превратить их в якобинскую партию,за которой могла бы тянуться социал-демократия. Ничегоу Мартынова не вышло. Ничего не выйдет и у Лозовского. Лозовский и сам признает, что никакого революционно-го Гоминьдана нет. "Значит ли это, -- возражает он, однако, -- 293 что мы должны были бы высказаться против оформления (?) революционного Гоминьдана и на основании опыта последнего времени отказаться от всякой поддержки этого (?) нового Гоминьдана. Ни в коем случае". Здесь ключ к позиции. Лозовский за то, чтобы вдова Сунь Ятсена, левый Тань Янькай и оказавшийся в левых Евгений Чэнь "оформили" революционный Гоминьдан с благословения Москвы и Коминтерна и при их поддержке. Лозовский обещает не отказываться от поддержки "этого" революционного Гоминьдана. Во всем этом гениальном историческом построении реально только одно -- неукротимая "историческая потребность" самого Лозовского держаться за хвост буржуазной тетеньки. На этом пути тов. Лозовский, чего доброго, доберетсядо демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.Коммунистическая партия получит указание войти в новыйГоминьдан, возглавляемый вдовой Сунь Ятсена и другими"видными" деятелями, которые именно для этого понадоби-лись Лозовскому до зареза. Компартии будет приказано не пу-гать вдову Сунь Ятсена чрезмерной "левизной". Сделано этобудет в достаточно двусмысленных выражениях, чтобы Буха-рин мог от собственной директивы в любой момент отречься.Словом, будет снова сделано все, чтобы спутать китайскихкоммунистов окончательно. После произведенной Лозовским рекогносцировки ло-зунг демократической диктатуры пролетариата и крестьян-ства выдвинет -- надо полагать -- и Сталин. Он не склонен,как известно, перепрыгивать через ступени, что свойственнооппозиции. Сталин -- реалист. А реализм, как известно, состо-ит в том, чтобы не видеть дальше своего носа. Вот когда ЧанКайши прибрал, при нашей помощи, к рукам своим всювласть и разгромил рабочих, тогда и для Сталина стало ясно:Чан Кайши -- контрреволюционер. А кто об этом говорилраньше, за месяцы или хотя бы только за пять дней до перево-рота, тот перепрыгивал через ступени. То же и с Фэн Юйся-ном. То же и с Уханью. То же, в частности, с Ван Цзинвэем. Те-перь Сталин может еще раз повторить старый опыт --под обновленным лозунгом "демократической диктатурыпролетариата и крестьянства", строго, однако, наказав китай-ской компартии не перепрыгивать через новую ступень в ви-де вдовы Сунь Ятсена. И все это будет делаться именем боль- шевизма -- при содействии Лозовского в качестве теоретического советника по вопросам революции. То, что нужно сейчас в Китае, это прививать народныммассам не глупенькие надежды на якобинский Гоминьдан,а жгучую ненависть к действительному реально существующе-му Гоминьдану в лице его правых и левых палачей и неприми-римое недоверие ко всяким новым соглашательским кандида-турам -- сперва в вожди, затем в палачи. Нужно выяснятькитайским народным массам и, прежде всего, самим китай-ским коммунистам, что выполнить великую революционнуюмиссию может только китайский пролетариат в теснейшемсоюзе с крестьянской беднотой, под руководством китайскойкомпартии. Вот где общественная база, вот где политическиерамки действительного китайского якобинизма. Левые эсеры297 были в нашей революции только эпизо-дом. Этот эпизод появился на свет не потому, что мы реклами-ровали левых эсеров, а потому, что беспощадно боролисьс правыми. Левые эсеры не погубили революцию только пото-му, что наша партия вела неутомимую борьбу за упрочениесвоих позиций, не смешивала своих организаций с организа-циями эсеровской партии и открыто ставила перед собоюпроблему завоевания и удержания в своих руках власти. Могут ли в Китае появиться эпизодические образования, вроде левых эсеров? Могут. Но они не погубят революцию лишь в том случае, если соотношение политических сил еще более передвинется в сторону китайских коммунистов, чем это было в нашей революции. Вся задача теперь в том, чтобы китайская компартия самостоятельно, как призванная руководительница, встала на почву реально развивающегося движения рабочих и крестьян. Она может это сделать только в форме рабочих и крестьянских Советов, берущих с бою власть и разрешающих задачи революции. Компартия, разумеется, использует каждого политического союзника. Но единственной реальной основой политических соглашений должны стать отныне только рабочие, крестьянские и солдатские Советы. 18. В июле этого года "Правда" в порядке кинематографи-ческой внезапности выдвинула лозунг Советов для Китая.По чьей инициативе был он выдвинут? Санкционирован лион Центральным Комитетом, Коминтерном? Что сталось с этим лозунгом? Почему молчат о нем сейчас? Отменен ли он? Кем: Центральным Комитетом, Коминтерном? "Своеобразие" обстановки состоит в том, что все совершается за кулисами и простому смертному ничего не видать и ничего не понять. Если мы считаем, что лозунг Советов несвоевременен, что компартия должна не бороться за власть, а ждать появления истинно революционного Гоминьдана -- тогда движение Хэ Луна и Е Тина является авантюрой, которая дорого обойдется рабочим и крестьянам. Тогда надо как можно круче осадить назад. Если же -- как можно судить на основании газетных сведений, которыми мы только и располагаем -- в лице армий Хэ Луна и Е Тина революция по военной линии вырвалась, наконец, из-под опеки буржуазии на путь самостоятельного движения угнетенных масс, на путь открытой гражданской войны с буржуазией; если мы считаем это новым, колоссальным по значению этапом революции и связываем с этим дальнейшее ее развитие -- а такова наша позиция -- тогда надо выровнять политический фронт по всей линии. Надо правильно поставить вопрос о революционной власти. Надо правильно поставить вопрос о революционной армии. Надо связывать стачечное движение рабочих с созданием Советов. Надо на деле учить эти Советы руководству движением масс. Надо строить крестьянские Советы как органы расправы с помещиком, реакционным чиновником, ростовщиком. Надо, чтобы компартия сознала себя руководительницей всего движения. Надо понять ее самосознание, ее чувство ответственности, ее готовность и способность к действию большого исторического масштаба. Только такой путь может обеспечить победу. * * * События в Китае идут, новые опасности надвигаются, а наша партия и Коминтерн лишены даже возможности обсуждать их. Официальная мотивировка запрещения дискуссии состоит в том, что это может ухудшить международное положение СССР. Вопиющая фальшь! Фактически дискуссия по вопросам китайской революции происходит непрерывно, но это дискуссия односторонняя. Все, что могла бы мировая буржуазии узнать из двусторонней дискуссии, она знает и так. Насквозь лживая, насквозь лицемерная мотивировка запре- щения является в то же время насквозь филистерской и капитулянтской. Нельзя, видите ли, обсуждать основные проблемы китайской революции -- потому что рассердится мировая буржуазия. Но она ведь вообще недовольна обсуждением проблем революции, т. е. прежде всего, существованием Коминтерна. Можем ли мы в этом вопросе идти на уступки буржуазии? Можем ли мы становиться на ту точку зрения, будто интересы СССР требуют принесения ей в жертву интересов китайской революции? Ведь это значило бы установить противоречие между интересами СССР и интересами Коминтерна, развитие которого немыслимо в настоящее время без свободного и всестороннего обсуждения проблем китайской революции. По существу дела, дискуссия запрещена лишь с той целью, чтобы не дать вскрыть ошибки руководства. Но повод, за который ухватился Сталин, еще хуже -- если возможно -- этого действительного мотива. Теория социализма в отдельной стране и здесь дает свои плоды. Люди договариваются до того, что считают возможным мотивировать запрещение дискуссии о судьбах китайской революции ссылкой на интересы рабочего государства -- как будто судьбы нашего государства не связаны неразрывно с судьбами китайской революции и как будто китайская революция может прийти к победе без обсуждения и осуждения нынешнего ложного курса. Чем упорнее сталинский курс будет себя отстаивать, тем катастрофичнее станет его неизбежное крушение! Л. Троцкий 20 сентября 1927 г. ЧЕГО ЖДАЛИ И ЧТО ПОЛУЧИЛИ? (Баланс Англо-Русского комитета) В своем докладе активу московских железнодорожников Андреев298, один из секретарей ЦК, сделал [первую, пока единственную] попытку связать концы с концами в вопросе об Англо-русском комитете. Связать концы с концами Андрееву не удалось, но зато он -- вопреки своим намерениям -- оказал серьезное содействие в разъяснении того, чем сталинская политика отличается от большевистской. 1. Андреев сперва очень жалобно рассказывает, что англи-чане порвали АРК как раз в тот момент, когда ему следовалобы жить да жить. Империализм перешел в наступление, ду-шит Китай, готовит войну против СССР: "Сейчас поэтому су-ществование и деятельность АРК и подобных АРК организа-ций были бы наиболее необходимы". [И дальше: "Именносейчас, в момент этого наступления капитала на рабочийкласс, необходимость существования АРК особенно ясна".И так далее, в том же духе.] Рядом с этим Андреев рассказывает, какие принимались меры для того, чтобы сохранить АРК (при перечне этих мер он, однако, очень тщательно обходит постыдное берлинское совещание АРК в апреле 1927 года). Но из всех этих усилий ничего не вышло: АРК оказался взорван английскими членами именно тогда, когда в нем была наиболее острая надобность для... советских членов. В сущности, одно это изложение заключает в себе беспощадное осуждение той самой политики, которую защищает Андреев. Можно при самой правильной политике потерпеть поражение от врага, потому что враг сильнее. Но ковать в течение многих месяцев оружие против врага и потом жаловаться, что это оружие рассыпалось в руках накануне боя, -- значит осуждать себя: либо кузнец плох, либо ковал из негодного материала. 2. После срыва Генсоветом всеобщей стачки в мае 1926 г. за-щитники официальной линии нам говорили: да разве же мыне знали, что Генсовет состоит из реформистов-предателей?Допустим, что вы знали. Но предвидели ли вы, что Генсоветрешится именно тогда, когда в нем будет особенная нужда?Очевидно, не предвидели. Ибо ни один, даже самый плохойкузнец не станет ковать оружия, зная заранее, что оно рассып-лется накануне боя. Между тем, именно вокруг этого вопроса вращался спор оппозиции с большинством. Оппозиция говорила: члены Генсо-вета -- либеральные рабочие политики разных оттенков. Первая, еще бесформенная волна революции сдвинула их влево, как это всегда бывает с либералами. Всеобщая стачка, поставившая вопрос ребром, сразу отбросила их вправо. Никакой самостоятельной позиции у них быть не может. Отброшенные вправо, они превращаются в активную агентуру буржуа- зии. [Их роль будет контрреволюционной.] Если они предали всеобщую стачку своих собственных рабочих и стачку своих углекопов, то только жалкий филистер может надеяться на то, что эти люди могут оградить китайскую революцию или Советский Союз от ударов британского империализма. Наоборот, в критический момент они всегда помогут империализму против революции. Таков был в этом вопросе наш прогноз. А бедный Андреев после срыва АРК англичанами выступает по поручению Сталина перед рабочими с жалобными причитаниями: АРК приказал долго жить в тот момент, когда деятельность его была "наиболее необходима". Вот это и называется в политике банкротством! 3. Мы сказали выше: допустим, что представители сталинской линии действительно знали, с кем имеют дело -- тем больше в таком случае их ответственность. На самом деле они клевещут на себя задним числом. Они ложно оценивали Генсовет, не понимали внутренних противоречий в английском рабочем классе и сеяли иллюзии потому, что сами их разделяли. а) О периоде до генеральной стачки нечего и говорить: Персель, Хикс и др. изображались в этот период как наши надежнейшие друзья, почти как единомышленники. Доказательств можно бы привести тьму. Ограничимся одним. В своей брошюре "Вопросы практики профессионального движения", изданной в 1925 г., на странице 48 руководитель советских профсоюзов Томский299 говорил: "Подписавшие с нами соглашение тред-юнионисты держатся стойко и против буржуазной лжи и клеветы, и против бывших (?) руководителей английского движения: Томаса, Клайн-са300 и Макдональда. Вожди британских тред-юнионов, их более левая часть, можно сказать с уверенностью -- большинство, действует с нами согласованно. Это дает уверенность и возможность надеяться, что англичане, которые не любят быстро соглашаться, которые долго думают, взвешивают, обсуждают, мнутся, прежде чем принять то или другое решение, выполнят соглашение до конца и что не придется ставить перед собою вопрос: что даст русскому рабочему единство мирового профдвижения?" Томский выражал чаяния Сталина и Бухарина. Сравните: что ждали и что получили? б) Не лучше, по существу дела, обстояло и после срыва Ген-советом генеральной стачки. Уже после того, как оппозициясо всей решительностью потребовала разрыва Англо-русскогокомитета как насквозь гнилого и фальшивого учреждения, ко-торое существованием своим только обманывает рабочих,Московский Комитет нашей партии в особых тезисах, выпу-щенных против оппозиции, следующим образом поучал пар-тию: "Англо-русский комитет несомненно играет громадную роль в борьбе со всякими интервенциями, направленными против СССР. Он станет организующим центром международных сил пролетариата в борьбе со всякими попытками международной буржуазии затеять новую войну". [Материалы к проработке итогов июльского пленума ЦК ВКП. Агитпроп МК]. [Вот как оценивал МК нашей партии роль Англо-русского комитета.] В сущности, во всей массовой, т. е. единственно серьезной агитации, основной, главный, хватавший за живое довод против оппозиции: нам, дескать грозит военная опасность, Генсо-вет нам поможет от нее отбиться, а оппозиция, преследуя свои "фракционные цели", призывает нас порвать с Генсове-том. [Отсюда уже зародилось глупое и гнусное обвинение в полуоборончестве, в пораженчестве и пр.] Оппозиция же говорила: Генсовет будет тянуть канитель дружелюбия до тех пор, пока это не будет ничем серьезным угрожать его хозяину, т. е. британской буржуазии, а затем порвет с ним в тот момент, когда это будет наиболее выгодно для буржуазии, т. е. наиболее опасно для нас. Андреев выступает теперь и жалобно причитает: Генсовет порвал-де с нами тогда, когда деятельность АРК "особенно необходима". Необходима кому -- нам или английской буржуазии? Ведь Генеральный совет есть агентура английской буржуазии в рабочем движении. Ясно, что он порвал блок с нами тогда, когда этот разрыв оказался "особенно необходим" Чем-берлену. Вот это в политике и называется банкротством! в) А знаменитый довод Сталина--Рыкова301 насчет того,что разрыва АРК требует Болдуин и что, следовательно, оппо-зиция помогает Болдуину -- разве этот довод не вытекал цели- ком из ложной оценки Генерального совета, из непонимания его классовой природы и его общественной роли? Генеральный совет есть агентура английской буржуазии. Но за агентурой хороший хозяин должен следить в оба. У агентов есть свои интересы. Агент в своей работе может зайти дальше, чем это выгодно хозяину. Болдуин зорко следит за своей агентурой, нажимает на нее, пугает ее, предъявляет требования с запросом. Забота Болдуина состояла в том, чтобы Генсовет не пообещал чего лишнего и сумел порвать с нами вовремя. Поскольку надвинулись большие вопросы, разрыв становился неизбежен. Этого не понимали у нас те, кто ложно оценивал Генсовет, кто подкрашивал его, кто делал себе на этот счет иллюзии, кто надеялся, что АРК может в большом и серьезном вопросе повести политику против Чембер-лена. Оппозиция исходила из того, что разрыв неизбежен и что нужно этот разрыв провести на таких вопросах, которые наиболее ясны и понятны английской рабочей массе. [4. Между тем, Сталин и Томский продолжали подкрашивать Генсовет. Они с возмущением отвергали указание на то, что АРК стал реакционной помехой на пути рабочего движения. Они утверждали, что АРК играет и может сыграть прогрессивную роль, даже в случае войны. Правда, в апреле 1927 г. он/и/ выражались на этот счет осторожнее: 99 % за то, что Генсовет предаст нас в случае войны, но 1 % за то, что может и не предать. Можем ли мы, -- спрашивал Томский, -- отказываться хотя бы от одного шанса против девяноста девяти в таком большом деле? Рассуждать таким образом значило превращать политику в лотерею. Но обеспечивать оборону СССР методами лотереи есть жалкая политика, тем более, что все сто процентов были за проигрыш. А когда проигрыш обнаружился, Андреев жалобно рассказывает рабочим, как хорошо было бы, если бы тред-юнионисты оказались не такими, каковы они есть на деле, а такими, какими воображал их себе Сталин. [Вот это и называется оппортунистической политикой иллюзий!] 4. В июле 1926 года Сталин самодовольно поучал нас302: "Задача этого блока (АРК) состоит в организации широкого движения рабочего класса против новых империалистических войн, вообще против интервенций в нашу страну со сто- роны (особенно) наиболее могучей из империалистических держав Европы, со стороны Англии в частности" (Стенограф. отчет, выпуск 1, стр. 71). Поучая нас, оппозиционеров, насчет того, что нужно "иметь заботу о защите первой в мире рабочей республики от интервенций" (мы этого не знали), Сталин присовокуплял: "Если профсоюзы нашей страны встречают в этом деле поддержку со стороны английских профсоюзов, хотя бы и реформистских, то это надо приветствовать..." Голоса: правильно! (стр. 71). Можно не сомневаться, что среди голосов "правильно" был и голос Андреева. А между тем, это были голоса слепцов, которые подводили защиту СССР под неожиданный удар. Мало иметь "заботу о защите СССР" -- надо иметь заботу о правильной линии политики, надо знать основные силы мировой борьбы, надо понимать классовые отношения и механику партий, надо быть марксистом [ленинцем], а не филистером. [Сталин развивает свою мысль далее с самодовольством уездного мудреца. Он нумерует свои пошлости: во-первых, во-вторых, в-третьих, в-четвертых. Во-первых, надежда на Чан Кайши, во-вторых -- надежда на Ван Цзинвэя, в-третьих, надежда на Перселя, в-четвертых -- надежда на Хикса. Нынешняя надежда на французских радикалов303, которые-де дадут отпор французским империалистам, это уже в-пятых. Сталин в той же речи поучает: "Ежели реакционные профсоюзы Англии готовы с революционными союзами нашей страны иметь блок против контрреволюционных империалистов своей страны -- почему бы этот блок не приветствовать?" (стр. 71.) Сталин не понимает, что, если бы "реакционные" профсоюзы способны были вести борьбу против своих империалистов, то они не были бы реакционными профсоюзами. [Сбившись на мещанское верхоглядство,] Сталин утратил водораздел между понятиями реакционный и революционный. Он по старой памяти называет профсоюзы Англии (т. е., очевидно, их руководство) реакционными, а на деле питает на их счет [совершенно меньшевистские] иллюзии, в духе блаженной памяти Керенского или Церетели. Сталин резюмирует свою философию в следующих словах: "Итак, АРК есть блок наших профсоюзов с реакционными профсоюзами Англии... на предмет борьбы против империалистических войн вообще, против интервенции -- в частности" (стр. 71). Вот именно: мелкобуржуазная ограниченность вообще и -- в частности [(тема для "красных" профессоров сталинской школы)]. [С самодовольством уездного мудреца] Сталин заканчивает свои поучения попыткой иронии: Пусть запомнят это хорошенько Троцкий и Зиновьев (стр. 72). Вот именно! Мы все очень твердо запомнили. Мы запомнили, что нашу критику сталинских надежд на Перселя как на ангела хранителя рабочего государства Сталин называл отходом "от ленинизма к троцкизму". Ворошилов: Правильно! Голос: Ворошилов печать приложил. Троцкий: К счастью, все это будет в стенограмме (стр. 71). Да, все это будет в стенограмме того самого июльского пленума, который [выводил т. Зиновьева из Политбюро,] громил "троцкизм" и брал под защиту АРК [шпаргалку Угланова304 -- Мандельштама305]. Мы предлагаем опубликовать теперь к Пятнадцатому съезду речи Сталина по вопросу об АРК вместе с нашими речами. Это будет хорошей проверкой того, чьи взгляды выдерживают проверку событий и времени: взгляды Сталина или взгляды оппозиции? [6. Не будем останавливаться на схоластических построениях Бухарина. У него в этом вопросе было семь теоретических пятниц на неделе. [Критиковать их бесплодная трата времени.] Тут и софизм насчет того, что АРК есть профсоюзная организация, а не политический блок. Тут и софизм насчет того, что АРК есть не союз вождей, а союз масс. Тут и защита апрельской капитуляции в Берлине доводами государственно-дипломатического характера. И многое, многое другое. Все эти теории были нами в свое время оценены по достоинству. Распутывать сейчас задним числом заячьи петли Бухарина было бы бесплоднейшей тратой времени. Ходом событий противоречивая схоластика Бухарина сметена, как мусор, из которого отчетливо выступает только один факт: идейно-политическое банкротство. И подумать только, что все это вместе преподносится под видом генеральной линии Коминтерна! ] 5. "С момента срыва всеобщей стачки, -- рассказывает Андреев, --начинается подготовка плана, каким бы образом поудобнее сорвать АРК или свести АРК окончательно к нулю, к такому положению, когда он не будет мешать Генсовету... К этому сводился план нынешних руководителей Генсовета. И то, что произошло на последнем конгрессе, является завершением этого плана". Это вполне правильно сказано [совсем как у оппозиции 1 1/2 года тому назад]. У Генсовета был свой план, и этот план проводился им систематически. "Разрыв есть завершение продуманного плана, который Генсовет подготовлял и осуществил на последнем конгрессе". Это безусловно правильно. Генсовет знал, чего хочет. Вернее сказать: хозяева Генсовета знали, куда его вести. А вот знал ли Андреев, куда он идет? Не знал. Ибо Сталин не только не помешал, но помог Генсовету выполнить его вероломный план с наибольшей выгодой для Генсовета и для его действительных политических доверителей, т. е. для английской буржуазии. Если у Генсовета был план, и он этот план мог систематически проводить, то нельзя ли было этот план понять, разгадать, предвидеть? Оппозиция предвидела. Еще 2 июня 1926 года, т. е. через две недели после срыва всеобщей стачки, мы писали в Политбюро: "А не возьмет ли на себя инициативу разрыва Генеральный совет? Это более чем вероятно. Он заявит, что ВЦСПС стремится не к единству мирового пролетариата, а к разжиганию раздоров внутри тред-юнионов и что ему, Генеральному совету, с ВЦСПС не по пути. Тогда вдогонку им мы бросим еще раз: предатели! -- в чем и выразится еще раз весь реализм политики, состоящей в поддержке гнилых фикций" (Стенограмма Политбюро 3 июня 1926 г., стр. 71). [Необходимо нанести удар буржуазному господству, диктатуре буржуазии с этой стороны, и эта задача может осуществиться только разрушением Амстердама (Объединенный пленум ЦК и ЦИК ВКП (б) 14-23 июня 1926 г. Речь т. Рыкова, стр. 58)]. Разве же это не подтвердилось слово в слово, буква в букву? Вы не порвали с Генсоветом, когда он предал всеобщую стачку и вызвал против себя величайшее ожесточение миллионов английских рабочих. Вы не порвали уже в менее для нас благоприятных условиях, когда он, вместе с церковниками и буржуазией, сорвал стачку углекопов. Вы не порвали в еще менее благоприятных условиях -- на вопросе об английской интервенции в Китае. А теперь англичане порвали с вами на вопросе о вашем вмешательстве в их внутренние дела, на вашем стремлении "командовать" английским рабочим классом или превратить английские тред-юнионы в орудие вашей государственной политики. Они порвали на вопросах, наиболее для них выгодных, наиболее способных обмануть английских рабочих. Это самое мы и предсказывали вам. Какая же политика является правильной, трезвой, революционной? Та ли, которая понимает махинации врага и предвидит завтрашний день, или та политика, которая слепо помогает врагу довести до конца его вероломный план? 7. Во время июльского пленума 1926 г. получена была от Ген-совета телеграмма о его милостивом согласии собраться с представителями ВЦСПС (чтоб надуть их). Эта телеграмма была разыграна тогда как победа -- не над Генсоветом, а над оппозицией. С каким эффектом бедняга Лозовский поднес тогда эту телеграмму! Что вы будете делать, -- спрашивал он оппозицию, -- если он (Генсовет) согласится, более того, что будете делать, если он уже согласился? Об этом есть телеграмма сегодня. ТРОЦКИЙ. Он согласился на временную поддержку его вашим авторитетом теперь, когда он готовит новую измену (шум, смех), (стр. 53.) Все это запечатлено в стенограмме! Тогда наши предвидения были предметом для издевательств, для шума и для смеха. Как торжествовал Томский по поводу полученной телеграммы! ТОМСКИЙ. Покойничек смотрит одним глазом... (громкий смех) (стр. 58.) Да, громкий смех. Над кем вы тогда смеялись? Над собой смеялись! Как издевался Лозовский по поводу того, что ожидания оппозиции не оправдались! Почему вы думаете, -- вопрошал он, -- что второе ваше предположение осуществится? Погодите... (стр. 53). Что мы на это отвечали: ТРОЦКИЙ. Значит, победили там в данный момент более умные, более хитрые, поэтому пока и не разорвали (шум). (Стр. 53.) Опять "шум". Совершенно ясно было для Сталина, для Лозовского и других, что оппозиция руководствовалась "грубо фракционными соображениями", а не заботой о том, как нам правильно отличать друзей от врагов, союзников от изменников. Отсюда-то и смех, и шум, в производстве которых Андреев занимал не последнее место. "Почему вы думаете, что второе ваше предложение осуществится? -- спрашивал Лозовский. -- Погодите..." Большинство было с Андреевым и с Лозовским, т. е. со Сталиным. Пришлось погодить. Годили больше года. И оказалось, что Англо-русский комитет, который должен был, по Рыкову, крушить буржуазные твердыни, помог своей буржуазии нанести нам удар и потом прикрыл удар Чемберлена против нее своим дополнительным ударом. За политику оппортунистических иллюзий всегда приходится тяжко расплачиваться, когда наступает час больших событий. 8. Мы уже упоминали, что Андреев совершенно обходит в своем докладе берлинское совещание АРК в апреле 1927 г., как если бы его вовсе не было. Между тем, это совещание является наиболее важным этапом в истории АРК после срыва генеральной стачки. На берлинском совещании делегация ВЦСПС обновила свое доверие Генсовету. Делегация держала себя так, как если бы не было ни предательства генеральной стачки, ни предательства стачки углекопов, ни предательства китайской революции, ни предательства СССР. Все векселя были переписаны заново, и Томский хвалился, что это было сделано в духе полного "взаимного понимания" и "сердечных отношений". Оказать большую помощь изменникам нельзя было. Что вы за это получили? Разрыв АРК через 4 месяца, когда наше международное положение ухудшилось. Во имя чего мы капитулировали в Берлине? Попробуйте ответить! [Вот на этот вопрос т. Андреев не сказал активу железнодорожников ни слова.] Между тем, берлинская капитуляция не была случайностью. Она полностью вытекала из политики "бережения" АРК во что бы то ни стало. Оппозиция с конца мая 1926 г. доказывала, что нельзя состоять в блоке с людьми, которых на- зываешь предателями. Или иначе: нельзя называть предателями людей, с которыми состоишь в блоке. Надо рвать с предателями в момент их величайшего предательства, перед лицом преданных и возмущенных масс, помогая массам придать своему возмущению более ясное политическое и организационное выражение. Вот чего требовала оппозиция. И она же предупреждала: если не порвете блока, то вынуждены будете вашу критику Генсовета приспособлять к блоку, т. е. сводить ее на нет. Это предвидение также оправдалось целиком. Воззвание ВЦСПС от 8 июля 1926 г. заключало в себе достаточно резкую, хотя и недостаточную критику Генсовета. Дальнейшие воззвания и резолюции становились все бледнее и рас-плывчатее. [А 1 апреля 1927 г. делегация ВЦСПС полностью капитулировала перед Генсоветом.] Никогда положение вождей британского тред-юнионизма не было так тяжко, как в мае -- июне -- июле 1926 г. [Никто не говорит, что разрыв на основе предательства всеобщей стачки опрокинул бы Генсовет одним ударом. Такую чепуху приписывают нам те, кто не понимает внутренних процессов в английском рабочем движении или разучились вообще по-большевистски подходить к вопросам.] Щель между вождями и революционным авангардом пролетариата вскрылась в тот период, как никогда. Перед нами были две возможности: углубить эту щель или помочь Генсовету ее заделать. Благодаря щедрой помощи наших профсоюзов английским стачечникам авторитет наш стоял очень высоко. Разрыв наш с Генсоветом был бы крепким дополнительным ударом по его авторитету и по его положению. Наоборот, сохранение политического и организационного блока помогло Генсовету с наименьшими потерями перевалить через наиболее для него опасный рубеж. "Благодарю, -- сказал он тем, которые помогли ему удержаться в стременах, -- дальше я поеду сам". Впрочем, он даже и не поблагодарил -- он просто оттолкнул ВЦСПС ногою. [В одном Андреев прав: этот разрыв есть завершение продуманного плана.] 9. Но был ли план у самого Андреева? Мы уже сказали: никакого! Андреев, пожалуй, больше всего обличает себя тем, что замалчивает апрельское берлинское совещание 1927 года. Между тем, в защиту этого совещания Андреев очень реши- тельно выступал на апрельском пленуме ЦК. Вот что он там говорил: "Что мы ставили себе задачей? Мы ставили себе задачей на этом Англо-русском комитете в Берлине добиться того, чтобы англичане нам прямо и ясно (!) ответили, как они смотрят на перспективы дальнейшего существования Англо-русского комитета. И я думаю, что мы этого добились (?!). Они вместе с нами сказали, что они за дальнейшее существование Англо-русского комитета, за его активизацию и т. д. Нам нужно было добиться на этом Англо-русском комитете определенного решения по вопросу о единстве и в известной степени осуждения Амстердамского Интернационала за то, что он уклоняется от предложений по единству... [не принял предложений Англо-русского комитета и Генсовета о созыве конференции.] Мы этого решения добились (?!). [Добились резолюции по вопросу об этом.] Нам нужно было добиться от них ответа по вопросу относительно опасности войны и мобилизации империализма. Я думаю, что из этой части мы добились, конечно, не на 100 % большевистского решения (?!), но того решения, которого максимально мыслимо добиться при данных условиях" (стр. 32). Вот каких побед Андреев добился на берлинском совещании: англичане высказались "прямо и ясно" за дальнейшее существование АРК; мало того, за его "активизацию". Шутка сказать! Андреев добился от англичан ясного ответа по вопросу о единстве профдвижения и, наконец, -- слушайте, слушайте! -- по вопросу относительно [опасности] войны. [Мы добились -- правда, не на 100 % -- большевистского решения, но, очевидно, процентов на 75 %.] Не мудрено, если в той же своей речи Андреев -- вот бедняга! -- говорил о том, что оппозиция "безнадежно увязла в трясине своих ошибок". [Как же теперь быть? В апреле "мы добились от Генерального совета ясных и прямых ответов [по основным вопросам совместной борьбы". Этого успеха не понимала только оппозиция, погрязшая в трясине своих ошибок]. А в сентябре подготовленный Генеральным советом Конгресс тред-юнионов взорвал Англо-русский комитет. Откуда же это противоречие между апрелем и сентябрем? А ведь теперь Андреев признает, что срыв АРК есть завершение плана, задуманного еще в момент всеобщей стачки, т. е. в мае 1926 года. Что же означали "ясные и прямые" ответы англичан в апреле 1927 года? Выходит, что ответы эти не были ни ясными, ни прямыми, а мошенническими. Задача Генерального Совета состояла в том, чтобы надуть, выиграть время, затянуть канитель, подготовить конгресс и прикрыться им. И на этот счет оппозиция предупреждала. Раскройте протоколы апрельского пленума 1926 года на 31-й странице. Там мы вам говорили: "Особенная опасность миру всего мира содержится в политике империалистов в Китае". Это они подписывают! Почему у них язык не повернулся, или почему мы не потянули их за язык, чтобы назвать, каких именно империалистов? Недаром все сие было подписано в день 1 апреля, это число символическое... (смех). [КАГАНОВИЧ306. Значит, мы их обманули?] [Как видите, т. Каганович попал в самую точку.] Кто кого обманул -- теперь стало совершенно ясно. Недаром же Андреев плачется, что после всех его побед в апреле 1927 г. англичане ликвидировали АРК в тот именно момент, когда он был наиболее необходим. Вот это и называется безнадежно увязнуть в трясине! Мало того, Андреев на апрельском пленуме выражался об оппозиции еще круче: "Наша оппозиция выходит и требует разрыва с английскими союзами. Эта позиция есть позиция на изоляцию нас в труднейший момент мобилизации сил империализма против нас. Вы развертываете свою якобы революционную позицию, а объективно помогаете Чемберленам, потому что Чем-берлены хотят, чтобы не было никакой связи между нашим профдвижением и английским профдвижением и чтобы им не мешали никакие Англо-русские комитеты" (стр. 33). Оппозиция предлагала не хвататься за гнилую веревку, когда проходишь над обрывом. А вот политика Сталина [, защищаемая т. Андреевым,] именно привела к "изоляции нас в труднейший момент мобилизации сил империализма против нас". Эту задачу точка в точку выполнила официальная политика. Тем, что мы поддерживали Генсовет, мы ослабили движение меньшинства307. В самом меньшинстве мы нашей соглашательской линией поддерживали правые элементы за счет левых. Мы тормозили этой политикой революционное воспитание пролетарского авангарда, в том числе и бри- танской коммунистической партии. Мы помогли Генсовету удержаться без потерь, подготовить реакционный конгресс профессиональных бюрократов в Эдинбурге и порвать с нами при сопротивлении лишь небольшого меньшинства. Мы помогли Генеральному совету изолировать нас в труднейший момент и тем осуществить план, задуманный Генсоветом [-- в этом Андреев прав --] еще с момента генеральной стачки. Вот это и значит объективно помогать Чемберленам! 11. А теперь, защищая политику сталинских банкротств[на беспартийном активе, т.] Андреев говорит: "Некоторые горячие головы из оппозиции в нашей коммунистической партии [эту тактику] все время предлагали нам: разорвите с английскими предателями, разорвите с Генсоветом". Эта насквозь пошлая, филистерская фраза насчет "горячих голов" взята из словаря реформистского мещанства, оппортунистической обывательщины, которые не способны к политике дальнего прицела, т. е. к политике марксистского предвидения, большевистской решимости. Андреев считал в апреле 1927 г., что добился от англичан серьезных обязательств. Мы ему на это отвечали: "Политические мошенники, составляющие амстердамскую агентуру капитала, дюжинами рассыпают такого рода пацифистскую дешевку, чтобы усыплять рабочих и сохранять, таким образом, свои руки свободными для предательства в критический момент" (стр. 38). Кто же оказался прав? Политика проверяется на фактах. Мы видели выше, чего Сталин ждал в апреле этого года и что он получил в сентябре. Жалкое крохоборчество, постыдная близорукость. [Вот как именуется ваша политика, т. Андреев!] 12. Единственное утешение остается Андрееву: "Ответ-ственность за срыв этой организации (АРК) падает целикоми полностью (!!) на руководителей английского профдвиже-ния". Эта фраза показывает, что Андреев ничему не научился."Ответственность за срыв АРК!" Подумаешь, что это самоестрашное из всех преступлений перед рабочим классом. Ген-совет сорвал всеобщую стачку, помог угольным баронам зака-балить углекопов, прикрыл разгром Нанкина, поддерживалполитику Чемберлена против Советского государства и будетнесомненно поддерживать Чемберлена в случае войны. И вот этих людей Андреев пугает "ответственностью" за срыв АРК. Что видели английские рабочие от АРК, особенно со времени всеобщей стачки: банкеты, пустопорожние резолюции, лицемерно-дипломатические речи. А, с другой стороны, с какого это времени мы стали бояться брать на себя ответственность за разрыв с изменниками и предателями? Что это за жалкенькая, дрябленькая, дрянненькая, либеральненькая постановка вопроса! [За то, чтобы продлить жизнь АРК на 4 месяца, мы заплатили позорнейшей берлинской капитуляцией. Но зато мы избавили себя, видите ли, от ужасающей "ответственности" -- от ответственности за разрыв с предателями рабочих.] Да ведь вся история большевизма сильна решимостью брать на себя такого рода ответственность! Андреев тоже принадлежит к тем, которые болтают насчет троцкизма, а самого главного в большевизме не понял до сих пор. 13. Запутавшийся докладчик говорит: Теперь каждый пролетарий должен дать себе ясный отчет, взвесить по документам и сравнить нашу и их политику. (Доклад Андреева на собрании московских железнодорожников). Это, конечно, похвальная постановка вопроса. Каждый пролетарий должен составить себе действительное представление о политике на основании документов. Верить на слово не годится. На этот счет еще Ленин говорил: "Кто верит в политике на слово, тот безнадежный идиот". Этот ленинский афоризм годится для всех стран, в том числе и для советской. Надо, чтобы наши рабочие составили себе ясное понятие о политике Сталина в вопросе об Англо-русском комитете. Для этого надо опубликовать все документы оппозиции и сделать их доступными каждому рабочему. Надеемся, что Андреев поддержит это наше предложение. Иначе у него выйдет так: что англичанину здорово, то русскому смерть. Но это точка зрения шовинистов, а не интернациональных революционеров. [15. Что же теперь, после того, как гнилая декорация развалилась окончательно? Андреев отвечает: "Вожди не хотят соглашения с нами -- мы будем эту тактику единого фронта вести через головы вождей и против их желания, будем вести ее снизу, при помощи связи с массами, с их низовыми организациями и т. д." Хорошо. Но ведь год с лишним назад, на июльском пленуме Мануильский говорил: "Тов. Зиновьев приходит и утешает нас, что, разорвав с Англо-русским комитетом -- мы должны создать новые мосты к рабочему движению. Но я спрашиваю -- видели вы эти мосты? Наметил ли т. Зиновьев новые пути для осуществления идеи профсоюзного единства? И эта безвыходность (!!!) -- самое худшее во всей позиции тт. Зиновьева и Троцкого" (стр. 24). Таким образом, год тому назад провозглашалось, что ликвидация Англо-русского комитета должна создать безвыходность: других мостов не видать. Настоящим революционным оптимистом считался тот, кто верил в перселевский мост. [За вычетом этого -- пессимизм и маловерие.] А теперь этот мост рухнул. Нельзя ли прийти к выводу, что именно позиция Мануильского есть позиция безнадежности и тупика? Могут возразить: кто же берет Мануильского всерьез? Правильно. Но разве все остальные защитники официальной линии не объявляли, что АРК есть "воплощение" братского союза русского и британского пролетариата, мост к массам, орудие обороны СССР и пр., и пр.?! Для оппозиции -- так возражали представители официальной линии -- Англо-русский комитет есть блок вождей, а для нас это блок рабочих масс, воплощение их союза. Теперь позвольте спросить: а разрыв АРК есть разрыв союза рабочих масс? Тов. Андреев как будто говорит -- нет. Но ведь это самое и показывает, что АРК не представлял союза рабочих масс, ибо нельзя заключать со стачечниками союз через штрейкбрехеров. 17. Бесспорно, что мы должны искать путей помимо Генсо-вета. Более того, после того, как это реакционное средостение устранено, мы только и получаем возможность искать подлинных связей с подлинными массами. Первым условием успеха на этом пути является беспощадное осуждение официальной линии в отношении Англо-русского комитета за весь последний период, т. е. начиная со всеобщей стачки.] 14. Андреев указывает на приезжающие к нам рабочие делегации как на один из путей связи с английскими массами. Разумеется, и рабочие делегации, правильно построенные и правильно информированные, могут принести пользу делу сближения рабочих. Но было бы в корне неправильно выдви- гать это средство на первый план. Значение рабочих делегаций чисто вспомогательное. Основная наша связь с английским рабочим классом -- через компартию. Найти дорогу к рабочим массам, организованным в тред-юнионы, можно не комбинаторством, не фальшивыми сделками верхов, а правильной революционной политикой британской компартии, Коминтерна, Профинтерна, ВЦСПС. Завоевать массы может лишь выдержанная революционная линия. После крушения АРК это снова обнаруживается со всей бесспорностью. В сущности, исходным моментом ошибочной линии в вопросе об АРК было стремление заменить рост влияния компартии умелой дипломатией по отношению к вождям тред-юнионов. Если кто пытался перепрыгнуть через действительно необходимые и неизбежные ступени, так это Сталин и Бухарин. Им казалось, что они могут хитроумным маневрированием, комбинаторством перевести британский пролетариат в старший класс помимо компартии или, точнее, при ее некотором содействии. В этом же была исходная ошибка Томского. В этой ошибке опять-таки нет ничего оригинального. Оппортунизм всегда начинает с этого. Развитие класса кажется ему слишком медленным, и он стремится жать то, чего не посеял или что еще не созрело. [Таков был, например, источник оппортунистических ошибок Фердинанда Лассаля308.] Но после того, как методы дипломатии и комбинаторства опишут полный круг, оппортунизм возвращается к разбитому корыту. [Оппортунистическое перескакивание через ступени не ускоряет, а задерживает революционное развитие пролетариата.] Если б мы с самого начала правильно понимали, что АРК есть кратковременный блок с качнувшимися влево реформистами, который может держаться только до первого их сдвига направо; если бы мы вообще понимали, что единство фронта с "вождями" может иметь лишь временное, эпизодическое, подчиненное значение; если бы мы, в соответствии с этим разорвали Англо-русский комитет в тот день, когда он отказался принять помощь русских рабочих английским стачечникам -- весь этот тактический опыт был бы оправдан. Мы бы дали толчок движению левого меньшинства, а британская компартия получила бы урок правильного применения тактики единого фронта. Вместо этого вы передвинули тактическую ось в сторону блока с реформистскими верхами. Кратковременное соглаше- ние вы попытались превратить в постоянное учреждение. Это учреждение объявлялось вами стержнем борьбы за единство мирового пролетариата, центром революционной борьбы против войны и пр., и пр. Вы создавали, таким образом, политические фикции и проповедовали рабочим веру в эти фикции, т. е. совершали уже глубоко вредную, враждебную революции работу. По мере того, как обнаруживался предательский характер ваших союзников, на который вы старались как можно дольше закрывать глаза, вы объявили, что дело не в них, не в Генсовете, что АРК не есть блок вождей, а союз масс, что АРК есть только "воплощение", только "символ" и пр., и пр. Это было уже прямой политикой лжи, фальши, гнилого маскарада. Большие события опрокинули эту фальшь. Вместо того, чтобы лепетать: "Ответственность за это не ложится на нас"; надо сказать: "К стыду нашему -- заслуга в этом не принадлежит нам". [Андреев говорит, что нужно всю правду рассказать каждому английскому рабочему. Конечно, нужно сделать все, что возможно. Но это совсем не так легко.] Когда Андреев говорит: "Теперь уже никто не поверит генсоветчикам", то это просто дешевая фраза. Как показывает Эдинбургский конгресс, ваша политика укрепила Генсовет. Одно берлинское совещание -- помимо всего прочего -- не прошло бесследно. Придется не только отмывать, но отскабливать нанесенную вами идейную путаницу. Это в первую очередь относится к британской компартии, которую вы сбили с пути. [И во вторую -- к движению левого меньшинства.] Уже во время всеобщей стачки, как и стачки углекопов, руководство британской компартии далеко не всегда обнаруживало необходимую инициативу и решительность. Нельзя забывать, что ЦК британской компартии долго не соглашался печатать воззвание ВЦСПС от 8 июля, как слишком резкое в отношении Генсовета. Кто умеет судить по симптомам, для того этот эпизод должен был представиться крайне тревожным. Молодая компартия, вся сила которой в критике и непримиримости, обнаруживает в решительный момент избыток качеств противоположного порядка. Виной в этом -- ложное понимание и ложное применение политики единого фронта. Английскую компартию изо дня в день учили, что союз с Перселем и Хиксом поможет делу обороны СССР и что русская оппозиция, которая этому не верит, виновна в пораженчестве. Все было опрокинуто на голову. Бесследно для сознания британской компартии это пройти не могло и не прошло. Правые тенденции чрезвычайно усилились в руководящих кругах британской компартии: достаточно напомнить о недовольстве ряда членов британского ЦК тезисами Коминтерна о войне как слишком "левыми"; достаточно напомнить о выступлении Поллита в Эдинбурге, о речах и статьях Мэрфи и пр. Все эти симптомы говорят об одном и том же: для молодой партии, еще лишенной настоящего большевистского закала, политика Англо-русского комитета неизбежно означала оппортунистический вывих всей ее линии. [В еще большей степени это относится к движению меньшинства. Причиненное здесь зло исправить не так просто. Оно чревато партийным кризисом в дальнейшем.] Конечно, эти слова дадут жалким чиновникам говорить о нашей враждебности по отношению к британской компартии и пр. Мы уже видели это в прошлом не раз, в частности, на примере Китая. До последней минуты китайская компартия объявлялась образцом большевистской политики, а после крушения -- исчадием меньшевизма. Эту отвратительную политическую двойственность мы знаем. Она уже причинила величайший вред и нашей партии и Коминтерну. [Но это не остановит нас на пути выполнения нашего революцционного долга. Доклад Андреева имеет своей целью смазать один из величайших тактических уроков последнего времени. В этом серьезнейший вред доклада и других подобных ему речей и документов. Продвинуться вперед можно только на основе беспощадной оценки банкротства Англо-русского комитета. Для этого нужно сделать доступным всем коммунистам все основные документы, освещающие этот вопрос.] Для того, чтобы продвинуться вперед, надо сказать правду [, всю правду и только правду] и русским и английским рабочим. Это и делает оппозиция. [18. Могущественные движения английского пролетариата не прошли, разумеется, бесследно. Коммунистическая партия усилилась -- и численно, и по влиянию -- в результате того участия, которое она приняла в массовых боях. Процессы дифференциации в миллионных массах продолжаются. Как всегда после больших поражений, известные и довольно широкие круги рабочего класса переживают временное снижение активности. Реакционная бюрократия сплачивается, преодолевая внутренние оттенки. На левом полюсе происходит более быстрый, чем до стачки, отбор революционных элементов и усиление коммунистической партии. Все эти явления с железной необходимостью вытекают из гигантской революционной волны, которая разбилась о сопротивление не только буржуазии, но и своего официального руководства. На этой основе можно и должно строить дальше. Однако в корне ложная политика до крайности ослабила размах наступления и уменьшила его революционные последствия. При правильной политике компартия могла бы пожать несравненно более обильные революционные плоды. При продолжении неправильной политики она рискует утратить то, что приобрела.] Л. Троцкий Москва, 25 сентября 1927 г. РЕЧЬ НА ПРЕЗИДИУМЕ ИККИ 27-28 сентября 1927 г. Вы обвиняете меня в нарушении дисциплины. Не сомне-ваюсь, что у вас готов уже и приговор. Сейчас ни одна органи-зация не обсуждает и не решает, а только выполняет. Да-же Президиум Коминтерна не составляет исключения. Что вы называете фракционной работой? Все то, что не раз-решает Секретариат ВКП, а Секретариат ВКП попираетустав, потрясает самые основы партийной дисциплины и ста-вит под запрет то, что составляет неотъемлемое право и пер-вейшую обязанность каждого партийца. Китайская революция 3. Вот вам живой и яркий образец. Сегодняшние газеты со-общают о том, что революционная армия взяла Сватоу. Уженесколько недель как совершается продвижение армий Хэ Лу-на и Е Тина. "Правда" называет эти армии революционнымиармиями. На этот раз это, во всяком случае, гораздо ближек действительности, чем в отношении к армиям Чан Кайши,Фэн Юйсяна или Тан Шэнчжи. Но я спрашиваю вас: какие перспективы открывает перед китайской революцией движение революционной армии, захватившей Сватоу? Каковы лозунги движения? Какова его программа? Каковы должны быть его организационные формы? Куда девался лозунг китайских Советов, внезапно -- на один день -- выдвинутый "Правдой" в июле? На этот счет мы не слышим в печати ни слова, если не считать в корне ложной статьи тов. Лозовского. Почему молчит печать ВКП? Почему молчит печать Коминтерна? Ведь до сих пор остается еще в силе резолюция последнего Пленума Исполкома, принятая по докладу тов. Бухарина. Эта резолюция ложна насквозь. Она помогла уханьскому правительству доделать то, чего не доделал Чан Кайши. Оппортунистические тезисы и резолюции Сталина--Бухарина, дважды приведшие китайскую революцию к тягчайшим поражениям, печатаются безвозбранно. Марксистская критика и марксистская постановка вопросов находится под запретом. Кто распространяет наши тезисы, того обвиняют в нарушении дисциплины и исключают из партии. А мы говорим: каждый честный партиец обязан требовать напечатания всех документов по китайскому вопросу и обязан всеми силами и средствами распространять нашу критику оппортунистической линии Сталина--Бухарина. Вопрос о судьбе китайской революции неизмеримо выше бюрократических приказов и запретов Секретариата ЦК, выдаваемых за революционную пролетарскую дисциплину. 4. Я сказал, что органы Коминтерна молчат по поводу третьего этапа китайской революции, который может стать началом ее подъема, но может -- при неправильной политике -- подготовить третье поражение, наиболее тяжкое, наиболее сокрушительное -- и тем обессилить ее на ряд лет. При полном молчании всей печати и молчании Коминтерна втихомолку подготовляется тем временем новая оппортунистическая комбинация в духе всей китайской политики Сталина--Бухарина. В Москве формируется новый и самоновейший Гоминьдан вокруг вдовы Сунь Ятсена и чанкайшист-ского соратника Евгения Чена. Первая ступень: Чан Кайши; вторая ступень: Ван Цзинвэй; третья ступень: Евгений Чэнь и Ко. Две первые ступени заканчиваются разгромом и расстрелом рабочих и крестьян. Третья ступень ведет к тому же. Вме- сто того, чтобы обеспечить полную самостоятельность кит-компартии, поднять ее самочувствие, расширить ее горизонт, поставить перед ней задачи советской диктатуры, объединяющей пролетариат и многомиллионную бедноту Китая, -- Сталин--Бухарин готовят новую инспекцию над киткомпартией, новый мелкобуржуазный соглашательский контроль над нею, т. е. новые колодки для рук и ног пролетарского авангарда. Мы вам говорим: это закончится третьей катастрофой. И неужели вы думаете, что мы станем молчать? С 1925 года мы ведем борьбу за самостоятельность кит-компартии, за освобождение ее из-под дисциплины Чан Кай-ши. Этот жизненный и основной лозунг большевизма называется троцкизмом. В Китае агенты Коминтерна называлитроцкистами тех подлинных пролетарских революционеров,которые отстаивали основную предпосылку большевистскойполитики: независимость пролетарской партии. Против нихподдерживали Чэнь Дусю, который политику Мартынова пере-вел на китайский язык. В чем виновата оппозиция? Тольков том, что слишком считалась с гибельными для революциизапретами сталинского Секретариата и не поставила сразу от-крыто перед всем Коминтерном со всей твердостью и реши-тельностью лозунг полной независимости китайской компар-тии. В мае этого года во время Пленума Исполкома мы проти-вопоставили насквозь оппортунистической резолюции Буха-рина краткое предложение. Оно гласило: "Пленум поступилбы правильно, поставив крест на резолюции Бухарина и заме-нив ее резолюцией из нескольких строк: "Крестьянам и рабочим не верить вождям левого Гоминьдана, а строить свои Советы, объединяясь с солдатами. Советам вооружать рабочих и передовых крестьян. Коммунистической партии обеспечить свою полную самостоятельность, создать ежедневную печать, руководить созданием Советов. Земли у помещиков отбирать немедленно. Реакционную бюрократию искоренять немедленно. С изменяющими генералами и вообще с контрреволюционерами расправляться на месте. Общий курс держать на установление демократической диктатуры через Советы рабочих и крестьянских депутатов"". Эти десять строк -- голос настоящего большевизма, временно задушенный бюрократическим аппаратом на службе оп- портунистической политики. И вы думаете, что мы не доведем эти строки до сведения китайского и мирового пролетариата? Кто так думает, тот не революционер. 7. До сих пор еще не отменена китайская резолюция последнего Исполкома Коминтерна. До сих пор еще не осуждена позиция Сталина, который сперва призывал доверитьсяЧан Кайши, а затем объявил уханьское правительство руково-дящим центром аграрной революции. Разве не прав тов. Трэн, когда он говорит, что политика Сталина--Бухарина -- при организованном молчании всего Коминтерна -- ввела в заблуждение авангард международного пролетариата? Разве "Юманите" не посылало приветственные телеграммы палачу Чан Кайши как герою шанхайской коммуны? Разве политика, которая утрачивает водораздел между пролетарским коммунаром и генералом Галифе, не есть преступная политика, которую нужно не только осудить, но заклеймить? Более того, Гоминьдан до сих пор еще входит в состав Ко-минтерна. Какой из них? Гоминьдан Чан Кайши? Или Гоминь-дан Ван Цзинвэя? Но теперь они объединились. Значит, в Ко-минтерн входит объединенный Гоминьдан Чан Кайши и ВанЦзинвея. Вы торопитесь исключить нас с Вуйовичем. Но выпозабыли исключить соратников Чан Кайши и Ван Цзинвэя.Может быть, вы и этот вопрос согласитесь поставить сегодняв порядок дня. Борьбу за самостоятельность компартии, борьбу пролета-риата за крестьянство против буржуазии, борьбу за Советырабочих, крестьянских и солдатских депутатов оппортунистыназвали троцкизмом. Для чего? Для того, чтобы тем вернее бо-роться против ленинизма. Троцкизм -- это словечко, которымприкрываются банкроты, когда им нечего сказать. МолчаниеКоминтерна по поводу нового этапа китайской революции,развертывающегося на наших глазах, является фактом неслы-ханной растерянности. Надо ясно указать цели и пути. Мол-чать нельзя. Мы молчать не будем, потому что мы революцио-неры, а не чиновники. Борьба против войны 10. Или, может быть, лучше обстоит со вторым вопросомпоследнего Пленума ИККИ -- с вопросом о борьбе про-тив войны? Мы с тов. Вуйовичем в центре дискуссии о войне поставили вопрос об Англо-русском комитете. Нельзя решать частные тактические вопросы без основной стратегической установки. Нам возражали, что Англо-русский комитет есть путь связи с массами. Как будто штрейкбрехер может быть путем связи со стачечником. Нам возражали, что Англо-русский комитет может улучшить международное положение СССР. Как будто агенты империализма могут охранить революцию от империализма. Это была политика гнилых иллюзий. Гейнц-Нейманы, Шмерали, Мартыновы и Куусинены говорили, что нам, оппозиции, не дорога оборона СССР. Сталин, грубый и нелояльный, как всегда, говорил об одном фронте от Чем-берлена до Троцкого. На последнем Пленуме ИККИ мы говорили во внесенных нами тезисах следующее: "Чем острее будет становиться международная обстановка, тем в большей мере Англо-русский комитет будет превращаться в орудие британского и международного империализма. Не понять этого после всего, что произошло, может лишь тот, кто не хочет понять. Мы уже упустили слишком много времени. Было бы преступлением упускать хотя бы один еще лишний день". Прошло немного месяцев -- и проверка налицо. Не мы порвали с штрейкбрехерами и изменщиками на глазах масс, чтобы уже этим внести ясность и помочь всеобщей стачке, помочь стачке углекопов, помочь китайской революции, а штрейкбрехеры Генсовета порвали с нами, чтобы тем лучше помочь Чемберлену против нас. Мы прикрыли Генсовет своим блоком в самые для него критические месяцы после мая 1926 года. Своей в корне ложной политикой мы помогли Томасу и Перселю удержать все свои позиции и собрать последний Эдинбургский съезд тред-юнионов. Вся официальная политика в отношении Англо-русского комитета была грубым вызовом оппортунизма по адресу большевизма. На этом примере международный пролетариат получил гигантский урок. Нужно, чтобы он усвоил его. Для этого он должен узнать его. Вот почему мы не можем молчать. Дело идет об основных интересах международного пролетариата. Это повыше и посильнее приказов Секретариата, позорно сбившегося с пути и ставящего все новые и новые помехи развитию международного пролетарского авангарда. Вопросы дисциплины и устава 11. Дисциплина есть важнейшее орудие революции.Но не единственное. Дисциплина не может заменить пра-вильной линии и ее коллективной выработки. Попытка под-держать дисциплину одними лишь механическими средства-ми -- безнадежна и реакционна. Чем ошибочнее линия,тем больше требуется репрессий для поддержания формаль-ной дисциплины. Бюрократическая дисциплина на основеложной политической линии является не орудием сплочения,а орудием дезорганизации и разрушения партии. Этими сло-вами характеризуется сталинский режим, целиком перенесен-ный ныне на Коминтерн. В последнем письме ЦК нашей партии, как и в ряде дру-гих документов, содержится утверждение, будто в нашем заяв-лении от 8 августа мы "сознались в ряде своих ошибок" и далиобязательство не вести фракционной работы. На самом делени о каких наших ошибках в нашем заявлении нет и речи. Ко-гда мы заявляли 8 августа, что мы за безусловную защитуСССР, против раскола, против курса на две партии, против ре-жима фракционности, то мы говорили не о своих ошибках,а лишь отметали ту клевету, которая систематически на насвозводилась и возводится. Фракционность мы объясняли,в полном соответствии с резолюцией 5 декабря 1923 года309,бюрократическим режимом. Бороться против фракционности можно только путем борьбы против бюрократическогорежима. Эту борьбу мы ведем и будем вести. Вы пытаетесь вопрос об оппозиции поставить в плос-кость голой дисциплины. Но для того, чтобы требовать дис-циплины, надо все же и самим соблюдать элементарные нор-мы устава и партийной демократии. Между тем, эти нормыпопираются все грубее и грубее. Начнем с простейших примеров. Стенограмма того за-седания прошлого Пленума, на котором осуждалась оппози-ция, была выпущена с исключительной быстротой. Из стено-граммы была удалена моя речь с указанием на то, будто яне выправил стенограммы. Между тем, стенограмма была до-ставлена мне только в момент выпуска всего отчета из печати.Я жаловался на это вам. Что вы предприняли против такоговозмутительного попрания элементарных прав и фактическ-го обмана партии? Ничего решительно. Тов. Вуйович -- член Исполкома Коминтерна, выбран-ный конгрессом. Оргбюро ЦК ВКП постановило направитьтов. Вуйовича в провинцию, чтобы лишить его возможностивыполнять те функции, какие ему поручены мировым кон-грессом. Что это, как не вопиющий подрыв устава и дисципли-ны? Вступились вы за права члена Исполкома? Ни в малейшейстепени. Сегодня вы хотите устранить Вуйовича из Исполко-ма, чтобы задним числом прикрыть противоуставное поста-новление Оргбюро ЦК ВКП. Вскоре после последнего Пленума ИККИ ЦКК ВКПпривлекла меня к ответственности за мое поведение на Ис-полкоме Коминтерна. Это было вопиющим нарушением уста-ва и организационной дисциплины. Это все равно как если быГубКК судила меня за мое поведение на Пленуме ЦК. ИККИсам вынес суждение по этому вопросу. Несмотря на абсолют-ную ясность вопроса, ЦКК ВКП сочла возможным судить ме-ня за мои выступления на Пленуме Исполкома. Кто борется против сталинского курса внутри европейских компартий, тот исключается. Все больше исключается в европейских партиях, как и в ВКП, большевиков только за то, что они разделяют точку зрения оппозиции ВКП. Исключенных объявляют ренегатами, после чего нас обвиняют в солидарности с ренегатами. Слово "ренегат" стало дешевым словом. Чан Кайши объявлялся до вчерашнего дня союзником; Ван Цзинвэй --надежным революционером; Персель -- другом. По этой самой логике революционеры, исключаемые за защиту ленинизма, объявляются ренегатами. Эта брань компро-ментирует обвинителей, а не обвиняемых. 17. Президиум Исполкома, как и Исполком, получает своиполномочия от конгресса. По уставу конгрессы Коминтернадолжны созываться ежегодно. Значит, полномочия Исполкому и его Президиуму даются только на год. Самовольное про-дление этих полномочий есть нарушение устава. Разумеется,если бы война, блокада и пр. помешали созыву конгресса,то было бы нелепо становиться на формальную точку зрения.Но как раз во время войн и блокад международные конгрессысобирались сравнительно правильно. Теперь же, когда реши-тельно ничто не мешает созвать правильно организованныйконгресс, вы собираетесь созвать его через 4 года после V кон- гресса, т. е. вы присвоили себе на три лишние года права, которые вам не принадлежат. На каком основании? Одна китайская революция оправдала бы созыв в течение последнего года двух чрезвычайных конгрессов. За это время собирались конгрессы II Интернационала, конгрессы Амстердама. Только III Интернационал в эпоху величайших мировых потрясений и нарастающей опасности войны в течение четырех лет не собирается на съезд. Да и соберется ли в будущем году -- совершенно неизвестно. Разве это не вопиющее попрание устава, дисциплины? Разве это не прямая узурпация? 18. А съезд ВКП? Он не созывался уже два года. Что мешало нормальному созыву съезда? Ничего, кроме намерения сталинской фракции справиться с оппозицией за спиною партии, до съезда и без съезда. Та же причина повела к новому отложению VI конгресса. Над всеми вопросами стоит вопрос об организационном самосохранении группы Сталина. Нельзя говорить о китайской революции, об Англо-русском комитете, о нашей политике в Персии, в Монголии, в Афганистане, о расслоении деревни, об индустриализации, о политике цен, даже о Днепрострое -- потому что во всех этих вопросах в активе Сталина имеются только ошибки, шатания, оппортунистические блуждания и поражения. Сейчас нельзя говорить о вопросах международной политики, в частности о переговорах с Францией по поводу признания долгов310. В этих вопросах наделано ошибок не меньше, чем в других. И эти вопросы решались за спиною партии и обрушивались на ее голову в готовом виде. Партия знала меньше, чем мировая буржуазия. Неспособность руководства ориентироваться в международной обстановке, правильно оценить отношения между классами и между государствами вела и ведет к политике невпопад. А это нам обойдется и обходится дорого. За ошибки и промедления мы сейчас явно собираемся заплатить гораздо больше, чем можно было бы, в обмен за весьма сомнительные результаты. Особенно же нельзя говорить о внутрипартийном режиме, в котором все остальные ошибки, все политическое сползание находят свое наиболее яркое выражение. Партии приказано молчать, потому что политика Сталина есть политика банкротства. Но именно поэтому партия должна говорить. Именно поэтому оппозиция будет говорить. 19. Подготовка XV съезда есть цепь издевательств над пар-тией. ЦК, ведший в корне ложную линию по всем основнымвопросам, запрещает перед съездом критиковать себя. Чле-нам партии дается милостивое разрешение представить своиконтртезисы после того, как Сталин и Бухарин напишут своитезисы. Как будто дело идет в самом деле о тезисах Сталина.Дело идет обо всей его политике за два года. Эта политика ве-дет в тупик. Эта политика дала ряд поражений и готовит ещебольшие поражения впереди. Но нет. Никто не смеет гово-рить об этой реальной, фактической, действительной поли-тике за два года. Платформа оппозиции дает этой политикевсестороннюю оценку. Именно поэтому платформа объявля-ется незаконным документом. Членов партии подвергаютобыскам, исключению и всяким материальным репрессиямза распространение платформы, критикующей ЦК за два ме-сяца до съезда. Самовольная отсрочка съезда на год, запрещение дискуссий, давление на членов партии государственными средствами, лишение куска хлеба ленинцев, не желающих стать сталинцами, -- все это не нарушение дисциплины, все это в порядке вещей. А протест против этого, борьба против этих гнусностей есть нарушение дисциплины и продолжение фракционной работы. Нет, жалкими бюрократическими угрозами нас не запугаешь. 20. Партийный режим -- самая опасная из всех опасностей.Потому что он парализует главную силу сопротивления вра-гу -- авангард пролетариата. Если у солдата связаны руки, то главная опасность -- не враг, а веревка, которая связывает руки солдата. Нынешний режим связывает инициативу и самодеятельность партии. Это самая непосредственная, самая острая опасность, ибо она ослабляет партию перед лицом врагов. 21. Членам партии великодушно разрешается представитьсвои контртезисы. После этого они будут напечатаны в дис-куссионном листке. Это будет в лучшем случае за 3--4 неделидо съезда. Потом дискуссионный листок будет послан туда, ку-да Секретариату заблагорассудится его послать. Тем временемидет подготовка партийных конференций, которые должныопределить состав съезда. Так называемая "дискуссия" будетобъявлена тогда, когда съезд будет уже фактически избран -- в составе назначенных Сталиным секретарей. Трудно представить себе более возмутительную игру с партией! Вся эта механика насквозь проникнута духом узурпаторства. Кто против нее не борется, тот не достоин звания большевика. Мы будем бороться до конца. Вчера исключены за переписывание и распространение платформы оппозиции тт. Охотников, Гутман, Дворес, Кап-линская, Карин, Максимов, Владимиров, Рабинович, Гердов-ский, Воробьев. Это все превосходные партийцы, в большинстве закаленные в боях, несмотря на молодые годы, преданные революционеры, не шкурники, не карьеристы, а подлинные большевики. Исключаемые оппозиционеры в большинстве своем выше тех, которые исключают. Между тем, их не только исключили из партии, но и попытались гнусно оклеветать, припутавши -- через ГПУ -- к этому делу какого-то никому не ведомого, безыменного "врангельского офицера"311. К этому необходимо прибавить. Сегодня, после того как Зиновьев, Смилга и Петерсон написали протест, который я не подписал только потому, что был в отсутствии, после этого Менжинский312 заявляет, что этот так называемый врангелевский офицер, этот будто бы контрреволюционер есть на деле агент ГПУ, помогающий в раскрытии заговоров. Не знаю, сталкивались ли наши товарищи с ним или нет, но если столкнулись, то, значит, с агентом ГПУ, а не с вранге-левским офицером. Кто знает историю, тому ведомо, что каждый шаг на пути узурпаторства всегда сопровождался такого рода обвинительными подлогами. Тт. Серебряков, Преображенский313 и Шаров314 письмом в ЦК заявили, что они являются организаторами перепечатки платформы. Письмо Политбюро называет заявление этих трех товарищей "ренегатским". Авторы этой брани позорят лишь себя. Серебряков, Преображенский и Шаров по своему политическому и нравственному уровню двумя головами выше тех, которые свои преступления прикрывают руганью. Жалки, трижды жалки те политические банкроты, которые от платформы большевиков-ленинцев (оппозиции) вынуждены прятаться за спину врангельского офицера. Это не поможет. Ни угрозы, ни репрессии, ни термидорианская клевета, ни бонапартийские подлоги не поме- шают нам вести работу по охранению революционных традиций партии и обеспечению ее революционного будущего. Где же выход? Сталин вам подсказывает выход: исключить Троцкогои Вуйовича из Исполкома Коминтерна. Я думаю, что вы этовыполните. Но что от этого изменится? Ничего. Или почтиничего. Основные вопросы все равно решаются вне Исполко-ма и вне Президиума. Вы это знаете не хуже меня. Как всякаямера, которой злоупотребляют, исключения потеряли своюостроту. Только на днях Сталин--Бухарин потребовалиот французского ЦК, чтобы он исключил из своей среды Трэ-на только потому, что Трэн сказал несколько горьких словправды о китайской политике Сталина--Бухарина. А тов. Нин,один из лучших работников международного пролетарскогоавангарда, основной работник Профинтерна -- что вы с нимсобираетесь делать? Он тоже открыто заявил о своей полнойсолидарности с оппозицией. Какую участь вы ему готовите?Какие меры вы собираетесь принять в отношении его? В гер-манской партии тов. Тельман в качестве вождя по назначениюдержится -- при всей своей ужасающей политической беспо-мощности -- только потому, что всякий критикующий его от-зывается из Германии или исключается. Фактически за спи-ною Тельмана стоит оппортунист Э. Мейер. Революционныевожди по назначению аппарата не создаются. Люди, которыезаранее со всем согласны, никогда не станут настоящими ре-волюционерами, тем более революционными вождями. Я ни-чего не хочу говорить лично обидного для Шмераля, Пеппе-ра, Куусинена и других. Но это не те товарищи, которые могутвзять на себя инициативу в борьбе пролетариата за власть.А большевиками именуются не те люди, которые подчиняют-ся каждому приказу Секретариата ВКП, а те, которые умеютбороться за диктатуру пролетариата. Исключения не помогут. Их слишком много. Их стано-вится все больше. Режим Сталина потрясает партию односто-ронними дискуссиями, исключениями и всякими вообще ре-прессиями. Партия не выходит из состояния дискуссионнойлихорадки, прививаемой сверху: аппарат начинает каждыймесяц новую дискуссию, аппарат дает ей тему, питает ее лож-ными материалами, подводит ей итоги, совершает суд и рас-праву, откладывает съезд на год, теперь подготовляет съезд из своих собственных аппаратных работников, заранее назначенных, которые должны уполномочить верхушку вести эту же работу и дальше. Режим Сталина все дороже обходится партии и международной революции. 24. Вы скажете: значит, разрыв, раскол? На это отвечаю: всяполитика Сталина направлена на раскол, вернее, на ряд по-следовательных отколов, которые должны все учащатьсяи углубляться. Помешать этим последствиям может толькопартия, вернувшая себе свои права. Для этого она должна по-нять грозящие ей опасности. Наша платформа целиком под-чинена этой цели. Всякий, кто распространяет нашу платфор-му, служит единству партии на революционной основеленинизма. Выход один: честный съезд. То же и для Комин-терна. Сперва опубликование всех документов. Затем обсуж-дение. Затем -- международный конгресс. 25. Вы скажете: значит, оппозиция добивается разрывасо Сталиным и Бухариным? Нет. У нас дело идет о линии пар-тии, а не лично о Сталине, Бухарине и других. Личное несчастие Сталина, которое все больше становится несчастием партии, состоит в грандиозном несоответствии между идейными ресурсами Сталина и тем могуществом, которое сосредоточил в его руках партийно-государственный аппарат. В так называемом "Завещании"318, в котором Ленин, взвешивая каждое слово, давая оценку руководящим элементам партии, он особенно тщательно предупредил партию насчет Сталина, его грубостей и нелояльностей, его злоупотребления властью и насчет Бухарина -- его схоластичности, его неспособности овладеть марксизмом. Эту оценку Ленин давал в то время, когда писал другие свои гениальные советы партии. Незачем говорить, что в отзывах Ленина не было ни капли пристрастия, недоброжелательства и пр. Он руководился в этом документе более чем всегда, партийно-политическими соображениями -- и только. Своим очень мягким по форме, но очень жестким по содержанию отзывом о Сталине и Бухарине Ленин вовсе не хотел заклеймить или изолировать их. Он хотел лишь предупредить партию насчет того места, которое они могут занимать в коллективном руководстве. Все письмо Ленина проникнуто той мыслью, что при наличных силах и условиях руководство партией может быть только коллективным. Бюрократический режим неотвратимо ведет к единоличию. Коллективное руководство мыслимо только на основах партийной демократии. Мы думаем, что и в отношении руководства еще не поздно вернуться к советам, которые Ленин преподал в своем завещании. Но как ни важен этот вопрос, над ним стоит другой вопрос, более важный: нужно вернуть партию на рельсы ленинской политики и ленинского режима. На эти же рельсы нужно вернуть и Коминтерн. Этой задаче посвящены все наши силы. Мы изложили свои взгляды в платформе, в выработке которой принимали полное или частичное участие не менее 200 старых партийцев-большевиков. Не менее тысячи партийцев уже присоединили свои подписи к этой платформе, которую все они вместе с нами поставили своей задачей поставить на открытое обсуждение партии и Коминтерна. Мы этого добьемся во что бы то ни стало. Л. Троцкий В СЕКРЕТАРИАТ ЦК ТОВ. ЯНСОНУ316 Ввиду отсутствия из Москвы отвечаю на Ваш запрос по поводу тов. Енукидзе с запозданием. Речь у меня шла о линии тов. Енукидзе с Февральской революции, точнее с мая, когда я прибыл из канадского плена, до Октябрьской. Енукидзе утверждает, что он и в это время был большевиком. Я ему напомнил, что он занимал колеблющуюся выжидательную позицию -- вроде Элиавы317 или Сурица318 -- и что я два раза говорил ему: "Идите к нам". На это Енукидзе несколько раз возражал: "Никогда я с вами не разговаривал". И далее: "Я с ним знаком лично никогда не был и никогда не говорил с ним". Уже эти категорические утверждения вызывают недоумение. В тот период (апрель--август) большевики в составе руководящих советских органов: в ЦИК, в головке рабочей и солдатской секций Петроградского совета были наперечет. Со всеми ими я связался в течение первых же недель по приезде из Америки. Каким же это образом вышло, что Енукидзе со мной ни разу не разговаривал и не был знаком? Бывал ли он на заседаниях большевистской фракции? Да или нет? Кто принадлежал к большевикам и кто не принадлежал -- обнаружилось особенно ярко в июльские дни. Президиум ЦИК созвал пленум ЦИК. Большевистская фракция обсуждала--в отсутствие Ленина, Зиновьева и Каменева -- вопрос, какую линию вести на пленуме. Был ли Енукидзе в это время членом ЦИК, присутствовал ли он на заседании большевистской фракции? Когда громили большевиков, выступал ли Енукидзе в их защиту? Где был Енукидзе, когда вызванный Керенским с фронта полк вступил в Таврический дворец, когда нас травили как изменников, агентов Гогенцоллерна319, революционных пораженцев и контрреволюционеров? Где был тогда Енукидзе? Участвовал ли он на совещаниях небольшой большевистской группы депутатов, выступал ли в защиту большевиков? Солидаризовался ли где-нибудь и как-нибудь с Лениным, когда его травили как агента Гогенцоллерна? Когда Ленин и Зиновьев скрывались, когда Каменев был арестован, какие шаги предпринимал Енукидзе для опровержения низкопробной клеветы на них? Выступал ли по этому поводу в ЦИК? Или на страницах официальных "Известий"? Пусть разыщет и укажет стенограммы своих речей или свои статьи, или свои заявления. Приходил ли Енукидзе в большевистский штаб, в редакцию "Правды"? Сотрудничал ли в "Правде" и в других наших изданиях в критический период (май--август)? Выступал ли на собраниях и митингах с большевистскими речами? От какой организации прошел Енукидзе в состав ЦИК? По чьему списку? Перед кем отчитывался? Этот вопрос можно и должно проверить по протоколам Первого съезда Советов и ЦИКа. Кроме того, я оставляю за собой право назвать ряд свидетелей того, что в наиболее критический период (май--август) никто тов. Енукидзе в большевистской среде не видал. Л. Троцкий 3 октября 1927 г. к вопросу О НЫНЕШНЕМ ПОЛОЖЕНИИ В КИТАЕ На августовском (1927 г.) Объединенном пленуме ЦК и ЦКК мы дали следующий обдуманный и согласованный ответ от нашего общего имени на вопрос о том, что происходит сейчас в Китае: "...Что происходит в Китае сейчас? Какая там полоса революции сейчас? Вы знаете, что тов. Сталин в своей последней статье сравнивает нынешнее положение в Китае с положением в России после июльских дней 1917 г. Это неправильно. Вы знаете, что после июльских дней мы шли непосредственно к Октябрю. Сталин проводит эту аналогию, и -- совершенно неправильно". Я спрашиваю Сталина: что же вы снимаете теперь лозунг буржуазно-демократической революции в Китае? Тогда вы делаете истерический (а не исторический) поворот на 180 градусов! Ставите вы теперъ на очередь непосредственно пролетарскую диктатуру в Китае? Вот это будет "ультралевизна". Это не по Ленину. Опять и опять неправда, что Ленин так учил -- так "учат" только Сталин и Бухарин. Я думаю, что поражение в Китае ныне больше походит на поражение нашей революции 1905 г., а не июльских дней 1917 г. Недаром Ленин говорил прямо о китайском 1905 годе. Само собою понятно, что между 1917 г. и будущим новым подъемом в Китае не пройдет 12 лет, пройдет гораздо меньше, пройдет, может быть, полтора--два года. Ибо теперь все идет гораздо быстрее уже по международной обстановке. Верно то, что столыпинский путь320 или "кемалистский" путь321 в Китае не может удастся. Это абсолютно верно. Но что там будет делаться и делается шаг по пути к кемализму- это есть факт. Я думаю, что сейчас коммунистическая партия Китая должна: суметь строить разветвленную на весь Китай нелегальную базу и прежде всего суметь учесть, обдумать, "переварить" уроки поражения. Она должна суметь создать всюду и везде нелегальные ячейки и в профсоюзах, и в крестьянском движении, и во всех армиях. Она должна входить нелегально и в чан-кайшистские профсоюзы. По-моему, она должна, разумеется, порвать окончательно с контрреволюционным Гоминьданом. Она должна исключить из своих рядов тех, кто не хочет теперь порвать с Гоминьданом. Основной лозунг киткомпар-тии -- это вторая революция. "Три кита" этой второй револю- ции следующие: первый кит -- это революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства, т. е. доведение до конца аграрной революции. Второй "кит" -- союз с СССР. Вот те лозунги, которые необходимо выдвинуть сейчас". Это сказано было всего полтора месяца тому назад от нашего общего имени. Спрашивается, есть ли какие-либо основания менять эту оценку теперь? В нашей платформе, внесенной в ЦК 3 сентября 1927 г., говорится следующее. Перечисляя действительные черты своеобразия китайской революции, мы говорим: "Советы в Китае могли стать формой сплочения сил крестьянства под руководством пролетариата, действительными органами революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства". И далее: "Учение Ленина о том, что буржуазно-демократическая революция может быть доведена до конца лишь союзом рабочего класса и крестьянства (под руководством первого) против буржуазии -- не только применимо к Китаю и к аналогичным колониальным и полуколониальным странам, но именно и указывает единственный путь к победе в этих странах". И далее: "Из всего этого следует, что революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства, вылившись в форму Советов в Китае, в нынешнюю эпоху империалистских войн и пролетарских революций, при наличии СССР, имела бы все шансы сравнительно быстрого перерастания в социалистическую революцию". В платформе цитируется далее проект резолюции, внесенной Троцким и Вуйовичем на Восьмой расширенный пленум ИККИ (май 1927 г.). Этот проект краткой резолюции, начинающийся словами: "крестьянам и рабочим не верить вождям левого Гоминьдана", кончается следующими словами: "общий курс держать на установление демократической диктатуры через Советы рабочих и крестьянских депутатов". В нашей платформе мы далее читаем: "Глумясь над учением Ленина, Сталин доказывал, будто дать лозунг Советов в Китае "это значит дать лозунг о немедленном переходе к диктатуре пролетариата" -- между тем как на самом деле Ленин выдвигал уже в революцию 1905 г. лозунг Советов как органов демократической диктатуры пролетариата и крестьянства" (курсив платформы). Возражая Сталину и Бухарину, наша платформа приводит цитату из Ленина (т. XIV, ч. 1, с. 11): "Наша революция буржуазная, -- говорим мы, марксисты, -- поэтому рабочие должны раскрывать глаза народу на обман буржуазных политиканов" и т. д. Так ставила вопрос о демократической диктатуре пролетариата и крестьянства в Китае наша платформа, поданная в ЦК всего 2--3 недели тому назад. Можем ли мы менять теперь нашу точку зрения на этот счет? Что произошло нового с тех пор? Некоторые, сравнительно еще очень небольшие, успехи Е Тина и Хэ Луна. Что представляет собою движение этих последних -- мы еще хорошенько не знаем. Товарищи, недавно приехавшие из Китая, сообщают: 1) большую роль в походе Е Тина и Хэ Луна играет то обстоятельство, что солдаты этих отрядов -- гуандунские крестьяне, которые стремятся к себе домой; 2) рабочих в этих отрядах совсем немного; 3) некоторое количество коммунистов в этих отрядах укрывается и развивает в них довольно активную работу; 4) Хэ Лун -- недавний бандит, который сам еще может выкинуть любую штуку; 5) Е Тин и Хэ Лун еще недавно обсуждали какую-то новую "комбинацию" насчет союза с го-миньдановскими генералами. Рядом с этими сведениями есть и другие сведения (преимущественно из нашей прессы), говорящие, что крестьянское движение возрождается, что перед наступающими отрядами Е Тина и Хэ Луна бегут гоминьдановские власти и гоминьда-новские войска и т. п. Есть все основания тщательно следить за движением Е Тина и Хэ Луна, собирать все необходимые сведения и поставить с полной ясностью вопрос об отношении к этим отрядам. Но нет никаких оснований менять нашу основную оценку положения в Китае. Оценка, данная нами в августе 1927 г., остается верной. Кемалистский путь не может выйти и не выходит в Китае. Политика империалистов (Англии, Японии, Америки), видимо, на данной стадии сводится к тому, чтобы продолжить междуусобицу между различными генералами. Отчасти это объясняется общими интересами империализма, как их понимают политики буржуазии в данный момент. Отчасти же это вытекает из особых, сепаратных, так сказать, "цеховых" интересов каждой группы империалистов в отдельности, ставящей ставку на "своего" генерала, на "свою" провинцию и т. д. Во всяком случае, до сих пор не видно сколько-нибудь серьезных попыток со стороны империалистских держав добиться известного согласования действий генералов и создать какую-либо политическую стабилизацию в Китае. Генералы контрреволюционного лагеря (включая всех го-миньдановских генералов) дерутся друг с другом, как пауки в банке. В общем и целом побеждает все более черная реакция. От "левых" кадетов и трудовиков к Милюкову, от Милюкова к Гучкову, от Гучкова к Столыпину -- таков, примерно, путь контрреволюции в России после поражения революции 1905 года. Таков же в общих чертах (разумеется, с соблюдением всяких пропорций и всей разницы в обстановке) и путь контрреволюции в Китае. Белый террор разрастается. Международные войска стоят повсюду наготове. Не успели еще Е Тин и Хэ Лун взять Сватоу как туда уже вошли и японские, и английские канонерки. Империалистские войска находятся в Китае в достаточном количестве. А главное, сделана вся политическая подготовка: у империалистов развязаны на данной стадии руки, и они в любой момент могут начать стрелять. Этот последний аргумент против революционного движения в Китае на ближайшее время будет действовать безусловно. Гоминьдан, с одной стороны, недавно раскололся на два Гоминьдана (Нанкин и Ухань), с другой стороны, однако, сумел скоро воссоединиться. Это не мешает тому, что, с третьей стороны, сегодня генерал Тан Шэнчжи ставит ультиматум Нанкину и готов двинуть войска против него. Главный итог заключается в том, что Гоминьдан во всех своих оттенках целиком скатился в лагерь контрреволюции. Из его среды выходят теперь не только китайские Гучковы, но и китайские Дубасовы322. Что касается революционного движения масс, то в настоящий момент можно сказать только следующее: а) рабочее движение, потерпевшее страшнейший разгром и обессиленное меньшевистской тактикой Сталина--Мартынова--Чэнь Дусю, начинает проявлять первые признаки нового возрождения (довольно значительные экономические стачки и т. п.); б) крестьянское движение обнаруживает, по крайней мере в некоторых районах, значительное упорство и имеет тенденцию расширяться. Что из всего этого выкристаллизуется в конце концов -- это ясно: задачи революции не разрешены и не могут быть разрешены никакими Чан Кайши и Тан Шэнчжи, новая революция в Китае неизбежна и притом не в столь далеком времени. Но что из всего этого выкристаллизуется в ближайшем времени -- это еще не ясно. Можем ли мы сейчас выдвинуть лозунг диктатуры пролетариата в Китае? Должны ли мы сейчас снять лозунг демократической диктатуры пролетариата и крестьянства? Нет, ни в коем случае. Ни в коем случае не пристало нам сбиваться на то, что если Сталин и Бухарин говорят "а", то мы непременно скажем "минус а", если Сталин и Бухарин будут повторять лозунг демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, то мы непременно снимем этот лозунг. Это было бы совершенно неправильно. Сейчас Сталин и Бухарин нехотя, цедя сквозь зубы, еще повторяют лозунг демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Но вполне возможно, что через сравнительно короткое время именно они будут выдвигать лозунг диктатуры пролетариата вместо демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. При этом у них будет та же философия, которая была у Потресова323, Дана, Мартынова примерно в 1908--09 гг.: дескать, демократическая диктатура закончена, второй революции в скором времени ждать нечего, но, конечно, социалистическая революция когда-либо придет, наша "конечная цель" -- это социализм, и в этом смысле мы выставляем лозунг диктатуры пролетариата. По моему мнению, мы должны остаться на той оценке, какую мы дали в августе 1927 года: характер революции в Китае на данной стадии остается буржуазно-демократическим, В этом отношении поход Е Тина решительно ничего не мог изменить -- даже если бы он был гораздо более успешным. Когда Ленин объявил лозунг демократической диктатуры пролетариата и крестьянства исчерпанным, устаревшим? После февраля 1917 года, после того, как во всей России существовали уже Советы. И как мотивировал Ленин свой тогдашний отказ от лозунга демократической диктатуры пролетариата и крестьянства? Он указывал на то, что этот лозунг исчерпал себя -- ибо тогдашние Советы уже осуществили демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства -- хотя и в очень своеобразной форме, при наличии "двоевластия" и т. п. Ничего этого нет и в помине в современном Китае. Лозунг диктатуры пролетариата для Китая на данной стадии был бы преждевременным. Сотни миллионов крестьян, только еще начинающих как следует подниматься, нельзя повести сейчас под лозунгом диктатуры пролетариата. Это было бы настоящим "перепрыгиванием" через крестьянство. Наш лозунг теперь должен быть: долой Гоминьдан (правый и левый), долой какие бы то ни было фикции (вроде ставок на жен Сунь Ятсена, "левого" Евгения Чена и т. п.), да здравствуют Советы рабочих и крестьянских депутатов. Кто должен организовать эти Советы? Киткомпартия плюс профсоюзы плюс крестьянские союзы -- причем, разумеется, руководящую роль мы должны стараться завоевать для киткомпартии, которая прежде всего должна опираться на профсоюзы. Социальное содержание этого лозунга: диктатура пролетариата и крестьянства. Конечно, когда это будет осуществлено, перерастание в Китае пойдет быстро. За это ручаются все предыдущие перипетии борьбы в Китае и все международное положение. Тогда мы должны будем выдвинуть лозунг диктатуры пролетариата. Сталина и Бухарина мы должны обвинить теперь за то, что они совсем еще недавно (12 и 17 сентября 1927 г.) продолжали давать "лозунг" ориентации на левый Гоминьдан. Мы должны напасть на них за то, что они вновь ставят ставку на фикции вроде жены Сунь Ятсена и опять заигрывают с господами вроде Евгения Чена, которые ничем существенным не отличаются от Чан Кайши и Ван Цзинвэя. Мы должны напасть на них за то, что до сих пор, как передают, наши советники сидят еще в армиях Фэн Юйсяна. Мы должны разоблачить их за то, что до сих пор Коминтерн не создал полной ясности в вопросе о том, принадлежит ли Гоминьдан к Коминтерну или нет. Но главное наше обвинение: куда девался лозунг Советов, выдвинутый Сталиным и Бухариным на пару дней и затем основательно забытый? Если Е Тин и Хэ Лун действительно связаны с нами и действительно слушаются наших советов, то почему им не пред- ложили сейчас же приступить к организации Советов там, где власть принадлежит отрядам Е Тина и Хэ Луна? Последняя передовица "Правды" защищает ту мысль, что к организации Советов следует приступить лишь тогда, когда войска Е Тина и Хэ Луна очутятся в рабочем районе. Другими словами, организация Советов вновь откладывается "на потом". Когда рабочие Шанхая владели Шанхаем (весною 1927 г.), т. е. владели китайским Петроградом, тогда Сталин и Бухарин запретили шанхайским пролетариям приступать к организации Советов и предложили им сдать без боя Шанхай "нашему" генералу Чан Кайши. А теперь гениальные стратеги Сталин и Бухарин высказываются за организацию Советов тогда, когда в наших руках находится только маленький центр Сва-тоу, но откладывают осуществление этого дела "на потом", когда мы будем в Шанхае. Им и невдомек, что мы никогда не будем вновь в Шанхае, если не приступим, наконец, к организации Советов не на словах, а на деле. Мы должны напасть на Сталина и Бухарина за то, что ничего не делается для действительного спасения киткомпартии, как большевистской организации, что ее вновь продолжают сбивать на блоки с "левым" Гоминьданом, что ей не помогают вернуть себе базу в рабочих центрах, где только и может возродиться коммунистическая партия после такого тяжелого разгрома. Мы, оппозиционеры, находимся в таком положении, когда не можем точно знать, что представляют собою в действительности отряды Е Тина и Хэ Луна. Но официальные учреждения ВКП и Коминтерна могут это знать и обязаны это знать. От них мы должны потребовать точного и ясного ответа на этот счет. Нельзя позволить им придерживаться трусливой политики полуподдержки Е Тина и Хэ Луна. Обжегшись на молоке, они дуют на воду. Обжегшись на Чан Кайши и Фэн Юйсяне, они не говорят теперь прямо китайским рабочим (да и рабочим других стран), являются ли отряды Е Тина и Хэ Луна нашими или не нашими, заслуживают ли они поддержки рабочих и крестьян или нет. На все эти вопросы мы должны требовать ясного и категорического ответа. Но ни в коем случае нельзя нам сейчас выдвинуть лозунг диктатуры пролетариата в Китае. Г. Зиновьев 6 октября 1927 г. В ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б) (для всех членов и кандидатов ЦК и ЦКК) ПЕРЕГОВОРЫ С ФРАНЦИЕЙ И ВОПРОС О ПРИЗНАНИИ ДОЛГОВ 1. Платформа большевиков-ленинцев (оппозиции) гласит: "В кругах руководящего большинства, под влиянием англо-русского разрыва и других трудностей, международных и внутренних, ныне вынашивается такой примерно план: 1) признать долги; 2) более или менее ликвидировать монополию внешней торговли; 3) уйти из Китая... 4) внутри страны правый "маневр", т. е. еще некоторое расширение нэпа. Этой ценой надеются уничтожить опасность войны, улучшить международное положение СССР и устранить (или ослабить) внутренние трудности" (ее. 68--69) . Платформа не говорит, что этот план сознательно усвоен и последовательно проводится Центральным комитетом. Если бы дело обстояло так, то это означало бы, что оппозиция упустила момент для своевременного предупреждения партии об угрожающей опасности. На самом деле этого еще нет. Капитулянтские тенденции по отношению к мировой буржуазии лишь вынашиваются в известных кругах руководящего большинства. Примером может служить, например, недавняя речь Чичерина на августовском Объединенном пленуме. Как всегда в таких случаях бывает, центристские элементы до поры до времени сопротивляются нажиму справа, чтобы затем -- в той или другой мере -- капитулировать перед ним. Эта опасность грозит и сейчас. Она проявляется и в политике Политбюро по отношению к Франции. 2. Попытка Сталина отмахнуться и в этом вопросе ссылкамина то, что критика со стороны оппозиции "помогает" будто быфранцузской буржуазии, представляет собою по существу наи-более яркое выражение капитулянстских настроений."Не смейте критиковать мою склонность к излишним уступ-кам, иначе услышит буржуазия и начнет нажимать на меняеще более". "Не смейте критиковать мою политику в Китае,иначе английская буржуазия услышит и рассердится". Сталинпрячется здесь за спину буржуазии, чтобы заткнуть рот пар- тии. Но вопрос о сопротивлении домогательствам буржуазии, в том числе французской, совсем не разрешается для нас устойчивостью или неустойчивостью Сталина в переговорах. Дело идет о силе сопротивления партии и трудящихся масс. Вот почему не молчать надо о колебаниях верхушки, которая хочет подменить собою партию и государство, а открыто предупреждать об этих колебаниях и надвигающихся новых ошибках. Вопрос о признании долгов царской России относитсяк числу важнейших вопросов тактики пролетарской диктату-ры. Надо различать при этом вопрос о формальном или фак-тическом признании всех старых долгов, т. е. об открытомили замаскированном отказе от декрета 28 января 1918г. (ан-нулирование долгов царского и Временного правительства)и отдельные соглашения по поводу долгов чисто делового ха-рактера, т. е. предусматривающие взаимную выгоду. Не может быть и речи о принципиальном признаниидолгов царской монархии. Аннулирование этих долгов былоодним из важнейших завоеваний Октябрьской революции.Это аннулирование дало возможность на основе внутреннихсредств достигнуть нынешнего уровня хозяйственного разви-тия. Признание долгов явилось бы сокрушительным ударомдля социалистического строительства и пролетарской дикта-туры, так как неизбежно повело бы к резкому ухудшению мате-риального положения рабочих и трудящихся вообще, к ещебольшей задержке и без того медленной индустриализации,к угрожающему росту силы иностранного капитала в хозяй-стве нашей страны. Все это означало бы, при наличии прочихтрудностей, удушение социалистической революции в близ-ком будущем и закабаление нашей страны иностранным капи-талом. Экономическое поражение рабочего государства сталобы одним из важнейших факторов капиталистической стаби-лизации. Допустимы, однако, отдельные практические соглаше-ния по поводу долгов, основанные на взаимной выгоде. Оста-ваясь целиком на почве декрета от 28 января 1918 года, мож-но признать известную строго ограниченную часть старыхдолгов при условии предоставления нам взамен этого соот-ветственных выгод, экономических и политических, в виде новых кредитов или отказа от участия в военном блоке против нас и пр. и т. п. При громадной, однако, важности и ответственности таких частных соглашений необходимо с полной ясностью разобрать обстановку и условия каждого такого соглашения. Весной и летом прошлого (1926) года велись переговоры о частичном признании с нашей стороны долгов в обмен за предоставление нам Францией новых кредитов. Положение наше в этих переговорах было достаточно благоприятное. Франция не оправилась еще от последствий инфляции. Англия была парализована стачкой горняков. В Китае начался Северный поход. В ожидании хорошего урожая Советский Союз повышал темп хозяйственного строительства. Теснимое своими противоречиями с Англией и обострявшимися сербско-итальянскими конфликтами из-за Албании, французское правительство хотело соглашения и торопило нас. Поскольку Политбюро ставило ставку на французскую карту, оно могло в этот момент достигнуть соглашения на наиболее для нас выгодных условиях. Момент был не только упущен, но было сделано все, чтобы оказаться в нынешнем, исключительно трудном положении. Наша международная политика была за этот период типичной мелкобуржуазной политикой, т. е. цепью колебаний между избытком самоуверенности, когда обстановка складывалась более благоприятно, и между готовностью к недопустимым уступкам, когда нажим буржуазии усиливался. 6. Первая половина 1926 года