Л.Д.Троцкий. Архив в 9 томах: Том 2

---------------------------------------------------------------
     Редактор-составитель Ю.Г.Фельштинский ? http://lib.ru/HISTORY/FELSHTINSKY/
     Email: Yuri.Felshtinsky@verizon.net
     Date: 29 Sep 2005
---------------------------------------------------------------

        Архив Л. Д. Троцкого. Том 2











Редактор-составитель Ю.Г.Фельштинский

Предисловие, примечания,
     указатели Ю.Г.Фельштинского и Г.И.Чернявского





        Предисловие

     Документы,  публикуемые  во втором томе  девятитомного  издания "Архива
Троцкого", охватывают период с конца января 1928 г.,  когда Л.Д.Троцкий, его
жена  и старший  сын Лев были  доставлены  в  ссылку  в  Алма-Ату, до начала
августа  того же года  (второй  хронологической рамкой  является  завершение
Июльского пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) и непосредственные отклики на него).
     Том открывается материалами, прямо связанными со ссылкой Троцкого и его
семьи,  а  также  других  оппозиционеров. Эти материалы освещают  устройство
членов разбитой, но все еще до конца не сломленной оппозиции на новых местах
обитания в Казахстане, Сибири, на Урале  и в других местах. Многие документы
свидетельствуют,  как устанавливалась,  а затем  поддерживалась связь  между
ссыльными.
     Из публикуемых  документов  явствует, что  возобладавшая  в руководстве
партии и страны сталинская группа (Бухарин  и близкие к нему Рыков, Томский,
Угланов и некоторые другие продолжали еще занимать ответствнные  партийные и
государственные посты, но фактически  все  более оттеснялись на второй план)
проводила довольно четкое различие между исключенными из партии и сосланными
лидерами  оппозиции  (Троцкий,  Радек,  Преображенский, Смилга  и  некоторые
другие)  и бывшими  рядовыми оппозиционерами. К первым пока еще относились с
определенным пиететом  - их брали  на  государственное  содержание,  весьма,
впрочем,  скудное,  не  препятствовали их  публицистическим  выступлениям  и
переписке,   прежде  всего  обмену  письмами,  телеграммами,   политическими
заявлениями  в собственном  кругу,  и  даже давали возможность обращаться  в
международные  коммунистические  инстанции,   в  частности  к  VI  конгрессу
Коминтерна. Вторая  же  группа  -  оппозиционеры низшего и среднего  звена -
подвергалась  жестоким  преследованиям  и  травле.  В  ряде  случаев рядовых
оппозиционеров  сажали в  тюрьму,  где  они  подвергались издевательствам не
только со стороны охраны, но и уголовников, находившихся в тех же камерах.
     Проводя этот курс, власти  ставили  несколько задач:  оторвать верхушку
оппозиции от рядовой  массы, возбудить  чувства недовольства и раздражения в
среде последней, оставить для лидеров  объединенной оппозиции  полууоткрытую
дверь  для   возвращения  в  партию,   продемнстрировать   зарубежной  левой
общественности   и  прежде  всего   коммунистам   своего  рода  "либерализм"
руководства   ВКП(б),  готового  вновь   принять   заблудших  в  свои  ряды,
разумеется, в случае их полного раскаяния.
     Документы свидетельствует, что  эти расчеты отнюдь не были построены на
песке.  Отлично  сознавая  уровень  нравственных  и  политических  ценностей
значительной части оппозиционеров,  которые,  как  и он сам, хорошо  усвоили
ленинский  моральный релятивизм, Сталин действовал почти наверняка.  Стойкой
оставалась лишь небольшая группа оппозиционных лидеров  (Троцкий, Раковский,
Сосновский  и  некоторые  другие).  Письма  Х.Г.Раковского  Л.Д.Троцкому  из
Астрахани  в Алма-Ату свидетельствуют, что между ними в основном сохранялось
единство  в  оценке  советских  реалий  данного  периода1. Биограф  Троцкого
И.Дойчер  с  полным основанием  писал:  "Их  старая  и тесная дружба  теперь
приобрела   новую    глубину    взаимной   привязанности,    интимности    и
интеллектуального согласия"2.
     Но в целом в стане оппозиционеров фактически сразу же после их изгнания
из партии начался раскол. Вначале Каменев и  Зиновьев, вслед за ними Пятаков
и многие  другие  оппозиционеры капитулировали перед сталинской кликой.  При
этом, как  видно  из  многих публикуемых ниже документов, те  самые деятели,
которые  вначале клеймили отступников,  употребляя самые грубые выражения по
их адресу,  которые  они могли  только отыскать  в русском лексиконе, вскоре
вступали на их путь.
     Естественно, для капитуляции  они  пытались найти  наиболее благовидные
предлоги. Главным  из них  оказался так называемый "новый  курс", или "левый
поворот",  который  совершала,  по мнению  многих оппозиционеров, сталинская
группа.
     В среде ссыльных шли, впрочем, оживленные дискуссии, что же, собственно
говоря,  имело  место  - подлинно  новый курс  или  только  "левый  зигзаг".
И.Т.Смилга в письме Троцкому от 4 апреля 1928 г. высказывал мнение, что "нет
ничего  более  ошибочного,   как  представление  о  `левом'  зигзаге  как  о
последовательном  левом курсе", что "левый зигзаг  уже находится на ущербе",
что речь идет даже о "левой конвульсии". Но обосновывал он свою точку зрения
не  характером  социально-экономических  мероприятий  властей,  а  тем,  что
"нынешние    руководители     ВКП    проводят    бешеный    террор    против
большевиков-ленинцев" (то  есть оппозиции). В отличие от Смилги  Раковский в
своем "Циркулярном письме"  оппозиционерам (также апрель  1928  г.) полагал,
что  имел  место "левый поворот" (хотя и  сам  чуть  ниже  употреблял термин
"зигзаг").  Раковский  считал  не  исключенным  поворот   партруководства  к
подлинно "левому курсу". Только  при условии такового позможно возвращение в
партию,  полагал  он.  "...Вернуться  сейчас  в  партию  возможно только  на
основании капитуляции", - утверждал он.
     Лишь в  некоторых  документах,  публикуемых  в  этом  томе, содержались
попытки отойти  от  общих диспутов на тему, что же происходит, - поворот или
зигзаг,   и   попытаться  разробраться,   естественно,   в   жестких   шорах
большевистской парадигмы,  в реальной ситуации,  в  которой находился СССР к
1928   г.   В   этом  смысле   наиболее   инетерсны   письма   и   заявления
Е.А.Преображенского, Л.С.Сосновского, И.К.Дашковского. Мы не упоминаем здесь
хорошо известное "Письмо тов.  В." (Г.Б.Валентинову) Х.Г.Раковского, которое
в том не  включено, так как оно  многократно публиковалось,  в том  числе на
русском языке3.
     Сосновский, например,  на  основании  анализа  местной прессы и  других
публикаций пытался разобраться в ситуации  на селе, в причинах той  политики
усиленного нажима на кулака, которая была характерна для сталинского курса в
первой половине 1928 г. Впрочем, он продолжал полагать, что это нажим - лишь
проявление  тактического,  вынужденного  отхода Сталина  от  "центристского"
курса, связанного с хлебными затруднениями.
     Более  широкая  социально-экономическая  перспектива была  представлена
Е.А.Преображенским  в статье  "Левый курс  в  деревне и перспективы".  Автор
исходил  их того,  что кризис в СССР, имевший место в 1928 г., был "кризисом
длительным и кризисом  социальным". В основе  его Преображенский обнаруживал
два основных явления: отставание с  индустриализацией  страны и противоречие
между  государственным  хозяйством и  капиталистическим  развитием,  которое
автор связывал  в основном с процессами, происходившими в деревне. Из  этого
более или менее достоверного  анализа  делались выводы, что  вопрос  о  том,
какой курс  возобладает в партийном руководстве, еще не решен,  что возможно
"возвращение     к    ленинской     политике,    опирающейся    на    подъем
бедняцко-середняцкой   деревни   и   на   борьбу  с  ее   капиталистическими
тенденциями".   На   том,   что  в  СССР  имеет   место  социальный  кризис,
Преображенский  настаивал и  позже,  в  частности в документе "В  борьбе  за
ленинскую линию" (май 1928 г.).
     Со своей  стороны, И.К.Дашковский тонко  проанализировал  хозяйственные
конъектурные сводки за начало 1928 г., в  свою очередь придя к  выводу,  что
причины затруднений "кроются  не столько в перебоях  бюрократической машины,
сколько  в   углубленной  диспропорции   между  промышленностью  и  сельским
хозяйством".
     Много  внимания  в выступлениях  оппозиционеров  уделялось  лозунгу так
назывемой  "самокритики",  который  стал  модным  после доклада  Сталина  на
собрании актива Московской организации ВКП(б) об итогах Апрельского  пленума
ЦК  и  ЦКК ВКП(б)  1928 г. Сталин демагогически  разглагольствавал  здесь  о
необходимости самокритрики "невзирая на лица", добавав, что  тот, кто думает
понравиться "и богатым, и бедным, тот не марксист, а дурак"4.Через некоторое
время,  в начале июня  1928  г.,  ЦК ВКП(б) опубликовал обращение  "Ко  всем
членам  партии,  ко всем  рабочим"5,  специально  посвященное  развертыванию
"самокритики". Это требование, однако, было сформулировано так, что  ставило
под огонь критики (самокритика здесь вообще была не при чем) лишь  неугодные
руководству звенья аппарата. Лозунг  "самокритики" способствовал  укреплению
личной власти Сталина. В основном так понимали эту кампанию оппозиционеры.
     В  тесной связи  со  спектаклями  "самокритики" оппозиционеры  обращали
внимание на еще  одну кампанию, развязанную  властями  -  на  раскрытие ряда
случаев  взяточничества и  других  форм  коррупции,  на придание  им широкой
гласности  в  прессе,  на сообщения, что в наиболее  широко распубликованном
"Смоленском   деле"  и  во  многих  других   подобных  делах  были  замешаны
руководящие советские  и хозяйственные работники (партийные работники пока в
основном изображались в качестве святых агнцев)6.
     Все  констатации оппозиционеров  основывались  на  объективных  фактах.
Беда, однако, состояла в том, что выход оппозиционеры видели не в сохранении
и углублении  нэпа,  что  не  исключало  бы  в  конечном  итоге  становление
нормальных рыночных отношений, а в свертывании  рынка, в "перераспределении"
национального дохода, в нажиме на "капиталистические элементы".
     По существу дела, на этот  же путь вступила сталинская группа, которая,
однако, готовилась, в  отличие  от оппозиционеров, к новой  насильственной и
кровавой  переделке  страны под лозунгами "революции сверху".  Оппозиционеры
отнюдь не  предвидели  такого поворота событий. Дашковский, например, писал:
"Тот бюрократический `нажим',  который  Сталин  теперь  проводит аппаратными
методами,  без  активности пролетарских  и  организованных  бедняцких  масс,
нельзя   назвать   левым,   т.   е.  пролетарским   курсом.  Нажим  направо,
сопровождающийся   полицейским  режимом  в  партии,   арестами   и  ссылками
оппозиционеров, предвидевших и предупреждавших о  растущих опасностях,  есть
только бюрократическое извращение левой, т. е. пролетарской линии".
     Действительно,  в  своей платформе и  в других  документах объединенная
оппозиция  называла целый  ряд  "опасностей",  которые возникали для СССР  и
ВКП(б)  в  результате  политики  Сталина и  его  группы.  Но  они отнюдь  не
предвидели того,  что Сталин,  которого именовали "термидорианцем" и чуть ли
ни  ренегатом,  столь  круто  повернет  влево,  использовав и  до  крайности
заострив лозунги, украденные у оппозиции, продолжая и усиливая в то же время
преследование  той  части  оппозиционеров,  которые  не стали перед  ним  на
колени.   А   таковых  становилось  все  меньше  и  меньше.  Для  оправдания
капитуляции   перед  Сталиным   деятели  оппозиции  продолжали  использовать
словесную эквилибристику, связанную в основном с жонглированием  категориями
диалектики, позволявшей менять оценочные знаки с плюса на минус и наоборот.
     В числе публикуемых документов,  сохранившихся  в  архиве  Троцкого  за
первую половину 1928  г., не только  материалы самой  оппозиции.  Среди  них
немало  и  тех,   которые  возникли  в  кругах  господствовавшей  группы,  в
партийном,  государственном,  военном  аппарате,  в  центре  и   на  местах.
Невозможно конкретно определить, каким образом эти  документы, в том числе и
фигурировавшие под  грифом "Секретно", оказались у Троцкого  в  Алма-Ате. По
всей  видимости,  передавали  ему  эти   документы  разными  путями  скрытые
симпатизанты, которые маскировались приверженностью "генеральной линии".
     Такова, например,  относившаяся к  апрелю 1928  г.  секретная резолюция
совещания высшего политического состава Белорусского военного округа Красной
Армии,    в    которой    констатировались     многочисленные     недостатки
партийно-политической  работы  в  войсках,  в  том  числе очковтирательство,
карьеризм, прислужничество и т. п. Вместе с тем в этой резолюции отмечалось,
что  в   Красной  Армии  распространяются  "чуждые"  взгляды  и  настроения,
содержались  жалобы,  что в военной  литературе  проводятся антимарксистские
положения и в связи с этим назывались имена служивших в Красной Армии бывших
царских генералов  и  офицеров  В.Н.Левичева,  А.И.Верховского,  М.М.Загю  и
других. До расправы с высшими военными деятелями в 1937 г.  было еще далеко,
но   предгрозовые  вспышки  молнии  уже  возникали,  о   чем,  в  частности,
свидетельствовала названная резолюция.
     Другим    характерным   и   важным    документом,   происходившим    из
неоппозиционной   среды  (по  крайней  мере,  из   среды,  не  связанной   с
объединенной оппозицией) следует считать также секретное письмо М.И.Фрумкина
членам и кандидатам в члены Политбюро и "лично" И.В.Сталину от 15  июня 1928
г. Фрумкин, являвшийся  заместителем наркома финансов, обращался  к  Сталину
дважды. Шире  известно  его  второе  письмо  (ноябрь 1928  г.),  содержавшее
доказательства неизбежности деградации сельского  хозяйства  при  сохранении
существовавшей политики  в деревне7. Публикуемое  в  этом  томе  письмо было
своего  рода  подготовкой  второго,  более решительного выступления.  Еще не
столь определенно, но достаточно ясно  Фрумкин отмечал, что по существу дела
лишь по инерции продолжают говорить о союзе с середняком, на деле отталкивая
его от себя. Предлагалось восстановить законность на селе, ослабить нажим на
частника,  пркратить "доколачивать" хозяйство  зажиточных крестьян, не вести
расширение  совхозов  "в  ударном  порядке",  дать  возможность  единоличным
хозяйствам приобретать машины и т. д.
     Довольно большое место среди публикуемых  документов занимает частичная
стенограмма  Июльского пленума  ЦК и ЦКК ВКП(б) 1928 г., особенено  важная в
связи с тем, что официальная стенограмма этого пленума опубликована не была.
Большое   место   на    пленуме   заняли   проблемы   сельского   хозяйства,
рассматривавшегося в контексте  хлебозаготовок и  организации новых зерновых
совхозов.
     Этот  пленум,  как  подтверждают  публикуемые   фрагменты  стенограммы,
создавал  впечатление чуть  ли  ни  капитуляции антинэповских  сил,  резкого
усиления  позиций  "правой"  группы  Бухарина и  Рыкова. Особенно четко  это
прослеживается  в  высказываниях  подголоска Сталина В.М.Молотова  по поводу
значения  индивидуального  крестьянского  хозяйства,  необходимости  уступок
середняку  и  т.  п., то  есть  всего того, что  оппозиционеры клеймили  как
"центризм". Это -  "ленинская политика",  заявил  Молротов.  Сталин подыграл
ему, произнеся: "Большевистская политика".
     О том же свидетельствовали решения пленума о  повышении государственных
заготовительных  цен  на хлеб и ликвидации нарушений законности на селе. Как
констатирует М.Рейман, уступки сталинцев были  лишь кажущимися. В своей речи
Сталин  предрекал  обострение  классовой   борьбы  по  мере  продвижения   к
социализму.  Каждая сторона сохранила  свои позиции, о  чем свидетельствовал
противоположный смысл докладов об итогах пленума, с которыми ыступили  Рыков
в Москве и Сталин в Ленинграде8.
     Еще  одной   важной   темой,  фигурирующей  в  данном   томе,  является
международное коммунистическое  движение, прослеживаемое как  сквозь  призму
официальной   сталинистской   политики   компартий,   так   и   деятельности
оппозиционных групп.  Хотя, в  отличие от  первого тома, материалов по этому
комплексу вопросов  сравнительно немного,  они  дают  возможность  расширить
сферу научного поиска в названной области.
     Представляет,  например, интерес  анализ  М.Альским  истории  китайской
революции и последних событий  в Китае, данный в письме Троцкому от 3 апреля
1928 г. Альский предостерегал в этом письме против переоценки революционного
значения стихийных бунтов, время  от времени вспыхивавших  в  разных районах
Китая,  освещение  которых в советской  прессе  представляло собой,  как  он
полагал,  "удивительное коммунистическое вранье". Альский не  без  основания
выражал скептицизм по поводу ближайших перспектив революции в Китае.
     В  некоторых документах можно встретить  факты  и  оценки, связанные  с
положением в европейских странах, позицией компартий и оппозиционных групп в
этих странах, в частности  в Германии. Из  этих материалов  можно  составить
представление    о   крайней   слабости   и   разрозненности   оппозиционных
коммунистических групп,  порвавших с  официальными компартиями, по  существу
дела о их нежизнеспособности.
     Но особый  интерес в  этой  группе документов  представляет  написанный
Н.И.Бухариным   проект   тезисов   "О  междунардном   положении   и  задачах
Коммунистического Интернационала", подготовленный к VI конгрессу Коминтерна.
Тезисы были  утверждены  конрессом лишь после того, как по настоянию Сталина
делегация  ВКП(б)  внесла  в   них  почти  два  десятка  поправок,  исправно
утвержденных конгрессом.  Сопоставление бухаринского текста с окончательным,
принятым конгрессом, показывет, что цель поправок состояла  не только в том,
чтобы скомпрометировать Бухарина,  который  рассматривался  в  это  время  в
качестве  лидера  Интернационала  (должность  председателя  Исполкома  была,
однако,  вакантной  после  смещения  с  нее Зиновьева),  но  и в  том, чтобы
ужесточить   нападки  на  социал-демократию,   особенно  левую,  подчеркнуть
необходимость "железной дисциплины" в компартиях.
     Публикуемые в томе обращения оппозиционеров  к VI конгрессу Коминтерна,
в  частности  обширное письмо К.Б.Радека  и И.Т.Смилги, лишь походя касаются
вопросов  международного  коммунистического  движения,  в  основном повторяя
установки оппозиции касательно внутреннего развития СССР.
     Второй  том  "Архива   Троцкого"  построен  в   соответствии   с   теми
археографическими  принципами  и  методами, которые были  сформулированы  во
вступительной  статье к  первому тому с теми только исключениями, что вместо
прямых скобок  использованы  квадратные,  а  места, зачеркнутые  авторами  и
оставленные   в  тексте,   оговариваются   особо.  Во  избежание  повторений
примечания, в  том  числе биографические справки, данные в первом  томе,  не
повторяются во втором.
     В  отличие  от  первого  тома,  где  авторство  большинства  документов
принадлежит Троцкому, во втором  томе представлен широкий  круг  авторов.  В
ряде  случаев  авторство  документов установить  не  удалось.  В  документах
сохранены ссылки на первое издание сочинений В.И.Ленина. Цитаты  из Ленина и
других авторов,  а также  из опубликованных  документов проверялись только в
тех случаях, когда их смысл вызывал сомнения.
     Материалы  публикуются  с любезного рзрешения администрации  Хогтонской
библиотеки  Гарвардского  университета  (США),  где  в фонде  bMs Russ  13-T
хранится архив Троцкого.
     В качестве приложений в том включены документ 1927 года (обращение в ЦК
партии),  по   техническим  причинам  не  вошедший  в  первый  том  издания;
документы, касающиеся травли Троцкого в  СССР  и его высылки; сводный список
оппозиционеров,   составленный   Троцким;  очерк  Э.Дуне  о  демократическом
централизме,   хранящийся  в   Архиве  Международного  института  социальных
исследований в Амстердаме и публикуемый с любезного разрешения администрации
института. К текстам приложений примечания и указатели не составлялись.
     В  работе  над томом  участвовали  доктор исторических наук  А.В.Панцов
(Колумбус, США), профессор С.А.Пиналов (Киев, Украина) и доктор исторических
наук М.Г.Станчев (Харьков, Украина).








        С. СЕДОВ<sup>1</sup> -Л. СЕДОВУ<sup>2</sup>
     26 январяСрочная. Алма-Ата, почта, до востребования
Седову, из Москвы
Получили две телеграммы. Дорожных  нет<sup>3</sup>.  Высылаем вещи. Здоровы,
целуем. <i>Сергей</i>

        А. СЕДОВА<sup>4</sup> --Л. СЕДОВУ
     27 января
     Алма-Ата. До востребования
Седову, из Москвы
Безмерно  обрадована  благополучным  прибытием [в] Алма-Ату. Приехав  домой,
застала гостей<sup>5</sup>. Наши домашние здоровы.  Сильно заболел Давид [с]
ребятами<sup>6</sup>. Александра7  переехала. Живем дружно. [В]  понедельник
был  врач.  Делали  дезинфекцию<sup>8</sup>.  Все хорошо,  не  беспокойтесь.
Настроение  у меня  бодрое, получила твою,  мамину  телеграмму.  Вещи  днями
вышлем. Целую тебя, маму<sup>9</sup>, папу<sup>10</sup>. <i>Анюта</i>

        ТРОЦКИЙ - В. КАСПАРОВОЙ<sup>11</sup>
[Начало февраля] Курган, Урал, Советская 109, Каспаровой.
Очень обрадовались телеграмме. Здоровы.  Адрес:  Алма-Ата, Троцкому.  Крепко
обнимаем. <i>Лев, Наталья, Лева</i>

        ТРОЦКИЕ - МУРАЛОВУ
[Начало февраля]
Тара, Сибирь, Муралову.
Как живете? Мы здоровы. Привет. <i>Лев, Наталья, Лева.</i> Ответ уплачен.

        ТРОЦКИЕ -- И. СМИРНОВУ
[Начало февраля] Новобаязет, Армения,
Ивану Никитичу Смирнову
Получили  открытку,  обрадовались.  Писал  вам  [в]  Зангезуры<sup>12</sup>.
Обнимаем. <i>Лев, Наталья, Лева</i>

        А. СЕДОВА - Л. СЕДОВУ
4 февраля Алма-Ата. До востребования. Седову, из Москвы
Здоровы.  Письмо отправила спешной 29  [января].  Телеграмму  от 31 получила
только сейчас.  Бумажник  [с] деньгами нашла.  Как устроились? [Во]  вторник
вышлю посылку. Пиши. Отсутствие писем беспокоит. Целуем всех. <i>Аня</i>


        МУРАЛОВ - ТРОЦКОМУ
8 февраля Город Алма-Ата Троцкому, из Тары
Здоров, работаю [в] окружной плановой комиссии. 3 февраля послал вам письмо.
Привет.

        А. и С. СЕДОВЫ -- Л. СЕДОВУ
11 февраля Алма-Ата, [до] востребования, Седову, из Москвы
Домашние  здоровы. Отправили  четыре спешных письма.  Отсутствие  регулярных
сведений  изводит.  Приготовила  [к] отправлению  лекарства,  прочее. Сообщи
телеграфно нужное  еще. Давид, ребята продолжают  болеть. [В]  остальном без
изменений [и] перемен. Как устроились [с] квартирой? Какие  условия? Безумно
соскучилась. Целуем крепко тебя, старших. <i>Аня, Сергей</i>

        А. СЕДОВА - ТРОЦКОМУ
17 февраля Алма-Ата, Троцкому, из Москвы
Телеграфируйте  немедленно,  сколько  почто-мест  [с]  вами доехало.  Кишкин
отрицает     пропажу    лекарств,     чемодана    [с]    книгами,    бельем,
прочее<sup>13</sup>. Получается дурацкое положение. Как здоровье папы, [как]
квартира? Целую. <i>Аня</i>

        СЕРМУКС<sup>14</sup> -- ТРОЦКОМУ
17 февраля Алма-Ата, Троцкому, из Великого Устюга
Как здоровье? Курочкинская одиннадцать. <i>Сергей</i>

        А. СЕДОВА - ТРОЦКИМ
     20 февраля Алма-Ата, Троцкому, из Москвы
ГПУ предлагает выписать заграничные  вещи. Не ручаюсь [за] срок. Или оцените
пропавшее. Выплатят деньгами<sup>15</sup>. Жду указаний. <i>Аня</i>

        БЕЛОБОРОДОЕ и ВАЛЕНТИНОВ<sup>16</sup> - ТРОЦКОМУ
     21 февраля Алма-Ата, Казахстан,
Льву Давидовичу Троцкому, из Усть-Кулома
Шлем сердечный привет [из] Усть-Кулома.
     <i>Белобородое, Валентинов</i>


        БОГДАСАРОВ17 - ТРОЦКОМУ
23 февраляВерный, Троцкому, из Баку
Выписан Вам "Бакинский рабочий". Адрес ответа: Кооперативная 4, <i>Богдасаров</i>

        ТРОЦКИЙ -- БОГДАСАРОВУ
[23 февраля] Баку, Кооперативная 4, Богдасарову
Спасибо  [за]  выписку  газет. Сердечный привет. Верный называется Алма-Ата.
<i>Троцкий</i>

        БЕЛОБОРОДОВА<sup>18</sup> - ТРОЦКОМУ
Алма-Ата, Троцкому, из Москвы
     24 февраля
Привет от Егорыча<sup>19</sup> из Усть-Кулома, целую крепко всех. <i>Франя</i>

        ОТКРЫТКА ТРОЦКОМУ ИЗ КИЕВА
Тов. Троцкий! Поздравляю Вас с 10-летием Красной армии. С ком[мунистическим]
приветом, [подпись неразборчива].
25 февраля 1928 г.

        С. СЕДОВ - ТРОЦКОМУ

     Алма-Ата, Троцкому, из Москвы. Срочная
     29 февраля
Срочно телеграфируйте [о] здоровье. <i>Сережа</i>

        МУРАЛОВ - ТРОЦКОМУ
     Алма-Ата, Троцкому, из Тары
     29 февраля
Сообщите состояние здоровья, привет. <i>Муралов</i>


        И. Кузнецов

        ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ЗИНОВЬЕВУ И КАМЕНЕВУ

В  письме  в  партийные  органы  вы  заявили о  своем  отказе  от  платформы
большевиков-ленинцев<sup>20</sup>. Завершая начатое "Заявлением 23-х"<sup>21
</sup>ренегатство,  вы  хотите  оправдать  его  рядом   соображений  "сугубо
принципиального" характера. Посмотрим, каковы ваши аргументы.
Вы пишете: "Мы разошлись с группой Л. Д. Троцкого непосредственно по вопросу
о  полном  и  действительном  подчинении  XV  съезду.  Или  подчинение  всем
требованиям XV съезда и  твердое решение сработаться с большинством  партии,
или путь второй партии -- вопрос стоял и стоит только так".
Вы утверждаете при  этом,  что настоящая  точка  зрения не нова, что  уже  в
августе  1927 г. вы в письме Л. Д.  Троцкому высказывали ее. Так  ли  это? Я
утверждаю, что нынешнее объяснение причин разрыва с Л. Д. Троцким  придумано
лишь сейчас, что в тот момент, когда вы не имели нужды лгать и притворяться,
когда  не  хотели заметать следов,  ваше отношение  к  вопросу о  пребывании
оппозиции вне рядов ВКП(б) было иным.
В одном из важнейших документов  оппозиции,  написанном  лично Зиновьевым  в
августе  1927  г. ("Итоги  августовского пленума")<sup>22</sup>, мы  читаем:
"Дело  сложилось так,  что бороться за взгляды Ленина при сталинском  режиме
нельзя иначе, как рискуя быть исключенным  из ВКП(б). Это бесспорно.  Кто не
решил для себя этого вопроса, кто  говорит себе: "Все, что угодно, только не
исключение  из партии",-- тот не может быть при  нынешних условиях  истинным
борцом за ленинизм, т. е. не может быть стойким  оппозиционером. Очень может
быть, что значительные группы оппозиционеров (в том числе и все  руководящие
элементы  оппозиции)  на  некоторое  время будут поставлены вне  партии.  Их
задачей будет,  однако,  продолжать свое дело и, не будучи формально членами
партии, ни на  йоту не отступать от учения Ленина. Их задачей будет и в этот
труднейший  период  держать  курс не  на  образование  второй  партии, а  на
возвращение  в  ВКП(б)  и исправление  ее  линии.  Слов нет -- очень  трудно
ленинцам,  исключенным из партии, координировать свою  работу  с  ленинцами,
остающимися  внутри  партии. Но это,  безусловно, необходимо с точки  зрения
наших основных целей".
И далее: "Как свидетельствует  весь опыт борьбы, оппозиция единодушна в том,
что борьба за  единство  партии  на  ленинских  основах ни  в коем случае не
должна превращаться в подлаживание к аппарату, в преуменьшение  разногласий,
в снижение политического тона. Когда попутчики оппозиции откалываются от нее
справа,  они  в  качестве  причины  своего  отхода  указывают   не  на  свое
собственное   сползание  ко  взглядам  Сталина  по   основным  внутренним  и
международным вопросам,  а обвиняют оппозицию в том, что она  будто бы ведет
линию на вторую  партию, другими  словами,  они  только повторяют сталинские
обвинения для прикрытия собственного отступления".
Вот уж подлинно:  не в бровь, а  в глаз. Логика ренегатства  беспощадна: то,
что  выразительно  писал Зиновьев о  Залуцких  и Сокольниковых<sup>23</sup>,
сейчас  характеризует  его  самого.  Но даже тогда, когда  вы  уже  доказали
необходимость отступить и подчиниться  XV съезду, вами решительно отверглась
мысль о сдаче идейных позиций. Вы писали ("Резюме положения и наши ближайшие
задачи"): 1) Наша политическая правота  доказана:  мы  единственные  вовремя
дали  правильную классовую оценку. 2) При  этих  взглядах мы  остаемся, даже
если XV съезд признает их несовместимыми". И заканчиваете вы  этот  документ
следующими  словами: "После этого нашего  заявления пусть Сталин  делает все
то, что ему угодно. Мы же остаемся на избранном нами пути".
Сопоставляя все  то, что вы  пишете сейчас, с тем,  что вы говорили и писали
так недавно по этому же вопросу, трудно подавить в себе чувство презрения. В
этом  каждый  большевик,  воспитанный  на  примере  ленинского  отношения  к
принципиальным политическим заявлениям, не может не согласиться с нами.  Как
же, однако, в действительности оппозиция  разрешает  вопрос  о двух партиях?
Она  по-прежнему стоит безоговорочно  на той  точке зрения, что лозунг  двух
партий при диктатуре  пролетариата -- лозунг антиленинский и авантюристский.
Мы  по-прежнему  считаем,  что основной задачей оппозиции является борьба за
исправление линии партии,  борьба  за  обратный  прием в партию  исключенной
оппозиции.   Лучшим  и  убедительнейшим  доказательством  искренности  нашей
позиции являются  те  документы,  которые якобы послужили поводом для вашего
письма. В самом деле, в этих не предназначавшихся для печати документах, где
не имелось оснований скры

























вать действительных намерений,  оппозиция писала: "Мы против второй партии и
IV Коминтерна<sup>24</sup> самым  непримиримым образом, причем мы исходим из
интересов международного большевизма". Таковы подлинные  взгляды оппозиции в
этом вопросе.
II
Чувствуя всю шаткость и недостаточность аргументации, вы не останавливаетесь
перед применением обычного сталинского приема: придумыванием  несуществующих
разногласий.  Приводя  цитату   из  опубликованных   в  "Правде"  документов
оппозиции<sup>25</sup>,   где  рекомендуется  коммунистам  капиталистических
стран  всегда  подчеркивать,  "что даже  при  оппортунистическом руководстве
советское государство дает  рабочим и крестьянам неизмеримо больше, чем дало
бы буржуазное государство при том же уровне производительных сил", вы имеете
наглость  сравнивать своих  вчерашних товарищей  по  оппозиции  с  дюжинными
"левыми"  тред-юнионистами<sup>26</sup>.   Вы  притворяетесь,  будто  бы  не
понимаете,   что   этот   пункт   направлен   именно  против   международной
социал-демократии,  которая  обвиняет  СССР  в  том,  что  после  десяти лет
революции нашим рабочим живется хуже, чем рабочим капиталистических стран.
Но  значит  ли  это,  что  оппозиция  "замалчивает  основное  принципиальное
различие между советским и буржуазным государством", как пишете вы. Если  бы
даже в опубликованных документах  об этом не было сказано ни слова, то и это
не  давало  бы  вам  право делать  подобного рода утверждения. Однако даже в
критикуемых  вами  документах  мы  читаем: "Надо  отдать себе ясный  отчет в
конкретных противоречивых особенностях нынешнего  переходного  состояния, не
принимая  совершающегося за уже совершенное. Исходить из того, что  термидор
совершился  в СССР  --  неправильно.  Это значит облегчить  его  совершение.
Классовые силы еще не сказали своего решающего слова. Политика международной
оппозиции должна быть направлена на то, чтобы вместе с оппозицией ВКП(б)
помешать дальнейшему развитию термидора  и  вернуть утерянные  пролетариатом
позиции". И далее: "СССР и при  данном  мелкобуржуазном  руководстве  играет
революционную  роль  в международном масштабе... надо  бить  по  руководству
ВКП(б), не противопоставляя себя СССР".
Поставив себе  задачей оправдать свой предательский  отход  от оппозиции, вы
встали на  путь извращения  действительных  ее  взглядов. Вы решили  вопреки
точному смыслу приведенной  мной выше цитаты утверждать,  будто оппозиция не
учитывает  революционной  роли  СССР  в международном  масштабе,  будто  она
считает термидор совершившимся. Говоря, что у нас "классовые силы не сказали
еще  решающего  слова",  оппозиция  тем   самым  утверждает,  что  советское
государство  своей  классовой  сущности не изменило,  а  следовательно,  что
различие между  советским и  буржуазным государствами  сохранило  свою силу.
Ничего не  меняет  в  этом  утверждении и  тот  факт, что авторы  документов
называют нынешнее  парт[ийное] руководство  "мелкобуржуазным". Вы заявляете,
что это и есть полная форма законченного термидора. Как будто  вы не знаете,
что  для   Ленина  оппортунизм   и   есть   в  переводе  на  классовый  язык
мелкобуржуазная политика. Как будто вы не называли в период нашей совместной
борьбы Сталина и Рыкова мелкобуржуазными политиками. Как будто вы не знаете,
что Парижская  коммуна  --  первая  пролетарская  диктатура  --  в  основном
возглавлялась  мелкобуржуазными политиками.  Как  будто  вы  не знаете,  что
история  дала  нам  примеры рабочих  партий, возглавляемых  мелкобуржуазными
политиками. Не знать этого вы не  можете.  Очевидно, вы  рассчитываете,  что
партия  и  рабочий  класс,   всей  системой  воспитания  за  последние  годы
приучаемые  покорно  выслушивать чудовищную клевету сталиных  и бухариных об
оппозиции, примут на веру  и ваши лживые "свидетельства". Что ж, старайтесь,
ваша услужливость будет должным образом оценена.
III
Но  что сказать  о вашей  попытке возродить  жупел  "троцкизма"?  Вы  теперь
заявляете, что  вы "не считали мнимыми ошибки  Л. Д. Троцкого  и что даже  в
моменты самого близкого сотрудничества  вы не  считали возможным разоружение
против ошибок троцкизма". Этим  самым  вы хотите сказать, что идейная борьба
внутри оппозиции имела своей основой ошибки "троцкизма".
Но что вы говорили во  время вашего  блока с тов. Троцким.  На  Объединенном
пленуме ЦК и ЦКК в июле 1926 г.27 Зиновьев сказал:
"У  меня было много ошибок.  Самыми  главными своими  ошибками  считаю  две:
первая моя  ошибка 1917 г.<sup>28</sup> всем вам  хорошо  известна... вторую
ошибку  считаю более опасной,  потому  что  ошибка  1917  г., сделанная  при
Ленине,  была  Лениным  исправлена,  а также  и  нами при  его  помощи через
несколько дней, а ошибка моя в 1923 г. заключалась в том...
<i>Орджоникидзе:</i> Что же вы морочили всей партии голову!



<i>Зиновьев:</i> Мы говорим, что  сейчас уже не может быть никакого сомнения в том,
что основное ядро  оппозиции 1923 г.,  как  это выявила эволюция руководящей
ныне партии,  правильно  предупреждало  об  опасностях сдвига с пролетарской
линии и об угрожающем росте аппаратного режима... Да, в вопросе о  сползании
и в вопросе об аппаратно-бюрократическом зажиме Троцкий оказался прав против
вас" (см. Стенографический отчет, 4-й выпуск, с. 33).
Таким образом, вы признали свою ошибку 1923 г. (борьбу против тов. Троцкого)
даже более опасной, чем ваша ошибка 1917 г. Но мало этого, ведь  ваша ошибка
1923 г.  состояла  не только в том, что  вы не поняли правоты предупреждения
тов. Троцкого об опасностях  "сдвига с  пролетарской линии", об  "угрожающем
росте  ап-паратно-бюрократического  режима".  Ваше  крупнейшее  преступление
перед партией заключалось в том, что вы вытащили старые, имеющие  лишь чисто
исторический интерес споры между Лениным и Троцким и совершенно искусственно
связали их с величайшей важности актуальными  вопросами об особых трудностях
социалистического  строительства теперь  в нашей отсталой стране, окруженной
капиталистическими странами.  Тов. Троцкий неоднократно заявлял  о том,  что
признает  свою неправоту в  прежних спорах с Лениным. Оппозиция,  имеющая  в
своем составе  целый ряд старых  деятелей  большевизма, не раз подчеркивала,
что сплотилась  она не на основе старых взглядов тов. Троцкого, а на  основе
отстаивания     в     нашей     совершенно      своеобразной      обстановке
революционно-пролетарской,  т. е. ленинской линии против тенденции сползания
на  другие классовые  рельсы. Когда  вы пошли  на  блок с тов.  Троцким,  вы
признали  это утверждение верным. Тогда созданный вами жупел "троцкизма" был
обращен и против вас самих.  Вы были зачислены в число "троцкистов".  Как вы
на  это  реагировали  тогда?  Говорили ли вы  тогда, что "троцкизм"  все  же
существует, несмотря на ваш блок с Троцким? Ничего подобного. Разве Зиновьев
не повторял, что как в эпоху II Интернационала под видом борьбы с бланкизмом
выхолащивалось революционное содержание марксизма,  так  и сейчас под  видом
борьбы с "троцкизмом" идет ревизия  ленинизма? Разве Каменев не собирался на
пленуме ЦК и ЦКК в июле 1926 г. выступить вторично по вопросу об оппозиции и
взять, как он говорил, быка  за рога, сказав прямо, как  и по каким причинам
была изобретена "троцкистская опасность"? К  сожалению, список ораторов  был
закрыт, и он во второй раз  слова  не получил.  Но  ведь вам известны  также
совершенно  откровенные объяснения, данные Зиновьевым  и Лашевичем во  время
беседы, происходившей незадолго до 16 октября 1926 г. на квартире Каменева с
ленинградскими  товарищами, выражавшими свое  опасение  насчет этого  самого
злосчастного "троцкизма", тов. Лашевич накинулся на ленинградцев со словами:
"Да чего вы валите с больной  головы  на здоровую. Ведь вы  же сами выдумали
этот "троцкизм" во  время борьбы против Троцкого.  Как же этого вы не хотите
понять и только помогаете Сталину".
А  Зиновьев, в свою очередь, разъяснил своим  товарищам суть дела примерно в
следующих словах:
Ведь надо  же понять  то,  что  было. А была борьба за власть. Все искусство
состояло  в том, чтобы  связать старые  разногласия с новыми  вопросами. Для
того и был выдвинут "троцкизм".
Вот как была создана, по вашим же словам, легенда о "троцкизме", который  вы
противопоставляли  ленинизму и  большевизму.  Вы тогда  в течение  двух  лет
подряд  отравляли  сознание  партии.   Вы  подготовляли  почву  для  прихода
сталинского оппортунизма. Не успев  загладить  революционной  работой своего
этого  преступления, вы теперь снова,  как и  в  1917 году,  сдрейфили перед
опасностями  и  трудностями борьбы за  революционную линию и  для  прикрытия
своего  дезертирства,  ничтоже сумняшеся,  снова  воскрешаете  вами  же  так
недавно разоблаченную легенду о "троцкизме".
Не  знаешь, чему больше  удивляться, степени ли вашей наивности, позволяющей
вам  надеяться на то, что  кто-нибудь вам  теперь поверит, или степени вашей
гнусности,  дающей  вам  возможность  с  такой  легкостью играть крупнейшими
вопросами жизни  нашей  партии и  пролетарской  революции. Реставрируя  свои
прежние   идеологические   фальсификации   для   нужд  жалкого   закулисного
политиканства,   вы  подтачиваете  идеологические  основы  партийной  жизни,
разрушаете идейные связи, деморализуете партийные кадры.
Мало  того, выступая теперь  снова против так  называемого  "троцкизма",  вы
фактически  одобряете  все  те меры репрессий,  которые  сталинско-рыковские
молодчики  применяют  в  отношении   оставшихся  верными  знамени  ленинской
оппозиции.  Вы сознательно умалчиваете в своем письме о том, что  этих ваших
вчерашних  товарищей  по борьбе  томят  теперь  в карцерах ГПУ<sup>29</sup>,
несмотря на  кровохаркание  у них, засылают специально  в сплошь  зараженные
сифилисом   места,    угоняют    в    Березов<sup>30</sup>   и   Туруханский
край<sup>31</sup>, места,  куда и  царское  правительство не всегда решалось
посылать революционеров.  Умалчивая обо всем этом,  вы  тем  самым берете на
себя  перед   партией   и  Коминтерном  такую   же  ответственность  за  эти
преступления, как и Сталин с Рыковым. Клеймо ренегатов и злостных предателей
останется за вашими именами.

        IV
Такая  же картина получается и при переоценке вами ваших взглядов в вопросах
Коминтерна.  И  в  этой области вам явно  нужны какие-нибудь  жупелы,  чтобы
терроризировать  рядовых  оппозиционеров.  Используя  особенности информации
нашей партийной  печати, дающей  совершенно неверное  освещение деятельности
различных течений  Коминтерна, вы считаете возможным с  такой  же легкостью,
как и  в вопросе о  "троцкизме",  менять свое  отношение к  соратникам нашей
борьбы в Коминтерне. Напустив достаточно  много тумана, вы ставите следующий
демонический вопрос: "Капитулировать перед ВКП или перед Пазом и Сувариным?"
Авторы документов, по вашему мнению, выбирают последнее. Иначе говоря,


вы   изображаете  дело   таким  образом,  будто   бы   ленинская   оппозиция
капитулировала  перед Сувариным. Вы аргументируете  при  этом тем, что в  то
время  как  Зиновьев в  своей  статье  "21  условие  ленинского  Коминтерна"
заявлял, что оппозиция не несет никакой ответственности за взгляды и журналы
Суварина,  оппозиция  ныне  "усиленно  обеляет"  Суварина. Я вынужден  вновь
поэтому обратиться к документам. Для  наглядности приведу рядом две цитаты о
Суварине:  одну из последних документов оппозиции,  а другую из цитированной
вами  же  статьи Зиновьева  "21  условие  ленинского  Коминтерна". Из статьи
Зиновьева:
"Ни   "ренегатом",  ни   "контрреволюционером"   Суварин   не   является.  К
социал-демократам он не ушел, как ушел  Розенберг, которого в 1926 г. Сталин
"завоевал" на свою сторону. Только исправление Сувариным своих  ошибок могло
вернуть его в ряды французской компартии".
Из документов оппозиции: "Мы не видели последних изданий  [...]<sup>32</sup>
с  нами, если судить по первым номерам бюллетеня. В ряде вопросов  (особенно
Англо-русский  комитет)  Суварин занял в корне неправильную позицию.  Подход
Суварина  к английскому рабочему движению нередко ошибочен. Суварин  склонен
заменять классовый анализ политики психологизмом. Но это даровитый историк и
революционер. Мы не теряем надежды на то,  что  его путь сойдется с  нами  к
большей выгоде для французского рабочего движения".
В чем же  выражается "капитуляция"  оппозиции  перед Сувариным? Чем она  его
"обеляет"?   Тем   ли,  что  она  признает  его   талантливым   историком  и
революционером?  Но  ведь Зиновьев его контрреволюционером  не считал, иначе
говоря, считал его  революционером. Может быть, тем, что оппозиция не теряет
надежды, что путь  Суварина сойдется с оппозицией, но ведь и Зиновьев считал
возможным возвращение Суварина в компартию и исправление своих ошибок.
О  серьезности  этих  ошибок говорят  и  последние документы  оппозиции.  Вы
решили,  кроме  того,  использовать  против  оппозиции  ВКП(б)  и  отдельные
неправильные заявления, имеющиеся в  журнале "Против течения" (группа  Паза,
Лорио<sup>33</sup> и  др.).  Но  ведь  именно  эта  самая статья, цитату  из
которой вы с такой радостью подхватили как предлог  своего отмежевывания  от
этих товарищей, подверглась критике и в опубликованных документах оппозиции.
Ведь  именно  в связи  с этой статьей автору  документов  сочли  необходимым
напомнить, что у  нас, оппозиционеров, особый угол "зрения", под которым "мы
подходим к внутреннему положению СССР".
Следовательно, нашу оппозицию ВКП(б) нельзя упрекать в том, что она будто бы
солидаризуется   или   проходит   мимо  таких  неправильных  заявлений,  как
приведенное вами.  Мало того, и  вся группа "Против течения" не ответственна
за  эту  статью,  ибо редакция предупредила,  что  она  отвечает  только  за
передовые статьи, что,
между прочим, также подверглось осуждению со стороны оппозиции ВКП в этих же
документах.
Такова серьезность  ваших обвинений.  Но еще хуже ваше  отношение к  группе,
которая все время поддерживала вас в Коминтерне, группе Рут Фишер -- Маслов.
Вы  теперь свели все дело  к  личным тайным замыслам Маслова и  Рут  Фишер о
второй партии.  Но ведь в  Заявлении 23-х вы уже  отмежевались и осудили всю
эту группу в целом. Что же вы теперь хотите смягчить этот ваш шаг, надеетесь
на возможность раскола этой группы?  Это,  конечно,  вполне в вашем духе, но
ведь вам ничего не стоит из-за политических  соображений разрушить дело,  на
которое большевики (в  данном случае вместе с вами) положили  столько труда.
Оставшуюся  верной большевистскому знамени оппозицию это не  смутит. Она и в
дальнейшем будет продолжать бороться против  искажения  линии  большевизма в
рядах  международной  оппозиции Коминтерна.  И  из  опубликованных последних
документов  оппозиции  ясно,  что  она  "против второй  партии и  против  IV
Коминтерна самым непримиримым образом"  и что она считает ошибочным создание
"союза   левых   коммунистов"  в  Германии,  ибо  этот  "союз"  может  стать
"псевдонимом  второй  партии". Что  она против  выставления  самостоятельных
кандидатур на выборах. Что вся ее  установка сводится к завоеванию компартии
и Коминтерна.

V
Вы  пытаетесь, наконец, оправдать свой  полный  отказ  от  защиты  ленинских
взглядов  некоторыми  "важнейшими фактами партийной политики".  В числе этих
фактов   у   вас  значится  и   решение   XV   съезда  о   мерах   борьбы  с
кулачеством<sup>34</sup>. Но ведь решения XV съезда были в основном известны
еще из тезисов ЦК, опубликованных за  месяц до съезда. Как же вы  проморгали
действительный смысл  предсъездовской  линии большинства и сочли необходимым
противопоставить ей от имени оппозиции свои контртезисы<sup>35</sup>?
Неужели  вам  потребовалось  целых  три  месяца  для  того, чтобы  уразуметь
сущность  этих  фактов  партийной  политики.  Почему   оппозиция   отнеслась
отрицательно  к  предсъездовским  тезисам  ЦК?  Потому  что ряд "левых"  (на
словах) благожеланий [и] тезисов сочетались с категорическим отказом реально
повысить<sup>36</sup> кулака  и  нэпмана,  принять  предложение  оппозиции о
принудительном хлебном  займе,  о  подготовке организации  союза деревенской
бедноты и  провести  ряд других мер определенно классового  характера.  Град
репрессий против оппозиции ярко дополнял картину.  Сам Зиновьев все в тех же
тезисах   "Резюме   положения   и   наши   ближайшие   задачи",   написанных
непосредственно   перед  XV   съездом,  дал  весьма  верный   критерий   для
характеристики  XV съезда партии.  Он  писал:  "Действительная физиономия XV
съезда  определится  не  столько тезисами,  сколько  реальным  отношением  к
оппозиции". Отношение XV съезда  к оппозиции хорошо вам известно. Изменилось
ли что-либо с тех пор? Изменилось,  но  к худшему: удары за ударами сыплются
на голову оппозиционеров, оказавшихся






более стойкими в защите ленинских  взглядов,  чем вы. Съезд, который освятил
ссылку и аресты  лучших ее представителей, не  может быть иначе расценен как
новый этап на пути сползания партии с пролетарской линии.
Но  вам не  удастся  никакими  ухищрениями  доказать  противное.  Вы  хотите
обосновать  свой  переход  на  сторону  Сталина  ссылкой  также и  на  такие
мероприятия, как пересмотр земельного кодекса, сокращение  сроков  земельной
аренды, прием в партию новых 100 тыс. рабочих и т. д.
Но разве все эти решения, являющиеся новым левым зигзагом, не приняты именно
под   давлением   оппозиции?  Ведь,   как   и  вы  неоднократно  утверждали,
исторический   смысл   существования  оппозиции  и  заключается  в  задержке
процессов  сползания   с   пролетарской   позиции.   Можно   ли,  исходя  из
перечисленных   вами  решений  XV  съезда,  считать  эту  миссию   оппозиции
законченной? Можно ли считать линию партии выпрямленной?
Правда, ведь теперь задним числом заявляете,  что оппозиция ошибочно приняла
элементы правого маневра в партийной  политике  "за прямой переход на другие
классовые рельсы".
Что  же, маневром была  поддержка Чан Кайши и Гоминьдана,  дезорганизовавшая
кит[айскую] компартию, нанесшая колоссальный ущерб делу китайской революции,
или маневром был блок с предателями всеобщей  стачки горняков в Англии? Нет,
это не были маневры. Это  была вполне определенная оппортунистическая линия.
А   история   с   избирательной    инструкцией?37    А   речь   Калинина   в
Твери?<sup>38</sup> Разве все  это  и еще  многое другое не были  элементами
сползания на другие классовые рельсы. Все это понятно каждому  сознательному
оппозиционеру.  Но  что  вам  до  всего  этого.  Вы,  по-видимому,  решились
полностью оправдать оценку,  данную вам  Сталиным  в словах:  "Не впервые им
приходится  отказываться от своих взглядов -- почему бы им не отказаться  от
них еще разочек".
Но  ваш  отказ  от платформы был [бы], конечно,  оправдан, если  бы основные
положения были опровергнуты и дискредитированы объективными фактами. Что же,
опровергнута  ли ходом событий  содержащаяся  в  платформе оценка классового
расслоения  в  деревне и размеров кулацкой опасности?  Опровергнута ли  наша
характеристика хозяйственного  положения,  в  частности  оценка диспропорции
между промышленностью  и сельским  хозяйством,  товарного  голода и  т.  п.?
Нисколько.  Наоборот:  ход  хлебозаготовительной  кампании, являющийся  осью
нынешней   хозяйственной  обстановки,  полностью   подтвердил   предсказание
платформы и контртезисов.
В результате того, что  меры, рекомендованные оппозицией,  не были  приняты,
кулак  опять  нас  "регульнул"  (по  Вашему  же  выражению,  тов.  Каменев).
Накопленные запасы хлеба он не желает продавать государству; хлебный экспорт
приостановился, импортный план  в связи с этим должен быть  пересмотрен, что
подорвет
снабжение нашей  промышленности  оборудованием, а следовательно,  и  курс на
индустриализацию;  недостаток  иностранной  валюты  лишает  нас  возможности
платить,  и мы вынуждены сейчас  добиваться моратория  от немцев, и те  его,
понятно, даром  не дадут. Все  это, несомненно, ослабляет наше международное
положение.  Удары по  нашей экономике в последнее  время оказались настолько
сильными, что проникли в сознание даже некоторых представителей руководящего
большинства:  и  Угланов на  последнем пленуме МК,  и  Микоян<sup>39</sup> в
статье "Правды" в один голос требуют повышения сельскохозяйственного налога.
Чтобы поправить  дело,  впопыхах вводят "добровольное"  сельскохозяйственное
обложение, объявляют новый крестьянский  заем. Принятые слишком поздно,  эти
мероприятия не могут существенно смягчить хозяйственный кризис.
И по другим разделам платформы у нас нет оснований делать ревизию. Последняя
колдоговорная  кампания  повсюду   сопровождалась   нажимом   на   рабочего,
предельным  повышением  интенсивности  труда;   ряд  забастовок  и   волынок
свидетельствуют  о  глухом  недовольстве  пролетариата.   Пока  положение  в
Коминтерне отличается от  того, про которое Зиновьев писал  свою статью  "21
условие ленинского Коминтерна",  только в смысле еще большего ухудшения его.
Очевидность усиления правых уклонов  во  всех секциях так  велика,  что даже
многие  сталинцы  (Шацкин<sup>40</sup>  и Ломинадзе)<sup>41  </sup>вынуждены
были об этом заявить на съезде.
Драка между Сталиным и Рыковым, предсказанная нашей платформой, уже "теперь"
(через полтора месяца  после съезда) стала очевидным  фактом<sup>42</sup>, о
котором говорят все.
Сам по  себе отрадный  и значительный факт приема  в партию новых ста  тысяч
рабочих  не  может ни оправдать  прошлые ошибки ЦК,  ни предотвратить новые:
приходящие в партию рабочие могут получить большевистскую закалку  только на
почве правильной  классовой политики. Вы своим  письмом этому  не только  не
содействуете, но, напротив, становитесь соучастниками в преступной работе по
разложению пролетарского ядра.
Но  наша   революционная  эпоха  не   может  благоприятствовать  длительному
подчинению  пролетариата  такому разлагающему влиянию.  В тот момент,  когда
правая  опасность  примет совершенно осязательные формы,  пролетарское  ядро
нашей партии пойдет не за  теми,  кто верит в  силу и искренность сталинских
методов  "борьбы"  с правыми при  помощи  закулисных аппаратных  комбинаций.
Рабочие пойдут за теми, кто стоит за ленинские методы борьбы  с проводниками
кулацкой линии, за своевременную мобилизацию партии и рабочего класса против
них, за открытую революционную борьбу с ними.
Руководителями этой борьбы [за] возвращение к ленинской линии, вопреки вашим
ожиданиям,  будет   вся   основная  масса  бывшей  оппозиции,  в  том  числе
ленинградская ее часть, внесшая так мно-







го  идейно ценного  в платформу оппозиции и  покинутая  в критическую минуту
своими бывшими вождями...
Большевик-ленинец,
член ВКП(б) с 1908 г.,
исключенный из партии за отказ
осудить взгляды оппозиции
<i>Иван Кузнецов</i>
[Февраль 1928 г.]

        ТРОЦКИЙ - МУРАЛОВУ
1 марта Тара, Муралову
Здоровье  удовлетворительно. Работаю.  Послал вчера открытку, завтра письмо.
<i>Троцкий</i>

        ТРОЦКИЙ - РАДЕКУ
[Начало марта]
Телеграфировали [в]  Ишим, разумеется, безрезультатно. Как устроились, [как]
здоровье? Мы благополучны. Привет [от] Натальи Ивановны, Левы. <i>Троцкий</i>

        ТРОЦКИЙ - РАДЕКУ
[Начало марта] Ишим, Урал, Радеку
Как живете? Мы здоровы. Привет. <i>Троцкий</i>

        С. СЕДОВ - ТРОЦКОМУ
Молния, Алма-Ата, Троцкому, из Москвы.
1 марта
Немедленно молнией телеграфируйте здоровье. <i>Сергей.</i>

        ВИРАП<sup>43</sup> - ТРОЦКОМУ
Алта-Ата, Троцкому, из Тифлиса.
1 марта
Узнал,   что   Верный   называется    Алма-Ата.    Подписался    на    "Заря
Востока"<sup>44</sup>  для  вас.   Пламенный   привет  из   Грузии.   <i>Вирап,</i>
Грибоедовская 13.

        ТРОЦКИЕ - ПРЕОБРАЖЕНСКОМУ
Уральск, Евгению Алексеевичу Преображенскому.
     2 марта
Послал  письмо,  две  открытки.  Телеграфируйте,  как  живете.  Привет, <i>Лее,
Наталья, Лева</i>

        ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ - ТРОЦКОМУ
Алма-Ата, Троцкому, из Уральска.
2 марта
Получил открытку, ответил заказным [письмом], привет, <i>Евгений</i>

        Л. СЕДОВ - ВИРАПУ
Тифлис, Грибоедовская 13, Вирап.
3 марта
Спасибо  [за]  выписку  газеты.  Буду  [с]  интересом  следить  [за]  жизнью
Закавказья. Братский привет, <i>Лева</i>

        ТЕЛЕГРАММА ТРОЦКОМУ
Алма-Ата, Троцкому, из Новосибирска
     4 марта
Шлем горячий привет. Назначение  Мариинск, Минусинск. <i>Бронштейн, Козловский,
Воровская<sup>45</sup></i>

        ЛАЗЬКО<sup>46</sup> - ТРОЦКОМУ
Алма-Ата, Троцкому, из Оренбурга
4 марта
Едем из Бутырок в Казахстан, шлем коммунистический привет. <i>Лазъко</i>

        А. СЕДОВА - Л. СЕДОВУ
Алма-Ата, Л. Седову, из Москвы
4 марта
Есть сведения  [о] серьезной болезни  папы.  Твои  телеграммы подозрительны.
Немедленно сообщи подробно состояние. Целую, <i>Аня</i>

        ЕЩЕ ОДИН<sup>47</sup>
"Личные отходы от оппозиции неминуемы в той труднейшей обстановке, в которой
оппозиции    приходится    бороться   за    дело   Ленина",--   так   писали
большевики-ленинцы в своей платформе накануне XV съезда.
После ренегатства  Зиновьева  и Каменева  на этот же  путь измены  вступил и
Пятаков. В "Правде" появилось его покаянное заявление. Свое покаяние Пятаков
начинает с  трафаретного (и  лицемерного) признания  всех ренегатов, пишущих
под диктовку  Сталина,  будто  фракционная  работа была  продуктом злой воли
оппозиции.  "Фракционная  организация и фракционная борьба привели  к такого
рода выступлениям,


























. фрак-
которые  явно ослабляли партию как носительницу диктатуры пролетариата Такие
методы борьбы  я  никоим образом  правильными  признать  не  могу". Но  ведь
Пятакову  лучше,  чем  кому-либо, известна  готовность  большевиков-ленинцев
прекратить фрак-






ционную  деятельность,  если  им  будет дана  возможность  защиты  ленинской
пролетарской линии  внутри  партии. Что же оставалось делать  действительным
большевикам,  когда официальное руководство партии  предпочитало  блок с Чан
Кайши лозунгу Советов в Китае, блок с Хиксом<sup>48</sup>  и Перселем борьбе
с оппортунизмом, когда  требование  борьбы  с растущей  кулацкой  опасностью
объявляли перед всей  страной желанием ограбить крестьянство, когда указание
на   необходимость  более  внимательного  отношения  к  материальным  нуждам
рабочего класса клеймили как демагогию, когда призыв  к борьбе с бюрократией
выдавался за  критику основ  пролетарской диктатуры. Ошибки ЦК усугублялись,
увеличивался и зажим внутри  партии... Как же обо всем этом "забыл" Пятаков?
Фракционные выступления ослабляли партию. Вместо  этой бухаринско-сталинской
формулировки не мешало бы диалектически поразмыслить -- не была бы ослаблена
партия еще  больше,  если  бы  оппозиция  не  вела  такого  наступления,  не
развернула такой ожесточенной критики линии нынешнего партруководства. Разве
это  не привело  бы к  тому, что партия  еще  более уклонилась от ленинского
революционного пути? Все это было ясно Пятакову еще  совсем недавно... После
XV съезда он ведь подписал заявление четырех (Муралова, Раковского, Радека и
Смилги)<sup>49</sup>.
Что случилось нового за эти два с  половиной месяца, что заставило  Пятакова
пересмотреть свою  прежнюю  "установку"?  В  противоположность  Зиновьеву  и
Каменеву он никаких  новых "важнейших фактов партийной политики" не приводит
в свое оправдание.  Он  выдвигает два момента. Первое:  для него  недопустим
разрыв с  ВКП. Второе:  его  "сомнения в том,  что политика  союза рабочих и
крестьян превратится в политику  игнорирования классовых  различий в деревне
(кулак -- середняк -- бедняк)", оказались ошибочными сомнениями.
Пятаков считает, что перед  оппозиционером  имеется три  пути: 1) вне партии
вести  политическую  борьбу;  2) вне  партии  прекратить вести  политическую
борьбу; 3) и вернуться в  партию.  Второй путь он справедливо отвергает, ибо
"такой  ответ есть  уклонение от ответа и отказ  от  участия в  политической
борьбе рабочего класса". Пятаков  избирает третий  путь. Но от  него требуют
стать  на   сталинско-бухаринскую  позицию,   целиком  принять   бухаринское
схоластическое рассуждение: термидор у нас или диктатура пролетариата. И вот
Пятакову  сразу   стала  непонятна  оценка,  которая  неоднократно  делалась
оппозицией: да,  у нас диктатура пролетариата, но она находится  под сильным
давлением  враждебных классовых сил: наряду с  революционными  мероприятиями
проводится и целый ряд мероприятий, идущих  вразрез интересам  пролетариата;
наряду  с сохранением мировой  революционной  роли СССР в политике нынешнего
партруководства  имеется  многое, тормозящее победоносное  развитие  мировой
революции (политика в Китае, в Англо-русском комитете, преследование левых в
Коминтерне и т. п.); именно для защиты
диктатуры пролетариата, для  ее  сохранения необходимо  активное воздействие
оппозиции на партию.  Пятаков  уже успел забыть, как  и  он вместе с другими
оппозиционерами  доказывал, что  именно  в  результате активности  оппозиции
задерживается  сползание нынешнего  партруководства с пролетарской  позиции;
что благодаря оппозиции имеют место короткие левые зигзаги в нашей политике;
что левые зигзаги сменяются правым курсом,  если не мобилизовать пролетариат
на  защиту  его завоеваний,  если  не противопоставить дружный  пролетарский
отпор нажиму термидорианцев на власть и партию.
Конечно, лучше всего этого можно было бы  достигнуть внутри партии. И каждый
оппозиционер скажет вместе с Пятаковым: "Да, я за то, чтобы вернуться в ряды
ВКП в целях участия в общей борьбе и общей работе партии". Но достигается ли
эта цель  тем,  что  оппозиционер  шельмует свой  вчерашний день?  Можно  ли
участвовать  нормальным образом "в общей борьбе и общей работе партии", если
предварительно  признать, что  взгляды,  правильность которых подтверждается
ежедневной  жизнью,  являются  меньшевистскими  и контрреволюционными?  Нет,
нельзя.  Нельзя  вести  правильной линии,  фальсифицируя  ленинизм,  скрывая
прошлые  ошибки,  борясь  с оправдавшими  себя  взглядами  оппозиции  как  с
"меньшевистскими" и "контрреволюционными", содержа в тюрьме и ссылке честных
пролетариев-оппозиционеров,  героев Октября, организаторов советской власти,
Красной армии, большевиков-ленинцев.  А ведь даже младенцу ясно, что  теперь
Пятаков  делается   прямым   соучастником  сталинско-рыковской   расправы  с
коммунистами. Он сейчас не  меньше, чем Сталин и Рыков, отвечает за  то, что
сотни  и  сотни  оппозиционеров направляются  в отдаленнейшие  места царской
ссылки.
Не присоединяясь прямо к гнусной,  лживой  легенде  о  "троцкизме" (ведь  он
письменно подтвердил, что слышал от Зиновьева и Каменева, как и для чего они
ее выдумали), Пятаков все же пишет: "Признание основным  законом развития на
данном  этапе  принципа  союза  рабочих  и  крестьян  есть  точно  такое  же
обязательное условие принадлежности к  ВКП(б)". Это открытие имеет лишь один
смысл: стыдливо  признать, что прежняя позиция  Пятакова противоречила этому
принципу,  иначе  говоря,  что  клевета  о  недооценке  Троцким крестьянства
правильна. Одним росчерком пера Пятаков пытается вычеркнуть  пять лет защиты
оппозицией того  бесспорного взгляда Ленина, что именно для сохранения союза
рабочего  класса с  крестьянством необходим курс, не  допускающий отставания
темпа развития  промышленности от  темпа  развития сельского хозяйства. Рост
товарного голода в стране и затруднения с хлебозаготовками блестяще доказали
правильность экономических предвидений оппозиции. Свои сомнения насчет того,
что "политика ЦК превратится в политику  игнорирований классовых различий  в
деревне", Пятаков считает сейчас ошибкой, т. е. другими словами, он считает,
что политика ЦК была правильной


во  всех  ее установках (промышленность,  не забегай вперед;  огонь  налево;
борьба с оппозицией), а  виноват был --  он, сомневающийся в непрогрешимости
сталинского ЦК. И  говорится это  в  тот момент,  когда  ЦК  фактически  сам
признался,  что он своей политикой воспитал в партии  элементы,  "не видящие
классов в деревне, не понимающие основ нашей классовой политики и пытающиеся
вести работу таким образом, чтобы никого не обидеть в деревне, жить в мире с
кулаком  и   вообще  сохранить  популярность  среди  "всех  слоев"  деревни"
("Правда" от 15 февраля 1928 г.).
Нужны  ли  лучшие  доказательства   правоты  оппозиции?   Нужны   ли  лучшие
доказательства фарисейской измены Пятакова?
Каждый  большевик понимает,  что изменение  партийной линии  не  может  быть
произведено всерьез без признания прежних ошибок, без изменения отношения  к
оппозиции.
Проводить  левую линию  при одновременном преследовании тех, кто  эту  левую
линию отстаивал  и продолжает отстаивать перед  партией,  невозможно. Лозунг
физического истребления боль-шевиков-леницев есть термидорианский лозунг.
Аресты и ссылки находятся в непримиримом противоречии с объявленным будто бы
теперь левым  курсом.  Термидорианцы остаются в  партии  и  около  власти, а
большевики-ленинцы  --  в  тюрьмах  и  в отдаленных  ссылках.  Одного  этого
противопоставления достаточно, чтобы вскрыть всю фальшь сталинской "левизны"
и пятаковской  веры в эту "левизну". Сталин хочет подменить подлинную борьбу
масс рабочего  класса  и партии административно-бюрократическим "всесилием".
Пятаков переходит в лагерь тех, кто верит в это всесилие. Так сбывается  еще
одна  оценка  Ленина. В  своем "Завещании" он  сказал, что  Пятаков "слишком
увлекающийся  административной  стороной  дела, чтобы  на  него  можно  было
положиться  в  серьезном  политическом  вопросе".  Заявление  Пятакова  есть
результат длительных переговоров,  сговоров, торга.  Что дает  это заявление
Пятакову, Сталину и его аппаратам (ЦК, ЦКК и ГПУ)? Какая выгода им в нем? Не
отрицая того, что такое заявление имеет персональное значение, надо признать
еще  одно  громаднейшее значение его: на этом заявлении можно "спекульнуть".
Его уже  предъявляют во всех  учреждениях (ЦК,  ГПУ  и  во  всех  их местных
органах), предлагают подписаться под  ним, угрожая  в противном случае всеми
партийными и  гепеускими карами. Таким  образом,  Пятаков  делается знаменем
ренегатства,   орудием   развращения  и   деморализации  партийцев,  рискует
обратиться в символ, в "пятаковщину". Пятакова, как школьника, разыгрывают в
игре внутрипартийной дипломатии такие опытные  интриганских дел мастера, как
Сталин, Зиновьев,  Рыков.  Что  общего имеет дипломатничание,  интриганство,
политиканство с правильной классовой политикой?
После отхода  Пятакова оппозиция  по-прежнему  будет  оставаться  тем  лицом
партии, которое обращено к пролетарским низам,
в  противоположность  Пятакову,   который  вместе  с  другими  аппаратчиками
является тем лицом, которое обращено к верхам.
Для каждого  последовательного оппозиционера на данной стадии развития между
его  политической  активностью  вне  партии  и  необходимости  вернуться   в
партию<sup>50</sup>. Оставаясь пока вне партии, он борется за нашу ленинскую
партию, за ВКП(б), за наше возвращение в нее,  но не при  помощи фарисейской
лжи и фальсификации  и самооплевывания, а при помощи пропаганды большевизма.
Тот,  кто хочет оправдать свое  ренегатство,  будет  изображать эту  позицию
"межеумочной" и "промежуточной".  Никого это не  смутит: пока классовые силы
не сказали еще своего  решающего слова, до тех пор каждый оппозиционер будет
бороться, где бы он ни был, за выпрямление линии ВКП(б). Победа пролетариата
над термидорианскими элементами в партии вернет нас в нашу ленинскую ВКП(б).
<i>Большевик-ленинец</i>

        ЛИСТОВКА "ТОВАРИЩИ"
Мы  получили  копии  этих  двух  писем, рисующих  картину диких расправ  над
большевиками-ленинцами за  их оппозиционные убеждения. Публикуя их, мы хотим
обратить  внимание  русского  и  международного  пролетариата на  совершенно
неслыханные приемы  борьбы, которые  применяет  фракция  большинства  против
старых большевиков и организаторов пролетарской диктатуры в СССР.

        От заключенных в Бутырской тюрьме оппозиционеров

        в Политбюро ЦК ВКП(б), в Президиум ЦКК ВКП(б)

        и в ИККИ
Расправа  с  большевиками-ленинцами  приняла  чудовищные  формы.  По  нашему
глубокому  убеждению,  эта  расправа  находится  в противоречии с интересами
пролетариата и  ослабляет  его  диктатуру. В этом мы лишний раз убеждаемся в
Бутырской тюрьме, где, находясь в заключении совместно со всей антисоветской
сволочью, мы испытываем ежеминутно их злорадство по поводу  нашего ареста. В
этом  они усматривают  подрыв  диктатуры пролетариата.  [Такова]  "классовая
правда" "классового врага".
Репрессии и издевательства поистине перешли все границы. Следственные органы
ОГПУ  ведут  себя в  высшей  степени  цинично.  ОГПУ выступает судьей  наших
внутрипартийных  споров,  что  находится в полном  противоречии с уставом  и
традициями   нашей  партии.   Держа   оппозиционеров  в  тюрьме   совершенно
изолированными  от  общественной  жизни,  следователи  ОГПУ  имеют  наглость
предлагать отказаться от оппозиционных взглядов,  намекая  на освобождение и
обратный  прием  в партию в  этом случае. Мы  неделями сидели во  внутренней
тюрьме<sup>51</sup> без  допросов. Нам  отказывали  в  бумаге для заявления.
Допросы свидетельствовали


лишь о политической безграмотности  следователей и отсутствии материалов для
обвинения нас.
Возможно,   что  отдельные   товарищи  под  влиянием  удручающей  обстановки
внутренней тюрьмы и угроз следователей отступят от своих взглядов. Тех же из
революционеров, которые не идут на  эту циничную сделку,  сажают в Бутырскую
тюрьму вместе с контрреволюционерами, спекулянтами и т. д.
В таком положении, в каком находимся  мы, никогда не находились политические
заключенные  даже при царе.  В том же коридоре, где  находится  наша камера,
заключены  грузинские  меньшевики  (14  коридор,  63  камера),  пользующиеся
отдельным клозетом, улучшенной пищей, газетами и прочими привилегиями.
Поистине   зрелище,  вызывающее  радость   только   в   контрреволюционерах.
Культурная революция -- лозунг нашего времени. А не угодно ли вам пожаловать
в  Бутырскую тюрьму  и  убедиться,  в  сколь культурных  условиях  находятся
арестованные оппозиционеры?
В камере, рассчитанной на  25 человек, находится 52  человека. Они  лежат на
сплошных нарах. В камере, наряду с нами, пятью заключенными оппозиционерами,
сидят  контрреволюционеры,  спекулянты,  валютчики,  контрабандисты, убийцы,
шпионы,  фальшивомонетчики,  взяточники,  бандиты,  крупные  и  малые  воры,
оккультисты, растратчики.
В такие камеры ОГПУ бросает по 2 -- 3 оппозиционера.
Естественно, что  вся эта сволочь относится к нам враждебно, натравливает на
нас уголовщину. Всю свою  злобу за советскую  власть и  компанию эта публика
срывает на нас.
ОГПУ несомненно знает, куда нас посадили. Такое поведение мы не  можем иначе
назвать, как издевательством. Воздух в нашей камере отвратительный. В камере
воняет,  как  в уборной, мы лежим  на  грязных нарах  в отчаянной тесноте  и
покрываемся  паразитами.  В уборной  неимоверная  грязь.  4 стульчака на  52
человека. Оправиться не дают, так как  нужно освободить место другой камере,
в случае расстройства желудка приходится оправляться в  парашу,  так  как по
личному требованию в уборную не пускают.
Один  из  товарищей,  заболев во  внутренней  тюрьме  расстройством желудка,
попросился в уборную. Ему  было  отказано,  и он вынужден был  оправиться  в
парашу. За  требование к смотрителю вынести парашу в уборную требовавший был
посажен в одиночку.
Пища  ниже всякой  критики.  Деньги  и вещи, отобранные  при  заключении  во
внутреннюю тюрьму ОГПУ, нам не возвращаются.
Во  внутренней  тюрьме мало того, что даются  книжки  идиотского  содержания
(толстовские сказки  "Погашенное солнце"), но  эти  книжки получает ОГПУ  от
меньшевистского Красного Креста<sup>52</sup>.
На  наши  протесты  против  дачи  этих книг  начальник  тюрьмы изволили  раз
заявить: "Нам не интересно, кто вы".
Газет  и серьезных книг  не дают. То  же  и в  Бутырской тюрьме.  Между  тем
меньшевики получают газеты и  журналы. Тогда  как подследственные спекулянты
имеют свидания, мы их лишены.
Письма нам  разрешают  писать два  раза в неделю, причем они путешествуют из
Бутырской тюрьмы до  какой-нибудь из  московских улиц две недели.  Прибыв  в
тюрьму,  мы были  лишены возможности  покупать  продукты в  лавочке, так как
камера еще до нашего прихода  была лишена  в виде наказания  права  лавочных
покупок. Мы добились его для себя лишь после скандала.
В  таких  "культурных" условиях  находимся  мы,  заключенные по  обвинению в
оппозиции. Доводя до вашего сведения о всех творящихся над нами безобразиях,
мы  категорически протестуем  против нашего заключения, так как считаем, что
наша деятельность подлежит суду партийных инстанций.
Мы во всяком  случае  не остановимся  перед  любыми формами протеста в целях
радикального изменения тюремного режима.

        Письмо товарищам на волю
Шесть недель  тому  назад  нас арестовали  за  принадлежность  к  оппозиции.
Сначала нас  держали  без  предъявления каких  бы  то ни  было обвинений  во
внутренней тюрьме ГПУ. Мы сидели в камерах вместе с уголовными, валютчиками,
нэпачами. Женщин-оппози-ционерок сажали с проститутками  и воровками. Нам не
давали ни книг, ни газет.  Неделями нас держали  без допросов, не предъявляя
никаких  обвинений. Обыски,  произведенные  у  нас  дома,  вопросы,  которые
задавали на следствии, показывают, что у нас искали материалы и арестовывали
нас за наше участие во внутрипартийной борьбе перед XV съездом партии.
Мы отказывались давать показания в  тюрьме о  нашей партдея-тельности на том
основании, что отчет об этом  мы  дали  в свое время партии.  Но ГПУ,  чтобы
вынудить их у нас, прибегало  к мерам насилия и несколько дней держало нас в
карцере.  После такого "следствия"  мы  продолжаем  оставаться в  невыносимо
тяжелых условиях. Из внутренней  тюрьмы ГПУ нас перевели в Бутырскую тюрьму.
Здесь в  камерах,  рассчитанных  на 20  -- 30  человек, держат по  40 -- 60.
Старый  цементный  пол весь в  ямах. Грязные, не  прилаженные  друг к  другу
доски-клоповники  вместо  нар.  Небеленые  стены,  нет  никакой  возможности
поддерживать чистоту в  условиях необычайной скученности.  Как и  в  ГПУ, мы
сидим в камерах вместе с уголовными. Не  выдают белья  и не дают возможности
самим  его стирать. Вши нас заедают. Ввиду скученности  нет места  для  сна.
Нэпманско-уголовное население камер занимает лучшие места. Вновь прибывающий
спекулянт за  10  руб.  покупает себе место  у  уголовного,  не  получающего
передач.  Мы  же  по  ночам  ютимся у  параши  на  цементном полу.  Днем  мы
подвергаемся прямым издевательствам как со стороны администрации тюрьмы, так
и   со   стороны  антисоветских   элементов  тюремного   населения.  На  нас
сосредоточивается вся классовая ненависть врагов пролетариата.







Нас не только  изолируют от внешнего мира, над нами издеваются, стараясь нас
унизить и лишениями добиться наших покаяний.
Мы  требуем  прекратить  эти  издевательства над большевиками -- строителями
рабочего государства. Мы требуем отдельных камер для оппозиционеров.
Мы  требуем  свиданий   с  родными.   Мы   требуем  окончания  следствия   в
установленные советскими законами сроки.
Требования наши направлены в ЦК и ЦКК ВКП(б). Ответ ждем к 12 часам 2 марта.
В случае неполучения ответа в этот срок прекращаем прием пищи.
     * * *
Ночью 2-го  и 3-го товарищи,  написавшие это письмо,  были высланы  в глухие
места Сибири.

        Л. СЕДОВ - А. СЕДОВОЙ, С. СЕДОВУ
Москва, Грановского 3/101, Седовой
5 марта
Не дурите [с] телеграммами. Папа здоров. <i>Лев.</i> Отправитель: Седов, Алма-Ата

        ТЕЛЕГРАММА ТРОЦКОМУ
Верный, Троцкому, из Перми
     5 марта  Едем [в] Сибирь,  пламенный привет. <i>Васюта, Оганесов, Киевлен-
ко,   Шенкман,    Мартынов,   Козлов,    Ивановская,   Бухарцева,   Зацепин,
Воскресенский, Кириллов, Максимов, Патриарка</i>


        С. СЕДОВ - ТРОЦКОМУ
Алма-Ата, Троцкому, из Москвы
     6 марта
Срочно сообщите, какие русские журналы выписать. <i>Сергей</i>

        О. СОСНОВСКАЯ - Н. И. СЕДОВОЙ
Алма-Ата, Троцкой, из Москвы
     6 марта
Горячий привет. Всегда помним. Беспокоюсь [о] здоровьи. <i>Ольга Барнаульская53</i>

        Д. МАЙЗЕЛЬ<sup>54</sup> - Л. СЕДОВУ
Алма-Ата, Седову, из Вологды
     7 марта
Выслан  [в]  Кадников, Вологодской  [губернии]. Подробности письмом,  привет
всем. <i>Давид</i>


        Л. СЕДОВ -А. СЕДОВОЙ
Москва, Грановского 3, квартира 101, Седовой, из Алма-Аты [После 10 марта]
Крайне  удивлен  отсутствием  ответа  [на]  мою  телеграмму  от   10  марта.
Немедленно   телеграфируй  здоровье,  положение  Жоржика<sup>55</sup>.  Если
деньги  на покупку вещей не  отправлены, ждите  инструкций письмом. [У] мамы
возобно  вилась  малярия. [В]  Алма-Ате крайний  недостаток  хинина. Вышлите
немедленно сто доз хинина [по] три десятых грамма, непременно [в]  облатках.
Получил  седьмое [и] восьмое письмо. Шестого  нет.  Напоминаю  [о] привоз[е]
летних вещей Сережей. Мечтаю [о] свидании. Крепко вас целуем, <i>Лев</i>

        А. ГУРЕВИЧ<sup>56</sup> -- Л. СЕДОВУ
Алма-Ата, Седову, из Краснококшайска
11 марта
Настроение   бодрое,   горячий   привет   Льву   Давыдовичу   [от]   меня  и
Заварьяна<sup>5</sup>'. Жду письма. <i>Саша</i>

        С. и А. СЕДОВЫ - ТРОЦКИМ
Алма-Ата, Троцкому, из Москвы
14 марта
Здоровы.  Дела [в]  порядке. Сергей [в] апреле  выезжает.  Аня [--  в] июне.
Целуем всех крепко. <i>Дети</i>

        ЮШКИН и ЭВЕЛЬСОН<sup>58</sup> - ТРОЦКОМУ
Алма-Ата, Троцкому, из Андижана 16 марта
Пламенный большевистский ленинский  привет  из  ссылки.  Андижан,  гостиница
"Москва". <i>Юшкин, Эвелъсон</i>

        А. и С. СЕДОВЫ -- ТРОЦКИМ
Алма-Ата, Седову, из Москвы
     17 марта
Регулярно  сообщайте  здоровье мамы. Хинин выслан.  Жорж  Вязниковцев, Игорь
Мартыныч  отдыхают<sup>59</sup>. Сообщите  [о] получении денег. Целуем, <i>Аня,
Сергей</i>

        ТРОЦКИЙ -- ЮШКИНУ
Андижан, гостиница "Москва", Юшкину

18 марта.


. 18 марта
Ждем подробных писем. Живем, благополучно работаем. Сердечный привет вам [и]
Эвельсону от Натальи Ивановны [и] Левы. Ваш <i>Троцкий</i>




.

















        ТРОЦКИЙ - АЛЬСКОМУ
Ачинск, Альскому. Троцкий, Алма-Ата
     18 мартаКак здоровье? Привет, <i>Троцкий</i>

        ЮШКИН и ЭВЕЛЬСОН - ТРОЦКОМУ
Алма-Ата, Троцкому, из Андижана
     19  мартаТелеграммы  получили,  шлем письмо. Большевистский привет вам,
Наталье Ивановне, Леве. Ваши <i>Юшкин, Эвелъсон</i>

        3<i>.</i> БРОНШТЕЙН<sup>60</sup> - ТРОЦКИМ
[20 марта]
Адрес  Мана<sup>61</sup>: Село Самарское,  Тобольского округа. Ссыльному  М.
Невельсону

        ВРАЧЕВ<sup>62</sup> - ТРОЦКОМУ
Алма-Ата, Троцкому, из Вологды
21 марта
Сердечный привет  вам, Наталье Ивановне, Леве. Сообщите [о] здоровьи, адрес.
Отвечайте Советский проспект 96. <i>Врачев</i>

        Н. Н. КРЕСТИНСКИЙ - ПИСЬМО ЯРОСЛАВСКОМУ
     Сов[ершенно]секретно.
Лично
| тов. Ярославскому
Уважаемый товарищ,
Вы   пишете,  что  тов.  Переверзев<sup>63</sup>  рассказал  Вам  о  попытке
неизвестного   ему  лица  конспиративно   передать  ему  какие-то  документы
оппозиции из Москвы, в частности, документ, который при  беглом ознакомлении
тов.  Переверзева  с ним  произвел на него впечатление  предназначенного для
распространения полемического ответа Л. Д. Троцкого на  какое-то мое  письмо
ему об оппозиции.
Основываясь   на   этом  сообщении  тов.  Переверзева,   Вы   просите   меня
информировать партию об этой моей  переписке с Л. Д. Троцким путем посылки в
ЦКК имеющихся у меня материалов.
Переписка моя с Л. Д. Троцким об оппозиции носит односторонний характер, ибо
состоит только из моих писем, остававшихся без ответа, если не считать  того
ответа, о котором говорит предположительно тов. Переверзев и  который до сих
пор остается мне неизвестным.
Письма  мои  представляют  интерес  разве  лишь  потому,  что  отражают  мое
критическое   отношение   к   тактике   оппозиции   в   различные    моменты
внутрипартийной борьбы,  приведшее, в конце концов, к моему идейному разрыву
с  оппозицией,  несмотря на то, что с  большинством руково дителей ее я  был
связан давнишними и тесными личными отношениями. (Я говорю об идейном, а  не
организационном  разрыве, потому  что организационной связи  с оппозицией  у
меня не было.)
Пересылая,  согласно  желания  ЦК, копии  этих  моих  писем, считаю нелишним
добавить, что опубликование их было  бы неудобно по той же самой причине, по
которой  я  не выявлял никогда, даже в своей ячейке, своих разногласий с ЦК,
именно ввиду моей работы за границей и притом на дипломатическом посту.
С тов. приветом
<i>Н. Крестинский</i>
22 марта 1928 г.












        РАДЕК - ТРОЦКОМУ
22 марта
Письмо получил, заграничные газеты позабочусь, крепко обнимаю. <i>Родек</i>

        ТЕЛЕГРАММА ТРОЦКОМУ
Алма-Ата, Троцкому, из Колпашево
25 марта
Шлем привет  и лучшие пожелания, просим часто  писать, получение подтвердите
телеграфно.   <i>Смилга,  Алъский,  Нечаев64   ,   Ежов,  Бухарцева,  Эмануэль,
Карамоненко, Шенкман65</i>

        Л. СОСНОВСКИЙ - ПИСЬМО ТРОЦКОМУ
В  первом  письме  я  писал  вам на  основании материалов сибирской  печати,
насколько ощутительно здесь  влияние кулака в хозяйстве. Сибирские  газеты с
разрешения Сталина на  2  -- 3 недели раньше  начали  живописать кулака, чем
центральная   печать.   Дошло   дело   до  того,   что   Сырцов<sup>66</sup>
встревожился. У  него кулак  легализован и  доступен  обозрению, а в  других
районах не  слышно. Как  бы  не  обвинили  в  недостатке распорядительности:
развел  излишек кулаков. Он  запросил Москву, почему нигде нет кулаков.  Ему
ответили,   что   будут  приняты  меры.  Вскоре  воспоследовала   знаменитая
передовица "Правды" от 15 февраля, приписываемая перу Сталина67. В духе этой
статьи разосланы на места директивы.
Итак, теперь не нужно доказывать, что кулак -- если и не центральная, то, во
всяком случае,  достаточно  приметная фигура в деревенской действительности.
Курьезными      кажутся       теперь      шпагоглотательские      упражнения
Яковлева<sup>68</sup> и К° по части  гомеопатического исчисления численности
кулака   в  деревне.  Я   приведу  вам  совершенно  разительный  пример   из
барнаульской действительности. В книге "Барнаульский  округ" есть  данные за
1926 год такие.



В округе почти  поголовно  молотят хлеб  молотилками. Но своими  молотилками
молотят только  8%  дворов, а  88% --  наемными.  Значит, почти  весь  округ
зависит от 8% кулаков, ибо во всем арсенале эксплуататорских ресурсов кулака
--  молотилка самое ядовитое. Сроки уборки  по климатическим условиям  здесь
короткие. Бедноте нельзя ждать ни одного лишнего дня.  И она в руках кулака.
Из  прилагаемой вырезки<sup>69</sup> вы  увидите, что  кулаку выгодно бывает
даже оставить свой хлеб не убранным, зарабатывая в это время на эксплуатации
машинами.     Теперь    выяснилось,    что    кулак    великолепно    оценил
сельскохозяйственный инвентарь как  орудие  господства.  Мы-то  всаживали  в
инвентарь  валюту, мы-то  платили  за границу наличными и притом золотом,  а
машины продавали в кредит. Мы-то  ввели на  инвентарь довоенный прейскурант.
Конечно,  это  хорошо,  поскольку  речь  идет о бедняках  и  середняках.  Но
затрачивать валюту  для снабжения  кулака орудиями закабаления, отрывая  при
этом средства от индустриализации -- это неслыханный просчет.
Насколько  мог,  я  внимательно  следил  за газетными сообщениями о судебных
процессах над кулаками по 107-й  ст[атье]70. Меня интересовало  вот  что. На
суде обычно приводились яркие и  обильные  доказательства кулацкого естества
обвиняемого.  И  самый  его  хлебный  запас   бледнел  перед  нехлебным  его
богатством. Когда перечислялось, сколько у него  инвентаря и  скота,  какими
способами он держит  в руках бедноту,  то думалось: а если бы  он дал в этом
году  хлеб?  Сколько   еще   времени   позволяли  бы  ему   беспрепятственно
обогащаться? Из всех  фактов приведу один. Это был герой первого по  времени
процесса после приезда сюда Сталина71.  Кулак Кабардин.  Оказалось,  что сей
муж,  вооружившись  надлежащими  документами  сельсовета о своей  "трудовой"
природе, отправился в Зиновьевск на завод в качестве представителя сибирских
хлеборобов.  Там  с ним  "смычковали",  митинговали,  и  он --  вопреки всем
порядкам  синдицированного  сбыта  --  приобрел  пять  молотилок  (вспомните
сказанное выше  о поразительной концентрации молотилок в кулацких руках). Он
привез  молотилки сюда, раздал  4  штуки  приятелям. Потом -- использовав  в
сезон  свою -- продал и пятую, а взамен  выписал себе из Зиновьевска шестую.
Ведь 6 молотилок в деревне не иголка. Но никто не обратил внимания. И только
когда высшее начальство приказало устраивать суды  над кулаками, всплыла  на
суде и эта кулацкая  проделка. Читал здесь в газетах такие перечни инвентаря
у обвиняемых кулаков, что диву давался. Не кулак, а госсельсклад72 какой-то.
Местные люди  откровенно  говорят, что если  бы не  затруднения с хлебом, то
резолюция XV съезда о "форсированном нажиме на кулака" преспокойно лежала бы
в шкафах комитетов. Теперь же встряска партийно-советского механизма по этой
линии  бесспорно произошла. Я, было,  недоверчиво относился к  разговорам  о
повороте курса на бедноту. Должен сказать на основании наблюдений и газетных
материалов, что, может быть, впервые после
комбедовского73<sup> </sup>периода о бедноте начинают думать более серьезно.
Конечно,  это пока  относится  только  к области  ведомственных мероприятий.
Например,  распределение  кредитов,  машин.  И   то   только  начинается.  В
организационном же отношении сдвиг в работе  с беднотой еще мало ощутителен.
И потому нажим на кулака (ниже я скажу, как нажимают на середняка) дает хлеб
и отчасти  деньги,  но  не  дает политического эффекта, какой можно и должно
было получить. Я думаю, что не преувеличиваю: в большинстве  случаев беднота
остается после проведения нажима на  кулака в смятении, в  испуге. Была в г.
Камне74  окружная конференция  групп бедноты. Настроение  было  таково,  что
местный  партийный  вождь  решил было: это не бедняки, а кулаки.  И начал  в
подтверждение  своего тезиса искать их окладные листы по налогу. Кое-как ему
удалось  втолковать,  что это  настоящие бедняки, но головы  их  находятся в
распоряжении кулаков, поскольку партия еще  не удосужилась заняться ими. Это
конференция  окружного масштаба, уже подобранная. В более же мелком масштабе
беднота  постоянно издает  жалостные  звуки:  к кому же  мы теперь пойдем за
хлебом, раз у кулака не будет хлеба. Надо сказать, что тревога эта не лишена
оснований.  Нажим  произвели, хлеб  пошел.  А о снабжении  хлебом бедноты не
позаботились. Приходит  бедняк в  ЕПО75, хочет купить несколько пудов хлеба.
Ему не дают: должны вывозить весь хлеб на станцию. Где же  я куплю хлеба? --
Где  хочешь.  А до  нового  хлеба  еще  далеко. Идет  к  кулаку.  Тот злобно
направляет его в то же ЕПО: теперь мой хлеб там, пусть они тебя кормят. Даже
те 25% конфискованного хлеба, которые предназначались для снабжения бедноты,
усердные заготовители ухитрились смешать с заготовленным хлебом и вывезти из
района.  Таких случаев много. Только впоследствии бедняцкая тревога дошла до
города, и  появились распоряжения  о частичном  удовлетворении бедноты (речь
идет о продаже за деньги).
Нельзя отрицать, что в некоторых случаях -- я утверждаю, что это были именно
случаи -- нажим проводился при  участии бедноты. Приезжали в село, проводили
собрания бедноты,  выясняли  с ними  местных  кулаков и  их хлебные  запасы,
вовлекали их в дальнейшую работу. В таких местах, бесспорно, беднота подняла
голову,  а политический авторитет кулака низведен  до  нуля. Беднота впервые
чувствует себя  предметом забот. Тут и середняк более дружественно настроен.
Но таких случаев, думаю, не много.
Мне известно, что "пятаковые  политики" поспешили  поверить, будто  подобная
политика стала  здесь правилом. Каменев и Зиновьев,  находящиеся в  почетном
(?!) плену в Калуге, где отбывал плен горный орел Шамиль76,  пекут "кулацкое
тесто"  сладких  успокоительных  уверений:   новый   курс   начался,   "ныне
отпущаеши". Отрицать поворота я не могу. Разговоры совсем другие и не только
разговоры. Когда  распределяются  фонды денежного и машинного  кредитования,
бесспорно, теперь больше внимания и интереса к тому, чтобы  фонды не  попали
кулаку. Бесспорно, больше интере-

са  и  внимания  стали  проявлять к задачам коллективизации бедноты. Скажем,
если получается кредит в 100 000 руб. на  теплые скотные дворы, то 80% сразу
выделяется на коллективные  скотные  дворы, а  20% на  единоличные. Тут даже
замечается   некий   перегиб,   вернее,    проявление   коллективизаторского
"административного   восторга".   В   порядке   разверстки  каждому   району
предписывается   к  такому-то  числу  создать  столько-то  коммун,  машинных
товариществ и прочих коллективов.  Пример: в Барнаульском округе  30 коммун.
Из  них  16  официально  признаны  больными. Прироста  коммун  не  было  все
последние годы.  Наоборот,  из сотен коммун  осталось 30, да и те наполовину
больные. И вот предписывается к весне создать 14 новых коммун. Там, конечно,
создадут и  трижды  14.  Но  ни финансовые ресурсы,  ни  организационные  не
позволят этого сделать как следует. Зато в окружную, а  затем  в  краевую  и
далее сводки попадет бешеный рост коллективизации. Это и есть бюрократизация
всякого живого дела.
Тут мы подходим к вопросу, достаточно ли пригоден нынешний низовой аппарат к
проведению  нового курса  в деревне.  Я лично  думаю, что  мало пригоден. Из
передовой статьи "Правды"  от  15 февраля мы узнали,  что у  нас "целый ряд"
организаций не видит в  деревне  классов. Количественное  определение  этого
факта  наивно  затемняется  словечками:  нередко...  зачастую...  кое-где...
сплошь и рядом...  иногда... Иди  доказывай,  какой  процент партии не видит
классов в деревне, хочет жить в мире со всеми, в том числе и с кулаком. Одно
можно сказать -- большой процент.
Сейчас в сибирской печати совершенно откровенно начали выяснять, много ли  в
партии  кулаков.  Не  кулацких подголосков, а  форменных  кулаков,  богачей,
скрывающих    хлеб    сотнями   и    тысячами    пудов,   имеющих    сложный
сельскохозяйственный инвентарь, пользующихся наемным трудом и потому активно
выступающих против всякого изменения прежней, благоприятной кулакам политики
в  деревне.  Что такой  сорт  коммунистов  в  деревне  имеется --  никто  не
сомневается. Но что среди них имеются и секретари ячеек, и члены райкомов, и
инструктора  райкомов -- признаться, и я не предполагал. А  между тем, когда
начальство  разрешило об этом  говорить,  в "Советской  Сибири"77  появилась
удивительная портретная галерея  кулаков-коммунистов с указанием их фамилий,
адресов, должностей. Сообщалось, что они (например, один инструктор райкома)
выступали  на  крестьянском  сходе  против  "грабиловской" политики  партии.
Указывалось, что  такие коммунисты укрывают от  сдачи по 1000 пудов  хлеба и
тайком продают  его городским  спекулянтам (в упомянутой передовице "Правды"
как раз говорилось  о смычке кулака  со  спекулянтом, но  не говорилось, что
есть  такие  члены  партии).  Ком[мунистов]-кулаков  начинают  исключать  из
партии. Особенно энергично, судя по газетам, делают это в Рубцовском округе.
И что  же?  Как только исключили  из  партии первых  20 -- 30 кулаков, сразу
обозначился приток в  партию батраков  и бедняков,  даже  в самые  застойные
ячейки.
В  газетах прямо говорится,  что  кулаки  не  пускали  бедноту  и батраков в
партию.
Можно ли удивляться, что находились не только ячейки, но даже райкомы и даже
чуть ли не окружкомы, которые утверждали, что во вверенном им районе кулаков
не  обнаружено. Можно  ли удивляться, что "целый ряд" организаций не видел в
деревне  классов.  Ведь  еще  "Коммунистическим  манифестом"78  установлено,
кажется, что именно имущие классы  заинтересованы в замазывании самого факта
существования разделения общества на классы.
Я  приведу вам  две интересных  цитаты из  краевого  партийного  органа  "На
ленинском пути". Статья М. Гусева в No 3  журнала за  1928 год называется "О
хлебозаготовках,  деревенских  настроениях  и  "точке  зрения""  (о  Канском
округе). В ней говорится:
"В результате что-то не слышно, чтобы где-нибудь  в округе коммунисты первые
показали пример сдачи излишков хлеба. Наоборот, известен  ряд случаев, когда
коммунисты плетутся  в хвосте худших  настроений. "Другие держат хлеб. Чем я
хуже". "Я волен  распорядиться своими излишками и повыгоднее продать, кому и
когда захочу". Прямо поддерживают враждебную  кулацкую агитацию: "Партия нас
угнетает, хочет взять  хлеб по твердой цене  в интересах только рабочих. Нам
надо организовать свою  крестьянскую партию. Пусть сначала  сбавят  в городе
высокие  ставки, а  потом  и нас заставят  сдавать  хлеб". Есть  коммунисты,
имеющие  по 300 -- 500 и более пудов излишков, не  сдававшихся до последнего
времени и --  среди них председатели правлений кооперативов и сельсоветов. А
сельские ячейки об этом ни звука... Такие  настроения  и факты, мне кажется,
не являются  присущими  одному округу. В  большей или  меньшей  степени они,
очевидно, имеют место и в других округах".
Статья М.  Гусева помещена без всяких примечаний. Да она мало чем отличается
от ряда других  сообщений  последнего времени. Итак, утверждение о том,  что
нижние  этажи  здания  затопляются кулацкими  элементами, подтверждается  не
только  в отношении советского и кооперативного зданий, но частично  даже  в
отношении  партийного, о  чем мы еще не решались говорить  утвердительно, не
зная   всей  правды.  Если  таковы  партийные  председатели  кооперативов  и
сельсоветов, то каковы же беспартийные.
Совершенно очевидно, что таковой аппарат еще кое-как под страшнейшим нажимом
сверху  проводил  предписанные ему  мероприятия. Но  классовой  политики  он
провести не в состоянии и сейчас. Мне рассказывали о методах одного из самых
блестящих ударников, посылаемых из центра для проведения  заготовок,  займа,
самообложения.  Где он  появится,  там  сводки  дают скачущие  вверх  цифры.
Приведу рассказ так, как я сам слышал:
"Приезжает X. в сельсовет.
-- Вы председатель?
     - Да, я.



А кто ваш заместитель, пошлите за  ним, а сам приготовьте де-ла к сдаче ему.
Печати и все прочее.
Почему?
Да потому -- поедете со мной в город.
Зачем?
Очень  просто  зачем  --  в  тюрьму.  Заготовки  не выполнены,  за-ем  тоже,
самообложение тоже. Я с  вами шутить не буду:  в тюрьму.Впрочем, оставайтесь
здесь до  завтра.  Я проеду пока дальше, а зав-тра вернусь. Если не соберете
полностью, собирайтесь в тюрьму".
И что же. Приедет завтра, а все собрано. Уж какими средствами это сделано --
другой вопрос. Но сделано, и в округ летят сводки с цифрами.
Яркий  свет   на  эти  методы  бросает  другая  статья  в  том  же  журнале,
принадлежащая перу И. Нусинова79 (На ленинском пути, No 4, с. 19). Два слова
о  Нусинове.  Это  --  Яковлев   в  сибирском  масштабе,  главный  спец   по
статистическим  аргументам   о  ничтожности   кулака.  Тем   интереснее  его
замечание:
"Чрезвычайно характерным  является то, что чем слабее партийная организация,
чем меньшим влиянием она пользуется среди бедноты и  середняков, чем  меньше
были  ее возможности по линии мобилизации общественного мнения села в борьбе
с кулаком, тем  охотнее  она переходила к  голому  административному нажиму,
злоупотребляя "дозами", теряя чувство меры. Нужно прямо сказать: чем сильнее
сопротивлялась ячейка нашему нажиму на кулака в начале кампании, чем охотнее
она разглагольствовала о том, что "все бедняки -- лодыри", тем легче она под
градом   репрессий   в    разгар    кампании   переходила    к    оголтелому
администраторству..."
Из этого отрывка  вы видите, что  речь идет  о таком  нажиме, когда потеряно
чувство меры,  когда начинается оголтелое  администраторство.  Терминология,
напоминающая мне период 1919, когда  я ездил от ЦК и ВЦИК развинчивать гайки
комбедовского режима в Тверской губернии.
Но с  другой  стороны, ясно, что речь идет  не  о кулаке, как  жертве  этого
"оголтелого  администраторства".  Едва  ли  даже  Нусинов   стал  бы   нынче
печаловаться за обиженного кулака. Нет, речь идет о "размолвке с середняком"
(кажется,   такую   фразу   приписывали   Никитичу<sup>80</sup>).  По   всем
впечатлениям  моим  от  газет  и  встреч  нажим  на  середняка  за   редкими
исключениями  был  поистине  оголтелым,  с  потерей  чувства  меры. На  него
налетели  с  небывалым  после  1918 --  19 годов  шумом,  проводя  сразу  15
кампаний, и все кампании формулировались одним словом: даешь...
Даешь хлеб, налог (до срока), страховку, ссуды, паевые, заем, самообложение,
сем[енной] фонд -- кажется, еще не все.
Если бы даже все эти  кампании проводились максимально тактично, выдержанно,
мудро, с преобладанием  убеждения,  то и тогда это сгущение во времени целой
серии  экономических  мероприятий  должно  было  встревожить  и  насторожить
середняка.  Но разговаривать  с  ним  было  некогда и  некому.  А главное --
некому. Время
бы  нашлось,  да некому. Партийно-советский и  кооперативный аппарат  меньше
всего приспособлен был к проведению классовой  линии  методами убеждения. Он
либо глухо или громко подпевал кулакам, либо очертя голову кидался, как пес,
спущенный с цепи. Оживление  Советов и секций выразилось  в  описанном  мною
выше наезде окружного ударника: сдавай печать, собирайся в тюрьму.
Нусинов констатирует факт, не объясняя его. Почему же наиболее благосклонные
к  кулакам  ячейки оказывались наиболее оголтелыми в нахрапе?  По-моему, это
объясняется очень просто. Оборонительная тактика кулака при всей ее гибкости
и разнообразии  сводится  к одному. Он  стремится занесенный  над  ним  удар
отвести на  более  широкую мишень, распределить  более  уравнительно на  всю
деревню. Вообще, принцип уравнительности  в налогах и прочих тяготах находит
в  кулаках  истинных апологетов.  А  политически кулак  хочет, чтобы  против
партии была раздражена вся деревня, а  не он  один.  И,  проявляя  оголтелое
администраторство, подкулачники, в сущности, выполняют  кулацкую  директиву.
Поэтому  нет  ничего  удивительного  в  том, что  этот  азарт совмещается  с
объявлением бедноты лодырями.
Ошибка Сталина (прежняя и нынешняя, поскольку он в Сибири снова повторил эти
слова),  что  он   не   понимает   классового   смысла   нынешнего  рецидива
"раскулачивательных" тенденций. Он говорил на XIV съезде и позже, что партия
наиболее готова именно к  раскулачиванию. Ничего подобного. Партия (говоря о
деревне) оказала сопротивление  первой попытке нажать только на  кулака. Тут
не  только сельские коммунисты,  но даже  судьи и прокуроры в первые моменты
отказывались проводить  процессы  по 107-й  ст[атье]  против кулаков. Первые
процессы были полугласными. Когда же эти подкулачники  убедились, что партия
хлеб возьмет во что бы то ни стало, они поспешили распределить силу удара по
кулаку  на середняцкие (частью  даже на  бедняцкие) спины.  В  этом прямой и
ясный классовый смысл.  В этом правильная (с кулацкой точки зрения) тактика.
Вот  почему  так  легко  от саботажа  заготовок  часть  аппарата  перешла  к
безудержной  продразверсточ-ной методике вплоть до сажания в  холодную  тех,
кто не купил облигаций.
--  Я  ведь  его  только  один день  продержал,--  оправдывался  здесь  один
уполномоченный округа по проведению всех кампаний.
Здесь в печати опубликованы факты, когда партийцы созывали собрание бедноты,
и каждый  пункт повестки гласил:  "Давай".  И давай в первую очередь,  чтобы
доказать кулаку,  какой он мерзавец  и какие молодцы бедняки: первыми отдают
последние гроши на  облигации, первыми несут  последний  мешок зерна,  чтобы
устыдить подлого кулака.
И это  не  только в  Сибири. Я получил письмо от одного старого партийца (не
оппозиционера),   работающего  по  заготовкам  на  Украине.  Он   --  старый
наркомпродчик<sup>81</sup>, всю революцию провед-


ший на  заготовках,  утверждает,  что  происходящее  на  Украине  невозможно
назвать  словом  заготовки.  Есть  хождение  по  амбарам,  по  чердакам,  но
заготовок, по его словам, нет. Он очень тревожится за настроения середняков.
Говорит, что они засыпают армию жалобными письмами. Кое-что по этой части мы
знаем и в Сибири.
Так вот, не  имея возможности определить количественно степень "размолвки со
середняком",  я полагаю,  что размолвка  эта  все  же получилась. Исключения
составляют районы  и села,  где велась кое-какая  работа с беднотой.  Там  и
середняк спокоен, и кулак прижат,  и беднота выпрямилась. Но много ли у  нас
мест, где  работа  с беднотой велась  всерьез, и  приспособлен  ли  нынешний
партийно-советский  аппарат  к такой работе?  Нынешняя  зима  показала  даже
слепым, каковы жильцы  нижних  этажей  нашего  здания.  С этой  точки зрения
"Правда" права: произошел экзамен.
К  сожалению,  я ничего  не  могу сказать  о  том,  как переживают городские
рабочие (партийные и  беспартийные)  всю эту  деревенскую встряску. Об  этом
следовало  бы  порасспросить  москвичей.   А  несомненно,  что   середняцкие
настроения должны до фабрик и заводов докатиться.
Ну,  вот  вам и все важнейшие сибирские новости.  В  каком они отношении  ко
всему  пережитому за прошлый год -- судите сами. Если  вы находите, что я не
прав  в  выводах или в  освещении фактов  -- напишите. В сущности,  конечно,
трудновато  в нашем  нынешнем  положении уследить за  фактами,  особенно  за
деревенскими фактами. Но я старался выудить из печати все, что можно. Теперь
более пристально  стал приглядываться к  материалам коллективизации деревни.
Если попадется что-нибудь интересное -- напишу.
Будьте здоровы, дорогой друг. Пишите. Крепко жму руку.

        Только для членов ВКП(б) Секретно

        РЕЗОЛЮЦИЯ
<i>Совещания Высшего политического состава</i>
<i>Белорусского военного округа</i>
<i>по докладу тов. Ланда "Итоги зимней работы и задачи на летний период"</i>
(Принята единогласно)
1.    Хозяйственные    затруднения,   нарастание   классовых   противоречий,
развертывание пролетарской демократии,  культурная революция -- все основные
моменты,  определяющие  политическую  обстановку  в  стране, как  и  всегда,
находят свое отражение  в жизни  армии.  Рост политической  активности  всех
специальных  групп  красноармейцев, политическое  расслоение красноармейской
массы  как  результат   обострения  классовой  борьбы  в  деревне,  усиление
крестьянских настроений, повышение культурной
требовательности красноармейцев,  более чуткое и острое реагирование  на все
недостатки  работы  армейского аппарата  -- таковы моменты,  характеризующие
общее политическое состояние частей округа.
Необходимо  отметить необычайную чуткость,  с  которой  масса красноармейцев
воспринимает   настроение  деревни,  в  частности  ее   верхушечной   части.
Настроения  эти в истекшем периоде приобрели  особенно массовый  характер  и
явно  влияли  на учебу,  политическое  состояние  и  боеспособность  частей.
Развитию этих настроений способствовало наличие в частях классово враждебных
нам  нетрудовых  элементов,  пытавшихся  в  период  обострения  крестьянских
настроений повести явную контрреволюционную агитацию в казарме.
Сейчас,   в    результате   проведенной   в   частях   политической   работы
красноармеец-середняк в основном понял значение последних мероприятий партии
и разделяет  их, несколько повысилась активность бедняков, но в то же  время
не изжито еще кулацкое влияние на зажиточную часть красноармейцев и младшего
комсостава.
Политические процессы,  происходящие в  стране,  трудности социалистического
строительства в связи с ростом активности враждебных  нам классов и групп, а
также  болезненные явления, отмеченные в резолюции апрельского пленума  ЦК и
ЦКК ВКП(б)<sup>82</sup>, находят своеобразное отражение в жизни армии в виде
недооценки роли и значения  парторганизации и политаппарата в Красной армии,
стремления части начсостава освободиться от партийного влияния и руководства
в  практических  вопросах  военного  строительства,   грубых  дисциплинарных
извращений,   развития  очковтирательства,  карьеризма  и   прислужничества,
замазывания недочетов  и болезненных явлений, роста пьянства, идеологических
извращений в литературных работах и т. д.
2.  Состояние партийной  организации, несмотря  на все  трудности,  стоявшие
перед   ней  в  течение  зимнего  периода  (дискуссия,  хлебозаготовительная
кампания), продолжает оставаться здоровым.
Несмотря на неподготовленность и некоторые запоздания в хлебозаготовительной
кампании,  парторганизация  округа  в  общем  успешно  справилась  с  волной
крестьянских  настроений, нахлынувших в  казарму, и ее  влияние  на основную
массу красноармейцев стоит на должной высоте.
Требуют,  однако, пристального внимания, усиленной воспитательной  работы  и
решительной  борьбы  такие  явления,  как:  а)  пьянство,  б)  факты  отрыва
партначсостава от рядовой партийной массы  и  от  красноармейцев, в) явления
политического    хвостизма,   особенно    ярко   сказавшегося    в    период
хлебозаготовительной кампании, г) случаи очковтирательства  и дисциплинарных
извращений со стороны партийных командиров.
Все эти явления обнаруживают тенденцию к росту.
Отмечая  значительные  достижения  в  регулировании   роста  парторганизации
округа, Совещание считает главной задачей в этой

области не допустить в дальнейшем снижения удельного веса рабочего состава в
числе принимаемых в партию.
3.  На общем  фоне  устойчивого  политико-морального состояниячастей  округа
особенно  резко выделяются в  настоящий моментнаиболее опасные антиморальные
явления, не  только не идущиена убыль, но и обнаруживающие явную тенденцию к
росту. К чис-лу этих  явлений относятся коллективные  нарушения дисципли-ны,
самоубийства, самовольные отлучки и пьянство.
Анализ  этих  антиморальных явлений  показывает,  что  в  основе их лежит, в
подавляющем  большинстве  случаев,   отрыв  начсостава  от   красноармейцев,
недостаточная  заботливость   о   нуждах  красноармейцев,  факты   казенного
отношения начсостава к своим обязанностям,  а иногда прямая  его  грубость и
незаконные действия в отношении к красноармейцам.
Огромное влияние на политико-моральное  состояние часте