кое  о  чем.  Тебе  не
интересно узнать, чье имя я вычеркнул, когда вносил в Книгу свое?
     - Что же это было за имя?
     - Как ни странно - твое. Право, тебе нужно почаще выбираться из дома.
Если бы ты не сидел тут постоянно, то ощутил бы холод, обратил бы внимание
на Щит и прочел бы запись в Книге. Потом ты отправился бы нести  службу  у
Щита, а я не стал бы твоим пленником, и всех этих неприятностей можно было
бы избежать. Отсюда мораль: побольше упражнений на свежем воздухе. Так-то.
     - Тогда ты стал бы пленником барона или опять вернулся бы в Глив.
     - Спорный вопрос, - сказал Джек, бросив взгляд через плечо. -  Теперь
занавес занялся, как надо, и  можно  отправляться.  Через...  скажем,  три
сезона, может меньше, как знать?.. когда бы ни закончилась твоя  служба  у
Щита, ты, конечно же, отыщешь меня. Если сразу не получится,  не  теряйся.
Добивайся своего. Когда я буду готов, мы встретимся. Я отберу у тебя Ивен.
Я отберу у тебя Хай-Даджен. Я уничтожу твоих нетопырей. Я  буду  смотреть,
как ты идешь от жизни к смерти и обратно - не один раз. Ну, а пока прощай.
     Он повернулся и пристально осмотрел свою тень.
     - Я не буду твоей, Джек, - услышал  он  голос  Ивен.  -  Все,  что  я
говорила, правда. Я скорее убью себя, чем стану твоей.
     Он глубоко вдохнул ароматный воздух, потом сказал:
     - Посмотрим.
     И шагнул вперед, в тень.



        6

     С  сумкой  за  плечами  он  шел  на  восток,  а  небо  тем   временем
просветлело. Воздух был прохладным, меж серых трав вились струйки  тумана.
Туманом были полны долины и  глубокие  ущелья.  Сквозь  прозрачную  пелену
облаков пробивался свет  звезд.  Налетавшие  с  ближайшего  озера  ветерки
влажно бились о каменистую землю.
     Джек на минуту остановился и перебросил  ношу  на  правое  плечо.  он
обернулся и посмотрел на страну тьмы, которую покидал.  Шел  он  быстро  и
ушел далеко. Но нужно было уйти еще дальше. С каждым шагом,  который  Джек
делал к свету, силы врагов, способные сокрушить его, ослабевали. Вскоре он
станет для них недосягаем. Но враги и дальше  будут  искать  его,  они  не
забудут. Значит, удрав, он  поступил  правильно.  Он  будет  тосковать  по
царству тьмы с его жестокостью и ведьмовством, восторгами и чудесами.  Оно
было его жизнью: в нем было и то, что он ненавидел, и то, что любил.  Джек
знал, что ему придется вернуться и принести с собой то,  что  удовлетворит
оба эти чувства.
     Повернувшись, он продолжил свой путь.


     Тени перенесли его в тайник неподалеку от Сумеречных Земель,  где  он
хранил накопленные за многие годы магические рукописи. Он бережно завернул
их и понес с собой на восток. Как только он попадет в Сумеречные Земли, то
окажется в безопасности, а когда минует их, то будет вне всякой опасности.
     Карабкаясь, он продирался по Рениссалским горам. Там, где горная цепь
ближе всего подходила к Сумеречным Землям, Джек увидел самую высокую  гору
- Паникус.
     Поднявшись выше тумана, Джек увидел  вдали  неясный  силуэт  Утренней
Звезды на фоне Эвердон - Вечного Рассвета. Там, на своем  утесе,  Утренняя
Звезда  лежал  неподвижно,  с   поднятой   головой,   лицом   к   востоку.
Непосвященному он показался бы скульптурой, созданной  ветром  на  вершине
Паникуса. В самом деле, больше, чем наполовину он был камнем, его  кошачий
торс был со скалой одним целым. Сложенные крылья  были  прижаты  к  спине,
Джек знал, хотя подходил к нему сзади, что руки Утренней  Звезды  все  еще
скрещены на груди, левая поверх правой, что втер не спутал его похожие  на
проволоку волосы и бороду, и что лишенные век глаза все еще  уставлены  на
восточный горизонт.
     Тропинки  не  было.  Последние  несколько  сот  футов  подъема  Джеку
пришлось преодолевать почти  отвесный  каменный  склон.  Тени  здесь  были
густыми, и Джек как всегда шагал вверх, будто шел по равнине. Не успел  он
достичь вершины, как вокруг завизжали ветры, но и они не  заглушили  голос
Утренней Звезды, который шел словно из недр горы.
     - Доброе утро, Джек.
     Тот стоял слева от него и смотрел наверх, где черную,  как  покинутая
им ночь, голову Утренней Звезды закрыло облачко.
     - Утро? - сказал Джек.
     - Почти. Всегда почти утро.
     - Где?
     - Везде?
     - Я принес тебе выпить.
     - Я пью дождевую воду из туч.
     - Я принес вино, сделанное из винограда.
     Огромная,  испещренная  шрамами  от  ударов  молний,  фигура  тут  же
повернулась  к  нему,  рога  склонились  вперед.  Джек  отвел  взгляд   от
немигающих глаз, цвет которых никак не мог запомнить. В глазах, никогда не
видавших того, на что должны были бы смотреть, есть что-то жуткое.
     Он опустил левую руку  и  перед  Джеком  оказалась  покрытая  шрамами
ладонь. Джек поставил на нее мех с  вином.  Утренняя  Звезда  поднял  его,
выпил и уронил к ногам Джека. Он утер рот тылом ладони, легонько срыгнул и
снова уставился на восток.
     - Что тебе нужно, Джек-из-Тени? - спросил он.
     - От тебя? Ничего.
     - Тогда почему же ты всякий раз, как идешь  этой  дорогой,  приносишь
мне вино?
     - По-моему, ты его любишь.
     - Да.
     - Ты, наверное, мой единственный друг, - сказал Джек. -  У  тебя  нет
ничего, что мне хотелось бы украсть. У меня нет ничего, что тебе  было  бы
действительно нужно.
     - Может, тебе жаль меня? Я ведь привязан к этому месту?
     - Что такое жалость? - спросил Джек.
     - То, что удерживает меня здесь в ожидании зари.
     - Ну так во мне ее нет, - сказал Джек, - потому что у меня есть нужда
не сидеть на одном месте.
     - Знаю. Полмира узнало, что ты нарушил договор.
     - А знают они, почему?
     - Нет.
     - А ты?
     - Конечно.
     - Откуда?
     По форме облака я узнал, что далеко отсюда, в одном городе три сезона
спустя кто-то поссорится с женой и убийцу повесят раньше,  чем  я  закончу
говорить. Падает камень, и по его падению я узнаю, сколько девиц  лишилось
чести, и как движутся айсберги на другом  краю  света...  По  тому,  каков
ветер, я определяю, куда в  следующий  раз  ударит  молния.  Я  так  долго
смотрел, и настолько сам часть всего этого,  что  от  меня  ничего  нельзя
скрыть.
     - Ты знаешь, куда я иду?
     - Да.
     - А что я там буду делать?
     - И это тоже.
     - Тогда, если знаешь, скажи - сбудется ли мое желание?
     - Твой план удастся, но к тому времени может получиться так,  что  ты
уже захочешь совсем другого.
     - Я не понимаю тебя, Утренняя Звезда.
     - Я знаю и это. Но так со всеми оракулами, Джек. Когда происходит то,
что было предсказано, то, кто спрашивал, уже  не  тот  же  самый  человек,
каким был, когда задавал вопрос.  Невозможно  заставить  человека  понять,
каким  он  станет  с  течением  времени,  а  тот,  для  кого   пророчество
действительно верно, всего лишь его будущее "я".
     - Очень мило, - сказал Джек. - Но я-то - не  смертный.  Я  -  человек
тьмы.
     - Вы все смертны, неважно, какую часть мира зовете своей родиной.
     - Я не меняюсь. У меня нет души.
     - Меняешься, - сказал Утренняя Звезда. - Все, что живет, меняется или
умирает. Ваш народ холоден, но ваш мир - теплый и  имеющий  и  обаяние,  и
очарование, и чудеса. Вы не можете понять тех, кто обитает  на  освещенной
стороне планеты - но их наука так же холодна,  как  ваши  сердца.  Они  бы
приняли ваш мир, если бы так его не боялись, а вам пришлись бы по вкусу их
чувства, если бы не та же причина. Тем не менее, в каждом из вас  заложены
способности. Только страх  мешает  открыть  дорогу  пониманию  -  ведь  вы
зеркальное отражение друг друга. Поэтому не говори мне о душе, человек. Ты
никогда ее не видал.
     - Ты прав. Я не понимаю.
     Джек уселся на камень, и стал смотреть на восток  вместе  с  Утренней
Звездой.
     Через некоторое время он сказал:
     - Ты говоришь, что ждешь  здесь  рассвета,  чтобы  увидеть,  как  над
горизонтом встает солнце.
     - Да.
     - Мне кажется, тебе придется ждать вечно.
     - Возможно.
     - Ты не знаешь? Я думал, ты знаешь все.
     - Многое - но не все. Это не одно и то же.
     - Тогда скажи мне вот что. Я  слышал,  что  смертные  считают  сердце
земли расплавленным  демоном;  говорят,  когда  спускаешься  к  нему,  жар
усиливается.  Если  земная  кора  лопнет,  вырвутся   языки   пламени,   а
расплавленные минералы образуют вулканы. А я знаю, что вулканы - дело  рук
духов огня, которые, если их побеспокоить,  плавят  вокруг  себя  почву  и
выбрасывают ее наверх. Живут  они  в  маленьких  норках.  Мимо  них  можно
спуститься довольно далеко,  и  жара  усиливаться  не  будет.  Если  зайти
достаточно  далеко,  попадешь  в  самое  сердце  земли  -  оно  вовсе   не
расплавленное. Там находится Машина с огромными пружинами, как в часах,  с
механизмами, рычагами, противовесами. Я знаю, что  это  правда,  поскольку
бывал в тех краях и был  неподалеку  от  Машины.  Но  смертные  все  равно
находят способ доказать, что верна их точка  зрения.  Один  человек  почти
убедил меня, хотя я-то знал лучше. Как такое может быть?
     - Вы оба были правы, - сказал Утренняя Звезда. - И говорили об одном,
хотя ни один из вас не  видит  того,  что  есть  на  самом  деле.  Все  вы
расцвечиваете реальность в соответствии со своими средствами наблюдения за
ней. А если пронаблюдать за ней невозможно, вы ее боитесь.  Для  тебя  это
Машина. Для них - демон.
     -  Я  знаю,  что  звезды  -  прибежище  духов   и   богов...   Иногда
дружественных, иногда нет, а чаще - равнодушных. Все они рядом,  их  легко
отыскать. Если правильно воззвать к ним, они откликнутся. А те, кто  живет
на дневной стороне планеты, твердят, что  звезды  очень  очень  далеко,  и
ничего разумного там нет. Опять...
     - Опять это не что иное, как два способа видеть реальность. И  оба  -
верные.
     - Если существует  два  способа,  может  ли  не  быть  третьего?  Или
четвертого? Или, получается, что их столько же, сколько людей?
     - Да, - сказал Утренняя Звезда.
     - Тогда какой же из них правильный?
     - Все.
     - Но можно ли, несмотря на это, видеть все так, как оно есть на самом
деле?
     - Утренняя Звезда не ответил.
     - А ты, - сказал Джек. - А ТЫ видел реальность?
     - Я вижу облака и падающие камни. Я чувствую ветер.
     - Но по ним ты каким-то образом узнаешь все остальное?
     - Я... Однажды... Я жду восхода солнца. Вот и все.
     - Ты знаешь, куда я иду и что собираюсь делать, - сказал Джек немного
спустя. - Ты знаешь, что произойдет, и  каким  я  стану  много  позже.  Ты
способен видеть все это отсюда, со своей горы. Может быть, ты даже знаешь,
когда я, наконец, умру в последний раз, и как это случится. Из-за тебя моя
жизнь  начинает  казаться  бесполезной,  а  рассудок  -   чем-то,   просто
существует и не в состоянии влиять на события.
     - Нет, - сказал Утренняя Звезда.
     - Я чувствую, ты сказал это просто, чтобы я не был несчастен.
     - Нет. Я сказал это потому, что на твою  жизнь  падают  тени,  сквозь
которые я не могу пробиться.
     - Почему не можешь?
     - Может быть, наши жизни  каким-то  образом  переплетаются.  От  меня
всегда скрыто то, что влияет на мое существование.
     - В любом случае, это кое-что, - сказал Джек.
     - ...Или это, может быть, потому, что,  когда  ты  получишь  то,  что
ищешь, то станешь непредсказуемым.
     Джек рассмеялся.
     - Это будет приятно, - сказал он.
     - Возможно, не так приятно, как ты думаешь.
     Джек пожал плечами.
     - Как бы то ни было, выбора у меня нет - я могу только ждать.  А  там
посмотрим.
     Далеко внизу, слева от него, слишком далеко для того, чтобы  услышать
мерный рев, водяной вал промчался сотни футов  и  исчез  за  остроконечной
скалой. Еще ниже, на равнине, через сумрачный лес текла широкая река.  Еще
дальше на берегу Джек увидал дымы деревни. На мгновение, непонятно почему,
ему захотелось пройтись по ней, заглядывая во дворы и окна.
     - Почему же, - спросил он, Упавшая Звезда,  который  дал  нам  знание
Искусства, не дал его и смертным тоже?
     - Может быть, - сказал Утренняя Звезда, - те смертные,  что  наиболее
склонны к теологии, спрашивают, отчего он не дал людям тьмы знание  науки.
Какая разница? Я слышал, что ни  то,  ни  другое  не  было  даром  Упавшей
Звезды, что это - изобретение человека, и что его дар, скорее,  заключался
в разуме, сознании, которое само создает свои собственные системы.
     Потом, пыхтя, сопя и сильно пульсируя темно-зелеными сосудами, на  их
каменный уступ опустился дракон. Они не  услышали  его  приближения  из-за
ветра. Он лежал, часто выдыхая короткие  языки  пламени.  Через  некоторое
время глаза, похожие на красные яблоки, повернулись вверх.
     - Здравствуй, Утренняя  Звезда,  -  сказал  он  шелковым  голосом.  -
Надеюсь, тебе не помешает,  если  я  тут  минутку  отдохну.  Ш-ш-ш!  -  он
выдохнул длинный язык пламени, осветив весь уступ.
     - Отдыхай, ладно, - сказал Утренняя Звезда.
     Дракон заметил Джека, сосредоточил на нем взгляд и не отводил глаз.
     - Я стал слишком стар, чтобы перелетать через эти горы, - сказал  он.
Но ближайшее стадо овец пасется возле деревни на той стороне.
     Джек поставил ногу в тень,  которую  отбрасывал  Утренняя  Звезда,  и
спросил:
     - Так почему ты не переберешься на ту сторону?
     - Мне причиняет  беспокойство  свет,  -  ответил  дракон.  Мне  нужно
отлеживаться в темноте.
     И спросил Утреннюю Звезду:
     - Это твой?
     - Что - мой?
     - Человек.
     - Нет. Он сам по себе.
     - Тогда я могу сэкономить силы на путешествии и заодно очистить  твой
уступ. Он больше овцы, хотя, несомненно, не такой вкусный.
     Когда дракон выдохнул в его сторону огненный фонтан,  Джек  полностью
переместился в тень. Он вдохнул, и пламя исчезло. Джек выпустил его  назад
в дракона.
     Тот удивленно фыркнул, прижимая крылья к увлажнившимся глазам.  Тогда
тень подползла к нему и упала ему на морду. Это  пресекло  вторую  попытку
испепелить Джека.
     - Ты! - сказал дракон, глядя на укутанную в тени фигуру. -  Я  думал,
ты житель Сумеречных Земель, пришедший надоедать бедняге Утренней  Звезде.
Но теперь я узнал тебя. Ты - тот неизвестный, который ограбил  мою  тайную
сокровищницу. Что ты сделал с моей диадемой из бледного золота с  бирюзой,
и моими четырнадцатью серебряными браслетами великолепной работы с  мешком
лучших драгоценных камней, числом двадцать семь?
     - Теперь это - часть МОИХ сокровищ, - сказал Джек, -  а  сейчас  тебе
лучше отправиться в дорогу. Хоть ты и больше куска баранины и, несомненно,
не такой вкусный, я могу тобой разговеться.
     Он опять выдохнул пламя и дракон подался назад.
     - Прекрати! - сказал дракон. - Дай мне отдохнуть здесь еще немного, и
я отправлюсь.
     - Сейчас же! - сказал Джек.
     - Ты жесток, человек-тень. - Дракон вздохнул. - Ну, ладно.
     Он  поднялся,  балансируя  длинным  хвостом,   и   пыхтя,   вразвалку
направился к краю. Оглянувшись, он сказал:
     - Ты полон ненависти! - и, перевалившись через край, исчез из вида.
     Джек подошел к краю и смотрел, как тот падает.  Когда  казалось,  что
сейчас он разобьется насмерть о склон горы,  дракон  расправил  крылья  и,
подхваченный воздушным потоком, набрал высоту и скользнул по направлению к
деревеньке на берегу реки в лесу.
     Удивительно, зачем нужен разум, - сказал Джек, - если  он  не  меняет
природы зверя.
     - Этот дракон когда-то был человеком, - сказал Утренняя Звезда. - Его
алчность сделала его таким, каков он сейчас.
     - Это мне знакомо,  -  сказал  Джек,  -  поскольку,  коротко  говоря,
однажды мне пришлось быть крысой.
     - Тем не менее, ты одолел свою страсть и вернулся  к  людям,  -  как,
возможно, в один прекрасный день вернется и он. С помощью своего разума ты
преодолел кое-что из того, что заставляет тебя быть  предсказуемым.  Разум
обычно меняет своего обладателя. Почему ты не убил дракона?
     - Ни к чему было, - начал Джек. Потом он рассмеялся:
     - Его труп провонял бы тебе все скалы.
     - Может, ты решил,  что  нет  необходимости  убивать  того,  кого  не
собираешься съесть, или того, кто на самом деле тебе не угрожает?
     - Нет, сказал Джек, - поскольку  теперь  я  несу  ответственность  за
смерть овцы и за то, что в будущем кто-то из жителей деревни останется без
пищи.
     Чтобы распознать возникший звук, Джеку понадобилось несколько секунд.
Раздался звенящий, клацающий  шум.  Утренняя  Звезда  сжал  зубы.  Налетел
холодный ветер. Свет на востоке потускнел.
     - ...Может быть, ты был прав,  -  услышал  он  тихий  голос  Утренней
Звезды, словно тот обращался не к нему, - насчет разума.
     И он слегка наклонил большую темную голову.
     Джек, чувствуя неловкость, не смотрел на него. Он следил взглядом  за
немигающей белой звездой, которая всегда  его  тревожила.  Она  пересекала
небо на востоке справа налево.
     - Тот, кто управляет этой звездой, - сказал он, -  противится  любому
общению. Она движется не так, как другие, быстрее. Она не мерцает. Почему?
     - Это - не настоящая звезда, это искусственный объект, помещенный  на
орбиту Твилайта учеными с дневной стороны.
     - Для чего?
     - Чтобы наблюдать за границами.
     - Зачем?
     - Ты ее боишься?
     - У нас нет никаких таких штук на их стороне.
     - Я знаю.
     - Но разве ты сам не наблюдаешь за границей -  по-своему?  -  спросил
Джек.
     - Конечно.
     - Зачем?
     - Чтобы знать обо всем, что пересекает ее.
     - И только? - фыркнул Джек. - Если эта штука  и  вправду  летает  над
Твилайтом, то она будет подчиняться волшебству так же, как своим  законам.
Достаточно сильное заклятие ее достанет! Когда-нибудь я сшибу ее оттуда.
     - Зачем? - спросил Утренняя Звезда.
     - Чтобы показать, что  мое  волшебство  сильнее  их  науки...  Станет
сильнее в один прекрасный день.
     - Поиски превосходства не пойдут на пользу ни одной из сторон.
     - Пойдут - если оказаться на стороне, у которой пальма первенства.
     - И все-таки, чтобы рискнуть, ты воспользуешься их методами.
     - Я буду пользоваться всем, что понадобится для достижения моей цели.
     - Интересно, каков будет результат.
     Джек отошел к восточному  склону  вершины,  перепрыгнул  через  край,
отыскал ногой выступ и посмотрел наверх.
     - Ладно. Ждать с тобой восхода солнца я не могу. Мне надо  идти...  и
стащить вниз эту штуковину. Пока, Утренняя Звезда.
     - Доброе утро, Джек.
     С мешком на плече, словно разносчик, Джек пошел навстречу  свету.  Он
прошел через разрушенный город Дедфут и  даже  не  поглядел  на  опутанные
паутиной   изваяния   бесполезных    богов    -    его    самую    главную
достопримечательность. С их алтарей красть  было  нечего.  Плотно  обернув
голову шарфом, он торопливо прошел  по  знаменитой  Улице  Поющих  Статуй,
каждая из которых,  будучи  по  натуре  индивидуалисткой,  заслышав  шаги,
начинала свою собственную песню. Перестав, наконец,  бежать  9а  было  это
много позже), Джек вышел из  города  запыхавшись,  отчасти  оглохнув  и  с
больной головой.
     Опустив кулак, он растерял слова и замер на середине проклятия. Он не
мог придумать, какую кару призвать на эти  заброшенные  руины,  чтобы  она
была для них внове.
     "Когда я стану править, все будет иначе", - решил он.  -  "Города  не
будут строиться так хаотично, чтобы потом превращаться в такое".
     Править?
     Мысль была непрошенной.
     А почему бы и нет? - спросил он себя. - Если я обрету  силу,  которую
ищу, почему бы не использовать ее для достижения всего, чего я ни пожелаю.
Потом, когда я отомщу, мне придется иметь дело со всеми, кто сейчас против
меня. Почему бы не выступить в роли завоевателя?  Я  -  единственный,  чьи
силы не  сосредоточены  в  определенном  месте.  Если  только  я  заполучу
Утерянный Ключ - Кольвинию - то сумею выгнать всех  прочих  с  их  земель.
Наверное, я все время думал об этом. Я  награжу  Розали  за  то,  что  она
подсказала мне путь... А к своему  списку  я  кое-кого  добавлю.  Отомстив
Повелителю Нетопырей, Бенони, Смейджу, Квазеру и  Блайту,  я  доберусь  до
барона, а также прослежу за тем, чтобы у Неумирающего Полковника появились
причины сменить имя.
     Джека забавляло, что, помимо прочего, в  его  мешке  лежат  те  самые
рукописи,  что  вызвали  гнев  Повелителя  Нетопырей.  Какое-то  время  он
действительно прикидывал, не предложить ли их в  обмен  на  свою  свободу.
Единственная причина,  по  которой  он  этого  не  сделал,  заключалась  в
сознании того,  что  либо  Повелитель  Нетопырей  примет  их,  но  его  не
выпустит, либо - что было бы еще хуже - станет торговаться.  Необходимость
вернуть украденное стала бы для  него  самой  большой  потерей  лица,  чем
когда-либо. А избежать этого можно было только сделав то, чем он теперь  и
занимался: получив силу, которая даст  ему  удовлетворение.  Конечно,  без
рукописей это было бы куда труднее, и...
     У него закружилась  голова.  Он  решил,  что  бы  прав,  поговорив  с
Утренней Звездой. Головная боль была результатом того, что в его  сознании
возник диссонанс, подобный шуму от двух сотен статуй Дедфута.
     Вдали справа от него снова появился спутник жителей  дневной  стороны
планеты. По мере того, как Джек шел вперед, становилось светлее. В далеких
полях курились дымки. Он заметил впереди первые ростки зелени.  Облака  на
востоке засветились ярче. Впервые за много лет его  слуха  достигла  песня
птицы, а когда он отыскал на ветках певца, то увидел яркое оперение.
     Добрый знак, решил он, когда тебя встречают песней.
     Он затоптал костер, забросал его вместе с  косточками  и  перьями,  и
двинулся навстречу дню.



        7

     Примерно в середине семестра Джек ощутил медленное приближение. Каким
образом, он не был уверен. Здесь, казалось, его восприятие было ограничено
так же, как и у его товарищей. Тем не менее, нечто искало Джека -  ощупью,
прячась, петляя, возвращаясь и снова выправляя свой путь. Джек  это  знал.
Что касается природы этого, у Джека не было  на  этот  счет  ни  малейшего
представления. Хотя в моменты, подобные этому, он с недавних  пор  ощущал,
что это существо все ближе.
     Джек прошел восемь кварталов от университетского городка  к  Дагауту,
минуя высокие здания с  окнами,  похожими  на  дырочки  в  перфокарте,  по
улицам, где, несмотря на прошедшие  годы,  выхлопные  газы  все  еще  были
невыносимыми для его  носа.  Он,  петляя,  шел  по  улицам.  На  тротуарах
валялись банки из-под пива, а  из  промежутков  между  домами  вываливался
мусор. Из окон, с лестниц, из дверей люди с равнодушными лицами наблюдали,
как он проходит. Высоко над головой небо разрезал пассажирский  лайнер,  а
потом вечно неподвижное солнце попыталось пригвоздить  его  к  раскаленной
мостовой, не давая тени.  Возившиеся  у  открытого  пожарного  крана  дети
бросили игру и смотрели, как он идет мимо. Потом  появилось  что-то  вроде
намека на ветер, журчание воды, под одним  из  карнизов  раздался  хриплый
птичий крик. Он швырнул сигарету в сточную канаву и стал смотреть, как она
уплывает. Везде сплошной свет, никакой тени, подумал  он.  Странно,  никто
ничего не заметил. Где же я это оставил?..
     Там, где свет быт тусклее, кое-что переменилось. То ли нечто пришло в
этот мир, то ли исчезло из него.  Поэтому  возникло  неосознанное  чувство
разобщенности - его не было, когда день сиял во всей красе. С ним возникли
и другие чувства и образы. Словно тени, несмотря на его  невосприимчивость
к  ним,  все  еще  пытались  воззвать  к   нему.   Потому-то,   заходя   в
малоосвещенный бар, Джек понял, что нечто, искавшее его, приближается.
     Когда он очутился на окраине Дагаута,  дневная  жара  спала.  Там,  в
падавшем сквозь стекло розовом свете свечи, он заметил ее  темные  волосы,
тронутые кое-где оранжевыми  отсветами.  Пробираясь  между  столиками,  он
почувствовал, как спадает напряжение - в первый раз  с  тех  пор,  как  он
оставил свою аудиторию.
     Он проскользнул в кабину напротив нее и улыбнулся.
     - Привет, Клэр.
     Она уставилась на него, широко раскрыв темные глаза.
     - Джон! Ты в своем репертуаре, - сказала она. - Просто раз - и вот он
ты.
     Джек продолжал улыбаться, разглядывая ее тяжеловатые черты,  след  от
очков, легкую припухлость под глазами, несколько упавших на лоб соломенных
прядей.
     - Как коммивояжер, - сказал он. - А вот и официант.
     - Пиво.
     - Пиво.
     Оба со вздохом откинулись на спинки стульев и стали смотреть друг  на
друга.
     Потом она засмеялась.
     - Ну и год! - заявила она. - До чего же я рада, что семестр кончился!
     Он кивнул.
     - Все еще самый большой выпускной класс...
     - ...И несданные книжки, которых мы уже не увидим.
     - Поговори с кем-нибудь из  канцелярии,  -  сказал  он.  -  Подай  им
список...
     - Выпускники игнорируют штрафы.
     - Когда-нибудь им понадобятся копии диплома. Если они начнут  просить
их,  поставь  из  перед  фактом,  что  они  ничего  не  получат,  пока  не
расплатятся.
     Она наклонилась вперед.
     - Хорошая мысль!
     - Конечно. Если речь пойдет об устройстве на работу,  они  родят  эти
книги.
     - Когда ты устраивался на кафедру антропологии, ты  не  услышал  зов.
Тебе надо было стать администратором.
     - Я работал там, где хотел.
     - А почему ты говоришь в прошедшем времени? - спросила она.
     - Не знаю.
     - Случилось что-нибудь?
     - Честное слово, ничего.
     Но ощущение оставалось. Уже близко...
     - Твой контракт, - сказала она. - Были какие-нибудь неприятности?
     - Нет, - сказал он. - Никаких.
     Принесли пиво. Он взял свою кружку и начал пить. Скрестив под  столом
ноги, он коснулся ноги Клэр. Она не отодвинулась - но, в конце концов, она
всегда веля себя так. Со мной ли, с кем-то другим, подумал  Джек.  Хорошая
девочка, но слишком хочет замуж. За семестр она потеряла  со  мной  всякое
терпение. Теперь в любой день...
     Он отбросил эту мысль. Встреть он ее раньше, он мог  бы  жениться  на
ней, потому что возвращаясь туда, где он должен был быть и  оставляя  жену
здесь, был бы абсолютно спокоен. Но он встретил ее только в этом семестре,
а его дело близилось к завершению.
     - Как насчет часов по субботам, о которых ты говорил? - спросила она.
- Уже что-нибудь решил?
     - Не знаю. Это зависит кое от каких исследований, которыми я как  раз
сейчас занят.
     - И насколько ты продвинулся?
     - Узнаю, когда получу машинное время. Я поэтому и пришел.
     - Скоро?
     Он посмотрел на часы и кивнул.
     - Так скоро? - спросила она. - Если результат будет благоприятным?..
     Он закурил.
     - Тогда это может случиться в следующем семестре, - сказал он.
     - Но ты говорил, что твой контракт...
     - ...В полном порядке, - сказал он. - Но я его не  подписал.  Еще  не
подписал.
     - Ты как-то сказал, что тебе кажется, будто Квилиэн тебя не любит.
     - Не любит. Он старомоден. Ему кажется, что я провожу  слишком  много
времени у компьютера. И слишком мало в библиотеках.
     Она улыбнулась.
     - Я тоже.
     - Как  бы  там  ни  было,  я  слишком  популярный  лектор,  чтобы  не
предложить мне возобновить контракт.
     - Тогда почему ты не подписал его? Хочешь прибавки?
     - Нет, - сказал он. - Но если я попрошу  часы  по  субботам,  забавно
будет сказать ему, чтобы он выкинул этот контракт. Не то чтобы я отказался
подписать контракт и ушел, если это нужно будет для моих исследований,  но
я с удовольствием скажу доку Квилиэну, куда ему запихать его предложение.
     - Значит, у тебя на подходе что-то важное?
     Он пожал плечами.
     - Как твой семинар?
     Она рассмеялась.
     - Ты - как кость в горле у профессора Уизертона. Он почти всю  лекцию
посвятил тому, чтобы расправиться  с  твоим  курсом  "Философия  и  обычаи
царства тьмы".
     - Мы расходимся во мнении по многим вопросам, но он  там  никогда  не
бывал.
     - Он намекал, что ты тоже. Он согласен  с  тем,  что  там  феодальное
общество, и что некоторые из тамошних лордов действительно могут  считать,
что будто в своих владениях имеют непосредственную власть  надо  всем.  Он
отрицает саму идею их объединения Договором, который основан на положении,
что небеса упадут, если их не поддерживать чем-то вроде Щита,  сотрудничая
в области магии.
     - Но что же тогда поддерживает жизнь в этой части мира?
     - Кто-то задал такой вопрос. Он сказал, что это проблема для физиков,
а не для социологов-теоретиков. Хотя лично он считает, что к  этому  имеет
отношение утечка энергии из наших силовых экранов на больших высотах.
     Джек фыркнул.
     - Надо бы взять его разок в экспедицию. И его дружка Квилиэна тоже.
     - Я знаю, что ты бывал в царстве тьмы, - сказала она. - Фактически  я
думаю, что твоя связь с ним куда сильнее, чем ты говоришь.
     - Это как?
     - Если бы ты сейчас мог себя видеть, ты бы понял. Я  долго  не  могла
сообразить, в чем дело, но когда заметила, отчего у тебя в  таких  местах,
как  это  странный  вид,  все  стало  ясно...  Твои   глаза.   Они   более
чувствительны к свету, чем у всех, кого  мне  приходилось  видеть  раньше.
Стоит тебе попасть из света в  полумрак,  как  здесь,  и  зрачки  делаются
огромными. Вокруг них остается только тоненькая полоска радужки. И  еще  я
заметила, что темные очки, которые  ты  почти  не  снимаешь,  куда  темнее
обычных.
     - У меня глаза не  в  порядке.  Вижу  я  неважно,  а  яркий  свет  их
раздражает.
     - Вот я и говорю.
     В ответ он улыбнулся.
     Джек смял сигарету, и, словно это было сигналом,  из  колонки  высоко
над ними раздалась тихая расслабляющая музыка. Он отхлебнул еще глоток.
     - Я полагаю, Уизертон фотографировал выкапывание трупов?
     - Да.
     "А если я умру здесь?" - подумал он. - "Что будет со мной? Лишусь  ли
я Глива и возвращения?"
     - Что-то не так? - спросила она.
     - В смысле?
     - У тебя раздуваются ноздри. А брови нахмурены.
     - Ты слишком много на меня смотришь. Все из-за этой жуткой музыки.
     - Мне нравится на тебя смотреть, - сказала  она.  -  Давай  допьем  и
пойдем ко мне. Я сыграю тебе что-нибудь  другое.  И  потом,  у  меня  есть
кое-что, что я хотела бы показать тебе. И спросить тебя об этом.
     - Что?
     - Давай подождем.
     - Ладно.
     Они допили пиво и Джек расплатился. Они  ушли.  Когда  они  вышли  на
свет, его опасения уменьшились.


     Они поднялись на третий этаж и вошли в ее квартиру.  Едва  переступив
порог, Клэр остановилась и тихонько откашлялась.
     Джек,  быстро  передвинувшись   влево,   протиснулся   мимо   нее   и
остановился.
     - Что это? - спросил он, обшаривая комнату взглядом.
     - Я уверена, что когда я уходила, этого не было.  Бумаги  на  полу...
По-моему, этого стула здесь не было. И ящик был закрыт. И дверца шкафа...
     Он вернулся к ней, поискал царапины на  дверном  замке  и  не  нашел.
Тогда он пересек комнату. Когда он зашел в  спальню,  она  услышала  звук,
который мог быть только щелканьем складного ножа.
     Через минуту он вышел, исчез в соседней комнате,  а  оттуда  пошел  в
ванную. Когда он снова появился, то спросил:
     - Окно возле столика было открыто, как сейчас?
     - Наверное, - сказала она. - Наверное да.
     Он вздохнул. Потом осмотрел подоконник и сказал:
     - Может быть, бумаги сбросило порывом ветра.  Что  касается  ящика  и
шкафа, держу пари, ты утром  сама  оставила  их  открытыми.  И,  вероятно,
забыла, что переставила стул.
     - Я очень педантичный человек, - сказала она, закрывая входную дверь.
А потом обернулась и добавила:
     - Но я думаю, ты прав.
     - Почему ты нервничаешь?
     Она ходила по комнате, собирая бумаги.
     - Откуда у тебя нож? - спросила она.
     - Какой нож?
     Она захлопнула шкаф, повернулась и посмотрела на него.
     - Который был у тебя в руке минуту назад!
     Он вытянул руки ладонями кверху.
     - У меня нет ножа. Если хочешь, обыщи меня. Оружия ты не найдешь.
     Она подошла к комоду  и  задвинула  ящик.  Нагнувшись,  Клэр  открыла
нижний ящик и вынула нечто, завернутое в газету.
     - Это не все, - сказала она. - Почему я нервничаю? Вот почему!
     Она положила сверток на стол и развязала веревочку.
     Джек подошел к ней и смотрел, как она  разворачивает  газеты.  Внутри
оказались три очень старых книги.
     - Я думал, ты уже забрала их обратно.
     - Я собиралась...
     - Мы же договорились!
     - Я хотела узнать, где и как ты их заполучил.
     Он покачал головой.
     - А еще мы договорились, что, если мне надо будет их вернуть,  ты  не
станешь задавать подобные вопросы.
     Она уложила книги рядком. Потом указала на корешок одной из них и  на
обложку другой.
     - Раньше тут этого не было, я уверена, - сказала она. - Это же  пятна
крови, правда?
     - Не знаю.
     - Я пыталась сырой тряпкой стереть пятна поменьше, и то,  что  сошло,
было очень похоже на засохшую кровь.
     Он пожал плечами.
     - Когда я сказала тебе, что эти  книги  были  украдены  из  Хранилища
Редких Книг, ты предложил вернуть их, и я сказала - о'кей.
     Она продолжила:
     - Я согласилась, что, если ты хочешь их вернуть,  я  прослежу,  чтобы
возврат был анонимным. Никаких вопросов. Но я и подумать не могла, что это
означало кровопролитие. Одни только пятна не заставили бы меня думать, что
произошло именно это. Но тогда я начала задумываться о тебе и поняла,  как
мало на самом деле знаю. Тогда-то я и начала  замечать  вещи  вроде  твоих
глаз, того, как  тихо  ты  двигаешься.  Я  слыхала,  что  ты  в  дружбе  с
преступниками... но тогда ты написал несколько статей  по  криминологии  и
преподавал курс этого предмета. То есть  тогда,  когда  я  задумывался  об
этом, это казалось нормальным. Теперь я  вижу,  как  ты  с  ножом  в  руке
расхаживаешь по комнатам, явно готовый убить того, кто сюда залез. Ни одна
книга не стоит человеческой жизни. Наш договор потерял силу. Расскажи, как
они к тебе попали.
     - Нет, - сказал он.
     - Я должна знать.
     - Ты устроила эту сцену к нашему приходу  просто,  чтобы  посмотреть,
что я стану делать, так?
     Она покраснела.
     "Думаю, теперь она попытается шантажировать меня, чтобы я женился  на
ней", - подумал он, -  "если  считает,  что  сумеет  раздуть  это  дело  в
достаточно крупное".
     - Хорошо, - сказал он, сунув руки в карманы и отворачиваясь к окну. -
Я нашел того, кто это сделал и потолковал с ним. Произошло недоразумение -
мы не поняли друг друга. Я разбил  ему  нос.  К  несчастью,  кровь  залила
книги. Мне не удалось отмыть ее всю.
     Он услышал, как она сказала: "О", потом повернулся и посмотрел  ей  в
лицо.
     - Вот и все, - сказал он.
     Потом он шагнул вперед и поцеловал ее. Через минуту она  расслабилась
в его объятиях. Он гладил ей спину и плечи, потом положил руки на ягодицы.
     "Весь набор развлечений", - решил он, поглаживая ее бока  и  медленно
поднимаясь к пуговицам на блузке.
     - Извини, - она вздохнула.
     - Ничего, все нормально, - сказал он, расстегивая пуговицы. -  Все  в
порядке.
     Позже, уставившись через сетку ее волос в подушку и  анализируя  свою
реакцию на более ранние события, он еще раз ощутил, что оно  приближается.
На сей раз  оно  было  так  близко,  что  Джеку  казалось,  будто  за  ним
наблюдают. Он быстро оглядел комнату, но ничего не заметил.
     Слушая  шум  уличного  движения  внизу,   он  решил  вскоре  заняться
делами... вот только сигарету выкурит.
     Наверху раздался акустический удар, словно рукой распахнувший окно.


     Медленно наползающие облака отчасти приглушили солнце. Джек знал, что
приехал раньше времени. Он поставил машину в факультетском дворе и  достал
из багажника тяжелый дипломат. В машине лежали три тяжелых дорожных сумки.
     Он развернулся  и  пошел  в  дальний  конец  двора.  Джек  чувствовал
необходимость быть в движении, быть готовым бежать, если будет нужно.  Тут
он подумал  про  Утреннюю  Звезду,  наблюдающего  за  птицами,  скалами  и
облаками, чувствующего молнии, дождь и ветер, и удивился:  правда  ли  тот
знает о каждом его шаге. Джек чувствовал, что так оно и есть, и ему  очень
захотелось, чтобы его друг оказался рядом и мог дать совет. Узнал ли он  -
а может быть, давно уже знает, - каков  будет  результат  того,  что  Джек
собрался предпринять?
     Трава и листья приобрели то слабое  белое  свечение,  которое  иногда
предвещает грозу. Все еще было очень тепло, но  теперь  легкий  ветерок  с
севера уменьшал жару. Университетский городок был  почти  пустынным.  Джек
миновал группу студентов, которые сидели у фонтана и сравнивали только что
полученные на экзамене оценки. Ему показалось, что двоих он  узнал  -  они
посещали  курс  "Введение  в  культуру  антропологии",  который  он  читал
несколько семестров назад. Но они не обратили на него внимания.
     Проходя мимо Дрек-Холла, он услышал, что его окликают.
     - Джон! Доктор Шейд!
     Остановившись,  он  увидел  приземистую   грузную   фигуру   молодого
инструктора по фамилии Пойндекстер, выходящего из дверей. Его  тоже  звали
Джоном, но, так как он был у них новичком, они решили обращаться к нему по
фамилии, чтобы не вносить путаницу в разговоры.
     Когда тот подошел, кивая  в  знак  приветствия,  Джек  заставил  себя
улыбнуться.
     - Привет, Пойндекстер. Я думал, вы в отпуске, восстанавливаете силы.
     - Мне еще  надо  проверить  несколько  лабораторных  работ,  черт  их
возьми, - сказал он, тяжело дыша. - Я  подумал,  надо  выпить  чего-нибудь
горячего, и только закрыл дверь в свой кабинет, как понял, что я натворил.
Ключи - на моем столе, а замок защелкивается, когда захлопываешь дверь.  В
здании больше никого нет, канцелярия тоже закрыта.  Вот  я  и  стоял  тут,
ждал, не пройдет ли вахтер. Я думал, может, у него есть ключ.  Вы  его  не
видели?
     Джек покачал головой.
     - Нет. Я приехал только что. Но я знаю, что у вахтеров нет доступа  к
ключам... Ваш кабинет в дальнем крыле, да?
     - Да.
     - Как насчет того, чтобы забраться через окно? Я, правда,  не  помню,
высоко ли там.
     - Слишком высоко.  Лестницы  нет...  А  потом,  все  равно  оба  окна
закрыты.
     - Идемте внутрь.
     Пойндекстер утер красноватый лоб и кивнул.
     Они вошли в здание и прошли в дальнее крыло. Джек вытащил из  кармана
связку ключей и вставил один из них в замок той двери, на  которую  указал
Пойндекстер. Ключ повернулся, послышался щелчок, Джек толкнул дверь и  она
открылась.
     - Повезло, - сказал он.
     - Откуда у вас ключ?
     - Это от моего кабинета. Я же говорю - вам повезло.
     Лицо Пойндекстера осветилось улыбкой.
     - Спасибо, - сказал он. - Большущее вам спасибо. Вы спешите?
     - Нет, я приехал раньше, чем нужно.
     - Тогда давайте я принесу вам что-нибудь из  автомата.  Мне  все  еще
хочется передохнуть.
     - Согласен.
     Он вошел в кабинет, поставил дипломат  за  дверь.  Шаги  Пойндекстера
постепенно затихли вдали.
     Джек смотрел из окна, как собирается гроза. Где-то зазвонил звонок.
     Через некоторое время Пойндекстер вернулся,  и  Джек  взял  дымящуюся
чашку, которую он принес.
     - Как ваша мама?
     - Поправляется. Скоро ее отпустят.
     - Передавайте ей привет.
     - Конечно. Спасибо. Очень мило, что вы ее навестили.
     Они потягивали питье. Потом Пойндекстер сказал:
     - Слава Богу, что я вас встретил. Возможно, во всем здании одинаковые
замки только в наших кабинетах. Черт, я бы согласился, даже  если  бы  мне
могло отпереть это привидение.
     - Привидение?
     - Да вы знаете. Самая последняя шутка.
     - Боюсь, я про это ничего не слыхал.
     - Как утверждают, это - нечто белое. Его заметили недавно, когда  оно
перепархивало с дерева на дерево и с крыши на крышу.
     - А когда это началось?
     -  Естественно,  совсем  недавно.  В  прошлом   семестре   это   были
камни-мутанты  в  геологическом  корпусе.   До   этого,   по-моему,   были
усиливающие половое влечение средства в водопроводе. Как всегда,  закрытие
семестра  -  это  конец   света.   По-моему,   сплошь   слухи   и   дурные
предзнаменования. А в чем дело?
     - Ни в чем. Хотите сигарету.
     - Спасибо.
     Джек услышал гром, словно  громыхала  жесть,  а  вечный  лабораторный
запах вызвал неприятные воспоминания. Поэтому-то я всегда терпеть  не  мог
этот корпус, понял он. Из-за запахов.
     - В следующем семестре вы с нами? - спросил Пойндекстер.
     - Думаю, нет.
     - А, ваш уход одобрили. Поздравляю!
     - Не совсем так.
     За толстыми стеклами очков промелькнуло беспокойство.
     - Но вы же не насовсем уходите, нет?
     - Это зависит... от нескольких обстоятельств.
     - Если вы позволите мне побыть самоуверенным, я  надеюсь,  вы  решите
остаться.
     - Спасибо.
     - Но если вы уйдете, я думаю, мы останемся в контакте?
     - Конечно.
     Оружие, решил он. Нужно что-то получше, чем то, что я достал. Но  его
я просить не могу. Хотя неплохо, что я зашел.
     Он затянулся и посмотрел в окно. Небо делалось все  темнее,  мостовая
стала влажной. Он допил и выбросил стаканчик в корзину для мусора.  Сминая
сигарету, Джек поднялся.
     - Побегу, а то мне надо отнести это в Уокер до дождя.
     Пойндекстер встал и пожал ему руку.
     - Ладно, всего хорошего. Может, какое-то  время  мы  не  увидимся,  -
сказал он.
     - Спасибо... Ключи.
     - Что?
     - Ключи. Почему бы вам не взять их со стола и не  положить  в  карман
прямо сейчас?
     Пойндекстер покраснел и последовал его совету. Потом он хихикнул.
     - Да. Еще раз мне не захочется такое сделать, верно?
     - Надеюсь, что нет.
     Джек забрал дипломат. Пойндекстер зажигал над  столом  светильник.  В
небе что-то вспыхнуло и раздалось низкое ворчание.
     - Пока.
     - До свидания.
     Джек вышел и заторопился к Уокер Билдинг, задержавшись только,  чтобы
заскочить в лабораторию и стащить бутылку серной кислоты, закупорив ее.



        8

     Он оторвал первые листы распечатки и  разложил  на  столике,  который
занял. Машина продолжала позвякивать, заглушая дождь.
     Джек вернулся к ней, оторвал следующий лист. Он поместил его рядом  с
остальными и смотрел на них.
     Со стороны окна раздался звук, похожий  на  царапанье.  Джек  вскинул
голову и раздул ноздри.
     Ничего. Там ничего не было.
     Он закурил и уронил спичку на пол. Он ходил по комнате. Он  проверил,
который час. В подсвечнике, мигая, горела  свеча,  воск  стекал  вниз.  Он
подошел к окну, послушал ветер.
     У двери раздался щелчок, он повернулся туда лицом.  В  комнату  вошел
крупный мужчина и посмотрел на Джека. Он снял  темную  шапочку  от  дождя,
положил на стул возле двери и пригладил редкие седые волосы.
     - Доктор Шейд, - сказал он, кивая и расстегивая плащ.
     - Доктор Квилиэн.
     Мужчина повесил плащ за дверь, вынул носовой платок и начал протирать
очки.
     - Как дела?
     - Спасибо, хорошо. А у вас?
     - Отлично.
     Доктор Квилиэн закрыл дверь, а Джек вернулся к машине и  оторвал  еще
несколько страниц.
     - Что вы делаете?
     - Считаю кое-что для той работы, о которой говорил  вам...  По-моему,
недели две назад.
     - Понятно. Я только что узнал, что вы тут договорились. -  Он  жестом
указал на машину. - Стоит кому-нибудь отказаться - и вы тут как тут, чтобы
забрать его машинное время.
     - Да. Я тут со всеми в контакте.
     - В последнее время стало отказываться жуткое количество народа.
     - По-моему, это грипп.
     - Понятно.
     Он затянулся. Когда машина перестала печатать, он уронил  сигарету  и
наступил на нее. Повернувшись, он забрал последние распечатки и  отнес  их
на стол к остальным.
     Доктор Квилиэн наблюдал за ним.
     - Можно посмотреть, что тут у вас такое? - спросил он.
     - Конечно, - ответил Джек, передавая ему бумаги.
     - Не понимаю, - сказал Квилиэн через минуту.
     - Я был бы очень удивлен, если бы это было не так.  Это  имеет  очень
отдаленное отношение к реальности и для статьи мне придется перевести.
     - Джон, - сказал собеседник, - у меня к вам стали появляться странные
чувства.
     Тот кивнул и, прежде чем свернуть листы, закурил еще одну сигарету.
     - Если вам самому нужен компьютер, то я закончил, - сказал он.
     - Я много думал о вас. Сколько вы у нас проработали?
     - Лет пять.
     Со стороны окна еще раз донесся какой-то звук. Оба повернули головы.
     - Что это было?
     - Не знаю.
     Через некоторое время Квилиэн сказал, надевая очки:
     - Вы тут делаете чертовски много того, что вам хочется, Джон...
     - Верно. Признаю.
     - Вы пришли к нам вроде бы с  хорошими  рекомендациями.  И  оказались
отличным специалистом в вопросах культуры царства тьмы.
     - Благодарю.
     - Я это задумывал не как комплимент.
     - Да, правда? - по мере того, как он изучал последнюю страницу,  Джек
начал улыбаться. - А как же?
     - У меня странное ощущение, что вы не  тот,  за  кого  себя  выдаете,
Джон.
     - В каком смысле?
     - Когда вас брали на  эту  должность,  вы  заявили,  что  родились  в
Нью-Лейдене. В этом городе ваше появление на свет не зарегистрировано.
     - Да? Как же вы это обнаружили?
     - Этим недавно занимался доктор Уизертон.
     - Ясно. Это все?
     - Помимо того, что про вас  известно,  будто  вы  водите  компанию  с
преступниками, существуют сомнения относительно вашей степени.
     - Снова Уизертон?
     - Источник не имеет значения. Заключение таково: ваша степень  ничего
не стоит. Мне кажется, вы не тот, кем претендуете быть.
     - А почему вы решили излить свои сомнения здесь и сейчас?
     - Семестр закончился. Я знаю, что вы  хотите  уехать.  Сегодня  вы  в
последний раз брали машинное время... согласно количеству времени, которое
вы запрашивали. Я хочу знать, что вы забираете с собой и куда.
     - Карл, - сказал он, - что если  я  признаюсь,  что  немного  неверно
представился? Вы уже отметили, что в своей области я  специалист.  Мы  оба
знаем, что я - популярный лектор. Что бы  ни  выкопал  Уизертон...  что  с
того?
     - У вас какие-то неприятности, Джон? Может, я могу чем-нибудь помочь?
     - Нет. Ничего, все в порядке.
     Квилиэн пересек комнату и уселся на низкую скамью.
     - Я впервые вижу одного из вас так близко, - сказал он.
     - К чему вы клоните?
     - К тому, что вы - не человек, а нечто иное.
     - Например?
     - Вы родились в царстве тьмы. Не так ли?
     - Почему вы так полагаете?
     - Предполагается, что при определенных обстоятельствах  вам  подобных
следует сажать в тюрьму.
     - Я вас понимаю так, что если я скажу "да", возникнут и  определенные
обстоятельства?
     - Может быть, - сказал Квилиэн.
     - А может быть, и нет? Что вам нужно?
     - Пока что все, чего я хочу - узнать, кто вы.
     - Вы меня знаете, - сказал он, складывая листы и беря дипломат.
     Квилиэн покачал головой.
     - Изо всего, что меня беспокоит, - сказал он, - я только что  выделил
нечто новое, серьезно меня  тревожащее.  Допустим  на  минуту,  что  вы  -
человек  из  царства  тьмы,  перебравшийся  на   дневную   сторону.   Есть
определенные моменты, указывающие на  это  и  заставляющие  меня  выяснить
вопрос о вашем происхождении. Существует некто, кто, как я полагал,  всего
лишь персонаж мифов царства тьмы. Я раздумываю - способен  ли  легендарный
вор осмелиться выйти на солнечный свет? А если  да,  то  зачем?  Может  ли
Джонатан Шейд быть смертным эквивалентом Джека-из-Тени?
     - А если может, то что? - спросил он, пытаясь не смотреть  в  сторону
окна, где теперь нечто заслоняло весь тусклый свет.
     -  Вы  приготовились  арестовать  меня?  -   спросил   он,   медленно
перемещаясь влево так, чтобы Квилиэну пришлось повернуть голову.
     - Да.
     Тогда он сам поглядел в окно и, когда увидел, что прижалось к стеклу,
вернулось прежнее отвращение.
     - Поэтому, я полагаю, вы вооружены?
     - Да, -  сказал  тот,  доставая  из  кармана  и  показывая  маленький
пистолет.
     "Я могу швырнуть в него дипломат и рискнуть провести один  раунд",  -
решил он. - "В конце концов, пистолет не такой уж большой. И потом, если я
выиграю время и подберусь поближе к свету, это может и не понадобиться."
     - Странно, что вы пришли один, если  задумали  такое.  Даже  если  вы
имеете  полномочия   произвести   в   университете   арест   в   интересах
безопасности...
     - Я не сказал, что я один.
     - ...Хотя, когда я обдумал это, это не так уж странно.
     Он шагнул к мигавшему свету.
     - Я говорю, что вы один. Вам бы хотелось проделать  все  это  самому.
Может быть, вы просто хотите убрать меня без свидетелей. Или, может  быть,
вы желаете, чтобы мое задержание было полностью вашей заслугой. Я полагаю,
однако, что дело в последнем. Вы ведь, кажется, терпеть меня не можете. Не
могу точно сказать, почему.
     - Боюсь, вы  переоцениваете  свою  способность  не  нравиться  и  мое
стремление  к  насилию...  Нет,  власти   поставлены   в   известность   и
направляются сюда, чтобы арестовать вас. Я намерен только обеспечить  ваше
присутствие здесь до их появления.
     - Можно подумать, вы ждали чуть ли не до последнего момента.
     Свободной рукой Квилиэн указал на дипломат.
     - Я заподозрил, что, если расшифровать вашу последнюю работу, она  не
будет иметь ничего общего с социологией.
     - Какой вы недоверчивый. Знаете, существуют законы  против  тех,  кто
арестовывает людей без доказательств.
     - Да. Потому-то я и выжидал. Бьюсь об заклад, доказательства у вас  в
руках... и я уверен, что найдутся другие. Я заметил также, что когда  речь
идет о вопросах безопасности, законы куда менее строги.
     - Тут вы правы, - ответил Джек, поворачиваясь так, что свет упал  ему
на лицо.
     - Я -  Джек-из-Тени!  -  выкрикнул  он.  -  Хозяин  Шедоу-Гард!  Я  -
Джекки-Тень, вор, крадущийся в  тени  и  тишине!  Мне  отрубили  голову  в
Иглесе, но я вновь восстал из Навозных Ям Глива! Я выпил кровь  вампира  и
съел камень! Я нарушил Договор. Я - тот,  кто  подделал  имя  в  расчетной
Книге. Я - узник драгоценного камня. Я однажды оставил в  дураках  хозяина
Хай-Даджен и вернусь отомстить ему. Я -  враг  своих  врагов.  Ну,  поймай
меня, грязная тварь, если любишь Повелителя Нетопырей или  ни  в  грош  не
ставишь меня, потому что я назвал свое имя - Джек-из-Тени!
     При этом взрыве эмоций лицо Квилиэна приобрело озадаченное выражение,
и, хотя он открыл рот, пытаясь заговорить,  его  слова  утонули  в  криках
Джека.
     Потом окно разлетелось, свеча погасла, и в комнату прыгнул Боршин.
     Обернувшись, Квилиэн  увидел  в  дальнем  конце  комнаты  израненную,
мокрую от дождя тварь. Он издал невнятный вопль и остолбенел. Джек  уронил
дипломат,  отыскал  склянку  с  кислотой  и  откупорил  ее.  Он  выплеснул
содержимое твари на голову и,  не  задержавшись  чтоб  увидеть  результат,
подхватил дипломат и проскочил мимо Квилиэна.
     Джек был у двери раньше, чем тварь испустила  первый  крик  боли.  Он
выскочил в холл, заперев за собой дверь и  задержавшись  ровно  настолько,
чтобы стащить с гвоздя плащ Квилиэна.
     Когда он услышал первый выстрел, то был  уже  на  середине  лестницы.
Потом последовали  другие,  но  к  этому  времени  он  уже  пересек  двор,
придерживая на плечах плащ и проклиная лужи,  поэтому  он  их  не  слышал.
Кроме того, гремел гром. Скоро, боялся он, добавятся еще и сирены.
     Он бежал, и мысли его были бурными.
     Кое в чем погода помогала ему, а кое в чем мешала.
     Движение на улицах сильно замедлилось, а  когда  он  достиг  открытой
дороги, ее сухая длинная поверхность оказалась достаточно скользкой, чтобы
помешать ему идти так быстро, как  хотелось.  Сумерки,  вызванные  грозой,
заставили водителей при первой же возможности покинуть улицы, а  тех,  кто
уже был дома, в безопасности, при свете множества  свечей,  заставили  там
задержаться. Пешеходов не было видно. Все это позволило  ему  с  легкостью
сменить машину на другую, не отъезжая слишком далеко.
     Выбраться из города было нетрудно,  другое  дело  -  обогнать  грозу.
Казалось, они движутся в одном и том же направлении, по  одной  и  той  же
дороге, давным-давно  проложенной  им  по  карте  и  заученной.  Она  была
одновременно и короткой, и уединенной и вела назад в царство тьмы. В любом
другом случае он бы  приветствовал  ослабление  того  постоянного  сияния,
которое сперва пекло, а потом обжигало его не желавшую этого кожу.  Теперь
же это заставляло его медлить, а рисковать уже было нельзя. Гроза заливала
машину дождем, ветер раскачивал ее, а вспышки молний показывали ему  линию
горизонта, которую он оставил позади.
     Полицейские фонари, установленные на шоссе, заставили его значительно
сбавить скорость в поисках места, где можно было бы свернуть с  шоссе.  Он
вздохнул и слабо ухмыльнулся, проплывая  мимо  трех  столкнувшихся  машин.
Оттуда на носилках  к  открытой  скорой  помощи  несли  двоих,  мужчину  и
женщину.
     Он покрутил радио, но слышен был только треск разрядов. Джек  закурил
и приоткрыл окно. Изредка ему на щеку падала капля. Только сейчас осознав,
в каком напряжении пребывал, Джек глубоко задышал, пробуя расслабиться.
     Только гораздо позже гроза стала затихать, превратилась в непрерывный
мелкий дождь, а небо прояснилось. В это время  он  уже  ехал  по  открытой
местности  в  пригороде,  испытывая  смешанные   чувства:   облегчение   и
предчувствие, что случится  что-то  скверное.  Это  последнее  возникло  с
момента его отъезда.  "Чего  я  добился?"  -  спросил  он  себя,  думая  о
проведенной на дневной стороне годах.
     Чтобы  освоиться  на  местности,  получить   необходимые   документы,
вникнуть в преподавательскую рутину, потребовалось довольно много времени.
Потом возникла проблема устройства на работу в университет, где находилось
необходимое  оборудование,  несущее  информацию.  В  свободное  время  ему
пришлось научиться пользоваться им, а потом разобраться  в  планах,  чтобы
управляться  с  машиной,  не  задавая   вопросов.   Потом   ему   пришлось
пересмотреть  все  полученные  первичные  данные  в  соответствии  с   его
подлинными проблемами, получить информацию и  привести  ее  в  необходимую
форму. Все это в целом заняло годы. И он много раз ошибался.
     Но на этот раз... на это раз он был так близко, что мог понюхать это,
попробовать на вкус. На это раз ему стало ясно,  что  ответы,  которые  он
искал, рядом.
     Теперь он удирал с дипломатом, полным бумаг, которые у него  не  было
случая просмотреть. Возможно, он опять ошибся и возвращался  без  искомого
оружия - возвращался в логово врага. Если дела обстояли таким образом,  то
он лишь отсрочил свой приговор. Но все равно, остаться он не мог - ведь он
приобрел врагов и здесь. Он на миг задумался,  не  было  ли  какого-нибудь
скрытого предостережения, какого-то доступного ему  предчувствия,  которым
он пренебрег, и которое больше сказало бы ему  о  нем  самом,  чем  о  его
врагах. Если так, то оно от него ускользнуло.
     Еще немного... Если бы у него было еще немного  времени,  он  мог  бы
проверить данные, еще раз сформулировать  и  при  необходимости  составить
программу заново. Сейчас времени  уже  не  оставалось.  Если  бы  это  был
затупившийся меч, который он нес, то нельзя было вернуться и наточить его.
И потом, были и иные  проблемы  -  личные,  которые  он  хотел  бы  решить
оптимальным образом. Например, Клэр...
     Потом дождь утих, хотя тучи по-прежнему были  сплошными  и  выглядели
угрожающе. Тогда он  рискнул  прибавить  скорость  и  еще  раз  попробовал
включить приемник. Все еще был слышен  треск  разрядов,  но  музыку  стало
слышно лучше, и он оставил радио включенным.
     Он съезжал с крутого холма, когда начался выпуск новостей,  и  только
Джек подумал, что услыхал свое имя, как звук настолько ослаб,  что  нельзя
было быть ни в чем уверенным.
     Сейчас он был на дороге  один.  Он  начал  периодически  оглядываться
через плечо и  всматриваться  во  все  ответвления  дороги,  мимо  которых
проезжал. То, что у смертных все еще была прекрасная  возможность  поймать
его раньше, чем он обретет силу, приводила его в ярость. Заезжая на  более
высокий холм, он увидел вдалеке слева  завесу  дождя  и  несколько  слабых
вспышек  молнии,  но  так  далеко,  что  гром  был  не  слышен.  Продолжая
рассматривать небо, он заметил, что движения на дороге все еще не было,  и
поблагодарил за это Короля Бурь. Закурив еще  одну  сигарету,  он  отыскал
станцию, которую было слышно лучше, и стал ждать выпуска  новостей.  Когда
он начался, о Джеке не было сказано ни слова.
     Джек подумал о том далеком дне, когда он стоял у водоема  с  водой  и
обсуждал со своим  отражением,  что  должен  сделать.  Теперь  он  пытался
представить себе то свое "я", теперь уже мертвое, -  усталое,  истощенное,
замерзшее, голодное, с израненными ногами и дурно пахнущее. Теперь все это
сгладилось, стерлось, не считая легкого чувства голода,  которое  возникло
только что и вряд ли стоило того, чтобы равнять его с тем, прежним, больше
всего напоминавшим голодную смерть. Но все же, было  ли  полностью  мертво
его прежнее "я"? Как  изменилось  его  положение?  Тогда  он  выбирался  с
Западного  полюса  Мира,  борясь  за  свою  жизнь,  стараясь  убежать   от
преследователей и добраться  до  Сумеречных  Земель.  Сейчас  он  бежал  в
Сумеречные Земли с  сияющего  Восточного  Полюса.  Питаемая  ненавистью  и
отчасти любовью, в его сердце горела жажда мести, поддерживая  и  согревая
его. Да и сейчас она не  исчезла.  Он  узнал  науки  и  искусства  дневной
стороны планеты, но это никоим образом не меняло того, кто тогда  стоял  у
водоема. Он все еще стоял там - внутри Джека - и мысли его были прежними.
     - Утренняя Звезда, - сказал он, открывая окошко и адресуясь к небу, -
раз ты все слышишь, услышь и это: со времени нашей последней беседы  я  не
изменился.
     Он рассмеялся.
     - Хорошо это или плохо? - спросил он. Эта мысль пришла ему  в  голову
только что. Он закрыл окно и обдумал этот вопрос. Хотя  Джек  и  не  любил
самоанализ, тем не менее он был любознателен.
     Во время работы в университете он замечал, как меняются  люди.  Лучше
всего это было заметно по студентам и происходило так быстро - за короткий
промежуток времени между поступлением и выпуском. Но и  его  коллеги  тоже
менялись - в мелочах, например, в чувствах, оценках.  Только  он  один  не
изменился. Он подумал: что же это - нечто, присущее ему? Не в том ли  одно
из основных различий между людьми тьмы и смертными? Они меняются, а  мы  -
нет. Важно ли  это?  Вероятно,  хотя  мне  не  понятно,  почему.  Нам  нет
необходимости меняться, а  им,  похоже,  есть.  Отчего?  Продолжительность
жизни? Разное отношение к ней? Возможно, и то, и другое. Но все-таки,  чем
важны эти перемены?
     Послушав еще один выпуск новостей, он свернул на  дорогу,  казавшуюся
заброшенной. На этот  раз  объявили,  что  он  разыскивается,  чтобы  дать
показания в связи с убийством.
     Он развел небольшой костер и сжег все документы, какие у  него  были.
Пока они горели, он открыл сумку и переложил в бумажник  новые  документы,
которые заготовил  несколько  семестров  назад.  Джек  пошевелил  пепел  и
развеял его.
     Перейдя через поле, он разорвал плащ Квилиэна в нескольких  местах  и
затолкал в канаву, по которой текла грязная вода. Возвращаясь к машине, он
решил побыстрее сменить ее.
     Потом, торопливо двигаясь по шоссе, он обдумал ситуацию  -  так,  как
понимал ее в данный момент. Боршин убил Квилиэна и удрал - несомненно, так
же как и пришел, через окно. Властям было  известно,  почему  Квилиэн  там
оказался, а Пойндекстер подтвердит, что он был в университете,  и  скажет,
где именно. Клэр и многие другие засвидетельствуют, что они с Квилиэном не
жаловали друг друга. Вывод ясен. Хотя при необходимости Джек мог бы  убить
Квилиэна, он возмутился при мысли, что пострадает за то, чего не совершал.
Ситуация напомнила ему происшествие в Иглесе, и он, почти не сознавая, что
делает, потер шею. Несправедливость причиняла боль.
     Он удивился: думал ли  Боршин,  неистовствуя  от  боли,  что  убивает
Джека, или же просто хотел защититься, зная, что он сбежал. Как сильно  он
был  ранен?  Джек  ничего   не   знал   о   способности   этой   твари   к
самовосстановлению. Может быть, она и сейчас искала его след, по  которому
так долго шла? Послал  ли  его  Повелитель  Нетопырей,  или  Боршина  вело
собственное чувство ненависти к Джеку? Вздрогнув, он прибавил скорость.
     Стоит мне вернуться, это станет безразлично, сказал он себе.
     Но он задумался.
     На окраине следующего города, через который он  проезжал,  Джек  взял
другую машину. На ней он поспешил в Сумеречные Земли, туда, где  распевала
яркая птица.


     Он долго сидел на вершине холма, скрестив ноги, и читал.  Его  одежда
была пыльной, под мышками  -  пятна  пота,  под  ногтями  -  грязь.  Глаза
закрывались сами собой. Он все время  вздыхал  и  делал  пометки  в  своих
бумагах. На западе над горами слабо светили звезды.
     Свою последнюю машину он бросил за много  миль  от  этого  холма,  на
западе,  и  пришел  сюда   пешком.   Машина,   прежде   чем   остановиться
окончательно, сперва начала работать с  перебоями.  Тогда  он  понял,  что
миновал то место, где Силы-соперники поддерживали перемирие,  и  ступил  в
темноту, прихватив только дипломат. Джек всегда любил забраться повыше. За
время своего путешествия он спал только один раз, и, так как сон  его  был
крепким, глубоким, без видений, то Джек, не переставая жалеть  свое  тело,
поклялся не повторять этого, пока не  окажется  вне  досягаемости  людских
законов. Теперь, достигнув своей цели, нужно было сделать еще только одно,
а потом уже позволить себе отдохнуть.
     Хмуря брови, он переворачивал страницы, отыскал то, что хотел, сделал
пометку на полях и вернулся к тому месту, где были пометки в оригинале.
     Похоже, все было верно. Вроде бы это подходило...
     Над вершиной холма пронесся холодный ветер. Он  принес  запахи  дикой
природы, почти позабытые Джеком в городе. Не было больше городских шумов и
запахов, рядов лиц в аудиториях, скучных собраний, монотонного шума машин;
не было ни ярких до непристойности красок - все это казалось тающим  сном,
а над ним неистовым светом сиял Эвридей. Эти бумаги были его  единственным
достоянием. Обратный перевод, сделанный им с распечатки, так и бросался  в
глаза, ускоряясь в мозгу, словно внезапно понятые стихи.
     Да!
     Взгляд Джека пошарил по небу и нашел белую немигающую звезду, которая
пересекала небосклон.
     Он поднялся, позабыв про усталость.  Правая  нога  Джека  оставила  в
грязи короткую цепочку следов. Он указал пальцем  на  спутник  и  произнес
слова, которые записал в своих бумагах.
     Какое-то время ничего не происходило.
     Потом спутник остановился.
     Джек продолжал указывать на него, но молча. Тот сделался ярче и начал
расти.
     Потом вспыхнул подобно звезде - и исчез.
     - Новое знамение, - сказал Джек и улыбнулся.



        9

     Когда проклятая тварь  вернулась  в  Хай-Даджен,  она  заметалась  по
комнатам в поисках своего господина. Наконец отыскав его, когда он отмерял
серу в бассейн,  заполненный  ртутью,  в  центре  восьмиугольной  комнаты,
Боршин обратил на  себя  внимание  хозяина.  Ему  протянули  палец,  и  он
перевесился через него. Потом (конечно, по-своему) он сообщил новости.
     После этого его хозяин отвернулся, проделал  любопытные  действия  со
свечой, сыром и перышком, и покинул комнату.
     Он перебрался в высокую башню и долго смотрел оттуда на восток. Потом
он быстро повернулся и посмотрел на единственный  оставшийся  неприступным
подступ к его крепости - на северо-восток.
     Да, и там тоже! Но это невозможно.
     Если только это, конечно не иллюзия.
     Он поднялся по лестнице, которая  шла  вдоль  стены  против  движения
солнца, открыл люк  и  выбрался  наружу.  Подняв  голову,  он  разглядывал
огромный черный шар, окруженный яркими звездами. Он втягивал носом  ветер.
Глянув вниз, он изучал свой массивный замок - Хай-Даджен, вознесенный  его
Силой вскоре после того, как он сам был создан  на  этой  горной  вершине.
Когда он узнал, в чем разница между "быть созданным" и  "родиться",  когда
он обнаружил, что его Сила была сосредоточена именно здесь, он вытянул  ее
через корни горы и обрушил вниз  ураганом  с  небес  так,  что  тот  сиял,
подобно вспыхнувшей спичке, и сам занялся творением. Его Сила жила здесь -
значит, это место должно быть его домом и крепостью. Так оно и  было.  Те,
кто причиняли ему зло, умирали, получив  свой  урок,  или  же  носились  в
Вечной Тьме на кожистых крыльях, пока не заслуживали его  благоволения.  С
последними он обращался сравнительно неплохо, так, что снова превратившись
в людей, многие предпочли остаться у него на службе. Прочие Силы, в  своих
сферах, возможно, равные его Силе, мало тревожили его с тех пор, как  были
установлены приемлемые границы.
     Но чтобы кто-то сейчас двинулся на Хай-Даджен... Невозможно подумать!
На это мог решиться только дурак или безумец.
     И все-таки сейчас там, где была равнина, встали горы... горы  или  их
видимость. Он отвел взгляд от своего дома и поглядел на силуэты вдали. Его
беспокоило, что он не может ощутить в себе тот подъем сил, который был  бы
нужен, чтобы создать хотя бы видимость гор в своих владениях.
     Услышав шаги на лестнице, он обернулся.  Из  проема  появилась  Ивен,
перешагнула порог и подошла к нему. На ней было свободное черное платье  с
короткой юбкой, перетянутое в талии поясом и  схваченное  на  левом  плече
серебряной брошью. Когда он одной рукой обнял ее и притянул  к  себе,  она
задрожала, почувствовав поднимающиеся в нем токи Силы; она знала,  что  он
предпочел бы не разговаривать.
     Он указал на горы,  которые  рассматривал,  а  потом  на  другие,  на
востоке.
     - Да, я знаю, - сказала она. - Посланец мне рассказал. Вот  почему  я
поспешила сюда. Я принесла твою волшебную палочку.
     Они приподняла черный шелковистый футляр, висевший у нее на поясе.
     Он улыбнулся и тихонько качнул головой слева направо.
     Левой рукой он поднял и снял цепь с драгоценным  камнем,  висевшую  у
него на шее. Высоко держа ее, он раскачивал перед ними яркий камень.
     Она почувствовала водоворот Силы. Мгновение казалось, что она вот-вот
начнет падать вперед, внутрь камня. Он рос. заполняя все ее поле зрения.
     И вот она смотрит уже не  на  драгоценный  камень,  а  на  неожиданно
возникшую гору на северо-западе. Она долго  смотрела  на  нее  -  высокую,
величественную, серо-черную.
     - Как настоящая, - сказала она. - Она кажется такой вещественной...
     Молчание.
     Потом, когда звезда  за  звездой  небесные  огни  стали  исчезать  за
вершинами и склонами, Ивен воскликнула:
     - Она... она растет! - а потом:
     - Нет... Она движется, движется к нам, - сказала она.
     Гора исчезла, и Ивен, как и раньше,  смотрела  на  камень.  Потом  он
обернулся, повернув и ее, и они посмотрели на восток.
     Снова кружение, падение, рост.
     Теперь перед ними лежала одна из восточных гор - словно нос огромного
странного корабля. Ее контуры были очерчены  холодными  огнями.  Она  тоже
бороздила  небо,  продвигаясь  вперед.  Пока  они  смотрели,  из-за   горы
поднялись высокие языки пламени и запылали перед ней.
     - Тут что-то на... - начала Ивен.
     Но рубин разлетелся вдребезги, а цепочка, внезапно ставшая красной от
жара, выпала из руки ее господина. Дымясь, она лежала у ног Ивен. При этом
Повелитель Нетопырей внезапно толкнул ее и она отстранилась.
     - Что случилось?
     Он не ответил, только протянул руку.
     - Что?
     Он указал на волшебную палочку.
     Она подала ее. Он, подняв палочку, молча созывал своих слуг.  Так  он
стоял долго, потом появился первый из них.  Вскоре  его  слуги,  нетопыри,
роились вокруг него.
     Кончиком волшебной палочки он тронул одного из них,  и  к  его  ногам
упал человек.
     - Господин! - воскликнул он, склоняя голову. - Какова твоя воля?
     Тот указал на Ивен. Человек поднял глаза и повернул к ней голову.
     - Доложись лейтенанту Квазеру, - сказала она. - Он  вооружит  тебя  и
скажет, что делать.
     Она посмотрела на своего повелителя. Он кивнул.
     Потом он начал касаться палочкой прочих, и они становились теми,  кем
были прежде.
     Над башней образовался зонт из летучих мышей, а колонна более крупных
существ, казавшаяся бесконечной, двигалась мимо Ивен вниз  по  лестнице  в
центральную часть замка.
     Когда все прошли, Ивен повернулась лицом на восток.
     - Прошло  столько  времени,  -  сказала  она.  -  Посмотри,  как  она
приблизилась.
     Она почувствовала на плече руку  и,  обернувшись,  подняла  лицо.  он
поцеловал ее глаза и губы, а потом оттолкнул ее от себя.
     - Что ты хочешь делать?
     Он указал на люк.
     - Нет, - сказала она. - Я не уйду. Я останусь и буду помогать тебе.
     Он продолжал указывать на выход.
     - Ты знаешь, что там такое?
     - Иди, - произнес он (или,  может  быть,  она  только  подумала,  что
произнес). Стоя  в  своей  комнате  в  северо-западном  крыле  замка,  она
вспоминала об этом, неуверенная в том, что же произошло  с  того  момента,
как слово заполнило ее разум и тело. Она подошла к окну, но  за  ним  были
только звезды.
     Потом, каким-то образом, она поняла.
     И заплакала по тому миру, который они теряли.
     Они были настоящими, теперь он это знал. Потому  что,  приблизившись,
они разбивались, а он всем телом ощущал  вибрацию  от  их  движения.  Пока
звезды говорили ему, что не за горами худшие - долгие  -  времена,  он  не
требовал их совета по этому поводу. Он продолжал стягивать  к  себе  Силу,
которая воздвигла Хай-Даджен, и теперь он должен был защищать ее. Он начал
чувствовать себя так, как бывало в те давние времена.
     На востоке, на вершине новой горы  стала  возникать  змея.  Она  была
огненной, и он не мог понять, каких же она размеров. В те  времена,  когда
его еще не было, по слухам, существовали подобные Силы. Но те, кто  владел
ими, в конце концов окончательно расстались с жизнью, и Ключ был  потерян.
Он и сам искал его - как и почти все, кто  имел  власть.  Теперь  же  было
похоже, что там, где  он  потерпел  неудачу,  кому-то  повезло...  или  же
древняя Сила вновь зашевелилась.
     Он смотрел, как змея появилась полностью. Очень хорошая работа, решил
он. Он смотрел, как змея поднялась в воздух и поплыла к нему.
     Ну, начинается, сказал он себе.
     Он поднял палочку и начал битву.
     Прежде, чем змея,  дымясь  и  вывалив  кишки,  упала,  прошло  немало
времени. Он слизнул пот, выступивший на верхней губе. Змея  была  сильной.
Гора приближалась. Пока он сражался с насланной на  него  тварью,  она  не
сбавила скорость.
     Теперь, решил он, мне надо быть таким, каким я был вначале.
     Смейдж расхаживал туда-сюда на своем посту  в  холле  у  центрального
входа в Хай-Даджен. Он ходил так медленно, как только мог, чтобы не выдать
пятидесяти с лишним воинам, ожидавшим его  распоряжений,  что  ему  не  по
себе. Вокруг него пыль оседала и снова поднималась. Каждый раз, как где-то
внутри замка на пол со своего места на стене с грохотом срывалось  оружие,
среди его подчиненных начиналось движение. Он выглянул в окно и  и  быстро
отвел глаза. Снаружи все загораживала гора,  которая  теперь  была  совсем
рядом. Что-то постоянно громыхало, тьму  разрывали  неестественные  крики.
Перед глазами Смейджа подобно молниям проносились  и  исчезали  видения  -
обезглавленные рыцари, многокрылые птицы, звери с человеческими головами и
еще нечто, не оставшееся в памяти. Но ни одно из них не задержалось, чтобы
напасть на него. Скоро. Теперь это скоро кончится. Он знал это, потому что
гора должна была приблизиться к башне, где находится его повелитель.
     Когда раздался треск и хруст, его сбило с ног, и  он  испугался,  что
холл обрушится на него. В стенах  появились  трещины,  а  все  центральные
укрепления  замка,  казалось,  откачнулись  на  шаг  назад.  Донесся  звук
падающих камней и ломающихся балок. Потом, через несколько ударов  сердца,
он услышал высоко над головой крик. Где-то во дворе слева от него раздался
заключительный треск. Потом воцарились пыль и тишина.
     Он поднялся и объявил своему воинству сбор.
     Протирая глаза от пыли, он осмотрелся.
     Все они лежали на полу, и ни один не шевелился.
     - Встать! - заорал он и потер плечо.
     Постояв неподвижно еще минуту, он подошел к  тому,  кто  лежал  ближе
всех, и осмотрел его. Повреждений вроде бы не было. Смейдж слегка похлопал
его, но тот не реагировал. Он принялся за  следующего,  потом  потряс  еще
двоих. То же самое. Они едва дышали.
     Обнажив меч, он двинулся в сторону двора.  Кашляя,  Смейдж  вышел  на
двор.
     Половина  небесной  тверди  была  затенена  горой,  которая  уже   не
двигалась. Двор был завален руинами башни. Выступавшая вперед  часть  горы
сломалась. Теперешняя неподвижность казалась  более  жуткой,  чем  прежний
грохот и шум. Все видения исчезли. Ничто не шевелилось.
     Он пошел вперед. И увидел ожоги, словно тут порезвилась молния.
     Когда Смейдж увидел простертую  на  камнях  фигуру,  то  остановился.
Потом он рванулся вперед. Лезвием меча он перевернул тело.
     Выронив  меч,  он  упал  на  колени,  судорожно  прижимая   к   груди
искалеченную руку. У него вырвался один-единственный всхлип.  Он  услышал,
что за спиной внезапно затрещали языки пламени. Его обдало  жаром.  Он  не
двинулся.
     Он услыхал смешок.
     Тогда он поднял глаза и огляделся. Никого не было видно.
     Опять раздался смешок - где-то справа от него.
     Здесь!
     Среди пляшущих по накренившейся стене теней.
     - Привет, Смейдж. Помнишь меня?
     Тот покосился туда и начал тереть глаза.
     - Но я... Я не могу увидеть тебя...
     - Зато я отлично тебя вижу... как ты тут сжимаешь этот кусок мяса.
     Смейдж осторожно выпустил руку и поднял с вымощенного  плитами  двора
меч. Он поднялся.
     - Кто ты?
     - Иди сюда, выясни это.
     - Это все твоя работа? - он сделал жест свободной рукой.
     - Да.
     - Тогда я подойду.
     Он приблизился к силуэту и взмахнул мечом. Меч рассек только  воздух,
а Смейдж потерял равновесие. Восстановив его, он прицелился и снова  нанес
удар. Снова безрезультатно.
     После седьмой попытки он заплакал.
     - Теперь я знаю, кто ты! Выходи из теней, посмотрим, что ты за птица!
     - Ладно.
     Движение - и тот появился перед ним. На миг он показался  высоченным,
пугающим, величественным.
     Рука Смейджа замерла на эфесе меча. Эфес загорелся. Он выпустил  его,
и, когда меч упал между ними, его противник улыбнулся.
     Смейдж поднял руки, и их парализовало. Он видел лицо  того,  другого,
сквозь свои пальцы, как сквозь кривые сучья.
     - Как ты и предлагал, - услышал  он.  -  Похоже,  дела  мои  неплохи.
Лучше, чем твои. Приятно было снова увидеться, - добавил он.
     Смейджу захотелось плюнуть, но слюны не было, да и руки мешали.
     - Убийца! Зверь! - прохрипел он.
     - Вор, - любезно подсказал тот. - К тому же я колдун и завоеватель.
     - Если бы я только мог двигаться...
     - Сможешь. Подбери меч и постриги своему околевшему хозяину ногти  на
ногах...
     - Я не...
     - Отруби ему голову! Сделай это одним ударом - быстро  и  чисто!  Как
палач топором...
     - Никогда! Он был мне хорошим господином. Он бы добр ко мне и к  моим
товарищам. Я не оскверню его тело.
     - Он не был хорошим господином. Он был жестоким садистом.
     - Только со своими врагами... А они этого заслуживали.
     - Ну, теперь ты видишь нового господина в его владениях. Доказать ему
свою лояльность ты можешь только одним - принеси  голову  своего  прежнего
хозяина.
     - Я этого не сделаю.
     - Я сказал: сделать это по своей воле - единственный способ сохранить
жизнь.
     - Нет.
     - Сказано - сделано. Теперь слишком поздно спасаться. И все равно  ты
выполнишь мой приказ.
     После этого в тело Смейджа словно вселился чужой дух, и он обнаружил,
что нагибается за мечом. Меч жег ему  руки,  но  он  поднял  его,  взял  и
обернулся.
     Изрыгая проклятия, всхлипывая, он подошел к телу,  встал  над  ним  и
рывком опустил поющее лезвие вниз. Голова откатилась на несколько футов, и
камни потемнели от крови.
     - Теперь принеси ее мне.
     Он поднял голову за волосы и, держа на вытянутой руке, вернулся туда,
где стоял Джек. Тот принял ее и небрежно отбросил в сторону.
     - Благодарю, - сказал он. - Сходство вовсе неплохое. - Он поднял  ее,
оглядел и снова начал раскачивать. - Нет, правда. Интересно, что  стало  с
моей прежней головой? Ладно, неважно. Ей я найду достойное применение.
     - Теперь убей меня, - сказал Смейдж.
     - Извини, но с этой неприятной задачей придется повременить. А сейчас
ты  можешь  составить  компанию  останкам   своего   прежнего   господина,
присоединившись к прочим спящим... кроме двоих.
     Он сделал движение рукой, и Смейдж,  захрапев,  повалился  на  землю.
Пока он падал, пламя исчезло.
     Дверь отворилась, но Ивен не повернулась к ней.
     После долгого молчания она услышала его голос и вздрогнула.
     - Ты должна была знать, - сказал он, - что рано или поздно я приду за
тобой.
     Она не отвечала.
     - Ты должна вспомнить, что я обещал, - сказал он.
     Тогда она обернулась, и Джек увидел, что она плачет.
     - Так ты явился украсть меня? - спросила она.
     - Нет,  -  сказал  он.  -  Я  пришел,  чтобы  сделать  тебя  хозяйкой
Шедоу-Гард, моей леди.
     - Украсть меня, - повторила  она.  -  Только  так  ты  теперь  можешь
завладеть мной, а ведь это твой любимый способ получать  желаемое.  Только
любовь ведь не украдешь, Джек.
     - Обойдусь без нее - сказал он.
     - Что теперь? В Шедоу-Гард?
     - Зачем? Шедоу-Гард здесь. Это и есть Шедоу-Гард, и  я  не  собираюсь
покидать его.
     - Я знала это, - очень тихо произнесла она.  -  ...И  ты  собираешься
править тут, в замке моего господина. Что ты сделал с  ним?  -  прошептала
она.
     - Что он сделал со мной? Что я обещал ему? - сказал он.
     - ...А с остальными?
     - Они все спят - кроме тех, кто может немного развлечь тебя.  Идем-ка
к окну.
     Она неловко подошла. Он откинул штору и указал вниз. Наклонив голову,
она проследила за его жестом.
     Внизу по равнине, которой, насколько  ей  было  известно,  раньше  не
было, шел Квазер. Серый двуполый гигант шел сложным шагом  Адского  Танца.
Несколько раз он падал, вставал и шел дальше.
     - Что он делает? - спросила Ивен.
     - Повторяет тот подвиг, который принес  ему  Пламень  Ада.  Он  будет
повторять момент своего триумфа до тех пор, пока у него не  лопнет  сердце
или один из крупных сосудов, и он не умрет.
     - Какой ужас! Останови его!
     - Нет. Это не ужаснее того, что он сделал со мной. Ты обвинила меня в
том, что я не держу слова. Что ж, я обещал отомстить ему  -  и  ты  можешь
посмотреть, как я не замедлил исполнить свое обещание.
     - Какой Силой ты владеешь? - спросила она. - Ты не  был  способен  на
такое, когда... когда мы были неплохо знакомы.
     - Я владею Потерянным Ключом, - сказал он. - Кольвинией.
     - Как ты заполучил его?
     - Неважно. Важно то, что я могу заставить  горы  ходить,  а  землю  -
разверзнуться, я могу обрушить на нее молнии и  призвать  себе  на  помощь
духов. Я могу уничтожить любого властителя там,  откуда  он  черпает  свою
Силу. Я стал самым могущественным существом в царстве тьмы.
     - Да, - сказала она. - Ты сам назвал себя: существо. Ты им и стал.
     Он обернулся, чтобы увидеть, как Квазер снова упал, а потом  позволил
шторе опуститься.
     Она отвернулась.
     - Если ты смилостивишься над всеми, кто здесь остался, - сказала  она
наконец, - я сделаю все, что ты скажешь.
     Он протянул свободную руку, словно собираясь коснуться ее. Вверху  за
окном раздался визг, и он замер.  Улыбаясь,  Джек  опустил  руку.  Слишком
хорошо, решил он.
     - Я узнал, что жалость -  такая  штука,  которой  всегда  не  хватает
каждый раз, когда она больше всего нужна, - сказал он. - А когда человек в
таком положении, что может жалеть  сам,  те,  кто  раньше  отказал  ему  в
жалости, рыдая, умоляют о ней.
     - Я уверена, - сказала она, - что здесь никто не просил пощады.
     Она снова повернулась к нему и вгляделась в его лицо.
     - Нет, - сказала она. - Никакой жалости. Когда-то в тебе были зачатки
приятного обхождения. Теперь это ушло.
     - Как ты думаешь, что я собираюсь делать с Потерянным  Ключом,  когда
отплачу своим врагам?
     - Не знаю.
     - Я намерен объединить царство тьмы в единое владение...
     - ...И, конечно, править в нем?
     - Конечно, поскольку никто другой этого не сможет.  Я  установлю  эру
мира и законности.
     - Твоей законности. Твоего мира.
     - Ты все еще не понимаешь. Я долго размышлял  над  этим,  и,  хотя  я
действительно сперва разыскивал Ключ,  чтобы  отомстить,  я  передумал.  Я
использую Ключ, чтобы  положить  конец  вечным  стычкам  между  лордами  и
обеспечить благоденствие государства, которое возникнет.
     - Тогда  начни  отсюда.  Обеспечь  хоть  какое-нибудь  процветание  в
Хай-Даджен... или в Шедоу-Гард, если тебе нравится так его называть.
     - Верно и то, что я уже по большей части отплатил за то, как со  мной
обращались, - задумчиво сказал он, - но все же...
     - Начни с милосердия - и в один прекрасный  день  твое  имя  будет  в
почете, - сказала она. - Забудь  о  нем  -  и  можешь  быть  уверен,  тебя
проклянут.
     - Может быть... - начал он, отступив на шаг.
     При этом Ивен смерила его взглядом с головы до ног.
     - Что ты сжимаешь под плащом? Ты, верно, принес это,  чтобы  показать
мне?
     - Так, ничего, - сказал он. - Я передумал, да и дела у меня еще есть.
Я вернусь к тебе позже.
     Но она быстро шагнула вперед и, когда Джек повернулся, вцепилась  ему
в плащ.
     Потом раздался вопль, и Джек выронил голову,  чтобы  успеть  схватить
Ивен за запястья. В правой руке у нее был кинжал.
     - Мерзавец! - крикнула она, укусив его за щеку.
     Он  собрал  волю,  пробормотал  одно-единственное  слово,  и   кинжал
превратился в темный цветок. Он  поднес  этот  цветок  к  лицу  Ивен.  Она
плевалась, ругалась и пинала его, но через несколько минут стала  слабеть,
а глаза начали закрываться. Когда  она  почти  спала,  Джек  отнес  ее  на
постель. Ивен продолжала сопротивляться, но ослабла окончательно.
     - Говорят,  эта  Сила  может  уничтожить  все  хорошее,  что  есть  в
человеке, - выдохнула она. - Но тебе нечего бояться.  Даже  не  будь  этой
силы, ты был бы тем, что ты есть - злом.
     - Пусть будет так, - сказал он. - Но все, о  чем  я  тебе  рассказал,
произойдет, и ты будешь тому свидетельницей.
     Со мной вместе.
     - Нет. Я покончу с собой задолго до этого.
     - Я подчиню себе твою душу, и ты полюбишь меня.
     - Тебе никогда не получить ни моей души, ни тела.
     - Сейчас ты уснешь, - сказал он. - А когда проснешься, мы  уже  будем
мужем и женой. Бороться ты будешь недолго и  сдашься  мне...  сперва  твое
тело, а потом и душа. Ты будешь лежать смирно, а потом я приду к  тебе,  и
еще. После этого ты придешь ко мне. Спи,  пока  я  не  принесу  Смейджа  в
жертву на алтаре его хозяина и не  очищу  это  место  от  всего,  что  мне
неприятно. Спи крепко. Тебя ждет новая жизнь.
     И он вышел, и все стало так, как он сказал.



        10

     После того, как Джек решил все проблемы, связанные  с  границами,  то
есть завоевал владения Дрекхейма,  присоединив  их  к  своим,  и  отправил
барона в Навозные Ямы, он обратил свое внимание на крепость Холдинг -  дом
Неумирающего Полковника. Крепость оправдывала  свое  название  недолго,  и
Джек вошел в нее.
     Они с Полковником сидели в библиотеке, потягивая легкое вино, и долго
предавались воспоминаниям.
     Наконец, Джек коснулся деликатного вопроса  союза  Ивен  с  тем,  кто
заполучил Пламень Ада.
     Полковник, на чьих впалых  щеках  виднелись  подобные  лунным  серпам
шрамы, и чьи волосы поднимались вверх от переносицы подобно рыжему смерчу,
покачал головой над кубком. Он опустил блеклые глаза.
     - Ах, ты понял это так, - сказал он.
     - Так это понял не я, - сказал Джек. - Я воспринял  это  как  задачу,
которую вы поставили передо мной - передо мной, а не перед любым желающим.
     - Ты должен признать, что потерпел неудачу. Поэтому, когда  объявился
другой поклонник и принес назначенную цену, я...
     - Вы могли бы дождаться моего возвращения. Я украл бы камень и принес
вам.
     - Возвращение занимает много времени. Мне не хотелось, чтобы моя дочь
осталась старой девой.
     Джек покачал головой.
     - Признаюсь, я весьма доволен тем, как повернулось дело, -  продолжал
Полковник. - Теперь ты - могущественный лорд, и моя дочь принадлежит тебе.
Я думаю, она счастлива. Я владею Пламенем Ада, и это меня радует.  Мы  все
получили то, чего желали...
     - Нет, - сказал Джек. - Я могу предположить, что вы никогда не желали
видеть меня своим зятем и сговорились с бывшим  хозяином  Хай-Даджен,  как
все это получше устроить.
     - Я...
     Джек поднял руку.
     - Я сказал только, что могу  предполагать  это.  Конечно,  я  так  не
считаю. Я точно не знаю, что вы  там  решили...  или  не  решили...  кроме
вопроса об Ивен и Пламени Ада... И знать не хочу. Я знаю  только  то,  что
произошло. Учитывая это, а также то, что  вы  теперь  мой  родственник,  я
позволю вам самому покончить с собой, не отдавая свою жизнь в чужие руки.
     Полковник вздохнул и улыбнулся, еще раз подняв глаза.
     - Спасибо, - сказал он. - Очень мило с твоей стороны. Я  беспокоился,
что ты мне в этом откажешь.
     Они попивали вино.
     - Придется мне сменить имя, - сказал Полковник.
     - Еще рано, - сказал Джек.
     - Верно. У тебя есть какие-нибудь предложения?
     - Нет. Хотя пока вас не было, я думал над этим.
     - Благодарю, - сказал полковник. - Знаешь, раньше мне не  приходилось
проделывать ничего  подобного...  Тебе  не  трудно  будет  предложить  мне
что-нибудь особенное?
     Джек немного помолчал.
     - Яд  -  хорошая  штука,  -  сказал  он.  -  Но  эффект  для  каждого
индивидуума  настолько  настолько  различается,  что  иногда   это   может
оказаться болезненным. По-моему, вы добьетесь  своего  наилучшим  образом,
если усядетесь в горячую ванну и вскроете под водой  вены.  Это  почти  не
больно. Как будто вы заснули.
     - Тогда, пожалуй, я так и сделаю.
     - В таком случае, - сказал Джек, - позвольте мне дать  вам  кое-какие
инструкции.
     Он  наклонился  вперед,  взял  Полковника  за  запястье  и   повернул
внутренней стороной вверх. И вытащил кинжал.
     - Ну,  -  начал  он  почти  забытым  преподавательским  тоном,  -  не
повторите ошибки, которые совершают практически все, кто в  этом  деле  не
профессионал.
     Используя лезвие, как указку, он продолжал:
     - Не режьте поперек, вот так. Свертывание крови,  которое  последует,
может оказаться достаточным для  повторного  пробуждения.  Тогда  придется
повторить процесс.  Так  может  произойти  несколько  раз.  Несомненно,  в
результате вы будете до некоторой степени травмированы - как если  бы  вам
сделали недостаточную анестезию. Надо резать вдоль, по синим  линиям,  вот
так,  -  сказал  Джек,  демонстрируя.  -  Если  сосуды  окажутся   слишком
скользкими, вам следует приподнять их  кончиком  своего  орудия  и  быстро
повернуть лезвие. Не надо просто тянуть вверх. Это неприятно.  Помните  об
этом. Это поворот - важный момент, если вам не удалось добиться своего при
продольном разрезе. Вопросы есть?
     - Мне кажется, нет.
     - Тогда повторите.
     - Дайте мне кинжал.
     - Держите.
     Джек слушал, кивая, делая только мелкие замечания.
     - Очень хорошо. По-моему, вы поняли, -  сказал  он,  принимая  кинжал
обратно и снова пряча его в ножны.
     - Хочешь еще вина.
     - Да. У вас отличные погреба.
     - Спасибо.
     Высоко над миром тьмы, под темной  сферой,  сидя  на  спине  ленивого
дракона, которому он скормил Бенони и Блайта, Джек  смеялся  на  ветру,  и
сильфиды смеялись вместе с ним, потому что теперь он был их господином.
     Время шло, а Джек продолжал решать споры о границах  заново,  в  свою
пользу. А споров становилось все меньше  и  меньше.  Он  принялся,  сперва
лениво, а потом с возрастающим  пылом,  применять  полученные  на  дневной
стороне  знания  для  составления  толстого  тома  под  названием  "Оценка
культуры царства тьмы". Поскольку теперь его власть простиралась почти  до
на все царство ночи, он принялся собирать ко двору  тех,  чьи  знания  или
особое искусство могли дать для его работы историческую,  техническую  или
художественную  информацию.  Он  больше,  чем  наполовину,   решил   после
завершения опубликовать свой труд на дневной  стороне.  Теперь,  когда  он
установил контрабандные пути и заполучил  агентов  в  главных  городах  на
дневной стороне, он знал, что это выполнимо.
     Он  сидел  в  Хай-Даджен,  ныне  Шедоу-Гард,  в  просторном  замке  с
высокими, освещенными факелами залами, подземными лабиринтами и множеством
башен. Здесь  было  полным-полно  прекрасных  вещей,  вещей  бесценных.  В
коридорах плясали тени, а грани бесчисленных драгоценных  камней  сверкали
ярче, чем  солнце  над  другой  половиной  мира.  Он  сидел  в  библиотека
Шедоу-Гард, держа череп его прежнего хозяина на столе вместо пепельницы, и
работал над своим исследованием.
     Он закурил (одна из причин, по которым он установил тайную торговлю с
дневной стороной), поскольку находил  этот  обычай  как  приятным,  так  и
трудным для отвыкания. Он глядел, как дым  смешивается  с  дымом  свечи  и
поднимается к потолку, когда Стэб - летучая мышь, превращенная  обратно  в
человека, теперь его личный слуга - вошел и  остановился  на  предписанном
расстоянии.
     - Господин, - сказал он.
     - Да?
     - Тут у ворот старуха, она хочет говорить с вами.
     - Я не посылал ни за какими старухами. Скажи ей, чтобы убиралась.
     - Она говорит, вы ее приглашали.
     Джек поглядел на низенького черного человечка. Длинные руки и ноги  и
пучки белых волос, похожие на антенны над слишком длинным лицом делали его
похожим на насекомое. ОН уважал его, потому что тот был  удачливым  вором,
попытавшимся ограбить прежнего хозяина замка.
     - Приглашал? Ничего такого я не припоминаю. Что ты о ней думаешь?
     - Похоже, она с запада, сэр.
     - Странно...
     - ...и она требует, чтобы я сказал вам, что это Рози.
     - Розали! - сказал Джек,  убирая  ноги  со  стола  и  выпрямляясь.  -
Приведи ее ко мне, Стэб.
     - Да, сэр, - ответил  Стэб,  отшатываясь  -  как  всегда,  когда  его
господин неожиданно выказывал эмоции.
     Джек стряхнул пепел в череп и посмотрел на него.
     - Интересно, твой дух тут еще не бродит? - пробормотал он. -  У  меня
такое чувство, что это возможно.
     Он нацарапал  записку,  припомнив,  что  надо  приговорить  к  смерти
несколько  групп  людей  с  жестокими  головными  болями  и  отправить  их
патрулировать Навозные Ямы.
     Джек вытряхнул пепел из черепа и расправлял на  столе  бумаги,  когда
Стэб ввел ее в комнату. Поднимаясь, он посмотрел на Стэба, который  быстро
вышел.
     - Розали! - сказал Джек, идя ей навстречу. - Как хорошо...
     Она не ответила на его улыбку,  но  когда  он  предложил  ей  кресло,
уселась, кивнув.
     О боги! Она и впрямь похожа  на  сломанную  метлу,  снова  решил  он,
вспоминая. И все же... Это Розали.
     - Так ты все-таки пришла в Шедоу-Гард, - сказал он. - За то,  что  ты
тогда дала мне хлеба, тебя всегда будут хорошо кормить. За то, что ты дала
мне добрый совет, ты всегда будешь в чести. У тебя  будут  слуги,  которые
станут купать и одевать тебя и прислуживать тебе. Если ты желаешь овладеть
Искусством, я приобщу тебя к высшей магии. Чего бы ты  ни  пожелала,  тебе
нужно только попросить. Мы устроим в твою  честь  праздник...  как  только
подготовим его! Добро пожаловать в Шедоу-Гард!
     - Я ведь пришла не насовсем,  Джек,  только  поглядеть  на  тебя  еще
разок... на тебе новые серые одежды и отличный черный плащ! А сапоги какие
блестящие!.. Ты в таких никогда не ходил...
     Он улыбнулся.
     - Я не хожу так много, как когда-то.
     - ...и не крался тайком. Теперь в этом нет нужды, -  сказала  она.  -
Значит, ты обзавелся собственным королевством, Джек... самым  большим  изо
всех, что я знаю. Теперь ты счастлив?
     - Вполне.
     - Значит, ты ходил к машине,  которая  думает,  как  человек,  только
быстрее. К той машине, от которой я тебя предостерегала. Верно?
     - Да.
     - И она дала тебе Потерянный Ключ, Кольвинию.
     Он  отвернулся,  схватил  сигарету,  закурил,  затянулся.  Потом   он
поглядел на Розали и кивнул.
     - Но я это не обсуждаю, - сказал он.
     - Конечно, конечно, - сказала Розали, кивая. - Ведь с ним ты  получил
Силу, которая подходит твоим амбициям, а ведь когда-то ты  даже  не  знал,
что они у тебя есть.
     - Должен сказать, ты права.
     - Расскажи мне о той женщине.
     - О какой женщине?
     - В холле я прошла мимо красивой женщины в  зеленом  -  под  цвет  ее
глаз. Я поздоровалась, и губы ее улыбнулись мне, но ее дух следовал за ней
в слезах. Что ты с ней сделал, Джек?
     - Я поступил так, как было необходимо.
     - Ты что-то украл у нее... не знаю, что...  так  же,  как  воровал  у
всех, кого знал. Есть ли кто-нибудь, кого ты считаешь своим другом,  Джек?
У кого ты ничего не взял, а наоборот, дал ему что-то?
     - Да, - ответил он. - Он сидит на вершине горы Паникус  -  наполовину
камень, наполовину не знаю что. Я много раз приходил к нему и всеми силами
пробовал освободить. Но даже от Ключа не было толку.
     - Утренняя Звезда... - сказала она. - Да, твоему единственному  другу
только и быть богом проклятым.
     - Рози, за что ты  наказываешь  меня?  Я  предлагаю  любым  доступным
способом вознаградить тебя за страдания, которые ты приняла из-за  меня...
и не только из-за меня.
     - Женщина, которую я видела... Сумел бы ты сделать  ее  такой,  какой
она была до того, как ты обокрал ее...  если  бы  я  больше  всего  хотела
этого?
     - Может быть, - сказал Джек, - ноя сомневаюсь, чтобы ты попросила  об
этом. Даже соберись я это сделать, она, я чувствую,  стала  бы  безнадежно
безумной.
     - Почему?
     - Потому что ей пришлось многое увидеть и перечувствовать.
     - И в ответе за это ты?
     - Да, но это и так надвигалось.
     - Ни одна человеческая душа не заслуживает того страдания, которое  я
заметила, проходя мимо нее.
     - Душа! Не говори мне о душе! И о страданиях! Ты что, намекаешь,  что
у тебя душа есть, а у меня нет? Или ты думаешь, мне незнакомы страдания?..
Хотя ты права в том, что касается ее. Она отчасти человек.
     - Но у тебя есть душа, Джек. Я принесла ее собой.
     - Боюсь, я не понимаю.
     - Ты оставил свою душу в Навозных Ямах Глива, как все  люди  тьмы.  Я
вытащила ее оттуда - на случай, если  в  один  прекрасный  день  она  тебе
понадобится.
     - Ты, конечно, шутишь.
     - Нет.
     - А как ты узнала, что это - моя душа?
     - Я - Ведунья.
     - Дай мне поглядеть на нее.
     Он потушил сигарету, а Рози тем временем  развернула  свой  узелок  с
вещами. Она извлекла небольшой предмет,  завернутый  в  чистую  полотняную
тряпку. Она развернула его и положила на ладонь.
     - Вот эта штука? - спросил он и захохотал.
     Это  был  серый  шарик,  который  на  свету   стал   делаться   ярче,
просветляться, сперва  став  блестящим  и  похожим  на  зеркало,  а  потом
прозрачным. Поверхность заиграла разными красками.
     - Это же просто камень, - сказал он.
     - Он был с тобой в момент твоего пробуждения в Ямах, правда?
     - Да. Он был у меня в руке.
     - Почему ты бросил его там?
     - А почему бы и нет?
     - А разве он не оказывался с тобой каждый раз, как ты приходил в себя
в Гливе?
     - Ну и что?
     - В нем заключена твоя душа. Может  быть,  когда-нибудь  ты  захочешь
соединиться с ней.
     - Это - душа? И что же прикажешь с ней делать? Таскать в кармане?
     - Можно придумать что-нибудь получше, чем бросать ее на куче падали.
     - Дай мне ее!
     Он выхватил камень у нее из рук и уставился на него.
     - Никакая это не душа, - сказал он. -  Это  крайне  непривлекательный
кусок камня, или, может, яйцо гигантского навозного жука. Он и воняет, как
сами Ямы!
     Он занес руку, чтобы отшвырнуть от себя камень.
     - Не надо! - крикнула она. - Это... Это твоя душа... - тихо закончила
она, когда камень ударился о стену и разбился вдребезги.
     Джек быстро отвернулся.
     - Я могла бы знать, - сказала она. - Никому из вас душа по-настоящему
не нужна. А тебе - меньше всех. Ты должен признать,  что  это  было  нечто
большее, чем просто камень или яйцо, иначе бы  ты  так  не  взбесился.  Ты
почувствовал в нем что-то, касающееся лично тебя и опасное. Разве не так?
     Но  Джек  не  отвечал.  Он  медленно  повернул   голову   в   сторону
разбившегося камня и уставился на него. Он проследила за его взглядом.
     Из камня выплыло туманное облачко. Оно росло вверх и вширь.  Вот  оно
воспарило над ними. Облачко перестало двигаться и начало окрашиваться. Они
смотрели, как появляются контуры фигуры, напоминающей человеческую.
     Когда Джек увидел, что проступающие черты - его собственные,  у  него
захватило дух, и он  продолжал  таращить  глаза.  Облако  становилось  все
плотнее и плотнее на вид, пока не начало  казаться,  что  он  разглядывает
своего близнеца.
     - Дух, кто ты? - спросил Джек с пересохшим горлом.
     - Джек, - слабо ответил тот.
     - Джек - это я, - сказал он. - Кто ты?
     - Джек, - повторил тот.
     Оборачиваясь к Розали, Джек проворчал:
     - Это ты притащила его сюда! Ты его и выгоняй!
     - Не могу, - ответила она, пригладив волосы и уронив руки на  колени.
Она начала ломать пальцы. - Он твой.
     - Почему ты не оставила эту проклятую штуку там, где нашла  ее?  Там,
где ей и место?
     - Там ей не место, - сказала она. - Она твоя.
     Отворачиваясь, он проговорил:
     - Эй, ты! Ты - душа?
     - Погоди минутку, а? - ответила она. - Я кое-что  соображу...  Да.  Я
подумала, и теперь я считаю, что я - душа.
     - Чья?
     - Твоя, Джек.
     - Отлично, - сказал Джек. - Ты и правда отплатила мне, Рози, а?  Что,
черт побери, мне делать с душой? А как ты  избавилась  от  своей?  Если  я
умру, пока эта штука на свободе, для меня не будет возврата.
     - Не знаю, что тебе сказать, - ответила она. - Я  думала,  так  будет
правильно... когда пошла искать ее и нашла... принести и отдать тебе.
     - Зачем?
     - Давным-давно я сказала тебе, что барон был всегда добрым к старушке
Рози. Когда ты захватил его земли, то повесил его за ноги  и  вспорол  ему
живот. Я плакала, Джек. Он - единственный, кто за долгое время по-хорошему
ко мне отнесся. Мне много приходилось слышать  о  твоих  делах,  и  ничего
хорошего я не слыхала. Теперь, с Силой, которой  ты  владеешь,  так  легко
многим причинить зло - что ты и делал. Я подумала, что если я  отыщу  твою
душу, она, может быть, смягчит твои намерения.
     - Розали, Розали, - вздохнул он. - Ты дура. Ты хотела, как лучше,  но
ты дура.
     - Может, и так, - ответила она, стискивая руки и оглядываясь на душу,
которая стояла, уставившись на них.
     - Душа, - сказал Джек, снова поворачиваясь к ней,  -  ты  слышала.  У
тебя есть предложения?
     - У меня только одно желание.
     - Какое?
     - Соединиться с тобой. Пройти с тобой  по  жизни,  заботясь  о  тебе,
предостерегая тебя и...
     - Погоди минутку, - сказал Джек, понимая руку,  -  Я  что  для  этого
нужно?
     - Твое согласие.
     Джек улыбнулся. Он закурил сигарету. Руки у него слегка дрожали.
     - А если бы я не дал своего согласия? - спросил он.
     - Тогда я стала бы бродячей. Я бы следовала за тобой в отдалении,  не
в состоянии поддержать тебя и предостеречь, не в состоянии...
     - Класс, - сказал Джек. - Я не даю своего согласия. Пошла вон.
     - Ты шутишь? Так с душой не обращаются, это черт  знает  что.  Я  тут
жду, чтоб поддержать и предостеречь тебя, а ты вышвыриваешь  меня  пинком.
Что скажут люди? "Вон  идет  душа  Джека",  -  скажут  они,  -  "бедняжка.
Общается с духами и низшими астралами, и..."
     - Выметайся, - сказал Джек. - Обойдусь без тебя. Знаю я  вас,  подлых
ублюдков. Вы заставляете людей меняться. Ну, а я меняться не  желаю.  Я  и
так счастлив. Ты - ошибка. Убирайся обратно  в  Навозные  Ямы.  Иди,  куда
хочешь. Делай, что хочешь, только уйди. Оставь меня в покое.
     - Ты это серьезно?
     - Точно. Я даже дам тебе новенький красивенький кристалл,  если  тебе
больше нравится сидеть скрючившись в чем-то подобном.
     - Для этого слишком поздно.
     - Ну, это лучшее, что я могу тебе предложить.
     - Если ты не хочешь соединиться со мной,  пожалуйста,  не  вышвыривай
меня, как какую-то бродяжку. Позволь мне остаться здесь, с  тобой.  Может,
так я смогу давать тебе советы,  поддерживать  и  предостерегать  тебя,  а
тогда ты поймешь, как я нужна, и переменишь свое решение.
     - Катись!
     - А что, если я откажусь уйти? Что, если я просто усилю свое внимание
к тебе?
     - Тогда, - сказал Джек, - я напущу на тебя самые разрушительные  силы
Ключа, те, которые я никогда не использовал раньше.
     - Ты уничтожишь собственную душу?
     - Ты права, черт побери! Убирайся!
     Тогда она повернулась к стене и исчезла.
     - С душами покончено, хватит, - сказал Джек,  -  Теперь  мы  подберем
тебе  покои  и  несколько  слуг.  Мы  проследим,  чтобы  подготовились   к
торжеству.
     - Нет, - сказала Розали. - Я хотела увидеться с тобой. Что ж, вот  мы
и повидались. Я хотела принести тебе кое-что - и принесла. Вот и все.
     Она стала подниматься.
     - Погоди, - сказал Джек. - Куда ты пойдешь?
     - Подошло к концу мое  время  быть  Ведуньей  Западных  Границ,  и  я
возвращаюсь на дорогу у моря,  в  таверну  "У  Огненного  Пестика".  Может
случиться так, что я найду какую-нибудь молодую шлюшку, из таверны,  чтобы
она ухаживала за мной, когда я ослабею. За это я обучу ее Искусству.
     - По крайней мере, побудь здесь хоть немного, - сказал он. - Отдохни,
поешь...
     - Нет. Мне не нравится здесь.
     - Если ты твердо решила уйти, позволь, я облегчу тебе путь.  Тебе  не
придется идти пешком.
     - Нет. Спасибо.
     - Могу я дать тебе денег?
     - Меня могут ограбить.
     - Я пошлю эскорт.
     - Я хочу путешествовать одна.
     - Хорошо, Розали.
     Он смотрел, как  она  уходит,  а  потом  подошел  к  очагу  и  развел
маленький огонь.
     Джек  работал  над  своей  "Оценкой",  становясь  в  ней  все   более
выдающейся фигурой, и укрепил свое правление в царстве ночи. За это  время
он повидал свои бесчисленные изваяния, воздвигнутые по стране. Он  слышал,
как его имя слетало с уст менестрелей и поэтов, но не в  старых  стихах  и
песнях о его мошенничествах, а в рассказах о его  мудрости  и  могуществе.
Четырежды он позволял Повелителю Нетопырей,  Смейджу,  Квазеру,  барону  и
Блайту пройти часть пути из Глива, и только потом  отправлял  их  назад  -
каждый раз другим способом. Он решил исчерпать до конца их жизни  и  таким
образом избавиться от них навсегда.
     На празднестве, устроенном Джеком в честь возвращения ее  отца,  Ивен
плясала и смеялась. Его