никакого особого побуждения чтобы сделать нечто для своего развития, легко скажут: человеческая жизнь находится под управлением Духовных сил, в чье водительство не следует вторгаться; должно спокойно выжидать момента, в который эти силы считают верным раскрыть Душе некий другой Мир. Это будет, пожалуй, также такими людьми воспринято как некий род дерзости или как некое неправомерное вожделение вторгаться в мудрость Духовного водительства. Личности, которые так думают, будут только тогда приведены к другому мнению, когда на них некое определенное представление произведет достаточно сильное впечатление. Когда они себе скажут: То мудрое водительство дало мне определенные способности; оно дало мне таковые не для того, чтобы я оставил их неиспользованными, но чтобы я применял их. Мудрость водительства состоит в том, что оно вложило в меня зародыши для некого высшего состояния сознания. Я понимаю это водительство только, когда я воспринимаю это как долг, что человеку будет проявлено все, что через их Духовные силы может быть проявлено. Когда такая мысль произведет достаточно сильное впечатление на Душу, тогда вышеуказанные сомнения против обучения в отношении высшего состояния сознания, исчезнут. Может, однако, все-таки еще существовать другое сомнение которое поднимает себя против такого обучения. Можно сказать себе: "Развитие внутренних Душевных способностей вторгается в сокровеннейшее святилище человека. Оно заключает в себе известное превращение всего человеческого существа. Средство для такого превращения не возможно естествомерно придумать себе. Ибо, как входят в высший Мир, может знать только тот, кто путь в таковой знает как собственное переживание. Если обращаются к такой личности, то позволяют таковому некое влияние на сокровеннейшее святилище Души". - Кто так думает, тому невозможно было бы предоставить особого успокоения, если ему средства для достижения высшего состояния сознания были бы предложены в книге. Ибо дело идет ведь не о том, получают ли устно сообщеное или если некая личность, которая имеет знание такого средства, излагает таковое в книге, и некто другой познает его оттуда. Существуют, теперь, личности, которые обладают знанием правил для развития Духовных органов восприятия и которые представляют взгляд, что эти правила нельзя доверять книге. Такие личности большей частью считают также сообщение определенных истин, которые касаются Духовного мира, недопустимым. Однако должно такое воззрение напротив современной временной эпохе развития человечества в определенном отношении обозначить устаревшим. Верно, что с сообщениями соответствующих правил можно идти только до определенного пункта. Однако ведет сообщаемое так далеко, что тот, кто применяет таковое к своей Душе, в развитии познания достигает того, что он может найти затем дальнейший путь. Такой путь ведет затем дальше некоторым образом, о котором верное представление можно получить также только через прежде проделанное. Из всех этих фактов могут получиться сомнения против пути Духовного познания. Эти сомнения исчезают, если удерживают во взоре сущность того хода развития, который нашей временной эпохе предписывается соразмерным. Об этом пути здесь и должно говориться, а на другие обучения будет только кратко указано. Оговариваемое здесь обучение, дает тому, кто имеет желание к своему высшему развитию, в руки средства предпринять превращение своей Души. Некое предосудительное вторжение в существо ученика было бы только тогда в наличии, если бы учитель предпринял это превращение через средства, которые не подлежат сознанию ученика. Такими средствами не пользуется, однако, никакое верное наставление Духовного развития в нашу временную эпоху. Таковое не делает ученика никаким слепым инструментом. Оно дает ему правила поведения; и ученик исполняет их. При этом, когда дело к этому подходит, не будет умолчано, почему будет дано то или иное правило поведения. Принятие правил и их применение личностью, которая ищет Духовное развитие, не должно происходить по слепой вере. Таковая должна в этой области быть совершенно исключена. Кто рассматривает природу человеческой Души, насколько она выдает себя без Духовного обучения через уже обыкновенное самонаблюдение, тот может, после принятия рекомендуемых Духовным обучением правил, спросить себя: как могут действовать эти правила в Душевной жизни? И этот вопрос, до всякого обучения, при непредвзятом применении здравого человеческого рассудка, будет достаточно отвечен. Можно об образе действия этих правил составить себе верное представление прежде, чем предать себя им. Пережить этот образ действия можно, все-таки, лишь в течение обучения. Единственно также и здесь переживание будет всегда сопровождаться пониманием, если каждый шаг, должный быть сделанным, сопровождается здравым суждением. И в настоящее время истинная Духовная наука будет давать для обучения только такие правила, напротив которых здравое суждение может быть сделано действенным. Кто намерен предать себя только такому обучению и кто ни через никакую предвзятость не позволяет гнать себя к некой слепой вере, у того исчезнут все сомнения. Возражения, против правомерного обучения к более высокому состоянию сознания, не будут мешать ему. Само для некой личности, которая имеет внутреннюю зрелость, которую она в более короткое или более долгое время может привести к самопробуждению Духовных органов восприятия, обучение не является излишним, но напротив, для нее оно особенно подходит. Ибо существует только мало случаев, в которых такая личность до самопосвящения не прошла бы через разнообразнейшие извилистые и напрасные окольные пути. Обучение избавляет его от этих окольных путей. Оно ведет в прямом направлении вперед. Если такое самопосвящение для этой Души наступает, то основывается это на том, что Душа в предшествующих течениях жизни (Lebenslдufen) приобрела соответствующую зрелость. Теперь, очень легко происходит, что прямо эта Душа имеет некоторое смутное чувство своей зрелости и она из-за этого чувства ведет себя отклоняюще против обучения. Такое чувство может, именно, породить высокомерие, которое препятствует доверию к истинному Духовному обучению. Теперь, может некая известная ступень Душевного развития влоть до некого известного жизненного возраста оставаться скрытой и только потом выступить. Однако обучение может быть прямо верным средством, чтобы довести ее к проявлению. Замыкает себя такой человек против обучения, то может быть так, что его способность в данном течении жизни остается скрытой и выступит только в одном из следующих течений жизни. В отношении подразумеваемого здесь обучения для сверх-чувственного познания, важно не позволить взойти определенным близлежащим недоразумениям. Одно из них может возникнуть через то, что полагают, будто обучение желало бы человека в отношении его всего ведения жизни, сделать его неким другим существом. Единственно, дело идет не о том, чтобы дать человеку общие жизненные предписания, но чтобы говорить ему о Душевных отправлениях (Seelenverrichtungen), которые, если он их исполняет, дают ему возможность наблюдать сверх-чувственное. На ту часть его жизненных отправлений, которая лежит вне наблюдения сверх-чувственного, эти отправления не имеет никакого непосредственного влияния. Человек приобретает себе вдобавок к этим жизненным отправлениям дар сверх-чувственного наблюдения. Деятельность этого наблюдения отделена от обыкновенных жизненных отправлений так же, как состояние бодрствования от состояния сна. Одно ни в малейшем не может мешать другому. Кто, например, обычное течение жизни желал бы пронизать через впечатления сверх-чувственного созерцания, походил бы на больного, чей сон постоянно прерывался бы вредным пробуждением. Свободной воле обученного должно быть возможно достигать состояния наблюдения сверх-чувственной деятельности. Опосредственно связано обучение с жизненными отправлениями, все-таки, постольку совместно, поскольку без известного этически согласованного ведения жизни, взгляд в сверх-чувственное является невозможным или вредным. И поэтому некоторое, что ведет к созерцанию сверх-чувственного, является одновременно средством к облагораживанию ведения жизни. С другой стороны, через взгляд в сверх-чувственный Мир, распознают высшие моральные импульсы, которые действенны также для физически-чувственного мира. Известные моральные необходимости будут распознаны только из этого Мира. - Второе недоразумение было бы, когда верят, что какая-нибудь ведущая к сверх-чувственному познанию Душевная деятельность, имела бы некое дело с изменениями физической организации. Эти отправления скорее не имеют даже ни малейшего дела с чему-либо, во что убеждена физиология или другая ветвь естествознания (Naturkenntnis). Они есть так всецело от всего физического далеко лежащие чисто Духовно-Душевные процессы, как само здоровое мышление и восприятие. По такому образу происходит в Душе через такое отправление ничто другое, как происходит нечто, когда здорово она представляет или судит. Настолько много и настолько мало имеет дело с телом здоровое мышление, насколько много и насколько мало имеют дело с таковым процессы истинного обучения к сверх-чувственному познанию. Все, что по-другому соотносит себя к человеку, не есть истинное Духовное обучение, но искаженный образ (Zerrbild) такового. В смысле сказанного здесь должно принять следующие изложения. Только потому, что сверх-чувственное познание есть нечто, что исходит из всей Души человека, будет это так выглядеть, как если для обучения потребовались бы вещи, которые делают из человека нечто другое. В истинности дело идет об указании отправлений, которые устанаваливают Душу в возможность внутри своей жизни достичь такие мгновения, в которые она может наблюдать сверх-чувственное. * Восхождение к некому сверх-чувственному состоянию сознания может исходить только из обыкновенного бодрствующего дневного сознания. В этом сознании Душа живет до своего восхождения. Через обучение ей будут даны средства, которые выводят ее из этого сознания. Входящее здесь в рассмотрение обучение дает среди первых средств такие, которые позволяют еще обозначить себя как отправления обычного дневного сознания. Непосредственно самые значимые средства есть такие, которые состоят в молчаливых отправлениях Души. Дело идет о том, что Душа предается полностью определенным представлениям. Эти представления есть такие, которые через свою сущность задействуют некую пробуждающую силу на известные скрытые способности человеческой Души. Они отличаются от тех представлений бодрствующей дневной жизни, которые имеют задачу отобразить некую внешнюю вещь. Чем истиннее они это делают, тем истиннее они есть. И это принадлежит их сущности, в этом смысле быть истинными. Такую задачу не имеют представления, которым Душа должна предаться в целях Духовного обучения. Они так образованы, что они не отображают ничего внешнего, но имеют в самих себе особенность, пробуждающе воздействовать на Душу. Наилучшие представления для этого есть чувство-образные (sinnbildliche) или символические. Однако могут быть использованы также другие представления. Ибо дело идет вовсе не о том, что содержат представления, но исключительно о том, чтобы Душа направляла все свои силы на то, чтобы не иметь в сознании ничто другое, кроме как данные представления. В то время как в обычной Душевной жизни ее силы распределены на многое и представления быстро меняются, при Духовном обучении дело идет о концентрации всей Душевной жизни на одном представлении. И это представление через свободную волю должно быть передвинуто в срединную точку сознания. Чувство-образные представления есть поэтому лучше чем такие, которые отображают внешние предметы или процессы, потому что последние имеют отправной пункт во внешнем мире и через это Душа должна опираться единственно на самое себя меньше, чем при чувство-образных представлениях, которые были образованы из собственной Душевной энергии. Не то, что представляют себе является существенным, но дело идет о том, что представленное через образ представления освобождает Душевное от всякой опоры на физическое. Достигают к пониманию такого погружения в некое представление, если вызвают только однажды перед Душой понятие воспоминания. Например, направляют глаз на дерево и затем отворачиваются от него так, что его больше не могут видеть, то возможно пробудить в Душе представление дерева. Это представление дерева, когда таковое не стоит перед глазом, есть некое воспоминание о дереве. Теперь мыслят себе, что сохраняют это воспоминание в Душе; позволяют Душе как бы покоиться на воспоминании-представлении; стараются при этом исключить все другие представления. Тогда Душа погружена в воспоминание-представление дерева. Имеют дело с неким погружением Души в представление; однако это представление есть отображение некой, воспринятой через чувства, вещи. Когда, однако, то же самое предпринимают с неким, установленным в сознании через свободную волю, представлением, то постепенно можно достигнуть действия, на которое приходится главное. Должен быть только сделан наглядным пример внутреннего погружения с чувство-образным представлением. Сначала в Душе должно быть построено такое представление. Это может происходить следующим образом: представляют себе растение, как оно укореняется в почве, как оно выгоняет лист за листом, как оно развертывает себя к цветению. И теперь мыслят себе поставленного рядом с этим растением человека. Делают в Душе мысль живой, как человек имеет качества и способности, которые напротив таковым растения могут быть названы более совершенными. Обдумывают, как он соразмерно своим чувствам и своей воле, может отправиться туда или сюда, в то время как растение приковано к Земле. Теперь, однако, говорят себе: да, конечно, человек совершеннее чем растение; но мне зато встречаются в нем качества, которые я не воспринимаю у растения и чье не-наличие (Nichtvorhandensein) может мне в известном отношении явиться более совершенным, чем человек. Человек исполнен вожделений и страстей; таковым он следует в своем поведении. Я могу у него говорить о заблуждениях через его побуждения и страсти. У растения я вижу, как оно чистым законам роста следует от листа к листу, как оно бесстрастно раскрывает цветение целомудренному Солнечному лучу. Я могу сказать себе: человек имеет некое известное совершенство перед растением; но это совершенство он приобрел через то, что он к являющимися мне чистыми силам растения в своем существе позволил вступить побуждениям, вожделениям и страстям. Я представляю себе теперь, что через растение течет зеленый цвето-сок и что таковой есть выражение для чистых бесстрастных законов роста. И затем я представляю себе, как через вены человека течет красная кровь и как таковая есть выражение для побуждений, вожделений и страстей. Все это я позволяю возникнуть как некая живая мысль в моей Душе. Затем я представляю себе далее, как человек является способным к развитию; как он свои побуждения и страсти может просветлить и очистить через свои высшие Душевные способности. Я мыслю себе, как через это будет уничтожено низшее в этих побуждениях и страстях и таковые будут опять-рождены на более высокой ступени. Тогда кровь позволено будет представить как выражение очищенных и просветленных побуждений и страстей. Я смотрю, например, в Духе на розу и говорю себе: в красном соке розы вижу я цвет зеленого растительного сока, превращенного в красный; и красная роза следует, как и зеленый лист, чистым бесстрастным законам роста. Красное розы пусть будет мне чувство-образ (Sinnbild) такой крови, которая является выражением просветленных побуждений и страстей, которые отбросили все низшее и в своей чистоте равняются силам, которые действуют в красной розе. Я пытаюсь теперь, такие мысли переработать не только в моем рассудке, но позволить им в моем восприятии стать живыми. Я могу иметь блаженное восприятие, когда я представляю себе чистоту и бесстрастность растущего растения. Я могу породить в себе чувство, как определенные высшие совершенства должны быть куплены через приобретение побуждений и вожделений. Это может блаженство, которое я воспринимал прежде, превратить в строгое чувство; и затем во мне может зашевелиться некое чувство освобождающего счастья, когда я предаю себя мысли о красной крови, которая может стать носителем внутренне чистых переживаний, как красный сок розы. Главное приходится на то, что человек не безчувственно поставил себя напротив мыслей, которые служат к построению чувство-образного представления. После того, как проходятся в таких мыслях и чувствах, превращают их в следующее чувство-образное представление. Представляют себе черный крест. Таковой пусть будет чувство-образ для уничтоженного низшего побуждений и страстей; и там, где пересекаются брусья креста, мыслят себе семь красных лучащихся роз, упорядоченных в круге. Эти розы пусть будут чувство-образом для крови, выражением для просветленных, очищенных страстей и побуждений. (* Главное приходится не на то, насколько находит то или иное естественно-научное представление выше-приведенные мысли правомерными или нет. Ибо дело идет о развитии таких мыслей о растении и человеке, которые могут быть завоеваны без всякой теории, через простое непосредственное созерцание. Такие мысли имеют ведь все-же также свое значение наряду с, в другом отношении не менее значимыми теоретическими, представлениями о вещах внешнего мира. И тут есть эти мысли не для того здесь, чтобы состояние дел научно представить, но чтобы построить чувство-образ, который оказывается Душевно действенным, все равно какие возражения приходят тому или иному лицу при построении такого чувство-образа.) Это чувство-образное представление должно теперь быть таким, которое вызывают перед Душой так, как это выше было наглядным на воспоминании-представлении. Такое представление имеет Душевно-пробуждающую силу, если предаются ему во внутреннем погружении. Любое другое представление должно попытаться исключить во время погружения. Только один описанный чувство-образ должен парить в Духе перед Душой, настолько живо насколько это возможно. - Это есть не без значения, что такой чувство-образ был приведен здесь не просто как пробуждающее представление, но что он сначала был построен через известные представления о растении и человеке. Ибо действие такого чувство-образа зависит от того, что его совместно-составляют описанным образом, прежде чем его применяют ко внутреннему погружению. Представляют его себе, без того, чтобы проделать сперва в собственной Душе такого построения, то остается он холодным и более не-действенным, чем когда он через подготовление приобрел свою Душе-просветляющую силу. Во время погружения должно, все-же, все подготовительные мысли не вызывать в Душе, но только иметь образ живо перед собой парящим в Духе и при этом позволить воспарить тому восприятию, которое установило себя как результат подготовительных мыслей. Так чувство-образ становится знаком (Zeichen) наряду с восприятием-переживанием. И в пребывании Души в этом переживании лежит действенность. Чем дольше возможно пребывать без того, что вмешивается некое другое мешающее представление, тем действеннее есть весь процесс. Все-же есть это хорошо, когда вне времени, которое посвящают собственно погружению, часто через мысли и чувства повторяют вышеописанным способом построение образа, чтобы восприятие не поблекло. Чем больше терпения имеют для такого обновления, тем значимее будет образ для Души. (В изложениях моей книги „Как достигнуть познания высших миров?" указаны еще другие примеры средств для внутреннего погружения. Особенно действенны там же охарактеризованные медитации над становлением и прехождением растения, над дремлющими в растении-семени-зерне силами становления, над формой кристаллов и так далее. Здесь, в этой книге, на неком примере должна была быть показана сущность медитации.) Некий такой чувство-образ, как он здесь описан, не отображает внешнего предмета или существа, который будет вынесен через природу. Однако именно прямо через это имеет он свою побуждающую силу для известных чисто Душевных способностей. Все-таки некто мог бы выдвинуть возражение. Он мог бы сказать: Конечно, „целое", как чувство-образ наличиствует не через природу, но все отдельные подробности заимствованы, однако, из этой природы, черный цвет, розы и так далее. Все это будет однако воспринимается через чувства. Кто будет потревожен через такое возражение, тот должен обдумать, что не отображения чувственных восприятий есть то, что ведет к пробуждению высших Душевных способностей, но что это действие будет вызвано единственно только через способ сочетания этих отдельных подробностей. А это сочетание не отображает ничего, что наличиствует в чувственном мире. На чувство-образе - как пример - должен был быть сделать наглядным процесс действенного погружения Души. В Духовном обучении могут быть применены многообразнейшие образы такого рода и таковые могут быть построены самыми различными способами. Могут быть даны также известные изречения, формулы, отдельные слова, в которые должно погружаться. В каждом случае эти средства внутреннего погружения будут иметь цель оторвать Душу от чувственного восприятия и побудить ее к такой деятельности, при которой впечатление на физические чувства является незначимым и развертывание внутренне дремлющих Душевных способностей будет существенным. Дело может идти также о погружениях только в чувства, ощущения и так далее. Такое оказывается особенно действенным. Возьмем разок чувство радости. При нормальном ходе жизни Душа может переживать радость, когда имеется внешнее побуждение к радости. Когда воспринимающая здоровым образом Душа воспринимает, как человек совершает некое деяние, которое внушает таковому свою сердечную доброту, то Душа чувствует удовлетворение, радость при таком деянии. Но эта Душа может теперь подумать о неком деянии такого рода. Она может сказать себе: деяние, которое было совершено из сердечной доброты, есть такое, при котором совершающий следует не своему собственному интересу, но интересу своего ближнего. И такое деяние может быть названо нравственно добрым. Теперь, однако, может рассматривающая Душа сделать себя полностью свободной от представления отдельного случая во внешнем Мире, который доставил ей радость или удовлетворение и она может образовать себе охватывающую идею сердечной доброты. Она может примерно мыслить себе, как сердечная доброта возникает через то, что одна Душа как бы всасывает в себя интерес другой Души и делает своим собственным. И Душа может воспринять радость об этой нравственной идее сердечной доброты. Это есть радость не о том или ином процессе чувственного мира, но радость об идее, как таковой. Пытаются такой радости позволить более долгое время быть живой в Душе, то есть это погружение в чувство, в ощущение. Не идея суть тогда действенное к пробуждению внутренних Душевных способностей, но через более долгое время длящееся господство чувства внутри в Душе, побужденного не только через отдельное внешнее впечатление. - Так как сверх-чувственному познанию удается более глубоко проникнуть в сущность вещей, чем обыкновенному представлению, то из его опытов могут быть указаны восприятия, которые еще во много более высокой степени действуют на развертывание Душевных способностей, когда они будут применены ко внутреннему погружению. Насколько необходимым является это последнее для более высокой степени обучения, настолько должно однако быть вспомнено, что энергичное погружение в такие чувства и восприятия, как например, охарактеризованное при рассмотрении сердечной Доброты, может уже вести очень далеко. - Так как существа людей различны, то для отдельных людей являются действенными также различные средства обучения. - Что касается временной продолжительности погружения, то должно обдумать, что действие настолько сильнее, насколько спокойнее и разумнее это погружение может быть. Но любое преувеличение в этом направлении должно быть избегаемо. Известный внутренний такт, который сам получается через упражнения, может учить ученика, чему он должен придерживаться в этом отношении. Такие упражнения во внутреннем погружении как правило должно будет выполнять долго, прежде чем их результат можно воспринять самому. Что безусловно принадлежит к Духовному обучению есть: терпение и выдержка. Кто эти оба не пробудит в себе и так в полном спокойствии и продолжительно не делает своих упражнений так, что терпение и выдержка при этом постоянно составляют основное настроение его Души, тот не может достичь много. Из предшествующего изложения хорошо видно, что внутреннее погружение (медитация) есть средство к достижению познания высших Миров, но также, что не каждое любое содержание представления ведет к этому, но только такое, которое устроено описанным образом. Путь, на который здесь указано, ведет сначала к тому, что можно назвать имагинативное (imaginative) познание. Оно есть первая высшая ступень познания. Познавание, которое основывается на чувственном восприятии и на обработке чувственных восприятий через завязанный на чувства рассудок, может - в смысле Духовной науки - быть названо „предметным познаванием". Над ним лежат более высокие ступени познания, чья первая есть имагинативное познавание. Выражение „имагинативное" могло бы у кого-нибудь вызвать сомнение, кто под „имагинацией" мыслит только „воображаемое" представление, которому не соответствует ничто действительное. Но в Духовной науке „имагинативное" познание следует понимать как такое, которое осуществляется через некое сверх-чувственное состояние сознания Души. Что в этом состоянии сознания будет восприниматься, есть Духовные факты и существа, к которым чувства не имеют никакого доступа. Потому что это состояние в Душе будет пробуждено через погружение в чувство-образы или „имагинации", то может также Мир этого высшего состояния сознания быть назван „имагинативным" и соотнесенное на него познание „имагинативным". „Имагинативное" означает итак нечто, что является „действительным" в неком другом смысле, чем факты и существа физического чувственного восприятия. На содержание представлений, которые наполняют имагинативное переживание не приходится ничто главное; напротив, все приходится на Душевную способность, которая будет образована при этом переживании. Очень близ-лежащее возражение против применения охарактеризованных чувство-образных представлений есть то, что их образование может проистекать из некого мечтательного мышления и некой произвольной силы воображения и что они отсюда могли бы быть только сомнительного успеха. Напротив тем чувство-образам, которые располагаются основанием правомерного Духовного обучения, является этим означенное сомнение неправомерным. Ибо чувство-образы будут выбираться так, что их отношение ко внешней чувственной действительности может быть не рассматриваемо и их ценность может быть разыскиваема только в силе, с какой они действуют на Душу тогда, когда таковая все внимание отвлекает от внешнего Мира, когда она подавляет все впечатления чувств и выключает также все мысли, которые она может лелелять по внешнему побуждению. Наиболее наглядным будет процесс медитации через сравнение такового с состоянием сна. Она аналогична таковому с одной стороны, с другой полностью противоположна. Она есть некий сон, который напротив дневному сознанию представляет некое более высокое состояние пробужденности. Дело идет о том, что через концентрацию на соответсвующем представлении или образе Душа вынуждена извлечь из своих собственных глубин много более усиленные силы, чем она применяет в обычной жизни или в обычном познании. Ее внутренняя подвижность будет через это повышена. Она освобождает себя от телесности, как она освобождает себя во сне; однако она не переходит как в таковом в безсознательность, но переживает некий Мир, которого она прежде не переживала. Ее состояние, хотя со стороны освобождения от тела может быть сравнимо со сном, есть все-же таково, что к обычному дневному сознанию можно обозначить как таковое некого повышенного бодрствования. Через это Душа преживает себя в своем истинном внутреннем самостоятельном существе, в то время как она в обычном дневном бодрствовании, через имеющееся в таковом более слабое развертывание своих сил, осознает себя только при помощи тела, итак преживает не себя самое, но будет только воспринимать себя в образе, который - как некий род зеркального отражения - тело (собственно его процессы) отбрасывает перед ней. Те чувство-образы, которые были построены выше изложенным способом, еще не соотносят себя естественно-мерно на нечто действительное в Духовном мире. Они служат для того, чтобы человеческую Душу оторвать от чувственного восприятия и от инструмента мозга, на который прежде всего завязан рассудок. Это отрывание может произойти не раньше чем, как человек чувствует: теперь я представляю себе нечто через силы, при которых мои чувства и мозг не служат как инструменты. Первое, что человек переживает на этом пути, есть такое освобождение от физических органов. Он может тогда сказать себе: мое сознание не угасает, когда я чувственные восприятия и обычное рассудочное мышление оставляю без внимания; я могу поднять себя из такового и воспринимаю себя тогда как некое существо рядом с тем, что я был прежде. Это есть первое чисто Духовное переживание: наблюдение Душевно-Духовного „Я"-существа. Таковое подняло себя как некая новая Самость (Selbst) из той Самости, которая завязана только на физические чувства и физический рассудок. Сделали бы себя без погружения свободным от Мира чувств и рассудка, то погрузились бы в „ничто" безсознательности. Душевно-Духовное существо, само-разумеется, имели также уже до погружения. Оно, однако, не имело еще никаких инструментов для наблюдения Духовного мира. Оно было примерно так, как физическое тело, которое не имеет никакого глаза для видения или никакого уха для слышания. Сила, которая была затрачена в погружении, выработала сначала Душевно-Духовные органы из прежде неорганизованного Душевно-Духовного существа. Это принадлежит сущности Духовного обучения, что Душа через упражняемое на себе само-воспитание в этом пункте своего развития имеет полное сознание того, что она сначала воспринимает самое себя в Мире образов (имагинаций), которые выступают вследствие изложенных упражнений. Эти образы, именно, выступают как живые в неком новом Мире; но Душа должна распознать, что они есть, однако, ничто другое сначала, как опять-отражение ее собственного, усиленного через упражнения существа. И она должна распознать таковое не только в правильном суждении, но также быть пришедшей к такому образованию воли, что она во всякое время может опять удалить, погасить образы из сознания. Душа должна быть способной господствовать внутри этих образов полностью свободно и полностью разумно. Это принадлежит к правильному Духовному обучению в этом пункте. Если бы она это не могла, то она была бы в области Духовных переживаний в таком же самом случае, в котором Душа была бы в физическом мире, который, когда она направляет глаз на какой-нибудь предмет, через таковой была бы прикована так, что она от такового не могла бы больше посмотреть прочь. Исключение из такой возможности погашения делает только одна группа внутренних образных переживаний, которая на достигнутой ступени Духовного обучения не подлежит погашению. Таковая соответствует собственному ядру Душевного существа; и Духовный ученик распознает в этих образах то в самом себе, что как его осново-существо, протягивает себя через повторные Земные жизни. На этом пункте прочувствование повторных Земных жизней становится действительным переживанием. В отношении всего остального должна господствовать упомянутая свобода переживаний. И только после того, как достигнута способность погашения, подступают к действительному Духовному внешнему Миру. На место погашенного приходит нечто другое, в котором распознают Духовную действительность. Чувствуют, как из некого неопределенного вырастают в некое определенное. Из этого само-восприятия должно затем идти дальше к наблюдению Душевно-Духовного внешнего Мира. Таковое наступает, когда свое внутреннее переживание устанавливают в том смысле, как это здесь будет указано дальше. Сначала Душа Духовного ученика слаба в отношении всего того, что должно воспринять в Душевно-Духовном мире. Он будет уже вынужден затратить большую внутреннюю энергию, чтобы чувство-образы или другие представления, которые он выстроил себе из побуждений чувственного мира, твердо удерживать во внутреннем погружении. Желает он, кроме того, еще достичь действительного наблюдения в высшем Мире, то он должен не только уметь удерживать себя на этих представлениях. Он должен также, после того, как он это проделал, уметь пребывать в неком состоянии, в котором на Душу не действуют никакие побуждения чувственного внешнего мира, но в котором также сами охарактеризованные имагинативные представления уничтожены из сознания. Теперь может только выступить в сознании то, что образовало себя через погружение. Дело идет о том, что отныне имеется достаточно внутренней Душевной силы, чтобы итак образованное действительно Духовно было увидено, чтобы оно не уходило от внимания. Это есть, однако, при еще слабо развитой внутренней энергии, полностью такой случай. Что образует себя здесь сначала как Душевно-Духовный организм и что должно ухватить в само-восприятии, есть нежно и бегло. И препятствия чувственного внешнего мира и их воспоминания-полсе-воздействия, также когда очень сильно стараются их задержать, велики. В рассмотрение здесь ведь входят не только те препятствия, которые замечают, но много больше даже те, которые в обычной жизни вовсе не замечают. - Однако прямо через существо человека возможно некое переходное состояние в этом отношении. Что Душа сначала против препятствий физического мира не может исполнить в бодрствующем состоянии, удается ей в состоянии сна. Кто предается внутреннему погружению, тот при надлежащей внимательности воспримет нечто в своем сне. Он почувствует, что он во время сна „не совсем спит", но что его Душа имеет времена, в которые она будучи спящей, однако, в неком известном роде является деятельной. В таких состояниях естественные процессы задерживают влияния внешнего мира, которые Душа бодрствуя еще не может задержать из собственной силы. Когда, однако, теперь упражнения погружения уже подействовали, то Душа во время сна освобождает себя из безсознательности и чувствует Духовно-Душевный мир. Это может наступить двояким образом. Можно человеку во время сна стать ясным: я есть теперь в неком другом Мире, или, однако, он может в себе после пробуждения иметь воспоминание: я был в неком другом Мире. Для первого необходима, все-таки, большая внутренняя энергия, чем для второго. Отсюда, будет последнее, у начинающего в Духовном обучении, более частым. Постепенно может это идти так далеко, что ученику после пробуждения кажется: я был целое сновидческое время полностью в другом Мире, из которого я вынырнул при пробуждении. И его воспоминание о существах и фактах этого другого Мира будет все более определеннее. У Духовного ученика тогда в той или иной форме вступило то, что в Духовной науке можно назвать непрерывность (Kontinuitaet, континьюитет) сознания. (Продолжение сознания во время сна). Этим, однако, вовсе не подразумевается, что как бы человек всегда во время сна имеет свое сознание. Уже многое достигнуто в непрерывности сознания, когда человек, который иначе спит как некий другой, имеет во время сна известные времена, в которые он может как бы сознательно смотреть на Духовно-Душевный мир, или когда он в бодрствовании может опять как бы смотреть на такие кратко длящиеся состояния сознания. Но не без внимания должно, однако, быть оставлено, что здесь изложенное, все-же, нужно понимать только как переходное состояние. Это хорошо, ради Духовного обучения пройти через это переходное состояние; но совсем не следует верить, что некое завершенное воззрение в отношении Душевно-Духовного мира должно быть сотворено из такого переходного состояния. Душа в этом состоянии неуверенна и не может здесь внутри еще полагаться на то, что она воспринимает. Но она собирает через такие переживания все больше силы, чтобы затем во время бодрствования достигнуть к тому, чтобы удерживать от себя мешающие влияния физического внешнего и внутреннего Мира и таким образом достигнуть к Душевно-Духовному наблюдению, когда не приходят никакие впечатления через чувства, когда молчит завязанный на физический мозг рассудок и когда также представления погружения удалены из сознания, через которые ведь только подготовили себя к Духовному созерцанию. -Что через Духовную науку в этой или той форме будет опубликовано, не должно никогда происходить из некого другого Духовно-Душевнего наблюдения, чем из такового, которое сделано в состоянии полного состояния бодрствования. Два Душевных переживания в дальнейшем ходе Духовного обучения являются важными. Одно есть то, через которое человек может сказать себе: когда я, отныне, оставляю без внимания также все, что может дать мне физический внешний мир на впечатлениях, то я взираю в мое Внутреннее, однако, не как на некое существо, которому погашена всякая деятельность, но я взираю на существо, которое осознает само себя в Мире, о котором я ничего не знаю, так долго, пока я позволяю побуждать себя только тем чувственным и обычным рассудочным впечатлениям. Душа имеет в это мгновение ощущение, что она в себе самой родила новое существо, как Душе-сущностное ядро, выше описанным образом. И это существо есть таковое совсем других свойств, чем есть те, которые прежде были в Душе. - Второе переживание состоит в том, что свое прежнее существо отныне могут иметь рядом с собой как некое второе существо. То, в чем знали себя до сих пор заключенным, становится нечто, чему в известном отношении находят себя противопоставленным. Чувствуют себя временно извне того, что иначе рассматривали как собственное существо, как свое „Я". Это есть так, как если в полной разумности живут теперь в двух „Я". Одно есть то, которое знали до сих пор. Второе стоит как некое новорожденное существо над таковым. И чувствуют как первое достигает определенную самостоятельность напротив второго; примерно так, как тело человека имеет известную самостоятельность напротив первого „Я". - Это переживание имеет большое значение. Ибо через таковое человек знает, что называется жить в том Мире, который он стремится достичь через обучение. Второе - новорожденное - „Я" может теперь быть приведено к восприятию в Духовном мире. В нем может развиваться то, что для этого Духовного мира имеет значение, которое приходится органам чувств для чувственно-физического мира. Продвигается это развитие вплоть до необходимой степени, то будет человек ощущать себя не только как новорожденное „Я", но он будет отныне воспринимать вокруг себя Духовные факты и Духовные существа так, как он через физические чувства воспринимает физический мир. И это есть третье значимое переживание. Чтобы полностью справиться на этой ступени Духовного обучения, человек должен считаться с тем, что с усилением Душевных сил себялюбие (Selbstliebe) и чувство Самости (Selbstsinn) выступают в такой степени, которую вообще не знает обычная Душевная жизнь. Это было бы недоразумение, если некто мог бы верить, что здесь на этом пункте должно говорить только об обычном себялюбии. Таковое на этой ступени развития усиливается так, что оно принимает вид некой природной силы в пределах собственной Души, и к этому принадлежит большое воле-обучение, чтобы победить это усиленное чувство Самости. Это чувство Самости будет, примерно как, произведено не через Духовное обучение; оно имеется всегда; оно достигает только до сознания через Духо-переживание. Воле-обучение должно другому Духо-обучению полностью уступить сторону. Здесь есть сильное побуждение чувствовать себя блаженно в Мире, который только сами себе создали. И должно в определенной мере вышеупомянутым образом уметь погасить то, для чего только со всем напряжением старались. В достигнутом имагинативном Мире должно погасить себя. Против, однако, борятся сильнейшие побуждения чувства Самости. - Легко может возникнуть вера, что упражнения Духовного обучения есть нечто внешнее, что отвращается (absieht) от морального развития Души. Напротив этому должно быть сказано, что моральная сила, которая необходима для обозначенной победы чувства Самости, не может быть достигнута, без того, чтобы моральный настрой Души будет донесен на соответствующую ступень. Прогресс в Духовном обучении немыслим без того, чтобы одновременно необходимо не получился моральный прогресс. Без моральной силы невозможна упомянутая победа чувства Самости. Весь разговор о том, что истинное Духовное обучение не есть одновременно моральное обучение, является, однако нецелесообразным. Только тому, кто не знает такое переживание, может выдать себя возражение: как можно знать, что тогда, когда мы верим, что имеют Духовное восприятие, имют дело с реальностями, а не с голыми воображениями (видениями, галлюцинациями и так далее)? - Дело есть именно таково, что тот, кто в правомерном обучении достиг охарактеризованной ступени, может отличать свое собственное представление от Духовной действительности также, как человек со здоровым рассудком может отличать представление некого раскаленного куска железа от действительного наличия такового, которого он касается рукой. Различие дает именно здоровое переживание и ничто другое. И также в Духовном мире пробный камень дает сама жизнь. Как знают, что в чувственном мире воображаемый кусок железа, каким еще раскаленным его себе ни мыслить, не обжигает пальцы, так знает обученный Духовный ученик, переживает ли он только в своем воображении Духовный факт или же на его пробужденные Духовные органы восприятия делают впечатление действительные факты или существа. Меры-правила, которые должно соблюдать во время Духовного обучения, чтобы в этом отношении не пасть жертвой заблуждений, будут еще оговариваться в последующем изложении. Это есть огромного значения, что Духовный ученик достиг совсем определенного Душевного настроя, когда у него вступает сознание о новорожденном „Я". Ибо через свое „Я" человек есть руководитель своих ощущений, чувств, представлений, своих побуждений, вожделений и страстей. Восприятия и представления не могут в Душе быть предоставлены самим себе. Они должны быть урегулированы через мыслящую разумность (Besonnenheit). И это есть „Я", которое руко-владеет этими законами мышления и которое приносит через них порядок в жизнь представлений и жизнь мыслей. Аналогично есть это с вожделениями, побуждениями, наклонностями и страстями. Этические осново-положения становятся руководителями этих Душевных сил. И через нравственное суждение становится „Я" водителем Души в этой области. Когда теперь человек из своего обычного „Я" извлекает высшее, то первое становится в неком определенном отношении самостоятельным. Таковому будет отнято так много живой силы, как будет уделено высшему „Я". Но установим однажды тот случай, что человек в себе еще не образовал известной способности и твердости в законах мышления и в силе суждения и что он желал бы на такой ступени родить свое высшее „Я". Он сможет оставить своему обычному „Я" так много способности мышления, как он образовал прежде. Является мера упорядоченного мышления слишком малой, тогда в ставшее самостоятельным обыкновенное „Я" вступит некое беспорядочное, спутанное, фантастическое мышление и суждение. И потому что у такой личности новорожденное „Я" может быть только слабым, то для сверх-чувственного созерцания спутанное низшее „Я" достигнет над-господства и человек не покажет равновесия своей способности суждения для наблюдения сверх-чувственного. Образовал бы он достаточно способности логического мышления, то мог бы он свое обычное „Я". спокойно предоставить своей самостоятельности. - И в этической области есть это именно так. Если человек не достиг твердости в моральном суждении, если он не стал достаточно господином своих наклонностей, побуждений и страстей, тогда он свое обычное „Я" сделает самостоятельным (verselbstaendigen) в таком состоянии, в котором действуют названные Душевные силы. Может наступить случай, что человек в определении пережитых сверх-чувственных познаний позволяет господствовать не некому одинаково высокому чувству истины, как в том, что он через внешний физический мир приносит к сознанию. Он мог бы при так послабленном чувстве истины принимать все возможное за Духовную действительность, что есть только его фантазирование. Внутрь в это чувство истины должны воздействовать твердость этического суждения, уверенность характера, основательность совести, которые образованы в оставленном „Я", прежде, чем высшее „Я" станет деятельным с целью сверх-чувственного познания. - Это не должно полностью стать некоторым отпугивающим средством напротив обучения; это должно, однако, быть совсем серьезно принято. Кто имеет сильную волю, чтобы сделать все, что приводит первое „Я" к внутренней уверенности в исполнении своих отправлений, тот вовсе не должен отпугиваться, задействовованным Духовным обучением, высвобождением второго „Я". Он должен только предупреждать себя, что самообман имеет тогда большую власть над человеком, когда дело идет о том, что таковой должен найти себя „зрелым" для нечто. В том Духовном обучении, которое здесь описанно, человек достигает такого образования своей мыслительной жизни, что он не может прийти в опасности ошибаться, как они часто предполагаются быть. Это мысле-образование (Gedankenausbildung) воздействует так, что все внутренние переживания, которые необходимы, наступают так, что они, однако, так разыгрываются, как они должны быть проделаны Душой без того, чтобы быть сопровождаемы вредными фантазиями-заблуждениями. Без соответствующего мысле-образования переживания могут вызвать в Душе сильную неуверенность. Подчеркнутый здесь способ воздействует так, что переживания наступают так, что их полностью узнают, как узнают восприятия физического мира при здоровом Душевном настрое. Через образование мысле-жизни, становятся более наблюдателем того, что переживают у себя, в то время как без мысле-жизни не-разумея стоят внутри в переживании. Будут названы определенные качества, соразмерного предмету (sachgemдЯen) Духовного обучения, которые через упражнения должен приобрести тот, кто желает найти путь в высшие Миры. Это есть прежде всего таковые: господство Души над своим водительством мыслей (Gedankenfьhrung), над своим волением и своими чувствами. Способ, как это господство должно быть приведено через упражнения, имеет двоякую цель. С одной стороны Душе должны быть вчеканены твердость, уверенность и равновесие так далеко, что она эти качества сохраняет себе также когда из нее будет рождено второе „Я". С другой стороны, этому второму „Я" должны быть даны с собой в путь силы и внутренняя устойчивость. Что мышлению человека для Духовного обучения прежде всего является необходимым, это есть предметность (Sachlichkeit). В физически-чувственном мире жизнь есть великий учитель для человеческого „Я" такой предметности. Желала бы Душа любым способом позволить блуждать мыслям туда и сюда: она должна была бы вскоре позволить жизни корректировать себя, если она не желала бы прийти в конфликт с ней. Душа должна мыслить соответственно течению фактов жизни. Когда, теперь, человек отвращает внимание от физически-чувственного мира, то ему недостает принудительной корректировки последнего. Есть его мышление тогда не в состоянии, быть собственным корректором, то оно должно прийти в заблуждаемость (Irrlichtelieren). Поэтому мышление Духовного ученика должно упражнять себя в том, чтобы самому себе оно могло давать направление и цель. Внутренняя твердость и способность строго оставаться при одном предмете, это есть то, что мышление должно воспитать в самом себе. Поэтому соответствующие „мысле-упражнения" должны быть предприняты не на отдаленных, сложных предметах, а на простых и близ-лежащих. Кто преодолевает себя, насквозь через месяцы ежедневно по крайней мере пять минут, чтобы направить свои мысли на некий повседневный предмет (например, булавку, карандаш и так далее) и в течение этого времени, чтобы исключить все мысли, которые с этим предметом не совместно-зависят, тот в этом направлении уже много сделал. (Можно ежедневно мыслить некий новый предмет или более дней удерживать один.) Также тот, кто чувствует себя как „мыслитель" через научное обучение, не должен бы пренебрегать тем, чтобы таким образом сделать себя „зрелым" для Духовного обучения. Ибо когда в течение некоторого времени прикрепляют мысли на нечто, что полностью знакомо, то можно быть уверенным, что мыслят соразмерно предмету. Кто спросит себя: Какие составные части составляют вместе карандаш? Как будут выработаны материалы для карандаша? Как будут они после составлены вместе? Когда были изобретены карандаши? и так далее и так далее: тот подстраивает свои представления наверняка ближе к действительности, чем тот, кто размышляет о том, каково есть происхождение человека или что есть жизнь. Учатся через простые мысле-упражнения для предметного представления напротив Мира Сатурно-, Солнце- и Луно-развития больше, чем через сложные и ученые идеи. Ибо сначала дело идет совсем не о том, чтобы мыслить об этом или том, но чтобы мыслить предметно через внутреннюю силу. Воспитали себе предметность на легко обозримом чувственно-физическом процессе, тогда мышление приучается также к тому, также чтобы желать быть предметным, когда оно чувствует себя управляемым не через физически-чувственный мир и его законы. И человек отучается беспредметно позволять роиться (schwдrmen) мыслям. Как властителем в мире мысли, так должна стать Душа таковым также в области воли. В физически-чувственном мире есть также здесь жизнь то, что выступает как властитель. Она делает те или иные потребности действенными для человека; и воля чувствует себя побужденной, чтобы удовлетворить эти потребности. Для высшего обучения человек должен приучить себя строго повиноваться своим собственным повелениям. Кто приучивает себя к этому, тому будет все меньше и меньше вздумываться вожделеть несущественного. Неудовлетворенное, неустойчивое в волевой жизни происходит из вожделения таких вещей, об осуществлении которых не делают себе никакого отчетливого понятия. Такая неудовлетворенность может привести в беспорядок всю нравственную жизнь, когда высшее „Я" желает выступить из Души. Хорошим упражнением является, через месяцы насквозь к некому определенному дневному времени давать себе повеление: Сегодня „в такое определенное время" будешь ты „это" исполнять. Тогда постепенно достигают того, так повелевать себе время исполнения и образ исполняемой вещи, что исполнение полностью точно возможно. Так возвышают себя над пагубным: „я хочу это; я желаю то", причем вообще не думают об исполнимости. Одна великая личность позволяет одной Видящей сказать: „Того люблю я, кто невозможное вожделеет (Den liebe ich, der Unmцgliches begehrt)" (Гете, Фауст, II). И эта личность (Гете) сама говорит: „Жить в идее называется обращаться с невозможным, как если бы оно было возможно (In der Idee leben heiЯt, das Unmцgliche behandeln, als wenn es mцglich wдre)" (Гете, Изречения в прозе.) Такие изречения не должны однако быть использованы как возражения против изложенного здесь. Ибо требование, которое устанавливают Гете и его Видящая (Манто, Manto), может выполнить только тот, кто сначала воспитал себя на вожделении того, что возможно, чтобы затем через свое сильное воление мочь обращаться с „невозможным" так, что оно через его воление превращается в возможное. В отношении мира чувств, Душа должна это для Духовного ученика донести к определеному спокойствию, невозмутимости (Gelassenheit). Для этого необходимо, чтобы эта Душа стала властелем над выражением удовольствия и страдания, радости и боли. Как раз напротив приобретения этого качества могут выдаться некоторые предосуждения. Можно мнить, что станут тупым и безучастным напротив своему соратнику-Миру (Mitwelt), если над „радостным не должно радоваться и над болезненным не должно боль воспринимать". Все-же дело не идет об этом. Радостное должно радовать Душу, печальное должно ей причинять боль. Она должна только достичь того, чтобы овладеть выражением радости и боли, удовольствия и неудовольствия. Стремятся к этому, то вскоре заметят, что становятся не тупее, но напротив, становятся восприимчивее ко всему радостному и болезненному окружения, чем были прежде. Это требует все-таки точной отдаче внимания на себя в течение долгого времени, если желают усвоить себе качество, о котором здесь идет дело. Должно на этом видеть, что удовольствие и страдание можно полностью со-переживать, без того, чтобы при этом так терять себя, что тому, что воспринимают, давать не-вольное выражение. Должно подавлять не правомерное горе, но не-вольное плакание; не отвращение перед плохим деянием, но слепую ярость гнева; не внимание к опасности, но бесплодную „Само-боязливость (Sich-Fьrchten)" и так далее. - Только через такое упражнение достигает Духовный ученик к тому, чтобы иметь тот покой в своем нраве (Gemьt), который необходим, чтобы при рождении и именно при задействовании высшего „Я" Душа не вела для себя, как некий род двойника рядом с этим высшим „Я", вторую нездоровую жизнь. Как раз напротив этих вещей не следует предаваться самообману. Кому-либо может казаться, что он известное равнодушие (Gleichmut) уже имеет в обычной жизни и что он, поэтому, не нуждается в таком упражнении. Как раз таковой нуждается в нем вдвойне. Можно, именно, быть вовсе хорошо спокойным, когда противостоят вещам обычной жизни; и затем при восхождении в высший Мир, тем сильнее может сделаться действенной неуравновешенность, которая только была подавлена. Должно полностью быть распознано, что для Духовного обучения главное приходится менее на то, чем казалось обладали прежде, как много более на то, чтобы полностью закономерно упражняли то, что нужно. Как бы противоречиво также ни выглядило это утверждение, оно верно. Приучила также жизнь кому-либо то или иное: для Духовного обучения служат качества, которые сами себе приучили. Привила кому-либо жизнь возбужденность (Erregtheit), то должно отучить себе возбужденность; если же жизнь привила равнодушие, то следует так встряхнуть себя путем само-воспитания, чтобы выражение Души соответствовало принимаемому впечатлению. Кто не может ни над чем смеяться, владеет своей жизнью так же мало, как тот, кто без владения собой, непрестанно будет возбуждаться к смеху. Для мышления и чувствования есть еще дальнейшее средство-образования приобретения качества, которое можно назвать позитивностью, положительностью. Имеется прекрасная легенда, которая повествует об Иисусе Христе, что он с некоторыми другими личностями проходит мимо мертвой собаки. Другие отворачиваются от безобразного зрелища. Иисус Христос говорит восхищенно о прекрасных зубах животного. Можно упражнять себя в том, чтобы напротив Мира удерживать такой Душевный настрой, как он есть в смысле этой легенды. Ошибочное, плохое, безобразное не должно удерживать Душу находить истинное, доброе и прекрасное везде, где оно наличиствует. Не должно такую позитивность пререпутывать с безкритичностью, с произвольным закрыванием глаз напротив плохого, ложного и неполноценного. Кто восхищается „прекрасными зубами" мертвого животного, тот видит также и разлагающийся труп. Но этот труп не удерживает его от того, чтобы видеть прекрасные зубы. Можно находить плохое не хорошим, ошибочное не истинным; но можно достигнуть того, что через плохое не будут удержаны от того, чтобы видеть хорошее, а через обшибочное истинное. Мышление в связи с волей испытывает определенную зрелость, если пытаются не позволять себе никогда через нечто, что пережили или испытали, похищать непредвзятую восприимчивость для новых переживаний. Для Духовного ученика должна полностью потерять свое значение мысль: „Это я никогда не слышал, этому я не верю". Он должен в течение некого известного времени прямо-таки повсюду исходить от того, чтобы при каждой возможности каждой вещи и существу позволить сказать себе новое. От каждого дуновения воздуха, от каждого древесного листа, от каждого лепета ребенка можно учиться, если готовы донести к применению некую точку зрения, которую до сих пор к применению не доносили. Все-таки легко может быть, чтобы в отношении такой способности, уйти слишком далеко. Не должно ведь, примерно как, в неком известном жизненном возрасте опыты, которые проделали о вещах, оставлять без внимания. Должно то, что переживают в настоящем судить по опытам прошлого. Это приходится на одну чашу весов; на другую, однако, для Духовного ученика должна приходиться склонность (Geneigtheit) всегда испытывать новое. И прежде всего, вера в возможность того, что новые переживания могут противоречить старым. С этим названы пять качеств Души, которые при правомерном обучении Духовный ученик должен усвоить себе: господство над водительством мыслей, господство над волевыми импульсами, спокойствие напротив удовольствия и страдания, позитивность в осуждении Мира и непредвзятость в понимании жизни. Кто известные времена последовательно одно за другим применял к тому, чтобы упражнять себя в приобретении этих качеств, тот будет затем еще иметь необходимым, донести эти качества в Душе к гармоничному совместному согласованию. Он должен будет одновременно упражнять их в известной мере по два и два, по три и одному, и так далее, чтобы задействовать эту гармонию. Охарактеризованные упражнения даются через методы Духовного обучения, потому что они при основательном выполнении в Духовном ученике задействуют не только то, что выше было названо как непосредственный результат, но опосредственно имеют в последствии еще многое другое, что на пути к Духовным мирам будет использовано. Кто эти упражнения делает в достаточной мере, будет в течение таковых наталкиваться на некоторые недостатки и ошибки своей Душевной жизни; и он найдет как раз ему необходимые средства к усилению и сохранности своей интеллектуальной, чувство-соразмерной жизни и жизни характера. Конечно, он будет иметь необходимыми еще некоторые другие упражнения согласно по своим способностям, своему темпераменту и характеру; таковые выдадут себя однако, когда упомянутые будут проделаны обильно. Да, будет замечено, что изложенные упражнения опосредственно также дают постепенно то, что сначала кажется не расположенным в них. Если, например, некто имеет слишком мало само-доверия, то он после соответствующего времени сможет заметить, что через упражнения устанавливается необходимое само-доверие. И так есть это в отношении других Душевных качеств. (Особые, более идущие в отдельно-подробное упражнения, находятся в моей книге „Как достигнуть познаний высших Миров?"). - Полно-значимым есть то, что Духовный ученик может возвышать указанные способности во все более высокие степени. Господство мыслей и ощущений он должен донести так далеко, что Душа получает власть устанавливать времена совершенного внутреннего покоя, в которые человек держит удаленно от своего Духа и сердца все, что несет повседневная внешняя жизнь при счастье и страдании, при удовлетворениях и огорчениях, да даже при задачах и требованиях. Допустимым должно быть в такие времена только то в Душе, что таковая сама в состоянии погружения желает допустить. Легко может сделать себя действенным напротив этого некое предосуждение. Могло бы возникнуть мнение, что станут чуждыми жизни и ее задачам, если удаляют себя сердцем и Духом для определенных времен из таковой. Это есть, однако, в действительности полностью не тот случай. Кто предает себя описанным образом периодам внутренней тишины и мира, тому вырастают из таковых для задач также и внешней жизни так много и такие усиленные силы, что он выполняет через это жизненные обязанности не только не хуже, но совсем наверняка лучше. - Большой ценности есть это, если человек в такие периоды полностью освобождается от мыслей о своих личных делах, если он способен возвысить себя к тому, что касается не только его, но вообще человека в общем. Есть он в состоянии наполнить свою Душу сообщениями из высшего Духовного мира, могут таковые приковать его интерес в такой высокой степени, как некая личная забота или дело, тогда будет его Душа иметь от этого особые плоды. - Кто таким образом регулируя старается вторгаться в свою Душевную жизнь, тот придет также к возможности само-наблюдения, которое собственные дела рассматривает со спокойствием, как если они были бы чужие. Собственные переживания, собственные радости и страдания уметь рассматривать как таковые некого другого, есть хорошее подготовление для Духовного обучения. Это приносят постепенно к необходимой в этом отношении степени, если ежедневно, после завершенной дневной работы, позволяют себе проводить перед своим Духом образы дневных переживаний. Должно внутри в своих переживаниях разглядеть себя самого в образе; итак себя в своей дневной жизни рассматривать как извне. Достигают известной практики в таком само-наблюдении, если начало делают с представления отдельных малых частей дневной жизни. Тогда становятся все искуснее и ловчее в таком обратно-просмотре (Rьckschau), так что после более долгого упражнения будут способны образовать их в короткий промежуток времени. Такой обратно-просмотр переживаний имеет потому свою особенную ценность для Духовного обучения, что он приносит Душу к тому, чтобы освободить себя в представлении от иначе внутри-удерживаемой привычки следовать мышлением только течению чувство-подпадающего (sinnfдlligen) свершаемого. В обратно-мышлении представляют правильно, но не удерживаются через чувство-подпадающее течение. Это необходимо для вживания в сверх-чувственный Мир. При этом, представление усиливает себя здравым образом. Отсюда, также есть это хорошо, вне своей дневной жизни представлять обратно другое, например, течение драмы, повествование, последовательность звуков и так далее. - Идеалом для Духовного ученика будет все более становиться то, чтобы вести себя напротив подступающих к нему жизненных событий так, что он с внутренней уверенностью и Душевным покоем позволяет подступать им к себе и судит о них не по своему Душевному настрою, но по их внутреннему значению и их внутренней ценности. Он будет, как раз через взглядывание на этот идеал, создавать себе Душевное основоположение, чтобы быть способным предавать себя выше описанным погружениям в символические и другие мысли и ощущения. Изложенные здесь условия должны быть выполнены, потому что сверх-чувственное переживание строится на основании, на котором стоят в обычной Душевной жизни, прежде чем вступают в сверх-чувственный Мир. Двояким образом все сверх-чувственное переживание зависит от того Душевно-исходного пункта, на котором стоят перед вступлением. Кто не обдумывает о том, чтобы с самого начала здоровую силу суждения сделать основоположением своего Духовного обучения, тот будет развивать в себе такие сверх-чувственные способности, которые неточно и неверно воспринимают Духовный мир. В известной мере его Духовные органы восприятия будут развертывать себя неправильно. И как с неким дефектным или больным глазом нельзя правильно видеть в чувственном мире, так нельзя правильно воспринимать с Духовными органами, которые образованы не на основоположении здоровой способности суждения. - Кто берет исходный пункт из некого аморального Душевного настроя, тот возвышает себя в Духовные миры так, что его Духовное созерцание есть как оглушенное, как затуманенное. Он есть напротив сверх-чувственным Мирам как некто есть напротив чувственному миру, кто наблюдает в оглушении. Только таковой не придет ни к каким возвышенным высказываниям, в то время как Духовный наблюдатель в своем оглушении есть всегда-таки более бодрствующий, чем человек в обычном сознании. Его сообщения будут поэтому ошибочными напротив Духовному миру. * Внутренняя добротность ступени имагинативного познания будет достигнута через то, что изложенные Душевные погружения (медитации) будут поддержаны тем, что можно назвать привыканием к „чувственносто-свободному мышлению". Когда создают себе некую мысль на основании наблюдения в физически-чувственном мире, то есть эта мысль не чувственносто-свободна. Но это не есть примерно так, что человеку позволительно образовывать только такие мысли. Человеческое мышление не должно становиться пустым и безсодержательным, когда оно позволяет наполнять себя не чувственными наблюдениями. Наинадежнейший и наиближайще-расположенный путь для Духовного ученика, чтобы прийти к такому чувственносто-свободному мышлению может быть такой, который сообщенные ему Духовной наукой факты высшего Мира делает собственностью его мышления. Эти факты физическими чувствами не могут быть наблюдаемы. Все-же человек заметит, что он их может понять, если только он имеет достаточно терпения и выдержки. Невозможно без Духовного обучения исследовать в высшем Мире, нельзя здесь внутри самому делать наблюдения; но можно без высшего обучения понять все, что сообщают из такового исследователи. И если некто говорит: Как могу я принять на доверие и веру то, что говорят Духовные исследователи, раз я это все-же сам не могу видеть?, то это есть полностью безосновательно. Ибо вполне возможно, из голого размышления получить твердую убежденность: сообщенное есть истинно. И если эту убежденность некто себе не может образовать, то происходит это вовсе не от того, что невозможно мочь „верить" в нечто, что не видят, но единственно от того, что свое размышление применили еще не достаточно безпредубежденно, всеобъемлюще и основательно. Чтобы в этом пункте иметь ясность, должно обдумать, что человеческое мышление, если оно себя энергично внутренне задействует, может понять больше, чем оно обычно предполагает. В мысли самой располагается, именно, уже некое внутреннее существо, которое стоит в совместной связи со сверх-чувственным Миром. Душа обычно не сознает эту совместную связь, потому что она привыкла воспитывать мыслительную особность только на чувственном мире. Она считает поэтому за непонимаемо то, что ей будет сообщено из сверх-чувственного Мира. Это есть, однако, не только понимаемо для воспитанного через Духовное обучение мышления, но для каждого мышления, которое сознает себе свою полную силу и желает себя таковой обслуживать. - Через то, что непрестанно делают своей собственностью то, что говорит Духовное исследование, привыкают к мышлению, которое созидает не из чувственных наблюдений. Учатся распознавать, как во Внутреннем Души одна мысль ткется к другой, как одна мысль ищет другую, также когда мысленные связи не были задействованы силами чувственного наблюдения. Существенное при этом есть то, что будут осознавать, как Мир мыслей имеет внутреннюю жизнь, как уже обнаруживают себя, в том что действительно мыслят, в области сверх-чувственного живого Мира. Говорят себе: Это есть нечто во мне, что образует организм мыслей; но я есть, все-же, одно с этим „нечто". Переживают так в отдаче чувственносто-свободному мышлению, что существует нечто существенное, что вливается в нашу внутреннюю жизнь, как качества чувственных вещей вливаются в нас через наши физические органы, когда мы наблюдаем чувственно. Здесь, вовне в пространстве - так говорит себе наблюдатель чувственного мира - есть роза; она мне не чужда, ибо она возвещает себя мне через свой цвет и свой запах. Должно быть только достаточно безпредубежденным, чтобы затем, когда в ком-то работает чувственносто-свободное мышление полностью соответствующе сказать: это возвещает себя мне нечто сущностное, которое соединяет во мне одну мысль к другой, которое формирует организм мыслей. Существует однако различие в ощущениях напротив тому, что наблюдатель внешнего мира имеет в глазу и тем, что возвещает себя сущностно в чувственносто-свободном мышлении. Первый наблюдатель чувствует себя напротив розы вовне-стоящим, тот, который предался чувственносто-свободному мышлению, чувствует возвещающее в нем себя сущностное как в себе, он чувствует себя с ним одним. Кто более или менее сознательно только как сущностное желает позволить быть действенным тому, что выступает ему напротив как внешний предмет, тот, однако, не сможет получить чувство: то, что есть нечто сущностное для себя, это может себя мне также через то возвестить, что я с ним как в одно объединен. Чтобы в этом отношении верно видеть, должно быть способным иметь следующее внутреннее переживание. Должно научиться различать между мысленными связями, которые создают по своему произволу и такими, которые переживают в себе, когда такому собственному произволу позволяют молчать в себе. В последнем случае можно тогда сказать: Я остаюсь в себе в полной тиши; я не провожу никаких мысленных связей; я отдаю себя тому, что „во мне мыслит". Тогда это есть полно-правно сказать: во мне действует нечто само для себя сущностное, как и есть полно-правно сказать: на меня действует роза, когда я вижу нечто определенное красное и воспринимаю некий определенный запах. - При этом нет никакого противоречия, что, однако, содержание своих мыслей черпают из сообщений Духовных исследователей. Мысли, тогда, есть именно уже здесь, когда отдают себя им; но их не могут мыслить, если их в каждом случае в Душе не воссоздают опять вновь. Главное приходится на то, что Духовный исследователь пробуждает в своем слушателе и читателе такие мысли, который таковые сначала должны извлечь из себя, в то время как тот, кто описывает чувственно-действительное указывает на нечто, что слушателем и читателем может быть наблюдаемо в чувственном мире. (Путь, который ведет через сообщения Духовной науки к чувственносто-свободному мышлению есть полностью более безопасный. Существует, однако, еще другой, который безопаснее и, прежде всего, точнее, зато однако, для многих людей труднее. Он изложен в моих книгах „Теория познания Гетевского мировоззрения" („Erkenntnistheorie der Goetheschen Weltanschauung") и „Философия свободы" („Philosophie der Freiheit"). Эти писания дают опять то, что может разработать себе человеческая мысль, когда мышление отдает себя не впечатлениям физически-чувственного внешнего мира, но только себе самому. Тогда работает чистое мышление, не только проходящее в человеке в воспоминаниях на чувственном, как некое в себе живущее существо. При этом в названные писания не принято ничто из сообщений Духовной науки. И однако показано, что чистое, только в себе работающее мышление может завоевать заключения о Мире, жизни и о человеке. Эти писания стоят на очень важной промежуточной ступени между познанием чувственного мира и Духовного мира. Они предлагают то, что может завоевать мышление, когда оно возвышает себя над чувственным наблюдением, но еще избегает вступления на путь Духовного исследования. Кто позволяет этим писаниям воздействовать на всю свою Душу, тот уже стоит в Духовном мире; только таковой дает себя ему как мир мыслей. Кто чувствует себя в положении позволить воздействовать на себя такой промежуточной ступени, тот идет безопасным путем; и он может себе, через это, завоевать напротив высшему Миру чувство, которое на все последующее время будет приносить ему самые прекрасные плоды.) * Цель погружения (медитации) в выше охарактеризованные символические представления и ощущения есть, говоря точно, образование высших органов восприятия в пределах астрального тела человека. Они будут созданы сначала из субстанции астрального тела. Эти новые органы наблюдения посредничают некий новый Мир и в этом новом Мире человек учиться знать себя как новое „Я". От органов наблюдения чувственно-физического мира те новые отличаются уже через то, что они есть деятельные органы. Если глаз и ухо ведут себя пассивно и свету или звуку позволяют действовать на себя, о Духовно-Душевных органах восприятия может быть сказано, что они есть в продолжающейся деятельности в то время как они воспринимают и что они свои предметы и факты схватывают в полном сознании. Через это получается чувство, что Духовно-Душевное познание есть некое объединение с соответствующими фактами, есть некое „в них жить (in ihnen leben)". - Можно отдельные образующие себя Духовно-Душевные органы сравненительным образом назвать „цветками лотоса (Lotusblumen)", соответственно форме, которую сверх-чувственное сознание должно сделать себе от них (имагинативно). (Само-разумеется, должно быть ясным себе о том, что это обозначение имеет поделать с вещью не более, чем выражение „крылья", когда говорят о „легочных крыльях".) Через полностью определенные способы внутреннего погружения будет подействовано на астральное тело так, что образуется один или другой Духовно-Душевный орган, один или другой „цветок лотоса". После всего изложенного в этой книге должно было бы излишним подчеркивать, что эти „органы наблюдения" не должно себе представлять примерно как нечто, что в представленнии своего чувственного образа, дает отпечаток своей действительности. Эти „органы" есть именно сверх-чувственны и составляются в некой определенно оформленной Душевной деятельности; и они составляются только постольку и до тех пор, пока будет упражняться такая Душевная деятельность. Нечто, что позволяет рассматривать себя как чувственное, есть с этими органами так же мало у человека, как есть какой-то „туман (Dunst)", вокруг него, когда он мыслит. Кто желает представлять себе сверх-чувственное полностью чувственно, впадает, именно, в недоразумения. Не смотря на излишество этого замечания позволительно ему здесь стоять, ибо всегда опять имеются знатоки сверх-чувственного, которые в своих представлениях желают иметь только чувственное; и потому что всегда опять имеются противники сверх-чувственного познания, которые думают, что Духовный исследователь говорит о „цветках лотоса" как об утонченных, чувственных образованиях. Каждая правомерная медитация, которая будет сделана в оглядке на имагинативное познание, имеет свое воздействие на один или другой орган. (В моей книге „Как достичь познаний высших Миров?" указаны отдельные из методов медитаций и упражнений, которые действуют на один или другой орган.) Правомерное обучение устраивает отдельные упражнения Духовного ученика так, и позволяет им одному после другого следовать так, что органы могут образовывать себя отдельно, совместно или один после другого. К этому образованию принадлежит у Духовного ученика много терпения и выдержки. Кто имеет только такую меру терпения, как это дают человеку обычные жизненные взаимосвязи, тот не обойдется этим. Ибо это длится долго, часто очень, очень долго, пока органы есть таковы, что Духовный ученик может использовать их для восприятий в высшем Мире. В этот момент для него наступает то, что называют просветление, в противоположность подготовлению или очищению, которое состоит в упражнениях для развития органов. (Об „очищении" говорится, потому что через соответствующие упражнения ученик очищает себя, для известной области внутренней жизни, от всего того, что приходит только из чувственного мира наблюдения.) Может вполне приходиться так, что человеку также до собственного просветления повторно приходят „свето-молнии" из высшего Мира. Таковые он должен принимать благодарно. Они уже могут сделать его неким свидетелем Духовного мира. Однако он не должен пошатнуться, если это вообще не есть такой случай в течение его времени подготовления, которое наверное, кажется ему слишком долгим. Кто вообще способен впадать в нетерпение „потому что он еще ничего не видит", тот еще не завоевал правильное отношение к высшему Миру. Последнее усвоил только тот, кому упражнения, которые он проделывает через обучение, могли бы быть нечто как самоцель. Это упражненье (Ьben) есть ведь в действительности работа над Духовно-Душевным, именно, над собственным астральным телом. И можно „чувствовать", также когда „ничего не видят": „я работаю Духовно-Душевно". Только если заранее делают себе некое определенное мнение, что собственно желают „видеть", тогда не будут иметь это чувство. Тогда будут считать за ничто то, что в действительности есть нечто неизмеримо полно-значимо. Должно утонченно (subtil) внимать всему, что переживают во время упражненья и что является так основательно-отличным от всех переживаний в чувственном мире. Тогда уже заметят, что в свое астральное тело врабатываются не как в некую безразличную субстанцию, но что в таковом живет полностью другой Мир, о котором через жизнь чувств ничего не знают. Высшие существа действуют на астральное тело, как физически-чувственный внешний мир действует на физическое тело. И „наталкиваются" на высшую жизнь в собственном астральном теле, если только не замыкают себя перед ней. Если некто всегда опять и опять воображает себе, это восприятие должно бы выглядеть так или эдак; и потому что он это не видит, что он себе воображает что он должен бы видеть, то он говорит: „я ничего не вижу". Кто, однако, усвоит себе правильную настроенность напротив упражненья обучения, тот будет в таком упражненьи все больше иметь нечто, что он любит ради него самого. Тогда, однако, он знает, что он через упражненье само стоит в Духовно-Душевном мире и ждет в терпении и смирении того, что получится дальше. Такая настроенность в Духовном ученике может лучше всего прийти к сознанию в следующих словах: „Я желаю сделать все, что соразмерно мне как упражнения, и я знаю, что в соответствующее время ко мне придет столько, сколько мне важно. Я не требую это нетерпеливо; делаю себя, однако, всегда готовым, чтобы принять это". Против этого непозволительно также возразить: „Духовный ученик должен, итак, бродить во тьме в течение возможно неизмеримо долгого времени; ибо то, что он есть в своем упражнении на верном пути, может показаться ему только когда успех есть здесь". Одако это не есть так, что только успех может принести распознание правильности упражнения. Если ученик ставит себя правильно к упражнению, тогда дает ему удовлетворение, которое он имеет через само упражненье, ясность, что он делает нечто правильное, не только успех. Правильно упражняться в области Духовного обучения, связывает себя именно с удовлетворением, которое есть не голое удовлетворение, но познание. Именно познание: я делаю нечто, о чем я вижу, что оно несет меня вперед в правильной линии. Каждый Духовный ученик может такое познание иметь в любой момент, если только он утонченно внимателен своим переживаниям. Если он это внимание не применяет, тогда он именно проходит мимо переживаний, как некий погруженный в мысли пешеход, который не видит деревьев по обеим сторонам пути, хотя он их увидел бы, если он направил бы на них внимательный взгляд. - Полностью не желательно, что наступление другого результата, чем есть тот, который всегда получается в упражненьи, будет ускорен. Ибо это легко могло бы быть только самой малой частью того, что собственно должно было бы наступить. В отношении Духовного развития часто некий частичный успех есть основание сильной задержки полного успеха. Движение среди таких форм Духовной жизни, как они соответствуют частичному успеху, притупляет влияния сил, которые ведут к более высоким пунктам развития. И выигрыш, который достигают через то, что все же „заглянули в Духовный мир", есть только кажущийся; ибо такое "заглядывание" может доставлять не истину, но только обманчивые образы. * Духовно-Душевные органы, цветки лотоса, образуют себя так, что они сверх-чувственному познанию у находящегося в Духовном обучении человека, являются как бы вблизи определенных физических телесных органов. Из ряда этих Душевных органов могут быть названы: таковой, что будет прочувствован как бы в близи середины между бровей (Augenbrauenmitte) (так называемый двух-лепестковый цветок лотоса), таковой в области гортани (Kehlkopfes) (шестнадцати-лепестковый цветок лотоса), третий в области сердца (Herzgegend) (двенадцати-лепестковый цветок лотоса), четвертый в области поджелудочной ямки (Magengrube). Другие такие органы являются в близи других физических частей тела. (Именования „двух-" или „шестнадцати-лепестковый" могут быть использованы, потому что затронутые органы позволяют сравнить себя с цветками с соответствующим числом лепестков.) Цветки лотоса будут осознаваться у астрального тела. В пункте времени, в котором развили один или другой, знают также, что их имеют. Чувствуют, что могут обслуживать себя ими и что через их использование действительно вступают в высший Мир. Впечатления, которые получают от этого Мира, равны в некотором отношении еще таковым физически-чувственного. Кто познает имагинативно, будет способен так говорить о новом высшем Мире, что он впечатления описывает как восприятия тепла или холода, восприятия звука или слова, действия света или цвета. Ибо как таковые он переживает их. Он однако осознает, что эти восприятия в имагинативном Мире выражают нечто другое, чем в мире чувственно-действительном. Он познает, что позади них стоят не физически-вещественные причины, но Душевно-Духовные. Когда он имеет нечто, как некое тепловое впечатление, то приписывает он его, например, не куску горячего железа, но рассматривает его как истечение из Душевного процесса, как он его дотоле знал только в своей Душевной внутренней жизни. Он знает, что позади имагинативных восприятий стоят Душевные и Духовные вещи и процессы, как позади физических восприятий вещественно-физические существа и факты. - К этому сходству имагинативного с физическим миром приходит однако значимое различие вдобавок. Нечто имеется в физическом мире, что в имагинативном выступает полностью по-другому. В таковом можно наблюдать непрерывное становление и прехождение вещей, смену рождения и смерти. В имагинативном Мире вступает на место этого явления продолжающееся превращение одного в другое. Видят, например, в физическом мире преходит некое растение. В имагинативном показывает себя в той же мере, в которой растение увядает, становление другого образования, которое физически не воспринимется и в которое постепенно превращает себя преходящее растение. Когда теперь растение исчезло, то есть это образование на его месте здесь полностью развившееся. Рождение и смерть есть представления, которые в имагинативном Мире теряют свое значение. На их место вступает понятие превращения одного в другое. - Потому что это есть так, поэтому будут для имагинативного познания доступны те истины о существе человека, которые были сообщены в этой книге в главе „Сущность человечества". Для физически-чувственного восприятия есть только процессы физического тела воспринимаемы. Они разыгрываются в „области рождения и смерти". Другие члены человеческой природы: жизненное тело, чувственное тело и „Я" стоят под законом превращения и их восприятие раскрывает себя имагинативному познанию. Кто дошел до такового, воспринимает, как из физического тела как бы высвобождает себя то, что с умиранием продолжает жить дальше в другом роде бытия. Развитие, теперь однако, не остается стоять внутри имагинативного Мира. Человек, который желал бы остаться стоять в нем, воспринимал бы, именно, находящихся в превращении существ; но он не смог бы истолковывать процессы превращения; он не мог бы ориентировать себя во вновь завоеванном Мире. Имагинативный Мир есть неспокойная область. Повсюду есть только подвижность и превращение в нем; нигде есть пункты покоя. - К таким пунктам покоя человек достигает только, когда он над-развивает себя за ступень имагинативного познания к тому, что может быть названо „познание через инспирацию". - Не является необходимым, чтобы тот, кто ищет познания сверх-чувственного Мира, развивал себя примерно так, что он сначала усвоил бы в полной мере имагинативное познавание и затем лишь продвигался бы к „инспирации". Его упражнения могут быть устроены так, что рядом одно с другим идет то, что ведет к имагинации и то, что ведет к инспирации. Он затем, после соответствующего времени, вступит в высший Мир, в котором он не только воспринимает, но в котором он может также ориентировать себя, который он понимает так, чтобы истолковывать. Продвижение будет как правило все-таки сделано так, что сначала Духовному ученику представляют себя некоторые явления имагинативного Мира и после некоторого времени, он получает в себе ощущение: Теперь начинаю я также ориентироваться. - Однако еще Мир инспирации есть нечто полностью новое напротив такового голой имагинации. Через эту воспринимают превращение одного процесса в другой, через ту учаться узнавать внутренние качества существ, которые себя превращают. Через имагинацию познают Душевное внешне-проявление существ; через инспирацию проникают в их Духовное Внутреннее. Познают прежде всего множественность Духовных существ и об отношениях одного к другому. С множественностью различных существ имеют дело также в физически-чувственном мире; в Мире инспирации есть эта множественность, однако, другого характера. Здесь есть каждое существо в полностью определенных отношениях к другим, не как в физическом мире через внешнее воздействие на таковые, но через свою внутреннюю сотворенность (Beschaffenheit). Когда воспринимают некое существо в инспиративном Мире, то показывает себя не некое внешнее воздействие на другое существо, которое позволило бы сравнить себя с действием одного физического существа на другое, но существует некое отношение одного к другому через внутрениюю устроенность обоих существ. Сравнить позволяет себя это отношение с таковым в физическом мире, если выбирают к этому отношение отдельных звуков или букв некого слова к друг другу. Если имеют перед собой слово, „Mensch (меншь) человек", то оно воздействует через совместное созвучие звуков „M-e-n-sch" (м-е-н-шь). Не происходит ни некое столкновение или ни еще некое внешнее воздействие, например, от „М" к „Е", но оба звука действуют совместно и, именно, внутри целого, через свою внутреннюю устроенность. Поэтому наблюдение в Мире инспирации позволяет сравнить себя только с чтением; и существа в таком Мире действуют на наблюдателя как письменные знаки, которые он должен научиться узнавать и чьи взаимосвязи должны для него разоблачиться как некое сверх-чувственное писание. Духовная наука может отсюда познание через инспирацию сравнительным образом также назвать „чтение сокровенного писания". Как через такое „сокровенное писание" будет прочитано и как можно сообщить прочитанное, должно теперь на предшествующих главах этой книги само было сделаться ясным. Сначала было описано существо человека, как оно строится из различных членов. Затем было показано, как Мировое существо, на котором человек развивается, проходит через различные состояния Сатурна, Солнца, Луны и Земли. Восприятия, через которые можно познать члены человека с одной стороны, следующие одно за другим состояния Земли и ее предшествующие превращения с другой стороны, раскрываются имагинативному познанию. Теперь, однако, далее необходимо было распознать то, какие отношения существуют между состоянием Сатурна и физическим телом человека, состоянием Солнца и эфирным телом человека и так далее. Должно было показать, что зародыш физического тела человека возник уже в течение состояния Сатурна, что он далее развился вплоть до своего настоящего облика, в течение состояний Солнца, Луны и Земли. Должно было, например, также быть указано на то, какие изменения произошли с человеческим существом через то, что однажды Солнце отделилось от Земли, что нечто аналогичное произошло относительно Луны. Должно было далее сообщить о том, что действовало совместно для того, чтобы с человечеством могли произойти такие измениения, как в превращениях в течение Атлантического времени, как они отпечатали себя в следующих один за другим периодах, Индийском, пра-Персидском, Египетском и так далее. Описание таких совместных связей выдается не из имагинативного восприятия, но из распознавания через инспирацию, из чтения сокровенного писания. Для этого „чтения" имагинативные восприятия есть как буквы или звуки. Такое „чтение" есть, однако, необходимо не только для таких разъяснений, как именно обозначенные. Уже сам ход жизни всего человека невозможно было бы понять, если рассматривать его только через имагинативное познание. Хотя здесь воспринимали бы то, как с отмиранием Душевно-Духовные члены высвобождаются из остающегося в физическом мире; однако отношения того, что происходит после смерти с человеком, к предшествующим и последущим состояниям не былы бы поняты, если бы не уметь ориентироваться в воспринимаемом имагинативно. Без познания через инспирацию имагинативный Мир остался бы как некое писание, которое разглядывают, но которое не удается прочесть. Когда Духовный ученик продвигается от имагинации к инспирации, то ему показывает себя очень скоро, как неправильно было бы отказаться от понимания великих Мировых явлений и желать ограничить себя только фактами, которые известным образом касаются ближайших человеческих интересов. Кто не посвящен в эти вещи, тот мог бы, пожалуй, следующее сказать: „Мне является, однако, только важным узнать судьбу человеческой Души после смерти; если мне некто делает об этом сообщения, то есть мне это достаточно: к чему Духовная наука приводит мне такие отдаленные вещи, как состояния Сатурна и Солнца, отделение Солнца, Луны и так далее?" Кто, однако, правильно введен в такие вещи, тот учится познавать, что истинное знание о том, что он желает узнать, никогда не может быть достигнуто без познания того, что кажется ему таким ненужным. Изложение состояний человека после смерти остается полностью непонятным и не-ценным, если человек не может связать их с понятиями, которые взяты из этих отдаленных областей. Уже простейшее наблюдение сверх-чувственно познающего делает его знакомство с этими вещами необходимым. Когда, например, растение переходит от состояния цветения в состояние плодоношения, то человек, наблюдающий сверх-чувственно, видит некое происходящее превращение в неком астральном существе, которое в течение цветения, растение как облако сверху покрывает и облачает. Не наступило бы оплодотворение, то такое астральное существо перешло бы в полностью другой облик, чем есть тот, который оно принимает вследствие оплодотворения. Теперь, понимают весь этот, через сверх-чувственное наблюдение воспринимаемый процесс, когда научились понимать его сущность на том великом Мировым процессе, который совершился с Землей и со всеми ее обитателями ко времени отделения Солнца. До оплодотворения есть растение в таком положении, как вся Земля до отделения Солнца. После оплодотворения цветение растения показывает себя так, какой была Земля когда Солнце отделило себя и Лунные силы еще в ней были. Сделали себе собственными представления, которые могут быть завоеваны при отделении Солнца, то будут истолкование процесса оплодотворения растения, соразмерно делу, воспринимать так, что говорят: Растение есть до оплодотворения в неком Солнечном состоянии, после такового в неком Лунном состоянии. Это есть полностью так, что также самый малый процесс в Мире может быть понят только тогда, когда в нем будет распознано отображение более великих Мировых событий. Иначе остается он по своей сущности так непонятным, как Рафаэлева Мадонна остается для того, кто может видеть только маленькое синее пятнышко, в то время как все остальное закрыто. - Все, что теперь происходит у человека, есть некое отображение всех Мировых процессов, которые имеют дело с его бытием. Желают понять наблюдения сверх-чувственного сознания над явлениями между рождением и смертью и опять со смерти и до нового рождения, то это возможно, если приобретают себе способность имагинативные наблюдения расшифровывать через то, что усвоили себе на представлениях через рассмотрение великих Мировых процессов. - Такое рассмотрение доставляет именно ключ к пониманию человеческой жизни. Отсюда, в смысле Духовной науки Сатурно-, Солнце- и Луно-наблюдение и так далее, есть одновременно наблюдение человека. Через инспирацию достигают к тому, чтобы познать отношения между существами высшего Мира. Через дальнейшую ступень познавания будет возможно сами эти существа познать в их Внутреннем. Эта ступень познавания может быть названа интуитивное познание. (Интуиция есть слово, которое в обычной жизни злоупотребляется для неясного, неопределенного вникания в некое дело, для некоторого рода догадки, которая иногда согласуется с истиной, чья правомерность, однако, сначала есть недоказуема. С такого рода „интуицией" здесь подразумеваемое не имеет, естественно, ничего поделать. Интуиция означает здесь некое познание высшей, свето-полнейшей ясности, чью допустимость, когда ее имеют, в самом полном смысле осознают.) - Познавать чувственное существо называется стоять вне его и судить его по внешнему впечатлению. Познавать Духовное существо через интуицию называется полностью стать одним с ним, иметь себя объединенным с его Внутренним. Ступенчато Духовный ученик восходит к такому познанию. Имагинация ведет его к тому, чтобы ощущать восприятия более не как внешние качества существ, но чтобы познавать в них истечения Душевно-Духовного; инспирация ведет его дальше во Внутреннее существ: Он учится через нее понимать, что есть эти существа для друг друга; в интуиции он проникает в самих существ. - Опять в изложениях этой книги может быть само показано, какое значение имеет интуиция. В предшествующих главах говорилось не только о том, как происходит ход развития Сатурна, Солнца, Луны и так далее, но было сообщено, что в этом ходе развития участвовали самым различным образом существа. Были приведены Престолы или Духи Воли, Духи Мудрости, Движения и так далее. При развитии Земли говорилось о Духах Люцифера и Аримана. Построение Мира было приведено назад на существ, которые принимали в нем участие. Что может быть узнано об этих существах, будет завоевано через интуитивное познание. Таковое уже необходимо, когда желают познать ход жизни человека. Что высвобождает себя после смерти из физической телесности человека, проходит в последующее время через различные состояния. Ближайшие состояния после смерти были бы еще некоторым образом описаны через имагинативное познание. Что, однако, происходит затем, когда человек уходит дальше во время между смертью и новым рождением, это должно было бы имагинации остаться совершенно непонятным, если бы к этому не пришла инспирация. Только инспирация может исследовать то, что может быть сказано о жизни человека после очищения в „Духо-стране". Затем, однако, приходит нечто, для чего инспирации уже более не достаточно, где она, в известной мере, теряет нить понимания. Существует время человеческого развития между смертью и новым рождением, где человеческое существо доступно только интуиции. - Эта часть человеческого существа есть, однако, всегда в человеке; и желают понять его, по его истинному Внутреннему, то должны искать его и в период между рождением и смертью через интуицию. Кто желал бы познать человека только со средствами имагинации и инспирации, тому не поддаются как раз процессы наивнутреннейшего существа такового, которые разыгрываются от воплощения к воплощению. Только интуитивное познание делает отсюда возможным соразмерное делу исследование повторяющихся Земных жизней и Кармы. Все, что следовало быть сообщеным, как истина об этих процессах, должно для исследования происходить из интуитивного познания. - И желает человек познать себя самого по своему внутреннему существу, то может он это только через интуицию. Через нее воспринимает он, что продвигается в нем от одной Земной жизни к другой Земной жизни. * Достигнуть познания через инспирацию и интуицию человек может также только через Душевно-Духовные упражнения. Они аналогичны тем, которые были описаны как „внутреннее погружение" (медитация) для достижения имагинации. В то время, однако, как при тех упражнениях, которые ведут к имагинации имеет место привязка на впечатления чувственно-физического мира, должна при таковых для инспирации эта привязка все более отпадать. Чтобы уяснить, что должно здесь происходить, подумают еще раз о чувство-образе креста с розами. Когда погружаются в таковой, то имеют перед собой образ, чьи части взяты из впечатлений чувственного мира: черный цвет креста, розы и так далее. Совместо-составление этих частей в крест с розами не взято, однако, из чувственно-физического мира. Если теперь Духовный ученик пытается позволить полностью устранить из своего сознания черный крест и также красные розы как образы чувственно-действительных вещей и только в Душе сохранить ту Духовную деятельность, которая совместо-соединила эти части, то он имеет средство к такой медитации, которая постепенно ведет его к инспирации. Спрашивают себя в Душе примерно следующим образом: Что сделал я внутренне, чтобы совместо-соединить крес