нашей Церковью. Сзади к Себастьяну подошед военный и попросил разрешения обратиться к нему. Себастьян бросил взгляд на Санчеса и вышел в коридор. Нам было все видно, но мы не слышали, о чем идет разговор. Очевидно, военный сообщил что-то очень обеспокоившее кардинала. Он дал знак военным следовать за ним, оставив только одного солдата, которому, по всей видимости, было приказано ждать с нами.Солдат вошел в комнату и прислонился к стене: на его лице было выражение тревоги. Ему было лет двадцать. -- Что случилось? -- обратился к нему Санчес. Парень лишь покачал головой. -- Это связано с Манускриптом9 С Девятым открове-нием? На лице солдата выразилось удивление. -- А что вам известно о Девятом откровении? -- робко спросил он. -- Мы здесь, чтобы спасти его, -- ответил Санчес. -- Я тоже хочу, чтобы оно было спасено, -- проговорил солдат. -- Вы читали его? -- поинтересовался я. -- Нет. Но я слышал разговор о нем. Оно вдохнет жизнь в нашу веру. Неожиданно с улицы донеслись звуки выстрелов. -- Что это? -- насторожился Санчес. Солдат продолжал стоять неподвижно. Санчес тронул его за руку: -- Помогите нам. Юноша подошел к двери, выглянул в коридор, а потом сказал: -- Кто-то проник в церковь и похитил список Девятого откровения. Должно быть, эти люди еше где-то здесь, на территории миссии. Раздалось еще несколько выстрелов. -- Мы должны попытаться помочь им, -- обратился Санчес к юноше. Тому, казалось, было очень страшно. -- Мы обязаны совершить это правое дело, -- со значением произнес Санчес. -- Это нужно всем людям. Кивнув, солдат предложил перебраться в другое место, где никого нет, и сказал, что, может быть, ему удастся помочь нам. Он повел нас по коридору, затем мы поднялись на два пролета по лестнице и очутились в широком коридоре, который тянулся на всю длину церкви. -- Покои Себастьяна прямо пол нами, двумя этажами ниже, -- сказал юноша. В эту секунду мы услышали, что по коридору в нашу сторону бегут несколько человек. Шедшие впереди Санчес с солдатом бросились в одну из комнат справа. Понимая, что мне туда не успеть, я забежал в комнату рядом и закрыл за собой дверь. Оказалось, что это учебный класс. Столы, кафедра, стенной шкаф. Я подбежал к шкафу -- он был открыт -- и забился между коробками и пахнущими плесенью куртками. Я постарался спрятаться как можно лучше, но понимал, что если кто-нибудь заглянет в шкаф, то меня найдут. Я старался не двигаться, даже не дышать. Дверь в класс со скрипом отворилась, и я услышал, как вошли несколько человек и, громко говоря по-испански, заходили по комнате. Мне показалось, что кто-то подошел к стенному шкафу, молча постоял рядом и потом отошел. Наступила тишина: никого не было слышно. Прошло десять минут, прежде чем я тихонько отворил дверцу шкафа и выглянул. В классе было пусто. Я подошел к двери. Похоже, за ней никого. Я быстро прошел в комнату, где прятались Санчес с солдатом. К моему удивлению, оказалось, что это совсем не комната, а какой-то коридор. Я прислушался, но ничего не услышал. Прислонившись к стене, я ошутил где-то глубоко внутри себя тревогу. Я негромко позвал Санчеса. Никто не откликнулся. Я был один. От ошушения тревоги слегка закружилась голова. .- Я глубоко вздохнул и попытался убедить себя, что не-, обходимо сохранять хладнокровие и увеличить запас энергии. Несколько минут я старался изо всех сил, пока все в коридоре не стадо выступать более четко. Я попытался излить чувство любви. В конце концов я почувствовал себя лучше и принялся размышлять о Себастьяне. Если он у себя, то Санчес обязательно отправится туда. В конце коридора была еше одна лестница, и я спустился по ней на первый этаж. Через окошечко лестничной til двери я осмотрел коридор. Никого. Открыв дверь, я шагнул вперед, еше не зная наверняка, куда идти. Неожиданно рядом из какого-то помещения донесся голос Санчеса. Дверь была чуть приоткрыта. В ответ на слова Санчеса рокотал голос Себастьяна. Когда я приблизился к двери, она неожиданно распахнулась, стоявший за ней охранник приставил к моей груди дуло винтовки, заставил меня войти и встать у стены. Санчес бросил взгляд в мою сторону и, увидев, что это я, положил себе ладонь на солнечное сплетение. Себастьян неодобрительно покачал головой. Молодого солдата, который помог нам, нигде не было видно. Жест Санчеса что-то означал. В голове промелькнуло одно: ему нужна энергия. Он снова заговорил, а я сосредо-  точился на его лице, пытаясь постичь его высшую суть. Его энергетическое поле стало шире. -- Вы не имеете права скрывать истину, -- сказал  Санчес. -- Люди вправе знать ее. Себастьян высокомерно глядел на Санчеса: -- Эти откровения попирают Писание. Они не могут быть истиной. -- Откровения не попирают Писания, а вот не открывают ли они для нас сокрытый смысл Писания? -- Мы знаем смысл Писания, -- проговорил Себастьян. -- И знали это веками. Разве вы забыли годы учебы и то, чему вас учили? -- Нет, не забыл, -- ответил Санчес. -- Но в то же время я знаю, что эти откровения расширяют границы нашего духовного мира. Они... -- Кем это сказано? -- уже срывался на крик Себастьян. -- Кто вообще написал этот Манускрипт? Какой-нибудь язычник майя, выучившийся где-то арамейскому языку? Что знали эти люди? Они верили, что есть чудодейственные места и таинственная энергия. Это были дикари. Развалины, где обнаружено Девятое откровение, называются Селе-стинскими храмами, Небесными храмами. Что вообше могло быть известно этим людям о небесах? -- А сама их цивилизация, разве она сохранилась? -- раздраженно продолжал он. -- Нет. Никто не знает, что случилось с майя. Они просто исчезли без следа. И вы хотите, чтобы мы уверовали в этот Манускрипт? Послушаешь, о чем там говорится, так можно подумать, будто мир во власти людей, будто по их воле в нем происходят перемены. Но это не в нашей воле. Это в воле Божией. Человек стоит лишь перед выбором -- соглашаться с истинами Писания, чтобы обрести таким образом спасение, или нет. -- Но вы только задумайтесь, -- возразил Санчес, -- что на самом деле значит -- принять истины Писания и обрести спасение? Как это на самом деле происходит? Разве в Манускрипте не показывается во всех подробностях, как стать более одухотворенным, приобщенным, спасенным и какими реальными ощущениями это сопровождается? И разве не открывается нам в Восьмом и Девятом откровениях, что было бы, если бы так поступал каждый? Покачав головой, Себастьян отошел в сторону, но потом обернулся и буквально пронзил Санчеса взглядом: -- Вы ведь даже не видели Девятого откровения. -- Нет, видел. Но не полностью. -- Каким же это образом? -- Отчасти мне рассказали о нем до того, как мы прибыли сюда. Еше одну часть я прочел несколько минут назад. -- Что?! Как? Санчес приблизился к старшему по сану: -- Кардинал Себастьян, люди хотят знать об этом откровении. Оно проясняет все остальные откровения: в нем показывается то, что нам суждено, то, что на самом деле являет собой духовное сознание! -- Мы знаем, что такое духовность, падре Санчес. -- Знаем ли? Думаю, что нет. Мы веками говорим о духовности и считаем, что хорошо представляем себе ее, провозглашая свою веру в нее. Но мы всегда определяли Духовность как нечто абстрактное, во что мы веруем по мере разумения. И непременно преподносим ее как цель, к которой должен стремиться каждый во избежание чего-либо дурного, а не во имя обретения благословенного и восхитительного. В Манускрипте говорится о вдохновении, которое посещает нас, когда мы на деле любим ближних и придаем жизни эволюционное движение вперед. -- Эволюционное! Эволюционное! Вы только послушайте, что вы говорите, падре, вы, кто всегда последовательно выступал против теории эволюции. Что с вами произошло? Санчес собрался с духом: -- Ла, я выступал против понимания эволюции, подменяющей Бога, против эволюции, дающей объяснение Вселенной, в котором не упоминается о Нем. Теперь же я уяснил, что истина сочетает в себе научное и религиозное мировоззрение. Истина в том, что эволюция есть то, как Господь творил и продолжает творить. -- Никакой эволюции не существует, -- заявил Себастьян. -- Господь сотворил мир сей, и все тут. Санчес бросил взгляд на меня, но мне ничего не приходило в голову. -- Кардинал Себастьян, -- снова обратился Санчес к своему оппоненту, -- развитие следующих одно за другим поколений подается в Манускрипте как эволюция сознания, эволюция к высшему уровню духовности и колебательного движения. Каждое поколение накапливает больше энергии, открывает для себя больше истин, а затем это передается следующему поколению, что придает ему еще большее развитие. -- Это чепуха, -- возразил Себастьян. -- Существует единственный путь обретения большей духовности -- следовать примерам, которые даны в Писании. -- Совершенно верно! -- воскликнул Санчес. -- Но опять же, что это за примеры? Разве в Писании повествуется не о людях, которые познают, как воспринимать энергию и волю Господа? Разве не этому учили первые пророки в Ветхом Завете? Разве не эта способность воспринимать в себя энергию Господа нашла такое высокое выражение в 296 жизни сына одного плотника, что даже, как мы говорим, Сам Господь явился на Землю? -- Разве то, о чем говорится в Новом Завете, -- вдохновенно продолжал он, -- не есть рассказ о людях, исполнившихся некой энергии, которая преобразила их? Разве не сказал Сам Иисус, что дела, которые Он сотворил, мы тоже сможем сотворить, и более? Эту мысль мы никогда не воспринимали всерьез, вплоть до сегодняшних дней. Мы лишь теперь постигаем то, о чем говорил Христос, чему Он наставлял нас. В Манускрипте объясняется, что Он имел в виду! И как это сделать! Себастьян отвернулся с багровым от гнева лицом. Наступила полная тишина, и в эту минуту в комнату вбежал офицер и доложил Себастьяну, что проникшие в миссию обнаружены. -- Глядите! -- возбужденно воскликнул он, указывая в окно. -- Вон они! На расстоянии около километра были видны фигуры двух людей. Они бежали по открытому месту к лесу. На краю вырубки военные, казалось, были готовы открыть по ним огонь. Офицер повернулся к Себастьяну и приготовил рацию: -- Если они доберутся до леса, найти их будет нелегко. Разрешите открыть огонь? Всматриваясь в бегущих, я вдруг понял, кто это: -- Это Уил и Хулия! Санчес подошел к Себастьяну еще ближе: -- Именем Господа, вы не пойдете из-за этого на убийство! -- Кардинал Себастьян, -- настаивал офицер, -- если вы хотите, чтобы Манускрипт был ликвидирован, я должен немедленно отдать приказ. Я замер. -- Падре, поверьте мне, -- услышал я голос Санче-са. -- Манускрипт не подорвет того, что вы создали, того, что вы отстаивали. Вы не допустите убийства.Себастьян с сомнением покачал головой: -- Поверить вам'г1..-- Он сел за стол и взглянул на офицера: -- Мы никого убивать не будем. Прикажите вашим солдатам взять их живыми. Кивнув, офицер вышел из комнаты. -- Благодарю вас. вы сделали правильный выбор, -- проговорил Санчес. -- В том, что я отказался от убийства, да, -- сказал Себастьян. -- Но своего мнения я не переменю. Манускрипт губителен. Он может разрушить основополагающую структуру нашей духовной власти. Он может привести людей к мысли, что их духовное предназначение в их руках. Он подорвет дисциплину, необходимую для того, чтобы каждый человек на Земле пришел в Церковь, и когда настанет час Вознесения, люди будут не готовы к этому. -- Он. сурово взглянул на Санчеса. -- Сейчас сюда направляются войска. Что предпримете вы или кто-либо еше, уже не имеет значения. Девятое откровение никогда не покинет пределов Перу. А теперь убирайтесь из моей миссии. Мы гнали машину на полной скорости, вдалеке был слышен рев приближающихся тяжелых грузовиков. -- Почему он отпустил нас? -- недоумевал я. -- Полагаю, потому, что, по его мнению, это дела не меняет, -- ответил Санчес. -- Мы уже ничего не сможем сделать. Не знаю даже, что и думать. -- Наши взгляды встретились. -- Вы же понимаете: мы не убедили его. Я тоже был озадачен. Что же это значило? Возможно, мы были там вовсе не для того, чтобы убедить Себастьяна. Может быть, предполагалось, что мы лишь отвлечем его? Я снова взглянул на Санчеса. Он сосредоточенно вед машину, стараясь, однако, внимательно следить за всем вокруг, чтобы не пропустить малейших признаков присутствия У ила и Хулии. Было решено, что мы поедем по той же дороге, где проезжали раньше, в ту сторону, куда направились беглецы, но пока что мы ничего не заметили. Мы ехали дальше, а я мысленно перенесся на Селестинские развалины. Я представил себе, как выглядит это место: многослойные срезы раскопок, палатки ученых и вдалеке неясные очертания похожих на пирамиды сооружений. -- Похоже, они не в лесу, -- сказал Санчес. -- У них должна быть машина. Нужно решить, что делать дальше. -- Думаю, нам следует попасть на развалины, -- проговорил я. Он посмотрел на меня: -- Можно и туда. Больше и ехать-то некуда. Санчес повернул машину на запад. -- Что вам известно об этих развалинах? -- спросил я. -- Как уже говорила Хулия, это следы двух различных цивилизаций. Первая -- майя --- процветала в этих местах, хотя большинство храмов майя расположено дальше на север, на Юкатане. Около 600-го года до Рождества Христова эта цивилизация таинственным образом бесследно исчезла. Затем на том же месте основали и развили свою цивилизацию инка. -- А что, по-вашему, случилось с майя? Санчес посмотрел на меня: -- Не знаю. Несколько минут мы ехали молча, потом я вдруг вспомнил, как падре Санчес говорил Себастьяну, что прочел еше один отрывок Левятого откровения. -- Как вам удалось ознакомиться еще с одной частью Девятого откровения? -- спросил я. -- Тот юный солдат, что помог нам, знал, где было спрятано откровение. После того как мы с вами расстались, он провел меня туда, где оно хранилось, и отдал мне его. Добавилось лишь еще несколько положений к тому, о чем рассказывали Фил и Добсон, но при этом я получил некоторое преимущество и использовал его в разговоре с Себастьяном. -- И о чем же там конкретно говорилось? -- О том, что Манускрипт сделает более понятными многие верования. И поможет этим верованиям исполнить их обеты. Суть всякой религии, говорится в нем, в том,чтобы род человеческий обрел связь с высшим источником. Во всех религиях речь идет о восприятии Бога внутрь себя, восприятии, которое переполняет нас и благодаря которо му мы совершенствуемся. Религии умирают, когда иерархам вменяется в обязанность истолковывать людям во/по Божию вместо того, чтобы научить их, как обрести внутри самих себя путь к этому. В Манускрипте говорится, что придет время, когда один человек уяснит для себя в точности, как приобщиться к источнику энергии, он осознает до конца наставления Господа и докажет всем, что такое приобщение возможно. -- Тут Санчес взглянул на меня. -- Разве не это содеял в действительности Иисус? Разве он не увеличил свою энергию и колебания до такой степени, что стал достаточно легким для... -- Санчес оборвал фразу на полуслове и, похоже, погрузился в глубокое раздумье. -- О чем вы думаете? -- спросил я. Казалось, он был в замешательстве: -- Не знаю. Список, показанный мне юным солдатом, заканчивался как раз на этом месте. Там было сказано, что этот человек проложит путь, которым суждено пройти всему роду человеческому. Но не говорилось, куда ведет этот путь. Минут пятнадцать мы ехали, не говоря ни слова. Я пытался было получить какое-нибудь указание относительно того, что будет дальше, но в голову ничего не приходило. Похоже, я перестарался. -- А вот и развалины, -- проговорил Санчес. Впереди за лесом слева от дороги можно было различить три громадных строения в форме пирамид. Когда мы остановились и я подошел ближе, стало ясно, что пирамиды сложены из каменных блоков и установлены на одинаковом расстоянии, метрах в тридцати друг от друга. Плошаска между ними была выложена камнем, отесанным более гладко. В основании пирамид были видны несколько раскопов. -- Смотрите, вон там! -- воскликнул Санчес, указывая в сторону наиболее удаленной от нас пирамиды. 3,00 Перед сооружением виднелась одинокая фигурка си-дяшего человека. Когда мы направились туда, я заметил, что уровень моей энергии повысился. Дойдя до центра вы-мошенной площадки, я ошутил невероятный энергетический подъем. Я посмотрел на Санчеса, он удивленно поднял брови. Мы подошли еше ближе, и я увидел, что у пирамиды расположился не кто иной, как Хулия. Она сидела скрестив ноги, и на коленях у нее лежали какие-то бумаги. -- Хулия! -- окликнул ее Санчес. Оглянувшись, Хулия встала. Казалось, ее лицо чем-то переливается. -- Где Уил? -- спросил я. Хулия показала рукой направо. Там, метрах, может быть, в тридцати, я увидел У ила. Сумерки уже догорали, и было такое впечатление, что от него исходит мерцание. -- Чем он занят? -- спросил я. -- Девятым откровением, -- ответила Хулия, протягивая нам бумаги. Санчес сказал, что мы знакомы с отрывком этого откровения, в котором предсказывается, каким будет мир людей, преображенный в ходе сознательной эволюции. -- Но куда нас приведет эта эволюция? -- спросил он. Хулия ничего не сказала в ответ. Она лишь подняла вверх зажатые в руке бумаги, словно предлагая прочесть ее мысли. -- Что? -- вырвалось у меня. Я ошутил на своем плече руку Санчеса. Его взгляд напомнил мне, что нужно оставаться наготове и ждать. -- В Девятом откровении рассказывается, к чему мы в конце концов придем, -- заговорила Хулия. -- В нем все становится предельно ясным. Вновь утверждается, что мы, люди, являем собой вершину всей эволюции. Говорится о том, что сначала материя появилась в простейшей форме, а затем становилась все сложнее, элемент за элементом, потом вид за видом, постепенно переходя на более высокий уровень колебаний. -- Начиная с первобытных людей мы продолжали эту эволюцию бессознательно, то подчиняя себе других, полу- 3,01чая при этом энергию и чуть-чуть продвигаясь вперед, то попадая в зависимость от кого-то другого и утрачивая свою энергию. Это физическое противостояние продолжалось до тех пор, пока мы не создали демократию -- систему, с которой это противостояние не закончилось, но перешло с физического уровня на умственный. -- Сегодня, -- продолжала она, -- мы продолжаем этот процесс уже осознанно. Мы видим, что вся история человечества подготовила нас к тому, чтобы достичь уровня сознательной эволюции. Теперь мы можем повышать свою энергию и относиться к стечениям обстоятельств сознательно. Благодаря этому эволюция двинется вперед быстрее, повышая уровень наших колебаний. На какое-то мгновение она замолчала, многозначительно поглядела на нас, а потом повторила сказанное: -- Нам предназначено и далее повышать уровень своей энергии. А с повышением уровня нашей энергии повысится и уровень колебаний атомов, из которых состоят наши тела. Хулия снова умолкла. -- И что же это значит? -- спросил я. -- Это значит, что мы станем легче, совершеннее в своей одухотворенности. Я взглянул на Санчеса; он сосредоточил все внимание на Хулии. -- В Левятом откровении, -- продолжала рассказывать она, -- говорится, что с повышением нами, людьми, уровня своих колебаний начнет происходить нечто удивительное. Люди, достигшие определенного уровня колебаний, вдруг станут невидимы для тех, кто еще остается на более низком уровне. Им покажется, что эти люди просто исчезли, но исчезнувшие будут находиться среди нас, только к ним придет ощущение необыкновенной легкости. Пока Хулия говорила, я заметил изменения в ее лице и теле. Тело стало похожим на ее энергетическое поле. Черты лица и фигура были по-прежнему ясно и четко различимы, но то, что я видел, уже не состояло из кожи и мышц. joi Она выглядела так, словно состояла лишь из мерцающего изнутри света. Я перевел взгляд на Санчеса. Оказалось, что и он выглядит так же. К моему изумлению, все вокруг выглядело подобным образом: и пирамиды, и камни под ногами, и лес вокруг, и мои собственные руки. Восприятие красоты превосходило все ощущения, которые мне довелось испытать прежде, даже то, на горной вершине. -- Когда люди начнут выходить на уровень колебаний, при котором они станут невидимы для других, --' снова донесся до меня голос Хулии, -- это будет свидетельством перехода определенной границы между этой жизнью и иным миром, откуда мы пришли и куда вернемся после смерти. Этот сознательный переход и есть путь, указанный Христом, Раскрывшись для этой энергии. Он стал настолько легок, что смог ходить по воде. Он превзошел смерть прямо здесь, на Земле, и был первым, кто осуществил этот переход, расширил границы материального мира до мира духовного. Своей жизнью Он показал, как это делается, и если мы приобщимся к тому же источнику, то, шаг за шагом, сумеем двинуться тем же путем. Придет время, и все мы достигнем такого уровня колебаний, что сможем взойти на небеса такими как есть. Я заметил, что У ил неторопливо шагает в нашу сторону. Его движения казались необычайно грациозными, словно он не шел, а скользил. -- В откровении говорится, -- продолжала Хулия, -- что большая часть людей достигнет этого уровня колебаний в третьем тысячелетии, и это будут целые группы, в которых установилась сильная взаимосвязь. Однако некоторые цивилизации достигли этого уровня колебания еще раньше. В Девятом откровении утверждается, что майя осуществили этот переход все вместе. Внезапно Хулия прервала свой рассказ. Сзади донес лись приглушенные голоса: говорили по-испански. К развалинам выходили десятки солдат; они пришли, конечно, за нами. К своему удивлению, страха я не испытывал. Солдатыпродолжали двигаться в нашу сторону, но странное дело! -- не прямо к нам. -- Они не видят нас! -- воскликнул Санчес. -- У нас слишком высокий уровень колебаний! Я снова посмотрел на военных. Священник был прав. Они растянулись цепочкой метров на шесть-восемь левее и абсолютно не обращали на нас внимания. Внезапно где-то у пирамиды снова послышались громкие возгласы. Солдаты остановились и ринулись на крики. Я напряженно всматривался, желая понять, что случилось. Из леса выходила еше одна группа солдат. Они вели за руки двух человек -- Добсона и Фила. Я был настолько потрясен, увидев, что они арестованы, что почувствовал, как резко упал мой энергетический уровень. Я посмотрел на Санчеса и Хулию. Они оба тоже не сводили глаз с воен-. ных и были, похоже, также встревожены. -- Постойте! -- казалось, донесся крик Уила с другой стороны. -- Не теряйте энергию! -- Эти слова я и услышал, и почувствовал одновременно. Они были слегка искажены. Мы повернулись и увидели, что он быстрым шагом направляется к нам. Он вроде бы сказал что-то еще, но на этот раз слов было совсем не разобрать. Я понял, что у меня что-то со зрением. Образ Уила становился неясным, искаженным. Я смотрел и не верил своим глазам: постепенно он исчез совсем. Хулия повернулась лицом ко мне и Санчесу. Ее энергетический уровень вроде бы понизился, но она не потеряла присутствия духа, словно происшедшее что-то прояснило для нее. -- Нам не удалось сохранить высший уровень колебаний, -- проговорила она. -- Страх значительно снижает его. -- Она посмотрела туда, где только что исчез Уил. -- В Девятом откровении говорится, что некоторые люди время ст времени могут совершать этот переход, но всеобщего восхождения не случится, пока мы не избавимся от страха, пока не сумеем сохранять достаточный уровень колебаний при любых обстоятельствах. Взволнованность Хулии росла: -- Неужели вы не понимаете? У нас это еше не получилось, однако роль Девятого откровения в том и заключается, чтобы помочь обрести уверенность. В Девятом откровении дается знание того, куда мы идем. Во всех остальных откровениях дается представление о мире, полном невероятной красоты и энергии, и о том, как нам еше больше при обшиться к красоте и благодаря этому по-настоящему познать ее. Чем больше красоты нам удастся увидеть, тем дальше мы продвинемся по пути эволюции. Чем дальше мы продвинемся, тем выше станет уровень наших колебаний. В Девятом откровении показано, что более глубокое восприятие красоты и повышение уровня наших колебаний в конечном счете позволит нам раскрыться для Царства Небесного, которое уже перед нами. Нам пока просто не дано его увидеть. Если мы усомнимся в нашем пути или снова сойдем с него, не следует забывать, куда устремлено наше развитие, в чем суть бытия. Обрести Царство Божие на Земле -- вот зачем мы здесь. И теперь мы знаем, как к этому прийти... как мы к этому придем. На какой-то миг она умолкла. -- В Девятом откровении есть упоминание о том, что существует Десятое откровение. Мне кажется, оно должно раскрывать... Прежде чем она успела договорить, каменные плитки у наших ног раскрошила автоматная очередь. Подняв руки, мы легли на землю. Никто не сказал ни слева, когда подошли солдаты, отобрали у нас бумаги и увели в разные стороны. Первые недели после ареста прошли в постоянном страхе. После того как армейские офицеры по очереди допрашивали меня о Манускрипте, энергетический уровень У меня резко упал.Я изображал недалекого туриста и говорил, что ничего не знаю. В конце концов я действительно не имел представления, у кого из других священников могли иметься списки или насколько глубоко проникли идеи Манускрипта в народ. И вот моя тактика сработала. Через некоторое время военные, похоже, устали и передали меня гражданским чиновникам, у которых подход был иной. Эти старались убедить меня в том, что моя поездка в Перу была безумием с самого начала. Безумием потому, что, как они утверждали, Манускрипта в действительности никогда не было. Эти откровения, по сути дела, придуманы, заявляли они, небольшой группой священнослужителей с целью подготовки бунта. Меня одурачили, говорили эти чиновники, и я не возражал им. Через некоторое время наши беседы стали чуть ли не задушевными. Все стали относиться ко мне как к невинной жертве этого заговора, как к легковерному янки, который начитался приключенческих романов и потерялся в чужой стране. Моя энергия была настолько низка, что я вполне мог поддаться этому "промыванию мозгов", если бы не случилось еше кое-что. Я был неожиданно переведен с военной базы, где меня содержали под стражей, в правительственную резиденцию недалеко от аэропорта в Лиме. Там находился тоже задержанный падре Карл. Это стечение обстоятельств в какой-то мере вернуло мне утраченную уверенность в себе. Я прогуливался по открытому дворику, когда увидел падре Карла на скамье с книгой. Я подошел, стараясь сдержать радость и надеясь, что мое поведение не привлечет внимания служащих внутри здания. Когда я сел, он поднял на меня глаза и расплылся в улыбке. -- А я знал, что вы придете, -- сказал он. -- Вы знали? Он закрыл книгу, и я увидел, что его глаза светятся восторгом. -- Когда мы с падре Костусом приехали в Лиму. -- стал рассказывать мне священник, -- нас тут же арестовали и разлучили, и с того самого времени я нахожусь здесь. Я никак не мог понять причины ареста: вроде бы ничего такого не произошло. Потом стали все время приходить в голову мысли о вас. -- Тут он многозначительно посмотрел на меня. -- Я понял, что вы появитесь. -- Как замечательно, что вы здесь, -- сказал я. -- Вы слышали о том, что произошло на Селестинских развалинах? -- Да, -- ответил падре Карл. -- Я говорил немного с падре Санчесом. Его продержали здесь один день, а потом куда-то увезли. -- С ним все в порядке? Что с ним произошло? Его собираются посадить в тюрьму? Он что-нибудь знает о судьбе остальных? -- О наших знакомых никаких сведений у него не было, а что касается его самого -- не знаю. Тактика властей заключается в том, чтобы разыскать и уничтожить все списки Манускрипта. А потом представить все это грандиозной мистификацией. Всех нас, насколько я понимаю, собираются полностью дискредитировать, однако кто знает, как они в конце концов поступят с нами. -- Ну а списки Лобсона? Первое и Второе откровения, которые он оставил в Штатах? -- Они уже в Перу, -- ответил падре Карл. -- Падре Санчес рассказал, что тайные агенты перуанского правительства разнюхали их местонахождение и выкрали их. Такое впечатление, что эти агенты повсюду. Они с самого начала знали о Лобсоне и о вашей приятельнице Чарлин. -- И вы считаете, власти стремятся к тому, чтобы не осталось ни одного списка? -- Если какой-нибудь и удастся спасти, я буду считать это чудом. Я отвернулся, чувствуя, как снижается уровень моей заново обретенной энергии.-- Вы понимаете, что это означает? -- спросил падре Карл. Я взглянул на него, но ничего не сказал. -- Это означает, -- продолжал он, -- что каждый из нас должен в точности запомнить, о чем говорится в Манускрипте. Вам с Санчесом не удалось убедить кардинала Себастьяна отдать вам древнюю рукопись, но вы задержали его на время, достаточное для того, чтобы Девятое откровение было понято. Теперь нужно, чтобы о нем узнали. Этим и придется заняться вам. Выслушав слова священника, я ощутил, что он оказывает на меня давление, и во мне проснулась ролевая установка замкнутости. Я откинулся на спинку скамьи и отвернулся, отчего падре Карл рассмеялся. В это мгновение мы оба заметили, что за нами наблюдают несколько служащих резиденции. -- Послушайте, -- быстро заговорил падре Карл. -- С сегодняшнего дня откровения придется передавать из уст в уста. Каждый, кто выслушает эту весть и осознает, что эти откровения истинны, должен передать эту весть любому, кто готов ее принять. Приобщение к энергии -- это то, к чему люди должны быть открыты, о чем нужно рассказывать, ожидать этого. Иначе все человечество может прийти к тому, что смысл жизни -- в обретении власти над другими и в эксплуатации нашей планеты. Если мы опять вернемся к этому, нам не выжить. Мы должны сделать все возможное, чтобы разнести эту весть по миру. Я заметил, что из здания вышли два чиновника и двинулись в нашу сторону. -- И вот еще что... -- добавил падре Карл вполголоса. -- Что? -- откликнулся я. -- Падре Санчес говорил, что Хулия упоминала о Десятом откровении. Оно еще не найдено, и никто не знает, где оно может быть. Чиновники были уже совсем рядом. -- Мне приходили мысли о том, что они собираются отпустить вас. Может статься, что вы остаетесь единственным, кто сможет заняться его поисками. В эту секунду наш разговор был прерван, и меня повели к зданию. Улыбающийся падре Карл махал мне рукой и говорил что-то еще, но я уже был не в состоянии что-либо воспринимать. Как только он заговорил о Десятом откровении, я оказался поглощен мыслями о Чардин. Почему она мне вспомнилась? Какая связь между ней и Десятым откровением? Чиновники настоятельно предложили мне собрать то немногое, что у меня было из вещей, и следовать за ними ко входу в резиденцию, где ждала правительственная машина. Оттуда меня доставили прямо в аэропорт, где мы поднялись наверх, на посадку. Там один из чиновников, деланно улыбаясь, бросил на меня взгляд из-за толстых стекол очков. Передавая мне паспорт и билет на самолет в Штаты, он уже не улыбался... А потом по-английски с жутким перуанским акцентом сказал, чтобы я никогда, никогда не возвращался. Конец.