религией и наукой. И второе -- жизнь в загробном мире течет в свете, а не во тьме; во всяком случае, в той его части, куда мы стремимся. Об этом свидетельствуют и Священное Писание и рассказы людей, заглянувших за завесу. Мы приводили много примеров и повторять их не будем. Описания потустороннего света очень интересны. Это не тот свет, к которому мы привыкли на земле. Это не свет солнца. В священных книгах пишется, что люди воспринимают этот свет тогда, когда они видят или чувствуют присутствие небесных духовных сил. Этот свет сиял при крещении Иисуса Христа, при Его воскресении, при преображении на горе Фавор. Иисус Христос сказал о Себе: "Я свет миру". Свет этот необычен. Вот несколько цитат: На горе Фавор: "И преобразился пред ними: и просияло лицо Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет" (Матфей 17, 2). "...и преобразился пред ними. Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить" (Марк 9, 3). При воскресении Иисуса Христа: "...Ангел Господень... отвалил камень от двери гроба и сидел на нем. Вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег" (Матфей 28, 2--3). Когда фигуры Богоматери, ангелов, святых являются живущим на земле во сне или наяву, они всегда окружены светом, часто ослепительно ярким светом. Мотовилов писал о Серафиме Саровском, что, когда тот молился, Мотовилов не мог смотреть на него. Свет, исходивший от лица святого Серафима, ослеплял его. Мой друг был хорошо знаком с одним монахом строгой аскетической жизни. Он рассказал мне, что наблюдал, как ночами в комнате молившегося монаха появлялся свет. Пациенты Муди и Сабома тоже видели свет в загробном мире, но с трудом находили слова для его описания. "Солнца не было, а свет всюду". "Свет всюду, а теней нет". Доктор Сабом на стр. 66 своей книги приводит рассказ своего пациента, старающегося описать этот свет: "Свет был иным, чем тот, который мы знаем здесь. Это был не свет, а отсутствие тьмы, полное и совершенное. Этот свет не создавал теней, было просто отсутствие темноты. Свет не был виден, но он был всюду, вы были в свете". Свет загробного мира -- не наш свет. Для него нашли очень хорошее определение -- "нездешний свет". Души, видевшие в загробном мире свет, иногда слышали голос или видели в свете светлую фигуру, иногда не видели, но чувствовали "присутствие". Сходные описания есть и в церковной литературе. Чему учил Голос или Фигура в свете и чему учил людей Иисус Христос во время Его жизни на земле? Когда один из фарисеев-законников спросил Иисуса Христа о наибольшей заповеди в Законе, Иисус Христос сказал ему: "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. На сих двух заповедях утверждается весь Закон и пророки" (Матфей 22, 37 - 40). Иисус Христос учил, что самое главное во время жизни на земле -- учиться любить. С того времени прошло двадцать веков, но сейчас, в наше время, Свет, являясь душам умерших людей, учит тому же. Мы уже писали об этом в предыдущих главах. Вышедшая из тела душа в присутствии Света испытывает Его неописуемую любовь и чувствует, что она в безопасности. В третьей главе мы писали о докторе Ритчи, которому Иисус Христос показал, что важны не личные успехи и достижения, а важна любовь. Христос показывал душе Ритчи жизнь в потустороннем мире и отвечал на все его вопросы. Ритчи видел что-то похожее на большой научный центр: ...громадные залы... люди в полном самозабвении трудятся для какой-то цели выше их самих... сложные машины... диаграммы и чертежи... будто идет какое-то сложное исследование. Ритчи спросил у Христа, что они делают? Однако на этот раз никакое объяснение не осветило сознание Ритчи. Он продолжал воспринимать от Христа, как и прежде, одну любовь. Христос не ответил на вопрос о неважном и еще раз показал душе Ритчи правильный путь -- без любви даже полезные и добрые дела не принесут пользы душе. Однако люди, встретившиеся со Светом, говорили не только об этом. В наставлениях Света звучал и другой мотив. Душе одной женщины Свет сказал: "Вернись к жизни в теле, ты еще должна учиться любить и накоплять знание". Другая женщина рассказывала: "Свет показывал мне самое главное. Он не обвинял, а как бы наставлял меня, что нужно учиться любви и просто учиться, приобретать знание, потому что это непрерывный процесс, и я буду продолжать его после того, как Он во второй раз придет за мной". Здесь может возникнуть вопрос -- какие знания? Всякие? Ведь известно, что некоторые знания, особенно поверхностные, далеко не всегда идут человеку на пользу. В "Поучении" Фомы Кемпийского есть такое предостережение: "Каждый человек желает получить знание, но что значит это знание без страха Божия... Чем больше и чем лучше твое познание, тем строже ты будешь судим, если с ростом твоего познания не возрастает твое благочестие". В Новом Завете я не нашел прямых указаний на то, что нужно учиться и приобретать знания, но наибольшая заповедь в Законе учит возлюбить Господа не только сердцем и душою, а "и всем разумением твоим", а апостол Петр пишет во втором своем послании: "Возрастайте в благодати и познании Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа" (3, 18). Отцы Церкви тоже учат познавать Бога в Его творениях. Выше мы приводили рассказы людей, возвращенных к жизни на земле, о том, что они встретили в загробном мире. Пишется об этом и в христианских книгах -- Житиях святых и других. О загробном мире пишет епископ Феофан Затворник: "Внутри или в глубине мира, нам видимого, скрыт другой мир, столь же реальный, как этот, либо духовный, либо тонко материальный -- Бог знает... но известно, что в нем живут святые и ангелы... Душа стремится вверх, но только до той степени, какую допускают ее духовные силы... Вокруг души теперь все новое. Она вне привычных пространства и времени. Она может мгновенно переноситься куда захочет, может проходить сквозь стены, двери, сквозь все материальное..." Повествования священных книг и рассказы наших современников, заглянувших за завесу, почти идентичны. Описываются одни и те же восприятия и феномены: выход души из тела, короткий период темноты или прохождение через темный туннель, Свет, способность мгновенно преодолевать любое пространство и проходить сквозь все материальное, сжатие времени, безуспешные попытки контакта с живущими на земле, видение своего тела со стороны. Во второй главе мы писали о древнем враче Геннадии, видевшем свое тело отдельно от себя самого. Потусторонняя природа -- растения, животные, птицы, небесная музыка, хоровое пение описаны и там и здесь. Наши современники и древние христиане, переступив таинственный порог, встречали одно и то же. Вернувшиеся "оттуда" рассказывали о встречах с разными духовными существами. Они видели своих прежде умерших родственников и других близких людей, патриархов, святых, ангелов, "гидов". Христианство тоже обещает встречу с умершими любимыми и учит, что душу умершего очень скоро встретят ангел-хранитель и встречный ангел, которому нужно молиться при жизни. Ангелы будут направлять и сопровождать душу при ее первых шагах в новом мире. Однако в то время как современные нам свидетельства говорят главным образом о радостных встречах и светлых духах, христианские источники пишут и о другом. Очень рано душу встретят уродливые и страшные существа. Они будут преграждать ей дорогу, будут покушаться на нее, грозить и требовать свое. Христианские писатели предупреждают, что злые духи могут принимать любую форму, чтобы, давая лживые советы, направить душу на неверный путь. Мы вернемся к этому вопросу немного позже. Труды реаниматоров показали, что очень скоро после перехода перед душой "ясно, как на экране", проходят картины ее теперь уже прошедшей земной жизни. Умерший находится не в темноте, а в присутствии яркого света. В свете иногда видят Христа, ангела, светлую фигуру. "В присутствии Света вы испытываете неописуемую любовь и безопасность. Это трудно передать. Свет абсолютная любовь. В Его присутствии вы понимаете, чем вы могли бы быть". Свет задает вопросы, в них нет порицания, но есть любовь. Цель вопросов -- помочь душе найти верный путь. При этом Свет показывает умершему главные события его жизни. Это дает душе возможность просмотреть и переоценить свою жизнь в теле. Вернувшиеся помнят все, Даже мельчайшие детали, и, по их собственным словам, стараются теперь жить иначе, чем до сих пор. О таком показе знает и религия Индии. Вот выдержка из книги "Философия йогов" Рамачараки: "В то время как "Я" медленно выходит из физического тела, вся жизнь личности от детства до старости проходит перед его мысленным взором... картина за картиной, быстро сменяя одна другую, проходят перед его сознанием, и многие вещи становятся понятными уходящей душе... выясняется смысл многого происходившего... душа... понимает всю свою только что законченную жизнь, потому что она видит ее всю целиком. Эти видения имеют характер яркого сна, но оставляют глубокое и незабываемое впечатление; они сыграют свою роль в будущем". Автор -- не индус. Рамачарака -- псевдоним. Настоящее имя автора -- Уильям Уокер Аткинсон. Он англичанин, родился в 1862 году, изучал философию Индии и был учеником свами Вивекананди. Он подразумевает будущее перевоплощение души. Христианство тоже знает об этом просмотре прошедшей жизни, но смысл его понимает иначе. Святой Афанасий Александрийский в своем труде "Жизнь Антония Великого", умершего в 365 году по Рождеству Христову, описывает хождение по мытарствам. Он передает рассказ святой Федоры, явившейся после смерти своей в сонном видении ученику Василия Нового Григорию. Она сообщила ему, что душа, разлучившись с телом, смотрит на него, как человек смотрит на сброшенную одежду. Потом вся земная жизнь святой Федоры, со всеми ее поступками, особенно греховными, подверглась просмотру и оценке светлыми и темными духами. По своему смыслу это свидетельство IV века по Р. X. очень близко к тому, что мы знаем теперь о первом суде. Это знание не является новым научным открытием, а только подтверждением того, что давно известно верующим. Христианство всегда учило, что вскоре после смерти тела душа в загробной жизни приходит на первый суд. Это не тот -- второй и окончательный Страшный Суд, который будет в конце веков. Сейчас развитие души еще не закончено. Каждый из нас очень скоро после смерти тела увидит всю свою прошедшую жизнь и сможет переоценить многое. В свете истины мы увидим не только наши дела, но и их последствия. "В окончании человека открытие дел его" (Сирах 2, 27). Первый суд есть оценка жизни души на земле. Протоиерей Сергий Булгаков пишет о первом суде: "После конца земной жизни -- частный суд; это -- самоопределение состояния, в котором умерший переходит в загробный мир. Это исходное начало для его продолжающейся жизни, а совсем не только "мздовоздаяние"... это скорее самосознание, самосуд, нежели судебный приговор, это суд совести пред лицом Бога". С этим умозрительным заключением христианского философа полностью совпадает то, что за последние 15 -- 20 лет открыли нам ученые, изучавшие смерть. "Свет не обвинял и не хвалил, а как бы объяснял и учил". Видимо, просмотр своей земной жизни, о котором рассказывают умершие и возвращенные к жизни люди, это и есть частный суд. По сути это не суд, а самооценка своей жизни на. земле, помощь Господа душе, вступающей во вторую часть своей жизни, в жизнь бестелесную. Душа получает знание и силу для просмотра всех своих мыслей, чувств и дел в присутствии духовных сил, причем это показ не только дел, но и их последствий для других людей. При виде своих дел, принесших страдание другим людям, могут явиться угрызения совести, огорчение и желание исправиться. На этом первом суде душа чувствует себя обнаженной. Восприятия теперь духовные. Обман и утаивание невозможны. При жизни мы многое скрываем, а здесь видно все, включая мысли и намерения. Видны и мотивы: если что-либо делалось по любви к другим, душа радуется, если по эгоистическим мотивам, она стыдится. Видя Свет, душа испытывает радость и блаженство. Свет -- это любовь, понимание и сочувствие. В Его присутствии невозможны зависть, гнев, ненависть, невозможны никакие негативные эмоции. Немыслимо быть полностью осужденным в присутствии Света. У нас не две жизни, а одна. После смерти тела развитие души будет продолжаться. Первый суд подводит итоги, оценивает сделанное за время земной жизни, показывает душе ее ошибки и направляет ее на правильный путь. Самое большое расхождение между Священным Писанием и трудами некоторых современных нам ученых заключается в оценке того, что известно. Факты и явления в основном одни и те же, но понимание их различно. Православный богослов иеромонах Серафим Розе издал в 1980 году книгу на английском языке "Душа после смерти". Он пишет, что свидетельства людей, переживших временную смерть тела, рисуют неверную и опасную картину. В ней слишком много света. Создается впечатление, что страшиться смерти не нужно. Смерть -это, скорее, приятное переживание, а после смерти ничто плохое душе не угрожает. Иисус Христос никого не порицает и всех окружает любовью. Раскаяние и даже мысли о нем излишни. Это может навести на мысли, что, пока мы на земле, можно наслаждаться жизнью и не думать о последствиях. Один из вернувшихся "оттуда" пришел именно к таким выводам. Серафим Розе пишет об опасностях. Темные духовные силы сделают все для них возможное, чтобы завладеть душой, вышедшей из мертвого тела. Серафим Розе напоминает, что князя темных сил называют отцом лжи и что и его слуги, а не только светлые духи встречают душу у порога загробного мира. Темные силы могут принимать любой облик. Они могут явиться душе как светлые ангелы и могут стараться внушить ей любые мысли. Последние минуты земной жизни могут быть решающими. Отчаяние, отказ от покаяния, умирание без обращения к Богу могут тяжело отразиться на будущей судьбе души. Зная это, отцы Церкви учат верить не всякому духу и при жизни, а особенно при близости смерти. Святой Иоанн в первом послании пишет: "Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они... дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога. А всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога" (4, 1 -- 3). Чрезмерный оптимизм может обмануть. Христианство учит о разной судьбе праведников и нераскаянных грешников. Свидетельства пациентов врачей-реаниматоров тоже не всегда светлые. Есть описания серой тьмы, страданий и даже ада. Думая о том, что ждет нас после перехода, хочется, конечно, верить тому светлому, что открыла нам наука о смерти. Эти открытия, однако, говорят только о самом начале жизни за гробом. Видимо, Господь сделал так, что сам переход безболезнен и не страшен, но что ждет нас во второй части нашей жизни, в жизни духовной, наука не знает. Известно только, что у каждого из нас будет своя, индивидуальная судьба. То, что известно о загробной жизни, дано нам Божественным откровением. Об этом знает и учит христианство. ГЛАВА 10 Священное Писание и христианские философы о жизни в загробном мире. Полнота жизненного опыта достигается двумя периодами жизни души на земле и за гробом. О загробном мире и об УСЛОВИЯХ жизни в нем мы знаем очень немного, но то, что нам нужно знать, нам открыто. Об этом пишут священные книги и христианские философы-богословы. Умирание тела не нарушает непрерывного течения жизни души. Коса смерти проходит между душой и телом, отделяя умершее тело от бессмертной души человека. Отцы Церкви учат, что основные черты характера личности не меняются; она переходит в загробный мир такой, какой ее застала смерть тела, и продолжает существование, начатое на земле. Перейдя в загробный мир и пройдя частный суд, душа познала, что есть Бог, живой и любящий, и что сама она бессмертна. Она уже начала стремиться быть ближе к Богу, и, увидев теперь еще раз свою земную жизнь, душа многое переоценила и поняла, что было действительно важно, а что неверно и плохо. Первый суд подвел итоги земной жизни, и сознание, что все земное выполнено, помогает душе покинуть телесный мир без сожаления. Душа теперь готова к тому, чтобы начать вторую часть своей жизни. Вот несколько цитат о потустороннем мире. Епископ Феофан, которого мы уже упоминали, пишет: "Внутри или в глубине мира, нам видимого, скрыт другой мир, столь же реальный, как этот, либо духовный, либо тонко материальный..." Христианский философ, монах Серафим Розе пишет: "Душу по смерти встречают ангелы. Ангелы -- не чистые духи, у них есть "воздушное тело"; являясь людям, они сохраняют человеческую форму -- юноши в белых одеждах. Ангелы -- единицы и, значит, уже где-то в пространстве, а не в духе только. Они могут быть только в одном месте. Только Бог -- чистый дух и вездесущ. Демоны могут являться человеку в любой форме. Их множество... Это тоже единицы. Души умерших тоже имеют форму тела человека, поэтому умерший может некоторое время думать, что он жив. Царство Небесное не просто состояние ума, а более реально. Простое разделение вселенной на материю и дух не точно". Христианские философы считают, что нелепо думать, будто со смертью тела уничтожается и исчезает все, чего достигла личность за время своего развития на земле. Протоиерей Сергий Булгаков пишет: "Весь мир являет великий закон постепенного и бесконечного совершенствования форм, и невозможно допустить, чтобы высшее совершенство, достигнутое в земной природе -- духовность человека, -- не имело дальнейшего развития за пределами земного мира... И если дан людям закон "Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш небесный", то, конечно, должна быть дана и возможность осуществления этой заповеди, возможность бесконечного совершенствования духа. А для этого необходимо вечное, бессмертное существование духа". Апостол Иоанн приводит слова Иисуса Христа: "И всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек" (Иоанн 11,26). Архиепископ Лука (профессор Войно-Ясенецкий) пишет: "Жизнь человека разделяется смертью на две половины: душевно-телесного и духовно-душевного бытия". Апостол Иаков учил, что человек есть только первая ступень духовности. Архиепископ Иоанн Максимович писал: "Если бы жизнь кончалась смертью, она была бы бесцельной. К чему были бы тогда праведность и добрые дела? Но человек был создан для бессмертия. Наша земная жизнь есть подготовка к жизни будущей, и подготовка кончается со смертью. Тело человека разрушается... душа же продолжает жить, ни на секунду не прерывая своего существования. Когда прекращается телесное зрение, открывается зрение духовное. После смерти душа будет воспринимать яснее, чем раньше". Земное существование это только первая часть жизни личности -- жизнь в теле. Выйдя из тела, личность (душа) не будет оставаться неизменной, она будет и дальше жить и развиваться. Есть люди, которые представляют себе загробную жизнь в виде какого-то единообразного и неподвижного состояния -- вечного блаженства в Царствии Небесном или постоянного и тоже пассивного страдания в аду. Это совсем не так. Христианство учит не этому. Философы давно знают, что все течет, все изменяется. Неподвижного мертвого покоя не может быть и в смерти. Ко времени смерти тела развитие личности не закончилось. Загробная жизнь есть продолжение развития личности, начатого на земле. Жизнь на земле полна соблазнов. Безгрешных людей нет, и все мы перейдем во вторую часть нашей жизни, в жизнь бестелесную, неся на себе какую-то большую или меньшую тяжесть греха. Сразу после смерти тела душа еще не может, не способна будет принять блаженство духовной жизни; по словам одного из святых: "...она не вынесет царящего там света". Душе еще предстоит длительный период роста за гробом. Христианство учит, что дальнейшее развитие души к свету или от него -- будет зависеть от ее направленности ко времени смерти к добру или злу и что после всего опыта загробной жизни человек станет совсем иным в сравнении с тем, каким он был при своем земном умирании. Человек придет на Страшный Суд не таким, каким он умер на земле. Полнота жизненного опыта достигается двумя периодами жизни души -- на земле и за гробом. Живя в теле, человек не может постичь духовного мира, он может это сделать только в жизни духовной. Отец Сергий Булгаков пишет: "Смерть есть великое посвящение, откровение духовного мира. Смерть открывает человеку врата духовного мира -- появляется Реальность, самоочевидность бытия духовного мира, бытия Божия... Уже умирающему становятся зримы существа духовного мира и самое небо с Живущим в нем... Загробное состояние человека - - это не смерть и даже не обморок души, но продолжение его жизни, начавшейся на земле. Душа, лишенная тела, не может принимать участие в земной жизни, но она меняется и развивается в жизни духовной. Она получает связь с миром духов -- светлых и темных -- и с другими душами. Судьба каждого и там индивидуальна, как и здесь, с тем лишь отличием, что вместо ложного света и полутеней здешнего мира в загробном мире все освещено светом солнца правды, проникающего в глубины душ и сердец". "Загробная жизнь ущербная, -- продолжает отец Сергий, -- но познание Бога становится явным и смысл всех поступков яснее. Совесть -- свет Божий. Там Бог так же ясно виден, как здесь солнце". Авва Дорофей (VI век по Р. X.) пишет: "Души умерших помнят, что было здесь... все заботы об этом мире исчезнут, но что мы делали порочного или благого останется. Душа после смерти не дремлет, не теряет сознания, сохраняет страх, радость, горе; она начинает предчувствовать, что получит на общем суде. Покинув тело, душа встречает других духов, хороших или злых, обычно тех, под чьим влиянием она находилась при жизни тела. Эта зависимость останется и теперь. Дальнейшая судьба и приговор Бога будут соответствовать внутренней склонности души". Богослов И. М. Концевич пишет: "Земная жизнь коротка и исчезает совершенно перед бесконечной вечностью; но последняя всецело зависит от первой. Залог истинной жизни должен получить свое начало здесь, в месте смерти". Бог вложил в человека стремление и волю к добру, а не ко злу; однако свобода человека не нарушается, и в земной жизни он сам выбирал свой путь и свою судьбу. В загробной жизни душа будет идти по той дороге, на которую она стала при выходе из тела. В Евангелии от Матфея (16, 26) сказано: "Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою?" Отцы Церкви пишут, что душе открывается лишь то, чему она сама сродни и достойна. Став на дорогу, ведущую к добру или злу, душа сама в своей загробной жизни изменить этого уже не может. Переступив порог, тот, кто был плоть, убеждается теперь в существовании духовного мира. Он больше не боится смерти, и если во время своей земной жизни он томился о духовном мире, переход будет для него величайшей радостью. Праведная душа будет испытывать блаженство. Ее состояние не будет пассивным созерцанием раскрывающихся тайн мироздания. Это будет не покой, а развитие и удовлетворение тех мечтаний и потребностей, к которым она стремилась в земной жизни. Близость к Богу, просветленный ум и близость друг к другу без какой-либо фальши, братская любовь и мир. Люди, не верившие в Бога и перешедшие в загробный мир без раскаяния, познают наконец что Бог и духовный мир существуют. Они будут ждать своей окончательной судьбы с тревогой и мучительными сомнениями. У каждого из них, как и у всех умерших людей, будет своя индивидуальная загробная жизнь и своя окончательная судьба. Архимандрит Серафим Розе пишет, что предания всех народов -- и просвещенных и самых грубых -- говорят об ужасном состоянии грешников после смерти. Архимандрит Пантелеймон тоже пишет о них. Перейдя в загробный мир, "все они ясно и в деталях увидят свои грехи на земле. Их будет мучить совесть, которая после смерти станет очень ясной. Их также будут мучить желания, к которым привыкла плоть во время земной жизни, так как удовлетворить их больше нельзя. Они не стремились к духовному, а теперь поздно; и их будет мучить отдаленность от Бога и близость злых духов". Не у всех грешников одинаковая судьба. Грешные души тоже претерпевают развитие. Нераскаянные грешники и великие грешники станут неисправимо злыми. Их ждет вечное страдание. Другие грешные души получат надежду на милость Бога и жизнь вечную. Протоиерей Сергий Булгаков пишет: "Сила Святого Духа в загробной жизни действует на всех -- верующих и неверующих -- кроме тех, кому духовное ожесточение мешает к загробному принятию Святого Духа". Евангелист Марк приводит слова Самого Иисуса Христа: "Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления, какими бы ни хулили; Но кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению" (Марк 3, 28 -- 29). Душа умершего грешника сама изменить свой характер и помочь себе уже не может. Она не может делать добрых дел. Высшая жертва -- "положить живот свой за други своя" -- тоже для нее невозможна. Но остается надежда на милость Бога и на помощь извне -- молитвы Церкви, молитвы за душу умершего его родных и близких. Христианство учит, что в конце веков будет последний, или Страшный Суд. "Ибо приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его" (Матфей 16, 27). Об этом же говорит притча о виноградаре: "...Отец Мой -- виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода" (Иоанн 15, 1--2). Евангелист Матфей приводит слова Иисуса Христа: "ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет" (Матфей 13, 12) Иисус Христос, не раз обращаясь к людям, говорил: "Имеющий уши да слышит". Но Господь человеколюбив и милостив. Иисус Христос говорил также: "И Я скажу вам: просите и дано будет вам; ищите и найдете; стучите и отворят вам; ибо всякий просящий получает..." (Лука 11, 9-10) ГЛАВА 11 Мы смерти не знаем. Два отношения к смерти. Страх смерти. Современная цивилизация стремится не видеть смерти. Терминальная болезнь. Успокоительные лекарства. Доктор Елизавета Кюблер-Росс и ее метод изучения терминальной болезни. Можно ли разговаривать с больными о смерти. Одиночество смертельно больного. Путь к принятию неизбежного, пять стадий. Архиепископ Лука писал, что жизнь человека состоит из двух частей -- душевно-материальной и духовно-душевной. Смерть тела знаменует собой переход души из первой части ее жизни во вторую. Думая о конце нашего земного существования, мы часто думаем не о смерти тела, а о смерти вообще, о чем-то страшном и непонятном. Это -- ошибка мышления, и она пугает. Приходит желание спрятаться: "Лучше об этом вовсе не думать". В результате мы знаем о смерти очень мало, в то время как самое страшное в ней именно неизвестность -- "а что со мной будет?". Отказываясь думать и узнавать, мы делаем неизвестность еще более темной и страшной. Поэтому для многих людей самым трудным периодом жизни является преддверие смерти -- последняя, терминальная болезнь, время от момента, когда человек узнал, что у него неизлечимая смертельная болезнь, и до того, когда он уже совсем близко подошел к последней черте. Однако боятся не все. Разные люди по-разному встречают смерть. В "Раковом корпусе" Солженицына есть замечательное описание того, как умирал Ефрем Поддуев, у которого был неизлечимый рак. "Ему сделали третью операцию, больней и глубже... Итак, что ж было прикидываться? За раком надо было принять и дальше -- то, от чего он жмурился и отворачивался два года: что пора Ефрему подыхать... Но это можно только выговорить, а ни умом вообразить, ни сердцем представить: как же так может с ним, с Ефремом? Как же это будет? И что надо делать? /.../ И ничего он не мог услышать в помощь от соседей, ни в палатах, ни в коридорах, ни на нижнем этаже. Все было переговорено, а все не то". Ефрем был не один такой. Он видел, что и другие беспомощны и не могут найти ответа, а "по их желанию врать себе до последнего, что у них не рак, выходило, что все они слабаки и что-то в жизни упустили. Но что же?". Солженицын продолжает: "...Но вот сейчас, ходя по палате, он (Ефрем) вспоминал, как умирали те старые в их местности на Каме -- хоть русские, хоть татары, хоть вотяки. Не пыжились они, не отбивались, не хвастали, что не умрут, -- все они принимали смерть спокойно. Не только не оттягивали расчет, а готовились потихоньку и загодя, назначали, кому -- кобыла, кому жеребенок, кому зипун, кому сапоги. И отходили облегченно, как будто просто перебирались в другую избу. И никого из них нельзя было бы напугать раком. Да и рака-то ни у кого не было. А здесь, в клинике, уж кислородную подушку сосет, уж глазами еле ворочает, а языком все доказывает: не умру! у меня не рак". Ефрему было трудно, он хотел понять, откуда бралось такое спокойствие у стариков крестьян, как найти путь к нему, что было такое в его жизни, что он пропустил. Он думал, разговаривал с людьми, стал много читать. Читал он разное, и хорошее и плохое -- искал. Прочитал и "Чем люди живы" Льва Толстого. Название как-то отвечало его поискам, и в конце концов он принял неизбежное, нашел какой-то ответ и к концу жизни, больной неизлечимым раком, стал спокойнее ждать смерти. Наверное, Ефрему помогли и хорошие книги, но главное было не в этом. Ефрем перестал обманывать самого себя -- у меня не рак, я не умру. Он принял правду, принял, что ему скоро умирать, и с этого момента его мысли приняли другое направление. Вместо того чтобы скрывать от себя правду, он начал осваивать ее. Он начал смотреть в глубь самого себя, начал думать о главном: моя жизнь близится к концу, и что я сделал? И что теперь или потом со мною будет? И что еще нужно сделать? И Ефрему стало легче. А ведь Ефрему было труднее, чем будет нам, когда придет и наше время. Он не знал, что душа бессмертна, или, во всяком случае, мог сомневаться в этом. В отрывке, который мы привели, описаны два отношения к смерти. И Ефрем и те, что "уже кислородную подушку сосут", видят в смерти врага, который хочет лишить их жизни. Бороться с ним они не могут и стараются не видеть, закрыть глаза, спрятаться. А старику крестьянину ясно, что смерть -- явление столь же естественное, как и жизнь, и так он ее и принимает -- спокойно. Конечно, даже поняв это, бояться смерти мы не перестанем. Но все же если почувствовать и умом и сердцем, что смерть не враг наш, а часть жизненного процесса, то искать ответ станет легче. Полностью избавиться от страха смерти мы никогда не сможем, потому что этот страх нужен. Жизнь дана человеку потому, что он должен что-то сделать, выполнить на земле, и страх смерти заставляет его беречь свою жизнь. Люди, прожившие свой срок в трудах и с пользой для других, часто чувствовали, что они свое дело на земле уже сделали, и, когда приходило их время, страха смерти у них не было. Жизнь -- драгоценный дар, и чтобы его сохранить, нам вместе с жизнью дан и страх смерти. Это естественно. Но плохо, когда этот страх больше и сильнее, чем он того заслуживает. Большинство современных людей -- мужчин и женщин -- до тех пор, пока они здоровы и благополучны, о смерти не думают. Нет желания подумать и нет времени, все мысли заняты каждодневными заботами. Кроме того, вся наша общественная жизнь построена так, чтобы смерти не видеть. Тяжело заболел кто-либо из близких. Раньше лечили дома. Приходил доктор, ухаживали мать, жена или муж. Теперь чуть что посерьезнее -- в больницу. Когда он или она умирает, при нем обычно, да и то не всегда, медсестра или санитарка, редко врач, но не муж, жена, дети, которые смерти не знают и боятся. Когда умер, тело умершего в доме не лежит, родные его не видят, с ним не остаются и не прощаются. Затем -- короткая церковная служба, а часто и вовсе без нее, несколько хвалебных слов, если нужен особый почет -- траурный марш и быстрые похороны или кремация. И на кладбище потом ходят все реже, да и кладбища делаются все более неуютными и голыми. Наша современная цивилизация направлена на отрицание смерти. Для многих сейчас смысл жизни в погоне за наслаждениями -- в той или иной форме получить удовольствие или хотя бы развлечение. А это со смертью совсем не вяжется. В результате мы не видим смерти и привыкаем не думать о ней, и не только о своей смерти но и о смерти вообще не думаем. Хорошо это или плохо, не будем сейчас решать. Не думая, жить, конечно, легче. Но зато когда смерть вдруг оказывается близкой и неизбежной -- заболел человек неизлечимым раком, -- то встречать ее особенно трудно. К симптомам болезни -- болям и другим -- прибавляется очень тяжелое психическое состояние -- страх смерти, страх неизвестности. Угроза оказалась неожиданной. Человек не подготовлен, он ничего не знает, и начинается самый трудный период человеческой жизни. Что же делать? Можно ли хоть чем-нибудь помочь? Как облегчить эту предсмертную тягость, глубокую тоску безнадежно больного человека? Есть, конечно, разные успокоительные лекарства, но их действие временное, они ничего не меняют, а дают только забвение, после которого на душе еще тяжелее. Иногда нужны и лекарства -- об этом несколько позже, -- но нельзя ли просто по-человечески? Раньше всегда старались помочь священники. Чем могли помогали врачи и сестры. Несколько лет назад нашлись врачи, которые серьезно занялись этим вопросом. Одним из пионеров была доктор Елизавета Кюблер-Росс. Она родилась в Вене, но сейчас работает в Чикаго, в Америке. У нее много последователей и сотрудников. Она создала свою школу в той области науки, которая изучает смерть. Прежде всего нужно было узнать и изучить, что, собственно, так сильно тревожит больного, чего он боится, чего ему не хватает, чего он хотел бы, ведь у каждого человека свои заботы. Узнать это можно только из разговоров с безнадежно больными. Но как к этому подойти? Захотят ли они вообще разговаривать? Если просто сесть рядом и начать расспрашивать, то он или она, скорее всего, повернутся лицом к стене или скажут несколько не очень приветливых слов -- отстань, дескать. Доктор Кюблер-Росс нашла очень простой и честный метод. Она говорила больному, что ведется научная работа на тему о смерти, чтобы помочь тяжелобольным, и что для этого нужна помощь самих больных, нужно, чтобы они рассказали о том, что они чувствуют, думают, чего хотели бы. Она просит помочь в этой работе. Конечно, избирались только больные, уже знавшие о характере своей болезни. Почти всегда, увидев, что здесь не простое любопытство, а что-то серьезное, больные начинали разговаривать и скоро раскрывались. Они были рады, что в своем плачевном состоянии они все-таки могут быть полезными другим. И оказывалось, что у больных всегда было много на душе такого, о чем хотелось говорить, рассказывать, спросить. До этого приходившие родственники и знакомые не могли помочь им. Они боялись говорить о смерти, говорили о чем угодно, боясь навести мысли больного на то, что, по их мнению, он старается забыть. Они сами не знали смерти, прятались от нее и замалчивали, считая, что так лучше и им и самому больному. А больному хотелось поговорить о главном, спросить, и он тоже не мог и облегчения не получал. Выразить искреннюю симпатию, горе, даже поплакать родственники не могли, боясь обеспокоить больного. И у родных горе не получало выхода, и больному легче не становилось. Вот и начало понимания -- ответ на первый вопрос. Умирающий находится в состоянии эмоционального одиночества, и ему трудно. Он покинут. Вокруг него создался заговор молчания. Даже самые близкие люди говорят с ним о всяких мелочах, а не о том, что его тревожит. Больному нужны откровенные прямые разговоры и ему очень нужно искреннее сочувствие. Не шаблонные слова вроде "ничего, обойдется" или "не унывай", а настоящее. С таким больным нужно не прятаться, а, если есть искреннее сочувствие и любовь, можно и нужно говорить о главном не боясь. Конечно же, и подбодрить и укрепить надежду, а не хоронить раньше срока. Все это не легко, но возможно. Ну а если не приходят слова, то лучше всего молча посидеть рядом. Хорошее молчание тоже рождает сочувствие и близость, и скоро придут и нужные слова. Доктор Кюблер-Росс и ее сотрудники пишут, что психическое состояние человека, заболевшего смертельным недугом, не остается постоянным, а проходит через несколько стадий. Многим больным, большинству, в конечном счете удается прийти к более или менее спокойному принятию неизбежного. Верующему христианину это, конечно, легче, но и многие из тех, кто не верил в Бога и бессмертие души, смогли прийти примиренными к концу своей земной жизни. Об этих стадиях, или этапах, через которые проходит умирающий, нужно поговорить немного подробнее. Доктор Кюблер-Росс и ее сотрудники различают пять стадий. (Они пишут главным образом о современном неверующем человеке.) Первая стадия -- отрицание, неприятие трудного факта. "Нет, не я". "Это не рак". Эта стадия нужна, она смягчает шок. Без нее страх и горе были бы слишком большими. На больного вдруг навалилось что-то угрожающее и страшное. Поймите это и вы и разделите это с ним. Дайте надежду. Когда стихает первый шок, появляется гнев, возмущение. "Почему я?" "Почему другие и, может быть, люди старше меня будут жить, а я должен умереть?" Это вторая стадия -- протест. Негодование больного может быть направлено против Бога -- Бог несправедлив. Такое отношение к Богу может вас возмутить и оттолкнуть от больного. Это было бы неверно. Часто это -- неизбежная стадия; она трудна, но она пройдет. Скоро вспышка протеста стихает и приходит третья стадия -- просьба об отсрочке. Он уже понял, но -- "не сейчас, еще немного". Он уже просит Бога, говорит с Ним, хотя, может быть, никогда раньше к Богу не обращался. Он обещает стать лучше, жить лучше, если ему дадут некоторое время. Приходят начатки веры, ему хочется верить, и теперь любящий близкий человек, особенно верующий, может хорошо помочь. Четвертая стадия -- депрессия. Больной слабеет и видит это. "Да, это я умираю". Протеста больше нет, а есть жалость и горе. Ему жаль оставлять близких и все, что он любил при жизни. Он сожалеет и о своих плохих поступках, об огорчениях, причиненных другим; он старается исправить причиненное им зло. Но он уже готовится принять смерть. Он стал спокоен. Он хочет иногда остаться один, не любит посетителей с пустыми разговорами. Он не хочет отвлекаться ни на что постороннее, он кончил с земными заботами и ушел в себя. Последняя стадия -- принятие. "Теперь уже скоро и пусть будет". Это -- спокойствие, принятие. Это не состояние счастья, но несчастья здесь тоже нет. По сути, это его победа. В этих последних стадиях особенно нужна помощь близких. Он может быть и один, но ему легче, когда близкий человек с ним, рядом. Пусть и без слов. Даже когда спит, он чувствует, что кто-то рядом. А иногда хочет остаться один, подумать, приблизиться к Богу, помолиться. Конечно, описанные стадии -- это только схема. Далеко не всегда они идут по порядку, одна за другой. Иногда их и вовсе нет, как, например, при смерти в момент автомобильной катастрофы. Люди глубоко верующие обычно не нуждаются в эти предварительных стадиях. Они знают, что после смерти тела они будут жить дальше и, вероятно, лучше, и самого начала болезни не боятся смерти; они встречают ее мирно, а иногда я с радостным ожиданием. Люди, побывавшие "на той стороне", но возвращенные к жизни на земле и, значит, испытавшие на собственном опыте умирание и смерть, больше не боятся смерти. Один из них сказал: "Если это была смерть, то это не плохо". ГЛАВА 12 Терминальная болезнь меняет характер человека. "Смерть -- последняя стадия роста". Предсмертные страдания. Смысл страданий. Христианство о страданиях и жизни души. Предыдущая глава была о последней болезни человека, так называемой терминальной болезни. Однако самое важное, вероятно, не в описанных там стадиях, а в том, как эта болезнь меняет характер человека, понявшего, что его время ограничено. А меняется характер сильно и почти всегда в одном и том же направлении. Люди становятся добрее, отзывчивее, лучше. Они жалеют об упущенных возможностях сделать хорошее, о зле, причиненном другим людям. Красота природы воспринимается острее, чувства чище, любовь сильнее. У неверующих часто начинает просыпаться вера в Бога. В книгах и статьях о смерти приводится много примеров. Е. Кюблер-Росс издала сборник статей своих сотрудников под общим названием "Смерть -- последняя стадия роста". В статье, написанной Мусалиму Имара (с. 151), описывается старая женщина, больная неизлечимым раком. Богатая, сухая, требовательная, всем недовольная, она довела больничный персонал до полного изнеможения. Ее не любили, боялись и избегали. Но по мере развития болезни она становилась мягче, приветливее и добрее. Даже ее голос из визгливого стал глубоким и мягким. Она перестала враждовать, и у нее появились друзья. Незадолго до смерти она сказала, что за последние три месяца она жила больше и лучше, чем за всю свою жизнь; она жалеет, что только сейчас, а не сорок лет назад она узнала, как нужно жить. Другие авторы пишут о том же и отмечают как иронию тот факт, что жизнь к самому ее концу становится богаче и ярче. Есть ли это ирония? Такое изменение характера у тяжелобольных совершенно понятно. Пока мы живы и здоровы, мы заняты повседневным. Тяжелая болезнь вынуждает пересмотреть свое отношение к близким людям, к планам на будущее, ко всему, что до сих пор заполняло жизнь. Чувство, что смерть не за горами, делает все внешнее неинтересным и неважным. Мысли обращаются внутрь, на себя. Приходит желание осознать смысл жизни и смерти. Приходят мысли о Боге и о душе. Человек становится глубже, добрее, лучше; приближаясь к смерти, многие люди растут. Врачей, занимавшихся тяжелобольными, этот рост незадолго до смерти сначала удивлял, но он был настолько очевиден, что, например, доктор Кюблер-Росс посвятила этому свой вышеупомянутый сборник. Название может показаться противоречивым -- умирание, смерть как стадия роста. Речь идет, конечно, не о физическом росте, а о росте духовном и интеллектуальном. Это тоже выглядит странно, однако Кюблер-Росс в этой статье о духовном росте пишет, что близость смерти освобождает наше истинное "Я" от условностей, когда мы живем чужими мыслями и приказами. Рост в том, что мы перестаем отражать чье-то, а делаемся больше сами собой, что мы отбрасываем цепи принуждения, надетые на нас обществом, и, глубже понимая себя, живем свободнее. Автор добавляет, что понять это нужно раньше, \чем к концу жизни, чтобы начать расти раньше. Это очень верно. Смысл жизни в росте, в развитии, и не только здесь, на земле. Душа человека, перейдя после смерти тела в загробный мир, получает возможность дальнейшего развития и там. А пытаясь отрицать это до конца, мы делаем последнюю часть нашей жизни и бессмысленной и очень трудной. В последние годы было опубликовано много трудов, посвященных терминальной болезни. Ученые, наблюдавшие таких больных, пишут, что современный образ жизни ради удовольствий к росту личности не ведет и что во время терминальной болезни, когда меняются и образ жизни и интересы, человек иногда живет глубже и полнее, чем когда-либо перед заболеванием. Жить осталось не очень долго, но еще древние философы учили, что важно не количество прожитых на земле дней, а их качество. У человека, понявшего, что жизнь подходит к концу, есть только две возможности -- бездеятельно ждать смерти или использовать полностью еще оставшееся время. Это, конечно, относится не только к больным, но и к здоровым, потому что всех нас каждый день приближает к смерти. Когда смерть уже совсем близко, раскрывается духовная сторона личности и больной может стать ближе к Богу и людям. Американский сенатор Пауль Цонгас, заболев неизлечимым раком, писал, что болезнь заставила его понять тот факт, что он когда-нибудь умрет... И в результате этого -- тогда, только тогда -- он понял, что у человека есть духовные нужды... есть всегда, болен ли он или здоров... Это придало ему силы, и за полученное новое знание он благодарит свою раковую болезнь. Если смерть не захватит нас врасплох, например во время столкновения автомобилей, или не придет незаметно при остановке сердца во время сна, нужно быть благодарным Господу. За время последней болезни можно узнать и понять больше, чем за всю предыдущую жизнь. Можно лучше понять людей и получить радость ответной симпатии и любви. Доктор Елизавета Кюблер-Росс, глубоко изучившая проблему умирания, пишет, что хотела бы, чтобы причиной ее смерти был рак; она не хочет лишиться периода роста личности, который приносит с собой терминальная болезнь. Христианство учит, что смысл жизни в том, чтобы к концу ее стать лучше, чем был. Терминальная болезнь может дать человеку именно это. Каждый возраст и каждая стадия жизни имеют свои хорошие и плохие стороны. Есть хорошее и в стадии угасания, хотя на первый взгляд это может показаться неправдоподобным. Что может быть хорошего в тех страданиях физических и душевных, которые приносит с собой терминальная болезнь? Ученые называют ее стадией роста, но для чего приобретать новое знание и самому становиться лучше, если времени применить это новое больше не будет? И из-за этого, несмотря на все предыдущие соображения, на душе все-таки горько. С этой проблемой столкнулись и те ученые, о которых мы писали, в том числе и доктор Кюблер-Росс и ее сотрудники. Они видели, что нужен ответ и, если хотите, утешение. Начиная свои труды, почти все они были людьми, не верившими в жизнь Духа, воспитанными на материалистической философии. Что могли они сказать? Они писали, что хотя мы и умрем, но жили не зря, потому что сделанное нами не пропадет. Нас будут вспоминать с благодарностью, а то хорошее и нужное, что мы сделали за время жизни, пойдет на пользу другим людям. Это и все, что они могли сказать в то время. Для жизни общества это, может быть, и ответ, но для себя я ответа не получаю. Зачем же мне перед самой смертью страдать и расти? Чувствовали это и сами ученые, изучавшие смерть, и писали даже, что все это похоже на иронию. Ответ на это недоумение очень простой. Нашли или находят его и сама Кюблер-Росс и другие ученые. Их последние труды и публичные выступления на собраниях и конгрессах свидетельствуют об их приходе к вере в Бога и в загробную жизнь. В мироздании бессмыслицы нет, а смысл земной жизни виден только в том случае, если смерть тела не есть конец существования человека. Об этом и о смысле страдания пишет князь Е. Трубецкой в своей книге "Смысл жизни". "Жизнь в той форме, как она идет на земле, бессмысленна. Вечный круговорот вещества. Суета сует... Цивилизация не возвышает человека, а часто служит войне и озверению духа. Подъема нет. Биологизм переходит в сатанизм. Зло одухотворяется и становится нормой. Но у каждого человека есть стремление к духовному, вверх. Откуда оно? Здесь оно не удовлетворяется. В мире бессмыслица, но раз я это осознаю, значит, я имею точку опоры во вне. Мы чувствуем, что высшее есть, не находим его здесь и страдаем. Мировой смысл есть, но он не на земле. Чтобы познать его, нужен опыт жизни в теле и в духе. Познать духовное на земле нельзя; можно только предчувствовать. В мире страдает высшее и лучшее именно потому, что оно высшее и божественное. В чем смысл? Страдание сродни блаженству. Когда женщина рождает ребенка, она льет слезы страдания и блаженства. Благополучие огрубляет, создавая иллюзию полноты, а страдание рождает желание полноты". Страдание в нашей короткой земной жизни в какой-то степени очищает душу и помогает ее подъему в бестелесной вечной жизни. Иисус Христос тоже говорил о необходимости и благодетельности страдания: "Блаженны плачущие, яко тии утешатся". Это подтверждает апостол Павел, сказавший, что, если Бог хочет почтить человека наиболее полно, Он приготовляет его к мученичеству крови. Всякое страдание как-то очищает душу. Оно вызывает сочувствие к страдающему, а его приближает к Богу и людям. Один из отцов Церкви объяснял, что страдания необходимы потому, что без них недавно вышедшая из тела душа грешного человека не могла бы вынести яркого света Небесного Царства. Душа перейдет в загробный мир, все еще неся на себе какую-то тяжесть греха, и многие души должны будут претерпеть страдания за гробом; в этом смысл католического учения о чистилище и православного о мытарствах души. Последняя болезнь приносит телесные и душевные страдания и страх смерти потому, что они нужны, помогая душе в какой-то степени очиститься еще в этом мире. Рост духовности на последнем этапе земной жизни не бессмыслен, и страдания, которые сопровождают терминальную болезнь, не напрасны. ГЛАВА 13 Страх смерти. Его неизбежность. Что нас страшит? Смерть праведников и грешников. Страх смерти и страх Божий. Терминальная болезнь неразрывно связана с физическими и душевными страданиями, и страх смерти может быть самым трудным из них. Смерти боятся не только люди, а все живое. Страх смерти -- это естественное чувство, нужное в жизни природы. Животные, птицы, рыбы, насекомые прежде всего стараются сохранить свою жизнь. Страх смерти есть желание жизни и помогает сохранять ее; это -- чувство неизбежное, и всем нам, как это ни горько, придется испытать его. Что же делать? Можно ли как-нибудь ослабить этот страх? Или хотя бы объяснить, потому что все, что мы смогли понять и объяснить, делается менее страшным. Люди мистически боялись грома и молнии только до тех пор, пока не узнали их причины. Или, может быть, лучше не пытаться что-либо объяснять, а просто не думать о том, что когда-то придется умирать? Однако смерть оттого, что о ней не думают, не исчезнет и страх смерти тоже не исчезнет, а уйдет глубже, в подсознание. Там он будет опаснее и вреднее, чем будучи осознан; его скрытый яд будет все время отравлять радость жизни, а к концу ее прорвется наружу тяжкими страданиями. Закрывая глаза и не думая, избавиться от страха смерти не удастся. Смерть не только естественна, но и неизбежна. Однако помнить и думать о смерти не значит бояться ее. Память смертная необходима и благодетельна для полноценного и достойного человеческого существования. Еще в Древнем Риме учили-- "Memento mori" ("Помни о смерти"). Христианские учители говорят об этом совершенно ясно. Святой Иоанн Дамаскин учил: "Помышление о смерти важнее всех других деланий. Оно рождает чистоту неистлеваемую" и "Память смертная побуждает живущих к трудам, к терпеливому принятию огорчений, к оставлению забот и к молитвам". Есть мудрый житейский совет -- "Каждый день прожить так, как если бы это был последний день вашей жизни". А если вы хотите удержать человека от плохого поступка, то есть в русском языке хороший призыв: "Да побойся ты Бога". Стараясь не думать о смерти, мы боимся ее больше, чем могли бы. Материалистическая философия, господствовавшая в прошлом веке, пыталась помочь, утверждая, что страха смерти вообще быть не должно. Она советовала людям: "Не бойся смерти. Не может быть страшно то, что естественно". Сказано это авторитетно, но вряд ли убедит кого-нибудь. Христианство учит, что страх смерти естествен и нужен. Мы живем на земле не только для того, чтобы получать наслаждение. Конечно, Господь хочет, чтобы люди радовались жизни, и дал им все необходимое для этого, но Он также дал каждому из нас какую-то жизненную задачу -- большую или маленькую, сообразно с нашими силами и способностями. За время жизни на земле мы должны сделать что-то входящее в Божий Промысл о мире. Об этом говорит и притча Иисуса Христа о талантах, где господин в конце веков спрашивает у рабов, как они использовали данное им время и таланты (деньги, но и способности) (Матфей 25, 14 -- 30). Жизнь дана нам для того, чтобы сделать что-то нужное и полезное, и ее нужно хранить. Христианские философы, думавшие о страхе смерти, учат, что здесь нужно различать два неодинаковых состояния, и дают им разные названия. Игумен Синайской горы пишет об этом в "Лествице": "Боязнь смерти есть свойство человеческого естества... а трепет от памяти смертной есть признак нераскаянных прегрешений... Боится Христос смерти, но не трепещет, чтобы ясно показать свойство двух естеств". Все мы в той или иной степени смерти боимся. Обычно не анализируем, не стремимся разобраться, а просто боимся. Страшит неизвестное, угрожающее и неотвратимое. Чего мы, собственно, так сильно боимся? Может быть, физических страданий, связанных с умиранием? В последней стадии жизни может быть много телесного страдания, но оно присуще болезни, а не смерти. Умирание само по себе безболезненно и вообще неощутимо. Даже больше этого, если были боли, то при умирании они исчезают. Исчезают и все симптомы болезни, и личность человека, переступив пугающий порог, продолжает жить в новых условиях существования. Боимся ли мы пустоты, небытия, "меня больше не будет", чего-то вроде глубокого сна без сновидений и без пробуждения? Может быть, пугает и мысль о небытии, но еще больше мы боимся чего-то другого. Ничего не сознавать и не чувствовать -- это все-таки почти как сон и само по себе не так уж страшно. Кроме того, теперь мы знаем, что при переходе личности в загробный мир сознание чаще всего вообще не теряется, а если теряется, то только на одно мгновение. Умерший продолжает чувствовать и мыслить, как и раньше, без перерыва. У умирающих может быть чувство горя; ему жаль покидать близких людей, природу, всех и все, что он любил на земле, но сожаление и горе -- это не страх смерти, а совсем другое чувство. Мы теперь знаем, что переход не страшен и что начало жизни "там" тоже не страшно. Одиночества нет, а есть помощь, и первые восприятия благополучны и даже приятны. Но окончательная судьба моей души мне неизвестна. Каким будет определение Господа обо мне, я не знаю и уверенным не могу быть ни в чем. Все мы грешны, и "дела наши идут за нами", и судьбы у всех нас будут разные. Мы не знаем, но подсознательно чувствуем, предчувствуем, что после смерти нас может постигнуть что-то нехорошее и сами мы будем неспособны изменить это. Один из православных святителей писал: "Странно было бы, если бы в это время не было у нас боязни неизвестного будущего, не было бы страха Божия. Страх Божий будет, он благодетелен и нужен. Он помогает очищению души, готовящейся выйти из тела". Но страх Божий -- это не панический страх смерти, не трепет смертный, и в наших молитвах мы просим Бога даровать нам мирную и непостыдную кончину. Не все боятся смерти. Люди умирают по-разному. Смерть может быть легкой, но может быть и очень трудной. Архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий, описывая смерть праведников и грешников, подчеркивает это различие. Вот его слова: "Тихая и непостыдная кончина есть такое благо, к достижению коего можно отказаться от многих удовольствий жизни. Но тот, кто работает греху и служит страстям, должен знать заранее, что если он не исправится, то сие благо для него потеряно; что под конец жизни, при разлуке души с телом, его ожидают не покой и услаждение, а скорбь и муки. Смерть грешников люта, говорит слово Божие". Он продолжает: "Те, кто были при кончине людей праведных, видели, что они не умирают, а как бы засыпают и отходят с миром куда-то от нас. Наоборот, смерть грешников мучительна". У праведника есть вера и надежда, у грешника, наоборот, страх и отчаяние; он к смерти не готов, и когда она вдруг оказывается близкой, он поражен ужасом, малодушием и отчаянием. Даже у самой грани нам не дано знать Божьего определения, но многие могут предчувствовать его и свою будущую судьбу, и это предчувствие делает переход легким и радостным или трудным и страшным. Часто хорошо умирали крестьяне, растившие хлеб на своей земле. Они трудились, помогали другим, выращивали хороших детей и не позволили сбить себя с толку разными безбожными философиями. Грешили, конечно, но каялись и старались не повторять. У них было ощущение жизни, прожитой не зря. Они свое дело на земле сделали и отходили легко. Часто хорошо умирали ученые, отдавшие свою жизнь науке, а не поискам наслаждений. Люди хорошей жизни, трудившиеся и заботившиеся о других, умирают мирно и, чувствуя приближение смерти, не страшатся, а принимают ее спокойно. Отцы Церкви учат, что "совершенное чувство смерти свободно от страха". В "Вестнике Русского христианского движения" (No 144, 1985) есть статья христианского философа О. Матта эль-Мескина. Он пишет: "Первым и определенным знаком того, что жизнь Божия начала действовать в нас, будет наша свобода от ощущения смерти и ее страха. Человек, живущий в Боге, испытывает глубокое чувство, что он сильнее смерти, что он вышел из ее тисков. Даже умирая, он не будет ощущать этого; напротив, в нем будет сильное чувство непрекращающейся жизни в Боге". В третьей главе мы упоминали, что отец Сергий Булгаков пережил эпизод временной смерти во время операции рака горла. Позже он описал свои переживания в "Автобиографических записках". Мы цитируем их по книге Л. А. Зандера "Бог и Мир" (ИМКА-Пресс, Париж. 1948). "После страшной муки адского горения, которое было "как бы хождением по мытарствам, в котором вскрывались жгучие раны души"... прохлада и утешение проникли вдруг в огненную пещь моего сердца... Я вдруг почувствовал, как ничто не отделяет меня от Господа, ибо я искуплен Господом... Небесная, невыразимая на человеческом языке радость исполнила все мое существо... И в тот же миг я почувствовал, как все, связанное любовью и заботой с сердцем моим... все мои любимые... от меня отделились, куда-то отошли, я умер и оказался за гранью этого мира. Во мне все светилось особенной радостью. Явилось сознание, что живы и близки одинаково все -- и живые, и умершие. Я всех духовно чувствовал с собою... вызывал к себе, как бы ощупывая, духовно лобызал давно, давно умерших, так же как и живых, и была для меня также свобода от чувства места... Надо всем же царило присутствие Божие. Навсегда я познал, что есть только Бог и милость Его, что жить надо только для Бога, любить только Бога, искать только Царствия Божия..." (с. 35). Таково было это откровение смерти, от которого Господь вернул отца Сергия к жизни, "как новорожденного, потому что в моей жизни произошел перерыв, потому что через нее прошла освобождающая рука смерти" (с. 35). Церковь часто называет уход праведников из земной жизни не смертью, а успением, показывая этим его мир и покой. А теперь мы знаем, что это не смерть личности и не сон, а мирный и счастливый переход в загробное существование. Смерть людей озлобленных и нераскаянных, преследовавших Бога и ближних, бывала очень трудной. Они умирали в отчаянии и ужасе; иногда в самое время перехода они видели в загробном мире разных гадов и страшные фигуры, ожидавшие их. Об этом сообщают и христианские писатели (в их числе отец Серафим Розе) и ученые (в их числе Елизавета Кюблер-Росс). Человек, растративший свою жизнь на поиски материальных благ, почета и удовольствий, не думавший ни о Боге, ни о собственной душе, счастья не достигает. Вокруг него пустота; нет никого, кто по-настоящему любил бы его. А подумать о том, что ждет его впереди, -- страшно. У таких людей бывают ужасные видения. Вот что написано в одной из христианских книг: "Перед кончиною завеса, скрывающая невидимый мир, приподнимается уже рукою смерти и умирающий видит то, что незримо для всех прочих, окружающих его. Праведные, уходящие с миром, видят хорошее, светлое и обретают мир и покой душевный... иногда при умирании праведников бывает свет, аромат, воспринимаемые всеми присутствующими... А что увидит нераскаянный грешник? Что может предстать ему из духовного мира, кроме духов злобы, с которыми он при жизни вошел в невидимое, но тесное содружество? И сейчас они встретят его, чтобы взять то, что принадлежит им, в свое всегдашнее общество, в тьму кромешную". Тяжело страдал перед смертью Вольтер. Он жаловался: "Я оставлен Богом и людьми" -- и, обращаясь к Богу, обещал сделать все, что может, -- "но еще полгода жизни!". Страшные картины и мучения ада видел умирающий Талейран: "Я страдаю, о Боже!" Иисус Христос и все христианские наставники призывают людей каяться и молить Господа о прощении, всегда и особенно когда смерть близка. Смертный ужас -- это рука спасения, протянутая грешному человеку, призыв Господа понять весь ужас плохо прожитой жизни и обратиться к Богу с молитвой от сердца. Человек, подойдя к роковой черте, может почувствовать себя на краю пропасти и в эти последние минуты обратиться к Богу. Мольба о прощении может успокоить измученную душу и облегчить ее участь. Христианство учит, что каждому из нас при переходе в загробный мир придется встретить злых духов и пройти их проверку. Они ищут свое. Иисус Христос сказал перед смертью: "Теперь князь мира сего приходит, но он ничего не имеет во Мне". Демоны, приняв ужасный вид, могут напугать грешника и довести его до отчаяния. Поддавшись страху, он отдаст себя еще больше в их власть. Но и в это время умирающий может молить Бога о помощи и помнить, что судьбу его души определяют не злые духи, а Господь Иисус Христос. Архимандрит Серафим Розе пишет: "Если в нас будет страх, мы не пройдем свободно мимо владыки мира сего". Есть и другая опасность. Апостолы и отцы Церкви предостерегают нас, что злые духи, приняв светлый облик, могут стараться внушить умирающему, что все хорошо и раскаяние излишне. Святой Иоанн Лествичних писал в "Лествице": "Когда оплакиваешь грехи свои, никогда не слушайся оного пса, который внушает тебе, что Бог человеколюбив; ибо он делает это с тем намерением, чтобы отторгнуть тебя от плача и от бесстрашного страха. Мысль же о милосердии Божием принимай только тогда, когда видишь, что низвлекаешься в глубину отчаяния". Епископ Феофан за много лет до последних открытий науки о жизни души писал: "Бедное время наше. Ухитрился враг губить души наши. Знает, что страх смерти и суда самое сильное средство к отрезвлению души, и заботится всячески разогнать его, и успевает. Но погасни страх этот, отойдет страх Божий, а без страха Божия совесть становится безгласной. И стала душа пуста..." Архимандрит Серафим Розе в 1980 году выпустил книгу на английском языке "Душа после смерти". Он разбирает труды доктора Муди и других ученых и приходит к выводу, что в их заключениях есть ошибки, которые вредят людям, отвлекая их от страха Божия и покаяния. Отец Серафим пишет: "Сегодняшний мир избалован и не хочет слышать о реальности духа и ответственности за грехи. Гораздо приятнее думать, что Бог не очень строг и что мы безопасны под любящим Богом, который не будет требовать ответа. Лучше чувствовать, что спасение обеспечено. В наш век мы ждем приятного и часто видим то, чего ждем. Однако действительность иная". Он продолжает: "Час смерти -- это время дьявольского искушения. Судьба личности в вечности зависит, главным образом, от того, как она сама смотрит на свою смерть и как готовится к ней. Старец Амвросий Оптинский учил, что перед судом Божиим имеют значение не характеры, а направление воли. Главное в христианском отношении к смерти -- страх и неуверенность... однако страх этот не безнадежен. Люди хорошей жизни смерти не боятся". Почти все свидетельства людей, получивших некоторое познание загробной жизни, были радостные и светлые. Некоторые из них вернулись к земной жизни, чувствуя себя в безопасности, и ничего не изменили в своем образе жизни. Однако легкость перехода еще ничего не говорит о будущем суде и судьбе души. Легкий переход -- это милость Господа ко всем людям в трудное время жизни. Солнце тоже равно светит всем людям, хорошим и плохим. Но определение Господа все еще впереди и все еще скрыто от умершего. Кроме того, не все вернувшиеся "оттуда" имели светлые восприятия; некоторые выходили не в свет, а в, "тусклую тьму", в "серый сумрак", в темноту. Есть рассказы об отталкивающих фигурах, озере огня и так далее. Авва Пимен писал: "Блажен, кто оплакивает себя здесь. Если мы не будем плакать здесь, то будем плакать в вечности. Нельзя избежать плача, либо здесь добровольно, либо там вынужденно". Авва говорит не о паническом страхе, который иногда охватывает нераскаянных людей плохой жизни, а о спасительном страхе Божием, милости Бога к человеку, подошедшему к последней грани своей земной жизни. Страх Божий -- это не опасение чего-то плохого, что может со мной случиться. Этот страх рождается от чувства величия и высоты Бога. Переход в загробный мир есть великое таинство для каждого из нас. К нему нужно готовиться и совершить его со всей серьезностью, с покаянием и молитвой, имея страх Божий -- неуверенность и надежду -- то, что святой Иоанн Лествичник называет "бесстрашным страхом". ГЛАВА 14 Диагноз рака и диагноз неизлечимого рака. Время кризиса. Депрессия или преодоление? Несколько свидетельств. Терминальная болезнь: страдания, соблазны. Помощь Господа. Феномен "принятия". Образ жизни терминально больного. Молитва солдата. Молитвы. В предыдущих главах терминальная болезнь и сопровождающий ее страх смерти рассматривались глазами христианских пастырей и глазами ученых, главным образом медиков, изучавших умирание и смерть человека. Эта глава будет о том, что он чувствует и что ему приходится менять в привычном образе жизни. Это трудный период жизни, но Господь любит свое творение и поможет и в самое темное время. Если заболевший найдет правильный путь к преодолению трудностей, он почувствует направляющую руку Господа. Пока человек здоров, он живет день ото дня, как и все. Работает, развлекается. И вдруг -- рак. Сразу почувствовал, что все внешнее не так уж важно, мысли ушли вглубь, на себя. И дано было время подумать об этом, с болезнью стало больше свободного времени. Сначала, конечно, не хотел признать, убеждал себя, что не так уж это плохо и опасно. Но пройдет немного времени, и обманывать себя он больше не сможет. Диагноз рака это еще полбеды, но диагноз неизлечимого рака много труднее. Теперь человек увидел и понял, что его время ограничено и что, вероятно, уже скоро... Момент, когда он увидел, что неизбежное касается его самого, лично его, это самый трудный момент во всей жизни. Человека, близкого к вере, это может приблизить к Богу, однако каждый, верующий или неверующий, узнав, что он поражен смертельным недугом, неизбежно и сразу сталкивается с проблемой -- что же теперь будет и что мне делать. Это кризис, и он требует разрешения. Уйти от него нельзя. Хуже всего, если больной поддастся панике: "Теперь все равно",-- или в силу душевной слабости ничего не решит, оставив все, как было. Тогда останется одно -- наблюдать, как развиваются симптомы болезни и как слабеет и гибнет тело; будут трудные и бесполезные мысли, бессонные ночи и все более глубокая тоска и отчаяние. Кризис требует разрешения. Нужно принять неизбежное и понять, что теперь придется жить иначе, чем до сих пор. Прежде всего нужно спокойно обдумать и решить, что нужно сделать в еще оставшееся время. А времени осталось совсем не так мало. Современная медицина добилась больших успехов. Даже там, где она не нашла излечения от неоперабельного рака, она обеспечивает много месяцев и даже год, два, а иногда и три года полноценной активной жизни, часто без каких-либо физических страданий. Нужно еще долгое время не умирать, а продолжать жить. Многие больные сумели это понять и сделать последнюю стадию своей жизни не только сносной, а светлой и счастливой. В "Журнале для клиницистов о раковых заболеваниях" помещена статья Е. А. Вастияна "Духовная сторона ухода за раковыми больными". Иллюстрируя свои мысли о раковых больных, автор приводит ряд случаев. Хирург доктор Роберт М. Мак, больной неоперабельным раком легкого, сам описал свои переживания. Вначале, узнав о своей болезни, он был очень испуган, растерян и близок к отчаянию. Но пережив первый шок, он преодолел кризис, и вот что он пишет: "Я счастливее, чем был когда-либо раньше. Эти дни теперь на самом деле самые хорошие дни моей жизни". Он пишет, что "в то время" (кризис) он был вынужден сделать выбор; он мог ничего не решить и предоставить болезни и лечению идти своим чередом, или он мог остановиться, посмотреть на свою жизнь и спросить себя, что теперь действительно важно и что еще нужно сделать. В заключение он говорит: "Глубокая ирония человеческого существования в том, что многие из нас только после тяжелой травмы или даже только при близости смерти узнают истинную цель существования и понимают, как нужно жить". В 12-й главе приводились очень похожие слова американского сенатора Пауля Цонгаса. Один протестантский священник, описывая свою терминальную болезнь, называет ее "счастливейшим временем моей жизни". Это может показаться неправдоподобным, но это не выдумка, не бахвальство, а правда. Многие люди, приближаясь к концу своей земной жизни, говорят о том же. Исчезают все мелкие заботы. Больше нет амбиции, желания славы, положения в обществе, богатства. Больше радости дает то, что еще окружает, ближе люди. Перестает огорчать собственная слабость: "Да, это я умираю, я больше не хозяин моей судьбы, но есть что-то больше всего этого, есть вечное". Это уже начало религиозного чувства, и воспринимается оно как счастье. Все стадии терминальной болезни, о которых писалось выше, это постепенное примирение с неизбежным, время роста души. Человек на правильном пути, он чувствует это, и ему становится легче. Описанное течение терминальной болезни бывает не у всех. Есть люди, которые ни за что не хотят и не смогут принять близость смерти. Они будут стараться жить полнее и активнее, чем раньше, больше заниматься разными делами -- нужными или ненужными, больше развлекаться. Они будут заполнять свое время и мысли чем угодно, лишь бы забыть и не думать о трудном и страшном. Однако ни радости, ни облегчения они не достигнут. Забвение иногда достигалось, но было временным и неполным. В самые, казалось бы, веселые минуты вдруг наваливалась гнетущая тоска. Особенно трудны бессонные ночи с чувством безысходности и тяжелыми мыслями снова и снова. Но во время такой трудной ночи может прийти понимание, что выбрана неверная дорога и нужно искать другую. Среди терминальных больных есть и такие, которые не видят, не способны видеть и понимать того, что с ними происходит. Они не прячутся, не стараются закрыть глаза и не думать или занять свои мысли чем-нибудь посторонним. Они -- почти как дети, просто не видят, не замечают. Чаще всего это молодые мужчины или женщины. Иногда до последнего дня они не замечают явных признаков близкой смерти -- страшного исхудания, слабости, наличия опухоли. Они полны надежд и почти уверены, что на следующей неделе их выпишут из больницы и они вернутся к привычной работе. Они подходят к смерти без душевных страданий, так до конца и не поняв, что они умирают. {Плох тот доктор, который всегда говорит больным всю правду об их болезни.} Верующие люди во всем течении терминальной болезни могут видеть помощь Господа человеку в трудное время его жизни. Сама последняя болезнь дает время и призывает подумать о своей душе и прийти к вере. Господь не спасает насильно, против нашей воли, но показывает нам путь к Нему. В психике тяжелобольного происходят какие-то сдвиги, помогающие ему при переходе. Люди, способные понять, совершают переход спокойно и радостно, неспособные -- не видят и, сохранив надежду до конца, тоже получают облегчение. Сны терминальных больных часто бывают светлыми и радостными, и спят они и видят сны по многу часов. Красота природы воспринимается сильнее. Иногда появляется чувство общности с природой, с людьми, со всем миром. Люди, прежде бывшие чужими, тоже чувствуют симпатию к тяжелобольному, подходят ближе, появляются новые друзья. Иногда -- и это может случиться в любой стадии болезни -- к больному приходит ощущение блаженства; он любим и принят. Врачи, изучавшие феномен умирания, назвали это чувство -- "acceptance", то есть "принятие". Умирающему вдруг стало хорошо. Все хорошо. Это состояние может прийти после молитв или обещаний, данных Богу, но может появиться и независимо от них. Это дар Господа, Его милосердие. Человек не стал ни лучше, ни хуже, чем был. От него требуется только одно -- принять этот дар. И все сразу становится другим. О таком именно чувстве рассказывают люди, пережившие временную смерть и возвращенные к жизни на земле. Появление света приносило с собой такую любовь, которую нельзя описать человеческими словами. Страха больше не было, исчезали все опасения. Умершие чувствовали себя в безопасности, все было хорошо. Они познавали это чувство уже "на той стороне", после того как они перешагнули порог. Но это же чувство радостного освобождения иногда приходит к терминальным больным еще в земной жизни, давая покой и умиротворение. Начиная с того времени, когда больной узнал, что его болезнь неизлечима, ему придется менять многое из того, к чему он привык. Все сразу стало другим. До сих пор он был хозяином своей жизни: поступал, как считал нужным, что-то организовывал, строил планы на будущее. Теперь все это стало неважным и неинтересным. Он чувствует, что люди относятся к нему иначе, чем раньше. Вся обстановка вокруг него в чем-то изменилась, все приобрело иной смысл, и нет больше энергии и желания что-либо делать. Может захотеться спрятаться от людей и молча переносить свои страдания и горе. Но так нельзя. Жизнь продолжается, и умирать еще не завтра и не послезавтра. Так или иначе, кризис будет преодолен, и жизнь придется перестраивать по-новому. Прежде всего нужно не сдаваться, а продолжать привычную активную деятельность -- работу, службу, встречи с людьми, и делать это как можно дольше. Тогда сохранится или вернется и желание что-то делать. Кое в чем придется перестраиваться. Он теперь в большей степени зависит от других, в первую очередь, от близких ему людей, членов его семьи. Он должен научиться принимать их помощь и услуги. Конечно, следует и дальше участвовать в принятии решений, но нужно иногда уметь принять совет родных и подчиниться, а не упрямствовать. Это не всегда легко, так как именно больному часто хочется доказать другим и себе самому, что он в полном порядке и может во всем обеспечить себя сам. К сожалению, это теперь уже не так. Нужно это признать и вместе с женой, мужем, детьми жить и дальше дружно, но несколько иначе, чем до сих пор. Через некоторое время придется решать, поместить ли больного в какой-нибудь стационар или ухаживать за ним дома. Этот вопрос, скорее всего, будет обсуждать и решать вместе с семьей и сам больной; он будет разбираться в 18-й главе, посвященной родственникам умершего. Еще несколько слов о том, что делать больному, где бы он ни находился, в семье или в стационаре. Важнее всего теперь подумать не о материальном, а о самом себе, направить мысли на духовное и высокое. Это равно относится к верующим и неверующим. Есть много книг -- духовных и светских, -- прочитать которые до сих пор времени не нашлось. Хорошие книги дадут хорошие и часто новые мысли. Музыка. Мелодичная музыка может принести много радости и примирения; благодаря современной аппаратуре она доступна каждому, и время для нее тоже есть. Нужно встречаться с людьми, пойти в театр и даже продолжать собирать марки или открытки, если он это любил. Когда смерть ближе, человек ярче и сильнее чувствует природу. Прогулки в парк, лес, на холмы, к морю. Звери и птицы. В природе можно лучше почувствовать Господа в Его творениях, можно и свой близкий уход принять с грустью и надеждой. Если есть средства, подумайте о путешествиях; еще есть время увидеть то, что вы всегда хотели. Сократ, приговоренный к смерти, за день до того, как выпить яд из чаши, учил какое-то стихотворение. На вопрос удивленных учеников он ответил: "А когда же еще я успею выучить его?" Конечно, эти советы не относятся к тому времени, когда сил осталось уже совсем немного. Но пока можно, следует стараться жить наиболее полно. Тогда не будет угнетения, а мысли о самом главном будут сильнее и глубже. Нужно, конечно, устроить все свои земные дела. Перед самым переходом и во время его все мысли должны быть отданы главному, внимание не должно отвлекаться ни на что земное и временное. Нужно заранее проверить или составить завещание, чтобы обеспечить, чем возможно, своих остающихся близких. Об этом есть хорошие слова в "Раковом корпусе" Солженицына: "...кому кобыла, кому жеребенок, кому зипун, кому сапоги... и отходили облегченно". Терминальная болезнь может принести с собой боли и другие трудные симптомы. Но если есть страдание, то дается и мужество перенести его. Рядом есть люди, которые возьмут на себя часть тяжести. Когда разделяется боль, рождается близость. Даже если болей нет, больной может бояться, что они появятся позже. Этого не должно случиться. При правильном медицинском уходе никаких болей не будет и любые трудные симптомы будут облегчены. Если будет бессонница, помогут снотворные средства. Принимать снотворные можно, но так называемые "успокаивающие" -- транквилизаторы -- не нужно. Их действие одурманивающее, а последняя стадия жизни не менее важна, чем любая из предыдущих. Голову нужно иметь светлой и мысли ясными. До перехода еще остаются дела, еще есть семья, еще нужно жить с ней и для нее, еще есть друзья, которые вас любят, еще нужно подумать о Боге и о душе... И молиться. Когда придет время, нужно проститься с мужем, женой, детьми, со всеми близкими и дорогими, и со всеми, кто хочет проститься. Непременно нужно проститься, как вы делаете перед отъездом в далекую страну, испросить прощения и самому простить все несправедливости и обиды, причиненные вам. Подумать о всех, кого чем обидели, и постараться загладить эти обиды. Дать последние наставления детям. Ваши слова, сказанные в это время, они могут сохранить до конца своей жизни. Найдите слова утешения для тех, кто горюет о вашем уходе. И после этого уйдите в себя и отдайте все ваши мысли Господу. Если вы раньше не молились, то ведь начать никогда не поздно. Многие думают, что если они не верят в Бога, то молитва бесцельна. Это ошибка. Понять что-либо можно, только испробовав его. Никакая симфония, никакая мелодия не будет полностью понята и оценена после того, как вы ее прослушали в первый раз. Нужно слушать ее еще и еще. А молитва сложнее симфонии, и ощутить ее действие гораздо труднее. Но человек, начав молиться, когда-нибудь испытает внутреннюю радость, будто Кто-то действительно слушает молящегося. Не следует быть разочарованным, если просьба к Господу не будет исполнена. Мы не всегда просим о том, что нам действительно нужно. Господь может дать не то, о чем мы просим, а нужное нашей душе. Искренняя молитва всегда будет услышана. Для иллюстрации можно привести известный рассказ о молитве солдата. Вот он. Во время Отечественной войны в бою был убит красноармеец Александр Зайцев. Его друг нашел в кармане гимнастерки убитого стихотворение, написанное накануне боя: Послушай, Бог, еше ни разу в жизни С Тобой не говорил я, но сегодня Мне хочется приветствовать Тебя. Ты знаешь, с детских лет всегда мне говорили, Что нет Тебя, и я дурак поверил. Твоих я никогда не созерцал творений. И вот сегодня ночью я смотрел На небо звездное, что было надо мной. Я понял вдруг, любуясь их мерцаньем, Каким жестоким может быть обман. Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку? Но я Тебе скажу и Ты меня поймешь. Не странно ль, что среди ужаснейшего ада Мне вдруг открылся свет, и я узрел Тебя? А кроме этого мне нечего сказать. Еще хочу сказать, что, как Ты знаешь, Битва будет злая; Быть может, ночью же к Тебе я постучусь. И вот, хоть до сих пор я не был Твоим другом, Позволишь ли Ты мне войти, когда приду? Но, кажется, я плачу. Боже мой, Ты видишь, что со мной случилось. Что нынче я прозрел? Прощай, мой Бог! Иду и вряд ли уж вернусь. Как странно, что теперь я смерти не боюсь. Вера в Бога пришла внезапно и просветила его, уничтожив страх перед земной смертью. Христианство всегда учило, что человек обладает бессмертной душой, что убить можно только тело, а душа продолжает жить вечно. Вероятно, Александр Зайцев, обратившийся к Богу, почувствовал именно это. Солдата Зайцева убили. Может прийти мысль, что молитва ему не помогла. Этого мы не знаем, но думаем, что молитва помогла. Да и сам Зайцев просил не о сохранении жизни, а о том, чтобы его пустили к Христу, если... Молиться нужно потому, что человеку самому трудно стать лучше. Без общения с Богом душа вянет. Особенно важно молиться при конце земной жизни. О чем молиться? Это подскажет сердце. О близких. Об избавлении от того, что мучает и тревожит. Можно молиться об исцелении от болезни; отцы Церкви советуют добавлять при этом: "Но да будет воля Твоя". Можно молиться о мирной кончине, но важнее всего молиться о собственной душе. Когда молиться? Молиться можно в любое время, и днем и ночью, особенно если не приходит сон и мучают беспокойные мысли. Как молиться? Православная Церковь учит перед началом молитвы перекреститься три раза, произнося при этом вслух или про себя: "Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь". Молиться нужно искренно, каясь в своих грехах и прося Господа послать слезы покаяния. Вот несколько коротких молитв о прощении грехов и даровании мира и покоя в час смертный: "Христианския кончины живота нашего, безболезненны, непостыдны, мирны и доброго ответа на Страшном Судище Христове, просим". Это из просительной ектеньи. "Прощения и оставления грехов и прегрешений наших у Господа просим". "Господи, Иисусе Христе, милостив буди мне в час смертный... Посети меня тогда... да не убоюсь часа сею. но да тихо прейду его". Прочитайте Отче Наш и молитву Духу Святому Нужно молиться Пресвятой Богородице, прося ее заступничества. Следует молиться ангелу-хранителю и встречному ангелу, который встречает душу после ее исхода из тела. Нужно молиться своему святому. Можно молиться об умерших -- наших родных и близких. Они ждут нас и встретят нас. Всегда хорошо помнить и повторять пасхальное песнопение: "Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав". Можно, конечно, молиться и своими словами, только бы искренно и с верой. Отцы Церкви пишут об Иисусовой молитве: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя". Они советуют читать ее часто и подолгу, произнося ее святые слова, вслух или про себя, до самой смерти. Эта молитва учит любви и приближает нас к Богу. Конечно, во время молитвы, да и всегда, следует иметь нательный крест, если возможно, освященный в церкви. Непременно нужно сделать все возможное, чтобы исповедаться и причаститься, где бы вы ни были, дома или в больнице. С вашей стороны главное в исповеди -это искреннее покаяние, не скрывая ничего. Приняв ваше покаяние, священник властью, данной ему от Бога, даст вам отпущение грехов и помолится за вас. Если найти священника трудно или невозможно, то в таком случае нужно сделать все возможное, чтобы облегчить душу. Отшельник, архимандрит Иов, духовник женского монастыря в Бюсси, пишет о покаянии без священника. Можно принести покаяние Богу через другого верующего -- мужчину или женщину -- по слову апостола Иакова: "Исповедуйтесь друг перед другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться". Попросите выслушать вашу исповедь и, если есть на это надежда, помолиться за вас и передать вашу исповедь священнику. Закончите вашу исповедь короткой молитвой: "Боже, милостив буди мне грешному". Если придут слезы -- стыдиться их не нужно. Слезы облегчают и очищают душу, все предсмертные страдания в какой-то степени очищают ее. Помня это, переносить страдания легче. Когда смерть уже совсем близко, больному часто становится легче. Проснувшись утром, больной почувствует себя бодрым, почти здоровым. Ум стал ясным, лицо и глаза полны жизни. Исчезли все боли, беспокойство и страх. Иногда и врачи и родственники ошибочно принимают это за какой-то кризис -- больной начал выздоравливать. Это не выздоровление. Наступил момент, когда смерть тела неизбежна и близка и организм прекратил борьбу за жизнь; не только сознание, но и тело приняло неизбежное, перестало сопротивляться и обрело покой. По сути, это последний подарок Господа умирающему -- светлый и радостный день с родными. К вечеру такой больной обычно заснет спокойно, а утром уже не проснется. ГЛАВА 15 Смерть не момент, а процесс, занимающий некоторое, иногда продолжительное время. Признаки смерти тела. Рано констатировать смерть трудно. Иссечение сердца для пересадки. Тибетская Книга Мертвых. Умирание. Постепенность перехода. Восприятия при умирании. Духовное зрение. Душа раньше покидает земную жизнь, чем умирает тело. Всегда ли нужно задерживать переход? Безболезненность перехода. Первые восприятия души в загробном мире. Изменения в эмоциональной сфере. Понимание приходит не сразу. "Я" смотрит на себя. Богословие о жизни души. Думая о смерти, мы чаще всего представляем себе умирание как какой-то короткий момент, мгновение, может быть, вообще не занимающее никакого времени. До этого момента человек жил, а теперь -- только мертвое тело. Конечно, смерть может быть и моментальной, как, например, при взрыве снаряда, разорвавшем тело на части. Однако при естественной смерти, когда больной или старый человек умирает в своей постели, это совсем не так. Мы привыкли говорить и писать о приходе смерти как о моменте: "В этот момент", "Момент умирания похож на переход из яви в сон", "В этот момент происходит то-то и то-то" и так далее. Слово "момент" удобно, так как оно четко разграничивает два состояния тела -- живое и мертвое, однако такое обиходное понимание смерти неверно. Смерть не конец, а приход ее не момент, прекращающий существование личности, а процесс перехода, занимающий некоторое, иногда продолжительное время. В христианской литературе тоже пишется не о моменте, а о часе, смертном. Тело, как известно, состоит из клеток и тканей, и при умирании человека смерть разных тканей происходит не в одно и то же время. После смерти клеток головного мозга клетки некоторых других тканей, более примитивных, будут еще некоторое время жить и даже размножаться. Это и позволяет хирургам делать все более частые в последнее время пересадки органов от одного человека к другому или от мертвого живому. Поэтому, с точки зрения биолога, нельзя говорить о каком-то определенном, единовременном умирании всего организма. После смерти некоторых его органов или тканей другие, во всяком случае, еще какое-то время продолжают жить. Нас, однако, здесь интересует не умирание отдельных тканей, а умирание всего человеческого организма. Можно ли как-то установить момент, когда жизнь полностью покинула тело? Этот вопрос имеет не только теоретическое, но и большое практическое значение. Констатировать смерть несколько часов после ее наступления нетрудно, признаки ее очевидны, и описывать их излишне. Но установить самый момент смерти тела много труднее и возможно не всегда. У постели умирающего собрались родные. Он не двигается и, кажется, уже несколько минут не дышит. Нужно ли отказаться от последней надежды и начать прощаться? Подносили зеркальце к губам -- запотеет ли? Но отсутствие дыхания еще не равнозначно смерти. Утопленников, извлеченных из глубины, иногда удавалось оживить. Врач послушает, бьется ли сердце, проверит, есть ли пульс, реагирует ли зрачок на свет, может сделать маленький надрез кожи -- потечет ли кровь? Однако и спустя много минут после остановки сердца и прекращения кровообращения удавалось спасать жизнь людей. В поисках безусловного признака смерти организма было предложено считать человека мертвым с того момента, когда запись электроэнцефалографа превращается из волнистой в прямую линию; это должно было свидетельствовать о безусловной смерти головного мозга. Скоро, однако, были опубликованы клинические наблюдения, показавшие, что и этот метод не абсолютно достоверен. Раннее констатирование смерти очень важно при пересадках органов от умершего живому человеку. В настоящее время это не такая редкая операция. Сердце, почку или печень нужно вырезать очень скоро -- желательно сразу же -- после смерти донора, пока орган еще жив и способен функционировать. Мне приходилось присутствовать при таких операциях, и я опишу одну из них. Столкновение автомобилей произошло менее получаса тому назад. Пострадавший с тяжелой травмой головы был доставлен в больницу мертвым. Уже раздетое и приготовленное к операции тело молодого мужчины лежало на столе. Хирург, ассистент, сестра на подаче инструментов -- все, как при обычной хирургической операции, только наркотизатора не было. Зеленые стерильные простыни. Блестящие инструменты. При разрезах кожи и других тканей кровь не текла. Хирург -- молодой регистрар -- спокойно вскрыл грудную клетку и обнажил сердце. Мы смотрели. Сердце не билось и сперва казалось неподвижным. Но вдруг мы увидели, как по сердцу пробежала маленькая волна сокращения. Раз и еще раз. У хирурга рука, державшая инструмент, застыла в воздухе, и Сам он на секунду застыл. Потом поднял голову и молча посмотрел на нас. Позже он, конечно, закончил операцию. Он никого не убил и никому не повредил. У донора была травма головы, полностью исключавшая возможность благополучного исхода. Но все же вырезать еще живущее сердце?.. Медицина не имеет абсолютно точных критериев для определения "момента" умирания. Христианство всегда учило, что при умирании душа покидает тело, а сейчас это подтверждают труды врачей-реаниматоров. Может быть, выход души из тела и есть момент смерти тела? Конечно, при умирании душа всегда выходит из тела, но выход ее совсем не значит, что тело умерло. Достаточно вспомнить астральные путешествия йогов и свидетельства наших современников, переживших временную смерть. Все вышесказанное заставляет признать, что умирание человека происходит не сразу, что переход из жизни телесной в жизнь духовную не момент, а процесс, имеющий свою протяженность во времени. Об этом свидетельствуют и труды врачей-реаниматоров. Умершие, покидая землю, углубляются в загробный мир постепенно; вернуть к земной жизни оказывалось возможным души, достигшие разных стадий перехода, иногда очень отдаленных. Аллегорически смерть часто изображают в виде скелета с косой. Как косарь срезает траву, так и смерть, взмахнув косой, мгновенно отделяет человека от всего живого. Аллегория не верна, смерть не такая, какой мы ее себе представляем чаще всего. Переход происходит не моментально, а постепенно; в нем можно различать несколько стадий. Ученые-медики, изучавшие только материальное, описывали три стадии. 1. Потеря зрения. 1. Потеря чувствительности, включая потерю способности чувствовать боль. 3. Полное расслабление с прекращением дыхания, кровообращения и регистрируемой мозговой деятельности. Они изучали только то, что было доступно их органам чувств и их аппаратуре. Таким образом, они охватывали только часть проблемы -- смерть тела; в результате они видели только темную сторону смерти -- разрушение и гибель. Христианство всегда знало больше, и не только христианство. Людям, находящимся вблизи умирающего, нетрудно было увидеть, что пришла смерть -- тело стало неподвижным, дыхание прекратилось. Многие видят только это, но некоторые видят больше. Они замечают, что лицо умершего стало спокойным и как бы сосредоточенным. В первой главе мы упоминали слова Жуковского, смотревшего на умершего Пушкина: "Раньше такого мы не видали на этом лице, ему предстояло как будто виденье". Не только христианство, но и другие великие религии знают о духовной стороне смерти. Тибетская Книга Мертвых пишет о том, как нужно жить, чтобы иметь хорошую смерть. Эта древняя книга веками передавалась изустно, а была записана в восьмом столетии по Рождестве Христовом. Книга пишет, что смерть -- это искусство, к ней нужно готовиться и нужно уметь встретить ее. У книги две цели: подготовить умирающего к тому, что он увидит, и успокоить родных, чтобы они не горевали, а освободили умершего. Об умирании в этой книге сказано следующее: "От того состояния, в каком умирающий находится перед самым моментом смерти, зависит состояние бытия или Небытия, в которое он вступит после смерти". В книге советуется умирающему "закрыть двери всем чувствам и думать сердцем только о Боге, тогда он пойдет самой высокой дорогой". "Сохраняй ясность ума, не отвлекайся ни на что, будь ясен и спокоен. Думай, что душа скоро выйдет. Наблюдай, как ты умираешь; будь готов, что появляется яркий свет. Погрузись целиком в этот свет". Ученые нашего времени тоже пишут о том, что в смерти есть много неизвестного нам. Доктора Кюблер-Росс поражало выражение лица ее больных перед самой смертью. Оно становилось спокойным и серьезным. Умирающие в это время чувствовали покой и счастье и могли сказать ей об этом. Лицо выражало покой, даже когда больной умирал в состоянии депрессии и раздражения. Профессор Сабом в своей книге приводит мнение доктора Люиса Томаса, президента Слоан-Кеттерингского ракового института. Доктор Томас объясняет отсутствие боли и страдания тем, что процесс умирания связан с каким-то другим событием, может быть, фармакологическим, но нам неизвестным. В мозгу выделяется какое-то вещество (Б эндорфин?), которое делает умирание безболезненным; могут быть даже приятные ощущения. Доктор Томас заканчивает такими словами: "Умирание совсем не такое, каким оно нам представляется. Видимо, происходит нечто, чего мы не знаем". Последующее описание перехода и восприятий непосредственно после него сделано на основании христианских свидетельств и трудов современных нам ученых. Последние стадии терминальной болезни могут принести тяжкие страдания, но уже недолго -- придет смерть, и все сразу станет иным. Обычно в последние часы и даже дни земной жизни страдания нет. Боль исчезает, и все неприятное уходит. Когда смерть уже очень близка, в сознании умирающего постепенно тускнеют картины земного мира и на их место приходят картины мира загробного. Ощущения не прекращаются, но меняется их источник и меняются органы, их воспринимающие. Он или она все еще в этом мире, но вам ясно, что они уже немного и "там" и видят что-то новое, вам недоступное. Они очень спокойны. Я помню, как умирала от метастазов рака груди одна милая старая женщина. Она лежала на кровати лицом к стене. Подниматься она уже не могла. Лицо совсем бледное, без кровинки. Дыхание едва заметное, но еще регулярное. Она неподвижна, но будто всматривается во что-то. Сухие губы. На вопрос: "Дать вам воды?" она не ответила, не шевельнулась. Я повторил мой вопрос немного громче. Она ответила чуть слышно: "Да, пожалуйста". Отпила маленький глоток и снова отвела взгляд и сразу ушла от меня, от этого мира. Она умерла через несколько часов. Мой друг рассказал мне, как умирала его теща, Вера Васильевна: "Она была в другой комнате. Слышу бормотанье: "о...о...о". Я вошел. Она лежит с широко раскрытыми глазами и мычит. Спросил: "Что с Вами?" Me отвечает, но пошевелилась в кровати. Я приподнял ее. Снова спросил: "Вызвать "скорую помощь"? Соседку?" Держу ее за спину. Она покачала головой и жестом показала: "Не мешай", а смотрела куда-то. Вдруг стала легко дышать, и лицо ее просветлело. Я опустил ее на подушку и тихонько вышел. Скоро после этого вернулся -- она умерла". Мой друг добавил: "У нее было озарение, она просветлела и чуть ли не улыбнулась. А вот когда была мертвой, снова суровое и даже жесткое лицо". Медицинские сестры, работающие в детских больницах, рассказывают, что дети перед смертью часто беседуют с уже умершими родными или близкими. Доктор Кюблер-Росс сообщает, что больничные сиделки часто являются свидетелями разговоров умирающих стариков со своими ранее умершими друзьями. Американское Общество психических исследований собрало сообщения 1700 медицинских работников о "предсмертных видениях" их пациентов и их переживаниях вне тела. В числе прочих приводится рассказ врача о его 70-летней пациентке, умиравшей от рака. Она вдруг открыла глаза, назвала по имени своего умершего мужа и просто сказала: "Гай, я теперь прихожу". Тим Ла Хай приводит два случая в своей книге "Жизнь в последующей жизни". Умирает банкир, уже имевший опыт жизни вне тела. Рассказывает его жена. "Умирая, он был в двух мирах одновременно. Видел меня и говорил со мной, но и приветствовал по имени 30 -- 40 друзей и родных, умерших и ждавших его там". В другом случае умиравшая вдруг сказала своей сестре: "О, как их много: там и Фред и Руфь... что они там делают..." Умиравшая не знала о смерти Руфи, скончавшейся неделю тому назад. Мы уже упоминали, что кроме своих родных и друзей умершие встречают в загробном мире и других духов, светлых и темных. {Интересны слова древнего философа Плотина (в "Эннеадах"): "Но со временем, к концу жизни, являются другие воспоминания из более ранних периодов существования... ибо, освобождаясь от тела, она (душа) вспомнит то, чего здесь не помнила"} Умирающие часто видят и воспринимают то, что живым и здоровым людям недоступно. В богословской литературе есть много сообщений о том, что называют "духовным зрением". Лютер писал: "У созданной души человека два глаза -- один может созерцать вечное, другой -- только временное и сотворенное. Но эти два глаза души могут делать свое дело не оба разом... и только когда человек близок к смерти, когда его физический глаз умер или почти умер, открывается духовное зрение..." Епископ Игнатий поясняет: "Человек делается способным видеть духов благодаря некоторым изменениям в его органах чувств. Он не замечает того, как происходят эти изменения, и не может объяснить их, он вдруг замечает, что начал видеть то, чего раньше не видел, и слышать то, чего он раньше не слышал". Трансцендентальная жизнь духа была хорошо известна древним индийским мудрецам и греческим философам. Плотин писал: "По-моему, в чувственном теле пребывает постоянно не вся наша