кретной информации. Однако мы не знали, где и как это происходит. На ее источник мы вышли только через пять лет. К тому времени "Объединение Сандау" уже начало лихорадить. Но мы его все же прищучили. Это было не так-то просто сделать. Мне пришлось нанять четырех телепатов, и только после этого Шендона все же загнали в угол и отдали под суд. Он был признан виновным, осужден и направлен на очередное перевоспитание. Мне же пришлось взять три контракта на мироформирование, чтобы поддержать свою организацию. Мы успешно выпутались из кризиса, хотя и не без ощутимых финансовых потерь. Но на этом наши неприятности не закончились - через несколько лет Шендон сбежал из тюрьмы. Слухи об этом событии мгновенно достигли моих ушей. Приговор, на мой взгляд, был слишком мягок. Словом, его имя было занесено в списки разыскиваемых полицией, но Вселенная велика... Это произошло в окрестностях Кусбея (Орегон), где я отдыхал на побережье во время моего пребывания на Земле. Я собирался провести там два-три месяца, пока шли переговоры о слиянии нашей организации с парой североамериканских компаний. Прогулки у водной глади оказывают целительное воздействие на утомленную психику. Запах моря, чайки, плеск волн, шорох песка; сменяющие друг друга жара и прохлада, сырость и сухость; привкус морской воды и постоянное присутствие сине-серо-зеленого пространства, испещренного барашками пены - все это как бы очищает душу, омывает взор, проясняет сознание. Каждый день я прогуливался по пляжу: до завтрака и после ужина. Звали меня тогда Карлос Палермо, если кому интересно. Почти шесть недель такого времяпровождения я стал чувствовать себя свежим и бодрым, а когда договор об объединении был подписан, моя финансовая империя вновь обрела равновесие. Мой дом - белое каменное строение с крытой красной черепицей крышей и небольшим задним двориком - стоял на берегу крохотной бухточки. В стене, что смотрела на море, имелись черные железные ворота, а сразу за ними лежал пляж. С юга его ограничивал высокий глиняный откос, а с севера - непроходимые заросли. Здесь все дышало спокойствием, и я ощущал мир в самом себе. Ночь была прохладной, можно сказать, зябкой. Почти полная луна медленно опускалась в море, разбрасывая мириады бликов по его поверхности. Звезды сияли ярко, как никогда. Качающаяся вдали на волнах океана цепь из восьми бурильных платформ время от времени загораживала звезды. На полированном металле плавучего острова сверкали лунные блики. Я не слышал, как он подошел. Очевидно, он пробрался сюда сквозь заросли кустарника на севере, подождал, пока я подойду поближе, и напал, как только я ощутил его присутствие. Телепату гораздо проще скрыть свое присутствие от другого телепата, чем это может показаться на первый взгляд. Более того, он может при этом еще и следить за действиями второго. Это достигается при помощи "блокировки" - когда телепат окружает себя мысленным экраном, стараясь при этом как можно меньше проявлять свои чувства. Скажем честно, это задача не из легких, особенно если вы смертельно ненавидите своего противника и подкрадываетесь, чтобы его прикончить. Это обстоятельство, скорее всего, и спасло мне жизнь. Я не могу сказать, будто и в самом деле почувствовал чье-то зловещее присутствие за своей спиной, просто, прогуливаясь вдоль линии прибоя и вдыхал ночной воздух, я был вдруг охвачен тягостным предчувствием. Подобные неопределенные мысли проскальзывают в вашем подсознании, когда вы вдруг просыпаетесь без явной причины посреди душной летней ночи, некоторое время лежите с открытыми глазами, раздумывая, какого черта вам не спится, а затем вдруг слышите непонятный звук в соседней комнате, усиленный тишиной, которая наэлектризована вашей нежданной тревогой и леденящими внутренность мрачными предчувствиями - примерно такое же чувство охватило меня в тот миг и по спине забегали мурашки - древний антропоидный рефлекс. Внезапно ночь стала еще темнее, а в морских глубинах вдруг появились немыслимые чудища, чьи скрытые волнами жадные щупальца тянулись ко мне. Стратосферный транспортник, светящейся полоской проносящийся надо мной, в любой момент мог выйти из строя и обрушиться на мою голову. Словом, когда я услышал хруст песка за спиной, адреналин был уже накачен в кровь. Я быстро обернулся, пригнувшись. Но моя правая нога увязла в песке, и я упал на одно колено. Удар в голову бросил меня на правый бок. Противник бросился на меня и мы сцепились на песке. Каждый старался занять более выгодную позицию. Кричать было бесполезно - поблизости абсолютно никого не было. Я попытался запорошить ему песком глаза, потом нанести удар в пах или любое другое чувствительное место. Однако он был в хорошей форме, весил больше, чем я, да и реакция у него была получше моей. Может показаться странным, но прошло минут пять, прежде чем узнать его. Мы уже скатились туда, где волны лизали влажный песок. Он успел сломать мне нос и вывихнуть два пальца на руке, когда я попытался задушить его. И тут на мокрое лицо моего врага упал лунный свет, я узнал Шендона и понял, что мне придется убить его, чтобы остановить. Просто изувечить его будет недостаточно. Тюрьма или больница могут лишь оттянуть нашу встречу. Один из нас должен был сейчас умереть. Мне кажется, он рассуждал примерно так же. Секундой позже что-то острое и твердое уперлось мне в спину, и я невольно дернулся в сторону. Если человек пытается расправиться со мной, не все ли равно, как я прикончу его. Главное - успеть первым. Волны прибоя уже заливали мне уши, а Шендон все сильнее прижимал мою голову к песку. И тут я нащупал рукой камень. Первый удар пришелся в предплечье руки, которую он поднял, защищая голову. Телепаты имеют определенное преимущество в драке, так как чаще всего знают, куда будет нанесен следующий удар. Но как страшно знать и не иметь при этом возможности помешать противнику. Вторым ударом я раздробил ему левую глазницу, и Шендон, почувствовав близость смерти, завыл как собака. Через мгновение камень раздробил ему череп. На всякий случай я ударил его еще пару раз, потом оттолкнул тело и откатился прочь. Камень выскользнул из моих пальцев и упал в воду. Я долго лежал там, глядя на звезды, а волны прилива омывали меня и слегка покачивали тело поверженного врага неподалеку. Придя в себя, я обыскал его и среди прочих вещей обнаружил заряженный пистолет. Это могло означать лишь одно - Шендон хотел убить меня голыми руками. Он считал, что у него на это хватит сил, и был готов получить увечье, лишь бы именно таким образом расправиться со мной. Он мог спокойно пристрелить меня из кустов, если бы не послушался голоса своей ненависти. Шендон стал бы самым опасным противником из всех, с кем меня сталкивала жизнь, если б иногда не забывал пораскинуть мозгами. И за это я его уважал, поскольку сам на его месте пошел бы по пути наименьшего сопротивления. Даже если причина единоборства, в которое я оказываюсь втянут, лежит в сфере эмоций, я никогда не позволяю себе руководствоваться чувствами при выборе средств достижения цели. Я заявил о нападении и тело Шендона похоронили на Земле. Где-то в Далласе вся его сильная и неоднозначная личность превратилась в кусочек ленты, которой целиком умещался на ладони и весил меньше унции. Примерно через месяц ленту должны были уничтожить. Несколько недель спустя, накануне отлета, я стоял на том же самом месте. Между мной и Токийским Заливом лежала Большая Вода, и я знал, что если кто-то попал в его воды, обратной дороги нет и быть не может. Отражения звезд дрожали и двоились в спокойной воде океана. И, хотя я об этом тогда не догадывался, где-то посмеивался человек с зеленой кожей. Он вышел на рыбалку в Залив. - Ты - тупоголовый ублюдок, - повторил я. 6 Необходимость начинать все сначала раздражала меня, даже слегка пугала. Один раз Шендон ошибся, поддавшись эмоциям, но вряд ли он повторит одну и ту же ошибку дважды. Это и без того был жестокий и опасный человек, а теперь он, возможно, обрел нечто сделавшее его еще более опасным. Кроме того, он знал о моем присутствии на Иллирии из посланного мной Грин-Грину сообщения. - Ты усложнил стоящую передо мной задачу, - сказал я, - поэтому поможешь мне ее разрешить. - Не понимаю, - сказал Грин-Грин. - Ты поставил на меня капкан, - пояснил я, - и хотя у него теперь выросли новые зубья, приманка осталась на прежнем месте. Я продолжу свой путь вместе с тобой. Он засмеялся. - Прошу прощения, но мне в другую сторону. Добровольно я назад не пойду, а в качестве пленника я совершенно бесполезен и буду тебе только мешать. Есть три варианта, - сказал я, - я могу убить тебя прямо сейчас, могу отпустить на все четыре стороны или, наконец, могу заставить тебя идти со мной. Первую возможность я пока отбросил, так как от мертвеца проку никакого. Предположим я тебя отпущу и продолжу свой путь все также в одиночестве. Если все обойдется, и я вернусь на Мегапею, то там я всем поведаю, как позорно провалился твой многовековой план мести землянину. Я расскажу, как ты бросил все и бежал, до смерти напуганный другим противником - тоже землянином. Если ты когда-нибудь надумаешь жениться, то искать невесту тебе придется среди своих соплеменниц, живущих на других планетах, хотя слухи о твоей трусости рано или поздно дойдут и до них. Никто больше не назовет тебя Дра, несмотря на все твое богатство. А когда ты умрешь, Мегапея откажется принять твой прах. Никогда не зазвонит по тебе приливной колокол. - Да будут слепые твари на океанском дне, чье брюхо напоминает выгребную яму, с удовольствием вспоминать вкус твоих потрохов, - пожелал он. Я выпустил колечко дыма. - ...А если я отправлюсь дальше один и сложу голову, - продолжил я, - неужели ты рассчитываешь спасти свою шкуру? Разве ты не проник в мысли Шендона, когда сражался с ним? Ты ведь, кажется, сказал, что ранил его? Неужели ты полагаешь, что такой человек проглотит обиду? Он не столь изощрен в мести, как пейанцы, и не станет тратить время на всевозможные ритуалы. Он попросту найдет тебя и прирежет. Поэтому, вне зависимости от того, проиграю я или выиграю, конец у тебя один - бесчестие или смерть. - А если я решу пойти с тобой и помочь, что тогда? - спросил он. - Я забуду о том зле, что ты причинил мне, - пообещал я. - И докажу, что пай'бадры здесь нет, ибо оскорбление не было нанесено. Тогда ты можешь отказаться от мести, не потеряв при этом лицо. Я тоже не буду сводить с тобой счеты и каждый отправится своей дорогой, не опасаясь внезапного нападения. - Нет, - возразил он, - твое посвящение в Имя-носящие - это пай'бадра. Твое предложение неприемлемо. Я пожал плечами. - Хорошо. Тогда, что ты скажешь на это: поскольку мне твои намерения и планы известны, то придерживаться классических канонов мести будет для нас обоих верхом идиотизма. Более того, значение финальной сцены, когда враг осознает, что явилось орудием мести и кто им управлял, понимает, что вся его жизнь была лишь прелюдией к этому окрашенному черным юмором финалу, в данном случае значительно ослаблено, если не сведено на нет. - Поэтому, - продолжил я, - позволь мне предложить тебе удовлетворение вместо прощения. Помоги мне сейчас, и я предоставлю тебе прекрасную возможность уничтожить меня, когда все будет позади. Хотя, конечно, у меня будет не меньше шансов прикончить тебя. Что ты на это скажешь? - Какое оружие ты намерен избрать для дуэли? - Я об этом еще не думал. Любое, устраивающее нас обоих. - Какие ты дашь мне гарантии? - Я клянусь Именем, которое ношу. Он отвернулся и некоторое время обдумал мое предложение. - Я согласен на твои условия, - наконец ответил он, я пойду с тобой и буду помогать. - Тогда давай вернемся в мой лагерь и расположимся поудобней, - предложил я. - Я хочу расспросить тебя кое о чем. Я повернулся к нему спиной и направился к лагерю. Я поставил тент и расстелил пленку таким образом, чтобы мы оба смогли поместиться на ней, затем подбросил дров в костер. Прежде, чем мы хорошенько устроились, земля снова слегка вздрогнула. - Твоя работа? - спросил я, указывая на северо-запад. - В какой-то мере, - ответил он. - К чему все это? Пытался меня напугать? - Не тебя. - И что, Шендон здорово испугался? - Скорее, наоборот. - Может, наконец, ты мне толком расскажешь, что там между вами произошло? - Сперва, касательно нашего соглашения, - сказал он. - У меня только что появилась одна идея, которая может тебя заинтересовать. - Какая же? - Ты ведь идешь туда, чтобы спасти твоих друзей? - он махнул рукой в сторону зарева. - Предположим, имеется возможность освободить их без ненужного риска, оставив пока Майка Шендона в покое. Согласен ли ты на это или жаждешь его крови немедленно? Я сидел и обдумывал его предложение. Если я оставлю Шендона в живых, то рано или поздно он все равно до меня доберется. С другой стороны, если я сейчас получу желаемое, не вступая с ним в схватку, то потом я найду тысячу безопасных способов вывести Майка из игры. К тому же, я прилетел на Иллирию готовый схватиться со смертельным врагом и что с того, если декорации и действующие лица несколько изменились? И все же... - Я готов выслушать твое предложение. - Люди, которых ты хочешь спасти, находятся здесь, потому что я воспроизвел их. Ты знаешь, как это было сделано. Эти ленты целы и невредимы. Они спрятаны в надежном месте. Я уже рассказывал, каким образом я их получил. То же самое я могу проделать прямо сейчас, если ты того пожелаешь. Как только мы покинем Иллирию, ты сможешь воскресить их, когда захочешь. Когда мы взлетим, я покажу тебе, куда надо сбросить бомбу, и мы прикончим Майка Шендона, не подвергая свою жизнь опасности. Разве это не наиболее простой и безопасный путь? Наши разногласия мы можем обсудить позже, как и договаривались. - В твоем предложении есть два слабых места, - произнес я. - Ленты Рут Лэрис у тебя нет - это раз. Во-вторых, я не брошу своих друзей на произвол судьбы, даже если потом смогу их воскресить. - Двойники не будут помнить об этом. - Это не имеет значения. Эти люди столь же реальны, как ты и я. И неважно, что их можно продублировать... Они на Острове Мертвых, не так ли? - Да. - Значит, если я разрушу остров, чтобы прикончить Шендона, то стану убийцей и всех остальных? - Одно связано с другим. Но... - Я отклоняю твое предложение. - Это твое право. - Есть какие-либо другие предложения? - Нет. - Хорошо. Тогда давай вернемся к тому, с чего начали. Расскажи мне, что произошло между тобой и Шендоном. - Теперь у него есть Имя. - Что?! - Тень Белиона стоит за ним. - Этого быть не может. Черт возьми, это же просто невозможно. Он не мироформист... - Потерпи минутку, Фрэнк, я понимаю, что здесь необходимо кое-что пояснить. Очевидно, о некоторых вещах Дра Марлинг не счел нужным сообщить. Он был из ревизионистов, так что не удивительно... - Ты знаешь, - продолжал он, - что просто иметь Имя недостаточно, для того чтобы стать мироформистом... - Да, конечно. Оно лишь часть некоего психологического приема, который позволяет высвободить скрытый в подсознании потенциал, необходимый на определенных стадиях работы. Чтобы творить миры, нужно чувствовать себя богом. - Тогда почему я способен на это? - Я никогда о тебе не слыхал, пока ты не стал моим врагом. Я не видел твоих творений, если не считать того дерьма, во что ты превратил мои... Если это образец твоего творчества, то должен тебе сказать, что работать ты не умеешь. Паршивый из тебя вышел мастер. - Думай обо мне, что хочешь, - сказал он, - однако я могу управлять всеми необходимыми для работы процессами. - Этому можно научить кого угодно. Ты говорил о творческой работе, следов которой здесь нет и в помине. - Ты знаешь, что пантеон Сантри существовал еще до появления мироформистов? - Знаю, и что из того? - Дра Марлинг и прочие ревизионисты просто использовали старую религию в своих целях. Они видели в ней лишь средство психологической настройки. Присвоение тебе Имени Шимбо-Громовержца было лишь способом закрепить в твоем подсознании основы приемов, необходимых в работе. Для фундаменталиста - это святотатство. - А ты - фундаменталист? - Да. - В таком случае, к чему тебе было учиться ремеслу, которое ты считаешь греховным? - Чтобы получить Имя. - Поподробнее. - Мне нужно было Имя, а не профессия. Я руководствовался религиозными, а не меркантильными соображениями. - Но это всего лишь психологический прием... - Это ты так думаешь! На самом деле это таинство, результатом которого является подлинный контакт с божеством. Это обряд посвящения высших жрецов Сантри. - Тогда зачем же ты изучал технику создания миров, когда мог просто принять сан? - Потому что обряд может совершить только Имя-носящий, а все двадцать семь ныне живущих Имя-носящих - ревизионисты. Они никогда не дали разрешения на обряд по известным тебе причинам. - Двадцать шесть, - поправил я. - Двадцать шесть? - Дра Марлинг покоится в недрах горы, а Лоримель Многорукий пребывает в счастливом ничто. Он склонил голову и немного помолчал. - Еще одним меньше, - сказал он, - я помню время, когда их было сорок три. - Это печально. - Да. - Так зачем же тебе потребовалось Имя? - Чтобы стать жрецом, а не мироформистом. Но ревизионисты не потерпели бы такого в своих рядах. Они позволили мне завершить курс, а потом отвергли меня. Затем, чтобы еще больше унизить меня, следующим Имя-носящим позволили стать чужаку. - Понимаю. Поэтому ты и решил мне отомстить. - Да. - Однако я не виновен в случившемся. Всю эту историю я слышу впервые. Я всегда считал, что религиозные разногласия значат крайне мало для сантрийцев. - Теперь ты знаешь, что это не так. И ты должен понять, что лично к тебе я зла не питаю. Но мстя тебе, я ударяю по тем, кто святотатствует. - Зачем же ты тогда занялся мироформированием, если считаешь это занятие аморальным? - Само по себе мироформирование не является чем-то зазорным, я протестую лишь против использования религии в чисто утилитарных целях. Я не ношу Имени в полном смысле этого слова, а эта работа хорошо оплачивается. Почему бы мне не заняться ею? - Действительно, - согласился я, - если кто-то рискнет дать тебе подряд. Но какое же тогда отношение ты имеешь к Белиону, а он, в свою очередь, к Майку Шендону? - Я преступил закон и теперь наказан за это. Однажды ночью я сам совершил обряд присвоения Имени в храме Прилбеи. Ты знаешь, как это делается: приносится жертва, произносится молитва, после чего ты идешь вдоль внешней стороны храма, почтительно приветствуя каждое божество, пока перед тобой не загорается одно из изображений и в тебя не вливается Сила. Так ты узнаешь свое Имя. - Да, так и было. - И передо мной загорелось изображение Белиона. - Значит ты выбрал себе его Имя. - Скорее, это он выбрал меня. Я желал вовсе не его, поскольку он - бог разрушения, а не созидания. Я-то надеялся, что Кирвар Четырехликий, Отец Цветов, придет ко мне... - Да воздастся каждому по деяниям его... - Да. Я поступил неверно. Белион управлял мною даже тогда, когда я его не звал. Не знаю, может, это он заставил меня мстить тебе, поскольку ты носишь Имя его исконного врага. Когда я думаю об этом, то чувствую, как изменился ход моих мыслей с тех пор, как он меня покинул. - Но как он мог тебя оставить? Ведь Союз заключается на всю жизнь. - Сам характер моего посвящения мог и не обязывать его к этому. Теперь Белиона нет со мной. - Шендон... - Да. Он, как и ты, обладает редким у вас, людей, даром - умением говорить без слов. - Да. Я не всегда умел это. Пока я обучался у Марлинга, дар постепенно развился у меня. - Когда я вернул Шендона к жизни, он был вне себя от того, что ты смог одолеть его. Однако, он тут же взял себя в руки, мгновенно разобравшись в создавшейся ситуации. Его дар заинтересовал меня, и я стал выделять его среди остальных, некоторые из которых содержались как пленники. Я часто разговаривал с ним и многому его научил. Он помогал мне вести подготовку к твоему прилету. - Давно он здесь? - Примерно один спланф, - ответил Грин-Грин. (Один спланф - это около восьми с половиной земных месяцев) - Я воспроизвел их всех почти одновременно. - Зачем ты похитил Рут Лэрис? - Я решил, что ты не поверил в воскресение мертвых, поскольку никак не отреагировал на мои послания. Да, приятно было бы заставить тебя метаться по всей Галактике, пока ты, наконец, не обнаружил бы, что они находятся именно здесь. Но ты не двинулся с места, и мне пришлось сделать более прозрачный намек. Я похитил человека, который что-то значил для тебя. Я даже не поленился послать тебе весточку. Если бы ты никак не прореагировал и на это, похищения продолжались бы до тех пор, пока ты не отправился бы на поиски. - Значит, Шендон был твоим протеже. И ты ему доверял. - Конечно. Он был старательным учеником и хорошим помощником. Он умен, прекрасно воспитан. С ним было приятно общаться. - ...до последнего времени. - Да. Теперь я могу лишь сожалеть о том, что неправильно расценил его старательность и услужливость. Естественно, как и все твои враги, он разделял мое желание отомстить тебе. Однако остальные твои недруги были, к сожалению, не столь умны и среди них не было больше телепатов. Я был рад, что нашелся хоть кто-то, с кем я мог общаться напрямую. - Что же произошло между двумя старыми друзьями? - Это случилось вчера. Поначалу казалось, что мы спорим о праве отомстить тебе. Хотя, на самом деле, встал вопрос о власти. Шендон оказался хитрее, чем я предполагал. Он провел меня. - Каким образом? - Он сказал, что его не удовлетворит та участь, что мы тебе уготовили. Он желал лично отомстить тебе, уничтожив тебя своими руками. Начался спор. В конце концов, Шендон отказался выполнять мои приказы, и я пригрозил наказать его. С минуту Грин-Грин молчал, потом продолжил: - Тогда он ударил меня. Напал на меня с голыми руками. Я защищался, и во мне постепенно рос гнев. Решив немного помучить его прежде, чем уничтожить, я воззвал к Имени, которое носил. Белион услышал и пришел ко мне. Я нашел энерговвод и, стоя в тени Белиона, заставил землю дрожать, вызвав извержение пламени и дыма из недр этого мира. Он зашатался на краю бездны, находясь в шаге от гибели, но сумел удержаться на ногах, хотя сильно обжегся. Он достиг своей цели: вынудил меня вызвать Белиона. - Зачем ему это понадобилось? - Я рассказал ему, как и тебе, историю своего посвящения. И он, узнав каким образом я получил Имя, составил план действий, который сумел от меня скрыть. Но если б я даже прознал о нем, то лишь посмеялся бы и только. Когда мне стали ясны его намерения, я расхохотался. Я, как и ты, был уверен, что подобное невозможно. Но я ошибся. Он заключил договор с Белионом. Пейанец сделал паузу. - Он разозлил меня и тем самым подверг свою жизнь опасности, будучи уверен, что я вызову Белиона, если того потребует ситуация и у меня хватит на это времени. И рискуя, он медлил, чтобы дать мне это время... А когда тень нависла надо мной, он собрал все силы своего мозга и вступил с ней в контакт. Таким образом, ради власти он поставил на карту свою жизнь. Он сказал: "Взгляни на меня. Разве я не лучше избранного Тобою? Сочти все силы моего разума и тела. Сделав это, Ты, быть может, поймешь, что Тебе следует оставить пейанца и перейти ко мне на весь остаток моих дней. Я зову Тебя. Я лучше всех ныне живущих способен служить Тебе, а значит - огню и разрушению. Тот, кто стоит между нами, слаб - он был бы рад заключить Союз с Отцом Всех Цветов, если б смог... Приди ко мне, и мы оба только выиграем от этого союза". Тут Грин-Грин вновь сделал паузу. - И что же? - спросил я. - Я вдруг остался в одиночестве. Где-то хрипло каркнула птица. Ночь запасла достаточно влаги и теперь принялась поливать ею весь мир. Вскоре на востоке начнет заниматься заря... Я смотрел на огонь невидящим взглядом. - Да, похоже теории автономного комплекса пришел конец, - пробормотал я. - Однако, я слышал о переносе психоза от одного телепата к другому. Может произошло нечто подобное? - Нет. Нас с Белионом связывает обряд. Затем он встретил лучшего носителя и покинул меня. - Я не уверен, что Белион, как таковой, существует на самом деле. - Ты, Имя-носящий, не веришь?.. Я начинаю разочаровываться в тебе. - Давай не будем искать новую пай'бадру, а? Посмотри, куда тебя завела прежняя. Я ведь только сказал, что не совсем уверен в этом... А что произошло после того, как Шендон заключил союз с Белионом? - Он медленно отвернулся от разверзшейся перед ним трещины, повернувшись ко мне спиной, словно я перестал для него существовать. Я мысленно прозондировал его мысли и ощутил стоящего за ним Белиона. Тут Шендон простер руки к небу, и остров весь задрожал. Тогда я повернулся и побежал к причалу. Столкнув лодку в воду, я залез в нее и принялся лихорадочно грести. Вскоре вода в озере закипела. Чуть позже началось извержение. Я добрался до берега и, посмотрев назад, увидел показавшийся из воды конус вулкана. Вокруг фигуры Шендона, все еще стоявшего с простертыми над головой руками, сверкали молнии. Потом я отправился на поиски тебя. И вскоре получил твое послание. - А до этого Шендон мог пользоваться энерговводами? - Нет, он даже не ощущал их присутствия. - А что с остальными воспроизведенными? - Они все на острове. Некоторые одурманены наркотиками, чтобы не путались под ногами. - Понятно. - Может, ты все-таки передумаешь и последуешь моему совету? - Нет. Мы еще несколько минут просидели у костра, пока не занялась заря. Туман начал рассеиваться, но небо по-прежнему затягивали багровые в лучах восходящего солнца тучи. Порывами налетал холодный ветер. Я думал о бывшем шпионе, который заключил союз с Белионом и повелевал теперь вулканами. Пришло время нанести удар, пока он еще опьянен обретенной мощью. Если б только его можно было выманить с острова в неиспорченный Грин-Грином район Иллирии, где все живое будет на моей стороне. Но он явно не попадется на эту удочку. Еще мне хотелось по возможности отделить его от остальных, но как это сделать, я пока не знал. - И долго ты загаживал эту местность? - спросил я. - Этот район я начал изменять лет тридцать назад, - ответил Грин-Грин. Я сокрушенно покачал головой, потом встал и забросал костер комьями земли. - Пошли. Нам лучше поторопиться. Как считали древние скандинавы, на заре времен в центре мироздания находился остров Гиннунга, погруженный в вечный полумрак. Его северная часть была закована во льды, а южная - пылала в огне. Тысячелетия лед сражался с пламенем, в результате чего потекли реки, а в бездне затеплились первые искорки жизни. Согласно шумерскому мифу, Ип-ки вступили в схватку с морским драконом и одолел его, тем самым отделив море от суши. Сам Ип-ки был чем-то вроде языка пламени. Ацтеки были убеждены в том, что первые люди были сделаны из камня, а пламенеющее небо знаменует начало новой эры. В разное время люди по-разному представляли себе конец света: Судный День, Геттердаймерунге, расщепление ядра. Что же касается меня, то я видел рождение и смерть миров и людей, как в прямом, так и в переносном смысле. И всегда одно и тоже - огонь и вода. Вне зависимости от вашей ученой степени, в глубине души вы всегда остаетесь алхимиком. Вы живете в мире жидкостей, твердых тел и теплового обмена, который сопровождает изменение состояние вещества. Эти процессы вы понимаете и ощущаете. Однако все, что вам известно об их подлинной природе, хранится где-то в глубинах памяти. И когда речь идет о таких повседневных занятиях, как приготовление кофе или запуск воздушного змея, вы имеете дело с четырьмя стихиями древних философов: землей, воздухом, огнем и водой. Скажем прямо, в воздухе нет ничего интригующего. Конечно, без него долго не протянешь, но поскольку его не видно, то пока он ведет себя спокойно, ты принимаешь его существование за должное и не обращаешь на него никакого внимания. Земля? Все дело в том, что она практически вечна. Все твердые тела тяготеют к неизменной упорядоченности. Но вода и огонь - совсем другое дело. Они не имеют ни формы, ни постоянного цвета и все время находятся в движении. Предрекая возмездие богов, пророки очень редко грозят землетрясением или ураганом. Нет, за многочисленные прегрешения обычно наказывают пожаром или потопом. Первобытный человек встал на верный путь, когда, научившись разжигать костер, он всегда держал под рукой достаточно воды, чтобы при надобности быстро погасить его. Разве случайно мы заполняем океан чудовищами, а преисподнюю - пламенем? Мне кажется, нет. Огонь и вода подвижны, а движение - свойство, присущее всему живому. То и другое загадочно, может легко искалечить или даже убить. Неудивительно, что и другие разумные существа относятся к огню примерно так же. Все это - подход алхимика. И в наших отношениях с Кати было нечто подобное, - что-то грозное, подвижное, загадочное, полное разрушительной силы, способное и дать жизнь, и отобрать ее. Она была моей секретаршей почти два года, прежде чем мы поженились. Это была маленькая темноволосая девушка с красивыми руками, которой шли яркие платья. Она любила кормить крошками птиц. Я нанял ее через агентство на Маеле. Во времена моей молодости люди были довольны, принимая на работу сообразительную девушку, которая умела печатать на машинке, стенографировать и вести переписку. Однако, в наш задыхающийся в потоке информации век агентство рекомендовало мне ее, поскольку она имела диплом доктора секретарского дела, полученный в Маельском Университете. Боже! Первое время дела шли хуже некуда. Она перепутала все, что только возможно перепутать. Из-за этой неразберихи переписка стала запаздывать на полгода. Наконец, за солидную плату мне по индивидуальному заказу изготовили пишущую машинку двадцатого века, и я научил ее печатать на ней, а так же дал ей несколько уроков стенографии. И она стала справляться со своими обязанностями на уровне выпускницы колледжа со специальностью бухгалтера моего времени. Вскоре все пришло в норму и, кроме того, лишь мы с ней могли разобрать каракули Грегга - что было совсем неплохо с точки зрения секретности и как-то сближало нас. Она была маленьким ярким огоньком, а я - ушатом холодной воды, и в течение первого года нашей совместной работы я нередко доводил ее до слез. Но вскоре я уже не мог обходиться без нее и понял, что дело не только в том, что она хорошая секретарша. Мы поженились и счастливо прожили шесть лет - почти шесть с половиной... Она погибла во время пожара в Майамском Космопорту, куда приехала, чтобы встретить меня. У нас было два сына, один жив до сих пор. Огонь преследовал меня, так или иначе, всю жизнь. Вода, напротив, всегда была добра ко мне. И хотя вода мне гораздо ближе, чем огонь, мои миры порождены ими обеими. Кокутас, Новая Индиана, Св.Мартин, Бунинград, Милосердная, Иллирия и все прочие планеты появились на свет, пройдя через нагрев, остывание, испарение и обводнение. И вот я пробирался сквозь леса Иллирии - мира, задуманного как курортный рай - рядом со мной шел враг, который купил ее, отобрав у людей, для которых я ее создал: влюбленных пар, просто отдыхающих - людей, которым еще нравились деревья, озера и горы, соединенные между собой тропами. Все очарование исчезло: стволы деревьев, среди которых мы шли, были искривлены; озеро, к которому мы направлялись - осквернено. Эта земля была покрыта ранами, ее огненная кровь сочилась из вздымающейся впереди горы. Огонь, как всегда, угрожал мне. Над головой нависли тучи, и из их сероватой белизны на черную землю продолжали сыпаться хлопья пепла - бесконечный поток приглашений на похороны. Иллирия понравилась бы Кати, если бы она попала не в это место и не в это время. Одна мысль о том, что она сейчас находится там, где Шендон правит бал, вызывала у меня боль. Продвигаясь все дальше, я тихо слал ему проклятия. Вот, что я думаю об алхимии. Мы шли молча примерно часа полтора, потом Грин-Грин начал хныкать, что у него болит плечо и вообще он устал. Я сказал, что он может рассчитывать на мое милосердие лишь до тех пор, пока передвигаются ноги. Удовлетворенный таким ответом, он заткнулся. Где-то через час я позволил ему перевести дух, а сам залез на дерево, чтобы посмотреть, что нас ждет впереди. Мы уже прошли немало и скоро должен был показаться холм, по склону которого нам предстояло спуститься к озеру. Стало немного светлее, и туман практически рассеялся. Это был самый жаркий день с момента моего приземления. Карабкаясь на дерево, я весь вспотел и ободрал ладони, которые в последние годы не подвергались таким испытаниям, о жесткую кору. Кроме того, все ветви были покрыты толстым слоем пепла и пыли, которые клубами взвивались в воздух при малейшем прикосновении. Глаза у меня горели и слезились. Я несколько раз чихнул. Мне удалось разглядеть скалистые утесы острова, возвышающиеся над вершинами деревьев. Чуть дальше и немного левее я увидел дымящийся конус новорожденного вулкана. Я снова выругался и слез с дерева. Примерно часа через два мы стояли на берегу Ахерона. В маслянистой воде озера не отражалось ничего, кроме языков пламени. Лава и раскаленные камни громко шипели, падая в воду. Глядя на то, что стало с делом рук моих, мне казалось, будто меня самого вываляли в грязи. Ленивые волны выбрасывали на берег хлопья пены и кусочки пемзы. Целые островки подобной грязи плыли в направлении берега. На мелководье, белея брюхом, покачивалась на волнах дохлая рыба, жутко воняло тухлыми яйцами. Я сел на камень и закурил, глядя на все это. В миле от нас возвышался мой Остров Мертвых. Он нисколько не изменился, оставаясь похожим на мрачную и величественную тень чего-то скрытого от наших глаз. Я наклонился и кончиками пальцев попробовал воду. Она была горячей, очень горячей. К востоку от острова тоже что-то полыхало. Похоже там рос еще один конус. - Я выбрался на берег примерно в четверти мили к западу отсюда, - сказал Грин-Грин. Я кивнул и продолжал свои наблюдения. Все равно было еще слишком рано, а мне было над чем подумать. Чуть ниже утесов южного берега острова - той части, что была обращена к нам - лежала узенькая полоска песчаного пляжа, оканчивающаяся небольшой, примерно футов двести в поперечнике, бухточкой. От нее к высоким остроконечным пикам острова вела извилистая, казавшаяся естественной тропинка. - Как ты думаешь, где он сейчас? - спросил я. - В домике на этой стороне острова, - ответил Грин-Грин, - примерно в двух третях пути наверх. Там у меня была лаборатория. Я расширил естественные пещеры в скале. План наших дальнейших действий был очевиден, поскольку берега острова со всех сторон, кроме обращенной к нам, отвесно вздымались к небу прямо из воды. Однако, все было не так просто. Я сомневался, что Грин-Грин, Шендон или кто-либо другой знали о том, что можно проникнуть на остров и с севера. На вид северная стена казалась совершенно неприступной, как и было задумано, но на самом деле все было не так. Я люблю на всякий случай иметь, кроме парадного, еще и черный ход. Если мы решим воспользоваться этим путем, то нам придется вскарабкаться на самый верх скалы, но потом мы сможем подобраться к убежищу с тыла. Я решил, что так мы и сделаем. Но этот план я буду держать при себе до последней минуты, поскольку вся поведанная Грин-Грином история могла оказаться кучей дерьма, поверьте моему богатому опыту, и они с Шендоном вполне могли быть заодно. А Грин-Грин был телепатом... А может никакого Шендона не было и в помине. Я не верил Грин-Грину ни на грош, впрочем, ими давным-давно уже перестали пользоваться. - Двинули, - сказал я, поднимаясь и бросая сигарету в сточную канаву, которая некогда звалась Ахероном. - Покажи мне где ты оставил лодку. Мы пошли вдоль берега влево - туда, где по его словам, он пристал к берегу. Однако, лодки там не оказалось. - Ты уверен, что это то само место? - Да. - А где же лодка? - Возможно, ее столкнул в воду один из подземных толчков и она уплыла. - Сможешь доплыть до острова с больным плечом? - Я пейанец, - ответил он с таким видом, будто мог спокойно переплыть Ла-Манш с оторванными руками, а затем повернуть и пересечь его в обратном направлении. Я специально задал этот вопрос, чтобы поддеть его. - ...Но мы не доберемся до острова вплавь, - тут же добавил он. - Это почему же? - Из-за вулкана вода слишком горяча. И чем ближе к острову, тем хуже. - Значит, надо построить плот, - сказал я. - Я буду срезать лазером деревья, а ты пойди и найди что-нибудь, чем можно будет связать бревна. - Например? - поинтересовался он. - Ты загадил этот лес, - огрызнулся я, - тебе и карты в руки. Впрочем, я заметил довольно прочные с виду лианы. - Мне понадобится нож, - сказал он. Какой-то миг я колебался. - Ладно. Держи. - Вода будет заливать плот. А она очень горячая. - В таком случае ее придется охладить. - Каким образом? - Скоро пойдет дождь. - Но вулканы... - Дождь не будет настолько силен. Он пожал плечами, кивнул и пошел срезать лианы. Я принялся валить деревья, стараясь выбирать экземпляры примерно одной высоты и толщины, не забывая при этом следить за тем, что происходит у меня за спиной. В течение следующих нескольких часов непрерывно моросил мелкий холодный дождик, который промочил нас до нитки и частично смыл пыль и пепел с прибрежной растительности. Я выстругал два широких весла и пару длинных шестов, дожидаясь Грин-Грина, который должен был набрать достаточно лиан, чтобы связать бревна. Вдруг земля сильно вздрогнула и жуткого вида трещина рассекла надвое ближайший конус вулкана. Река лавы цвета закатного неба хлынула из нее, а у меня в ушах еще долго звенело эхо взрыва. Потом поверхность озера вздыбилась и миниатюрное цунами устремилось в мою сторону. Я бросился бежать, не чуя под собой ног, и вскарабкался на самое высокое дерево из тех, что были неподалеку. Вода добралась до подножья дерева, но поднялась лишь на фут. За двадцать минут прошли еще три таких волны. Потом вода отступила, оставив мне кучу ила, видимо, в обмен на весла и уже собранные в кучу бревна. Вся работа пошла насмарку. Я был зол, как черт, хотя предполагал, что дождь не только не погасит этот проклятый вулкан, но скорее всего раскочегарит его еще сильнее... Откуда-то издалека донесся крик пейанца, но мне было не до него. В общем, в этот миг я был не только Фрэнсисом Сандау... Я прильнул к земле и почувствовал, что в нескольких сотнях ярдах отсюда находится энерговвод. Я пошел в ту сторону и взобрался на небольшой холмик, под которым была искомая точка. Отсюда открывался прекрасный вид на озеро и сам остров, что вздымался средь спокойных вод. Видимо, острота зрения у меня повысилась, поскольку я совершенно отчетливо видел убежище. Мне даже почудилось, что я уловил какое-то движение у металлического поручня на краю острова. Глаза землян уступают глазам пейанцев. Грин-Грин потом сказал мне, что он ясно видел фигуру Шендона на открытой площадке. Я стоял на одной из крупных вен Иллирии или, быть может, над небольшой артерией, ощущая ее пульс, и в меня вливалась Сила, а я слал ее вперед. Вскоре моросящий дождик перешел в мощный ливень, а когда я взмахнул рукой, сверкнула молния и гром глухо ударил в жестяной барабан неба. Внезапный, как бросившийся за мышью кот, и холодный, как северное сияние, ветер ударил мне в спину и провел своими холодными ладонями по моему лицу. Грин-Грин снова что-то крикнул. Кажется, он находился где-то справа от меня. Потом небеса разверзлись и оттуда хлынули бурные потоки мутной воды, так что убежище сразу скрылось из виду, а сам остров превратился в расплывчатый серый силуэт. Вулкан сыпал каскадами ярких искр. Вскоре ветер стал пронизывающим, его завывания слились с раскатами грома в один непрерывный грохот. На озере вздыбились волны, подобные той, от которой я спасался на дереве, но на этот раз они двинулись в противоположном направлении. Если Грин-Грин и кричал мне что-то, то я не слышал его. Вода ручьями струилась по моим волосам, стекая по лицу и шее. Но чтобы видеть, мне не нужны были глаза. Меня окутывала энергия и температура вокруг стремительно падала, дождь напоминал широкое полотнище, которое с треском рвали на части. Стало темно, как ночью. Я захохотал и волны поднялись над озером, словно сказочные джины, молнии сверкали одна за другой, но я чувствовал, что это не предел моих возможностей. - Фрэнк, остановись! Он узнает, что ты здесь! - пришла мысль, адресованная той части меня, что была Фрэнсисом Сандау. - Но он и без того знает, не так ли? - "прозвучал" мой ответ. - Спрячься, пока все не кончится. Жди! Вдобавок к урагану и дождю подо мной вновь задрожала земля. Огонь вулкана, маячивший передо мной, разгорался все ярче и ярче, пока не засиял так, словно под землей было спрятано солнце. Вокруг него заплясали молнии, ударяя в макушку острова. Они выжигали в этом хаосе имена, среди которых было и мое. Очередной толчок заставил меня упасть на колени, но я тут же поднялся на ноги и простер руки к небу. ...Теперь я находился там, где не было ни тверди, ни жидкости, ни газа. Здесь не было света, но не было и тьмы. Не было ни жарко, ни холодно. Быть может, это место было плодом моего воображения. А может, и нет. Мы смотрели друг на друга. В своих бледно-зеленых руках я сжимал, словно винтовку, гром и молнии. Он напоминал огромную серую колонну, покрытую чешуей. На его крокодильей морде сверкали налитые яростью глаза. Пока мы разговаривали, три пары его рук находились в постоянном движении, хотя сам он, как и я, стоял совершенно неподвижно. - Старый враг, старый друг, - обратился он ко мне. - Да, Белион, я здесь. - ...Твой цикл подошел к концу. Избавь себя от унижения - пасть от моей руки. Уступи, Шимбо, и ты сохранишь мир, тобою созданный. - Едва ли этому миру суждено погибнуть, Белион. Молчание. - Тогда будет противоборство. - ...Если ты сам не отступишь. - Я не отступлю. - Тогда все решится в бою. Он выдохнул пламя. - Быть по сему. С этими словами он исчез. ...Я стоял на вершине маленького холма. Мои руки медленно опустились и Сила покинула меня. Это было странное, ни на что не похожее чувство - сон наяву, если хотите. Или просто фантазия, рожденная перенапряжением и гневом. Дождь потерял прежнюю силу, а ветер утратил большую часть своей неистовости. Молнии перестали сверкать, землю больше не вздрагивала. Лава уже не лилась из вулкана, и лишь светился оранжевым светом кратер на вершине конуса. Глядя на все это, я внезапно ощутил холод и понял, что промок до нитки. Наша схватка была прервана в самом зародыше, приток энергии прекратился. Лично мне это было на руку - судя по всему, вода в озере стала прохладнее и чище, серая громада острова уже не казалась такой неприступной. Ха! На миг сквозь пелену облаков пробилось солнце, и я увидел радугу. Она изогнулась сверкающей аркой в промытом бурей воздухе, заключив Ахерон, остров и дымящийся конус вулкана в рамку, похожую на блестящую окантовку картины, отчего все стало казаться некой нереальной миниатюрой. Я спустился с холма и вернулся туда, откуда пришел. Нужно было строить плот. 7 Стоило мне только посетовать на то, что моя природная трусость уже давно не дает о себе знать - в прошлом она не раз спасала мне жизнь - как у меня вдруг задрожали коленки. Я был напуган до смерти. Я живу на свете уже слишком долго, и с каждым днем вероятность того, что меня скоро прикончат, неумолимо возрастает. Например, отношение ко мне страховой кампании отражается на размере страховой премии, хотя и не влияет непосредственно на величину ежегодных взносов. Согласно донесениям моих шпионов, по классификации страховщиков я отношусь к тому же разряду, что и больные неизлечимой ксенопатией. Это придает уверенности, поскольку они, вероятно, правы. И вот, впервые за долгие годы, я пустился в рискованную авантюру. Я чувствовал, что несколько потерял форму, но не слишком жалел об этом. Если Грин-Грин и заметил, что у меня дрожат руки, то никак на это не прореагировал. В этих руках я держал его жизнь, что само по себе наводило на мрачные мысли. Сейчас он мог убить меня в любой момент - если вы хорошенько пораскинете мозгами, то увидите, что я прав - и знал об этом. И я знал. А он знал, что я знаю. А... Однако, Грин-Грин сдерживал себя, поскольку без моей помощи он не мог покинуть Иллирию. Следовательно, его корабль остался на острове. А если в распоряжении Шендона имеется корабль, то он наверняка отправится разыскивать нас с воздуха, чтобы там не болтали о единоборстве наши иллюзорные покровители. Это означало, что лучше будет работать под защитой деревьев, а в путь следует пуститься под покровом ночи. Поэтому я решил перейти подальше в лесные дебри. Грин-Грин нашел эту мысль превосходной. Когда мы к вечеру связали плот, облака несколько поредели, но не более. Хотя дождь лил не переставая, стало чуть светлее, поскольку в небе взошли две ослепительно-белых луны - Флопсус и Каттонталлус. Вечером с острова поднялось огромное серебристое насекомое, которое было втрое больше "Модели-Т" и выглядело уродливо, словно личинка комара. Оно раз шесть облетело озеро, сначала расширяя витки спирали, затем сужая их. Мы укрылись в тени ветвей раскидистого дуба и оставались там до тех пор, пока аппарат не вернулся на остров. Все это время я сжимал в ладони свой древний амулет. Старина-кролик не подвел меня и в этот раз. Мы закончили постройку плота за пару часов до заката и остаток дня провели, сидя у деревьев. - Плачу пенни за идею, - сказал я. - Что такое пенни? - Древняя монета, некогда имевшая хождение на моей родной планете. Впрочем, поразмыслив, я снимаю свое предложение. Теперь пенни, должно быть, стоит бешеные деньги. - Странно как-то звучит - купить мысль. Это что, было в порядке вещей у твоего народа в древности? - Это было связано с развитием торговли, - сказал я. - У всего на свете есть своя цена. - Очень интересная концепция. И мне понятно, почему люди, вроде тебя, свято верят в это. Ты бы купил пай'бадру? - Это уже сутяжничество. Пай'бадра - руководство к действию, а не товар. - Но ты заплатил бы кому-то, чтобы тот не вынашивал плана мести в отношении тебя? - Нет. - Почему? - Ты бы взял деньги, но не оставил бы своих замыслов, надеясь внушить мне чувство ложной безопасности. - Я не себя имел в виду. Тебе известно, что я богат и, кроме того, пейанец не откажется от вендетты ни за что на свете... Нет, я подумал о Майке Шендоне. Он твой соплеменник и, быть может, тоже полагает, что все продается и покупается. Насколько мне известно, вражда между вами началась из-за того, что он, как всегда нуждаясь в средствах, решил поживиться за твой счет. А теперь он тебя ненавидит за то, что ты посадил его в тюрьму, а потом - прикончил. Но он человек, а ваша раса ставит деньги превыше всего. Быть может, если ты заплатишь ему достаточно много, он забудет о мести и уберется с дороги? Откупиться от Шендона? До сих пор эта мысль как-то не приходила мне в голову. Я прилетел на Иллирию, чтобы сразиться с пейанцем. Но пока я ему нужен, он не опасен. Теперь врагом N_1 стал землянин, следовательно такая возможность была не исключена. Мы вряд ли самый корыстный народ во всей Галактике, но многие расы в этом аспекте и в самом деле превосходим. Да и неприятности Шендона в первую очередь были связаны с любовью пожить на широкую ногу. События на Иллирии развивались стремительно и совершенно непредсказуемо, и мне просто не успел прийти в голову такой способ разрешения конфликта. С другой стороны, я вспомнил перечень его расходов, что был представлен на суде - деньги Шендона утекали, как вода из решета. Допустим, я дам ему полмиллиона в универсальных кредитках. Любой другой положил бы денежки в банк и жил бы себе на проценты. Он же их промотает за пару лет, и у меня снова возникнут проблемы. Он решит, что раз это сработало однажды, почему бы не попробовать еще разок. И все начнется сначала. Скорее всего, он не станет резать курицу, которая несет золотые яйца. Но такой вариант меня не устраивал, да и кто знает, что взбредет ему в голову. И все же, если он пошел бы на соглашение, пожалуй, я попробовал бы откупиться от него на какое-то время. Позже я подобрал бы команду наемных убийц, и они быстренько вывели бы его из игры. Но если им это не удастся... Тогда он тут же вцепится в меня мертвой хваткой, и снова встанет вопрос - он или я. Я обдумал предложение Грин-Грина со всех сторон и в конце концов принял решение. У Шендона был пистолет, но он хотел убить меня голыми руками... - Ничего не выйдет, - сказал я. Он не пойдет на сделку. - Гм... Не думай, что я хотел оскорбить тебя. Просто я не до конца понимаю вас, землян. - Ты не один такой. Я смотрел, как угасает день и стена туч смыкается над нами. Вскоре наступит время подтащить плот к воде и пуститься в плавание по утихомирившимся водам озера. Лунный свет нам не помеха. - Грин-Грин, - сказал я, - в тебе я узнаю себя, поскольку теперь во мне больше от пейанца, чем от землянина. Хотя я не думаю, что дело действительно только в этом, ведь все мои нынешние поступки - следствие того, что было заложено во мне давным-давно. Я, как и ты, могу убивать и не продам своей пай'бадры, разверзнись передо мной хоть врата ада. - Я знаю, - крикнул он, - и уважаю тебя за это. - Я вот что хочу сказать: когда все кончится - при условии, что мы с тобой оба до этого доживем - ты мог бы стать моим другом. Я даже мог бы попросить остальных Имя-носящих, чтобы они дали разрешение на твое посвящение. Я был бы рад видеть среди нас высшего жреца Странти, носящего Имя Кирвара Четырехликого, Отца Всех Цветов, да прославится его Имя. - Ты пытаешься узнать мою цену, землянин? - Нет, я предлагаю это от чистого сердца. Впрочем, думай, как знаешь. И все же, ты не нанес мне пай'бадры... - Несмотря на то, что пытался убить тебя? - Из-за ложной пай'бадры. Меня это не волнует. - Ты знаешь, что я могу прикончить тебя, как только захочу? - Я знаю, что ты так думаешь. - А мне казалось, что я надежно спрятал эту мысль. - Это дедукция, а не телепатия. - Ты действительно во многом походишь на пейанцев, - чуть погодя признался он. - Я обещаю не пытаться свести с тобой счеты, пока мы не покончим с Шендоном. - Уже скоро нам пора будет трогаться в путь, - сказал я. Мы сидели и ждали наступления ночи. - Пора, - наконец сказал я. - Пора, - согласился он, вскакивая на ноги. Мы взяли плот с двух сторон, отнесли к озеру и опустили в его теплые воды. - Весла не забыл? - Нет. - Тогда поплыли. Мы вскарабкались на плот, подождали, пока плот перестанет раскачиваться, и оттолкнулись от берега шестами. - Если он выше того, чтобы брать взятки, - спросил Грин-Грин, - почему же он продавал твои секреты? - Если бы мои люди заплатили больше, - усмехнулся я, - он продал бы моих конкурентов. - Тогда почему его нельзя подкупить? - Потому что Шендон ненавидит меня. Вот и все. Такая пай'бадра не продается. Тогда мне казалось, что я прав. - Мне иногда бывает непонятен ход мыслей землян, - произнес Грин-Грин. - Мне тоже, - сказал я. Тут взошла едва различимая сквозь пелену туч луна и стала медленно двигаться к зениту. Вода тихо плескалась между бревнами, облизывая подошвы наших ботинок. Нас обдавал холодный бриз, дувший со стороны берега. - Вулкан успокоился, - сказал Грин-Грин. - О чем ты говорил с Белионом? - Значит, ты все-таки заметил? - Я несколько раз пытался установить с тобой мысленный контакт, так что это не удивительно. - Белион и Шимбо настороже, - сказал я. - Вскоре последует быстрый выпад, и один из них сойдет со сцены. Вода была теплой, как кровь, и черной как тушь. Остров напоминал гору угля на фоне серого беззвездного неба. Когда шесты уже не доставали до дна, мы взялись за весла и стали тихо грести. Грин-Грину, как и всем пейанцам, была свойственна любовь к воде. Я заметил это по тому, как он греб, и по тем клочкам эмоций, что мне удалось уловить. Путь наш лежал над пучиной черной воды... Это было неповторимое чувство, так как это место слишком много значило для меня. Его создание затронуло какие-то потаенные струны в моей душе. Здесь полностью отсутствовало чувство умиротворения, спокойного расставания с жизнью, свойственное Долине Теней. Это место было просто бойней в конце пути. Я ненавидел и боялся его. Я знал, что у меня не хватит духу создавать его еще раз. Подобные чувства испытываешь лишь раз в жизни. Этот путь по черным водам озера вызывал во мне какое-то непонятное противодействие. Гуляешь себе по берегу Токийского Залива, и вдруг перед тобой неясно вырисовывается ответ на все вопросы в виде бесформенной груды того, что давно кануло в лету и не должно было снова оказаться на берегу - гигантское мусорное ведро жизни, куча хлама, оставшаяся от прошлого, место, символизирующее тщетность всех усилий и намерений, как плохих, так и хороших, кладбище былых ценностей, где все напоминает о том, что вся твоя жизнь - лишь суета сует, и однажды она подойдет к концу, чтобы никогда больше не начаться снова. У меня под ногами плескалась теплая вода, однако я дрожал, как в лихорадке, и сбился с ритма. Грин-Грин коснулся моего плеча, и мы снова стали грести в лад. - Зачем же ты создал его, если так ненавидишь? - поинтересовался он. - Мне хорошо заплатили, - ответил я и продолжил: - Бери влево - воспользуемся черным ходом. Мы стали забирать к западу. Я орудовал веслом потише, а Грин-Грин стал грести в полную силу. - Черным ходом? - переспросил он. - Да, - ответил я, решив пока не вдаваться в подробности. Когда мы приблизились к острову, я выкинул все из головы и стал лишь бездушным механизмом, как поступаю всегда, когда мой мозг раздирают слишком много мыслей. Я греб, и мы скользили сквозь ночь. Вскоре громада острова выросла справа по борту. Где-то наверху мерцали таинственные огоньки, а впереди пылала вершина вулкана, бросая красноватые отблески на воду и прибрежные скалы. Мы обогнули остров и направились к северному гребню. Несмотря на темноту, я ориентировался не хуже, чем при свете дня. На карте памяти отпечатались все шрамы и рубцы острова, подушечки пальцев словно чувствовали шероховатость его камней. Мы гребли до тех пор, пока я не задел веслом поверхность утеса и не остановил плот. - На восток, - скомандовал я, осмотревшись. Через несколько сотен ярдов мы оказались там, где начинался предусмотренный мною "черный ход". Здесь скалу рассекала расщелина футов сорок длиной, по которой, упираясь в камень ногою и спиной, можно было вскарабкаться на узкий уступ, длиной футов в шестьдесят и добраться по нему до лестницы из скоб, вбитых в утес, которая вела к самой вершине. Я объяснил все это Грин-Грину, пока тот привязывал плот. И он без жалоб полез за мной, хотя плечо, наверняка, сильно болело. Когда я дополз до конца расщелины, пятнышко плота внизу скрылось из виду. Я сказал об этом Грин-Грину, и он выругался. Я подождал его и помог вылезти из расщелины. Затем мы двинулись вдоль карниза в восточном направлении. Примерно минут через пятнадцать мы добрались до лестницы. И снова первым пошел я, объяснив, что нам предстоит подниматься до следующего уступа целых пятьсот футов. Пейанец снова выругался, но полез за мной. Вскоре мои руки были стерты до крови, и когда мы добрались до небольшого уступа, я лег и закурил сигарету. Минут десять мы отдыхали, потом продолжили подъем. К полуночи мы без всяких приключений достигли вершины. Мы шли еще минут десять, прежде чем увидели его. Он слонялся с отсутствующим видом, несомненно накачавшись наркотиков по самые уши. Хотя, быть может, и нет. Ни в чем нельзя быть уверенным до конца. В общем, я подошел к нему и, положив руку ему на плечо, спросил: - Как дела, Корткор? Он посмотрел на меня из-под тяжелых век. Корткор весил примерно 350 фунтов, был одет во все белое (идея Грин-Грина, надо полагать), у него были голубые глаза и тихий, слегка шепелявый голос. - Мне кажется, у меня имеются все данные, - ответил он. - Отлично, - произнес я. - Ты знаешь, я явился сюда, чтобы устроить своего рода дуэль с этим вот человеком - Грин-Грином. Однако с некоторых пор мы стали союзниками, объединившись против Майка Шендона... - Одну минуту, - перебил он меня. - Да, - сказал он немного погодя, - ты проиграешь. - Что ты имеешь в виду? - Шендон убьет тебя через 3 часа 10 минут. - Нет, - возразил я, - он не сможет. - А если не убьет, - добавил он, - то лишь потому, что ты успеешь прикончить его раньше. Тогда мистер Грин убьет тебя через 5 часов 20 минут. - С чего это ты так уверен в этом? - Грин - тот мироформист, что сработал Коррлин? - Это ты? - спросил я у Грин-Грина. - Да. - Тогда он тебя убьет. - Каким образом? - Вероятно, с помощью тупого предмета, - ответил Корткор. - Если тебе удастся этого избежать, ты, возможно, прикончишь его голыми руками. Ты всегда оказывался сильнее, чем можно было предположить, глядя на тебя. Это многих обмануло. Впрочем, я не думаю, что это спасет тебя и на этот раз. - Спасибо, - сказал я. - Тебе не мешало бы немного поспать. - ...Если только кто-либо из вас не запасся каким-то тайным оружием, - продолжал он, - что не исключено. - Где сейчас Шендон? - В убежище. - Мне нужен его скальп. Как мне до него добраться? - В тебе присутствует некий демонический фактор. Ты обладаешь даром, который мне не понятен до конца. - Да, я знаю. - Не используй его. - Почему? - Он обладает тем же. - Я и это знаю. - Если тебе все-таки удастся прикончить его, ты сделаешь это без помощи своего дара. - Ладно. - Ты мне не доверяешь. - Я никому не доверяю. - Помнишь тот вечер, когда ты принял меня на работу? - Смутно. - Это был лучший ужин моей жизни. Свиные отбивные... И сколько душе угодно. - Теперь я припоминаю. - Ты мне тогда рассказал о Шимбо. Если ты вызовешь его, Шендон вызовет другого... Слишком много неучтенных факторов. Возможен фатальный исход. - Может ли Яри Всемогущий сотворить камень, поднять который ему не под силу? - вмешался Грин-Грин. - Нет, - ответил Корткор. - Почему нет? - Он не взялся бы за эту работу. - Это не ответ. - Нет, ответ. Подумай-ка, а ты сам взялся бы? - Я ему не верю, - сказал Грин-Грин. - Когда я его воспроизвел, он был совершенно нормален. Может, Шендон подкупил его? - Нет, - покачал головой Корткор, - я пытаюсь помочь вам. - Тем, что предрекаешь Сандау гибель? - Но он и так погибнет. Грин-Грин поднял руку, в которой внезапно оказался мой пистолет. Очевидно, он телепортировал его из кобуры с той же легкостью, с какой некогда заполучил Воспроизводящие Ленты. Он дважды нажал на спуск и вернул оружие на место. - Зачем ты это сделал? - Он врал, пытаясь запугать тебя, лишить уверенности в себе. - Когда-то Корткор был моим ближайшим помощником. Он научился мыслить наподобие компьютера. Мне кажется, что он просто старался быть объективным. - Когда получишь ленты, можешь воспроизвести его заново. - Ладно, пошли. У меня осталось 2 часа 58 минут. Мы двинулись дальше. - Мне не следовало этого делать? - спросил он немного погодя. - Нет. - Мне очень жаль. - Прекрасно. Больше никого не убивай, если только я тебя сам об этом не попрошу. - Хорошо... Ты многих убил, Фрэнк, ведь так? - Да. - Почему? - Или я, или они - так стоял вопрос. Иногда мне кажется, что лучше были бы "они". - Разве? - Ты мог бы и не убивать Боджиса. - Я думал... - Заткнись, лучше просто заткнись. Мы пошли дальше, перепрыгивая через расщелины в скале. Щупальца тумана, извиваясь, обыскивали нашу одежду. Чуть в стороне показалась другая призрачная фигура, преградив нам путь к тропинке, ведущей вниз. - ...Идете на верную смерть, - сказала она, и я остановился, глядя на нее. - Леди Карль... - Проходи, проходи, - сказала она. - Спеши навстречу своей судьбе. Ты и представить себе не можешь, сколько радости мне это доставит. - Когда-то я тебя любил, - сказал я совершенно не к месту. Она покачала головой. - Кроме самого себя, ты любил только деньги. Теперь они у тебя есть. Чтобы сохранить свою империю, Фрэнк, ты убил больше людей, чем мне довелось встретить за всю свою жизнь. И вот, наконец, появился человек, который в силах справиться с тобой. Я горжусь тем, что присутствую при этом. Я направил на нее луч фонарика. Волосы ее горели, как пламя, а лицо было белым, словно мрамор... Овал ее лица напоминал по форме сердце, зеленые глаза жгли меня. На какой-то миг я вдруг страшно захотел ее. - А что, если я справлюсь с ним? - Тогда, быть может, я снова на какое-то время стану твоей, - ответила она, - но я надеюсь, что этого не случится. Ты - дьявол во плоти. Я желаю тебе смерти и найду способ убрать тебя, если ты снова попытаешься мною завладеть. - Остановись, - приказал Грин-Грин. - Я вернул тебя к жизни, и я завлек сюда этого человека, чтобы погубить его, но мне пришлось подчиниться воле другого человека, который к счастью или к несчастью имеет те же намерения в отношении Фрэнка, что и я. Однако теперь наши с Фрэнком судьбы связаны воедино. Не забывай об этом. Я воскресил тебя, и я сохраню тебе жизнь. Помоги одолеть нашего врага и получишь щедрую награду. Она вышла из освещенного круга, и до нас донесся ее смех. - Нет уж, спасибо, - крикнула она. - Когда-то я любил тебя, - сказал я. Минутная пауза, затем: - А ты смог бы начать все сначала? - Не знаю, но ты что-то значила для меня, что-то очень важное... - Проходи, - сказала она. - По всем счетам уплачено сполна. Найди Шендона и умри. - Пожалуйста, - сказал я, - когда-то ты была моей и значила для меня все. Леди Карль, я не смог забыть тебя даже когда ты меня покинула. И Алгольскую десятку я не трогал, хотя так утверждают многие... - Это сделал ты. - Я уверен, что смогу доказать тебе обратное. - Не старайся зря, уходи. - Хорошо, - согласился я. - Но только я не перестану... - Не перестанешь - что? - ...думать о тебе, уходи! И мы ушли. Все это время мы с ней разговаривали на ее родном языке - драмлине - а я даже не заметил, как переключился на него с английского. Забавно. - Ты многих женщин любил, Фрэнк? - спросил Грин-Грин. - Да. - Ты сказал правду... Ну, что будешь думать о ней? - Да. Тропинка вела нас вниз, и вскоре я увидел освещенные окна дома. Мы продолжили спуск, и тут перед нами возник еще один силуэт. - Ник! - Верно, мистер. - Ник, это я - Фрэнк! - Будь я проклят, если это не его голос. Подойдите-ка поближе. - Сейчас. Вот свет, - и я осветил себя лучом фонарика, чтобы развеять его сомнения. - Боже! Это действительно ты! - воскликнул он. - Тот парень внизу совсем свихнулся - он хочет тебя прикончить. - Ага, я знаю. - Он хотел, чтобы я помог ему, но я сказал, что ему лучше пойти заняться онанизмом. Он обезумел от ярости, и мы подрались. Я расквасил ему нос и смотался оттуда. Да он и не стал меня преследовать. Сильный малый. - Я знаю. - Я помогу тебе справиться с ним. - Отлично. - Но мне не нравится тот тип, что с тобой. Старина Ник бушует, совсем как в старое доброе время... Это было здорово. - То есть? - Это он во всем виноват. Он вернул меня к жизни, как и всех прочих, скользкий сукин сын. На твоем месте я убрал бы его, да поскорее. - В настоящий момент мы с ним союзники. Ник сплюнул. - Мистер, я вас не забуду, - пообещал он Грин-Грину. - Когда мы покончим с Шендоном, я вами займусь. Помните, как вы меня допрашивали? Думаете было смешно? Теперь настал мой черед. - Хорошо. - Нет, не "хорошо"! Вовсе не "хорошо". Ты обзывал меня "коротышкой" или каким-то близким по смыслу пейанским словом, тупое ты растение! Теперь я тебя зажарю! Я, конечно, рад, что снова живу, и обязан этим тебе. Но я тебя отлуплю, ублюдок! Погоди немного и я с тобой расправлюсь тем, что попадется под руку. - Сомневаюсь, малыш, - покачал головой Грин-Грин. - Поживем - увидим, - сказал я. Итак, к нам присоединился Ник. Теперь я шагал между ними. - Он где, в домике? - сейчас я. - Да. У тебя есть граната? - Есть. - Тогда лучше всего будет прикончить его гранатой. Убедись, что он внутри и брось ее в окно. - Он один? - Ну... не совсем. Но ведь это не будет убийством. Как только получишь ленты, воскресишь девушку. - Кто она? - Ее зовут Кати. Я ее раньше не видел. - Она была моей женой, - сказал я. - Ладно. Тогда этот вариант отпадает. Придется нам как-то проникнуть в дом. - Наверное, ты прав, - согласился я. - Тогда сделаем так: Я займусь Шендоном, а ты прикроешь Кати. - Он ее не тронет. - Да? - Понимаешь, Фрэнк, мы здесь торчим уже несколько месяцев. Сперва мы не знали где находимся и как здесь оказались. Этот вот зеленый тип сказал, что знает об этом не больше нашего. Все, что нам было известно - мы когда-то на самом деле умерли. И о тебе мы узнали лишь тогда, когда он стал спорить с Майком. А однажды Грин забыл о защите, и Майк, я полагаю, влез ему в мозги. Словом, Майк и девушка... да, Кати... что-то между ними такое произошло... вроде, как любовь. - Грин-Грин, почему ты мне об этом не сказал? - Я думаю, что это не имеет значения. Разве не так? Я не ответил, потому что и сам не знал. Моя голова напряженно работала. Я прислонился спиной к скале и вдавил педаль газа в мозгу до упора. Я прилетел сюда, чтобы найти и убить врага. Теперь он стоит рядом со мной, а его место занял другой. И вот я узнаю, что этот другой спит с моей воспроизведенной Грин-Грином женой, которую я явился спасать... Это меняло дело. Но каким образом, я и сам не мог пока сказать. Если Кати любит Майка, я не могу ворваться туда и застрелить его у нее на глазах. Даже если Шендон просто использует ее, а на саму Кати ему глубоко наплевать, я не могу это сделать, пока он что-то значит для нее. Похоже, мне осталось лишь последовать совету Грин-Грина - вступить с Шендоном в переговоры и попытаться откупиться от него. Теперь у него есть Сила и красивая девушка. Добавьте к этому кучу денег - и человек может забыть о мести. К тому же, мне все-таки не хотелось его убивать, хотя он и пытался расправиться со мной. В принципе, я мог просто повернуться и уйти. Взобраться на борт "Модели-Т" и менее чем через сутки стартовать к Вольной. Если Кати нужен Шендон, так пусть забирает его. Я мог бы свести счеты с Грин-Грином и вернуться в мою "крепость". - Нет, это важно, - произнес я. - Это меняет твои планы? - сейчас Грин-Грин. - Да. - И все из-за какой-то девушки? - Да, из-за какой-то девушки, - ответил я. - Ты странный человек, Фрэнк. Пройти такой путь и передумать из-за девушки, которая всего лишь память о прошлом, не более. - У меня очень хорошая память. Мне не нравилось, что придется оставить в покое исконного врага того, чье Имя я носил, причем в облике талантливого и умного человека, мечтающего о моей смерти. Этот союз будет стоить мне бессонных ночей даже на Вольной. С другой стороны, какой смысл резать курицу, несущую золотые яйца... Когда живешь так долго, забавно видеть, как друзья, враги, любимые водят вокруг тебя хоровод, словно на каком-то маскараде, то и дело меняясь масками. - Что будем делать? - Я поговорю с ним. Может, нам удастся договориться. - Ты же утверждал, что он не продаст пай`бадру, - заметил Грин-Грин. - В то время я так и думал. Но теперь из-за Кати мне необходимо попытаться подкупить его. - Я тебя не понимаю. - И не старайся. Наверное, вам лучше подождать здесь: вдруг он поднимет пальбу. - А как нам быть, если он тебя убьет? - спросил Грин-Грин. - Это уж ваши трудности... До скорого, Ник. - Пока, Фрэнк. Я начал спускаться по тропинке, скрывая свои мысли за ментальным экраном. Приблизившись к дому, я пополз, используя обломки скал в качестве прикрытия. И вот, наконец, я лежу на брюхе примерно футах в 150 от дома. Меня прикрывают два громадных валуна, отбрасывающих обширную тень. Я положил ствол пистолета на сгиб локтя и взял на прицел запасной вход. - Майк! - крикнул я. - Это - Фрэнк Сандау! - и стал ждать ответа. Прошло почти полминуты, прежде чем он решился: - Что тебе? - Я хочу поговорить с тобой. - Ну, говори. Свет в домике внезапно потух. - Это правда? То, что мне рассказали насчет тебя и Кати? Он помолчал, затем крикнул: - Думаю, да. - Она с тобой? - Возможно. А что? - Пусть она сама мне все объяснит. Потом я услышал ее голос: - Наверное, это правда, Фрэнк. Мы тогда не понимали, каким образом оказались здесь и вообще... а я никак не могла забыть пожар... Я не знаю, как... Я закусил губу. - Не надо извиняться, - сказал я. - Прошло уже столько лет. Я как-нибудь переживу. Майк захихикал. - Кажется, ты в этом ни капли не сомневаешься. - Да. Я выбрал самый простой путь. - Какой же? - Сколько ты хочешь? - Деньги? Фрэнк, да ты никак струсил? - Я пришел, чтобы убить тебя, но я не могу это сделать, если тебя любит Кати. А она говорит, что это так... Ладно. Но если хочешь и дальше наслаждаться жизнью, оставь меня в покое. Сколько ты возьмешь за то, чтобы упаковать свое наследство и смыться отсюда? - Какое еще наследство? - Ладно, забудь об этом. Так сколько? - Я не ждал такого предложения, так что дай-ка мне пораскинуть мозгами... Много, во всяком случае. Я потребую гарантированный пожизненный доход и, притом, немалый. Скажем, несколько крупных приобретений на мое имя... Я составлю список... Но ты правда не шутишь? Это не розыгрыш? - Мы оба телепаты. Я предлагаю одновременно снять экраны. Я даже настаиваю на этом, как на одном из условий нашего договора. - Кати просила не убивать тебя, - сказал он, - и если бы я сделал это, она бы мне не простила... Ладно... Я возьму твои деньги и жену, и на этом мы расстанемся. - Огромное тебе спасибо. - В конце концов, мне повезло. Как ты думаешь все это обставить? - Если не возражаешь, я выдам тебе всю сумму наличными, а потом мои юристы оформят все, как полагается. - Не возражаю. Я хочу, чтобы все было законно. Мне нужен миллион сразу и по сто тысяч ежегодно. - Это много. - Только не для тебя. - Я просто комментирую... Ладно, я согласен. Интересно, что обо всем этом думает Кати? Она вряд ли сильно изменилась за эти несколько месяцев, так что ее должно было тошнить от всех этих разговоров. - Еще два условия, - добавил я. - Пейанец Грингрин-тарл - теперь мой. У нас с ним свои счеты. - Да, ради бога, забирай. Он мне не нужен. Что еще? - Ник-карлик тоже уйдет со мной. - А этот маленький... - рассмеялся он. - Конечно. Он мне даже понравился... Это все? - Все. Первые лучи солнца защекотали брюхо неба, вулканы дымились над водами озера, словно факелы Титанов. - Что дальше? - Подожди, мне надо переговорить с остальными, - сказал я. - Грин-Грин, он согласен. Я купил его пай'бадру. Скажи Нику. Мы улетаем через несколько часов, - послал я мысленное сообщение. - Хорошо, Фрэнк. Мы идем к тебе. Теперь оставалось только рассчитаться с пейанцем. Все уладилось даже чересчур просто. Все это еще могло оказаться ловушкой, но тогда это была дьявольски хитрая западня. Да и вряд ли Грин-Грин сговорился с Майком. Как бы то ни было, все прояснится через несколько минут, когда мы с Шендоном оба снимем экраны со своих разумов. Но, черт возьми, как можно после всего того, что было между нами, спокойно заключать сделку, как два бизнесмена? И вдруг я почувствовал, что-то здесь было не так. Я никак не мог понять, что именно меня смущало. Сработал какой-то древний инстинкт, дремавший с тех пор, как мои предки жили в пещерах или даже на деревьях. А может - чем черт не шутит - в океане. Сквозь пепел, дым и туман просвечивал Флопсус, и был он цвета крови... Ветер стих, и мир окутала первозданная тишина. Леденящий душу страх вновь охватил меня, но я переборол себя. Гигантская ладонь была готова опуститься с неба на мою голову, но я не дрогнул. Я завоевал Остров Мертвых, и вокруг пылал Токийский Залив. А теперь я смотрел вниз - на Долину Теней. С таким воображением как у меня, можно легко найти зловещее предзнаменование в чем угодно, и все вокруг будто старалось напомнить мне об этом. Я вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Не стоит показывать Шендону, что я испугался. Я уже не мог больше ждать. - Шендон, - сказал я, - я убираю экран. Присоединяйся. - Ладно. ...И наши разумы встретились, проникнув друг в друга. - Ты не лгал. - И ты тоже... - Тогда по рукам? - Да. И вдруг неизвестно откуда пришло громовое "НЕТ!", отразилось от небесных башен и, подобно цимбалам, затрепетало в сознании каждого из нас. Волна нестерпимого жара пронзила мое тело. Потом я медленно поднялся на ноги, вдруг ставшие мощными, словно горные пики. Несмотря на мелькание в глазах зеленых и красных полос, я все видел ясно, словно днем. Где-то внизу из домика вышел Шендон и медленно поднял голову к небесам. Потом наши глаза встретились, и я понял, что сказанное в тот миг, когда я держал в руках гром и молнии, было правдой: "Тогда будет поединок." Огненная вспышка... "Быть по сему." Тьма... Изначальный рок, что ведал всем, начиная от моего отбытия с Вольной и кончая этим самым моментом, был сильнее соглашений людей. Наш конфликт с Шендоном был мелок и жалок, его исход был совершенно безразличен тем, кто сейчас управлял нами. Да, нами управляли. Я всегда считал Шимбо неким искусственным довеском к своей личности, который встроили в меня пейанцы лишь для того, чтобы я мог создавать новые миры. Наши интересы прежде никогда не противоречили друг другу. Он приходил лишь по моему зову, и сразу уходил, как только нужда в нем отпадала. Он никогда не возникал неожиданно, не пытался принудить меня к чему-либо. Скорее всего, в глубине души я нуждался в нем, как в боге, поскольку мне всегда хотелось верить, что где-то существует Бог или боги. Может, именно эта потребность в Боге и была той движущей силой, проявлением которой были все мои паранормальные способности. Не знаю... Однажды, когда он пришел, вспыхнул столь яркий свет, что я вдруг заплакал безо всякой на то причины. Черт возьми, я понимаю, что это не ответ. Но я просто не знаю его. Итак, мы стояли, глядя друг на друга - старые враги, которыми управляли два еще более давних противника. Я мог представить себе, как удивился Майк такому повороту событий. Я попытался связаться с ним, но все мои усилия были тщетны. Но Майк наверняка тоже вспомнил о том странном видении. Затем над нашими головами стали сгущаться тучи. Я понимал, что это означало. Земля под ногами слегка вздрогнула - еще одно знамение. Кто-то должен был сейчас умереть, хотя ни один из нас не искал смерти. - "Шимбо, Шимбо", - мысленно обратился я к самому себе. - "Так ли все это необходимо тебе, Повелитель Башни из Черного Дерева?" Задавая этот вопрос, я уже заранее знал, что ответа не будет, если не считать ответом то, что сейчас должно произойти. Прокатился гром - негромкий и протяжный, как отдаленная барабанная дробь. Огни вулканов над водой вспыхнули ярче. Мы стояли, словно по разные стороны дуэльного барьера в аду. Нас омывали волны света, испещренного хлопьями пепла и размытого туманом. Флопсус спрятал от нас свой лик, обагряя кровью края облаков. Когда напряжение Сил достигло предела, то им требуется некоторое время для того, чтобы прийти в движение. Я чувствовал, как из ближайшего энерговвода в меня вливается поток энергии, выплескиваясь наружу гигантскими волнами. Я стоял, не в силах даже пошевелить пальцем или закрыть глаза, чтобы не видеть противника. Сквозь всполохи молний я заглянул в его немигающие глаза и увидел в них тень того, кто был известен мне как Белион. Я будто съеживался и рос одновременно, и только потом до меня дошло, что это Фрэнк Сандау, как личность, становится все меньше и беспомощнее. Но в то же самое время я чувствовал, что мне подвластны молнии, притаившиеся высоко в небесах и готовые по моему приказу обрушиться на врага... Я стал Шимбо-Громовержцем. Серый конус вулкана слева от меня был рассечен вдруг сверху донизу, словно человеческая рука. Оранжевая кровь фонтаном брызнула в Ахерон, заставив воду кипеть и испаряться. Окровавленные пальцы лавы четко выделялись на фоне туч. Тогда я расколол небо стрелами хаоса и обрушил их на землю водопадом света. Небесные мортиры приветственно загрохотали, потом снова завыл ветер, и хлынул дождь. Шендон превратился сначала в фантом, затем совсем исчез, но как только свет угас, призрачная тень моего врага вновь появилась на прежнем месте. Домик за его спиной вспыхнул, и кто-то вскрикнул: - Кати! - Фрэнк! Назад! - заорал зеленокожий человек, а карлик схватил меня за руку, но я отмахнулся от них и сделал первый шаг навстречу врагу. Зеленокожий что-то прокричал и утащил карлика прочь. Мой враг сделал ответный шаг и земля сперва задрожала, а потом начала трескаться и проваливаться сама в себя. Он сделал еще шаг и порыв ветра сбил его с ног. Вокруг него зазмеились трещины. Я сделал второй шаг и тоже упал, ибо земля ушла у меня из-под ног. Мы никак не могли подняться, поскольку остров трясся, вздрагивал, стонал, подергивая каменным плечом, на котором мы находились. Из трещин в его каменном теле повалил дым... Когда мы, наконец, сумели встать на ноги и сделали еще по шагу, то оказались примерно на одной высоте. Четвертым шагом я разнес в пыль скалу за его спиной, а он в ответ обрушил на меня сверху лавину камней. Пятым моим шагом был ветер, а шестым - дождь. Он ответил огнем и землетрясением... Свет вулканом залил все небо ниже облаков и теперь сражался над ними с моими молниями. Неистовый ветер поднимал огромные волны, а сам остров, и мы вместе с ним, с каждым толчком погружался все глубже и глубже. Несмотря на вой ветра, раскаты грома, грохот вулканов и постоянное "плит-плит" дождя, я слышал, как они разбиваются о скалы. За спиной моего врага догорало полуразрушенное убежище. После моего двенадцатого шага на нас обрушился ураган, а когда он сделал ответный шаг - весь остров затрясся, как в лихорадке, и из трещин повалил еще более густой и едкий дым... Неожиданно я почувствовал чье-то прикосновение и оглянулся по сторонам. На обломке скалы, держа в руках бластер, стоял человек с зеленой кожей. Секундой раньше оружие находилось у меня в кобуре, как бесполезное на данной стадии нашего противоборства. Сперва он направил бластер на меня, но не успел я среагировать, как ствол переместился вправо. Огненный луч прорезал тьму и мой враг упал. Но колебания острова спасли его, поскольку зеленокожий не удержался на ногах после толчка и выпустил пистолет. А мой враг вновь поднялся, оставив на земле кисть правой руки. Зажав рану левой рукой, он сделал еще один шаг навстречу мне. Между нами зазмеилась трещины, и в этот миг я увидел Кати. Она выбралась из горящего убежища и двигалась к тропинке, что вела наверх. Потом она замерла, глядя, как мы медленно сближаемся... Вдруг прямо под ее ногами разверзлась трещина, и у меня в груди что-то оборвалось - я знал, что не дотянусь до нее, и она погибнет. ...В тот же миг раздался страшный грохот и Шимбо исчез. Я с трудом устоял на ногах и тут же бросился к Кати. - Кати! - в ужасе закричал я, когда она пошатнулась и упала в пропасть. ...И откуда-то вдруг выпрыгнул Ник. Он замер на краю трещины и поймал ее за запястье. На миг мне показалось, что он ее удержит. Но лишь на миг. Дело даже было не в физической силе, ее у Ника хватало, а в весе и соотношении моментов сил. Я услыхал, как чертыхнулся Ник, когда полетел в пропасть вместе с Кати. Я поднял голову и повернулся к Шендону. Смертельная ярость буквально сжигала меня. Я потянулся к кобуре за бластером и только тогда вспомнил, что с ним случилось. Тут Шендон сделал еще шаг и меня накрыло лавиной камней. Падая, я почувствовал, как сломалась правая нога. Должно быть, я на мгновение потерял сознание, но боль привела меня в чувство. Шендон за это время успел сделать еще один шаг и был совсем близко, а весь мир вместе со мной скользил в ад. Я посмотрел на обрубок его руки, на эти глаза маньяка, на рот, открытый для того, чтобы расхохотаться или что-то сказать напоследок. А потом я поднял левую руку с помощью правой и сделал нужное движение пальцами... Я невольно вскрикнул, когда боль пронзила палец. Его голова отделилась от туловища и полетела вниз, последовав за моей женой и лучшим другом в бездонную трещину. Обезглавленное тело рухнуло на землю, и я смотрел на него пока не провалился в яму беспамятства. 8 Когда я очнулся, уже светало. Сверху по-прежнему накрапывал дождь. Моя правая нога была сломана примерно в 8 дюймах над коленом - скверная и болезненная рана. Хорошо хоть мелкий дождик пришел на смену урагану. Да и земля больше не вздрагивала. Но когда я приподнялся на локтях и огляделся, то от потрясения даже забыл на мгновение о боли. Большая часть острова исчезла, погрузившись в Ахерон, а оставшаяся - изменилась до неузнаваемости. Я лежал на широком плато всего лишь футах в двадцати от водной глади. Дом исчез, а возле меня валялся обезглавленный труп. Я отвернулся и стал обдумывать положение, в котором оказался. Затем, в свете догорающих факелов вулканов, что освещали кровавый пир минувшей ночи, я медленно протянул руку и стал снимать с себя камни. Один чертов камень за другим. Боль и монотонное повторение одних и тех же движений предохраняют от размышлений, притупляя восприятие. Даже если боги действительно существуют, что это меняет? Что они значат для меня? Я снова вернулся в шкуру человека, появившегося на свет примерно тысячу лет тому назад, только теперь со сломанной ногой. Если боги существуют на самом деле, то мы - всего лишь пешки в их играх. Да пошли они все... - Это относится и к тебе, Шимбо, - сказал я. - Больше ко мне и не приближайся. На кой черт мне искать справедливость там, где ее нет и в помине? А если и есть, то не для таких, как я. Я вымыл руки в ближайшей луже. Боль в обнаженном пальце немного утихла. Вода была реальна, как земля, воздух и огонь - лишь их существование я не подвергал сомнению. Примем это за аксиому и не будем вдаваться в подробности. В конце концов, в основе всего лежат вещи, которые можно потрогать или купить. Если я смогу подольше удержаться на плаву, то обязательно завоюю рынок этих товаров, и каких бы Имен они там не напридумывали, мне на них плевать - все, что есть в этом мире, будет принадлежать мне. И пусть они кусают локти. Я буду владеть Большим Деревом - Деревом Познания Добра и Зла. Я откатил в сторону последний камень и на секунду расслабился - я был свободен. Теперь осталось лишь добраться до энерговвода и спокойно отдыхать. Вечером над этим районом должна пролететь "Модель-Т". Раскрыв свой разум, я почувствовал, что где-то слева от меня есть кто-то живой. Я немного отдохнул, потом сел и выпрямил ногу при помощи рук. Когда боль несколько утихла, я разорвал штанину и увидел, что перелом закрытый. Я перевязал ногу настолько крепко, насколько это было возможно без шины, сверху и снизу от места перелома, потом медленно, очень медленно, перевернулся на живот и пополз в направлении энерговвода, оставив труп Шендона мокнуть под дождем. По ровному месту ползти было не так уж тяжело, но когда пришлось затаскивать себя на десятифутовый склон с наклоном градусов в 45, то я так выдохся, что некоторое время был не в силах даже выругаться. Чертов склон оказался не только крутым, но еще и скользким. Я оглянулся на Шендона и покачал головой. Он словно предчувствовал, что ему будет дана еще одна попытка. Вся его жизнь служила тому подтверждением. Бедняга... Я почувствовал укол жалости. Он был так близко к цели. Но он ввязался в скверную игру в неподходящее время и в неподходящем месте, совсем, как мой брат. И где теперь его голова и рука, хотел бы я знать? Я пополз дальше. До энерговвода было всего несколько сотен ярдов, однако я выбрал более длинный, но как мне казалось, менее трудный путь. Однажды, во время отдыха, мне почудилось, будто я слышу чье-то всхлипывание, которое прекратилось так быстро, что я не успел определить направление, откуда оно доносилось. Потом я услышал его снова. На этот раз оно было громче и источник находился где-то за моей спиной. Я подождал немного, и когда опять услыхал его, пополз в ту сторону. Через несколько минут я уперся в огромный валун, лежавший у подножья высокой каменной скалы. Приглушенный плач доносился откуда-то отсюда. Похоже, валун закрывал вход в пещеру, но у меня не было ни времени, ни желания заниматься исследованиями, поэтому я просто крикнул: - Эй! В чем дело? Тишина. - Эй! - Это ты, Фрэнк? - это был голос леди Карль. - Ну что, сучка, - сказал я. - Прошлой ночью ты советовала мне поспешить навстречу своей гибели. А как твои делишки? - Меня завалило, Фрэнк. Я не смогу сдвинуть с места этот камень. - Дорогуша, это не камень, а каменище. Я как раз по другую сторону. - Ты можешь вытащить меня отсюда? - А как ты здесь оказалась? - Я тут спряталась, когда началась вся эта свистопляска. Я пыталась вырыть ход под землей, но лишь сломала ногти и рассекла в кровь пальцы... Я никак не могу обойти камень... - Его, кажется, и не обойдешь. - Что произошло? - Была целая битва. Все погибли. Остались только мы с тобой, да кусочек острова. Идет дождь. - Ты вытащишь меня? - Мне повезет, если я сам выберусь отсюда... в таком состоянии. - Ты в другой пещере? - Нет, я снаружи. - Тогда, что значит "отсюда". - С этой проклятой скалы обратно на Вольную - вот что это значит. - Значит, придет помощь? - Ко мне, - уточнил я. - К вечеру сюда спуститься "Модель-Т". Она так запрограммирована. - На борту есть инструменты... Ты сможешь взорвать скалу или прорыть подземный ход? - Леди Карль, - ответил я. - У меня сломана нога, парализована рука и такое количество мелких порезов, растяжений, ушибов, ссадин и синяков, что я даже не стал их считать. Мне очень повезет, если я сумею забраться на корабль прежде, чем отрублюсь. И просплю потом не меньше недели. Прошлой ночью я предложил вам начать все сначала. Помните, что вы мне ответили? - Да... - Ну вот, теперь пришел ваш черед. Я развернулся на локтях и пополз прочь. - Фрэнк! Я промолчал. - Фрэнк! Подожди, не уходи! Ну пожалуйста! - А почему бы и нет? - поинтересовался я. - Помнишь, что ты сказал мне тогда, ночью?.. - Да, и прекрасно помню ваш ответ. Впрочем, все это было прошлой ночью, когда я был совсем другим человеком... У вас был шанс, и вы его упустили. Если бы у меня еще оставались силы, я выцарапал бы на валуне ваше имя и дату... И все же, приятно было с вами поболтать. - Фрэнк! Я даже не обернулся. "Перемены в твоем характере продолжают изумлять меня, Фрэнк." "Ага, ты тоже уцелел, Грин. Подозреваю, что ты в соседней пещере и тоже хочешь, чтобы тебя освободили." "Нет, я собственно всего в нескольких сотнях футов от тебя, прямо по направлению твоего движения. Рядом со мной энерговвод, но он уже ничем не может мне помочь. Я окликну тебя, когда ты подползешь поближе..." "Зачем?" "Близится мое время. Скоро я уйду в край смерти. Меня сильно потрепало прошлой ночью." "А что ты от меня-то хочешь? У меня своих забот по горло." "Я прошу о последнем обряде. Ты говорил, что совершил его для Дра Марлинга, поэтому наверняка знаешь, как и что. Ты также сказал, что у тебя есть глиттен..." "Я в это больше не верю. И никогда не верил. Я сделал это для Марлинга, потому что..." "Ты - высший жрец, носящий Имя Шимбо-Громовержца из Башни Темного Дерева. Ты не сможешь отказать мне." "Я отрекся от Имени." "Но ты же обещал походатайствовать о моем новом посвящении на Мегапее, если я тебе помогу. А я помог." "Все это так, но теперь уже слишком поздно - ты умираешь." "Тогда сделай то, о чем я прошу." "Я сделаю для тебя все, что в моих силах, кроме последнего обряда. После прошедшей ночи я в такие игры больше не играю." Я дополз до него. К тому времени дождь перешел в легкую морось. Он честно делал свое дело, вымывая из Грин-Грина жизненные соки... Пеайнец лежал, прислонившись спиной к камню, и, по крайней мере, в четырех местах сквозь его плоть проглядывала белизна кости. - Живучесть пейанцев поистине невероятна, - заметил я, - и все это ты умудрился заработать, когда упал тогда, прошлой ночью? Он кивнул. "Мне больно говорить, поэтому я вынужден продолжать общаться с тобой тем же способом. Я знал, что ты остался жив, и не позволял этому телу умереть, пока ты меня не найдешь. Я стащил со спины то, что осталось от моего рюкзака. - Вот, прими. Это от боли, действует на представителей пяти рас, в том числе и на вас. Он отстранил мою руку. "Я не хочу туманить сознание в свои последние минуты." - Грин, я не стану совершать обряд. Я дам тебе корень глиттена, и ты можешь сам пройти его, если хочешь. Но без меня. "Даже, если я дам тебе взамен то, о чем ты мечтаешь?" - Что? "Возможность снова воскресить их всех. И они не будут помнить о том, что произошло здесь." - Ленты! "Да." - Где они? "Услуга за услугу, Дра Сандау." - Отдай их мне! "Обряд..." ...Кати, новая Кати, которая никогда не встречалась с Майком Шендоном, моя Кати... И Ник - любитель разбивать носы... - Это нелегкий выбор, пейанец. "У меня нет другого выхода... и, пожалуйста, быстрее." - Хорошо, я пройду через все это вместе с тобой, в последний раз... Где ленты? "Когда обряд уже нельзя будет остановить, я скажу тебе." Я рассмеялся. - Ладно, ты мне не доверяешь, но я тебя не виню. "Ты скрываешь свои мысли за экраном. Может, ты задумал какую-то хитрость." - Возможно. Я сам толком не знаю. Я достал глиттен и разломил корень на куски нужной величины. - Мы отправимся в путь вместе, - начал я, - но лишь один из нас вернется обратно... Пройдя сквозь холодную сырость и сквозь теплую черную мглу, мы зашагали в сумеречном свете. Здесь не было ни ветра, ни звезд, лишь ярко зеленая трава, высокие холмы и неяркое северное сияние, которое мерцало над всей линией горизонта. Казалось, что все звезды рухнули наземь с голубовато-серо-черного неба, после чего их растолкли в пыль и рассеяли по вершинам холмов. Шли мы не спеша, тела наши снова были целы и невредимы. Могло показаться, что мы просто праздно шатаемся, но у нас была вполне определенная цель. Грин шел слева от меня среди холмов сна, навеянного глиттеном... А может, это был не сон? Все казалось вполне реальным. А наши измученные и искалеченные тела, мокнущие сейчас под дождем на голой скале - лишь полузабытый сон давно минувших дней... На самом деле мы всегда бродили здесь - а может так только казалось - и нас окутывала атмосфера мира и спокойствия. Все было почти таким же, как и тогда, когда я посетил это место в последний раз. А может, я никогда и не уходил отсюда. Некоторое время мы пели старинную пейанскую песню, затем Грин-Грин сказал: - Я отдаю тебе пай'бадру, Дра. Теперь мы с тобой квиты. - Это хорошо, Дра-тарл. - Я обещал тебе еще что-то... Ах да, ленты... Они лежат под той пустой зеленой оболочкой, что я имел честь носить все это время. - Понимаю. - Но они бесполезны. Я перенес их туда из тайника, где они хранились, но землетрясение, разрушившее остров, повредило их так же, как и образцы тканей. Однако, я сдержал свое слово, хотя и не лучшим образом. Но у меня не было выбора... Я не смог бы пройти этот путь один. Я должен был по идее расстроиться, но подобные чувства здесь были неуместны. - Ты сделал то, что должен был сделать, - успокоил я его. - Не тревожься. Быть может, это даже к лучшему, что я не смогу их вернуть. С тех пор, как они умерли в первый раз, все так переменилось. Они могли бы чувствовать себя одиноко в этом непривычном для них мире, как это когда-то было со мной. У них могло и не хватить сил бороться с этим миром. Пусть лучше все останется как есть. Назад пути нет. - Теперь я должен рассказать тебе о Рут Лэрис, - сказал он. - Она находится в лечебнице для умалишенных в Кобочо на Дрисколле. Она зарегистрирована, как Рита Лоуренс. Ее лицо изменено, сознание - тоже. Ты должен вызволить ее оттуда и направить к хорошему доктору. - Почему она там? - Это было проще, чем переправлять ее на Иллирию. - Ты никогда не задумывался, сколько боли ты причинил людям? - Нет. Видимо, я слишком долго работал с живой материей... - ...И весьма паршиво работал. Мне кажется, в этом повинен Белион. - Я не говорил об этом, чтобы ты не подумал, что я оправдываюсь, но мне тоже так кажется. Вот почему я пытался убить Шимбо. Именно эта часть моей личности жаждала твоей смерти. Как только Белион покинул меня, я понял, что натворил, и ужаснулся. Он должен был отправиться обратно в ничто, потому и явился Шимбо. Нельзя было позволить Белиону плодить уродство и коварство. Шимбо, кто рассыпает планеты в пространстве, как сверкающие жемчужины в океане темноты, должен был вновь вступить с ним в единоборство. Он победил и во Вселенной появится еще много прекрасных миров. - Нет, - покачал я головой. - Без меня он бессилен, а я отрекся от Имени. - Ты огорчен и подавлен тем, что тебе довелось пережить... Но нельзя так легко отказаться от своего призвания, Дра. Быть может, пройдет время... Я не ответил, ибо мои мысли уже текли по другому руслу. Мы шли путем смерти, каким бы приятным он ни казался под действием глиттена. И если обычный человек может пристраститься к нему из-за вызываемой им эйфории и видений, то телепаты используют глиттен в иных целях. Когда его принимает один человек, то у него обостряется ментальная восприимчивость. Если его одновременно примут двое - они увидят одинаковый сон. Для странтийцев это всегда один и тот же сон, который после длительных религиозно-психических тренировок подсознание воспроизводит чисто рефлекторно. Такова традиция. ...И оба они видят один сон, но лишь один пробуждается от грез. Глиттен используют в обряде смерти, чтобы умирающий уходил в некое место - от которого я вот уже тысячу лет стараюсь держаться подальше - не в одиночестве. Кроме того, этот эффект используется для проведения дуэлей, ибо назад всегда возвращается тот, чей дух сильнее. Такова природа наркотика - благодаря ему вступают в единоборство некие скрытые потенциалы двух разумов, хотя человек может и не подозревать об их существовании. Грин-Грин был в таком состоянии, что я мог не опасаться какой-нибудь прощальной ловушки мстительного пейанца. Даже, если это было задумано, как дуэль, мне нечего было бояться при данном соотношении сил. Но, шагая рядом с ним, я вдруг подумал, что под видом приятного мистического обряда я ускоряю его смерть на несколько часов. Убийство при помощи мысли. Я был рад помочь сотоварищу пройти его последний путь, раз ему того хотелось, но это заставило меня подумать о собственной смерти... Я уверен, что она вряд ли будет приятной. Говорят, что как бы вы ни любили жизнь, как бы ни желали, чтобы она длилась вечно, но однажды вы будете с нетерпением ждать прихода смерти и молиться, чтобы она пришла поскорее. Когда говорят об этом, имеют в виду избавление от мучений. Мол, все были бы рады тихо и мирно угаснуть. Я надеюсь, что не уйду так же мягко и спокойно в вечную ночь. Как сказал кто-то из великих: меня бесит умирание света. И я буду выть и драться за каждый миг жизни. Болезнь, что забросила меня в такую даль времен, заставила меня испытать страшные муки, даже мучительную агонию, прежде чем меня заморозили. Я много думал об этом и решил, что никогда не соглашусь на облегчение своего ухода из жизни. Я хочу жить и чувствовать до самого конца... Есть книга, автора которой я уважаю - это Андре Жид. Она называется "Плоды Земли". Он дописывал ее уже на смертном одре, зная, что жить ему осталось всего несколько дней. Он закончил ее за три дня и умер. В ней он описывает все прекрасные взаимопревращения земли, воздуха, огня и воды - того, что его окружало, и что он так любил, чему напоследок хотел сказать свое последнее "прощай"! Несмотря ни на что, он цеплялся за жизнь до последнего. В этом я с ним солидарен. Поэтому я не мог одобрить сделанный пейанцем выбор. Я бы предпочел лежать на камнях с переломанными костями, ощущать падающие капли дождя и удивляться им, слегка негодуя, в чем-то раскаиваясь и многого еще желая... Быть может, именно эта жажда жизни и сделала меня мироформистом, чтобы я сам мог творить жизнь, пока у меня есть еще на то силы... Мы поднялись на холм и остановились, глядя на раскинувшуюся внизу долину. Я уже заранее знал, какой она окажется. ...Беря начало меж двух массивных серых валунов, поросшая ярко-зеленой травой, что становилась все темнее и темнее по мере удаления от нас, она лежала перед нами - большая, темная долина. И вдруг где-то вдали я увидел полоску абсолютной тьмы - место, где царило Ничто. - Я пройду с тобой еще сотню шагов, - сказал я. - Спасибо, Дра. Мы спустились с холма и пошли по зеленой траве. - Как ты думаешь, что скажут на Мегапее, когда узнают, что я ушел. - Не знаю. - Скажи им, если тебя спросят, что я был глупцом, который раскаялся в своих поступках прежде, чем оказался здесь. - Я скажу. - И... - Да, это я тоже передам, - пообещал я. - Я попрошу, чтобы твои останки были перевезены в горы, где ты родился. Он склонил голову в знак благодарности. - Тогда все. Ты посмотришь, как я буду уходить? - Да. - Говорят, в конце дороги виден свет. - Так говорят. - Я пойду искать его. - Счастливого пути, Дра Грингр