Если бы такая вещь была, она была бы сильнее любви, но я такой вещи не знаю. - Я не изменилась, Сэм. - Подумай хорошенько, Леди, над всем, что ты сказала, обо всем, что ты вспомнила обо мне в этот день. На самом деле ты вспомнила не мужчину, а резню, через которую мы с тобой прошли вместе. Теперь мир укрощен, а ты жаждешь былых пожаров и стали. Дело не в мужчине - нас с тобой разделила судьба, это судьба теперь - прошлое, она тревожит твой мозг, и ты называешь это любовью. - Как бы я ее ни называла, она не изменилась! Ее дни не прошли. Это и есть постоянная вещь в мире, и я зову тебя разделить ее со мной снова! - А как же Господин Яма? - А что Яма? Ты имеешь дело с теми, кто считается ему ровней, и они еще живы. - Значит, тебя интересовал только его Аспект? Она улыбнулась в тени и ветре. - Конечно. - Леди, Леди, Леди, забудь меня! Живи с Ямой и будь его любовью. Наши дни прошли, и я не хочу вспоминать о них. Хорошие были дни, но они прошли. Как есть время для всего, так есть время и для конца чего бы то ни было. Сейчас время для консолидации человеческого роста в этом мире. Время делиться знанием, а не скрещивать клинки. - Ты хотел биться с Небом за это знание? Ты хотел пробить Небесный Город, чтобы открыть его своды миру? - Ты знаешь, чего я хотел. - Тогда у нас еще может быть общее дело. - Нет, Леди, не обманывай себя. Ты предана Небу, а не миру. И ты это знаешь. Если бы я получил свободу и ты присоединилась бы ко мне в сражении, ты, возможно, некоторое время была бы счастлива. Но, независимо от победы или поражения, ты в конце концов станешь еще более несчастной, чем раньше. - Послушай, мягкосердечный святой из пурпурной рощи! Это как раз для тебя - предугадывать мои ощущения, но Кали отбрасывает свою преданность, когда хочет, она никому ничем не обязана, кроме своего выбора. Она богиня наемников, помни это! Возможно, что все твои слова - истина, а она лгала, когда говорила, что все еще любит тебя. Но она жестока и полна вожделения битвы, она идет по запаху крови. Я чувствую, что Кали может стать Акселерационисткой. - Остерегайся говорить так, богиня. Мало ли кто может подслушать. - Никто не подслушает, - сказала она, - потому что в этом месте редко произносят слова. - Тем больше причин для кого-нибудь заинтересоваться, если здесь заговорили. Она помолчала, потом сказала: - Никто не подслушивает. - Твоя сила выросла. - Да. А твоя? - Осталась той же, я думаю. - Так ты примешь мой меч, мое колесо, мой лук во имя Акселерации? - Нет. - Почему нет? - Ты слишком легко даешь обещания и так же легко нарушаешь их. Я не могу верить тебе. Если бы мы сражались и победили во имя Акселерационизма, это была бы, вероятно, последняя великая битва в этом мире. А ты не пожелаешь и не позволишь такому случиться. - Ты глуп, Сэм, если говоришь о последней великой битве, потому что последняя великая битва - всегда следующая. А если я приду к тебе в более приятном виде, чтобы убедить тебя в правдивости моих слов? Если я обниму тебя в теле с печатью девственности? Тогда ты поверишь моему слову? - Сомнение, Леди, есть целомудрие мозга, и я ношу на своем мозге эту печать. - Тогда знай, что я привела тебя сюда, чтобы помучить тебя. Ты прав: мне плевать на твой Акселерационизм, и я уже исчислила твои дни. Я хотела подать тебе фальшивые надежды, чтобы ты был сброшен с большей высоты. И только твоя глупость и твоя усталость спасли тебя от этого. - Прости, Кали... - Мне не нужны твои извинения! Я хотела твоей любви, чтобы воспользоваться ею против тебя в твои последние дни и сделать их еще тяжелее. Но, как ты сказал, мы слишком изменились, и ты больше не стоишь трудов. Не думай, что я не могла заставить тебя улыбками и ласками снова полюбить меня: я чувствую в тебе жар, а мне не трудно разжечь его в мужчине. Но ты не стоишь той великой смерти, когда мужчина падает с высот страсти в бездну отчаяния. И у меня нет времени дать тебе что-нибудь, кроме презрения. Звезды закружились вокруг него, нестирающиеся, жгучие, ее рука ушла из-под его ладони, когда она наливала еще две чаши сомы, чтобы согреться в ночи. - Кали! - Да? - Если это даст тебе какое-нибудь удовлетворение, то я все еще забочусь о тебе. Это не любовь, или это слово ничего не значит. А то, что я подумал, имеет разные значения. Это чувство, по существу, безымянно, лучше таким его и оставить. Так что прими его и уходи вместе со своими шутками. Ты знаешь, что мы снова вцепимся друг другу в глотки, как только истощим запас общих врагов. У нас бывали частые примирения, но всегда ли они стоили той боли, которая предшествовала примирению? Ты побеждаешь, и ты богиня, а я поклоняюсь - разве не поклонение и религиозный страх создают комбинацию любви и ненависти, желания и страха? Они пили сому в комнате Разбитого Сердца, и чары Куберы окружали их. Кали сказала: - Если я кинусь на тебя и стану целовать и скажу, что лгала, когда говорила, что солгала - чтобы ты засмеялся и сказал, что ты солгал, получится ли финальный реванш? Иди, Господин Сиддхарта! Лучше бы одному из нас умереть в Адском Колодце, потому что велика гордость Первых. Не следовало приходить сюда, в это место. - Да. - Значит, уходим? - Нет. - С этим я согласна. Давай посидим здесь и будем почитать друг друга некоторое время. - Ее рука легла на ее руку и погладила ее. - Сэм! - Да? - Ты не хотел бы лечь со мной? - И таким образом скрепить свою гибель? Конечно! - Тогда давай пойдем в комнату Отчаяния, где нет ветра и есть ложе... Он пошел за ней из Разбитого Сердца в Отчаяние; пульс его быстро бился на горле. А когда он положил ее нагую на ложе и дотронулся до мягкой белизны ее живота, он понял, что Кубера действительно самый могущественный в Локапаласе, потому что чувства, которым была посвящена эта комната, наполнили его, и даже когда в нем поднялись желания, и он на ней - пришло ослабление, сжатие, вздох и последние обжигающие слезы. - Чего ты желаешь, Госпожа Майа? - Расскажи мне об Акселерационизме, Тэк из Архивов. Тэк вытянул свой большой тощий костяк, и его кресло с треском подалось назад. За ним были банки информации, довольно редкие записи заполняли своими пестрыми переплетами и запахом плесени длинные высокие стеллажи. Он поглядел на леди, сидящую перед ним, улыбнулся и покачал головой. Она была в туго облегающем зеленом и выглядела нетерпеливой; ее волосы были вызывающе-рыжими, мелкие веснушки покрывали нос и полушария щек. Бедра и плечи были широкими, а узкая талия крепко дисциплинировала эту тенденцию. - Почему ты качаешь головой? К тебе все идут за информацией. - Ты молода, госпожа. За тобой всего три воплощения, если я не ошибаюсь. На этой точке твоей карьеры ты, я уверен, не захочешь, чтобы твое имя было занесено в особый список тех молодых, что ищут этого знания. - Список? - Список. - А зачем тут быть списку при таких вопросах? Тэк пожал плечами. - Боги коллекционируют самые странные вещи, и кое-кто из них собирает списки. - Я всегда слышала, что Акселерационизм считается полностью мертвым - тупиком. - Так почему же этот внезапный интерес к мертвому? Она засмеялась и уставилась зелеными глазами в его серые. Архивы взорвались вокруг него, и он оказался в бальном зале в середине Шпиля в милю высотой. Была поздняя ночь, почти перед рассветом. Бал явно кончился уже давно, но в углу зала собралась толпа, в которой стоял и он. Кто сидел, кто полулежал, и все слушали невысокого, смуглого, крепкого человека, стоявшего рядом с богиней Кали. Это был Великодушный Сэм Будда, только что прибывший со своим тюремщиком. Он говорил о буддизме и акселерационизме, о временах связывания и об Адском Колодце, о богохульстве Господина Сиддхарты в городе Махартхе у моря. Он говорил, и его голос слышался далеко, гипнотизировал, излучал силу, доверие и тепло, и слова шли, и шли, и шли, и люди медленно теряли сознание и падали вокруг него. Все женщины были совершенно безобразны, кроме Майи. Она хихикнула, хлопнула в ладоши, привела обратно Архивы, и все еще улыбающийся Тэк снова оказался в своем кресле. - Так почему этот внезапный интерес к мертвому? - повторил он. - Но этот человек не мертвый! - Нет? - сказал Тэк. - Не мертвый?.. Госпожа Майа, он мертв с той минуты, когда ступил в Небесный Город! Забудь о нем. Забудь его слова. Не оставляй в своих мыслях ни следа о нем. Настанет день, когда тебе понадобится обновление - так знай, что Боги Кармы ищут сведений об этом человеке в мозгу каждого, кто проходит через их залы. Будда и его слова отвратительны в глазах богов. - Но почему? O - Он анархист, бросающий бомбы, прекрасноглазый революционер. Он хочет скинуть само Небо. Если ты хочешь более полной информации, я воспользуюсь машинами, чтобы найти сведения. Ты позаботилась получить подписанное разрешение для этого? - Нет. - Тогда выкини его из твоего мозга и запри дверь. - Он и в самом деле такой плохой? - Он еще хуже. - Тогда почему ты улыбаешься, говоря о таких вещах? - Потому что я человек несерьезный. Это никак не относится к моему сообщению. Так что будь осторожна. - Ты, похоже, знаешь об этом все. А сами архивариусы иммунны к этим спискам? - Едва ли. Мое имя стоит в списке первым. Но не потому, что я архивариус. Он - мой отец. - Этот человек? Твой отец? - Да. Ты удивляешься, как девочка. Я думаю, он даже не знает, что он мне отец. Что такое отцовство для богов, привыкших обладать многими телами, порождающих многочисленное потомство с богинями, которые тоже меняют тела четыре-пять раз в столетие? Я сын того тела, которое он когда-то носил, рожденный матерью, которая тоже прошла через многие тела, да и сам я живу не в том теле, в котором родился. Таким образом, родственные связи полностью запутаны и интересны главным образом на уровне метафизических размышлений. Что есть истинный отец человека? Обстоятельства, соединившие два тела и тем произведшие его? Было ли, что по какой-то причине эти двое нравились друг другу больше, чем любые возможные альтернативы? Был ли то просто голод плоти, любопытство или воля? Или еще что-то? Жалость? Одиночество? Желание покорить? Что чувствовал или что думал отец тела, в котором я впервые осознал себя? Я знаю, что мужчина, живший именно в этом отцовском теле именно в тот момент времени, был сложной и могучей личностью. Хромосомы для нас не имеют значения. Если мы живем, мы не проносим эти отличительные признаки через столетия. Мы в сущности вообще ничего не унаследуем, кроме случайного дара имущества или денег. Тела имеют так мало значения в долгом пробеге, что гораздо интереснее размышлять об умственных процессах, которые выталкивают нас из хаоса. Я рад, что именно он вызвал меня к жизни, и я часто гадал, каковы были причины этому. Я вижу, что твое лицо вдруг потеряло краски, госпожа. Я совсем не собирался огорчать тебя этим разговором, просто хотел как-то удовлетворить твое любопытство и заложить в твой мозг кое-какие мысли, которые есть у нас, стариков, насчет этих дел. Когда-нибудь и ты тоже захочешь взглянуть на это с такой точки зрения, я уверен. Но мне жаль видеть тебя такой расстроенной. Умоляю тебя, успокойся. Забудь мою болтовню. Ты - Леди Иллюзии. Не могу ли я поговорить о чем-нибудь близком к тому материалу, с которым ты работаешь? Я знаю, что ты скажешь о манере, в какой я говорил, почему мое имя первое в списке. Это поклонение герою, я полагаю... Ну, вот, ты немножко раскраснелась. Не хочешь выпить холодного? Подожди минутку... Вот, выпей. Теперь насчет Акселерационизма. Это просто доктрина дележа. Она предполагает, чтобы мы, жители Неба, отдали живущим внизу наши знания, могущество и имущество. Этот благотворительный акт должен быть направлен на подъем их условий существования на высший уровень, сродни тому, какой занимаем мы сами. Тогда любой человек будет как бог, видишь ли. В результате не будет никаких богов, а только люди. Мы должны отдать им наши знания науки и искусства, а сделав это, мы разрушим их простодушную веру и уберем весь базис их надежд на лучшее - потому что лучший путь для уничтожения веры и надежды - это позволить им реализоваться. Почему мы должны позволить людям страдать от этого груза коллективной божественности, как того желают Акселерационисты, когда мы и так даруем им это индивидуально, если они того заслуживают? В шестидесятилетнем возрасте человек проходит через Залы Кармы. Его судят, и если он делал добро, подчинялся правилам и ограничениям своей касты, оплачивал ритуалы Небу, продвигался вперед интеллектуально и морально, он воплощается в более высокой касте, а иногда получает божественность и приходит жить сюда, в Город. Каждый человек время от времени получает заслуженный десерт - например, ограждение от несчастных случаев; и таким образом, каждый человек, скорее чем общество в целом, может войти в божественное наследие, которое честолюбивые Акселерационисты желают оптом раскидать перед всеми, даже перед неготовыми. Как видишь, эта позиция страшно несправедливая и ориентирована на низшие касты. На самом же деле они желают понизить требования божественности. Требования эти строги по необходимости. Дашь ли ты силу Шивы, Ямы или Агни в руки ребенка? Если ты не дура, ты этого не сделаешь. Ты не захочешь проснуться утром и увидеть, что мира не существует. Именно это и могли вызвать Акселерационисты, поэтому их остановили. Теперь ты знаешь об этом учении все... Ну, я вижу, тебе жарко. Могу я повесить твою одежду и принести тебе выпить? Очень хорошо... Так на чем мы остановились, Майа? Ах, да, таракан в пудинге... Так вот, Акселерационисты уверяли, что все, только что сказанное мною, было бы правдой, если бы не тот факт, что порочна сама система. Они клевещут на честность тех, кто разрешает перевоплощение. Некоторые даже осмеливались утверждать, что Небо содержит бессмертную аристократию своевольных гедонистов, играющих с миром. Другие смеют говорить, что лучшие люди никогда не получают божественности, но в конце концов встречаются с реальной смертью или воплощением в низшие формы жизни. Кое-кто мог бы даже сказать, что ты сама была выбрана для обожествления потому только, что твоя первоначальная форма и стать поразили воображение некоего похотливого божества, а вовсе не из-за твоих явных добродетелей, милочка... Смотри-ка, у тебя, оказывается, полно веснушек! Да, об этих вещах проповедовали трижды проклятые Акселерационисты. Эти обвинения, которые поддерживает отец моего разума, я стыжусь произносить. Что человек может сделать с таким наследством, кроме как удивляться? Этот человек представляет последнюю ересь среди богов. Он - явное зло, но он и великая фигура, этот отец моего разума, и я уважаю его, как в древности сыновья уважали отцов своих тел... Теперь тебе холодно? Иди сюда, позволь мне... Сюда... Сюда... Теперь сотки для нас иллюзию, моя любимая, чтобы мы вошли в мир, свободный от таких глупостей... Вот так. Повернись сюда... Пусть в этом бункере будет новый Эдем, моя влажногубая с зелеными глазами... Что главное во мне в этот миг? Истина, моя любовь, - и искренность, и желание разделить... Ганеша, бог-творец шел с Шивой по лесу Канибурха. - Бог Разрушения, - сказал он, - как я понимаю, ты нашел уже наказание для тех, кто отметил слова Сиддхарты не просто ухмылкой. - Ясное дело, - сказал Шива. - Сделав так, ты уничтожаешь его эффективность. - Какую эффективность? Что ты имеешь в виду? - Убей вон ту зеленую птицу на молодой ветке. Шива двинул трезубцем, и птица упала. - Теперь убей ее самца. - Я его не вижу. - Ну, любую другую из ее стаи. - Ни одной не вижу. - И не увидишь, потому что эта лежит здесь мертвая. Так что, если желаешь, убей сначала тех, кто слушал слова Сиддхарты. - Я уловил смысл твоих слов, Ганеша. Пока он останется на свободе. Ганеша, бог-творец смотрел на джунгли вокруг. Хотя он шел по королевству призрачных кошек, он не боялся зла: рядом с ним шел Бог Хаоса, и Трезубец Разрушения защищал его. Вишну Вишну Вишну смотрел на Браму Браму Браму... Они сидели в Зале Зеркал. Брама крепко держался на Восьмисложной Тропе, триумф которой есть Нирвана. Выкурив три сигареты Вишну откашлялся. - Да, Господин? - спросил Брама. - Могу я осведомиться, зачем этот буддийский трактат? - Ты не нашел его чарующим? - Нет, не слишком. - Это уж твое лицемерие. - Что ты хочешь сказать? - Учитель должен показывать хотя бы умеренный интерес к собственным урокам. - Какой еще Учитель? Какие уроки? - Конечно, Татагатха. Зачем бы еще в недавние годы Бог Вишну стал воплощаться среди людей, как не для того, чтобы учить Пути Просветления? - Я?... - Эвива, реформатор, убравший из людских мозгов страх реальной смерти. Те, кто не родится снова среди людей, теперь уходят в Нирвану. Вишну улыбнулся. - Лучше объединиться, чем бороться за искоренение? - Почти эпиграмма. Брама встал, взглянул на зеркала, взглянул на Вишну. - Итак, когда мы отделаемся от Сэма, ты будешь реальным Татагатхой. - Как мы избавимся от Сэма? - Я еще не решил, но открыт советам. - Не могу ли я посоветовать, чтобы он был воплощен в джек-птицу? - Можешь. Но тогда кто-нибудь может пожелать, чтобы джек-птица воплотилась в человека. Я чувствую, что у него есть заступники. - Ну, у нас еще есть время рассмотреть эту проблему. Спешить некуда, раз он теперь под охраной Неба. Я сообщу тебе свои мысли насчет этого дела, как только они у меня будут. Сразу нелегко. Затем они они они вышли вышли вышли из Зала. K Вишну вышел из Сада Радостей Брамы; как только он ушел, сюда вошла Леди Смерть. Она обратилась к восьмирукой статуе с виной, и статуя стала играть. Услышав музыку, подошел Брама. - Кали! Любезная Дама! - возвестил он. - Могуч Брама, - ответила она. - Да, - согласился Брама, - так могуч, как только можно пожелать. А ты так редко бываешь здесь, что я безмерно рад твоему визиту. Пройдемся по цветущим тропинкам и поговорим. Ты прекрасно одета. - Спасибо. Они пошли по цветущим тропинкам. - Как идут приготовления к свадьбе? - Хорошо. - Вы проведете медовый месяц в Небе? - Нет, мы планируем провести его подальше отсюда. - Где же, могу я спросить? - Мы еще не решили. - Время летит на крыльях джек-птицы, дорогая. Если ты и Лорд Яма пожелаете, можете пожить в моем Саду Радостей. - Спасибо, Создатель, но это слишком роскошное место, чтобы два разрушителя проводили здесь время и чувствовали себя легко. Мы поедем куда-нибудь подальше. - Как хотите. - Он пожал плечами. - Что еще у тебя на уме? - Что с тем, кого называют Буддой? - С Сэмом? Твоим бывшим любовником? А что с ним, в сущности? Что ты хотела бы знать о нем? - Как он... Как с ним поступят? - Я еще не решил. Шива советовал мне подождать некоторое время, прежде чем что-нибудь сделать. Таким образом мы можем проверить его воздействие на общество Неба. Я решил, что Вишну станет Буддой ради исторических и теологических целей. А что касается самого Сэма, я прислушаюсь к любому разумному совету. - Ты однажды предлагал ему божественность. - Да. Однако он не согласился. - Что, если ты снова это сделаешь? - Зачем? - Не будет существовать теперешней проблемы, а он не очень талантлив индивидуально. Его таланты делают его ценным добавлением к пантеону. - Такая мысль появлялась и у меня. Теперь он должен бы согласиться, поскольку тут - быть или не быть. А я уверен, что он хочет жить. - Есть средства точно удостовериться в этом. - А именно? - Психозонд. - А если это покажет недостаток обязательств к Небу, и будет... - Не может ли быть изменен сам его мозг, скажем, Лордом Марой? - Никогда не думал, что ты грешишь сантиментами, богиня. Но ты, похоже, очень хочешь, чтобы он продолжал существовать, хоть в любой форме. - Возможно. - Ты знаешь, что если с ним сделать такую вещь, он уже не будет прежним. Он очень изменится. И его талант может пропасть вовсе. - С течением лет все люди естественно меняются; меняются мнения, верования, убеждения. Одна часть мозга может спать, а другая бодрствовать. Талант, мне кажется, трудно уничтожить, пока остается сама жизнь. А жить лучше, чем умереть. - Может быть, ты и убедишь меня в этом, богиня, если у тебя есть время. - Сколько времени? - Скажем, три дня. - Пусть будет три дня. - Тогда давай перейдем в мой Павильон Радостей и поговорим о пустяках. - Прекрасно. - Где сейчас Лорд Яма? - Он работает в своей мастерской. - И долго он там пробудет? - По крайней мере, три дня. - Это хорошо. Да, для Сэма тут может быть некоторая надежда. Хотя это и против моих лучших мыслей, но я, пожалуй, могу оценить положение. Да, смогу. Восьмирукая статуя богини, уныло играющая на вине, роняла музыку вокруг них, пока они шли по саду. Хальба жила в дальнем конце Неба, возле края дикости. Дворец, называвшийся Грабеж, был так близок к лесу, что животные, проходя через прозрачную стену наталкивались на него. Из комнаты под названием Похищение, можно было видеть сумрачные тропы джунглей. В этой комнате, где стены были увешаны сокровищами, украденными в прошлых жизнях, Хальба приняла Сэма. Хальба была богом/богиней воров. Никто не знал истинного пола Хальбы, потому что она имела привычку менять его в каждом воплощении. Сэм смотрел на гибкую, темнокожую женщину в желтом сари и в желтом же покрывале. Сандалии и ногти ее были цвета корицы, а на черных волосах она носила тиару. - Ты мне симпатичен, - сказала Хальба мягким, мурлыкающим голосом. - Только в те сезоны жизни, когда я воплощаюсь в мужчину, я поднимаю свой Атрибут и занимаюсь грабежом по-настоящему. - Но ты и теперь можешь принять свой Аспект? - Конечно. - И поднять свой Атрибут? - Вероятно. - Но ты не хочешь? - Нет, пока я в виде женщины. Когда я мужчина, я могу поручиться, что украду что угодно и откуда угодно... Видишь, на дальней стене висят мои трофеи? Большой плащ из синих перьев принадлежал Сриту, главе демонов Катапутны. Я украл его из его пещеры, когда его адские собаки спали, опоенные мною же. Ту меняющую форму драгоценность я взяла из Купола Жара, забравшись туда с помощью присасывающихся дисков на запястьях, коленях и пальцах ног, в то время как Матери внизу... - Довольно! - сказал Сэм. - Я знаю все эти сказки, Хальба, потому что ты постоянно их рассказываешь. Прошло очень много времени с тех пор, как ты предпринимала рискованное воровство, и я полагаю, что слава далекого прошлого нуждается в частичном повторении. Иначе даже старшие Боги забудут, кем ты была когда-то. Я вижу, что пришел не туда, и постараюсь найти какое-нибудь другое место. Он встал, как бы собираясь уйти. Хальба шевельнулась. - Подожди. - Да? - Сэм остановился. - Ты мог бы, по крайней мере, рассказать мне о краже, которую ты замышляешь. Может, я дам совет... - А на что мне даже самый лучший совет, Монарх Воров? Мне нужны не слова, а действия. - Тогда, может быть... Расскажи! - Ладно, - сказал Сэм, - хотя я сомневаюсь, что тебя заинтересует столь трудная задача... - Брось ребяческую психологию и расскажи, что ты хочешь украсть. - В Музее Неба, крепко построенном и постоянно охраняемом... - И который всегда открыт. Дальше. - В этом здании, в витрине с компьютерной защитой... - Достаточно ловкий человек может вывести ее из строя. - В этой витрине на манекене висит серая кольчужная униформа. Рядом много всякого оружия. - Чья? - Древняя одежда того, кто сражался в северных походах во время войны против демонов. - Не твоя ли? Сэм сдержал улыбку и продолжал: - Мало кто знает, что частью этой выставки является предмет, который когда-то назывался Талисманом Связующего. Возможно, он теперь утратил свои свойства, а возможно, и нет. Он служил для фокусировки особого Атрибута Связующего, и Связующий думает, что этот предмет снова ему понадобится. - Какой из себя предмет? - Большой широкий пояс из раковин, обвивающий талию костюма. По цвету - розовый и желтый. Он набит микроминиатюрными схемами, которые сегодня, вероятно, нельзя сдублировать. - Не бог весть какая великая кража. Я, пожалуй, подумаю о ней даже и в этом теле... - Мне это нужно быстро, или совсем не нужно. - Как скоро? - За шесть дней. - А что ты мне заплатишь, когда я отдам его в твои руки? - Ничего не заплачу, потому что у меня ничего нет. - Да? Ты пришел на Небо без богатства? - Да. - Несчастный! - Если мне удастся сбежать, ты можешь назвать свою цену. - А если тебе не удастся, я ничего не получу. - Похоже, что так. - Я подумаю. Может, мне покажется интересным сделать такую вещь, и чтобы ты был обязан мне за любезность. - Только прошу тебя, не раздумывай слишком долго. - Иди, сядь рядом со мной, Связующий Демонов, и расскажи о днях своей славы - когда ты с бессмертной богиней ездил по миру и сеял хаос, как семена. - Это было давно, - сказал Сэм. - А могут эти дни вернуться, если ты добьешься свободы? - Могут. - Приятно слышать. Да... - Ты сделаешь это? - Эвива, Сиддхарта! Освободитель! - Эвива? - И молния, и гром. Они могут прийти снова! - Это хорошо. - А теперь расскажи мне о днях своей славы. А я снова расскажу о моей. - Идет. Продираясь через лес, Кришна в поясе из перьев преследовал Госпожу Ратри, которая не согласилась лечь с ним после обеда. День был чистым и благоухающим, но и вполовину не таким благоухающим, как полуночно-синее сари, которое он держал в левой руке. Она бежала далеко впереди, под деревьями, и он следовал за ней, изредка теряя ее из виду, когда она сворачивала на боковую тропу. Она стояла на бугре, подняв обнаженные руки над головой и соединив кончики пальцев. Глаза ее были полузакрыты, ее единственная одежда - длинный черный вуаль - шевелилась на белом сверкающем теле. Тут он понял, что она приняла свой Аспект и, вероятно, готова принять Атрибут. Задыхаясь, он шагнул к бугру перед ней; она открыла глаза, опустила руки и улыбнулась ему. Когда он потянулся к ней, она крутнула вуаль ему в лицо, и он услышал ее смех - где-то в безмерной ночи, которой она окутала его. Ночь черная беззвездная, безлунная, без единого проблеска, без искорки откуда бы то ни было. Ночное время, родственное слепоте, упало на него. Он захрипел, и сари было вырвано из его пальцев. Он стоял, дрожа, и слышал вокруг себя ее смех. - Ты слишком много позволяешь себе, Лорд Кришна, - сказала она, - и оскорбляешь святость Ночи. За это я накажу тебя, оставив эту тьму на Небе на некоторое время. - Я не боюсь темноты, богиня, - хихикнул он. - Тогда у тебя и в самом деле вместо мозгов половые железы. Что ж, оставайся затерянным и слепым в чаще Канибурхи, чьих жителей не нужно подгонять... А не бояться, я думаю, иногда рискованно. До свидания, Темный. На свадьбе, наверное, увидимся. - Подожди, дорогая Леди. Может, примешь мои извинения? - Да, потому что ты обязан извиниться. - Тогда сними эту ночь, которую ты наложила сюда. - В другой раз, Кришна, когда я буду готова. - А что я буду делать до тех пор? - Говорят, сэр, что ваша свирель может очаровать самого страшного зверя. Если это правда, советую взять свирель и начать самую нежную мелодию. А я пока подготовлюсь к тому, чтобы снова впустить в Небо дневной свет. - Ты жестока, Госпожа! - Такова жизнь, Мастер Свирели. - И она ушла. Он начал играть, размышляя о мрачном. Они шли. Ехали с неба на полярных ветрах, через море и сушу, над горящими снегами, под ними и сквозь них. Изменяющие форму плыли по белым полям, и небесные странники падали вниз, как листья; над пустынями звучали трубы, и колесницы снегов с грохотом шли вперед; свет вылетал из их боков, подобно копьям; плащи из огненного меха; белые перья мощного дыхания тянулись над ними и за ними; они шли, солнцеглазые, в золотых ратных рукавицах, лязгая и скользя, торопясь и кружась, шли, сияя перевязями, масками-оборотнями, огненными шарфами, дьявольской обувью, морозными ножными латами и крепкими шлемами; а на другом конце мира, лежавшего за их спиной, были сборища в Храмах с пением и приношением жертв; процессии и молитвы, пожертвования и раздачи, великолепие и красочность. Ибо страшная богиня должна была обвенчаться со Смертью, и все надеялись, что происходящее смягчит их обоих. Праздничный дух заразил также и Небо, и с собранием богов и полубогов, героев и благородных, верховных жрецов, раджей-фаворитов и браминов высокого ранга этот дух набрал силу и энергию и закружился, как многоцветный вихрь, грохоча в головах живых от Первого до последнего. Итак, они вошли в Небесный Город, въезжая на подушках на спине Птицы Гаруды, кружась в небесных гондолах, проезжая через артерии гор, сверкая в мокрых снегах и ледяных тропах пустынь, заставляя Шпиль в милю высотой звенеть от их пения и смеясь в чарах короткой и неожиданной тьмы, что спустилась и снова быстро рассеялась; и в дни и ночи их прихода поэт Адазаи сказал, что они напоминают по крайней мере шесть различных вещей (он всегда был щедр на сравнения): миграцию ярких птиц через молочный океан, не имеющий волн; процессию музыкальных нот через мозг не очень хорошего композитора; школу глубоководных рыб, чьи тела в завитках и канавках света, который поднимается от какого-нибудь фосфоресцирующего растения в холодных колодцах морских глубин; Спираль Туманности, внезапно обрушившуюся в центре; шторм, каждая капля которого становится пером, певчей птицей или драгоценностью; и (возможно, наиболее убедительное) на храм, полный страшных, обильно украшенных статуй, внезапно оживших и запевших, внезапно бросившихся через весь мир с яркими знаменами, играющими на ветру, потрясающих дворцы и сшибающих верхушки башен, чтобы встретиться в центре всего, разжечь огромный костер и танцевать вокруг него с всегда присутствующей возможностью, что либо огонь, либо танец полностью выйдут из-под контроля. Они шли. Когда в Архивах зазвенел тайный тревожный сигнал, Тэк выхватил Сверкающее Копье из гнезда в стене. В разное время дня тревога должна была поднять разных часовых. Получив предупреждение о возможном таком случае, Тэк порадовался, что сигнал не звонил в другое время. Он поднялся на уровень Города, к Музею на холме. Но было уже поздно. Витрина была открыта, служитель лежал без сознания. Никого другого в Музее не было из-за предпраздничных действий в Городе. Здание Музея стояло так близко от Архива, что Тэк успел заметить двоих, спускавшихся с другой стороны холма. - Стой! - закричал он, размахивая Сверкающим Копьем, но боясь пользоваться им. Те повернулись к нему. - Ты включила тревогу! - обвинил один другого, поспешно застегивая на себе пояс. - Уходи прочь, а я буду иметь дело с этим! Тэк увидел, что один из них - женщина. - Я не включала тревогу! - закричала она. - Уходи отсюда! Мужчина повернулся к Тэку, а женщина продолжала отступать вниз по холму. - Положи его назад, - задыхаясь, сказал Тэк. - Раз уж ты его взял - верни. Может быть, мне удастся покрыть... - Нет, - сказал Сэм. - Слишком поздно. Теперь я равен любому здесь, и это мой единственный шанс уехать. Я знаю тебя, Тэк из Архива, и не хочу убивать тебя. Так что уходи - и быстро! - Яма через минуту будет здесь. И... - Я не боюсь Ямы. Нападай на меня или уходи немедленно! - Я не могу напасть на тебя. - Тогда - до свидания! - И, сказав это, Сэм поднялся в воздух, как воздушный шар. Пока он парил над землей, на склоне холма появился Лорд Яма с оружием в руках. Это была тонкая сверкающая трубка с маленьким прикладом и широким пусковым механизмом. Он поднял оружие вверх и прицелился. - Твой последний шанс! - крикнул он, но Сэм продолжал подниматься. Яма выстрелил; высоко наверху треснул купол. - Он принял свой Аспект и поднял Атрибут, - сказал Тэк. - Он связал энергию твоего оружия. - Почему ты не остановил его? - спросил Яма. - Я не мог, Господин. Я был захвачен его Атрибутом. - Ладно, - сказал Яма. - Третий часовой перехватит его. Связав своей волей гравитацию, Сэм поднялся. Пока он летел, в нем усиливалось ощущение преследующей его тени. Она затаилась где-то на периметре поля его зрения, но как он ни вертел головой, тень ускользала от его взгляда. Но она все время была здесь, и увеличивалась. Впереди преграда. Неподалеку ворота. Талисман мог открыть запоры, мог согреть человека на холоду, мог перенести его в любое место мира... Послышался звук хлопающих крыльев. - Лети! - прогремел голос в его голове. - Увеличивай скорость, Связующий! Лети быстрее! Быстрее! Это было самое странное ощущение из всех, когда-либо испытанных им: он чувствовал, что движется вперед и вперед, но ничего не менялось - ворота не приближались. При всем ощущении страшной скорости он не двигался. - Быстрее, Связующий! Быстрее! - кричал дикий бухающий голос. - Соревнуйся с ветром и молнией в скорости движения! Сэм старался остановить испытываемое им чувство движения. Затем его ударили ветры, могучие ветры, кружащиеся над Небом. Он боролся с ними, но голос звучал совсем рядом, хотя он не видел ничего, кроме тени. - Чувства - это лошади и объекты дорог, по которым они путешествуют, - сказал голос. - Если разум связан с мозгом, который отвлечен в сторону, он теряет проницательность. И Сэм узнал великие слова Хатхи Упанишад, гремевшие позади него. - В этом случае, - продолжал голос, - чувства становятся неуправляемыми, подобно плохим, одичавшим лошадям в руках слабого возницы. Небеса над Сэмом взорвались молниями, и тьма окутала его. Он старался связать энергию напавшего на него, но не нашел ничего, что можно было схватить. - Это нереально! - выкрикнул он. - Что есть реальность, а что - нет? - спросил голос. - Твои лошади убежали от тебя. Секунда ужасающего мрака, словно он проходил через вакуум чувств. Потом - боль. Потом - ничего. В деловых сношениях плохо быть самым старым из младших богов. Он вошел в Зал Кармы, попросил аудиенции с представителем Колеса, очутился в присутствии Лорда, который два дня тому назад отказался проверять его. - Ну? - спросил он. - Я извиняюсь за отсрочку, Господин Муруган. Наш персонал был занят приготовлениями к свадьбе. - Значит они бражничали вместо того, чтобы готовить мне новое тело? - Не говори так, Господин, словно это и в самом деле твое тело. Это тело дается тебе взаймы Великим Колесом в соответствии с твоими теперешними кармическими нуждами... - И оно не готово, потому что материал пропили? - Оно не готово, потому что Великое Колесо вращается в манере... - Я хочу иметь тело самое позднее завтра вечером. Если оно не готово, Великое Колесо может стать джаггернаутом для управляющих им! Ты слышишь меня и понимаешь, Лорд Кармы? - Я слышу тебя, но твоя речь не подходит для этого места... - Пересадку рекомендовал Брама, и он хочет, чтобы я появился на праздновании свадьбы в новом теле. Не сообщить ли ему, что Великое Колесо неспособно выполнить его желания, потому что поворачивается слишком медленно? - Нет, Господин. Тело будет готово вовремя. - Прекрасно. Он повернулся и вышел. Лорд Кармы сделал за его спиной древний мистический знак. - Брама! - Да, богиня? - Насчет моего намека... - Да, будет сделано, как ты просила, мадам. - Я хотела бы по-другому... - По-другому? - Да, Господин. Я хотела бы человеческую жертву. - Нет... - Да. - Ты еще более сентиментальна, чем я думал. - Так будет это сделано, или нет? - Откровенно говоря, в свете недавних событий я предпочел бы этот способ. - Значит решено? - Пусть будет по твоему желанию. Теперь в нем оказалось больше силы, чем я думал. Не будь часовым Бог Иллюзии... я не предполагал, что тот, кто был так долго спокоен, мог оказаться таким... талантливым, как ты выразилась. - Ты отдашь мне это существо в мое полное распоряжение, Создатель? - С удовольствием. - И добавишь на десерт Монарха Воров? - Да. Пусть будет так. - Спасибо, Могучий. - Не за что. - Есть за что. Спокойной ночи. - Спокойной ночи. Говорят, что в этот день, в этот великий день Бог Вайю остановил ветры Неба, и тишина сошла на Небесный Город и лес Канибурхи. Ситрагупта, слуга Лорда Ямы, готовил мощный погребальный костер на Брошенном Мире из ароматического дерева, смолы, благовоний, ароматов и дорогих одежд; и на этот костер он положил Талисман Связующего и громадный плащ из синих перьев, принадлежавший Сриту, главе демонов Катапутны; он также положил меняющую форму драгоценность Матерей из Купола Жара и шафрановую мантию из пурпурной рощи Алондила, которая, как говорили, принадлежала Татагатхе Будде. После ночи Фестиваля Первых была полная утренняя тишина. В небе не было видно никакого движения. Говорили, что демоны невидимо пролетали по верхней части воздушного пространства, но боялись приближаться к собранным здесь предметам Власти. Говорили, что было много знаков и знамений, означающих падение могущества. Теологи и святые историки говорили, что тот, кого звали Сэм, отрекся от своей ереси и отдал себя на милость Тримурти. Говорили также, что богиня Парвати, которая была то ли его женой, то ли матерью, то ли сестрой, а то и, может быть, всеми ими, бежала с Неба, чтобы жить в скорби и печали среди ведьм восточного континента, которых считала родственницами. На заре великая Птица Гаруда, лошадь Вишну, клюв которой раздроблял колесницы, шевельнулась в момент пробуждения в своей клетке и издала единственный хриплый крик; он пронесся по Небу, дробя стекла, эхом прокатываясь по стране, будя всех спящих. В спокойном лете Неба начался день Любви и Смерти. Улицы Неба были пусты. Боги до времени сидели по домам в ожидании. Все порталы Неба охранялись. Вор и тот, кого почитатели называли Махасаматман (считая его богом), были освобождены. В воздухе внезапно похолодало, и это было предзнаменование. Высоко-высоко над Небесным Городом, на платформе, венчающей Шпиль высотой в милю, стоял Бог Иллюзии, Мара, Мастер Снов. На нем был его многоцветный плащ. Мара поднял руки, и энергия других богов вливалась через них, добавляясь к его энергии. В его мозгу формировался сон. Затем Мара швырнул его, как высокая волна бросает воду на берег. Во все века, начиная от сотворения Богом Вишну Города и диких мест, они существовали рядом, но реально не соприкасались, смежные, однако отдаленные друг от друга великим расстоянием мысли, а не просто природным пространством. Вишну, Хранитель, сделал это не без причин. Сейчас он не полностью одобрял подъем этого барьера, даже на ограниченное время. Он не хотел видеть что бы то ни было из диких мест в Городе, который, по его замыслу, увеличивал совершенное торжество форм над хаосом. Тем не менее, властью Мастера Снов призрачным кошкам дано было право временно появляться на всем Небе. Они неустанно бродили по темным вневременным тропам джунглей, которые были частью иллюзии. Там, в месте, что существовало лишь наполовину, их глазам представали новые видения, а с ними неутомимость и призывы к охоте. Среди мореплавателей, разносящих слухи и легенды по всему миру и вроде бы знающих все, шли разговоры, что призрачные кошки, охотившиеся в этот день, вовсе не были настоящими кошками. В разных местах мира, где боги проходили позднее, рассказывалось, что кое-кто из Небесного Отряда переселился на этот день в тела белых тигров Канибурхи, чтобы участвовать в охоте по улицам Неба за вором-неудачником и за тем, кого называли Буддой. Говорят, что когда он бродил по улицам Города, древняя джек-птица трижды облетела вокруг него, села на его плечо и спросила: - Не ты ли Майтрейа, Бог Света, которого мир ждет много лет, и о чьем приходе я когда-то пророчествовал в своей поэме? - Нет, меня зовут Сэм, - ответил он, - и я готов уйти из мира, а не возвращаться в него. Кто ты? - Я птица, которая когда-то была поэтом. Каждое утро я взлетаю, когда рев Гаруды открывает день. Я летел по дорогам Неба, выглядывая Господина Рудру, чтобы нагадить на него, когда почувствовал власть дикого, идущего по стране. Я летал далеко и видел многое, Бог Света. - Что же видел ты, птица, которая была поэтом? - Я видел незажженный погребальный костер на краю мира, и туманы дрожали над ним. Я видел богов, опаздывающих, торопящихся через снега, пробивающихся через верхние слои воздуха, кружившихся над куполом. Я видел молящихся на ранга и непатхиа, репетирующих Маску Крови для свадьбы Смерти и Разрушения. Я видел Бога Вайю, поднявшего руки и остановившего ветры, что кружились по Небу. Я видел многоцветного Мару, стоящего на шпиле высокой башни, и чувствовал, что кладет власть дикого - потому что видел призрачных кошек, потревоженных в лесу и спешащих сюда. Я видел слезы мужчин и женщин. Я слышал смех богини. Я видел сверкающее копье, поднятое против утра, и слышал клятву. И, наконец, я видел Бога Света, о котором я писал давно-давно: Всегда умирающий, но никогда не умерший; Всегда конечный, но никогда не конченный; Ненавидимый мраком, Одетый в свет, Он идет к краю мира, Когда утро заканчивает ночь. Эти строки были написаны Морганом, свободным, Который в день своей смерти Увидит исполнение этого пророчества. Птица взъерошила перья и замолкла. - Я рад, птица, что у тебя был случай увидеть так много вещей, - сказал Сэм, - и что от придуманной тобой метафоры ты получил некоторое удовлетворение. К сожалению, поэтическая истина сильно отличается от того, что окружает в основном дело жизни. - Эвива, Бог Света! - сказала птица и взлетела в воздух. В полете ее пронзила стрела, выпущенная из окна тем, кто ненавидел джек-птиц. Сэм бросился вперед. Говорят, что призрачные кошки, взявшие его жизнь и чуть позднее - жизнь Хальбы, были на самом деле бог и богиня, и это вполне возможно. Говорят также, что у призрачных кошек, убивших их, это была не первая и не вторая попытка. Несколько тигров погибли от Сверкающего Копья, которое прошло в них, само выдернулось, задрожало, очищаясь от крови, и вернулось в руку метателя. Тэк Сверкающее Копье, однако, и сам упал, пораженный в голову стулом, брошенным Богом Ганешей, который тихо вошел в комнату за спиной Тэка. Некоторые говорили, что позднее Сверкающее Копье было уничтожено богом Агни, но другие утверждают, что Богиня Майа забросила его за пределы Брошенного Мира. Вишну был недоволен и, говорят, позднее упирал на то, что Город нельзя было марать кровью, что если Хаосу показать вход, он рано или поздно войдет. Но младшие боги его осмеяли, потому что он считался наименьшим в Тримурти, а его идеи относились к тем временам, когда он просто был среди Первых. По этой причине он отказался принимать какое-либо решение и удалился в свою башню. Бог Варуна Справедливый отвернул свое лицо от дел и пошел в Павильон Тишины на Брошенном Мире, где наблюдал чары комнаты, называемой Страх. Поставленная театром масок "Маска Крови" была очень привлекательна. Она была написана поэтом Адазаи, известным своим элегантным языком и принадлежавшим к антиморганистской школе. "Маска Крови" сопровождалась мощными иллюзиями, которые Мастер Снов бросал специально для этого случая. Там говорилось, что Сэм в этот день тоже ходил в иллюзии, и что, как участник дикого, он проходил частично в темноте, в ужасном запахе, через области плача и стенаний и снова видел все ужасы, какие знал в своей жизни. Они возникали перед ним, яркие или тусклые, молчащие или грохочущие, свежевырванные из ткани его памяти и капающие эмоциями своего рождения в его жизнь, пока она не кончилась. То, что осталось, было отнесено к погребальному костру в Брошенном Мире, положено на самый верх и сожжено под пение. Бог Агни поднял свои темные очки, посмотрел некоторое время на костер, и затем взметнулось пламя. Бог Вайю поднял руку, и пришел ветер, чтобы раздуть костер. Когда все было кончено, Бог Шива разметал пепел за пределы Мира движением своего трезубца. Все это рассматривалось, как настоящие и впечатляющие похороны. Давно не виданная в Небе свадьба прошла со всей силой традиций. Шпиль высотой в милю ослепительно сиял, как ледяной сталагмит. Дикое было отстранено, призрачные кошки снова ходили по улицам города, не видя их. Их мех приглаживался как бы ветром; широкие ступени были пологими склонами, здания - утесами, статуи - деревьями. Ветры, что кружились по Небу, захватывали звук и рассеивали его. В Сквере, в центральной части Города, был зажжен священный костер. Девственницы, собранные для этого случая, подкладывали в костер чистое, сухое, ароматичное дерево, которое трещало и горело почти без дыма, если не считать случайных клубов чистейшего белого цвета. Сурья, солнце, сияла так ярко, что день дрожал прозрачностью. Жених в сопровождении великой процессии друзей и вассалов в красном был проведен через Город в Павильон Кали, где их встретили ее слуги и отвели в обеденный зал. Там служил хозяином Бог Кубера; он рассаживал гостей - числом триста - попеременно на черные и красные стулья вокруг длинных столов черного дерева, инкрустированных костью. Всем подали мадхупарку - смесь меда, творога и услаждающих дух порошков; гости пили вместе с одетой в голубое свитой новобрачной; свита эта, тоже в количестве трехсот человек, вошла в зал, неся двойные чаши. Когда все уселись и выпили мадхупарки, Кубера выступил с речью. Она пересыпалась шутками и касалась попеременно то практической мудрости, то ссылок на древние записи. Затем легион жениха отправился в павильон в Сквер, а невеста двинулась со свитой туда же, но с другого направления. Яма и Кали порознь вошли в этот павильон и сели по обеим сторонам небольшой занавески. Затем пелись древние песни, и Кубера убрал занавеску, дав возможность молодым впервые за этот день взглянуть друг на друга. Кубера говорил, призывая Кали заботиться о Яме в ответ на обещание блага, богатства и радости, которые будут даны ей. Потом Яма взял Кали за руку и повел ее вокруг костра, ее вассалы связали вместе одежду Кали и Ямы, а Кали бросила в костер жертвенные зерна. После того Кали встала на жернов, поднялась с Ямой на семь ступеней, насыпая на каждую ступеньку по горсточке риса. С неба пошел легкий дождь; он продолжался всего несколько секунд - освящение происходящего благословляющей водой. Затем вассалы и гости составили одну процессию и двинулись через Город к Павильону Ямы, где было устроено великое пиршество и веселье, и где была представлена Маска Крови. Когда Сэм встретился со своим последним тигром, тигр медленно наклонил голову, зная, что это охота. Сэму некуда было бежать, поэтому он стоял на месте и ждал. Кошка тоже некоторое время выжидала. В эту минуту орда демонов пыталась спуститься в город, но Власть дикого не пускала их. Все видели, что богиня Ратри плачет, и ее имя внесли в список. Тэк из Архивов был временно посажен в башню под Небом. Слышали, как Яма сказал: "Жизнь не воскресает", как будто бы он считал, что это все-таки возможно. Все это рассматривалось, как настоящая и впечатляющая смерть. Свадебные торжества длились семь дней, и Бог Мара крутил один сон за другим вокруг пирующих. Как на магическом ковре, он переносил их по стране иллюзий, воздвигал дворцы из цветочного дыма на столбах воды и огня, поднимал скамьи, на которых сидели гости, в каньоны звездной пыли, кораллом и миррой выводил из равновесия их чувства, наводил на них все их Аспекты и заставлял вспоминать прототипы, на которых они основали свою силу, так что Шива танцевал на кладбище Танец Разрушения и Танец Времени, прославляя легенду об аннигиляции им трех летающих городов Титана, а Кришна Темный двигался в Танце Борца в память его победы над черными демонами Бана, Лакшми танцевала Танец Статуи, и даже Бог Вишну был вынужден снова сделать несколько па Танца Амфоры, а Муруган в новом теле насмехался над миром со всеми его океанами и танцевал Танец Триумфа на этих водах, как на подмостках, танец, который он танцевал после убийства Шуры, укрывшегося в глубинах моря. Когда Мара делал жест - появлялись магия, цвет, музыка и вино. Была поэзия, игры, песни и смех. Был спорт с могучими испытаниями силы и ловкости. В общем, требовалась сила богов, чтобы вынести полностью все семь дней удовольствий. Все это рассматривалось как настоящая и впечатляющая свадьба. Когда все это кончилось, молодые уехали с Неба побродить по миру, получить удовольствие от перемены мест. Они уехали без слуг и вассалов, чтобы бродить свободно. Они не объявляли, какие места намерены посетить и сколько времени потратят... на то, чтобы она забеременела, как говорили небесные шутники. После их отъезда пирушки еще продолжались. Бог Рудра, оценив отличное качество сомы, взгромоздился на стол и начал произносить речь насчет новобрачной - речь, за которую Яма, без сомнения, выкинул бы его, если бы слышал. В данном же случае Бог Агни шлепнул Рудру по губам и был немедленно вызван на дуэль в Аспекте, на всем протяжении Неба. Агни взлетел на вершину горы позади Канибурхи, а Рудра занял позицию возле Брошенного Мира. Когда подали сигнал, Рудра послал прочерчивающую жаркий след стрелу за много миль в направлении противника. Однако Агни обнаружил стрелу в полете за пятнадцать миль и сжег ее в воздухе дуновением Мирового Огня, а затем послал тот же Огонь в виде иглы света, которая коснулась Рудры и сожгла его в пепел, а также пробила купол за его спиной. Честь Локапаласа требовала выдвижения нового Рудры, и он вышел из рядов полубогов занять место погибшего старого. Один раджа и два верховных жреца умерли весьма красочно от отравления. Для их посиневших останков были устроены погребальные костры. Бог Кришна поднял свой Аспект и играл музыку, лучше которой не бывало, а Гвари Прекрасная смягчилась и пришла к нему снова. Сарасвати в сиянии своей славы танцевала Танец Наслаждения, и тогда Бог Мара снова сотворил побег Хальбы и Будды через Город. Это последнее видение многих, однако, встревожило, и в это время были записаны многие имена. Потом в их среду рискнул войти демон с телом юноши и головой тигра и со страшной яростью кинулся на Бога Агни. Его отогнала объединенная сила Ратри и Вишну, но ему удалось исчезнуть в бестелесности, прежде чем Агни успел наложить на него свой жезл. В последующие дни в Небе произошли перемены. Тэка Сверкающее Копье судили Мастера Кармы и переселили его в тело обезьяны; в его мозг было вложено предупреждение, что когда бы он ни предстал для обновления, он снова попадет в тело обезьяны и будет бродить по миру в этой форме до тех пор, пока Небо не проявит милосердие и не снимет с него эту участь. Затем его выслали в джунгли юга и там оставили сбрасывать его кармический груз. Бог Варуна Справедливый собрал своих слуг и уехал из Небесного Города, чтобы поселиться где-нибудь на земле. Некоторые из его клеветников сравнивали его уход с уходом Ниррити Черного, бога тьмы и коррупции, который, оставляя Небо, наполнил его злой волей и миазмами многих темных проклятий. Клеветники Варуны были не очень многочисленны, однако, поскольку всем было известно, что титул Справедливого он заслужил, то его осуждение легко могло отразиться на ценности осуждавших; поэтому мало кто говорил о нем непосредственно после его ухода. Много позднее, в дни Небесных Чисток, были изгнаны на землю другие боги. Их уход совпал со временем, когда в Небе вновь появился Акселерационизм. Брама, самый могущественный из четырех порядков богов и восемнадцати хозяев рая, Создатель всего, Господин Верховного Неба и всего под ним, из чьего пупа вырастал лотос и чьи руки вспенивали океаны, тот, кто в трех своих шагах заключал все миры, барабаны славы которого наводили ужас на его врагов, в чьей правой руке было Колесо Закона, тот, кто связывал катастрофы, пользуясь змеей, как веревкой - Брама все больше и больше чувствовал себя смущенным и теряющим рассудок после того, что явилось результатом данного им Госпоже Смерти необдуманного обещания. Но затем он решил, что поступил бы точно так же и без ее подсказки. Главный эффект ее действий состоял в том, что ему было кого упрекать за свое нынешнее неприятное состояние. Его же называли Брамой Непогрешимым. Когда празднества закончились, купол Неба пришлось чинить в нескольких местах. Музей Неба впоследствии получил вооруженного стражника, обязанного все время находиться в помещении Музея. Несколько охотничьих отрядов демонов составляли планы, но дальше стадии планирования не шли. Был назначен новый архивариус, который решительно ничего не знал о своих родителях. Призрачные кошки Канибурхи были почтены символическим изображением во всех храмах страны. В последнюю ночь празднеств одинокий бог вошел в Павильон Тишины на Брошенном Мире и на долгое время поселился в комнате под названием Память. Затем он долго смеялся и вернулся в Небесный Город, а его смех был вещью юности, красоты, силы и чистоты, и ветры, кружащие по Небу, подхватили этот смех и понесли далеко по стране, и все, кто слышал его, изумлялись странной, вибрирующей ноте торжества, содержавшейся в нем. Все это рассматривалось как настоящее, впечатляющее время Любви и Смерти, Ненависти и Жизни и Безумия. 6 После смерти Брамы в Небесном Городе начался период беспорядка. Нескольких богов даже выгнали с Неба. Каждый боялся, чтобы его не приняли за Акселерациониста; и, как если бы это было суждено, в этот период как раз каждого и подозревали в Акселерационизме. Хотя Сэм Великодушный умер, дух его, как говорили, продолжал жить и насмехаться. А в дни недовольства и интриг, которые привели к Великой Битве, прошел слух, что, возможно, жив не только его дух... Когда солнце страдания закатывается, Приходит покой, Господин тихих звезд В этот мир творения, В это место дымных спиралей мандалы. Глупец говорит себе, Что его мысли - всего лишь мысли... Сараха, (98-99). Это случилось ранним утром. Брама находился неподалеку от бассейна пурпурного лотоса в Саду Радостей, у подножия статуи голубой богини с виной. Девушка, нашедшая его, сначала подумала, что он отдыхает, потому что глаза его были открыты. Но уже через минуту она поняла, что он не дышит, и искаженное лицо его не изменяет выражения. Она затряслась, ожидая конца света. Бог умер - значит, естественно последует светопреставление. Но через некоторое время она решила, что внутренние связи между вещами могут поддержать мироздание на час-другой. И в таком случае, подумала она, благоразумнее будет довести дело о грозящей Юге до сведения того, кто лучше умеет обращаться с этим. Она сказала об этом первой наложнице Брамы; та прибежала посмотреть лично и признала, что ее Господин действительно умер, и обратилась к статуе голубой богине, которая немедленно начала играть на вине. Затем первая наложница послала сообщение Вишну и Шиве, чтобы они срочно пришли в Павильон. Они так и сделали, и привели с собой Бога Ганешу. Они осмотрели останки, убедились в их состоянии и заперли обеих женщин в их квартирах до казни. Затем стали совещаться. - Нам срочно нужен другой Создатель, - сказал Вишну. - Открылось вакантное место. - Я предлагаю Ганешу, - сказал Шива. - Отклоняю, - сказал Ганеша. - Почему? - Я не люблю быть на виду. Я бы предпочел оставаться где-нибудь за сценой. - Тогда давай рассмотрим какие-то другие альтернативы, и побыстрей. - Не разумнее ли сначала установить причину этого события? - Нет, - сказал Ганеша. - Первым делом нужно избрать ему преемника. Даже вскрытие тела может подождать. Небо не должно оставаться без Брамы. - Как скажешь - может, кого-нибудь Локапаласа? - Пожалуй. - Яму? - Нет. Он слишком серьезный, слишком добросовестный - он техник, а не администратор. К тому же он, по-моему, эмоционально нестабилен. - Кубера? - Больно уж хитер и ловок. Я боюсь Куберы. - Индра? - Слишком своеволен. - Может, Кришна? - Чрезмерно фриволен. Никакой рассудительности. - Кого же ты посоветуешь? - Какова наша величайшая проблема в настоящее время? - Не думаю, чтобы у нас сейчас были какие-нибудь большие проблемы, - сказал Вишну. - Тогда разумнее было бы иметь какую-то прямо сейчас, - сказал Ганеша. - По-моему, наша величайшая проблема - Акселерационизм. Сэм вернулся и мутит воду. - Да, - сказал Шива. - Акселерационизм? Зачем пинать дохлую собаку? - Ах, она как раз и не сдохла. Среди людей. И это также отвлечет внимание от преемственности внутри Тримурти и создаст хотя бы поверхностную солидарность в Городе. Если, конечно, ты не собираешься взять на себя кампанию против Ниррити и его зомби. - Покорно благодарю. - Не стоит. - М-м-м... Значит, наша величайшая проблема в настоящее время - Акселерационизм? - Именно. Акселерационизм - наша величайшая проблема. - Кто ненавидит его больше всего? - Ты? - Вздор. Кроме меня. - Скажи, Ганеша. - Кали. - Сомневаюсь. - А я нет. Два зверя, Буддизм и Акселерационизм, тянут одну колесницу. Будда презирал Кали. А она женщина. Она поведет кампанию. - Тогда ей придется отказаться от женственности. - Не говори пустяков. - Ладно - Кали. - А как же Яма? - А что Яма? Я беру его на себя. - И я тоже. - И я. - Прекрасно. Поезжайте тогда через планету на громовой колеснице и на спине великой Птицы Гаруды. Найдите Яму и Кали. Верните их на Небо. Я останусь ждать вашего возвращения и разберусь, что случилось с Брамой. - Да будет так. - Согласен. - До свидания. - Уважаемый торговец Вама, подожди! У меня есть кое-что сказать тебе. - Да, Кабада? Чего тебе? - Трудно подобрать слова для того, что я имею сказать. Но они относятся к некоему состоянию дел, которое вызывает заметное чувство у твоих соседей... - Да? Давай дальше. - Насчет атмосферы... - Какой атмосферы? - Может, ветры, бризы... - Ну и что ветры? - И то, что они переносят. - Например? - Запах, уважаемый Вама. - Какой запах? - Запах... ну... фекальной массы. - Фе... А! Да, правильно. Все правильно. Немного такого может быть. Я забыл, потому что привык к нему. - Могу я спросить о причине? - Запах происходит от продукта дефекации, Кабада. - Это я знаю. Я имел в виду спросить о том, почему они присутствуют, а не об их источнике. - Они присутствуют из-за ведер в задней комнате моего дома, полных этого самого... - Да? - Да. Я собираю продукцию моей семьи. Уже восемь дней. - Для какой цели, почтенный Вама? - Разве ты не слышал об одной вещи, поразительной вещи, в которую эти самые продукты спускаются - в воду, а затем дергают рычаг, и все это с мощным звуком уходит глубоко под землю? - Я слышал о таком... - О, это правда, это правда! Есть такая вещь. Ее недавно изобрел один человек, имени которого я не знаю, и у нее большие трубы, а сверху сидение без дна. Это самое удивительное открытие века, и у меня оно будет через несколько лун. - У тебя? Такая вещь? - Да. Она будет установлена в маленьком помещении, которое я пристроил к задней части дома. Возможно, я в ту ночь дам обед и позволю всем моим соседям воспользоваться этой вещью. - Это поистине поразительно. И ты очень великодушен. - И я так думаю. - Но... Но запах? - Запах из-за ведер, которые я сохраняю до устройства этой вещи. - Зачем? - Я должен иметь в своей кармической записи, что этой вещью начали пользоваться восемь дней назад, а не несколько лун спустя. Это покажет мое быстрое продвижение в жизни. - А! Теперь я вижу мудрость твоих поступков, Вама. Я не хочу стоять на дороге у человека, который ищет себе лучшего. Прости меня, если я создал у тебя такое впечатление. - Прощаю. - Твои соседи любят тебя, и запах, и все прочее. Когда ты перейдешь в высшее состояние, прошу тебя помнить об этом. - Конечно. - Такой прогресс, наверное, пойдет быстро. - Наверняка. - Почтенный Вама, мы будем наслаждаться воздухом со всеми его острыми предзнаменованиями. - Это всего лишь второй мой жизненный цикл, дорогой Кабада, но я чувствую, что меня коснулось назначение. - И я тоже. Только не забывай благословения Просветленного, которому мой двоюродный кузен Вазу дал убежище в своей пурпурной роще. - Как я могу забыть? Махасаматман были богом тоже. Некоторые говорят Вишну. - Врут. Он был Буддой. - Добавляю тогда и его благословение. - Отлично. Прощай, Кабада. - Прощай, почтенный. Яма и Кали вернулись в Небо. Они спустились в Небесный Город на спине Птицы Гаруды. Они вошли в Город вместе с Вишну и, нигде не останавливаясь, прошли прямо к Павильону Брамы. В Саду Радостей они встретили Шиву и Ганешу. - Послушайте, Смерть и Разрушение, - сказал Ганеша. - Брама умер, и об этом знаем только мы пятеро. - Как могла произойти такая вещь? - спросил Яма. - Похоже, его отравили. - Вскрытие делали? - Нет. - Тогда я сделаю. - Хорошо. Но есть другое дело, более серьезное. - Назови его. - Его преемник. - Да. Небо не может без Брамы. - Точно... Кали, как ты смотришь на то, чтобы стать Брамой, золотым седлом и серебряными шпорами? - Не знаю... - Тогда подумай, и быстро. Тебя сочли лучшей кандидатурой. - А Бог Агни? - Он не так высок в списке. И он, похоже, не настолько антиакселерационист, как мадам Кали. - Понятно. - И мне тоже. - Значит, он хороший бог, но не великий? - Да. Но кто мог убить Браму? - Не имею представления. А ты? - Тоже нет. - Но ты найдешь его, Лорд Яма? - Угу. С моим Аспектом. - Может, вы хотите посовещаться вдвоем? - Да. - Тогда мы пока оставим вас. Через час вместе пообедаем в Павильоне. - Да. - Да. - Пока. - Пока. - Пока. - Леди! - Да? - Со сменой тел автоматически происходит развод, если не будет подписано продолжение контракта. - Да. - Брама должен быть мужчиной. - Да. - Откажись. - Милорд... - Ты колеблешься? - Это так неожиданно, Яма... - Однако, ты задержалась, чтобы обдумать это. - Я должна была. - Кали, ты причиняешь мне страдания. - В мои намерения это не входило. - Я требую, чтобы ты отказалась от предложенного. - Я - богиня по собственному праву, а не только как твоя жена, Лорд Яма. - Что это означает? - Что я решаю сама. - Если ты примешь, Кали, тогда между нами все кончится. - Похоже на то. - Что, черт побери, представляет собой акселерационизм? Подумаешь - гроза над муравейником! Почему они вдруг так ополчились на него? - Видимо, им нужно на что-то ополчиться. - Почему выбрали тебя руководить этим? - Не знаю. - Нет ли у тебя особых причин быть антиакселерационисткой, моя дорогая? - Не знаю. - Как бог, я еще юн. Но я слышал, что герой ранних дней мира - Калкин, с которым ты ездила, и есть тот самый Сэм. Если у тебя были основания ненавидеть своего прежнего Господина, и если Сэм и вправду он, тогда я понимаю, почему они вербуют тебя выступить против дела, которое он начал. Это правда? - Возможно. - Тогда, если ты любишь меня и ты в самом деле моя жена - пусть выбирают другого Браму. - Яма... - Они ждут твоего решения через час. - Они его получат. - Какое оно? - Прости меня, Яма... Яма уехал из Сада Радостей до обеда. Хотя это выглядело опасным нарушением этикета, все знали, что Яма - самый дисциплинированный из богов, и поняли этот факт и его причины. Так что он оставил Сад Радостей и поехал к месту, где Небо кончалось. Он пробыл этот день и последующую ночь на Брошенном Мире, и его никто не тревожил никакими призывами. Он провел какое-то время в каждой из пяти комнат Павильона Тишины. О чем он думал - его дело, и мы тоже не будем касаться этого. Утром он вернулся в Небесный Город и узнал о смерти Шивы. Трезубец Шивы прожег еще одну дыру в куполе, но его голова была раздроблена, как было установлено, тупым предметом. Яма пошел к своему другу Кубере. - Ганеша, Вишну и новый Брама уже предложили Агни занять место Разрушителя, - сказал Кубера. - Я думаю, он согласится. - Это великолепно для Агни, - сказал Яма. - Кто убил Бога? - Я много думал об этом, - сказал Кубера, - и считаю, что в случае с Брамой это был кто-то достаточно близкий, чтобы Брама принял от него отравленное питье, а в случае с Шивой - кто-то, хорошо знающий, как захватить его врасплох. Кроме одного свидетеля, никто не знает. - Одно и то же лицо? - Я бы поставил на это. - Может, это часть заговора Акселерационистов? - Трудно поверить. Те, кто симпатизирует Акселерационизму, не имеют настоящем организации. Акселерационизм слишком недавно на Небе, чтобы считать его чем-то стоящим. Интриги, возможно. Похоже, что делала это личность сама по себе, независимо от сторонников. - Какие причины? - Вендетта. Или какое-нибудь младшее божество желало стать старшим. Почему вообще кто-то кого-то убивает? - Ты не думал о ком-нибудь в частности? - Главнейшая проблема, Яма - устранить подозрения, а не искать их. Расследование передадут в твои руки? - Не уверен, но думаю, что да. Но я найду того, кто это сделал, и убью его. - Почему? - Мне нужно что-то сделать, кого-то... - Убить? - Да. - Мне жаль, мой друг. - Мне тоже. Тем не менее, это моя привилегия и мое намерение. - Я бы хотел, чтобы ты вообще не говорил со мной насчет этого дела. Оно явно конфиденциальное. - Я никому не скажу, если ты не скажешь. - Уверяю тебя, что не скажу. - И знай, что я займусь кармическим слежением, психозондированием. - Я упоминал об этом и Шиве говорил. Пусть будет так. - До свидания, мой друг. - До свидания. Яма ушел из Павильона Локапалас. Через некоторое время туда вошла богиня Ратри. - Приветствую тебя, Кубера. - Приветствую, Ратри. - Почему ты сидишь один? - Потому что нет никого, кто разделил бы мое одиночество. А почему ты пришла одна? - Потому что некому пойти со мной. - Ты хочешь совета или разговора? - Того и другого. - Садись. - Спасибо. Я боюсь, Кубера. - Голодна? - Нет. - Возьми плод и чашу сомы. - Хорошо. - Чего же ты боишься, и как я могу помочь тебе? - Я видела, что Лорд Яма вышел отсюда... - Да. - Взглянув в его лицо, я увидела, что он - Бог Смерти, и что есть сила, которой должны бояться даже боги... - Яма силен, и он мой друг. Смерть могущественна, и она никому не друг. Но они оба существуют вместе, и это удивительно. Агни тоже силен, и он Огонь. Он мой друг. Кришна может быть сильным, если пожелает. Но он никогда не желает этого. Он изнашивает тела с фантастической скоростью. Он пьет сому и занимается музыкой и женщинами. Он ненавидит прошлое и будущее. Он мой друг. И, наконец, в Локапаласе я, и я не силен. Тело, которое я ношу, почему-то быстро жиреет. И я для моих трех друзей скорее отец, нежели брат. Через них я ценю музыку, любовь и огонь, потому что все это - жизнь, и я люблю своих друзей как людей или как богов. Но другой Яма пугает меня тоже, Ратри. Потому что, когда он принимает свой Аспект, он - вакуум, который вгоняет в страх беднягу-толстяка. Тогда он никому не друг. Так что не стесняйся того, что боишься моего друга. Ты знаешь, что когда бог встревожен, его Аспект бросается поддержать его, о богиня Ночи, как даже сейчас в этой беседке становится темнее, хотя день далеко не кончен. Ты проходила мимо встревоженного Ямы. - Он вернулся так неожиданно. - Да. - Могу я спросить, почему? - Боюсь, что это дело конфиденциальное. - Оно касается Брамы? - Почему ты так думаешь? - Я уверена, что Брама умер. Я боюсь, что Яму призвали сюда, чтобы он нашел убийцу. Я боюсь, что он найдет меня, хотя бы я призвала на Небо всю столетнюю ночь. Он найдет меня, и я не смогу встать лицом к вакууму. - Что ты знаешь насчет предполагаемого убийства? - Я уверена, что последняя видела Браму живым, или первая видела его мертвым - в зависимости от того, что означали его судороги. - Каковы были обстоятельства? - Я пришла в его Павильон вчера рано утром, чтобы просить его сменить гнев на милость и позволить Парвати вернуться. Мне сказали, что он в Саду Радостей, и я пошла туда... - Кто сказал? - Одна из его женщин. Я не знаю ее имени. - Ладно, давай дальше. Что произошло затем? - Я нашла его у подножия голубой статуи. Он весь дергался. И дыхания не было. Затем он перестал дергаться и затих. Сердце его не билось, пульса не было. Я снова призвала часть ночи, чтобы она укрыла меня, и ушла из Сада. - Почему ты не позвала на помощь? Может быть, было еще не поздно. - Потому что я хотела его смерти. Я ненавидела его за то, что он сделал с Сэмом, за то, что он выгнал Парвати и Варуну, за то, что он сделал с архивариусом Тэком, за... - Хватит. Это затянется на весь день. Ты прямиком ушла из Сада, или сначала вернулась в Павильон? - Я прошла мимо Павильона и увидела ту девушку. Я сделала себя видимой и сказала ей, что не нашла Браму и вернусь позднее... Но ведь он умер, не так ли? Что я теперь буду делать? - Возьми еще плод и еще сомы. - И Яма придет за мной? - Конечно. Он придет за каждым, кто был замечен поблизости от того места. Это был, без сомнения, быстродействующий яд, и ты пришла как раз перед моментом смерти. Так что Яма, естественно, придет к тебе и сделает тебе психозондирование, как и всем другим. Выяснится, что ты не убивала. Так что я советую тебе просто ждать, пока тебя возьмут под стражу. И никому больше не говори об этой истории. - А что мне сказать Яме? - Если он доберется до тебя раньше, чем я его увижу, скажи ему все, включая и разговор со мной. Это потому, что я предположительно ничего не знаю о случившемся. Смерть одного из Тримурти всегда хранится в тайне как можно дольше, даже ценою жизней. - Но Боги Кармы прочтут это в твоей памяти, когда ты встанешь перед судом для обновления. - Лишь бы они не прочитали это в твоей памяти сегодня. О смерти Брамы будут знать очень немногие. Поскольку Яма, вероятно, будет проводить официальное расследование и он сам - конструктор психозонда, я не думаю, что в работу с машинами будет втянут кто-то посторонний. Но мне нужно обсудить этот факт с Ямой, или намекнуть ему - немедленно. - Пока ты не ушел... - Да? - Ты сказал, что лишь немногие могут знать об этом, даже если придется пожертвовать жизнями... Не означает ли это, что я... - Нет. Ты будешь жить, потому что я стану защищать тебя. - Зачем это тебе? - Ты - мой друг. Яма управлял машиной, зондирующей мозг. Он проверил тридцать семь субъектов, имевших доступ к Браме в его Саду в течение всего дня до богоубийства. Одиннадцать из них были богами и богинями, включая Ратри, Сарасвати, Вайю, Мару, Лакшми, Муругана, Агни и Кришну. Из этих тридцати семи богов и людей никто не был признан виновным. Кубера-искусник стоял рядом с Ямой и просматривал психоленты. - Что же теперь, Яма? - Не знаю. - Может убийца был невидим? - Может быть. - Но ты этого не думаешь? - Нет, не думаю. - А если каждого в городе заставить пройти через зонд? - Много народу приезжает и уезжает каждый день через множество входов и выходов. - А ты не думал о возможности, что это был кто-то из Ракшасов? Они снова распространились по земле, как ты знаешь, и они ненавидят нас. - Ракшасы не отравляют своих жертв. К тому же, я не думаю, чтобы Ракша мог войти в Сад из-за отпугивающих демонов курений. - Так что же теперь? - Вернусь в свою лабораторию и подумаю. - Не могу ли я сопровождать тебя в Большой Зал Смерти? - Пожалуйста, если желаешь. Кубера пошел с Ямой. Пока Яма размышлял, Кубера внимательно рассматривал каталог лент, который Яма вел, когда экспериментировал с первыми зондирующими машинами. Конечно, ленты были бракованные, неполные; одни только Боги Кармы хранили ленты жизнеописания каждого в Небесном Городе. И Кубера это, конечно, знал. В месте, называемом Кинсет, у реки Ведры, был заново открыт печатный пресс. Эксперименты со сложным водопроводом тоже шли в этом месте. На сцене появились также два очень искусных храмовых художника, а старый стекольщик сделал пару бифокальных очков и начал вытачивать еще. Итак, были указания, что один из городов-государств подвергся возрождению. Брама решил, что пора выступить против Акселерационизма. В Небе создался военный отряд, храмы в городах, близких к Кинсету, призывали верующих готовиться к священной войне. Шива-Разрушитель носил только символ трезубца, потому что его настоящая сила была в огненном жезле, который он носил на боку. Брама золотого седла и серебряных шпор носил меч, колесо и лук. Новый Рудра носил лук и колчан старого. Бог Мара носил сверкающий плащ, все время меняющий цвет, и никто не мог сказать, какого рода его оружие и на какой колеснице он ехал, поскольку пристальный взгляд на него вызывал головокружение, а все вокруг него меняло формы, кроме его лошадей, из чьих ртов все время капала кровь и дымилась там, где падала. Из полубогов было набрано пятьдесят, все еще старающихся дисциплинировать блуждающие Атрибуты, мечтающих усилить Аспект и отличиться в бою. Кришна воевать отказался и ушел в Канибурху играть на свирели. Кубера нашел его далеко за городом; он лежал на поросшем травой склоне холма и смотрел в звездное небо. - Добрый вечер. Он повернул голову и кивнул. - Как поживаешь, дорогой Кубера? - Довольно хорошо, Лорд Калкин. А ты? - Вполне хорошо. Нет ли у тебя сигаретки? - Никогда не бываю вдалеке от них. - Спасибо. - Огонька? - Да. - Что это была за джек-птица, которая кружила над Буддой, прежде чем мадам Кали выпустила из него кишки? - Давай поговорим о более приятных вещах. - Ты убил слабого Браму, и его заменило могучее существо. - Да? - Ты убил сильного Шиву, но его заменила равная сила. - Жизнь полна перемен. - Чего ты добивался? Мести? - Месть - это часть личной иллюзии. Может ли человек убить то, что не жило и не умирало по-настоящему, а существует лишь в отражении Абсолюта? - Ты проделал чертовски хорошую работу, даже если это всего лишь переустройство. - Спасибо. - Но зачем ты это сделал? И я предпочел бы пространный ответ. - Я намеревался смахнуть всю иерархию Неба. Но похоже, что это должно идти по пути всех добрых намерений. - Расскажи, зачем ты это сделал. - Если ты расскажешь, как ты меня обнаружил... - Вполне честно. Так говори, зачем? - Я решил, что человечество лучше будет жить без богов. Если бы я ликвидировал их всех, люди могли бы снова придумать консервные ножи и открывать банки, не боясь гнева Неба. Мы уже достаточно попирали ногами этих бедняг. Я хочу дать им шанс к освобождению, чтобы они создавали то, что хотят. - Только для своей жизни, своей жизни. - Иногда, да. А иной раз и нет. Как и боги. - Ты, вероятно, последний Акселерационист в мире, Сэм. Но никто бы не подумал, что ты также и самый беспощадный. - Как ты нашел меня? - Мне пришло в голову, что в числе подозреваемых должен бы находиться Сэм, если бы не тот факт, что он умер. - А я предполагал, что это достаточно надежная защита от обнаружения. - Вот я и спросил себя, нет ли какого-нибудь средства, с помощью которого Сэм мог бы избежать смерти. Я ничего не мог придумать, кроме обмена телами. Тогда я спросил себя, кто брал себе новое тело в день смерти Сэма? Только Лорд Муруган. Правда, получалось не совсем логично, поскольку он сделал это после смерти Сэма, а не до нее. Я как-то упустил это. Ты - Муруган - был среди тридцати семи подозреваемых, прошел психозонд и был признан Лордом Ямой невиновным. Казалось, что я действительно шел по ложному следу... пока не подумал об очень простой вещи - проверить запись. Сам Яма мог бы сбить психозонд, так почему бы не сделать этого кому-то другому? Я вспомнил, что Атрибут Калкина включал в себя контроль над молниями и электромагнитным феноменом. Он мог попортить машину своим мозгом таким образом, что она не заметила ущерба. Значит, надо было учитывать не то, что читала машина, а как она это читала. Как нет двух одинаковых отпечатков ладони или пальцев, так нет и мозговых записей одного и того же рисунка. Но при переходе из одного тела в другое сохраняется та же самая мыслематрица, хотя она и включается в другой мозг. Каковы бы ни были мысли, проходящие через мозг, запись самих мысленных рисунков всегда уникальна. Я сравнил твою запись и запись Муругана, которую нашел в лаборатории Ямы. Они не были подобны. Я не знаю, как ты выполнил обмен телами, но я узнал тебя. - Очень мудро, Кубера. Кто еще знаком с этими удивительными рассуждениями? - Пока никто. Боюсь, что Яма скоро дознается. Он всегда решает проблемы. - Почему ты поставил под угрозу свою жизнь, отыскивая меня? - Человек, достигший нашего, моего возраста, обычно становится рассудительным. Я знал, что ты, по крайней мере, выслушаешь меня, прежде чем ударить. И знаю также, что, поскольку я хочу сказать хорошее, мне вреда не будет. - Что ты предлагаешь? - Я достаточно симпатизирую тому, что ты сделал, чтобы помочь тебе бежать с Неба. - Спасибо, но не надо. - Ты хочешь выиграть в этом состязании, или нет? - Хочу, но я сделаю это своими методами. - Как? - Я вернусь в город и уничтожу столько богов, сколько удастся, пока меня не остановят. Если падет достаточное количество крупных, то мелкие не сумеют удержать Небо. - А если погибнешь ты? Что будет с миром и с делом, которое ты затеял? Сможешь ли ты восстать снова, чтобы защитить их? - Не знаю. - Как ты ухитрился устроить возвращение? - Одно время я был одержим демоном. Он, пожалуй, любил меня и сказал мне однажды, когда мы были в опасности, что он "укрепил мое пламя", так что я мог бы существовать вне своего тела. Я забыл об этом и вспомнил лишь тогда, когда увидел свое искромсанное тело, лежавшее подо мной на улице Неба. Я знал, что есть только одно место, где я могу добыть себе новое тело - Павильон Богов Кармы. Там Муруган требовал обслуживания. Как ты сам только что сказал, моя сила - управление электричеством. Я научился делать это, не задевая мозга. Ток на мгновение прервался, я вошел в новое тело Муругана, а Муруган отправился в ад. - Тот факт, что ты рассказал мне все это, указывает, кажется, на то, что ты намерен отправить и меня вслед за Муруганом. - Мне очень жаль, Кубера, потому что я люблю тебя. Если ты дашь мне слово, что забудешь все то, что узнал, и будешь ждать, пока это дело обнаружит кто-то другой, тогда я позволю тебе уйти живым. - Рискованно. - Я знаю, что ты никогда не нарушал данного тобою слова, хотя ты так же стар, как холмы Неба. - Кого первого ты хочешь убить? - Конечно, Лорда Яму, потому что он ближе всех за мной по пятам. - Тогда тебе придется убить меня, Сэм, потому что он брат Локопала и мой друг. - Уверяю тебя, мы оба пожалеем, если я вынужден буду убить тебя. - Не получил ли ты от знакомства с Ракшей его пристрастия к пари? - Какого рода пари? - Твоя победа - я дам тебе слово молчать; моя - ты полетишь со мной на спине Гаруды. - И в чем состязание? - Ирландский отбой. - С тобой, жирный Кубера? Мне, в моем прекрасном новом теле? - Да. - Тогда бей первым. На темном холме в дальней стороне Неба Сэм и Кубера стояли лицом к лицу. Кубера отвел назад правый кулак и выбросил его в челюсть Сэма. Сэм упал, полежал секунду и медленно поднялся на ноги. Потирая челюсть, он встал на прежнее место. - Ты сильнее, чем кажешься, Кубера, - сказал он и нанес удар. Кубера лежал на земле, со свистом втягивая воздух. Он изо всех сил пытался встать, застонал, но все-таки поднялся. - Я не думал, что ты встанешь, - сказал Сэм. Кубера повернулся к нему. Темная влажная полоса спускалась по его подбородку. Когда он встал твердо, Сэм вздрогнул. Беги под серой стеной ночи. Спасайся! Под скалу. Прячься! Ярость обратит твои кишки в воду. Решетки трут твой позвоночник... - Бей! - сказал Сэм. Кубера улыбнулся и ударил. Сэм лежал, дрожа, и голос ночи, смешанный со звуками насекомых, ветром и вздохами травы, доносился до него. Трепещи, как последний упавший лист. В твоей груди глыба льда. В твоем мозгу нет слов, а только цвета паники... Сэм потряс головой и встал на колени. Упади снова, свернись в клубок и рыдай. Ибо каково у человека начало, таков и его конец. Мир - это черный катящийся шар. Он давит все, чего коснется. Он катится на тебя. Беги! Ты выиграешь минуту, может быть, час, прежде чем он навалится на тебя... Он поднял руки к лицу, опустил их, взглянул на Куберу и встал. - Ты построил в Павильоне Тишины комнату, называемую страхом. Теперь я вспомнил твою силу, старый бог. Но ее недостаточно. Невидимая лошадь бежит по пастбищам твоего мозга. Ты узнаешь ее по отпечаткам копыт, каждый из которых - рана... Сэм встал в позицию, сжал кулак. Небо трещит над тобой. Земля может разверзнуться под твоими ногами. А что за высокая, похожая на тень, фигура, что хочет встать за твоей спиной? Кулак Сэма вздрогнул, но он выбросил его вперед. Кубера покачнулся, голова его дернулась в сторону, но он устоял на ногах. Сэм стоял, трепеща, когда Кубера занес руку назад для последнего удара. - Старый бог, ты плутуешь, - сказал Сэм. Кубера улыбнулся кровоточащим ртом, и его кулак вылетел вперед, как черный шар. Яма разговаривал с Ратри, когда тишину ночи нарушил крик проснувшейся Гаруды. - Такого еще не бывало, - сказал он. Небеса медленно стали раскрываться. - Может, Лорд Вишну собирается выехать... - Он никогда не ездит ночью. Я совсем недавно говорил с ним, и он ничего не сказал насчет этого. - Значит, какой-то другой бог рискнул сесть на нее. - Нет! К загону, Леди! Быстро! Мне может понадобиться твоя сила. Он потянул ее за собой к воздушному стойлу Птицы. Гаруда была разбужена и отвязана, но колпак еще оставался на ее глазах. Кубера принес потерявшего сознание Сэма в загон и привязал к сидению седла. Затем он спустился и повернул последнюю рукоятку. Верх клетки откатился. Кубера взял длинный металлический крюк и пошел обратно к веревочной лестнице. От Птицы невыносимо воняло. Гаруда беспрерывно двигалась и топорщила перья длиной в два человеческих роста. Кубера медленно взобрался на нее. Как раз когда он привязывался к сидению, к клетке подошли Яма и Ратри. - Кубера! Что за безумие? - закричал Яма. - Ты же никогда не любил высоты! - Важное дело, Яма, - ответил Кубера, - а ехать в громовой колеснице - тратишь целый день. - Какое дело? И почему бы не взять гондолу? - На Гаруде быстрее. Я расскажу тебе, когда вернусь. - Может, я могу помочь тебе? - Нет. Спасибо. - А Лорд Муруган может? - В этом случае, да. - Вы никогда не были в хороших отношениях. - Мы и сейчас не в хороших. Но мне нужны его услуги. - Эй, Муруган! Ты почему молчишь? - Он спит, Яма. - Но у тебя лицо в крови, брат. - Со мной произошел небольшой несчастный случай. - И Муруган тоже плохо выглядит... - От того же несчастного случая. - Что-то тут неладно, Кубера. Подожди, я войду в клетку. - Отойди, Яма! - Локапаласы не приказывают друг другу. Мы равны. - Отойди, Яма! Я снимаю колпак Гаруды! - Не делай этого! Кубера внезапно наклонился с крюком и снял колпак с высокой головы Птицы. Гаруда закинула голову и снова крикнула. - Ратри! - сказал Яма, - наложи тьму на глаза Гаруды, чтобы она не смогла видеть. Яма двинулся к входу в клетку. Тьма, как грозовая туча, окутала голову Птицы. - Ратри! - сказал Кубера. - Сними этот мрак и наложи его на Яму, или все пропало. Ратри поколебалась секунду, но послушалась. - Иди быстрее ко мне! - крикнул Кубера. - Поднимайся на Гаруду и поедешь с нами! Ты нам чертовски нужна! Ратри вошла в клетку и пропала из виду, потому что тьма распространялась, как чернильная лужа, и Яма ощупью искал дорогу. Веревочная лестница была сброшена, и Ратри поднялась на Гаруду. Гаруда завизжала и подскочила в воздух, потому что Яма двигался вперед с кинжалом в руке и резанул первое, что попало ему под руку. Ночь окутала их, и Небо осталось далеко внизу. Когда они набрали высоту, начал приближаться купол. Гаруда спешила к воротам, не переставая визжать. Они прошли через ворота, и Кубера поторопил Птицу. - Куда мы едем? - спросила Ратри. - В Кинсет, на реке Ведра, - ответил он. - А это Сэм. Он жив. - Что случилось? - Он тот, кого ищет Яма. - Он найдет его в Кинсете? - Без сомнения, Леди. Без сомнения. Но прежде, чем он найдет его, мы, возможно, подготовимся получше. В дни, предшествующие Великой Битве, в Кинсет пришли защитники. Кубера, Сэм и Ратри дали предупреждение. Кинсет уже знал, что его соседи поднимаются, но не знал о небесных мстителях, готовых прийти. Сэм обучал войска, которые должны были сражаться с богами, а Кубера - тех, кто будет сражаться с людьми. Для богини Ночи были выкованы черные доспехи, на которых было написано: "Охраняй нас от волка и волчицы и от ночного вора". А на третий день перед палаткой Сэма на равнине за городом поднялась огненная башня. - Владыка Адского Колодца пришел сдержать свое обещание, о Сиддхарта, - сказал голос в его голове. - Тарака! Как ты нашем меня... и как узнал меня? - Я смотрю на пламя, что является истинной твоей сущностью, а не на плоть, скрывающую его. Ты же знаешь. - Я думал, что тебя нет в живых. - Почти так и было. Эти двое действительно пьют жизнь глазами! Даже жизнь такого существа, как я. - Я же тебе говорил. Ты привел с собой свои легионы? - Да. Привел. - Это хорошо. Боги скоро будут здесь. - Я знаю. Я много раз бывал в Небе на ледяных шапках его гор, а мои шпионы и сейчас там. Поэтому я знаю, что они готовы идти сюда. Они также приглашают людей принять участие в сражении. Хотя они и не считают, что им нужна людская помощь, но думают, что люди пригодятся для разгрома Кинсета. - Да, это понятно, - заметил Сэм, созерцая громадный вихрь желтого пламени. - Еще что нового? - Идет Красный. - Я его ждал. - Идет к своей смерти. Я должен победить его! - У него будет с собой репеллент. - Тогда я найду способ убрать репеллент или убить Красного на расстоянии. Он будет здесь с наступлением ночи. - Как он идет? - На летающей машине - не такой большой, как громовая колесница, которую мы пытались украсть - но очень скоростной. Я не мог напасть на нее в полете. - Он один? - Да, если не считать того, кто при машинах. - Какие машины? - Много машин. Его летающая машина битком набита странным оборудованием. - Плохое предзнаменование. Башня полыхнула оранжевым. - Но едут также и другие. - Ты только что сказал, что он один. - Правильно. - Тогда поясни мне истинный смысл твоих слов. - Другие не с Неба. - Откуда же? - С тех пор, как ты уехал с Неба, я много путешествовал по миру и искал связи с теми, кто тоже ненавидит Богов. Кстати, в твоем прошлом воплощении я пытался спасти тебя от кошек Канибурхи. - Я знаю. - Боги сильны. Сильнее, чем были раньше. - Теперь скажи, кто идет помогать нам. - Бог Ниррити Черный, который ненавидит все, но больше всего - Богов Неба. Так что он посылает тысячу неживых сражаться на равнине возле Ведры. Он сказал, что после битвы мы, Ракшасы, можем выбрать себе тела из тех выращиваемых им безмозглых существ, которые уцелеют. - Мне не улыбается помощь Черного, но выбора у меня нет. Когда они прибудут? - Ночью. Но Далисса будет здесь раньше. Я уже чувствую ее приближение. - Далисса? Кто... - Последняя из Матерей Страшного Жара. Она единственная скрылась в глубинах, когда Дурга и Лорд Калкин ехали морем в купол. Все ее яйца были передавлены, и она больше не может откладывать их, но она несет в своем теле пылающую энергию Морского Жара. - И ты думаешь, она станет помогать мне? - Она никому не станет помогать. Она последняя в роду. Она будет только наблюдателем. - Имей в виду, что особа, которую знали под именем Дурги, теперь носит тело Брамы, главного нашего врага. - Да, это делает вас обоих мужчинами. Она могла принять другую сторону и остаться женщиной. Но теперь она связала себя. Она сделала выбор из-за тебя. - Это помощь чуточку уравнивает положение. - Сейчас Ракша гонит слонов, слизардов и больших кошек, чтобы напустить их на наших врагов. - Хорошо. - И призвали элементалей огня. - Очень хорошо. - Далисса уже близко. Она будет ждать меня на дне реки и выплывет, когда понадобится. - Передай ей привет от меня, - сказал Сэм, поворачиваясь к входу в палатку. - Передам. Сэм опустил за собой клапан. Когда Бог Смерти спустился с Неба на равнину возле Ведры, Тарака Ракша кинулся на него в образе большой кошки из Канибурхи, но тотчас же отлетел назад. На Яме был демонский репеллент, из-за которого Тарака не мог подойти близко. Ракша откатился, сбросил кошачью форму и стал вихрем серебряных пылинок. - Бог Смерти! - взорвалось в голове Ямы. - Помнишь Адский Колодец? И тут же камни и песок втянулись в вихрь и метнулись по воздуху к Яме, который запахнул плащ, прикрыл его полой глаза, но не тронулся с места. Через некоторое время буря утихла. Яма не шевелился. Вокруг него все было усыпано обломками, но рядом с ним не было ни камешка. Яма опустил край плаща и посмотрел на вихрь. - Что за колдовство? - услышал он. - Как тебе удается устоять? Яма продолжал смотреть на Тараку. - Как тебе удается кружиться? - спросил он. - Я - величайший из Ракшасов. Я однажды вынес твой смертельный взгляд. - А я - величайший из богов. Я устоял против всего твоего легиона в Адском Колодце. - Ты лакей Тримурти. - Ты ошибаешься. Я пришел сюда сражаться против Неба во имя Акселерационизма. Ненависть моя велика, и я принес оружие, чтобы использовать его против Неба. - Тогда, я полагаю, мне придется отказаться от удовольствия продолжать сейчас нашу битву. - Я бы счел это разумным. - И ты в самом деле хочешь, чтобы тебя проводили к нашему вождю? - Я и сам найду дорогу. - Тогда - до встречи, Бог Яма! - До свидания, Ракша. Тарака взлетел, как горящая стрела, в небо и исчез из виду. Некоторые говорят, что Яма разрешил свою задачу, когда стоял в темноте в большой птичьей клетке. Другие же полагают, что он сдублировал соображения Куберы, пользуясь лентами в Большом Зале Смерти. Как бы то ни было, он, войдя в палатку на равнине у Ведры, приветствовал находящегося там человека, назвав его Сэмом. Этот человек положил руку на свое лезвие и встал перед Ямой. - Смерть, ты предвосхищаешь битву, - сказал он. - Были изменения, - ответил Яма. - Какого рода? - Изменение позиции. Я пришел сюда воспротивиться воле Неба. - Каким образом? - Сталью. Огнем. Кровью. - С чего такая перемена? - В Небе произошел развод. И предательство. И позор. Леди зашла слишком далеко, и теперь я знаю причину, Лорд Калкин. Я не одобряю твой Акселерационизм, но и не отрицаю его. Для меня важно лишь то, что это единственная сила в мире, могущая противостоять Небу. И, понимая это, я присоединяюсь к тебе, если ты примешь мой меч. - Я приму твой меч, Лорд Яма. - И я подниму его против любого из небесной шайки, за исключением лишь самого Брамы, против которого я не встану. - Договорились. - Тогда позволь мне быть твоим возничим. - Я бы не против, но у меня нет боевой колесницы. - Я привез специальную колесницу. Я долгое время работал над ней, и она еще не вполне закончена, но и такой будет достаточно. Я должен собрать ее в эту ночь, потому что сражение начнется завтра утром на заре. - Так я и думал. Ракша предупредил меня о приближении войск. - Да, я видел их, когда пролетал над ними. Главная атака будет с северо-востока, через равнину. Боги присоединятся позднее. Но, без сомнения, войска идут со всех сторон, включая и реку. - Мы контролируем реку. Далисса из Жара ждет на дне. Когда придет время, она поднимет волны, заставит их кипеть и захлестывать скамьи галер. - Я думал, что Жар весь вымер. - Да, кроме Далиссы. Она последняя. - Как я понял, Ракшасы будут сражаться вместе с нами? - Да, и другие... - Кто другие? - Я принял помощь... безмозглых тел, их боевой отряд... от Бога Ниррити. Яма прищурился и раздул ноздри. - Это плохо, Сиддхарта. Рано или поздно его нужно будет уничтожить, и нехорошо быть в долгу у такого типа. - Я знаю, Яма, но я в отчаянном положении. Они прибывают ночью... - Если мы победим, Сиддхарта, опрокинем Небесный Город, сломаем древнюю религию, освободим людей для технического прогресса, то оппозиция все равно будет. Ниррити, который все эти столетия ждал смерти богов, будет атакован и побит сам. Будет ли так, или все начнется сначала - во всяком случае, Боги Города несколько более тактичны в своих некрасивых действиях. - Я думаю, мы должны принять помощь независимо от того, просили мы о ней или нет. - Да, но приглашая его или принимая его предложение, ты в любом случае будешь обязан ему. - Ну, когда дело дойдет до расплаты, тогда и посмотрим. - Это политично, согласен. Но мне это не нравится. Сэм налил сладкого темного Кинсетского вина. - Я думаю, Кубера захочет позднее с тобой повидаться, - сказал он, предлагая Яме стаканчик. - Что он делает? - спросил Яма, выпивая вино одним глотком. - Тренирует войска и ведет класс по двигателям внутреннего сгорания для местных ученых, - сказал Сэм. - Даже если мы проиграем, что-то останется и будет совершенствоваться. - Если это принесет какую-то пользу, то им нужно знать не только описание машины... - Он в эти дни говорил до хрипоты, и писцы все записывали за ним - геологию, рудное дело, металлургию, химию нефти... - Будь у нас больше времени, я бы помог. А сейчас, если хоть десять процентов сохранится, и то будет достаточно. Не завтра-послезавтра, но... Сэм допил свое вино и снова наполнил стаканчики. - За завтрашний день, возничий! - За кровь, Связующий, за кровь и убийство! - Часть крови может быть и нашей собственной, бог смерти. Но все равно, мы возьмем с собой достаточное количество врагов... - Я не могу умереть, Сиддхарта, иначе как по собственному желанию. - Как это может быть, Лорд Яма? - Позволь Смерти иметь свои маленькие секреты, Связующий. А то я могу отказаться выполнить свою долю работы в этой битве. - Как угодно, Лорд. - За твое здоровье и долгую жизнь! - За твои. День сражения заалел зарей, как только что ущипнутое бедро девушки. С реки потянулся легкий туман. Мост Богов сиял золотом на востоке, тянулся обратно, темнел в уходящей ночи, разделял небо как бы горящим экватором. Воины Кинсета ждали за городом, на равнине у Ведры. Пять тысяч человек с мечами, луками, пиками и пращами ждали сражения. В первых рядах стояла тысяча зомби под предводительством живых сержантов Черного, которые направляли все их движение барабанным боем и полотнищами черного шелка, вьющимися по ветру, как дымные змеи, над шлемами зомби. Пятьсот копьеносцев держались в тылу. Серебряные циклоны - Ракшасы - висели в воздухе. Время от времени вдали слышался рев зверей джунглей. Пять элементалей сверкали на остриях пик и на столбе для флага. В небе не было ни облачка. Трава на равнине была еще влажной и блестящей. Воздух был холодный, земля еще достаточно мягкая, чтобы видны были отпечатки ног. Серый, зеленый и желтый цвета под небом били в глаза. Ведра кружилась в берегах, собирая листья деревьев. Говорят, что каждый день повторяет историю мира: выходит из темноты и холода в начинающееся тепло и смутный свет, сознательно щурит глаза в середине утра, пробуждает мысли скачком нелогичной и несвязной эмоции, спешит к полуденному теплу, медленно, болезненно склоняется в пыль, к таинственному полусвету, к концу энтропии, которая есть ночь. Начался день. Далеко в конце поля стала заметна темная линия. Звук трубы прорезал воздух, и эта линия двинулась вперед. Сэм стоял в своей боевой колеснице во главе строя, в сверкающей броне и с длинным серым копьем смерти. Он услышал слова Смерти, которая носила красное и была его возничим. - Их первая волна кавалерии на слизардах. Сэм искоса взглянул на далекую линию. - Это она, - сказал возничий. - Прекрасно. Он сделал жест копьем, и Ракшасы двинулись вперед, как приливная волна белого света. Двинулись и зомби. Когда белая волна и темная линия сошлись, послышалась сумятица голосов, шипение и грохот оружия. Темная линия остановилась, над ней дымились громадные сгустки пыли. Затем пришли звуки поднимающихся джунглей, когда собранные хищные звери были выпущены на фланг врагов. Зомби шли медленно, в такт барабанному бою, а огненные элементали летали перед ними, и там, где они пролетали, трава засыхала. Сэм кивнул Смерти, и колесница медленно двинулась вперед на воздушных подушках. За ней двигалась армия Кинсета. Лорд Кубера спал в наркотическом сне, подобном смерти, в тайном подвале под городом. Леди Ратри ехала на черной кобыле позади строя копьеносцев. - Их атака отбита, - сказал Сэм. - Да. - Вся их кавалерия сброшена на землю, и звери все еще свирепствуют среди них. Они до сих пор не перестроили свои ряды. Ракшасы обрушились лавиной, как дождь с неба на их головы. Теперь на них идет волна огня. - Да. - Мы уничтожим их. Уже сейчас они видят безмозглых ставленников Ниррити, идущих на них, как обычные люди, ровным шагом и без страха, их барабаны отбивают такт, а в их глазах нет ничего, вообще ничего. А глядя поверх их голов, враги видят здесь нас в грозовом облаке, и видят, что твоей колесницей правит Смерть. Их сердца бьются чаще, холодеют бицепсы и бедра. Видишь, как звери проходят среди них? -