кругов - и только полностью исключительные люди могли переживать их - такой человек должен был бы стать великим законоведом, лидером больших масс людей. И было бы не удовлетворительным определять его тем же образом как других людей, но должно было бы назвать его по его выдающейся характеристике как носитель-Манаса; в то время, другой только мог быть назван как носитель-чувств. Говорилось бы: это есть носитель-Манаса, он есть Манас. Когда мы пересекаемся с определениями, принадлежащими тем древним временам, мы должны принимать их как такие описания самого выделяющегося принципа человеческой организации, который наиболее сильно выражал себя в нем в той особенной инкарнации. Предположим, что в особенном человеке, то что было наиболее особенно выражено, было тем, что он ощущал Божественную инспирацию в себе, что он отложил в сторону все вопросы регулирования своих действий и познаний посредством того, что внешний Мир учит через чувства и посредством того, что разум учит через мозг, но слушал вместо этого во всех вещах Божественное Слово, которое говорилось ему, и сделал себя вестником Божественной субстанции, которая говорила из него! Такой человек был бы назван Сыном Божьим. В Евангелии Св. Иоанна такие люди назывались Сынами Божьими, даже с самого начала первой части. Существенной частью было то, что все остальное было оставлено без рассмотрения, когда такая значимая часть была выражена. Все остальное было неважным. Предположим мы должны были бы встретить двух человек; одного, который был обычным человеком, который позволял Миру воздействовать на него через его чувства и размышлял об этом впоследствии рассудком, связанным с его мозгом; другого, в котором излучалось Слово Божественной мудрости. Согласно древним идеям мы должны были бы сказать: Первый есть человек, он был рожден от отца и матери, был рожден плотью. В случае другого, который был вестником Божественной субстанции, никакого рассмотрения не уделялось бы тому, что составляет обычную биографию, как это был бы случай с первым, который созерцал Мир через свои чувства и посредством разума, принадлежащего его мозгу. Описывать биографию второго человека было бы глупостью. Ибо факт, что он носит плотское тело был бы только несущественной, а не существенной вещью; оно было, так сказать, только средством через которое он выражал себя для других людей. Следовательно мы скажем: Сын Божий рожден не от плоти, но от непорочности, девственности, он рожден непосредственно от Духа; другими словами, то что существенно в нем, через что он является ценным для человечества, снисходит от Духа, а в древние времена это было единственным, что почиталось. В определенных школах инициации, посвящения большим грехом рассмативалось бы то, чтобы описывать обычную биографию, которая только ссылалась на обычные события человека, о котором было распознано, что он был замечательным, вследствие высших принципов своей человеческой природы. Любой, кто сохранил даже немного чувства высших принципов тех древних времен не может не рассматривать таких биографий, какие написаны о Гете, как в высшей степени абсурдными. Теперь давайте вспомним, что в те древние времена человечество жило с идеями и чувствами проникнутыми убеждением, что такой человек, Ману, в котором Манас являлся преобладающим принципом, появляется однако редко, должно ждать долгие эпохи, прежде чем он может появиться. Теперь, если вы подумаете о том, что может жить в человеке нашего настоящего Цикла человечества, как глубочайшая часть его существа, которую каждый человек может смутно ощущать как тайные силы в нем, которые могут поднять его к Душевным высотам; если мы подумаем о том, что у большинства людей существует только в рудименте, в зачатке, становящимся в очень редком случае существенным принципом человеческого существа - существа, которое появляется только от времени до времени чтобы стать лидером других людей, которое выше, чем все Ману, который живет как эссенция в каждом человеке, но который как действительная внешняя личность появляется только однажды в Космическую эпоху; если мы можем сформировать такую концепцию этого, мы подходим ближе к существу Кришны. Он есть человек как целое; он есть - можно почти сказать - человечество как таковое, мыслимое как отдельное существо. Все же он не есть абстрактное существо. Когда люди сегодня говорят о человечестве в целом, они говорят о нем абстрактно, потому что они сами есть абстрактные мыслители. Абстрактное существо есть мы сами сегодня, пойманные как мы есть в чувственном Мире и это стало нашей общей судьбой. Когда некто говорит о человечестве в целом, он имеет только неясное восприятие, а не живую идею его. Те, кто говорят о Кришне, как о человеке в целом, не подразумевают абстрактную идею, которую некто имеет в своем уме сегодня. "Нет", говорят они, "истинно, такое Существо живет в зародыше в каждом человеке, однако оно появляется как индивидуальный человек и говорит устами человека только однажды в каждой Космической эпохе". Однако с таким Существом это не есть вопрос внешнего плотского тела, или более тонкого элементарного тела, или сил чувственных органов, или Ахамкары и Манаса, но главной вещью является то, что в Буддхи и Манасе непосредственно связано с великой универсальной Космической субстанцией, с Божественным, которое живет и пронизывает Мир. От времени до времени для руководства человечества появляются Существа, такие, которых мы видим в Кришне, великом Учителе Арджуны. Кришна учит высшей человеческой мудрости, высшей человечности, и он учит этому так, как это является его собственной природой, а также таким образом, что это относится к каждому человеческому существу, ибо все, что содержится в словах Кришны должно быть найдено в зародыше в каждой человеческой Душе. Таким образом, когда человек взирает на Кришну, он взирает на свою собственную высшую самость, Я и также на другого, того кто появляется перед ним как другой человек, в котором он чтит то, кем он сам имеет предрасположенность стать, и все же кто является отдельным существом от него самого и имеет то же самое отношение к нему, как Бог к человеку. Таким образом должны мы мыслить об отношении Кришны к своему ученику Арджуне, и затем мы получим основной тон того, что звучит к нам от Гиты; такой основной тон, который звучит так, как если он принадлежит каждой Душе и может отзвучиваться в каждой Душе, который является всецело человеческим, так интимно человеческим, что каждая Душа, которая чувствует это, была бы пристыженной если бы она не ощущала в себе стремление прислушаться к великим учениям Кришны. С другой стороны, все это кажется таким спокойным, таким бесстрастным, таким возвышенным и мудрым, потому что говорит Высшее; потому что то, что есть Божественное в каждой человеческой природе и потому, что все же однажды появляется в эволюции человечества, воплощенное, как Божественное человеческое существо. Как возвышенны эти учения! Они действительно так возвышенны, что Гита справедливо носит название "Возвышенной Песни" или "Бхагавад Гита". В ней мы найдем прежде всего учения, о которых мы говорили во вчерашней лекции, возвышенные слова, возникающие из возвышенной ситуации; учение, что все, что изменяется в Мире, хотя это может изменяться таким образом, что возникновение и исчезновение, рождение и смерть, победа или поражение, возникают как внешние события, в которых во всех них выражается нечто непреходящее, вечное, постоянно существующее; так что тот, кто должным образом желает размышлять о Мире, должен возвысить себя от преходящего к такому постоянству. Мы уже встречались с этим в Санкхья, в разумных размышлениях как о непреходящем во всем преходящем, о том, как обе побежденная и победившая Души равны перед Богом, когда дверь смерти закрывается за ними. Затем Кришна дальше говорит своему ученику Арджуне, что Душа также может быть уведена от размышления о каждодневных вещах другим путем, то есть через Йогу. Если Душа способна на благоговейное почитание, приверженность, то это является другой стороной ее развития. Одной стороной является прохождение от одного феномена к другому и всегда направляя идеи, или освященные ясновидением или нет, к этим феноменам. Другая сторона есть та, в которой человек отвращает все внимание от внешнего Мира, закрывает все двери тому, что он может вспомнить, переживая в своей обычной жизни и входит в свое самое внутреннее существо. Посредством подходящих упражнений, он затем вытягивает то, что обитает в его собственной Душе; он направляет свою Душу к тому, что он может смутно чувствовать как Высшее, и силой благоговейного почитания пытается возвысить себя. Там, где это происходит, он поднимает себя выше и выше посредством Йоги, окончательно достигая высших стадий, которые могут быть достигнуты сначала использованием телесных инструментов; он достигает таких высших стадий, в которых мы живем, когда освобождены от телесных инструментов, когда, так сказать, мы живем вне тела, в высших принципах человеческой организации. Он таким образом поднимает себя в совершенно другую форму жизни. Феномены жизни и их деятельности становятся Духовными; он приближается все ближе и ближе к своему собственному Божественному существованию и увеличивает свое существо до Космического существа, увеличивает человеческое существо до Бога настолько, насколько он теряет индивидуальные ограничения своего собственного существа и погружается во Все через Йогу. Методы, которыми ученик великого Кришны может поднять себя одним из этих путей к Духовным высотам даются затем. Прежде всего различие делается между тем, что люди должны делать в обычном Мире. Это действительно грандиозная ситуация, в которой Гита помещает это перед нами. Арджуна должен сражаться против своих кровных родственников. Это есть его внешняя судьба, его собственное деяние, его Карма, которая включает деяния, которые он должен прежде всего завершить в такой особенной ситуации. В этих деяниях он живет сначала как внешний человек; но великий Кришна учит его, что человек только тогда становится мудрым, только тогда объединяет себя с Божественным вечным, если он совершает свои дела потому, что они сами во внешнем течении природы и эволюции доказывают свою необходимость; и все же мудрый человек должен освободить себя от них. Он совершает деяния; однако в нем существует нечто, что в то же самое время является смотрящим на эти деяния, что не имеет своего участия в них, что говорит: Я выполняю работу, но я также равно могу сказать: Я позволяю ей совершаться. Мудрым становятся рассматриванием того, что совершается, как если бы это было сделано другим; и не позволяя себе быть обеспокоенным желанием, которое вызывает деяние или страданием, которое оно может произвести. "Это все равно", говорит великий Кришна своему ученику Арджуне, "находишься ли ты в рядах сыновей Панду или там среди сыновей Куру; что бы ты ни делал, ты должен, как мудрый человек освободить себя от Панду-изма и Куру-изма. Если это не воздействует на тебя, должен ли ты действовать с Панду как один из них, или действовать с Куру как если бы ты был сыном Куру; если ты можешь поднять себя над всем этим и не быть подверженным воздействию твоих собственных дел, как пламя, которое горит спокойно в месте, защищенном от ветра, непобеспокоенное ничем внешним; если твоя Душа, так мало обеспокоенная своими собственными деяниями, живет спокойно наряду с ними, тогда она становится мудрой; тогда она освобождает себя от своих деяний и не вопрошает какой успех сопутствует им". Ибо результат наших деяний касается только узких ограничений нашей Души; однако если мы совершаем их вследствие человечности или течение дел Мира требует их от нас, тогда мы совершаем эти деяния независимо от того ведут ли они к ужасным или к прекрасным результатам для нас. Такое поднятие себя над собственными деяниями, такое стояние прямо независимо от того что наши руки могут натворить, даже - говоря о ситуции Гиты - что наши мечи могут натворить или что мы можем сказать нашими устами; такое стояние прямо нашим внутренним Я, независимо от всего, что мы говорим нашими устами и делаем нашими руками, это есть то, к чему великий Кришна направляет своего ученика Арджуну. Таким образом великий Кришна направляет своего ученика Арджуну к человеческому идеалу, который так представляется, что человек говорит: Я совершаю мои деяния, но не имеет значения совершаются ли они мной или другим - я смотрю на них; то, что совершается моими руками или говорится моими устами, я могу смотреть на это так же объективно, как если бы я видел камень, освобождающийся и скатывающийся с горы вниз в глубины. Так я стою в отношении моих деяний; и хотя я могу быть в состоянии знать то или это, формировать концепции Мира, я сам полностью отличен от этих концепций, и я могу сказать: Во мне обитает нечто, что, это истинно, объединено со мной и что воспринимает, но я смотрю на то, что это другое нечто воспринимает. Таким образом я сам свободен от моих восприятий. Я могу стать свободным от моих деяний, свободным от моего знания и свободным от моих восприятий. Высокая идея человеческой мудрости таким образом помещена перед нами! И в конце концов, когда это нечто поднимается в Духовное, встречаю ли я демонов или святых Духов, я могу смотреть на них внешне. Я сам стою здесь, свободный от всего, что происходит, даже в Духовных мирах вокруг меня. Я смотрю и иду моим собственным путем, и не участвую в том, в чем я принимаю участие, потому что я стал смотрящим. Это есть учение Кришны. Теперь, услышав, что учение Кришны основано на философии Санкхья, будет совершенно ясно для нас, что это должно быть так. Во многих местах можно видеть его сияющим через учение Кришны; когда Кришна говорит своему ученику: Душа, которая живет в тебе связана несколькими различными способами; она связана с грубым физическим телом, она связана с чувствами, с Манасом, Ахамкарой, Буддхи; но ты отличен от всех их. Если ты рассмотришь всех их как внешние, как оболочки окружающие тебя, если ты осознаешь, что как Душевное существо ты независим от всех их, тогда ты понял нечто, чему Кришна желал научить тебя. Если ты осознаешь, что твои связи с внешним Миром, с Миром в целом, были даны тебе через Гуны, через Тамас, Раджас и Саттву, тогда ты узнаешь, что в обычной жизни человек связан с мудростью и добродетелью через Саттву, со страстями и влечениями, с жаждой существования через Раджас, а через Тамас он связан с ленью, небрежностью и сонливостью. Почему человек в обычной жизни чувствует энтузиазм к мудрости и добродетели? Потому что он имеет отношение к базовой природе, характеризуемой Саттвой. Почему человек в обычной жизни чувствует радость и стремление ко внешней жизни, чувствует удовольствие во внешних феноменах жизни? Потому что он имеет отношение к жизни, определяемое через Раджас. Почему люди идут через обычную жизнь сонно, лениво и неактивно? Почему они чувствуют угнетенными своей телесностью? Почему они не находят возможным непрерывно поднимать себя и побеждать свою телесную природу? Потому что они связаны с Миром внешних форм, который в философии Санкхья выражен через Тамас. Однако Душа мудрого человека должна стать свободным от Тамаса, должна оборвать свою связь с внешним Миром, выраженной сонливостью, ленностью и неактивностью. Когда таковые удалены от Души, тогда она только связана с внешним Миром через Раджас и Саттву. Когда человек уничтожил свои страсти и влечения и жажду существования, сохраняя энтузиазм для добродетели, сострадания и знания, его связь с внешним Миром впредь является тем, что философия Санкхья называет Саттва. Однако когда человек также стал освобожденным от такой тенденции к добродетели и знанию, когда, хотя и как добродетельный и мудрый человек, он является независимым от своего внешнего выражения даже в отношении добродетели и знания; когда добродетель есть естественный долг, а мудрость как нечто изливающееся на него, тогда он прекратил свою связь с Саттвой. Когда, однако, он таким образом снял с себя три Гуны, тогда он освободил себя от всех связей с каждой внешней формой, тогда он триумфирует в своей Душе и понимает нечто, что великий Кришна желал сделать из него. Что тогда постигает человек, когда он стремится стать тем, что великий Кришна удерживает перед ним как идеал - что он тогда понимает? Понимает он тогда более ясно формы внешнего Мира? Нет, он уже понял их; однако он поднял себя над ними. Постигает он более ясно отношение Души к таким внешним формам? Нет, он уже постиг это, однако он поднял себя над этим. Это не есть то, что он может встретить во внешнем Мире, Мире многочисленности форм или свою связь с этими формами, которую он теперь понимает, когда он сбрасывает три Гуны; ибо все это принадлежит более ранним стадиям. Пока некто остается в Тамасе, Раджасе или Саттве, он становится связанным с природными рудиментами бытия, адаптирует себя к социальным взаимоотношениям и к знанию, и приобретает качества добродетели и симпатии. Но если некто поднялся над всем этим, он сбросил все эти взаимоотношения на предыдущих стадиях. Что воспринимает тогда некто, что возникает перед его глазами? То, что некто воспринимает и что возникает перед ним не есть все это. Чем может быть то, что отличается от всего, чего некто достигает на пути Гун? Это есть ни что иное как то, что некто окончательно распознает как свое собственное существо, ибо все остальное, что может принадлежать внешнему Миру было сброшено прочь на предыдущих стадиях. В вышеупомянутом смысле, что есть это? Это есть сам Кришна; ибо он сам есть выражение того, что есть высшего в себе. Это означает, что когда некто проработал себя до высшего, он есть лицом к лицу с Кришной, ученик со своим великим Учителем, Арджуна с самим Кришной, который обитает во всех вещах, что существуют и который может истинно сказать о себе: "Я не есть одинокая гора, если я есть среди гор, я есть наибольшая из всех их; если я появляюсь на Земле, я не есть отдельный человек, но величайшая человеческая манифестация, такая, которая появляется однажды в Космическую эпоху как лидер человечества и так далее; Единство во всех формах, это есть Я, Кришна". - Таким образом сам учитель является своему ученику, присутствующим в своем собственном Существе. В то же самое время делается ясным в Бхагавад Гита, что это есть нечто величественное и могущественное, высшее, чего человек может достичь. Чтобы появиться перед Кришной, как это сделал Арджуна, может произойти через постепенные стадии инициации, посвящения; это произошло бы тогда в глубинах обучения Йоги; однако это могло бы быть также представлено как струящееся из самой эволюции человечества, данное человеку, как бы, как деяние Милости, и таким образом представленное в Гите. Арджуна был поднят вдруг, как бы, прыжком, так что телесно он имел Кришну перед собой; и Гита ведет к определенной точке, точке в которой Кришна стоял перед ним. Он не стоит теперь перед ним как человек из плоти и крови. Человек, который может быть рассматриваем как другие люди, представляет то, что является несущественным в Кришне. Ибо то является существенным, что есть во всех людях; однако так же, как другие царства Мира представляют, как бы, только разрозненное человечество, так же все, что есть в остальном Мире, есть в Кришне. Остальной Мир исчезает и Кришна есть здесь как Одно. Как Макрокосмос к Микрокосмосу, как человечество, как целое, сравнимое с маленьким каждодневным человеком, так же есть Кришна к индивидуальному человеку. Человеческая сила понимания не достаточна для того, чтобы осознать это, если сознание этого должно прийти к человеку деянием Милости, ибо Кришна, если смотреть на существенное в нем - что только возможно для высшей ясновидческой силы - появляется полностью отличным от всего, что привык видеть человек. Как если бы видение человека было поднято над всем остальным чтобы воспринять видение Кришны в его высшей природе, мы схватили бы видение его на один момент в Гите, как великого Человека, в сравнении с кем все остальное в Мире должно появиться малым; это есть Он, перед кем стоит Арджуна. Затем сила понимания покидает Арджуну. Он может только смотреть и сбивчиво выражать, что он наблюдает. Это должно быть понято; ибо посредством методов, которые он использовал до сих пор, он не был научен взирать на такое как это или описывать это в словах; и описания, которые Арджуна дает в тот момент, когда он стоит перед Кришной, должны мыслиться таким образом. Ибо одним из самых величайших артистичных и философских изложений когда-либо данных человечеству есть описание того, как Арджуна со словами, которые он говорит впервые, которые он не привык говорить, которые он никогда не говорил прежде, потому что он никогда не имел доступа к ним прежде, выражает в словах, вытянутых из глубочайших частей своего существа то, что он чувствует видя великого Кришну: "Всех Богов я воспринимаю в Твоем теле, о Бог, как также и многочисленность всех существ. Браму, Господа Бога на Своем Лотос-троне, всех Риши, и Небесного Змея. С многочисленными руками, телами, ртами и глазами, я вижу Тебя везде, в неисчислимых формах без конца, середины или начала, я вижу Тебя, о Господь Бог всего! Ты являешься мне во всех формах, Ты являешься мне с диадемой, палицей, мечом, как пылающая гора, сияющая во все стороны, так я вижу Тебя. Мое видение ослеплено, как сияющим огнем блеска Солнца и неизмеримо велико. Непреходящий, Наивысший который только может быть узнан, Величайшая Добродетель; так являешься Ты мне в огромной Вселенной. Вечный Страж Вечной Справедливости есть Ты, Ты стоишь перед моей Душой как Вечный Изначальный Дух. Ты являешь мне ни начала, ни середины и ни конца. Ты вечен всюду, бесконечный в силе, бесконечный в расстояниях Пространства. Твои глаза так велики как Луна, да, так велики как само Солнце, и из Твоего рта сияет жертвенный огонь. Я созерцаю Тебя в Твоем сиянии и я воспринимаю как Твое сияние согревает Вселенную, которую я смутно ощущаю между основанием Земли и широтой Небес, все это заполнено Твоей силой. Я один с Тобой, и тот Мир в Небесах где обитают три Мира, есть также в Тебе, когда Твоя чудесная, устрашающая Фигура представлят Себя моему взору. Я вижу всю многочисленность Богов идущих к Тебе, воспевающих хвалу Тебе, и я стою здесь устрашенный, со сложенными руками. Все сонмы Видящих называют Тебя блаженным, и также множества Святых. Они восхваляют Тебя во всех своих гимнах. Адитайа (Aditayas), Рудры (Rudras), Васу (Vasus), Садкайа (Sadkayas), Висвы (Visvas), Асвины (Aswins), Маруты (Maruts), Ушмапы (Ushmapas), Гхандаксвы (Ghandaxvas), Йакши (Yakshas), Сиддхи (Siddhas), Асуры (Asuras) и все Святые восхваляют Тебя; они взирают на Тебя преисполненные благоговением; такая гигантская форма со столь многими ртами, руками, ногами, стопами; со столь многими глотками наполненными зубами; весь Мир трепещет перед Тобой и я трепещу также. Небеса-рассеивающий, сияющий, много-рукий Единый, со ртом, действующим, как если бы это были огненные глаза, так я вижу Тебя. Моя Душа трепещет. Я не могу найти защиту и покой, о великий Кришна, Кто для меня есть Сам Вишну. Я взираю в Твое грозное наивнутреннейшее Существо, я созерцаю Его как во огне, я вижу как Оно действует, как действует бытие, которое есть конец всех времен. Я взираю на Тебя так, что я не знаю ничего и ни о чем бы то ни было. О Ты, будь милосерден ко мне, Господь Бог Богов, Ты Дом, в котором Миры обитают". Он поворачивается к сыновьям расы Куру и указывает на них: "Эти сыновья Куру, все собрались здесь вместе, это множество царственных героев, Бхишма и Дрона, вместе с нашими собственными лучшими воинами, все они распростерты в молитве перед Тобой, восхищающиеся Твоей чудесной красотой. Мне не удается познать Тебя, Твое Изначальное Начало бытия. Я не могу понять то, что является мне, что открывает себя мне". Так говорит Арджуна, когда он есть наедине с Тем, Кто есть его собственное существо, когда это Существо объективно является ему. Здесь мы противостоим великой Космической Тайне, Мистерии, мистической не только в отношении своего теоретического содержания, но в отношении всепоглощающих ощущений, которые мы должны вызвать внутри нас, если мы должны быть способны верно понять ее. Она является мистической, такой мистической, что она должна провозглашаться каждому человеческому восприятию другим путем, отличным от всего, когда-либо провозглашаемому в Мире прежде. Когда Кришна заставил прозвучать в ушах Арджуны то, что он затем сказал, это прозвучало так: "Я есть Время, которое уничтожает все Миры. Я явился, чтобы увести людей прочь, и даже если ты принесешь смерть им в сражении, все же все эти воины, стоящие в шеренге умерли бы даже без тебя. Восстань, следовательно бесстрашно. Ты приобретешь славу и победишь врага, возликуй о грядущей победе и власти. Ты не убиваешь их, когда падают мертвыми в сражении; они уже убиты Мной, прежде чем ты можешь принести смерть им. Ты есть только инструмент, ты сражаешься руками. Дроны (Dronas), Джайаданы (Jayadanas), Бхишмы (Bhishmas), Карны (Karnas) и другие воинствующие герои, которых я уже убил, которые уже мертвы - теперь ты убиваешь их, чтобы мои действия могли явиться внешне, когда они падают мертвые в Майе; тех, которых я уже убил, убей их ты. Не трепещи! Ты не способен сделать что-либо, что я уже не сделал. Сражайся! Те, которых я уже убил, падут от твоего меча". Мы знаем, что все переданное путем инструкций сынам Панду через Кришну Арджуне, излагается как будучи рассказанным возничим колесницы Дритараштре (Dritarashtra). Поэт не излагает: "Так сказал Кришна Арджуне", поэт повествует нам, что Сандшайа (Sandshaya), возничий колесницы Дритараштры, рассказывает своему слепому герою, царю народа Куру. После того, как Сандшайа, рассказал все это, он затем говорит дальше: "И когда Арджуна получил такие слова от Кришны, благоговейно со сложенными руками, трепеща, стеная от страха и глубоко склоняясь, он ответил Кришне: По праву Мир радуется в Твоей славе, и преисполнен благоговением перед Тобой. Раджасы (таковые есть Духи) безумно разбегаются во всех направлениях. Святое Воинство все склоняются перед Тобой. По какой причине они не должны бы склоняться перед Первым Творцом, Кто даже есть выше чем Брама?". Истинно, мы противостоим великой Космической Мистерии; ибо что говорит Арджуна, когда он видит свою собственную самость-Я перед собой в телесной форме? Он обращается к этому своему собственному существу как если бы оно являлось ему выше, чем Сам Брама. Мы находимся лицом к лицу с Мистерией. Ибо когда человек таким образом обращается к своему собственному существу, такие слова должны быть поняты так, что никакое чувство, никакое восприятие, никакая идея, никакая мысль используемые в обычной жизни не должны быть привнесены для того, чтобы выразить понимание. Ничто не может ввести человека в большую опасность, чем привнести такие чувства, которые он мог бы в противном иметь в жизни, чтобы выразить такие слова Арджуны. Если бы он должен был бы привнести любое из таких чувств каждодневной жизни, чтобы передать то, что он таким образом выражает, если это не было бы чем-то совершенно уникальным, если бы он не осознавал бы это как величайшую Космическую Мистерию, тогда безумие и сумасшествие были бы наименьшими в сравнении с болезнью, в которую он впал бы привнеся обычные чувства, чтобы выразить Кришну, другим словами выразить свое собственное существо. "Ты, Господь Бог Богов, Ты есть Беконечный, Ты есть Вечно-Пребывающий, Ты есть Наивысший, Ты есть оба Сущий и Не-Сущий, Ты есть величайший из Богов, Ты есть древнейший из Богов, Ты есть величайшее сокровище всей Вселенной, Ты есть тот, Кто знает и Ты есть Высшее Сознание. Ты охватываешь всю Вселенную, в Тебе есть все формы, которые только могут существовать, Ты есть Ветер, Ты есть Огонь, Ты есть Смерть, Ты есть вечно движущееся Космическое Море, Ты есть Луна, Ты есть высший из Богов, само Имя, Ты есть Прародитель высших из Богов. Благоговение должно быть Твоим, в тысячи и тысячи раз большим и гораздо большим чем все такое благоговение надлежащее Тебе. Благоговение должно приходить к Тебе со всех Твоих сторон, Ты есть все, чем человек только может стать. Ты преисполнен силы, как совокупность всех сил единственно может быть, Ты совершенствуешь все вещи и Ты в то же самое время Сам есть все. Когда я неперпелив и выбираю Тебя стать моим другом, я называю Тебя Кришна, называю Тебя Йива (Yiva), Друг; неосведомленный о Твоем чудесном величии, недумая и доверчиво, так я называю Тебя и если в своей слабости я не почитаю Тебя должно, если я не должно почитаю Тебя в Твоих движениях или в Твоем покое, в высшем Божественном или в каждодневной жизни, или когда Ты один или объединен с другими Существами, если во всем этом я не почитаю Тебя должно, тогда я молю прощения Твою Неизмеримость. Ты Отец Мира, Ты Кто движет Мир в котором Ты движешься, Ты Кто больше чем все другие учителя, Кому ничто не подобно, Кто выше всего, с Кем ничто в трех Мирах не может быть сравнимо; простираясь перед Тобой я ищу Твою Милость, Ты Господь Бог Кто проявляет Себя во всех Мирах. В Тебе я смотрю на То, что никогда не может быть видимо, я трепещу перед Тобой в благоговении. Яви Себя мне как Ты есть, о Бог! Будь Милостив, Ты Господь Бог Богов, Ты Изначальный Источник всех Миров!". Истинно, мы противостоим Мистерии, когда человеческое существо говорит так человеческому существу. И Кришна снова говорит своему ученику: "Я открыл Себя тебе в Милости, Мое высшее Существо стоит перед тобой, посредством Моей всемогущей силы и как бы по волшебству Оно есть перед тобой, сияющее, неизмеримое, без начала. Так, как ты теперь созерцаешь Меня, ни один человек прежде никогда не созерцал Меня. Так, как ты созерцаешь Меня теперь, посредством сил, которые Милостью были даны тебе, Я никогда прежде не был явлен, даже через то, что написано в Ведах, так Я никогда не был достижим посредством жертв. Ни возлиянием Богам, ни изучением, ни каким-либо церемониалом никогда не достигали Меня, никакое ужасающее искупление не может привести к тому, чтобы созерцать Меня в Моей форме, как Я есть теперь, как ты теперь созерцаешь Меня в человеческой форме, ты великий герой. Но страх не должен приходить к тебе или смущение при виде Моей ужасающей формы. Свободный от страха, преисполненный высокими мыслями ты будешь снова созерцать Меня, даже так, как Я теперь известен тебе в Моей настоящей форме". Затем Сандшайа повествует далее слепому Дринаташтра: Когда Кришна так сказал Арджуне, Неизмеримый Единый - без начала и без конца, возвышающийся над всей силой - исчез, а Кришна показал Себя снова в своей человеческой форме как если бы он желал своей дружелюбной формой заверить его, который был так испуган. И Арджуна сказал: "Теперь я вижу Тебя еще раз передо мной в Твоей человеческой форме, теперь знание и сознание возвращаются ко мне и я есть снова сам такой, каким я был". А Кришна сказал: "Форма, которую было так трудно для тебя созерцать, в которой ты только что видел Меня, это есть форма, к лицезрению которой даже Боги беспрестанно стремятся. Веды не указывают Мою форму, она не достигается ни покаянием, ни благотворительностью, ни жертвой, ни каким-либо ритуалом. Ни одним из них не могу Я быть видим в форме, в которой ты только что видел Меня. Только тот, кто знает, как идти по пути к свободе, свободный от всех Вед, свободный от всех покаяний, свободный от всех благотворительностей и жертв, свободный от всех церемониалов, удерживая свои глаза благоговейно фиксированные только на Мне одном, только такой может достичь Меня в такой форме, только он может распознать Меня так и может также стать полностью одним со Мной. Любой ведущий себя так, как Я вложил это в его ум вести себя, любой любящий и почитающий Меня, любой не заботящийся о Мире и для кого все существа достойны любви, он приходит ко Мне, о ты, Мой сын расы Панду". Мы противостоим Космической Мистерии, о которой Гита рассказывает нам, что она была дана человечеству в самый значительный Космический час, когда древнее ясновидение, которое было связано с кровью, прекращается, а человеческие Души должны искать новые пути к вечному, к непреходящему. Таким образом эта Мистерия приведена к нашему вниманию так, что мы можем в то же самое время осознать посредством ее презентации все, что может стать опасным для человека, когда он способен видеть свое собственное существо, приведенное к рождению из себя. Если мы осознаем эту самую глубочайшую из человеческих и Космических Мистерий - которая говорит о нашем собственном существе посредством истинного само-познания - тогда мы имеем перед нами самую величайшую Космическую Мистерию в Мире. Однако мы можем только тогда расположить ее перед нами, если мы способны почитать ее во всей смиренности, скромности. Никакой силы понимания не будет достаточно, ничто не позволит нам приблизиться к такой Космической Мистерии; ибо необходимо корректное чувство. Никто не должен приближаться к Космической Мистерии, которая говорит из Гиты, кто не может приблизиться к ней почтительно. Только когда мы можем чувствовать таким образом, мы полностью осознали ее. То, как начиная с этой точки зрения можно в Гите взглянуть на определенную стадию человеческой эволюции и как, просто посредством того, что показано нам в Гите, свет может быть брошен на то, что мы встречаем другим путем в Посланиях Св. Павла - это есть то, что должно занимать нас в курсе этих лекций. Лекция IV. Бхагавад Гита и Послания Св. Павла Кологна, 31 Декабря 1912 GA 142 Как Импульс Христа замещает Импульс Кришны. В начале вчерашней лекции я указал как различны впечатления полученные Душой когда, с одной стороны она позволяет хорошо-сбалансированной, спокойной, бесстрастной, неэмоциональной, истинно мудрой природе Бхагавад Гита воздействовать на нее, а с другой стороны тому, что содержится в Посланиях Св. Павла. Во многих отношениях таковые дают впечатление будучи проникнутыми личными эмоциями, личными взглядами и точками зрения, проникнутыми определенным, для целой коллективной эволюции человека на Земле, агитирующим чувством пропагандизма; они являются даже холерическими, иногда бурными. Если мы позволим манере, в которой Духовное содержание обоих выражено воздействовать на нас, мы имеем в Гите нечто такое совершенное, выраженное таким прекрасным, артистически завершенным образом, что нельзя хорошо представить еще большее совершенство выражения, проявленное поэтически и к тому же так философски. В Посланиях Св. Павла, с другой стороны, мы часто обнаружим то, что можно назвать неловкостью выражения, так что учитывая что это иногда приближается к неуклюжести, чрезвычайно трудно выделить их глубокое значение. Однако это все же истинно, что то, что относится к Христианству в Посланиях Св. Павла является основным принципом для его развития, также как и единство концепций Мира Востока является основным принципом Гиты. В Посланиях Св. Павла мы найдем такие значимые базовые истины Христианства как Воскрешение, значимости того, что называется Верой в сравнении с Законом, влияния Милости, жизни Христа в Душе или в человеческом сознании, и много других вещей; мы находим все это представленным таким образом, что любое представление Христианства должно всегда базироваться на этих Посланиях Св. Павла. Все в них относится к Христианству, как все в Гите относится к великим истинам освобождения себя от деяний, освобождения себя от непосредственной жизни действия для того, чтобы посвятить себя созерцанию, медитации Души, восходящему проникновению Души в Духовные высоты, очищению Души; короче, согласно смыслу Гиты, единению с Кришной. Все это, описанное только что, делает сравнение этих двух Духовных откровений чрезвычайно трудным, и любой, кто только делает внешнее сравнение несомненно будет вынужден поместить Бхагавад Гиту в ее чистоте, покое и мудрости выше, чем Послания Св. Павла. Но кто есть эта личность, которая делает такое внешнее сравнение? Он подобен человеку, который имеет перед собой полностью развитое растение с прекрасным цветением и рядом с ним семя растения; возможно было бы сказать: "Когда я смотрю на растение с его прекрасным полностью развитым цветением, я вижу, что оно гораздо более прекрасно, чем незначительное, невзрачное семя". Все же возможно, что из этого семени, расположенным рядом с растением с прекрасным цветением, вырастит еще более прекрасное растение однажды. Это не является должным сравнением, сравнивать такие две вещи обнаруженные рядом друг с другом, как такое полностью развитое растение и полностью неразвитое семя; и так это есть, если сравнивают Бхагавад Гиту с Посланиями Св. Павла. В Бхагавад Гите мы имеем перед нами нечто подобное самому зрелому плоду, самое чудесное и прекрасное представление долгой человеческой эволюции, который вырос в течение тысяч лет, а в Посланиях Св. Павла мы имеем перед нами зародыш чего-то совершенно нового, что должно вырастать все более и более великим и что мы можем осознать во всем его полном значении, если мы посмотрим на него как на зародышное и удержим пророчески перед нами то, чем оно однажды станет, когда тысячи и тысячи лет эволюции протекут в будущем, а то, что посажено как зародыш в Посланиях Св. Павла будет становиться все более и более зрелым. Только если мы удерживаем это в уме, мы можем сделать должное сравнение. Тогда станет также ясным, что то, что однажды должно стать великим и что сначала должно быть найдено в невидимой форме в глубинах Христианства, в Посланиях Св. Павла, должно было однажды излиться в хаотичной манере из человеческой Души. Такие вещи должны быть представлены отличным способом тем, кто рассматривает значение, с одной стороны, Бхагавад Гиты, а с другой стороны Посланий Св. Павла для коллективной эволюции человека на Земле, от способа, которым они могли бы быть изображены другим человеком, который может только судить завершенные творения касательно их красоты и мудрости и внутреннего совершенства формы. Если мы желаем сделать сравнение между различными точками зрения, которые появляются в Бхагавад Гите и Посланиях Св. Павла, мы должны сначала спросить: Что является главным пунктом в вопросе? Пунктом является то, что во всем, что мы способны исследовать исторически о двух точках зрения жизни, то что занимает нас есть втягивание "Эго" вниз в эволюцию человечества. Если мы проследим Эго через эволюцию человечества, мы можем сказать, что в до-Христианские времена, оно было еще как бы укорененным в запечатанных глубинах Души, оно еще не приобрело возможности развития себя. Развитие индивидуального характера стало возможным только тогда, когда в это Эго был как бы брошен импульс, который мы описываем как Импульс Христа. Такой, который начиная с Мистерии Голгофы мог находиться в человеческом Эго и который выражается в словах Св. Павла: "Не я, но Христос во мне", который прежде не был в Эго. Однако в те века, когда уже имелось приближение к Импульсу Христа - в последние тысячу лет до Мистерии Голгофы - то, что должно было наступить через введение Импульса Христа в человеческую Душу, было медленно подготовлено, в частности таким путем как тот, который выражен в деянии Кришны. То, что после Мистерии Голгофы человек должен был искать как Импульс Христа в себе в смысле Св. Павла: "Не я, но Христос во мне", то, что он должен был до Мистерии Голгофы искать во вне, он должен был искать приходящим к нему как откровение с Космических далей. Чем дальше мы возвращаемся назад к векам, тем более великолепным, импульсивным было откровение извне. Мы могли бы следовательно сказать: Во времена до Мистерии Голгофы определенное откровение приходило к человечеству подобно Солнечному свету, освещающему объект извне. Так же, как свет падает на такой объект, так же падает свет от Духовного Солнца на Душу человека и освещает ее. После Мистерии Голгофы мы можем говорить о том, что действует в Душе как Импульс Христа, как Духовный Солнечный свет, как если мы видим само-освещенное тело перед нами, излучающее свой свет изнутри. Если мы посмотрим на это таким образом, факт Мистерии Голгофы становится значимой граничащей линией в человеческой эволюции. Мы можем представить всю взаимосвязь символически. Если мы возьмем такой круг (Диаграмма 1) как представляющий человеческую Душу, мы можем сказать, что Духовный свет струится извне со всех сторон в эту человеческую Душу. Затем наступает Мистерия Голгофы, после которой Душа обладает Импульсом Христа в себе и излучает наружу все, что содержится в Импульсе Христа (Диаграмма 2). Так же как капля, которая освещена со всех сторон излучает и отражает такое освещение, такой же Душа является до Импульса Христа. Как пламя, которое сияет внутри и излучает свой свет наружу, такой же Душа является после Мистерии Голгофы, если она была способна получить Импульс Христа. Удерживая это в уме мы можем выразить все целое взаимоотношение посредством терминов, с которыми мы ознакомились в философии Санкхья. Мы можем сказать: Если мы направляем наше Духовное око на Душу, которая до Мистерии Голгофы облучается со всех сторон светом Духа, и мы видим всю взаимосвязь такого Духа, который изливается на Душу со всех сторон, излучая к нам в своей Духовности, все затем явится нам в том, что в философия Санкхья описывает как состояние Саттва. С другой стороны если мы созерцаем Душу после того, как Мистерия Голгофы была совершена, рассматривая ее как бы извне Духовным оком, то кажется что как если Духовный свет был спрятан в своих наивнутреннейших глубинах и как если бы Душевная природа скрывала его. Духовный свет является нам как если завуалированный Душевной субстанцией, тот Духовный свет, который начиная с Мистерии Голгофы содержится в Импульсе Христа. Не воспринимаем ли мы это подлинным вплоть до нашего времени, действительно особенно в наш век, в отношении всего, что человек переживает внешне? Рассмотрите человека сегодня, то чем он должен занимать себя в отношении своего внешнего познания и своей деятельности; и попытайтесь сравнить с тем, как Импульс Христа живет в человеке, как если сокрытый в его наивнутреннейшем существе, подобно крошечному слабому пламени, завуалированному остальным Душевным содержанием. Это является Тамасом в сравнении с до-Христианским состоянием, которое в отношении Души и Духа было состоянием Саттвы. Какую роль, следовательно, в этом смысле Мистерия Голгофы играет в эволюции человечества? Что касается откровения Духа, она трансформирует состояние Саттва в состояние Тамас. Посредством этого человечество продвигается вперед, однако проходит, можно сказать, через глубокий упадок не через Мистерию Голгофы, но через себя. Мистерия Голгофы вынуждает пламя вырастать все больше и больше, но причина по которой пламя возникает в Душе, даже если только и очень маленьким - в то время как прежде могущественный свет вливался в нее со всех сторон - есть та, что прогрессирующая человеческая природа погружается все глубже и глубже во тьму. Следовательно это не есть вина Мистерии Голгофы, что человеческая Душа в отношении Духа находится в состоянии Тамаса, ибо Мистерия Голгофы должна принести то, что должно вызвать в отдаленном будущем такой переход, что из состояния Тамаса снова появится состояние Саттвы, которое затем снова будет воспламенено изнутри. Между состоянием Саттва и состоянием Тамас существует, согласно философии Санкхья, состояние Раджас; и оно описывается как будучи тем временем в человеческой эволюции, на которое выпадает Мистерия Голгофы. Само человечество в отношении манифестации Духа шло по пути от света во тьму, от состояния Саттва в состояние Тамас, как и в течение тысячи лет, которая окружала Мистерию Голгофы. Если мы всмотримся более близко в эту эволюцию, мы можем сказать: Если мы возьмем линию А-Б, как время эволюции человечества вплоть до восьмого или седьмого века до Мистерии Голгофы, то вся человеческая цивилизация была тогда в состоянии Саттва. Седьмой век до Р.Х. Пятнадцатый, шестнадцатый век после Р.Х. А-------------------Х---------------------Х------------------Б Халдейско-Египетский Греко-Латинский период Наш собственный век Затем начался век, в котором совершилась Мистерия Голгофы, за которой последовал наш собственный век около пятнадцатого или шестнадцатого столетия после Мистерии Голгофы. Далее вполне определенно начинается век Тамаса, но это есть период перехода. Если мы желаем использовать наши обычные обозначения, мы имеем первый век - который в смысле отношения определенных Духовных откровений, все еще принадлежит состоянию Саттва - происходящим в тот же самый период, который мы называем Халдейско-Египетским, то что является состоянием Раджаса есть Греко-Латинский период, а то что находится в состоянии Тамаса есть наш собственный век. Мы знаем также, что то что называется Халдейско-Египетским периодом есть третий после-Атлантический период, Греко-Латинский период есть четвертый, а наш собственный период есть пятый. Можно сказать, это было следовательно необходимо в соответствии с планом эволюции человечества, что между третьим и четвертым после-Атлантический периодом должно было произо йти, как бы, умирание внешнего откровения. Как было человечество действительно подготовлено к вспышке Импульса Христа? Как действительно произошло подготовление? Если мы хотим сделать совершенно ясным себе различие между Духовными состояниями человечества в третьем периоде - Халдейско-Египетском - и следующими эпохами, мы должны сказать: В этом третьем периоде во всех странах как в Египте, так и в Халдее, а также в Индии все еще существовали остатки древней ясновидческой силы; другими словами человек не только видел Миры вокруг него при помощи его чувств и понимания, связанным с мозгом, но он мог также все еще видеть окружающий Мир органами своего эфирного тела, в любом случае в определенных состояниях, между сном и бодрствованием. Если мы желаем представить себе человека той эпохи, мы можем это сделать только сказав: Для тех людей восприятие природы и Мира, такое как мы имеем через наши чувства и понимание связанное с мозгом, было только одним из состояний, которые они переживали. В таких состояниях они не приобретали еще знания, но только как бы взирали на вещи и позволяли им действовать, бок о бок в Пространстве и одна за другой во Времени. Если такие люди желали приобрести знания, они должны были войти в состояние, не производимое искусственно как в наше время, но происходящее естественно, как бы само, в котором их глубоко лежащие силы, силы их эфирных тел действовали для производства знания. Из такого знания произошло все, что явилось как прекрасное знание философии Санкхья; из такого созерцания также произошло все, что дошло до нас в Ведах - хотя таковое принадлежит еще более раннему периоду. Таким образом человек того времени приобретал знание вводя себя или позволяя себе быть введенным в другое состояние. Он имел так сказать свое обычное состояние в котором он видел глазами, слушал ушами и следовал за вещами своим обычным пониманием; однако он использовал такое видение, слышание и понимание занимаясь внешней практической деятельностью. Никогда не случалось, чтобы использовать эти способности для приобретения знания. Для того, чтобы приобрести знание и восприятие он использовал то, что приходило к нему в том, другом состоянии, в котором он вводил в действие глубочайшие силы своего существа. Мы можем, следовательно, думать о человеке в те древние времена как имеющим, так сказать, свое каждодневное тело, а внутри такого каждодневного тела свое более тонкое Духовное тело, свое воскресное тело, если можно использовать такое сравнение. Своим каждодневным телом он выполнял свою каждодневную работу, а своим воскресным телом - которое было соткано только эфирным телом - он воспринимал и совершенствовал свою науку. Было бы оправдано сказать, что человек того древнего времени был бы поражен, что мы сегодня высекаем наше знание посредством нашего каждодневного тела и никогда не облекаемся в наше воскресное тело чтобы познать что-нибудь о Мире. Как такой человек переживал все эти состояния? Переживание было таким, что когда человек воспринимал посредством своих глубоких сил, когда он был в состоянии восприятия в котором, например, он изучал философию Санкхья, он тогда не чувствовал так, как человек сегодня, который, когда он желает приобрести знание должен напрягать свой рассудок и думать своей головой. Когда он приобретал знание, он чувствовал себя в своем эфирном теле, которое было тогда развито наименьшим образом в том, что сегодня есть физическая голова, но было более развито в других частях; человек мыслил значительно больше посредством других частей своего эфирного тела. Эфирное тело головы была его наименьшей совершенной частью. Человек чувствовал, так сказать, что он мыслит эфирным телом; он чувствовал себя мысля выдвинутым, возвышенным из физического тела; однако в такие моменты познания, креативного знания, он чувствовал кроме того нечто еще; он чувствовал, что он был в действительности одним с Землей. Когда он сбрасывал свое каждодневное тело и облекал свое воскресное тело, он чувствовал как если силы проходили через все его существо; как если силы проходили через его ноги и ступни и объединяли его с Землей также, как силы, которые проходят через наши руки и кисти объединяют их с нашим телом. Он начинал чувствовать себя членом Земли. С одной стороны, он чувствовал, что он мыслил и познавал в своем эфирном теле, а с другой стороны он чувствовал себя более не отдельным человеком, но членом Земли. Он чувствовал свое существо врастающим в Землю. Таким образом вся внутренняя манера переживания изменялась, когда человек облекал свое воскресное тело и подготавливал себя к познанию. Что тогда должно было произойти для того, чтобы такой древний, древний период - третий - должен был полностью прекратиться и новый период - четвертый - должен был наступить? Если мы желаем понять, что должно было произойти тогда, то было бы хорошо попытаться прочувствовать нашим путем немного глубже в древний метод описания. Человек, который в то древнее время переживал то, что я только что описал, сказал бы: "Змей стал активным во мне". Его существо удлинялось в Землю; он более не чувствовал свое физическое тело как действительно активную часть себя; он чувствовал как если он вытягивался подобно Змеиному продолжению себя в Землю, а его голова была тем, что выступало из Земли. И он чувствовал, что такой Змей является мыслителем. Можно было бы нарисовать человеческое существо так (Диаграмма 3): его эфирное тело проходящим в Землю, продолженное в Змеиное тело и будучи пока вне Земли как физический человек, он простирался вниз в Землю в течение времени восприятия и познания и мыслил своим эфирным телом. "Змей стал активным во мне" говорил он. Воспринимать, было следовательно чем-то подобным такому: "Я поднимаю Змея во мне до состояния активности; я чувствую свою Змеиную природу". Что должно было произойти, так что новый период должен был наступить и новый метод восприятия возникнуть? Должно было стать более невозможным происходить таким моментам, в которых человек чувствовал свое существо протянутым в Землю через свои ноги и ступни; вдобавок такое восприятие должно было умереть в его эфирном теле и перейти в физическую голову. Если вы можете правильно представить такой переход древнего восприятия в новое, вы скажете, и хорошим выражением для такого перехода было бы: "Я ранен в моих стопах, но моим телом я наступил стопами на голову Змея", другими словами, Змей со своей головой прекратил быть инструментом мышления. Физическое тело и особенно физический мозг, убивает Змея, а Змей мстит, забирая чувство принадлежности Земле. Он кусает в пяту. В такие времена перехода от одной формы человеческого переживания в другую то, что приходит как бы из старой эпохи, входит в конфликт с тем, что приходит в новую эпоху; ибо такие вещи являются все еще действительно одновременно существующими. Отец все еще существует достаточно долго после начала жизни сына; хотя сын происходит от отца. Атрибуты четвертого периода, Греко-Латинского были тут, но таковые третьего, Египетско-Халдейского периода все еще влияли и двигались в людях и нациях. Такие атрибуты стали перемешенными в ходе эволюции, но то, что возникает как новое и то, что приходит как бы из старых времен, продолжает жить в современности, однако не может более понимать друг друга должным образом. Старое не понимает новое. Новое должно защищать себя против старого, должно оборонять свою жизнь от него; другими словами, новое есть здесь, но предки со своими атрибутами, принадлежащие старой эпохе, все еще действуют в своих потомках, предки, которые не принимают участие в новом. Таким образом мы можем описать переход от третьего периода человечества к четвертому. Должен был существовать герой, как можно было бы сказать - лидер человечества, который в значимой манере, впервые представляет такой процесс убивания Змея, будучи раненым им; ибо он должен был в то же время сражаться против того, что определенно родственно ему, но что со своими атрибутами все еще сияло в новом периоде из старого. Предваряя человечество, одна личность должна была впервые пережить все величие того, что позднее переживут все поколения. Кто есть тот герой, который сокрушил голову Змея, который сражался против того, что было важным в третьем периоде? Кто был тем, кто направлял человечество от старого времени Саттвы в новое время Тамаса? Это был Кришна - и могло ли это быть более ясно показано, чем Восточной легендой, в которой Кришна представлен как будучи сыном Богов, сыном Махадева (Mahadeva) и Деваки (Devaki), кто вошел в Мир, окруженный чудесами (которые подчеркивали, что он приносит нечто новое) и кто, если можно приводить мой пример далее, ведет людей в поисках мудрости в их каждодневном теле, и кто сокрушает их воскресное тело - Змея; кто должен оборонять себя от того, что проектируется в новый период из родственного ему. Такой герой является чем-то новым, чем-то чудесным. Следовательно легенда повествует, как Кришна ребенок, даже при своем рождении, был окружен чудесами и что Канза (Kansa), брат его матери желал отнять жизнь ребенка. В дяде ребенка Кришны мы видим продолжение старого, а Кришна должен оборонять себя от него; ибо Кришна должен принести новое то, что убивает третий период и заканчивает со старыми состояниями для внешней эволюции человечества. Он, кто должен защищать себя от Канза, обитателя старого века Саттвы; и среди самых замечательных чудес, которыми окружен Кришна, легенда повествует, что могущественный Змей Кали (Kali) обвился вокруг него, однако Кришна смог наступить на голову Змея стопой, хотя Змей ранил его в пяту. Здесь мы имеем нечто, о чем мы можем сказать, что легенда напрямую воспроизводит оккультный факт. Это и есть то, что делают легенды; только мы должны искать не внешнего объяснения, но должны осознать легенду верно, в истинном свете знания, для того чтобы понять ее. Кришна есть герой установки третьего периода После-Атлантической эпохи человечества. Легенда повествует далее, что Кришна явился в конце третьей Космической эпохи. Все находится в соответсвии, если верно понято. Кришна является тем, кто убивает древнее восприятие, кто вводит его во тьму. Это он совершает в своей внешней феноменальности; он низводит к состоянию тьмы то, чем как Саттва-знание прежде обладало человечество. Теперь, как он представлен в Бхагавад Гита? Он представлен там, как дающий единственной индивидуальности, как если для компенсации того, что он отобрал от него, руководство того, как через Йогу он может возвыситься к тому, что стало тогда потеряным для нормального человечества. Таким образом для Мира Кришна является как убийца древнего Саттва-знания, в то же самое время мы видим его в конце Гиты как Господа Бога Йоги, который снова должен вести нас к знанию, которое было оставлено; знание принадлежащее старым векам, которое мы можем только достичь, когда мы превзойдем и победим то, что мы теперь облекаем внешне как каждодневное одеяние; когда мы вернемся еще раз к древнему Духовному состоянию. Это было двойным деянием Кришны. Он действовал как исторический герой Мира, в том что он сокрушил голову Змея древнего знания и воззвал человека пере-войти в физическое тело, единственно в котором Эго могло быть завоевано как свободное и независимое Эго, в то время как раньше все, что составляло Эго человека притекало извне. Таким образом он был Мировым историческим Героем. Затем для индивидуума он был тем, кто во времена благоговения, медитации, внутреннего поиска давал то, что одно время было утеряно. Это есть то, с чем мы встречаемся в такой грандиозной форме в Гита, чему мы в конце нашей последней лекции позволили воздействовать на наши Души, и что Арджуна встречает как свое собственное существо, видимое внешне; видимое без начала и без конца - простирающееся через все Пространство. Если мы рассмотрим такое состояние более ясно, мы придем к месту в Гите, которое, если мы уже были поражены величием и могущественным содержанием Гиты, должно бесконечно расширить наше восхищение. Мы придем к изложению, которое для современного человека должно определенно явиться непостижимым; где Кришна открывает Арджуне природу Авайата-дерева (Avayata-tree), Фигового-дерева (Fig-tree), рассказывая ему, что в этом дереве корни растут вверх, а ветви вниз; где Кришна далее говорит, что отдельные листья этого дерева есть листы книги Вед, которые сложенные вместе вырабатывают знание Вед. Это отдельное изложение в Гите. Что означает такое указание на великое дерево Жизни, чьи корни направлены вверх, а ветви вниз и чьи листья дают содержание Вед? Мы должны просто перенести себя назад в древнее знание и попытаться понять, как оно действовало. Человек сегодня имеет только, так сказать, свое современное знание, сообщаемое ему его физическими органами. Древнее знание приобреталось как мы уже описывали в теле, которое было еще эфирным, не то, что бы весь человек был эфирным, но знание было приобретено через часть эфирного тела, которое было в физическом теле. Посредством такого организма, через эфирное тело, приобреталось древнее знание. Просто представьте живо, что вы, будучи в эфирном теле могли бы воспринимать посредством Змея. Нечто тогда имелось в Мире, чего для человека сегодня уже нет более здесь. Конечно, человек сегодня может осознавать больше из того, что окружает его, когда он вводит себя в соотношение с природой; однако подумайте о нем, когда он наблюдает Мир; имеется одна вещь, которую он не воспринимает, и это есть его мозг. Ни один человек не может видеть свой мозг, когда он наблюдает Мир; как не может человек видет и свой собственный спинной мозг. Такая невозможность исчезает, как только наблюдают эфирным телом. Новый объект затем появляется, который иначе невидим - воспринимают свою собственную нервную систему. Конечно, она не является так, как современный анатомист видит ее. Она не является так, как она является такому человеку, она является таким образом, что человек ощущает: "Да! Ты есть в твоей эфирной природе". Человек затем смотрит вверх и видит как нервы, которые проходят через все органы, собираются вместе там вверху в мозге. Это производит ощущение: "Это есть дерево, чьи корни идут вверх, а ветви простираются вниз во все члены". Это в действительности не ощущается как того же малого размера, которое мы имеем внутри нашей кожи; это ощущается как могущественное Космическое дерево. Корни простираются далеко в дали Пространства, а ветви протягиваются вниз. Человек чувствует себя Змеем и видит свою нервную систему объективизированной, человек чувствует, что она подобна дереву, которое посылает свои корни далеко в даль Пространства, а ветви свои вниз. Вспомните, что я говорил в предыдущих лекциях, что человек в некотором смысле есть инвертированное растение. Все, что я говорил в предыдущих лекциях должно быть вспомнено и сведено вместе для того, чтобы понять такую вещь, как это великолепное изложение в Бхагавад Гите. Мы тогда будем поражены древней мудрости, которая должна сегодня, посредством новых методов, быть вызвана из глубин оккультизма. Мы тогда переживаем то, что это дерево выносит на свет. Мы переживаем его листья, которые растут над ним; знание Вед, которое вливается в нас извне. Прекрасная картина Гиты предстает ясно перед нами: дерево с его корнями, растущими вверх и его ветвями идущими вниз, с его листьями, наполненными знанием, а сам человек как Змей вокруг дерева. Вы возможно видели эту картину или встречали картину Дерева Жизни со Змеем; все преисполнено значения, если рассматривать эти древние вещи. Здесь мы имеем дерево с растущими вверх корнями и обращенными вниз ветвями; человек ощущает, что оно идет в противоположном направлении Райского дерева. Это имеет свое глубокое значение; ибо Райское дерево размещено в начале другой эволюции, которая через древнюю еврейскую античность перешла в Христианство. Таким образом в этом месте нам дано указание всей природы того древнего знания и когда Кришна ясно говорит своему ученику Арджуне: "Самоотречение есть сила, которая делает это дерево видимым человечеству", нам показано как человек возвращается к тому древнему знанию, когда он отрекается от всего, приобретенного им в дальнейшем ходе эволюции, которую мы описывали вчера. Это есть то, что дано как нечто грандиозное и великолепное Кришной своему единственному ученику Арджуне как оплата, в то время как он должен отнять это у всего человечества для каждодневного использования цивилизацией. Это есть существо Кришны. Чем тогда должно стать то, что Кришна дает своему единственному индивидуальному ученику? Это должно стать Саттва мудростью; и чем лучше он может дать ему эту Саттва мудрость, тем мудрее, яснее, спокойнее и более бесстрастнее оно будет, однако это будет древне открытая мудрость, нечто, что приближается человечеству извне таким замечательным образом в словах, которые Всевышний, другими словами, Сам Кришна, говорит и в тех словах, в которых отдельный индивидуальный ученик отвечает. Таким образом Кришна становится Господом Богом Йоги, тем, кто ведет нас назад к древней мудрости человечества, и кто всегда стремится преодолеть то, что даже в век Саттвы скрывает Дух от Души, кто желает привести Дух перед своим учеником в его изначальной чистоте, как это было прежде чем он снизошел в вещественность. Таким образом только в Духе Кришна является нам в той взаимной беседе между Кришной и своим учеником, к которой мы ссылались вчера. Таким образом мы представили перед нашими Душами конец той эпохи, которая была последней из веков древней Духовности; той Духовности, за которой мы можем так последовать, что мы видим ее полный и совершенный Духовный свет в ее начале, а затем ее снисхождение в материю для того, чтобы человек должен был найти свое Эго, свою независимость. И когда Духовный свет снизошел так далеко как до четвертого после-Атлантического периода, имелся тогда некий вид взаимного взаимоотношения, взаимоотношения Раджаса между Духом и более внешней частью Души. В эту эпоху совершилась Мистерия Голгофы. Можем ли мы описывать эту эпоху как принадлежащую состоянию Саттва? Нет! Ибо тогда мы не должны были бы описывать как раз то, что принадлежало этой эпохе! Если некто описывает ее корректно, как принадлежащую веку Раджаса - используя выражение философии Санкхья - тот должен описывать ее соответственно Раджасу, не в терминах чистоты и ясности, но в личном чувстве, как бы восходящем до гнева об этом или том и так далее. Таким образом должно было описывать ее и таким образом Св. Павел изображает ее, в смысле ее отношения к Раджасу. Если вы чувствуете волнение многих высказываний в Посланиях Св. Павла Фессалоникийцам, Коринфянам или Римлянам, вы осознаете нечто схожее с гневом, нечто часто подобное личному характерному, пульсирующему в Посланиях Св. Павла, вырывающему себя прочь из состояния Раджаса - это есть стиль и характер этих Посланий. Они должны были так появиться; в то время как Бхагавад Гита должна была прийти чистой и свободной от личного, потому что она была цветением умирающей эпохи, которая однако дала одной индивидуальности компенсацию того что уходило, и вела его обратно к высотам Духовной жизни. Кришна должен был дать изысканнейшее Духовное цветение своему собственному ученику, потому что он должен был убить древнее знание человечества, сокрушить голову Змея. Это состояние Саттва ушло под себя, оно не было более здесь; и любой в веке Раджаса, кто говорил о состоянии Саттва, говорил только о том, что было старым. Тот, кто располагал себя в начале нового века должен был говорить в соответствии с тем, что было решающим для того времени. Персональное было внедрено в человеческую природу, потому что человеческая природа должна была найти путь искать знание через органы и инструменты физического тела. В Посланиях Св. Павла говорит личный, персональный элемент; вот почему персональное негодует против всего, что втягивает во тьму материального; со словами гнева он негодует, ибо слова гнева часто громыхают в Посланиях Св. Павла. Вот почему Послания Св. Павла не могут быть даны в строго лимитированных строках, в остро-определенной, мудрой чистоте Бхагавад Гиты. Бхагавад Гита может говорить в словах мудрости, потому что она описывает как человек может освободить себя от внешней деятельности, и возвысить себя в триумфе к Духу, как он может стать одним с Кришной. Она также описывает в словах, исполненных мудрости путь Йоги, которая ведет к величайшим высотам Души. Однако то, что пришло в Мир есть нечто новое, победа Духа над тем, что только относится к Душе внутри, что могло сначала только быть описанным из состояния Раджаса; и тот, кто впервые описывал это в манере, значимой для истории человечества, делал это исполненный энтузиазма; таким образом, что человек знает, что это принимает участь в нем самом, что он сам трепещет перед откровением Импульса Христа. Персональное должно затем прийти к нему, он конфронтирует впервые с тем, что должно действовать далее на тысячи лет в будущем, это пришло к нему таким образом, что все силы его Души должны принять личную участь в этом. Следовательно он не описывает философские концепции, исполненные мудрости, как в Бхагавад Гите, но описывает то, что он должен описать как Воскресение Христа, как нечто, в чем человек непосредственно и лично заинтересован. Не должно ли это было стать личным переживанием? Не должно ли было Христианство вовлечь в то, что является самым личным, согреть его полностью и наполнить его жизнью? Истинно, тот, кто описывал событие Христа впервые, мог сделать это только как личное переживание. Мы можем видеть как в Гите главное ударение возлагается на восхождение через Йогу в Духовные высоты; остальное только затрагивается мимоходом. Почему это так? Потому что Кришна только дает свои инструкции определенному ученику и не касается того, что другие люди вовне в Мире чувствуют как свою связь с Духовным. Следовательно Кришна описывает то, чем его ученик должен стать, что он должен возвышаться все выше и выше и становиться все более и более Духовным. Это описание ведет ко все более и более зрелым состояниям Души и, следовательно ко все более и более впечатляющим образам красоты. Следовательно также это есть тот случай, что только в конце мы встречаемся с антагонизмом между демоническим и Духовным и это подтверждает красоту восхождения в Душевную жизнь; только в заключении мы видим контраст между теми, кто являются демоническими и теми, кто являются Духовными. Все такие люди из кого говорит только материальное, которые живут в материальном, которые верят что все приходит к концу со смертью, являются демоническими. Однако это только упоминается путем просвещения, дополнительного сведения, это есть ничто в сравнении с тем, в чем великий учитель Кришна действительно заинтересован; он прежде всего заинтересован в Духовности человеческой Души. Йога может только говорить о том, что противостоит Йоге, как побочный продукт. Св. Павел, превыше всего, заботится обо всем человечестве, о том человечестве, которое находится фактически в наступающем веке тьмы. Он должен обратить свое внимание на все, что такой век тьмы привносит в человеческую жизнь; он должен указать контраст жизни тьмы, общей всем, с тем, что есть Импульс Христа и который сначала должен взрасти как крошечный росток в человеческой Душе. Мы можем видеть это появляющимся у Св. Павла, когда он указывает снова и снова на все виды порока, на все виды материализма, с которыми должно сражаться через то, что он должен дать. То, что он способен дать является сначала только мерцанием, слабым светом в человеческой Душе, который приобретет силу только через энтузиазм, лежащий позади слов и который появляется в триумфальных словах как манифистация чувства через личностное. Таким образом представления Гиты и Посланий Св. Павла далеко удалены друг от друга; в чистоте Гиты описания являются безличностными, в то время как Св. Павел должен был прорабатывать личностное в своих словах. Это есть то, что с одной стороны задает стиль и тон Гиты, а с другой стороны Посланий Св. Павла; мы встречаем это в обоих творениях почти, можно сказать, в каждой строке. Нечто может достичь художественное совершенство только если оно приобрело необходимую зрелость; в начале своего развития оно всегда является как нечто более или менее хаотичное. Почему все это так? Этот вопрос будет отвечен, если мы вернемся к замечательному началу Бхагавад Гиты. Мы уже описывали его; мы видели множество родственников противостоящих друг другу в сражении, одного воина противостоящему другому, все еще оба победитель и побежденный родственные один другому по крови. Время, которое мы рассматриваем есть время перехода от старой кровной связи к которой принадлежит сила ясновидения - к дифференциации и смешению крови, что является характеристикой нашего современного времени. Мы противостоим трансформации внешней телесной природы человека и восприятия которая необходимо сопутствует этому. Другой вид смешения крови, новое значение крови теперь вступает в эволюцию человечества. Если мы желаем изучить переход от такой старой эпохи к новой - я напоминаю вам о моем небольшом памфлете "Оккультное значение крови" - мы должны сказать, что ясновидение древних времен зависило от факта, что кровь была, так сказать, удерживаемой в племени, в то время как новый век последовал за смешением крови, которым ясновидение было убито и возникло новое восприятие, связанное с физическим телом. Начало Гиты указывает на нечто внешнее, на нечто, связанное с человеческой телесной формой. Это с такими внешними изменениями формы занимается главным образом философия Санкхья; в том смысле, что она оставляет на заднем плане то, что принадлежит Душе, как мы указывали. Души в их множественности есть просто позади форм. В философии Санкхья мы нашли некий вид множественности; мы сравнивали это с философией Лейбница более современного времени. Если мы способны вдуматься в Душу Санкхья философа, мы можем представить его говорящим: "Моя Душа выражает себя или в состоянии Саттва, или Раджас, или Тамас по отношению к формам внешнего тела". Но такой философ изучает формы. Эти формы изменяются и одним из самых замечательных изменений есть то, которое выражает себя в ином использовании эфирного тела или через переход относительно кровной связи, который мы только что описали. Мы имеем тогда внешнее изменение формы. Сама Душа ни в малейшем не затронута тем, чем Санкхья философ занимает себя. Внешние изменения формы вполне достаточны чтобы позволить нам рассматривать то, что имеет место при переходе от старого века Саттвы к веку Раджаса, на границе которого находится Кришна. Это есть внешние изменения формы, которые включаются здесь в рассмотрение. Внешние изменения формы всегда включаются в рассмотрение во время изменения веков. Однако изменения формы имеют место отличным образом в течение перехода от Персидского к Египетскому периоду от того, что они произвели при переходе от Египетского к Греко-Латинскому периоду; внешние изменения формы все еще имели место. В еще другой манере имел место переход от Древне-Индийского периода к Персидскому, однако здесь также имелось внешнее изменение формы. Действительно, это было просто изменение формы, которое произошло, когда переходя от самой древней Атлантиды в после-Атлантические века имело место изменение формы. И мы могли бы проследить это придерживаясь обозначениям философии Санкхья, мы можем проследить это просто сказав: Душа проходит через свои переживания в этих формах, но сама Душа не изменяется этим, Пуруша остается незатронутой. Таким образом мы имеем определенный вид трансформации, который может быть описан философией Санкхья ее собственными концепциями. Но за этой трансформацией находится Пуруша, индивидуальная Душевная часть каждого человека. Философия Санкхья только говорит об этом, что существует индивидуальная часть Души, которая соотносится через три Гуны - Саттву, Раджас и Тамас - со внешней формой. Однако такая Душевная часть сама не затрагивается внешними формами; Пуруша позади их всех есть то, что встречается нам в учении Кришны, в том что он, как Господь Бог Йоги, учит. Да, конечно, но природа этой Души не дается нам в виде знания. Направления, как должно развивать Душу есть высшее, что нам показывается; изменение внешних форм, но не изменение в самой Душе, только как вводное замечание. Это первое предположение мы находим следующим образом, если человек должен подняться через Йогу от обычных стадий Души к высшим, он должен освободить себя от внешних деяний, он должен эмансипировать себя все больше и больше от внешних деяний, от того, что он делает и воспринимает внешне; он должен стать "наблюдателем" себя. Его Душа тогда усваивает внутреннюю свободу и возвышает себя триумфально над всем внешним. Это так для обычного человека, однако для того кто инициирован, посвящен и становится ясновидящим, это не остается так; он не противостоит внешней субстанции, ибо она сама по себе есть Майя. Она становится реальностью только для того, кто использует свои внутренние инструменты. Что приходит на место субстанции? Если мы рассмотрим древнюю инициацию, мы встречаем следующее: В то время, как человек в каждодневной жизни противостоит субстанции - Пракрити - Душа, которая через Йогу развила себя инициацией, посвящением должна сражаться против мира Асуров (Asuras), мира демонического. Субстанция есть то, что оказывает сопротивление; Асуры, силы тьмы становятся врагами. Но все это есть все еще предположение, мы воспринимаем это как нечто выступающее из Души, так сказать; мы начинаем чувствовать то, что свойственно Душе. Ибо Душа только тогда начнет осознавать себя как Духовная, когда она начинает вести сражение против демонов, Асуров. На нашем языке мы должны описать это сражение, которое однако мы встречаем в миниатюре, как нечто, что становится воспринимаемым в форме Духов, когда субстанция появляется в Духовности. Мы, таким образом, воспринимаем в миниатюре то, что мы знаем как сражение Души, когда она вступает при инициации, посвящении в сражение с Ариманом. Но если мы смотрим на сражение такого рода, мы находимся тогда в самой наивнутреннейшей части Души, а что прежде было материальными Духами, вырастает в нечто гигантское; Душа тогда противостоит могущественному врагу. Душа тогда противостоит Душе, индивидуальная Душа в универсальном Пространстве противостоит царству Аримана. Это есть самая низшая стадия царства Аримана, с которой некто сражается в Йоге; но теперь мы смотрим на это как на сражение Души с силами Аримана, с царством Аримана, он сам предстоит перед нами. Философия Санкхья распознает отношение Души ко внешней субстанции, в которой последняя имеет перевес как состояние Тамаса. Иницированный, посвященный, который вступает в инициацию посредством Йоги не только находится в состоянии Тамаса, но также в сражении с определенными демоническими силами, в которые субстанция трансформирует себя перед его взором. В том же самом смысле Душа, когда она есть в состоянии не только противостоящей Духовному в субстанции, но и чисто Духовному, находится лицом к лицу с Ариманом. Согласно философии Санкхья, Дух и материя находятся в балансе в состоянии Раджаса, они колеблятся туда и сюда, сначала материя вверху, затем Дух, в одно время материя перевешивает весы, затем Дух. Если такое состояние должно приводить к инициации, посвящению, оно должно приводить в смысле древней Йоги к непосредственному преодолению Раджаса и вести в Саттва. Для нас это еще не ведет в Саттва, но к началу другого сражения - сражения с тем, что является Люциферическим. А теперь ход наших рассмотрений приводит нас к Пуруше, которая только упоминается в философии Санкхья. Мы не только упоминаем ее, мы помещаем ее прямо в середину поля сражения против Аримана и Люцифера; одна Душевная природа сражается против другой. В философии Санкхья Пуруша видится в колоссальной перспективе; но если мы входим более глубоко в то, что принимает участие в природе Души, еще не различимое между Ариманом и Люцифером, тогда в Саттве, Раджасе и Тамасе мы только найдем отношение Души к материальной субстанции. Но рассматривая материю в нашем собственном смысле, мы имеем Душу в ее полной активности, сражающуюся и борющуюся между Ариманом и Люцифером. Это есть нечто, что во всем своем величии может быть только рассматриваемо через Христианство. Согласно древней Санкхья учащей, что Пуруша остается непобеспокоенной, она описывает состояние, которое возникает, когда Пуруша облекает себя в Пракрити. Мы вступаем в Христианский век и в то, что поддерживает эзотерическое Христианство и мы проникаем в саму Пурушу и описываем это, принимая троякое в рассмотрение: Душу, Ариманическое и Люциферическое. Мы теперь понимаем внутреннее взаимоотношение самой Души в ее сражениях. То, что должно было прийти должно было быть найдено в переходе в четвертый период, в том переходе, который отмечен через Мистерию Голгофы. Ибо, что имело место тогда? То, что произошло в переходе от третьего к четвертому периоду, было чем-то, что может быть описано как только изменение формы; однако теперь есть нечто, что может быть описано переходом от Пракрити в саму Пурушу, что может быть охарактеризовано тем, что мы скажем: "Мы чувствуем как Пуруша полностью эмансипирует себя от Пракрити, мы чувствуем это в нашем самом наивнутреннейшем существе". Человек не только вырван из кровных связей, но также из Пракрити, из всего внешнего, и должен внутренне покончить с этим. Затем приходит Импульс Христа. Это есть, однако, самый величайший переход, который имел место во всей эволюции Земли. Это не является более только вопросом того, что может быть состоянием Души в отношении материи в Саттве, Раджасе и Тамасе, ибо Душа должна не только преодолеть Тамас и Раджас, чтобы поднять себя над ними в Йоге, но должна сражаться против Аримана и Люцифера, ибо она теперь оставлена на саму себя. Отсюда необходимость конфронтации с тем, что представлено нам в такой могущественной поэме - Бхагавад Гита - конфронтации того, что было необходимо в старые времена с тем, что необходимо для новых. Эта возвышенная песня, Бхагавад Гита, показывает нам такой конфликт. Здесь нам показана человеческая Душа. Она обитает в своей телесной части, в своих оболочках. Эти оболочки могут быть описаны. Они есть то, что находится в постоянном состоянии изменения формы. Душа в своей обычной жизни живет в состоянии вовлеченности, в Пракрити. В Йоге она освобождает себя от всего, что обволакивает ее, она преодолевает то, во что она облачена и вступает в Духовную сферу, когда она полностью свободна от своих покровов. Давайте сравним с этим то, что Христианство, Мистерия Голгофы впервые приносит. Здесь не достаточно, что Душа должна только сделать себя свободной. Ибо если Душа должна освободить себя через Йогу, она достигнет лицезрения Кришны. Он появился бы во всей своей могущественности перед ней, но как если бы он был до того, как Ариман и Люцифер обрели свою полную силу. Следовательно добродетельная Божественность все еще скрывает тот факт, что рядом с Кришной - который затем становится видимым в возвышенном образе, описанным в нашей последней лекции - слева и справа находятся Ариман и Люцифер. С древним ясновидением, это было все еще возможным, потому что человек еще не снизошел в материю; но теперь это более не так. Если бы Душа должна была пройти только через Йогу, она встретила бы Аримана и Люцифера и вступила бы в сражение с ними. Она может только занять свое место рядом с Кришной, если она имеет такого союзника, Кто сражается с Ариманом и Люцифером; Тамаса и Раджаса не было бы достаточно. Такой союзник, однако, есть Христос. Таким образом мы видим как то, что является телесной природы освобождает себя от тела или, можно также сказать, от того что телесно затемняло себя в теле, в то время когда появляется Герой Кришна. Но с другой стороны мы видим то, что является еще более колоссальным; Душа оставляется на саму себя и лицом к лицу с чем-то, что является только видимым в своей собственной области в том веке, в котором произошла Мистерия Голгофы. Я могу хорошо представить, дорогие друзья, что некто говорит: "Ну, что может быть более великолепнее, чем когда высший идеал человека, совершенство человечности помещается перед взором в форме Кришны!". Может быть нечто еще более высокое - и это есть то, что должно находиться рядом с нами и проникать нас, когда мы должны завоевать такую человечность, не только в отношении Тамаса и Раджаса, но и в отношении сил Духа. Это есть Христос. Поэтому это есть желание умственной способности видеть нечто еще более величественное, если некто предопределен видеть в Кришне самое высшее из всего. Превосходящая сила Импульса Христа в сравнении с Импульсом Кришны выражается в факте, что в последнем мы имеем воплощенное во всей человеческой природе Кришны Существо, которое было инкарнировано в нем. Кришна был рожден и взрослел как сын Висудева (Visudeva); однако в его человечности был воплощен, инкарнирован такой высший человеческий Импульс, который мы распознаем как Кришна. Тот, другой Импульс, который должен находиться рядом с нами, когда мы должны противостоять Ариману и Люциферу (такое противостояние только начинается сейчас, ибо все такие вещи, как например, представленные в наших драмах Мистерий, будут поняты Душевно будущими поколениями), тот другой Импульс, который не может сразу обитать даже в таком теле, которым мог обладать Заратустра (Zarathustra), но может только обитать в нем, когда такое тело само достигло высоты своего развития, когда оно достигло своего тридцатого года. Таким образом Импульс Христа не наполняет всю жизнь, но только самый зрелый период человеческой жизни. Вот почему Импульс Христа обитал только три года в теле Иисуса. Более возвышенная высота Импульса Христа выражается в факте, что он не мог обитать сразу в человеческом теле, как Кришна начиная со своего рождения. Мы должны говорить далее о превосходящем величии Импульса Христа в сравнении с Импульсом Кришны и как это должно быть рассматриваемо. Однако из того, что уже было охарактеризовано вы можете видеть и чувствовать, что по существу дела, отношение между великой Гитой и Посланиями Св. Павла не могло быть другим; что все представленное Гитой было зрелым плодом много, много более ранних времен и может, следовательно, быть совершенным в себе; в то время как Послания Св. Павла, будучи первыми семенами будущего - определенно более совершенного, более все-объемлещей Мировой эпохи, должны необходимо быть гораздно более незавершенными. Таким образом тот, кто представляет, как Мир идет своим курсом должен распознавать, это истинно, великие несовершенства Посланий Св. Павла в сравнении с Гитой, очень, очень значительные несовершенства - они не должны быть представлены в ложном свете - но он должен также понимать причину по которой такие несовершенства должны быть здесь. Лекция V. Бхагавад Гита и Послания Св. Павла Кологна, 1 Января 1913 GA 142 Духовная природа Майи. Кришна - световой ореол Христа. В течение этого курса лекций я представил перед вашими Душами два замечательных документа человечества, хотя и по необходимости описанные очень кратко, ввиду лимитированного количества лекций; и мы видели какие импульсы должны были влиться в эволюцию человечества для того, чтобы эти два значимых документа, возвышенная Бхагавад Гита и Послания Св. Павла могли прийти к существованию. Что является важным для нас, это осознать существенное различие между всем Духом Гиты и Посланий Св. Павла. Как мы уже говорили: - в Бхагавад Гита мы имеем учения, которые Кришна мог дать своему ученику Арджуне. Такие учения могли быть только даны и должны быть только даны личности индивидуально, ибо они являются в реальности в точности тем, чем они являются в Гите: учениями интимной природы. С другой стороны они появляются в Гите. Это не было так в то время, когда Гита была составлена. Они тогда не достигали всех; они были тогда сообщаемы устно. В те древние дни учителя были тщательны в утверждении зрелости ученика, которому они должны были сообщить такие учения; они всегда удостоверялись в готовности его существа к ним. В наше время это более невозможно относительно всех учений и инструкций, которые должны некоторым образом выйти открыто на свет. Мы живем в век, в котором Духовная жизнь является в определенном смысле публичной. Не то, что не существует более никакой оккультной науки сегодня, но она не может быть рассматриваема просто потому, что она не публикуется или не распростараняется широко. Существует много научной оккультности в наши дни. Научное учение Фихте (Fichte), например, хотя каждый может приобрести его в печатной форме, есть действительно тайное учение; и в конце концов философия Гегеля (Hegel) является также тайной доктриной, ибо очень мало известно и имеется действительно много причин в ней чтобы оставаться тайным учением; и это так со многими вещами в наши дни. Научное учение Фихте и философия Гегеля имеют очень простой метод чтобы оставаться тайной доктриной тем, что ими написано таким образом, что большинство людей не понимают их и впадают в сон, если они читают первую страницу. Таким путем предмет остается тайной доктриной и это так в наш собственный век со многим, о чем многие люди думают, что они знают. Они не знают этого; такие вещи остаются тайной доктриной; и в действительности такие вещи, должные быть найдеными в Гите, также остаются тайной доктриной, хотя они могут быть сделаны известными в широчайших кругах посредством печати. Ибо в то время как один человек берет Гиту сегодня и видит в ней великие и могущественные откровения об эволюции собственного существа человека, другой увидит в ней только интересную поэму; для него все восприятия и чувства, выраженные в Гите являются только тривиальностями. Ибо не должно думать, что некто действительно сделал то, что есть в Гите своим собственным достоянием, хотя он может быть способным выразить это в словах самой Гиты, но который может сам быть далек от ее понимания. Таким образом грандиозность самого предмета есть во многих отношениях защита от становления общим. Что является определенным, это то, что учения, которые поэтически выработаны в Гите являются такими, которым каждый должен последовать, должен испытать их на себе, если через них он желает возвыситься в своей Душе и в конце концов пережить встречу с Господом Богом Йоги, с Кришной. Это, следовательно, есть индивидуальная суть; нечто, что великий учитель адресует только одной индивидуальности. Это не так, когда мы рассмотрим содержание Посланий Св. Павла с этой точки зрения. Здесь мы видим, что все есть для общества, все есть суть воззвания ко многим. Ибо если мы удержим наше внимание на самом наивнутреннейшем ядре сути учения Кришны, мы должны сказать: То, что некто испытывает через такое учение, он переживает это для себя одного, в строжайшем уединении собственной Души, и некто может иметь встречу с Кришной только как одинокий Душевный странник, после того, как он нашел путь обратно к изначальным откровениям и переживаниям человечества. То, что Кришна может дать, должно быть дано каждому индивидууму. Не легче это и с откровениями, данными Миру через Импульс Христа. С самого начала Импульс Христа предназначался для всего человечества и Мистерия Голгофы не была совершена как деяние только для одной индивидуальной Души; но мы должны думать о всем человечестве с самого начала до самого конца Земной эволюции и осознавать что то, что произошло на Голгофе было для всех людей. В самой наиболее возможной степени это является делом для всего общества в целом. Следовательно стиль Посланий Св. Павла помимо того, что уже было охарактеризовано, должен быть полностью отличным от стиля возвышенной Бхагавад Гиты. Давайте еще раз представим ясно взаимоотношение между Кришной и Арджуной. Он дает своему ученику ясные указазания как Господь Бог Йоги о том, как он может возвысить себя в своей Душе чтобы достичь лицезрения Кришны. Давайте сравним это с особенно насыщенным изложением в Посланиях Св. Павла, в котором общественность обращается к Св. Павлу и спрашивает его является ли это или то истинным, и может ли это быть рассматриваемым как верные точки зрения о том, что он учил. В инструкциях, которые дает Св. Павел, мы находим изложение, которое может определенно быть сравнимо с грандиозностью, даже в художественном смысле с тем, что мы находим в Гите; но в то же самое время мы находим полностью отличный тон, мы находим все высказываемое с полностью отличным Душевным чувством. Это есть, когда Св. Павел пишет к Коринфянам о том, как полностью различные человеческие способности обнаруженные у группы людей должны действовать в кооперации. Кришна говорит Арджуне: "Ты должен быть таким и таким, ты должен делать то или это, тогда ты поднимешься ступень за ступенью в твоей Душевной жизни". Св. Павел говорит Коринфянам: "Один из вас имеет этот дар, способность, другой другую, а третий иную; и если они действуют гармонично вместе, как делают члены человеческого тела, то результат есть Духовное целое, которое может быть Духовно проникнуто Христом". Таким образом через сам предмет Св. Павел обращается к людям, которые действуют вместе, другими словами, во множестве; и он использует важную возможность для этого - именно, когда способность, дар так называемого "говорить языками" входит в рассмотрение. Что это есть "говорить языками", которое мы находим упоминаемым в Посланиях Св. Павла? Это есть не более, не менее чем пережиток древних Духовных способностей, которые обновленным образом, с полным человеческим сознанием, предстоят перед нами снова в наше время. Ибо когда среди методов инициации мы говорим об Инспирации, это понимается так, что человек, который достигает Инспирации в наш век не делает это с ясным сознанием также, как он выносит ясное сознание о своей силе понимания и своих осознаний чувств. Но в древние времена это было иначе, тогда такой человек говорил как инструмент высших Духовных существ, которые использовали его органы, чтобы выразить высшие вещи через речь. Он иногда мог говорить вещи, которые он сам не мог вообще понять. Такие откровения, данные из Духовных миров не обязательно были понимаемы тем, кто был использован как инструмент, и как раз это было так в Коринфе (Corinth). Ситуация возникла там из числа людей, имеющих дар "говорить языками". Они были тогда способны сделать то или иное предсказание из Духовных миров. Теперь, когда человек обладает такими дарами, все, что он способен явить посредством их является во всех случаях откровением Духовного мира, все же это может быть так, что один человек может говорить это, а другой то, ибо Духовные источники являются многообразными. Один может быть инспирирован из одного источника, а другой из другого источника и таким образом может случиться, что откровения не соответствуют друг другу. Полная гармония может только тогда быть найдена, когда в эти Духовные миры входят в полном сознании. Следовательно, Св. Павел дает следующее наставление: "Имеются некоторые, кто может говорить языками, другие, кто может истолковывать произнесенные слова. Они должны действовать вместе, как делают левая и правая руки и мы должны не только слушать тех, кто говорит языками, но также и тех, кто не имеет такого дара, но кто может истолковать и понять то, что некто способен принести вниз из Духовной сферы". Здесь опять Св. Павел выдвигает вопрос сообщества, которое может быть найдено через объединенное действие людей. В связи с этим самым "говорить языками" Св. Павел сделал такое обращение, которое, как я уже сказал, в определенных отношениях является таким великолепным, что в своей мощи оно вполне может быть сравнимо, хотя и иным образом, с откровениями Гиты. Он говорит (1-е Коринфянам, 12:3-31) "Что же касается Духовно одаренных собратьев, я не оставлю вас без указаний. Вы знаете, что во время вашего язычества, вы были слепо ведомы желанием к безгласым идолам. Поэтому я поясняю вам, что также мало, как некто говорит в Духе Божьем: Проклят будь Христос; также мало может человек назвать его Господом Богом, но только через Святой Дух. Теперь, имеются различия милостивых даров, но только один Дух. Имеются различия в руководстве человечеством, но только один Господь Бог. Имеются различия в силе, которой обладают индивидуальные люди; но имеется один Бог, Кто действует во всех силах. Однако каждому человеку дана манифестация Духа настолько, насколько он может воспользоваться им. Таким образом одному дано слово пророчества, другому слово знания; иные есть Духи, которые живут в Вере; еще иные имеют дар исцеления, иные дар пророчества, иные дар прозрения в человеческие характеры, иные дар говорить различными языками, а иным дано истолкование языков; но во всех них действует один и тот же Дух, разделяя каждому то, что должно ему. Ибо как тело является одним и имеет много членов, тем не менее все члены совместно формируют одно тело, так же есть это и с Христом. Ибо через Дух все мы крещены в одно тело, будь то еврей или грек, раб или свободный и все мы исполнены одним Духом; также и тело создано не из одного, но из многих членов. Если нога сказала бы: потому что я не рука, следовательно я не принадлежу телу, она тем не менее принадлежит телу. И если бы ухо сказало бы: потому что я не глаз, я не принадлежу телу, тем не менее оно принадлежит телу. Если все тело было бы только глазом, где был бы слух? Если все тело было бы слухом, где было бы обоняние? Но Бог установил каждого из членов в теле там, где кажется хорошим для Него. Если был бы только один член, где было бы тело? Однако имеется истинно много членов, но только одно тело. Глаз не может сказать руке: я не нуждаюсь в тебе или голова ногам - вы не нужны мне; но те, что являются слабыми членами тела, являются необходимыми, а те, что мы рассматриваем, являются особенно важными. Бог составил тело вместе и установил важность незначительных членов так, что не должно быть разделения в теле, но что все члены должны действовать гармонично совместно и должны заботиться один о другом. И если один член страдает, все другие члены страдают вместе с ним, а если один член процветает, все члены радуются с ним. Но вы, сказал Св. Павел Коринфянам, есть Тело Христа и являетесь соответственно членами его. И некоторых Бог поставил в сообществе как Апостолов, других как пророков, а третьих как учителей, четвертых как чудесных целителей, а пятых для иных деятельностей в помощи, шестых для управления сообществом, а седьмых Он поставил говорить языками. Должны ли все люди быть пророками, должны ли все люди быть Апостолами, должны ли все быть учителями, все целителями, должны ли все говорить языками или должны ли все истолковывать? Следовательно, это является правильным для всех даров действовать вместе, однако чем более многочисленнее они есть, тем лучше". Затем Св. Павел говорит о силе, которая может преобладать как в индивидуальности, так также и в сообществе, и которая удерживает все члены вместе, как сила тела удерживает все отдельные члены тела вместе. Кришна не говорит чего-нибудь более прекрасного одному человеку, чем Св. Павел говорил человечеству о его отдельных членах. Далее он говорит о силе Христа, которая удерживает различные члены вместе; и о силе, которая может обитать в одной индивидуальности как жизненная сила в каждом его членах, и все же обитать также в целом сообществе; это описывается Св. Павлом в мощных словах: "Все же я покажу вам путь, который выше, чем все остальное. Если бы я мог говорить языками людей или Ангелов и не имел бы Любви, моя речь есть только как звучание меди или бренчащей цимбалы, и если бы я мог пророчествовать и открывать все тайны и сообщать все знание Мира и если бы я обладал всей Верой, которая способна удалять сами горы и не имел бы Любви, все это было бы ничто. И если бы я распределял все Духовные дары, даже если бы я позволил самому моему телу быть сожженным, но не обладал бы Любовью, все это было бы тщетным. Любовь длится вечно. Любовь добра. Любовь не знает зависти. Любовь не знает хвастовства, не знает гордости. Любовь не вредит пристойности, не ищет своего собственного преимущества, не позволяет себя провоцировать, не наносит никому зла, не радуется в неправедности, но радуется только в Истине. Любовь охватывает все, протекает через все верования, обнадеживает все вещи, практикует терпимость везде. Любовь, если она имеется, никогда не может быть потеряна. Пророчества исчезают, когда они исполнены; то, что говорится языками прекращается, когда это более не говорит человеческим сердцам; то, что познается, прекращается, когда предмет познания истощает себя, ибо мы познаем частично, и мы пророчествуем частично, но когда приходит то, что совершенно, тогда то, что является частичным будет исполнено полностью. Когда я был ребенком, я говорил как ребенок, я чувствовал как ребенок; когда я стал взрослым, мир детства прошел. Сейчас мы только видим смутные очертания в зеркале, но затем мы увидим Дух лицом к лицу; сейчас мое знание частично, но затем я познаю полностью. Сейчас осуществляй Веру, Надежду и Любовь; но Любовь более всего, ибо Любовь превыше всего. Для того, чтобы можно было бы иметь все Духовные дары, любой, кто сам понимает пророчество, должен также стремиться к Любви; ибо любой