---------------------------------------------------------------------------- 
     Перевод Ю. Кагарлицкого
     Оскар Уальд. Избранное. М., Просвещение, 1990
     OCR Бычков М.Н.
---------------------------------------------------------------------------- 
  
     Однажды утром старая Водяная Крыса высунула голову из своей норы. Глаза
у нее были как блестящие бусинки, усы серые и жесткие,  а  черный  хвост  ее
походил на длинный резиновый шнур. Маленькие утята плавали в пруду,  желтые,
точно  канарейки,  а  их  мать,  белая-пребелая,  с  ярко-красными   лапами,
старалась научить их стоять в воде вниз головой.
     - Если вы не научитесь стоять  на  голове,  вас  никогда  не  примут  в
хорошее общество, - приговаривала она и время от времени показывала им,  как
это делается.
     Но утята даже не глядели на нее. Они  были  еще  слишком,  малы,  чтобы
понять, как важно быть принятым в обществе.
     - Какие непослушные дети! - воскликнула Водяная Крыса. Право, их  стоит
утопить.
     - Отнюдь нет, - возразила Утка. - Всякое  начало  трудно,  и  родителям
надлежит быть терпеливыми.
     - Ах, мне родительские чувства неведомы, - сказала. Водяная Крыса, -  у
меня нет семьи. Замужем я не была,  да  и  выходить  не  собираюсь.  Любовь,
конечно, вещь по-своему хорошая,  но  дружба  куда  возвышеннее.  Право  же,
ничего нет на света прелестнее и возвышеннее преданной дружбы.
     -  А  что,  по-вашему,  следует  требовать  от  преданного   друга?   -
заинтересовалась  зелененькая  Коноплянка,  сидевшая  на  соседней   иве   и
слышавшая весь этот разговор.
     - Вот-вот, что именно? Меня это ужасно интересует, -  сказала  Утка,  а
сама отплыла на другой конец пруда и перевернулась там вниз  головой,  чтобы
подать добрый пример своим детям.
     - Что за глупый вопрос! - воскликнула  Водяная  Крыса.  -  Конечно  же,
преданный друг должен быть мне предан.
     - Ну а вы что предложили бы ему взамен? - спросила птичка,  покачиваясь
на серебристой веточке и взмахивая крохотными крылышками.
     - Я вас не понимаю, - ответила Водяная Крыса.
     - Позвольте рассказать вам по этому  поводу  одну  историю,  -  сказала
Коноплянка.
     - Обо мне? - спросила Водяная Крыса. - Если да, то я охотно послушаю: я
ужасно люблю изящную словесность.
     - Моя история применима и к вам, - ответила Коноплянка  и,  спорхнув  с
ветки, опустилась на берег и  принялась  рассказывать  историю  о  Преданном
Друге.
     - Жил-был когда-то в этих краях, - начала Коноплянка, - славный паренек
по имени Ганс.
     - Он был человек выдающийся? - спросила Водяная Крыса.
     - Нет, - ответила Коноплянка, - по-моему, он ничем таким не  отличался,
разве  что  добрым  сердцем  и  забавным  круглым  веселым  лицом.  Жил   он
один-одинешенек в своей маленькой избушке и день-деньской копался у  себя  в
саду. Во всей округе не было такого прелестного садика. Тут росли и турецкая
гвоздика, и левкой, и пастушья сумка, и садовые лютики. Были тут розы - алые
и желтые, крокусы - сиреневые  и  золотистые,  фиалки  -  лиловые  и  белые.
Водосбор и луговой сердечник, майоран и дикий базилик, первоцвет и  касатик,
нарцисс и красная гвоздика распускались и цвели каждый своим чередом. Месяцы
сменяли один другой, и одни  цветы  сменялись  другими,  и  всегда  его  сад
радовал взор и напоен был сладкими ароматами.
     У Маленького Ганса было множество друзей, но самым  преданным  из  всех
был Большой Гью-Мельник. Да,  богатый  Мельник  так  был  предан  Маленькому
Гансу, что всякий раз, как проходил мимо его сада, перевешивался через забор
и набирал букет цветов или охапку душистых трав  или,  если  наступала  пора
плодов, набивал карманы сливами и вишнями.
     "У настоящих друзей все должно быть  общее",  -  говаривал  Мельник,  а
Маленький Ганс улыбался и кивал головой: он очень гордился, что у него  есть
друг с такими благородными взглядами.
     Правда, соседи иногда удивлялись, почему богатый  Мельник,  у  которого
шесть дойных коров и целое стадо длинношерстных овец, а  на  мельнице  сотня
мешков с мукой, никогда ничем не отблагодарит Ганса. Но  Маленький  Ганс  ни
над чем таким не задумывался  и  не  ведал  большего  счастья,  чем  слушать
замечательные речи Мельника о самоотверженности истинной дружбы.
     Итак, Маленький Ганс все трудился в своем саду. Весною, летом и  осенью
он не знал горя. Но зимой, когда у  него  не  было  ни  цветов,  ни  плодов,
которые можно было отнести на базар, он терпел холод  и  голод  и  частенько
ложился в постель без ужина, удовольствовавшись несколькими сушеными грушами
или горсточкой твердых орехов. К тому же зимой он бывал очень одинок - в эту
пору Мельник никогда не навещал его.
     "Мне не следует навещать  Маленького  Ганса,  пока  не  стает  снег,  -
говорил Мельник своей жене. - Когда  человеку  приходится  туго,  его  лучше
оставить в покое и не докучать ему своими посещениями. Так, по крайней мере,
я понимаю дружбу, и я уверен, что прав. Подожду до весны и тогда  загляну  к
нему. Он  наполнит  мою  корзину  первоцветом,  и  это  доставит  ему  такую
радость!"
     "Ты всегда думаешь о других, - отозвалась  жена,  сидевшая  в  покойном
кресле у камина, где ярко пылали сосновые поленья, - только о других! Просто
наслаждение слушать, как ты рассуждаешь  о  дружбе!  Наш  священник  и  тот,
по-моему, не умеет так красно, говорить, хоть и живет в трехэтажном  доме  и
носит на мизинце золотое кольцо".
     "А нельзя ли пригласить Маленького Ганса сюда? - спросил  Мельника  его
младший сынишка. - Если бедному Гансу плохо, я поделюсь с ним кашей и покажу
ему своих белых кроликов".
     "До чего же ты глуп! - воскликнул Мельник. - Право, не знаю,  стоит  ли
посылать тебя в школу. Все равно ничему не  научишься.  Ведь  если  бы  Ганс
пришел к нам и увидал  наш  теплый  очаг,  добрый  ужин  и  славный  бочонок
красного вина, он, чего доброго, позавидовал бы нам, а на свете  нет  ничего
хуже зависти, она любого испортит. А я никак не хочу, чтобы Ганс стал  хуже.
Я ему друг и всегда буду печься о нем и следить,  чтобы  он  не  подвергался
соблазнам. К тому же, если б Ганс пришел сюда, он, чего доброго, попросил бы
меня дать ему в долг немного муки, а я не могу этого сделать. Мука - одно, а
дружба - другое, и нечего их смешивать. Эти слова  и  пишутся  по-разному  и
означают разное. Каждому ясно".
     "До чего же хорошо ты говоришь! -  промолвила  жена  Мельника,  наливая
себе большую кружку подогретого эля. - Я даже чуть не  задремала.  Ну  точно
как в церкви!"
     "Многие хорошо поступают, - отвечал Мельник, - но мало кто умеет хорошо
говорить. Значит, говорить куда труднее, а потому и много достойнее".
     И он через стол строго  глянул  на  своего  сынишку,  который  до  того
застыдился, что опустил голову, весь покраснел, и слезы его закапали прямо в
чай. Но не подумайте о нем дурно - он был еще так мал!
     - Тут и конец вашей истории? - осведомилась Водяная Крыса.
     - Что вы! - ответила Коноплянка. - Это только начало.
     - Видно, вы совсем отстали от века, - заметила Водяная Крыса.  -  Нынче
каждый порядочный рассказчик начинает с конца, потом переходит  к  началу  и
кончает серединой. Это самая новая метода. Так сказывал один критик, который
гулял на днях возле нашего пруда с  каким-то  молодым  человеком.  Он  долго
рассуждал на эту тему и, бесспорно, был прав, потому что у него  была  лысая
голова и синие очки на носу, и стоило только юноше что-нибудь возразить, как
он кричал ему: "Гиль!" Но,  прошу  вас,  рассказывайте  дальше.  Мне  ужасно
нравится Мельник. Я сама преисполнена возвышенных  чувств  и  прекрасно  его
понимаю!
     - Итак, - продолжала Коноплянка, прыгая с ноги на ногу, - едва миновала
зима и первоцвет раскрыл свои бледно-желтые звездочки, Мельник объявил жене,
что идет проведать Маленького Ганса.
     "У тебя золотое сердце! - воскликнула  жена.  -  Ты  всегда  думаешь  о
других. Не забудь, кстати, захватить с собою корзину для цветов".
     Мельник привязал крылья ветряной  мельницы  тяжелой  железной  цепью  к
скобе и спустился с холма с пустою корзиной в руках.
     "Здравствуй, Маленький Ганс", - сказал Мельник.
     "Здравствуйте", - отвечал Маленький Ганс, опираясь на лопату и улыбаясь
во весь рот.
     "Ну, как ты провел зиму?" - спросил Мельник.
     "До чего же любезно, что вы меня  об  этом  спрашиваете!  -  воскликнул
Маленький  Ганс.  -  Признаться,  мне  подчас  приходилось  туго.  Но  весна
наступила. Теперь и мне хорошо, и моим цветочкам".
     "А мы зимой частенько вспоминали о тебе, Ганс, - молвил Мельник, -  все
думали, как ты там".
     "Это было очень мило с вашей стороны, - ответил Ганс. - А  я  уж  начал
бояться, что вы меня забыли".
     "Ты меня удивляешь, Ганс, - сказал Мельник, - друзей не забывают. Тем и
замечательна дружба. Но ты, боюсь, не способен  оценить  всю  поэзию  жизни.
Кстати, как хороши твои первоцветы!"
     "Они и в самом деле  удивительно  хороши,  -  согласился  Ганс.  -  Мне
повезло, что их столько уродилось. Я  отнесу  их  на  базар,  продам  дочери
бургомистра и на эти деньги выкуплю свою тачку".
     "Выкупишь? Уж не хочешь ли ты сказать, что заложил ее? Вот глупо!"
     "Что поделаешь, - ответил Ганс, - нужда. Зимой, видите ли, мне пришлось
несладко, время уж такое - не на что было даже хлеба купить. Вот я и заложил
сперва серебряные пуговицы с воскресной куртки,  потом  серебряную  цепочку,
потом свою большую трубку и, наконец, тачку. Но теперь я все это выкуплю".
     "Ганс, - сказал Мельник, -  я  подарю  тебе  свою  тачку,  правда,  она
немного не в порядке. У нее, кажется, не хватает одного борта и  со  спицами
что-то не ладно, но я все-таки подарю ее тебе. Я  понимаю,  как  я  щедр,  и
многие скажут, что я делаю ужасную глупость, расставаясь с тачкой, но  я  не
такой, как все. Без щедрости, по-моему, нет дружбы, да к  тому  же  я  купил
себе новую тачку. Так что ты теперь о тачке не  беспокойся.  Я  подарю  тебе
свою".
     "Вы и вправду очень щедры! - отозвался Маленький Ганс, и  его  забавное
круглое лицо прямо засияло от радости. - У меня есть доска, и я без труда ее
починю".
     "У тебя есть доска! - воскликнул Мельник. - А  я  как  раз  ищу  доску,
чтобы починить крышу на амбаре. Там большая дыра, и, если я ее не заделаю, у
меня  все  зерно  отсыреет.  Хорошо,  что  ты  вспомнил  про  доску!  Просто
удивительно, как одно доброе дело порождает  другое.  Я  подарил  тебе  свою
тачку, а ты решил  подарить  мне  доску.  Правда,  тачка  много  дороже,  но
истинные друзья на это не смотрят. Достань-ка ее поскорее, и  я  сегодня  же
примусь за работу".
     "Сию минуту!" - воскликнул Ганс, и он тут же побежал в сарай и притащил
доску.
     "Да, невелика доска, невелика, -  заметил  Мельник,  осматривая  ее.  -
Боюсь, что, когда я починю крышу, на тачку ничего не останется. Но это уж не
моя вина. А теперь, раз я подарил тебе тачку, ты, наверно, захочешь подарить
мне побольше цветов. Вот корзина, наполни ее до самого верха".
     "До самого верха?" - с грустью переспросил  Ганс.  Корзина  была  очень
большая, и он увидел, что, если наполнить ее доверху, не с чем будет идти на
рынок, а ему так хотелось выкупить свои серебряные пуговицы.
     "Ну, знаешь ли, - отозвался Мельник, - я подарил тебе  тачку  и  думал,
что могу попросить у тебя немного цветочков. Я считал, что настоящая  дружба
свободна от всякого расчета. Значит, я ошибся".
     "Дорогой мой друг, лучший мой друг!  -  воскликнул  Маленький  Ганс.  -
Забирайте хоть все цветы из моего сада! Ваше доброе мнение для меня  гораздо
важнее каких-то там серебряных пуговиц".
     И он побежал и срезал все свои дивные первоцветы и наполнил ими корзину
для Мельника.
     "До свидания, Маленький Ганс!" - сказал Мельник и пошел на свой холм  с
доской на плече и большой корзиной в руках,
     "До свидания!" - ответил Маленький  Ганс  и  принялся  весело  работать
лопатой: он очень радовался тачке.
     На другой день, когда Маленький  Ганс  прибивал  побега  жимолости  над
своим крылечком,  он  вдруг  услышал  голос  окликавшего  его  Мельника.  Он
спрыгнул с лесенки, подбежал к забору и выглянул на дорогу.
     Там стоял Мельник с большим мешком муки на спине.
     "Милый Ганс, - сказал Мельник, - не снесешь ли ты на базар этот мешок с
мукой?"
     "Ах, мне так жаль, - ответил Ганс, - но я, право, очень занят  сегодня.
Мне нужно поднять все вьюнки, полить цветы и подстричь траву".
     "Это не по-дружески, - сказал Мельник.  -  Я  собираюсь  подарить  тебе
тачку, а ты отказываешься мне помочь".
     "О, не говорите так! - воскликнул Маленький Ганс. -  Я  ни  за  что  на
свете не хотел поступить не по-дружески".
     И он сбегал в дом за шапкой и поплелся на базар  с  большим  мешком  на
плечах.
     День был очень жаркий, дорога пыльная, и Ганс, не дойдя еще до  шестого
милевого камня, так утомился, что присел отдохнуть. Собравшись с силами,  он
двинулся дальше и наконец добрался  до  базара.  Скоро  он  продал  муку  за
хорошие деньги и  тут  же  пустился  в  обратный  путь,  потому  что  боялся
повстречаться с разбойниками, если слишком замешкается.
     "Трудный нынче  выдался  денек,  -  сказал  себе  Ганс,  укладываясь  в
постель. - Но все же я рад, что не отказал Мельнику. Как-никак он мой лучший
друг и к тому же обещал подарить мне свою тачку".
     На следующий день Мельник спозаранку  явился  за  своими  деньгами,  но
Маленький Ганс так устал, что был еще в постели.
     "До чего ж ты, однако, ленив, - сказал  Мельник.  -  Я  ведь  собираюсь
отдать тебе свою тачку, и ты, думаю, мог бы работать поусерднее. Нерадивость
- большой порок, и мне б не хотелось иметь другом бездельника и  лентяя.  Не
обижайся, что я с тобой так откровенен. Мне бив голову не пришло так с тобой
разговаривать, не будь я твоим другом.  Что  проку  в  дружбе,  если  нельзя
сказать все, что думаешь? Болтать разные приятности, льстить  и  поддакивать
может всякий, но истинный друг говорит только самое неприятное и никогда  не
постоит за тем, чтобы  доставить  тебе  огорчение.  Друг  всегда  предпочтет
досадить тебе, ибо знает, что тем самым творит добро".
     "Не сердитесь, - сказал Маленький Ганс, протирая глаза и снимая  ночной
колпак, - но я так вчера устал, что мне захотелось понежиться  в  постели  и
послушать пение птиц. Я, право же,  всегда  лучше  работаю,  когда  послушаю
пение птиц".
     "Что ж, если так, я рад, - ответил Мельник, похлопывая Ганса по  спине,
- я ведь пришел сказать тебе, чтоб ты, как встанешь, отправлялся на мельницу
починить крышу на моем амбаре".
     Бедному Гансу очень хотелось поработать в саду -  ведь  он  уже  третий
день не поливал своих цветов, -  но  ему  неловко  было  отказать  Мельнику,
который был ему таким добрым другом.
     "А это будет очень не по-дружески, если я скажу, что  мне  некогда?"  -
спросил он робким, нерешительным голосом.
     "Разумеется, - отозвался Мельник. - Я, мне кажется,  прошу  у  тебя  не
слишком много, особенно если припомнить, что я намерен  подарить  тебе  свою
тачку. Но раз ты не хочешь, ч пойду и сам починю".
     "Что вы, как можно!" - воскликнул Ганс  и,  мигом  вскочив  с  постели,
оделся и пошел чинить амбар.
     Ганс трудился до самого заката, а на закате Мельник  пришел  взглянуть,
как идет у него работа.
     "Ну что, Ганс, как моя крыша?" - крикнул он весело.
     "Готова!" - ответил Ганс и спустился с лестницы.
     "Ах, нет работы приятнее той, которую мы делаем для других",  -  сказал
Мельник.
     "Что за наслаждение слушать вас, - ответил Ганс, присаживаясь и  отирая
пот со лба. - Великое наслаждение! Только, боюсь, у меня  никогда  не  будет
таких возвышенных мыслей, как у вас".
     "О, это придет! - ответил Мельник. - Нужно лишь постараться. До сих пор
ты знал только практику дружбы, когда-нибудь овладеешь и теорией".
     "Вы правда так думаете?" - спросил Ганс.
     "И не сомневаюсь, - ответил Мельник. - Но крыша  теперь  в  порядке,  и
тебе пора домой. Отдохни хорошенько,  потому  что  завтра  тебе  надо  будет
отвести моих овец в горы".
     Бедный Маленький Ганс не решился что-нибудь возразить и  наутро,  когда
Мельник пригнал к его домику своих овец, отправился с  ними  в  горы.  Целый
день у него пошел на то, чтобы отогнать овец на пастбище и пригнать обратно,
и он вернулся домой такой усталый, что. заснул прямо в  кресле  и  проснулся
уже при ярком свете дня.
     "Ну, сегодня я на славу потружусь в своем садике!" - сказал он и тотчас
принялся за работу.
     Но как-то все время выходило, что  ему  не  удавалось  заняться  своими
цветами. Его друг Мельник то и дело являлся к нему и отсылал его куда-нибудь
с поручением или уводил с собою помочь на  мельнице.  Порой  Маленький  Ганс
приходил в отчаяние и начинал бояться, как бы цветочки  не  решили,  что  он
совсем позабыл о них, но он утешал себя мыслью, что  Мельник  -  его  лучший
друг. "К тому же он собирается подарить мне тачку, - добавлял он в  подобных
случаях, - а это удивительная щедрость с его стороны".
     Так и работал Маленький Ганс на Мельника, а тот говорил красивые  слова
о дружбе, которые Ганс записывал в тетрадочку и перечитывал по ночам, потому
что он был очень прилежный ученик.
     И вот однажды вечером, когда Маленький Ганс сидел  у  своего  камелька,
раздался сильный стук в дверь. Ночь была бурная, и ветер так страшно завывал
и ревел вокруг, что Ганс поначалу принял этот стук за шум бури. Но  в  дверь
снова постучали, а потом и в третий раз, еще громче.
     "Верно, какой-нибудь несчастный путник", - сказал себе Ганс и  бросился
к двери.
     На пороге стоял Мельник с фонарем в  одной  руке  и  толстой  палкой  в
другой.
     "Милый Ганс! - воскликнул Мельник. - У меня большая беда.  Мой  сынишка
упал с лестницы и расшибся, и я иду за Доктором. Но Доктор живет так далеко,
а ночь такая непогожая, что мне подумалось: не  лучше  ли  тебе  сходить  за
Доктором вместо меня. Я  ведь  собираюсь  подарить  тебе  тачку,  и  ты,  по
справедливости, должен отплатить мне услугой за услугу".
     "Ну конечно! - воскликнул Маленький Ганс. - Это  такая  честь,  что  вы
пришли прямо ко мне! Я сейчас же побегу за  Доктором.  Только  одолжите  мне
фонарь. На дворе очень темно, и я боюсь свалиться в канаву".
     "Я бы с удовольствием, - ответил Мельник, - но фонарь у меня  новый,  и
вдруг с ним что-нибудь случится?"
     "Ну ничего, обойдусь и без фонаря!" -  воскликнул  Маленький  Ганс.  Он
закутался в большую шубу, надел на голову теплую  красную  шапочку,  повязал
шею шарфом и двинулся в путь.
     Какая была ужасная буря! Темень стояла такая, что Маленький Ганс  почти
ничего не видел перед собой, а ветер налетал с такой силой,  что  Ганс  едва
держался на ногах. Но мужество не покидало его, и часа через три он добрался
до дома, в котором жил Доктор, и постучался в дверь.
     "Кто там?" - спросил Доктор, высовываясь из окна спальни.
     "Это я, Доктор, - Маленький Ганс".
     "А что у тебя за дело ко мне, Маленький Ганс?"
     "Сынишка Мельника упал с лестницы и  расшибся,  и  Мельник  просит  вас
поскорее приехать".
     "Ладно!" - ответил Доктор, велел подать лошадь, сапоги и фонарь,  вышел
из дому и поехал к Мельнику, а Ганс потащился за ним следом.
     Ветер все крепчал, дождь лил как из ведра. Маленький Ганс  не  поспевал
за лошадью и брел наугад. Он сбился с дороги и попал в очень опасное болото,
где на каждом шагу были глубокие топи. Там бедный Ганс и утонул.
     На другой день пастухи нашли Маленького Ганса в  большой  яме,  залитой
водою, и отнесли его тело к нему домой.
     Все пришли на похороны Маленького Ганса, потому что все его любили.  Но
больше всех горевал Мельник.
     "Я был его лучшим другом, - говорил  он,  -  и,  по  справедливости,  я
должен идти первым".
     И он шел во главе погребальной процессии, в  длинном  черном  плаще,  и
время от времени вытирал глаза большим платком.
     "Смерть Маленького Ганса - большая  утрата  для  всех  нас",  -  сказал
Кузнец, когда после похорон все собрались в уютном трактире и  попивали  там
душистое вино, закусывая его сладкими пирожками.
     "Во всяком случае, для меня, - отозвался Мельник. - Я ведь  уже,  можно
считать, подарил ему свою тачку и теперь ума  не  приложу,  что  мне  с  ней
делать: дома она только место занимает, а продать - так ничего не дадут,  до
того она изломана. Впредь буду осмотрительнее. Теперь у меня никто ничего не
получит. Щедрость всегда человеку во вред".
     - Ну, а дальше? - спросила, помолчав, Водяная Крыса.
     - Это все, - ответила Коноплянка.
     - А что сталось с Мельником?
     - Понятия не имею, - ответила Коноплянка. - Да мне,  признаться,  и  не
интересно.
     - Оно и видно, что вы существо черствое, - заметила Водяная Крыса.
     - Боюсь, что  мораль  этого  рассказа  будет  вам  неясна,  -  обронила
Коноплянка.
     - Что будет неясно? - переспросила Водяная Крыса.
     - Мораль.
     - Ах, так в этом рассказе есть мораль?
     - Разумеется, - ответила Коноплянка.
     - Однако же, -  промолвила  Водяная  Крыса  в  крайнем  раздражении.  -
По-моему, вам следовало сказать мне об этом наперед. Тогда я просто не стала
бы вас слушать. Крикнула бы "Гиль!", как тот критик, и  все.  А  впрочем,  и
теперь не поздно.
     И она во всю глотку завопила: "Гиль!", взмахнула хвостом и спряталась в
нору.
     - Скажите, а как вам нравится эта Водяная Крыса? -  осведомилась  Утка,
приплывая обратно. - У нее, конечно, много хороших качеств, но  во  мне  так
сильно материнское чувство, что стоит мне увидеть  убежденную  старую  деву,
как у меня слезы навертываются на глаза.
     - Боюсь, она на меня обиделась, - ответила Коноплянка. -  Понимаете,  я
рассказала ей историю с моралью.
     - Что вы, это опасное дело! - сказала Утка. И я с ней вполне согласен.
 

Популярность: 179, Last-modified: Tue, 18 Jun 2002 20:58:02 GMT