание. Очнулся он на диване в приемной. Над ним склонился человек в белом халате. - Что со мной? - пролепетал Буль Бурес, ощупывая себя. - Вам повезло, - с восхищением сказал врач. - Ни одной царапины. Замечательное это изобретение - колпак! Всю силу взрыва берет на себя! Буль Бурес посмотрел на огромный рваный пролом в стене приемной, на зазубренный осколок колпака на полу и снова потерял сознание. Когда он опять очнулся, в приемной царил порядок. Пролом был уже заделан. И накрашенные секретарши как ни в чем не бывало щебетали по телефону: - Алло... Алло... Тайфун занят... Буль Бурес встал с дивана и пошатываясь побрел к выходу. - Сеньор! - окликнула его одна из секретарш. - Тайфун просил вам передать, что назначил вас первым заместителем Главного Министра в правительстве Апчхибосса Утриноса. Тайфун сказал, что вы найдете общий язык... Да, сегодня Тайфун полетит отдыхать и лечиться от насморка на ваш... как его?.. - Она заглянула в бумажку. - Зеленый остров. Организуйте достойный отдых, сеньор первый заместитель Главного Министра. ГЛАВА ШЕСТАЯ Бунт! Вечерело. Серые сумерки все плотнее окутывали далекие горы... Зеленая машина Буль Буреса промчалась по Главной и единственной улице деревни, окутав крестьянские хижины красным дымом пыли. Обогнула знакомую нам банановую рощу, где Ник встретился с Дождем, и, напряженно урча, поползла по бетонированной дорожке на холм, на котором торчал большой трехэтажный дом с башенками, похожий на замок. Миновала узкий мостик, переброшенный через глубокий ров, и остановилась у массивных деревянных ворот, покрытых узорами из стальных полосок и болтов. По верху каменной ограды извивалась ржавая спираль колючей проволоки. В смотровом оконце ворот тут же появилось лицо Пень Колодуса. - Ах, заждались! - воскликнул управляющий. - Я сейчас! Мигом! Загремели запоры, и ворота медленно раскрылись. Машина въехала во двор, вымощенный каменными плитами. Из дома выскакивали слуги, повара, садовники и надсмотрщики. - С приездом! Добро пожаловать домой! - подобострастно кричала многочисленная челядь. Пень Колодус суетился больше всех. - Заждались! - повторил он, предупредительно распахивая дверцу машины. - Время тревожное, уж не знали, что и думать! Буль Бурес только хмыкнул и в свою очередь низко склонился перед неимоверно пузатым толстяком, с трудом выбирающимся вслед за ним из машины. Когда тот наконец вылез, рессоры, сжатые до предела под его тяжестью, сразу подбросили кузов вверх - машина чуть не опрокинулась и лихорадочно задрожала. Шофера подбрасывало на сиденье, он держался двумя руками за фуражку, словно это могло ему чем-то помочь, и тревожно улыбался. - Уфф! - выдохнул толстяк, и все покачнулись от сильного порыва ветра. - Ну и дорожка! Уж лучше добираться своим ходом... Правда, годы не те, - закряхтел он. - Предпочитаю ездить в машине. - Ну что вы! - заискивающе сказал Буль Бурес. - Вы сейчас в самом расцвете сил! Толстяк покровительственно улыбнулся. - Прошу. - И хозяин почтительно указал гостю на замок. - Вы чудесно отдохнете в моей хижине. К вашим услугам самые лучшие апартаменты! - Это какие? - равнодушно спросил толстяк, окидывая взглядом здание. - Учтите, я люблю спать спокойно. - Ну конечно. - И Буль Бурес показал на огромные окна третьего этажа. - Девять комнат, ванная и кабинет. Прислуга почтительно смотрела на важного гостя. Пень Колодус умильно улыбался. Толстяк зевнул: - Ну что ж, ну что ж. Я не прочь полежать с дороги. - И деловито спросил: - А в этой лачуге лифт имеется? - Лифт?! - изумился Пень Колодус. - Всего три этажа - и лифт?! Буль Бурес бросил на него грозный взгляд: - Сегодня же сделать! Ясно? - Я не привык подниматься пешком, - буркнул толстяк. - Мои люди отнесут вас на руках, - торжественно заявил Буль Бурес. - Вот еще, - ответил толстяк. - Уронят. Я уж лучше сам, по старинке. Отойдите в сторону, - приказал он. - Дальше, дальше. Дальше! Все, недоуменно переглядываясь, отбежали к воротам. А Буль Бурес почему-то спрятался за машину. Толстяк внезапно закружился на одной ноге - быстрее, быстрее, - пока не стал похож на огромную пеструю юлу. Еще быстрей! Теперь толстяк напоминал смерч - высокий серый колеблющийся столб, казалось, сотканный из песка и пыли. Согнулись верхушки пальм. Кошку, мирно спящую на крыше, забросило в печную трубу. Смерч, словно пританцовывая, описал во дворе несколько кругов, внезапно оторвался от земли, на несколько секунд повис в воздухе и с воем исчез в одном из раскрытых окон третьего этажа. Задыхаясь от пыли, Пень Колодус подполз к хозяину. - К-кто эт-т-то? - дрожащим голосом спросил управляющий. - Уж-ж-жасно! - Тайфун! - гордо ответил Буль Бурес, робко выглянул из-за колеса машины и, увидев, что опасность окончательно миновала, встал, отряхивая костюм. - Сам Тайфун?! - ахнул Пень Колодус. - Значит, мы... - Спасены! - закончил сияющий Буль Бурес. - Все в порядке! Надсмотрщики, слуги, повара и садовники, поднимаясь и потирая ушибленные бока, со страхом смотрели на окно, в котором исчез Тайфун. Оттуда уже доносился свистящий храп - створки окна то раскрывались, то закрывались. Жалобно звенели стекла во всем доме. Неожиданно раздался громкий стук в ворота. Буль Бурес зашипел на управляющего: - Вы что, с ума сошли? Кто это там? Пень Колодус рысцой затрусил к воротам и открыл смотровое оконце. - Что?.. Как?.. Не может быть! - донеслось до Буль Буреса. Пень Колодус приоткрыл ворота, и во двор скользнул старикашка Выпей Тут - владелец трактира-кофейни "Нам здесь весело по вечерам!". - Сеньор! Сеньор! - жалобно запричитал он, бросаясь к Буль Буресу. - Как я рад, что вы уже вернулись! - Привет, - хмуро сказал Буль Бурес. - Какой черт принес тебя не вовремя? - О, если б вы знали! - задыхаясь бормотал Выпей Тут. - Если б вы знали!.. - Что знал? - разозлился Буль Бурес. - Скорей выкладывай и убирайся! - Бунт! - округлив глаза, затрясся Выпей Тут. - В деревне бунт! Буль Бурес попятился: - Как бунт? - Никто в деревне до последнего часа, - затараторил трактирщик, - ничего не знал о событиях в столице. А потом... потом они все-таки пронюхали! Собрались у меня в кофейне и начали делить землю! - Какую землю? - удивился Буль Бурес, и морщины на его лбу собрались пухлой гармошкой. - Вашу, сеньор! - Мою?! - А затем... затем... - Ну что? Что? - Приехал важный чиновник и объявил, что вся земля остается у прежних хозяев. Так решило правительство. - Вот именно, - самодовольно улыбнулся Буль Бурес. - Правительство - это мы. Я! - Вы? - изумился Выпей Тут. - Меня назначили первым заместителем Апчхибосса Утриноса! - Поздравляю, сеньор! - в один голос воскликнули Выпей Тут и Пень Колодус. - Какая приятная неожиданность! - А ты поднимаешь панику, - благодушно сказал Буль Бурес. - Вот видишь, все обошлось. Идемте, по этому случаю я вас угощу замечательным винцом, а не тем пойлом, которое вы подаете в своей харчевне. Брр... И Буль Бурес, насвистывая, направился к дому. Он насвистывал мотив популярной песенки "Как чудесно жить на свете, не зная забот". - Но это не все! - в отчаянии вскричал Выпей Тут, семеня следом. - Охрана чиновника обезоружена! И сейчас, сейчас... Сейчас с него сняли, извините, брюки и посадили в самую большую лужу посредине деревни! Буль Бурес грозно засопел. - А во главе бунтовщиков вот такой низенький карлик. - Выпей Тут показал рукой. - Это, наверное, какой-то мятежник из столицы. Не поверите, он заявляет, что он - Дождь! Он говорит, что еще не то будет! Он грозился, сеньор, что устроит вам хорошенькое наводнение, смоет ваш дом и... - Трактирщик на мгновение задумался и виновато сказал: - Не помню. Забыл. Я так спешил - даже туфли на ходу потерял! Выпей Тут жалобно уставился на свои босые грязные ноги. - К оружию! К оружию! - завопил Буль Бурес. Из окна высунулась лысая голова Тайфуна. Он протирал кулаками глаза и отчаянно зевал, рискуя вывихнуть челюсть. - В чем дело? Что случилось? - гаркнул он так оглушительно, что с пальм посыпались листья. - В деревне бунт, - почтительно доложил Буль Бурес. ГЛАВА СЕДЬМАЯ Схватка в воздухе А в деревне в это время действительно происходили удивительные события. В глубокой луже, напротив кофейни "Нам здесь весело по вечерам!" сидел тощий господин в очках и расшитой золотом фуражке. Рядом с ним лежала огромная свинья. Она добродушно хрюкала и все время пыталась почесать бок об острое колено чиновника, торчащее из воды. Чиновник безуспешно старался оттолкнуть тяжелую тушу своими слабенькими ручками. - Уберите животное! Вы за это ответите! Я всех запомнил: и тебя, и тебя, и тебя! И тебя тоже! Я буду требовать, чтобы вас расстреляли! Расстреляли!! - И изредка тоненько вскрикивал: - Верните мне мои брю-у-ки! На полу кофейни лежали трое связанных солдат. Они испуганно таращили глаза на маленького пухлого человечка в красном колпаке, который сидел на перилах веранды и важно посматривал то на чиновника в луже, то на свои большие часы-луковку. Это был Дождь. - Рано. Рано. Еще рано, - утешал он чиновника. - Потерпи, осталось немного. Ты и часу не сидишь! - И все подливал, подливал воду в лужу из своей волшебной лейки. Вокруг лужи толпились рубщики сахарного тростника. Они что-то кричали, смеялись, улюлюкали. Пронзительно свистели мальчишки. Только Ник не кричал, не смеялся и не свистел. Он выбрался из толпы вместе с отцом и двумя плечистыми парнями. У каждого из них висели за спиной солдатский карабин и рюкзак, а в уголке губ дрожал огонек сигареты. У каждого, кроме Ника. - Нам надо уходить, Ник, - тихо сказал отец. - Но и тебе здесь тоже оставаться нельзя. Иди в город. Адрес моего брата помнишь? Ник кивнул и проглотил комок в горле. - Возьми меня с собой. - Нет, - ответил отец. - Нас ждет опасная жизнь... Я хочу быть спокойным за тебя. Обещай, что ты сделаешь все, как я сказал. Ник снова кивнул и уткнулся носом в холодную пряжку отцовского ремня. - Я тебя найду, слышишь? - сказал отец. - Найду... Ты только жди. Парни с карабинами подошли к Дождю. - Мы проворонили трактирщика, он умчался к сеньору. Уже пора. Надо уходить. Далеко на холме появились две желтые точки - фары машины. Они то скрывались за деревьями, то вновь вспыхивали, как кошачьи глаза. - Скажут тоже, - невозмутимо ответил Дождь, не отрывая глаз от секундной стрелки своих массивных часов. - Я занят. Я не могу! - И капризно повторил: - Не могу, не могу! Я хозяин своему слову. И если я сказал, что эта жердь в очках просидит в луже не меньше часу, - значит, так и будет! - Он и без тебя посидит, - невольно засмеялись парни. - Еще несколько минут - и будет поздно. Мы не успеем скрыться. - Это вы не успеете, - хмыкнул Дождь. - А я успею. Идите, идите. Ник долго смотрел вслед трем фигурам с карабинами, четко выделяющимся на фоне затухающего неба, пока они не растаяли в темноте. - Убежали, да? Скрылись, да? - запричитал чиновник. - От нас не скроешься! - И снова тоненько заголосил: - Отдайте брю-у-ки! Седой старик положил руку на плечо Нику и сказал: - Так надо, малыш. В джунглях они будут в безопасности. Чиновник обязательно донес бы на них. Уж он-то запомнил, кто разоружил охрану и посадил его в лужу. Да и Выпей Тут, чтоб ему пусто было, все видел!.. Но ты не бойся, их не найдут. Никто не знает джунгли лучше, чем твой отец! - Старик закашлялся. - Сам ты тоже поскорей уходи, а не то, не ровен час, схватят тебя как заложника. А за нас не волнуйся. Нам за чиновника ничего не будет. Мы его и пальцем не тронули. Спеши, сынок. - Мы уйдем вместе с Дождем, - сказал Ник. - Он обещал проводить меня до столицы. К моему дяде. Внезапно послышался приближающийся шум мотора. Шум нарастал. Ближе, ближе... И вот из-за поворота выскользнула длинная машина. Лучи выхватили из полумрака стволы пальм, затем замершую в тревожном ожидании толпу, пробежали по стенам харчевни и застыли на луже, в которой сидел чиновник в очках. Машина остановилась, пронзительно вскрикнули тормоза. - Караул! На помощь!! Спасите!!! Чиновник завопил так истошно, что свинья, дотоле невозмутимо воспринимавшая его причитания, вдруг завизжала. Со звуком пушечного выстрела она вырвалась из сковывающей ее грязи и, ошалев от слепящего света, с ревом бросилась на машину. - Назад! Не сме-е-ей! - раздался из машины хриплый голос сеньора Буль Буреса. Но было поздно. Свинья, как мощный таран, врезалась в радиатор. Удар! И свинья, и машина, словно резиновые, отлетели друг от друга. От сотрясения открылась дверца, и на дорогу выпал трактирщик Выпей Тут. - Я ни при чем, я ни при чем, - забубнил он и снова юркнул в машину, но тут же от мощного толчка вылетел обратно: из машины вылез Буль Бурес с ручным пулеметом в руках, а следом за ним - трое надсмотрщиков с карабинами и Пень Колодус с большой ракетницей. Толпа бросилась прочь. - Стой! Стой! - Буль Бурес и надсмотрщики помчались наперерез. Один только Дождь остался на месте. Он по-прежнему невозмутимо смотрел на часы и время от времени подливал в лужу воду. Ник высунулся из-за угла кофейни. - Дождь, нам пора. Бежим! - Еще немного, и я готов, - последовал спокойный ответ. Выпей Тут, опасливо косясь на него, шмыгнул на веранду и принялся развязывать карабинеров, туго спеленутых бельевыми веревками. Перед Дождем вырос Пень Колодус и навел на него ракетницу: - Кто такой? Такой - кто? Нет, ты какой-то не такой. А ну, признавайся! - Пятьдесят пять, пятьдесят четыре... - продолжал считать Дождь, внимательно следя за секундной стрелкой и не обращая на него ни малейшего внимания. - Я тебя спрашиваю! - побагровел Пень Колодус. - Пятьдесят, сорок девять, сорок восемь... - Я кому говорю?! - свирепо раздул усы Пень Колодус и взвел курок - раздался сухой щелчок, как будто раскололи грецкий орех. - Тридцать шесть, тридцать пять... - Ты меня слышишь или ты меня не слышишь? - чуть не плача вскричал Пень Колодус, размахивая ракетницей. - Двадцать восемь, двадцать семь... Отодвиньтесь, пожалуйста, вы мне мешаете! Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать... Пень Колодус чуть не зарыдал. Он почувствовал себя беспомощным и одиноким. Весь его напор разбивался о невозмутимость этого коротышки в красном колпаке, которого, казалось, можно убить щелчком. Ему даже стало жалко себя. "Разве мне доставляет удовольствие бегать по ночам с этим идиотским пистолетом?" - подумал Пень Колодус. Дело в том, что он страшно боялся огнестрельного оружия. Это случилось после того, как он однажды во сне машинально нажал на курок револьвера, лежавшего под подушкой, и прострелил себе ухо. Хоть серьгу носи! Надсмотрщикам удалось подогнать к харчевне лишь несколько дряхлых стариков. Все остальные жители скрылись в дремучих зарослях сахарного тростника и там затаились, выжидая, когда улягутся страсти. - Аут! - громко объявил Дождь, спрятал часы в карман, сладко потянулся и... повис в воздухе над головой управляющего. - А! - вздрогнул Пень Колодус и зажмурился. Когда он открыл глаза, странного человечка уже не было видно. - Верни-и-ите брю-у-ки! - снова заголосил чиновник. Сеньор Буль Бурес стоял на краю лужи и, невольно задыхаясь от смеха, смотрел на чиновника. - Я тебе посмеюсь! - взвизгнул чиновник. - Я тебя тоже запомню! - Что?! - заревел Буль Бурес. - Мокрица! Встань, когда со мной говоришь! Его властный тон подействовал на чиновника отрезвляюще. - Виноват, - вздрогнул чиновник и, продолжая сидеть, попытался вытянуть руки по швам. - Я не могу встать! - И снова жалобно: - Верните мне брю-у-ки! Внезапно послышалось какое-то странное негромкое жужжание, и на голову чиновника упали те самые брюки, о которых он уже и не смел мечтать. Все задрали головы вверх. Жужжание стихло. Только загадочно шелестели листья деревьев. Буль Бурес направил пулемет на пышную крону одной из пальм: - Кто там?.. Слезай! Ни звука. Та-та-та-та! Пулеметная очередь вспорола тугие листья, какой-то загадочный темный предмет отделился от пальмы. Трах! - и Буль Бурес, уронив пулемет, свалился как подкошенный. Рядом валялся кокосовый орех, из сквозных пулевых отверстий которого струился сок. Надсмотрщики подхватили Буль Буреса под руки. Он раскрыл глаза и простонал: - Я убит? - Ранены, - ответил Выпей Тут, обмакнув свой носовой платок в грязной луже и приложив к внушительной шишке на голове сеньора. А Пень Колодус стоял разинув рот. Он готов был поклясться, что над кофейней на фоне луны промелькнул силуэт загадочного человечка с игрушечной лейкой, того самого, который совсем недавно сидел на перилах веранды. Выпей Тут подскочил к Пень Колодусу: - А где этот... в колпаке? - Улетел, - задрожал управляющий. Выпей Тут опять кинулся на веранду, проскочил мимо солдат, с кряхтеньем растирающих одеревеневшие мускулы, и заперся на кухне. Чиновник наконец выбрался из лужи. Он долго расшаркивался перед Буль Буресом и, словно не веря глазам своим, нет-нет да и поглядывал на мокрые брюки, обтягивающие его костлявые ноги. Сеньор Буль Бурес учинил допрос старикам, которых удалось задержать надсмотрщикам. Но старики молчали и переминались с ноги на ногу, разыгрывая из себя нелюдимых деревенских простофиль. В качестве обвинителей, свидетелей и потерпевшей стороны выступили чиновник и его злополучная охрана. Битый час они кричали, топали ногами и брызгали слюной. Но хотели они того или нет, им все же пришлось признаться, что главные виновники скрылись в джунглях - в деревне их нет. - Они смеялись надо мной и показывали на меня пальцами, - вот и все, в чем мог обвинить чиновник остальных жителей деревни. - Я тоже над вами смеялся, - буркнул Буль Бурес, щелкнув затвором пулемета. - Может, у вас есть улики посущественней? У него страшно чесались руки устроить небольшой показательный расстрел. Пусть эти олухи знают, как зариться на его землю! И Буль Бурес злился на идиота чиновника, который пункт за пунктом рассказывал все, как было, и боялся выдумать что-нибудь такое, что дало бы предлог для расправы. Чиновник был страшный трус. Во-первых, он опасался последующей мести - мало ли что может случиться! Во-вторых, присутствие первого заместителя Главного Министра, как ни странно, совершенно не вдохновляло на ложь. Про себя чиновник рассуждал довольно здраво: в наше тревожное время министры приходят и уходят, а чиновники остаются и расхлебывают кашу, которую те заварили. Чиновник боялся ответственности. Так что тот седой старик был прав, когда говорил Нику, что с ними ничего не смогут поделать, потому что смеяться никому пока еще не запрещено. Правда, Буль Бурес в ярости угрожал, что вызовет войска и арестует всех, вплоть до грудных детей. Но в эту угрозу, пожалуй, никто не верил, даже сам Буль Бурес. Он тоже боялся ответственности, особенно тогда, когда ее не на кого свалить! И новоявленный первый заместитель Главного Министра, сознавая свое бессилие, решил отыграться на... жилищах отца Ника и его друзей. Короткий приказ - и надсмотрщики подожгли три хижины, стоящие на краю деревни. Вспыхнули пальмовые листья крыш. И сразу загудела, зашумела, забурлила деревня - сбежались все, кто прятался. Защелкали выстрелы - надсмотрщики палили в воздух, никого не подпуская тушить пожар. Отблески огня плясали на лице Ника, покинувшего свое убежище за углом кофейни. Он укусил себя за палец, чтобы не разреветься. И тут чиновник внезапно вспомнил про своего мучителя с лейкой и часами-луковкой. - Пусть они выдадут бунтовщика по кличке Дождь, - заверещал он, прячась за спину Буль Буреса. - Он еще недавно был здесь! Наверняка его где-то прячут! И вдруг случилось удивительное. На горящие хижины обрушились потоки воды. Настоящий тропический ливень! У Буль Буреса от изумления отвисла челюсть. Невиданно и неслыханно! Что за странный дождь, который льет только над пожаром?! Нигде вокруг не падало ни одной капли! - Дождь! Дождь! - ликующе закричал Ник. И все увидели пухлого человечка с лейкой в руках, который кружился в воздухе. Огоньки затухающего огня выхватывали из темноты его фигурку в красном длинном колпаке. - Он на с-самом д-деле Д-дождь? - заикаясь, спросил чиновник у Пень Колодуса. - К-как вид-д-дите, - тоже заикаясь, ответил управляющий. - Под-д-думать только! - пробормотал чиновник. - Живем в город-д-де и ничего не вид-д-дим! Оторвались от ж-жизни. - Какой еще Дождь? - рявкнул Буль Бурес. - Я такого не знаю! - Самый что ни на есть, - пролепетал Пень Колодус, придя в себя. - Ну и что? - буркнул Буль Бурес. - Здесь моя земля. - И скомандовал: - Огонь! Но надсмотрщики испуганно опустили карабины. - Трусы! - заорал Буль Бурес, прицелился, руки у него дрогнули, и он вдруг сказал Пень Колодусу: - Пожалуй, мне это невыгодно, а? Кто потом будет орошать мои плантации? - Да стреляйте же, стреляйте! - шипел Пень Колодус. - Ваше счастье в ваших руках! - Какое еще счастье? - удивился Буль Бурес. - Остаться без воды? - Это с вашими-то озерами и реками?! Да к вам будут все бегать на поклон! И платить, платить, платить за каждый стакан воды! - Платить? - оживился Буль Бурес. - Что ж ты раньше молчал? И сразу загрохотал пулемет. Но Дождь молниеносно увернулся от пунктира трассирующих пуль и как ни в чем не бывало продолжал заливать тлеющие крыши. Свинья, темной глыбой лежащая на дороге, внезапно очнулась и помчалась куда глаза глядят. И надо было случиться, что она снова с грохотом налетела на злополучную машину Буль Буреса. - Я, кажется, заснул? - вдруг раздался из машины громовой голос Тайфуна. По улице с воем промчался ветер, расшвыривая всех в разные стороны и поднимая тучи пыли. Отчаянно зевая, Тайфун вылез из помятой машины, пинком отбросил в сторону визжащую свинью и сладко потянулся. К нему подскочил Буль Бурес и что-то отчаянно затараторил. До всех долетали только обрывки фраз: - Дождь... Бунт... Большая опасность... Вы гость... Мы не хотели вас беспокоить... Не стали будить... Думали, справимся сами... Вот он! Вот он! Спрятавшийся под крыльцом кофейни Ник услышал страшный вой вихря. По дощатой стенке яростно застучал песок. Ник высунул голову и увидел, что на том месте, где стоял огромный пузатый незнакомец, никого нет. Над кофейней со свистом пронеслась какая-то странная извилистая полоса, похожая на смерч. Черная-пречерная, чернее ночи! Вверху что-то выло, свистело, шипело, жужжало. Вверху шел невидимый бой. Вниз летели косые струи воды, со звоном разбивались о трубу кофейни, стучали по навесу. - Ник, - донесся голос Дождя, - беги! Беги! И запомни: меня схватил Тайфун! Тай... Все стихло. С пальм сыпались листья. ГЛАВА ВОСЬМАЯ Желтая игрушечная лейка Суд над Дождем состоялся в Большом парадном зале во дворце Апчхибосса Утриноса. Ровно в 18.00 за длинный стол уселись шестьдесят пять судей в черных мантиях, сорок пять адвокатов, Тайфун, Апчхибосс Утринос и сеньор Буль Бурес. - Объявляем распорядок сегодняшнего вечера, - сказал в микрофон Апчхибосс Утринос. - А) допрос, б) опрос, в) мнения, г) просмотр документального кинофильма "Наш любимый Тайфун". Раздались аплодисменты. Это аплодировал шеф-повар дворцовой кухни - единственный зритель, приглашенный на "открытый" процесс. - Гип-гип ура! - вопил он. Апчхибосс Утринос затряс колокольчиком. - Я попросил бы зал соблюдать тишину, - строго обратился он к шеф-повару. - Иначе вас всех выведут по одному. Шеф-повар притих. Бешено строчили в блокнотах стенографистки. "Присутствующие в зале зрители в количестве 1... - Карандаши на секунду замерли и приписали к цифре "один" четыре нуля, получилось десять тысяч - 10 000 человек с восторгом и нескрываемой радостью встретили сообщение Апчхибосса Утриноса..." - Первое слово обвинителю! Он расскажет о чудовищных и невероятных преступлениях обвиняемого, то есть подсудимого, или, короче, во всем виноватого! Апчхибосс Утринос уступил место Буль Буресу. - Друзья! - обратился тот к шеф-повару. - Преступления обвиняемого, я бы даже сказал - обвиненно-виновного, ужасны! Очень ужасны! Слишком ужасны! Я кончил. Благодарю за внимание. - Пра-авильно! - закричал шеф-повар и захлопал в ладоши. Стенографистки моментально записали: "Сеньор Буль Бурес, великодушно взявший на себя роль обвинителя, с присущей ему феноменальностью подробно осветил существо дела и глубоко обосновал виновность подсудимого вескими доказательствами, фактами и уликами". - Ввести свидетеля! - приказал Апчхибосс Утринос. В зал бочком проскользнул трактирщик Выпей Тут. - Говорите! - рявкнул Апчхибосс Утринос. - Значит, дело было так, - затараторил трактирщик. - Сижу, пью чай - входят двое, а может быть, даже и больше! "Ты за кого?" - спрашивают они. - А ты? - с интересом спросил Буль Бурес. - Я сказал: "За нас!" - Выпей Тут ударил себя в грудь. - За кого "за нас"? - насторожился Тайфун. - За вас, - поспешно разъяснил трактирщик. - Говорите, - милостиво кивнул Тайфун. - Значит, так... Сижу, пью чай - входят двое, один - такой. - Выпей Тут чиркнул ладонью по коленям. - Имя? - гаркнул Тайфун. - Дождь. - Продолжайте показания. - Другой - вот такой! - Выпей Тут поднял руку выше головы. - Имя? - Эрнесто, - вытянулся в струнку Выпей Тут. - Он в джунгли удрал. - Поймаем, - снова кивнул Тайфун. - Говорите. - Значит, так... "Пьешь?" - говорят. "Пью", - говорю. "Чай?" - говорят. "Чай", - говорю. А они: "Ты за кого?" Отвечаю: "За нас". - "Знаем, - говорят, - за кого! Пошел вон!" - А ты? - спросил Апчхибосс Утринос. - Я и пошел, - ответил Выпей Тут. - То есть побежал и доложил. - Доложил, - подтвердил Буль Бурес. - А те? - гаркнул Тайфун. - Бунт устроили! Всех взбаламутили! - Все ясно, - многозначительно заявил Апчхибосс Утринос. - Вы свободны. Выпей Тут скрылся за дверью, снова выскочил и крикнул: - А еще прошу записать, что они выпили мой чай! - И опять исчез. - Ввести второго свидетеля! В зал, печатая шаг, вошел длинноносый чиновник в очках. - Говорите. - А) Меня посадили в лужу! - четко, по пунктам, доложил длинноносый. - Б) Мне подложили свинью! В) Я набрал в рот воды! Третьим свидетелем выступил сам Тайфун. Его речь была предельно краткой: - Он укусил меня за палец! - За большой или за мизинец? - почтительно спросил Апчхибосс Утринос. - За указательный. - Значит, Дождь получит срок вдвое больший, - с удовлетворением заметил Апчхибосс Утринос. - Свод законов, раздел "У", пункт "Ы", параграф "Ъ": "За нанесение вредительства указующему персту карающей длани высокопоставленных особ". - И это не все! - поднялся Буль Бурес. - Я еще обвиняю его в том, что он льет, где вздумается и когда ему заблагорассудится, не получив на то наших особых указаний. Мало того, он всегда вводит в заблуждение синоптиков, и даже я никогда не знаю, брать ли мне зонтик или нет. - Пра-авильно! - закричал шеф-повар. - Ввести обвиняемого! В дверях появился Дождь. Он шел под охраной семидесяти двух дюжих карабинеров. - Это твоя? - Апчхибосс Утринос вынул из кармана и поставил на стол желтую игрушечную лейку. - Отдай! - закричал Дождь и рванулся вперед, но карабинеры преградили дорогу. - Признался, - с облегчением вздохнул Апчхибосс Утринос. - Вы слышали признание? - Я требую, - Тайфун ударил кулаком по столу, и ворох бумаг взлетел под потолок, - ста семидесяти лет тюрьмы! Апчхибосс Утринос склонился над микрофоном: - Слово защитникам. - Просим снисхождения! Просим снисхождения! - хором заголосили сорок пять адвокатов. - Что? - нахмурился Тайфун. - Просим уменьшить срок на двенадцать лет! - продолжали адвокаты. - Уменьшить срок на двенадцать лет! - Ладно, - махнул рукой Тайфун. - Пусть будет сто пятьдесят восемь. - Боюсь, он не оценит вашей доброты, - сокрушенно покачал головой Апчхибосс Утринос и приказал: - Вывести! - Свинья плешивая! - крикнул Дождь, когда его вытолкнули за дверь. - В протокол не заносить, - поспешно сказал Апчхибосс Утринос стенографисткам. ...А в это время старый городской звездочет Сириус, известный ученый, сидел на крыше своей башни и наводил огромный телескоп на вздымающийся над городом дворец. Одно окно, другое, третье... Зал - адвокаты, судьи, Тайфун, Буль Бурес... Лейка. Игрушечная желтая жестяная лейка! Звездочет снял чехол с загадочного ящика. Это был сложнейший электронный прибор с мощными электромагнитами, предназначенный для улавливания космической пыли. Щелкнул выключатель, и на приборе запрыгала стрелка. Сириус начал медленно поворачивать ручку, и стрелка послушно поползла, пока с предельной точностью не уставилась на одно из окон дворцового зала. - ...А теперь, - воскликнул Апчхибосс Утринос, - мы посмотрим документальный фильм "Наш любимый Тайфун". Карабинеры занавесили окна. На экране вздыбились морские волны, затопляющие прибрежные города, закружились вырванные с корнями деревья. Черный смерч носился по лесам и саваннам, оставляя за собой сухую каменистую землю... Фильм окончился, и карабинеры отдернули шторы. В зал хлынул солнечный свет. - А это... - Тайфун протянул руку к лейке Дождя, - за семь замков! ...В это время звездочет Сириус нажал кнопку с надписью "Fe2O3" и... Лейка внезапно подскочила вверх, стукнув Тайфуна по пальцу, и закружилась в воздухе. - Опять указательный! - заревел Тайфун и засунул палец в рот. - Хватай! - заверещал Апчхибосс Утринос. Но лейка, разбив окно, со свистом вылетела из зала. Следом за ней понеслись ключи, складной нож, перо от авторучки... Словом, все металлические предметы, которые находились в карманах Тайфуна, который случайно попал в поле действия электронного прибора. Лейка летела над городом, над крышами домов и шпилями храмов, держа курс на башню звездочета Сириуса. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Приключения Ника Ник не нашел дядю в столице. Свою прежнюю каморку тот покинул с полгода назад, а где он теперь - неизвестно. И Ник вынужден был ночевать под открытым небом на столичной набережной. Мало того, иной раз надо было спешить, чтоб захватить место. Сюда приходили спать бездомные со всего города. Поздним вечером люди с циновками стекались к набережной толпами. Полиция не препятствовала этому. Так было заведено исстари. Так что с ночлегом у Ника вот уже почти с месяц все было более или менее в порядке. Ник слонялся по широким проспектам и по старинным улочкам, где ширина тротуаров рассчитана разве только на очень худого прохожего; швырял камешки в звонкие нефтяные цистерны, сверкающие серебристой краской и слепящие глаза пассажирам огромных пароходов, входящих в порт. С ним делились скудным обедом рыбаки на пристани, строители и мастеровые, снимающие рельсы отслужившего в центре города свою службу трамвая... Город поражал Ника своими зданиями, тысячами автомобилей, заполнивших улицы, оглушительным треском выхлопных труб автобусов, яростными сигналами шоферов, пронзительными криками торговцев, шумной музыкой, которая неслась из каждого кафетерия, из каждого бара... Однажды утром произошел случай, который резко изменил столичную жизнь Ника. Ник сидел на шершавом горячем парапете набережной и с любопытством смотрел, как какой-то босоногий мальчишка ловит рыбу. Мальчишке было уже лет одиннадцать, и он свысока посматривал на мелюзгу вроде Ника, столпившуюся вокруг. Это была необычная рыбная ловля. С помощью бумажного змея! Мальчишка держал в руках моток лески. Низко над мелкими волнами летел треугольный змей, сделанный, видимо, из промасленной бумаги, не боящейся воды. А от змея в море отвесно спускался, как потом узнал Ник, поводок с грузилом и крючками с наживкой. Груз был подобран так, чтобы все время удерживать змея почти на одном и том же уровне. Все дальше и дальше отпускал мальчишка свою хитрую снасть. И вдруг змей резко упал в море. Это взяла, наверно, какая-то крупная рыба. Змей в этой снасти играл такую же роль, как поплавок у обычной удочки. Толпа любопытных сразу увеличилась. Еще несколько минут, и мальчишка, усердно сопя, подтянул добычу к самой набережной. Над парапетом сразу вырос лес голов. Было видно, как пузатая серебристая рыбина мечется из стороны в сторону у самой поверхности воды, безуспешно пытаясь освободиться от крючка. Мальчишка поводил ее на кругах, чтобы утомить, а потом наступил самый ответственный момент. Рыболов дал ей глотнуть воздуха и, быстро перебирая леску, начал поднимать вверх. Набережная была высокая. Достаточно одного неосторожного движения, и рыба сорвется. Но мальчишка был знатоком своего дела. Еще, еще немного... и рыба перевалила через парапет. И тут, словно опомнившись, рванулась изо всех сил - и забилась на пыльном асфальте, судорожно шевеля хвостом. Ник с восхищением уставился на мальчишку. - Чего вылупился? - беззлобно спросил мальчишка и покосился на его широкополую соломенную шляпу, обычную разве что для рубщиков тростника. - Тебя не спросил, - последовал ответ. - У-у, деревня! - Мальчишка занес руку, делая вид, что хочет ударить. - Подумаешь, - сказал Ник. - Поймал и радуется. Я не таких ловил! - Кто? Ты? - Я. - Ха-ха! - Хе-хе, - передразнил его Ник. - Связываться с тобой неохота, - презрительно заявил мальчишка, смотав леску и взвалив рыбину на плечо. - Молокосос! - А сам-то, сам-то!.. - Что сам-то?! Тебе сколько лет? - Ну, десять, - угрюмо ответил Ник, прибавив себе год. - А тебе? - Тринадцать, - гордо сказал мальчишка, прибавив два. - Тоже мне старик, - буркнул Ник. - Зато ты умрешь раньше на три года. Это мальчишку поразило. Он сунул монету торговцу булочками с сосисками и, уплетая бутерброд, прошамкал: - Это как же так? - А так. Ты же на три года старше! - Во! Ты слышал? - Мальчишка без долгих раздумий остановил первого попавшегося прохожего. - Он говорит, что раз я старше его на три года, значит, я на три года раньше умру! - А что? - ответил прохожий. - Вполне возможно. Был такой случай. - Во! - снова поразился мальчишка и взглянул на Ника более дружелюбно. - Хочешь? - И небрежно показал пальцем через плечо на лоток продавца. - Да как сказать... - уклончиво ответил Ник, жадно уставившись на булочки с сосисками. - Ешь, - великодушно сказал мальчишка и бросил продавцу еще одну монету. Они шли по набережной и жевали бутерброды. - Давай я змея понесу, - сказал Ник. - Неси, - согласился мальчишка. - Тебя как зовут? - Пим. А тебя? - Ник. - Ты откуда? Они сели в сквере прямо на траву под раскидистыми кронами фрамбойянов, усыпанных алыми цветами. Ник рассказал о том, как попал сюда. Пим слушал и все время удивленно восклицал: "Во!" А когда Ник стал рассказывать о Дожде и его волшебной лейке, удивленное "во!" звучало как пулеметная очередь. - Дела-а, - озабоченно сказал Пим, когда Ник умолк. - Дела, - печально согласился Ник. - А в справочной ты узнавал? - Узнавал... Не знают. - Ну, это чепуха! Будешь жить у меня. Идет? Жил без дяди все свои десять лет и еще проживешь! - Девять, - смущенно сказал Ник. - Что девять? - удивился Пим. - Ну, мне не десять... а девять лет, - окончательно сконфузился Ник. Пим засмеялся: - Бывает. Мне самому... - И, словно по секрету, шепнул Нику на ухо: - Всего одиннадцать, а не тринадцать. А сейчас пошли. - Куда? - Попробую устроить тебя на работу. Сам я работаю в казармах, посуду мою, то-се... Сам понимаешь, на двоих моих дивидендов не хватит. - Понимаю, - робко ответил Ник, хотя и не знал, что такое дивиденды. - Есть у меня на примете местечко, - деловито продолжал Пим. - Я сегодня случайно узнал: во дворец Апчхибосса Утриноса требуется расторопный мальчишка на кухню. Правда, там платят негусто... Вообще не платят, я знаю. Но зато кормят от пуза! Айда. - А мы не опоздали? - Не должны. Было сказано: приходить к четырем. У нас еще полчаса. - А ты думаешь, меня возьмут? - тревожно спросил Ник, еле поспевая за новым знакомым. - Возьмут, - уверенно сказал Пим и погладил рыбину по толстому боку. - У тебя есть отличная рекомендация. - А ты с кем живешь? - Я сам себе господин, - сказал Пим и угрюмо добавил: - У меня никого нет... И больше об этом никогда не спрашивай. Ладно? - Ладно, - помрачнел Ник. Они молча шли проходными дворами. - Слушай, Пим, - внезапно встрепенулся Ник. - А кто такой Тайфун? - Тише ты! - зашипел Пим и опасливо огляделся. - Ты что, маленький?! Это злой волшебник Белой страны. Самый богатый в мире! У него миллионов больше, чем песчинок на пляже, а ему все мало! - Мало? - ахнул Ник. - У него наш остров вот где сидит! - И Пим похлопал себя по карману. У черного входа в сорокаэтажный дворец Апчхибосса Утриноса толпилось не меньше тысячи мальчишек. Все они зашумели и закричали, когда на пороге появился толстяк в белом поварском колпаке. Ник и Пим с трудом протискивались вперед. - Мне нужен один мальшик, - с акцентом сказал повар и поднял вверх палец. - Один! Рашторопный. Огонь мальшик! И снова толпа загудела, зашумела, закричала. Повар заткнул уши пальцами и закрыл глаза. Когда он их раскрыл, то с удивлением увидел перед собой взъерошенного мальчишку со здоровенной жирной рыбиной в руках. Это был Пим. - Кило на восемь потянет, - доверительно сообщил мальчишка. - Принят! - вскричал повар, выхватил рыбину из рук Пима и потрепал его по голове. - Ты ошень рашторопный мальшик! - Это не я, а он! - сказал Пим и вытолкнул Ника вперед. - Ну, пусть он, - сказал повар. - Жавтра на работу. - У-у-у!.. - разочарованно загудела толпа и начала растекаться. Нику обмазали палец краской. Он приложил его к какой-то бумаге и стал, как сказал ему какой-то важный господин с усами, младшим помощником младшего повара дворцовой кухни. Так Ник устроился на работу. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ К чему приводят неосторожные разговоры - Ты уже слышал о Громе? - спросил Пим своего нового приятеля, когда они покинули шумную дворцовую кухню. - Нет... - Ну как же, об этом все знают! Слушай. - И Пим затараторил: - Когда Дождь оказался в плену, его верные друзья - сам понимаешь, Гром и Молния! - собрали отряд смельчаков и напали на военные казармы в далекой провинции. Они хотели захватить оружие и поднять всех против Тайфуна. - Ну? - затаил дыхание Ник. - Но их разгромили, - мрачно сказал Пим, - и засадили в крепость. - Смотри! - вздрогнул Ник и схватил его за рукав. Из длинной зеленой машины, остановившейся у дворца, вылез сеньор Буль Бурес. Часовые в белых касках, надвинутых на лоб, взяли на караул. - Наш сеньор, - с ненавистью сказал Ник. Пим презрительно сплюнул: - В газетах видел. Говорят, он сейчас главный помощник самого Апчхибосса Утриноса. - Да ну? - опять удивился Ник. - Ничего. Не долго им осталось командовать. - Ты так думаешь? - с сомнением сказал Ник. - А чего тут думать! Как только Гром и Молния выйдут на волю, все сеньоры полетят как миленькие. До всех доберемся! Ник почтительно посмотрел на Пима и доверчиво спросил: - А когда они выйдут? Скоро, да? Пим сразу потускнел: - Вообще-то их осудили на... пятнадцать лет, но... - А-а, - разочарованно протянул Ник. - Думаешь, они так и будут сидеть в тюрьме? Уж кто-кто, а Гром там точно не засидится. Некогда ему там сидеть. Дел у него много, понял? - Понял, - растерянно ответил Ник. - Но только как он все же выберется? - Как? - на мгновение задумался Пим. - А так! Убежит, и все. - Убежит! - радостно воскликнул Ник. - То-то богачи его боятся! При одном его имени начинают дрожать и упаковывать чемоданы. А на суде знаешь что Гром сказал? - Что? - затаил дыхание Ник. Пим нахмурил брови, привстал на цыпочки и гордо выпятил грудь: - Как загрохочет: "Народ связали по рукам и ногам, ему сдавили горло. Человек, совершивший эти преступления, - Апчхибосс Утринос!" - Так и сказал? - восхищенно спросил Ник. - Так и сказал. Судья чуть в обморок не упал. Сидит и таблетки глотает, а на него и не смотрит - боится. Гром им всем как следует дал по мозгам. Тайфуну тоже крепко досталось! - И ему? - ахнул Ник. - И ему. Гром сказал, что Апчхибосс Утринос превратил всю страну в огромную тюрьму и продал все ее богатства Тайфуну. - И Гром ни капельки не боялся? - Ни капельки. Гром сказал, что мы, - Пим ткнул себя пальцем в грудь, - обязательно победим! - А ты был на суде? - Нет, - вздохнул Пим. - Меня полицейские не пустили. - А какой Гром из себя? - Большой. Высокого-превысокого роста. - Пим завертел головой из стороны в сторону и остановил высокого плечистого прохожего. - Вот такого роста Гром! - Скажешь тоже! - возмутился прохожий. - Гром гораздо выше и в плечах пошире! - Во! - согласился Пим. Прохожий в свою очередь остановил верзилу негра, который был на полголовы выше его: - Вот такого роста Гром! - Что? - оторопел верзила. - Ничего подобного! Гром намного выше меня! И они ожесточенно заспорили. Начала собираться толпа. Узнав, что спор идет о Громе, люди оживлялись, горячо восклицали, хлопали друг друга по плечу. Не успел Ник опомниться, как толпа выросла до нескольких сот человек. Но теперь она была настроена далеко не благодушно. Атмосфера накалялась. - Долой Апчхибосса Утриноса! - раздавались крики. - Вышвырнуть вон Тайфуна! - Расходись! Понабежали мордастые полицейские, размахивая длинными резиновыми дубинками. - Больше одного не собираться! Кто-то заехал гнилым бананом в квадратную рожу самого шефа полиции, срочно прибывшего на место происшествия. Началась свалка. Полетели камни. Зазвенели стекла в полицейских машинах. Пим и Ник бросились в подворотню. - Ну и заварил же ты кашу! - хмыкнул Пим. - Все б тебе спрашивать! - Я не хотел, - испуганно оглянулся Ник. По улице пронеслось несколько полицейских машин. - "Не хотел"... - для виду проворчал Пим и расхохотался. - Да уж ладно, прощаю. - А как ты думаешь, - просиял Ник, - вот если Грому удастся выйти из тюрьмы, он возьмет моего отца в свой отряд? - Ну конечно! - А меня? - затаил дыхание Ник. - Тебя? - заколебался Пим. - Не знаю. Ник зашмыгал носом и отвернулся. - Ну чего ты? - сконфузился Пим. - Я его попрошу, и он тебя тоже возьмет. - Врешь, - недоверчиво сказал Ник, но все же заулыбался. - Чтоб мне на месте провалиться! - сказал Пим. - Только надо немного подождать. - Я подожду, - поспешно сказал Ник. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Попытка к бегству - Имя? - Дождь. - Фамилия? - Дождь. - Род занятий? - Дождь. Начальник тюрьмы сеньор Камер Казематус недоверчиво посмотрел на узника - коротенького толстячка в красном длинном колпаке. На груди у него был номер, словно у бегуна. Собственно, все в тюрьме носили рубахи с номерами: заключенные, надзиратели и даже сам Камер Казематус. Это было введено для того, чтобы избежать путаницы. - Скажите, вы Дождь, да?.. А почему же тогда целый месяц не выпадают осадки? - И Камер Казематус показал на синее небо, разлинованное решеткой окна в крупную клетку. - Ну, наверно, потому, - мрачно ответил Дождь, - что я здесь, а не там. - Вы так думаете? - опешил Камер Казематус. - Вас за это могут посадить. - Куда? - удивился Дождь. - В тюрьму, - строго сказал Камер Казематус. - А я где нахожусь?! - вскипел Дождь. - Да-да, - сконфузился Камер Казематус. - Я это тоже заметил. Потом, немного подумав, он важно добавил: - У вас какое-то двойственное положение. Но вас все равно могут посадить. - Куда? - снова спросил Дождь. - Сюда же, - ласково ответил Камер Казематус. - У нас был уже подобный случай. Один бродяга тайком проник в нашу тюрьму и просидел в ней целых два года. Народу у нас много - всех не запомнишь. Но мы его в конце концов сцапали. А он говорит: "А у вас тут ничего! Крыша над головой, кровать, кормят регулярно". - Ну? - заинтересовался Дождь. - Судили его за это. Дали три года - и к нам. - Мне у вас не нравится, - буркнул Дождь. - Мне, может, тоже не нравится, - с укоризной заметил Камер Казематус. - Но ваш долг перед страной - сидеть, а мой - охранять. И мы с вами должны выполнять порученное нам дело как можно лучше. - Правильно, - неожиданно согласился Дождь. - Нет, неправильно, - сказал Камер Казематус. - Ваше поведение очень подозрительно. Вы не должны были соглашаться со мной, если хотите заслужить мое доверие. Вам надо было бы выждать лет пять и только потом, еще года через два, признать мою правоту. - Отпустите меня! - вдруг взмолился Дождь. - Ну хотя бы часа на два! - Ваша просьба кажется мне неуместной, - обиделся Камер Казематус. - Я нахожусь в этой тюрьме двадцать пять лет и надеюсь пробыть еще столько же, если здоровье позволит. А вы здесь без году неделю и... - Но я должен разыскать одного мальчика! - взмолился Дождь. - Он без меня пропадет!.. - А мы пропадем без вас, - печально заявил Камер Казематус. - Нет, я не могу отпустить вас на два часа. - А на полчаса можно? - робко спросил Дождь. - Заодно и весь остров полью. - Тоже нельзя. - Ах ты тюремная крыса! - рассвирепел Дождь и замахнулся на него табуреткой. Перепуганный насмерть начальник тюрьмы выскочил в коридор. Но не успел он захлопнуть дверь, как из камеры с громким жужжанием вылетел Дождь. - Держи!.. Лови!.. - За крылья хватай! - А у него их нет! - Все равно хватай! - Лови-и-и-и!.. Надзиратели, сбивая друг друга с ног, мчались по длинному тюремному коридору, а над их головами, под самым потолком, несся Дождь. В конце коридора навстречу ему вырастал ослепительный прямоугольник света. Но вдруг раздался лязг и звон - дверь захлопнулась. Единственный путь к свободе был отрезан. ...Когда беглец был пойман и брошен в темницу, Камер Казематус грустно сказал ему: - Я с тобой по душам говорил, а ты вон как!.. Летать вздумал... Режим нарушаешь. Если каждый летать будет, представляешь, что получится?! В этот день по тюремным коридорам ходили надзиратели и прибивали на стены таблички: ЛЕТАТЬ ЗАПРЕЩАЕТСЯ Каждому узнику приковали к ноге тяжеленное чугунное ядро. - Хотя они и не умеют летать, - сказал Камер Казематус, - но кто их знает... А то еще научатся! - И долго жаловался жене, хмуро уставившись в зеркало: - Крысой меня обозвал... Тюремной-то пусть! Но почему крысой?.. Разве я похож? ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Пим едет домой Когда на небе появлялась луна, Пим бросал тряпку в рукомойник и шел домой. Пим работал мойщиком посуды в военных казармах. Он и еще двадцать таких же мальчишек по двенадцать часов в день перемывали горы жирных тарелок и складывали их в высокие пирамиды, похожие на гигантские стопы тусклых черствых блинов. В одну из стен моечной был вмонтирован экран наподобие телевизора. Когда по праздникам казармы посещали иностранные корреспонденты, на экране возникали забавные похождения рисованных львов и крокодилов. Ребята в белоснежных фартуках мыли посуду и, затаив дыхание, глазели на экран. В другие же дни - а таких других дней было триста пятьдесят в году - они носили рваные халаты, а с экрана за ними хмуро следил злющий капрал Карапузис. Он сидел в просторном кабинете, пил черный, как деготь, кофе, курил сигары и грозно рычал на мойщиков. Ему было видно и слышно все. Сегодня утром солдаты разогнали взбунтовавшихся мастеровых и за это получили праздничный обед из пяти блюд: салат с крабами, бульон с пирожками, мясо духовое с гарниром, банку консервов "Спрут в томате" и четыре апельсина. "Они это заслужили!" - так сказал о своих солдатах генерал Трах Тах-Тах. Поэтому у капрала Карапузиса было отличное настроение, и он отпустил мальчишек домой на целые две минуты раньше. Пим долго ехал в переполненном трамвае через весь город. Трамвай звенел, тарахтел на стыках рельсов и высекал дугой из проводов ослепительные искры. Пассажиры шептались: - Вы слышали? Вы слышали? Сегодня в городе арестованы тысячи мастеровых... - Тюрьмы переполнены. Забирают все новых и новых... Что будет! Что будет! - Уже целый месяц нет Дождя... Говорят, его заточили в подземелье! В трамвай вошел низенький мужчина в черной шляпе с желтым портфелем. Портфель был настолько огромный, что волочился по земле. В портфеле что-то гремело и звякало, словно он был набит металлоломом. Все сразу умолкли. Это был знаменитый сыщик Нюх След. Он уже раскрыл не одну сотню заговоров. Его портреты каждый день появлялись на страницах всех газет. Слава мешала ему работать - его знал весь город. Но знаменитый сыщик не унывал. Он считал, что каждый человек чем-то недоволен. Поэтому можно брать любого! Все пассажиры сразу же встали, уступая ему место. Только водитель не встал, он вел трамвай. Нюх След сдвинул шляпу на затылок и выудил из портфеля наручники - два блестящих кольца, соединенных цепочкой. Одним кольцом сыщик защелкнул свою руку, другим - руку водителя. Трамвай остановился. Водитель удивленно посмотрел на сыщика и повертел закованной рукой. Жалобно зазвенела цепочка. - Пошли, - приказал сыщик. - Сейчас, - ответил водитель. Он достал из ящика с инструментом клещи и перекусил ими цепочку. Все пассажиры засмеялись. - Так, - сказал Нюх След. - Так... Водитель поднялся и сразу стал вдвое выше сыщика. Нюх След испуганно посмотрел на него снизу вверх и пробормотал: - Ошибочка... - Бывает, - угрюмо ответил водитель. Знаменитый сыщик отступил, и трамвай снова загрохотал по рельсам. На следующей остановке Нюх След вышел и зорко посмотрел по сторонам, выбирая новую жертву. Мимо проходил негр с пачкой газет. Он размахивал шуршащим листом с огромными буквами и кричал: - Вечерний выпуск! Сенсация! Сенсация! В джунглях разбился реактивный самолет! Экипаж остался жив! Но потом всех съели крокодилы! Сенсация! Сенсация! Нюх След остановил негра, открыл портфель, достал новые наручники, и не успел тот опомниться, как оказался прикованным к руке сыщика. Пачка влажных газет упала на тротуар, словно тесто. - Я не виноват! - возмутился негр. - Я ни в чем не виноват! - Все не виноваты, - буркнул Нюх След. Пим высунулся из трамвая и насмешливо пропел: Сыщик Нюх, сыщик След, Каждый знает твой портрет! Ты умоешься слезами, Наша месть не за горами! Нюх След рванулся к Пиму. Но негр стоял, будто врытый и цепочка отбросила сыщика назад. - Да ты знаешь, кто я! - заорал Нюх След. - Знаю, - мрачно ответил негр и метнулся в темный переулок. И так как его рука была прикована к руке сыщика тот неожиданно для себя помчался за негром, как собачонка. - Ой, умру! Ой, остановись! Не спеши! Что за глупые шутки! Куда ты? Сыщик уронил тяжелый портфель и схватился свободной рукой за сердце. Из раскрывшегося портфеля, словно из мусорной урны, вылетали какие-то листки, и теплый вечерний ветер нагнал их по улице. На листках было напечатано: "Донос No 1111", "Донос No 1112", "Донос No 1113"... ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Геркулес В этот день Ник так и не попал во дворец. Солдаты не пропускали никого в центр города. Они сидели на башнях новеньких танков, зажав карабины между колен. Весь день Ник бродил по городу, по окраинным улицам. Люди шептались: - Против Тайфуна не пойдешь!.. Сила на стороне Тайфуна! Никто не сможет помочь Дождю... По мостовой гремели сапоги патрулей. Карабинеры кричали зычными голосами: - После девяти вечера на улицу не выходить! И на перекрестках вопило радио: "После девяти вечера не выходить! Комендантский час!" В город пришел вечер и зажег на небе звезды. Если на них долго смотреть, они расплываются. А Ник когда-то, у себя в деревне, любил долго смотреть на звезды. Прошло то время... Может, он повзрослел? На крышах запрыгали рекламы. Улица окрасилась в синие, зеленые и красные цвета. Скоро комендантский час. Ник прицепился на "колбасу" трамвая и поехал домой. Улицы и запутанные переулки уплывали назад. Кондуктор в соломенной шляпе взглянул на Ника через стекло, но ничего не сказал. Кондуктор давно привык к безбилетным мальчишкам. Сразу за конечной остановкой начинался бедняцкий район, который носил поэтическое название Южные Мерцающие Хижины. У остановки ревел самосвал, сбрасывая мусор в огромную бетонированную яму. Самосвал с горящими фарами напоминал огромного кота, приготовившегося к прыжку. У скособоченных хижин трещали костры, огонь танцевал и выбрасывал высоко вверх снопы искр. Лица людей в отблесках огня казались желтыми. Россыпи костров тянулись до самого горизонта. Однажды здесь снимался эпизод для какого-то многосерийного исторического фильма. Этот район засняли вечером с самолета, а потом выдавали за походный лагерь несметных полчищ варваров, осаждающих древний Карфаген. Люди, живущие здесь, в отличие от многих других, не считались бездомными. У них даже был свой почтовый адрес, что-нибудь вроде: "Столица. Южные Мерцающие Хижины, 105-й квартал. Дом No 1032. Возле мусорной ямы No 506". Ник прошел мимо самосвала, на секунду выхваченный светом фар, и толкнул покосившуюся дверь одной из хижин. На топчане, который занимал чуть ли не всю лачугу, лежал почти неразличимый в темноте человек. - Пим? - неуверенно окликнул Ник, зажигая фонарь "летучая мышь", подвешенный к потолку. Нет, не Пим. Это был худой, небритый негр в залатанных полотняных брюках. - Тебе кого? - неприветливо спросил негр. - Хозяев нет. - Хозяин - я, - строго ответил Ник. Негр поспешно встал, всунул ноги в растоптанные башмаки и смущенно улыбнулся: - Извини. - Ладно, - буркнул Ник. Ему хотелось его спросить, кто он и как сюда попал, но было вроде бы неудобно. Да и вообще здесь не принято, чтобы хозяева расспрашивали незнакомого гостя. Нужно будет - сам расскажет. Ник потолкал плечом столб, подпирающий гремящую на ветру крышу. Столб даже не шелохнулся. - Стоит, - сказал негр. - Я его еще глубже в землю вкопаю. - Ник боялся, что крыша может все-таки рухнуть на голову. - Тебя как звать? - спросил он. - Геркулес, - ответил негр и достал пачку сигарет. Ник сразу заметил, что это дорогие сигареты, и удивился: откуда они у такого оборванца? - Хорошие сигареты. Дорогие, - сказал Геркулес, будто угадав его мысли, и чиркнул спичкой. - Мне их подарили. Он закрыл огонек большими ладонями, и его пальцы, просвеченные изнутри, стали алыми. - Ты здесь один живешь? - спросил Геркулес, выпустив струю душистого дыма. - Нет, с приятелем... Вообще-то, - замялся Ник, - он здесь хозяин, а не я. Большой ночной жук, зачарованный светом, ошалело кружился вокруг фонаря и громко жужжал, как старая швейная машина. Под черно-синими, словно из стали, крыльями дрожали другие, прозрачные крылышки. Геркулес осторожно поймал жука, откинул марлевую занавеску, закрывающую оконце, и разжал кулак. Жук с ликующим гудением улетел в темноту. Дверь распахнулась, в хижину ворвался Пим. - Сегодня на трамвайной остановке... - зачастил он и осекся, потому что увидел негра. Геркулес широко заулыбался, словно старому знакомому, и тихо пропел: Сыщик Нюх, сыщик След, Каждый знает твой портрет... Пим ликующе подхватил: Ты умоешься слезами, Наша месть не за горами! Вы уже, конечно, догадались, что Геркулес был тем самым негром с газетами, которого сыщик Нюх След ни с того ни с сего арестовал на трамвайной остановке. Ник удивленно переводил взгляд с Пима на Геркулеса, с Геркулеса на Пима. Пим рассказал ему обо всем. - Нюх След портфель потерял! - ликующе воскликнул Пим. - А как же тебе удалось уйти? - Он вдруг спохватился и уставился на Геркулеса. - О! - Геркулес гордо повел широкими плечами. - Я затащил его в темный безлюдный переулок, и этот коротышка сразу скис. Стоило на него прицыкнуть, как он сразу отомкнул наручники и униженно попросил принять в дар три пачки сигарет. Ну, вроде как возмещение за ущерб. Он даже умолял меня взять его пистолет. Он говорил, что дома у него есть еще. - А ты? - засмеялся Пим. - Взял, - деловито подтвердил Геркулес и продолжал: - А потом я приковал Нюх Следа к чугунной ограде его же собственными наручниками. И негр оглушительно захохотал, и Пим захохотал, и Ник. Они хохотали втроем. Им было страшно весело. - А затем мне пришлось удирать от карабинеров. Надо же, попал в облаву! Задержали человек двадцать первых попавшихся прохожих, и меня тоже. Поставили всех носом к стене и начали обыскивать. А у меня пистолет. Я не стал дожидаться, пока очередь подойдет, и деру. За мной гнались до самой свалки. Я заскочил в вашу хижину. Вот и сижу, дом караулю. Неожиданно за стеной послышались чьи-то шаги, и в оконце просунулась голова. В тусклом свете фонаря можно было разглядеть только густые усы и черную кожаную фуражку. Фуражка поблескивала, словно смазанная жиром. - Соседи, у вас закурить не найдется? - спросил усатый. - Заходите!.. Заходите, дядюшка Хосе! - обрадовались ребята. Голова исчезла. - А он меня не выдаст? - встревожился Геркулес. - Что ты! - возмутился Пим. - Это наш сосед. Он друг Грома! - Нехорошо выдавать чужие тайны, - нахмурился Хосе, нагибаясь и входя в хижину. Он слышал все - стенки были тоньше некуда. Ребята смутились. - Да он свой, - робко сказал Пим, кивнув на Геркулеса. - А ну, свой, дай закурить, - сказал Хосе. Геркулес протянул пачку: - Берите всю. У меня хватит. - Ого! - воскликнул Хосе, вертя сигареты в руках, и пошутил: - Крупный выигрыш на петушиных боях? - Подарок! - усмехнулся Геркулес. И ему пришлось во второй раз рассказывать о том, как он приковал к ограде знаменитого сыщика. - В городе тебе появляться опасно. Несколько дней поживешь здесь, - сказал Хосе Геркулесу. - Владельцы отеля не возражают? - Что вы! - обиделись "владельцы отеля" Пим и Ник. ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Ник поднимается по лестнице Ступенька... Ступенька... Ступенька... Площадка. Уф! Поваренок Ник совсем выдохся. Если вам когда-нибудь приходилось подниматься пешком с тяжелым грузом, ну, скажем, на десятый этаж, то вы можете себе представить, что значит добираться до сорокового. Все медленней и медленней поднимался по лестнице Ник, и огромный поднос с кофейником и тортом дрожал в его руках. Ступенька... Ступенька... Ступенька... Это была парадная лестница самого роскошного дворца в столице. И до сорокового этажа она была устлана широченной ковровой дорожкой, затканной серебряными цветами. На каждом этаже стояли часовые в ярко-белых эмалированных касках и проверяли у посетителей документы. На первом этаже документы проверялись одну минуту, на втором - две, на третьем - три и так далее. Стоит ли говорить, что на сороковом этаже проверка заняла бы целых сорок минут. Но до сорокового этажа никто из досужих посетителей никогда не доходил. Не успевали они добраться, скажем, до двенадцатого, как рабочий день Апчхибосса Утриноса кончался. - Никаких лифтов! - любил повторять диктатор. Ступенька... Ступенька... Ступенька... Ник прислонился к перилам и дышал часто-часто, словно целую минуту пробыл под водой. Впереди еще тридцать этажей. Отчаянно пыхтя, мимо прошел первый заместитель Главного Министра сеньор Буль Бурес. Его брюхо колыхалось из стороны в сторону, и поэтому Буль Буреса заносило то влево, то вправо. Когда он поднимался по лестнице, то ничего не видел и не слышал. Пот заливал ему глаза, а из ушей торчали клочья ваты. По лестнице гуляли сквозняки, и Буль Бурес боялся простудиться. Эти странные сквозняки появились во дворце с тех пор, как здесь поселился Тайфун. Когда где-нибудь внизу открывалась дверь, мощный порыв ветра толкал в спину, и ноги сами убыстряли шаг. Но если ветер мчался сверху, нужно было сразу садиться на ступеньки и хвататься за ковер, иначе, хочешь или не хочешь, задом побежишь до самого первого этажа. Мало того, ветер вышибет тебя на улицу через вращающуюся стеклянную дверь. Ступенька... Ступенька... Ступенька... У министров документов не проверяли. На то они и министры! У них даже была особая привилегия: с тридцать девятого на последний, сороковой, этаж они поднимались на лифте. Лифт представлял собой специальную рентгеновскую кабину. Здесь каждого незаметно просвечивали. Просто так, на всякий случай, - нет ли у кого оружия. Перочинного ножа, например. На крыше дворца стояли зенитные пулеметы. Тоже просто так, на всякий случай. Двадцатый этаж... Двадцать первый... Двадцать второй... Где-то вверху оглушительно хлопнула форточка, и завыл, приближаясь, ветер. Буль Бурес сразу же полез под ковер. Ник юркнул за ним. Незаметно для сеньора он зацепил за его пиджак прочную рыболовную леску с крючком, а свободный конец лески привязал к своему поясу. Ветер гнал перед собой волны ковра. Одна такая волна взмыла над Буль Буресом, с треском опустилась на его лысину и тут же умчалась вниз, к счастью, миновав Ника. Восхождение продолжалось. Теперь Нику было легко подниматься. Буль Бурес, пыхтя, как паровоз, тащил его за собой. Это был надежный, не раз испробованный Ником буксир. Леска была прозрачная, капроновая, и часовые ничего не замечали. Тридцатый этаж... Тридцать первый... Тридцать второй... Ник только в одном мог равняться с министрами. У него тоже не проверяли документов. Во-первых, у Ника вообще не было документов. Ему было всего девять лет. Во-вторых, поднос в руках поваренка служил самым надежным пропуском. Апчхибосс Утринос не любил, когда запаздывали с завтраком. Буль Бурес вконец выдохся. Он шипел, как проколотый футбольный мяч, и вслух считал ступеньки. Перед площадкой тридцать девятого этажа Ник осторожно обрезал леску. Каждый день Буль Бурес с изумлением обнаруживал в своем пиджаке рыболовный крючок. Никто не мог раскрыть ему эту тайну. Ни полиция, ни тайные агенты, ни даже знаменитый звездочет Сириус. - Вы у кого-то на крючке, - только и смог глубокомысленно сказать Сириус сеньору Буль Буресу, два месяца пронаблюдав в телескоп за положением небесных светил. Буль Бурес протиснулся в лифт, а Ник пошел выше. И только у дверей спальни Апчхибосса Утриноса сеньор обратил внимание на маленького поваренка, который, сняв колпак, низко поклонился ему. Буль Бурес напыжился и милостиво кивнул. Он всегда здоровался с Ником. В кабинете министров это создало ему славу любимца народа. Внезапно где-то внизу небоскреба оглушительно хлопнула дверь, затем мощный порыв ветра приподнял Буль Буреса и Ника и ударил о двери спальни. Они распахнулись, их внесло в комнату, закрутило под потолком и... бросило прямо на балдахин над кроватью. Потеряв и торт и поднос по пути, Ник чудом удержал лишь кофейник. Балдахин рухнул на диктатора - все запутались в этом огромном шелковом полотнище с кистями, как в бредне. В довершение всех бед горячий кофе выплеснулся на голую спину Апчхибосса Утриноса. Он завизжал и выхватил из-под подушки автомат. Двери захлопнулись. Ошеломленные часовые стояли за ними и не знали, что делать. Вдруг из спальни раздались выстрелы: тра-та-та-та! По дверям пробежала рваная строчка отверстий, оставленных автоматной очередью. Часовые бросились на пол. Та-та-та-та! - яростно надрывался автомат. Внезапно наступила тишина. Часовые подползли к дверям, превратившимся в сплошное сито, и осторожно заглянули в комнату через дырки от бешеных пуль. То, что они увидели, повергло их в смертельный ужас. Апчхибосс Утринос в одних трусах лежал под кроватью с автоматом в руках и тревожно вертел головой из стороны в сторону. На кровати сидели ошалевшие от страха Буль Бурес и Ник. Снова застрочил автомат. И часовые отпрянули от двери. Апчхибосс Утринос палил во все стороны, спросонья ему всюду мерещился враг. Вдребезги разлетелось окно, и сразу же в комнату ворвался мощный сквозняк, настежь распахнув двери. Он подхватил Апчхибосса Утриноса с автоматом, Буль Буреса и Ника, часовых в эмалированных касках, стулья на гнутых ножках, флаконы с духами, щетки, картины, бумаги, газеты, портфели и, торжественно завывая, понес вниз по лестнице. На каждом этаже вихрь захватывал новых часовых, и все катилось по ступенькам с треском, шумом и грохотом... Опять где-то внизу хлопнула дверь - вихрь внезапно изменил направление и понесся обратно, вверх: у-у-у!.. Потрясенные прохожие смотрели, как из широкого окна на сороковом этаже дворца Апчхибосса Утриноса один за другим вылетали часовые в белых касках и неслись в небе, распластав руки, словно крылья. Сорок пять сбежавшихся по тревоге дюжих камердинеров с трудом удерживали у окна рвущегося из их рук в небо тщедушного диктатора. А что же Ник?.. Когда сквозняк изменил направление, Ник снова прицепился запасным крючком с леской к пиджаку Буль Буреса. Ник надеялся, что с таким тяжелым якорем его далеко не унесет. Увы, это не помогло... В этот день звездочет Сириус наблюдал из своего окна невооруженным глазом удивительное зрелище. Сначала по небу пронеслась большая группа метеоритов, до странности напоминающая фигуры людей. Сириус был готов поклясться, что впереди на каждом метеорите торчал какой-то белый наконечник, излучающий неземное сияние. Сириус не знал, что это пронеслась личная гвардия диктатора в белых эмалированных касках. А вслед за ними промчался какой-то странный бочкообразный снаряд с крохотным спутником. Это пролетел первый заместитель Главного Министра Буль Бурес, вокруг которого вращался на длинной рыболовной леске поваренок Ник. Сириус бросился к телескопу, но удивительное явление больше не повторилось. Апчхибосса Утриноса удалось спасти. Весь день вновь набранная гвардия диктатора ходила по всем этажам дворца и огромными гвоздями наглухо забивала окна. А по зданию разносился могучий храп Тайфуна. Время от времени он просыпался и кашлял - и тогда по коридорам проносился ветер, с треском распахивая двери и срывая тяжелые бархатные портьеры. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ В открытом море Буль Бурес и Ник летели над