, что страсть беспорядочна,
ошибочна и непостоянна, ни в коей мере не принадлежит самой себе, а
припадает к тому, чем она возбуждается и чему рабски прислуживает в
становлении. Так вот, это подходит скорее какому-то иному роду, нежели вечно
сущему, опирающемуся на богов и движущемуся по кругу вместе с ними, в одном
и том же строю. Следовательно, и демоны, и все следующие за ними лучшие роды
являются бесстрастными.
11. Итак, почему же многое в священнодействиях совершается в отношении
их так, словно они подвержены страстям? Я, со своей стороны, утверждаю, что
и это говорится от незнания жреческого посвящения в таинства.
(стр.63)
Ведь из того, что всякий раз совершается в храмах, одно имеет некую
неизреченную и превышающую разум причину, другое извечно посвящается лучшим
в качестве символов, третье сохраняет некое иное уподобление, как, например,
свершающая рождение природа невидимых смыслов запечатлелась в неких видимых
изображениях, четвертое подносится ради почести или имеет в виду какое бы то
ни было уподобление или родство. Кое-что же приносит пользу нам самим: или
очищает каким-то образом и разрешает наши человеческие страсти, или
отвращает какое-то другое постигающее нас бедствие 40. Впрочем, и
в этом случае невозможно было бы согласиться с тем, что, следовательно,
некая частица священного обряда обращена к богам или демонам, которым он
служит, как к подверженным страстям. Ведь сама по себе вечная и бестелесная
сущность не восприемлет по природе никакого телесного изменения.
Кроме того, даже если бы она и имела от этого пользу в высшей мере, то
не нуждалась бы для такого служения в людях, пополняясь и сама из себя и из
природы космоса и совершенства становления и, если можно так сказать, вместо
необходимости приобретая самодостаточность благодаря не испытывающей ни в
чем недостатка целостности космоса и своей собственной полноте и потому, что
все лучшие роды содержат в изобилии собственные блага.
Итак, пусть это будет нашим общим доказательством, рассматривающим
богопочитание чистых как соприкасающееся с лучшими, чем мы, иным,
сообразным, способом, поскольку оно совершается как чистое в отношении
чистых и как бесстрастное -- в отношении бесстрастных. Обращаясь же к
отдельным примерам, мы утверждаем, что установка фаллов 41
является неким условным знаком детородной
(стр.64)
силы, и считаем, что тем самым эта сила побуждается к творению
становления космоса. Потому-то именно такая установка по большей части
совершается ранним утром, когда весь космос восприемлет от богов
произведение на свет всяческого становления. А непристойные речи, я думаю,
получают свое объяснение на основании материальной лишенности прекрасного и
изначального безобразия того, что впоследствии будет упорядочено, причем это
нуждающееся в упорядочении стремится к нему тем ревностнее, чем больше
узнает собственную несообразность. Итак, оно, напротив, стремится к
основаниям образов и прекрасного, поскольку познает безобразное при помощи
обсуждения безобразного. Тем самым оно разрушает действие последнего,
проявляет знание его в словах и переносит свое стремление на
противоположное.
Имеет это и иной подобный смысл. Силы человеческих страстей, постоянно
пребывающих в нас, сдерживаемые, становятся более мощными. Приведенные же в
действие на короткое время и в малой степени, они в должной мере насыщаются
и удовлетворяются и тем самым разрешаются при посредстве убеждения, а не
прекращаются насильно. Именно поэтому, видя в трагедиях и комедиях страсти
других, мы узнаем свои собственные страсти, и умеряем их, и очищаемся от
них. И в храмах, созерцая и выслушивая безобразное, мы освобождаемся от
происходящего из-за него действительного вреда 42.
Стало быть, подобные действия производятся в угоду нашей душе, ради
умерения зарождающихся в ней из-за становления зол и для ее освобождения и
избавления от оков. Именно потому Гераклит, по справедливости, назвал их
лекарствами, поскольку они исцеляют зло и ограждают души от случайностей
становления 43.
(стр.65)
12. Но говорят, что заклинания обращены к богам так, словно те
подвержены страстям, и потому не только демоны таковы, но и боги. На самом
деле все обстоит не так, как ты полагаешь. Ибо озарение при заклинаниях
самоочевидно и самосовершенно, совсем не связано ни с каким привлечением,
проявляется через божественную действительность и завершенность и настолько
превосходит самопроизвольное движение, насколько божественное стремление к
благу превосходит производящую выбор жизнь. Итак, благодаря этому стремлению
боги без зависти сияют светом, будучи милостивыми и благосклонными к
теургам, призывая к себе их души, управляя их единением с собой и приучая
их, пусть даже пребывающих в телах, отделяться от тел и приближаться к
своему вечному умопостигаемому началу.
На основании подобных действий ясно, что то, о чем мы сейчас говорим,
является для души спасительным. Ведь в созерцании блаженных зрелищ душа
меняется к иной жизни, приходит к иной действительности и полагает, что уже
не является человеком, причем полагает правильно. Помимо этого, она
зачастую, отбросив собственную жизнь, получает взамен наиблаженнейшую
действительность богов. Так вот, если восхождение в заклинаниях
предоставляет жрецам очищение от страстей, отстранение от становления и
единение с божественным началом, то какая же, в самом деле, страсть к нему
прикоснется? Ведь подобное заклинание отнюдь не низводит бесстрастных и
чистых к страстному и нечистому; напротив, оно делает нас, из-за становления
оказавшихся подверженными страстям, чистыми и невозмутимыми.
Но призывы не связывают жрецов с богами посредством страсти. Они
помогают образованию нерасторжимого соприкосновения при помощи божественной
дружбы 44, связующей все.
(стр.66)
При этом они не связаны со склонением ума богов к людям, о чем, по
твоему мнению, свидетельствует само употребляемое для их обозначения слово
45, но в соответствии с тем, чему учит сама истина, делают
человеческий дух способным к восприятию богов, возводят его к богам и
приводят его в соприкосновение с ними при помощи стройного убеждения. Потому
именно священные имена богов и остальные божественные знаки, открывая путь
для восхождения к богам, в состоянии соединять с ними.
13. Точно так же и умилостивления гнева будут понятными, если мы
основательно изучим гнев богов. Так вот, он не является, как полагают
некоторые, древней и устойчивой склонностью, напротив --это отклонение
людьми благодетельной заботы богов, отказываясь от которой, словно
закрываясь в полдень от света, мы тем самым навлекаем на себя тьму и лишаем
себя благосклонности богов 46. Итак, умилостивление может
обратить нас к лучшей участи, вновь вернуть ушедшую от нас божественную
заботу и как следует связать между собой то, чему причастно, и причастное
ему. Итак, подобное его действие отлично от свершения в страсти, так что и
нас освобождает от страстного и беспорядочного отпадения от богов.
А очищение жертвоприношением исцеляет присутствующее на земле зло и
помогает добиться того, чтобы нас не коснулась никакая превратность судьбы и
никакая страсть. Итак, происходит ли подобное очищение при помощи богов или
при помощи демонов, оно обращается к ним, как к помощникам, защитникам от
бед и спасителям, и при их помощи предотвращает всяческий исходящий от
страстей вред. А те, кто отражает порождаемые становлением и природой удары,
во всяком случае, не предупреждают их при помощи страстей. И если кто
полагает, будто отказ
(стр67)
от заступничества приносит некий сам собой возникающий вред, то
повиновение лучшим в очищении жертвоприношением, вновь побуждая их
благосклонность к заботе и отказываясь от ее отсутствия, конечно, было бы
чистым и неколебимым.
14. Далее, так называемые принуждения богов 47 вообще
являются достоянием богов и возникают лишь как будто направленные на богов.
Следовательно, они выступают не как внешние и не как связанные с
принуждением, но подобны благу, оказывающему помощь по необходимости, причем
всегда так и никак иначе. Поэтому подобная необходимость связана с благим
волеизъявлением и свойственна любви и по присущему богам обычаю обладает
тождественностью и неизменностью, и поскольку одинаково и в равной мере
охватывается единым пределом, то и пребывает в его рамках и никогда не
выходит за них. Так вот, по всем этим причинам происходит противоположное
тому, что ты предположил. Непреклонным, бесстрастным и непринуждаемым
свойственно быть божественному, если только те теургические силы, которые мы
показали, являются на самом деле истинными.
15. После этого ты переходишь к другому противопоставлению, а
именно--богов и демонов. Ведь ты говоришь, что боги--это чистые умы,
предлагая это мнение в качестве предположения или излагая его как
предпочитаемое некоторыми и при этом разъясняя, что демоны --душевные
соучастники ума. Так вот, то, что таково мнение большинства философов, не
является для меня тайной. Я думаю, то, что представляется истиной, не должно
укрыться от тебя. Ведь все подобные представления перепутаны и относятся
вместо демонов к душам (ведь именно они являются соучастниками ума), а
вместо богов нисходят к действитель-
(стр.68)
ному, нематериальному уму, который на самом деле боги всецело
превосходят48. Так что же за нужда выделять те особенности,
которые вовсе не свойственны богам и демонам? Итак, то, что касается
разделения (ведь иначе это не относится к делу), пусть будет запомнено таким
образом. То же, в отношении чего ты недоумеваешь при этом разделении, пусть
получит надлежащее рассмотрение, поскольку находится в связи с жреческим
служением.
Ведь ты, сказав, что чистые умы еще более не склоняемы и не смешиваемы
с чувственным, сомневаешься относительно того, стоит ли им молиться. Я же,
со своей стороны, полагаю, что не следует молиться никому другому. Ведь в
этом случае в молитвах в нас явственно пробуждается божественное, разумное и
единое, или, если хочешь называть его так, умопостигаемое в нас.
Пробудившись же, оно немедленно устремляется к подобному и соединяется с
самосовершенством. Если же тебе кажется не внушающим доверия то, что
бестелесное слышит голос, поскольку тем самым оно оказывается нуждающимся в
чувственном восприятии при помощи ушей, чтобы услышать то, что произносится
нами в обращенных к нему молитвах, то, значит, ты по собственной воле
забываешь об изобилии первых причин в знании и об их охвате в себе всего
того, что подвластно им. Ведь они, конечно, вмещают в себя все вместе. Стало
быть, боги восприемлют в себя молитвы вовсе не при посредстве неких сил и не
при помощи органов, но содержат действительности благих слов в самих себе, и
в особенности всех тех из них, которые, случается, возносятся в честь богов
и соединены с ними при помощи священного богослужения. Ведь тогда само
божественное безыскусственно соприкасается с самим собой, а не участвует в
заключенных в молитвах мыслях как иное в ином 49.
(стр.69)
Но мольбы, как ты говоришь, не подходят для того, чтобы обращаться к
чистоте ума. Конечно, это не так; ведь по той самой причине, по которой мы
стоим ниже богов по силе, чистоте и во всех других отношениях, наиболее
подходящее--это прежде всего умолять их. Ибо ощущение собственного
ничтожества, возникающее, когда кто-нибудь сравнивает нас с богами, по самой
природе заставляет нас обращаться к мольбам. Ведь от просьбы мы постепенно
возвышаемся до умоляемого, благодаря тесному общению приобретаем сходство с
ним и вместо несовершенства незаметно получаем божественное совершенство.
Если бы кто-нибудь понял, что жреческие моления ниспосланы людям от
самих богов, что они являются знамениями самих богов и только богам понятны
и что некоторым образом они и сами обладают той же силой, что и боги, то
каким образом он мог бы, по справедливости, предполагать, что эта самая
мольба ощущаема, а не божественна и не умна? И какая же страсть могла бы
естественным образом присоединиться к ней, когда даже идеальный человеческий
нрав не может для нее легко очиститься?
Но подношения, говоришь ты, приносятся им, словно ощущающим и душевным.
Да, если они исполняются только телесными и составными силами или становятся
как бы предлагаемыми для пустого служения орудиями. Но поскольку подносимое
причастно неким бестелесным образам, смыслам и более простым мерам, то его
своеобразие рассматривается только так, и если присутствует близкое или
дальнее родство или сходство, то даже его достаточно для того
соприкосновения, о котором мы сейчас говорим 50. Ведь не
существует ничего, постепенно уподобившегося богам, в чем боги
непосредственно не присутствуют и с чем
(стр.70)
не соприкасаются. Следовательно, возможное для этого соединение
происходит не как с ощущаемыми или душевными, но на основе самих
божественных образов и с самими богами. Таким образом, мы выдвинули
достаточно возражений и против этого разделения.
16. В твоих записях к нему примыкает то разделение, которое
разграничивает богов и демонов на основании причастности телу и
бестелесности, является значительно более общим, чем предшествующее, и столь
отвлекается от разговоров об особенностях их сущности, что оно даже не может
предположить чего-либо ни в отношении их, ни в отношении привнесенных в них
свойств. Ведь исходя из этого невозможно установить даже то, являются ли они
живыми существами или нет и лишены жизни или вовсе не нуждаются в ней. Кроме
того, нелегко заключить и о том, каким образом произносятся сами эти
названия --по обыкновению или в связи с большими различиями. Если по
обыкновению, то неразумно, что к одному и тому же роду принадлежит
бестелесное--линия, время и бог -- и к противоположному--демоны, огонь и
вода51, а если в связи с большими различиями, то разве ты
показываешь богов более высокими, чем их знамения, когда говоришь про
бестелесное? Или когда ты говоришь про тело, то разве нельзя было бы
предположить, что Земля ставится выше, чем демоны? Ведь не определено само
то, имеют ли они тела, или ездят на них верхом, или пользуются ими, или
охватывают их, или всего лишь являются тем же самым, что и тело. Но,
пожалуй, не нужно столь тщательно исследовать это противопоставление. Ведь
ты не предлагаешь его как свое собственное представление, но показываешь это
самое мнение в качестве принадлежащего другим.
(стр.71)
17. Итак, давай перейдем от этого к тому, в чем ты заблуждаешься в
отношении данного мнения. Ведь каким образом, по твоему представлению,
Солнце, Луна и видимые небесные тела будут богами, если боги только
бестелесны? Именно потому, утверждаем мы, что они не объемлются телами, но
объемлют тела божественными жизнями и действительностями; потому что не
обращаются к телу, но владеют телом, обращающимся к божественной причине;
потому что тело не служит препятствием для их разумного и бестелесного
совершенства и не привносит в него вторгающихся промежуточных действий.
Именно потому оно и не нуждается в особой заботе, но по самой природе и
некоторым образом самодвижно сопутствует им, не испытывая нужды в
направляющем руководстве, а само собой возвышаясь одинаковым образом с
восхождением к единству богов 52.
Обратим внимание и на то, что небесное тело более всего родственно
бестелесной сущности богов. Ведь в то время как она едина --оно простое, она
неделима --оно нераздельно, она невозмутима --оно точно так же не подвержено
изменениям. И если кто-то полагает действия богов единообразными, то и оно
имеет единое круговое движение. Оно подражает их тождественности вечным
движением, которое основано на одном и том же, одинаково и совершается в
одном и том же направлении, в одном соотношении и в едином порядке, а
божественной жизни -- свойственной эфирным телам жизнью53. Именно
потому тело небесных светил не составлено, как составляется наше тело, из
противоположного и различного и душа не сливается с телом в единое,
составленное из двух, живое существо, наоборот -- небесные жизни богов
являются повсюду одинаковыми, во всем объединенными, однородными и не-
(стр.72)
составными. Ведь поскольку лучшее в них вечно одинаково возвышается,
худшее подчиняется власти первого и никогда не низводит его до себя, а целое
движется к единому общему порядку и единому сообществу, и все некоторым
образом постоянно является бестелесным и богами, то божественный образ
властвует и всегда вкладывает в них одну и ту же, повсюду целую, единую
сущность.
18. Итак, все видимые небесные тела являются богами и некоторым образом
бестелесны. Следующий твой вопрос связан с недоумением, почему одни из них
благодетельные, а другие --злонамеренные. Так вот, это самое мнение
почерпнуто у составителей гороскопов, но совершенно отклоняется от существа
дела. Ведь все они являются благими, точно так же, как и причинами блага,
поскольку в равной мере созерцают некое единое благо и совершают свое
круговращение в соответствии только с красотой и благом. Впрочем,
подчиненные им тела и сами обладают неизъяснимыми силами, частью устойчиво
покоящимися в этих самых божественных телах, а частью переходящими от них на
природу космоса и на сам космос, упорядоченно пронизывающими все становление
и беспрепятственно достигающими отдельного.
Итак, что касается сил, пребывающих на небесах в божественных телах, то
никто не мог бы оспорить, что все они одинаковы. Стало быть, давай в
заключение расскажем о силах, посылаемых сюда и смешивающихся со
становлением. Так вот, они равным образом направлены на спасение всего и в
равной мере связуют все становление. Они бесстрастны и невозмутимы, хотя и
снизошли к изменчивому и претерпевающему. Однако поскольку становление
является многообразным и составилось из различающегося, из-за собственной
противоречивости и различности оно
(стр.73)
восприемлет их единство и неразличимость противоречиво и раздельно,
страстно вмещает бесстрастное и вообще по природе причастно этим силам в
соответствии не с их возможностью, а с собственной природой 54.
Итак, как возникающее участвует в сущем так, как это свойственно
рождающемуся, и тело в бестелесном--сообразно с телесным обликом, так и
становящееся природное и материальное обычно причастно нематериальным,
стоящим превыше природы и становления эфирным телам беспорядочно и хаотично.
Стало быть, неразумны те, кто приписывает умопостигаемым образам цвет, форму
и осязательность на том основании, что таковым является причастное им, а
также те, кто относит испорченность на счет небесных тел, коль скоро
причастное им иногда произрастает дурным. Ведь подобное отношение, если бы
участвующее неким образом не различалось, прежде всего не было бы
причастностью. Если же оно восприемлет то, в чем оно участвует, словно в
ином и отличном, то это самое дурное и беспорядочное, конечно, как бы иное и
относится к земному.
Итак, причиной всяческой инаковости во вторичном оказываются
сопричастность, а также смешение материального с нематериальными истечениями
55; да и то, что по-разному дается, само здешнее восприемлет
по-разному. Так, например, истечение Крона является основополагающим, а
Ареса--приводящим в движение. Однако материальная, претерпевающая,
участвующая в становлении восприемница одно истечение приемлет как
замерзание и холодность, а другое--как чрезмерное горение56.
Разве пагубное и несоразмерное не случилось из-за инакового, материального и
страдательного, изменения восприемлющего? Далее, слабость материального и
земного местоположения, не вмещая несмешанной силы и наичистейшей
(стр.74)
жизни эфирного, переносит свое собственное претерпевание на первые
причины. Точно так же человек, больной телом и неспособный выносить
животворящее тепло Солнца, из-за собственных страданий осмеливается
неправильно утверждать, будто Солнце вовсе не полезно для здоровья или
жизни.
В гармонии и слиянии всего могло бы случиться и такое, что одно и то же
для всего вместе было бы спасительным благодаря совершенству внутреннего и
объемлющего, а для отдельного--пагубным из-за частной несоразмерности. Так
вот, точно так же и в движении всего круговращения в их совокупности
сохраняют космос в целом, но какая-то из частей нередко утесняется иной
частью, что мы воочию и видим происходящим во время пляски 57.
Стало быть, претерпевание гибели и изменения оказывается свойственным
отдельному, и не следует приписывать его всеобщим и первым причинам ни в
качестве наличествующего в них, ни в качестве снизошедшего от них к
здешнему. Тем самым доказано, что ни небесные боги, ни их дары не
злонамеренны.
19. Ну что же, давай ответим и относительно того, что связывает с
бестелесными богами тех, которые обладают телом на небесах 58.
Так вот, на основании ранее сказанного совершенно ясно и это. Ведь если они
вступили в небесные сферы как бестелесные, умопостигаемые и объединенные, то
имеют свои начала в умопостигаемом и, мысля свои собственные божественные
образы, управляют всеми небесами в соответствии с единой беспредельной
действительностью. И если они, присутствуя на небе обособленно, направляют
вечные круговращения при помощи только своих собственных желаний, то сами не
смешаны с ощущаемым и пребывают вместе с умопостигаемыми богами.
(стр.75)
Конкретнее настоящий ответ включает в себя примерно вот что. Так, я
говорю, что на основании умопостигаемых божественных образцов и вокруг них
рождаются видимые изображения богов и, возникнув, всецело размещаются среди
них и обладают восходящим к этим образцам и на их основе установленным
подобием. С другой стороны, те же самые образцы сотворили иное устройство, и
здешнее является связанным с тем как одно объединение, и имеющиеся умные
божественные образы предшествуют видимым телам богов отдельно от них. А их
несмешанные наднебесные умопостигаемые образцы в соответствии со своим
вечным превосходством пребывают сами по себе в единстве все вместе.
Итак, их общая нерасторжимая связь существует в соответствии как с
умными действиями, так и с общей причастностью образам, поскольку ничто не
разделяет их и нет ничего между ними. Впрочем, и сама нематериальная и
бестелесная сущность, не разделяющаяся ни на основе местоположения, ни на
основе подчиненных ей предметов и не разграниченная очертаниями отдельных
частей, непосредственно сходится и срастается в тождество, а кроме того, и
исхождение от единого, восхождение всего к единому и всяческая власть
единого образуют общность космических богов с предшествующими им
умопостигаемыми.
Далее, и разумное обращение второго к первому, и дарование от первых
богов вторым тождественной сущности и силы связуют их нераздельный
совместный путь к единому. Что же касается сущностно разнящегося, каковы
душа и тело, и не принадлежащего к одному виду, например, материальных
образов или каким бы то ни было иным способом обособленных, то в нем
сродственное
(стр.76)
единение оказывается привнесенным от высшего и отвергаемым в
определенные периоды времени. Насколько мы могли бы подняться ввысь, к
тождественности первого по образу и сущности, и возвести самих себя от
частей к целому, настолько больше мы нашли бы вечно существующего единения и
созерцали бы его первенствующим, властвующим и содержащим вокруг себя и в
себе инаковость и множество.
Поскольку на самом деле строй всех богов заключается в единстве и
поскольку первые и вторые их роды, как и те, что по природе возникают вокруг
них во множестве, все вместе составляют единое целое, то единое в них -- это
все: и начало, и середина, и конец сосуществуют на основании самого единого.
Таким образом, во всех этих отношениях не стоит искать то, откуда во всем
появилось единое. Ведь единое предстает в них тем самым, чем является в них
бытие. Второе на равных основаниях пребывает в единстве первого, а первое
предоставляет свое единение второму, и все имеет общность как нерасторжимое
слияние друг в друге.
Именно по этой причине совершенно бестелесные боги и образуют единство
с чувственно воспринимаемыми богами, обладающими телами. Ведь и видимые боги
пребывают вне тел и потому находятся в умопостигаемом, и умопостигаемые
благодаря своему беспредельному единению объемлют в себе видимых, и те и
другие вместе пребывают в общем единстве и единой действительности. Точно
так же это относится и к причине богов и упорядоченности, потому что
божественный порядок сверху донизу пронизывает то же самое единство
всего59. Если даже такое положение стоило бы оспаривать,
возражение, что на самом деле это не так, было бы удивительно.
(стр.76)
20. И пусть это будет сказано относительно соприкосновения врожденных,
чувственно воспринимаемых богов с умопостигаемыми. Затем ты вновь повторяешь
те же самые вопросы, для разрешения которых достаточно сказанного только что
в ответ на то, о чем ты спросил ранее. Но поскольку нужно, как говорят,
часто высказывать и исследовать прекрасное, то и мы не пренебрежем этими
вопросами под тем предлогом, будто уже получили достаточный ответ, но,
многократно испытывая его в словах, пожалуй, приобретем благодаря всему
этому некое совершенное и великое благо в познании. Ведь, в самом деле, ты
недоумеваешь, что для демонов служит отличительным признаком по сравнению с
видимыми и невидимыми богами, причем видимые боги объединяются у тебя с
невидимыми. Так вот, я показываю их различие, исходя из этой самой первой
предпосылки. Ведь одни объединяются с умопостигаемыми богами и обладают
самой своей идеей в соотнесенности с ними, а другие по сущности значительно
отличаются от них и всего лишь уподобляются им при посредстве
сходства--именно этим демоны отличны от видимых богов. С невидимыми же
богами они разнятся на основании несоответствия свойств самой невидимости.
Ведь демоны невидимы и никак не охватываются ощущением, а те -- превыше
познания рассудка и материального мышления 60 и потому
непознаваемы и невидимы для них, и, стало быть, слово "невидимость" имеет в
применении к ним совершенно иной смысл по сравнению с тем, который относится
к демонам. Так что же, последние, будучи невидимыми, стоят выше видимых
богов лишь постольку, поскольку невидимы? Конечно, нет. Ведь божественное,
где бы оно ни находилось и какой бы удел не имело, обладает одной и той же
силой и властью надо всем,
(стр.78)
подчиненным ему. Следовательно, даже если оно видимо, то все равно
повелевает невидимыми демонами, и даже если находится на Земле, все равно
царствует над воздушными демонами. Ведь не восприемлющее их место и не часть
космоса создают некое приобщение к власти богов. Вся их неделимая и
неизменная сущность пребывает одной и той же повсюду, и ей одинаково
поклоняется все низшее в природном порядке.
Исходя из той же самой предпосылки, мы обнаруживаем и другое их
различие. Ведь видимые и невидимые боги охватывают в себе все управление
сущим на всем небе и во всем космосе в согласии со всеми невидимыми силами
во всем. Те же, кто обладает демоническим господством, имея доступ к
некоторым отдельным частям космоса, их и обустраивают, а сами имеют делимый
вид сущности и силы. Кроме того, они каким-то образом родственны
управляемому ими и неотделимы от него. Боги же, даже если и входят в тела,
тем не менее совершенно отдельны от них. Таким образом, забота о телах не
приводит ни к какому умалению того, чему служит тело; последнее сдерживается
лучшим, обращается к нему и не составляет для него никакого препятствия. Но
демонам соприкосновение со становящейся природой и связанная с ней
необходимая делимость предоставляют худшую участь. Вообще же божественное --
предводительствующее и предстоящее устройству сущего, а
демоническое--служебное, воспринимающее все то, что могли бы приказать боги,
и ревностно использующее свободу действия для исполнения того, о чем боги
мыслят, чего желают и что предписывают. Стало быть, боги отстранены от
склонных к становлению сил, а демоны не вполне свободны от них. Итак, вот
что мы установили в отношении этого различия и потому предполагаем, что
(стр.79)
на основании как прежнего, так и нынешнего рассмотрения оно стало более
понятным.
21. А что касается того разделения, которое ты одобряешь,--
подверженных страстям и бесстрастных, то, пожалуй, его рассмотрение можно
было бы пропустить под тем предлогом, что оно не подходит ни к тому, ни к
другому из лучших родов по ранее высказанным нами причинам. Однако его стоит
еще раз опровергнуть, поскольку оно выведено на основании действий,
совершающихся в их честь так, словно они подвержены страстям. Ибо какой
священный обряд и какое происходящее по жреческим законам богослужение
выполняются при помощи страсти или производят некое удовлетворение страстей?
Разве они сами не установлены разумно и изначально в соответствии с законами
богов? Они подражают божественному чину, причем как умопостигаемому, так и
небесному. Они владеют вечными мерами сущего и удивительнейшими
предначертаниями, посланными сюда от демиурга и отца всего, при помощи
которых невыразимое изрекается в неизреченных символах, не имеющее образа
сохраняется в образах, то, что превыше всякого изображения, запечатлевается
в изображениях, и все свершается при помощи единой божественной причины,
которая столь далека от страстей, что даже речь о ней не может
соприкоснуться с ними.
Так вот, примерно та же самая причина относится и к отвержению
представлений о страстях. Ведь все люди, будучи неспособны достигнуть
познания смысла перечисленного, но полагая, будто способны, обращаются к
своим собственным, человеческим страстям и на основании их приходят к выводу
о божественных страстях. Однако они ошибаются в двух отношениях: потому, что
отказываются от божественного, и потому, что, теряя его, низвергаются к
самим
(стр.80)
человеческим страстям. Нужно было бы все то, что равным образом
совершается как в отношении богов, так и в отношении людей, например
коленопреклонения, поклоны, дарения и подношения первых плодов, не
рассматривать с одной и той же точки зрения применительно к тем и другим,
но, напротив, одно превозносить как божественное, а другое почитать
ничтожным как человеческое, у одного допускать страсти как для производящих
действие, так и для тех, в отношении кого оно производится (ведь оно
человеческое и связано с телом), а у другого, совершающегося через
неколебимое чудо, священное состояние, умную радость и стойкое
умонастроение, особенно ценить действие, коль скоро оно обращено к богам.
(стр.81)
II
1. Нужно еще показать тебе то, чем демон отличается от героя и души по
сущности, в возможности и действительности. Итак, я говорю, что демоны
появляются благодаря порождающим и демиургическим силам богов в предельном
завершении их продвижения и последних разделений, а герои--благодаря смыслам
божественной жизни, и из них образуются и выделяются первые и последние меры
душ 61.
После того как природы демонов и героев возникли описанным образом
вследствие иных по сравнению с ними причин, они с необходимостью обладают
каждая своей особенной сущностью. Демоническая является созидающей и
образующей космические природы и осуществляющей наблюдение за отдельным
возникающим, а героическая -- животворящей, вразумляющей и руководящей
душами. И за демонами следует признать способность к порождению
(стр.82)
и наблюдению за природой и связью душ с телами, а за героями стоит
оставить те, которые связаны с жизнью, управлением людьми и освобождением от
становления.
2. Соответственно нужно определить и их действия. Прежде всего следует
установить, что действия демонов -- космические и распространяющиеся в
большей степени среди совершаемого ими самими, а действия героев имеют
отношение к низшему и обращены к расположению душ. Так вот, в то время как
эти роды определены именно так, душа является низшей, находит свое место
подле предела божественных порядков, получила по жребию от двух описанных
родов некие отдельные частицы их способностей, благодаря самой себе
изобилует другими излишними придатками, предпочитает то те, то иные образы,
одни слова вместо других и то одни, то другие жизненные пути, пользуется во
всяких местах космоса многообразными жизнями и идеями, вступает в общение с
тем, с чем хочет, и отстраняется от того, от чего пожелает, уподобляется
всему и отличается от всего благодаря инаковости, предуготовляет слова,
сродственные сущему и становящемуся, и приходит в соприкосновение с богами
при помощи как тех гармоний сущностей и возможностей, в соответствии с
которыми демоны и герои соединяются с ними, так и иных. Далее, она ценит
вечность подобной жизни и деятельности меньше, чем те, часто восходит ввысь
при помощи благого воления богов и предоставляемого ими светового сияния и
возносится к высшему ангельскому чину 62. Так вот, тогда она уже
не остается в границах души и тем самым совершенно приуготовляется для роли
ангельской души и несмешанной жизни. Именно поэтому и считается, что душа
содержит в себе всевозможные сущности и действительности, разнообразные
смыслы и всяческие образы. Итак, правильно
(стр.83)
говоря, душа всегда определена как некое единство, но, имея общность с
собой, приходит в соприкосновение то с одними, то с другими предшествующими
причинами 63.
Стало быть, поскольку общее различие описанных родов таково, не следует
более расходиться во мнениях относительно того, чем же на самом деле
оказывается различающий их признак. По сути дела, в каком положении
находятся от природы отдельные роды, при помощи такого и следует отличать их
друг от друга; и насколько возможно выработать для себя единый путь их
рассмотрения, настолько же необходимо исследовать их общность. Ведь в
результате этого можно было бы составить о них правильное общее
представление и вынести частные определения.
3. Впрочем, я перехожу к их явлениям. Какое, в самом деле, они имеют
различие? Ведь ты спрашиваешь, какова примета присутствия бога, ангела,
архангела, какого-либо архонта или души. Итак, я определяю их явления
одинаковым образом с их сущностями, возможностями и действительностями. Ибо
какими они обычно пребывают, такими и показываются обращающимся к ним,
являют действия и обнаруживают соответствующие самим себе облики и
сообразные приметы.
Так вот, если нужно дать частные определения, то знамения богов всегда
одинаковы по внешнему виду, демонов -- преходящи, ангелов--более чисты, чем
демонические, но менее совершенны, чем божественные, архангелов-- в
некотором отношении подходящие вплотную к божественным причинам, архонтов
же, если ты имеешь в виду владык мира, управляющих подлунными стихиями, то
-- преходящи, но приведены в определенный порядок, а если тех, которые
начальствуют над материей, то еще
(стр.84)
более разнообразны и еще менее совершенны, чем у первых; знамения же
душ проявляются как разнородные. Далее, те, что принадлежат богам, блистают,
прекрасные на вид, архангелам--одновременно грозные и кроткие, ангелам --
более спокойные, демонам --ужасные. Знамения же героев--хотя речь о них в
вопросе и не шла, но истины ради пусть будет дан ответ и в отношении их --
более спокойные, чем демонические, архонтов--наводящие ужас, если речь идет
о тех, что господствуют в космосе, или пагубные и мучительные для видящих
их, если о материальных, а душевные похожи в чем-то на героические, разве
что они менее совершенны, чем те.
Итак, повторим: знамения богов совершенно неизменны и по размерам, и по
форме, и по внешнему виду, и по всему сопутствующему; архангелов --будучи
подобны божественным, отстают от них в тождестве; ангелов --менее
совершенны, чем тех, но неизменны; демонов--уподобляются то одной, то другой
форме, будучи видимы то большими, то малыми, то равными по размерам. Точно
так же и знамения архонтов: всех тех, которые властвуют,-- не подвержены
изменениям, а материальных -- изменчивы во многих отношениях; героические же
подобны демоническим, а душевные ни в малой степени не отстают от
демонических в переменчивости.
Далее, богам подобают порядок и спокойствие; в знамениях архангелов
имеется деятельное начало порядка и спокойствия; в ангельских присутствуют
уже несвободные от движения упорядоченность и спокойствие; волнение и
беспорядок сопутствуют знамениям демонов; знамениям архонтов соответствуют
видения, находящиеся в полном соответствии с обоими ранее высказанными нами
мнениями: беспорядочно движущиеся соответствуют материальным,
(стр.85)
а стойко покоящиеся в себе--властным; знамения героев подпадают под
воздействие движения и не лишены изменчивости, а душевные подобны, конечно,
героическим, но стоят ниже даже тех.
Помимо этих особенностей, божественные знамения излучают
безыскусственную, чудесно захватывающую созерцающих их красоту, которая
предоставляет от себя божественную радость, проявляется в неизреченной
соразмерности и стоит превыше всех остальных видов благообразия. Блаженные
видения архангелов также являют величайшую красоту, но, однако, не столь
неизреченную и удивительную, как божественные; ангельские уже лишь в
некоторой мере причастны красоте, которую воспринимают от архангелов.
Демонические и героические самовидные духи, как те, так и другие, содержат
красоту в виде определенных образов: демоническая заключена в смыслах,
описывающих сущность, героическая же являет мужество. А знамения архонтов
пусть будут разделены надвое: ведь одни обнаруживают властную и
самоприродную красоту, а другие являют измышленное и привнесенное изящество.
Душевные же сами упорядочены в определенных смыслах, истолковывающихся более
детально, чем в отношении героев, ограниченных в деталях и подвластных
единому виду. Если же нужно дать общее определение, то я утверждаю в
отношении всех их, что каким образом занимает свое место в общем порядке
отдельное и каким образом дело обстоит по отношению к собственной природе,
таким, в соответствии с существующим положением вещей, и причастно красоте.
4. Далее, переходя к другим их особенностям, давайте скажем, что у
богов проявляется быстрота в действиях, превышающая даже быстроту самого
ума, хотя эти действия
(стр.86)
в себе и неподвижны и устойчивы;64 у архангелов их скорость
каким-то образом смешана с деятельными энергиями; действия ангелов уже имеют
отношение к некоему движению и не содержат в одинаковой степени
одновременную с высказываемым способность к свершению; у демонов же фантазия
более, чем истина, соответствует быстроте дел. В героическом в движениях
обнаруживается некое великолепие, но свершение того, что они намереваются
сделать, не так стремительно, как это присуще демонам. У архонтов
заслуживающими внимания оказываются первичные и повелительные действия,
вторичные же имеют видимость весьма значительную, но неспособны к завершению
дела; что же касается душ, то их действия теснее связаны с движением, чем
героические, но представляются более слабыми, чем те.
Кроме того, величие явлений богов столь огромно, что иногда оно
затмевает собой и все небо, и Солнце, и Луну, а Земля, когда они сходят
вниз, не с состоянии более оставаться в покое; когда же являются архангелы,
вместе с ними приходят в движение некие части космоса и им предшествует
движущийся впереди особый свет. Сами же они обнаруживают величие,
соответствующее значимости их господства. Ниже этого по малости размеров и
количественной обособленности--ангельское величие, а что касается демонов,
то, со своей стороны, их величие предстает еще более ограниченным и не
всегда одинаковым. Героическое же оказывается ниже и этого, но в большей
мере обнаруживает величие духа в постоянстве. Среди архонтов же все те роды,
что возглавляют космические образы, являют огромное и массивное, а те, что
относятся к материи, в основном используют спесь и хвастовство. То же
величие, что принадлежит душам, не всегда видится
(стр.87)
одинаковым, но проявляется как низшее по сравнению с тем, что относится
к героям. Вообще же точно так же, как и величины принадлежащих отдельным
родам сил и размеры области господства, которой они обладают и в которой
владычествуют, каждому из них свойственно и определенное величие явлений.
Именно в этом месте давай определим и то, что относится к самовидным
изваяниям. Итак, при сверхъестественных явлениях богов видения предстают
более отчетливыми, чем сама истина, достоверно блистают, даже будучи
расчленены на отдельные части, обнаруживаются вполне явственно; видения
архангелов кажутся истинными и совершенными, ангелов --сохраняют тот же
самый облик, кроме того что неким образом ослабевает его познавательная
насыщенность. Неясными кажутся видения демонов и еще менее совершенными, чем
предшествующие,-- героев. Видения же архонтов --мировых отчетливы, а
материальных смутны, но и те и другие кажутся облеченными знаками власти;
видения же душ предстают в облике теней.
Далее, то же самое относится и к свету. Изображения богов сверкают
превыше света; изображения архангелов полны сверхъестественного света,
ангельские --лучезарны. Демоны являют замутненный огонь, герои--смешанный из
многого; среди архонтов космические обнаруживают более чистый огонь, а
относящиеся к материи --смешанный из несогласного и противоположного; души
же являют его иногда вполне отчетливым, хотя и вновь образованным из многих
смешений становления.
Сообразно с уже сказанным божественный огонь, неделимый и невыразимый,
сияет и наполняет все глубины космоса, как это свойственно огню, но не
космосу. Огонь архангелов неделим, но наблюдается в великом
(стр.88)
множестве вокруг себя самого, впереди или позади себя самого.
Собственный огонь ангелов появляется вслед им в отсутствие более совершенных
зрелищ. Огонь демонов -- дело дальнейшего разделения: он заключен в меньших
границах, выразим в слове и недостоин взора созерцающих лучшее. Огонь героев
имеет такой же тип, однако не достигает полного подобия предшествующему. Со
своей стороны, огонь тех архонтов, которые выше, видится более ясным, а
материальных--более темным. В свою очередь, огонь душ проявляется как
неоднородный и многообразный, будучи составлен из многих космических природ.
Далее, огонь богов кажется совершенно неподвижным при его созерцании;
архангелов --равномерно движется; огонь демонов непостоянен, а героев --еще
более склонен к изменению: он спокойно сопутствует первым архонтам и
беспорядочно-- последним, душам же--изменяясь во многочисленных движениях.
5. Далее, очищающее души совершенство пребывает среди богов, а
возвышающее--среди архангелов; ангелы освобождают только от оков материи, а
демоны принижают до природы; герои низводят до заботы о чувственных вещах;
архонты вручают или начальствование над космическим, или господство над
материальным; являющиеся же души в некотором смысле повергают в становление.
Кроме того, рассмотрим вот еще что. Всю чистоту и устойчивость в
являющемся изображении относи на счет лучших родов: их ослепительную яркость
и устойчивую заключенность в себе считай принадлежащими богам, сияние,
установившееся, словно в ином,-- архангелам, а пребывающее в ином --ангелам.
На счет иного же относи движущееся, непостоянное и вновь образованное из
чуждых природ -- все то, что подобает менее совершенным чинам.
(стр.89)
Впрочем, пусть будет произведено разделение и последнего-- на основании
признака смешения. Ибо с демонами смешиваются мировые испарения, которые в
отличие от движения мира перемещаются неустойчиво. С героями соединяются
порождающие состояния духов, вместе с которыми и сами они одновременно
движутся. Космические архонты пребывают в покое, являя то мировое, чем они
владеют, а материальные наполнены материальным ихором 65. Души
наполняются лишними осквернениями и чуждыми духами. Вот вместе с чем каждый
из этих родов обнаруживает самого себя в явлениях.
Немаловажным признаком для тебя будет и мгновенное исчезновение
материи, если речь идет о богах. Если об архангелах,--то постепенное ее
распадение, об ангелах-- освобождение и отстранение от нее, что же касается
демонов,--то ее благопристойное упорядочение. Далее, что касается героев,
то--сочетание с ней в подобающих пропорциях и благосклонная забота о ней.
Архонты-- владыки космоса подчиняют ее себе в своем превосходстве и тем
самым проявляют себя. Материальные же архонты обнаруживают себя всецело
образованными из материи. Души чистые предстают свободными от материи, а
иные--окруженными ею.
6. Далее, подносимые в явлениях дары не все одинаковы и приносят не
одни и те же плоды. Так, присутствие богов дает нам здоровье тела,
добродетель души, чистоту ума и, попросту говоря, восхождение всех наших
качеств к их собственным началам. Оно устраняет холод и разрушение в нас, а
тело взращивает и делает более сильным и могучим, позволяет душе и уму все
измерить, сияет светом в умопостигаемой гармонии и показывает глазам души
при помощи телесных глаз то, что не является телом как
(стр.90)
тело66. Присутствие архангелов производит то же самое
действие, за исключением того, что оно предоставляет блага не во всех
отношениях, не вполне достаточные, несовершенные и не являющиеся
неотчуждаемыми, хотя и оно сходным образом сияет в явлении. Присутствие
ангелов приносит еще более частные блага и обладает энергией, при посредстве
которой оно проявляется, значительно отстающей от объемлющего ее в себе
совершенного света. Присутствие демонов отягощает тело, наказывает его
болезнями, низвергает душу к природе, не отклоняет ее от тел и свойственных
телам ощущений, спешащих к огню задерживает в здешнем месте и не освобождает
от оков рока. Присутствие героев в основном подобно демоническому, но
отличается тем, что, кроме всего прочего, побуждает к неким благородным и
великим делам. Сверхъестественное видение космических архонтов дарует
космические блага и все необходимое для жизни, материальных--приносит
материальные и земные предметы. Далее, созерцание чистых и отнесенных к
разряду ангелов душ возвышает и спасает душу, обнаруживается в священной
надежде и предоставляет в дар те блага, которые она стремится обрести в
священной надежде, созерцание же других душ низвергает в становление, губит
плоды надежды и наполняет страстями, пригвождающими созерцающих их к телам.
7. Далее, в сверхъестественных явлениях возникает видение строя, в
котором выступают видимые, поскольку боги держат вокруг себя богов или
ангелов; архангелы имеют в качестве сопровождающих выстроенных вместе с
собой или следующих позади ангелов или какую-то иную многочисленную
ангельскую стражу; ангелы являют собственные порядки того чина, в который
они вступили; благие демоны позволяют одновременно созерцать свои творения и
блага,
(стр.91)
которые они даруют, охраняющие демоны показывают зрелища
заступничества, а остальные, в некотором отношении дурные67,
окружены некими зверями вредоносными, кровью питающимися и дикими; один вид
архонтов вместе с собой являет некие частицы космоса, а остальные влекут за
собой беспорядочность и неправильность материи. Применительно ко всеобщей и
ни в каком частном облике не содержащейся души 68 видится
бесформенный космический огонь, являющий собой целостную, единую, неделимую
и неоформленную душу всего; у очистившейся души видны огненная печать и
чистый, несмешанный огонь, и в этом случае проступают ее сердечный огонь и
чистый и стойкий облик, и вместе с возвышающим вождем она с радостью следует
благому волению и сама обнаруживает присущий ей действительный порядок.
Склоняющаяся же вниз душа несет на себе знаки оков и наказаний, обременена
соприкосновениями с материальными духами, опутана переменчивыми волнениями
материи и видится поставившей выше себя господство свершающих рождение
демонов 69.
Говоря вкратце, все эти роды являют вместе с собой собственные
воинства. Кроме того, они показывают и местности, которые они получили в
удел, и наделы, в которых обитают, а также огонь: воздушный --воздушные,
земной и менее яркий --земные, более яркий --небесные. В самих же этих
трояких пределах все роды разделены на три строя: начало, середина и конец.
Божественные роды являют высшие и чистейшие причины этого троякого порядка,
ангельские -- как бы выделяются из архангельских, демонические предстают как
прислуживающие им, а героические --точно так же, как служебные, однако
выполняющие не те же самые обязанности, что и демоны, но иные и отличные от
тех. Роды архонтов как бы владеют положением,
(стр.92)
обращающим их или к миру, или к материи. Роды душ соответствуют всему
низшему среди лучших. Именно потому в каждом из этих трех положений первые
роды вместе с собой показывают и первые местности, а вторые -- вторые и
остальные --как каждому назначено.
8. Далее, боги сияют светом такой тонкости, что его не могут вынести
телесные глаза, но люди испытывают подобное рыбам, вытащенным из мутной и
вязкой влаги на тонкий и прозрачный воздух70. Ибо и созерцающие
божественный огонь, будучи не в состоянии дышать им по причине его тонкости,
бессильны оказаться видящими и отрезаны от родственного духа. Архангелы
сияют сами по себе невыносимой для дыхания чистотой, которая, однако, не
столь же невыносима, как принадлежащая лучшим. Присутствие ангелов создает
переносимое смешение с воздухом, так что оно может уже прийти в
соприкосновение с теургами. Что же касается демонов, то из-за них никак не
изменяется весь воздух, и тот, что расположен вокруг них, не становится
более тонким, и впереди них не движется свет, в котором они являют свой
облик, овладевающий воздухом и охватывающий его, и некое сияние, окружающее
их, не освещает всего вокруг. Что же касается героев, то вместе с ними
приходят в движение некие части земли и вокруг звучат шумы; весь воздух не
становится более тонким и неподходящим для теургов, так что последние в
состоянии вместить его. Что же касается архонтов, то большинство их знамений
окружает труднопереносимое обрамление, космическое или земное, однако из-за
них не возникает надмирной тонкости, как и тонкости высших первоначал.
Душевным же явлениям более всего родствен обыкновенный воздух; он
воспроизводит их очертания в себе, соприкоснувшись с ними.
(стр.93)
9. Наконец, состояния души у совершающих заклинания, когда речь идет о
явлении богов, связаны с восприятием особенного и превосходящего
совершенства, всецело лучшего действия, божественной любви и неизъяснимой
радости, которую они получают. Когда речь идет об архангелах, то они
достигают чистоты, умного созерцания и неколебимой силы, когда об
ангелах--то они приобретают словесную мудрость и истину, чистую добродетель,
прочное знание и соразмерное устройство. Всякий раз, когда они созерцают
демонов, они воспринимают стремление к становлению, вожделение к природе и
наполнение делами рока, а также силу, способную совершить подобные действия.
Если же они созерцают героев, то приобретают многие стремления приобщающихся
к единству душ и другие подобные нравственные черты. Когда же они приходят в
соприкосновение с архонтами, в душе возбуждаются космические или
материальные движения. Вместе же с созерцанием душ они получают стремление к
становлению и соответственную власть для заботы о телах и все другое, с этим
связанное.
Кроме того, явление богов приносит истину и силу, благополучное
завершение дел и дарует величайшие блага, а явление остальных направляет
соразмерное чину каждого так, как это ему внутренне присуще. Например,
явление архангелов дает истину, причем не совершенно во всем, а ограниченно
и применительно к чему-то, и не всегда, а иногда, и не безгранично для всех
или повсюду, а определенно вот так и по отношению к чему-то, и точно так же
сообщает силу: не совокупно во всем, и не всегда неразличимо, и не повсюду,
а иногда и где-то. А явление ангелов в даровании блага выделяет всегда еще
более ограниченные сферы. Демоническое дарует уже не душевные блага, но
(стр.94)
или телесные, или подходящие для тела, и то когда это мог бы позволить
порядок космоса. Точно так же и героическое предоставляет вторые и третьи
блага, поскольку оно устремлено к целостному земному и космическому
государству душ. Явление одних архонтов дарует космические и все жизненные
блага, а других, пусть даже менее совершенных материальных,-- все равно
предоставляет немалые выгоды. Души же, являясь, приносят созерцающим их то,
что способствует человеческой жизни. Таким образом, у нас в соответствии с
собственным положением каждого рода, как подобает определен и его дар и
получен подходящий и полный ответ на твой вопрос об их явлениях. Итак, пусть
будет сказано нами именно это в данном отношении.
10. Ну а то, что ты сам привносишь в качестве их определения, выставляя
то ли как собственное мнение, то ли как будто услышанное от других, не
является ни истинным, ни справедливо высказанным. Ибо ты говоришь, что
бахвальство и явление призрачных видений --это общее для богов, демонов и
всех лучших родов. Дело обстоит не так, как ты полагаешь. Ведь бог, ангел и
благой демон пользуются перед лицом человека своей сущностью как примером,
но никак не преувеличением на словах наличной силы или собственных благ.
Ведь богам сопутствует истина, так же как и Солнцу по самой сущности положен
свет. Вместе с тем мы утверждаем, что бог не нуждается ни в чем--ни в
красоте, ни в какой-либо добродетели, которую можно приписать ему на словах.
Далее, ангелы и демоны всегда перенимают истину от богов; так что те и
другие, будучи совершенными в соответствии с тождественной сущностью, не
высказывают никогда ничего ей противоречащего и не в состоянии присоединить
к ней излишнего для славословия.
(стр.95)
Ну а когда же случается описываемый тобой обман, связанный с
бахвальством? Тогда, когда имеет место некая ошибка в теургическом искусстве
и появляются не те самовидные изваяния, которые нужны, а одни подменяют
другие. Ведь тогда менее совершенное принимает облик более почитаемых чинов,
выдает себя за то, облик чего оно приняло, и потому произносит хвастливые
слова, превосходящие имеющуюся у него силу. Ибо, поскольку, я думаю, рядом
возникает поддельное первое начало, из этого заблуждения проистекает многая
ложь, которую-то и следует жрецам узнавать на основании всего порядка
знамений. Тщательно соблюдая последний, они опровергают и отвергают их
надуманное изображение, поскольку оно никак не подходит истинным и благим
духам. Впрочем, в истинном суждении о сущем не следует оставлять без
внимания и ошибки. Ведь применительно к остальным наукам и искусствам мы не
одобряем, когда из-за них разрушается содержание тех.
Конечно, и здесь ты не должен составлять себе представление о том, что
с трудом и в мириадах сражений исправлено, опираясь на тех, кто внезапно по
невежеству нападает на божественное учение; тем более заметь себе вот еще
что в отношении их. Ведь если не достигающие самоочевидного подтверждения
дела, как ты говоришь, хвастливые и ложные, то те, что принадлежат истинным
знатокам огня, неподдельны и истинны. Ибо, как во всем остальном изначальное
первичным образом отправляется от самого себя и предоставляет самому себе
то, что вкладывает в остальное, например в сущность, жизнь и движение, точно
так же и управляющее истиной изначально говорит истину о себе всему сущему и
являет созерцающим в первую очередь свою собственную сущность. Именно по-
(стр.96)
этому оно и открывает теургам сверхъестественный огонь. Ибо не теплоты
дело --охлаждать и не света --затемнять или скрывать нечто сущее, и не
присутствует ни в чем как бы то ни было действующем в соответствии с
сущностью одновременно и способность к противоположному действию. Однако то,
что не пребывает в согласии с природой и противоположно наличествующему по
сущности, может допустить к себе противное или по природе впасть во зло.
Далее, то же самое мы скажем и относительно призраков. Ибо если сами они не
являются истинными, а иные, каковыми выступают именно сущие предметы,
таковы, то, конечно, они не заключены среди самовидных духов, но лишь
воображаются истинными. Они причастны лжи и обману точно так же, как и
проявляющиеся в виде призраков образы; тем самым они попусту влекут мышление
к тому, что заведомо не будет каким-либо из лучших родов71. Сами
же они будут отнесены к обманчивым заблуждениям; ведь подражание сущему,
неясное изображение и то, что оказывается причиной обмана, не подходит ни
одному из истинных и явно сущих родов. Напротив, боги и следующие за богами
роды открывают свои истинные образы, а призраки их, подобные тем, что
искусственно возникают на воде или в зеркалах, ни в коей мере ничего
подобного не предлагают. Ибо ради чего они могли бы их показывать? Не потому
ли, что они несут доказательство их сущности и силы? Однако они всецело
несовершенны, ибо оказываются причиной заблуждения и обмана для верящих в
них и отвлекают созерцающих их от истинного познания богов. Или чтобы они
предоставили обращающим на них взор некую пользу? Но какая же польза могла
бы возникнуть от лжи? Но если не таково по природе божественное, зачем ему
предоставлять от себя призраки? Да разве мог бы
(стр.97)
стойкий и расположенный в себе род, причина сущности и истины,
произвести из себя для иного вместилища какое-либо ложное подражание себе?
Следовательно, бог никоим образом не предстает сам в виде призраков и
не предлагает их от себя иному -- напротив, истина сияет в истинных
обиталищах душ. Точно так же и спутники богов являются ревнителями
сверхъестественной истины богов.
То же, что ты сейчас говоришь, будто призрачность и бахвальство
являются общими для богов, демонов и остальных, приводит к смешению всех
лучших родов между собой и не допускает между ними никакой разницы. Ведь
тогда все они будут одинаковыми и высшим не будет свойственно никакого
превосходства. Итак, возможно и весьма справедливо спросить тебя в ответ,
чем же, в самом деле, божественный род будет лучше, чем демонический? На
самом же деле эти роды не обладают общностью и не связаны с призраками, и не
подобает делать на основании низших и принадлежащих последним промахов вывод
относительно первых и располагающихся среди первого истинных отображений.
Тем самым и в отношении этих мнений можно было бы достичь подобающего и
угодного богам представления.
11. Следующие рассуждения, в которых ты полагаешь незнание их и
заблуждение за нечестивый поступок и испорченность и побуждаешь нас к
истинной передаче учения о них, не встречают ни единого возражения, но в
равной мере принимаются всеми. Ибо кто не согласится, что знание
божественной причины, достигающее сущего, наиболее подходит богам, а
незнание, обращающееся к несущему, далее всего отстоящему от божественной
причины, не постигает их истинных образов. Но поскольку этого сказать
(стр.98)
недостаточно, я присоединю недостающее. Так как подобное доказательство
производится обычно скорее философски и логически, а не на основании
действительного жреческого искусства, я думаю, следует сказать об этом нечто
более теургическое.
Ибо пусть будут незнание и заблуждение неправильностью и нечестием;
право, по этой причине не делаются ложными ни подобающие богам подношения,
ни божественные дела -- ведь не мысль связывает теургов с богами: в таком
случае что препятствовало бы людям, занимающимся теоретической философией,
вступать в теургическое единение с богами? На самом же деле это не так.
Теургическое единение дают свершение неизреченных и богоугодно
осуществляющихся превыше всякого мышления дел и сила мыслимых только богами
невыразимых символов. Именно потому мы и не свершаем эти дела при помощи
мышления. Ведь тогда их осуществление будет чисто умным и зависящим от нас,
а ни то ни другое не является истинным72. Ибо, даже когда мы не
мыслим, условные знаки сами по себе делают свое дело, и неизреченная сила
богов, к которым восходят эти знаки, узнает свои изображения сама по себе,
но не потому, что побуждается нашим мышлением. Ведь по природе не положено,
чтобы объемлющее приводилось в движение объемлемым, или совершенное
несовершенным, или целое частями. Именно потому в первую очередь не нашими
мыслями божественные причины приглашаются к действию; напротив, нужно
полагать эти мысли, все лучшие состояния души и нашу чистоту прежде всего
некими сопутствующими причинами, а по праву пробуждающими божественное
воление являются сами божественные условные знаки. Таким образом,
божественное приходит в движение благодаря себе
(стр.99)
самому, не воспринимая от менее совершенного никакого начала для своей
деятельности.
Я привел эти рассуждения для того, чтобы ты не полагал, будто вся
власть над теургическим действием исходит от нас, и чтобы не подразумевал,
будто в истинных наших мыслях выполняется правильно истинное их дело, а в
заблуждении-- совершенно ложное. Ибо неверно то, что если мы познали
особенности, сопутствующие каждому роду, то, значит, и постигли их истину в
действительности. Однако деятельное единение возникает и не без познания,
хотя и не обладает тождеством с ним. Таким образом, божественная чистота
появляется не через правильное знание, как и телесная--не через здоровье, но
скорее она сама сверхъедина и чиста превыше познания. Однако, за исключением
его, и ничто иное в нас, то есть человеческие качества, никак не
способствует свершению божественных дел
Прими вот еще что, высказанное как побочное, но как раз соответствующее
всему твоему представлению о теургическом искусстве. На той же самой
возможности, что и предшествующее суждение, основываются и те рассуждения, в
которых ты признаешь знание о богах священным и полезным и называешь то, что
связано с незнанием почитаемого и прекрасного, тьмой, а то, что принадлежит
знанию,-- светом. Ты полагаешь, что первое из-за невежества и дерзости
исполняет людей всяческим злом, а второе считаешь причиной всяческих благ.
Но ведь все это относится к тому же самому роду проблем, что и сказанное
прежде, и получило достаточное освещение вместе с ним. Итак, это стоит
пропустить, и перейти к вопросам, касающимся мантики 74, и
сообразно ответить на них.
(стр.100)
III
1. Итак, сперва ты просишь ясно изложить тебе, чем является возникающее
в ходе предвидения будущего. Так вот, непосредственно узнать то, к чему ты
стремишься, невозможно. В самом деле, ведь в соответствии со смыслом вопроса
ты полагаешь, будто относящееся к предвидению--это нечто подобное тому, что
возникает, и будто оно есть то, что существует благодаря заложенному в
природе. Однако это не одно из возникающего и не то, что создает некое
природное изменение, и его не изобрела некая хитрость в качестве полезного
для применения в жизни изобретения, и вообще это действие не человеческое, а
божественное и сверхъестественное, посылаемое сверху, с неба, оно идет
впереди в согласии с собственной природой, нерожденное и
вечное75.
Так вот, величайшим противоядием против всех подобных недоразумений
является познание начала мантики, того,
(стр.101)
что она опирается не на тела, и не на телесные претерпевания, и не на
некую природу и природные силы, и не на человеческое приготовление или
связанные с ним предметы, как и не на некое благоприобретенное искусство,
направленное на какую-то часть сущих в жизни вещей. Вся ее власть восходит к
богам и дается от богов, она совершается при помощи божественных действий
или знамений и связана с божественными зрелищами и познавательными
умозрениями. Все же остальное в качестве орудия подчинено посылаемому богами
дару предвидения: все то, что связано с нашей душой и телом, и то, что
заключено в природе всего или собственных природах отдельного; кое-что лежит
в ее основе как бы в качестве материи, а именно все то, что относится к
положению в пространстве или иному подобному 76.
А если кто-нибудь, отвернувшись от первых действующих причин, относит
То, что касается мантики, ко вторичному служению, например, имея в виду
движения тел, изменения претерпеваний, некие иные становления, действия
человеческой жизни или душевные или природные смыслы, полагает, будто
говорит нечто очевидное, или считает, будто достигает в отношении ее
точности, определяя соотношения всего этого между собой как ее причины, то
он глубоко заблуждается. Наоборот, единственное правильное определение и
единственное начало во всем подобном-- это никоим образом не производить
беспричинно предсказание будущего от того, что не заключает в себе никакого
предвидения, но при посредстве богов, содержащих в себе пределы всего знания
о сущем, созерцать собственно мантику в отношении всего мира и всех его
особенных природ. Ведь такова ее первоначальная и наиболее общая причина,
изначально содержащая в себе
(стр.102)
то, что она дает причастному ей, и в первую очередь предоставляющая
мантике от себя истину, в которой та нуждается, и более всего объемлющая
сущность и причину возникающих в ее ходе вещей, благодаря которым по
необходимости непрестанно приходит обладание предвидением. Итак, пусть
подобное будет у нас началом всей мантики вообще, и, опираясь на него, уже
можно открыть для знания и все ее виды. Давай теперь будем исследовать их,
придерживаясь предлагаемых тобой вопросов.
2. Так вот, относительно прорицания во сне ты говоришь следующее: что
на самом деле, пребывая спящими, мы часто обращаемся к будущему, не находясь
в состоянии беспокойного экстаза (ведь тело спокойно лежит), но уже не
вполне сознавая самих себя как наяву. Однако то, что ты говоришь,
обыкновенно имеет отношение к человеческим, исходящим от души сновидениям,
когда приходят в движение наши мысли, или разум, или все то, что
пробуждается из-за фантазий или неких дневных забот. Они то истинны, то
ложны и в некотором отношении достигают сущего, но по большей части этого не
происходит. Однако так называемые богопосланные сновидения не возникают
таким образом, как ты говоришь. Напротив, некий стремительный голос,
указывающий на то, что нужно сделать, можно услышать, когда сон убывает,
когда люди только что переходят в состояние бодрствования, или же голоса
слышатся, когда они пребывают между бодрствованием и сном или даже
совершенно пробудятся. Кроме того, иногда лежащих охватывает неявное
бестелесное дыхание, такое, что увидеть его невозможно, но присутствует иное
его ощущение и уразумение, когда оно издает шипение при приближении и без
некоего соприкосновения окружает со всех сторон и когда совершает
удивительные дела по
(стр.103)
освобождению души и тела от страданий. А иногда, когда блеснет сияющий
и спокойный свет, притупляется зрение и глаза закрываются, будучи прежде
широко открытыми; другие же чувства остаются в состоянии бодрствования и все
вместе ощущают, как на свет являются боги, слышат все то, что те говорят, и,
следуя им, знают все то, что те делают.
Еще и того совершеннее оказывается созерцание, когда и глаза видят, и
влекомый ум следует совершающемуся, и одновременно происходит движение
созерцающих людей. Так вот, подобные вещи, будучи описанными и имея такое
отличие, не похожи ни на что человеческое: наоборот, и сон, и смыкание глаз,
и подобное обмороку состояние, и пребывание между сном и бодрствованием, и
только что начинающееся или совершенное бодрствование -- все это божественно
и необходимо для восприятия богов, ниспосылается от самих богов и тем самым
отчасти идет впереди божественного появления.
Итак, устрани из божественных сновидений, именно тех, в которых более
всего и присутствует мантическое, какое бы то ни было состояние сна и
отсутствие подобного тому, что наяву, восприятия являющегося. Ибо
невозможно, чтобы очевидное присутствие богов не достигало в своем
совершенстве явственного уразумения. Вернее, напротив, ему необходимо быть
более ясным, более точным и способствующим более совершенному пониманию, чем
последнее. Некоторые же, не зная этих признаков истинно пророческих
сновидений и размышляя о них неким образом по-человечески, редко и случайно
постигают в них предвидение будущего и потому, естественно, недоумевают, как
эти сновидения содержат истину. Мне кажется, именно это тревожит и тебя по
причине незнания их истинных примет.
(стр.104)
Однако нужно, чтобы ты, имея в виду эти основы истинного познания
сновидений, следовал всем рассуждениям относительно мантики во сне.
3. Говорят же об этом, поскольку душа обладает двоякой жизнью:
одной--вместе с телом, а другой--отдельной от всякого тела. Бодрствуя в
остальное время, мы по большей части пользуемся жизнью, общей с телом, и
разве что иногда, в мышлении и рассуждении, совершенно отделяемся от него
при помощи чистых смыслов. Во время же сна мы всецело освобождаемся от неких
как бы сопутствующих нам оков и живем обособленной от становления жизнью.
Так вот, тогда-то в нас пробуждается и действует, как положено по природе,
разумный, или, что одно и то же, божественный, или даже единый и, во всяком
случае, сущий сам по себе вид жизни. Итак, поскольку ум созерцает сущее, а
душа охватывает смыслы всего возникающего в ней, совершенно естественно, что
на основании объемлющей причины она предвидит будущие события, заключенные в
идущих впереди них смыслах.
И еще более совершенным, чем то, делает она свое прорицание, когда
приводит в соприкосновение частицы жизни и умного действия со всем тем, от
чего она отделена. Ведь тогда она от всего этого наполняется всеобщим
знанием, так что достигает высшей степени понимания совершающегося в
космосе. Впрочем, когда она в подобном совершенном действии достигает
единства с богами, то именно в это время воспринимает само наиистиннейшее
множество мыслей, благодаря которому и совершает истинные предсказания
божественных сновидений; именно в этом она и полагает их наинеподдельнейшие
начала. Но если душа сплетет умное и божественное в себе с лучшими родами,
тогда весьма чистыми будут и видения ее,
(стр.105)
будь то относящиеся к богам, или к самим по себе бестелесным сущностям,
или, попросту говоря, к немало содействующему истине в отношении
умопостигаемого. Если же она возводит смыслы возникающего к причинствующим
им богам, то приобретает от них силу и знание, судящее обо всем, что было, и
обо всем, что будет, созерцает всякое время, исследует события, случающиеся
во времени, и постигает их порядок, способ заботы о них и подобающего
исправления; она лечит больные тела, а нескладно и беспорядочно обстоящее у
людей благоустраивает и часто совершает открытия в искусствах, установление
справедливости и восстановление законности.
Так, в храме Асклепия 71 божественными сновидениями
исцеляются болезни, а само врачебное искусство возникло благодаря священным
сновидениям и связано с порядком ночных видений. Весь военный лагерь
Александра, который ночью собирались уничтожить, был спасен, когда Дионис
явился во сне и дал знак об избавлении от ужасных страданий 78.
Афутис, осажденный царем Лисандром79, был спасен при помощи
посланных Аммоном сновидений, поскольку тот как можно быстрее отвел свое
войско оттуда и открыто снял осаду. Впрочем, какая нужда приводить все эти
примеры, излагая все то, что случается всегда, изо дня в день, коль скоро
подобное само обнаруживает свое действие, превышающее любое слово?
4. Итак, вот что достаточно сказать относительно прорицаний во сне и о
том, что это такое, и как оно возникает, и сколь великую пользу приносит
людям. Далее ты утверждаешь, что многие обращаются к будущему в исступлении
и божественной одержимости бодрствуя и потому действуют в согласии с
ощущением, но, с другой стороны, они уже не сознают самих себя или сознают,
но не так, как
(стр.106)
прежде. Так вот, я хочу и в этих случаях представить доказательства,
что они на самом деле одержимы богами. Ибо эти люди или предпосылают
вдохновляющим их богам всю свою жизнь в качестве вместилища или орудия, или
переменяют человеческую жизнь на божественную, или содействуют своей
собственной жизнью богу. Они не поступают в согласии с ощущением, не
бодрствуют так, как обладающие пробужденными чувствами, сами не обращаются к
будущему и не совершают таких движений, как одержимые страстью. Впрочем, они
и не сознают самих себя ни так, как прежде, ни как бы то ни было иначе и
вообще не обращают собственное сознание на самих себя, и нет такого их
собственного знания, которое они предполагают80.
Вот величайшее доказательство: ведь многие не обжигаются, когда
подносится огонь, поскольку огонь их не касается благодаря божественному
вдохновению; многие, даже обжигаясь, не противятся этому, поскольку в это
время не живут жизнью живого существа. Далее, одни, вонзая в себя вертела,
ничего не чувствуют, а другие, ударяя топорами по спинам или рассекая
кинжалами руки, ничего подобного не замечают. И действия их вовсе не
человеческие, ибо для одержимых богом и непроходимое становится проходимым:
они идут в огонь, и проходят огонь, и переходят реки вброд, как жрица в
Кастабаллах 81. Таким образом, оказывается, что исступленные не
сознают самих себя и что они не живут ни человеческой жизнью, ни жизнью
живого существа ни в ощущении, ни в страсти, но взамен получают некую иную,
более божественную жизнь, которой воодушевляются и которой совершенно
одержимы.
5. Так вот, существует много видов божественной одержимости,
божественное вдохновение пробуждается многими путями, и именно поэтому
имеется много его различных
(стр.107)
признаков. Ведь различающиеся в этом отношении боги, благодаря которым
мы становимся вдохновенными, и вдохновение делают разным, и характер
разнящейся в этом одержимости делает различной и боговдохновенность. Ибо или
бог нами владеет, или мы целиком оказываемся принадлежащими богу, или делаем
свое действие общим с ним. Далее, иногда мы причастны низшей способности
бога, иногда --средней, а иногда --высшей. Кроме того, иногда возникает
простая сопричастность, иногда--общность, а иногда--соединение этих видов
божественной одержимости. Или же только душа испытывает подобное, или она
причастна этому вместе с телом или даже как единое живое существо.
Именно из-за этого и оказываются многообразными и признаки тех, на кого
нисходит вдохновение: движения тела и некоторых его частей, и его
совершенная неподвижность, и упорядоченные построения, пляски в хороводах, и
слаженные голоса -- или противоположное этому. Далее, тело видится или
возносящимся, или увеличивающимся в размерах, или парящим и движущимся по
воздуху -- или же кажется, что с ним происходит противоположное этому. Кроме
того, наблюдается совершенная равномерность голоса по высоте, или его
звучание, разделенное посередине молчанием, или его неравномерность,
поскольку иногда звуки, со своей стороны, извлекаются и издаются музыкально,
а иногда иным образом.
б. Влекомому богами совершенно ясно видится нисходящий и пронизывающий
дух и то, сколько его и каков он, и он мистически покоряется и направляется.
Кроме того, прежде восприятия воспринимающему видится образ огня. Иногда
даже всем созерцающим становится совершенно ясно, когда бог нисходит или
удаляется. Именно таким
(стр.108)
путем знатокам оказывается известным наиистиннейшее, наимощнейшее и
более всего упорядоченное в нем, и то, о чем ему по природе свойственно
говорить истину, и какую силу предоставлять или назначать. Те же, кто втайне
создает свои учения о духах помимо этих блаженных зрелищ, как бы бредут на
ощупь в темноте и не ведают что творят, за исключением весьма
незначительных, проявляющихся благодаря телу и остальных явно видимых
признаков боговдохновенного человека, и не знают относительно божественного
воодушевления всего того, что скрыто во мраке. Впрочем, я рассмотрю это еще
раз. Ведь если приближение божественного огня и некий неизреченный образ
света охватывают одержимого извне, наполняют его всего, и повелевают им, и
содержат его в себе, заключив со всех сторон в кольцо так, что он не может
произвести никакого собственного действия, то какое ощущение, или
восприятие, или собственное намерение могло бы возникнуть у восприемлющего
божественный огонь? А какое в этом случае могло бы быть привнесено
человеческое движение, какие могли бы возникнуть человеческое восприятие
страсти, экстаза, ошибочность впечатлений или что-либо подобное, что
подразумевает большинство? Стало быть, пусть таковы будут божественные
доказательства истинного боговдохновения, обратив на которые внимание,
невозможно было бы не достигнуть правильного знания о нем. 7. Впрочем,
недостаточно изучить только это и не мог бы никто достигнуть совершенства в
божественной науке, зная лишь об этом,-- напротив, нужно познать и то, что
такое божественная одержимость, и то, каким образом она возникает. Так вот,
ее неправильно полагают движением мышления в сочетании с демоническим
вдохновением 82. Ведь человеческое мышление не движется, если
человек на
(стр.109)
самом деле одержим, и вдохновение возникает не властью демонов, но
властью богов. Кроме того, оно является не просто экстазом, но восхождением
и перемещением к лучшему, в то время как помешательство и экстаз предстают
как изменение к худшему. Далее, тот, кто высказывает свое мнение об этом,
говорит, конечно же, о случайно присущих одержимым божеством признаках, но
не указывает на главный. Таковым же является их всецелая одержимость
божеством, вслед за которой, уже позднее, приходит экстаз. Итак, невозможно
было бы предполагать, будто божественная одержимость --это дело души и неких
ее способностей, или ума, или действий, будь то вместе с телесной слабостью
или без таковой, и, естественно, подразумевать, будто она возникает
описанным образом. Ведь дело боговдохновенносги не является человеческим и
не обладает всяческой властью благодаря частям или действиям человека.
Напротив, они находятся с ней в ином отношении и бог пользуется ими как
орудиями. Всякое пророческое действие выполняется благодаря ему, и он, в
чистоте и отстранившись от остального, действует сам по себе, будь то, когда
как бы то ни было движется душа, будь то --когда тело. Именно потому
оказываются истинными пророчества, совершающиеся так, как я говорю. А когда
душа заранее пришла в замешательство, находится в промежуточном состоянии
или подпадает под власть тела и нарушает божественную гармонию, пророчества
оказываются беспорядочными и ложными и божественная одержимость уже не
является ни истинной, ни на самом деле божественной.
8. Итак, если бы истинное прорицание было освобождением божественного
начала от остальной души, или отделением ума, или некоей удачей, или усилием
и напряжением в действии или в претерпевании, или проницательностью
(стр.110)
и пытливостью мышления, или приходом ума в возбужденное состояние, то,
поскольку все подобное могло бы приводиться в движение благодаря нашей душе,
правильно было бы предположить, что божественная одержимость --дело души. А
если бы тело вследствие своих определенных состояний, например связанных с
разлитием черной желчи, или каких-то иных, или, пожалуй, в еще большей
степени--вследствие тепла, холода, влажности или некоего определенного вида
описанного, или слияния или смешения перечисленного, или дыхания, или
избытка или недостатка этого, становилось причиной экстаза в божественной
одержимости, то претерпевание изменения было бы телесным из-за естественных
движений. А если бы благодаря тому и другому пробуждалось начало тела и души
в той мере, как они соединены между собой, то такое движение было бы общим
для живого существа в целом. Но на самом деле божественная одержимость не
является порождением ни тела, ни души, ни того и другого вместе; ведь
подобное не содержит в себе никакой причины для божественного изменения, да
и в соответствии с природой лучшее не рождается от худшего.
Впрочем, нужно исследовать причины божественного помешательства; а ими
являются нисходящий от богов свет, посылаемые от них духи и исходящая от них
совершенная власть, всецело охватывающая нас, совершенно изгоняющая наши
собственные сознание и движение и произносящая слова не в согласии с
мышлением говорящих,-- напротив, как утверждают, те высказывают их безумными
устами, но все прислуживают и повинуются лишь действию владыки. Примерно
такой является божественная одержимость вообще и возникает благодаря таким
причинам, если сказать о ней в общем, а не в деталях.
(стр.110)
9. В дополнение к этому ты говоришь еще вот что: будто некоторые из
впадающих в экстаз становятся божественно одержимыми, слушая флейты,
кимвалы, тимпаны или некую мелодию, каковы и те, кто совершает очистительные
обряды корибантов 83, вдохновляется Сабазием 84 или
одержим Матерью Богов 85. В самом деле, нужно исследовать причины
описанного, то, каким образом эти явления возникают, и то, какой смысл
заключается в их совершении.
Итак, то, что музыка является чем-то приводящим в движение и
пробуждающим страсти, волнующим, и то, что звучание флейт возбуждает или
исцеляет связанные с изменением страдания, и то, что музыка меняет состояние
или расположение тела, и то, что одними мелодиями возбуждается вакхическое
исступление, а другими приостанавливается, и то, каким образом разница в них
сочетается с отдельными состояниями души, и то, что непостоянная и
беспокойная мелодия, каковы именно мелодии Олимпа86, связана с
экстазом, и все тому подобное, о чем говорят, я полагаю, совершенно
неправильно соотносится с божественной одержимостью; ведь это--дела
природные, человеческие и возникающие вследствие нашего искусства;
божественное же в них ни в коей мере не обнаруживается 87. Итак,
мы говорим с большим основанием, что звуки и мелодии подносятся в дар богам,
как это подобает каждому из них, и что родство с ними создано в достаточной
мере в соответствии со свойственным отдельным богам положением,
возможностями, внутренними движениями и подходящими звуками, издаваемыми как
свист вследствие движения. Именно по причине подобного свойства мелодий и
богов возникает присутствие последних -- ведь нет ничего разобщающего их,
так что то, что имеет
(стр.111)
соответствующее подобие им, непосредственно причастно им,--и
непосредственно создается совершенная одержимость и наполненность лучшей
сущностью и силой. Это происходит отнюдь не потому, что тело и душа являются
сопереживающими друг другу и вместе приводятся в возбуждение мелодиями, а
поскольку божественное вдохновение не отделено от божественной гармонии, но,
изначально вступив в родственные отношения с ней, допускается ею к
сопричастности в подобающих мерах. И возбуждение, и успокоение --оба
пребывают в соответствии с порядком богов. С вызыванием же рвоты,
испражнений и другими способами лечения подобное вообще не следует
сравнивать. Ведь оно заложено в нас изначально, а не так, как некая болезнь,
излишек или выделение, и в связи с этим все высшее начало и основание
возникает как божественное.
Впрочем, не следует говорить и того, будто душа изначально составлена
из гармонии и ритма 88. Ведь в таком случае божественная
одержимость окажется родственной только душе. Итак, лучше отрицать это, как
и было уже описано, потому что душа, прежде чем предоставить себя телу,
вслушивалась в божественную гармонию. Следовательно, даже когда она
оказалась в теле, из всех мелодий, которые она могла бы услышать, те, что
более всего сохранили след божественной гармонии, она принимает с радостью,
благодаря им припоминает божественную гармонию, движется и уподобляется ей и
восприемлет от нее все то, что в состоянии воспринять.
10. Итак, в общих чертах причину божественного прорицания можно было бы
определить описанным образом. Давайте же присовокупим особые сообщения о
нем, не упоминая о том, что природа влечет каждое к родственному,-- ведь
божественная одержимость не является делом
(стр.113)
природы; как и о том, что состояние воздуха и атмосферы делает отличным
телесное состояние одержимых божественным вдохновением,-- ведь божественные
дела вдохновения не изменяются вследствие телесных сил или состояний; и о
том, что боги даруют свое вдохновение в ответ на страсти и тому подобное,--
ведь дарование богами людям собственного действия бесстрастно и превыше
всякого становления. Однако поскольку сила корибантов является оберегающей и
совершенствующей, а сила Сабазия предуготовила родство с вакхическими
исступлениями, очищениями душ и освобождениями от древних грехов
89, то именно потому и принадлежащие им вдохновения можно считать
совершенно определенными.
Что же касается одержимых Матерью Богов, то их ты, похоже, считаешь
мужчинами; ведь ты так и называешь вдохновленных ею. На самом деле это
совершенно не так. Ведь Матерью Богов в первую очередь одержимы женщины, а
из мужчин --лишь весьма немногие, причем наиболее изнеженные. Этот вид
божественной одержимости обладает животворящей и наполняющей силой и именно
поэтому совершенно отличен от всякого другого безумия.
Продвигаясь далее по пути настоящего рассуждения и как подобает
исследуя вдохновение, приходящее от нимф и Пана 90, и все
остальные их различия в божественных силах, мы выделим их на основании
подходящих им особенностей и определим, почему одержимые ими убегают и
проводят жизнь в горах, почему иногда предстают связанными и почему служение
этим богам совершается при посредстве жертв. Все это мы отнесем на счет
божественных причин, поскольку они содержат в себе всю власть. Однако мы не
будем говорить, что какие-либо телесные или душевные выделения вместе взятые
нуждаются в очищении
(стр.114)
и что смена времен года является причиной подобных претерпеваний; мы не
будем утверждать, и что восприятие родственного и лишение противоположного
несет некое исцеление подобной избыточности. Ведь все перечисленное имеет
отношение к телу и совершенно отделено от божественной и разумной жизни. Что
же касается отдельного, то, как ему положено по природе, так ему и случается
совершать действия в отношении самого себя; таким образом, пробуждающиеся
благодаря богам и приводящие людей в вакхический восторг духи являются
причиной всяческого иного человеческого и природного движения, и не следует
уподоблять способ их возникновения обыкновенно возникающим действиям --
напротив, подобает возводить их к совершенно особым, перводействующим
божественным причинам.
11. Итак, вот каков и вот каким образом возникает один вид
боговдохновенности; другим же является многообразное прославленное и
наиизвестнейшее боговдохновенное прорицание оракулов, относительно которого
ты объявляешь вот что: одни пьют воду, например жрец Аполлона Кларийского в
Колофоне, другие сидят подле пещер, например прорицательницы в Дельфах,
третьи вдыхают водяные испарения, например пророчицы в
Бранхидах91. Ты, безусловно, вспомнил именно об этих трех славных
оракулах не потому, что они имеются только здесь,-- ведь неупомянутых много
больше, а потому, что эти превосходят все остальные, и, кроме того, ты даешь
достаточное представление о способе действия того, ради чего было проведено
исследование,-- я говорю о восприятии посылаемого людям богами
пророчества,-- и именно поэтому тебе достаточно перечисленного. Итак, и мы
скажем об этих трех оракулах, оставив без внимания многие другие.
(стр.115)
Так вот, оракул в Колофоне дает ответы при помощи воды, с чем согласны
все. Ибо в подземном помещении существует источник и прорицатель пьет из
него. В некоторые определенные ночи, после того как сперва было совершено
множество священнодействий, он, выпив воду, изрекает оракул, будучи уже не
виден присутствующим зрителям. Итак, отсюда вполне очевидно, что та вода
является пророческой. То же, каким образом она оказывается таковой, уже не
мог бы, как гласит пословица, "всякий муж познать". Ведь считается, что ее
пронизывает некий пророческий дух. Однако на самом деле это не так. Ибо
божественное не получило распространения в причастном ему столь обособленно
и отдельно--напротив, оно наполняет источник своей пророческой силой,
приближаясь к нему извне и освещая его. Однако не все вдохновение, которое
предоставляет вода, является делом этого самого бога -- напротив, она только
приводит в готовность и делает чистым наш собственный сияющий дух, благодаря
которому мы и оказываемся способными воспринять бога. Другим же, причем
более важным, чем это, сияющим свыше является присутствие самого бога; оно,
конечно, не покидает никого из причастных ему вследствие соприкосновения
подобия с самим собой. Бог прямо присутствует и непосредственно пользуется
пророком как орудием, неподвластным самому себе и не сознающим ничего того,
что говорит и на каком свете находится. Таким образом, последний, после того
как дает оракул, с трудом приходит в себя. А прежде чем пить воду, как
описано, он целый день и ночь постится и уединяется в неких недоступных
толпе священных местах, начиная приобретать божественную одержимость. При
помощи удаления и отстранения от человеческих дел он очищается для
восприятия бога. Именно благодаря этим действиям
(стр.116)
он и приемлет на чистый престол своей души сияющее вдохновение бога и
предоставляет беспрепятственную одержимость и совершенное и не мешающее
участие.
А пророчица в Дельфах или возвещает людям оракул благодаря тонкому
огненному духу, поднимающемуся откуда-то из пещеры, или пророчествует, сидя
на медном стуле с тремя ножками, который является священным сидением бога. В
обоих случаях она тем самым предоставляет себя божественному духу и
озаряется лучом божественного огня. И всякий раз, когда собранный воедино
многообразный огонь, поднимающийся из пещеры, со всех сторон охватывает ее,
она исполняется благодаря ему божественным сиянием; а когда она находится на
троне бога, то приходит в соприкосновение с его неподвижной пророческой
силой. Благодаря обоим этим действиям она целиком подпадает под власть бога.
И вот именно тогда возле нее оказывается бог, сияя обособленно и будучи
иным, и чем огонь, и чем дух, и чем собственный трон, и чем окружающая это
место природная и кажущаяся священной обстановка.
Далее, и женщина, дающая оракулы в Бранхидах, или исполняется
божественным сиянием, держа в руках жезл, изначально предоставленный неким
богом, или предрекает будущее, сидя на оси, или восприемлет бога, смачивая
ноги или край одежды в воде или вдыхая исходящий от воды пар. Во всех этих
случаях она, приготовляя необходимое для встречи бога, получает его частицу
извне.
Совершенно понятно и множество жертв, и установление всего священного
обряда, и все то остальное, что совершается перед тем, как сообразно с богом
дать оракул: и омовение пророчицы, и воздержание от пищи в течение целых
трех дней, и пребывание ее в недоступных частях
(стр.117)
храма, когда она уже находится во власти света и насыщается им в
течение длительного времени. Ведь все это представляет собой приглашение
бога, направленное на то, чтобы он приблизился и явил свое присутствие
вовне, а удивительное воодушевление, предшествующее его приходу к обычному
месту и пребыванию в самом духе, восходящем от источника, и являет некоего
иного, старшего и не связанного с этим местом бога, причину и места, и
самого источника, и мантики вообще.
12. Итак, прорицание оракулов на самом деле оказывается согласным со
всеми предположениями, которые мы ранее высказали относительно мантики. Ведь
описанная сила, будь она неотделимой от природы местностей и подчиненных ей
тел или пребывая в движении, ограниченном некоторым замкнутым пространством,
не могла бы знать наперед в равной мере о том, что происходит повсюду и
всегда. Освобожденная же и покинувшая определенные местности и отмеренные
числами времена -- ведь она превыше и возникающего во времени и
распределенного по местности, она в равной мере присутствует в существующем
повсюду, постоянно сопутствует произрастающему во времени и собирает вместе
истину всего вследствие своей обособленной и высшей сущности.
Если мы в самом деле сказали это правильно, то пророческая сила богов
не содержится обособленно ни в каком месте, ни в каком отдельном
человеческом теле и ни в какой душе, пребывающей в одном виде отдельного,--
напротив, будучи обособленной, нерасторжимой и повсюду целой, она
присутствует в том, что в состоянии быть ей сопричастным, освещает и
наполняет все извне и простирается через все стихии, объемлет и землю, и
воздух, и огонь, и воду и не оставляет лишенным себя ни одно
(стр.118)
живое существо и ничто, подчиненное природе; и большому и малому она
предоставляет от себя некую частицу предвидения. Итак, сама она, прежде
всего полагая начало собственно обособленному от нее, в состоянии наполнить
все в той мере, в какой каждое может быть ей сопричастно.
13. Далее, давай взглянем здесь на иной, личный, а не общественный вид
прорицания, о котором ты говоришь вот что: "Некоторые, встав на изображения,
как бы исполняются проницательности" 92. Впрочем, охватить его
одним рассуждением нелегко, поскольку люди пользуются им неправильно. Однако
обыкновенный его вид, который имеется в обиходе у большинства людей и связан
с ложью и нестерпимым обманом, вообще не имеет никакого отношения к
присутствию какого бы то ни было бога, а вызывает некое движение души,
оставляющее богов в стороне, и получает некий их смутный и призрачный образ,
который из-за недостатка силы имеет обыкновение иногда искажаться дурными
демоническими духами. Напротив, тот образ, который действительно относится к
богам, не только в остальном не смешан, чист и неизменно истинен, но и
недоступен противостоящим 93 духам и не встречает в их лице
препятствия. Ведь, после того как Солнце осветило все, тьме по природе не
положено выдерживать натиск сияния -- напротив, она мгновенно становится
полностью невидимой, совершенно уходит прочь и отстраняется; и точно так же,
когда всецело блистает исполненная всех благ сила богов, не остается места
для исходящего от дурных духов искажения, оно не может нигде проявиться и
отсутствует, подобно тому как ничто, или принадлежащее к несущему, никак не
может прийти в движение в то время, как присутствует лучшее, или же не в
состоянии беспокоить его всякий раз, когда оно блистает.
(стр.119)
Итак, для определения того, что же порождает такое различие одного и
другого, я не буду использовать каких-либо иных признаков, кроме тех,
которые были названы тобой. Ведь всякий раз, когда ты говоришь: "Встав на
изображение", это, похоже, не означает ничего иного, помимо причины всех
связанных с этим зол. Ибо есть кое-кто, кто пренебрег способной достигать
цели практикой и в качестве совершающего заклинания и в качестве зрителя не
принял во внимание ни порядок религиозного обряда, ни наиблагочестивейшее
претерпевание трудов в течение длительного времени, отверг божественные
законы, строгий порядок и остальные священнодействия и полагает, будто
достаточно лишь постоять на изображении, причем совершив это однократно, и
считает, будто в него входит некий дух. На самом же деле, что благодаря
этому могло бы произойти хорошего или совершенного? А разве возможно, чтобы
вечная и истинно божественная сущность в священных обрядах соприкасалась с
сиюминутными предметами? Итак, вот почему подобные опрометчивые мужи во всем
обманываются, и не стоит причислять их к пророчествующим.
14. Относительно другого рода мантики ты говоришь вот что: "Иные,
сознавая самих себя в остальном, в том, что касается способности
воображения, пророчествуют по вдохновению свыше, взяв себе в помощники:
одни--темноту, другие--проглатывание чего-то, третьи--заговоры и снадобья;
одни воспринимают видения на поверхности воды, другие--на стене, третьи--на
открытом воздухе, четвертые -- на Солнце или на каком-то ином небесном
теле". На самом деле все то, о чем ты говоришь, будучи многообразным родом
прорицания, связано с действием одной и той же силы, которую можно было бы
(стр.120)
назвать привлечением света. Она каким-то образом освещает окружающее
душу воздушное, сияющее вместилище божественным светом, именно благодаря
которому божественные видения, приводимые в движение волением богов,
подчиняют себе нашу способность к воображению. Ведь вся жизнь души и все
заложенные в ней силы приводятся в движение богами так, как захочется самим
владыкам.
И происходит это в двух случаях: или если боги присутствуют рядом с
душой, или если они испускают из себя некий нисходящий к ней свет. В каждом
из этих случаев как божественное присутствие, так и сияние существуют
обособленно. Итак, внимание и разумение души сознают происходящее, поскольку
с ними не соприкасается божественный свет. Способность же воображения
обращается к богам, потому что пробуждается к фантазиям не сама по себе, а
благодаря богам, в то время как человеческое общение совершенно исчезло.
Поскольку или противоположное восприимчиво к противоположному
вследствие изменчивости и выхода за свои пределы, или родственное и
свойственное--вследствие подобия, именно поэтому, пожалуй, берут иногда
стремящиеся к свету в помощники тьму, а иногда рассматривают как
способствующий сиянию свет Солнца или Луны или вообще воздушный блеск.
Иногда пользуются и всеми теми свойствами некоторых предметов, которые
подобают богам в смысле устремленности к будущему, или заговорами, или
снадобьями, причем приготовленными так, как это необходимо, чтобы
способствовать восприятию богов, их присутствия и появления. Кроме того,
иногда свет пропускают через в