х на эстрадке. Разглядывая зал, я увидел два карликовых "мерседеса", упершихся друг в друга радиаторными решетками. В одном "мерсе", как и полагается, сидел новый сумчанин, в другом - лет пятнадцати, не старше, его Мурка. В новом сумчанине я узнал Мишку Рубана, оптового торгаша водкой и слабоалкогольной химией. Лысая Мишкина голова хоть и высовывалась из машинки на 15 см ниже головы его юной подружки, зато как две капли воды походила на фару его псевдо- авто выпуска 57-го года. Мишка, заметив нас, по-хозяйски требовательно махнул Тереховой: - Цыпа, обслужи нас! - Майкл, у меня сегодня выходной! - крикнула Светка.- Имею право оттянуться! Я еще раз огляделся: все кабацкие машинки и кораблики были заняты. Свободной оставалась лишь одна тачанка, составленная из двух машинок. На тачанке стоял громоздкий пулемет "Максим". - Ну что, Светка, быть тебе сегодня моей Анкой-пулеметчицей! - Хм,- Терехова окинула меня скептическим взглядом,- из тебя Чапаев-то нулевой! - А кто тебе сказал, что я кошу под Чапаева? К моему имиджу больше образ Петьки подходит! Мы уселись в тачанке, я с удовольствием развалился на мягком дерматиновом сиденье, да вдруг стукнулся затылком о задний торец "Максима". - Зря мы сюда сели,- недовольно буркнула Светка,- задолбает нас братва. И тут же, словно почувствовав ее опасения, к тачанке подвалил уже поддатый Рубан и, похлопав одной рукой толстый ствол "Максима", другой протянул мне пустой бокал: - А ну-ка, браток, налей мне первачка! Не в силах понять, чего от меня хотят, я уставился на Светку: как-никак она здесь работала и должна была знать, где водится самогон. Светка и в самом деле знала. С невозмутимым видом она перегнулась через спинку сиденья и, взяв у Мишки бокал, подставила его под ствол "Максима". Только сейчас я разглядел короткую тонкую трубку, под углом 90 градусов выходящую снизу из пулеметного ствола, и небольшой, как у самовара, краник вверху. Светка отдала Рубану наполненный бокал и, когда Мишка поковылял к своему "мерсу", налила и нам по пятьдесят. Я выпил, и меня сразу же попустило: мне стало наплевать на дневные кошмары, связанные с моей голой Галкой на лестнице, жуткими убийствами через дверные глазки и другой подобной чушью. То, что сегодняшней ночью я буду откупаться от белых гадов пулеметным самогоном, меня еще мало беспокоило. Тереховой, видимо, тоже стало легче от принятого первачка. Она наклонилась ко мне, коснувшись щеки локоном теплых волос. - Сема, скажи, наш с тобой перигей... какой он? - Не понял,- буркнул я, углубившись в чтение меню. Терехова отняла меню и тут же схватила через ткань брюк мой член. - Я сама выберу нам блюда... Сема, когда наступает наш перигей?.. Когда ты входишь в меня и я истекаю соком? - Наш с тобой перигей - да,- я с трудом освободился от цепкой Светкиной руки.- Думаю, человек вращается сразу на нескольких энергетических орбитах. Одни из них высокого уровня, другие низкого. Последние очень похожи на орбиты животных. Вот на такой орбите, Светочка, мы с тобой и вращаемся! Еще я хотел добавить, что жизнь, по моему разумению, имеет разные агрегатные состояния. Как самогон. Для одних людей жизнь прозрачна, абсолютно бесплотна, как пар самогона во время его перегонки. Ее горизонт просматривается на долгие-долгие годы вперед! Аж дух захватывает, когда посчастливится хоть короткое время жить такой жизнью! Пьянеешь уже только от одного ее аромата и скрытого в нем обещания - обещания невиданной до сих пор свободы и неизведанных вольных просторов. Для других жизнь - крепкая, 40-градусная горилка. Пока не выпьешь - ни шагу! Те, кто отдается ей целиком и без закуски, ведут себя по-разному. Одни, опрокинув внутрь всего лишь рюмки три- четыре, даже не успевают дождаться пьяного мига прозрения и замертво валятся под стол. Другие, выпив-пожив, входят в раж, становясь агрессивными, бездумными, короче, звереют. Третья категория любителей жизни-горилки умеет растянуть удовольствие, перемежая легкое опьянение, создающее иллюзию праздника, с серыми трезвыми буднями. Порой таким людям удается достичь хмельного экстаза, его зыбкую, ненадежную энергию они успевают направить в какое-нибудь дело. Но за все нужно платить. Нередко даже самые осторожные ценители хмельной жизни попадают в жалкую зависимость от нее. И тогда становятся представителями последнего сословия. Жизнь этих людей имеет самое тяжелое, самое неприглядное агрегатное состояние. Дни и ночи напролет, навсегда потеряв человеческое лицо, они копошатся в мерзком, зловонном месиве отходов, продуктов пищеварения, которые были изрыгнуты предыдущими категориями. Естественно, они утратили способность вращаться, ими владеет пьяное забытье, они как кометы, бесславно упавшие на землю и растворившиеся в ее перегное... Все это я хотел сказать Тереховой, но передумал: эта самка понимала только язык траханья. - Сема,- горячим шепотом обдала меня Терехова,- давай сделаем перигей... прямо здесь,- она взяла мою руку и засунула себе под юбку.- Ты чувствуешь влажный зов моей орбиты? - Да ты, Терехова, никак поэтесса! - Ну да, как засранка Золушка принцесса! - грубо вмешалась в наш разговор жутко толстая жиночка сельского типа. В ее натруженном декольте утонула роскошная нить черного жемчуга. Одной пухлой конечностью (которую трудно было назвать рукой) она размахивала перед собой, как веером, букетом огненно-красных длинноствольных роз, другой - прижимала к двум бурдюкам своей необъятной груди изящную хрустальную вазу. Жиночка протянула вазу Светке. Та поняла, чего от нее хотят, но предупредила: - Ваши розы не переживут эту огненную воду! - Нехай мруть. Мени дюже пити охота!.. ...Когда к нашей тачанке, наверное, одиннадцатым по счету снова подошел Рубан, я не выдержал. Порывшись в своих карманах, приказал: - Светка, быстро выворачивай сумку! Терехова, хмыкнув, высыпала на стол содержимое сумочки: губную помаду, какую-то мелочь, пудру, ключи, зажигалку, "тампакс", пачку сигарет. - Вот! То, что надо! - я схватил "тампакс", мигом очистил его от обертки, повернулся к самогонному "Максиму", вырвал кран, засунул в отверстие "тампакс", вынул, перевернул вниз сухим концом и снова запихнул в ствол пулемета. У молча наблюдавшей за моими действиями Тереховой загорелись глаза. Я щелкнул зажигалкой и поднес пламя к импровизированному фитилю. "Тампакс" с готовностью вспыхнул, даже заискрился, приворожив к себе всех. Зал притих, кто-то закашлял, как в театре, потом вдруг раздался, сняв всеобщее оцепенение, жизнерадостный крик Рубана: - Братки, ща рванет! Но "Максим" не рванул - лишь вспыхнул с новой силой "тампакс". Его нервный огонь был особенно хорошо виден на фоне внезапно наступившей темноты. В зале погас свет, но тут же загорелись прожекторы и на небольшую эстраду вышел одетый в искрящийся от мириад блесток смокинг Ренат Сайметдинов. Всем нутром я вдруг почувствовал, что начинается праздник. Но Ренат грозно щелкнул кастаньетами: - С чего это вы взяли, что я вам буду что-то показывать? У вас и так хватает зрелищ! Ренат повернулся к залу блестящей спиной и стал медленно удаляться с эстрады. Словно по команде, из трех машинок и одной яхты (до этого неприметных и в море назойливого света, и в клубном полумраке) поднялись рослые девицы. Их наряды засверкали в лучах направленных на них юпитеров. Приосанившись, ступая уверенной походкой манекенщиц, они направились к эстраде. Невидимые источники извергли вдруг золотые фонтаны фейерверка. Вторя им, скромно зашипел огненный свищ в нашем "Максиме". Зато народ в зале дружно засвистел, засигналил в клаксоны ресторанных машинок. Тем временем манекенщицы поднялись на эстраду и одна за другой стали исчезать в черном дверном проеме. Перед тем как шагнуть во мрак, они на две-три секунды оборачивались к залу, демонстрируя умопомрачительные или, наоборот, совершенно глухие декольте, легкие или вымученные улыбки, ноги или окутанные поднимавшимся со сцены дымом ножки. Последней обернулась девушка, самая худенькая из манекенщиц. Пока она шла к эстраде, я пристально смотрел ей вслед: ее худоба и угловатость отчего-то были мне знакомы. Хотя до того момента, когда она обернулась, было непонятно, как в моем сознании возник образ худенького и угловатого существа: на манекенщице было надето объемное, бесформенное одеяние, которое с одинаковым успехом могло скрывать под собой и худобу девушки, и ее полноту. Но вот девушка обернулась, и сразу же стал ясен источник моей догадки - манекенщицей оказалась Таня Чиглинцева. Какая-то сила выпихнула меня из тачанки и увлекла за растаявшей в дверном проеме Таней. "Сема, ты куда?! Сегодня я твоя женщина!"- крикнула мне вдогонку Терехова и вдруг рассмеялась низким хрипловатым смехом. Пролетев по надземному переходу навстречу лившемуся откуда-то спереди голубому свету неизвестной природы и едва не сбив официанта, несшего, кажется, селедку под шубой, я спустился в кафе, потыкался в три-четыре гримерные и наконец нашел. Таня удивленно смотрела на меня из-за приоткрытой двери. - Семен? Вы?.. Что вы здесь делаете? - Приве... здравствуйте, Таня! Мне нужно сказать вам что-то очень важное!.. Можно, я войду? Таня еще не успела переодеться, она оставалась в том же странном бесформенном одеянии, в котором я видел ее в зале. Неожиданно я нашел ее привлекательной в этом пиджаке-пальто-шинели до пят. Может быть, потому, что в нем Таня выглядела по-детски смешной и одновременно вызывающе сексуальной. Поймав мой взгляд, девушка смутилась. - Эту модель Ренат Ибрагимович назвал "Плащаницей-2000". Она выполнена без единой пуговицы и кнопки. Вот. Таня вдруг распахнула "Плащаницу", обнажив маленькую грудь и плоский детский живот. Теперь пришла моя очередь смутиться. - Отвернитесь, мне нужно переодеться! Я повернулся и уперся носом в дверной глазок, рыбьим глазом блеснувший из отделанной черным пластиком двери. "Дверные глазки явно положили на меня глаз!",- невесело пошутил про себя. - Звонят, вы что, не слышите! - оторвала меня от раздумий Таня.- Гляньте в глазок: если это Тома, откройте. Я глянул. По ту сторону глазка стояла не неизвестная мне Тома, а полупьяная Терехова. Редкими, ленивыми движениями Светку лапал... лже-Калныньш - Галкин хахаль. Золотая цепочка, плотно обвивавшая его крепкую шею, будто немая насмешка, ударила мне в глаз красно-огненным лучом. - Ах ты говнюк! Мало тебе моей жены, так ты за Светку взялся!! Я рванул дверь и, целясь в верхнюю часть головы лже- Калныньша, что есть силы выбросил вперед правую руку. Кулак коснулся чего-то теплого и шершавого, которое тут же куда-то провалилось. Почти в ту же секунду мой подбородок пронзила резкая боль: я ударился обо что-то каменное, стремительно налетевшее снизу. Я не успел опомниться, как, отброшенный сокрушительным ударом, сначала оказался в слабых объятиях не переодевшейся толком Таньки, а потом вообще повалил ее, визжащую, на пол, неловко придавив спиной. Дверь в гримерную захлопнулась, решив таким образом исход драки. Я помог Тане подняться. Она, постанывая, набросилась было на меня: "Ну вы, маньяк неуклюжий!"- но, увидев мою расквашенную физиономию, протянула салфетку. - Что это было?.. Зачем вы полезли к тому мужчине? Мне не хотелось ей ничего объяснять, я выскочил из гримерной и побежал догонять обидчика. На бегу я умудрялся думать о судьбе, о своей теории вращения. Кто знает, что управляет вашей траекторией, когда вы внезапно оказываетесь в перигее по отношению к совершенно незнакомому вам человеку, который в этот знаменательный момент максимального сближения двух жизненных орбит берет, например, и заезжает вам по морде?.. Я мчался по переходу, видя перед собой лишь смутные силуэты спешащих навстречу людей. Снова налетел на официанта, кажется, даже на того же самого, он чуть не перекинул поднос. Я обернулся, чтобы извиниться, и вдруг увидел голубой свет, по-прежнему спокойно струившийся из того конца перехода, где я только что побывал. Вбежав в зал, я оторопел: кабацкие машинки горели! Потом, когда пригляделся, понял, что горит самогон, разлитый по рюмкам, стаканам, бокалам, густо расставленным на капотах-столах. Поискал взглядом Терехову с лже-Калныньшем, не нашел, зато заметил горящие розы в наполненной жидким огнем вазе. Толстая жиночка, видимо, спала, откинувшись на сиденье и запрокинув голову. В зале стоял жуткий гвалт, среди горящего зелья сновала масса пьяного народа. Неожиданно мне пришла на ум аналогия с адом того зрелища, свидетелем которого я сейчас был. Непонятно только, кто в этом клубном аду был чертом, а кто грешником. Вдруг машинки одна за другой тронулись с места, под крики и визг стали мотаться по залу, бесшумно роняя на резиновый пол тарелки, рюмки и огненные ручьи и наезжая на ошалевших официантов. Мне стало не по себе от начавшейся вакханалии, и я поспешил на свежий воздух. *4* От целомудрия чистого снега не осталось и следа. То есть наоборот, снег, три часа тому назад белым ровным воротником опустившийся на траву и парковые дорожки, теперь был безжалостно истоптан вокруг ночного клуба десятками человеческих ног и изъезжен автомобильными колесами, словно изъеден полчищами моли. И только небо, опрокинувшееся надо мной черным закопченным дуршлагом, по-прежнему лило вниз незамутненный свет звезд. Я направился в сторону центрального входа в парк, прошелся по узкой от нанесенного ветром снега безлюдной набережной, оставшись равнодушным к грязно-жемчужному ледовому простору Псла. На пятачке (находящемся в тридцати метрах от вкопанного при входе в парк указателя "М?сту Суми 340 рок?в"), на котором горожане обычно ловят маршрутки и легковые такси, я увидел Таню, крикнул ей и помахал издалека. В этот момент она остановила такси и обернулась. Мы поднялись на нашу лестничную площадку. Лампочка, как это часто бывает, не горела. Я полез за зажигалкой, как вдруг Таня шепотом обратила мое внимание на два размытых силуэта, в таинственном танце скользящих по ступеням. Я перевел взгляд со ступеней на свою дверь и обмер, увидев, как из дверного глазка, будто из объектива кинопроектора, струится одушевленный свет, приводя в движение странные силуэты. Догадавшись, что это может быть, я бросился к двери, но опоздал: свет померк раньше, чем я прильнул к глазку. В прихожей я помог Тане снять шубу и опять увидел девушку в ее неземной плащанице. Толкнув осторожно дверь в комнату, Таня обернулась ко мне: - У меня в дверях стоит шкаф без задней стенки. Он как шлюз. Я прохожу сквозь него и попадаю в другое измерение. Это мое измерение. Там я могу говорить всеми своими голосами, не скрывая от себя никаких чувств. Таня расхаживала по спальне с бокалом медового кокура, с детской непосредственностью знакомясь с обстановкой. Встав в ногах кровати, она нагнулась и подняла женские трусики ("Наверное, Светкины",- поморщившись, подумал я и отнял трусики). Таня немного смутилась, но, подойдя к большому зеркалу, висящему слева от кровати, развела полы плащаницы. - Мне нравится рассматривать мое тело. Каждый раз я открываю в нем что-то новое. У меня много разных духов, я душусь ими по очереди или всеми сразу. Надушившись, я сижу часами и вдыхаю ароматы, которые источает мое тело и волосы. Мне кажется, что я проживаю самые счастливые минуты жизни! Иногда я люблю пробовать. Я пробую все подряд, по порядку или, опять же, все смешав - конфеты, киви, миндаль, акварель, гуашь, обезболивающие средства... Да, у меня часто болит голова... Танина грудь пахла березовым соком. Мы лежали, обнаженные, на кровати, укрывшись "Плащаницей-2000". Мне казалось, что эта странная одежда предопределяет близость между теми, кто в нее облачится, она ускоряет наступление любовного перигея. Я осторожно покусывал Танины соски, березовыми почками вдруг набухшие ранним ноябрьским утром. Холодная золотая цепочка с загадочным красным отливом касалась моего разгоряченного лба. - Тань, я давно хотел спросить: что это у тебя за странная цепочка? Когда долго смотришь на нее, кажется, что от нее исходит красное сияние, как от раскаленного металла. - Ерунда, лучше поцелуй меня. - Ну, Тань! - Папик из Киева привез. Говорит, что японская. И еще будто в золото коралловый песок добавлен. Такая поправочная цепочка одна на весь город! - Не одна, я еще у одного человека такую же видел... Эх, не хочется вспоминать того гада! - Да ладно, Сем, выкинь его из головы!.. Хочешь, я расскажу тебе, из чего сделана моя плащаница?.. Из овечьей шерсти и человеческих волос. Натуральных волос блондинок. Это ультрамодная ткань "хеа-вулл". Ее Ренат четыре месяца назад привез с миланского показа. - Что ты чувствуешь, когда одеваешь эту странную вещь? - Ничего особенного. Плащаница тяжела для меня, она колет тело. Ее хочется поскорее снять и быть голой. И чтобы кто-то нежно трогал меня, как ты сейчас... Слушай, Сэм, а что ты будешь делать, если вдруг вернется твоя жена? - Ничего особенного,- подражая Таниному голосу, мяукнул я,- отправлю тебя в другое измерение. В шкаф. Не отрывая языка от бархатистой кожи девушки, я провел невидимую дорожку от ее шеи до лобка и ниже, сквозь джунгли мягких волос. Но опуститься языком в розовую бездну я не успел - в дверь позвонили. - Ну вот, прямо как в анекдоте: муж на любовнице, жена на чемоданах! - буркнул я и пошел открывать. Но прежде чем повернуть ручку замка, глянул в глазок - на пороге стояла расстроенная Терехова. Сантиметров на пятнадцать приоткрыл дверь - больше не захотел. - Ну, чего тебе надо? - вместо "здрасьте" почти рявкнул я. - Семочка, пусти меня,- принялась канючить-подлизываться Светка.- Я замерзла до самых гениталий! Представляешь, два часа проторчала на остановке, пока дождалась первую маршрутку! - Так на кой ты мне без гениталий? - Зачем же так зло, Семочка! - А твой полковник, Терехова?.. Что же он не оставил тебя в своей теплой постели? - Ладно, забудь. Ну, переспала с красивым мужиком. С кем не бывает?! - Ну да, ты от него кончила, а я по морде получил. С кем не бывает?! - Так ты сам первый... Страшный грохот, донесшийся до нас из спальни, заставил Терехову умолкнуть. - Кто у тебя там? - Жена. Сегодня вернулась. - Жена?! - Сэм!! На помощь!! На меня прыгнула большая кошка!! Боже, я запуталась! - неожиданно раздались Танькины крики, отчего-то беззащитно глухие, будто она кричала из упавшего на нее коробка из- под холодильника. - Сэм?.. Что это еще за ребенок в твоем доме, Сема?! Терехова с силой, которую я от нее никак не ожидал, навалилась на дверь, попытавшись прорваться в прихожую. Я, конечно, сумел противостоять ее наглому натиску: схватив за подбородок, резко оттолкнул прочь. Тогда Терехова зашипела, как разъяренная кошка, и кинулась на меня: - Ах ты подлый кобель! Пока жена на заслуженном отдыхе, ты малолеток домой водишь! Меня пробило на ха-ха: е-мое, кто меня решил воспитывать - бывшая любовница! Но скоро мне стало не до смеха: Терехова рванула за ворот моей рубахи - пуговицы брызнули в разные стороны - и царапнула по груди. Я рассвирепел и хотел уже двинуть ей как следует, но Светка в этот момент так изменилась в лице, что я удержался. Оглянувшись, я остолбенел и одновременно пришел в дикий восторг. К нам медленно, величаво шла совершенно голая Танька. На ней была лишь японская золотая цепочка и странный головной убор, павлиньим хвостом струившийся за спиной девушки. - Вы тут сами разбирайтесь. Без меня,- сказала Таня и неожиданно поцеловала меня в растерянные губы.- Пока, Сэм! Только когда Таня, сделав босыми ногами четыре шага по бетонному полу лестничной площадки, захлопнула за собой бронедверь, я сообразил, что за штука была у нее на голове. - Что это у нее? - спросила Терехова. - "Плащаница-2000". - Я не про тряпку. У нее на шее - такая красивая, блестящая вещичка. Я таких никогда не видела. - Не ври! У твоего последнего полковника такая же цепочка была. С красным отливом. - Ух ты, глазастый какой! - неожиданно зло фыркнула Светка и... беспрепятственно шагнула в мой дом. В спальне стоял настоящий кавардак: постель разворочена, двери шифоньера распахнуты настежь и видно все его неприглядное нутро: валяющиеся внизу пальто, пиджаки, жакеты. Несколько вещей было разбросано по комнате, среди них Галкина нутриевая шуба, которую Танька, видимо, приняла за большую кошку. Настенные часы показывали четверть восьмого. Утро белым маревом растеклось по стеклам окон и звонко срывалось с карнизов талой водой. Светка включила телевизор и пошла в спальню наводить порядок, шумно распихивая вещи в шифоньере, а я отправился на кухню варить кофе. Звук в телевизоре заметно стал громче. По обрывкам фраз, доносившихся из гостиной, находящейся в другом конце квартиры, я понял, что идут местные новости. Кофе медленно закипал в бронзовой турочке. Вдруг Светка как заорет не своим голосом: - Семка, скорей сюда!! От неожиданности я вздрогнул и едва не опрокинул кофе. - Боже, что ж ты так орешь! Вбежав в гостиную, я увидел перепуганные глаза Тереховой, в своей любимой позе - подтянув коленки к подбородку - замершей в кресле. Перевел взгляд со Светки на экран. Голос за кадром будничным тоном рассказывал, как между 2.30 и тремя часами ночи неизвестный тип попытался замочить одного добропорядочного гражданина, проживающего по улице Харьковской, в его же собственном доме... выстрелив в дверной глазок. Опять глазок!.. И еще одна подробность привлекла мое внимание. Оказывается, в доме у пострадавшего был установлен видеодомофон: в дверь вмонтирован видеоглазок, обозревающий лестничную площадку и передающий сигнал на монитор. Вещь, в общем-то, распространенная среди обеспеченных наших граждан. Но прикол в том, что преступник умудрился ранить хозяина дома через глазок в тот момент, когда бедолага в него и не смотрел, а наблюдал на мониторе за происходящим за его дверью. Как это могло случиться? Мужик в штатском, глядя в камеру, представившийся руководителем следственной группы, предположил, что пуля, пройдя сквозь глазок, отрекошетила от декоративного металлического блюда, висевшего справа от двери, и попала хозяину дома в ключицу. Следователь показал это блюдо. На сложной чеканке хорошо была заметна большая вмятина. Неожиданно камера отъехала и показала довольно приличный фрагмент стены, на котором висело блюдо. Слева от блюда я увидел мужской фотопортрет в рамке, на котором в ту же секунду узнал лже- Калныньша. - Калныньш! - ошарашенный, я уставился на Светку.- Ты же в эту ночь спала с ним! - Кретин! Я была с ним, но не спала!.. Ну пошутила я... Он подвез меня к дому и высадил. - Ты же сказала, что два часа ждала на остановке маршрутку! - Что ты все пытаешься поймать меня на слове! - Терехова орала на меня, срываясь на визг.- Он привез меня к своему дому. Понимаешь? Своему! А потом сказал, что забыл о том, что его жена дома. Извинился и пошел спать. А я поковыляла к остановке и мерзла там. Мерзла! А ты в это время трахался в тепленькой постели! - Это, Терехова, тебя Бог наказал за мой разбитый фейс! - Дурак ты, Сема, и не лечишься! Правильно твоя Галка сделала, что бросила тебя! Я бы это сделала еще раньше! - Ну так кто ж тебе мешает? Светка фыркнула, резко отодвинула кофе, расплескав его по журнальному столику, кошкой спрыгнула с кресла и стала быстро и нервно одеваться. Уже открыв входную дверь, она, видимо, о чем-то вспомнила, захлопнула дверь и подошла к настенному зеркалу, освещенному с обеих сторон двумя бра. Порывшись в сумочке, она вынула губную помаду и размашистым почерком написала на зеркале: "Сема - мудак!" От удовольствия Терехова цокнула языком. В этот момент в дверь позвонили двумя короткими звонками. Светка, хмыкнув, жадно приникла к дверному глазку: - Щас глянем, какая новая блядь к тебе пожал... Ой! Галина! - А ну-ка! - я грубо отодвинул плечом Светку.- Та-а-ак, прикол продолжается. Калныньш, ты опять здесь! Ты же покойник!.. Терехова, а ну-ка посмотри на этот аттракцион под названием "Мертвецы любят чужих жен". Заиметь рога от покойника - это уж слишком! Светка вновь припала к глазку: - Ах, ты, Валерочка, мерзавец! Променял меня на какую-то... - Ага, Калныньша, значит, Валерой зовут!.. - Как она его целует, боже! А он-то, он-то ее!.. Нет, я больше так не могу! - Светка не выдержала и резко распахнула дверь - на лестничной площадке никого не было. Я давился от смеха, глядя на обалдевшую от увиденного, точнее, от отсутствия увиденного в глазке прелюбодейства, Светку. - Терехова, хочешь фокус-покус?.. Глянь в глазок с обратной стороны. Мы вышли на лестницу, и Светка посмотрела в глазок с его наружной стороны. - Ну что? Терехова, оторвавшись от глазка, глядела на меня безнадежно ошалевшими глазами. - Теперь они обнимаются в твоем доме. - Прикольно, правда? В глазах Тереховой отразился неподдельный ужас. Она пятилась от меня, пятилась, пока не оступилась на ступеньке. - Да пошел ты, сволочь! Не можешь по-человечески расстаться! Светкин рыдающий крик еще минуты три слышался снизу, потом смолк. Я глянул в глазок, увидел в его перекрестии нашу простоватую, как вся сегодняшняя жизнь, прихожую. Галка с Валерой- Калныньшем бесследно растаяли. Кино да и только! *5* Я прождал целый день. Видеоприкол не повторялся. Выкрутив глазок, попытался разобрать его - куда там! Я задумался: чем же мог быть этот симбиоз театрального бинокля с оптическим прицелом?.. Мини-видеокамерой?.. Но зачем Галке понадобилось так жестоко прикалываться надо мной? И к тому же, если это видеокамера, то в ней где-то должна вставляться кассета, а я не m`xek ни одного зазора, ни одной щелочки, ни одного проводка, по которому мог бы передаваться видеосигнал. И, наконец, почему этот чертов глазок показывает мою голую жену лишь тогда, когда ему заблагорассудится?! Дверь была открыта. Я вышел на лестничную площадку, надеясь здесь найти следы разгадки и продолжая в задумчивости вертеть в руках глазок, когда внезапно передо мной выросла полная женщина с пачкой телеграмм. В шаге от меня она вытащила одну телеграмму и уже протянула было ее мне, когда вдруг дважды коротко зазвенел звонок в моей двери. - Ой, что это! - вскрикнула женщина. - Дистанционное управление дверным звонком. Также самопроизвольно срабатывает при приближении почтальонов, трубочистов и пожарных. - А я не почтальон,- отчего-то обиделась женщина.- Меня попросили подменить Нину Васильевну. Вот, распишитесь. Я пробежался взглядом по наклеенным строчкам: "Приеду как только так сразу Будь осторожен Галина". Не поняв ни одного слова, тем более предупреждения о какой-то опасности, я скомкал телеграмму и сунул в карман брюк. И только после этого посмотрел в глазок, нацелив его на лестницу: кроме широкой спины спускавшейся почтальонши, в нем ничего не было. Лишь около десяти вечера в дверь опять позвонили двумя характерным короткими звонками. Я сразу же оживился, предвкушая очередной сюжет с отдающейся на моих глазах чужому мужику Галке. Единственное, что огорчало, так это убогий интерьер лестничной площадки, в котором изменяла мне жена... Нет, поначалу меня, конечно, забавляли двое голых людей за дверью. Настоящий сюр! Но потом сюрреализм приелся, захотелось обычной классики. Например, муж возвращается из командировки, звонит в дверь, ему долго не открывают. Он думает: "Какого черта!"- и глядит в глазок. И видит в нем такое!.. Нет, если он будет глядеть снаружи в обыкновенный глазок, он там ни хрена не увидит. Но мой-то глазок не простой! Он сюрный! Я вышел на лестницу, где по-прежнему не горела лампочка, полюбовался двумя дымчатыми силуэтами, будто двумя джиннами, выпущенными из глазка и теперь плавно извивавшимися на ступеньках в ритуальном танце под названием любовь. Наблюдая за игрой света, еще раз поймал себя на мысли о том, что попал в зависимость от дверного глазка: мне уже не терпелось узнать, какие новые сексуальные развлекушечки приготовила мне эта видеозараза, и я полюбопытствовал. Лучше бы я этого не делал! Мой взгляд уперся в крепкий, хорошо выстриженный затылок лже- Калныньша, зажатого между нежных голых Галкиных коленок. На самом деле я понятия не имел, как выглядит затылок этого придурка, и уже плохо помнил коленки жены. Но отчего-то был абсолютно уверен, что затылок и коленки принадлежат именно им. И тут впервые я жутко приревновал свою Галку - приревновал к этому лже-Калныньшу. Какого черта она села к нему на закорки задом наперед! То есть наоборот: передом наперед. Тьфу! Мое воображение мгновенно дорисовало то, что закрывал затылок моего соперника: оральные ласки, которыми лже-Калныньш ублажал мою неверную. Вот сволочь! В сердцах я что есть силы врезал по глазку. В нем что-то щелкнуло, зашипело, потом смолкло. В ту же секунду страстная парочка исчезла из прихожей. "Все, кино накрылось и, видно, навсегда",- решил я. Закурив, сел на ступеньки, чтобы обдумать случившееся: "Жил же раньше без этой видеонапасти..." Выдыхнул струйку дыма - она неожиданно пересеклась с дымчатым потоком света, вырвавшимся из дверного глазка. На ступенях вновь заскользили две расплывчатые фигуры. Ага, дверная эротика продолжалась! Да еще и с интервалом всего в 4-5 минут, не больше! Мне не хотелось уходить домой. Я попытался было выяснить, что Галка отчебучила в новой эротической серии, но меня отвлек шум ожившего лифта. Лифт поднялся и замер на нашем этаже. Освещенная светом кабины, вышла Танька. Как всегда, на ней был классный прикид, на голове надеты лопухи наушников, из которых доносились ритмичные звуки рок-н-ролла. Я окликнул ее, но Танька не услышала. И только когда открыла дверь, оглянулась. - А, Сэм, привет! Чего в потемках сидите? Жена не пускает? - Она еще не приехала. - А-а, так вы, значит, до сих пор сами... Я тоже. Папик в командировку укатил. Два дня могу делать что захочу. - Выходи пить вино,- неожиданно для самого себя предложил я.- У меня остался кокур, который тебе понравился. Будем пить и смотреть эротику. - Какую эротику? - не поняла Танька. - Выходи и увидишь. - Ну хорошо. Сейчас только переоденусь. Поправочная дискотека была - я взмокла как лошадь. Танька захлопнула за собой дверь. Я сходил домой за бутылкой недопитого кокура, двумя бокалами, разрезанным на дольки яблоком и свечой. Тани все не было, из-за ее двери доносился все тот же хлесткий рок-н-ролл. Чтобы скоротать время, я выпил немного вина. Татьяна заставляла себя ждать. Я уже собрался ей позвонить, но невольно отнял руку от звонка, услышав, как кто-то, проигнорировав лифт, поднимается по лестнице. Задул свечу и затаился, ожидая, когда стихнут шаги. Но шаги становились все громче. Наконец, на лестничную площадку поднялся человек. В полумраке было видно, что это мужчина довольно высокого роста. В руке у него был не то чемоданчик, не то портфель, а на голове надет странный головной убор с торчащей из него параллельно полу штуковиной, напоминающей собой не то рог, не то узкую звериную мордочку. Вдруг из штуковины ударил сноп света и выхватил из темноты номерную табличку на двери Чиглинцевых. Незнакомец, мягко щелкнув замками чемоданчика, вынул из него какой-то продолговатый предмет. Боясь шелохнуться, я попытался разглядеть этот предмет, и мне стало не по себе: это был пистолет. Тем временем мужчина направил свет фонарика (я догадался, что у него, как у шахтера, в шапке был установлен фонарик) на дверной глазок Чиглинцевых и протянул руку к кнопке звонка. Поняв, что сейчас должно произойти, я растерялся, не зная, что делать. Мне было страшно и одновременно жаль Таньку. Незнакомец позвонил и приставил дуло пистолета к глазку. Среди свербящих ритмов рок-н-ролла (я узнал: играла "Нирвана") я с трудом уловил Танин голос: "Сэм, я только что из душа. Подожди, накину что-нибудь". Я взялся за горлышко бутылки и осторожно привстал со ступеней... И в этот момент двумя короткими-прекороткими звонками взорвался звонок в моей квартире, каким-то особенно ярким светом вспыхнул дверной глазок, яростно излучая знакомый эротический дым. Было заметно, как вздрогнул незнакомец. Он мгновенно убрал руку с пистолетом за пазуху, потом медленно приблизился к моей двери. Мужчина нагнулся и заглянул в глазок. - Ух ты, как он ее дрючит в натуре! - присвистывая, зашептал незнакомец.- Только на х... в коридоре?.. Вот лохи, неужто в натуре кровати мало?!.. Ща я тебе покажу, как бабу драть надо! Мужик стал ломиться в дверь. Я напрягся, еще крепче стиснув горлышко бутылки, но пока бояться было нечего: дверь стойко выносила удары плечом возбудившегося не на шутку незнакомца. За поднявшимся грохотом я не заметил, как умолк приглушенный голос "Нирваны",- Таньку, видимо, встревожил грозный шум на лестнице. Заглянув снова в глазок, мужик завыл: - Суки, развести меня хотите! Я же девять месяцев бабу не имел!! Он отступил на три шага, в темноте отдавив мне ногу, и опять кинулся на штурм. На этот раз дверь отозвалась на удар надрывным гулом, что-то в ней громко треснуло. Еще громче вдруг прозвучал женский крик: - Стоять, Щур!! Брось оружие! - Галка! В полумраке около спуска с лестничной площадки я разглядел знакомый женский силуэт. Внезапно темный овал лица женщины вспыхнул, освещенный светом фонарика. В ту же секунду прозвучал выстрел, мелькнула тень, затем какой-то предмет с металлическим грохотом упал на бетонный пол. - Ах ты, гад! - я кинулся навстречу Щуру, споткнулся и, падая, врезался головой в его живот. Щур отлетел назад, шмякнувшись о дверь, но быстро спохватился и, поймав меня за горло, начал душить. В глазах у меня, и без того едва различающих контуры предметов в лестничном полумраке, все помутнело, поплыло... Последнее, что я запомнил в тот момент, это были Галкины слова: "Семка, пригнись!!" Тут же - резкий взмах крыла какой-то большой черной птицы и страшный грохот над моей головой... *6* Галка вдохновенно рассказывала, как проходила операция по задержанию особо опасного преступника. Операцию назвали "Дверной глазок". Мы сидели на кухне и пили свежезаваренный прямо в чашках чай. Точнее, пила одна Галка, делая паузы в своем по-женски эмоциональном рассказе. Я же, не переставая, беспокойно водил ложечкой по дну чашки, не давая осесть чаинкам, отчего они разлетались в разные стороны и кружились, как мои мысли, неспособные успокоиться и мужественно принять удар судьбы. В самом деле, как еще можно отнестись к признанию Галки, сообщившей мне, что вот уже полгода она работает в спецподразделении УМВД нашего города? Это признание Галка просто вынуждена была сделать после того, как на моих глазах нокаутировала Щура. Теперь я понимал, откуда у жены взялись синяки и килограммы сброшенного веса: всю свою сексуальную энергию она сублимировала в энергию спортсмена и воина, выпуская пар из клапанов сначала на тренировках, а под конец на таких вот поединках с преступниками. - ...На след Щура мы вышли сразу после первого убийства, но, к сожалению, не смогли предотвратить вторую смерть,- Галка достала из пачки красного "Отамана" сигарету, я щелкнул зажигалкой и, не глядя в глаза жены, поднес ей зыбкий язычок огня.- Попытку ограбления (уже, значит, третьего по счету), которая сопровождалась покушением на жизнь одного из наших сотрудников, я вообще считаю нелепой случайностью. Слава Богу, рана у него оказалась неопасной и послезавтра его выпишут... Кажется, звонят. Если не ошибаюсь, это сигнал нашей видеоприманки. Сема, пойди посмотри. В дверь действительно позвонили, причем знакомым мне двойным звонком. - Да, это он, твой звонок,- невесело согласился я, продолжая тупо гонять чаинки.- Твоя операция до сих пор продолжается. - Ну что ты киснешь? - ободряюще улыбнулась мне Галка.- Все ведь позади. Кстати, как тебе понравились мои сокровища, которые возникали в глазке? - Твои сокровища были весьма! Этого никто не сможет оспорить! - я криво улыбнулся и попытался, не отводя взгляда, посмотреть в Галкины глаза.- А ты сама-то не хочешь посмотреть... на свои сокровища? Как бы со стороны?! - не в силах больше совладать с собой, кричал я на жену. - Да ладно, нашел из-за чего психовать. Из-за какой-то безобидной фантазии,- приглушенный Галкин голос доносился из прихожей. Вдруг она как заорет: "Боже, что это?!" Она вбежала в кухню, запустив руки в короткие свои волосы, будто надеялась найти там спасение хотя бы для своих грешных пальцев, ласкавших этого урода лже-Калныньша, прости меня, Господи. Галка глядела на меня вытаращенными глазами, и это меня рассмешило. - Как "что это"? Ты же сама минуту назад рассказывала: операция "Дверной глазок", Щур, видеоприманка, сокровища и т.д. - Но я совсем про другую видеозапись говорила! Там шикарная прихожая была снята, с иконами в дорогих позолоченных рамах, с модными платиновыми бра... Приманка для Щура, понимаешь?! - Чего ты кричишь на меня!.. Икон я там ни разу не видел, а вот на твои голые сиськи насмотрелся вдоволь. И на твоего еб...ря. Он даже по морде успел мне съездить! - Кто, капитан Токарь?! - А-а, так он еще и капитан, этот твой еб...рь! - Боже, я все поняла: я принесла глазок не с той записью. Я же могла сорвать операцию!! - Что-о-о!! Это все, что тебя беспокоит! - сжав кулаки, я как ненормальный орал на Галку. Она молча отступала в прихожую.- Моя жена изменяет мне напропалую, вдобавок снимается в порнушке с каким-то капитаном-еб...рем, в смысле Токарем... - Семка, замолчи! - ...но ее беспокоит только то, что она, видите ли, могла сорвать операцию! Зато ей абсолютно наплевать, что ее муж в течение трех дней был свидетелем ее бессовестного траханья с ее собственным начальником!.. - Ты достал! И тут меня бросило в холодный пот. - А вдруг в тот момент, когда Щур собирался взломать нашу дверь, я посмотрел бы в глазок!.. Но всерьез испугаться я не успел. Галка лихо крутанулась на правой ноге и - у меня в мозгу будто кто-то шепнул: "Пригнись!" - ее левая нога в черной штанине джинсов Wrangler, будто крыло черной птицы, разрезала воздух над моей головой, и тут же раздался жуткий грохот (еще более сильный, чем тогда, когда на лестнице взяли Щура) и Галкин душераздирающий крик: ее нога, пробив полотно двери, застряло в нем... ...С Галкой мы помирились. Мне кажется, ей понравился вишневый брючный костюм, который я купил у кутюрье Рената Сайметдинова. Итак, наш с Галкой перигей состоялся, таким образом подтвердив точку зрения юного гардеробщика из ночного клуба "Рено" на необходимость инсценирования событий, самых разных - романтических, прозаических, благочестивых, беспутных, нелепых, абсурдных, просто фан-тас-ти-чес-ких - любых, у которых есть хоть малейший шанс соединить двух людей, свести их к их же счастливой судьбе. Галка рассталась со своим капитаном, написав заявление о переводе в другой отдел. Лже-Калныньш (ну не могу я называть его по-другому) стучал себя кулаком в грудь, божился, что не успокоится до тех пор, пока не найдет того гада, который записал на видео их с Галкой чистую любовь. Я порвал с Тереховой - просто, без лишних объяснений (к тому же Тереховой, по Галкиным словам, заинтересовался уголовный розыск, подозревая в криминальной связи со Щуром), но нет-нет да срывался, не выдерживал супружеской диеты и убегал на часок-другой в иное измерение - в Таньки Чиглинцевой шкаф без задней стенки..." Дьяченко разомлел в хорошо натопленном офисе. К тому же сказывалась поднявшаяся у него температура. Валька не сразу заметил, как умолк рассказчик, как двое крепких парней внесли блестящую, вскрытую лаком дверь и прислонили ее к стене рядом со стулом, на котором сидел Красовицкий. Сема нагнулся и провел рукой по темно-фиолетовой полосе, сделанной не то из стекла, не то из пластика и расположенной поперек двери под табличкой с номером "18". - Зачем нам дверной глазок, когда Галка умеет так ногами размахивать! Ну прямо боевая японская кошка! - едва ли не патетическим тоном воскликнул Сема, потом, повернувшись в сторону до сих пор молчавшей Вики, совсем просто спросил: - Ну как, сойдет? - Ты знаешь, ничего. В нескольких местах звучит не совсем убедительно. Но ты еще раз поработай с интонацией и, думаю, все будет о'кей. - Тогда я пошел. Пока, Вика. Пусть дверь доставят по тому адресу, который я тебе написал. Глядя в спину уходящего Красовицкого, Дьяченко вдруг забормотал, залепетал тихо и бессвязно: - Новый вид рекламы - рекламные наклейки на дверные глазки... Нет, лучше на замочные скважины: "Наши двери без глазков. Полная безопасность и надежность - здесь живет драчливая жена!" У Вики взлетела правая бровь, девушка впервые с интересом посмотрела на Вальку: - А вы что, тоже к КВНу готовитесь? - Не-е-ет,- недоуменно протянул Валька.- А кто готовится? - Ну, например, Семка Красовицкий. - Да?! - только и смог сказать Дьяченко. В другой раз его реакция на подобную новость наверняка была бы более бурной: ведь он поверил во всю эту кэвээновскую галиматью. Но сейчас его сознание, находящееся в плену поднявшейся температуры, было вялым и лишенным малейшего чувства юмора. Он напрочь забыл, ради чего заглянул в эту фирму. Дьяченко лишь попросил: - От вас можно позвонить? Спасибо,- Валька медленно, будто вспоминая, стал нажимать кнопки телефона.- Алло... Простите, это кто?.. Это квартира Чиглинцевых?.. А-а, Анатолий Михалыч! Здравствуйте, это я, Валентин. Не узнал вас, будете еще богаче! А Таня дома?.. Да-да, позовите... Танюха, привет! Выручай, я совсем расклеился. Привези что-нибудь от температуры. Да папик скажет, какие лекарства лучше. Привезешь?.. Ну тогда я поехал домой. До встречи! И Валька Дьяченко, попрощавшись с красивой Викой, поехал домой. ноябрь 1999 - 9 января 2000 г.