городом, над высокими белыми зданиями и разлапистыми пальмами. Внизу промелькнула скоростная дорога, забитая крошечными машинами, пустынный пляж, а потом пошли плясать волны. Ветер посылал их в атаку на берег, и, словно цепи бойцов, они то поднимались, то залегали, но неуклонно двигались вперед и с грозным шумом обрушивали на песок водопад серой пены. Каждая волна набегала на берег сначала только одним краем бесконечной извилистой ленты, а затем постепенно подтягивала всю ленту за собой - и вдоль всего пляжа возникали пенистые взрывы, один за другим, через равные промежутки времени. Казалось, что по берегу били из множества орудий, каждое из которых стреляло вслед за другими. А потом наступала другая бесконечная волна, и все повторялось сначала. Вскоре берег остался далеко позади, и Буль Бурес и Ник упали в воду. Недаром сеньора Буль Буреса за глаза называли бочкой жира - его мгновенно вытолкнуло на поверхность. Ник плавал отлично и поэтому сразу перерезал леску, освобождаясь от ненужного балласта. - Если поможешь добраться до берега, я назначу тебя самым старшим помощником Главного Повара! - заверещал Буль Бурес. - Что я, буксир? - ответил Ник. - Плыви сам! - Я тебя обвиняю в государственной измене! - вскричал Буль Бурес, хлебнул соленой воды и умолк. Налетевшая волна унесла прочь более легкого Ника, и, когда она умчалась дальше, он оказался словно на дне глубокого ущелья. Позади выросла новая высоченная волна, на гребне которой барахтался Буль Бурес. Казалось, сейчас она обрушится вместе с ним на Ника. Но волна, как и полагается волне, резко осела, как будто провалилась на месте. И теперь Ник оказался на гребне водяной горы, а Буль Бурес - далеко внизу, у ее подножия. - Я тебя озолочу! - кричал он. - Не уходи! Волна снова подняла Ника на гребень. Ник изловчился и снял башмаки. Они с бульканьем пошли ко дну. - Спасите! - раздался истошный вопль Буль Буреса. - Полиция! Ник увидел сверху, как у гребня следующей волны появилась гигантская акула. Буль Бурес опять барахтался внизу между двумя громадами волн и с ужасом смотрел на акулу, которая висела над ним. Акула жадно смотрела на Буль Буреса. Вот она открыла скобастую пасть, сделала чудовищный прыжок и... Волна унесла Ника вперед, и он не увидел бесславной гибели всесильного министра. И только сейчас Ник испугался. Акулы! В залив заплыли акулы! Кто знает, сколько их подстерегает его на пути к берегу! Волна снова ушла вперед, и Ник опять оказался в глубокой выемке. Новая волна встала над ним на дыбы. В ней висело несколько акул. Он ясно видел их кривые ухмыляющиеся рты, похожие на гигантские подковы. "Все, - подумал Ник. - Конец". Но тут пришло спасение. Волна неожиданно швырнула вниз широкую короткую доску. И Ник машинально обхватил ее. Акулы метнулись к нему, в то же мгновение волна подхватила доску с Ником, и он понесся на гребне, окутанный брызгами. Все замелькало вокруг. Огромная сила многокилометрового прибоя мчала его к берегу. Когда в заливе нет акул, многочисленные туристы гоняют на особых досках, пластмассовых и деревянных, по могучим волнам прибоя. Правда, в отличие от Ника, они носятся на досках стоя, а не лежа. Нередко доску вырывает из-под ног, и тогда неудачнику приходится рассчитывать только на свои силы. Бывает, что утерянные доски затем долго швыряет по морю где попало. Одна из таких досок и угодила в руки Ника, потерявшего уже было надежду на спасение. Стая акул гналась за Ником, вспенивая воду. Акулы были похожи на торпеды. Берег вырастал прямо на глазах. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Государственный преступник Пустынный пляж был усеян обрывками газет. Они трепетали на ветру и напоминали подстреленных птиц. Под бамбуковым навесом, недалеко от полосы прибоя, сидело двое карабинеров. От раскаленных сапог, брошенных на песок, поднимался пар. - Скоро смена, - сказал один, взглянув на часы. - Ну и жара, - сказал другой, вытирая платком шею. - Уж лучше патрулировать улицы, чем сидеть без толку на этом идиотском пляже. Там по пути можно хоть холодного пива выпить... Смотри! - вдруг вскрикнул он. На гребне волны к берегу приближался какой-то загадочный темный предмет. Ближе, ближе... Следом за ним резали воду плавники акул. Карабинеры вскочили. В ту же секунду волна обрушилась на песок. И когда схлынул бушующий водоворот пены, перед ними оказался мальчишка, крепко прижимающий к груди доску. - Здравствуйте, - ошалело выпалил мальчишка. - Хорошая погода, правда? Карабинеры втащили его под навес. - Ты что, с ума сошел? - завопили они, перебивая друг друга. - Весь день по радио передают, что в заливе появились акулы! - Я не слышал... - Как тебя зовут? - Ник. Карабинеры переглянулись. - Это ты?! Ник растерянно взглянул на газету, которую ему сунули под нос. Посредине газетной полосы было что-то напечатано жирными буквами. - Я не умею читать, - испуганно ответил Ник. Один карабинер схватил его за плечо, а другой громко зачитал следующее: ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ! ОБЪЯВЛЕНИЕ Срочно разыскивается государственный ПРЕСТУПНИК ИМЯ: Ник. ПРОФЕССИЯ: младший поваренок дворцовой кухни. ВОЗРАСТ: девять лет. ЧЕРТЫ ХАРАКТЕРА: лживость, злобность, преступные наклонности. ОСОБЫЕ ПРИМЕТЫ: без особых примет. ОБВИНЕНИЕ: попытка совершить государственный переворот, а также похищение сеньора Буль Буреса. ЗА ПОИМКУ - НАГРАДА! - Нет, это не я! - завопил Ник и попытался вырваться. Но карабинер держал его крепко. Тогда Ник изловчился и укусил его за палец, рука сразу разжалась. - Лови! Держи! - орали карабинеры, мчась за Ником. Они делали смешные прыжки, будто пританцовывали, - настолько горячий был песок. У самой ограды пляжа, за которой уже начиналась улица, карабинеры настигли Ника, сбили с ног и скрутили ему руки за спину. - Это не я! Не я! Не я! - надрывался Ник. - Нет, ты! - сопели карабинеры. - Имя сходится! - В чем дело? - рявкнул чей-то бас. За оградой появился капрал в сопровождении трех солдат. - Где ваши сапоги, я вас спр-р-рашиваю? Карабинеры щелкнули голыми пятками: - Задержан при попытке к бегству! Звать - Ник. Черты характера тоже сходятся: лживость, злобность! За палец укусил! - Я нечаянно, - захныкал Ник. - Взять! - Капрал гаркнул так, что концы его усов взлетели вверх. ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Гениальное предложение Апчхибосса Утриноса Апчхибосс Утринос почтительно постучал согнутым пальцем в огромную дверь. - Входи, - послышался хриплый голос Тайфуна. Дюжий камердинер во фраке распахнул дверь, и Апчхибосс Утринос юркнул в зал. - Ну что там? - Тайфун сидел в большом черном бассейне по горло в холодной воде. Он изнывал от жары. - Я хотел напомнить о вашем великодушном обещании, - робко сказал Апчхибосс Утринос. - Каком таком обещании? - прорычал Тайфун. - Э-э... Вы обещали дать нам небольшой заем, и я... - Мало ли что я обещал! - буркнул Тайфун, и в бассейне заходили волны. - Сколько тебе ни давай, все мало! - Помилуй Бог, - всплеснул руками Апчхибосс Утринос. - Я волнуюсь не о себе, а о народе! - Каком... народе?! - опешил Тайфун. - О моем народе... - сконфузился Апчхибосс Утринос. - Что??? - рявкнул Тайфун. - Я... Я... - Молчать! Много на себя берешь! Кем ты был несколько лет назад, кем? - Батраком, - покраснел Апчхибосс Утринос. - Но... - А потом? - Продавцом. Но я... - А затем? - Кондуктором. Но они... - Еще? - Парикмахером. Но мы... - А дальше? - Сержантом. Но вы... - Я дал тебе все! - самодовольно закончил Тайфун. - Власть, богатство, славу! - Вы меня неправильно поняли, - взмолился Утринос. - У меня к вам деловое предложение. Я прошу денег для того, чтобы построить тюрем... ну хотя бы... на семь миллионов мест. Сами понимаете - чтобы в корне пресечь все возможные и невозможные беспорядки и мятежи! Постепенно, помаленьку, с Божьей помощью упрячем всех! Тишь и благодать. Никаких волнений. - Всех?.. - оторопел Тайфун. - Всех! - Весь народ? - Весь! - Гениально! - воскликнул Тайфун. - Стараемся... - потупился Апчхибосс Утринос. - По мере сил. - Руку! - решительно сказал Тайфун. Апчхибосс Утринос приблизился и благоговейно пожал протянутый палец. - Замечательно! Какая мысль! - воскликнул Тайфун и вдруг заорал: - Всех??? А кто будет на нас работать? Апчхибосс Утринос, покачиваясь от крика Тайфуна, ничего не ответил и растерянно чихнул несколько раз подряд. - Идиот! - заявил Тайфун. - Ну, ладно. На миллион мест я, так и быть, согласен. Это еще куда ни шло. Но только стоячих мест! Тюрьма не курорт! - Слушаюсь! - выпалил Апчхибосс Утринос. - Идите! - Есть еще один вопрос, - замялся Утринос. - Сегодня утром, когда у вас был кашель... - Ну? - ...и во дворце поднялся страшный сквозняк... - Ну, дальше, дальше? - ...многих гвардейцев вышвырнуло в окно. Это пустяки. Но... бесследно исчез Буль Бурес. - Чепуха. Невелика потеря. Найдем другого. Трудно найти хорошего шофера, а министра - пара пустяков. Вас же я нашел! - Правительство с вами полностью согласно. Но мы подозреваем, что один мальчишка... - Повесить! - приказал Тайфун. - Правительство? - удивился Утринос. - Идиот! Мальчишку! - Он работал поваренком... - Время - деньги. Мне некогда слушать... Расстрелять! - Вы же сказали - повесить?! - Ну, можно и пожизненное заключение. На выбор. - Богатый выбор, - хихикнул Апчхибосс Утринос. ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ Диктатор диктует декреты Речь Апчхибосса Утриноса на заседании кабинета министров была предельно краткой. - Закон - это я, - застенчиво сообщил он, оглушительно высморкался и сел. Раздался шквал аплодисментов. Министров было ни мало ни много 114: из них 74 с портфелями, 39 без портфелей и один с чемоданом. Генерал Трах Тах-Тах однажды заявил, что ему, как военному министру, не солидно, словно сопливому школьнику, расхаживать с каким-то портфелем. И Апчхибосс Утринос пожаловал ему громкий титул министра с чемоданом, что весьма польстило самолюбивому генералу. Во-первых, как он считал, это создавало ему славу человека кипучей энергии, которому не сидится на месте и который все время в разъездах, в заботах о государстве. Во-вторых, теперь при групповых съемках для газет столь многочисленного кабинета министров ему не приходилось вытягивать шею из задних рядов, чтобы попасть в объектив. Он по праву занимал одно из центральных мест рядом с Апчхибоссом Утриносом и Буль Буресом. И все из-за своего чемодана, обильно заляпанного наклейками всех столиц мира. Чемодан придавал всей группе страшно деловой вид. Кстати сказать, он был совершенно пуст. А наклейки генералу присылали по почте, потому что он был большой домосед. Между прочим, если вам когда-нибудь представится возможность взглянуть на эти фотографии, не забудьте обратить внимание на длинного тощего министра в совиных очках, чья голова всегда торчит над всей группой, хотя его и ставят в самый последний ряд. Это министр иностранных дел Нотус Меморандум. Его злополучный рост - один метр девяносто один сантиметр! - чуть было не навлек на него гнев Апчхибосса Утриноса. Диктатор не мог переносить, чтобы хоть кто-то на снимке был выше его. Карьере Нотуса Меморандума грозила опасность. Но после глубоких раздумий и мудрых советов звездочета Сириуса он принял следующее решение: если без ущерба для здоровья нельзя укоротить свой рост, то остается только одно: вовремя стать на колени, тем более что на снимках это никак не заметно. Так он сравнялся ростом со всеми и спас свою голову. С тех пор как Нотус Меморандум уже не мог выделяться из общей массы, он стал ужасно мнительным, что не могло не отразиться на международных делах острова. Однажды, когда посол Франции совершенно случайно забыл с ним поздороваться, Нотус Меморандум, обозлившись, отправил ему официальное письмо, в котором объявлял, что с завтрашнего дня их страны находятся в состоянии войны. Его спасло только то, что в тот день было первое апреля и он сумел оправдаться, назвав свое письмо безобидной первоапрельской шуткой. Во всех своих бедах Нотус Меморандум винил генерала Трах Тах-Таха. На то у него было много причин. Первая - он считал, что чемодан с заграничными наклейками больше подходит ему как министру иностранных дел; вторая - кто, как не генерал Трах Тах-Тах, посоветовал Апчхибоссу Утриносу не удовлетворять его, Нотуса Меморандума, просьбу, которая заключалась в том, что, учитывая его рост, ему следует во время групповых съемок для газет лежать перед первым рядом. Собственно, и все остальные министры тоже враждовали между собой. Министр спорта - с министром физкультуры, министр тайной полиции - с министром сыска, министр газет - с министром журналов, министр информации - с министром доносов, министр монументальных памятников - с министром гипсовых бюстов и т.д. - Итак, господа, ваше мнение? - спросил Апчхибосс Утринос, когда аплодисменты утихли. - Монументально! - воскликнул министр памятников и бюстов. - Железно! - заявил министр рудных богатств. - Потрясающе! - рявкнул министр информации. - Феноменально! - откликнулся министр научных открытий. - Прелестно! - проблеял министр танцев и дозволяемых пируэтов. Очередь постепенно дошла до военного министра. Генерал Трах Тах-Тах мирно храпел, положив голову на руки. Заседание кабинета министров началось в час дня, и поэтому он не успел выспаться. Даже аплодисменты министров не смогли его разбудить. Нотус Меморандум не без злорадства больно толкнул спящего генерала в бок. Генерал с грохотом уронил свой пустой чемодан, вскочил и ошалело выпалил, уставившись на Апчхибосса Утриноса: - Мы победим! В наступившей тишине послышался чей-то робкий смешок. - Кто? - заорал Апчхибосс Утринос. В конце стола - длинного, пятидесятиметрового черного параллелограмма - поднялся низенький лысый субъект с оттопыренными ушами. Солнце, падавшее из окна, просвечивало уши насквозь, и поэтому у него был такой вид, как будто его только что жестоко надрали за уши. - Я, - пискнул он. - Кто? - снова спросил Апчхибосс Утринос. - Министр школ и... бань, - запинаясь произнес человек с красными ушами. - С сегодняшнего дня вы наполовину разжалованы, - заявил Апчхибосс Утринос. - С сегодняшнего дня вы министр школ, и только! - Слушаюсь! - всхлипнул бывший министр школ и бань, а ныне только министр школ. - Почему он плачет? - удивился диктатор. - Это очень подозрительно. - Он плачет потому, что в нашей стране нет ни одной школы, - захихикал Нотус Меморандум. - Разве? - с облегчением вздохнул Апчхибосс Утринос и благодушно кивнул коротышке с розовыми ушами. - Ладно, можешь оставаться, кем был. - Слушаюсь! - засиял бывший министр школ, а теперь снова министр школ и бань. Теперь все взгляды опять устремились на генерала Трах Тах-Таха. - Генерал, - ласково спросил Апчхибосс Утринос, - а ваше мнение? Генерал тупо огляделся по сторонам и, так как никто не осмелился ему подсказать, о чем его спрашивают, брякнул наобум: - Пряником! - Что? - оторопел Апчхибосс Утринос. - Каким... пряником? - Пряником! - упрямо повторил генерал. - Пряником и кнутом! Диктатор испуганно нажал кнопку. В дверях бесшумно появились двое санитаров с носилками. - С народом надо обращаться так, - по-военному отчеканил генерал Трах Тах-Тах, - пряником и кнутом! Кнутом и пряником! Апчхибосс Утринос сделал знак санитарам - они исчезли так же незаметно, как и появились, - встал и решительно направился к генералу. Тот растерянно заморгал глазами. Апчхибосс Утринос сунул руку в карман. Посеревший от страха генерал резко отшатнулся и, пыхтя, как паровоз, помчался вокруг стола. Апчхибосс Утринос - за ним. Так они молча сделали несколько кругов на глазах изумленных министров. Нотус Меморандум потихоньку вскрикивал: - Так его! Его - так!.. Апчхибосс Утринос понял, что генерала ему не догнать, и благоразумно остановился. Трах Тах-Тах сделал еще один круг и неожиданно для себя наткнулся прямо на Апчхибосса Утриноса. Раз! И на груди у него засверкал новехонький орден, который ловко нацепил ему на грудь Апчхибосс Утринос. - Изумительный лозунг, генерал! - воскликнул диктатор. - Эти слова должны стать девизом нашего острова! "Пряником и кнутом! Кнутом и пряником!" Замечательно! Только необходимо небольшое, крохотное уточнение. Нужно добавить: "И еще раз кнутом!" - Гениально!.. Монументально!.. Железно!.. - снова зашелестело за столом. Нотус Меморандум завистливо прошептал: - Везет же людям! - А теперь осталось утрясти кое-какие мелочи, - сказал Апчхибосс Утринос. - Я считаю, что Гром и его уцелевшие бандиты должны быть отпущены на волю. - К-как??? - громогласно воскликнули все 114 министров. - На носу выборы, господа, - строго сказал Апчхибосс Утринос. - Разумеется, народ любит меня! Но... все же надо подстраховаться. Иногда приходится считаться и с общественным мнением. Министры недовольно загудели. - Успокойтесь, господа, - поднял руки Апчхибосс Утринос. - На следующий же день после выборов мы всех их перехватаем поодиночке. - И скромно добавил: - Тайфун придерживается того же мнения. - Прелестно!.. Потрясающе!.. Феноменально!.. - привычно запели министры. - Пока все, господа, - закончил Апчхибосс Утринос. - Мне еще надо подготовить мою гениальную речь. Вечером он произнес эту гениальную речь на Центральной площади при большом скоплении народа: - Дамы и господа! Солдаты, рабочие, моряки, кухарки, швейцары и сотрудники музея восковых фигур! С вами говорю я, ваш Апчхибосс Утринос! Скоро выборы. Я вас призываю: голосуйте за самого достойного - за меня. Я надеюсь, что вы не подведете, дети мои. - В голосе послышалось неподдельное рыдание, своей речью он неожиданно растрогал самого себя. Толпа начала потихоньку расходиться, уже больше не ожидая от его речи ничего хорошего. Через полчаса на площади не осталось никого, кроме тринадцати тысяч сыщиков, членов их семей и дальних родственников. - Все разошлись, - сообщил Нотус Меморандум диктатору, сделавшему очередную выразительную паузу. - Они не разошлись, - строго поправил его Апчхибосс Утринос. - Они поспешили выполнять мои призывы. ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ Бесславный конец знаменитого сыщика - Заключенный No 14912. - Я. - Вы свободны... Гром открыл глаза - через ржавую решетку окна в камеру просачивался утренний свет. Неужели это только показалось? Ну нет же! По длинному тюремному коридору опять гулко разносятся тяжелые шаги. И снова лязг запоров и равнодушный голос надзирателя: - Заключенный No 14913. - Я. - Вы свободны. Гром встрепенулся и встал, чуть не задевая головой низкий каменный потолок. Теперь шаги надзирателя приближались к его камере: тум-тум-тум... Долгий пронзительный скрежет ключа в замке. Тягучий скрип двери. - Заключенный No 14914. - Я. - Вы свободны. Через два часа тарахтящий катер увозил первую группу бывших заключенных на Зеленый остров. Все дальше и дальше уплывал назад мрачный островок с громадой тюрьмы. Все как завороженные смотрели на приближающееся побережье с белой полосой прибоя, на верхушки королевских пальм и эвкалиптов, вздымающихся над зеленью кустарника, и на далекие волнистые горы. Гром сидел на носу катера, задумчиво обхватив колени длинными загорелыми руками. Теплый ветер пузырил его зеленую рубаху, трепал бороду и выхватывал тусклые искры из сигареты, крепко зажатой в губах. - Гром, - тихонько окликнула его смуглая девушка с длинными золотистыми волосами, - неужели нас и впрямь выпустили? - И покосилась на карабинеров, азартно играющих в карты на корме. Гром усмехнулся: - А ты и поверила? Ведь скоро выборы... Новый обман. Уверен, на следующий же день после выборов нас вновь упрячут за решетку. Девушка вздохнула. - Слушай, Молния. - Гром понизил голос. - За время, которое нам милостиво предоставил Утринос, мы должны многое сделать. Передай всем нашим: сбор через неделю у Хосе. Он раздобудет лодку. Но только смотрите, чтобы за собой хвост не притащить. Моторист сбавил обороты, и катер мягко ткнулся в зашипевший песок. Бывшие заключенные спрыгнули на берег и, не без ехидства помахав на прощание своим прежним конвоирам, побрели к шоссе. На автобусной остановке стояла очередь - группа мужчин в белых полотняных костюмах и модных соломенных шляпах с загнутыми полями. Их было ровно столько, сколько людей доставил на берег катер. - Провожатые, - засмеялся Гром. Из-за поворота вынырнул автобус, и соломенные шляпы засуетились, уступая дорогу Грому и его спутникам. - Ну что вы! - воскликнул Гром и сделал галантный жест рукой. - Сначала вы. Вы же пришли раньше нас. Нет, нет и нет! Прежде всего - порядок! Делать нечего, и, смущенно поеживаясь, соломенные шляпы полезли в автобус. Гром мгновенно захлопнул дверцы за последним из них. - Ку-ку! - насмешливо прокричала Молния, и автобус укатил. Все расхохотались. Через полчаса Гром и его друзья свободно - хорошее слово! - разместились в следующем, почти пустом автобусе. Бодро гудел мотор. Деревья по обеим сторонам шоссе убегали назад. - Проклятье! - внезапно сказал Гром. Соломенные шляпы поджидали на следующей остановке. Их автобус стоял рядом, и шофер колотил по скату ногой, делая вид, что спустила шина. Гром перегнулся через перегородку и что-то шепнул парнишке-шоферу. Тот подмигнул и прибавил газу. Автобус со свистом пронесся мимо отчаянно размахивающих руками соломенных шляп и окутал их едкой розовой пылью. Но от них не так-то просто было избавиться. Когда на открытом пространстве хвост пыли стало сносить в сторону, шофер, взглянув в боковое зеркальце, коротко сказал: - Сзади! В каком-то десятке метров за ними как ни в чем не бывало следовал автобус со "спущенной" шиной. - Починили... - хмыкнула Молния. Автобус ворвался в столицу и помчался по шумным улицам. Гром снова что-то шепнул шоферу, и он, сбавив ход, открыл дверцы. - Давай по одному! - скомандовал Гром. Молния и еще несколько человек успели выпрыгнуть и затеряться в уличной сутолоке, затем только соломенные шляпы опомнились и, в свою очередь, стали выскакивать на ходу, натыкаясь на прохожих и опрокидывая лотки с фруктами. ...В конце концов Гром остался один. Он спокойно вылез из автобуса у старинной крепости, замыкающей набережную. Из другого автобуса, который остановился рядом, вышел последний из соломенных шляп - толстый коротышка с пухлым портфелем. Это был знаменитый сыщик Нюх След. Гром долго бродил по старому городу, где гигантские деревья стояли посредине улиц, по узким переулкам, тесно застроенным двухэтажными домиками с ажурными металлическими балкончиками... Нюх След не отставал. Он ходил за ним по пятам как привязанный. Знаменитый сыщик уже запарился - на спине у него расплывалось большущее мокрое пятно, напоминающее круглое блюдо. - Ну что, хватит? - оглянулся на сыщика Гром. И побежал. - Не отставай, дружок! Нюх След, пыхтя, припустился за ним... На одной из площадей столицы стоял монументальный памятник Апчхибоссу Утриносу, один из 7085 памятников, возведенных в столице за первые два месяца его правления. Но этот монумент был особым. Он изображал диктатора верхом на быкоподобном коне. На постаменте было высечено: АПЧХИБОСС УТРИНОС Конный памятник No 1 ГОЛОВНЫЕ УБОРЫ СНИМАТЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО Мимо этого памятника разрешалось проходить только с непокрытой головой. За этим день и ночь следили специальные агенты. Каждого, кто нарушал это правило, ждали каторжные работы в дремучих джунглях. Но жители города вовсе не спешили снимать шляпы и береты, завидев памятник. Они просто предпочитали обходить площадь стороной. И агенты изнывали от скуки. Быстро свернув на площадь, Гром вдруг увидел перед собой тощего невзрачного бродягу в грязной залатанной одежде и дырявой шляпе. Пораженный Гром остановился. Перед ним был переодетый Апчхибосс Утринос. Грому было известно, что тот любит всякие маскарадные штуки и, переодеваясь во всякую рвань, совершает "хождение в народ" - подслушивает разговоры прохожих. Но встретиться вот так, лицом к лицу! Апчхибосс Утринос, тоже узнав врага, который доставил ему на суде немало неприятных минут, затрясся от страха. Конечно, Утринос знал, что Гром сегодня выпущен на свободу, однако столкнуться с ним ну никак не рассчитывал! А если Гром вздумает отомстить? Что делать? - На помощь! - пискнул диктатор и помчался к своему памятнику. Из-за угла вылетел запыхавшийся Нюх След и наткнулся на своего поднадзорного. - Тсс... - Гром приложил палец к губам и подмигнул. - Глянь! Нюх След как зачарованный уставился на бродягу в дырявой шляпе, который безуспешно пытался залезть на "Конный памятник No 1". Утринос считал, что там сейчас самое безопасное место. Несколько агентов, растягивая удовольствие, медленно-медленно сходились с разных сторон к столь редкой добыче. Нюх След мгновенно взвесил в уме: ходить по жаре за Громом - не велико удовольствие. Не лучше ли арестовать этого злонамеренного бродягу? Замечательная возможность отличиться! Разумеется, Нюх След и не подозревал, что перед ним сам Апчхибосс Утринос. Не успели агенты опомниться, как Нюх След, собрав последние силы, метеором промелькнул мимо них и с разбегу прыгнул на спину "бродяги". Знаменитый сыщик вертел головой и кричал: - Не подходите! Моя добыча! Я первый заметил! Но агенты тоже не хотели упускать случая отличиться. Началась отчаянная потасовка, в которой больше всего досталось диктатору. Гром хохотал во все горло. Его смех гулко разносился по площади. Отвесив "бродяге" очередную оплеуху, Нюх След вдруг пристально посмотрел на него, ахнул и на четвереньках пополз с места побоища. А четверо агентов - где им, мелким сошкам, лично знать Апчхибосса Утриноса! - продолжали колотить всесильного правителя, который с перепугу вопил на весь город: - Спасите! Помогите! ...Вечером состоялось экстренное совещание кабинета министров в военном госпитале. Забинтованный с ног до головы Апчхибосс Утринос лежал на высокой кровати и грозно смотрел на всех одним глазом. Собственно, только этот глаз и являлся единственным местом, которое не было забинтовано. На экстренном заседании решался один вопрос: как поступить с Нюх Следом? С одной стороны - несомненный героизм, проявленный им в борьбе с явным преступником, не только не снявшим шляпу, но и пытавшимся - о, ужас! - осквернить своей гнусной особой национальную святыню - "Конный памятник No 1". Нюх След же не подозревал, что перед ним сам Апчхибосс Утринос. С другой стороны, что ни говори, а диктатору все же досталось изрядно! "Наградить так, чтобы наказать!" - с трудом начертал Апчхибосс Утринос на листе бумаги. - Наградить... - задумался министр орденов и медалей. - Наказать... - пробормотал министр юстиции. - Я понял, - просиял тупой генерал Трах Тах-Тах, впервые проявивший кое-какие проблески сознания. - Надо наградить так, чтобы награда в то же время была наказанием. Кабинет министров заседал целых два дня и постановил: наградить Нюх Следа медалью "За особые услуги". Это была единственная в своем роде медаль, сделанная по специальному заказу правительства. Медаль весила два пуда! И Нюх Следу пришлось ее носить... носить, пока на другой день он не утонул в реке во время ночного дежурства на мосту, когда из любопытства совершенно случайно перегнулся через перила. ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ Подземный ход Кап-кап-кап... Тяжелая капля неслышно сорвалась с потолка и, на мгновение сверкнув в тоненьком солнечном луче, снова исчезла, а потом раздался короткий глухой звук "пок!" - капля ударилась о пол. Ник сидел в углу камеры и не отрывал взгляда от оконца, из которого падал луч солнца. Оконце было не больше спичечной коробки, и поэтому на нем не было решетки. Луч солнца рассекал темную камеру пополам. Он был похож на толстую светящуюся веревку, протянутую между оконцем и дверью. За дверью слышался странный звон. Казалось, что звенят сотни маленьких колокольчиков. Звон то приближался, становясь громким, отчетливым, то удалялся, почти пропадая совсем. Это прохаживался по длинному коридору тюремщик со связкой ключей. Ключи были нанизаны на большое металлическое кольцо. Кап-кап... Дзинь-дзинь... Тишина наполнена странными звуками. И эти звуки - какие-то далекие, приглушенные. Вот где-то мягко хлопнула дверь, прошелестели чьи-то шаги, зазвенели ключи. И внезапно... Внезапно по каменным плитам пола пробежала извилистая трещина - раздался грохот! Ника подбросило вверх, и он свалился прямо в широкий пролом, образовавшийся посредине камеры. Падая, он успел заметить, что из-под двери, сорванной с петель, торчат ноги тюремщика в полосатых носках и мохнатых домашних тапочках. Ник упал на кучу песка. Перед ним с фонарем в руках стояли какой-то рыжебородый великан и высокая золотоволосая девушка. - Ты кто? - изумились они. - А где же Дождь? - Его куда-то перевели... - опешил Ник. - А вы кто? - Гром, - простодушно ответил рыжебородый. - И Молния. - Гром? - ахнул Ник. - Молния? Врешь! Вдруг завыла сирена. Послышался топот ног. - Бежим! - вскрикнула девушка и скрылась в темном подземном ходе. Ник нырнул вслед за ней в лаз, и они поползли. Сзади пыхтел Гром. Вскоре появился яркий свет выхода. - Не стрелять! - послышался сзади истошный вопль. - Брать живьем! Это кричал начальник тюрьмы Камер Казематус, отталкивая охранников с карабинами от подземного хода. - Меня возьмешь!.. - засопел Гром. Камер Казематус первым протиснулся в лаз и сразу же безнадежно застрял. Он был толст, как бочка. - Тащите назад! - заверещал Камер Казематус. Легко сказать! Он так прочно закупорил собою проход, что, как ни бились охранники, не могли даже сдвинуть его с места. Ни туда ни сюда! Пришлось послать за лебедкой. - Ну скоро вы там? - заныл Камер Казематус через несколько минут. - Сейчас, сейчас! Несут! - вскричали охранники. - Ой! Ай! Спасите! - вдруг задергался Камер Казематус. - Не подходи, не подходи! Плюну! - Я тебе плюну! - послышался голос Грома. Охранники беспомощно заметались у лаза. - Я его держу! Держу! - орал Камер Казематус. - Отпусти-и! Потом Камер Казематус затих. Охранники переглянулись. - А может... - сказал один из них и на всякий случай осторожно уколол штыком ногу начальника - нога сразу подпрыгнула вверх. - Жив! Наконец в подполье спустили лебедку. Охранники закрепили канат вокруг ног Камер Казематуса и взялись за ручку. Медленно, сантиметр за сантиметром, он пополз из норы. Еще немного, еще... Бум! Он вылетел, словно пробка из бутылки. Во рту у него торчал носовой платок, а на лбу фломастером было написано: "Я - дурак". Охранники один за другим ринулись в лаз, но было поздно: беглецов и след простыл. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ Гром и Молния - Как ты там оказался? - спросила у Ника Молния. - А разве вы не меня спасали? - наивно ответил Ник. - Тебя, тебя, - улыбнулся Гром. - Но ты все же расскажи, как ты там очутился. Огонь бурно пожирал сухие сучья. Отблески костра плясали на лицах Грома и Ника, на золотистых волосах Молнии, на гладких валунах и стволах высоченных кокосовых пальм, густой стеной стоящих на берегу затерянного в джунглях озера. - Так... - сказал Гром, когда Ник поведал о своих приключениях. - Ты только не обижайся, Ник, но мы пытались освободить совсем не тебя. - Мы даже не знали, что в этой камере сидишь именно ты, - добавила Молния. - А если бы знали? - надулся Ник. - Ник, - пробасил Гром, - не говори глупости. Ну конечно же, мы постарались бы и тебя как-нибудь вызволить. Но на этот раз тебе просто повезло. - А вы правда... Гром и Молния? - нерешительно спросил Ник и смутился. - Да, - засмеялась девушка. - Гром и Молния. - Настоящие-настоящие? - Настоящие-настоящие, - сказал Гром. - А чем вы докажете? - То-то и оно, что ничем, - вздохнула Молния. - Если бы вы были настоящие Гром и Молния, - продолжал Ник, - вы бы уже давно разрушили дворец Апчхибосса Утриноса. - Без Дождя мы ничего не можем сделать, - печально сказал Гром. - Мы без Дождя ничто. Когда Дождь поливает леса и поля из своей волшебной лейки, я радостно грохочу в небе... - А я танцую в тучах, - подхватила Молния, - и расчищаю лес от старых, прогнивших деревьев. А иногда, - глаза у нее засверкали, - я поджигаю огромные дома сеньоров! - Но ты иногда поджигаешь все что попало, - проворчал Гром. - Тогда я грохочу, кричу на тебя, хотя и знаю, что ты не виновата. - Я не виновата. - Молния прижала руки к груди. - Это коварный Тайфун, бывает, подхватывает и рассеивает мои стрелы. И я уже ничего не могу поделать! Но Дождь... Я тогда зову его на помощь, и он быстро тушит пожар. - Ага, - согласился Ник. - Когда у нас в деревне надсмотрщики подожгли хижины, Дождь сразу погасил пожар. А вот у одного злого сеньора два года назад во время грозы запылал дом, и дождь сразу прекратился! - Вот видишь! - обрадовалась Молния. - С тех пор как Дождь в тюрьме, - засопел Гром, - мы стали безработными. Так... бродячие фокусники. Глотаем на ярмарках огонь, шумим, устраиваем фейерверк - вот и все, что нам остается. А раньше, - голос у Грома стал густым, грозным, - когда я грохотал в небе, сеньоры тряслись от страха и прятались в подвалах! Они очень боятся нас, - гордо продолжал Гром. - Ты видел, они понаставили на крышах своих дворцов громоотводы? - Гром! - сказал Ник. - Молния! Вы же так могучи, вы должны освободить его. Без Дождя никак нельзя! - Мы пытались, малыш. - Гром подбросил сучья в огонь. - Мы еще не совсем позабыли свое искусство. - Мы узнали, в какой камере находится Дождь, - взволнованно сказала Молния, - и устроили подкоп. Нам удалось сообщить Дождю день и час, когда мы взорвем пол в его камере. - Но он же мог погибнуть при взрыве! - воскликнул Ник. - Ты же не погиб. У нас точные расчеты. Дождь должен был сидеть в том самом углу, в котором, к счастью, находился и ты. Но мы его не застали... Ты говоришь, его накануне вновь перевели в другую камеру? Что ж, зато мы спасли тебя. - Уж лучше б его... - насупился Ник. - Хуже было бы, если бы нам никого не удалось освободить, - заметил Гром. Они замолчали и долго смотрели на затухающий костер. - Пора спать, - сказала Молния. - Завтра нам предстоит долгий путь. - Куда? - спросил Ник. - В столицу. - И мы там больше не встретимся? - загрустил Ник. - Встретимся, - успокоил его Гром. - У твоего соседа Хосе, о котором ты рассказывал. Ясно? - Ясно! - повеселел Ник. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ Удивительное появление сеньора Буль Буреса - До свидания, Ник, - сказал Гром. - До следующей встречи, - улыбнулась Молния, - только не в тюрьме, договорились? И они исчезли в шумной толпе. Ник остался один и быстро зашагал по набережной. "То-то изумятся Пим и Геркулес, увидев меня живым и невредимым!" - радостно подумал он. Сначала Ник все время прятался от встречных полицейских за спинами прохожих, но никто вроде не обращал на него никакого внимания, и он осмелел. Ник не заметил, что за ним вот уже минут десять неотрывно следует какой-то лысый субъект в черных очках. На набережной, как всегда, кипела жизнь. По-прежнему кричали уличные торговцы, наперебой предлагая иностранным туристам редчайшие сувениры: витиеватые раковины, зажигалки, сделанные из пулеметных гильз, ожерелья из акульих зубов, деревянные статуэтки и амулеты. Но что это? Ник остановился. Он вдруг увидел Геркулеса, вокруг которого суетилось несколько иностранцев в белоснежных рубашках и пестрых галстуках. Геркулес стоял на парапете в узких красных плавках. В зубах он сжимал длинный блестящий нож. Со всех сторон сбегались люди. Ник безуспешно пытался пробиться к Геркулесу. - Что случилось? - раздавались крики. - В чем дело? Яростно свистя, в толпу врубился полицейский. - Мы хотим иметь удовольстфий, - с трудом подбирая слова, сказал один из туристов раскрасневшемуся полицейскому. - Мы платить много, - и он выразительно повертел над головой хрустящей кредиткой, - за то, что этот нигер имеет быть схватка с акула. - Пожалуйста, - заулыбался полицейский и отдал честь. - У нас свободная страна, и каждый волен делать все, что ему угодно! Протянем друг другу руки дружбы! - Верно, - с иронией сказал какой-то парень, стоящий рядом с ним. - Для тех, у кого денег куры не клюют. А мы скоро не то что руки - ноги протянем! Полицейский сразу же вывернул ему руку за спину и потащил за собой. - Пригай, пригай! - Иностранец похлопал Геркулеса по ноге. Геркулес так на него взглянул, что тот сразу отскочил: - Но-но! Мы платить деньги, ты пригать. Бистрей, бистрей! Геркулес с силой оттолкнулся от парапета, его черное тело мелькнуло в воздухе и врезалось в прозрачную воду. Нику наконец-то удалось пробраться к самому парапету. - Ты кто? - возмутился чужеземец. - Пошел, пошел! Мы платить, мы и смотреть! - Я с ним, - Ник ткнул пальцем в воду, а потом себя в грудь. - О! Ассистент! - заулыбались чужеземцы и больше уже не приставали к нему. Геркулес вынырнул и лег, распластав руки на воде. И тут показалась акула. Ее плавник вспорол воду вокруг Геркулеса. Ник даже и не подозревал, что на свете могут быть такие пузатые акулы! Геркулес все время поворачивался, чтобы быть к ней лицом. - Кошки-мишки, - хихикали иностранцы. Ник хмуро посмотрел на них. И вот акула нырнула. Геркулес взял нож в руку и тоже нырнул. Сверху было видно, как акула пронеслась мимо Геркулеса, задев его ногу своим наждачным боком - вода окрасилась дымкой крови, - развернулась и ринулась обратно. Геркулес нырнул еще глубже. И в тот момент, когда акула, вновь примериваясь к добыче, проносилась почти вплотную над ним, он внезапно выставил вверх руку с ножом и распорол ее от головы чуть ли не до хвоста. Закипела вода!.. Прошло несколько мучительных для Ника секунд, и в мутной, потемневшей от крови воде показалось брюхо мертвой акулы. А затем вынырнул Геркулес и... какой-то лысый толстяк в черном костюме, облепленный слизью. Толпа ахнула. Геркулес в испуге бросился от толстяка прочь и стал, срываясь, карабкаться на набережную по заранее спущенному канату. - Он есть мошенник! - наперебой заголосили чужеземцы. - Он есть иллюзионист! Мы не платить за гипноз! - Сами вы мошенники! - завопил не менее ошеломленный Ник. И тут вдруг узнал в загадочном толстяке сеньора Буль Буреса, на которого несколько дней назад кинулась акула - прямо у него на глазах! - За мной! Скорей! Геркулес ни капли не удивился, увидев Ника, - настолько он был потрясен. Еще бы, из брюха акулы ни с того ни с сего вывалился живой человек. - Сейчас! Ник ловко выхватил у растерянного чужеземца приготовленную для Геркулеса кредитку. - Стой! - Субъект в черных очках, который все время незаметно следил за Ником, преградил им дорогу. - Стою. Не успел стукач опомниться, как с шумом рухнул в воду от мощного удара Геркулеса, и друзья помчались по набережной. Они на ходу вскочили в трамвай, и Геркулес, задыхаясь, сказал: - А мы хоть на один револьвер да заработали! Пока сбежавшиеся полицейские вытаскивали из воды Буль Буреса и агента, беглецов и след простыл. - Мы есть ограблены! - бесновались чужеземцы. - Куда смотреть полиций? Мы имеем желаний жаловаться лично Апчхибосс Утринос! Корреспонденты азартно щелкали затворами фотоаппаратов, снимая слегка отощавшего Буль Буреса, который, заливаясь дурным смехом, повторял: - Бывает же, а?! Здорово, а?! В вечерних выпусках газет появилось сенсационное сообщение о его необыкновенных приключениях под заголовком "168 часов в брюхе акулы!". Вот отрывок из интервью, которое взяли корреспонденты у вновь обретенного первого заместителя Главного Министра. "Вопрос: Как случилось, что вы сумели целым и невредимым проскочить в брюхо акулы? Ответ: Сноровка и пронырливость. С раннего детства я каждый день по пять минут занимаюсь физкультурой и спортом. Вопрос: Чем вы питались эти семь суток? Ответ: Ужасно! Я питался сырой рыбой, которую проглатывала акула. Вопрос: Что вы пили? Ответ: Страшно вспомнить - морскую воду. Вопрос: И главное, чем объяснить тот удивительный случай, что вы не задохнулись? Ответ: Во-первых, я не мог позволить себе столь скоропостижно погибнуть - я слишком нужен стране. Во-вторых, в брюхе акулы совершенно кстати оказалось столько аквалангов, что не пропадешь! По-видимому, это все, что осталось от моих менее удачливых коллег по несчастью". Геркулес, когда узнал, кого ему пришлось спасти, очень расстроился: - Уж если не повезет, то не повезет! Лучше бы акула меня проглотила! ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ Звездочет Сириус Каждую ночь, когда город засыпал и гасли все огни, ярко вспыхивало узкое окно на башне Старой крепости. Здесь жил звездочет Сириус. Весь город знал, что в последнее время знаменитый звездочет перестал глядеть на небо и обратил свой взгляд на землю. - Тсс, - говорили друг другу запоздалые гуляки, проходя под башней крепости. - Он пишет летопись! Но на самом деле Сириус зажигал свет в своей комнате только для рекламы. Летопись он писал днем, а по ночам сладко спал в кладовке, на сундуке с книгами. И огонек в его окне служил разве что своеобразным маяком для рыбаков, выходящих в море на ночной лов. Сириусу приходилось вести сразу две летописи. Одну, официальную, он писал по приказу Апчхибосса Утриноса, мечтающего прославить свое имя в веках. Вторую, "подпольную", - для себя. В официальной летописи, носящей название "Свод записей о великом и великодушном правлении Апчхибосса Утриноса - любимца богов", звездочет Сириус так, к примеру, описывал выборы главы Зеленого острова, которые проходили через два дня после известного нам побоища у "Конного памятника No 1": "Весь народ единогласно и единодушно, целиком и полностью, как один, выбрал своим главой любимого всеми Апчхибосса Утриноса - покровителя искусств, наук и животных. Затем был праздник на Центральной площади, все пели и танцевали, а дети смеялись и ели апельсины". В "подпольной" же летописи, носящей скромное название "Записки всемирно известного звездочета Сириуса", это же самое событие освещалось следующим образом: "...А кто на выборы сам не шел, того силой тащили. Вот так и "выбрали" все своим главой коварного Апчхибосса Утриноса - покровителя сеньоров, полицейских и доносчиков. Затем был праздник. На каждом углу Центральной площади стояли танки, веселые карабинеры водили шумные хороводы, а полицейские смеялись и ели апельсины". О суде же над Дождем и о загадочном похищении волшебной лейки в официальном "Своде" ничего не было сказано. Простому летописцу не следовало знать о том, что составляет государственную тайну. Но в "подпольной" летописи на одной из страниц стояло несколько таинственных букв - "Д.з.в.к.н.о.К. М.у.п.л.н.к.п.е.Д?". Это означало: "Дождь заключен в крепость на острове Кат. Мне удалось похитить лейку, но как передать ее Дождю?" Сегодня утром курьер доставил звездочету пакет, на котором было начертано: "Сей указ должен найти достойное отражение в вашем Своде". И подпись: "Наш Апчхибосс Утринос". Сириус вскрыл пакет и с изумлением прочитал: Указ No 702816340 В ответ на красные происки Грома, не явившегося на регистрацию в полицию, с сего числа сего года на Зеленом острове под страхом смертной казни запрещается все красное: а) красные флаги, плакаты и книги в красных обложках; б) красные помидоры, яблоки, смородина, вишня и красные лимоны, если таковые вдруг обнаружатся; в) красное вино, а также арбузы, у которых красная сущность; г) красные ткани, шарфы, шарфики, косынки, плавки... д) красные кирпичи; е) а также само слово "красный"! Примечание: Слово "красный" должно быть изгнано в 24 часа как из устной речи, так и из словарей. Волею народа - АПЧХИБОСС УТРИНОС Звездочет Сириус тщательно переписал Указ No 702816340 в "Свод записей о великом и великодушном правлении Апчхибосса Утриноса - любимца богов", а в "Записки всемирно известного звездочета Сириуса" добавил всего лишь одну строчку: "Какое счастье - Гром еще не пойман!" Вечером к Сириусу снова прибыл курьер и вручил ему запечатанный и залитый сургучом конверт, в котором находился продолговатый кусочек блестящего белого картона с замысловатой вязью позолоченных букв: ПРИГЛАСИТЕЛЬНЫЙ ПРОПУСК (на одно лицо) на банкет по случаю единодушных выборов Пароль: КРОЛИК Отзыв: УДАВ Начало в 19.00 Программа банкета: музыка, речи, шампанское, легкий ужин из десяти блюд ТАНЦЫ ПРАЗДНИЧНЫЙ САЛЮТ! А ниже было приписано зелеными чернилами: "Взять с собой письменные принадлежности, как то: бумагу писчую (100 листов), авторучку (одну)". - О-хо-хох! - печально вздохнул звездочет Сириус. Дворец был окружен десятью шеренгами солдат, а площадь перед ним забита пожарными машинами, в соответствии с Указом срочно перекрашенными в фиолетовый цвет. - Что - пожар? Из окна похоронной кареты, остановившейся неподалеку от дворца, высунулся странный человек в зеленом халате, затканном серебряными звездами. Насмерть перепуганный полицейский отшатнулся от похоронной кареты и дрожащей рукой отдал честь: - Н-никак н-нет, г-господин п-покойник. Э-т-ти п-пожарные ма-ма-шины н-на всякий с-с-случай... - Благодарю вас, - вежливо ответил "покойник". Это был звездочет Сириус в своем придворном мундире. Он частенько, когда спешил, прибегал к услугам извозчиков похоронных контор. Суеверные шоферы всегда уступали дорогу черным каретам, и поэтому он добирался в любой конец города быстрее, чем на машине. В просторном холле дворца охрана два часа проверяла пропуск у звездочета Сириуса. Химики капали на пропуск кислотой, а специалисты монетного двора помещали его под мощный микроскоп, пока наконец не определили, что если вдруг это и подделка, то довольно удачная. Звездочета Сириуса спасло только появление генерала Трах Тах-Таха, о котором он (и это было отлично известно генералу!) написал в официальном "Своде": "Это был знаменитый полководец, не знавший себе равных в истории". - Пропустить, - приказал генерал. - Я его знаю. Честен, как кристалл, и всегда говорит только правду. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВПРТАЯ Верить и ждать - Итак, начнем, - сказал Апчхибосс Утринос и указал рукой на огромную карту, висящую на стене. - Что мы видим? - План города, - хором ответили девяносто семь сыщиков, сто пять полицейских и триста один карабинер. Апчхибосс Утринос окунул кисточку в баночку с тушью и начертил на плане стрелу. - А теперь что мы видим? - Наглядное указание, - рявкнули сыщики, полицейские и карабинеры. Апчхибосс Утринос обвел один из районов города жирной линией. - А это что? - Круг, - последовал многоголосый ответ. - Правильно, - ласково сказал Апчхибосс Утринос. - Рады стараться, - гаркнули сыщики, полицейские и карабинеры. - По имеющимся сведениям, - Апчхибосс Утринос повысил голос, - Гром и Молния и прочие опасные преступники скрываются от правосудия и лично от меня в районе Южных Мерцающих Хижин. Они мутят народ и пытаются подрывать не только нашу замечательную, образцовую тюрьму, но и мой авторитет. Теперь их можно снова забрать. Выборы прошли! - Он сокрушенно покачал головой. - Вообще-то зря я их на волю выпустил. Я думал, они оценят мою доброту, а они опять за свое... - Так точно! - отчеканили собравшиеся. - Совместно с генеральным штабом, - продолжал Апчхибосс Утринос, - я разработал генеральный план на научной основе по сетевому графику. Метод действия - облава. Время действия - полночь. Место действия - Южные Мерцающие Хижины. - И завизжал: - Поймать! Схватить! Притащить! Из города донеслись далекие удары крепостных часов. Бам... Бам... Собака выла на луну. Она лежала на мусорной куче и тоскливо, краешком глаза поглядывала на человека в кожаной куртке. Он сидел на земле, прислонившись спиной к покосившемуся забору. Желтый глазок сигары выявлял из темноты его короткие пальцы, белесые губы и крючковатый нос. Дрожащий огонек сигары вспыхивал слишком часто - человек, по-видимому, нервничал. Собака взвыла еще тоскливей и жалобней. Человек пошарил рукой по земле, короткий взмах - отчаянный визг собаки, скрывшейся в темноте. - Все сидит, дьявол, - страшным шепотом сказал Пим. - Выжидает, - тихо откликнулся Ник. Они затаились за ворохом ржавого железа метрах в тридцати от человека с сигарой. Здесь была удобная позиция для наблюдения. Отсюда хорошо просматривалась окраинная улочка, выходящая к Южным Мерцающим Хижинам. А главное, конечная остановка трамвая, ярко освещенная фонарями, была на виду. - Смотри в оба. Я сейчас. - Пим осторожно сполз в овраг и пустился бегом. У хижины Хосе он остановился и огляделся по сторонам - ни души, тишина, лишь доносилось еле слышное потрескивание далекого костра. Пим метнулся к хижине. Навстречу ему, словно отделившись от стены, выступила высокая фигура. Пим отшатнулся и чуть было не вскрикнул. - Тихо, старина, тихо. - Это был хорошо знакомый, добродушный голос. - Ой, Геркулес! - с облегчением вздохнул Пим. - Ну, как? - тревожно спросил Геркулес. - Один здесь неподалеку сидит. А другой - на трамвайной остановке. Закрылся в телефонной будке - думает, не видно: Обкладывают со всех сторон. Скажи Грому: надо уходить! - Пора! Давай на место. - И Геркулес постучал пальцем по двери хижины. Пим бросился назад. Оглянувшись, он увидел, как растворилась дверь хижины и над оврагом на фоне звездного неба мелькнуло несколько фигур. - Уходить им надо, уходить, - яростно зашипел Ник, когда Пим вернулся. - Во! Уже ушли, - успокоил его Пим. Бам!.. Двенадцать ночи! Человек в кожанке стремительно вскочил. Послышался топот ног. От трамвайной остановки мчались несколько карабинеров и сыщиков. Надрывно завыла полицейская сирена, в конце улочки ярко вспыхнули фары машин. Облава началась! Пим и Ник скатились в овраг. - Пора, - сказал Пим. Он вытащил из кармана пистолет, направил в небо и несколько раз нажал на курок: бах-бах-бах-бах! При каждом выстреле Ник затыкал уши пальцами и приседал. Едва Пим успел отбросить пистолет в сторону, как в овраг скатилась лавина "соломенных шляп", полицейских и карабинеров. - Стой!! Р-р-руки!! Пим и Ник подняли руки вверх. - Мы ни в чем не виноваты... Мы играли... - захныкали они. - Отсюда какие-то люди как выскочат... И прямо по нам! Чуть-чуть не попали! - Где они? Где? - затряс их человек в кожанке. - Вон туда!.. Туда побежали!.. - Ребята показали в глубокое и извилистое ответвление оврага, совершенно противоположное тому, которое вело к побережью. Погоня ринулась по ложному следу. - Схватить живьем! - верещал человек в кожанке. - Живьем схватить! А Пим и Ник сломя голову помчались по другому рукаву оврага к побережью. До них доносились затихающие вдали крики "Сто-о-ой! Держи-и!", ругательства, звон стекла и жести. Под ногами зашуршал песок. Повеяло близостью моря. Слышалось, как оно неумолчно шумело, молотило волнами, грохотало, шипело, вздыхало. Море открылось сразу за горбатыми дюнами. В темной дали возникали серые пенистые верхушки волн, исчезали, снова возникали, становились все четче, росли, приближались, пока волны наконец не обрушивали свои косматые шапки на берег. А в лунной дорожке до самого горизонта море сверкало темно-зеленым бутылочным стеклом. И там на гребнях то появлялось, то пропадало черное пятно - лодка. Ребята не заметили, как подошел Геркулес и крепко обнял их за плечи. - Они насовсем уплыли, да? - грустно спросил Ник. - Нет, - твердо сказал Геркулес. - Мы их скоро увидим. Только надо верить и ждать. - Ждать... - как эхо, повторил Пим и сел на песок. Море молотило волнами по берегу. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ Чемпион среди лилипутов по поднятию тяжестей Из дворца звездочет Сириус вернулся уже под утро и, перепутав летописи, написал в "подпольном" дневнике: "И был пир. И были речи. И пять тысяч осчастливленных нищих обрели на этот вечер работу и разносили по залу блюда. И наш почетный гость волшебник Тайфун, добрый и наивный, словно ребенок, сказал: "Ура! Ура! Ура!" - и подарил свою авторучку самому бедному жителю - бродяге с трудной фамилией. И было вино, легкое и игристое! И была музыка, нежная и воздушная! И был салют, величественный и прекрасный! И все разошлись трезвыми!" А в официальном "Своде" появилась следующая запись: "Перепились все министры, как свиньи, и продали Тайфуну Зеленый остров. И передрались, словно злые собаки, за жалкие подачки его". А чуть ниже Сириус вкривь и вкось начертал большими буквами: "И Тайфун - скот, и Апчхибосс - скот, и Буль Бурес - скот. Чтоб их всех разорвало!" Подумал и приписал: "А генерал Трах Тах-Тах - тупая свинья. Вот". После этого на душе стало немного легче. На следующий день, когда взбешенный Апчхибосс Утринос прочитал новую запись в официальном "Своде", звездочета арестовали и обвинили "в преступном искажении истории". Тюрьма на островке Кат, в которой раньше сидели Гром и его друзья, была опять переполнена, и Сириуса подселили в тесной, как гроб, одиночке к какому-то странному низенькому человечку в красном колпаке. - Ты кто такой? - строго спросил человечек. - Звездочет, - робко ответил Сириус. - А это что такое? - Что? - Сириус стал в тупик. - Я это... как их... считаю звезды... - И все? - Нет, не все, - обиделся Сириус. - Считаю и описываю. И наношу на Атлас. - Ну и считай, - буркнул человечек. - И наноси. Сириус уныло задрал голову вверх. Кусочек ночного неба в тюремном окне был расчерчен в мелкую клетку. В решетке торчали крупные звезды, похожие на рыбью мелочь, застрявшую в ячеях невода. - Тут тебе их на сто лет хватит, - усмехнулся человечек. - А вы из цирка? - вежливо спросил Сириус, плотно запахнувшись в свой нарядный звездный халат. - Лилипут? - Ага, - насмешливо ответил человечек. - Из цирка. Чемпион мира по поднятию тяжестей. - О! - удивился Сириус. - Среди лилипутов, - скромно уточнил человечек. - А-а, - протянул Сириус. Человечек встал и, тревожно поглядывая на глазок в двери, начал расшатывать камень в стене. - Простите, - испуганно сказал Сириус, - что вы делаете? - Зарядка, - пропыхтел "чемпион мира по поднятию тяжестей среди лилипутов". - Вечерняя зарядка. - Очень-очень полезно, - сразу успокоился Сириус. - А мне можно? - Запомните, - строго сказал человечек, - зарядка - это единственное, что здесь пока не запрещено! - Безусловно, безусловно, - засуетился Сириус и принялся расшатывать камень с другой стороны. - Но я же пока новичок... А скажите, пожалуйста, здесь хорошо кормят? - Во всяком случае, питательно: хлеб и соль. - И вполне хватает? - тревожно осведомился Сириус. - При моем-то росте?! - Ах, при вашем, - потускнел Сириус. - Вам хорошо... - Да уж лучше некуда... - Уж чего, наверно, вволю дают - так это воды, - невесело пошутил Сириус. - Пей - не хочу, а? - Еще как хочу! - рассвирепел человечек. - Я всю жизнь дело с водой имел, а тут... В день по столовой ложке! - И отчаянно забарабанил кулаками по двери: - Воды! Воды, черт вас побери! Послышались торопливые шаги. - Уж придется вам потерпеть, - насмешливо пробубнил в глазок надзиратель. - Ручей на нашем островке совсем обмелел, давно нет дождя. Человечек бессильно опустился на нары. - Есть выход, - внезапно оживился Сириус. - Хорошо, что вы мне напомнили. - И таинственно понизил голос: - Слухи ходят. Говорят, будто бы Дождь похищен Тайфуном, и тот его в тюрьму заточил. - Вот в эту? - с явным интересом спросил человечек и ткнул пальцем в пол. - В эту, - убежденно ответил Сириус. - Куда же еще? Самая надежная! - Ну и что? - Как что! Если его найти, нам бы не пришлось сидеть без воды! - Ты что ж думаешь, раз он Дождь, - вдруг вскричал человечек, - то тебе из камней воду может делать?! Как же, как же... Держи карман шире! - И уныло добавил: - Тут еще кое-что нужно... - Простите, - перебил его Сириус. - Насколько я понял, вам неизвестно, где содержится Дождь в здешней гостинице... извините, тюрьме? - Опять вы за свое! - взорвался человечек. - Плевать я на эти слухи хотел! Врут! - Очень жаль, что врут, - печально сказал Сириус и протер очки. - Выходит, я зря рисковал и воровал эту дурацкую лейку. Стыд и позор! Мне семьдесят лет, и я никогда раньше не воровал, не верите? - Какую лейку? - вздрогнул человечек. - Вот эту. - Сириус вынул из глубоченного кармана халата желтую игрушечную лейку. - Я захватил ее сюда на всякий случай. Думал, как-нибудь удастся передать Дождю... Человечек выхватил у него лейку из рук. - Когда меня обыскивали, - грустно продолжал Сириус, - то ее даже не отобрали. Спрашивается, кому нужна игрушка! А я-то ведь знаю, что она не простая... Да не пробуйте, не пробуйте, вода из нее не польется. Я уж сто раз пытался... Хозяин нужен! - Он осекся и с изумлением уставился на струю воды, хлынувшую из лейки. - Дождь! - ликующе вскрикнул звездочет Сириус и сам себе зажал рот. Дождь жадно напился и прижал палец к губам: - Тсс... Теперь за дело. - Ура! - шепотом сказал сияющий Сириус. - Порядок, - заулыбался Дождь. - А что там слышно о Громе и Молнии? - вдруг спросил Дождь. - Они скрылись, - ответил звездочет. - Они уплыли на далекий затерянный архипелаг. - "Уплыли, уплыли"... - проворчал Дождь. - А я хоть пропадай... - Так решили бородачи. На нашем острове оставаться было опасно... - Какие еще бородачи? - Ты что, смеешься?! - удивился Сириус. - Ты не знаешь бородачей?! Так называют тех, кто против Тайфуна. - А почему их так называют? - Да потому, что они поклялись не бриться, не стричься, пока не победят. - Сириус печально улыбнулся. - А как ты думаешь, они вернутся? - Обязательно вернутся! - сказал Дождь. И они снова принялись раскачивать камень в стене. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ Возвращение Гром и Молния намертво стиснули мокрые поручни. Шхуна стремительно неслась по волнам. И самое странное было в том, что на ней не было ни парусов, ни мотора, ни весел. Скрючившись в тесном трюме и крепко зажав карабины между колен, бородачи слушали грозный скрип деревянных балок. Когда капитан шхуны старик Мануэль отбил полночные склянки, Гром спустился в трюм. - Друзья! - Голос у него перехватило от волнения. - Утром мы будем у берегов нашей родины. Все встретили эту весть таким громким, ликующим криком, что из рубки мгновенно примчался старик Мануэль. Он с перепугу решил, что шхуна дала течь. - Мы долго ждали этого часа. - продолжал Гром. - Почти год прожили мы на чужбине, скрываясь от ищеек Тайфуна, собирая силы. Все вы знаете, что нас ждет тяжелая, жестокая борьба. Так поклянемся же! Свобода или смерть! - Клянемся! - последовал суровый многоголосый ответ. Когда забрезжил рассвет, на горизонте показалась земля, ощетинившаяся тоненькими, как волоски, стволами пальм. Уверенно лавируя между рифами, шхуна подошла к самому берегу и ткнулась в песок. - Спасибо, старина, - сказал кому-то Гром, перегнувшись через борт. Из воды высунулась обвитая водорослями голова с выпученными глазами. Это был приятель Грома - морской Водяной. - Можешь не благодарить, - буркнул он. - Я не для тебя старался, а для Дождя. А то море мелеет, киты дохнут - кошмар! Пока ты нашего друга не освободишь, лучше не показывайся в любых водах. Утоплю, а сам уйду на пенсию и стану разводить золотых рыбок. Водяной тут же исчез. Гром засмеялся и спрыгнул на берег. Высадка произошла мгновенно. Последним на берег выбрался капитан Мануэль. Он с тоской поглядел на корабль и быстро зашагал вслед за длинной цепочкой бородачей, углубившихся в плотную стену зелени, отделяющую сушу от моря. Высоко над головой громко шелестели широкие листья кокосовых пальм и яростно верещали потревоженные птицы. Когда солнце встало высоко в зените, издалека, с моря, донеслись орудийные выстрелы, и бородачи поняли, что сторожевые корабли обнаружили их шхуну. Капитан Мануэль снял берет, помолчал и снова надел, отдавая последнюю почесть своему суденышку. Собственно, на этой шхуне он совершил всего лишь одно плавание - бородачи купили ее у одного богатого чужеземца, - но ему всегда было как-то не по себе, когда гибло любое судно, пусть даже обыкновенная рыбацкая лодка. А эта шхуна была для него далеко не обычной. Она доставила его на родину. И снова - запутанные звериные тропы, безлюдные дикие места, дремучие заросли... - Быстрей, быстрей, - торопил Гром. И опять изнурительная духота джунглей. Потрескавшиеся от засухи деревья-великаны, цепкие кустарники, пожухлая трава, цветы, источающие удушливый аромат. И повсюду - лианы, извивающиеся по земле и по деревьям каким-то великаньим, гигантским серпантином. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ Ужасная новость Нет, это поистине был день великих неудач. Несколько месяцев Дождь и звездочет Сириус делали подкоп, расшатывая во время "зарядки" камни в стене. И наконец он был готов. Но, увы, они выбрались не во двор, как предполагал Дождь, а в кабинет начальника тюрьмы Камер Казематуса. Вот как это произошло. Камер Казематус мирно ужинал в своем кабинете в окружении своры вышколенных надзирателей. Один держал подсвечник - Камер Казематус обожал рыцарскую романтику и с явным наслаждением поглядывал на причудливые блики, которые трепетали на стенах, сложенных из тесаного камня; другой подливал вино в высокую серебряную чашу с геральдическим гербом: две собаки, дерущиеся из-за кости на червленом поле; третий разрезал сочный бифштекс; четвертый рассказывал свежие анекдоты, причем в доступной для начальника тюрьмы форме. А у двери по стойке "смирно" стояли двое часовых со ржавыми старинными секирами, которые, как любил подчеркивать Камер Казематус, являлись свидетелями боевой славы его далеких предков. - Да, - сытым голосом сказал Казематус, - я бы совершенно не удивился, если бы сейчас расступились стены и показалось какое-нибудь привидение. В ту же секунду от стены внезапно отвалился тяжелый камень и с грохотом упал на пол. В образовавшемся отверстии показался Дождь в своем неизменном красном колпаке с пушистой кисточкой. - Простите, - уныло сказал он, растерянно уставившись на окаменевших от ужаса надзирателей и Камер Казематуса. - Я, кажется, ошибся. - И исчез. Не успели тюремщики опомниться, как в отверстии показались длинные жилистые руки звездочета Сириуса. Он торопливо поднял камень и втащил его за собой на прежнее место, наглухо закрыв проход и чуть не прищемив себе пальцы. Что тут началось! Камер Казематус машинально сунул пустую вилку в рот, проткнул себе язык и завизжал от боли. Надзиратель, держащий свечу, запустил ее в стену и полез под стол. Наступила кромешная темнота. Виночерпий забился с бутылкой в угол и, подвывая от страха, вылакал ее до дна. А надзиратель, в чьи обязанности входило разрезать жаркое, с сатанинским хохотом стал гоняться за своим начальником, размахивая ножом и вилкой. Оглушительно зазвенели тупые секиры - ошалевшие от ужаса часовые напали друг на друга... После этого знаменательного случая двое надзирателей угодили в сумасшедший дом; третьего, того, что с ножом, посадили на пять лет за превышение своих обязанностей; четвертый подал в отставку; часовых подвергли крупному штрафу за шум на посту; а Камер Казематуса наградили орденом. В специальном приказе, подписанном Апчхибоссом Утриносом, указывалось, что "столь высокая награда пожалована за особую бдительность, проявленную при своевременном задержании опасных преступников при попытке к бегству, а также за тяжелое ранение, полученное в область языка". В тот же день все швы между камнями от пола до потолка в камере Дождя и Сириуса были наглухо залиты свинцом, а на двери повешена табличка: ОСТОРОЖНО! Опасные преступники! В специальной папке Камер Казематуса появилась следующая запись: "С сего дня категорически запретить выдачу узникам камеры No 1047 какого бы то ни было количества воды сроком на 35 дней". Тюремный врач Грыжа заявил протест и подал заявление с просьбой снизить этот срок на один день, как превышающий возможности человека. Просьба была удовлетворена. Камер Казематус собственноручно переправил цифру 35 на 34. После этого случая столичное Общество покровителей угнетенных избрало доктора Грыжу своим почетным членом. Свирепое распоряжение Камер Казематуса совершенно не волновало узников. Как мы знаем, к их услугам была волшебная лейка. Гораздо больше их расстроило то, что труд и время, потраченные на подкоп, пошли прахом. Теперь Дождь и Сириус потеряли всякую надежду выбраться из тюрьмы. - А все ты! Ты! - никак не мог успокоиться звездочет Сириус, обвиняя сокамерника в том, что тот выбрал неправильное направление для подкопа. - Ты совершенно не разбираешься в географии! А тут еще эта ужасная новость. Вечером сосед за стеной отстучал им следующее: "С воли сообщили двоеточие во всех газетах появилось сообщение зпт что Гром и 82 бородача высадились на южном побережье тчк В выступлении по радио Апчхибосс Утринос торжественно объявил зпт что отряд Грома полностью истреблен тчк Так будет со всеми зпт говорит Утринос зпт кто посмеет выступить против его власти тчк". Сосед не удержался и прибавил от себя: "Вот собака восклицательный знак". Дождь и Сириус совсем упали духом. Они были лишены последней надежды вырваться на волю. Апчхибосс Утринос незыблемо восседал на своем "троне". ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ Внимание! Слушайте все! В этот вечер по всей стране разнесся чуть хрипловатый, усталый голос Грома: "Внимание! Слушайте все! Говорит радиостанция бородачей!" Побелев от страха, слушал Апчхибосс Утринос суровые слова Грома: "Мы хотим избавить Зеленый остров от засилья Тайфуна и его прихлебателей! Мы хотим свободы Дождю, без которого наш остров превратится в бесплодную пустыню! Дождь - это частые капли, весело стучащие по земле и пробуждающие к жизни все живое. Дождь - это свобода!.." Апчхибосс Утринос резко выключил приемник и со злобой уставился на затухающий глазок. На столе зазвонил телефон. - Ко мне! Живо! - раздался из трубки голос Тайфуна. Апчхибосс Утринос выскочил из кабинета и помчался по коридору мимо бесконечной шеренги часовых, отдающих ему честь. Тайфун сидел на ковре. Огромное брюхо закрывало его ноги почти до самых ступней. Закрыв глаза, Тайфун раскачивался из стороны в сторону. Его можно было принять за гигантскую игрушку-неваляшку. - Тсс... - зашипел он на влетевшего Апчхибосса Утриноса. Из приемника доносился голос Грома: "Мы зовем к себе всех, кто ненавидит тиранов и любит свободу! Мы зовем к себе всех, чья жизнь - непрерывный труд, а отдых - могила". - Ничего себе, порадовали... Приглашаете к себе на отдых, когда тут у вас черт знает что творится! - проскрипел зубами Тайфун. - Вы же мне доложили, что бородачи уничтожены! - Но мы потопили их шхуну... - забормотал Апчхибосс Утринос. - А потом, ведь было же сражение в джунглях! Я бросил на них тысячу отборных гвардейцев. Бородачи наткнулись на нашу засаду и были разбиты наголову! И я подумал... я подумал, что отбил у них охоту. - Молчать! Срочно посылайте войска! Сжечь, уничтожить, перебить! - Тайфун так орал, что сыпались стекла, падали со стен портреты, вертелись под потолком сорванные занавески. Апчхибосс Утринос волчком закружился по паркету, вылетел на лестницу, чуть не сорвав дверь с петель, и снова помчался мимо бесконечной шеренги часовых по длинному коридору. ...Огромная толпа обитателей Южных Мерцающих Хижин собралась вокруг какого-то негра с маленьким самодельным приемником. "...Этому народу, - закончил Гром, - мы не говорим: "Мы дадим тебе все", а говорим: "Борись, чтобы завоевать свободу и счастье!" ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ "Вперед, мои верные солдаты!" - Друзья, - сказал Апчхибосс Утринос, отправляя очередной батальон в наступление, - перед вами стоит величественная задача - наголову разгромить жалкий сброд Грома или погибнуть, можно сказать, пасть на поле брани, прославив свои имена в веках! Солдаты стояли на самом солнцепеке и отчаянно скучали. - Но я верю... - Апчхибосс Утринос перегнулся через перила балкона. - Я верю, что для таких доблестных солдат, как вы, этот поход будет увеселительной прогулкой. Вперед, мои верные солдаты! Ура! Жиденькое "ура" вяло прокатилось над зелеными шеренгами. С ответной речью от имени широких солдатских масс выступил капрал Карапузис, тот самый капрал, который через серебристый глаз телевизора следил за мойщиками посуды в столичных казармах. - Дорогой Апчхибосс Утринос! - Капрал Карапузис задрал голову и даже встал на цыпочки. - Это такая честь! Такая честь! Погибнуть за вас, как вы изволили сказать, на поле брани, прославив свои имена в веках, всегда было, осмелюсь заявить, не только моей заветной мечтой! - И, подумав, добавил: - Но и всех солдат! Раздались громкие аплодисменты. Это аплодировали сто четырнадцать министров, высунувшихся из окон дворца. - С Богом, - милостиво кивнул диктатор и исчез. Заколыхались тяжелые портьеры. - По машинам! - истошно завопил капрал Карапузис. - С каких это пор вы начали командовать моим батальоном? - Перед ним появился молодой лейтенант со щегольскими усиками, похожими на две чернильные запятые. - Виноват, - съежился капрал. - Нечаянно. - Идиот, - презрительно сказал лейтенант и неторопливо зашагал к головной машине. - Так и запишем, - прошипел Карапузис, доставая записную книжечку и занося на страничку с буквой "Л": "Лейтенант неблагонадежен, а также подозрителен: не берет взяток, не пьет, много читает, не бьет солдат и все время говорит правду - например, неоднократно называл меня идиотом. Проверить". Внезапно к Карапузису подбежали двое оборванных мальчишек и долговязый негр. - Господин капрал, - взмолился негр, - возьмите нас с собой. Не пожалеете! - Что? - оторопел капрал. - Зачем? - Бить бородачей! - лихо ответил негр. - Молодец! - засиял капрал и покровительственно похлопал его по плечу. - Как зовут? - Геркулес, господин капрал, - отчеканил негр. - Лишняя пара таких рук нам не помешает, - заявил Карапузис, с восхищением щупая его мускулы. - Залезай. Геркулес молниеносно забрался в кузов. - Пим! Ник! - закричал он мальчишкам. - Чего стоите? Давайте сюда! - Эй! Эй! - возмутился Карапузис. - Так не пойдет. У нас не детский сад! - Пригодятся, - умоляюще пробасил Геркулес. - Их можно на кухню определить. Это же не ребята, а золото! - Кухня - это дело серьезное. - Карапузис поднял вверх указательный палец, напоминающий морковку. - Кухня - это мотор армии. - И он хмуро оглядел мальчишек. - Лично я не доверил бы им даже мытье посуды. Не всякому это дано, уж я-то знаю! - Как же так? - обиделся один из мальчишек. - Я же у вас целых три года работал. Я все умею! - У меня? - прищурился капрал и строго спросил: - Как зовут? - Пим, робко ответил мальчишка, переминаясь с ноги на ногу. Карапузис снова выудил свою записную книжечку и раскрыл на страничке с буквой "П". - Так... не то, не то... Ага, вот! Против имени Пима было записано: "Трудолюбив и молчалив". - Это, конечно, меняет дело, - сказал капрал, пряча книжечку. - Но... - Может, спросить разрешения у лейтенанта? - перебил его Геркулес. - Этого еще не хватало! - вскипел капрал. - В своем взводе я хозяин! - И накинулся на мальчишек: - Живо в машину! Загудели моторы. Огромные крытые грузовики покидали площадь перед дворцом Апчхибосса Утриноса. За последней машиной бодро тарахтел уродливый броневик, покрытый маскировочными разводами. Солдаты с тоской смотрели на убегающие назад шумные улицы. А Геркулес, Пим и Ник почему-то улыбались и весело подмигивали друг другу. - Можно подумать, - буркнул один из солдат, хмуро уставившись на них, - что вы так и рветесь в бой. - Мечтаем пасть на поле брани за Апчхибосса Утриноса, - невозмутимо ответил Геркулес. Солдаты захохотали. - Прекрасно, - сказал шоферу капрал Карапузис, услышав громкий смех солдат через стену кабины, - прекрасно, когда у солдат такое замечательное настроение. Они так и рвутся в бой! - Ага, - уныло ответил шофер. Солдаты негромко переговаривались: - Говорят, что те поклялись, пока не победят, не стричь волосы и не брить бороды. - Да ну! - Вот тебе и ну!.. - Долгонько же им придется ходить со своими бородами. На стороне Апчхибосса Утриноса, что ни говори, сам Тайфун! - А может, и не долго. Кто знает... - Слушай, а выходит, они не очень-то и боятся, раз бороды носят. Ведь всякому ясно, кто ты и за кого. - Выходит, так. - То-то и оно... Вскоре город остался далеко позади. Еще какое-то мгновение на горизонте торчали макушки небоскребов, а затем машина свернула на проселочную дорогу, и все скрылось за густой пеленой пыли. Солдаты задремали. И, как ватные куклы, раскачивались из стороны в сторону, не выпуская из рук автоматов и не раскрывая глаз. Геркулес задумчиво смотрел на спящих ребят. "Ты стал невнимателен, Геркулес, - сказал он сам себе. - Вон как вытянулся Пим за этот год. Брюки ему совсем маловаты, еле прикрывают колени... А Ник - он здорово похудел. Наверно, все время думает о своем отце и о Дожде. То и дело повторяет их имена во сне... А что ты сделал, Геркулес, чтобы хоть немного успокоить его? Ничего ты не сделал, Геркулес. А ведь ты старший!.. Они тобой крутят, Геркулес, как хотят, - знают, что ты их любишь и не можешь на них по-настоящему сердиться. Вот и сейчас увязались с тобой. А ведь ты их не хотел брать. Не детское это дело... Но разве устоишь перед их просьбами?! Особенно этот Ник: "Возьми! Возьми! Что тебе, жалко?" Конечно, жалко, если на то пошло... Очень жалко! Вот так! Но разве их убедишь? А все-таки здорово он придумал - пристроиться к войскам Апчхибосса Утриноса, а затем при удобном случае улизнуть к Грому. А просто так к Синим горам не добраться - повсюду патрули. Нет, что ни говори, замечательная мысль!.. Вот только ребята... Ох и влетит же от Грома!" Машину тряхнуло, и Геркулес раскрыл глаза. Тьфу ты, черт! Кажется, тоже задремал. Машина снова выехала на шоссе. И все так же маячил позади уродливый пятнистый броневик, ощетинившийся пулеметными дулами. ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ Гром и Эрнесто - Кто со мной на разведку? - гаркнул Гром, и раскатистое эхо заметалось среди базальтовых скал. - Я!.. Около трехсот человек подняли руки. Это были студенты и мастеровые, тайком пробравшиеся в горы из столицы; рубщики тростника, покинувшие свои деревни; солдаты Утриноса, перешедшие на сторону Грома. И сразу было видно, когда кто из них появился в лагере. У одних были уже густые черные бороды, у других - бороды поменьше, у третьих по щекам и подбородку змеились робкие колечки. А были и такие, у которых бороды еще и не намечались, и похвастаться им было нечем. Но среди всех, даже среди первых тринадцати старожилов, резко выделялась длинная густая борода одного новичка. Он появился в лагере лишь сегодня на рассвете и был похож на Робинзона Крузо, каким его рисуют художники: с длинноствольной винтовкой, в старой шляпе, мешковатых брюках и куртке из меха каких-то диких животных, надетой на голое тело. - Ну куда вы? Куда вы? - растерялся Гром, увидев столько поднятых рук. - Зачем мне столько? Мне один нужен. - И кивнул "робинзону", который умоляюще глядел на него: - Пошли. - Эх, везет же тебе, Эрнесто! - беззлобно шутили вокруг. - Как увидят тебя солдаты, сразу разбегутся со страху!.. Эх, Гром, ты его вместо пугала у дороги поставь - ни один патруль на него внимания не обратит! - Ладно, ладно, - буркнул Эрнесто в густые усы, - завидуете, черти. Гром и Эрнесто углубились в джунгли. - Тебя Эрнесто зовут? - спросил Гром своего молчаливого спутника. - Эрнесто... - Борода-то у тебя, Эрнесто, - словно ты ее целый год отращивал, - с уважением сказал Гром. - То-то и оно, что целый год, - угрюмо ответил Эрнесто. - Не до нее было. Полгода в джунглях от сеньора скрывался, затем поймали и на рудник упекли... Бежал через три месяца, снова джунгли, а потом... - тут он невольно рассмеялся, - пришел к вам, и моя борода как раз к месту оказалась. - Моя тоже, - захохотал Гром. Эрнесто с почтением смотрел на него. Он уже слышал от других, что этот рыжебородый великан не кто-нибудь, а знаменитый бесстрашный Гром. - Слушайте, Гром... - начал Эрнесто. - Называй меня на "ты", - добродушно заявил Гром. - Какие могут быть церемонии! - Ты с Дождем знаком? - Знаком ли я с Дождем?! Нет, вы слышали, что он спрашивает?! - вскричал Гром, хотя вокруг никого не было. - Да знаешь ли ты, что по милости этого заморыша Апчхибосса Утриноса и его плешивого покровителя Тайфуна, засадившего нашего друга в тюрьму, мы с Молнией уже больше года шатаемся безработными! - Прости, - сказал Эрнесто, - я же не хотел тебя обидеть. Просто я тоже был знаком с Дождем... - Что значит "тоже"? - вскипел Гром. - Что значит "знаком"? Да мы с ним друг без друга жить не можем! Гром бы еще долго бушевал, но тут их окликнул последний пост бородачей: - Стой! Кто идет? - Свои! - рявкнул Гром. - Ослепли, что ли? Еще полчаса пути, и в просветах деревьев мелькнуло серое кольцо шоссе с мостом, перекинутым через широкий овраг. - Давай вдвоем, - ужаснулся Эрнесто, когда Гром выкатил из травы черную тупорылую бомбу и взвалил ее себе на спину. - А зачем она? - Скажешь тоже, - буркнул Гром. - Еще уронишь. Я ее поймал, я и понесу. Зачем она, говоришь? Пригодится. Дело в том, что несколько дней назад самолеты Апчхибосса Утриноса бомбили лагерь бородачей. Все укрылись в пещере, а Гром стоял у входа, ловил падающие бомбы и сбрасывал их в пропасть. А одну он решил сохранить - на всякий случай. Выкрутил взрыватель и спрятал ее в укромном месте. Они спустились в овраг. Когда-то здесь, по-видимому, бурлил поток, а сейчас ручей безнадежно пересох. Лишь кое-где встречались покрытые зеленой плесенью мелкие лужицы. - Черт побери, - пыхтел Гром, согнувшись в три погибели и тяжело переставляя ноги. - Без Дождя скоро все к дьяволу засохнет... Проклятый Тайфун! Наконец разведчики оказались под мостом. Здесь было сумрачно и прохладно. Гром вытащил из сумки взрыватель, большой моток тонкой крепкой проволоки и склонился над бомбой. Эрнесто вскарабкался на мост. Дорога отсюда просматривалась далеко - она то пропадала, спускаясь в очередную ложбину, то вновь появлялась и поэтому была похожа на длинный серый пунктир, тянувшийся до самого горизонта. И вдруг из одной дальней ложбины выползли маленькие черные квадратики: один, два, три, четыре, всего - пять. Они проползли по видимому отрезку дороги и пропали, затем вновь появились. - Едут! - крикнул Эрнесто. - У меня уже готово, - отозвался Гром. Он выбрался из оврага, разматывая на ходу проволоку. Она ложилась в густую пожухлую траву и была совершенно незаметна. Для наблюдательного поста Гром и Эрнесто облюбовали два высоких дерева метрах в ста от моста. Гром с трудом взобрался на свой эвкалипт - мешала проволока, которую он боялся порвать. Наконец он удобно устроился в развилке, почти на самой макушке. Чуть ниже его, на соседнем эвкалипте, притаился Эрнесто с карабином. Послышался напряженный гул моторов. К мосту приближалась колонна огромных крытых грузовиков. Позади колонны громко тарахтел уродливый пятнистый броневик. Машины остановились. Вперед был послан патруль: длинный худой солдат и толстый низенький капрал. Они взошли на мост и перегнулись через перила. - Заметят, - испугался Эрнесто. - Ни за, что, - уверенно сказал Гром. - Маскировочка - первый сорт. Не обнаружив ничего подозрительного, патруль перешел на другую сторону оврага. Дальше идти капрал побоялся. - Вперед! - приказал он солдату, дрожа от страха и тревожно вглядываясь в дремучие заросли. Солдат отрицательно мотнул головой. Капрал привстал на цыпочки и ударил его по щеке - раз, другой, третий... - Вот мерзавец! - Эрнесто не выдержал и выстрелил. Фуражку с капрала словно ветром сдуло. Он завизжал, как поросенок, и помчался назад. Солдат - за ним. И тогда вперед вылез броневик. Поливая из своих пулеметов густые заросли кустарника, он въехал на мост. И тут Гром мгновенно замкнул контакт. Раздался оглушительный взрыв. Когда рассеялся вязкий черный дым, Гром и Эрнесто не увидели ни моста, ни броневика. А из грузовиков сыпались солдаты, занимая позицию вдоль оврага. Загрохотали выстрелы. Эрнесто снова прицелился в капрала, который высунулся из-за колеса машины, и вдруг услышал треск сучьев. Гром, беспомощно цепляясь за ветки, падал вниз. Очевидно, его зацепила какая-то шальная пуля. К счастью, его падение почти у самой земли задержала разлапистая толстая ветка. Гром повис на ней, и она, спружинив, отбросила его в кустарник. Обдирая в кровь руки, Эрнесто быстро спустился вниз. - Черт побери!.. Сто двадцать дьяволов! - услышал он доносящиеся из кустов ругательства. И сразу отлегло от сердца - жив! - Нога, - простонал Гром, когда Эрнесто склонился над ним, и виновато улыбнулся. - Вот угораздило... - А я думал, что Грому все нипочем! - сказал Эрнесто, перевязывая рану. - Бывает, что и Грому достается. Часа через два все заживет. Я такой. - Покрепче держись за шею, - сказал Эрнесто, наклонившись над Громом. Он никогда не думал, что Гром может быть столь тяжелым. А тут еще выстрелы, крики солдат, перебравшихся через овраг. Да и карабин мешал, а бросать его было жалко. За кустарником начиналась сплошная стена камыша на месте высушенного зноем болота. Во что бы то ни стало - туда, только туда! Там никто не найдет!.. - Брось меня, - ворчал Гром. - Не строй из себя героя... Чего двоим-то погибать? Не будь дураком! - Молчи! - огрызался Эрнесто. Все ближе и ближе был спасительный желтый камыш. В эту минуту Эрнесто желал только одного: добраться до зарослей камыша, упасть на землю и лежать, лежать и дышать всей грудью. Ноги Грома волочились по земле, и поэтому Эрнесто все время казалось, что следом за ним кто-то идет, прямо за спиной, и усмехается, все время держа тебя на прицеле. И вот вокруг зашелестели заросли камыша, но Эрнесто не упал со своей тяжелой ношей и даже не остановился. Он шел, шел, шел... И все качалось перед ним: изломанный камыш, узловатые лианы, лепестки орхидей, желтые пятна света в сумраке тропического леса... Эрнесто остановился только у поста бородачей, скорее почувствовав, чем услышав окрик: - Кто идет? - Свои, - хрипло дыша, сказал он и внезапно рассмеялся: - Ну, так кто же из нас дурак? - Я. - И Гром тоже засмеялся. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ У костра Геркулес бросил охапку сучьев возле костра. - Ну, как? - взволнованно спросил Ник. - Не уйти, - сказал Геркулес. - Понаставили постов почти через каждый метр. - Тсс, - прошипел Пим. К ним подбежал Карапузис и сунул Геркулесу под нос свою фуражку, пробитую пулей: - Видал? - Эх, на сантиметр бы пониже - и все, - с глубоким сожалением сказал Геркулес. - А ты как думал! - гордо заявил Карапузис, не уловив иронии. - Считай, что медаль у меня в кармане. - И помчался к другим кострам. За этот день он всем надоел до чертиков со своей простреленной фуражкой. К костру подошел лейтенант. Еще на первом привале капрал Карапузис ему доложил, что прихватил тройку полезных людей из города, и ожидал страшного разноса, но лейтенант только рукой махнул. Геркулес готов был поклясться, что после того, как броневик вместе с мостом взлетел на воздух, лейтенант, как ни странно, немного повеселел. Да, собственно, никто, кроме Карапузиса, и не огорчался - в броневике находились два его приятеля из личной гвардии Апчхибосса Утриноса, которая набиралась среди самых отъявленных головорезов во всех частях света. Лейтенант долго смотрел на огонь, а потом вдруг спросил у Геркулеса: - Скажи, парень, только по-честному, почему ты решил пойти против бородачей? - Да так... - замялся Геркулес. - А вы? - Солдат не рассуждает, - уклончиво ответил лейтенант. - А вот ты, как говорит капрал, - и он усмехнулся, - добровольно. А? - Точно так, - лихо ответил Геркулес, решив, что тут какой-то подвох. - Добровольно. У меня с Громом особые счеты. - Понятно, - хмыкнул лейтенант и кивнул на ребят. - А у них? - У них? - на мгновение растерялся Геркулес. - У них. - Кормят у вас хорошо, - нашелся Геркулес. - Верно, ребята? - Верно, - солидно заявил Пим. - Еще как верно! - согласился Ник. Лейтенант засмеялся: - Ну, ладно. Это ваше дело. Все равно, я смотрю, из вас правду клещами не вытянешь. - А у него голова работает, - шепнул Пим Нику. - Сеньор лейтенант! Сеньор лейтенант! - послышались возбужденные возгласы. В окружении толпы солдат к костру из темноты приближались двое бородачей. Один из них был очень высокий, в берете, рубашке защитного цвета и таких же брюках, заправленных в высокие ботинки. Другой - сухонький крепкий старичок точно в такой же форме, только на голове у него красовалась лихо сдвинутая набок капитанская фуражка. Пим и Ник от неожиданности даже вздрогнули, а у Геркулеса вытянулось лицо. - Гром! Гром! - тревожно зашептались солдаты. - Добрый вечер, - весело сказал Гром и присел на срубленное дерево. - Присаживайся, старина Мануэль, - пригласил он своего спутника. - Места на всех хватит. Капитан Мануэль немного нервничал. Поэтому, прежде чем сесть, он кашлянул, вынул из кармана очки, которые надевал только в особо ответственные моменты, протер их, снова спрятал и только тогда осторожно опустился на бревно. Гром подмигнул ребятам, и они сразу заулыбались, хотя им и было не по себе. Пим и Ник ужасно боялись за Грома. - Где они? Где? - через толпу пробивался взъерошенный Карапузис. - Поймали голубчиков! - Да заткнись ты, - остановили его солдаты. - Тише. Сами пришли. Дай людей послушать! Капрал притих и судорожно вытянул голову из-за сдвинутых спин. - Как видите, - сказал Гром, прищурив глаза, - мы пришли к вам без оружия и вовсе не собираемся вас запугивать и говорить, что все пути отрезаны и что надо сдаваться, а не то, мол, крышка. Солдаты засмеялись. А Карапузис испуганно спросил: - Окружены, да? - Наоборот, - продолжал Гром, - мы у вас в руках и готовы поклясться, что на несколько километров вокруг нет ни одного бородача. - Ну, если, конечно, не считать нас, - вставил капитан Мануэль. Солдаты одобрительно загудели. А осмелевший Карапузис заявил: - А чего с ними разговаривать? Хватай их! Но кто-то пребольно щелкнул его по затылку, и капрал сразу умолк, подозрительно оглянувшись на невозмутимые лица. Пим и Ник тревожно завертели головами. Лейтенант встал: - Вы предлагаете нам сдаться в плен и в то же время утверждаете, что не мы у вас в руках, а вы у нас. Где же логика? - Не совсем так. В руках у вас только мы вдвоем, я и старина Мануэль, - поправил его Гром. - И кроме того, речь идет не о том, кто у кого в руках, и даже не о том, на чьей стороне пока еще сила. Да вы же и сами знаете, кто из нас прав. Против кого же вы?.. Против Дождя, который так же нужен вам, как и мне! Разве это не так? - Еще бы не так! - вскочили Пим и Ник. - Не так! Не так! - завопил Карапузис. - Так, - тихо сказал лейтенант. Солдаты заспорили. А капрал Карапузис быстро строчил в своей записной книжке на уже знакомой нам страничке с буквой "Л": "Лейтенант - лазутчик Грома. Он еще с детства подкуплен бородачами за 10 миллионов песо", на секунду задумался и вставил еще один ноль. Получилось "за 100 миллионов песо". Так показалось капралу убедительней. - Солдаты! - Лейтенант поднял руку. - Не знаю, верите вы мне или нет, но я не хочу вести вас в бой за Апчхибосса Утриноса. А теперь в вашей воле поступить со мной так, как считаете нужным. - Что же это творится, а? - завопил Карапузис и выскочил в круг. - Как старший по чину после этого мятежника, - он ткнул пальцем в сторону лейтенанта, - я принимаю на себя его обязанности. - И, побагровев от натуги, заорал: - Батальон, слушай мою команду! По изменнику нашего дорогого Апчхибосса Утриноса... - Покричал, и хватит, - спокойно сказал Геркулес и отвесил ему такую затрещину, что Карапузис отлетел в сторону. Пим сделал ему подножку, и капрал шлепнулся на землю. - Мы не заставляем никого насильно присоединяться к нам. - Мощный голос Грома перекрыл общий шум. - Кто не хочет, может идти по домам! - Да чего там, ребята! - Какой-то долговязый солдат выпустил очередь в небо. - Пошли к бородачам. Не было охоты погибать за этого плешивого Апчхибосса! Пускай он сам себя спасает, провались совсем! - Верно! - закричал старина Мануэль и нацепил на нос очки. - Правильно. - Становись, парни, - скомандовал Гром. - Кто к нам - налево, кто домой - направо. Первыми налево бросились Пим, Ник и Геркулес. Через минуту с левой стороны оказался почти весь батальон. С правой - всего несколько человек. А капрал Карапузис исчез, словно сквозь землю провалился. Он драпал без оглядки до самой столицы и там срочно взял билет на самолет, улетающий на далекие Забытые острова. "Ну уж туда-то, - с беспокойством думал Карапузис, - Грому, верно, никогда не добраться". И перестал дрожать только тогда, когда самолет оторвался от бетонной дорожки аэродрома. ...Оставив охрану у машин, солдаты двинулись к лагерю бородачей. Гром размашисто шагал в голове колонны. Над колонной пылали факелы, и постам бородачей в горах, наверно, казалось, что внизу течет огненный ручей. Лагерь встретил прибывших ликующими криками. Ник кричал громче всех. Бородачи схватили его и стали подбрасывать. И Нику казалось, что звезды то удаляются, то приближаются к нему. И тут он увидел бородатого Эрнесто. - Папа! ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ Как Апчхибосс Утринос снабжал бородачей оружием - До свидания, Ник! - До свидания, Пим! До свидания, Геркулес! - Крепко схватив отца за рукав, словно боясь, что он исчезнет, Ник долго махал рукой, пока машины не скрылись за поворотом. Сегодня утром Гром отдал приказ: отряд бородачей во главе с Молнией должен покинуть Синие горы и обосноваться в других горах, у восточного побережья острова. Это была очень трудная задача. Путь на восток пролегал по открытой равнине. Повсюду - посты, патрули. А ведь до восточных гор - несколько сотен километров! Для такого дерзкого похода вызывались только добровольцы. Стоит ли говорить, что желающих было более чем достаточно! Но отобрали только сто человек, среди них оказались Геркулес и Пим. Бросок решили совершить на трофейных машинах среди бела дня. Бородачи рассчитывали на молниеносность, на то, что местные гарнизоны не сразу разберутся, в чем дело. Бородачи даже не стали переодеваться в форму солдат Апчхибосса Утриноса. - Нам ни к чему маскарад, - сказала Молния. - Мы сражаемся честно. - Верно! - горячо воскликнул Пим, потрясая новеньким карабином, и с гордостью поправил черно-красную повязку на рукаве. Он был похож на завзятого бородача и щеголял своей нарисованной тушью бородой, словно настоящей. Геркулес все время подшучивал над ним и предлагал побриться. - Только тогда, когда разгромим Утриноса! - твердо отвечал Пим. Машины одна за другой исчезли вдали. В ту же минуту отряд Грома тоже выступил - но в другую сторону... Ник ни на шаг не отставал от отца. Они снова были вместе, но ему все время казалось, что он может его вновь потерять. Нику было так приятно слышать голос отца, чувствовать на плече его тяжелую руку и даже семенить, еле поспевая за ним... Но больше всего Ник любил смотреть на отцовскую бороду. Он очень гордился отцовской бородой. Она была самая большая в отряде. Больше, чем у Грома! Отряд покинул лагерь вовремя. Далеко позади послышались гулкие разрывы бомб. После каждого авианалета Апчхибосс Утринос объявлял, что с бородачами покончено раз и навсегда. Но ему уже давно никто не верил. Мало того, и сам он не верил себе. Бородачи были неуловимы. Теперь Апчхибосс Утринос надеялся только на одно: на засуху. Он был готов уничтожить всю страну, только бы не дать Грому возможности победить. Засыхали без Дождя, который томился в крепости, леса и поля, мелели реки, пересыхали ручьи. А Утринос потирал руки. - Высыхают леса? - говорил он. - Чудесно! Бородачам будет негде прятаться! - Голодают рубщики тростника? - радовался он. - Великолепно! Значит, не будут помогать бородачам! - Пересыхают реки? - ликовал он. - Изумительно! Скоро бородачам будет нечего пить!.. И все больше и больше прославлял неимоверную доброту дружественного соседа Тайфуна, который согласился в столь трудный час поставлять на Зеленый остров оружие, консервы и газированную воду. Тайфун тоже потирал руки. - Легче всего заработать, - поучал он Апчхибосса Утриноса, - во-первых, на войне, во-вторых, на голоде, в-третьих, на стихийном бедствии. У вас сейчас как раз замеча-а-тельное сочетание всего этого. - Гениально! - восторгался Апчхибосс Утринос. - Просто гениально! - Практика, - скромно признавался Тайфун. - И опыт. Подготавливая генеральное наступление, Апчхибосс Утринос устроил в поместье Буль Буреса большой склад оружия. И если бы кто-нибудь сказал ему, что сегодня вечером все эти запасы перейдут в руки бородачей, он бы только снисходительно рассмеялся. Уйти так далеко от спасительных гор? Нет, бородачи никогда на это не осмелятся! - Они надеются сломить нас голодом, - говорил Гром. - Но из этого у них ничего не выйдет. Ничего, пока... - тут он делал паузу и выразительно подмигивал, - пока они снабжают своих солдат. - А что с нами будет, - однажды наивно спросил Ник, - если они перестанут снабжать солдат? - Ничего страшного, малыш, - засмеялся Гром. - Мы тогда победим на следующий же день, потому что нам не привыкать сражаться натощак. Отряд покинул джунгли. Потянулась выжженная саванна. Бородачи специально выбрали путь по бездорожью, по безлюдным местам и пересохшим болотам. Вечером отряд остановился возле узкой бетонной дороги, петлявшей по холму. Вверху ярко светились желтые квадратики окон замка Буль Буреса. - Эрнесто, - сказал Гром, - ты тут все знаешь, действуй. Но только бесшумно, чтобы охрана не успела позвонить в столицу. - Есть, - отчеканил Эрнесто. - Тебе человек сто хватит? - пошутил Гром. - Сто - маловато, - в тон ему ответил Эрнесто. А вот пять будет в самый раз. - Ну, давай. И они крепко пожали друг другу руки. Пень Колодус, надсмотрщики и несколько солдат азартно играли в карты во флигеле замка. - Мой ход! - торжествующе закричал Пень Колодус, бросая на стол козырного туза. - Нет, мой. - Дверь распахнулась, и перед ошеломленными игроками появился Эрнесто с карабином в руках. - Ой! - вскрикнул Пень Колодус и потянулся к кобуре. - В любой игре... - за раскрытым окном возник Хосе с автоматом, - есть такое правило - не жульничать. За это иногда крепко бьют. Очень! Все сразу задрали руки вверх. А помертвевший от страха Пень Колодус сделал вид, что хотел стряхнуть пушинку с брюк. Хосе остался охранять надсмотрщиков, а Эрнесто выскочил во двор, открыл ворота и несколько раз мигнул фонариком. Первым примчался Ник и спросил: - Все в порядке? - Так точно, - вытянулся перед ним Эрнесто. - В порядке! Бородачи заполнили двор. Хосе сбил замки с подвалов, и по цепочке повстанцев поплыли разнокалиберные ящики с карабинами, пулеметами, патронами, консервами, обувью, взрывчаткой... - Ник, - сказал Гром, - жми в деревню, зови всех. Не прошло и двадцати минут, как в ворота замка повалили рубщики. Они притащили