---------------------------------------------------------------
     © Copyright П.Н. Петров, 1999
     Email: tinmonument AT gmail.com
     Date: 04 Jun 2007
---------------------------------------------------------------

     драма в одном действии
     перевод с английского
     П.Н. Петрова (1999)

     перевод на английский с французского
     А. Дугласа под редакцией автора

     ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     ИРОД АНТИПА, тетрарх Иудеи
     ИОКАНААН, пророк
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ, начальник стражи
     ТИГЕЛЛИН, молодой римлянин
     КАППАДОКИЕЦ
     НУБИЕЦ
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ
     ВТОРОЙ СОЛДАТ
     ПАЖ ИРОДИАДЫ
     ИУДЕИ, НАЗАРЕЯНЕ и проч.
     РАБ
     НЕЕМАН, палач
     ИРОДИАДА, жена тетрарха
     САЛОМЕЯ, дочь Иродиады
     РАБЫНИ САЛОМЕИ



     СЦЕНА  -  Большая терраса  во  дворце Ирода  над  пиршественным  залом.
Несколько солдат стоят, прислонившись к перилам. Справа - огромная лестница,
слева, в глубине, видна старая цистерна из  позеленевшей  от времени бронзы.
Лунный свет.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Как прекрасна сегодня вечером царевна Саломея!
     ПАЖ ИРОДИАДЫ: Посмотри на луну. Странная  луна. Она  похожа на женщину,
выходящую из  могилы... Она  напоминает мертвую женщину... Кажется, что  она
ищет мертвых.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Она выглядит странно. Она похожа на маленькую царевну в
желтой вуали и  серебряной  обуви... Она похожа на царевну, и ножки ее - две
белых голубки... Кажется, что она танцует.
     ПАЖ ИРОДИАДЫ: Она похожа на мертвую женщину. Так медленно движется...
     (Шум в пиршественном зале.)
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Какие крики! Что там за звери ревут?
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Иудеи! Они всегда такие. Это они спорят о своей религии.
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: О своей религии? почему они спорят о ней?
     ВТОРОЙ СОЛДАТ:  Не знаю. Они  всегда  о ней спорят.  Например,  фарисеи
говорят, что ангелы есть, а саддукеи утверждают, что ангелов не существует.
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Я думаю, это просто нелепо - спорить о таких вещах.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Как прекрасна сегодня вечером царевна Саломея!
     ПАЖ  ИРОДИАДЫ:  Ты  всегда смотришь на нее! Ты  слишком  много  на  нее
смотришь. Это опасно - так смотреть на кого-нибудь.  Мне кажется, произойдет
что-то ужасное.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Она необычайно прекрасна сегодня...
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Какой мрачный вид у тетрарха.
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Да, у него мрачный вид.
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Он все время на что-то смотрит.
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Он все время на кого-то смотрит.
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: На кого он смотрит?
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Я не знаю.
     МОЛОДОЙ  СИРИЕЦ: Царевна  так бледна!  Я  никогда  не  видел  ее  такой
бледной. Она похожа на отражение белой розы в серебряном зеркале.
     ПАЖ ИРОДИАДЫ: Не смотри на нее. Ты слишком много на нее смотришь.
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Иродиада наполнила чашу тетрарха.
     КАППАДОКИЕЦ:  Царица  Иродиада -  это  та,  в черной  диадеме, расшитой
жемчугом, у которой волосы напудрены голубым?
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Да, это Иродиада, жена тетрарха.
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Тетрарх очень  любит вино. У него есть вино трех сортов.
Одно - с острова Самофракия - пурпурное, как мантия кесаря.
     КАППАДОКИЕЦ: Я никогда не видел кесаря.
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Другое привозят из города Кипр - желтое, как золото.
     КАППАДОКИЕЦ: Я люблю золото.
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: А третье - Сицилийское. Это вино красное, как кровь.
     НУБИЕЦ: Боги моей страны очень любят кровь. Дважды в год мы приносим им
в жертву юношей и девушек,  пятьдесят юношей  и  сто девушек. Но, похоже, мы
отдаем им слишком мало: они очень суровы к нам.
     КАППАДОКИЕЦ:  В  моей  стране  совсем  не  осталось  богов. Их  изгнали
римляне.  Многие считают, что боги скрываются в  горах, но я в это  не верю.
Три ночи я провел в горах, я везде искал их, но не нашел. Тогда я стал звать
их по именам, но они не вышли. Я думаю, они умерли.
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Иудеи поклоняются Богу, которого невозможно увидеть.
     КАППАДОКИЕЦ: Мне это не понятно.
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: И вообще они верят только в то, что невозможно увидеть.
     КАППАДОКИЕЦ: Мне кажется, это совершенно нелепо.
     ГОЛОС ИОКАНААНА:  Идущий  за мною сильнее  меня. Я недостоин  развязать
ремень на обуви Его. Когда Он придет, возликует  пустыня. Она расцветет, как
лилия. Слепые  прозреют и глухие услышат...  Младенец положит руку на логово
дракона и поведет львов, держа их за гривы.
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Заставь его замолчать. Он всегда говорит какой-то вздор.
     ПЕРВЫЙ  СОЛДАТ:  Нет,  нет.  Он  святой  человек. К тому  же,  он очень
вежливый человек. Каждый день, когда я приношу ему еду, он благодарит меня.
     КАППАДОКИЕЦ: Кто он такой?
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Пророк.
     КАППАДОКИЕЦ: Как его имя?
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Иоканаан.
     КАППАДОКИЕЦ: Откуда он?
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Он пришел  из  пустыни,  питался там  акридами  и  диким
медом. На нем была одежда из  верблюжьего волоса и кожаный пояс. Вид его был
страшен. За ним следовало великое множество людей. У него даже были ученики.
     КАППАДОКИЕЦ: О чем он говорит?
     ПЕРВЫЙ  СОЛДАТ:  Мы  не  знаем.  Иногда  он говорит что-то  ужасное, но
невозможно понять, что это значит.
     КАППАДОКИЕЦ: Его можно увидеть?
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Нет. Это запрещено тетрархом.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Царевна закрыла лицо веером... Ее белые руки  трепещут,
как летящие голубки... Они напоминают белых бабочек...  Они  очень похожи на
белых бабочек...
     ПАЖ ИРОДИАДЫ: Что тебе до того? Зачем ты  смотришь на нее? Не смотри на
нее! Мне кажется, случится что-то ужасное.
     КАППАДОКИЕЦ (указывая на цистерну): Какая странная тюрьма!
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Это старая цистерна.
     КАППАДОКИЕЦ:  Старая   цистерна!   должно  быть,  такая   тюрьма  очень
нездорова.
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: О нет. Например, брат тетрарха, его старший брат, первый
муж царицы Иродиады,  просидел в ней двенадцать  лет, но  так и не умер. Его
пришлось задушить.
     КАППАДОКИЕЦ: Задушить? Кто осмелился это сделать?
     ВТОРОЙ СОЛДАТ  (указывая на палача,  негра  огромного  роста): Вон тот,
Нееман.
     КАППАДОКИЕЦ: Он не побоялся?
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: О нет. Тетрарх передал ему перстень.
     КАППАДОКИЕЦ: Какой перстень?
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Перстень смерти. Так что он не побоялся.
     КАППАДОКИЕЦ: Но это ужасно - задушить царя.
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ:  Ужасно? почему?  У  царей такая  же  шея, как у  других
людей.
     КАППАДОКИЕЦ: Мне кажется, это ужасно.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ:  Царевна встает!  Она выходит из-за стола!  Похоже, она
чем-то  обеспокоена. О! она идет сюда. Да, она идет сюда! Она так  бледна! Я
никогда не видел ее такой бледной...
     ПАЖ ИРОДИАДЫ: Не смотри на нее! Прошу тебя, не смотри на нее.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Она похожа  на голубку,  которая сбилась с пути...  Она
похожа на нарцисс, дрожащий на ветру... Она похожа на серебряный цветок.
     (Входит Саломея.)
     САЛОМЕЯ: Я не хочу там оставаться.  Я не  останусь. Отчего тетрарх  все
время  смотрит на меня своими  глазами крота из-под дрожащих век?.. Странно,
что  муж  моей  матери так  смотрит на меня. Я не  знаю,  что это  значит...
Впрочем, нет, я знаю.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Ты покинула пир, царевна?
     САЛОМЕЯ:  Здесь такой свежий воздух! Здесь можно дышать!  Там внутри  -
эти иудеи из Иерусалима, готовые разорвать друг друга  на части  из-за своих
глупых  обрядов,  и эти  варвары,  которые не  переставая  пьют  и постоянно
разливают вино, и греки из Смирны, у них подкрашены глаза и нарумянены щеки,
а их волосы завиты кольцами, и  молчаливые стройные египтяне, у  них длинные
желто-зеленые  ногти и коричневые плащи, и  римляне, эти грубые  свиньи с их
отвратительной непонятной речью. Я так ненавижу римлян! Такие жалкие, грубые
люди, и всегда изображают из себя знатных и благородных.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Не желаешь ли сесть, царевна?
     ПАЖ  ИРОДИАДЫ:  Зачем  ты  говоришь с  ней?  Зачем  смотришь на  нее?..
Произойдет что-то ужасное!
     САЛОМЕЯ: Так хорошо смотреть на луну! Она похожа на маленькую монету...
Напоминает  маленький  серебряный  цветок...  Такая холодная  и чистая...  Я
уверена, что луна - девушка, она  прекрасна девственной  красотой... Да, она
девушка.  Она никому не позволяла осквернить себя. Она никогда не отдавалась
людям, как другие богини.
     ГОЛОС  ИОКАНААНА: Он  явился, Он пришел!  Он  пришел, Сын Человеческий!
Кентавры спрятались в реках, а сирены вышли из рек и лежат под листвою леса.
     САЛОМЕЯ: Чей это голос, кто это?
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Это пророк, царевна.
     САЛОМЕЯ: А, пророк! Это тот, которого боится тетрарх?
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Этого мы не знаем, царевна. Пророк Иоканаан.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Не угодно ли тебе,  царевна, чтобы я  приказал принести
твои носилки? В саду сегодня прекрасный вечер...
     САЛОМЕЯ: Он говорит ужасные вещи о моей матери, правда?
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Мы не можем понять, что он говорит, царевна.
     САЛОМЕЯ: Да, он говорит о ней ужасные вещи.
     (Входит раб.)
     РАБ: Царевна, тетрарх просит тебя вернуться на пир.
     САЛОМЕЯ: Я не пойду.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ:  Прости меня, царевна, но если ты  не  вернешься, может
произойти какое-нибудь несчастье.
     САЛОМЕЯ: Он старик, этот пророк?
     МОЛОДОЙ  СИРИЕЦ:  Царевна, тебе лучше вернуться. Позволь  мне проводить
тебя.
     САЛОМЕЯ: Этот пророк... он старик?
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Нет, царевна, он совсем молодой человек.
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Это неизвестно. Многие считают, что он Илия.
     САЛОМЕЯ: Кто это - Илия?
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Очень древний пророк этой страны, царевна.
     РАБ: Какой ответ мне передать тетрарху от имени царевны?
     ГОЛОС ИОКАНААНА: Не  радуйся,  земля  Палестины, что  преломилась плеть
бичевавшего  тебя.  Ибо из змеиного семени произойдет  василиск, и потомство
его поглотит птиц.
     САЛОМЕЯ: Такой странный голос! Я хотела бы поговорить с ним.
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Боюсь, это невозможно, царевна. Тетрарх не желает, чтобы
с ним разговаривали. Даже первосвященнику запретил говорить с ним.
     САЛОМЕЯ: Я хочу поговорить с ним.
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Это невозможно, царевна.
     САЛОМЕЯ: Я так хочу.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Не лучше ли вернуться на пир, царевна?
     САЛОМЕЯ: Выведите пророка.
     (Раб уходит.)
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Мы не смеем, царевна.
     САЛОМЕЯ (подходит к цистерне и заглядывает в нее): Здесь так темно. Это
должно быть ужасно,  сидеть  в такой темной  дыре! Она  похожа на  могилу...
(Солдатам.) Вы что, не слышали? Выведите пророка. Я желаю его видеть.
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Царевна, прошу тебя, не требуй этого от нас.
     САЛОМЕЯ: Вы заставляете меня ждать!
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Царевна, жизнь каждого из нас в твоей власти, но мы не в
праве сделать то, о чем ты просишь... И не нас следовало бы просить об этом.
     САЛОМЕЯ (смотрит на молодого сирийца): А!
     ПАЖ ИРОДИАДЫ:  О! что из этого выйдет? Я уверен, случится  какое-нибудь
несчастье.
     САЛОМЕЯ  (подходя к  молодому сирийцу): Ты  сделаешь  это для меня,  не
правда ли, Нарработ? Ты сделаешь это - для меня? Я всегда  была благосклонна
к тебе.  Ты  сделаешь  это для  меня?  Я  хочу только  посмотреть  на  этого
странного пророка. О нем так много говорят. Тетрарх не раз говорил о нем.  Я
думаю, тетрарх боится его... Неужели и ты боишься его, Нарработ?
     МОЛОДОЙ  СИРИЕЦ:  Я не  боюсь  его,  царевна.  Я  никого не  боюсь.  Но
поднимать крышку этого колодца строго запрещено, это приказ тетрарха.
     САЛОМЕЯ:  Ты сделаешь  это для  меня,  Нарработ,  и  завтра, когда меня
пронесут в  носилках  через  ворота  торговцев  идолами,  я уроню  для  тебя
маленький цветок, маленький зеленый цветок.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Царевна, я не могу, не могу.
     САЛОМЕЯ (улыбаясь): Ты сделаешь это для меня, Нарработ. Ты знаешь,  что
ты  это  сделаешь.  И  завтра,  когда  меня  пронесут  в  носилках  по мосту
покупателей идолов, я посмотрю на тебя сквозь кисейное покрывало, я посмотрю
на тебя, Нарработ, и, может быть, улыбнусь тебе. Посмотри на меня, Нарработ,
посмотри  на меня.  А! ты знаешь, что сделаешь  то, о  чем я прошу  тебя. Ты
хорошо это знаешь, не правда ли?.. Я знаю, что ты это сделаешь.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ (делая знак третьему солдату): Выведите пророка. Царевна
Саломея желает его видеть.
     САЛОМЕЯ: А!
     ПАЖ  ИРОДИАДЫ: О!  какая странная луна! Кажется,  что  это рука мертвой
женщины, которая хочет укрыться саваном.
     МОЛОДОЙ  СИРИЕЦ:  Странная  луна!  Она  похожа  на  маленькую царевну с
янтарными  глазами.  Она  улыбается сквозь кисейные облака, словно маленькая
царевна.
     (Пророк  выходит из  цистерны.  Саломея  смотрит  на  него  и  медленно
отступает назад.)
     ИОКАНААН: Где тот, чья чаша скверны уже переполнена? Где тот, кто умрет
однажды в серебряных одеждах на  глазах у всего  народа?  Пусть  он придет и
услышит голос того, кто проповедовал в пустынях и царских дворцах.
     САЛОМЕЯ: О ком он говорит?
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Никто этого не знает, царевна.
     ИОКАНААН: Где та, что увидела мужей,  нарисованных на  стенах, халдеев,
изображенных разноцветными  красками,  предалась  вожделению  очей  своих  и
отправила послов в Халдею?
     САЛОМЕЯ: Он говорит о моей матери.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: О нет, царевна.
     САЛОМЕЯ: Да, это о моей матери.
     ИОКАНААН:  Где та,  что отдавалась военачальникам  ассирийским, которые
носят перевязи на чреслах своих и разноцветные тиары на головах? Где та, что
отдавалась юношам египетским, одетым  в тонкое  полотно и пурпур,  у которых
золотые  щиты,  серебряные  шлемы  и  сильные тела? Пусть покинет  она  ложе
скверны  своей,  ложе кровосмешения, чтобы могла услышать  слова  того,  кто
готовит пути Господу, и могла  раскаяться в беззакониях своих. Даже если она
никогда не раскается и  пребудет во  грехе  своем, пусть она придет, ибо бич
Господень уже в руке Его.
     САЛОМЕЯ: Но он ужасен, он ужасен!
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Не оставайся здесь, царевна, прошу тебя.
     САЛОМЕЯ: Самое  ужасное - это  его глаза.  Они похожи на  черные  дыры,
прожженные  в  тирском  ковре  факелами.  Они  похожи на черные  пещеры, где
обитают  драконы. Они похожи  на черные  пещеры в Египте, в  которых драконы
устраивают свои логова. Они подобны черным озерам, взволнованным  неведомыми
лунами... Как ты думаешь, он будет еще говорить?
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Не оставайся здесь, царевна. Я прошу тебя, не оставайся
здесь.
     САЛОМЕЯ: Он такой худой! Он похож на тонкое изваяние из слоновой кости.
Он подобен изваянию  из серебра. Я уверена, что он так же чист, как луна. Он
похож на серебряный луч. Должно быть, его тело очень холодное, как  слоновая
кость... Я хочу посмотреть на него вблизи.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Нет, нет, царевна!
     САЛОМЕЯ: Я должна посмотреть на него вблизи.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Царевна! царевна!
     ИОКАНААН: Что это  за  женщина смотрит  на  меня?  Я не хочу, чтобы она
смотрела на меня. Зачем она смотрит на  меня своими золотыми  глазами из-под
золоченых век? Я не  знаю,  кто она.  Я не желаю знать,  кто она.  Пусть она
уйдет. Не с ней я хочу говорить.
     САЛОМЕЯ: Я Саломея, дочь Иродиады, царевна Иудейская.
     ИОКАНААН: Прочь! Дочь  Вавилона! Не приближайся  к избраннику  Господа.
Твоя мать наполнила землю вином беззаконий своих, и вопль о грехах ее достиг
ушей Господних.
     САЛОМЕЯ: Говори еще, Иоканаан. Твой голос опьяняет меня.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Царевна! царевна! царевна!
     САЛОМЕЯ: Говори еще. Говори еще, Иоканаан, и скажи, что мне делать.
     ИОКАНААН:  Не приближайся  ко  мне,  дочь Содома,  но  закрой лицо свое
покрывалом и посыпь голову пеплом, пойди в пустыню и ищи Сына Человеческого.
     САЛОМЕЯ:  Кто  это, Сын  Человеческий? Он  так  же  прекрасен,  как ты,
Иоканаан?
     ИОКАНААН: Прочь! Прочь! Я слышу во дворце взмахи крыльев ангела смерти.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Царевна, я очень прошу тебя, уйди отсюда!
     ИОКАНААН: Ангел Господень, зачем ты явился с мечом своим? Кого ты ищешь
в этом нечестивом дворце?.. Не  настал еще день того, кто умрет в серебряных
одеждах.
     САЛОМЕЯ: Иоканаан!
     ИОКАНААН: Кто это говорит?
     САЛОМЕЯ: Иоканаан! Я влюблена в  твое тело. Твое тело белое,  как лилии
на некошеном лугу. Твое тело белое,  как  снега, что лежат на горах Иудеи  и
нисходят в долины. Розы в саду царицы Аравийской не так белы, как твое тело.
Ни розы  в саду царицы Аравийской, ни  стопы  утренней зари, пробегающие  по
листьям, ни  лоно луны, когда она покоится на лоне моря... Нет ничего в мире
такого белого, как твое тело. Дай мне коснуться твоего тела!
     ИОКАНААН:  Прочь,  дочь  Вавилона!  Через женщину зло пришло в мир.  Не
говори со мною. Я не хочу тебя слушать. Я внимаю только словам Господа.
     САЛОМЕЯ:  Твое тело отвратительно. Оно похоже на тело прокаженного. Оно
похоже на выбеленную стену, по которой проползли змеи, похоже  на выбеленную
стену,   на  которой   поселились  скорпионы.  Оно  подобно  белому  склепу,
наполненному  нечистотами. Оно ужасно, твое тело ужасно!..  Но я  влюблена в
твои  волосы,  Иоканаан. Твои волосы  подобны  гроздьям винограда,  гроздьям
черного  винограда, свисающим с лоз  эдомских в земле  эдомитов. Твои волосы
подобны  ливанским кедрам, великим ливанским кедрам, в тени которых прячутся
львы и разбойники скрываются от света дня. Долгие черные ночи, когда луна не
показывается  на  небе,   когда  звезды  охвачены  страхом,  не  так  черны.
Безмолвие, царящее в лесах,  не так черно. Нет ничего в мире такого черного,
как твои волосы... Дай мне коснуться твоих волос.
     ИОКАНААН: Прочь, дочь Содома! Не приближайся  ко мне. Не оскверняй храм
Господа Бога.
     САЛОМЕЯ: Твои волосы ужасны.  Они покрыты грязью и пылью.  Они  подобны
терновому  венцу  на  твоей  голове.  Они  похожи  на  клубок  черных  змей,
извивающихся вокруг твоей  шеи. Я не люблю твоих  волос... Но я  влюблена  в
твои уста, Иоканаан. Твои уста похожи  на алую перевязь на башне из слоновой
кости.  Они  подобны гранату,  разрезанному ножом из  слоновой  кости. Цветы
граната, которые цветут в тирских садах и которые краснее,  чем розы, не так
красны. Красные звуки труб, которые возвещают прибытие царей и наводят страх
на врагов,  не  так  красны. Твои  уста  краснее, чем  ноги  тех,  кто давит
виноград в давильнях. Твои уста краснее, чем ноги голубей, которые гнездятся
в  храмах  и  которых  кормят  жрецы.  Они  краснее,  чем  ноги  того,   кто
возвращается из леса, где он убил льва и увидел золоченых  тигров. Твои уста
-  словно  коралловая   ветвь,  найденная  рыболовами  в  полумраке  моря  и
сохраненная для  царей... Они похожи на  киноварь, что находят  моавитяне  в
рудниках моавитских,  которую цари  забирают  у них. Они  подобны  луку царя
Персидского,  расписанному  киноварью  и с  коралловыми  наконечниками.  Нет
ничего  в мире такого  красного, как твои уста... Дай  мне  поцеловать  твои
уста.
     ИОКАНААН: Никогда! дочь Вавилона! Дочь Содома! никогда.
     САЛОМЕЯ: Я поцелую твои уста, Иоканаан. Я поцелую твои уста.
     МОЛОДОЙ СИРИЕЦ: Царевна, царевна, ты,  подобная благоухающему саду, ты,
голубка из  голубок, не  смотри  на этого человека, не  смотри  на  него! Не
говори ему  таких  слов. Я  не могу  этого  вынести... Царевна, царевна,  не
говори этих слов.
     САЛОМЕЯ: Я поцелую твои уста, Иоканаан.
     МОЛОДОЙ  СИРИЕЦ:  А!  (Он  закалывается  и   падает  между  Саломеей  и
Иоканааном.)
     ПАЖ ИРОДИАДЫ: Молодой  сириец закололся! начальник стражи закололся! Он
покончил с собой, а он был моим другом! Я подарил ему ларец с благовониями и
серьги  из  серебра,  а  теперь  он  покончил  с  собой!  О!   разве  он  не
предсказывал,  что произойдет несчастье?.. Я тоже  это предсказывал,  и вот,
это произошло.  Я знал, что луна искала мертвого, но я не думал, что это его
она искала. О!  почему  я  не  спрятал его от  луны?  Если бы я  спрятал его
где-нибудь в пещере, она бы не нашла его.
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Царевна, начальник стражи только что закололся.
     САЛОМЕЯ: Дай мне поцеловать твои уста, Иоканаан.
     ИОКАНААН: Не страшно  ли тебе, дочь Иродиады? Не сказал ли я, что слышу
взмахи крыльев ангела смерти, и не явился ли он, ангел смерти?
     САЛОМЕЯ: Дай мне поцеловать твои уста.
     ИОКАНААН: Дочь прелюбодеяния, есть  только один  человек, который может
спасти тебя. Это Тот, о  ком я говорил.  Иди  и ищи Его. Он сидит в лодке на
море Галилейском  говорит с учениками  Своими.  Преклони  колени на  морском
берегу и  призови Его по имени. И когда Он придет к  тебе, а Он приходит  ко
всем, кто  призывает Его,  встань на колени у ног  Его  и проси об отпущении
грехов твоих.
     САЛОМЕЯ: Дай мне поцеловать твои уста.
     ИОКАНААН: Я проклинаю тебя, дочь кровосмесительницы-матери, я проклинаю
тебя.
     САЛОМЕЯ: Я поцелую твои уста, Иоканаан.
     ИОКАНААН: Я не хочу смотреть на  тебя. Я не  буду смотреть  на тебя. Ты
проклята, Саломея, ты проклята.
     (Спускается в цистерну.)
     САЛОМЕЯ: Я поцелую твои уста, Иоканаан, я поцелую твои уста.
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Нужно куда-нибудь унести труп. Тетрарх не любит смотреть
на трупы людей, которых он не убивал.
     ПАЖ ИРОДИАДЫ: Он был моим братом, он был для меня больше, чем братом. Я
подарил ему  ларец с благовониями и перстень из агата, он всегда  носил этот
перстень.  Вечерами  мы гуляли  у  реки,  среди  миндальных  деревьев, и  он
рассказывал  мне  о  своей  стране. Он говорил очень  тихо. Звук  его голоса
напоминал звуки флейты  в  устах флейтиста. Еще  он  любил  смотреть на свое
отражение в реке. Я упрекал его за это.
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Ты прав, труп следует спрятать. Нужно, чтобы тетрарх его
не увидел.
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ:  Тетрарх  не  придет  сюда. Он  никогда  не приходит  на
террасу. Он слишком боится пророка.
     (Входят Ирод, Иродиада и весь двор.)
     ИРОД: Где  Саломея? Где царевна? Почему она не вернулась на пир,  как я
приказывал? А! вот она!
     ИРОДИАДА: Не смотри на нее! Ты всегда смотришь на нее!
     ИРОД: Сегодня странная  луна. Не  правда ли,  очень странная  луна? Она
похожа  на  безумную женщину,  на безумную  женщину,  которая  повсюду  ищет
любовников. И  она обнажена, она вся  обнажена. Облака  пытаются прикрыть ее
наготу,  но  она  не  позволяет  им.  Она  движется по небу  обнаженная. Она
шатается  среди  облаков,  словно  пьяная  женщина...  Я  уверен,  она  ищет
любовников... Не правда ли, она шатается, как пьяная? Она похожа на безумную
женщину, не правда ли?
     ИРОДИАДА: Нет.  Луна  похожа на луну, только и  всего. Вернемся... Тебе
здесь нечего делать.
     ИРОД:  Я  останусь  здесь!  Манассия,  постели ковры.  Зажгите  факелы,
принесите столы из слоновой кости и из яшмы.  Здесь приятный воздух. Я выпью
еще вина с моими гостями.  Мы должны  оказать всяческие почести  посланникам
кесаря.
     ИРОДИАДА: Ты остаешься здесь вовсе не ради них.
     ИРОД: Да, приятный воздух. Пойдем, Иродиада, наши гости ждут нас. Ах! я
поскользнулся. Я  поскользнулся в крови! Это  плохая примета.  Очень  плохая
примета. Откуда здесь кровь?..  И этот  труп? Что здесь делает этот труп? Вы
что, думаете, я похож на царя  Египетского,  который не устраивает ни одного
пира, чтобы не показать  своим гостям какой-нибудь труп? Чей это труп?  Я не
хочу смотреть на него.
     ПЕРВЫЙ  СОЛДАТ:  Это  наш  начальник,  государь.  Это  молодой  сириец,
которого ты назначил начальником стражи три дня назад.
     ИРОД: Я не приказывал его убивать.
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Он покончил с собой, государь.
     ИРОД: Почему? Я сделал его начальником стражи!
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Мы не знаем, государь. Но он покончил с собой.
     ИРОД:  Это странно. Покончил  с собой... Я думал, так поступают  только
римские  философы.  Это  правда,  Тигеллин,  что  философы  в Риме совершают
самоубийства?
     ТИГЕЛЛИН: Многие из них совершают самоубийство, государь.  Это  стоики.
Они дикие люди. Они просто нелепы. Я нахожу, что это абсолютно нелепо.
     ИРОД: Я тоже. Самоубийство - это нелепо.
     ТИГЕЛЛИН: В Риме все смеются над ними. Император написал на них сатиру.
Ее повсюду цитируют.
     ИРОД: А! он написал на них сатиру? Это прекрасно! Кесарь - удивительный
человек.  Он  все  умеет... Странно, что он покончил  с  собой, этот молодой
сириец.  Мне  жаль, что  это случилось.  Он был  так  красив... Он  был даже
необычайно красив. Такая тоска была в его взоре... Я помню, я видел, как  он
с тоскою смотрел на Саломею. Да, я думаю, он слишком много смотрел на нее.
     ИРОДИАДА: Он не единственный, кто слишком много смотрит на нее.
     ИРОД: Его отец  был царем...  Я изгнал его из его царства. А его  мать,
царицу, ты  сделала своей  рабыней, Иродиада. Поэтому он  был  здесь как  бы
гостем, и я назначил его начальником стражи. Мне очень жаль, что  он умер...
Но  почему  вы  оставили  здесь  этот труп? Его нужно убрать. Я не хочу  его
видеть... Уберите его... (Труп уносят.) Здесь холодно. Дует ветер. Ветер, не
правда ли?
     ИРОДИАДА: Нет. Нет никакого ветра.
     ИРОД:  Говорю тебе,  дует ветер...  И я слышу что-то  похожее на взмахи
крыльев, на взмахи огромных крыльев. Ты не слышишь их?
     ИРОДИАДА: Я ничего не слышу.
     ИРОД:  Теперь я тоже  не слышу. Но я слышал их. Это был ветер, конечно,
это был ветер. Он стих. Но нет, я снова слышу. Ты  не слышишь? Очень  похоже
на взмахи крыльев.
     ИРОДИАДА: Говорю тебе, ничего такого нет. Ты болен. Вернемся.
     ИРОД: Я не болен. Это твоя дочь больна. Она выглядит больной. Я никогда
не видел ее такой бледной.
     ИРОДИАДА: Я говорила тебе, не смотри на нее.
     ИРОД: Налейте  вина.  (Приносят вино.)  Саломея, выпей со мною  немного
вина. Здесь превосходное  вино. Его мне  прислал  сам  кесарь. Выпей  совсем
немного из этой  чаши,  прикоснись  к ней  своими алыми  губками,  и я допью
остальное.
     САЛОМЕЯ: Я не хочу пить, тетрарх.
     ИРОД: Слышишь, как она отвечает мне, твоя дочь?
     ИРОДИАДА: Она совершенно права. Почему ты все время смотришь на нее?
     ИРОД: Принесите спелых плодов. (Приносят плоды.) Саломея, поешь со мною
этих плодов.  Я люблю видеть  на  плодах следы твоих маленьких зубов. Откуси
немного от этого плода, и я съем остальное.
     САЛОМЕЯ: Я не голодна, тетрарх.
     ИРОД (Иродиаде): Видишь, как ты ее воспитала, свою дочь?
     ИРОДИАДА: Моя дочь и я, мы происходим из царского рода. А  ты, твой дед
был погонщиком верблюдов! К тому же он был вор!
     ИРОД: Ты лжешь!
     ИРОДИАДА: Ты знаешь, что это правда.
     ИРОД:  Саломея, подойди, сядь  со  мною рядом. Я уступлю  тебе  престол
твоей матери.
     САЛОМЕЯ: Я не устала, тетрарх.
     ИРОДИАДА: Видишь, что она о тебе думает?
     ИРОД: Принесите... Что я хотел?.. Я забыл. Ах, да! я вспомнил...
     ГОЛОС  ИОКАНААНА:  Пришло время, и предсказанное  Мною  свершается, так
говорит Господь. Настал день, о котором Я говорил.
     ИРОДИАДА: Пусть он замолчит. Я не хочу слышать этот голос. Этот человек
всегда оскорбляет меня.
     ИРОД: Он ничего не сказал  оскорбительного  для  тебя.  Кроме того,  он
великий пророк.
     ИРОДИАДА:  Я не верю в пророков. Разве  может человек  предсказать, что
свершится в будущем? Никто этого не знает. И потом, он постоянно  оскорбляет
меня. Но, я думаю, ты просто боишься его... Я знаю, ты боишься его.
     ИРОД: Я не боюсь его. Я никого не боюсь.
     ИРОДИАДА: А я говорю, что боишься. Если ты не боишься его, почему ты не
выдашь его иудеям? они просят тебя об этом уже шесть месяцев.
     ИУДЕЙ: В самом деле, государь, было бы лучше выдать его нам.
     ИРОД: Хватит об этом. Я вам уже ответил. Я не  выдам его вам. Он святой
человек. Он - человек, видевший Бога.
     ИУДЕЙ: Это  невозможно.  Никто  не  видел Бога после пророка  Илии.  Он
последний видел Бога.  В  наши дни Бог  не  является людям. Он скрыт от нас.
Поэтому в земле нашей происходят великие бедствия.
     ДРУГОЙ ИУДЕЙ: Кроме того, никто не  знает, действительно ли пророк Илия
видел Бога. Возможно, он видел только тень Бога.
     ТРЕТИЙ ИУДЕЙ: Бог никогда не скрыт от нас.  Он проявляет Себя  всегда и
во всем. Бог есть и в добром, и в злом.
     ЧЕВЕРТЫЙ ИУДЕЙ: Нельзя так говорить. Это очень  опасное  представление.
Оно исходит  из александрийских  школ, где  изучают греческую  философию.  А
греки суть язычники. Они даже не обрезаны.
     ПЯТЫЙ  ИУДЕЙ:  Никто  не  знает  смысла  деяний  Божиих, ибо  пути  Его
таинственны. Быть может, то, что мы называем злом, есть добро, а то,  что мы
называем  добром,  есть  зло.  У  нас  нет  настоящих  знаний.  Нам  следует
покоряться всему, ибо Бог сильнее  нас. Он дробит на куски сильных и слабых.
Человек для Него - ничто.
     ПЕРВЫЙ ИУДЕЙ:  Истинно, так.  Бог страшен. Он  ломает сильных и слабых,
как мы дробим в ступе зерно. Но этот человек никогда не видел Бога. Никто не
видел Бога после пророка Илии.
     ИРОДИАДА: Заставь их замолчать. Они мне надоели.
     ИРОД: Но я слышал, говорят, что Иоканаан и есть ваш пророк Илия.
     ИУДЕЙ: Это  невозможно.  Прошло больше трехсот  лет  со  времен пророка
Илии.
     ИРОД: Но иные говорят, что он пророк Илия.
     НАЗАРЕЯНИН: Я уверен, что он пророк Илия.
     ИУДЕЙ: О нет, он не пророк Илия.
     ГОЛОС ИОКАНААНА:  Настал  день, день Господень,  и я слышу в горах шаги
Того, кто будет Спасителем мира.
     ИРОД: Что это значит? Спаситель мира?
     ТИГЕЛЛИН: Это один из титулов кесаря.
     ИРОД: Но кесарь не собирается в Иудею. Я только вчера получил письма из
Рима. В них ничего  об этом не сказано. А ты, Тигеллин, ты был в Риме зимою,
и ты ничего не слышал об этом, не правда ли?
     ТИГЕЛЛИН:  Государь,  я ничего  не слышал об  этом. Я  только  объясняю
титул. Это один из титулов кесаря.
     ИРОД: Но кесарь не  может приехать.  У  него подагра. Говорят, что  его
ступни  похожи на ступни слона.  Есть  еще  государственные соображения. Кто
покидает  Рим, тот его теряет.  Он не приедет. Хотя, конечно,  все во власти
кесаря, и если  он  пожелает, он приедет. Тем не менее, я не думаю, чтобы он
приехал.
     ПЕРВЫЙ НАЗАРЕЯНИН: Эти слова пророк сказал не о кесаре, государь.
     ИРОД: Не о кесаре?
     ПЕРВЫЙ НАЗАРЕЯНИН: Нет, государь.
     ИРОД: Тогда о ком он сказал?
     ПЕРВЫЙ НАЗАРЕЯНИН: О Мессии, который пришел.
     ИУДЕЙ: Мессия не пришел.
     ПЕРВЫЙ НАЗАРЕЯНИН: Он пришел, и повсюду Он творит чудеса.
     ИРОДИАДА: О! о! чудеса! Я  не верю в чудеса. Я их видела слишком много.
(Пажу.) Мой веер!
     ПЕРВЫЙ  НАЗАРЕЯНИН: Этот человек творит истинные чудеса. Так,  на одной
свадьбе в небольшом городе в Галилее, в довольно важном городе, Он превратил
воду в вино. Мне об этом рассказали люди, которые были там. Он также исцелил
двух  прокаженных,  которые  сидели  у   ворот  Капернаума,  Он  исцелил  их
прикосновением.
     ВТОРОЙ НАЗАРЕЯНИН: Нет, это слепых Он исцелил в Капернауме.
     ПЕРВЫЙ НАЗАРЕЯНИН: Нет, это были прокаженные. Но Он исцелял и слепых, и
однажды Его видели на вершине горы беседующим с ангелами.
     САДДУКЕЙ: Ангелов не существует.
     ФАРИСЕЙ: Ангелы существуют, но  я не верю, чтобы этот человек беседовал
с ними.
     ПЕРВЫЙ НАЗАРЕЯНИН:  Великое  множество  людей  видели  Его беседующим с
ангелами.
     САДДУКЕЙ: Это были не ангелы.
     ИРОДИАДА: Как они мне надоели!  Они просто  нелепы! (Пажу.) Ну!  а  мой
веер? (Паж  подает ей веер.) Ты, кажется, о чем-то мечтаешь? Нечего мечтать!
Все мечтатели - больные люди! (Ударяет пажа веером.)
     ВТОРОЙ НАЗАРЕЯНИН: Еще было чудо с дочерью Иаира.
     ПЕРВЫЙ НАЗАРЕЯНИН: О да, несомненно. Этого никто не может отрицать.
     ИРОДИАДА:  Эти люди сошли  с ума.  Они слишком много  смотрели на луну.
Прикажи им замолчать.
     ИРОД: Что это такое - чудо с дочерью Иаира?
     ПЕРВЫЙ НАЗАРЕЯНИН: Дочь Иаира умерла. Он воскресил ее из мертвых.
     ИРОД: Он воскрешает мертвых?
     ПЕРВЫЙ НАЗАРЕЯНИН: Да, государь. Он воскрешает мертвых.
     ИРОД: Я не хочу, чтобы он воскрешал мертвых. Я запрещаю ему это делать.
Я не позволяю  никому  воскрешать  мертвых. Нужно найти  этого  человека,  и
сказать  ему,  что  я запрещаю  ему воскрешать  мертвых. Где он теперь, этот
человек?
     ВТОРОЙ НАЗАРЕЯНИН: Он повсюду, государь, но трудно найти Его.
     ПЕРВЫЙ НАЗАРЕЯНИН: Говорят, что Он теперь в Самарии.
     ИУДЕЙ: Совершенно очевидно, что это не Мессия, если он в Самарии.  Не к
самаритянам  должен придти Мессия. Самаритяне - проклятый народ. Они даже не
приносят жертвы в Храме.
     ВТОРОЙ НАЗАРЕЯНИН: Он покинул Самарию  несколько дней назад.  Я  думаю,
теперь Он в окрестностях Иерусалима.
     ПЕРВЫЙ НАЗАРЕЯНИН: О нет, Его  там нет. Я только что из Иерусалима. Там
уже более двух месяцев не было известий о Нем.
     ИРОД: Это  не имеет значения! Пусть его найдут и передадут ему от меня,
что я не  разрешаю  ему воскрешать мертвых! Пусть он превращает воду в вино,
исцеляет  прокаженных  и  слепых...  он может это делать, если ему угодно. Я
ничего не  имею против. Я думаю, что это даже хорошо,  исцелять прокаженных.
Но  я никому не разрешаю воскрешать  мертвых... Это было бы ужасно,  если бы
мертвые возвращались к жизни.
     ГОЛОС ИОКАНААНА: О, распутница! о, блудница!  Дочь Вавилона с  золотыми
глазами и золочеными веками!  Так говорит  Господь. Да выпустят на нее толпу
людей. Да возьмут они камни и побьют ее камнями...
     ИРОДИАДА: Прикажи ему замолчать!
     ГОЛОС ИОКАНААНА: Да пронзят ее военачальники мечами своими, да раздавят
ее щитами!
     ИРОДИАДА: Но это переходит все границы!
     ГОЛОС  ИОКАНААНА:  Так  искореню Я  беззаконие на земле, и все  женщины
научатся не подражать ее блудодеяниям.
     ИРОДИАДА: Ты слышишь, что  он говорит обо мне? Почему ты позволяешь ему
так оскорблять твою жену?
     ИРОД: Он не называл твоего имени.
     ИРОДИАДА:  Какое  это имеет значение? Ты прекрасно знаешь, что это меня
он хочет оскорбить. Разве я не твоя жена?
     ИРОД: Ты моя жена, дорогая и достойная Иродиада, а прежде ты была женою
моего брата.
     ИРОДИАДА: Это ты вырвал меня из его объятий.
     ИРОД:  Да,  я был сильнее... но не будем об этом. Я не хочу говорить об
этом. Пророк  говорил об этом ужасные вещи. Может быть, из  этого произойдет
какое-нибудь несчастье. Не будем об этом...  Достойная Иродиада, мы забываем
наших гостей. Наполни мою чашу, возлюбленная моя. Наполните вином эти  кубки
из  серебра и  из стекла. Я выпью  за кесаря. Среди  нас римляне,  мы должны
выпить за кесаря.
     ВСЕ: Кесарь! кесарь!
     ИРОД: Посмотри, ты не замечаешь, как бледна твоя дочь.
     ИРОДИАДА: Что тебе до того, бледна она или нет?
     ИРОД: Я никогда не видел ее такой бледной.
     ИРОДИАДА: Не смотри на нее.
     ГОЛОС ИОКАНААНА: В тот день солнце станет черным, как власяница, и луна
станет  красной, как кровь, и звезды упадут на землю, как спелые смоквы, что
падают со смоковниц, и цари земные исполнятся страха.
     ИРОДИАДА: О! хотела бы я увидеть тот день, о котором он  говорит, когда
луна станет красной, как кровь, а звезды упадут на землю, как спелые смоквы.
Этот пророк говорит, как пьяный...  Но  я не переношу его голоса. Я ненавижу
этот голос. Прикажи ему замолчать.
     ИРОД: О  нет.  Я  не понимаю, что  он  говорит,  но,  может  быть,  это
какое-нибудь пророчество.
     ИРОДИАДА: Я не верю в пророчества. Он говорит, как пьяный.
     ИРОД: Если он и пьян, то пьян вином Божиим.
     ИРОДИАДА: Что это за  вино, вино Божие? Из каких оно виноградников? Где
его можно найти?
     ИРОД (не сводя более взгляда с  Саломеи): Тигеллин,  когда ты последний
раз был в Риме, говорил ли тебе император о...
     ТИГЕЛЛИН: О чем, государь?
     ИРОД: О чем? А!  я  спрашивал тебя о  чем-то, да? Я забыл,  что я хотел
спросить.
     ИРОДИАДА: Ты снова смотришь на мою дочь. Не надо на нее смотреть. Я уже
сказала тебе.
     ИРОД: Ты только это и говоришь.
     ИРОДИАДА: Да, и еще раз говорю.
     ИРОД:  А  восстановление Храма? Все  это обсуждают  в последнее  время.
Делают что-нибудь для этого? Говорят, завеса святилища куда-то пропала?
     ИРОДИАДА: Ты же сам украл ее! ты просто  не знаешь, что говоришь.  Я не
хочу здесь оставаться. Вернемся.
     ИРОД: Станцуй для меня, Саломея.
     ИРОДИАДА: Я не хочу, чтобы она танцевала.
     САЛОМЕЯ: Я не хочу танцевать, тетрарх.
     ИРОД: Саломея, дочь Иродиады, танцуй для меня.
     ИРОДИАДА: Оставь ее в покое.
     ИРОД: Я приказываю тебе танцевать, Саломея.
     САЛОМЕЯ: Я не буду танцевать, тетрарх.
     ИРОДИАДА (смеясь): Вот как она тебя слушается!
     ИРОД: Что  мне  до  того,  будет она танцевать или  нет? Это  не  имеет
значения. Сегодня я счастлив, я  необычайно счастлив.  Я никогда не  был так
счастлив.
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Какой мрачный вид у тетрарха. Мрачный вид, не правда ли?
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Да, у него мрачный вид.
     ИРОД: Почему  бы  мне  не  быть  счастливым?  Кесарь,  властелин  мира,
властелин всего, весьма расположен ко мне. Он только что  прислал мне ценные
дары. Он  также  обещал  отозвать  в Рим царя  Каппадокийского, моего врага.
Может  быть,  кесарь распнет  его  в  Риме.  Кесарь может сделать  все,  что
захочет. Кесарь  - это  действительно  властелин. Так что я имею право  быть
счастливым. И я счастлив. Никогда я не был так счастлив.
     ГОЛОС ИОКАНААНА: Он будет восседать на троне своем, облаченный в одежды
багряные и пурпурные. В руке у него будет золотая  чаша, полная преступлений
его. И ангел Господень поразит его. И черви съедят его.
     ИРОДИАДА: Слышишь, что он говорит  о тебе?  он говорит, что тебя съедят
черви.
     ИРОД:  Это не обо  мне он говорит. Он никогда не говорит обо мне ничего
плохого. Это он  говорит  о царе Каппадокийском, а царь Каппадокийский - мой
враг. Это его  съедят черви. Не меня. Никогда  он  не говорил обо мне ничего
плохого, этот пророк, кроме  того, что я согрешил,  взяв в  жены  жену моего
брата. Может быть, он прав. Ведь ты бесплодна.
     ИРОДИАДА: Это  я бесплодна, я!? И это говоришь ты, и при  этом только и
смотришь, что  на мою  дочь,  и  хочешь,  чтобы  она  танцевала  для  твоего
удовольствия?  Это  просто нелепо, так  говорить.  У меня есть дочь. А вот у
тебя никогда не  было  детей,  даже ни  от одной  из  твоих  рабынь.  Это ты
бесплоден, ты, а не я.
     ИРОД:  Молчи. Я говорю, что ты бесплодна. Ты не родила  мне ребенка,  и
пророк говорит,  что наш брак - это  не  истинный брак. Он говорит,  что это
кровосмесительный брак, который  принесет  несчастье... Боюсь, он прав...  Я
уверен, что он прав. Но сейчас не время говорить об этом. Сейчас я хочу быть
счастливым. И я счастлив. У меня все есть. Я счастлив.
     ИРОДИАДА: Я очень рада, что ты в  таком хорошем настроении сегодня. Это
не в твоих правилах. Но уже поздно. Вернемся. Ты помнишь, что на рассвете мы
едем  на  охоту? Посланникам кесаря нужно оказать  всевозможные почести,  не
правда ли?
     ВТОРОЙ СОЛДАТ: Какой мрачный вид у тетрарха.
     ПЕРВЫЙ СОЛДАТ: Да, у него совсем мрачный вид.
     ИРОД: Саломея, Саломея, станцуй для меня. Прошу тебя, станцуй для меня.
Мне очень грустно сегодня. Да, мне необычайно грустно.  Когда я пришел сюда,
я  поскользнулся  в крови, а это  плохая примета, и  я слышал,  я уверен,  я
слышал над террасой взмахи крыльев, взмахи  огромных крыльев. Я не знаю, что
они  предвещают... Мне  очень грустно сегодня. Да, мне  необычайно  грустно.
Поэтому станцуй  для меня. Станцуй  для меня, Саломея,  я очень  прошу тебя.
Если ты  будешь  танцевать  для  меня,  можешь  попросить  у меня  все,  что
пожелаешь, и я дам тебе, будь это даже половина моего царства.
     САЛОМЕЯ (вставая): Ты действительно  дашь мне, что бы  я  ни попросила,
тетрарх?
     ИРОДИАДА: Не танцуй, дочь моя.
     ИРОД: Что бы ты ни попросила, хотя бы полцарства.
     САЛОМЕЯ: Ты клянешься, тетрарх?
     ИРОД: Клянусь, Саломея.
     ИРОДИАДА: Не танцуй, дочь моя.
     САЛОМЕЯ: Чем ты поклянешься, тетрарх?
     ИРОД: Жизнью моею, короной моею, богами моими. Что бы ты ни пожелала, я
дам тебе, хотя  бы  половину моего царства,  если только ты будешь танцевать
для меня. О, Саломея, Саломея, станцуй для меня!
     САЛОМЕЯ: Ты поклялся, тетрарх.
     ИРОД: Поклялся, Саломея.
     САЛОМЕЯ: Все, что я ни попрошу, будь это даже половина твоего царства.
     ИРОДИАДА: Дочь моя, не танцуй.
     ИРОД: Даже  половина  моего  царства.  Ты будешь необычайно  прекрасной
царицей,  Саломея, если  тебе будет угодно попросить половину моего царства.
Она будет  прекрасной царицей,  не правда ли?.. О, здесь так  холодно! Такой
холодный ветер, и я слышу... почему я слышу эти взмахи крыльев? Да, кажется,
что это какая-то птица, огромная черная птица летает над  террасой. Почему я
не  вижу  ее, этой птицы?  Такие страшные  взмахи. И  они поднимают страшный
ветер. Страшно  холодный  ветер... Но  нет,  здесь совсем не  холодно, здесь
жарко.  Я  задыхаюсь.  Полейте мне  воды  на руки. Дайте  мне снега  поесть.
Расстегните  мою  мантию.  Скорее,  скорее, расстегните мою  мантию...  Нет,
оставьте ее. Просто  мне  больно от моего  венца, моего розового  венца. Эти
цветы горят, как пламя. Они обжигают мне лоб. (Срывает венок со своей головы
и бросает его на стол.) О, теперь я могу дышать! Какие красные лепестки! Они
похожи на пятна крови на скатерти.  Но это не имеет значения. Нельзя во всем
видеть знамения.  Это делает  жизнь  невыносимой. Лучше было бы сказать, что
пятна крови так  же прекрасны, как лепестки  роз. Да, это  было  бы  намного
лучше  сказано... Но  не  будем об этом.  Теперь я  счастлив,  я  необычайно
счастлив. Разве я не имею права быть  счастливым?  Твоя дочь будет танцевать
для меня. Ты будешь танцевать для  меня, Саломея, не  правда ли? Ты обещала,
что будешь танцевать для меня.
     ИРОДИАДА: Я не хочу, чтобы она танцевала.
     САЛОМЕЯ: Я буду танцевать для тебя, тетрарх.
     ИРОД: Слышишь, что говорит твоя дочь? Она будет танцевать для меня. Это
очень  хорошо, Саломея,  что  ты  будешь  танцевать  для  меня.  И  когда ты
закончишь танцевать, не забудь попросить у меня, что пожелаешь, и я дам тебе
то,  что ты  пожелаешь, будь это даже половина  моего царства. Я  поклялся в
этом, не правда ли?
     САЛОМЕЯ: Ты поклялся, тетрарх.
     ИРОД: А я никогда не нарушал своего слова. Я  не  из тех, кто  нарушает
клятвы. Я не  умею лгать. Я  раб  своего слова, мое слово - это  слово царя.
Царь  Каппадокийский  всегда лжет,  но он не настоящий царь. Он  трус. Кроме
того, он должен мне немало денег, и не хочет отдавать. Он даже оскорбил моих
посланников. Он говорил оскорбительные слова. Но кесарь  распнет его в Риме.
Я  уверен, что кесарь  распнет его. А если и нет, все равно он умрет, потому
что его  съедят  черви. Это  предсказано  пророком.  Ну,  что  же ты  ждешь,
Саломея?
     САЛОМЕЯ:  Я  жду,  когда мои  рабыни  принесут мне  благовония  и  семь
покрывал и снимут мои сандалии.
     (Рабыни  приносят   благовония  и  семь  покрывал  и  снимают  сандалии
Саломеи.)
     ИРОД: О, ты будешь  танцевать без  обуви. Это хорошо!  Это хорошо! Твои
ножки будут похожи  на белых голубок. Они  будут  похожи на маленькие  белые
цветы,  которые танцуют на  деревьях... О нет! Она будет  танцевать в крови!
Здесь  лужа крови.  Она  не  должна  танцевать в крови. Это  была  бы плохая
примета.
     ИРОДИАДА:  Что тебе до того, что  она будет танцевать в  крови? Ведь ты
ходил по колено в крови, ты...
     ИРОД:  Что  мне до этого? Ах! посмотри на  луну! Она стала красной. Она
стала  красной, как кровь. О, пророк сказал правду. Он предсказал,  что луна
станет красной, как кровь. Он предсказал это, не правда  ли? Вы все слышали.
И вот, луна стала красной, как кровь. Разве ты не видишь?
     ИРОДИАДА:  О  да,  я вижу, а звезды  падают,  как спелые смоквы, да?  А
солнце становится  черным,  как власяница,  и  цари земные исполнены страха?
Это, по крайней мере, я вижу. Пророк раз  в жизни сказал правду, цари земные
исполнены страха... Однако, вернемся. Ты болен.  В Риме скажут, что ты сошел
с ума. Вернемся, говорю тебе.
     ГОЛОС ИОКАНААНА: Кто грядет из  Эдома,  кто грядет из Босры, в одеждах,
окрашенных в пурпур,  и блистает  красотою  наряда  своего, кто  шествует во
славе величия своего? Зачем на тебе одежды, окрашенные багряным?
     ИРОДИАДА: Вернемся. Меня сводит с ума  этот голос. Я не хочу, чтобы моя
дочь танцевала, когда он постоянно что-то говорит. Я не хочу, чтобы моя дочь
танцевала, когда ты так на нее смотришь.  Одним словом, я не хочу, чтобы она
танцевала.
     ИРОД: Не  вставай, жена, не  вставай,  моя царица, это бесполезно. Я не
вернусь, пока не увижу ее танец. Танцуй, Саломея, танцуй для меня.
     ИРОДИАДА: Не танцуй, дочь моя.
     САЛОМЕЯ: Я готова, тетрарх.
     (Саломея танцует танец семи покрывал.)
     ИРОД: О! это прекрасно, прекрасно!  Ты видишь, она станцевала для меня,
твоя дочь. Подойди, Саломея,  подойди, я дам тебе награду. О! я хорошо плачу
танцовщицам. Я заплачу тебе по-царски. Я дам тебе все, что ты пожелаешь. Что
ты хочешь получить? Говори.
     САЛОМЕЯ  (преклоняя колени):  Я хочу,  чтобы мне немедленно принесли на
серебряном блюде...
     ИРОД (смеясь): На серебряном блюде? да,  конечно, на  серебряном блюде!
Она  очаровательна,  правда?  Что ты хочешь получить на серебряном  блюде, о
прекрасная  Саломея,  прекраснейшая из  всех  девушек иудейских?  Что же  ты
хочешь получить  на серебряном  блюде?  Скажи.  Что  бы это ни было,  ты это
получишь. Мои богатства принадлежат тебе. Что ты просишь, Саломея?
     САЛОМЕЯ (вставая): Голову Иоканаана.
     ИРОДИАДА: А! это хорошо сказано, дочь моя.
     ИРОД: Нет, нет.
     ИРОДИАДА: Это хорошо сказано, дочь моя.
     ИРОД: Нет, нет, Саломея. Ты  не станешь  этого  просить. Не слушай свою
мать. Она всегда дает плохие советы. Не слушай ее.
     САЛОМЕЯ:  Я  ее не  слушаю. Я прошу - для  своего удовольствия - голову
Иоканаана на  серебряном  блюде.  Ты  поклялся,  Ирод.  Не  забывай, что  ты
поклялся.
     ИРОД:  Я  знаю. Я  поклялся моими  богами. Я  знаю.  Но я говорю  тебе,
Саломея, попроси  чего-нибудь  другого.  Попроси половину моего царства, и я
отдам тебе полцарства. Но не проси у меня того, что ты попросила.
     САЛОМЕЯ: Я прошу у тебя голову Иоканаана.
     ИРОД: Нет, нет, я не хочу.
     САЛОМЕЯ: Ты поклялся, Ирод.
     ИРОДИАДА: Да, ты поклялся. Все слышали. Ты при всех поклялся в этом.
     ИРОД: Замолчи. Я не с тобой разговариваю.
     ИРОДИАДА: Моя дочь хорошо поступила, что попросила голову Иоканаана. Он
всегда оскорбляет меня. Он говорит про меня чудовищные вещи. Из этого видно,
что она действительно любит свою мать. Не уступай, дочь моя. Он поклялся, он
поклялся.
     ИРОД:  Замолчи.  Не  говори  ничего...  Послушай, Саломея,  нужно  быть
разумной, не правда ли? Не правда ли, что нужно быть  разумной? Я никогда не
был суров к  тебе. Я  всегда любил тебя... Может быть даже,  я слишком любил
тебя. Поэтому не проси меня об этом. Это ужасно, это что-то ужасное,  что ты
просишь.  В самом  деле,  я думаю,  ты  шутишь?  Отрубленная  голова  -  это
неприятное  зрелище, не правда ли? На такие вещи совсем не следует  смотреть
девушке. Какое тебе с этого удовольствие?  Никакого. Нет, нет, ты желаешь не
этого...  Послушай  меня. У меня  есть  изумруд,  большой  круглый  изумруд,
который мне прислал фаворит кесаря.  Если посмотреть сквозь этот изумруд, то
видишь вещи, происходящие  очень далеко. Сам кесарь  берет  такой изумруд  с
собою,  когда идет  в цирк.  Но мой изумруд больше. Я  точно  знаю, что  мой
изумруд больше. Это самый большой изумруд в мире. Ты бы хотела его получить,
не правда ли? Попроси его у меня, и ты его получишь.
     САЛОМЕЯ: Я прошу голову Иоканаана.
     ИРОД: Ты не слушаешь меня. Ты не слушаешь. Дай же мне сказать, Саломея.
     САЛОМЕЯ: Голову Иоканаана.
     ИРОД: Нет, нет,  ты хочешь  получить  не  это. Ты говоришь  так,  чтобы
сделать мне больно, за то, что я смотрел на тебя весь вечер. Да, это правда.
Я  смотрел на тебя весь вечер. Это  твоя  красота,  она  не  дает мне покоя,
поэтому  я слишком  много смотрел на тебя. Но я  не буду больше смотреть  на
тебя. Не следует смотреть ни на людей, ни на предметы. Нужно смотреть только
в зеркала. Потому  что в зеркалах мы видим одни  лишь  маски... О! принесите
вина! Я хочу пить...  Саломея, Саломея, будем друзьями. Кроме того...  Что я
хотел сказать? Что я хотел?.. А! я вспомнил!.. Саломея! Нет, подойди ко мне.
Я боюсь, что ты не услышишь... Саломея, ты видела моих  белых павлинов, моих
прекрасных  белых павлинов,  которые  ходят  по  саду  среди мирт  и больших
кипарисов? У них золоченые  клювы,  и  они едят золоченые зерна,  а ноги  их
окрашены в пурпур. Когда  они  кричат, начинается дождь, и луна показывается
на небе, когда они раскрывают  хвосты. Они  ходят  по  двое меж  кипарисов и
черных мирт, и к каждому из них приставлен раб, чтобы присматривать за ними.
Иногда они перелетают с  дерева  на дерево, а иногда отдыхают  в траве возле
озера. Во всем мире  нет таких прекрасных птиц.  Во  всем мире нет ни одного
царя,  у  которого  были бы такие птицы.  Я уверен,  что у самого кесаря нет
подобных птиц. Я  дам тебе  пятьдесят моих павлинов. Они  будут следовать за
тобою повсюду, и, окруженная ими, ты будешь похожа на луну в окружении белых
облаков... Я  отдам  тебе их всех. У меня их всего сотня, и во всем мире нет
ни одного  царя,  у  которого были бы подобные  павлины. Но  я отдам тебе их
всех. Только освободи меня  от  моей клятвы и  не  проси у меня того, что ты
попросила. (Осушает чашу вина.)
     САЛОМЕЯ: Дай мне голову Иоканаана.
     ИРОДИАДА: Хорошо сказано,  дочь  моя! Это нелепо, ты  смешон со  своими
павлинами.
     ИРОД: Молчи. Ты все время кричишь, как хищный  зверь. Не кричи. Я устал
от  твоего голоса. Молчи, говорю  тебе...  Саломея, подумай, что ты делаешь.
Может  быть,  этот человек пришел от Бога. Он  святой  человек. Его коснулся
перст Божий.  Бог  вложил в его уста  страшные слова. Бог  всегда с  ним, во
дворце и  в пустыне...  По крайней  мере, это  вполне возможно.  Кто  знает?
Возможно, что Бог за него и с ним. Более того, если  бы  он умер, меня могло
бы постигнуть  несчастье. Он сказал, что в тот день, когда он умрет, кого-то
постигнет несчастье. Это могу быть только я. Ты  помнишь, я поскользнулся  в
крови, когда  вошел. И  я слышал взмахи крыльев, взмахи могучих крыльев. Это
очень плохие приметы, а были еще и другие. Я уверен, что были и другие, но я
их не заметил.  Саломея, разве ты хочешь, чтобы  меня постигло несчастье? Ты
этого не хочешь. Тогда послушай меня.
     САЛОМЕЯ: Дай мне голову Иоканаана.
     ИРОД:  О!  ты не  слушаешь меня... Успокойся.  Я -  я спокоен. Я вполне
спокоен. Послушай.  У  меня во  дворце спрятаны драгоценности, которые  даже
твоя мать никогда не видела. Это необыкновенные драгоценности. У  меня  есть
ожерелье из  четырех рядов жемчуга.  Эти жемчужины подобны лунам, нанизанным
на серебряные лучи. Они похожи на пятьдесят лун,  пойманных в золотую  сеть.
Одна царица  носила их на своей  белой, как слоновая кость, груди. Ты будешь
прекрасна,  как царица, когда наденешь  это  ожерелье. У меня есть  два вида
аметистов, черные, как виноград, и красные,  как вино, разбавленное водой. У
меня  есть топазы, желтые, как глаза  тигров,  и  розовые, как глаза лесного
голубя, и зеленые, как глаза кошек.  У меня есть опалы, которые горят словно
ледяным пламенем, опалы, которые делают людей печальными и боятся темноты. У
меня есть  ониксы, похожие на очи мертвой женщины. У меня есть лунные камни,
которые  меняются  вместе с луной и  блекнут при  виде солнца. У  меня  есть
сапфиры   размером  с  яйцо,  голубые,  как  голубые  цветы.  У  них  внутри
разливается  море,  и  никогда  луна  не тревожит его синевы.  У  меня  есть
хризолиты  и  бериллы,   хризопразы  и  рубины,  сардониксы  и  гиацинты,  и
халцедоны,  и  я отдам  тебе все это,  все,  и  еще  многое  прибавлю.  Царь
Индийский только что прислал мне четыре веера, сделанных из перьев попугаев,
а царь Нумидийский  - одеяние из перьев страуса. У  меня есть  кристалл,  на
который нельзя  смотреть женщинам, и на который юноши  могут смотреть только
после того, как  их высекут  палками. В перламутровом ларце  у меня есть три
бирюзовых камня. Человек, который носит их  на  челе, может  представить то,
чего  нет,  а  человек, который  держит  их в  руке,  может сделать  женщину
бесплодной. Эти сокровища просто бесценны. Этим сокровищам  нет цены. Но это
не все. В эбеновом ларце  у меня есть две  янтарные чаши, похожие на золотые
яблоки. Если враг нальет  яд в такую чашу, она  станет  похожа на серебряное
яблоко.  В  ларце,  усыпанном янтарем,  у  меня  есть  сандалии,  украшенные
стеклом.  У  меня  есть  плащи  из  земли  Серской  и  браслеты,  украшенные
карбункулами и жадеитами из города Евфрата... Итак, что ты желаешь получить,
Саломея? Скажи  мне, и  ты  получишь все,  что  пожелаешь. Все,  что  ты  ни
попросишь,  я  дам тебе,  кроме только одного.  Я  отдам тебе  все,  что мне
принадлежит, кроме  одной  жизни. Я дам тебе одеяние первосвященника.  Я дам
тебе завесу святилища.
     ИУДЕИ: О! О!
     САЛОМЕЯ: Дай мне голову Иоканаана.
     ИРОД (обессиленный, садится): Хорошо. Пусть она получит то, что просит!
Поистине,  она  дочь  своей  матери!  (Первый солдат  приближается, Иродиада
снимает  с руки  тетрарха  перстень смерти и  отдает солдату, который тотчас
передает его  палачу.  Палач  выглядит испуганным.) Кто взял мой перстень? У
меня на  правой  руке был перстень. Кто  выпил мое вино!? У меня в чаше было
вино.  Она  была  до краев  наполнена вином. Кто-то выпил его!  О! я уверен,
кого-то постигнет  несчастье. (Палач  спускается  в  цистерну.)  О,  зачем я
поклялся, зачем я  дал слово? Царь никогда не должен давать слово. Если царь
сдержит слово, это ужасно, и если он не сдержит слова, это тоже ужасно.
     ИРОДИАДА: Моя дочь поступила очень хорошо.
     ИРОД: Я уверен, случится несчастье.
     САЛОМЕЯ (заглядывает в  цистерну и прислушивается): Все тихо.  Я ничего
не  слышу.  Почему он молчит?  О,  если  бы кто-то пытался убить  меня, я бы
кричала, я бы отбивалась, я бы боролась... Руби,  руби, Нееман! Руби, говорю
тебе... Нет,  я  ничего  не  слышу.  Такая тишина, ужасная тишина. А! что-то
упало. Я  слышала, что-то упало.  Это меч палача. Он  боится,  этот раб.  Он
уронил меч. Он не осмеливается убить этого человека. Он трус, этот раб! (Она
видит пажа Иродиады и обращается к  нему.) Подойди сюда. Ты был другом того,
который  умер сегодня, не так ли?  Так вот, говорю тебе,  на сегодня  еще не
достаточно мертвых. Скажи солдатам, пусть они спустятся и принесут мне то, о
чем я прошу, то,  что мне  обещал тетрарх, то, что мне принадлежит, наконец.
(Паж  отступает.  Она  обращается  к  солдатам.)  Подойдите  сюда,  солдаты.
Спуститесь  в  цистерну  и  принесите мне голову  этого  человека.  (Солдаты
отступают.) Тетрарх,  тетрарх,  прикажи своим солдатам принести  мне  голову
Иоканаана! (Огромная  черная рука,  рука палача, показывается  из  цистерны,
держа на серебряном  щите голову Иоканаана. Саломея  берет  ее в руки.  Ирод
закрывает  лицо плащом.  Иродиада улыбается и обмахивается веером. Назареяне
падают на колени и начинают молиться.) А! ты не позволил мне поцеловать твои
уста, Иоканаан. Что же?  теперь  я их поцелую. Я укушу их зубами, как кусают
спелый плод. Да, я поцелую твои уста, Иоканаан. Так я сказала, правда? так я
сказала.  О,  теперь  я  их  поцелую... Но почему ты  не  смотришь на  меня,
Иоканаан? Твои  глаза были  так ужасны, так  исполнены гнева и презрения, но
они  закрыты.  Почему  они  закрыты? Открой  глаза!  Подними веки, Иоканаан.
Почему ты не смотришь  на  меня?  Или  ты  боишься меня, Иоканаан, что ты не
смотришь на меня? А твой язык, он был словно красная змея, источающая яд, но
теперь  он неподвижен, он ничего  не говорит, Иоканаан,  эта багряная  змея,
которая плевала  в меня ядом. Странно, не правда ли? Отчего  эта змея больше
не движется?.. Ты отказался от меня, Иоканаан. Ты отверг меня. Ты  оскорблял
меня,  ты  говорил  со мною как с  блудницей, как  с  распутницей,  со мною,
Саломеей,  дочерью  Иродиады, царевной  Иудейской! Что  же, Иоканаан, я  еще
жива, а  ты, ты мертв, и твоя голова принадлежит  мне.  Я могу сделать с ней
все,  что захочу. Я могу бросить ее собакам земным  и  птицам небесным. Все,
что  оставят  собаки,  съедят  птицы...  О!   Иоканаан,  Иоканаан,   ты  был
единственным,  кого я  любила.  Все другие  мне ненавистны.  Но  ты,  ты был
прекрасен! Твое тело было белым, как колонна из слоновой кости на серебряном
подножии.  Оно  было садом,  полным голубей  и серебряных  лилий.  Оно  было
серебряной башней, украшенной щитами  из  слоновой кости. Не было  ничего  в
мире такого белого, как твое тело. Не было ничего в мире такого черного, как
твои волосы.  Во всем  мире  не было ничего такого  красного, как твои уста.
Твой  голос  был  кадильницей,  источающей странные  благовония,  и когда  я
смотрела на тебя, я слышала  странную музыку.  О, почему ты  не  смотрел  на
меня, Иоканаан?  Ты  закрыл лицо словами и  проклятьями. Ты  надел  на глаза
повязку того, кто хочет  видеть  Бога. Да, ты видел Бога, Иоканаан, но меня,
меня... ты никогда не видел. Если бы ты увидел меня, ты бы полюбил меня. Я -
я увидела  тебя,  Иоканаан, и я  полюбила тебя. О, как я любила  тебя! Я еще
люблю тебя, Иоканаан, я люблю только тебя... Я жажду твоей красоты.  Я  алчу
твоего тела. И ни вино,  ни  плоды  не утолят моего желания. Что мне делать,
Иоканаан? Ни реки, ни моря не смогут погасить моей любви. Я была царевной, а
ты презрел меня.  Я была девушкой,  а ты  лишил  меня  девственности. Я была
чиста,  а ты  влил  огонь  в  мои жилы... О! Почему ты  не  смотрел на меня,
Иоканаан?  Если бы ты  посмотрел на меня, ты бы полюбил меня. Я хорошо знаю,
что ты бы полюбил меня, и что тайна любви  больше, чем тайна  смерти. Только
любовь имеет значение.
     ИРОД: Она чудовищна,  твоя дочь, она совершенно чудовищна. То, что  она
сделала, - это великое преступление. Я  уверен,  что это преступление против
неведомого Бога.
     ИРОДИАДА: Я вполне одобряю то, что сделала  моя дочь. Теперь я останусь
здесь.
     ИРОД (вставая):  А! Заговорила  жена-кровосмесительница!  Пойдем!  Я не
останусь.  Пойдем,  говорю  тебе.  Я  уверен,  произойдет  что-то  страшное.
Манассия, Иссахар, Осия, гасите  факелы. Я не хочу ничего видеть. Я не хочу,
чтобы  меня  видели.  Погасите  факелы! Уберите луну! Уберите звезды! Уйдем,
Иродиада, скроемся во дворце. Мне становится страшно.
     (Рабы гасят факелы.  Звезды исчезают. Большая  черная туча наплывает на
луну и  скрывает ее полностью. Сцена погружается в темноту. Тетрарх начинает
подниматься по лестнице.)
     ГОЛОС САЛОМЕИ: А! я поцеловала твои уста,  Иоканаан,  я поцеловала твои
уста. На твоих губах был горький вкус. Это был вкус крови?.. Но, может быть,
это был вкус любви... Говорят, у любви горький вкус... Впрочем,  что с того?
что с того? Я поцеловала твои уста, Иоканаан.
     (Лунный луч падает на Саломею и освещает ее.)
     ИРОД (оборачивается и видит Саломею): Убейте эту женщину!
     (Солдаты бросаются вперед и раздавливают щитами Саломею, дочь Иродиады,
царевну Иудейскую.)

Популярность: 118, Last-modified: Mon, 04 Jun 2007 21:05:21 GMT