© Copyright Борис Виан
© Copyright Дмитрий Свинцов (pkt[ат]onego.ru), перевод с французского
Date: 21 Jan 2008
ПОЭТ
Вот, поэт.
Он как будто бы слеп,
Но при помощи пенья
И стихосложенья
Зарабатывает на хлеб,
Он хранит от забвенья
И людей, и явленья, -
Это делая великолеп -
но.
КОГДА БЫ БЫЛ ПОЭТОМ
Когда б был поэтом Виан, -
С утра был бы пьян вдрабадан.
Шагая, вперял бы в туман,
Свой нос, сизый, как баклажан,
В дырявых карманах
Сжимая, наверно,
Собранье сонетов, -
Сплошные шеднервы.
НЕ ТО, ЧТО РАНЬШЕ
Шаловливой рифме
Заглянуть за лиф мне
Жадным взглядом прежним
Хочется все реже.
И не то, чтоб возраст,
Только тянет просто
С прозою под пиво
Поболтать лениво.
ЖИЗНЬ ЗУБУ ПОДОБНА...
Жизнь зубу подобна.
Бездумно вначале живешь.
И с булками сдобными пряники лихо жуешь,
Пока не заноет однажды.
И дело не кончится пломбой.
А надо бы просто
Без лишних врачей и речей
Зуб вырвать.
Как жизнь вырывают порой
Без апломба.
ЧТО ВЫЛУПИЛ ЗЕНКИ
Что вылупил зенки,
что вылупил зенки
на смуглую ляжку
блондинки,
что к стенке
солнцем полдневным прижата
на парус пузатый
за волноломом
на пенку
в чашке кофе
в знакомом
кафе
что вылупил зенки
на след
на прибрежнем песке
на море
такое бездонное и голубое
со стаями рыб
шевелящих телами
у водорослей над головами
лениво
на чаек
взбивающих
пену отлива
что вылупил зенки
уж больно красиво
ВСЕ СКАЗАНО СТО РАЗ
Все сказано сто раз, похоже,
давно о чем хочу сказать,
когда сажусь стихи писать.
Но удивляюсь, день итожа,
и снова задаю вопрос:
коль хвалите меня,
так, что же -
я снова натянул вам нос?
Я НЕ ХОЧУ ЗАГНУТЬСЯ
Я не хочу загнуться
пока не увижу псов
черных псов мексиканских
спящих в ночи без снов
и пожирателя тропиков -
гамадрила с пурпурной задницей
пузырчатых гнезд паучьих
лоснящихся от росы
я не хочу загнуться
пока не увижу что реверс
лунной монеты в щербинах
что солнце не греет, а лето
зима и весна и осень
всего лишь
четыре времени года
Пока не пройду в почетной
мантии по Бульварам
пока не выловлю жалкий
взгляд из помойного бака
пока из горла рекою
кровь не хлынет густая
я не хочу загнуться
не переболев проказой
сифилисом, короче,
всеми болезнями века
исход леченья не важен
главное - чтобы
чтобы
чтобы
я знал наверно
что первым ее подцепил
пока не совсем растратил
все то что люблю и знаю
пока не истерлись даты
пока я еще ныряю -
в зеленую тайну моря
где в неповторимом вальсе
водоросли струятся
ныряю в испарину дюн
в травы остролистый шорох
в морщины земли обожженной
и в аромат секвой
и в поцелуи той
единственной, что жила
и только меня ждала -
мышонок мой, Урсула
Я не хочу загнуться
пока до конца не выпью
губы твои губами
тело твое руками
и все остальное - глазами
но больше об этом ни слова
Итак, все готово
Но я не загнусь покуда
еще не изобрели
вечно живые розы
сутки из двух часов
море размером с гору
или наоборот
Пока не печатают в цвете газеты
пока еще плачут обиженно дети
и не упразднили печали и горести
пока еще множество всяческих фокусов
спят до поры в черепах генеральных
конструкторов, садовников гениальных
утопических социалистов
урбанистических урбанистов
мыслителей мыслящих
о благе всеобщем
в общем
пока не увидели
эти и те
того, что веками
нас ждет в темноте
Я вижу его
мой предсмертный двойник,
качаясь, подходит ко мне, не спеша
дрожит, издает отвратительный рык,
в объятьях сжимая меня и душа.
Но нет мсье, ах нет мадам
я не отправлюсь к праотцам
пока не распознаю вкуса
я блюда этого - искусно
его состряпал кулинар
великий
и поверьте
я не отправлюсь к праотцам
я отразить готов удар
пока не выберу как дар
вкус смерти
(КОГДА ВЫСУШАТ ЧЕРЕП ВЕТРА...)
Когда высушат череп ветра
Когда кости обгложет трава
В то, что это не злая игра
Кто поверит?
Лишь смерть, чьи права
Беспредельны?
Вглядись:
Стали лимфа и кровь
(вот и рифма - "любовь")
Жирным супом для крыс
Словно клювы у птиц
Ступни, икры без мышц
Вместо двух ягодиц -
Два пустых полушарья
Вкруг провалов глазниц -
Отпечаток ресниц
И - услада девиц -
Губ изъеденных пара.
Тут же нос весом в пуд,
Сердце, печень и уд -
Пустяки, что дают
Шанс вниманья добиться
У министров, принцесс,
Римских пап и папесс,
У ослиц-критикесс
И бомонда столицы.
Фосфор вытек мне в рот -
Это мозг, что в полет
Отправлял за порог
Суеты и тревог.
Ветер в черепе. Кости в траве.
Старость с немощью спят в голове.
СОВЕТЫ ДРУГУ
Чудак,
ты хочешь стать поэтом.
Послушай, не сходи с ума -
в стихах сегодня, как в клозете,
полно дерьма.
Аксессуаров идиотских
и экзотических вещиц, -
они приводят в трепет скотский
лишь толстосумов и девиц.
С непритязательным букетом
и с поцелуем на губах, -
хоть пой один,
хоть пой дуэтом -
ты будешь вечно в дураках.
Тебя использует издатель,
как шлюху ловкий сутенер,
и, не признав тебя, читатель
закроет двери на запор.
И ты, мой друг, поступишь мудро,
коль вспомнишь тот мотив простой,
что ты свистел сегодня утром
над улицей своей пустой.
СЛАВЯНСКАЯ ДУША
Славянская душа.
У меня славянская душа.
Родился под Парижем,
в Виль-д'Авре
в настоящей французской семье:
мать звали Жанной,
отца - Жаном.
А меня нарекли Иваном.
Это имя не выходит
из моей головы -
выходит,
что родом я из Москвы
(вот, что значит -
увидела пылкая пара
когда-то барина
у самовара).
Славянская душа.
У меня славянская душа.
Она срослась с французской кожей.
И телом стал я славянином тоже.
Славянская душа.
У меня славянская душа.
Я не был дальше Сен-Жермен-де-Пре.
Мне дали имя русской в семье.
Но все вокруг
меня считают русским.
Я не сопротивляюсь.
На закуску
ем пироги с капустой,
водку пью
с утра до ночи
и посуду бью.
Славянская душа.
У меня славянская душа.
За мной шпионит собственное имя.
Я сделал из железа пару штор,
чтоб окна в доме занавесит ими -
не занавесил.
Чтобы воздух шел...
Славянская душа...
ДЕЗЕРТИР
Господин Президент!
Я письмо вам отправил.
Исключеньем из правил -
вскройте этот конверт.
В среду вечером мне
сообщили повесткой,
что я завтра в армейском
должен быть на войне.
Господин Президент!
Не для братоубийства
я, поверьте, родился,
но - чтоб жить, чтобы петь.
Ради песни и мира
сообщаю, мсье, -
не хочу быть, как все,
ухожу в дезертиры!
Господин Президент!
Мой отец уже умер.
Мои братья бездомны.
Плачут дети мои.
Моя мама одна.
Одиночество это
призывает к ответу:
что нам эта война?
А когда я в тюрьме
вшей кормил, жрал баланду,
мою душу жандармы
растоптали в дерьме.
Хлопну дверью с утра
я у смерти под носом.
Пусть останется с носом!
Мне - в дорогу пора.
Рождены мы людьми.
Человек не приемлет
кровью вскармливать землю
на погибель семьи.
И не надо нам лент.
Если крови вам мало -
Сдайте вашу капралу,
господин Президент!
Ну а если закон
огласит: "Вне закона!" -
не жалейте патроны -
я не вооружен.
Открытое письмо г-ну Полю Фаберу, советнику муниципалитета
Дорогой мсье,
Вам хотелось бы осветить лучами нынешней реальности довольно простую и
без претензий песню "Дезертир", которую вы услышали по радио и автором
которой являюсь я. Вы посчитали довольно претенциозно, что в ней вынесен
приговор старым солдатам всех прошлых, нынешних и будущих войн. Вы
потребовали у префекта департамента Сены запретить эту песню. Это
подтверждают и те, кто хочет услышать о существовании цензуры на радио, и
это деталь, о которой полезно знать.
Мне неловко об этом говорить, но этой песне аплодировали в "Олимпии" (3
недели) и в Бобино (15 дней) прежде, чем она была спета на радио Мулуджи;
некоторые, я знаю, нашли ее шокирующей, их было немного, и я уверен, что они
просто не поняли ее. Вот несколько объяснений этому.
Из двух вещей надо выбрать одну: бывшие однополчане, вы воевали за мир
или за удовольствия? Если за мир, как я осмелюсь надеяться, не обрушивайтесь
на кого-либо, кто находится на вашей стороне, а лучше ответьте на следующий
вопрос: если кто-то не берется протестовать против войны в мирное время,
когда же он может протестовать против нее? Или, может, вы любите войну - и
воюете ради удовольствия? Я даже не допускаю мысли думать подобным образом;
что касается меня, то я совершенно не агрессивный тип.
Что же до этой песни, то она сражается против того, против чего воевали
и вы. И если это так, не играйте словами, приписывая ей то, чего в ней нет:
это песня не о праведной войне.
Что же касается праведных и неправедных войн - сближение "праведная" и
"война" шокирует меня, как и других так же, как вас шокирует моя песня.
Вспомним "праведную" войну, которую начали в 1940 году, бросив в нее
французских солдат. Плохо вооруженные, плохо управляемые, плохо
информированные, не имевшие зачастую для защиты ничего, кроме винтовки, в
которую не влезали патроны (так случилось среди других с моим старшим братом
в мае 1940 года), солдаты 1940 года дали миру урок мудрости, отказавшись
сражаться; те, кто это не имел мужества этого сделать, был побит - и крепко
побит.
Умереть за родину, это очень красиво; но не следует умирать всем - что
в таком случае станет с родиной. Родина - это не земля, это - люди (генерал
де Голль в данном случае мне не противоречит, я надеюсь). Люди, не солдаты,
но - гражданские лица, которые нуждаются в защите. Впрочем, когда и солдаты
становятся гражданскими лицами, это означает конец войне.
ПОСЛЕДНИЙ ВАЛЬС
Последний рогалик
с последней газетой -
такое обычное
утро, как это,
было уже не однажды.
Такое же солнце
под шины ложилось
и так же монеткой
в кафе золотилось.
К чему сантименты однако.
Скорее в гостиницу.
Сброшено платье.
И, губы подставив,
откроет объятья
последняя женщина нынче.
Прщайте, любимая.
К черту кручину.
И к женщине
молча подходит мужчина.
Присядут.
Простятся не плача.
Последний вечер. Завтра не наступит.
Пускай его никто не обессудит.
Последний вальс.
Жасмин дурманит мозг
на набережной Сены.
Вот и мост.
Последний "добрый вечер"
всем знакомым
и незнакомым тоже.
Перед домом,
где тихо спят, не ведая забот,
замедлит шаг.
И за угол свернет.
Вот спуск к реке.
Нелепый взмах руки.
И на воде
расходятся
круги.
ПОПЫТКА СМЕРТИ
Я умру от разрыва аорты.
Будет вечер особого сорта -
в меру чувственный, теплый и ясный
и ужасный.
Я умру,
подымаясь по венам
вместе с тромбом.
Иль жирная крыса
ногу мне отгрызет по колено.
Или рухнет с заоблачной выси,
как витраж мне на голову небо.
Гром мне уши забьет динамитом.
Я умру тяжело и нелепо.
Я умру, очевидно, убитым.
И - профессиональным убийцей.
Если это со мною случится,
то умру я, не зная, что умер, -
лишь услышу стрекочущий зуммер
метко в сердце направленной пули.
Захлебнусь в том, что звери надули,
относящиеся ко мне лично
безразлично
и очень прилично.
Я умру нагишом или франтом,
чисто выбритым, с розовым бантом.
И, чтоб светских шокировать дур,
я не сделаю педикюр.
Я умру, слез в подушку не пряча.
Я умру, когда будут судачить
вкруг меня,
лицемерить и лгать
и бумаги мои воровать.
Я умру, видя детские муки
и в проклятье простертые руки
матерей и отцов.
Я умру.
К погребальному выйду костру.
И взойду равнодушно.
И вспыхну.
И, когда это кончится точно,
коль и здесь не пробудится стих мой, -
наконец то поставлю я точку.
И умру.
Перевод с французского Дмитрия СВИНЦОВА
e-mail: pkt@onego.ru
svincov@mail.ru