на
месте, - сказал Джамбо. - Можем  здесь  позавтракать.  Да  и  солдат  надо
покормить. Задача - найти место для вашего имущества.
   В этот момент у подъезда появился генерал-майор, явно направлявшийся  в
клуб. Гай отдал честь, а Джамбо заключил генерала в объятия.
   - Бино!
   - Джамбо! Что ты тут делаешь, старина?
   - Соображаю насчет завтрака.
   - Тогда поторапливайся. К часу уже не останется ничего приличного.  Эти
молодые члены клуба - ужасные обжоры.
   - Не можешь ли дать мне охрану, Бино?
   - Это  просто  невозможно,  старина.  Что  сейчас  творится  в  военном
министерстве! Не могу подыскать себе даже денщика.
   - У меня тут до черта секретных грузов.
   - Знаешь, что сделай, - после  короткого  раздумья  предложил  Бино.  -
Возле военного министерства есть стоянка только для начальника  имперского
генерального штаба.  Сегодня  он  в  отъезде.  Я  бы  поставил  туда  твое
хозяйство. Его никто не тронет. Скажи,  что  это  личные  вещи  начальника
генштаба. Я дам твоему шоферу записку. Тогда и он, и  твой  другой  солдат
смогут поесть в тамошней столовой.
   - Молодчина, Бино!
   - Чепуха, Джамбо.
   Гай проследовал за обоими старшими  офицерами  в  клуб  и  был  увлечен
волной морских и сухопутных членов клуба в столовую. В "Беллами" тоже была
своя группка важных офицеров, но здесь каждый блистал красными  петлицами,
золотыми галунами, орденскими ленточками и томился  нескрываемым  голодом.
Гай робко жался у центрального стола, вокруг которого, как  на  охотничьем
празднике, шла борьба за еду.
   - Вступайте в бой, - скомандовал Бино. - Каждый за себя.
   Гай схватил последнюю куриную ножку, но  какой-то  контр-адмирал  ловко
смахнул  ее  у  него  с   тарелки.   Вскоре   Гай   вышел   из-за   стола,
удовольствовавшись в соответствии со своим чином порцией мясных  консервов
со свеклой.
   - Больше ничего не хотите? - гостеприимно осведомился Джамбо. -  А  мне
что-то маловато. - Ему досталась половина пирога с мясом.
   Во время завтрака Бино рассказывал, как на днях его чуть  не  разорвала
бомба.
   - Я бухнулся вниз лицом, старина, и меня  всего  засыпало  штукатуркой.
Можно сказать, был на волосок от смерти.
   Наконец они вышли из-за стола.
   - Пошел ишачить, - вздохнул Бино.
   - Я подожду здесь, - сказал Джамбо. - Не оставлю вас,  пока  не  увижу,
что моя задача успешно выполнена.
   Выйдя из клуба, Гай свернул в сторону от главного  потока  его  членов,
направлявшихся в Уайтхолл, и  прошел  четверть  мили,  отделявшей  его  от
Марчмэйн-хауса,  многоквартирного  дома  на  Сент-Джеймс-стрит,  куда  ему
надлежало явиться.


   Штаб особо опасных операций, это странное порождение  тотальной  войны,
впоследствии распространившийся на пять акров бесценной лондонской  земли,
включал наряду с обыкновенными  старшими  штабными  офицерами  всех  видов
вооруженных сил экспертов, шарлатанов, просто  психов  и  безработных.  На
данном этапе  своей  истории  штаб  особо  опасных  операций  занимал  три
квартиры в считавшемся роскошным современном доме.
   Гай доложил о своем прибытии майору примерно  его  лет  с  орденом  "За
безупречную службу" и  военным  крестом.  Майор  слегка  заикался.  Беседа
продолжалась не больше пяти минут.
   - Краучбек, Краучбек, Краучбек, Краучбек, - бормотал  майор,  перебирая
стопку бумаг на столе. - Сержант, что нам известно о мистере Краучбеке?
   Сержант оказался женщиной почтенного возраста.
   - Досье Ритчи-Хука, - ответила она. - Последний раз  его  брал  генерал
Уэйл.
   - Подите принесите его. Не в службу, а в дружбу.
   - Я боюсь.
   - Ну ладно, неважно. Я теперь все вспомнил. Вас навязали нам  вместе  с
вашим бывшим бригадиром для выполнения особого задания. Что это за  особое
задание?
   - Не знаю, сэр.
   - И никто не знает. Вы оказались здесь но  распоряжению  очень  высокой
инстанции. О командос вам все известно?
   - Не так много.
   - Вам и не надо ничего знать. Считается, что это секретная организация,
хотя по докладам службы безопасности, которые мы получаем с Магга, она уже
привлекла к себе внимание. Я получил письмо от одного типа  -  подпись  не
могу разобрать, - который жалуется в довольно-таки сильных выражениях, что
эти ребята стреляют из автоматов по его оленям. Не понимаю, как им удается
достаточно близко подойти. Замечательная охота, если это  правда.  Как  бы
там ни было, вы направляетесь именно туда временно прикомандированным  для
учебных целей к отряду командос "Икс" на острове Магг. Понятно?
   - Так точно, сэр.
   - Сержант Тренчард выпишет вам проездные документы. Денщик с вами?
   - В данный момент, -  сказал  Гай,  -  со  мной  служебный  автомобиль,
трехтонный грузовик, шофер из службы тыла, денщик-алебардист и полковник.
   - Так-так, -  протянул  майор,  быстро  усвоивший  обычай  штаба  особо
опасных операций ничему не удивляться. - Тогда все  в  порядке.  На  Магге
явитесь к полковнику Блэкхаусу.
   - К Томми Блэкхаусу?
   - Ваш приятель?
   - Да. Женился на моей жене.
   - Вот как? _В самом деле_? А я думал, он холостяк.
   - Теперь холостяк.
   - Вот, я так и думал. Мы вместе учились  в  штабном  колледже.  Славный
малый, в его отряде тоже славные ребята. Рад, что он ваш приятель.
   Гай отдал честь, повернулся кругом и вышел,  лишь  чуточку  смутившись.
Это был классический пример армейской жизни, какой он ее познал:  пустота,
судорожная спешка, стремительное падение и при  всем  при  том  особенная,
безличная, чисто человеческая сердечность.
   Когда Гай вернулся в клуб, Джамбо спал в гостиной.
   - По коням, по коням! - воскликнул он, когда окончательно  проснулся  и
узнал, что предстоит долгий путь. - Надо выбраться  из  Лондона,  пока  не
началась бомбежка. Лучше избегать всего, что нагоняет  страх  на  Бино.  К
тому же надо еще подумать о вашем багаже.
   Подойдя к грузовику, они заметили на нем признаки  повышения  в  ранге.
Расторопный часовой налепил на него ярлыки с литерами "Н.И.Г.Ш.",  которые
означали: начальник имперского генерального штаба.
   - Снять их перед отъездом, сэр?
   - Конечно, нет. Вреда от них никакого, а польза может быть большая.
   - Не налепить ли ярлык и на легковую машину, сэр?
   Джамбо задумался. Прогулка  сделала  его  довольно  легкомысленным;  он
снова вдохнул бодрящий воздух своей молодости, когда  беззаботным  младшим
офицером участвовал во многих сумасбродных выходках.
   - А почему бы нет? - сказал он.
   Потом опять задумался. Здравый смысл  взял  верх.  По  своему  богатому
военному опыту он хорошо знал, как далеко можно зайти.
   - Нет, - с сожалением сказал он. - Нельзя.
   Они выехали из израненного города. У Сент-Олбанса включили  затемненные
подфарники, и почти тут же вокруг завыли сирены.
   - Сегодня нет смысла забираться слишком далеко, - сказал  Джамбо.  -  Я
знаю одно местечко милях в тридцати к северу, где  можно  остановиться  на
ночь.



        6

   Остров Магг не прославился  ни  в  песнях,  ни  в  легендах.  Возможно,
потому,  что  всякий  раз,  когда  к  этому  названию  подыскивали  рифму,
получалась несуразица, и романтичные  английские  дамы  ранневикторианской
эпохи, которые так щедро обогащали баллады, фольклор и национальные одежды
горной Шотландии,  пренебрегали  этим  местом.  На  острове  жил  помещик,
имелись рыболовный флот, отель, воздвигнутый перед  самой  первой  мировой
войной в несбывшейся  надежде  привлечь  туристов,  и  больше  ничего.  Он
расположен  среди  других  торчащих  из  моря  островов   с   односложными
названиями. В этих водах редко бывает ясная погода, но иногда Магг виден с
острова Рам в форме двух  конусов.  Фермеры  острова  Мак  знают  его  как
одинокий, неясный бугор на горизонте. С острова Эгг его не видно никогда.
   Два раза в неделю сюда заходит  обслуживающий  пароход  из  Инвернесса.
Дотошный пассажир, рискнувший постоять на  палубе,  может  наблюдать,  как
остров постепенно принимает форму: сначала видны две крутые возвышенности;
потом различается гранитный замок 1860 года, не поддающийся  разрушению  и
не занятый никем, кроме шотландского помещика; причал, коттеджи,  отвесные
гранитные скалы и унылые кирпичные стены отеля.
   Гай со своим антуражем прибыл в маленький порт за  несколько  часов  до
отправления  парохода.  Небо  было  хмурым,  дул  сильный  ветер.   Джамбо
моментально принял решение.
   - Я остаюсь здесь, - заявил он.  -  Нельзя  подвергать  опасности  наше
имущество. Вы отправляйтесь и познакомьтесь  со  своим  начальством,  а  я
приеду, когда прояснится погода.
   Гай отправился один искать отряд командос "Икс".


   Когда экзотическое название "командос" стало наконец достоянием прессы,
его значение стремительно расширилось, включив священников на  мотоциклах.
В 1940 году отряд командос представлял собой воинскую  часть  специального
назначения численностью до батальона, сформированную из добровольцев.  Они
сохраняли знаки отличия своих полков; тогда не было ни эмблем на  головных
уборах, ни зеленых беретов - ничего, чем  можно  было  обнаружить  себя  в
гостиницах. Это были секретные войска,  единственной  привилегией  которых
была необходимость самим заботиться  о  размещении  и  пропитании.  Каждая
часть воспринимала характер своего командира.
   Томми Блэкхаус заявил:
   - Предстоит долгая война. Великое дело - провести ее среди друзей.
   Друзья населяли богатый мир Томми. Одни были кадровыми военными; другие
прослужили в юности год-два в гвардейской бригаде по прихоти  родителей  и
опекунов, прежде чем перейти к другой деятельности или бездеятельности.  К
ним он и  обратился,  когда  наконец  утвердили  его  терпеливо  ожидаемое
назначение. В этом деле ему помог клуб "Беллами". Томми разослал по полкам
взводных для  вербовки  добровольцев.  Отряд  командос  сформировался,  по
мнению некоторых, слишком быстро, и поэтому его отправили для  прохождения
подготовки на остров Магг. На этом этапе Гай  и  появился  на  острове.  С
причала его направили в отель.
   В три часа он не застал в отеле никого, кроме капитана "синих", который
полулежал на софе; на его голове был тюрбан из бинтов, а на ногах -  узкие
бархатные  шлепанцы  с  вышитой  золотом  монограммой.  Он  ласкал  белого
китайского мопса; рядом стоял бокал белого ликера.
   Софа была покрыта турецким ковром. Восьмиугольный  столик,  на  котором
стояли бокал и бутылка, был инкрустирован перламутром. Капитан походил  на
восседающего в великом диване молодого восточного принца начала двадцатого
века.
   Он даже не поднял глаза на вошедшего Гая.
   Гай узнал в нем Айвора Клэра, известного молодого наездника,  владельца
умной и  красивой  лошади  по  кличке  Тимбл.  Гай  видел  их  в  Риме  на
конкур-иппике: Клэр, слегка наклонившийся вперед в  седле,  с  напряженным
лицом пианиста; лошадь, точно ставящая ноги на  манеже,  прыгающая  легко,
без задержки и колебания, быстро  и  безошибочно  обходящая  весь  круг  в
мертвой тишине, взрывающейся под конец громом аплодисментов. Гай знал  его
так же как члена "Беллами". Он должен был знать Гая:  они  часто  сиживали
друг против друга или стояли в одной и той же группе у  стойки  в  баре  в
беспечные дни прошлого года.
   - Добрый день, - сказал Гай.
   Клэр взглянул на него, ответил: "Добрый день" - и вытер  морду  собачки
шелковым носовым платком.
   - Снег очень вреден глазам Фриды. Вам, наверное, нужен полковник Томми.
Он лазит по скалам. - Помолчав, Клэр вежливо добавил: - Видели  газету  за
прошлую неделю? - и протянул Гаю номер "Рам-Мак-Магг-энд-Эгг-таймс".
   Гай огляделся вокруг: головы оленей, лестница  мореного  дуба,  широкий
ковер, сотканный из местной шотландской шерсти.
   - Кажется, я видел вас в "Беллами".
   - Как я о нем тоскую!
   - Моя фамилия Краучбек.
   - А-а... - У Клэра был такой вид, словно он  глубокомыслен  но  изучает
это сообщение или сделал ход в шахматы, который должен привести к мату.  -
На вашем месте я выпил  бы  "кюммеля".  Мы  откопали  тайник  Вольфшмидта.
Запишите на свой счет вон на той бумажке.
   На столе посреди комнаты стояли бокалы и бутылки и лежал список фамилий
с отметками о количестве выпитого.
   - Я прибыл сюда для подготовки, - снова начал Гай.
   - Гиблое место.
   - Вы не можете подсказать мне, где я смогу разместиться?
   - Здесь живут полковник Томми и большинство из  нас.  Но  теперь  отель
переполнен. Недавно прибывшие, кажется, живут на посту береговой охраны. Я
как-то заглянул  туда.  Ужасно  воняет  рыбой.  Послушайте,  вы  не  очень
обидитесь, если мы не будем разговаривать? Вчера утром я  упал  на  лед  с
высоты пятидесяти футов.
   Гай штудировал "Рам-Мак-Магг-энд-Эгг-таймс"  за  прошлую  неделю.  Клэр
пощипывал брови Фриды.
   Вскоре, как в старинной, построенной по всем правилам комедии, на сцену
стали выходить другие действующие лица. Первым  из  них  появился  военный
врач.
   - Пароход пришел? - обратился он к обоим.
   Клэр закрыл глаза, поэтому ответил Гай:
   - Я прибыл на нем несколько минут назад.
   - Надо позвонить начальнику порта, чтобы его задержали.  Энстрадер-Керр
свалился. Его уже несут сюда.
   Клэр открыл глаза:
   - Бедный Энгус. Умер?
   - Да нет. Но я должен немедленно доставить его на материк.
   - Не упустите возможности, - сказал Клэр Гаю.  -  Энгус  занимал  здесь
комнату.
   Врач пошел к телефону, а Гай - в контору отеля.
   Хозяйка вздохнула:
   - Бедный сэр Энгус, а ведь еще шотландец. Нечего  было  карабкаться  по
скалам в его-то возрасте.
   Когда Гай вернулся,  в  холл  ввалился,  как  в  традиционной  комедии,
огромный капитан-гренадер. На нем были промокшие рабочие брюки, он  тяжело
дышал.
   - Слава богу, - произнес он. - Еле успел.  Когда  Энгус  свалился,  все
бросились бежать. Я добрался  до  половины  скалы,  когда  мы  узнали  эту
новость, и быстро соскользнул вниз.
   Вернулся врач:
   - Пароход задержан только на пятнадцать минут. Говорят, в темноте будет
трудно входить в порт.
   - Ладно, - сказал запыхавшийся капитан. - Побегу займу его комнату.
   - Опоздал, Берти, - отозвался Клэр. - Она уже занята.
   - Не может быть. - Заметив Гая, он выругался: - А, черт!
   Санитары принесли носилки с бесчувственным  телом,  покрытым  шинелями,
осторожно  опустили  на  пол  и   отправились   наверх   укладывать   вещи
пострадавшего.
   Вбежал еще один запыхавшийся офицер.
   - О боже, Берти! - воскликнул он, увидев  гренадера.  -  Ты  занял  его
комнату?
   - Нет, Эдди, а тебе следует быть со своим взводом.
   - Я просто подумал, что надо прийти и помочь собрать Энгуса.
   - Не шумите, - вмешался врач. - Вы что, не видите, что тут больной?
   - Два больных, - добавил Клэр.
   - Он разве не умер?
   - Говорят, жив.
   - А _мне_ сказали, что умер.
   - С вашего разрешения, мне это известно  лучше,  чем  вам,  -  возразил
врач.
   Словно стремясь разрешить спор, с носилок раздался сдавленный голос:
   - Чешется, Эдди. Все тело чертовски чешется.
   - Ощущение ползания мурашек, пояснил врач. - Морфий  часто  дает  такой
эффект.
   - Очень забавно, - сказал Клэр, впервые проявив настоящий интерес. -  У
меня есть  тетка,  которая  принимает  огромные  дозы  морфия.  Интересно,
чешется ли у нее?
   - Ну если ты не занял комнату, Берти, -  сказал  Эдди,  -  я  побегу  и
закреплю ее за собой.
   - Поздно. Уже занято.
   Эдди недоверчиво оглядел холл, впервые  увидел  Гая  и  выругался,  как
Берти:
   - А, черт!
   Гай подумал,  что  лучше  все-таки  закрепить  свою  заявку.  Он  отнес
свой-саквояж  и  чемодан  наверх  и,  прежде  чем  с  туалетного   столика
Энстрадер-Керра  убрали  его  щетки  для  волос,  положил  туда  свои.  Он
распаковал все вещи, подождал, пока закончат свои дела санитары,  и  вышел
вслед за ними, заперев за собой дверь.
   Внизу собралось еще больше промокших и  запорошенных  снегом  офицеров,
среди них и Томми Блэкхаус. Никто не обратил на Гая внимания, кроме Томми,
который воскликнул:
   - Привет, Гай! Каким ветром тебя сюда занесло?
   Чувствовалась еле уловимая разница между тем Томми, которого  Гай  знал
двенадцать лет, и Томми - командиром части, и это побудило Гая  официально
доложить:
   - Приказано явиться в ваше распоряжение, полковник.
   - Впервые об этом слышу. Я искал тебя, когда мы формировались, но  этот
болван Джоуб сказал, что ты уехал в Корнуолл или еще  куда-то.  Во  всяком
случае, мы так быстро теряем ребят, что найдется место для всех. Берти, мы
получили какие-нибудь бумаги на этого "яблочника" - Гая Краучбека?
   - Может быть, в последней почте, полковник. Я ее еще не вскрывал.
   - Вскройте, ради бога. - Он снова обратился к Гаю: - Ты  сам-то  имеешь
представление, для чего тебя сюда прислал-и?
   - Прикомандирован для подготовки.
   - Ты будешь учить нас, или мы будем учить тебя?
   - Конечно, вы будете учить меня.
   - Спасибо и на этом. Последнее  маленькое  пополнение  из  штаба  особо
опасных операций прибыло  учить  нас.  Кстати,  Берти,  я  вспомнил:  надо
отправить Конга.
   - Слушаюсь, полковник.
   - Можно посадить его на пароход с Энгусом?
   - Уже поздно.
   - На этом проклятом острове всегда  все  кажется  слишком  поздним.  Во
всяком случае, не допускайте его к солдатам,  пока  не  найдем,  куда  его
сплавить. Увидимся позже. Гай, и я определю тебе место. _Очень_  рад,  что
ты здесь. Пошли, Берти. Надо вскрыть почту и посмотреть, что нам пишут.
   Оттаивающие люди в рабочей одежде стали наполнять бокалы.
   Гай обратился к Эдди:
   - Я понял, что Берти - начальник штаба?
   - Что-то в этом роде.
   - А кто такой Конг?
   - Трудно сказать. Он выглядит, как горилла. Его выкопали где-то в штабе
особо опасных операций и прислали сюда учить  нас  лазить  по  скалам.  Мы
зовем его Кинг-Конг.
   Вскоре вернулся врач.
   Все, кроме Гая, который считал, что он еще  недостаточно  познакомился,
чтобы проявлять озабоченность, стали расспрашивать об Энгусе.
   - Самочувствие довольно приличное.
   - Не чешется? - спросил Клэр.
   - Насколько это возможно, его устроили удобно. Я позаботился, чтобы его
приняли на том берегу.
   - В таком случае, док, не посмотрите ли  моего  парня  Крэмпа,  который
сегодня получил сотрясение?
   - А я хотел, чтобы вы посмотрели капрала Блейка - того парня,  которому
вы поставили заплаты вчера.
   - Я посмотрю их завтра на приеме.
   - Блейк, похоже, не может ходить. Нет, док, посмотрите его сегодня, а я
поднесу вам выпить. Мне не нравится его вид.
   - И парашютиста Эйра, - попросил еще один офицер. - Он то ли  пьян,  то
ли бредит; Вчера приземлился на голову.
   - Наверное, пьян, - заметил Клэр.
   Врач поглядел на него с ненавистью:
   - Хорошо. Покажите, где они размещаются.
   Вскоре Гай и Клэр опять остались одни.
   - Я рад, что вы отбили у Берти и других эту комнату, - сказал  Клэр.  -
Конечно, этим вы вряд ли завоюете любовь. Но, возможно,  вы  не  пробудете
здесь очень долго. - Он закрыл глаза,  и  на  несколько  минут  воцарилась
тишина.
   В последнем явлении на  сцену  вышел  человек  в  килте  [юбка  солдата
шотландского полка] и  в  форме  шотландского  горного  полка,  с  длинным
пастушеским посохом в руках.  Человек  заговорил  голосом,  каким  говорят
скорее на Грейт-Вест-роуд, чем на перевале Гленкоу.
   - С сожалением узнал об Энгусе.
   Клэр смерил его взглядом.
   - О каком Энгусе? - спросил он с неприязнью, граничащей со злобой.
   - О Керре, конечно.
   - Вы имеете в виду капитана сэра Энгуса Энстрадер-Керра?
   - А кого же еще?
   - А я и не догадался.
   - Ладно, как он?
   - Говорят, ничего. Если так, то это,  должно  быть,  первый  случай  за
несколько недель.
   Во время этого  разговора  Гай  с  растущим  изумлением  вглядывался  в
новоприбывшего. Наконец он воскликнул:
   - Триммер!
   Фигура - шотландская шапочка, спорран [кожаная  сумка  мехом  наружу  -
принадлежность шотландского горца], посох и все прочее - резко повернулась
к нему:
   - Ба! Да ведь это мой старый "дядюшка"!
   - Этот офицер действительно ваш родственник? - спросил Клэр Гая.
   - Нет.
   - До сих пор, когда он появлялся здесь, мы знали его как Мактейвиша.
   - Триммер - это вроде прозвища, - пояснил Триммер.
   - Любопытно. Помнится, вы недавно просили меня называть вас Али.
   - Это другое прозвище - сокращенное от Алистер.
   - Я так и  думал.  Не  буду  спрашивать,  от  какого  слова  сокращение
"Триммер". Вряд ли от "Тримблстаун". Что  ж,  оставляю  вас,  двух  старых
друзей, одних. До свидания, Триммер.
   - Пока, Айвор, - ответил Триммер, ничуть не смутившись.
   Когда они остались одни, Триммер сказал:
   - Не обращайте внимания на старину Айвора. Мы с ним  большие  друзья  и
немножко подтруниваем друг над другом. Вы заметили у него  военный  крест?
Знаете, как он его получил?  В  Дюнкерке.  За  то,  что  пристрелил  троих
солдат-территориальщиков, которые пытались  потопить  его  лодку.  Старина
Айвор - славный малый. Не поднесете ли мне  выпить,  "дядюшка"?  Это  была
цель учения.
   - Почему тебя зовут Мактейвиш?
   - Это довольно длинная история. Фамилия моей матери Мактейвиш.  Иногда,
понимаете, ребята записываются добровольцами под  вымышленными  фамилиями.
Когда я ушел из алебардистов, мне не хотелось  околачиваться  в  ожидании,
пока меня призовут. Мою фирму разбомбили, и я остался без дела. Поэтому  я
отправился в  Глазго  и  записался  добровольцем.  Никто  не  задавал  мне
вопросов. Фамилия Мактейвиш показалась мне подходящей. Я успешно проскочил
курсы подготовки кандидатов в офицеры. Там нет такой  помпы  и  церемоний,
как у алебардистов. Мне становится смешно, когда я  вспоминаю  эти  званые
вечера, высокомерное фырканье и всякую такую дребедень. И вот я  здесь,  в
шотландских войсках. - Он сам налил себе виски. -  Налить  вам?  Запишу  и
вашу, и свою порцию на имя Энгуса. Здесь хорошая система. Я частенько сюда
заглядываю и, если никого нет, записываю на  имя  какого-нибудь  оболтуса.
Меня угощают только знакомые ребята, вроде Энгуса, он ведь тоже шотландец.
   - Можешь записать на меня, - сказал Гай, - я тоже здешний.
   - Вы молодец, "дядюшка". За ваше здоровье! Я сам подумываю, не вступить
ли в командос, но сейчас я неплохо устроился.  Мой  батальон  отправили  в
Исландию. У нас был довольно бурный прощальный вечер, и я растянул  связки
на запястье, поэтому меня оставили с другими лишними, а потом послали  вот
сюда для несения охраны.
   - Не повезло тебе.
   - Не думаю, что я много потерял, не поехав в Исландию. Кстати, о бурных
вечерах: помните, как вы растянули  коленку  на  том  последнем  вечере  в
алебардийском городке?
   - Помню.
   - Парень, которого зовут Кинг-Конг, тоже был там.
   - Чатти Корнер?
   - Никогда не слышал такого имени. Тот тип, который  напился  до  потери
сознания.
   - Его-то я и ищу.
   - О вкусах не спорят. Он прославился в этих местах как убийца. Живет на
косе около нашего орудия. Убогое жилище. Я никогда туда не  заходил.  Если
хотите, провожу.


   На улице был страшный холод. Смеркалось. За причалами  под  скалой  шла
каменистая тропинка, теперь вся обледенелая. Гай позавидовал  пастушескому
посоху Триммера. Они медленно пробирались по направлению к косе.
   По пути Триммер показывал примечательные места.
   - Вот здесь свалился Энгус.
   Они постояли, потом медленно двинулись дальше, а когда обогнули мыс, им
в лицо ударил колючий ветер.
   - Вот моя пушка, - показал Триммер.
   Сквозь слезы, застилавшие глаза, Гай увидел нечто, покрытое  чехлами  и
направленное в море.
   - Трофей.  Сняли  с  вооруженного  траулера,  затонувшего  недалеко  от
берега. Взяли вместе с ней еще и двадцать снарядов.
   - Посмотрю в другой раз.
   - В данный момент один из двадцати снарядов застрял в  казенной  части.
Перепробовали все - ни туда, ни сюда. Мои солдаты не очень-то соображают в
артиллерии. Да откуда им и знать-то?
   Вскоре они подошли к кучке хибарок с тускло светящимися окнами.
   - Здесь живут туземцы. Никак не заставишь их соблюдать светомаскировку.
Привлек Магга, чтобы разъяснить им. Не помогло.
   - Магга?
   - Так он себя называет. Надутый старый козел, но в этих местах он  царь
и бог. Живет в замке.
   Наконец они добрались до высокого  одинокого  здания.  Немногие  оконца
были тщательно замаскированы; не светилась ни одна щель.
   - Это здание называют старым замком. Здесь живет управляющий, и Конг  с
ним. Я оставлю вас здесь, если не возражаете. Мы с Конгом не  в  ладах,  а
управляющий вечно отпускает грязные шуточки по поводу  моего  шотландского
происхождения.
   Они дружески расстались, и прощальные слова застыли на ветру, как и  их
дыхание. Гай приблизился к недружелюбному зданию один. "Как Роланд  [герой
французского героического эпоса "Песнь о Роланде"; участник  похода  Карла
Великого в Испанию; погиб в 778 году в битве с басками в  Ронсесвальесском
ущелье] к мрачной башне", - подумал он.
   Гай постучал в дверь и позвонил. Вскоре блеснул свет, послышались шаги,
повернулся ключ в замке, и дверь приоткрылась на цепочке на три дюйма. Его
окликнул женский голос, столь же ясный по смыслу и непонятный  по  словам,
как лай собаки. Гай твердо ответил:
   - Капитана Джеймса Пенденниса Корнера.
   - Капитана?
   - Корнера, - повторил Гай.
   Дверь закрылась.
   Гай съежился. Ветер задул еще сильнее,  оглушая  его  так,  что  он  не
услышал, как щелкнул  замок  и  звякнула  цепочка.  Когда  дверь  внезапно
открылась, он споткнулся и чуть не упал в неосвещенную прихожую. Он  стоял
на месте, пока не  открылась  дверь  наверху,  осветив  золотистым  светом
прихожую и каменную винтовую лестницу, выросшую  из  темноты  прямо  перед
ним. В дверях черным пятном вырисовывалась  женская  фигура.  Здание,  без
сомнения, было средневековым, по обстановка напоминала декорацию из  пьесы
Метерлинка в постановке Гордона Крейга.
   - Кого там черт принес? - раздался глухой голос изнутри.
   Гай поднялся по лестнице так  же  осторожно,  как  шел  по  обледенелой
тропинке. Гранитные ступени были более  скользкими  и  твердыми,  чем  лед
снаружи. Когда он приблизился, женщина скрылась во мраке.
   - Входите, кто там есть! - крикнул голос изнутри.
   Гай вошел.
   Так он добрался до берлоги Чатти Корнера.
   День  был  беспокойный;  и  к  концу  его  Гай  так   запутался   между
действительностью и фантазией, что, входя в комнату, приготовился  увидеть
уголок  этнографического  музея  -  косматого  гипотетического  предка   с
выступающей челюстью, затачивающего кремневый наконечник для  копья  среди
груды обглоданных костей у стены, испещренной подражаниями Пикассо. Вместо
этого он увидел мужчину хотя грузного и косматого, но  созданного  по  его
образу и подобию и явно нездорового.  Он  сидел,  закутанный  в  армейские
одеяла, на обыкновенном прямом стуле  перед  камином,  топившимся  торфом,
опустив ноги в ведро с горячей водой и горчицей. Под рукой у  него  стояла
бутылка виски, а на каминной полке - котелок с водой.
   - Чатти! - воскликнул Гай; его глаза наполнились  слезами  от  волнения
(правда, слезные железы еще раньше привел в действие  холодный  ветер).  -
Чатти, да вы ли это?
   Чатти взглянул на него исподлобья, чихнул и отхлебнул  горячего  виски.
Очевидно, его воспоминания о вечере у алебардистов были не такими  яркими,
как у Гая.
   - Так меня называли в Африке, - наконец произнес он. - Здесь меня зовут
Конг. Не знаю почему.
   Он посмотрел перед собой, потягивая виски и чихая.
   - Почему в Африке меня называли Чатти,  я  тоже  не  знаю.  Меня  зовут
Джеймс Пенденнис.
   - Знаю. Я давал объявление для вас в "Таймс".
   - В "Рам-Мак-Магг-энд-Эгг-таймс"?
   - Да нет, в лондонскую "Таймс".
   - В этом,  наверное,  было  мало  толку.  Правда,  -  признался  он,  -
"Рам-Мак-Магг-энд-Эгг-таймс" я тоже читаю не часто. Вообще  я  не  большой
охотник до чтения.
   Гай решил, что пора перейти к делу.
   - Эпторп... - начал он.
   - Да, - сказал Чатти, - этот любит читать газеты.  Он  рассказывал  мне
такие вещи, что никогда не поверишь. Вы его знаете?
   - Он умер.
   - Нет, нет. Я обедал с ним меньше года назад в их столовой. Кажется,  я
основательно наклюкался в тот вечер. Эпторп, знаете ли, тоже был не  прочь
раздавить бутылочку.
   - Знаю. Теперь он умер.
   - Какая жалость! - Чатти чихнул,  выпил  и  погрузился  в  раздумье.  -
Человек, который знал решительно все. Да и не старый. Намного моложе меня.
От чего он умер?
   - Кажется, это называется "бечуанский живот"...
   - Паршивая болезнь. Никогда не слышал, чтобы от  нее  умирали.  Он  был
очень состоятельный человек.
   - Ну уж не _очень_.
   - Личные средства. _Всякий_, у кого  есть  хоть  _какие-нибудь_  личные
средства, уже состоятельный человек. _Мне_ всегда их  не  хватало.  Я  сын
приходского священника. Никаких личных средств.
   Это напоминало игру, в которую, бывало, Гай играл в юности,  когда  жил
на даче: два собеседника старались естественным образом ввести в  разговор
определенную фразу. Теперь наступила очередь Гая.
   - Все свои деньги он оставил тетке.
   - Он много рассказывал о своих тетках. Одна жила...
   - Но, - неумолимо продолжал Гай, - все тропическое имущество он оставил
вам. Я привез его сюда, вернее, на большой остров, чтобы вручить вам.
   Чатти снова наполнил стакан.
   - Очень мило с его стороны, - сказал он. - И с вашей тоже.
   - Там чертова уйма всяких вещей.
   - Да. Он всегда старался собрать как можно больше барахла. Всякий  раз,
когда я заходил, показывал мне. Радушный человек был этот  Эпторп.  Всегда
давал мне приют, когда я возвращался из леса.  Мы,  бывало,  напивались  в
клубе, а потом он показывал мне  свои  последние  покупки.  Уж  такой  был
заведен порядок.
   - А разве он сам не бродил по лесам?
   - Эпторп? Нет, ему хватало работы  в  городе.  Иногда  я  брал  его  на
день-другой поохотиться - в ответ на гостеприимство, понимаете ли.  Но  он
был совершенно никудышный стрелок и только путался под ногами, бедняга.  К
тому же у него никогда не было достаточно длинного отпуска, чтобы  поехать
куда-нибудь подальше. Их  здорово  заставляли  работать  в  этой  табачной
компании.
   Чатти чихнул.
   - На кой черт сюда загнали такого человека, как я? -  продолжал  он.  -
Когда началась война, я предложил свои услуги в  качестве  специалиста  по
тропикам. Меня назначили начальником школы по обучению боевым действиям  в
джунглях. Потом, после Дюнкерка, ее ликвидировали,  и  почему-то  мое  имя
попало в список инструкторов по действиям в горах. Никогда в  жизни  я  не
вылезал из леса. Я и понятия не имею о скалах, а тем более - о  льдах.  Не
удивительно, что у нас жертвы.
   - Так как насчет вашего имущества? - твердо спросил Гай.
   - О, об этом не беспокойтесь. Думаю, здесь мне ничего  не  понадобится.
Как-нибудь посмотрю, что там. Тут рядом живет один отвратительный  тип  по
фамилии Мактейвиш. Он то и дело ездит на  большой  остров.  Как-нибудь  на
днях съезжу с ним.
   - Чатти, вы, видимо, не поняли меня. У меня правовые  обязательства.  Я
_должен_ вручить вам наследство.
   - Дорогой друг, я не стану предъявлять вам иск.
   - Чатти, - настойчиво предложил Гай, - прошу вас подписать расписку  за
имущество.
   - Не глядя?
   - Не глядя и в трех экземплярах.
   - Я не очень-то разбираюсь в законах.
   Гай заложил копирку в свою полевую книжку и написал: "Имущество Эпторпа
получил. 7 ноября 1940 года".
   - Подпишите здесь, - показал он.
   Чатти взял книжку и стал разглядывать ее, склоняя голову то на один, то
на другой бок. До последнего момента Гай боялся, что он откажется. Наконец
Чатти расписался большими корявыми буквами: "Дж.П.Корнер".
   Ветер вдруг стих. Вот он, торжественный момент.  В  наступившей  тишине
Гай встал и официально принял книжку. Дух Эпторпа был умиротворен.
   Гай спустился вниз и вышел на улицу. Было холодно,  но  ветер  растерял
всю свою ярость.  Небо  очистилось.  Даже  показалась  луна.  Он  спокойно
вернулся в отель, где было полно командос.
   Его встретил Томми.
   - Гай, у меня плохие новости. Тебе придется сегодня пообедать в  замке.
Старый черт предъявил уйму жалоб, и я послал было  Энгуса  заключить  мир.
Ему не удалось повидать  помещика,  но  оказалось,  что  он  ему  какой-то
родственник,  и  на  следующий  день  я  получил  официальное  приглашение
отобедать в замке вместе с  Энгусом.  Отказаться  уже  невозможно.  Больше
никто не хочет идти. Остаешься  только  ты.  Иди  и  быстро  переодевайся.
Отправляемся через пять минут.
   Придя в свою комнату, Гай суеверно  запрятал  все  экземпляры  расписки
Чатти в разные места.



        7

   Резиденцию  полковника  Гектора  Кэмпбелла  Маггского  местные   жители
называли новым замком в отличие от старинного и более живописного  здания,
которое занимали управляющий и Чатти Корнер. Кэмпбеллы Маггские никогда не
были  богаты,  но  в  какой-то  момент  в  середине  девятнадцатого  века,
благодаря то ли женитьбе, то ли  продаже  земельного  участка  на  большом
острове - вересковой пустоши, подлежащей застройке, то  ли  наследству  от
родственника, эмигрировавшего в Канаду  или  Австралию,  -  одним  словом,
благодаря приращению богатства одним из способов,  распространенных  среди
помещиков, тогдашний Магг заполучил денежки и приступил  к  строительству.
Богатство растаяло, но зато появился новый замок. Снаружи он был  выдержан
в германском стиле, скорее к бисмарковском, чем в вагнеровском. Невелик по
размеру, он был способен  выдержать  осаду  любым  оружием,  кроме  самого
новейшего. Внутри замок был отделан желтой сосной,  а  своими  украшениями
был обязан больше набивщику чучел, чем скульптору или художнику.
   Не успели Гай и Томми выйти из машины, как двустворчатые  двери  нового
замка распахнулись. Высокий молодой дворецкий в килте и с густой  бородой,
похоже, произнес несколько  приветственных  слов,  но  они  потерялись  во
взрыве музыки. Рядом с ним стоял  одетый  еще  ярче  волынщик,  старше  по
возрасту и ниже ростом, - квадратный человек  с  рыжей  бородой.  Если  бы
между ними возник спор, то деньги,  несомненно,  достались  бы  волынщику.
Дело в том, что он был отцом  дворецкого.  Все  четверо  прошли  в  дом  и
проследовали наверх в большой зал.
   Со стропил свисала люстра,  состоящая  из  концентрических,  постепенно
уменьшающихся  колец  из  потускневшей  меди.  Горел  лишь  с  десяток  из
бесчисленных гроздьев электрических лампочек, с трудом  вырывая  из  мрака
большой круглый обеденный стол. Пышную  строгость  камина  с  закопченными
геральдическими  украшениями  и  остальной  обстановки   смягчала   группа
стульев, обитых выцветшим испачканным ситцем. Повсюду были гранит,  желтая
сосна, шотландская ткань и украшения из оленьих рогов. Шесть собак  разной
величины - от  пары  шотландских  борзых  до  почти  безволосых  шпицев  -
подавали голос в обратной  своим  размерам  пропорции.  Покрывая  шум,  из
глубин дымного облака раздался зычный голос:
   - Тихо вы, чертовы твари! Лежать, Геркулес! Назад, Джейсон! Тихо, сэр!
   Заметались тени, послышались звуки ударов, пинков, рычание  и  жалобный
вой. Потом опять заиграл волынщик. В  зале  было  страшно  холодно,  и  от
торфяного дыма у Гая потекли слезы. Вскоре волынщик замолчал, и в  мертвой
тишине из дыма выступили пожилая дама и джентльмен. Полковник Кэмпбелл был
увешан украшениями из рога и дымчатого кварца. Кроме шотландской юбочки на
нем был бархатный камзол, высокий  жесткий  воротничок  и  черный  галстук
бабочка. На миссис Кэмпбелл не было ничего примечательного.
   Рядом таким же медленным шагом шли собаки, молчаливые, но грозные.  Гаю
отчетливо представилась его вероятная  судьба:  ослепнуть  от  дыма  среди
кресел, замерзнуть насмерть в глубине широкого зала или быть  растерзанным
собаками на месте, где  он  стоял.  Томми,  истый  солдат,  быстро  оценил
обстановку и приступил к действию. Он подошел к ближайшей борзой, взял  ее
за морду и стал вертеть ей  голову,  что,  по-видимому,  подействовало  на
собаку успокаивающе. Длинный хвост ее завилял в дыму. Угомонившиеся собаки
спрятали клыки и, приблизившись, обнюхали сначала его брюки,  потом  брюки
Гая.
   - Очень сожалею, что мы не могли поставить вас в известность вовремя, -
сказал между тем Томми. - Сегодня  с  Энгусом  Энстрадер-Керром  произошел
несчастный случай на скалах. Я не хотел, чтобы у вас за столом недоставало
мужчины, и вместо него привел мистера Краучбека.
   Гай уже успел заметить, что между  немногими  стульями  у  стола  зияли
пустоты, и счел такое объяснение своего присутствия далеко не  достаточным
для образа жизни помещика. Миссис Кэмпбелл мягко пожала ему руку.
   - Магг будет разочарован. Мы, знаете, больше ценим родню, чем  вы  там,
на юге. Кстати, он немного глуховат.
   Однако Магг крепко пожал ему руку.
   - Я никогда не встречался с вашим отцом, - начал он, - но знал его дядю
Керра из поместья Геллиок еще до  того,  как  его  отец  женился  на  Джин
Энстрадер из Гленалди. Вы не похожи ни на того, ни  на  другого.  Гленалди
был замечательный человек, хотя, когда я его знал, он был уже  стариком  и
все жалел, что у него нет сына, кому можно передать поместье.
   - Это мистер Краучбек, друг мой.
   - Возможно, возможно, не помню. Где же обед?
   - Кейти еще не пришла.
   - Она сегодня обедает внизу?
   - Ты же знаешь, что да, друг мой. Мы уже  говорили  об  этом.  Кейти  -
внучатая племянница Магга из Эдинбурга, она у нас гостит...
   - Гостит? Она живет здесь уже три года.
   - Она  слишком  усердно  готовилась  к  экзаменам,  -  пояснила  миссис
Кэмпбелл.
   - Ждать ее не будем, - распорядился Магг.
   Когда уселись за круглый стол, пустое место, предназначенное для Кейти,
оказалось между Гаем и хозяином. Томми сразу завел оживленный  разговор  с
миссис Кэмпбелл о местных приливах и берегах.  Помещик  взглянул  на  Гая,
решил,  что  дистанция  между  ними  непреодолима,  и,   удовлетворившись,
принялся за суп.
   Вскоре он опять поднял голову и спросил:
   - Пироксилин есть?
   - Боюсь, что нет.
   - Алебардист?
   - Да.
   Он кивнул в сторону Томми:
   - Колдстримец?
   - Да.
   - Из одной части?
   - Да.
   - Поразительно.
   - Видите ли, у нас смешанная часть.
   - Я сам, разумеется, из Аргайлского. Там никакого смешивания.  В  конце
прошлой войны нас пытались назначать в другие части. Ничего не вышло.
   Подали рыбу.  Полковник  Кэмпбелл  ел  молча,  поперхнулся  косточками;
закрыв лицо салфеткой, он вынул зубы и наконец привел себя в порядок.
   - Маггу теперь очень трудно справляться  с  рыбой,  -  заметила  миссис
Кэмпбелл во время этой процедуры.
   Между тем хозяин с явной хитрецой взглянул на Томми и сказал:
   - А я позавчера видел каких-то саперов.
   - Должно быть, это наши.
   - У них есть пироксилин?
   - Да, наверное. У них много имущества с отметкой: "Опасно".
   Помещик перевел суровый взгляд на Гая.
   - Вы не думаете, что было бы честнее сразу признаться?
   Томми  и  миссис  Кэмпбелл  прервали  разговор  о  местах   высадки   и
прислушались.
   - Не полагаете ли вы, что, когда я спросил, есть ли у вас пироксилин, я
имел в виду, что вы носите его  с  собой?  Я  спрашивал:  привезли  ли  вы
пироксилин на мой остров?
   Вмешался Томми.
   - Надеюсь, сэр, у вас нет жалоб на его неправильное использование?
   - Или динамит? - продолжал помещик, не  обращая  на  него  внимания.  -
Пойдет любая взрывчатка.
   Разговор прервал волынщик. За ним  следовал  дворецкий,  неся  огромный
кусок оленьей туши; он положил его перед хозяином.  Волынка  не  умолкала.
Полковник Кэмпбелл отрезал  кусок  от  задней  ноги.  Дворецкий  продолжал
обход, неся поднос с джемом из красной смородины и  картошкой  в  мундире.
Только когда стихла волынка, Гай, сидя перед полной тарелкой, заметил, что
на соседний стул скромно  проскользнула  молодая  женщина.  Он,  как  мог,
поклонился через запутанное переплетение  оленьих  рогов,  украшавшее  его
стул. Она непринужденно ответила на его приветственную улыбку.
   Он решил, что она лет на десять - двенадцать моложе его. То ли она была
веснушчатая, что казалось маловероятным в этих местах и в это время  года,
то ли ее лицо было забрызгано торфяной водой, что было еще менее вероятно,
если учесть, с каким вниманием она  отнеслась  к  остальной  части  своего
туалета. "Возможно, родимые пятна, - подумал Гай, - неожиданно появившиеся
на Магге как свидетельство давних приключений ее предков -  мореплавателей
у Молуккских островов". Она была густо нарумянена поверх  бурых  пятнышек.
Короткие черные кудряшки  были  перехвачены  клетчатой  лентой,  заколотой
брошкой из тех, что, как считал Гай, делаются специально для туристов.  На
ней было легкое платье, подвергавшее ее в этом зале опасности  замерзнуть.
У нее были правильные, словно высеченные из мрамора черты лица, а глаза  -
большие, блестящие и озорные.
   - Вы не очень-то хорошо управляетесь, не правда ли?  -  вдруг  заметила
она с торжествующей ноткой.
   - Это мистер Краучбек, моя милая, -  сказала  миссис  Кэмпбелл,  злобно
нахмурившись на внучатую племянницу мужа. - Мисс Кармайкл. Из Эдинбурга.
   - И настоящая шотландка, - добавила мисс Кармайкл.
   - Да, конечно, Кейт. Мы все это знаем.
   - Ее  бабушка  была  Кэмпбелл,  -  тоном  глубочайшей  печали  произнес
помещик. - Сестра моей матери.
   - Моя мать была Мейклджон, а ее мать - Дандас.
   - Никто не сомневается, что ты настоящая шотландка,  Кейти,  -  сказала
двоюродная бабушка. - Кушай.
   Во время этого  обмена  генеалогическими  сведениями  Гай  размышлял  о
странной вступительной фразе мисс Кармайкл. Он прекрасно понимал, что пока
не отличился в разговоре, хотя надо было быть  большим  мастером,  подумал
он, чтобы не ошибиться. Но как все-таки эта чертова девка узнала?  Прятала
ли она свои веснушки в дыму или, скорее,  была  одним  из  тех  феноменов,
довольно распространенных,  как  он  считал,  в  этих  местах,  -  седьмым
ребенком седьмого ребенка? У него был трудный день. Он окоченел, задыхался
от  дыма  и  был  голоден.  Ему   представлялась   бесконечная   процессия
кармайклов, кэмпбеллов, мейклджонов, дандасов в колоннах по семь - одни  в
юбочках  и  беретах,  другие  в  скромных  прочных  одеяниях  эдинбургских
обывателей, и все мертвые.
   Он  подкрепился  вином,  которое  в  отличие  от  супа  и   рыбы   было
превосходным. "Хорошо управляетесь" - было, конечно, выражение из детского
лексикона. Оно означало: "Плотно поесть".  До  сих  пор  инстинкт  и  опыт
удерживали Гая от оленины. Теперь, после такого  откровенного  упрека,  он
сунул в рот жилистый кусок несвежего мяса и принялся отчаянно жевать. Мисс
Кармайкл снова обратилась к нему.
   - Шесть судов за прошлую неделю, - сказала она: - Мы не  можем  слушать
Берлин, поэтому приходится довольствоваться вашим радио. Я думаю, на самом
деле гораздо больше: десять, двадцать, тридцать, сорок...
   Помещик прервал ее домыслы, обратившись к Томми:
   - Так вот для чего здесь саперы - подрывать, не правда ли?
   - Они строили англиканский собор в Гибралтаре, - невнятно отвечал  Гай,
упорно  стараясь  "управляться"  лучше,  хотя  оленина   была   совершенно
неудобоваримой.
   - Нет, - возразил помещик. - Я ездил туда на свадьбу. Его не  взорвали.
Во всяком случае, во время той свадьбы. А  теперь  взрывают  скалы.  -  Он
лукаво поглядел на Томми. - Они могут взрывать скалы так же легко, как  мы
с вами, я бы сказал, взорвали бы осиное гнездо.
   - Я постарался бы держаться как можно дальше, если бы они попытались.
   - А я всегда учил своих солдат,  что,  чем  ближе  находишься  к  месту
взрыва, тем безопаснее.
   - Боюсь, что теперь так не учат.
   Мисс Кармайкл перестала считать и сказала:
   - Мы, знаете  ли,  переросли  времена  веселого  принца  Чарли.  Теперь
Эдинбург - сердце Шотландии.
   - Великолепный город, - согласился Гай.
   - Он _бурлит_.
   - Правда?
   - Бурлит в полном смысле слова. Пора мне туда возвращаться. Но об  этом
мне, конечно, не разрешают даже заикаться.
   Она достала  из  сумочки  золотой  карандаш  и  написала  на  скатерти,
загородив свое сообщение рукой.
   - Смотрите.
   Гай  прочел:  "ПОЛЛИТИЧЕСКИЙ  ЗАКЛЮЧОНЫЙ"  -  и  спросил  с   искренним
любопытством:
   - Вы _сдали_ экзамены в Эдинбурге, мисс Кармайкл?
   - И не подумала. Я была занята гораздо более важными делами.
   Она начала энергично хлебными крошками стирать со скатерти написанное и
вдруг, смутившись, приняла светский тон:
   - Мне так не хватает музыки. Знаете, в Эдинбург приезжают  все  великие
музыканты.
   Пока она писала. Гай  ухитрился  вынуть  изо  рта  непрожеванный  кусок
оленины и положить его на тарелку. Он выпил глоток бордо и заговорил более
отчетливо:
   - Вы случайно не знали в университете одного  моего  друга?  Его  зовут
Питер Эллис. Он преподает египтологию или что-то в этом роде. Когда я  его
знал, он был ужасный буян.
   - У _нас_ он не буянил.
   Помещик справился со своей тарелкой и был готов возобновить разговор  о
взрывчатке.
   - Им нужна практика! - заорал  он,  перебивая  жену  и  Томми,  которые
обсуждали вопрос о подводных лодках.
   - Думаю, она нужна всем нам, - сказал Томми.
   - Я покажу им подходящее место. Отель, разумеется, _принадлежит_ мне, -
добавил он без видимой связи.
   - Вы находите, что он портит вид? Я склонен с вами согласиться.
   - У этого отеля только один недостаток. Знаете какой?
   - Отопление?
   - Он себя не окупает. И знаете почему? Нет пляжа для купания.  Пришлите
ко мне своих саперов, и я покажу им  точное  место  для  взрыва.  Сдвиньте
несколько тонн камня. Что вы найдете? Песок. Во времена моего отца там был
песок. На топографических картах  и  на  карте  адмиралтейства  это  место
обозначено как песчаное. Но часть скалы обвалилась; все, что требуется,  -
это опять ее поднять.
   Помещик загреб руками воздух, словно строя воображаемый замок на песке.
   Когда  принесли  пудинг,  наступило   время   девятичасовых   последних
известий. В центре стола поставили радиоприемник,  и  дворецкий  попытался
его настроить.
   - Враки! - воскликнула мисс Кармайкл. - Все враки.
   Последовала короткая сценка между помещиком и дворецким,  из  тех,  что
шотландцы часто разыгрывают для английских гостей. Тут была  и  феодальная
верность, и независимость, и несдержанное раздражение, и полное невежество
в обращении с современной техникой.
   Из приемника исходили какие-то звуки, которые Гай никак не мог признать
за человеческую речь.
   - Враки, - повторила мисс Кармайкл. - Все враки.
   Вскоре приемник убрали и на его место поставили яблоки.
   - Кажется, что-то насчет Хартума, не правда ли? - сказал Томми.
   - Его отобьют, - объявила мисс Кармайкл.
   - Но его никогда не сдавали, - возразил Гай.
   - Сдавали Китченеру и картечницам Гэтлинга, - сказала мисс Кармайкл.
   - Магг служил под командой Китченера, - вмешалась миссис Кэмпбелл.
   - В нем было что-то такое, что мне  никогда  не  нравилось.  Что-то  не
внушавшее доверия, если вы меня понимаете, - сказал Томми.
   - Это ужасно, - перебила его мисс Кармайкл, - видеть, как  наши  лучшие
парни из поколения в поколение уходят воевать за англичан. Но скоро  этому
придет конец. Когда немцы высадятся в Шотландии,  горные  долины  заполнят
люди, идущие их приветствовать, а власть  в  городах  захватят  профессора
университетов. Запомните мои слова: не попадайтесь на шотландской земле  в
этот день.
   - Кейти, иди спать, - приказал полковник Кэмпбелл.
   - Я опять слишком далеко зашла?
   - Да.
   - Можно мне взять с собой несколько яблок?
   - Два.
   Она взяла яблоки и встала со стула.
   - Спокойной ночи всем, - небрежно бросила она.
   - Все эти экзамены, - сказала миссис Кэмпбелл. - Слишком трудны они для
девочки. Оставляю вас с  вашим  портвейном.  -  Она  последовала  за  мисс
Кармайкл, то ли пожурить ее, то ли успокоить.
   Полковник Кэмпбелл не имел обыкновения пить портвейн. Рюмки были  очень
маленькие, и не надо было быть седьмым ребенком  седьмого  ребенка,  чтобы
установить, что вино уже давно перелито из бутылки в графин. В нем плавали
две осы. Помещик, наполняя первой свою рюмку, аккуратно  выловил  одну  из
ос. Он поднес ее к глазам и с гордостью исследовал.
   - Она плавала здесь, когда началась война, - торжественно произнес  он.
- И я надеялся, что она останется здесь до того момента, когда  мы  выпьем
за нашу победу. Портвейн в  наших  местах  -  это,  понимаете  ли,  скорее
церемония, чем наслаждение. Джентльмены, за короля!
   Они проглотили ядовитое вино.
   Магг тут же приказал:
   - Кэмпбелл, графин!
   Перед  мужчинами  поставили   тяжелые   хрустальные   бокалы,   дешевый
фарфоровый кувшинчик с водой и превосходный  графин  с  почти  бесцветной,
слегка замутившейся жидкостью.
   - Виски, - с удовольствием объявил Магг. - Позвольте мне  поднять  тост
за колдстримцев, алебардистов и саперов!
   Они  просидели  больше  часа.  Поговорили  о  военных  делах  с   таким
единодушием, какое только возможно между ветераном Спайон-Копа  [высота  в
Южной Африке, за которую шли  ожесточенные  бои  в  1900  году,  во  время
англо-бурской войны] и молокососами  1940  года.  Каждые  несколько  минут
разговор возвращался  к  вопросу  о  взрывчатке.  Потом  вернулась  миссис
Кэмпбелл. Все встали. Она сказала:
   - Боже мой, как быстро пролетел вечер. Я почти и  не  видела  вас.  Но,
наверное, вам приходится так рано вставать.
   Магг заткнул пробкой графин с виски.
   Прежде чем Томми и Гай успели заговорить, вновь появился волынщик.  Они
попрощались и последовали за ним к парадной двери.  Садясь  в  автомобиль,
они увидели, как в окне верхнего  этажа  кто-то  неистово  машет  фонарем.
Томми сделал приветственный жест, волынщик повернулся  кругом  и  удалился
вдоль  по  коридору.   Массивные   двери   закрылись.   Фонарь   продолжал
раскачиваться, и в тишине  раздался  громкий  прощальный  возглас:  "Хайль
Гитлер!"
   По пути домой Томми и Гай не обменялись ни единым  словом.  Они  только
смеялись,  сначала  тихо,  потом  все  громче  и   громче.   Шофер   позже
рассказывал, что никогда не видел полковника в таком  состоянии,  а  новый
"медный каблук" был "еще хлеще". Он добавил, что его самого тоже "здорово"
угостили внизу.
   Томми и Гай действительно опьянели не только и не столько от  выпитого.
Их обоих подхватил  и  сбил  с  толку  священный  ветер,  который  некогда
свободно разгуливал над молодым миром. В их ушах звучали цимбалы и флейты.
Мрачный  остров  Магг  овевался   ароматным   легким   ветром,   мгновенно
поднимающимся, уносящимся вдаль и затихающим под звездами Эгейского моря.
   Люди,  пережившие  вместе  опасности  и  лишения,  часто  расстаются  и
забывают друг друга, когда кончаются их испытания. Мужчины, любившие  одну
и ту же женщину, остаются побратимами даже во  вражде;  если  они  смеются
вместе, как безудержно смеялись в тот вечер Томми  и  Гай,  они  скрепляют
свою дружбу, ставя ее несравненно выше обычных человеческих отношений.
   Когда они подъехали к отелю, Томми сказал:
   - Слава богу, Гай, что ты был со мной.
   Они спустились с высот фантазии и очутились в  необычной,  но  в  общем
прозаической обстановке.
   Холл превратился в игорный дом. На другой день  после  прибытия  отряда
Айвор Клэр заказал местному столяру, угрюмому кальвинисту,  не  терпевшему
карт, подковообразный стол для игры  в  баккара  под  предлогом,  что  это
военная  принадлежность.  Теперь  он  восседал  за   центральным   столом,
аккуратно расчерченным мелом, и метал банк.  На  других  столах  играли  в
покер, а две пары -  в  триктрак.  Томми  и  Гай  направились  к  столу  с
напитками.
   - В банке двадцать фунтов!
   Не  оборачиваясь,  Томми  крикнул:  "Банко!"  -   и,   наполнив   бокал
присоединился к большому столу.
   Из-за стола для покера Берти предложил Гаю:
   - Сыграем? Ставка полкроны и увеличение пять шиллингов.
   Но в ушах Гая еще слабо звучали цимбалы и флейты. Он покачал головой и,
полусонный, побрел наверх, чтобы уснуть без снов.
   - Надрался, - сказал Берти. - Пьян как сапожник.
   - Его счастье!
   На следующее утро за завтраком Гаю рассказали:
   - Айвор вчера выиграл больше ста пятидесяти фунтов.
   - При мне они играли некрупно.
   Когда играет полковник Томми, ставки всегда растут.
   В час завтрака на улице еще было темно. Центральное отопление  все  еще
не работало; из только что растопленного торфом камина в столовую тянулась
струйка дыма. Было ужасно холодно.
   Их обслуживали гражданские официантки. Одна из них подошла к Гаю.
   - Лейтенант Краучбек?
   - Да.
   - Вас спрашивает какой-то солдат.
   Гай вышел за дверь и увидел вчерашнего шофера.  В  приветствии  солдата
было что-то развязное.
   - Я нашел это в машине, сэр. Не знаю, это ваше или полковника.
   Он подал Гаю пачку отпечатанных листков. Гай взглянул на верхний листок
и прочел написанное заглавными буквами:

   "ПРИЗЫВ К ШОТЛАНДИИ
   РАЗГРОМ АНГЛИИ - НАДЕЖДА ШОТЛАНДИИ!
   ПОЧЕМУ ГИТЛЕР ДОЛЖЕН ПОБЕДИТЬ".

   Он понял, что это работа Кейти.
   - Вы раньше видели что-нибудь подобное?
   - Да, сэр. Их полно во всех помещениях.
   - Спасибо, - сказал Гай. - Я приму меры.
   Шофер  отдал  честь.  Гай  повернулся  кругом,  но   поскользнулся   на
обледенелых ступенях. Он выронил бумаги - при этом  порвалась  связывающая
их тонкая шерстяная нитка - и удержался на ногах,  только  ухватившись  за
уходящего шофера. Пока они стояли обнявшись, сильный порыв ветра подхватил
предательские листки, унес их ввысь и рассеял в темноте.
   - Спасибо, - повторил Гай и, осторожно ступая, вошел в дом.
   Полковая канцелярия  разместилась  наверху  в  двух  смежных  спальнях.
Наступил серый рассвет, когда Гай отправился  официально  доложить  своему
командиру.
   В передней комнате находился Берти, высоченный гренадер, которого  Эдди
назвал "кем-то вроде начальника штаба".
   - Привет. Хотите видеть полковника Томми? Заходите.
   Гай отдал честь в дверях, как его  учили  в  алебардийском  казарменном
городке, подошел строевым шагом к столу Томми и встал по стойке  "смирно".
Томми сказал:
   - Доброе утро, Гай. Удивительно забавный вечер был вчера. - И обратился
к Берти: - Вы узнали что-нибудь относительно этого офицера, Берти?
   - Так точно, полковник.
   Томми взял у начальника штаба какую-то бумагу.
   - Где она была?
   - На моем столе, полковник.
   Томми внимательно прочел документ.
   - Видите индекс CP/RX? Если не  ошибаюсь,  такой  же  индекс  стоял  на
предписании Конга. Похоже, что штаб особо опасных  операций  запутался  со
своей системой делопроизводства. Мы, по крайней мере, держим  свои  бумаги
под рукой на столе. - И он небрежно бросил бумагу в проволочную  корзинку.
- Так  вот,  Гай,  боюсь,  что  ты  не  останешься  у  нас.  Ты  -  личная
собственность полковника Ритчи-Хука - корпус королевских  алебардистов,  -
присланная сюда в ожидании, пока он поправится. Мне очень жаль. Я  мог  бы
временно назначить тебя на взвод Йэна. Но нехорошо для солдат  то  и  дело
менять офицеров. Придется подыскать подходящую  замену  для  Йэна.  Теперь
вопрос, что делать с тобой.
   За тринадцать лет знакомства с Томми Гай провел  в  его  обществе  лишь
несколько часов, однако у них сложились  своеобразные  отношения.  Вначале
Гай знал его как симпатичного приятеля своей жены; потом, когда она вскоре
сделала его своим любовником, - как нечто стихийное, превратившее весь мир
Гая в круговорот осколков; в дальнейшем он лишь случайно вспоминал  о  нем
как о человеке, которого  надо  избегать,  чтобы  не  попасть  в  неловкое
положение. Томми в этом приключении потерял столько  же,  сколько  и  Гай.
Потом  началась  война,  собравшая,  как  казалось,  воедино  разбросанные
частички головоломки прошлого и поставившая каждую частичку на  надлежащее
место. В "Беллами" Гай и Томми были дружелюбными знакомыми, как много  лет
назад. Вчера вечером они были близкими друзьями. Сегодня  они  встретились
как полковник с младшим офицером.
   -   Неужели   нет   возможности,   чтобы   командование    алебардистов
откомандировало меня к вам?
   - Судя по этому письму - никакой. Кроме того, ты  становишься  староват
для той работы, которая нам предстоит. Разве ты  сумеешь  лазить  по  этим
скалам?
   - Могу попробовать.
   - Каждый отпетый дурак может попробовать. Потому у меня  и  не  хватает
пяти офицеров.  Как  ты  думаешь,  не  справишься  ли  ты  с  канцелярской
писаниной лучше, чем Берти?
   - Я уверен, что справится, полковник, - обрадовался Берти.
   Томми печально поглядел на обоих:
   - Кто мне нужен,  так  это  помощник  по  административно-хозяйственной
части - пожилой офицер, который знает все ходы и выходы и может  управлять
людьми. Берти не годится. Боюсь, что и ты не годишься.
   Вдруг Гай вспомнил о Джамбо.
   - Кажется, у меня есть как раз то, что вам нужно, полковник,  -  сказал
он и подробно охарактеризовал Джамбо.
   Когда он закончил, Томми сказал:
   - Берти,  отправляйтесь  и  доставьте  его  сюда.  Такие  люди  сотнями
вступают в войска местной обороны. Хватайте его, пока не схватили  другие.
Его, конечно, придется понизить в чине. Если он в самом деле такой, как ты
говоришь,  то  он  знает,  как  это  делается.  Он  может  перевестись   в
военно-морские силы или еще куда-нибудь и  явиться  к  нам  как  лейтенант
добровольческого резерва военно-морских сил. Какого черта ты  тут  стоишь,
Берти?
   - Я не знаю, как его доставить, полковник.
   - Ладно, отправляйся в третью роту и принимай взвод  Йэна.  Гай,  ты  -
помощник начальника штаба. Ступай и приведи этого человека. Не  стой  тут,
как  Берти.  Поди  к  начальнику  порта,  возьми  спасательную  шлюпку   и
отправляйся.
   - У меня есть еще трехтонный грузовик. Его тоже доставить?
   - Да, конечно. Погоди...
   Гай  заметил,  что  лицо  Томми  омрачило  сомнение   профессионального
военного, какое он замечал у Джамбо. Дух осторожности - спутник  успеха  -
шептал: "Не зарывайся. С грузовиком тебе не выкрутиться".
   - Нет, - сказал он. - Грузовик оставь и приведи кандидата в моряки.




        ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. СЧАСТЛИВЫЕ ВОИНЫ


        1

   Ни по  характеру,  ни  по  привычкам  Триммер  не  был  приспособлен  к
отшельнической жизни. Уже долгое время он выжидал, не делая ничего,  чтобы
привлечь к себе внимание начальства. Он никому не докладывал  о  состоянии
своего орудия. До сих пор ни от  кого  не  поступало  никаких  жалоб.  Его
маленькое подразделение было вполне довольно всем. И только сам он  роптал
по мере того, как с каждым днем все острее ощущал  потребность  в  женском
обществе. Триммер был при деньгах, потому что его не допускали к карточным
играм в отеле. Ему полагался отпуск, и наконец он  взял  его,  чтобы,  как
говорил сам, "увидеть свет".
   Глазго в ноябре 1940 года отнюдь не был ville  lumiere  [светлый  город
(фр.)]. Из-за тумана и толчеи затемнение казалось особенно плотным. Прибыв
в город, Триммер прямо с поезда отправился в  привокзальный  отель.  Здесь
тоже был туман и толчея. Все величественные холлы и  коридоры  отеля  были
заставлены багажом и забиты проезжими солдатами и  матросами.  В  приемной
отеля стояла плотная, непрерывно меняющаяся толпа.  Девушка  за  конторкой
отвечала всем одно и то  же:  "Только  забронированные  номера.  Приходите
после восьми, возможно, кто-нибудь откажется".
   Триммер протолкался вперед и с хитрой усмешкой спросил:
   - Не найдется ли у вас маленькой комнатушки для шотландского паренька?
   - Приходите после восьми. Возможно, кто-нибудь откажется.
   Триммер подмигнул ей, и она, казалось, едва  уловимо  откликнулась,  но
под напором других отчаявшихся,  бездомных  людей  продолжать  флирт  было
невозможно.
   Сдвинув берет набекрень, с пастушеским посохом в руке и парой майорский
корон на погонах (он  заменил  ими  свои  лейтенантские  звездочки  еще  в
поезде, в уборной), Триммер неторопливо  прохаживался  по  первому  этажу,
повсюду встречая солдат. Каждая из немногих женщин была  центром  шумного,
веселого кружка или прижималась к мужу в  печальном  прощании.  Официантов
было мало. Повсюду он видел, как за ними поворачиваются головы, и читал на
лицах выражение  страстной  мольбы.  Кое-где  более  настойчивая  компания
стучала по столу и требовала:
   - Да обслужите же нас!
   Но Триммер не унывал. После своей хибарки на Магге он находил  все  это
очень приятным, а опыт научил его, что  всякий,  кто  действительно  хочет
женщину, в конце концов найдет ее.
   Он шел по улице,  подобно  голодной  дворняжке,  которая  бродит  среди
мусорных ящиков, виляя хвостом, навострив уши, с трепещущими ноздрями.  По
пути он то и дело пытался втереться в какую-нибудь  веселую  компанию,  но
безуспешно. В конце концов он оказался у подъезда с вывеской: "CHATEAU  de
MADRID. Restaurant de premier ordre" ["Мадридский замок. Ресторан  первого
класса" (фр.)].
   Триммер прежде бывал в этом отеле раз или два, но  никогда  не  решался
проникнуть в зал, где, как он знал, очень высокие цены. Он довольствовался
тем, что находил развлечение в местах, где  толпился  народ.  Сегодня  все
будет иначе. Он ступил на ковровую дорожку, и тут же у  подножия  лестницы
его встретил метрдотель.
   - Bon soir, monsieur [добрый вечер, мосье (фр.)]. Мосье заказал столик?
   - Я ищу приятеля.
   - Сколько человек будет в компании мосье?
   - Два, если это можно назвать компанией. А пока я посижу и выпью.
   - Pardon, monsieur [простите, мосье (фр.)]. Здесь разрешается  подавать
напитки только тем, кто обедает. Наверху...
   Двое поглядели друг на друга:  обман  за  обман.  Оба  ломали  комедию.
Никому не удалось надуть другого. Триммера так и подмывало сказать: "Брось
прикидываться. Откуда у тебя этот французский  прононс?  Из  Майл-Энд-роуд
или из Горбэлз?"
   Метрдотеля  подмывало  сказать:  "Это  место  не  для  тебя,  голубчик.
Катись-ка отсюда!"
   Оценив обстановку, Триммер заявил:
   - Я непременно буду здесь обедать, если придет мой приятель. Пока я пью
коктейль, можете дать мне взглянуть на меню.
   И метрдотель ответил:
   - Tout suite, monsieur [сию минуту, мосье (фр.)].
   Швейцар принял у Триммера берет и посох.
   Он уселся у коктейльной стойки. Отделка здесь  была  более  дешевой  по
сравнению  с  мрамором  и  красным  деревом  верхних  залов.  Этим   летом
намечалось перекрасить стены и заново обить  мебель,  но  помешала  война.
Невольно  возникала  ассоциация  с  модным  журналом,  некогда   новым   и
блестящим, а теперь захватанным  многими  руками.  Но  Триммеру  было  все
равно. Он был знаком с модными журналами  преимущественно  по  затрепанным
экземплярам.
   Триммер огляделся вокруг и заметил в углу столик, за которым был  занят
только один стул. Как раз то, что  он  искал:  одинокая  женщина.  Она  не
поднимала  глаз,  и  Триммер  смело  ее  разглядывал.  Это  была  женщина,
заслуживающая всяческого внимания, но не  старающаяся  его  привлечь.  Она
сидела неподвижно, глядя на полупустой  бокал  на  столе,  и  не  замечала
бравых голых коленок и болтающегося споррана Триммера.  Ей,  как  прикинул
Триммер, лет тридцать с небольшим; ее одежда - а в этом Триммер разбирался
- была совсем не похожа на то, что носят дамы в Глазго. Ее сшили  у  grand
couturier [первоклассный портной (фр.)] не больше двух лет назад.  Женщина
была не совсем во вкусе Триммера, но в этот вечер он был готов испробовать
все что угодно. Он привык к неудачам.
   Более острый глаз мог бы заметить, что она слишком хорошо вписывалась в
окружающую обстановку: пустой аквариум, который еще  недавно  освещался  и
сверкал золотыми рыбками; белые  бордюры  на  малиновых  гардинах,  теперь
немного закопченные; белые гипсовые морские чудовища, не такие яркие,  как
прежде. Одинокая женщина не резко выделялась на этом фоне. Она сидела  как
бы окутанная легкой дымкой печали - то ли несчастная, то ли больная, то ли
просто усталая.  Женщина  осушила  бокал  и  поглядела  мимо  Триммера  на
бармена.
   - Сию минутку, мадам, - сказал тот и плеснул  джин  неведомой  марки  в
шейкер.
   Когда Триммер увидел ее лицо, оно показалось ему удивительно  знакомым:
где-то он его видел, может быть, в этих потрепанных модных журналах.
   - Я отнесу, -  сказал  он  бармену  и  быстро  поднял  поднос  с  новым
коктейлем.
   - Извините, сэр, _позвольте_...
   Но Триммер крепко вцепился в поднос, и бармен отпустил.  Триммер  отнес
поднос в угол.
   - Ваш коктейль, мадам, - развязно сказал он.
   Женщина взяла бокал, поблагодарила и поглядела мимо  Триммера.  Тут  он
вспомнил ее имя.
   - Вы забыли меня, миссис Трой?
   Она медленно, без интереса подняла на него глаза:
   - Разве мы прежде встречались?
   - Часто. На "Аквитании".
   - Простите, - сказала она. - Боюсь, что не  помню.  Встречаешь  столько
людей.
   - Не возражаете, если я присяду?
   - Я сейчас ухожу.
   - Можно обойтись мытьем головы и укладкой, - произнес Триммер и добавил
тоном специалиста: - Волосы мадам un peu fatigue, n'est  ce-pas?  [Немного
устали, не правда ли? (фр.)] Это морской воздух.
   На лице миссис Трой вдруг отразились интерес, сомнение, радость.
   - Густав, неужели это вы?
   - Помните, как я по утрам приходил в вашу каюту? Как  только  я  увидел
ваше имя в списке  пассажиров,  я  зачеркнул  все  записи  на  одиннадцать
тридцать. Эти старые жабы предлагали мне по десять долларов на чай,  но  я
всегда держал одиннадцать тридцать в резерве, на случай  если  понадоблюсь
вам.
   - Густав, какой стыд! Как я могла забыть? Садитесь. Надо признаться, вы
здорово изменились.
   - А  вы  нисколько,  -  сказал  Триммер.  -  Помните,  как  я  легонько
массажировал вашу шейку? Вы говорили, что это помогает с похмелья.
   - Оно-таки помогало.
   Они воскресили много приятных воспоминаний об Атлантике.
   - Дорогой Густав, у вас замечательная память. Боже, как было чудесно на
"Аквитании"!
   - Мистер Трой здесь?
   - Он в Америке.
   - Вы здесь одна?
   - Я приезжала проводить одного человека.
   - Друга или подругу?
   - Вы всегда были чертовски нахальным.
   - У вас никогда не было от меня секретов.
   - Тут нет большого секрета. Он моряк. Мы недавно познакомились,  но  он
мне  понравился.  Он  уехал  совершенно  неожиданно.  Теперь  все  уезжают
неожиданно и не говорят куда.
   - Если вы остаетесь, я в вашем распоряжении на неделю.
   - У меня нет никаких планов.
   - У меня тоже. Обедаете здесь?
   - Тут очень дорого.
   - Я угощаю, разумеется.
   - Мой милый мальчик, я не могу вам позволить тратить на меня деньги.  Я
как раз думала, смогу ли угостить вас обедом. Думаю, что не смогу.
   - Туго с деньгами?
   - Очень. Сама не знаю почему. Что-то связанное с мистером  Троем,  и  с
войной, и  с  валютным  контролем.  Во  всяком  случае,  управляющий  моим
лондонским банком вдруг очень переменился.
   Триммер был и потрясен, и обрадован этим сообщением.
   Барьер между парикмахером и пассажиркой первого  класса  рухнул.  Важно
было установить новые отношения на должном уровне - более низком. Он и  не
думал часто угощать ее в "Шато де Мадрид".
   - Как бы там ни было, Вирджиния, давайте выпьем здесь еще по одной.
   Вирджиния вращалась среди людей,  которые  без  разбора  называли  друг
друга по имени, но из-за смущения Триммера она обратила  внимание  на  его
фамильярность.
   - Вирджиния? - передразнила она.
   - А я, между прочим, майор Мактейвиш. Друзья зовут меня Али или Триммер
[tо trim - подстригать (англ.)].
   - Значит, они знают, что вы были парикмахером?
   - Вообще говоря, не знают. Прозвище Триммер не имеет к  этому  никакого
отношения. Дело не в том, что я этого стыжусь. Могу  вам  сказать,  что  я
здорово развлекался на "Аквитании"  с  пассажирками.  Если  я  назову  вам
некоторые имена, вы поразитесь. Многие из вашего круга.
   - Расскажите мне, Триммер.
   Целых полчаса он развлекал ее своими откровениями -  в  некоторых  была
доля правды. Ресторан и фойе начали заполнять солидные  пожилые  штатские,
летчики с эффектными  местными  девушками,  адмирал  с  женой  и  дочерью.
Метрдотель в третий раз подошел к Триммеру с меню.
   - Так как же, Триммер? - спросила Вирджиния.
   - Зовите меня лучше Али.
   - Для меня вы всегда Триммер.
   - Как вы смотрите на складчину, раз мы в одинаковом положении?
   - Это меня устраивает.
   - Завтра найдем что-нибудь подешевле.
   При слове "завтра" Вирджиния подняла брови, но ничего не  сказала.  Она
взяла меню и, не советуясь с ним, заказала питательные и недорогие блюда.
   - Et pour commencer [для начала (фр.)] несколько устриц? Немного saumon
fume? [копченая лососина (фр.)]
   - Нет, - твердо сказала она.
   - Я сам не очень-то их люблю, - признался Триммер.
   - Я люблю, но сегодня их не будет. Всегда читайте меню справа налево.
   - Я вас не понимаю.
   - Неважно. Я думаю, мы очень во многом друг друга не понимаем.
   Когда Вирджиния вошла в ресторан, она выглядела как в  старые  времена.
"Класс так и написан на ней", - сказал про себя Триммер. Но помимо того  в
ее глазах появился радостный озорной огонек.
   За обедом Триммер начал хвастаться своим выдающимся положением в армии.
   - Подумать только, - воскликнула Вирджиния, - один на всем острове!
   - Там проходят подготовку и другие войска, - признался он, -  но  я  не
имею к ним отношения. Я командую обороной.
   - А, к черту войну, -  сказала  Вирджиния.  -  Расскажите  мне  еще  об
"Аквитании".
   Она была не из тех женщин, которые предаются воспоминаниям или гадают о
будущем. Она подолгу не вспоминала  о  прошедших  пятнадцати  годах  своей
жизни - о том, как на нее обратил внимание, водил туда и  сюда  и  наконец
соблазнил приятель отца, навещавший ее в пансионе для девиц  в  Париже;  о
браке с Гаем, о  "кастелло  Крауччибек"  и  бескрайних  туманных  террасах
Рифт-Вэлли; о браке с Томми, о лондонских отелях, роскошных автомобилях, о
постоянных переездах  с  полком  с  места  на  место,  о  грозящих  ужасах
индийского военного городка; о жирном  Огастесе  с  его  чековой  книжкой,
которая всегда под рукой; о  мистере  Трое  и  его  пристрастии  к  важным
персонам. Она не вспоминала ни о чем. Все это, как сказал бы мистер  Трой,
ничего не прибавляло. Не прибавляла ничего  и  старость  или  смерть.  Для
Вирджинии имели значение лишь данный момент и  ближайшие  пять  минут.  Но
именно теперь в этом затемненном,  окутанном  туманом  городе,  окруженная
незнакомыми людьми в ярко освещенном маленьком зале, окруженная такими  же
незнакомыми людьми на темных улицах - миллионами людей, слепых и глухих, а
не важными персонами; теперь, когда  завыли  сирены  и  далеко,  в  районе
доков, начали падать бомбы и открыли огонь зенитки, - теперь  на  короткое
время Вирджиния была рада оживить  в  памяти,  вновь  увидеть,  как  бы  в
перевернутый бинокль, упорядоченную, беспечную  жизнь  на  борту  большого
лайнера. И верный Густав, который всегда оставлял для нее самый насыщенный
час, со своим ломаным французским языком и успокаивающими пальцами на шее,
плечах и верхних позвонках, вдруг преобразившийся рядом с ней в  майора  с
голыми коленками и с акцентом кокни, нелепо  переименованный,  Густав  был
послан ей провидением в этот грустный вечер, чтобы увести ее назад - к тем
солнечным дням, морским брызгам и резвящимся в воде дельфинам.


   В это время  в  Лондоне  полковник  Грейс-Граундлинг-Марчпоул,  недавно
назначенный главой совершенно  секретного  департамента,  читал  последнее
донесение контрразведки:

   "Краучбек Гай, временный лейтенант королевского алебардийского корпуса,
в настоящее время  состоит  в  неопределенной  должности  в  штабе  отряда
командос "X" на острове Магг. Подозреваемый распространял ночью  подрывные
материалы. Экземпляр прилагается".

   Полковник взглянул на слова: "Почему Гитлер должен победить".
   - Да, мы это видели раньше.  Десять  экземпляров  обнаружили  в  районе
Эдинбурга. На  островах  они  появились  впервые.  Очень  интересно.  Этим
устанавливается связь между делом Бокса и  шотландскими  националистами  -
прямая связь из Зальцбурга на  Магг.  Теперь  требуется  установить  связь
между Кардиффским университетом и  Санта-Дульчиной.  Со  временем  мы  это
сделаем, не сомневаюсь.
   Департамент полковника Марчпоула был такой секретный,  что  поддерживал
связь только с военным кабинетом и комитетом начальников штабов. Полковник
Марчпоул хранил информацию, пока ее не потребуют. В данное время этого  не
произошло,   и   он   порадовался   такой   небрежности.   Преждевременное
исследование этих  материалов  могло  бы  разрушить  его  личный,  еще  не
определившийся план. Где-то в отдаленных извилинах  его  мозга  этот  план
зрел.  При  наличии  времени,  при  наличии  достаточных  конфиденциальных
материалов ему удалось бы опутать весь враждующий мир единой тайной сетью,
в которой будут не противники, а только  миллионы  людей,  работающих,  не
зная друг друга, для одной и той же цели; и больше не было бы войны.


   Густой диккенсовский туман окутал город Глазго. День и ночь  по  улицам
медленно ползли освещенные трамваи и грузовики, толкались кашляющие  люди.
Над головой появлялись и внезапно исчезали чайки. Грохот, шарканье  ног  и
гудки автомобилей заглушали предупредительные  сигналы  далеких  кораблей.
Время от времени все звуки покрывал вой сирен воздушной тревоги. Отель был
все время забит людьми. В гостиных в перерывах между часами выпивки  спали
солдаты и матросы. Как  только  открывались  бары,  они  просыпались  и  с
унылыми  лицами  требовали  спиртного.  Толкучка  у   конторки   дежурного
администратора никогда не уменьшалась.  Наверху  тускло  горели  лампочки,
освещая днем  желтовато-белые  тюлевые  занавеси,  наполовину  закрывавшие
желто-бурый туман снаружи, а ночью - черные рамы. Такова была  обстановка,
в которой протекала идиллия Триммера.
   Она резко оборвалась на четвертый день.
   Около полудня он осмелился спуститься вниз, в полутемный холл, заказать
билеты в театр на сегодняшний вечер. От конторки администратора  отделился
один из просителей и столкнулся с Триммером.
   - Виноват. Ба, Мактейвиш! Что вы тут делаете?
   Это был помощник командира его батальона - человек, который, как считал
Триммер, находится в далекой Исландии.
   - В отпуске, сэр.
   - Хорошо, что я вас встретил. Я ищу людей для отправки на север. Только
утром высадился в Гриноке.
   Майор присмотрелся к Триммеру более  внимательно  и  уставился  на  его
знаки различия.
   - Какого черта вы так вырядились? - возмутился он.
   Мысль Триммера сработала мгновенно.
   - Мне на днях присвоили  звание,  сэр.  Я  больше  не  служу  и  полку.
Нахожусь на специальной службе.
   - Впервые об этом слышу.
   - Меня недавно откомандировали в отряд командос.
   - По чьему приказу?
   - Штаба особо опасных операций.
   Майор явно сомневался.
   - Где же ваши солдаты?
   - На острове Магг.
   - А где вы находитесь, когда не в отпуске?
   - Тоже на острове Магг, сэр. Но теперь я не имею никакого  отношения  к
солдатам. Кажется, вскоре прибудет офицер, который примет их.  Я  нахожусь
под командованием полковника Блэкхауса.
   - Что ж, как будто все в порядке. Когда кончается ваш отпуск?
   - Сегодня вечером, собственно говоря.
   - Надеюсь, вы хорошо его провели.
   - Отлично, благодарю вас.
   - Все это очень странно, - пробормотал майор. - Кстати, поздравляю  вас
с быстрым продвижением.
   Триммер собрался было  ретироваться,  но  майор  вернул  его.  Триммера
прошиб пот.
   - Вы освобождаете свой номер? Интересно, не  занял  ли  его  кто-нибудь
другой?
   - Боюсь, уже заняли.
   - Проклятие!
   Триммер пробился к администратору. Теперь ему нужны были  билеты  не  в
театр, а на поезд и на пароход.
   - Магг? Да, сэр. Как раз успеете. Поезд уходит в двенадцать сорок пять.
   Вирджиния сидела у туалетного столика. Триммер выхватил  у  нее  из-под
рук свой щетки и начал укладывать на умывальнике сумку.
   - Что ты делаешь? Ты достал билеты?
   - К сожалению, театр отменяется. Срочно вызывают  на  службу,  дорогая.
Объяснить не могу. Война, сама понимаешь.
   - О господи, - простонала она. - Еще один.
   Она медленно сняла халат и улеглась в постель.
   - Разве ты меня не проводишь?
   - И не подумаю, Триммер.
   - Что ты собираешься делать?
   - Обо мне не беспокойся. Я собираюсь еще поспать. Прощай.
   Итак, Триммер  вернулся  на  остров  Магг.  Он  остался  доволен  своим
отпуском сверх всяких ожиданий, но наряду с этим возникла проблема,  и  он
видел лишь единственное ее решение, притом самое неприятное.


   Пока Триммер был в Глазго, Томми Блэкхауса  вызвали  в  Лондон.  В  его
отсутствие  отряд  охватила  апатия.  В  короткие  часы  светлого  времени
подразделения отправлялись в необитаемые районы и стреляли по  заснеженным
склонам и темному морю. Одному солдату  удалось  убить  тюленя.  Карточная
игра зачахла, и по вечерам гостиную  отеля  заполняли  молчаливые  фигуры,
читающие "Нет орхидей для  мисс  Блэндиш",  "Не  надо,  мистер  Дизраэли",
"Пармская  обитель"  и  другие  случайно   подобранные   романы,   которые
переходили из рук в руки.
   Джамбо Троттер завершил работу в канцелярии по подшивке  и  регистрации
ненужных бумаг. Он на время преобразился в капитана войск местной обороны,
ожидающего назначения в добровольческий резерв военно-морских сил.
   Утром после возвращения Триммера Джамбо и Гай сидели в канцелярии.  Оба
были в шинелях и перчатках. Джамбо еще надел на голову подшлемник.  В  это
утро он получил "Не надо, мистер Дизраэли" и ломал голову над книгой.
   Вскоре он заговорил:
   - Видели письмо от помещика?
   - Да.
   - Кажется, он уверен, что полковник обещал дать ему взрывчатку.  Что-то
не похоже на полковника.
   - Я был там. Ничего ему не обещали.
   - Мне  и  самому  хотелось  бы  немного  встряхнуться.  -  И  он  опять
погрузился в чтение.
   Через несколько минут Гай захлопнул "Нет орхидей для мисс Блэндиш".
   - Нечитабельно, - сказал он.
   - Другим ребятам вроде понравилось. Эту книгу рекомендовал Клэр. Ничего
не могу понять. Это вроде какой-то пародии, что ли?
   Гай перелистал бумаги в корзинке "На доклад"
   - Как насчет доктора Гленденинг-Риза? - спросил он.  -  Не  думаю,  что
полковник Томми особенно в нем заинтересован.
   Джамбо взял письмо и перечитал его.
   - Ничего не могу сделать, пока он не вернется.  Да  и  потом  мало  что
смогу. Я понимаю это как приказ.  Кажется,  штаб  особо  опасных  операций
направляет нам психов со всей страны. Сперва Чатти Корнер,  теперь  доктор
Гленденинг-Риз.  "Известный  авторитет  по  диетике",   "оригинальное   и,
возможно, ценное предложение относительно питания в чрезвычайных  условиях
боевой обстановки", "предоставьте все средства для исследования в условиях
действительной военной службы". Не можем ли мы от него отделаться?
   - Кажется, он уже в пути. Может быть, немного оживит обстановку.
   На столе все утро пролежало письмо  с  адресом,  написанным  небрежным,
неофициальным почерком. Конверт был из  тонкой  бумаги  светло-фиолетового
цвета.
   - Как вы думаете, это личное письмо?
   - Оно адресовано командиру отряда "Икс", а не  полковнику  по  фамилии.
Лучше вскройте.
   Письмо было от Триммера.
   - Мактейвиш просит полковника принять его.
   - Тот парень, которого выгнали из алебардистов? Чего он хочет?
   - Видимо, вступить в отряд. Что-то ему вдруг загорелось.
   - Конечно, - снисходительно заметил Джамбо,  -  есть  множество  вполне
приличных ребят, которые, однако, нам не подходят. Если хотите знать, то в
отряде уже есть несколько человек, которые не совсем  годятся  для  нашего
рода войск. Заметьте, это вполне приличные ребята,  но  не  на  высоте.  -
Джамбо с грустной терпимостью смотрел перед собой, думая о неполноценности
отряда командос "Икс". - Вы знаете, сержантам выдали бинокли, - сказал он.
   - Знаю.
   - По-моему, это ни к  чему.  Я  вам  кое-что  расскажу.  У  Клэра  есть
старшина - такой чудаковатый парень  с  розовыми  зрачками.  Кажется,  его
называют главным капралом. Я подслушал, как он на днях назвал свой бинокль
театральным. Я хочу сказать... - Он помолчал  для  эффекта  и  вернулся  к
первоначальной теме. - Наверное, Мактейвиш не очень-то преуспевал в  своем
полку. Сержант Бейн слышал  от  его  сержанта,  что  накануне  отправки  в
Исландию его выбросили из окна. Или бросили в  кормушку  для  лошадей?  Во
всяком случае - изрядно поколотили. Когда я вступал в  армию,  проделывали
много подобных штучек. Чернильные ванны и прочее. Но это ничего  не  дает.
Плохие парни становятся от этого еще хуже.
   - Полковник Томми возвращается сегодня вечером. Пусть сам решает, как с
ним быть.
   Томми Блэкхаус вернулся, как и ожидалось,  в  тот  же  день.  Он  сразу
вызвал командиров рот и объявил:
   - Дело,  начинает  двигаться.  Завтра  или  послезавтра  к  нам  придет
корабль. Будьте готовы к немедленной погрузке. Он имеет на борту ШДБ.  Что
это такое, Эдди?
   - Не знаю, полковник.
   - Штурмовые десантные баржи. Это первая партия. Ты, может  быть,  видел
их, Гай, во время своей прогулки в Дакаре? Сразу начнутся  большие  учения
по  высадке  десанта.  Штаб  особо   опасных   операций   посылает   своих
наблюдателей, так что учения надо  провести  как  следует.  Раздать  карты
всем, вплоть до капралов. Подробный  план  учений  сообщу  завтра.  А  вот
насчет пополнений дело обстоит хуже.  Командиры  частей,  похоже,  не  так
охотно включаются в эту игру, как шесть  недель  назад,  но  штаб  все  же
обещает укомплектовать, нас до штата. Все. Гай, ты мне будешь нужен.
   Когда командиры рот разошлись, Томми спросил:
   - Гай, ты когда-нибудь задумывался над тем, зачем мы здесь?
   - Нет, не могу сказать, что задумывался.
   - Пожалуй, никто не задумывался. Это место выбрано  не  просто  потому,
что оно паршивое. В свое время  вы  все  узнаете.  Если  тебе  приходилось
изучать инструкции адмиралтейства по мореплаванию, ты  мог  заметить,  что
есть еще  один  остров  с  двумя  высотами,  крутыми  берегами,  покрытыми
галькой, и отвесными скалами. Где-то в более  теплых  широтах,  чем  наши.
Название пока не  имеет  значения.  Дело  в  том,  что  эти  учения  -  не
какая-нибудь военная игра в штабном колледже  -  "Северная  страна  против
Южной страны". Это генеральная репетиция операции. Не будет вреда, если ты
передашь это дальше. Мы слишком долго играли, занимались не тем, чем надо.
Что-нибудь случилось, пока меня не было?
   - Мактейвиш горит желанием увидеть вас. Он хочет вступить в наш отряд.
   - Тот несуразный шотландец, который заклинил орудие?
   - Тот самый, полковник.
   - Хорошо, приму его завтра.
   - По-моему, он не подойдет.
   - Я могу использовать всякого, кто действительно имеет желание.
   - Желание-то он имеет, только вот не знаю, в чем причина.
   Во  время  передышки  Айвор  Клэр  был  занят  тщательной   разработкой
мероприятий по отправке своего китайского мопса Фриды на попечение матери.



        2

   Обещанный корабль не пришел ни завтра, ни послезавтра, ни  через  много
дней, а ночи между тем становились все длиннее,  пока  не  стали  казаться
бесконечными. Часто солнце так и не появлялось, и на острове стояли  серые
сумерки. Рыбаки сидели дома у  очагов,  а  улицы  городка  были  одинаково
пустынными и в полдень, и в полночь. Один или два раза  туман  поднимался,
показывались две крутые возвышенности,  и  холодное  сияние  на  горизонте
бросало длинные тени на снег. Никто больше не ожидал  корабля.  Офицеры  и
солдаты начали мечтать о возвращении в свои полки.
   "Надо бы давать солдатам снотворное, - размышлял  Гай.  -  Пусть  спят,
пока не потребуется. Пусть  покоятся  среди  вереска,  как  рыцари  спящей
красавицы. Пусть лежат, как оловянные солдатики в коробках в шкафу детской
комнаты. Неизменный цикл возбуждения и разочарования начисто  стер  с  них
краску и обнажил оловянное нутро".
   Теперь, когда Джамбо обосновался  в  канцелярии,  Гай  сделался  кем-то
вроде адъютанта. Томми не оставлял его  без  дела.  Он  приобрел  в  части
репутацию человека, который ведает рождественскими  отпусками  и  является
посредником между командирами рот в их конфликтах и  спорах.  Его  возраст
здесь не привлекал внимания. Джамбо являл собой высокий образец древности.
Полдюжине командиров подразделений  тоже  давно  перевалило  за  тридцать.
Никто не называл Гая "дядюшка". Ведь он был не одним из  членов  семьи,  а
только  временным  гостем.  Теперь  он  знал  название  того   острова   в
Средиземном море, который намечалось захватить, но в ту ночь его не  будет
с ними. Он не  испытывал  здесь  такого  подъема,  как  год  назад,  когда
бригадир Ритчи-Хук говорил: "Вот люди, которых вы поведете в бой". Он имел
дело только с офицерами - непопулярный и пагубный вид военной службы.  Для
развлечения он собирал в столовой самых бедных офицеров и играл с  ними  в
покер по маленькой. Он был ненамного богаче их и  играл  довольно  хорошо.
Если кто-нибудь из его партнеров проявлял чрезмерную самоуверенность,  Гай
советовал ему присоединиться к компании,  ведущей  крупную  игру.  Проведя
ночь с богачами, тот неизменно возвращался, упавший  духом  и  осторожный.
Таким путем Гай получал регулярный доход в пять-шесть фунтов в неделю.
   Провели репетицию штурма острова сначала в дневное время. Подразделения
отправились на свои участки  берега  и  оттуда  карабкались  по  скалам  к
объектам в глубине острова Магг, которые на карте были  обозначены  просто
точками, но на Средиземном море будут огневыми позициями и  узлами  связи.
Гай действовал в роли офицера разведки, наблюдателя и посредника. Все  шло
хорошо.
   Потом попытались повторить учение ночью, в полной темноте. Томми и  Гай
стояли у машины на дороге, неподалеку от старого  замка.  Начальник  связи
выпустил ракету, обозначавшую начало учения. В неверном свете, затемненных
фар, спотыкаясь, прошла рота Берти и с  шумом  скрылась  в  темноте.  Мимо
проехал гражданский автобус. Наступила тишина.  Томми  и  Гай  в  ожидании
сидели в машине, а на обочине дороги  сгрудились,  закутавшись  в  одеяла,
штабные связисты, похожие на группу бедуинов.  Пока  не  будут  достигнуты
намеченные объекты, соблюдалось радиомолчание.
   - Мы могли бы с таким же успехом лежать в постели, -  сказал  Томми.  -
Раньше чем через два часа ничего не может случиться,  да  и  мы  ничем  не
можем помочь.
   Но через двадцать минут после начала учения что-то сверкнуло в небе.
   - Ракета, сэр, - доложил начальник связи.
   - Не может быть!
   В том же направлении вспыхнула  еще  одна  искорка.  Гай  посмотрел  на
карту.
   - Похоже, четвертая рота.
   - Что за черт, ведь у нее самый дальний объект! Я  специально  дал  его
роте, чтобы Айвор для разнообразия немного потрудился.
   Связисты что-то забормотали, и вскоре один из них доложил:
   - Четвертая рота на месте, сэр.
   - Дай-ка мне эту чертову штуку! - крикнул  Томми.  -  Он  взял  в  руки
микрофон: - Штаб - четвертой роте! Где вы находитесь? Прием...  Я  вас  не
слышу. Говорите громче. Прием...  У  аппарата  полковник  Блэкхаус.  Дайте
капитана Клэра. Прием... Айвор, где вы находитесь?.. Вы не можете  быть...
Проклятье! - Он обратился к Гаю: - Все, что я мог понять,  это  просьба  о
разрешении вернуться. Поди к ним, Гай, разберись.
   На острове Магг было  два  пути  к  объекту  четвертой  роты.  Согласно
приказу рота должна была пройти четыре  мили  по  болотистой  местности  и
выйти к пункту, до которого, если следовать  по  прибрежному  шоссе,  было
двенадцать миль. В  будущей  операции  шоссейная  дорога  проходила  через
населенную и забитую войсками деревню. Однако теперь, поскольку  это  было
учение, Гай поехал на машине этой  дорогой.  Там,  где  дорога  уходила  в
сторону, он оставил машину и пошел по тропинке пешком.
   Вскоре его окликнул часовой. Поблизости раздался голос Клэра:
   - Алло, кто это?
   - Меня послал полковник Томми.
   - Добро пожаловать. А мы тут замерзаем. Позицию занял  и  закрепился  в
обороне. Полагаю, что цель учения в этом и состояла.
   Рота расположилась со сравнительным комфортом в овечьем загоне.
   - Как вы, черт возьми, сюда добрались, Айвор?
   - Я нанял автобус. Можете назвать это конфискованным транспортом.  Могу
я увести роту назад и распустить? Солдатам становится холодно.
   - Не холоднее, чем другим.
   - Я прежде всего забочусь об их удобстве. Так как, можно отправляться?
   - Я думаю, полковник Томми захочет поговорить об этом.
   - Я ожидаю поздравлений.
   - Поздравляю, Айвор, лично от себя. Не знаю, что скажут на это другие.
   Все остальные роты в эту ночь  заблудились.  Прождав  три  часа,  Томми
приказал дать ракеты, обозначающие конец учения, и до самого  рассвета  из
темноты выходили солдаты еле волоча  ноги,  промокшие  и  сникшие,  словно
французы, отступающие от Москвы.
   - Завтра в первую очередь вызвать ко мне Айвора, - сурово  распорядился
Томми, когда они наконец расстались с Гаем.
   Но доводы Клэра  были  неоспоримы.  Командос  специально  готовили  для
действий не по правилам, для  захвата  тактических  преимуществ  по  своей
инициативе.
   -  В  данной  операции,  -  разъяснил  Клэр,  -  вероятно,   где-нибудь
подвернулся бы автобус.
   - В данной операции дорога вела  через  расположение  батальона  легкой
пехоты противника.
   - Об этом в приказе ничего не сказано, полковник.
   Томми некоторое время сидел молча. Наконец он сказал:
   - Ладно, Айвор, ваша взяла.
   - Благодарю, полковник.
   Этот эпизод высоко  поднял  Клэра  в  глазах  его  роты,  но  остальные
командос были крайне рассержены. Среди  солдат  он  вызвал  вражду,  среди
офицеров - подчеркнутую холодность. И совершенно неожиданно  он  привел  к
сближению Клэра с Гаем. Клэру нужен был собеседник, но внезапная неприязнь
офицеров  сдерживала  его  выбор.  Кроме  того,  он  с  уважением  отметил
поведение Гая за карточным столом. Что касается Гая, то он с самого начала
приметил какое-то отдаленное родство с этим  совсем  не  похожим  на  него
человеком, общую для обоих, хотя  по-разному  проявляемую,  отчужденность,
общее грустное чувство юмора; каждый по-своему смотрел на жизнь sub specie
aeternitatis [с точки зрения вечности (лат.)]. Вот так они и  подружились,
с бесчисленными оговорками, как прежде Гай с Эпторпом.


   Только один человек пребывал в нервном ожидании прибытия корабля -  это
был Триммер. Немезида в образе позорного пятна казалась очень  близкой.  В
открытом море, направляясь к секретному  месту  назначения,  а  еще  лучше
будучи  торпедированным  и  выброшенным  на  нейтральный  берег,   Триммер
чувствовал  бы  себя  спокойно.  А  пока  что  оставалась  опасность,  что
заместитель командира батальона сделал  запрос  относительно  его  чина  и
должности  и  что  где-то  между  штабом   шотландского   командования   и
управлением генерал-адъютанта в Лондоне  медленно  переходят  от  стола  к
столу бумаги, которые в любой момент  могут  роковым  образом  решить  его
судьбу.
   Была также опасность, что его подразделение может взбунтоваться, но  он
разрешил этот вопрос, отправив всех в двухнедельный отпуск. Солдаты были в
нерешительности,  но  Триммер  выглядел  вполне  уверенным  в   себе.   Он
израсходовал всю книжку  проездных  документов  и  выдал  каждому  солдату
положенную сумму, а старшине добавил пять однофунтовых бумажек от себя.
   - Куда нам являться после отпуска, сэр?
   Триммер задумался. Потом его осенила блестящая мысль.
   - В Индию, - сказал он. - Явитесь в четвертый батальон.
   - Сэр?
   - Там совсем не такой климат, как на Магге. Поручаю подразделение  вам,
старшина.  Желаю  хорошо  провести  отпуск.  Потом  явитесь  в  управление
морского транспорта. Там вам укажут корабль.
   - Как, без приказа на перемещение, сэр?
   - Видите ли, я больше не командую. Меня откомандировывают. Я все  равно
не могу подписать приказ.
   - Не следует ли нам вернуться в штаб полка, сэр?
   - Пожалуй, это  было  бы  правильнее.  Но  сначала  мне  еще  предстоит
повозиться в порту. Надо выполнить кое-какие формальности.
   - В каком порту, сэр?
   Ответить было нетрудно, и он ответил без колебания:
   - В Портсмуте.
   - Мне нужен какой-то письменный документ, сэр.
   -  Я  ведь  объяснил  вам,  что  не  имею  права  отдавать   какие-либо
распоряжения. Все, что мне известно, это то, что вам необходимо явиться  в
четвертый батальон  в  Индии.  Я  видел  в  Глазго  заместителя  командира
батальона. Он отдал мне устное распоряжение. - Он заглянул  в  бумажник  и
скрепя сердце вынул еще два фунта. - Все, что я имею, - сказал он.
   - Слушаюсь, сэр, - сказал старшина.
   Он был не из лучших и не из самых смышленых солдат,  но  в  его  глазах
мелькнуло такое выражение, что Триммер побоялся, как  бы  семь  фунтов  не
пропали даром. Этот человек явится в свою часть, как  почтовый  голубь,  в
тот же день, как истечет его отпуск.
   Гаю пришлось самому найти место  для  Триммера.  В  радостном  ожидании
скорой погрузки Томми  нетрудно  было  принять  Триммера;  другое  дело  -
навязать его кому-нибудь из своенравных командиров рот.
   Дело в том, что три из четырех  рот,  где  не  хватало  офицеров,  были
укомплектованы добровольцами из гвардейских частей. Их командиры заявляли,
что гвардейцам не подобает служить под командованием офицера из  линейного
полка,  и  Томми,  сам  колдстримский  гвардеец,  был  с  ними   согласен.
Существовала еще шотландская рота, для которой Триммер мог бы подойти,  но
она была полностью укомплектована. Смешанной роте  из  состава  стрелковой
бригады  и  60-го  полка  требовался  офицер,  но  тут  сразу  выплыла  на
поверхность скрытая вражда между ними и  пешей  гвардией.  Почему  стрелки
должны принять Триммера, когда гвардейцы отказываются? Томми не  приходило
в голову, что его могут заподозрить в личных пристрастиях в этом деле;  он
просто следовал, как ему казалось, обычному порядку. Свою короткую  службу
в линейном полку он рассматривал как  вынужденную  задержку  в  карьере  и
редко о ней вспоминал. В первый и последний раз за свою военную службу  он
допустил мелкую оплошность.
   - Если они не хотят Мактейвиша, я могу дать им Данкена. Он  из  легкого
пехотного полка шотландских горцев. Черт побери, разве не все части легкой
пехоты готовятся одинаково?
   Но Данкен не подошел, да и  командир  шотландской  роты  не  хотел  его
отпускать. Дым сотен сражений на протяжении военной истории застилал  путь
к решению вопроса.
   Выход нашли Гай и  Джамбо  -  алебардисты,  невозмутимо  стоявшие  выше
всяких склок.
   Существовала еще в довольно туманной форме шестая рота, именуемая ротой
специалистов. Она включала взвод  морских  пехотинцев  -  специалистов  по
лодкам,  канатам  и   берегам,   двоих   переводчиков,   одного   военного
полицейского, расчеты тяжелых пулеметов и группу  подрывников.  Командовал
ею индийский кавалерист, назначенный потому, что  он  имел  опыт  войны  в
горах. Этот офицер, майор Грейвс, еще до появления Гая на Магге разыгрывал
из себя Ахиллеса. Он  воспринял  прибытие  Чатти  Корнера  как  намеренное
третирование своего с  таким  трудом  приобретенного  опыта.  Он  не  стал
протестовать, но затаил  обиду.  Его  мрачное  настроение  могли  рассеять
только рассказы о жертвах Чатти Корнера. Одной из первых среди них был его
саперный офицер, командовавший группой подрывников.
   Гай чувствовал симпатию к этому недовольному рыжеватому человечку,  чье
сердце было на северо-западной границе, и не раз заманивал его к покерному
столу. Теперь, в этот критический момент,  он  застал  его  раскладывающим
пасьянс в ротной канцелярии.
   - Вы знаете Мактейвиша, который только что поступил к нам?
   - Нет.
   - Вам ведь не хватает офицера, не так ли?
   - Мне не хватает чертовой уймы вещей.
   - Полковник Томми хочет направить Мактейвиша к вам.
   - Какая у него специальность?
   - Собственно говоря, _конкретно_ никакой.
   - Хреновый мастер на все руки?
   - Он, кажется, довольно покладистый парень.  Полковник  Томми  считает,
что он может вообще оказаться полезным.
   - Может получить саперов, если хочет.
   - Думаете, подойдет?
   - Думаю, что это несусветная глупость. Был у меня прекрасный парень. Но
командир послал какую-то человекообразную обезьяну с задачей  сломать  ему
шею. С тех пор я почти не вижу саперов. Даже не знаю, что они делают.  Они
мне осточертели. Мактейвиш может их получить.
   Итак, Триммер сделал первый шаг  по  пути  к  славе,  имея  очень  мало
представления о своем предназначении.
   В тот день Томми опять покинул остров но вызову из Лондона.


   Несколько дней спустя Джамбо обратился к Гаю:
   - Заняты?
   - Нет.
   - Неплохо бы вам отправиться в замок. Полковник Кэмпбелл  опять  пишет.
Если можешь, всегда надо поддерживать связь с гражданским населением.
   Дома Гай застал помещика в ковровых шлепанцах и в  хорошем  настроении.
Они уселись в круглой  комнате-башне,  заполненной  картами  и  охотничьим
оружием. Помещик несколько минут  бессвязно  болтал  о  каком-то  офицере,
выслужившемся из рядовых.
   -  Совсем  не  шотландец...  Я  не  против  таких  офицеров,  если  они
придерживаются правил... Не против английских полков. Немного  медлительны
на марше, вот и все. Конечно,  теперь  приходится  производить  в  офицеры
всяких людей, как и в прошлой войне... Познакомился с ним, когда он только
прибыл на остров... Не очень-то понравился... Не знал, что  он  из  ваших.
Неплохой парень, когда узнаешь поближе.
   И так далее, пока до Гая постепенно не дошло, что речь идет о Триммере.
   - Приходил вчера после завтрака.
   Чтобы перейти ближе к делу, Гай сказал:
   - Мактейвиш теперь командует группой подрывников.
   - _Вот именно_.
   Магг встал и начал шарить под  письменным  столом.  Наконец  он  извлек
оттуда пару сапог.
   - Помните, о чем мы говорили на днях? Я хотел бы, чтобы вы посмотрели.
   Он надел сапоги и  капюшон  и  выбрал  длинную  палку  из  кучи  разных
посохов, багров и жердей. Вместе с Гаем они  прошли  с  полмили  навстречу
ветру и остановились на утесе, откуда был виден  суровый  берег,  усеянный
камнями и обломками скалы.
   - Вот, - показал Магг, - купальный пляж.  Мактейвиш  говорит,  что  это
долгое дело.
   - Я не специалист, но думаю, что он, пожалуй, прав.
   - У нас есть пословица: "Что упало, то надо поднять".
   - У нас в Англии есть похожая пословица, только наоборот:  "Потерянного
не воротишь".
   - Ну это _не_ совсем одно и то же, - сурово буркнул Магг.
   Они посмотрели вниз на огромную груду гранита.
   - Свалилась что надо, - сказал Магг.
   - Да, это видно.
   На обветренном лице помещика появилось странное  выражение,  под  усами
мелькнула загадочная улыбка.
   - Это я взорвал, - сказал он наконец.
   - Вы, сэр?
   - Я устраивал много взрывов, - продолжал помещик, -  то  тут,  то  там.
Пойдемте.
   Они прошли с четверть мили назад вдоль мыса по направлению  к  замку  и
остановились.
   - Вот здесь, - показал помещик. - Под снегом трудно  рассмотреть.  Там,
где эта впадина. Видны верхушки чертополоха по краям. Ведь  не  подумаешь,
что тут была конюшня?
   - Нет, сэр.
   - Конюшня на десять лошадей, каретный сарай, кладовка для упряжи?
   - Нет.
   - Все это _было_. Но место небезопасное: все деревянные  части  сгнили,
не хватало половины черепиц. Отремонтировать не мог, да и ни  к  чему  это
было. Лошадей я не имел. И вот она _взлетела на воздух_. Взрыв слышали  на
Маке. Великолепное зрелище! Огромные глыбы гранита полетели  в  море,  все
коровы и овцы острова бросились врассыпную. Я взорвал ее пятнадцатого июня
тысяча девятьсот двадцать третьего года. Наверное,  никто  на  острове  не
забыл этот день. Уж я-то, конечно, не  забыл.  -  Помещик  вздохнул.  -  А
теперь у меня нет ни кусочка гелигнита. Я вам покажу, что у меня осталось.
   Он повел Гая на дно впадины к прочно сложенному из  гранита  сарайчику,
который до сих пор не был виден.
   - Мы построили это из части конюшни, которая почему-то  не  взорвалась.
Остальной камень пошел на дорогу. Я продал его правительству. Пока что это
единственный взрыв,  который  принес  мне  какой-то  доход.  Что-то  около
восемнадцати фунтов после всего, что я заплатил, включая плату рабочим  за
постройку склада. Вот этот склад.
   В глубоком снегу, засыпавшем сарай, был расчищен узкий проход к двери.
   - Никогда не знаешь, когда потребуется хоть чуть-чуть пироксилина. Но я
не вожу сюда много людей. Прошлым  летом  приезжал  какой-то  инспектор  с
большого  острова.  Сказал,  что  поступило  сообщение,  будто   я   храню
взрывчатку. Я показал ему несколько ящиков с патронами. Мой управляющий на
ножах  почти  со  всеми  на  острове,  поэтому  они  мстят  ему  доносами.
Позвольте, я пойду вперед.
   Помещик  вынул  из  кармана  ключ  и  отпер   дверь   в   единственное,
неосвещенное помещение. Он зажег огарок свечи и  высоко  поднял  его,  как
коллекционер вин, показывающий свое самое дорогое сокровище.  Помещение  с
рядом каменных ларей по стенам и в самом  деле  сильно  напоминало  винный
погреб - увы, основательно опустошенный.
   - Когда-то здесь хранился мой гелигнит, - показал помещик, -  отсюда  и
досюда... Теперь здесь пироксилин. Я еще довольно богат им, как видите.  А
вот - все, что осталось от нитроглицерина. Я не пользовался им  пятнадцать
лет. Возможно, он испортился. Скоро возьму немного и проверю... Здесь  все
пусто, видите? В сущности,  теперь,  можно  сказать,  не  осталось  ничего
стоящего... Надо постоянно пополнять запасы, а то скоро  останешься  ни  с
чем. Мне не хватает главным образом взрывателей и детонаторов... А-а,  вот
удача! - Он опустил свечку, и длинные тени заполнили склад. - Ловите!
   Он бросил что-то из довольно темного угла в сторону, где находился Гай.
Предмет на мгновение промелькнул в пламени свечи, ударил  Гая  в  грудь  и
упал на пол.
   - Дырявые руки! - крикнул помещик. - Это динамит. Я и не знал, что  еще
осталось. Сделайте одолжение, бросьте назад.
   Гай ощупью отыскал отсыревший цилиндр, обернутый бумагой,  и  осторожно
протянул его помещику.
   - Не бойтесь, ничего с вами не  случится.  Один  шанс  из  тысячи,  что
динамит взорвется. Не то что кое-какие вещи, которые я когда-то имел.
   Они двинулись к двери. Несмотря на  жестокий  мороз.  Гая  прошиб  пот.
Наконец они вышли на свежий воздух между снежными стенами.
   - Так вот, - сказал помещик, запирая дверь, -  я  дал  вам  возможность
увидеть, как бедна наша земля. Теперь вы понимаете, почему я прошу помощи?
Позвольте далее показать вам кое-что из того, что требуется сделать.
   Они ходили  два  часа,  исследуя  обвалы  скал,  заброшенные  строения,
заваленные водосточные канавы, пни деревьев и ручьи, которые следовало  бы
запрудить.
   -  Мне  не  удалось  достаточно  заинтересовать  этого  новоиспеченного
офицера. Думаю, он за всю жизнь не выловил ни одной рыбки.
   Для каждой проблемы у помещика было специфическое средство, почерпнутое
из перечня дробящих или медленно сгорающих взрывчатых веществ.
   При расставании помещик, видимо,  ожидал  благодарности,  как  дядюшка,
сводивший племянника в музей мадам Тюссо и выложившийся  до  конца,  чтобы
сделать это посещение занимательным.
   - Спасибо, - сказал Гай.
   - Рад, что вы  получили  удовольствие.  Буду  ждать  ответа  от  вашего
полковника.
   Они стояли у ворот замка.
   - Кстати, - сказал помещик, - моя племянница, которую вы видели  в  тот
вечер, не знает про склад. И вообще это  не  ее  дело.  Она  здесь  просто
гостит. - Он замолчал,  посмотрел  на  Гая  своими  чистыми,  старческими,
пустыми голубыми глазами и добавил: - К тому же, понимаете, она  могла  бы
растратить все попусту.
   Но чудеса острова еще не были исчерпаны.
   Возвращаясь в отель, Г