Рудольф Штайнер. Теософия --------------------------------------------------------------- Проверка и вычитка текста - Справочная Служба Русского Языка rusyaz.lib.ru ? http://rusyaz.lib.ru --------------------------------------------------------------- Введение в сверхчувственное познание мира и назначение человека ВВЕДЕНИЕ 1 СУЩЕСТВО ЧЕЛОВЕКА 4 ТЕЛЕСНОЕ СУЩЕСТВО ЧЕЛОВЕКА 6 ДУШЕВНОЕ СУЩЕСТВО ЧЕЛОВЕКА 7 ДУХОВНОЕ СУЩЕСТВО ЧЕЛОВЕКА 7 ТЕЛО, ДУША И ДУХ 8 ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ ДУХА И СУДЬБА 19 ТРИ МИРА 28 МИР ДУШ 28 ДУША В МИРЕ ДУШ ПОСЛЕ СМЕРТИ 35 СТРАНА ДУХОВ 42 ДУХ В "СТРАНЕ ДУХОВ" ПОСЛЕ СМЕРТИ 46 ФИЗИЧЕСКИЙ МИР И ЕГО СВЯЗЬ СО СТРАНОЮ ДУШ И ДУХОВ 53 О МЫСЛЕ-ФОРМАХ И О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ АУРЕ 58 ПУТЬ ПОЗНАНИЯ 65 ВВЕДЕНИЕ Когда осенью 1813 г. Иоганн Готтлиб Фихте выступил со своим "Учением", как зрелым плодом своей жизни, всецело посвященной служению истине, то в самом начале его он высказал следующее: "Это учение предполагает совершенно новый внутренний орган чувства, которым будет восприниматься новый мир, вовсе не существующий для обыкновенного человека", затем он показал на сравнении, как непонятно должно быть это учение тому, кто хочет судить о нем по представлениям обычных чувств: "Представьте себе мир слепорожденных, которым ведомы лишь те вещи и те соотношения между ними, которые существуют благодаря чувству осязания. Придите к ним и заговорите с ними о красках и об иных соотношениях, существующих лишь благодаря свету и для зрения. Вы будете говорить им о том, чего нет, и еще самое лучшее, если они скажут вам об этом прямо, по крайней мере, вы скоро заметите свою ошибку, и если вы не в силах раскрыть их глаза, то вы прекратите напрасную речь". И вот, кто говорит людям о таких вещах, как в этом случае Фихте, тот слишком часто оказывается в положении, похожем на положение зрячего между слепорожденными. Но ведь это именно те вещи, которые относятся к истинному существу и высшей цели человека. И кто подумал бы, что необходимо "прекратить напрасные речи", тот должен был бы таким образом отчаяться в человечестве. Напротив, ни одного мгновения не следует сомневаться, что "раскрыть глаза" на эти вещи возможно каждому, кто только сам проявит на то добрую волю. Поэтому, исходя из этого предположения, говорили и писали все те, кто чувствовал внутри себя выросшим этот "внутренний орган чувства", при помощи которого они могли познать скрытое от внешних чувств, но истинное существо человека, поэтому с самых древних времен все снова и снова говорится об этой "сокровенной мудрости". Те, которые что-либо восприняли из нее, чувствуют себя в своем знании так же уверенно, как обладающие нормальными глазами в своих красочных представлениях. Для них эта "сокровенная мудрость" не нуждается ни в каком "доказательстве". И они знают также, что не требуется доказательства и для того, у кого, подобно им, открылось "высшее чувство". С таким человеком они могут говорить так, как путешественник говорит об Америке с теми, кто, хотя бы сами и не видели Америки, но способны составить себе представление о ней, так как они увидели бы все то, что видел он, как только им представился к тому случай. Но не только к таким должен обращаться исследователь высших истин. Он должен обращать свои слова ко всем людям. Ибо ему надо говорить о вещах, которые касаются всех людей, да, он знает, что без познания этих вещей никто не может быть "человеком" в истинном смысле этого слова. И он говорит ко всем людям, потому что ему известно, что существуют различные степени понимания того, что он может сказать. Он знает, что даже и те, которые еще далеки от мгновения, когда им откроется возможность собственного духовного исследования, все же могут отнестись к нему с пониманием. Ибо для большого чувство и понимание есть в каждом человеке. И, прежде всего, он обращается к этому пониманию, которое может вспыхнуть в каждой здоровой душе. И он знает также, что в этом понимании есть сила, которая постепенно должна привести к высшим степеням познания. Это чувство, которое сначала, может быть, совсем ничего не видит из того, о чем ему говорят, оно и есть тот волшебник, что раскрывает "око духа". Это чувство поднимается во тьме. Душа не видит, но, благодаря этому чувству, она бывает охвачена могуществом истины, и затем, постепенно, истина приблизится к душе и раскроет в ней "высшее чувство". Для одного это может длиться дольше, для другого - короче, у кого есть терпение и выдержка, достигнет этой цели. Ибо, если и нельзя оперировать каждого физически слепорожденного, то каждое духовное око может быть раскрыто, и лишь вопрос времени, когда оно откроется. Ученость и научное образование не являются непременными условиями для раскрытия этого "высшего чувства". Оно может раскрыться и у простого человека точно так же, как у высокоученого. То, что ныне именуется часто "единственно истинной" наукой, может служить скорее помехой, чем помощью к достижению этой цели. Ибо эта наука слишком часто считает "действительным" лишь то, что доступно обыкновенным чувствам. И потому, как ни велики ее заслуги в области познания этой действительности, но наряду с этим она, помимо своего желания, создает множество предрассудков, которые закрывают доступ к высшим реальностям. Против того, что здесь сказано, часто возражает, что человеческому познанию раз и навсегда поставлены "непроходимые границы". Этих границ нельзя переступить, поэтому должны быть отклоняемы всякие познания, не сообразующиеся с этими "границами". И крайне нескромным считается тот, кто хочет что-нибудь утверждать о вещах, относительно которых для многих несомненно, что они лежат по ту сторону границ человеческой способности познания. При таком возражении оставляют совершенно без внимания, что высшему познанию должно непременно предшествовать развитие человеческих познавательных сил. И то, что до этого развития лежит по ту сторону границ познания, после пробуждения тех способностей, которые дремлют в каждом чертовском, лежит всецело внутри области познания. При этом, конечно, не должно упускать из виду одного обстоятельства. Могут сказать: что пользы говорить людям о вещах, для которых еще не пробуждены их познавательные силы, и которые сами, следовательно, еще остаются для них закрытыми? Однако такое суждение неверно. Необходимы известные способности, чтобы найти те вещи, о которых здесь идет речь. Но когда их, после того, как они уже найдены, сообщают, то уразуметь их может каждый человек, обладающий непредвзятой логикой и здоровым чувством истины. В этой книге не сообщается никаких иных вещей, кроме тех, которые на каждого человека, обладающего всесторонним, не затемненным никаким предрассудком мысленным и непринужденным, свободным чувством истины, могут произвести впечатление, что при помощи них дается удовлетворительное объяснение загадок человеческой жизни и мировых явлений. Надо только встать на точку зрения: дает ли это удовлетворительное объяснение жизни, если правда все то, что здесь утверждается? И мы увидим, что жизнь каждого человека дает подтверждение этому. Для того чтобы стать "учителем" в этих высших областях бытия, конечно, еще недостаточно, чтобы в человеке просто раскрылось чувство их. Для этого нужно также "знание" их, как требуется знание и для учительства в области обыкновенной действительности. И так как на самом деле вся действительность, низшая, равно как и высшая, духовная, составляют лишь две стороны одной и той же основной сущности, то невежественный в области низших познаний, по большей части, останется также невеждой и в высших вещах. Отсюда в том, кто по духовному призванию чувствует себя призванным рассказать о духовных областях бытия, рождается чувство неизмеримой ответственности. Оно обязывает его к скромности и сдержанности. Но это никого не должно удерживать от занятий высшими истинами. Даже того, кому его жизнь не дает повода заниматься обычными науками. Ибо можно вполне исполнить свое назначение как человека, ничего не понимая в ботанике, зоологии, математике и иных науках, но невозможно быть "человеком" в полном смысле слова, не приблизившись как-нибудь к сущности и назначению человека, раскрытым "высшей мудростью". Высшее, к чему человек может обратить свой взор, он именует "божественным". И он должен свое высшее назначение как-нибудь связать с этим божественным. Поэтому и высшая мудрость, которая раскрывает ему его существо, а тем самым и его назначение, может быть названа "божественной мудростью" или теософией. Исходя из намеченного здесь образа мыслей, в этой книге дается очерк теософского мировоззрения. Написавший его не излагает ничего, что не являлось бы для него фактом в таком же смысле, как переживание во внешнем мире является фактом для зрения и слуха и обыкновенного рассудка. Ведь здесь мы имеем дело с переживаниями, которые становятся доступны каждому, кто решится вступить на "путь познания", очерченный в особом отделе этой книги. В правильное отношение к вещам сверхчувственного мира становятся, когда предполагают, что здоровое мышление и ощущение в состоянии понять все, вытекающее из высших миров как истинное познание, и что, исходя из этого понимания и беря его за основание, тем самым делают важный шаг и на пути к своему собственному видению, хотя для достижения его должно превзойти и нечто иное. Но, пренебрегая этим путем и желая проникнуть в высшие миры только иным способом, закрывают себе дверь к истинному высшему познанию. Положение, что можно признать высшие миры, лишь увидев их, является препятствием для самого этого видения. Желание же сначала здравым мышлением понять то, что потом можно будет видеть, способствует этому видению. Оно волшебным образом вызывает наружу могучие силы души, ведущие к такому "созерцанию видящего". СУЩЕСТВО ЧЕЛОВЕКА Следующие слова Гете прекрасно определяют исходную точку одного из путей, на котором может быть познано существо человека. "Как скоро человек замечает вокруг себя предметы, он их рассматривает в их отношениях к нему самому, и он прав, потому что вся его судьба зависит от того, нравятся ли они ему или нет, привлекают ли его или отталкивают, приносят ли ему пользу или вред. Этот вполне естественный способ смотреть на вещи и судить о них кажется столь же легким, как и необходимым, и все же человек подвержен при этом тысяче ошибок, которые часто пристыжают его и отравляют ему жизнь. Гораздо более тяжелый труд берут на себя те, кого живое стремление к знанию побуждает наблюдать вещи в природе, каковы они сами по себе и в их взаимоотношениях, ибо они скоро утрачивают то мерило, которое помогало им, пока они, как люди, рассматривали вещи по отношению к себе. Им не достает мерила, удовольствия и неудовольствия, притяжения и отталкивания, пользы и вреда, они должны совсем отказаться от него, как равнодушные и богоподобные существа, они должны искать и исследовать то, что есть, а не то, что им нравится. Так, настоящего ботаника не должна трогать ни красота, ни полезность растений: он должен исследовать их строение, их отношение к остальному растительному царству, и как все растения вызываются наружу и освещаются солнцем, так должен и он ровным, спокойным взглядом взирать на них и осматривать их все, и мерило для этого познавания, данные для суждения о них брать не из себя, а из круга наблюдаемых им вещей". Эта высказанная Гете мысль обращает внимание человека на троякое. Первое - это предметы, о которых к нему постоянно притекают вести через врата его чувств, предметы, которые он осязает, обоняет, вкушает, слышит и видит. Второе - это впечатления, которые они на него производят и которые сказываются как его удовольствие и неудовольствие, желание и отвращение, в том, что одни вещи он находит привлекательными, другие - отвратительными, одни полезными, другие - вредными. И третье - это познания, которые он, как "богоподобное существо", получает о предметах, тайны их действия и бытия, которые раскрываются ему. Резко делятся эти три области в человеческой жизни. И поэтому человек замечает, что он трояко связан с миром. Первое есть нечто, что он застает, что он принимает как данный факт. Благодаря второму он делает мир чем-то, что касается его, что имеет значение для него. Третье - это то, что он рассматривает как цель, к которой он должен неустанно стремиться. Почему является человеку мир в этом трояком образе? Самое простое наблюдение может нам прояснить это. Я иду по лугу, поросшему цветами. Цветы говорят мне о своих красках при помощи моего глаза. Это факт, который я принимаю как данное. Я радуюсь великолепию красок. Этим я обращаю данный факт в нечто, касающееся меня самого. При помощи моих чувств я связываю цветы с моим собственным бытием. Через год я снова прохожу по этому же лугу. На нем растут другие цветы. Новая радость вырастает во мне при виде их. Моя радость прошлого года возникает вновь, как воспоминание. Она во мне, предмет, который зажег ее, отошел. Но цветы, которые я теперь вижу, того же рода, как и прошлогодние, они выросли по тем же законам, как и те. Если я уразумел этот род, эти законы, то я найду их вновь и в этих цветах, как я узнал их в прошлогодних. И, быть может, я подумаю так: цветы прошлого года отошли, моя радость о них осталась лишь в моем воспоминании. Она связана только с моим бытием. Но то, что я узнал о цветах в прошлом году, это пребудет, пока растут такие цветы. Это нечто, открывшееся мне, но зависящее от моего бытия иначе, нежели моя радость. Мои чувства радости остаются во мне, законы же, сущность цветов, остаются вне меня в мире. Так человек постоянно связан трояким образом с вещами мира. Не будем пока ничего влагать в этот факт, воспримем его таким, каким он нам представляется. Из него следует, что у человека в его существе есть три стороны. Только это, а не что-либо иное, должно быть пока обозначено здесь тремя словами: тело, душа и дух. Тот, кто с этими словами соединит какие-либо предвзятые мнения или даже гипотезы, конечно, неизбежно поймет превратно дальнейшее изложение. Под телом здесь разумеется то, посредством чего для человека открываются предметы окружающего ему мира, как в вышеприведенном примере цветы лугов. Словом душа указывается на то, чем человек связывает вещи со своим собственным бытием, чем ощущает он от них удовольствие и неудовольствие, приятное и неприятное, радость и боль. Под духом разумеется то, что открывается в человеке, когда, по выражению Гете, он, как "богоподобное существо" взирает на вещи. В этом смысле человек состоит из тела, души и духа. Через свое тело человек на мгновение может привести себя в связь с вещами. Через свою душу он сохраняет в себе впечатления, производимые на него вещами, и через его дух открывается ему то, что сами вещи хранят в себе. Только рассматривая человека с этих трех сторон, возможно надеяться постичь его существо. Ибо эти три стороны являют его в трояком различном родстве с остальным миром. Своим телом человек сродни вещам, которые представляются извне его чувствам. Вещества внешнего мира составляют это его тело, силы внешнего мира действуют также и в нем. И как рассматривает он предметы внешнего мира своими чувствами, так может он наблюдать и свое собственное телесное бытие. Но душевное бытие невозможно рассматривать таким же образом. Все, что во мне происходит телесного, может быть воспринято чувствами. Но мое удовольствие и неудовольствие, мою радость и боль, ни я, ни кто-либо другой не может воспринять телесными чувствами. Душевное - есть область, недоступная телесному созерцанию. Телесное бытие человека открыто взглядам всех, душевное же бытие он несет в себе, как свой собственный мир. Через дух же человеку открывается внешний мир более высоким образом. Хотя внутри человека раскрываются тайны внешнего мира, но в духе он выступает из себя и предоставляет самим вещам говорить о самих себе, о том, что имеет значение не для него, а для них. Человек поднимает взор к звездному небу: восторг, переживаемый его душой, принадлежит ему, но те вечные законы звезд, которые он воспринимает в мысли, в духе, принадлежат не ему, а самим звездам. Итак, человек - гражданин трех миров. Своим телом он принадлежит к миру, который он и воспринимает тоже своим телом, своей душой он строит себе свой собственный мир, через его дух перед ним раскрывается мир, который выше обоих этих миров. Является понятным, что, вследствие существенного различия между этими тремя мирами, возможно вполне уяснить себе и ту долю участия, которую может иметь в них человек, также только путем трех различных способов исследования. ТЕЛЕСНОЕ СУЩЕСТВО ЧЕЛОВЕКА При помощи телесных чувств мы познаем тело человека. И способ рассмотрения при этом не может быть иным, чем тот, при помощи которого познаются другие чувственно воспринимаемые вещи. Как мы рассматриваем минералы, растения, животных, так же можно рассматривать и человека. Он сродни этим трем формам бытия. Подобно минералам, человек строит свое тело из веществ природы, подобно растениям, он растет и размножается, подобно животным, он воспринимает окружающие его предметы и, на основании впечатлений от них, слагает свои внутренние переживания. И поэтому человеку можно приписать бытие минеральное, растительное и животное. Различие в строении минералов, растений и животных соответствует трем формам их бытия. Это строение - облик - и есть то, что мы воспринимаем чувствами, и лишь это одно можно назвать телом. Но человеческое тело отлично от тела животного. Это отличие должен признать каждый, как бы в остальном ни думал он о сродстве человека с животным. Даже крайний материалист, отрицающий все душевное, не может не подписаться под следующим положением, которое высказывает Карус в своем "Organon der Natur und des Geistes": "Хотя для физиолога и анатома все еще остается неразрешимой загадкой тончайшее внутреннее строение нервной системы и особенно мозга, но, что эта концентрация образований все более и более возрастает в животном мире и в человеке достигает такой степени, как ни в каком другом существе, это есть вполне твердо установленный факт. Это имеет величайшее значение для духовного развития человека, и мы даже можем сказать прямо, является уже достаточным его объяснением. И поэтому, там, где строение мозга недостаточно развито, где обнаруживается малый размер его и скудность, как у микроцефалов и идиотов, там, само собой разумеется, не может быть и речи о возникновении оригинальных идей и о познавании вообще - так же, как для человека с совершенно выродившимися и искалеченными органами воспроизведения не может быть речи о продолжении рода. Хотя одно лишь сильное и прекрасно развитое строение всего человека, и в особенности мозга, еще не заменяют гения, однако составляют, во всяком случае, первое и непременное условие для высшего познания". Так же, как нужно было приписать человеческому телу три формы бытия: минеральную, растительную и животную, нужно приписать и четвертую, особенную, человеческую. Через свою минеральную форму бытия человек сродни всему видимому, через растительную - всем существам, которые растут и размножаются, через животную - всем, которые воспринимают окружающее их и на основании внешних впечатлений имеют внутренние переживания, через человеческую - он, уже и в телесном отношении, образует свое особое царство. ДУШЕВНОЕ СУЩЕСТВО ЧЕЛОВЕКА Как самостоятельный внутренний мир, душевное существо человека отличается от его телесности. Это самостоятельное обнаруживается тотчас же, как только мы обратим внимание на простейшее чувственное ощущение. Никто не может сразу узнать, воспринимает ли другой человек то же самое простое ощущение совершенно так же, как он сам. Известно, что есть люди, которые слепы к краскам. Одни видят предметы лишь в различных оттенках серого цвета. У других бывает лишь частичная слепота к краскам, и потому они не воспринимают лишь известных оттенков краем. Картина мира, которую дают им глаза, иная, чем у так называемых нормальных людей. То же самое можно сказать и о других чувствах. Из этого непосредственно следует, что уже простое чувственное ощущение принадлежит ко внутреннему миру. Моими телесными чувствами я могу воспринимать красный стол, который воспринимается и другим человеком, но я не могу воспринимать того ощущения красного цвета, которое есть у другого. Сообразно с этим чувственные ощущения надо обозначить как нечто душевное. Если только мы вполне уясним себе этот факт, то мы скоро перестанем смотреть на внутренние переживания, как на исключительно мозговые процессы или нечто подобное. К чувственному ощущению прежде всего примыкает чувство. Одно ощущение доставляет человеку удовольствие, другое - неудовольствие. Это - движения его внутренней, его душевной жизни. В своих чувствах человек присоединяет себе еще второй мир, к тому, который воздействует на него извне. И еще нечто третье присоединяется к ним: воля. Посредством воли человек действует обратно на внешний мир. И этим он налагает на внешний мир отпечаток своего внутреннего существа. Душа человека в его волевых актах как бы изливается наружу. Поступки человека именно тем отличаются от событий внешней природы, что носят на себе отпечаток его внутренней жизни. Так, душа противопоставляет себя внешнему миру, как нечто собственное свое человека. Из внешнего мира он получает побуждения. Но в соответствии с этими побуждениями он строит свой собственный мир. Телесность становится основою душевного. ДУХОВНОЕ СУЩЕСТВО ЧЕЛОВЕКА Душевное в человеке определяется не только телом. Человек не блуждает без направления и цели от одного чувственного впечатления к другому, также не действует он под влиянием любого раздражения, производимого на него извне, или через процессы его тела. Он размышляет о своих восприятиях и о своих поступках. Путем размышления о своих восприятиях он приобретает познание о вещах, посредством размышления о своих поступках он вносит в свою жизнь разумную связь. И он знает, что лишь тогда достойно, как человек, исполняет свою задачу, когда он руководится верными мыслями как в своем познании, так и в действии. Таким образом, душевное как бы стоит перед двоякой необходимостью. Оно определяется законами тела, в силу природной необходимости. И оно дает определять себя законами, приводящими его к верному мышлению, так как свободно признает их необходимость. Законам обмена веществ человек подчинен природой, законам мышления он подчиняется сам. Через это человек делает себя членом высшего порядка, чем тот, к которому он принадлежит через свое тело. И это порядок духовный. Насколько телесное отлично от душевного, настолько последнее, в свою очередь, отлично от духовного. Пока говорят только о частицах углерода, водорода, азота и кислорода, движущихся в теле, не имеют в виду души. Душевная жизнь начинается лишь там, где посреди этого движения выступает ощущение: я ощущаю сладкое, или, я чувствую удовольствие. Также мало имеют в виду дух, пока смотрят лишь на душевные переживания, протекающие через человека, когда он вполне предается внешнему миру и своей телесной жизни. Это душевное скорее есть только основа для духовного, как телесное есть основа для душевного. Естествоиспытатель имеет дело с телом, испытатель души (психолог) с душой, а испытатель духа - с духом. К тому, кто путем мышления хочет уяснить себе существо человека, должно быть предъявлено требование, чтобы путем размышления о самом себе он уяснил различие между телом, душой и духом. ТЕЛО, ДУША И ДУХ Человек может правильно уяснить себе самого себя лишь, когда он вполне уяснит себе значение мышления в своем собственном существе. Мозг - есть телесное орудие мышления. Только человек с нормальными глазами может видеть цвета, так и соответственно построенный мозг служит ему для мышления. Все тело человека построено так, что в органе духа, в мозгу, оно находит свой венец. Лишь тогда можно постичь строение человеческого мозга, если рассматривать его в отношении к его задаче, состоящей в том, чтобы быть орудием мыслящего духа. Это показывает нам сравнительный обзор животного царства. У амфибий головной мозг еще мал сравнительно со спинным мозгом, у млекопитающих он сравнительно больше, у человека он наибольший по отношению ко всему остальному телу. Против таких замечаний, касающихся мышления, какие высказываются здесь господствует немало предрассудков. Некоторые люди часто склонны недостаточно ценить мышление, и выше ставить "внутреннюю жизнь чувств", "ощущение". Говорят даже, что к высшим познаниям поднимаются не "трезвым мышлением", но теплотою чувства, непосредственною силой ощущений. Люди, которые так говорят, опасаются притупить чувство ясным мышлением. Это, конечно, так при обыденном мышлении, касающемся только области полезного. Но при том мышлении, которое ведет в высшие области бытия, происходит обратное. Нет такого чувства и энтузиазма, которые своей теплотой, красотой и возвышенностью могли бы сравниться с теми ощущениями, которые зажигаются чистыми, кристально ясными мыслями, относящимися к высшим мирам. Высшие чувства - это совсем не те, которые достигаются путем энергичной работы мысли. Человеческое тело обладает строением, соответствующим мышлению. Те же вещества и силы, что находятся в человеческом теле в таком сочетании, что через это сочетание может проявляться мышление. Это минеральное, образованное сообразно своей задаче строение будет называться в последующем изложении физическим телом человека. Это организованное с расчетом на мозг, как на свое средоточие, минеральное строение возникает путем размножения и получает свой законченный облик путем роста. Размножение и рост человек имеет общим с растениями и животными. Размножением и ростом живое отличается от безжизненного минерала. Живое происходит от живого, через зародыш. Потомок примыкает к предкам в ряду живых. Те силы, благодаря которым возникает минерал, мы должны искать в самих веществах, которые его составляют. Горный хрусталь образуется посредством сил, присущих кремнию и кислороду, сил, которые соединены в нем. Силы, образующие дуб, мы должны искать окольным путем, через зародыш, в материнском и отцовском растениях. И форма дуба переходит при размножении от предков к потомкам. Есть внутренние, прирожденные живому, условия. Было грубым воззрением на природу, когда думали, что низшие животные, даже рыбы, могут образовываться из тины. Формы живого размножаются путем наследственности. Как будет развиваться живое существо, это совершенно зависит от того, от каких отцовского и материнского существ оно возникло, или, иными словами, к какому виду оно принадлежит. Вещества, из которых оно состоит, сменяются постоянно, вид же остается в течение жизни и наследуется потомками. Итак, вид есть то, что определяет сочетание веществ. Эта сила, образующая вид, должна быть названа жизненной силой. Как минеральные силы выражаются в кристаллах, так жизненная сила выражается в видах или в формах растительной и животной жизни. Человек воспринимает минеральные силы телесными чувствами. И он может воспринимать лишь то, для чего у него есть такие чувства. Без глаза нет восприятия света, без уха нет восприятия звука. У низших организмов есть только род чувства осязания. Для них существуют лишь те минеральные силы, которые познаются осязанием. По мере того, как у высших животных развиваются другие чувства, для них окружающий мир, воспринимаемый также и человеком, становится разнообразнее, богаче. Таким образом, от органов самого существа зависит, будет ли и для него существовать, как восприятие, как ощущение то, что существует во внешнем мире. То, что в воздухе находится, как известное движение, становится в человеке ощущением звука. Проявления жизненной силы человек не воспринимает обыкновенными чувствами. Он видит краски растений, он обоняет их аромат, жизненная сила остается скрытой для такого наблюдения. Но как слепорожденный не имеет права отрицать краски, так обыкновенные чувства не вправе отрицать жизненную силу. Краски начнут существовать для слепорожденного, как только он будет оперирован, точно так же начнут существовать для человека, как восприятие, не только индивидуумы, но созданные жизненной силой разнообразные виды растений и животных, лишь только в нем раскроется орган для этого восприятия. Совершенно новый мир встает перед человеком с раскрытием этого органа. Теперь он уже воспринимает не только цвета, ароматы и т.д. живых существ, но жизнь самих этих живых существ. В каждом растении, в каждом животном он ощущает, кроме физического облика, еще его духовный, исполненный жизни облик. Чтобы как-нибудь обозначить его, пусть этот духовный облик называется эфирным телом или жизненным телом. Для исследователя духовной жизни это представляется следующим образом. Для него эфирное тело не есть только произведение веществ и сил, физического тела, но самостоятельная, действительная сущность, которая лишь и вызывает к жизни названные физические вещества и силы. Когда говорят, что простое физическое тело, - как, например, кристалл, - получает свой облик благодаря присущим ему физическим формообразующим силам, то выражаются в духе тайноведения. Живое тело получает свою форму не через эти силы, ибо в то мгновение, когда жизнь удалилась из него, и оно предоставлено только физическим силам, оно распадается. Жизненное тело - есть сущность, которой в каждое мгновение в течение жизни физическое тело охраняется от распадения. Для того чтобы увидеть это жизненное тело, чтобы воспринять его у другого существа, необходимо иметь пробужденное духовное око. Без него можно только принять его существование, в силу логических оснований. Но его можно увидать духовным оком так же точно, как видят цвет физическим глазом. Не надо смущаться выражением "эфирное тело", "эфир" обозначает здесь нечто иное, чем гипотетический эфир в физике. Пусть это будет принято просто как обозначение для того, что здесь описывается. И как физическое тело человека в своем строении является отображение своей задачи, так же точно и эфирное тело человека. И его можно понять лишь тогда, когда рассматривают его по отношению к мыслящему духу. Своей приноровленностью к мыслящему духу эфирное тело человека отличается от эфирного тела растений и животных. Подобно тому, как своим физическим телом человек принадлежит к минеральному миру, так своим эфирным телом он принадлежит к миру жизни. После смерти физическое тело растворяется в минеральном мире, тело эфирное - в мире жизни. "Телом" надо обозначать то, что придает существу какого-либо рода "форму", "облик". Не надо смешивать выражение "тело" с чувственной телесной формой. В этом смысле обозначение "тело" может быть употреблено также и для того, что слагается как душевное и духовное. Жизненное тело есть еще нечто внешнее для человека. С первым пробуждением ощущения уже само внутреннее человека отвечает на раздражения внешнего мира. Можно проследить как угодно далеко то, что по праву называется внешним миром: ощущения мы не сможем найти. Лучи света проникают в глаз, они распространяются внутри его, вплоть до сетчатой оболочки. Там они вызывают химические проносы (в так называемом глазном пурпуре), действие этих раздражений продолжается через зрительный нерв вплоть до мозга, там возникают дальнейшие физические процессы. Если бы можно было наблюдать их, то увидели бы такие же физические процессы, как и повсюду во внешнем мире. Если я могу наблюдать жизненное тело, то я восприму, что физический процесс в мозгу есть одновременно и жизненный процесс. Но ощущения голубого цвета, которое есть у получающего световые лучи, я этим путем нигде не смогу найти. Оно возникает лишь в душе самого получающего. Таким образом, если бы существо получающего свет исчерпывалось физическим телом и телом эфирным, то не могло бы существовать ощущения. Та деятельность, посредством которой осуществляется ощущение, весьма существенно отличается от действия жизненной силы. Этой деятельностью, из действия жизненной силы, вызывается внутреннее переживание. Без этой деятельности был бы простой жизненный процесс, как он и наблюдается у растений. Представим себе человека, как со всех сторон он получает впечатления. Нужно мыслить его в то же время, как источник означенной деятельности, направленной всюду, откуда он получает эти впечатления. Во все стороны на эти впечатления отвечают ощущения. Пусть этот источник деятельности будет назван душой ощущающей (Emnpfindungsseele). Эта душа ощущающая так же реальна, как физическое тело. Когда передо мной стоит человек, и я оставляю в стороне его душу ощущающую, представляя его себе только как физическое тело, то это как раз то же самое, как если бы в картине я представлял себе только одно полотно. Также и относительно восприятия души ощущающей должно быть сказано нечто подобное тому же, что и относительно эфирного тела. Телесные органы "слепы" к ней. Слеп к ней также и орган, которым может восприниматься внутренний мир самих ощущений. Человек тогда ощущает не только впечатления физического и жизненного мира, он созерцает ощущения. Перед человеком с таким органом мир ощущений другого существа лежит как внешняя действительность. Нужно делать различие между переживанием своего собственного мира ощущений и созерцанием мира ощущений другого существа. В свой собственный мир ощущений может заглянуть, конечно, каждый человек, мир ощущений другого существа может созерцать только видящий, с раскрытым "духовным оком". Не будучи видящим, человек познает мир ощущений лишь как "внутренний", как собственные сокровенные переживания своей души, при раскрытом "духовном оке" перед внешним духовным взором вспыхивает то, что иначе живет лишь "во внутреннем" другого существа. Чтобы устранить недоразумения, надо точно установить здесь, что видящий не переживает в себе того же самого, что переживает в себе другое существо как мир ощущений. Это существо переживает ощущения с точки зрения своего собственного внутреннего, видящий же воспринимает откровение, проявление мира ощущений. Душа, ощущающая в отношении своего действия, зависит от эфирного тела. Ибо ведь из него она черпает то, чему она должна дать вспыхнуть, как ощущению. И так как эфирное тело есть жизнь внутри физического тела, то и душа ощущающая зависит косвенно от него. Только при условии правильно функционирующего хорошо развитого глаза возможны соответствующие ощущения красок. Через это телесность влияет на душу ощущающую. Таким образом, в своей деятельности она определена и ограничена телом. Тем самым она живет в границах, поставленных ей телесностью. Итак, тело строится из минеральных веществ, оживляется эфирным телом, и само оно ограничивает душу ощущающую. Следовательно, тот, у кого есть выше упомянутый орган для "созерцания" души ощущающей, тот познает ее ограниченной телом. Но граница души ощущающей не совпадает с границею физического тела. Эта душа несколько выступает над физическим телом. Из этого видно, что она оказывается более мощной, чем оно. Но сила, которая поставила ей границы, исходит от физического тела. Этим между физическим телом и эфирным, с одной стороны, и душой ощущающей, с другой стороны, включается еще один особый член человеческого существа. Это есть тело душевное или тело ощущений. Можно также сказать, одна часть эфирного тела тоньше, чем остальное, и эта более тонкая часть эфирного тела образует единство с душой ощущающей, между тем как более грубая часть образует род единства с физическим телом. Но как уже сказано, душа ощущающая выдается над душевным телом. То, что здесь называется ощущением, есть лишь часть душевного существа (выражение "душа ощущающая" выбрано здесь для большей простоты). К ощущениям примыкают чувства удовольствия и неудовольствия, влечения, инстинкты, страсти. Все это носит тот же характер личной жизни, как и ощущения, и подобно им зависит от телесности. Так же, как с телом, душа ощущающая находится во взаимодействии и с мышлением, слухом. Прежде всего, ей служит мышление. Человек составляет себе мысли о своих ощущениях. Благодаря этому, он выясняет себе внешним мир. Ребенок, который обжегся, размышляет и приходит к мысли: "Огонь жжется", и своим влечениям, инстинктам и страстям человек также не следует слепо, его размышление дает повод, благодаря которому он может удовлетворить их. То, что называется материальной культурой, движется всецело в этом направлении. Она состоит из тех услуг, которые мышление оказывает душе ощущающей. Неизмеримое количество мысленных сил направлено к этой цели. Эта сипа мысли построила корабли, железные дороги, телеграфы, телефоны, и все это в большинстве случаев служит для удовлетворения потребностей души ощущающей. Подобно тому, как жизненная сила проникает физическое тело, так сила мысли проникает душу ощущающую. Жизненная сила связывает физическое тело с его предками и потомками и этим вводит его в закономерность, которая не касается исключительно минерального. Также и мыслительная сила вводит душу в закономерность, к которой она не причастна как душа ощущающая. Через душу ощущающую человек сходен животному. И у животного мы замечаем присутствие ощущений, влечений, инстинктов и страстей. Но животное следует им непосредственно. У него они не переплетаются с самостоятельными, переходящими за пределы непосредственных переживаний мыслями. То же самое, до известной степени, происходит и у неразвитого человека. И потому, простая душа ощущающая отличается от более высоко развитого члена души, которому служит мышление. Эту душу, пользующуюся услугами мышления, обозначим душа рассудочная (Verstandesseele). Ее можно было бы также назвать душою характера или характером. Душа рассудочная пронизывает душу ощущающую. Тот, кто имеет орган для "созерцания" души, видит, поэтому душу рассудочную, как сущность, отдельную от исключительно души ощущающей. Через мышление человек переходит за пределы личной жизни. Он приобретает нечто, что выступает за грани его души. Для него является само собой разумеющимся убеждением, что законы мышления стоят в согласии с мировым порядком. Он считает себя как дома в мире, оттого, что существует это согласие. Это согласие есть один из важных фактов, посредством которых человек научается познавать свое собственное существо. В своей душе человек ищет истины, и через эту истину высказывается не только душа, но и вещи мира. То, что через мышление познано как истина, имеет самостоятельное значение, имеющее отношение к вещам мира, а не только к собственной душе. Моим восторгом перед звездным небом я живу в себе, мысли, которые я составил себе о путях небесных тел, имеют для мышления всякого другого человека то же значение, что и для моего. Было бы нелепо говорить о моем восторге, если бы я, сам не существовал, но совсем не столь же нелепо говорить о моих мыслях, даже без всякого отношения ко мне. Потому что истина, которую я мыслю сегодня, была истиной и вчера, и будет истиной завтра, хотя я занят ею лишь сегодня. Если какое-либо познание дает мне радость, то эта радость имеет значение до тех пор, пока она живет во мне, истина познания имеет свое значение совершенно независимо от этой радости. Овладевая истиной, душа соединяется с чем-то, что несет свою ценность в самом себе. И эта ценность не исчезает вместе с душевным ощущением так же, как не от него она и возникла. То, что действительно есть истина, то не возникает и не исчезает, оно имеет значение, которое не может быть уничтожено. Этому не противоречит то, что некоторые человеческие "истины" имеют лишь преходящую ценность, так как они в известное время познаются как частичные или полные заблуждения. Ибо человек должен сказать себе, что ведь истина существует в себе самой, хотя его мысли и являются преходящими формами проявления вечных истин. И тот, кто, как Лессинг, говорит, что он довольствуется вечным стремлением к истине, так как полная, чистая истина может существовать лишь для Бога, не отвергает вечной ценности истины, напротив, подобными словами он поддерживает ее. Потому что лишь то, что в самом себе несет вечное значение, может вызывать к себе вечное стремление. Если бы истина не была самостоятельной сама в себе, если бы она получала свою ценность и свое значение через человеческое душевное ощущение, тогда она не могла бы быть единой целью для всех людей. Стремясь к ней, мы этим признаем ее как самостоятельное существо. И как обстоит дело с истиной, так же обстоит оно и с истинным добром. Нравственно доброе независимо от склонностей и страстей, поскольку оно не позволяет им управлять собой, а само повелевает ими. Удовольствие и неудовольствие, желание и отвращение принадлежат собственной Душе человека, долг стоит выше удовольствия и неудовольствия. Человек может так высоко поставить для себя долг, что жертвует для него жизнью. И тем выше стоит человек, чем больше он облагораживает свои склонности, свое удовольствие и неудовольствие, так как они без принуждения, без порабощения, сами следуют признанному долгу. Нравственно-доброе имеет так же, как истина, свою ценность вечности в себе и не получает ее от души ощущающей. Позволяя ожить внутри себя независимой истине и добру, человек поднимается выше простой души ощущающей. Ее начинает пронизывать светом вечный дух. В ней восходит свет, который непреходящ. Поскольку душа живет в этом свете, она причастна Вечному. Она связует свое собственное бытие с вечным бытием. То, что несет в себе душа, как истину и добро, то в ней бессмертно. То, что в душе вспыхивает, как вечное, мы назовем здесь душой сознательной (Bewusstseinsseele). О сознании можно говорить и при низших душевных движениях. Самое обыденное ощущение уже есть предмет сознания. И настолько сознание есть и у животного. Под душою сознательною мы разумеем здесь ядро человеческого сознания, т.е. душу в душе. Таким образом, душа сознательная, как особый член души, здесь отличается от души рассудочной. Эта последняя все еще запутана в ощущениях, порывах, аффектах и т.д. Каждый человек знает, что ему, прежде всего, кажется истинным то, что он предпочитает из своих ощущений, и т.п. Но лишь та истина пребывающая, которая освободилась от всякого привкуса таких симпатий и антипатий, ощущения и т.д. Истина остается истиной, хотя бы все личные чувства восставали против нее. Та часть души, в которой живет эта истина, должна быть названа душой сознательной. Таким образом, как в теле, так и в душе надо различать три члена душу ощущающую, душу рассудочную и душу сознательную. И подобие тому, как на душу снизу вверх телесность действует ограничивающим, так сверху вниз духовность действует на нее расширяющим образом. Ибо чем больше наполняется душа истиной, и добром, тем дальше и глубже проникает ее вечное. Для того, кто может "созерцать" душу, сияние, которое исходит, от человека, ибо его вечное распространяется, есть нечто столь же действительное, как действителен для чувственного глаза свет, исходящий от пламени. Для "видящего" телесный человек есть лишь часть всего человека. Тело, как самое грубое образование, лежит среди других образований, которые взаимно проникают его и друг друга. Как жизнеформа физическое тело наполняется телом эфирным, со всех сторон, выступая за его пределы видно тело душевное (астральный облик). И опять-таки, выступая над ним, видна душа ощущающая, затем душа рассудочная, которая становится тем больше, чем более она воспринимает в себя истину и добро. Ибо истина и добро способствуют расширению души рассудочной. Рассудочная душа человека, живущего исключительно своими склонностями, своими удовольствиями и неудовольствиями, вполне совпала бы с границами его души ощущающей. Эти образования, среди которых человеческое тело является как бы в облаке, называются человеческой аурой. Если увидать ее в том смысле, в каком хочет дать представление о ней эта книга, то эта человеческая аура явится тем, благодаря чему обогащается "существо человека". Во время детского развития в жизни человека наступает момент, когда он впервые чувствует себя как самостоятельное существо по отношению ко всему остальному миру. Для людей тонко ощущающих это является значительным переживанием. Писатель Жан-Поль рассказывает в своем жизнеописании: "Никогда не забуду я то, еще никому из людей мною не рассказанное событие во мне, когда я присутствовал при рождении своего самосознания, я помню даже время и место. Однажды утром, будучи еще совсем ребенком, стоял я у двери дома и смотрел влево на сложенные дрова, как вдруг внутреннее зрение я семь "Я", как бы луч молнии с неба, упало на меня и с тех пор осталось сияющее тут впервые мое "Я" увидело себя само и навеки. Едва ли здесь мыслимо предположение обмана памяти, так как никакие чужие рассказы не могли, добавляя, примешаться к происшедшему лишь в сокровенном святая святых, человека событию, единственно новизна, которого дала сохраниться столь повседневным побочным обстоятельствам". Известно, что маленькие дети говорят о себе: "Карл хороший", "Мария хочет этого". Они говорят о себе, как о посторонних лицах, потому что они еще не осознали в себе самостоятельное существо, потому что в них еще не родилось сознание самого себя. Путем самосознания человек определяет себя, как самостоятельное, от всего другого отделенное существо, как "Я". В "Я" человек собирает воедино все то, что он переживает как телесное и душевное существо. Тело и душа суть носители "Я", оно действует в них. Как физическое тело имеет свой центре мозгу, так душа имеет свой центр в "Я". К ощущениям человек побуждается извне, чувства проявляются, как воздействия внешнего мира, воля касается внешнего мира, т.к. она осуществляется во внешних действиях. "Я", как истинная сущность человека, остается совершенно невидимым. Поэтому Жан-Поль очень удачно называет это осознание своего "Я", "событием, совершившимся лишь в сокровенном святая святых человека". Потому что со своим "Я" человек совсем наедине. И это "Я" и есть сам человек. Это дает ему право смотреть на это "Я", как на свою истинную сущность. Поэтому он может обозначать свое тело и свою душу "оболочками", внутри которых он живет, и он может обозначать их своими орудиями, при помощи которых он действует. По мере своего развития он научается все более и более пользоваться этими орудиями, как слугами своего "Я". Слово "Я", как оно, например, употребляется в немецком языке, есть имя, которое отличается от всех других имен. Тот, кто надлежащим образом поразмыслит о природе этого имени, для того вместе с тем откроется и доступ к познанию человеческого существа в более глубоком смысле. Всякое другое имя каждый человек может применить одинаково к соответствующему предмету. Например, стол каждый может назвать "столом", стул - "стулом". С именем "Я" дело обстоит иначе. Никто не может применить его для обозначения другого человека, каждый может лишь себя самого назвать "Я". Имя "Я" никогда не может проникнуть к моему уху извне, если оно означает меня самого. Только изнутри, только через самого себя может душа определить себя, как "Я". Значит, когда человек говорит себе "Я", в нем начинает говорить нечто, что не имеет ничего общего ни с одним из миров, из которых были взяты вышеупомянутые "оболочки". "Я" становится все более и более властелином тела и души. И это тоже находит выражение в ауре. Чем больше "Я" становится властелином тела и души, тем расчлененнее, разнообразнее, богаче красками аура. Это влияние "Я" на ауру может воспринимать "видящий". Само "Я" невидимо также и ему, оно поистине заключено в "сокровенном святая святых человека". Но "Я" вбирает в себя лучи света, который вспыхивает в человеке, как вечный свет. Как человек соединяет в "Я" переживания тела и души, так же дает он влиться в "Я" и мыслям истины и добра. Чувственные явления раскрываются для "Я" с одной стороны, дух - с другой стороны. Тело и душа отдаются "Я", чтобы служить ему, а "Я", в свою очередь, отдается духу для того, чтобы он наполнил его. "Я" живет в теле и душе, дух же живет в "Я". И то, что есть в "Я" от духа, то вечно. Потому что Я получает суть и значение от того, с чем оно связано. Поскольку оно живет в физическом теле, оно подчинено минеральным законам, благодаря эфирному телу - законам воспроизведения и роста, благодаря душе ощущающей и душе рассудочной - законам мира душевного, поскольку оно воспринимает в себя духовное, оно подчинено законам духа. То, что образуется путем минеральных законов и законов жизни, то возникает и погибает, дух же не имеет ничего общего с возникновением и уничтожением. "Я" живет в душе. Хотя высшее проявление "Я" и принадлежит душе сознательной, все же должно сказать, что это "Я", излучаясь оттуда, заполняет всю душу и через душу воздействует на тело. И в "Я" дух полон жизни. Дух излучается в "Я" и живет в нем, как в своей "оболочке", подобно тому, как "Я" живет в теле и душе, как в своих "оболочках". Дух образует "Я" изнутри наружу, минеральное царство - извне вовнутрь. Этот образующий "Я" и живущий, как "Я", дух пусть будет назван "Само духом", (Geistselbst), так как он является как "Я" или "Сам" в человеке. Различие между "Само духом" и "душой сознательной" можно уяснить себе следующим способом. Душа сознательная соприкасается с независимой от всякой симпатии и антипатии, довлеющей самой себе истиной, Само-дух является носителем той же самой истины, но только воспринятой и замкнутой через посредство "Я", через него индивидуализированной и воспринятой в самостоятельное существо человека. Благодаря тому, что вечная истина становится таким образом самостоятельной и связанной с "Я" в единое существо, само "Я" приобретает вечность. Само-дух - есть откровение духовного мира внутри "Я", подобно тому, как, с другой стороны, чувственное ощущение есть откровение физического мира внутри "Я". В том, что является красным, зеленым, светлым, темным, мягким, твердым, холодным и теплым, мы узнаем откровения телесного мира, в том, что истинно и добро - откровения духовного мира. В том же смысле, как откровение телесного называется ощущением, пусть откровение духовного называется интуицией. В самой простой мысли уже есть интуиция, т.к. ее нельзя осязать руками, увидать глазами, надо принять ее откровение из духа, через "Я". Когда человек неразвитый и человек развитый смотрят на растение, то в "Я" одного из них живет нечто совсем иное, чем в "Я" другого. А между тем ощущения обоих вызваны одним и тем же предметом. Разница в том, что у одного могут быть гораздо более совершенные мысли об этом предмете, чем у другого. Если бы вещи раскрывались только через одни ощущения, то не могло бы быть прогресса в духовном развитии. Природу чувствует и дикарь, законы природы открываются лишь оплодотворенной интуицией мысли более высоко развитого человека. Раздражения, исходящие от внешнего мира, ощущает и ребенок, как порывы воли, но законы нравственно доброго раскрываются ему лишь по мере развития, когда он научается жить в духе и понимать его откровения. Как без глаза не может быть красочных ощущений, так без высшего мышления Само духа не может быть интуиции. И так же, как ощущение не создает растения, на котором является окраска, так и интуиция не создает то духовное, о котором она лишь подает вести. Через интуицию "Я" человека, оживающее в душе, добывает себе вести свыше, из духовного мира, так же, как через ощущения оно добывает себе вести из физического мира. И, благодаря этому, оно делает духовным мир собственной жизнью своей души, подобно тому, как благодаря чувствам мир физический. Душа, или вспыхнувшее в ней "Я", раскрывает в две стороны свои врата: в сторону телесного и в сторону духовного. И как физический мир может давать о себе весть нашему "Я" лишь благодаря тому, что из своих веществ и сил он строит тело, в котором может обитать сознательная душа, и внутри которого она обладает органами, чтобы воспринимать телесное, которое вне его, так и духовный мир тоже посредством своих духовных веществ и духовных сил созидает себе духовное тело, в котором может обитать "Я", и воспринимать духовное через интуицию. (Понятно, что выражения духовное вещество, духовное тело по самому смыслу содержат в себе противоречие. Они употребляются лишь для того, чтобы навести мысль на то, что в духовном соответствует физическому телу человека). И так же, как в пределах физического мира каждое отдельное человеческое тело строится, как особое существо, так и духовное тело в пределах духовного мира. В духовном мире для человека точно так же существует внутреннее и внешнее, как в мире физическом. Подобно тому, как человек берет вещества из окружающего его физического мира и перерабатывает их в своем физическом теле, так же берет он духовное из окружающего его духовного мира и делает его своей собственностью. Духовное - есть извечная пища человека. И как человек родился из физического мира, так же родился он из духа, в силу вечных законов, истины и добра. Он отъединен от находящегося вне его духовного мира так же, как он, как самостоятельное существо, отделен от всего физического мира. Это самостоятельное духовное существо пусть называется "Духо-человеком" (Geistmensch). Когда мы исследуем физическое тело человека, то мы находим в нем те же вещества и силы, как и вне его в остальном физическом мире. То же самое и с Духо-человеком. В нем пульсируют элементы внешнего духовного мира, в нем действуют силы остального духовного мира. Как в физической коже замыкается в себе существо, которое живет и ощущает, так же и в духовном мире. Духовная кожа, которая отделяет Духо-человека от общего духовного мира, внутри которой он становится самостоятельным духовным существом, живущим в самом себе и интуитивно воспринимающим духо-содержание мира, - эта "духовная кожа" пусть будет называться духо-оболочкой (аурической оболочкой). Нужно только твердо помнить, что эта "духовная кожа" по мере человеческого развития непрерывно вытягивается, так что духовная индивидуальность человека (его аурическая Оболочка) обладает способностью неограниченного роста. Внутри этой духа-оболочки живет Духо-человек. Последний строится духовной жизненной силой в том же смысле, как физическое тело строится физической жизненной силой. Подобным же образом, как мы говорим об эфирном теле, надо говорить об эфирном духе в отношении к Духу-человеку. Этот эфирный дух пусть будет назван Жизне-духом (Lebensgeist). Таким образом, духовное существо человека расчленяется на три части: на Духо-человека, на Жизне-дух и на Само-дух. Для "видящего" в духовных областях это духовное существо человека, как высшая - собственно духовная - часть ауры, является видимой действительностью. Он "видит" внутри духа-оболочки Духо-человека, как Жизне-духа, и он "видит", как этот "Жизне-дух" постоянно растет, благодаря принятию духовной пищи из внешнего духовного мира. И далее он видит, как благодаря этому принятию постоянно расширяется духе-оболочка, как Духо-человек становится все большим и большим. Потому что в этом и есть разница между духовным и физическим существом человека, что последнее имеет ограниченный размер, тогда как первое может расти безгранично. То, что воспринимается из духовной пищи, ведь имеет цену вечного. Поэтому человеческая аура составляется из двух взаимопроникающих друг друга частей. Одной части дает окраску и форму физическое бытие человека, другой - духовное. "Я" делит их таким образом, что физическое в своем своеобразии отдается и строит тело, которое дает ожить в себе душе, и "Я", в свою очередь, отдает себя и дает ожить в себе духу, который, со своей стороны, проникает душу и намечает для нее цель в духовном мире. Благодаря телу, душа замкнута в физическом, благодаря Духо-человеку, у нее растут крылья для движения в духовном мире. Если мы хотим понять всего человека, мы должны представить его себе состоящим из вышеуказанных составных частей. Тело построено из веществ физического мира так, что это строение соответствует мыслящему "Я". Оно пронизано жизненной силой и, благодаря этому, становится эфирным телом или жизненным телом. Как таковое, оно раскрывается наружу в органах чувств и тем самым становится телом душевным. Душа ощущающая проникает него и сливается с ним воедино. Душа ощущающая не только воспринимает впечатления внешнего мира, как ощущения, у нее есть своя собственная жизнь, которую она оплодотворяет мыслью с одной стороны так же, как с другой стороны ощущениями. Так становится они душой рассудочной. Она достигает этого тем, что раскрывается вверх, интуициям, как вниз, ощущениям. Тем самым она становится душой сознательной. Это возможно для нее, потому что духовный мир образует в ней орган интуиции, как физическое тело образует в ней органы чувств. Подобно тому, как чувства, через душевное тело, передают ей ощущения, так и дух, через орган интуиции, передает ей интуиции. Благодаря этому, Духо-человек связан воедино с душой сознательной так же, как физическое тело связано с душой ощущающей в теле душевном. Душа сознательная и Само-дух образуют единство. В этом единстве живет Духо-человек как Жизне-дух, так же, как эфирное тело образует телесную, жизненную основу для тела душевного. И как физическое тело замыкается в физической коже, так замкнут Духо-человек в духо-оболочке. Таким образом, весь человек расчленяется следующим образом: А. Физическое тело, Б. Эфирное тело, или жизненное тело. В. Душевное тело. Г. Душа ощущающая. Д. Душа рассудочная. Б. Душа сознательная. Ж. Само-дух. З. Жизне-дух. И. Духо-человек. Душевное тело (В) и душа ощущающая (Г) в земном человеке сливаются воедино, также душа сознательная (Е) и Само-дух (Ж). И таким образом оказывается семь частей земного человека. 1) Физическое тело. 2) Эфирное или жизненное тело. 3) Ощущающее душевное тело. 4) Душа рассудочная. 5) Исполненная духом душа сознательная. 6) Жизне-дух. 7) Духо-человек. В душе вспыхивает "Я", получает импульс от духа и, благодаря этому, становится носителем Духо-человека. Тем самым человек становится соучастником "трех миров" (физического, душевного и духовного). Физическим телом, эфирным телом и телом душевным он коренится в физическом мире, а Само-духом, Жизне-духом и Духо-человеком он расцветает в мир духовный. Пускающий же с одной стороны корни, с другой - цветы, Стебель - это есть сама душа. Можно в полном согласии с этим делением человека дать еще более простое. Хотя человеческое "Я" вспыхивает в душе сознательной, но оно пронизывает все душевное существо. Части этого душевного существа вообще не обособлены так резко, как члены тела, они проникают друг в друга в более высоком смысле. Если тогда рассматривать душу рассудочную и душу сознательную как двух совместных носителей Я, а это последнее, как их зерно, то тогда можно расчленить человека на физическое тело, жизненное тело, астральное тело и Я. Под словом астральное тело здесь подразумеваются слитые вместе душевное тело и душа ощущающая. Это выражение мы встречаем в более старых сочинениях, и здесь мы свободно можем применить его для обозначения всего того, что в человеческом существе лежит выше чувственно воспринимаемого. Хотя в известном отношении душа ощущающая и пронизана силами Я, все же она столь тесно связана с душевным телом, что для обоих, если мыслить их соединенными, мы имеем право употребить одно слово. Когда же "Я" проникается Само-духом, то этот Само-дух проявляется в том, что астральное тело перерабатывается воздействием душевного. В астральном теле действуют прежде всего человеческие стремления, вожделения и страсти, поскольку они ощущаются, и в нем действуют чувственные восприятия. Чувственные восприятия возникают благодаря душевному телу, как одному из членов человека, полученному им от внешнего мира. Стремления, вожделения, страсти и т.п. возникают в душе ощущающей, поскольку она пронизана силами души, прежде чем последняя сама не отдалась духу. Когда "Я" пронизывается Само-духом, то душа опять-таки пронизывает астральное тело этим Само-духом. Это выражается в том, что стремления, вожделения и страсти просветлены тем, что восприняло "Я" от духа. Тогда, сообразно своей доле участия в духовном мире, "Я" становится господином в мире стремлений, вожделений и т.п. Поскольку это так, Само-дух проявляется в астральном теле, и благодаря этому оно видоизменяется. Тогда астральное тело само появляется в виде двучленного, частью не измененного и частью измененного существа. Поэтому Само-дух, в его проявлении у человека, мы можем обозначить как измененное астральное тело. Подобное же происходит в человеке, когда он воспринимает в свое "Я" Жизне-дух. Тогда видоизменяется жизненное тело. Оно пронизывается Жизне-духом. Последний проявляется в том, что жизненное тело становится иным. Поэтому можно также сказать, что Жизне-дух - есть измененное жизненное тело. И когда "Я" воспринимает в себя Духо-человека, то этим оно получает могучую силу пронизать им физическое тело. Конечно, то, что является таким образом, измененным в физическом теле, не может быть воспринято физическими чувствами. В физическом теле стало Духо-человеком как раз то, что было одухотворено. Для чувственного восприятия оно и теперь осталось чувственным, поскольку же это чувственное стало духовным, оно может быть воспринято лишь духовным образом. Внешним чувствам пронизанное духовным физическое является по-прежнему лишь чувственно. На основании всего этого можно дать также и следующее деление человека: 1) Физическое тело. 2) Жизненное тело. 3) Астральное тело. 4) "Я" как зерно души. 5) Само-дух как измененное астральное тело. 6) Жизне-дух как измененное жизненное тело. 7) Духо-человек как измененное физическое тело. ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ ДУХА И СУДЬБА (Реинкарнация и карма) В середине, между телом и духом, живет душа. Впечатления, доходящие до нее через тело, преходящи. Они остаются лишь до тех пор, пока тело открывает свои органы предметам внешнего мира. Мой глаз ощущает цвет розы лишь до тех пор, пока роза находится перед ним, и пока сам он открыт. Необходимо присутствие предмета во внешнем мире так же, как и существование телесного органа для того, чтобы возникло впечатление, ощущение или восприятие. Но то, что я познал в духе, как истину о розе, то не исчезает вместе с настоящим. И в своей истине это совершенно не зависит от меня. Это оставалось бы истиной, если бы даже мне никогда не приходилось видеть розы. То, что я познаю духом, то вневременно или вечно. Между настоящим временем и вечностью стоит душа, как нечто среднее между телом и духом. Но она является также посредником между настоящим временем и вечностью. Она сохраняет настоящее для воспоминания. Этим она вырывает настоящее у преходящего и приближает его к вечности духовного. Она также запечатлевает вечное во временно преходящем, когда она, в своей жизни, не отдается только мимолетным возбуждениям, но из самой себя определяет вещи, внедряет свое существо в действия, совершаемые ею. При помощи воспоминания душа сохраняет вчерашний день, своими действиями она приготовляет себе завтрашний день. Моя душа должна была бы постоянно снова воспринимать красный цвет розы, если бы она не могла удержать сев воспоминании. То, что остается от внешнего впечатления, что может быть удержано душой, это есть представление. Благодаря дару представления душа так претворяет телесный мир в свой собственный внутренний, что может потом посредством памяти удержать его для воспоминания и затем далее продолжать свою собственную жизнь с этим воспоминанием, независимо от приобретенных впечатлений, таким образом душевная жизнь становится длительным следствием преходящих впечатлений внешнего мира. Но и действие получает длительность, раз оно запечатлелось во внешнем мире. Если я отрезаю ветку с дерева, то, благодаря моей душе, произошло нечто, совершенно изменившее течение событий во внешнем мире. С этой ветвью на дереве произошло бы нечто совсем иное, если бы я не вмешался своим действием. Я вызвал в жизни ряд следствий, которых не было бы без меня. То, что сделал сегодня, остается на завтра. Оно получает длительность благодаря поступку, подобно тому, как мои впечатления от вчерашнего дня получают длительность для моей души благодаря памяти. Прежде всего рассмотрим теперь память. Каким образом создается она? Очевидно, совсем иным путем, чем ощущение или восприятие. Ибо восприятие обусловливается телесностью. Без глаза я не могу иметь ощущение "синего цвета". Но, благодаря глазу, я еще не могу иметь воспоминание о "синем цвете". Если мой глаз теперь дает это ощущение, для этого он должен встретиться с синим предметом. Телесность постоянно сводила бы в ничто все впечатления, если бы она существовала бы только одна. Я вспоминаю, это значит: я переживаю нечто, чего уже больше нет. Я связываю прошедшее переживание с моей настоящей жизнью. Так бывает при каждом воспоминании. Предположим, я встречаю человека и вновь узнаю его, потому что я вчера встречался с ним. Он был бы для меня совершенно незнакомым, если бы тот образ, который я создал себе вчера, путем восприятия, я не мог связать с моим сегодняшним впечатлением. Сегодняшний образ дает мне восприятие, т.е. моя телесность. Но кто же словно каким-то колдовством заключил вчерашнее в мою душу? То же самое существо во мне, которое присутствовало вчера при моем переживании, и присутствует опять при сегодняшнем переживании. В предыдущем оно было названо душой. Без этой верной хранительницы прошлого каждое внешнее впечатление было бы для человека всегда новым. Несомненно, что душа как бы посредством оттиска запечатлевает в теле представление, которое затем становится воспоминанием, но именно душа должна оттиснуть это и затем ею же самой оттиснутое воспринять как нечто внешнее... Таким образом, она является хранительницей воспоминаний. В качестве хранительницы прошлого душа постоянно соберет сокровища для духа. То, что я могу отличить верное от неверного, зависит от того, что я, как человек, представляю собой мыслящее существо, которое в состоянии охватить истину в духе. Истина вечна, и она могла бы мне снова и снова открываться в вещах, даже если бы я постоянно терял из виду прошедшее и каждое впечатление было бы для меня новым. Но дух, который во мне. не ограничивается только впечатлениями настоящего, душа охватывает своим кругозором и прошедшее. И чем больше она может прибавить к нему из прошлого, тем богаче она делает этот кругозор. Таким образом, душа передает дальше духу то, что она получила от тела. Вследствие этого дух человека в каждый момент своей жизни содержит в себе двоякое. Во-первых, вечные законы истины и добра, и во-вторых, воспоминание о переживаниях прошедшего. Все, что человек делает, совершается под влиянием обоих этих факторов. И, если мы хотим уразуметь человеческих дух, мы должны также знать о нем две вещи: во-первых, насколько раскрылось в нем вечное, и во-вторых, какие сокровища прошлого лежат в нем. Эти сокровища отнюдь не пребывают для духа в неизменном виде. Те представления, которые человек черпает из переживаний, понемногу исчезают из памяти. Но не плоды их. Мы не помним все переживания, через которые мы прошли в детстве, пока усваивали себе искусство чтения и письма. Но мы не могли бы ни читать, ни писать, если бы мы не прошита через эти переживания, и если бы их плоды не сохранились в нас в форме способностей. Это и есть то превращение, которое производит дух с сокровищами памяти. Он предоставляет картины отдельных переживаний их судьбе, и берет из них лишь силу для возвышения своих способностей. Таким образом, несомненно, что ни одно переживание не проходит бесплодным: душа сохраняет его как воспоминание, а дух извлекает из него то, что может обогатить его способности, содержание его жизни. Человеческий дух растет благодаря переработанным переживаниям. И поэтому, хотя и нельзя искать прошлые переживания в духе, как если бы они были сложены в кладовой, но мы находим их воздействие в свойствах, приобретенных человеком. До сих пор мы рассматривали дух и душу лишь в тех границах, которые поставлены рождением и смертью. Нельзя ограничиться этим, кто ограничился бы лишь этим, походил бы на того, кто и человеческое тело захотел бы рассматривать лишь в этих границах. Безусловно, в этих границах можно найти очень многое. Но никак нельзя объяснить себе человеческий облик на основании того, что лежит между рождением и смертью. Этот человеческий облик не может быть построен непосредственно из одних только физических веществ и сил. Он происходит от подобного его облика, который путем воспроизведения был передан ему по наследству. Физические вещества и силы строят тело в течение жизни, силы воспроизведения дают возможность рождения от него другого тела, которое наследует его облик, следовательно, такого, которое может стать носителем того же жизненного тела. Каждое жизненное тело - есть повторение своего предка. Только потому, что оно является таковым, оно не принимает любой облик, а лишь тот, что передан ему по наследству. Те силы, которые дали мне человеческий облик, лежали в моих предках. Но и дух человека является в определенном облике (причем слово "облик", конечно, употребляется в духовном смысле). И облики духа бывают самые различные у отдельных людей. Нет двух людей с одинаковым духовным обликом. Надо лишь так же спокойно и точно наблюдать в этой области, как и в физической. Нельзя сказать, что различия Людей в духовном отношении происходят только от различия окружающей их обстановки, их воспитания и т.д. Вовсе нет, ибо два человека развиваются в одинаковых условиях среды, воспитания и т.д. совершенно различным образом. Поэтому необходимо признать, что они вступили на жизненный путь с совершенно различными задатками. Здесь мы стоим перед важным фактом, бросающим свет на сущность человека, если только мы вполне признаем его значение. Своим физическим обликом люди отличаются от своих животных собратьев на земле. Но в известных границах, по отношению к этому облику, они сходны между собой. Есть лишь один человеческий род. Как бы ни были велики различия рас, поколений, народов и личностей в физическом отношении, сходства между человеком и человеком больше, чем между человеком и какой-либо породой животных. Все, что запечатлено в человеческом роде, переходит по наследству от предков к потомкам. И человеческий облик связан с этой наследственностью. Как лев может унаследовать свой облик лишь от львиных предков, так и человек лишь от человеческих предков наследует свой физический облик. Насколько очевидно физическое сходство между людьми, настолько для беспристрастного духовного взора несомненно различие их духовных обликов. Существует один очевидный факт, посредством которого обнаруживается это. Это - наличность биографии человека. Если бы человек был просто существом, принадлежащим к известному роду, не могло бы быть биографии. Лев, голубь возбуждают интерес лишь поскольку они принадлежат к львиной и голубиной породе. Мы поймем каждого из них в отдельности, во всем существенном, если мы опишем породу. Почти безразлично, имеем ли мы тут дело с отцом, сыном или внуком. То, что нас в них интересует, одинаково общим имеют и отец, и сын, и внук. Значение же человека начинается лишь там, где он является не только существом известного рода или вида, но отдельным существом. Я еще вовсе не понял существа господина Шульце из Крэвинкеля, если я опишу его сына или его отца. Я должен узнать его собственную биографию. Тот, кто правильно поразмыслит над сущностью биографии, тот заметит, что в духовном отношении каждый человек сам по себе есть отдельный род. Тот, кто понимает биографию лишь как чисто внешний перечень событий жизни, тот, конечно, может утверждать, что он совершенно в том же смысле мог бы отписать собачью биографию, как и человеческую. Но тот, кто в биографии изображает истинную, самобытную природу человека, тот понимает, что в биографии одного человека есть нечто, соответствующее описанию целого вида в животном царстве. Дело не в том, что как это само собою понятно о животном, особенно об умном, можно рассказать нечто, подобное биографии, дело в том, что человеческая биография соответствует не этой биографии, но описанию животного вида. Как вид или род в физическом смысле нам понятны, лишь когда мы их принимаем, как явление наследственности, точно также и духовное существо может быть понято лишь путем подобной же духовной наследственности. Мой физический облик я получил от своих человеческих предков. Откуда же у меня явилось то, что выражается в моей биографии? Как физический человек, я повторяю облик моих предков. Но что же я повторяю как духовный человек? Тот, кто будет утверждать, что никакого дальнейшего разъяснения не требуется для того, что заключается в моей биографии, что все это должно, просто принять, тот мог бы с таким же правом утверждать, что он где-то видел земляной пригорок, на котором комки земли сами собой складывались, образовывая живого человека. Как физический человек, я происхожу от других физических людей, потому что я имею тот же облик, как и весь человеческий род. Таким образом, свойства рода могли быть унаследованы мной в пределах рода. Как духовный человек я обладаю своим собственным обликом так же, как и своей собственной биографией. Следовательно, этот облик я не могу получить ни от кого другого, кроме себя самого. И так как я вошел в мир не с неопределенными, а с определенными задатками, так как эти задатки определяют мой жизненный путь, как он отражается в моей биографии, то моя работа над самим собой не могла начаться лишь с моего рождения. Как духовный человек, я должен был существовать до моего рождения. В моих предках я очевидно не существовал раньше, потому что, как духовные люди, они отличны от меня. Моя биография не разъясняется их биографиями. Как духовное существо, я должен быть скорее повторением кого-то, чьей биографией уясняется моя. Физический облик, который носил Шиллер, он унаследовал от своих предков. Но так же, как этот физический облик не мог вырасти из земли, так не могла этого и духовная сущность Шиллера. Он должен быть повторением другого духовного существа, биография которого выясняет его биографию так же, как физический облик Шиллера объясняется человеческим воспроизведением. Итак, подобно тому, как физический облик человека есть постоянное повторение, перевоплощение родовой человеческой сущности, так и духовный человек должен быть перевоплощением этого же самого духовного человека, потому что в качестве духовного человека каждый составляет свой особый род. Против вышесказанного можно возразить, что это чистейшие измышления ума, и можно потребовать здесь внешних доказательств, к которым привыкла обычная наука естествознания. Но на эта должно сказать, что перевоплощение духовного человека есть явление, не принадлежащее к области физических фактов, но проходящее всецело в духовной области. И к этой области не имеют доступа ни одна из наших обыкновенных духовных сил, кроме мышления. Тот, кто не хочет доверять силе мышления, тот и не может уяснить себе высшие духовные факты. Для того, чьи духовные очи открылись, вышеуказанные течения мысли действуют с точно, такой же силой, как действует какое-нибудь явление, происходящее перед его физическими глазами. Кто признает за так называемыми "доказательствами", построенными по методу обыкновенном науки естествоведения, больше силы и убедительности, чем за вышеприведенными доводами о значении биографии, тот может быть великим ученым, в обычном значении этого слова, но от путей истинно духовного исследования он еще очень далек. Одним из самых дурных предрассудков является то, когда духовные свойства человека стараются объяснить унаследованием от отца, матери или иных предков. Тот, кто, например, придерживается предрассудка, что Гете унаследовал от матери и отца то, что является его главной сутью, с таким человеком навряд ли что поделаешь доводами, ибо в нем лежит глубокая антипатия к беспристрастному наблюдению. Материалистический гипноз мешает ему увидеть соотношения явлений в их настоящем свете. В подобных разъяснениях даны указания, позволяющие проследить человеческое существо за пределами рождения и смерти. В границах, определенных рождением и смертью, человек принадлежит к трем мирам: телесности, душевному и духовному. Душа образует посредствующий член между телом и духом, пронизывая третий член тела, душевное тело, способностью к ощущениям, и, проникая в первый член духа. Само-дух, как душа сознательная. Поэтому в течение жизни душа сопричастна как телу, так и духу. Эта сопричастность выражается во всем ее бытии. От организации душевного тела будет зависеть, как сможет развернуть душа ощущающая свои качества. И с другой стороны, от жизни души сознательной будет зависеть, насколько сможет развиться в ней Само-дух. Чем лучше строение душевного тела, тем совершеннее становятся сношения души ощущающей с внешним миром. И тем богаче и сильнее становится Само-дух, чем больше пищи доставляет ему душа сознательная. Мы уже указали на то, что в течение жизни через переработанные переживания и через плоды этих переживаний Само-дух получает эту пищу. Ибо указанное взаимодействие между душой и духом может быть лишь там, где душа и дух заключены друг в друге, проникнуты друг другом, значит, в пределах объединения "Само-духа" с душой "сознательной". Прежде всего, рассмотрим взаимодействие душевного тела и души ощущающей. Правда, душевное тело, как выяснилось, есть тончайшее преобразование телесности, но все же оно принадлежит к телесности и зависит от нее. Тело физическое, эфирное тело и тело душевное в известном отношении образуют одно целое. Поэтому и душевное тело подчинено законам физической наследственности, через которую тело получает свой облик. И так как оно есть наиболее подвижная, как бы самая преходящая форма телесности, то оно и выказывает самые подвижные и преходящие явления наследственности. И оттого, в то время как физическое тело менее всего разнится в расах, народах, поколениях, и в эфирном теле, хотя оно и являет собой большие отклонения, для отдельных людей все же преобладает несомненное сходство - это различие очень велико в отношении тела душевного. В нем выражается то, что мы уже ощущаем как внешнюю, личную особенность человека. Поэтому, оно есть также носитель того, что из этих личных особенностей унаследовано потомками от родителей, дедов и т.д. Правда, душа, как таковая, как это уже разъяснялось, ведет собственную, вполне обособленную жизнь: она замыкается в себе самой, со своими склонностями и отвращениями, со своими чувствами и страстями. Но все же она действует, как целое, и поэтому это целое выражается и в душе ощущающей. И так как душа ощущающая проникает душевное тело, как бы наполняет его, то оно строится сообразно природе души, и, таким образам, как носитель наследственностью может передавать склонности, страсти и т.д. от предков к потомкам. На этом факте основано то, что говорит Гете: "От отца у меня осанка, строгий строй жизни, от матери веселость нрава и охота к сочинительству". Но, конечно, его гениальность не от них. Таким образом, нам выясняется, что именно из своих душевных свойств может передать человек полиции физической наследственности. Вещества пеплы физического тела, как таковые, находятся во всем круге внешней физической природы. Они постоянно берутся из нее и снова отдаются ей обратно. В течение нескольких лет совершенно обновляется состав вещества, образующего наше физическое тело. Что этот состав вещества принимает форму человеческого тела и что он внутри этого тела постоянно обновляется, - это зависит от того, что он сдерживается телом эфирным. И форма эфирного тела определяется не только событиями между рождением или зачатием и смертью, но находится в зависимости от законов наследственности, переходящих за грани рождения и смерти. То обстоятельство, что путем наследственности могут передаваться также и душевные свойства, т.е., что при своем продолжении физическая наследственность получает душевный вклад, это имеет свою основу в том, что душевное тело может находиться под влиянием души ощущающей. Каким же образом складывается взаимодействие между душой и духом? Влечение жизни дух связан с душой вышеуказанным образом. Душа получает от лука дар жить в истине и добре и этим выявляет самый дух в своей собственной жизни, в своих склонностях, стремлениях и страстях. Само-дух приносит для "Я" из мира духа вечные законы истины и добра. Эти законы через душу сознательную связуются с переживанием собственной душевной жизни. Сами эти переживания преходящи. Но плоды их остаются. И то, что Само-дух, был связан с ними, кладет на него неизгладимый отпечаток. Когда человеческий дух подходит к такому переживанию, которое сходно с другим, с которым он уже однажды был связан, то он видит в этом переживании нечто уже знакомое и относится к нему иначе, чем, если бы он встретился с ним впервые. На этом ведь основано всякое обучение. И плодами обучения являются усвоенные способности. Таким образом, в вечный дух запечатлеваются плоды преходящей жизни. И разве мы не видим эти плоды? На чем основаны задатки, которые изложены выше, как отличительные черты духовного человека? Что такое они, как не способности к тому или другому, которые приносит с собой человек, когда он начинает свой земной путь. В известных отношениях эти способности вполне подобны тем, которые мы можем усвоить себе также и в течение жизни. Возьмем гений человека. О Моцарте известно, что он ребенком мог написать по памяти всего раз услышанное им длинное музыкальное произведение. Он мог это лишь потому, что был в состоянии сразу окинуть взором все произведение целиком. И в течение жизни человек, в известных пределах, увеличивает способность все охватывать взором, улавливать связи так, что этим он приобретает новые способности. Ведь говорит же о себе Лессинг, что, благодаря своему дару критического наблюдения, он приобрел себе нечто, близкое к гениальности. Если такие способности, основанные на известных задатках, мы не хотим принимать за чудеса, мы должны их считать плодами переживаний, которые имел Само-дух через душу. Они запечатлелись в Само духе. И так как это случилось не в этой жизни, то значит в какой-либо прежней. Человеческий дух - есть свой собственный особый род. И подобно тому, как человек, как физическое существо известного рода, наследует свои свойства в пределах этого рода, так же и дух в пределах своего рода, т.е. в пределах себя самого. В жизни человеческий Дух является повторением самого себя, с плодами своих прежних переживаний в прошлых жизнях. Таким образом, эта жизнь есть повторение других, и приносит с собой то, что Само-дух выработал для себя в прошлой жизни. Когда Само-дух принимает в себя нечто, что может стать плодом, то он проникается Жизне-духом. Подобно тому, как жизненное тело из вида в вид повторяет форму, так же точно Жизне-дух переносит душу от одного личного бытия в другое. Таким образом, душевные переживания сохраняются не только в границах рождения и смерти, но и после смерти. Но не только в духе, который вспыхивает в ней, запечатлевает душа свои переживания, а, как это было указано выше, также и во внешнем мире путем поступка. То, что совершил человек вчера, еще существует сегодня в своем следствии. Изображение такой связи между причиной и следствием дает в этом отношении аналогия смерти и сна. Нередко сон именуется младшим братом смерти. Я встаю утром. Ночь прервала мою постоянную деятельность. При обыкновенных условиях для меня невозможно утром приняться вновь за свою деятельность каким мне вздумается способом. Чтобы в моей жизни царили порядок и связанность, я должен связать ее с моей, вчерашней деятельностью. Мои дела вчерашнего дня обусловливают собой, те, которые мне предстоят сегодня. Тем, что я сделал вчера, я создал свою судьбу на сегодня. На время я отделился от своей деятельности, но она принадлежит мне и она снова влечет меня к себе после того, как я на время отдалился от нее. Мое прошедшее связано со мной, оно продолжает жить в моем настоящем и последует за мной и в мое будущее. Не проснуться сегодня утром должен был бы я, а быть заново сотворенным из ничего, если бы последствия моих вчерашних дел не являлись моей судьбой для сегодня. Ведь было бы нелепо, если бы при нормальных условиях жизни, я не поселился в доме, который я построил для себя. Так же, как человек не творится утром заново, так и человеческий дух не создается вновь при начале своего земного жизненного пути. Попытаемся объяснить себе, что происходит при вступлении на этот жизненный путь. Возникает физическое тело, которое получает свой облик благодаря законам наследственности. Это тело становится носителем духа, который повторяет прежнюю жизнь в новом образе. Между обоими находится душа, ведущая замкнутую в себе, свою собственную жизнь. Ее склонности и антипатии, ее желания и вожделения служат ей, она пользуется услугами мышления. Как душа ощущающая, она воспринимает впечатления внешнего мира, и передает их духу, чтобы он извлек из них плоды для вечности. Она как бы играет роль посредника, и ее задача исполнена, если она удовлетворяет этой роли. Тело формирует ей впечатления, она преобразует их в ощущения, сохраняет их в памяти как представления и передает их духу, чтобы он пронес их через вечность. Собственно говоря, душа - есть то, чем человек принадлежит своей земной жизни. Своим телом он принадлежит к физическому человеческому роду. Через него он является членом этого рода. Своим духом он живет в высшем мире. Душа временно связует вместе оба эти мира. Но физический мир, куда вступает человеческий дух, не является для него чуждой областью. В ней запечатлены следы его дела. Из этой области нечто уже принадлежит ему, оно несет на себе отпечаток его существа. Оно родственно ему. Как некогда душа передала ему впечатления внешнего мира, чтобы они длительно пребыли в нем, так же точно, как его орган, она претворила получаемые ею от него способности в поступки, которые также длительны в своих следствиях. Через это душа действительно влилась в эти поступки. В следствиях своих поступков душа человека продолжает жить второй самостоятельной жизнью. И человеческий дух неизбежно должен снова встретиться с последствиями этих поступков. Ибо во внешнем мире находится лишь одна часть моего поступка, другая часть во мне самом. Это можно пояснить простым сравнением из естествознания. Животные, которые некогда пришли в пещеры Кентукки зрячими, утратили свою способность видеть благодаря жизни в этих пещерах. Пребывание в темноте лишило глаза деятельности. Благодаря ему в этих глазах более не происходит та физическая и химическая деятельность, которая совершается во время зрения. Поток питания, который раньше шел на эту деятельность, теперь притекает к другим органам. Теперь эти животные могут жить лишь в этих пещерах. Своим поступком, своим переселением они создали условия своей дальнейшей жизни. Это переселение сделалось частью их судьбы. Существо, которое некогда было деятельным, связало себя с последствиями своих поступков. Так и с человеческим духом. Душа могла передать ему известные способности лишь благодаря тому, что она была деятельна. И эти способности соответствуют поступкам. Благодаря совершенному душой поступку, в ней живет проникнутый силой задаток к возможности другого поступка, являющегося плодом предыдущего. Пока последний не совершится, душа несет в себе это как необходимость. Можно сказать также, благодаря поступку, в душу заложена необходимость свершить последствия этого поступка. Итак, своими поступками человеческий дух действительно построил свою судьбу. В своей новой жизни он связан с тем, что он творил в прошлой. Можно, конечно, спросить: как возможно это, ведь при своем новом воплощении человеческий дух переносится в совсем иной мир, чем тот, который однажды он покинул? Такой вопрос указывает на очень поверхностное понимание сцеплений судьбы. Если свое поле действия я перенесу из Европы в Америку, я тоже окажусь в совершенно новой обстановке. И все же моя жизнь в Америк будет вполне зависеть отмеси предшествующей жизни в Европе. Если в Европе я был механиком, то моя жизнь в Америке устроится совсем иначе, чем если бы я служил в банке чиновником. В одном случае, в Америке я, по всей вероятности, буду иметь дело с машинами, в другом случае - с банковскими делами. Во всяком случае моя предыдущая жизнь определяет окружающую обстановку, она как бы притягивает к себе из окружающего мира те вещи, которые родственны ей. То же самое и с Само-духом. В своей новой жизни он необходимо окружает себя тем, с чем он сроднился в прошедших жизнях. И оттого сон - есть верный образ смерти, потому что во время, сна человек отрывается от того места, где ждет его судьба. Пока человек спит, события на месте его жизни идут дальше. Некоторое время человек не имеет никакого влияния на это течение. Все же жизнь каждого нового дня зависит от последствий дел прежних дней. Наша личность действительно каждое утро воплощается вновь в мире наших действий. То, что в течение ночи было отделено от нас, днем снова находится вокруг нас. То же и с делами прежних воплощений человека. Они связаны с ним, как его судьба, так же, как жизнь в темных пещерах остается уделом животных, которые путем своего переселения в эти пещеры потеряли способность зрения. Как эти животные могут жить лишь в той среде, в которую они себя сами ввели, так и человеческий дух может жить лишь в той обстановке, которую он сам создал себе своими делами. Нельзя найти лучшей аналогии для этого, чем аналогия сна и смерти. То, что утром я вновь нахожусь в том самом положении, которое я сам создал себе, накануне, об этом позаботилось непосредственное течение событий. То, что при своем новом воплощении я нахожу вокруг себя мир, соответствующий результатам моих действий в прошлой жизни, об этом позаботилось сродство моего вновь воплощенного духа с вещами окружающего его мира. Отсюда понятно, каким образом вычленена душа в существе человека. Физическое тело подлежит законам наследственности. Человеческий же дух должен все вновь и вновь воплощаться, и его закон в том, что он переносит плоды прежних жизней в последующие. Душа живет в настоящем. Но эта жизнь в настоящем не независима от предыдущих жизней. Ведь воплощающийся дух несет с собою свою судьбу из своих прежних воплощений. И эта судьба определяет жизнь. Какие впечатления сможет иметь душа, какие желания смогут быть удовлетворены, какие радости и печали выпадут на ее долю, с какими людьми она встретится - все это зависит от того, каковы были ее действия в предыдущих воплощениях духа. Людей, с которыми душа была связана в одной жизни, она должна будет снова найти в одной из последующих, потому что произошедшие между ними действия должны иметь, свои последствия. Как одна эта душа, так же должны будут, в одно время с нею, стараться снова воплотиться и те, которые с нею связаны. Таким образом, жизнь души - есть последствие судьбы, созданной самим же человеческим духом. Так трояко обусловлено течение жизни человека в пределах между рождением и смертью. И трояким образом зависит оно от факторов, которые лежат по ту сторону рождения и смерти. Тело подлежит закону наследственности, душа подлежит судьбе, созданной ею самой. Эту самим человеком созданную судьбу называют его кармой. Дух же подлежит закону перевоплощения или реинкарнации. В соответствии с этим соотношение между духом, душой и телом можно еще выразить так: дух вечен, смерть и рождение, согласно законам физического мира, господствуют над телесностью, душевная жизнь, определяемая судьбой, является посредником между обоими в течение земной жизни. Всем дальнейшим указаниям о существе человека должно предшествовать знакомство с "тремя мирами", к которым он принадлежит. Об этом мы будем говорить дальше. Мышление, которое беспристрастно относится к явлениям жизни и не боится проследить до конца цепь умозаключений, может, путем просто) логики, придти к сознанию необходимости закона кармы и перевоплощения. Насколько правда то, что перед видящим, обладающим открытым "духовным оком", прошедшие жизни лежат, как раскрытая книга, как переживание, столь же верно, что истинность всего вышеизложенного очевидна для беспристрастного разума.  * ТРИ МИРА *  МИР ДУШ Рассмотрение человека показало, что он принадлежит к трем мирам. Из мира физической телесности берутся те силы и вещества, которые строят его тело. Он познает этот мир через восприятия своих внешних физических чувств. Тот, кто доверяет лишь этим чувствам и развивает в себе только их способности восприятия, тот не может достичь понимания двух других миров, душевного и духовного. Может ли человек убедиться в действительности какой-либо вещи или существа, зависит от того, есть ли у него для этого орган восприятия, чувство. Легко, конечно, может выйти недоразумение, если называть, как в данном случае, высшие органы чувств духовным чувством. Ибо когда говорят о "чувствах", то невольно с этим связывают мысль о "физическом". Ведь именно физический мир называется также "чувственным", в противоположность "духовному". Для того, чтобы избежать недоразумения, надо иметь в виду, что здесь о "высших чувствах" говорится лишь в переносном смысле, доя сравнения. Как физические чувства воспринимают физическое, так же душевные и духовные - душевное и духовное. Выражение "чувство" употребляется только в смысле "органа восприятия". Человек не мог бы иметь понятия о свете и краске, если бы у него не было глаза, воспринимающего свет, он ничего не знал бы о звуках, если бы у него не было уха, воспринимающего звуки. В этом отношении вполне прав немецкий философ Лотце, говоря: "Без воспринимающего свет глаза и без воспринимающего звуки уха весь мир был бы темными немым. В нем также невозможен был бы свет или звук, как невозможна зубная боль без ощущающего боль зубного нерва". Для того чтобы правильно понять то, что здесь сказано, стоит лишь представить себе, насколько иначе, чем для человека, должен проявляться мир для низших существ, у которых имеется лишь одно чувство - род осязания или ощущения, распространенного по всей поверхности их тела. Свет, краска, звук для них, во всяком случае, являются совсем иначе, чем для существ, одаренных глазами и ушами. Колебания воздуха, вызванные ружейным выстрелом, могут и на них оказывать воздействие, если они достигают их. Для того, чтобы эти колебания воздуха представились в виде выстрела, для этого необходимо ухо. И, чтобы известные явления в тонкой материи, именуемой эфиром, проявились как свет и краска, для этого необходим глаз. Человек знает о каком-нибудь существе или вещи лишь потому, что через один из своих органов он ощущает их воздействие. Это отношение человека к миру действительного превосходно выразил Гете в следующем изречении: "Собственно говоря, мы напрасно стараемся выразить сущность какой-нибудь вещи. Мы воспринимаем воздействия, и полная история этих воздействий могла бы, пожалуй, обнять собой сущность этой вещи. Мы тщетно пытаемся изобразить характер человека: напротив, сопоставим его поступки, его действия, и перед нами выступит картина его характера. Краски - суть действия света, действия и страдания. ...Хотя краски и свет стоят в ближайшем соотношении друг с другом, но мы должны мыслить обоих как принадлежащих всей природе, потому что это целиком она, которая тем самым хочет особливо раскрыться чувству, глаза. Так же точно раскрывается природа другому чувству... Так говорит природа, снисходя к иным чувствам, к известным, непризнанным, неизвестным чувствам. Так говорит она сама с собой и с нами, через тысячи явлений. Для внимательного она нигде не мертва и не нема". Было бы неверно, если бы это изречение Гете мы захотели понять таким образом, что познаваемость сущности вещей благодаря этому, становится спорной. Гете вовсе не говорит, что можно воспринимать лишь воздействие, а самая сущность вещи скрывается за ним. Скорее он думает, что о подобной "сокровенной сущности" совсем не следует говорить. Сущность не скрывается за своим проявлением, наоборот, именно в этом проявлении она и раскрывается. Но эта сущность часто столь богата, что может открываться иным чувствам, еще и в иных обликах. То, что раскрывается, принадлежит к сущности, - только, вследствие ограниченности чувств, - это не есть вся сущность. Это воззрение Гете в то же время и вполне теософское. Подобно тому, как в теле развиваются глаз и ухо, как органы восприятия, как органы чувств для телесных явлений, также может человек развить в себе душевные органы восприятия, через которые ему раскроются мир душ и мир духа. Для того, кто не обладает такими высшими чувствами, эти миры "мертвы и немы", так же, как для существа без глаза и уха "темен и нем" телесный мир. Конечно, отношение человека к этим высшим чувствам несколько иное, чем к телесным. О том, чтобы эти последние вполне развились в нем, об этом заботится обыкновенно сама благодетельная мать - природа. Они образуются без него содействия. Над развитием своих высших чувств он должен работать сам. Он должен, ем" он хочет воспринять мир душ и мир духа, развить душу и дух, так же, как природа развила его тело, чтобы он мог воспринимать окружающий его телесный мир и ориентироваться в нем. Подобное развитие высших органов, которых еще не развила сама природа, не неестественно, ибо в высшем смысле, все, что свершает человек, также принадлежит к природе. Лишь тот, кто захотел бы утверждать, что человек должен пребывать на той ступени развития, на которой оставила его рука природы, - лишь тот мог бы называть неестественным развитие высших чувств. Им "непризнанны" эти органы и их значение в смысле вышеприведенного изречения Гете. Но такой человек должен был бы уже заодно противиться всякому воспитанию человека, так как и оно тоже ведь